Как только Шаманов скрылся в доме, следивший за ним человек бесшумно перемахнул через низкий забор и взобрался на крышу сарая. С этой позиции было хорошо видно выходящее во двор окно. Старинные занавески с ажурной каймой были задернуты, но прикрывали они лишь нижнюю половину окна, поэтому человек без труда разглядел, что происходит в доме.

Разговоров человек не слышал, но и это не стало проблемой. Он умел читать по губам.

Когда люди в доме перешли к обсуждению вариантов прорыва к мосту, шпион покинул свою позицию и скрылся в лесу. Все шло по плану. Что, собственно, и требовалось.

Зона разлома 11

Остров, сутки назад

В новой зоне разлома было тепло, сухо и светило настоящее солнце. Квестеры разом запрокинули головы и уставились вверх. Сделали они это синхронно и смотрели на синеву неба, украшенного золотым пятаком, жадно, словно не веря, что это не иллюзия, что действительно очутились под нормальным небосводом. Последнее время они провели либо под черным куполом, либо под дождливыми небесами московской зоны, и вдруг такое счастье! Пусть снова в зоне разлома – об этом свидетельствовал собственно сам разлом, его черная клякса подергивалась неподалеку, посреди небольшой, частично сгоревшей деревеньки. Пусть! Зато на нормальной почве, а не на морском дне.

Шурочка и Каспер рефлекторно чихнули – тоже почти синхронно – и это стало чем-то вроде сигнала опустить головы. Какое-то время все щурились от непривычно яркого света, но вскоре проморгались и начали озираться. В первую очередь квестерам следовало сориентироваться, куда конкретно их занесло.

«Хотя еще раньше следует поблагодарить Бибика, – решил Андрей Лунев и обернулся к бывшему полковнику, а ныне единственному настоящему квестеру в группе. – Неважно, что им двигало, он поступил мужественно».

– Спасибо, полковник, – Андрей протянул Бибику руку.

– Сочтемся, – Бибик вложил ему в ладонь черный пакаль. – Когда соберем комплект, вернешь все… сколько там получится, четыре, пять?

– Под крутой процент вкладываешь средства! – встрял Каспер.

– Верну, – согласился Андрей. – Только предупреждаю на берегу: скорее всего до ЦИК ты комплект не донесешь, отнимет Мастер Игры. Так уже было.

– Там посмотрим, – Бибик кивнул и оглянулся по сторонам. – Кстати, о береге. Есть у меня одно подозрение… эх, жаль, доктора Чернявского не прихватили, он бы сразу сориентировался.

– В чем подозрение-то?! – не удержался Каспер.

– В том, что здесь имеется берег. И неподалеку. Разве непонятно?

– Опять море? – Каспер скривился и вздохнул. – Неужели без него никак?

– Ну, так мы разведаем, – предложил Муха. – Да, Андрей?

– Да, – Лунев кивнул, – только для начала уйдем от разлома… вон в тот лесок. Лектора из игры мы вышибли и смылись удачно, но это не гарантирует, что «серый» противник Мастера опустил руки. В свое время он не брезговал вмешиваться в игру лично, и поверьте мне, иногда очень эффективно.

– Я помню! – поддержала Андрея Шурочка. – Это когда в Дымере серый самолет нас бомбил, да? Кошмар какой-то был!

– Да, в тот раз тоже, – Лунев кивнул. – Муха, Каспер, в разведку. Встреча вон там, в лесу на холме…

…Вернулись разведчики довольно скоро, часа через два. Группа только успела прийти в себя и осмотреться. Докладывать взялся было Муха, но быстро выдохся и завис.

– Дальше-то что было? – Андрей перевел взгляд с Мухи на Каспера.

– Дальше вообще пипец, – Костя Каспер зачем-то сорвал травинку, растер и понюхал пальцы. – Подходим к берегу, видим море, только с корягами, травой, даже с островками травяными. Мелководье, короче, типа заливных лугов. Смотрим, вдалеке на отмели броневик…

– БТР девяностый, – уточнил Муха.

– А рядом пара «Камазов» военных, – кивнув, продолжил Каспер. – И бойцы бродят по колено в воде. Сразу нас засекли, на броню забрались и машут, типа «идите к нам!» Свистят, кричат что-то… мы не разобрали. Ну, мы сначала попятились, а потом Муха говорит: «кого бояться… мы теперь типа квестеры, все легально, идем, поговорим, хоть узнаем, куда нас занесло».

– И вы пошли, – усмехнулся Бибик.

– Пошли, а чего стоять-то? Шли, шли, запарились, а ушли метров на сто. Может, чуть дальше, но не намного.

– Меньше, – уточнил Бибик, кивком указывая на экран небольшого планшета. – Пока вы ходили, я тут поковырялся в записях. Девяносто семь ровно. От уреза воды. Везде одинаковое расстояние, погрешность на волны – плюс-минус метр.

– До чего расстояние-то? – вклинилась Шурочка. – Ничего не понимаю, там стенка была, что ли?

– Подожди, – остановил ее Лунев. – Каспер, дальше.

– Короче, мы остановились, пот с глаз смахнули и видим: сколько было до военных, столько и осталось, метров триста, наверное.

– Зона отсечки представляет собой кольцо шириной четыреста три метра, – уточнил Бибик, читая с экрана. – В сумме полкилометра. То есть со стороны Большой земли ближе к Острову не подойти.

– Мы на острове? – удивилась Шурочка.

