Иванович Юрий

Нирвана

Пролог

3594 г. начало осени, окраины системы Вихелоуса

Громадная махина внешнекосмического истребителя "Гузер" провисла при выходе из пике, до самой поверхности. Два одиноко стоящих между холмов дерева оказались снесены пламенным вихрем реактивных дюз и кромками боевого крыла, но удар, вкупе с перегрузкой, получился слишком жестким даже для этого уникального боевого корабля. А уж тем более для переживших не одно сражение воинов. Один из них, с перекошенным от усилий ртом, прохрипел:

— Николя, мать твою! Что творишь?!

— Не дрейфь, Малыш, прорвёмся! — рыкнул ему в ответ пилот истребителя. В следующий момент перегрузка только усилилась, при попытке вильнуть в обход возникшей на пути скалы, и третий член экипажа, чернокожий штурман, зажимая пальцами руки кровоточащий нос, прогундосил:

— Этот мутант хочет нас в лепёшки превратить!

— Следи за словами, мой не белый друг! — зло рассмеялся Николя, на максимальном форсаже уводя тяжеленный для таких манёвров корабль вверх. — По чьим данным мы здесь находимся? Вся твоя собранная со спутников информация гроша ломанного не стоит. Как по мне, то…

— Вот, вот они! — торжествующе заорал негр, чуть не всем корпусом вонзаясь в виртуальный боефикатор перед собой, на котором во всех подробностях освещались внешние прерогативы и детали полёта. — Вали их, Малыш! Вали!

— Не надо так кричать, Алоис, не надо…, - скорей шипел, чем выкрикивал сквозь зубы оператор бортового вооружения. Вращаясь на своём кресле внутри ещё более масштабного боефикатора он практически единовременно, всеми дёсятью пальцами рук, да вдобавок и двумя ногами, отправлял по ненавистному врагу десятки снарядов, тысячи разрывных пуль, несколько торпед, две ракеты среднего класса и парочку кассет с бомбами.

Итоги нахрапистой атаки оказались на удивление эффективными: из трёх уже совершивших посадку и двух только снижающихся кораблей пиратов, целым остался только один. Остальные четыре покрылись сполохами разрывов, бликами расколов и чёрными дырами прямых попаданий торпед и ракет. Суммарный взрыв удачного залпа изрядно наподдал кренящемуся "Гузеру" под зад, поэтому пилоту пришлось опять с максимальной перегрузкой выравнивать крен и по гораздо большей, чем положено, дуге заходить в пике новой атаки. При этом Николя радостно орал довольному штурману:

— Ай, да Алоис! Ай, да молодец! Всё-таки правильно высчитал гнездо этих недоносков!

— Ну вот, а ты меня попрекаешь цветом кожи и хочешь убить перегрузками…

— Не ври, не попрекал! А по поводу недоверия, прости друг, отныне буду всегда кричать; "О, мавр, ты прав!"

Истребитель опять снижался в сторону задымленного узкого ущелья, и оператор вооружения несколько заволновался из-за плохой видимости. Его боефикатор словно подёрнулся изнутри белесым туманом:

— Николя! Делай свечку! Я лучше сверху ещё две последние кассеты с бомбами сброшу и вся недолга…

Но одушевлённый своими сбывшимися выводами штурман, вдруг обозрел ещё нечто ценное на своих виртуальных экранах. Он даже сдерживаться не стал от восторга и боевого азарта:

— А ведь это из база! Точно, ребята, что б я провалился! Вон видны открытые створки большого ангара. По низу, Николя, понизу иди! А ты Малыш не зевай и всеми торпедами бей!

Начавшийся было подниматься нос "Гузера" вновь резко клюнул вниз и с ревом несущего смерть торнадо вонзился в клубящийся дым.

— Зря мы так рискуем…, - бормотал недовольный Малыш, продолжая, тем не менее, заливать смертоносными снарядами, как оставшийся целым корабль пиратов, так и мечущиеся во все стороны, дезорганизованные толпы противника. Основной удар тоже успел нанести: направил в створ виднеющегося ангара все четыре оставшиеся торпеды да две большие ракеты. Напоследок ещё и обе кассеты с бомбами вывалил.

За мелькнувшей тенью внешнекосмического истребителя, на поверхности образовался ещё больший ад, но не успел экипаж довести радостный крик победы до максимального пика, как тут же крик радости перешёл в стон отчаяния. Все трое прекрасно увидели на своих боефикаторах, как из клуба дыма и пламени, охватившего ущелье, следом за "Гузером" вынырнули две огненные полоски искрящего огня.

— "Берсерки два"! — выдохнуло в унисон три рта.

Пираты имели баснословно дорогое оружие "последней надежды" и успели его каким-то образом использовать. А от такой его модификации, на таком расстоянии и на такой мизерной высоте практически не существовало спасения. Конечно, как пилот, так и оператор бортового вооружения сделали всё, что возможно. И даже достигли невероятного, если можно так сказать, успеха. Сразу два облака противоракетной магнитной стружки и три десятка мини-ракет перехватчиков, совершили чудо: один из берсерков взорвался за две сотни метров до намеченной для него цели. Зато второй отработал на все сто. Почти непобедимый, наводящий страх на врагов только одним своим видом истребитель, вздулся багровым облаком взрыва, разлетаясь в стороны крупными и мелкими обломками.

Хотя всего лишь за секунду до этого вверх взлетела реактивная спасательная капсула. Погибающий "Гузер" предоставил своему экипажу последний шанс для спасения.

Глава первая

3594 г. начало осени, окраины системы Вихелоуса

Сутки спустя.

Командир базы шестого пограничного сектора системы Вихелоуса, невысокий, широкоплечий крепыш, уже минут двадцать метался перед троицей стоящих навытяжку офицеров и ругался. Витиевато ругался, а порой и вовсе…нехорошо. Но оборванные, прокопченные гарью и убелённые свежими бинтами воины терпеливо сносили все несуразности в свой адрес, стараясь не краснеть и выглядеть невозмутимыми предметами внутреннего интерьера. Сказывался большой опыт таких выволочек.

Тем более что подобная линия поведения с разъярённым полковником срабатывала всегда, везде и лучше всего: он уже заметно выдохся и теперь стал сбиваться на частые повторы:

— Вам только на фанере летать! Такой истребитель просра…! А знаете, что мне стоит новый выбить?! Дырку от бублика вы знаете! И не узнаете никогда! Потому что вам… Вам только на фанере…!

В какой-то момент командир осознал всю бесполезность безадресной ругани и перешёл на индивидуальный метод. Первым подскочил к самому длинному, ростом в двести три сантиметра оператору бортового вооружения, который стоял по центру "строя". Хотя как раз чтобы заглянуть тому в глаза, крепышу-полковнику пришлось бы встать на табуретку:

— Ты! Вот скажи мне, когда уже твоя деланная рассудительность станет совпадать с жизненной необходимостью? А? Чего молчишь, господин Агнер Ллойд!? — хорошо было известно, насколько стрелок ненавидел своё официальное имя, по которым он проходил по бумагам и ведомостям. Хоть оно и было ненастоящим, но всё равно ненавидел. — Или тебе напомнить твоё же любимое выражение: "Удар судьбы в лоб, означает, что не возымели действия её пинки взад". Как раз о тебе! Не находишь? Из-за твоей мягкотелости вы все могли сейчас где-то там валяться в виде обгорелых кусков мяса! Или висеть безголовыми чучелами в пыточных подвалах! Ты об этом подумал?! Чего молчишь? Или тоже молчал, когда следовало остановить своих товарищей и надоумить их не путь истинный?

Наверняка полковник уже прослушал каждое слово записи с борта истребителя перед его катастрофой и знал, что Малыш как раз и пытался предупредить от слишком резкого снижения к земле. Что, в конечном итоге, и лишило реальных шансов отбиться в момент опасности от ракет "Берсеркер-2".

Но ведь не станешь сваливать вину на товарищей, подставляя их и выгораживая себя. Истинные аристократы, представителями которых и слыл высоченный Малыш, так не поступают. Поэтому оператор, со знаками различия капитана только повинно склонил голову, и даже в какой-то момент показалось, что он стал ниже ростом, чем полковник.

Делающий разнос начальник раздосадовано фыркнул и, шагнув влево, вызверился на командира экипажа:

— Тебе уже сколько лет?! Двадцать?

— Никак нет! — выдохнул Николя. — Двадцать восемь недавно исполнилось.

— Не может быть! — злобно ёрничал полковник, в притворном изумлении приседая и хлопая себя ладонями по коленкам. — Двадцать восемь? Почти моего возраста?! И всё ещё капитан? — хотя на самом деле командиру базы уже было за сорок. — А по твоим действиям — больше двадцати не дашь. Словно зелёный молокосос прёшься на любое восклицание типа: "Ой, вон там баба голая мелькнула! Где?! Дайте и мне глянуть!" Тьфу! Да ты не гордость наших космических сил, а…, а… Э-эх!

Он замялся, но так и не подобрав подходящего слова, махнул рукой со всего плеча. Затем резко шагнул два раза вправо и уже чуть не лбом уткнулся в подбородок штурмана:

— А ты, вычислительный центр, дающий сбои? Питание к мозгу отключилось? Да плюс запасные батарейки в ушах разрядилась? А может твой хвалёный процессор кто-то подменил грецким орехом? Алоис, я тебя не узнаю! Куда подевалась твоя хвалёная мудрость? Куда исчезла твоя рассудительность и тонкий расчёт ситуации? Что случилось с твоими невероятными способностями аналитика? И почему ты не хочешь оправдаться? Ну, чего молчишь, словно язык проглотил? Отвечай: кто виноват? И никого не бойся. Малыш или Николя?

Негр посерел от переживания ещё больше, но ответил твёрдо:

— Скрывать не стану. Как и идти на поводу у боевых товарищей. Пусть они меня даже побьют за это. Поэтому скажу сразу, с максимальной откровенностью: вся вина на мне. Готов понесли заслуженное наказание.

После чего из полковника словно выпустили воздух. Плечи его поникли, уголки губ опустились, он развернулся и пошагал к своему письменному столу. Бормоча при этом себе под нос с раздражением:

— Я из-за них седым стал! Того и гляди костоправы какую-то аномалию в сердце отыщут и в утиль спишут! А эти…хм, зяблики, и в ус не дуют!

Но пока он обходил огромный стол и усаживался на стул, все три офицера расслабленно выдохнули. Буря окончилась, всё самое страшное позади. Командира базы все знали прекрасно: будет кричать, ругаться, даже обидеть может сотней, другой нецензурных слов, но дальше этого никогда не пойдёт. Своих подчинённых перед проверяющими с Оилтона, разгильдяями не выставит, под суд не отдаст и разжаловать не позволит. Сам накажет, своей властью, но чужим под расправу не уступит. Да и вообще, по большому счёту ничего страшного не произошло. Ну, немного увлеклись боем; ну, не уберегли ценную космическую технику; ну, потом ещё сутки прятались в каких-то пещерах и отстреливались табельным оружием от взбешенных пиратов. Но ведь живы. Здоровы. Почти…

Кажется, хмурящийся полковник, вновь уставившись на троицу друзей, не только про раны вспомнил да про потерянную наивысшую по мощи ударную силу своей базы на окраине империи. Рука его весьма многозначительно, с чувством ударила по лежащей на столе папке, и голос вновь стал набирать обороты:

— Думаете, что наказания не последует? А зря! На этот раз вам потеря истребителя с рук не сойдёт! Хотя…, - он сделал паузу, словно размышляя, и только потом продолжил. — Хотя попытаюсь вам немного подсластить горькую пилюлю нашего с вами расставания.

Теперь уже все три офицера удивлённо переглянулись между собой, а потом вновь недоверчивыми взглядам уставились на полковника. Что за потерянный "Гузер" их выпрут с боевой базы — они и предполагать не могли. Но с другой стороны, командир никогда не слыл пустопорожним болтуном, устраивающим розыгрыши со своими подчинёнными. Сказал, что придётся расстаться, значит…

— Так вот…, моё прошение в столицу, — он нарочито медленными движениями открыл папку, поднял первый лист и стал зачитывать беглой скороговоркой, словно перечислял всем давно известные азбучные истины. — За уничтожение кораблей противника в количестве…, так, тут всё понятно… За уничтоженную базу пиратов, состоящую из шестнадцати уровней…, хм, здесь тоже ясно… За проявленные мужество отвагу и…ну и так далее, Ага, вот: представить капитана Николя Чарески, капитана Агнера Ллойда и старшего лейтенанта Алоиса Полсата к наградам "Орден Витязя первой степени". То есть: отныне вы можете себя с уверенностью считать полными кавалерами второй по престижности, после "Изумрудного Листка" боевых наград.

Лица офицеров расплылись в непроизвольных улыбках, хотя награды ещё следовало утвердить в столице, потом доставить, потом торжественно наградить. Но сомневаться уже не приходилось, раз полковник представил к награде своего подчинённого, то он до императора дойдёт, но своего добьётся.

Другое дело, что несколько моментов офицерам прояснить хотелось немедленно:

— Целых шестнадцать уровней? — с восторгом переспросил Алоис, показывая в широкой улыбке свои белоснежные зубы. — Так это мы ту самую базу разыскали и сковырнули…?

— Ага, ту самую…, - буркнул ещё больше нахмурившийся командир. — Там теперь весь пограничный флот окраин слетается и роют, роют, роют… Я бы вас ребята сразу к Изумрудному листку представил, да уж больно многие адмиралы хотят за найденную вами базу эти высшие награды на свои мундиры получить…

В его голосе слышалось столько отчаяния и тоски, что улыбки на лицах офицеров увяли, а Малыш стал прояснять следующий момент:

— Да ржавчина с ними, с наградами. Вы лучше признайтесь: чего это мы расставаться должны?

— Да вот…, - из папки выскользнул второй листок, улёгся отдельно, а потом его резко припечатал к столу тяжёлый кулак командира: — Не успели вас ещё вытащить из пещер и доставить сюда, как штабные крысы бросились выслуживаться перед очень вышестоящим начальством. И уж так вас расхвалили, где совсем не надо, так расхвалили… Что как раз перед вашим прибытием и докладом я вот это распоряжение и получил. Хотите послушать?

Он весьма выразительно уставился на подчинённых и они сразу поняли, что весь этот ор с гневом как раз и был результатом вот этого неожиданного распоряжения. Поэтому командир экипажа позволил себе пошутить:

— Конечно, хотим. Но не в случае, если там приказ высчитать стоимость "Гузера" из наших жалований.

— Если бы! — возмутился полковник. — Вам в любом случае будет положена премия в расчёте семь процентов от промышленных трофеев отысканных на базе пиратов. Если судить только по предварительным результатам, то вам и на три внешнекосмических истребителя хватит. Да и мы бы для вас сбросились… А тут дела совсем иные…, - его лицо ещё больше осунулось, как у отца, навсегда расстающегося со своими сыновьями. — Решили вас отправить на академическую переподготовку, а потом вообще забрать в Дивизион…

Он тяжело вздохнул, продолжая, тем не менее, пристально наблюдать за лицами трёх офицеров. И заметив, что те расплылись в самодовольных улыбках, опять сильно осерчал. Вскочил на ноги и затряс в гневе кулаками:

— Чего радуетесь, неблагодарные?! На базе для вас чуть ли не кофе в постель подают, любые капризы исполняют, на любое нарушение дисциплины глаза закрывают, а они и рады поскорее отсюда сбежать! Очень похоже на коров, которые спешат вдаль лишь по той причине, что там трава зеленее. Думаете в Дивизионе вашу доблесть и боевые умения оценят как положено? Ха! Ждите…! А мне что прикажете делать?! С кем воевать придётся?! Кого в бой с пиратами посылать?! Самому за боефикатор садиться?! А?!

Вот тут наконец и проявилось полное разгильдяйство представленных к награде офицеров, их ярое легкомыслие и явное панибратское отношение к старшим по званию. Невзирая на кипящего эмоциями командира базы, они обменялись тычками кулаков по плечам, шлепками ладоней и совсем несолидным гусиным гоготанием. А потом ещё и Николя, своим задушевным баритоном обратился к командиру:

— Да ладно вам, полковник! Мы вас и в самом деле как отца родного любим, но грустить-то зачем? Пиратов в секторе почитай и не осталось, после нашей бомбёжки их базы, так что теперь можете спокойно себе служить, растить молодую смену, да к нам в отпуск приезжать в любое удобное время.

Но тот всё ещё продолжал расстраиваться по поводу такой нежданной, и самое главное неприятной для него передислокации лучших офицеров:

— Как же! Приедешь к вам в отпуск! Первые годы бойцы Дивизиона и столицы не видят, вечно их во все дырки по всей империи суют.

После чего, мотая с досадой головой, отправился к огромному сейфу и стал его открывать, прикладывая попеременно, в определённой последовательности подушечки своих пальцев.

— Да сколько там тех годков? — веселился Малыш. — Не заметим, как и пролетят!

— И почему это нас обязательно на периферию загнать должны? — удивлялся Алоис. — Всё-таки не желторотые лейтенанты, да и награды у нас не за протирание штанов в штабных креслах.

Полковник, не торопясь отвечать, с деловым, сосредоточенным видом достал из сейфа бутылку коньяка, четыре бокала и тарелку с засахаренными кусочками лимона. Расставил бокалы идеальным рядком и налил в каждый удивительно одинаковые порции янтарного напитка. Затем кивком головы пригласил к столу тройку офицеров, дождался, пока каждый выберет себе бокал, взял оставшийся и несколько дрогнувшим голосом, проговорил:

— Ладно, ребятки, хочу первым выпить за ваш вчерашний подвиг, ваше вчерашнее спасение и за ваш сегодняшний переход на иные горизонты. Пусть и на новом месте службы у вас всё складывается удачно, звания не задерживаются, а награды не теряются.

Все дружно выпили, а офицеры сразу взяли по несколько долек лимона и принялись интенсивно закусывать. Тогда как командир базы откусил только маленький кусочек и, продолжая держать остаток в руке, стал отвечать на последний вопрос Алоиса:

— У меня ведь тоже в высшем командовании свои друзья есть. Так что сразу после получения депеши я и связался по краберу с кем надо. Мне доверяют, да и наверное особой тайны скорей всего в этом нет. В итоге, ваше ближайшее будущее на несколько месяцев, мне обрисовали весьма подробно. Слышали о такой планете Нирвана?

Николя с Алоисом пожали плечами и перевели взгляды на Малыша. Аристократ, имеющий за плечами два высших образования, и тут не подвёл:

— Планета двух пустынь, двух контрастов. Лёд и песок, две полярные сущности по температуре, но единые по духу. Только две ниточки растительности между двумя пустынями. Аборигены — чернокожие гуманоиды. Всего два с половиной миллиона. Строй — феодально-общинный. Ещё данные нужны?

— Да нет, спасибо. Полезные ископаемые нам неинтересны, как и количество песчинок в пустыне…, - заметив, что от лимона осталось только несколько сахарных крошек, полковник опять метнулся к сейфу и выложил на стол вазу с шикарными конфетами: — Ешьте! Шоколадные, с разной начинкой… Ага! Возвращаясь к Нирване… Именно туда, сразу после прибытия на Оилтон, вы и отправитесь. Не сами. А с целой группой иных офицеров, которые будут проходить интеллектуальную стажировку.

— Почему именно там? — выразил всеобщее удивление Николя. — В такой глуши?

— По положению в пространстве, Нирвана в самом центре нашей империи. Но именно из-за почти полной непригодности там и находится некий геодезический институт, где изучают напряжение атмосферы между полярными величинами. Как-то так звучит…, да и неважно. Но под прикрытием этого института и находится кафедра интеллектуальной стажировки всех без исключения воинов Дивизиона. Порой иная элита других родов войск там тоже проходит теоретическую переподготовку. Ну и конечно же, экстремальные условия только помогают закалять боевой дух и совершенствовать физическое тело. Уж такое дело как ночёвки в ледниках и среди раскалённых барханов, там в порядке вещей. Для этого там специально самые злобные инструкторы Дивизиона сменят друг друга как в виде поощрения. Вот потому мне вас и жалко, кончились ваши поблажки и злостные нарушения дисциплины…

Командир присмотрелся внимательно к порозовевшим физиономиям, и налил ещё по одной порции коньяка. Подхватывая свой бокал и рассматривая янтарную жидкость на свет, Малыш, словно ненароком поинтересовался:

— Когда это мы так злостно дисциплину нарушали?

— Ой! Как только язык поворачивается? А? — опять вскипел полковник, размахивая руками так, что чуть коньяк свой не расплескал. — Какой бы это я бал командир, если бы обо всех ваших выходках не знал? Что вы неделю назад устроили?

Воистину с аристократическим удивлением капитан осмотрелся по сторонам, словно увидел вокруг следы разрухи, устроенной именно семь дней назад, и ответил с изысканной куртуазностью:

— Имелся замечательный повод торжественно отметить славный юбилей нашего товарища.

— Ха! Так кто вам мешал отмечать? Выпили, спели пару песен и в спать! Но зачем было всю ночь напролёт куролесить в командирской столовой с официантками?

— Э-э-э…? — все три товарища с подозрением стали переглядываться между собой, пытаясь догадаться: кто же проговорился. Истина оказалась несколько банальна:

— Чего напряглись? Уже и по пьяни не помните, что сами говорили? Ну, ещё бы! Тем более что как раз те самые официантки сами все в городке и разболтали. Уж сильно им похвастаться захотелось такими жеребцами. Тьфу!

И полковник залпом выпил свой коньяк. Тогда как Малыш цыкнул сквозь зубы, и с печалью выдохнул:

— Увы! Чужой роток, не заткнёт и молоток…

Оба друга ему с искренним сочувствие поддакнули, не забывая в то же время интенсивно опорожнять вазу с конфетами. Именно этот момент опустошения стратегических закромов сейфа, и напомнил командиру базы про не совсем ещё пригодное состояние офицеров и их наверняка нешуточный голод. Поэтому спешно заглотал свой недоеденный кусочек лимона и перешёл на официальный тон:

— Значит, заканчиваем демагогию. Мыться, приводить себя в надлежащий вид и через два часа в штабе на подробной разборке полётов. На ужин будет добавочная порция. Можете идти!

Некую заминку своих друзей, пояснил Алоис:

— Когда же мы отпразднуем новое назначение:

— Отлёт на Оилтон с попутным транспортом только завтра к обеду. Так сегодня вечером у вас будет…, хм, парочка часов. Можете пригласить к себе нескольких свободных от дежурств офицеров.

— А если…, - но попытавший что-то уточнить Николя, был с ехидством прерван:

— Не мечтайте! Лично проверю командирский салон и закрою своим ключом.

— Но может…

— Не может! Уже три дня ни одна официантка не может оставаться на базе в ночное время.

— Так хотя бы…

— А вот со старшим коком посоветуйтесь. Он ваш лучший кореш, так что пару, тройку каких горячих блюд и приготовит. Не то ещё упьётесь на голодный желудок и мне всю базу разнесёте вдребезги!..

Все три офицера дружно отдали честь, вывалились толпой из кабинета в коридор и пиная друг друга от радости кулаками подались в сторону своих кают, но на первом же перекрёстке остановились и принялись решать как действовать дальше:

— Прежде чем помыться, лучше сразу запустить программу остального вечера. Поэтому, Малыш, давай дуй, заказывай спиртное…! — начал было распоряжаться Николя, но аристократ его перебил возмущённым восклицанием:

— С ума сошёл?! Хочешь торжественный вечер превратить в банальную пьянку?

— Так ведь о-а-э…, - попытался выразиться командир экипажа, тыкая пальцем в сторону кабинета полковника.

— Ну и что? Только на одних официантках свет клином сошёлся? Ты ещё не видел, какие помощницы у нашего кореша кока на камбузе появились!

— А они это…?

— Да какая тебе разница? Главное не результат, а участие. Ну и, чтобы кок согласился их взять в компанию. Уже только одно присутствие прекрасных дам заметно украсит нашу холостяцкую пирушку.

— Ну, если ты так уверен…

— Не сомневаюсь! Поэтому ты, Алоис, мчишься за выпивкой и берёшь с тройным запасом. При этом учитываешь, что к нам в гости могут нагрянуть не только приглашённые нами ребята. Чтобы я потом на тебя не кричал: "Пошли дурака за бутылкой, так он, дурак, одну и принесёт!" Ты, Николя, обеспечиваешь соответствующее прикрытие нашего мероприятия в виде достойных, проверенных дневальных и начальника внутреннего караула. Ну а мне предстоит взять на грудь самый ответственный фронт работ: закуску и соответствующее дополнение на сладкое. Хоп!

Три ладони сошлись в едином ударе и все три героя разбежались в разные стороны.

А у себя в кабинете, командир базы отключил виртуальный экран подслушивания и подсмотра и не сдержался от недовольного рыка:

— Вот пакостники-разгильдяи! Надо было их ещё часик "на ковре" подержать, тогда бы точно не успели организоваться! — он с досадой ударил кулаком по столу, рассмотрел под ним депешу с распоряжением и сменил гнев на милость. Ещё и улыбнулся при этом: — Хотя…, пусть расслабятся, в самом деле. Когда ещё в следующий раз свидятся с боевыми друзьями.

Глава вторая

3594 г. Середина осени, Пиклия

— Шесть лет! Почти целых шесть лет мы потеряли по вине этого молокососа Сте Фаддина и тупых коротконогих пропойц сквоков! — Моус Пелдорно, диктатор планеты Пиклия и одноимённого звёздного королевства в гневе ходил вдоль окон своего кабинета и то патетически вздымал руки к потолку, то сжимая пальцы в кулаки, тряс ими, словно угрожая невидимому противнику. — И за эти шесть лет, вся ваша хвалёная служба так и не смогла отыскать моего меньшего братца и снести ему голову! Позор! Надо мной наверняка смеются во всей Галактике. Мало того, теперь твои аналитики вновь предлагают вступить в союз со сквоками! Это уже вообще уму непостижимо! Они настолько подвели все наши надежду и разрушили все планы пять с половиной лет назад, что с этими недоумками постеснялся бы разговаривать любой нормальный человек. У-у-у! Как я зол!

Граф Де Ло Кле, он же директор Управления безопасности Пиклии и её шеф внешней разведки, на эту гневную тираду экспансивного монарха смотрел с изрядной долей иронии, раздражения и скепсиса. На него такие вот крики и метания на фоне яркого света здешней зеленоватой звезды совершенно не действовал. Своего соратника, которому он когда-то сам и помог заграбастать трон, он совершенно не боялся, и наедине вел себя с ним, чуть ли не по-хамски:

— Моус, да сядь ты уже, и не мельтеши! Тем более что это твоя личная вина в том, что у нас к данному моменту нет более подходящих и более хитрых союзников, чем сквоки. Которые, между прочим, весьма преданны и последовательны в своих действиях. А с другими… Не ты ли каждый раз начинаешь впадать в бешенство при первой же торговле на переговорах?

— И правильно делаю! — опять затряс кулаками диктатор. — Они не имеют права выкручивать нам руки! Хватит с меня пристального надзора со стороны больших дядек! Знал бы, чем закончится тогдашняя их милость, и под страхом немедленной смерти не полез в кабалу!

Де Ло Кле тяжело вздохнул и без всякого уважения проворчал:

— А куда б…, мы делись? Надо смотреть правде в глаза: без помощи и кредитов Доставки, мы бы сейчас к важному, в эпохальном смысле, событию плыли бы на каноэ и размахивали бамбуковыми палками. И в лучшем случае только бы насмешили Оилтонскую империю нашим видом.

— Тем более новым шантажистам я уступать, не намерен!

— Зря. Там уступка, там поблажка, да парочка обещаний ничего не значащих. Глядь: а уже твоя вожделенная оилтонская вотчина в кругу своих врагов. Почитай — наших друзей. Только частичная изоляция Оилтона от остальной Галактики — для нас оказалось бы решительным фактором в боевом преимуществе.

Король уже несколько успокоился, перестал орать и с нахмуренным видом уселся боком прямо на край письменного стола:

— Всё равно их больше. А если подтянут войска с окраин…

— Ха! Да сколько можно тебе твердить: в современной войне главное захватить одним ударом столицу противника и ликвидировать нынешних узурпаторов власти. Тем более в нашем варианте: по всем правам и предпосылкам ты самый законный наследник императорского трона. Только и следует, что в самые критические моменты придержать вражеские войска на дальних подступах. Вот именно для этого сквоки и пригодятся лучше всего.

— Ага! И заломят за это…

— Да ничего они не заломят! — теперь уже граф повысил голос. — Только и хотят несколько звёздных систем да выход в Большой внутренний рукав Галактики. Что по сравнению с этим — целая огромная империя?! Ох! Порой я поражаюсь твоей…щепетильности!

Моус Пелдорно скривился от неприятных воспоминаний:

— Как вспомню тот их облом с поимкой принца и полный провал с захватом Оилтона, так все внутренности переворачиваются. К тому же и на след Сте Фаддина твои люди никак напасть не могут.

— Ну сколько можно?! Дался тебе младший единоутробный братец! Раз Сте Фаддин так спрятался и сидит, словно сверчок под молотом, значит, вообще шевельнуться боится. Вон, ни шума в средствах массовой информации не поднимает, ни манифестов с жалобами не рассылает. Понимает, что жизнь на волоске его висит. Ну а со сквоками в прошлый раз просто такие обстоятельства и случайности произошли. Ты ведь сам видел и читал их полные отчёты и результаты служебных расследований. Операцию они разработали и начали — комар носа не подточит, гениально! Ну а потом…

— А потом всё пропили! Тьфу!

Граф задумчиво мотнул головой:

— Не скажи. Всё они сделали, продумали весьма творчески и дальновидно. Просто есть такое понятие, как человеческий фактор. По данным их разведки в стане противника попался ну просто уникальный отряд каких-то боевых не то андроидов, не то мутантов, который и разрушил все их планы как на Хаитане, так и на орбите Оилтона

— Вот! — король опять стал закипать гневом и злостью. — А если на нашем пути, во время Заброса эти мутанты появятся? Чем тогда оправдаешься?

— Именно поэтому, мы до сих пор нашу интервенцию в основном и сдерживаем, — признался Де Ло Кле. Затем встал, потянулся, разминаясь, и рассудительно добавил: — Ну и учёные всё-таки должны дать большие гарантии Заброса, чем тридцать процентов. Иначе нам войск не хватит…, - простых солдат он тоже не жалел для великих дел, потому что тут же забыл о возможных потерях, хохотнул и вернулся к прежней теме: — Но твой родственник, император Павел Ремминг, допускает большую ошибку. Он сам в то грустное для нас время, после бури протестов со стороны своих подданных опрометчиво пообещал, что тайна событий на Хаитане будет раскрыта через пять лет. Года прошли, народ требует, и он, глупенький, на днях должен объявить прилюдно имена героев, а также все остальные детали того смутного периода. Так что очень скоро мы узнаем всё: кто и за что получил награды, кто повысился в званиях, и какие институты получили самые крупные премии за тех самых мутантов. Вся наша сеть работает по тревожному оповещению, и как только информация начнёт поступать, наши аналитики быстро во всём разберутся.

Диктатор Пиклии тоже не усидел на месте. Опять забегал по кабинету, потирая от возбуждения руки и приговаривая:

— Кто? Кто они? Вот бы взять их за глотку! Добраться им под шкуру! Да так эту шкуру и…сдёрнуть одним рывком!

Хоть бывший уголовник уселся на трон звёздного королевства, но так и остался в своей черной душе оголтелым садистом.

Глава третья

3594 г. Середина осени, Оилтон — Нирвана

При переходе в лунманский прыжок транспорт так сильно тряхнуло, что даже у крепких и привычных к подобному перепаду молодых, здоровых космодесантников сбило дыхание, появились кровавые круги перед глазами и со стонами вырвались непроизвольные проклятия. Тяжелей всего, из расположившихся рядом товарищей, пришлось массивному Гарольду, он хрипел так, словно ему саданули кувалдой под дых. По этой причине слова ругательств наиболее разборчиво раздались лишь со стороны загорелого капитана с нашивками пограничника. Видимо и такие перегрузки для него оказались вполне допустимыми:

— Что за корыто такое?! Без притановых щитов в космос выбрались?! — стонал он. — Чтоб эту лоханку ржавчина сожрала! Вместо с пилотами! Да так даже уголовников не перевозят! Гады, олухи…!

Следующие слова лётного капитана вообще были крайне далеки от нормативной лексики. Но сотрясений больше не последовало, вой генераторов выровнялся, и хрипы перешли в более привычное, пусть и судорожное дыхание. После чего поток ругательств только многократно усилился из-за того, что говорить уже могли все. Из этого потока стало понятно, что экипаж этой лоханки (все безмозглые неумёхи!) наверняка удобно расположился в противоперегрузочных креслах, а вот отправляющихся на стажировку после иных, разных учебных заведений офицеров, пусть даже заслуженных героев, везут, словно бессловесную скотину.

Но весь гомон голосов перебил резкий, хоть и немного охрипший голос майора Тантоитана Парадорского:

— Хватит ныть! Тоже мне, герои! — когда повисла относительная тишина, более спокойным голосом добавил: — Представьте, девчонкам как досталось.

На что уже отдышавшийся Гарри снисходительно хмыкнул:

— Конечно! Ты только об одном человеке на этом транспорте переживаешь. Для мягкости ей под ноги и шкуры друзей рука бросить не дрогнет. Ха-ха! Но ведь сам знаешь, что у наших красавиц самые современные лежаки, в отличие от наших, допотопных.

— Разговорчики! Господин капитан!..

— Нет, за наших дам можешь не переживать, — уже нормально отдышавшись, солидно вступил в разговор Армата. Словно это не он минуту назад пытался тоже перекричать всех не эпистолярным жаргоном. — Уверен, они даже свои разговоры во время этой тряски не прекратили.

Танти, как самый старший по званию из находящихся в кубрике, только шикнул в ответ, призывая к тишине, а затем два раза ударил по переборке возле себя рукояткой кинжала. В повисшей тишине вскоре глухо послышалось две идентичных удара с той стороны. Ни для кого не было секретом, что ещё перед взлётом командир группы так все устроил, чтобы капитан Клеопатра Ланьо находилась как можно ближе к нему. Везде успел. Поэтому женская часть курса расположилась в ином кубрике всего лишь за одной толстенной переборкой. Женщинам в самом деле достались новейшие противоперегрузочные люльки, а посему переживать за них сильно не стоило. Но всё-таки…

Сейчас Танти, получив условный сигнал от своей возлюбленной, что всё в порядке, расслабился, довольно миролюбиво оглядел всех присутствующих в кубрике офицеров, первый отстегнулся от системы обжима и вскочил на ноги:

— Лучше бы конечно и в гости наведаться, но ладно, подождём…

По несколько суровому внутреннему расписанию данного боевого транспорта, первые полчаса после выхода в лунманский прыжок запрещалось покидать свои каюты и кубрики, как личному составу, так и переправляемому десанту. Десанта не было, а вот те несколько групп офицеров, которые только и встретились впервые на трапе транспорта при загрузке, даже в лицо друг друга не знали. Знакомиться друг с другом тоже было некогда. Успели разложиться, закрепить вещи да личное оружие, улечься в люльки, и сразу старт. Хотя двух человек молодой майор узнал. Одного — с некоторым трудом, тот промелькнул в памяти бравым лейтенантом, преподающим курсантам-космодесантникам в первые несколько недель учёбы по методикам начального пилотажа. Имя не вспоминалось, потому что этого крепыша-лейтенанта куда-то быстро из училища перевели. И это именно он ругался больше всех в тот момент, когда у остальных сбило дыхание во время перехода в лунманский прыжок. Ребят он кажется не узнал, да оно и понятно: тогдашние курсанты смотрелись на одно лицо, да и за прошедшие шесть с лишком лет они кардинально изменились.

Второй вообще был почти другом некоторое время. Их знакомство и сильное сближение произошло уже совсем сравнительно недавно, в самом начале обучения в Восьмом Секретном Корпуса. Причём первая встреча с общением получилась совершенно случайно, практически стихийно. Тогда Парадорского, спешащего в свободное время в тренажёрный зал, вдруг окликнул высунувшийся в коридор учебного корпуса долговязый третьекурсник. Казалось, тот чем-то был сильно расстроен и искал кого угодно:

— Эй! Ты свободен?

— Сравнительно, — ответил расплывчато Танти. Старшекурсники порой слишком любили разыгрывать молодых коллег или подурачиться над ними.

— А в карты играть умеешь?

— Ну…, в теории — весьма неплохо. — В своё время, ещё в интернате, друг по комнате Роман Бровер отлично подковал по теории основных карточных игр. — А что?

— Здорово! — без лишних церемоний, высоченный парень затащил первокурсника в небольшую комнату-методичку и только там стал объяснять: — Мне на вечер нужен "скрытый" напарник. Будет отличная игра. Тебе только и надо, что уметь определёнными жестами показать, какие у тебя карты. Дальше я всё сделаю сам, при условии, что ты не будешь допускать грубейших ошибок. Выигрыш — пополам. Идёт?

В тот момент Парадорский жутко мучился отсутствием у него нормального количества денег: слишком уж хотелось на свои личные средства и порадовать Клеопатру каким-либо подарком, и угостить во время увольнений чем-то вкусненьким, да и цветы она просто обожала. Но сейчас, всматриваясь в довольно-таки изысканное, можно сказать аристократичное лицо старшекурсника, он сильно засомневался: "Аферист! Картёжный шулер! С ним я могу последних галактов лишиться…!"

— Да ты понимаешь, — сходу отыскал он верную причину для отказа. — Я сейчас на полной мели…

Отказ не прошёл. Шулер, с замашками аристократа, только обрадовался:

— Меньше сомнений, дружище! Вот тебе сотня, потом вычтем из общего нашего выигрыша. Тебе только и надо делать вид, что мы совершенно незнакомы.

— Без меня никак не получится? — с душевными терзаниями рассматривал в своей руке сотню Тантоитан.

— Нет! Кстати, ты не подумай обо мне как о шулере… О! По глазам вижу — подумал! Ну не ври, не ври…! Просто дело слишком уж нужное: кровь из носа, но надо наказать двух моих зажравшихся однокурсников. Совсем гады совесть потеряли!

И он назвал два широко известных в корпусе имени. Те ещё прохиндеи! Это сразу лишило новичка игорного бизнеса последних сомнений. В тот вечер он много чему научился. Ну и с Малышом познакомился. Кстати, и на дальнейшие карточные посиделки он выбирался в казармы старшекурсников совершенно скрыто от всех своих друзей. Напарник настаивал, да и самому не хотелось раскрывать источники своих неожиданных доходов. Даже от Клеопатры утаил это весьма полезное, интересное знакомство в отместку за ёё нежелание раскрыть свои, уже давно обещанные стать достоянием гласности тайны.

Но час назад Малыш, ещё при загрузке в транспорт, заметив начавшую расплываться в улыбке физиономию майора, сразу подал оговоренный между напарниками знак: "Мы незнакомы!"

Зная его вполне весёлый, добрый характер, Парадорский сразу откликнулся на интригу, ожидая, чем всё это может закончиться.

Этих двоих может и кто-то из ребят опознал, но поговорить на эту тему пока не получалось, пришлось помотаться, проверяя как устраивается Клеопатра, да и смысла не было малейшего. Что в среде военных означает мелькнувшие когда-то на горизонте лица? Да ничего! Ну и мало ли какие у того в данный момент имеются задания? Секретность всегда занимала одно из самых первых место в межличностных отношениях при посторонних. Раз сам не здоровается, то и к нему не следует лезть с объятиями, или дотошными расспросами.

Сейчас, пока полчаса придётся торчать в кубрике, вроде как можно и перезнакомиться со всеми вполне официально, но какого-то особого стремления к этому со стороны других замечено не было. Да и кубрик казался слишком огромным и просторным. Рассчитанный на восемьдесят человек, он при наличии в нём всего двадцати казался необжитым и неуютным. Разместившиеся в нём группки, смотрелись скорей островками, чем единым целым могучего флота Оилтонской империи.

Поэтому майор Парадорский сразу не стал форсировать события, времени на пути к Нирване ещё целые сутки, успеется. Не стоит кичиться своим старшинством в звании. Тем более что ему и собственных старых друзей для бойких дискуссий, да оживлённых разговоров хватит. Здесь вообще собралась знатная компания, продержавшаяся дружно с самого первого года обучения в космодесантном училище. Гарольд, Армата, Граци, Бергман, Феликс, Лидия, ну и, конечно же, Клеопатра. То есть восемь человек прошли не только горнило обучения, боевых крещений сроком три года в училище, но и успешно освоили науку выживания и командования в Восьмом Секретном Корпусе (ВСК), где зразу готовили элитных воинов непосредственно для Дивизиона. Там тоже три года отдано совершенствованию воинских умений, плюс четыре месяца боевая практика уже в роли командиров на прекрасно изученном Хаитане, да в нескольких командировках. И вот теперь предстоит пройти последний барьер: кафедру интеллектуальной стажировки. Даже не барьер, как таковой, а скорее финишный этап на главной дистанции. На кафедре идёт окончательная "шлифовка и огранка" всех без исключения воинов Дивизиона. Восемь месяцев познавания наивысших тайн империи, наивысших секретов в управлении войсками, восемь месяцев максимальных физических и умственных нагрузок. Казалось бы, удивить или запугать восьмерых офицеров, воинов-космодесантников уже нечем, так что к последнему этапу они относились с изрядной долей здорового скепсиса, жизненного оптимизма и молодого максимализма. "Если за шесть лет ни разу не оступились, то и тут прорвёмся!"

Кроме шестерых друзей, в мужском, десантном кубрике находилось ещё три группы офицеров. Те держались пока обособленно, на контакт с иными группами идти не спешили, но внимание к себе всё равно приковывали. Во-первых, все с боевыми наградами, о которых свидетельствовали специальные нашивки, носящиеся на бытовой форме. Во-вторых, все старшие возрастом. Как минимум на два года, а то и весь десяток лет, чем любой из окружения Парадорского. Ну и, в-третьих, слишком уж презрительным отношением к самым молодым коллегам. А уж тем более на Парадорского вообще посматривали с улыбкой, в которой сразу читалось презрительное определение: "Тоже мне майор, нашёлся! Штабной выскочка или маршальский сынок!" Наверняка и они сразу рассмотрели наградные нашивки, по которым неправдоподобно молодой майор имел несколько различных боевых медалей, полный бант орденов Витязя, и самое кощунственное — знак наивысшего ордена империи, Изумрудный Листок. Несколько смущало немалое количество наград, а также высокие звания остальных пяти друзей майора, но опытные ветераны на своём веку и не такие группы "золотой молодёжи" встречали. Их не слишком удивишь явным, либо скрытым протекционизмом в среде карьеристов-военных.

Но вот определённый прищур в глазах сразу говорил: "Ничего, мальчик, если мы за тебя возьмёмся, то тебе мало не покажется!"

Самая малочисленная группа из двух человек, являла собой представителей из рода войск мобильной бронетехники. Или как их чаще называли обры (обр — оператор боевых роботов). Оба капитана, весьма похожие между собой физическим строением, фигурой, ростом, жестами и голосом, но ярко отличающиеся окрасом волос: блондин и брюнет.

Самая многочисленная группа состояла их девяти нахмуренных и молчаливых дальников. Дальниками называли определённую элиту космических сил, дальних разведчиков. Среди этой девятки очень выделялся непомерно грузный, раза в два шире самого Гарольда, капитан. Со своими раскосыми, узкими глазами он смотрелся экзотично и колоритно. Словно борец сумо. Но все остальное смотрелось отталкивающе, а больше всего бросались в глаза презрительная улыбка, которой он буквально провоцировал молодых коллег и его хищный, неприятный оскал. Кажется "Ломоть сала", как его сразу окрестил шёпотом Гарольд, отличался помимо непомерного веса настолько де неумной тягой к скандалам. Оставалось только удивляться, как такую тушу могли призвать на службу в Дивизион? Может он просто отправляется на кафедру вместо живого пособия для отработки насмешек? Или собирается исполнять роль ходячего мешка для занятий боксом?

Именно такие мысли крутились в голове у Парадорского, когда он обвёл взглядом весь кубрик и непроизвольно задержался на чернокожем коллеге. Старший лейтенант был третьим в ещё одной группе офицеров, пилотов, и единственным негром на транспорте. Довольно щуплый, ничем больше кроме цвета кожи не примечательный, и уж на вид никак не воинственный. Но всё-таки три ордена Витязя наверняка носились вполне заслужено. Особенно в компании пары его напарников, имеющих такие же комплекты боевых отличий. Но если те и физически могли считаться истинными витязями, то чернокожий товарищ смотрелся среди них, как случайное недоразумение. Словно чёрный, сильно переболевший в ранним детстве аист среди своих белокрылых собратьев.

"А мы как смотримся? — вовремя задал себе правильный вопрос молодой майор. — Наверняка косятся на нас с уверенностью, что мы никак не меньше чем бастарды императора Павла Ремминга. Как бы до открытых ссор не дошло…"

Поэтому он сразу повернулся к своим друзьям и задал извечный, чаще всего нейтральный, но всегда актуальный для служивого человека вопрос:

— Интересно, а когда здесь обедать позовут?

Тема благодатная, неистощимая и всегда легко переходящая в любую иную плоскость бытия. Вот и сейчас, разговоры о происходящем на транспорте и в большом мире, рванулись не просто гейзерами, а настоящими вулканами.

И больше всего волновало ребят так и не услышанное обращение императора Павла Ремингтона к народу. Оно уже практически транслировалось по всей империи, наверняка и окончилось уже, но убывающим по тревоге на практику офицерам возможности просмотреть, или хотя бы прослушать, как всем остальным подданным Оилтонской империи, не предоставили. Хотя как раз для третьей части здесь собравшихся одногодок было весьма интересно узнать: насколько раскроются тайны о событиях чуть более чем пятилетней давности. Но интенсивнее всего спорили между собой, перекрикивая всех остальных Граци и Армата. Ещё и Феликс добавлял остроты в их споре короткими междометиями и восклицаниями типа: "Мечтатель! Вот заливает!? А ведь он прав! Ух, ты! Сам такой! Ну и ты и загнул!" и некоторые другие, менее приличные. Всё-таки женщины их сейчас не слышали.

— Никогда, запомни, никогда император не назовёт истинных имён участников событий на Хаитане, — пытался со всей своей рассудительностью доказывать Армата. — Это будет противоречить всем канонам сохранения военной, государственной и внешнеполитической тайны.

— А смысл?! — экспансивно восклицал порывистый, но полный жизненного оптимизма и юмора Граци. — Ты сам посуди, сколько уже людей про эти секреты знает! Да почитай, всё высшее адмиралтейство в курсе! Масса аналитиков! Сотни учёных и воинов городка! Не говоря уже о самих военных младшего звена.

— Ну не скажи. Ведь до сих пор про имена никакому журналу или телеканалу выведать не удалось. А ведь они для такого дела огромные суммы не жалеют.

— Ха! Это только лишний раз доказывает, что жёсткий контроль за средствами существует, верен и вполне эффективен.

— Как же! Плевать наши журналисты хотели на контроль, — Армата многозначительно поднял указательный палец. — А уж иностранные издания, так и подавно.

— Рассмешил! — Граци и в самом деле заливисто хохотал, умудряясь при этом внятно разговаривать. — Да кому в иных королевствах или империях нужны истинные имена участников хаитанских событий?! Что они с этого поимеют? Нонсенс!

— Вот и нет! — стал распаляться и Армата, хотя при этом и поглядывал на Парадорского, словно прося о моральной помощи в споре. — Любая разведка заплатит троекратно больше любого телеканала, лишь бы выведать кто, где и как! Потом вражеские аналитики поработают над этим, вычислят места обучения элитных сил Оилтона и могу всегда ударить по ним в самый неподходящий для нас момент.

— Да что ты понимаешь! Перестраховщик!

— А ты?! Недальновидный авантюрист!

Тантоитан решил немного погасить разгорающиеся страсти:

— Ребята, чего даром глотки рвать. Вот доберёмся на Нирвану, просмотрим выступление императора, и всё станет ясно. Может никакой угрозы над нашим любимым десантным училищем и не нависнет.

После чего грубый смех послышался с иной части кубрика. Причём потешалось сразу все восемь дальников, которые до этого негромко переговаривались, а сейчас хохотали над какой-то скабрезной шуткой того самого "Ломтя сала". Толстяк продолжал кривляться, но теперь уже свои ничем не закамуфлированные оскорбления выговаривал вполне громким, отчётливым голосом:

— Ну вот, коллеги, а вы опасались, что наша золотая элита взрастает в каком-то важном, невероятно засекреченном детском садике. Хо-хо! Оказывается — это всего лишь какое-то плюгавенькое училище для малолеток.

Всё расслышавшие друзья Тантоитана, да и он сам, гневно нахмурились, всё ещё пытаясь подумать, что они неправильно поняли и говорят не про них.

А презрительно гоготание продолжалось под иное разглагольствование:

— Так и представляю себе картину маслом: все, ну прямо все враги нашей империи собрались, разведали и решили жестокого отомстить этой славной альма-матер истинных воинов и поборников высокого духа. Направили туда огромный бомбовоз, открыли люки и…, - толстяк сделал артистическую паузу, во время которой все его друзья задержали выдох. — И закидали ребятишек тоннами сладких леденцов. Ну и чего вы ржёте? Чего? Ведь после этого все курсанты только и будут что баловаться с леденцами и даже про ношение формы забудут. Вот тогда и настанет истинная трагедия: училище закроют по служебному несоответствию.

Хохот грянул воистину дружный. Вдобавок ещё и обры, вкупе с негром-пилотом заулыбались от всего сердца. Соратники чернокожего воина не выдавали своих эмоций, но всё замечающий Танти успел заметить поощрительный кивок своего карточного напарника. Этот знак расценивался как "Бей тузом!"

Но вот отреагировать первым, старший по званию не сумел. За него это сделал лучший друг:

— Эй, ты, грязный кусок сала! — рявкнул Гарольд своим командирским голосом. — Давно тебе космодесантники рыло не чистили?! Так я сейчас пару твоих гнилых зубов вышибу, чтобы дышалось легче!

Он уже двинулся вперёд, хотя на его пути жёстко встал Парадорский. Тогда как толстенный дальник тоже вскочил на ноги и стал дурачиться с плаксивыми нотками:

— Неужели деткам в училище шоколадок не давали? Ай-я-яй! То-то я смотрю они такие злые и невоспитанные. Придётся наказать, надавать по попке…

— Капитан! Ведите себя достойно и не позорьте своё воинское звание! — заорал на него Парадорский. Он и так еле сдерживал своего приятеля. — Это вы затеваете инцидент своими пошлыми оскорблениями.

— Ой! Ну что вы, майор! — продолжал паясничать "Ломоть сала" под смех своих соратников, — Разве детей оскорбляют? Их воспитывают!

— Как старший по званию, я вам приказываю…

— Да иди ты!.. — оскалился толстяк, — … Со своим званием к…своему папеньке!

Тут уже стало понятно, что никакие увещевания от банальной драки не остановят. Весь вопрос только и заключался теперь в том, все в этой драке сойдутся, или не все? И как она пройдёт? Понятно что за оружие никто хвататься не будет, в случае нечаянного убийства трибунал и каторга обеспечены. А вот кулаками помахать, вроде как все не против. Обры стали приподниматься со своих мест, слишком уж презрительно поглядывая на шестерых космодесантников. Чернокожий старший лейтенант тоже был не против показать свою удаль в драке с численным превосходством. Зато двое его коллег сидели так, словно вокруг ничего не происходит корме скучной рыбалки, а поплавок вообще не дёргается.

Тем временем Гарольд всё-таки обошёл своего лучшего друга и шагнул на центр кубрика:

— Ну что, жирдяй, собираешься за спины своих недалёких умом сослуживцев прятаться, или выйдешь сам как мужчина, показать на что способен?

Дальники недовольно запыхтели, сжимая кулаки и делая шаг вперёд.

— Трусишка! — хохотнул капитан Стенеси, и не думая отступать.

Но заводила и зачинщик скандала лишь презрительно фыркнул, и расставленными в сторону руками, остановил коллег:

— Сейчас он у меня получит!

Видимо очень надеялся на свою массу и, как оказалось впоследствии, весьма неплохие бойцовские качества. Даже удивительно было смотреть, насколько казалось бы неповоротливая туша стремительно скользнула вперёд, а неимоверно длинные руки стали наносить хлёсткие и сильные удары.

Да только всё равно в любом случае, у дальника против младшего по возрасту десантника шансов не было. Слишком уж Гарольд в последние годы пристальное внимание уделял собственной физической подготовке и всем возможным, а порой невозможным видами единоборств. Настолько он всегда стремился доказать всем, а в особенности Тантоитану Парадорскому, что не слабей своего друга детства. Из всего потока, да и во всем Восьмом Секретном Корпусе (ВСК), равных по силе соперников для Стенеси не существовало. Кроме Танти, естественно.

А то, что Гарри не с первых трёх ударов обрушил дальника на пол, так это говорило лишь о коварстве, да желании как можно болезненней и обидней наказать обнаглевшего хулителя родного училища. Ну и по поводу оскорблённых сирот дополнительное наказание полагалось. Такое вообще не прощалось.

Поэтому первый удар по несущемуся навстречу противнику, был нанесён не убойный, а сильный, но точный. Да настолько расчётливый, что кожа на скуле под левым глазом сразу оказалась у дальника рассечённой. Кровь заструилась, как и следовало ожидать. Второй удар последовал в плечо, и третий уже с тыла по печени. Пока "Ломоть сала" пронёсся в сторону по инерции, да разворачивался, Гарольд, не получивший ни царапины, взялся за словесное воспитание:

— Кстати, о наших родителях ты зря выразился плохо. Они трагически погибли, когда нам с Тантоитаном было всего ничего. Так что только за поругание светлой памяти, ничего тебе не сделавших людей, ты достоин сурового наказания.

Развернувшийся толстяк какое-то мгновение слушал, пытаясь вникнуть в смысл слов. Но потом нащупал рукой кровавую рану на лице, засверкал взбешенными глазами и снова пошёл в атаку. На второй раз ему досталось ещё больше: лопнула правая бровь и оказалось изрядно разорвано левое ухо. Пока он с рычанием это осознавал и вновь разворачивался за более подвижным и постоянно меняющим место противником, наущения повторялись:

— Если ты настоящий офицер, а не купил свои капитанские погоны на рынке, то наверняка своё училище или академию никогда оплёвывать не станешь. Так какое ты имел право с презрением высказаться о нашей вотчине? Или ты вообще засланный провокатор, и собираешься сеять раздор в нашей империи между военными?

Слова о провокаторе вполне вовремя остановили остальных дальников, которые могли сорваться в общую драку в любое мгновение. Хотя и пятеро десантников были готовы к горячей потасовке.

А вот обры уселись обратно. То ли им сразу стало понятно, на чьей стороне сила, то ли они и в самом деле признали слова капитана Стенеси воистину верными.

Негра силком усадили на кровать оба его товарища-пилота, что-то ему строгое буркнули, но зато сами встали так, что сразу стало понятно: они целиком на стороне космодесантников. Скорей всего по суммарности всех этих причин драка и продолжалась один на один.

Теперь уже "Ломоть сала" старался не разгоняться, просто размахивая своими длинными ручищами, шёл вперёд как танк. Даже залившая лицо кровь ему не мешала. Но ведь Гарольд и не таким "танкам" башни сворачивал. Водя на нет всё поступательное движение противника он непрекращающимися ударами кулаков и ног заставил того остановиться, а потом и перейти в глухую оборону. Ещё и приговаривал при этом:

— Зависть мучает? Подайся в отшельники. Любишь подраться? Вали на ринг. Не сдержан на язык? Или он у тебя во рту не умещается? Так я и дантистом поработать смогу!

После этих слов носок ботинка достал локоть толстенного капитана и тот от боли стал проседать, Раскрылся при этом настолько, что стальной кулак Гарольда резким ударом выбил ему сразу пару передних зубов. Тут "Ломоть сала" и рухнул на спину.

Жестоко. Но справедливо.

Да и другим наука. Какое-то время дальники ещё находились на том шатком гребне, с которого готовились броситься в потасовку, но их остановил насмешливый голос Малыша:

— Господа офицеры! Запись событий в кубрике ведётся на протокол постоянно! Каждое слово наверняка зафиксировано. Виноват в драке ваш толстяк. Скорей всего на Нирване его уже на кафедру не примут. Хотите тоже вместо Дивизиона оказаться в роли постовых на отработанных планетах? Да и не справитесь вы с этими ребятками. Так что не позорьте честь мундиров, а быстро и дельно окажите помощь своему недалёкому умом товарищу.

Пара мгновений гнетущего молчания и нахмуренных переглядываний, после чего стали доставаться пакеты первой помощи.

И как раз в этот момент дверь кубрика резко распахнулась и внутрь ворвалась с радостным криком капитан Ланьо:

— Ребята! Ура! Смотрите, что у меня есть! Кристалл с записью выступления Павла Ремминга. У экипажа вытребовала! Доставайте виртуальный проектор! — она приближалась только к Танти, смотрела только на него, хотя и обращалась вроде как ко всем. Но всё-таки сообразила осмотреться и только потом застыла на месте, уставившись на окровавленного, начавшего стонать толстяка. — Ой…! А что это с ним?

Несколько флегматично потирая покрасневшие костяшки пальцев, Гарольд дал краткое пояснение:

— Да пока ничего страшного… Небольшие мужские развлечения…, - и показывая, что тема закрыта, повернулся к Бергману: — Санёк, доставай проектор! Сейчас и выяснится кто прав: Граци или Армата.

Глава четвёртая

3594 г. Середина осени, Оилтон — Нирвана

Пока доставали имеющийся в багаже у Александра Бергмана проектор, дальники подняли своего избитого товарища и даже успели оказать тому вполне квалифицированную медицинскую помощь. А Тантоитан в нескольких словах постарался рассказать своей любимой всю подноготную состоявшегося здесь противостояния. Когда следом за Клеопатрой в кубрик пришла Лидия Шелди и ещё восемь офицеров женского пола, то лежащего на кровати пострадавшего уже и видно не было за спинами его коллег, а от пятен крови на затёртой палубе не осталось и следа.

Поэтому общие темы и общий тон разговоров сразу стали задавать именно женщины. Он всё-таки оказались умней, между собой не только не передрались, но и познакомиться успели, а теперь явно заинтригованные спешили увидеть то самое выступление императора, которое техники транспорта успели записать из эфира перед самым лунманским прыжком.

Не смотря на то, что все остальные женщины имели звания старших лейтенантов, самой молоденькой среди них, капитану Ланьо, они нисколько не завидовали. Внешне, по крайней мере. И теперь оживлённо щебетали:

— Нам и так было жутко интересно…

— А тут ещё и Лидия нас шокировала, заявив, что лично знакома с некоторыми героями Хаитана.

— Верится, конечно, с трудом…

— Но если это так, то и мы отныне сможем похвастаться знакомством со знакомыми тех самых таинственных воинов.

— Ой! Сколько я в своё время сплетен на эту тему наслушалась!

— А мне так с пеной у рта один балабол доказывал, что сам видел этих андроидов.

— Неправда! Утверждают, что там воевали мутанты с перестроенным организмом.

Мнения и предположения, наивные и весьма близкие к правде, сыпались как из рога изобилия. Зато мужчины сразу подтянулись, заулыбались, а юморист и весельчак Граци вообще привлёк к себе общее внимание разудалым смехом и пикантными предложениями:

— Красавицы вы наши! А у меня к вам сразу предложение! А может и вопрос! Вот если бы вы вдруг увидели в нашем кубрике хоть одного героя хаитанских событий, подарили бы ему каждая по одному поцелую? — заметив, как на это реагируют Клеопатра и Лидия, — он сразу предупредил: — Понятно, что вопрос не относится к капитану Ланьо и старшему лейтенанту Шелди. Одна почти замужем, вторая и так знакома с теми героями. А вот вы? Все восемь?

Рассаживающиеся на свободных кроватях женщины ответили покровительственным смехом и твёрдыми обещаниями, которые сводились воедино восклицаниями самой мощной на вид представительницы "слабого" пола:

— Не волнуйся, мальчик! Для таких парней нам и по три поцелуя не жалко. — Затем она томно закрыла глаза, потянулась и со стоном призналась: — А я бы так вообще не отказалась парочку тех мутантов изнасиловать.

— О-о-о! — в тон ей отозвался Граци. — От таких ласк любой мутант загнётся!

— Ничего, мы ему массаж такой сделаем, — отозвалась ещё одна бойкая на язык представительница женского офицерского сословия, — Что он вновь станет стройным, как кипарис!

Под общий хохот участвующих в беседе и перепалке, к ним подключился и капитан Стенеси, окончательно уверившийся, что инцидент с дальниками исчерпан:

— Ловлю на слове! — и указал рукой по очереди на обеих: — Как только отыщется первый герой, по моей наводке с тебя для него два изнасилования, а с тебя два восстанавливающих массажа.

Не совсем понимающий, чего это все так беззаботно веселятся, Армата вновь решил напомнить о своих рассуждениях:

— Не забывайте, имена так могут и остаться государственной тайной. Вернее истинные имена. Просто вместо этого могут озвучить какие угодно. То есть, вымышленные.

— Но ведь император пять лет назад пообещал! — возмущался Граци от лица всех остальных. — И если он не сдержит слово, то народ…

Он запнулся, подбирая нужное для мягкой формулировки слово, синоним всенародному бунту, но на него тут же стала морально давить Клеопатра:

— И не стыдно? Тоже мне офицер! Против решений императора осмелишься возражать? Или он с тобой вначале посоветоваться должен?

— Да я не в том смысле, — стал оправдываться старый друг. — Сам всё понимаю, но ведь народу очень интересно…

— А ты что, народ? Ты просто служишь! Вот что прикажут, то и делай!

Тантоитану пришлось придержать свою любимую за руку:

— Да ладно тебе, не заводись. Сейчас всё узнаем. Бергман, что ты там так долго копаешься?

— Клеммы батареи пришлось зачистить и выровнять. Сейчас, сейчас… О! Есть контакт! Девочки, прекращайте галдёж!

Тотчас в центре кубрика зависло голографическое изображение императора, хорошо видимое со всех сторон. Тридцать офицеров, не исключая пострадавшего всего десять минут назад в драке толстяка, затаили дыхание и стали внимательно слушать.

Нельзя сказать, что выступление первого человека Оилтонской империи только и сводилось к пересказу или разъяснению единственного, пусть и весьма знаменательного события. Подобное мероприятие было ежегодным и приурочивалось к символическому первому дню зимы. Хотя на многих планетах подданные порой за всю жизнь и снега не видели, но такая традиция сложилась на Оилтоне издавна, а потом уже перекочевала во все иные периферийные звёздные системы. В конце календарной осени проводили нечто подобное губернаторы планет, потом систем, ну и венчало всю эту вереницу добровольных самоотчётов перед народом, выступление императора. Порой его могла замещать помогающая править императрица, или наследный принц. Но в любом случае первый календарный день зимы всегда ознаменовался подобным мероприятием.

Павел Ремминг поэтому говорил долго, до ожидаемых фраз истекло добрых минут сорок. О внутренних успехах, о существенных достижениях своего государства, о внешней и внутренней политике. О возможных трудностях, которые по конкретно названным причинам могли как-то повлиять на всеобщий уровень жизни многомиллиардного населения.

И только потом, правитель империи перешёл к интригующему так сильно многих подданных, вопросу:

— Чуть больше пяти лет назад в нашей истории произошло одно весьма значительное, можно сказать, принципиально важное событие. Коварный враг попытался нанести по нашей империи двойной, изощрённый и крайне подлый удар. Воспользовавшись нашим миролюбием, хорошо известный вам всем супостат захватил на планете Хаитан два наших научных городка. При этом без всякого предупреждения о войне, атакуя и убивая наших военнослужащих. Тысячи гражданских и военных лиц были захвачены в заложники и оказались на волосок от гибели. При этом враг преследовал и ещё одну цель: для манкирования на политической арене, дополнительного шантажа и для затяжки времени, он попытался взять в заложники и наследного принца империи, Януша Ремминга. Его высочество как раз находился на уникальной планете с рабочим визитом. Казалось бы, неприятель продумал всё и был весьма близок к своему успеху. Да только не учёл истинной доблести, отваги и воинского умения наших молодых воинов космодесантников…

При этих словах императора, глаза соседей по кубрику с совсем иным выражений прошлись по группе притихших молодых коллег. А Малыш выразил свои некоторое мысли коротким восклицанием:

— О-о! — словно что-то припомнил.

— … Одиннадцать молодых воинов, — продолжал Павел Ремминг, — стажирующихся после первого курса, оказались в самой гуще событий, охраняя нашего наследника, при содействии его нескольких телохранителей. Благодаря их умелым, решительным действиям в совершенно нереальной и тяжелейшей обстановке, цейтноте времени, засилья хищных монстров и обилия преследующих убийц, молодые защитники нашего отечества вышли победителями. Причём не только оберегли вверенного им под охрану принца, но благодаря творческому подходу к своим действиям заставили врага раскрыться раньше времени, потерять инициативу, а в конечном итоге вычислить направлении наиболее опасного удара непосредственно по нашей столице. А напоследок, молодые космодесантники неожиданным штурмом сумели отбить один из научных городков, освободить наших заложников, а взамен пленить сотни растерянных и деморализованных врагов. Впоследствии наличие этих пленных, причём с самыми высокими воинскими званиями, помогло нам провести бескровный обмен на наших подданных, находившихся в другом городке. А в итоге и освободить планету Хаитан от подлых агрессоров. И ещё раз хочу напомнить, что своевременное раскрытие основных тайн противника помогло нам вовремя ликвидировать угрозу, нависшую над столицей с дальней орбиты Оилтона.

Император сделал паузу, как бы давая возможность слушателям оценить все подвиги, совершённые молодыми воинами. Воспользовавшись этим, крепыш из троицы пилотов ткнул приятеля-негра кулаком в плечо и воскликнул:

— Ну, теперь в оилтонское училище обеспечен тройной наплыв желающих обучаться парней и девушек.

— Ха! — успел воскликнуть Малыш, — Десятикратный!

И опять всё внимание офицеров сосредоточилось на голографической трансляции проектора:

— Ещё пять лет назад, я пообещал, что наш народ обязательно узнает все подробности хаитанских событий, а я, в первую очередь назову конкретные имена героев. И сегодня выполняю это обещание. Отважные космодесантники давно получили внеочередные звания, почётные награды и денежные поощрения, а сейчас настала пора услышать всему народу имена своих доблестных защитников. Все мы, можем гордиться этими бесстрашными девушками и парнями, которые уже стали примером для подрастающего поколения. Итак…

Речь императора достигла кульминации. Пожалуй, никто из присутствующих не мог с уверенностью сказать, что они услышат дальше. По здравым рассуждениям Арматы, получалось, что и в самом деле истинные имена лучше не называть. Подрастающее поколения и так будет в восторге. Впрочем, как и все остальные подданные Оилтонской империи.

Но где-то в глубине души у каждого участника памятных событий шевелилось некое подспудное ожидание: "А вдруг назовут? Почему бы и нет? Наша империя себе и не такое может позволить… Да и мне…" Далее шли ещё более разнообразные варианты собственного отношения к этому: от справедливой гордости за себя и друзей, до некоего панического восторга. Всё-таки это одно, когда о твоих подвигах знает строго ограниченное количество людей, и совсем иное дело, когда о тебе узнаю все. Все без исключения. Вся преогромнейшая Галактика. Потому что во всех звёздных королевствах, империях и республиках уже давно тлел неугасимый интерес по поводу таинственных "мутантов".

Оставалось только дослушать Павла Ремминга:

— Итак… Вот они, герои хаитанских событий: Роман Бровер, Магдалена Шерех, Александр Бергман…

Когда из уст самого императора Оилтонской империи прозвучало имя первого из присутствующих, Саша, сидящий ближе всех к проектору не смог себя сдержать и вскочил на ноги. Вытянулся по стойке смирно.

Затем назвали Лидию Шелди, и она последовала примеру своего товарища.

Назвали всех, в том числе и Клеопатру Ланьо. Из десантников остался сидеть, только странно напряжённый майор.

— … Ну и самую наивысшую награду нашей империи, — продолжал Павел Ремминг, — Изумрудный Листок, получил командир отделения бравых космодесантников, Тантоитан Парадорский. Если все герои меня сейчас слышат, хочу ещё раз их поздравить и поблагодарить не только от себя и всей своей семьи, но и от имени всего нашего народа. Спасибо вам! — и закончил свою речь знаменитым лозунгом бойцов Дивизиона: — Послужим Оилтонской Империи!

На что стоящие в кубрике офицеры отозвались дружным хором:

— Сердцем, умом и умением!

Глава пятая

3594 г. Середина осени, Оилтон — Нирвана

Запись окончилась, голографическое изображение императора растаяло в воздухе, и на какое-то время в кубрике повисло особо торжественное молчание. Героям не хотелось между собой выяснять, кто оказался прав, а кто неверно предугадал прошедшее событие, просто у всех перед мысленным взором мелькали разноцветные джунгли подземного мира Хаитана.

К реалиям данного времени всех вернули восклицания капитана Николя Чарески. При этом он двинулся к геройским космодесантникам, и стал каждому пожимать руку:

— Горжусь! Честное слово горжусь, что в своё время преподавал не только в самом вашем училище, но ещё и успел месяц с хвостиком давать лично вам начальные знания по тактике высшего пилотажа. Поздравляю! От всей души рад!

Ещё и представлялся при этом, не слишком надеясь на цепкую память героев. Следом за ним двинулся и капитан Агнер Ллойд, которого все иначе как Малыш и не называли:

— И я рад! Мне ведь тоже посчастливилось с вами учиться. Правда на два курса старше и только в Восьмом Секретном Корпусе, но всё равно лестно. Тем более что по своим некоторым наблюдениям, я сразу заподозрил именно в вашей группе тех сам героев хаитанских событий.

На что Клеопатра сразу прищурилась:

— И каким образом заподозрил?

— По рассказам некоторых своих знакомых, которые не называя никого конкретно, всё-таки дали определённые характеристики вашего командира, описания девушек, восторгались вашей дружбе, взаимовыручке и поражались вашей молодости. По моим здравым размышлениям, молодыми могли быть только выпускники первого курса вашего училища. Внеочередные звания имели только вы. Про награды я вообще не говорю, в вашем возрасте, да ещё и настолько высокие, их даже дети маршалов не имеют. Ну и половина секретной службы нашего Корпуса, тщательно и незаметно за вами присматривали. А уже только это подталкивает к определённым выводам.

— У-у, ты какой наблюдательный! — похвалил коллегу капитан Гарольд Стенеси, придерживая его руку в рукопожатии. — Мы сами только на втором курсе засекли плотный надзор за нашими душами. В увольнения стало ходить неинтересно.

Тогда Гари и в самом деле сильно перенервничал, потому что каждое его любовное похождение, непонятно каким образом становилось известно старшему преподавателю и тот с маниакальной настойчивостью примерного семьянина, пытался воспитывать морально ослабленного молодого офицера.

Тем временем Малыш и до руки Тантоитана добрался, и после незаметного перемигивания и слишком громкого поздравления официальным тоном, перешёл к реализации своей задумки:

— Вообще-то умение каждого командира мыслить тактически, подразумевает и наличие определённых умственных способностей. А где подобные способности проверяются лучше всего?

— В бою! — фыркнул Парадорский, еле сдерживаясь от неожиданно разобравшего его смеха.

— Сейчас не бой, — продолжал гнуть свою линию его тайный собрат по картёжным играм. — Значит, проверить твою сообразительность, майор, можно только одним способом. Поэтому предлагаю некий тест на проверку твоей логики и сообразительности. — Оглянувшись на кубрик и заметив, что все остальные офицеры не последовали примеру, и не спешат поздравить геройскую молодёжь, он ещё больше раззадорился, решив и за это наказать зазнаек: — Господа офицеры! И в самом деле, давайте дадим нашим извилинам в мозгу определённую зарядку и сыграем в карты? Надеюсь, — он опять резко развернулся в Парадорскому, — Ты не испугаешься тех, кто хоть в чём-то тебя превосходит?

— Почему сразу превосходит? — сделал майор вид, что "заводится". — Я и не таких старых пеньков как ты разделывал словно школьников.

— Даже так?! — мастерски разыграл притворное возмущение аристократ. — И опять обратился к коллегам: — Господа! Найдутся ещё двое среди вас, желающие показать молодёжи, как играют настоящие стратеги, тактики и опытные профессионалы?

После короткого совещания и науськивания от приятелей, азартные "игровые" откликнулись. Хотя первым шагнул вперёд блондин обр. Видимо был слишком уверен в своих умениях. Поэтому дальники хоть и пытались вначале делегировать на игру сразу двоих представителей от своей группы, вынуждены были отправить одного, но самого маститого.

Зато жутко обеспокоилась, резко нахмурившаяся Клеопатра. Она подхватила своего мужчину за локоть и довольно громко зашептала:

— У тебя что, много денег завелось?

— А я и не собираюсь проигрывать, — ответил тот.

— Так ведь ты вообще играть не умеешь! — изумилась она во всеуслышание, тем самым непроизвольно, ещё больше помогая желаемому имиджу. — Или без моего ведома научился?

— Конечно, научился. Если у тебя есть собственные секреты, то почему их у меня быть не может?

В последнее время, эти так званые нераскрытые семейные секреты стали основным камнем преткновения в личностных отношениях между влюблёнными и поводом для постоянной грызни, склок и серьёзных скандалов. У них даже определённый термин по этому вопросу появился: "крикдал". От слова "крик" и второй части слова "скандал". И этим крикдалом они занимались в последние годы довольно частенько.

В данный момент они бы с удовольствием опять наболевшую тему обсудили, особенно Парадорский был не против, но обстоятельства не позволили. Данное обещание сыграть и притворный азарт, звали в бой. Так что карточное сражение, для уединившихся чуть в сторонке от всех остальных четверых офицеров, вскоре разгорелось не на шутку. А благодаря уникальной сыгранности между двумя скрытыми партнёрами, превратилось в настоящую баталию.

Клеопатра вначале хотела придумать любой повод для прекращения игры, но тут отошли от первого эмоционального шока женщины. И с таким азартом и жаром набросились на героев с требованием подробностей, что стало не до картёжников. Да ещё и Граци с Гарольдом устроили эпохальную торговлю по поводу обещанных поцелуев, и массажей с желанными "изнасилованиями". Не то чтобы представительницы слабого пола сильно отнекивались от своих вырвавшихся до выступления императора желаний, но пикировка и на эту тему получилась знатная. В общем, в новой большой компании, к которой присоединился с удовольствием Николя Чарески и с некоторым смущением Алоис Полсат, кричали, шумели, спорили и смеялись довольно бурно.

Следовательно и о четверых азартных коллегах почти забыли. Раз хотят заняться опустошением карманов друг друга и доказать кто умней в предвидении действий противника, то на здоровье. Да и мешать им по офицерским понятиям было делом постыдным, неприемлемым.

А любители азарта и рады были.

Больше всего в игре лихорадило молодого майора. То ему неожиданно крупно везло, то при отличной карте он делал банальный, неверный ход и крупно проигрывал. Поэтому состояние его кошелька оставалось всё время примерно одинаковым. На этом фоне медленное, но уверенное обогащение Малыша не слишком бросалось в глаза. Ну а дальнику и обру, хоть они и проигрывали, казалось, что они в любой момент смогут отыграться. Следует только дождаться удачной карты, и вовремя разгадать задумки соперников. Все настолько увлеклись, что когда объявили обед, картёжники попросили своих приятелей и друзей принести их порции в кубрик.

Обиженная Клеопатра это сделать для Танти и не подумала. Хоть таким образом она хотела оторвать его от игры. Зато Гарольд не погнушался для друга доставить целых две порции. Для их размещения освободили тумбочки из зажимов и поставили рядом, после чего игроки ели прямо по ходу действа. Ну а когда насытились, то настроение у тех, кто выигрывает, поднялось ещё выше. Тут уже во всей красе своего воспитания и философского склада ума показал себя Малыш. Причём он успевал не только отлично играть, весьма интенсивно увеличивая свой выигрыш, но и вести отвлекающие философские беседы со своими партнёрами, увлекательно разглагольствовать на различные темы, а порой даже кидать в сторону основной группы интенсивно спорящих офицеров короткие вопросы, или острые замечания.

В некоторых случаях Тантоитан Малышу грамотно подыгрывал, играя свою оговорённую роль несколько зашторенного правилами, жадноватого, но очень мечтающего выиграть индивидуума. Делал вид что сердится, обижается на невинные подтрунивания, а посему и делает неверные ходы. А при малейшем выигрыше пытался разыграть вселенскую радость:

— Ну вот! Я знал, что Фортуна на моей стороне! Вот это запись! Приятно видеть такие суммы!

— Экий ты злорадный, — кривился Малыш, хотя сам проиграл на донной раздаче чисто символическую сумму. Основной урон понесли дальник и обр. — Да ты за наш счёт хочешь себе внешнекосмический флайер купить?

— О! Отличная идея! Мне как раз скоро жениться, так что будет моей супруге свадебный подарок. — Танти оглянулся на увлечённую разговорами Клеопатру, и вновь вернулся к игре. — Ведь у семейного человека расходов многократно больше, чем у холостяка…

— Ага! Значит так?! — делал вид, что сердится Малыш. — Решил на наших скромных жалованиях создать для себя персональный рай? Но учти: нельзя стать миллиардером, обкрадывая честных людей. Только если — нечестных. А мы ведь с вами, ребята, — апеллировал он к проигрывающим коллегам, — Как раз самые, что ни на есть честные и скромные.

Те согласно кивали. Набирались решимости. Рисковали в очередной раз. И…благополучно проигрывали. Причём вместе с Парадорским. И крупно проигрывали! Но и в этом случае Малыш старался внушить им оптимизм и веру в будущее, занося свой личный выигрыш как бы в заслугу не только себе, но и парочке маститых игроков:

— Как мы его!? Ха-ха! Будет знать, как с ветеранами за один стол садиться. Это не из автомата стрелять, или кулаками размахивать, здесь мозгами думать надо. Эй, Николя! — он обратился к своему старому приятелю. — Будь добр, подай там бутылку водки из моего багажа. Хочу угостить моих новых приятелей в честь моего выигрыша.

Финал оказался вполне закономерен. Что обр, что дальник проигрались не просто в пух и прах, но и денежные вливания со стороны своих приятелей спустили по полной программе. Причём молодой майор выиграл из этой общей суммы всего лишь пятую часть, но следуя выбранной для себя роли радовался как ребёнок и первым делом умчался в своей невесте делиться радостными новостями. Тогда как Малыш, разливая остатки водки по стаканам проигравшим, вздыхал и сетовал на жизненную несправедливость:

— Везёт же некоторым! Видимо и в самом деле счастливчик! — как будто это не он только что выверенными жестами аристократа разложил по карманам четыре пятых выигранной суммы. — Ладно, ребята, не повезло сейчас, повезёт завтра! И будем держаться этого жизненного кредо! Рад был познакомиться. За вас, за наше поступление в Дивизион! Придётся ведь вместе служить…

То есть он получался как бы ни причём, ещё и в сегодняшний день возвращал "невезучих", напоминая о совместной службе. А Тантоитан, мол, если и выиграл, то только благодаря массированным случайным совпадениям, которые сводятся на определённом жаргоне всего в два слова: "Масть пошла…". На него вроде как и обижаться нельзя, но и посмеяться не получится: хоть не всё, но ведь выиграл! А чуть позже Малыш и сам поспешил в гущу весёлой компании, отвергая пожелания ещё двух дальников сыграть в другую карточную игру и там показать своё мастерство:

— Да нет, я в кинга-пятнадцать вообще не силён. Да и хочется десантуре несколько конкретных вопросов задать. Всё-таки они единственные из нас, кто в близком, непосредственном бою сражался лицом к лицу с горбатыми пьяницами.

И спрашивал. Очень настойчиво, интересно спрашивал. А чтобы лучше отвечали, не пожалел очередные две бутылки водки из своих стратегических запасов. На такую большую компанию такой мизер алкоголя опьянения не принёс, зато веселье и настроение поднял однозначно. И к моменту гипотетического отбоя все так расшумелись и расслабились, что перешли к песням. Обры к тому времени, отбросив обиды и спесь тоже присоединились, а вот дальники так и не откликнулись на неоднократные приглашения. Мало того, когда на короткое мгновение зависла пауза после окончания песни, один из друзей побитого толстяка недовольно воскликнул:

— Сколько можно шуметь!? Отбой уже прозвучал!

На что самая бойкая старшая лейтенант предложила своим новым приятелям:

— А пошли ещё часик у нас в кубрике посидим? Там даже уютнее.

Так что посиделки и песнопения с жаркими спорами продлились до условного утра. И только за несколько часов до прибытия на планету Нирвана, довольная, сплочённая компания решила закругляться с пением, спорами, анекдотами и расходиться для короткого сна. Вот тогда обр-блондин, который проигрался в карты, приостановил Малыша в коридоре на общей палубе:

— Можешь не оправдываться и не подумай, что я жалею о своих потерянных в игре галактах. Наоборот, благодарен тебе за науку. Но только полчаса назад до меня дошло: ты контролировал всю игру. Не знаю, как тебе это удавалось, но наверняка и майору ты дал выиграть столько, сколько посчитал нужным.

— О, дружище! Это уже паранойя! — душевно рассмеялся Малыш. — Так можно и мать родную заподозрить во всех тяжких грехах, когда ищешь оправдания для самого себя. Просто я не поддавался эмоциям, использовал все представившиеся мне шансы по максимуму, а вы слишком хотели обыграть именно одного человека. Вот вам и обломилось.

