Президент парижского отделения Депозитарного банка Цюриха Андре Берне жил в шикарной квартире над банком. Несмотря на уют и обилие обитой бархатом мебели, он всегда мечтал об особняке или квартире на рю Сен-Луи-ан-л'Иль, где можно было бы общаться с действительно выдающимися личностями, а не то что здесь, со скучными и противными богачами.

   Вот выйду на пенсию, говорил себе Берне, и заполню погреба дома редкими бургундскими винами, украшу салон картинами Фрагонара и, возможно, Буше. И буду проводить дни в охоте за редкой антикварной мебелью и книгами в Латинском квартале.

   Сегодня Берне не дали поспать. Разбудили, и через шесть с половиной минут он уже шагал по подземному коридору банка и выглядел при этом так, словно личный портной и парикмахер занимались его внешностью не меньше часа. На нем красовался безупречный шелковый костюм, мало того, перед тем как выйти из квартиры, Берне не забыл попрыскать в рот освежителем дыхания и аккуратно завязать галстук, уже на ходу. Ему уже приходилось встречать среди ночи важных клиентов, которые съезжались в банк с разных концов света и из разных временных поясов. И умение просыпаться быстро и сразу он позаимствовал у воинов масаев, африканского племени, известного своей способностью моментально переходить из состояния сна к бодрствованию и быть при этом в полной боевой готовности.

   К бою готов, подумал Берне и тут же спохватился, что сравнение это сегодня может оказаться особенно уместным. Прибытие клиента с золотым ключом всегда требовало от сотрудников банка повышенного внимания. Но прибытие клиента с золотым ключом, которого к тому же разыскивала французская судебная полиция, ставило его в чрезвычайно деликатное положение. Банк вынес немало битв в суде, отстаивая право своих клиентов на соблюдение анонимности, невзирая на доказательства, что некоторые из этих клиентов были преступниками.

   Всего пять минут, думал Берне. У меня всего пять минут, чтобы вывести этих людей из банка до прибытия полиции.

   Если он поторопится, то нежелательных последствий можно благополучно избежать. Он, Берне, скажет полиции, что да, действительно, эти люди вошли в банк, но поскольку не были его клиентами и не имели цифрового кода доступа, их тут же отправили обратно. Какого черта понадобилось этому дежурному на входе звонить в Интерпол! Соблюдение конфиденциальности, очевидно, не входит в правила этого типа, а ведь получает пятнадцать евро в час!

   Остановившись у двери, Берне глубоко вдохнул и расслабил мышцы. Затем изобразил на губах сладчайшую из улыбок и ворвался в комнату, подобно теплому ветерку.

   – Добрый вечер, – приветствовал он клиентов. – Я Андре Берне. Чем могу по… – Остальные слова застряли в горле. Эта женщина, стоявшая перед ним… ее он никак не рассчитывал увидеть здесь, тем более в таком качестве.

   – Простите, мы с вами знакомы? – спросила Софи. Она не узнала банкира, но он смотрел на нее так, точно увидел привидение.

   – Нет… – с трудом выдавил Берне. – Я… э-э… кажется, нет, не знакомы. – Он глубоко вдохнул и снова изобразил улыбку. – Мой помощник сказал, у вас есть золотой ключ, но нет номера счета? Могу ли я узнать, как вы получили этот ключ?

   – Мой дед передал его мне, – ответила Софи, не сводя с банкира пристального взгляда. Тот же явно все больше нервничал.

   – Вот как? Ваш дед дал вам ключ, но не сообщил при этом номера?

   – Просто у него не было времени, – сказала Софи. – Он, видите ли, был убит сегодня вечером.

   Мужчина резко выпрямился и отпрянул.

   – Жак Соньер мертв?! – В глазах его светился неподдельный страх. – Но… как?

   Теперь настал черед Софи удивляться.

   – Так вы знали моего деда?

   Банкир Андре Берне оперся о край стола, чтобы сохранить равновесие.

   – Мы с Жаком были близкими друзьями. Когда это произошло?

   – Сегодня вечером, несколько часов назад. В Лувре.

   Берне подошел к глубокому кожаному креслу и рухнул в него.

   – Мне нужно задать вам обоим один очень важный вопрос. – Он взглянул на Лэнгдона, потом на Софи. – Кто-либо из вас имеет отношение к его смерти?

   – Нет! – воскликнула Софи. – Абсолютно никакого.

   Лицо Берне было мрачно. Какое-то время он молчал, потом заметил:

   – Ваши снимки распространил Интерпол. Поэтому я вас и узнал. Вы обвиняетесь в убийстве.

   Софи похолодела. Выходит, Фаш обратился в Интерпол? Похоже, капитан проявляет большую заинтересованность в этом деле, нежели она предполагала вначале. И она вкратце объяснила Берне, кто такой Лэнгдон и что произошло в Лувре этим вечером.

   Банкир был изумлен.

   – Так, умирая, ваш дедушка оставил вам послание с призывом найти мистера Лэнгдона?

   – Да. И еще этот ключ. – Софи выложила золотой ключ на журнальный столик перед Берне, гербом братства вниз.

   Берне взглянул на ключ, но трогать его не стал.

   – Он оставил вам только этот ключ? Ничего больше? Ни записки, ни единого листка бумаги?

   Софи понимала, что покидала музей в спешке, но была уверена: ничего, кроме ключа, за рамой «Мадонны в гроте» больше не было.

   – Нет. Только ключ.

   Берне беспомощно вздохнул:

   – Боюсь, ключ дополняется десятизначным числом, которое служит кодом доступа. Без этих цифр ваш ключ бесполезен.