– Да, это одиннадцатая зона, – многозначительно округляя и без того круглые глаза, заявил Бибик. – Я сразу так подумал. Теперь сомнений не осталось. Кисло наше дело, товарищи бойцы и командиры. Самая гнилая территория. Во всех смыслах.

– Почему? – заинтересовался Муха. – Обоснуй.

– Вот послушайте, – Бибик прищурился и вытянул руку, чтобы лучше видеть текст на экране планшета, – что сказано в инструкции ЦИК: «Достоверных сведений мало. Невидимый барьер не позволяет ученым проникнуть в зону».

– Выйти тоже не позволяет, – заметил Каспер.

– Совершенно верно. Вот поэтому зона разлома номер 11, она же Остров, и считается опасной ловушкой. Еще никто из нее не выбирался, и обмен информацией происходит устно и письменно на квест-станции у юго-западной границы зоны. По эту сторону местные квестеры-добровольцы вещают через рупоры или пишут мелом на досках, по ту – циковские ученые это все слушают или разглядывают в бинокли, а потом записывают. Надо идти туда, может, там что-то прояснится.

– Обязательно пойдем, – пообещал Андрей, – но для начала разберемся в том, что можно узнать, не сходя с места. Есть еще что-то в твоем планшете?

– Мало. Написано, что местные жители заражены какой-то опасной инфекцией особо быстрого течения. Правда, непонятно, убивает их эта зараза или нет. Есть версия, что нет, но превращает в подобие зомби.

– Во, мы попали, – невесело хмыкнул Каспер.

– Зараза – не проблема, – высказался Муха. – Близко не подпускать зараженных, и все будет в порядке.

– Это верно, – согласился Бибик. – В третьей зоне были похожие сложности. Только не бактерии народ одолевали, а иноземные энергетические паразиты. Мы там на бывшей военной базе генераторы наладили, ток по колючке пустили и жили себе.

– И никто не заразился? – уточнил Андрей. – А если ушел погулять, а потом вернулся больной, только в латентный период? Допустим, в первый час после заражения.

– Нет. Та зараза быстро действовала. Чистая энергия была, ей скрытый период не требовался. Четверть часа – и все, был человек – стал одержимый. Так мы зараженных называли. Вокруг базы поле было почти в километр шириной. Пока дойдут, сто раз споткнутся. А еще на периметре у нас детекторы стояли. У кого сильное магнитное поле, на раз вычисляли. Ну и шлепали, пока близко не подобрались. А то, когда близко подходили, бывало, жалость играла. Ведь уходили-то свои, а вернулись… короче, отработано все было.

– О чем и толкую, – сказал Муха. – У нас в зоне с радиацией беда была и с мутантами, но принципы защиты те же – расстоянием и пулями. Так что… будем держать зараженных на дистанции – прорвемся.

Неожиданно ближайшие кусты дрогнули, в них обозначилось какое-то движение, и Лунев с Мухой тут же взяли заросли на прицел. Секундой позже оба разом опустили автоматы. Из леса неспешно вышел «серый». Невысокий и далеко не худощавый…

– …Это Мастер Игры, – негромко проронил Андрей, обращаясь к товарищам. – Спокойно.

– Давно не виделись, – буркнул Муха, забрасывая оружие на плечо.

– Андрей Лунев, Михаил, Константин, Степан, Александра, – перечислив квестеров, «серый» взял короткую паузу, затем кивнул и продолжил: – Вы закончили второй этап.

Мастер Игры развернулся к Луневу и замер, ожидая его реакции.

– Что, снова мне говорить, а вы будете исправлять и дополнять? – Лунев усмехнулся. – Проведем разбор полетов номер два?

– Да, Андрей Лунев.

– Тогда начну с главного, Мастер, – Старый тоже выдержал паузу. – Вторую партию мы продули с крупным счетом. Хотя до последнего момента думали, что выигрываем. Верно?

– Продолжай, – в голосе Мастера не было никаких ноток-подсказок. Он ни согласился, ни поставил вывод Лунева под сомнение. Впрочем, как поступил и прежде.

– Эта зона – настоящая западня, выбраться с Острова нельзя, разве что через разлом, но этот вариант исключительно для «серых». Ваш противник, тот высокий худой «серый», изначально хотел заманить нас сюда. Для этого он подсовывал нам нужные пакали и создавал с помощью Лектора убедительную видимость ожесточенного сопротивления. Так было, Мастер? Не молчите, ответьте хотя бы на один вопрос, что вам стоит? Вас он тоже провел? Или вы решили нами пожертвовать ради высокой цели и потому позволили противнику бросить нас в вечное островное заточение?!

– Не совсем так.

– Очень содержательный ответ, – Лунев поморщился.

– Вы допустили ошибку, поэтому попали сюда.

– Мы допустили ошибку?! – Андрей коротко рассмеялся. – Может быть, ошибка заключалась в вашей подсказке?!

– Сколько было строк в подсказке?

– Что? – Лунев удивленно взглянул на Мастера.

– Сколько было строк в подсказке? – ровным голосом повторил Мастер.

– Четыре или пять, – Андрей пожал плечами и обернулся к Касперу, но передумал, вспомнив, что тот «слаб в странных стихах» и перевел взгляд на Муху. – Ты помнишь?

– Четыре. Белый тигр по мертвым землям… бескрылая птица на черном льду… кровь земли, зеркало неба и что-то там про август, – припомнил Муха.

– Еще про шайтана было, – вдруг заявил Каспер и шлепнул себя ладонью по лбу. – Сон! Это все был сон! Я только теперь это понял!