— Ладно, ладно! Не оправдывайся, — несколько грустно заулыбался блондин. — Я ведь сразу предупредил, что не в обиде. Но теперь уже точно больше ни разу в жизни с тобой за один карточный стол не сяду. А то и вообще в себе азарт искоренить попытаюсь. В любом случае он для воина — помеха.

— Да, тут ты прав, — понурил голову обладатель основных выигрышей. — Пагубная страсть, сам давно мечтаю избавиться…

— Эх! Натурально у тебя получается! — уже от всей души рассмеялся обр, похлопывая коллегу по плечу. — Мыслитель! Тебе на роду написано стать великим философом.

— Ха! Если всё время мыслить, то на что же тогда существовать?

— Вот, вот! Два моих месячных жалование ты уже сегодня заработал себе на существование.

Но делая такой вывод, офицер, оператор боевых роботов не выглядел подавленным или расстроенным. Видимо и в самом деле вынес из своего нового знакомства полезные, далеко идущие соображения.

Глава шестая

3594 г. середина осени, Нирвана

Посадка на планету прошла буднично, в штатном, повседневном режиме. Причём на этот раз обошлось без экстраординарных встрясок и перегрузок, как случилось при старте. Полоса климата здесь считалась более зимней, чем летней и на данный момент температура воздуха составляла минус шесть градусов по Цельсию. Без снега, но морозец после перегретого транспорта пробирал сразу. Благо что тёплые куртки, на которых и знаки отличия было трудно разобрать, имелись у всех.

На поверхности космопорта, сделанной из загальского асфальта, группу из тридцати офицеров встречал внушительный майор, с застывшим на лице снисходительным выражением закоренелого служаки и опытного ветерана всезнайки.

Дождавшись пока прибывшие выстроятся в единую шеренгу, выставив свой багаж перед собой, он начал с общего приветствия, а потом продолжил:

— Меня зовут Минри Хайтек. Заместитель командира Дивизиона по комплектации. На данной Кафедре я буду вашим командиром, непосредственным куратором. Все вопросы интеллектуальной стажировки, ваших проверок и окончательных экзаменов, находятся в моём ведении. Все ваши личные дела прибыли вместе с вами, так что знакомиться будем на ходу, во время вашего расселения в жилом корпусе и на первой лекции общего введения. — Минри Хайтек стал прохаживаться перед строем, строго рассматривая выстроившихся офицеров каждого в отдельности. Причём не скрывал своего удивления, что на правом фланге, несколько не соответствуя общевойсковым понятиям, стоят самые молодые и нахальные. — Мне тридцать два года, имею полный бант боевых орденов Витязя и некоторые другие награды. Солидный опыт в преподавательской деятельности, последний год старший инструктор по боевым единоборствам при высшей всеимперской военной академии. Понимаю, что каждый из вас прибыл сюда после солидной заявки стать самым лучшим из лучших. Наверняка у большинства из вас и награды имеются не меньшие чем у меня. Но буду со всей строгостью блюсти правила соблюдения внутри коллективной иерархии. А посему…, - он дошёл до правого фланга, остановился против молодого офицера и вознамерился с первого часа заняться соответствующим воспитанием. Но только сейчас рассмотрел майорские знаки различия и это его сбило с мысли. — … А посему…, хм! Следовательно…, вы все…, да и остальные тоже…, обязаны строго, можно сказать скрупулезно, подчиняться каждому пункту внутреннего устава.

Так и не придумав, к чему придраться, зам командира Дивизиона двинулся к левому флангу, присматриваясь к офицерам ещё внимательнее. Но по его лицу читалось явно, что своего коллегу с одинаковым званием он квалифицировал однозначно и верно: "Штабной выскочка!" И раньше чем не просмотрит его личное дело, больше с ним общаться не желает. Во время движения он стал довольно монотонно перечислять правила поведения на планете Нирвана в целом и в жилом городке Кафедры интеллектуальной стажировки в частности. Дошёл до конца строя и удивлённо задвигал бровями при виде того самого "Ломтя сала". Причём на этот раз он не смог удержаться от прямого вопроса:

— А кто это у нас тут такой…, хм, красивый? — на опухшее лицо дальника вообще было трудно смотреть без содрогания. — Да вы капитан, никак к нам из госпиталя сбежали?

— Никак нет, господин майор, — довольно бодро, хоть и с жуткой шепелявостью отрапортовал толстяк. — Просто небольшая бытовая травма. Неудачное падение по трапу.

Кажется распространяться на тему состоявшегося в кубрике поединка офицер не собирался. Да оно и лучше было, ведь узнай куратор о причине ссоры, мог бы сразу на том же транспорте отправить обратно на прежнее место службы. Уж по поводу слишком строгого отсева среди кандидатов в Дивизион ходили целые легенды. Но вот Минри Хайтека такой ответ не удовлетворил, опыт у него и в самом деле имелся немалый:

— Падение по трапу? Да прямо вот так зубами, ухом, скулой и тому подобным?

— Так точно! Но поверьте, отвлекать меня пустячные ссадины от службы не будут.

— Да верить-то хочется. Но что с тобой тогда на полосе препятствий случится? Тут у нас почти такая же, как и в самом Дивизионе. А там — одна из самых сложных в Галактике. Порой и погибают воины, при её прохождении. Так что мне страшно становится: если ты на камбуз так спешил и себе личико изуродовал, то что с тобой на лёгкой боевой разминке произойдёт?

— Готов хоть сейчас доказать делом, — продолжал упорствовать толстяк, — Что мои раны досадная случайность и недоразумение.

— М-да? Ладно, докажешь, я тебе в первую очередь возможность предоставлю. — Куратор двинулся к центру строя, оглядывая всех строгим взглядом, — Да и обязательно выясню причины этого "недоразумения". И наверняка узнаю, кто конкретно из боевых товарищей помог нашему безразмерному коллеге так неудачно скатиться по трапу.

Судя по нескольким вырвавшимся смешкам, к толстяку отныне грозило приклеиться совсем иное прозвище: "Безразмерный". Хотя оно в любом случае могло оказаться предпочтительнее, чем "Кусок сала".

Дойдя до места по центру строя, Хайтек заметил что два боевых десантных флайера уже загрузили в свои трюмы доставленный груз, и решил что пора завершать предварительное знакомство:

— Какие будут вопросы? — заметив поднятую женскую ладонь, кивнул: — Да?

— Старший лейтенант Лидия Шелди, — представилась девушка. — С меня вопрос чисто географический: Кафедра находится в зоне льда или раскалённой пустыни?

— Если вы мечтаете позагорать, госпожа старший лейтенант, то спешу вас обрадовать: смуглая кожа вам обеспечена. А если предпочитаете прохладу, то тут вам тоже повезло: мы будем отрабатывать выживаемость в условиях вечного льда. Для этого не придётся даже на полюс лететь. Ледовые лабиринты в двухкилометровой толще уже начинаются через сотню километров от данного космодрома. Ещё вопросы будут? Тогда…, на первый, второй рассчитайсь! — дал он неожиданную команду. — Первые номера два шага назад! Вторые берут свои вещи и бегом марш во флайер номер два. Веселей, веселей! Теперь первые номера бегом марш во второй флайер. — и уже сам, двигаясь к загружаемым аппаратам, проворчал себе под нос с явным недовольством: — А то выстроились совсем не по уставу! Видимо эти выскочки из штабов совсем совесть потеряли… И кто это интересно так безразмерному дальнику рожу отрихтовал? Неужели свои приятели тёмную устроили? Потому как иные стажёры даже количественно не подходят под дело мордобоя. Ладно, разберусь…

Кафедра интеллектуальной стажировки будущих служащих Дивизиона, которая прикрывалась под вывеской научно-исследовательского института, возводилась лет двадцать назад по самым современным и дорогостоящим технологиям. Даже сейчас подобная внутренняя начинка зданий считались большой редкостью. А внешне, выступающее их скалы здание было стилизовано под участок древнего города с куском крепостной стены. Несколько непривычно, мягко говоря, а тем, кто видел постройку первый раз, не удавалось сдержаться от восторженных восклицаний. Ведь только что флайеры на приличной скорости снизились к зубчатым скалам покрытым вечными снегами и ледниками, пронеслись по совершенно тёмному ущелью, резкий поворот и… Вместо ожидаемой долины, широкое ответвление в сторону и подсвеченный со всех сторон светом прожекторов участок древнего города из ярко-жёлтого камня. Даже полоска дневного света над головой, слегка затенённая бронированным пластиком, могла показаться совершенно неуместной. В любом случае создавалось впечатление освещённой солнечным светом сказки.

Как тут не восхититься!

Местный пилот, ведущий флайер с первыми номерами, но громкие восклицания самодовольно рассмеялся и воскликнул:

— Добро пожаловать в рай и ад Седого ущелья!

На что Малыш сразу же стал экспансивно восторгаться:

— Чудесно! Если перед нами ад, то мне здесь очень нравится.

— Спешу разочаровать, — посерьёзнел пилот. — Сказочно смотрится Кафедра только снаружи, ну и внутри, благодаря своим уникальным новинкам. А вот ад, несколько в ином месте, во второй части ущелья. Мы чуть раньше свернули…

— Местные монстры? — без всякого страха заулыбалась Клеопатра. — Или жуткие растения, растущие на раскалённой магме?

— Гораздо хуже! Там — полоса препятствий. И я рад, что мне не приходится сдавать на ней зачёты. Не гожусь для вашего Дивизиона.

Тантоитан оглядел своих снисходительно улыбающихся друзей, среди которых выделялись широко раскрытые глаза Малыша. И хмыкнул:

— Ты тоже рад будешь показать свою удаль?

Но вместо положительного ответа получил жалостное стенание:

— Обманули…!

На эту провокацию откликнулся уже хорошо знакомый обр-блондин:

— Интересно, в чём это такого картёжника обмануть можно?

— Во всём! Ты только подумай, — они уже подхватили свои вещи и спускались по трапу. — Нам обещали сколько-то месяцев интеллектуальной стажировки. Ещё раз вдумайся: интеллектуальной! А что взамен? Всё та же тупая физическая муштра на пределе человеческой выносливости. Разве ум от этого прибавится?

Все поняли полюсность мышления, улыбнулись, и только Тантоитан, пряча смешинки в глазах, продолжил тоном занудного инструктора:

— Ум от этого не прибавляется, но вот остаётся целее — однозначно. Так что здешняя полоса — это не только место для развлечения, но и стартовая полоса для твоих будущих подвигов.

— Ха! Опытный воин должен придерживаться иной поговорки: в жизни всегда есть место подвигу, надо только держаться от этого места подальше.

— Может тебе и служить не нравится? — стала возмущаться Клеопатра.

— Да вот сам никак не пойму… Чего это я среди вас делаю?

Присоединившийся к ним Николя прекрасно слышал все последние слова, поэтому не постеснялся дать некоторые разъяснения:

— Да вы его не слушайте. Это он так рисоваться любит. На самом деле секрет у него один существует, из-за которого он в армии ещё и на пенсии останется постреливать.

— Что за секрет? — подыграл одному из лучших пилотов Парадорский.

— Очень жуткий секрет: наш Малыш больше ничего в жизни делать не умеет. Его даже в поливальщики цветов не возьмут, потому что он не знает с какой стороны за шланг взяться.

Так как Малыш смеялся громче всех, а чернокожий Алоис лишь натянуто улыбался, складывалось впечатление, что он сам и придумал про себя подобный прикол.

Подтянулись остальные к главному входу, где уже возвышался на верхней ступеньке Хайтек. Кажется веселье среди личного составу куратору не нравилось:

— Какие смешливые попались, — ворчал он, подзывая к себе сержанта из караульной службы. А потом обращаясь к тридцати прибывшим офицерам: — День прибытия — без занятий. Считается ознакомительным. Ужин через час. Постарайтесь провести этот вечер с пользой, познакомиться с внутренним устройством здания. Пройдитесь по аудиториям и лабораториям, саунам, бассейнам, тренажёрным залам. Для поселения вам выделена жилая галерея под номером четыре. Боец интендантского взвода вам сейчас всё покажет, и внесёт вас в списки проживающих. В комнате — по два человека. Расселяетесь сами. Справитесь? Не подерётесь?

— Никак нет! — откликнулось сразу несколько стажёров. — Чай не юные салаги.

— Как сказать, как сказать… Вперёд! — но сам Хайтек не отправился в иное место, как показалось вначале, а протопал следом за новичками в восьмую галерею и встав на перекрёстке коридоров стал пристально наблюдать за расселением. Кажется он не слишком-то и поверил, что обойдётся без трений и разногласий. Но всё вроде проходило чинно и на удивление мирно. Явные ветераны дали право первого выбора молодым и только потом стали заселять оставшиеся комнаты.

"Майор-штабист" выбрал комнату самую первую от перекрёстка, продиктовал сержанту интендантского взвода две фамилии и вместе с такой же молодой на вид красоткой стал заволакивать вещи и багаж внутрь. Вот тут внешняя невозмутимость и терпение куратора дали солидную трещину. Не скрывая своего недовольного ворчания, он приблизился к только что захлопнувшейся двери и без всякого стука открыл. Хотел высказаться с язвительностью и сарказмом, но уже скинувшая верхнюю куртку капитан, вызверилась на него:

— Чего надо?! В детстве стучать в дверь не научили?! Или руки больные? Так мы разрешаем и ногами к нам стучаться!

Он такой дерзости и нахрапистости Хайтек сбился с мысли, а лицо его стало наливаться краснотой:

— Как…!? Кто такие?! Это вам не там! И почему нарушаете, э-э…, так сказать…?

Тантоитан постарался сбить напряжение несколько показным рвением и исполнительностью:

— Майор Парадорский и капитан Ланьо! Прибыли на стажировку как выпускники, закончившие с особым отличием Восьмой Секретный Корпус.

Тогда как его любимая и не подумала в чём-то оправдываться:

— По уставу, при подобных поселениях позволено офицерам расселяться смешанными парами. Тем более что мы уже более пяти лет считаемся мужем и женой.

Но куратор застыл в каком-то ступоре, усиленно пытаясь вспомнить:

— Где-то я ваши фамилии слышал… И совсем недавно! Хм…, что за напасть?… Ваши родители военные?

Парадорский тоже сбросил тёплую куртку и теперь на его обмундировании стали заметны орденские планки. Затем продолжил отвечать совершенно спокойным тоном:

— Я круглый сирота. Моя невеста — имеет только отца и брата, которые и близко нельзя назвать военными. Может, наши фамилии просто созвучны с другими?

— Может быть, может быть…, - Хайтек тоже видел выступление императора, но не взирая на свою отличную память всё ещё не мог связать стоящих перед собой офицеров с теми самыми героями хаитанских событий. Но вот его взгляд зафиксировался на знаке ордена Изумрудного Листка и брови стали сходиться к переносице: — Майор, за что вам дали сразу два внеочередных офицерских звания?

Понимая, что зам командира Дивизиона и так вот-вот вспомнит оглашённые императором фамилии и сопоставит с наградами и юностью, Танти не стал скрывать:

— Первое внеочередное звание мне дали за участие в событиях на Хаитане.

— А-а…! — не удержался от восклицания куратор. Затем посмотрел на капитана Ланьо и опять повторил: — А-а…! — после чего смешно развёл руками, попытался добродушно улыбнуться, хотя получилась какая-то ужимка и признался: — То-то я смотрю вы какие-то не такие…

— Да нет, господин майор, — словно нерадивому ученику стала выговаривать Клеопатра. — Мы самые что ни на есть такие. Вполне адекватные, вполне дисциплинированные офицеры. Только и стараемся жить по уставу.

Кажется, Хайтек мог много чего наговорить по поводу неуставных отношений, но развивать эту тему не стал. Видно у него ещё в голове не уложилось до конца: кто перед ним и как теперь с этой парочкой общаться. Вдобавок ещё в голову пришло озарение, что и вся остальная молодёжь может оказаться выходцами из того самого героического десятка космодесантников. Следовало немедленно просмотреть и изучить сопроводительные документы всей группы. А уже потом вырабатывать определённую линию поведения.

Опять развёл руками и дал милостивое разрешение:

— Ладно, располагайтесь как вам удобно…

И вышел. Даже дверь вполне деликатно, но плотно за собой прикрыл. Чем тут же воспользовался Тантоитан, хватая свою любимую в объятия и заваливая на кровать. При этом он пытался поймать губами поцелуй и одновременно приговаривать:

— У-у! Как он меня достал! Тут нам в кои веки своя комната досталась, а он с нравоучениями решил влезть.

— Скажи мне спасибо, что я его на место сразу поставила.

— Спасибо, спасибо, спасибо…

Наконец их уста соединились и некоторое время влюблённые с упоением предавались затяжным поцелуям. Но и тут их надолго в покое не оставили. Дверь содрогнулась от нескольких ударов кулака и голоса Гарольда:

— Эй, сладкая парочка! Вы идёте с нами на поиски столовой? Или любовью сыты?

— Стенеси! Ты несносный и невоспитанный! — крикнула в сторону двери капитан. — Стучать надо нежно и деликатно…

— Так мы остаёмся? — обрадовано зашептал Танти.

— Ещё чего! — сердито зашептала она в ответ. — Потом будешь кричать, что ты голоден как шуршон и доставать меня поисками пищи. С тебя станется и меня загрызть! Поэтому…, - она повысила голос и опять крикнула в сторону двери: — Гарри! Подождите десять секунд, мы уже выходим! — но заметив что возлюбленный не хочет её отпускать, добавила с угрозой: — Или мне перебираться с вещами к Лидии?

— Шантажистка! — но после этого восклицания, молодой майор вскочил, в два прыжка оказался возле двери и ворчливым голосом продолжил: — Долго тебя ещё ждать?!

— Ах ты…! — его любимая попыталась испепелить взглядом, одновременно оправляясь перед небольшим зеркалом и пряча под берет растрепавшиеся волосы. — Будешь вечером свои провинности замаливать…

— Каким способом?

— Узнаешь! Месть моя будет страшна! За мной!

Она первой выскочила в коридор, присматриваясь к остальным и с удовлетворением замечая, что троица пилотов как-то вполне органично, на постоянной основе влилась в их компанию. По всей видимости и Тантоитану это понравилось. Пока они шли к столовой, он рассмотрел, как Гарольд с Малышом о чём-то заговорщически перешёптываются, Николя ведёт заумный диспут о современной технике с Арматой, и даже Алоис Полсат пытается что-то обсудить со старшим лейтенантом Лидией Шелди.

Остальные восемь женщин всё ещё оставались в своих комнатах. То ли в порядок себя приводили, то ли вообще могли ужин проигнорировать. Дальников тоже видно не было, хотя как раз они больше всего и беспокоили Клеопатру:

— Мне кажется, девять приятелей могли зло затаить на нас за побитого толстяка, рассуждала она. — Вдобавок ты с Малышом их кошельки изрядно опустошили. Может стоит с ними первыми пойти на контакт?

— С какой стати? — удивлялся Парадорский. — Никто их силой играть не заставлял, грубить тоже. Первые дерзить стали.

— Не знаю, меня при этом не было. Но ты как самый старший по званию, мог бы всё устроить без мордобоя.

— Ох, Клео, ты иногда становишься хуже воспитательницы детского садика, — не стал скрывать своей досады Танти. — Порой только хорошая встряска с зуботычиной приводит мужчину в чувство.

— Не боишься, что и я возьму этот приём на вооружение?

— А справишься? — он посмотрел на свою любимую таким глубоким взглядом, что та смутилась. При всей своей наглости и самонадеянности она понимала, что во время тренировок парень в нужный момент просто отходил назад, блокируя удары. Получалось весьма грозно со стороны, но совершенно безболезненно для отступающего. Скорей это самой Ланьо следовало беречь стопы ног и костяшки пальцев. Хоть сейчас она и продолжила топорщить пёрышки:

— Справлюсь! Тем более что у меня есть свои методы.

— Мы сейчас говорим о боевых единоборствах, а не про коварные ласки твоей второй хитрой ипостаси.

Столовая отыскалась вполне приличная, если не сказать шикарная. Приготовление блюд оказалось на высоком уровне. Количество и выбор вообще не регламентировались. Словно в хорошем отеле каждый подходил на раздачу и брал себе что и сколько хотел. Ну а во время еды офицеры стали присматриваться и к тем, кто тоже пришёл на ужин.

Стажёры знали заранее, что на Кафедре заканчивает стажировку ещё одна группа С ними придётся заниматься совместно целую неделю. Но кто конкретно будет среди них, понятное дело что не ведали. Поэтому и присматривались, вдруг кто из знакомых покажется?

Из военных — никого. А вот среди гражданских специалистов и преподавателей, Клеопатра сразу выделила одного пожилого мужчину. А если рассматривать с позиции двадцатилетнего возраста, то почти старика. Мужчина ходил и двигался с идеально прямой спиной, воинственно задирая вверх короткую шкиперскую бородку и сразу привлекая к себе внимание большими, пытливыми глазами. Благородная седина на висках и бороде показывала, что ему не больше шестидесяти.

— Боюсь ошибиться, но кажется это сам профессор Сартре! — девушка старалась говорить тихо, привлекая внимание только своего любимого. — Точно! Вон у него левое ухо повреждено.

— Хм! А кто он такой?

— О! Это, пожалуй, самый великий гений нашей империи по изучению внутренней физиологии человека. А также ведущий программы по созданию искусственного интеллекта. Если кто и знает что-то больше всего о нашем мозге, то таких людей в нашей Галактике можно пересчитать на пальцах одной руки. Надо с ним обязательно познакомиться.

Танти с нескрываемым удивлением взирал на свою любимую:

— С чего это ты взяла, что он нам нужен в кругу друзей?

— Вот сам увидишь и поймёшь, лишь только один часик с ним пообщаешься.

— И откуда ты вообще про него узнала?

— Мне брат про него по краберу рассказывал. Описал внешность и даже примету не забыл: от самое левое ухо. Не знаю как с ним брат познакомился, но очень настаивал на знакомстве. Намекал, что Сартре сейчас находится на пути к каким-то величайшим открытиям и ему нужны крепкие добровольцы для первых испытаний.

— Ты о чём, Клео? — теперь Парадорский посматривал на свою девушку с подозрением. — О каких добровольцах может идти речь? Мало того: ты никак, была уверена, что мы этого профессора здесь встретим?

— Конечно! И не делай такие круглые глаза, мне страшно становится. Ещё ослепнешь! И говори потише, я не хочу, чтобы мой брат пострадал за разглашение государственной тайны.

— Ой как всё запущено…!

— Не паясничай, тебе не идёт. Знакомство в любом случае состоится, даже и без твоего участия. Я и в самом деле мечтаю немножко усилить внутреннюю моторику моих мышц, укрепить кости и по возможности усовершенствовать некоторые иные части своего тела.

— Шутишь? Или мечтаешь стать андроидом?

— И ты меня тогда разлюбишь?

— Естественно! Только мне жены не хватало могущей меня удавить в объятиях.

— Не удавлю! Я буду сдерживаться, — честно пообещала капитан Ланьо. Чем только ещё больше рассердила ничего не понимающего майора:

— Заканчиваем беспредметный разговор. И я тебе запрещаю к этому профессору даже приближаться. Может, он и в самом деле в каких-то тайнах замечен, а мне потом вытягивай тебя из лап контрразведки!

Кажется Клеопатра такого жёсткого отпора не ожидала. Потому что с нахмуренным видом умолкла, и только после употребления десерта, обиженно прошипела:

— Странный ты стал! Я ведь тебя больше ни о чём особенном не просила. Только и всего, что подойти к этому Сартре и познакомиться. Передать привет от моего брата и поговорить о погоде. Как все порядочные люди.

На этот раз Парадорский сделал вид, что заинтересовался неимоверно:

— Как?! Неужели ты решилась хоть в одном приоткрыть великую тайну своей семьи?! Неужели мне повезёт услышать имя твоего родного брата? Да только ради этого я готов немедленно срываться с места и бежать знакомиться с этим стариканом! Хочешь?

Подозревая какую-то пакость со стороны любимого, девушка осторожно кивнула и тут же услышала условие:

— Пока не скажешь полное имя своего отца, никакого знакомства с таинственными профессорами!

— Так нечестно! Опять крикдал затеваешь? Мы ведь с тобой уже обо всём договорились.

— Ага! Причём не раз! И каждый раз ты нарушаешь данное слово. После первого курса, ты сослалась на запрет. После окончания училища ты мотивировала невозможность знакомства с твоими родственниками их чрезмерной занятостью. А когда мы после поступления в ВСК собрались жениться, ты слёзно меня умоляла поверить, что разрешение на брак мы получим только после поступления на службу в Дивизион. И вот мы уже в Дивизионе…

— Неправда! — перебила она, — Вот когда мы вернёмся на Оилтон после Кафедры…

— У-у-у-у…, - Танти завыл настолько громко, что даже сидящие за соседними столиками друзья оглянулись на парочку с ухмылками и сочувствующими взглядами. После чего пришлось перейти на сердитый шёпот: — У тебя совесть есть?! Сколько можно меня обманывать и кормить невыполнимыми условиями?

— Но я ведь не обманываю, что тебя люблю. Ты об этом знаешь и осталось выполнить всего одно условие: стать воинами Дивизиона. И потом мы сразу…

— Придумаете новую отговорку? Знаю, проходили! Так что кроме имени брата ты мне ещё и говоришь имя своего отца. Иначе никакого знакомства.

— С чего ты взял, что ты услышишь имя брата?

— Как?! Ты ведь собралась передавать этому профессору от брата привет?

— И передам, но, не называя имени. Только определённый пароль. Так будет гораздо надёжней. Всё-таки тайна…

— Ага! Значит тайна? Ну вот пусть она таковой и остаётся. Поела? Сыта? Значит, возвращаемся в нашу комнату.

Но Клеопатра вставать из-за стола не спешила. Складывалось впечатление, что ей хотелось если уж не с определённым человеком познакомиться, то хоть здание обойти и рассмотреть, как следует:

— Как же местные достопримечательности?

— Ещё надоесть успеют! — последовал вполне рассудительный ответ. — А вот свободного вечера у нас может долго не быть.

— Злой ты стал… Съеду я от тебя…

— Клео, кончай дурачиться, а то и в самом деле обижусь. Или всё-таки решилась сказать имена?

— Танти, дорогой, ну не хочу я тебе врать. Поверь, мне самой жутко тошно, что приходится так себя вести, а если я ещё своих близких назову чужими именами, это будет откровенным предательством в их сторону. Я так не могу…

Парадорский сочувственно вздохнул. Потом покивал головой, словно соглашаясь с внутренними рассуждениями, и коварно ухмыльнулся:

— Тогда тебе ничего больше не остаётся, как дисциплинированно вставать и идти за мной следом в нашу комнату. Причём обещаю: больно не будет. Тебе даже понравится. Не отставай! — встал первым и пошел, не оглядываясь к выходу из столовой.

— Вымогатель…, - понеслось ему вслед. Но встала молодая капитан безропотно и двинулась следом. Правда при этом почти никто не заметил, как она состроила гримасу в сторону внимательно на неё взглянувшего профессора. Вроде как пожаловалась. И в ответ получила успокоительный кивок. Мол, всё утрясётся.

По крайней мере, такое сложилось мнение у замерших во время своей беседы Гарольда и Малыша. Причём пилот первым толкнул десантника в бок:

— Мне показалось, или они и в самом деле обменялись условными знаками?

— Показалось, — буркнул Гарольд прищуриваясь. — Показалось и тут же навсегда забылось.

— Ну ладно, я уже и не помню о чём речь шла, — улыбнулся Малыш. — Ну а ты тоже склерозом страдаешь?

— Я — нет. И принял во внимание. По ходу постараюсь разобраться в этих непонятках.

— Может тебе помочь?

— В каком смысле? — Гарри стал хмуриться, после такой настойчивости нового товарища.

— Да просто постараюсь узнать про этого старикана: кто он такой, чего здесь делает. А то и познакомиться словно невзначай. Вдруг он всего лишь старый учитель Клеопатры?

Капитан Стенеси немного задумался, а потом согласно кивнул:

— Попробуй. В любом случае хуже не станет.

Заместитель командира Дивизиона по комплектации, майор Хайнек чувствовал себя крайне озабоченным. После внимательного изучения личных дел вновь прибывших он чуть за голову не схватился: сразу восемь всемирно известных героя в одной группе! И как раз в тот момент, когда именно Хайтек прибыл на Нирвану в должности куратора группы. Создавалось впечатление, что это кто-то из недругов в штабе или императорского окружения подложил Хайнеку натуральную свинью. Попробуй поработай с такой знаменитой молодёжью, да ещё имеющей такие же воинские звания. И то ещё майор Парадорский казался вполне адекватным и толерантным. А вот что делать с такой как капитан Ланьо? Да и остальные наверняка не сахар.

Но больше всего обеспокоенности принесла сопроводительная записка, оформленная в виде директивной депеши непосредственно куратору группы от самого маркиза Винселио Грока. Можно сказать, третьего человека после правящего императора в иерархии влияния во всей Оилтонской империи. Ведь не секрет, что семидесяти шестилетнего маркиза сам Павел Ремминг считает, чуть ли не членом семьи и при семейных советах слово Винселио Грока имеет часто решающее значение.

И вот в депеше маркиз выдал некое двоякое распоряжение. С одной стороны он настаивал на том, чтобы молодым героям ни в чём не делали поблажек, но с другой стороны несколько противоречиво приказывал бдеть за стажёрами как за детьми родными. Особенно опекать и ограждать от неприятностей — девушек. Так как они, дескать, будущие матери, слабый пол, светлое будущее родного государства и вообще красавицы в любом смысле этого слова. И если с них хоть волосок упадёт с головы, то и голова самого куратора может закатиться куда-нибудь очень далеко на периферию. А о своей карьере в Дивизионе он тогда сразу может забыть как о детском сне.

Такие вот пироги с мармеладом! И думай, как тут выкрутиться: вроде и гонять героев надо как последних салаг, но и соломку стелить во всех местах, где те споткнуться могут. Абсурдней ситуации в жизни Минри Хайнека ещё не встречалось.

Мало того, к этому всему ещё и примешивалось странное чувство, совершенно личного свойства. Ещё только заметив Клеопатру Ланьо после выгрузки из транспорта, Хайнек сразу прикипел к ней взглядом, да так и не смог потом оторваться. В этом случае наслоилось сразу несколько личностных эмоций, в которых достаточно опытный воин пытался разобраться. Ну, во-первых, молодая капитан сразу и окончательно являлась средоточием, конгломератом всех внешних признаков идеальной женщины. Именно о такой, Минри всегда мечтал, именно такую всегда разыскивал, именно такой был готов при первой же встрече предложить руку и сердце. Причём желание иметь именно такую спутницу жизни, только усилилось многократно после жёсткой отповеди при личном общении во время расселения стажёров.

Во-вторых: Хайнек отчётливо понимал, верил в свою интуицию, что когда-то видел уже Клеопатру. Видел, любил и уже когда-то обожествлял. Так сказать любовное дэжавю. Если бы верил в повторное возрождение душ, то сейчас бы с уверенностью заявлял что любил, обожал и лелеял Клеопатру в своей прежней жизни.

Ну и в-третьих: впервые в своей жизни, ветеран тридцати двух лет от роду, испытал такое неприятное чувство как ревность. Причём ревность жуткую, почти непереносимую, весьма слабо контролируемую. И это было страшней всего. Вся его уверенность улетучилась, всё его самообладание испарилось, когда он понял: Клеопатра не просто находится в состоянии некоего флирта с молодым героем-майором, а и в самом деле ведёт себя с тем как законная и жутко любимая супруга. Причём ещё и однозначно любящая своего мужчину. То есть шансов на какое-то сближение с ней в будущем у офицера-ветерана не было. Вернее, почти не было. Ведь чего только в жизни не случается… В том числе и трагического… Порой даже прославленные герои гибнут…

Хотя перипетии воинской карьеры, что Парадорского с Ланьо, что их друзей поражали в любом случае. Судя по секретности сопроводительных документов, знать обо всех биографических деталях, было дозволено только одному человеку на планете Нирвана, а именно Минри Хайнеку. И по ним выходило, что первый подвиг Тантоитан совершил ещё в интернате. За него его не наградили, а только сделали амнистию за иной обман: подлог документов и неслыханное изменение своей даты рождения. То есть в данный момент хвату-майору было не двадцать два официальных года, как большинству его друзей, а только двадцать один. А подобное в голове ветерана, только в тридцати двум годам получившего аналогичное звание, такой карьерный рост выглядел абсурдным. Судя по историческим ссылкам подобной взлёта не было даже у наследных принцев Оилтонской империи. Но вчитываясь в строки свершений этого парня становилось ясно: все внеочередные звания, все награды заслужены достойно и получены справедливо.

Так что было бы наивно надеяться, что такое удалец где-нибудь споткнётся и сам сломает себе голову. А послать такого парня в место стопроцентной гибели, Хайнеку не позволила бы его воинская совесть. Пусть бы он даже погибал от неразделённой любви к Клеопатре, пойти на служебное преступление он бы не смог при всей потере самоконтроля. В этом он был уверен. Да ещё вдобавок эта депеша от Винселио Грока. В ней непосредственная ответственность именно куратора группы, пояснялась четко и без обтекаемых трактовок.

И как тут быть? Идеал любимой женщины впервые появился в пределах досягаемости, но от этого стал ещё более химиричен и недосягаем.

Теперь следовало только выполнять свой долг и просто ждать.

Уже отправляясь в обход перед самым отбоем, майор Хайтек вспомнил и ещё об одном нюансе отношений между близкими людьми. Ведь по статистике не менее шестидесяти процентов супружеских пар расходятся. Причём треть разводов этой группы приходится на период шестого года совместной жизни, а ещё четверть на девятый год.

"Если уж на то пошло, то я готов и три года подождать! — появилась первая оптимистическая мысль в голове Минри. — Это — раз! Ну и два, как непосредственный начальник я всегда могу подсказать, подтолкнуть девушку в нужном направлении. Раскрыть ей в нужный момент глаза не плохое поведение… Ведь даже у героев бывает частенько не совсем геройское поведение… Хм! И ведь они так молоды!"

Вот с этими мыслями заместитель командира Дивизиона и наткнулся в зале для общего отдыха на странную парочку: благообразный профессор Сартре весьма оживлённо дискутировал с одним из вновь прибывших стажёров. Причём этот офицер тоже числился среди героев, пусть и с иной стороны, и требовал к себе несколько странного обращения: "Малыш" даже от старших командиров.

"Ха! Одни выскочки и оригиналы! Но, кажется, этого Малыша следует первого проверить на болтливость. Наверняка он уже что-то выведал о своих новых товарищах. Вон как умеет общий язык с людьми находить. Даже с этим таинственным профессором успел отыскать общие темы для разговоров…"

Глава седьмая

3594 г. середина осени, Нирвана

Профессор Сартре тоже оказался для командования Кафедры Интеллектуальной Стажировки, да и для самого куратора, словно кость в горле. Казалось бы совершенно никому не известный человек, сугубо гражданский и весьма далёкий от воинской службы, на планете Нирвана совершенно не нужен. Нет, конечно же, на Кафедре преподавали и люди с чисто гражданскими специальностями, ведь любой воин Дивизиона приравнивался к выпускникам сразу двух высших учебных заведений. Но те люди хоть находились среди военных давно, притёрлись, освоились и некоторые даже имели за плечами при определённой выслуге лет, довольно высокие воинские звания. А вот кто такой профессор Сартре — никто не знал. Хотя общее мнение о нём было противоречивым, неоднозначным: "Какой-то уникальный гений по секретным разработкам в области физиологии. Сам император дал для реализации его проектов, изысканий и экспериментов зелёный свет!"

А чтобы у декана и куратора не возникло каких либо недоразумений по поводу полномочий уникального учёного, всё от того же вездесущего Винселио Грока пришла ещё одна депеша. И там черным по белому маркиз указал, что"…следует оказывать любую помощь и максимальное содействие профессору Сартре во всех его деяниях и начинаниях".

То есть он сразу как бы становился по должности выше и ректора Кафедры и военного куратора, а те переходили в его временное подчинение. Нонсенс, казус и парадокс в одном флаконе!

К счастью прибывший три дня назад профессор только и удосужился изначально, что представиться декану, куратору да нескольким коллегам. А всё остальное время проводил в выделенной для него лаборатории. Ни с кем не общался, ни с кем не разговаривал и только настоятельно попросил его не беспокоить. То есть хлопот он вроде не создавал, но ведь какого дьявола спрашивается, он тогда на Нирвану припёрся? Ещё и без всяких объяснений?

И вот теперь он сидит в удобном, огромном, но, тем не менее, очень уютном зале отдыха и запросто, можно сказать панибратски беседует с Малышом! К чему бы это?

И о чём они могут вот так по-родственному беседовать?

"Может и в самом деле родственники? — мелькнула догадка в мыслях Хайнека. — Или давно знакомы?" — и подойдя ближе, не нашёл ничего лучшего как спросить:

— Никак, вы старые друзья?

— Нет, — с честными глазами повернулся к нему Малыш. — Только что познакомились.

— А не поздно ли для посиделок, господин капитан? — перешёл куратор на командный тон. — Завтра для вас, предстоит весьма тяжёлый день.

— Мне не привыкать, господин майор, — последовал не совсем уважительный ответ. Но только Хайнек попытался надавить своими полномочиями, как раздражённым, скрипучим голосом отозвался Сартре:

— Мы здесь по делу. И если понадобится, я освобожу завтра капитана от любых занятий или прочей муштры.

Ещё и жест при этом сделал этакий нетерпеливый ладошкой. Мол, не мешай и сваливай отсюда. То есть научный гений нисколько не забыл, кто здесь главный, деликатничать не собирался, и был готов сразу указать куратору на его место. Поэтому майору ничего больше не оставалось, как подавить свой гнев и, не роняя своё достоинство, оставить за собой хотя бы последнее слово:

— Тогда вся ответственность за усвоение учебной программы ложится на вас, господин профессор. График довольно жёсткий и внеплановых выходных не предусматривает. — Развернулся и двинулся дальше по залу. Стараясь не реагировать на донёсшееся ему в спину бормотание:

— Хорошо, хорошо, мы тут и сами разберёмся…, - и уже почти заглушенные расстоянием слова Сартре, обращённые к Малышу при возобновившемся разговоре: — Но откуда у тебя уверенность, что Танти может победить такого воина как Гарольд? Всё-таки там даже весовые категории не…

Дураком куратор не был. Поэтому сразу сложил два и два: легко догадаться, что уникальный учёный находится на Нирване только в связи с присутствием здесь молодых героев. Наверняка собирается провести какое-то особое исследование, написать по их результатам эпохальную статью, а то и совершить громкое научное открытие. Естественно, что и за должно оформленное открытие и премия не задержится. Если уж не обще галактическая, то всеимперская — вполне реально. Подобных учёных Хайнек на своём веку повидать успел: как правило, те стремились отыскать какого-нибудь мутанта с патологическими изменениями в организме, исследовать эти изменения, а потом и воспроизвести искусственным путём на других добровольцах. Так что последующее действия профессора Сартре предсказать было нетрудно, раз он так заинтересовался юным носителем ордена Изумрудный Листок. А то и всем составом отважных космодесантников, так отличившихся на Хаитане. Недаром они прибыли сюда почти полным составом.

Делая обход по жилой части Кафедры, куратор от Дивизиона непроизвольно и несколько злорадно улыбнулся. Уж он знал, что могут вытворять зацикленные на своих идеях учёные с подопытным материалом. И отныне ни Тантоитану Парадорскому, ни его друзьям не завидовал. В любом случае для них начнутся невероятно тяжкие дни. И при этом никто из командования не имеет права давать им поблажек в прохождении непосредственной стажировки. А если кто из молодых офицеров не справится, или не уложится в заданные нормы и параметры программ, то будет безжалостно вычеркнут из окончательного списка входящих в состав Дивизиона. Вычеркнут, и отправлен для прохождения дальнейшей службы к чёрту на кулички, невзирая на все прежние заслуги, награды и звания. А при этом можно постараться устроить так, чтобы та же, к примеру, Клеопатра Ланьо отбор прошла, экзамен сдала и отправилась на почётное место службы в Дивизион. Пусть даже вместе со своей подругой Лидией Шелди. А там видно будет. В жизни по-всякому бывает: сегодня женщина считает себя несомненной невестой одного мужчины, а уже через неделю всё своё внимание и ласку отдаёт другому. Образцов подобного непостоянства — хоть отбавляй.

От таких оптимистических мыслей, майор Хайнек вновь вернулся в нормальное настроение и завершил обход по коридорам и общим кают-компаниям с вполне мирным, можно сказать отеческим выражением на лице. Никого не ругал за праздное шатание или поздние посиделки, ни перед кем не выделывался своим старшинством по должности или званию. Потому что вполне справедливо полагал, что на всех нерасторопных или недисциплинированных офицерах с лихвой отыграется завтра с самого утра. Вернее даже не он лично, а боевые инструктора-преподаватели.

Только и старался запомнить в лицо тех, кто ещё не спал, громко разговаривал или бродил по коридорам.

Разве что одного встречного стажёра не удержался, остановил и попытался разговорить:

— Кажется, старший лейтенант Алоис Полсат?

— Так точно, господин майор.

— Вольно, вольно, мы сейчас не на занятиях. Просто хотел поинтересоваться мнением, как вообще здание, нравится?

— О! Замечательно! Я даже не ожидал, что здесь окажется настолько стильно, современно и уникально по внутреннему оформлению.

— Ну а что показалось наиболее интересным?

— Информаторий. Там такие базы данных и возможности для их обработки! — не скрывал своих эмоций чернокожий пилот. — Я в восторге!

— Да, мне тоже информаторий понравился, — закивал головой Хайнек, — Прямо истинное удовольствие для аналитика или составителя прогнозируемых явлений. Тебе тоже нравится аналитическая работа?

— Конечно. Люблю собирать разрозненные сведения и творить из них цельную картинку.

— Какое совпадение! — не совсем искренне улыбался куратор. — Мне тут как раз кое-какой информации не хватает. Так что подскажи, будь добр, какая существовала причина для драки на достававшем вас сюда транспорте?

Вид у Алоиса сразу стал отмороженным:

— Не пойму о чём речь…

— Я о том инциденте, который произошёл с безразмерным толстяком-дальником.

— А что, разве он не с трапа упал? — уже совсем иным тоном, спросил старший лейтенант. Из чего стало понятно, что правды от него не дождаться.

— Зря простаком притворяешься, — нахмурился Хайнек со всей доступной ему строгостью. — Как военный куратор имею право заглянуть в "протокол". Завтра утром мне передадут с транспорта полную запись событий в кубрике, и я всё равно отыщу виноватых.

И опять чернокожий пилот показал, что он вполне смело может выступать на подмостках любого театра. Потому что искренне испугался, приложил руку к сердцу и чистосердечно пробормотал:

— Честное слово, я безразмерного коллегу не бил!

— В этом я не сомневался, — презрительным взглядом майор прошёлся по сравнительно тщедушной фигурке негра. — Зато уверен, что неприятностей отныне у тебя будет — только успевай отскакивать. Думаю с твоей субтильностью, будет трудно завершить стажировку на Кафедре и остаться в группе кандидатов. Обязательно попадёшь в обычные тридцать процентов отсева.

Алоис на это довольно потешно скривился, показывая полное недоумение:

— А что я ещё успел натворить плохого?

— В данный момент ты пытаешься уйти от прямых ответов на вопросы твоего непосредственного начальства. В Дивизионе такие не нужны. Ну…, разве что ты одумаешься…

— Да я уже одумался, — с готовностью затараторил старший лейтенант. — Поэтому готов к сотрудничеству и…всему остальному. И как только вы мне покажете запись всего инцидента, я сразу же постараюсь назвать по именам всех тех, кого опознаю среди коллег.

И глаза такие честные, честные. Что и не понять: издевается, или в самом деле дурак? А может и в самом деле не в курсе драки? Или что там произошло на самом деле?

Как бы там ни было, но давить на стажёра дальше смысла не было. Поэтому куратор зловещим тоном пожелал строптивому негру спокойной ночи, развернулся и отправился в свою комнату. Поэтому не мог заметить ехидную улыбку, брошенную ему вслед. Уж такой дока в поиске информации как Алоис Полсат прекрасно знал, в каких случаях с транспорта могли выдать ведущиеся там круглосуточно записи. Война, крушение или личное, письменное разрешение командующего этим сектором Оилтонской империи. В таких случаях даже требования губернаторов планет, а то и всей системы оставалось безответным, чего уж там говорить о каком-то майоре? Пусть даже он заместитель командира всемирно известного Дивизиона!

Но вот сама попытка давления на него, Алоису очень не понравилась. Поэтому вернувшись в комнату, которую делил с Николя, он без стеснения вырвал своего товарища из полудрёмы:

— Не нравится мне этот куратор. Только что пытался меня завербовать как внештатного стукача. А? Каков жук!

Николя проявил интерес, только после продолжительного зевка:

— Чего хотел конкретно?

— Узнать, зачем я поколотил Безразмерного.

— Ха-ха! Так сказал бы правду: решил забрать у него обеденную порцию, так как самому не хватило. А тот начал возражать… Ну и…

Задумавшийся негр не обратил внимания на подначку товарища:

— А если сами дальники расколются? Как бы кое-кому на орехи не досталось.

— Не переживай. Дальникам нет никакого смысла признаваться в вине своего товарища. Иначе того и в самом деле попрут с Кафедры, если дело дойдёт до служебного следствия. Да и толстяк свою промашку наверняка осознал и будет теперь тише воды и ниже травы.

— Вдруг не осознал? Вдруг исподтишка отомстить захочет?

— А мы для чего? — хмыкнул Николя, после повторного зевка. — Прикроем ребят, присмотрим за кем надо… И вообще, чего тебе неймётся? Дай спокойно выспаться! Наверняка этот куратор ни свет ни заря завтра на ноги вскочит, да за нас примется со всеми остальными инструкторами. Я тут со старожилами переговорил, так тех с первого дня на полосу препятствий погнали.

— Ну это мне не страшно, — Алоис уже быстро разделся и со смешком юркнул под одеяло. — Хотя этот Хайнек меня чуть ли не в глаза задохликом обозвал.

— Хочу посмотреть на его рожу, — веселился Николя. — Он просто диву дастся, когда увидит твой спринтерский рывок.

— Ну, для меня и на длинных дистанциях равных не будет, — хвастливо заявил негр, протягивая руку к выключателю над изголовьем своей кровати. — Спокойной ночи, старина!

— И тебе пусть много каши с большими кусками мяса приснится!

Глава восьмая

3594 г. Середина осени, Нирвана

Первое утро на Нирване и в самом деле началось со всеобщего подъёма и оглашения по внутренней связи, что обе группы стажёров должны бегом построиться на наружной площадке перед зданием Кафедры для разминочной пробежки. Или, иначе говоря, обязательной утренней зарядки. Причём в коридорах уже стояли строгие наблюдатели и с секундомерами в руках пытались высчитать и засечь наиболее неповоротливых. Уже все на площадке построились, уже и направо поворот сделали, готовясь начать бег, как по анфиладе ступенек главного входа спустился жутко разозлённый майор Хайнек и отдал команду:

— Новичкам: кру-у-гом! В левое крыло, первого подвального уровня, в распоряжение профессора Сартре, бего-о-ом, марш! Остальным: действовать по распорядку!

И не оглядываясь, поспешил в здание. Старожилы несколько завистливо посмотрели вслед своим новым коллегам-сменщикам, а потом помчались под командой инструктора наматывать два дежурных круга утренней разминки вокруг складских ангаров. Как они сами признались вчера новичкам при знакомстве, что в эти совместные шесть дней тренировок уже прошедшие стажировку коллеги всеми силами стараются показать вначале собственное физическое превосходство именно на утренних разминках, а уже потом на полосе препятствий. Вот и им очень хотелось. А тут в самый первый день такой пассаж. Новички по вине какого-то профессора куда-то сбежали и теперь отлынивают от негласного соревнования.

Хотя сбежали тридцать офицеров недалеко. Сразу же в широком подвальном коридоре их заставили всех улечься на госпитальные кровати, закатать рукава и брюки на лодыжках, а мужчинам вдобавок ещё и предплечья оголить. После чего профессор, которому помогал пяток местных лаборантов, стал обходить всех без исключения офицеров, закрепляя на запястьях у них узкие браслеты, на лодыжках браслеты втрое шире, а на шее и предплечьях некое подобие прозрачных, моментально прилипающих к телу кусочков пластика. При этом руководил всей программы довольно громко давал пояснения и инструктировал как и чем пользоваться. Вернее не пользоваться, а стараться с себя ничего не потерять из научного, баснословно стоящего оборудования.

— Отныне все ваши физические и даже умственные усилия будут фиксироваться и накапливаться в одной очень умной аналитической машине. Ваша задача: не обращать на приборы лишнего внимания, вести себя как обычно, и практически ни в чём себе не отказывать. Ваша личная жизнь и свободное время вместе со сном фиксироваться не будут. Только рабочий режим тренировок и занятий. Естественно, пресекать в себе любые попытки повреждения приборов, ковыряния их ножом, или прочей преднамеренной порче. Купаться и даже нырять на большую глубину — можете смело. Температурный режим тоже довольно широк, ну разве что вредны запредельные температуры, точно такие же, как и для организма. То есть: в кипяток не прыгать и в лёд не вмораживаться.

Проходя мимо Клеопатры, профессор ничем не показал, что они хоть как-то знакомы. На Тантоитана тоже вроде никакого внимания не обратил. Зато возле Безразмерного в удивлении замер:

— А с вами что, голубчик, приключилось?

— Да ничего страшного…

— Может вас в "омолодитель" на денёк уложить? Тут имеется.

— Что вы, что вы! Не стоит беспокоится, — шепелявил толстяк. — И так заживёт.

— А зубки?

— Ещё вчера договорился с дантистом Кафедры. Обещал за неделю новые приживить, — убеждал пострадавший.

— Ну ладно, как знаете. Мне тоже интересно будет сравнить ваши результаты с остальными… Итак, дамы и господа! — Сартре остановился в конце коридора и обратился ко всем: — По приказу вашего командования вы на неопределённое время переходите в моё почти полное распоряжение. Вернее переходят ваши тела, по наблюдениями за которыми и будут составлены соответствующие рекомендации для усиления физических нагрузок для стажёров данной кафедры и иных подобных воинских учреждений. Если что-то будет на теле мешать, или вызывать раздражение — немедленно обращаться ко мне. Можно даже среди ночи. Так…, ещё минут пять постарайтесь лежать обездвижено… Желательно громко не говорить, а уж тем более не кричать…

Ближе всего к нему оказался Гарольд, который чуть ли не шёпотом не преминул поинтересоваться:

— Если мы крикнем, присоски испугаются и сбегут?

— Зря смеётесь, молодой человек, — профессор склонился над воином с каким-то прибором, проверяя, как ведут себя странные пластиковые нашлёпки. — И называйте их для удобства пеленгами. Пеленги ведь и в самом деле почти живые. Даже имеют некоторые зачатки искусственного интеллекта. И им необходимо время для приживления…

После таких объяснений возмутился всё слышавший Граци:

— Не хватало, чтобы они приросли к нам навечно! Потом завладели нашим телом, мозгом…

— Было бы чем владеть! — строго оборвал его профессор. Посматривая на часы, обошёл ещё нескольких офицеров, довольно крякнул и разрешил: — Теперь можете смело бежать на завтрак. Но! Как только имя кого-либо прозвучит по внутреннему коммуникатору, немедленно мчаться сюда.

— Если идут занятия? — стал уточнять Гарольд.

— В любом случае! Все ваши преподаватели и инструкторы предупреждены. Всего хорошего!

По пути в свои комнаты, во время умывания и во время завтрака, только и было что разговоров про странные эксперименты никому неизвестного гения. Ощупывали браслеты, рассматривали друг у друга почти приросшие к коже пеленги. Прислушивались к своим ощущениям и шутили на эту тему:

— Кажется мне браслеты силёнки прибавили, как минимум втрое, — уверенно и с серьёзной рожей заявлял Армата, — Пойду сегодня вечером и поколочу Гарольда.

В тон ему отзывался Граци:

— Давно пора наказать…, твоё зазнайство. Если у тебя силы утроились, то у Гарри наверняка удесятерились. Чихнёт нечаянно в твою сторону и…

— … Прощай огурчик! — хором подхватили остальные друзья, словами шуточной песни оплакивая долю лучшего в отделении специалиста по самому сложному и современному вооружению.

На что Армата без всякой обиды дал пояснения:

— Так ведь колотить Гарольда я буду издалека, из тяжёлого миномёта.

Под смех друзей, капитан Стенеси снисходительно скривился:

— Миномёты любишь? Вот только погоди до первых учений, где мне Танти доверит распределения оружия. Устрою так, что будешь даже спать с этим прекрасным оружием. А уж бегать — никто тебя не остановит.

Тогда как чуть в стороне Парадорский проводил интенсивный допрос своей любимой:

— Почему Сартре делает вид, что тебя не знает?

— Так я ведь тебе говорила, что он обо мне ни слухом ни духом. Надо вначале ему привет от брата передать, потом и пароль сказать…

— Ой! Брось эти шпионские игры! Я знаю, что ты с ним знакома лично и жду от тебя немедленных объяснений.

— Почему знакома? С чего ты взял? — пыталась вывернуться заметно растерявшаяся Клеопатра, и не нашла ничего лучшего как самой перейти в наступление: — И чего это ты на меня набросился? Вдруг профессор и в самом деле меня когда-то в детстве видел возле брата. Может и сейчас узнал, всё-таки моя фотография у родственников имеется.

— Ты мне зубы не заговаривай. Лучше сразу признавайся: чего это ты с ним вчера перемигивалась и знаками обменивалась?

Девушка умильно нахмурилась, интенсивно пытаясь припомнить когда, где и кто мог что-то заметить в её переглядываниях с Сартре некий компромат. Получалось только в конце ужина, а кто — уже и неважно. Но отговорка на этот случай отыскалась сразу:

— Да я ведь так сильно хотела с ним просто переговорить, узнать о брате, вот и смотрела слишком пристально. Когда уходили, хотела хоть издалека поздороваться и на себя внимания обратить. Вот профессор вроде как и кивнул мне в ответ спонтанно… Да и вообще, чего это ты меня так выпытываешь? Если хочешь всё выяснить, идём к этому учёному немедленно и всё выясним на месте. А то ведёшь себя как…, как…, как Рома Бровер!

Их старый и верный друг уже давно обретался где-то в далёких вражеских тылах вместе со своей супругой. Его всё-таки забрали чуть больше четырёх лет назад в разведку, переквалифицировали в специальной школе на шпиона и закинули в неизвестно какую систему неизвестно какой державы. Что Романа, что Магдалены порой в компании сильно не хватало, но те сами выбрали свою судьбу, став бойцами "невидимого фронта". А секретность их миссии не позволяла даже приблизительно догадываться, в какой части галактики парочка находится. Разве только один раз, одно из самых высокопоставленных лиц Оилтонской империи заявило: от усилий и умений супружеской пары Броверов зависит очень многое. И они вместе.

Спрашивать что-то больше никто не осмелился, но зато в своей среде друзья частенько употребляли сравнительные характеристики, подходящие синонимы связанные с именем Романа или его фамилий. Особенно если речь заходила о шпиономании или излишней подозрительности. Так и говорили: "Оглядывается как Рома". Или: "Тебе только с Бровером работать!"

Но ещё воспоминания о старом друге всегда вызывали у Тантоитана ностальгический вздох, чем Клеопатра бессовестно пользовалась. Вот и сейчас он скривился, но дальше копать под профессора не стал:

— Просто не люблю, когда ты уже в который раз шокируешь меня своими тайнами.

— Ну, так ведь…, - кокетливо пожала плечиками девушка, — Женщина всегда должна оставаться загадкой для мужчины.

— Ха! Тебе напомнить последствия подобных загадок? — ощерился Танти весьма угрожающе. — Например: что сделал Отелло с Дездемоной. А было бы в их отношения всё открыто и без недомолвок — жила бы дама, горя не зная.

— Фи! Нашёл с чем сравнивать. Жестокий, страшно ревнивый мавр, который собственных мозгов не имел, а жил по чужим наущениям. Ты ведь у меня не такой.

— В смысле мозгов, или жестокости не такой?

— Во всём. — Клеопатра, уже закончившая свой завтрак стала подниматься из-за стола. — Даже не ревнуешь никогда.

— Ого! — поспешил за ней и Танти, на ходу склоняясь к розовому ушку. — А что, есть повод? И моей принцессе хочется стать Дездемоной?

— Это ещё кто кого задушит! — пригрозила девушка, оборачиваясь по сторонам и осудительно добавляя. — И чего ты так кричишь? Мы ведь договорились называть друг друга принцессой и рыцарем только наедине. Это ведь только наше, сугубо личное обращение.

— Да? — они покинули столовую одними из первых и спешили в свою комнату, чтобы взять нужные для первого занятия тетрадки-регистраторы. — И что тут такого личного? Все ребята и так знают, что ты моя принцесса, а я твой рыцарь. Или всё-таки хочешь сменить…

— Нет! Да и тебе имя Отелло совсем не идёт. Ха! Алоису, кстати, тоже, — неожиданно вспомнила она о их чернокожем, новом приятеле. — Слишком неброско он смотрится. Не правда ли?

— Точно. Вот кому с Бровером работать в паре…

Вскоре уже все тридцать офицеров сидели на первом, так сказать ознакомительном занятии. Чуть сбоку, за их спинами разместился и куратор, майор Хайнек. Занятие вёл один из преподавателей, работающий здесь с первого дня основания Кафедры. Он довольно подробно и красочно стал описывать как саму Нирвану, найденную шестьсот лет назад, так и все чудеса, творящиеся у неё внутри и на поверхности. Причём многие нынешние тайны оказались не для широкой огласки и даже в самой Оилтонской империи о ней простые обыватели ничего интересного не знали. А ведь, как показалось в одно время, эта планета по своей уникальности могла удивить, увлечь, заманить любого исследователя. Не Хаитан, конечно, но и далеко не рядовая планета. И это притом, что почти вся поверхность занята двумя противоположными по температурам пустынями: ледовой и песчаной.

Полезных ископаемых на Нирване не было. Совсем. Залежи руд отсутствовали. Ни угля, ни нефти. Даже отложений соли было не сыскать. Да что там соли, нормального песка, годного для производства чистого стекла, и то не было. И это — невзирая на громадную пустыню, опоясавшую по экватору всю планету. Естественно, что долгое время здесь некому было не то что прогрессорством заниматься, а вообще поинтересоваться жизнью отсталых, чернокожих аборигенов. Те жили в деревнях, внутри узких полосок джунглей и прочих лесов, вели собирательский образ жизни и даже палку в руку как оружие никогда не брали. Потому врагов, как таковых, в природе у них не было. По крайней мере вокруг, а самим искать хищников или их выращивать негры никогда и не стремились. О том, как сами чернокожие обитатели появились в этом тихом раю, частенько из-за ураганов превращающегося в ад, догадаться было невозможно. Исследователи, археологи и спелеологи только руками разводили и пожимали плечами: загадка природы, не иначе. И Нирвану оставили в покое. Даже уникальные катакомбы и многочисленные лабиринты в толще льда, проложенные там агрессивными и хищными орашами, не удостоились скрупулёзного изучения. Ну, живут себе эти ораши, напоминающие кротов во льдах, ну объедают обильно растущий в лабиринтах мох, а толку? Мясо — несъедобное, шкура — невероятно вонючая даже после обработок ультрасовременными химическими средствами. Приручать ораш или подвергать должной селекции — тоже бессмысленно.

Решили: от планеты пользы — никакой. Ни моральной, ни стратегической, ни экономической. О флоре и фауне вообще речь не идёт.

Всё резко изменилось лет пятьсот назад. Кто-то из учёных-энтузиастов, прожив здесь лет тридцать, совершенно неожиданно выяснил, что аборигены умело скрывают свой истинный возраст. По общему годовому исчислению, сравниваемого с имеющимся на планете Земля, негры преспокойно себе доживали до возраста в сто пятьдесят лет! И это при скудном питании, частых ураганах, резких сменах температуры и полудиком, без всякого намёка на медицину существовании.

Да плююсь ко всему тот самый учёный выдвинул свою теорию, которую почти неопровержимо доказал в своих работах: в долгожительстве виновато местное магнитное поле.

Ох, что после этого на Нирване началось! Истинное паломничество всех престарелых, немощных, желающих жить долго, тихо и счастливо. А их сопровождали потоки санитаров, аферистов, строителей и мануальных терапевтов. В течении добрых пяти десятков лет на планете интенсивно бурились скважины, устраивались подлёдные, подземные и зависшие в атмосфере жилища. Строились дороги, коммуникации и необходимые для производства продуктов комплексы. Возвели внушительные города так называемой развлекательной индустрии: казино, кинотеатры, спортивные площадки любого колеру и вкуса. Безжалостно уполовинили, а то и вообще чуть не извели популяцию единственных крупных животных планеты, обитающих во льдах — ледовых кротов. По этой причине ораши сбежали на большие глубины и какое-то время показалось, что они вообще полностью истреблены. Ну а те животные, которые обитали в зонах граничащих с пустыней своим спасением были обязаны чернокожим аборигенам.

Хорошо хоть самих аборигенов не сильно притесняли и тем удалось сохранить как свою численность, так и свои скромные деревни.

Ну а потом наступило жёсткое похмелье. Никто из паломников долгожителем не стал, здоровье своё не поправил и уж тем более не омолодился. Да вдобавок ко всему в бумагах умершего учёного, который затеял всю эту бучу, обнаружилась куча неувязок и притянутых за уши подтасовок. То есть ещё и теоретически было доказано: Нирвана ничего не даёт в плане долгожительства. Да, негры жили до ста пятидесяти. Но очень немногие, можно сказать единицы. Да и то следовало родиться здесь, питаться только местными разновидностями бананов и пить только талую воду ледников. И кто такое выдержит? Смешно такие вопросы задавать…

Забросили планету в сто раз быстрей, чем освоили. Не прошло и десяти лет, как в городах не осталось обитателей, комплексы перестали работать и даже летающие посёлки были безжалостно опушены на поверхность. А некоторые так сами рухнули там, где им понравилось. Итог: красивая планета превратилась в свалку, оставшуюся после сбежавшей цивилизации.

Лишь кое-где теплились разрознённые очажки технического бытия, да доживали свой век особенно настырные пенсионеры. Причём некоторым из них просто и возвращаться было некуда. Шли века, последние редкие поселенцы сменялись иными, не менее жалкими личностями, кое-где продолжали существовать "хутора", которые то умирали, то вновь оживали, но в любом случае, по последним переписям и просмотре автоматическими зондами насчитывалось не более одного миллиона поселенцев. Планета огромная, а жить на ней никто не хотел, и вся бесконтрольно брошенная частная собственность, хоть и имела своих законных владельцев, находилась в коллективном пользовании любого желающего.

Что самое интересное — сами аборигены из этой невероятной по объёму технической свалки для своих нужд не взяли ни едино винтика, ни единого куска стальной арматуры или так любимого всеми дикарями пластика. Так и продолжали жить по своим устоявшимся обычаям, словно пришельцев никогда не существовало. Завидная философия, вызывающая и уважение. Потому, наверное, и жили долго, что отказывались от благ цивилизаций.

В итоге, единственной, самой большой на данное время тайной, на Нирване оставалось наличие Кафедры Интеллектуальной Подготовки будущей воинской элиты Оилтонской империи — бойцов Дивизиона. Да и то под официальным прикрытием какого-то гражданского института с зубодробительным названием. Несколько скучное место, но что офицерам надо для должного усвоения итоговых знаний? Верно: свежий воздух и полярные по значению крайности для доводки физического совершенства. Вот так они и делали по очереди: то два, три дня под ураганным ледяным ветром пересекали пустыню, то распарившись от усилий как в парилке, неделями плутали в толще ледяных лабиринтов. Красота! И не мешает никто. И знания в голове хорошо закрепляются. А многочисленные, брошенные города и комплексы разъедаемые коррозией и попадающиеся в пути, только разнообразят, придают колорит местным реалиям. Будь воля преподавателей Кафедры, так они бы давно уже переименовали планету, и вместо Нирваны назвали бы Полигоном.

Но это уже к делу не относилось.

А вот модерновая постройка Кафедры показалась каким-то теоретикам весьма разумным, дальновидным мероприятием и лучшие воины со всей империи проходили теперь стажировку именно в этом, колоритном месте.

Когда преподаватель закончил лекцию и разрешил задавать вопросы, то тех и не оказалось. Всё осмотрели на голографических изображениях, сведения осели в голове, а прощупать весь этот лёд и местный песок в любом случае придётся собственными телами во время ночёвок и длительных переходов. Да и вчерашние рассказы уже заканчивающих стажировку коллег, заранее настраивали на скуку, зубрёж и физическую муштру. А к этому лучшим воинам было не привыкать.

Можно сказать, многие и отвыкнуть не успели.

Обед, после него два часа отдыха и заместитель командира Дивизиона по комплектации выгнал новичков на местную полосу препятствий. Каждого подзывали к старту отдельно, назывался ориентир по времени, давался короткий инструктаж и вперёд, показывай на что способен. Причём на первые "смотрины" в качестве зрителей собрались чуть ли не все преподаватели, оканчивающие стажировку коллеги и все боевые инструкторы. Лучше сразу посмотреть и выяснить, кто на что способен.

Худшими показатели из двух десятков мужской части оказались у обров и дальников. Наверняка эти офицеры на своих предыдущих местах службы физическую подготовку игнорировали круглосуточно. Правда господин Безразмерный, хоть и с опухшим изрядно до сих пор лицом, показал среди этих одиннадцати лучшее время. Чему многие, особенно видевшие его поражение в стычке с Гарольдом Стенеси от всей души удивлялись. Получалось что это не он такой уж слабак в единоборствах, а его соперник слишком для него оказался не по зубам.

Девятое место занял, весьма и весьма этого устыдившийся Малыш. После подведения итогов он из расслабленного балагура и спокойного философа превратился в жёлчного и раздражительного мизантропа и за весь вечер так и не появился в общем зале для отдыха.

На восьмом, седьмом и шестом, оказались соответственно Феликс, Бергман и Граци из космодесантников. Пятое место, неожиданно для всех получил пилот Алоис Полсат. Как оказалось, он бегает чуть не быстрей всех. Да и проворством, ловкостью отличался необычной.

Четвёртое место занял ещё один из пилотов, Николя Чарески. Ну, тут уже подобный успех был вполне ожидаемым. Всё-таки родился Николя в одном из самых тяжких по выживаемости мест империи, на планете Чара. Правда жил он там всего лишь до пятилетнего возраста и тройная сила тяжести не успела превратить его в напоминающего кубик, неповоротливого коротышку, какими выглядели остальные обитатели Чары. Но зато потрясающе мощный внутренний костяк, врождённые мускулы и связки делали этого парня невероятным силачом. По его выносливости и силе, некоторые сравнивали с андроидом, хотя внешне пилот Чарески выглядел вполне обычно.

Несколько необычной оказалась и личная жизнь Николя, о которой во время ужина поведал новым приятелям Алоис. Причём поведал вполне преднамеренно:

— Не вздумайте расспрашивать Николя о жене или вообще о супружеской жизни. Звереет! Очень он любил свою ненаглядную, она тоже боевой офицер была, контрразведчик, но уже два года как от неё никаких известий. Поговаривают, что погибла во время какого-то жутко сложного и опасного внедрения.

После чего на нового приятеля все смотрели совсем иными, понимающими взглядами, а Клеопатра так вообще чуть не всплакнула:

— Вот она, семейная жизнь военных…, - и непроизвольно придвинулась к Тантоитану.

Третье время показал Армата. Второе Гарольд. Ну а первое, да ещё с отличным отрывом от остальных продемонстрировал майор Парадорский. Причём его время на сегодняшний день оказалось непреодолимым даже для "старичков" Кафедры, майора Хайнека и некоторых боевых инструкторов. Что у последних в сознании никак не укладывалось: ведь парень впервые вышел на данную полосу препятствий и никак не мог тренироваться на ней раньше.

В связи с этим куратор очень и очень сильно расстроился, стал зол и раздражителен. А причину этого пояснил только перед самым ужином один из инструкторов:

— Как, вы разве не знаете? В иерархии Дивизиона есть один непреложный закон: если командир по времени не входит в тройку призёров, он обязан сложить свои полномочия. А новый командир назначается только из тройки лидеров.

— Здорово! — обрадовался Гарольд. — Получается, что если не я, то уж Танти точно может шагнуть сразу на должность Командира Дивизиона?

— Ха! Очнись парень! — заржал ветеран. — Такого как Серджио Капочи ещё лет тридцать никто с его должности не сковырнёт. А вот некоторых его заместителей потеснить сможете вполне.

— Это мы запросто! — рассмеялся и капитан Стенеси, хлопая ручищей своего друга по плечу: — Ну что, готов замахнуться на командира?

Но Танти только поёжился, слишком уж хорошо он помнил, как, при каких обстоятельствах и за что получил своё единственное взыскание по службе:

— Как же, столкнешь такого…

Причём он боялся Серджио не в физическом плане. Тут можно было совершенствоваться и совершенствоваться, а потом тягаться силами с кем угодно. Но вот в моральном плане полковник Капочи казался на три головы выше любого кандидата. А уж юного майора и более чем на три.

Глядя на своего друга, Гарольд сразу понял какие тому пришли на ум воспоминания, и многозначительно подмигнул:

— Да забудь ты уже об этом взыскании! Сколько лет прошло, сколько зим пролетело. Как говорится: заиграно и не считается.

— Кто его знает, каким оно боком мне вылезет в будущем, — вздохнул Танти, косясь на приближающуюся Клеопатру.

Та кстати тоже не знала о взыскании в послужном списке своего жениха. И это было одной из причин для крикдала. Девушка о чём-то догадывалась, порой пыталась подступиться и выведать у любимого его секрет, но тот отнекивался всеми силами, помыслами и умениями. Ну ещё бы! Попробуй признайся любимой, что ты на год младше неё! Стыд-то какой! Так что про страницу жизни под трагическим названием "Взыскание" знали только два человека во вселенной, верные друзья Гарольд Стенеси и Роман Бровер. Да и то по причине своего непосредственного участия в этом неправомерном действии. Ну и тот, кто непосредственно нажил подобное наказание на Парадорского.

— Чего ребята загрустили? — подошедшая Клеопатра, как всегда сумела уловить переживания и едва заметную печаль друзей. — Недовольны результатами?

— В некотором роде, — признался капитан Стенеси. — Потому что опасаемся конкуренции с твоей стороны. Ты ведь показала наилучшее время среди женщин…

И бегло пересказал про обязательные условия для командира элитного воинского формирования. Девушка сразу загорелась от азарта:

— А что! Я ведь и в самом деле могу побороться. Это будет просто феноменально: все шкафы и мордовороты, возглавляемые Танти и Гарри, бегают по плацу и повинуются каждому движению моего пальчика.

Под смех товарища, Парадорский увлёк свою невесту чуть в сторону и возмущённо зашептал:

— О, моя принцесса! Тебе мало того, что я повинуюсь движению твоих пальчиков в постели, так ты ещё и в остальной жизни хочешь мною помыкать?

— Хочу! И буду! Сам понимаешь, если желаешь оставаться моим рыцарем, должен служить мне верно не только по ночам, но и днём.

— Сбегу на дальнюю границу!..

— Тогда я отправлюсь с тобой, а мы так и останемся без официального брака.

— О! Придумал! — неожиданно осенился идеей Парадорский, переходя на заговорщеческий шёпот: — Давай устроим тайное венчание? Никто и знать не будет. А потом ещё раз устроим официальную свадьбу, по прибытию в Дивизион. Правда, шикарно получится?

— Ты мне подобное уже сотый раз предлагаешь, — скривилась Клеопатра. — Может чего нового, для разнообразия придумаешь?

— И всё-таки?

— Хм! Сотый раз тебе повторяю: только официально и только на Оилтоне! Должна же я хоть какую-то честь сохранить. Ты меня и так уже настолько развратил…

— Я?!

— Угу… И сегодня вечером опять развращать будешь, — шептала Клеопатра, начиная забываться где она находится.

— Капитан Ланьо! Пора идти на ужин! — прикрикнул на шепчущуюся парочку Гарольд. — И хватит обманными методами выманивать у майора положенную ему по нормам довольствия шоколадку.

Они двинулись к находящейся неподалёку столовой, но по пути Клеопатра и к гиганту пристала:

— Кстати о шоколадках. Ты и так слишком большой, а так как девушки у тебя постоянной нет, то сладкое тебе отдавать некому. Поэтому майор Парадорский приказывает тебе отдавать свою шоколадку мне.

— Ух, ты! Как просто и сытно получается, — радовался Гарри. Отныне я буду пользоваться примером нашего командира и отбирать у всех младших по званию их шоколадки.

— Так ты уже иди до края неуставных отношений, — посмеивался Тантоитан. — Делай как я: зажимаешь в любом углу любую понравившуюся воительницу, командуешь ей "Стоять! Молчать! Целоваться!" и пользуйся от души своими командирскими привилегиями.

Старый друг и тут не упустил возможности поддеть Танти:

— У меня и без приказов неплохо, весьма разнообразно получается. — А вот у тебя почему-то жертва неуставных отношений одна и та же. Напрашивается закономерный вопрос: а кто кем командует?

Но друг не смутился, скорей обрадовался:

— Только настойчивые учения приносят победу в окончательных битвах.

Глава девятая

3594 г. декабрь, Нирвана.

Недели летели за неделями, а там и первые два месяца пролетели совершенно незаметно. Стажёры втянулись в занятия, изматывающие марш-броски по пустыням и ледовым лабиринтам. Про учёного гения, навесившего на них браслеты и вживившего в тела пеленги с зачаточным интеллектом, тоже почти не вспоминали. Хотя ежедневно вызывал профессор одного, а то и до десятка выбранных по одному ему известному принципу офицеров в свою лабораторию, обвешивал приборами и датчиками и проводил только ему понятные замеры. Не долго, минут по сорок, пятьдесят, но и этого времени измученным муштрой стажёрам хватало порой чтобы расслабленно вздремнуть прямо в кругу интенсивно работающих самописцев.

Поэтому никто и никогда с уверенностью не мог сказать, кого вызывали в лабораторию меньше остальных, а кого больше. Да и занятия частенько проводились преподавателями со смешанными группами в которых было от трёх, до шести стажёров. При таком методе почти индивидуальной подготовки, знания давались гораздо большими объемами и ускоренными темпами.

Но в любом случае Тантоитан Парадорский подметил, что он в роли подопытного кролика оказывается чаще всех. Вначале это его изрядно напрягало, но потом, когда он всё-таки ближе познакомился с профессором и стал с ним общаться на любые темы, отчужденность и недоверие сменились на интерес и даже некоторую дружбу. Пожалуй Тантоитан был единственным, кто не спал, опутанный датчиками и проводами, а вёл при замерах интенсивную беседу со светилом науки физиология.

Да и как было не заинтересоваться, когда знания Сартре оказались воистину уникальны, огромные и шокирующее. Вдобавок он умел прекрасно изложить любую научную тему простыми, доходчивыми словами из лексикона доступного воину с двумя высшими образованиями. И совместные беседы их сильно сблизили. Причём Клеопатре не при шлось для этого говорить какой-пароль и ссылаться на родного брата. Хотя наедине с научным гением она и вела наверняка свои, совершенно далёкие от науки расспросы. Так предполагалось, по крайней мере, Тантоитаном. Он, правда, тоже как-то поинтересовался братом своей невесты, ссылаясь на самый первый день пребывания на Нирване.

Но Сартре углубляться в тему и раскрывать чужие секреты не стал:

— Да, я знаю этого молодого человека. Невероятно талантлив и гениален. Но именно поэтому его имя засекречено больше чем моё собственное. И ты, как человек военный должен понимать суть соблюдения государственной тайны.

— Да понимаю я, — кривился Танти. — Но что это за родственник такой, что на свадьбу собственной сестры прийти не сможет.

— Почему же? — двигал своими седыми бровями профессор, уже знакомый с отношениями и чаяниями молодой пары, — Раз пообещал, то обязательно поприсутствует.

— А их отец? Что вы о нём скажете?

— Ничего, — последовал ответ с полным равнодушием. — Но раз обещал дать разрешение на свадьбу дочери, значит, тоже прилетит на Оилтон.

Из чего удалось сделать вывод, что будущий тесть живёт не на столичной планете империи, а где-то в иной системе. Но уж наверняка человек тоже известный и солидный. Дальше выспрашивать оказалось бесполезно. Пришлось опять переключаться на темы научных исследований.

Ну и понемногу перед Тантоитаном стала раскрываться вся суть ведущихся сравнений, тестов и исследований. А так же именно его роль и место в этих исследованиях. Сартре и в самом деле искал если не мутанта, то самого, самого, самого. Потому что, для его первичного этапа слабые индивидуумы вообще не подходили. А по некоторым намёткам и предположениям, могли при испытаниях элементарно погибнуть.

Понятно, что на решающей стадии эксперимента научному гению для опытов требовались только добровольцы. И таких кандидатов, которым он мог предложить нечто существенное, на Кафедре насчитывалось пока всего пять человек: Гарольд, Николя, господин Безразмерный, как ни странно сам куратор от Дивизиона и несомненный лидер, единственный кто уверенно подходил по всем параметрам мозга и физиологических данных, майор Парадорский.

Узнав о себе, Танти не удивился. За Николя и Гарри гордился. Даже имя Безразмерного его не удивило. Всё-таки здоровенный мужик, мышцы которого, привыкшие носить и передвигать такую тушу, просто обязаны были иметь предрасположенность к инициации. Но вот против Хайнека восставало всё внутреннее естество:

— Что-то не вызывает у меня доверия этот солдафон и служака. Особенно в плане уникальной защиты сознания.

— Ну, по этому плану мы вообще готовы начать работу не раньше чем через год, — успокаивал его Сартре. — А вот первый уровень, ему вполне по плечу. Вроде бы…

Первым уровнем разновозрастные приятели называли инициирование процесса физической саморегуляции. Чаще применяя для краткого обозначения этого эксперимента сокращённую аббревиатуру ИПФС. Идея проекта была далеко не нова и уже муссировалась в научном мире тысячелетия. Да и суть была довольно проста: как заставить человека в чисто автоматическом режиме следить за своими мышцами, тренировать и содержать их в полном порядке вне зависимости от приказов поступающих из мозга. Ведь может тренированный человек просыпаться минута в минуту каждое утро без будильника. Ведь ходит он по земле, безотчётно передвигая ногами именно в нужном направлении. А уж про такие случаи, когда человек без сознания держится на плаву, и вспоминать не стоило. Примеров масса, а вот сделать из этого систему не получается. А ведь как было бы здорово: каждый мускул содержит себя в тонусе сам. Чем бы человек не занимался, чтобы ни делал, как бы ни забывал о необходимости заботиться о собственном теле, каждые пять минут по всем его клеткам проносится волна необходимых сжатий, растяжений, заставляющая мышцы и мускулы секунд десять напрягаться в нужных режимах. И всё: тело всегда в норме и не расслаблено, мышцы подтянуты, настроение отличное. А больше всего преимуществ получает военный или спортсмен: практически всегда тело прогрето и готово к немедленным, максимальным для себя перегрузкам. Только и надо каким-то образом закрепить на подсознательном уровне умение запускать по всему телу ту самую пресловутую волну. То есть инициировать в человека это уникальное, заложенное в него ещё дикой природой, как считал учёный, умение.

ИПФС — инициация процесса физической саморегуляции. Тот самый первый этап из двух, который должен был выдержать испытуемый. Но чем оказался чреват этот этап и сложен, так это прямым, можно сказать грубым вмешательством в деятельность мозга. После такого пояснения любой здравомыслящий кандидат, как правило, резко отказывался от предложения стать подопытным кроликом. Непредвиденный, ещё ни разу не доказанный результат пугал любого здравомыслящего человека.

Мало того, он пугал не просто человека свободного, вольного в выборе собственной судьбы, но и тех, у кого имелись чуть ли не пожизненные сроки тюремного заключения. С такими Сартре тоже пытался работать, и даже отыскал парочку подходящих кандидатов, но оба, как только уяснили суть предстоящего эксперимента с презрительными усмешками отказались. Хотя им обещали досрочную амнистию.

— Да и не совсем они подходили, по большому счёту, — жаловался профессор, в задумчивости расхаживая среди работающих самописцев. — Для этого опыта нужен человек дисциплинирующий своё тело с самого детства. То есть тот, кот и так уже стоит практически на пороге грядущей инициации. Ему только и надо, что помочь со стороны, подтолкнуть в нужном направлении и подсказать, как зафиксировать полученный результат.

Тантоитан несколько раз цокнул в раздумье языком:

— Понятно… Но всё равно страшно. А вы остальной четвёрке кандидатов уже обрисовали суть ИПФС?

— Нет, конечно! Никто из них ещё окончательно не готов для этого. Разве что уже на Оилтоне появится возможность в стационарных условиях слегка подогнать их физические параметры к нужной норме. Некоторые нейростимуляторы у меня там уже откалиброваны. А уже потом… Ну, и для контроля всего процесса не помешал бы уже готовый человек, прошедший инициацию. Было бы на что равняться…

— А что самое страшное при неудаче?

Профессор тяжело вздохнул, но ответил честно:

— Частичный, а то и полный паралич конечностей.

Уж на что себя Парадорский считал смелым и безбашенным, но и то крякнул от вырвавшегося наружу страху. Да что там страха, стоило только на мгновение представить себя обездвиженным, как сразу подступал к сознанию настоящий, прямо-таки животный ужас.

