Яна Алексеева

Сестра Рока

Посвящается Марку Твену, Роберту Хайнлайну, Энтони Хоупу, Саймону Грину. А также с благодарностью Марине и Ксении, терпеливым подругам.

От автора

Когда вышла книга Саймона Грина «Кровь и честь», повествующая о том, как один переживающий нелучшие времена актер занял место весьма «милого» принца, в самом ее начале шло витиеватое предисловие, в котором автор признавался, что идея сюжета была им заимствована. И указывался, так сказать, ее первоисточник. Это «Пленник Зенды» Энтони Хоупа. Мною прочитан, и с удовольствием… Между прочим, сей автор — незаслуженно забытый классик приключенческого жанра, по моему мнению. А сама книга — весьма элегантная, благородная и романтичная, куда ж без этого.

Лично же я предпочту извиняться перед куда большим количеством писателей. Двумя вышеупомянутыми, ставшими моими вдохновителями, и вдобавок перед Хайнлайном («Двойная звезда») и Марком Твеном («Принц и нищий»), ими не ставшими, ибо я прочла их романы позже, чем Грина и Хоупа.

Но остановиться было выше моих сил. И пересказ, переложение, переиначивание, или как это еще назвать (плагиатом — не хочется, потому что мир вроде бы оригинальный, надеюсь), пережив пару раз катастрофические обрушения компьютера (это Судьба была против, не иначе), обрел-таки зримое воплощение.

Так что же случится, если в тех же декорациях (Замок, смена власти, интриги и убийства) играть будут не принц и актер, а принцесса и актриса?

Ну а те, кто не читал произведения тех, кто успел раньше, не переживайте.

Книги, они не убегают.

Глава 1

Ларинн, город-порт

Алое закатное солнце окрашивало весь мир в цвета войны. Пурпурные сухие травы высотой в человеческий рост медленно колыхались на слабом ветру. Пологие склоны холма, стелющегося у меня под ногами, казалось, покрыты коростой высохшей крови. Я стояла на гребне, задумчиво прощаясь со Степью. Горькие запахи одиночества и полыни навевали воспоминания… За моей спиной возвышались изъеденные временем стены, по которым, казалось, медленно стекали красноватые ручейки. Я подкинула в ладони кинжал и, поморщившись, полоснула по левой руке. Кап, кап, кап… сухая, давно не знающая дождей земля быстро впитывала ритуальное подношение. Прощальное…

— Степь, дочь твоя благодарит за силу, за удачу, за жизнь… прими же мой последний дар. — Душу щемило от странной печали. Степь — страшное, опасное и капризное место. Но она дала нам жизнь, и, сколько бы мы ее ни проклинали, это наша родина, наша мать… сколько лет прошло под мерное ее дыхание, пригибающее к земле, приносящее беды и печали, радости и мгновения торжества… И вот я покидаю тебя.

Кап, кап, кап…

Чуть шелохнулись травы, слабый шелест донес до меня невнятный выдох благословения. Пусть я не знаю ни полного ритуала, ни истинного обращения… все же чувствую — это очень, очень хорошо! Моя удача все еще со мной. Моя странная удача… Порез на запястье под моим настороженным взглядом затянулся сам. Неестественно быстро и бесследно.

Вздохнув, я взгромоздилась в уже надоевшее седло, и мы поспешили к восточной калитке. Хорошо бы успеть до закрытия, ночевать под стенами города не хотелось. Достигнув цели, обидно оставаться с носом. Тем более что здесь, под древними стенами, после заката наступает время совсем других существ и еще одну ночь в Степи, особенно после Прощания, я не выдержу.

Лошадь, прихрамывая, спешила к воротам. Ей тоже не хотелось знакомиться с темной стороной моей норовистой матери. И так четырнадцатидневное непрерывное бегство через самое сердце Хальдских степей обошлось нам очень дорого. Даже несмотря на кровавое подношение в начале пути. Мое правое бедро украсилось длинным рваным шрамом от когтей степной кошки, жутковатой твари размером с лошадь. Ежедневные ритуальные три капли крови для Степи истощили меня, особенно после того как заводную лошадь со всем багажом и припасами пришлось бросить на съедение, улепетывая от нехорошей смерти. Сейчас живот просто сводило от голода.

Ко всему прочему… У сухих трав, покрывающих Степь, есть одна очень интересная особенность. Они острые. Края каждой травинки словно острые ножи, способные изрезать в кровь руки даже сквозь кожаные морские рукавицы. Правда, не мои, ведь я оплатила проезд… но вот с одеждой и обувью дело обстоит много хуже. Так что сейчас на мне последние сапоги с отваливающимися подметками, протертая едва ли не до дыр рубашка и изодранные в лохмотья кожаные штаны. Нарезанный на ленточки плащ сложен до лучших времен в чересседельную суму. Волосы, собранные в узел на затылке, покрыл толстый слой серой пыли. К воротам города Ларинн приближалась натуральная оборванка… Пустят ли?

Я ехала вдоль стены. Эти высокие и толстые стены, сложенные из нездешних серых гранитных блоков, в древности выдерживали не один набег из Степи. Каждая выщербина могла многое рассказать о когтистых и клыкастых, вооруженных и безоружных. О смерти, о победах и поражениях. Толщина этих стен такова, что по ее гребню, не затрудняясь, могут проехать трое верховых в ряд. У основания она еще шире… В самой высокой точке, у северной башни, достигает в высоту полутора сотен ли.[1] Вытянувшись полукругом, стена постепенно снижается к берегу моря и уходит в воду гигантскими волнорезами. Древний, древний город… Текли века, менялись хозяева у этой земли, а город все стоял на холмах, вызывающе возвышаясь над равниной, но не пытался вырваться за периметр огораживающих его стен. Да и приходящие из Степи не могли прорваться внутрь. В единственный раз, когда город этот был взят штурмом, опасность пришла с моря. Тогда он еще носил имя Ларинна.

Каждый новый хозяин пытался расширить свои владения, выстраивая форты и посты, но Степь каждый раз четко давала понять, что не потерпит чужаков на своей земле. Только там, где разрешено по древнему, уже забытому, оплаченному кровью договору.

Вот и теснятся бедные и богатые, благородные и не очень в тесноте и непрерывном гнетущем страхе. А город потихоньку растет ввысь.

Солнце уже коснулось нижним краем горизонта. Вот и ворота. Из цельных бревен железного дерева, скрепленные широкими полосами кованого железа. В два человеческих роста высотой. Закрыты. Там за ними, в широком темном коридоре с узкими амбразурами для арбалетчиков, уже опущены четыре толстые решетки, украшенные шипами. К створкам ведет широкая, хорошо утоптанная дорога, которая тянется вдоль побережья, терпеливо повторяя все его изгибы. Город живет торговлей, морской и сухопутной. С востока на запад идет относительно безопасный и наезженный тракт — от прибрежного Дитера до городов Калитана, отвоевывающих у прилива клочок земли за клочком. Из западных ворот путь выходит такой же уверенной полосой, жмущейся к морю, но не всегда надежной. Порой пропадают целые караваны. Риск…

Рядом приютилась низенькая калитка. Высвободив ногу из стремени, я двинула пяткой по толстым доскам. Переборщила, по коридору прокатилась гулкая, шумная волна. Акустика отличная.

— Открывайте, да пребудет с вами покой! — В моем голосе прорезался давно изжитый местный акцент.

— Кого там Степь принесла на ночь глядя?! — донеслось до меня из гулкой пустоты коридора донельзя раздраженное ворчание.

Калитка со скрипом приоткрылась, и в щели показался наконечник алебарды.

— Меня принесла, — краешками губ усмехнулась я.

— И кто такова будешь? — подозрительно вопросили из щели. Совсем уже они тут избаловались. Давненько не пугали выходцы из Степи обычных горожан…

Свесившись с седла, я пронзительно взглянула на пожилого усатого стражника. Он отвел взгляд… быстро. Никто долго не может глядеть в светло-серые, почти прозрачные глаза степняка-хальда, пусть и полукровки.

— Эрнани, из Гильдии актеров, — произнесла я снисходительно, принимая горделивый вид.

— Проезжай, что ли. — Он посторонился, пропуская меня вперед. Пригнувшись, я проехала мимо него под низкой дверной балкой. И выпрямилась. Под высокими сводами гулко цокали копыта прихрамывающей лошади. В узком коридоре по одной из стен тянулась редкая цепочка чадящих ламп. Задрав голову, в тусклом свете можно разглядеть щели для решеток-отсекателей, забитые пылью и мусором. Сколько лет уже не опускались стальные решетки. Амбразуры арбалетчиков были заложены свежим кирпичом. Я осуждающе покачала головой. Если сейчас вдруг я трансформируюсь в нечто странное, гарантией того, что это жадное до крови существо не ворвется в город, является только этот усталый пожилой стражник в потрепанной кольчуге с алебардой. Да еще, быть может, пикет в конце тоннеля — трое или четверо юнцов с пиками. Казалось бы, ворот в городе всего двое, и что стоит обеспечить этому стратегически важному для безопасности города месту надежную охрану?

Я оглянулась, и меня поразил внимательный, пристальный взгляд мужчины, несущего наперевес свою алебарду. Из этой позиции он мог бы без замаха, невозможного в узком коридоре, снести кому-то голову. Например, мне.

На выходе меня встретили пикейщики, остриями вперед. Я насмешливо прищурилась. Вряд ли вы, мальчики, смогли бы остановить нечто из Степи…

— Отставить, — раздалось сзади спокойное. И мальчишки смиренно опустили оружие, чуть смущенно встав у стены с пристроенной к ней караульней. Старшина приставил к стене свое оружие и обратился ко мне, скрестив на груди руки: — Что это вы, на ночь глядя?

— Так получилось… — Руки мои спокойно лежали на луке седла. Я не спешивалась. И вообще старалась не делать лишних движений. Имеется хороший обычай размещать дежурных арбалетчиков в надвратной башне. Причем караул смотрит не только в степь, но и в город. И они по большей части подозрительные и нервные типы.

— А гильдейский знак, будьте любезны, — продолжал положенную процедуру старшина, невозмутимо глядя на меня прищуренными глазами.

Хмыкнув, я продемонстрировала приколотый за отворотом рубашки знак.

— Ну что же, Эрнани из Гильдии актеров, есть ли у вас подорожная?

Я отрицательно мотнула головой.

— Так и запишем… — Он кивнул настороженному пареньку-писарю. — Без подорожной. Цель прибытия?

— Дальнейшее убытие, — недовольно буркнула я.

— Угм, — оценил шутку старшина, — проездом, значит. Хорошо, с вас, госпожа, серебрушка.

Я невольно расширила глаза. Ничего себе, подорожание. Заметив мое удивление, стражник хмыкнул и пояснил:

— Специальным указом светлейшего князя разрешено пускать в стены города путников без документов и подорожных за соответствующую плату… определяемую моментом прибытия. И прочими условиями.

Вот вымогатели, узаконили взятки! Скривившись, я вытащила из кошелька одну из последних мелких серебряных монет и щелчком отправила в руки старшины. Тот, ловко поймав ее, надкусил и повелительно кивнул:

— Вы свободны, мастер, и не задерживайтесь надолго в нашем городе…

Больно надо! Пришпорив задумчивую лошадку, я повернула к ближайшему переулку.

— Кстати, — донеслось сзади, — почему о вашем приближении не доложила стража с башни?

Я обернулась в седле. Смерила задумчивым взглядом стражников, караулку из выщербленного серого камня, ржавую решетку ворот.

— Потому, старшина, что я пришла с севера, — ответила спокойно и назидательно и свернула за угол, еще заметив удивленно вытянувшиеся лица стражников.

Регар Данварра задумчиво смотрел вслед поздней гостье. Он был готов поклясться всеми известными богами, что к водянисто-серым глазам и молочно-белой коже актрисы прилагаются светло-пепельные волосы и мерзкий характер. Кровница, чтоб ее… Солнце окончательно скрылось за горизонтом, в меркнущем свете дня старшина приказал запирать калитку. Смена караула ожидалась через пару часов.

— Старшина, почему же вы пропустили в город эту? — В голосе писаренка слышалось искреннее недоумение. — Поступил ведь приказ задерживать всякого подозрительного…

— Задержишь такую! — фыркнул старшина. — И по какому поводу?

— Так ведь приказ… и подорожная…

— Малыш, таких типов без подорожной в день бывает половина. И потом, сказала она правду, уж это я отличить умею, — довольно усмехнулся Регар, рассевшись в караулке. — При первой же возможности она отправится дальше.

— И все равно… — упрямился молодой писарь.

— Э, да ты, вижу я, ничего не знаешь о хальдах? Скажу тебе, не стоит с ними связываться, особенно с теми, кому так припекло, что они путь напрямую через Степь сократить решили… целее будешь. Знаешь, какие они нервные?

— Дядька Регар, расскажи… — подтянулись остальные стражники.

— Эх, молодость, — только и вздохнул он.

Старшина Данварра служил на восточных воротах десять лет, и успешно, а потому что и сам на четверть был хальдом и кожей чувствовал надвигающиеся неприятности. Проехавшая в эти ворота мастер представляла такой запутанный клубок… змей, что даже бывалый страж почел за лучшее отправить ее подальше. Не хотелось нарываться на ссору с участием хальда, хальда и… богов.

Я медленно пробиралась по узким улицам к портовым кварталам. Восточные ворота выбраны были мною еще и потому, что от них ближе к порту. К порту контрабандистов и пиратов, чей промысел практически узаконен корсарскими патентами свободного города. И путь этот ведет через обитель бедноты, избегая дворцов, парков высокородной публики и особнячков-крепостей успешных купцов, которые теснились вокруг резиденции светлого князя-наместника, и набережной с официальными причалами. Наместник, светлый князь, кстати, из хейхольтской знати. Потому что город официально принадлежит лежащему за проливом королевству. И именно король Хейхольта назначает их сюда. Чаще всего в наказание. Уже десять лет над городом успешно властвует род Рыси, который сослан сюда за вольность и гордыню и вовсе не рвется обратно, за пролив.

Город ничуть не изменился. Все те же мрачные узкие улочки с нависающими верхними этажами. Сточные канавы и колодцы, забранные прочными решетками. Редкие фонари, смердящие рыбой, освещали темные, влажные стены и толстые ставни на всех окнах, уже плотно закрытые. Над головой нависали тряпки, растянутые на веревках поперек улиц. Иногда приходилось пригибаться, чтобы мерзкое, похожее на плетение неумелого паука тряпье не коснулось лица. Редкие прохожие, морща носы, спешили посередине улицы, желая оказаться в безопасном и уютном доме раньше, чем померкнет последний луч света. А в подворотнях уже копошились обитатели ночных улиц — нищие и воры, убийцы и проститутки, отверженные и изгнанные. Или кто похуже…

Равнодушно скользя взглядом по лицам встречных прохожих, я видела бледную, нездоровую кожу, потухшие глаза, угнетенные проблемами души. Лоточник с полупустым лотком спешит домой, парочка рисковых бретеров, прикрывшись широкими шляпами, поджидают случайную жертву. Лошадь все замедляла и замедляла ход. Мы посторонились, пропуская богато изукрашенный паланкин. Среди шелковых, шитых серебром занавесей мелькнула изящная рука. И куда это так спешит леди из рода Рыси? На кожаных безрукавках пропотевших, беспрестанно озирающихся носильщиков была вытиснена именно голова рыси, символ наместника. Не то это место, где ожидаешь встретить молодую Рысь из Дворца. Да без охраны! Тайны, тайны… Напряжение последних дней начало рассеиваться, взамен принося давящую усталость и головную боль.

Тошнотворный запах сточных вод постепенно сменялся солеными портовыми ароматами. С моря подул свежий ветер, а на небе начала проявляться россыпь серебристых звезд. Что для неба и древнего, уходящего глубоко под землю города значат пятнадцать лет? А вот с «Кошкиным подворьем» годы обошлись нелучшим образом. В год, когда, осиротев после большой резни, я напросилась в труппу странствующих актеров, эта таверна была гостеприимным и популярным местом, особенно для матросов. Веселье часто выплескивалось из большого дымного зала под свежепобеленные стены трехэтажного здания, а широкую вывеску над входом, на коей бродяга художник изобразил жирного, наглого кота, не раз сшибали разошедшиеся пираты.

Сейчас, в сгущающейся темноте, облезлые и поблекшие стены, тусклые огни в окнах первого этажа, нависающая крыша будто бы съежившегося под бременем прошедших лет дома делали его похожим на зловещий притон, которыми так любят пугать детей. По-хорошему надо бы убраться отсюда да поискать что-нибудь более безопасное. Но усталость все сильнее наваливалась на плечи, пригибая к земле, не давая поднять голову и распрямить спину. Донесшиеся из приоткрытой двери запахи решили вопрос. Под ворчание пустого желудка я проехала во двор через лишенные створок ворота. В конце концов, что может случиться за одну ночь?

Завтра с утра отправлюсь на пассажирские причалы, которые всего в двух кварталах отсюда. И прости-прощай Степь и глупый король Херон. Завтра Эрнани д'Эгуарра, мастер Гильдии актеров из труппы Мелмора, исчезнет навсегда…

На мой окрик из темного проема покосившейся конюшни выглянула встрепанная голова. Светловолосый, измазанный до невозможности сажей мальчишка принял из моих рук поводья и медную монетку с вытертым до неузнаваемости клеймом.

— Напоить, накормить и почистить! — безапелляционно заявила я, с тяжелым вздохом водружая на плечо седельные сумки и потертые ножны.

Наградив подозрительным взглядом оборвыша, уводящего в темное нутро косящее пугливо карим глазом животное, я тяжкой поступью двинулась через двор. Здесь и оставлю лошадку, барышника некогда искать. Темные двери легко распахнулись от толчка, в нос шибануло умопомрачительными запахами. Три потертые ступеньки по-прежнему вели вниз, в полуподвальное помещение, бывшее когда-то древним пиршественным залом. На стенах еще сохранились росписи тех времен, когда только ладьи морских хальдов бороздили эти моря. Большой зал, уставленный грубыми, крепкими столами и скамьями, был практически пуст. Под потолком качались неизменные масляные лампы, освещая грязный пол, закопченные стены, длинную стойку напротив входа и двери по ее краям, ведущие в глубь дома и на кухню. Не таким мрачным я запомнила этот зал, но ладно.

Двое или трое посетителей даже не повернули в мою сторону головы, когда я прошла мимо них к столу в дальнем углу. Трактирщик, дебелый мужик в серой рубахе и покрытом неаппетитными пятнами фартуке окинул меня внимательным взглядом. Прохромав до стола, я свалила вещи неаккуратной кучей рядом с ним и медленно опустилась на лавку. Вытянула ноги и на мгновение прикрыла глаза, откинувшись на стену. Потом пристально уставилась на хозяина. Говорить не хотелось, а вот подкрепиться… Сглотнув слюну, я пристукнула пальцами по столу. Сосредоточилась… Проворный трактирщик склонился в поклоне:

— Чего желает благородный господин? — Рыхлые телеса всколыхнулись, толстомясая физиономия налилась кровью от непривычного усилия. Глубоко сидящие глазки, цепко ощупывающие мое лицо, и нос картошкой не внушали доверия. Мелкий мошенник и пройдоха… возможно, ходит под одной из портовых банд. И иногда в дебрях этого трактира пропадают одинокие путники… брр!

Надменно изогнув брови, я размеренно проговорила:

— Ужин, ванну и ночлег! Ужин съедобный, ванну горячую, а комнату без насекомых! Компаньоны мне не нужны. И побыстрее!

— Сию минуту, — еще ниже склонился хозяин, — все будет… в лучшем виде.

Мошенник скрылся на кухне, послышались четкие указания. В тепле меня разморило, и я снова прикрыла глаза…

Мерное дыхание сердца мира ощущалось даже сквозь многометровые стены. Здесь, в Степи, истончалась ткань нашей реальности, и Кромка мира находилась в опасной близости от прорыва. Тонкая Вуаль медленно колыхалась, а сквозь нее легко просачивались обитатели Изнанки, не требовалось даже мага, чтобы позвать их и проложить им путь. На всех нас, обитающих на Кромке мира, Изнанка накладывает свой неизгладимый отпечаток. И чем дальше мы удаляемся от Степи, тем ярче проявляется незримая метка, которую практически невозможно скрыть.

От философских размышлений меня оторвала служанка, принесшая ужин. Овощное рагу, какие-то жареные птички, и множество холодных закусок. А вот вино я отправила обратно, категорически потребовав воды. Не хватало еще, чтобы меня развезло и от него тоже. И так, наевшись после длительного поста, я опасалась получить несварение. Служаночка в цветастой юбке вертелась передо мной и так и эдак, отвлекая меня в надежде на чаевые и некое особенное внимание, принимала конечно же за господина благородных кровей. Или неудачливого авантюриста.

Знаком подозвав трактирщика, я задумчиво на него глянула и, как бы в рассеянности покатав по столу золотую монету, спросила:

— Скажите-ка, любезный, завтра днем какой-нибудь корабль отправляется через пролив?

— Ну, — протянул, отводя глаза, хозяин, — сейчас не сезон… В полдень отходит «Ласточка» до Тахо, с вечерним отливом — шхуна капитана Регала «Тианна», но это дорогое удовольствие.

Я поощрительно кивнула, и два подбородка этой кубышки с жиром жадно зашевелились.

— Они берут не меньше золотого, если хотите лучшие каюты. За лошадей дерут отдельно целый империал. Вообще-то приличные и добропорядочные капитаны, надежные команды…

Что-то ты разговорился, не отстегивают ли они тебе процент с каждого ограбленного путешественника…

— …с Анисового причала.

Ого, когда это у Анисового причала швартовались честные и добропорядочные?

— А с утренним отливом? — требовательно прервала я дифирамбы пройдохи.

— Э… только «Серена» Владела, но она не стоит вашего внимания… да и лошадей не берет.

Ну-ну… конкурент?

— Вот что, любезный, благодарю за совет, я воспользуюсь вашей рекомендацией завтра же. А сейчас желаю пройти наверх… — Отодвинув недоеденное рагу, оказавшееся на удивление приличным, я подхватила вещи и двинулась к лестнице, ведущей наверх. Нетерпеливо мотнув головой, замерла посреди зала…

— Луа, проводи господина! — крикнул из-за стойки трактирщик, пробуя на зуб пойманную монету. Не жалко, все равно фальшивая. Только, кроме хорошего ювелира, никто не сможет этого определить. Как фальшивомонетчику Мелмору не было равных.

Впереди меня угодливо засеменила тощая, в простых холщовых юбках девица. Сальные косицы ее нервно тряслись. Мы поднялись по крутой лестнице, противно скрипящей под нашими ногами. Длинный коридор без окон освещался только одной лучиной. В темноте я пару раз споткнулась о выпирающие половицы. Давненько не знали ремонта эти места! Из стен от наших шагов кое-где сыпалась труха. Дерево прогнило и не менялось, похоже, со времен Пришествия. Раньше от этих стен веяло древностью, теперь, с горечью заметила я, тут только затхлость и упадок…

Последняя дверь в конце коридора наконец предоставила мне желанное уединение. Пришлось грозно рявкнуть на тощую служанку, навязывающую свои немудреные услуги и потасканное тело, которым не соблазнился бы даже Рекар Одноглазый, бог падали. Мощным рыком ее буквально вымело из комнаты, и я осталась наедине с вожделенной ванной, полной горячей воды. Пар поднимался над темной поверхностью, делая очертания маленькой, узкой комнаты размытыми, нечеткими. Узкая деревянная кровать с тонким матрасом и стул составляли всю его меблировку. Забранное свинцовой решеткой окно выходило во двор. Крепкий ставень был открыт, и сквозь мутное стекло виднелись звезды. Сумки были небрежно отброшены на пол, а я, торопливо сорвав грязное белье, нырнула в воду. Кипяток почти обжигал кожу, но, откинув голову на край деревянной бадьи, я замерла в полном блаженстве.

Вспомнились последние безумные дни в Хетере… Кто знал, что этот помешанный на собственном величии король так болезненно отреагирует на невинную шутку? Я — знала. Но в итоге пострадала целая труппа придворных артистов, которых, впрочем, мне ничуть не жалко. И король, и актеры получили что заслужили. А я до сих пор в бегах. Уязвленное самолюбие властителей не знает границ, но посланные за мной гвардейцы, наемники и убийцы возвратились к своему королю ни с чем. Маг не вернулся вообще.

Тех актеров высекли, конфисковали имущество и в три дня выслали за границы королевства. Это был побочный эффект моего выступления. Не следовало им оскорблять мастера-полиморфа, даже если труппа Мелмора распалась, а сам он осел на севере Ландехольта. Я возвращалась как раз оттуда, когда моих ушей достигли эти мерзкие памфлеты о Степи и моих сородичах. Когда я по-хорошему попросила автора не распространять эту пародию на поэзию, меня едва не выкинули на улицу, обзывая подстилкой и шлюхой. Это были еще самые приличные выражения, право, стало даже немного обидно, ведь я заработала свое положение в труппе не таким способом, а тяжким и непрерывным трудом.

Признаю, я вспыльчива и мстительна, иногда… когда это выгодно. А тут так совпало, что вспыльчивость моя пришлась кстати. Король и думать забыл о своей помолвке, рассылая охотников за головой одной наглой актрисы.

Ха!

Трудно ли скрыться в мире, где роль обученных ищеек играют маги? Где, зная облик и имя жертвы, можно найти ее даже на другом конце ойкумены? Где магия Опознания приведет охотника к жертве рано или поздно, так или иначе… Практически невозможно. Особенно если не имеешь представления ни о маскировке, ни об охотниках. И заранее готов проиграть.

Но ко мне это не относится. В труппе Мелмора изучали не только актерское мастерство. Наивно считать, что маги всемогущи. Есть предел силы даже у самого могучего. На сегодняшний момент самый сильный маг неспособен охватить поиском весь обитаемый мир. Максимум, на что он способен, это обследовать одну — две страны за раз и послать кому-нибудь сообщение, причем дней пять после этого придется восстанавливать силы, впав в каталептический транс! Да и природа нашего мира сопротивляется чужой магии, привезенной из-за морей.

Есть и ограничивающие условия. Даже самому умелому мастеру Опознания надо знать полное имя разыскиваемого, а еще лучше — истинное имя. Если этого нет, требуется четкий образ, не затуманенный ухищрениями грима. Не смешите меня. Что такое внешность для мастера-полиморфа, способного менять облик одним движением бровей? Никакой магии, просто безупречное владение пластикой лица и тела. Ну и, конечно, природная способность к мгновенной смене кальки личности, к «зеркальной мозаике»…

И еще никак не скажешь, что мое полное имя кому-то известно. Сайрина Эрнани д'Эгуарра, истинно Гъяррета. Язык сломаешь запросто. Официальный тотем — ягуар. Унаследовала от матери.

Я резко распахнула глаза. Встала, разбрызгивая воду, и мимолетно окинула взглядом свое тело. Сильный и гибкий, хотя и тонкий инструмент, безупречное владение которым принесло неплохие дивиденды. Идеально белую кожу портил только длинный шрам на бедре. Охватывающая кольцом левое плечо татуировка изображает сплетающихся в схватке кошек. Тонкая работа нашего художника, Авиола. Замечательный мастер, с одинаковой легкостью создававший декорации и придворные портреты. Он тоже остался в Ландехольте, при одном из тамошних баронов…

Мои лохмотья отправились в коридор через приоткрытую дверь. О лохани позаботились слуги. Неторопливо и аккуратно я разложила на кровати единственный запасной комплект одежды. Босиком прошлась по леденящему полу, задумчиво косясь на фамильный меч, последнее, что связывало меня с уничтоженным кланом. Промозглая сырость и холод от поднимавшегося за окном тумана пробирались в комнату сквозь незаметные щели, остужая разгоряченное тело и рождая в голове смутные образы и идеи.

Завтра отсюда выйдет Охотник.

Усталость ушла в горячую воду и возвратилась в кровь расчетливым азартом. Длинные, почти до пояса, волосы я заплела в косу и уложила в узел.

Начнем, пожалуй! Я осторожно присела на кровать и извлекла из сумки то единственное, чем должен дорожить профессионал моего типа. Простая темная деревянная шкатулка в локоть длиной и глубиной в ладонь. На крышке выгравирована роза — символ распавшейся труппы. От нажатия на одну из нижних дощечек она приоткрылась, и обложенное бархатом нутро продемонстрировало мне свое содержимое. Грим, краски и прочая дребедень в пузырьках, емкостях и баночках прекрасно перенесли путешествие. Самое лучшее, что создавал наш мир. Но не поэтому я никогда не расстаюсь со шкатулкой, хотя в верхнем отделении все же хранится целое состояние. Не поэтому вожу ее в своих седельных сумках, обременяя дополнительным грузом лошадей. Такая предусмотрительность, кстати, себя оправдала в Степи, когда пропало заводное животное.

Ну что же. Глубоко вдохнув, я нащупала боковые грани у стоящей на кровати шкатулки и нажала. Из нижней части выдвинулась идеально подогнанная дощечка. Подцепив ее ногтем, осторожно потянула. На выехавшей полочке в бархатных ячейках покоились прозрачные флакончики из каленого стекла, за секрет содержимого которых кое-кто готов отдать руку. Или продать детей…

Начнем с лица. Из фиала с темной, густой жидкостью, пахнущей дегтем, по две капли в каждый глаз. Крепко зажмурилась, пережидая резкую боль и жжение. Через пару дней цвет радужки поменяется на совершенно обыкновенный тускло-зеленый, ничем не напоминая прежнюю прозрачную серость. Совершенно естественный для уроженца Хейхольта…

Из плоской коробочки взяла на пушистую кисточку из кошачьего волоса капельку легкой светло-желтой пудры. И, еле касаясь кожи мягким кончиком, принялась равномерно наносить ее на лицо. Изобретение старой Эратни, вызывающее образование приятного глазу золотистого загара после суток, проведенных на солнце. Мой, правда, имеет не совсем здоровый зеленовато-желтый оттенок, будто у человека, страдающего морской болезнью в тяжелой форме. Водой не смывается и держится пару месяцев, не требуя подкрашивания. Методично и аккуратно я продолжила обрабатывать шею, грудь, спину и руки до середины плеча. Главное — не спешить, иначе загар ляжет неровно или останутся незакрашенные полосы. Да и экономить следовало. Дождавшись, когда пудра полностью впитается, оделась. Облачившись в легкое белье и длинную чистую рубашку, прилегла на жесткий узкий тюфяк, строго наказав себе проснуться на первой ложной заре, когда сойдет туман.

Сон пришел мгновенно…

Граница между степью и Степью. За моей спиной колосятся, шелестя острыми кромками, высокие травы. Я, спешившись, встречаю лицом к лицу догнавшего меня мага. Не успев совсем чуть-чуть… спрятаться, укрыться, исчезнуть в тени Степи, глушащей всю чуждую ей магию. Усталые мои лошадки лениво паслись на серой траве.

Вот он. Высокий, в пропыленной дорожной мантии, смуглый и надменный потомок завоевателей, пришедших на нашу землю, когда нам она уже была не нужна.

Этот молодой самоуверенный маг принял послание в последнем на моем пути городке — Сэнде. И бросился вдогонку, соблазнившись суммой обещанной награды. Вот! Догнал, торжествующе улыбаясь, и, вытянув вперед руку, что-то повелительно сказал. Знакомая боль магии Принуждения скрутила мышцы, заставляя делать шаг вперед. Но за моей спиной колыхались высокие травы. В другом месте в иное время я ничего не смогла бы сделать. Но это граница… граница между невозможным и необыкновенным… Да и какая мать даст в обиду свое непутевое дитя?

Я замерла, скрючившись, цепляясь разумом за истончившуюся Кромку. На тонком аристократическом лице мага нарисовалось недоумение. Как же так? Неужели до сих пор тебе никто не противился? Увы… Из его рта полился незнакомый речитатив, перебиваемый моим тихим шепотом.

«Мать моя, Степь, боги мои, Гром и Молния, дочь ваша, Гьяррета хальда, просит помощи вашей. Наполните силой руки мои, напоите силой уста мои, дайте силу телу моему противостоять врагу моему!» Я выпрямилась, улыбаясь торжествующе. Вуаль всколыхнулась, выплескивая в реальность сгусток силы с Изнанки, наполнивший мое тело пьянящей легкостью. Страх плесканул сероватой бледностью на лицо противника. Ты никогда не встречал хальдов? Что ж, этот урок познания будет стоить тебе жизни. Да и жадность должна быть наказуема. Я вскинула руки, и с пальцев сорвалась ослепительно-белая молния, сметая неудачливого мага с лошади. Все…

Тут же навалилась камнем усталость. А до ноздрей донесся вовсе не аппетитный запах хорошо прожаренного человеческого мяса. Лошадь испуганно унеслась вдаль, мои флегматичные животные, даже не дрогнув, продолжали пастись на самом краю Границы.

Через силу передвигая ноги, я двинулась к трупу.

Как бы ни воспевали мы, менестрели, битвы великих магов, никогда не упоминали, что дело это грязное и неаппетитное… Преодолевая тошноту, я посмотрела на дело рук своих. Обгоревшие обрывки плаща покрывали практически обугленное тело, которое не сохранило даже сходства с живым человеком. Обгоревший череп медленно повернулся в мою сторону, блеснув уцелевшими зубами. Челюсть медленно шевельнулась, и хриплый голос прошелестел:

— Проснись…

Судорожно подскочив в постели, я очнулась. Несмотря на ночную прохладу, тело было покрыто блестящей пленкой пота. Такого не было! Да, я убила того мага, воззвав к легендарным силам предков. Но он не оживал, нашептывая мне что-то непонятное. Тогда, проблевавшись, я оттащила труп за Границу и напоила его кровью Степь,[2] что позволило мне пересечь ее практически без потерь. Потом полдня провалялась без сознания, пережидая сильнейший магический откат. И все! Никаких разговоров с мертвецами! Такие сны не посылаются просто так…

Надо вставать. Заставив напряженно замершее тело двигаться, я подошла к окну. Туман только начал рассеиваться, а во дворе таились смутные тени, слышался непонятный шум у конюшен. Неожиданно будто порыв ветра выдул белые клубы за пределы двора, и мне вполне отчетливо удалось различить стоящих у входа людей. И разглядеть блеск оружия.

Пора убираться отсюда! И так, чтобы не встречаться с неожиданными ночными гостями. Быстро одевшись, я закрепила на спине ножны с истончившимся от времени мечом, пристроила на плечо сумку со шкатулкой. Куда увереннее чувствовала бы себя, будь на мне хотя бы кожаный доспех и кинжал, а не простая небеленая рубашка и штаны да старая семейная реликвия. Истрепанный плащ я накрутила на левую руку и бесшумно покинула свое кратковременное пристанище. Аккуратно спустившись по ступеням, не будя эти поющие полы, я замерла, вжавшись в стену перед дверью в зал. Там, освещая пятачок перед входом колеблющимся светом, горела свеча и слышались голоса. Придется попробовать уйти через кухню.

Выждав, когда неровное пламя свечи пригаснет от слабого сквозняка, я, пригнувшись, нырнула за стойку. Затаив дыхание, чутко прислушалась.

— Но у меня просто нет столько денег! — Это трактирщик. Плаксивым шепотом взывает к жалости сборщика темных налогов.

— Это твои проблемы, — равнодушный хрипловатый голос, — гони сотню монет, или… — Он угрожающе затих.

— Да ладно, Крош, — вмешался еще один, веселый и молодой голос, — оно тебе надо? Возьми с него натурой! Жертва-то тебе еще нужна…

— Что ж, — неопределенно прохрипел главный, соглашаясь, — постояльцы есть?

Я прямо-таки воочию увидела, как трактирщик затряс жирным подбородком.

— Как не быть! Один таки есть!

Гром и молния!! Я тихо поползла за стойкой к кухонной двери. Вот удача моя!!

— Одиночка, авантюрист, заявился ввечеру, расплатился золотом. Вот! — доложил трактирщик облегченно, не желая украшать собой жертвенный камень.

— Покажи-ка, покажи-ка, — заинтересовался хриплый. — Ну надо же! Какой интересный у тебя постоялец! Монета-то работы Мелмора! Я с интересом бы пообщался с ним…

Знаток, Гром и Молния, как не вовремя! А мне не хочется! Общаться…

— И где же прячется этот твой одинокий путешественник?

— Наверху, где ж еще! А монета что, фальшивая?

— Угу…

Я скользнула в кухонную дверь, прикрываясь стойкой. Торопливо двинулась по длинному темному коридору, ведущему в отдельную пристройку, два окна и дверь которой выходили на соседнюю улицу. Не глядя выскочила на освещенное масляной лампой пространство и была тут же за это наказана. Кто-то из поваров свалил чистые кастрюли прямо на пол у плиты высокой неустойчивой кучей. И я на них наткнулась! Гора рухнула… Гром и Молния!! Пятнадцать лет назад на этой кухне царил идеальный порядок! Поднявшийся грохот мог бы разбудить мертвеца! На шум из двери высунулся часовой. Увидев меня, выпучил глаза и истерично заорал:

— Тревога!!!

— Уймис-с-сь! — прошипела я, двинув его ногой в пах. Он скривился, тяжело хватая ртом воздух, но поздно. Со стороны зала послышались торопливые шаги, а из двери на кухню ввалились еще несколько человек. Падаль! Отскочив к ближайшему окну, я потянула из ножен меч.

Узкая ниша позволяла приблизиться на расстояние удара только одному…

— Живьем брать! — донеслось до меня. Не дождетесь! Мельком оглянувшись, я убедилась, что окно забрано в свинцовый переплет, по деревянной основе которого змеились трещины.

Первого падальщика, молодого щербатого парня с гнилыми зубами, я полоснула коротким замахом прямо по лицу. Он отшатнулся назад, сбивая кого-то с ног, и утробно завыл. Стоящий справа посудный шкаф не давал развернуться ни мне, ни противнику. Парировав пару ударов ржавой шпаги, я наугад ткнула вперед острием. Лезвие легко пропороло кожаный доспех, и смуглый наемник повалился под ноги… ой-ой, двухметровому гиганту в новенькой, блестящей кольчуге со здоровым двуручником. Хотя от него и немного проку в такой схватке, через пару минут он нанижет меня на лезвие словно бабочку. Меч соскользнул по подставленному вовремя клинку, уходя влево и врубаясь в край стены. Мое лезвие слабо тренькнуло и обломилось у основания, оставив у меня в руке только рукоять с истертой кованой гардой. Гром и Молния!

Швырнув в лицо торжествующему гиганту плащ, я отчаянно вцепилась в шкаф. Неимоверным напряжением мышц, порожденным отчаянием, едва не выворачивая из суставов руки, попыталась повалить его. Мне повезло… неустойчивые ножки подломились, и он принялся медленно, торжественно, с шумом и звоном заваливаться вбок, прямо на выпутавшегося из плаща гиганта. Человек проиграл неумолимой тяжести, навалившейся на него, и затих под кучей битой посуды. Прочие на мгновение потрясенно замерли.

Еще не затих грохот, когда я, сильно оттолкнувшись ногами от боковой стенки шкафа, мощным толчком прыгнула в окно, высаживая плечом переплет. Приземлившись спиной на камни мостовой в куче битого стекла и обломках дерева, перекатилась в сторону и вскочила. Гром и Молния! Последняя моя рубашка! Сумка… цела вроде. А ценное содержимое… плевать. Да и выдержит, упаковано на совесть.

— …Догоняйте, идиоты! — донеслось из разбитого окна.

Не дослушав, я, хромая, припустила по узкой улочке в сторону порта. Ну, ноги родимые, выносите! Над городом уже занималась заря…

Капитан Владел Верел задумчиво смотрел на город. За его спиной вышколенная команда сноровисто готовилась к отплытию. Боцман вполне успешно гонял по палубе матросов, готовясь отдать швартовы, едва начнется отлив. С борта двухмачтового брига низкой осадки ничего особенного видно не было. Длинный пирс, грязная набережная, поросшие тиной, осклизлые камни мостовой… приземистые бараки складов. Над городом занималась первая заря, и ее отблески придавали зловещему пейзажу мрачную прелесть. Капитан Верел глубоко вдохнул свежий морской воздух. Он искренне надеялся, что в ближайший год ему не придется посещать этот город…

Удачливый морской охотник родом из Хейхольта, в двадцать три года избранный капитаном, а к тридцати скопивший изрядное состояние, собирался заняться воплощением давней мечты — долгим рейдом на запад, в неисследованные воды. Для начала нужно заглянуть в Торис, на другую сторону пролива, разделаться с делами, рассчитаться с желающими покинуть команду… А потом! Но вот куда он точно больше не сунется, так это в город, где даже в самую сильную бурю пересидеть ночь безопаснее на рейде, чем на постоялом дворе…

Тихо. Здесь всегда тихо по утрам, когда люди начинают просыпаться, с радостью осознавая, что пережили еще одну ночь. И благодарят всех богов за сохраненные жизни. Ну а кто-то не просыпается… бывает и такое.

Звонкую тишину внезапно нарушили чьи-то торопливые шаги. Бег. Из переулка прямо перед пирсом вылетела запыхавшаяся фигура. Оглянувшись, стремительно бросилась по причалу к «Серене».

Боцман зычно скомандовал:

— Отдать швартовы!

Правильное, но запоздалое решение, потому что из соседнего проулка на набережную вывалилась целая толпа. Падальщики ночные! Да с магом! Капитан изощренно выругался. Матросы только начали выбирать тросы, когда на полпути к кораблю преследуемый гибко обернулся, хищно вскидывая вверх и вперед руки. До корабля донеслось вполне отчетливое «Гром и Молния!!!». Время замерло.

В этот растянувшийся до бесконечности миг, в сгустившемся, тягучем воздухе мужчина смог разглядеть все подробности неожиданной схватки. Несколько светлых прядей, выбившихся из тугого узла на затылке, изодранная на спине в клочья рубашка… несколько капель крови на мостовой… искривленная в припадке ярости рожа Одноглазого Кроша, орущего что-то угрожающее. Судорожно стиснутые на рукоятях оружия пальцы, тяжелое, вырывающееся паром дыхание медленно наступающих загонщиков… расширенные от ужаса глаза старого Маллика, опустившегося мага…

Время рванулось вперед. И все ослепли. От ярко-синей, рассыпавшейся горячими искрами молнии, сорвавшейся с кончиков пальцев женщины. Уши заложило от гулкого удара, мощная горячая воздушная волна покатилась в море. Бриг ощутимо шатнуло, звонко лопнули канаты. За спиной кто-то начал сдавленно ругаться. Верел предпочел бы молитву… Тишина, только кровь бешено стучит в висках… Проморгавшись, он понял, что по-прежнему стоит на палубе, судорожно вцепившись в планшир. На набережной валялись тела дюжины преследователей, кто-то, истерически крича, скрылся в переулке. Оттуда доносился неприятный сладковатый запах горелой плоти.

А напротив последнего троса, еще удерживающего бриг у причала, стояла, безмятежно улыбаясь, женщина. Белая, сияющая мягким светом в рассветных сумерках кожа, серые глаза…

— Капитан, пассажиров принимаете?

— Прошу на борт, — хмуро бросил Верел. А что еще делать? Отказать кровнице, только что поджарившей целую банду? Не смешите мои тапочки, как говорит кок…

Он только покачал головой, когда женщина с виртуозной легкостью взбежала по натянутому канату вверх и мягко, как кошка, приземлилась на палубу, перепрыгнув через борт. Капитан повернулся к замершей в ошеломлении команде, застигнутой яркой вспышкой врасплох. К счастью, с мачт никто не падал…

— Что уставились, селедки копченые?! За работу! — рявкнул он. Боцман мгновенно принял эстафету, а Верел повернулся к неожиданной пассажирке.

— Ну и луженая же глотка у вас, капитан, — уважительно качнула головой та. — Сколько с меня будет за проезд… скажем, палубным пассажиром?

У нее оказался приятный, глубокий и модулированный голос, навевающий странные воспоминания.

Глава 2

Веселый город Торис

Тяжко навалившись на перила, огораживающие палубу, я смотрела, как исчезает за горизонтом последняя башня. Ну вот и все, все… Широко размахнувшись, я зашвырнула в воду рукоять меча. Сняв с плеч старые, потертые ножны, ласково провела рукой по тисненой коже, украшенной зачарованными серебряными заклепками в виде листьев винограда.[3]

Жалко, слов нет, но рвать так рвать! Утяжеленные ножны выскользнули из рук и без всплеска скрылись в глубине. Настал черед гильдейского знака, приколотого на отвороте рубахи. Золотистая ромбовидная мастерская бляха в пол-ладони величиной. Выгравированный на ней шутовской колпак с бубенцами окрашен в светло-зеленый цвет. Если знак попадет в чужие руки, он поменяет цвет на черный. То же случится в случае моей смерти. В самом низу, в одном из острых углов, была выгравирована непонятная ломаная фигурка, долженствующая изображать разбитое зеркало. Мастер-полиморф.

Вот с чем не рекомендовалось расставаться ни при каких условиях. Знак Гильдии, определяющий статус в этом мире, ценился как ничто другое. Единственный достоверный и доступный простому люду способ удостоверения личности! Не каждому ведь по карману маг Опознания. Но… не в моем случае. Без сожалений я отправила в серые, сумрачные воды и его. Немногие это знают, но при необходимости знак можно восстановить. И легко! Достаточно войти в любую резиденцию Гильдии актеров и коснуться герба, висящего напротив входа. Он тут же поменяет свой цвет, обозначая ваше положение в иерархии Гильдии. Если вы чужак — почернеет. Но в ближайшее время я не собиралась посещать эти стены…

Бездумно глядя на бьющиеся о борт волны, я пыталась найти в себе хоть капельку сожаления. Но, оборвав последние связывающие с прежней жизнью нити, покидая если не навсегда, то надолго знакомые места, я не почувствовала ничего! Абсолютно! Клановый меч, который никто бы не доверил незаконнорожденной полукровке… ножны, которые мастерила мать для так и не появившегося отца… знак заработанного потом и кровью статуса… ничего… А хотелось мне спать, есть и выяснить, что случилось ранним утром на пристани. Это ведь не граница, где возможно не все, но многое… а я не боевой маг, чтобы так просто швырять в противников Искру смерти. Вообще, помню только странное наитие, дернувшее меня развернуться, и наполненные Силой руки. Гром, молния и темнота, на миг застившая зрение. А потом неумолимая слабость, побежденная только срочной необходимостью покинуть город, и остатки сил, вложенные в просьбу капитану…

Бриг ходко шел на юг, за бортом мерно плескали волны, а в снастях свистел ветер. Незримыми тенями шныряли матросы. Ничего особенного… корабль жил своей, непонятной мне жизнью. Сколько раз мы вот так торопливо покидали города? Прощай, Ларинна, я буду помнить тебя!

Сзади раздалось деликатное покашливание. Капитан. Желает задать мне несколько вопросов. Справедливо… И как бы мне самой найти на них ответы?! Зеленоглазый и загорелый уроженец Хейхольта оказался настоящим Морским Охотником, редкой птицей даже на море. И чем он мне понравился, так это умением промолчать, когда нужно, и способностью находить единственное верное время, чтобы задавать вопросы. Устало чеканя шаг, я проследовала за ним в каюту. Задумчиво опустилась в кресло, ощущая мерное скольжение корабля… с волны на волну, с волны на волну… почувствовав, что медленно засыпаю, встрепенулась, пытаясь оценить обстановку. Капитан Верел медленно прошелся по каюте. Десять шагов туда и обратно. Оглядевшись, я поняла, что это место являлось тем, чего у меня никогда не было. Домом, местом, где можно расслабиться, скинув оковы повседневности.

Широкий стол, заваленный какими-то бумагами и картами. Его ножки из дорогого дерева были привинчены к полу, а на исцарапанной столешнице в беспорядке валялось множество разных вещей. Старинный компас северной работы, походная чернильница, магические шарики на подставке… Стены обшиты отполированными до блеска панелями светлого дерева, а на полу плетеная тахитская циновка. На стене, около неприметной двери, висит каллиграфическая работа, одно из мудрых изречений Книги Бытия. Руки мастера Аххаша, между прочим.

А кресла, мое и то, в которое уселся капитан, спрятавшееся за столом, массивные, обитые синим бархатом с золотым тиснением. Морские лилии вились по подлокотникам, переходя в искусную резьбу на боковинах и ножках из железного дерева. Работа в древнем северном стиле. Странно.

А пока я изучала обитель Охотника, тот, усевшись за стол, рассматривал меня. Сложив руки домиком, он с рассеянным видом оценивал неожиданную проблему. Но я не обманывалась этим спокойствием. Об Охотниках совершенно точно известны две вещи — они никогда не сидят на месте и являются прекрасными аналитиками. Что само собой подразумевает недюжинный интеллект и отличную память. И сейчас по моему вопросу будет вынесен точный, не подлежащий обжалованию вердикт! Надеюсь, он не отправит меня за борт… плаваю я плохо. А Морской Охотник на своем корабле — царь и бог, властный над жизнью и смертью.

— И куда же прикажете вас доставить, госпожа кровница? — иронично вскинул бровь капитан.

Я дернулась, судорожно возвращаясь к упрямо уплывающей реальности. Как, кровница? Ошеломленно моргнула и задумалась. Разве это может быть? Кровница? Похоже… надо обдумать.

Вот что говорится о кровниках в книге из домашней библиотеки мастера Мелмора «О магических реалиях жителей Степи»:

«Коренные уроженцы хальдских степей живут теперь по всему миру, но до сих пор под покровительством Грома и Молнии рождаются только воины и маги. С самого первого крика новорожденные делятся на сражающихся оружием и владеющих боевой магией. С момента зарождения нашего мира они вели бесконечные войны… клан сражался с кланом, воины друг с другом и с порождениями Степи. И магия хальдов — это магия не Опознания, не Принуждения, не Стихий, а Уничтожения. Когда много веков назад на земли Степи пришли захватчики, ее дети с радостью вступили в схватку. Вечная война — вот призвание этого народа… и она разразилась, долгая и кровавая…

Древние хальды перебили бы пришельцев без труда, но для всех них путь в будущее оказался бы закрыт, ибо они уничтожили бы и себя… потом, в пылу победы. Потому что ничего более не умели, кроме как бесконечно сражаться. А что ждет народ, умеющий только убивать? Самоуничтожение и забвение… И вмешалась Степь, желая другого будущего для своих детей, вполне четко высказав свою волю. «Пусть пришедшие живут, если смогут выжить! Пусть их магия существует рядом с вашей, если найдет источник Силы».

Вместо того чтобы добить истекающего кровью противника, они отступили, оставив захватчиков в недоумении. Один на один со Степью… пришельцы выжили, породнившись с прежними обитателями мира, но так и не став с ними одним народом. И Силу с Изнанки научились черпать без особого ущерба для себя и мира. Но вот жить в Степи они не пожелали… это понятно. А боевых магов, способных напрямую черпать Силу у богов, с тех пор стало рождаться все меньше и меньше, пока они не превратились в грозную легенду. Надо признать, существование не стало более мирным. Хватало войн и между кланами, и между разделившимися на отдельные анклавы пришельцами. Возвращающиеся с севера в родные места хальды то нанимались к чужакам, то с превеликим усердием уничтожали их же. От одной жестокой резни к другой мир шел по пути развития…

Может быть, открыть небольшую тайну? На севере, где, отступив от моря, древние образовали княжества, боевые маги вовсе не перевелись…

Так вот, воины и маги. С магами все ясно, а вот воин не мог обратиться за Силой сам. Только на границе, где истончается слой реальности, где возможно не все, но многое… Но существует еще древний договор Крови. Последняя линия обороны…

Любой хальд, воин или маг, может получить Силу, строго соразмерную количеству отданной богам живительной влаги. Чаще всего она уходила на последнее, посмертное заклинание, забирающее жизнь не только врагов, но и оплатившего вызов. Только необыкновенное самопожертвование во имя будущего могло подвигнуть человека на такую жертву… Немногие были способны на такое заведомое самоубийство…

Тех же, кто просил мало, отдавая несколько капель, и оставался при этом в живых, стали называть кровниками. Не воины, не маги… ну а потом, когда древний договор оказался забыт, так стали называть всех степняков без разбора».

— Куда же правит ваш рулевой? — наконец ответила я вопросом на вопрос.

— В Торис, госпожа кровница.

Скривившись, когда в сердце кольнула давняя обида, я качнула головой:

— Это мне подойдет, и, пожалуйста, не называйте более меня так.

— И как вас называть, госпожа?

Прикрыв на миг глаза, ответила тихо:

— Сирин. Сирин, думаю, подойдет.

— Позвольте заметить, что с вашей несколько аристократической внешностью… вряд ли сочетается чисто хейхольтское имя, — позволил себе немного критики капитан. Это правда, в Хейхольте высшие аристократы выглядят как чистокровные хальды. Внешнее сходство, правда, не гарантирует тождества сущностей. Выверт истории…

— Внешность — это мелочи! — Приободрившись, я махнула рукой. — Скажите лучше, капитан, в какую сумму обойдется мне путешествие?

— Желаете каюту, госпожа Сирин? — Почему мне чудится в его голосе насмешка?

— Нет. Мне надо солнце…

Да и денег у меня сейчас, мягко говоря, немного.

— Три медянки, — после продолжительной паузы бросил капитан.

Ну такого даже я не ожидала! Неужели все настолько плохо?!

— Обед из общего котла, — предупредил Охотник.

Только не надо меня пугать солдатской бурдой на этом корабле! Здесь матросы питаются получше некоторых обитателей суши! Я поднялась, нащупав в кармане ровно три медянки. Ясновидец он, что ли? Выложила монеты прямо перед капитаном, и, глядя ему в глаза, спросила:

— Долго ли «Серена» будет идти до Ториса?

— Сутки — полтора, если ветер будет попутный. — Он не отвел взгляда. Хорошо, значит, я постепенно усмиряю пронзительный пристальный взгляд, свойственный степнякам.

— А он будет именно попутный, — утвердительно заметила я, потягиваясь. И скользящей походкой вышла из каюты.

Приглядев уютную бухту непонятного троса подальше от корабельной суеты, у бушприта, расселась там, скрестив ноги на зависть акробатам. Оперлась спиной о какой-то столб и закрыла глаза, медленно расслабляясь. Буквально чувствуя, как одна за другой мышцы становятся мягкими и текучими, нырнула в сон, пригревшись на ярком солнце. Если что-то мне и снилось, то осталось за гранью реальности, чему я очень благодарна.

Резко вскинувшись, когда на лицо набежала тень, я проснулась. Тело отдохнуло, проведя несколько часов в восстановительном трансе, и мысли прояснились. Солнце скрылось за бортом корабля. Дело уже шло к вечеру, и кишки танцевали марш голодных демонят. Расплетя ноги, я одним движением поднялась и довольно огляделась. Целый день на палубе сделал свое дело. Лицо и руки покрывал ровный загар, а, посмотрев в натертое до блеска железо, я убедилась, что радужка глаз приобрела вполне обычный зеленый оттенок. Вгляделась в отражение, отрешившись от реальности… Черты лица заострились, резко обозначились скулы, нижняя губа припухла, и подбородок упрямо выдвинулся вперед… на меня смотрело почти забытое лицо, мое собственное, только до странности загорелое, треугольной формой напоминающее мордочку мелкой горной лисы.

Палуба была практически пуста, на мачте дежурил впередсмотрящий, и десяток матросов в синих робах лениво следили за парусами, сидя на бочках из-под рома. Рулевой дремал, и только на юте зорко бдел боцман. Хотя, что может случиться здесь, на самом оживленном маршруте между двумя городами, расположенными в самом узком месте пролива, ведущего во внутренние моря? Даже погода благоприятствовала бригу Морского Охотника. Или, может, он призвал ветер, чтобы побыстрее избавиться от неудобного пассажира? От меня то есть… Говорят, они могут и такое. Хотя я не столь уж важная персона. Еще раз по-кошачьи потянувшись, я отправилась искать камбуз и прочие удобства…

Кок оказался выходцем из дитерхофских трущоб, чей акцент не изжило даже многолетнее проживание на корабле. Мелкий и рыжий, юркостью напоминавший корабельную крысу, он по своим габаритам прекрасно вписывался в узкое пространство между котлами, плитой и столами. Пользуясь тем, что все его внимание было сосредоточено на огромном котле, я утащила миску, наполненную какой-то кашей, и ломоть хлеба. И вернулась на облюбованное место. Надо подумать.

Слово было произнесено и крепко запало мне в память. Кровница… не верю! Почему именно сейчас?

Я кровница? Бред! Хотя… я задумчиво вернулась в недалекое прошлое. Кровь я отдала? Отдала… поминая при этом богов. Не по канонам конечно же, а просто ругнулась. И они соизволили отозваться?! Дважды бред! Да еще кровь была нечистая, я же полукровка! И тем не менее лучше не забывать произошедшее. Возможно, в будущем пригодится.

Неожиданный шум с кормы прервал мои размышления. В размеренный, спокойный шорох живущего своей жизнью корабля отчетливым диссонансом врезались резкие глухие удары. Хм… Все равно ни до чего разумного не додумаюсь, решила я, вставая, и пошла на раздающиеся звуки. Подумать только, полдня покоя, и я уже начинаю томиться скукой!

На корме неожиданно обнаружились прочие пассажиры, до того, видимо, сидевшие по каютам. Сейчас они развлекались, на спор метая разнообразные ножи в крышку бочонка, пришпиленную к переборке. Развлечение как раз по ним, гильдейским наемникам в поисках счастья. Судя по новым кожаным курткам и богатому вооружению, всем шестерым вполне благоволила фортуна. А унылые бледно-зеленые физиономии свидетельствовали о том, что этим уроженцам Ларинна скучно… или их мучает морская болезнь.

Вечер потихоньку набирал силу, солнце вот-вот грозилось скрыться за горизонтом, и стало ощутимо холодать. Сквозь прорехи в рубашке к телу пробрался холодный ветерок. А ночью-то будет еще холоднее! Драный плащ, обещавший хоть немного тепла, остался на том берегу, а всех моих наличных денег не хватит и на погребальный саван. Отвлеченно глядя на заходящее солнце, я пыталась выстроить дальнейшие планы, но сие неблагодарное занятие прервал шум со стороны рассевшихся наемников. Они о чем-то яростно спорили, размахивая руками, и едва ли не кидаясь друг на друга с ножами. Хорошо, не с мечами. Почему, скажите, наемники так любят здоровые двуручники, которыми в хорошей драке не намахаешься? Тяжело и неудобно. Для устрашения крестьян если только? То ли дело хороший кинжал и удавка… Тихо и эффективно.

— Эй, крыса хейхольтская, поди сюда!!

Я удивленно скосила глаза.

— Ты, ты, не косись!

Ну вот опять! Где ты, скука? Резко развернувшись, я скользнула к говорившему, подхватывая с бочки один из ножей:

— За крысу ответишшшь, мразь степная! — и, прижавшись к нему, ощутимо кольнула кончиком лезвия под курткой. Опешив, наемник осторожно скосил глаза и медленно отвел мою руку подальше. Я отступила на шаг, настороженно осматривая компанию.

Один черноволосый узколицый тип со сломанным носом, вальяжно рассевшийся чуть поодаль, махнул рукой, и напрягшиеся было гильдейцы расслабились.

— Ну извини, Серран всегда был несдержан на язык! — У него оказался прокуренный, лающий голос.

Я согласно кивнула, принимая извинения.

— Ты садись… как тебя называть? — Обходительный наемник продолжал знакомство.

— Сирин. — Я осторожно присела на услужливо придвинутый молоденьким парнишкой ящик. Еще не бреется, мелочь черноглазая, а за оружие держится половчей меня! Впрочем, мы все начинали рано…

— Грамотная?

— ???

— А мы вот нет, — сожалеюще протянул главарь. — Так что, рассудишь?

— Кого?

— Да вот этих обормотов. — Он махнул рукой в сторону настороженно замерших в стороне наемников. — У них счет сбился, уж до поножовщины дело дошло.

— Чего это? — Я искренне удивилась. Разве не может этот тертый жизнью капитан поддерживать дисциплину среди своих людей?

Правильно истолковав мое недоумение, старший пояснил:

— Да поспорили они, кто лучше ножи метает, а спор, идиоты такие, подкрепили гильдейским договором. Сами со счета сбились, но никто уступать не хочет… посчитай-ка! — И он кинул мне лист бумаги, испещренный неразборчивыми закорючками.

Да, такого даже лучшие шифровальщики калитана не разберут! Расползающиеся в разные стороны каракули ничего толкового сообщить не могли. В верхнем правом углу их припечатывал гильдейский знак — два скрещенных арбалета. Дело-то пустяковое, только зачем было договором скреплять? Ведь при разрыве отдача будет такая, что лечиться дней десять придется. Причем всем! И скреплявшим, и подтверждавшим. Хотели, пройдохи, чтобы все по-честному было, а расхлебывать мне. Хорошо, что, когда в таких случаях привлекают постороннего, его решения никто не оспаривает. Ни спорщики, ни магия договора. Иначе никто не рисковал бы вмешиваться…

Попытка подсчета очков окончилась ничем. Понятно только, что каждый сделал по десятку бросков…

— Эй, на что спорили? — повернулась я к стоящим поодаль с постными физиономиями наемникам. Они уже представляли в красках, как сейчас будут кататься в приступе дикой боли по палубе.

— Да вот, — расступились они. Да… нашли что на кон ставить. Новая бежевая куртка из кожи морского котика, с серебряными накладками на локтях и воротнике, отлично помогающими от тварей с Изнанки, с парными внутренними ручными ножнами для кинжалов. А кинжалы-то из лучшей хетеритской стали, тонкие, легкие, годные и для метания, и для перерезания чьей-то глотки… надеюсь, никто не обратил внимания на то, как алчно блеснули мои глаза. Вот уж одежка. Мой любимый фасон, длиной до середины бедра, с разрезами по бокам почти до талии, со шнуровкой на рукавах и груди.

Стоит ли рискнуть? И если повезет, это не будет мне стоить ни гроша!

— Та-ак… — протянула я, качнувшись на носках. — Примете ли вы мое решение?

Нестройный кивок послужил мне подтверждением. Хорошо, что я знаю этот ритуал. Положив руку на заговоренную бумагу, произнесла:

— Я, Сирин, принимаю на себя обязанность разрешить этот спор. — Печать согласно моргнула, и я снова обернулась к наемникам: — Так как определить, кто из вас победил, не представляется возможным. Сделаем так… — Не обращая внимания на возмущенное бормотание, я подошла к кругу и выдернула все пять ножей. — Центр — десять очков. Кто наберет больше всех — тот и выиграл. Так?

— Так… — Они еще не поняли, к чему идет дело.

— С десяти шагов. — Я отступила до еле видимой линии, проведенной угольком. Резко развернулась к мишени, подкидывая ножи. Неплохая балансировка… — Никто из вас не попал в центр больше двух раз, так?

— Ну, — насторожился молодой.

— Если сейчас я выбью дважды по пятьдесят, то выигрыш и приз за мной! Если нет — все достается вашему капитану. Признаете ли вы такой результат? — Я расчетливо покосилась на наемников. Они, сбившись в кучу, бурно совещались. Капитан снисходительно фыркнул. Но альтернативой для его подчиненных будет только болезненный разрыв договора…

— Лады! — Молодой развернулся и проговорил, касаясь договора кончиками пальцев: — Мы принимаем твое решение, Сирин! Все равно в такую качку больше двадцатки никто не сможет выбить, — тихо буркнул он, не желая прощаться с мечтой о прекрасных кинжалах хетеритской работы. Прочие согласно покивали.

Я хищно улыбнулась. Да разве это качка?! Глупости… вдох, выдох. Вот в заливе Ансор, однажды… бросок!.. была буря… да! Крутанув между пальцами следующий нож, обнаружила, что он слегка несбалансирован… бросок! Корабль взлетел на гребень волны и на мгновение замер… бросок! И тут же следующий, пока он не клюнул носом вниз. Вдох, выдох… дзень! И пятый нож вышибает первый, плотно ложась на его место, в самый центр.

Черноволосый наемник боком подобрался к мишени, ловко выдернул ножи. Передать мне все он так и не решился, отправляя по одному, я ловила их левой рукой, мгновенно перекидывала в правую и посылала обратно. Пока я дышу в одном ритме с волной… дзень, дзень, дзень… с кораблем и ветром, надувающим паруса… ножи танцуют у меня в руках, ложась в центр доски пятилистником… дзень, дзень!

Потом было искреннее восхищение ошеломленных наемников, торжественное вручение призов… да! И много, много горячего пунша, крепкого рома и рисового самогона. Отрешенно крутя между ладоней полный стакан, я смотрела на опалесцирующую гладь ночного моря. Вдохновение медленно покидало руки, принося взамен легкое, пузырящееся торжество… Почему я так и не стала цирковым акробатом? — так это именно из-за моего пресловутого вдохновения, не поддающегося ни контролю, ни прогнозированию.

Тогда, во время бури, на крыльях Силы, вырвавшейся из-под контроля сражавшихся магов-стихийников, я бесстрашно скользила по снастям, одну за другой перерезая веревки, удерживающие паруса. А команда пыталась привести в чувство оглушенную погодницу. Мы выбрались из ока урагана, но многим не так повезло.

Очень неуравновешенны, вспыльчивы и неуживчивы люди, работающие с Огнем, Водой и Воздухом, и от их характера часто страдают невинные. К тому же они как волки — делят страны на сферы влияния или охотничьи угодья. Очень непостоянны и неустойчивы их Силы, и чем они сильнее, тем страшнее бывает, когда стихия вырывается из-под контроля. Хотя кажется, что магия — занятие, требующее контроля и самодисциплины… справедливо это только для работающих с Землей, да и то не всегда. Даже мастера Опознания и Принуждения порой неспособны подчиниться холодному разуму.

С тех пор в Ландехольте и Полунсе стихийников больше не берут в придворные маги. Не поладивших столь крупно воздушных магов отправили в катакомбы, лишив способностей. Когда отловили… а ловили долго! И стоило это не одной жизни.

Этой ночью мои сны были наполнены искрящимся весельем и напевными мелодиями Ландехольта. Холод меня не беспокоил.

Капитан Владел Верел смотрел вслед исчезающей в портовой сутолоке бежевой куртке. Он искренне надеялся, что никогда более не увидит этой Охотницы. Всю ночь на корме раздавались пьяные песни и тосты за «такого меткого стрелка», не давая сосредоточиться. Хотя способность выбить десять из десяти на палубе движущегося корабля и достойна восхищения, а то, что откат разорванного договора не прокатился по его кораблю, заслуживает благодарности… прощай, кровница Сирин! Прощай!

Этим поздним утром он наблюдал, как женщина сердечно прощается с неопохмеленными наемниками, скрывая лукавую улыбку. Как подтягивает ремешки новообретенной куртки по тонкой, гибкой фигуре, как ловко прилаживает ножны на предплечьях, выдавая свой немалый опыт. Понимающе скривив губы, она вежливо склонила перед ним голову и первой сбежала по сходням. Обернувшись, подняла руку в традиционном пожелании удачи…

Избави боги нас от подобного счастья! Капитан сделал отвращающий жест. Слишком капризна и непредсказуема будет жизнь принявшего дар от хальда! И хотя ясновидение не числилось среди даров Морского Охотника, он мог с определенностью сказать, что покоя здесь кровница не найдет. А Хейхольт ожидает не самая приятная осень. Впрочем, страну не жаль!

Следует заняться делами. Капитан резко развернулся на каблуках, когда пассажирка окончательно затерялась в толпе, и направился в каюту, где его ожидали утомительные обязанности.

Ларинн и Торис называют городами-близнецами. Они стоят друг против друга в самом узком месте пролива, ведущего в океан, оба — процветающие торговые порты… но не рождалось еще более непохожих братьев. Насколько Ларинн угрюм и мрачен, настолько же весел и светел Торис. Замкнутый, стремящийся ввысь город, над которым нависло давящее присутствие Степи, и широко и привольно раскинувшийся предместьями по берегу моря Торис, где даже дышится легче. Особым шиком считалось здесь иметь одноэтажный дом, занимающий чем больше места, тем лучше. И еще — сад… А уж как здесь одевались! Местная мода явно склонялась к яркому многоцветью. Плащи и платья канареечных расцветок, пестрые платки. Совершенно нормальным считалось к синему плащу нацепить оранжевый с зеленым камзол и шляпу с красными перьями. После тусклой серости Ларинна, безбрежного сине-зеленого моря и пыльных просторов Степи эта пестрота резала глаз.

Впрочем, веселье местами носило несколько истерический характер. Чересчур бурное, нервное и напряженное. Потому что Степь прекрасно слышно и отсюда, хотя немногие это осознают. Безмятежность многих неискренна и наигранна…

Я неторопливо шла по тенистым улицам портового квартала. Здесь даже вокруг складов и пакгаузов высажено множество уже начинающей желтеть зелени. Отстраненно пропуская мимо многочисленных прохожих, я присматривалась и прислушивалась к местным новостям. Хотя на лицах встречного люда не лежало печати озабоченности и скорби, в воздухе витало беспокойство.

Новости… не знаю, хороши ли они для меня? Король умер!

Свернув к купеческим кварталам, я задумалась. В гостиницу или к банкирам? Одно- и двухэтажные белые дома, утопающие в зелени садов, широкие мощеные улицы, ясное голубое небо…

Пока я стояла посреди улицы, меня трижды толкнули проходящие мимо лоточники, а один мелкий карманник попытался пошарить в моем мешке. Благодаря выигранной куртке, ловко сидящей на плечах, я приобрела достаточно респектабельный вид, внушивший ему ложные надежды. Наткнувшись на мой холодный взгляд, он сглотнул, кадык на тощей шее нервно дернулся.

— Иди! — Резко отшвырнув паренька, я развернулась, вылавливая из толпы плотную, румяную булочницу, спешившую по своим ясным и понятным делам. Придержав одуряюще пахнущий лоток, она уже собралась было поскандалить. Я улыбнулась, переборщив немного с доброжелательностью. — Скажи-ка, милая, где тут поблизости хорошая гостиница?

Булочница, смутившись под моим оценивающим взглядом, махнула рукой вдоль улицы:

— Господин пусть пройдет до конца улицы и свернет налево, по Мучному переулку, потом направо, к Лесничьей, а там уж будет «Путевая радость», славное местечко. Как раз для благородного господина!

— Спасибо, красавица! С почином тебя. — Взяв с лотка булочку, я кинула туда мелкую монетку, мимоходом выуженную из штанов карманника. И, шлепнув девушку пониже спины, отправилась в указанном направлении, уверенно разрезая толпу локтями.

Ну чем я не наемник?!

По эту сторону пролива, носящего имя Мори в самом узком месте и названного морем Хольта в самом широком, расположились три королевства. На берегу Внешнего моря, перекрывая выход в пролив Анк, находился Дикей, государство, известное своими пиратами и погодными магами, дальше по побережью простирался Эвенглейнс, на юге упирающийся в горы Димсдейл Королюс. Собственно, эти горы вырастали из болот на морском побережье, ограничивающих на востоке Дикей, и являлись естественной границей распространения людских поселений на этом куске мира. Точнее, государственной границей. Часть побережья Хейхольта приходилась уже на Внутреннее море, туда же впадала знаменитая река Королей, берущая начало высоко в горах Димсдейла, огибающих королевство с запада.

Проще говоря, получался немалый кусок побережья, с юга ограниченный высокими горами. Эвенглейнс не славился ничем особенным, кроме своего всемирно известного банкирского дома, а вот Хейхольт… объявивший себя наследником традиций хальдов, сделавший магию привилегией высокого сословия… Хейхольт, где королевская семья — обладатели немалых неизвестных сил, ревностно оберегающие чистоту своей крови, где браки между близкими родственниками привели к практически полному вырождению потомков… Где искусство обращения с Кромкой и Изнанкой породило самое страшное явление этого мира — некромантию…

Вот кому следует ощутить гнетущий ужас дыхания Степи. Для того чтобы поумнеть!

Король умер! Да здравствует король! Как бы не так! За всю историю Хейхольта, насчитывающую десять веков, ни разу корона не была передана мирным путем. Схватки наследников, сильнейших магов уж этой-то половины мира точно, регулярно погружали страну в кровавый хаос гражданской войны. Так продолжалось до тех пор, пока высокое сословие не набрало силу и специальным эдиктом, скрепленным кровью всех тогдашних знатных родов, не ограничило период междуцарствия Замком Королей.

Вот уже шесть сотен лет битва за наследство и коронация победителя происходят там, не заливая кровью поля. Когда умирает король, все наследники, где бы они ни были, спешат в Замок Королей… там разыгрывается последнее представление… союзы и предательства, тайные убийства и отравления, схватки высоких лордов и пробуждение Изнанки… Удивительно, но династия, ведущая родословную от первых завоевателей и хальдов, еще не прекратила свое существование. Ни разу престол не занял не принадлежащий ей король. Племянник, кузен, троюродный брат… было из кого выбрать. Даже извращенное знание, заставляющее поддерживать чистую кровь кровосмесительными браками, не погубило королей. Но сколько породило чудовищ!

Междуцарствие — беспокойное время, потому и веселье на улицах царит несколько натужное.

Если бы актриса не была так глубоко погружена в свои мысли, то заметила бы внезапно замершего посреди улицы человека в темно-синем плаще. Недоуменно окинув взглядом ее худощавую, подтянутую фигуру, он отступил в тень, напряженно всматриваясь в спину неторопливо удаляющейся женщины.

Граф Рилан был расстроен. Ее высочество принцесса Ирин не слушала доводов разума. И давала невыполнимые поручения. Давно следовало прекратить это сотрудничество, но желание обладать властью, еще недавно недостижимой, а теперь близкой как дыхание любимой, не отпускало. Ради нее стоило вытерпеть и выдержать все: многочисленные трупы, тайно выносимые с черного хода, безумные требования и нелепые придирки, капризы и истерики с битьем посуды и ломанием мебели. Но сейчас он крепко задумался, не бросить ли дела и не уехать ли куда-нибудь на север…

— Как пожелает ваше высочество, — склонился он над рукой своей патронессы, — мы приложим все усилия.

— Да уж постарайтесь, — прошелестело из серебряных драпировок, — а не то…

Граф, отпустив вялую холодную руку, невольно передернул плечами, резко развернулся, взметнув крылом темно-синий плащ, и торопливо вышел. С каждым разом все труднее становится выносить общество этой холодной белокожей красавицы, лениво раскинувшейся на низком диванчике. В малой гостиной он заметил покорно ожидающего своей участи человека. Невысокий, плотно сложенный крепыш в одеждах преуспевающего купца заметно побледнел и мелко, нервно трясся. Правильно, злорадно подумал граф, правильно трясешься! Все, что рассказывают про королевскую семью, — правда! И про ее высочество в частности… тщательно просеянная и отредактированная, но правда. Не повезло тебе, любовник на час и, возможно, на ужин?!

Лорд Тикан Рилан, граф Новарский, не самый слабый маг Хейхольта, знаток Опознания и дальний родственник королевской династии, унаследовавший стихию Огня, раздраженно хлопнул дверью черного хода желтого двухэтажного особняка. Полученный в покоях принцессы разнос не способствовал хорошему настроению. Лорд пересек сад и взмахом руки отпустил паланкин, желая пройтись пешком. И немного остыть. Стремительно прошагав по тенистому переулку, он свернул на залитый солнцем Купеческий проспект.

Чувствуя, как отпускает его душная, гнетущая атмосфера ароматного будуара в серебристых тонах, граф по давней привычке принялся просеивать движущихся навстречу прохожих через призму Опознания. Простое ученическое упражнение, способствующее прояснению разума и подчинению взбаламученных чувств.

Послезавтра утром они отбывают в Замок Королей, а полученное задание все так же не спешило выполняться. Конечно, ради настоятельной просьбы принцессы, больше похожей на приказ, он задействовал всех своих людей, но, если за всю прошедшую неделю ободряющих докладов не поступило, вряд ли что-то изменится за оставшиеся сутки. Оставалось только положиться на удачу… И так не хочется думать о том, что произойдет в случае неисполнения приказа. Если Ирин решит, что польза, приносимая им, уже не перевешивает неудобства от его общества… то и знание множества секретов ее высочества не гарантирует ему безопасности, скорее наоборот!

Бегство не самая приятная перспектива, но все же куда более оптимистичная, чем смерть. Граф трезво оценивал свои возможности, понимая, что, если принцесса пожелает заполучить его, он ничего не сможет противопоставить могуществу истинной крови.

Ах, как не хочется стать еще одним телом, тайно вынесенным через заднюю дверь! И всего лишь за скромное желание возвыситься при дворе. И власть! Этот страшный наркотик, который не вытравит из крови ни одно противоядие.

Утренние прохожие учтиво растекались перед торопливо шагающим вперед человеком. Не следует стоять на дороге аристократа, коего выдавали бледная, молочного оттенка кожа и коротко остриженные светлые волосы. Высокий и худощавый мужчина в темно-синих цветах королевского дома бесцельно кружил по улицам, не решаясь вернуться в особняк. Он свернул в переулок, где брошенный сквозь призму взгляд на рядовую уличную сценку заставил тревожно звякнуть подсознание. Хихикающая молодка ловко увернулась от шлепка наемника и скрылась в другом конце улицы. Наемник… нет, наемница, гибко потянулась — под плотной курткой обрисовалось на мгновение тренированное тело — и, расправив плечи, уверенным, но мягким шагом двинулась вперед.

Что такое, почему в душе звенит серебряный колокольчик? Отступив с середины улицы, граф попытался понять, что привлекло его внимание. Характерный взмах руки, текучие движения, резкий профиль и упрямый подбородок. Он задохнулся от неожиданности, сообразив, чьей почти идентичной копией является женщина, и торопливо двинулся за исчезающей за поворотом наемницей.

Булочница немного ошиблась. Постоялый двор «Путевая радость» не был тем местом, где с распростертыми объятиями встречают первого встречного Охотника. Большое двухэтажное здание из светло-бежевого камня, с огромным прохладным вестибюлем, уставленным мягкими плюшевыми креслами, отполированной стойкой портье из старого темного дерева и надменными привратниками с золотыми аксельбантами на плечах скорее предназначалось для высшей аристократии королевства и золотой купеческой Гильдии.

Поискать что-то еще? Нет, не стоит. Город незнакомый, привлекать излишнее внимание не стоит. Мотнув головой, уверенной походкой я направилась к надменно вздернувшему брови худощавому типу за стойкой.

Впрочем, пренебрежительная гримаса хозяина быстро сменилась любезной, едва я продемонстрировала универсальный для всего мира пропуск. Кредитные векселя Эванитского Королевского банка, для разнообразия подлинные, обеспечили мне скромный по меркам гостиницы двухкомнатный номер на втором этаже, даже несмотря на свой затрапезный вид. Почти два десятка дней за голенищем сапога ни для одного документа, даже магически защищенного, не проходят даром. Тем не менее, обеспеченные золотыми рудниками Эвенглейнса на приличную сумму, они являлись универсальным средством оплаты по обе стороны пролива.

— Как вас записать? — Высокий смуглый хейхольтец раскрыл огромную книгу в обложке из тисненой кожи.

— Сер Сирин, проездом до Тахо. — Небрежно опершись о стойку, я надменно вздернула брови.

— На какой срок открыть вам кредит?

— Двое суток будет достаточно. — Черкнув роспись в конце строки, я развернулась, окидывая взглядом зал. Почему внезапно появилось знакомое ощущение? Неприятный свербеж между лопаток, говорящий, что на меня направлен чей-то интерес. Кто-то следит за мной?

Широкий коридор, залитый светом от многочисленных свечей, обшитые светлым деревом стены и устланный пушистым темно-зеленым ковром пол составляли приятный контраст с последней ночевкой в Ларинне. Семенящий впереди портье перечислял многочисленные услуги, включаемые в стоимость номера.

— Горячая ванна, массаж, если господин пожелает, завтрак и ужин в нашем ресторане, услуги портного, цирюльника и белошвейки…

Большинство людей видят лишь то, что хотят, и не более. После меня здесь останется только воспоминание о не очень удачливом авантюристе…

Захлопнув перед носом разочарованного носильщика дверь номера, я бросила сумки на паркет и огляделась. Скромная гостиная, делающая честь вкусу хозяина, оформлена в стиле дикейских домов. Плетеные циновки цвета морской волны на полу и стенах. Легкие кресла из серого ротанга, круглый одноногий стол. За одной из циновок скрывалась объемистая ниша с полками, раздвижная дверь напротив вела в спальню с огромной ажурной кроватью и шкафом во всю стену. Подойдя к окну, раздвинула жалюзи и убедилась, что они выходят во внутренний двор П-образного здания. В правом крыле — ресторан, в левом расположились многочисленные лавочки и магазинчики.

Дернув за шнур, я вызвала опрятную нарядную горничную и затребовала портного. Следовало приодеться.

Немного поругавшись с нервным, манерным типом в модном камзольчике лимонных цветов, стала обладательницей пары рубах из небеленого полотна и в довесок — раздражающе рыжих замшевых штанов с лампасами из черного атласа.

Сапожник, занимающий маленькую каморку под лестницей, обещал до вечера стачать для меня новые сапоги. Как он сказал, для него будет честью выполнить столь необычный заказ, тем более все необходимое имеется в наличии.

Сапоги были пошиты из плотной коричневой кожи северной выделки, доставали до середины икры, с парой потайных карманов в голенищах, являвшихся, по правде, пустующими ножнами, невысоким скошенным пустотелым каблуком и острыми носами, проложенными изнутри железными пластинками. Очень мягкие и удобные, потому что сильно разношенные. Шлепая отваливающейся подметкой, я прошла в ресторан.

Только почему они все время скалят зубы? Это напряженное веселье портит все впечатление от города. Как говаривал Мелмор, побольше бы вам искренности! Мне вот потребовалось много лет, чтобы эмоции, выдаваемые на публику, приобрели глубину и реальность. Зато теперь небольшое самовнушение — и все чувства, изливающиеся на зрителя, подлинные! Совсем не сложно сменить радость на ярость, горечь и ненависть… сейчас зрителями являются все окружающие меня люди. Конечно, требуется постоянный слегка отстраненный от реальности контроль за своим поведением, но это совсем не тягостная необходимость, а скорее привычное необременительное действие, способствующее комфортному существованию.

И ресторан, и меню оказались выше всяких похвал. Вот только, сидя в полупустом, залитом светом зале и уничтожая третью перемену блюд, я все время чувствовала неприятный зуд между лопаток, но кто же так сильно мною интересуется, определить не смогла. Это не помешало мне продемонстрировать немногочисленным посетителям и обслуге самые лучшие манеры. Благородный изгнанник, знаете ли…

Приятно потяжелевшее тело требовало отдыха, но, зная себя слишком хорошо, я не рискнула подняться в номер. Уж очень хотелось лечь на чистые простыни и дать отдых утомленному долгой дорогой и обильным обедом телу. Рано расслабляться. А сон лучше всего прогнать хорошей прогулкой, например до банкиров.