– Ты о чем? – удивленно спросил Андрей.

– Мы все видели один и тот же сон, помнишь?! В этом сне была неправильная подсказка! Из четырех строк вместо пяти! А в настоящей подсказке была строчка про золотые зубы шайтана!

– Иблиса, – уточнил Мастер и плавным жестом сформировал прямо в воздухе нечто вроде прозрачного экрана, на котором вспыхнули синеватые строчки:

– Как видите, Константин прав, – после небольшой паузы продолжил Мастер. – Мой противник обманул вас. Он получил доступ к вашему подсознанию и подменил воспоминания. Вот почему вы оказались в западне на этом Острове. Окажись у вас в руках комплект «белый тигр, черная птица, золотой оскал, красная трапеция», вы действительно переместились бы в зону «зеркала неба», где и нашли бы убежище противника. Но соперник изъял строку подсказки из ваших воспоминаний, а я этого не обнаружил.

– А говорите – виноваты мы, – прокомментировал слова Мастера Старый.

– Я говорил, что вы допустили ошибку. Исправлять ее придется вам самим.

– А нельзя переиграть? – встрял Каспер. – Если ваш противник смухлевал, значит, партия не засчитывается. Разве нет?

– Соперник применил запрещенный прием, но…

– На войне все средства хороши, – Андрей дерзко завершил фразу вместо Мастера. – Понимаем. Но чтобы впредь не попадать в такие ловушки, хотелось бы знать, каким это образом худой «серый» умудрился залезть к нам в мозги?

Мастер явно не желал отвечать. Он даже отвернулся от Андрея, как бы передавая слово другому игроку. Но, похоже, все квестеры ждали ответа именно на этот вопрос. Все, кроме Шурочки.

– Еще в любви все средства хороши, – вмешалась молчавшая до сих пор Шурочка. – Я, может, глупость скажу, но нельзя ли задать уважаемому… Мастеру, да?.. вопрос о будущем, а не о прошлом.

– Пусть сначала ответит про доступ к нашим извилинам, – хмурясь, возразил Муха. – Лично мне такие варианты не нравятся. У меня и так мозги в шатком равновесии, а тут еще это.

– Но теперь ведь важнее понять, как выбраться отсюда, а не как мы сюда попали и что там было с нашими мозгами! – настойчиво продолжила Шурочка. – Теперь это в прошлом и может подождать! Я не права?

– В любом случае, зато ты красотка, – Каспер улыбнулся и протянул симпатичной блондинистой спутнице руку. – Да и вопрос на самом деле ты подняла верный. Поздравляю.

– С чем? – Шурочка смущенно похлопала пышными ресницами.

– Выбраться с Острова можно, добавив к комплекту третий пакаль, – как бы исключительно ради Шурочки (а на самом деле наверняка чтобы уйти от скользкой темы) снизошел Мастер. – Это будет местный красный, с изображением трапеции. Он позволит вам исправить допущенную оплошность. Соединившись с белым и черным, он переместит вас в зону разлома, которую вы пропустили. А найденный там золотой пакаль позволит вам найти зеркальный. Если так случится, вы снова ухватите нить игры. Если нет – сойдете с дистанции. Навсегда.

– Жесткие правила, – заметил Бибик.

– Да, – просто ответил Мастер.

– Жалко, красный у Лектора остался, – сказал Каспер. – Так бы сразу… бац, и в дамки!

– Вам нужен местный пакаль, он часть ключа, – без особых интонаций возразил Мастер. – Лишь пять ключевых пакалей «видят» логово противника и в нем работают. Для остальных пакалей не существует той зоны разлома.

– Вот так вот! – Каспер почесал в затылке. – А местный красный точно здесь?

– Да.

– А ваш противник не мог его забрать? Ну, чтобы мы уж наверняка до его резиденции не добрались.

– Нет. Если не будет ни одного шанса, не будет игры. А ему нужна победа в игре. Другого способа занять мое место не существует.

– Ах, вот что! У вашего противника цель – занять ваше место! Тогда понятно! Или непонятно. Почему не подкараулит вас где-нибудь? Другого «серого», у которого отнял зеркальный пакаль в позапрошлой партии, он ведь подкараулил.

– Мастер – не «другой». Мастером становятся по ходу игры, а не в результате подлого нападения в подворотне. Убийца Мастера не сможет продолжать партию – с ним никто не станет соревноваться дальше. Поэтому мой противник будет играть. Нарушая правила, но играть.

– Все просто, – вновь добавил Старый. – А еще высокий худой «серый» понимает, что обвинения в нарушении правил с него снимут, только если он сделается Мастером. Так?

– Обвинения будут отложены, но не сняты.

– Сути дела это не меняет. Доказано главное: худой очень хочет занять ваше место, Мастер, и готов ради этого на все, кроме полного срыва игры. Кстати, как его зовут?

– Эта информация закрыта.

– Хорошо, как его можно называть? Вот вы – Мастер Игры. А он? Претендент? Заговорщик? Противник?

– Придумайте сами.

Разговор внезапно прервался. В зарослях снова зашуршало. Теперь более отчетливо и тяжеловесно, нежели перед появлением Мастера. Группа в полном составе, даже Шурочка (откуда что взялось?!) мгновенно схватилась за оружие и рассредоточилась. Шуршание тут же прекратилось.

Муха осторожно приблизился к зарослям, постоял несколько секунд, прислушиваясь, а затем нырнул в глубь зеленой стены. Прошло минуты полторы, и разведчик вернулся. По лицу было видно, что никого подозрительного Муха не обнаружил.