— М-да! Тут и в самом деле быстрей согласишься на пожизненный…, хм, чем на… Погибнуть вроде как всегда можем, на то и воины. А вот чем такие опыты над собой ставить, поневоле сбежать хочется.

— Вот и я говорю, — грустно закивал головой Сартре. — Никто не соглашается…

Видя, как учёный закручинился, Танти попытался его хоть как-то утешить:

— Может вначале следует на животных попробовать?

— Разум! Нужен в первую очередь сознательный и последовательный разум. Кстати, большинство животных и так имеет этот принцип ИПФС. Не у всех и не всегда, но физическая саморегуляция хорошо просматривается, например у собак. Я как раз от них и начинал отталкиваться при первых своих разработках. Да и люди порой испытывают сильные волны по всем мышцам во время засыпания.

— Именно засыпания?

— Вот именно!

И уже в который раз, но уже с иного угла зрения, профессор начинал давать пояснения о своём открытии.

В конце концов, дошло до того, что уже и сам Парадорский мог закатить обширную лекцию по теме ИПФС, нигде не сбиваясь и не путаясь. А когда проблема изучена, разложена по полочкам и получила полное освещение малейших деталей или недоговорённостей, она органически начинает восприниматься на подсознательном уровне. Причём восприниматься как вполне безопасная и необычайно полезная. Ведь по большому счёту, тратя ежедневно по пять, а то и больше часов на физическое усовершенствование, Парадорскому жутко хотелось сэкономить хотя бы половину этого времени для общеобразовательных дисциплин. Слишком уж он опасался стать совершенным в теле, но с ограниченными умственными способностями.

Поэтому на очередном осмотре-беседе, он признался профессору:

— Вообще-то я почти созрел для согласия.

— И что надо для того, чтобы ликвидировать твоё "почти"? — оживился учёный.

Тантоитан выдержал паузу, перед тем как ответить:

— Ответить мне на несколько вопросов, а потом…, а потом предоставить мне хотя одно, пусть даже мизерное доказательство всех ваших теорий.

— А на слово не поверишь?

— Какой смысл? Тем более что я уверен: наверняка вы уже на ком-то, но свои эксперименты провели.

Громко хмыкая, и ворча себе что-то под нос, Сартре несколько раз прошёлся по лаборатории. Видимо очень сомневался в чём-то. Но потом-таки решился:

— Есть некоторые детали, о которых во всей вселенной кроме меня знают только три человека. Причём они, так сказать, являются и самыми заинтересованными в успехе.

Тантоитан сразу примерно сообразил, кто эти трое, а уж то, что в этот короткий список входит сам император, не подлежало сомнению. Поэтому лишь кивнул:

— Догадываюсь…

— Но дело в том, что все эти трое вполне конкретно мне намекнули, что я могу и тебе в некотором роде довериться и уже на месте решить до какого предела стоит тебе раскрывать все секреты.

— О-о! Даже так? — поразился майор. — Польщён.

— Поэтому выкладывай свои вопросы. Не стесняйся.

— Вроде стеснительностью не страдаю… Поэтому сразу первый вопрос: почему вы ни один из этапов не испытали на себе?

Профессор почти без раздумий отринул этот вопрос:

— Отвечу потом. Дальше!

— Хм…, - Парадорский в сомнении пожал плечами. — А дальше вроде, как и спрашивать нечего. Последующие вопросы вытекают из первого. Осталось только увидеть доказательство.

И опять учёный прошёлся несколько раз по лаборатории, прежде чем остановиться перед неким подобием операционного стола, на котором возлежал подопытный воин. И начал с предупреждения:

— Не стоит тебе объяснять, насколько сохранение этой тайны важно для Оилтонской империи…

— Где надо расписаться кровью?

— Шутишь? Это хорошо! Твоё чувство юмора меня радует. Но то, что ты сейчас услышишь должно остаться известно только тебе. Учти: только тебе! Ни твои ближайшие друзья, ни твоя любимая жена, а возможно и твои будущие дети не должны об этом услышать и полслова. Причём, в любом случае! Даже если ты, по каким-либо, не зависящим от нас причинам, и не станешь участником эксперимента. Понял?

— Понял. И согласен со всеми требованиями.

Некоторое время Сартре смотрел прямо в глаза молодого майора, выискивая там какое-то сомнение или страх. Потом всё-таки поинтересовался:

— Ведь Клеопатра имеет возможности невероятного на тебя влияния. Выдержишь прессинг с её стороны?

— Несомненно! Тем более что в её преданности нашему общему делу я уверен как в самом себе.

— Хорошо. Тогда будем считать, что ты дал клятву, — как-то чисто механически профессор стал расстегивать пуговицы на своём халате. — Подписывать нигде ничего не надо. В том числе кровью.

А затем демонстративно распахнул халат и воскликнул:

— Смотри!

Парадорский уставился на довольно модную рубашку из дорогой ткани, затем недоумённо опустил взгляд на брюки, осмотрел туфли:

— А на что, собственно смотреть?

— Хм! А перед тобой продукт, отвечающий и на твой вопрос и на твоё требование.

— А-а-а-а…! — с озарением протянул Танти, непроизвольно пытаясь своей рукой потрогать плечо Сартре. Но в какой-то момент спохватился: — Ой! Извините! А потрогать можно?

— Да сколько угодно! Тем более что я и так предвидел твою реакцию.

Ощупывания плеч, а потом и груди учёного сопровождались стоическим выражением лица последнего. А вот молодой майор хмурился всё больше и больше. Потом не выдержал:

— Странно. Такое впечатление, что вы и утреннюю гимнастику не делаете. Наверняка и на перекладине отожмётесь всего лишь…

Он задумался, прикидывая количество возможных для такого дряблого тела подтягиваний, но молчание оборвал сам профессор:

— Да хорошо, если раз подтянусь.

— Так…, э-э-э, в чём подвох-то? — совсем растерялся Парадорский.

— А я тебе разве утверждал, что я прошёл ИПФС? Да с моей мышечной тканью я бы загнулся от боли и откинул копыта уже через неделю после начала инициации. Ты ведь прекрасно знаешь все обязательные условия. Разве моё тело выдержит такие нагрузки?

— Да нет, конечно… Но что тогда?

— Думай! И не позорь наших аналитиков, которые утверждают что ты наиболее сообразительный среди всех воинов нашего космического флота.

Майор скромно потупился, немного подумал, и опять резко поднял голову:

— Неужели?! Неужели вы сразу провели на себе второй этап? Так называемую Блокировку?

— А что делать, если ИПФС мне противопоказана? — развеселился Сартре. — Вот и пришлось сразу заскакивать на вторую ступеньку.

Молодой воин поверил учёному сразу. Но в то же время он уже и про второй этап имел вполне полное суждение. Поэтому рассматривая голову с седыми волосами осторожно спросил:

— Ну и как…, самочувствие?

— Да чего там! Как видишь — выжил. И это самое главное. Но теперь для меня никакие психотропные средства не страшны. Хоть домутил мне вводи в кровь, хоть что угодно. Убить — да, могут. Но вот выведать хоть один секрет — фигушки! Ещё и в заблуждение и в ложную сторону направлю так, что те, кто пытать будут, сами мозгами двинутся.

— Э-э-э…? Пытать? Так ведь и физически могут…

— Тем более наплевать! — уже вовсю хихикал учёный. — Целенаправленно отключаю все рецепторы боли и ухохатываюсь в своём маленьком, но неприкосновенном мирке. А в таком случае и умирать не страшно.

— Ну да, ну да…, - бормотал Парадорский, которому так и хотелось заглянуть во внутрь талантливого черепа и разобраться в прошедших там изменениям. Кажется, его мысли легко читались по глазам:

— Конечно, увидеть, что там у меня в мозгах и всё проверить ты не сможешь, а вот испытание проведём обязательно. В следующий твой визит я приготовлю домутил и антидот и ты проведёшь экспресс-допрос на любую интересующую тебя тему. Прямо завтра всё и устроим. А сейчас тебе уже пора, мы и так заговорились.

И профессор Сартре стал интенсивно снимать датчики с тела своего первого подопытного кролика-добровольца.

Глава десятая

3595 г. январь, Нирвана.

Вся размеренная, хоть и переполненная муштрой и занятиями жизнь на Кафедре резко изменилась сразу после встречи Нового года. И начались эти кардинальные изменения с прибытия командира Дивизиона, старшего куратора Имперской безопасности, полковника Серджио Капочи. Свалился он как снег на голову, ранним утром, и целых полдня появлялся в самых неожиданных местах Кафедры. То на полосе препятствий понаблюдает за офицерами, то в учебные классы зайдёт и немного послушает, сидя в сторонке. Ни с кем особо не разговаривал, зато ходящий следом словно тень Хайнек, на правах заместителя и куратора, свой рот почти не закрывал, постоянно что-то нашёптывая.

Во время обеда они тоже уселись за один столик почти в самом углу помещения, продолжая интенсивную беседу. И только Малыш осмелился расположиться со своим подносом всего через два столика от высшего начальства. Как он не прислушивался к разговору, как ни старался разобрать приглушенные слова, ничего конкретного вроде не услышал, кроме всего одной фразы Хайнека:

— … Его показатели вообще упали за последний месяц вдвое, и он стал самым худшим в группе! — куратор этим явно возмущался, потому и повысил непроизвольно голос. — Поэтому я буду ходатайствовать…

Дальше расслышать ничего больше не удалось, но ведь для такого как Малыш и подобного мизера хватило для понимания о ком и о чём идёт речь. Наверняка заместитель командира распинался об отчислении наиболее худшего стажёра с Кафедры. А самым худшим за последние три недели стал ни кто иной, как майор Парадорский. Нонсенс для его друзей, для его новых приятелей и для его любимой девушки. То есть и в самом деле показатели упали почти вдвое как на полосе препятствий, так и во всех остальных физических дисциплинах. Создавалось впечатление, что молодой герой основательно заболел: он стал нервным, жутко раздражительным, порой по его лицу прокатывались какие-то спазмы, словно он испытывает неуместную боль. Иногда он просто срывался с турника во время простейших акробатических упражнений, несколько раз очень болезненно рухнул на полосе препятствий, получая травмы. Хорошо, хоть незначительные. Потерял аппетит, заметно похудел. Благо ещё, что теоретические занятия у него проходили на прежнем уровне, и знания он впитывал в себя словно губка воду.

Когда друзья интересовались самочувствием Тантоитана, тот старался свести всё к шуткам или просто ссылался на банальную простуду. Реже — оправдывался тем, что потянул связки, или порвал какую-то мышцу. Что, в принципе, считалось вполне естественным: стажёров во время тренировок и спарринг поединков никто не жалел и поблажек не давал. То есть, пока паниковать смысла не было, вроде как отчислять с Кафедры большого повода не было. Но вся соль заключалась в том, что Минри Хайнек, с первого дня по каким-то причинам воспылал к Парадорскому, мягко говоря, нелюбовью. И эта нелюбовь, переходящая в непримиримое противостояние, становилась заметна всем окружающим с каждым днём всё больше и больше. Вроде как всё делалось по уставу, и куратор ни в коем случае не превышал своих полномочий, но опытные офицеры сразу просматривали излишнюю строгость и предумышленное проталкивание молодого героя в наиболее опасные места, как на полосе препятствий, так и в тренажёрных залах. Парадорский естественно не отступал, как всегда старался оставаться первым и лучшим, но в результате только всё чаще и чаще получал микротравмы и растяжения.

Сам Тантоитан к возникшему противостоянию относился на удивление спокойно и на провокации не поддавался, зато на майора Хайнека ополчились все друзья Парадорского. А больше всего подобным положением дел оказалась взвинчена Клеопатра Ланьо. Бравая капитан несколько раз была всего лишь в одном шаге от того, чтобы сорваться, жутко нахамить куратору, а то и просто его избить. Неизвестно, справилась бы она с ним или нет, всё-таки воин недаром считался одним из лучших в Дивизионе, но уж морду всяко бы расцарапала до неузнаваемости.

Как ни странно, но куратор шипения и колкие слова со стороны подчинённой игнорировал полностью, и в дальнейшем постарался ещё больше воспользоваться своим служебным положением. После этого разведённые по разным аудиториям и тренажёрным залам возлюбленные вообще перестали встречаться в дневное время, а ночами с завидной очередностью отправлялись в наружный дозор или на патрулирование дальнего периметра. В итоге в последние две недели жених со своей невестой умудрился только один раз переспать в их комнате.

Тяготы службы. Жаловаться или роптать — нет смысла.

Но вот сейчас Малыш услышал и догадался о самом страшном для своего друга — об отчислении. А это — дело более чем серьёзное. Если Парадорский каким-то образом не попадёт в Дивизион, оказавшись на дальнем пограничье, это будет не только его беда. Скорей всего и его грядущая свадьба с Клеопатрой расстроится. Следовало что-то немедленно предпринимать. И этим "что-то" могла оказаться элементарная, но единовременная подача сразу нескольких рапортов на имя Серджио Капочи. В любом случае командир Дивизиона будет вынужден принять во внимание мнение по этому вопросу и остальных офицеров данной стажирующейся группы.

Вот с такими задумками и помчался Малыш сразу после обеда как к самому Парадорскому, так и к остальным друзьям. Вначале зашёл в комнату майора, и пока Клеопатра где-то задерживалась, быстро рассказал о подслушанных словах и своих выводах. И был весьма ошарашен, когда Тантоитан в резкой, ультимативной форме потребовал:

— Никаких рапортов! Спасибо тебе за предупреждение, хотя я и так догадывался: куратор постарается меня вытурить с Кафедры. Но в любом случае мои временные снижения физических показателей ни в коей мере не дают права на отчисление. Я специально узнавал во всех правилах и уставных требованиях к прохождению стажировки.

— Да узнавать, это — одно, а вот происки Хайнека — совсем другое, — не успокаивался Малыш. — В его власти так факты подтасовать…

— Ладно, дружище, — перебил его Танти, выглядывая в приоткрытую дверь в коридор и заметив приближающуюся капитана Ланьо. — Ни за что не переживай, о рапортах пока никому ни слова, ну и при Клеопатре держи язык за зубами. — И уже выпроваживая товарища в коридор, совсем иным тоном добавил: — Да нет, играть в карты меня совсем не тянет. Может как-нибудь в следующий раз.

А оставшись с любимой наедине, закрыл дверь на внутреннюю защёлку, подхватил свою невесту на руки и в несколько шагов донёс до кровати. Заваливая прямо поверх одеял, уже шептал со всей страстью и настойчивостью:

— О! Моя прекрасная принцесса! Как я по тебе соскучился! Прямо не верится, что нас не развели сегодня перипетии тяжкой службы…

Ответив вполне жарким и пылким поцелуем, Клеопатра, тем не менее, смогла чуток вырваться из любовного захвата и проговорить:

— Я по тебе тоже соскучилась, но именно поэтому и хочу немедленно переговорить. Ну, пожалуйста!.. Перестань меня насиловать!

— У-у-у, раньше тебе это нравилось…

— Мы с тобой уже неделю толком поговорить не можем, а у тебя только одно на уме… Танти! Я сейчас рассержусь!

— И что будет?

— Вообще с тобой разговаривать перестану…

— Так я этого и добиваюсь! Во время секса только и надо, что целоваться, ну и…

— Без "ну и"! Ты не понимаешь, что происходит? Этот Хайнек только и делает с самого утра, что ходит за полковником Капочи и очерняет все твои заслуги. Вдруг у него на уме тебя погнать с Кафедры?

— Дорогая, ты явно преувеличиваешь. Тем более что выгонять меня не за что: дисциплину я не нарушаю, теоретические знания усваиваю на отлично…

— Ты мне лапшу на уши не вешай. Твоя физподготовка на уровне самой слабой стажёрки…

— Ну так…, чего не случается… Травмы там, падение пика формы… Как у любого спортсмена…

— Мы с тобой не спортсмены! И если Хайнек пожелает, то имеет все права для твоего перевода.

— Да не переживай ты так. Вначале посмотрим…

— Чего смотреть! — уже не на шутку разозлилась Клеопатра. — Надо нам всем немедленно писать рапорты на имя командира Дивизиона и требовать о немедленной замене куратора.

— Экие вы все шустрые! — не удержался Парадорский от восклицания. — А забыли, что не отвечающие истине рапорты могут отразиться и на вашем послужном списке?

— Почему это не "отвечающие"? И кто это "вы все"? — сразу зацепилась за его слова ушлая капитан Ланьо. Причём додумывать ей долго не пришлось: — Малыш тоже хотел рапорт подать? Ведь я ни за что не поверю, что в такой напряжённый час, во время приезда Серджио Капочи, этот длинный игровой шланг вздумал тебя пригласить на карточные посиделки.

— Как тебе не стыдно так говорить за глаза о нашем приятеле? — стал возмущаться он. — Он ведь за нас горой…

— Знаю что горой, поэтому всё ему прощаю. А шлангом я его и в глаза называю, потому что этот доморощенный философ-аристократ на тебя негативно влияет.

— А вот тут ты совсем не права. Потому что Малыш…

Какие положительные стороны и черты капитана Агнера Ллойда, должны были раскрыться в следующих фразах, Клеопатре узнать было не суждено. Громкоговоритель их комнаты щёлкнул, после чего раздался голос дежурного по Кафедре:

— Майору Парадорскому — пройти в лабораторию профессора Сартре.

— Ну вот! — с досадой воскликнула девушка. — Даже поговорить не успели!

— Я тебе сразу предлагал заняться чем-то более приятным, чем пустопорожний разговор, — расцеловав свою суженую в обе щёчки, Тантоитан уже вскочил с кровати. — Чуток оправился и только возле самой двери добавил: — И вообще, капитан Ланьо, ваша недисциплинированность уже стала притчей во языцех, вы совсем перестали подчиняться старшему по званию. Будете сегодня жестоко наказаны!

— Хм! Недолго тебе зверствовать осталось, — не осталась в долгу невеста. — Скоро и мне звание майора присвоят…

— За какие такие заслуги? — жених замер от удивления в дверях.

— За красивые глазки! — с вызовом ответила Клеопатра. — Или я не заслуживаю?

Судя по тому, как скривился Тантоитан и без стука закрыл за собой дверь, пока не заслуживала. Но девушка только высокомерно улыбнулась и пробормотала:

— Ничего! Вот как только нас зачислят в Дивизион, тогда и поймёшь, почему мне дадут звание майор. Хи-хи! А может сразу и полковника? — но тотчас обеспокоенно нахмурилась: — Но что делать с происками этого Хайнека? И ведь не удастся пока наедине с Серджио переговорить… Значит надо…

Она тоже сорвалась с кровати и побежала разыскивать Малыша. Всё-таки мысль о рапортах показалась ей достаточно правильной.

Тогда как явившийся в лабораторию Тантоитан привычно взобрался на высокое ложе и был сноровисто облеплен не менее привычными датчиками и прочими регистрирующими приборами. Вот только на повседневные вопросы майора, Сартре отвечал с явной неохотой, а потом и вообще ошарашил:

— Сейчас тут с тобой хочет один человек переговорить. В неофициальной, так сказать обстановке. Лежи спокойно, чтобы датчики не свалились.

После чего из прохода с другой стороны лаборатории появился старший куратор безопасности империи, командир Дивизиона полковник Капочи. Благодарно кивнув профессору, он осмотрел обнажённого по пояс Парадорского и начал с вопроса:

— Ну и как самочувствие, майор?

Видя, как Тантоитан хмурится в некоторых сомнениях, Сартре вполне будничным голосом пояснил:

— Серджио — один из тех трёх, кто знает о сути наших экспериментов.

— А-а-а, — с некоторым облегчением вздохнул герой. — Ну подобное и следовало предполагать…

— А на мой вопрос отвечать будешь? — построжел Капочи.

— Так точно, господин полковник! — послышался бравый ответ. — Самочувствие — хуже не бывает! Словно час назад дюжина крестьян по всему телу оглоблями прошлась.

— Всё время?

— Почти. Иногда вроде как отпустит и терпимо. Но несколько раз в час так выкручивать и ломать всё тело начинает, что сам удивляюсь, как сдерживаюсь на людях. Что только не выдумываю, чтобы оправдать перекошенное лицо и жуткое порой выделение пота. И с одной стороны даже рад, что этот служака Хайнек меня с Клеопатрой всё время разводит то по классам, то по ночным вахтам. Иначе она бы уже давно скандал подняла и меня в госпиталь упекла. Как минимум…

После таких признаний, полковник покрутил озадаченно головой, осудительно покосился на профессора и посочувствовал:

— М-да! Первым всегда трудно…, хоть и весьма интересно. — Затем хмыкнул и тоже признался: — Я ведь вторым на очереди стою, у меня наилучшие показатели среди всех остальных кандидатов.

Удивляться по поводу такого отбора молодому майору явно не следовало, всё-таки перед ним сейчас находился лучший воин современности, как его называли в просвещённых кругах. Но вот старое знакомство и несколько тайн между ними, о которых знало только несколько человек, позволяли Тантоитану если уж не подначивать высшее командование, то с наивным видом выдавить из себя некоторое сомнение:

— Увы, господин полковник, инициация процесса физической саморегуляции наверняка ещё требует практической доработки. У вас вряд ли получится, ещё сердце остановится…

— Ты хоть за разговором следи, — осадил его командир Дивизиона. — Если уж ты наладку выдерживаешь, то мне и того легче все окажется.

— Вообще-то Танти прав, — вмешался в разговор профессор, явно сдерживаясь от желания и Серджио уложить на второй стол и заняться над ним экспериментированием. — Возраст для ИПФС — довольно важный фактор. Чем моложе организм, тем он лучше переносит любые структурные перестройки. Молодость добавочно повышает болевой порог, даёт больше шансов для правильной работы сердца и организует дополнительные блоки самовосстановления умственной деятельности. После каждой волны саморегуляции, сознание у более молодого объекта восстановится в любом случае быстрей.

Уже не раз слышавший подобные рассуждения Парадорский, скорбно поддакнул:

— Да, да…, невероятно важный фактор. И ведь вы, профессор, утверждали, что ИПФС проводить на человеке, после исполнения ему двадцати пяти лет, не следует.

— И сейчас утверждаю: если организм ослаблен и как следует нетренирован, то сердце не выдержит. Да и разум…, - он покрутил в воздухе ладошкой, — Скорей всего станет претерпевать негативные изменения.

— Ну это мне грозит, — напрягшийся до того полковник теперь свободно вздохнул и расслабленно шевельнул своими плечищами. — Более тренированного тела, чем у меня, вы вряд ли во всей Галактике сыщите. Чтобы там о себе некоторые не возомнили.

При этом он с явным сарказмом во взгляде прошёлся по облепленному датчиками телу молодого майора. Как раз это совпало с очередной волной физической саморегуляции: все мышцы задергались, словно в эпилепсии, тело заметно завибрировало, задрожало, кожа покрылась мелкими бисеринками пота.

В унисон с этим все записывающие приборы заработали с десятикратным ускорением, самописцы словно взбесились, фиксируя максимально допустимые вспышки активности. На экранах замелькали фейерверки цифр, каких-то таблиц и сложных графиков и отблески этих фейерверков сразу поселились в глазах учёного, который бросился к своему основному рабочему месту, пытаясь сразу по горячим следам выискать какие-то только ему понятные закономерности или ожидаемые результаты.

Тогда как командир Дивизиона, вспышку физической активности майора, со мешком приписал несколько иному человеческому свойству:

— Ну и чего ты так от моего взгляда дёргаешься и краснеешь? Не бойся, за неуважение к старшим бить не буду.

— Чего это я боюсь? — нахмурился герой. — И где это я кого не уважил?

— Ха! А то я тебя не раскусил: так и мечтаешь, чтобы я ИПФС не прошёл? А то и сразу отказался? А потом пробежишь полосу препятствий быстрей, чем я, и займёшь мою должность?

— Интересно, — терзающая боль несколько отступила, и Танти даже умудрился состроить наивную рожицу: — С каких это пор старшего куратора имперской безопасности выбирают по физической выносливости?

— И не мечтай! Зато на место командира Дивизиона ты явно с нехорошим гастрономическим интересом посматриваешь.

— Ну, так…! Плох тот майор, который не мечтает стать маршалом.

— Тоже зря надеешься, — продолжал посмеиваться Серджио, извлекая какой-то стул между столов и усаживаясь рядом с объектом экспериментов. — Разница в возрасте у нас небольшая, так что на пенсию уйдём вместе.

— Ничего себе небольшая! — от всей души возмутился молодой герой. — Вам ведь уже тридцать девять!

Причём сказал это таким тоном, словно речь шла как минимум о восьмидесятилетнем старце. Капочи даже обиделся не на шутку:

— В истории Дивизиона я самый молодой командир, занявший это место.

— Впечатляет, — сразу согласился майор с полковником. — Даже невероятно впечатляет. Но ведь это не значит, что следующий командир не добьётся этой должности в ещё более молодом возрасте. Это раз. А два, при всём желании вам крепкого здоровья и долгих лет жизни, вряд ли вы в своём преклонном возрасте уже через пару лет сможете тягаться с более молодыми, ловкими и сильными воинами. Мне профессор Сартре показывал диаграмму, на которой ухудшения моторики с возрастом стремятся вниз с геометрической прогрессией.

— Поговори у меня, поговори, — тон у Серджио стал угрожающим, хотя в глазах продолжали плясать смешинки. — Я тебе и через сорок лет фору дам.

— Через сорок? У-у-у…, разве столько живут? — причём парень подумал явно о своём шестидесятилетии, а не о восьмидесятилетии командира.

— Живут, живут, — утешил его полковник, хотя и добавил с нажимом: — Если язык умеют за зубами держать, как следует.

— Мм? — не открывая рта, Танти перешёл на язык жестов, которому как раз стали обучать на Кафедре. При этом он спросил, где его подловили в излишней болтливости. Капочи вначале присмотрелся к профессору Сартре, почти скрывшегося в облаке виртуальной аппаратуры, и только после этого стал переходить к делу:

— Никому не проболтался о причине наложенного на тебя пять лет назад взыскания?

— Как можно! Я ведь себе не враг!

— А то майор Хайнек очень и очень интересовался подноготной этого наказания. Подозревает в чём-то особо тяжком и страшном…

— Странный, он, однако… И чего на меня взъелся? Солдафон!..

Серджио ухмыльнулся:

— Чувствует, что ты не на своём месте. А капитану Ланьо ты не проговорился?

— Ей — тем более! — воскликнул Парадорский. И тут же признался: — Хотя я даже себе представить не могу, что будет, когда она узнает: муж моложе её на год.

— Кошмар! Ужасно! — с несвойственным для него сочувствием поддакивал полковник. — Как вы эту трагедию переживёте, не представляю…!

Тогда как молодому герою было совсем не до шуток, а у него перед глазами промелькнуло то самое событие более чем пятилетней давности, которое до сих пор не давало ему покоя.

Глава одиннадцатая

Воспоминания о 3589 году, Оилтон

Дело происходило сразу после торжественного вручения наград, присвоения внеочередных званий все героям событий на Хаитане. Молодые космодесантники стояли своим кружком в преддверии праздничного банкета в главном зале родного училища и с восторгами припоминали моменты только что закончившейся церемонии. Всё-таки личное пожатие руки самим императором, пусть даже и в довольно узком кругу, без единого журналиста, событие весьма и весьма экстраординарное. Ну и гвоздь всего события, вручение Парадорскому ордена Изумрудный Листок — будоражила кровь не только ему. Поэтому несколько неприятным диссонансом оказались для всех слова одного из воинов Дивизиона, который приблизился к группе курсантов и официальным тоном обратился к молодому герою:

— Тантоитана Парадорского, немедленно вызывает полковник Капочи в седьмую аудиторию.

Что-то в его тоне сразу не понравилось ребятам. Особенно Клеопатра всполошилась. Она увязалась за своим парнем до самого места вызова и всё спрашивала:

— Что ему от тебя надо?

Вопрос, понятно, риторический, на который Танти пообещал ответить только после выяснения причины вызова. Кажется, его любимая собралась и в саму аудиторию проскользнуть с невероятной наглостью, но стоящий у входа дежурный её и не вздумал пускать, а потом и дверь плотно закрыл. Так что подслушать девушка ничего не смогла даже при всём желании. Хотя и волноваться ей вроде как повода не было. Просто было до жути интересно.

Тогда как молодой герой-космодесантник внутри аудитории номер семь пережил один из самых неприятных моментов в своей жизни. Командир Дивизиона ожидал его там в полном одиночестве, выслушал доклад о прибытии и вместо поздравлений с наградой, сразу перешёл к обвинениям:

— Почему ты до сих пор не признался в содеянных преступлениях? Или не учитываешь, что чистосердечное признание смягчает вину и уменьшает сроки заключения?

Первый раз в своей жизни Тантоитан настолько испугался что покраснел, ему спёрло дыхание, и он почувствовал головокружение. Панические мысли разбежались во все стороны, потом несколько раз вернулись обратно в мозг, сталкиваясь словно волны цунами и лишая так нужной в данный момент сообразительности, концентрации и здравого рассудка. Только и мелькала на периферии сознания глупая фраза из какой-то книги: "После наивысшего триумфа, его накрыла трагическая длань неудачи. И он бесславно погиб в глубокой пучине чёрного отчаяния…"

Содеянных преступлений на своей совести Парадорский имел три. Так ему казалось. Причём третье проходило по категории не уголовно наказуемых: более года назад, он при соучастии Гарольда Стенеси обманом заставил их друга Романа Бровера поступить вместе с ними в космодесантное училище. Но вряд ли главного куратора имперской безопасности могли заинтересовать шалости мальчишек.

А вот остальные два преступления — являлись явно более весомыми. А в том, что они раскроются, немалую роль могло сыграть и недавно состоявшиеся события: подвиги, награды, звания. Служи Парадорский тихо, так сказать, не высовываясь, никто бы под него копать и проверять не стал. А тут — весь набор: и лучший, и сильнейший, и удачливый, и сообразительный, и… И всё остальное тоже. Понятно, что такой парень ухарь, парень-хват просто обязан был быть проверен службами безопасности. Наверняка его биографию отныне знали ещё до зачаточного периода. И наверняка обратили внимание на несоответствие дат рождения в разных документах. А это было очень страшно. Очень страшно и печально.

На фоне этого преступления, третье попросту меркло: убийство нескольких террористов, пытавшихся под покровом ночи и с помощью современной блокирующей сигнализацию техники пробраться на территорию одной из школ интернатов Китланда в ночь с девятого на десятое мая три тысячи пятьсот восемьдесят восьмого года. То есть, чуть более года назад. Тогда молодой выпускник школы превысил все свои полномочия и собственноручно успокоил весьма странных вооружённых уркаганов. Непосредственно после самого события, главного участника схватки вроде как не отыскали, но сейчас, после всех совершённых подвигов могли и более подробно сравнить все данные, сличить размеры обуви, малейшие детали и отыскать так удачно ушедшего от собственной славы парня.

Но именно страх и растерянность помогла Парадорскому в начальные моменты нелёгкого разговора с полковником Капочи не наговорить глупостей. Пока он стоял столбом после первых вопросов, и пытался вернуть себе хоть какое-то самообладание, время шло. А это раздражало больше уже самого командира Дивизиона. Он повысил голос:

— Чего молчишь как мраморная статуя? Или язык проглотил?

Зато эти вопросы вернули парню хоть какую-то сообразительность:

— Если статуя из мрамора, то…, откуда язык возьмётся…?

— Вот ты какой? — Серджио автоматически потёр когда-то пострадавшую скулу. — Оправдываться не желаешь? Старшим дерзишь? Или вообще решил под дурачка закосить?

— Никак нет, господин полковник! — стал приходить в себя Танти.

— Нет?! Не желаешь оправдаться?

— То сеть…, да!

— Да? Дерзить нравится? И дурачком притворяться?

— Нет, господин полковник. Наоборот оправдаться хочу. Только вот понять не могу, о каких именно преступлениях вы говорите?

— Обо всех! — твёрдо заявил полковник, уже начавший наливаться нешуточным гневом. — Или я тебе их ещё и перечислить должен? Не должен? Ну так не молчи! Всё сам рассказывай!

— Как пожелаете…, - понурился головой Парадорский. — Только вряд ли вам будет интересно слушать про драки и потасовки, шутки и розыгрыши несовершеннолетнего парня.

— Вот это ты завернул! — уважительно приподнял брови Капочи. — Да тебе не космодесантником быть, а адвокатом. Смотри как ловко, одним махом все свои грехи списал на несознательность по малолетству! Ишь ты! Наказания избежать хочешь?

— Никак нет, господин полковник! Готов понести любое. Но в любом случае прошу принять во внимание смягчающие обстоятельства.

— Смягчающие что? И как? Или ты думал что возвращённая начальнику по кадрам вашей школы-интерната коллекция мини-автомобилей уничтожит седые пряди на его волосах? Или что вскрытые тобой недостатки в системе безопасности школы помогли в дальнейшем улучшить всю эту систему и модернизировать?

— Так точно! — неожиданно даже для себя улыбнулся Парадорский.

— Странная у тебя радость…, - нахмурился Капочи.

Ну не мог он знать, что в тот момент молодого космодесантника больше всего порадовала конкретная оговорка в словах полковника: "…вскрытые тобой недостатки". Не "вами", а "тобой"! Что явно указывало на непричастность друзей к подлогу и подмене документов. Их ни в чём не подозревали. То есть в любом случае ни Гарольд Стенеси, ни Роман Бровер в уголовном деле, будь таково открыто, фигурировать не будут. А только от этого осознания — гора с плеч. Самому уже можно выкручиваться как угодно. Ещё и наглеть в любых мыслимых и немыслимых пропорциях или конфигурациях:

— Ну как же не радоваться, если дело и выведенного яйца не стоит, — стал выкручиваться Танти. — Моя только и вина, что воспользовался чьей-то ошибкой в регистрационных записях. Это если меня допрашивать начнут с пристрастием, я так и отвечу. Ну а служить империи у нас в любом возрасте не запрещено. Прецедентов слишком много.

— Хм! Много…! Но есть ещё и законы! Нельзя служить в оилтонском космодесантном училище, если тебе не исполнилось шестнадцати лет. А ты?

— Правильно. Нельзя, господин полковник. Но мне ведь сейчас больше шестнадцати. В любом случае!

— Зато когда поступал…

— Но сейчас-то всё в порядке.

— Ай да жук! — крутанул головой Серджио. — Намекаешь, что ты мог сразу и на второй курс поступить? Вернее, если уже быть точным и в десяти днях расхождения: сразу на третий?

— Так точно.

После чего командир Дивизиона, кривясь и хмыкая обошёл пару раз наглого космодесантника. Затем походил вдоль огромного преподавательского стола, несколько раз хмыкнул и задал следующий вопрос:

— Ну а почему не признался в убийствах нарушителей ночного покоя?

— Боялся…, - последовал односложный ответ.

— Чего боялся? Что те вооружённые дядьки вдруг окажутся всего лишь старыми выпускниками школы и просто хотели повидаться со своими престарелыми учителями?

— Ну…, где-то так… Я вообще шёл, никого себе не трогал…

Командир Дивизиона ошарашено мотнул головой:

— Слушай…, а что с тобой будет, когда ты вырастешь и врать научишься?

К тому моменту Парадорский уже окончательно пришёл в себя и подспудно понимал: если бы провинившегося героя хотели выгнать, наказать, а то и начать расследование — уже бы давно это сделали. Значит, самое страшное позади. И он, после скорбного вздоха предположил:

— Не знаю…, - и тут же вопросительно добавил: — Наверное, стану новым командиром Дивизиона…?

— Вот уж, правильно говорят. Наглость — второе счастье! — возмутился Капочи. После чего опять несколько раз прошёлся вдоль стола, затем замер возле него рядом, а свою левую руку положил на каких-то два пакета. — Но тут я тебя обломаю и крылышки укорочу. Как ты знаешь, на мою должность ставят воинов только с безукоризненной репутацией и идеальным послужным списком…

Космодесантник только еле заметно пожал плечами.

— … Значит, в твоё личное дело заносится тяжкое порицание под секретным кодом. Не каждый твой командир сможет узнать причину наказания, но оно будет над тобой довлеть, сам знаешь сколько времени.

Вот тут уже настроение Парадорского упало ниже плинтуса. Действительно, тяжкие порицания считались одними из самых неприятных взысканий, и порой сильно мешали служебной карьере и в получении очередных или внеочередных званий. Причём аннулировать и убрать из личного дела подобное взыскание мог только лично император. Да и то, в виде особого поощрения за очередной подвиг. Подобная запись в личном деле считалась очень весомым наказанием, хуже оставалось только изгнание из воинской среды.

Так что переживания молодого героя, у которого ещё вся жизнь и карьера впереди только вырисовывалась, были и понятны и оправданы. Поэтому он уже не совсем адекватно и внимательно воспринимал следующие слова Серджио:

— Хотя за террористов тебе положена особая награда, состоящая из двух частей. — Он взял оба пакета и протянул их воину. — И раз уж мне пришлось разбираться с этим делом, то я тебе эту награду и вручаю. Здесь отличительный знак с гербом одного старинного рода, в спасении представителя которого ты оказался случайно замешан. Можешь расположить этот знак у себя на письменном столе или над кроватью. А во втором пакете денежное вознаграждение. Причём за какие такие подвиги ты получил знак и деньги, следует молчать. Государственная тайна. Как молчать и о причине наложения тяжкого взыскания. Пусть пока всё остаётся на прежних местах. Всё понятно?

— Так точно…, - не совсем уверенно ответил парень. Собирался ещё что-то спросить, но был грубо оборван:

— Свободен! А то на банкет опоздаешь. Иди!

— Есть! Господин полковник!

После этого больше ничего не оставалось, как отдать честь, покинуть помещение и оказаться под лавиной рухнувших на него вопросов со стороны Клеопатры. Причём превалировал основной вопрос:

— Что случилось?

В результате чего у Танти и вырвалось весьма печальное признание:

— Да вот, тяжкое порицание в личное дело влепили…

— За что?! — причём девушка воскликнула это таким тоном, словно собиралась сию минуту вернуться к командиру Дивизиона и как минимум разжаловать того в рядовые.

— Да ерунда, в принципе и ничего страшного! — Парадорский уже страшно жалел что словно безвольный салага пожаловался своей любимой и раскрыл такой важный секрет. Ей и знать-то ничего не следовало, а теперь она с него не слезет, пока он не признается в совершённом проступке. — Когда-то давненько имелся за мной один грешок, я уже и забыл про него, да вот, служба безопасности и его раскопала. И, чтобы неповадно было, задним числом, вдогонку, так сказать, взыскание меня и догнало.

— Ладно, потом расскажешь за что, — сделала тактическое отступление девушка, но от него у Тантоитана стало ещё тревожней на душе. Уж он-то знал прекрасно, насколько его любимая может быть въедливой и строгой. — Лучше расскажи, что в этих пакетах?

— Хм…, да я и сам толком не понял. Вроде как награда…

— За что? — но теперь этот вопрос звучал совсем иным тоном.

Предчувствуя ещё большие сложности в отношениях, молодой герой упавшим голосом признался:

— Да когда-то случайно оказался в одном месте и почти нечаянно помог предотвратить готовящееся преступление. Больше ничего добавить не могу, государственная тайна…

Как это ни оказалось парадоксальным, но Клеопатру такое объяснение устроило полностью. Наоборот, она как-то слишком уж оживилась, заволокла своего любимого в укромное место и потребовала немедленного просмотра награды.

Вначале рассмотрели знак. Величиной со среднюю книгу он являлся многофункциональным банком памяти, совмещённым с виртуальным проектором и ещё несколькими модными, новейшими разработками, весьма популярными среди молодёжи. На одной стороне виднелся глубоко врезанный в поверхность древний герб, а на второй стороне располагались какие-то зашифрованные записи, нанесённые тиснением. Причём герб хоть и выглядел древним и старинным, никаких конкретных ассоциаций не навевал.

— Понятия не имею, кому он может принадлежать? — удивлялся Танти. — Надо будет порыться в архивах подобной информации…

Тогда как его любимая прямо-таки загорелась от созерцания надписей на другой стороне:

— Ух ты, как интересно! Как ты думаешь, что здесь зашифровано?

— Даже думать не хочется. Может древний девиз какой? Или просто название города и десяток имён основателей рода.

— Нет! Так совсем неромантично. Наверное здесь лично для тебя какое-то специально послание. Точно! Скорей всего благодарность за спасение или ещё что-нибудь эдакое. Надо будет нам обязательно расшифровать эти записи. Договорились?

— Ну…, если у нас хватит сил…поймать полковника Капочи и поколотить его…

— А он тут при чём?

— Наверняка знает, от кого эта награда. А мы уже после знакомства с отправителями выведает у них код.

— Нет, так не интересно и не романтично, — стала сердиться курсант Ланьо, — разве тебя не манит собственными усилиями разгадать загадку? — в тот момент из общего зала послышалась торжественная музыка, предваряющая гимн как самого училища, так и всей Оилтонской империи, потому девушка заторопилась: — Давай, показывай, что там во втором пакете?

А там оказалось сразу две пачки наличных денег в галакто. Причём на очень внушительную сумму. Не настолько уж умопомрачительную, но весьма ощутимую как для курсанта, получающую весьма скромное денежное довольствие. Скорее даже для пары курсантов. Столько они бы смогли скопить за все три года обучения в училище, не тратя ни единого галакто.

— Ой, как здорово! — захлёбывалась от восторга Клеопатра, забирая пакеты в свои ручки и сразу определяя для них место в предстоящей жизни: — Знак с гербом будет висеть у тебя над кроватью, а деньги мы положим на наш общий счёт и будем его помаленьку тратить во время увольнений и отпусков. Должно хватить нам на милые шалости и скромные вечеринки.

— А-а-а…, может лучше…, - у парня мелькнула мысль отложить эти деньги на чёрный день, но любимая поняла его сомнения по-своему:

— Понимаю, что ты хотел бы купить мне какой-нибудь особенный подарок в виде удивительного колье или подвесок, но мне кажется это ни к чему. Лучше уж мы будем чувствовать себя вольготно во время увольнений и отпусков. Давай, торопись, уже вот-вот гимн начнут проигрывать…!

Вот таким образом Тантоитан Парадорский в три тысячи пятьсот восемьдесят девятом году стал героем, получил орден Изумрудный листок, своё первое офицерское звание, остался со странным знаком с нерасшифрованными записями, взысканием в личном деле, и суммой, которой по хозяйски распорядилась в течении пары последующих лет его любимая девушка.

Глава двенадцатая

3595 г. январь, Нирвана.

Естественно, мало кому понравится, когда ему напоминают о чём-то весьма и весьма неприятном. Майор Парадорский явно не принадлежал к этому меньшинству и теперь посматривал на полковника Капочи из-под нахмуренных бровей, чуть ли не с угрозой. Но лучшего воина современности такими взглядами можно было только до смеха довести. Казалось, ему было совершенно наплевать на умышленно потревоженную рану.

Но тема из прошлого и начавшийся дальше разговор оказались неожиданно между собой связаны.

— Здесь вот какое дело намечается, — начал Серджио, глянув ещё раз на увлечённо работающего профессора. — Появилась для тебя возможность отработать и скостить наложенное тебя взыскание. Готов?

— Всегда! — последовал мгновенный ответ. — Кому надо морду набить?

— Ха! Для таких ответственных дел, как кулаками махать и без тебя желающих предостаточно. А вот с воспитательным процессом справишься?

— Детский сад не потяну.

— А из мышки тигра сделаешь?

Теперь уже Парадорский оглянулся и мотнул головой на профессора:

— С такими фокусами надо к господину Сартре обращаться.

— Ладно, не буду проводить параллели с подопытными животными, а то ведь ещё и ты обидишься, — посочувствовал командир Дивизиона, при виде колыхнувшихся датчиков, присосок и прочего лабораторного инструментария на теле майора. — Скажу конкретно: надо заняться присмотром за одним весьма важным для империи недорослем. Ну и заодно воспитать в нём умение, а самое главное желание бороться за собственную жизнь.

Он сделал паузу, после которой Тантоитану ничего не оставалось, как нахмуриться в очередной раз и поинтересоваться:

— Как это будет выглядеть?

А выглядело всё очень сложно и просто одновременно.

В одном из звёздных баронств, входящих в Оилтонскую империю, стали происходить весьма странные убийства. Кто-то, до сих пор неизвестный, но весьма решительно настроенный, попытался уничтожить всю семью правящего барона вкупе с ним. Причём попытки оказались более чем эффективны: к данному моменту из истинных владельцев системы в живых оставались только сам барон Зел Аристронг, тридцати двух лет от роду, да его старший сын Артур, восемнадцати лет. Причём даже максимально активные действия, всесторонняя помощь со стороны имперских сил безопасности не помогли отыскать виновников такого пагубного противостояния в баронстве. Зел Аристронг всеми силами и средствами боролся с наёмными убийцами, но вот сына постарался запрятать настолько далеко, насколько хватило его фантазии.

Года шли, поток убийц не иссякал, но теперь он направлен был только на одно, поиск прямого наследника, Артура Аристронга. Приходилось спасать парня и прикрывать всеми имеющимися силами. Причём и в этом деле самые доверенные воины Оилтона участвовали с полной отдачей, занимаясь непосредственной охраной. А вот сам наследник, не смотря на круглосуточный присмотр за ним, оказался брошен на произвол судьбы в моральном плане. Ни малейшего положительного влияния, ни правильного, вдумчивого воспитания. И к данному времени Артур превратился в истерического, с испорченным характером индивидуума, от которого следовало ожидать какого угодно каверзного поступка. Своим несносным поведением он уже пару раз поставил на грань проблему с его охраной и только каким-то чудом наёмные убийцы до сих пор не обнаружили место сокрытия наследника.

И вот теперь следовало хоть как-то попытаться наверстать упущенное в воспитании своего объекта охраны. И это лежало опять-таки на плечах имперской службы безопасности. Аналитики просчитали наилучший вариант воздействия: не намного старший парень, авторитетный, прославленный, который своим личным примером и жёсткой манерой обращения, в полной строгости попытается исправить несносный характер Артура. Для роли такого воспитателя, а попутно и ближайшего командира охраны на ближайшее время лучше кандидатуры чем Тантоитан Парадорский не отыскали в пределах всей Галактики.

По крайней мере, таким утверждением завершил свой обзор полковник Капочи.

А потом разрешил задавать вопросы. Естественно с условием неразглашения государственной тайны. Хотя уже само знание места нахождения отпрыска одного из настолько важных для империи баронов, являлось невероятным секретом.

Как раз о месте Тантоитан спрашивать не спешил, всё равно ведь узнает. Его заинтересовало другое:

— Барону — тридцать два. Баронету — восемнадцать. Разница в возрасте странная.

— Ничего странного. Зел Аристронг был сосватан ещё в тринадцать лет своим отцом по политическим, а вернее экономическим мотивам. Захотелось присоединить под герб рода ещё две планеты. А уже в четырнадцать лет у парня родился первенец.

— Хо-хо! Интересно живут бароны! — подивился Танти вначале, но когда услышал перечисление Серджио, кого и сколько уничтожили наёмные убийцы в звёздном баронстве, посочувствовал: — Вот уж напасть, все эти титулы и владения!

— Не зарекайся! — со странной строгостью осадил майора командир Дивизиона.

— Но тем не менее, чем же то баронство Аристронгов настолько богато, что за него такие страсти разгорелись?

— Вот это уже значительная тайна. Но с другой стороны ты всё равно о ней узнаешь, так что могу рассказать сразу. На тех самых двух планетах отыскались промышленные залежи нейтрино-селта. Так что сам понимаешь…

Ещё бы молодой воин не понимал! Нейтрино-селт, химическое соединение, используемое как обязательная добавка к топливу в работе современных реакторов последнего поколения, считалось невероятно редким, можно сказать почти не встречающимся в природных условиях. Тем более в пределах Оилтонской империи. А так как империя проводила жёсткую политику полной независимости от всей остальной Галактики в экономике, то без сомнения баронство Аристронгов сразу попадало в категорию наивысшего достояния. Уж слишком за огромные средства, а чаще всего идя на уступки в сложных вопросах с руководством Доставки, приходилось покупать нейтрино-селт на стороне. Случись что с наследником рода и последствия такого события могут оказаться для Оилтонской империи весьма неприятными.

С пониманием кивнув, майор продолжил задавать вопросы:

— Но почему именно я?

Серджио Капочи хмыкнул:

— Да потому что именно на тебя ещё несколько завязок ведут. Ведь как раз именно Зел Аристронг в три тысячи пятьсот девяностом году откопал в собственных архивах один весьма перспективный след на древнюю сокровищницу императорского рода. Поиск сокровищницы назвали кодовым словом "Невод", доверили тебе вместе с твоей невестой, а когда сокровища пропали вторично, название сменилось на "Потеря Невода". И ты думаешь, что род Реммингов забыл о твоём активном участии в этом деле? Нисколько! Как только всплыло имя Аристронгов, его императорское величество вспомнил о прославленном герое, и милостиво дал тебе очередную возможность для реабилитации. Почувствовал все подспудные течения этого дела?

Парадорский покраснел от переживаний, а самописцы вновь забегали как сумасшедшие. Если преступления им совершались как-то осознанно и лишь из-за перипетий Судьбы, то самый страшный профессиональный облом он получил четыре с половиной года назад в той самой памятной операции "Потеря Невода". Ведь по его личной вине и недосмотру вторично утеряли бесценные фамильные драгоценности династии Реммингов. Причём до сих пор Тантоитан не мог понять, почему ни его, ни Клеопатру за неудачу не только не посадили, но ещё и очередные награды с внеочередными званиями навешали.

Но в любом случае он всегда вспоминал свою оплошность и провал с жутким стыдом и переживаниями. Вот и сейчас он постарался не останавливаться на неприятной теме, а дальше засыпать командира Дивизиона очередными вопросами.

— И долго придётся этого паренька воспитывать?

— Пока точно неизвестно. Сам понимаешь, что даже замену тебе и твоему отделению отыскать будет трудно. Может две недели. Может два месяца, а то и до конца всей вашей практики. Вернее на все шесть месяцев, положенных очередной смене. Но в любом случае, ты ничего не теряешь, а только выигрываешь. Лишняя муштра со стороны Хайнека прекращается, стажировка всё равно засчитывается, да ко всему ещё и от записи в личном деле есть шанс избавиться.

— Сколько мне можно взять с собой ребят?

— Набирай десять человек. Или не хватит?

— Если это на Нирване, то…, - Парадорский замер на полуслове, ожидая ответа своего уже наверняка непосредственного начальства. Если задание будет выполнено успешно, зачисление в Дивизион можно считать состоявшимся.

Тогда как полковник Капочи напрягся:

— Как догадался?

— Вы сказали, что от муштры Хайнека избавлюсь, а вот про интеллектуальную учёбу и сдачу зачётов — ни слова. Из чего я сделал вывод, что с Кафедрой мы будем не только на связи, но и в более тесном контакте. Следовательно…

— Да ты молоде-е-ец! — похвально протянул полковник. — Недаром тебя все преподаватели хвалят и нахвалиться не могут… А вот мне следует тщательнее за словами следить… Э-эх! Ну ладно, раз угадал, то скрывать не стану. Действительно парня прячем на Нирване, причём не так далеко отсюда. Вы там уже рядом во время одного марш-броска побывали, Забытой Знойной Зимовкой называется.

— А-а! — оживился Парадорский настолько, что самописцы опять дёрнулись с большими амплитудами. — Там и в самом деле что-то знойно-неприятное творится. Инструктор так и сказал на подходе, не "Три Зет", говорит, а "Три Ад" надо эту зимовку называть. И мы с ним сразу согласились. Лёд, ветер и нереальный жар из пустыни. Нам только на подходе мозги чуть не выдуло и не прожарило.

— Зато посторонние туда не суются, — порадовал Капочи. — Ну и в самом дальнем отнорке ущелья вполне себе сносное жилище. Не Кафедра, естественно, но тоже со всеми житейскими удобствами. На месте вам сдаточная группа всё объяснит. Причём там всё устроено по новейшим техническим разработкам. А не так далеко, в глубине ледовых лабиринтов и межпланетный челнок спрятан. Маленький, но удобный, и уж всяко дюжину человек вытянет на своём боту. Так, на всякий случай.

— И когда мы туда выдвигаемся?

— Уже сегодня вечером.

— А как же это? — Танти прошёлся взглядом по окружающим приборам, и опять оглянулся на профессора.

— Всё под контролем. Сартре в курсе, со всем согласен, твоей инициации это не повредит. Готов ждать тебя раз в неделю, будете летать сюда по очереди вместо увольнительной на пару часов. Конечно, если всё спокойно будет… Заодно и теоретические зачёты будете сдавать помаленьку…, - присмотревшись к майору, заметил что тот продолжившейся учёбой скорей только обрадован: — Так учиться нравится?

— Для того и на ИПФС согласился. Учиться в любом случае полезней, чем только мускулы накачивать. Но мне легче становится от одного сознания, что Хайнек над нами довлеть не будет.

— Вот это — неизвестно. Будет окончательно решено чуть позже. Как своему заму я доверяю Минри полностью, а то, что между вами что-то не сложилось, делу мешать не должно. Здесь в любом случае куратор должен быть в курсе всего происходящего на Зимовке и в экстремальных ситуациях поддержать, как положено.

— Но в мою епархию начальника охраны он влезать не будет?

— Скорей всего нет. Вы теперь как бы на равных станете в должностях. Каждый командует аналогичной, примерно, боевой единицей. Взаимодействовать должны с одинаковых позиций. Да и по званиям вы равны.

— Вот потому и радуюсь. Ведь он не так меня, как капитана Ланьо до психологического срыва доводит, — разоткровенничался майор. — А оно мне надо?

— Хм! Ты тоже не расслабляйся, и со своей невестой будь построже. Эдак и до абсурда дойти может: я тебе прикажу раз сорок отжаться, а она на меня словно кошка прыгнет и мстить начнёт.

— Ну, до таких крайностей Клеопатра никогда не опустится…, - но судя по тому, как при этом ответе Парадорский отвёл непроизвольно взгляд в сторону, некие поползновения на авторитет высшего командира со стороны его невесты имели место.

Мало того, лично для себя командир Дивизиона прекрасно помнил, как некая экзальтированная и страшно заносчивая девушка, бывая в императорском дворце, чего только не выдумывала и как только не наезжала на лучшего воина современности, пытаясь охранить облюбованного ею героя от чрезмерного внимания, слежки и крайне не субъективных оценок. При этих высказываниях она даже в присутствии самого императора была готова выцарапать глаза кому угодно, в том числе и самому Серджио Капочи. Нисколько при этом не робея, и забывая об огромной разнице в званиях и занимаемых должностях.

Но в данный момент уличать своего подчинённого в семейственности и укрывательстве он не стал. Скоро и сам майор всё поймёт и тогда пусть его совесть заест! Недолго осталось, всего лишь до момента вступления его самого, и его невесты в Дивизион. А потом ему мало не покажется!

Теша себя такими не совсем хорошими, вернее злорадными мыслями, Капочи, не скрывая улучшившегося настроения, поведал Парадорскому ещё некоторые детали, тонкости и скрытые мотивы взваленного задания. По ним получалось, что героям и отдых желают предоставить, и возможность родине послужить, и лишние благодарности заработать. Но наиболее полезным для самого Тантоитана являлось устранение его на некоторое время с полосы препятствий. С его кардинальной, противоречивой перестройкой мускульного костяка, с усугублением процесса физической саморегуляции, могли и более тяжкие кризы наступить. А при таких кризах, по утверждению Сартре, могла не только тяжкая травма приключиться, но и чего похуже. "Чего похуже" — на Оилтоне явно не желали. Вот потому так всё остальное удачно и сложилось.

Ну а напоследок командир Дивизиона преподнёс самую неприятную новость, связанную с новым заданием:

— Как ты уже понял, в десяток набираешь по своему усмотрению. Но не забудь: для лучшего воспитания недоросля, в отделении должно быть две женщины.

— Так ведь есть Клеопатра и Лидия…

— Капитан Ланьо остаётся на Кафедре. — Серджио сказал это таким тоном, что становилось ясно: ни спорить, ни обсуждать данную тему командование не намерено. Только вот расстаться с возлюбленной для Танти показалось невероятно трудно и он всё равно не удержался от вопросов:

— Ну почему?!

— Так надо!

— Может что случилось?

— Да нет, всё нормально. Скорей даже — наоборот, — но видя, с каким расстройством и чуть ли не стенанием воспринимает Парадорский предстоящую разлуку с невестой, полковник Капочи вроде как сжалился и перешёл на шёпот: — Только это страшная тайна и никому об этом ни полслова! Иначе…!

— Да вы что?! Я ведь не давал повода во мне сомневаться!

— Ладно, ладно… Так вот, дело в том, что маркиз Грок вздумал на основе Дивизиона сформировать парочку отделений, которые только и будут заниматься личной охраной самого императора и его семьи. А для этого дела сам знаешь, особо люди подбираются. Ну и…, хм! — он особо выделил следующее слово: — … Твоя девушка, стоит в этом списке на первом месте. Всё-таки и принц с ней чуть ли не дружен. И доверия к ней по максимуму. Почитай любые тайны императорского рода доверить можно. Так что может её через месяц, два уже и отправят на Оилтон для скрупулёзного ознакомления с императорским дворцом. А когда и тебя в Дивизион зачислим, отгуляем вашу свадебку…

— А-а-а…, ну да…, - Танти напряжённо прикидывал, что его хоть и разлучат с любимой на некоторое время, но с другой стороны ей это пойдёт только на пользу. Да и он будет за её целостность более спокоен. Как ни спокойна Нирвана, а на Оилтоне безопасней. Хотя имелась и другая сторона медали: — Господин полковник, только я вот не совсем уверен в психологической устойчивости капитана Ланьо. Мне кажется, она будет несколько опечалена таким назначением…

Вот тут уже командира Дивизиона прорвало, и он не стал сдерживаться в выражениях:

— Да что за безобразие! Мне ещё каждого воина спрашивать его мнение перед атакой и переживать за его психическое состояние?! Куда посылают, туда и надо двигаться, восклицая при этом только одно-единственное слово "Есть!" Совсем дисциплину забыли?! Или устав твоя Ланьо решила под себя переделать?! Как так можно распускать личный состав, Парадорский?! Кошмар! Позор!

Покрасневший Тантоитан только и выдавил из себя:

— Извините, господин полковник. Я был неправ. Расслабился слишком, подумал что мы говорим в неофициальной обстановке…

Он намекал на свой внешний вид и отсутствия части обмундирования на теле, но кажется, Серджио не считал это достойным оправданием:

— Да будь мы хоть в бане вместе, ты не должен забывать о дисциплине и субординации!

— Понял! Исправлюсь!

— А если и твоя Ланьо что-то вякать начнёт или рапорты писать, уже завтра отправится на дальнее пограничье чинить боевые ретрансляторы.

— Да нет, что вы! Капитан Ланьо себе подобного никогда не позволяет. Могу вас заверить!

— М-да? — скривился в сарказме Капочи. — Не позволяет? Я тебе ещё эти твои утверждения припомню! И если она хоть единственный раз позволить себе показать неуважение к моим приказам, то я тогда лично посажу тебя на самую неприятную и унизительную гауптвахту. Договорились?

— Так э-э-э…, - никак не мог Танти понять странных недомолвок в словах полковника. — Ну, если так стоит вопрос…

— Боишься отвечать за недисциплинированность своей невесты?

— Никак нет! Не боюсь!

— Отлично! Пусть только она при мне чем-то окажется недовольна. Я сразу нашу договорённость припомню и накажу именно тебя.

На том разговор майора с полковником пор Клеопатру и закончился.

Опять-таки, сам Танти и не догадывался, сколько вокруг него сплелось самых разнообразных, далеко ведущих нитей, замыслов, планов и надежд. Только и постарался за последние пять минут своего участия в роли подопытного кролика, более тщательно разложить собственные мысли по полочкам и приготовиться к нелёгкому разговору с любимой девушкой. Поэтому, как только профессор освободил тело парня от лабораторного инструментария, он получил под роспись на руки от полковника последние распоряжения, коды доступов, пароли и письменное, несколько завуалированное распоряжение, и умчался собирать, поднимать "на крыло" свой новый десяток. Решил взять с собой старых друзей, трёх новых: Николя, Малыша и Алоиса, ну и добавить одну, самую опытную стажёрку из женщин. Она по возрасту приравнивалась к Николя, и её советы могли очень пригодиться в воспитании.

Словно по заказу, а может это так Капочи заблаговременно всё продумал и устроил, но почти все десять нужных человек набились в одну из комнат отдыха и весьма интенсивно спорили о каждой строчке пишущихся рапортов. Причём душой и вдохновителем ведущейся акции была Клеопатра, а её главным консультантом по уставу и процессуальному законодательству — Малыш. Новый товарищ в этом вопросе оказался разносторонне подкован лучше остальных. Ну а те устные комментарии, который он вставлял после каждой очередной написанной строчки, вызывали хоть и сдержанные, но всё-таки взрывы хохота.

Вот по этому хохоту, Парадорский свой боевой десяток офицеров и отыскал. Замер под дверью, прислушиваясь к голосам, и всё-таки расслышал:

— "…о чём и заявляю со всей ответственностью!" Точка. Вот потому и говорится: Прежде чем снимать с себя ответственность, найди на кого её переложить.

Общий смех оборвала резко раскрывшаяся дверь. По глазам всех десятерых можно было сообразить, что собрались здесь явные заговорщики, хотя в общей сцене не виделось чего-либо предосудительного: над центральным столом висело изображение трехмерного кроссворда, который якобы с энтузиазмом заполняли отдыхающие офицеры. Непосредственно рапортов нигде не наблюдалось. Да только молодого майора было не провести:

— Что, кляузы начальству строчите? Делать нечего или давно неприятностей не огребали? И ведь предупреждал…

Ему навстречу уже бесстрашно двигалась капитан Ланьо, хмуря при этом свои прекрасные брови строже, чем любой из маршалов:

— Докладывай!

— Ты о чём? Не знаешь, что с нами в лаборатории делают? — решил не сдаваться Парадорский без боя. Раз друзья признаваться не хотят в самоуправстве, то и он время протянет. — Вон, два новых пеленга к шее прилепил…, садист…!

— Да не об этом! Что от тебя Капочи хотел? И не делай такие удивлённые глаза, тут ребята проследили чётко и заметили, как полковник через чёрный ход подался тоже в лабораторию. Так что колись: что там против тебя Хайнек задумал?

— М-да! Нехорошо! — Танти обошёл свою невесту, уселся в свободное кресло и обвёл всех взглядом: — Что за обструкция приказов командования? Чем это вы все недовольны? Ну ладно молодёжь…, - хотя он игривым взглядом скользнул лишь по фигурке так и стоящей посредине Клеопатры. — Но вы то что? Старшие по возрасту, более опытные офицеры? Малыш? Николя? Где ваша рассудительность и здравый подход к любому вопросу? Как дети, честное слово. Их ещё и не обижал никто, а они уже плакать начинают.

Все в ответ только скривились, но ничего против сказать не надумали. Зато любимая девушка сразу уловила общий настрой своего парня. А потому решила действовать несколько по-иному:

— Репетировать и отрабатывать наши действия мы может по миллионам различных вводных. Нам их преподаватели так миллионами на выбор и дают. Да и развлечься немного хотелось, имеем полное право в свободное личное время. А вот ты чего такой довольный?

— Неужели так заметно?

— Ага. Словно тебя над нами командовать поставили вместо Хайнека.

Теперь Танти прищурился и смотрел на девушку с подозрением:

— Тебя в провидицы никогда работать не приглашали?

— Еле отбиваюсь от предложений. Так что советую, говорить правду и только правду. Иначе…, мы на тебя рапорты накатаем. Вот!

— Ну да, — поддакнул ей Гарольд. — Опыт есть, ума не надо, хватит для подсказок в этом деле и Малыша.

Тот сразу же согласился:

— Меня, братец, на всё хватит. Так что ты отныне только мускулы свои подкачивай.

Они в последнее время очень любили пикироваться подобным образом, веселя себя и окружающих. Но сейчас Николя, как самый старший среди присутствующих, постарался оборвать ненужные пустословия:

— Всем всего хватает, а вот ты, Танти не прав: спрашивают товарищи — отвечай по-хорошему. Нас ведь не только праздное любопытство терзает, а и опасения за твою долю. Вон и в самом деле как задохлик в тренажёрном зале выглядишь, даже Лидия тебя одной левой уделает.

Старшая лейтенант Шелди после такой похвалы от товарища, расправила плечики и благодарно кивнула. Тогда как Клеопатра уже уселась на подлокотнике кресла, возле своего парня, и на правах собственницы закинула ему руку на плечи:

— Хорошая идея: сейчас ты постоишь против меня в спарринге. А то я всё тебя жалею, да жалею… Ну, чего молчишь?

— Да просто времени у нас ещё вполне достаточно, — как можно равнодушнее ответил Парадорский. — И вещи сложить успеем, и последние дела на Кафедре завершить.

— У нас? — сразу зацепился за местоимение прекративший улыбаться Армата. — То есть нас всех отчисляют за компанию? Или это только вас двоих отправляют в свадебное путешествие?

Тантоитан хотел ещё спекулировать новостями, но почувствовал, как ноготки любимой предпринимают попытки оторвать щипками куски шеи и сразу же сдался. Тем более что вроде как приказа таиться о новом задании перед Клеопатрой не было. Довольно быстро и сжато пересказал друзьям что, где и как им предстоит делать в ближайшие месяцы. Напоследок добавляя:

— Правда, может и так случиться, что с охраны этого баронского отпрыска нас снимут уже через две недели, но пока можем ориентироваться минимум на два месяца. Мне приказано набрать десяток по своему усмотрению. Ну разве что…

Договорить о предстоящей разлуке с Клеопатрой он не успел. Поднялся всеобщий шум. Нежданному разнообразию оказались рады все без исключения. А общее мнение сконцентрировалось в одно слово высказыванием Гарольда Стенеси:

— Шикарно! Получается некое подобие увеселительных каникул в самый разгар напряжённой сессии.

Рассудительный Николя попытался охладить преждевременную радость:

— Всё-таки охранять такой объект — дело хлопотное.

— Ерунда! — авторитетно заявил Малыш, дадим парню пистолет…, с холостыми патронами, Гарольд ему рогатку сделает, вот и решение всей проблемы.

Упоминание о рогатке, в изготовлении которых Гарри и в самом деле считался спецом, всех рассмешило и они вот такой компактной, весёлой группой поспешили в лабораторию. Следовало каждому "отметиться" на приборах профессора Сартре. А предстоящее задание им и в самом деле показалось сродни каникулам. Ведь кто или что может угрожать на этой никчемной, забытой всем человечеством планетке? Правильно: только холод, жара и скука. А скуки в такой дружной и весёлой компании не может быть по определению.

Никто и заметить не успел, что майор Парадорский шепнул несколько слов Лидии Шелди на ушко.

После чего он и капитан Ланьо, уже в самом начале пути оторвались от коллектива, отправившись в свою комнату решив укладывать вещи сразу. Ну и поговорить девушке очень хотелось без посторонних ушей. Она словно чувствовала, что разговор с командиром Дивизиона не ограничился обсуждением нового задания:

— Он на тебя наезжал?

— Не без того, — не стал скрывать Парадорский. — Упоминал о висящем на мне взыскании… Ну и опять открытым текстом заявил, что про мой провал в операции "Потеря Невода" император не забыл…

— Значит неспроста! Видать этот баронет — и в самом деле слишком важная птичка для империи, — сделала выводы Клеопатра. — И сколько тебе раз говорить: не переживай ты так о потере тех древних драгоценностей. Твоей вины там нет. Да, да! Не спорь со мной! — и тут же перешла на деловой тон: — Ну а что там на тебя Хайнек нашептал?

— Ничего.

— Так я и поверила! Да он с меня взгляда не сводит, где бы ни была.

— Ну, этого я не видел. Ты в последнее время вообще с моим движением не пересекаешься, — напомнил Танти. — Но можно подумать, что куратору больше делать нечего, как за тобой лично следить.

— А он и не следит, — ответила она несколько иным тоном. — У меня такое впечатление, что он просто…подсматривает.

— Скажешь тоже!

— И скажу! Я ведь женщина и в любом случае чувствую на себе слишком пристальное внимание мужчины.

— Постой, постой, — Тантоитан даже уселся на кровать, стараясь уловить на лице любимой каждый проблеск эмоций. — Ты хочешь сказать, что Хайнек за тобой приударить пытается?

— Да нет, в этом направлении он умело сдерживается. Но вот во всем остальном я его насквозь вижу: неровно дышит — однозначно.

— Ха! Так ведь он же старый! — казалось парня не так удивляет сам факт неожиданной симпатии, как древний возраст тайного воздыхателя по его невесте. На что Клеопатра ответила не по годам рассудительно:

— Ну, это…мы думаем, что он старый, а он-то себя более чем молодым считает. Ну и сам рассуди: все наши сложности, наряды и дежурства в разное время — сразу становятся понятны и объяснимы. При этом и мы все время не вместе, и за мной подсматривать гораздо легче.

— Хм! — теперь уже Танти стал хмуриться: — И тебе это подсматривание нравится?

— Нисколечко!

— Всё равно, я ему так морду расквашу, что Безразмерный со своими шрамами красавчиком покажется…!

— Ещё чего! Хочешь неприятностей на нашу голову?

— Ничего. Я так набью, что он и сам не поймёт по какой причине, и по уставу никто не придерётся, — рассуждал Парадорский с прищуренными глазами. Но тут же припомнил, что на эту тему говорил Серджио Капочи и понял что подаёт плохой пример своей невесте: — Да и вообще, забудем про этого куратора и не будем больше на него обращать внимания. Служить нам это не мешает, любви нашей — тем более не помеха, а со временем Хайнек и сам поймёт: ему ничего не светит да и успокоится. Договорились?

Девушка задумалась, признавая очевидность и правоту подобных рассуждений, отвлеклась, и уже в следующий момент оказалась схвачена и расцелована. Говорить она начала только спустя некоторое время:

— Тебе не среди военных тасоваться, а среди придворных ловеласов ошиваться.

— Ха! Разве и такие орлы в свите императорской есть?

— Предостаточно. И ты смело можешь там стать лидером и душой всей компании придворных.

Им повезло. Час им никто не мешал, поэтому этот час Парадорский использовал со всей своей богатой фантазией. И только после этого, когда его любимая решила поторопить со сбором вещей, с расслабленной ленцой пробормотал:

— Да чего там мне собираться? Да и ты поможешь…

— Ага! А ты мои вещи собирать будешь?

— Значит так, дорогая, — сменил тон парень, но при этом девушку прижал к себе ещё крепче: — Ты знаешь, как я не люблю повторяться, но вынужден у тебя спросить: ты меня хоть чуть-чуть-чуть любишь?

— Что за сомнения?

— Ладно, буду твой вопрос считать подтверждением. Значит, ты не захочешь моего наказания в виде гауптвахты?

— Конечно! А что ты опять натворил?

— Дело в том, что меня предупредили на самом высоком уровне: если ещё раз моя невеста будет обсуждать приказы или выказывать ими недовольство, то накажут именно меня. Как раз той знаменитой, самой неприятной и холодной гауптвахтой. Так что я тебя умоляю, если ты не хочешь лишнего мучения для меня, веди себя хорошо.

Теперь уже Клеопатра решительно вырвалась из объятий, легла на любимого и постаралась заглянуть в его глаза:

— Признавайся!

— А что тут признаваться… Я, было, заикнулся о своём недовольстве, ох, как мне досталось!.. Ну а суть: тебя пока оставляют на Кафедре. Причём это распоряжение исходит от некоего человека, занимающего гораздо более высокий пост, чем полковник Капочи. Улавливаешь?

Вместо ответа, Клеопатра надолго задумалась, и в итоге взрыва недовольных эмоций так и не последовало. Видимо предупреждения подействовали как надо и логика воинской дисциплины всё-таки сработала. По крайней мере Тантоитан именно так подумал, после того как услышал взвешенные, рассудительные вопросы своей обожаемой принцессы:

— Ты ведь будешь раз в неделю, а то и два прилетать на Кафедру в увольнение? Тогда я никому из женщин не разрешаю подселиться в нашу комнату?

Глава тринадцатая

3595 г. январь, Нирвана

Для доставки, связи и транспортировки, группе выделили из ангаров Кафедры сразу три малых флайера лёгкой разведки. Хоть они и назывались малыми, но при желании в каждом из них мог поместиться командир со всем своим отделением. То есть для нужд миссии вполне хватало. Ко всему ещё и на месте, которое называлось простым словом "база", имелось два летательных средства, о которых Капочи упомянул отдельно. Это помимо иной вспомогательной техники, на которой и по пустыне можно было промчаться, и в ледовых лабиринтах передвигаться с ветерком.

Загрузились без показной спешки, распределились самостоятельно, да и вылетели, ни с кем из новых приятелей не прощаясь. Подобное на Кафедре происходило ежедневно и не могло привлечь излишнего внимания. К нужному квадрату тоже летели по весьма замысловатой траектории, призванной хоть немного сбить со следа потенциальных наблюдателей. Всё-таки звено из трёх флайеров могли и засечь из открытого космоса. Вначале мелькнули на север, потом сдали на восток, потом свернули в юго-западном направлении, везде делая короткие посадки, и только после этого, рассредоточившись широким фронтом, последний отрезок промчались над льдами строго на запад.

По пути постарались изучить тщательно карты, приложения и описания к ним. Когда-то город, именуемый просто Зимовка, располагался глубоко во льдах. Причём заложили его там по весьма банальной причине во времена бума: иной территории, расположенной к горячему экватору сравнительно близко как хотелось, у аборигенов выкупить не удалось. А забираться в ещё более суровые широты, основатели промышленной зоны не возжелали. Предприятий настроили быстро и много, но вот после этого и обрушилось на Зимовку главная напасть. Оказалось, что временами на планете довольно кардинально меняются все воздушные потоки и пассаты. Это уже сейчас известно, что периодичность эта чётко прогнозируемая и охватывает срок примерно в шестьдесят лет. А тогда неожиданно горячие ветра, ринувшиеся в промышленную зону, за пару лет превратили её в Знойную Зимовку. Как следствие, когда бум о надуманной молодости на планете стал проходить, это место бросили одним из первых, добавляя к названию слово Забытая. Хотя и не все желали так длинно называть данную свалку галактической экспансии, частенько говорили просто Три Зет. Ещё и как одно слово произносили. За последующие века здесь что могли, раскурочили; что понравилось, вывезли; а что желали забыть — вычеркнули из памяти. Всё остальное догнивало и ржавело самостоятельно. А местный климат только этому способствовал: ночью холод до сорока градусов, а днём от знойного ветра с пустыни ртутный столбик поднимался до тридцати пяти градусов жары по Цельсию.

На Забытой Знойной Зимовке, смену уже ждали. Что выразилось в том, что автоматические пушки внешнего контура, установленные скрытно на крышах наиболее высотных зданий в центре промышленных развалин не плевались смертью, а оставались в статичном положении. Сам вход в замаскированное во льду жилище прикрывался остатками весьма внушительного сталеплавильного комбината. То есть вначале следовало влететь в створ огромного ангара, затем сквозь раздвижные ворота на его тылах переместиться в складской ангар, и лишь затем раскрывались лепестковые диафрагмы трёх основных входов непосредственно в базу. А та уже располагалась с завидной несокрушимостью в километровой толще ледника. Именно там, в прозрачном, холодном льду удавалось легко поддерживать, стабильную, приемлемую для комфортного проживания температуру.

Даже внутри приёмных ангаров со стапелями для флайеров царила оптимальная температура чуть выше ноля градусов. Потолочные своды укреплялись специальными дренажными щитами на опорах, а вот боковые стены, состоящие из сплошного льда выглядели здесь весьма мило и уютно. Кто-то при строительстве догадался подсветить лёд изнутри различными не тепловыми сияниями и частично рукотворные пещеры напоминали собой некий фантасмагорический мир из сказки.

— Весёленько тут у вас, — не удержался майор Парадорский от высказывания, когда обменивался с встречающим командиром базы рукопожатием. — Прям курорт для престарелых толстосумов.

— Ага, заманишь сюда таких, как же! — встречающий воин имел аналогичное звание, но вот смотрелся на все сорок. Явный ветеран. Причём шрамы и слишком уж суровая внешность могла отпугнуть от общения с ним кого угодно. — Но вас как сюда занесло?

По всему выглядело, что слишком молодой вид выгружающейся смены оказался для него полной неожиданностью. Наград он не видел, на имя нового сменщика особого внимания не обратил, только и сверил тщательно полученную на руки депешу о сдаче поста, да должные для этого пароли.

— Так и занесло, — не испугался пошутить с нахмуренным коллегой Тантоитан, — Сами вызвались на повторное дежурство.

— Почему повторное? — не врубался ветеран.

— Так ведь омоложение на Нирване работает! Не знал разве? Мы вот тут пять лет назад около года проторчали, а потом молодеть начали. Гляди, как я в свои сорок пять выгляжу!

Из ступора встречающего командира вывел голос проходящего мимо Малыша:

— Это он так шутит. Большинству этой молодёжи всего по двадцать два.

— М-да! — шумно выдохнул ветеран, но на шутку вроде не обиделся. Из чего стало понятно, что за каменной, суровой внешностью прячется вполне себе добрый и отзывчивый человек. Даже заулыбался: — Считай, у тебя получилось меня поразить: я уже хотел рапорт писать с просьбой оставить меня ещё на один срок… Ладно, пошли, проведу тебя по базе и начну сдавать всё по описи. Мне эти ледовые глыбы уже в печёнки въелись за полгода, и с завтрашнего утра и часа лишнего здесь торчать не хочу. Остальные бойцы тоже не в шоколаде…

На полный обход хватило всего полтора часа. Знакомиться с оборудованием или с новыми системами предупреждения и вооружения не приходилось: всё по современным стандартам, все хорошо изучено ещё до прибытия на Кафедру. Обслуживающий персонал, они же и охрана базы — всё те же десять человек плюс командир. Общая рубка управления, полностью автоматический камбуз, продублированные источники питания, резервные склады с провизией, вооружением и боевой техникой.

Ничего сложного.

Зато самое неприятное и нестандартное ветеран оставил напоследок осмотра. Остановился в одном из весьма шикарно отделанных коридоров, ведущих во вторую жилую зону базы, и стал давать предварительные пояснения:

— Перед нами тоннель к объекту. Ничего плохого о нём говорить пока не хочу, сам со временем разберёшься и поймёшь. Настаиваю и советую только одно: не дай этому балбесу сесть тебе на голову! Сразу веди себя с ним жёстко, бескомпромиссно и самым строгим образом. Иначе потом уже не справишься. Да что там говорить: я уже с ним не справляюсь.

Такое признание грозно смотрящегося воина заставило Танти не на шутку обеспокоиться:

— Настолько всё плохо?

— Тебе должны были всё рассказать и проинструктировать заранее.

— Да вводную мне дали обстоятельную. Но мне казалось, что общий язык всегда найти можно с любым парнем.

— Вот именно что с парнем! А этого и мужиком назвать язык не поворачивается. Эх! Не хотел, да ладно… Истерик, меланхолик, капризный паникёр, тряпка, ленивец, наглый, врун и так далее и тому подобное. И это ещё самые мягкие эпитеты, которые я к нему употребляю.

— Странно… Это он за последние полгода так испортился?

— Если бы! — от гнева и нехороших воспоминаний ветерана стало трясти. — Предыдущая смена от него чуть инфаркт не получила всем скопом. Объект умудрился под их опекой раз тонуть, два раза заблудиться в ледовых лабиринтах и один раз в промышленной зоне. Один раз оказался под обломками рухнувшей по его вине башни и три раза устроил пожары. Это — не считая иной, огромной кучи мелочей.

— Ух, ты! Да этот парень тот ещё искатель приключений…

— … На свою и чужую задницы! Именно поэтому его отец и разрешил отпрыска держать практически взаперти. На нашем дежурстве все его прогулки проходят только под надзором четверых сопровождающих. Да плюс прикрытие с воздуха, если это снаружи. И всё равно, от одного вида этого раздолбая меня трясти начинает. Жаль, что его нельзя мобилизовать на службу! Он бы у меня за полгода шёлковым стал!

Теперь уже и Парадорский нахмурился, предчувствуя нелёгкие деньки для себя и своих друзей. Скорей всего мечта о бесшабашных каникулах совмещённых с простой практикой, может накрыться медным тазом.

— Какие нам советы дадите?

Ветеран развёл руками и пожал плечами одновременно:

— Понятия не имею! Сам рад, что дождался конца смены без происшествий и записи взысканий в личное дело. Мне и так уже год очередное звание подполковника задерживают, муд…, - он оборвал себя на полуслове, сообразив, что раскрывает душу скорей всего перед каким-то выскочкой-штабистом. — Короче, идём, я вас познакомлю, а с утра он под твоим полным протекторатом.

И оба майора двинулись по проходу.

В конце оказался вполне вместительный зал отдыха с имитацией солидного куска леса, с небольшим бассейном и с довольно интенсивным, почти похожим на настоящее, солнечным освещением. Даже живые цветы наличествовали в нескольких клумбах. Указав на них рукой, ветеран дал пояснения:

— Робот ухаживает.

После чего с раздражением пнул ногой стоящий возле дорожки фонарь и грузно уселся на парковую скамейку. От пинка фонарь не просто закачался, а ещё и светить начал с перерывами. Словно сигнал кому-то подавал.

И опять Танти не скрывал своего удивления:

— Зачем это?