Необычайно яркое осеннее солнце, непривычное после постоянных туманов Ларусхольта, слепило глаза. По-кошачьи жмурясь, я кружила по улицам. Мое терпение было вознаграждено. Отделение самого успешного в мире банкирского дома Эвенглейнса нашлось в самом центре города, у дворца градоправителя. Здание было полностью скрыто в зарослях лимонных деревьев, и его присутствие выдавал только высокий шпиль с тройной короной, эмблемой Эванитского Королевского банка. По узкой тенистой дорожке я прошла в глубину сада. Кажущееся одиночество и тишина не обманывали меня, я просто знала, что не меньше двух дюжин глаз следят за мной из-за ветвей одуряюще пахнущих лимоном деревьев. Если бы хозяева не умели заботиться о безопасности, не стало бы их детище столь успешным.

Единственная тропа вывела меня к небольшому сумрачно-серому зданию, внутри которого царила прохлада. Серый мрамор прекрасно сохранял свежесть. За небольшой стойкой в конце длинного узкого помещения сидел клерк. Эвенглейнсец, разумеется! В этом банке суровый принцип подбора служащих. Только коренные жители страны, где расположено головное отделение банкирского дома! Даже на самом севере можно, войдя в скромную серую коробку, найти смуглого, сероглазого жителя этой страны. И пусть никого не обманывает скромность помещения. Основная часть всегда находится под землей. Сейфы, склады продовольствия и оружия, казна, даже комнаты для жилья! При необходимости такое скромное отделение может выдержать штурм или осаду, что уже не раз было доказано за последние четыреста лет.

Невозмутимо удостоверившись в подлинности моих кредитных бумаг, клерк вежливо осведомился о сумме, которую я желала получить. Задумавшись на мгновение, попросила сотню золотых, причем половину мелочью. Больше просто невозможно таскать с собой, да и эта сумма изрядно утяжелит меня, мешая передвижению. Ничего страшного в этом нет, еще придется расплачиваться за проживание, а это не меньше двадцати монет. Развернувшись, клерк нажал на кнопку, и за его спиной открылась неприметная дверца, где лежали плотные бумажные свертки. Невозмутимо отсчитав нужную сумму, он пересыпал монеты в мешок и, сделав пометку на бумагах, вежливо простился.

Отвесив не менее вежливый поклон, я направилась к выходу. И не было во мне ни капли издевки, только искреннее уважение, которое я испытывала. Здесь и сейчас не было нужды в масках, именно подлинная личность требовалась для магического сличения бумаг, магически на меня закрепленных. А порыв Силы, холодным сквознячком проскользнувший по помещению и отозвавшийся ломотой в висках, выдавал в сидящем за столом человеке по меньшей мере магистра Опознания.

Выйдя из тенистых проулков на солнечную улицу, я недовольно вздохнула. Увесистый мешок сильно оттягивал бок и нещадно мешал рукам. Нет, прав был Мелмор, выступая за бумажные деньги…

Рассеянно кружа по городу, я быстро выявила соглядатая. Если на бульваре среди щеголей в камзолах и бриджах и модниц в корсетах я смотрелась инородным телом и ко мне никто не приближался только из-за того, что на лице лежала высокомерная, неприступная маска спешащего по срочным делам человека… то что говорить о типичном тихаре, от которого за километр несло медной Гильдией купцов? Тут и щуплое телосложение, и бегающий взгляд, и одежда неприметных коричневых тонов, на фоне расфуфыренной молодежи заметные до чрезвычайности!

В любой другой ситуации он казался бы более органичным! Хотя шпик ведь достаточно профессионален, чтобы отводить взгляды прохожих, но я прекрасно разглядела его в витрине модного оружейного магазина.

Кому понадобилось устанавливать такой пригляд за приезжими в первый же день?

Плюнув на слежку, я отправилась в гостиницу. Тело наполняли звенящая бодрость и легкая радость предвкушения.

Рано или поздно все выяснится!

Путешествуя с труппой, я приобрела замечательную привычку мгновенно засыпать в любое время в любом месте, едва только выдастся свободная минутка, не обращая внимания ни на шум, ни на постороннее присутствие. Вот и сейчас, едва вернувшись в номер, я рухнула в постель, не снимая сапог, сразу же проваливаясь в беспокойный сон. Тревожные, смутные видения проносились мимо, не оставляя следа в памяти, причудливым образом смешивались события прошлых лет. Из мутного тумана неожиданно четко проступили черты Арриола, моего верного друга и любовника. Резкое бледное его лицо хмурилось, глубоко запавшие глаза под кустистыми бровями зло блестели. Тонкие губы беззвучно шевелились… я напряглась, прислушиваясь… «Глупая недоучка! Опять недоделала упражнения! Проснись!»

По спине будто хлестнуло раскаленным бичом. Я вскочила, затравленно озираясь. Гром и Молния! Опять покойник во сне! Предупреждение? Я метнулась к окну, где вечерняя заря уже заливала улицы, и замерла, напряженно вслушиваясь в собственные ощущения. По телу медленно ползали холодные мурашки, от зудящей точки между лопатками расходились прохладные волны. Неожиданно сильно заломило в висках, и, сжав голову руками, я рухнула на колени и попыталась расслабиться, пропуская через себя чужое присутствие. Боль длилась и длилась… пара мгновений растянулись на годы, века…

Внезапно все прекратилось. Ошеломленно встряхнув головой, я прислушалась к себе. Все в порядке?

Встала, покачиваясь. Что это было? Я не поняла, хотя была всегда чувствительна к магии. Особенно к изначально чужим Опознанию и Принуждению. И если бы применивший высшие ступени Опознания знал о подобной реакции с моей стороны, то… но он не знал. Теперь мой ход. И пусть все считают, что я пребываю в полном спокойствии и уверена, что моя персона никого не интересует.

Глава 3

Договор

Судьба — строгий судья. И верная спутница, от которой не следует отворачиваться. Древние давно поняли, что гораздо легче идти вперед, прислушиваясь к ее подсказкам, не пытаясь свернуть с указанного пути. Сколько бы ты ни отвергал происходящее, она все равно вернет тебя — рано или поздно, так или иначе. И чем дальше ты сможешь уйти, тем больнее и страшнее будет возвращение. Раз за разом предлагая определенные варианты событий, жизнь подталкивает вас к нужному решению или убивает упрямца…

Следуя своей судьбе, гораздо легче лавировать в широком потоке времени, чем, регулярно отвергая ее, идти по натянутому канату одного-единственного варианта. Оба пути ведут к концу, но не лучше ли пройти безболезненно и принять легкую смерть?

Мы фаталисты? Да! Судьба, фатум, рок…

Всегда следует иметь пространство для маневра, чтобы в самом конце обмануть его.

А потому я не буду убегать, а спокойно, непринужденно спущусь вниз. Пройду сквозь стеклянные двери ресторана, закажу легкий ужин и подожду… они придут.

Не перепутав ни одной вилки, я добралась до десерта. Тушенные в сметане овощи, фирменные отбивные и легкое светлое вино, поданное в закупоренной стеклянной бутыли в кожаной оплетке. Простота меню искупалась изысканной сервировкой. Блестящие ножи и вилки, белоснежная скатерть, салфетки, сложным веером распустившиеся в вазочке посреди стола, — все это напоминало давно ушедшие времена придворных гастролей. Откинувшись на стуле, я задумчиво любовалась переливами свечных огней в бокале. Молодое вино отсвечивало в моих руках расплавленным янтарем, поблескивая острыми, как иглы, искорками. Фрукты в горячей карамели уже не вызывали желания их съесть. Никто не обращал на меня внимания… Невидяще глядя сквозь призму света на зажигающего канделябр слугу, я мысленно унеслась назад. Этот сон заставил меня вспомнить…

Арриол, друг мой милый, отчего тебе вздумалось поспорить с Судьбой? Неужели ты так любил меня, что не захотел остаться в Дитерхофе? Ты же был так умен! Ты играючи читал знаки Рока! И не мог не знать, чем кончится противостояние.

— Что? — Я удивленно оторвала взгляд от бокала с игристым вином.

— Я отказался, — повторил Арриол, усмехнувшись.

— Почему? Это замечательное предложение! А Мелмор вполне справится и сам, новичков не так и много…

— Я так решил, и не будем больше об этом! — сурово сдвинул брови Ри.

— Хорошо… — растерянно согласилась я, поднимаясь из-за стола. — Потанцуем?

Ты галантно протянул мне руку. Мы кружились в танце по мраморным полам королевского дворца среди моря огней. И ничто не предвещало твоего печального конца. В те дни, наряженные в шелка и бархат, мы блистали при королевском дворе Дитера. Успешное выступление нашей труппы на свадьбе наследника престола обеспечило нам радушный прием во всех Высоких домах государства. И не было недостатка ни в золоте, ни в серебре, ни в щедрых предложениях остаться навсегда… Почему ты не остался, Арриол?

Потом снова была дорога, разматывающаяся бесконечной серой полосой из-под колес фургона, репетиции, тренировки и тихие вечера у костра. И арбалетный болт, пущенный в спину из засады, и взбесившаяся лошадь, придавившая тебе ногу, и бесконечное ожидание переправы у вздымающегося гигантскими волнами моря. И твоя, Арриол, мучительная, долгая смерть от кровавой лихоманки в заброшенной придорожной таверне на границе с горными княжествами. Не жалел ли ты о своем решении, корчась от непрерывной боли в груди и клочьями выкашливая легкие?

А может быть, я льщу себе и вовсе не из-за молодой, подающей надежды актрисы ты решился принять такую смерть? Твоей силы не хватило, чтобы сойти со старого пути, или ты не смог предать забвению годы работы и начать жизнь заново на новом месте? В большом столичном театре, среди огней большого города, в безопасности и покое… я бы не отказалась, но мне был уготован другой путь.

Как бы то ни было, я буду помнить, что пологий холм на границе Полунса, поросший короткой мягкой травкой, хранит останки смелого и отчаянно гордого человека, мастера Арриола д'Варриана, учителя, друга, возлюбленного.

Из грустных, но уже не горьких, пронзающих душу и скапливающихся непролитыми слезами в уголках глаз воспоминаний меня вырвал незнакомый голос:

— Здесь свободно?

Подняв взгляд, я с удивлением обнаружила, что уже почти час сижу, задумчиво всматриваясь в пляшущие на столе огни стеклянной лампы. Плохо, что подобное отсутствующее настроение посещает меня все чаще. За это время зал окончательно опустел, а за широкими, прикрытыми бежевыми портьерами окнами начало темнеть. Равнодушно проследив, как незваный гость по-хозяйски располагается напротив меня, я усмехнулась. Едва только ты устремляешься мыслями в прошлое, злодейка Судьба подкидывает очередную проблему, не давая заскучать и забыться…

Откинувшись на спинку стула, сквозь ресницы разглядываю вестника Судьбы. Крепкий, даже поджарый мужчина в шикарном красно-синем бархатном камзоле и плаще цвета ночи, сидит на стуле так прямо, словно проглотил шпагу. Сквозь аристократически бледную кожу просвечивают синие вены, под глазами темные мешки, резкие, но приятные черты лица кажутся сейчас одутловатыми, как у людей, не спавших сутки, а то и двое. В холодных серо-зеленых глазах светилось высокомерное презрение и сдерживаемая Сила. Он знал себе цену, этот жадный и цепкий лорд, одержимый жаждой власти.

— Ну что же, Сирин…

— Воспитанные люди сначала представляются сами, — спокойно прервала я его, покачивая в руках бокал.

Он чуть подался вперед, опираясь на спокойно лежащие на столе руки. Уголок рта раздраженно дернулся.

— Лорд Тикан Рилан, граф Новарский, — коротко кивнул он головой, вместо того чтобы возмутиться и гордо удалиться.

— Сирин.

— Так вот, сера Сирин, у меня есть к вам деловое предложение.

— Не интересуюсь. — Продолжая говорить все положенные в таких случаях фразы, я скосила глаза к выходу. Конечно же у дверей, ведущих в большой зал, стояли двое. Выходящее на улицу большое окно перекрывали еще трое наемников.

— Тридцать тысяч, — спокойно предложил граф. У него приятный голос, богатый и выразительный, сейчас абсолютно спокойный. Судя по прекрасному владению собой, в молодости с графом работал кто-то из нашей Гильдии.

— Наймите профессионала, — посоветовала я, вздернув бровь. Очень неплохие деньги, особенно если золотом. — Контракт с руками оторвут.

— Вы будете меня учить, сера? — В голосе собеседника прорезался холод, отчетливо выделяя последнее слово.

— Где уж мне?! — еле слышно пробормотала я.

— Сорок тысяч.

— Что за работа? — Оторвав взор от бокала, я посмотрела в упор на графа, отбрасывая сомнения. Уйти все равно не дадут.

— В высшем обществе. У одной высокопоставленной особы…

— Вы полагаете, вам подойду я? — искренне удивляюсь.

— Я не строю предположений, а предлагаю работу, сера. Или мастера Гильдий выстроились в очередь у ваших дверей, предлагая членство? — Он помолчал. — Сколько денег осталось на ваших векселях — сотня, две?

Я неопределенно пожала плечами. Предполагается, что эти слова должны показать осведомленность нанимателя и, продемонстрировав беспросветность моего существования, подвигнуть на соглашение. Скорее всего, на кабальных условиях.

— А подробности? — Отставив наконец бокал, я сцепила руки на животе.

— После заключения сделки.

Вполне объяснимо, но вызывает некоторые подозрения. Особенно если учесть сумму, за которую магистр любой Гильдии предоставит в распоряжение лорда любого своего подчиненного, не интересуясь подробностями и степенью риска. Цинизм — неизбежный спутник всех прорвавшихся к власти людей.

— Семьдесят, — ровно произнесла я, и граф запнулся на вдохе.

Торговались мы долго. Я с удовольствием испытывала на прочность силу лорда, привыкшего к трепетному почтению, ни капли не опасаясь холодного гнева в его глазах. Я же являюсь единственным вариантом решения неизвестной еще проблемы. В конце концов мы остановились на пятидесяти тысячах золотом и простом контракте «за услуги».

— Половину вперед, — категорически заявила я, наблюдая за руками графа, комкающими салфетку.

Он только кивнул. Ожидавший на входе слуга подал лорду лист бумаги и перья. Глядя на ровные угловатые буквы, ложащиеся на белую поверхность, я пыталась понять, этого ли требовали от меня боги.

«Я, лорд Тикан Рилан, граф Новарский, принимаю в услужение серу Сирин для оказания особых услуг, оговариваемых отдельно, выплачивая в качестве аванса двадцать пять тысяч золотых монет. По истечении срока службы, оговариваемого отдельно, обязуюсь выплатить сере Сирин двадцать пять тысяч золотых монет». Внизу граф поставил затейливую роспись и приложил к ней свой перстень-печатку. Овальный синий аметист коротко вспыхнул, оставляя темный след в виде львиной лапы, герба Новары. Подняв глаза, лорд брезгливо перекинул мне лист. Я расписалась рядом и произнесла:

— Я принимаю ваши условия.

Под моей рукой лист на мгновение нагрелся, и буквы налились сочной зеленью. Все. Одноразовый вассальный контракт зарегистрирован.

Имеющие такую формулировку договоры очень любят заключать куртизанки, не состоящие в Гильдии, со своими благодетелями. А также благородные лорды, желающие получить одну — две незаконные услуги от не состоящих в Гильдии неудачников. Нанимателю моему кажется, что он ничем не рискует, но что он сказал бы, узнав о моей гильдейской принадлежности и о том, что копия договора автоматически оказалась в магическом кристалле нашей ближайшей резиденции?

Простая предосторожность против недобросовестных нанимателей, ну и конечно же превосходная возможность для легкого шантажа. Надеюсь, это не понадобится.

— Это я оставлю у себя, если позволите. — Свернув в трубочку лист, я засунула его в пустующие ножны левого сапога. — А теперь, не изложите ли подробности работы?

— Не здесь, — хмуро бросил лорд, поднимаясь.

Встав следом, я огляделась, и тут же передо мной возник официант. Придержав его за лацкан, я сделала страшные глаза и прошептала:

— Бутылку лучшего ледяного через полчаса в мой номер! — и двинулась следом за нетерпеливо ожидающим меня в дверях работодателем. В молчании мы проследовали через зал, наверх по лестнице, где к нашей процессии присоединились двое охранников. Деловито прошагав за демонстрирующим свою осведомленность графом, мы вошли в номер, дверь которого распахнулась изнутри. Стражи встали по обе стороны от нее и замерли.

А внутри нас ожидал еще один персонаж. Среднего роста, в кожаной безрукавке, обтягивающей будто отлитое из бронзы тело, кожаных же штанах и умостившейся между лопаток секирой в потертом чехле. В черных, собранных в хвост волосах поблескивала седина, а серые глаза на грубом, словно топором вырубленном лице смотрели неожиданно проницательно. Доверенное лицо или телохранитель… Ему, кажется, далеко за сорок, но ни одной жиринки в плотном, не обделенном силой теле. Он один из тех обманчиво медлительных и неповоротливых людей, которые в самый неожиданный момент могут взорваться ослепительно быстрой и точной атакой. Как свернувшаяся в кольцо, напружинившаяся анаконда из дикейских болот. Плавным движением мужчина переместился к двери и замер.

Граф Рилан элегантно опустился в одно из кресел. Подойдя к окну, я раздвинула жалюзи и, посмотрев вниз, улыбнулась краешком губ. Во дворе, среди разноцветных фонариков, толпилось подозрительно много посетителей. Неужели они думают, что я буду прыгать в окно? Покосившись на присутствующих, я выжидательно замерла.

— Вы хотели подробностей? — соизволил начать первым лорд.

— Разумеется, таковые не помешают, — сложив руки на груди, заметила я.

— Хорошо! В настоящее время политическая ситуация сложилась неординарная, требующая присутствия представителей всех сколько-нибудь значимых родов в Замке Королей.

Вот даже как! Надеюсь, мое лицо по-прежнему невозмутимо!

— В том числе требуется присутствие и моей… работодательницы. Но она не совсем… здорова и не всегда может посещать заявленные мероприятия. И для того чтобы поддержать иллюзию ее превосходства, не уронить престиж и не утерять влияния при дворе, нам нужен двойник!

— И особа эта… — Я уже начала догадываться.

— Ее высочество принцесса Ирин Хейхольтская, — неожиданно раздался густой баритон телохранителя.

Да, неудивительно, что им хотелось найти одиночку, которой никто не хватится, когда надобность в ней отпадет.

— Бред, — спокойно заметила я, — как можно использовать двойника в Замке Королей, да еще в период междуцарствия? Ведь там собираются самые лучшие маги, для которых выявить подлог — как мне вина выпить! Куда как проще — истинное имя проверить. Да и внешность…

— Это не должно тебя беспокоить, гримом займется профессионал, а имена… настолько схожи, что никто не заметит разницы.

И ты не понимаешь, что это значит! Если магистр Опознания, а вы, лорд, именно магистр, не смог найти разницы в двух сравниваемых объектах… Это значит, что они идентичны! Редчайший случай, истинный знак судьбы. Ну хотя бы ясно, каким заклинанием был прерван мой сон. «Тайное имя», из сферы высшего Опознания. Я в раздумье потерла подбородок.

— Полагаю, отказаться уже невозможно. — Граф Рилан, хищно улыбнувшись, качнул головой. — Значит, мне следует познакомиться с принцессой и ее привычками. Войти в курс дела, так сказать.

Лорд удивился, явно не ожидая от меня готовности сотрудничать, а охранник невозмутимо произнес:

— Вы наняли Охотницу, мой лорд, не удивляйтесь.

В дверь постучали. Это до полусмерти перепуганный двумя стражами у двери слуга принес бутылку вина и два хрустальных бокала на подносе. Деловито прошагав к нему, я отобрала мелко подрагивающее сокровище и, сделав круглые глаза, захлопнула створку перед его носом.

— Ну что ж, выпьем за сотрудничество. Я угощаю. — Сделав широкий жест, я поставила поднос на столик. Лорд скривился, но, разглядев этикетку, разрешающе кивнул. Его коробила моя фамильярность, а вот телохранителя происходящее откровенно смешило. Являющийся все же верным слугой секироносец ловко вскрыл непрозрачную бутыль и разлил по бокалам тягучую рубиновую жидкость. С благодарным кивком приняв из его рук напиток, я отрешилась от реальности, разглядывая фиолетовые отблески солнца за окном. На город ложилась ночь.

Ледяные вина давят из винограда, остающегося на кусте до первых заморозков. Кисти заражают особой плесенью, которая подвяливает ягоды, не теряющие ни грамма накопленных за лето соков. Вино получается густое, ароматное, сохраняющее все оттенки сорта и обладающее пронзительной свежестью северной осени. Терпкое и вяжущее… лучшее, что порождали высокогорные виноградники.

— Все, — произнес граф, возвращая меня к реальности. — Если ты настаиваешь, завтра будешь представлена ее высочеству, а позже твоей внешностью займется мастер Гильдии. Послезавтра с утра мы выезжаем.

Явно считая разговор оконченным, лорд резко поднялся. Выходя, обернулся, окидывая холодным взглядом мою скромную персону. Кажется, он не очень доволен тем, кто ему достался. Умная, тертая жизнью Охотница сделает все возможное, чтобы выжить и победить. Ответив таким же холодным взглядом, я кивнула. Именно, и по истечении нашего договора я не позволю выкинуть себя, как сломанную игрушку.

— Ах да! Аванс ты также получишь завтра. Грейнарр, останешься здесь, дабы уберечь моего исполнителя… от необдуманных действий, — откинув плащ, приказал он двинувшемуся было за ним человеку. Тот невозмутимо замер у закрывающейся двери.

А я мучительно напрягла память. Грейнарр, Грейнарр… Необычное имя, редкое. И почему мне оно знакомо? Не сам человек, но образ, мысль, действие. Хм… Неужели тот самый? Нахмурившись, я замерла посреди гостиной. Тот самый Грейнарр, единственный выживший в пограничной стычке с хетеритскими наемниками. Оставшийся с группой добровольцев прикрывать отход потрепанных пограничных отрядов Дитера в перекрывающей узкую горную долину сторожевой башне. Не давший трем сотням лучших мечников враждебного соседа прорваться через горы в тыл основному королевскому войску. Единственный выживший из двух дюжин добровольцев, найденный подоспевшим подкреплением под грудой изрубленных трупов.

По этому эпизоду поставлено несколько героических драм. Вот почему мне знакомо это имя, хотя это и не мой типаж. Комплекция немного не та…

С новым, более пристальным интересом я воззрилась на этого человека. Как же ты попал в свиту сумасшедшей хейхольтской принцессы? Умный, сильный, смелый, не сломленный произошедшим капитан пограничной стражи Дитера, доверенное лицо и телохранитель графа Новарского, лучший мечник севера… Я узнаю тебя лучше, обещаю. Та ли это секира, что, «взвиваясь смертоносной белой змеей, рубила врагов как колосья»?

Направившись в спальню, так как замерший с неприступным видом Грейнарр не поощрял моего желания засыпать его вопросами, хотя в серых глазах и поблескивали смешливые искорки, я развернулась, хлопнув себя по лбу. Гром и Молния! Сапоги!

Раннее утро застало меня за повторением простейшего ученического упражнения — растяжкой. Более сложные акробатические комплексы оказались мне недоступны, потому что я поздно начала. Десять лет — это слишком много для ученика акробата. Да еще мое пресловутое вдохновение, в самые неподходящие моменты преобразующее тонкую нить представления в нечто новое, неизведанное и рискованное. А этюд должен быть четко выверен и безупречно исполнен, в каком бы состоянии ни находился артист. Часто от его действий зависит жизнь членов труппы, ведь чем рискованней трюк, тем больше успех и оплата…

Клокочущая в теле ярость медленно перековывалась в жажду действий. Первая позиция, мостик над бездной… стоя на низком столике, медленно прогибаюсь назад, вытянув руки, пока не упираюсь ладонями в табуретку. Вчера мне все же удалось разговорить сторожа, и услышанное меня не порадовало.

Вторая — фиксируя запястье, поднимаю ноги строго вертикально, затем следует стойка на руках и поперечный шпагат. Принцесса Ирин была отослана из столицы десять лет назад и теперь желала трона и власти. Именно она главный игрок в этой партии. И не следует обманываться уверенным видом графа Новарского, способного беспрекословно выполнить ее приказ.

Третья позиция… дрожащие от напряжения мышцы повинуются очень неохотно, но я медленно опускаю ноги и выпрямляюсь. Замираю на мгновение, поднимаю правую ногу и касаюсь лбом колена, обнимая щиколотку. Потом левую… затем плавно перетекаю в четвертую — ласточкино гнездо. И автором идеи с двойником является именно ее высочество… ничего страшного, но если учесть, что женщина не может занять хейхольтский престол, что закреплено давним эдиктом… Стоя на стуле, поднимаю ногу назад, выгибая спину, и касаюсь кончиками пальцев запрокинутой головы… Что она задумала? И не являемся ли мы все, включая даже графа, пешками и расходным материалом для ее плана. Именно в этой позе меня застигает страж, бесцеремонно распахнув дверь.

Распитые вечером остатки красного ледяного и краткий эпизод приобретения сапог вовсе не способствовали нашему сближению. Доверие зарождается дольше, а вчера я просто заронила в его разум клочок мысли о том, что заслуживаю чуточку больше информации о происходящем.

— Мы уходим, — бросил бесстрастно мне в спину Грейнарр.

— Совсем?

— Да, не забудь расплатиться! — И вышел.

Сожалеюще выдохнув, я опустила ногу и принялась одеваться. Совсем запускать тело не хотелось, но ситуация… Через пару минут я была готова, привычно скрутив длинные волосы на затылке, и примеряла новые сапоги из серой мягкой кожи. Не хуже старых, безжалостно выкинутых за дверь ночью, предварительно обследованных на предмет наличия завалявшейся мелочи. Вдобавок к сапогам мне удалось приобрести у мастера нательный пояс, в котором путешествующие в одиночку люди обычно прячут деньги. Широкий, из тонкой, но плотной материи, он без труда вместил полсотни золотых монет в три ряда, и еще осталось место для договора и кредитных билетов. Обернутый вокруг талии на дикейский манер, широкой полосой, пояс мог служить еще и дополнительной защитой от ножевых ударов в бок и спину.

Неторопливо спустившись вниз чуть расхлябанной, неуверенной походкой всю ночь потреблявшего спиртные напитки человека, я звякнула колокольчиком на полированной стойке.

— Желаю расплатиться, — обратилась я к выскочившему на звонок заспанному портье. Ночной дежурный зевнул и раскрыл свой талмуд. Представленный счет впечатлял, но я не поскупилась, выложила тридцать золотых и оставила щедрые чаевые.

— Вы довольны обслуживанием, сер Сирин?

— Вполне, — рассеянно ответила я, обегая взглядом зал в поисках Грейнарра.

— И куда вы теперь?

В упор посмотрела на любопытного портье.

— К друзьям, — строго оборвала его я и вышла на вызолоченные восходящим солнцем улицы.

Телохранитель графа, совершенно неузнаваемый в накинутом на плечи плаще, ждал снаружи. Я последовала за ним сквозь утренний туман. Предстоял еще один многотрудный день.

Немного странно, что принцесса пожелала увидеть своего двойника, и поскорее, как резко заявил мне граф, встретивший нас на пороге черного хода резиденции.

Эта резиденция ничем не отличалась от прочих, расположенных в фешенебельной части города. Разве только грандиозными размерами парка, в котором совершенно терялось не менее гигантское двухэтажное здание. Правда, все мимохожие горожане были в курсе того, что сокрыто за узорчатыми коваными воротами, и по широкой дуге обходили главный вход. В городе не то чтобы боялись королевской дочери, а скорее брезгливо опасались. Так поступили и мы, свернув с Дворцового проспекта и сделав круг по Купеческому, до узкого тенистого переулка с неприметной калиткой.

Как перламутровая раковина скрывает жемчуг, так и сад, полный осенних ароматов, медленно приоткрывал створки, демонстрируя удивительно соразмерное светло-желтое здание, вольно раскинувшее свои ажурные крылья. Только вот жемчужина эта была с изъяном.

По светлым коридорам, следуя за нервным молодым слугой в темно-синем одеянии, мы прошли в обитую серебристым шелком гостиную. Маленькие пуфики и кушетки покрыты синими бархатными чехлами, тяжелые портьеры совершенно не пропускали света в комнату, создавая ощущение пустого аквариума с холодной, мертвой водой. Грейнарр привычно занял место у входа, ничуть не тяготясь тяжелой, душной атмосферой. Я немного нервно прошлась по ворсистому ковру, совершенно заглушающему любые шаги.

Вторая дверь открылась, и в комнату вплыла она, задрапированная в сложное светло-серое одеяние, величаво и холодно кивнула, распространяя вокруг себя незаметную, но для меня вполне ощутимую ауру смерти, причем плохой, страшной, не оставляющей надежды на милосердное забвение. Отчетливый трупный душок заставил меня поморщиться и отступить на пару шагов, склоняясь в поклоне, скрывающем гримасу.

Следом в гостиную проскользнул граф, утерявший часть своего благородного лоска и еще более бледный.

— Она почтительна… хорошо… — неожиданно прошелестело около меня, — поднимис-с-сь…

Невозможно было противостоять этому приказу, и я подняла взгляд на ее высочество Ирин Хейхольтскую. И на миг ошеломленно замерла. Это треугольное лицо с серыми, глубоко посаженными глазами и чуть припухшими губами так походило на мое собственное, что казалось зеркальным отражением. Только усталые, немного брезгливые складки у рта портили безупречную свежесть белоснежной кожи. Она томно подняла руку, касаясь моего подбородка. Еле сдержавшись, чтобы не отшатнуться от холодного и влажного, как у лягушки, пальца, я прикрыла глаза.

— Боишься? Правильно… смотри в глаза!

Пришлось исполнять. Теряясь в этих бесцветных мутных омутах, я попыталась расслабиться, чувствуя, как Сила, накопленная столетиями кровосмешения, окутывает меня, медленно просачиваясь сквозь одежду и кожу, добирается до костей трупным ядом, разлагает разум…

Меня трясло от омерзения. Пришла я в себя, сидя на одном из пуфиков, но сознание бесстрастно продолжало фиксировать происходящее.

— Хорошо, я удовлетворена… граф. Удача пока на вашей стороне. Она подходит почти идеально… Пригласите мастера Лозена, дабы он отшлифовал ее до приемлемого вида, — голос заметно удалялся, — завтра утром мы выезжаем… И где мой завтрак?!

Безропотно подчиняясь сильной руке, я позволила протащить себя в правое крыло, где меня ожидала ванна с благовониями и две перепуганные служанки в гостиной уже успевших опротиветь серебристых тонов. Хорошо, что портьеры были раздвинуты и желтые лучики, прорываясь сквозь густую листву, ложились теплым тонким узором на стены и пол, весело поблескивая на боках большой медной ванны и десятка кувшинов и кувшинчиков с банными принадлежностями.

В углу располагался туалетный столик, тройное зеркало отражало множество флаконов с самыми дорогими снадобьями из когда-либо мною виденных.

Погрузившись в почти кипящую воду, я остервенело принялась тереть кожу мочалкой, пытаясь убрать из памяти тела прикосновения этого разума. Уж как эта дорогая, роскошная обстановка отличалась от таверн Ларинна, но… именно там я сейчас желала бы оказаться. Искреннее яростное желание нисколько не затмевало понимания того, что дороги назад уже нет. Как жаль!

Краткое, но информативное, для меня, прикосновение чужого разума разъяснило мне самое главное. Кем, а вернее, чем является эта принцесса…

Когда на свет появляется такой ребенок, он ничем не отличается от других младенцев. Разве что чаще болеет и очень сильно любит ластиться к взрослым. Но проходит год, другой, третий, и он незаметно начинает меняться. Все больше хиреет, несмотря на обильное питание и уход, жизненные силы быстро утекают из нежизнеспособного тела. Потом он начинает впадать в подобие летаргического сна, вывести из которого практически невозможно. Аура его истончается, превращаясь в тонкую, полупрозрачную кисею, рваными клочьями реющую вокруг спящего.

И дальше есть только два пути. Либо дитя погибает, либо превращается в верей-аали, существо, восполняющее постоянные потери энергии за счет других людей. Изгои, паразиты, жестоко преследовавшиеся в древности. Клан, где появлялся верей-аали, вырезался до последнего человека. И это правило неукоснительно выполняется до сих пор. К счастью, в последние триста лет к подобным кардинальным мерам прибегали лишь однажды. К своим родословным кланы относятся очень трепетно, и родственникам до третьего колена запрещено иметь общих детей.

Верей-аали, или попросту энергетический вампир, — это признак крайней степени вырождения рода. Это мужчины или женщины, выпивающие из человека жизнь чаще всего во время разного рода любовных игр. Является ли результатом смерть партнера или просто его истощение, зависело только от настроения и силы извечного голода. Такие понятия, как жалость, сострадание, доброта, совершенно их не занимают. А живут они, подчиняясь только своим желаниям, жестокие, кровожадные и беспринципные, презирающие и ненавидящие род людской. И нельзя полностью перекладывать вину за это на них одних.

Веками за этими порождениями Кромки охотились все способные держать оружие. Их семьи гибли мучительной смертью, их дома сгорали, обагренные кровью родичей… Мы сами сотворили из них воплощение ужаса.

И вот я встретила самое худшее, во что может превратиться подобное существо. Умная, изворотливая, жаждущая власти, капризная принцесса, унаследовавшая стихию Воздуха. Сильнейшая верей-аали, не брезгующая некромантией…

Каждое ее движение наполнено томной, тягучей силой. Она медленно встает и плавно, будто по воздуху, совершенно бесшумно скользит в своих серебристых шелках, скрывающих движения налитого, упругого тела. Ей не нужно никуда спешить, не надо изнурять тело долгими тренировками, а потому молочная кожа принцессы не несет ни одного изъяна. Я абсолютное отражение, но сильнее обточенное временем и обстоятельствами. Мне будет совсем не трудно собрать матрицу ее характера, ведь мы Сестры Рока. Вот только я не хочу погружаться в бездны темных инстинктов, таящиеся в разуме моей Сестры. Не желаю принимать в себя эту Кальку, несущую мерзкую смерть и торжество Изнанки…

Зачем ей двойник?

Водя пальцами по краю полированной ванны, я задумчиво смотрела на воду, искажающую очертания тела до неузнаваемости. Встретить Сестру Рока — величайшее благословение и проклятие одновременно. Подавляющее большинство людей просто не имеет настолько подобного себе близнеца, а если и существуют где-то два Брата Рока, они вовсе не обязаны встретиться. Это знак поворота судьбы, судьбы не только человеческой, но и немалой части мира. И разумеется, подобные встречи всегда сопровождаются катастрофами и потрясениями, примеров достаточно.

Мне совсем не хочется, чтобы кто-нибудь догадался о произошедшем. Самый верный способ избежать катаклизма — это уничтожить одного из Близнецов, разрывая связь. И можно с изрядной толикой уверенности предположить, чья гибель предпочтительней для благородных обитателей этого особняка. Я предчувствую, что у меня будет достаточно причин опасаться за свою жизнь во время этой работы и помимо наличия Сестры.

Вот только кто из нас Старшая?

Облачившись в серебристый шелковый халат, я позволила служанкам убрать в комнате, отойдя к окну. На ковре оставались мокрые следы от капель воды, стекающих с распущенных волос. Я всмотрелась в тенистый узор, отбрасываемый на оконное стекло проникающим через кроны деревьев светом. Безупречная каллиграфия тонких, резных трилопастных листочков так и просилась на пергамент. Думаю, мастер Аххаш многое бы отдала, дабы запечатлеть этот момент… Вслушавшись в шелест сада, я уловила слабые отголоски тяжелого вдоха Степи. Завтра я отправлюсь навстречу року, и твое благословение пребудет со мной.

За дверью послышались мягкие шаги.

Сначала мастер подумал, что ошибся дверью. Она стояла чуть в стороне от окна, спиной ко входу. Теневой узор ложился на светлое серебро шелкового одеяния и рассыпавшиеся легчайшей паутиной длинные пепельные волосы, спускающиеся гораздо ниже талии. Вокруг головы отрешенно всматривающейся в глубину сада статуи мастеру на миг почудился сияющий нимб. Он моргнул… это всего лишь солнце запуталось в распушившихся вокруг лба завитках.

Она резко развернулась, и очарование мимолетного образа рассыпалось мелкими зеркальными осколками. Смуглая кожа и тускло-зеленые глаза как-то не вязались с томной грацией движений. Мгновением позже он понял, что это несоответствие было продемонстрировано ему намеренно, просто чтобы он заострил внимание именно на этих деталях внешности. Мастер прищурился, внимательно оглядывая замершую женщину. Да, если удалить загар и сменить цвет глаз, она окажется почти точной копий его клиентки. Удивительно, ведь еще два дня назад не было и намека на удачное решение вопроса.

Женщина, будто уловив его мысли, ободряюще кивнула. И, протянув руку для приветствия, представилась:

— Сера Сирин, двойник.

— Лозен, мастер-гример, — склонился он в поклоне, касаясь губами руки двойника. Чуть расширив глаза от удивления, в нервном подрагивании пальцев уловил просьбу не удивляться, не выдавать и быть осторожнее. — Коллега, — неслышно выдохнул он, — помощь нужна?

Женщина качнула головой, хищно улыбаясь.

— Просто сохрани в тайне… и выживи! — приказала она беззвучно и, скидывая легкое одеяние, с легкой хрипотцой добавила: — Приступайте же, мастер!

Да, мгновенное интуитивно принятое решение открыться было верным. Он не смог бы ошибиться и без труда признал, что это гибкое, сильное тело принадлежало не менее тренированному мастеру, чем он сам, и было сформировано на трапеции и подмостках, а не в сельской глуши. Мгновенная реакция, тонкое восприятие чужих эмоций и четкая, безусловная демонстрация своих… мастер Отражений, и не из последних. А он, безусловно, не удержался бы от вопросов, раскрывающих желанное инкогнито несомненно существующим наблюдателям. Но теперь любопытство придется держать в узде.

— Что привело вас сюда? — начал он бессодержательный, но информативный разговор, собирая и поднимая вверх густые длинные волосы сидящей у трюмо актрисы.

— Судьба. — Сказано это было так горько, что…

— Ни больше ни меньше?

— Скорее больше, — пробормотала Сирин, предупреждающе кладя ладонь на руку тянущегося к белилам мастера и указывая на неприметный флакон в дальнем углу столика.

— О-о, — уважительно протянул мастер, — разумеется.

Наверняка эта актриса из какой-нибудь «особой» труппы, раз разбирается и в таком гриме тоже. Как и он, как и он… Женщина встала, и Лозен легчайшими движениями кисти начал наносить нейтрализующий состав. Совершенно не чувствуя неловкости, актриса раскинула руки, и мастер, смывая влажной губкой загар с тела, обнажал светлую, молочно-голубую кожу. Преклоняя перед ней колено, он не ощущал унижения, ведь эта актриса на голову выше его как в мастерстве, так и в иерархии Гильдии.

— Вы заключили стандартный контракт с вашим нанимателем?

— Нет, одноразовый вассальный.

Брови мастера поползли вверх.

— Я же не член какой-либо Гильдии! — равнодушно пояснила Сирин. Верно… но почему? Почему ты отказалась от покровительства Гильдии?

— Ваша схожесть просто поразительна… никто не поверит, — пробормотал Лозен.

— Никто об этом не узнает, — с нажимом произнесла женщина, взглянув прямо в ярко-зеленые глаза гримера. Останься в живых сам, котик, прочел он в них, о себе я позаботиться сумею.

Чуткие руки продолжали путешествовать по спокойному, запрокинутому лицу, вызывающему трепет своим сходством с другим, не таким резким, скорее немного оплывшим. Особых проблем возникнуть не должно, для полного сходства требовалось только выщипать брови, нарисовать морщины в уголках рта и смягчить выступающие скулы тонким слоем пудры и теней.

Тело не столь важно, но татуировку на плече следовало замазать белилами, в этом сезоне модны открытые наряды. А это клановый знак, сообразил мастер, и рука его чуть дрогнула. Актриса успокаивающе фыркнула. Шрам на бедре… ничего не поделаешь.

Цвет глаз тоже подлежал корректировке. Совсем несложно наложить на зрачок тонкую гибкую пластинку, придающую радужке нужный оттенок. Она не причиняет неудобств, не закрывает обзор, и даже при долгом ношении глаза не испытывают дискомфорта. Недавнее изобретение одного мага, в основном состоящее из морского песка и сгущенной воды, пришлось ко двору в Гильдии. Там быстро научились придавать им новый оттенок и использовать в спектаклях и просто в декоративных целях. Открыв длинный бархатный футляр, он быстро выбрал одну из покоящихся в вязкой жиже пластинок и аккуратно наложил на замерший зрачок. То, что надо.

Гром и Молния! Как приятно оказаться в руках профессионала, четко знающего свое дело. Когда молодой, статный мастер, обещанный графом, вошел в комнату, я мгновенно приняла решение. Перед гримером из Гильдии невозможно утаить мою основную специальность, но можно попросить сохранить в тайне то, что он узнает. А если не придется таиться, куда проще окажется выполнить пожелания нанимателей.

Молодой уроженец Тахо, города на восток от Хейхольта, славящегося как рыбный порт, оказался умен и осторожен. Если и имелись тайные наблюдатели, они ничего не заподозрили, видя только рутинное превращение бродячей наемницы в почти точную копию принцессы. И я искренне пожелала ему избежать оплаты, если таковая последует в виде удара ножом в спину или отравленного вина.

Лозен подровнял волосы по талии и заплел их в сложную косу, подобную которой носили хейхольтские дамы. Конечно, все это я могла проделать и сама, но зачем разочаровывать старательного человека? Он молча помог мне облачиться в серебристый шелк, тихо пожелал мне удачи и удалился, оставив на столике небольшую шкатулку, полную маленьких гильдейских секретов. То, что там находится, изрядно пополнит мой оскудевший запас. Профессиональная солидарность — прекрасная вещь…

И еще я решила, что никто не потребует от случайного человека точного копирования манер верей-аали. Это несложно, но мое искусство просто отторгает трупную сущность этой принцессы, хотя пару лет назад мне без труда удавалось сыграть другого представителя этой отверженной касты. В классической драме «Реввиар» о единственном исключении в ряду себе подобных, после гибели семьи не бросившемся мстить и не убившем в себе человека. Поставленной по реальным событиям пятисотлетней давности…

Здесь другое дело, будет достаточно обыкновенной надменной холодности и высокомерного пренебрежения нуждами быдла. А о сходстве ауры и наличии истинной крови пусть позаботятся мои хозяева.

— Благодарю, — отказался мастер Лозен от бокала холодного вина, — это было несложно. Прекрасный материал и быстрый ум. Я думаю, она отлично справится с чем бы то ни было.

Мастер докладывал графу Новары об итогах проделанной работы в соседнем помещении. Получив в руки увесистый мешок с гонораром, он готовился отбыть в родной город, подальше от подобных клиентов.

— Я оставил ей простые принадлежности, и по мере необходимости можно будет обновлять грим.

— Думаете?

— Несомненно, а вам следует позаботиться о том, чтобы двойник обладал достаточными сведениями об объекте, прошу простить за профессиональную терминологию, дабы не попасть в неловкое положение.

— Это не ваша забота. Грейнарр, проводи.

Мастер склонился в почтительном поклоне. Неторопливо покинул королевскую резиденцию и сад. Беспечно насвистывая, двинулся вниз по проспекту к снимаемой в пансионе на окраине города комнате. Задумчиво оглядевшись, нырнул в заросли запущенного сада через приоткрытые скрипучие ворота. Едва только он скрылся с глаз прохожих, его движения стали быстрыми и уверенными. Рысью промчавшись в комнату, он бросил на стол пару монет для хозяйки, схватил заранее приготовленный мешок с вещами и забрался на крышу. Пригибаясь, спустился с противоположной стороны здания и исчез на задворках сада.

Через час, когда он уже мчался от города в первой же почтовой карете, в пансион вломилась группа наемников. Обнаружив пустую комнату, главарь досадливо сплюнул. Птичка улетела.

Мой первый выход в качестве ее высочества состоялся в тот же день. Обернувшись в сторону открывающейся двери, я состроила самую брезгливую гримасу, и слуга, открывший рот для приветствия, испуганно запнулся:

— В-ваше высо-очество…

Я медленно, плавно поднялась, разворачиваясь лицом к наглецу, нарушившему мое уединение. Холодно улыбнулась и прошипела:

— Как ты пос-с-смел?

Слуга сглотнул, склонился в поклоне и попятился назад:

— Доставлено по вашему приказу из городской казны… З-заносите! — И быстро юркнул назад, пропуская вперед двоих казначейских служащих с тяжелым мешком. Глухо звякнуло золото, сваленное у порога. Одарив сумрачным взглядом черные камзолы охранников, я повела рукой, взметнув серебристый широкий рукав:

— Вон…

Они испарились мгновенно, а на их месте материализовался чрезвычайно довольный граф в элегантном синем камзоле. Вяло хлопнув пару раз в ладоши, почти пропел:

— Браво, браво, мастер не обманул…

— Что это такое? — Я пнула ногой мешок.

— Аванс, дорогая Сирин, ваш аванс.

Да, двадцать пять тысяч золотых монет — это много. И тяжело.

— Теперь и всегда — ваше высочество, принцесса Ирин, — твердо проговорила я. — Мы же не хотим, чтобы ваш маскарад раскрылся из-за любопытства слуг? Ведь и стены имеют уши, особенно в Замке Королей! Следует отрепетировать, чтобы не было никаких случайных оговорок.

Лорд Рилан зло сощурился, но справился с собой и согласно кивнул, принимая мою руку для придворного поцелуя. Ох и предъявит же он мне счет за каждое не соответствующее его высокому положению слово, за каждый непочтительный жест.

— Я желаю посетить моего банкира, дабы обсудить с ним новые вложения, — задумчиво пройдясь по мягкому ковру, продолжила я. — Инкогнито. И прошу вас, лорд, выделить мне носильщиков и охрану для сего капитала.

Я величественно кивнула, отпуская графа, отчетливо скрипящего зубами. Из коридора повеяло падалью, и на пороге возникла принцесса:

— Прелестно…

Я склонилась в глубоком поклоне.

— Поднимись… — прошелестела она. — Говорят, появление двойника сулит беды и неудачи… но я не верю в приметы.

— Со своей стороны приложу все усилия, чтобы мое появление способствовало вашему успеху! — куртуазно ответствовала я, выпрямляясь и отходя подальше к окну. Сила принцессы отпугивала меня своей чужеродностью.

— Отпусти ее прогуляться напоследок… — обернулась принцесса к своему наперснику. Тягучая грация ее движений завораживала, а лень была лишь обратной стороной ее сущности, попыткой сберечь крохи утекающей энергии.

— Как пожелает ваше высочество! — опять склонился в поклоне Рилан.

Когда тяжкий незримый шлейф верей-аали исчез, мы одинаковым, нервным движением передернули плечами.

Вот так я оказалась вновь на улицах Ториса, вышагивая уже знакомым путем. Плечи мои покрывал синий плащ, за спиной по камням мостовой мерно постукивали каблуки Грея и пыхтели трое слуг, тащившие мешок с авансом. Так как в свите принцессы никогда не было женщин, графу пришлось согласиться с моим охотничьим нарядом. Подобрать что-нибудь более соответствующее положению младшего вассала не представлялось возможным из-за моей комплекции, так что пришлось ограничиться плащом королевских цветов с глубоким капюшоном.

Клерк только поднял брови, принимая такой весомый вклад и оценивая мое новое сопровождение. Его не смутили и некоторые изменения во внешности, ведь он, в конце концов, маг… повидал всякое. Невозмутимо задействовал заклятие Опознания, от чего опять заломило в висках, внес пометки в мои векселя и с безукоризненной улыбкой распрощался. На миг мне почудилось в его глазах осуждение.

На обратном пути я впитывала в себя цвета, ароматы и звуки города. Мы распрощаемся с ним завтра, но лучшее, что есть в нем, я сохраню в памяти. Запах лимона и яблок, белые и золотые улицы, укрытые сенью деревьев, крики мальчишек и разносчиков, чугунные литые ограды и цветные узоры на мостовой…

Ужин мне принес в комнату Грейнарр, дабы не афишировать присутствия в резиденции еще одной принцессы и не нервировать прислугу. Перед тем как забыться тяжелым сном без сновидений, я долго смотрела в окно, на небо, окрашенное в цвета пламени. Это казалось дурным предзнаменованием… я не хочу, чтобы такое случилось в действительности и огонь жадно пожрал тысячи домов и людей этого свободного, легкого, немного лицемерного города.

Он, полный веселья, подспудного страха и фруктовых садов, очаровал меня. И я клянусь, что вернусь сюда и узнаю, как красив он в летнюю жару и зимнюю прохладу, во время весенних бурь и осенних дождей. Я вернусь рано или поздно, так или иначе… ты только жди меня.

Степь, пусть твое мерное дыхание будет ручательством этой клятвы.

На рассвете, едва только небо занялось ложной зарей, кортеж принцессы Ирин Хейхольтской покинул Торис, выехав на запад, в сторону Замка Королей.

Глава 4

Королевская дорога

Почему нельзя было использовать простую магическую копию внешности? Пусть даже высшего класса. Неужели в свите принцессы нет умелого мага? Нет… Тогда не пришлось бы вдаваться в такие сложности с поиском двойника, наверняка безнадежные, тратить огромные деньги на исполнение категорического приказа принцессы… можно было просто наложить соответствующий иллюзорный образ на более-менее подходящего кандидата и подкрепить его чем-нибудь из высшего Принуждения, дабы двойник не выходил из-под контроля. Зачем это вообще понадобилось? Не для замещения на жертвенном алтаре, надеюсь. Не верю, что верей-аали настолько слаба и настолько неспособна контролировать свои силы, чтобы избегать высшего общества. К ее услугам множество ни в чем не повинных людей. Да и мое присутствие вряд ли поможет заключить какие-то новые союзы или избежать грязных сплетен… Все королевское семейство овеяно слухами и легендами мерзейшего характера. Что из мутного потока, льющегося из-за стен Зандира, правда? К какой из партий примкнет одинокая, спешащая без поддержки и соратников в Замок принцесса?

Это я роптала на Судьбу, пожелавшую столкнуть меня с Сестрой Рока, Судьбу, ведущую меня к сокрытой туманом будущего цели, Судьбу, не желающую отклониться от намеченной дороги ни на йоту. На добрую половину вопросов имелись вполне разумные, убедительные ответы, заставляющие только досадливо хмуриться и с холодком в душе ожидать худшего. Оставшиеся без ответов обещали в скором времени множество сюрпризов и неприятностей…

Замок Королей — древнее место сродни Степи. Там также, до состояния легкой, дырчатой Вуали, истончается Кромка мира, но изменение это неестественной природы. Слишком много крови и страха скрывалось в прошлом этого древнего сооружения. Там велись странные битвы еще до того, как первый хальд спустил свою ладью на тягучие волны залива, древние существа терзали и кромсали эту землю, желая подчинить себе ее силы. В катакомбах Горы, на которой возвышался Замок, можно было найти следы древних ринаати, элиарри и прочих полулегендарных обитателей этой земли. Когда пришли люди, даже элиарри покинули Замок, а Кромка уже была нестабильна, изрыгая сквозь Вуаль с Изнанки жутких тварей, жадных до человеческой крови.

Тогда и был создан ключ, замыкающий это место в самом себе, не позволяющий расползаться гнойной язве старых проклятий. И первые хальды на этой земле были именно хранителями Ключа, который носил название Кровавого. Кровь магов была замком и отмычкой к могуществу Замка. В древние времена ни в магии, ни в добровольцах недостатка не было, и если по нелепой случайности погибал один из четырех хранителей, то тут же находился способный заменить его. Хранители постоянно находились в Замке, следя за стабильностью этого места… и когда все изменилось — неизвестно.

Но сейчас только кровь королей, проливающаяся на него в момент коронации, служила гарантией безопасности большого куска мира. Король умер! И до тех пор пока с единодушного согласия высших лордов не будет обретен новый, Вуаль будет истончаться, твари Изнанки будут рваться в мир, силы на Кромке пойдут вразнос, а заклятия станут нестабильными. И на пути хаоса встанет только стража Замка Королей… Даже стихии, подвластные высшим лордам, могут перестать исполнять приказы.

Именно поэтому магически заклятого двойника и невозможно использовать в период междуцарствия. Все чары, иллюзорные и принуждающие, могут разрушиться в самый неожиданный момент, раскрывая замыслы врагам. Да и поведение такого двойника далеко от естественного, обычно сразу бросается в глаза его слабость, нерешительность и сильная зависимость от мага, наложившего чары. Чистой воды эгоизм, замешенный на таких древних тайнах…

Со мной проблем, вызываемых распадением иллюзии, быть не должно, да еще наша с принцессой практически совершенная идентичность не позволит знатокам магии обнаружить подмену. Перед нанявшим меня лордом скорее вставала проблема контроля над строптивым двойником, а также довольно сильного отличия наших аур, отражающихся в мировом эфире. Различить нас с ее высочеством по внешности и привычкам я просто не позволю. Мастер я или нет? Но как же мне хотелось оказаться подальше от принцессы, Замка Королей и Кровавого Ключа в момент, когда может рухнуть мироздание!

Это место как ничто другое подходило династии хейхольтских королей.

Древнейшие летописи и сохранившиеся по сей день наскальные рисунки представляют ринаати если не мирным, то по крайней мере дружелюбным и склонным к созерцанию народом, не особо многочисленным. Внешне это были высокие — более семи ли — прямоходящие ящеры с длинным, волочившимся по земле хвостом, шейным гребнем и острыми когтями, прятавшимися в пазухи на кончиках трех гибких пальцев. Разумеется, они не были травоядными, просто к тому времени, как в их мир ворвались элиарри, стремление уничтожать было забыто и раса открыла для себя радость творения. Ведь все естественные враги были истреблены еще на заре зарождения их разума.

Гигантские статуи и мозаики, научные трактаты о познании окружающего мира, незаметное стороннее наблюдение за сменой поколений молодых хищников… Все это в один из дней сменилось кровавым побоищем, учиненным новой расой, не желавшей видеть над собой мудрых учителей и наставников. А ошеломленные жестокостью и быстротой напора ринаати отступали, давно забыв о своем не менее славном и полном побед прошлом. Даже для них, долгоживущих ящеров, это уже было седой стариной.

Остатки великой нации скрылись от наступающего противника в катакомбах, вырубленных еще Первейшими. И там, в гулкой тишине, старейшины приняли тяжелое, но, как им казалось, единственно верное решение. Они уйдут из этого мира, так жестоко расправившегося с ними, уйдут через Кромку, на Изнанку и дальше… в другой мир, где можно все начать сначала.

Все уцелевшие шаманы дни и ночи заклинали мир, открывая защищенный от воздействия Изнанки переход. Они ушли… все, кроме нескольких добровольно оставшихся на этой стороне сильнейших ринаати, вызвавшихся закрыть портал. Но они то ли не успели, то ли не хватило сил… и через неплотно прикрытую дверь в мир хлынули твари. Именно с ними пришлось схватиться ворвавшимся наконец в катакомбы элиарри. Никто никогда не узнает, чего стоило им остановить вторжение, но, думается, нечаянная месть древнейших унесла множество жизней.

И на несколько сотен лет элиарри стали хозяевами этого мира. Так похожие своей необузданной жестокостью на первых хальдов, они даже внешностью практически не отличались от возлюбленных детей Степи. Бледные до синевы, черноволосые, гибкие и неестественно сильные. Их выдавали только узкие вертикальные зрачки ярко-синих глаз, чуть заостренные уши и наличие четырех пальцев вместо пяти на руках. Они возвели над катакомбами Первейших мощную крепость в память о своем величайшем триумфе и поражении и оттуда многие века наводили ужас на опустошенные войной земли.

Но затем жизнь сделала следующий виток. Когда у Замка появились боевые маги хальдов, элиарри были истощены многочисленными междоусобицами, их сила уже обернулась слабостью, и так и не ставший великим народ угасал, не научившись изменять и создавать. В отчаянии они сделали единственное, чего творить не следовало. Они разорвали Вуаль, сдерживавшую Изнанку, совершив страшное жертвоприношение. Лучшие сыновья и дочери элиарри скончались под ритуальными пытками, наполняя силой сущности из-за Грани, и… не случилось битвы, овеянной легендами прошлого. Хальды сами не в меньшей степени порождения Изнанки, чем вызванные из-за Кромки твари, а их кровь послужила надежным щитом против вырвавшихся из-под контроля сил.

Остатки элиарри были изгнаны в горы, а Замок надстроен для Хранителей. Теперь уже хальды принялись азартно уничтожать друг друга, но из-за океана явились изгнанные каким-то катаклизмом захватчики… и спираль жизни, едва не прервавшаяся, принялась раскручиваться с новой силой…

Кавалькада всадников уже третий день двигалась по дороге, гладкой и прямой, как стрела, полосой тянущейся на запад. Два десятка стражей в синих плащах, карета ее высочества, запряженная четверкой белоснежных лошадей, три кучера, они же лакеи, лорд Рилан, Грейнарр и я. К великому неудовольствию лорда — в мужском костюме, в темно-синем плаще с глубоко надвинутым на лицо капюшоном. Графа раздражало мое уверенное и безмятежное поведение, но избавиться от меня он не мог. Ехать же в карете я отказалась категорически, слишком тяжело для меня общество ее высочества, а путешествовать верхом в женском наряде значило нарушить секретность. Две принцессы Ирин, несомненно, вызвали бы подозрения даже у случайного наблюдателя, а уж у соглядатая, нанятого недоброжелателем…

Конечно, после целого дня в седле тело протестовало, требуя отдыха. Но это было все же лучше, чем сидеть на мягких, обитых синим бархатом диванчиках да выносить холодный взгляд принцессы и аромат смерти, сопровождающий каждое ее движение. При виде нее тело наливалось свинцовой усталостью и ломило в висках.

Погода не баловала. Низкие, мрачные тучи клубились над дорогой, иногда разражаясь мелким, холодным дождем. Подковы звонко цокали по мокрому камню. По обочинам неестественно ровной, будто выложенной серым мрамором дороги, быстро сменялись пейзажи. Скошенные луга, поля, сады, полные спелых фруктов. Большая посеребренная карета, исчерченная черно-синим узором, плавно катилась мимо заросших пожелтевшей травой обочин, мелькающих вдалеке деревень и городов. Каждый вечер на широкой поляне для ее высочества раскидывался шелковый шатер, где мы трое, Грейнарр, граф и я, удостаивались чести лицезреть принцессу и разделять с ней трапезу. Обычную. И у меня возник вопрос, особенно когда я обратила внимание на неестественную бледность слуги, прислуживающего за походным столом. Сколько дней верей-аали может выдержать без подпитки извне?

Она оставалась все такой же ленивой и томной, как и в Торисе, и, наблюдая краем глаза за тягучей грацией ее движений, я невольно создавала мысленно свой, куда более приятный образ ее высочества, лишенный мрачного шлейфа смерти…

Королевский тракт, по которому мы неторопливо передвигались, имел одну интересную особенность. Если двигаться по нему — неважно, с какой скоростью, — сопровождая особу королевской крови, достигнуть Замка Королей можно всего за пять дней. У обычного же странника уйдет на дорогу не меньше пятнадцати суток, если он ступит на тракт там же, где и мы, возле Ториса. Свое подозрение, что дело тут вовсе не в королевском статусе, а в крови, текущей по ее жилам, я не оглашала…

А древние дороги раскинулись сетью по всему Хейхольту, и даже от самой дальней границы путь не занял бы у нас больше семи дней. Давно забытое древнее искусство, создавшее эту дорогу, не давало мне возможности ощутить, куда и когда исчезают многие ли ложащегося под копыта тракта. В момент, когда мы вдеваем ногу в стремя? Или когда на мгновение прикрываем глаза от брызжущего из-за туч солнечного луча? Когда я первый раз ступила на тракт, меня пробил слабый озноб, и каждый вечер, сворачивая к неприметной поляне, я будто продавливала телом тонкую упругую преграду, неохотно раздающуюся под нажимом изнутри…

На самом деле у меня нашлись более интересные дела, чем попытки разгадать секреты утерянных древних искусств. Я разговаривала. С лордом Риланом, презрительно цедящим слова словно через силу и даже не пытающимся сделать вид, что я принцесса (мое мнение о необходимости репетиций не убедило его), со стражами, перебрасываясь краткими шутливыми репликами, с Грейнарром… чаще всего именно с ним. Он оказался приятным собеседником, не лишенным доли странного горького юмора, внимательным к мелким деталям и весьма умным, нетривиально мыслящим человеком. Именно с такими людьми всегда нужно соблюдать особую осторожность. Но я умная и ловкая Охотница, которой немного не повезло с работой, и я хочу выжить… Моя маска безупречна потому, что, по сути, таковой не является. Она стала моей сущностью, моим истинным «я»… только где-то в глубине разума прячется отстраненно созерцающий суету жизни мастер.

И эта молодая Охотница достойна внимания Грея и капли доверия. Вот так, задавая все полагающиеся в таких случаях вопросы, спокойно выслушивая поначалу весьма язвительные ответы, удивительно просто получилось разговорить этого человека. Нужно уметь слушать и слышать… это тоже искусство сродни полиморфизму. В лице собеседника рассказчик должен видеть отражение себя, идеализированное и пристально внимающее его словам…

Никто до сих пор не оценил способности Грея замечать и контролировать происходящее вокруг, наверное, потому что телохранитель сознательно занимал позицию равнодушного наблюдателя всякой раз, когда требовалось его мнение или совет. Суета мира будто огибала его.

Первый вечер на тракте. Мы сидим у костра в центре стоянки, очерченной защитным кругом. Уже скрылся в шатре граф, наверняка улегшись поперек входа, как сторожевой пес. Закутавшиеся в плащи стражи крепко спят, а стоящие на дежурстве неслышно скользят призрачными тенями вдоль круга. Бездымное пламя урывками вырывает из зябкой темноты резкие черты лица сидящего напротив человека, смягчая их, делая их моложе…

— Скажите мне, Грейнарр…

— Зови меня Грей, — прервал он меня. Поворошив угли тонкой веточкой, я согласно кивнула:

— Хорошо. Скажите мне, Грей, почему ее высочеству так уж необходимо прибыть в Замок Королей? Ведь она не имеет прав на престол? Или я ошибаюсь?

От долгого сидения на корточках затекли ноги, и я переменила позу, гибко распрямившись и вытянув ноги вдоль бревна. Проницательно взглянув на меня сквозь огонь, Грей тихо заметил, передернув плечами под неизменным синим плащом:

— Ты не ошибаешься. Не имеет. Но незамужние дочери короля приравниваются династическим правом к высшим лордам и имеют право голоса при коронации нового. А так как для совершения ритуала требуется присутствие всех лордов до единого и их единодушное согласие… оправданием неявки может быть только смерть.

— Не знала… — прошептала я отрешенно. Окажется ли ее голос решающим? И кому принцесса отдаст его, учитывая столь явную жажду власти, подтачивающую ближайшего советника, а значит, и ее саму? — А сколько их, высших лордов королевства, имеющих право голоса?

— Много… — с издевкой протянул Грей.

Четыре герцога, восемь баронов, десять графов, сенешаль Замка Королей, регент междуцарствия, двое сыновей покойного короля, его племянник и бастард, приходящийся королю сводным братом. И ее высочество принцесса Ирин… не так уж много, чтобы решить судьбу целого королевства. А претендентов на корону и того меньше. Сыновья и племянник покойного короля, а также один из герцогов, наследующий право крови по отцовской линии. И это все, но и того достаточно, чтобы во мне поднялась темная волна нехороших ожиданий. Какие соглашения и коалиции будут заключены, сколько лордов и совершенно посторонних людей погибнет, прежде чем золотой обруч с рубинами украсит чью-то голову? Впрочем, именно сейчас посторонних в Замке Королей не будет. Только я…

Весь следующий день Грей развлекал спутников историями предыдущего междуцарствия. Мне смешно не было, страх, опустошающий разум, стал моим спутником. Он поселился холодной, скользкой тварью в груди, мешая думать и двигаться, и изгнать его можно было, только сразившись с ним. Чего я боялась? Разоблачения… смерти, изменений? Не знаю… с чем, с кем сразиться? С самой собой? Степь не так пугала меня, как необходимость смотреть в глаза верей-аали, некроманту, подменышу-полукровке и убийце. Стоит на мгновение расслабиться, и… тут моя мысль поспешно обрывалась. Я выживу, выживу всем вам назло… только не надо забывать, чему меня учили…

Король Веран умер, оставив после себя двоих детей. Разумеется, никто так и не выяснил, была ли естественной смерть здорового пятидесятилетнего мужчины. В последовавшей за тем кровавой резне, к которой, надо признать, люди не имели отношения, погибли его супруга, старший сын, десять из двух дюжин прибывших к тому времени в Замок лордов, сенешаль и множество стражей, отчаянно и безуспешно пытавшихся защитить их. Младший сын, Корин, к счастью задержался в столице, и именно он, как единственный оставшийся в живых наследник, принял корону из рук регента. Те, кто сомневался в его непричастности к появлению в Замке иглистых варанов с Изнанки, думается мне, тихо сгинули в катакомбах и пыточных подвалах.

Но у старшего из сыновей короля, разорванного на куски какой-то тварью, уже был ребенок, маленький мальчишка лет семи. Он выжил в давно ставшем традицией кровавом хаосе Замка. Он выжил, оставаясь в течение десяти лет при дворе во время правления своего дяди, видевшего в нем соперника и постоянное напоминание о прошлом. Он выжил и после мучительной смерти матери, в изгнании, среди пустынных гор у истоков реки Королей. Его считали полукровкой элиарри, а то и подменышем, и не беспочвенно, но он бестрепетно выдержал испытание Кровавым Ключом. Такое обвинение здесь считалось гораздо более серьезным, чем убийство, некромантия или кровосмешение. Черный принц Риланд, унаследовавший стихию Огня, посвятивший все свое время изучению древних секретов… и мести. За убитого отца, за отравленную мать, за себя. Свершилась ли она?

А у короля Корина, взявшего в жены одну из дочерей регента, появились наследники. Старший — Леран — унаследовал Воду и совершенно не скрывал своих занятий некромантией самого мерзкого толка. Воскрешение, зомбирование, призвание с Изнанки, некрофилия… Второй сын, получивший имя Динар и стихию Земли, посвятил себя совершенствованию воинских искусств. Ходят слухи, что его наклонности… неестественны. Садист, насильник и убийца с параноидальным складом ума, содомит. Ну и дочь, родами которой скончалась королева… достойные представители династии, тщившейся сохранить чистоту крови. Эти факты, изложенные сухим, равнодушным тоном, не придавали мне оптимизма. А ведь есть еще и высшие лорды, тоже далеко не безупречные…

Десять лет назад все наследники без объяснений были высланы из столицы, Зандира. Старшему тогда исполнилось двадцать, а младшей — шестнадцать лет. Тот самый возраст, когда в детях начинаешь видеть соперников, желающих занять твое место. Именно тогда четко и бесповоротно определились противоестественные наклонности и желания уже не детей, а истинных чудовищ. Понимание этого и знание не пошли дальше столицы, но шлейф сплетен и слухов, хвостом движущийся за ними, не остановить. Можно только контролировать, да и то не полностью.

Ссылка в дальние концы королевства не спасла тебя от чьей-то мести, король. Кто уничтожил тебя? Молодой некромант, призвавший потерянную душу, убийца, присланный разобиженным параноиком, вытащенная подменышем тварь с Изнанки, проклятие верей-аали? Неизвестно… Но все они вернулись, торжествующие, чтобы продолжить неизвестно кем начатую вакханалию борьбы за обладание Ключом.

— А лорд Рилан имеет право голоса?

— Нет, Новара получила статус графства только двести лет назад, и Высшие лорды пока не позволяют ей обрести равного с ними положения…

— Почему?

— Новара долгие годы была сателлитом герцога Неранского, а обрела автономию после того, как у них в горах были обнаружены залежи изумрудов… Это самая дальняя, северо-восточная провинция. Герцог Неранский каждый раз проваливает прошение графа Новарского.

— Вот и еще одна причина для попытки возвышения… — тихо буркнула я.

Я знала борцов-тяжеловесов из цирковой труппы, которые шутки ради жонглировали секирами и топорами под восхищенное оханье публики. Яростные блики лезвий прочерчивали идеальные дуги, рукояти точно ложились в ладонь, именно так, как желалось. Торжество разрушительной мощи, они порхают как бабочки в жаркий полдень… даже самым кончиком не задевая парящей между борцами шелковой ленты. Я, маленькая и неуклюжая ученица, раз за разом подкидываю ее вверх, с замиранием сердца следя за неподъемными топорами, проносящимися над головой…

Вот о чем мне напомнила вечерняя разминка Грея, его плавные, текучие движения, неторопливые связки, широкие точные замахи… Когда в тренировочную схватку вступил один из стражей, высокий седой дикеец с легким топором, я восхищенно замерла. Даже не являясь знатоком, любой смог оценить силу и красоту схватки истинных мастеров. Я знаю, с какой стороны следует держать секиру, и смогу проделать пару упражнений. За неимением лучшего способна отразить пару ударов и попытаться кого-то убить, но она слишком тяжела, для того чтобы я имела возможность проделывать такое… Только выставив кинжал против кинжала, но не секиры.

Это было скорее похоже на кулачный бой с топорами, чем на обыкновенный тренировочный поединок. Казалось, они на полном серьезе пытались убить друг друга. В ход пошло все — хитрые тайные приемы, пинки исподтишка, обложенные сталью топорища, все грязные и необходимые для победы в настоящей схватке до смерти способы. Я напряженно моргнула, движения сражающихся казались смазанными, так быстро все происходило, лезвия превратились в сплошные серебристо-серые молнии, вычерчивающие сложные кривые. Встречаясь со звонким лязганьем, они порождали целые снопы искр, подтверждающие, что ни один, ни другой не сдерживали силы ударов. Работали в полную силу. И лучшим подтверждением мастерства, когда все неожиданно кончилось и двое в потрясенной тишине разошлись, пожав друг другу руки с искренним уважением, было то, что оба остались целы и невредимы. Только слегка учащенное дыхание и несколько капель пота на висках выдавали их недавнее напряжение.

Вот тут я ощутила, насколько застоялась сама. Тело требовало привычных нагрузок, желая избавиться от гнетущего страха и напряжения привычным способом, но не начинать же пляску с кинжалами прямо здесь, у костра? Это очень нетипичное упражнение, и мгновенно станет ясна моя принадлежность к несколько специфичной школе, не распространенной по эту сторону пролива. Скорее даже угнетаемой и презираемой… школе фаталей. Ну, будем честны, можно размяться с мечом и даже с топором или проделать гимнастический комплекс, так и не законченный в одно недавнее утро, но это не доставит и сотой доли того острого наслаждения…

Боги — знатные насмешники, или это постарался Рок? Порой они исполняют самые мимолетные и искренние наши желания, но совсем не так, как мы того ожидаем. Даже в мыслях следует быть осторожнее… Судьба не пожелала, чтобы я свернула с предначертанного пути, но предоставила мне возможность размяться уже на следующий вечер.

— …А если кто-то из них, — я повела рукой в сторону стражей, — проговорится, что тогда случится с вашей тайной?

Граф Рилан отрицательно качнул головой, брезгливо поджав губы:

— По условиям контракта на них наложены Молчание и Преданность, сменяющееся Забвением по окончании службы… — В холодном лице лорда я без труда прочла продолжение фразы. Немногие доживают до закрытия контракта.

— А знают ли они, что в Замке Королей все эти многомудрые заклинания начнут сбоить? — пробормотала я, привычно понуждая лошадь сойти с тракта на поляну. Она нервничала, не желая пересекать невидимую границу.

— Нет, — неожиданно раздалось сзади, — не знают. А если бы и знали, то им достаточно платят за молчание. И не стоит их жалеть, они все опытные гильдейцы, прекрасно осведомленные об условиях контракта. А в случае гибели наемника стандартный контракт предусматривает выплаты близким и компенсацию неустоек Гильдии.

Это Грейнарр, по приказу лорда оберегающий меня от слишком близкого общения со стражами. И контролирующий мои передвижения, потому что лорд Новары не хочет верить в отсутствие у меня желания сбежать. Правильно и дальновидно, ибо эта мысль не покидает меня ни на минуту, но я прекрасно понимаю тщетность подобных попыток. У моего охранителя прекрасный слух и обширные кладовые информации, но если первое еще может раздражать, то второе идет мне только на пользу. Единственная приятная вещь во всей этой ситуации — то, что Грей постепенно превращается именно в моего наперсника и телохранителя. По крайней мере, на большинство вопросов я могу получить внятные, четкие и исчерпывающие ответы. Но я не злоупотребляю… еще не время.

Сегодня около полудня мы миновали ответвление дороги, ведущее к столице, и углубились в Ринийский лес. По обе стороны тракта высились темные, мрачные сосны и ели, слегка разбавляемые начинающими желтеть дубками и огненно-красными порослями рябушки по обочинам. Высокие, заросшие мхом стволы устремлялись вверх древним частоколом, не позволяя свернуть в глубь леса, под ногами коней то и дело похрустывали шишки и опавшая хвоя. При пасмурном, сером дневном свете лес выглядел неприветливым и опасным спутником, не обещающим приятной прогулки.

Когда на землю опустились сумерки, а в чаще сгустилась жидкая, опасная тьма, снизу начал подниматься густой туман, застилая густо усыпанную сухими иголками почву. Казалось, едва только мы сойдем с дороги, на нас бросятся затаившиеся в густой ночи твари. Тени оживали, колыхаясь в такт напряженному дыханию. Разговоры сами собой затихли, и стражи, настороженно оглядываясь по сторонам, один за другим медленно съезжали на широкую поляну, где обычно проводили ночи путники. Тонкие струйки холодного тумана поднимались от заросшей мхом земли, скапливаясь около деревьев, окружающих нас плотной, без единого просвета, стеной.

Резко похолодало, и дыхание наемников, замерших полукругом вокруг кареты, смешивалось с молочной пеленой, окутавшей спешивающихся людей уже до пояса. Тишина… напряженная и звонкая. Замешкавшись, я подула на неожиданно заледеневшие пальцы и с сомнением оглядела поляну. Что-то не так… напряженные чувства буквально вопят о нереальности всего происходящего. Опасность поджидает затаившейся кошкой… Один из коней всхрапнул. Резко обернувшись, замечаю, как медленно, словно во сне, оседает с козел кучер, чье горло перечеркнул арбалетный болт. Ярко-алая, будто светящаяся в темноте кровь плеснула на синее одеяние. И неестественная тишина рухнула, осыпаясь хрустальными осколками.

— Засада-а. — И чей-то предсмертный хрип… Заметались обезумевшие от запаха крови лошади. Из поднявшейся непрозрачной стеной пелены донеслись щелчки спускаемой тетивы. Я соскальзываю со вставшей на дыбы лошади, изгибаюсь, мягко приземляясь на бок, перекатываюсь ближе к занимающим круговую оборону стражам. Едва успеваю увернуться от подкованных сталью копыт…

— В круг, живо! — Это Грей. Тяжелое дыхание… резкое движение, и, высекая искру, от лезвия его секиры отлетает болт. В озарившей тьму вспышке мертвенного света виден лорд, вскинувший вверх руки в странном жесте… Перекошенные лица, тревожно замерший у кареты Грей… Я вскакиваю, гибким, плавным движением бросаясь под сомнительную защиту наемников. Уклоняюсь от очередного болта, сбрасывая плащ на левую руку. Дружный залп нашего десятка вызывает взрыв ругани из-за пелены. Это люди… в ноздри толкнулся густой терпкий запах, и в душе начала подниматься неконтролируемая жажда схватки, смешанная с тягучим, как карамель, страхом.

Внезапный порыв горячего воздуха согревает мои руки. Тяжелая, медленная фраза ударила по ушам, и наш оплот окружила тонкая огненная линия, родившаяся от искры, сорвавшейся с рук графа, выпрямившегося на козлах. Прекрасная мишень… но лента, разрастаясь, быстро обежала карету, неровный строй бледных людей, напряженно вглядывающихся во тьму, окаменевших лошадей… Это Щит огня. Два болта сгорели, пересекая невидимую границу… но один, полыхнув уже знакомой белесой искрой, пронзил плечо стоящего рядом со мной наемника. Шипя, он зажал рану, прислоняясь к дверце кареты. Из-под пальцев тугой струей забила алая кровь. Не жилец… Пламя, гневно гудя, на миг возвысилось ярко-оранжевой стеной, скрывая от нас лес, затем рванулось наружу, сметая клочья упрямого тумана и под жуткие завывания уволакивая его в глубь леса. Несколько темных, укрытых раньше пологом фигур метнулись под защиту деревьев. Не дослушав громкое: «Одного живым!» — я рванулась вперед, выхватывая из-за голенища сапога кинжал. Страх, поднявшись в душе приливной волной, растекся по телу горячим азартом сражения, добавляя силы и скорости, вплескиваясь в жилы жаждой действия. Лишь мгновением позже за мной сорвались и стражи, громко крича что-то неразборчивое. Промелькнуло разгоряченное лицо Грея, желавшего меня перехватить. Играючи уклоняюсь в сторону, и он пролетает мимо, разъяренно фыркая. Выгоревшая до хруста земля мягко пружинит под ногами… Ругань, скрежет стали где-то слева. Один… у самой кромки поляны догоняю фигуру, укутанную в похожую на сеть ткань. Он оборачивается, и узкое бледное лицо на мгновение искажается недоумением и страхом… не ждал меня, мертвец?! Бросок левой рукой, и, пока он выпутывается из плаща, уклоняюсь от короткого меча и всаживаю кинжал между третьим и четвертым ребром. Два… Изогнувшись, увернулась от свистнувшего рядом меча, перехватила руку и чуть подтолкнула вперед… человек в черном по инерции пролетел мимо, изумленно охнул, когда я полоснула его по горлу… три.

Двойной щелчок сзади, я плавно обернулась… Под довольным взглядом отбросившего арбалет графа четвертый и пятый медленно осели у самой кромки леса. Яркая вспышка света, раскрывающая укрытие противника… Шум справа, и под разъяренным напором ощутивших недавно на миг свою беспомощность наемников четверо отчаянно защищающихся убийц превращаются в фарш… Девять. Предсмертный хрип и торжествующее хеканье… Десять. Я призраком скольжу между деревьев, выискивая остальных. Охота будоражит кровь, кажется, сейчас я смогу услышать даже биение сердца затаившегося в темноте зверя. Шелест хвои под ногой, и я, выдохнув, разворачиваюсь, пяткой нанося удар по лицу замахнувшегося на меня человека. Негромкое ошеломленное оханье, — и он падает со сломанной челюстью, выключившись не меньше чем на час. Одиннадцать… С другого конца поляны доносится разноголосый довольный вопль, медленно разгорается льдистое пламя, тонкой струей льющееся из окон кареты… Двенадцать… Тринадцать. Несчастливое число. Для затеявших это нападение.

С момента атаки прошло всего минут семь.

Тишина… довольная и усталая. Потягиваясь, медленно иду обратно. Грейнарр, недовольно хмурясь, тащит на плече вырубленного мною убийцу. Брезгливо оттолкнув труп кучера, граф галантно распахивает дверцу и склоняется в поклоне:

— Ваше высочество…

Она выплывает из кареты, неспешно и лениво кивая своему лорду. Льдистые глаза обводят поляну, на мгновение задерживаясь на куче сваленных в стороне трупах и наемниках, осматривающих их. На мне…

— Потери?

Граф метнул вопросительный взгляд Грею, почтительно замершему в стороне. Тот показал два пальца.

— Двое…

— Поччш-ш-шему так много? — недовольно прошипела принцесса, делая шаг вперед. — Никаких оправданий… Вы, граф, говорили, что они лучшие! — ледяным тоном продолжила она.

— Лучшие… в Гильдии наемников, но не убийц.

Неужели… Услышав это, я обернулась к обыскивающим тела людям. Один из них как раз обнажил запястье обожженного до неузнаваемости человека. Действительно, руку кольцом охватывала татуировка из стилизованных черных черепов. Убийца, причем высшего ранга… Устало присаживаясь на землю, потираю ноющий бок. Накатившее возбуждение медленно отпускало, унося с собой горький привкус страха. Переворот в падении никогда не удавался мне идеально, ребра я не ломала ни разу, но вот некрасивые синяки неизбежны и доставляли массу неудобств. Лошади, испуганно сбившиеся в круг, нервно всхрапывают, стреноженные чьим-то заклинанием.

— Живые есть? — устало поинтересовался граф у Грея. Тот, кивнув двоим наемникам, подхватившим под руки безвольное тело, приблизился к замершей у кареты серебристой статуей принцессе. Лорд Рилан подошел ближе, намереваясь коснуться висков жертвы кончиками пальцев. Кажется, для полного сканирования необходим контакт между объектом и магом.

— Я с-сама… — раздался в ночи жутковатый свистящий шепот принцессы. Все вздрогнули, когда она плавно двинулась вперед. Леденящее дыхание развернувшейся Силы коснулось каждого на поляне. Последний оставшийся в живых убийца неожиданно пришел в себя, поднял голову и встретился с холодным, невыразительным взглядом верей-аали. Я завороженно наблюдала, как он судорожно забился в руках двух отвернувшихся наемников, всем своим видом демонстрировавших нежелание участвовать в чудовищном пиршестве, и попытался отодвинуться назад. Но принцесса полупрозрачным призраком перетекла ближе, властно вытянув руки, и, ласковым, хозяйским движением касаясь пальцем подбородка жертвы, приблизила его лицо к своему… Он замер, расширившимися от ужаса глазами наблюдая, как вздымается над ним вторая рука. Вот пальцы коснулись висков, и на лице ее высочества заиграла жутковатая улыбка искреннего наслаждения:

— Хорош-ш-шо… расскажи мне… — и приникла к губам жертвы в ужасающей пародии на поцелуй, прикрыв холодные, прозрачные глаза.

Убийца расслабился, всякое выражение исчезло со стремительно стареющего лица, а над поляной все выше и выше поднимался мертвенный свет, истекающий из сияющей фигуры принцессы. Я затаила дыхание… Холод, тишина и боль в висках обрушились на меня, когда выпивающая жизненные силы верей-аали пустила в ход Принуждение. Она проникала в сознание жертвы до самого дна, опустошая и вычерпывая память, с самого рождения до последних минут. Лицо его покрывалось морщинами, волосы седели, и через пару мгновений на землю рухнул костлявый, дряхлый старик с пергаментной кожей и тусклыми, бессмысленными глазами. На лице его застыло выражение бесконечного неземного блаженства… он пару раз конвульсивно вздрогнул и затих.

Верей-аали выпрямилась, потягиваясь, как большая пустынная кошка. Сытая кошка… Серебристый шелк платья на мгновение обрисовал совершенное тело.