– Нашлепка, – коротко прокомментировал ситуацию Муха и кивком указал на то место, где недавно стоял Мастер Игры.

Ни Мастера, ни какой-нибудь действительно «нашлепки» или хотя бы примятой травы там не было. «Серый» отвлек внимание и пропал. Все в лучших традициях этой непонятной гуманоидной породы.

– Короче, ясно, – растерянно озираясь, сказал Каспер. – Осталось найти красный пакаль. Мастер не поможет в этом деле, но у нас есть детектор… то есть… тьфу ты… дескан!

– Есть, – подтвердила Шурочка и гордо взглянула на Старого. – Я сохранила в лучшем виде!

– Зачет, – Андрей смерил ее равнодушным взглядом и обернулся к Бибику.

На лице у Шурочки отразился сначала страх, а затем обида. Испугало ее «лекторское» словечко, а обиделась… кто ж знает, на что она обиделась? Она и сама этого не знала. На то, что Андрей так и не воспринял ее всерьез? Возможно, в глубине души она надеялась, что Лунев зачислил ее в группу не из практических соображений, а по личным мотивам. Почему нет? Не уродина ведь, симпатичная блондинка. Фигура неидеальная, пять-семь кило можно бы и сбросить, да и ростиком не вышла, но все равно ведь миленькая. А он – получите «зачет» и пошел дальше.

«Даже не подмигнул или хотя бы взгляд задержал! – Шурочка незаметно вздохнула. – Ничего эти мужики не понимают в тонких чувствах!»

Интересно, что «лекторское» словечко зацепило не только Шурочку, но еще и Муху. Он какое-то время задумчиво смотрел на Лунева, а затем подошел поближе и негромко спросил:

– Почему все-таки ты не стрелял, когда была возможность? И зачем устроил махач на ножах? Мог ведь сразу Лектора завалить.

– Что это ты вдруг вспомнил? – Андрей чуть удивленно посмотрел на Муху. – Проехали, забыли.

– Ну, разбор полетов, так до конца, чтобы с чистой душой дальше.

– Муха, не сейчас.

– А когда?

– Хорошо, – после недолгой паузы согласился Андрей. – Лектор напомнил мне человека из нашего мира. Точнее – из общего мира, который существовал до расщепления в 2008-м. Знакомого.

– Понятно. Но ведь на самом деле это был не он?

– Думаю, нет. Уверен, что нет.

– Почему же тогда ты его не завалил?

– Наверное, мне запретил пакаль. – Андрей пожал плечами. – Эти штуки влияют на владельца. Помнишь, я отдавал его Касперу на хранение? Причина была в этом. Я почувствовал, что пакаль мешает мне принимать верные решения. Скорее всего в случае с Лектором произошло нечто подобное. Ты в чем-то меня заподозрил?

– Нет, – Муха покачал головой. – Просто разбираюсь, чисто для себя. Ты же знаешь, я…

– Зануда! – вмешался Каспер. – Чего докопался?! Вот Бибик в обоих мирах оказался хорошим человеком, ему повезло, а другому не повезло, здесь у него двойник – скотина. Вот и все! Устраивает такой ответ?

– Не об этом речь… – Муха замялся. – Потом надо будет разобраться все-таки, что это за двойники, почему так часто встречаются и почему пакали не дают их валить. А главное, как «серые» умудряются забираться к нам в мозги и нет ли тут связи с двойниками и пакалями. Думаю, это все важно и на завтра лучше не откладывать. – Муха покосился на Шурочку. – Не то, глядишь…

– Послал Бог правдоискателя! – перебил его Каспер и всплеснул руками. – Как тебя Скаут с Ольгой терпели?! Уймись, прокурор-любитель! В аномальных зонах все равно не найдешь правды, только нервы истреплешь своими расследованиями, и себе, и людям!

– Алло, спорщики, вы будете смеяться, но в кустах все-таки кто-то есть, – вдруг заявил Бибик и протянул Андрею бинокль. – Только не в этих, а во-он в тех, через ложбинку, на другом склоне.

– А почему надо смеяться? – буркнул Муха, демонстративно поворачиваясь к Касперу спиной.

– Потому что дорога на квест-станцию лежит аккурат через эти заросли. Даже если в обход пойти, придется двигаться примерно в этом направлении. Или мы не пойдем на станцию? Шурочка, у тебя на дескане есть отметки?

– Нет. То есть да! Но это наши, как я поняла, – Шурочка кивком указала на Андрея, а после ткнула пальчиком в экран прибора. – Вот они, в одну слились. А других нет.

– И у меня других нет, – Бибик сверился со своим десканом. – Андрей, что скажешь?

– Будем искать, – Андрей покрутил пальцем, словно показывая, как вращается вихрь.

– Много кругов нарежем, – заметил Каспер.

– Каждый новый будет короче, – «утешил» его Муха. – По спирали же пойдем.

– За точку отсчета возьмем квест-станцию, – решил Старый. – А с этими… – он кивком указал на фигуры местных жителей вдалеке, – разберемся как-нибудь. В первый раз, что ли?

– Эт-точно, – Каспер приосанился и покосился на Шурочку. – Чего ждем тогда? Погнали?!

Андрей окинул взглядом группу и едва заметно усмехнулся.

– Не вопрос.

Зона разлома 11

Остров, 21 июля 2016 г.