— Вот таким образом мы и общаемся. Баронет просто с ума сходит, когда кто-то к его комнатам приближается без предупреждения. Сразу бросается к краберу и начинает жаловаться отцу. Дальнейшую волну в верхах ты себе наверняка представляешь. Потому и договорились вот через такой вызов сообщать о встрече.

— Это уже и не смешно. А если вдруг общая тревога? И придётся куда-то отходить? Бежать? Прятаться?

Командир сдающей смены с сочувствием покивал:

— Вот и я говорю: всё в твоих руках, — затем хмыкнул и стал философствовать: — Может командование и право, что таких молодых прислало на охрану. С возрастом люди костенеют в своих взглядах, становятся менее мобильными и более консервативными. А ты с ним чуть ли не одногодки. Вдруг он хоть к тебе прислушается…

Вот тут и появился в рукотворной пещере баронет Артур Аристронг. Угловатый, нескладный парень с совершенно неспортивной фигурой, на которой больше всего бросалась в глаза сутулость и неприятно выступающий вперёд животик. С его ростом в сто восемьдесят девять сантиметров парень смотрелся как пародия на мужчину. Ну или как пример нездорового образа жизни. Походка шаркающая, стариковская. Волосы на голове спутанные, не совсем свежие. Кожа серая и дряблая. Хотя с последним было понятно: загорать в солярии не каждому приятно. Ну и взгляд: жёлчный, затравленный и озлобленный одновременно.

Поведение вообще сразу вызывало оторопь. Не дойдя метров пяти, баронет спесиво воскликнул:

— Чего надо? Вы меня оторвали от чтения!

Ветеран в ответ тоже свой зад от скамейки даже не оторвал, лишний раз показывая всю напряжённость отношений:

— Пришёл к тебе с радостной новостью: завтра утром убываю к очередному месту службы…

— А мне то что с этого?

— Зато мне приятно. А вот вместо меня тобой будет опекаться вот этот майор. Так что отныне выполняешь все его распоряжения по охране и безопасности.

— Можно было мне эту новость и по краберу сообщить, — резюмировал Артур, нагло развернулся и стал удаляться к своим апартаментам, вход в которые скрывался за густой растительностью.

— Эй! — не выдержал Танти такого игнорирования своей персоны. — Может, вначале хоть поздороваемся да руки друг дружке пожмём!?

— А толку? Друзьями мы всё равно не станем! — донеслось от парня, и тот скрылся из вида. Несколько мгновений Парадорский стоял на месте, раздираемый самыми противоречивыми чувствами. Затем наткнулся на внимательный взгляд ветерана и растерянно пробормотал:

— Может ему в тыкву натолкать?

— Хм! Один капитан из прошлой смены попробовал уши разгильдяю надрать, так его на следующий день разжаловали до лейтенанта, а командиру тяжкое порицание влепили.

— Однако…

— Вот и я к тому же веду. Не повезло тебе, парень. Хотя…, - ещё номинальный командир базы прикинул возраст, звание своего сменщика и всё-таки решился на откровенность. Но вначале задал наиболее интересующий его вопрос:

— Может тебя сюда в наказание послали?

— Ещё чего?!

— Ну да, и в самом деле сюда самых лучших выбирают. Только вот не пойму, почему на тебя выбор пал? Врождённый психотерапевт или из ну очень больших героев?

— Скорей последнее…, - видя недоумение на лице собеседника, Парадорский с некоторой неохотой подсказал: — Мы на Хаитане отличились.

— Ах, вот оно что…, ну точно! Парадорский! — ветеран не стал корчить из себя всё прошедшего перца, а обрадовался вполне искренне. Вскочил с лавки, пожал сменщику руку, похлопал его по плечам и по спине и вообще сразу изменил отношение, словно с сыном родным встретился. Ещё и признаться не погнушался: — И не мечтал лично с тобой вот так встретиться, не мечтал! Но сразу скажу: горжусь, что такая молодёжь у нас есть! Очень горжусь! Молодец! А эти все молодые, с тобой там были?

— Кроме троих и одной женщины, капитана. Но те тоже ребята геройские.

— Ха! Не сомневаюсь. И теперь понимаю, почему прислали именно тебя, — он оглянулся на кусты и стал увлекать Танти к основным помещениям базы. — Поэтому могу и хочу дать тебе только один совет: если хочешь с баронетом справиться, постарайся с ним подружиться.

— Естественно, что постараюсь. Я вроде как контактный…

— Да нет, не так. Простой контакт тут не пройдёт. Кое-кто тоже пробовал так наладить отношения. Но половинные отношения Артура не устроят. Ему нужен друг весь, без остатка, до конца жизни. Так мне кажется… Ты можешь стать для него не просто другом, но и ярким примером, ориентиром, образцом всего самого чистого и возвышенного. Он ведь рыцарскими романами зачитывается, а значит что-то доброе, тяга к справедливости в нём обязательно имеется.

— А получится? — сомневался Парадорский. — Мне вроде так и советовали. Но… Вот если бы он мечтал стать военным…, или хотя бы исследователем космоса…

— Ерунда! Пусть он хоть архивариусом до конца жизни останется, или бухгалтером. Но зато у него будет до гроба превалировать одно воспоминание: у меня есть вот такой друг! Самый лучший и самый сильный! Ну, и всё остальное в придачу. А имея такой идеал, пусть даже и в приближении недостижимый, парень в любом случае станет и лучше, и спокойнее и уравновешеннее. Да и окружающих воинов лучше понимать станет. А то видишь, что сейчас с ним творится.

Новый командир базы хмурился, совершенно не зная как ему к стоящей проблеме подойти и с чего начать:

— Ладно, буду стараться…

— Иного пути у тебя нет. Хотя…, может современные герои и без моих советов справятся?

При этом ветеран лихо подморгнул своему сменщику и хлопнул свой лапищей по спине.

— Да нет, что вы. Наоборот только спасибо большое за советы.

Тут им навстречу попался один из воинов базы и закричал издалека:

— Командир! А ты знаешь, кто к нам на смену прибыл?

— Конечно, знаю!

— Ах…, ну да… Так всё равно: может ты из стратегических запасов для двойного праздника выделишь чего-нибудь веселящего?

— Обязательно выделю…, горшочек с тропсом! Устроит?

Едко пахнущая жидкость, которую варили местные аборигены, считалась некоей местной достопримечательностью. Если вдыхать запахи готового тропса, то начиналось головокружение, а потом возникали бредовые, фантастические видения перед глазами. И аборигены раз в неделю таким способом окуривались в своих вигвамах до одурения и рвоты. Но самое смешное, что на любого пришельца с иных планет действие тропса начинало уменьшаться уже со второго раза, а к пятому в обязательном порядке никто не получал даже малейшего галлюциногенного воздействия. То есть некий наркотик наоборот и без всяких признаков привыкания. Потому и не пошло местное дурманящее средство на всегалактический рынок со всякой дурью, как его не пытались доработать или усовершенствовать, а в лексиконе поселенцев являлось некой насмешкой и элементом розыгрыша над новенькими.

Понятно, что отбой на базе в тот день состоялся довольно поздно. Старожилы делились от всей души с молодыми героями знаниями о базе и всей Три Зет. А новенькие не поленились пересказать некоторые приключения, случившиеся с ними на Хаитане. Мало того, сменяющийся майор и в самом деле выставил на круг несколько ёмкостей со спиртным, в котором градусы зашкаливали так, что водой разбавлять приходилось.

Пьяных понятно не было, хоть и удвоенный состав, но в любом случае пост ответственный, да и спать все отправились после первого же распоряжения ветерана. Причём расходились по своим комнатам уже хорошими приятелями.

Разве только один Гарольд, как штатный заместитель командира, оказался чем-то встревожен. Уже расставаясь в коридоре жилого отсека, он поделился своими сомнениями:

— Как-то всё слишком радужно и спокойно…

— Ха! Ты ещё не знаком с этим баронетом! — "успокоил" его Танти. — Чувствую, мы ещё с ним намучаемся.

— Да он меня меньше всего волнует, — скривился старый друг. — А вот сама база…

— И чем тебе база не нравится? Мы здесь сами, комнаты у нас шикарная, в наряд я тебя часто гонять не буду, только и надо что подтягивать теорию самостоятельно. И в самом деле каникулы могут получиться.

— Хорошо бы…, только база мне всё равно не понравилась. Понимаешь, полного доверия она у меня не вызывает. Кажется, что вот сильно она замаскирована и сильно укреплена, а вот задумаешься…

— О-о-о! Ты становишься параноиком! Да если задумываться, то и Кафедра любому крупному агрессору на один зуб. Да что там кафедра! Сам императорский дворец на Оилтоне нельзя назвать стопроцентно безопасным. Но мы на то и головы на плечах имеем, чтобы всё предвидеть и продумать. Так что спи, утро вечера мудренее.

Капитан Стенеси немного успокоился. Но отправляясь спать в свою комнату, ворчал как старикан:

— Хорошо если продумаем…

Глава четырнадцатая

3595 г. январь, Пиклия

С самого утра вокруг короля Моуса прямо-таки роились тучи льстивых придворных, настырных просителей и возносящих хвалу подданных. Хватало в большом тронном зале и гостей из иных звёздных королевств и империй, которые со всем тщанием, умением и наглостью пытались добиться для своих полномочных представителей личной аудиенции. То есть утренний праздничный приём, посвящённый дню рождения монарха, можно было смело записывать в актив.

О чём громогласно и заявил довольный донельзя граф Де Ло Кле, как только остался с королём наедине:

— Ну вот, вот тебе и первые признаки могущества Пиклии! — восклицал он, прохаживаясь вдоль дивана, на котором чуть ли не полулежал уставший Моус. — Как только мы показали свою военную мощь в конфликте с Кизарским баронством, с нами сразу захотели все дружить и налаживать дружеские отношения.

Всего пару дней назад закончилась молниеносная военная экспансия пиклийцев, в которой они наголову разгромили звёздный флот одного строптивого баронства, возжелавшего выйти из-под опеки короны. Причём вся война была проведена с изумительной точностью, правильными тактическими расчётами и выгодными стратегическими итогами. Как бы ни оказались различны армии по силе и численности, в любом случае победа оказалась итогом правильных атакующих действий. Адмиралы королевства показали себя во всей красе, а попутно продемонстрировали всей галактике свою утроившуюся мощь, выучку и агрессивность.

Правда сам король до сих пор не желал понять извлечённых из этой войны плюсов:

— Кизарское баронство и так бы в любом случае сдалось через неделю после нашей блокады. Даром только боезапас истратили…

Де Ло Кле разочарованно застонал:

— Бесполезно…! Сколько тебе не талдычу — до тебя не доходит. Кураж, уверенность войск, притирка штабных соединений, показательный урок любому врагу, моральное превосходство! Да положительные стороны и последствия можно перечислять годами! А ты — про старые, списанные торпеды вспомнил.

— Ладно, ладно, — проворчал Моус, с неохотой признавая свою неправоту. — И сам понимаю, что наш авторитет сразу вырос многократно. Да только уж как хочется…, кстати! — он явно оживился, — Ты мне обещал очень большой подарок на день рождения! Где он?

Граф с интригующим выражением на лице замер посреди комнаты:

— Если честно, то подарков у меня для тебя сразу три. И самый обворожительный среди них, самый обольстительный…

— Да мне плевать на тот десяток красоток-девственниц, которые будут танцевать ночью возле моей кровати! — сорвался монарх на фальцет от долгого ожидания. — Ты мне про Заброс расскажи! Про Заброс!

Директору Управления безопасности Пиклии и её шефу внешней разведки, захотелось немного протянуть время, подтрунивая над приятелем. Он уже и фразу надлежащую приготовил, типа: "О чём ты говоришь? Первый раз слышу о каком-то…" Но уж слишком глаза блестели у бывшего уголовника, слишком он сжался, словно для прыжка и наверняка весь юмор не оценит. Лучше и в самом деле порадовать:

— Проект Заброс наконец-то вышел на иной уровень, более высокий. И отныне наши яйцеголовые дают гарантии на спешное перемещение не тридцати процентов десанта, как раньше, а уже сорок пять! Мало того, они в течении ещё парочки месяцев обещают довести этот потолок до так нам желанных шестидесяти процентов.

Словно у него и не было усталости, король Моус вскочил на ноги и затряс в исступлении кулаками:

— Спасибо! Спасибо! Вот это настоящий подарок! Значит мы всего в одном шаге от победы! В одном шаге…! Эх! И опять эти пару месяцев! Я мозгами повернусь от этого ожидания. Ну почему не сегодня? Почему не уже? Может, стоит академиков попугать? Наказать или поощрить? Ладно, ладно, не смотри на меня так, это у меня просто к слову вырвалось… Ну а когда пройдут первые испытания? Теперь-то у нас есть на ком испытывать?

— Ха! Теперь-то есть. И опять-таки, благодаря разгромной победе над Кизарским баронством. Каторжан у нас теперь с избытком и подопытным материалом наши адмиралы обеспечены на десяток проб.

— А что скажем общественности?

— Элементарно: осуждённые бунтовщики отправлены на рудосодержащие планеты с минусовым уровнем выживаемости. Главное будет сохранить в тайне сам факт наших испытаний…

— Вдруг начнут поиск родственники каторжан?

— Пока подадут иски, пока пойдут запросы…, ты уже станешь императором Оилтонской империи.

— Да-а…, хорошо бы…, - Моус мечтательно прикрыл глаза, представляя себе, то ли императорскую корону, то ли пышную коронацию в Старом Квартале, столице всей Оилтонской империи. Но опять что-то вспомнил и вновь скривился: — По поводу тех самых героев хаитанских событий что-то прояснилось?

— Очень много, если не почти всё. Мы уже вышли на их след. Думаю что не сегодня, завтра мы сможем выбирать, какой из вариантов нашего вмешательства принесёт Пиклии больше пользы.

На этот раз король не стал сразу требовать выстрелов в спину и подложенных бомб, а довольно спокойно спросил:

— Почему тебя больше устраивает второй вариант?

Де Ло Кле не стал напоминать, что он уже раз аргументировал своё мнение. В любом случае он бы сделал по-своему, но уже хорошо, что Моус пытается вникнуть в суть и разобраться в деталях. Поэтому шеф разведки опять пустился в разъяснения:

— Просто убив героев, или устроив им несчастный случай, мы добиваемся обратного эффекта. Они становятся идолами, божествами, образцом для подражания всем и вся. Что в итоге только усилит власть и влияние ныне правящей императорской династии. Оно нам надо? Нисколько! А вот второй вариант нам выгоден втройне. Очернив, дискредитировав, кого и как следует, мы превращаем их из объектов подражания в объект презрения. Ещё лучше если их бывшие фанаты банально передерутся между собой. Вера разрушена, идолы слетают с пьедесталов и разрываются вчерашними почитателями. Любовь к армии исчезает, толерантность к императору падает. Несколько политических кризисов, наветов на семью Павла Ремминга, косвенная помощь всей нашей агентуры в их тылах, парочка неудач на театрах военных действий и от могучей вчера империи остаётся куча пытающихся перегрызть друг другу горло шакалов. И тут приходишь ты, наводишь железной рукой порядок и живёшь долго, счастливо и в покое.

Король думал долго. Потом с сомнением помотал головой и признался:

— Нет, вариант с Забросом меня больше устраивает. И быстрей, и грандиозней, и кровавей, и воистину по геройски… А эти все закулисные передвижения, кляузы, наговоры, дискредитация…

Он сделал паузу, после чего неожиданно согласился:

— Да ладно! Раз ты так считаешь, пусть будет по-твоему. Пусть сразу, в любом случае переходят на разработку второго варианта операции "Распластанные герои". Чего их жалеть, в самом деле, и поступать с ними по-рыцарски? Небось бедных горбунов они не жалели, а ведь те хоть и пьяницы, а какие-никакие но нам союзники.

Де Ло Кле не смог удержаться от неприкрытого ёрничества:

— Ваше величество! Вы просто уникальный, дальновидный и самый мудрый правитель из тех, с кем я знаком лично.

Как ни странно, но Моус понял и сарказм, и насмешку в свой адрес, но не стал обижаться на единственного друга, без которого не протянул бы и дня на троне Пиклии. Наоборот усмехнулся сам:

— Чтобы я без тебя делал? А? Вот потому я тебя никуда от себя и не отпускаю. Не то не ровён час познакомишься с иным правителем, который окажется по всем признакам более мудрым и переметнёшься на его сторону. А мне тогда что прикажешь делать? Поэтому правильно говориться: не ищи чёрта в аду, если он у тебя за плечами сидит.

Граф от души рассмеялся:

— Это ты о ком? Неужели обо мне?

— О тебе родной, о тебе!

— Неужели я хоть раз похвалы дождался?

— И ещё не раз дождёшься! — прерываясь хохотом бормотал король Пиклии. — Особенно если мне обещанный десяток рабынь понравится. Ха! Может, и тебе парочку выделю…!

— Тогда поспешим.

И оба злых гения преступного мира поспешили в ту часть дворца, куда ещё ни разу не ступала нога постороннего человека.

День рождения удался.

Глава пятнадцатая

3595 г. конец января, Нирвана, Забытая Знойная Зимовка

С самого первого утра Тантоитан внял совету своего предшественника, и после проводов новых приятелей, а также тщательной проверки исправности всех оповестительных и охранных устройств периметров, поспешил наводить дружеские мосты с Артуром Аристронгом. Причём ещё одну, хоть и весьма спорную подсказку дала во время завтрака Лидия Шелди, когда они вместе с Гарольдом и Арматой находились в кают-компании:

— Ты его меньше поучай и меньше уговаривай. А лучше всего просто потаскай за собой в течении нескольких дней. Пусть просто присутствует рядом, всё видит, всё слышит, и во всё вникает. По возможности пусть тоже двигается и начинает минимальные тренировки, насколько сможет, конечно.

— И что это даст? — фыркнул Тантоитан. — Он парализует весь мой распорядок дня!

— Можно подумать, что не его безопасность является твоей главной обязанностью и не вокруг него строится твой распорядок.

И старшего лейтенанта Шелди довольно твёрдо поддержали старые друзья. Вначале, несколько грубовато высказался капитан Стенеси:

— Всё правильно! Поводи этого баронета, словно бычка на верёвке. Ещё идеальнее было бы его к тебе тросом прикрепить.

— С верёвкой — это явный перебор, — стал рассуждать Армата Виньек. — А вот размеренное, рабочее состояние, в котором ты находишься и выполняешь даже простые бытовые задачи, более чем позитивно скажется на воспитании недоросля. Личный пример в тренировках, даче распоряжений личному составу базы, знания при осмотре и проворачивании боевых средств — лучший крючок для наживки. Ну и плюс, что я бы посоветовал, начни просто пересказывать о тех растениях и хищниках, которые ты изучил на Хаитане.

— Верно, — подхватила идею Лидия. — И по ходу рассказа давай советы, как бороться с хищными растениями и что делать при столкновении с тем или иным хищником. Пусть у него хоть мозги заработают в нужном направлении. Согласен? Или у тебя совсем иные замыслы имелись?

— Да вроде как согласен… Но сам я планировал парня увлечь заданием по усовершенствованию базы в плане безопасности. Пусть бы он подумал, что здесь можно улучшить, что поменять, а что продублировать. Ну и потом бы сделал сравнительные таблицы. Мне кажется, это баронету будет интересно.

— Тоже верно, — похвалил Гарольд. — Но ведь одно другому не мешает? Постарайся обе идеи скомпоновать. Тем более что без практических занятий ты несколько дней, а то и всю неделю легко перебьёшься. Ну и нам только успевай жестами нужные сигналы подавать: мы тебе в любом случае и с удовольствием подыграем.

На том и порешили. А потом новый командир базы отправился во вторую часть жилой зоны. В сектор, так сказать, для дорогих гостей, персон ВИП и высшего командования. Постоял немного в сомнениях возле фонаря, перебирая варианты первого контакта наедине, и все-таки отверг бесцеремонное вторжение в частные апартаменты. Вначале следовало показать дружбу, неофициальность, и открытость отношений в самом коллективе друзей. Информацию в разбалованный разум следовало подавать постепенно. Например: как и кто заходит в гости, насколько позволяют дружеские отношения ввалиться к товарищу без стука и в каких случаях следует проявить повышенную деликатность. Здесь и в самом деле ничего лучше личных примеров придумать нельзя. Да и вообще, если бы парень стал передвигаться по всей базе и реально на равных общаться со своими опекунами и охранниками, было бы самым лучшим вариантом развития отношений.

Но пока пришлось на манер своего предшественника пнуть декоративный столб с фонарём ногой. Система вызова вроде как сработала, но никакой реакции вначале не последовало. Минуты через три командир базы пнул столб во второй раз, всеми силами стараясь задавить в зародыше проснувшуюся раздражённость, злость и презрение. Всё-таки баронета и в самом деле разбаловали до неприличия.

После второго вызова тоже никто в рукотворной пещере с участком леса не появился. Но только свирепеющий Парадорский сделал решительный шаг по направлению к жилым помещениям, как на дорожке показался баронет Аристронг. Причём сразу закралось подозрение, что до этого он просто прятался за ближайшим поворотом, и каким-то образом подсматривал за молодым майором.

Пришлось отнестись к этому с пониманием, напуская на себя радушие:

— Привет Артур! Как утреннее настроение?

— Хуже некуда… Привет…, э-э…? — на лице объекта читалась скука и равнодушие.

— Меня зовут Тантоитан. Можно Танти. Вчера ты так быстро сбежал, что нас не успели представить.

— Не сбежал я, по нужде припекло…

— А почему сейчас так долго тебя ждать пришлось? — продолжал улыбаться новый командир базы.

— По нужде припекло…, - с той же хамской невозмутимостью отвечал парень.

— Так не пойдёт. А вдруг твои убийцы начнут штурм базы? В такой момент ты должен быть в курсе происходящего и уже через минуту находиться среди нас.

— Я ничего не должен. Это вы должны в случае опасности снять меня за минуту с горшка.

Улыбка на лице Парадорского увяла и стала напоминать гримасу. Настроение стало падать, желание подружиться с таким типом — пропадать. Так и захотелось сказать с угрозой: "Снимем! Не сомневайся! Ещё и в твоём горшке — твою же голову спрячем!" Но рассудительность восторжествовала. Да и к месту вспомнились инструкции командира Дивизиона. Если уж такой человек как Серджио Капочи призывал всеми силами воздерживаться от каких-либо конфликтов с баронетом Аристронгом, значит для империи было архиважным именно такое положение дел. С поставками нейтрино-селта шутки плохи. Тут уже сам император рассвирепеет и разбираться не станет: кто и почему не справился с капризным отпрыском. Так врежет, что у любого героя голова в трусы провалится. Не говоря уже о всей цепочке непосредственного командования, которое тоже пострадает. И так в послужном списке висит неприятное взыскание, а на совести несмываемое пятно позора "Потери Невода".

Так что пришлось возвращать себе спокойствие, и с напускным равнодушием переходить на другую тему:

— А сколько тебя вообще здесь прячут?

После некоторой паузы, парень нехотя ответил:

— Почти три года…

— Ба! Да ты здесь старожил! — причём восклицания понеслись настолько искренне и радостно, что смутной объект повёлся, и даже испуганно отступил, когда майор шагнул к нему и стал по-братски хлопать по плечам: — Ха-ха! Какого спрашивается, мы тебя тут охранять собрались?! Это ты должен нам всю базу показывать да по Три Зет водить с экскурсиями. Вот и решение всех проблем! Здорово! — он уже тянул слабо упирающегося баронета к выходу из пещеры. — Давай двигаемся со мной и уже вместе осмотрим всё вокруг и подумаем над тем, как бы так сделать, чтобы к нам в гости и мышка не пробралась без спроса. Между прочим, когда мы воевали на Хаитане, его высочество очень дельный прибор разработал на уничтожение мелких летающих кровососов. Оно только сейчас на вооружение поступать начало, но у нас уже есть один экземпляр в багаже. По старой дружбе досталось. Разбираешься в технике?

Артур так и не мог понять, куда его так усиленно и настырно уводят из жилого сектора, хотя упоминания о принце его более чем заинтриговали. Поэтому всё-таки отвечал, хоть и с заминками:

— Да нет, техника мне неинтересна…

— Во как! Тогда ты наверняка с твоим отменным ростом мог бы стать военным?

— Об этом и речи быть не может…

— Ах, да! Кому-то же надо баронством править… Тогда наверняка мечтаешь стать дипломатом? — старался не упускать инициативы Тантоитан.

— Да пропади эта дипломатия пропадом!

— Верно! И мне эти ужимки тошноту вызывают! Но тогда что интересует такого начитанного и неглупого парня? Давай, давай, колись, не стесняйся! Небось, физика или исследование планет?

— Тоже не угадал…

Пока они так оживлённо переговаривались, прошли по нескольким внутренним коридорам, заскочили к дежурной рубке и через окно командир поинтересовался у дежурящего Малыша:

— Что там на дальнем периметре с пушкой номер три?

— Продолжает барахлить управление и наводка, надо бы глянуть.

— Открывай ангар, мы сейчас туда смотаемся. — И вновь подхватывая баронета под руку и уже в движении продолжая сыпать вопросами: — Опять я не угадал? А ведь в любом случае увлечение кроме книг есть? Ну кто бы сомневался! О! Музыка? Живопись? Может, сам книги писать мечтаешь? Ха! Тогда остаётся только чуть мускулы подкачать и в артисты! А?

— Куда уж мне…

— Это ты зря! Взгляд у тебя волевой, сразу видно: если захочешь — всего добьёшься. А девушки от таких артистов вообще фанатеют. О! Старший лейтенант Шелди! Подбирай нас на малом флайере! И шустрей, шустрей! Не то в наряд отправлю!

Строгость в сторону как бы случайно копошащейся во флайере Лидии, была явно наигранной, но та действовала быстро и сноровисто. Пока командир продолжал опутывать вопросами баронета, она с высоким профессионализмом подала аппарат к пандусу и воскликнула:

— Борт подан! Прошу на загрузку, красавчики!

Причём она была одета не то чтобы не по уставу, но в её летнем скафандре так всё казалось подогнанным по фигурке, что взгляд сам цеплялся непроизвольно. Да и причёска подчёркивала красоту лучше, чем некоторые баснословные драгоценности. Понятно что желаемый эффект был достигнут: Артур заметно растерялся и смутился. Одно дело дерзить и хамить какому-то солдафону, и совсем иное — вести себя несоответственно при виде прекрасной барышни. Тем более, когда эта барышня только что и тебя назвала красавчиком. Поэтому на следующий вопрос Танти он ответил скорей всего автоматически:

— Мне больше всего химия нравится…

— Хо-хо! Да это вообще прекрасно! Ты слышала, Лида? Артур тоже как мы химию любит!

Не оборачиваясь, потому что они уже вылетали из ангара на открытое пространство, старшая лейтенант похвально протянула:

— О-о-о-о! — а потом и сама спросила: — А ты ему рассказал уже, как мы вместе с принцем новые составы в хаитанских джунглях варили?

— Когда? Мы только десять минут как познакомились.

Но теперь уже на майора баронет смотрел другими глазами. Наверняка не раз смотрел выступление императора, имел хорошую память и отличался сообразительностью. А посему наконец-то сопоставил фамилии и вспомнил:

— Постойте, постойте!.. Тантоитан… Парадорский! И Шелди?… Лидия Шелди?! — он тыкал пальцами в каждого, явно не веря своим глазам и ощущениям, хотя в то же самое время с каким-то неосознанным страхом посматривал на открывшееся пространства за прозрачным колпаком флайера. — Вы ведь те самые воины, которые спасли принца?

— И не только принца! — как-то слишком уж многозначительно поправила парня Лидия, — Майор умудрился практически всю императорскую династию спасти.

— Это она так часто шутит, — рассмеялся Танти, но в то же время настораживаясь от вида своего подопечного: — Что-то не так? Ты заметил какую-то опасность?

Прежде чем отвечать, Артур неуверенно пожал плечами:

— Я конечно понимаю, вы знаменитые герои и для вас любая опасность что дуновение ветра… Но по инструкции на открытом пространстве меня должно сопровождать не менее четырёх охранников…

— Да нет проблем! В чём сомнения? — восклицал Парадорский с показной бесшабашностью. — Госпожа старшая лейтенант — раз. А меня можно смело в любом бою за двоих считать.

— Всё равно трое…, - не сдавался парень.

А говорить ему о том что все остальные офицеры сейчас занимают скрытые позиции и охраняют чуть ли не всю Три Зет в целом, никто не торопился.

— Как трое?! — бравировал майор. — А ты!? Вон второй пулемёт на турели, если что стреляй из него по врагам так, чтобы только клочья кровавые летели! Ха-ха! Вот нас и четверо. Верно?

И всё равно такая арифметика почему-то объект охраны не устраивала. С явными сомнениями и некоторым стыдом баронет решился признаться:

— Да нет, я за этот пулемёт и взяться-то как не знаю…

Пока командир сидел с ошарашенным лицом, к парням, рискованно оставив управление флайером, повернулась не менее поражённая Лидия:

— Как это не знаешь?! А с иного оружия? Ой…! — не дождавшись ответа, она вернулась к управлению и уже тогда спросила: — Как же ты всех этих киллеров отстреливаешь?

Парень молча пожал плечами, лучше всяких слов показывая что такие подвиги не для него. Зато неожиданно разозлился майор:

— Красавица! Ну-ка сверни вон к тому отрогу с краю Три Зета!

Флайер тут же изменил резко траекторию, а в рубку управления периметрами базы полетело из уст Лидии объяснение-запрос. Тогда как сам Тантоитан, вздёрнув баронета на ноги, пристегнул его пояс к крепежным ремням стрелка, нахлобучил на голову шлём и стал давать первый урок:

— Хватайся за рукоятки! Да не бойся, не отломаются. Вот это рычаг энергетической подачи. Включаем! Что видишь?

— Кружочек… на фоне отрога…

— Отлично! Сосредоточь на нём взгляд! Теперь что рассмотрел?

— Огромные сосульки, свисающие с обрыва…

— Теперь шевели пулемётом…, появился зеленый крестик? Вот его и наводи в центр кружочка. Спокойней, нам спешить некуда… Ноги шире плеч, прими нормальный упор!

Вначале у Артура явно ничего не получалось. Уже и флайер подлетел вплотную к отрогу и завис на одном месте, уже и тело стрелка все покрылось потом, а ничего не получалось. Пришлось Танти незаметно придержать рукой мотающуюся вместе с телом подвеску.

— Совпало! — пропыхтел баронет и большими указательными пальцами вдавил на кнопки.

— Э-э, нет! Надо вначале с предохранителя снять, вот этот рычаг. Вот, хорошо… Ну а теперь: кроши их, гадов!

Стоило видеть, насколько вразброс и нелепо стрелял молодой стрелок, впервые в своих руках ощутивший такое мощное оружие. Благо, что не попасть было невозможно. Дрожь от пулемёта передалась через руки телу, глаза остекленели, губы побелели и послышалось прерывистое рычание. Минуты за две беспрерывной стрельбы, огромное скопление сосулек превратилось в ледяную крошку и лавиной рухнуло к подножью отрога. Зрелище получилось воистину грандиозное.

А потом пришлось лёгким похлопыванием по скрюченным пальцам, отрывать ладони Артура от рукояток пулемёта. Ещё и приговаривать при этом:

— Ну вот, а ты говорил, что не умеешь. А тут всё так легко и просто: бери да стреляй. Клеопатра, давай к пушкам! — и вновь парню: — Между прочим, в тир базы ты часто ходишь?

— Меня туда давно не пускают…

— А что случилось? Патроны кончились?

— Да нет, куда-то не туда попал, однажды… Стенд перестал работать…

— Ерунда, наверняка уже починили. У нас в отделении каждую неделю зачётные соревнования. Считай себя уже в списке участников. А с пулемётом разобрался? Ну-ка ещё раз повтори, как включать и как наводить на цель…

Результатом остались довольны оба.

Как раз и к неисправной пушке прилетели. Причём и там было все заранее подстроено и оговорено. Платформа с автоматической скорострельной зениткой возвышалась на плоской крыше одной из высоток. Но вот совершать посадку непосредственно на крышу было весьма рискованно. За прочность здания никто поручиться не мог. Поэтому ремонтникам и монтажникам приходилось действовать на страховочных тросах, которые крепились к зависшему вверху летательному аппарату.

Понятно, что первым вниз спрыгнул Тантоитан. Несколько минут исследовал всё устройство, а потом пришёл к итоговому выводу:

— Образовался небольшой крен, это и мешает пушкам при развороте. Пусть Малыш развернёт орудие строго на восток, попытаюсь вставить под опорные крепления добавочную пластину.

Пилот флайера послала команду на базу и вскоре пушка развернулась как следует. Но и после смещения центра тяжести у одного майора ничего не получалось:

— Артур, прыгай вниз и мне тут поможешь, — а когда баронет оказался рядом, скомандовал: — Берись за этот выступ и приподнимай. Только не слишком резко.

И сам с пластинами в руках переместился на другой край. Вот только сколько баронет не пыхтел не пыжился, ничего у него не получалось. Он даже посинел от усилий и нервозности:

— Да оно тут намертво приварено! Не поднимается!

Каково же было его удивление, когда недоумевающий Парадорский подошёл и приподнял нужную часть устройства одной рукой. Легко приподнял, совершенно естественно. Ещё и пробормотал:

— Кажется, ты сварку оторвал перед этим. Пробуй ещё раз.

Да и опустил на место. Но опять взявшийся за дело баронет оказался и в этот раз бессилен. Так они повторили несколько раз, ничего не понимая, пока сверху не послышался голос старшего лейтенанта Шелди:

— Артур, иди посиди на управлении флайера, а я приподниму.

— Де нет, мы что, сами не управимся! — возмутился Танти, и уже шёпотом приказал пристыженному напарнику: — Иди за мной, покажу, куда пластины подложить!

Вот только после такого обмена, им удалось завершить небольшой ремонт зенитной установки. Но уже после возвращения на базу, Тантоитан уединился с парнем чуть в сторонке и довольно строгим голосом начал отчитывать:

— Тебе не стыдно, что молодые девушки сильней тебя? Да с твоим ростом и плечами ты должен со мной сражаться на равных, а ты сотню килограмм приподнять не можешь?! Значит так: с этого часа будешь ходить за мной и учиться делать всё, что умею я. Управление малым флайером, стрельба из пулемётов и даже пушки. Стрельбы из личного оружия и ежедневные физические тренировки! Обучение приёмам единоборства! Владение холодным оружием. Установка и обслуживание защитного контура. Ну и не забывай об изначальной нашей цели: увеличить защищённость нашей базы от любого вторжения извне. Я на тебя как на старожила очень надеюсь!

— Так ведь я ничего не умею…, - поразился Артур.

— Что, неужели и думать не умеешь? Вот! Это радует, потому что уже завтра Лидия начнёт с тобой заниматься химией. Она у нас самый продвинутый в этой области специалист. Вначале оборудуете лабораторию, а уж потом…

Баронет скривился, припомнив что-то неприятное для себя:

— Мне отец строжайше запретил заниматься какими бы ни было химическими экспериментами.

— Мм? — Танти делал вид, что он не знает подноготной одного события трёхлетней давности, когда непоседливый наследник Аристронгов устроил грандиозный пожар, не соразмерив своих тогдашних знаний. — Но ты я думаю, отцу не проболтаешься? Это ведь так интересно!

— Да я и сам знаю, что интересно, а болтать себе в ущерб, какой смысл? — кажется парень обрадовался открывающимся возможностям, — Но если отец узнает, тебе не влетит от командования?

— Во-первых: будем надеяться, что никто из посторонних не узнает. А, во-вторых: я ведь всё-таки командир этой базы или кто?

— Командир…

— Ну вот, значит, разговор исчерпан. А теперь побежали, проверим, как там идёт наладка и перепрограммирование кухонных комбайнов. У нас в отделении весьма разнообразные предпочтения в меню. Может и ты себе что-либо экзотическое выберешь. Например: тебе нравятся бонбули в собственном соку?

— А что это?

Вот так переговариваясь, они и поспешили в камбузный отсек. А потом и весь день мотались, присев только на общем обеде и ужине. По внутреннему распорядку получалось, что на постоянном боевом дежурстве бдело два человека: один в рубке управления, другой в ангаре с боевой техникой. Зато все остальные обитатели базы могли во время еды собираться вместе. Совместный приём пищи оказалось наилучшим средством для оттаивания последнего ледка, которым прикрывал свою душу Артур Аристронг. Если любые встречи ещё могли быть подстроены или спланированы, то непринуждённая, тёплая обстановка за столами очень и очень напоминала чисто семейные отношения. Шутки, частый смех, искренний интерес к делам друг друга сразу вовлекли истосковавшегося по домашним отношениям баронета. Причём хоть как он не старался вначале выглядеть равнодушным и независимым, но всё равно у него, то улыбка непроизвольно на лице появится, то глаза от восторга загорятся нешуточно. Во время таких сходок в кают-компании и недовольство порой прорывалось среди воинов, и некое подобие ругани или грызни, но ведь и грызня велась точно так же, как между любящими друг друга братьями и сёстрами.

А на следующий день Танти показал с Гарольдом некий боевой танец, что окончательно сразило физически недоразвитого парня. Поэтому когда пришла пора запоминать разминочные упражнения для начальных тренировок, он уже старался с максимальным усердием. Другой вопрос, что он после обеда час лежал пластом после первой тренировки, не в силах подняться. Скорей бы так и не поднялся, но за него взялись, приодевшись в скромные, но довольно тоненькие рабочие халаты обе женщины из обоймы бравых героев. Что опытная капитан, что Лидия, не особо церемонясь, заставили баронета встать с кровати, принять душ и после интенсивного массажа спины, от которого было гораздо больше смущения, чем восстановления, поволокли свой объект охраны в химическую лабораторию. Там его взяли в оборот с помощью новых, шокирующих самоучку знаний. Всё те же красавицы вечером, заставили парня сделать небольшую разминку для совсем иных групп мышц. То есть к физически (в спортивном плане) неполноценному мужчине стали применять не только личный опыт всего отделения, но и полученные во время длительных обучений знания. В результате чего к отбою Аристронг еле доходил до своей кровати и уже в падении проваливался в сон.

А со следующего утра перевоспитание продолжилось ударными темпами. Пошли дни за днями, переполненные ещё большими физическими, моральными и психологическими нагрузками.

Нельзя сказать, чтобы подобное воспитание давалось легко и не испытывало встречного протеста. Доходило порой и до бунта, и до истерик. Слишком уж запущенным оказался объект охраны, слишком уж выпавшим во всех смыслах из нормальной жизни. Пару раз дошло до того, что Артур таки нажаловался отцу по личному краберу, и вот тогда в самом деле повисла угроза для командира базы для взыскания сверху. Пошли строгие звонки от самого Серджио Капочи. Нагрянул с неким подобием инспекционной проверки куратор Кафедры, майор Хайнек и стал делать это в дальнейшем раз в неделю. Даже сподобился до устного выговора по краберу сам маркиз Винселио Грок.

Итог, к концу тридцати стандартных дней получился несколько противоречивый. Баронет всего лишь за один месяц сделал невероятный скачок в физическом развитии. Стал нормально отжиматься, подтягиваться до пяти раз, не задыхаться до обморока во время пробежек и вполне сносно освоил десяток самых необходимых приёмов самообороны. А вот в обретении моральной устойчивости, повышении боевого духа, частенько получались неожиданные провалы. Всё-таки перегрузки на сознание и на организм получались запредельные. Поневоле случались сбои, нервные срывы и необъяснимые психозы. Даже дружеская, семейная обстановка на территории базы слабо помогала. А тут ещё и отец баронета в течении трёх дней следующего месяца только и отрывал наследника продолжительными разговорами по краберу. Как раз к финалу этих дней и позвонил Винселио Грок, которому сердобольный папаша наверняка нажаловался по поводу издевательств солдафонов над его единственным сыном, который только и остался живым из всей большой семьи.

Причём что маркиз, что командир Дивизиона, что угрюмый Минри Хайнек не желали прислушиваться к разъяснениям майора Парадорского. Словно потеряли здравый смысл и сообразительность. Только и твердили, что надо с парнем помягче, деликатнее, дипломатичнее, а то… Что может случиться, следовало догадываться по последней фразе старого советника при Павле Ремминге:

— … А не то император может очень рассердиться. Он и так уже на взводе, или иначе говоря: в точке кипения по данному вопросу.

После этого Тантоитан Парадорский весь вечер ходил хмурый и неразговорчивый, ночью почти не спал, а ранним утром решился на одну, довольно рискованную затею. Причём ни с кем из друзей по этому поводу даже посоветоваться предварительно не захотел. Женщинам, которые в последнее время выглядели как-то слишком уж виноватыми (видимо принимали неудачи слишком близко к сердцу), тоже ничего не сказал.

Только при встрече в коридоре, сразу после подъёма, равнодушным тоном бросил:

— Пойду поднимать нашего химика на зарядку.

Потому что именно подъём баронета, измученного накануне почти до смерти, считался наиболее неблагодарным делом. Артур мог и накричать, и нахамить, разве что при девушках сдерживался из последних сил, но Лидия в новой подругой старались утренние часы отдать кому угодно на воспитание, лишь бы самим не подставляться.

Так что Парадорский прошёл в жилую часть иного сектора сам. Хорошо ещё, что хоть с этим вопросом выяснили давно и пинание фонаря для получения права на встречу, отошло в историю. Прошёл непосредственно в спальню, ткнул кулаком в плечо баронета и тыкал до тех пор, пока не раздалось раздражённое мычание:

— Чего надо? Мне отец пообещал сегодня выходной… Разве тебя не предупредили?

— Нет. Выходных у людей, приговорённых к смерти, не бывает! — прорычал майор в ответ. А потом рывком вообще сдернул парня с кровати, роняя при этом на пол. — Причём наёмные убийцы используют всякие выходные и праздники для свершения своего чёрного дела, как правило. Жертва, знаешь ли, очень расслабляется…

— Ой, да ладно меня пугать, мне ведь только и надо, что один день отдохнуть… Ну, может два… Мне кажется я серьезно болен…

— Ты здоров как бык, но можешь пока и на холодном полу поваляться. А я бы очень хотел с твоим отцом поговорить.

Наследник баронства сразу несколько ожил и уселся прямо на коврике:

— По какому вопросу?

— По поводу твоей болезни! — Парадорский схватил с полочки крабер и всунул его в руки Артура: — Набирай! Номер и код я подсматривать не буду!

— Хм! Ну, если ты не боишься…, - с кривой ухмылкой парень набрал номер, дождался ответа и стал разговаривать, не включая экран или громкоговоритель: — Па! У меня всё в порядке…, только что проснулся…, вот как раз по этому поводу с тобой и хочет поговорить командир базы. А я откуда знаю?… Он мне не докладывает…

После чего молча, но с заинтересованным блеском в глазах протянул устройство связи Парадорскому. Тот отошёл к большому столу, уселся за него, поставил крабер на подставку, включил изображение со своей стороны, громкоговоритель и начал с приветствия:

— Здравствуйте! Меня зовут Тантоитан. Хочу сразу спросить: вы можете включить изображение со своей стороны?

— А зачем? — угрюмо отозвался барон.

— Да мне просто не верится, что вы смотритесь так же тщедушно и жалко в физическом плане, как ваш сын.

— Ха! Да я таких молодцев как ты, майор, ломаю об коленку пачками! — зарокотал с явной озлобленностью Аристронг. — Или ты слишком большим себя героем возомнил?

— И всё-таки? Слова — это просто звук, а вот очень хочется на вас взглянуть.

Некоторое время висела напряжённая пауза, потом изображение появилось одновременно с насмешливым фырканьем:

— И что ты рассмотришь на таком маленьком экране? Мои мускулы, которые я тренирую вот уже двенадцать лет? Или мои пальцы, которыми я разрываю глотки врагам словно те сделаны из картона?

— Да нет, мне и глаз достаточно. И сразу первый вопрос: что вас держит в этой жизни?

На этот раз пауза затянулась надолго. И видимо собеседник заподозрил нечто уж совсем нехорошее. Потому что начал вкрадчивым голосом, с хорошо слышимой угрозой:

— Если ты задумал меня шантажировать…!

— Ай, бросьте! При всех сложностях моего общения с Артуром мы уже можно сказать друзья. А моя репутация не даёт право кому бы то ни было подозревать в каких-либо коварных замыслах. Ну а раз не хотите отвечать, Зел, то я сам отвечу за вас: в этом мире сын, наверняка — самое дорогое, что у вас есть. Тут мы и дискутировать не станем. Поэтому сразу второй вопрос: почему вы Артура не бережёте?

Даже на маленьком экране, прекрасно было видно, как потемнело лицо барона:

— Что за провокационные вопросы?!

Парадорский выглядел в своём спокойствии как скала:

— Так тоже не понимаете…, - словно рассуждал он. — Ладно, тогда несколько заглянем в будущее и сопоставим это будущее с тем парнем, которого я встретил здесь месяц назад. Итак: что может человек без друзей, любимого дела, умения стрелять, возможности хоть раз подтянуться на перекладине, без ориентиров на карьеру и патологически разбалованный вседозволенностью и неограниченными средствами к существованию? Причём следует учитывать, что средства эти тратить слишком уж открыто нельзя — это привлёчёт наемных убийц сразу. В кого превратился бы Артур уже через пять лет? В запуганного неврастеника неспособного ударом кулака свалить первого встречного обидчика? Запросто! В истерического идиота, который при звуке первого выстрела спрячет голову в песок, как страус? Скорей всего! Неспособного справиться с наследством и защитить подданных баронства от нападок со стороны? Обязательно! И заметьте: никакие наёмные охранники, никакие наёмные управляющие не спасут вашего наследника от необдуманных ошибок, если он немедленно не начнёт учиться, решительно действовать и бороться за собственную жизнь. Персональная опека развращает в любом случае и всегда делает из мужчины тряпку. Тогда как в данном случае, при нашей помощи он уже сделал стремительный рывок вперёд: может подтянуться пять раз. Отжаться двадцать. Пробегает три километра. Отлично стреляет из тяжёлого пулемёта и управляется с пушкой. Научился управлять малым боевым флайером и приступил к освоению мини истребителя. Освоил почти два десятка основных приёмов при самообороне. Знает, какой стороной ножа ткнуть врагу под рёбра. Стал похож на мужчину и научился понимать шутки…

Кажется Парадорский мог положительные сдвиги перечислять часами, но его оборвал прерывистый голос собеседника:

— Нож?! Истребитель?! Приёмы…? Но ведь он может погибнуть?

— А не лучше ли так! — орал уже Танти, привстав со стула. — Погибнуть, чувствуя горячую кровь своего врага и ощущая в своих руках их вырванные глотки?! Не лучше ли вонзиться в их гущу на истребителе, паля из всего оружия и мстя страшно только одной своей смертью?! Лучше! В сто раз лучше даже просто перед своей гибелью убить хоть одного недоноска и знать, что ты прожил не зря! Лучше так, чем прикрывшись руками и обмочившись от страха ждать великодушного выстрела в голову! Хотите поспорить по этому поводу?

Теперь тишина повисла грозовая. И барон начал говорить скорей шёпотом:

— Вы забываетесь, майор…!

— Что, неприятно такое слышать настоящему мужчине, который никогда не сгибался после жестоких ударов судьбы? — краем глаза Танти заметил мелькнувшую в проёме двери обеспокоенную Лидию, а за ней возвышающегося Гарольда и рукой сделал им жест, чтобы они не мешали и уходили. — А придётся слушать! А придётся немедленно подумать над дальнейшей судьбой своего сына и выбрать для него будущее. Вернее даже не выбрать, а просто не мешать нам исправлять допущенные вами, господин Зел Аристронг, ошибки. Поэтому! Предлагаю…

Разговор по краберу после этого продлился ещё полтора часа.

Глава шестнадцатая

3595 г. март, Нирвана, Забытая Знойная Зимовка

К середине марта распорядок дня на базе вошёл в установленное и чётко обозначенное по времени русло. Заметно подтянувшийся и расправивший плечи баронет, хоть и ходил с чёрными кругами под глазами от усталости, но теперь почти не ворчал, вставал по утрам сравнительно легко и по сути всё больше и больше становился одним из воинов личного состава. Практически у Артура не осталось ни единой минуты свободного времени. Его постоянно кто-то чему-то обучал, и это старание приносило свои плоды.

Отработали и несколько новых схем в связи с подобными изменения в характере объекта охраны. Он теперь не просто пассивно ждал своей участи на учениях, но и сам действовал вполне активно при подсказках каждого их находящихся рядом воинов. То есть в некотором роде из обузы и повода для лишних неприятностей, он сам постепенно превращался для потенциальных убийц в источник смертельной опасности. На тренировках баронет тренировался учебным оружием, а вот на случай боевой тревоги, да при дальних вылазках за стены базы, уже пользовался боевым.

Сложившимся положением вещей, все были весьма довольны. Можно сказать даже гордились собой. Но всё-таки не обходилось и без недовольных. Таковыми оказались майор Хайнек, который теперь регулярно раз в неделю наведывался в Забытую Знойную Зимовку, и находящийся далеко от Нирваны Винселио Грок. Ворчания маркиза, Тантоитану Парадорскому довелось выслушать несколько раз при звонке на личный крабер командира базы, да несколько раз они были переданы во время кратковременных увольнений геройского майора на Кафедру. Суть их заключалась в непонимании старого Грока: как мол, можно вообще беспокоить и привлекать объект охраны для его же спасения? Только вышколенная охрана! Только воины могут и должны действовать не надеясь на силу или умения своего подопечного. Вот и получались не конкретные замечания по теме, а странные брюзжания на тему как современная молодежь обленилась и совсем перестала слушать поучения заслуженных ветеранов.

Эти ворчания были весьма неприятны, но с другой стороны ничего кроме морального давления не несли. Как недовольство и со стороны куратора. С тем Парадорский на подобные темы и не рассуждал. Как только Хайнек пытался показать своё старшинство, его более молодой оппонент просто восклицал:

— А ведь у нас всё отлично! — и снисходительным голосом добавлял: — Если вам что-то не нравится, коллега, советую написать рапорт нашему командованию.

А дальше, особенно если находился на Кафедре, нагло разворачивался и бегом отправлялся на поиски своей невесты. Ещё и восклицал при этом:

— Если я её отыщу в чьих-то объятиях, не только ей не поздоровится, но и старшему командиру здешнего гнезда разврата достанется!

Хайнеку ничего не оставалось, как с зеленеющим лицом угрюмо смотреть вслед.

Но зато вредить, помешать встречам молодой парочки он никогда не осмеливался, и заранее предупредивший любимую о своём прибытии парень всегда заставал Клеопатру в комнате практически готовой и к ласкам, и к разговору, и к обсуждению последних новостей. Никто её не срывал с места по неожиданной тревоге и не заставлял в полной экипировке мчаться на старт марш-броска. Видимо и тут, как понял Тантоитан, от полковника Капочи поступили определённые указания.

Более четырёх часов краткого свидания, Парадорский себе позволить не мог. Всё-таки охрана баронета — считалась заданием невероятно важным в рамках империи. Хотя своих подчинённых отпускал на Кафедру на шесть часов, не считая дороги, причём порой сразу по двое. Конечно, в парные увольнения ни в коем случае не попадали: Гарольд, как заместитель командира; Малыш, Николя, Армата — как наиболее полезные на базе специалисты. Чуть позже в этот список попал и Алоис, который во всей широте раскрыл свои таланты аналитика. Ведь это именно по его подсказкам в обороне базы и системах дальнего обнаружения, было проведено наибольшее количество усовершенствований. И именно Алоис значительно модернизировал охранные контуры, которые делали невозможным скрытное перемещение посторонних лиц к космическому челноку. Как он при этом приговаривал, настаивая на своих выводах:

— Дальше положишь — ближе возьмёшь! Челнок — это шанс последней надежды для всех обитателей базы. Так что не советую к нему относиться со смешками.

Спорить с чернокожим товарищем мог себе позволить только Армата:

— При современных видах вооружения, сбить наш челнок во время взлёта с планеты — пустячное дело. Да и потом, его маневрирования и набор скорости в открытом космосе — ниже любой критике. Пока на этом устройстве получится уйти в Лунманский прыжок, все пассажиры если не умрут от старости, то уж точно поседеют от переживаний.

— Не каркай! — осаживал его Парадорский и обращался к Алоису: — Ты прав, о гордый мавр! Но так как инициатива наказуема, тебе лично и придётся модернизировать охранные контуры. Бери с собой Граци, Феликса, все необходимые устройства и отправляйтесь в ледник. Пусть вам хрустящий иней украсит путь, а холодная стужа отгонит прожорливых ораши.

Кстати, ледовые кроты в данном районе и в самом деле вели себя довольно активно. Без стычки с ними ни одной вылазки не проходило. Но при наличии оружия, да отличной боевой выучки доблестных офицеров, повредить им местные хищники никак не могли. Так что с одиночным, а то и парой-тройкой ораши мог справиться и одиночный разведчик, особенно знающий, хорошо изучивший повадки этих обитателей вечной мерзлоты.

Так и жили, не тужили.

Пока двадцать восьмого марта не начались основные события. Хотя для Тантоитана событиям предшествовало некое печальное проишествие накануне: его любимая улетела на Оилтон. Только и успела сообщить коротко по краберу:

— Уже собралась, сейчас выбегаю. Через час будем в Лунманском прыжке. Так что не беспокойся. Жду тебя уже в Дивизионе. Люблю крепко, крепко! И буду скучать сильно, сильно!

Вроде и в самом деле ничего страшного или неожиданного. Всё по плану, всё оговорено заранее. Да и до встречи не так много времени: чуть более трёх месяцев. Можно и перетерпеть. Вроде бы… Но как всегда — расставание неожиданно. А ведь как раз на двадцать седьмое Танти запланировал собственное увольнение и мечтал насладиться общением со своей любимой. Не получилось…

Естественно, самому лететь на кафедру расхотелось, и он с самого утра отправил вместо себя в увольнение Николя. Тот долетел без проблем, даже успел доложить о прибытии. А вот потом и начались очередные перебои со связью. Краберам местная непогода и колебания магнитного поля нисколько не мешали для связи, а вот эфирное сообщение при бурях практически отсутствовало. Другой вопрос, что в послеобеденное время и бури как таковой, в данном секторе не наблюдалось. По соседству, были отмечены пылевые ураганы из пустыни. Метеорологический спутник эти данные передать успел, прогноз — тоже, а вот дальше следовало думать уже самим.

Причём обитатели базы, в полном составе собравшиеся в рубке управления и контроля, почти единодушно отыскали причину плохой связи с Кафедрой:

— Главный ретранслятор виноват! — констатировал с досадой Малыш. — Уже неделю вам талдычу, что надо поменять там весь усилительный контур обводки.

— Так давайте сразу сейчас и поменяем! — предложил Граци.

— Бури ведь над зимовкой нет, — поддержал его Феликс. — За два часа справимся.

Даже Алоис не нашёл чем возразить, кроме как:

— Ошибка: минимум на смену усилительного контура обводки данной модификации у нас уйдёт два часа и десять минут. Так что…

— Миллимитрист, ты наш загорелый, — басовито хохотал Гарольд. — Забыл ещё семнадцать секунд добавить? Стареешь!..

Парадорский уже собирался выделить бригаду для ремонта, как наткнулся на искривленную в сомнении физиономию Арматы. Ну и сразу уцепился в него вопросом:

— А ты чего молчишь?

— Не молчу. Просто обдумывал свои мысли. Между причём, мысли не совсем хорошие. Я вот тут припомнил, что при периферийных колебаниях магнитной бури планеты, внутрь спокойного сектора можно продуцировать помехи против эфирной связи по системе Кардонганова. Что если нас элементарно глушат?

По данной системе на базе имелось ещё два авторитетных знатока. Их и решили послушать, глядя то на одного, то на другого.

— Для продуцирования лучей Кардонганова, следует иметь мощности сразу пяти плазменно-кремниевых реакторов, — блеснул эрудицией Малыш. — А это, почитай корабль по величине не менее эсминца, а то и крейсера.

— Такую махину даже метеорологический спутник бы засек, — добавил Алоис. — А ведь есть ещё и орбитальные зонды Кафедры.

— Они могут и проморгать, — не сдавался Армата. — Особенно если подвижный, маневренный корабль приблизится к нашему сектору в очаге пылевой бури над самой поверхностью планеты.

Командир вынужден был признать пусть даже гипотетическую опасность. Но с другой стороны, если уж кто-то пытается таким образом подкрасться к базе, то встретить агрессора единым кулаком в любом случае будет сподручнее. Поэтому он и решил:

— Не будем распыляться и полетим к ретранслятору на всех трёх малых боевых флайерах. Со мной — Артур, Бергман и Граци. С Гарольдом — Лидия и Феликс. Ну и с Арматой — Инга, Алоис. Малыш, ты тут и сам справишься.

— Легко!

— Значит, грузим резервные части к ретранслятору. По коням, ребята и девчата!

Все пришли в движение, стараясь не создать пробку на выходе из рубки. Баронет, для которого уже навечно закрепилось место возле майора в любых учениях или испытаниях, только и успел спросить:

— А мне какое оружие брать?

— Конечно боевое, — обрадовал его Танти. — Ремонт наружного оборудования никак нельзя назвать учебным.

Ему самому хотелось немного встряхнуться, занять себя тяжёлыми физическими нагрузками или с головой окунуться в дела. Поэтому он даже в душе порадовался неисправностям:

"И развеемся, и тактическую слётанность лишний раз отработаем…"

Да и денёк снаружи выдался вполне себе солнечный и симпатичный. Хотя лёгкая, туманная дымка всё-таки присутствовала в атмосфере. Всё-таки два центра бури с полярной температурой, располагались в сравнительной близости от Три Зета. Но если близко расположенная снежная вьюга над вечной мерзлотой не вызывала больших опасений, то бушующий над пустыней песчаный ураган никак не располагал.

Вылетели, прошлись несколько раз над Зимовкой, отрабатывая разные построения, виды атак или обороны, и только потом подались на самую южную оконечность заброшенного промышленного городка, где и располагался капризный ретранслятор. Часа полтора три висящих на приземистым зданием флайера, страховали тросами работающих в поте лица людей. Причём за всеми тремя аппаратами присматривал только Парадорский. Даже Артур Аристронг помогал остальным воинам в меру своих окрепших сил переносить оборудование и крепить элементы усилительного контура обводки к каркасы ретранслятора. Работа двигалась хоть и с трудом, но споро и даже с шутками и весельем.

Поэтому крики Малыша вначале воспринялись большинством как гром с ясного неба:

— Тревога! Высшая степень! Тревога! Из снежной бури над ледяным плато вынырнул большой неопознанный корабль и с большим ускорением идёт к базе! До столкновения с северным рубежом автоматической обороны одна минута.

Этой минуты как раз хватило всем ремонтникам для запрыгивания внутрь флайеров, и пристёгивания на боевых местах стрелком и пилотов. Баронету досталось место по заранее оговоренному расписанию возле так любимого им крупнокалиберного пулемёта. Но разворачивались и выходили на боевые позиции летательные устройства уже под вой снарядов, ракет и грохот многочисленных разрывов. Неопознанный корабль вел огонь всеми бортами, пытаясь одновременно обезопасить и собственный корпус как щитами, так и противоракетными залпами специальных орудий и сбросом магнитных ловушек. Причём сразу стало понятно, что такой массированной, невероятной обороны в этом месте агрессор явно не ожидал. Видимо даже для длительной разведки с помощью миниатюрных самодвижущихся видеокамер-шпионов ему, то ли времени не хватило, то ли технического оборудования.

Малыш продолжал выкрикивать данные о поражении противника, его огневой мощи и оставшихся потенциальных возможностях, но почти сразу условно квалифицировал нападающих как пиратов:

— Пираты получили шесть пробоин в трюмную часть и три по правому флангу! Кажется у них неполадки с горизонтальным управлением. Пролетели над базой, выдвинулись над Зимовкой. Ребята! Держитесь под прикрытием высоток! Не высовывайтесь, по вам ведётся почти весь огонь. Сейчас на пиратах сосредоточится вся мощь южного рубежа! Лупите тоже, чем можете!

И все три флайера лупили! Ещё за минуту боя они выпустили все имеющиеся на бортах ракеты, ударили тяжёлыми воздушными торпедами, по просевшему к земле противнику, а уж снарядов и разрывных патронов и подавно не жалели. Корабль не оказался каким-то большим боевым монстром, иначе его броня и энергетические щиты могли бы справиться с наружными рубежами обороны базы. Скорей этот межпланетный странник походил на конгломерат знатно навороченного торговца с вычурной личной яхтой какого-то богатея, коих полно путешествовало по всей Галактике. Неизвестно было количество экипажа или имеющегося на борту десанта, но вряд ли на таком корабле планировалось в обычных условиях разместить более шестидесяти человек. Другой вопрос если всё-таки это чисто десантное судно, и десант этот уже сброшен над ледовыми лабиринтами. Правда до сих пор ни один сигнальный контур внутри вечной мерзлоты так и не был потревожен.

— Есть! Есть ещё восемь тяжёлых попаданий! — со злорадством ревел Малыш. — Пират горит! И скорей всего либо рухнет, либо пойдёт на вынужденную!

Вот тут и сыграли свою роль некоторые определённые обстоятельства, присущие данному месту. Две высотки, которыми прикрывались при атаке флайеры, рухнули, складываясь в себя, почти одновременно. Всё-таки ржавчина за пять веков, да несколько шальных снарядов сделали своё чёрное дело. Но в результате сразу два аппарата высветились перед врагами как на ладони. Под прицелами пушек оказались не успевающие спрятаться Тантоитан и Гарольд. Тотчас по их флайерам долбануло градом снарядов и крупнокалиберных пуль. К огромному счастью ракет у противника больше не оказалось. Но и этого оказалось достаточно, чтобы повредить оба аппарата, и те, теряя маневренность и скорость, стали падать среди хаоса покорёженных построек. Чего стоило пилотам сравнительно удачно посадить уже не летающие дымящие устройства, они и сами сообразить не могли. Как только ударились об грунт, сразу раскрыли все выходы и бросились наружу. Благо что не только никто ожогов не получил или ран, но и оружие личное все поголовно прихватили.

Хорошо еще, что Малыш продолжал информировать друзей по общей связи и координировать их передвижения уже в наземном бою:

— Всё! Гадам тоже гайка! Падает! Ха! Прямо на руины цирка опускается… В самый центр! В яблочко! Горит, зараза! Но и пингвины какие-то выскочили наружу… Занимают оборону на южной стене, видно прекрасно знают расположение всех вас. Ого! Человек двадцать их ещё осталось! Тяжёлые пулемёты волокут…, вроде даже миномёты… Вот, уроды! И я их пушками контура никак достать не могу!

— Ничего, не переживай, — слышался прерывистый голос командира: — Мы и сами их сковырнём! Граци и Артур! Давайте вон в тот подвал и бейте из окошка любого, кто к вам сунется. Бергман, Займи вон тот третий этаж и прикрывай нас всех троих огнём сверху. На пиратов вообще не смотри. Гарри! Как у тебя?

— Помаленьку закрепились вокруг строенной башни, готовы дать залп по цирку, видим цели.

— Отлично! Армата, как твой аппарат?

— Неважно, командир. Горизонт и вертикаль держит, а вот на виражах сопла клинит, не проворачиваются.

— Тогда иди малым ходом с северной стороны цирка. Только и делаешь, что всплываешь над верхней кромкой и сносишь всех, кого видишь.

Малыш решился на кардинальное вмешательство:

— Танти! Я ведь могу оседлать большой флайер и через две минуты раздолблю пиратов до последнего!

— Отставить! Беречь базу и смотреть за дальними контурами! Особенно за ледовыми лабиринтами. Мы тут сами…

— Понял!

— Только держи нас в курсе… Гарри! Начал!

Тотчас три пулемёта от строенной башни ударили по засевшим на высокой стене пиратам. Те сразу ответили дружным огнём. Тогда как незамеченный Парадорский проскочил через открытый участок улицы, нырнул в подвал какого-то здания и уже через две минуты оказался непосредственно под покосившейся железобетонной громадой древнего цирка. Так никем и не замеченный, он стал пробираться внутрь, желая обойти пиратов с тыла и ударить одновременно с флайером Арматы.

В тот момент когда он стал выбираться из черноты руин, понеслись новые сообщения от Малыша:

— Хо-хо! Ребята! Да у нас тут невесть откуда помощники взялись! Один из пиратов отступил в тылы, закрепился в отличном месте и теперь разделывает своих подельников, словно бог черепаху! Ого! Только кишки летят!

— А как же он сам? — вырвалось у Гарольда.

— Да у этого стрелка позиция просто уникальная. Словно ему её наш Алоис выбирал. Лучше не придумаешь. Танти, ты где?

— Да вот, возле кормовых стабилизаторов этой громады коптящей. Не рванёт?

— Понятия не имею, но вот в твою сторону сразу трое пиратов подалось, хотят обойти сбоку нашего нового союзника.

— Вижу…, - отозвался командир, и вскоре с весьма удобного места, выскочив неожиданно сбоку от пиратов, уложил всех троих единой, слитной очередью. — Готовы типчики, отбегались.

После этого сразу с двух пулемётных стволов и одной пушки последовал залп из приподнявшегося над кромкой амфитеатра флайера Арматы.

— О, как хорошо пропахали! Молодцы! — координировал их огонь Малыш. — Теперь ещё добавьте малость правей… Вот, вот, туда, под тот козырёк из бетона… Есть! Яблочко! Кажется, всех положили… Танти! Не нарвись на нашего союзника!

Парадорский уже сноровисто обошёл центральные развалины и горы мусора, скользнул в пространство под трибунами и вскоре уже с удивлением рассматривал страшно нервную, озлобленную молодую женщину, которая в исступлении пыталась отыскать в пустых ящиках хоть парочку патронов для своего пулемёта. Никакого другого оружия у неё не было. Сообразив это, Тантоитан бесшумно вышел под дневной свет, деликатно кашлянул и буднично спросил:

— Девушка, вы не подскажете, где здесь можно достать патроны?

Перехватив пулемёт за ствол, женщина крутнулась на месте, одновременно отпрыгивая в сторону. При этом она несколько странно покачнулась и на лице ясно удалось рассмотреть все признаки сильного опьянения. Пришлось её похвалить:

— Я бы там метко стрелять пьяным не смог. Честное слово! У меня бы руки тряслись.

Незнакомка внимательно вначале присмотрелась к форме воина, рассмотрела знаки различия, сопоставила их с явно молодым, хоть и весьма закопченным лицом, и только тогда задала первый вопрос:

— Майор, это вас эти ублюдки пытались атаковать?

— А вот это я у вас хотел спросить. Мы тут вообще ни с кем не воевали, Жили тихо, спокойно…

— Значит, что-то охраняли…, - констатировала пьяная пулемётчица и только после этого расслабленно, плюхнулась задницей в ближайшую удобную выемку из крошева мелких камней. — А где мы вообще находимся?

Тантоитан, продолжая прислушиваться через наушник к переговорам и советам товарищей, подвигал бровями, показывая всё своё недоумение от такого вопроса:

— Да вы сударыня, никак на этот корабле зайцем путешествовали? А при посадке просто из трюма выпали?

— Ну, не то, чтобы зайцем, но уж бесправно, вне закона и без моего согласия — это точно.

— Но хоть что собой эти пираты представляют, понимаете?

— Очень смутно. Они меня содержали практически в плену, мне удалось их обмануть о своей значимости, прикинулась наследницей знаменитого герцога, и они собирались стребовать за меня большой выкуп.

— Поэтому и подпаивали?

— Поэтому и ни в чём не отказывали, — разозлилась женщина. — И к своему горю и тупости не знали, на что я способна!

Пытаясь по горячим следам хоть что-то выведать от неожиданной союзницы, Парадорский затеял допрос прямо на месте. Но практически ничего больше и не узнал кроме имени: Зарина. И про свою прошлую жизнь Зарина явно не спешила рассказывать первому встречному. Пусть даже у него и майорское звание. Только и добавила многозначительно:

— Мне главное, что я в своей родной Оилтонской империи. Если вы дадите мне возможность поговорить с моими родственниками, всё очень скоро выяснится. Могу даже обещать, что вы не пожалеете о моём спасении.

— Ну, вы и сами прекрасно справились со своими похитителями, — напомнил командир, прислушиваясь к докладам Малыша.

Тот уже по краберу связался и с Кафедрой, и с кем следует в большом мире. При этом он и события успел описать и внешние данные Зарины через видеокамеру Танти переправить. Для подобного розыска, соответствующие службы, в устных перечислениях особых примет не нуждались.

А вот ответные распоряжения от командования последовали самые что ни на есть конкретные: всем немедленно укрыться на территории базы и ждать дальнейших распоряжений. Пленницу содержать под домашним арестом до выяснения её биографии и сопутствующих обстоятельств.

Поэтому вскоре перегруженный флайер Арматы на малом ходу влетел в ангары, которые снаружи тут же задраились по боевому расписанию. Первым делом Лидия с Ингой тщательно обыскали незнакомку по имени Зарина и закрыли ту в специально предназначенном для таких целей помещении. Кажется пленница этому только обрадовалась, потому что коснувшись головой подушки сразу заснула с улыбкой счастливого пьяницы.

После чего весь личный состав, вкупе с командиром и Артуром Аристронгом опять собрались в рубке для подведения итогов и выработки планов на ближайшее будущее. При этом попутно продолжили краберные переговоры как с Кафедрой, так и с Оилтоном.

Глава семнадцатая

3595 г. 28 марта, Нирвана, Забытая Знойная Зимовка

Спорить и обсудить было что. Судя по некоторым фразам нежданной союзницы, пиратов на корабле было около сорока пяти человек. Точнее она не знала. Все явно с военной выправкой, но в сугубо гражданских скафандрах. Такие защитные костюмы в своём большинстве носили геологи с дальних окраин. Кстати в этих скафандрах пираты и воевали в амфитеатре полуразрушенного цирка. Что собой представляли внутренности корабля, оставалось только догадываться: упавший агрессор горел, и тушить его пока никто не собирался. Не до того. А гореть он должен, по утверждениям Николя и Алоиса — дней пять. В плен тоже никого живым взять не удалось. Раненых на поле боя не осталось.

Из чего можно было сделать единственно верный вывод: нападающие могли атаковать данное место сразу по нескольким причинам, но вот в оценке рубежей обороны базы они оказались совершенно не осведомлены. За что и поплатились своими жизнями. Но вместе с собственной гибелью и унесли за собой в могилу основную цель своей агрессии. Кому принадлежал корабль, гадать не было смысла вообще. Только после прибытия большой следственной группы такие данные всплывут на поверхность. И то не факт.

Большие расхождения появились при обсуждении причин неожиданной агрессии. Хоть какой важной не считалась миссия охраны Артура Аристронга, трудно было поверить, что для уничтожения незначительной, миниатюрной базы сюда отправили такой огромный корабль, да ещё с таким многочисленным экипажем. И секрет местонахождения всё-таки играл огромную роль. Вряд ли кланы убийц могли вычислить точные координаты объекта для своих покушений.

С другой стороны, всё-таки три года база здесь находится. За это время вездесущие разведки могли что-то и пронюхать, да и продать информацию в нужные руки. Ведь не секрет насколько тщательно следят иные государства за всеми перемещениями любого воина Дивизиона и стараются всегда знать о местонахождении основного состава. Причём не обязательно явные враги этим занимаются, информацию могут перехватить и мнимые, и истинные союзники. А уже у них возможна банальная утечка сведений.

Так что на вариант: цель — баронет, аналитик Алоис выделил всего сорок процентов из всех возможных. Десять — получалась личная месть героям, участникам хаитанских событий. Ещё двадцать — чисто пиратская акция с попыткой захватить базу как некий таинственный объект геологов, или добытчиков алмазов. Двадцать процентов ушло на банальную случайность при выборе направления атаки. Что, между прочим, частенько случалось в этом просвещённом веке. Пытались, например, уничтожить завод промышленных конкурентов, а выжгли ничего не подозревающих кролиководов.

Ну и десять процентов пошло на графу: разное, непредвиденное.

По всему этому Тантоитан попытался подвести итоги:

— Что нам лучше делать? Спрятаться по приказу начальства, или проявить инициативу?

— Только, за инициативу! — горячо поддержал командира, его друг детства, капитан Стенеси. — Не нравится мне здесь. При некотором стечении обстоятельств база может превратиться в ловушку. И вы это всё прекрасно понимаете. Поэтому предлагаю немедленно отступить в лабиринты и выдвинуться как можно ближе к межпланетному челноку. Большой боевой флайер нас может и не спасти.

Действительно, даже припоминая недавний бой, получалось: не окажись все три боевых флайера снаружи, корабль пиратов мог бы и справиться с периметрами автоматической обороны, а потом и заблокировать выход из базы наружу через ангары. И ведь до сих пор неизвестно: а вдруг агрессор всё-таки сбросил диверсионную группу непосредственно в слой вечной мерзлоты? Охранная сигнализация в ближних лабиринтах пока не сработала, но это не значит, что враг не занял выжидательную позицию после гибели своих подельников. Мог затаиться на дальних подступах и ждать подкрепления.

— Да какое там подкрепление! — экспансивно возмущался Граци. — Вскоре здесь будут силы космической армады Оилтона. Они весь сектор космоса легко перекроют, а потом и любые ледовые катакомбы прочешёт словно густой гребёнкой. Кто сюда ещё рыпаться вздумает? Только полные идиоты!

Алоис высказывался более осторожно:

— Неизвестно ведь вообще, для чего совершено нападение. Может это просто провокация? Отвлекающий маневр? Рассчитанный как раз на оттягивание некоторых сил нашей космической армады как раз в этот сектор.

— Реально, — поддержал его и Малыш. — Локальные конфликты так и начинаются: вначале отвлекаются основные войска и только затем наносится главный удар. И обратите внимание на действия нашего командование: до сих пор не прозвучало утверждение, что к нам направляется помощь. Мало того, значительные силы Кафедры тоже перешли в глухую оборону, а к нам даже парочку малых флайеров не отправили. Ведь знают, что у нас некоторый дефицит летающих устройств появился.

Артур Аристронг, чувствующий себя истинным героем, впервые принявший участие в настоящем бою, тоже не удержался от высказываний:

— Пираты могли планировать сразу два последовательных удара? Вначале по Три Зет, а потом по Кафедре.

Рассуждение явно не соответствовало реальностям, но смеяться над парнем никто и не подумал. Наоборот сам командир попытался просто обсудить нецелесообразность такого поступка:

— А что, и такое может быть. Это мы знаем, что Кафедра располагает как минимум втрое более мощными рубежами обороны. А ведь пираты этого не знали. Они и про наши периметры со смертельным опозданием узнали. Так что версию Артура тоже со счетов скидывать не стоит. Вначале Зимовка, потом — Седое ущелье. И врагу не столь важно, что на обоих объектах находится, главное их уничтожить и оттянуть в этот сектор максимум имперских космических сил. Правда, в любом случае тогда лучше им было начинать с атаки на большой объект: Кафедру.

— Вокруг Седого ущелья, — заметил Армата, — Воздушное движение несоразмерно интенсивней нашего. А напали именно на нас. И не забывайте, как теперь выясняется, глушили именно нашу зону. Трудно поверить, что враг сомневался в наличии у нас краберов, но вот эфирную связь он нам отсёк. И своего почти добился: мы ведь могли продолжить сидеть в базе и дожидаться окончания магнитных бурь. А мы испортили им все задумки, попёрлись ремонтировать ретранслятор. Так что у меня сомнений нет: хотели именно нам шкурки попортить. И я поддерживаю Гарольда, торчать в этой ловушке не стоит.

В любом случае перемещение всего личного состава и объекта охраны следовало согласовать с командованием. Об ином варианте и речи не шло.

Так что Парадорский стал опять связываться по краберу со штабом чрезвычайных обстоятельств и попытался переговорить с теми, кого знал лично. Командир дивизиона оказался вне досягаемости, и дежурящий в штабе адмирал даже хохотнул при упоминании его имени:

— Майор! Тебе обязательно полковник Капочи нужен? Может тебя ещё и с императором соединить на прямой линии? Ну так выполняй приказы и не отсвечивай! Как только мы тут с обстановкой разберёмся, сразу скоординируем ваши дальнейшие действия.

— Но господин адмирал, наша безопасность непосредственно в базе совершенно не гарантирована, — не побоялся возражать Тантоитан. — Прошу разрешения действовать самостоятельно, исходя из положения дел на местности.

— Так ты и так действуешь, майор! — злился адмирал. — Только и выполняй главный приказ: оставаться на месте и держать оборону.

Только после этого разговора защитника Три Зет догадались об основном: ни сам адмирал, ни штабе чрезвычайных положений не догадывались об истинной сути секретного объекта. Просто там знали, что он секретный и не более. И что охраняют и берегут живого человека — даже не догадывались.

Парадорскому только и удалось задать адмиралу один вопрос:

— Знают ли о событиях на Забытой Знойной Зимовке полковник Капочи, маркиз Винселио Грок или непосредственно император? Если нет, прошу им срочно доложить!

За что получил гневную отповедь разъярённым командным голосом:

— Получите взыскание за пререкания, майор! А пока скрупулёзно выполняйте данные вам приказы!

Положение и прояснялось и осложнялось одновременно. Мало того и Артур, пытающийся постоянно связаться с бароном Аристронгом, до сих пор не получил отклика на свой вызов. Что дополнительно навевало нехорошие мысли, подталкивая к выводам об одновременной атаке как на Нирвану, так и на столичную планету баронства Аристронгов. Всё-таки с вотчиной добычи нейтрино-селта могло происходить и нечто ужасное. Тогда становилось понятным и нежелание флота оттягиваться от места более масштабного, готового вот-вот вспыхнуть конфликта.

Ничего не оставалось, как более подробно и конструктивно посоветоваться с куратором. Ведь майор Хайнек мог иметь и непосредственную связь с полковником Капочи, да и данные оперативной обстановки мог получить несколько по иным каналам. Как это было ни прискорбно, да только и куратор не имел контакта в данный момент с командиром Дивизиона. Иных подробностей он тоже не ведал, но зато совершенно неожиданно признал справедливыми доводы Парадорского, по поводу отхода в ледовые лабиринты и приближению к межпланетному челноку. Его опыт как воина и стратега тоже подсказывал подобный выход из положения. Мало того, после зарисовки ситуации в штабе чрезвычайного положения, Хайнек с досадой воскликнул:

— Да что они оттуда могут увидеть?! Ты командир, и должен решать на месте всё сам. И не переживай: если будут какие-то разборки с командованием, я тебя поддержу по всем пунктам. Действуй на своё усмотрение.

Ничего больше не оставалось, как сказать спасибо и приступить к выполнению поставленной перед собой задачи:

— Приступить к немедленной эвакуации с базы по плану "Б"!

При плане "А" следовало покидать базу немедленно, бегом и с тем оружием, что находится у тебя в руках. План "Б" подразумевал более щадящий ход эвакуации. Можно было и оружия набрать, и продуктов и соответствующую технику для этого задействовать. Благо, что размеры ледовых тоннелей позволяли передвигаться по ним не только во весь рост, но и на самоходных тележках, сложим в прицепы все, что может потребоваться для выживания в глубоком ледовом подполье. Можно было прихватить за собой и десяток геологических роботов-проходчиков, которые своими бурами в считанные часы могли пробить новые ответвления лабиринту в любом выбранном направлении. Это уже не говоря про иных роботов, которых просто можно было посылать впереди себя не только с разведкой, но и с наладкой освещения или предварительным благоустройством для готовящегося лагеря.

Планы всех окружающих тоннелей на многие десятки километров имелись самые подробные. Так что никаких больших трудностей в намечающемся походе не предвиделось. Тем более что Парадорский решил пока не слишком далеко отходить от базы. Всё-таки приказы из штаба могли кардинально измениться, могла подойти помощь, да и общая ситуация могла упроститься до смешного. Вдруг это и в самом деле были какие-то залётные пираты, которые и не соображали на кого от собственной дури попёрли?

Опекаться во время похода таинственной незнакомкой поручили Гарольду. Всё-таки доверять ей до конца никаких резонов не было. Да и от спецслужб пока никаких данных не поступило. Если она пиратов довольно коварно в спины расстреляла, то мало у неё какие иные мотивы появятся в ледовых лабиринтах? А с капитаном Стенеси особо не побалуешь, одним ударом голову свернёт мужику любому, не то, что довольно хрупкой на вид женщине.

Мало того, для полной гарантии ещё и Лидии поручили держать Гарольда постоянно в пределах своей видимости. Лучше уже выглядеть параноиками, чем потом с запозданием рвать волосы на голове и посыпать себя пеплом покаяния.

Поэтому Зарина было поднята с постели довольно грубо и бесцеремонно. Гарри заставил её быстро одеться в скафандр средней защиты, загрузил довольно приличным по тяжести рюкзаком с продуктами и приказал не отходить от него больше чем на три метра. На вопросы ещё сонной женщины, он ответил довольно лаконично:

— Эвакуация. Передислоцируемся в места с более бодрящим климатом.

— А по какой причине?

— Приказ.

— Когда вы мне дадите крабер для связи с моими родственниками?

— Когда выясним твою личность.

— Да я её и не скрываю…

— Поговорим на ходу! Быстрей!

Пришлось не то пленнице, не от союзнице с недовольной физиономией торопиться за своим опекуном. Хотя при этом ворчания от неё так и неслись:

— Ну вот, от одних пиратов избавилась, так другим в лапы попалась… И кто их знает, кто они такие?… Может тоже киднепингом занимаются… Даром что военные… И личики, личики то…, не приведи доля с таким шкафом в тёмной подворотне встретиться!..