— Он пус-с-ст, — досадливо передернула она плечами и скрылась за резной дверкой кареты.

В этот вечер никто из нас не делил трапезу с принцессой Ирин. Тела незадачливых убийц, двоих наших наемников и кучера облили горючим елеем и подожгли. Они занялись полупрозрачным синим пламенем, и через пару минут на их месте осталась только горсть светло-серого пепла. Ни дыма, ни запаха… они просто истлели вместе с одеждой и оружием.

В гробовом молчании был раскинут шатер и расседланы кони. Лишь когда заполыхал внутри защитного круга живой, полный первородной силы огонь, люди начали отходить. Ореол смерти, в который были погружены все мы, начал медленно рассеиваться. Неуверенные печальные шутки, пущенная по кругу фляга с крепчайшим самогоном, тихая тягучая песня, мгновенно прервавшаяся, когда из шатра выглянул граф Рилан. Этой ночью никто не спал. В глазах наемников появилась странная обреченность, яснее всяких слов говорившая о том, что не все их чувства подавлены хитрыми заклятиями. Грейнарр был задумчив. Он медленно ходил вокруг костра, не пытаясь прервать тихих поминок по загубленным душам.

Я сидела у самой границы круга, сложным способом скрестив ноги. Закрыв глаза, я прекрасно ощущала присутствие каждого живого существа на поляне… Вдох, выдох… Вот капитан, переживающий гибель двух своих людей. Слуги, потрясенные случившимся у них на глазах пиршеством демонической сущности, стражи, озабоченные тем, как бы выжить… Страх ушел, оставив после себя только слабый аромат хетеритских благовоний… Вдох, выдох… сложный клубок из смерти и довольства, слабый аромат падали. Принцесса Ирин… Я расслабляюсь, погружаясь в легкий транс, пытаясь очистить мысли от эмоциональной шелухи. Сверхчувственное восприятие, всколыхнувшееся во мне, медленно уходит, оставляя после себя ясность сознания и звенящее чувство усталости. Вдох, выдох… медленно и глубоко, полностью очищая легкие от мутного, болезнетворного тумана… Вот Грейнарр… остановился, задумчиво глядя на оранжевые сполохи пламени, озаряющие ночь. Вдох, выдох… ни боли, ни страха, ни ярости, только холод и разум… и вопрос.

Грейнарр ан Дирт пребывал в легком недоумении. Нет, не из-за засады, не из-за потерь… легкая досада от незапланированного ущерба уже развеялась. И неприглядный способ допроса, использованный ее высочеством, только заставлял его разум работать, быстро и четко перебирая известные факты. Скорее его заботило то, что он раньше не обнаружил неожиданной опасности в лице наемной Охотницы. Она оказалась подобна стремительному хищнику. Подозревая что-то подобное раньше, Грей внимательно следил за ее перемещениями, за гибкими резкими движениями, в которых скрывалось нечто странное. Но искренняя хищная радость, незамутненная ярость и жажда крови, которыми пахнуло от неожиданно рванувшейся в погоню Охотницы, оказались для него откровением. Как и скорость… Почуяв неладное, он краем глаза изумленно наблюдал, как она, оказавшись под обстрелом, падает на землю и, без труда увернувшись от арбалетных болтов и копыт взбесившейся лошади, стремительным броском оказывается в защитном круге. А ведь Грей, заметив, что она замешкалась в седле, уже успел распроститься с найденным двойником. Оказывается, Сирин тоже что-то почуяла…

Он не успел ее перехватить, это он-то, с его превосходной реакцией и немалым опытом! Она просто играючи проскользнула мимо него… и бесшумно умчалась под сень леса, и в странном смертоносном танце собрала обильный кровавый урожай. Что-то удивительно знакомое, давно забытое было в ее движениях… кинжалы… танец.

Уловив слабое колебание воздуха, он обернулся. К нему плавно приближалась Охотница, в ее серых глазах, до дрожи похожих на те, другие, танцевали отраженные языки пламени. Брр…

— Были ли у них шансы? — неожиданно спросила она, указывая в сторону, где истлели тела наемных убийц.

— Были-были, и неплохие… с такими-то стрелами, но только до тех пор пока лорд Рилан не решил применить Огненное кольцо.

Грейнарр задумчиво повертел в пальцах болт, застрявший в обшивке кареты. По идее он не должен был пробить зачарованные светло-серые панели из серебряного вяза, покрытые королевскими вензелями, а вот поди же… сумели как-то!

Сцепив руки за спиной, чтобы ненароком не коснуться древка, Сирин склонила голову, вглядываясь в наконечник болта. Грей в который раз поразился сходству, полученному с помощью мастерского грима. Но за пару дней он научился отстраняться от него, прислушиваясь к энергичному приятному голосу собеседницы.

— Зачарован на усиление? И, наверное, с помощью Льда? — Оказывается, она знакома с основами Стихийной магии.

— Очень похоже, что еще и отравлен…

— И все же на что они рассчитывали? Даже с мощными щитами от Огня… и этими стрелами? — Охотница перевела взгляд на костер, не щурясь и не моргая, всматриваясь в глубину пламени.

— Как минимум выбить большую часть охраны…

— А дальше? Разве полтора десятка убийц представляют какую-либо угрозу для истинной королевской крови?

Грей пожал плечами, присаживаясь. К чему эти вопросы, Охотница? Все кончено…

— Вряд ли… но они могли не знать, кого мы сопровождаем!

— Угу, — недоверчиво вздернула брови Сирин, опускаясь рядом на корточки, — может быть… Только у меня сложилось впечатление, что они знали. И засада была отлично спланирована и организована, и кто-то не пожелел денег на наем и первоклассную экипировку лучших убийц Гильдии, прекрасно понимая, что они все будут уничтожены. Для чего? Чтобы ослабить ее высочество?

Интересно, откуда такие выводы? Похоже, эта Охотница, как и все представители этого вида,[4] очень умна. Ну что же, будем разбираться в порядке возрастания интереса. Следя, как женщина лениво распускает длинные светлые волосы, сосредоточенно и глубоко дыша, он спросил:

— Почему?

— Э… — подняла голову Сирин.

— Почему ты считаешь, что они знали?

— Первый из настигнутых мной, после того как увидел мое лицо, был слишком ошеломлен и настолько испуган, что не сумел вовремя среагировать.

— И что?

— Он ожидал наемника, а по его жалкую душу пришла… верей-аали.

А вот этого Грей не ожидал, изумленно глянул на женщину и наткнулся на ироничную, понимающую полуулыбку.

— О да! По крайней мере, один из них знал, кто спешит в Замок Королей. И не ожидал, что ее высочество лично примет участие в охоте.

— Это плохо.

— И прекрасные туманные Щиты, выдержавшие удар мощнейшего Огненного кольца, — немного монотонно продолжила она, — из-за чего еще долго лорд Рилан, исчерпавший свой резерв Подчиненной стихии, останется практически пуст.

— Откуда тебе знать про Щиты? — задумчиво пробормотал Грейнарр.

— До хруста выгоревшая земля и мох, от которого не осталось даже пепла… но целые и невредимые люди, только слегка ошеломленные и дезориентированные. Иначе чего они кинулись врассыпную, когда следовало отступать под прикрытие леса монолитной группой? — Прикрыв глаза, она без перехода равнодушно продолжила: — И кто настолько богат и безумен, чтобы устраивать засаду, заранее зная, что обмен будет неравноценный? За дюжину первоклассных убийц — два наемника и слуга.

Любой из собирающихся в Замке Королей наследников, подумал Грей и сказал:

— Спать, пора спать.

Без единого слова женщина поднялась и, привычно укутавшись в плащ и спальник, свернулась клубком на охапке мягкого лапника, посеяв в душе телохранителя смутные сомнения. Интересно, почему он ни разу не видел, как она подновляет наложенный мастером в Торисе грим? Особо устойчивый, наверно, да и смысла нет. А Сирин остается все так же сверхъестественно похожа на принцессу, что вызывает у стража суеверный страх. Но, спрятанный в глубине души, он ни на секунду не вырывается из-под контроля…

Я лежу без сна, глядя в бесконечное, усыпанное звездами небо. Тучи, досаждавшие мелким дождем, разошлись, чтобы завтра с утра вновь укутать угрюмым пологом солнце. Наконец, окончательно убедившись, что заснуть в эту ночь мне не даст бродящий по телу хмельной аромат, встаю, оглядывая спящий лагерь. Мерцающие угли слабо освещают укутанные в спальники тела и дежурного стража. Зябкий осенний ветерок пробирается под куртку, но я решительно откидываю ее в сторону и бесшумно подхожу к сидящему у костра стражнику.

— Выпусти… — прошептала я, касаясь его плеча. Он испуганно вздрогнул, оглядываясь, и согласно кивнул. Сжал амулет в кулаке, вытягивая руку в сторону прохода, и я покинула охранный круг.

Ночь… Скользнув под сень деревьев, я прислонилась к шершавому стволу, пытаясь ощутить струящиеся по нему жизненные токи. Закрыв глаза, прижимаюсь щекой, вдыхая терпкий смолистый запах. Когда тело наполняется искренней радостью, делаю шаг назад, принимая основную стойку. Руки на уровне талии, ладонями вверх, локти чуть расставлены в стороны, ноги полусогнуты в коленях, левая чуть впереди… шаг первый. Стремительный бросок «атакующей кобры», разворот на одной ноге, и левая рука после широкого замаха назад на миг замирает в «лисьей хватке», останавливающей нападение сзади… мне не нужен свет, чтобы знать, как под ноги ложатся камни. Прильнула к земле, распластавшись «крадущимся мангустом», все убыстряя темп, продолжила легкий, стремительный танец с воображаемыми кинжалами. Сознательным усилием напрягаюсь, чтобы каждая клеточка тела почувствовала и вспомнила знакомые движения, хоть и въевшиеся в плоть и кровь, но властно требующие совершенствования. Беззвучно скользит между поросших мхом стволов жалящая «оса», и «степная кошка» замирает на мгновение, выпустив когти… Выбившиеся из узла волосы тонкими лентами струятся во тьме, не поспевая за моими движениями… Вновь атакую двойным «жалом» и замираю, замечая рядом смутную тень. Завершаю позицию перекатом и блоком. Встряхнувшись, выпрямляюсь и усмехаюсь одними губами:

— Подглядываете, Грей? — Слова вырываются клубами тумана, и разгоряченному телу ночь уже не кажется прохладной. Отдаю земной поклон воображаемому противнику… так заканчивают канонические упражнения все ученики. Ну и я…

Под кожаной безрукавкой плавно перекатились глыбы мышц, когда телохранитель лениво шагнул ко мне. Прищурившись, он удовлетворенно кивнул, будто разгадав давно мучившую его загадку.

— Школа фаталей?

Я киваю, усмиряя дыхание и скачущее в бешеном ритме сердце. И что теперь ты скажешь, страж мой? Зная, где и чему меня обучали?

— Сколько лет ты провела на севере?

Хороший, но не очень удачный вопрос. Не очень информативный, словно бы созданный для того, чтобы на него не отвечать:

— Пятнадцать лет назад я покинула свой дом, и с тех пор… — Неопределенно поведя рукой, я повернулась к лагерю. Но пораженно замерла, услышав совершенно серьезное предложение:

— Не разрешишь ли присоединиться мне завтрашним вечером к твоему танцу? — Церемониальная фраза мастера, испрашивающего разрешение сразиться в тренировочном поединке, во всех школах одинакова.

Обернувшись, вглядываюсь в резкое, насмешливое лицо. Чего ты хочешь? Испытать мое умение? Или свое? Вот истинная проверка зарождающегося доверия…

— Буду рада… станцевать с вами, — совершенно искренне ответила я и пошла к мерцающему совсем недалеко пламени костра. Грейнарр двинулся за мной мягким, неслышным шагом, исполняя долг охранителя.

Этой ночью мой сон не тревожили ни боги, ни мертвецы.

А на следующий день в полдень мы ступили на Желтые пустоши. Позади нас резко обрывался лес, а впереди… на сутки пути простиралась абсолютно ровная, безжизненная равнина. Твердая, растрескавшаяся земля странного желто-серого оттенка, осколки оранжевых скал, создающие причудливые потусторонние узоры. Сухой, царапающий горло ветерок с запахом застарелой гари овевал лицо, пока я напряженно всматривалась вперед. Ни дерева, ни куста, ни травинки… ни рек, ни ручьев, этих неизменных спутников всего живого. Ни одно растение не могло взойти на этой безжизненной почве, не видевшей настоящей воды несколько сотен лет. Редкие дожди не достигали пыльных глубин, живительная влага мгновенно поглощалась камнями, словно безразмерной губкой, и исчезала…

Если прикрыть глаза, отрешаясь от мира, можно ощутить доносящееся даже сюда дыхание Степи. Но его почти заглушали резкие, рваные ритмы пульсирующей совсем рядом Вуали. Под непрерывным напором изнутри Кромка трещала, из последних сил сдерживая… что? Гром и Молния, боги мои, будьте милосердны к дочери Степи… дайте мне силы выжить в кровавом водовороте.

Я решительно открыла глаза, понукая лошадь двигаться вперед. Серые низкие тучи зловеще клубились, нависая над равниной. Хищно смыкаясь на горизонте с желтой пустыней, они заставляли ощутить себя ничтожной, беспомощной частицей мира, жертвой, влекомой к алтарю. И там, вдали, пронзая облака, над мрачной, безжизненной пустошью, возвышался темной, подавляющей громадой утес, увенчанный, как короной, древним строением. Вот он, Замок Королей.

Глава 5

За властью в логово смерти

Снова Степь… высокие стебли серой равнинной полыни тихо шуршат, когда я осторожно развожу их руками, двигаясь к Забытому озеру. На закате травы вовсе не серые, они окрашены в цвета крови и смерти. Алый, ярко-красный, пурпурный… темно-фиолетовые тени скрывают хрустящие под ногами кости беспечных путников и погибших у водопоя животных. Бритвенно-острые края длинных кожистых листьев с мелкими крючочками в клочья рвут одежду, но не ранят кожу.

Я отодвигаю очередной пук травы — и вот наконец передо мной расстилаются вожделенные озерные воды… Коротко выдохнув, выпускаю из руки повод единственного коня. Вчера днем собственноручно перерезала горло заводному коньку, дабы появился хотя бы маленький шанс уйти от инеистой яруги… А теперь смерть смотрит на меня янтарными глазами хищницы.

Она была стара, эта ягуарра, пришедшая к Забытому озеру. Подслеповатые глаза, свалявшаяся серо-рыжая шерсть, разодранное в давней схватке ухо и сломанный хвост… но мощь и сила, олицетворением которых и считается это животное, еще не покинули ее. В горле пришедшей к воде хищницы начал зарождаться грозный гулкий рык, шерсть на загривке вздыбилась, и, прильнув к земле, она готовилась отстаивать свое первенство… биться насмерть. Длинный хвост мерно подергивался, задевая основания стеблей, окружавших небольшой пятачок голой земли, до меня донесся слабый мускусный запах.

Вот почему она меня не почуяла… сама того не зная, я приближалась с подветренной стороны, и это послужит причиной настоящей схватки. Учуй она меня раньше, чем я ее увидела… просто ушла бы. Потому что ягуарры нападают на нас, хальдов, только когда голодны или задета их честь.

Честь Охотника, на превосходство которого покусился другой обитатель Степи.

Время замедлилось… когда хищница неожиданно взвилась в воздух. Я, пригнувшись, ухожу в сторону. В руке сам собой оказывается кинжал, и, когда серая тень стремительно проносится мимо, успеваю полоснуть по жесткой шкуре… Разъяренный рык, от которого хочется зажать уши, разносится над озером. Я спокойна, ни единой мысли, только инстинкты… кровь гулко шумит в ушах и разливается по телу неимоверная легкость. Развернувшись, успеваю заметить, как мощные когти взрыли землю и, затормозив, она с разворота кидается обратно… Бросок! Я не успеваю увернуться… и не пытаюсь. Тяжелая туша погребает меня под собой, мощные лапы прижимают к земле, и желтоватые клыки уже тянутся к горлу. Но неожиданно она конвульсивно вздрагивает, и мутнеющие глаза с ненавистью и пониманием всматриваются в мое лицо.

Шепчу:

— Прости…

Кинжал вошел точно между третьим и четвертым ребром, достал до сердца и прервал нить жизни этой хищницы. Горячая кровь залила рубашку и струйкой побежала в жадные объятия вечно сухой земли. Но не только ее кровь… В последней попытке сравнять счет она слабеющей лапой полоснула меня по ноге и… затихла.

— Прости, сестра… — Странное наитие вытолкнуло из пересохшего горла полуприказ-полумольбу.

Жадная Степь приняла подношение и просьбу… и дух ягуарры, моей сестры по крови, возродится в человеке, который сейчас готовится появиться на свет. Мой клановый тотем дает право на это, но ни один из д'Эгуарров не узнает, почему началось возрождение…

Выбравшись из-под безвольного тела, я на слабеющих ногах добралась до берега, погрузила пальцы в теплую, кристально прозрачную воду и смыла кровь с рваной раны на бедре. Сквозь еще не схлынувший азарт схватки медленно начала пробиваться боль, но еще не все сказано.

— Степь, мать моя, благодарю тебя за дарованную победу, за проявленную милость… прими дар мой бескорыстный. Дети твои да не забудут тебя, мир твой да не отринет тебя, кровь твоя да будет нашей кровью, наша кровь да будет твоей…

Я медленно, шаг за шагом, двигалась в глубину озера. Вокруг расплывалась кровавая пелена, медленно колыхающаяся в такт осторожным движениям. Сознание мутилось и раздваивалось, я слышала чьи-то призрачные голоса… прошлое, древнее прошлое кружилось вокруг, подбадривая, подсказывая нужные слова. Я почти не замечала бескрайнего простора Забытого озера, прозрачной воды, неподвижно застывшей над устланным костями неизвестных чудовищ дном. В этом озере никогда не отражается солнце, дабы все видели, сколько крови ты отдаешь…

Войдя по пояс, я застыла, ожидая. Жизнь или смерть. Останешься здесь, безмолвно ляжешь на дно, присоединяясь ко многим поколениям предков, или вернешься на берег, чтобы продолжить путь? Мертвая, глухая тишина окутала меня, пока кто-то взвешивал, раздумывал, решал… миг или час… Я прикрыла глаза. Это судьба… Все идет своим чередом, и если путь мой окончится здесь… не самый страшный конец… я не буду противиться.

Затем вода начала плавно выталкивать меня назад, к берегу. Утихли голоса, и только ощущение чьего-то благожелательного любопытства еще кружилось вокруг. Мне показалось, что неожиданный порыв ветра донес с озера тихое:

— Иди… благословенна будь…

Когда я выбралась на берег, лишь неровный шрам на ноге напоминал о произошедшей здесь схватке… да взрытая земля. Тело хищницы бесследно исчезло.

Я открыла глаза. Замерла, вслушиваясь в ночь. Тишина… небо наконец очистилось от полога туч, и звездная пыль рассыпалась по нему во всей своей величественной красоте. Давящее присутствие Замка Королей почти не ощущается, зато как никогда ясно слышу дыхание Степи. Этот странный сон… напоминание. Ты не одинок, человек… с тобой вера, сила, честь… судьба.

Бездумно вглядываясь в черноту ночи, попыталась уснуть вновь, но боги не благословили моей попытки. Машинально принялась выстраивать привычную схему: вот Аррей, Ночная звезда, Саене — Гончая, Раерра — Покровитель охотников… Знакомые созвездия не приносили успокоения. Наверное, потому что над головой нависала тяжкая, угнетающая громада Замка Королей. Завтра я войду в эти ворота… Предвкушение битвы потихоньку заползало в кровь. Битвы сил, разумов, инстинктов…

Отбросив попытки уснуть, встала, оглядываясь. Все спят… нет, вон у костра сидит, кутаясь в плащ, угрюмый наемник, время от времени подкармливающий магическое пламя капельками Силы. Здесь не найдешь дров, только камни, пыль и земля, растрескавшаяся от терзающей Кромку боли. Выскользнув из круга света, мерцающего одиноким маячком в ночной темноте, я обошла по широкой дуге шатер верей-аали и замерла у самой границы охранного круга, среди осколков камня, в темноте…

— Не спится? — раздался сзади равнодушный шепот.

Я покачала головой. Мой бессменный страж, Грей… ни на мгновение не выпускающий из виду мои перемещения. Но раз этой ночью мне более не доведется сомкнуть глаз, почему бы не заняться оттачиванием того, что в недалеком будущем может оказаться единственной возможностью выжить.

— Вы хотели присоединиться ко мне в танце? — не поворачиваясь, тихо спросила я.

— Почту за честь… — Воздух позади меня колыхнулся, выдавая его согласный кивок. Грей махнул рукой, на мгновение открывая Круг, и я бесшумной тенью скользнула во тьму. Остановилась только тогда, когда костер превратился в маленький, скрывающийся за гранью очередного валуна огонек. Относительно ровную площадку окружали осколки скал, бархатистыми тенями выделяясь на фоне звездного неба.

Начнем?

Качнувшись с пяток на носки, я скрестила руки на груди, сжав кинжалы остриями вверх. На мгновение прикрыла глаза, изгоняя из сердца липкую паутину неуверенности, и глубоко вдохнула, чувствуя замершего на краю площадки с секирой в руках Грея, ощущая все неровности мертвой почвы под ногами, тяжелый дух, поднимающийся на плато от реки Королей…

Приглашающе кивнула… Он атаковал мгновенно, молниеносно. Свист разрезающего воздух лезвия выдал направление удара, и я плавно перетекла назад и влево, встряхнув кистями, отчего кинжалы на миг взмыли в воздух, выписывая идеальную кривую. Раскинув руки, я сжала пальцы на рукоятях легших точно в ладони смертоносных лезвий. Левый чуть тяжелее…

Танец с секирой — это отражение схватки с заведомо превосходящим противником, впрочем, он вовсе не обязателен к исполнению именно в подобной комбинации. Можно использовать любое оружие, основное условие — создание явно неравной ситуации. Потому эта ракката всегда будет танцем ускользающих теней, отступлений и уходов, гибких и легких фаталей кинжала.

Когда тебя и справа, и слева окружает стальной кокон, мгновенно повинующийся чужой воле, когда ты на пределе сил изгибаешься назад, пропуская над собой лезвие, безжалостно срезающее взметнувшуюся прядь волос, когда стремительным кувырком уходишь назад от сверкающей смерти… Танцуешь в порывах разрезаемого резкими движениями ветра, даже не пытаясь блокировать или атаковать того, кто заставляет тебя вертеться в бесконечных попытках выжить… Просто не остается времени на мысли о вещих снах, судьбе, богах и подстерегающих за поворотом дороги неожиданностях.

Только здесь и сейчас, в момент, когда мышцы гудят, словно натянутые до предела струны, когда дыхание срывается с губ облачком пара, когда рубашка липнет к орошенной потом спине… Уйти, выскользнуть из-под стремительно летающей секиры, впустив в кровь невероятную гибкость хищника, скорость скользящей в стремительном пикировании чайки, ловкость и точность полуночного волка… стать тенью среди теней, властелином собственного тела, безукоризненно слушающего даже не мысль, а ее смутную тень… инстинкт, раньше всех замечающий надвигающуюся опасность…

И Грей отступил, когда я превратилась в ночь, безжалостную и беспощадную к неудачливым охотникам… На миг замерев, я сосредоточилась, торопливо изгоняя поселившуюся в сознании хищницу-элиарри, невольно возрожденную в затягивающей схватке. Наслаждаясь страстным и смертельно опасным танцем со встреченным наконец достойным противником, я забыла о странных снах, о Сестре Рока, ведущей к смерти и власти свой маленький отряд. Поймав колыхание воздуха, ожила, переходя в стремительную атаку, роем неуловимых жалящих ос закружившись вокруг будто бы закованного в сияющий доспех человека. Он был быстр, но я была легче, он был воин, но я — фаталь кинжала… Остановившись вплотную к нему, я раздула ноздри, впитывая запах чужого пота и восхищения… Торопливо подалась назад, увернулась от опускающейся секиры и скрестила кинжалы на груди.

Закончим… и продолжим. Путь вперед, не опасаясь будущего, скрытого за воротами Замка Королей. Тело налилось приятной звенящей усталостью, и неприятный осадок в глубине души, оставшийся после Истинного сна, бесследно растворился в горячем пламени, струящемся сейчас в моих жилах вместо крови.

Расслабленно встряхнувшись, я спрятала кинжалы и лукаво глянула на замершего в отдалении Грея. Он настороженной тенью ожидал, пока я отдам мастерский поклон. Из крови медленно исчезал хищный азарт, и я медленно склонила голову:

— Благодарю вас, мастер, за доставленное удовольствие.

Дорога упиралась в обрыв и, изгибаясь вправо, вилась вдоль края пропасти. Мы медленно, неторопливо приближались к нависающей громаде Замка. Он стоял посреди широкой пропасти, в глубине которой несла к морю свои воды река Королей, на огромном, подтачиваемом временем и волнами столбе. Далеко внизу слышался бесконечный гул стремительно несущегося потока, приглушенный грохот веками бьющихся об основание Горы пенистых волн. По простирающемуся на другом берегу плато, точной копии того, по которому мы двигались, тянулась узкая тропа. В отвесной стене зияли расселины и трещины, скалистые осколки торчали, подобно отточенным зубьям легендарных монстров, темные провалы нор… возможно непустующих, манили прохладой.

В Замок можно было попасть с обоих берегов по узким, вытянутым мостикам, изящные стрельчатые арки которых на мрачном фоне темно-серого неровного, древнего камня придавали пейзажу жутковатый оттенок нереальности. Солнца не было, только плотные облака серой пеленой вновь укутывали небо. Узкий мост, на котором с трудом разъехались бы трое всадников, оканчивался в десятке метров от Горы, обвитой, как лентой, серпантином дороги. Если приглядеться, в стене, опоясывающей Гору неровной пограничной преградой, можно различить остатки прежних построек. Вот… самый нижний, в фундаменте нескольких высоких дозорных башен, где черный камень странной мозаикой чередуется с темно-синим и пурпурным — элиарри… затем серые камни, разительно напоминающие стены недавно покинутого мною города-порта Ларинна. Несомненные следы первых хальдов.

Выше, если запрокинуть голову, без труда опознаются архитектурные изыски пришедших из-за моря захватчиков. За высокими стенами, каждый из зубцов которой превышает мой рост, но снизу кажется не выше колена, виднеются колонны и арки, высокие шпили и толстые нависающие башенки по углам многочисленных каменных построек.

Впереди ехали шестеро наемников, полностью закутанные в синие плащи с накинутыми капюшонами. Следом за ними, гордо выпрямившись, двигался граф Новары, а его телохранитель, чуть отстав, придерживал поводья нервничающих коней, тащивших карету принцессы. Кучер походил на жалкого, затравленного кота. Непрерывно озираясь, он втянул голову в плечи и спрятал дрожащие руки в рукава камзола. За каретой следовали остальные наемники, среди которых скрывалась я. Накинув глубокий капюшон, я стала точно таким же усталым, недовольным жизнью охранником… ведь со стен наверняка прекрасно просматриваются и подходы к Замку, и обвивающее Гору кольцо серпантина.

Заметив, как обеспокоенно посматривает назад Грей, я поняла, что они меня потеряли… я слишком хорошо слилась с окружением. Граф Рилан недовольно обернулся, передернув плечами, и пронзительно глянул в сторону наемников. Без труда разглядев в холодных глазах недовольство, смешанное с изрядной толикой недоумения, я на минутку приосанилась и успокаивающе погладила лошадь между ушей. Кивнув своим наверняка неприятным мыслям, он отвернулся.

Затем резко вытянул руку, нетерпеливо отдернув кружева, и я заметила, как с его пальцев сорвалась желто-красная искорка, пронеслась над пропастью, оставляя размытый оранжевый след, и впиталась в странный узор, которым была украшена большая темно-зеленая глыба на противоположной стороне. Знак налился нестерпимым белоснежным сиянием и резанул по глазам мощной вспышкой. Хорошо, что край капюшона затеняет лицо… Проморгавшись, я увидела, что появившийся на месте зеленого камня во́рот, укрепленный с помощью двух внушающих уважение столбов, медленно опускает на натянутых до звона цепях большой подвесной мост из толстых бревен, перевитых широкими железными полосами. Интересно, откуда здесь дерево?

Проезжая по сухим стволам, заметила, что им не меньше пятисот лет. Толстые бревна, покрытые темным налетом, с возрастом становились только тверже и, судя по звонкому цоканью копыт, давно достигли того состояния, когда обыкновенное оружие не может нанести ему заметного ущерба. Вероятно, тогда, до становления династии Хейхольта, на этой пустоши еще росли вернеи, железные сосны… впрочем, скорее мост был состарен искусственно. На бушующие внизу волны я старалась не смотреть.

Кортеж принцессы Ирин неторопливо двигался по дороге, приближаясь к грандиозным воротам. Темно-серые скалы, тянущиеся по левую руку, были так же безжизненны, как и пустошь. Дорога, вымощенная истертыми плитами, хранила следы многих поколений. Когда-то наши предки точно так же неохотно поднимались вверх. Кони нервничали, всхрапывая и прядая ушами.

— Ну спокойнее, милый, — нашептывала я, наклоняясь к шее коня и осторожно поглаживая его по гриве. Ох, кто же успокоит меня? Прикрыв глаза, я вновь ощутила резкую, нервную пульсацию дырявой Вуали, не давшую мне заснуть прошлой ночью… Она вызывала тошноту и слабую боль в висках… Боюсь ли я? О да! Но не настолько, чтобы, оттолкнувшись ногами от стремян, ринуться вниз, навстречу острым скалам и холодным, смертельным водам.

Вход в Замок почему-то располагался со стороны моря, на севере, и, чтобы попасть к нему, пришлось сделать почти целый круг вдоль высоких стен, мимо такого же темно-зеленого камня, скрывающего подвесной мост, ведущий на другую сторону пропасти. Хотя… разумно, ведь захватчику, если он преодолеет мосты, но не сможет с ходу форсировать стены, придется проделать путь до ворот под градом стрел и заклятий. Впрочем, никто не знает, какими мыслями руководствовались неведомые строители, да и самая страшная в стране угроза неимоверное количество лет исходит изнутри этих стен, давно забывших, что такое штурм.

Ворота, произведение великих древних мастеров, предназначенное не только для услаждения взоров искусной резьбой, но и служащее надежной преградой… не выпускающей желающие вырваться на свободу Силы. Высокие, в три человеческих роста, вырезанные из цельных кусков серого гранита, они бесшумно проворачивались на гигантских петлях, пропуская нас в выложенный темно-алым камнем проход. И он своей структурой разительно напоминал другой, только пыльный и заброшенный… Высокие полукруглые своды, звук под которыми не уносится вдаль, а приглушенной волной тянется позади; те же стальные решетки — отсекатели, поднятые сейчас вверх, но не заржавленные, а поблескивающие в сумерках остро заточенными остриями. Узкие щели, откуда за нами следили внимательные глаза… Я передернула плечами, ощутив слабые отголоски магии Опознания. Стража Замка Королей недаром ест свой хлеб, ни на мгновение не ослабляя внимания, направленного как внутрь, так и наружу.

— Отринь надежду всяк вошедший сюда… — сдавленно прошептала я, въезжая под своды тоннеля, по длине не уступающего лариннскому.

Мы ни минуты не задержались перед дверьми… значит, нас видели и ждали, и все время, пока кони, нервно перебирая ногами, шли вверх, кто-то очень терпеливый наблюдал за нашим продвижением. Почему эта простая мысль мне так не нравится?

Вдох, выдох… дайте мне сил, боги мои, выдержать это испытание с честью и выжить… вдох, выдох… нужно ясное сознание, свободное от страха и предчувствий. Тонкое восприятие, отточенный клинок внимания и кладовая странных фактов должны быть готовы… сейчас!

Один за другим закутанные в синее люди выныривали из сумрака тоннеля на площадку внутреннего двора. Я последовала за ними, замерев в шеренге спешившихся наемников слева от ворот. Карета, сделав неполный круг по грязно-красному камню двора, остановилась перед широкой мраморной лестницей, ведущей в большое, неуклюжее строение, облицованное искристым, отполированным гранитом. На простую трехэтажную квадратную постройку были налеплены арки, колонны, полуколонны, барельефы, множество изящных башенок венчали покатую крышу. Это было северное крыло, соединенное коротким переходом с основным зданием, столь же обильно увешанным архитектурными излишествами. Восточное, западное и южное крылья, помимо прочего, имели по одной толстой башенке, опасно нависающей над стенами Замка и пропастью.

Я огляделась. Нас встречали… итак… Лорд Вайн, сенешаль, благообразный старик в поношенной синей мантии, высокий сухопарый придворный с узким лицом, похожим на крысиную мордочку, — регент, судя по королевскому медальону на тощей шее… Капитан стражи, статная воительница, сразу определенная мною как чистокровная уроженка Хальдских степей, полсотни ее отборных подчиненных, серыми тенями выстроившихся вдоль стен… от них веяло освежающим холодом опасности… и…

Невысокий, похожий на тонкокостную птичку человечек в ярко-голубом камзоле, стремительно слетевший навстречу величественно выплывающей из кареты принцессе, которой граф Рилан, спешившийся самым первым, галантно подал руку. Человечек суетливо подбежал, раскинув руки, желая обнять прибывшую леди, но она едва заметно уклонилась…

— Дорогая сестра! — Поняв ошибку, он нагнулся, коснувшись тонкими губам холодной, равнодушной руки. Ну-ну… Я думаю, основное чувство, обуревающее сейчас верей-аали, — голод, а вовсе не желание пообщаться с родственниками, и точно…

— Дорогой брат… — прошелестела она, собственническим жестом касаясь щеки человека-птички, и я ощутила, как жадно трепещут клочья ауры, желающие впиться в души окружающих, — ты вырос… Леран.

Итак, произнес некто холодный и рассудительный внутри меня, его высочество Леран… старший брат, претендент на престол, некромант. И прочее… Коротко остриженные тускло-серые волосы, глубоко посаженные глаза под густыми бровями, резко выступающие скулы. Кожа так туго обтягивала лицо, что казалась мертвым пергаментом, наклеенным на кости черепа. Под внешним ярким, солнечным оперением скрывалась душа, которой было ненавистно все живое. Принц на мгновение, всего лишь на краткий миг, утерял контроль над своей маской, но я уловила хищный блеск в фамильных серых глазах и гримасу презрительной жалости на узком лице. Этого человека сжигала всеобъемлющая ненависть, порожденная, вероятно, осознанием своей мнимой физической неполноценности… пожирающая каждое чуждое начинание, долженствующее подарить процветание любому, кроме него самого.

— Ты задержалась, сестра, — поднимаясь по ступеням чуть впереди принцессы, заметил Леран, — мы уже начали волноваться.

— Да? — равнодушно качнула головой верей-аали. — Случились небольшие неприятности по дороге сюда.

— Надеюсь, никто не пострадал? — в притворном испуге всплеснул руками принц.

— Нет. — Ее высочество поднялась, сопровождаемая шелестом и колыханием многочисленных складок серебристого дорожного одеяния, к терпеливо ожидающим ее персонам и едва заметно склонила голову: — Приветствую вас, господа. Милорд сенешаль, саи-сер Дареан, капитан Даверрея…

Саи-сер Дареан, значит. Бастард королевской крови, брат короля, избран регентом на период междуцарствия лордами или объявлен таковым по завещанию? Не так уж и стар, но видно, что в молодости он не блистал красотой, являя собой живое анатомическое пособие. Возможно, это фамильное — болезненная худоба и тонкая кость? Принцесса не очень похожа на брата… Интересно, теперь он имеет право на два голоса в чью-то пользу, как регент и как лорд, или только один? Он явно старается держаться от верей-аали как можно дальше.

Приветствия не затянулись, сенешаль поцеловал руку гостье, регент склонился в умеренно вежливом поклоне, капитан отсалютовала мечом. Никто не проявил ни откровенной неприязни, ни явной симпатии… все строго по протоколу, ничего лишнего. Сражение будет впереди. Впрочем, кое-что сразу становится понятно — капитан обязана сохранять нейтралитет, и ей совершенно некогда принимать участие в выборах, потому что на Кромке во время междуцарствия неспокойно.

— В западное крыло, ваше высочество, вы не возражаете? — донесся до меня хрипловатый голос сенешаля. Принцесса молча склонила голову и вошла внутрь.

Как только она в сопровождении лорда Рилана, сенешаля, регента и принца скрылась в Замке, капитан энергично принялась раздавать приказы, быстро сбежав по ступеням. Под ее руководством карету мгновенно разгрузили появившиеся будто из ниоткуда слуги, они же увели коней направо, к стене, где были пристроены конюшня и каретный сарай, а испуганно озирающиеся прислужники принцессы в сопровождении полудесятка стражей и наемников строем отправились мимо главного входа налево, огибая серые стены, украшенные бессодержательными барельефами.

Именно в этот момент я поняла, что за нашим прибытием наблюдал кто-то еще, потому что он перенес внимание на меня… Впрочем, скорее на Грейнарра, который уверенно шагал по дороге мимо арочного перехода, соединяющего северное крыло с главным корпусом. Немного неуклюжая громада возвышалась даже над сторожевыми башнями, а в переходах много раз перестраиваемого и надстраиваемого дворца можно было заблудиться. Первый этаж этого здания был сложен из того же черно-красного камня, что и основание стены… Древняя мозаичная кладка скрывала в своих недрах множество секретов и тайных ходов, а в его подземельях сохранился Зеркальный и старый Тронный залы, где хранился Кровавый Ключ, замыкающий это место.

Исподтишка оглядываясь, я, поравнявшись с Грейнарром, сказала, пытаясь стряхнуть липкую паутину слежки:

— Проследите, чтоб мой багаж доставили по назначению… это важно. — Не хватало, чтобы содержимым моей шкатулки заинтересовался кто-то чужой.

Грей коротко кивнул, сосредоточенно хмурясь. Он так и не накинул плащ, оставаясь в простой кожаной безрукавке, и шагал, рассеянно поглаживая рукоять заткнутого за пояс кинжала. Вновь скользнув безразличным взглядом по пристройкам, чахлым деревцам в кадках вдоль дорожки, я подняла глаза вверх, и мое внимание привлекли башни, в узких стрельчатых окнах которых зияла чернота. Странно, в одном из них чувствуется смутное движение… именно чувствуется, потому что в глубокой бархатной тьме невозможно ничего разглядеть.

Кто ты, смотрящий?

Третий этаж западного крыла был предоставлен в полное распоряжение принцессы Ирин. И здесь заблудиться было совершенно невозможно. Единственная лестница выводила в недлинный, широкий, освещенный слегка чадящими факелами коридор, где было всего несколько дверей. Две караулки, четыре гостиные и дверь, ведущая в апартаменты принцессы. И гнетущая, мрачная атмосфера, шлейфом тянущаяся за верей-аали, грациозно вплывающей на площадку перед лестницей.

Она благосклонно кивнула замершим у стены слугам из местных, довольно и предвкушающе облизнула губы… раскинула руки… от нее сильно потянуло холодом и смертью… тени на стенах колыхнулись, когда жадная Сила коснулась каждого из присутствующих, отбирая чуть-чуть жизни.

В голову будто вонзилась раскаленная игла. Опершись спиной о косяк, я потерла виски. В этих стенах магия верей-аали будто бы резонирует, отражаясь от стен, и, накладываясь сама на себя, усиливается… Принцесса довольно улыбнулась и, поманив пальцем полуобморочных и бледных вовсе не от природы горничных, скрылась за дверями покоев, шелестя серыми шелками. Граф оглядел перекошенные лица наемников и слуг… рыкнул недовольно:

— Займитесь делом! А ты, — в серо-зеленых глазах, устремленных на меня, мелькнуло раздражение, — жди здесь! Грей… идем.

Взметнулся черно-синий плащ, и граф с телохранителем последовали за принцессой. Вы раздражены, лорд Рилан? Чем? Может быть, прибыв сюда, вновь ощутили всю ничтожность ваших устремлений? Или вас подавляет осознание чужого величия? И жажда все такой же недоступной, далекой власти, которая принадлежит не вам? Зависть и жадность, недостойные и столь обыденные чувства… очень часто именно они являются первопричиной бед, что обрушиваются на мир.

Зависть… она бывает разной. Моя — тихая, бесконечно язвительная, упрямая, раз за разом заставляла подниматься с земли и делать шаг навстречу учителю. Безучастно следя за танцем теней на противоположной стене, я ожидала приглашения в покои принцессы Ирин и вспоминала… Суета окружающего мира отдалилась… Люди, привычно замершие на страже у лестницы и широких дверей из черного дерева, капитан, гоняющая без продыху свободных от дежурства подчиненных, слуги, перетаскивающие багаж с проворством помилованных смертников…

Зависть и упорство сделали из меня мастера, а жадность определила мой извилистый путь. Хотя… не жадность, а жажда, жажда новых мест, новых встреч, новых впечатлений.

Начав учебу слишком поздно, я не могла сравниться с ровесниками, танцующими на канатах едва ли не с рождения. Но так хотелось… и зависть к тем, кто с легкостью жонглировал острейшими кинжалами, сливаясь в двойной серебристый вихрь стремительной раккаты, сделала то, что не смогли ни талант, ни ум… Знание и умение вошли в юное тело, сделав его гибким и опасным. Инстинкты хищника уравновесили хрупкий разум, рассыпавшийся на тысячи осколков и собравшийся вновь, уже совершенно по-иному… Слившись в единое целое, они переплавили, воссоздали нечто новое, сила изменения и пластика постоянства вобрали в себя чужой опыт, трансформируя и подчиняя… Вихрь торжества поднялся в глубине души, когда, увернувшись от обитого железом сапога, я услышала от него почти покорное:

— Хорошо, я буду учить тебя, Эрнани.

Пусть двойное ученичество не было легким, и в чем-то я всегда уступала тем, кто с рождения воспринимал науку сражения, все мучения окупились. Когда в один невыразимо прекрасный день, отплевываясь от весенней грязи и навоза, из круга поединков вышла подмастерье — фаталь.

Странно, но именно я из марева давнего прошлого услышала неторопливые, уверенные шаги напряженного настоящего. Может быть, потому что впереди вестника неприятностей неслась волна странной чужеродной Силы, перебивающей уже ставший почти привычным дерганый ритм дыхания Вуали. Нюх собаки тоже притупляется, если запах слишком сильный…

Раздувая ноздри, я выпрямилась, невольно обращаясь к Кальке Охотника, и пристально уставилась на лестницу. Кто ты? Что несет этот мощный пенистый прилив? Чужака, которому не стоит видеть меня… Молчание приближенных обеспечивалось самым надежным способом, а для прочих… на миг сосредоточившись, я изменилась. Вовремя.

Он неспешно выступил из сумрака, в который была погружена лестница. Сухой, тонкий и гибкий, но очень опасный, как неумиротворенные травы Степи, затянутый в вызывающе черное одеяние, отчего матовая кожа казалась еще белее. Я склонилась в неторопливом придворном поклоне…

— Ваше высочество… ваш покорный слуга, — медоточиво прожурчала я, не разгибаясь. И только тут все прочие заметили его появление. Капитан стремительно развернулась, стражники вытянулись во фрунт, слуги испуганно столпившись в углу, попадали на колени. Очень похоже на переполох в курятнике, куда неожиданно заявился онгейнский рыжий пес…

— Чем мы, ничтожные, можем услужить вашему высочеству? — продолжила я, выпрямляясь, уверенно взирая на сохраняющего маску легкой рассеянной скуки человека… человека ли? Но его цепкий взгляд стремительно обежал коридор, мгновенно сосчитав и оценив присутствующих… задержался на мне и вновь обратился внутрь.

— Ты кто? — недоуменно вздернул бровь принц.

— Сер Сирин, к вашим услугам, — вновь поклонилась я.

— Представь меня. — Он неторопливо двинулся по коридору, являя моему оценивающему взору спокойную, легкую походку уверенного в своих силах властелина. И абсолютно чуждая, разливающаяся вокруг него Сила являлась гарантом его безопасности…

Я послушно двинулась следом сквозь замершее время, мимо окаменевших от неожиданности людей, раздвигая губы в подхалимской улыбке профессионального дворецкого. Спорить с этим человеком будет только самоубийца. Мужчина замер у резных створок, сложив руки на груди и насмешливо кривя губы при виде произведенного эффекта. Итак… тук, тук-тук-тук, тук-тук, и, неторопливо распахивая дверь, я попросила каплю удачи… дабы заклинание, наложенное на нее, подождало с исполнением задачи.

— К вам посетитель, ваше высочество…

Клочья яростной Силы взметнулись и опали, когда замершая среди алого бархата стен женщина резко обернулась и увидела…

Граф Новары непроизвольно напрягся, выдвигаясь вперед, Грейнарр невозмутимо посмотрел на меня, отступив к широкой арке…

— Его высочество принц Рил'аанд, владетель Эйвара и прилегающих земель!

Не дожидаясь приказа, я пропустила шагнувшего в резко сгустившийся воздух гостиной принца и выскользнула назад, в коридор, совершенно не желая выяснять, что привело сюда Черного принца Эйвара.

Подменыш… неудивительно с такой-то внешностью! Угольно-черные волосы, в которых уже струится седина, ярко-синие глаза — почему? В роду, где светлые волосы и глаза доминировали так долго, что стали неотъемлемым признаком высшей аристократии… И все же вы человек, принц, хотя кровь элиарри, доставшаяся, наверное, от прадеда-подменыша, добавила вам Силы. Тонкой, действующей исподтишка, подтачивающей разум и тело. Только постоянный контроль за ней позволяет вам существовать, не сходя с ума. Да еще способность направлять Силу вовне, изгоняя из себя.

Уходил он, сопровождаемый той же ватной тишиной, с очень неприятной улыбкой на тонких губах. В его глазах стояло деланое безразличие, а в душе клубилась подлинная, искрящаяся, злобная радость.

Когда пришел мой черед, я бестрепетно шагнула в Алые покои. Быстро огляделась. Две арки вели в глубину помещения. Грей провел меня через левую, по увешанному гобеленами коридору, мимо старинных образчиков монументальной мебели, по дорогим коврам, устилающим холодный пол. Вокруг витал нежилой дух, пахло старостью, тленом… как в домах, куда годами не ступала нога хозяина. Слабый аромат свежести, струйкой вливающийся в коридор из Алой комнаты, был не в силах избавить помещение от стойкого привкуса пыли, тонкой пленкой оседающего на губах.

Прорезанные в стене справа узкие проходы открывали взору большую полукруглую комнату, являющуюся основанием нависающей над зданием башни, беспорядочно уставленную дорогой мебелью. Нелепо и дисгармонично смотрелись рядом старинные кресла в северном стиле и бюро из тахитского дуба с плетеными вставками… Я не присматривалась, потому что освещенный желтыми магическими огоньками коридор повернул налево, и за очередной дверью, в типичном дамском будуаре, отделанном в серебристых и белых тонах, на кушетке томно возлежала принцесса.

Замираю в дверях.

— Подойди ближе… — прошелестела она, поднимая руку.

Не хочу… но что делать? Грейнарр отстраненно застыл у входа, привычно опершись на косяк.

— Я прощаю тебе дерзос-с-сть, актриса… только потому, что мой кузен принес благие вести… и твое присутствие все еще необходимо.

Демонстрируя покорность, я преклонила колено в пяти шагах от принцессы. Лорд Рилан стоял на своем привычном месте, чуть позади кушетки… на его усталое лицо залегли тени. Поигрывая каким-то кулоном, он исподлобья взглянул на меня, и в его глазах проступило такое горячее желание немедленно уничтожить жалкую актрису, что я даже умилилась. Спасибо за предупреждение, теперь я буду вдвое, нет, втрое осторожнее!

Холодные, чужие серые глаза на таком знакомом лице изучающе скользили по моей фигуре.

— Хорошо… приводи себя в порядок, сегодня тебе придется занять мое место на первом собрании выборщиков. А я… впрочем, тебя это не касается.

Я еще ниже склонила голову, скрывая лицо, искаженное гримасой боли. Аура верей-аали едва не касалась моей кожи, обдавая ароматом смерти и тлена, холодя и обжигая одновременно… потому что, заметив за одной из драпировок безжизненно распластанное тело, приглушенные близостью Изнанки чувства встрепенулись. Маленькая, нежная ручка со скрюченными в приступе жуткой боли пальцами, розовато-синие ногти с кровавыми ободками… одна из горничных. Увы…

— Моя госпожа, — напомнил о себе лорд Рилан, — пора.

— Хорошо. Поднимис-с-сь… — прошелестела принцесса мне и, вставая, добавила: — Граф, отдайте амулет…

Отступив назад, я пристально уставилась на стену, не желая встречаться глазами ни с графом, ни с сытой верей-аали. Текучим хищным движением она подошла к стене, положила на нее холеную ладонь, на миг застыв фарфоровой статуей. Порыв ледяного ветра огладил виски, и задрапированная синим расшитым шелком дверь скрипнула, открывая темный, узкий проход. Не медля, принцесса изящно и стремительно скрылась в тайном проходе.

Граф неторопливо прошелся по ковру, оставляя в его пышном ворсе четкие следы.

— Значит, так… От тебя требуется только молчаливое присутствие в Зеркальном зале, — начал он. — Ни с кем не разговаривай, а если все же придется, ничего никому не смей обещать. С тобой отправится Грей и двое моих людей… должным образом проинструктированных… — И так многозначительно на меня посмотрел.

Я только передернула плечами… Скорее всего, должным образом зачарованных!

— А что вы можете предложить вместо отсутствующей во мне королевской крови? — задала я интересующий меня вопрос.

— Ах это, — тонко улыбнулся граф, — вы так сильно заботитесь о целостности своей шкуры, сера Сирин?

— Разумеется, — надменно протянула я, стряхивая с рукава невидимую пылинку, — точно так же как вы переживаете за свою.

Ах, как перекосилось породистое лицо высокородного. Какая гамма чувств! Что же вы не доучились у вашего мастера, лорд? Еще несколько щепок в костер под котлом вашей неприязни… и с точностью до секунды я смогу определить, когда он взорвется.

— Лови. — Раздув ноздри, он бросил мне изящный кулон на тонкой цепочке. То ли стеклянная, то ли хрустальная капля на золотой подвеске, внутри которой плавал, переливаясь, рубиновый шарик. Как живой…

— Что это?

— Кровь ее высочества, лично ею зачарованная для ваших, сера, надобностей. Амулет обеспечит вам полное сходство с принцессой Ирин на эфирном уровне… даже от знатоков вроде принца Риланда, прочее остается на вашей совести. Грейнарр, проследи за ней. — И, резко развернувшись, лорд Рилан скрылся в узком проходе вслед за принцессой.

Дверь закрылась.

— Совершенно зря вы это делаете.

— Что? — невинным тоном спросила я, задумчиво разглядывая каплю. Танец света и тени завораживал… интересно, как он работает?

— Раздражаете графа Новарского. Ведь когда необходимость в ваших услугах отпадет…

— Немногие останутся в живых, — прервала я Грея, решительно надевая кулон на шею, — расскажите мне о выборах… и еще, полагается ли гостям этого Замка хоть какой-то обед?

Горячая вода исходила ароматным паром. Одним взглядом и движением бровей изгнав из комнаты горничных, я медленно расслаблялась, лежа в большой медной ванне. Мышца за мышцей… косточка за косточкой плавились в кипятке. Протянув руку, лениво отщипнула виноградину от большой кисти, разложенной на серебряном блюде.

Туалетная комната располагалась за винтовой лестницей, ведущей в башню. Каменные ступени разделяли длинное, во всю ширину крыла, помещение надвое. Обставленное с вызывающей роскошью, но имевшее совершенно нежилой вид, оно выполняло функцию гостиной, кабинета и библиотеки… Спальня располагалась в башне.

А вот и купальня… небольшая комнатка, отгороженная плотной бархатной занавесью, выложенная серым с искрой мрамором. Мягкие бархатные пуфики, плетеные циновки, серебряные вешалки по углам. И замечательное изобретение мастеров горных княжеств, встроенные в стену трубы, по которым из стоящих в подвале котлов подавалась горячая и холодная вода. Так что бегать с ведрами не было никакой необходимости, как и с подносами. Еда доставлялась в маленьком подъемнике, расположенном в нише правого коридора.

За стеной послышался шум, неразборчивые возгласы и наконец незнакомые тяжелые шаги. Странно, принцесса никого не ожидала… Резко раздвинув занавеси, в купальню ворвался мужчина. За его спиной заламывала руки горничная, причитая, что ее высочество, то есть я, никого не желает видеть и не подобает… Где, интересно, прохлаждается Грей и для чего у дверей покоев стоит охрана?

Прикрыв глаза, я сквозь ресницы осматривала посетителя, даже не пытаясь подняться и поприветствовать его. Несомненно, обучавшие его мастера проигнорировали чрезвычайно полезный трактат «О гармонии телесной в сражении и жизни» Верса ап Кивера. На тонком, теперь уже можно сказать с уверенностью, фамильном костяке бугрились горы мышц, скорее подобающих профессиональному борцу-тяжеловесу. И хотя я не склонна недооценивать его учителей, слухи о мастерстве этого воина явно преувеличены. Да, он овладел всеми премудростями сражения двуручником, да, его сила превосходит даже мое понимание… он способен одним движением переломить любую руку. Но никогда не достигнет полного слияния с оружием в поединке, ибо избрал не тот путь. Хотя… Может, за него избрали?

Он даже был немного смешон, считая себя непревзойденным мастером. Ему следовало довольствоваться некрупным, но необычно гибким телом, бывшим ранее в его полном распоряжении. Увы, теперь движения его неуклюжи и слегка неуверенны, на мой взгляд. Узкое лицо со вздернутыми бровями выглядит абсолютно чуждо на бычьей шее, темно-пепельные волосы убраны в длинный хвост, тусклое черное одеяние смотрится на этом… хм, бугае куда менее приятно, чем на Черном принце. Искра невоздержанности и жестокости в глазах делает посетителя, удивленно замершего в дверях, опасным противником и не менее опасным союзником в намечающихся играх.

А вот и телохранитель мой, слегка подвинув застывшего в проходе гостя, проскользнул в комнату и склонился в почтительном поклоне.

— Простите, принцесса, что мы нарушили ваше уединение, но принц Дин'аар настаивал на необходимости увидеть вас.

— Ну что ж… брат мой, я приму вас, — раздраженно прошипела я, поднимаясь, — а сейчас удалитесь! Грейнарр… — и протянула руки, требуя подать мне шелковый халат.

Плавность и грация… гладкая ткань ласково льнет к коже, обрисовывая контуры тела, пробуждая затаенные желания, узорчатые тени ложатся на серебро, придавая моему образу недостающей таинственности. И ленивая, сытая нега волнами распространяется вокруг, пока я неторопливо, сохраняя чуть брезгливое выражение лица, перетекаю в полукруглую комнату и располагаюсь на кушетке перед зеркальной стеной. Склонив голову, намечаю объем работ и только потом обращаю взор на нетерпеливо замершего рядом принца.

— Ну? Ради какой прихоти вы прервали мое омовение? — В моем голосе усталая покорность судьбе, капелька раздражения и немного, совсем чуть-чуть, угрозы.

— Ты уже решила? — прямо спросил незваный гость.

Фу, вам не хватает вежливости, элегантности и умения говорить намеками! И эту простую мысль очень четко отобразило мое лицо.

— Что именно? — безмятежно спросила я.

— Поддержишь ли ты мои притязания?

— Каким бы ни было мое решение, никто не узнает о нем раньше, чем начнется голосование, — не меняя спокойной интонации, произнесла я и подозвала горничную.

Его высочество намеков не понял, угрожающе склонившись надо мной и сдвинув пышные брови.

— Так что же… — начал он.

Руки девушки, расчесывающей длинные волосы, подрагивали, и, зацепившись за неподатливую прядь, расческа дернулась, боль заставила меня поморщиться. Горничная испуганно замерла.

— Продолжай! — повелела я. — А вы, брат мой, удалитесь, ибо не должно мужчинам наблюдать за таинством преображения женщины. Не бойтесь, я помню обо всем, что вы говорили.

Грейнарр с намеком приблизился к принцу.

— До встречи в Зеркальном зале, сестра, — гневно раздувая ноздри, произнес Дин'аар, склоняясь в поклоне.

Я безразлично кивнула в ответ, сосредоточившись на своем отражении.

«…Не стоит ломать свое естество, пытаясь овладеть тем искусством, что противно вашей натуре. Вы напрасно израсходуете время и силу, но не достигнете совершенства, если, родившись для кисти и холста, возьметесь за рубанок и гвозди.

В искусстве владения холодным оружием этот принцип работает столь же верно, как и в прочих сферах нашей деятельности.

Если ваше тело создано богами для кинжала, криса, не хватайтесь за глефу или двулезвийную секиру. Довольствуйтесь тем малым, что имеете, не пытаясь превзойти прирожденного мастера тяжелой раккаты.

Если вы направите свой рассеянный взор на иные орудия убиения себе подобных, то не успеете достигнуть вершин собственной силы, находясь на пике физической формы.

…Разумное упорство в достижении поставленных целей тем не менее приветствуется.

…И если овладение прочими техниками идет не в ущерб, а в дополнение к основной для, так сказать, расширения кругозора, из вас может вырасти мастер-универсал».

(Налер Ринейр. «Малая книга для творящих тело»)

Сначала тонкая белая сорочка из дикейского шелка, льнущая к телу словно перчатка, затем серо-серебряная юбка с темно-синей вышивкой по подолу, ниспадающая плавными складками от широкого пояса из плотной парчи. Скорее даже корсажа, идеально обрисовывающего тонкую талию и закрепляющегося под грудью узким витым шнурком и десятком потайных крючков.

Из великого множества придворных нарядов, висящих в гигантском гардеробе, мне подали верхнее платье из сиреневой ткани со вставками по бокам из серого материала, напоминающего хорошо выделанную акулью кожу. Сзади оно застегивалось на полсотни пуговичек из серого жемчуга. Длинные рукава облегали плечи и колоколом расширялись от локтя вниз, прикрывая кисть до самых кончиков пальцев. По краям тянулась сложная вязь вышивки, подчеркивающая безупречный темно-серый маникюр. Пристегнув к предплечью одни ножны, разумеется не пустые, я задвинула поглубже в шкаф свои вещи. И посмотрела в зеркало.

Глубокий треугольный вырез невольно привлекал внимание к ложбинке между грудей, где покоился амулет Крови. Не стоит его демонстрировать так уж открыто. Сняв с шеи, я намотала тонкую цепочку на запястье. Строгий силуэт платья, облегающего талию и вытянутой трапецией плавно ложившегося на нижнюю юбку, делал меня выше, стройнее и величественней. Спереди из-под подола кокетливо выглядывал краешек белоснежного кружева, а сзади волочился довольно длинный шлейф.

Не очень люблю этот фасон, но… есть такое слово — мода.

Дальше…

Горничные ловко заплели и уложили множество тонких косичек в сложную корону, использовав два десятка шпилек с жемчужными головками. Темно-серые тени на веки, перламутровая помада с сиреневым отливом и вместо спрятанного амулета широкое колье из сиреневого, белого и серого жемчуга.

Туфли-лодочки, сиреневые, на высоком каблуке, усыпанные разноцветным жемчугом. Вокруг левой щиколотки обернула в пять рядов тонкую, но прочную серебряную цепочку-удавку, на правую — несколько остро отточенных шестилучевых звездочек, соединенных звеньями из мягкого золота.

Самый надменный вид… и вот ее высочество принцесса Ирин готова проследовать в Зеркальный зал в сопровождении доверенного телохранителя и двух охранников. Кроме лордов-выборщиков с тремя сопровождающими, наследников и стражей Замка в зал, где в период междуцарствия хранились корона и Камень Крови, никого не пускали. Особенно представителей высшей знати, не имеющих права голоса, что наверняка чрезвычайно раздражало лорда Рилана, не желавшего ни на миг выпускать из-под контроля разворачивающуюся интригу. Он жаждал большего.

Итак, Зеркальный зал.

Я спустилась вниз по полутемной лестнице, минуя пустующие апартаменты второго этажа, и неторопливо прошла длинным коридором, по которому гуляют сквозняки и магические огни. Окунулась в давящую атмосферу старого корпуса, кружа по запутанным коридорам, холодно приветствуя редких придворных и игнорируя слуг и стражей в сером. Не думай ни о чем. Ты просто делаешь свою работу… так делай же ее хорошо!

Еще несколько вытертых множеством ног ступеней, ведущих вниз, во времена, когда еще были живы хальды-хранители.

Молча и плавно, распространяя вокруг себя волны холодного нечеловеческого присутствия, я проследовала через большой, освещенный сотнями свечей зал, заполненный незнакомыми людьми, взирающими оценивающе, задумчиво, с затаенной завистью и опаской… и раздражением. Мое почтение, граф Тикан Рилан… что вы здесь делаете? Минуя ряд колонн, я приближаюсь к двойным дверям. Грейнарр услужливо распахивает их передо мной и, замерев на секунду белокожим призраком в широком проеме, я вплываю в ослепительно сияющее пространство, напитанное древней магией.

Невозмутимые стражи закрывают за нами дверь, отрезая путь к отступлению, и привычно замирают по обе стороны прохода. Я осматриваюсь, замкнувшись в коконе настороженности.

Мы последние, но еще не опоздавшие.

Зеркальный зал… Невысокое овальное помещение, стены и потолок которого облицованы узкими и широкими полосами, отражающими свет, исходящий от стоящего в центре помоста. На нем покоится корона, простой обруч из желтого металла с тремя белыми опалами в центре. Точнее, она лежит на черном, поглощающем свет круглом камне. Напряженный воздух вокруг него дрожит от переизбытка Силы, способной как порвать Вуаль в клочья, так и залатать ее. Чего хочу я? Исчезнуть отсюда… В голове разрастается боль от близости смешанных в странный неестественный клубок Сил… старые, новые, древние… Принадлежащие еще ринаати, элиарри, хальдам и принесенные из-за моря чужаками-захватчиками.

Вот здесь и происходит коронация. Когда все лорды единогласно встают на сторону одного из претендентов, он просто подходит к короне и берет ее, орошая камень каплей своей крови. Если Ключ милостиво согласится принять служение, то наделит претендента властью над замком, достаточной, чтоб привести к покорности всех тварей Изнанки. И всех прочих обитателей Хейхольта.

Власть… мечта многих.

И выбор еще не сделан.

Глава 6

Герцог

Не могу поверить, что замысел Сестры Рока настолько очевиден, прозрачен. Или просто мой разум не в силах проникнуть сквозь завесу дворцовых интриг и вуаль внешних событий, не в силах разобрать направления множества переплетающихся здесь и сейчас течений? Впрочем, залогом успеха любого плана служит его простота. И не мне судить, насколько хороша эта идея.

Большой зал полон людей, непрерывно курсирующих от одной точки скопления лордов и леди к другой. Витые колонны, украшенные шпалерами и флагами, ничуть не добавляли уюта и спокойствия под высокие лепные потолки, как и стоящие вдоль стен стражи в сером. Находясь чуть в стороне от толпы и отстраненно наблюдая за их перемещениями, я пыталась проанализировать увиденное. Не очень успешно.

Самым странным в этой мозаике власти была плотная, компактная группа, окружающая герцога королевских кровей. Его сторонники составляли, похоже, едва ли не треть присутствующих, но это мало смущало принцев, почему-то целенаправленно приближающихся ко мне. В сем хаотичном сообществе Дин'аар и Леран являли собой на редкость контрастную пару. Они медленно, сужающимися кругами подходили все ближе… как два соперничающих хищника, стремящихся к единственной на всю округу косуле. Зачем? Что им от меня надо?

Недалеко в гордом одиночестве подпирал стену Черный принц. Похоже, он скучал… демонстрируя всем своим видом, что не собирается участвовать в развертывающейся феерии. Но, неожиданно улыбнувшись промелькнувшей мысли, я подумала, что он, скорее всего, выжидает, кто выйдет победителем в этой схватке, и неожиданно атакует уже предвкушающего обладание властью претендента. И все же чрезвычайно вызывающе с его стороны явиться сюда даже без символической охраны.

Принцы по очереди выразили свое почтение, склонившись в поклоне и коснувшись губами протянутой руки в приличествующем случаю поцелуе. Давление в висках усилилось, голова начала кружиться, не давая сосредоточиться на словах подошедших.

— Дорогая сестра… — начал Леран, но был прерван Риландом, который неожиданно возник рядом с нами.

Насмешливо приподняв бровь в ответ на ненавидящие взгляды обоих братьев, он сказал:

— Позвольте и мне заверить ваше высочество в совершеннейшем почтении. — Причем тон и выражение лица вовсе не соответствовали произнесенным словам, а скорее вызывали на поединок характеров. От которого я уклонилась, отняв у него руку. Томно повела плечами, обдав всех троих холодом севера, и указала назад:

— Проявите же уважение, сейчас начнется… то, ради чего мы все здесь собрались.

Грей за моей спиной проворчал что-то одобрительное, а стражники вообще замерли мраморными статуями. Не только мои… Я даже перестала слышать их дыхание. Принцы поспешно приблизились к центру Зеркального зала.

Действительно, откуда-то из толпы разряженных придворных вынырнул сенешаль, облаченный в новую мантию, его седые волосы были аккуратно убраны в косу, на пальцах красовались тонкие золотые ключ-кольца. Регент, застывший у короны с таким видом, будто проглотил посох, подобный тому, что держал в руках, неожиданно оживился. Стукнул полутораметровой палкой из железного дерева по полу и произнес, кривя узкое лицо в недовольной гримасе:

— Начнем! — и продолжил почти в мертвой тишине, нарушаемой только еле слышным гудением напряженного воздуха вокруг Ключа Крови: — Мы собрались здесь, чтобы определить достойнейшего из достойных, того, кто получит во владение корону Хейхольта и власть над жизнями и душами людей, населяющими эту страну.

Явно какая-то ритуальная фраза, заученная наизусть и давно потерявшая свое первоначальное значение.

— Пусть те, кто претендует на владение Величием, подойдут сюда и докажут чистоту своей крови.

Первым вперед вышел Леран, все так же разряженный в цветастый, по последней моде, наряд. И уже вовсе не смешон был он, бестрепетно надрезая запястье игрушечно-крошечным кинжальчиком, кладя окровавленную ладонь на Камень Крови, и тихо, уверенно произнося:

— Я, принц Лер'аан Хейхольтский, по праву крови старший наследник престола, заявляю требование на обладание властью над короной и страной. — Кинув на замерших полукругом затаивших дыхание лордов недобрый многообещающий взгляд, он уступил место следующему претенденту. Который всем своим видом обещал крупные неприятности каждому, кто осмелится пойти против его воли. Принц-воин выступил вперед из окружившей его толпы охранников, уверенно чеканя шаг и бесцеремонно оттолкнув замешкавшегося на пути сенешаля. Но все же я склонна более опасаться Лерана, чем Дин'аара, в открытую демонстрирующего как своих союзников, так и намерения. Клубок змей, таящийся в душе ярко оперенной птички, гораздо опаснее.

Сила, скрученная вокруг постамента, кажется, уплотнилась и задергалась, пытаясь вырваться, отдаваясь звоном в моих ушах. Регент повел ладонью, и черный камень сыто мигнул, подтверждая права наследников.

Когда камня коснулся Черный принц, Вуаль вздрогнула… по залу пронеслись ледяные иглы сквозняка, по моему скромному мнению не имеющего к Риланду ни малейшего отношения. Кто-то из присутствующих пытался сделать… что? Скомпрометировать? Глупо… Его рука быстрым, плавным движением поймала нечто ринувшееся было мимо и подбросила вверх. Не меняя чуть отсутствующего выражения лица, принц произнес положенные слова и мимолетно глянул на потолок.

Вуаль вспучилась крохотным пузырем, Кромка затрещала… и лопнула, отдавшись гулким звоном в висках. Одно из зеркал, расположенных прямо над постаментом, пошло трещинами и разлетелось миллионами стремительных острейших осколков, осыпав всех присутствующих сверкающим дождем. Я, изогнувшись, уклонилась от летящих в мою сторону стеклышек. И, стоя у стены, прекрасно видела, что многие из высоких лордов обзавелись длинными порезами на лицах и руках, обагряя пол своей бесценной кровью. Кто-то поспешно воздвигал Щиты, охранники настороженно озирались… Принцев осколки миновали по абсолютно неестественным траекториям, а над головой вскинувшего руку с посохом регента блистающие звезды мгновенно замерли и безвредной пылью медленно осели на пол.

— Продолжим, — спокойно сказал сенешаль, встряхивая волосами.

И последний претендент, отирая с лица кровь, торжественно выступил вперед, расчетливо поглядывая по сторонам. Итак, лорд Меран Варис, герцог Айворский. Высокий, плотный мужчина лет сорока пяти, чем-то напоминающий Грея. Наверное, повадкой и особым разворотом плеч, свойственным тем, кто одинаково хорошо владеет в сражении двумя руками. Разумеется, светловолосый, сероглазый и бледный. Но в широкоскулом лице проглядывает что-то общее с принцами. Хм, королевская кровь… может быть, но не очень много. Неплох он, совсем не плох. Сила, ум, умеренность в страстях, опыт… стихия воды и неплохие способности к Опознанию. Тайные пороки? Разумеется, как же без них, но я не в курсе. Увы…

Совсем неплохой человек. Гордый, смелый, привлекательный… ну да, я поклонница суровой мужской красоты… Зачем тебе эта корона? Вряд ли ты выживешь, несмотря на то что твоих сторонников сейчас большинство. Слишком честен и благороден.

Кажется, у него есть сын и наследник, оставшийся в родовом замке, и нет жены.

Интересный факт, кстати. Дитя особы королевской крови, родившееся до коронации, не имеет права на престол. Это условие имеет отношение только к претендующим на трон непрямым наследникам вроде герцога. Тем, кто вступает в борьбу за власть, но не является прямым наследником почившего короля. В случае удачи ему придется в срочном порядке обзавестись еще одним ребенком. А сын от первого брака унаследует герцогство, даже если его отец не прорвется к трону. Но зачем это лорду, властному над жизнью и смертью подданных в пределах немалых владений? Неужели странная жажда поразила и его?

Получив корону, ему придется потрудиться, чтобы утвердиться на троне. Высокие лорды не потерпят над собой новую династию просто так. Придется герцогу изобразить хотя бы видимость преемственности. Жениться на принцессе прежней династии, например.

Но что же получается? Интрига настолько проста, прозрачна и примитивна?

Рассмотрим с другой стороны.

Как можно получить полную власть, если ты — женщина, хоть и принцесса? Только выйдя замуж за короля. И подчинив его своей воле, не уничтожая. Но сколь бы ни брезгливы были наследники, жениться на сестре ни один из них не стал бы, по крайней мере добровольно. Они слишком хорошо понимали, что такое верей-аали и каковы последствия близкого с ней общения. А вот кузен или дальний родственник… может быть. Демонстративное самоустранение Черного принца оставляло только одну кандидатуру…

Но не может же это быть так просто!

Тем более что и герцог наверняка в курсе некоторых неприятных пристрастий принцессы.

Кто из них выиграет в этом взаимовыгодном то ли союзе, то ли противостоянии?

От задумчивого, медитативного созерцания причудливых извивов переплетенных Сил меня отвлек Грей, тронув за скрещенные на груди руки. Герцог Айворский уверенно двигался в мою сторону. Вздернув брови, я отметила, что он вовсе не стеснен в средствах, если может позволить себе носить паучье кружево — тонкое, как паутина, переплетение шелковых нитей, которым славятся горные мастера.

Склонившись над моей протянутой для церемонного поцелуя рукой, он сказал:

— Ваше высочество, искренне рад видеть вас в добром здравии. — Уверенно пожал вялые пальцы и продолжил: — Не позволите ли пригласить вас на ужин?

Я вздернула левую бровь, созерцая наиболее привлекательную для меня среди наследников персону. И наиболее безопасную, стоит признать. Подумала так и ужаснулась. До чего я дошла, называя высшего хейхольтского лорда привлекательным и безопасным? До точки невозвращения, как это состояние называл Мелмор. Отступить нельзя и некуда, возможно движение только вперед, туда, куда вас ведет судьба.

Так что ответить на сие заманчивое и вполне любезное предложение? Вполне четкие указания, полученные от принцессы, советуют… уклоняться. Любыми способами. Попробуем.

— Благодарю вас, герцог, немного позже я разрешаю повторить это заманчивое предложение. И, может быть, — незаметно чувственно лаская пальцами ладонь герцога, взявшего мою руку для поцелуя, — я даже приму его.

Выдох, сопровождавший эти слова, окутал опасливо отпрянувшего человека густым приторным ароматом ландышей. По-моему, он уже пожалел о своем опрометчивом предложении, столь многообещающим, зловещим тоном были произнесены эти слова, и столь голодным и жаждущим был мой взгляд.

Я не уронила репутации своей работодательницы?

Смешно, но лично мое желание пойти на ужин к герцогу было вызвано вполне естественными причинами. Еда все еще является необходимым атрибутом существования любого человека, и тело, нещадно эксплуатируемое последнее время, властно требует своего. А о самом важном инструменте выживания следует заботиться, и как можно лучше.

Кормить же лично меня, судя по всему, никто не собирается. Жаль…

Едва мы вышли из Зеркального зала, к нам присоединился граф Рилан. И мы, внимательно наблюдая за рассредоточившимися по помещению претендентами, медленно двинулись к выходу. Наше движение сопровождал шлейф шепота, чуть приглушенного впереди, но все более громкого за нашими спинами. Обостренный опасностью слух улавливал отдельные фразы.

«…Неплохо выглядит. А говорили, что тяжело больна и не прибудет…»

«…Отвратного характера… едва не изгнали из города…»

«…Союз с кем-то из… вряд ли… их высочества будут против…»

Принцы, окруженные соратниками и охраной, строили козни и интриги. Какие? Не суть важно, а важно то, что надо выйти из зала, избежав всех троих. По крайней мере попытаться исчезнуть до получения еще каких-нибудь предложений было бы наилучшим решением.

Сохраняя томный, самоуверенный вид, я контролировала перемещения претендентов и, когда заметила, что все они целеустремленно перекрывают выход из зала, действуя так согласованно, будто страдали единодушием, обратилась к графу:

— Как вы думаете, мой лорд, стоит ли принять предложение герцога Айворского?

— Какое? — насторожился лорд Рилан.

— Ужин. — Плотоядно улыбнувшись леди, желавшей представить мне своего сына, я плавно поменяла направление движения.

Зачем ты притащила его сюда? Вы умрете здесь…

— Ну полагаю…

— Отлично! — поспешно истолковала я его заминку в свою пользу, стремительной, летящей, но создающей у окружающих ощущение ленивой, неторопливой неги походкой приближаясь к цели. Лорду Варису ничего не оставалось, кроме как склониться в поклоне и повторить свое предложение. Ах, герцог! Будь я принцессой, не уйти вам живым… если не научитесь сохранять в целостности ледяной панцирь высокомерия, погибнете. Радость и опаска, настороженность и торжество… не слишком ли рано вы возомнили себя более успешным, чем прочие?

Удаляясь из зала под руку с одним из претендентов, осторожно и легко, будто опасаясь причинить боль, касаясь кончиками пальцев ткани камзола, я величественным кивком позволила лорду Рилану быть свободным. Подавив яростный всплеск негативных эмоций, едва не вырвавшийся в мир потоком неконтролируемой Силы, он отступил. В полуприкрытых глазах полыхала уже чистейшая ненависть. Чудно, теперь все присутствующие здесь оценят, в каких плохих отношениях находится ее высочество со своим ближайшим соратником. Грейнарр только покачал головой… Да, ты недоволен. И я знаю почему. Не одобряешь моей вольности.

Принцы же были явно раздражены… чем? Каждый из вас имел свои планы насчет дорогой сестры? Они подождут… Увы, мои требуют немедленного воплощения.

Интересно, будет ли от этого польза? От открытой демонстрации миру своей холодности и пренебрежения мнениями ближайших сподвижников и советников. Зачем? А люблю сложные сценарии. И так как есть хочется все сильнее, поспешим продолжить церемонное общение за накрытым столом.

Апартаменты герцога находились на втором этаже главного корпуса, где давящая атмосфера прошлых веков была не столь сильной. Широкие, просторные коридоры, светлые деревянные панели анфилады, прятавшиеся за крепкой дверью из мореного дуба, так напоенной заклинаниями, что прикасаться к ней просто страшно. Покои резко контрастировали с темными, дымными коридорами самого Замка. Головная боль медленно отступала, пока мы неспешно и величаво двигались между рядов охранников и слуг в большой зал для торжественных принятий пищи, где нас ожидал накрытый стол. Все прочие остались в соседствующей с залом малой гостиной, за открытыми дверьми, и только Грей с доверенным телохранителем лорда заняли привычно отведенные им места позади каждого из нас.

А длинный, способный вместить до полусотни человек стол заранее накрыт на две персоны! Мило. Вы были уверены в себе, герцог… или недооценивали опасность? Ну что же… Сажусь на вежливо отодвинутый стул, поправляю складки длинной юбки. Молчаливые слуги разлили по бокалам темное вино из замковых запасов, подали на стол первую перемену блюд. Возникает новый, весьма сложный вопрос. Как, Гром и Молния, соблюдая все правила придворного этикета, поддерживая опасный, полный скрытых ловушек разговор и демонстрируя полное равнодушие к содержимому больших серебряных блюд, удовлетворить сосущее чувство голода? Смешно? Грустно!

Как можно морить голодом человека… ну пусть даже не совсем человека… ответственного за исполнение важной части задуманного плана? Крупное упущение, указать на которое я не премину, как только вернусь в крыло, отведенное ее высочеству. Тонкие, изящные тарелки с чеканным узором, тяжелый хрусталь бокалов, мерцающие огни на стенах… атмосфера почти интимная, доверительная. Тайны, раскрытые здесь, не просочатся за стены. Наверное… хм, а вот расстояние между предполагаемыми собеседниками не допускает даже возможности разговора на пониженных тонах. Согласно этикету, мы расселись на разных концах вытянутого прямоугольника, и шепот одного из нас вряд ли достигнет ушей другого.

Тем не менее…

Меня больше заинтересовал паштет из гусиной печени со свежей зеленью и хрустящие хлебцы.

— Да будет благословенна ваша пища, — глухо пожелал со своего края стола герцог.

Сложив руки на ажурной салфетке, я ответствовала:

— И помыслы ваши чисты и благородны, — позволив себе в голосе долю насмешки над традиционными пожеланиями, несколько неуместными в нынешней ситуации. Кажется, герцог весело прищурился? Уловил тонкий ехидный намек?

Продолжим. Взяв со стола маленькую двузубую вилку и длинный узкий нож, я предоставила право начала разговора собеседнику. И он оправдал мои ожидания.

— Как вы добрались, ваше высочество? Я слышал, что в дороге случилось нечто… способное прервать ваш путь.

— От кого вы слышали подобные глупоссти? — задумчиво прошипела я, больше раздраженная надобностью отвечать, чем необходимостью вычислять того, кто распустил язык.

— Ходят слухи.

— Ходят люди, — отрезала я, накалывая кусочек хлебца на вилку, изящно оттопырив мизинец, — и разносят болезни. Но, мой герцог, только ради нашей будущей дружбы… — многозначительно выделив последнее слово и понизив голос, — поясню. Глупцы, решившие поживиться за счет беззащитных путников, крупно ошиблись. Ведь путники оказались вовсе не беззащитны. Грабители бесследно исчезли.

Многозначительно улыбаюсь, плотоядно облизывая блестящие губы. Капля угрозы, немного самоуверенности, подкрепленной скрытой силой и репутацией, а все остальное довершит чужая богатая фантазия. Приподнимаю бокал:

— Ваше здоровье!

— Ваше здоровье…

Есть о чем задуматься, не правда ли, мой лорд? Я ненадежный и опасный союзник. И все еще голодный.

Осторожно пробую отличное черное вино со склонов Димсдейл Королюс. Хмель, рожденный им, не ударяет в голову, а медленно подкрадывается, затуманивая разум, лишая способности мыслить разумно, развязывая язык. А сдобренное одним интересным заклинанием, это вино… хм, становится настоящим эликсиром правды. Ну, герцог, вы меня разочаровали. В виски ощутимо кольнуло магией, моя рука нечаянно дернулась, и выплеснувшееся на скатерть вино ало-черной волной растеклось по кипенно-белому полотну.

Мило улыбаюсь. Собеседник тоже. Да, мы стоим друг друга. По незримому приказу явились слуги, мгновенно навели порядок, и мы продолжили… разговор.

Заливное из голубиных грудок с лимонной цедрой и фаршированные яблоками цыплята. Интересно, это изобилие свежее? Нет, прислушавшись к послевкусию, решила я, доставленное в готовом виде и хранившееся запечатанным соответствующим заклинанием.

— Слышали ли вы последнюю новость?

— Какую именно?

— О том, что в коллекции сенешаля появилось новое оружие, — как-то довольно начал герцог, сменив тему, — легендарное.

— Нет, но извините мое пренебрежение. Оружие не настолько необходимо мне, чтобы интересоваться недоступными для использования образцами кузнечного ремесла. Предпочитаю другие, менее кровавые способы решения проблем. — Вот теперь, милорд претендент, попытайтесь догадаться, что я имела в виду, говоря это. Напоминала о своих способностях или объявляла себя поклонницей яда?

Нахмурившись и отложив вилку, мужчина спросил:

— И вас не заинтересует даже меч Первого короля?

Я приподняла бровь, демонстрируя удивление, и милостиво кивнула, даже ни капли не притворяясь.

— Мне пришлось изрядно потрудиться, дабы сведения о нем достигли ушей сенешаля.

— Вы знали, где хранился меч?

— Нет, разумеется, ваше высочество, но сопоставление легенд и слухов дало направление нити поиска, и сопутствовавшая мне удача сделала возможным приобретение меча… во владение достойнейшему.

— А также пополнило список должников еще одной персоной… — не удержалась я от циничной улыбки.

Герцог кивнул, ни капли не смущаясь. Да, ему в заслугу можно поставить приобретение еще одного союзника, причем вынужденного придерживаться нейтралитета до самого конца голосования. Сообщив эти сведения в расчете заполучить еще одного, он крупно просчитался. Я не приму участия в выборах.

— Это делает вам честь, но так ли необходимо распространяться об этом вслух? Порой и стены имеют уши, а в этом Замке… — Покачав головой, я занялась изучением экзотических салатов.

— Могу ли я пригласить вас, ваше высочество, в арсенал, — проигнорировав мою фразу, сказал герцог, — дабы мы совместно насладились лицезрением божественного совершенства?

— Разумеется, и с удовольствием. Я составлю вам, — выделив последнее слово, я чуть подалась вперед, — компанию, дабы скука не сразила никого из нас.