Ближе к полудню вроде бы выглянуло солнышко, но уже в половине первого небеса оделись в серую облачность и снова пошел дождь. Давно не было! Аж с десяти вечера!

Дождь вообще серьезно утомил. Лил два с лишним месяца в режиме «трое суток через сутки». И так основательно все залил, что местность сделалась сплошным болотом. В прошлые выходные вроде бы наступила трехдневная передышка, но легче от этого не стало. Водные преграды на дальних подступах уже давно вышли из берегов и превратились в одно мелководное пресное море, которое почему-то и не думало высыхать. Нет, в какой-то момент уровень воды вроде бы пошел вниз, но тут подоспел новый «сезон дождей», пятидневный, и грязевое «море» вернулось в свои прежние границы. Но главный фокус аномального половодья заключался в том, что посреди «моря» остался внушительный участок незатопленной территории, условный остров площадью в триста квадратных километров.

Впечатляющая цифра? На самом деле это всего-то семнадцать с хвостиком километров на семнадцать с таким же хвостиком. Или, если учесть, что остров все-таки больше походил на круг, чем на квадрат, – чуть меньше двадцати километров в диаметре. Не так уж много. Однако уместились на этой площади целых восемь населенных пунктов и дачных поселков, несколько фермерских хозяйств и пять или шесть «стратегических» объектов вроде заброшенных военных складов, разваленных временем построек забытого назначения и даже нефтебазы районного масштаба.

Две трети всех объектов и населенных пунктов были нанизаны, как на шампур, на почти прямой двадцатикилометровый участок трассы областного значения. Отстояли от нее максимум на пять километров в южном или северном направлении. И условный центр ограниченной потопом территории находился тоже почти рядом с шоссе. Получалось, что с востока на запад – от уцелевшего моста до размытого западного участка трассы – зону бедствия можно было легко и комфортно пересечь по асфальту. А вот если двигаться с юга на север или обратно, приходилось полагаться на выдающиеся возможности военной техники. По такой грязюке пробраться было реально либо на больших колесах и полном приводе, а лучше – на гусеничном ходу, либо на своих двоих.

«Хорошо, что пока все в порядке с горючкой, – подумалось лейтенанту Хромову. – Спасибо нефтебазе. Боевую задачу ведь никто не отменит, а до ее выполнения далеко. А нормального тылового обеспечения нет. Вот закончатся ГСМ, придется спрыгивать с брони и двигаться пешим порядком. Тот еще геморрой. По грязи, с рюкзаками, боекомплектом, а кругом противник. Жесть! Ладно бы подсохло. Так ведь нет, снова дождик зарядил. Просили его?!»

Хромов от огорчения сплюнул в грязь и накинул капюшон ОЗК. Вообще-то, если задуматься, в дождливой погоде имелись свои плюсы. Противник уходил в лес и на открытой местности не появлялся, а потому группы чистильщиков могли свободно разъезжать по полям, кататься из деревни в деревню или просто бродить там, где не было особо глубокой грязи, не опасаясь нападения. И пополнения после дождливых ночей противник не получал. Таких ночей было всего-то три или четыре – обычно к десяти вечера небо прояснялось – но и такой скудной статистики хватило для выводов.

Командир отдельного отряда химзащиты майор Кудашов утверждал, что все дело в Луне. Зараженные только тогда становились полновесными СИБО (субъектами-источниками биологической опасности, а неформально – зомби, или на солдатском языке – духами), когда попадали под прямой лунный свет. Почему так? Майор явно не знал, но чтобы не терять лицо, отмахивался и говорил, что дело в неизученных пока фотохимических процессах, катализатором которых выступает именно свет Луны. На вопросы с подковыркой вроде: «Чем принципиально отличается лунный свет от солнечного, если он отражение последнего от Луны», Кудашов предпочитал не реагировать. Или же отвечал коротко: «Искажением спектра», делая при этом вид, что вкладывает в ответ особый, недоступный средним умам смысл.

Лейтенант Хромов был согласен с командиром, но хотел знать больше, а потому интересовался любыми мелочами, связанными с проблемой. Нет, не потому, что Хромову «больше всех надо», как выразился командир передвижной лаборатории, вечно сомневающийся и осторожный лейтенант Лавочкин (за пугливый нрав бойцы прозвали его Лейла). Просто иначе здесь с ума можно было сойти. Либо от страха и отвращения – это во время зачисток, либо от скуки – когда приходилось тупо торчать на позициях под нудным дождем.

Книжек не было, никакая связь почему-то не работала, травить байки в компании лейтенантов надоело. Из Лейлы компаньон был никакой, а командир разведгруппы капитан Валентинов или второй взводный старлей Адомян предпочитали травить про баб, тачки или собственные подвиги. Углубляться в химию, физику или, прости господи, мистику текущих событий они принципиально отказывались.

В общем, Хромов был вынужден развлекать себя сам. Наиболее интересным из очевидных развлечений выглядел сбор фактического материала о необычном противнике. Этим Хромов и занялся. И постепенно ему даже стали нравиться эти околонаучные изыскания. А что, версии на их основе рождались всякие, по большей части, конечно, слабые, но в одной из десяти все-таки имелось рациональное зерно. И Хромов эти зернышки прибирал, накапливал, пересчитывал, складывал так и этак. И картина потихоньку вырисовывалась. Пока размытая, но уже что-то! Во всяком случае, лейтенант Хромов не «плавал» и не отмахивался, как майор Кудашов, когда бойцы задавали вопросы по теме.