Капитан Стенеси на подобные подначки или оскорбления никогда не реагировал по той причине, что всегда пользовался неизменным успехом у прекрасной половины человечества. Да что там пользовался, он всегда был разбалован в этом плане. Так что своё личико считал вполне приличным, мужественным, привлекательным, а в остальном использовал при знакомствах свой интеллект и сообразительность, которые не всегда можно было рассмотреть с первого взгляда среди бугрящихся мышц на шкафоподобной фигуре.

Вот и вначале он нелестные ворчания в свой адрес воспринял с беспримерным спокойствием, а то и с полным равнодушием. Зато когда уже двинулись в путь про ледовым тоннелям, он явно разогрелся, настроение его улучшилось, и, словно за отсутствием иного объекта для разговоров, отыскал себе объект для разговоров в лице своей подопечной. А уж с его умением удивить, поразить и рассмешить, отреагировать на его разговоры было невозможно. И Зарина стала вестись. Вначале пару раз не сдержалась от смеха, потом пару раз у неё вырвались простые вопросы:

— Откуда ты это знаешь?!

Ну а в дальнейшем, когда гари ещё и стал вставлять в свои рассказы вкрапления о приключениях на Хаитане, глаза в довольно милой и красивой женщины загорелись нешуточным огнём. Несколькими вопросами уточнив непосредственное участие своего провожатого в легендарных хаитанских событиях она чуть не запрыгала от восторга. И вскоре уже смотрела на Гарольда как близкого, давно знакомого и уважаемого товарища. А тот на этом и не думал останавливаться, возжелав даже в такой нервной, боевой обстановке закрутить свой очередной любовный романчик. Для этого и силы свои утроил в нужном направлении. Причём так утроил, что даже пристально наблюдающая за ним Лидия порой еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

Только и случился один весьма печальный момент при начавшемся обмене информацией. Потому что капитан задал вполне логичный, имеющий основания в свете дальнейших ухаживаний вопрос:

— Ты замужем?

Зарина сразу резко осунулась и погрустнела, но нашла в себе силы ответить:

— Была… Мой муж погиб…

Но так как самый главный барьер уже как бы, не существовал, то больше к этой теме ушлый Стенеси и не возвращался. Увёл разговор в сторону, опять чем-то жутко удивил, потом вставил несколько анекдотов, и вот уже Зарина опять позабыла о своей личной трагедии и с явной благодарностью воспринимает сыплющиеся на неё комплименты.

От подсмотренных сцен кое-кому в отделении даже завидно стало. Приблизившийся на одном из привалов к командиру Малыш, сердито пожаловался:

— Почему меня опекунов не назначил? Я ведь тоже вполне нормальный парень и мне тоже такие девушки нравятся. Кумовство с протекционизмом разводишь?

Тантоитан посмотрел на него и с ехидством и раскаянием одновременно:

— Виноват, каюсь. Следующая пленница, тем более такая родовитая и симпатичная — твоя без всяких недомолвок.

— Э-э-э, когда это ещё будет, — фыркал представитель аристократии. — И где мы в этой морозилке хоть любую женщину отыщем?

— Экий ты дружок переборчивый стал! Тебе обязательно голубых кровей подавай? Вон присмотрись в Лидочке, чем не красавица?

— Не-е-е…, старшая лейтенант Шелди мне друг и боевая подруга… С ней нельзя…

— А чем тебе старшая лейтенант Инга Байцел не нравится? — теперь уже Танти возмущался. — Тем более она давно оказывает твоей персоне явные знаки внимания и посматривает вполне благосклонно.

— Шутишь? — даже испугался Малыш. — Не помнишь как она утверждала, что выйдет замуж только за того, кто готов иметь именно шестеро детей.

— Ну и что тебя пугает? Ты ведь против детей ничего не имеешь?

— А от не имею, но вдруг Инга уже этих деток, всех шестерых, уже имеет?

Даваясь от хохота, Парадоский еле из себя выдавил:

— Когда бы она успела?

На что товарищ стал поучать после скорбного вздоха:

— Недаром военные считаются в этом плане наиболее шустрыми, сообразительными и проворными. Например поехала в отпуск, родила, да и оставила своим родителям на воспитание. И бабушка с дедушкой довольны, и счёт к будущему мужу растёт понемножку.

— Ох, ну ты и выдумщик…! Надо бут мне поделиться с старшим лейтенантом Байцел твоими фантазиями. Пусть тоже порадуется, как и я…

— Вот это — уже зря. Не по-товарищески с твоей стороны, — обиделся не на шутку Малыш. — Могут ведь у нас быть свои, чисто мужские секреты? Тем более ты ведь знаешь, насколько Инга отлично стреляет из пистолета. Ей будет достаточно всего одного "нечаянного выстрела" или один раз "дрогнувшей руки", чтобы ты остался без верного друга и проверенного партнёра за карточным столом.

— Да, да, действительно, — закивал головой Парадорский, стараясь оставаться с серьёзным выражением на лице. — Это и в самом деле трагедия. Если друга я себе всегда нового найду за каждым углом, то с кем я буду в карты всяких лосей обыгрывать? А? Зарплата ведь пока мизерная, а у меня свадьба на носу…

— Вот, вот, подумай, прежде чем делиться моими секретными выводами.

В остальном переход на новое место расположения проходил без всяких осложнений или неприятных случайностей. На коротких привалах, раскладывали аппаратуру, подсоединялись к дублированной сети для внутренних переговоров и скачивали поступающую непосредственно из самой базы информацию. На более продолжительных остановках ещё и управление внешними периметрами испытывали. То есть находясь даже в глубинах толстенного льда, офицеры имели возможности и на Зимовкой наблюдать, и по зубам новым нежданным агрессорам надавать.

Общее настроение улучшилось, напряжение последних часов спало и к концу дня командир уже стал подумывать о предстоящем ночлеге. Идущим впереди разведчикам поступила команда подыскивать подходящие для длительного привала пещерки. От высшего командования тоже никаких пока вызовов или распоряжений не следовало, так что о своеволии элитной группы офицеров пока в штабе чрезвычайных ситуаций не догадывались.

Тем более кошмарными, показались события, произошедшие непосредственно в полночь.

А к самому ночлегу приготовились быстро. Благоустроенный палатки с подогревом могли вполне по удобствам конкурировать с жилищными модулями самой базы. Разогретые концентраты по вкусу и калорийности тоже ничем не уступали приготовленным в кухонном секторе блюдам. Да и сам поздний ужин проходил в привычном, можно сказать семейном русле. Разве что все продолжали строго хранить основные секреты. В частности никто их офицеров не рассекречивал основного задания по охране тушки Артура Аристронга, который был в таком же боевом скафандре и точно так же выполнял все команды командира. Ну а само новая союзница так и не желала раскрывать особенности своего настоящего происхождения. Причём оправдывалась она тем, что открыто возмущалась:

— Не в обиду, ребята и девчата, но вы для меня как-то слишком таинственно выглядите. Если вы наши и вполне себе честные вояки, то я перед вами всё равно откроюсь. Наверняка и с большой земли обо мне скоро придёт сообщение. Но всё равно пока я воздержусь о своих девичьих тайнах. Мало ли что у вас на уме…

— Ай-я-яй! — укорял свою подопечную Гарольд. — Я ведь о нас тебе всё рассказал, и ты сама утверждала, что не доверять подобным героям — это стыд и срам. А теперь вот всё равно таишься.

— Всё равно, — не сдавалась Зарина. — Пусть мне будет стыдно и вы потом меня предадите огульному остракизму, но…, я пока всё-таки помолчу.

Кажется, больше всего с подозрением на пленницу посматривала Инга Байцел. Потому и напомнила к концу ужина, словно между делом:

— Командир, а ведь у нас домутила предостаточно имеется. Может, всё-таки обезопасимся по полной?

После этого все скрестили свои взгляды не на Парадорском, а на Зарине. Но та ответила с полнейшим равнодушием:

— Воля ваша. Но в таком случае моя совесть будет чиста. Секреты будут выдраны у меня из сознания насильственно. Это конечно, плохо, потому что они касаются людей весьма достойных. Но увы… Правда могу торжественно и сразу вас всех заверить: ни к вам, ни к данному месту событий эти секреты не относятся никоим образом.

Тут и Гарольд встал, чуть ли не грудью на защиту своей подопечной:

— Не забывайте, что именно Зарина помогла нам добиться окончательной победы над пиратами. Сами видели, скольких она своим пулемётом мастерски выкосила.

— Ну ладно, — пожал плечами Тантоитан после некоторого раздумья. — Если ты так уверен в своём плотном надзоре, то на тебе и вся ответственность будет лежать. А то подумай, час допроса в лёгкой форме и мы выдаем девушке оружие. — Сделал паузу, и развёл многозначительно руками: — Или…, не выдаём…, а наоборот…

Понятно, что майор Парадорский если бы вздумал допросить нежданную союзницу под домутилом, то давно бы уже сделал это. Не играясь так сказать, в неуместную в данном случае демократию. Но почему бы и не выяснить хотя бы внешнюю реакцию незнакомки? По тому, с каким она ожидала ответа от Гарольда, было заметно её огромная заинтересованность именно в рыцарских качествах гиганта. И тот не подвёл:

— Готов поручиться за свою подопечную, как за родную сестричку. Мне кажется у Зарины против нас ничего плохого на уме нет.

— Ну и ладно… Тогда всем отбой!

Вот так и закончился запоздалый, несколько затянувшийся ужин. Все разбрелись по своим палаткам, а дежурный засел у приборов связи с базой. До места хранения межпланетного корабля оставалось ещё примерно день пути, но и дальнейшие несколько дней команда намеревалась провести именно в этом месте.

Глава восемнадцатая

3596 г. 29 января, Нирвана, ледовые лабиринты

Тревога поднялась во время дежурства старшего лейтенанта Саши Бергмана. Орать ему во всю глотку не приходилось, достаточно было заговорить через внутренние коммуникаторы, которые имелись у каждого товарища:

— Из Лунманского прыжка в системе показалось два не идентифицированных корабля. Несколько истребителей заняты уничтожением наших спутников орбитального наблюдения. Десантная баржа снижается в нашем секторе. Корабль противника отправил по нашей базе тяжёлые ракеты! Последние кадры с данных метеорологического спутника: сразу три ракеты сейчас нанесут удар по базе! Всё, обрыв связи…

А в следующий момент все вокруг содрогнулось от дальних, но невероятно мощных разрывов. Во многих местах лёд окружающих ледников покрылся змеистыми трещинами, противно заскрипел крошащимися блоками, огромные куски сводов и висящие кое-где в пещерах ледяные сосульки сорвались вниз, норовя погрести под своей массой любого неосторожного человека.

Но недаром группа офицеров уже давно и не раз отработала свои действия при подобных перипетиях. И не даром отряд захватил с собой столько технического оборудования. Как только пошёл сигнал про угрозу бомбардировки ракетами из атмосферы, все выскочили из под палаток и без дополнительных приказов или ненужной суеты попрятались под заранее приготовленные для такого случая прицепы и самодвижущиеся повозки. Прочная сталь конечно тоже не гарантировала стопроцентную выживаемость при тотальном, всеобъемлющем завале, но о таких последствиях думать времени нее было. Да и, как оказалось впоследствии, основная волна сотрясений и подвижек льда сюда не дошла. Если некотороая техника и оказалась повреждена, то зато все люди остались без единого ранения или травмы.

В дальнейшем Парадорского больше всего беспокоило только сообщение о готовящемся десанте. Похоже было, что неизвестный противник ещё и живую силу вознамерился отправить на место бомбёжки и добить всех выживших. А это уже выходило за все рамки обычного боя. Над всеми висела угроза полного уничтожения.

Танти даже переговоры с командованием и с Ханеком сбросил на плечи Малыша и Арматы, а сам засел за изучение поступающих в систем сигнального обнаружения данных. И вскоре чуть за голову не схватился: противник высадил сразу пять групп численностью около сотни воинов каждая, на дальних периметрах изученного пространства в вечной мерзлоте. И все ээти пять групп начинали разворачиваться в цепи и вести прочёсывание к центру, то есть к уничтоженной после удара ракет базе.

Майор Хайнек оказался в шоке от происходящих событий, но в первую очередь был сосредоточен на обороне Кафедры. Пока на неё враг никакого внимания не обращал. Словно той и не существовало. Но это не значило, что следующая бомбардировка не состоится уже конкретно по Седому ущелью. Сам Хайнек немедленно требовал от штаба помощи в виде парочки космических подразделений. Кажется ему что-то начинали обещать в этом плане. А вот беды самой базы, похоже что в штабе чрезвычайных ситуаций так до сиз пор никого и не трогали. По крайней мере, несущиеся призывы дать связь с полковником Капочи или маркизом Винселио Грогом, продолжали игнорировать.

Зато Артуру удалось наконец-то связаться со своим отцом. Его долгое молчание объяснилось довольно банальной причиной: барон находился более суток в Лунманском прыжке, а переговоры из подпространства вестись не могли. Старший из Аристронгов находился в дальнем путешествии на дальнюю границу Оилтонской империи в деловым, производственным визитом. Он покупал там целую обогатительную фабрику, весьма необходимую при добыче нейтрино-селта на своих планетах. Непосредственно барона никто не атаковал, он находился в полном здравии, и ни сном ни духом не подозревал о творящихся события на планете Нирвана.

Зато как услышал, то его чуть инфаркт не схватил. Пришлось ему два раза пересказать все детали происходящего и убедить что всё пока под контролем. Только после этого оно отключился, пообещав, что сию минуту подымет на ноги и самого императора и всех, кого полагается.

— Ждать помощь — хорошо, но самому действовать придётся в любом случае! — воскликнул Танти, после принятия определённого решения. — Поэтому слушай мой приказ: бросаем всю тяжёлую технику и наиболее громоздкие прицепы, минируем остающиеся припасы и отходим, тщательно заметая следы, на юго-запад. Постараемся выскользнуть между сжимающимися тисками вражеского десанта, проскочив на оперативный простор песчаной пустыни. На сборы и подготовку, пять минут! Минёры, Армата и Феликс, отходят последними! Малыш и Граци — в разведку! Держать связь! Тронулись!

Уже на ходу, его догнала Лидия и стала вносить дельное предложение:

— Танти, ты не забыл, сколько у нас в багаже секретных разработок принца Януша осталось?

— Хм? Чем они могут нам помочь?

— Давай используем те самые эмульсии, которые своим запахом приводят хищников в неконтролируемое бешенство. А так, чего мы только даром некоторых ораши отстреливаем, пусть общему делу помогут.

— Молодец! С меня тебе вагон шоколадок! — похвалил Парадорский боевую подругу. — Действуй!

Суть применения, заключалась в следующем. Ещё на Хаитане наследником императорского рода Реммингов было в полевых условиях отыскано несколько образчиков сильнодействующих мазей и эмульсий. Все они предназначались для успокоения хищников, навивания им инертности и страха и отлично помогли в своё время в хаитанских джунглях. Но ведь на то и полевые условия, чтобы не всегда всё получалось так, как было задумано. И вот одна эмульсия получилась с точностью до наоборот. Как только хищники получали по своему обонянию волну определённых запахов, так словно с ума сходили: теряли последнюю осторожность и пытались атаковать любого встреченного на пути, даже лишившись некоторых конечностей. Уж на что дикие и злобные твари имелись на Хаитане, но и те после применения данной эмульсии поразили в своё время воинов до глубины души.

В мире Нирваны, наибольшие ледовые хищники, очень похожие на кротов с короткими, квадратными мордами, не слишком страдали огромной агрессивностью и в основном только и защищали поодиночке свои охотничьи территории. Но вот запах убитых сородичей их привлекал всегда. Как правило на него из глубин подтягивались остальные ораши и нагло поглощали тела неудачливых охотников.

Но вскоре на теле каждого подстреленного ораши, Лидия стала оставлять толстый слой, очень долго выветривающейся эмульсии. Следовательно, идущие по следу враги могли нарваться не только на заминированные участки, но и на атаку взбешенных стай хищных кротов. Причём те и так не боялись ни света, ни шума выстрелов, а если ещё эмульсия на них подействует должным образом, то ведущим зачистку противникам придётся несладко.

Так что Лидия получила похвалу вполне заслуженно.

Двигались в юго-западном направлении с максимально возможной скоростью. При этом очень помогали карты и знание местности. Низкие посадкой, почти беззвучные мотоциклы на гибком гусеничном ходу могли на себе не только двоих человек вести, но и некоторый груз с боеприпасами. Но парой ехали только Гарольд с Зариной. Даже Артур Аристронг за два месяца научился лихо управляться с этим незаменимым транспортов полярных исследователей и обслуживал свой агрегат вполне справно. По предварительным расчётам ещё затемно намеревались вырваться из толщи льда, проскочить довольно узкую в том месте полоску саваны и углубиться в песчаную пустыню. Вряд ли их кто станет искать на открытых пространствах, ну а уж на месте офицеры сообразят как лучше спрятаться на днёвку. Вдруг уже и подкрепление к Нирване подойдёт со стороны космического флота империи?

К сожалению получалось не всё так гладко в действительности, как виделось в планах. Где-то на середине пути разведчики уткнулись в такое неимоверное скопление ораши, что идея прорываться напрямик сразу была отброшена всеми без исключения. Пришлось сделать изрядный крюк и на данном участке пострелять с максимальным усердием. Да что там говорить, если даже Гарольд на свой страх и риск вручил Зарине наиболее убойное оружие. Зато потом хвастался, что управлялось ему транспортом легко и спокойно.

Лидия Шелди при этом манёвре тоже не бездействовала, опустошив запас полезных эмульсий почти наполовину. Если уж удастся это невероятное скопление местных хищников расшевелить словно муравейник, то по следам отходящей группы однозначно никто из преследователей не двинется. К сожалению о результативности своих действий пока оставалось лишь предполагать, сделать привал и считать подробную информацию из существующей сети было банально некогда. А потом, когда уже вырвались на полоску саванны, Алоис только и сумел что сбросить все имеющиеся данные единым пакетом в память своего бортового анализатора. Выдёргивая штекер из последнего замаскированного разъёма, он выслушал по внутренней связи от командира много нелицеприятных слов, среди которых "Ты что там заснул, шланг гофрированный?! Или хочешь меня седым перед свадьбой сделать?!" казались самыми безобидными. Зато, уже устремившись за далеко оторвавшимися вперёд товарищами, главный аналитик отряда и собственного ворчания не сдержал:

— Ага! А что ты потом будешь делать без информации? Небось, ещё худшими словами станешь обзываться на старого и больного негра?

Зря он тогда так высказался. После этого Алоиса при случае кто только не норовил пожалеть да пожелать прибавку к близкой пенсии.

Ну а тогда полоску почти безжизненной саванны пересекли быстро. Природа здесь довольно хитро распорядилась рельефами, так что после саванны и полоски джунглей не существовало, не было ни одной речки или порядочного озерка. Вот и получался сразу контрастный переход от ледовой пустыни к песчаной.

Зато именно в песчаной местности, где казалось бы и парочке человек спрятаться негде, после выбора места и соорудили скрытный, тщательно замаскированный лагерь. Соорудили в выемке между барханами нечто вроде перекрытий из прочных стальных трубок виде плоской, гигантской юрты, натянули поверх плотную, экранирующую материю и набросали снегоуборочными пушками слой песка толщиной до полуметра. С помощью той же пушки забросали все следы своей деятельности в округе и первые утренние лучи местного светила озарили только всё ту же, безжизненную пустыню. Ни единой детали, ни единого следа не указывало на присутствие здесь большой группы воинов.

А вот они наблюдать за окружающей местностью могли. На верхушках соседних барханов остались полумеханические, радиоуправляемые видеокамеры, издалека очень напоминающие крупных ящериц. А при ближайшем и более внимательном рассмотрении эти ящерицы довольно ловко и быстро закапывались в песок.

Подобная предусмотрительность принесла пользу почти сразу. Не успел личный состав ещё спокойно вздохнуть и разлечься на ХНматрасах с поднадувом, а Малыш с Артуром с помощью краберов восстановить связь с командованием и бароном Аристронгом, как сидящие возле виртуальных клавиатур Танти и Алоис в один голос воскликнули:

— Флайеры!

— Не наши!

Ещё бы! В любом случае транспорты империи всегда сразу бросались в глаза и знакомой расцветкой и хорошо видимыми номерами и буквенной аббревиатурой. А эти явно были вражескими. Только вот чьими конкретно? По всем знаниям офицеров, принадлежность в республике злостных пьяниц-горбунов отвергалась сразу. Те и строили свои таратайки по собственному образу и подобию: угловатые и без радующей глаз лёгкости. Скорей увиденные образцы принадлежали к последним, довольно современным модификациям. Ведущийся постоянно диалог со штабом, позволил быстрей определить принадлежность кораблей после подробного их описания. И какой-то умник на Оилтоне уверенно воскликнул:

— Пиклийские! Это одна из последних моделей "Грапиус — ЦП6". Королю Моусу Доставка продала патент ещё два года назад.

На какое-то время повисла тяжёлая пауза в эфире, а потом дежурный адмирал не то спросил, не утвердил:

— Так это война…

Глава девятнадцатая

3595 г. 28 марта, Нирвана, пустыня

Пока пиклийские флайеры прочёсывали с воздуха местность вдоль южной оконечности вечной мерзлоты, а двенадцать людей сидели затаившись под слоем песка в пустыне, в Галактике начал разрастаться огромный скандал. Космические армады пришли в движение, политики набросились друг на друга с встречными нападками, Дирижеры Доставки поспешили собраться на своё экстренное совещание.

Причём само звёздное королевство Пиклия полностью отрицало своё участие в событиях на Нирване, официально заявляя, что схожесть летательных устройств не даёт повода к напрасным обвинениям. Они на всю Галактику раскричались, что это всё провокация Оилтона и подлые инсинуации, используемые для разжигания войны. Причём сами тоже выдвинули все свои космические войска в сторону границ с Оилтонской империей, якобы опасаясь подлой агрессии в свою сторону.

Не лучшим образом среагировали и в штабе чрезвычайных происшествий Оилтонской империи. Вместо того чтобы качественно и быстро прикрыть собственную пусть и никчемную в стратегическом плане планету, провести там быстрое расследование по горячим следам, воинствующие адмиралы в спешке выдвинули весь флот навстречу пиклийскому. В результате даже те несколько эсминцев, который были отправлены к Нирване по личному распоряжению самого императора, передислоцировались в этой неразберихе со своими основными соединениями. Хорошо ещё, что лично барон Аристронг имел право и возможность непосредственного выхода на высших сановников империи. Именно после его вмешательства полковник Капочи таки настоял на неукоснительном приказе следования к Нирване одного тяжёлого крейсера с несколькими вспомогательными кораблями. Но пока те, то останавливались, то передислоцировались, то вновь устремлялись к прежней цели, время шло, а враг не бездействовал.

Может и в самом деле флайеры не принадлежали королевству Пиклия, но вот блокаду всей планеты они провели с непонятным размахом. Причём против Кафедры они не выпустили даже единственной ракеты, что потом приводило в стопор всех имперских аналитиков. Летательные устройства перекрыли весь участок вокруг разгромленной базы, неизвестные спасатели принялись тушить сбитый за день до того корабль, а многочисленные десантники бросились плотно прочёсывать все ледовые лабиринты. Кто конкретно это был, сигнальные сети оповещения выдать не могли, да и скафандры использовались по максимуму, но в последнем пакете полученной Алоисом информации, целенаправленность десанта и его количество поражало. Если бы хоть один такой отряд наткнулся на отделение Парадорского, никто бы уже из геройских офицеров не вышел на поверхность живым или свободным. Наверняка при отрыве из смыкающихся клещей помогли и дурно пахнущие эмульсии, взбесившие ледовых хищников. По некоторым наблюдениям получалось, что десант просил прикрытия в особо тяжких случаях, и в уничтожении несчастных ледовых кротов принимали флайеры противника. Видимо ораши в некоторых местах выдавливали людей из глубин ледников на поверхность.

Ну а самому отряду ничего больше не оставалось, как слушать последние новости, переругиваться с командованием (правда это было привилегией только майора Парадорского), подкрепляться разогретой пищей, да отсыпаться впрок. По большому счёту, несмотря на открытое противление приказам вчерашнего дежурного по штабу, действия группы по умолчания были признаны верными. По крайней мере, даже связавшийся в обед с Тантоитаном полковник Капочи не ругался, не критиковал сделанные выводы, выслушал доклад очень спокойно и вместо прощания сказал несколько расплывчатые фразы:

— Везёт же вам! Даже из такого положения повезло выкрутиться. Но кому-то в любом случае очень не поздоровится…

На том разговор и закончился. Кому не поздоровится конкретно, оставалось только догадываться. Зато Серджио весьма верно оценивал правильно выбранную позицию, настаивал, чтобы они там и оставались. В любом случае, посланный к Нирване крейсер обещался быть к вечеру и навести порядок на местах. Вряд ли неизвестный до сих пор противник к тому времени останется на орбите, но в любом случае до прибытия своих подразделений из песка лучше не выкапываться.

Примерно так же высказывался и майор Хайнек: от добра добора не ищут. Спрятались мол, и молодцы! Сидите теперь как мышки.

Но зато совсем по-иному реагировал на происходящее барон Аристронг. Он настоял на разговоре с Парадорским в режиме полной секретности, и для этого пришлось переходить на полностью автономное оборудование скафандра. Зато никто посторонний переговоров командира и обеспокоенного отца не слышал.

Начал барон с откровений:

— Ты знаешь, Танти, мне происходящее сегодня в империи жутко не нравится. Такое впечатление, что даже сам император Павел не понимает, что конкретно происходит в его государстве. Как ни хвастались адмиралы флота, они не оказались готовы к немедленному отражению атак агрессора. Особенно агрессора неизвестного и непонятного…

— Да вот я тоже весь в сомнениях, — признался и молодой майор. — Прямо как в той пословице: и врага не надо, когда товарищ дурак.

— Вот, вот! Ты себе не представляешь, сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы прорваться непосредственно к маркизу Грогу, полковнику Капочи и императору. Такое впечатление, что вокруг них собрались сплошные вредители или саботажники. Как мне кажется, именно в результате этого саботажа или разгильдяйства, ваша глубоко законспирированная база оказалась уничтожена. Скорей всего именно утечка сведений и привела к этому коварному нападению.

— Всё-таки причина видится одна?

— Уверен! Мой сын стоит кому-то костью в горле!

— И всё-таки, затевать ради этого целую войну? Не слишком ли вы…

— Мы договорились на "ты" — оборвал его барон, обусловивший манеру общения ещё при последнем разговоре в спокойной обстановке. — Тогда жареным и не пахло, но сейчас тем более мы должны доверять друг другу.

— Да оно и понятно. Только я не понимаю, куда ты клонишь?

— Да туда и клоню, что где-то в штабе идёт явная утечка. Слишком уж нагло действуют эти пиклийцы, или кто там под них маскируется. И владение планетой с нейтрино-селтом — отличный повод для любой войны. Не находишь?

— Увы, согласен…

— А поэтому хочу тебя попросить: внимательно осмотрись на месте и действуй только так, как посчитаешь нужным. Я бы сейчас вообще оказался бы жутко довольным, если бы вы добрались до челнока и уже в Лунманском прыжке двигались в нашу баронскую вотчину. Мне кажется, за последние месяцы я там навёл железный порядок и вывел предателей подчистую. Можно и там обеспечить должную сохранность моего сына. У тебя есть такие полномочия?

Парадорский надолго задумался:

— Вообще-то есть. Мне ведь поставлена задача любыми средствами обеспечить безопасность, неприкосновенность Артура. И если в сложившейся обстановке мне покажется правомерным перелёт хоть на другой край галактики я так и обязан поступить.

— Вот и думай собственной головой, а не слушай этих тупых адмиралов! — всё больше свирепел барон. — Правильной инициативы у тебя предостаточно, вот её смело и пользуйся.

— В данный момент о какой-либо инициативе и мечтать вредно. Только отлёживаться под песком…

— Это я понимаю! Но если к вечеру помощь не подойдёт, или что-то опять завращается не в том направлении, помни о чём я тебя попросил: шевели собственными мозгами. В любом случае на месте всегда видней, чем из великолепно оснащённого, но зато кошмарно далёкого штаба с вашими недоумками-адмиралами.

— Вообще-то не все там такие тупые…, - попытался защитить честь мундира майор, за что и был нещадно высмеян:

— Если среди пяти баранов один полностью без мозга, то и всё стадо имеет двадцать шансов из ста на то, чтобы свалиться в пропасть. Тебе станет легче, если тебя судьба зачислит именно в эти расходные двадцать процентов?

— Святые электроны! Только не это!

— Я тоже так решил, что ты на убой добровольно не попрёшься. И это…, кое-что ещё… Хочу лично от себя добавить: при стеснённых денежных обстоятельствах обращайся ко мне. Дам беспроцентный кредит. Если тебя поругают за невыполнение приказов, разжалуют, а то вообще из войска выпрут, тоже не переживай! Я тебе любую воинскую должность на своих планетах обещаю. Причём с окладом десятикратно большим, чем у вас там в Дивизионе.

— Хо-хо! А ты знаешь, сколько офицеры этого элитного подразделения получают? — развеселился Танти.

— Мне плевать! Раз пообещал, значит выполню. И друзей твоих обидеть не дам.

— Вот за друзей — отдельное спасибо. Ни я в них, ни они во мне не сомневаются. Хотя в любом случае все шишки на мою голову свалятся. Но в случае чего, я ведь не сам к тебе на службу попрошусь, а с женой. Примешь?

— Ещё и замок в подарок построю. Только ты…

— Да только тем и занимаюсь, что Артура до своего уровня подтянуть пытаюсь. — Не знаю как врагов, в бою замечать некогда было, но вот местных хищников он уже валит на ходу и походя. По сравнению с размазнёй двухмесячной давности, хоть на мужчину стал похож.

— Ладно, прилетайте ко мне, и я сам посмотрю на все изменения. Что-то ещё от меня нужно?

— Да вроде ничего. А что?

— Тогда я немедленно вылетаю на свою планету. Смогу быть на связи не раньше, чем завтрашним утром. Если срочные будут новости, сбрасывайте их моему начальнику охраны замка. Он меня ими сразу и встретит.

— Добро! Удачного пути!

Разговор вроде и закончился, а вот неприятный осадок у молодого командира на душе остался. Такое неприкрытое недоверие барона к силовым структурам империи расстраивало страшно. Причём как раз по той причине, что Зел во многих своих выводах оказывался прав. Подобные действия высшего командования флотом и в самом деле граничили если не с предательством или саботажем, то уж с полным разгильдяйством и некомпетентностью. Казалось бы, возможные действия просты, очевидны и предельно ясны. Так нет! Вон до чего дошло: над планетой хозяйничают неопознанные враги, а подмоги до сих пор не видно. Позор!

Хотя, не следовало сбрасывать со счетов и некие высшие, никому непонятные политические мотивы. Может все действия носят характер ответной провокации? Может, именно таким способом пытаются выявить воистину слабые звенья среди адмиралов флота?

Абсурд, конечно полный! Они там политесы разводят, а не сообрази Парадорский скомандовать немедленный отход с базы, так бы и положил ребят под обломками базы почём зря, вкупе с собственной головушкой.

"Печально… И выговор не скостили бы, и свадьба не состоялась бы…, - вспомнив о давно задуманной свадьбе молодой герой вздохнул и сам себя укорил: — Не о том думаю! Сейчас задача спастись. А свадьба…, хм! Свадьба состоится в любом случае и при любой погоде!"

Ещё раз, проверив, как отдыхает личный состав и как ведётся читка данных сверху, командир и сам завалился отсыпаться. До вечера оставалось всего пять часов.

Глава двадцатая

3595 г. 28 марта, Нирвана, пустыня

Проснулся Парадорский от того, что кто совсем рядом перешёптывался на тему логики слабой половины человечества. Судя по спокойствию и вполне нормальной вентиляции, вокруг всё было в полном порядке, а поэтому захотелось ещё малость просто полежать и понять о чём пытается наущать Малыш никого иного, как Гарольда Стенеси. Бравый капитан, силач и гигант, получив некоторый отпор в своих притязаниях не сердце Зарины, вознамерился поделиться с кем-то своими переживаниями. Естественно, что на роль сердечного приятеля в этом вопросе лучше всех подошёл именно представил неизвестного аристократического рода.

— Ты понимаешь, логика Зарины для меня непредсказуема, — жаловался шёпотом Гарольд. — Только вроде начинаю в разговоре загружать нужные именно мне словосочетания, как она ускользает в сторону и приходится опять начинать по новой.

Малыш рассуждал так, словно наизусть пересказывал какой-нибудь мудрёный трактат на эту тему:

— Женская логика очень проста: она ориентируется на сиюминутную эмоцию. Но в любом случае придерживается подсознательно выбранного направления. А потому их логика более непосредственна и более веско сбивает мужчин с линии заранее расчётного поведения. Понятно, что во всех правилах существуют исключения, уникумы и самородные таланты, поэтому мужчины, понявшие женскую логику, умеют манипулировать сознанием почти каждой женщины. Главное конкретно определиться с точкой приложения своих умственных усилий, выбрать слабое место и как можно быстрей определить выбранное женщиной направление. А потом грамотно увести, отклонить разговор в другую, нужную для себя сторону. То есть просчитать быстро, чего гипотетический противник, под коим подразумевается женщина, желает, хочет выманить либо добиться, увлечь его на свою территорию и уже там действовать по своим правилам. Лучшим таким способом увлечь, сбить женщину с толку — это вручить ей какой-нибудь подарок, сделать заранее заготовленное, правильно подобранное предложение, а ещё лучше поразить либо важной новостью, либо интересным открытием, знанием или рассуждением.

— Да я вроде так и действую? Подарков у меня под рукой нет, правдаю Но вот остальное… То удивляю, то поражаю, то предлагаю…

— А комплименты?

— Уже пошёл по третьему кругу и стал заговариваться. Но её кажется, ничто не трогает. Почему?

Эксперт по женской психологии сочувственно вздохнул:

— Значит в её сердце до сих пор другой.

— Но ведь муж её погиб…!

— А кто сказал, что после гибели одной из сторон любовь проходит? Не ошибусь, если стану утверждать: Зарина слишком сильная женщина и в последнее время душила все свои печали и переживания, тоску и личное горе в самом зародыше. А тут вдруг оказалась на свободе, среди своих. Вот и расслабилась. Её сознание окунулось в воспоминания, и даже ты не в силах её оттуда вытащить.

— Так что делать? — нервничал Гарольд. Видимо он всерьёз запал на странную пленницу пиратов.

— Выход только один: следует вызвать Зарину на откровения и выпытать все подробности о жизни и гибели её супруга. Как бы это ни было при этом тяжело и ей и тебе. Только после того как она откровенно, от души выговорится, а ещё лучше выплачется у тебя на плече, ты можешь рассчитывать на очередные изменения в ваших отношениях. Не раньше! Так что хорошенько подумай: а оно тебе надо? Как бы потом не пожалел…

— Не пожалею! — Гарольд стал грузно приподниматься на матрасе: — Ладно, спасибо дружище за консультации. Пойду к ней, буду скоро будить на ужин.

— Ну удачи тебе, — прошептал ему вслед Малыш, а потом обратился к рядом лежащему Тантоитану: — Давно не спишь?

— Как догадался?

— По дыханию понял, что не спишь и получаешь дармовую консультацию по теме: таинственная женская логика, как понять её простым людям.

— Дорого берёшь за консультацию?

— За нагло подслушанную — вдвойне. А конкретно: с тебя две карточные игры в роли скрытого партнёра. Спорить бесполезно, Цена стандартная.

— Хм! Так я и сам подобные консультации пишу порой для разминки каллиграфии. Нечестно!

— А вот не надо было подслушивать на халяву. Тем более что ты сам недавно плакался, что денег на свадьбу не хватает. А где их ещё добыть можно, если не за карточным столом, очищая кошельки слишком богатеньких аристократов?

— Можно взять кредит, например…

— У кого?

Тантоитан вспомнил о предложении барона Аристронга открыть для него любой кредит, но признаваться в этом не стал:

— Во-первых: надо ещё выбраться их этой переделки. А во-вторых: мне крупная сумма и не нужна, не собираюсь делать слишком шикарную свадьбу. Потом горбаться год, а то и два при возвращении долга. Мы уже с Кле договорились, что со своей стороны я приглашаю только наше отделение, а она со своей — только двоих родственников, отца и брата и ближайших друзей их семьи. Причём расходы по этим друзьям её папочка покрывает из собственного кармана.

— Как интересно! — Малыш даже на локте привстал, — А если друзей слишком много окажется?

— Это уже проблемы моего будущего тестя. Но так как он явно из бедных и скаредных, то слишком много мест он в ресторане заказывать не станет, а я уж своих друзей угощу на славу.

— А с чего ты решил, что твой тесть слишком скаредный или бедный?

— Да сколько Клеопатра к нему в гости не наведывалась на каникулах или в отпуске, он ей ни одного подарка не сделал. И это — единственной дочери! Только брат ей ещё перед училищем крабер подарил.

— А может твоя невеста вообще в ссоре с отцом?

Подобное любопытство Малыша нисколько не стесняло. Тантоитану и самому всегда хотелось разобраться в этом вопросе и он был готов с любым поговорить на этому тему:

— Скорей всего так и было…, вначале! Когда Клеопатра пошла в космодесантное училище, отец наверняка с ней жутко разругался. Сам ведь понимаешь, какие в некоторых семьях бытуют мнения о воинской службе для девушек. Тем более для таких красавиц. Она и с братом на эту тему несколько раз сильно ругалась по краберу. Скорей всего именно по этой причине мой будущий тесть наложил массу запретов на наши отношения. Несчастная Кле не смогла выполнить данные мне обещания и рассказать о своей семье. Потом ей пришлось подчиниться страшному давлению со стороны родственников и перенести нашу свадьбу на момент нашего вступления в Дивизион. Но уже к этому, жестко оговоренному событию её папаша торжественно поклялся, что выйдет из подполья, со мной познакомится и таки погуляет на свадьбе собственной дочери.

— И ты веришь в эти обещания?

— Мне больше ничего не остаётся, как верить родственникам, — признался Танти и продолжил совершенно спокойно, — Но если и в дальнейшем они станут обижать мою любимую, или ставить нам палки в колёса супружеского кортежа, я уже ни перед чем не остановлюсь. Мы всё равно сыграем этим летом в Старом Квартале свадьбу, чтобы не случилось! Путь даже весь мир перевернётся вверх ногами!

— Похвально, завидую…, - Малыш со вздохом посмотрел туда, где в полумраке Гарольд придерживал поднимающуюся Зарину. — Хоть на твоей свадьбе душу отведу. А мне вот никак не везёт. Нравятся только те девушки или женщины, которые уже заняты. Вон и Гарольд успел первым подсуетиться…

— Думаешь у него получиться? — Танти уселся на ХНматрасе и присмотрелся к оживлённо беседующему с девушкой товарищу. Как ни странно, но Малыш отвечать не спешил, и только после значительной паузы прокряхтел

— Понятия не имею! Что-то в этой Зарине странное, слишком таинственное… Такая даже Гарольду так просто в руки не дастся.

— О! Ты ещё не знаешь, какой это бабник и ловелас! — с искренней гордостью похвалил своего друга Танти. Но, кажется, сделал это слишком громко, потому что с другой стороны раздался недовольный спросонья голос Алоиса:

— Ну, разве здесь выспишься в такой нервной обстановке? Нет, злые вы люди, совсем не уважаете покой…

— … Старого и больного негра! — продолжил за него Малыш, подхватываясь первым на ноги. — Пошли кушать, мавр, а то тебе опять ничего не достанется. Гарольд твою порцию съест и не поморщится.

Вскоре уже все, кроме недавно улегшейся спасть после смены Инги, восседали вокруг расстеленного в центре подобия стола, посматривали на экраны с информацией и делились собственными впечатлениями. Конечно, основным событием, которого ожидали, был прилёт на орбиту Нирваны родного крейсера Оилтонской армады. Только и спорили, за сколько времени тот справится с агрессорами, разгонит их и выйдет на связь вначале с Кафедрой, а потом и с отрядом Парадорского. По некоторым мнения помощь подойдёт вот-вот, а по другим, уже явно запаздывала не несколько часов. Но в любом случае все верили, что вскоре агрессор получит по зубам и обстановка нормализуется.

Действительность оказалась непредсказуема. Нет, крейсер и в самом деле появился в системе, как и несколько лёгких кораблей сопровождения вокруг него. Да вот только ему сразу же пришлось вновь делать разгон и совершать лунманский прыжок обратно в подпространство. Потому что бессмысленно погибать экипаж соединения не собирался. На орбите Нирваны находилось сразу три вражеских корабля! Классом не ниже чем крейсеры. Да плюс около двадцати иных кораблей вспомогательного состава. И все они сразу устремились в сторону появившихся из подпространства оилтонцев.

Помощь, оказавшаяся неожиданно сама в роли жертвы, не стала ценой своих жизней вступать в бессмысленный бой. Только и успели, что засыпать окружающее космическое пространство сигнальными и наблюдательными модулями, коротко связаться с Кафедрой, дать информацию в собственный штаб и пожелать сидящим в блокаде соотечественникам верить в победу и скорое возмездие всем врагам. Но последнее и так понималось как данность: в любом случае здесь скоро будет как минимум десяток крейсеров.

Опять-таки, если бы речь шла не о захолустной планетке с несколькими сотнями подданных империи на её поверхности, то командир крейсера мог принять другое решение. Например если бы на планете находился сам император. Или весь кабинет министров. Или миллионы беззащитных, спасающихся от бомбардировок горожан. Тогда доблестные воины без раздумий бросились бы в бой, погибая при этом, но покрывая свой подвиг неувядаемой славой. А так… Всё вполне логично и верно. Даже знай командир крейсера о ценности прячущегося в песках баронета Аристронга, вряд ли бы он принял решение вступать в гибельный бой.

Так что опытный провидец Зел Аристронг оказался прав: ситуация не получила разрешения, а только резко обострилась. Ничем не могли помочь отделению Парадорского и ждущие штурма сила Кафедры. Там только и надеялись, что если нависнет угроза все разрушающей бомбардировки, личный состав, преподаватели и стажёры опустятся на большие глубины в специальный бункер. А оттуда их при всём желании никаким оружием раньше чем за трое суток не выковыряешь.

В песчаной пустыне бункеров не было.

А жить хотелось всем одинаково.

Другой вопрос, что выживание теперь зависело только от последующих решений командира группы. И Парадорский долго не раздумывал:

— Срываемся отсюда! На сборы пять минут. Под прикрытием темноты двигаемся по пустыне строго на запад, а когда достигаем долготы с челноком, сворачиваем к нему. К утру мы просто обязаны упрятаться в толще льда и начать продвижение к межпланетному кораблю. Вопросы?

— Вдруг возле челнока нас будет ждать засада? — резонно волновался Алоис.

— Что тогда стоят твои дублирующие периметры просмотра и сигнализации?! Мы на них столько сил и времени потратили и теперь они окажутся бесполезными?

— Да нет, их практически нельзя обнаружить.

— Тогда вперёд! В крайнем случае, мы всегда сумеем затеряться в вечной мерзлоте и уходить от погони так необходимые для нас сутки.

В путь двинулись ещё более облегчёнными. Импровизированное убежище под песком разбирать не стали, зато опять тщательно убрали вокруг все следы своего пребывания. Ну а внутри оставили на всякий случай сюрприз, виде тотального минирования и сигналки про ликвидацию. То есть если и через — надцать суток кто-то сюда без спроса сунется, соответствующие приборы данный сигнал уловят в любом случае. А потом все двенадцать человек, на максимальной скорости устремились на запад. До нужной отметки добрались без происшествий, а потом повернули на север, стараясь как можно скорей оказаться под прикрытием толщи льда. В данном месте лабиринты начинались не сразу со стороны реденького леса, а пришлось взбираться на гребень ледника и уже по нему двигаться несколько километров до первых тоннелей и проходов. Но именно на гребне, когда внимательно осматривались вокруг с помощью бинокуляра, заметили на юго-востоке довольно интенсивное свечение прожекторами. Присмотрелись, обменялись мнениями и единодушно решили: скорей всего противник, несмотря на ночное время, приступил к планомерному прочёсыванию песочных барханов.

А если это так, то вывод следовало сделать только один: предательство!

Это было ясно даже без самоликвидации заминированного в песках убежища. Кто-то конкретно указывал врагу обо всех перемещения группы Парадорского. К счастью, не сразу эти сведения до врага доходили, иначе уже несколько часов назад, зарывшихся в песок воинов могли выковырять на поверхность. И хорошо, если ещё живыми.

Весть о предательстве повергла офицеров и Артура в уныние, хотя споры и предположения велись во время всего остального пути. Больше всего пытались угадать: кто конкретный предатель и где засела эта сволочь.

Кандидатура майора Хайнека всплыла чуть ли не самой первой. Только он один знал на Кафедре про базу возле Три Зет, про ценный объект охраны в виде баронета и про спрятанный во льдах межпланетный челнок. Причём подозрения в адрес куратора усиливались из-за его не совсем оправданного должностного рвения, плохого отношения к молодым героям и некоторая претенциозность непосредственно к Парадорскому. Хоть он и был сотни раз проверенным офицером, а иного на должность заместителя командира Дивизиона и не поставят, но уж слишком много он знал. И только одно из этих знаний можно было вскоре проверить: если вокруг челнока расположилась засада, значит, Хайнеку придётся ой как оправдываться и защищать своё честное имя.

— Но с другой стороны, — справедливо заметил Малыш, — Утечка могла произойти с другой стороны. Не забывайте, сколько воинов за три года побывало на базе.

— Исключено! — сразу отыскал слабину в рассуждениях товарища Алоис. — Наши предшественники никак не могли знать, что мы в данный момент прячемся якобы в песках.

При этом он несколько странно покосился на зарину. Вот только тщательно обысканная союзница ну никак не могла сообщать врагу или своим гипотетическим сообщникам о месте своего местонахождения.

— Действительно, — согласился и Танти с такими доводами. — Обо всех наших передвижениях знал Хайнек, Капочи, император с маркизом Гроком и в штабе. — Он тоже многозначительно глянул на Зарину: — Всех присутствующих исключаем по умолчанию.

Разговор вёлся через внутренние коммуникаторы скафандров, так что Гарольд и за подопечной своей присматривать успевал и в прениях участвовать:

— Как по мне — то предатель или ротозей сидит в штабе! Только там! И для нашей полной безопасности следует при следующем сеансе связи дать в штаб несколько ложные сведения. Так сказать запутать след. А заодно и проверить, откуда для нас исходит угроза.

— Как ты себе это представляешь? — спросил Танти, присматривая, как его товарищи осторожно начинают спуск по только что выбранному, ведущему в ледовые лабиринты тоннелю. — Пока ещё точных подтверждений предательства нет…

Словно в издевку над его словами сработало сигнальное устройство, сообщившее о самоликвидации убежища среди барханов. А потом и на пределе слышимости долетело эхо взрыва. Гарри хохотнул:

— Вот тебе и подтверждения! Так что не спорь, путай след: бери крабер и вопи в него про измену. А когда спросят где мы, отвечай, что успешно пересекли пустыню и теперь пытаемся спрятаться в полоске джунглей на юге. В любом случае, если впоследствии враг рванёт на по ложному следу, по этому факту будет легче отыскать предателя. А мы, в свою очередь, сбросим погоню с нашего хвоста.

— Логично! — согласился Парадорский, опускаясь вниз предпоследним и оглядываясь на Армату, который на всякий случай устанавливал очередную мину. — На Кафедру можем пока не звонить, а вот штаб порадуем.

Для этого дела пришлось остановиться, делая заодно короткий привал и отправляя вперёд с разведкой Лидию и Бергмана. Разговор со штабом так и начался с прямых, не совсем уставных обвинений:

— Кто дежурный? Господин адмирал! Как это ни прискорбно, но где-то в вашем окружении предатель! Нам по счастливой случайности удалось вырваться из клещей захвата, который противник предпринял в попытке отыскать наше убежище среди барханов. В данный момент наша точка дневки обнаружена и благодаря минированию — самоликвидирована. Причём особо хочу отметить ещё раз: враг искал нас вполне целенаправленно и со знанием обстоятельств.

На этот раз дежурный по штабу попался наиболее деловой:

— Хорошо, мы тут разберёмся. Где вы сейчас и куда следуете?

— Пересекли пустыню в южном направлении и в данный момент отыскиваем место для отсидки в джунглях.

И в боевой обстановке адмирал разбирался весьма неплохо:

— Не лучше ли, используя оставшееся время ночи сделать марш-бросок и закрепиться в ледовых лабиринтах южного полушария?

— Боюсь, что не успеем, — без зазрения совести врал майор Парадорский. — Наша техника не совсем приспособлена для движения по заболоченной местности. А скоро начнёт светать…

— Хорошо, действуйте по обстановке. Наше ударное соединение уже отправлено к Нирване и появится на орбите в начале следующей ночи.

— Что ж так долго!? — не удержался от справедливого негодования молодой командир. — Мы тут как зайцы мечемся…

— Ничего, затаитесь на день, а дальше уже без проблем.

— Это если предатели не сорвут все наши планы.

— Майор Парадорский! — повысил голос адмирал. — Здесь и без вас разберутся! Выполняйте свои обязанности и бдите за личным составом вверенным вам.

— Понял! Конец связи! — и услышав начало следующего строгого вопроса, быстро добавил: — У нас тут чрезвычайная ситуация: наткнулись на ночную лёжку бронтозавров.

И выключил крабер. Ближе всех стоящие Малыш и Армата похвально кивнули, улыбнулись:

— Правильно! Нечего лишние политесы разводить.

— Пусть они теперь друг на дружку с подозрением косятся. А то ещё потребовал бы кто-то изображение включить…

— Обломятся! — фыркнул Танти. — Имею полное право не включать, и за свои действия мне предстоит отвечать только перед Капочи или самим Павлом Ремингтоном.

Вскоре вернулись посланные вперёд разведчики, и отряд двинулся дальше. По всем намёткам продвижение на десяток километров должно было пройти без осложнений, всё-таки тут их противник ну никак ждать в засаде не мог. Разве что имел у себя в штате провидцев. А вот уже на подходе к замаскированному в вечной мерзлоте челноку, придётся внимание удесятерить.

Сама система обнаружения вокруг челнока была дублированной, и предназначалась только для фиксации движущихся целей. Вдобавок их ещё и контурно идентифицировать имелась возможность, дабы не путать хищных кротов с людьми, или с какими-то геологическими роботами. Но вот именно эти дублированные системы и были усовершенствованы, после десятка внесённых рацпредложений, большинство которых последовали от Малыша и Алоиса. Почти целую неделю усиленной работы, по ледовым тоннелям сновало несколько человек, устанавливая скрытые камеры, прочие приборы; используя для дальнейшей передачи сведений и вливания их в единую замкнутую сеть, дорогостоящие краберные маяки. В данный момент на все эти усовершенствования, ну и конечно на установленные в предыдущие годы системы и была вся основная надежда чернокожего аналитика. Как он утверждал, достаточно будет только добраться до первых замаскированных разъёмов и скачать первый пакет информации. И всё станет ясно. В том числе и предателем кое-что определится.

Двигаться стали медленно, осторожно, посылая во все стороны автоматические или радиоуправляемые разведчики. Причём следовало учитывать, что и враг может сделать то же самое.

Первые следы неприятеля обнаружились всего за километр до так ожидаемого разъёма. Несколько подстреленных ораши беспорядочно громоздились на сложном перекрёстке, ещё большее количество хищных кротов оказалось в тоннеле ведущем вниз. Там образовалась жёсткая пробка из чёрных тел, которые туда провалились либо после отстрела, либо уже люди опосля постарались заткнуть дырку с источником неприятности. А то, что неприятности здесь были, не стоило и сомневаться. Кое-где лежали окровавленные огрызки комбинезонов, изжёванная амуниция и все это было густо посыпано слоем отстрелянных гильз.

— Неплохо тут наши родные зверюшки кого-то прижали, — констатировал Армата, внимательно разглядывая кусок скафандра. — Одного как минимум растерзали.

— Несколько странно, что взбешенное стадо и сюда добралось, — сомневался Малыш. — Да и времени прошло вагон…

Лидия водила раструбом сложного газоанализатора над квадратной мордой одного из ораши:

— Всё правильно. Эссенция своим запахом провоцирует бешенство сроком более чем в сутки. И судя по слюне и кровавым белкам, эти экземпляры при атаке были невменяемы.

— Это всё сейчас неважно, рассуждал Парадорский, — Меня больше беспокоит местонахождение здесь кого-то из десантников. Чего им так далеко находиться от нашей базы?

— Пока не выловим языка, не узнаем! — подвёл итог рассуждениям Гарольд. В этот момент у майора сработал вызов на крабере. — Оп-па! Кто это так мечтает с тобой поговорить? Может, мы сымитируем вокруг шум джунглей?

Танти пожал плечами и дал окружающим знак помалкивать. К его удивлению с ним связались из имперской контрразведки. После обмена условными паролями, которые передал в своё время полковник Капочи как раз для таких случаев, невидимый собеседник, не называя ни звания своего, ни имени, сообщил основное:

— По поводу вашего нового члена отряда: по всем нашим ориентировкам — это наш человек. Только единственная просьба: пусть проговорит в ваш крабер, майор, несколько определённых вами, произвольных предложений. У нас есть речевой анализатор и мы хотели устранить последние сомнения.

Стараясь скрыть заинтересованность, Парадорский подозвал Зарину к себе и заставил говорить то, что ему взбрело в голову.

— Всё в порядке! Можете доверять Зарине полностью и временно считать членом своего отряда! — обрадовал контрразведчик. И потом уже просительным голосом добавил: — И от имени командования огромная просьба, по возможности беречь нашего сотрудника. Она ещё не получила свои заслуженные награды. Но внеочередное звание капитана — ей уже присвоено. У меня всё! Удачи вам, ребята!

— Ну вот, — Гарольд радовался и светился энтузиазмом больше всех. — Всё и выяснилось! Поздравляю тебя с капитанскими погонами!

И бесцеремонно расцеловал несколько смущённую Зарину в её упругие щёчки. А судя по плотным объятиям, он явно вознамерился продолжить подобные поздравления. Пришлось командиру отряда несколько осаживать несдержанного товарища:

— Капитан Стенеси! Выдай коллеге комплект оружия. А то, чего она даром офицерский паёк ест…

На этой оптимистической ноте, под тщательным просмотром пространств перед собой, двинулись дальше. На последнем километре даже единого ораши не попалось, так что ни единого выстрела не огласило хладные зевы вечной мерзлоты. А когда добрались до разъёма, прямо на том месте организовали малый привал и принялись рассматривать полученную информацию.

И сразу обнаружили довольно большой, многочисленный лагерь противника. Значительно правее от желаемого маршрута, километра через четыре по прямой линии, и в общей сложности всего в трёх километрах от вожделенного межпланетного челнока. Враг, по его определению, организовал свой лагерь у себя в глубоких тылах, и старался держать под своим контролем весь сужающийся сектор, примыкающий острым углом к уничтоженной базе. Хорошо было заметно, что в лагерь и обратно по самому широкому тоннелю беспрестанно двигаются то подкрепления, то посыльные. Кажется вся операция "зачистка" подходила к концу. Правда передвижные дозоры колесили на мотоциклах-ледорезах и вокруг самого пункта дислокации.

Про внушительный корабль, припрятанный и залитый льдом у себя в тылу, неизвестный противник даже не догадывался. Так что если сделать небольшой, для перестраховки крюк влево, то без шума и выстрелов можно было легко добраться до цели своего прорыва. А там работы для геологического робота всего на час и проход к межпланетной технике готов! Сам расконсервацию и последующий вылет челнока уже следовало проводить после экстренных запусков сдвоенной пары плазмо-кремниевых реакторов. То есть просто так ворваться в рубку, схватиться за штурвал и дать с места максимальный форсаж тоже не получится, часа два на предполётную подготовку точно уйдёт. С учётом этого, следовало продираться дальше с удвоенной осторожностью. То есть создавать запас времени.

Глава двадцать первая

3595 г. 30 марта, Нирвана, ледовые лабиринты

Определили маршрут, отметили на карте примерные траектории движения механизированных разъездов противника, и оседлали своих стальных помощников. И уже почти дошли до цели, когда по вине матушки природы и батюшки местного рельефа произошли первые неприятности. Старожилы хорошо знали, что при передвижении по ледовым лабиринтам самыми опасными и неприятными считались гнилые проталины. Эти порожние места во льду после его таяния образовывались чуть ли не вертикально, но постепенно и весьма коварно. Вроде и двигаешься по вполне прочному настилу и вдруг раз! Хруст, скрежет и внезапное скольжение куда-то вниз. Хорошо, если проталина короткая, да сверху по голове потом солидным куском льда не припечатает, но порой гнилые проталины вели на глубину десятков метров, а их хрупкие участки располагались по длине всего внушительного участка, по которому по стечению обстоятельств курсировал более тёплый воздух. Опытные исследователи в подобные проходы, где стены плавились, а на полу собирались лужицы, вообще никогда не входили. А вот новички частенько попадались, проваливались, получали травмы, а то и гибли.

Не повезло в этом отношении и одному из дальних вражеских разъездов. Сразу четверо из пяти, провалились гнилую проталину и по пятидесятиметровому желобу рухнули вниз. И уже в конце узкого мешка, от тяжести техники и обвешанных оружием тел, боковые стенки не выдержали, разлетелись словно от взрыва, и груда неприятелей вывалилась непосредственно возле отряда Парадорского.

Тот лишь успел выкрикнуть команду:

— Только парализаторами!

Одного и убивать не пришлось, свернул шею. Второй тоже неслабо приложился головой и пребывал без сознания, а вот оставшаяся пара оказалась живчиками, сразу потянулись к оружию. Оилтонцы успели применить своё оружие раньше.

И каков же был их шок, когда медленно приблизившись к неподвижным телам рассмотрели сквозь забрала скафандров довольно специфический оттенок кожи у врагов. Первым выдохнула побледневшая Зарина:

— Пиклийцы!

Зеленоватая кожа, или как любили говорить сами подданные королевства Пиклия "кожа с изумрудным оттенком", являлась их визитной карточкой во всей Галактике. После длительного пребывания, два, три года, зеленоватость почти исчезала из пигментации, так что лежащие жертвы неудачного провала в проталину были совсем, совсем свеженькие.

— Только что оттуда! — прошипел Армата с ненавистью. У него в столкновениях на границе от рук моусовцев два года назад погибло несколько родственников. Тогда как насупившийся Малыш, констатировал:

— Значит всё-таки война…

Хотя в любом случае не следовало вот так сразу приписывать все вершащиеся здесь злодеяния режиму узурпатора Моуса. Ни на одном из тел не было воинских знаков различия, а следовательно они могли оказаться и наёмниками, и обычными пиратами, коих в большом космосе — Легион.

Парадорскому рассуждать было некогда. Доставая крабер и набирая код связи, он раздавал приказы:

— Инга, Феликс — направо и верх, Эти могли быть не одни. Алоис и Лидия — налево! Граци, Зарина — займитесь раненым! Остальные бдят здесь и следят за дырой.

Как назло некоторое время связи не было, поэтому при начавшемся разговоре голос майора звенел от напряжения:

— Докладываю! Только что силами моего подразделения был сбил лёгкий разведывательный модуль противника. Один погиб при падении, двоих пришлось до смерти прижечь парализаторами. Один — без сознания. Если придёт в себя, допросим. Ни знаков различия, ни военной формы на них нет. Скафандры повышенной устойчивости, но рабочие. Основное: все четыре врага — уроженцы королевства Пиклия. Кожа свежего, ярко-изумрудного оттенка.

Видимо в штабе повисла тишина от полученного известия. Одно дело просто бряцать оружием, а совсем иное пойти на такую крупномасштабную провокацию. Да чот там провокация! Если ещё добавится хоть одно слово подтверждения — это однозначно война.

Выдержав паузу, Тантоитан, продолжил:

— Во вверенном мне подразделении без потерь. Раненых — нет. Последствия и следы сбитого модуля спешно устраняем. Замаскироваться успеем.

— Наверняка они дали сигнал в свой штаб о катастрофе? — пошли первые вопросы.

— Всё может быть. Но мы надеемся, что они не успели это сделать.

Дальше требования, уточнения и распоряжения свалились на голову Парадорского как лавина. Он с тоской присел в каком-то закутке и принялся перечислять требуемые от него данные, местами с воодушевлением привирая по поводу места своего пребывания.

Тогда как товарищи рассредоточились и перешли в боевой режим. Потому что сверху, из зева проталины, послышались вопросительные восклицания. Похоже, в боевом дозоре ещё кто-то был. А может это уже и помощь так быстро подоспела.

Как оказалось, помощь если и вышла по сигналу, то будет здесь ещё не скоро. А вниз, с помощью закрепленного троса спускался пятый пиклиец, желающий немедленно помочь попавшим в беду товарищам. В принципе его решение казалось верным: чем быстрей он спустится и окажет первую помощь, тем больше шансов будет у провалившихся воинов для спасения. Ведь это не специальная засада или подстроенная ловушка. Просто, досадная случайность.

Обменявшись условными знаками, оилтонцы решили взять врага живьём. А потому выставили мощность своих парализаторов только на оглушение и затаились вдоль стенок тоннеля. Увы, спускающийся спелеолог оказался не так уж прост и наивен. Как только он рассмотрел направленное на него оружие и получил первый заряд в голову, его ладонь разжалась и отпустила кнопку дистанционного управления. Где-то наверх резко взвыли сервомоторы, и безвольное тело с изрядной скоростью стало вытягивать наверх. Гарольду больше ничего не оставалось как влепить вдогонку максимальный по мощности заряд из своего парализатора. Хоть и не допросишь такого, зато и вреда от него не будет, в случае прихода в сознание.

А уже когда стали наводить косметический порядок в тоннеле, сверху послышались восклицания Алоиса:

— Ей! Ребята! Вы там?

Имея подробную карту он с Лидией без всяких проблем отыскали верхушку гнилой проталины и наткнулись на траспорт и прикрепленное к нему тело.

— Да мы то здесь! — отозвался Гарри, — А чот у вас там?

— Только один покойник. Вроде больше никого и не было. Крабера не видно, так что есть шанс, что группа будет считаться некоторое время заблудившейся.

— Отлично! Сталкивайте тело и мотто сюда, мы тут их ещё вдобавок в наклонный тоннель катнём. Чем глубже, тем меньше вонять будут.

— Поберегись! — раздалось сверху. А потом, когда шум от падения стих, и дополнение: — Мы возвращаемся.

Круто ведущий вниз тоннель, который наверняка и сам когда-то образовался после коварной проталины, отыскался на следующем перекрёстке. Так что в любом случаем поисковым партиям моусовцев и попотеть придётся и время потратить. А потом ещё и быстро разобраться в причинах гибели изувеченных при падении тел.

Бессознательно пленника вытряхнули из скафандра и нижнего белья, просканировали насквозь, и только тогда запаковали в виде багажа на закорки одного из ледорезов. Затем опять сверились с картой, считали последнюю информацию с сигнальных контуров, и двинулись дальше. По полученным данным получалось чот в сторону погибшего разъезда со стороны основного лагеря пока никто не направлялся. Что не могло не радовать.

Да только на следующем этапе сильно задержали представители местной фауны. Уже и геологический робот начал проходку во льду, пробивая фурх к бполностью изолированному укрытию челнока, уже и пол дистанции оказалось пройдено, когда из глубин нахлынула внушительная стая ледовых кротов. Как потом объяснила Лидия, дело было ни в коем случае ни в эликсирах бешенства. Видимо стаю разозлила мелкая вибрация, создаваемая проходческими роботами. Вот они и ринулись сгонять чужаков со своей территории.

На этот раз пришлось отстреливаться долго, в том числе и с применением огнестрельного оружия. Кроты пёрли так, словно у них перед мордами сметаной сладкой намазали. И шум создался лишний, и кровищи получилось — реки. Ну хуже всего, что побоище хищников происходило в непосредственной близости от пробиваемого в большую пещеру шурфа. Просто так заплавить блоками отверстие и замаскировать его из дающей иней пушки теперь уже точно не получится. Пришлось закладывать все оставшиеся в наличии мины, а потом ещё и роботов программировать на отчаянное сражение с любым неопознанным объектом. Геройским финалом для роботов должно стать их самоуничотжение в гуще врага. Жаль только чот таких многопрофильных устроств оказалось при отряде всего четыре штуки.

Но всё это делалось и минировалось в тот момент, когда Малыш, Алоис и Гарольд уже в экстренном режиме запускали реакторы, проворачивали механические средства и вооружение. По словам Малыша и Алоиса, вроде как успевали. Пока враг начнёт поиски, пока наткнётся на трупы своих подельников, пока подтянет подкрепления и отыщет кучи окровавленных ораши, челнок уже будет готов к взлёту. Другой вопрос, если вдруг прямо над пещерой зависнет крейсер или несколько кораблей противника. Тогда они просто единым залпом сразу отправят к праотцам всех оилтонцев, пытающихся вырваться из оцепления.

Чтобы подобного не случилось, Малыш предложил сделать запуск малого истребителя с виртуальным управлением. Не слишком то и большой, но невероятно маневренный, он мог выползти по наклонному желобу, специально для этого предусмотренного, далеко в сторону от пещеры, и уже оттуда, пронесшись под границей льда вдоль саванны, ударить по противнику в самом неожиданном месте. Виртуально управление велось с помощью спаренных краберных маяков и считалось редким умением высшего пилотажа. Ну а сам истребитель являлся весьма секретным достижением технического гения учёных Оилтона.

— Конечно, лучшего пилота среди нас нет, — сожалел Малыш о так несвоевременном увольнении на Кафедру Николя, — Но по большому счёту я и сам справлюсь с управлением и атакой. Главное отвлечь силы противника от этого места. Заодно с его экранов считаем полную обстановку над этим полушарием.

— А может ещё и силы Кафедры пусть задействуют? — предложил Алоис.

— Да нет. Подобного истребителя там нет. Если их пока никто не атакует, то пусть и дальше сидят не высовываясь. А вот мы врагов, будь они хоть самими отродьями ржавчины, пощиплем!

Кажется идея с запусеком истребителя оказалась более чем своеременная. Не успел малыш осмотреться на внешних тактических экрана после взлёта, как сразу обеспокоился:

— Малые корабли пока засечь трудно, а вот все три крейсера сразу высветились. Один почти рядом, а вот два над противоположным краем пустыни. Как раз в районе нашего предполагаемого места нахождения в джунглях.

— Значит предатель всё-таки в штабе! — резюмировал Танти, но тут же про это и забыл: — Сможешь незаметно подобраться к той паре крейсеров:

— Легко! Главное при полёте над пустыней мне какой бархан сулчайно не зацепить, да на боевые флайеры не натолкнуться. Размеры и скорость мне помогут.

— Удачи!

Все остальные уже находились в каютах и готовились к экстренному взлёту с перегрузками. Ведь на боковых смешениях по горизонтали никакие притановые щиты на обшивке челнока не помогут. Может сплющить до потери сознания.

В рубке управления имелось только три ультрасовременных антиперегрузочных креслах. Так что даже Гарольду места не осталось. Чернокожий аналитик продолжал вводить корабль в боевой режим, Малыш через дистанционное управление слился в боефикаторе с несущимся над пустыней истребителем, ну а командир подразделения пытался все успеть, предугадать и предвидеть.

Тем не менее, картина разворачивающегося боя и его увлекла на добрый десяток минут.

Миниатюрный истребитель ворвался в рой вспомогательных кораблей противника как коршун в стаю неповоротливых ворон. Причём уничтожить лёгким оружием более громоздкие и хорошо защищённые устройства внешнего космоса было бессмысленно. Но зато сколько паники получилось из-за непрекращающегося обстрела из зенитных пушек и крупнокалиберных пулемётов. Всё смешалось, началась довольно беспорядочная ответная стрельба, в результате чего несущиеся куда попало торпеды и ракеты нанесли некоторый урон соседу по строю.

Потом кто-то более опытный, дал жёсткую команду прекратить всякий ответный огонь, поднять энергетические щиты и практически прожарить вёрткого наглеца мезонными пушками. Видно и мысли не появилось, чот таким маневренным орудием смерти кто-то управляет дистанционно. Естественно, мехонные пушки, от лучей который вскипает кровь за любой бронё, для Малаша показались более чем несущественными, а вот подарок судьбы в виде прекращения огня, он использовал с уникальным талантом и завидным хладнокровием. Сделав вид что вошел в катастрофическое пике, он пронёсся над самом верхушками тропических деревьев, а потом свечой взмыл прямо под днище одного из крейсеров. Ещё на подлёте расстрелял в это брюхо весь свой оставшийся боезапас, а потом и сам истребитель направил в только лишь слегка треснувший корпус.

Взрыв получился ужасный. Да только вот экраны сразу поблекли и оценить результат своего подвига Малышу пока возможности не имел. Но как выяснилось позже, крейсер всё-таки получил повреждение. Хоть и не слишком значительное, кардинально влияющее на его боеспособность, но весьма неприятное в плане управления полётов и стабилизацией в атмосфере. Так что пришлось неудачнику резко уходить на орбиту. А уж на его место спешно подтянулся третий крейсер, до того момента висящий в опасной близости с местом дислокации челнока оилтонцев.

Что и требовалось доказать!

Да только радоваться, долго не пришлось. Вначале Граци грустным голосом сообщил: что пленник помер, так и не приходя в сознание. После чего Танти сообразил дать краткое сообщение по краберу майору Хайнеку, в котором настойчиво рекомендовалось срочно эвакуировать всех обитателей Кафедры в хорошо укреплённое подземное убежище. Кажется, куратор прислушался к совету коллеги и стал принимать зависящие от него меры.

И одновременно с этим, в недалеко расположенном лагере десанта, спохватились по поводу не откликающихся на сигналы дозорных. Начались интенсивные поиски. Вначале малыми группами, потом вперёд двинулось около двух сотен человек. Понятно, что и тела своих погибших подельников вскоре отыскали, и причины насильственной смерти установили. Но в любом случае провозились десантники непозволительно долго. Пока искали пятое тело, пока наткнулись на побоище ледовых кротов и стали там рваться на минах, пока послали призыв крейсерам о помощи, челнок оказался готов к полёту. Громадные плиты наружного прикрытия раскрылись, стряхивая с себя тонны льда и обваливая этим близлежащие лабиринты с копошащимися там десантниками, а сам межпланетный корабль на полном форсаже взмыл, ярким метеором устремился в ночное небо. Причём сразу пошёл по касательной, уходя от возможного обстрела дальнобойными ракетами. Конечно и с орбиты, и со стороны пустыни ракеты стартовали и понеслись к так неожиданно, коварно ускользающей цели, но два плазмо-кремниевых реактора на такой малый объём массы справились, как с ускорением, так и с полным набором скорости — преотлично. И не успели ещё ракеты приблизиться на дистанцию гравитационного поражения, как челнок скрылся в подпространстве после Лунманского прыжка.

Конец пятого отделения!

Да только занавес не последовал. После этого неведомый противник, всю мощь своего оружия направил на Кафедру. И если от секретной базы возле Забытой Знойной Зимовки ещё хоть какие-то обломки остались, то от места интеллектуальной стажировки офицеров Дивизиона осталось только оплавленное немыслимым жаром взрывов шлаковое покрытие. Да что там от технических сооружений! Непосредственно само Седое ущелье превратилось в усеянную крупным щебнем пустыню. А потом все три крейсера, собрав десант и вспомогательные корабли умотались от Нирваны в неизвестном направлении.

Вот такое непонятное изъявление злости, ненависти и агрессивности.

Хорошо, что расположенный на большой глубине бункер выдержал. И хорошо, что туда успели опуститься все обитатели, личный состав и стажёры Кафедры до последнего человека. Правда, спасатели выковыривали эвакуированных из этого бункера на свет божий целую неделю, но как говаривал потом несколько поседевший майор Хайнек:

— Я и две недели на сухом пайке бы просидел. Лишь бы без единой царапины после такого "трамтарарама" остаться.

Никто не пострадал, что дало новый повод для нового бума по строительству подобных бункеров.

Ну а ушедший от весьма и весьма непонятного преследования челнок, с экипажем из двенадцати человек, тихо, не привлекая к себе постороннего внимания, долетел до главной планеты баронов Аристронгов, и совершил посадку на запасном космодроме. А вскоре уже и сам барон имел непосредственную возможность убедиться: насколько его единственный сын возмужал, распрямился, повзрослел, стал независимым, вполне бравым на вид солдатом.

Глава двадцать вторая

3595 г. 1 апреля, вотчина барона Аристронга

За встречей отца с сыном, со стороны наблюдать было очень интересно, но держать гостей прямо на поле своего космодрома Зел Аристронг не стал. Широким жестом махнул в сторону возвышающегося в центре столицы замка и пригласил:

— Милости просим! Думаю, полный день отдыха с надлежащим питанием никому не повредит. И после боевых подвигов героев всегда должна ждать достойная награда.

Но пока грузились в роскошный флайер, Зел с завидным проворством поймал руку Тантоитана, удержал её при себе, оттащил на пару шагов в сторону и, глядя проникновенно в глаза, проговорил:

— О событиях на Нирване сейчас трубят по всей Галактике. Но ни конкретных имён, ни конкретных причин случившегося не поминают. Война вроде как откладывается, моусовцы свою вину во всём отрицают. Зато в стане командования нашими космическими армадами стали интенсивно искать козлов отпущения. Поэтому может такое случится, что ваш подвиг начнут замалчивать…

— Да какой там подвиг, — попытался скромничать майор. — Просто спасались и бежали без оглядки.

— Всё бы так бегали! Так вот, от меня лично обещания — остаются в силе. Можешь располагать любыми кредитами и любой помощью с моей стороны.

— Спасибо огромное! Но…?

— Да чего ты мнёшься? Вот скажи честно, что бы тебе очень хотелось?

— Даже не знаю, — признался Парадорский, косясь на выглянувшего из салона флайера Малыша. И неожиданно вспомнил вечный спор: — О! Тут меня постоянно один аристократ поддевает в том, что я не умею различать особо выдержанные, старинные коньяки. Вот как бы мне научиться и всё это опробовать?

Стоило видеть, в какой многообещающей улыбке расплылось лицо барона:

— Хо-хо! Это ты, парень, замечательно попал! Лучше места для таких апробаций ты не найдёшь во всей Вселенной. Как ты думаешь, чем мой отец, дед и прадед зарабатывали для пропитания своих деток?

— Вязали лапти? — буркнул первое, что пришло на ум гость. Но хозяин планеты нисколько не обиделся. Наоборот расхохотался:

— И это было! Но! Большую прибыль нашему роду приносили виноградники. А конкретнее: самые изысканные виды коньяка. Даже вот тот замок был выстроен за прибыли с продаж. Так что ты теперь словно мёд на пасеке. Будешь дегустировать, сколько влезет, лишь бы печень выдержала.

— Ну, коньяк не виски, цирроз печени от него не грозит. Почти…

— Это ты верно заметил. Значит — не только из пистолета стрелять умеешь.

К замку долетели за пять минут, но потом ещё столько же потратили времени, делая несколько кругов над всем городом, а барон с гордостью рассказывал о проплывающих внизу достопримечательностях. Причём объектов для притяжения туристов было столько, что иные столицы крупных королевств могли позавидовать. И величественные замки, и стройные ассамблеи и несколько крытых и открытых амфитеатров. Парки, изумительной красоты фонтаны, пруды среди деревьев и бассейны почти возле каждой виллы. Было на что опустить взгляд и чем полюбоваться. Но из увиденного сразу можно было сделать вывод: подданные баронства никак не бедствуют и живут даже более чем роскошно. Причём признаки стабильности и процветания здесь явно появились не в последнее десятилетие. Началось всё гораздо раньше, ещё до того, как в казну барона хлынула прибыль от добычи нейтрино-селта. То есть, местные владыки, которые владели космическими пространствами, соизмеримыми с некоторыми звёздными королевствами, ни в коей мере не издевались над своим народом, берегли его, не притесняли налогами, давали возможность жить в самых благоприятных, современных условиях тридцать шестого века.

Летоисчисление на планете тоже велось в едином галактическом стандарте, по системе Доставки. Только и разнилось количество дней в месяце, да в сутках было на полтора стандартных часа меньше. Так что восприятие времени, которое почти не отличалось от того что на Нирване, значительно перестраивать не придётся. А уж как мечталось хоть на пару деньков расслабиться в спокойной, домашней обстановке!

При ближайшем рассмотрении центральный дворец тоже поразил и размерами и внешней архитектурой. А многочисленные группы туристов, на центральной площади, только подтвердили предварительные выводы: местные правители и на туризме не гнушались подзаработать. Внутренний интерьер дворца вообще только и заставлял, что подтягивать отвисающую челюсть. По словам самого Зела, который так и провожал весь отряд по своей собственности, некоторые предметы искусства, собранные здесь просто уникальны и фактически бесценны. Но вот рассматривать их и слушать из историю будет возможность позже:

— Сейчас вы расселяетесь и сразу на праздничный обед. Или у тебя есть какие-то срочные дела?

Это он спрашивал у Парадорского, голова которого так и вращалась во все стороны, подмечая всё интересное и прекрасное.

— Да. Есть несколько безотлагательных дел. Основное из которых — это сообщить командованию, что с нами всё в порядке и дать наши точные координаты пребывания.

— Может, ещё денёк поиграешь в молчанку? — предложил барон. — Ведь имеешь полное право. А они за это время и предателей из своей среды повыведут.

— Да нет, так нельзя. И наверняка они паршивых овец из своего стада уже давно вычислили. Может уже какие-то выводы есть по поводу виновников такого преступления. Нам ведь всем интересно. К тому же и невеста моя будет переживать из-за нашего долгого молчания.

— Ладно, тогда у вас на всё два часа. Приводите себя в порядок, обживайтесь в комнатах. Всё это крыло в вашем распоряжении, почитай будете жить в гостевых комнатах вокруг личных апартаментов Артура.

— Кстати, а его комнату проверили?

— Обижаешь, Танти! Я во дворце навёл железный порядок.

— И всё-таки? Я ведь не о порядке говорю, а о безопасности. Когда тут узнали о прибытии твоего сына?

— Этой ночью, сразу после моего возвращения. Надо ведь было и пыль погонять, и все остальные вещи освежить. Хотя изначально придётся Артуру весь гардероб менять…, - и уже обращаясь к сыну, открывая дверь в его апартаменты, спросил: — Помнишь свою комнату?

Сразу было понятно, что за пять последних лет скитаний из головы баронета выветрились почти все воспоминания. Поэтому он, замерши возле порога, стал внимательно осматриваться. В глазах время от времени мелькали огоньки узнавания.

Тогда как Парадорский совершенно не обратил внимания на заверения барона в полной безопасности. Отступив чуть в сторону, он жестом отправил в помещение всех своих бравых товарищей:

— Ну-ка, ребята и девчата, просмотрите тут всё как следует. Приборами нашими тоже поработайте жёстко.

— Ха! Да у моей охраны приборы обнаружения самые лучшие и современные! — хвастался Зел. — Таких уникальных наверняка и в Дивизионе нет.

— Посмотрим, посмотрим…, - приговаривал майор, присматриваясь как Алоис, Малыш и Армата пользуются вынутыми из чехлов приборами и проверяют каждый квадратный сантиметр обширных апартаментов.

Все остальные офицеры проводили визуальный осмотр, который скорей напоминал тщательный обыск. Поднимали и прощупывали всё, вплоть до прикроватных ковриков. Простукивали стены и присматривались к каждой щели между мраморными плитами пола. Переминали в руках подушки с одеялами и выковыривали землю из цветочных горшков.

Все эти действия нисколько местного правителя не раздражали, скорей вызывали смех и некоторое умиление. Он посматривал на офицеров и не стеснялся с ехидством комментировать их действия:

— Ну что, много вы отыскали подслушивающих устройств вашими хвалёными приборами? Ха-ха! — и в самом деле троица с техническим оборудованием первыми закончили свои обследования, начав складывать инструменты в чехлы. — Сомневаюсь, что вы, девушка, отыщите в кровати хоть одного клопа. Их вообще во дворце никогда не было! — это он смеялся на Лидией, которая разложив своих несколько пробирок с лакмусами и в самом деле словно проверяла постель на наличие кровососущих паразитов. — И ваше усердие мне непонятно: штора ведь может обвалиться, а тяжёлая гардина запросто проломит голову.

Феликс и Граци, в самом деле чуть ли не сорвали тяжеленные шторы, осматривая их вместе с массивными элементами крепления.

Тогда как командир офицерского подразделения отвечал весьма односложно на ехидные замечания, а сам внимательно рассматривал изумительные по красоте статуэтки, стоящие на полированных поверхностях мебели.

— Нравятся? — приблизился к нему Зел. — Здесь почитай две полных коллекции одного древнего мастера.

— Внутрь ничего нельзя насыпать?

— Ну это уже слишком! Сам разве не видишь, что отверстия заделаны, а общий обжиг сделан сразу всей статуэтки?

— Извиняюсь, я в этом вопросе не разбираюсь…

— Вот потому и слушай более опытных. Долго ещё твои возиться будут? Я бы хотел этот час побыть с Артуром наедине.

— Да конечно, кто вам запрещает? — Парадорский обратил внимание, что старшая лейтенант Шелди подзывает его к себе. — Вот только сейчас разберёмся с вашими клопами, и по комнатам разбежимся. Что тут у тебя?