Уловив недовольный взгляд Грея, передернула плечами. Он прав, это вопиющая самодеятельность, но… Я хочу увидеть это оружие! Меч Первого короля Хейхольта, основателя Летейской династии, боковой ветвью которой является ныне правящая. Мною движет жадное любопытство, ведь единственное имя, сохранившееся в летописях, именует его не иначе как Эрр'ни харрес, что со старинного хальдского наречия переводится как Последний хранитель…

Вряд ли мне откроются какие-то тайны, но искушение увидеть, прикоснуться к оружию того, кто в одиночку сумел остановить прорыв с Изнанки… Надеюсь, в арсенал пойдет не ее высочество.

В общем, разговор продолжился и все так же состоял из недомолвок и намеков. Я увиливала от обещаний, то обнадеживая благосклонностью, то огорчая несговорчивостью. Довольно долго мне успешно удавалось удерживать приветливое выражение лица, то угрожая при этом, то намеками выдавая воображаемые планы соперников герцога, чувствуя все сильнее давление в висках и струйки пота, медленно стекающие по спине. Но уверенности мне придавало присутствие каменно спокойного Грейнарра за спиной и его молчаливое одобрение, приправленное изрядной долей уважения. А когда лорд, немного раздраженный моей способностью говорить недомолвками и увиливать от его попыток привлечь меня в соратники, наконец соизволил задать прямой вопрос, от ответа на который зависело очень многое, включая и то, смогу ли я выйти из этого зала живой…

Отставив с сожалением десерт, состоящий из нежнейших ягод остролиста и бисквита со взбитыми сливками, я сосредоточила взгляд на тенях, нервно пляшущих на стене позади собеседника. Что сказать? Я не в праве что-либо обещать, но…

— Понимаете ли вы, что, получив желаемое, вы потеряете путь к отступлению? — Положив руки на стол, я подобралась, сохраняя видимость расслабленности. Ладони спокойно лежат на салфетке, пальцы левой руки в опасной близости от остро отточенной вилки и не дрожат. Я знаю, что надо делать?

— Прекрасно понимаю! — резко отрезал герцог, нервно сжимая кулаки так, что побелели костяшки. — Так вы согласны?

Но от необходимости придумывать ответ меня избавила Изнанка, исторгнувшая из своих пределов нечто безумно опасное. Тени на стене, от которых я не отрывала взора, изогнулись в странной пляске, когда огоньки на кончиках свечей вздрогнули и на миг приобрели странный сине-фиолетовый оттенок. С высокого каменного потолка ринулись струи… нет, тонкие нитяные щупальца сизого цвета, и над столом расправила мясистые крылья-лепестки уродливо-прекрасная роза Серрах, живой плотоядный цветок.

Герцог среагировал мгновенно, вскинув руки. Тонкая, но прочная сеть, сотканная изо Льда и Силы, взметнулась вверх, оплетая сердцевину розы, пульсирующую в тошнотворном ритме Вуали. Но тщетно… призвавший Серрах вложил очень много чужих жизней ради ее воплощения в реальном мире. И она с легкостью разодрала в клочья сеть, способную удержать горного берра. Телохранитель отшвырнул герцога в угол, загораживая его своим телом. Зря… путь к отступлению им отрезан. Лорд отчаянно заозирался, выискивая просвет в сплетающейся сети. Тщетно… но он продолжил борьбу, запустив Бритву…

Живые щупальца, извиваясь, скользили по столу и камню пола, выискивая горячую плоть. Я медленно встала из-за стола, прихватив серебряную вилку. Грей, шипя что-то нецензурное, схватил меня за руку и попытался выволочь из зала… я уперлась.

В дверях столпилась бесполезная сейчас охрана.

— Медленнее! Он чувствует малейшие колебания воздуха! — пропела я, лихорадочно раздумывая над дилеммой. Я знаю, что надо делать, чтоб уничтожить, а точнее, изгнать тварь обратно. Вопрос, когда это сделать? Когда она сожрет герцога, тем самым избавив принцев от нежеланного конкурента, а меня от ответа на сложный вопрос? Или это нарушит планы ее высочества? Впрочем, получится ли? Нужна потрясающая точность, чтоб поразить сердце твари… Ледяная бритва, исторгнутая герцогом, срезала полсотни щупалец, но остальные сплелись в подобие занавеса, медленно надвигаясь на него. Телохранитель бешено замахал мечом, исполняя свой долг.

Впрочем, поступим благородно. Медленно-медленно отступая влево, к дверям, я проколола вилкой безымянный палец. Кровь медленно выступила на коже рубиновой каплей… этого хватит. Я надеюсь. Буквально спиной чувствуя раздражение и недоумение Грея, пятящегося за моей спиной, я замерла, всматриваясь в сердцевину Розы. Вот оно, единственно уязвимое место, средоточие Силы и жажды… маленький черный комочек, пульсирующий в ритме колыхания Вуали, обеспечивающий подобие жизни этой твари.

Гром и Молния! Боги мои, за плату мою дайте силы мне… немножко, совсем чуть-чуть! И пусть никто не скажет, что я злоупотребляю своими возможностями!

Когда щупальца все же схватили телохранителя, бешено извивающегося в их удушающем захвате, и мясистые лепестки раскрылись еще шире, принимая в объятия первую, истекающую горячей живительной влагой жертву, я задержала дыхание, поднимая руки. Мир замер, и, отрешаясь от испуганных воплей столпившихся в проеме двери стражей, шелеста и скрежета кружащихся вокруг заклинаний, грязных ругательств, которые цедил сквозь зубы Грей, криков пожираемого заживо телохранителя и тяжелого, надсадного дыхания герцога, отчетливо доносящегося до меня с другого конца зала… с силой метнула вилку в средоточие чужеродной мощи.

Короткий взблеск серебра в горячечном сумраке сражения…

Убирайся откуда явилась!

Мысль-повеление, отправленная с каплей крови, сработала просто на удивление хорошо. Пронзительный визг, полный разочарования, разнесся по этажу, когда Серрах поняла, что придется вернуться в небытие, заставил отшатнуться нас к дверям. По всему ее телу пошли судорожные волны, не выпуская жертву, она начала истончаться, капля за каплей теряя телесное воплощение… и наконец рухнула на пол горой зловонной слизи и остатков тел, принесенных ей в жертву. По залу распространился тяжелый дух подгнившей мертвой плоти…

Еще на пару шагов пришлось отступить, чтоб не замарать подол. Отрешенно взирая на дело рук своих и отчаянно проклиная снизошедшее на меня благословение богов и Степи, я услышала над ухом потрясенный выдох телохранителя и поняла, что все еще жива. Голова раскалывалась от боли, вызванной множественными рикошетами примененных герцогом чар, перед глазами все плыло, а в душе удивленная Охотница танцевала победный танец, каждая фигура которого только усугубляла общее отвратительное самочувствие.

Зачем я это сделала? Сколько вопросов возникнет у всех, кто стал свидетелем быстрой и легкой победы над тварью с Изнанки? Зачем, зачем?

Сквозь туман, застилавший глаза, увидела, как герцог осторожно обходит кучу слизи, брезгливо отбрасывая с дороги куски тел мыском замшевого сапога. Неплохо выглядит… прекрасное самообладание, ни капли волнения по поводу неудавшегося покушения. А вот любопытство от меня свое вы скрыть не смогли, милорд герцог.

Не дожидаясь его, я резко развернулась, опираясь на вовремя поданную руку Грея, и вышла из бесповоротно испорченного обеденного зала. Малая гостиная, уставленная легкой плетеной мебелью, показалась мне прекраснейшим местом на земле. Усевшись в кресло с самым рассеянным и недовольным видом, я задумалась о том, кто именно мог быть инициатором данного происшествия. По всему выходило, что любой из претендентов мог учинить что-нибудь подобное, только некоторым из них пришлось нанимать толкового некроманта. Ну а были ли целью мы оба или только герцог… какое это имеет значение?

Не вспомни я, что точный укол серебряной иглой в центр паутины Силы и капля крови, сопровожденная приказом рожденного в Степи, являются основой изгнания любого существа с Изнанки (Любого!! Только нужно с потрясающей точностью попасть именно в центр паутины. У меня — получилось!), список жертв не ограничился бы одним телохранителем. Погибли бы все. Включая слуг, так быстро снующих мимо, кидающих на меня опасливые взгляды… И я… так что… я просто спасала свою жизнь доступными мне способами. Почему боги одарили меня толикой Силы?

Роза Серрах не ушла бы, пока не насытилась или пока некромант не отправил бы ее обратно своим приказом. Если бы смог… если бы у него хватило сил совладать с возросшей мощью созданного нашей больной фантазией монстра, дорвавшегося до неспособной противопоставить его Силе ничего стоящего.

— Ваше высочество моя принцесса, вы в порядке?

Не слишком ли рано? И фамильярно? Кто дал ему право так обращаться к особе королевской крови?

— Разумеется. — Я устало подняла глаза на герцога, не забыв, впрочем, окатить его высокомерным пренебрежением. — А вот ваши охранители никуда не годятся.

— Виновные будут наказаны.

Я хищно улыбнулась и встала. Не люблю смотреть снизу вверх. К тому же положение обязывает… Но пора вернуться туда, где в относительной безопасности можно обдумать все произошедшее.

— Надеюсь на это! — исходя разочарованной злобой, бросила я. — А теперь вынуждена попрощаться с вами, герцог. Меня призывают иные заботы… более личные.

Лорд понял намек и, хоть и был разочарован, так и не услышав ответа на сокровенный вопрос, поспешил проводить меня к дверям.

— Но я могу надеяться, что вы составите мне компанию завтрашним вечером? — Надежда в его голосе тщательно маскировалась с удивлением и напускным восхищением. Вопросительный взгляд серых глаз мог бы прожечь во мне дыру.

Ты хочешь узнать, как у меня получилось изгнать тварь? Я не скажу, но будь уверен, так же легко уничтожу и тебя, если встанешь на моем пути. Герцог понял… я всегда доходчиво демонстрирую намерения. Достаточно простого взгляда, холодного, безжалостного, обещающего и предупреждающего.

— Надеяться вы можете… — милостиво кивнув, я выскользнула за дверь, — вам сообщат о моем решении. Провожать не надо.

Подбородком приказав своим охранникам идти впереди, я неторопливо двинулась по коридору. Передернув плечами, бесшумно заскользила по каменному полу, от которого веяло холодом. Грей бесплотной тенью двигался на полшага позади. Свет зачарованных факелов внушал недоверие, но замершие через каждые полсотни шагов стражи в серых камзолах давали надежду на благополучное завершение краткого пути. Тишина… темные стены, переходы и залы, ступени и балюстрады. Пыльные, шитые золотом гобелены, местами еле слышно шуршащие от сквозняков, носящихся по неплотно прикрытым тайным ходам. Пугливо прижимающиеся при виде нас к стенам слуги… Замок будто вымер. Но это неправда. Он затаился, выжидая, играя на нервах…

За окнами стояла глубокая ночь, но иногда то за одной, то за другой дверью слышались голоса, крики. Нервное, опасливое веселье с оглядкой царило в покоях главного корпуса.

— Как это у вас получилось, ваше высочество? — почтительно, с изрядной долей истинного интереса спросил Грей. Чуть вздрогнув от неожиданности, я продолжила целеустремленно двигаться вперед, коротко бросив:

— Капля Силы, приложенная в нужное место, приносит гораздо больше пользы, чем водопад ее же, пытающийся смыть последствия действия. Всегда следует правильно установить источник проблемы.

Мимо стремительно проскользнул придворный, бормоча приветствия, и исчез за одной из дверей, откуда лился яркий свет и слышался веселый гомон. Разрезавший на миг сумрак коридора луч света показался мне дорогой в иное измерение, туда, где нет забот и не надо опасаться за целостность своей шкуры. Обманчиво это, но я едва подавила желание свернуть в открывшуюся на миг моему взору анфиладу, ослепляющую сверкающими огнями, и испортить настроение тем, кто уверен в своей безопасности.

Я надеюсь, что слуги герцога не болтливы и история первого покушения не пойдет гулять по Замку, обрастая все более странными слухами и подробностями.

А может, герцог Айворский решит, что сама принцесса устроила прорыв Вуали, чтоб заручиться его поддержкой? Ну… я задумчиво нахмурила брови, обшаривая невидящим взглядом стены широкого коридора. Или ради чего устраивать такую суматоху?

Риланд задумчиво уставился на огонь. Вопросы, вопросы…

Отведенная ему сенешалем башня казалась обветшалой и хрупкой только на первый взгляд. Не самые толстые стены укреплял слой старых, но оттого не менее опасных заклинаний, наложенных еще при дедушке ныне покойного короля. Безапелляционно заняв последний этаж, изгнав слуг и замковую стражу на нижние уровни, он наслаждался тишиной и капелькой покоя, столь редкого в последние дни.

Языки пламени извивались в экзотическом танце, но не давали ему ни капли тепла. Холод, вечный холод медленно пожирал его изнутри. Только на мгновение, усилием воли изгоняя противоестественные силы за пределы собственной сущности, он ощущал то, чего был лишен с раннего детства. Уже давно обделенное внутренним теплом тело не могли согреть внешние источники.

Губы принца скривила горькая усмешка. Альтернатива леденящему грудь внутреннему щиту есть только одна — свободное, ничем не сдерживаемое безумие, медленная смерть разума в тисках свихнувшейся, вырвавшейся из-под контроля энергии.

Контроль, контроль и еще раз контроль… Порой единственным, что удерживало его от шага к необратимому погружению в наследие предков, было только обещание, данное матери.

Обещания, клятвы, любопытство, азарт… вот то, что двигало им. А многолетнее изгнание не добавило смирения, только раззадорило ненависть. И… на кого направить мощную волну чувств, не согревающих тело, но раздражающих разум. Ибо если не найдется объекта для вымещения на нем злости, ярости, ненависти, то все обитатели Замка рискуют оказаться в котле, кипящем на огне тонкой, исподволь сводящей с ума магии элиарри. Как порой хочется… ведь многие действительно этого заслуживают.

А есть ли смысл в подобном существовании? Чем заняться? И чем занять разум? Борьбой за власть? Власть… нужна ли она ему? Нет, строго говоря, но это отвлекает и дисциплинирует.

Посмотрим…

Потерев висок и поморщившись от предчувствия головной боли, он задумался о прошедшем дне. Интрига закручивалась в тугую пружину, готовясь вот-вот взорваться вихрем кровавой вакханалии и раскидать ошметки человеческих тел по всему Замку. Многие с наслаждением готовятся попировать на кровавых трупах соперников. Глупцы…

Его не будет ни в числе жертв, ни в числе победителей.

Интересно, кто шалил в Зеркальном зале?

Кузина Ирин разочаровала своей холодностью и уклончивостью — ничего особенного, просто высокомерная аристократка, облеченная властью и противоестественными способностями верей-аали, тщательно скрываемыми за слоем Щитов. А вот ее спутники… отличные гильдейские наемники, умный, властолюбивый лорд и лучший из ныне живущих воинов в ближайших наперсниках.

И еще одна очень интересная персона. Охотник… настоящий! Быстрый, умный, наглый. Как бы хотелось заполучить такого… они способны быть подлинно верными, но славятся вредным, самовольным характером, не признающим авторитетов. Резкие, авантюрные наклонности, отчаянная нелюбовь к приказам и открытое пренебрежение ими… И это служит единственным препятствием к найму. Охотник — это не профессия, это призвание, смысл существования. Это жизнь… куда более приятная, чем опасное времяпрепровождение в придворном кругу.

Но эта Охотница… странная. Спокойная, четко сознающая все свои действия, просчитывающая последствия. И происхождение самое подходящее, вполне высокородное. Светлая кожа, бледно-серые глаза, треугольное, чуть изможденное лицо с острыми, выступающими скулами, пепельные волосы. Обычная для высшей аристократии внешность, но отсутствие некоего лоска выдавало в ней саи, незаконнорожденного потомка какого-то неаккуратного лорда. Изящные, стремительные движения прекрасно тренированного тела и немалая сила… Каков ее магический потенциал?

Почему она оказалась здесь, предпочтя свободному поиску времяпрепровождение в этом змеином гнезде? Нанялась? Нетипично… Охотники избегают мест, слишком ярко освещенных.

Может, попробовать переманить? Или просто поговорить… никакая информация не будет лишней. И интересно.

Впрочем, в ситуации, когда следует опасаться за жизнь…

Оглядев большое круглое помещение, славное тем, что, находясь под самой крышей, имеет тонкие стены и, как следствие, полное отсутствие тайных ходов, принц сердито оскалился. Пыльные гобелены, потертая мебель, ранее блиставшая роскошным золотым шитьем. За узкими окнами плещется ночь.

Там, внизу, есть гораздо более подходящие для его статуса помещения, но они полны мучительных воспоминаний о кровавых распрях прошедших лет, о смерти родных и тяжелом, бессмысленном выборе, о борьбе… Стены впитали крики и стоны и ночами не давали сомкнуть глаза.

Он встал, потянулся… Клочья Силы вырвались на миг, взвихряясь пыльным пологом, затронули потертые гобелены, отразились от стен, едва не запутавшись в тенетах старых заклятий. И ринулись вверх, погружаясь за Кромку, ощупывая пространство на предмет ловушек и неприятностей… Так, что тут у нас?

Кто-то подсматривает? Принц неприятно улыбнулся, плавным шагом подошел к одной из стен и откинул гобелен. Зеркало, скрывавшееся за ним, послушно отразило высокую фигуру в черном. Он на миг всмотрелся в глубину, затем пальцами затянутой в перчатку руки осторожно коснулся тускло поблескивающей поверхности. Изображение поплыло, сместилось, резко темнея. На стекле проступили смутные очертания совсем иного места.

Мужчина чуть надавил на поверхность, и зеркало пошло волнами, расходясь кругами, как вода от упавшего в нее камня. Рука начала медленно погружаться… Он придвинулся вплотную и спокойно, сохраняя каменное лицо, начал продавливать собой неохотно поддающееся усилиям полированное стекло. В комнате воцарилась напряженная тишина, казалось, даже стены опасливо наблюдают за происходящим.

Миг, другой — и в помещении никого не осталось… только, сыто чавкнув, сомкнулись мелкие волны за спиной принца.

А зеркало… это было вновь обычное зеркало.

Когда мы вернулись от герцога, принцесса уже ждала нас, вольготно рассевшись в кресле. Мы вошли, и я передернулась от вновь ударившего в нос запаха смерти, причем смерти сытой. Верей-аали только что соизволила перекусить… и тяжкий шлейф тлена плотным коконом окутывал ее и все комнаты, где она прошла. Ее высочество встала, величественно взмахнув рукой, скрытой в длинном серебристом рукаве, приказывая приблизиться. Мне. Лорд Рилан встал за ее спиной, напустив на лицо скучающую мину. Не очень хорошо это у него вышло, гнев, густо приправленный любопытством, не давал ему покоя.

— Рас-с-с-сказывай… вс-с-се, — прошипела Сестра Рока.

Что вы хотите знать? Как все прошло? Сейчас расскажу… Сменив королевскую осанку на более приличествующую подчиненной персоне скромность и склонив голову, я неохотно приблизилась. Сейчас мы как никогда более похожи, отличаясь только нарядами. Мое придворное и домашнее принцессы только подчеркивали сходство, подозрительное, опасное, страшное и опасное сходство. Но я так устала, что лишь одна равнодушная мысль промелькнула в голове. Читали ли вы древние хроники, ваше высочество? Поймете?

И когда, в глубине души поражаясь сюрреалистичности происходящего, я встала на одно колено, излагая произошедшее на ужине, кратко, лаконично и беспристрастно, узрела разгорающийся в ее глазах гнев и усиливающееся давление стихии, едва успела отшатнуться назад, не попав под взмах остро отточенных ногтей. Развернувшись, она отшвырнула от себя ошеломленного графа, который, привычно сгруппировавшись, приземлился на другом конце помещения. Привычный?

А я нет. И, с ужасом и недоумением оглядываясь на происходящее, метнулась к одному из узких проходов, ведущих в коридор. Остановилась, не решаясь нырнуть во внезапно возникшие на границе полупрозрачные воздушные вихри. Обернувшись, потрясенно замерла, но ненадолго…

Ах, как бесновалась ее высочество! К счастью, ее гнев был направлен не на меня, а на тех неизвестных, которые осмелились нарушить ее планы в отношении герцога. Я была права, увы. Планы принцессы оказались вполне очевидны. Выйти замуж за короля, что может быть приятнее! Иначе с какой стати впадать в бешенство из-за первого, к тому же не очень успешного покушения? Сколько их еще будет? Только если вы чувствуете себя собственником весьма неплохого имущества, а некто покушается на ваше неотъемлемое право распоряжаться им…

Картина была просто потрясающая в своей ужасающей простоте. По огромной комнате в произвольных направлениях на огромной скорости летали некрупные предметы мебели — стулья, пуфики, табуреты и плетеные скамеечки для ног, заставляя всех присутствующих, кроме, разумеется, самой верей-аали, выделывать акробатические трюки повышенной сложности. Полукруглая гостиная быстро превращалась в свалку. А сама принцесса замерла около окна, напряженно вытянув перед собой руки, и гневно шипела. Незримый ветер раздувал ее серебристое одеяние, волосы стали похожи на живых змей, в глазах сверкала подлинная и неповторимая королевская ярость. О, оказывается, ее высочество вспыльчива, капризна и склонна к истерикам… Неприятная новость. Подобное отсутствие самообладания может плохо сказаться на исполнении тайных планов. А также на моем здоровье. Со злостью подумав, что не мешало бы выпороть учителей принцессы, я ловко увернулась от стула, летящего прямо в голову.

Грейнарр, с полуулыбкой наблюдая за происходящим, предусмотрительно замер за винтовой лестницей. А вот лорду Рилану пришлось несладко. Он стоял перед ней, преклонив колено, касаясь одной рукой пола и опустив голову, внимая ее злобному шепоту. И максимум, что он мог позволить себе в такой близости от жадных щупалец ауры верей-аали, это слабенький Щит, прикрывающий тело от ударов энергетической плети.

А Сестра Рока бесновалась, точнее, бесновались Силы, обычно пребывающие в относительном покое и под неусыпным контролем сознания… Королевские стихии не любят подчиняться, но стремятся покорить и вырваться на свободу.

Внезапно она сжала кулаки, и бьющие по моим обостренным чувствам плети метнулись наружу. Воздух на мгновение сгустился, и по всем зеркалам побежали мелкие трещины. Тысячи осколков с громким треском вырвались из рам, с неимоверной скоростью устремляясь к центру магического притяжения, оставляя на всем, что попадалось им на пути, глубокие рваные раны. Грей торопливо растянулся на полу, а лорду пришлось прижиматься к стене, но несколько осколков все же резанули его по руке, которой он прикрыл лицо. Крошево беспощадным маревом закружилось вокруг принцессы, формируя плотный кокон. Запрокинув голову, она в экстатическом восторге выкрикивала какие-то слова, но сквозь шум урагана и зловещее шуршание танцующих осколков их было не разобрать.

Истерика достигла своей вершины и оборвалась так же резко, как и началась. Когда поддерживающая мусор в воздухе сила исчезла, он с грохотом обрушился вниз, покрыв ковры ровным слоем вперемешку с осколками. Я облегченно перевела дух…

— А теперь… — встряхнув руками, произнесла безжизненным голосом принцесса и обернулась, окинув меня холодным, оценивающим взглядом, — продолжим. Впрочем… все, что нужно, ты уже рассказала, и потому…

— Дозволено ли мне удалиться? — торопливо склонилась я в поклоне, пряча брезгливое удивление.

Озабоченная чем-то иным, верей-аали только кивнула, затем, бросив поднимающемуся с колен лорду: «Рас-с-спорядись…» — вновь воздела руки. Вокруг ее пальцев начал медленно формироваться полупрозрачный кокон, постепенно превращаясь в маленькую человеческую фигурку. Колдунья медленно опустила руки, сложенные горстью, в которых нетерпеливо приплясывал воздушный элементаль. Ласково шепча над ним, отчего он покрылся гибкой, но прочной чешуей, она резко вскинула руки. Громкий приказ на незнакомом языке, и призванный метнулся вверх, скрываясь в камне потолка.

Следопыт? Разумно… Он останется незамечен большинством заклинаний и разузнает многое о произошедшем. От ментального следа прорыва и до последних мыслей жертвы розы Серрах…

Засмотревшись на единственное чародейство, за многие месяцы вызвавшее у меня положительные эмоции и не добавившее головной боли, я пропустила момент, когда Грей, которому высокородный переадресовал приказ навести порядок, подхватил меня под локоть и торопливо повел по правому коридору. Мы нырнули в узкий переход, открывшийся от прикосновения к одному из многочисленных камней, и, пробравшись через многослойные результаты деятельности местных пауков, оказались в небольшой комнате без окон, половину которой занимала старинная кровать с балдахином. Три масляных светильника на стенах придавали помещению капельку уюта.

— Переночуешь здесь, — торопливо бросил Грей и нырнул обратно, в закрывшийся за его спиной проход.

Переночуешь, ха! Судя по ощущениям, скоро рассвет! Но, Гром и Молния, действительно надо поспать, хотя все чувства бурно протестуют против попытки хотя бы просто закрыть глаза. Я боюсь утратить контроль за происходящим? Нет, мне страшно… страшно заснуть и не проснуться или проснуться, но уже не собой… Можно ли уйти отсюда? Та-ак… Приоткрыв узкую дверь напротив тайного хода, я обнаружила за ней гардеробную одной из малых гостиных, не занятой наемниками принцессы. Ну по крайней мере не заперли!

Рискнуть? Придется, хотя бы потому что иначе можно совершить непоправимую ошибку, недооценив противника или переоценив собственные силы. Пусть некому охранять мой сон, но…

Долой надоевшее платье, туфли и шпильки из прически, чулки и корсет. И амулет, ведь негоже, если кто-то вдруг найдет вторую принцессу, задумав поиск по Подобиям. Интересно, что она делает? Впрочем, нет, не хочу даже думать об этом. Спать, спать… Прикосновение к кинжалам добавило уверенности, и, передернувшись от внезапно нахлынувшего холода, я нырнула под меховое покрывало. Растянувшись на шелковых, украшенных королевскими вензелями простынях, снова принялась поглаживать ножны.

Итак, первый день в Замке Королей подошел к концу… и я все еще жива. Твоя дочь не посрамила тебя, Степь… И пусть Судьба загоняет меня во все более узкие рамки, я не сдамся, выживу, вырвусь. Несмотря ни на что, несмотря ни на кого… и любой ценой. Прислушавшись, смогла уловить сквозь колыхание Вуали мерное дыхание Матери хальдов. И чувство, что я не одна, что Вечный Смотритель не даст в обиду создание свое, присмотрит, подаст знак, снизошло на меня успокоением и подарило каплю покоя и уверенности. Светло-синий полог, расшитый белым шелком, напоминал о море, о многокилометровых заснеженных просторах, о самой первой большой роли… Мягко улыбнувшись, я проверила, легко ли выходят из ножен кинжалы, и, успокоенная, прикрыла глаза.

Хорошо же, ведите меня той дорогой, которой считаете нужным. В конце концов, на все ваша воля, и я послушное дитя своих родителей, которым еще способна услужить. Даже если в конце меня ожидает смерть… я не раз обманывала ее во имя служения долгу, да и Степь была снисходительна ко мне. Возможно, сейчас пришла пора расплатиться за взятые взаймы годы жизни.

Проваливаясь в чуткий сон, я молила богов о милосердии. Пожалуйста, никаких снов, никаких воспоминаний!

— О друг мой милый, — вскричала я, падая на колени перед окровавленным телом, — зачем лежишь ты здесь бездыханный? Среди полей и рощ на безлюдной тропе… Прости, я изгнала тебя, предала, пусть невольно! Зачем ушел ты, зная свой конец, попал в засаду? Я была глупа, поверила наветам, но… Но все ж виновата! И теперь неважно… — Постепенно повышая голос почти до крика, я обратила полубезумный взор вверх. — Любила ли я или нет? Те запретные чувства горше слез, но не желаю иных! Ах как горько… прощенья мне нет, ведь кого умолять? Пируешь в чертогах богов ты, надменно взирая на суетность, тщету миров. А я! Горе мне! Как хотелось бы мне, презренной и гордой, вознестись в небеса, примкнуть к орде веселых мертвецов. — Голос звенел, проникая в чужие души, заставляя содрогаться от накатывающего волной всеобъемлющего горя. — Увы! Теперь нет права у меня уйти! Долг пред тобой, любимый, удержит меня здесь, вина, что горше трав степных, и месть — вот что составит смысл… Я предала тебя, мой друг, и вот теперь цель, к которой ты стремился, послужит путеводной нитью!

Я встала, вскинув руки:

— Клянусь, я отомщу, не посрамлю вас, предки! И мир надолго запомнит рыжую княжну!

Миг тишины… молчание. Затем взрыв аплодисментов и одобрительный свист. Занавес упал, и я, передернувшись, опустила руки. Кажется, получилось? Неуверенно прислушалась к царящему за занавесом шуму. Мерхан, залитый алым вином, одобрительно улыбаясь, встал с холодных досок, из-за кулис вышли все занятые в спектакле актеры. Занавес поднялся, и мы, выстроившись вдоль края сцены, отдали полагающийся поклон. Арриол прошептал, выталкивая меня вперед:

— Молодец, девочка, у тебя все получилось.

Какие еще слова нужны семнадцатилетней актрисе в день ее триумфального дебюта?

Улыбаясь, я кланялась, принимала поздравления и букеты. Пусть это всего лишь затрапезный провинциальный театр, но это мой первый спектакль… точнее, моя первая главная роль. В классической драме «Сарриана» о запретной любви одной северянки и ее брата, которая закончилась трагически. Интересно, планирует ли Мелмор поставить вторую часть — о ее мести и долге властителя?

Меня тогда сорвали с традиционной вечеринки в честь успешной премьеры, где я тихо сидела в уголке и наблюдала за слегка разнузданным весельем старших и чинными передвижениями младшего поколения труппы. Смешно…

Руководитель труппы тихонько подошел ко мне и, прошептав: «Ты мне нужна», — под локоть вывел меня из общей гримерки. Торопливо провел по коридору и втолкнул в одно из подсобных помещений. Там, среди швабр и тряпок, нас ожидал неприметный человечек, закутанный в серый плащ.

— Это она?

Мелмор кивнул.

— Слишком заметна!

Я отчетливо фыркнула. Разумеется, ведь я все еще в театральном гриме и ярко-синем платье по моде столетней давности!

— Эри, покажи ему, — чуть улыбнувшись, приказал учитель.

Кивнув, я сосредоточилась… Вдох, выдох, здесь нет ничего и никого, только я, только мои чувства. Привычно расслабившись, прикрыла глаза и, ощутив, как поплыли черты лица, услышала потрясенный выдох критика. Так-то! Пусть мои возможности еще не слишком широки, я могу удивить потенциального нанимателя. А то, что нам сейчас предложат особую работу, очевидно.

— Хорошо… смотрите!

Я открыла глаза и брезгливо поморщилась. В мешке, ранее перекинутом через плечо человека, находилась голова. Искаженное предсмертной судорогой лицо принадлежало рыжему выходцу из Дитера.

— Этот человек в течение суток должен доставить пакет документов в Аррихоф приграничный.

— Хорошо, — проронил Мелмор.

— Вы успеете? — Тревога в голосе человека была неподдельной.

— Разумеется, — кивнули мы, — только оставьте пакет и голову, будьте добры.

— З-зачем?

— У каждого ремесла есть свои секреты… так ли нужно вам это знать? — хитро улыбнулся Мел. — Удовольствуйтесь тем, что мы исполним вашу просьбу.

Когда Мелмор говорит подобным спокойным тоном, его глаза превращаются в серые острые льдинки, а узкое, тощее лицо каменеет, что осаживает собеседника куда лучше, чем самые грязные ругательства.

Выпроводив озабоченного шпиона, мы поспешили в личную гримерку, расположенную в спрятанном на заднем дворе фургоне. Следовало срочно привести себя в порядок. А отпразднуют уже без меня.

— Справишься? — озабоченно спросил Арриол, подсаживая меня в седло.

Я спокойно кивнула. Точнее, не я, а Эрхат Гилвей, курьер торгового дома Сеат.

Потом была безумная скачка сквозь ночь, торопливый поиск нужного адреса в незнакомом городе, торжественная передача документов, а на обратном пути…

Ну а то, что дом Сеат вскоре обанкротился, не сильно заинтересовало меня, в ту пору загруженную репетициями сразу двух ролей.

Глава 7

Интриги королевского двора

А на обратном пути, добираясь окольными путями до города, где остановилась наша труппа, я попала в засаду. Самое обидное то, что расставлена она была не на меня и даже не на курьера, которого я заменяла, а на каких-то посторонних купцов, которых я обогнула по далекой дуге.

Лошадка неторопливо рысила по обочине грязной дороги, проходящей сквозь густой лес, и я настолько погрузилась в себя, перебирая подробности исполненного задания и разучивая про себя новую роль, списки с которой мне в дорогу сунул Арриол, что не обратила внимания на подозрительное шевеление в кустах. А зря…

Неожиданно под ноги лошади вылетело толстое бревно, и, запнувшись, она резко остановилась, едва не упав на колени. Крепко приложившись животом о высокую луку седла, я прошипела грязное ругательство и только потом огляделась. Из кустов неторопливо вылезали несколько низкорослых горцев в меховых куртках. Главный, судя по его красному лицу и длинной, волочащейся по земле косе и двойной меховой оторочке, происходил из клана Эргох, известного своей кровожадностью…

— Та-а-ак… — деловито протянул он, обходя меня кругом. — Идиоты! — бросил он своим подчиненным. — Кого остановили?

А действительно — кого? Среднего роста, молодой да рыжий, пропыленный, в удобной дорожной куртке, судя по шнурам в рукавах — курьер торгового дома. К тому же пустой.

Я все еще не до конца включилась в реальность, а потому философски взирала на происходящее сверху, не пытаясь вырваться из круга.

— Слезай!

— Зачем? — спросила я, подняв бровь.

— Не твое дело, — процедил главарь, не понимая, почему я все еще не дрожу от страха.

Но мои мысли витали в Степи.

— Как раз мое…

— Любопы-ытный? Грабить будем, — прохрипел главарь.

Усмехнувшись, я пожала плечами. Нечего грабить…

— По-моему, вы ошиблись. У меня ничего нет.

— Угу… уже неважно. Слезай.

— Не буду, — уперлась я.

— Слезай, не зли нас…

— Хе, чего вы мне сделаете?

— Любопы-ытный, да?

Что-то он повторяется…

Издалека донесся приглушенный вой. Сигнал о приближении еще одного путника? Все засуетились, половина разбойников вновь скрылась в придорожных кустах, главарь схватил лошадь под уздцы, пытаясь стащить с дороги, а еще один потянул меня за ногу. Очнувшись, я дернула ногой, бешено заорала и пришпорила отличающееся флегматичностью серое животное. Точнее, кольнула в круп острием кинжала, пристегнутого к запястью.

Такого обращения не потерпит ни одна тварь. Лошадь взбрыкнула, тряхнула головой и взметнулась в длинном прыжке. Не зря конюшни Хоркальта продают своих невзрачных выкормышей по такой бешеной цене. Выносливые, упрямые, но очень быстрые, способные долго нестись галопом.

И сейчас, стремительно удаляясь от остолбеневших от удивления горцев, совершенно не ожидавших такой прыти от косолапой на вид животинки, я звонко улюлюкала, прощально махая рукой. Вообще-то мне повезло, обычно в засаде сидят и арбалетчики. Но у горцев нелюбовь к стрелковому оружию доходила порой до абсурда, и вот в таких ситуациях они ничего не могли поделать.

Мимо левого плеча просвистел крупный камень. Пращники? Откуда? Быстрее! Я прибавила ходу.

Неожиданное чужое присутствие даже во сне заставило ощетиниться охотничьи инстинкты. Но окончательно из прошлого меня вырвал тихий оклик:

— Эй! Сирин! Ну и горазды же вы спать, сера…

Открываю глаза, пару мгновений бездумно всматриваясь в полог над кроватью. Простыни неприятно облепили потное тело, покрывало скомкано… Сердце полно горечи, воспоминания о той упорной, но беспечной девушке. Никогда, никогда боги не дадут забыть о прошлом, пусть даже воспоминания те приятны… хотя как ругали меня за беспечность мои учителя!

А кто меня разбудил? На миг напрягшись так, что в голове зазвенела кровь, я отбросила покрывало и стремительно перекатилась к краю ложа. Взметнулась вверх, откидывая полог, и торопливо огляделась, поправляя ножны кинжалов. Чуть смутилась под пристальным взглядом Грея, настороженно замершего рядом. Сколько он пытался меня добудиться? И как?

— Я крепко спала?

— Нет, просто долго…

— Сколько?

— Время идет к ужину.

— Время не идет, — расслабилась я, — оно тя-янется.

Гибко потянулась вверх, пытаясь заставить затекшее тело работать на полную мощность. Надо потренироваться? Да…

— Вам пришлось меня будить?

— Нет… — коротко ответил Грей, поглаживая столбик кровати, — я просто вошел.

Да, конечно.

Проследив за рассеянным взглядом телохранителя, заметила, что за время моего сна в комнатке появились знакомые вещи. Куртка, седельные сумки и шкатулка с гримом были неаккуратно свалены на полу и прикрыты темно-синим камзолом из тех, в которых щеголяли местные придворные на королевской службе. Откинув с лица спутанные волосы, я обошла Грея и брезгливо подхватила это одеяние двумя пальцами:

— Это еще что?

— Одевайся, тебя призывает на ужин ее высочество.

— В каком качестве?

— В качестве диковинного зверька, а точнее — дикой, но прирученной твари, убийцы. Указание вполне четкое, хотя и нелогичное, — фыркнул мужчина, поигрывая мышцами. Тут я обратила внимание и на его одежду. Изменив удобной кожаной жилетке, он облачился в модный серый с коричневым колет и короткий плащ с серебряной вышивкой по краю. Кружевные манжеты скрыли плотные запястья, но не мощь тренированного тела.

— Вижу, — прошелестела я, раздосадованная скорой необходимостью предстать перед лицом принцессы и собственным невниманием, — вам тоже придется принять участие в представлении.

Фыркнув, Грей неторопливо вышел через потайной ход, напоследок выдав дружеское указание:

— И поторопись! Нами сегодня будут пугать и угрожать. На это, как считает граф, наших способностей хватит.

Да, это я умею.

Не спеша облачаясь в синий камзол, я подумала, что не стоит нестись сломя голову на зов ее высочества. Следует явиться ровно через тот промежуток времени, который соответствует статусу одного из приближенных к царственной особе. Богато отделанное черной вышивкой одеяние цвета ночи говорило не о положении придворного лизоблюда на птичьих правах, а о полной уверенности в своей необходимости и незыблемости привилегированного положения. Охотник, наемник, но чрезвычайно полезный. И потому задерживаться особо не стоит, я все же не королевской крови, а ценный работник, которому не пристало выказывать свой характер.

Выйдя из гостиной, наткнулась на удивленный взгляд одного из дежурящих у входных дверей наемников. Ну разумеется, я же не покидала покоев принцессы! Этот недочет, возможно, и списали бы на невнимательность стражей, но не в Замке Королей, где подобная рассеянность может стоить жизни. Ладно, он будет молчать, ибо заклят. Но вот такие мелочи и губят обычно прекрасные планы. Мне придется самой проследить, чтоб впредь подобных досадных ошибок не случалось!

Итак… что происходит? В коридоре наблюдается нездоровое оживление. Помимо десятка личных наемников принцессы у стены выстроилась вереница сохраняющих каменные лица стражей в нейтрально-серых камзолах, еще десяток незнакомцев в королевских синих цветах, но светло-голубых плащах охраняли дверь на лестницу. Слишком много для простого дружеского визита, но мало для обеспечения безопасности знатной персоны. Однако ровно столько, сколько подобает для демонстрации высокого статуса посетителей.

У ее высочества чрезвычайно знатные гости… и столь же опасные.

Неторопливо подойдя к дверям, в принятой еще при пробуждении Кальке Охотницы, я хищно улыбнулась.

— Меня ждут, — прошептала прямо в лицо одному из стражей, демонстративно не обращая внимания на заинтересованные взгляды чужаков. Они, несомненно, доложат тем, кому служат, обо всем, что посчитают достойным их внимания. И моя неспешная походка, несколько вольная, расслабленная, движения, плавно перетекающие одно в другое, дадут им достаточно информации к размышлению. Я сегодня добрая, но иногда… пощады не будет!

Створки были тут же услужливо распахнуты. Не надо меня бояться, я добрая… сейчас. Нельзя, чтоб этот облик стал для меня привычным. Ни в одном из осколков невозможно обрести постоянства, мое призвание в вечном изменении, а стазис есть смерть. По крайней мере, если полиморф не может или не хочет изменяться, он как минимум теряет часть сути… а это хуже, чем умереть, не выполнив волю богов.

— Сер Сирин! — объявил один из вытянувшихся по стойке «смирно» людей.

Я вошла. Не обращая внимания на скрестившиеся на мне взгляды присутствующих, приблизилась к принцессе, полулежащей на диванчике, обитом алым бархатом. Преклонила колено и опустила голову:

— Ваше высочество… — Смирение и готовность выполнить любой приказ, вот что демонстрирует эта небольшая сценка. Только ее приказ. Моей покровительницы.

— Хорош-шо, — прошелестела принцесса, протягивая руку для поцелуя. Касаясь губами холодной кожи, я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Клочья чужой ауры только легонько огладили мгновенно заледеневшие руки и вяло отпрянули назад. Ее высочество так и лучится довольством, наверное, недавно перекусила, и потому нахождение с ней рядом не будет ныне особенно мучительным. — Вс-стань!

Послушно поднимаюсь и замираю по левую руку от нее. Справа в небрежной позе расположился Грей, ободряюще улыбнувшийся мне одними глазами, граф Рилан замер на другом конце гостиной. И он явно чем-то недоволен! Посреди зала стоит длинный стол, уставленный яствами на любой вкус. Рядом, опираясь на один из резных стульев, богато украшенных позолотой, стоит его высочество принц Леран. Я склонилась в тщательно выверенном поклоне. Как принцу и претенденту на престол, но ни в коем случае не покровителю. В ярко-желтом наряде, с трудом скрывающем подлинную сущность, он походил на рейнскую птичку, горного падальщика, и совершенно затмевал не менее важную персону — милорда регента в скромном темно-синем наряде, тихо что-то обсуждавшего с графом. Уверенные жесты саи-сера Дареана, возможно, скрывали легкую нервозность, хотя в глазах его царила скука. И уж совсем скромно выглядел один из герцогов, который, как я отметила еще в Зеркальном зале, возглавлял свиту принца.

Интересно, почему ужин происходит именно здесь? Неужели полукруглую гостиную еще не убрали? Нерадивые слуги будут строго наказаны, судя по недовольству, время от времени высверкивающему в сером холодном взгляде принцессы. Да, внутренние покои гораздо больше гармонируют с нарядами ее высочества.

— Ну вот мы и в сборе! — томно проговорила верей-аали, пристально следя за своим братом. Тот в свою очередь не сводил глаз с моего лица. Я даже забеспокоилась, смыла ли макияж? Впрочем, сейчас я бастард неизвестного рода, а похожесть говорит всего лишь о небольшой доле высокой крови.

И что дальше? Похоже, опять последуют разговоры, наведение мостов, склонение к ненужным союзам… Зачем при этом должны присутствовать и мы с Греем? В качестве декорации или отвлекающего внимание фактора. Или пугала. Согласно сложившейся традиции, все важные обсуждения происходят здесь за едой, но нам двоим, судя по количеству серебряных приборов, места за столом не полагается. Почему? Ведь, судя по заинтересованным взглядам принца и регента, будут и вопросы лично ко мне. Впрочем, мы всего лишь доверенные слуги, не более… и выполним волю нашей повелительницы, какова бы она ни была! Скоро станет понятно.

Двое молчаливых, а может быть, немых слуг внесли в зал первое блюдо — гигантскую чашу, полную странной, дымящейся жижи, и принцесса поднялась со своего диванчика, прошуршав по ковру подолом пышного сиреневого одеяния.

— Прошу к столу. Дорогой брат, не поухаживаете ли вы за своей сестрой?

Не думаю, что его высочество Леран был в восторге от этого предложения, низводящего его статус до обычного гостя, но, превосходно зная этикет, он не нашел ни одного удобоваримого повода отказаться. Подошел, склонился в безукоризненном поклоне и торжественно провел хозяйку к месту во главе стола. Выдвинул стул и помог усесться. И все это в полном молчании, с сардонической усмешкой на тонких губах, сопровождаемый настороженными взглядами всех присутствующих. Мы проследовали за принцессой и встали за ее спиной. Молчаливые тени, охранники, телохранители… являющие собой разительный, вызывающий контраст. Грейнарр — это сила и мощь волка, а я — стремительность и гибкость гонца. Преданные, опасные, без раздумий выполняющие приказы. Угрожающе нависая над невозмутимо рассаживающимися лордами, мы казались гарантией безопасности принцессы. Она небеззащитна, да…

По левую руку принцессы сел регент, по правую — сам принц. Далее так, как следует по этикету, поедая друг друга ненавидящими взглядами, уселись граф с герцогом. Наверное, они соперники… что логично. Каждый из них желает стать канцлером, доверенной тенью правителя, погрязшего в интригах.

Не знаю, о чем думал Грей, а я изо всех сил старалась не реагировать на участившиеся колебания Вуали, странные магические сквозняки, проносящиеся мимо, веющие тленом и прахом ауры гостей и леденящий холод, текущий по полу от верей-аали. Не следует вздрагивать каждый раз, когда в виски колет игла чужой магии. Напоминая себе о том, что я Охотница, нечувствительная к изменению Изнанки Охотница… и здесь собралась слишком внимательная и опасная компания, слишком близко, чтоб я могла позволить себе хоть мгновение слабости и утери контроля. Но каждый из них в меру сил и умений пытался колдовать. Низшие чары Опознания, прицельно овевающие именно меня, запущены любопытствующим герцогом, Принуждение к истине, инициированное регентом, тревожные колебания эфира… Не прислушиваясь к ровно текущему разговору, я бездумно всматривалась в бархатную обивку стен и по мере сил игнорировала давящую, напряженную атмосферу Алой гостиной.

Регент. Стоило ли вам так явно демонстрировать свои предпочтения? И столь рано, когда еще ничего не решено… Хотя, думаю, поддерживаемый им нейтралитет давно стал лишь видимостью оного. Эта традиция изжила себя, наверное, еще сотни лет назад. Все равно, даже если вы явились сюда по отдельности, что очень похоже на правду, ибо присутствие такого количества серокамзольных стражей ничем иным нельзя объяснить, сам факт встречи быстро станет достоянием чьих-то ушей. И будут сделаны выводы. Ведь соглядатаи есть даже здесь. Уж очень подозрительно дрожит Вуаль… в ритме биения человеческого сердца. Я повела рукой, пытаясь уловить направление, но вновь замерла под недоуменным взглядом лорда Дареана. Вблизи он еще сильнее напоминал крысу. Острый нос, тонкие серо-розовые губы, близко посаженные, маленькие глазки. Тонкие пальцы унизаны кольцами, да не простыми, а зачарованными с помощью Принуждения…

Впрочем, быть может, вы того и добиваетесь, чтоб вас в этом раскладе крепко связали с личностью принца-некроманта? И потом, в решающий момент, вы резко смените предпочтения… Но вряд ли принц Леран не учитывает и этот вариант.

Разум все глубже погружался в калейдоскоп магии, и от провала в полное забвение меня оттащил вопрос, обращенный лично ко мне:

— Скажите, сер Сирин, кто вы? — Это был один из спутников принца Лерана, представленный как герцог Шераннский.

Гром и Молния! О чем здесь шла речь? Чуть вздрогнув и проклиная собственную невнимательность, я перевела взгляд на лицо графа Новарского. Тот утвердительно сомкнул веки, разрешая ответить на вопрос и гася вспышку ненависти, рвущейся в мир. И надменный лорд в темно-зеленом одеянии получил краткий ответ:

— Человек.

Принц тонко улыбнулся, явно сомневаясь в правдивости этого замечания, лица верей-аали я не видела, но Грей недовольно нахмурился. Что я сказала? Истину! Иначе нельзя, ложь здесь ощутит каждый.

— Хм, — заметно стушевался герцог.

Да, надо правильно уметь задавать вопросы. Вы же, хозяин Шеранны, явно не знакомы с трудами знаменитых риторов.

— Кто был ваш отец?

Вот это уже интереснее. И если я вновь отвечу тем же словом, это будет столь вопиющим неуважением, что может закончиться моей смертью, и потому…

— Я не знаю, — произнесла ровным тоном опять-таки чистую правду.

— Мы не могли раньше встречаться?

— Определенно нет.

— Простите мое любопытство, — извинился герцог перед принцессой, с ленивым изяществом поглощающей фрукты, — просто ваш наемник мне кого-то напоминает…

И я даже знаю кого. Не только принцессу, но и множество других представителей высшей аристократии, в результате кровосмешения имеющих почти одинаковые лица. Но наложенная Калька сильно смазывает впечатление, даже не затрагивая внешности, одним только характером, видом, сутью. Кстати, лорд Шеранны, почему ваши глаза опущены, а кадык нервно подергивается? Наверное, вы только что услышали нечто неожиданное и опасное для себя лично? И поэтому попытались прервать разговор или перевести его на другую тему. Не очень удачно.

— Так что вы решили, дорогая сестра? — спрашивает принц, и на его обтянутом пергаментной кожей лице проступает хищное довольство горного кота, загнавшего добычу в угол. Но в такой ситуации даже мышь становится опасной, а уж тот, в ком течет королевская кровь…

— Не все ваши предложения мне по душе, — прошелестела верей-аали, — но некоторые из них весьма интересны, в особенности… дорогой брат, предложение твоего, — она кивнула в сторону герцога, — друга.

Она произнесла это слово таким брезгливым тоном, будто подразумевала совсем другое. «Прихвостень», скорее всего.

Опасливый стук в дверь прервал разговор, плавно переходящий в магическое сражение. Один из заглянувших к нам стражей едва не отпрянул назад, наткнувшись на копья напряженных взглядов обернувшихся к дверям лордов… и леди. Но, поборов неподобающую охраннику робость, ужом проскользнул в гостиную и с поклоном подал регенту свиток, перетянутый черно-золотой лентой. На лице лорда проступило удивление. Развернув лист и пробежав глазами по строчкам, он переменился в лице, тонкие брови сдвинулись, в глазах мелькнуло яростное негодование. Кадык на тонкой шее резко дернулся, будто воротник камзола стал тесен. Резко поднявшись, саи-сер едва не свалил стул. Сожалеюще склонившись к руке даже со спины выглядящей разочарованной принцессы, он произнес:

— Приношу вам искренние извинения, ваше высочество, но неотложные дела призывают меня в иное место! Все сказанное мною здесь и сейчас остается в силе.

— Ну что же, — ласково прошелестела верей-аали, — идите, мой лорд, и будьте уверены, что я не оставлю без внимания ваши слова.

Я бы не стала считать эти слова обнадеживающими! Но, видно, у регента есть другое мнение. Но что же случилось? И что лорд регент имел в виду, какое предложение? Надо будет спросить у Грея.

Вторая часть ужина оказалась скомканной. Ни жаркое, ни фаршированная птица, ни свежайшие фрукты не заинтересовали гостей настолько, чтоб они задержались. Принц с принцессой перебрасывались ничего не значащими фразами, воспоминаниями далекого детства, смаковали последние слухи и сплетни, — в общем, поддерживали ту самую разновидность светского разговора, которую я больше всего ненавидела. Ни смысла, ни толку, ни капли полезной информации я из него не извлекла. Впрочем, винить следует только себя. Не стоило так сильно сосредоточиваться на собственных ощущениях в самом начале…

Наконец принц, явно озабоченный полученными новостями, галантно распрощался с сестрой и, нервным взмахом руки велев герцогу следовать за ним, торопливо откланялся, одарив напоследок присутствующих угрожающим взглядом и призрачным шлейфом смертоносной угрозы. Граф Рилан посмотрел на нас с Греем… Понятливо склонившись, мы, подобно выдрессированным слугам, проводили посетителей до дверей. Герцог Шераннский, поправляя камзол, задумчиво пробормотал, глядя куда-то вниз:

— И где же вы, ваше высочество, взяли такого замечательного Охотника?

Проследив за направлением его взгляда, я нахмурилась и раздраженно фыркнула. Сапоги явно не подходили к фасону придворного камзола. Пусть и начищенные, они являли собой не более и не менее как боевые реанари по северной моде. Я так и не смогла расстаться с одним из удачных произведений торисского сапожника, в голенищах которых вновь покоились придающие уверенность кинжалы, перекочевавшие туда из рукавов. Пусть они не вполне соответствуют моде и не подходят по цвету, зато демонстрируют мою состоятельность как бойца.

И раз уж принцесса, вновь пожелавшая возлечь на кушетку, не отреагировала на замечание герцога, выскажусь сама. Растянув губы в усмешке, более подобающей волку, говорю:

— Где нашли, там больше нет! — Бесстрашно встречаю взгляд темно-зеленых, затянутых белесой поволокой глаз. И это чистая правда!

Когда затихли шаги гостей, граф Новары прошелся по опустевшей гостиной, осторожно провел пальцами по высокой спинке кресла. Подцепил что-то, раздраженно кривясь. Вынул из рукава тонкий батистовый платок, провел им по ободку бокала, из которого пил принц Леран. Склонившись в поклоне, передал его верей-аали. Приняв платок, она поднесла его к лицу, вдохнула, трепеща ноздрями. Холодно улыбнулась и кивнула.

Ах, так вот зачем принцесса приглашала гостей и рисковала, выставляя меня на обозрение, отвлекая их внимание… Чтобы заполучить нечто очень ценное, более дорогое, чем возможность использовать двойника. Что-то бывшее ранее частью тела ее брата и кое-кого из его слуг.

Зачем? Какой… интересный вопрос. Я облизнулась.

Понаблюдав, как граф нервно наворачивает круги по разгромленной Овальной гостиной, я обернулась к Грею:

— Какое предложение сделал принц Леран?

В глазах телохранителя мелькнуло удивление, но он все же ответил:

— Если коротко, пообещал в обмен на поддержку в следующем туре голосования предоставить в полное владение ее высочеству половину страны и ближайшего сподвижника, будущего канцлера, в качестве прикрытия власти.

— Герцога Шераннского?

— Разумеется.

— Но ее высочество хочет получить все, — констатировала я, следя за возрастающим раздражением принцессы, брезгливо озирающей комнаты.

— Успокойтесь, лорд! — проговорила она. — У вас есть более важные дела, чем вымещение злости на предметах меблировки.

— Простите, ваше высочество, — тут же замер граф Рилан, демонстрируя покорность.

— Прекрас-сно… — продолжила принцесса, — я желаю посетить графа Новарского.

— Как прикажете.

— Да, — резко заметила верей-аали, — прикажу!

Я замерла у стены, прикрытой новым гобеленом, стараясь не привлекать внимания.

— Но вместо меня пойдет она, — взгляды присутствующих скрестились на мне, — а я на время стану ею. Точнее — им!

Сглотнув, я сделала шаг вперед и преклонила колено:

— Слушаю и повинуюсь.

Почему я так не хочу, чтоб это происходило именно так? Инстинкт тревожно шепчет об опасности, разум напоминает, что именно так выглядят классические подставы… но выбора нет и не будет. Остается надеяться только на силу, ловкость и везение! Это так мало!

— Вы двое пойдете с нами, а также десяток ваших, граф, наемников…

Как будто они будут способны что-то изменить!

Странно было наблюдать за переоблачением принцессы. На несколько неприятных мгновений мы остались наедине, и верей-аали, подняв на меня серо-стальные, способные устрашить практически любого человека глаза, безапелляционно потребовала помощи. Которая, в общем, свелась к осторожному совету не увлекаться драгоценностями.

Снова с суеверным ужасом ощутив наше сходство, когда синий камзол чуть более богатого покроя скрыл женскую стать принцессы, я замерла, пытаясь оценить достоверность наряда. Пожалуй… придирчивый взгляд мастера наверняка нашел бы дюжину дюжин несоответствий, но я же не мастер… Да и пытаться что-то подсказать, посоветовать, даже с высочайшего разрешения, смерти подобно.

Но движения… Когда ее высочество бесшумно выскользнула в Алую гостиную, выразительным жестом велев мне поторопиться с переодеванием в одно из шикарных платьев, я скорчила гримасу. У мужчины и женщины совершенно разная походка, что обусловлено чисто физиологическими причинами. И меня терпеливо обучали и этому искусству тоже, так что теперь, принимая очередную Кальку, я совершенно инстинктивно подстраиваюсь под требуемый ритм. И если не пригасить естественную томность и властность, свойственные верей-аали, то любой, даже самый невнимательный стражник сразу же догадается, кто скрывается под камзолом. Нам это надо? Вряд ли… Но пусть о том, что ее маскарад далек от совершенства, скажет Сестре Рока кто-то другой… Например, граф Рилан.

Мне же сегодня придется обойтись без кинжалов. Потому что ножны остались в потайной комнате, а бежать за ними категорически нет времени. Как… неуютно! Хотя разумом прекрасно понимаю, что ничего не смогу противопоставить высшим магическим проявлениям, оружие всегда придает уверенности. Тем не менее придется обойтись струной и сложносоставным звездчатым ожерельем.

Бросив тоскливый взгляд в окно, я уселась перед зеркалом. За стенами Замка царила ночь, и в разрывах клубящихся над ним облаков проглядывали пронзительно сияющие злые звезды…

Белый шелк, распущенные волосы, перевитые серебряной цепочкой, легкий грим… не так уж долго продолжалась магия перевоплощения, но, когда я вплыла в гостиную, меня встретили весьма недовольные взгляды.

Судя по дрожанию атмосферы, ее высочество уже находилась на грани, скатившись с которой обязательно устроила бы истерику вроде той, что произошла в Полукруглой комнате. Грей замер у одной из арок в позиции, более подобающей бегуну, собирающемуся скрыться от преследования, а граф, раздраженно шипя, убеждал ее высочество не рисковать так, а просто переждать… в особом месте.

— Но я хочу увидеть это оружие! — передернув плечами и готовясь перешагнуть границу разумного контроля, проговорила верей-аали.

Гром и Молния! Она еще и капризна! У меня по спине пробежали мурашки…

Замерев в дверном проеме белым призрачным силуэтом, я поймала взгляд Грея. Бесшумно выдохнув: «Амулет…» — с удовольствием убедилась, что телохранитель прекрасно читает по губам. Он немного переменился в лице, вздернув густые брови. Хмыкнув, просительно склонила голову. Разумеется, изделие рук ее высочества осталось в комнате, где я ночевала. Не хватало продемонстрировать высоким гостям возможное наличие двух верей-аали в ограниченном пространстве Замка!

Когда Грей скрылся в конце коридора, я почтительнейше обратилась к готовящейся вот-вот размазать графа по стене Сестре Рока:

— Если вы позволите обратить внимание на вашу покорную слугу, то я осмелюсь высказать свое восхищение столь огромными способностями к перевоплощению, коими вы обладаете…

Произнося эту длинную, зубодробительную, с первого раза не совсем понятную фразу, я медленно вышла в центр гостиной. Моей целью было отвлечь внимание присутствующих от возможного конфликта, не навлекая на себя гнева. Получилось… Нереальная тишина установилась, едва только я начала говорить. Две пары глаз пристально следили за мной… одни равнодушные с угасающими искорками гнева, другие ненавидящие.

— Ваши советники, желающие вам всяческих благ, — продолжила я, грациозно опускаясь на колени, белый шелк разлился по алому ковру молоком, блеснула серебряная нить, — прекрасные, достойные доверия люди, беспрекословно выполняющие ваши пожелания и верно служащие вам ради приближения великой цели. Позвольте и мне, также полной благоговения и желания услужить вам как можно лучше, обратить ваше внимание на мелочь, способную нарушить ваши планы…

Спокойный, ровный голос убаюкивал бурлящую магию не хуже сонных чар. Принцесса слушала весьма внимательно, ей явно льстили мои слова, а вот граф… что не нравится ему? Возможно, я слишком умна? И тем не менее продолжим…

— Вы слишком прекрасны, чтоб простой камзол скрыл ваше великолепие, потребуется еще немного усилий, для того чтобы ваше сияние не так выдавало вас…

— Каких ус-с-силий? — заинтересованно подняла брови верей-аали, томно опускаясь на кушетку.

— Чуть шире шаг, чуть резче движения, — вступил в разговор Грей, неожиданно возникший в арочном проеме, — побольше суровости в лице…

Еще бы не помешало поменьше властности, но… говорить об этом ни я, ни Грейнарр не рискнули. Слишком опасно.

— Пожжалуй, я учту ваши… просьбы, мои верные слуги, — оглядев покорно склоненные головы, пропела верей-аали и поднялась. Потянулась и резко опустила руки, набрасывая на себя, судя по резко заболевшей голове и рези в глазах, что-то из высшего Опознания. Что также совершенно необходимо для сохранения тайны двойников.

Кончик остро отточенного, тонкого кинжала неторопливо выводил на коже замысловатый узор. Набухая толстой махровой нитью, в разрезе проступала густо-алая кровь, распространяющая вокруг одуряющий аромат ужаса. Пламя, пляшущее на кончиках фитилей черно-синих свечей, колыхалось в такт спокойному дыханию творящего волшбу мага и отражалось в отполированных каменных зеркалах, вмурованных в стены.

Растянутая в начертанном на постаменте безупречном круге жертва от страха уже рассталась с большей частью разума и не пыталась вырваться. На сводах пещеры в завораживающем ритме танцевали тени, отнимая остатки самообладания, погружая в глубины безумия, заставляя корчиться в муках бессознательного кошмара оголенную душу.

Закутанная в серое одеяние фигура отложила кинжал и взяла кисть, нанося на лоб закатившему глаза человеку древние руны и с наслаждением впитывая исходящие от него эманации. Вот истинное удовольствие… творить нечто столь прекрасное, как эта смерть! Наслаждаясь видом истекающей кровью жертвы, маг чуть отступил назад, любуясь совершенным произведением Великого Искусства. Прекрасно, этот продержался необычно долго. Сопротивлялся. Рвался, мучился, не желая обрести конец в центре начертанного алым круга. Глупец… И потому его смерть принесет гораздо больше энергии, чем было задумано.

Ведь при отделении души от тела происходит огромный всплеск Силы, обычно рассеивающейся в пространстве без особого эффекта, что является огромной глупостью со стороны мироздания. Но ее при должном умении можно использовать так, как надо именно тебе, без оглядки на проклятое равновесие. И чем дольше длятся мучения жертвы, чем страшнее ее конец, тем больше Силы вы получите. Именно в этом и заключается основной смысл искусства некромантии… Получить как можно больше энергии и использовать ее… для создания зомби, неуязвимого, вампира или чего-то еще, что вам подскажет ваша фантазия. Силы самого мира, легчайшего эфира, неподконтрольного ни одной Грани магии! А если еще и захватить отлетающую за Кромку душу… о, тогда ваше могущество возрастет неимоверно!

По пещере разнесся сухой смешок. Вот ради чего стоит жить! И вот ради чего умрет этот человек!

Неторопливо обойдя вокруг отполированного мраморного камня, серый маг коснулся висков жертвы кончиками пальцев. Прикованное тело задергалось, пронзенное жуткой болью, до хруста в костях изогнулось дугой, разрывая связки, и спустя миг обмякло. Надо сделать перерыв… который обострит ощущения от пытки и добавит распятому каплю надежды на скорую смерть, которую он потом выцедит из этого жалкого тела, наслаждаясь каждым мигом проделываемой работы.

Отступив на пару шагов, некромант достал из рукава тонкий кинжал. Под накинутым почти до подбородка капюшоном не было видно лица, но излучаемая им уверенность в собственном величии, смешанная с запахом тления, все сильнее исходящим из-под одеяния, напугала бы кого угодно.

Сегодня… сегодня он не будет делать даже высшего неуязвимого. А все, что исторгнет мир, направит за Кромку, разрывая трепещущую под напором с изнанки Вуаль. Это так легко, так волнующе… открыть дорогу чему-то столь чуждому, способному служить ниспровержению врагов, а тело жертвы послужит пищей, основой и материальным воплощением для новой сущности. Смертоносной и беспощадной, прекрасной в своей ненависти ко всему в этой реальности. Это так легко проделать здесь и сейчас, в глубинах Горы, среди колеблющихся и рвущихся без Властелина эфирных вуалях.

Вот оно, высшее предназначение некроманта — нести смерть всему живому. Смерть — это благословение, недоступное для недостойных. А тот, кто оказался жертвой, должен гордиться, что именно его избрали для исполнения великих планов.

Жалкие глупцы! Людишки! Не желающие понять того, что все тлен и прах, кроме Силы.

Неторопливо скользнув вперед, некромант извлек из широкого рукава тончайшие иглы… Продолжим.

Боль, ужас и ненависть накатывают волнами, мелко подрагивающие от удовольствия руки ласковыми движениями дотрагиваются до болевых точек этого тела. Можно до бесконечности играть на этих струнах, исторгая в мир музыку, достойную слуха Великих, но, поймав наибольшую амплитуду мучительной мелодии, не стоит тянуть…

Рука с кинжалом взметнулась вверх точно над солнечным сплетением жертвы.

Когда в коридоре, ведущем в главный корпус, разом погасли все огни и коридор накрыла густая, абсолютно непроницаемая тьма, скрывшая даже широкие окна, я только смиренно вздохнула. Будто чей-то выдох затушил факелы и окутал нас густым чернильным туманом, холодящим тело и загоняющим в оцепенелое равнодушие разум. И уже ни один — ни врожденный, ни выработанный за долгие годы — инстинкт не сможет найти правильного пути там, где не существует привычных вещей и ориентиров.

Но просто сдаться на чью-то милость? Нет!

Наемники мгновенно ощетинились мечами, взяв нас в кольцо. Я совершенно машинально сделала шаг вперед одновременно с Греем, одним движением плеч раздвинувшим эту сомнительную защиту и обнажившим секиру.

— Назад, — прошипел он мне, спина передо мной воздвиглась неприступным монолитом. Я огляделась, напряженно вслушиваясь в тишину, нарушаемую только тяжелым дыханием охранников. Принцесса и граф, будто готовые к обороне хищники, распространяли вокруг себя холод, обещающий любому, кто посягнет на их жизнь, много смертельно опасных неприятностей. Я выдохнула, проследив, как рассеивается во тьме белое туманное облачко.

Онемевшими пальцами нащупала на шее застежку и сняла ожерелье, пробежала по шелковой нитке, ощупывая глазами тьму… тихий щелчок заставил недовольно обернуться Грея… Он только дернул бровью, узрев на моих ладонях смертоносные звезды. Да, ты прав… вряд ли это поможет.

Страх… страх неизвестного и ожидание глодали мою решимость сражаться, все ближе подбираясь к основе. К спокойствию и трезвому расчету, к воинской сути, оттого все быстрее срывающейся в пьянящий яростный азарт неначатого сражения.

Страх… изменяющийся и изменяющий…

Ну где же ты?

Кто или что…

Никто не трогался с места, справедливо опасаясь потеряться в темноте, хотя каждый знал, что ни коридор, ни стены, ни арки никуда не делись. Слишком убедительна была иллюзия.

Кто или что атакует нас?

Будь я одна, может, и рискнула бы уйти, но…

— Где ж-же ты? — угрожающе прошелестела позади меня верей-аали, раскрывая крылья своей сущности, мимолетно коснувшиеся каждого, но не пытаясь выпить ни капли Силы из подвернувшихся аур. Разумно… мы же сейчас ее щит, она не настолько безумна, чтоб обескровливать собственную защиту.

Кровь все быстрее бежит по жилам, и вот я уже не чувствую холода, зато буквально всей поверхностью кожи ощущаю надрывное биение Вуали где-то в самой глубине Горы, и тьма кажется мне смутно знакомой… вот-вот сквозь оседающую дымку проступят знакомые хищные формы. С огромным трудом удерживая тело, желающее сорваться в неистовый бег на месте, я раскинула руки, пропуская через сознание окружающие меня изменения. Не обращая внимания на раздраженное шипение графа, заготавливающего что-то убойное из своего арсенала и вынужденного потесниться, прикрыла глаза…

Мир стонет от боли в нарушенном эфире, а на Изнанке… Вуаль вот-вот лопнет от напирающих с той стороны сущностей, желающих прорваться через Кромку на пир, приманенных ароматом темной магии и крови… и возникнет щель, строго контролируемая кем-то, сквозь которую в мир призовут на пир опасное, неуязвимое, смертоносное существо.

Охнув, распахиваю глаза и судорожно, до крови, стискиваю звезды. По спине пробегает судорога, в ногах появляется неприятная слабость.

Спокойнее! Спокойнее…

Вдох, выдох…

Страх… теперь для него не время и не место. Страх — вот что манит сюда тварей с Изнанки. Страх и кровь… а это значит, что окружившая нас тьма безвременья — всего лишь побочный эффект куда более сложных и опасных чар.

Гром и Молния! Ненавижу хейхольтских некромантов, нашедших ключик к истинной силе мира!

Где же, где?!

По наши души явится нечто… чему сопротивляться невозможно, бежать от чего бессмысленно… Но кто сказал, что я не буду пытаться?

Лучше сражаться и проиграть, чем бежать и все равно остаться побежденным.

Пол под ногами начал мелко, нервно подрагивать. Напружинившись и приготовившись к броску, я втянула воздух трепещущими ноздрями. Время привычно замедлило бег, сознание расширилось. Повеяло смертью.

Тяжелые, рыскающие шаги в конце невидимого коридора. Плавные, замедленные движения людей, будто погруженных в сладкую патоку… Когда, взбаламутив туман, перед нами предстала тварь, ее встретила вся мощь оружия и магии, сконцентрированная в нескольких ветвистых, мощных молниях, сплетенных из Стихий, десятке зачарованных арбалетных болтов, залпом выпущенных по команде Грея, и трех серебристых звездах, оставивших сияющий росчерк в замершем воздухе.

Брошенные мною скорее от отчаяния, они бесславно застряли в топорщащихся на груди ящера чешуйках. Магия принцессы и графа стекла с порождения Изнанки и некромантии, не оставив ни одной подпалины, болты, пущенные стражниками, глупо срикошетили от бронированной морды даже не замедлившей грациозного движения твари.

Я завороженно наблюдала, как вперед, под слабо мерцающие когти, ринулись вооруженные простыми мечами наемники. Темно-синяя треугольная чешуя, переходящая в угольно-черный гребень, короткая мощная шея, вытянутые драконьи челюсти, украшенные набором потрясающих клыков, полыхающие багровым огнем глаза, в которых только жажда крови и смерти, скошенный бронированный лоб, увенчанный тройной короной игольчатых пластин… Он чем-то похож на Древних, как их изображали на настенных фресках. Стремительные, чуть размазанные движения… Страх уступает место восхищенному лицезрению. Но вознести благодарность богам за возможность перед смертью лицезреть инеисто-игольчатого варана я не успею… Нижние лапы, похожие на птичьи, только куда более толстые, предназначенные для поддержания двухсоткилограммовой туши, с силой отталкиваются от земли, тварь взмывает в воздух в длинном, идеально выверенном прыжке, затем разворот, двойной взмах хвостом… Скорость, превосходящая даже мою в лучшие времена, и от такого удара невозможно уклониться.

Сметенные им, в стену врезаются трое самых смелых, превратившиеся в мешки с переломанными костями. Один вылетает через невидимое окно. Звон стекла глушит ругательства Грея, чьего приказа глупцы не послушались… или нервы не выдержали.

Злое шипение за спиной, и перед прекрасным в своей смертоносности созданием возникает сияющая ало-золотым светом сеть. В висках заломило… Глупо, ни у кого не хватит сил остановить призванное некромантом существо. Может, только задержать… Отголоски боли, донесшиеся до меня, выдавали умелого мастера, не потерявшего ни одной капли Силы… которой было очень много… И души, пойманной в момент разлучения с телом. Внутри варана клокочет Огонь! Подавшись вперед, со странным интересом наблюдаю, как он с разгона врезается в сеть, которая, выдержав первый напор, оборачивается вокруг твари, пытаясь ее спеленать. Как она рвет в золотые клочья наполненные Силой чары…

Скорость, скорость…

Напряженная тишина за спиной, и ледяным вихрем поднимается вокруг освобожденная аура верей-аали. Обернувшись, мельком замечаю ее вскинутые руки, запрокинутое в экстазе лицо… Она собирается выпить порождение Изнанки? Это… ошибка!

По виску графа, одновременно выплетающего новые чары и пытающегося поддержать Сеть, сбежала капля пота. Поймав отсутствующий взгляд лорда, я поняла, что ему нечего противопоставить твари. Вот будь здесь некромант… граф Новары нашел бы чем оборвать нить жизни того, кто подготовил эту ловушку.

Я бы тоже… нашла! Проносящаяся сквозь меня магия заставляла тело биться мелкой дрожью, тонкая щель, оставшаяся после прорыва Вуали, сочилась нарушающими равновесие мира миазмами. А от варана куда-то в темноту уходила тонкая ниточка контроля…

Живой щит, собранный из оставшихся наемников во главе с Греем, двинулся вперед, пока игольчатый варан еще не освободился от обжигающей чешую ловушки. У них был шанс… небольшой. Секира равнодушно взблескивала в руках своего хозяина, когда он давал отмашку каждому новому шагу.

И теперь только я прикрываю принцессу и лорда? Нет, не хочу…

И я скользнула вперед.

Может, у них бы получилось… но именно в тот миг, когда неполный десяток воинов приблизился на расстояние удара, верей-аали ринулась вперед. Точнее, жадными змейками скользнули вперед клочья ауры, намеревающейся… сделать что? Но… устремились и с шипением отпрянули, натолкнувшись на абсолютно чужеродную энергию, наполнявшую тварь… И мимоходом смели жалкие остатки Сети, все еще удерживавшей варана на месте.

Я еще услышала грязное ругательство, которое выдохнул Грей, понявший, что они не успели.

И все смешалось… Только потому, что восприятие мое ускорилось, я увидела, как…

Неуловимым движением скинув золотые обрывки, тварь взревела, сшибая ближайшего наемника. Мечи дружно, но бесполезно скрежетнули по чешуе, густая алая кровь брызнула из-под неуловимых когтей. Располосованный наемник медленно осел на камни. Уклонившись от клыков, Грей скользнул под короткие передние лапы, полоснул по горлу твари… брызнула ярко-красная горячая кровь… что у тебя за секира? Еще один атаковал сзади, подрубая заднюю лапу, но не сумел увернуться от шипастой плети хвоста. Телохранитель проскочил дальше, ускользая от клыков и обрушивая секиру на основание хвоста, прижавшего к камням то, что осталось от напарника. От мощного возвратного движения, поднявшего в темной пелене воздушную волну, он отшатнулся назад… Резкий тычок мордой в момент потери ориентации, и Грей, отлетев к противоположной стене, замер там неопрятной кучей. Оглушающий победный рев… Закаленное лезвие намертво застряло между позвонков, доставляя твари неудобство. Еще одного варан просто растоптал, мгновенно подминая когтистыми лапами.

В груди поднимается досада, смешанная с яростной обидой и неприятием… Разве уже время заканчивать игру? Не-эт! С ладоней стекает кровь, расплываясь на белом шелке экзотическим алым узором. Кап, кап, кап… ради чего, во имя кого?

Мощным броском сбив с ног и повалив самого молодого, тварь наклонилась и погрузила когти прямо в его лицо. Дико заорав, парень успел всадить в алый глаз кинжал…

Ради жизни, во имя равновесия…

Бесславно соскользнула с синей чешуи еще одна Сеть, искрами рассыпалась воздушная стена, голод отступил, чтоб вновь безуспешно атаковать. Мои звезды даже не оцарапали ему морду…

И нет в нем средоточия Сил, которое можно разорвать… Гром и Молния! Я не хочу умирать! Но сражаться? Как? Губы мерно шевелятся, вышептывая старинную формулу.

Боги мои, за плату мою, соразмерную…

Миг… и меня, покорно замершую в странном безвременье, опаляет смрадное дыхание рвущейся к своей цели твари. Ее не обманет маскировка амулета. Стремительно уклоняюсь от опаляющего жара, клокочущего под непрошибаемой чешуей, но… короткое движение лап, захватывающий дух полет, удар и резкая, обжигающая боль в спине. Медленно, равнодушной тряпичной куклой сползаю вниз по шершавым камням и замираю, опустившись на пол… распластавшись, как марионетка на цепочке. Ноги не держали, но слова продолжали звучать в густой, вязкой жиже воздуха.

…Дайте силы мне…

…Кровью своей заклинаю…

Кровь толчками выплескивалась из горла. Кажется, пробито легкое?

Вместо звуков только сиплый, неразборчивый шепот.

Прорвавшись сквозь несколько слоев магии, тварь подцепила лорда на короткие лапы. Я еще успела увидеть его ошарашенные глаза, руки, сложенные в бесполезные уже защитные руны…

Шаря по мокрой и холодной каменной поверхности, среди шелка нащупала последнюю звезду.

Принцесса настороженно пятится, понимая, что эта прогулка была ошибкой. В ее глазах нет страха, только недоумение… в руках бьется комок чуждого этому миру холода. Варан на миг замирает, я вижу, как по гребню пробегают искорки, разгоняющие темноту. Вот если бы ты сообразила раньше… возможно… и сумела бы оборвать нить контроля и изгнать, а теперь… когда ящер напитался силой этого мира…

Рывок. Верей-аали неожиданно стремительно уклоняется, выпуская Холодный огонь, но слишком поздно… нить контроля с отдающимся в камне звоном рвется, отдача прокатывается по мне ледяным катком, прижимая безвольно сидящее тело к камням.

Щель захлопывается под разочарованный вой с той стороны, но тварь… никуда не девается. Слишком много Силы вложил в нее создатель, и простой Огонь, вроде того что танцует внутри, уже ничего не сможет с ней сделать. Разве ты не понимаешь?

Верей-аали, отступая, швыряет в варана все новые и новые порции Холодного огня, одна из них, задев веером пол, сметает тело графа, оставляющее за собой длинный кровавый след.

Медленно, через силу поднимаю руку, краем глаза замечая движение в другом конце коридора. Грей жив?

Не отвлекайся… ради продолжения бесконечной спирали перерождений…

Ромбовидные чешуйки в смутном, болезненном тумане, куда я медленно соскальзывала, на миг замерли прямо напротив. Пришпиленное когтями к стене тело принцессы вяло трепыхается… Сквозь бессильные слезы я увидела, как окровавленная морда с чавканьем оборачивается… довольная… ящер съел сердце?

Сыт? Нет, он никогда не насытится, и он собирается продолжить тризну, теперь, когда его не одергивает нить контроля и не маячит исполнение задачи.

Своего не отдам…

Каплю Силы, боги… Короткий стон срывается с губ, когда ребро протыкает легкое… боль…

Косой бросок, и последняя, измазанная в крови звезда застревает рядом с обломанным лезвием секиры в основании длинного хвоста. И последняя просьба бьется в голове…

Освободись, Сила…

Чувствую, как сквозь несовместимые с жизнью раны тело стремительно покидает жизненная сила. Удар о пол почти не замечаю…

Торжествующий рык сменяется разочарованным воем, длинные когти неистово рвут мелкую чешую на груди. Багровый огонь еще сильнее бьется под поверхностью, рвется наружу, пульсируя во все убыстряющемся ритме…

В ушах шум…

Между чешуй начинает пробиваться странный, пронзительно-белый свет, рассеивая окружавшую нас тьму, тварь разворачивается, пытаясь добраться до меня в длинном прыжке, но не успевает.

Из пасти, выбивая клыки, вырывается ком Силы и, вместо того чтобы бесславно рассеяться, расплескивается по коридору, оставляя на стенах и полу горячие едкие потеки.

Капля, попавшая на подол, мгновенно проела серебристую ткань… Душа, стремящаяся воссоединиться с миром, растворилась в эфире. Я услышала затухающий благодарный шепот. Не спеши… скоро я присоединюсь к тебе, кто бы ты ни был.

Тварь рухнула так, что пол явственно содрогнулся… впрочем, мне уже все равно…

Распирающий ее огонь просочился наружу, выдавливая чешую, и… тихий, какой-то камерный взрыв эхом разметал по полу останки варана, мимо лица со свистом пронеслись осколки прочнейшего покрытия, усеяв игольчатыми обломками стены и неподвижные тела.

Пришпиленная ладонь взорвалась болью, перекрывшей даже ту, что отдавалась в теле при каждом ударе все замедлявшего работу сердца.

Получилось… я могу гордиться… настоящая кровница.

Слишком много крови.

Безучастно созерцая потолок, услышала торопливые шаги… гортанные команды.

Поздно… вы пришли слишком поздно… Сестры Рока, кажется, уже исполнили свое предназначение. Так странно, я не чувствую облегчения…

Разглядев серые камзолы на тех, кто, блистая оружием, проложил дорогу сквозь оседающие тени, я сложила губы в хищной, но бессильной улыбке… Бессмысленные приказы, внимательный взгляд, сквозняк, пронесшийся по сфере эфира, убирающий остатки некромантии…

Порыв неощутимого ветра, порожденный чьими-то чарами Опознания, отправил сознание в темноту.

Глава 8

Обмен

Капитан замковой стражи Трисс д'Эркат Даверрея пребывала в настроении, характеризуемом ее подчиненными как обреченно-упрямое. Несмотря на то что реальность сошла с ума, потеряв единственный сдерживающий фактор, несмотря на множившиеся по всему Замку прорывы с Изнанки, на многократно увеличившиеся потери среди стражей, сдаваться она не собиралась. Наоборот, прикладывала все силы к тому, чтобы творящаяся вокруг вакханалия достигла кульминации и был избран король. Любой! Ради воцарения в Замке относительного спокойствия она готова была лично перебить строптивых кандидатов и упрямых лордов. Конечно, это крайняя мера, на которую вряд ли придется идти, да и унаследованный долг велел скорее защищать, чем уничтожать, но желание прикончить парочку десятков аристократов возникало в душе капитана все чаще.

Правда, в данном случае, критично признала она, обозревая следы кровавого побоища в коридоре, кто-то успел проделать это до нее. А лучший страж Замка Королей опять опоздала! Ошметки человеческой и чужой плоти усеивали стены, пол и распластанные мертвые тела. Много тел. Капитан фыркнула, поежилась от гуляющего сквозняка и обернулась к стражу, ответственному за это крыло:

— Живые остались?

— Ее высочество и один из телохранителей, оба в критическом состоянии, — тут же доложил он, — доставлены в комнаты с использованием Полога Покоя.

— За них можно не переживать, — пробормотала женщина, — высокая леди наверняка отличается живучестью.