Случалось такое редко, но случалось. Правда, вопросы были однотипные: «Когда домой?», «Что опять за хрень?» и «Откуда они только лезут?» Последние два относились к категории риторических, а на первый имелись сразу два ответа, на выбор. Либо «Когда все закончится», либо «Когда придет замена». С точки зрения бойцов, оба ответа тянули на «троечку с минусом», но все равно Хромову ставился «зачет». Бойцы ведь и сами понимали, что конца происходящему в окрестностях райцентра Мошнино не предвидится. С каждым днем оперативная обстановка только осложнялась. И замена, если она даже придет, проблему решить не могла. Пусть совместными усилиями удастся уничтожить всех духов. Вернуться «за речку» нереально до того момента, когда придет приказ об окончании карантина. А каким макаром он придет, если нет связи? То есть круг замыкался. На скорый дембель надежды не было. И этому печальному умозрительному выводу имелось грозное фактическое подтверждение.

По ту сторону реки-моря, прямо у моста, был сооружен блокпост, на котором стоял «заградотряд». Причем вооруженный до зубов: от легкого стрелкового и крупнокалиберной «мощи», до минометов и огнеметов на броне, да еще и при поддержке тяжелой техники, «градов» и штурмовых вертушек. И приказ у бойцов этого отряда был однозначный: из карантинной зоны никого не выпускать, при попытке пробиться – огонь на поражение.

Нарываться на «поражение» никто не собирался, но один раз бойцы все-таки прощупали почву, попытались на досуге сгонять «за речку» с целью пополнить запасы курева, да и за пивком, что греха таить. Обернулось все неприятным инцидентом. Заградотрядовцы плюнули из огнемета. Стреляли гуманно, вопреки приказу, с недолетом, но «самоходчикам» хватило впечатлений надолго. Они потом три дня распространяли по всему расположению химотряда едкий запах дыма от огнесмеси и рассказывали, как горел асфальт посреди моста.

С тех пор никто из химиков к мосту больше не совался. А вскоре по эту сторону моста вырос еще один блокпост. Техники на нем было меньше, но укрепления более основательные, эшелонированные, а подступы превратились в сплошное минное поле. Одно радовало: службу на внутреннем рубеже несли свои, комендантская рота и саперы из той же части, что и отряд Кудашова. Но конкретно для химиков ничего не изменилось, к мосту они могли подойти вплотную, да что толку? Дальше-то никак. Система «ниппель».

Теоретически никто не отменял варианты вроде переправы через самопроизвольно возникшее грязевое «море», но и тут имелась принципиальная загвоздка. «Морское дно» составляли не камни, ил и песок, а чернозем и прочие культурные почвы. Увязнуть в этой каше было проще простого. Даже плавающая техника могла увязнуть. Ведь ее проектировали с расчетом на форсирование водных преград, а не моря вязкой грязи, которая налипала на обувь так, что после каждого десятого шага приходилось счищать прикладом или лопаткой. Та же проблема с техникой. Даже на плаву она обрастала такими грязевыми наслоениями, что просто не тянула. И это не голая теория. Сей факт был установлен экспериментальным путем.

Однажды старлей Адомян попытался на БТРе форсировать «море» в направлении «заречного» поселка Николаевка – всего-то два километра строго на запад от острова, но машина «залипла» меньше чем в сотне метров от берега и на двое суток выключилась из героических будней. Порвав четыре троса и едва не запоров движки у второго БТРа, машину вытащили, но в дальнейшем от экспериментов решили воздержаться. Проблем хватало и без того, да и ходить с распухшим носом, как ходил старлей после приватного разговора с Кудашовым, никому не хотелось.

Ровно с такими же проблемами сталкивались и катера. Сначала винты отказывались вращаться, а затем облипал грязью и корпус. В результате лодки попроще тонули, а катера посолиднее превращались в островки. Как спасали застрявших посреди моря «сталкеров», история умалчивает. Возможно, они, так же как их суда, навсегда остались где-то там, в дождливых серых далях на подступах к острову.

Короче говоря, карантинная зона получилась на загляденье. Мечта любого командира. При минимуме затрат на оцепление – максимум эффективности. Контролируешь всего один мост, а остальное за тебя делает сама природа. Ну, еще для профилактики вокруг острова, не пересекая условной речной границы, иногда летали вертушки. Но это уже была перестраховка. С момента начала Большой зачистки, как называли операцию сами чистильщики, то есть за два месяца, вертолетчики лишь однажды шугнули любопытствующих граждан. Какие-то модные перцы попытались подойти к острову с юга, по «заливным лугам», используя СВП. Пожалуй, кроме авиатранспорта лишь суда на воздушной подушке имели шанс преодолеть грязевое море, вот вертушки и подсуетились, пресекли нарушение на корню.

Почему же тогда упомянута система «ниппель»? Все просто. На острове все-таки появлялись новые люди. Минуя блокпосты и мост. Каким образом они попадали на остров, сказать сложно, но прибывали они явно «из-за речки», откуда им еще взяться? То есть, выражаясь языком специалистов по химической и биологической защите, «мембрана» была все-таки «полупроницаемой». И в причинах этого феномена пока не разобрался даже любознательный Хромов.

Все, что ему удалось установить, была тонкая, почти неуловимая связь между всеми попадающими на остров людьми. Не то чтобы все они были родственниками – нет, но что-то общее у них имелось. Чистильщики кудашовского отряда выловили уже три десятка «попаданцев», и Хромов не пропустил почти ни одного допроса. Все люди были непохожие, разве что одинаково испуганные и растерянные, да жаловались все они на частичную потерю памяти. Но при этом была в них еще и какая-то скрытая общая черта. Хромов всей душой старался понять, что это за черта, но пока не преуспел. Может быть, для озарения время не пришло?