Лидия говорила вроде как для командира, но пристально при этом глядела на барона:

— Старо как мир. Подобную пыльцу для умерщвления неугодных применяли ещё шесть тысяч лет назад в древнем Египте. — Она встряхнула одну из бутылочек с ярко-красной жидкостью. — Человек спит в такой постели одну ночь, а уже к следующему вечеру умирает в страшных мучениях.

Зел Аристронг побледнел настолько, что пошатнулся от неожиданного головокружения. Только и смог из себя выдавить:

— Неужели…!?

— Нет, при современной медицине скорей всего мы бы Артура успели спасти, но вот трети кожи он бы точно лишился. Пришлось бы делать пересадки имплантатов.

Теперь местный правитель стал на глазах багроветь, и Парадорский испугался что у того произойдёт удар. Поэтому он самым будничным голосом воскликнул:

— Да ничего страшного или опасного. Чего ты так нервничаешь? Обычные будни телохранителей. Тебя, небось, вон тоже пару раз в неделю со свету сжить пытаются. Но для того мы и здесь, чтобы не допустить подобных неприятностей. Успокойся!

Наконец барону удалось свободно вздохнуть, но теперь во всём его облике проступила холодная ярость:

— Неприятностей!? И ты называешь это простым словом "неприятности"?! Да я сейчас…! Они все у меня…!

Действительно в следующие пять минут весь дворец был поставлен на уши. Проведённое по горячим следам расследование, сразу отыскало и виновника покушения. А вернее его непосредственного исполнителя. А ещё точнее, просто труп этого непосредственного исполнителя. Давно работающая во дворце помощница кастелянши, в обязанности которой входило обеспечивать смену постельных принадлежностей, отыскалась бездыханной в своей комнатёнке. По словам её товарок, он буквально час назад отпросилась в город по семейным обстоятельствам, была отпущена кастеляншей, но перед тем по какой-то причине заскочила в свою комнатушку. Вот там её и нашли, скрюченной на кровати. Первое впечатление — скоропостижный инфаркт. При вскрытии отыскали след от укола на икре правой ноги, а потом и сам колющий предмет в виде небольшой ампулы с иголкой. Причём уколоть себя женщина могла только сама. Как и почему она это сделала, оставалось лишь гадать. Но по всем понятиям она специально покончила жизнь самоубийством. И почему, спрашивается? Ведь преспокойно могла уйти в город, а потом и скрыться в неизвестном направлении. Ведь отпросилась она из замка ещё задолго до поднятия переполоха.

Некоторые идеи по этому поводу выдвинула опять всё та же Лидия Шелди:

— Взгляните на эту ампулу. Подобные применяют для введения дозы мощного стимулятора, которые имеет с собой почти каждый воин на поле боя. Вредная вещь, но для последнего рывка и для собственного спасения все средства хорошо. Мне кажется, исполнителя могли элементарно обмануть. Дескать вколешь себе вот это возбуждающее средство и никто тебя уже не догонит. Два часа бодрости и максимальной сообразительности тебе обеспечено. Вот эта несчастная дурочка и повелась на мякину.

Парадорский на это глубокомысленно кивнул:

— За неимением лучшего, и такая версия для работы подойдёт. Но тогда, — он повернулся к барону, и уже вместе с ним, прогулочным шагом отправился по пустынному коридору, стараясь, чтобы дальнейшие слова были услышаны только одним человеком. — В твоём окружении остаётся кто-то весьма страшный и подлый. И мне кажется, нам здесь отдыхать или расслабляться, тоже не придётся.

Как это ни тяжело было признавать правителю, но пришлось с такими доводами согласиться:

— Увы! Рано я обрадовался и поверил в полный порядок, рано… Так что пока тебя не отозвали с Оилтона, майор Парадорский, принимай под своё командование все охранные службы моего дворца. Хоть я и восторгался твоей сообразительностью и незаурядным мышлением, при осмотре комнаты допустил непростительную слабость и позволил себе насмешки в твой адрес. Сейчас каюсь и приношу глубочайшие извинения.

Хорошо, что в тот момент рядом с ними никого не было. Но и так молодой герой несколько стушевался:

— Да ладно тебе, какие могут быть извинения. Здесь вся заслуга принадлежит нашей сообразительной Шелди. Ну а с твоими орлами разберёмся. Где надо подтянем, где надо подскажем и научим. Всё-таки хоть оборудование у тебя и более дорогостоящее, но курс обучения наших воинов несоразмерно выше.

— Согласен на все сто! Ну, раз уже всё так сложилось и так благополучно окончилось, то теперь надо и пообедать, — барон хлопнул в ладони и жестом дал знать стоящему чуть дальше слуге о своём решении. — Ну и сразу приступим к священной дегустации самых лучших сортов коньяка. А потом…, потом я тебе покажу свой "медвежатник".

— С медведями, что ли?

— Пока секрет. Только сразу заверяю: тебе там понравится.

Глава двадцать третья

3595 г. апрель, вотчина барона Аристронга

Всё-таки в первый день прибытия расслабиться, как следует, не удалось. Да и Парадорский, при всём своём желании не стал налегать на дегустацию редкостных, всемирно известных коньяков. Ведь все его подчинённые сразу включились в круговерть следствия, многочисленных допросов и тщательной проверки всего остального дворца. Ну а двоим, так сказать в дежурном режиме пришлось не отходить от молодого баронета, совмещая при этом сразу два дела: и охрану и усиленные тренировки с непрекращающимся курсом общего обучения.

На следующий день хлопот не убавилось, и он пролетел в хаосе новых впечатлений и интенсивной работе. Но следовало особо отметить участие самого барона в совместной утренней тренировке всего подразделения. Причём он не только во все глаза присматривался и оценивал явные успехи собственного сына, как довольно ревниво наблюдал за уверенными действиями офицеров на его личном тренировочном кругу. Именно так он называл некое подобие полосы препятствий, которая расположилась между основным каменным забором, пролегающим вокруг парка и вторым забором с внутренней стороны из колючей проволоки и энергетических щитов. Сам он довольно лихо проходил хорошо знакомые участки, но ему явно не верилось, что будущие воины Дивизиона раньше не тренировались на подобной копии.

— Мне ведь тут построили по индивидуальному проекту, — не выдержал он на финише. — И обещали о полном сохранении тайны. Так что признавайтесь…

Как раз ближе всех к барону оказался Гарольд:

— Ха! Да эту полосу даже разминочной назвать трудно. На Кафедре, земля ей пухом, у нас была с троекратной сложностью, ну а на полигонах самого Дивизиона ещё в два раза сложней.

— Чего-то даже представить не могу…

— А только вдумайтесь над тем, что там иногда бывают несчастные случаи со смертельным исходом. И это среди тех, кто тренируется там постоянно.

Дальше уже и Парадорский подошёл ближе:

— Но увеличение сложности — дело поправимое. Мы тут может внести пару десятков усовершенствований, и через пару недель можем начать прогонку твоего полка охраны.

Зел двинул бровями, ещё вчера майор так смело о ближайшем будущем не рассуждал:

— Какие-то конкретные новости?

— На рассвете имел разговор с полковником Капочи и он дал разрешение пока всё оставить на своих местах. От Кафедры всё равно ничего не осталось, продолжают раскапывать бункер, зато хоть нет пострадавших. По краберу доложили, что успели эвакуироваться вниз все поголовно. Ну а наша задача по охране твоего сына, в любом случае приравнивается к боевому заданию. Что котируется ещё выше, чем просто интеллектуальная стажировка. Так что два, а то и три месяца нас никто отзывать не будет.

— Отличная новость! Теперь-то вы уж точно наведёте полный порядок во дворце. Ни одна мышь к Артуру не проскользнёт.

— Нет, так нельзя, — несколько неожиданно заявил Тантоитан. — Если мы будем вместе с Артуром сидеть на одном месте, то нам в любом случае не поздоровится. Как говорится: под лежачий камень вода не течёт, но если принести тяжеленную кувалду, да парочку раз приложиться ею по этому камешку, то…

Барон выглядел несколько ошарашенным:

— Не понял, ты предлагаешь делать какие-то вылазки из дворца?

— Не предлагаю, а настаиваю. Причём вылазки весьма дальние и разнообразные. Следует сделать несколько походов по твоим великолепным дубравам, пока погода стоит шикарная. Затем порыскаем в катакомбах, прогуляемся к морю и по морю, полазим по горам и полюбуемся на самые величественные замки планеты. Так сказать совместим приятное с полезным.

— Ты меня разыгрываешь? — уже начал сердиться местный владыка. — Вас же атакуют в первой же вылазке! Объяснись!

Пришлось молодому майору чуть ли не на пальцах показывать:

— Ну вот смотри: враги и предатели у тебя во дворце остались? Остались! Не спорь, ты уже вчера проспорил. Значит, их следует выявлять регулярно и постоянно. Желательно до того, как они нанесут свой подлый удар исподтишка. И лучший способ их выявить, это по определённым схемам сливать всем подозрительным выгодную для нас дезинформацию. К примеру: баронет завтра намечает поездку к морю, примите все меры к обеспечению безопасности. Враги пытаются организовать покушение именно у моря, и мы преспокойно их при этом уничтожаем. А после того — легко вычисляем предателя. А на самом деле Артур находится совсем в ином месте с надёжной охраной. Понятно?

— Я конечно тебе доверяю, и обещал дать полную свободу в действиях, но уж слишком всё расплывчато, ненадёжно… Это ведь сколько людей придётся держать под неусыпным, плотным контролем…

— Ерунда! Тебе давно следовало ввести тотальное и повсеместно прослушивание и подсмотр. Мы тебе в наладке этих контуров поможем.

Аристронг задумался, подвигал своими массивными плечами:

— Но ведь люди будут недовольны, если узнают…

— Ха! Только и всего? А ты крикунов и недовольных сразу спрашивай: "Что тебе больше подходит, быть заподозренным в предательстве и прослыть укрывателем врагов, или пусть дежурный по сети в случае надобности просмотрит в видеозаписи, как ты сидел в такое-то время на горшке? И добавь, что он тоже лично может посидеть на месте этого дежурного. После десятка просмотров он будет смотреть на человека в душе, как на кусок декоративной плитки, только по делу. Если кому не нравятся твои вопросы, смело увольняй таких тупых идиотов из охранной структуры.

— Круто берёшься…

— Иначе не получится! — подвёл черту майор.

Его после этого подозвал к себе Алоис, уже рисующий на листах бумаги первые конструктивные предложения по полосе препятствий. Тогда как сам Зел Аристронг остался на месте, озабоченно разминая свою бычью шею, и провожая молодого героя задумчивым взглядом. К тому времени Гарольд окончил предварительную очистку имитационного оружия и грузов и вновь подключился к разговору:

— Танти прав, лучше всего запутать противника неожиданными перемещениями, заставить его действовать быстро, но необдуманно. Тогда мы быстро продажные душонки среди местных выведем на чистую воду. Передавим как наивных цыплят.

Барон с уважением осмотрел массивную фигуру капитана Стенеси с ног до головы, и вдруг вспомнил про одну странность на полосе препятствий:

— А почему сам Танти оказался в строю последним? И у меня сложилось твёрдое впечатление: бежал он из последних сил, ещё бы чуть-чуть и отстал, а то и с ног свалился.

— К сожалению, причины уважительные: в последние месяц парня неудачно травмы преследуют. Никак отдохнуть не может и восстановиться как следует. Ему бы недельку, а то и две в щадящем режиме потренироваться, вот тогда он покажет высший класс. Даже мне будет за ним трудно угнаться.

— Так может мне его следует чем-то особенным увлечь? Например: в самом деле оставить на море всю вашу ватагу и предоставить акваланги для подводного плавания?

— Не получится, — скривился Гарольд. — В любом случае наш друг будет из кожи вон лезть, чтобы показаться себя самым сильным, ловким и невосприимчивым к боли.

— А выпивший он на полосу препятствий побежит? — улыбнулся Зел каким-то своим планам. Капитан его понял, потому что тоже ухмыльнулся:

— Нет, здравый рассудок у него всегда преобладает. А мы всегда и без него с любой тренировкой или боевой задачей справимся.

Вот так и получился тайный сговор между местным правителем и Гарольдом Стенеси. Заместитель подразделения пообещал как можно реже дёргать командира по мелочным вопросам, и сам барон решил постараться привить Парадорскому умение разбираться в выдержанных коньяках. Хоть и трудное дело, но ели его проводить каждый вечер регулярно, вполне благородное и эффектное.

И уже со следующего дня для Тантоитана каждый вечер стали организовываться мастер-классы, на которых главная роль отводилась знаменитым, прославленным на всё баронство дегустаторам. Танти вначале не понял подоплёки таких действий, и вынужден был соглашаться на дорогостоящие уроки. Дескать тут ради тебя такой специалист издалека прибыл, а ты всё куда-то мчишься! И без тебя иные офицеры справятся.

И ведь действительно справлялись на отлично. Даже при ежедневном утреннем контроле никаких ошибок иди недочётов в готовящихся операциях майор Парадорский не находил. Расслабился. Подобрел. Как итог: стал настоящим гурманом в крепких коньячных напитках, а его инициация процесса физической саморегуляции завершилась вполне безболезненно. А потом пошла уже вторая фаза преобразований, при которой процесс усилился и стал набирать положительные обороты. Хоть и медленно, но тело привыкало к спазмам, волнам растяжек, конвульсиям, которые прокатывались по мышцам каждые пять минут. ИПФС — если пока себя и не оправдала, то хоть уже перестала сильно мешать. А уже только ради этого следовало так рисковать своим здоровьем.

Данные с пеленгов у себя на теле, Тантоитану помогали снимать в местном госпитале, и уже потом пакет отправлялся по связи на разработку к профессору Сартре. Судя по рекомендациям и советам учёного, инициация удалась и теперь только оставалось дождаться окончательных результатов. Это тоже оказалось делом нескорым: год, как минимум! И только после этого срока исследователь мог бы давать уверенные рекомендации для иных воинов.

Ну а в остальном жизнь в столице баронства стала идти по вновь установленному распорядку. Причём жизнь весьма боевая, скучать не приходилось.

Первые две вылазки в горы и в роскошную дубраву внимания врагов не привлекли. А может и проверяемые при этом люди оказались надёжны. Трёхдневные походы хоть и выматывали несколько физически, но в моральном плане доставили всем участникам истинное удовольствие. О стремительном улучшении физического состояния баронета и говорить не приходилось. Он теперь прямо на глазах набирал мышечную массу, во всех его действиях появилась не только сила и пластичность, но и уверенность. А на учебных отработках различных вводных команд, на которые никогда Парадорский не скупился, парень действовал с огоньком и в охотку. Куда и девалось его брюзжание и недовольство, так поразившее Тантоитана при первом знакомстве. Теперь он даже сам порой проявлял разумную инициативу при повышении физических нагрузок.

Не стоило даже говорить, насколько эти преобразования радовали самого барона и всё подразделение приставленных для охраны офицеров.

Ну а на третью по счёту вылазку пришлось всем службам охраны показывать наивысшую выучку, отражая первую крупную атаку наёмных убийц.

События происходили на побережье, куда якобы отправился в очередное путешествие наследник звёздного баронства. На самом деле к морю отправилось все отделение Парадорского, за исключением Гарольда, который для всех считался приболевшим. Ну и плёс десяток штатных, наиболее надёжных охранников. Самое смешное, что сам Артур намеревался всё пять дней путешествия вообще не выходить из дворца, а просидеть в тайной комнате, примыкающей к спальне своего отца. В результате чего они потом каждый вечер и утро проводили прямо в спальне интенсивные тренировки, отрабатывали приёмы рукопашного боя, которые тоже неплохо знал барон, да усиленно общались между собой. Никто в замке и не подозревал о присутствии баронета, а вход для всех в крыло, где обитал сам барон был строжайше воспрещён.

Под видом баронета, в его плаще и шляпе во флайер усаживался весьма похожий фигурой Феликс, а судя по тому, как прикрывали его со всех сторон офицеры с Оилтона и представители полковой охраны, никому и в голову не пришло усомниться в идентичности охраняемого пассажира. Боевой флайер был большой, вместительный, в него и сорок человек могло уместиться, не то что двадцать, но Парадорский большее количество брать не собирался ни в коем случае. Словно предчувствовал предстоящие трудности.

С самого начала полёт пошёл по иному, изменённому маршруту. Пролетели очень далеко от цели назначения, пропетляли над морем, а напоследок ещё и сели совсем с иной стороны, чем предусмотрено. Прямо на лугу возле шикарного, похожего на миниатюрный замок поместья. Виной такой посадки были недоумённые восклицания Алоиса, который колдовал в аналитическом боефикаторе над показаниями радаров:

— Что за напасть?! Ничего конкретно не видать, но эхолот показывает вот на том холме выход на поверхность железных руд. Там всегда так было?

Вопрос последовал местному управляющему, который ради сопровождения баронета лично прибыл в столицу.

— Нисколько! Там обычные пахотные земли. Может вам что-то показалось?

Чернокожий аналитик переглянулся с Малышом, который тоже дублировал наблюдения со своего боефикатора, заметил пожимание плеч и несколько стушевался:

— Всё равно странно…

А Тантоитану только и дай повод поменять обстоятельства, да отработать иную боевую ситуацию. Вот он и заорал:

— Внимание! Отрабатываем имитацию ракетной атаки с того самого холма! Экстренная посадка прямо на луг!

— Как на луг! — возопил от ужаса побледневший управляющий.

Но его больше никто не слушал. Тяжеловесный флайер плюхнулся пузом прямо на тщательно возделываемый газон, вырыл воздушными струями солидную яму под собой и повалил ветром массу кустарников и ухоженных деревьев. Но теперь между ним и подозрительным холмом располагался своей громадой весь замок.

— Спешное десантирование и проверка объекта на полную безопасность! — продолжал раздаваться командирский голос.

Всем остальным повторять второй раз не следовало: прыжок на грунт, затем несколько прыжков к распахнутым гостеприимно дверям, возле которых выстроились для встречи окаменевшие от изумления слуги, и вот уже внутренности очаровательного замка на берегу моря, обыскиваются от подвалов до чердака. А управляющий тоже замер на лугу, полными слёз глазами озираясь вокруг и бормоча под нос:

— Ну всё…, теперь мне барон точно голову оторвёт…

— Не бойся, служба, — проводя мимо укрытого плащами якобы баронета, восклицал Тантоитан. — Смело всё вали на меня! Да и по большому счёту тут давно пора сменить газон на более мягкий. Тебе не кажется?

Это он Малыша спрашивал, который прикрывал "объект" со спины.

— Естественно! Трава слишком жёсткая, такая давно не в моде. Чуть ли мне насквозь подошвы не пробивает! — поддержал старый товарищ. Но когда оказались в сумрачном внутреннем коридоре, тихонько спросил: — Ты и в самом деле того холма испугался?

— Ха! Если уж Алоис ничего не определил, то чего куска пашни бояться? Просто вас лишний раз повеселить хотел, а то засиделись, небось, в полёте. А?

Он ткнул кулаком в плечо Феликса, и в ответ донеслось из-под шляпы:

— Так это ведь не я веселился! Надо было и меня отправить по этажам побегать…, - они поднялись на третий этаж и замерли перед апартаментами на которых по заранее изученному плану и должен был остановить свой выбор баронет. — Ну что, наводим подставу?

— Приступайте!

Ребят догнала Инга, волокущая сразу два внушительных чемоданчика и все трое быстренько скрылись в апартаментах. Сама "подстава" уже была пару раз отлично отработана и усовершенствована, но до сих пор враги на неё не велись, Правда следовало предполагать, что в главном баронском замке врагов пока не осталось. Ну а здесь вскоре вся техника была установлена, опробована и поставлена на дистанционное управления. А после дачи определённых команд в ярко осветлённой комнате, завешенной на окнах полупрозрачными шторами, начиналось настоящее представление. Звучала музыка, раздавал смех, стреляли пробки от шампанского. На фоне окон двигались, ни разу не повторяясь в действиях, контуры человеческих тел. То есть творилось всё то, что позволяют себе состоятельные, ни в чём не ограниченные бароны. Понятно, что сразу запускать технику на всю катушку было бы наивно, а вот к вечеру, а то и к ночи, когда прислуга будет отправлена по своим каморкам, надлежащий спектакль мог и привлечь внимание давно ожидаемых преступников. Если они затаились в округе замка, то очень много шансов, что они клюнут на такое бесшабашное веселье и попытаются провернуть своё чёрное дело.

А тут уже их и будут ждать совершенно трезвые, готовые ко всему воины охраны.

Мало того, уже делая обход всего замка, майор Парадорский ещё одну задачку выдумал для своих подчинённых:

— Малыш, как только стемнеет, бери Граци и Бергмана да прогуляйтесь незаметно на тот холм. Проверка лишняя в любом случае не помешает. Тем более вот сам посмотри, — он подступил к окну и указал в щель между шторами. — Если бы ты хотел нанести значительный урон флайеру, откуда бы ты нанёс удар и на каком этапе?

— Конечно в момент посадки. Щиты наполовину ослаблены отбором мощности, резко тоже не взлетишь, и на таком тяжёлом корыте над землёй тоже не поизгаляешься на маневренных движках. Ну и действительно, пяток ракет с того холма — самое то, что доктор прописал.

— Радует, что у дураков мысли сходятся. Ладно, сейчас короткий обед, а потом группами по очереди в море. Надо же нам показать, что мы тут расслаблены и только отдыхать прибыли? Да и я забыл уже, когда последний раз в морскую волну с разгону плюхался!

— А нам повезло, — улыбнулся Малыш от воспоминаний. — В прошлом году база у нас была возле самого моря. Три месяца, словно на курорте пролетели! И рядом два чудесных городка с изумительными пляжами и ещё более изумительными красотками. О-о-о! Вот это служба была! Даже Алоис несколько раз отличился: теперь наверняка в том городке чернокожие младенцы появились.

— Ну а Николя как? Что-то мы его в последнее время словно забыли, — спохватился Танти, — Не припомню, когда имя его в разговоре упоминали…

— А что Николя? Он у нас самый никакой в плане ухаживаний. Напиться может, спать вместе уляжется хоть с тремя красотками, но дальше — ни-ни! Ты бы знал сколько раз меня потом из-за него девушки чуть не избивали от злости. Всё своей жене верность хранит.

Ребята только и знали о жене Николя, что она существует, работает где-то в секретной лаборатории под началом самого принца Януша и всё. Больше никаких сведений. Но подозревали, что когда Николя станет воином Дивизиона и переберётся на постоянное место жительства на Оилтон, то супружеская пара вновь счастливо воссоединится.

— Ну и на здоровье, — пожал плечами Парадорский. — Меня вон тоже Клеопатра никогда в измене не обвинит. Держусь… Кстати, может потребовать от Серджио пополнения в нашу команду? Пусть он окольными путями переправит Николя сюда и мы опять будем в шоколаде. А?

— Конечно, спроси! Спрос не ударит в нос и карман не продырявит. Заодно можешь и Клеопатру вытребовать.

— Увы…, - Танти вспомнил, что сейчас наверняка его любимая уже занимается непосредственной охраной императорской семьи, и успокоено вздохнул: — Пусть уже со своими делами разбирается. Всё равно летом встретимся. Да…, вот…, и свадебку закатим…

— Между прочим, не забывай о деньгах на это важное мероприятие, — оживился Малыш. — Ты ведь заметил, какая куча так называемых придворных, вертится вокруг барона? Почище чем в некоторых королевских дворцах. И все между прочим богатенькие Карабасы. Я уже договорился с парочкой виноградарей, они вроде как не против сыграть пару партий в карты…

— И думать забудь! — резко осадил Парадорский товарища. — Одно дело коллег обыгрывать и каких-то малознакомых выскочек, зазнавшихся аристократов. А другое дело там, где работаешь. Проиграются в пух, обозлятся, вот тебе и лишний повод для мести или предательства. А оно нам надо?

— Уговорил…

Остаток дня прошёл в показательном безделье. Дескать порезвилась охрана при посадке, поигрались в солдатиков, да и успокоилась. Почти все поплавали в море, интенсивно опустошали местные кладовки с продуктами и довольно по-хамски требовали от управляющего чего-нибудь "согревающего" душу. Трофейные бутылки со спиртным, с благодарностью растаскивались по комнатам и многие слуги уже с небеспочвенными опасениями опасались приближающейся ночи. Начались даже некоторые приставания к парочке молоденьких служанок, и дабы избежать ненужных инцидентов, всё тот же управляющий отослал девиц на ночь в посёлок. От греха подальше. Но ведь непосредственно среди самой охраны было три женщины, которые выполняя задание командира переоделись в не совсем скромные платья, и в наступающих сумерках дали себя проводить уже явно "подвыпившим" товарищам по оружию по всем балконам третьего этажа и смотровым террасам на самой крыше. Мол, предварительная разогревающая экскурсия.

Ну а потом в апартаментах молодого баронета стала набирать обороты вполне себе шумная, дружеская вечеринка.

Конечно, по большому счёту все превентивные меры и разыгрываемые спектакли могли пройти впустую. Ведь никаких данных о готовящейся акции врагов у охраны не было. Да и по большому счёту, любой опытный отряд противника при нападении сразу бы заподозрил неладное. Уже слишком всё могло показаться кичливым и наигранным. Об этом и ворчал Гарольд, пытаясь рассмотреть в бинокль с ночным видением троицу товарищей, которые по большой дуге огибали подозрительный холм и заходили в тыл гипотетической засады:

— Я бы на такую приманку ни за что не клюнул! Да и любая группа Дивизиона нас бы на раз раскусила. Топорно работаем…

— У тебя есть идеи получше? — фыркнул Тантоитан. — Не будем поощрять свои фантазии — вообще погрязнем в лени и пьянстве. А там и до провала миссии полшага останется. Так что не спим и развлекаемся…, - и уже в переговорное устройство, почти шёпотом: — Малыш! Что там у вас?

— Ползём! — послышалось в ответ с прерывистым дыханием. — Как тракторы… Пашня! Что б её ржавчина сожрала! Полный рот пыли!

— Как стелющаяся маскировка?

— Хороша! Вы же нас не видите?

Гарольд поощрительно хмыкнул:

— Уже давно из вида потеряли.

Три разведчика использовали одну из технических новинок, созданных для Дивизиона: передвижную маскировочную сеть. Та сама, с заранее заданной конфигурацией двигалась над ползущим человеком, а то и над тремя, что в любом случае позволяло скрытно передвигаться даже по полю с частой подсветкой прожекторными лучами. Причём сеть обладала ко всем иным преимуществам экранирующими свойствами, хоть пушку с собой волоки, специальный радар в упор не зафиксирует. А про обычное вооружение и разговора нет.

В действительно никто троицу офицеров с портативным радаром не встречал. Потому что Малыш вскоре доложил:

— Людей здесь нет. Пустоты в грунте тоже не просматриваются эхолотом… А вот три странные трубы, выглядят совсем не как новогодний подарок…

— Может это остатки поливных устройств? — предположил Гарольд.

— Да? И все вот ровнёхонько направлены в сторону замка? Причём только присыпаны тонким слоем грунта… Начинаем очистку…

— Вы там смотрите, — забеспокоился Парадорский, — Может и заминировано быть и на самоуничтожении стоят…

— Не учи учёного…, - беззлобно прошептал в ответ Малыш. А еще через минуту пыхтения добавил совсем иным тоном: — О-о-о! Да тут далеко не трубы! Что б меня электроны разнесли, если это не ракеты из серии "Попрыгунчиков"!

Подобные представители летающей смерти тем были и опасны, что следовало только неглубоко прикопать, а потом дистанционно дать сигнал на поражение определённой цели. Они подпрыгивали на струях огня вверх и устремлялись например к тому же флайеру. А уж три штуки таких смертоносных попрыгунчиков, вполне бы хватило разворотить средний летательный аппарат до основания. Конечно, можно было вести ракету и по прибору видения, уж слишком небольшое расстояние отделяло холм от замка. Просто оператору на таком коротком участке проблематично было успеть сориентироваться.

Но в любом случае оружие считалось крайне опасным. В том числе и в плане обезвреживания. Вот потому Танти и запаниковал:

— Ребята! Уходите оттуда! Если вдруг начнётся стар, то вас там сразу зажарит!

— Да ладно тебе…, - раздавался голос невидимого товарища, вперемежку с пыхтением. — Если до сих пор нас не зажарило, то значит, нет смысла в данную секунду старт давать. В замок ещё попасть с такого мизерного расстояния надо…, тем более ночью… И раз уж мы сюда добрались, то хоть что-то учудим! Даром что ли пыль жрали?…

Понятно, что в данном случае разведчикам на месте было видней, что и как сотворить с ракетами. Зато теперь уже появилась стопроцентная уверенность, что на замок в любом случае может состояться вооружённое нападение. И Парадорский, с учётом новых реалий значительно пересортировал личный состав местами. Заодно и приказал разбудить всех оставшихся в доме слуг и под предводительством управляющего разместить в самом глубоком подвале.

Тем временем и троица Малыш-Бергман-Граци отработала вылазку более чем продуктивно. Отключить готовые к запуску ракеты они и не пытались, сделать это в полевых условиях более чем сложно, а вот повредить полётные качества смертельных попрыгунчиков, сумели. Для этого они использовали всего лишь по парочке отрезков прочного титанового троса, которым туго связали между собой пары хвостовых стабилизаторов. При таком варианте управляемые оператором ракеты улетят куда угодно, но только не в цель.

После чего разведчики тщательно замаскировали следы своего пребывания на холме, и привычным уже способом вернулись в замок. С одной стороны полный комплект из двух десятков воинов позволял держать какую угодно оборону, но с другой стороны, после бомбардировок случившихся на Нирване Парадорский готов был прятать личный состав как можно глубже. Если рассуждать логично, то наличие так коварно припрятанных ракет наталкивало на мысли, что более страшного оружия быть не может. Но мало ли что…

Поэтому в чердачном помещении остался лишь один Алоис, который со своими радарами усилил наблюдение за окружающим пространством. А все остальные опустили как минимум в подвальные помещения первого уровня. Тогда как в апартаментах молодого баронета шум ведущейся гулянки только усилился.

— Может, следует доложить барону про обстановку? — предложила Зарина.

— Зачем? — отверг это действие Танти, при молчаливом кивке Гарольда. — Вся наша засада может пойти насмарку. Особенно если основной вдохновитель покушения остался в столице. Как только барон начнёт отправлять нам помощь, это станет сразу заметно и здешние нехорошие дядьки сразу уйдут в подполье. А мы ведь так старались…

На тему предстоящего решил порассуждать и Армата:

— Ну ладно, дать залп по нашему флайеру у них не получилось. Но неужели они вздумают брать замок штурмом? Или у них вся ставка на ракеты и они будут ждать момента нашего убытия?

— Ждать им невыгодно, — возразил Гарольд, — А вдруг как владелец пашни запустит туба сельскохозяйственного робота? Тот ведь сразу инородные предметы из грунта начнёт выковыривать. Так что будут штурмовать! Как по мне, то такой замок с двадцатью охранниками мы бы и вдесятером захватили.

Один из воинов штатной баронской охраны всё-таки не сдержался после такого высказывания капитана Стенеси:

— Ты так говоришь, словно мы бы и в самом деле затеяли пьянку, а на посту только одного человека оставили.

Гарри не стал спорить и обижать товарищей по оружию, поэтому легко согласился:

— Вас я не имел ввиду. Чего таких бравых парней высмеивать. А вот обычная охрана — нам на один час работы.

— Двадцать человек? И каким же способом?

— Ха! Способов — масса. Тем более что в каждом конкретном случае надо решать поставленные задачи на месте, используя собственную смекалку прямо на ходу атаки. Да и собственные секреты-наработки раскрывать не хочется. Зато вот могу поведать одну интересную историю, о ней многие знают, так что секрета в ней нет…

Вот при таком неспешном разговоре и проходило ночное бдение. Причём командир разрешил хоть всем желающим дремать прямо там, где воин находится, ми многие этим воспользовались. Необходимость отоспаться в здоровом молодом теле всегда помогает расслабиться как угодно и где угодно. Так что кто дремал, кто негромко пересказывал интересные истории и воинские были, но связь с чернокожим товарищем, засевшим на чердаке, поддерживалась постоянно.

Враг выбрал время на атаке перед самым рассветом. Старая, тысячелетиями проверенная тактика. А может надоело ждать, пока закончится гулянка?

Алоис сразу постарался взбодрить коллег своими восклицаниями:

— Подъём лодыри! Просыпайтесь! Два средних флайера приближаются от столицы. Идут над самой землёй! Если бы не масса, радары бы их не засекли… Замедляются…

Все уже стояли на ногах, поправляя оружие и глядя во все глаза на Парадорского, которому следовало уже огласить из заранее оговорённых вариантов обороны. Ведь одно дело, если враг начнёт атаку прямо с воздуха, а другое, если станет подкрадываться по земле. Имелись и другие варианты…

— Флайеры снизились и прикрылись от замка небольшой возвышенностью! — доложил Алоис, — Так что атака может быть и смешанная.

— Занять места по третьему боевому расписанию! — скомандовал Танти и сам устремился на третий этаж, на облюбованное заранее для себя место. Там у него уже стоял приготовленный к стрельбе скорострельный пулемёт, со специальным экраном наведения и поиска целей. В иных местах, спрятанные лишь за лёгкими занавесками, тоже стояли подобные машинки, ещё с вечера перенёсенные в здание. У каждого воина имелся свой сектор обстрела, разве что в свете последних сообщений от Алоиса позиции для стрельбы несколько менялись.

— Различается плохо, но кажется человек сорок… Идут широким поукольцом… В центре, и чуть сзади группа с тяжёлым вооружением… Могут быть как миномёты, так пусковые с ракетами…

— Видим! — ответил Танти. — Инга и Армата — ваши пулемёты на группе с тяжелым оружием. Бить по моей команде. Остальным, по заранее назначенным секторам!

— Цепь приближается…, комментировал свои наблюдения Алоис. — Уже примерно могу прикинуть их общее вооружение… С нашим не сравнится! О! Цепь замерла и стала укладываться на землю…

— Огонь! — тут же последовала команда от командира.

Он и сам уже отчётливо заметил, что группа с тяжёлым вооружением готовиться нанести залп по замку. Вначале взрывы, пожары и хаос, а потом группа зачистки уничтожает тех кот остался в живых. Хоть и простое решение, но могло бы оказаться и действенным.

Да вот только так ни одного выстрела по замку в этой атаке со стороны врага и не последовало. Три пулемёта за две секунды выкосили самую большую опасность. Оттуда только и взвилась шальная ракета, да улетела в дальние поля, никому не причиним ущерба.

Лежащих в цепи тоже расстреляли, словно в тире. Но тут уже несколько помешали неровности почвы и та прыть, с которой готовые к атаке диверсанты, сорвались с мест и, петляя словно зайцы бросились к своим спасительным флайерам. Кажется, у них правильно сработал инстинкт самосохранения, и они решили спасаться без всякой команды сверху. Ну, ещё бы не побежать, если почти из каждого окна мирное на вид здание огрызается кошмарными пулемётами. Как это не оказалось удивительным, но добрый десяток диверсантов всё-таки сумел сбежать с поля боя. Бой проигран вчистую! И зачем, спрашивается, в таком начинать повторную атаку?

Но у оператора попрыгунчиков имелось своё мнение на этот счёт. Может он хотел отвлечь защитников замка от своих готовящихся к взлёту флайеров, а может просто возжелал отомстить за неожиданную ловушку, но все три ракеты, замаскированные в пашне в струях пламени подскочили над землёй и понеслись к намеченной цели. Да только управление полётом оказалось невозможным! Начинённые смертью заряды сразу стали забирать правее и вверх, чем следовало, попытки выровнять полёт ни к чему не привели из-за слишком маленькой дистанции Но самое гротескное, что смещение траектории полёта вдруг стало катастрофическим для самих диверсантов. Если продолжить плавную дугу от инверсионного следа, то она как раз и упиралась в ту возвышенность, за которой только начали набирать высоту вражеские флайеры. Погибнуть от собственного ружия показалось оператору более чем подлым подарком судьбы, и он вовремя дал команду ракетам на самоуничтожение. Вовремя, это если рассуждать с циркулем или находясь в координационном боефикатора. Иного просто было не дано! Но! Опять-таки злую шутку сыграла слишком уж малая дистанция между местом запуска и заведомой целью. Времени для безопасного самоуничтожения почти не осталось, и набравшие скорость ракеты взорвались практически над злополучной возвышенностью.

Флайеры к тому времени поднялись на высоту двухсот метров и с ускорением пытались по горизонтали уйти в стороны от места взрыва. Причём наверняка уже и щиты энергетические подняли, которые могли худо-бедно выдержать одно попадание. Но и тут врагам не повезло: одна из ракет пошла при самоликвидации вразнос, большая часть боеголовке сместилась в сторону и по нелепой случайности вонзилась прямо в район топливных баков. Объятое пламенем устройство ещё только начало падать на землю, а у всех наблюдателей сложилось твёрдое мнение: в живых там не останется никто.

Второй флайер как-то неуверенно вильнул пару раз по горизонтали, затем дал круг печали над догорающими подельниками и на максимальной скорости убрался восвояси. Вряд ли у него на борту оставалось больше пяти, шести человек.

С минуту в замке царило полное молчание. Все ждали, какие последуют команды. Но вместо них майор Парадорский поинтересовался:

— Алоис, твои камеры наружного наблюдения все чётко отработали?

— Обижаешь! Кино получится, как для учёбно-показательного фильма. В Дивизионе будут по нему экзамены сдавать, а в Восьмом Секретном Корпусе — зачёты.

— Ладно! Тогда связывайся со столицей баронства, и пусть Аристронг высылает сюда часть полка и следователей. Теперь это их будет основная работа. ВА все остальные…

Он сделал паузу, во время которой Гарольд многозначительно буркнул:

— Светать начинает…

— Вот и я об этом. С мест не двигаться, следить за телами на поле, если хоть кто-то шевельнётся, стрелять не на поражение, прижимать огнём. А мы ещё сейчас внешний репродуктор на нашем флайере задействуем. Надо ведь будет хоть парочку пленных для беседы сохранить…

Пока Малыш мотался во флайер, послышался голос Инги:

— Командир, мне кажется, тут одни тушки остались. Мой экран ведь самый лучший… Так вот, никто не шевелится…

Подобный расклад расстроил больше всех самого Парадорского:

— Вот незадача, а! Погорячились мы, однако! Кто теперь будет о своих злых умыслах признаваться?

На это послышался смешок Арматы:

— Говорят, в подразделениях Доставки есть для таких дел некроманты…!

— С них станется…, - заулыбался майор. — Хотя в некотором роде и самого барона можно считать некромантом. У него и мёртвые показания дадут.

Глава двадцать четвёртая

3595 г. апрель, вотчина барона Аристронга

Всё-таки с пленными повезло, два подранка выжило и следственные службы баронства их взяли в оборот. В этом деле офицеры группы Парадорского не участвовали. С особой вальяжностью и беспечностью они три дня отплавали в море, подзагорели, насладились глубоководными путешествиями с аквалангами и только потом вернулись в столицу. Обратный путь в замок прикрытого плащами Феликса, лишний раз убедил свидетелей, что и сам баронет находился в гуще событий на морском побережье.

Причём правитель сразу накрыл для всех героев праздничный стол, от одного вида которого глаза мутнели и разбегались в стороны. Потом всем разрешил сутки отдыхать, по возможности, а Парадорского потащил в свой медвежатник. Этакий сибаритский подвал, примыкающий к тронному залу, где хранились наилучшие сорта выдержанных коньяков, и куда допускалось за всю историю этого хранилища от силы пять, шесть посторонних человека. Именно там Зел проводил личные обучения своего нового приятеля на стезе великой науки дегустации. И именно туда приглашал, когда хотел изрядно выпить сам и по душам поговорить на разные темы со своим великовозрастным учеником.

Естественно, что на этот раз посиделки начались не со сравнительной дегустации, а с разборки последних событий и подведения некоторых итогов по ним. Захваченные возле моря пленные хоть и дали показания, но тоже не вывели на конкретный след предателей. В нападении участвовало пиратское судно, капитана которого нанял некий никем из экипажа невиданный незнакомец. Причём сделал он наём достаточно давно, дал приличный аванс и после удачного завершения дела обещал заплатить вообще немыслимую сумму. Вдобавок капитан ему сильно доверял, и складывалось впечатление, что знаком с заказчиком давно.

И вот как раз за несколько дней до прибытия баронета в приморский замок, пиратам и поступили конкретные и чёткие указания как действовать. В том числе как, где и когда заложить ракеты попрыгунчики. Ими действительно хотели нанести удар по флайеру в момент его приземления. Потом с гор в течении пяти минут должны были примчаться те самые летательные устройства, доставившие ночной десант, и банально добить оставшихся в живых. Приказ был довольно жесток: уничтожить всех, в том числе и слуг. И вроде как итоги операции виделись капитану пиратов в оптимистическом свете.

Да только с самого начала всё пошло наперекосяк. Прибывшие гости из столицы сели не там где надо, охрана проверила здание и заняла в нём неизвестные позиции. Это, в первые часы, привело к полному отказу от проведения всей операции. Капитан не собирался рисковать своими людьми при открытом штурме.

Но дальнейшее наблюдение за замком и весьма интенсивные переговоры с заказчиком, заставили предводителя пиратов изменить своё решение. Видимо поведение охраны, а потом и начавшая вечерняя гулянка вселила определённые надежды на успех. А может и сумма, обещанная заказчиком, несоизмеримо выросла. Увы, даже если бы имперские космические силы выловили ускользнувший с планеты корабль, вряд ли бы они выяснили все подробности диверсии. Потому как капитан лично управлял одним из флайером, как раз тем самым который пострадал из-за собственной ракеты и рухнул, объятый пламенем на землю. То есть все секреты, предводитель преступной банды унёс с собой в могилу.

К данному моменту не удалось и отследить ту цепочку из людей окружение барона, по которой прошли сведения про намечающееся путешествие бароне на морское побережье. Все трое основных подозреваемых прошли глубокий допрос под домутилом, причём согласились на это добровольно, когда из поставили перед фактами. Но оказались совершенно невиновны. Так что следствие пока зашло в тупик, и даже интенсивная помощь Алоиса с группой поддержки из нескольких офицеров, не могла отыскать хоть какую-нибудь зацепку.

Как ни грустно было признавать собственное бессилие в данном вопросе, Зел Аристронг и Тантоитан Парадорский сошлись во мнениях, что при такой постановке дела враг в следующий раз в любом случае будет выявлен. Да и следствие всё-таки продолжалось.

Выпили, порадовались чот все живы и даже не ранены при таких огромных потерях у противника, а потом перешли к обсуждению событий на Нирване.

В данном вопросе основную информацию из источников, близких к императору добывал в основном барон. Продолжая тормошить и маркиза Грока, и полковника Капочи и даже самого императора, он обвинял имперских служак в неумении предвидеть опасность, а взамен требовал, чуть ли не ежедневного отчёта по делу о покушении на его сына. Тогда как с Парадорским, несмотря на его интенсивные просьбы, поэтому вопросы никто общаться не желал. Ну, разве что майор Хайнек всегда откликался на краберные вызовы и готов был беседовать хоть часами. Вот только его беседы всё больше сводились к вопросам с его стороны, а Парадорского такой диалог не устраивал.

Ни одного трупа десантников на Нирвану, кроме захваченного ещё в бессознательном виде командой охраны Артура Аристронга, опоздавшие войска космического флота не нашли. То ли ораши сожрали, то ли подельники забрали с собой. Судя по некоторым фрагментам и окровавленным обрывкам скафандров, трупы должны были находиться и в пустыне, где взорвалось заминированное временное убежище. Видимо там команды поступили несколько иные, и при обнаружении полости между барханами решили захватить в плен либо самого баронета, либо всех кто был с ним рядом. Ведь в любом случае спрятавшимся под песком деваться было некуда.

Некоторые потери враг понёс и при отчаянной атаке Малыша на виртуально управляемом истребителе. По крайней мере, так показали зафиксированные данные, которые поступали с универсальной боевой единицы до момента её полного уничтожения.

То есть жертвы были, а вот жалоб или данных о потерях — никаких. Где бы то ни было, нигде и никто никого не оплакивал. Только и осталось у следственных структур Оилтона единственное тело, которое чуть ли не в первый день забрал в столицу прибывший в баронскую столицу курьерский корабль. В принадлежности тела к королевству Пиклия сомневаться не приходилось, но и доказать участие официального правительства Моуса на этой основе было невозможно. Звёздное королевство всё отрицало и громко кричало о провокации.

Но на неофициальном уровне, с помощью сил разведки и контрразведки всё-таки некоторые выводы сделать удалось. Как это было ни банально, но личные враги барона Аристронга в этом деле оказались не замешаны. Скорей всего это сам Моус и его приспешники решили поставить Оилтонскую империю в тяжёлое экономическое положение. По их каналам разведки прошла ложная информация, что если имперцы не обеспечат безопасность единственного сына барона, то он тогда сразу изменит завещание в пользу своих дальних родственников из центра Галактики и все концессии на разработки нейтрино-селта передаст в их руки. А уже те в любом случае не станут продавать редкостный минерал Оилтону.

А что плохо для врага, то хорошо нам. Вот так и подумали скорей всего в окружении диктатора Моуса и отправили к Нирване эскадру эсминцев. Замаскировались, скрыли на кораблях все знаки, подтверждающие принадлежность к Пиклии, и… И опростоволосились! Все удары пропали втуне!

Больше всего таинственного скрывалось в одном факте: кто конкретно дал ложную информацию разведке моусовского режима?

Вроде и события уже все позади. Вроде и выводы можно и нужно давно сделать, а вопросом оставалось невероятное количество. И как ни пытались разрешить своими затуманенными от алкоголя мозгами два засевших в медвежатнике приятеля, с каждой очередной пробой нового сорта получалось всё хуже и хуже. Дошл до того, чот Зел всё-таки первым сообразил бесполезность делового разговора в таком состоянии и предложил:

— Слышь, Танти, аналитики из нас сейчас ещё те…! Давай лучше что-нибудь приятное вспомним…, ну, или интересное…

— Легко! — согласился Парадорский, пытаясь принюхаться к аромату очередной дозы напитка в бокале. — Хочешь, расскажу, какая по моему мнению вот к этому сорту лучше всего подойдёт закуска?

— Ну?

— Жареные грибы в сметане!

Барон тоже принюхался с огромным сомнением и скривился:

— Ты иногда говоришь такие пошлые вещи…

— Готов поспорить! У тебя тут есть грибы? Ну и сметана, конечно…

— Ха! У меня есть всё! — хвастался Аристронг. — Но разве в этом суть интересного?

— Ну тогда про Хаитан могу рассказать, — предложил майор, чуть подумав.

— Я уже столько фильмов насмотрелся по твоему любимому Хаитану, что словно сам раз сто там побывал. Ты мне лучше…, - задумался и барон, радостно после этого хмыкнув: — О! Расскажи мне своими словами, что там с "Неводом" получилось? — видя как его собутыльник скривился, словно от лимона, он поспешно добавил: — Мне ведь всё равно все подробности дела предоставили, имею права. Ведь это в моей библиотеке конкретные ориентиры были отысканы. И именно по этим ориентирам и начали разыскивать древние фамильные драгоценности Реммингов. Я правда не совсем понял, почему это именно тебя с твоей невестой отправили разыскивать эти сокровища. Может с этого и начнёшь?

— Хм! Да я до сих пор этого понять не могу, — пожал плачами Танти. — Даже делая скидку на наше геройство и знаменитость — подобный выбор кандидатур выглядит более чем странным. Ведь могли просто послать для этого дела любое подразделение Дивизиона и весь сказ. А так и отпуск нам с Клеопатрой испортили, и пятно на моей репутации до сих пор несмываемое осталось…

— Вот-вот, как раз с этого момента и начинай! — поощрил своего собеседника Зел, подливая в бокалы по новой порции янтарной жидкости. — С отпуска! Куда собирались то?

— Ну, если тебе интересно…, то слушай.

Глава двадцать пятая

Воспоминания: 3590 г. август, Оилтон

После второго курса обучения в космодесантном училище и прохождения практики, всем курсантам предоставили месячный отпуск. Вернее даже не полностью месяц, а всего лишь двадцать суток на всё про всё, что уже считалось настоящим подарком для измотанных суровой службой молодых воинов. Поэтому планы заранее строились всеми без исключения воистину грандиозные.

Не стали исключением на общем фоне и героическая парочка, которые уже официально считались женихом и невестой. Выбор места отдыха и планирование всех сопутствующих мероприятий решительно взяла в свои ручки Клеопатра, а Тантоитану ничего больше не оставалось, как со всем соглашаться, да озадаченно посматривать на совместный счёт, деньги на котором таяли словно снег в сауне. Сразу было заметно, что нежданного подарка от неизвестной особы на вторую подобную поездку никак не хватит. А ведь Парадорский в то время очень надеялся на скорую свадьбу и какое-никакое, но свадебное путешествие. Его любимая на призывы хоть как-то скромней провести отпуск только радостно смеялась и уверяла, что судьба и в дальнейшем всегда позаботится о своих избранниках. Восклицала, что нечего скаредничать и надо получать от жизни все возможные в их положении радости. Спорить с такими доводами было сложно, да и не хотелось.

В итоге, за два дня до отпуска пара имела на руках уже купленные билеты на пароходный круиз по Морю Чаек, одному из самых импозантных, благодатных и посещаемых мест отдыха на планете. А за день до отправки в долгожданный круиз в космодесантное училище, совершенно для всех неожиданно нагрянул с инспекцией сам маркиз Грок. Казалось бы, что тут такого? Ну выстроили весь личный состав после завтрака на плацу, но толкнул Винселио Грок речь в своём любимом стиле: надо бдеть, совершенствоваться, брать пример с лучших, а с худших он уже сам, прямо сегодня, собственноручно семь шкур спустит. Худшим себя Парадорский никак не считал, поэтому пропускал все слова грозного инспектора мимо ушей, думал о Море Чаек, да пытался посматривать на невесту, недалеко от него стоящую. Его ещё очень интриговало: о чем это Клеопатра так долго переговаривалась по своему краберу перед самым построением, и с кем. Ну и: расскажет ли во всех подробностях о своём разговоре. А если не расскажет, то стоит ли затевать по этому поводу очередной крикдал.

Увы, сразу приступить к расспросам не удалось. Когда построение закончилось, Тантоитана подозвал к себе старший преподаватель по каким-то пустяковым вопросам и за это время любимая девушка сбежала. Но в комнате после этого её не оказалось, а после вопросов, живущая с ней Лидия Шелди сразу направила в сторону водного комплекса. Там тоже поиски оказались безрезультатными, и лишь на подходе к столовой Парадорского разыскал дневальный с коротким приказом: немедленно прибыть к кабинету командира училища. При этом добавил, что курсанта Ланьо тоже туда вызвали.

По пути к месту вызова, в голову лезли разные нехорошие мысли, особенно по поводу висящего в личном деле тяжкого порицания. Но с другой стороны, зачем тогда вызвали и Клеопатру? Значит суть в чём-то другом! И почему-то интуиция вдруг подсказала, что голубое море вряд ли удастся увидеть.

Клеопатра уже ждала в предбаннике кабинета, но перекинуться с ней хоть несколькими словами времени не оказалось. Парочку сразу вызвали внутрь. Но вместо командира училища там оказался маркиз Винселио Грок, который тоже вообще-то имел воинское звание генерала.

Доложились, как положено, и по-уставному стали поедать взглядами начальство, ожидая дальнейших приказов. А маркиз дал команду вольно, поблагодарил за службу, расспросил коротко о житье-бытье и поинтересовался, нет ли жалоб, которые ему как инспектирующему могли подавать в обход вышестоящих над курсантами командиров.

Когда жалоб не оказалось, приступил к теме своего вызова:

— Тут вот какое дело… Между прочим весьма деликатное, секретное и ответственное. Кому попало, такие дела никогда не поручаются.

И дал конкретное задание. Истоки которого и суть заключались в следующем.

Некий барон, весьма сотрудничающий в экономическом плане с императорским домом, отыскал в своей библиотеке весьма ценные сведения. Касались они пропавших во время неудавшегося переворота три века назад, фамильных драгоценностей рода Реммингов. Тогда злоумышленникам удалось их похитить, где-то перепрятать непосредственно на Оилтоне, и отдать свои жизни в бою с защитниками империи. Казалось бы сокровища либо утеряны навсегда, либо отыщутся совершенно случайно. Но записи, найденные бароном содержали в себе подробную опись двух огромных ларцов, и эта опись абсолютно совпадала с пропажей. Само место сокрытия было несколько завуалировано несложным шифром, который легко разгадал не кто иной, как сам принц Януш. И вот теперь проверенной в жарких боях паре героев предстояло незаметно, не привлекая к себе внимания посторонних отыскать драгоценности в расположенных на юге от Старого Квартала пещерах. Кстати, пещеры эти вообще считались лучшим местом развлечения для спелеологов и туристов, именно поэтому и не стоит посылать туда слишком большое воинское формирование. А вот два человека, замаскированные под туристов, имея чёткие ориентиры спокойно разыщут клад, потом вызовут по краберу помощь и без лишнего шума и пыли помогут императорской семье вернуть свои реликвии.

— Вот такое вам даётся почётное задание, — закончил пересказ маркиз, — Какие будут вопросы?

— Вопросов нет! Когда выступать? — тут же радостно и совсем неожиданно влезла Клеопатра. Но под пристальным, суровым взглядом развернувшегося к ней все корпусом Парадорского вначале занервничала, потом сникла, после чего обиженно повела плечиками и отвернулась в сторону. Только после этого курсант повернулся к маркизу, который за безмолвной сценкой наблюдал с невероятным, но не совсем понятным интересом:

— Господин генерал, вопросы конечно есть…

— Слушаю!

— Почему именно мы?

— Я ведь уже упоминал о деликатности задания. Для этого подходят люди облечённые только полным доверием. К тому же именно вас весьма настойчиво рекомендовал его высочество Януш Ремминг.

— Спасибо. Очень лестно…, конечно, да и приятно…, - вопросы конечно могли нестись ещё долго, но после такого, немыслимого по уровню доверия, многие из них казались бессмысленными. А вот сожаление по утраченному морю остались: — Мы тут в круиз на пароход билеты купили…

— Сегодня же вам вернут потраченные средства. К тому же, если вы справитесь за несколько дней, то у вас останется куча времени для не менее полноценного отдыха. Скорей всего, если украшения будут найдены и возвращены в сокровищницу империи, то и круиз вам оплатят за счёт выданной премии.

Ничего больше не оставалось Парадорскому, как косясь на свою любимую, повторить её же слова:

— И у меня вопросов нет! Когда выступать?

— Завтра утром. Вот вам карты, средства и второй крабер для связи. Прибываете в Старый Квартал, частным порядком арендуете нужный флайер, всё нужное оборудование, спелеологическую экипировку и вперёд!

— Оружие?

— Можете взять в разумных пределах на складах училища. Распоряжение и нужные разрешения на дальнейшую транспортировку вам выдадут.

— Если произошла утечка сведений, и мы заметим за собой слежку?

После этого вопроса маркиз похвально кивнул:

— Сразу уничтожаете имеющиеся у вас карты, описания, сообщаете нам, прекращаете поиск и как можно скорей выходите на поверхность.

— Если нас попытаются задержать?

Уже этот вопрос Винселио Гроку совсем не понравился:

— Надеюсь до этого не дойдёт…, но для того вам и оружие… Уничтожайте любого, кто посмеет встать у вас на пути!

На этом разговор с приближённым самого императора закончился. А уже по пути к спальным комнатам, Тантоитан стал с пристрастием выпытывать у свое любимой девушки:

— Чего это ты сразу стала соглашаться, если даже вопросов ещё не задали?

— А нашего согласия и не спрашивали! — жёстко отшила Клеопатра. — Приказ есть приказ, и не тебе рассуждать о его целесообразности.

— Всё равно это несколько странно…

— Ну чего тут странного, Танти? Ты должен радоваться и прыгать от счастья до потолка, что это именно нам доверили такое почётное задание. Ты себе только представь, какие там могут быть прекрасные и старинные украшения!

При последних словах девушка закатила от восторга и мечтательности глаза и её жених не на шутку обеспокоился:

— Кле, ты хоть соображай что говоришь! Нам ведь премию не частью сокровищ обещали…

— Ха! За кого ты меня принимаешь?! — сразу обозлилась Клеопатра. — Да я сама у любого вора сразу руку откушу, кто хоть камешек оттуда стащить собирается!

— Так чего ты…

— А что, уже и посмотреть будет нельзя? И в любом случае мы потом при составлении описи и повторном осмотре присутствовать будем. Так что в любом случае насмотримся. А может и примерить дадут…

— Ага! Догонят и ещё раз дадут! — но по глазам своей любимой Парадорский понимал: всё равно хоть что-нибудь, но примерит. Как и верил в то, что собственными зубками перегрызёт руку любому вору. — Да и вообще, зачем тебе всякое золото и брильянты? Ты у меня и без них самая лучшая во всей вселенной!..

Они уже вошли в комнату Танти, а так как Гарольд где- то отсутствовал, то сразу предались своему любимому занятию наедине: поцелуям.

Но курсант Стенеси отсутствовал недолго, влетел в комнату с такой скоростью, что чуть не вшиб парочку дверью в стену. Хорошо, что Танти успел и сам отшагнуть в сторону и девушку свою перенести в объятиях.

— Ох! Я уже испугался, что не туда попал! — похохатывая, гигант стал рыться в своих вещах, уже приготовленных на завтра. — Всё милуетесь? Вот вам раздолье будет на круизном лайнере… Наверняка и моря не увидите!

Он уже не раз намекал, что вряд ли путешественники по морю выйдут из своей каюты на верхнюю палубу. Как правило, ему в ответ неслись подначки по поводу отрезвляющего купания в сугробах и поломанных лыж. Гарри с целой группой сокурсников отправлялся на горнолыжный курорт. Но сейчас Парадорский тяжело вздохнул, и уже собрался поведать другу о сорванном круизе, как женская ладошка прикрыла ему рот.

— Мы-то увидим всё что надо, а вот ты смотри шею себе не сверни, когда будешь разглядывать каждую мелькнувшую лыжницу. — А когда Гарри опять выскочил за дверь, нахмурилась сердито: — Забыл про секретность?

— Да нет, только бы и сказал, что получили важное задание. Ты ведь его знаешь, он выспрашивать не станет.

— Вообще лучше помалкивай, тем более что мы по морю в любом случае попутешествовать успеем. Ещё и высшим классом прокатимся.

Тантоитан вспомнил о самых дорогих билетах на подобные круизы и у него непроизвольно вырвалось:

— Таких премий не бывает!

— Много ты понимаешь! — она указала на висящий над кроватью жениха памятный подарок с гербом. — Вон тогда тебе премию, какую дали! И то неизвестно за что и до сих пор тобой из-за лени нерасшифрованную. А тут настоящие сокровища! Ты представляешь, сколько они могут стоить?! А ты с каким-то круизом сравниваешь!

Она при этом, неосознанно пытаясь вырваться, так интенсивно вертелась своим соблазнительным телом в объятиях, что Парадорский сразу позабыл о сути спора и постарался как можно быстрей вернуться к прерванным приходом друга удовольствиям.

Ну а следующим утром, в целиком гражданской одежде, но с баулами полными оружия и боевой амуниции, они уже выгружались на главном вокзале Старого Квартала. Благо, что все разрешения у них на багаж наличествовали и претензий служба контроля не предъявляла. Зато отпускники частенько посмеивались, вспоминая, как интендант склада в училище хмурился, сомневался, десять раз куда-то перезванивал, пока сподобился выдать затребованное в полном комплекте. У него в требовании стояла запись: "Для охоты", поэтому он никак не мог сообразить на кого это отпускники собрались охотиться из такого набора казённого, причём самого современного боевого оружия.

Некоторые непонятки начались, когда стали арендовать лётное устройство. Определённого вида флайеры, оборудованные и спальней и кухонным блоком, имелись только в одном транспортном центре на окраине Старого Квартала. Мало того, сдающаяся в аренду техника имела все необходимое хозяйство для спелеологов, спасательный набор сигнальных устройств и масса всех тех мелочей, которые используют отпускники, желающие несколько недель пожить вне цивилизации и людских скоплений.

И вот при заполнении бланков, пока Тантоитан возле стендов отбирал ещё несколько комплектов альпинистских капроновых шнуров, Клеопатра наткнулась на строку, помеченную звёздочкой для обязательного заполнения: "Точные координаты вашего предстоящего базирования…" Немногого подумала и вписала: "Путешествие свободное, где понравится, там и будем останавливаться".

Принимающий бланк старший отдела, читая этот ответ, явно споткнулся глазами на подобном ответе и приступил к нудным пререканиям:

— Вы здесь не указали точные координаты вашего базирования…

— И не собираюсь! — сразу заняла Клеопатра жёсткую позицию. — Куда хотим — туда летим.

— Но так у нас заведено…

— Это ваше личное несчастье, мы перед вами отчитываться не обязаны.

— Но судя по вашим документам, вы обучаетесь на геологическом факультете…

— И это не причина лишать нас личной свободы!

— … Следовательно, — с неожиданной настойчивостью и довольно нелицеприятно продолжал клерк, — Вы скорей всего подадитесь в район пещер, и решите спускаться на глубины. Но хочу заметить, в последнее время там слишком много несчастных случаем, и спасатели просто устали вынимать трупы со свёрнутыми шеями, распластанными под тоннами камней грудными клетками или ссохшимися от жажды.

— Сочувствую спасателям и близким несчастных, но вам-то какое дело до всего этого?

— Как?! Ведь это мы вам арендуем флайер…

— Но мы за него сразу вносим арендную плату вперёд!

— … А значит, мы несём и ответственность за наших клиентов.

— Ха! Слава электронам, мы уже давно совершеннолетние! — Клеопатра стала раздражаться: — Мне кажется, вы занимаетесь не своими делами.

— Это вам только кажется! — стал поблескивать от злости глазами клерк. При этом он весьма красноречиво осмотрел баулы молодых клиентов, лежащие чуть в стороне: — И по существующим у нас правилам, вы обязаны предоставить свой багаж на досмотр! Так что…

Готовую взорваться от гневу любимую, подошедший Тантоитан остановил нежным прикосновением к плечу. И только потом весьма жёстко уставился на клерка:

— Ну и чего шумим?

— Выкладывайте сумки на стол и раскройте их!

— Даже не подумаю. Там наши личные вещи с интимной окраской.

— А вдруг у вас там оружие?

— Да хоть целый огнемёт! Вам-то что с этого?

— И зачем огнемёт в таком путешествии?

— Собираемся жарить с его помощью маринованное мясо. Очень удобно, доступно, а главное вкусно.

Старший отдела по приёмке уже изрядно покраснел от прилившей к голове крови:

— Желаете крупных неприятностей?

Парадорский до сих пор не мог понять подоплёки неожиданного пристрастия, но уж неприятностей он никогда не боялся. Тем более в таком месте и от такого мелкого чиновника. Поэтому перешёл на свой знаменитый рык, применяя так пугающее многих психологическое давление:

— Ты! Канцелярская мышка! Выполняй свои функции и не пытайся переделать законы империи под свои личные прихоти! Живо предоставил нам на выбор все имеющиеся флайеры и не смей даже лишней минуты нас задерживать неуместными разговорами!

При этих словах кулачище парня несколько раз приложился по разделяющей их стойке, от чего сама стойка ощутимо содрогнулась и завибрировала. Кажется, это совокупное действие клерка таки поставило на должное место, но он всё ещё пытался ерепениться:

— Сейчас я вызову гвардию торгового центра, и вас всё равно обыщут!

— Дятел ты! Без соответствующих разрешений или крайних поводов, они к нам и пальцем не притронутся. А вот если я вызову кого следует для проверки вашего заплесневелого заведения, то уж тебе точно мало не покажется. Ка и всем твоим непосредственным начальникам. Ну! Чего замер? Живо мне данные по всей технике на общий экран!

Клерк несколько раз отрыл рот словно рыба, но тут за его спиной открылась слитая со стеной дверь, и появился явный директор этой шарашкиной конторы:

— Извините, что немного запоздал и не успел сразу вмешаться! — сразу с ходу, лучась дежурной улыбкой, затараторил он. Хотя было сразу понятно, что всю сцену он наблюдал и прослушивал от начала до конца. — За пререкания с клиентами наш нерадивый работник обязательно будет наказан. А теперь прошу вас выбрать любой флайер из тех, которые на данный момент имеются у нас для аренды! — после этого он подхватил длинную указку и стал ею интенсивно тыкать в виртуальный экран: — Осмелюсь предложить вам вот эту модель, одну из самых новейших и удобных в эксплуатации. Туристы только её и предпочитают брать. У нас как раз в наличии два великолепных экземпляра.

К концу второго года обучения курсанты превосходно разбирались во многих летательных устройствах. Причём не только боевого, но и гражданского назначения. Так что Тантоитан заранее знал, что ему подойдёт и не стал слишком прислушиваться к скользким словам директора здешней конторы. Короткий поиск глазами по всему списку и безапелляционное решение:

— Мы берём вот эту Пчёлку, икс два-два. Оформляйте!

Пока клерк вносил последние данные и принимал плату, его директор так и продолжал заливаться соловеем вокруг клиентов:

— Ай, какой удивительный выбор! Эту модификацию уже почти никто не берёт, потому, как она считается ну совсем некомфортной для проживания. Да и многими чисто техническими функциями простым гражданам воспользоваться не получится, там стоят ограничивающие доступ коды, которые у нас отсутствуют по причине…

Клеопатре уже еле удавалось сдерживаться от крайностей, поэтому даже в её тоне почувствовалась явственная угроза:

— Да нам плевать на ваши функции и коды, мы отдохнуть собрались вдали от людей! А после общения с вами, к людям и вообще возвращаться не хочется. Мечтаем о полной тишине!

Больше им ничем не надоедали и ни в чем не задерживали, но вот когда уже вылетели из ангара, заложили несколько виражей для опробования лётных качеств Пчёлки икс два-два, и включились в транспортный поток, ведущий к иному торговому центру, Парадорский задумался о странной пристрастности клерка:

— Никак не пойму, чего это он так переживал за наши тушки?

— Гораздо более странной выглядит попытка просмотреть наши вещи, — фыркнула Клеопатра. — Такое впечатление, что он просто опасается пустить случайных браконьеров в личный заповедник.

— Вот, вот! И у меня сложилось такое же мнение. Потому что гибель туристов — его вряд ли сильно обеспокоит. Скорей какие-то личные интересы…

После это возлюбленные многозначительно между собой переглянулись и дальше продолжать разговор не стали. Всё-таки кабина ещё не была проверена на наличие подслушивающих устройств. И это они проделали на стоянке торгового центра. Пока Парадорский закупал необходимые для "отпуска" продукты, его подруга тщательно проверила кабину, жилые отсеки флайера и даже небольшой трюм, имеющимися приборами. Подозрения оказались напрасными, никто их не подслушивал и не подсматривал. Хотя, с другой стороны, они ведь сами выбрали совсем не то летательное устройство, которое им с такой настойчивостью пытались всучить в конторе по прокату. А потом уже у гипотетических недоброжелателей могло и времени не остаться на должное оснащение сдаваемого в аренду устройства.

Естественно, возникшее подозрение не следовало оставлять в своих помыслах без всяких принятых мер, пусть и другие на всякий случай обеспокоятся. Связавшись с кем надо по номеру, данному для подобных случаев маркизом Гроком, Клеопатра сжато обрисовала ситуацию и подытожила своими выводами. Некая немногословная личность, выслушав курсанта Ланьо, заверила, что надлежащие действия будут предприняты.

А вскоре произошедший инцидент как-то быстро выветрился из головы. Потому что места над горным массивом, который предстояло парочке исследовать, и в самом деле считались если уже не сказочными, то одними из самых очаровательных на данном континенте. Было на что полюбоваться, а потом и хлопоты по созданию временного лагеря прямо в уютной долинке закрутили в приятной суматохе. Парадоксы конца тридцать шестого века: зелёный шалаш построили всего в десяти метрах от нависшего борта флайера, и то лишь по той причине пришлось отступить, чтобы дым от костра не слишком зачернил перламутровую облицовку ярко зелёного оттенка. А так бы, наверное, шалаш построили прямо возле самого трапа.

— Всё равно спать лучше внутри, — настаивала девушка, — там мягче и комаров нет.

— По поводу мягкости, так я сейчас притащу матрас, — посмеивался её любимый. — А вот по поводу комаров, то ты вспомни, где порой приходилось спать на Хаитане и не привередничай. Рано начинаешь избегать тягот воинской службы.

— Пусть только ночью меня комары покусают! Я тогда тебя…

— Покусаешь? Ха! Ты тоже превратишься в комара? Как после укусов вампиров? Мне уже страшно!

— Не говори глупостей. Мы в отпуске и я хочу отдыхать с комфортом.

— Увы, моя прекрасная принцесса! — Танти словил красавицу за талию и привлёк к себе: — Мы на важном задании самого императора! Но я так и быть в первую нашу ночь запишу в отчёте как "Осмотр на местности. Адаптация к местным условиям". А сам вместо этого буду в роли комарика ублажать твоё сладкое тельце…

— О, мой, звёздный рыцарь…! — млела Клеопатра в объятиях. — А во время твоего ублажения ничего не сломается?

— Ты по поводу хоботка у комарика?

— Нет! По поводу нашего шалашика. Что-то он слишком хлипко смотрится и весь сотрясается от малейшего удара.

— Шалаш всё стерпит…

— И хватит меня валять по этим влажным веткам. Ты ведь обещал матрас принести? Или, раз тебе мягко, то и я должна быть в восторге?

В общем, вечер и ночь прошли великолепно. Светили луны, сияли звёзды, шуршали и скрипели в окружающем кустарнике невидимые кузнечики, разогретые на углях мясо и колбаски показались наиболее восхитительными из всего съестного в мире. От основного места своих будущих исследований приземлились довольно далеко, так что в любом случае излишне перестраховываться или опасаться по поводу надёжно спрятанных в трюме карт не приходилось.

Другой вопрос, что опыт и воинские навыки отпускники тоже использовали уже на подсознательном уровне. Поэтому ещё с вечера были включены соответствующие радары и велась постоянная запись окружающего участка неба. Как следствие, утром сразу было заметно, что кто-то, либо случайно, либо преднамеренно довольно долго обретался по соседству. Вначале весь вечер какое-то неопознанное тело давало медленные круги до дальнему периметру, а уже в течении ночи к лагерю довольно близко подлетал массивный, но довольно беззвучный транспортный флайер. Могло так получиться, что за молодой парой кто-то пытался присматривать. А может и просто любопытствовал: кто это там расположился по соседству?

Но именно поэтому Парадорский решительно изменил все заранее составленные планы. Справедливо рассудив:

— В шею нас никто не гонит, и день, два в таком чудном месте мы себе можем позволить.

Ведь ранее намечалось сесть всего в одном километре с юга от искомых координат, и уже оттуда, по весьма удобным и хорошо прорисованным на схемах анфиладам пещер и переходов выйти к месту основных поисков.

Потому так и решили остаться на прежнем месте. Пусть отсюда до места назначения было топать не менее пяти километров, но зато если за ними кто-то и следит, то уж в сложных лабиринтах пещер никак это сделать не сможет. Так что лучше выходить и начинать поиски прямо отсюда.

Вначале пришлось несколько часов потратить на боевую модификацию взятого в аренду флайера. Пчёлка икс два-два, являлась давно списанной боевой техникой, а чтобы гражданским лицам неповадно было заниматься лихачеством или иными непозволительными забавами, на панелях управления стояли блокираторы, открываемые только с помощью сложных кодов. Вот эти самые, имеющиеся у них коды и ввела парочка отпускников. Зато теперь, у них помимо огромной скорости и необычайной манёвренности появилась возможность и дистанционного управления своим флайером, что для некоторых задач казалось довольно важным. Мало ли где далеко и в какое время придётся выбираться на поверхность с найденными сокровищами. Тогда каждая секунда будет дорога. А прибывшая по желанию Пчёлка — сразу снимет все ненужные проблемы.

Шалаш убирать не стали. Матрас на место — тоже. Из оружия взяли только треть возможного, потому что в подземельях много на себе не потаскаешь. Да и не в бой ведь идут. Помимо этого, как ни старайся или не избегай, в любом случае имелись реальные шансы встретиться с другими спелеологами. Как профессионалами, так и любителями, толпы которых ту порой создавали воистину броуновское движение. И мелькать перед ними с не запрятанным оружием в данном месте было как-то не с руки. Входные люди поставили на блокировку, код вскрытия "крякнули", подстраховали собственной кодами, да и двинулись в путь.

Намеченный вход в подземелья располагался метрах в четырёхстах, но каково же было удивление, отпускников, когда они обозрели прямо на скале, нависающей над входом, двух совершенно обнажённых девиц, принимающих загар. Причём девиц хоть и прехорошеньких, но совершенно бесстыжих и беспардонных. Когда любительницы загара рассмотрели приблизившуюся парочку, всю обвешанную явно спелеологической мишурой, они проявили просто беспримерную заинтересованность:

— Ой! А вы спелеологи?

— И тоже собираетесь лезть в пещеру?

— А вы знаете, сколько там людей погибло?

— Вот только вчера говорят трёх парней и двух девушек завалило. И как вам не страшно собой рисковать?

Причём каждый вопрос вроде, как и не требовал ответа, можно было пройти молча, но Клеопатра не сдержалась от ехидства. Слишком уж её рассердили нагло и вызывающе торчащие соски у девиц:

— Дело в том, что неделю назад объявили о страшной активности нашей звезды. Вы только себе представьте: в дневное время ультрафиолет настолько вреден, что вызывает раковую опухоль даже сквозь слой малого боевого скафандра. Вот поэтому мы и решили самую опасную неделю банально пересидеть это несчастье в подземельях. Взяли вот с собой пожрать на день, спустимся в ямку поглубже, да и будем себе дремать, да виртуальный проектор просматривать. Лепота!

Танти первым нырнул в зев под скалой, стараясь не подавиться от смеха, и только когда любимая к нему присоединилась метров через двадцать в расширившемся проходе, он дал выход своим эмоциям:

— Здорово ты их прищемила! У них сразу весь загар пропал, превращаясь в бледность с серым оттенком. Ха-ха!

Казалось бы, похвалил, но курсант Ланьо только зарычала в ответ:

— Как ты себя ведёшь на боевом задании?! Смотри-ка! Даже бледность в них на сосках рассмотреть успел!

— Да я обо всём теле…

— И глазки у тебя не вывалились, сразу за двумя телами присматривать? Так я их могу и выковырять, мне не трудно. Вместо того, чтобы как порядочный парень отвести глаза в сторону и пройти ничего не замечая, он и загар успел рассмотреть и всё остальное вместе с серостью.

— Ох! Клео! Ты же знаешь, что я на других девушек и не смотрю…!

— Ха! Ты даже этих старых тёток решил с девушками сравнить? Да они года на три нас старше!

— На тёток — тем более не смотрю! — уже стал злиться Парадорский. — И вообще, раз мы здесь прячемся от лишнего загара, веди себя как настоящая оперная певица. Иначе страница порвётся и всё разольётся. А перья потом куда денешь? И краска из рубероида не получится. Вспомни, сколько у нас мало на счёту осталось, и как от этого неприятно будет нашему интенданту…

Подобные абстрактные словосочетания, как правило, вводили любую женщину в некоторый ступор. Именно подобные нелогические несуразности и взял Танти на вооружение в последнее время, когда следовало привести любимую в сознание и кое-как успокоить после вспышек неожиданной ревности.

Помогло такое умение и сейчас. Десяток минут Клеопатра двигалась молча, надув губки и делая вид, что страшно обижена. И только потом с сожалением протянула:

— Надо было мне сразу заявить маркизу, что ты для этого поиска не подходишь. Лучше бы я сама вызвалась добровольцем, взяла бы с собой нескольких подруг и мы бы устроили себе замечательный девичник.

— К счастью, приказы командования не обсуждают…, - печально стал рассуждать Танти. — Ведь только представь себе весь ужас, если бы всё случилось по твоему желанию. Ты бы тут уже вовсю веселилась со своими подругами, а я бы плакал от тоски на круизном пароходе… Хм, даже не представляю, как бы я там без тебя две недели выдержал в этом скучном Море Чаек…?

Его девушка тут же ринулась вперёд, бесцеремонно посветила фонарём в глаза и перешла ну на очень строгий голос:

— Стоять! Не двигаться! Глаза не закрывать! И это ты бы плакал? Да ещё бы и тосковал бы? Ха! Смотри, как он кивает с честным видом! Можно подумать, что я тебя на подобный круиз хоть раз в жизни самого отпущу. У вас у всех одна натура, только дай слабину. Тем более что у тебя пример живой перед глазами: Гарри ещё тот гулёна…!

— Так ведь у меня и другие примеры есть, — пытался Танти уклониться от слепящего луча. — Наш друг Роман — просто образец верности и подкаблучника.

— Исключения, только подтверждают общие правила.

— А я чем хуже? Ты меня хоть раз поймала в компании с Гарольдом?

— Твоё счастье, что не поймала, — девушка перестала слепить фонариком, и двинулась в путь. — И чего это не я впередиидущая?

— Ну так…, я старше по званию, — нашёлся Парадорский.

— А мы — в отпуске. Семейном. Так что теперь командую я.

— Эх, — не сдержался парень от вздоха, ещё раз вспоминая о старом товарище, — Как там наши Броверы и где? И есть ли у них такое понятие как отпуск?

Роман и Магдалена Броверы, ещё вначале второго курса пропали из училища в неизвестном для подавляющего большинства курсантов направлении. Только Танти, Клеопатра и Гарольд знали, что молодую пару друзей забрали в отдел внешней разведки, и почти сразу же забросили куда-то на новое место. Так сказать, вживаться в стане противника и входить в образ. Понятно, что при такой службе ни про отпуска, ни про встречи с друзьями думать не приходится. А уж о тех временах, когда появится возможность вернуться на родину, и думать не стоило. Хотя Роман перед расставанием обещал вернуться не меньше чем в звании генерала. Учитывая службу год за два, такое вполне могло случиться.

Сейчас же парочка спелеологов долгое время шла молча, вспоминая о друзьях и мысленно желаю им только всего наилучшего.

Как оказалось побыть в молчаливом одиночестве и здесь не получится. Вначале попалась целая вереница "организованных" туристов, Они под присмотром сопровождающих шли к некоей местной достопримечательности.

Потом разминулись с троицей женщин старшего возраста, которые только чинно поздоровались.

А потом группа сразу из пяти аналогичных любителей подземного туризма оказалась в одной из больших пещер по ходу следования. По принятой здесь традиции никто друг другу в глаза не светил, а вот собственные лица старались освещать поднятыми вверх фонарями и настроив их на рассеянный свет.

— О! Коллеги! — громогласно воскликнул самый рослый из пятёрки мужчин. — Какими судьбами? Куда идёте? Не нужна ли помощь?

Чтобы не проходить к нему вплотную, Парадорский заранее сдвинулся вправо, на свободное пространство и сделал вид, что пропускает идущих встречным курсом:

— Да нет, в помощи не нуждаемся, только в спокойствии, — причём говорил очень и очень приглушено. — Но мне несколько странно: зачем так громко кричать? По всем правилам — подобное запрещено. Свалится камень со свода — и каска не спасёт.

— Ха! Да мы здесь уже старожилы! — хвастался словоохотливый спелеолог. — Почитай все пещеры исходили вдоль и поперек. Так что каждый ненадёжный сталактит у нас на учете. Ну и красоты здесь все местные знаем. А вы впервые? Может чего подсказать?

— Да у нас карта есть, — опять отверг помощь Танти, вынимая из кармана продающуюся на каждом углу пластиковую карту местных достопримечательностей. — Тем более что тут высматривать? Мы только и хотим три самых импозантных места рассмотреть, а потом в Галатарские пещеры подадимся. Вот там говорят, чудеса!

Встречная группа так и выстроилась шеренгой на тропе, рассматривая в упор молодую пару, которые стояли как бы в отдельном закутке. Но теперь уже заговорил самый старший среди них, с благообразной бородой в виде лопаты:

— Конечно, Галатарские пещеры более грандиозны и величественны. Но там сплошной гранит, сырость и слишком свежо. Зато здесь какой полезный воздух для лёгких.

— У-у-у! Нам ещё только о старости думать не хватало, — бесшабашно отмахнулся Парадорский. — Да и пока мы здесь ничего интересного или привлекательного не видим. Вот сделаем пространственные записи в трёх воистину стоящих пещерах и возле провала, и дальше. У нас отпуск чуть ли не поминутно расписан.

— Тогда желаю удачи! — хотя по нахмуренным бровям бородатого не замечалась его благожелательность. — Только и предупредить мы вас должны: почти во всех ответвлениях от главных анфилад в последнее время обвалы за обвалами. Слишком много неосторожных гибнет. Мы сами две недели назад помогали спасателям вытаскивать тела троих весьма неосторожных парней.

Клеопатра уже давно не освещала себе лицо, направляя свет на боковые откосы:

— Конечно, это как же надо мозги застудить, что бы в таком грунте в малые щели протискиваться! Неужели мы на таких похожи?

— Ни в коем случае, сударыня! Мы без всякого заднего умысла вспомнили про тех несчастных, и ни в коем случае на имели ввиду вас, — после этого заверения бородатый первым двинулся дальше по тропе, взмахнув фонарём на прощанье: — Счастливого пути и приятного отпуска!

— Спасибо! И вам того же!

После ответного пожелания Парадорский опять выдвинулся вперёд, при этом несколько придержав за локоток спешащую туда любимую:

— Конфетка, не торопись. Как говорит наш философ Малыш: не зная броду, пропусти товарища. — И уже когда зашли в какой-то изолированный закуток, внимательно осмотрелся и перешёл к обсуждению встречи: — Что ты у них заметила подозрительного?