Полог Покоя, изобретение одного старого мага Принуждения, чаще всего служил для транспортировки тяжелораненых, на время приостанавливая в теле все жизненные процессы и погружая разум человека в сон. Если в этот момент душа еще не окончательно покинула тело, существовали приличные шансы вернуть пострадавшего к жизни, особенно имея под рукой хорошего целителя… способного работать под Пологом, не снимая его. Эти же чары облегчали транспортировку, исключая дополнительную потерю крови и фиксируя тело в удобной позиции. А потом исчезая вместе со всеми следами ранений, кроме шрамов. Идеальный санитар… и очень, очень дорогой.

Неодобрительно качая головой, капитан попыталась определить вид напавшего на эскорт принцессы монстра. Сие оказалось трудным делом, практически невозможным из-за отсутствия сколько-нибудь целых кусков твари. Но восстановить картину произошедшего она смогла. Вот здесь они замерли и приняли бой. Вот первые погибшие, труп одного из них до сих пор лежит под окнами. Отголоски мощной, но бесполезной магии. Самоубийственная атака остальных телохранителей, в следующий миг прерванная неудачной попыткой принцессы применить родовую магию. Смерть, смерть… Но что изгнало тварь? Или кто? Втянув носом воздух, женщина уловила странный запах. Присела на корточки, разглядывая изрешетившие стены осколки перламутрово-синей чешуи и лужу уже остывшей крови.

— Чья это кровь? — коснувшись пальцами липкой поверхности, спросила она сера д'Эрката.

— Ее высочества.

Женщина поднесла руку к губам, осторожно лизнула, не обращая внимания на ошарашенные взгляды подчиненных. Слишком соленая, отметила она, необычная на вкус. И ее слишком много на полу, чтобы можно было выжить. И тем не менее… именно эта кровь послужила причиной изгнания твари? Магия крови? Похоже на то… Разве она доступна Хейхольтской династии? Впрочем, это не ее дело, и лезть в семейные тайны королей она не собиралась.

— Что ж вы так, — неопределенно спросила капитан, поднимаясь, — недоглядели?

— Боюсь, что в связи с известными событиями чувствительность наблюдателей притупилась и они не сразу поняли, что используются удаленные чары. И куда они направлены… слишком сильны возмущения… И не успели.

— Очень плохо, оправдания говорят вовсе не в вашу пользу, — бросила женщина, брезгливо перешагивая через чье-то изодранное тело. — Целитель на месте?

— Так точно, сера капитан, уже работает.

Вот еще одна проблема… сколько времени выдержит в Замке целитель? К сожалению, Трисс не могла прямо приказать ему убираться, а к просьбе уйти гордый и властный рангер имел полное право не прислушиваться.

— Откуда накладывались чары, выяснили?

— Похоже, из самого глубокого и древнего зала Замка, мой капитан. Почти подземелья.

Женщина вопросительно вздернула бровь:

— Мы не можем туда попасть, все проходы ниже Алой Линии завалены, планов обходных коридоров нет.

— То есть нам нечего предъявить регенту и принцам, ожидающим меня в гостиной ее высочества? — язвительно спросила капитан.

Страж смешался под ее пронзительным взглядом. Капитан досадливо фыркнула.

— Что ж… Если ее высочество выживет, именно вам впредь придется обеспечивать ее безопасность. Сколько там у нее осталось наемников? Смех один, — заметила Трисс, — а мне, — хмуро сдвинув брови и сверкнув серыми глазами, четко проговорила она, — придется извиняться.

И двинулась в покои принцессы, не обращая внимания на то, как отшатываются с ее дороги подчиненные. Предстоял неприятный разговор с принцами, регентом и прочими аристократами.

Вода медленно колыхалась, оглаживая кожу ласковыми, холодящими тело щупальцами. Я медленно погружалась в глубины озера, прислушиваясь к тихому шепоту на краю незаметно гаснущего сознания. Мерное шевеление чередующихся холодных и теплых слоев воды, все дальше отдаляющих от источника звуков, успокаивало, усыпляло, обещало неземное наслаждение. Стоит ли сопротивляться, если знаешь, что тебя в любом случае ожидает конец? А такое завершение существования ничуть не хуже прочих. Надо только согласие, добровольное согласие, и тогда… со дна поднимутся тучи золотистого ила, окружат тебя и унесут вниз, в забвение. Капля за каплей уйдут воспоминания о прошлом, грустные и радостные, горькие и щемящие душу. Все. И тяжкая дрема окутает сознание, погружая в долгий сон, переходящий в вереницу перерождений. Но шепот с поверхности не давал полностью погрузиться в созерцание мерцающих вод.

С поверхности неслись странные слова, почти потерявшие для меня смысл. Еще не время, еще не все закончено, еще бьется сердце мира, еще не выполнено предназначение… И со дна поднимается волна, обжигающе холодная, неистовая, разрушающая оковы равнодушия. Она ударяет в спину, вышвыривая меня вверх, в бесконечные синие просторы мирового эфира, перегороженного сетью жил, бьющихся в ритме сердцебиения миллионов существ, живущих в нашем мире. Светлые и темные, они переплетались в сложных, не поддающихся познанию смертных узоры жизней, час за часом, день за днем, год за годом возникая из ниоткуда и рассеиваясь в эфире без следа. А освобожденные от оков плоти души ослепительно сияющими искрами срывались вниз, на миг задерживались на покрытой слабой рябью поверхности Озера Забвения и погружались на дно, чтобы вновь восстать над миром через положенный промежуток безвременья.

А над Сетью, сквозь которую я стремительно проскочила, подталкиваемая снизу порывами колючего ветра, царило иное присутствие. Более величественное и спокойное, сплетенное из бесконечных белых, золотых и серых нитей. Я на миг повисла перед ним, окунаясь в доброжелательное, бесконечно терпеливое, по-матерински ласковое настроение существа, породившего множество разумных. Неожиданно поддерживающая меня сила исчезла, беззвучно рассеявшись в эфире. И, успев заметить еще выше ярко-алый, дрожащий от нетерпения и веселой ярости спутанный ком, я рухнула вниз, направляемая уверенной рукой родителя в объятия тянущейся ко мне сине-серой жилы.

Благословение судьбы, богов и матери достигло меня через миг после того, как я вновь стала частью мирового узора, и разлилось по телу спокойной уверенностью. Смерть ушла… а вот мне уйти так же просто не дано.

Изматывающая темнота, неспособность пошевелить даже пальцем, боль… Будто бы сквозь меня протянули миллионы струн и некто дергает их в одном ему известном ритме, порождая мелодию, которая отзывается в каждой клеточке тела, заставляя его дрожать и стенать. И нет власти даже над самой малой мышцей, я просто мыслящая сущность, соединенная с телом, в котором заперта, тонкой нитью чужой воли. Но все, все, что творится с принадлежащей мне по праву рождения материей, прекрасно ощущаю. Что происходит? Память, никогда не подводившая, услужливо подкинула воспоминание о цепи событий, приведших меня сюда, на границу жизни и смерти, а прочих уведшей далеко за эту грань.

Тело судорожно дернулось, боль стала резче и сильнее, и мысли исчезли, оставив место только для яростных, горячих эмоций. Ненавижу эти мгновения исцеления. Сколько оно продолжалось, не знаю, здесь не было времени, лишь тьма и бессилие. Знакомые ощущения, только в прошлый раз я не могла вспомнить ничего о пребывании в объятиях Озера Забвения. Медленно возвращается способность чувствовать окружающий мир и власть над телом. Шуршание шагов, шелк покрывал, прохладный воздух, овевающий лицо… Непередаваемое звучание возвращения, слившееся в ком, рухнуло на меня, заставляя наконец поверить окончательно и бесповоротно в то, что это возможно.

Все прелести, сопутствующие стремительному магическому исцелению, которые просто надо перетерпеть, вынести, никому не добавляют хорошего настроения. А вот злости, раздражения от своей беспомощности, обстоятельств и всего, что попадется на глаза… Медленно поднимаю тяжелые веки и пытаюсь вдохнуть самостоятельно. Злобное шипение, вырывающееся из пересохшего горла, трансформируется в ругательства, тяжело ворочающиеся на языке. Онемевшее сознание с трудом воспринимает окружающее, не желая верить. Медленно веду глазами в сторону… в поле зрения попадает странное, абсолютно незнакомое лицо. Оно плывет, колеблется, расплывается по краям, искажаясь и морщась, отчего к горлу подкатывает горький комок тошноты. Пытаюсь сглотнуть… и остановить срывающееся с языка проклятие. Лицо вдруг исчезло, оставив в воздухе отголоски терпкого, освежающего аромата, а я вяло подумала, глядя в серый полог над головой, что целитель мог и обидеться. Мысли ворочались в голове медленно, как вековые глыбы гранита, из которых строились горные крепости, неуклюжие и такие же тяжелые. Равнодушные… Я жива… целитель… Способные вытащить жертву из Озера Забвения пользуются заслуженным опасливым уважением и подобного грубого обращения не прощают. Обладая силой заглянуть в мировой эфир и вытянуть оттуда чью-то душу в мир живых, они с таким же успехом могут отправить ее обратно. Хочу обратно. Хотя… если исцеление всегда сопровождается такой непередаваемой радугой боли, любой пациент вовсе не будет рад увидеть лицо своего спасителя… спасителя… целителя… Они привычны к грубости?.. Рада ли я спасению? Зачем… зачем? Где я? Неожиданно в голове прояснилось… будто сдернули пелену с глаз. Или с мира… Восприятие немного обострилось, только равнодушие не желало покидать меня, будто охраняя от потрясений реальности душу.

Вот только откуда такому мастеру взяться в Замке Королей? Они традиционно избегают мест, где происходят угрожающие целостности мира схватки. Слишком чутко ощущая все изменения и потому, поддаваясь неслышному голосу Изнанки, целители изменялись сами и изменялся их дар. Для нас, хальдов… да, для нас… это не так страшно, мы слышим и песню Степи, заглушающую завораживающие ритмы неестественного разрушения, а целители быстро сходят с ума… или… умирают. Смелый, смелый… человек…

С опаской шевельнувшись, поняла, что врачевал меня великий умелец своего дела. Тело было послушно, мгновенно восстановив связи с душой, только в груди сохранялись отголоски прежней боли. И всеобъемлющая слабость, которую не могла бы побороть самая могучая воля. Я утомленно прикрыла веки, затем вновь подняла, украдкой осматриваясь. И пытаясь ощутить… всю полноту окружающего пространства. Серо-белый балдахин над головой, под обнаженной спиной гладкие, прохладные шелка, изгибающаяся полукругом стена, увешанная легкими узорчатыми гобеленами… белые магические огни под потолком. Это место было мне незнакомо. Незнакомо — значит опасно…

В поле зрения вновь возник незнакомец. Вид его больше не вызывал отторжения… облик не мутился, подернутый туманом пелены Покоя. На сей раз мне удалось разглядеть синюю с желтой каймой мантию, подтверждающую смутные мысли, посетившие меня мгновение назад. Такое длинное мгновение… Целитель второго ранга, одного из самых высших в их иерархии. Отрешенно-спокойный, рассеянно вглядывающийся в неведомые людям глубины серо-зелеными глазами.

— Удивительно, — пробормотал он, перебирая пальцами над моим телом, — удивительно… вы в полном порядке, ваше высочество, не считая полного упадка сил… удивительно.

Слова ударились о стену неестественного равнодушия и канули в пустоту. Недоумение и злость полыхнули ярким пламенем и опали, присыпанные сизым пеплом прошлого… но тлеющие угли медленно подтачивали бастионы души.

— Рекомендую не менее суток покоя, — протянул целитель. И отшатнулся, наткнувшись на мой холодный, пронзительный взгляд. Ярость копьем ударила в стену отрешенности… Он предлагает мне отдохнуть? Неужели не понимает, что промедление смерти подобно! Смерти каждого из обитателей Замка! Моей смерти… Пусть я не знаю, что делать, пусть странная глухота все еще окутывает меня, но отдыхать, когда… решается моя судьба… Нет!

— Хорошо, не смею настаивать на своем решении.

Глубоко вдохнув, я рывком привела тело в сидячее положение. Голову медленно повело в сторону, узоры на гобеленах замельтешили перед глазами. Опершись руками о матрас, прошипела:

— Вы с-свободны, Масстер!

Целитель коротко поклонился, неодобрительно подвигав бровями, и пошел к выходу.

— С-стойте…

Он обернулся.

— Передайте капитану стражи, чтоб меня не беспокоили. Никто!

— Повинуюсь, ваше высочество… — неодобрительно качнул он головой и исчез за тяжелой дверью.

Медленно встаю на ноги, касаясь рукой столбика, поддерживающего балдахин. Кружение только усиливается, но это ничего… ничего. Не в первый раз. Судорожно вцепляюсь в край кровати, когда непослушные ноги подламываются. Я знаю, что надо делать. Знаю… Хватит ли сил? Еще пара шагов, давшихся с неимоверным трудом, — и я замираю посреди свободного пространства, вслушиваясь в царящую в башне тишину. Тихие шорохи ветра, подтачивающего камни, отзвуки голосов тех, кто прежде населял Замок. Колебания Вуали почти не ощущаются, как и концентрирующаяся здесь Сила. Я вернулась, но не до конца, мастерской настройки целителя оказалось недостаточно, несколько нитей так и остались оборванными, колеблясь в ветрах мирового эфира. Он, правда, и не мог знать об их существовании…

Отсюда и чрезмерная слабость, и непривычная глухота чувств. Осмотрев тело, с некоторым удовлетворением убедилась, что новых шрамов не прибавилось. Ну что же, первым делом настройка. Смогу ли я сама?.. Должна. Отбросить все мысли, злость, ярость, ненависть… Все потом — проклятия, вопросы, решения, проблемы… потом, потом…

Я раскинула руки и прикрыла глаза. Медленно выдохнула, выгоняя из легких застоявшийся, мертвый воздух. Сосредоточенно вдохнула, выгнулась, откинув назад голову, стараясь ощутить каждую клеточку еще вялого тела. Начало начал, музыка сфер, тени богов, струны эфира… Коснитесь души, не забывшей метаний по миру… И памятью той измените, найдите, услышьте и спойте…

Мысль-молитва, мысль-просьба трансформировалась в тягучее напряжение, медленно поднимающееся от пальцев ног. Каждая мышца, просыпаясь, добавляла к нарастающей боли еще каплю, и в конце концов их звучание слилось в единый многоголосый хор, где одно дополнялось другим, где не было места слабости, где фальшивая нота означала, что надо натянуть еще одну струну… вот она! Зудящая боль превратилась в режущую, будто ножом полоснули по сердцу, кожу изнутри обожгло кипятком, сотни игл вонзились в раскрытые ладони. Безумно хотелось выдохнуть. Нельзя… сквозь боль и шум крови в висках медленно проступило тихое, равномерное звучание. Знакомые, напевные мотивы Степи, рокочущая барабанная дробь Горных княжеств… оно! Пора! Резко выдохнув, я ощутила, как нервно колышется Вуаль, сотрясаясь от горячечного хищного желания тварей с Изнанки… И натянула нити… все.

По вискам стекал пот, нервный озноб пробирал до костей, но ощущения медленно сходили на нет. Я тяжело рухнула на колени, рассадив их до крови, потрясла головой. Упершись руками в камни, медленно расслабилась… Боги, зачем вы вообще породили меня? Всего лишь раз в жизни мне приходилось вытерпеть такое измывательство над телом и душой, да и то под руководством и контролем наставника. Мелко вздрагивая, я поднялась, стянула с кровати шелковое покрывало и закуталась в мягкую ткань, неприятно липнущую к влажной коже. Подошла к окну, бездумно уставилась в затянутое тучами небо. Светает… Как будто отодвинутые за стеклянную стену эмоции неожиданно навалились всей тяжестью. Чувство обреченности и злость затопили сознание.

Я тихо взвыла, закусив губу. Сжав руку в кулак так, что побелели костяшки, со всей силой отчаяния приласкала стену. Боги! Проклинаю вас! Проклинаю вас за вашу настойчивость, за упорство, за власть над нами, смертными. Проклинаю!!! За способность вернуть, удержать, исцелить. Проклинаю! Матерь моя Степь, проклинаю тебя за согласие, за верность, за свое рождение. Судьба… проклинаю тебя за Сестру, за Путь, за тропу, за предназначение, за наследие… проклинаю вас.

Я застонала, прижавшись лбом к холодному стеклу. Каким бы ни был великим мастером этот целитель, он не смог бы вернуть меня в тело, если бы того не пожелали боги этого мира, буквально вышвырнувшие меня обратно. Обратно… Ведь это была смерть… да и так быстро восстановиться я бы не смогла без полученного по пути благословения… Благословения, больше похожего на проклятие.

Я жива, жива… и еще не скоро смогу обрести покой. Покой и забвение… А подлая хладнокровная память раз за разом подсовывала события и факты, подтверждающие, что выбор был сделан задолго до сего дня. И не мною — жизнью. Хочу забыть, уйти, но… долг… проклинаю вас, боги! Но исполню все, что вы пожелаете, вытерплю все, что мне назначено. Назло… назло вам! А потому…

Я оторвала взгляд от манящих глубин ущелья, где несся бесконечный поток.

Как бы ни хотелось уйти… избежать проблем, загадок, смертей, я не изберу этот легкий, завораживающий путь. Это не моя дорога… Я выживу и спрошу с тех, кто обрек меня на бесконечное отчаяние, на гнусное существование в чужом образе, полную цену… Несмотря ни на что… и только потом я уйду. Но не в Озеро Забвения… просто уйду. В миг погружения в Озеро я поняла, что не хочу умирать! Я выскользну тенью в ворота, пройду через пустошь и скроюсь в лесах, городах и горах. Мир велик…

Прикрыв глаза, я сосредоточилась на дыхании… Надо успокоиться. Ярость и ненависть плохие советчики, особенно если они столь горячи и направлены в пустоту, которая остается после того, как уходят боги. Положив ладони на стекло, ощутила, как мелко дрожит от ветра прохладная поверхность. Я вознесена высоко над миром…

Кто я? Эрнани д'Эгуарра из Гильдии актеров, мастер-полиморф, фаталь кинжала… беглянка, притворщица, шпионка, наемница, Охотница. Губы против воли разошлись в усмешке.

Впрочем… здесь и сейчас мое присутствие наводило на вполне определенную четкую мысль. Я не в казематах Замка, целитель приложил все свои силы к тому, чтоб вернуть меня к жизни. И значит, здесь и сейчас — я ненаследная принцесса Ирин, верей-аали с правом голоса при выборе короля. Как это случилось? И как долго продлится? Ярость вновь захлестнула душу, но теперь она не уходила в пустоту бесцельным потоком, а имела вполне конкретную цель. Меня саму. Как я могла это допустить?! Я, кичившаяся своим умом и способностью выскользнуть из любой петли, из любой ловушки! Впрочем, никогда в жизни я не удостаивалась чести попасть в ловушку Судьбы. Всегда послушно следуя Року, я не думала, что он будет столь жесток… что тропа, доставшаяся мне, будет столь узка. И что я даже не буду иметь ни малейшего представления о том, что именно надо сделать, чтоб пройти весь путь, назначенный богами.

Оставалась только надежда на подсказку, но ее еще следовало вовремя уловить и понять. Я стиснула зубы, резко взмахнула руками, будто отбрасывая гневные, ненужные мысли. Остается одно — идти по этой тропе до конца. Дорогу осилит идущий, как говорили древние мудрецы.

Касаясь рукой гобеленов, я медленно обошла полупустое помещение. Судя по всему, принцесса здесь ни разу не ночевала, отдавая предпочтение тайным покоям. Тяжелая деревянная дверь вела в колодец, уходящий вниз. Винтовая лестница, заключенная в каменный корсет, казалась ловушкой, что уводила в древние подземелья. Плотная ткань скрывала проходы — арки, ведущие во вторую половину покоев.

Половина башни, скрывающаяся за поделившей ее надвое стеной, оказалась пустой, не считая выстроившихся полукругом узких шкафов. Витающий здесь нежилой дух словно окутывал меня, стараясь замедлить движения. Я распахнула резные дверцы ближайшего шкафа. Пыльных нарядов, вывешенных там, давно не касалась рука прачки… Отбросив покрывало, я выхватила первое попавшееся платье и торопливо натянула через голову. Прямая дикейская туника укрыла меня незримым доспехом, от неглубокого выреза до скрытых подолом щиколоток.

Я скривила губы в усмешке. Злость медленно, но верно подтачивала вновь выстроенный кокон спокойствия. Медленно ступила я на лестницу, ведущую вниз… Пора. Как бы ни сложилась мозаика, это будет мой лучший спектакль. Иначе просто невозможно. Бесшумной тенью скользнула вниз, машинально перебирая в памяти все, что знала о Сестрах Рока. Сколько сил было приложено богами, Судьбой, Степью, дабы я ступила на эту тропу, получила на свою душу бремя неисполненного долга младшей Сестры Рока! Вот только что это за долг, мое странное наследство? Не причина, а следствие, не болезнь, а лекарство…

Согласно древней традиции, первой уходит младшая Сестра, а старшая наследует ей как ближайшая родственница. Она получает все. Права и обязанности, долги и проблемы, титулы и проклятия… и ореол Силы, принадлежавший ушедшей в Озеро Забвения. Слабый, еле заметный, но… здесь и сейчас совершенно мне необходимый.

Кто бы из богов и творцов ни придумал этот закон, тому моя благодарность… Потому что выполняется он неукоснительно, вписанный в саму основу мира, в нити и ветры эфира.

Кто старшая, а кто младшая Сестра, выбирает случай, покорный слуга Судьбы. Да и само наследование больше похоже на объединение… То, что неспособны выполнить двое, раздираемые сомнениями, конфликтами, разделенные происхождением, силой, мыслями, сотворит лучшая и цельная, наделенная возможностями обеих Сестер. Не всеми, но тех обрывков, что цепляются за ауру оставшейся в живых, достаточно.

Кстати об ауре… Амулет Крови пропал, сметенный Пологом Покоя, да и вряд ли он был бы полезен для маскировки, ведь зачаровавшая его мертва, окончательно и бесповоротно…

Внизу, в комнатах принцессы, было сумрачно и тихо. Как я и просила… нет, приказывала, ни один человек не смел нарушить мое уединение. На туалетном столике что-то едва заметно светилось. Что это? Скользнув призрачной тенью, я протянула руку, ощущая тепло и странное покалывание в кончиках пальцев. Присела, перебирая флаконы и шкатулки… Вот она… неприметная коробочка, обитая синим шелком и расшитая скромным лиственным узором. Символический замок и очень опасная потайная игла раскрыли мне свои тайны. Внутри на мягком бархате покоился кристалл горного хрусталя чистейшей воды. Каждая грань его была изуродована руной, выгравированной с филигранной точностью. Подчинение, возвращение, покой, смерть, отрицание… и многие другие… Я разглядывала его, чуть склонив голову, сцепив руки за спиной и не пытаясь коснуться этого сокровища даже кончиком пальца.

Величайшее сокровище… или злобное порождение человеческой изобретательности, кристалл душ сиял мягким светом, давая знать, что зачарован и наполнен. Кто-то попался в ловушку, настроенную именно на него, и теперь навсегда связан внутри нее. Кто? Можно воспользоваться логикой, а можно узнать точно… я протянула руку и провела ладонью над кристаллом. Отдернув ее, задумчиво понаблюдала, как медленно тает вспыхнувший было образ графа Рилана. Вот как… очень практично… служение в жизни и после смерти… Я захлопнула крышку и убрала шкатулку в гардероб. Принцесса была рачительной хозяйкой. Что ж, подумала я почти спокойно, это еще один штришок к воссоздаваемому образу.

Накинула поверх туники серебристо-серое одеяние и, пренебрегая обязательным макияжем и сооружением сложной прически, всмотрелась в свое призрачное, смутное отражение. Лицо еще хранило облик принцессы… заложенные в тело умения не дали маске исчезнуть, даже когда душа ускользнула.

На миг я остановилась, возводя стену спокойствия и равнодушия. Это оказалось легко, все душевные силы ушли на вспышку там, в башне, и теперь даже ярость была какой-то вялой и блеклой. Но те, кто ожидает меня за стеной, должны увидеть безупречную расчетливую холодность принцессы Ирин. И увидят.

Вопрос о том, выдержит ли соприкосновение с магией принцев и лордов флер древних традиций, что достался мне в наследство, похоронен в самой глубине, среди пепла надежд и омутов разочарования… Ответ на него в любом случае будет скорым. Как и суд в случае неудачного представления. Но осознание этого не поколебало моей отрешенности.

Неторопливо шелестя подолом, я вышла в коридор. И здесь тишина, давящая, затхлая…

Прислушалась.

— …Если вы обвиняете в некомпетентности, я могу немедленно сложить полномочия, — незнакомый уверенный, чуть насмешливый голос, — и если есть у вас кандидат, способный справиться с возложенными на меня обязанностями, милости прошу.

— Кхм… и правда, не стоит поступать столь опрометчиво, милорд регент, сера капитан достаточно компетентна… как и сер целитель.

— Вы так считаете?!

Из Алой гостиной повеяло смертью.

Глубокий вдох… Шаг через порог в напряженную тишину. Оглядеться спокойно и выжидающе… дать почувствовать свой голод…

Неестественно спокойно отметила, что разбила сложную мизансцену. Злость, раздражение, ненависть, засада выжидающей удобный момент для атаки змеи… Витающие в воздухе отзвуки накладываемых чар мгновенно впились в виски ледяными иглами, живот скрутило судорожным спазмом. На ноги будто нацепили тяжелые кандалы… Что-то изменилось в моем лице, на тонкие черты лег алый отблеск потаенной кровожадности. Когда все осознали мое появление, проговорила:

— Я прос-сила избавить меня от вашего общества, рангер, а вовсе не избавиться от прис-слуги. — Немного раздражения в тихом голосе, от шепчущего резонанса которого у присутствующих пробежали по спине мурашки.

Да, я очень зла… на то, что кто-то осмелился покуситься на мою персону, что вынуждена появиться перед гостями в таком неподобающем виде… А виноват в этом…

Целитель, который, раздраженно вздернув брови, застыл у дверей, собираясь покинуть покои. Осознающий свою необходимость, неприкосновенный, а потому слишком уж острый на язык. В его лице было что-то неприятное, какая-то смутная неопределенность, расплывчатость… Странно. В момент, когда я вернулась, ничего такого заметно не было. Впрочем, тогда еще не была произведена окончательная настройка.

Капитан стражи, заняв место Грея в одном из углов, с едкой усмешкой на тонких губах посматривала на застывших посреди гостиной сенешаля с регентом. Удачная позиция как для защиты, так и для нападения… Ее серая форма является признаком нейтралитета, поддерживаемого всеми стражами Замка. И сама она была какая-то серая, но вовсе не бесцветная. Как пепел, под которым скрываются готовые разгореться угли. Пожалуй, в своем роде не менее опасная персона, чем замершие посреди гостиной лорды.

Они явно о чем-то спорили, причем со стороны казалось, что это просто мирный разговор. Но на деле для того, кто может видеть и чувствовать, это начало магической битвы. Когда я ступила на алые ковры, оба развернулись, недоверие четко проступило на их лицах. В руках обоих плескались активированные чары… О, милорд сенешаль, оказывается, мультистихийник. За его спиной разворачивались осязаемые Ленты Силы… огонь, вода, воздух… Старик сойдет с ума, это слишком много для слабой человеческой плоти. Разноцветье плясало крыльями бабочки за худой спиной. Между ладоней регента разгорался ком холодного огня, в серых глазах плясало раздражение, чуть припухшие суставы оплетали темные нити.

В одном из кресел, совершенно незаметный среди вихрей магии, вольно раскинулся принц Леран, с обманчивым равнодушием рассматривающий вышивку на обшлагах ярко-голубого камзола. Он внимательно наблюдал за развитием событий если не глазами, то обостренными чувствами некроманта. Но вмешиваться, кажется, не собирался.

— И все же я приветствую вас-с, лорды, — чуть склонив голову, продолжила я, наполнив голос ехидством, — чрезвычайно рада видеть, что забота о моем здоровье привела сюда такое множество людей.

Улыбнулась принцу, оторвавшемуся от лицезрения атласной глади и настороженно присматривающемуся к чему-то во мне… к моей бушующей, расслоившейся, странной, чужой ауре. Какой она еще может быть после принятия наследия? Человек-птичка неторопливо поднялся, просеменил ближе и коснулся губами протянутой руки:

— Дорогая сестра… — Сомнение в голосе, слишком явное, чтоб остаться незамеченным.

Что ты там увидел? Сдержав желание отдернуть руку, я представила, как сухой кожи касается тлетворная аура принцессы… Главное — самой поверить в это. Сенешаль приветственно кивнул, но было видно, что радости воскрешение принцессы ему не доставляет. Он еле заметно передернул затянутыми в синюю ткань плечами.

Костлявый наследник заботливо поддержал меня под локоть, подвел к любимому вовсе не мною дивану, на котором я расположилась с привычной томной грацией. Сенешаль и регент под моим суровым взглядом отложили выяснение отношений на более позднее время. Дрожащий воздух начал успокаиваться.

— Рад и я, — сказал некромант, — что усилия лучшего нашего целителя не прошли даром.

Цветистую фразу прервал собственно рангер:

— Теперь же, когда вы убедились, что я выполнил свой долг, мне позволено будет удалиться?

Слова эти просто источали яд. И, словно спрашивая разрешения убить оскорбившего представителя королевской династии, все присутствующие повернулись ко мне, хозяйке этого места. На лицо раздраженного принца набежала тень мрачной смерти, его вечной спутницы, кожа на скулах нервно натянулась. Саи-сер Дареан поднял руку ладонью вверх, призывая к спокойствию. Капитан плавно сместилась в сторону целителя, положив руку на рукоять клинка, пристегнутого к бедру, собираясь до конца исполнить свой долг. А от мужчины, внезапно осознавшего свою наглость, донесся всплеск эфирной магии. Я задумчиво сдвинула брови, словно прикидывая, не стоит ли выпить кого-нибудь, и кивнула разрешающе:

— Благодарю вас… вы прекрасный знаток своего дела.

Рангер склонился в вежливом поклоне и бросил, отворив дверь:

— За вторым пациентом присмотрит мой помощник, — и прикрыл дверь с той стороны.

Я подняла брови, демонстрируя, что пожелала бы выслушать сочувственные предложения и предположения. Настало время прояснить некоторые моменты произошедшего.

— Сие прискорбное происшествие, — начал регент в ответ на мой холодно-вопросительный взгляд, — повлекшее за собой смерть множества ваших людей…

— Покор-роче. — Поразившись зародившемуся в глубине горла рыку, я хищно подалась вперед. Затаившаяся было ярость вновь показала клыки.

Сенешаль отошел в сторону, решив, видно, отложить соболезнования до лучших времен. Саи-сер Дареан продолжил, внешне сохраняя невозмутимость:

— …и поставившее вас, ваше высочество, на грань выживания, тем не менее не привело к трагическим последствиям. Тварь удалось локализовать…

Кажется, он собирается присвоить себе честь уничтожения этого порождения Изнанки? Я поднялась, понимая, что клокочущие внутри эмоции нашли новую цель. Осколок принятой маски повернулся еще одной гранью. Скользнув вперед, я уловила краем глаза нервное движение принца, насмешку на лице капитана, и пристально всмотрелась в бесстрастное лицо регента. Близко-близко. На расстоянии тепла… Ярость и ненависть, полыхнувшие в моих глазах, заставили его отшатнуться, вздымая руку в защитном жесте. Не так уж и хорошо вы владеете собой…

— Это я з-знаю! Кто выжил?

На узком лице лорда нарисовалось удивление, я улыбнулась… хищно и предвкушающе.

— Грейнарр ан Дирт, ваше высочество.

— Отлич-чно. — Я отступила на шаг, вновь обретая невозмутимость и холодноватое спокойствие. Расчет, и только расчет, увидели присутствующие, и уж никак не искреннюю радость. — А теперь я бы хотела услышать ваши оправдания, милорд сенешаль.

Капитан усмехнулась, скользящим движением оказываясь на линии предполагаемой атаки. Пространство вокруг меня ощутимо похолодало, трепеща под расправляющимися крыльями наследия… Замок отозвался неслышным гулом…

— Об этом вы должны скорее спрашивать меня.

Я замерла, чуть склонив голову к плечу. А она смелая, скорее, даже безрассудная… немногие рискнут встать на пути королевской крови. В серых глазах — отражении моих собственных — ненависть, тихая, но придающая сил. На лице — узком и хищном — печать усталости и прожитых лет. Я могла быть ею, но…

Медленно, плавно приближаюсь. Волосы, свободно падающие на спину, колыхаются в такт шагов… Обхожу ее вокруг, разглядывая снисходительно, будто ребенка, пытающегося выглядеть взрослым. В нос ударяет странный мускатный запах… едва заметный, но привлекающий внимание. Чуть расширив ноздри, пытаюсь понять, что это… мелькнувшая было мысль ускользает.

— Ну что же, Трисс д'Эркат Даверрея… я вас слушаю.

Мое представление безупречно.

— Несомненно, мы, стражи, заслуживаем всяческого порицания, — замешкавшись, начала капитан. — Ваша драгоценная персона подверглась величайшему испытанию, но ситуация вокруг Замка такова, что мы физически неспособны успеть к каждому прорыву. В данный момент мы не имеем доступа к территории, откуда была произведена атака. Это древнейшие коридоры, заваленные более ста лет назад.

— Очень плохо. И это был отнюдь не простой прорыв, — поощрительно улыбаюсь.

— Разумеется, — кивнула капитан.

— Я рада, что вы это понимаете. И надеюс-сь, что вы приложите все силы к тому, чтоб выяснить, откуда было произведено нападение и кто был инициатором этого инцидента. И предоставите мне возможность пообщаться с ним.

Женщина склонилась в поклоне.

— Приложим все усилия… в качестве гаранта безопасности мною выделен десяток стражей для охраны ваших покоев.

— Хорош-шо. А я тоже… — Голос исполнился глубины, ему невозможно не повиноваться. Все поежились под моим взглядом, поочередно задержавшимся на каждом из присутствующих. — Я тоже приложу некоторые усилия для того, чтобы выяснить… все. Можете идти. — Это уже сенешалю.

Равнодушно и снисходительно добавляю:

— Ах да, позаботьтесь о том, чтоб вся прислуга вернулась на свои места. И поскорее.

Повернулась к регенту, начавшему строить чары Принуждения. Для меня? Боль сосредоточилась в точке над правым глазом, отчего хотелось прищуриться. Погрозила пальцем укоризненно, проследив, как покидают покои капитан с лордом Вайном.

— Не стоит, милорд, не стоит. Так что вы хотели сказать?

— Ваше высочество, я только хотел осведомиться, примете ли вы участие в сегодняшнем голосовании?

— Разумеется, милорд, разумеется… Неужели вы думали, что смерть может остановить меня и помешать исполнить свой долг? — Впрочем, настоящей принцессе смерть помешать сумела. Неторопливо я вернулась к дивану и грациозно присела. Серебро одеяний легло на алую обивку завораживающей волной.

— Тогда позвольте откланяться, — наблюдая за моими перемещениями, промолвил регент. Стиснул посох так, что костяшки чуть опухших пальцев побелели.

— Ах, что же случится, если я не позволю?.. — еле слышно прошелестела я, вновь улыбаясь. Вовсе не приятно. — Идите, милорд, занимайтесь своими делами. И не забудьте проследить, чтобы выделенные мне стражи заняли отведенные места.

Узкое лицо регента скривилось в недовольной гримасе. Еще бы, использовать лорда, обладающего всей полнотой власти, в качестве посыльного да снисходительно отсылать его, пренебрегая его положением, очень унизительно. И опасно. Потому что провоцирует на ответные, не менее неприятные действия. Но сейчас спорить он не стал. Просто резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.

Я на миг прикрыла глаза, откинувшись на спинку дивана. Короткую медитацию прервали хлопки. Это принц Леран, выразительно улыбаясь, одарил меня аплодисментами:

— Браво, браво… сестра. Заводить врагов вы умеете с той же легкостью, как и озадачивать присутствующих делами.

— Вы еще здесь, брат мой? У вас тоже есть ко мне какое-то дело? Или помочь вам найти его?

— Отнюдь. Единственное, о чем бы хотел сказать, так это о том, что, пожелай я вашей смерти, так легко вы не отделались бы.

Я чуточку расширила глаза:

— Это угроза, обещание или предупреждение, мой дорогой?

Поднявшись, принц прошелся по гостиной, обогнул стол и присел у моих ног. Со стороны это казалось просто проявлением братских чувств, но, взглянув в глаза собеседника, в холодные, мертвые, ненавидящие весь мир глаза… Понимаю, что как бы ни хотел он это скрыть, Леран не птичка, присевшая на руку за зернами, а ядовитая змея, затаившая угрозу.

— Мы стоим друг друга, принцесса. И это просто констатация факта. Я сильнее.

Все так же улыбаюсь, когда он берет мои руки в свои и крепко, до боли, сжимает. От моих пальцев тут же волной начинает расходиться холод, пробирая до костей. Принц отдергивает руки.

— Сильнее кого? — мечтательно прищурившись, почти пою я. — Возможно, но не стоит столь часто испытывать терпение судьбы.

— Я рад, что и вы это понимаете. Так на чьей же стороне вы выступите сегодня? Ведь у вас не осталось союзников.

— На стороне победителя. Кто бы он ни был.

Некромант резко отшатнулся, более не пытаясь заглянуть под мою маску. Встал, поводя плечами, и прошипел:

— Ну что ж-же, тогда до всстречи в Зеркальном зале, дорогая сестра.

— И пусть победит сильнейший… из вас.

Закрываю глаза, не желая ни видеть, ни слышать, ни чувствовать окружающего мира. Как это тяжело… осознавать собственную беспомощность. Знать, что ничем не можешь помочь тому, кому искренне желаешь добра. Знать, что, несмотря ни на что, надо двигаться вперед, одну за другой преодолевая преграды, лавируя среди туманных островков загадок, вслед за Судьбой по узкой тропе, оставляя за собой дни и годы, воспоминания и людей.

Душа медленно корчится от ненависти и ярости под несколькими слоями маскировки. Оказывается, я еще могу ощущать себя разделенной надвое. Осознавать это, погружаясь в калейдоскоп Калек, масок и осколков чужих личин. Та, снаружи, медленно и грациозно выполняет все положенные принцессе действия, маскируя сбившееся в тяжелый ком сознание спокойствием, холодностью, высокомерием. И церемониальный наряд из тяжелого синего атласа, и высокая прическа, и нанесенный умелыми, но нервными руками макияж представляют собой лишь дополнительные щиты. Защита столь же ненадежная, как и кинжалы, спрятанные в пышных рукавах…

Тело, в которое не спешила возвращаться душа Грея, лежало в одной из малых спален на белом покрывале, сокрытое туманным пологом. Ни шевеления, ни дыхания, ни жизни под ним не ощущалось. Провела рукой, ощущая слабое покалывание в ладони. Тишина и покой… стазис…

Я ничего не могу сделать… только ждать. Хотя…

Несколько мгновений я разглядывала лишенное какого-либо выражения лицо, сохраняя абсолютную внешнюю невозмутимость, затем медленно перевела взгляд на неуверенно замершего у дверей паренька. Совсем молодой, темноволосый, кареглазый помощник целителя… страх буквально струится из его глаз, животный, искренний, чистый. Вздернула вопросительно бровь, любуясь попыткой перепуганного юноши совладать с собственным голосом. Наверное, все время, проведенное у изголовья ложа, он в красках представлял, что с ним сделают, если он не справится с заданием…

Не бойся смерти, малыш. Я вот не боюсь, а просто не хочу умирать, вновь окунаясь в Озеро Забвения… Слишком свежи воспоминания. Зачем боги сохранили их? В прошлый раз, оказавшись на грани смерти, пришлось пережить только несколько дней беспамятства. И это было благом, великим благом, как я теперь понимаю. Посмертие манит, лишая разума, но я не хочу… не хочу! Неожиданно вспомнились те давние события. И то странное задание мастера, отвлекшее от горьких сожалений и бесконечных укоров в собственный адрес. Совсем недавно погиб Арриол, и мне казалось, что жизнь окончательно и бесповоротно не задалась. Хотя то, что я испытывала к нему с высоты прожитых лет, больше похоже на девичью влюбленность, чем на истинное чувство, тогда произошедшее казалось подлинной трагедией, тем более страшной и бессмысленной, что я отчасти винила в ней и себя. Отчего Арриол не послушался зова Судьбы? Чтобы быть со мною? Наверное… А новая работа оторвала меня от самоистязаний, заставив переключиться на нечто иное. Сейчас я понимаю, что это был просто очередной урок, но тогда удивление будто бы прочистило сознание… пришедший заказ на дуэль мастер отдал именно мне. Да не просто дуэль, а проигранную дуэль!

Я помню… блеск и звон узких стремительных клинков, разрезающих пелену дождя. Безумный танец выпадов и защит, бесконечная игра пируэтов и уходов… ускользающий ритм вдохновенного сражения… И резкая боль в груди после неожиданно пропущенного укола. Моим противником был настоящий мастер, а я… я тогда была всего лишь подмастерьем. Помню собственное недоумение, темную кровь, заливающую белую рубашку. Хриплый стон, вырвавшийся из горла, короткое падение… и темнота.

Потом… потом я поняла смысл урока, но в тот день чувствовала только обиду… на Мелмора, на Арриола, на других членов труппы, на себя… Глубокую обиду и жалость.

А смысл того урока был таков — чтоб двигаться дальше, иногда надо проигрывать. Понимание этого немного утешает, но в данном случае проигрыш обойдется в слишком большую сумму. Отсчет жертв уже начался… И Грей, и этот мальчишка могут пополнить когорту мертвецов, если я не сделаю… Что?!

Боги, мне нужна подсказка! Ведь вы не сможете до бесконечности возвращать меня назад — и проиграете.

В голове трепещет мысль, и кажется, что она пришла извне…

Не бойся смерти… и не зови ее. Иди вперед, исполни унаследованный долг.

Губы изгибаются в усмешке. Миг воспоминаний прошел. Снова смотрю на неподвижного Грея.

— Ну же! — безжалостно понукаю мальчишку-целителя.

— П-простите, ваше высочество, но раненый еще не приходил в себя.

— Почему? Вы недостаточно хорошо работаете?

— Все в руках богов. — Ты ошибаешься, малыш, не все и не всегда. В данный конкретный момент твоя жизнь в моей власти, и ты это понимаешь, иначе откуда эта бледность? — Ранения затягиваются хорошо, но они достаточно серьезны, и потому пройдет еще некоторое время, прежде чем сознание вернется к вашему… телохранителю. Одних суток мало…

— Сколько надо?

— Чего?

— Вр-ремени?

— Не менее четырех дней, если все пойдет по разработанному мастером плану.

— Ну что же… Твой учитель тебе нужен?

— Н-нет, я сам… справлюсь.

Кивнув, я развернулась и поспешила покинуть пропитанное тяжелым гнилостным запахом помещение. Взмахом руки велела следовать за собой пятерке отобранных стражей и скользящим шагом двинулась к Зеркальному залу.

Не торопиться… плавно и величественно… создавая вокруг себя непередаваемое ощущение легкого, ненавязчивого страха. Мы опять опаздываем, ну и пусть…

С замиранием сердца миновала коридор, где в прошлый раз прервался мой путь. Уже ничто не напоминало о разыгравшемся здесь сражении. Только едва заметные в свете магических огней щербинки на стенах… Кровь смыли, окно заменили, а тела… тела сожгли. В одном из дворов, в жарком пламени, изрыгаемом старинным артефактом. И развеяли пепел над рекой Королей. У вас не будет даже могилы на родовом кладбище, граф Новары… не могу сказать, что это меня радует, но все же некоторое злорадство я ощущаю. Злорадство выжившего соучастника.

Четыре дня… что ж, за это время все решится, так или иначе. И решать придется мне самой. Ведь я не смогу покинуть Замок, пока не будет избран король. Таковы неукоснительно исполняемые правила. Только смерть служит уважительной причиной неявки, а умирать я не хочу. Но и долго играть в придворные интриги, приняв эту Кальку, не смогу… Слишком маленький осколок личности принцессы отразился во мне. Значит, стоит поторопить события, и если для этого придется убивать… Что же… Не думаю, что это меня остановит. Я не испытываю пиетета перед собравшимися здесь людьми и жалеть никого из них не буду. Наследники, лорды, слуги и охранники не более чем пешки в руках Судьбы, и, если сия госпожа не окажется благосклонна к обитателям Замка, убрав их с моего пути, кому-то крепко не повезет. Стражи отстают на пару шагов, а потому не видят хищной усмешки, исказившей мое лицо. Зато встреченный в одном из коридоров слуга нервной ланью шарахается в сторону.

Внезапно по стенам Замка пробежала слабая дрожь. Я настороженно замерла, ладонью приказывая стражам остановиться. Что-то происходило… не здесь, чуть дальше. Вуаль трепетала, прогибаясь под напором с другой стороны, судорожно сжимаясь и пульсируя в дерганом, рваном ритме. Полустон-полувой, издать который неспособно человеческое горло, исторгли недра древней горы. Пронизывающий, ломающий тело звук пронесся по коридорам и залам, палатам и анфиладам и врезался в виски, взорвавшись резкой болью. Пришедшая следом воздушная волна заставила отступить на шаг. Выставив руки ладонями вперед, я упрямо сжала губы, готовясь… губы уже привычно шептали проклятия в адрес Судьбы, богов, пути…

Скрежет, взвизг, будто кто-то провел лезвием по стеклу. В нем слышится какой-то странный протест… отчаянный, яростный, переходящий в мольбу о милосердии. Как ножом по горлу, где поселился колючий комок. Всплеск магии, мгновенно разошедшейся вокруг эпицентра происходящего, принес тошнотворный запах смерти и рассеялся, не пытаясь проломить Кромку мира. И тишина, оглушающая, равнодушная… уводящая за грань сознания.

Качнувшись, я оперлась о стену, кинув бешеный взгляд на предложившего мне руку сопровождающего. Облизнула прокушенную губу… горько-соленый вкус собственной крови немного привел меня в чувство. Что произошло? Несомненно нечто странное… Это было похоже на плач, если только камни на это способны.

— Следует поторопиться, да… — произнесла я вслух, только чтобы убедиться, что не утратила способность разговаривать.

Вот он, зал, преддверие хранилища короны. И смутное предчувствие не обмануло меня. Двери раскрыты настежь, и гладкие полы усыпаны телами как осенними листьями. Большинство присутствующих без сознания, кто-то просто был сбит ударной волной, и лишь немногие устояли на ногах, сейчас своим видом больше напоминая зомби, чем живых людей.

Скользящим, змеиным шагом двигаюсь в сторону замерших в недоумении принцев, гадая, на кого похожа я. Именно они те немногие из устоявших в самом эпицентре… чего бы то ни было. Приветственно кивнув, миную их, замирая перед дверями Зеркального зала. Нетерпение снедает меня…

Один из шедших следом стражников забежал вперед и услужливо распахнул передо мной створки. Мне достаточно одного взгляда в сияние отраженного великолепия. Постамент пуст. Корона исчезла.

Глава 9

Искать или убивать

Что же произошло? Точнее, как это оказалось возможным? Событие, перед которым меркнут все предыдущие неурядицы… Покушения, союзы и раздоры — мелочь, недостойная внимания, по сравнению с этой, мягко говоря, неприятностью. Как? Как?! Как?!!!

Этот вопрос читался на лицах медленно приходящих в себя людей. Я шагнула в дверной проем первой, разрывая тонкую пленку неверия и тишины. В дробящихся узкими зеркалами отражениях я видела лица входящих за мной. Ошеломленные, злые, испуганные… и было чего пугаться! Все могущество принцев неожиданно обратилось жалкими потугами недоученных дилетантов и оказалось бесполезно перед промчавшимся по Замку вихрем. Они ощутили себя ничтожными песчинками. Да, ведь никому из них не под силу было даже просто коснуться короны и выжить после этого, а теперь… Теперь они знают, что есть некто куда более сильный! И знание это поселилось в темных сердцах, подтачивая изнутри уверенность и самомнение и порождая страх… примитивный, изнуряющий, бессмысленный.

Я видела его в глазах движущихся мимо меня принцев, медленно, осторожно, по сужающейся спирали скользя к постаменту. Как во сне, в звенящей тишине… голова кружилась… или это зал вращался? Внимание дробилось, когда я пыталась рассмотреть сразу все. От растекающегося от зеркал холода немели руки и губы. Хотелось уйти отсюда и более не возвращаться. Но тогда я не увижу итогов метаний испуганных претендентов. Наконец-то найдя в обитателях Замка хоть что-то человеческое, я не желала пропустить ни единого акта этой драмы.

О, моя душа была полна злорадства. Что же вы будете делать? Еще не осознав полностью, какие именно чувства поселились в ваших душах, вы полны призрачных надежд на лучшее. Но я-то вижу, что засело внутри, ведь трудно не узнать своего давнего друга! И я могу его контролировать, а вот вы… вы, господа, которые раньше ничего и никого не боялись, даже Изнанки… Сможете ли? Сжившись со своими, милыми и домашними, ужасами, обуздаете ли новый?

Принцы и лорды, устоявшие на ногах, разноцветными лоскутьями закружили по залу, выпуская на волю магию. Не разговаривая друг с другом, они одновременно окунулись в какофонию стихий, желая узнать, кто именно здесь был. Я же предпочла слушать. Тем ветром, перед которым устояли лишь немногие, был многократно отраженный то ли крик, то ли стон реальности, прогибающейся под давлением наступающего из-за Вуали ужаса. И сейчас, лишенная последней поддержки в виде Ключа Крови, она выдерживала напор голода и жажды тварей только благодаря древности окружающих нас стен. Они впитали многое, помня и древних элиарри, и хальдов. И память эта пока спасала нас… Зеркала, дробящие происходящее на сотни мелких сценок, драм и миров, служили последней преградой. И… я прикрыла глаза, осторожно приближаясь к границе охраняющего теперь уже пустоту кокона. Разбитое во время представления наследников зеркало уже успели сменить, но гармония однородности так и не восстановилась. Оно было другое. Именно оно послужило дверью, черным ходом, по которому была утащена корона.

Внезапно я поняла, что этот зал похож на меня изнутри. Или на любого другого полиморфа… Те же отражения-кальки, осколками вращающиеся вокруг единого центра, являющие в реальность только то, что позволяет основной стержень личности. И если он исчезнет, как пропала корона, то под напряжением внешнего мира многоцветные искажения рухнут внутрь, погребая под собой остатки разума. Таково безумие, на которое обречен каждый из нас. Раньше или позже, так или иначе… И эти зеркала, я чувствую, прогибаются и трещат от напряжения с Изнанки, готовясь сорваться в безумном смертоносном вихре, иссекающем плоть и разум. Не может быть, чтоб присутствующие не ощущали этого…

В дверной проем заглядывали любопытствующие. Там, в зале, один за другим приходили в себя люди, подоспевшие стражи помогали им разойтись, вежливо, но твердо, выпроваживая тех, кто лишь мешал понять, что произошло. Срочно вызванный целитель, недовольно кривя губы, разбрызгивал вокруг себя искры Силы. Немногие устояли перед пронесшейся волной, и какой удачный был момент… для тех, кто пожелал бы рассчитаться с недругами. Да только дело в том, что все соперники были здесь и либо валялись без сознания, либо бледными, неспособными сопротивляться насилию призраками скользили между искажений и отражений огня. А претенденты… заняты собственными страхами. Хотя всегда нашелся бы тот, кто слегка опоздал и не преминул воспользоваться ситуацией в свою пользу. Например, я или, точнее, принцесса Ирин… о да. Могла бы! Легко и непринужденно могла бы станцевать среди неподвижных тел смертоносную раккату. Ножны кинжалов, спрятанных в широких, отливающих перламутровой синью рукавах, нежно ласкают кожу запястий. Но будем разумны. Все же стражи, приставленные ко мне предусмотрительной Трисс, были бы лишними свидетелями убийства. А с полной пятеркой, наверняка не желающей покинуть этот славный мир, я не справлюсь. Да и все высокородные претенденты устояли на ногах. Впрочем, для верей-аали это не было проблемой. Ах мечты мои кровожадные! Но что стоит сделать вид, будто эта мысль посещала меня всерьез? И рассматривалась подробно и внимательно, но была сочтена бесперспективной. Ведь действительно это не игра… И мои вкрадчивые движения стали еще более плавными.

Я, на миг приняв в душу Охотницу, обошла по кругу Зал и, не почувствовав чужого присутствия, замерла рядом с границей искажения, которое должно было предохранить корону от неподходящих рук. Колебания Вуали и трепетное дыхание чар проходили сквозь меня волнами, заставляя нервно вздрагивать всякий раз, как их ритм нарушался под действием творимого в Зеркальном зале чародейства. Опознание, Стихии… Эфир… Пусто! Нет и не было здесь никого, по крайней мере во плоти, вот и капитан Трисс д'Эркат Даверрея, коснувшись груди и сверкнув серыми глазами, отрицательно качает головой. Стражи, стоявшие у самых дверей, еще не пришли в себя, но у нее есть свои способы, и допрос бессознательных подчиненных еще не самое сложное, что она умеет.

Ну что же… Сейчас самое время решить, что делать мне. Хотя какой может быть выбор? Нужна корона, и немедленно! А значит, надо искать. И обнаружить ее, пока никто и ничто не успело воспользоваться возникшим преимуществом. Пока не явился тот, кто украл Ключ Крови, пока не лопнула тонкая пелена Вуали и лишенная последнего сдерживающего фактора Изнанка не сместила с насиженного места Реальность. Но вот я… точнее, принцесса Ирин, чей невозмутимый холодный вид начал понемногу раздражать родственников. Она должна промолчать, возмутиться или… хм, расчетливо сыграть на противоречиях, помогая в поисках никому и всем сразу? Пожалуй, верей-аали посмотрит издалека.

Склонив голову, я выдохнула. В холодном воздухе клубящееся облачко медленно расползлось полупрозрачными щупальцами и обвило кокон, делая его зримым.

Протянув руку, я ощутила покалывание в кончиках пальцев. Да, это странно, но все слои магии целы и невредимы. Все так, будто корона и не покидала своего места. Но напряженное веретено прикрывает девственно чистый постамент, нервно дрожа из-за потери верхней опоры-зеркала. Да, да… снаружи его не нарушали… А изнутри? Если закрыть глаза и отрешиться от реальности, напрягая до боли в сердце чувства, можно почувствовать провал, в воронку которого в любой момент могут провалиться Щиты…

Может быть, так оно и есть? Когда случается что-то невозможное, верным решением оказывается самое простое. Кто-то пролез изнутри…

Я перевела взгляд на присутствующих. Медленным, величавым шагом двинулась вокруг кокона чар, прислушиваясь к постоянно меняющимся ощущениям. Кому же выгодно это исчезновение?

Регент стоит у дверей, напряженно стиснув посох побелевшими пальцами, и бесшумно шевелит губами. Он ищет… Посох, один из атрибутов власти, должен резонировать с кровавой короной и указать к ней дорогу. Бесполезно… В этом случае бесполезно! Она слишком далеко. Я не слышу слов, но заклинания явно сменяются руганью. Тонкие губы гневно кривятся, и мантия топорщится из-за вихрящихся вокруг него потоков. Это сенешаль, на время прервав выяснение отношений, выпустил на волю свои стихии в помощь саи-серу Дареану.

Виски заломило. Зажмурившись, я опустила голову и прижала пальцы к вискам. Кровь гулко билась в венах, заглушая все прочие звуки. Но чувства, обостренные пребыванием на Грани, не дремали. Вот мимо промчалась завивающаяся спиралью волна, отдающая брезгливым недоумением. Открываю глаза и отшатываюсь в сторону. Это принц Леран подошел, блистая алмазными пуговицами на ало-черном камзоле.

Внезапно звучание мира обрушивается на меня многоцветьем звуков, и я делаю еще несколько шагов назад, ловя среди многократных отражений чей-то ненавидящий взгляд. Кто? Обернулась. Отражения в зеркалах дробились, и невозможно было определить, кому принадлежит столь осязаемое чувство.

— Никто не касался постамента… — сказал принц, обращаясь в пространство.

— Очень похоже на правду, — прошелестела я, рыская взглядом по залу. Поморщившись, искоса посмотрела на человека-птичку, очень внимательно наблюдавшего за соперниками. Проследила за его взглядом. А его высочество, невольно следуя своим мыслям, идущим причудливыми путями поисков власти, оглядывал присутствующих в порядке убывания опасности. Черный принц, регент, Динар, сенешаль, герцог… Пожалуй, я соглашусь с этим распределением. На бледную кожу принца ложились зеркальные отблески, обнажая его неприглядную сущность. Единственной его любовью, увлечением и привязанностью навсегда останется смерть во всех ее проявлениях. Смерть… подчиняющаяся мгновенно и беспрекословно.

Но кто так жадно смотрит, горячо желая мне мучительной смерти?

Кто? Это важно… такое жаркое чувство нельзя оставлять безответным.

Этот вопрос… он очень важен. Как странно. Никогда не думала, что буду решать загадку с десятком неизвестных. Кто?

Кто был хозяином напавшего на принцессу Ирин зверя? Кто приказал напасть?

Кто, кто, кто…

Кто украл корону, кто посмел нарушить отлаженную процедуру выбора короля!..

Кто сейчас прожигает меня ненавидящим взглядом?

Вопрос растекался жгучим ядом по сосудам, бился в висках горячим огненным комком, тонким пронзительным звоном заглушая тихий навязчивый шелест опасности.

Так что же сейчас важнее? Для мира — корона, для меня… Я сплела пальцы в замок, пытаясь отогреться. Для меня — ненависть. Но и Ключ Крови… без него не только мне, но и всем прочим грозит скорая смерть. Так что, пожалуй, все эти проблемы следует изучать и решать одновременно.

Итак, корона… Если способствовал ее исчезновению один из присутствующих здесь лордов, то он явно предался Изнанке. Ибо самым главным последствием исчезновения короны будет прорыв Вуали, причем… уже сейчас, сию минуту. Капитан д'Эркат, напряженно к чему-то прислушавшись, вышла в соседний зал, где еще толпились лорды-выборщики, навешивающие на себя все защитные чары, какие только могли вспомнить. Правильно… берегитес-с-сь! А сероглазая полукровка не так проста…

Только Изнанке и ее голодным тварям выгоден намечающийся пир. И кто предатель? Черный принц? Возможно, ибо шлейф безумия, задевший меня самым краешком, абсолютно чужд не только людям, но и хальдам. Подменыш элиарри… Куда может завести такая сила? Куда угодно! Сквозь Вуаль, на Кромку и дальше… Но надо ли ему это? Не узнаешь, пока не спросишь. Риланд медленно подошел к демонстративно спокойно взирающему на суету Лерану. А я отступила еще дальше, почувствовав тянущуюся за ним волну Силы, взывающей к осколкам хальдских легенд, текущим по моим сосудам.

Недовольно покосившись на кузена, затянутый в черное мужчина проговорил скептически:

— Не касались, значит? Но никто не касался и зеркал — ни снаружи, ни изнутри.

— И что? — Это Динар, резко повысив голос, шагнув вперед, становясь напротив Риланда.

Не он ли виноват? Лично — вряд ли, ибо он больше воин. Но приказать или попросить кого-то принц мог? Да… очень просто! Нервно оглаживая рукоять огромного меча, он возвышался над всеми и кривил губы в злой усмешке. В его крови гуляла отрава недостойных, мерзких желаний. Чужая боль была лучшей музыкой для этого порождения кровосмесительных браков. Если бы он мог, подобно принцессе Ирин, впитывать и насыщаться ею, то… он был бы верей-аали! Но он не мог, и поэтому в принце кипела зависть, плавно переходящая в ненависть. Горячую, острую ненависть, направленную на сестру. Но ненависть не простую, а активную… от которой по спине знакомо побежали мурашки.

Неужели я ответила на один из вопросов? Если так, возникает следующий, не менее неприятный. Почему? Почему эта ненависть закручивается в водоворот вместе с жаждой выгоды? Да, ненависть не помешала принцу использовать Ирин к личной выгоде… не очень успешно, потому что и сама верей-аали использовала брата. Для чего? Не знаю. И теперь… Принцесса что-то должна? Обязана? Еще один долг, который придется оплатить — рано или поздно, так или иначе…

Но это только мои предположения.

Еще не успело отзвучать эхо вопроса, как я вновь вынырнула в реальность.

— Ничего… — Черный принц пожал плечами.

— Так, может, это ты забрал?!

Я демонстративно фыркнула и насмешливо скривила губы. Динар прямолинеен и бескомпромиссен. И не слишком оригинален. И потому попал в сети принцессы… Знать бы только, что это за сети?

— Ни один наружный покров не сорван, — заметила я, задумчиво глядя на беснующиеся рядом стихии и брезгливо подбирая подол, дабы расползающаяся по полу ледяная муть не повредила синюю ткань. — А ваше предположение, брат, наивно. Впрочем, если вы, кузен, — оценивающе смотрю на черноволосого Риланда, — все-таки совершили это, я признаю ваше главенство. Нет? Жаль… — качаю головой. — Тогда ищите!

— И как, позволь узнать, кузина, я должен это сделать? — насмешливо спросил принц.

Вопрос повис в воздухе как незавершенные чары. Я отошла еще дальше, чуть морщась от боли в висках, и сказала:

— А уж это не мое дело!

— Ах вот как! — Сенешаль взмахнул руками, отпуская стихии. Они расплескались по залу, ластясь к зеркалам, путаясь в его седых волосах. — Так, может, это, — он указал на пустующий постамент, — твое дело?

Какое наивное обвинение, похоже, разум лорду только что отказал. Позволив этой мысли отразиться на лице, я мечтательно закатила глаза, жалея об отсутствии веера:

— Ах если бы! Будь у меня такие возможности, вряд ли я бы здесь стояла! И вы тоже… Так ищите же! Саи-сер, это ваша обязанность!

Регент поджал губы и зло бросил:

— Нет, — и встряхнул посох, неприязненно глядя на присутствующих. — Не могу нащупать след, корона словно канула в никуда…

Я вздрогнула. В никуда! Это слово породило целую цепь смутных ассоциаций, уводящих в далекое, почти забытое прошлое, в старые залы, полные пыльных свитков и папирусов с начертанными алой тушью рисунками. Вот только кто-нибудь подтвердил бы их! Но никто не захочет сделать это добровольно… а я не умею принуждать души!

Я покосилась на герцога, неторопливо и вкрадчиво занявшего место рядом. Жажда власти и наносное благородство медленно покидали практически неотличимое от других лицо. В нем тоже живет смерть… и подтачивает его изнутри, заставляя бессмысленно метаться, разыскивая отсутствующий выход. Он единственный желал жить! Не убивать, не испытывать грандиозные наслаждения, а просто жить. Любой ценой… если для этого понадобится залить кровью пол Зеркального зала, он не раздумывая пойдет на это.

Они все говорят банальности, правильные и скучные, не решаясь сделать шаг вперед, но лица… лица, с которых сползают маски, не лгут. Страх и ненависть — вот основа, на которой держится их сущность. Свой ли, чужой — какая разница? И сокрытое стало явным по одной простой причине. Кривые зеркала всегда искажают реальность, но это место изначально, скорее всего, служило для восстановления оной, для очистки от ошметков масок самой главной составляющей человека — души. Главное — посмотреть под правильным углом. Мысли и чувства, разум и вера… Соперники раскрылись перед залом полностью, даже не сознавая этого. Будь ситуация чуть иной, не сосредоточься они на одном-единственном вопросе… что бы увидели они в моем лице? Принцессу, Охотницу, убийцу, воровку… добрался бы кто-нибудь до Эрнани? Не знаю и знать не хочу! К счастью, волей случая вставшие в ритуальный круг Познания напряженно и яростно пытались понять, что выгоднее — искать или убивать? И кого?

Взаимная ненависть и расчет связывали их крепче дружбы. И я неправильно начала рассчитывать выгоду для укравшего. Они же просто не понимают, что может произойти! Не знают об Изнанке того, что знаю я… вот только Риланд, мимолетно управляющий Эфиром, тонкой прослойкой между Изнанкой и Кромкой, находится ближе всех к тайнам, прячущимся за Вуалью.

Любой из претендентов мог украсть, спрятать, затянуть куда-то корону… или инициировать пропажу… чтобы спровоцировать сражение. Прямо здесь, у опустевшего пьедестала. И, поразив соперника в спину, вернуть корону обратно, и обрести желанную власть беспрепятственно. Вот только твари Изнанки успеют раньше!

— Ах, если бы у нас был… — Я прикусила губу, не давая вырваться в свет последнему слову. Проклиная себя, кружащее голову буйство магии, нервный трепет Вуали, стоны Изнанки, замолчала. И оказалась на перекрестье взглядов резко обернувшихся магов. А ведь я едва не сказала то, что в тот же миг обрушило бы весь маскарад. Не могла моя маска знать о тех древних легендах, на которых воспитывалась Эрнани из рода д'Эгуарра. Не могла принцесса читать тех потертых свитков, посещать тайные схроны… И не могла ничего знать о том, как следует искать легендарный артефакт. А вот любой хальд мог вскричать раздраженно…

«Если бы у нас был хоть один Хранитель, связанный узами крови с Ключом!» Это не посох, который можно заглушить, запутать, обмануть. Маг ли, воин ли — стремительно пойдет по следу и найдет. Или просто позовет…

— …Так что вы сказали, Ирин? Если бы у нас было… что?

Вскинув руки в защитном жесте, я сказала:

— След.

— Но у нас есть след. — Черный принц усмехнулся, делая руками жест, будто выворачивая что-то наизнанку. — Только он ведет… на Кромку.

— Так это все же ты! — обвиняюще воздев руки, вскричал сенешаль.

— Отнюдь, — принц насмешливо улыбнулся. — Если бы мне хватило сил сотворить такое, следов бы я не оставил!

— В это я верю, — прошептала я тихо, но меня услышали.

— Отрадно видеть, что вы хоть во что-то верите, кузина.

Я оскорбленно выпрямилась, наливаясь яростью, скорее реагируя на пренебрежительный тон, чем на смысл. Как он смеет так обращаться к принцессе? Подменыш-ш! Отразившаяся на лице королевская ярость заставила отшатнуться герцога Айворского, но он нашел в себе силы заметить с деланой невозмутимостью:

— Здесь нет посторонних. Ваша репутация не пострадает.

Действительно, пока мы сосредоточенно обследовали зал, капитан непреклонно выставила отсюда даже лордов-выборщиков. А сама замерла в неподвижности у открытых дверей, наблюдая сразу за всеми. Что ж, самое время… убивать или искать?

— Репутация… кого она интересует? А вот след!

— Нет, вы правы, сестра, — вкрадчиво заметил Леран, — репутация — это святое. Я готов даже оказать вам услугу и наказать обидчика.

— Ну попробуй! — вызывающе фыркнул Риланд.

Динар мгновенно напружинился, готовясь к схватке, герцог ласково положил руку на рукоять родового клинка. Алый камень под его ладонью налился пульсирующим огнем. В пальцах сенешаля распустился сиреневый цветок. Даже мои руки, подчиняясь древнейшим инстинктам, а вовсе не внимательно вслушивающемуся в треск Вуали разуму, сложились на груди в атакующую позицию. Неимоверное напряжение магических потоков я могла ощутить всем нещадно горящим телом, а тянущая боль в висках, казалось, стала моим постоянным спутником. Но Охотница готова в любой момент сорваться в атакующее движение. И хотя было не разобрать, какие чары направлены на меня, а какие просто витают в воздухе вокруг творцов на тонких нитях Силы, это было неважно. Тело жаждало движения, подчиняясь дремлющему в крови инстинкту, порожденному Степью. Убивать, убивать, убивать!

Резкий звук разорвал наваждение. Это регент, единственный сохранивший некое подобие здравого рассудка, пристукнул посохом по камням пола. Я опустила руки, оглядываясь. Да, это опасно… снимать маски. Все собравшиеся здесь — убийцы. Но на лица присутствующих вновь опускались забрала, скрывая желания и мысли.

— Успокойтесь! — приказал саи-сер Дареан. — Нам нужна корона! Или кто-то желает оспорить это мнение?

— Нет, но как вы собираетесь ее вернуть? — Леран недовольно переплел пальцы.

Я же прислушалась… не к голосам, а к чувствам. Зеркала были символом целостности мира, помимо всего прочего, и тихий, на самой грани восприятия треск заставил меня напрячься.

— Нас здесь… — регент оглядел стоящих вокруг постамента людей, — семеро. Мы сможем пройти по следу и позвать ее из эфира.

— Но для этого надо… — Отчетливое неприятие в голосе герцога.

— Объединиться! — И оно же в раздраженном вскрике сенешаля. Старик скривился.

Я аккуратным, опасливым движением приблизилась к ближайшей стене. Коснулась излучающей холод поверхности, ощутив подушечками пальцев слабую дрожь. Тонкая древняя преграда готовилась рассыпаться осколками. Приглядевшись, отметила, как быстро мельчайшие трещины разбегаются по всей поверхности.

— Сестрица! — язвительно позвал меня принц Леран, перекрывая нервный спор братьев.

Резко развернувшись, я холодно взглянула на него. Затем перевела глаза на Динара. За тот краткий миг, что я посвятила изучению оставшегося мне времени, обстановка вновь изменилась. Я скользнула небрежно взглядом по бледным лицам, впитывая и примеряя на себя новое настроение. Отвращение и обреченность тяжелым плащом легли на плечи. Эта странная гремучая смесь, витающая в воздухе, впиталась в кровь, лихорадя ее. Неприятие и ненависть, но уже какие-то иные, менее конкретные. А это у них общее — нежелание что-то делать вместе. Эгоисты! Впрочем, я тоже…

— Что? — спрашиваю после мига молчания.

— Не желаешь ли принять участие в поисках короны?

— С чего бы это? Вам она нужна, вы и ищите!

— Ну же, не упрямься, дорогая, я понимаю, что предложенный драгоценным нашим регентом вариант не особенно тебе приятен, но есть ли другой?

— Он есть всегда. Иное дело, что тебе, дорогой брат, имеющийся вариант может не понравиться!

— Несомненно, но все же присоединись к нам. — Принц Леран явно сомневался в успехе предприятия.

— О да, ваша внешность, конечно, восхитительна, — едко заметил лорд Вайн, поглаживая ключ-кольца, — но нельзя ли найти другое время для любования собой?

Холод верей-аали яростно хлестнул по танцующим за его спиной стихиям.

— Не забывайтесь, — добавив голосу льда, пропела я, — и не забывайте, что мне не нужны защитники чести! Обычно оскорбившие меня гибнут довольно быстро.

Неспешно, выдержав паузу, я шагнула вперед. Итак, объединение. Логично, но как же неприятно и опасно! Ведь я должна принять в этом участие, точнее, не я, а принцесса Ирин, верей-аали королевской крови. Какая роль отводилась ей в этом ритуале? А я… жалкая копия, осколок, маска, Калька… Сестра Рока. Справлюсь ли? Я страшусь этого мига. Как и принцы, страстно не желаю объединения, по той же причине… Достанет ли моего наследия, чтоб обмануть опытных, параноидально настроенных магов? Ведь магии должны будут объединиться, раз сила одного слишком мала для исполнения задуманного. А вместе они смогут потянуть за нить Эфира и вернуть Ключ. И результат, каков он будет? И будет ли? Я криво усмехнулась, позволяя герцогу взять себя за оледеневшую, практически потерявшую чувствительность руку. Не слишком ли он нежен? Это… подозрительно! Принц Леран, стянув ало-черную перчатку, мертвой хваткой вцепился в мои пальцы. А этот слишком груб. Впрочем, живое его никогда не заботило.

Но я зря опасаюсь! Разве осмелится кто-то из них дойти до полного единения сознаний, во время которого все его личные тайны станут достоянием всего Круга? Не-эт! Я зло усмехнулась в лицо затрепетавшей надежде. Но тогда и особых шансов вернуть корону нет! Или… есть? Не знаю, не знаю, не знаю… И не узнаю, пока не попробую! Странное фаталистичное оцепенение навалилось на душу. Я вяло улыбнулась, все дальше уходя от реальности. Слишком много всего произошло, боги… слишком. И я больше не хотела бороться, следуя по указанной Судьбой дорожке. За что вы, боги, ежечасно испытываете меня на прочность? Что я делаю не так? И что же вам наконец надо?

Зал закружился вокруг меня, темнота подступила к самой грани, но резкая боль в висках и правой руке вернула ускользающее за кромку сознание. Кто поссмел? Я зашипела, стремительно разыскивая где-то в глубинах собственного тела искру холода. Вот она, спряталась в солнечном сплетении. Дунув на тлеющий в полупустом очаге огонь, выплеснула его наружу, наполняя клочья ауры, жадно впивающейся в держащие меня руки. Двое мужчин одновременно отдернули пальцы, Леран взглянул мрачно-оценивающе. Я в ответ мило улыбнулась. Это его Принуждение привело меня в чувство. Спасибо, но подчиняться этому… мертвецу, жаждущему приобщить к своей непризнанной религии всех живых, не желаю. Резко обернувшись, холодно бросила герцогу:

— Простите, я с трудом себя сдерживаю. В подобных обстоятельствах мои потребности резко возрастают. И плохо поддаются контролю.

Проигнорировав удивленные взгляды сенешаля и регента, я прикрыла глаза.

— Поведу я.

Это — Риланд. Правильно, Эфир — это его сфера.

— Да? — Динар явно недоволен, но сейчас предложить ничего иного не может. Зато устроить чуть позже… нечто… Запросто! На его лице проступает предвкушение. А я вдруг ясно понимаю, что едва корона будет возвращена на место, начнется время смерти. И начнет убивать именно он.

Но удастся ли? И вернуть, и убить… По крайней мере, я приложу все силы, чтоб выжить и восторжествовать!

Если бы у нас был Хранитель, хотя бы один! Но… внезапная мысль заставила меня вздрогнуть, как от удара. Да, Хранителя у нас нет, но есть целых четыре кандидата! И даже если один из них и украл Ключ, он все же горячо жаждет его вернуть. Так что шансы есть. Но вот шансы выжить в тот самый момент, когда начнется вакханалия безумия, практически отсутствуют. И каждый из медленно, неохотно открывающих часть разума магов прекрасно это понимает… И надеется нанести упреждающий удар!

Мне же остается только просить богов и Степь о милости и…

Я не додумала… Ибо в этот миг плотину на границе реальности, медленно прогибающуюся под напором постепенно сливающихся сил, прорвало, и сознание подхватило, завертело и поглотило чужое безумие.

Это было похоже на танец. Легкий вальс на лезвии меча. Мой холод и мой голод, вихрясь ошметками Силы, кутаясь в покрывала ледяного воздуха и горячей крови, кружились в цепи странных, ни на что не похожих гармоний. Я не маг и потому не могла стать ведущей в этом хороводе. Да это и не нужно было. Среди нас плел паутину диссонансов мастер, звуки и мысли тонкой росой замирали на перекрестье нитей мира. А я, не имея четкой структуры, скользила мимо туго свернутых коконов, мимолетно задевая то один, то другой, и чувствовала… ощущала сместившимся восприятием…

Ненависть, только ненависть… Разная. Горячая у воина, холодная, рассудочная у мертвого, запоздалая у благородного, завистливая у замыкающего, насмешливая у домового… а у ведущего — любопытствующая. Я танцевала вокруг темной воронки, почти на самом краю, между тонкими пленками, служащими преградой и прослойкой между уровнями бытия, без труда проходя сквозь них. Как красиво… Мир состоял из сотен и тысяч радужных осколков, связанных тонкими нитями, и они мелко-мелко дрожали. Тяжкое смрадное дыхание колыхало полупрозрачное Кружево, преграждающее путь шевелящимся в глубине оживающей тьмы существам. Они казались… близкими и понятными, родными и куда менее опасными, чем те, среди которых я танцевала. Вдруг ведущий хоровода плеснул на меня своим холодом, я трепетно поймала клочок безумия и, свив в тонкую веревку, перебросила остальным. Потом, обняв всех широкими, жадными до тепла крыльями, скользнула на зов ведущего, чем-то напоминающий тихий шепот Степи. Подчиняясь требовательному рывку и не успев даже зажмуриться, провалилась во тьму, увлекая за собой коконы…

Темнота, темнота, темнота… и изумрудно-зеленая с синим отливом цепь, тянущаяся на самую глубину. Она дрожала и извивалась, обжигая призрачные ладони холодом. На миг натянувшись, ослабла и рванулась вверх, подчиняясь усилиям принцев. И я, змеей обернувшись вокруг незримой стали, взвилась вместе с ней, сплетая рваные крылья холода с всеобщим безумием, уворачиваясь от бесформенных комков отвратительной, но такой привлекательной бесплотности.

И распахнула глаза, судорожно глотая ледяной воздух. Звенящий, отдающийся в костях и превращающий их в студень визг повис в воздухе. Упав на колени, я зажала руками уши и зажмурилась. Визг перешел в стон, потом в рев, от которого затряслись стены. За этой какофонией даже потерялся разочарованный вой тварей с Изнанки, опоздавших к выходу на какой-то миг. С трудом воспринимая сохраняющих равновесие магов, я разорвала остатки связи, освобождаясь от последних отблесков безумия и ненависти, и кинула мимолетный взгляд на постамент. Корона вновь воссияла на пьедестале во всем блеске своей силы, выламываясь из обыденной реальности, магическая отдача заставила дребезжать сотни зеркал. Кто-то, кажется регент, рванулся вперед прямо сквозь все еще стоящие щиты и был безжалостно скручен и отброшен назад. Прикрыв глаза, я ощутила, как всколыхнулся застывший было воздух, разрезанный длинным клинком. Машинально уклонившись, ощутила, как зачарованное лезвие пронеслось в каком-то пальце от спины и намертво пригвоздило распластанный подол к полу. Всплеск взывающей Силы, вырвавшийся из тусклого камня в основании рукояти. В растянутом на вечность миге застонала Степь…

И Вуаль треснула.

Зеркала будто взорвались изнутри. Мелкие осколки, подобно иглам, тысячами понеслись к центру зала. Сверху обрушился ливень осколков. Блистающий ад, порожденный кем-то из принцев, должен был уничтожить всех, если бы остался так же силен и уверен в своей правоте. И неконтролируем. Но лишенные магической плоти зеркала сами утеряли пыл. И потому их дети, подчиняясь чужой воле, стремительно ринувшейся навстречу, закружились в вихрях и водоворотах, иссекающих плоть, но не пронзающих ее насквозь. Водопад лезвий частью завяз в мгновенно поднявшихся Щитах, частью пролился ртутными каплями, искупавшись под огненным дождем. Но потуги магов не смогли защитить их полностью от разбушевавшейся стихии… И меня… Тяжкий миг беспомощности, смешанной с восхищением… Великолепное, но смертоносное зрелище. Мои глаза! Распластавшись на камнях, я прикрыла лицо руками. Острая боль резанула по шее и спине.

И на мгновение разлившаяся по залу тишина сменилась треском окружающих стен и неразборчивым шумом в соседнем помещении. Я, привстав на колени, огляделась… в душу прокрался суеверный ужас. Сквозь серебрящиеся осколки, замершие в воздухе, проглядывали уродливые черные стены. За моей спиной стоял, вытирая окровавленное лицо рукавом, принц Динар. Его меч, вошедший в камень пола почти на палец, казался почти насмешкой над смертью. Действительно, он не преминул пустить его в ход, едва только пришел в сознание. Не очень успешно! А теперь принц стоял и довольно улыбался, не предпринимая иных попыток убийства. Странно… будто кукла, у которой кончился завод. А вот и Леран… и его золотая Сеть укутывает брата, гася в том разум.

Почему-то теперь я занимала другую позицию, чем до начала ритуала Объединения. Похоже, это действительно был танец. Справа от меня стоял, раскинув дрожащие от напряжения руки, Черный принц. На его бледном лице не было ни единой царапинки. Напротив меня хмурый герцог поднимался с колен в кольце мельчайших кристаллов, тускло сияющих в излучаемом короной свете. Регент… сенешаль… принц-некромант. Все живы и по-прежнему не испытывают друг к другу ни малейшего доверия. Я усмехнулась одними губами, незаметно извлекла из ножен кинжал и полоснула по синей, украшенной каплями крови ткани, распарывая пригвожденное к полу платье почти до пояса и обрезая часть подола. Зачарованный меч принца вплавился в пол вместе с ним, и иначе освободиться казалось невозможно. Я поднялась, безбоязненно повернувшись спиной к странно замершему Динару, скользнула к границе, за которой застыли осколки смертоносного дождя. Посмотрела вверх. Задумчиво тронув подобное кончику иглы острие, спросила очень спокойно:

— И если вы опустите руки, принц, это просто упадет или продолжит свой путь?

— Не все ли вам равно, дорогая кузина?

Я вопросительно вздернула бровь:

— С чего бы мне было все равно?

— С того, что вам стоит обратить внимание на то, что лезет из стен.

Я устало вздохнула и равнодушно покосилась на темный камень, медленно корёжащийся под напором каких-то тварей. Тонкий слой реальности бугрился, как ткань, натянутая на раме под давлением тела, четко обрисовывая нечеловеческий абрис жаждущих обрести подобие жизни существ. Они застряли на границе Эфира, прорвавшись сквозь Вуаль, но пока были не в силах добраться до реальности. Я всмотрелась в дверной проем, четко обозначенный льющимся сквозь него светом, и, разглядев сквозь решетку осколков подробности беспорядка, заметила:

— Что бы там ни лезло, если вы обратите внимание на безобразие, творящееся в соседнем зале, то поймете, что эти уже опоздали!

Принц резко повернул голову. Да, посмотри внимательнее… наверное, это знакомо тебе, безумец? В дверной проем было видно, как мечутся в свете факелов человеческие и нечеловеческие фигуры. Одна из них замерла прямо в дверях. Капитан… да! Капитан стражи, все это время стоявшая там, коротко взмахнула клинком — и распоротая серым лезвием фигура обмякла и шмякнулась внутрь.

Интересно, каково сейчас Трисс д'Эркат Даверрее, проведшей все это время на границе… Или на Границе? Да, именно, Границе между жизнью и смертью, реальностью и Изнанкой. В месте, где возможно многое и где мы, хальды, порой становимся могущественнее многих магов. Я спрошу, обязательно спрошу Трисс д'Эркат Дверрею о том, что сказали ей боги. Отголосок твоей песни, услышанной мной, дал мне это право.

А труп лорда, казавшегося окончательно и бесповоротно мертвым, начал деформироваться. Внутреннее напряжение буквально разрывало его, на ткани расплылись кровавые пятна, грудная клетка неожиданно вывернулась наизнанку, являя моему взору сахарно-белые кости ребер и нечто с большим трудом пробирающееся наружу.

Проклятье!

Боги, как я устала! И тело, усеянное порезами, болит, отказываясь подчиняться. Я бесконечно устала от постоянного воздействия чужой магии. Как хочется окунуться в прохладные воды Забытого озера. Но разве это возможно? Тягучая струйка горячей крови стекает по шее на руку и медленно, капля за каплей, падает с пальцев на пол. Завороженно проследив за их коротким полетом, я прислушалась к происходящему в зале:

— …займитесь же вашими прямыми обязанностями, саи-сер!

