Бальдабью объявил шелководам Лавильдье, что Пастер не заслуживает доверия, что те двое итальяшек уже облапошили пол-Европы, что война в Японии кончится к зиме и что святая Агнесса спросила его во сне, а не сборище ли они бздунов. Одной Элен он не смог соврать.

   — Ему и вправду надо ехать?

   — Нет.

   — Тогда зачем все это?

   — Я не в силах его остановить. Если он так хочет туда, я могу только дать ему лишний повод вернуться.

   Скрепя сердце шелководы Лавильдье внесли деньги на экспедицию. Эрве Жонкур стал снаряжаться в путь и в первых числах октября был готов к отъезду. Элен, как и в прежние годы, помогала мужу, ни о чем его не спрашивая, утаив свои тревоги. Лишь в последний вечер, задув лампу, она нашла в себе силы сказать:

   — Обещай, что вернешься.

   Твердым голосом, без всякой нежности.

   — Обещай, что вернешься.

   В темноте Эрве Жонкур ответил:

   — Обещаю.