«А оно вообще тут идет? – лейтенант удрученно вздохнул. – Если выяснится, что нет, я и не удивлюсь. Дни похожи, как капли воды. Только по срокам начала очередного дождя и отличаются. Да и то разница в минуты».

Рядом с БТРом остановился, характерно скрипнув тормозами, штабной «уазик». Майор Кудашов не захотел выбираться под дождь, лишь опустил стекло и махнул рукой Хромову.

– Хром Вольфрамыч, подь сюды! Слушай вводную! Пока льет, поработаем! Выдвигаемся в сторону Замятино.

– Позавчера там были!

– Разговорчики! Валек людей там видел свежих. Человек восемь или больше. И духов в зеленке до сотни рыл. Не перехватим новичков, получим на выходе до отделения бойцов противника. К ночи ведь, как обычно, распогодится, ясно будет, луняво. Самое то – в зомбаков превращаться. Оно нам надо?

– Никак нет.

– То-то. Пойдешь головным. Работай!

– Есть. – Хромов обозначил отдание чести и постучал каблуком в броню. – Масса, заводи!

Вообще-то в задачи отряда химзащиты вовсе не входил такой пункт, как сбор новичков, мистическим образом попадающих на остров. Равно как не полагалось химикам зачищать местность от духов. Для этого имелись другие специально обученные люди. И поначалу каждый действительно занимался своим делом. Спецназ охотился на духов, пристегнутые к военным омоновцы и спасатели под контролем медиков выводили из опасной зоны гражданское население, а химзащита занималась утилизацией трупов, дезинфекцией, лабораторными исследованиями на предмет выявления патогенной составляющей – тогда было еще неясно, микроб стал причиной проблем или токсин. Но потом все вдруг смешалось в кучу. Количество зараженных на острове стало расти катастрофическими темпами, в их числе оказались и некоторые бойцы, а сверху пришел приказ о карантине. Пришлось перераспределять и обязанности, и зоны ответственности. Так химики и превратились в «универсальных солдат». И тебе чистильщики, и спасатели, и по специальности извольте потрудиться, будьте так любезны…

…База отряда располагалась в шаговой доступности от Замятино, на территории бывшего военного склада, который на старых картах обозначался как «Замятино-2», и привязка объекта к населенному пункту была не только словесной, но и материальной. От деревни к складам вела дорога, выложенная бетонными плитами. То есть буксовать в грязи не пришлось, противник, по случаю дождя, передвижению не мешал, поэтому на дорогу ушло всего-то минут десять. Хромов только-только успел закончить мысленное лирическое отступление о навалившейся работе не по профилю, а впереди уже показались знакомые дома.

И сразу же появился повод для объявления повышенной боеготовности. В дождь противник не шлялся, проверено сто раз, но Хромов отчетливо видел движение вблизи крайнего дома по улице Мира – ближайшей к лесу с восточной стороны. Три… нет, четыре фигуры вышли на размытую дорогу и медленно, увязая в грязи, двинулись в сторону пруда – получалось, на север. Судя по тому, что вышли в дождь, идут к воде – это были нормальные люди, не духи. Но факт, что они используют в качестве прикрытия погодные условия и естественную защиту водоема, вызывал другие вопросы. Он свидетельствовал, что это не новички-попаданцы. В основных правилах игры они разбирались. Неужели на острове до сих пор остались незараженные местные жители?

Мысль показалась настолько удивительной, что затмила все прочие, и Хромов мгновенно забыл о разведданных, добытых Валентиновым. Условным стуком он приказал Массе повернуть направо, в сторону четверки неизвестных граждан, а затем обернулся и махнул машине сопровождения. Из кабины «Урала» выглянул сержант Фомин. Проследив за отмашкой командира, он кивнул и вновь спрятался в кабине. «Урал» тоже свернул направо, но двинулся не по следам «коробочки», а прямиком к пруду. Военные собирались взять граждан в клещи.

До исполнения задуманного оставались считаные минуты, когда вдалеке на «бетонке» взвизгнули тормоза «уазика», а затем до Хромова донесся грозный командирский окрик:

– Хром, твою в душу! Отставить! К лесу не приближаться!

Лейтенант мог сделать вид, что ничего не слышит, но это грозило выйти боком. Приказ был? Был. Не расслышал? Твои проблемы. Командир, между прочим, не шепотом говорил, рявкнул во всю мощь луженой глотки. Так что получается элементарное невыполнение приказа. «Подь сюды, фанеру к осмотру». Бац! И ведь не сказать потом, что не за дело получил.

Впрочем, Хромов скомандовал Массе «стоп» вовсе не из опасения, что получит от Кудашова «дюлей», как выражался сам майор. Лейтенант понимал, что Кудашов прав. Гражданские опасно прижимались к лесу. Рисковать лишний раз, приближаясь без подготовки к логову духов, не имело смысла.

Хромов поднял бинокль и попытался рассмотреть беглецов. Первой же мыслью стала: «пресса». Лейтенант видел похожие группы не раз. Не на острове, но видел. А еще он знал, что вездесущие репортеры частенько становятся прямой или косвенной причиной боевых потерь среди личного состава прикрывающих их задницы подразделений. Если бы не окрик Кудашова, лейтенант вполне мог убедиться в этом на собственном опыте.