Тихий шорох длинного членистого тела, извивающиеся усики, жвала, вгрызающиеся в мертвое тело несчастного лорда, на миг отвлекли меня от театрально вскинувшего руки принца Лерана. Он возмущенно требовал хоть каких-то действий от регента. Хорошо сыграно, искренне!

— Действительно, почему бы вам не… — герцог Айворский сделал хищный жест рукой, будто сжимая чье-то горло, — убрать этих тварей обратно?

— Уберите это для начала, мои принцы, — обвел посохом окружающий нас кокон саи-сер Дареан, обращаясь сразу ко всем, — и уж тогда…

Короткий тошнотворный хлюп, когда под сапогом капитана бесславно погибла едва народившаяся тварюшка, заставил на миг отвести взгляд.

— Пожалуйста, — выдержав предательскую паузу, сказал Риланд и, равнодушно пожав плечами, опустил руки.

Я в тот же миг метнулась к нему, как можно плотнее прижимаясь к черной ткани камзола и пряча лицо. Вовремя. Короткий звяк — и смертоносное серебро продолжает свой путь, разлетаясь в разные стороны, но огибая принца, на груди которого я прячусь. Короткая огненная вспышка обжигает спину, вьюга заставляет выступившую кровь осыпаться алыми льдинками. И мой нервный, неровный, не менее безумный, чем оплывающие, как воск, лица, смех разносится по залу, перекрывая шум битвы, скрежет рвущихся в зал тварей, речитатив начатых регентом заклинаний. В миг, когда я нырнула в обжигающую волну Силы подменыша, на меня снизошло озарение.

Это было как вспышка, приходящая на грани между жизнью и смертью. Все проблемы Замка от того, что здесь нет Хранителя. Ну и что? Здесь есть я! Да, я! И могу короновать любого по праву древней крови, минуя все эти глупые, наносные обычаи и обряды! Я же кровница! По крайней мере, попробую! Гром и Молния! Я могу, уверена! Нужно дать Ключу Крови настоящего Хранителя, только бы понять как… Ведь здесь так много кандидатов! Можно даже убавить…

Хотя эта часть работы частично уже сделана до меня, поняла я, поднимая глаза от усыпанного осколками пола. Динар, с лица которого так и не исчезло довольное выражение, сделал неровный шаг вперед, пошатнулся, пытаясь что-то неразборчиво сказать, выплюнул несколько кровавых сгустков. На миг мне показалось, что его светло-синий камзол усыпан множеством алмазов, но это сотни острейших игл, пронзив его насквозь, выступили на груди драгоценным узором. Принц не успел и не сумел защититься из-за наложенных чар… Можно сказать, что его убила Изнанка, а может, Леран или Риланд? Какая, право, разница? Главное — результат!

Всхлипнув, он тяжело и неуклюже рухнул на камни лицом вниз, левая рука машинально потянулась к мечу и, коснувшись вонзившегося в камни лезвия, замерла… Кажется, все… но какая-то мелочь не давала покоя. Что я пропустила? Хотя ладно, у меня куда более серьезные проблемы!

Отходя назад, высвобождаюсь из машинально обнявших меня рук. Вскинув голову, критически гляжу на ошеломленного моим смехом Черного принца. Неожиданно найдя смысл во всех этих барахтаньях, я принялась изучать Риланда с новым, хищным интересом. Годится ли этот в Хранители? Почему нет? Если выдержит испытание чистой кровью… а он выдержит… Вот только это ему не надо! Внимательный взгляд черных глаз слегка нервировал. Я облизнула губы… Он всего лишь выглядит невозмутимым, а на самом деле полон изумления! Да, я не побоялась коснуться его. Так это лишь потому, что и сама способна устроить сюрприз для каждого осмелившегося приблизиться на расстояние касания. Помните об этом, принц! Наверное, улыбка на моем измазанном кровью лице выглядит ненормальной, как и недавний смех, но сейчас в ней больше холодного расчета, чем пьянящего восторга.

— О, кузен, я испортила ваш наряд.

— Ничего страшного, — он повел плечами, устало встряхивая руки и не обращая внимания на гневные взгляды остальных, — я достаточно богат.

— Несомненно.

Окидываю темное, мрачное помещение внимательным взглядом. Ось восстановлена, но твари пока и не думают останавливаться. Кажется, их действительно призвали, и выбор Хранителя становится актуален как никогда… Ведь заштопать на скорую руку старое платье может любой, а вот восстановить в первозданном блеске бальный наряд…

— Дорогая сестра! — Принц Леран, по-птичьи дернув головой, изобразил нетерпение и подхватил меня под руку. — Вы не пострадали?

— От ваших действий? Пока нет! — Я высвободила ноющую руку и обошла всех по максимально широкой дуге.

Нет, этот принц не годится в Хранители, он слишком любит смерть. Может, герцог? Склонила голову… а что, вполне… Он пристально оглядывал шевелящиеся стены и потолок, медленно отступая к выходу. О, вот почему судорожно зашиваемая крупными стежками Вуаль не желает восстанавливаться! Сенешаль, пренебрегая своим долгом, развернул личные Щиты, прикрывая своего протеже (или хозяина?) от магии принцев, осколков и взбесившейся реальности. Вот почему регент не справляется: помимо древних стен Замка, инстинктивно сдерживающих тварей, нужен еще один направляющий разум… А он занят личными делами!

Я двинулась следом за герцогом. Наверное, неподвижная маска на моем лице была ужасна. Потому что, переведя взгляд на нее, он вздрогнул и запнулся, едва не завалившись на капитана. Та отодвинулась, недовольно кривя губы. В серых глазах сверкнуло уже привычное безумие. Как я устала… Не могу определить, какое оно. О, она тоже подошла бы в качестве Хранителя… Лучший воин Замка, хладнокровная, как ящерица веррия, и опасная, как дикий горный кот. Впрочем, канон, известный мне, говорит о необходимости иметь четырех Хранителей. Мест хватит на всех.

Шипящий речитатив регента заставлял руки нервно подрагивать, в животе образовался ледяной ком. Раньше отдача от возвращения короны заглушала всё.

Ну что же, боги, продолжим игру?

Кровь с руки перестала капать на камни, а начала скапливаться в плотный пульсирующий комок в слабо сжатом кулаке. Последний шаг, и я замерла в проходе, наблюдая за хаосом, творящимся среди лордов. Впрочем, я погорячилась. Разрезающая свалку не на жизнь, а на смерть серая волна под руководством Трисс вполне справлялась со своими обязанностями. Гибкие, быстрые тени метались от одного бьющегося в падучей человека к другому и одним движением обрывали мучения несчастных, часть ощетинилась длинными алебардами, окружив полукольцом загнанных в угол людей. К счастью, здесь стены сохранили свои качества, не желая превращаться в подобие сита. А несколько вьющихся под потолком тварей — жерри — в мягких хитиновых шкурках создавали неплохой фон для принцев, проскользнувших мимо меня и включившихся в избиение пожирающих свои колыбели гигантских муравьев. Капитан поморщилась. Кажется, ее точно выверенные планы оказались нарушены.

Леран рассыпал вокруг себя осколки темного серебра, мимоходом стараясь задеть герцога, ловко орудующего острым клинком. Многочисленные Щиты, вспыхивающие ледяным огнем при каждом попадании, опаляли глаза… Шум, крики, стоны… Черный принц скользил между то и дело разливающихся огней, старательно не принимая участия в драке. Бережет силы для чего-то еще?

Мир дрогнул и сместился, сшитая грубыми стежками крест-накрест Вуаль истерзала нервы. Вцепившись окровавленными пальцами в косяк, я стояла рядом со стражницей, тихо цедящей ругательства сквозь белые острые зубы. Оглянувшись, заметила, как структура стен медленно восстанавливается. Они вновь становились темным, безжизненным камнем, но не желали принимать старой формы. Впечатавшиеся изнутри в древние стены твари так и застыли бесформенными сюрреалистическими скульптурами. Только уже неживыми. Корона сияла, озаряя темноту призрачным светом… Я чувствовала, насколько позволяло происходящее, как вокруг Ключа Крови вновь закручивались Щиты, разрушенные объединенным потоком.

Тело принца Динара так и лежало бесформенной грудой, не интересуя более никого. Равнодушие к смерти было здесь обычным явлением. Кто-то умер и оказался не нужен! Никому! Ни одного взгляда, сожалеющего или даже торжествующего, не было… только запредельное равнодушие. Вот и регент, закончив речитатив на пронзительной ноте, от которой заныли все царапины, спокойно перешагнул через распластанное тело и, подойдя, кивнул мне:

— Плохо выглядите, ваше высочество!

— В данном случае гораздо важнее то, как я себя чувствую и что происходит… — начала было я, но остановилась на полуслове и резко развернулась. Голова закружилась, но я пристально уставилась в самую гущу упоительной схватки, разворачивающейся в центре зала. Подтягивая магической цепью конвульсивно дергающихся и щелкающих жвалами тварюшек, Леран счастливо улыбался. И когда давил ногами мягкие подбрюшья, и когда откручивал им крылья… Впрочем, герцог мог похвастаться не менее маниакальной улыбкой, когда к его ногам падали иссеченные тела летающих жерри-королев. Но все же больше на их лицах было сожаления. В данный момент они не могли сразиться друг с другом, но когда погибнет последняя королева, живодерня мгновенно превратится в усобицу!

И все это понимали, спешно освобождая место. Стражи по еле заметному кивку капитана слаженно отступили к ближайшему к выходу углу, где спешно возводили Щиты не успевшие покинуть зал лорды. Но меня это не интересовало…

Только краем дробящегося сознания я воспринимала происходящее, стискивая в ладони пульсирующий шарик и позволяя ему просочиться алыми каплями на подол. Пропуская сквозь себя любопытный взгляд стоящей рядом Трисс д'Эркат, шум и дрожание Вуали, я слушала… и слышала, точнее, ощущала всем телом, лишь по изменениям в ритме и дыхании улавливая направление нового чародейства.

Там вовне, на Кромке Эфира, разворачивалась спираль Зова. И эта тонкая нить знакомым рефреном прошла сквозь мою плоть, отчего дыхание прервалось, тяжесть и боль в груди навалились как старая ягуарра, заставив согнуться в приступе дикого кашля. Кажется, совсем недавно я порвала похожую… Миг спустя я выпрямилась, отталкивая руки подобающе среагировавшего регента. И невольно сделала пару шагов назад, следя за легким туманом, поднявшимся от пола и тонкой пеленой скользящим под ногами людей. Тонкими струйками он поднялся в воздух, образуя узкую вытянутую вверх дверь, которая спустя долгое, мучительное мгновение, наполненное примитивным ужасом, от которого немеет сердце, открылась. И на залитый кровью пол ступила темная, закутанная в длинный балахон фигура, вместо лица у которой был бездонный провал. Нет, это просто глубокий капюшон, накинутый на голову. Некто вскинул руки, раскидывая вокруг чары.

Но куда ведет нить контроля? Назад, в бывший Зеркальный зал. Обернувшись, я буквально вылетела под бушующие стихии. Обрывки платья трепетали на магическом ветру, высокая прическа превратилась в спутанный колтун…

Замерев ровно на полпути к вошедшему через туман, я окинула взглядом зал и скользнула к застывшему у стены Лерану. Тот попятился, шевеля пальцами. Черный принц замер у самого выхода, заинтересованно склонив голову. Герцог же определенно не намерен был выяснять отношения с новым действующим лицом и, резко возведя максимально возможный для своих истощенных сил Щит, рванулся к дверям.

Я поняла, чего не хватало Динару… Крови. Не было ни одной капли крови на камзоле.

А в темноте разрушенного зала зашевелился мертвый принц, поднимаясь с пола деревянными, дергаными движениями, будто старинная марионетка. Одним движением, едва не рвущим сухожилия кисти, выдернул из пола меч и двинулся вперед.

Регент оказался за моей спиной, капитан выругалась, фиксируя внимание на зашевелившихся останках. Тяжелый запах тлена взвился в воздух тонкими струйками.

Боги мои! За что? Усталое тело запротестовало, когда я, вскинув руки, попыталась нырнуть в раккату. Бесполезно… сил просто нет. Руки тяжелые, взгляд рассеянный, мутный, даже маска принцессы готова в любой миг сорваться. Придется обойтись тем, что осталось… Охотница, верей-аали, Сестра Рока, кровница… так или иначе, но я достану тебя. У меня к тебе ли-ичные счеты, кукловод королевский! Король тьмы, боли и смерти… почему же по ощущениям ты куда опаснее того же Лерана, неловко пытающегося перехватить у тебя нити?

Ты пришел за короной? Теперь, когда я решила, что буду с ней делать, не отдам! Тебе — никогда! Злость добавляла сил, страх пробуждал разум, равнодушие медленно отступало… восхищение, да, восхищение заплясало в крови.

Но как точно выбрано время! Кто же был главным в вашей связке, ты или Динар? Бедный принц, он думал, что именно он старший партнер… А сейчас… Жаль только, что корону украл не ты. Та цепь непохожа на твои нити. Ну что же, нельзя получить все сразу. Дойдет черед и до похитителя.

Я с холодной улыбкой пригнулась, пропуская над собой расправившую крылья жерри. За спиной послышался хруст. Мельком оглянувшись, зафиксировала в памяти картину.

Двуручный меч вертелся в мертвых руках как перышко, врезаясь в тела пытавшихся остановить труп стражей. Бессполезно… Я стояла на его пути, нить, тянущаяся к неподвижному господину, проходила прямо сквозь бессильное тело. Да, не было сил куда-то бежать, но зачем? Пусть он сам придет ко мне! А темный мастер, хозяин, слишком занят парой дюжин людей, одновременно его атакующих.

Мне в спину, раздвигая пространство, полетели холодные иглы. Чьи? Шаг в сторону и танцевальный разворот. Достаточно быстро, хотя и без вдохновения. Широко раскинув руки и зло рассмеявшись, я ушла с траектории их стремительного полета.

Мгновения тянулись как застывающая смола. Я уже не воспринимала схватку как нечто реальное. Где-то очень-очень далеко раздавался звон клинков, шелест, вой и рев магии, дрожала Вуаль, скрежетали по окровавленному камню лапы идущих стройными рядами членистоногих тварей, стонали стены Замка и содрогалась реальность. Торжествующая мелодия уничтожения вливалась в кровь и медленно сочилась из порезов…

Боги мои… за плату мою… я сделаю… что? Освобожу…

Дергаясь и шатаясь, нечто бывшее принцем Динаром приближалось… Пустое и безжизненное, подчиняющееся беспрекословно. Я знаю, что это? Да!

Пульсация в окровавленной ладони нарастала, разливаясь по всему телу, концентрируясь в груди. Я, одной рукой касаясь невидимой нити, шагнула навстречу опускающемуся сверху клинку. Привычно-гибкое движение чуть в сторону — и зачарованное лезвие вновь вонзается в пол. Плитка разлетается, один из осколков чиркает по щеке, но маска Охотницы продолжает движение. Вперед и влево, из-под вновь поднимающегося меча. Вплотную, на расстояние ладони… Коснувшись широкой груди, позволяю огоньку моего сердца впитаться и тихо шепчу:

— Уходи… уходи домой, тварь.

И взращенная в груди принца куколка, не проявлявшая себя, пока тот был жив, и сейчас заставлявшая мертвеца двигаться, лопнула, как пустотелый пузырь. Все же это нежная тварь. Была! Ей хватило всего одного Огня сердца… Принц мгновенно упал с деревянным стуком, будто давно закоченел.

А теперь с-следующий! Резко разворачиваюсь, ловя остатки собственной Силы. Рука вспорхнула над истончающейся нитью контроля, по которой промчалась, мимоходом задев капитана Трисс, волна отдачи. Пара шагов в сторону от оседающего капитана, к которой тут же бросилась пара самоотверженных подчиненных, короткий выдох…

И в груди расправляет крылья холодный голод верей-аали. Наследие…

Леран все пытается перехватить контроль над поднятыми телами, и, пожалуй, в любом другом случае у него бы получилось, но сейчас… Момент явления кукловодом был выбран очень удачно. Силы на исходе. У всех… и у меня тоже. Тяжесть в ногах становится невыносимой, и я опускаюсь на пол, пропуская над головой комок бесплотной, но смертельной ненависти. Гляжу прямо в серое лицо некроманта… и улыбаюсь, слизывая с губ капли крови.

Голод и холод…

Зачем пытаться перехватить, когда можно разорвать? И даже не разорвать, а поглотить. Лед неторопливо расползается от кончиков пальцев, подбираясь к подолу темной мантии замершего посреди зала чародея. От сияющих вокруг него Щитов боль в висках становится пронзительно-тошнотворной. Но я контролирую, контролирую остатки чужой Силы… это всего лишь одна из масок, жадная до чужого тепла хищница… Островок медленно расширяется, просачиваясь между мельтешащими вокруг существами.

Тепло… еда…

Первая нить, натянутая до предела, лопается с отдающимся в животе звоном. Сглатываю слюну и продолжаю… как смели Силы принцессы ту злосчастную Сеть… пусть я не вижу, но я чувствую!

Боги…

Прикрыв глаза, ощущаю, как на меня опускается благословенная тишина, а потом укутывает чужая волна. Нет, знакомая. Стихии сенешаля. Спасибо вам, лорд Вайн, за заботу, но, право, не стоило… Совсем рядом звенит квартет лезвий, образуя вокруг меня защитную сеть.

Вдох, выдох… вдох… выдох… Как меня учили мастера раккаты?

Все оставшиеся во мне эмоции трансформируются в Силу, оставляя после себя пустоту, и в воздух взмывает уже хальд, которому все равно, какие Кальки на нем лежат. Не нужно ни вдохновения, ни мастерства… месть священна. Скалюсь, заставляя отшатнуться стражей, отталкиваю руки, пытающиеся увести меня из зала следом за медленно пятящимися воинами…

Ловлю взгляд Черного принца и киваю согласно.

Прикрываю глаза и взываю.

Голод… холод… Я уже близко-о…

Вкусно…

Короткий бросок вперед — и не успевающий среагировать кукловод окунается в жадную пустоту, ставшую на время мною. И на миг теряет контроль над нитями. Ведь самое сердце его магии составляют стихии, лучшее наполнение для изодранной ауры верей-аали. А жизнь это или смерть… какая разница? В тот же миг в многослойные Щиты ударяет волна безумия из шлейфа Риланда, герцог и сенешаль разом выстуживают до хрупкого крошева четверть зала, а под хлестнувшими пространство нитями дрожат и падают осколки колонн. Мертвецы, все это время послушно наседавшие на людей, как и потусторонние жерри, падают на плиты пола в ломающих тела судорогах.

Боги мои, за плату мою…

Вкусно-о… еще!

Уютно устроившийся в ладони кинжал без труда проходит через изъязвленные Щиты и встречается с мягкой плотью. Кто бы ты ни был… ты человек! И сердце у тебя между третьим и четвертым ребром. Некромант только и успевает, что взмахнуть рукой, украшенной длинными серебряными когтями. С-с-с… больно! Три длинных пореза через грудь и живот не заставляют меня остановиться. Выдергиваю лезвие и, наваливаясь на пошатнувшегося в шоке кукловода, нащупываю правой рукой тощее горло. Полосую почти до самых позвонков, не давая ему прохрипеть ни слова… Не дам сказать предсмертное проклятие, не дам!

Он рушится на землю как подмытая волнами скала. Я, заливая черный балахон собственной кровью, опускаюсь поверх и шепчу:

— Уходи, уходи, уходи… Проклятый! За Кромку, на Изнанку, в забытье, без перерождения. Моя кровь, мой долг, моя плата! Уходи!

Скатываюсь с еще судорожно подергивающегося тела и замираю, натыкаясь на ошеломленные взгляды.

В одних — восхищение, в других — обещание смерти.

Ну что же, продолжим игру?

Глава 10

Души потерянные и неупокоенные

С самого раннего возраста принц Леран считал себя эстетом, тонко ощущающим все нюансы и оттенки смерти. И успешно воплощающим их в жизнь. Ведь смерть — это прекрасно, а принятая от его руки — высшая награда для уходящей в забвение души. Почему все так не хотят умирать, ведь это открывает дорогу за Грань, где ждет бесконечное наслаждение? Он не понимал, почему нечто столь им любимое кажется таким неприемлемым? Даже для отца… Странно, почему он не хотел умирать? Ведь куда полезнее и величественнее принять смерть от адепта великого Бога, чем заживо гнить от гнусной болезни — проклятия. Глупец…

Смерть для принца была верной подругой и любовницей, единственной постоянной спутницей. И он ревновал, безумно ревновал ко всякому, кто смел одаривать ею других людей без его высочайшего позволения. Он любил смерть, но слепцы, его окружающие, говорили, что он ненавидит жизнь. А что жизнь? Скучное статичное существование без надежды на совершенство, и единственная радость в ней — яркий всплеск Силы на рвущейся нити, что есть смерть. А корона нужна лишь для того, чтоб он мог одарить смертью всех живущих. Прекрасной смертью…

Да, он ревновал, но все же был способен оценить красоту, творимую чужаками на пару с ветреной подругой.

И теперь, наблюдая за тем, как сестра медленно, будто скидывая с плеч тяжелый покров, выпрямляется над трупом кукловода, просто-напросто упивался гармонией и пьянящим величием этой картины. Красное на синем, пустой холодный взгляд, шлейф голодного безумия, густой аромат разлитого по камням яда жерри… это было прекрасно. Все мысли о нужных и необходимых делах, власти и соперничестве покинули его, оставляя наедине с удивительно искренним восхищением.

Вот она оглядывается, на миг замирает и вскидывает руку в предупреждающем жесте. Двое в серых камзолах, воронами кружившие рядом, замирают. Под их ногами коротко хрупнули крылья одной из тварей. Ирин резко обернулась, провожая хищным, собственническим взглядом торопливо исчезающего в дверях претендента на корону. Герцог просто сбежал, не дожидаясь… глупец. Он еще на что-то рассчитывает? Это бессмысленно! Еще один недоумок, Динар, сделал всю грязную работу, связавшись с кукловодом, который обмякшим кулем валяется под ногами сестры. А этот мертвец в свою очередь использовал для своих целей лордов, непредусмотрительно сделавших ставку на наглого провинциала. Вот о них теперь не придется марать руки… да и о мага-соперника тоже.

Дорогой кузен медленно потянулся, удовлетворенно улыбаясь, склонился в изящном придворном поклоне, адресованном всем выжившим, обменялся взглядами с Ирин и растворился в темноте коридоров. Тьма идет к тьме… Еще одна проблема, которую надо решить, и поскорее… слишком уж переменчива его Любовь, его Прелесть. Готова отдаться первому встречному. Только он имеет на нее право! Тяжкая ревность на миг застила глаза…

Как только удастся полностью восстановить силы, подорванные возвращением короны, одним соперником станет меньше! А герцог… нет, не соперник. Жертва.

Верей-аали наклонилась, коснулась безжизненного тела, внимательно изучая длинные серебряные когти, тускло сияющие в свете факелов. Резкий щелчок заставил присутствующих вздрогнуть. А сестра воздела вверх руку с когтями, снятыми с трупа, рассматривая ее как нечто совершенно новое и неизведанное. Шевельнула пальцами, отчего когти приглушенно клацнули, и недовольно скривилась, отбрасывая в сторону отличную Руку Смерти как абсолютно бесполезную вещь. Постойте, она же наверняка отравлена… медленным трупным ядом. Принц предвкушающе улыбнулся. Сейчас… Но на лице сестры нарисовалась усмешка, и она на краткий миг погрузила пальцы в разошедшуюся рану на горле мертвого некроманта. Откуда Ирин знает, что надо делать?

И как у нее получилось убить? Ведь будем честны, он бы не смог… так быстро и красиво. Слишком дорого далось ему скольжение в Эфире, мерзкой вотчине главного соперника. Силы были на исходе… Но он четко почувствовал, как темный комок слизи, именуемый душой, оторвался от тела в момент, когда неведомо откуда взявшийся кинжал стремительным движением перерезал горло кукловода. И канул в забвение слишком быстро, не так, как обычно уходят души, накрепко привязанные чарами Принуждения к телу. Некроманта так просто не уничтожить… очень, очень интересно.

Ведь Динар… Принц обернулся, удовлетворенно улыбаясь… все еще здесь, частично. А этот… он подошел ближе, чутко прислушиваясь к колебаниям магии… уже канул в самые глубины безвременья, будто тело с привязанным к ногам пудовым камнем.

Сестра, чуть качнувшись от потери сил, поднесла к губам пальцы, пробуя на вкус чужую кровь. Или свою? Упоенно закатив глаза, глубоко вдохнула пряный аромат смерти. Оскалилась, отчего лицо, разрисованное алыми полосами, превратилось в маску первозданного ужаса, греющую его сердце совершенством.

Леран, сожалеюще покачав головой, отвел взгляд. И обошел замершую в трансе женщину по широкой дуге. Коротко махнул рукой, приказывая оставшимся в живых людям следовать за собой, и вышел из разгромленного зала, предоставляя разбираться с трупами, обломками и прочими малоприятными останками сражения тем, кто для того рожден. Пусть прислуга поработает. Можно было бы проводить Ирин до покоев, но…

Ты стала слишком опасна, сестра. И если бы ситуация сложилась иначе, какую партию мы бы с тобой сыграли, какой подругой ты бы мне стала… Но ты стала соперницей! Смерть слышит тебя, дорогая, слышит и повинуется! А он не может позволить этого!

Как жаль, что придется убить тебя! Какая потеря для Повелителя смерти… мы могли бы стать для него единым и единственным слугой! Но ты оказалась слишком сильна и независима… и твоя цель слишком явно не совпадает с моей. Так явно, что это проступает в каждом твоем движении, подчиненном разуму. А те, что следуют за внутренней сутью… они говорят, что ты изменилась. Впрочем, побывавшие за гранью жизни всегда меняются, сам он тому служит отличным примером.

И все же жаль, как жаль… Столь дивное существо прекратит существование… Впрочем, погибнуть от его руки — великая честь. И он сможет помочь ей принять смерть, такую же прекрасную, как и она сама. Столь же соответствующую внутреннему содержанию, отражающемуся порой в холодных серых глазах. А дивный смех и ауру, в клочья рвущую мертвую магию, он сохранит в своей памяти навсегда.

Завтра… да, завтра ты умрешь… Нет, сегодня! Я сделаю твою муку прекрасной…

А тот, кто сообщил о том, что твои крылья, сестра, не поддаются контролю, будет наказан немедленно.

Твои крылья прекрасны… и смертоносны. Как ловко ты оборвала нити контроля и выпила Силу, беснующуюся в зале, остановившись ровно на той грани, за которой началось бы действо, недостойное оставшегося в живых сброда. Для них смерть не должна быть столь необычной. Самое лучшее, чего они достойны, — короткий ржавый клинок…

Принц Леран проследил, как окруженная дворцовой охраной сестра скрылась за поворотом, и решил, что лучшей смертью для нее будет Бутон Росы. Для нее и тех, кто окажется рядом.

Закрывая лицо руками, я стояла, привалившись к дверям покоев. Тело горело просто непереносимо, и на фоне этого ровного пламени резкие всплески, расходящиеся волнами от груди, и тонкие иглы, вонзающиеся в виски, казались особенно мучительными. Не помню, не помню… как, возрождая в памяти древние легенды, я пыталась изгнать из крови яд, как стремительно летела по коридорам Замка, пугая встречных людей призраком пустоты в серых глазах.

Помню только, что в голове билась одна мысль. Продержаться! Дойти, не упасть на глазах лордов, стражей, принцев… Не показывать безумную слабость, от которой дрожат превратившиеся в желе ноги, в глазах не двоятся, а даже троятся неровно кружащиеся стены. Продержаться до момента, когда можно будет скрыться за тяжелыми дверями, сползти по ним обессиленно, прижаться ладонями к прохладному камню, обещающему облегчение. Запрокинуть голову, с силой отчаяния вдавливая затылок в резное дерево… Продержаться…

Тихо взвыв, когда по коже в очередной раз пробежала болезненная дрожь, я прижала ладони к полу. Холодная ласка древности добавила сил. Ну вот, кажется, я и дома, в безопасности… дома? Не-эт!

Резко дернувшись, отчего количество игл в висках только прибавилось, я переползла на алый ковер. Тяжесть, навалившаяся на плечи, резко придавила к полу, и я распласталась лицом вниз, вдыхая мелкую чахоточную пыль. Но не пыталась изменить позицию, ибо это позволяло хотя бы слегка прочистить легкие от тягучих, маслянистых ароматов крови и яда потусторонних тварей.

До чего я дошла! До чего же?! Неужели это место кажется мне домом? Почему? Это неправильно… это так неправильно, что может оказаться единственной истиной в безумной круговерти событий.

Преодолевая головокружение, я перевернулась на спину и уставилась в потолок. Дом… Безопасность… Нет, это не мои чувства, не мои… и даже не тех ошметков принцессы, что прячутся внутри моего разума. Чьи?

Мне все равно!

Нет сил даже думать.

Надо встать.

Я повторила эту фразу про себя еще раз, и еще, и еще…

Надо встать.

Сейчас сюда придут слуги, и что они увидят?

Окровавленное, безжизненное тело, сломанную кем-то фарфоровую куклу…

Сквозь прорехи на платье видна исцарапанная кожа. Грудь рассекают ровные, глубокие разрезы. Спутанные волосы рассыпались по алому ковру серебристой паутиной.

А ведь я знаю, как здесь относятся к мертвецам.

Знаю…

Надо встать…

Двигаться…

Отрывочные мысли кружились в голове бешеной каруселью. Встать…

Как?

Зачем?

Надо!

План…

Боги! Не хочу…

Отдавать приказы…

Вста-ать!!!

Внутренний крик подбросил меня, заставив сесть. Опершись руками о пол, я огляделась. Перед глазами все поплыло, закружилось.

План.

Хранители, коронация, бегство.

Да, именно так.

Трудно, как трудно. Та последняя вспышка Силы вычерпала меня до дна, осталась лишь оболочка, хрупкая до безумия. Даже не пустота, а ее отражение, дробящееся на множество бесконечностей.

Встать! Поднимаюсь, сосредоточившись на дверной ручке. Шаг. Стремительный водоворот алых стен. Судорожно дернув дверь, едва не вываливаюсь в коридор.

Побелевшие от напряжения пальцы сводит судорога. Оглядываюсь.

Капитан, двое наемников, слуги… замерли посреди коридора. На лицах суеверный ужас.

То, что от меня осталось, расплывается в хищной усмешке и шипит:

— Прис-слугу, ванну, целителя, уж-жин! Быстро! — и с грохотом захлопывает дверь.

Темный провал…

Стою, прислонившись лбом к оконному стеклу, а за спиной тихо шелестят опасливые шаги. Это шныряют слуги, от которых веет первобытным испугом. Вот одна горничная остановилась ровно напротив меня, ее нервный, еле слышный шепот заставил обернуться.

— Ваше высочество, вам помочь?

На миг прикрыла глаза, не желая даже догадываться о мыслях, мечущихся в ее голове. Боится… до слез, до судорог. Не хочу знать! Какое мне дело до этих пешек, не пожелавших стать всадниками и королями?! Пусть думают что хотят. Обо мне, о принцах, лордах, чудовищах, Изнанке… Мне все равно! Все рав-но!!

Злость добавила сил.

Надо сделать шаг. Следующий шаг на пути к… к чему? Ах, я помню… Корона, Хранители. У меня есть цель? Да. Тогда вперед.

Мое движение заставило юную служаночку отшатнуться. Губы ее задрожали, в темных глазах заблестели слезы. Внутри заворочался холод. Какая аппетитная, живая сила… Чем она может мне помочь? Своей смертью!

Застыв, я ощутила, как трепещут крыльями бабочки на кончиках пальцев голодные пасти, готовые сорваться и терзать, терзать, терзать живое, теплое существо. Но они были слабы, эти унаследованные от Старшей Сестры твари и потому, подчиняясь приказу, вновь послушно свернулись клубком холода где-то в животе.

— Расшнуруй. — Я поворачиваюсь спиной к горничной.

Та легкими касаниями принялась распутывать залитые кровью узлы. Спустя пару мгновений, а может, пару часов остатки платья упали к ногам нищенскими лохмотьями. Израненная грудь вновь заныла… а к жжению, струящемуся по сосудам, я почти привыкла. Почти…

— Уберите!

Какой хриплый, каркающий голос. Это мой?

Провал…

Горячая, исходящая паром вода, розовые разводы в глубине и на поверхности. Боль, от которой хочется плакать, накатывает волнами. Тишина…

Где-то там, за стенами Замка, тянулся сумрачный, настороженный день, а здесь царили ночь и смерть. Тонкая туманная пелена медленно вздымалась вверх, скрывая очертания помещения. Уплотняясь, изгибающиеся в изысканном танце струи сделались до боли похожи на человеческие фигуры. Передо мной закружился хоровод призраков, в смазанных чертах их лиц угадывались мертвецы. Мои мертвецы… Мать, друзья, враги, знакомые, клиенты, случайные встречные…

Я прикрыла глаза, откидываясь на край ванны. Но шепот призраков проникал в сознание, будоражил воспоминания, смущал мысли, и так далекие от стройности. И заставлял перебирать тусклые жемчужины воспоминаний, вновь и вновь собирая из них ожерелье, приведшее меня сюда.

Что же делать?

Короновать Хранителя.

А смогу ли я? Смогу ли по праву крови пробудить древние чары, похороненные под слоями наложенных позже заклинаний? Вряд ли! Нужно… что-то еще кроме желания и моей крови.

Что?

Что-то помнящее древние времена и самих Хранителей.

Нет, не хочу думать об этом.

Не могу…

Я застонала сквозь стиснутые зубы, пережидая новый приступ боли. Пустота жгла меня изнутри, и казалось, нет такой силы, что изгнала бы безжалостный огонь. Этот яд, смесь крови заклинателя и вытяжки из тел тварей с Изнанки очень опасен и действует мгновенно… странно, что я еще жива. Но я жива, а значит, надо позаботиться о том, чтоб инструмент выживания не предал меня в самый ответственный момент. Да, душа корежится в муках, не желая дальше сражаться, но тело… тело хочет есть, пить и двигаться вперед.

А значит…

Еще миг понежиться в воде, рассеивающей усталость, и собрать остатки сил.

Открываю глаза и поднимаюсь, разбрызгивая по блестящему полу розовые капли. Движением руки разрываю пелену призраков, беззвучно выкрикивающих мне в лицо порой справедливые обвинения. Струи воды, смешанной с кровью, неспешно сочащейся из порезов, рисуют на теле дикарский узор.

Осторожные, бессловесные слуги поспешили ко мне с полотенцами. Их боязливые прикосновения заставляли передергиваться всякий раз, когда влажная ткань касалась порезов и ран. Их страх прошивал мое спокойствие почти насквозь, вновь и вновь будя крылья холода, жадно трепещущие внутри.

Это… пугало. Потому что остатки верей-аали обещали силу и власть, немыслимое могущество в обмен на жизни, много жизней. Стоит раз поддаться соблазну, и обратного пути не будет. Одна выпитая жизнь — и все… жажда наберет силу и поглотит основу личности. Вот это страшно, куда страшнее, чем безумие. Именно это заставляет из последних сил… да каких последних сил, нет их… на чистой воле удерживать в узде рваные крылья, доставшиеся в наследство.

Где же целитель? Не спешит…

Наблюдая за пятнами, медленно проступающими на тонкой серой ткани туники, я мрачно подсчитывала оставшееся мне время. Не такое уж долгое.

Слишком много крови… Почему она не останавливается? Хотя вместе с ней выходит яд…

Накинув на плечи длинное шелковое одеяние, я кинула мимолетный взгляд на гардероб, манивший Кристаллом душ. Медленно развернулась, мучительно пытаясь вспомнить что-то важное, и вышла в Алую гостиную. Столько всего надо сделать, понять…

Спешно сервируемый слугами ужин на одну персону не вызвал во мне ничего, кроме приступа тошноты. Я присела в кресло, позволив телу расслабиться, расправила ткань, ниспадающую до самого пола элегантными складками. Прикусила губу, пережидая вспышку, волной прокатившуюся по сосудам. Приметив у дверей одного явно ничем не занятого слугу, поманила его рукой. Серой тенью он приблизился, покорно склонив голову.

— Поторопи… моего капитана… — c угрозой прошелестела я. — Иначе…

Немолодой мужчина попятился и торопливо просочился в коридор. Спустя миг створки распахнулись, и в проеме возник мой… нет, не мой все же, а принцессы Ирин, наемник.

Я благосклонно кивнула, подзывая его ближе. Он приблизился.

— Ну, мой верный слуга… — Растянутые в улыбке губы сводило нервной судорогой. Мне больно…

— Увы, ваше высочество, — опускаясь на одно колено, тихо проговорил он, — мы не оправдали вашего доверия.

То ли я стала проницательнее, то ли уже ничего иного в окружающих не могу разглядеть, но под броней профессионализма я и в нем узрела все тех же неизменных спутников каждого обитателя Замка — страх и ненависть…

— Позвольте мне судить о степени вашей вины, — сказала я, добавив холода в зябкую атмосферу гостиной, и прикрыла глаза. — Говорите!

— Мы не нашли рангера, ваше высочество…

— А разве вы должны были его искать?

— Но кто?

Неприятно усмехнувшись, качаю головой:

— Вы расстраиваете меня своей недогадливостью. Но все же… раз так, отчего бы вам было не вспомнить о находящемся совсем рядом ученике?

— Но, ваше высочество… — в голосе опустившегося на колено капитана прорезалось удивление, — он мертв!

— Что-о? — Я подалась вперед, и наемник испуганно отшатнулся, взглянув в серые глаза своей смерти. — И вы только сейчас соизволили мне это ссообщить?!

— Но я думал…

— Не думайте! Выполняйте приказы! Вам было приказано что? Хранить покой! А не подвергать меня опасности путем утайки информации!

Лицо капитана исказила гримаса. Тщательно скрываемые мысли едва не прорвались через наложенные на него чары оскорбительными словами. О, какая несдержанность! Я плавно сменила позу на покровительственную, протянув руку и легко коснувшись темных волос наемника.

Знаю, о чем ты думаешь… Не я ли убила паренька, лица которого даже не могу вспомнить? Как можно было это проделать так, что не заметили твои люди, лучшее, что могла предоставить Гильдия? А если не я, то кто? Кто еще настолько силен, чтоб незаметно обойти охранные чары? И зачем этому кому-то понадобилась смерть даже не пешки — ничтожества? Мне тоже интересно!

А теперь ты удивляешься тому, что так легко читаешь меня? Не расслабляйся, это не продлится долго… только лишь до того момента, когда подобная открытость перестанет быть выгодна мне. И одна капля сомнений подточила твое сознание. Разве принцесса Ирин не всеведуща? Увы… не всеведуща и очень, очень зла!

Выплеснув ярость, спросила уже спокойнее:

— Когда это случилось?

— Тело было обнаружено буквально только что.

Ну что же… извиняться не буду! Потому что капитан, судя по всему, не собирался докладывать об этом неприятном происшествии.

— Очень хорош-шо… проводите меня.

— Куда? — Какое сильное недоумение почудилось мне в его голосе! Он даже не догадывается… наи-ивный! Или прикидывается? Скорее всего.

— К телу. А такие вопросы совершенно излишни, ибо сказываются на моем мнении о вас чрезвычайно негативно.

Интересно, каково твое мнение о принцессе, а? Не думай, что меня запутает вид тупого исполнительного болвана. Зачарованного болвана. Я не верю тебе.

Медленно встаю, волосы плащом ложатся на спину. Капитан успевает распахнуть двери, склонившись в полупоклоне, и я выхожу под перекрестье делано равнодушных взглядов стоящих вдоль стен стражей. Медленно, лениво, будто сквозь медовый сироп, скольжу в тишине к дверям в спальню, где лежит Грей. Они открыты. Плавно провожу рукой, приказывая расступиться двоим серокамзольникам.

Та-ак. Первый же мимолетный взгляд убеждает меня, что с Пологом, накрывающим телохранителя, все в порядке. Он только слегка истончился. А вот безжизненно распластанное на одном из мягких кресел тело… испорчено окончательно и бесповоротно. Темные волосы подчеркивают иссиня-бледную кожу, ногти на скрюченных руках почернели, на лице ужас. Твой тогдашний страх оказался пророческим, малыш. Только не я послужила причиной твоей смерти…

Не я?

А вдруг… Краткие провалы в памяти зияли первозданной тьмой. На миг меня сковал лед подозрения. Вдруг… все же я?! В один из тех моментов, когда власть над телом принадлежала не мне, а чему-то более древнему, контроль над голодом ослаб и…

Нет! Быть того не может!

Я бы… я бы почувствовала, что смерть волочит за мной свой тленный шлейф. Или… нет?

Прикусив губу, всматривалась в лицо еще одной жертвы междуцарствия. Нет, это не я. Не я, не я! Я так не убиваю!!

Но кто?

Могу поклясться, что это с аппетитом отужинала верей-аали. Именно так выглядят выпитые ими люди. Но принцесса мертва! А других подобных тварей здесь нет. Когда подобными вещами начинают баловаться некроманты, жертвы выглядят несколько иначе. Менее иссушенными, что ли… Я подошла ближе, касаясь рукой воздуха над телом. Похоже, даже аура полностью выедена… при должном воображении, замешанном на возросшей чувствительности, можно ощутить даже следы зубов.

Это… верей-аали! Но как? Она же мертва… Внутри неожиданно скрутился узел жгучей боли. Мертва, как же! Это я, глупая, так решила. Но разве ушла душа принцессы туда, куда полагается? Этого я не знаю… Ничего не знаю… Идиотка… Непредусмотрительная идиотка! Неужели этому меня учили? Рассеянности, глупости, самоуверенности? Нет… просто я устала, наверное. А может, и раньше была далека от совершенства?

Эту тварь так просто не изведешь… Допустим. Как получаются голодные призраки? Неупокоенная душа, привязанная к чему-то, не имеет или сил, или желания уйти… И кормится за счет живых. Обычные призраки не в силах убить и могут только напугать, спровоцировать болезнь. А верей-аали… способна на большее. А что Греев покров не сломала, так потому что мертвая, мощи все же не хватило. Да и от места привязки она не может далеко отходить. Но стоит дать ей время… и принцесса за меня примется или еще за кого-то…

Я обернулась к стоящему в дверях капитану:

— Тело уберите… и поскорее. А дежурить здесь продолжайте, только по двое. Так опасность уменьшится.

Мои слова капитану не понравились. Хоть он и промолчал, но понятно, что подставлять своих людей ему не хочется. А придется.

Я хмуро посмотрела на стену напротив. Что там? Та-ам… там левый будуар принцессы Ирин и потайная комната! Может быть…

Может быть, мертвая хищница прячется там?

Виски неожиданно пронзает острой болью. Резко оборачиваюсь к капитану, активировавшему какие-то чары, и грожу ему пальцем:

— Не с-смей! — И такая злость кипит в моем голосе, что мужчина отшатывается назад, пряча за спиной амулет, как нашкодивший мальчишка.

Чуть ссутулившись, скользящим шагом выхожу из спальни. Здесь больше делать нечего. Неспешно обходя капитана, заметила, что он постоянно поворачивается ко мне лицом, пряча руки. Молниеносный выпад Охотницы, и я выхватила у него темный диск. Пальцы опять кольнуло магией. Нехорошо улыбнулась:

— Это я оставлю себе.

Облизнувшись, добавила:

— Не стоит колдовать на меня защитные чары, с-слуга… Позаботься лучше о своих людях.

Бело-голубые драпировки, немного неровная кладка стен. Стою, упираясь ладонями в холодный камень, там, где их касалась рука принцессы. Как открывается этот ход?

Не знаю…

Память похожа на дырявое полотно, темные провалы зияют в прошлом бездонными колодцами и не останавливаются на этом, пытаясь заползти и в будущее.

Как… это… открывается?

Не знаю. А точнее, не помню. Видела же, при мне это было, но… сознание то погружается в темноту, то яркие белые вспышки, отдающиеся в глазах болью, выхватывают из глубин давние, бесполезные воспоминания. И в отражениях, бесконечно множащихся среди осколков зеркал, невозможно найти нужные. В голове будто пунктир прочертили, и не один. Тьма, свет, тьма, свет, тьма…

Возвращаюсь в полукруглую гостиную. Отшвыриваю ногой остатки мази в прочном стеклянном флаконе, которой пришлось замазывать глубокие порезы. Лучше, чем ничего, но, к сожалению, не заменяет полноценного исцеления.

Имущество того несчастного мальчишки-целителя, чье тело вынесли на задний двор и возложили на погребальный костер, более не содержит ничего интересного, даже денег. И последует за своим хозяином. Вечером, в компании тех, кому не повезло столь же сильно, ученика сожгут и развеют пепел над рекой. Впрочем, среди мертвецов он наверняка будет самым невинным, и шансы его души на скорое возрождение куда более внушительны, чем мои! Я даже умереть не могу!

А мазь… Тонкий слой этого вещества, высыхая, стягивает кожу, соединяя края раны, и работает как самая лучшая повязка. Помогает заживлению, и вообще… очень дорогая вещь.

И где вся прислуга? О, кажется, убирает со стола почти нетронутые блюда. Охрана… стражу я отослала. Лишние свидетели мне не нужны. Да, одиночество опасно, но не более чем всегда в этом Замке.

Мне нужен Кристалл душ… пришло время вам вновь поработать, граф Рилан. Где же он? Ослепляющая вспышка в памяти, и я падаю на колени перед гардеробом, отбрасывая в сторону кипу нарядов. Осторожно касаюсь пальцами коробочки… Как заставить это работать? Откинув с лица прядь волос, улыбаюсь задумчиво. Нет, пробуждение души будет излишним, когда нужно всего лишь одно воспоминание…

Грея в ладонях камень, медленно, будто через слои меда, продираюсь сквозь сумрак коридоров. Воздух кошачьими когтями царапает горло. Чуть кружится голова, тяжесть, возложенная на плечи, тянет вниз. Подол серебристо-серого одеяния безжизненно волочится следом. Я иду…

А на полшага впереди бесшумно скользит полупрозрачный призрак. На его лице навсегда застыло озабоченное выражение, руки заложены за спину, полы расстегнутого камзола поблескивают капельками бриллиантов. Это не душа, она спит в оцепенелом покое, и, чтобы пробудить ее, нужно нечто большее, чем горячее дыхание и отчаянное желание. Впрочем, оно не было даже отчаянным, а скорее усталым и покорным. Сработает, не сработает… мне все равно. Проснется ли в кристалле краткая память о многочисленных повторениях? Покажет ли покорный фантом то, что каждый раз проделывал еще недавно живой человек? Нет — и ладно… найдутся другие дела.

Впереди ждет еще не одно сражение. С непокорной дверью, призраком принцессы, принцами и лордами, богами и древними сказаниями… Зачем туда спешить?

Тень лорда завернула за угол, я не отставала. Широко шагая, он подошел к стене будуара, приложил руку к одному из камней. И осыпался серым пеплом и серебряными искрами, которые тонкой нитью ринулись в зажатый в руке Кристалл. Тот на миг нагрелся.

Я зацепилась глазами за камень, и, не прерывая плавного движения, приложила к нему, еще хранящему холод от прикосновения призрака, ладонь. Надавила… Он чуть подался в толщу стены, и спустя томительный миг часть кладки с тихим шорохом отошла в сторону, открывая темный проем. Порыв ледяного ветра резанул по груди, вымораживая легкие. Согнувшись пополам в приступе мучительного сухого кашля, я выронила Кристалл. Звякнув, он отлетел в сторону. Прижав руки к горлу, я выпрямилась, давя клокочущие хрипы. Вступила в мертвящий холод узкого хода, затем, спохватившись, вернулась за Кристаллом. Поглаживая шершавую поверхность, упрямо двинулась вперед.

Что я делаю? Зачем иду туда? Если я права и в царящей впереди неизвестности меня ждет голодная душа принцессы… это верная смерть. Но неизвестность порой куда хуже.

Сквозняки остужали горящее лицо. Тело, казалось, погрузили в ледяную воду. Даже легкое прикосновение кончиками пальцев к стене вызвало вспышку жгучей боли в руке и шее. Бродящий по крови яд медленно делал свое дело. Все тяжелее и тяжелее становилось просто передвигаться, увеличилась чувствительность кожи. Крови кукловода, кажется, недостаточно, для того чтобы изгнать отраву полностью.

Тяжелым шагом я преодолела короткий коридор, растянувшийся в моем сознании на сотни миль ледяной пустыни и горячечного бреда. Остановившись на пороге небольшой комнаты, поняла, что ошибалась. Бред начался именно сейчас.

Именно здесь принцесса проводила время, пока я занимала ее образ…

Темнота мягко обнимала высокий круглый стол, стоящий посреди небольшой комнаты. Тусклые желтые огни двух лампадок на противоположной входу стене не разгоняли, а скорее порождали ее. На каменной столешнице, исчерченной звездами и кругами, стояли фигурки людей, выполненные с необычайной точностью. Я шагнула вперед, чувствуя, как впиваются в ладони ногти. Сведенные судорогой пальцы заныли. Мастерские куклы были вполне узнаваемы, их призрачно сияющие в темноте лица были вылеплены безупречно точно, как и одежда. Пошитые по последней моде камзолы и плащи, шпильки шпаг и капли драгоценностей — именно такие, какие носили образцы. И расставлены они только на первый взгляд хаотично, но если приглядеться…

Вот принцы, регент и прочие лорды. Стоят, окруженные фигурками соратников, в трех пересекающихся кольцах, часть из них, охраняя границы, выстроилась на широких линиях. Рядом — шестилучевая звезда, кончиками лучей касающаяся алых кругов. В центре — укутанная в серебряную ткань фигурка верей-аали. С ее лица осыпалась белая эмаль, обнажая черную, замешенную на крови глину. Даже здесь она была королевой, а все прочие только безжизненные статисты, которыми можно пожертвовать в любой момент. Щит и меч, выставленные на острие атаки, туда, где лучи звезды вонзались в круги влияния соперников. Граф Рилан, Грей, наемники… Она никого не забыла. Даже меня! Гневно нахмурившись, я шагнула вперед и протянула руку, желая схватить и разбить собственный образ.

Над столом на миг вспыхнуло багровое сияние, и я отшатнулась назад, испугавшись обжигающего пламени зачарованных духов, хранящих это место. Огонь жадно потянулся следом, но резко замер, врезавшись в невидимую стену, пару мгновений недовольно колебался и погас, не оставляя после себя ни единого пятна копоти. Он не смог выбраться, на мое короткое счастье… Я посмотрела под ноги…

За тонкую белую черту, окружающую стол.

Что это за игра?

И тени поспешили дать ответ на незаданный вопрос.

Фигурка принцессы налилась призрачным сиянием, затмевая им соседей. Свет медленно выдавливал темноту к краям стола, позволяя разглядеть все больше подробностей. Например, прозрачные кристаллы, установленные в лучах звезды, на гранях которых заплясали искры. И темно-красный, почти черный рубин на подставке из переплетенных серебряных проволочек.

Вспомнив маленький амулет, тот, зачарованный королевской кровью и разрушенный Пологом Покоя, я мысленно застонала. Боги мои, за что? За что мне все это? Разгадки чужих тайн, неожиданные странные подарки, доставшиеся от Сестры Рока?

Риторический вопрос.

Ругать за непредусмотрительность и отсутствие должных предположений остается только себя, но и мне уже все равно.

Хотя можно и нужно было предположить… Амулет Крови, чары на наемниках, Кристалл душ. Это звенья одной цепи, которую, не поленись я просто задуматься, можно было проследить и избежать нежелательного узла в сложном плетении, приведшем меня сюда. К началу узора.

А точнее, к началу игры. Самой древней, о которой не сохранилось ничего, кроме смутных страшных легенд.

Властью крови и подобий можно управлять событиями, подталкивать их в нужном направлении. А если умения и Силы на это не хватает, то хотя бы следить за тем, что творят соперники. Если связь между подобием и телом достаточно крепка, происходящее в реальности отражается на игральной доске. Фигуры двигаются…

Вот зачем верей-аали был нужен двойник! Она была Ведущей, основателем и банкиром этой игры и, управляя партией, большую часть времени вынуждена была проводить здесь. Следить, направлять, приказывать… А я была ширмой.

И именно для этой игры она собирала…

Прикрыв глаза ладонью и сощурившись от яркого света, я смотрела на стол, где лепесток за лепестком раскрывался призрачный бутон души.

Да… именно эта игра держала принцессу в мире, не позволяя уйти в Озеро Забвения. Много Силы, чар и просто души было вложено в эту постановку. И что мне делать с этим знанием? И с верей-аали, медленно приближающейся к белой черте, не способной сдержать ее?

Я ничего не могу противопоставить ей… И не хочу. Она все равно сильнее. Бессмысленно бороться… Усталость тяжелым плащом опустилась на плечи. Чувствуя, как холод сковывает обреченное тело, я прикрыла глаза.

Зачем я так рвалась сюда? Зачем? Хотела кого-то защитить? Или отомстить? О, это все мое любопытство, медленно рассыпающееся серебристым пеплом под взглядом призрачной принцессы. Она приближалась… осторожно, предвкушающе, желая не убивать, но занять мое тело, как я раньше встала на ее место.

Под напором голодного духа отступил и затих мой собственный голод. Странно, он уже стал моим… но пробыл таким недолго. Какая ирония в том, что унаследованное от Сестры будет уничтожено ее же неприкаянным духом. Сквозь ткань я чувствовала потусторонний холод, веющий от смертоносной твари. Тонкие ленты связали ноги, заставляя опуститься на колени. Ее руки коснулись моей груди, проникли внутрь, сжимая сердце. И я, повинуясь неслышному приказу, открыла глаза, погружаясь в темные провалы на смазанной плоскости, заменяющей верей-аали лицо. Забвение уже коснулось ее, но она все еще рвалась в мир живых…

В меня…

Один за другим падали бастионы и маски… принцесса, Охотница, актриса, воительница. Воспоминания и потери, удачи и падения, жизни и роли ложились под ноги призрачной Ирин легкими, полупрозрачными вуалями, обнажая…

Что?

Усталость, равнодушие… Во мне нет уже ничего, что могло бы послужить пищей заблудшему духу, удерживаемому в мире только тонкой нитью кровавых чар.

Я устала, устала, устала… Устала настолько, что с радостью пущу в душу ту тварь, что сможет ее заполнить хоть чем-то.

Входи, прошу… По щекам потекли слезы, оставляя ледяные дорожки на коже и падая на пол искрами, соперничающими по яркости с бриллиантами, застывшими на столе.

Сердце замерло в груди, яркая вспышка резанула сквозь веки, последний выдох взвился в воздух легким облачком, когда с моего сознания упала последняя вуаль… Обнажая то, что люди сами от себя скрывают самым тщательным образом. То, что остается после того, как выжать личность досуха. Бескрайнюю пустыню, где нет ни-че-го.

Пустота. Гулкое ничто.

Нет жизни, нет смерти, нет страха, ужаса, любви, покоя… Тьма, Свет, боги, мир, Судьба здесь не имеют власти… Их нет…

Ничего нет…

И здесь, где нет меня, растворялся без следа любой, кто попытался бы проглотить великое ничто.

Ничто…

Ничто…

Ничто…

Как холодно…

Тихо застонав, я приоткрыла глаза. Серые плиты потолка грозно нависали над головой и, казалось, были готовы в любой миг обрушиться на мое распластанное тело. Почему-то я слишком часто оказываюсь в этом положении. Может, это тонкий намек на то, что мне не стоит больше даже пытаться бороться за жизнь, надо просто лечь и забыться, предоставив все судьбе? Нет уж…

Вокруг царила темнота, почти родная, готовая приютить заблудившееся сознание. Воздух пьянящей свежестью ворвался в пересохшее горло. Я жива… все еще жива. Будьте вы прокляты, боги мои! Слизнув с нижней губы каплю крови, я перевернулась на живот и с трудом поднялась, желая увидеть результат.

О да!

Только горстка праха, прикрытая клочком светлой ткани, осталась от изящной фигурки, обозначавшей принцессу. А вместе с ней и от души верей-аали. Точнее, первым исчез призрак, поглощенный пустотой, а уж потом рухнули и чары этой куклы.

Замерев на линии, за которой начиналась вотчина Игры, я усмехнулась. Пустоту не может поглотить никто. Да… Это аксиома. И она есть в каждом, надо только добраться до нее. Не побояться отдать душу на откуп тому, кто пытается тебя победить, вогнать себя в безвыходное положение… Не сопротивляться.

Простой самогипноз, убежденность в собственной искренности и способность менять личности или их Кальки позволили мне это проделать. Но насколько я была близка к тому, чтоб остаться там, раствориться без остатка следом за душой принцессы?

Не знаю и знать не хочу. Я выжила и победила… Но Игра еще не окончена. Только мне не хочется принимать в ней участия. Вытянув руки, ладонями я коснулась Границы, упруго отталкивающей любые попытки проникновения, надавила. Ни один дух не полыхнул разъяренным пламенем, только в алом камне мелькнули тусклые искры.

Кровь могла бы помочь, но я не буду ее использовать, как не использовала и при схватке с душой принцессы. Слишком мало во мне сил, и каждая капля, покидающая тело, может оказаться последней. Нужно искать другой путь…

А в голове не было ни единой мысли.

Отступив на пару шагов, я прислонилась к стене, давая отдых ногам. Прислушалась к ощущениям. Стало теплее, никаких потусторонних сквозняков больше не гуляло по замкнутому помещению, только комок магии пульсировал в ритме горячечного безумия. Взгляд, лихорадочно обшаривающий темное пространство, наткнулся на тускло блеснувший Кристалл. Душа лорда Рилана, по-прежнему запечатанная в камне, рвалась наружу. Руны мерцали, то наливаясь силой, то угасая безжизненным пеплом. На одной из граней появилась трещина. Похоже, нападение духа и для него даром не прошло.

С трудом покинув такую надежную опору, подошла ближе. При каждом шаге боль простреливала меня от пяток, в которые, кажется, вонзались раскаленные иглы, до висков, с болью в которых я уже сроднилась.

Кристалл замерцал активнее, по трещине побежали еле заметные искорки. Гадать, что будет дальше, я не стала, а, прицелившись, отправила его ногой в короткий полет. Камень описал дугу, минуя без задержки преграду, и серебристой кометой грянулся о стол, нарушая застоявшуюся тишину. Хрустнул, распадаясь на части, и закрутился в маленьком вихре, сшибая фигурки, разрывая нити подобий. Когда осколки врезались в рубин, я зажмурилась. Но ни взрыва, ни вспышки не было. Только легкий хлопок, когда лопнул защитный полог. Порыв горячего ветра, последний подарок от рванувшихся в небытие душ, погасил светильники, и комната погрузилась во тьму. Сделав несколько шагов, я наткнулась на стол и зашарила руками по гладкой поверхности, сметая на пол кукол.

Вспышка боли…

Я до боли сжала собственный образ.

Та-ак…

Теперь кристаллы. Обойдя стол, нащупала острые грани. Замерла, на миг согревая льдистые камни. Часть из них была пуста, отзываясь в пальцах только слабым покалыванием, но вот последний в ряду…

Короткая вспышка в ответ на повелительный щелчок — и передо мной предстал светлый образ принца Динара. От неожиданности я отпрянула, шепча затейливые ругательства. Хорошо, что кривую усмешку, исказившую губы, никто не видел. Почему-то я была довольна, узрев, куда был заперт принц.

Приятно… да, приятно чувствовать, что хотя бы одна маленькая тайна перестала быть таковой. Вот в чем причина ненависти принца. Его привязали… намертво. И если для графа подобная неприятная процедура прошла незамеченной, то обладатель королевской крови мгновенно понял, что происходит. И возмутился. Но когда привязь крепка, как стальной канат, уже невозможно ничего сделать.

Он оказался между молотом и наковальней. Два кукловода дергали его за ниточки, но если власть одного предполагала просто незавидную смерть, то вторая желала использовать принца и после смерти.

Но тебе повезло, мертвец… они погибли, оба. А я не желаю иметь с тобой ничего общего! Но и освободить не в силах. А потому оставайся здесь, в темноте и одиночестве. Спи…

А я ухожу.

Хотя тропа, по которой я иду, узка до невозможности, но никому не позволено вести меня по ней! Кроме Судьбы и богов…

А потому кукла, лишенная даже призрака магии, давно искрошена на мелкие кусочки и рассыпана по полу. Слуги запуганы, наемники обнадежены, планы составлены… и даже боль, загнанная на задворки сознания, как-то поутихла. Но во мне так и не нашлось сил, чтобы двинуться дальше. Я стояла в полукруглой спальне, глядя в окно, и выводила на стекле, затянутом пеленой дыхания, затейливые узоры. Сумрачный день не добавлял радости обитателям Замка. Башни с прежней угрожающей мрачностью нависали над пропастью, внизу пенились волны, разбиваясь о скалистое основание Горы. Впрочем, этого я не видела. Моему взору доступна только унылая равнина, исчерченная до самого горизонта резкими тенями от каменных обломков, и дальняя часть кажущегося узким с такой высоты русла реки. Да еще собственное тусклое отражение.

Впалые щеки, украшенные пятнами лихорадочного румянца, темные круги под диковато блестящими глазами, обметанные беловатым налетом губы. Пожалуй, долгий сон, массаж, ароматические масла и притирания могли бы исправить ситуацию, но…

Кто же даст мне время на все это? Боги? Не смешите…

Я вскинулась, резко разворачиваясь и вслушиваясь в колыхание Вуали и дыхание Замка. Нащупав в рукаве амулет, отобранный у капитана наемников, задумчиво повертела его в пальцах и, не обращая внимания на кольнувшие пальцы иголки, надела его на шею, спрятав за ворот туники.

Не помешает.

Потому что в дерганом ритме Изнанки, выплясывающем на нервах быстрый танец, отчетливо слышалась настойчивая просьба.

Кто-то хочет войти?

Милости просим. Я устало улыбнулась, выпуская затаившийся в глубине тела голод. Холодные крылья взбаламутили воздух, миг спустя изморозью осевший на шелковых покрывалах. Маска принцессы, отделенная от усталого, равнодушного сознания тонкой зеркальной прослойкой, вновь воздвиглась на лице.

— Ну же… — протянула я, чувствуя в шелестящем голосе фальшь, которой в нем быть не должно. Похоже, я так устала, что потеряла уверенность… это плохо, Мелмор сказал бы даже, что опасно, смертельно опасно.

И я, пожалуй, с ним соглашусь.

Пространство задрожало, раздвигаясь. К искрящимся кристаллам льда добавились струйки темного тумана, просачивающегося из разрыва и собирающегося в дымное кольцо, окружающее место проникновения. Тени и запахи Эфира наполнили помещение шепотом на грани восприятия. Затем пришла волна чужой Силы. Столкнувшись с танцующими по комнате крыльями, она разбрызгалась мелкими каплями, оставляя темные, выжженные следы на покрытых изморозью камнях.

Наконец, вдоволь наигравшись с моим нетерпением, он шагнул из пространства. Темный камзол, черные волосы, бледная кожа, легкое безумие в глазах…

— Добро пожаловать, дорогой кузен! — Напружинившись, я встретила его появление ясным, оценивающим взглядом из тех, что холодными иглами пронзают душу и разум.

Глава 11

Подземелье

Кошкой замерев в оконном проеме, я внимательно следила за неторопливыми движениями Черного принца. Тот, шагнув вперед, чуть опустил подбородок, имитируя вежливый поклон. Губы тронула холодная, мертвая улыбка.

— Кузина. Вы прекрасно выглядите.

Наглая ложь! Я передернула плечами, демонстрируя негативное отношение к таким комплиментам, даже если это всего лишь дань сомнительной вежливости. Я спокойна… совершенно спокойна. Одна рука расслабленно лежит на простенке оконной рамы, вторая разглаживает ткань туники. Я спокойна. Самовнушение сработало. И застарелый голод вновь собрался на кончиках пальцев, прекратив метаться наперегонки со шлейфом Силы принца.

— Благодарю вас. Но не могли бы вы перейти к делу, из-за которого вы явились ко мне столь… неприличным и необычным образом. — Я повела рукой по комнате, все еще покрытой белым льдистым налетом.

— Почему неприличным? — В темных глазах мужчины мелькнула такая же холодная, как и улыбка, насмешка. Еще несколько шагов — и он оказался ровно напротив меня. На расстоянии вытянутой руки. Так… Только не смотреть в глаза.

— Потому что вламываться в покои принцессы… таким образом не есть признак хорошего воспитания, — заметила я тоном, подразумевающим возможность обучения правильному поведению в гостях у верей-аали.

— Если я не ошибаюсь, разрешение было получено. И ваши слова близки к оскорблению.

— Как и ваши действия. Но к тому же я не могу поверить, что вы бы остановились, даже не получив разрешения войти. — Прижимаясь спиной к холодному стеклу, я вскинула руку, не давая принцу приблизиться еще на шаг.

Куда уж ближе?! Взбаламученный голод соприкоснулся с темным, густым пологом безумия и замер, предвкушая пир. Еда, еда, еда… Я моргнула, на миг теряя контроль над маской. Пальцы чуть изогнулись, будто собираясь впиться в теплую, аппетитную плоть, которая находится так близко… И выпить, съесть, пожрать то, что ее наполняет, делает живой. Я зашипела не хуже разъяренной гюрзы. Активированная защита амулета не дала чужому шлейфу замутить разум, осколки Кальки сложились в новую картину. Спокойно, спокойно… Моя ладонь мягко уперлась в грудь принца, лаская ткань. Мелкая дрожь прошла по руке, обняла шею, спустилась вниз по спине, кожа покрылась мурашками. Риланд склонил голову, внимательно изучая рукав моего одеяния. Потрепанный, надо признать. Медленно перевел взгляд на мое лицо. Тоже не особенно хороша? А все борьба за власть… она выматывает, не так ли?

Вздернув брови, я улыбнулась краешками губ, любуясь необычной чужеродной красотой этого черноволосого почти элиарри. В нем есть стиль, столь же опасный для жизни, как и для здравого рассудка придворных красоток. Я все-таки женщина и способна оценить очарование неординарности… оно так привлекает. Вот только не нужно этому холодному одержимому безумцу такое внимание. Ну так можно сделать комплимент его воинским и магическим талантам. Отличные пространственные переходы у него получаются. Но это уже не нужно мне!

Молчание затягивалось. Но напряжение отнюдь не спадало. Магия давила на магию, Сила на Силу, воля на волю… Но что из вышеперечисленного есть у меня сейчас? Ничего… Я уступаю, отступаю, увиливаю… до самого конца.

Ну так что?

Неожиданно он поднял руку и кончиками пальцев провел по моей щеке. Вторая рука принца, спрятанная за спиной, нервировала меня куда сильнее, чем само его появление. Брр! Отвлекает внимание…

Мягкая кроличья лапка огладила виски.

Любопытствуете? Брови взлетели вверх, язычок нервно облизнул бледные, кривящиеся от непонятных эмоций губы.

Ну уж нет!

Я резко взмахнула свободной рукой, и в черную ткань камзола принца ровно напротив сердца уперлось острие кинжала.

— Шаг назад, — в ярости сузив глаза, проговорила я медленно, — назад. И С-силу спрячь…

Он чуть отодвинулся, так, чтобы между его грудью и моими вытянутыми руками появилось пространство, достаточное для глубокого вдоха. То ли недоумение, то ли ярость пробились сквозь невозмутимость. Не страх.

Всегда полезно узнать что-то новое о своем противнике, не так ли, кузен?

Вы думали, что магия сегодня не подчинится усталой верей-аали? И спускать с цепи клочья голодной до Силы ауры я не стану? Пожалуй, правильно… Даже если бы и могла, вы все равно сильнее. Признаю. И время для разговора выбрано верно. Какова бы ни была тема, будь я действительно той, кем вы меня считаете, вынуждена была бы ответить. Ибо бессильна… Ну и пусть бессильна, зато, кажется, смертельно опасна!

И еще раз применить свои чары принц не рискнул. Окружающая его волна последний раз всколыхнулась, пройдясь наждаком по коже, и улеглась. Тишина…

А кинжал начал вытанцовывать сложный узор. Сердце, горло, глаза… Рука, повелевающая им, не дрожала. И в любом случае успела бы ужалить.

Я перевела взгляд за спину замершего Риланда. Взбаламученное его появлением пространство не желало успокаиваться. Как-то уж слишком долго. Странно. Тонкие иголки разодранного пространства собирались в пучки. Я чувствовала, как от этого дрожало полотно мира, превращая внутренности в желе.

Шевельнула губами, собираясь обратить внимание принца на странное поведение трепещущей Вуали… Но ведь он не сможет ее почувствовать. Или сможет?

Кинжал закончил завораживающий танец, замирая в точке над левым плечом принца.

Потревоженное пространство сжалось в плотный комок…

— Что?..

И мужчина, почуяв неладное, отпрянул назад. Стремительно и хищно развернулся, вскидывая руки в защитном жесте.

Башня еле заметно пошатнулась. Потом содрогнулась сильнее, затряслась в пароксизме ужаса. Упершись руками в оконный проем, я завороженно смотрела, как…

Черный принц, не обращая внимания на беснующийся ветер, рвущий одежду и магию, пытается воздвигнуть Щиты.

Каменный пол посреди комнаты вздыбился с грохотом и противным взвизгом, от которого заболели уши, и распустился огромным цветком. Ложе опрокинулось набок, с громким противным хрустом подломились столбики, пыльная ткань балдахина и шелк покрывал на миг легли серо-серебряной волной на крошащиеся камни и взметнулись вверх уже истерзанными обрывками.

Пыль застлала глаза, заставляя выкашливать клочья слизи и размазывать по лицу слезы.

Кто, кто посмел?

Кто смог?

Единственная мысль бьется в голове.

Собственное бессилие нагоняет панику. Что я могу сделать? Только дышать…

Черным смазанным пятном принц метнулся в сторону, уклоняясь от крупных, разлетающихся в стороны обломков. Из зева осыпающейся воронки вверх ударила, завывая, мощная темная струя. То ли вода, то ли воздух, то ли Сила… то ли все вместе. Вонзившись в потолок, она мигом пробуравила его, отчего башню, стенающую, словно живое существо, заволокло мелким, кружащимся и хлещущим по воздуху крошевом.

Обрушилась разделяющая полукруглые комнаты перегородка…

Вжавшись в окно, я спиной ощущала, как содрогается рама. Вместе со стеной. Все сильнее и сильнее…

Куда уйти? Выход перекрыт бьющим из провала фонтаном из камней и магической Силы. Куда? Как?

Назад?

Вниз?

А шансы?

Нет…

Там нет. А здесь?

Мощная, резкая воздушная волна припечатала Черного принца к стене. Меня… меня от ударов стихии все еще спасал защитный амулет, будто вплавивший Щит в содрогающуюся поверхность. А с искаженных гневом и ненавистью губ Риланда слетали незнакомые, повелительные слова. Их было достаточно только для того, чтобы камни, разлетающиеся мелкими осколками, слегка отклонялись, вонзаясь рядом с магом. А перед ним возникло тонкое, колеблющееся и дрожащее призрачное зеркало.

А потом пришел ветер. Он рвал и метал, выл и терзал пространство, вырываясь из развороченного пола. Удар, еще удар. Оглохнув от рева, я только и могла, что прикрывать лицо от мелких, царапающих кожу крошек и молиться. Крупные куски отводила защита. Откуда у простого наемника такая? Тонкая преграда стала видна невооруженным глазом, вспыхивая синим каждый раз, когда в нее врезались осколки.

Вдруг я почувствовала, что, сотрясаясь и качаясь, башня начала медленно крениться в сторону реки и оседать.

Гром и Молния… Гром и Молния! Гром и Молния-а!!!

И за мгновение до того, как кусок потолка, подхваченный мощным порывом силы, припечатал меня к стене, я, оттолкнувшись ногами, высадила ослабшую раму, не жалея спины. И вылетела наружу. Инерция отчаянного прыжка вынесла меня в небо. А догнавший воздушный хлыст, полный мелкого крошева, отшвырнул еще дальше от осыпающейся башни. Дыхание перехватило, холодный ветер выбил из головы все мысли… кроме одной, отчаянно-панической.

Я падаю, падаю, падаю…

Потеряв ориентацию, я неслась вниз.

Успела еще заметить, как взорвалась и разлетелась сотнями осколков крыша башни.

Я извернулась, не желая встречаться с бушующим внизу потоком спиной.

Кажется, что-то яростное и гневное кричала стремительно приближающимся пенистым водам. Успела вытянуть вперед руки, встречая упругий, вышибающий сознание удар.

Остатки защиты мигнули и погасли.

Ледяная вода хлынула в горло, цепкие холодные щупальца потащили ко дну. Потоки закружили, завертели безвольное тело, затягивая меня в глубину. Во тьму… Но, рванувшись вверх на одних инстинктах, я на миг вырвалась, выкашливая из легких царапающую глотку смерть. Путаясь в одежде и волосах, судорожно взмахнула руками… И снова ушла под воду, накрытая пенной волной.

Если коснусь дна, то уже не всплыву…

Мысль промелькнула и исчезла, снесенная бурным потоком.

Течение поволокло меня дальше, швыряя на скалы, вертя и выкручивая. Сдирая до крови ногти, я попыталась ухватиться за камни, но не удержалась.

Еще волна, еще и еще… Силы все убывают, кровь остывает…

За что я борюсь?

За драгоценный вдох.

Взмахи рук становились все слабее…

И я все на более долгое время погружалась в ледяные глубины реки Королей…

Превозмогая раздирающую боль в легких, цепляясь помутневшим сознанием за надежду…

Вверх и вперед!

Сжалившись, течение выпихнуло меня вверх. В этот миг я успела заметить близкую темную громаду, окаймленную белопенными барашками.

И река, будто отплевываясь, швырнула меня туда, да так, что хрустнули ребра, встретившиеся с основанием Горы. В какую-то узкую щель втиснуло мощным течением, и я слепо зашарила руками, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, пока не унесло дальше. Вцепилась в камни, вжалась, протискиваясь глубже. И неожиданно ощутила под ногами опору. А ведь в короткие мгновения, когда жадная стихия тащила, волокла и раз за разом кидала меня на камни, я уже успела забыть, каково это — ощущать под ногами что-то надежное.

Задохнулась, закашлялась. Судороги вывернули наизнанку желудок, освобождая его от темной, мутной жижи, которой я невольно нахлебалась.

Вода уже не захлестывала с головой, а сильным, но равномерным потоком обтекала, доходя только до груди. И я почти уже спокойно решила искать проход дальше. Только в ушах еще стояло рычание бешеной стихии, пощадившей меня. Находящейся рядом, бьющейся о скалы перед щелью так, что гул и грохот заглушали даже мысли.

Не утонула, не утонула… и не забывай, кому еще теперь обязана жизнью. В долгах как в шелках…

Но если застряну здесь, какой будет толк в этом безумном прыжке, безнадежном, проигранном сражении? И в милости реки?

Вперед?

Ноги свела сильная судорога, я бы упала, если б не поддержали обнимающие меня камни.

Холодно…

И в сумраке не разобрать, что там, впереди.

Я протиснулась боком дальше, помогая непослушному, ничего не чувствующему телу руками. Внезапно дрожащая ладонь, ощупывающая камни впереди, насколько хватало длины, провалилась в пустоту.

Я рванулась, оставляя на неровностях камней остатки одежды и кожу, но не чувствуя боли. Лаз резко расширился, вытянутые вперед руки больше ничего не находили. Ни камней, ни сводов… только вода, вода… плещется? Будто у берега. Тихо-тихо, нежно…

Но от попытки сделать еще один шаг меня отговаривал страх потерять последнюю опору. Может, попробовать двинуться вдоль стены? Камни, к которым я устало приваливалась спиной, были единственной реальностью в непроглядной тьме. Камни, вода, движущаяся где-то на уровне груди и щиплющая исцарапанную кожу, и гулкий вой течения, несущегося за скалами.

Ну же! Вперед!

Закусив до боли губу, я широко распахнула глаза.

Бесполезно! Не вижу ничего, не чувствую ничего. Ни магии, ни жизни впереди нет. Но… я не уверена. Потому что дыхания Степи тоже нет… Только мое, тяжелое, судорожное, прерывистое…

И оружия тоже больше нет.

Вперед!

Медленный шаг сквозь толщу воды…

Онемевшие ноги запнулись о какой-то выступ. Колени подогнулись, и я с головой ухнула в воду. Снова…

Забарахтавшись, едва не захлебнулась, но нащупала подъем. Медленно вползла по неровным уступам. Вода плеснула напоследок и вытолкнула меня в темную пустоту, которая в первый момент ожгла холодом не меньше, чем ледяное течение реки.

Рухнув на ровную, гладкую поверхность, я прошептала тихо-тихо:

— Ну боги… Достаточно ли крови я пролила для того, чтоб мне дали наконец отдохнуть?..

Звук голоса разнесся далеко-далеко и вернулся сотнями отраженных осколков. И я, провалившись в еще более непроглядную тьму, чем окружающая в реальности, не успела осознать этого.

Разноцветные мыльные пузыри, взбитые яростными усилиями — я стирала измазанное в грязи платье, — плыли верх. Легкий ветерок уносил их в синее до рези в глазах небо. Разбрасываемые мелкими и крупными шариками короткие радуги играли в волосах и разбивали небольшой дворик на десятки ярких радостных отражений.

Но красота и радость пригожего летнего дня гасли под гнетом обиды от резких слов, брошенных в лицо сворой бывших друзей.

Безотцовщина! Бескланница!

Всхлипывая, я яростно полоскала в корыте ткань.

Меня оттолкнули, вываляли в придорожной грязи и бросили на произвол судьбы.

Но почему, почему?

Ведь у меня есть отец…

Просто… Просто он еще не вернулся!

Но он приедет, обязательно!

— Что случилось, милая? — раздался позади меня такой знакомый, такой любимый голос.

— Мама! — Я развернулась, задев корыто, и бросилась в ее объятия, зарылась в пышную юбку. Знакомый запах благовоний окутал меня, успокаивая. Ласковые руки обняли за плечи, поглаживая.

— Мама… они, они… — И я разрыдалась, сквозь всхлипывания и подвывания пытаясь донести до единственного родного существа смысл произошедшего.

Меня предали!

Обидели!

Унизили!

И не только меня!

И тебя, мама!

— Шшш, успокойся, солнышко. — Тихий мамин голос обволакивал, нежил и дарил надежду. — Они были неправы. Ты ничуть не хуже и даже лучше всех этих зазнаек…

— Ой, мама, — я оторвалась от юбки, посмотрев вверх, — они сказали неправду?

— О чем?

— Ну, — я смущенно потеребила мамин пояс, — ну… про то, что я не-за-кон-но-рож-ден-ная?

Выговорив по слогам сложное слово, окончательно смутилась.

— Да, неправду! У тебя есть отец, милая. Но не наша вина в том, что его здесь нет. И еще… однажды он вернется.

— Правда-правда? — с надеждой заглядываю в прозрачно-серые материнские глаза.

— Правда-правда! — торжественно заверяет она. — Ну а теперь пойдем достираем!

Сон прервался неожиданно. Будто занавес задернули — и спектакль прервался на середине. Сон… это совершенно точно сон. Из тех, что не вызывают боли, не вытаскивают на белый свет тоску, прячущуюся глубоко в душе. Жаль, такие приятные воспоминания меня посещают редко.

Вот за это надо сказать богам отдельное спасибо.

Больше не за что.

Налитое тяжестью тело неподвижно лежит на холодной поверхности. Под щекой — подозрительно гладкий камень. Будто полированный. Ничего не болит. Странно. В памяти — отрывки воспоминаний. Разговоры… танцы… опасности… смерти… взрыв… полет-падение. Вода. Ничего не болит. Странно. А должно бы… Все было. Удары, ссадины. Сорванные ногти и сломанные ребра.

А где я нахожусь?

В самом сердце Горы Королей…

Ну… или в печени, если соотнести это образование с человеком.

Вот ведь… еще и шучу. Я глубоко вдохнула влажный, застоявшийся воздух.

Вставать, не вставать?

Лежу, не открывая глаз, и вслушиваюсь в неживую пустоту. Приятная прохлада нежным сквознячком овевает полуголую спину. Шум течения убаюкивает.

Что дальше? Подниматься? А есть ли смысл? Идти искать выход? Куда? Откуда? Да и есть ли он? Попытаться вернуться в Замок? Зачем? Ради чего? Разве что только ради того, чтоб полюбоваться на ошарашенные лица придворных, наверняка уже похоронивших верей-аали? И Черного принца с ней заодно… Глупо. Есть ли выбор у того, кто вопреки всему должен идти по проложенной дороге?

А кстати, выжил ли милорд принц?

Неспешные мысли просачиваются сквозь душу и уходят в неведомые глубины, как вода сквозь песчаный фильтр. Сейчас можно не торопиться. Куда спешить?

Кто же сотворил такие мощные чары?

Внутри только вялое любопытство и ни капли подлинного, горячего желания пойти и найти виновника очередных смертей. Вот если подвернется на пути, то тогда да, не пожалею… А специально тратить на него силы неохота.

Да… скорее всего, погибли все, кто находился в том крыле здания… Немного жаль. Совсем капельку. Но, может, кто-то успел бежать?

Равнодушный, холодный, как сковывающая тело темнота, анализ.

Взрыв вывернул не только пол, но и пространство, причем направлен был вверх и в стороны. С гарантией, что именно в башне никто не выживет под ударами трансформированной Силы. Так что у остававшихся внизу людей было время убраться.

И… Я вот выжила. Где ошибся тот, что творил чары?

И кто их творил? Неинтересно… Сколько вообще магов осталось в Замке? Не все ли равно?

Темнота, кажется, ожила, она начала медленно подбираться ко мне, все так же неподвижно лежащей на камнях. Тонкие щупальца обвили ноги, поползли вверх.

Степь, матерь наша, дочь твоя обращается к тебе, не оставь своей милостью неразумное создание свое…

Нечто желающее поглотить остатки моей жизни резко отпрянуло. Будто обожглось.

Сон разума порождает ужас. Нежелание сражаться — оживляет его.

Значит, не спать! Встать? Да! Идти! Выкинуть из головы все лишние мысли, заставляющие сомневаться в своих действиях.

Сейчас, еще мгновение — и я продолжу бессмысленную, но отчаянную борьбу за жизнь. Такова моя судьба. Мой рок. Не желаю покоя. И не получу его.

Вот мое самое главное заклинание. Главное — саму себя убедить! Заставить поверить.

Хм… кажется, я все же отдохнула. Потому что в теле неожиданно заиграла энергия, растекаясь под кожей живым, щекочущим теплом. Кому благодарность возносить? Богам. Не буду спешить. Это — аванс, наверняка потребуется отработать.

Ну что же, пора.