— При таком освещении, даже явную хромоту не рассмотришь. А что?

— Ну, прежде всего, длинный чехол у одного за плечами. Примерно в таких переносят сборные штанги рукояти на любую дистанцию, миноискателя для труднодоступных мест.

— Сомнительно…, - сразу отвергла это наблюдение Клеопатра.

— Ещё у одного на груди я заметил чехол, весьма аналогичный тому, который используют для хранения биноклей.

— Зачем в пещерах бинокли?

— Я и не говорил, что там бинокль, — терпеливо продолжал объяснения Тантоитан. — В подобном футляре хранят несколько устаревшие и давно снятые с вооружения прибору ночного видения ПНВ-117БЛИК. Он не от, что у нас, но тоже вполне функционален и надёжен.

— М-да? — девушка стала хмуриться. — Пока тоже ничего криминального.

— Ну и двое из них заняли такое положение на тропе, чтобы и выходы из пещеры контролировать и нас под прицелом держать.

У курсанта Ланьо подобную дисциплину по перекрытию секторов ведения огня освоить до конца никак не получалось, поэтому она стала несколько раздражительной:

— Это уже называется манией преследования. Может мне сразу звонить и вызывать помощь после твоих рассуждений?

— Да нет, мы пока и сами всё держим под контролем, — миролюбиво ответил Танти. Только у меня к тебе всё равно большая просьба: держись за мной как на Хаитане и будь очень внимательна. Договорились, моя принцесса?

Если бы опять последовало обращение "конфетка", Клеопатра спорила бы из чувства противоречия, а так она, вероятно, вспомнила о задании от самого императора и соглашательски вздохнула:

— Договорились!..

Маршрут немного подправили и в самом деле вскоре могли наблюдать значительный комплекс пещер, украшенных многочисленными, разноцветными сталагмитами и сталактитами. На участках свода, смыкающихся со стенами наблюдались и более редкостные сталагнаты.

Вот здесь уже народу оказалось более чем много, более трёх десятков. Да и постоянная подсветка присутствовала. Местные гиды старались не терять постоянный заработок. Но осмотром и составлением пространственных голограмм занимались не только организованные туристы. Было и несколько групп самостоятельных спелеологов. Даже пара одиночек.

Возле одного такого одиночки парочка и организовала привал. Разгрузившись от вещей, Клеопатра занялась составлением пространственной голограммы, а Танти посматривал по сторонам, да попивал прихваченный в термосе горячий чай. Практически тем же самым занимался и его сосед, который даже снял каску, отложив её в сторону, и после горячего напитка блаженно вытирал свою лысину белым платком. На вид ещё крепкому мужчине было лет восемьдесят, но ведь при современной медицине могло оказаться и больше. Поэтому Парадорский не навязывался с общением, Сосед заговорил сам:

— Здесь самая красивая пещера этих подземелий.

— А как же Медовая и провал Несчастной Лизы? — проявил вежливую заинтересованность Танти.

— Ну там тоже есть своя оригинальность. Медовая — поражает стенами в виде сот. Гилактиты постарались. Но там этого мало. А провал только и знаменит гибелью одного из первых исследователей этих лабиринтов по имени Лиза. Ну и мостик там над бездной очень изящно смотрится, должный страх вызывая у туристов. А мне всегда здесь нравилось… Дивная красота…

Согласно кивнув, Парадорский выдержал должную паузу и продолжил разговор:

— Вы наверное ветеран? Каждый камешек здесь знаете?

— Такое о себе никто сказать не может, — улыбнулся мужчина. — Тут и десятка жизней не хватит, чтобы как следует все переплетения, ходы и анфилады изучить. До сих пор полные карты не составлены. Мало того, здесь порой в течении года старые проходы перекрываются, а совершенно новые открываются.

— А вот тут недавно нам пятеро встретились, у них старший с бородкой лопатой, так они хвастались, что каждый камешек уже здесь изучили. Вы с ними знакомы?

Лысый озадаченно погладил голову платком:

— Я здесь в последние годы только один раз приезжаю, дней на пять. Встречаю порой настоящих ветеранов… А эти…, - он смешно покрутил носом. — Кто-то мне говорил, что они и ещё несколько групп, последние три месяца здесь сидят безвылазно. Но всё равно так смело хвастаться я бы на их месте не осмелился…

Его молодой собеседник смешно фыркнул:

— Это же от тоски загнуться можно: три месяца безвылазно одними и теми же пещерами любоваться. Или это — одна из разновидностей садомазохизма?

— Ну, я бы так не сказал, молодой человек. Истинные поклонники здешних красот и в самом деле готовы сутками здесь просиживать.

— И что, те пятеро прямо вот так попадают в категорию истинных поклонников?

Столько скепсиса Парадорский попытался вложить в свой вопрос, что лысый мужчина скривился, но был вынужден согласиться:

— Честно говоря, не очень… Да и здесь они почти не бывают, всё по дальним лабиринтам шныряют.

Они ещё по-соседски перекинулись несколькими, ничего не значащими фразами, и сосед, уложив свой термос в рюкзак и закрепив на голове шлём, распрощался. Вскоре и Клеопатра вернулась. Получая свою порцию бодрящего напитка, она спросила:

— О чём вы тут так оживлённо беседовали? — а когда услышала подробный пересказ, надолго задумалась. После чего вынуждена была признать: — И мне тоже теперь это всё не нравится. Может ты и прав во всех своих наблюдениях.

— В любом случае, пока мы не начали интенсивные поиски, нам опасаться нечего, — подвёл предварительные итоги Тантоитан. — Другой вопрос, что я бы предпочёл сейчас иметь вместо тебя Гарольда, а за тебя оставаться полностью спокойным…

— За кого ты меня принимаешь? — Сразу взвилась Клеопатра, хотя в её глазах плясали весёлые искорки. — Или давно от меня в дыню не получал?

Порой между влюблёнными и проскальзывали искорки тех трений, которые когда-то их делали врагами-соперниками в интернате. Но теперь эти искорки были явно любовного плана и ни в коей мере не провоцировали обиду. Скорей вызывали мягкую ностальгию по оставленной всего в двухгодичной дали юности.

— Эх! Доброта меня погубит, — укорял себя парень. — Давно я тебя за косы не таскал, ой давно!

— Меня? Принцессу?! Какой же с тебя звездный рыцарь? — но после того, как получила пахнущий чаем поцелуй, предыдущие вопросу стали совершенно риторическими. Поэтому девушка опять вернулась в данную ситуацию: — Так что делать будем?

— Побродим ещё в округе часик, полтора, а потом вернёмся к флайеру. А уже потом будем топтаться от обстоятельств. Есть у меня пару идей на этот счёт.

Так и сделали. Оставшееся время провели как истинные туристы, всё рассматривая, ощупывая и занося информацию в банки данных. При этом не забывали и по сторонам посматривать с повышенной бдительностью. Поэтому парочку подозрительных типов заприметить успели. А уже перед самым отправлением в обратный путь, заприметили и сильно видоизменившихся девиц, которые им встретились с самого утра, принимающими загар.

— Никак твои подружки испугались вредного ультрафиолета? — не разжимая губ, Танти обратил на них внимание своей любимой. — Или они тоже за нами приглядывают?

— Главное, чтобы не за тобой конкретно, — съязвила Клеопатра, не особенно придавая внимания этому сообщению. — Догоняй!

У себя в лагере они сразу развили бурную деятельность, начав готовить поздний обед, переходящий в ужин. В основном девушка только кашеварила, используя то, что было принесено на стол. Во время этого, в какой-то момент Танти хитро подмигнул, и затеял неожиданные догонялки, о когда уединились в густом кустарнике интенсивно зашептал со всей строгостью:

— Кто-то пытался снять блокировку дверей нашего флайера, а в самом шалаше сразу два подслушивающих устройства.

— Что ты решил?

— Продолжаем всё в прежнем духе, а когда стемнеет, забираемся опять в шалаш. Затем тихо выползаем с тыльной стороны, прихватив всё необходимое.

— Но нас же подслушают!

— Хорошо, что я такой предусмотрительный, и все наши шевеления прошлой ночью записал полностью. Эту запись и оставим.

— Бесстыдник!

— Там нет ничего стыдного. И чтобы понять, что тут вокруг творится, я готов и голографическое изображение прикрепить.

— Ладно, тебе видней…

Они вернулись к костру и продолжили свой отпуск, как ни в чём не бывало. Сидели у костра, наедались до отвала, пели под гитару и будь за ними хоть визуальное наблюдение, ничем не отличались бы от сотен парочек, отдыхающих подобным образом по окрестностям.

А как только приблизилась полночь, оставили костёр догорать перед палаткой, забрались внутрь и перешли к интимной близости. Вроде как. На самом деле для имитации хватило вчерашней записи, а сами влюблённые вскоре уже шли с полной экипировкой нужном направлении. Приборы ночного видения, причём самых последних боевых модификаций, позволяли рассматривать окружающее пространство лучше, чем днём. Они же позволят обходиться без фонарей и в подземельях.

Правда Клеопатра долго молчать не смогла, как только они приостановились для осмотра, прошептала:

— Меня волнует оставленный без присмотра костёр.

— Забудь. Я настроил систему наружного наблюдения нашего флайера. Если хоть искорка перескочить на второй за второй ров из земли, пожарная пушка плюнет разок пеной и нет проблем.

Больше вопросов не последовало. Видимо стало обидно, что сама не додумалась до такого простого решения.

В прежнему входу возле скалы не пошли. Мало ли что… Тем более что подобных отверстий здесь имелось словно кротовых нор. Пришлось идти раза в три дальше, но в любом случае выбранное направление только приближало к окончательной цели. Всё-таки легче и быстрей идти по поверхности, чем по лабиринтам подземелий.

Как это оказалось ни странным, но нужный вход был перекрыт мощной металлической решёткой, на которой виднелась устрашающая надпись: "Обвал! Вход категорически запрещён!" Причём вместо замка решётка на том месте была просто прочно приварена в пяти местах.

Танти и секунды не раздумывал. Имея универсальную горелку, в виде массивной зажигалки, в течении пары секунд просто перерезал крепление петель, что оказалось наименее хлопотным делом. Да и решётку потом удалось вогнуть на место так, словно её и не открывали.

— Вдруг и в самом деле обвал? — сомневалась Клеопатра, перенастраивая свой прибор ночного видения на кромешную темень.

— Вот сейчас и просмотрим… Тем более что здесь куча разветвлений сразу же. Не могло всё обвалиться в единочасье.

В самом деле, проходы выглядели в полном порядке, так что неизвестно кем установленные кордоны оказались совершенно не нужными. И уже с боевой решимостью парочка двинулась к своей главной цели. Конечно, соблюдая при этом полную осторожность и действуя как в бою, или в глубоком тылу врага. Причём у каждого на каске имелся и дополнительный выступ микрофона направленного действия. При желании, если им сканировать дальние склоны или своды, то можно было даже подслушать биение сердца летучей мыши, крупные образчики которых встречались в пещерах с неприятной регулярностью.

Но уже глубокая ночь. Крупные летучие мыши давно отправились на свою охоту за мелкими грызунами, а более махонькие вылавливают мошек и мотыльков. Да и люди по всем понятиям обязаны давно улечься и видеть третий сон. Или, если они слишком молоды и беззаботны, предаваться иным постельным утехам. Понятно, что и никаких экскурсий в подобное время не могло здесь быть по умолчанию. Разве что помешанные на полезном подземном воздухе, могли устроить для себя некие ночлежки в больших пещерах. Имелись и такие оригиналы. Но спали они, как правило, недалеко от выходов и в самых пространственных подземных пустотах.

Тогда как парочка кладоискателей двигалась по переходам, весьма удалённым от основных туристических маршрутов. А вскоре и спустились на иной, гораздо ниже расположенный уровень. Пока пометки на картах сходились со всеми ориентирами и двигаться было несложно. Но вот именно там и состоялась одна странная встреча. Кто конкретно двигался впереди, заметно не было, потому что пара сразу метнулась назад, но как оказалось идущие на встречном курсе просто дошли до перекрёстка и двинулись по другой галерее.

После чего Танти выждал минут десять и двинулся дальше. На перекрёстке использовал направленный микрофон, но кроме удаляющихся шумов ничего полезного не засёк.

— Кому это не спится в ночь глухую? — а лично для Клеопатры добавил: — Старайся запомнить все подходящие для отсидки боковые проходы. Если опять кого встретим, беги туда.

Затем последовало сразу четыре ощутимых спуска, кусок петляющих анфилад и возникла на пути первая трудность. Вместо одной искомой галереи, за должным участком вдруг оказалось незарегистрированное разветвление. Из них один проход, узкий, почти обвалившийся вел резко вверх, а второй, широкий и просторный вел вниз. Причём в расшифровке ясно указывалось: "… По довольно широкому проходу двигаться три сотни метров, затем поворот почти в девяносто градусов вправо и третий отнорок влево, до конца. Глубина около метра".

По всем логическим выкладкам узкий, неудобный проход ну никак не подходил понятиям "широкий". Следовательно, он мог появиться в последние триста лет и похитители даже физически не могли его в те времена увидеть. Чего туда ползти? Значит, бравые курсанты-космодесантники двинулись в ту сторону, куда вели ноги и здравая рассудительность. Там и в самом деле через три сотни метров оказался крутой поворот, под углом почти, или чуть более чем в девяносто градусов, а вот дальше…

Дальше кладоискатели наткнулись на развороченные, словно взрывами раскопки. И уж на месте третьего отнорка оказался и не отнорок вовсе, а выдолбленная в породе просторная анфилада. Вся порода, здесь раскуроченная с пола и со стен, видимо перетаскивалась на сотню метров вперёд, и там сбрасывалось в некое подобие провала. Самое обидное, что в финальной части, где и обязаны были лежать сундучки с драгоценностями, кроме вычищенного колодца, глубиной более пяти метров ничего не было. Аналогичные колодцы навевали плохое настроение и в соседних ответвлениях. Когда это всё осмотрели и ощупали, озадаченности не было предела:

— Да нас ограбили! Отсюда уже всё вынесли! — со странными причитаниями вдруг затряслась Клеопатра. — Мы не успели! Как мы теперь отчитаемся о такой потере…?

— Не стоит тебе так убиваться! — пытался Танти успокоить любимую. — Нашей вины тут никакой нет, всё здесь вычищено уже давно, видимо искали методом тыка, так что сейчас ты успокоишься, достаём крабер и сообщаем все детали происшествия. В любом случае провести такой огромный фронт работ мы лично бы не смогли за такое короткое время. Так что нам в любом случае поверят.

— Пусть бы только попробовали не поверить! — в женских глазах стояли злые слёзы. — Не повезло нам, как нам не повезло!..

— Принцесса! Перестань плакать! Даже сотни сундуков не стоят твоих слезинок.

— Правда? — Клеопатра уже более умиротворённо вздохнула, благосклонно приняла щёчками несколько поцелуев, а потом задействовала фонари и стала мобилизовать своего мужчину на разгребание возникших проблем: — Прежде чем отчитываться по краберу, ещё раз давай хорошенько осмотримся при электрической подсветке. Может хоть одно маленькое колечко куда-нибудь закатилось.

И первой бросилась рыться в отвалах. Тогда как Парадорский к подобному ковырянию в пыли отнёсся резко отрицательно. Просто стал ходить вокруг, да подсвечивать фонарями то на стены, то себе под ноги. И через четверть часа пришёл к совершенно неожиданному выводу:

— Слушай, конфетка! А ведь сокровищ здесь никогда и не было! Здесь в округе рыли и продолжают рыть по причине как раз безуспешных поисков. Причём, если принять во внимание все эти подозрительные личности, копошащиеся вокруг пещер, слежку за нами и прочее, то скорей всего поиск сундуков продолжается и по сей день. Причём весьма интенсивно продолжается.

Девушка уселась на откос из каменных обломков и потребовала:

— Давай подробнее.

— Естественно, указания на расположение клада могли находиться не отлько в одном, а и в двух местах. Так что утечки с нашей стороны быть не могло. Что подтверждается фактом: конкуренты начали поиск намного раньше нас, за несколько месяцев. Но до сих пор никакого толку не добились. А вот прокололись знатно Наверняка им пришлось убирать нескольких случайных свидетелей своих интенсивных раскопок. Ведь по большому счёту сюда тоже ведут вполне проходимые дороги, а перекрыть всё решётками в любом случае не получится.

— Ну да… Если кто знает о стоимости сокровищ, то могли и сотни людей сюда организовать. Лишь бы своей цели добиться…

— Вот и я о том же. Но знаешь, какую ошибку они совершили самую главную? Что не посоветовались с настоящими ветеранами этих мест. Такими, как тот мой лысый собеседник. А тот мне ясно сказал: "…здесь порой всего лишь в течении года старые проходы перекрываются, а совершенно новые открываются".

— Как интересно! И что это нам даёт?

— Вспомни то разветвление, на котором мы хоть немножко, но засомневались. Вдруг так за триста лет и получилось: старый, истинный ход засыпался, а этот новый, ложный открылся?

— Так чего мы тут расселись!? — воскликнула Клеопатра, срываясь на ноги. — Живо меня догоняй!

Пришлось и в самом деле догонять, на ходу советуя настоятельно погасить фонари и перейти на прибор ночного видения. На перекрёстке Клеопатра первой смело нырнула в узкое и тёмное отверстие возможной дороги к сокровищам. Но как ни старалась, и как они впоследствии в две руки не пытались раскопать должный проход, двигаться дальше не получалось ни при каких обстоятельствах. Создавалось впечатление, что тоннеля здесь или никогда не было, или он завален наглухо по всей длине. Но если его невеста опять впала в уныние, сам Парадорский только обрадовался:

— Тем лучше! Никто из наших конкурентов не принял эту дырку всерьёз. И нам она тоже не нужна. Но зато как ориентир, как отправная точка — ей цены нет.

— Прятаться в ней будем или рыть дальше?

— Нет. Прикинем по карте примерное расстояние в триста метров и уже там попытаемся отыскать случайную щель к нужному нам повороту. А то и сразу к нужным нам ответвлениям выйдем. Вряд ли там эти "чёрные археологи" каждую трещинку или расщелину до конца прощупали. У них ведь явная дорога к богатству обозначена. Петлять они не станут…

Для дальнейшего поиска пришлось вернуться назад, и уже в верхней галереи ориентироваться на возможный тоннель под ногами. Несколько трещин между камнями и в самом деле отыскались довольно быстро, да вот пробраться по ним вниз оказалось невозможно. Зато циркуляция воздуха в тех местах была превосходная, что вселяло определённые надежды. А потом и свежая осыпь отыскалась, которую только и пришлось что чуть углубить, да расширить сапёрными лопатками…

Опускаться по таким осыпям сильно не рекомендовалось в любых инструкциях для спелеологов. Могло зажать намертво. Но с другой стороны сколько не бросали грунт вниз, он в пределах видимости не скапливался, а стенки внушали уверенность своей прочностью.

Первой спустилась более миниатюрная Клеопатра. Слегка осмотрелась, разгребла в стороны куча ссыпавшегося сверху грунта и только тогда крикнула Парадорскому:

— Спускайся! — когда тот уже стоял рядом, с сомнением добавила: — Не тот тоннель. Короткий, кривой узкий…

— Зато по логике ведёт к другому. Двигаемся вон к тому повороту.

В самом деле, вскоре они с левой стороны вышли именно в искомый тоннель. По крайней мере, именно так он описывался в имеющихся данных. А когда прошли ещё метров пятьдесят, то наткнулись на весьма примечательный поворот вправо под углом в девяносто градусов. Прошли туда, отсчитали третье ответвление влево, и уже задыхающаяся от волнения и восторга кладоискательница только и шептала прерывисто:

— Ну, Танти…, если ты нам повезёт…, если сундучки на месте…, неужели нам всё-таки повезёт? Ох! Как это будет здорово! После такой удачи, мы с тобой…, мы с тобой…

— Опять ты распереживалась? И не спеши ты так, за нами никто не гонится, — он старался придерживать рвущуюся вперёд девушку. — Под ноги смотри! Зачем каской об свод биться? Вон, чуть микрофон не отломала.

Они прошли в тупик, где под самой стеной высилась изрядная куча мелких, осыпавшихся со стены осколков.

— О! Да тут не только один метр копать, — замерла Ланьо, раздумывая самой орудовать лопаткой, или пропустить своего жениха. — Сам справишься?

— А ты сомневаешься? — он лихо сбросил с себя всё лишнее и мешающее, но прежде чем начал, попросил: — Ты тут даром не топчись! Иди к разветвлению и смотри, чтобы какие конкуренты тут случайно не появилсив. Видишь как они даже по ноцам рыщут.

Видно было, что красавица вполне доверяет своему жениху, но ей просто хотелось быть рядом в самый торжественный момент. Поэтому она попросила:

— Но если докопаешься, то сразу меня позовёшь?

— Ещё чего! Пока та далеко, подхвачу оба сундука и постараюсь скрыться обходными переходами. Давай, лавай, не стой!

И словно геологический робот заработал лопаткой.

По внутренней связи призыв Клеопатра услышала уже минут через десять:

— Конфетка! Двигай ко мне! Будем делать вскрытие. Пациент найден!

Когда она добежала до тупика, Парадорского наверху оставались только подошвы ботинок, а сам он пыхтя доставал из ямы уже второй сундучок. Мало того, на первом лежал какой-то герметический свёрток.

— Вот, похоже ещё и документы какие-то здесь хранились, — объяснил парень, ставя оба сундучка рядом. Потом великодушно провёл над всё ещё пока гипотетическими сокровищами ладонью: — Принцесса! Проверяй! Коль всё в порядке — тебе право первой их коснуться! И то и примерить! Где наша не пропадала! И пусть меня за это потом даже разжалуют.

— Не бойся, не разжалуют… Если меня не разлюбишь…, - Клеопатра осторожно вначале проверила внушительные и тяжеленные шкатулки универсальным прибором на наличие взрывных устройств, и только потом стала сдвигать запорные задвижки. Хоть снаружи вместилища драгоценностей и казались жутко запыленными, зато внутри их даже единственной посторонней песчинки не оказалось.

А тускло замерцавшие драгоценными камнями украшения, вызвали восхищённый стон со стороны девушки и поражённое мычание со стороны парня. Сразу было понятно, что такие сокровища только и могли принадлежать именно императорскому роду.

Глава двадцать шестая

Воспоминания: 3590 г. август, Оилтон

Для лучшего обозрения находок, использовали сразу четыре имеющихся фонаря. Да и как было не полюбоваться сокровищами, а уже тем более запретить любимой хоть поверхностно просмотреть некоторые, особо уникальные вещицы. Ведь в любом случае вскоре эти украшения в лучшем случае окажутся в императорском музее, а в худшем займут место на трельяже чьей-нибудь спальни.

Совершенно не к месту, Парадорский стал рассуждать вслух о тех, кто, в самом деле станет пользоваться этой находкой:

— Для мужчин здесь почти ничего нет. И пока ни Павел, ни Януш Ремминги вроде как жениться не собираются…

— Ещё чего! — с непонятным противлением вырвалось у Клеопатры. Но она тут же спохватилась и попыталась оправдаться: — Император — уже стар для повторной женитьбы, а принц — научный сухарь, на которого не соблазнится ни одна порядочная девушка.

— Ха! Очень рад, что тебя не слышать ни сами Ремминги, ни их фанатичные поклонницы. Уж последние тебя бы точно разорвали на кусочки за такое оскорбление их идолов.

— Меня родное училище в обиду не даст!

— Верно, с этим никто не спорит. Да и моей защиты тебе вполне хватит… А вот по поводу императорской семьи…, ведь там и принцесса какая-то имеется. Правда, слухи о ней самые противоречивые: одни настаивают, что запуганную Патрицию прячут где-то в центре Галактики. Другие говорят, что частенько видят её во дворце. Третьи ссылаются на некоторые источники, утверждающие что бедная принцесса тоже не пережила очередное покушение.

Рассматривая какое-то колье, Клеопатра покосилась на своего жениха:

— А сам что с уверенностью о ней сказать можешь?

— Ничего конкретного. Только и знаю, что она на год младше нас и нет ни одной её фотографии с годовалого возраста. Ну и вот, теперь мне кажется, что именно она и будет пользоваться всеми этими сокровищами.

— Да-а…, может быть… Конечно, любую девицу такой роскошью укрась, она самой прекрасной станет.

— А вот и неправда! Ты всё равно лучше любой принцессы. Причём в любом виде и в любой форме.

— И всё-таки? Неужели бы я не стала лучше с такой вот диадемой? — она кокетливо приложила роскошное украшение прямо к каске, и её жених восторженно зацокал языком:

— Нет! Всё-таки настоящую красоту ничем не испортишь.

— Да? Неужели тебе ничуточки, ни вот такой капельки не хотелось бы подарить мне нечто подобное?

— Сладенькая моя конфетка! А зачем оно тебе? Я даже на подсознательном уровне не стремлюсь к подобной роскоши, потому что искренне уверен: она нам не нужна и мы прекрасно без неё проживём. Правильно?

— Ну а если…

— Если даже случайно нам когда-то попадётся нечто подобное на пути, я бы в любом случае отдал такие сокровища в казну империи. Раз оно не наше, то нечего варежку разевать.

— А вдруг когда-нибудь, что-то такое по наследству достанется?

— Вот когда достанется, тогда и будем ахать, да охать. А сейчас давай собираться. Времени и так вон, сколько прошло, утро скоро. Да и доклад по краберу следует сделать немедленно.

— Может, вначале из этого тупика выберемся?

— Логично.

Брезентовые мешки имелись, так что сундучки в них влезли целиком. А потом сокровища с помощью ремней закрепили на спинах. Из-за этого пришлось бросить часть спелеологической экипировки. Особенно при девушке оставалось только оружие, да чуть меньший по весу сундучок. Ведь в любом случае дорога назад проторена и больших трудностей с выходом на поверхность не предвиделось.

Разве что немного помучились возле осыпи. Пришлось Клеопатре выбираться первой, а уже затем подтягивать грузы и помогать протиснуться более громоздкому Тантоитану. Тот даже расстроился после этого подъёма:

— Кажется, что в ту сторону гораздо легче проскальзывал. Растолстел, что ли? — опять закрепили мешки на спинах, настроили приборы, но перед тем, как вновь тронуться, дал команду. — Всё-таки дай сообщение куда надо, пусть подгоняют прикрытие и к нашему флайеру, и к выходу из подземелий…

Пока он это говорил, то сам стал проверять настройку направленного микрофона и первое, что его поразили это странное звериное рычание:

— Хм! Словно на Хаитан попал, — буркнул он, делая повторное включение, — Может это где-то так ручей нами незамеченный звук искажает?…

И не успел во второй раз дельно прислушаться, как из-за ближайшего поворота вынеслись три тени и в несколько прыжков, с рычанием преодолели разделяющий их от людей десяток метров.

Клеопатра как раз начала разговор, поэтому даже заметить опасность вовремя не смогла. Не то, что оружие выхватить. При всём своём умении и ловкости, слегка запоздал и Парадорский. Только и сумел собственным телом принять на себя сразу две тени, а правой рукой попытался ухватить третью, метящую прямо в горло девушке. Но тварь проскользнула. Ланьо в последний момент умудрилась оттолкнуть угрозу рукой с крабером, хотя и сама на ногах при этом не удержалась.

Дальше Танти уже применял оружие, успев рассмотреть несколько странных собак, в виде толстенных, жилистых такс. Всего тремя выстрелами успокоил парочку, а третью просто рывком оторвал с тела любимой и резко отшвырнул подальше. Как ни странно животное больше не стало бросаться, учуяв кровь своих товарок, а сразу скрылось за поворотом. И почти тот час оттуда же показалось две девушки, до того приблизившиеся в полной темноте для себя, а сейчас включившие мощные фонари. Ещё не до конца осознавший диспозицию и намерения непонятного противника Танти, сразу не начал стрелять на поражение, но его фигура с оружием смотрелась более чем грозно. Этой его промашкой девицы и воспользовались. Юркнули за поворот обратно, вопя при этом в два голоса:

— Роман! Они убили собак и у них мешки! Они нашли!!! Стреляй!

Жирный крест на любых сомнениях поставила автоматная очередь, всего лишь через десять секунд после криков загрохотавшая в месте уничтожения двух собак. Конечно, парочка героев не стала стоять на одном месте, и уже давно ощупывали себя за следующим поворотом:

— Ох! Я ведь выронила крабер! — паниковала Клеопатра. — И руку мне эта тварь слегка помяла.

Вместо ответа Танти прислушался и сделал два шага обратно, а затем чуть ли не в упор расстрелял бегущего на него мужика с автоматом и прибором ночного видения на голове. Но при этом успел рассмотреть и огромную кучу мечущихся по стенам фонарей за дальним поворотом и услышал гомон множества голосов.

— Не до крабера, потом попытаемся выйти на связь через твой личный! Бегом!

И они с максимальной скоростью рванули по пещерному лабиринту. Причём не просто так рванули, а целенаправленно, к самому ближайшему выходу, который заранее высмотрели на карте. Кажется, первый труп, да ещё и уничтоженный у него на голове прибор, то ли задержал своим видом погоню, то ли сбил её со следа, но в любом случае, при употреблении направленного микрофона где-то позади отчётливо слышались неприятные звуки.

До выхода, ни с кем больше не пересекаясь, удалось добраться за сорок пять минут бешенного напряжения. Казалось бы уже победа близка, и пока Клеопатра сипло пыталась отдышаться, Парадорский, осторожно высунувшись наружу, с помощью дистанционного пульта стал вызывать Пчёлку икс два-два к себе. Когда загорелось табло с уменьшающимся расстоянием, шумно выдохнул:

— Минут через пять будет здесь!

Но уже через три минуты на полянку перед входом, просто удивительно освещённую лунами и звёздами, вырвалась первая, довольно огромная поисковая овчарка и без всякого рычания бросилась на незнакомую ей пару людей. Пришлось убить её из парализатора. Но следом за одной собакой, послушался из кустов дружный лай ещё более солидной стаи, а потом и мужские голоса. Кажется в округе и в самом деле сконцентрировалось не меньше полной дивизии кладоискателей, да несколько полков "чёрных археологов". Всё эти преступные группировки только и мечтали, что захватить чужую собственность, не останавливаясь ни перед чем. Ещё не покинув густой кустарник, сразу два автоматчика решили плотным огнём ликвидировать любую попытку покинуть пещеру. Отпрыгнувший внутрь Тантоитан, выругался сквозь зубы, но вынужден был признаться:

— Нам отсюда не выйти! И флайер не поможет! Вот если бы на нём были пушки…

— Дави этих козлов трюмом! — вовремя подсказала боевая подруга.

Она сразу увидела на фоне подсвеченного лунами неба, тёмную тарелку летательного устройства, и вскоре уже с помощью управления, тяжеленная машина несколько раз приложилась брюхом как по кустам, так и по самой поляне. Душераздирающие вопли наверняка разбудили тех в округе, кто ещё не проснулся от звука выстрелов. Пользуясь этим, Танти уложил ещё нескольких собак и парочку особо рьяных преследователей, которые рвались к зеву прохода. И казалось бы появился шанс воспользоваться спасительным флайером, но за ним наверняка следили от самого бивака. А защититься ему было нечем. Ещё одна тарелка, хоть и поменьше размерами, но с лазерным оружием на борту всего одним залпом смела все приёмные антенны на сфере Пчёлки, и та, потеряв управление завалилась в сторону ближайшего леска.

Ничего больше не оставалось, как спешно уходить обратно. Вот тогда и началась чёхарда с уровнями, только примерной ориентировки галереями и анфиладами пещер, а в итоге и совершенно непроизвольный маршрут передвижения. За час, пытающиеся убежать воины оказались на троекратно большей глубине, чем раньше клад находился. А уж по той местности вообще никаких дельных карт не существовало. И надвигалась угроза полного обессиливания. От собак они вроде как избавились, разбив на нескольких перекрёстках ампулы с фирменной эссенцией, убивающей надолго обоняние. А вот остановить двуногого врага за своей спиной было нечем, кроме как лично встретив с оружием, но тогда сразу возникала опасность зажатия в клещи, а рисковать своей любимой Парадорский не мог.

Поэтому он решился на давно задуманный шаг:

— Ищем подходящий колодец для сброса. Я готовлю маяк!

— Да, придётся…, - только и сподобилась на два слова Клеопатра. Если уж двужильный парень поистратил все силы, то что говорить про более слабую девушку.

Но ещё минуть десять пришлось двигаться на пределе усилий. То места не слишком подходили, то присыпанный сверху колодец слишком бы бросился в глаза, но в конце концов отыскали целую кучу удобных провалов, в которых и при желании ничего не отыщешь. А уж не имея ориентира в виде краберного маяка — и подавно.

Сбросили. Туда же упал и герметичный пакет с документами. Присыпали. Потом бросили вниз краберный маяк. Присыпали песком и его. Разбрызгали вокруг одну из последних ампул с эссенцией. А затем, словно обретя крылья от появившейся лёгкости, вновь понеслись в хаотичном направлении. Потому что шумы преследователей слышались уже явственно. Отдышались, перешли на быстрый шаг, и появились возможности устроить преследователям хоть мелкие, но досадные неприятности. То камень поставят над тропой в опасном равновесии. То подкоп коварный сделают под широким, казалось бы, незыблемом камне, так удобном для отталкивания в прыжке. Прыгнешь на такой, он накренится, нога и сломается. А там и со свода качающийся камень рухнет.

В общем отвели душу на неведомых злодеях. Ну и попутно Клеопатра связалась со своим братом, и, дав ему новый номер для связи, долго и настойчиво объясняла: куда надо позвонить, что сказать для пароля и что передать конкретно. Похоже, что её родственничек не слишком полностью вникал в ситуацию, потому что девушке с маниакальной настойчивостью пришлось повторять свои требования, а потом ещё вынужденно, хоть и расплывчато отвечать на некоторые вопросы.

Причём сам Парадорский во время этих разговоров рвал и метал. Так и порывался несколько раз выхватить крабер из рук своей невесты и отчитать представителя будущей родни за тупость, снобизм и занудность.

— Да что он у тебя такой любопытный?! — Возмущался парень уже когда почувствовал солидный отрыв от преследователей и когда разговор наконец завершился. — Неужели не понимает, что мы на важном задании, нам дорога каждая секунда и его досадное любопытство только и создаёт что дополнительные трудности для нас.

— Ну, он всё-таки человек гражданский, откуда ему понимать воинскую дисциплину, — попыталась заступиться сестра за брата.

— Ничего! Зато ты должна ему подавать личный пример, а не пользоваться моей мягкостью в отношении тебя. Так что в следующий раз дашь мне крабер со словами: "Приказ моего командира! Он хочет тебе несколько слов сказать!" И всё!

— И что ты ему скажешь? — неожиданно развеселилась девушка.

— Вот услышишь, и будешь знать!

— А если он тебя грубо пошлёт? Ты ведь ему даже не научный аспирант и уж тем более не начальство.

Такой вариант возможного разговора оказался несколько неприятен. Поэтому Танти только фыркнул:

— Ничего! У меня к нему много претензий уже собралось! Пусть только он мне попадётся.

Теперь уже невеста смеялась от всей души:

— Так и мечтаю записать вашу первую официальную встречу на голограмму! Вот смеху будет, когда ты его как школьника строить начнёшь…!

— Хм! Кажется твоё веселье несколько неуместно… И построю! И тебя рядом с ним! А пока…, - он замер, внимательно прослушивая открывающуюся перед ними анфиладу. — Вроде никого! Валим по прямой и сворачиваем по первому тоннелю ведущему вверх. Пока отсюда выбираться. Первая часть отпуска оканчивается.

В дальнейшем своём движении они старались несколько раз менять направление движения то на запад, то на север, лишь бы запутать преследователей и не дать им организовать засаду. Да так и выбрались наружу, уже в разгаре дня, километрах в двадцати от того места, где лежала на боку их повреждённая Пчёлка икс два-два.

Уже там, сориентировавшись на месте, дали свои точные координаты и вскоре уже расслабленно сидели в большом боевом флайере, в окружении десятка бойцов егерского спецназа, по очереди отвечая на уточняющие вопросы.

Как им казалось, первая часть отпуска окончилась. Теперь только и останется, что в сопровождении надёжной охраны добраться до нового места захоронения сокровищ и под фанфары доставить их на поверхность. Всех подозрительных в округе уже давно и интенсивно вылавливали, допрашивали, а кого и надо арестовывали. Используя при этом всё средства, вплоть до круглосуточного наблюдения за районом с орбитальных спутников.

Но пока добрались до поляны с Пчёлкой, пока опознавали некоторые трупы и участвовали в допросах арестованных, опять наступил вечер. И только тогда прибыл прибор, с помощью которого можно было ориентироваться на краберные маяки. Вроде бы бессонная ночь за плечами, и масса затраченных усилий при побеге, но Парадорский вызвался лично участвовать в поиске. Естественно, кто бы сомневался, но Клеопатра, до того уже клевавшая носом, тоже настояла на собственном участии.

Осознание беды пришло в тот момент, когда прибор включили, настроились на нужный код и номер, но… ничего не получили в отсвет. На экранах точка с двумя сундучками так и не высветилась. Что только не делали — всё оказалось бесполезно. Даже проверили прибор вторым краберным маяком, после чего заволновались ещё больше. Получалось, одно из двух: либо конкуренты кладоискатели уже наткнулись и достали драгоценности, уничтожили маяк и на максимальной скорости уходят по дальним лабиринтам, либо маяк по каким-либо причинам не сработал. Такое крайне редко, но всё-таки случалось.

Понятно, что на поломку кивать было нечего, огромный отряд двинулся на поиски. Тем более что изначально пара героев очень хорошо помнила дорогу, по которой они убегали. Но, увы! Вначале двигались уверенно. А вот потом… В одном из сложных перекрёстков нижних уровней, пошли сбои. Приходилось возвращаться, ходить по всем похожим ответвлениям и двигаться дальше буквально черепашьими темпами. Поэтому примерное место, отыскалось лишь к следующему утру. Что Тантоитан, что его невеста уже буквально на коленях исползали так показавшиеся им знакомые провалы и решительно выдохнули:

— Где-то здесь!

Потом они некоторое время не участвовали в поиске. Просто отоспались, потом отъелись и опять парочку часов поспали. За это время службы безопасности не дремали. С помощью егерей они выловили почти всех злоумышленников, промышлявших поиском императорских сокровищ. Тех и в самом деле оказалось около полутора сотен. Кто жив остался…

Но при первых допросах и очных ставках выяснилось, что десяток человек таки не хватает. Призвали для проведения облав курсантов нескольких военных училищ и офицеров военной академии. Чем не боевая практика?

За три последующих дня отыскали и весь оставшийся десяток. Допросили. Выяснили о втором найденном документе и повязали даже дальних сообщников, таких как в бюро по аренде флайеров. Но сокровищ ни у кого не оказалось. После чего стало понятно: не сработал краберный маяк! Придётся искать на месте.

Искали. Долго, нудно и с зубовным скрежетом. Крабер, обронённый Клеопатрой, нашли. Прежнее место хранения с брошенным снаряжением — нашли. Даже несколько своих ловушек, тронутых противником разыскали. Парочка уже наизусть выучила дорогу от начала побега до самого конца и обратно, но вот в самой середине так ничего отыскать и не смогли. Весь августовский отпуск подошёл к концу, и почерневшего от переживаний Парадорского вместе с изрядно побледневшей без загара невестой, отправили обратно в училище. Причём именно девушка пыталась всю дорогу растормошить своего любимого и доказать ему, что их личной вины в случившемся нет.

— Это всё службы безопасности проворонили! — рьяно доказывала она в двухместной каюте гравилёта, доставлявшего их в городок возле училища. — Это им следовало вначале и район просмотреть, и нас подстраховать, а они даже не почесались после нашего первого тревожного сообщения.

Танти в ответ только тяжко вздыхал и твердил:

— Во всём только моя вина! Только моя! В героя заигрался… Думал сами справимся… И чуть тебя не потерял…

— Ну это ты бросай, нюни распускать! — почти кричала на него Ланьо, с ужасом замечая, что любимого даже страстные поцелуи не отвлекают от горестных мыслей. — Я не игрушка, чтобы теряться и сама от тебя никогда не отстану. И вот увидишь, по всем понятиям мы всё равно совершили подвиг. А сели прибавить, что ты и меня спас… Ну это да, в актив не зачтётся… То нас ещё и наградить просто обязаны! Ты понял?

— Как не понять… Разжалуют, отберут награды и хорошо ещё, если на первом курсе, в виде награды за особое ротозейство, разрешат продолжить обучение…

— Полный нонсенс! — продолжала она доказывать с непонятной настойчивостью. — Ты нереально смотришь на окружающую действительность. Вот увидишь, нас обязательно наградят.

Прибыли они в училище на несколько часов до приезда всех остальных товарищей только разложили вещи, как скорбным набатом последовал немедленный вызов в кабинет командира.

Итог этого вызова собственными глазами увидел Гарольд. Он вернулся из своего отдыха на снежном курорте словно горный вихрь, заорал приветствия, увидев в комнате своего лучшего друга и его суженную, которая гладила своего внушительного жениха словно маленького ребёнка. А потом в недоумении Гарри застыл, когда Парадорский поднял на него очумевшие глаза, и рассмотрел в этих глазах полное непонимание:

— Что случилось?!

— Ты не поверишь, но больше я тебе по данному делу и слова сказать не могу…, - старый друг растерянно вертел в руках награду и комплект знаков различия: — Мы основательно провалили данное нам задание, но за это…, - он нервно сглотнул, — Получили по ордену и внеочередные воинские звания…

— А премию?! — вознегодовал Гарольд.

— М-да… Тебя нам явно не хватало…

Больше к обсуждению этой темы, друзья в разговорах между собой не возвращались. А со временем Тантоитан так и смирился с непонятным итогом операции "Невод" и воспринял полученные от начальства поощрение как какие-то тайные, политические игры. Даже додумался однажды при близости с Клеопатрой до вполне подходящей теории:

— Я понял! Конфетка! Нас просто оставили в неведении! Сокровища всё-таки нашли, но по непонятным причинам решили сохранить это в невероятном секрете. Даже нам не сказали. А за пережитые нами трудности и за наше молчание нас всё-таки наградили. Ведь вдруг мы и в самом деле когда-нибудь увидим найденные украшения на той разбалованной принцессе? А? Соображаешь? А так увидим и будем себе молчать в тряпочку и дышать на полученные ордена.

Любимая даже задохнулась от восторга:

— Гениально! Какая у тебя умная голова! Мне бы до такого и за три жизни не додуматься!

Вот на том выводе окончательно и успокоились.

Глава двадцать седьмая

3595 г. апрель, вотчина барона Аристронга

Понятно, что ни о своих выводах, ни про странное предвидение своей невесты, при пересказе истории барону Тантоитан не раскрывался. Но всё основную суть передал, философски добавляя:

— В любом случае я ещё раз туда обязательно наведаюсь. И уже точно постараюсь отыскать то самое место…

— Ага! Если сразу не нашли, то сейчас и подавно.

— Э-э-э, не всё так просто… Есть у меня одна задумка, основанная на современных научных разработках.

— Поделишься? — уже в который раз Зел плеснул в бокал своего собутыльника.

— Могу и поделиться… Гипноз! Мне будет достаточно настроиться должным образом и чисто на интуитивных воспоминания выйти на искомую точку.

— Разве такое бывает?

— У меня точно получится! — про готовящее продолжение опытов под руководством профессора Сартре, бравый майор никак бы не проговорился. Но для себя уже все грядущие возможности, в том числе и личный, программируемый самогипноз, уже нашёл для какого дела пристроить. Лишь бы так болезненная ИПФС быстрей закончилась и дала хоть какие-то уверенные результаты. А потом можно и ко второй программе преобразований переходить.

Барон на последнее утверждение согласно закивал:

— Ну, кто бы сомневался! Я и раньше твоим предвидением любой ситуации восхищался, а теперь, после события у моря… Эх! Давай за твою победу!

Они сделали по два глотка янтарного на цвет алкоголя, и хозяин планеты привычно пустился в пояснения о букете, выдержке и секретах купажирования. Всё-таки к роли воспитания нового, и главное, достойного дегустатора, он относился весьма ответственно.

Расслабленную, но весьма творческую атмосферу в медвежатнике, разогнал приход начальника охраны замка. Причём явно обеспокоенного последними новостями:

— Мы только что допросили под домутилом одного подозрительного типа, которого взяли за незаконный провоз оружия. Оказалось, что он слишком много знает. А именно: неизвестные лица в соседних баронствах щедро раздают крупные авансы любому отчаянному киллеру, за убийство баронета Артура. Авансы неимоверно крупные, но и после выполнения заказа обещано выплатить отличившимся миллион галактов.

— О! — с несколько неуместным восторгом воскликнул Парадорский. — Стоило только подучить твоего сына основам самообороны, как его цена выросла втрое.

— И по последним сведениям в вашу столицу, ваша светлость, — продолжил начальник охраны, — Уже прибыло более сотни человек.

От этой новости у барона глаза стали как блюдца:

— Какие суки этих уродов в таких количествах рожают? — затем грохнул кулаком по столу и стал трезветь на глазах: — Что будешь делать, майор?

— Да ничего. Прибытие одиночек, нам только на руку. — Как ни странно, но Тантоитан выглядел совершенно трезвым и уверенным в себе. — Вот увидишь, насколько быстро мы эту сотню уничтожим. Но для этого надо будет снять всю видимую на фронтонах здания и вокруг него аппаратуру слежения, оружие защиты, сигнальные устройства и два внутренних забора с колючей проволокой. Быстро и немедленно. Прямо сейчас!

Барон недоумённо переглянулся со своим начальником охраны:

— Но тогда большое подразделение прорвётся в замок штурмом.

— Пшик! И его остановим. Тем более что идею атак больших подразделений на пару месяцев можно считать неуместной. После нашего разгрома пиратов на морском побережье, твои враги сделали ожидаемую мной ставку на одиночек. А ведь у нас два высших образование за плечами. И мы как раз с одиночками лучше всего может сражаться. Только и надо, что дать сопернику не один или два шанса, которые он не сможет использовать по подозрению ловушки, а двадцать, а то и тридцать. Мол, смотрите: вы и сюда можете попробовать голову засунуть, и вот здесь ножкой поболтать, а вот в этих направлениях можете даже смело кулаком угрожать. Но всё это будет только видимостью. На самом деле все сто процентов надо постараться перекрыть изнутри замка сразу несколькими системами безопасности.

— Хм! Может у тебя уже и более конкретные предложения есть?

— А то! Чем ты думаешь, сейчас мои ребята занимаются, пока мы с тобой оговариваем общие стратегические задачи? Как раз и пытаются переориентировать твою оборону на массовые уколы со стороны не одной, а даже нескольких сотен одиночек.

— И когда они начнут свои диверсии? Ведь в любом случае люди могут пострадать. Как в охране, так и слуги.

— Ну, мы то с охраной люди военные, — подморгнул Танти командиру местной баронской стражи. — Так что нам к войне не привыкать и выстрелов не бояться. А вот гражданские лица будем беречь всеми возможностями. Особенно тех, кого пожелают подкупить и они в этом сразу признаются.

— Вроде все и не раз проверены, предателей в стенах дворца не осталось, — но после своих же слов барон сам и скривился, вспомнив о явных проколах при тройной перепроверке, — Почти…

— Вот и будем посматривать…, за каждым…! — Парадорский многозначительно постучал пальцем по толстенным доскам стола. — И о следующей новости должно знать только три человека! Тех, что вы видите вокруг себя! С завтрашнего дня каждый будет иметь в свое одежде несколько замаскированных устройств для постоянного прослушивания.

Оба собеседника понимающе переглянулись, Но вопросы продолжил задавать Зел:

— Уверен, что попытаются моих людей перекупить?

— Так ведь цена утроилась! Теперь любой киллер и весь свой аванс в размере двух сотен тысяч галактов не пожалеет для какой-нибудь прачки, что бы та ядовитым цветочком баронета в спальне порадовала.

Таких тотальных превентивных мер в столице баронства ещё никогда не принимали. Но всё равно сомнения оставались:

— И что, вот так всех убийц мы выловим, постреливая по ним из окон дворца?

— Отнюдь! Добрую часть мы будем выманивать на живца. Причём в тех случаях, когда их точно определим и будем уверены в их намерениях. Для этого будем переодевать под "а ля Артур" и Феликса, и меня, и даже Гарольда. Покажем пару раз истинного баронета на крупных театральных постановках, неожиданно засветим его на концертах, сымитируем съёмки прямого эфира с участием Артура где-нибудь на знаменитой выставке или в парочке художественных галерей.

— Стрельбы будет!.. Поймёт ли нас народ?

— А вот пусть сам народ и ратует за введение военного положения. А чтобы ему ещё и меркантильный интерес привить, смело объяви премию в сто тысяч галактов любому, кто конкретно и правдиво укажет на истинного киллера и предотвратит покушение. Причём делай два варианта награждений: сохранить имя бдительного в тайне по его желанию, или расписать его подвиг во всех средствах массовой информации. Опять-таки, если тот ничего не боится. При соответствующем антураже очень многие горожане воспрянут в патриотическом порыве, и в любом случае самые лояльные к тебе окажут неоценимую поддержку. А деньги…

— Денег мне для святого дела и для увеличения благосостояния моего народа не жалко. Будут премии!

— Вот и отлично! — майор Парадорский встал и откланялся: — Спасибо за угощение, но мне и в самом деле пора присоединиться к ребятам. Сегодня ночью предстоит многое сделать, организовать и многое перестроить.

— Тогда я с тобой! — решительно встал и барон. — В любом случае мне будет полезно и за твоими действиями понаблюдать и к некоторым секретам вашего Дивизиона присмотреться. Как-никак без пяти минут…

— Ага! Без пяти минут и нескольких месяцев. Пока летом последние зачёты и тесты на выживаемость не сдадим, числимся как кандидаты и стажёры. Побежали…!

Следующий месяц так и вошёл в историю баронства как месячник отчаянной борьбы с киллерами и диверсантами всех мастей. Невероятное по размаху действо велось и денно и нощно, втягивая в свой вихрь порой чуть ли не всех обитателей столицы. А уж о драконовских и довольно жестоких мерах правосудия, пор всей Галактике прокатилась волна слухов и ужасающих сплетен.

Нет, Зел Аристронг не возродил смертную казнь для преступников. Всё-таки номинально баронство входило в состав Оилтонской империи, и там жестко поддерживалась хартия о запрете уничтожении разума в любом его виде. Хотя любого киллера в наглую так и старались пристрелить при малейшем сопротивлении при аресте. В ход пошла другая тактика: тактика забвения. Пользуясь своими правами единоличного диктатора, барон порой даже до судебных разбирательств не доводил. Преступгника просто хватали, вытягивали у него не церемонясь все сведения из головы с помощью домутила, и бросали в тюрьму до конца разбирательств. Причём "бросали" порой во всех смыслах этого слова, ломая и руки и ноги. Дальше могло быть ещё хуже: забывали давать и пищу и воду. Жестоко. Очень жестоко…

— А рваться сюда с намерением лишить жизни других людей — это не жестоко?! — орал порой взбешенный барон, на пройдошных представителей адвокатуры или представителей родственников, которые пытались выяснить судьбу арестованных преступников. — Так почему это я должен предоставлять убийцам мирных людей места в дорогостоящих медицинских центрах, когда у меня и так там очереди? Всё лучшее — моим честным подданным! Преступникам — в последнюю очередь. Вот многие и не доживают… Да-с! Умирают! Причём не от тяжких болезней или полученной при аресте инвалидности, а от печали, от глубокого осознания собственной вины и тяжкого раскаяния в совершённых преступлениях. Запись покаяний вам могут предоставить в порядке поступившего запроса.

Записи и в самом деле предоставляли, хотя через такие немыслимые сроки, что и слёзы по бандитам давно забывались. Мало того, тяжкая поступь баронской фемиды и не щадила самых рьяных адвокатов или родственников убийц. С теми тоже, чего только не случалось: то голову свернут при купании в собственном бассейне, то перепьются алкоголем да разобьются в дребезги. А то вообще исчезнут с горизонта, словно их и не бывало там никогда. Разве что после себя оставят некое признание в гиперактивных сетях, да обвинят в своей возможной гибели других преступников. Которые дескать пожалели затраченных на них денег.

То есть, со всякими тварями, ханжами, лицемерами и демагогами правитель звёздного баронства не церемонился. В ответ на разные экономические санкции для своей вотчины он только хохотал. И с издёвкой плевал на поднявшийся вой в свой адрес информационных служб недовольных соседей. Диктатор в своём праве!

Только всем и повторял с завидным упорством:

— Не трогайте меня — и с вами ничего не случится. Не стреляй в меня и сам от пули не издохнешь. Не покушайтесь на моих подданных, и вас никто не обидит. И прежде чем брать аванс от моих врагов на убийство, сразу закажите для себя место на кладбище.

Эти предупреждения, а ещё больше решительные и продуктивные действия сил безопасности баронства, привели к тому, что уже к концу мая, в вотчину Зела Аристронга поток киллеров, а вернее как их стали называть "самоубийц" иссяк окончательно. Причём их порой стали выдавливать и без зазрения совести уничтожать сразу после составления договора у вербовщика. А этот коварный удар напугал уже всех киллеров окончательно. Дошло до того, что они сразу сбегали из тех мест, где заходил разговор о бароне Аристронге. Себе дороже! Неровён час, посторонние слушатели ещё просто подумают, что он решил поучаствовать в этом деле.

И мало кто знал, что в превентивных целях подложных вербовщиков содержал и отправлял в нужные месте не кто иной, как сам барон. Идею эту, ему после огромных сомнений и колебаний подсказал всё тот же майор Парадорский. И свои сомнения он объяснял довольно подробно:

— Такие действия могут и нам сильно навредить… Если узнают, скандал будет огромнейший. Это ведь только представь, чот до последнего, окончательного действа остаётся всего лишь шаг. Только и надо выявить в головах у тех, кто решится на покушение злодейские мысли и сразу пристрелить его на месте.

— Да это просто было бы феноменально! — восторгался Зел. — Подумала тварь о преступлении, собралась что-то делать, а тут бац, ему пуля прямо в лобешник и в навоз! Забросили в труповозку — и на удобрения. Красотища!

— Ну так тоже нельзя. В любом случае человеку надо дать шанс одуматься, самостоятельно остановиться, тем самым укрепив свой дух и волю. Ведь сам знаешь, сколько раз некие люди брали аванс у нанимателей, составляли договор, но! Даже и не думали идти на преступление. Просто сменяли место жительства и пропадали с горизонта заинтересованной стороны.

— Ха! Это — не раскаявшиеся или одумавшиеся люди. Это — натуральные аферисты! Да и большинство в мою вотчину не полезли, потому что знают — бесполезное это дело. И не спорь! По большому счёту — они тоже преступники.

— А может всё-таки…?

— Не переживай, Танти! Весь грех за создание подставных вербовщиков я беру на себя, — убеждал барон. — На тебе только и останется что окончательный инструктаж и помощь при внедрении на месте. Так что кончай отлынивать и принимайся за дело: готовь для начала четырёх человек.

И уже в кругу свои товарищей Парадорский жаловался:

— Вот так наказывается чрезмерная инициатива. Отныне мы начинаем выискивать и уничтожать врага на его же территории.

Глава двадцать восьмая

3585 г. конец апреля, вотчина барона Аристронга

Людей майору Парадорскому стало не хватать. И он попросил у командования ещё один десяток, намекнул, что будет рад видеть в его составе и Николя. Разговор состоялся двадцать шестого числа, и весьма довольное успехами группы командование пообещало прислать подкрепление уже двадцать восьмого.

С этой радостной новостью и поспешил Танти в штаб охраны дворцы. На тот момент возле него бессменно оставался только Алоис, Малыш, да Бергман. Все остальные разлетелись по соседним баронствам, подстраховывать мнимых вербовщиков. Кстати их внедрение в преступную среду уже дало первые результаты. Было сразу обезврежено пяток одиночек и две малые группы потенциальных убийц. О новых успехах Алоис стал пересказывать после радостной новости про Николя:

— Да, такой отличный пилот нам давно нужен. Как и подкрепление. Потому что в нашего подставного вербовщика на Эдеме намечаются определённые трудности. Сегодня утром наёмные силы барона взяли двух киллеров, но уже час назад тех стали интенсивно разыскивать подельники. Скорей всего придётся валить всю их банду целиков.

— Но два дня парни там продержатся?

— В любом случае. Тем более что мы перебросили туда Гарольда с Зариной.

— А-а… Ну там бы и одного Гарри хватило. Хотя куда он теперь без Зарины.

— Неужели наш большой каменный друг влюбился? — стал ёрничать Малыш. — Даже не верится, что у него есть сердце. Настолько он не понимает юмора и моих философских мыслей.

— Ага, вам только даф пофилософствовать, — улыбался анти, вспоминая вечные подколки друзей друг к другу и последний любовный роман.

Всё-таки Гарольд серьёзно решил захватить штурмом крепость целомудренности Зарины. А когда первый штурм не удался и контрразведчица устояла, капитан Стенеси обложил прекрасную крепость по всем правилам любовной науки и терпеливо начал осаду. Причём по всем показателям крепость скорей всего долго не выстоит, и с дня на день выкинет белый флаг сдачи. Как ни старалась оставаться Зарина холодной и недоступной, но в любом случае она уже воспринимала Гарольда словно самого близкого и желанного друга. Уже разрешала и за ручку подержать, и за талию обнять и шейку или щёчку снисходительно подставить для поцелуя. Всё-таки траур по погибшему мужу заканчивался, а молодое, здоровое тело стремилось к жизни и к радости, игнорируя любые неприятные воспоминания.

Все наблюдатели ни словом, ни действием не поторапливали события, да и не желали вмешиваться даже нечаянными расспросами. Разве что Гарольду иногда поощрительно подмаргивали после очередных ухаживаний.

А вот Танти про себя поражался: и что это старого друга так заклинило? Раньше он больше парочки вечеров ни с одной красавицей не встречался, а тут, без явной взаимности настолько запал душой и сердцем. Правильно говорят, что если нет ответных действий, то это ещё больше разжигает желание. Но с другой стороны в жизни Гарри и отказчиц хватало! И он за ними в такую погоню даже не думал бросаться.

Скорей всего воистину две половинки одной судьбы встретились.

Пока разбирали ворох последних новостей, в штаб подтянулся и Артур Аристронг. Как раз он закончил трёхчасовую тренировку в спортзале, и готов был получить любое очередное задание. По всему замку он передвигался в единой для всей охраны форме, выглядел уже довольно мощно, накачано и ни у кого с первого взгляда не хватило бы наглости не признать у нём вполне солидного воина. Всё-таки четыре с половиной месяца интенсивных занятий, тренировок и специального обучения превратили парня если не в некое подобие офицеров, кандидатов в Дивизион, то уж точно в представителя дворцовой охраны. Что позволяло быть более спокойным за здоровье баронета и больше озабочиваться собственным. Потому что в последнее время киллеры стали частенько путать объекты своих покушений. Как следствие: старались подстрелить кого-нибудь их охраны. Два человека, увы, так и погибло. Что и явилось дополнительным поводом для просьбы о подкреплении.

Сегодня Артур вначале выслушивал новости и прислушивался к делаемым выводам. Потом, когда понял что на Эдем будет отправлена внушительная группа, предложил:

— Может, и в её составе себя попробую?

— У тебя ещё опыта никакого, — сразу осадил его Алоис.

— А вот Танти, когда первый раз попал на Хаитан…

— К тому времени он прошёл на отлично первые шесть с половиной месяцев обучения, — стал нраво учительствовать Бергман. — И учти, он и тогда был самым лучшим среди нас. Так что тебе, в любом случае ещё парочку месяцев следует подтягиваться. А вот когда завершишь курс "молодого космодесантника"…

— Ха! Да у меня тогда уже зубы от старости выпадут, — обиделся Артур. — В любом случае мне военным не стать, но хоть в некоторых операциях я бы мог участвовать?

Все уставились на Парадорского, который словно не слышал разговора, всматриваясь в какой-то документ. Но он ответил, показывая, что улавливал каждое слово:

— Во-первых: ты уже участвуешь, почти во всех наших операциях…

— Скажешь тоже!

— … Своей ролью живца. Мы и так рискуем, показывая тебя в публичных местах и заставляя выступать с небольшой речью. Во-вторых: с твоей подготовкой тебе ещё рано участвовать в перестрелке, а тем более в настоящем бою. Какие твои результаты в тире?

— Почти в норме…

— И очень далеки от нормы после физических нагрузок. А ведь по врагу не всегда приходится стрелять, словно в тире. Порой столько усилий надо затратить, чтобы выйти на позицию удачного выстрела, а ручки-то дрожат! И коленки подгибаются! Верно? Вот видишь… Ну и в-третьих: твой отец пока ещё лично запрещает тебе любые боевые действия. Только в случае самозащиты. Да и не ты ли делаешь огромные успехи в изучении химии? Лидия хвасталась, что ты скоро нас всех за пояс заткнёшь.

— Ну… — несколько смутился баронет, хотя видно было что подобная похвала ему очень приятна, — Пока ещё рано хвалить… Хотя и в этом твоя заслуга. Если бы ты не уговорил отца разрешить мне совершенствоваться в химии, у меня бы сейчас не было такой огромной лаборатории. Ну и преподаватели — мечта некоторых институтов.

Уже пару месяцев во дворце жило два профессора. Старенькие, давно пенсионного возраста, но оба живчики, которым весьма захотелось тряхнуть стариной, вспомнить молодость и дать нужные знания молодому баронету. Тем более что за дачу этих знаний ещё и неплохо приплачивали. Мало того, последние несколько недель, при условии свободного времени, конечно, на уроки профессоров захаживали и офицеры подразделения Парадорского. Слишком много нового и полезного можно было получить на подобных занятиях. Ну и этими посещениями сам Тантоитан лишний раз подчёркивал Артуру золотое правило: учиться никогда не поздно, любое знание может оказаться полезным. Правда сам он на занятиях сразу пытался сорвать программу и свернуть на изучение конкретных свойств конкретных веществ, которые могут быть использованы для ведения боевых действий. Возможность создать взрывное устройство практически из ничего, его всегда очень прельщала и манила. А ведь такие возможности у опытного, великолепно подкованного теоретически химика имеются всегда.

Но какое-то задание парню на короткое время следовало дать обязательно:

— Алоис, что у нас там по анализу вчерашних посланий от горожан?

— Никак не успел с этими утренними новостями, — отозвался негр.

— Отдай весь материал Артуру, пусть проверит.

Чернокожий аналитик с некоторым сомнением скосил глаза на баронета, но нужные данные на два расположенных осторонь экрана вывел:

— Они уже рассортированы на три группы важности, но в любом случае выводы следует делать по всем. Осилишь?

— Постараюсь! — баронет решительно уселся в кресло.

— Если что спрашивай…

Подобной ответственной работы молодому Аристронгу ещё не давали. Казалось бы, что сложного? Прочитывай внимательно, да бери себе на заметку конкретные подсказки в письмах и сообщения подданных. Но в том то и дело, что чуть ли не половина важной информации вылавливалась среди ничего не значащих на первый взгляд деталей. И каждая деталь — это чьё-то готовящееся преступление, это чья- от спасённая мирная жизнь.

Видно было, что парень гордится полученным заданием, и понятно не подозревает: после его ухода на занятия по химии в любом случае кто-нибудь ещё раз проверит все поступившие сообщения. Не хватало только что-то упустить в анализе. Да и зная общее положение дел, легче провести должные параллели между событиями. А лучше всех знал дела чернокожий аналитик.

Вот и сейчас он вывали на командира подразделения кучу проблем, которые требовали немедленного решения. Обо всех Танти знал и помнил, но одну всё-таки упустил:

— Что-то я не припомню: зачем барону покупать впепланетный челнок? Один у него есть, второй наш, да плюс личная яхта Зела, которая не хуже нашего. Ну и более мелких кораблей у него пруд пруди.

— Не хватает для покрытия тактического простора и стратегических перемещений. Если задействовать все три единицы, в критической ситуации ничего не остаётся в резерве. В средствах Аристронг не стеснён, сам предупреждал, чтобы не молчали и не стеснялись. Тем более челнок и в самом деле нужен.

Танти ещё немного подискутировал на эту тему, вовлекая в разговор и Малыша и Бергмана, а потом вскочил с кресла, пытаясь скрыть неожиданно резкие боли после волны физической саморегуляции, морщась сделал пяток разминочный упражнений, констатируя при этом:

— Всё-таки кабинетная работа не для меня. Год за три уходит, сразу кости начинают скрипеть.

Малыш тут же откликнулся:

— Вот потому наш негр частенько плачется о своей старости, болезнях и слабости.

Алоис ехидно улыбнулся:

— Тем не менее, на полосе препятствий от некоторых длинных шлангов не сильно отстаю. Порой и раньше командира к финишу добираюсь.

— Ничего, ничего, вот завтра на тренировке посмотрим, кто раньше…, - с этими словами Парадорский поспешил к барону. Как ни странно тот оказался в своих апартаментах, но дверь была закрыта наглухо. Естественно, майор входил в число той троицы, которые могли беспокоить местного правителя в любое время дня и ночи без предварительного согласования. Так что стучать стал без раздумий. И только когда увидел самого хозяина апартаментов в довольно примятой одежде, запоздало подумал: можно было и позже наведаться.

В последнее время Зел Аристронг чрезмерно ударился в любовные похождения. Вернее даже и не любовные, а скорей развратные, потому что рослому, красивому мужчине почти никакая женщина не могла отказать в ласке, а то и сама с разгону норовила повеситься на шею. И многочисленные красотки местного бомонда прямо-таки чередой проходили через спальню местного правителя. Мало того, этот правитель и ни одной симпатичной мордашки среди служанок не пропускал и как раз вот в такие дневные паузы обхаживал как правило кого-то из собственной челяди.

За свои действия, Зел ни пред кем и оправдываться не собирался, и только Тантоитану, во время очередного урока дегустации в медвежатнике признался, что после секса становится не в пример спокойным и рассудительным. Так что принимает телесные удовольствия скорей как лекарство, а не как поблажки собственной похоти. Парадорский только вздохнул на это, и выделил впоследствии ещё двоих человек из дворцовой охраны для пристальной слежки за всеми "входящими-выходящими" из спальни правителя. И ещё порадовался вслух, что Зел не теряет голову, и не покрывает своих служанок там, где на них натыкается.

— Что-то случилось? — Аристронг нетерпеливо посматривал на плотно прикрытую дверь своей спальни.

— Пока ничего. Но уже сейчас, срочно следует закупить новый внепланетный челнок, — пояснил Танти причину своего визита, и стал раскладывать все доводы и рассуждения на эту тему. Но правитель его оборвал:

— Беру новый, хочу такой как ваш. Можешь договориться о покупке с имперскими верфями от моего имени?

— Ну…, если ты желаешь…

— Желаю, желаю! — барон уже подталкивал визитёра к двери. — Скажешь, что вечером переведу деньги.

— Я попросил помощи, послезавтра утром прилетит десяток офицеров, Могут сразу и перегнать твою покупку.

— Отлично! Чтобы я без тебя делал…

Вернувшись в штаб, Парадорский сразу приступил к делу. Вначале выспросил разрешения на покупку у военного адмиралтейства. При покупке подобного корабля требовалось добро практически от самого императора. Хорошо, что у барона имелся карт-бланш при покупке чего угодно. При желании он и целый крейсер мог купить в личное распоряжение.

Потом рьяно поспорил непосредственно с производителями. Хотя те ничего больше дельного у себя не строили, зато гонору имели как барон Монклоа. Но тот считался самым богатым человеком Галактики, обладал поясом астероидов "Железный поток" и на его заводе-планете строились самые современные, самые универсальные по всем показателям корабли. Любая верфь Оилтонской империи выглядела по сравнению с тем заводом-планетой, словно поточная линия для изготовления деревянных корыт рядом с механизированной линией производства скорострельных пушек.

В результате спора челноку придали сразу два дистанционно управляемых истребителя, прототип которых так помог при обороне Нирваны. Может и не пригодятся в условиях баронской вотчины, но раз есть деньги, то чего не купить такие роскошные, для любого пилота, игрушки? Сам Парадорский лелеял нескромную мысль попрактиковаться в управлении такой летающей словно молния смертью.

Ну и напоследок, получив добро от командования, договорился с группой прибывающих офицеров о перегонке челнока к месту будущего базирования. Говорил конкретно с Николя:

— Если деньги правитель переведёт без задержек, от уже завтра пополудни можете забирать товар.

— Хо-хо! Так это ж здорово! — обрадовался капитан Чарески. — Нам ведь уже конечное время сбора назначили: перед обедом, А обедать мы уже собирались на гравилёте по пути в порт на другой континент. Там транспорт, то, да сё, только ночью вылет… Сейчас вообще красота! Если сразу челнок примем, то уже в полночь будем у вас. А то и раньше.

— Вот именно: примем! Как бы потом барон обратно вас с неисправностями не отослал. А малые истребители мы с Малышом лично принимать будем.

— Вот теперь всё понятно! Слышал про тот шорох на Нирване, жаль сам ничем из глубокого бункера помочь не смог.

— Ничего, сейчас поможешь…

— Хоть в двух словах: как вы там? Что нового?

— Справляемся, помаленьку. А нового…

— Есть и новости, — вмешался в разговор Малыш. — Наш самый большой товарищ кажется, отыскал свою возлюбленную.

— Ух, ты! — поразился и порадовался от души Николя. — И кто эта счастливица?

Танти осудительно посмотрел на Малыша, и постучал костяшками пальцев по столу. Мол, не сглазь раньше времени. При этом отвечая:

— Пока ещё рано заявлять настолько смело. Короче, прилетишь сам и на месте всё увидишь. Если ничего больше нет, конец связи.

Потом был короткий разговор с Эдемом, откуда Гарольд дал последние ланные и свои размышления по готовящейся операции.

Ну а затем настал первый звёздный час молодого баронета. Он несколько нерешительно кашлянул, привлекая к себе внимание, и перешёл к подведению итогов своего анализа. Хотя, если бы ничего значительного не отыскал, просто бы развёл руками и помчался на занятия по химии.

— Из всех стоящих моментов я выделил только одно. Один из соседей госпожи Чаройи, сообщает, что у неё появилось сразу пять прехорошеньких девушек в числе близких, интимных подруг. Они порой и ночами забавляются, устраивая гулянки, прыгая в бассейн и создавая шум на всю округу.

— Напомни мне, кто такая эта Чаройя? — попросил Танти.

— Одна из самых богатых и прекрасных вдовушек нашего баронства. Входит в свиту моего отца и считается особой очень приближённой.

— Но она ведь…

— Да, лесбиянка. Причём, как говорится, махровая. Она и замуж-то выходила, когда престарелый жених еле в инвалидной коляске передвигался.

Парадорский, вместе с остальными коллегами недоумевали:

— Вроде как твой отец с ней никак в интиме пересечься не может?

— Естественно, Виолетта Чаройя только потому в свите считается, что хватка у неё не очень деловая и доставшееся её дело она сумела удвоить за короткое время. Да и с батей она дружит воистину как мужик с мужиком.

— Так, теперь мне предыстория ясна. Но какое это всё отношение имеет к нам?

— Вроде бы как и никакого…, - Артур несколько замялся, но всё-таки продолжил с завидной настойчивостью. — Но госпожа Чаройя имеет привычку и своих интимных подруг выводить в свет. В том числе и на балы в этом дворце. При этом она совершенно не ведает такого чувства как ревность. Например три недели назад Виолетта привела свою тогдашнюю подругу сюда, а та и начала вдруг флиртовать с отцом. В тот же вечер они и… Надолго им запала не хватило, но насколько я знаю та дама ещё два или три раза встречалась в интимной обстановке…

— Четыре раза, — выдал всё знающий Алоис.

— Вот… Потом она пропала, в том числе и в вилле госпожи Чаройи больше не появлялась. Та в случае измены так и поступает: устраняет от себя старую любовницу и заводит новую.

Малышу первому надели такие длинные предварительные рассуждения:

— Нам теперь что, в каждую постель знатных дам заглядывать? Хотя чего скрывать, подобные фильмы с участием шести красоток мне всегда нравились.

— Конечно, я не берусь судить и давать оценку: сколько у нас в баронстве премиленьких лесбиянок, — стал подводить итоги баронет, — Но сразу пять? Тем боле не из местных? Они что, специально прибыли с другой планеты?

Вот теперь уже все и догадались, что через госпожу Чаройю не просто во дворец могут попасть подозрительные люди, а и к самому барону в постель, грамотно используя его тягу к лекарству в виде безудержного секса.

Танти развёл руками и кивнул своему воспитаннику:

— Молодец! А ведь мы могли и проворонить. Алоис! Принимай в разработку и запускай программы тотального наблюдения за очаровашкой Виолеттой и еже с ней. Если всё сыграет, Артур может смело рассчитывать на премию.

— Да что ты…, - стал отнекиваться парень.

— И дело не в деньгах, а в самом факте твоей сообразительности. А подобное надо поощрять в обязательном порядке.

Когда довольный, гордый собой баронет умчался на занятия, четыре офицера всё равно просмотрели данное новичку задание ещё раз. Но ничего важного так и не отыскали. Мало того, подтвердили первое мнение командира, что на жалобы соседа богатой лесбиянки не обратили бы и малейшего внимания. Всё-таки аналогичных жалоб и заявлений было подавляюще большинство.

— Растёт, парень! — загордился и парадорский своим воспитанником. — И голова у него варит!

— Ну, если вспомнить кем ты в его годы уже бы, — не удержался от сравнения Малыш, — То у него ещё всё впереди.

— Действительно. Я ведь с малолетства начинал, а вот баронет ещё и курс молодого бойца не завершил. То ли ещё будет!

Оставшаяся часть дня так и прошла в повседневной суматохе.

А двадцать восьмого мая, все события тоже развивались вначале по плану. Первым пришло сообщение от Николя, что челнок они получили, что следовало проверили, взлетели и сейчас уходят в Лунманский прыжок. То есть они по всеобщему времени собирались быть на месте поздним вечером.

Довольно удачно прошла и установка подслушивающих устройств в особняке госпожи Чаройи. Тут уже постарались местные умельцы, как раз и натасканные по этим вопросам. Им ничего не стоило и девушками переодеться для выполнения задания. Информация о личной жизни шести экспансивных женщин стала идти в штаб в штаб непрерывным потоком.

И уже ближе к вечеру с Эдема стали поступать первые тревожные сообщения. Вначале Гарольд пожаловался на засилье вокруг слишком подозрительных личностей. Кажется быстрым арестом и уничтожением первой двойки киллеров, подставной вербовщик и группа его прикрывающих воинов восстановили против себя все слои тамошнего преступного мира. А те решили обязательно выяснить и отыскать наглецов, покусившихся на их мнимое, хотя и имеющее под собой основание, могущество. Положение осложнялось ещё и тем, что звёздное баронство, куда входила планета Эдем вообще считалась полностью независимым космическим анклавом. А значит при вмешательстве или кровавых разборках с бандитами, ни в коем случае не должны показаться уши Оилтонской империи. И уж тем более " мохнатая рука" баронства Аристронгов должна остаться незаметной.

То есть уже по первому сигналу следовало собираться на Эдем большой, ни кем на месте не ожидаемой группой. Тут как нельзя кстати поспевала помощь из десятка офицеров. Да и новый челнок, ещё нигде не зарегистрированный и не имеющий бортовых номеров, не привлечёт к себе пристального внимания.

Потом и второе сообщение пришло, что если не наступающей ночью, то уж в следующие сутки придётся в обязательном порядке вступать с бандитами в вооруженное столкновение.

Так что к позднему вечеру, майор Парадорский, прихватив с собой только Бергмана и одного пилота из местных, вылетел на орбиту для встречи коллег по воинскому ремеслу. И сразу оттуда, после перегрузки в открытом космосе, отправились на Эдем. Времени оставалось впритык.

Глава двадцать девятая

3595 г. 29 мая, планета Эдем

Прибыли на место, когда на данной планете, на нужной стороне уже царил полдень. Как только выскочили из подпространства, сразу связались с Гарольдом, выслушали последние новости и обговорили последующие действия. Вроде как успели вовремя, но поторопиться всё-таки следовало. И более всего в свете предстоящей маскировки своего прибытия. Враг не должен был узнать о прибывшем к вербовщику подкреплении. Кстати подставному человеку и малой группе прикрытия бандиты поставили жёсткое условие: "Если до ночи не отыщутся наши пропавшие люди — вам крышка!"

Хорошо ещё, что прибывшим была на руку вся ситуация на планете. Там и нравы царили не единого, сплочённого в дисциплине баронства, а скорей гнезда анархистов во всех смыслах. Ни властей, ни плотной таможни с официальным досмотром документов, практически не существовало, а то что имелось, смахивало на откровенную пародию. Никаких звёздных сил правопорядка ни Союз Разума сюда не посылал, ни Оилтонская империя, ни само баронство. А уж незарегистрированных космодромов вокруг главного города, с поэтическим названием Эдем, имелось словно грибов в лесу.

Именно на один из таких космодромов, принадлежащей подставной фирме, и опустился челнок с офицерами. По пути определили задачу для каждого человека, так что сразу после касания грунта, две группы по шесть человек, отправились на место предстоящих задач и скрытно рассредоточились в стратегически важных места, как самого особняка, так и его подворья. На космодроме остался только Николя, да пилот из баронского экипажа. В случае оказания более солидной помощи бравый капитан Чарески собирался показать свой уровень мастерства на виртуально управляемом миниистребителе. Ну а второй пилот мог держать общую связь и в самом критическом варианте ударить всей массой межпланетного челнока. Трудно ему могло прийтись, но практически всю дорогу Николя только тем и занимался, что делился необходимым для управления такой махиной опытом.

Бандиты чувствовали себя в городе чуть ли не безраздельными хозяевами. Об их самоуверенности, сразу и начал рассказывать капитан Стенеси, как только встретил и разместил старых товарищей:

— Представляешь, они только и оставили двух человек для прямой, открытой слежки за особняком. Таких самонадеянных остолопов я ещё не встречал.

— Всё когда-то в первый раз случается…

— И кстати, эти два зарегистрировавшихся, и получивших от нас аванс и задание киллеры, скорей всего и не собирались отправляться в вотчину Аристронгов. Задумали устроить кидалово для своих денежных, но явно не местных коллег. Вот потому и прокол вышел: наш вербовщик им: "Да ребята сразу помчались деньги отрабатывать", а ему в ответ "Они разве походили на идиотов?" То есть реклама жестокости Зела Аристронга работает с невероятным размахом. А вот на местах бандиты себя чувствуют слишком вольготно. Как бы их ещё и против вербовщиков настроить?

Тантоитан замотал головой:

— Только этого нам не хватало! Эдак всех наших подставных вербовщиков прихлопнут. Вместе с прикрытием.

— Как только появится такая угроза, сразу отзовём, и нет проблем.

— Ну нет, Гарри, это ты уже совсем губу раскатал: уничтожать руками киллеров всех неведомых врагов Аристронга за их же деньги. Сказка! Так и мы окажемся без куска хлеба.

— Ох! Зато как бы было здорово!..

Только успели, как следует подкрепиться съестными припасами, как стало быстро темнеть. Местный синий карлик сразу отменял своей мизерной величиной длинные закаты и рассветы.

Парами опять рассосались по облюбованным позициям.

Не замедлили явиться на поле предстоящих разборок и местные военизированные преступные группировки. Солидным составов заявились: шесть бронетранспортёров, чётыре малых флайера, да ещё десяток летательных устройств полу гражданского назначения. В общей сложности не менее двухсот человек привалило для показательного наказания. Ещё продолжался примерный подсчёт сил противника, а Танти оставшийся в командном пункте, в вырытой заранее землянке, уже беседовал по краберу с Николя:

— Дружище, команда товсь!

— Уже в виртуальном боефикаторе.

— Карту обзора местности и замеченных целей уже сбрасываем.

— А что с соседями?

— Как по заказу: на две сотни метров вокруг дома, садовые участки. Не деликатничай, бей все что летает и ездит. Ну и бегает. А мы со своей стороны тоже добавим. Вряд ли бандиты подозревают о наличии у нас стольких стволов, ракет, мин и прочего. О! Разговор начали… Бессмысленно! Выводи своё чудо оружие!

Со стороны одного из вражеских флайеров послышались рыкающие слова:

— Итак! Наши люди не вернулись. Что можете сказать в оправдание?

С минуту подставной вербовщик пытался настроить якобы поломанный громкоговоритель, а потом затараторил, как и было задумано:

— Вы совершаете большую ошибку! За моей спиной стоят невиданные для вас силы богатейших людей галактики! Если я получу хоть одно ранение, вы все будете наказаны и уничтожены. Требую немедленно удалиться от моего дома и дать мне возможность спокойно покинуть Эдем.

Такие панические требования, только рассмешили бандитов и окончательно их расслабили. Через микрофоны понеслись первые ехидные слова команды:

— Из стрелкового оружия, по окнам…

Но чуть раньше Парадорский опередил противника, работающего на дешёвый артистизм. Со всех стволов защитников дома ударил шквал огня. Ринулись на перехват воздушных целей ракеты, а когда все они уже завершили свои траектории не менее яркими вспышками взрывов на бортах целей, над полем боя появилась почти невидимая простым глазом тень истребителя. Конечно, может и без него бы удалось справиться с бандитами, но в таком случае имеющие транспорт преступники могли бы сбежать с поля боя. Да так оно удачно и сложилось для некоторых, вырвались всё-таки живыми из смертельной засады. Зато скольких отбросов общества навсегда успокоил огонь скорострельных пулемётов из чёрного неба! Словно свинцовым градом он крушил и бронетранспортёры, и флайеры и прочие летательные устройства. Плюс ко всему сказался ожидаемый в данном случае панический шок. Получилось как в том анекдоте: волк погнался за овцой, а сам оказался внутри поляны, полной львов. Два, три удара когтистыми лапами и от волка даже клочьев не осталось.

