Церковь Сен-Сюльпис не без оснований считалась самым эксцентричным историческим сооружением в Париже. Построенная на развалинах древнего храма египетской богини Исиды, она в архитектурном смысле являлась уменьшенной копией знаменитого собора Нотр-Дам. Святилище это посещали многие знаменитости – здесь бывали баптисты, маркиз де Сад, поэт Бодлер, здесь состоялась свадьба Виктора Гюго. В церковной школе были собраны документы, свидетельствующие о далеких от ортодоксальности взглядах многих ее прихожан, она же некогда служила местом встреч различных тайных обществ. Сейчас неф Сен-Сюльпис был погружен во тьму, в церкви стояла полная тишина, и единственным намеком на то, что храм действующий, был слабый запах ладана, витавший в воздухе после вечерней мессы. Сестра Сандрин провела Сайласа в глубину помещения, и по ее поведению и походке он почувствовал, что она нервничает. Впрочем, он не удивился. Сайлас уже давно привык к тому, что его необычная внешность вселяет в людей смятение.

   – Вы американец? – спросила она.

   – По рождению – француз, – ответил Сайлас. – Принял постриг в Испании, а теперь учусь в Штатах.

   Сестра Сандрин кивнула. То была женщина маленького роста с добрыми глазами.

   – И вы никогда не видели нашу церковь?

   – Считаю это почти грехом.

   – Днем она, конечно, гораздо красивее.

   – Уверен в этом. И тем не менее страшно благодарен за то, что вы предоставили мне возможность увидеть ее поздним вечером.

   – Аббат просил. У вас, очевидно, очень влиятельные друзья.

   Ты и понятия не имеешь, насколько влиятельные, подумал Сайлас.

   Идя за сестрой Сандрин по главному проходу, Сайлас дивился аскетичности церковного убранства. В отличие от приветливого собора Нотр-Дам с его цветными фресками, позолоченной отделкой алтаря и искусной резьбой по дереву здесь было прохладно и строго, и Сен-Сюльпис напоминала убранством испанские соборы. Отсутствие декора зрительно увеличивало пространство. Сайлас удивленно глазел на деревянные ребра потолочных опор, и ему казалось, что он очутился под перевернутым вверх дном огромным старинным кораблем.

   А что, вполне подходящее сравнение, подумал он. Корабль братства того гляди опрокинется и пойдет ко дну. Сайласу не терпелось приняться за работу, но мешало присутствие сестры Сандрин. Расправиться с этой маленькой женщиной ему ничего не стоило, но он поклялся применять силу только в случае крайней необходимости. Она служительница храма Господня, это не ее вина, что братство выбрало ее церковь и спрятало краеугольный камень именно здесь. Ее не следует наказывать за грехи других.

   – Мне, право, неловко, сестра. Вас разбудили среди ночи…

   – Ничего страшного. Вы ведь в Париже проездом. И не повидать нашу церковь никак нельзя. Скажите, ваш интерес лежит в области архитектуры или истории?

   – Вообще-то, сестра, все мои интересы лежат в плоскости исключительно духовной.

   Она добродушно усмехнулась:

   – Это само собой. Спросила просто потому, что не знаю, с чего начать экскурсию.

   Сайлас не сводил глаз с алтаря.

   – Экскурсия ни к чему. Вы и без того потратили на меня время, сестра. Дальше я как-нибудь сам.

   – Не беспокойтесь, – ответила она. – Раз уж я все равно поднялась…

   Сайлас остановился. Они дошли до переднего ряда скамей, и алтарь находился всего в пятнадцати ярдах. Всем своим массивным телом Сайлас развернулся к маленькой женщине и заметил, как она вздрогнула, заглянув в его красные глаза.

   – Не хочу показаться грубым, сестра, но, знаете, я как-то не привык расхаживать по дому Господню как на экскурсии. Не возражаете, если я помолюсь наедине с нашим Создателем, ну а уж потом осмотрюсь?

   – О да, конечно, – ответила сестра Сандрин, – Я подожду, посижу вон там, где-нибудь на задней скамье.

   Сайлас опустил мягкую, но тяжелую руку ей на плечо и сказал:

   – И без того чувствую себя виноватым, что разбудил вас. И просить остаться было бы слишком. Так что ступайте себе спать. А я вдоволь налюбуюсь вашей церковью, а потом сам найду выход.

   Она забеспокоилась:

   – А вы уверены, что не будете чувствовать себя покинутым?

   – Совершенно уверен. И потом, молитва – это радость, которую не стоит делить ни с кем другим.

   – Воля ваша.

   Сайлас снял руку с ее плеча.

   – Доброй вам ночи, сестра. Храни вас Господь.

   – И вас. – Сестра Сандрин направилась к лестнице. – Только, пожалуйста, когда будете выходить, затворите двери поплотнее.

   – Непременно. – Сайлас следил за тем, как она поднимается по ступенькам. Потом отвернулся и опустился на колени в первом ряду, чувствуя, как впиваются в плоть шипы.

    Господь мой милосердный и всемогущий, Тебе посвящаю работу, которую должен сотворить сегодня…

   Высоко над алтарем, в тени хоров, сестра Сандрин исподтишка подглядывала через балюстраду за монахом в сутане, что стоял на коленях перед алтарем. Ужас, овладевший ею, подсказывал, что надо бежать, скрыться. Может, этот таинственный гость, подумала она, и есть тот враг, о котором ее предупреждали. Может, именно сегодня ей придется исполнить клятву, данную много лет назад. Но пока что она решила остаться здесь, в темноте, и следить за каждым его шагом.