Встаем…

Мерное тук-тук-тук неожиданно перекрыло шум течения. И я вновь замерла. И телесно, и мысленно.

Стук каблуков? Шаги. Мужские, неспешные, уверенные. Спокойные. Кожаные сапоги с металлическими набойками на каблуках.

Я сосредоточилась на этих звуках, отсекая ненужные сейчас шумы. Не видя, но желая почувствовать каждое движение… человека? Или нелюдя…

Ощущения до предела обострились.

Ближе, еще ближе… шелест плотной ткани, сминаемой при ходьбе. Несколько капель упало на камни, когда был выжат… рукав? Человек замер на пару мгновений, затем шаги участились, изменяя характер. Хищные, скользящие… Движение воздуха, легкий сквозняк мешается с короткими порывами раздвигаемого, даже разрезаемого течения. Он совсем близко. Замер. Присел на корточки, полой одежды задев по расслабленному плечу. Склонился так низко, что можно ощутить мерное, чуточку сиплое дыхание на коже. Терпкий запах благовоний, привкус железа и воды, прогорклый аромат речных водорослей… Тихий-тихий шелест Вуали, говорящий, что вокруг подошедшего кружится магия.

Кто он? Может, открыть глаза?

Что-то коснулось щеки, виски огладило прикосновение магии. Очень знакомое…

Ах вот оно что!

Тело, мгновенно подобравшись, взвилось в воздух в стремительной атаке. Правой рукой я перехватила запястье, до хруста выворачивая его в болевом приеме. Левой — короткий блок в ответ на попытку схватить за горло и удар по шее, должный выбросить из реальности любого. Развернулась, перекатилась, по-змеиному стелясь над поверхностью. Ускользнула от ноги, обитый железом мысок сапога просвистел в пальце от виска. Поднялась уже позади не успевшего развернуться противника. И, с силой толкнув в спину не успевающего развернуться мужчину, ушла в сторону. Замерла, вслушиваясь в темноту. Шорох, звук падения, короткое приглушенное ругательство. Отпрянула назад, уловив какое-то движение впереди.

Зло фыркнула… И догадалась открыть глаза.

Черный принц Риланд, припав к камням, смотрел на меня ощерившейся пантерой. Потирая шею, поднялся. Тусклый свет, исходящий из камня, заточенного в его перстень, озарял уставшее, осунувшееся лицо. Он щелкнул пальцами, зажигая еще один огонек. Влажный, в прорехах, камзол, спутанные волосы… Я, наверное, не лучше, но как приятно видеть, что в подобной ситуации даже принцы теряют лощеный вид. Стоп.

Почему я не чувствую его? Ни магии, ни шлейфа Силы? Ведь только что… И раньше… Может, далеко? Но расстояние никогда не мешало. Подпустить ближе, чтобы проверить?

Нет!

Я резко отшатнулась, едва принц попытался сократить разделяющее нас пространство.

— Кхм, кузина…

Я вздернула бровь. Елейным голосом пропела:

— Кузе-эн?

— Вы живы? — Он выпрямился, стараясь не делать резких движений.

Не надо меня бояться. Я уже без оружия. Потеряла. Хотя… Один кинжал по-прежнему прячется в ножнах, уже не скрытых широкими рукавами туники, а щиколотку обвивает нить удавки. Но я совершенно безопасна и дружелюбна. Если не приближаться вплотную.

— Вполне.

Еще шаг вперед. И мой — назад.

— Как вы себя чувствуете?

На миг задумалась над этим вопросом. Потянулась, позволив играющей внутри энергии отразиться в глазах яростным, живым сиянием.

— Отлично, — ответила я предельно правдиво.

Мимолетно оглядываюсь, не забывая отступать, едва принц делает шаг вперед. Такие… изящные танцы на границе света и тени, очерченной магическим огнем, горящим в руке мужчины. Сознание расширяется, охватывая окружающую обстановку. Взгляд скользит, не задерживаясь, впитывая… Блики, играющие на воде, стремительным течением омывающей гладкие камни… длинного причала? Темные стены, покрытые насечками, очень похожие на не прикрытые до конца ворота. Вот та узкая, спасительная щель, обозначенная мелкими пенными барашками. И эхо, гуляющее по огромной пещере… отраженным стоном вернувшееся и ударившее в спину, отчего сердце на миг замерло…

В ответ на недоверчивую усмешку фыркаю. Мои боги благоволят мне. А ваши, принц? Каковы имена ваших богов?

И поймите наконец, ближе не подпущу!

Мои движения отточены, выверены и ясны, не так ли? И способны сообщить вам информацию не хуже слов.

Понял. Замер, склонив голову. Огонек повис над левым плечом. Заложил руки за спину и сказал:

— Ну что же, продолжим разговор.

— Так мы его и не начинали, кузен… По крайней мере, я так и не услышала от вас ни одного дельного предложения. — А если вы просто не успели, так это ваши проблемы. Правильно? Именно. — А значит, моя очередь… для начала, задавать вопросы. Как вы здесь оказались, мой принц?

— Следовал за зовом вашей крови, кузина…

— Не самый приятный путь. — Особенно если учесть, что моя кровь — вовсе не королевская. И наверняка потребовались дополнительные усилия, чтобы поймать направление и проложить путь через… Изнанку? Но как? Неужели успел поставить метку Крови? Когда? Я помню только одно прикосновение… значит… Коснувшись меня своим колдовством, просто отвлекал внимание. И еще один закономерный вопрос. Принцесса заметила бы эти чары? И если да, если Черный принц в курсе этого, то он догадывается, что настоящая верей-аали мертва. Так что же он сделает?

Нет, вопрос следует построить иначе. В курсе ли принц, насколько сведуща была в магии Крови его кузина? А она, судя по настольной игре с душами, была из великих мастеров… и метку бы заметила. Но знал ли об этом Риланд?

Не надо об этом думать! Не сейчас!

— Зачем? — Еще один закономерный вопрос. Один из тех, что так хотелось задать.

— Иначе не получалось уйти из ловушки.

— Н-да? — Я склонила голову, плавным шагом двигаясь по границе, очерченной тусклым, мертвенным светом. Перекинула через плечо влажные волосы, прикрывая полуобнаженную грудь.

Что-то не верится… Выходов всегда как минимум два. А в магии — бесконечное множество. Например, тонкое зеркало-пленка, смутные воспоминания о котором сохранились среди мешанины осколков… Портал элиарри, которым можно пройти по границе Изнанки? Привязанный меткой к родственной крови?

Зачем, зачем, зачем?

Но слова и звуки доносят до меня и иную информацию помимо бесполезных ответов на торопливые и необдуманные вопросы. Я впитываю рычание потока, звонкую капель где-то в стороне, пение, шелест и стоны древних камней, и в глубине разума медленно формируется образ. Карта…

Пустое, свободное пространство, эхо шагов разносится далеко-далеко, очерчивая невидимые границы овальной пещеры. Ровные стены, высокие арки и проходы, где-то в глубине свивающиеся в сложные лабиринты… а там… Я на миг прикрыла глаза. Там что-то есть… что-то настолько мощное, магическое… что, если бы мои чувства волей богов не онемели, оглушенные, то корчилась бы от боли, не имея возможности сделать ни шагу.

— Все иные возможности были закрыты. Но как же вы, моя кузина, очутились здесь?

— Вплавь. — Короткий резкий кивок. — Вы мой должник, принц. За то, что воспользовались без разрешения… чарами.

— Отчего же так официально?

Оттого, что ваша улыбка холодна, а в глазах стоит тщательно сдерживаемое безумие и любопытство существа, готового сломать игрушку, только бы узнать, что находится у нее внутри. Я промолчала и потянулась, давая телу от кончиков пальцев пропитаться заемной Силой, краем глаза отслеживая перемещения принца. Во мне нет страха, нет…

— Не хотите отвечать, моя принцесса? Ну что же… — От слов повеяло угрозой. Угрозой остаться в одиночестве.

Принц недовольно нахмурился, наблюдая за моими танцами, а руки… руки его задвигались в завораживающем ритме. Он пытался раскрыть прореху в пространстве. Чтобы уйти. Да вот только вовсе не почудилось мне нечто заглушающее любую магию и даже дыхание Степи…

Упругие, тонкие нити Кружева, судя по всему, сопротивлялись осторожному вторжению. Я не чувствовала этого… Но капли пота, выступившие на висках мага, зримое напряжение фигуры, шипящие алые капли, стекающие с кончиков пальцев, говорили сами за себя. А дернешь сильнее — порвешь…

Не было в душе ни страха, ни любопытства, только желание убраться отсюда, из пещер, пропитанных затхлыми ароматами древности, поскорее. А это далеко не так просто, как надеется принц. Я помню легенды о Замке Королей и Древних ринаати. Помнит ли он?

На губах моих появилась снисходительная улыбка, когда, недовольно вздернув брови, Риланд оставил бесполезные попытки построить портал.

— Отчего у вас такое хорошее настроение, кузина? — Ни капли лишних эмоций в голосе. Только вежливый интерес. Прекрасный политик, но актер… плохой. Играющий на публику обязан быть эмоционален, достоверен. Холодность, равнодушие и постоянный контроль не должны выставляться наружу. А если чувства эти демонстративные, напоказ, то не следует показывать явного напряжения. Впрочем, я увлеклась. И мое спокойствие, спрятанное глубоко внутри, придется очень кстати. Ведь сейчас играю политика. А потому…

— Вы, мой принц, совершенно зря рветесь на границу Изнанки и за нее. Не получится. Так — не получится. — Уверенность, граничащая с оскорблением, гордость знатока, держащего за пазухой интересную информацию. — Разве вы не чувствуете, как напряжен мир?

Я повела рукой назад, в сторону проходов, которых еще не видела.

А успел ли их посетить мой собеседник? И сколько времени провел здесь, пока я барахталась в тенетах прошлого…

— Вы думаете? — Резко сменив тон с язвительного на обманчиво ласковый, принц хищно развернулся.

Грациозен, опасен. И я смогу с ним сразиться? Если вдруг безумие возьмет верх над его разумом… Придется. Нет, не сразиться, убить!

— О да. Разумеется. Я думаю. — Улыбнулась, слегка вздернув верхнюю губу и показав зубы. Скорее гримаса получилась. — А еще я танцую, пою и уничтожаю…

— Что?

— Кого, — поправила равнодушно.

— Вы угрожаете?

— Ни в коем случае. — И, закрывая тему, спросила: — Пойдемте, мой принц, потанцуем? Ведь, помнится, не так давно у нас отлично получилось поработать вместе… — Предложение помощи, желание сотрудничать и облагодетельствовать… хм, перебор. Меня несет. От Силы, от вседозволенности.

Он не ответил, встряхнулся и, сведя ладони вместе, погасил магический огонь. Только тусклый свет, отбрасываемый кристаллом, вставленным в кольцо, освещал ему дорогу. И мне, что характерно. Риланд превратился в черную тень, скользящую вдоль стен, призрачный тонкий профиль на матово-черном покрытии. Змеящиеся по спине волосы будто ожили, играя с тенями в прятки.

Проводив взглядом более не обращающего на меня внимания принца — демонстративно не обращающего, — я подошла к воде. Резанула кинжалом кончик пальца и, дождавшись, когда капля крови набухнет алой, остро пахнущей нитью, опустила руку в воду. Холодный поток омыл кожу, струйка крови смешалась с течением.

— Спасибо… — шепнула я еле слышно и двинулась следом за принцем, на звук неспешно удалявшихся шагов.

Принц…

Он никому не доверяет. Всегда один, всегда сам. Вероятно, потому еще жив. А сюда его привело любопытство. Изучает? Ну если он действительно шел именно за моей кровью… Может быть. Ему интересно, что собой представляет принцесса, или он догадывается, что верей-аали мертва?

О, кажется, мысли мои пошли по второму кругу. Не думать, не думать…

Голод, придавленный играющей внутри силой, шевельнулся.

Тише… Он не атакует, — значит, еще не узнал все, что хотел.

Кажется, догоняю…

Промежуток между стуком подметок по камням и эхом, возвращающимся отраженными стенаниями, стал короче. Пещера сузилась. Почувствовав босой ногой щербину на гладком камне, я остановилась. Присев, провела рукой по странной, оскольчатой выемке. Длинная, неглубокая, похожа на гигантскую царапину. Темный камень под пальцами крошился. А вот еще одна, и еще… Три. И дальше… еще три. И дальше…

— Отчего вы не спешите составить мне компанию, кузина? — В голосе принца — предложение перемирия. Все же согласился?

Он замер совсем рядом, только руку протяни. Я недовольно щелкнула по голенищу его сапога и поднялась. Следует отбросить эмоции, не так ли? И раздражение, и ненависть, и любопытство. Это место слишком опасно, чтобы надолго оставаться в одиночестве. Временное сотрудничество? Пожалуй… Я согласно кивнула в ответ на незаданный вопрос и, взглянув в лицо мужчине, спросила:

— Вы обратили внимание на следы?

Он поднял брови.

— Нет? Очень жаль… Чьи-то когти сотни лет назад пометили камни этой пещеры. И легенды…

— Я знаю легенды. И не желаю находиться более необходимого в этих подземельях.

— Разумно. — Я тоже хочу куда-нибудь в другое место. Согласна даже на бывший Зеркальный зал, где стоит корона. Но в вашу, принц, адекватность не верю.

А Риланд не верит в мою.

Но у нас перемирие.

Разойдясь, мы двинулись вперед. Три широкие низкие арки, по краям которых были выбиты простые геометрические узоры, вели куда-то в глубь Горы Королей. Квадраты, треугольники, ромбы и зигзаги чередовались и повторялись в ритме, затягивающем взгляд. Трудно оторваться. Я прикрыла глаза и прошла в средний коридор, ведя кончиками пальцев по стене. Выщербины, нарушающие узор, явно нанесены каким-то оружием… Легкий сквозняк остужает горячую кожу. Позади — неспешные, выверенные движения, короткие всплески света, пробирающиеся под смеженные веки.

— Воздержитесь. — Короткий, отрывистый приказ сорвался с губ раньше, чем я осознала, что собирается сделать принц.

В конце концов, я иду первой! Значит, имею право на неоспоримое мнение. Пусть даже Черный принц считает меня всего лишь расходным материалом для поиска ловушек. Активировать магией дополнительные не стоит…

Широкий коридор изгибался, разветвлялся и снова сходился. Тусклый свет кольца выхватывал плавные, серые и синие волны, будто вплавленные в камень. На ощупь — чередование гладких и шероховатых линий. Иногда попадались оплавленные проплешины и выбоины. И тонкая, еле ощутимая при вдохе пыль, поднимающаяся с пола при каждом движении. Тоже странно… ее должно быть больше.

Я осторожно, скользящим охотничьим шагом шла вперед, никуда не сворачивая, повинуясь наитию, и почти не обращала внимания на звуки за спиной. Вперед, вперед… Туда, где сосредоточено и собрано в узел Кружево пространства.

Пол приятно холодил босые ноги. А потолок медленно опускался. Кажется, теперь его можно достать вытянутой рукой. В висках неожиданно кольнуло, и я замерла на полушаге. Обернулась, отслеживая принца. Но нет… Он скользил сзади и чуть слева. Ни единого лишнего движения для сотворения чар. Только хищная грация настороженного призрачного хищника, балансирующего на грани безумия.

Значит… чувствительность возвращается? Не ко времени.

Проход очередной раз изогнулся и, расширившись, вывел к тройной арке, поддерживаемой витыми колоннами. За ними, матово поблескивая, начинались узкие высокие ступени. Куда они вели, непонятно, верхнюю часть зала скрывали нависающие, как надбровные дуги, проемы арок. Зато тусклый, льющийся сверху свет открывал великолепие мрачного помещения. Я подошла ближе, обняла узкий столб, чувствуя, как немеют руки от резкой боли, воцарившейся в голове. Магия хлещет по ауре так, что принц, застывший рядом, недовольно морщится.

Вперед.

Здесь было куда больше пыли. Клубы при каждом движении возносились под самый потолок, неимоверно высокий. На них падал свет, и серо-синие облака рассеивали густую темноту, медленно оседая на круглую, поднимающуюся ступенями на два человеческих роста платформу призрачным, посверкивающим туманом. Множество арок в стенах напротив были разбиты, расщеплены, в проходах валялись крупные куски камней.

— Вверх, — приказал принц.

Я не спеша ступила на первую ступеньку. Он прав, да. То, что мешает перемещению, находится на круглой верхней платформе. Это надо убрать. Но спешить выполнить приказ равного никогда не стоит. Я не прислуга.

Осторожно, чуть пригибаясь, поднимаюсь выше. Неудобные, выщербленные ступени царапают ноги, и за мной остаются чуть влажные следы. Капли крови сочатся из порезов.

Рядом поднимается Риланд, напряженный, как тетива лука. Гордец, считающий себя настолько сильным, чтобы пренебрегать безопасностью. Или настолько безумным…

Шлейф его Силы неожиданно ласковой, но мутящей разум волной хлынул вперед, заставляя торопливо вбирать в себя крохи собственной ауры. Резко захотелось отдать… подаренное богами. Кому отдать?

Ну уж нет!

Взлетев вверх, я замерла на миг и скользнула в сторону, выпуская бьющийся в тенетах голод. Тот жадно потянулся вперед, к овальному мутному зеркалу, из которого лилось мертвенно-белое неровное сияние. Резкие тени от свисающих с потолка сталактитов разбивали пространство на десятки сегментов. В густой, пожирающей свет темноте что-то шевельнулось.

И зазмеился от ног принца по камням огонь, стремительно подбираясь к черным зубьям ночи, столкнулся с какой-то преградой, растекся вдоль невидимой ломаной линии, вгрызаясь в камень. Я ошибаюсь или это должен был быть целый вал огня?

Волна искажений отбросила пламя назад. Риланд вытянул ладони, встречая отраженные чары, и зашипел что-то неразборчивое. Чувствуя, как капля за каплей вытекает из меня Сила, я рванулась по краю платформы куда-то в сторону.

Почему… почему, несмотря на играющий в руках мужчины огонь, не видно, кто скрывается в тени?

Движение, движение, движение… улавливаю настороженными чувствами странные потоки воздуха. Там не один противник! Обрывки ауры верей-аали тоже уперлись в преграду.

Удар… Плеть, свитая из нитей выдранного Кружева, задела по лицу, я отшатнулась, краем глаза заметив, как сломанной черной птицей полетел вниз со ступеней принц.

Его — сильнее? Ах… подменыш элиарри! Поднимайся! Дерись!

Припала к камням, спуская с цепи… все.

Выпить, съесть, поглотить… Сделать своим! Наполнить пустоту, которую грызет изнутри холодный, жадный до крови голод. Выпустить, накормить, не жалея остатков зубов, стать чем-то большим, чем безжизненная тень самой себя…

Задыхаясь, я упала, рассаживая ладони. Вовремя. Над головой пронесся вихрь лезвий, искажающих вкривь и вкось пространство, со звоном врубившихся в полупрозрачное зеркало древнего Щита элиарри.

Я перекатилась, уходя из-под водопада осколков Вуали.

Зеркало запульсировало, разбрасывая яркие белые вспышки, каждая из которых отдавалась в висках резкой болью.

Реальность начала выворачиваться наизнанку, осколки, рассыпающие радужные брызги, превратились в обжигающие капли, шипя выедающие в гладких плитах маленькие ямки. Несколько капель попало на кожу. Судорожно вздрогнув, я прикусила губу. По руке расплылись черные пятна.

Холодно, холодно, холодно…

Поглотить, съесть, согреться…

Голод, сорвавшись с цепи корчащегося от боли сознания, рванулся вперед, вгрызаясь в преграду. А я бездумной тенью скользнула следом, вжимаясь в нее всем телом.

Туда, туда, туда… рвалась к кажущемуся теплу дрожащего зеркала.

Сотня терзающих предплечье тварей замутила разум…

Я обернулась, прижалась спиной к пустоте, пренебрегая тем, что шевелилось в темноте, так и не отступившей перед буйством магии.

Вихри, рвущие Вуаль, сливались с пляской теней, одна из которых, живая, была принцем. Алое и черное, огонь и безумие, осколки зеркал… танец наслаждения между жизнью и смертью.

Он пробует на вкус Щиты то тут, то там. Я теряю его из виду.

Холод, холод, мой — чужой, подтачивает силу, танцует в унисон с алым огнем. А тот уводит, уводит за собой… Куда?! Сознание вырывается из болота, когда в какофонию боли добавилась еще одна нота. По прикушенной губе стекает кровь. Соленый вкус проясняет сознание.

Лезвием по онемевшему от холода запястью. Убрать последнее оружие.

Задрав голову к сводам, раскинув руки, я кричу, надсаживая связки, пытаясь перекрыть грохот сыплющихся камней:

— Забира-айте-е! — И сипло, тихо добавляю: — Боги мои обманчивые…

И падаю спиной вниз. Прямо в объятия густо-черной бархатной тени. Так медленно, осторожно.

Мелькнуло ошеломленное лицо принца. И огонь, по-прежнему разбивающийся о защиту. Через которую, как сквозь бумагу, прошла я. Темнота приняла меня ласковой пуховой ловушкой. Все звуки исчезли, как отрезало. В ватной тишине мягко опустилась на камни. Над головой нависла удлиненная, покрытая мелкой осыпающейся чешуей морда…

Воспаленное сознание еще не осознало увиденного, а вбитые на тренировках инстинкты заставили тело двигаться. В сторону, подальше от стремительно опускающихся когтей, на кончиках которых разгорались зеленые искры.

Через боль, страх и недоумение…

Ринаати? Мертвый? Пустой…

Кости глухо щелкнули, тварь дергано развернулась, вновь замахиваясь. В пустых провалах глазниц тлели угли. Но я уже выкатилась из-под сени сталактита. В шумное, но такое реальное настоящее.

Вперед, прижать окровавленную ладонь к шершавому теплому камню…

— За плату мою…

Вспышка! Белый огонь заливает пещеру, опаляя лицо, обжигая глаза через зажмуренные веки. Под пальцами только мелкое крошево, в которое превратился столб.

Дикий, торжествующий хоровой рев.

И ветер с Изнанки выворачивает на другую сторону призрачную стабильность. Не открывая глаз, танцую смертельно опасное эльгарте[5] среди осколков осыпающегося камня, чувствуя, как мертвенный свет зеркала выедает тени. Как выходят из вековых ловушек запертые в телах Древнейших сущности. Злобные, кровожадные, ненавидящие все живое…

Они ждали свободы много сотен лет… привязанные к границам, за которые не могли выйти. А случай привел сюда меня…

Царапаемый десятками когтей камень. Движение воздуха, дрожь и стон терзаемой изнутри Вуали. Меня окружают? Рывок в сторону. Короткий полет и падение, уводящее с линии атаки. Провела рукой перед собой, наткнулась кончиками пальцев на гладкую, нервно дрожащую поверхность. В ритме сорванного, тяжелого дыхания… Странное ощущение. Будто стоит сделать шаг, и окажешься… Где?

Портал.

Я поднялась, развернулась, прижалась спиной к гладкому камню — а к камню ли?! — всей кожей чувствуя надрывную пульсацию.

Приближаются… стук и шелест осыпающихся камней…

И я грудью встретила обжигающий вал Силы, сорвавший ошметки древней защиты. Ах, теперь странные тени не сдерживали попыток принца… Огонь с хрустом и чавканьем набросился на сухие мумифицированные тела, протянул ко мне жадные щупальца. Пылающие, как факелы, кости исходили чадящим, вонючим дымом, застилающим пространство.

Горячий воздух ожег легкие, сухой кашель перебил дыхание, а жар Риланда встретил льдистую, вечно голодную пустоту. Еще, еще, еще! Они сошлись, сплелись в страстном объятии, желая уничтожить друг друга. Убить меня? Нет уж… Послушная очнувшейся воле, рваная аура сжалась в кокон, не подпуская смертоносный огонь. Я чувствовала отсветы пламени на лице, напряжение и стоны Вуали рвали душу в клочья…

С визгом взвились к сводам пещеры духи, лишенные тел. Поверхность за моей спиной вспучилась, собираясь разродиться затаившимися было до поры тварями. А свободные стремительно пикировали вниз, вновь обретая плоть. Иномирную плоть.

Кинжал, намертво зажатый в руке, уперся в центр зеркала. Я не вижу, но чувствую, куда надо надавить. Центр сплетения Сил вздрогнул, когда окровавленное лезвие погрузилось в размягчившуюся поверхность. Бездонный колодец, ведущий на Изнанку и дальше, звучно чавкнул, поглощая оружие. И застонали твари, поняв, чью кровь они получили. И какой приказ.

Закрыть. Навсегда.

А вокруг пробивающихся ко мне сквозь огонь духов закружились живые осколки зеркала, применять которое так нравилось принцу. Они сжались, сплелись в десятки клеток, прорастая внутрь длинными извилистыми шипами, искажая реальность так, что существование чего-либо внутри становилось невозможным. Бьющиеся в тенетах Силы сущности истончались и рвались с пронзительным свистом. Пламя, вздымающееся до потолка пещеры, последний раз лизнуло ауру наследия и опало, отступая, не в силах пробиться.

По моему лицу потекли слезы, смывая грязь и копоть. Рискнув приоткрыть глаза, я долго пережидала, когда исчезнут темные круги и резкая боль.

Впрочем, болело все.

Легкие, танцующие шаги, волна освежающей прохлады вместо иссушающего жара. При-инц… Потрескавшиеся губы растянулись в улыбке.

Продолжим разговор.

Нежные объятия Вуали, спешащей вернуть утраченный века назад покой, придали сил. Или это только иллюзия?

За спиной просто отполированный до блеска камень. И гуляют по пещере ошметки хищной ауры.

Отличная диспозиция.

Воцарившаяся тьма милосердно скрыла от меня подробности побоища. А тусклое сияние светляков, хороводом кружащих над головой Риланда, выставило на обозрение каждую морщинку, каждый синяк, царапину, рану… Он, кажется, устал? Это повод…

Моя рука взметнулась вверх, пальцы вцепились в воротник его камзола, притянули ближе, желая стереть кривую усмешку с тонких губ. И выпить наглое любопытство, взять себе остатки Силы.

Нет! Натянуть поводок…

Это я, я, а не безумная верей-аали.

Оттолкнула легонько. И загнала сытое, рычащее чудовище в глубины души.

— Кузина?

Черный принц сцепил руки в замок, задумчиво склонил голову. Что-то в нем изменилось. Действительно, заметно. Особенно когда не застит разум Сила покойной Сестры Рока. Насмешка ушла, уступив место легкому призраку уважения.

— Кх… кузен?

— Теперь мы можем вернуться. Но… — Он пытается ставить условия?

— Прежде вы хотите что-то сказать? И от этого зависит, кто вернется? — Хочу направить разговор в нужное русло. Не мне конечно же, Черному принцу нужное…

Но хочу ли я вернуться? О нет. Но и иных вариантов — тоже. Потому — отвечу на самостоятельно произнесенный вопрос. Так, как вам и надо, принц. Честно. Не обессудьте, если что.

— О да! Так что же, кого вы поддержите теперь? Там, наверху.

— В желании получить корону?

Мечтательно улыбнулась. Судьба, любишь же ты шутки… Или боги постарались? Кого я короную как Хранителя? Кто будет оберегать покой Замка и этой страны? Кого я хочу видеть… на троне, уж прямо скажем. Не балансирующего на грани безумия подменыша-полукровку, потомка элиарри. Совершенно точно.

— Вас, дорогой кузен, если вы вдруг решите заполучить ее.

И это тоже правда. Другая. Только нужна ли вам она, власть? А вот месть… предприятие, в котором я могу поучаствовать, не выходя за границы тропы, проложенной Судьбой.

— Я помогу вам…

И это все.

Он подхватил мою руку, прижатую к камням бывшего портала, чуть склонился в подобии поцелуя, мимолетно коснувшись горячей кожи губами. Я передернулась.

— Я рад, что разум вас не оставил. — В голосе насмешка. И уверенность в том, что разума мне как раз и не хватает.

Хм, не ошибитесь, принц.

Ну что же, перемирие продолжается? Я не буду убивать вас, говорят мои глаза, а голодная змея сворачивается и засыпает. Хорошо, отвечает он, но если вдруг…

Разумеется, вы попытаетесь. Убить? Ну-ну… Кажется, уже пробовали. Я сильнее. И теперь действительно уверена в этом. Ведь я еще жива… А вы, принц, отступили.

— А теперь… позвольте мне, кузина.

Принц сгреб меня в охапку, разворачивая лицом к порталу и прижимая к себе, окуная в призрачный шлейф безумия. Я мимолетно удивилась своему отражению, которое медленно растворялось в иной, медленно проступающей картине.

— А не нанести ли нам, дорогая кузина, неожиданный визит? Тем, кто нас похоронил?

И сделал шаг, увлекая меня за собой.

Глава 12

Возвращение

Меран Варис, герцог Айворский, спешил в Зеркальный зал. Нет, уже в бывший зеркальный. Осколки былого величия долго выметали. Мужчина усмехнулся, поймав мелькнувшую мысль, и прибавил шагу. Охрана в количестве трех неприметных личностей в ливреях с родовым гербом с трудом поспевала за почти летящим по темным пустынным коридорам лордом. Впереди мелькал плащ еще одного сопровождающего. Его факел нещадно чадил, оставляя на стенах темные пятна. Лорд поморщился, вдохнув прогорклый аромат. Когда он займет трон, одним из первых распоряжений будет сменить горючую пропитку фитилей.

Лорды, чьи голоса ему сейчас понадобятся, дожидались в преддверии зала. Все до единого наверняка полны опасений, ибо в прошлый раз голосование прошло далеко не мирно. Глупцы и трусы, чего они ожидали?

Того, что принцы, воспитанные во вседозволенности, безропотно уступят место? Вот уж нет. Как бы ни были безответственны и отчаянно глупы наследники великой прежде династии, отдавать просто так нечто принадлежащее им по праву крови не желал ни один из них.

Однако любой с легкостью мог допустить разрушение одного из самых ценных артефактов Замка Королей. Это несчастное помещение, где хранится в междуцарствие корона, совсем недавно являлось одним из самых оригинальных магических инструментов сдерживания и стабилизации Изнанки. В нем были спаяны древняя магия старых рас и чары Крови королевской династии. И как можно, выясняя отношения, пропустить момент прорыва тварей? Безалаберные, занятые удовлетворением собственных желаний и потакающие инстинктам безумцы, вот кто в большинстве своем сражается за власть над Хейхольтом. Он сам исключение, разумеется. Но вынужден принимать участие в смертельно опасном фарсе… потому что сам инициировал процесс. За неимением среди наследников достойных кандидатов, неожиданно освободившийся трон следует отдать достойному. А то, что прочих придется умертвить… Собственно, принц Динар мертв совершенно точно.

На лице герцога появилась улыбка. Столь же холодная и темная, как волнистое лезвие криса, спрятанного в ножнах на поясе.

Усилия, приложенные к тому, чтобы корона осиротела, не должны пропасть даром. Время, потраченное на сложную интригу, деньги, ушедшие на перспективные исследования забытых наук, долгие опасные опыты и затратное, но оправдавшее себя производство редкого ингредиента — все это не следует обращать в пыль под ногами проигравших. А уничтожение запрятанной в дальних горах Айворы плантации, посадка которой встала в огромные деньги и десятка два отличных рабов? Дарить все это безумцу-подменышу или живому мертвецу, желающему осчастливить мир смертью? Ни в коем случае!

Потом… это же было целое произведение искусства. Вязь случайных встреч, кружево обмана… Сложный состав, в принципе абсолютно безвредный, был доставлен его величеству через дюжину посредников по дипломатическим каналам, несколько катализаторов под видом специй прислали на дворцовые кухни со случайными поставщиками, и через пару десятков дней… наступает смерть. Достаточно быстро, без подозрений насчет того, кто все это затеял, и безопасно для большинства окружающих, не считая тех, у кого окажется аллергия. К тому же этот яд отдаленного действия — достаточно гуманное средство, и жертва уходит в иной мир в полной уверенности, что просто очень тяжело заболела. Что весьма кстати, когда рядом с ней, жертвой, имеется опытный целитель-рангер, способный на некоторое время вытащить душу из Озера Забвения. И расспросить. Впрочем, с его величеством проделать это, кажется, не рискнули. Души обладателей древней крови весьма агрессивны сами по себе, и без дополнительных стимулов в виде допросов.

Можно работать дальше.

Герцог Айворский всегда считал, что цель оправдывает средства. А его цель — вдвойне. Власть. Прекрасный инструмент воздействия на окружающий мир, владея которым можно достигнуть предела любых мечтаний. Но и не более, следует заметить. Ведь мечты бывают разные. Сам лорд, сколько себя помнил, мечтал о том, чтобы все было правильно. Так, как надо. По закону. По его закону, самому верному и справедливому. Достойный воплощения замысел.

Во всяком случае, лорд Варис был уверен, что гораздо лучше, чем любой из принцев, справится с управлением тем, что осталось от государства. Наведет порядок, вернет процветание. С герцогством получилось, и страна поддастся.

Конечно, путь к вершинам власти залит кровью, тут исключений не бывает, и порой трудно совместим с классическими понятиями чести и достоинства. Можно ли назвать хотя бы одного человека, получившего могущество и оставшегося при этом чистеньким? Вот и его путь сначала к герцогской короне, а потом сюда, в Замок Королей, усеян если не кровавыми ошметками, то уж телами незаметно упокоенных противников — точно. Ведь между ним и Айворой стояли еще три наследника, куда менее способных. Они были просто безалаберными молодыми глупцами, а потому умерли быстро и без мучений. Кровь одного из них оказалась достаточно чиста, и сестра задранного на охоте обезумевшим берром кузена стала герцогиней. Наследник тоже оправдал возложенные на него надежды.

Здесь, у трона, обойтись только ядами не получится. Но он и к этому готов. Сталь и магия поддержат его.

Лорд Варис, не обращая внимания на все более отстающую свиту, торопился в средоточие могущества, пока ему недоступное.

Его кровь, да будут благословенны покойные родители, достаточно чиста, чтобы принять участие в выборе в качестве претендента, но нужны голоса лордов. Сенешаль, помешанный на древних родоначальниках династии и их оружии, привязан намертво. Старинным мечом, клятвой и каплей бесценной жидкости, без добавки которой в еду он достаточно быстро утеряет свою магию или умрет от перенапряжения сил. Слово мультистихийника, похожего на тощую крысу, принадлежит ему. Лорд взглядом приказал сенешалю встать рядом.

А еще один голос… увы!

Как жаль, что бесценная, единственная в своем роде, но такая увертливая союзница погибла в семейных распрях… так и неясно, что именно случилось в башне. Но результат! Два ее этажа снесены до основания, завалены личные покои и частично гостиные. Осколками выбиты стекла во всех повернутых в направлении взрыва окнах. Стоящие на внешней стене люди пострадали от разлетающихся камней. Погибло семь человек, включая трех замковых стражей, а сколько находится под обломками — неизвестно.

Зато ее слово не достанется никому, к тому же с собой принцесса унесла соперника. Черный принц действительно был опасен. И Силой, унаследованной от предков-подменышей, и собственным холодным любопытством, живущим будто бы вне реального тела. Так что и от неуправляемой, упрямой и увертливой верей-аали случилась реальная польза. Пусть и не та, на которую лорд изначально рассчитывал.

Впрочем, надо убедиться, действительно ли Черный принц мертв. А для этого нужна корона. Ибо для полноценного ритуала магии Крови нужна, во-первых, кровь объекта, а во-вторых, время. Ни тем, ни другим герцог не располагал. К тому же подошло время очередного обряда выбора. Раздраженно отмахиваясь от приветствий лордов, изрядно растерявших самоуверенность в многочисленных стычках, герцог Айворский прошел в зал, где, укутанная в десяток магических покрывал, лежала корона. Охрана осталась снаружи, о чем герцог ни капли не сожалел. От этих трусов помощи не дождешься. Он покосился на обряженных в сине-черные камзолы людей. Они никуда не денутся и слова своего забрать не смогут. Из-за одного интересного эликсира. Еще несколько часов назад он был недоволен тем, что не представилось случая предложить его и верей-аали. Зато теперь ясно, что удалось сэкономить ценный напиток… например, для регента.

Бросив взгляд на искореженные мрачные стены, герцог нежно прикоснулся к защитному кокону короны. Пальцы кольнуло холодом. Стражи ключа к могуществу не дремали и на сей раз, попробовав каплю его крови, вновь свернулись уютным, но смертоносным клубком.

Это его право — быть здесь! Мир согласно дрогнул.

Уже скоро оно станет единоличным.

Герцог перевел взгляд на капитана замковых стражей и вежливо кивнул. Даверрея, лучший образчик древней крови среди низкорожденных, невозмутимо стояла в дверях, чуть нервным движением оглаживая рукоять меча. Лично желает проследить за чистотой голосования?

Вот кого неплохо было бы заполучить в союзники. Но капитан подчинится только королю, то есть тому, кто возьмет в руки корону и останется в живых. Впрочем, ведь именно он и собирается это проделать в ближайшее время, так что…

— Капитан, ваши люди справляются с разбором завалов? Я могу выделить в помощь пару десятков…

— Благодарю, — капитан склонила голову, на волосок, не больше, — стража справляется. Она всегда справляется.

— Вы думаете, там остался кто-то живой?

— Амулеты молчат.

— Очень жаль. Такая бессмысленная трата людских ресурсов.

В серых глазах Даверреи мелькнул огонек искренней ненависти. Хороша… Приручить такую лаконичную, верную, несмотря на личные убеждения, и быструю, как ядовитая змея, персону будет едва ли сложнее, чем заполучить голос принцессы Ирин. Она не менее опасна в своем роде и никогда не позволяет неприязни сказаться на выполнении служебных обязанностей. Верна, но не личности, а династии, Замку, государству, народу. Пожалуй, можно будет с ее помощью продолжить род стражей… Занятие обещает быть приятным. Укрощение и воспитание.

В дверном проеме возник принц Леран, по вечному своему обыкновению обряженный в яркий лиловый наряд. Пусть он станет ему погребальным саваном, пожелал герцог. Его высочество сопровождал регент. Что пообещал некромант этому бастарду? Не так уж важно, интересен сам факт демонстрации принадлежности к противоборствующей стороне. На данный момент — единственной. Герцог довольно потер руки.

Они явно шли сюда не разговаривать, а убивать, судя по ярким искрам магических колец, мерцающим на кончиках пальцев принца. Не рано ли? Впрочем… если таково их желание… милости просим! Лорд Меран Варис встряхнулся, поправил пышные манжеты, смахнул с рукава сине-черного камзола пылинку, активируя защиту. И мимолетно коснулся пары колец, приводя их в боевую готовность.

За спиной лорд сенешаль сквозь зубы втянул воздух в легкие. Легкая волна сплетенных стихий прошлась по рядам людей. Ленты и жгуты сгустившегося воздуха, подчиняясь воле, выстраивались в Щит. Принц Леран сделал пару шагов вперед, освобождая проход, и внутрь скользнули его люди. Безвольные куклы, мгновенно определил герцог. Ну не глупость ли?

Он отступил за подставку с короной, на которой тревожно засверкали бриллианты, оживляя тени на изуродованных стенах. Заметил, как капитан Даверрея, мрачно улыбаясь, сделала шаг назад, выходя за границу зала, но не отходя далеко. В ее серых глазах пылала темная радость.

Убийственно опасные чары не успели сорваться с пальцев собравшихся магов, разрешая спор. Герцог Айворский выругался, не в силах распылить особый яд. Магические Щиты, укутывавшие корону, всколыхнулись, неожиданно обретая материальность. И отшвыривая стоящих по обе стороны от нее людей. Пространство сжалось и пошло волнами, не давая подняться, прижимая к холодному камню, едва не ломая кости, гася и выворачивая наизнанку чары. Лорд, не пытаясь встать, пристально всмотрелся в глубину взволнованных слоев пространства, формируя Ледяной Цветок. Тот колебался одновременно с дергающейся Изнанкой. Разделяющая Изнанку и реальность ткань не рвалась, но то собиралась складками у постамента, то резко расправлялась. Белые лепестки, облизывающие руку, растягивались и сжимались в едином с ней ритме. Их движение отдавалось в пальцах тянущей болью. Внезапно со звуком оборвавшейся струны магические Щиты короны хлестнули по стенам, кроша их в мелкую пыль и, прокатившись по распластанным телам, застыли в опасном равновесии.

Первым вскочил регент, кривя от боли лицо, подхватил посох и бросился к постаменту. Герцог, окинув взглядом зал, неторопливо поднялся и бросил:

— Не так быстро.

Саи-сер Дареан замер, не коснувшись оплетающих корону защит.

Поднялся принц Леран. С его костлявых пальцев сочилась Сила, которую он так и не сумел превратить во что-то опасное. Кажется, некромант собирается сбросить маску? Милости просим. Но все надо решить одним ударом, иначе прорыв тварей с Изнанки неминуем.

— Именно… Она моя, — прошелестел некромант.

И герцог, резко выдохнув, надавил на стоящих напротив людей прозрачной стеной. Плавным движением принц положил на нее руки, отталкивая. От его пальцев расползались черные ядовитые щупальца, складываясь в руны. Они разъедали прижимающую его людей к камням преграду. Еще чуть-чуть — и водяной Щит рассыплется. Герцог, оглянувшись на сенешаля, свившего из лент защитный кокон, встряхнул руками, готовясь применить запрятанное в кольцах оружие.

Мир вновь дрогнул, разрушая построения, пространство на миг разошлось щелью, откуда пахнуло холодом, безумием и дымным смрадным духом сгоревшей плоти.

— Не рано ли вы так решили, кузен? — раздался усталый голос.

Герцог медленно обернулся. И застыл, подчиняясь повелительному давлению мощной, оглушающей волны.

Как же мне это надоело. Вставать после подножек Судьбы. Уворачиваться от загребущих пальцев Рока. Танцевать на лезвии ножа и осколках зеркал. Играть до смерти, против смерти и ради нее. Идти по все более сужающейся тропе моих богов, ведущей в никуда… по принуждению. В данном случае волей богов, возвращающих меня на нужную им тропу, выступил Черный принц, заставивший шагнуть на грань миров телесно.

Это надо пережить. Просто пережить, повторяла я про себя, стремительно теряя связи с реальностью, размазываясь по Кромке тонким слоем чужеродного эфира. Струны души дрожали, подчиняясь навязываемому извне ритму. Несколько мгновений, несколько шагов… Продержаться между жизнью и смертью, вслушиваясь во вкрадчивый шепот такой близкой Изнанки, ловя оглушающий стук собственного сердца, дыхание Степи, чарующие песни Бессмертных и Немертвых, способные увести куда-то далеко… Не туда, куда направился крепко держащий меня за руку мужчина.

Черный, колючий шлейф ненависти и любопытства привел меня в чувство, заставил сосредоточиться на себе, а не на скользящих мимо образах, отражающих искаженную реальность.

Я — это я. Осколки зеркала, нанизанные на тонкий стержень. А вовсе не струящийся между нитей Вуали бездумный магический поток.

Сила принца, медленно вытягивающая разум, но дающая огромную власть на Кромке, обернулась вокруг меня, таща за собой. Шаг, еще шаг… Обжигающие объятия причиняли боль. Настоящую, ощутимую. Это было страшно, потому что невидимые иглы терзали душу, которая под точными движениями призрачной швеи рассыпалась и вновь собиралась в мозаике образов. Не по моей воле, а под принуждением меняющего все вокруг искаженного восприятия Риланда, владыки Эфира. Неосознанно и чудовищно легко он ломал меня… Что произойдет с маской, с сутью личности? Во что я превращусь? В подобие черного, колыхающегося под звуки струн Вуали чуждого образа? Приму в себя безумие, льдистое безумие, прячущееся в шлейфе, струящемся за плечами подменыша? Приму подтачивающее разум могущество? Но мне хватит и наследства верей-аали, Сестры Рока. Приносить себя в жертву нереальному глупо. Пусть будут изменения, искажения… Пусть! Что-то внутри меня расслабилось, смиряясь с танцем красок и масок, в который превратился окружающий мир.

Ведь изменения — моя суть. Я сама есть маска. И безумие — всего лишь одна из ипостасей актера. Главное — достоверность… безумие… достоверность… реальность. Реальность безумия, достоверность реальности…

Осколки закружились в вихре, зеркальные ножи вспороли тьму. Та отступила, но рука, еще сильнее сжав запястье, потянула дальше, не давая искромсать великолепие жадного иномирья.

Шуршание и рычание тварей из-за Вуали вызвало только мимолетное злорадство.

Граница многогранна. Она всегда разная, но имеет только один смысл — испытать на крепость ступившего на нее. На крепость духа или тела, сознания или разума.

Место, где возможно все.

Не Изнанка, не Вуаль, а Кромка, эфирное отражение Замка Королей, где шаг — бесконечность, а движение — бессмыслица. Нечто несуществующее, выдуманное, но оттого не менее опасное.

Кромка… Хорошее слово. Место, где слабый может стать сильным, где не ведающий страха познает отчаяние, а безумие способно обернуться единственно возможной правдой.

Тихий, обволакивающий шепот, прерывающий скольжение мыслей:

— Мы на месте…

Резкий рывок, треск, падение. Реальность. Привычная, как дыхание, боль. Холодный серый камень. Голоса. Слова, не имеющие смысла.

Мимолетно погладив пол, поднялась. Стенающие камни Замка вернули к жизни, опасной, непредсказуемой. К картинке, отраженной в зеркале-портале, только теперь полноцветной и полной магии.

И все же…

Навалилась странная тяжесть, в мыслях и в теле. Исчезла даже иллюзия бодрости, данная Эфиром. Тягучие, оцепенелые слова застыли на губах, каждая мышца заныла, с трудом вспоминая, как надо двигаться.

Принцесса Ирин, верей-аали — через силу напомнила я себе о Кальке личности, оглядывая благородное собрание. Не безумный актер-полиморф, утерявший стержень. На лицо легла высокомерная маска, никак не соответствующая потрепанному внешнему виду. Но… гордо выпрямившись, я встряхнула плечами. Да, я принцесса, и это мое дело, как я выгляжу…

Опаленные лохмотья едва прикрывали тело, узор из синяков и порезов превращал меня в дикую горную ведьму, длинные спутанные волосы, лежащие на плечах, дополняли безумный образ. Но никто пока не замечал меня. Все внимание претендентов и лордов, замерших вокруг постамента, удерживал Черный принц. Мир в его руках играл натянутыми струнами, путая, заставляя настороженно замирать перед каждым движением. Волна прогорклой вони разошлась по залу, щекоча ноздри воспоминаниями о победах и поражениях.

Оживай, подстегнула я себя, не время спать!

Сделать хотя бы один шаг оказалось очень трудно. Воздух будто превратился в кисель, в котором, как мухи в меду, застыли все, кроме… Риланда, неспешно, аккуратно скользящего мимо судорожно пытающихся завершить чары людей. Его магия сковала зал, давя, замедляя, искажая восприятие. Я зло ощерилась, рванувшись вперед. Мне надо уйти отсюда! До того как начнется сражение. А оно начнется, едва иссякнет безумствующая сила Эфира, от которой цепенеют сердца и застывают, как на морозе, руки. Это произойдет совсем скоро… когда в глазах опаленного пространством подменыша одержимость сменится усталостью. Сейчас, еще пара мгновений, растянутых почти в бесконечность… Не успею… ну так что же? Получается, попаду из древнего огня в новое, яркое и опасное пламя!

Странно…

Выжить у портала ринаати, станцевать с неживыми остатками легенды и пропасть здесь? Нет уж… не позволю.

Сейчас самое безопасное место где? За спиной Черного принца? Нет, он устал и пуст… Лучшее место — на границе Степи, как можно дальше отсюда.

Еще раз огляделась. Мрачный сумрак зала едва разгоняют факелы, установленные на некотором отдалении от стен, и льющийся из дверей свет сотен свечей.

Я стою, грея дыханием леденеющие руки, позади герцога Айворского, рыскающего взглядом от Риланда к Лерану. Он немного растерян, не ожидал возвращения еще одного соперника. Да, меня он пока не видит. На пальцах поблескивают крупными синими искрами кольца. Замерший Щит из десятков сплетенных до крепости стальных канатов-лент перегородил помещение и медленно отдавливает стоящих перед ним противников к стенам. Пестрые, изрядно помятые и опаленные соратники Лерана невольно отодвигаются к выходу.

Лорды, количество которых изрядно сократилось, обречены, ведь ни в одном лице я не заметила надежды. Да что там надежды, разума, осознания происходящего в них не было! Кто-то совершенно машинально силился одолеть ошеломление, чьи-то руки воздеты в попытке выставить защиту. Но все они кажутся марионетками вроде тех, в какие превращаются одержимые тварями с Изнанки существа. А кто кукловод, хозяин, ясно сразу…

Сам некромант, настолько полный жертвенной энергии, что с кончиков пальцев медленно соскальзывают искры мрака, оставляя на полу выжженные пятна, в миг нашего прорыва вырисовывал вязь тошнотворных символов. Рука его замерла, подчиняясь застопоренному сознанию, черные узоры, растекающиеся от кончиков пальцев по невидимому Щиту герцога Айворского, не успели замкнуть последний виток. Его внимание сместилось, как зачарованный он следил взглядом за перемещением Риланда, еле заметно поворачивая голову. Увидел меня. Момент осознания я прекрасно отследила по смене выражения на маске, заменяющей ему лицо. Леран дернул уголком рта, на миг позволив прорваться истинным чувствам. Ненависть, раздражение, уважение спустя удар сердца были смыты сожалением. О потраченной зря силе… На что? На взрыв башни, может быть?

Его яростный взгляд полыхнул обещанием скорой мести, потом в зрачках застыл привычный холодный расчет. И он снова перевел взгляд на кузена. Один удар — и все будет решено.

Я тоже… обещаю. Отомстить. Так или иначе. Для начала… вы не получите корону, принц. В глубине сознания трепыхнулся голод верей-аали. Ее высочество принцесса Ирин ни в коем случае не опустится до банального «кровь за кровь, око за око». Она затаится, рассмотрит варианты и выберет наиболее соразмерный и элегантный… если будет время. А фаталь кинжала, на миг отбросив маску, предпочтет просто убить некроманта. Впрочем, кажется, играть в месть я пообещала с Черным принцем. А кому собиралась отдать голос принцессы? Герцогу…

Его свита, превращенная в застывшую скульптурную группу, погруженную в темный болотный мед, образовывала защитный строй вокруг сенешаля, сцепившего руки в замок. Ленты стихии бессильно опали, не контролируемые его сознанием. Темно-синие наряды лордов были порваны и помяты, кое-кто щеголял свежими кровоподтеками. Впрочем, своим видом я дам фору всем им, вместе взятым. Но в позах и этих людей улавливался стылый страх обреченных.

Время, будто тягучая капля смолы, никак не желало отпустить мгновение в свободный полет. Я сделала еще один шаг, смиряясь с тем, что не успею уйти до того, как мир сорвется в штопор.

— Не торопитесь, оба. И вы, регент, отойдите, — сказал Черный принц, изящным жестом извлекая из воздуха глефу. Где прятал? Впрочем, для имеющего возможность гулять по Кромке, найти место для хранения оружия вне реального мира несложно. Я скорее угадала смысл по движению губ, чем услышала слова. Для меня все звуки заглушал стон Вуали. Пространство, на котором виртуозно играл подменыш, чуть ослабло, позволяя регенту отойти.

Медленно-медленно саи-сер Дареан подался назад, к Лерану, с его искривленных губ силилось сорваться то ли ругательство, то ли заклинание.

Риланд неспешно, осторожно двинулся вперед. Одно неверное движение, и шлейф оборвется, разрывая Вуаль… Древко глефы в льдистой тишине, отсекающей тревожный гул голосов, доносящихся из-за приоткрытых дверей, мерно постукивало по полу. Тонкое изогнутое лезвие разбрасывало блики, выхватывая то напряженное лицо принца-некроманта, на котором все четче проступала черепообразная маска, то внимательный серый взгляд капитана Стражи, замершей на пороге зала.

У нее самое хорошее место. Граница… Мне нужно именно туда, к ней. Сейчас сероглазая Даверрея, пусть даже сама этого не зная, является моей союзницей. Единственной.

Нет! Я с шипением выдохнула, яростно куснув губу.

Был еще один!

Внезапно вернувшиеся воспоминания сильнее прежнего потянули к выходу, выворачивая наизнанку душу. Мгновение стыдного отчаянного равнодушия, пережитого в подземелье, заставило пробудиться надежду. Может быть, Грей жив? Под Пологом Покоя… Ведь он же мой! Мой! Надо хотя бы узнать, что с ним произошло…

Ну же, двигайся!

Но тело не подчинялось, шатаясь, как неуклюжая деревянная болванка. Сил и упрямства хватило только на пару шагов вслед за Риландом. А ведь он тянет время специально. Для меня? На вопросительный взгляд он еле заметно кивнул. Почему? Ах да, обещание… А на что я трачу столь любезно выделенное им время? На бесполезные размышления… Но сил двигаться нет. И составить план невозможно. Разве только… герцог и принц хотели все решить силой, и быстро. Но увы, нам… пусть нам, ведь слова, данного подменышу, никто не отменял, действительно это невыгодно. Мы слабы. Вот и все… Как прервать надвигающуюся бурю?

Черный принц вгляделся в окутывающий корону кокон, мимолетно коснулся покровов, подтверждая свою причастность к королевскому роду, и, отступив, занял стратегически верную позицию в стороне от обеих группировок. Тоже на своего рода границе…

Зачем он коснулся короны? Теперь вынужден остаться здесь по крайней мере до того, как проголосует первый лорд. А можно было просто уйти, пока замершие люди пожирают его ненавидящими взглядами.

Если только выбор уже не предрешен… А такое может быть? О да…

Нас не ждали и собирались решить проблемы друг друга раз и навсегда?

Похоже. Итак?

Именно герцог Айворский первым вошел в зал, судя по тому, какую занимает позицию. Атакующую. Принц Леран пришел следом. И тоже с намерением уничтожить всех одним ударом. Кто-то из них пробудил корону, и Ключ Крови приготовился внимать голосам старой крови. Прерывать процесс не стоит… опасно. Для жизни и разума. Все, кто появились позже, то есть мы, вынуждены будут принять участие… в сражении и голосовании.

Еще один шаг в сторону. И я замираю, занимая место в хороводе, готовом сорваться в безумный коловорот. Но не желаю слишком долго вращаться в магической круговерти. Смертельно опасно и бессмысленно, но… Противники выбраны. Герцог, на чьем лице написана непередаваемая смесь раздражения и недоумения, против принца Лерана, Риланд против лорда Вайна, которому был отдан незримый приказ. И регент, стиснувший кулаки на посохе так, что побелели костяшки… Против меня? И жмутся вдоль стен марионетки-лорды.

Круг власти, в котором не имеют права голоса те, кто прячется за спины своих властелинов. Да и я самозванка. Готовая в любой момент ускользнуть. Но как, как?

Ответа нет, и придется опять танцевать на Грани.

Давление на разум начало ослабевать, по Вуали пошли мелкие, короткие волны…

Герцог только чуть расширил глаза, увидев меня. Сосредоточен на Щите? Тоже хочет покончить с соперником одним ударом. Теперь не получится. Послав обворожительную улыбку, от вида которой лорд Варис слегка вздрогнул, я приготовилась.

А черноволосый мужчина, криво усмехнувшись, сжал кулак, собирая шлейф Силы в комок, и рубанул рукой вверх и в сторону, сдергивая давящий покров. Шум ударил в уши, резкая боль — в виски. Взметнулась к потолку дикая смесь магий.

Смертоносные узоры вгрызаются в Щиты герцога Айворского, те выгибаются и лопаются, разлетаясь ледяными осколками. Лорд Варис, отступая на шаг, взметнул вверх руки, вокруг ладоней заклубилось полупрозрачное золотистое облачко. Водяной вихрь, сорвавшись с потолка, подхватил его, перенесся через зал и пролился на людей принца Лерана золотым дождем. Ненависть черными змеями сорвалась с пальцев птички-некроманта, разметывая мельчайшие капли, оставляющие изъязвленные пятна на коже.

Золотой дождь?

Кровь брызнула из ран первой жертвы, попавшей под хлесткий удар невидимых лент сенешаля, заливая камни, жадно впитывающие магию.

Одним ударом решить не получилось. А следующий…

Я упала, пропуская проносящуюся над головой сталь.

…прорвет кружево Вуали.

Не время для раздумий, вперед.

Где самое безопасное место?

У короны.

Вперед.

Кажется, пол послушно подталкивает босые ноги.

В полете с разворота впечаталась спиной в защитный кокон, наливающийся огнем и холодом. Огляделась. Глефа подменыша стремительно вращается, кажется даже не соприкасаясь с его руками, рассекая магические потоки, оседающие у ног Черного принца серым пеплом. Ярко-желтые капли дождя, устроенного герцогом, зернистым налетом выступили на лицах и одежде принцевых кукол, с одержимостью безумцев атакующих рассыпавшийся строй за спиной старика сенешаля. Кто-то, с воем раздирая ногтями кожу, катался под ногами сцепившихся лордов. Те же… даже пытаясь убивать друг друга, чудом умудрялись не вступать в круг, где еще не утихло магическое буйство.

Сверкали клинки, взрезая воздух.

Где же мой?

Кинжал послушной птичкой лег в руку.

Как отвлечь магов от поединка? Не дать им пуститься в новый круг разрушений. Убить всех… самый надежный способ, но, пожалуй, не получится.

Левую руку положила на Щиты короны, ощущая, как под пальцами шевелится, просыпаясь и позевывая, защита.

Отвлечь? Как? Вуаль нашептала ответ, сквозь боль и шум.

Высказать свою волю… Почему нет?

Мы поймем друг друга? Разумеется. Ключ Крови и кровница, Старшая Сестра Рока, наследница той, что была вправе касаться символа власти.

Я в своем праве…

Главное — уверенность. Ведь магия большей своей частью — собрание символов. По крайней мере хальдская.

Итак.

Под потолком клубился золотой дым, от пола вздымалась серая пыль, выбиваемая невидимыми плетями, за спиной царила безобразная свалка. Клинки выплясывали рваную мелодию, клубок сражающихся катился прямо на постамент с короной, герцог и принц Леран застыли друг против друга напряженными, басовито рычащими струнами. Холодные, неподвижные лица, воля на волю, Сила на Силу… Между ними натянулось, потрескивая, напряженное Кружево пространства. Черный принц, вжавшись в стену, медленно продвигался к выходу. Грациозно перетекал с места на место, из тени в тень, раз за разом ускользая от плетений сенешаля, но не отвечая на них… Саи-сер Дареан, перехватив посох двумя руками, с силой упер его в пол, кончик погрузился в камень как в масло. Вокруг него стремительно расползлось льдистое пятно, обтекая постамент…

Это ко мне? Мотнула головой, переводя взгляд на некроманта.

Отвлечь… хорошо, но почему бы не попробовать убить?

Обещала же.

Я подняла руку, прицеливаясь… Вдох, выдох, движение крови в ритме взбесившихся, судорожно рвущихся потоков.

Еле шевеля губами, вытолкнула из себя слова:

— Я, Эрнани, истинно Гьяретта, отдаю слово свое, — на миг задумалась о последствиях и выдохнула: — Айворе.

Черный принц подождет.

Щиты всколыхнулись, раскрываясь полупрозрачными лепестками.

Слетающий с кончиков пальцев кинжал дрогнул и слегка изменил траекторию, когда на запястья неожиданно легли браслеты Принуждения, взвившиеся в воздух стремительным атакующим рывком. Обернулась. Регент! Совсем рядом, в нескольких шагах… да. Улыбается… Сверкающий росчерк промелькнул, взрезая пространство, чирканул по скуле принца, оставив тонкую, набухающую кровью полоску, и с чавканьем вонзился в горло стоящего сзади лорда. Тот медленно осел в пыль.

Гр-ром и Молния! Мимо!

Леран только полоснул по мне раздраженной серой сталью взгляда и вновь сосредоточился на герцоге. Сила на Силу…

Боль в висках стала невыносимой, сознание помутилось. Скованные руки вздернуло вверх, мышцы отозвались ноющей болью. Ноги оторвались от пола, по предплечьям зазмеились невидимые цепи, взрезая кожу. Горячие алые струйки потекли вниз. Пальцы сжались на невидимых звеньях, изогнувшись, я рывком подтянулась и на миг застыла, будто гимнаст на трапеции…

Вот вы как, саи-сер? Улыбнулась… привычно холодно.

Боги мои, за плату мою, соразмерную…

Свободу!

Я рванулась вниз, навстречу камням, едва не выворачивая руки из суставов. Цепи с хрустом лопнули, срываясь с привязи регента, дергаясь и стегая пространство. Я рухнула в мягкие, но холодные объятия наверченных на корону защит. Кто-то захрипел, попав под удар остатков Принуждения. Отдачей хлестнуло регента, на подставленном посохе появились десятки иззубренных трещинок.

К запахам крови, гари, праха добавился сладкий приторный аромат роз. Поднялся ветер. Откуда?

Лепестки, закрываясь, втягивали в себя ошметки магии, закручивая воздух воющей воронкой. Холод верей-аали, сорвавшись с привязи, выдирая из души осколки маски, выплеснулся наружу, я развернулась, вырываясь из объятий удушающего кокона. Резко раскинула руки.

Хочешь? Да…

Ешь!

Плети с пастями, соскользнув с кончиков пальцев, врезались в пол, поднимая в воздух каменную крошку, с аппетитом вгрызаясь в остатки давящего Щита герцога, руша последние магические построения. Гибкой черной тенью скользнул к освободившемуся выходу Риланд, осторожно прикрываясь рукавом от золотой пыли, клубящейся в воздухе над смыкающимся коконом.

Вот тебе моя благодарность… выбрался живым…

Успела заметить, как он раскланялся с капитаном, легким движением отшвыривая какого-то полусумасшедшего лорда в алом, и исчез.

Гудение утихло. Время угомонилось, Вуаль… застыла в ожидании следующего Голоса. Шепот тварей с Изнанки разочарованно заглох.

Тишина.

Только пыль медленно оседала, смешиваясь с грязно-серым пеплом. Серые статуи, в которые превратились люди, внушали отвращение. И желание впиться в их сочную плоть, слизывая капли крови, размазывая по коже золотистый яд… Внутри — жизнь, сладкая и соленая, бьется жилкой на шее, суматошными воспоминаниями и надеждами, которые хочется выпить, чтобы на миг ощутить себя живой.

Вкуссно…

Вперед!

О да-а-а… Еще?

В миг тишины и пустоты, пока магия, выпитая Щитами короны, не вернулась к апологетам смерти и пока не выплыли из кровавого марева грандиозной свалки лорды, я скользнула к выходу. Обласкиваемые клочьями сытой, но готовой еще немного пошалить игриво-опасной ауры люди стояли, не решаясь сказать хотя бы слово. Остановить, перехватить, уничтожить…

Не-эт!

С наслаждением втянула воздух. Запах страха возбуждал, пусть боялись не меня, пока…

Впрочем, герцог Айворский выглядит вполне довольным. На тонких губах мерцает улыбка. На пальцах приглашающе протянутой мне руки сияют темным золотом перстни. Отрицательно качнула головой… Ваше гостеприимство не то, что мне нужно сейчас.

Куклы принца Лерана не посмели нарушить хрупкое равновесие спокойствия, настаивать и задерживать… Потому что я сейчас — зримое воплощение смерти, кровь и пепел, голод и жажда. Не стоит провоцировать. Ну же, кто-нибудь, дайте повод… Сытые плети Силы верей-аали ластились у ног регента, обгрызя, шелуша чары на посохе. Саи-сер Дареан с искаженным лицом пытался сделать шаг назад. И не мог. Ноги будто к полу приросли под чуть укоризненным взглядом, легким, как смерть от укуса змеи.

— Пожалуй, милорды, я вас оставлю. — Голос прошелестел листопадом, разнесся по залу, отразился от стен и вернулся призрачной разноголосицей. — Продолжайте, продолжайте… Я свой долг выполнила, вам же только предстоит… разрешить проблему.

Какую, уточнять не стоит.

Перешагивая через распростертые тела, легким, танцующим шагом я приблизилась к принцу-некроманту, протянула руку, касаясь его груди. С пальцев слетело несколько капель крови, пара попала на измятый камзол. Одна — на обнаженное запястье. Метка… кровью. Я обвилась вокруг него тонкой струйкой едкого тумана, заглядывая в глаза. Что там? Моя смерть… не ты первый этого хочешь…

— Дорогой брат, — язвительная холодность в голосе, в глазах — равнодушие, — вашу заботу о моем здоровье я оценила, будьте уверены. И не забуду.

Он не дергался, чувствуя холодящие кожу прикосновения, ласкающие окровавленную скулу, осторожно забирающиеся под камзол. Играй, играй, заемная сила. Я не заступлю за грань, не стану пожирательницей жизней. Руками убью. Себя, любого… кто посмеет сотворить такое!

Прекрасное самообладание. У принца.

Моя маска тоже идеальна. И скажет без слов, одним движением так ясно, что поймет любой. Но эта фраза предназначена одному некроманту.

Смерть за смерть. Моя очередь делать ход, не так ли, брат?

Нет, ответили полные ярости глаза. Рука принца коснулась пореза на скуле. Вот это — твой ход. Следующий — мой.

Ну что же, милости прошу!

Пожав плечами, я обогнула мужчину, окончательно утратившего сходство с экзотической птичкой. Нагнувшись, с чавканьем выдернула кинжал из горла мертвеца. Резко дернула рукой, стряхивая кровь с лезвия. Алые и рубиновые капли разлетелись веером, от которого отшатнулись, будто от стальных лезвий, прижимаясь к стенам выжившие марионетки принца.

Улыбнулась. И развернулась спиной к заледенелому змеиному клубку. Подождут. Вынуждены подождать. Ведь голосование началось. И корона не позволит прервать его.

— Капитан, мое почтение. — Спрятав кинжал, я соединила кончики пальцев, чуть склонила голову. Я смиренная просительница, а Даверрея… Невозмутимая, гордая… истинная хозяйка Замка Королей. Ведь сенешаль так занят!

— Ваше высочество… — Настороженная хищница на пороге. Замерла в полной готовности к атаке, то ли горная кошка, то ли ящерица, и не пускает дальше, в зал, где под свечами жмутся высокородные семейства. На свету не так страш-шно? Стоит, поглаживая рукоять простого, верного и честного меча. Д'Эркат Даверрея, то ли кошка, то ли драконица. От нее пахнет смертью, моей хорошей знакомой, родной и привычной. Степной…

А я хочу…

Чего?

— Окажите мне услугу, капитан, — прошептала я, приближаясь вплотную, почти касаясь губами ее уха, вдыхая тонкий, терпкий аромат ее крови. — Позвольте воспользоваться вашей ванной. Моя, увы, — улыбка, как лезвие, острая и насмешливая, — пропала.

— Да, ваше высочество, разумеется.

Трисс д'Эркат Даверрея поняла все совершенно правильно. В сопровождении пары стражей, кутаясь в одолженный плащ, я благополучно добралась до личных покоев капитана. Наверное, это единственное место в Замке, где можно не опасаться получить удар в спину. Их хозяйка предпочитает атаковать в открытую, и, если однажды ненависть и раздражение, клубящиеся в ней, вырвутся из-под контроля, угрожать мне будет сталь. И только сталь.

В преддверии скромных по меркам Замка покоев находился уставленный вдоль стен лавками зальчик, где с удобствами расположилась троица солдат, судя по окровавленным повязкам — раненых. Сопровождающие после еле заметного кивка присоединились к ним. Кожей ощущая настороженные взгляды, я поманила за собой горничную, старательно прячущуюся за их спины.

— Не бойся, не съем, — пропела я, изобразив надменную доброжелательность, — или ты желаешь, чтобы леди королевской крови сама себе прислуживала?

Капля раздражения в голосе, и служаночка, напуганная перспективой спровоцировать приступ гнева, выступила вперед, приседая в реверансе.

В необжитых темных комнатах пахло запустением, монументальная мебель из черного и красного дерева покрыта пылью, позолоченные канделябры затянуты черной патиной от коптящих факелов. Ни одного гобелена, только голые стены и холодная мраморная плитка, покрытая белесым налетом. Похоже, капитан Даверрея предпочитает жить в казарме, со своими людьми. Правильно. Здесь куда опаснее.

Только в кабинете обозначились признаки того, что эти покои все же не совсем заброшены. Ворох бумаг и свитков на широком столе с витыми ножками, чернильница в виде виноградной грозди, темные портьеры с растительным узором. На стене над потухшим камином — выщербленный деревянный круг, усеянный темными пятнами. Пара кинжалов почему-то воткнуты в спинку монументального стула. Истерзанную обивку, похоже, целенаправленно пытались порезать на ленточки, да только кожа болотного крокодила из Дикея не очень-то поддалась. По плитам тянется нить из капель… будто кто-то в ярости швырнул через всю комнату полную… да вот эту самую чернильницу. На полках — ряд бокалов, украшенных эмалью, тусклый огонек светильника разгонял тьму, играя на хрустальных гранях.

Кутаясь в плащ, я обернулась к горничной:

— Ну же, готовь омовение, — и отвернулась. Меня не интересует, как ты это сделаешь. Главное — быстрее.

Тихие торопливые шаги… Легкий фиалковый аромат. Аппетитная крошка…

Стоп.

Холодно, ноги уже ничего не чувствуют, подсохшая кровавая корка стягивает кожу. Но не это главное. Главное — загнать опасное наследие обратно, пока я не начала кидаться на людей, теряя Основу.

Назад. Спать… В зеркальные покои души.

Сцепив руки, я прикрыла глаза.

Назад…

Несколько мгновений темноты, без мыслей, без дыхания. Только пляшущие вокруг вихри осторожно перебирали спутанные пряди.

Снова шаги. Кто поссмел?

— Ваше высочество… — Неприкрытый страх в голосе. Но он уже не вызывает желания немедленно выпить его. — Все готово.

Пальцы окружены призрачным синим сиянием, в сумраке кабинета оставляя за собой режущий глаз след. Что это? Еще одна часть наследия…

Вздохнув, следую за девушкой.

Горячая вода, свежая одежда и хотя бы полклепсидры времени на отдых, а не еще одна загадка, вот что мне надо.

Мечтать не вредно, но порой смертельно опасно.

Но слуги здесь все же не такие запуганные. Проводив взглядом парочку совсем еще молодых служанок, которые со всем почтением помогли мне привести себя в порядок, я повернулась к окну. Разглядывание пейзажей за стеклами дворцов, замков и особняков, кажется, вот-вот превратится в традицию. А вид там простирался мрачный. С первого этажа прекрасно просматривались все камни на пятачке, где сжигали тела погибших. Плотно подогнанные, покрытые копотью и сажей, они служили вечным напоминанием.

Плотно подогнанные, покрытые копотью древние камни служили вечным напоминанием о победах и поражениях, ошибках и удачах прошлых столетий. Старый бастион ловко примостился на краю ущелья, одной стеной упрямо цепляясь за отвесную скалу. Зубья полуобрушенного перекидного моста, между которыми свистел ветер, возносились над провалом, удерживаемые намертво заклиненными в гигантских во́ротах цепями. По небу бежали серые тучи, задевая за острые, украшенные белыми шапками вершины, жалкие пожухлые кусты трещали под копытами коней, осторожно вышагивающих по узкой тропе.

— И вот ради этого мы вставали до рассвета? — недовольно пробурчал Арриол.

Поерзав, я прищурилась, рассматривая узкие стрельчатые окна башни.

— Оно того стоит.

— Н-да? — с сомнением протянул мужчина.

— Да. — Спешившись, я перекинула поводья спутнику и присела на корточки. — Но ты мог со мной и не ездить.

— Разумеется, мог. Остаться в остывающей постели, когда неугомонная Эри в очередной раз отправится искать приключений… — Ласковая насмешка заставила меня возмущенно фыркнуть.

— Мог бы подыскать кого-нибудь еще для согревания…

— Предпочитаю тебя.

Я прикрыла глаза, вслушиваясь в тишину.

— Помолчи об этом. — Я растерла между пальцев бледный лист и поднесла к лицу, вдыхая терпкий аромат. — Это место, где родилась легенда. Одна из двух, что стали основой нового мира в этих горах. И мне завтра придется играть именно ее.

— Единение…

— Именно.

— Рыжая княжна не вызвала у тебя затруднений…

— Время, место и зритель, Арриол… они другие. А первое, что требуется от актера…

— Достоверность…

— Да… Мастер Мелмор посоветовал заехать именно сюда. Настроение для придирчивого зрителя… К тому же чуть позже предстоит еще одна работа.

Я замолчала, перебирая пальцами веточки. Ветер трепал прядь волос, выбившуюся из косы. Холод начал медленно пробираться под куртку.

Как это происходило? Как стояли на страже женщины и подростки, пытаясь согреть замерзающие пальцы угасающим дыханием, как раз за разом отражали магические атаки недоученные горские маги? Как горели камни упрямой башни, пока безумная троица посланников спешила предупредить князя… Как княжна, владетельница и хозяйка, выполняла свой долг, руководствуясь разумом и сердцем… Как жили эти люди, для которых слово «честь» никогда не было пустым звуком…

Ветер, расскажи мне.

За спиной неторопливо переступали копытами кони, и Арриол, задумавшись, тихо насвистывал старинный марш…

Когда заледеневшие пальцы потеряли чувствительность, а в ушах сквозь шум крови и шелест ветра зазвучали голоса прошлого, то громче, то тише проговаривая диалоги пьесы, я решила уйти. Пора… Я ехала сквозь ночь, озаряемую огнем пожаров, сквозь звуки сражения, гулкий вой несущейся вниз лавины, эхо голосов горных князей, спорящих в огромном пустом зале, высеченном прямо в скале…

Камни… хранители прошлого, верные и честные. Напоминанием о чем служат эти, являющиеся основой для погребальных костров? О чем думает хозяйка этих комнат, когда, сидя за столом, любуется полыхающим по вечерам магическим огнем?

Об ошибках, приведших к новым жертвам, о собственной беспомощности перед могуществом иных обитателей этого места, о долге, который она тщится выполнять безупречно… об Изнанке, которую невозможно остановить, о выборе, который невозможно сделать… Это тяжело. Но иначе нельзя для сероглазой воительницы древней крови, не знающей своего пути.

Теперь я поведу тебя. Самоуверенно? Пожалуй… но я до сих пор жива! Это ли не знак того, что иду в правильном направлении?

Я щелкнула ногтем по хрустальному кубку. Бокалы нежно звякнули. Стены отозвались еле слышным гулом, где-то далеко спросонья зевнула Степь.

Из воспоминаний меня вырвали осторожные шаги. Резко развернувшись, я выставила руку, на кончиках пальцев замерли голодные пасти холода.

— Ваше высочество, — невозмутимо склонила голову капитан, — рада, что вы пришли в себя.

Ложь! В серых глазах, так похожих на мои, царила ненастная ночь. А вовсе не подобающее подданным благоговение.

— Церемония окончена? — спросила я, встряхивая кистями так, чтобы длинные рукава благородно одолженного какой-то леди черно-синего бархатного платья прикрыли пальцы до середины длины. Не видно ни порезов, ни синяков.

— Разумеется.

— И каковы итоги? Впрочем, можете не отвечать. Неутешительные для вас, судя по всему. — Мимолетный взгляд в зеркало. Холодное, бесстрастное, бледное лицо. Только боги и мастера грима знают, сколько сил мне потребовалось, чтобы привести его в порядок, не имея под рукой заветной шкатулки.

— Вы проницательны.

— О да. Но не настолько, чтобы узнать, что происходит на другом конце Замка. Мне требуется сопровождающий. Хотелось бы изучить то, что осталось от моей башни. — И подсчитать потери.

— Почту за честь. — Капитан вновь склонилась в поклоне. И снова ложь бьет по ушам. Ты не актриса, но честна. Настолько, насколько это безопасно.

Думаешь, хочу прикрыться твоими солдатами от новой опасности? Это так. Но я расплачусь честь по чести. И придется слегка подкорректировать образ, чтобы ты поверила в ее наличие у принцессы Ирин.

— Разумеется. Ведите, Даверрея. — Плавно, неспешно я двинулась к выходу. Тяжелая, инкрустированная черными планками дверь скрипнула, выпуская меня.

Женщина кинула на меня недоуменный взгляд. Хм, ее высочество никогда не называла слуг по имени? Или просто не знала?

Вперед по кивку капитана выступила пара стражей. Сзади, позвякивая мечами и кольчугами, последовали еще трое.

— И пока мы идем, доложите, пожалуйста, сколько людей пострадало? — спустя сотню шагов нарушила я тягостное молчание темных коридоров и пустых залов.

— По какому праву…

Я развернулась на каблуках, толкнула идущую на полшага позади женщину.

— По какому праву — что? — прищурившись, выдохнула ей в лицо. — Интересуюсь? Не кажется ли вам, что ваш интерес отдает наглостью?

Ветерок взметнул прядь волос, выбившуюся из косы, уложенной короной вокруг головы.

— Ваше высочество, ни в коем случае, — гася раздражение и призрак страха, проговорила капитан. Не за себя, за своих людей.

Милостиво кивнула. Взметнув подол так, что темно-синяя ткань хлестнула капитана по ногам, я двинулась дальше.

— Погибли мои… — на миг я замялась, будто подбирая подходящее слово, — слуги. Как по-вашему, стоит оставить их там, под камнями? Пищей для некромантов, червей и тварей с Изнанки… — медленно произнесла я, понижая голос до тихого, шипящего шепота.

Воительница мотнула головой, сбрасывая наваждение.

— К тому же, — продолжила я, вернувшись к нормальной, слегка вальяжной манере разговора, — вы забыли, наверняка забыли одну важную вещь.

— Для кого важную?

— Для меня, разумеется! — Я небрежно повела плечами, поправляя приколотую сапфировой фибулой накидку. — Некто Грейнарр ан Дирт. Это имя вам, капитан, о чем-нибудь говорит?

Тягостное молчание, звук шагов. Я не смотрю на нее, но сквозняк шепчет о каждом ее движении. О настроении собеседницы расскажет голос.

— О да. — Удивление.

— А вы знаете, где он сейчас? Не знаете? Плохо, очень плохо! Он оставался в гостиной. Под Пологом Покоя.

Остановившись, я коснулась перил лестницы, ведущей на второй этаж. Холодное, мертвое дерево, темный узор, будто из пятен крови. Полюбовалась игрой теней на стенах. На уровне плеч тянулась выложенная красным камнем линия. Мерцающие искорки пробегали по ней, на миг задерживаясь напротив каждого человека, поднимающегося вверх. Охранные чары…

Змея голода подняла голову.

Съесть?

Нет, спи…

— Ваши люди плохо справляются со своими обязанностями.

Капитан промолчала, но в груди у нее, кажется, зарождалось рычание. Беспочвенное обвинение.

— Слишком мало времени уделяют прислуге, отчего та разленилась… Ведь вам еще не докладывали о том, что тело Грея найдено? Может, они и не искали, посчитав, что, если владетель мертв, заботиться о подданных не обязательно? Их гонять надо, гонять, — слегка поучающий тон, капля угрозы, обещание, предвкушение, — тогда и результаты будут более явные и потери меньше… — Хищная улыбка, которую никто не видит.

— Потери будут меньше, когда кончится междуцарствие. — То, что накипело в ней, вырвалось с тяжелым, загнанным выдохом. Выплесни ненависть, сожги страх, прими решение.

— Капитан, вы действительно в этом уверены? Я прожила достаточно, чтобы понять, как обманчивы бывают подобные иллюзии. С воцарением любого из претендентов проблемы только усугубятся. Так что… желаете ускорить процесс и свести его к приемлемой цене — примите в нем участие. Изберите цель и идите к ней.

— Королевская стража придерживается нейтралитета.

— Это вам не поможет. Не помогло же мне… — Чуть грусти в голос. — Сравните наши возможности, капитан. Все, что осталось мне, — собирать обломки. Что произойдет с вами? И тем не менее, — я взбежала вверх, едва касаясь камней мысками туфель, остановилась на верхней ступеньке, потянулась, заставляя мышцы петь, — сдаваться не следует.

Глава 13

Смешение

Чтобы попасть в башню принцессы из крыла, где прятались покои капитана, надо было пройти длинным коридором, подняться на второй этаж, спуститься в главный холл и уже оттуда, преодолев несколько залов, свернуть в длинный переход.

Здесь я обогнала сопровождающих меня стражников. Слишком уж они громко топали по усыпанному каменной и стеклянной крошкой полу. А мне хотелось застать прислугу врасплох. Ни на первом, ни на втором этаже меня не заметили. На третьем, впрочем, тоже.

Замерев чуть сбоку от дверного проема, я вслушивалась в завывания гуляющего по развалинам ветра, пытаясь разобрать, что происходит в засыпанном обломками помещении. Под ногами мешались мелкие камни, раскрошенные почти до состояния пыли, узкой дорожкой уходя к ступеням. Значит, что-то слуги все же делали…

Вскинув руку, я перегородила проход, не давая капитану войти в разрушенное крыло. На лице расцветала неприятная усмешка. Деверрея, тоже не уловившая признаков активной деятельности, нахмурилась. В серо-стальных глазах мелькнул гнев. И ненависть. Нет, странная смесь раздражения, разочарования, смущения и оскомины от невыполненного долга.

Ну уж… не всем дано вдохновлять подчиненных на свершения во имя абстрактных понятий. Я укоризненно покачала головой. Похоже, со слугами Замка у Даверреи не было случая попрактиковаться.

Теперь я попробую.

Шаги отставшего сопровождения слышатся в отдалении. Ступени гулко жаловались под сапогами на жизнь, когда спешащие следом стражники пытались догнать нас. Уже скоро. Сейчас самое время застать врасплох тех, кто так небрежно относится к своим обязанностям.

Пренебрегают долгом, потом честью, затем чужой жизнью…

Сознание затопил калейдоскоп эмоций.

Вот так, на волне подлинной холодной злости сыграю еще и еще раз. Достоверно и искренне. Перед очередной группой придирчивых зрителей, даже не знающих о том, насколько они важны.

Вперед.

Смотри, капитан, какой разной бывает ее высочество.

Шаг, другой — и, плавно войдя в дышащий почти-свободой и почти-спокойствием уголок Замка, легко скольжу вперед. По обломкам камней, чей ненавязчивый шепот навсегда замолк, и память сотен лет рассыпалась осколками гранита. Замираю посреди широкого коридора, скромно прячущего разрушения в ненастных сумерках, и оглядываюсь.

Голодная тварь внутри довольно урчит. Добыча…

Трое солдат в серых форменных камзолах сидят на куче камней, перебрасываясь тихими словами и фляжкой. Видно, как в отдалении на фоне темных хищных зубьев стен возятся слуги, лениво перекладывая обломки. Каменная ловушка еще стоит, но дверь в личные покои принцессы снесена напрочь, потолки, кроме небольшой части у самого входа, осыпались трухой несущих балок. Воздух пахнет свернувшейся, подсохшей кровью. Попавший в лабиринт обломков вихрь силился вырваться на волю, поднимая тучи мелкой пыли.