Причём среди львов ни единой потери. Даже ни одного сломанного когтя или утерянного уса.

Понятно, что после такой крупномасштабной войны оставаться на данном месте и вести прежнюю игру не было малейшего смысла. И вскоре на почти целой усадьбе, с полностью развороченными окрестностями, не осталось ни единой живой души. Все воины, единым потоком на нескольких транспортах добрались до космодрома и стали загружаться в красавец — челнок. Вот только тогда стали расслабляться, только тогда понеслись шутки и первые поздравления. Стали вслух восхищаться и увиденной техникой:

— Ха-ха! Что б меня ржавчина сожрала! — орал Граци громче всех, Да этот челнок — раза в три мощнее и универсальнее нашего!

— Вот ты ещё внутри осмотришься, — нахваливал корабль Бергман, — Так вообще язык проглотишь.

Минуты две все старались перекричать друг друга, прекрасно зная, что врага вокруг космодрома нет, и можно расслабиться. Зато Армата первым обратил внимание на творящиеся несуразности. Он в растерянности коснулся плеча веселящегося вместе со всеми Тантоитана и подбородком указал на откинутый трап. Рядом с трапом стоял Гарольд и смотрел куда-то в сторону скрытого от общих взглядов борта. Нехорошо стоял, очень нехорошо смотрел. Готовый вот-вот броситься на невидимого врага и растерзать его собственными руками. Причём ещё раньше он намеревался этого врага испепелить взглядом. Вдобавок и боевой автомат марки Цикада так и прыгал в ладонях, готовый прошить насквозь своими реактивными пулями всё на своём пути.

Таким друга Парадорскому ещё видеть в своей жизни не доводилось. Поэтому и решил, что происходит нечто страшное. Что именно, фантазии в тот момент отказали начисто. Он только и сделал, что вприсядку, перехватывая оружие наизготовку, метнулся к трюму с тыла, намереваясь рассмотреть и предотвратить опасность.

Остальные воины, после действий командира поступили аналогично. Замолчали, рассредоточились, увидели, что хотели, и только тогда пришло всеобщее понимание: надо Гарольда как-то остановить. Потому что в густой тени межпланетного челнока стояли, самозабвенно целуясь, обнимаясь Зарина и Николя.

Они никого не видели и не слышали. Для них исчез весь мир. И ни у кого не закралось даже малейшего сомнения в том, что это не брат и сестра. Он её держал на весу, плотно прижав к себе, а она его гладила по волосам и беспрерывно целовала в глаза, лоб, нос, щёки и подбородок.

Рассуждать на тему кто кому кем доводиться и выяснять подробности о погибшем муже Зарины, сейчас тоже было неуместно. Может это у неё любовь раннего девичества на пути встретилась. Или уже послебрачные отношение какие существовали между этими двумя людьми.

Следовало вывести из весьма опасного состояния Гарольда, и кто как не Танти сумел бы это сделать лучше всех. Он приблизился к другу почти вплотную, готовясь в случае чего вцепиться и выкрутить автомат, и гаркнул командирским баском:

— Капитан Стенеси! Немедленно приготовиться к отбою!

Товарищ вздрогнул, медленно перевёл взгляд на Танти и только тогда понял, что творят его руки. Поставил Цикаду на предохранитель, резко забросил за спину и утробным голосом переспросил:

— Отбой? Разорви меня электроны! Какой может быть отбой?

После чего, ни на кого больше не глядя, отправился во внутренности челнока. Его сопроводил всеобщий облегчённый вздох. Все прекрасно знали о складывающихся отношениях между капитаном и контрразведчицей, даже болели за них, но то, что всё закончится так неожиданно, никто и предположить не мог.

Минуты две Парадорский ещё выжидал, жестами разгоняя окружающих на погрузку оружия и подготовку челнока к старту. И только потом приблизился к перешёптывающейся парочке:

— Эй, друзья! Вы что это себе позволяете на боевом задании?

Зарина резко развернулась лицом к командиру, и перешла на холодный официальный тон:

— Майор Парадорский! Николя — мой законный супруг!

— А как же…?

— На эту тему я буду подавать рапорт и жалобы на ваше имя и во все вышестоящие инстанции! Я и подумать не могла, что в нашей империи происходят такие страшные ошибки, могущие повлечь за собой человеческие жертвы и непоправимые трагедии.

Танти перешёл на самый задушевный тон:

— Зарина! Ты моя подруга, Николя тоже друг и я за вас любому глотку перегрызу, Но зачем так официально? Моей вины во всём этом недоразумении нет. Разве что следовало настоять, и расспросить у тебя о твоём муже. Всё бы решилось счастливо уже пару месяцев назад.

— Извини, Танти, — Николя успокаивающе похлопал свою жену по плечику, и только после этого признался: — Мы сейчас вообще плохо соображаем и можем наговорить много глупостей и ненужных обвинений. Но в любом случае ты просто обязан будешь помочь нам разобраться в наших проблемах.

— Обязательно помогу.

— И где…, - только сейчас Зарина осмотрелась и никого не увидела. — Где Гарольд?

— Он вас увидел и отправился в каюту.

— Мне бы не хотелось, чтобы он воспринял слишком близко к сердцу данное событие. Слишком тяжело на душе у человека при таком одиночестве. Я сама это испытала… Помоги Гарри!

— Обязательно! Уже отправляюсь к нему. Ну и вы давайте грузитесь, Через минуту отправляемся. Дела на Эдеме закончены.

Взлёт проходил в штатном режиме. Никто в открытом космосе не помешал, и когда совершили Лунманский прыжок, Танти сразу ввалился в каюту, где так и лежал в фиксаторах его самый старый и надёжный друг:

— Ну что не весел, нос повесил? — попытался шутить сходу. — Сам ведь сколько раз заявлял, что никогда и ни в кого влюбляться не будешь. Дескать, вредно и только военной карьере мешает. Так что…

— А вдруг он её не любит? — неожиданно загорелись глаза у Гарольда. — Вдруг он её просто из-за долгой разлуки обнимал? Просто соскучился?

— Что за инсинуации?! Николя вообще никогда за другими женщинами не упадал, только Зарине верность и хранил. Знал, что она в контрразведке работает, потому и вынужден был молчать, выдавая нам заученную на зубок легенду. Уж ты всё прекрасно знаешь и понимаешь.

Всё равно гигант пытался отыскать хоть какую-то надежду для своего будущего именно с этой женщиной:

— А может она его разлюбила? Может она тоже лишь от момента встречи сломалась, а завтра меня вспомнит и признается в нашей любви? А?

— Ну что с тобой? Не будь таким наивным, — пытался достучаться до разума приятеля Парадорский. — Она и тебе в последнее время улыбаться стала скорей от безысходности и одолевающей тоски. Как мне кажется, так даже лучше, чем, если бы Зарина тебе поддалась и ответила какими-то более открытыми чувствами. Ты себе только представь, чтобы творилось в случае вашего обручения позавчера или накануне?

Массивный лоб здоровяка покрылся складками от тяжких раздумий:

— Хм! А ведь к этому всё и шло… Если бы не нервотрепка последних заданий…

— Вот видишь! Произошла страшная ошибка, в которой ни вины Зарины, ни тем более Николя нет.

— А моя в чём вина?! Почему именно мне теперь должно быть хуже всех?

Танти подошёл к кровати и ткул друга в плечо:

— Давай соберись духом и встречай конец своей любви с открытым забралом. Можешь себя утешить тем, что Зарина отныне будет счастлива. Ну и тем, что твои лучшие друзья с тобой рядом…

Он ещё долго говорил, стараясь не останавливаться и время от времени тормоша друга за плечи. Потому что тот так и пытался уйти в мир своего самобичевание. В итоге ему удалось-таки вывести Гарри из определённого транса. Тот хоть и выглядел слишком взвинченным, но при этом крепко держал себя в руках:

— Конец моей любви? Ха! Я ещё поборюсь за свою любовь!

— В каком смысле? — занервничал Парадорский, скашивая непроизвольно глаза на закреплённый в стенной пирамиде автомат.

— Не переживай, убивать никого не буду. Я просто подожду. И уверен, Зарина опомнится, подумает и выберет меня.

Он ведь не видел и не слышал дальнейшего разговора воссоединившейся супружеской пары с командиром, поэтому не осознавал всю бессмысленность подобных заявлений. Но Тантоитан не стал сразу вот так сходу лишать товарища последних надежд:

— Конечно, ты имеешь полное право выждать и присмотреться. Но не забывай: я очень верю в твоё благоразумие и в твою сдержанность. Иначе, сам понимаешь, моё мнение могут и проигнорировать, а тебе придётся служить хоть и в Дивизионе, но так далеко, что мы никогда больше и не пересечёмся. Ты ведь в курсе, насколько полковник Капочи придирчиво относится ко всяким проявлениям ревности или образования противостоящего треугольника. Сразу и навсегда разводит соперников по дальним углам.

— Да знаю…

— Значит ни в коем случае не дай повода для такого развода. Хочешь ждать — на здоровье. Но! Зубы сцепи и никаких эмоций на морде! А ещё лучше: сразу сделай вид что всё забыл, простил и не имеешь каких-либо претензий.

— Претензии в любом случае имею, — Гарольд угрожающе нахмурился: — К тем сволочам, которые Зарине передали весть о погибшем муже!

— А вот тут тем более без тебя разберутся! — перешёл на крик Парадорский. — Мне и так рапорты передавать по инстанциям от Зарины и Николя, которые уже сейчас их строчат, так ещё и твои каракули разбирай!

— У меня отличный почерк…

— Засунь свой почерк знаешь куда…?!

— О-о-о…, да ты командир тоже на пределе? — теперь уже Гарольд, вбираясь из зажимов, рассматривал Танти с подозрением и опасениями. — Физически никак не восстановишься, а тут ещё и нервы сдавать начали?

— Ха! Да тут из-за вас точно в психушку попадёшь! — всё так же громко продолжал возмущаться майор, умудряясь расхаживать при этом по махонькой каюте. — Мало нам врагов вокруг, так ещё и своими присматривать надо, чтобы дырок в друг дружке не наделали! Страсти-мордасти!

Могучая пятерня заставила Парадорского замереть на месте:

— Ты за меня не переживай, я себя всегда контролирую.

— Ага! Видел бы ты себя со стороны, когда на супругов смотрел. Уж на что я смелый и бесшабашный, но и то растерялся от испуга. Казалось секунда, и я вас всех троих потеряю.

Видно было, что Гарольд и сам раскаивается в своём поведении во время загрузки, потому что попытался даже шутить:

— И не мечтай от меня избавиться! Как начали служить вместе, так и на пенсию отправимся в одно время.

— Ладно, топаем в рубку. Там нас Малыш ждёт.

Вот таким тяжёлым, в эмоциональном плане разговором завершилась боевая операция на Эдеме.

Глава тридцатая

3595 г. начало июня, вотчина барона Аристронга

Последствия последней широкомасштабной акции на Эдеме в самом деле оказались несколько неожиданными. Хотя подобный вариант в своих мечтах и предсказывал капитан Стенеси. В такое трудно было поверить, но суть оставалась одной: после соответствующей рекламы со стороны нанятых глашатаев Парадорского, в окрестных баронствах сложилось конкретное мнение о событии. Вербовщики — крупные негодяи и обманщики. Они специально соблазняют крутых парней громадными суммами и посылают на заведомую смерть. А если кто-либо попытается отказаться от заказа и вернуть деньги, то того безжалостно уничтожают. Причём уничтожают со всеми товарищами, родными и соседями. Потому что на Эдеме так и получилось: из-за двух киллеров уничтожили чуть ли не всех, кто был с ними просто знаком.

Вот после этого и стал просматриваться некий маразм преступного мира. Новые кандидаты так и продолжали клевать на богатые посулы вербовщиков, но! Как только получали деньги, сразу же пытались уничтожить своего заказчика на месте.

Такое началось!

Неведомо каким чудом удалось спастись одному подставному вербовщику и его группе прикрытия. После чего пришлось немедленно отозвать всех. Естественно, что сразу утратилась возможность отлавливать потенциальных преступников на дальних подступах. Но зато и самих преступников, желающих заработать на смерти Артура Аристронга почти не стало! Словно никогда и не было! И лишь после поступления сведений о странных убийствах тройки неизвестных посредников, которых подозревали в вербовке киллеров, становилось всё ясно. Преступная гидра стала пожирать сама некоторые участки собственного тела.

Зел Аристронг злорадно хохотал двое суток, когда понял истинную подоплёку событий. Только и успокаивался что на дегустации коньяков в медвежатнике, да со своими молоденькими фаворитками в спальне.

В остальном, положение в баронстве значительно стабилизировалось. Все офицеры перешли на повышенный режим тренировок, понимая что их в любой момент могут отозвать на Оилтон, Молодой баронет старался от них не отставать во всём.

А из штабных лабиринтов контрразведки стали поступать первые отклики на жалобы и рапорты по поводу ложной гибели капитана Николя Чарески. Всё-таки скандал по ведомству майор Парадорский сумел раздуть немалый. А к нему, как к герою Хаитанских событий, личному спасителю наследного принца империи, лично знакомому с людьми из близкого окружения императора, прислушивались на удивление внимательно. Даже более чем внимательно, что в последние дни даже несколько шокировало. Получалось до странности всё легко и просто, и своими выводами он как-то стал делиться в узком кругу товарищей, где присутствовал Алоис, Малыш и Армата.

— Честно говоря, диву даюсь: попытался связаться по телефону с начальником кадров ведомства контрразведки, так меня в глаза высмеяли и сказали ждать ответов в порядке общей очереди, — рассказывал он товарищам. — Причём прекрасно помнили что я герой, потому как нагло заявили: Изумрудный Листок никаких льгот на службе не даёт. Помните, я тогда ещё злой был как шуршон? Тут мне Клеопатра позвонила, так я хоть ей пожаловался, что не могу ни к Капочи дозвониться, ни с кадрами переговорить. А потом — раз, не успели мы и разговор закончить — как мне Капочи сам дозвонился. Всё выспросил про Зарину и обещал дать делу толчок. Только с ним поговорил, а тут и нач по кадрам объявился. Причём настолько вежливо разговаривал, словно с маршалом каким. К чему бы это?

— Значит Серджио Капочи дело с мёртвой точки сдвинул, — рассудил Армата.

— Никак он не мог успеть, никак! — мотал головой Танти.

— Тогда до маркиза Грока кое-какие отголоски дошли, — Малыш многозначительно поднял вверх указательный палец. — Он ведь наверняка отчёт по Эдему прочитал, а ты и там про нештатную ситуацию с Зариной упомянул. Не стоит напоминать о горячности маркиза: знатный разгон устроил контрразведке.

— Думаешь? Тогда другой вопрос. Решил поинтересоваться у нашего командования когда нас уже на оилтон отзовут. Да где там, никто ничего не знает, все только друг на друга ссылаются. А с майором Хайнеков вообще никакой возможности нет связаться. Всё-таки именно он до сих пор считается нашим куратором.

— Ну да, пора бы нас отсюда уже и забирать, — кивнул Армата.

— Вот и я говорю! И Клеопатра стала на меня голос повышать: раз всех киллеров убрали, давай на Оилтон возвращайся, будем что-то про свадебку думать…

— Кто о чём, — притворно загрустил Малыш. — Мы о Дивизионе мечтаем, а наш майор о свадебке.

— Это не я про свадьбу разговор заводил, — двумя словами оправдался Танти. Ну не будет же он в самом деле делиться переживаниями своей невесты и её причтаниями насколько онапо нему соскучилась. — К слову получилось. Мы с ней на тему нашей задержки даже поругались немного. И опять, только поговорили, и Хайнек объявился. Причём с таким недовольством, претензиями: чего это тебе не нравится служба и почему жалобами по всем инстанциями занимаешься, говорит. Ну я не выдержал и на него в ответ наорал. Что мол он себе позволяет и всё такое… Так Хайнек мне октрытым текстом заявил: "А кто по твоему меня только что строил как салагу, за твою затянувшуюся командировку?!"

— Кто? — не выдержал паузы Алоис.

— Вот и я его спросил. А он глазки так закатил, нервно подёргался и пальцем в потолок потыкал. И добавил: "Сам!", потом уточнил: "Он тебя Листком награждал".

Малыш ухмыльнулся:

— С другой стороны император тоже бывает в курсе происходящего в войсках…

— Так-то оно так, — кручинился Парадорский. — Но ведь сами знаете: чем дальше от большого начальства, тем целее будешь. А тут получается мне кто-то неизвестный явный протекционизм оказывает. Уж не принц ли Януш?

— Нет. Скорей это твоя Клеопатра постаралась, — выдал в общей тишине Алоис.

— Поясни! — нахмурился Парадорский.

— А чего тут пояснять. Как только ты с ней переговоришь, твои проблемы сразу решаются.

— И?

Чернокожий аналитик выдержал эффектную паузу:

— Значит она уже обеспечивает непосредственную охрану императорской семьи!

Пока все задумчиво переглядывались, оживился Армата:

— Всё верно! Ты вспомни как она быстро нашла общие интересы с принцев Янушм на Хаитане и быстро стала его чуть ли не самым доверенным лицом. Если она сейчас вхожа в каждое помещение императорского дворца, то с её простотой и непосредственностью она вполне могла и к самому императору обратиться с чем угодно. Вот и делай выводы.

Только этого мне не хватало…, - Танти уже и не рад был, что согласился в своё время на включение своей невесты в контингент личной охраны императорской семьи. — Тут у нас тоже неплохо и почти безопасно, надо было её с нами оставить…

— Кто бы говорил! — осадил товарища Малыш. — Только представь себе, что надо возвращаться на Нирвану и опять пройти похожи перипетии боя. Согласишься её взять?

— Ну что ты сравниваешь! Я говорю и данном моменте на этой планете. Просто эта, как ты говоришь, — он взглянул на Армату, — Простота! Может ей же и навредить. К императору с просьбами соваться, это даже не к принцу. Раз вытерпит, два…

Он замер, представляя те беды и взыскания, которые могут обрушиться на глупую голову его невесты. Но теперь товарища подбодрил Алоис:

— Мне кажется, переживать не о чём. Ланьо — девушка умная и рассудительная, в любой обстановке разберётся и сделает правильный шаг. Ты лучше скажи, что Хайнек поведал о завершении командировки?

Тантоитан вздохнул, возвращаясь в действительность:

— Пообещал, что дело на мази и уже сдвинулось. Может, через неделю уже умчимся на Оилтон.

— Ага, значит, засаду на лесбиянок всё-таки сделать успеем, — сделал свой вывод чернокожий аналитик. — Там тоже весь процесс на мази.

Всё-таки подмеченные в своё время баронетом детали при анализе писем и сообщений, привели к раскрытию очередной группы наёмных убийц. Пока ещё не могли понять, каким образом и против кого пять соблазнительных красавиц будут действовать. Ведь могли выбрать объектом атаки, как отца, так и сына Аристронгов. Но слежка велась скрупулёзно за каждым шагом, а намерения преступниц старались предвидеть на десяток шагов вперёд. Пока те явно шли только к одному: проникновению во дворец во время бала и к непосредственной попытки соблазнить самого барона. Зел Аристронг уже был предупреждён, и теперь с каким-то нездоровым ажиотажем ждал, каким именно способом его будут соблазнять. Ну и каким количеством, естественно. Потому что по некоторым предположениям, убийцы мечтали прорваться в спальню барона именно полным составом своей команды.

Известный своей свирепостью Зел, вина которых и происхождение уже были известны, в данном случае решил не уничтожать девушек на дальних подступах к себе. При этом, на возражения более осторожного Парадорского, барон пафосно и несколько ханжески восклицал:

— Пока окончательно вина этих девушек не доказана, они ещё имеют шанс на оправдание и покаяние. Вдруг они стремятся ко мне, чтобы в личном разговоре покаяться в своих грехах и открыть мне тайну своих вербовщиков? А там и ниточка появится к основным заказчикам. Может быть…

— Вот именно, что может…, - ворчал Танти. — В любом случае, если мы сто процентов не будем уверены в том, как они собираются действовать, мы их к тебе не подпустим. И не смотри на меня так! Это — моё последнее слово! Если уж так хочется с ними романтики или слезливых покаяний: потом, уже в тюрьме воспитывай, твори с ними что пожелаешь. Всё в твоей власти.

Так что теперь всё упиралось в отыскание тех средств, которыми располагали пять симпатичных девушек. Они и в самом деле собирались всем соблазнительным коллективом, сопровождать свою госпожу Чаройю на очередной бал во дворце барона. Их покровительница даже внесла имена своих подружек в списки, и не стоило даже рассчитывать на её возможную ревность. Потому что не далее как вчера она во всеуслышание заявила: "Обязательно отыщу для этих ангелочков самых выгодных и достойных женихов!"

Почти все личные вещи, одежду, багаж пятерых наёмниц уже тщательно и неоднократно проверили, но пока ничего конкретного не нашли. Парадорский, кстати, сразу и высказался на эту тему:

— А зачем им оружие? Когда их будет аж пятеро. Каким бы отменным и сильным воином ни будь барон, и момента подгадывать не надо для неожиданной атаки. В десять рук закатают как мумию в простыни и скажут, что это они так его любят.

— Но они на вид все такие малохольные и хрупкие, — сомневался Гарольд во время того разговора.

— Ха! Наша Лидия тоже выглядит хрупкой, — возмутился Танти, обеими ладонями куртуазно указывая на старшего лейтенанта Шелди. — Но она и сама барона, если атакует неожиданно, в два счёта уделает. А то и тебя завалит. Хочешь, поспорим?

Было смешно наблюдать, как гигант посмотрел на подругу, словно на мышку, а она тем временем тоже времени не теряла: высматривала открытые места на теле двоекратно большего коллеги да приноравливалась как бы сподручнее и выше подпрыгнуть при нанесении ударов. Но спорить никто не стал, Гарри позволил себе великодушную улыбку:

— Сдаюсь заранее.

— Ну вот. А если таких как Лидия будет пара? Или трое? Да они ещё прекрасно между собой сработаны? Понимают друг друга с полувзгляда, с полужеста? Мне даже страшно подумать, что может случиться даже с таким великолепным воином современности, как…, - он замер, подыскивая достойного кандидата, но это сделала сама Лидия Шелди:

— Как полковник Капочи.

— Молодец! Хоть на меня не посягнула, — обрадовался Парадорский. — Но возвращаясь к нашим овцам… Как мы уже заметили, и неоднократно в этом удостоверились, покушения носят весьма странную целенаправленность: только на баронета. Его отца если пытаются убить чисто случайно, от безысходности или по ошибке. Исходя из вышесказанного, мы можем и как-то предварительно предположить действия пятёрки пробравшихся во дворец лазутчиц. Они вначале должны нейтрализовать барона, потом убрать охрану в коридоре у его апартаментов, и только потом попытаться прорваться к молодому баронету. Причём наверняка они осведомлены: попытки прорываться в самом замке никому и раньше не принесли успеха. Значит, задумали нечто такое, о чём мы пока даже не подозреваем. А что именно? Вот и думайте, думайте все днём и ночью, пока ещё остаётся время до бала. А не придумаете, придётся лишать правителя возможности проявить личное великодушие и искреннее участие в судьбе заблудших красавиц. Арестовывать прямо на подходе к большому залу торжеств. А то и в околицах баронского замка…, для полной гарантии.

Думали. Наблюдали. Следили.

В поведении и действиях девиц, было достаточно странных и трудно объяснимых поступков. Например они очень любили живые цветы, привередничая если в вазах из богатой подруги каждое утро не появлялись новые. Над ними даже посмеивались, когда кто-нибудь из девушек бросалась к вазе с цветами, шумно вдыхала аромат и блаженно восклицала:

— Свежие! Какая прелесть!

Но в то же время, квинтет лесбиянок не гнушался, а скорей всего и чрезмерно увлекался разными благовониями и прочёй сопутствующей мелочью. Куда девицы не приходили, всюду старались расставить дымящиеся палочки, исторгающие ароматный дым, или ссыпали сушёные травки и корешки на открытый огонь. При последнем действе получался тот же эффект благовоний, хотя и с несколько иными запахами. Причём неоднократно взятые на пробу что палочки, что сушёные корешки ничего ядовитого в себе не несли. Ну, разве что, имели в себе чуточку возбуждающего действа, эротического характера. Что при специфике работы красавиц казалось вполне закономерным.

Ни оружия, ни иголок, ни яда. Разве что вместо удавок использовать непрочные пояса? В опытных руках и такие хрупкие на вид полоски — ощутимое подспорье.

Но больше — ничего. Так что накануне бала, уже была получена команда от Парадорского: брать красоток в момент их выезда из двора госпожи Чаройи. Мол, возьмём, допросим под домутилом, и сразу на месте всё и выясним по горячим следам.

Изменения внёс всё тот же баронет Артур, с пристрастием следящий и участвующий во всем проекте. Правда на этот раз при полном сотрудничестве и глубокой помощи своих преподавателей по химии. Старики сильно заинтересовались теми самыми благовониями в виде корешков и попытались выяснить как их родословную, так и их состав. Увы, с родословной никак не получалось, слишком много имелось на рынке подобных вещей и не зная конкретного источника продажи, трудно было докопаться до истины. Зато решили поэкспериментировать непосредственно с засушенными остатками. И буквально уже на третьем часу выдали ошеломляющие результаты: если малую горсточку окунуть в обычную чистую воду, то через два часа начинает выделяться газ жуткого галлюциногенного свойства. Вроде как не смертельный, как показали первые порбы, но приводящий человека в положение бездумного слизня. Достаточно только раз вдохнуть — и всё! Головокружение, дивные картинки перед глазами, а то и моментальный обморок обеспечены.

Вот тогда и стало всё понятно, потому что в багаже квинтета имелось достаточное количество сушёных благовоний. И делается всё просто: в каждую вазу с цветами, при любовании ими, всыпается горсть благовоний, а потом только надо подождать, пока находящиеся в данной комнате не превратятся в полных кретинов.

Немного удивляла реакция на газ самих диверсанток, но тут профессора сразу заявили: противоядие возможно. Или может иметь место длительное привыкание к галлюциногенному газу. А то и короткое привыкание. И в пример привели тропс, странный наркотик, всем известный по планете Нирвана. Тот самый едкий тропс, которым всегда потчевали только новеньких. Пару раз действует на любого человека, а потом совершенно безвреден и не воспринимается организмом.

Раз произошли такие подвижки в предварительном расследовании, Тантоитан поспешил на доклад к барону. Тот внимательно выслушал, задал кучу дополнительных вопросов, а потом спросил:

— А нельзя ли как-то эти корешки заименить совершенно безобидными?

— Можно. Такого дерьма и у тебя на рынке пруд пруди. А зачем?

Зел как-то невинно пожал плечами:

— Да пусть девчонки попробуют. Интересно будет посмотреть на их реакцию, когда я останусь при полном разуме и через два часа.

К тому времени дружеские отношения между майором и местным правителем зашлди настолько далеко, чот те могли позволить в отношении друг друга какие угодно шуточки, а то ругань. Поэтому молодой герой выдавил из себя с максимальным сарказмом?

— А за два часа у тебя что-то не отвалится? Вместо с мозгами? Их всё-таки пятеро будет, не забывай!

— Хм! Вот и мне очень интересно стало…, - при этом лицо барона стало эдакое романтически-мечтательное.

— Нет! Губу не раскатывай! Может они газом хотят воспользоваться для других целей, а тебя сразу вздёрнут на собственных трусиках. Так рисковать мы не имеем права.

— Да какой тут риск, Танти! Всего-то и дел, что через камеры будет вестись за моей кроватью постоянное наблюдение. И если только что-нибудь пойдёт не так, как хоп! И пришла помощь!

Парадорский даже глаза закрыл ладонями, выдавливая из себя стон:

— О-о-ох! Зел! И как ты себе это представляешь? Я что робота посажу или Зарину с Лидией наблюдать за твоей оргией?

— Ха! Да какая там оргия! Скажешь тоже! Да и девочек на такие ответственные посты ставить нельзя. Тут мужчина нужен, стойкий и не изменяющий своей супруге…

— Николя?

— Нет! Человек облечённый самым высоким моим доверием… Ты! Хе…! И чего такие глазки большие стали? Ты ведь с Клеопатрой всё равно, что муж и жена. И ты ей даже мысленно изменять не будешь. Сам ведь сколько раз заверял, когда я тебе отличных куколок предлагал. Так что за падение твоего морального облика беспокоиться не приходится.

— Однако! — Тантоитан укоризненно махал указательным пальцем. — Дружба — дружбой, служба — службой…

— Вот! Здорово, что ты напомнил про службу, — барон покровительственно похлопал майора по плечу. А затем перешёл на торжественный тон, отделяя в своей речи каждое слово: — В любом случае, окончательный приказ отдаю я. И если ты не отыщешь ещё какой-либо опасности со стороны этой пятёрки диверсантов, действуем по предложенному мной плану. Приступайте, господин майор.

Пока он говорил, Тантоитан не хуже иного актёра тряс с пониманием головой и подобострастно хлопал веками глаз. И только после паузы, деловито кивнул:

— Приступаю! И! Обязательно найду очередные опасности. Так что сильно губу не раскатывай. Сказал я тебе — в тюрьме, значит, будешь издеваться над бедными пленницами именно там.

— Скучный ты тип, Танти, честное слово. Никакой у тебя романтики и всепрощения… А может у этих преступниц больше ни одного шанса для покаяния не останется? Тебе их не жалко? В тюрьме к ним совсем иное отношение будет… Давай, иди, иди! И желаю тебе ничего опасного в этих травницах больше не найти.

Парадорский конечно постарался. И двойное дно отыскать в готовящемся покушении, и попутно корешки в мешках подменить на безопасные. Но увы, если благовония удалось заменить легко и надёжно, то вот с двойным дном ничего не получилось. А потому так и пришлось, что устанавливать камеры вокруг кровати в спальне барона и сводить все картинки в экраны в маленькой комнаты за изголовьем большой корвати. У экранов в нужный момент уселся сам майор, а ещё несколько его офицеров засели в запасной ванной комнате, готовые по первому сигналу ворваться в спальню и повязать квинтет отчаянных диверсанток. Конечно, в тот вечер ещё как-то надеялись, что красвицы в первый раз не рискунут так нагло и бесцеремонно напроситься в правителю в постель, но тех видно время поджимало. А может и наглости хватало с излишком. Одно из них чуть ли не растолкала в стороны кружок женщин, пытающихся пробить себе дорогу в спальню барона на эту ночь, и сразу стала брать быка за рога?

— Ваша светлость, ваша подруга Виолетта нам много рассказывала и ваших вкусах и пристрастиях, поэтому позвольте вам предложить…

— Себя? — с простецкой наглецой перебил её Аристронг. — А вдруг вы не в моём вкусе?

— Тогда я вам представлю свою сестру…

— Которую? — Зел позволил себя бережно взять под локоток и повернуть, а потом и направить в сторону нужной компании.

— Да любую из них.

— Так вы все сёстры?

— Да, ваше сиятельство. И по жизни привыкли всё делать вместе. А уж тем более делить ласку и удовольствия. Ведь вы не станете отрицать, что радость, разделённая на двоих — это четырёхкратная радость, А если удовольствие разделить на пятерых, да к этому ещё и шестой человек подключается, то…

— Ох! Боюсь даже предполагать…

— Зачем предполагать? Ваша светлость смело может испытать этот водопад удовольствия на себе.

В общем грозного, кровавого барона втянули в разговор легко. Перезнакомились, хотя сразу пять новых имён слились в один пустой звук, разговорились, и все девицы, весьма резво и страстно оттанцевали с правителем по одному танцу. Дольше барон Аристронг сопротивляться зову своей плоти не смог. Даже не дождавшись застолья, он предложил красавицам прогуляться немного по дворцу и полюбоваться на некоторые прелестные достопримечательности.

Экскурсия получилась замечательной. Причём спутницы по очереди спешили к каждой вазе с цветами, вдыхали ароматы и незаметно подсыпали по горсточке совершенно безвредных благовоний. Возле спальни они не поленились это сделать во всех вазах в пределах видимости. В спальне тоже, пока самая опытная и обльстительная из них прильнула в объятиях к барону, остальные успели и цветы "обнюхать", и снять с себя основные одежды. Оставшись только в наиболее раззадоривающих мужскую похоть деталях.

Ну, барон и раззадорился. Тем более что был уверен: два часа в запасе у него есть. Мало того, к моменту икс он умудрился использовать на полчаса больше. Девицы просто никак не могли поверить в срыв операции и надеялись что газ вот, вот начнёт действовать.

Чего только разошедшийся Зел Аристронг не вытворял. Какой только свой опыт не показывал. Что только не выдумывал прямо по ходу эротического действа. Дошло до того, что наблюдающему за всеми экранами Парадорскому приходилось бить себя кулаками по голове, заставляя поднимать челюсть с груди, сглатывать слюнки и целеустремлённо думать только о безопасности. До этого он считал себя стойким и был уверен, что никогда Клеопатре не изменит. Но во время этого "боевого" дежурства его приоритеты и самомнение претерпели значительные изменения. По крайней мере он бы уже не стал так смело заявлять о своём нежелании испробовать что-либо подобное. Сомнения закрались в его душу… И он очень и очень пожалел, что согласился на такой вариант событий.

Через два с половиной часа на красоток нельзя было смотреть иначе как с жалостью и состраданием. Измочаленные, растрёпанные, раскрасневшиеся и с размазанной косметикой, они, казалось, уже только и мечтали что сбежать из этой спальни куда глаза глядят.

Скорей всего Зел всё-таки применил некие бодрящие вещества, которые его делали просто неимоверным самцом. На следующий день наверняка пластом будет дежать, но к финалу операции он готов жыл и дальше продолжать в том же духе, темпе и страстности.

Всё закончилось на отм, что одной их самых выносливых девиц пришла идея проверить присутствие газа в вазах с цветами. Она с капризными воскличаниями соскочила с кровати, подхватила вазу, в которую сама и насыпала зелья, и протянула под нос барону:

— Мне кажется они не свежие! Я этого не вынесу!

Аристронг принюхался, недоумённо фыркнул, но одновременно с ответом приготовился к прыжку в сторону:

— Да нормальные они, ложись быстрей!

В тот же момент ему попытались вазой попасть в голову, а ещё восемь ручек попытались ухватить его разгорячённое тело. Невзирая на полное бессилие красоток, попытка у них могла и получиться, ну а так непревзойдённый мужчина катнулся в сторону, отпрыгнул к дверям ванны и стал нравоучительствовать:

— Неужели вам меня было мало? Ну тогда сейчас меня тут ребятки заменят.

Он преспокойно удалился в ванную комнату, а из другой двери рядом вырвались затянутые в броне имперские десантники, и в два счёта стянули простынями отупевших от такого поворота событий красавиц.

Потом их оставалось только допросить. Как ни странно, они и в самом деле оказались родными сёстрами.

Зато потом, когда барон лично благодарил своего друга Тантоитана за "прекрасно разработанную и проведённую операцию захвата", он доверчиво признался:

— Я конечно не прав, но может быть это будут первые преступницы, которых я не казню. Время покажет…

Но уже через два дня после этого, межпланетный челнок, некогда базирующийся на Нирване, с подразделением офицеров в количестве двух десятков, отправился на Оилтон. Потому что командование пришло к мысли, что с последующей охраной собственной вотчины Аристронги справятся вполне самостоятельно.

Глава тридцать первая

3595 г. конец июня, Оилтон, побережье Рокочущего моря

Разбег, толчок, прыжка через расщелину, другая сторона которой вздымается слишком круто. Удержаться от падения, почти припав к шершавой скале, после чего интенсивно карабкаться вверх. На зубах скрипит песок, бронежилет кажется чем-то вроде пыточного хомута, внутренности среднего скафандра уже давно не справляются с регулировкой температуры тела. Неудобство оружия и подсумков уже воспринимаешь как неизбежное зло. Рот пытается поймать прохладный, наполненный влагой воздух со стороны воистину рокочущего моря.

Вроде бы разгар лета, телу хочется воды, но в такое море всё равно нет желания окунаться, даже случайно. Гигантские волны, доходящие сюда из океана, перемалывают на своём пути и скалы, крупные гальку. Сунуться в такое кипящее пеной безобразие — верная смерть. Но ещё больше становится страшней, когда вспоминаешь кадры, сделанные здесь в разгар зимы. Все подступы к скалам перекрыты витиеватыми торосами льда, а ещё более громадные льдины таранят эти тороса с удивительной силой. Ледяной ветер, вперемежку со слепящей вьюгой, не дают возможности прижиться на побережье ни травинке, ни животным, ни человеку. Здесь вон даже летом увидеть простую чайку — огромная редкость.

А людских поселений на этом огромной участке побережья всего четыре. Только четыре рыбацких деревеньки, в которых обитают или порой собираются фанаты рыбной ловли, и откуда можно сравнительно спокойно выбраться на катерах в открытое море. Четыре равнозначных точки отсчёта, в которых разрешено сделать ночной привал. Да в принципе в ином месте привал и не сделаешь, как и не наловишь в случае нужды какой-то рыбёшки для ухи. Можно и купить, запрета на куплю продуктов нет, как нет запрета и на приём подарков в виде той же рыбы. Другой вопрос, что порой жителей в посёлках на месте нет, и приходится искать рыбку собственной соображаловкой. Да и ночевать, останавливаться лагерем можно только в палатках, или в двух примыкающих друг к другу крепких бараках. Те и построены для этой цели: "ночлег для пробегающих мимо". В уютных, укомплектованных для современной жизни жилых блоках, воякам даже появляться запрещено. Общий присмотр за посёлками ведётся прямо с орбиты. Да и все блоки имеют камеры безопасности.

Про вояк знают, сочувствуют взглядами и порой опять-таки угощают свежей или копченой рыбой. Это по рассказам ветеранов. Ну а пока, отряду стажёров, выполняющих тяжеленный, пятидневный марш-бросок по кромке побережья, встретились рыбаки только в третьем посёлке. Удалось и поспать лишний час, наевшись до отвала, и не тратя время на приготовление ужина. Как оно будет на последнеё, четвёртой ночёвке? По сути сухого пайка должно хватить на все пять дней, но что там того пайка?! Если хорошо приложиться, то и на два дня не хватит. Вот потому и пришлось на первых двух ночёвках бить мелкую рыбёшку острогами, чтобы хоть как-то разнообразить меню горячей юшкой.

Офицерских нашивок ни на ком нет. Со стороны все смотрятся как обычные рядовые десантники. Так что ни команд друг другу, ни распоряжений никто не отдаёт. Стандартный итоговый зачёт по физической выносливости, перед окончательным зачислением в Дивизион. Так сказать по природной полосе препятствий. Перед стартом марш-броска слышна вводная команда: "Вы все равны! Вы просто воины! И вам даётся пять дней, чтобы добраться до финиша. Вперёд!" И вот бегут…

Отряд вырвался на сравнительно свободный участок галечного пляжа, бег выровнялся, стали подтягиваться отставшие. Парадорский оглянулся, привычно производя подсчёт в уме:

"Все. Никто в скалах не застрял… Но вот Безразмерный явно сдаёт… Руку в падении всё-таки потянул…"

Знакомые все лица. Всё тех же тридцать офицеров, которые когда-то на транспорте встретились и на транспорте прибыли на Кафедру Интеллектуальной Стажировки на Нирване. От Кафедры остался лишь спёкшийся шлак, да развороченный спасателями бункер, но вся группа стажёров живёхонька, двигается по дистанции и таки имеет отличные шансы попасть в ряды элитного воинского подразделения.

"А вот что с Безразмерным делать?"

Самый огромный офицер в их группе выглядел неважно, после вроде бы незначительного падения среди скал.

"Может до ночёвки дотянет? Часа три осталось… А там чем подлечим, руку затянем, чуть подморозим…"

С другой стороны инструкции на марш бросок давались строгие:

— В любом случае один, два человека отсеиваются. Помощь не приветствуется, и воинское братство в данный момент неуместно. Наоборот потом последует взыскание на пострадавшего, за то, что он подвёрг ненужному риску товарищей. В том числе и в виде недопущения к службе в Дивизионе. Могут быть наказаны и помогавшие. В случае травмы, достаточно дать вызов обычным маяком и потерпевшего через час забирают из любой точки. Вы — не команда! Вы просто находитесь на одной дистанции. Запомните это.

Где-то там впереди ночёвка, потом ещё полный пота, и скрипящего на зубах песка день. Причём Тантоитану в любом случае было кем опекаться: чуть впереди него бежала капитан Ланьо. Рядом — более близкие и преданные товарищи. И всё равно фигура коллеги, который во время знакомства оказался на какое-то время соперником Гарольда Стенеси всё равно не выходит из головы:

"Рука я него за три часа плетью обвиснет, потом никакие примочки не помогут. И левый подсумок, явно мешает…"

Он не хвастался, и не задирал нос перед остальными, пользуясь своим положением и формального и неформального лидера, но внутренне порой гордился тем, что даже в любой ситуации, все уравненные с ним по званию коллеги, в любом случае посматривали на него. Посматривала с плохо скрываемым восторгом и гордостью Клеопатра. И этот факт радовал больше всего. Посматривали близкие друзья. Посматривала обры и дальники. Даже тот же самый Безразмерный и посматривал, и прислушивался. Единственное исключение, пожалуй, составлял только Гарольд. Он не посматривал и не ждал. Он с ледяной невозмутимостью следил за условными сигналами и отработанными до мельчайших деталей жестами. Он просто был в любой момент выполнить любую просьбу или поручение.

Вот и сейчас он чуть ускорился, вырываясь всего лишь на полкорпуса вперёд, чтобы лучше рассмотреть разновидность языка для глухонемых, принятых в Дивизионе. Затем постепенно отстал, поравнялся с раскрасневшимся Безразмерным, и буркнул тому несколько слов. Теперь они уже стали постепенно отставать вдвоём, перемещаясь в хвост колонны. А когда вновь стали подтягиваться в центр, с левой стороны у пострадавшего уже не было громоздкого, маркированного подсумка, а его рука была притянута к оставшимся свободными хлястикам.

А вскоре Гарольд занял своё прежнее место, так же без слов сообщив: "Теперь главное, чтобы он не упал во время преодоления скал. Грохнется — костей не соберт".

Да оно и понятно, рука-то привязана. Ни равновесие поддержать, ни опереться как следует в случае падения. Но Танти значительно успокоился, переключив всё своё внимание на бегущую впереди Клеопатру. Когда он прибыл на пункт сбора, то не ожидал увидеть там своё невесту, хотя и был страшно рад встрече. И только вспомнив о совместных выводах в кругу товарищей, разволновался:

— Почему ты здесь? Ты ведь должна быть в личной охране императора.

— Прежде всего я должна сдать окончательные зачёты, ъкзамены и постыпить в Живизион. Ведь иначе отец вновь не разрешит нашу свадьбу.

— Да больно я его боюсь! Ты лучше признайся честно: а не выгнали тебя из личной охраны?

— За какие такие преступления? — изумилась любимая.

— Ну как же, наверняка ты со своей непосредственностью к самому императору осмелилась приставать и с просьбами и вопросами. Итак?

— Да ладно тебе! С чего ты взял? Ты ведь знаешь насколько я скромная и законопослушная.

— О! Ещё как знаю! Сколько раз приходилось краснеть из-за твоего панибратства с принцем Янушем.

— Да? Что это ты таким придирчивым стал? — перешла в контрнаступление Клеопатра. — А сам чем всё это время занимался? До меня дошли очень настойчивые слухи, что ты с бароном Аристронгом стал приятели неразлейвода. Он тебя спаивал, а потом ещё вы на балах танцы с девицами разными устраивали.

Если по поводу дегустаций в медвежатнике никто особо знать не мог, но как-то могло вылезти наружу, то уж по поводу танцев с какими-то девицами Танти особенно был спокоен. Подобного он себе не позволял по нескольким причинам, и самая элементарная — нехватка времени. Поэтому он только рассмеялся в ответ:

— Моя ты принцесса! Как бы я осмелился променять тебя на каких-то девиц?

— А если на конкретных? А именно на пятерых милашек весьма развратного поведения?

— Вот те раз! А я с какого боку к их разврату мог примазаться? — изумился майор.

— Я всё знаю! — слишком уж настырно девушка заглядывала в глаза своего жениха. — Лучше сам признавайся!

Понятно, что пикантный скандал с квинтетом сестричек-лесбиянок, как ни старались, всё равно получил огласку. Всё-таки барон и на балу с ними расшаркивался, и в спальню свою отвёл, а потом за столом так и не появился. Следовательно, слухи сразу вырвались на оперативный простор, а вслед за ними уже хоть стреляй, хоть вешайся — не остановишь. Масса домыслов и в средствах массовой информации появилось. Ещё бы! Ведь как приятно было втоптать жестокого тирана-барона в грязь разврата, пьянства и похоти. Ну а вместе с ним очернить и всю его доблестную, ничем не пробиваемую охрану.

Так что по сути Клеопатра попыталась взять своего любимого "на пушку", и заставить хоть как-то проговориться. Знать конкретно она ничего не могла. Но Парадорский тоже прекрасно сознавал, как с такими напрасными нападками справляться:

— Хорошо! Я признаюсь во всём. Только ты мне вначале перескажи хоть какие-нибудь подробности этих танцев.

— Зачем? Стала хмуриться Клеопатра.

— Так ведь у меня выдумки не хватит, а у тебя такая богатая эротическая фантазия. Это меня так возбуждает…

— Отстань! Люди кругом! — пыталась выскользнуть из его объятий девушка.

— Люди? — он сделал вид что испугался и тут же расслабленно вновь притянул невесту к себе за пояс. — Успокойся! Это же не люди, одни военные.

— Ага! Ещё добавь: и их боевые подруги.

В общем, тогда Парадорский не проговорился, да и товарищи, кто знал обо всех тонкостях дела, не проболтаются. А чтобы отвлечь любимую от ненужных вопросов тут же повёл её знакомить в Зариной. Как это ни странно, но девушки всего лишь за пару дней подружились, да и вообще влившаяся так ужасно в компанию контрразведчица должна была сдавать окончательные зачёты для вступления в Дивизион вместе с остальными стажёрами. Да только что-то не сложилась и воинская служба в контрразведке для неё продолжилась так же неожиданно, как и прервалась. Всего неделю Зарина побыла на сборах вместе со всеми, а потом неожиданно пропала в неизвестном направлении. Николя на вопросы товарищей только печально развёл руками:

— Служба…

Вот потому и бегут по узкой кромке вдоль моря не тридцать один офицер, а всего тридцать. И в их возможностях сделать так, чтобы бы даже самый безразмерный неудачник не отстал.

К месту ночлега добрались ещё засветло. К тому же повезло с обитателями: два катера уже разгружались морскими трофеями, третий как раз причаливал к каменному пирсу. Короткие переговоры оказались более чем ужасными, и вскоре уже в месте ночлега воинов горели весело костры и закипала уха. Причём приготовлением пищи занимались наиболее выносливые, сохранившие силы, которые занялись этим скорей по молчаливому согласию Парадорского. Остальные отдыхали.

Не все конечно. Например Гарольд вместе с Малышом вплотную занялись Безразмерным. Ведь капитан Стенеси — самый лучший массажист и костоправ в компании. И не ему ли лучше всех удастся вставить на место повреждённую руку, а потом тщательным массажем вернуть ей покой и расслабленность? Ну а Малыш, в любом случае, лучший анестезиолог. Хотя его шутки порой бродили на грани фола:

— Ну что, толстяк, допрыгался? А ведь сколько тебя инструкторы просили: меньше жри, меньше жри… Что "ой!" Руке больно? Ничего, зато жо… легче будет! Сегодня только правой кушать сможешь, значит в два раза меньше оприходуешь… Ты чё ржёшь? Садомазохист? Гарри! Удружи человеку, дёрни ещё раз… Ага, и за правую тоже! Завтра в два раза быстрей бежать будет, если сегодня вообще не поест…

Безразмерный то ойкал, покрываясь испариной, то пытался погасить накатывающийся волнами смех.

Тантоитан принялся за осмотр девушек. Причём без всякого стеснения сразу занялся Клеопатрой, которая лежала на животе и словно в приступе самогипноза твердила:

— Я добегу! Всего один день…, я обязательно добегу!

— Только разгон набери, — ворчал парень, нежно кантуя любимое тело. — А то утром и не поднимешься.

Почти силой стащил комбинезон скафандра, вывернул его, сменил батарею, оставил проветриваться. Затем принёс морской нагретой воды в каком-то корытце и опустил женские ступни туда. Сделал точечный массаж бёдер, покрикивая на остальных женщин, чтобы тоже раздевались, а не ждали его приставаний. Послал кого-то из ребят за одеялами к рыбакам:

— Скажи что только для женщин, наверняка дадут. Ещё кто-то приволок пяток аналогичных поддонов и поставил на костёр прямо в бараке большой котёл с морской водой. Желающие хоть чуток расслабить мышцы ступней, отыскались сразу. Потом заявился Гарольд. Посмеиваясь и зубоскаля, он раздавал во все стороны беспардонные шлепки, рёбрами ладоней прохаживался от коленок до плеч, и вскоре уже все лежавшие пластом офицеры женского пола, что только не делали: ругались, обзывались, визжали от недовольства и делали вид что хватаются за оружие, но унылых, безвольных и равнодушных не осталось ни одной. Порозовела, заулыбалась и капитан Ланьо. А когда принесли полный котелок наваристой ухи, по три внушительных ломтя свежего хлеба и по длинной филейной части копчёной рыбины, ужин прошёл более чем оживлённо и воинственно.

Мужчины подались в свою компанию, чтобы не смущать коллег, оставшихся в нижнем белье, но и они понятно долго не засиживались. А вот женщины явно воспрянули духом и даже попытались устроить у себя нечто в виде короткого обсуждения несущественных сплетен. На шумок сразу подтянулся ещё не улёгшийся Гарольд и удивлённо воскликнул:

— Ба! Да тут девичник! Позвать и Парадорского?

Стоило видеть, как все дисциплинированно, без единого слова возражения или шутки погасили фонарики, повернулись на правый бочок и прикрылись вполне себе приятными одеялами.

А когда женщины проснулись и первыми вышли уже одетые к раннему завтраку, Тантоитан в гордом одиночестве хозяйничал на кухне, разогревая оставшуюся уху и деля на всех копчёную рыбу. А на вопрос своей невесты пожелал ей доброго утра и объяснил:

— Выспался ведь. Так чего даром валяться?

К финишу стажёры добрались без потерь в своих рядах. При этом и помощи никто никому не оказывал, и морально все выглядели лишь равнодушными и измученными. А что прихрамывают некоторые, руки подвязаны да дышат хрипло, уже и не существенно. Так что претензий быть не должно… Вроде бы…

Вот и майор Хайнек, выделяясь среди группы встречающих, похвалил:

— Ну вот, добрались. Молодцы! Теперь осталось только несколько формальностей, и… Да здравствует Дивизион!

Ну, на такие здравицы даже глухой откликнется:

— Ура, ура, ура!

Глава тридцать вторая

3595 г. 2 июля, Оилтон, Старый Квартал

Во все времена на планете, наилучшей порой отпусков считался июль. Для гражданских лиц, естественно. Потому как для военнослужащих, отпуска совсем не зависели от астрономического календаря. Да и жители иного полушария устраивали себе праздничные туры в зимнее время.

По исторической традиции, все воины, зачисленные на службу в Дивизион, получали недельный отпуск. Другой вопрос, что сразу отпуск могли не дать, по тем или иным причинам. Но в любом случае отпуск не отсрочивали больше чем на месяц, два. Но именно эта возможная отсрочка больше всего и настораживала майора Парадорского. Он переживал и нервничал гораздо экспансивнее, чем сама невеста. Чему та в первую очередь и удивилась:

— Слушай, у меня такое складывается впечатление, что ты уже раз десять женился и каждый раз неудачно. А?

— А я твоему спокойствию поражаюсь! Это у нас праздник, первый совместный праздник на всю жизнь, а тебе всё равно в каком ресторане он пройдёт. Самый, самый мы себе позволить тоже не можем, но в любом случае за два дня выбрать подходящий будет нереально.

Как раз шёл спор, в котором жених настаивал на предварительном заказе заведения, но тогда у них был риск срыва мероприятия в связи с неожиданной отсрочкой отпуска, а невеста настаивала на аренде всего празднества за два дня до того. Вот и сейчас, благо они были одни в комнате, Клеопатра забралась к Танти на колени и, загибая пальчики, стала убеждать:

— Вот, сегодня второе. Чётвёртого — последний экзамен. В тот же вечер устраиваем некое подобие гулянки, предваряющей свадьбу. Ну и окончание стажировки отпразднуем сразу. Пятого, в понедельник — торжественное построение и зачисление. В тот же день — знакомство с Дивизионом и расквартировка. И шестого — начало отпуска. Вторник. Легко заказываем не одно, так другое место прямо в четверг, а то уже и в среду. Отец уже озаботился билетами на пятницу, брат тоже. Чем ты ещё недоволен?

— Ну…, хочется как лучше… А я до сих пор не знаю сколько стариканов соберётся со стороны твоего отца.

— А чего это они стариканы? — обиделась девушка.

— Я не так выразился, не стариканы они, а…пожилые дядьки, или кто там ещё. А вдруг для кого столика не хватит?

— Придвинут дополнительный.

— А вдруг у нас…, хм, средств не хватит?

— Ну вот, герой — героем, а такой у меня мелочный иногда становишься… — Клеопатра помотала головой и пригладила кудри своего жениха. — Ведь сто раз повторяла: расходы со стороны невесты оплачивает мой папочка. Меня вон другие проблем гнетут…

— Так я слушаю… Внимательно!

— Ты меня не разлюбил? Помнишь все данные мне обещания?

— Первый вопрос теряет смысл из-за второго. Потому что обещания я сдерживаю всегда. Так что раз обещал жениться на тебе, можешь быть спокойна и не сомневаться. Женюсь!

— Хм! Как раз в этом я и не сомневаюсь! — Девушка горделиво задрала носик. — Ты только не забудь, что ты обещал мне всё простить и понять, по поводу всех тайн моей семьи. Для меня это очень важно.

— Ну что ты, конфетка! Как ты могла во мне сомневаться?

— И почему ты перестал называть меня принцессой?

— Ох, простите ваше…

— Нет, нет! Так пышно не надо. Просто говори: моя принцесса. И отныне я разрешаю так ко мне обращаться в любой компании и в любом месте. Договорились?

— Мм? Да я всегда был готов.

— Вот теперь тебя и проверю. И не смей больше со мной спорить по поводу свадьбы!

— Да, моя принцесса!!!

— Так слишком подобострастно, с излишним подхалимажем — тоже не надо. Проще, спокойнее, обыденнее…, но с чувством.

— Куда же мне без чувства? Но с другой стороны…, - он резко подкинул девушку коленками, разворачивая лицом к себе: — Как вы себе представляете, капитан Ланьо, подобное обращение в боевой обстановке?

— Честно говоря — никак. По двум причинам: во-первых, я могу и фамилию поменять, став капитаном Парадорской, а то и майором. А во-вторых, мне твоя фамилия не совсем подходит.

— По какой причине?

— Вот когда встретишься с моим отцом, то и обговорите эту деталь. Как решите — так и будет. Соглашаюсь заранее. Брат скорей всего в это вмешиваться не будет.

— Уже легче… И всё-таки: как будем обращаться в боевой обстановке?

— Посмотрим по обстоятельствам…

— Да что ты меня всё вокруг да около водишь? Какие могут быть ещё обстоятельства?

— Да какие угодно! — Клеопатра опять стала загибать пальчики: — Меня могут перевести в иное место службы; уволить в запас; в конце, концов, я могу уйти со службы по причине беременности…

— Мм?!

— Ты что-то имеешь против?

— У-у-у-у! Как можно, моя принцесса!

— В общем — разберёмся.

Конечно, почти все друзья, которых Парадорский пригласил на свадьбу заранее, предлагали свою посильную помощь в организации мероприятия. Многие намекали что и средствами могут поделиться, если в них возникнет необходимость. А Гарольд так вообще снял все свои скромные накопления, оформил их в виде красивого, подарочного чека и подарил парочке более чем заблаговременно:

— Это вам мой свадебный подарок! Можете сразу использовать при подготовке торжества. Пока родите ребёночка — я вам ещё насобираю. И будьте счастливы!

Если Танти ожидал от друга чего-то подобного, хотя и был тронут от всей души, то Клеопатра вообще прослезилась от избытка чувств:

— Ведь у тебя ничего не осталось!..

— А зачем холостякам деньги? — радовался гигант.

— Но ты так и сам никогда не женишься, — подковырнул его друг.

— Шутишь? Во-первых, после Зарины мне что-то совершенно жениться расхотелось. А во-вторых, за такого орла любая красавица сразу готова выскочить замуж, невзирая на то: звенит у него в карманах что-то или нет.

Как следствие, по понятиям Тантоитана, средств на вполне себе приличную свадьбу майора и капитана с геройскими биографиями, вполне хватало. Ну а раз суженая настолько уверена в отце и его оплаты по поводу всего остального, то можно и в самом деле расслабиться.

Образно говоря, полностью расслабиться никак не получалось. Ибо последний экзамен, грядущий всего через день, никак не давал повода забыть про учёбу и предаться только мечтам о готовящейся церемонии бракосочетания. Приходилось прочитывать массу материала, припоминать кучу лекций и заучивать тот материал, изучение которого было пропущено по причине боевой практике. А ведь у Парадорского и его друзей подобных пропусков из-за охраны баронета Артура, оказалось ужасающее количество. Так что даже при всём желании, будущая супружеская пара не могла себе позволить долгие интимные посиделки или бессмысленные шептания наедине. Наверстывать упущенное приходилось с полной отдачей сил.

Поэтому Тантоитан еле сдерживал своё раздражение, когда получил от дневального по сборам вызов к куратору Хайнеку.

"Чего этому солдафону от меня понадобилось? — думал он на ходу. — Если опять составлять очередные отчёты по делам барона, — потребую чтобы он вместо меня экзамен сдавал!"

Желание поскандалить сразу увяло, когда он в кабинете куратора увидел самого командира Дивизиона. Обменялись приветствиями, уселись друг против друга и некоторое время, словно сидящего рядом Хайнека не было в помещении, играли в молчанку. Первым сдался полковник Капочи:

— Ты никуда не спешишь?

— Как же не спешу! Экзамен на носу, учить ещё пять кучек, а меня не только шесть месяцев от учёбы отрывали, так ещё и в последние дни подготовиться не дают.

Майор при этом всеми силами старался не коситься на куратора. Тогда как Сержио покладисто развёл ладонями:

— Так что же ты молчишь, что так занят? Я бы тебя сразу отпустил.

— Ага! И как это будет выглядеть? Заходит подчинённый, видит командира и говорит: я занят. А тот ему в ответ как отец родной: да иди куда хочешь! Хотя с другой стороны…, если отпускаете…, то я…?

Он сделал вид, что собирается встать из-за стола.

— Шутник! — констатировал полковник Капочи, обращаясь в своему заместителю: — Минри, чего это ты так стажёров распустил?

— Как же с ними справишься, — стал возмущаться Хайнек, — Когда у них и звания, и должности чуть ли не выше моих?

— М-да! И в самом деле… Ладно, слушай, какие тут дела вокруг тебя творятся. Причём есть новости и хорошие, есть и плохие… С каких начать?

— Конечно, что с хороших! — ни секунды не раздумывал Парадорский. И сразу дал пояснения: — Как говорит один мой товарищ-философ: нет ничего лучше, чем умереть от счастья, выслушивая вначале хорошие новости. Тогда и последующие плохие — окажутся аннулированы судьбой и их слушать не придётся.

Командир Дивизиона уважительно подвигал бровями:

— Хорошая философия. Надо будет принять на вооружение. Хотя выбора я меня никогда нет, сразу валят с ног плохими новостями… Так вот. Вначале по поводу твоего взыскания, записанного в твой послужной список. За творческий подход к данному тебе заданию по охране баронета, император взыскание аннулировал, — заметив что лицо героя расплылось в довольной улыбке, строго воскликнул: — Э! Только сразу от счастья не умирай, это ещё не всё хорошее! Дальше…

— Все твои представления к наградам, рассмотрены и удовлетворены. Мало того, ещё и рассмотрены ходатайства со стороны барона. В итоге тебе самому достаются один из самых редких орденов нашей империи и крупная денежная премия.

— Крупная? — не удержался Тантоитан и переспросил.

— Насколько я понял, — скривился Серджио, — Такие премии только называют крупными. Но в любом случае…

— Да, да, конечно это здорово!

— Ну и поймали мы одного шпиона…, - полковник Капочи сменил тон: — Это я сразу резко на плохие новости перешёл, пока в полном здравии после хороших. — И этот представитель Пиклии нас очень и очень озаботил. По его словам, да и по сути его задания, получается, что все герои Хаитанских событий попали в круг непонятных интересов Моуса, Каждого приказано отыскать и установить за ним жёсткий надзор. Для чего это делается, пока окончательно неясно. Но есть два предположения: физическое устранение или попытки шантажа и подкупа. Не исключается и попытка дискредитации героев в глазах простого населения.

Парадорский сразу собрался:

— Не могу понять, что в этом плохого? Отныне предупреждаем всех, и каждый старается не терять контроль за окружающей обстановкой ни днём ни ночью. Попутно и вы за нами присматриваете и ловим шпионов с Пиклии рядами и колоннами! Лучшего способа и придумать невозможно.

— Конечно, ловить мы их будем с энтузиазмом, смею тебя заверить. Но и просто так отмахиваться от угрозы вашим жизням мы не имеем права.

— Так на то мы и военные, чтобы преодолевать все тяготы нашей службы.

— Да это естественно, куда вы денетесь…, - но чувствовалось, что полковник Капочи всё время пытается свернуть разговор на что-то другое и у него никак не получается: — В любом случае мы бы хотели вас как-то рассредоточить, распылить не только по столице, но и по всей империи. И учти, все те, кто будет находиться рядом с тобой, подвергаются наибольшей опасности. Можно сказать даже троекратно большей опасности, чем конкретно ты. А тут ещё совсем некстати твоя женитьба. Представь, какие поползновения начнутся со стороны врага на капитана Ланьо, если кто-то решит шантажировать именно тебя только одним фактом её существования.

От подобного гипотетического поворота событий Парадорский застыл, бешено перебирая в уме различные варианты. Если и в самом деле исходить из выводов, полученных только после первого шпиона, то следовало провести немыслимую реорганизацию, создать новую концепцию поведения и, по большому счёту и в самом деле развести всех героев как можно дальше друг от дружки. Конечно, служба в Дивизионе — тоже определённый гарант в невозможности приблизиться шпионам к этому элитному подразделению. А уж про будущую супругу — вообще отдельный разговор. Надо срочно создавать для неё целый блок превентивных мер по личной безопасности. Хотя её недавняя работа в дворцовой охране императорской семьи могла снять большинство проблем в этом вопросе.

О чём молодой майор и попытался напомнить:

— Если Клеопатра останется на прежнем месте службы, то её ну никак не смогут достать. Верно?

— Верно…, - с явными сомнениями соглашался Серджио. — Вот только всё на так просто, как можно подумать после первого взгляда… О шпионе узнал сам император, и теперь лично вознамерился своими решениями как-то повлиять на вашу судьбу. Возможно, у него отыщутся для тебя какие-то иные, несоразмерные с сегодняшними понятиями выводы.

Теперь уже сердито хмурился Парадорский:

— Не понял! О каких понятиях может идти речь? Или кому-то не нравится наша предстоящая свадьба?

— Да нет, что ты! Свадьба тут не причём. Скорей всего Павел Ремминг, желает придумать полный комплекс гарантий для…, для самых ярких…, - полковник Капочи никак не мог подобрать нужных слов. — Самых знаменитых героев современности…

— Чего тут придумывать? Она во дворце, я в Дивизионе! И какие ещё могут быть проблемы?

— Не понял! — командир Дивизиона отбросил всякую дипломатию и перешёл на приказной тон: — Ты что, вздумал обсуждать приказы его императорского величества?

— Никак нет!

— Ну так сиди и радуйся, что с тобой ещё хоть какими-то сведениями делятся. Через день, два Павел Ремминг сам решит: кому где быть и чем при этом заниматься. Понял? Может и такое случится, что тебя вызовет на личную аудиенцию…

— Зачем? — вырвалось у Тантоитана.

— Ха! Вот у него и спросишь, — последовал ехидный ответ. — Просто имей это ввиду и будь к этому готов. Причём больше о возможной аудиенции знать никто не должен! В том числе и твоя невеста! Понятно?

— Так точно!..

— Ну вот… Такие ответы мне больше нравятся… Да, ну и последняя новость, так сказать, чтобы ты не расслаблялся и для общего развития. Тоже секрет, тоже не для разглашения… Всё тот же шпион, почему-то очень уверен, что в скором времени Пиклия готовится нанести военный удар по нашей империи. Свои выводы он делает на основании тотальной подготовки десантных войск и ещё нескольких второстепенных разговоров со своим коллегами. Мало того, подобные сведения к нам поступают и по другим источникам. Поэтому часть флота уже начала передислоцироваться на боевые рубежи. И это ещё не всё. Опять сильно активизировались сквоки…

Теперь высказал явное удивление Минри Хайнек:

— А этим горбатым пьяницам чего неймётся?

— Ага, — поддакнул и Танти. — Мало им на Хаитане досталось?

— Да пока понять что-то трудно, но начинают они как всегда с истерии откровенной лжи. Обвиняют нас в пиратских нападениях на их планеты, захвате систем и ещё в массе смертных грехов. И кто-то в Галактике эту истерию откровенно поддерживает и усиливает. И это неспроста… Значит и в самом деле на что-то рассчитывают…

Глава тридцать третья

3595 г. 4 июля, Оилтон, Старый Квартал

Пятичасовой экзамен оказался более чем сложным. Парадорскому пришлось корпеть над своими ответами три часа. Потом он ещё полчаса корпел над повторным обдумыванием самых сложных вопросов, но ни одной ошибки не отыскал. Уложил все карточки с ответами в капсулу и отправил на проверку. Пару минут прислушивался к рабочей тишине общего зала, а потом решил выбираться из своей персональной кабинки. Чего даром просиживать? Да и никак не хотелось оказаться в числе самых последних, завершивших экзамен стажёров.

Насколько же он удивился, осознав себе под первым номером. А ведь из-за пропусков он себя считал весьма и весьма отставшим в теории. Как следствие сильно разволновался и принялся в уме вновь перебирать свои ответы и вопросы. Вотрым появился Алоис, третьим Гарольд. Теперь они уже совместно обсуждали прошедший экзамен. Варианты у всех оказались одинаковыми, так что сомневаться приходилось в собственных ошибках всё1 меньше и меньше.

Затем появились дружно Малыш, Армата и Николя, а вслед за ними и Клеопатра. Причём выскочила она с торжествующим лицом, но когда поняла что не первая, загрустила:

— Неужели я самая бесталанная?

Все шесть офицеров в один голос принялись убеждать что отнюдь. Просто они, дескать, сильно рисковали и ставили в ответах первых варианты, которые взбредут в голову. Потому и выскочили раньше остальных. Ведь никто и не подумал расстроить невесту всего лишь за несколько дней до свадьбы. Немного радости девушке прибавила новость, что её жених всё-таки и здесь умудрился стать первым.

Ещё через полчаса, когда в зале оставалась половина стажёров, стали высвечиваться первые результаты экзамена на табло. Танти получим максимум баллов — двадцать и первым воскликнул:

— Держите меня! Как хотите, держите, но я всё равно сегодня…напьюсь!

Такую же оценку получили многие, и уж точно все среди экзаменующихся имели проходной бал. Так что выкрикивали подобные обещания тоже. Ну и намеченная на сегодня гулянка стала вырисовываться в гуще этих обещаний в более конкретные формы. Выбрали место, на дальней окраине Старого Квартала, где было и просторно и кормили сытно по сносной цене. Шуметь, танцевать, петь — там тоже разрешалось хоть до самого утра. Определили и суммы наличности, которую обязан иметь при себе каждый, теперь уже точно воин Дивизиона.

В конце импровизированного собрания стали обсуждать форму одежды. Причём про оружие никто и не вспоминал. Зачем оно? Да ещё и при такой пьянке, да в такой дружной компании! А вот одежду, подавляющее большинство желало одеть более чем гражданскую. Женщины заранее заготовили чуть ли не вечерние платья, мужчины вообще решили блеснуть лоском, утончённостью, а то и аристократизмом. Поэтому общий крик слился в одном слове:

— Вседозволенность!

Только вот они не знали того, что знал единственный среди них человек. А самого Парадорского теперь ни на час не оставляли мысли о злополучном шпионе, жестком надзором за его друзьями и той опасности, которая довлела над его невестой. Поэтому он решил несколько переиграть последний пункт программы. Но вот так сходу, в лоб, вряд ли что получится, поэтому он начал свою речь издалека:

— Дамы и господа! Хочу вам ещё раз напомнить, что в следующую субботу мы с Клеопатрой ждём вас всех на нашей свадьбе. И уверен, что там вы оденете на себя воистину самые лучшие платья и костюмы. Так что вседозволенность в плане выбора одежд во время и после церемонии вам уже обеспечена.

Переждал бурный свист и хлопки, продолжил:

— А теперь давайте вдумаемся, что мы празднуем сегодня. Один этап нашей жизни остаётся за нашими плечами и уже завтра мы с полным правом станем носить форму воинов Дивизиона. И учитывайте, отныне новая форма будет на нас всегда. Но ведь не стоит забывать и ту, которую мы, скорей всего, больше никогда не оденем. А ведь это именно она защищала нас во время сражений, а ведь это именно она помогла нам преодолеть все сложности, превратности службы и своими геройскими поступками добиться зачисления нас в кандидаты для служения в Дивизионе. Поэтому предлагаю: сегодняшним вечером отдать последнюю дань уважения к нашей прежней форме. Не будем одевать бронежилета, подсумки с автоматами, а вот полевую форму наших войск если оденем, будет просто здорово. Ну и всем обязательно взять личное, именное оружие. Знаю, подобное имеет каждый и наше право носить его даже на нашем выпуском вечере. Так что… Все со мной согласны?

Видно было по некоторым лицам, чот они не согласны. Да и добрая половина никак не могла взять в толк: зачем им старое, боевое обмундирование, да плёс совершенно бессмысленное оружие? Зато вторая половина единогласно и стройно ответила "да", а несогласные только с лёгким вздохом присоединились ко всем. Формальное и неформальное лидерство Парадорского и тут сказалось. Тем более что не явно что-то приказывал, а всего лишь уговаривал. Ну как не пойти навстречу таким несложным в исполнении, хотя и не совсем прозрачным в понимании просьбам?

Вот все и пошли…, по своим комнатам переодеваться, вооружаться и запасаться деньгами. Хорошая гулянка никогда не зависит от формы одежды или погодных условий. Тем более в таком дружном и спаянном коллективе.

Естественно, когда группа рассосалась, пришлось выдерживать уорстное недовольство самого любимого человека. Рассерженная Клопатра, металась по комнате как пантера, и совершенно не стесняясь посмеивающегося Гарольда, воскличала:

— Ты за кого меня держишь!? За Золушку?

— Моя принцесса…, - пытался Танти вставить хоть слово.

— Я и так себе совершенно не чувствую женщиной! А уж принцессой — и подавно! В кои веки появилась возможность продефилировать по столице в приличном платье, раскрыть так сказать свои некоторые скрытые прелести, как на тебе!

— Но для меня-то они не скрыты…

— Ага! Так может мне теперь при посторонних из комбинезона не высовываться? Может мне и свадьбу в скафандре проводить?

— Ну, если это будет "Гратя"…, - вспомнил майор о самой совершенной защите на сегодняшний день.

— Вот! Вот она вся твоя любовь! Запаковать меня в броню, заварить разъёмы и превратить в бездушного андроида.

— Моя принцесса, Ну чего ты так расшумелась? Весь отпуск будешь носить платья, какие тебе только вздумается. Ну а нашей боевой форме в любом случае надо отдать последнюю дань уважения.

— Конечно! Ты умеешь всё обосновать и подвести железную платформу. Попробуй тебе возразить или высмеять. Саму тогда за дурочку примут.

С этими словами Клеопатра в гневе покинула комнату, спеша к себе. Монолог между друзьями вообще после этого прошёл беззвучно, коротко и без помощи жестов. Гарольд только чуть приподнял брови вверх. Мол, чего это ты? Парадорский лишь прикрыл коротко веки, мол, так надо. И всё. После чего оба стали быстро одеваться, проверять оружие и распихивать по карманам запасные обоймы. Напоминать о том, что друзья обожали возиться с оружием, и гордились, что у них имеется именное, подаренное за подвиги от командования, лишний раз не стоило. Оба имели по два пистолета, среднего и тяжёлого калибра. Прекрасно стреляли из обоих одновременно, используя более лёгкий для левой руки, а уж патроны к ним они всегда и везде собирали, словно хомяки зерно в свою норку. По примеру товарища Гарольд заполнил все имеющиеся у него обоймы и разместил их в карманах комбинезона, благо таких сегментов на полубоевом скафандре космодесантника имелось предостаточно. Точно так же, заметив подобные действия у Танти, гигант стал упаковываться ножами. По четыре метательных и два более широкого применения.

В некоторое раздумье Парадорский впал перед двумя частями разборной мины. При желании их тоже можно было прихватить, но тогда уже один шаг останется до боевого ранца и автомата. Пришлось со вздохом признать, что это уже явно лишнее во время выпускного вечера.

Через час вся группа встретилась на выходе со здания сборов, и стали обсуждать способы доставки своих тушек к искомому злачному месту. Тут тоже все хотели пройтись, проехаться в неспешном, открытом транспорте, полюбоваться на город и собой похвастаться. Парадорский бы предпочёл один большой флайер и помещение одним рывков. Но спорить не стал по двум причинам: времени имелось с запасом, да и любимая девушка так на него глянула!

Хотя сама она в форме космодесантницы выглядела не менее соблазнительно, чем в вечернем платье. О чём Тантоитан поспешил заверить во всеуслышание:

— О, моя принцесса! Ты сегодня просто неотразима! Истинная покорительница Галактики!

Да и кучу оружия в должных местах, опытный глаз сразу просматривал. Ничего не забыла красавица: ни пистолеты, ни ножи. А как потом выяснилось, так даже два комплекта ампул, с разработками принца Януша с собой прихватила. И как только они у неё оказались?

После заверений своего жениха, Клеопатра значительно оттаяла и даже разрешила подставить локоть, за который с правом собственницы и уцепилась намертво. По городу прогулялись, себя показали и на людей посмотрели. Всё-таки на последних местах службы о любовании скоплениями прогуливающихся горожан и мечтать не приходилось. А здесь — просто раздолье: и тебе улыбаются, и ты можешь задорно подмигнуть в ответ. Дом. Родной дом. Родной империи. Оазис мира и стабильности. Очаг миллионов семей. Средоточие планов о будущем и счастливой жизни.

А воинов в городе любили, уважали. Всех, в любой форме. Поэтому ни у кого не вызывала удивления смешанная компания из космодесантников, дальников, боевых пилотов и обров. Раз собрались они вместе, значит, едины духом, сознанием и ответственностью. Значит, дружно готовы встать на защиту подданных великой Оилтонской империи. И не важно, кто из них офицер и какое у него звание. И не важно, что ты сирота, знаменитый аристократ, а то и наследный принц. В этот вечер все оказались равны перед приближающимся жизненным испытанием.

В Старом Квартале, столице Оилтонской империи, наступал тёплый летний вечер. Мирный для прошлого, но кроваво освещённый в реалиях будущей истории.

ЭПИЛОГ

3595 г. 4 июля, Пиклия, королевский дворец Моуса

Узурпатор власти, нынешний монарх Пиклии, уже почти семь лет продержавшийся у власти, стоял у окна и наблюдал за игрой рассветных красок. Хотя тяжёлые облака с изумрудным оттенком ему никогда не нравились. Не оборачиваясь на графа Де Ло Кле, который в глубине помещения колдовал возле многочисленных виртуальных систем связи, Моус стал не столько спрашивать, как рассуждать вслух:

— У нас раннее утро, а у них приближается ночь. У нас — зарождается новая жизнь, а к ним подкрадывается смерть. Закат для всего живого… Не правда ли, символично?

— Ага. Более чем, — буркнул в ответ граф. — А чего это тебя на такие высокие сравнения потянуло?

Монарх пожал плечами:

— Надо ведь что-то историческое говорить для истории. Потом это напишут в учебниках, станут изучать в университетах. Данный рассвет для Пиклии станет очень судьбоносным. Поэтому каждое слово моё должно звучать гордо и пафосно!

— Да пусть себе звучат на здоровье…, - всё так же бормотал, озабоченный совсем другими проблемами Де Ло Кле. — Хотя по поводу учебников…, это ты спешишь… Вот когда наступит завтрашний рассвет над Старым Кварталом, вот тогда и вспомним все твои слова и выражения. А сели не вспомним, то новые, более солидные, более броские придумаем.

— Чем тебе эти, о рассвете и закате не нравятся? — стал раздражаться Моус. — Вечно ты недоволен то моими высказываниями, то поведением!..

— Доволен, недоволен, сейчас это не имеет и малейшего значения. Так что очень тебя прошу, — граф сделал Паузу, устало опёр подбородок на ладони и только потом закончил: — Не отвлекай меня от дел, а проведи этот день с максимальной отдачей. Тебе и выступить придётся в прямом эфире с заявлениями. И бурю нот протеста от послов принять… И силы флота подбодрить напутственным словом. А потом и десантников восславить…, если справятся… Да и вообще, всё так шатко, опасно и неуравновешенно…

— Ха! А мне кажется всё уже решено, продумано и просчитано. Мы просто обречены на успех. И подобного тайного оружия, которое мы используем сегодня, ещё никто в Галактике не применял. Мы! Именно мы первые покажем всю величину нашего гения! Мы докажем основательность наших попыток соединить оба государства в единое целое и поставить во главе этого государства истинного наследника! Только так! И во веки веков!

Шеф внешней разведки, директор управления безопасности Пиклии на такой спич только скривился:

— Зря энергию тратишь, здесь не площадь… Но с другой стороны, ты даже не понимаешь, в какую военную авантюру мы втянулись, а это даже лучше. Народ такому лидеру поверит быстрей. Ох, как быстрей…

Моус, хмуря брови, ещё чуток понаблюдал через окно за красками наступающего дня, а потом спросил:

— Ты полон сомнений, мой друг, почему?

— Да всё те же пресловутых шестьдесят процентов меня смущают. Слишком мало получится десанта на такую огромную, хорошо защищённую столицу. Слишком мало…

— Неожиданность на нашей стороне. Десантники сомнут всех вояк и сразу уничтожат весь род Реммингов. Да и плюс наши диверсанты за три минуты до часа икс должны начать уничтожение офицеров противника и наиболее важных объектов.

— И сколько там тех наших диверсантов? Сам знаешь, кот наплакал. Тем более что мы им никак не могли дать всю картину предстоящего вторжения. Иначе всё могло сорваться… Они только и знают, что после получения сигнала должны начать убивать всех вокруг себя. А ведь это не так просто даже в моральном плане. Представь, ты внедрился, притаился, готов к действиям, вокруг мирный вечер и вдруг сигнал. Любые рассуждения и действия любого нормального воина будут: ошибка! Или провокация противника! Они ведь не роботы, думать тоже обязаны. И как можно уничтожат всех вокруг, когда на орбите помощи нет? О вторжении не слышно! Когда войной и не пахнет? То есть, так эти три минуты и истекут в полном недоумении и бездействии. Ну а потом, когда появится десант, то с той жалкой кучки диверсантов и толка никакого не будет. Их же и постреляют в суматохе первыми, приняв за гражданскую самооборону.

— Зачем тогда их предупреждали? Пусть бы и дальше сидели в подполье, до дальнейших распоряжений.

— Вот и я теперь так думаю… Но вначале нам показалось подобное усиление первого удара весьма существенным…

— М-да, жалко. Но хоть известно сейчас точное местонахождение этих самозванцев Реммингов?

— Нельзя утверждать со стопроцентной гарантией, но вроде как они во дворце. Причём всё больше доходит косвенных подтверждений, что и принцесса там находится.

— Все предупреждены о взятии её живой?

— Несомненно! Да и премия их твоя, заставит зубами в императорский дворец вгрызаться. Голыми руками обещали Дивизион порвать.

— А с героями что?

— Целая группа следит. У них тоже будет три минуты. Может и догадаются уничтожить… Тем более что почти все герои в одном месте и собираются отмечать нечто в виде выпускного, после окончания тамошней аналогии военной академии. Грамотеи!

— Да, так и в самом деле будет лучше, — согласился Моус, опять воодушевляясь для патетической речи: — Для нового рода императоров, старые герои не нужны. А имена новых — мы назовём уже завтра. И они прозвучат на всю Галактику, доказывая нашу доблесть, нашу правоту и силу нашего непобедимого оружия. Ура!

Граф с досадой потёр лоб ладонью, тяжело вздохнул и вновь окунулся в мешанину виртуальных экранов. По его глубокому убеждению кричать "ура!" было ещё слишком рано.