   Десять цифр. Софи быстро прикинула в уме. Десять миллиардов возможных вариантов. Даже если параллельно задействовать все мощные компьютеры в шифровальном отделе, на получение кода могут уйти недели.

   – Понимаю, месье. Просто мы подумали, вы можете чем-то помочь.

   – Увы, но тут я, к сожалению, бессилен. Наши клиенты сами набирают номера через защищенный терминал, а это означает, что номера известны только им самим и компьютеру. Таким образом в нашем банке обеспечивается полная анонимность. Ну и безопасность наших сотрудников.

   Софи все понимала. В крупных продуктовых магазинах действовала та же система. СОТРУДНИКИ НЕ ИМЕЮТ КЛЮЧЕЙ К СЕЙФАМ. Банк не хотел рисковать. Ведь кто-то мог и похитить ключ, а потом захватить в заложники сотрудников банка и заставить их выдать номер.

   Софи уселась рядом с Лэнгдоном, взглянула на ключ, потом – на Берне. – Вы хоть приблизительно представляете, что мог хранить дед в вашем банке?

   – Я абсолютно не в курсе. Это противоречило бы уставу банка.

   – Месье Берне, – сказала она, – у нас очень мало времени. Позвольте мне быть предельно откровенной с вами. – С этими словами Софи взяла ключ и перевернула его так, чтобы банкир видел печать Приората Сиона. – Этот символ на ключе вам что-нибудь говорит?

   Берне взглянул на изображение геральдической лилии – никаких эмоций на его лице не отразилось.

   – Нет. Многие наши клиенты украшают свои ключи девизами или инициалами.

   Софи вздохнула, не сводя с него пристальных глаз.

   – Эта печать – символ тайного общества, известного под названием «Приорат Сиона».

   Снова никакой реакции на непроницаемом лице Берне.

   – Мне об этом ничего не известно. Да, мы с вашим дедом были дружны, но говорили в основном о бизнесе. – Он поправил галстук. С первого взгляда становилось ясно, что этот человек нервничает.

   – Месье Берне, – продолжала давить на него Софи, – дед звонил мне сегодня и сообщил, что нам с ним угрожает большая опасность. Сказал, что хочет мне кое-что передать. Оставил вот этот ключ. А теперь он мертв. Любая информация от вас может оказаться очень важной.

   На лбу у Берне проступили мелкие капельки пота.

   – Вам надо выбраться из этого здания. Боюсь, полиция скоро прибудет. Охранник, работающий на входе, счел своим долгом сообщить в Интерпол.

   Софи тоже была явно встревожена. Однако не преминула попытаться еще раз:

   – Дедушка говорил, что должен рассказать мне правду о моей семье. Вам известно, о чем могла идти речь?

   – Мадемуазель, ваша семья погибла в автокатастрофе, когда вы сами были еще совсем маленькой девочкой. Мои соболезнования. Я знаю, Жак очень любил вас. Несколько раз говорил мне о том, как сожалеет, что вы с ним больше не видитесь.

   Софи не знала, что на это ответить.

   – Скажите, – спросил Лэнгдон, – как вы думаете, может содержимое сейфа иметь какое-то отношение к Сангрил?

   Берне взглянул на него как-то странно.

   – Понятия не имею, о чем это вы. – Тут у него зазвонил мобильный телефон, и он снял аппарат с ремня. – Oui? – Он слушал, и на лице его все отчетливее читалась озабоченность. – La police? Si rapidement?^[54] – Он тихо чертыхнулся, затем отдал какие-то распоряжения по-французски и добавил, что будет в вестибюле через минуту.

   Повесив трубку телефона, Берне обратился к Софи:

   – Полиция среагировала быстрее, чем обычно. Прибыли, пока мы тут говорили.

   Но Софи вовсе не намеревалась уходить с пустыми руками.

   – Скажите им, что мы сейчас придем, уже вышли. Если захотят обыскать банк, требуйте ордер. Это займет какое-то время.

   – Послушайте, – сказал Берне, – Жак был мне другом, к тому же наш банк не допустит такого давления со стороны властей. Именно по этим двум причинам я не позволю арестовать вас на моей территории. Дайте мне минуту, и я соображу, как помочь вам выйти из банка незамеченными. Кроме того, для меня совершенно недопустимо оказаться замешанным в такую историю. – Он поднялся и торопливо направился к двери. – Оставайтесь здесь. Я отдам несколько распоряжений и тут же вернусь.

   – Но наша коробка-сейф, – возразила Софи. – Мы никак не можем уйти без нее.

   – Здесь я ничем не могу помочь, – ответил Берне, подойдя к двери. – Вы уж извините.

   Какое-то время Софи молча смотрела на затворившуюся за ним дверь, соображая, может ли быть так, что номер счета находился в одной из посылок или писем, которыми дед засыпал ее на протяжении последних лет и которые она не удосужилась вскрыть.

   Тут Лэнгдон резко поднялся из-за стола, и она заметила, как оживленно блеснули его глаза.

   – Чему вы улыбаетесь, Роберт?

   – Ваш дед – настоящий гений!

   – Простите, не поняла…

   – Десять цифр!

   Софи никак не могла понять, о чем это он.

   – Номер счета, – сказал Соньер и расплылся в радостной улыбке. – На сто процентов уверен, он оставил его нам!

   – Где?

   Лэнгдон достал распечатку снимка с места преступления и положил на журнальный столик. Софи достаточно было взглянуть на первую строчку, чтобы понять: Лэнгдон прав.

   13-3-2-21-1-1-8-5

   На вид идола родич!

   О мина зла!

   P. S. Найти Роберта Лэнгдона.