Тяну сквозь стиснутые зубы, раздраженно и угрожающе:

— Отдыха-аете? Правильно, перед работой надо обязательно отдохнуть…

Еще пара ленивых, плавных шагов по расслоившимся на пластины осколкам. Подобрав подол элегантным движением, я взошла на вершину одной из куч, небрежно обогнув замерших солдат. Ласково улыбнулась им, любуясь неописуемо растерянными лицами, и продолжила:

— А теперь, полные сил и энергии, под моим руководством займитесь-ка этой кучей.

Положив руку на выщербленную дверь, притопнула ногой по блокирующим ее камням. Десятки мелких алых капель веером украшали темное дерево. Кровь уже впиталась. Там внизу чья-то могила…

— Начинайте, — подстегнула голосом, будто плетью.

Троица разом вскочила.

— Послушные, — удовлетворенно мурлыкнула я и кивнула женщине, угрюмо стоящей в дверях: — Капитан, проследите за подчиненными.

И, не обращая на них больше внимания, даже не вслушиваясь в тихий, угрожающий голос Трисс Даверреи, я двинулась дальше, привычно ощупывая взглядом дорогу, впитывая кожей то, что доносили до меня воздушные потоки.

Посреди искрошенной в мелкую пыль мебели Алой гостиной в ступоре замерли слуги. Белые от ужаса лица, тусклые глаза, дрожащие пальцы… Картина — не ждали? И это не аппетитные молоденькие горничные, это наглые ливрейные мародеры с аксельбантами регента.

Противно. Как же противно, но, возможно, принцесса Ирин не заслуживала лучшего?

— Мародерничаете? — спросила я еще более нежно, отметив свисающую из-за обшлага камзола старшего золотую цепочку, слегка оттопыренные карманы и пыль на коленях штанов. Ползали по развалинам? — Ищете ценности? Ах какие добычливые… Не рано ли?

Склонив голову, приблизилась еще на шаг. Троица слитным движением качнулась назад.

Я в своем праве.

Резкий бросок — и, подцепив за ворот ближайшего, подтянула его вплотную. Вдохнула острый, кисловатый запах страха, выступивший каплями пота на висках, облизнулась, чувствуя, как ворочается где-то внутри покорная, вечно голодная змея.

— Вы двое, — я коротко взмахнула свободной рукой, — помогайте.

— Но… мы подчиняемся… — Дребезжащий от страха голос слуги нарушил спокойную сосредоточенность игры.

— Вы будете спорить? — Тонкая нить холода мгновенно скользнула по камням, обхватывая ноги человека, пожелавшего воспротивиться приказу. М-м, все же это мелкий лорд, слишком хороша ткань его одежд. Но неважно. Искоса взглянула на белого, словно снег, наглеца. Краешками губ улыбнулась. Дернула кистью, и плеть, свитая из рваных клочьев ауры, хлестнула его по спине. Тот, изогнувшись, с коротким стоном рухнул на камни.

— Вперед! А ты… компенсируешь свою наглость. — Кончиком кинжала, мгновенно оказавшегося в руке, я пощекотала ему подбородок, слизнула каплю крови. Частое дыхание мужчины отдавало чесноком и чуть-чуть гнильцой. Противно. Обняв покрепче обмякшую жертву, прильнула к его губам в поцелуе. Тонкая ниточка холода потекла, забираясь под одежду, кожу. Он захрипел. Совсем каплю… жизни, страха. Мне!

Что?

Нет!

Опомнившись, я оторвалась от холодеющих губ, прошептала на ухо:

— Понравилось? — и легким движением оттолкнула закатившего глаза человека. Пока он медленно и как-то неуверенно оседал на камни, выдернула из его рукава цепочку. Искоса взглянула на спешно откатывающих камни стражей: — Приберите этого…

И неспешно, не оборачиваясь, для того чтобы проверить выполнение приказа, прошествовала дальше, оглядывая разрушения. А так хотелось закричать на кого-нибудь, дико завыть или разломать, разбить, растерзать… Бросить все, исчезнуть, раствориться в сумрачных осколках теней.

Впрочем, это невозможно.

Да и насчет разбить… Все уже разрушено до основания. Принц Леран не пожалел Силы. Да, именно он. Кто же еще? Черный принц попался в ту же ловушку, герцог Айворский надеялся заполучить меня в союзники. Остается только эта пестрая птичка, скрывающая за яркими одеяниями мрачные пристрастия. И те, кто выполняют его приказы.

А заемной силы он не жалеет. Чужая боль много дает, если знать, как правильно ее причинять и просить. Принц-некромант знает и умеет.

Часть стен была будто срезана. Наискосок, так что перегородки, отделявшие покои принцессы от общих гостиных, имели высоту человеческого роста, внутренние едва доходили до груди, а внешние — до колен, открывая мрачный вид на краешек мертвой пустоши и замшелые камни внешней стены. Пол усеивали камни вперемешку с осколками, обломками и грязью. Ни одной сколько-нибудь узнаваемой вещи, ни одного целого тела. Ошметки, алые, белые, черные…

Брезгливо дернув ногой, стряхиваю с туфли какие-то клочья. Пенное кружево пропитано кровью… Служанка? Не удалось ей выжить… Еще одна жертва королевских игрищ. Надеюсь, она умерла быстро.

Грей, повезло ли тебе?

Чья это мысль, уже просто не могу разобрать.

Не думать, очистить разум от чужого присутствия, разложить по полочкам маски, перебрать осколки отражений…

Вскочив на край стены, я замерла, балансируя в порывах холодного ветра. Двинулась вперед, раскинув руки. Невидяще уставилась в пространство. Не нужно смотреть под ноги, разглядывая узкий карниз, надо чувствовать его, ощущать, вслушиваться в то, что он расскажет. Куда ставить ногу, где лучше проскочить побыстрее, где — замереть… Тело знает, тело помнит, понимает. А душа?

Как же все плохо… Я теряю себя. Все больше сливаюсь с наследством, перестаю ощущать, где кончаюсь я и начинается маска, где правила игры диктует моя воля, а где — страстное желание верей-аали. Мертвой верей-аали!

Ненавижу все это!

Но выхода нет…

Значит…

Вспомнить себя, разделить Кальку и основу личности, разобрать на составные части, определить, что принадлежит мне, а что — наносное.

Я Эрнани из Гильдии актеров, полиморф, фаталь кинжала, и мой контракт расторгнут в связи со смертью нанимателя. Да, расторгнут, и магическая печать на копии, хранящейся в Гильдии, погасла, слова выцвели, а по краям пошла тонкая вязь отказного узора. Пергамент, возникший перед мысленным взором, казался настолько реальным, что захотелось взять его, ощутить под пальцами шершавую выделанную поверхность.

Я взмахнула руками, ловя ветер и восстанавливая равновесие.

Или я принцесса Ирин, верей-аали, имеющая право голоса при выборе нового короля? Жестокое, властное и избалованное дитя древней крови, чья жизнь — всего лишь следствие множества смертей? Нет… Это постоянно меняющаяся, ожившая Калька. Осколок реальности, время от времени забывающий о своей гибели и желающий стать частью моей основы.

А может, кровница древних хальдских богов, ведомая по узкой тропе волей Рока? Дитя Степи, внимающая шепоту силы и дыханию магии, нырнувшая в Озеро Забвения, но лишенная права на покой, пока не будет возвращен долг?

Кто я?

Не знаю. Уже не могу разобрать, различить, разделить душу на составляющие. Кажется, будто мозаику, собранную из разноцветных стекол, разбили, швырнув с размаху на пол, а потом небрежно, кое-как склеили. Нет, ведь такая может легко развалиться, а моя душа все еще едина, как это ни странно для полиморфа. Просто ее расплавили в пылающем горне, и полупрозрачные, пышущие жаром зеркала расплылись по каменному поддону тонкой ртутной пленкой, и разноцветье граней то сливалось друг с другом в единое монохромное нечто, то вновь распадалось на мельчайшие радужные капельки. А потом она медленно остыла, впитываясь в растрескавшееся от жара днище…

Я изменяюсь, и где-то совсем рядом та грань, за которой начнется окончательный излом. Медленно подтачивается основа, стержень. Кем? Мной…

Виновато ли в том, что я сама себя разрушаю, постоянное напряжение или краткое путешествие по границе Изнанки и Вуали?

Не знаю.

Но понимаю, что время стремительно, капля за каплей, утекает из сложенных лодочкой ладоней. Где-то строит планы герцог Айворский, о чем-то раздумывает принц Риланд, рассчитывает ответный ход некромант, на котором еле слышно пульсирует метка. А что могу сделать я?

Выжидать, затаившись.

Очень не люблю, когда будущее зависит от кого-то, кроме меня самой. Чувствуешь себя такой беспомощной и жалкой, не имея возможности влиять на происходящее.

Нога соскользнула с камня. С замиранием сердца балансируя на самой Кромке, я на миг поддалась слабости. Захотелось взлететь, отдаться ветру, поддавшись наваждению свободы, а потом оказаться внизу, на усыпанной осколками земле. Резко развернувшись, я соскочила внутрь.

Я — это я. Не первый и не последний раз ломается личность… Главное — сохранить стержень и не переступить черту. А изменения… о чем сожалеть? Та, что вскоре станет мной, будет считать, что всегда была такой, и помнить о прошлом не станет, надежно заперев его в самых темных кладовых памяти. А если и забудет, то о чем сокрушаться?

— Ваше высочество. — Тихий, почтительный голос прервал отдающие полынной горечью размышления.

— Капитан, — кивнула я, равнодушно рассматривая обломки какого-то шкафа, — вы закончили?

Не дожидаясь ответа, я осторожно присела, запустила ладони в кучку мелкого песка. Поднялась, пропуская сквозь пальцы мелкие желтые кристаллики. Остатки монет развеялись по ветру стремительно тающим призрачно-солнечным облаком. Даверрея, вдохнув, отступила и надрывно закашлялась. Золотистая пыль неровной каймой осела на подоле, разнообразя строгую суровость платья.

Золотистая пыль, Золотой дождь… Кажется, я вспомнила что-то интересное. И поняла…

— Ну так что же? — добавила я в голос вопросительных интонаций.

— Да.

— Что — да? — переспросила, намереваясь добиться полного ответа.

— Да, ваше высочество, рабочие закончили разбирать завалы, — сохраняя спокойствие, ответила капитан. А в глазах ее пылала ненависть…

И сколько же времени я провела, замерев на краю стены? Много…

— Ну что же, отлично, — протянула я лениво, сбрасывая чуть мечтательную маску.

Повезло или не повезло Грею? Повезло или… Хватит! Сейчас все узнаю.

Резко развернувшись, я подхватила взметнувшийся подол и заскользила между камней. Шагом-танцем, легко удерживая равновесие на сколах, не задерживаясь ни на мгновение, так, как много лет назад шагала по лезвиям клинков. Стремительно и неспешно.

Завал разобрали, а двери, похоже, просто сняли с петель. Чуть в стороне маячил капитан наемников, демонстрируя скромность и верноподданнические чувства. Только сквозь загар проступала бледность. Ты тоже не ждал принцессы? И уже радовался тому, что зачарованная петля соскочила с шеи. Слишком рано…

Мужчина нерешительно передернул плечами. Странно, раньше ему это не было свойственно. Ну ладно… Так где же изъявления верности? Быстрее, пока я добрая!

И где прячутся выжившие твои спутники, лучшие наемники Гильдии? От чего? Или от кого… От меня? Хм… Наивные.

Войдя в полузарушенную гостиную, где оставила Грея, я поняла, что меня тревожило. Смутное несоответствие обрело плоть, последовал точный и недвусмысленный вывод. Был отдан категорический приказ, чтобы двое стражников неотлучно находились при раненом. А их здесь не было. Ни живых, ни мертвых. Был нарушен приказ, а это предательство.

Пол покрывала мелкая каменная пыль и щепки, выбитые крупными обломками из монументальной мебели. Толстая поперечная балка, обгрызенная магией, надломилась и лежала поперек комнаты, наискось накрывая кровать и лежащее на ней бессознательное тело. Полог Покоя совсем истончился, серебристая пленка мерцающей пеленой прикрывала кожу, скрадывая свежие шрамы. Подойдя ближе, я вгляделась в неподвижное лицо. Все еще без сознания. Но душа, похоже, вернулась на место. Туда, где ей и положено быть, в полной готовности к слиянию. И только наложенные целителем чары не дают Грею очнуться.

Сглотнув, я положила руку на его грудь, мимолетно отмечая, что балка может в любой момент поехать вниз и придавить бывшего телохранителя принцессы. Моего телохранителя…

— Капита-ан! — возвысила я голос, язвительно окликая замершую в дверях Даверрею. — Зовите своих людей. Или вы думаете, я буду…

— А целителя? — перебила меня капитан.

Вздернув бровь и окинув ее недовольным взглядом, способным заморозить кого-то менее устойчивого к чарам Силы, я осторожно провела рукой над тонкой тканью Полога. Очень, очень неосторожно со стороны клинка перебивать имеющего власть над ним.

Не спорь, прошептал на ухо капитану ветер, а не то…

— Зачем?

— Снять чары. — Крепкий клинок, знатный хищник. Она не боится спорить. В лице — уверенность в собственных силах.

Пос-смотрим…

Испытаем на прочность, проверим.

Будь осторожна, охотясь и подчиняясь, стражница. Даверрея, смесок-полукровка, интересная, горячая. Ты разбудила во мне азарт.

— Для этого, — вкрадчиво прошептала я, очень нежно и осторожно касаясь груди мужчины второй рукой, — не нужен целитель.

Клочья вечно голодной ауры, ласкаясь, скользнули с кончиков пальцев, аккуратно слизывая предложенный десерт. Легкое, горьковатое послевкусие чар кружило голову, а наружу сквозь бесстрастную маску прорывалась почти безумная радость.

Повезло, повезло, повезло…

И тут, как удар, мысль. Но чем за эту удачу придется расплачиваться?!

Страх, радость, раздражение, ожидание…

Контроль плавился, растекался, рушился…

Клубок эмоций надо срочно переплавить в действие. Я позволила своему взгляду ожить, отвела глаза от точки на ободранной стене, взнуздала ярость, тут же вспыхнувшую трескучим костерком.

Резко отдернув руки, поднялась. Встряхнула ладони, кожей ощущая радостно клубящийся голод. Провела рукой над лицом Грея, поймав легкое дыхание. Отлично. Изогнув губы в усмешке, скользнула мимо затаившей дыхание женщины, бросила ей равнодушно и холодно:

— Вот и все… Унесите его. — Оглядев выстроившуюся вдоль уцелевшей стены когорту наемников, уточнила: — На второй этаж.

Поймала взгляд главного, заставляя подчиниться и сделать шаг вперед. Всмотрелась в его лицо, вскрывая маску, под которой скрывалась усталая, обреченная злость.

— Теперь ты. Похоже, забыл свои обязательства, как, впрочем, и обязанности.

Поманив его пальцем, я отступила к дверям.

— Я разочарована. Ты нарушил приказ, бросил своего человека без защиты, причем того, кто близок тебе по духу, поспешил поверить в то, что обрел свободу, поспешил… — Мой голос ритмично ввинчивался в разум наемника, заставляя его лицо кривиться, как от боли, взнузданный голод рвался с цепи, заставляя отшатываться кружащие по полу воздушные вихри. — Ты ошибся. Ты думаешь, я оставлю это безнаказанным?

Почти предательство с твоей стороны, но это не столь уж важно. Главное, что оно оказалось неудачным. И именно за непредусмотрительность и отсутствие должного умения при расчете ситуации и последует наказание.

Наемник шаг за шагом приближался ко мне. Мышцы под темной тканью камзола перекатывались в попытке воспротивиться сладостному призыву, звучащему в моем голосе.

— Ошибся. Не предусмотрел последствий. И понесешь наказание. Позже. — Легкая угроза, капелька предвкушения и обещание. — Еще одно разочарование в профессиональной пригодности, и ты не минуешь приглашения в мою спальню, — прошептала я на ухо мужчине, опустившемуся передо мной на колени. На висках его выступили капли пота. Острый, резкий запах будоражил чувства.

Тиххо… Шшшшш…

Я взъерошила полуседые волосы, милостиво позволила холодным губам коснуться запястья в символическом знаке подчинения. Хм… вот так. Правильно!

Но ведь в такой ситуации сразу видно отношение к некой высокопоставленной персоне. Пренебрежение!

Едва только верей-аали похоронили, как слуги готовы плясать на ее могиле, забыть о ее существовании, выбросить из жизни и памяти… Все зависимые от принцессы люди с восторгом приняли иллюзию свободы, но вряд ли им дали бы ею насладиться. Независимость от чего бы то ни было в Замке Королей лишь недостижимая мечта, и если кто-то по глупости поддается ей, пребывая в эйфории, то это заканчивается… плохо. Смертью для начала.

— Помни о заклятии, наложенном на тебя… И знай, что, если еще раз допустишь такое небрежение, я буду очень разочарована. — Звуки слов на выдохе ввинчивались в уши наемника, на вдохе — поглощали и зачаровывали, лишая воли. — Иди… — он не заметил короткой запинки перед своим именем, — Керр Виан.

Резко сжав кулак, я дернула его за волосы и заставила посмотреть мне в лицо. Позволила дикой смеси эмоций, свернувшейся клубком под маской, отразиться в глазах.

Серая сталь в солнечном свете, зимняя вьюга… разговор без слов.

Я сильнее.

Руководи теми, кто без особых указаний и постоянного давления превращается в стаю шакалов.

Отстраненно наблюдая за хаотичным перемещением людей, расчищающих проход, я старательно изгоняла из сознания эмоции, из головы — мысли. Слуги таскали камни, суетились с метлами, поднимая тучи пыли, четверка стражников с носилками терпеливо ожидала, когда уляжется грязь под ногами. Под моим пустым взглядом они старательно сохраняли выправку, расправляя спины, но… С уходом капитана Даверреи их будто лишили уверенности. И на развалины, тянущие обломанные клыки стен к серому небу, наползала обреченность.

Оставшихся в живых наемников тихо отчитывал предводитель. Вытянувшиеся во фрунт люди старательно сохраняли невозмутимые лица, но… У кого-то быстрее обычного дрожала нить пульса, кто-то слишком сильно стискивал челюсти, на загорелых щеках пылал нервный румянец.

Я наблюдала, сливаясь с тенями. И когда тело Грея, целомудренно накрытое простыней, снесли вниз, осталась здесь. Ненадолго, совсем ненадолго… Под темнеющим небом дышалось легче, чем в сумрачных древних коридорах. Подсвеченные багровым огнем тучи сгрудились над лишенным крыши крылом Замка. В тихом шелесте ветра слышались слова древних песен. Призрачное эхо, гуляющее между обрушенных стен, доносило до меня шум со второго этажа. Кого-то выгоняли чуть ли не пинками, аргументируя сие действие моим повелением. Злобное шипение, ругань, ненависть… Страх!

Следует ли спуститься и навести порядок? Нет, позже… Здесь так хорошо. Почти спокойно, почти свободно. Если прикрыть глаза, можно представить, что опять стоишь у древних развалин, притулившихся на краю ущелья, и вслушиваешься в вой вольного ветра. И за спиной знакомое, родное присутствие…

Чье?

Я вскинулась.

Шаги? Кто-то уверенно поднимался по лестнице. Чуть поспешная дробь следовала за ними послушным хвостом. Немного задержалась на втором этаже, и спустя пару мгновений, которых достало на то, чтоб подняться выше, тот, чьи касания неприятным покалыванием отдавались в камнях и мурашками бегали по коже, проплыл в дверь.

Свита осталась за порогом.

Герцог Айворский. В светло-голубом, расшитом серебряными узорами камзоле, наряде победителя. Не рано ли? Огляделся, меня, прислонившуюся к стене около одной из дверей, не заметил. Поднял унизанную кольцами руку, складывая пальцы в знаке простого Опознания, в висках кольнуло магией.

Я вкрадчиво спросила, позволив эху голоса прогуляться от одной полуразрушенной стены до другой:

— Милорд, вы что-то ищете? Или кого-то?

Резко обернувшись, герцог наткнулся на мою доброжелательную улыбку. Попались вы, лорд. На невнимательности. Чуть раньше надо было магический поиск проводить. Не будь я настроена на разговор, были б вы уже мертвецом.

Золотой дождь, отлично помню… По спине пробежала волна азартного предвкушения. Пальцы, скрытые складками рукавов, выбили нервную дробь.

Мужчина улыбнулся, скрывая настороженную опаску, разочарование и, кажется, тоже предвкушение.

Кивнула, давая понять, что не против разговора.

— Ваше высочество. — Не очень глубокий поклон. Неуважение? Мой статус пока выше.

— Герцог. Рада видеть, — совсем короткий кивок. Большего недостоин. — Ваше посещение сего места определенно неожиданно.

Ровный тон, спокойная поза.

— Отнюдь. Соратников не следует оставлять надолго без внимания и помощи, — медоточивый глас соблазнителя, простейшая маска дружелюбия. Не верю.

Без присмотра и контроля было бы точнее.

— Чрезвычайно рада, что вы так думаете. Но стоит ли беспокоиться о тех, кто может позаботиться о себе сам?

Я — могу, или ты не веришь? Вокруг меня закручивается вихрь отбирающей Силу ауры.

— Разумеется, чтобы впредь те, кто вас поддерживает, не забывали оказанного внимания и продолжали помогать, получая в ответ взаимную выгоду, — частью приказ, частью угроза, и немного сладкой, как мед, лести.

Подхватила интонацию.

— И польза, приносимая ими, росла. Но оплата услуг некой персоны может быть слишком велика. Впрочем, — я шагнула вперед, покидая свой уютный уголок, — тот, кто собирается стать королем, может себе это позволить.

— И в качестве ответной услуги хотел бы вам оказать гостеприимство, ибо, — герцог повел рукой, — вижу, во что обошелся вашей башне семейный конфликт.

— Нет, — я сожалеюще скривила губы, — отдам все же предпочтение нейтральной территории. Ибо у меня есть и другие обязательства.

Я подняла руку, успокаивая порыв герцога.

— Не беспокойтесь, они, — чуть презрительный, небрежный прищур, — ни в коем случае не помешают вашим устремлениям.

— Но тогда позвольте, — скрывая недовольство за улыбкой, лорд окончательно перешел с иносказаний на прямую речь, не допускающую иных толкований, — предложить вам маленький подарок.

— Не позволю, — глянула холодно, свысока, уже конкретно на собеседника.

Все, игры закончились. Пора сказать прямо:

— Из ваших рук я не приму даже родниковой воды.

И смягчила категоричность тона легкой, игривой усмешкой. Погрозила пальцем, будто собираясь наказать малыша.

— Отчего же вы так суровы ко мне, прекраснейшая? — Недоумение, не слишком искреннее.

— Я не сурова, милорд, я разумна. И осторожна.

Однако в свете последнего происшествия с башней это утверждение не выглядело правдой. Развалины напоминали о пережитой опасности и о том, что все происходящее — одна большая игра на выбывание, в которой будет только один победитель…

Воспоминание наконец пробилось из глубины сознания и развернулось во всю ширь. Все, что беспокоило подспудно, исподтишка подтачивало уверенность, смущало, странным образом ассоциируясь с герцогом Айворским, выплеснулось, схлестнулось с реальностью и завертелось перед глазами яркими смазанными пятнами.

— Золотой дождь…

Стою, уперев руки в бока и слегка запрокинув голову, на самом краю сцены.

Огонь десятков свечей разгоняет мрак, за спиной — натянутый на рамы холст, расписанный под пещеру, жаровня, над которой вверх вьется тонкий ароматный дымок, и голос кружащейся вокруг нее ведьмы:

— И месть, да, месть, — подхватываю я, позволяя голосу взвиться под самый купол, — исполненной горя души! Она свершится? В мученьях умрут, страдая от боли, лишенные власти отродья равнинной чумы?

— О да, — хрипло каркнула ведьма в ответ, — ни один не увидит рассвета…

Торжествующий полубезумный смех вырывается из горла. Сейчас я — зримое воплощение рыжей горской княжны.

— Золотой дождь, о дождь золотой, ты прольешься отчаянья волной… — задумчиво процитировала я слова из старой пьесы, подходя ближе. Протянула руку, словно для поцелуя. Отметила, как вздрогнул лорд Варис, мимолетно погладив кольца. Провела кончиком пальца по обшлагу, расшитому плотной нитью, и успокаивающе качнула головой. — Но все же замечу, что одно ваше обещание мне по душе. А вы, герцог что-то о нем забыли.

— Какое?

— Прогулка в арсенал.

— О, так вы… согласны? — Недоверие и облегчение.

— Разумеется. Предупредите милорда сенешаля, через некоторое, весьма короткое время ему придется отложить дела.

Мы же союзники? О да. Положила руку на предложенный, согласно этикету, локоть.

— Почему бы не пойти сейчас?

— Увы, — притворно вздохнула, — сначала надо разобраться с одним делом. Договором, если точнее.

Обещания надо выполнять или убивать того, кому обещал.

— Мы подождем, — склонил голову герцог, понимающе улыбаясь, — но я разочарован, ваше высочество.

— Ну, лорд Варис, не стоит… Всякое происшествие имеет две стороны, и в каждой неприятности можно найти выгоду.

— Но кто выгадал в этом случае? — Герцог, развернувшись, провел рукой в сторону развалин, намекая на огромные расходы.

Я поясню…

— Выгадали, для начала, вы. Мой голос. Затем я. Близкое знакомство с недоступными ранее возможностями в тех или иных искусствах и их пристальное изучение всегда приносит пользу. — Если не убивает. — Выиграл дорогой кузен Риланд. Маленькое соглашение о сотрудничестве.

— Ну что же…

Здесь все воспринимают мелкие предательства как должное и неизбежное. Герцог не оказался исключением. Если что-то может принести пользу, то надо это сделать, пусть даже это окажется подлость…

— Мы будем ждать вас. С нетерпением. Но все же расскажите, где вам довелось побывать?

И какую информацию получить?

— Вы слышали что-нибудь о подземельях?

Я подхватила привычным движением подол платья, спускаясь по лестнице. Шаг за шагом, замирая на полмига, полслова. Одна ступенька — одна фраза, обтекаемая, многогранная. Полная ускользающего смысла. Я рассказала все и не сказала при этом ничего. Так просто и так сложно. Обещала и обманывала, успокаивала и предостерегала от излишней активности.

И распрощалась, позволяя герцогу удалиться в полной уверенности, будто я принадлежу ему.

— Ждите меня, милорд, ждите… — многообещающе прошелестела я ему вослед. И развернулась, пристально всматриваясь в лица слуг.

Не пора ли перекусить?

Позволив этой мысли отразиться в хищных, широких движениях, заставила людей расступиться.

Темная комната, по углам прячутся обрывки пыльных чар. За дверью слышатся голоса, это слуги откачивают бывшего владельца апартаментов, мелкого лорда без права голоса. Широкое окно занавешено темными портьерами, по краю которых тянется неразборчивый узор, сумрак разгоняют несколько жалких мерцающих огоньков. Трепещущий белый свет оживляет тени. На широкой кровати, утопая в мягкой перине, лежит Грей. Его грудь медленно вздымается, иногда по коже пробегает легкая дрожь. Я расслабленно сижу в кресле и внимательно наблюдаю за изменениями.

Душа вернулась в исцеленное тело, и теперь ей надо прочно занять прежнее место. Восстановить связи, настроить струны. Я знаю, как это выглядит изнутри. А снаружи? Как проделывают настройку в реальности? Только целитель в курсе, но его мы звать не будем.

Интуиция, помноженная на разум, просто вопит о том, что этого делать не стоит. Почему? Что в рангере было такого, не замеченного мною при встрече? И ведь смутное знание отложилось где-то в глубине сознания, выжидая подходящего момента, чтобы всплыть.

Но что пробудило от спячки подозрения? Возможно, его отсутствие, хотя нормальный, следующий долгу и призванию маг-целитель должен быть там, где его услуги нужнее всего. В преддверии Зеркального зала, в лазарете, в казармах стражей? И где находятся его покои?

Вообще же нормальным людям, особенно чувствительным к шепоту забвения, не место в Замке Королей.

Нормальным? Стоп, вот оно. Кто сказал, что рангер нормален? Возможно ли… что он уже сошел с ума?

Почему нет? Впрочем, это всего лишь умозрительные построения. Бездоказательные. Для начала надо его найти. Но времени, чтобы рыскать по всему Замку в поисках рангера, нет. Спросить? Почему-то нет во мне уверенности, что этот маг окажется хотя бы в одном из названных мест.

Зато следует как можно быстрее помочь Грею. Но как? Он, несомненно, сможет настроить нити на прежние тона, правильно связывая и восстанавливая разорванное. Потому что таково естественное положение вещей. С магией рангера это произошло бы легко и быстро, без его помощи займет еще не менее суток.

Надо ли торопиться? Да…

Что можно сделать?

Я прикрыла глаза, сцепила пальцы, загоняя глубоко внутрь холодящий душу голод.

Это тоже проблема. Вечный голод, сильный, неконтролируемый. Сколько Силы ни скорми рваным клочьям ауры верей-аали, им всегда будет мало. Жизнь постоянно просачивалась, не в силах задержаться хотя бы на мгновение, и память наследия не хотела исчезать, продолжая тянуть энергию при каждом удобном случае. Хорошо, что я не завишу от этой магии. Хотя и постепенно перестаю понимать, что разделяет меня и наследие принцессы.

Но…

Как помочь Грею воссоединить разорванное?

Что я могу сделать вообще? С бессознательным телом? Подарить наслаждение, причинить боль…

Боль?

Боль, такую, которая позволит вспомнить, соединяющую, восстанавливающую. Бегущую по связующим нитям и нервам к душе и обратно.

Да.

Я резко поднялась, подошла ближе, опустилась на колени перед ложем, позволяя подолу замести пыль. Положила руки на ткань совсем рядом с Греем, на расстоянии тепла.

Решайся! Да!

Боль. В каждой клеточке тела.

Встала. Хрустнула пальцами.

Боль…

Да-а-а…

На выдохе, выталкивая посторонние мысли, позволила ожить еще одному воспоминанию.

Лента струится между пальцев. Тонкий шелк ласкает кожу, касается напряженной спины, фиксирует запястья. Улыбка кинжалом разрезает тишину, пальцы пляшут, стремительно меняя положение.

И тело под ними изгибается в мучительном спазме.

Это танец. Почти лаская кожу, касаюсь пальцами ладони мужчины. Сюда, сюда… Вот. Внимательно наблюдаю за вздрагивающими под смуглой кожей мышцами. Давлю сильнее, на миг обхватывая запястье, поднимаюсь выше, дотрагиваясь до шеи. Вытанцовываю на груди Грея узор, ловя хриплое дыхание, сливаясь с частым, безумным пульсом.

Вдох, выдох, на крыльях памяти и вдохновенного азарта. Есть только я и податливое тело под пальцами, тяжелые хрипы, вырывающиеся из легких, сливающиеся с моим легким дыханием, и мрак, подбирающийся все ближе…

Кожа горела, в душе поднималась странная песня. То ли гудение, то ли жужжание, дыхание в унисон. Шаги, скольжение, воспоминания…

Краем сознания ощутила, как потревоженный открывающейся дверью воздух смахнул пыльную завесу на подоле.

Руки продолжали двигаться, порождая боль. Тело вздрагивало все сильнее. Пот выступил на коже соленой испариной, капли скапливались в ложбинке между ключицами. Руки задвигались точнее.

От двери донесся тихий голос:

— Ваше высочество, к вам принц Риланд…

Раздраженно взмахнув рукой, отчего с кончиков пальцев сорвалась голодная плеть, зло прошипела:

— Вон!

— Но…

Танцуй, танцуй, танцуй, рука. Наслаждение и боль, связывайте тело и душу в единое целое…

— Я сам.

Шаги. Легкая поступь безумия вплетается в рваное дыхание.

— Тсс…

Он замер за спиной, внимательно наблюдая.

Последнее па, и, чиркнув ногтями по коже, прижимаю к постели изогнувшееся в дикой судороге тело. С силой давлю ладонью на солнечное сплетение. Воздух со всхлипом вышел из легких пациента. Зрачки под плотно стиснутыми веками дернулись. Лицо расслабилось, позволяя болезненной гримасе стечь каплями пота на влажную подушку.

Глаза Грея распахнулись, черная воронка зрачков, заливавшая радужку, отразила мое бледное лицо. Миг узнавания — и с губ слетают слова:

— Сирин… жива?

Тягучее, густое молчание. Ты ошибся. Я ошиблась… Интонация! Гром и Молния! Вопрос, если б ты не запнулся от нехватки воздуха, был бы таков: «Сирин, ты жива?»

Злость, раздражение. Сама виновата… И что теперь? Вопрос задан. При свидетеле. Да как я вообще допустила, чтобы он прошел сюда? Принц Риланд! Наемники виноваты… накажу! Но, получается, принцессу Ирин боятся меньше, чем подменыша? Это ошибка!

Исправлю! Если останусь жива.

— Нет. С возвращением, слуга.

Вот так, напомнить, обозначить статус, отдать приказ…

Небрежно откидываю со лба прядь волос и отступаю назад, натыкаясь на принца. Я помнила, что он стоит там, но… не заметила, настолько хорошо его Сила сливалась с окружающим пространством. Резко развернувшись, встретилась с его бестрепетным взглядом. Ответила на улыбку ленивой усмешкой.

— Вы полны скрытых талантов, кузина.

— О да, но с чем вы сюда пожаловали, мой принц? — спросила недовольно.

— Кто такая Сирин? — В голосе Черного Принца прорезалось холодное любопытство. На мой вопрос он предпочел ответить своим.

Я скользнула в сторону, не позволяя его руке лечь мне на плечо.

— Никто… — Задумчиво посмотрев на Грея, заметила, что он прикрыл глаза, скрывая досадливый блеск. — Уже никто. Но вам определенно не стоило…

Вуаль содрогнулась, осознание этого ворвалось в меня резкой болью. Запнувшись на полуслове, я впилась пальцами в камзол принца. Тонкая ткань треснула, как нити нарушенного пространства.

Мир качнулся.

Мое наследие, всколыхнувшись, выплеснулось из груди холодным, инистым туманом. Тихий шорох наполнил комнату, всколыхнулись портьеры, а на пальцах принца заплясали маленькие огоньки, разгоняя белую пелену.

Пронзительный вой, который не сможет услышать обычный человек. Всем телом ощущаю дрожание тонкого Кружева, которое натужно выгибается, заставляя стонать сквозь стиснутые зубы.

Пространство натягивается… все сильнее, сильнее, сильнее. И рвется.

Гудящая волна стремительно проносится по коридорам, башням, выламывая чары, смывая память, даря боль.

Боль, боль, боль… Голова разламывалась, в ушах стоял гул.

И торжествующие вопли с Изнанки заглушали голос разума… Рев, клекот, рычание.

Отпустила камзол, делая шаг вперед. Краем сознания отметила, как разгорается в затягивающей синеве глаз подменыша ярость.

Корона? Это корона… Что случилось? Она моя!

Как в тумане, я скользнула к двери, огляделась. Бледные лица, мучнистая плесень штукатурки на полу и мебели. Тяжкий аромат смерти ударил в ноздри, уводя куда-то контроль над разумом. Нагнулась, вздергивая на ноги наемника. Прошипела в измазанное кровью лицо:

— С-сторожи! — протащила через порог и швырнула его в сторону постели, едва не сшибая принца. Приказала остальным: — Не высовывайтесь!

Как будто запоры помогут!

Оттолкнула стражника в сером, желавшего сопровождать мою особу. Тот бессознательной мятой тряпкой распластался на полу.

И полетела вперед.

В Зеркальный зал. Туда, откуда теперь расползается по Замку смертоносная зараза.

Рука на талии слегка притормозила движение. Горячий шепот заструился в ухо:

— Не надейтесь, ваше высочество, что я забуду свой вопрос… Кто такая Сирин?

Это меня не интересует.

Корона, корона, корона…

Слова не доходят до сознания, бьющегося в тисках боли.

Ступени. Рывок, прыжок, короткий полет.

Одержимость развернула крылья, впиваясь в принца, внезапно оказавшегося на моем пути.

Шепчу:

— Не бойтесь… ищите, ловите, убивайте… — и короткий удар кинжалом, уходящий в пустоту.

Пощечина, от которой резко мотнулась голова, прояснила разум. На запястья легли огненные браслеты.

Прикрыв глаза, я выдохнула. Прошептала, поднося руки к губам:

— Благодарю… — кончиком языка прошлась по рыже-алым, обжигающим полосам, выпуская голод, едва ли не с жадным чавканьем набросившийся на подношение, — за угощение. Ответа на последний вопрос вам придется немного подождать.

А мысли наконец успокоились.

Все. Время вышло. Кто бы это ни был, он сделал свой ход. Игра на смерть продолжается, из рук вытекают последние капли времени. Надо короновать того, кто выживет.

— И было бы неплохо, мой принц, для начала разобраться с тем, что только что произошло.

Осколки масок, потревоженные отдачей, сложились в новую мозаику. Здравствуй, Охотница.

Привет…

Боги мои, Гром и Молния, мать моя, Степь бесконечная, будьте милостивы к тем, кто встанет у меня на пути, направьте руку мою.

Принц посмотрел на меня немного брезгливо.

— Тогда рекомендую вам, кузина, воздержаться от применения ваших способностей на моей одежде. И поспешите, если так уж желаете удовлетворить свое любопытство.

Он слишком спокоен. Почему? Хороший контроль, или изменение реальности его не затронет?

Я огляделась. Мы стояли в коридоре, соединяющем крыло принцессы с основным зданием, посреди медленно оживающих обломков. Туман наплывал из дальнего конца, искажая перспективу, стелясь под ноги серебристой ядовитой пеленой.

— Отчего мне кажется, что ваше любопытство куда более горячо… — особенно если учитывать унаследованную вами, принц, стихию.

Брезгливо подобрав подол, я неторопливо двинулась вперед. Теперь бежать, пренебрегая минимальной безопасностью, как буквально мгновение назад, не стоит. Все самое страшное уже произошло.

Отнюдь…

Откуда я это знаю?

Последняя мысль не моя.

Да.

Я прислушалась, погружаясь в вихрь осколков… Странно. В глубине сознания будто поселилась еще одна Калька личности, живая. Она нашептывала, что корону украли, что Вуаль хоть и порвана, но еще не до конца, что шансы есть…

На что?

На удачу.

Та еще капризная особа…

Кто украл корону в первый раз? Как плохо, что я бросила эту загадку без решения. Вот аукнулись мне невнимательность и забывчивость.

Плохо, плохо, плохо…

Я отвратительный Охотник, увы мне! Недостойна этого звания. Отвлеклась, пусть даже ненадолго, забыла, решая свои проблемы, что мир меняется слишком быстро, чтобы можно было такой вопрос отложить хотя бы на пару дней, а то и часов. Нет оправдания тому, что я допустила новую кражу. Да, я. Моя тропинка, мои решения, моя ответственность. Мои боги…

Ненавижу! Вы подстроили это!

Покосилась на принца.

Сейчас его Сила не доставляла мне неудобств, а служила дополнительным подспорьем. Магические огни прожигали в тумане широкий проход, а безумие почти привычно искажало реальность так, чтобы он ступал по твердой поверхности.

Но почему он идет рядом? Не верю, что его удерживают благородные побуждения, скорее не полученный еще ответ на очень неудобный вопрос.

Под ногами задрожал пол, сквозь который готовились прорваться жадные до крови хищники…

Но Замок еще боролся, древние камни, помнящие прошлое, сковывали, замедляли продвижение тварей с Изнанки. Стонали, плакали, заглушая вой потерянных душ, но пока не допустили волны, которая готова была промчаться по реальности, с чавканьем пожирая жизнь.

Подменыш шел чуть впереди, на его лице играла рассеянная улыбка. Предвкушающая. Подозреваю, я выглядела еще безумнее.

В коридорах было тихо и пустынно. В тумане, укутывающем отдаленные закоулки, блуждали тени и мерцали огни, двери возникали неожиданно, будто прорезались из стен, их поглотивших. Из-за одной доносился легкий безумный смех. Заглядывать туда я не стала.

Кто, кто, кто? Кто посмел коснуться Ключа Крови? И выжил ли этот некто?

Вряд ли!

Шаг за шагом, плутая по странно изменчивым коридорам, я приближались к Зеркальному залу. Походка мужчины изменилась. Снова появилась хищная, плавная грация. Он стал словно острый клинок на длинной рукояти, тот, которым он предпочитал сражаться.

Вдох, выдох.

Спокойствие. Боль отступила куда-то за стену из зеркальных осколков. Зато шепот в голове становился все отчетливее.

Чужой голос. Теперь могу сказать точно.

Вниз, вниз, вниз… шептал он.

И я шла. Семь ступеней из серо-синего камня, стоптанных почти до основания за многие сотни лет, поворот. Налево — к преддверию Зеркального зала, направо — к арсеналу. Я остановилась, касаясь стены. Алая линия на уровне груди покрылась пятнами и выщербинами и медленно пульсировала в такт дрожащему пространству.

Черный принц, оглянувшись на меня, исчез в дверях зала. Оттуда доносился слитный гул, но не сражения, а скандала. Резкие приказы, распоряжения. Кажется, это голос капитана Даверреи. Везде успевает… впрочем, у нее такая должность.

А я, посмотрев принцу в спину, двинулась в противоположную сторону, к старому арсеналу. Завернула за угол. Огромные, под потолок, створки из черного, окованного сталью дерева были распахнуты. В стену напротив было вплавлено обожженное до неузнаваемости тело. Ошметки аксельбантов на синей ливрее выдавали в нем слугу Айворы. Широкая дорожка оплавленных камней пересекала коридор.

Почему никто даже не поинтересовался, что здесь произошло? Где регент с завязанным на корону посохом?

Я пригляделась, ощупывая воздух. Что-то здесь не так… Ни движения воздуха, ни звука, ни магического всплеска не доносилось из того конца коридора. Даже запах паленой плоти и раскаленного камня не ощущался.

А Замок жил, боролся… Прекрас-сно. Азарт расчетливо ввинтился в сознание. Кончиком кинжала я вырисовала осторожную дугу, руководствуясь смутными указаниями шепота с Изнанки. Твари отвлекали внимание, визжа на границе сознания, оттягивая силы к Зеркальному залу и дальше…

Вижу, теперь вижу.

Поперек прохода было натянуто полупрозрачное марево, заметное только потому, что клубящийся понизу туман скапливался у границы неопрятной кучкой.

Я скользнула вперед, едва касаясь ногами пола. И погрузилась в ватную, глухую тишину. Все ощущения как отрезало. Эта часть Замка была мертва. Неподвижные камни, тишина… Как тогда, в подземелье. Даже шепота Степи не слышно.

Закатав рукав, я надавила на еще не поджившую царапину, кончиком пальца подцепила каплю крови. И брызнула на преграду.

Прах к праху, кровь к крови… да придут сюда те, чья кровь отзовется, да придут сюда те, чей разум открыт для Зова Охотника…

Тончайшая пелена, едва заметная в тусклом свете парочки огней, медленно сползла вниз, будто бы утягивая за собой изолирующую пелену. Открывая проход для тех жалких остатков древней крови, что сохранилась в представителях высоких родов Хейхольта.

И снова тихий шепот в голове, ненавязчиво подсказывающий, что делать дальше. Иначе откуда мне знать форму этого Зова?

Подсказывает, подсказывает, подсказывает… Кто? И чем придется заплатить?

Не сейчас…

Сейчас. Я шагаю вдоль стены, мимолетно лаская камни кончиками пальцев. В левой руке верчу кинжал. Вниз, вверх, вправо, влево, атака, защита…

Жаль, что двери распахиваются наружу. Прижавшись к створке, вслушиваюсь в давящую тишину. Какое-то шуршание… будто кто-то возится на полу или шаркает ногами. Кто-то размером с человека. Тихое невнятно бурчание, подвывание, хлюпанье…

Нырнула в проем, огляделась. В большом зале царила темнота, невнятные отблески гуляли по полупрозрачным слюдяным витринам, за которыми хранилось древнее оружие. У одной из них что-то копошилось.

Не что-то. Кто-то.

Над неподвижным телом в синем сидел, сгорбившись и покачиваясь в ритме неслышной мне музыки, худощавый и сутулый маг. Тонкие пальцы нервно тискали камзол, рвали на ленточки дешевые кружева. Обойдя парочку и взглянув в лицо сидящему, я задохнулась.

Сенешаль. Тонкая струйка слюны стекала на ткань из уголка расслабленного рта. В пустых глазах на тонком, будто высохшем в одночасье лице танцевала бездна. Разума, души — не было.

Нагнувшись, я подняла его за подбородок, всмотрелась внимательнее. Кто-то очень аккуратно вынул из этого тела главную составляющую. В заострившихся чертах не было ни грана личности. Не шевельнулась и магия, прежде незримым коконом стихий окружавшая мага. Увы, он фактически мертв, превратившись в растение. И я совершила единственное, что еще мне оставалось. Акт милосердия.

Кинжал перерезал горло как бумагу. Кровь брызнула на подол, наполняя неподвижный воздух живительными ароматами. Аккуратно, без лишнего шума опустила тело на пол.

Кто способен так мастерски разделять душу и тело? Тот, кто умеет соединять. Целитель… безумный целитель. Почему бы и нет? Есть тут один… Похоже, Изнанка проела в неустойчивом духе рангера изрядные проплешины.

Спрятав в ножны кинжал, я легким скользящим шагом двинулась к арке напротив входа. За ней тянулся длинный узкий коридор, освещаемый мертвенно-синими искрами, запечатанными в стеклянные шары, вделанные в длинные витые канделябры. А между ними — заложенные на засовы двери, по контуру подсвеченные желто-белыми огнями.

Одна из них распахнута. Отлично… Десять шагов в тишине — и я вновь прильнула к стене, прикрыв глаза и вжимая ноющие пальцы в стену. На грани восприятия ощущался какой-то зуд. Или зов, будто бы кто-то или что-то пыталось докричаться до меня. Пахло пылью и паленым волосом, голод рвался с цепи. А из оставленного позади зала донеслись уверенные шаги.

Внезапно реальность пошла волнами, вжимая меня в стену, и завеса рухнула. Прикусив губу, я тихо застонала, когда в разум хлынули сотни голосов, наполняя блаженную тишину резким шумом. Как же больно…

Камни стонали, Изнанка содрогалась восторгом, Вуаль дрожала, Степь шептала что-то успокаивающее, корона… звала, всех и вся, на последний, решительный бой. Кого? Братьев и сестер.

И еще… совсем тихо, теряясь среди какофонии чувств и осколков Калек, слышался чужой ободряющий голос.

Пол содрогнулся от хлынувшей в арсенал магии.

Торопливые шаги, бряцанье стали.

Кто там спешит на зов? Неважно, главное — я ни за что не войду первой туда, откуда доносится голос Ключа Крови.

Встретившись взглядом с Черным принцем, возглавляющим шумную процессию, я сделала приглашающий жест. Магия взламывала стены, мешались щиты и атакующие чары, но все сразу в узкий проход протиснуться не смогли.

Спешат… кто первый?

Подхваченная потоком, я зацепилась за косяк и влетела в дверной проем со спутником. Герцог Айворский был в бешенстве, от унизанных кольцами пальцев струилась чернота. Виски ломило, но в холодных отблесках стали, которой были увешаны стены, я разглядела тонкую, укутанную в белую мантию фигуру. Стоя посреди комнаты, целитель держал на вытянутых руках корону. Обугленные пальцы сжимали ободок, сквозь трещины в черной коже сочилась сукровица, пятная длинные рукава. Беззвучно шевеля губами, он смотрел в пространство. В обесцвеченных глазах плавали тени.

Я отошла в сторону от входа, сливаясь со стеной. А в герцога с рук рангера полетел сгусток чего-то бесцветного. И расплылся по огненной стене, выставленной Черным принцем, шагнувшим следом за нами. Дикая смесь Сил, одновременно отправленная претендентами, обтекла рассыпающего по пространству хрустальные смешинки целителя. Он улыбался и манил наши души к себе. Для чего? Чтобы изъять и съесть?

Связующие Нити сознания с жалобным треском лопались, начали неметь пальцы, в глазах сгустился туман. Преодолевая оцепенение, я двинулась вдоль стены, нащупывая рукой стойки с оружием. Шершавые ножны, гладкое, полированное дерево, рукояти, перевитые кожаными шнурками… И темнота, темнота, теплая, ласковая, зовущая…

Где-то далеко, за гранью все более суживающегося восприятия раздался звон разбиваемых стекол.

Не хочу в Озеро Забвения… как это жалобно звучит. Жалкая, бессмысленная просьба! Но окончить жизнь в самом конце дороги? Пусть и по собственному недосмотру… Не хочу!

Просить о помощи? И кого?

Боги молчат?

Помогите… Нет? Ну тогда…

Спаси себя сам.

Целитель поднял руки и возложил на голову золотой обруч. И, не обращая внимания на скручивающиеся и опадающие пеплом волосы, сделал шаг вперед.

Стоящие в дверях люди безвольно обмякли.

Неожиданно пронзительный взвизг взломал замирающий разум. Моя левая рука, касающаяся обнаженного лезвия, вдруг судорожно сжалась. Кровь из разрезанной до костей плоти оросила клинок. Пошатнувшись, не в силах разжать ладонь, я выхватила кинжал.

Не подведи…

Паника утихла, пришло спокойствие. Даже равнодушие. А слова благодарности тому, кто сумел вернуть меня и, похоже, всех остальных, вознесу потом.

В обугливающееся тело врезалась дикая, вывернутая наизнанку смесь зеркал, пространства, крови, стихий. И я отшвырнула то, что осталось от рангера, к противоположной стене. Пропела песню белооперенная стрела, пришпиливая его к деревянному столбу. Кинжал с глухим стуком вошел в глазницу. А из почерневших губ выплеснулась на пол капля загустевшей от жара крови.

Чья это стрела?

Я скосила глаза на вход. Над припавшим на колено подменышем, прижавшимся к полу герцогом и сломанным телом какого-то лорда возвышалась охотница. Капитан Трисс д'Эркат Даверрея, равнодушная и прекрасная, медленно опустила длинный лук из темного дерева, украшенного сложным узором.

Откуда он взялся?

Глава 14

Коронация

А не все ли равно?

Казалось, мир подчиняется только Даверрее, послушно играет под ее руками, слушает приказы, он пластичен и гибок. И безумно рад ощутить… Что?

Я задержала дыхание, пытаясь понять.

Но момент единения с миром прошел, ускользнул, исчез… А я так и не смогла разобрать нахлынувшие чувства. Капитан, опустив лук, резко обернулась назад, взметнулась растрепанная коса. Четкий, отрывистый приказ заставил прячущиеся в коридоре тени шевельнуться и отступить еще дальше. Отчетливо пахнуло страхом. А саму сероглазую лучницу оттеснил от дверей кривящий тонкие губы в раздражении регент. С его рук стекали серебристые капли очищающей магии.

Нет, нет, не надо! — простонала я мысленно и прикусила губу.

Мир на мгновение замер в неустойчивом равновесии. Густой, пропахший кровью воздух навалился на плечи душащей пуховой периной и придавил к холодным серым камням. Медленно разжав израненную руку, я краем глаза поймала синеватый отблеск, резко перевела взгляд на то, что искалечило ладонь в страшный момент, когда мир, подчиняясь Ключу Крови, был готов сожрать разум. И задохнулась. От восторга и странного ощущения узнавания. Родная кровь! По чуть изогнутому лезвию, разгоняя оцепенение, бежали живые узоры, темно-синяя лоза вилась по светлому металлу. Клинок плавно переходил в изящную витую гарду, длинная рукоять обмотана темным кожаным ремешком. На конце — небольшая кисточка на витом шнурке.

Взгляд, зацепившись за нее, последовал ниже. Пустые ножны. Точно такой же узор, как на тех, что достались мне в наследство от матери, а сейчас покоятся где-то в морских глубинах. Спелый дикий виноград вытиснен на тонко выделанной коже, узорчатые листья матово-зеленые, каждая ягодка — в виде темного, вплавленного в поверхность опала.

Будем знакомы…

Вот я и увидела его. Меч Последнего Хранителя. Хальдский клановый узор, древняя работа с северных равнин. И истошный Зов, не менее сильный, чем тот, что выбрасывает в пространство лишенная опоры корона. Он милосерден — не дав ощутить жадного рычания тварей с Изнанки.

Хотя сенешаль и не дожил до момента, когда мог бы продемонстрировать свое самое ценное сокровище, не принесшее ему удачи, я благодарна ему за то, что увидела это. Хорошо, что герцогу Айворскому потребовался такой союзник.

Губы сами сложились в пожелание, которое может достигнуть Озера Забвения.

Удачи в посмертии, благословен будь твой путь, лорд Вайн.

Не отвлекайсся…

Я вздрогнула, вновь прислушиваясь к шепоту пространства.

Натянутая до предела Вуаль шевельнулась, затрещала, посылая искры боли в солнечное сплетение. Что происходит?

Заметавшийся по комнате взор равнодушно вырывал из происходящего вокруг события, похожие на застывшие в смоле картинки.

Вспышка света.

Сжимая посох, саи-сер Дареан двинулся к пришпиленной к стене фигуре, мимоходом с силой наступив на унизанные кольцами пальцы герцога. Хруст костей потерялся в тяжелой тишине. Вздрогнув, герцог поднял голову, пальцы здоровой руки потянулись к ножнам на бедре. Перекатившись, оперся о чье-то неподвижное, изломанное тело. Вкрадчиво шелестнул кинжал, резкий, по-змеиному плавный и стремительный выпад прорезал воздух золотистой нитью, целя в спину роняющего неспешные слова регента. Тот обернулся, изогнулся, уходя от удара, облако темно-золотистой пыльцы, сорвавшейся с пальцев привставшего герцога, задело край мантии, она начала осыпаться серой трухой.

Вспышка тьмы…

Навершие посоха еле заметно запульсировало…

Нет, нет, нет, ни в коем случае, никакой магии! Даже такой, зовущей, испрашивающей разрешения коснуться, помочь. Ключ Крови готов открыть двери в любой момент!

Хрупкое равновесие покачнулось…

Черный принц поднялся, тяжело опираясь на древко возникшей из пустоты глефы, резко взмахнул рукой, с силой отпихивая назад кузена-некроманта. Между пальцев мелькнула серебристая звездочка. Взблеснула и исчезла, вонзившись в солнечное сплетение некроманту. Тот, согнувшись, прижал руки к животу и что-то зло бросил в пространство… Сумрачный стражник с пустым лицом механически взмахнул клинком, делая шаг вперед. Зацепился кончиком лезвия за дверь, запнулся. Риланд сделал два плавных шага назад, спиной влетая в еще клубящее золотистое облако.

Ярко-синяя вспышка заливает пространство.

Руку, которая все еще касалась кончиками пальцев лезвия, прострелило болью. Я развернулась, неловко перетягивая запястье длинным рукавом. Капли крови, растекаясь, выписали на стали завораживающий, зовущий узор поверх древнего рисунка. Вторая рука медленно потянулась к клинку, не желая подчиняться указаниям слабеющей воли. Развернувшись, я прижалась спиной к стене, пробежалась пальцами по рукояти.

Расслабилась…

Боги мои, не оставьте меня без малой толики помощи…

Странный чужой осколок мыслей и чувств породил тихий, шепчущий звон.

Разве родители могут бросить свое дитя?

Чья это мысль? Не моя…

Что за дитя?

Тьма в душе, расслоившиеся на осколки зеркала стенают безнадежно.

Обугленный до черноты череп скалится непристойно обнаженными зубами. На лбу, перечеркивая испещренную трещинами кожу, сочащуюся сукровицей, сияет корона. И тихо зовет подойти ближе, взять в руки, соблазняя властью. Шорох и шепот магии Зова наполнили помещение. Корона звала, но первыми ответ дали не мы.

Пришпиленное к стойке тело судорожно дернулось, зазвенели, ударяясь о стены, разложенные по местам клинки. Затянутая в грязную ткань мертвеца грудь заходила ходуном, то вздыбливаясь, то проваливаясь, как густое кипящее, пузырящееся варево. И спустя пару бесконечно долгих мгновений взорвалась ошметками легких и осколками ребер. В глубине еще почти живой, трепещущей плоти свился клубок серебристых нитей. Они пульсировали, свиваясь в короткие толстые плети, и спустя пару ударов сердца рассыпаясь тонкими, полупрозрачными нитями, переливающимися в свете двух уцелевших светильников.

Рука легла на мягкую, чуть шершавую кожу рукояти. Я напряглась, привычно ожидая удара жгучей боли.

Снова шепот среди осколков и отражений.

Вот так, правильно!

Какой осколок только что торжествующе пропел в сознании радостную песнь?

Не знаю…

Не боль, но вопрос затопил сознание, отрезая от реальности, наливающейся кровавым безумием.

Согласна?

Так правильно…

Согласна?

Разговор осколков, разрушение основы, мелко дрожащей от напряжения.

Разговор.

Кто, с кем? Сама с собой?

Согласна… с чем?

Просто: «Согласна?»

Взять, принять, согласиться.

Жить?

Выхода нет. Тропа Судьбы, вильнув, вывела к воротам Озера Забвения. Назад дороги нет, только вперед. По узкой, еле заметной дорожке, дальше, мимо, в глубину.

Моргнула, когда серо-синий комок в груди целителя вспучился.

Чему этот безумец открыл дорогу?

Сквозь затопивший меня первобытный ужас я заорала в голос не зная кому:

— Согласна!!!

Ощутила, что вновь обрела власть над телом, застывшим было по воле… Чьей?! Сдернула с подставки послушный клинок, вычерчивая сияющую дугу навстречу десяткам из сотен жгучих щупалец, со свистом вырвавшихся из обугленного тела, пришпиленного к стене.

Звон рушащегося на камни оружия, треск, крики. Те нити, что целили в меня, осели серым пеплом от единого прикосновения заклятого на крови лезвия. Но остальные…

Пронесшийся рядом с щекой перламутровый хлыст влип в стену, расползаясь по камню тонкой белесой паутинкой-плесенью, оплетая его, проникая в щели кладки, натянулся, как струна, до неуловимого ухом, но ощущаемого всем телом звона. Рванулся назад, к истоку, пытаясь выдрать кирпич из стены. Почти получилось.

Сотни тонких, переливающихся нитей заполнили комнату. Они жили своей жизнью, видно было, как по ним, как по сосудам, перемещается тусклый бело-желтый свет, высасываемый из мира. Сила Замка, людей, застывших в нелепых позах так, как их застиг взрыв…

Кровь тяжкой волной плеснула через сотни пронзивших тело регента отверстий. Обмякнув, он обвис на превратившихся в пульсирующие копья щупальцах. Серая паутина стремительно оплела тело, вгрызаясь в кожу. Тонкий белесый кокон, сохраняющий человеческие очертания, начал медленно передвигаться ближе…

Черный принц, в долю мгновения уловив дрожание пространства, предупреждающее выброс, стремительно развернулся, дергая куклу некроманта и прикрываясь ее телом. И застыл, прилепленный к стене у двери всего одной нитью.

Сознание расслаивалось все сильнее, и Кальки медленно обретали призрачную плоть.

Охотница с любопытством склонила голову.

Что это? Роза Серрах…

Кровница хмуро оскалилась.

Похожа, но простой серебряной вилки будет недостаточно, чтобы избавиться от…

Коронованной твари с Изнанки.

Тихий, жадный до помутнения сознания шепот верей-аали.

И шелест осколков, странно ободряющий.

Ты справишься…

Я справлюсь? С чем?

Неважно… справишься.

Обратной дороги нет.

Атака. Да!

Я осторожно коснулась кончиком лезвия ближайшей нити. Она осела еще одной кучкой жирного пепла. В неподвижном, тяжелом воздухе, полном душных кровавых ароматов, на грани дрожащего мира, среди витающих, переливающихся золотом облаков яда я сделала шаг вперед.

Еще один взмах, плавный, осторожный. Легкое движение, преодолевающее скованность тела и боль. Меч послушен. Он льнет к руке и тихо поет.

Вперед, вперед…

Треск вырываемых из стены камней разрушает тягучее, неестественное спокойствие этого мгновения. Осколки, поднимая тучи пыли, рвут пространство, терзая барабанные перепонки резкой болью.

Занавес опускается, отделяя реальность от ощущений.

Звуки рушащихся потолков пропадают, заглушаемые шумом крови. Горячие капли заполнили уши, тонкими обжигающими ручейками побежали вниз, по шее. Пыльная пелена ударила в спину, заставляя сделать еще шаг, скрывая окружение. Мелкие осколки секли спину сквозь плотную ткань.

Я изогнулась в оглушающей тишине, уворачиваясь от стеганувших воздух полупрозрачных плетей. Бешеный стук сердца, гуляющий в пустой голове, как колокольный звон под гигантским куполом, и шелест на грани ускользающего сознания составляют мне компанию в этом опасном танце.

Я знаю, да… мне подсказывает ветер, кружащаяся пыль и нежные касания Вуали, что за стеной, надсаживая горло, кричат что-то невразумительное стражники, что рушащиеся стены сотрясают пол подземелья, хрипит с пробитым горлом регент, торопливо шепчет герцог, выставив перед собой руки и осторожно пятясь от свившегося перед ним клубка, болезненно медленно оплывающего под действием золотистого едкого яда. Как неспешно, по контрасту с яростно дрожащими щупальцами, оно продвигается вперед, все ближе и ближе к двери. Что Черный принц, буквально вгрызаясь в пространство, пытается, вцепившись голыми руками в пригвоздившее его к стене щупальце, выдрать его из тела. Как серая паутина окутывает его грудь и замирает, наткнувшись на незримую преграду. Как некромант, кружась ярким, но пропыленным пятном, распускает вокруг себя черную пелену, сплетающуюся с тем, что извергло тело целителя. Как эта смесь медленно, равнодушно подбирается к слабеющим от боли телам его врагов.

Я знаю…

Но не обращаю внимания.

Мое, и только мое, сейчас — стук сердца, гул крови, мягкий, вкрадчивый шепот, ободряюще шелестящий в стремительно расслаивающемся сознании…

Охотница.

Сейчас я — Охотница, вливающаяся в ритм странной, но азартной схватки.

Шагнула в танце, изогнувшись, клинком описала темную плавную дугу, разрезая пыльный воздух. Разворот, гибкое, скользящее движение между натянутых нитей. Каменная крошка, сыплющаяся с потолка, забивает легкие.

Но зачем дышать?

Серый пепел щупалец оседает неровной волной.

Улыбаюсь прямо в мертвые, тусклые глаза. То, что осталось от целителя, внушает отвращение.

Клинок, подчиняясь легким движениям кисти, вновь очерчивает пространство. Нити рвутся с неслышным, но ощутимым треском. Обрубки, осыпаясь, хлещут по полу, вздымая вверх каменную крошку, иссеченная до крови кожа ноет.

Развернувшись вокруг оси, так, что взметнулся подол, прочерчиваю резкую границу. Успеваю заметить в полуобрушенном дверном проеме капитана. Даверрея, прикрыв рукой окровавленное лицо, беззвучно шевелит губами.

Позволяю вести себя азартному вдохновению, захлестывающему сознание, отгоняющему боль и усталость. Разум окончательно разделяется, отдавая на откуп телу инстинкты и погружаясь в сладкую дрему посланных кем-то видений. Иллюзии, вырастая перед внутренним взором, застилают пространство.

Танец меча возрождает воспоминания…

Звон колоколов под высоким куполом святилища. Яркий свет заливает серые камни, играет тенями на оживающих барельефах, которые, кажется, поворачиваются и внимательно следят за высокой стройной женщиной, ведущей к выложенному белым мрамором постаменту маленького мальчика.

Танец, разворот. Клинок поет, мир стонет, бьется в судорогах.

Шепот с Изнанки пробивается сквозь завесу, оглушает, лишает чувствительности.

Тишина!

Мальчик кладет руки на резной алтарь. Тихий гул, вспышка. Пораженный шепот стоящих в отдалении людей.

— Аватара, аватара, аватара…

— Зрящий глазами богов… наделенный силой богов… ведомый волей Грома и Молнии…

Мальчик растерянно улыбается, женщина, не скрывая струящихся по лицу горьких слез, смотрит вверх.

Пепел мешается с золотом, тьма — со светом, тишина — с ревом рвущихся в реальность тварей.

Стены содрогаются.

Танец… мелодичный звон зеркал, и среди затаившихся между осколками сущностей тихим шепотом кто-то продолжает рассказывать…

Юноша гибкой тенью скользит через ночной лес. Деревья раздвигаются, открывая поляну, покрытую россыпью мелких белых цветов. Человек замирает, задумчиво глядя в небо, беззвучно шепча что-то ярким и острым, как ледяные наконечники стрел, звездам. Затем вздымает вверх извлеченный из наспинных ножен меч. Откуда-то из незримого, напряженного, собранного складками пространства бьет молния. Искры серебристыми лентами сбегают по металлу, стекают по поднятой руке, обвивают шею, касаются лица, сплетаются с длинными уже седыми волосами.

Юноша кричит.

Танец…

Глаза в глаза, мертвое напротив живого, изнанка и реальность мешаются, клубок, копошащийся среди клочьев легких и осколков костей, приближается. Нет ни страха, ни омерзения.

Ничего.

Только тишина, разбиваемая шепотом в сознании.

Танец… шаг за шагом, все ближе.

Забыть. Забыть о том, какова цена проигрыша. Это игра.

Это тропа, узкая кромка бытия. Граница…

Между жизнью и смертью.

Но ведь на границе порой случается невозможное.

Мужчина с ожесточенным, суровым лицом стремительно двигается в окружении странных тварей, похожих на змей. Его клинок порхает, одно за другим поражая длинные, маслянисто-черные тела. Но их много. Слишком много. Вот уже кровь из разорванного зубами-иглами плеча капает на взрытую дернину.

С губ мужчины срываются слова:

— Дочь моя…

Отец?

Реальность вращается, сознание обретает целостность, многоголосье масок сливается в крик.

Хищные движения, круговерть атаки, росчерки защиты…

Я — Охотница.

Танец, звон колоколов, пение клинка. Короткий, резкий рывок, выводящий на дистанцию удара. И древнее лезвие, напоенное кровью и смертью, с легкостью входит в средоточие сил коронованной твари.

Неслышный, но ощущаемый всем телом визг бросает меня на колени. Судорожное дрожание Изнанки порождает ответные судороги, хлесткие движения развеиваемых щупалец перемалывают в пыль камни, сталь и дерево.

Не людей…

Отрешенное вдохновение уходит, как всегда оставляя после себя пустоту и тоскливую обреченность. Медленно, очень медленно… непозволительно медленно возвращаются звуки, запахи, ощущения. Боль в руке, слабость, мелкая гранитная крошка под коленями, судорожно стиснутые на кожаной рукояти пальцы. Я слаба, как котенок, тело наполняет тошнотворное ощущение полного бессилия. Горечь полыни во рту и кровь, теплая, такая… бодрящая. Легкий солоноватый привкус на губах, ясный и понятный.

И четкое знание, сохранившееся после видений, прикрывавших сознание от Зова твари во время движения.

Отец.

Ненавижу!

Мой отец… аватара.[7] Да. Мой отец почти бог, существо, о котором никогда не говорят вслух… Ненавижу…

Шепот в глубине сознания, путь, которым он меня вел, помощь и пренебрежение, указания, те, о которых догадалась, и те, о которых понятия не имела. Все понятно, ясно и четко. Я дочь Судьбы и Степи, но как же я ненавижу теперь тех, кто вел меня раньше.

Моя воля, моя судьба, оказывается, совсем не принадлежали мне.

А кому? Богам, только богам.

Гром и Молния! Я тихо застонала сквозь стиснутые зубы. Как же ненавижу-у…

Кто я теперь?

И почему раньше не задумывалась о том, что Тропа Судьбы есть не что иное, как мерзкое принуждение?

Серая пелена окутала меня, отгораживая от застывших, изломанных тел в другом конце помещения. Горло саднило, дышать было невозможно, да и смотреть тоже, по лицу, смывая пыль, бежали слезы. Зажмурившись и пережидая резь под веками, я с силой провела рукой по лицу.

Пепел медленно оседал, взгляд, следуя за тускло сияющими в замершем времени волнами, зацепился за скрюченную черную головешку. Обугленные сучья пальцев, белые, покрытые ало-серыми разводами кости, вывернутые из груди, будто лепестки мрачного экзотического цветка, алчный оскал черепа…

Корона.

Корона…

Ключ Крови.

Сколько прошло времени, пока я предавалась мрачным раздумьям и самобичеванию?

Есть еще долг.

И претенденты на власть.

Вскочив с колен, я с силой опустила все такой же послушный воле клинок, перерубая хрупкие даже на вид позвонки на высохшей шее трупа. Откатила череп и продавила его каблуком, размазывая содержимое черепной коробки. Поморщилась, расслышав мерзкое чавканье.

На миг поддавшись не перестающему звучать Зову, попыталась ухватить золотой, кажущийся таким безобидным обруч. Вспышка боли в рассеченной ладони спасла меня от бесславной кончины, омывая сознание тусклой, но освежающей волной.

Зло зашипев, я осторожно подцепила корону кончиком лезвия. Вытянула руку. С тихим шелестом та соскользнула к гарде и застыла, еле заметно покачиваясь.

Мгновения тянулись в бесконечность, но внезапно оборвались, будто занавес раздернули, и я вернулась в мир. Еще не слыша, но уже полностью понимая, что происходит за пыльной молочной завесой.

Разочарованный шелест, хруст, тягучие, завораживающие слова.

Реальность покачнулась, поддавшись ударам магии.

И Охотница, соскользнув незримым осколком в глубину души, уступила место Кровнице.

Виски огладило холодом. Пропуская через себя потоки Сил, я сдержала готовые сорваться с искривленных в усмешке губ слова древнего призыва.

Что тут у нас?

Изломанное тело регента в двух шагах, узнать его возможно только по посоху, который он так и не выпустил из переломанных рук. Пара совершенно неузнаваемых, облепленных паутиной тел чуть дальше. Алые разводы приятно разнообразят тошнотворную серость, а запах успешно заглушает вонь горелой плоти. Впрочем, дышать все еще больно.

Все происходящее воспринималось как странная ретроспектива. Могу видеть, но вмешаться… нет. Не получится. Да пока и не надо.

На месте двери — куча камней, и принц Леран, наплевав на хрупкое равновесие между Изнанкой и реальностью, пытается выбраться из-под завала, терзая Вуаль магией. Обломки медленно сдвигаются, высвобождая его ноги. Спустя миг, такой долгий, но уместившийся между двумя ударами сердца, он деловито воздел вверх руки, маня Принуждением оставшихся в живых стражников.

Я заметила, как начали шевелиться наваленные в коридоре тела и в мечущихся в коридоре алых отблесках воздвиглась перекошенная фигура в рваном сером камзоле. Дернулась вперед, свалилась с тихим всхлипом.

Герцог, припорошенный пылью и золотистой едкой пудрой, отчего лицо его походило на театральную маску, выскользнул из угла, перекидывая из руки в руку темный крис. По дуге обошел рывком поднимающегося на ноги некроманта, мимолетным движением руки отправляя в его сторону какие-то чары. Тот тяжело рухнул на камни.

Лорд Варис хищно оскалился, зацепившись взглядом за обмякшую черную фигуру, странной изломанной марионеткой застывшую у чудом уцелевшего стеллажа. Жив или нет?

Ни звука. Как будто все события, стремительно проносящиеся мимо, — лишь цветные картинки. Я не слышу скрипа пыли под подошвами, отдаленных криков, тяжелого сиплого дыхания. Только раскручивающийся все сильнее Зов короны. Сосредоточившись на трепетании Вуали, я застыла, не желая вслушиваться в песню, соблазняющую властью.

И смертью.

А ведь сейчас мне придется сделать выбор. Такое странное чувство, будто я замерла на грани, на тонкой стеклянной поверхности, по которой расползаются трещины.

Повторила про себя.

Выбор.

По праву крови.

Кто я?

Кровница… Я покосилась на живущий собственной жизнью меч. Лезвие маслянисто поблескивало, подзуживая. К чему? Слова, незнакомые, гортанные и какие-то рычащие, пришли откуда-то извне…

Ах боги!

Ненавижу…

И вновь вернулась к созерцанию.

Выбор… итак, кто?

— Пора, — прошептал поселившийся в сознании шепот.

Слова, отдаваясь в голове колокольным звоном, тягучей волной потекли с губ.

— По праву Древней Крови…

— Не торописсь, — восторженно протянул голодный призрак верей-аали, — давай посмотрим, кто выиграет…

Почему бы и нет. Ведь это Граница. Место, где возможно все и чуть больше… Даже задержать время.

Навстречу самодовольно улыбнувшемуся герцогу метнулась черная молния. Наткнувшись грудью на тонкое жало, зажатое в пальцах Черного принца, тот замер на миг. Поймал застывший взгляд, отшатнулся, не успевая ударить в ответ.

Гром и Молния!

С рук распластавшегося на камнях Лерана сорвались клочья черного тумана.

— …именем богов и героев…

Как же медленно поднимается израненная рука, не желая подчиняться слабеющей воле.

Это судьба…

Замечаю насмешливый, победительный взгляд некроманта, усталое равнодушие Черного принца, резко выдернувшего тонкое жало тайного клинка из груди герцога. Ярко-алые капли рубиновой нитью разделили реальность на до и после…

Недоумение умирающего. Ощущаю как свое.

Ведь он был так близко! Пусть, но стоит захватить с собой всех остальных! Кровь, вытекающая из раны, поднялась алым облаком.

Последнее посмертное проклятие?

— …за плату мою соразмерную… — Слова тянулись, как песня горца.

Между пальцев заплясали пронзительно-синие искры, приглушая свет пары чудом уцелевших магических огней.

Ненависть, злость, желание покончить со всем этим поскорее смешались с любопытством и изливались шипящими словами призыва.

— …прошу огня и льда, злата и серебра…

Время тянулось, тянулось и тянулось. Черный ком выпустил щупальца, впиваясь в алое полотнище проклятия. Герцог Варис неспешно и как-то важно оседал на землю, судорожно впиваясь пальцами в черный камзол Риланда. Тот отрешенно созерцал пространство, слизывая с губ кровавые разводы.

— …силы и мощи. Боги мои!

По телу прошла дрожь.

Выбор. Да!

Тонкие хлысты молний сорвались с пальцев, ударили в потолок и, срикошетив, хлестнули по темному кокону, стремительно затягивающему в себя застывших в смертельном объятии соперников.

Ослепляющая вспышка заставила меня судорожно зажмуриться, мир в очередной раз дрогнул, выворачивая внутренность, но древние камни удержались и не дали прорваться Изнанке.

Прикрытая шепотом клинка и дыханием богов, я не чувствовала сомнений. Только цель и спокойный интерес к тому, что в итоге получится.

Хрупкое стекло под ногами, легкая кисея, преграждающая дорогу тварям, биение жизни, медленно угасающее с каждым выдохом. Аромат крови будоражит верей-аали, Охотница и Кровница, кружась в безумном хороводе, сменяют друг друга среди осколков, а Хранительница…

Да… Хранительница. Я. Она. Мы, единое целое, подчиненное Судьбе, богам и смерти, выполняем долг.

Потому слова продолжали литься, только изменились. Древнее хальдское наречие наполнило меня осознанием правильности всего происходящего. Голос на выдохе наполнился странной мощью, заставляющей все окружающее пространство замереть, замерзнуть, покрывшись толстой коркой льда.

— Я, Эрнани, истинно Гьяретта, по праву крови, по праву власти, по праву силы, по праву обещавшей и верной, владея долгом, честью и верой иной…

Легко взмахнув клинком, я позволила короне соскользнуть с лезвия. Она взлетела, плавно вращаясь и разбрасывая вокруг себя мелкие радужные искорки. Одновременно с пальцев так и воздетой вверх руки сорвалась еще одна ярко-синяя плеть.

— …Отдаю Ключ Крови тебе.

Молния пригвоздила к камням тело некроманта, когда он начал подниматься, нараспев произнося заклинания. Пробитая грудь не позволила ему продолжать. Волна судорог прошлась по телу. Искра перескочила дальше, заставляя корчиться от боли замерших в коридоре кукол. Потеряв хозяина, они бессмысленными кучами валились на землю. Воздух наполнился стонами и тихим, на грани слышимости, воем. А Корона приземлилась прямо в руки Черного принца.

— Владей и помни, цени и верь… Хранитель.

Я выдохнула, опускаясь на колени. Стена, отделявшая меня от реальности, истаяла. Я горько улыбнулась. Вот и все, вот и все. Совсем не так, как хотелось бы мне. Верей-аали довольно урчала, а прочие осколки недоуменной волной осели на дно подсознания. Как это могло произойти, боги? Этого ли вы хотели? Но мир в любом случае уцелел.

Риланд, неловко развернувшись, уставился на меня. В побелевших от напряжения пальцах он сжимал корону.

Ну же, мой принц, я обещала вам помощь! Воспользуйтесь ею. Не вслух, но всем своим видом я продемонстрировала, что ему надо сделать. И поскорее!

Меч, тихо звякнув, лег на камни, спина выпрямлена, одна рука уперта в колено, другая касается пыльного, залитого кровью пола кончиками пальцев, подбородок вздернут уверенно. Так приносят присягу высокие лорды…

Ну же, мой принц, сделайте это!

И он медленно, под моим делано одобряющим взглядом, возложил корону себе на голову.

Мир всколыхнулся, на миг вырвались из-под контроля крылья холода, под разочарованный рев с Изнанки невидимые связи слились в единое целое, сплетая корону, Замок, принца и Вуаль прочными, бесконечными нитями.

Тихий предсмертный всхлип сорвался с губ некроманта. Живучий, но… Пара сотен нитей, связывающих его с реальностью, резко лопнули.

Я опустила голову, не замечая… да, не замечая, как Риланд с трудом, через боль и бессилие делает шаг вперед. И сказала, понимая, что обратного пути не будет никогда:

— Мой король…

Эпилог

Зима властно вступила в свои права. И та часть дворцового парка, которую можно было разглядеть через затянутое морозным узором окно, была заметена снегом. Проведя пальцем по стеклу, я лениво развернулась и неторопливо вернулась к камину. Пляшущий на дровах огонь завораживал. Усевшись в кресло, я погрузилась… Куда? В прошлое, мертвое, недоступное прошлое, раз за разом перебирая произошедшие не так давно события. Не в поисках виноватых, а просто вспоминая. Прошлое мертво, а будущее неизведанно. Есть только этот миг, уютное кресло, танец снежинок за окном и кружащий голову голод. Есть планы, прогнозы, предположения, предпочтения…

Ну и собеседник, порой являющийся в мои личные покои.

Вот и сейчас…

Тихий скрип, легкие шаги. Я, полуобернувшись, киваю. Он. Легок на помине.

Черный камзол, аккуратно убранные темные волосы, непроницаемое лицо и пристальный взгляд. Мой король. Слегка улыбаясь, протягиваю руку для поцелуя. Хищник в короне грациозно склоняется, касаясь губами прохладной кожи.

— Кузина, мое почтение.

— Мой король. Прошу прощения, что не встаю.

— Я прощаю вас.

— Как всегда. — Ласковая улыбка, небрежный взмах рукой, танец двух Сил, осторожно соприкасающихся флерами.

Я все еще играю. Каждый день новая роль. Но начинается все с одного и того же вопроса:

— Так кто же вы, моя дорогая?

Улыбаюсь, поправляя локон, выбившийся из высокой прически. Ответ так же привычен:

— Так ли вам надо это знать, мой король? Ведь это так скучно — знать все.

— Но в таком случае игрок скорее окажется в выигрыше.

— Но тогда партия будет так скучна!

Он соглашается. Безумием было бы утверждать обратное.

Потом, бывает, мы просто молчим или начинаем перебрасываться словами, складывая их в многослойные, сложные для понимания конструкции. Это отдых, когда почти все маски сброшены и остаются лишь самые любимые.

Но проходит время и надо возвращаться.

Так и теперь.

Мы встаем, я касаюсь кончиками пальцев предложенной руки, гибким движением расправляя пышные сиреневые юбки придворного наряда. Мы идем. По длинной анфиладе вычурно украшенных покоев, мимо окоченевших стражников, испуганных придворных и прочих приближенных.

Двери тронного зала распахиваются, и я ловлю отголоски эха.

— …Величество Риланд, король…

Золотое великолепие лепнины и света привычно ошарашивает, но надменная маска так и не сползает с лица. Я играю, меняясь местами с Кровницей, и вокруг нас медленно расползается холод. Мы опасны, очень даже. Безумный король и его верей-аали…

Скользим в оглушающей тишине, перед возвышением расцепляя руки. Король делает шаг и, развернувшись, садится. Привычно устроившись у его ног, я расправляю подол, касаюсь мимолетно спрятанных под пышным кружевом рукавов кинжалов. Мы играем, мы всегда играем. Сегодня, как и всегда, — в безумного короля и его ручное чудовище, прикованное к трону толстой цепью брачных обетов.

Мне смешно. Кто к кому привязан? Тонкая мечтательная улыбка трогает губы. Это еще не решено…

Оглядываюсь. Все как обычно. И отпускаю мысли блуждать. Странно, но они возвращаются в Замок Королей, где сейчас наводит порядок новая леди-сенешаль, выжившая в подземельях Трисс д'Эркат Даверрея, где помогает ей новый капитан стражи по прозвищу Грей, где… Где все спокойно, стабильно и безопасно. Ведь мы закрыли тот древний портал, придававший миру хрупкость. Мы, Хранители Меча и Короны. Вуаль спокойна, не рвется, а лишь легко трепещет, отзываясь на творимую там магию. Равновесие держится, ибо завязано узами крови. Теперь достаточно лишь раз в год навестить это негостеприимное место. Дабы третья Хранительница, бывшая капитан, не забывала, что она не одна.

Четвертый же хранитель пока не найден. И мне все чаще приходит в голову то, что проще всего… нет, об этом я сейчас думать не буду. Рано.

Еще одна мысль приходит, разворачиваясь сотнями оттенков. Не я должна тут сидеть. Но именно я получила все то, что с таким кропотливым упорством искала принцесса Ирин. Власть, практически неограниченная, скрытая легким флером приличий и обетов, видимость подчинения, но полное обладание. Тайные, мрачные обряды, вскрывающие бесконечность магии. Утоление грызущей жажды, всегда, в любое время. Сытая, тихая безопасность… И еще раз — Власть.

Горячие ночи? А вот это вряд ли…

Вечный поиск, взгляд в будущее, тонкий расчет, бесконечная схватка разумов и тел… Движение вперед…

Придет весна, и мы вновь ступим на Королевскую дорогу и пройдем этим древним путем, повторяя его, но не повторяясь…

Если доживем.