Хромов еще раз присмотрелся. Впереди шел человек в куртке с логотипом федеральной телекомпании. Лицо вроде знакомое. За ним оператор с сумкой на плече. Дальше какая-то девица, а замыкающим – гражданин в брезентовом дождевике. Если судить по плащу – местный. Хотя физиономия холеная, городская. Попаданец? Видимо, да. А вот съемочная группа наверняка появилась здесь легально. Каким образом, если карантин? Непонятно. Нет, подкупить кого-то можно, кто бы спорил. Но самим-то телевизионщикам это зачем? За тройной оклад, как в горячей точке? Из точки можно свалить, а здесь придется сидеть бог знает сколько. Неужели они не понимали, на что подписывались? Загадка.

– Хром, чего завис?! – снова крикнул Кудашов. – Вали духов и возвращайся!

Лейтенант обернулся и удивленно уставился на командира. Как это «валить»? Каких духов?

– Это люди! – Хромов помахал рукой. – Я приму!

– А ну, подь сюды! – рявкнул Кудашов.

– Масса, задний ход! – обреченно скомандовал Хромов и привычно топнул по броне.

Командир встретил Хромова лично, и не вблизи «уазика», а на четыре плиты «бетонки» дальше по ходу движения колонны, в начале улицы Центральной. Явно приготовился дать взбучку, потому и отошел, чтобы бойцы не слышали. Кудашов был не самый милый в общении человек, но с понятиями, потому его и терпели, даже если давал «дюлей».

– Ты чего творишь, Хром Ванадьевич? – Кудашов строго взглянул из-под кустистых бровей на Хромова. – Ты куда полез? В догонялки решил поиграть, детство вспомнить?

– Люди там, репортеры, – Хром отвел взгляд.

– Да хоть генералы! Ты чего, шары залил? Ты не видел, что прямо у опушки зомбаки толпятся?

– Я… – Хромов покосился на лес. – Никак нет… не видел. Но там ведь озеро рядом.

– Там до озера, как до Пекина! – Кудашов шумно выдохнул и задержал дыхание, а с ним как бы и придержал несколько крепких словечек в адрес Хромова и его родни. – Короче, приказ прежний, Хром Цирконьевич. Снайпер есть у тебя? Пусть валит потенциального противника, пока зомбаки в лес не утащили.

– Товарищ майор! – Хромова вдруг понесло. С чего – непонятно. – Нельзя их валить! Это репортеры с федерального канала! Там ведущий этот… ну, известный, короче!

– На-срать! – строго заявил Кудашов и многозначительно поднял кверху указательный палец.

– Если примем, с нами будут ходить! Понимаете?! Только с нами! У кого еще есть свои федеральные репортеры? У Казанцева даже писаря толкового нет. И Барбосу нос утрем! А Прыщ вообще на удобрения изойдет от зависти! И потом, когда свалим отсюда, кто будет на всех экранах мелькать? Только те, кто рядом с прессой был. Герои, и все такое.

– Герои… – Кудашов усмехнулся. – Тут таких грифов наложат, устанешь бумаги подписывать. И хрен когда рассекретят.

– Да ладно! Уже вся страна в курсе, что тут новая зона нестабильности. А когда на дембель уйдем, так и вовсе поровну станет, какая там категория секретности и куда что наложено. Считайте, эти репортеры – наш личный пенсионный фонд!

– Сладко поешь, соловей. – Майор сдвинул кепи на затылок и почесал залысину. – Лады, Хром Титаныч, под твою ответственность, принимай бродяг. Но если все-таки забегут слишком далеко – вали. Иначе к утру получим плюс четыре свежих морды в рядах противника. А лишние зомби нам не нужны. Все ясно?

Хромов отметил про себя, что слышит уже, наверное, сотую вариацию на одну и ту же тему: «новичков либо ловим, либо валим, иначе завтра получим новых духов, а оно нам надо?» Но ничего не сказал. Зачем? Кудашов все равно не придумает ничего нового, даже если чистильщики-химики задержатся на зараженной территории до пресловутого морковкина заговенья. Или «till the end of time», как пел незабвенный Элвис, гипнотизируя и даже зомбируя своих поклонниц.

Кстати, о зомби! Хромов встрепенулся и ответил наконец командиру.

– Так точно!

В следующий миг он очутился на броне, где уже пригрелся снайпер. Откуда он взялся, загадкой для Хромова не стало. Приказ Кудашова «валить духов» слышали все, в том числе сержант Фомин. Вот он-то и подсуетился – отправил из машины сопровождения на командирскую броню снайпера. Вообще-то, у бойца Стасенко имелась и другая специальность, снайпером он был во время срочной, но по ходу пьесы пришлось ему вспомнить молодость. С мишенями для тренировок проблем не было, патронов для «СВД» предусмотрительный старшина роты припас достаточно, поэтому постепенно Стасенко восстановил форму, но ему по-прежнему не хватало стабильности. То весь магазин в одну точку, то сплошное «молоко» с разбросом в десять метров.

– Еще минута – и уйдут. – Стасенко покосился на лейтенанта. – Там дальше овраг. Надо прямо сейчас их фигачить.

– Отставить. – Хромов привычно топнул по броне. – Масса, заводи! Берем теплыми!

– Не успеем, там духи, – предупредил снайпер. – Вон, кусты шевелятся. Быстрее нас доберутся, точняк.

– Много слов, – Хромов снова топнул. – Масса! Кому ждем?!

– Да соляра, блин, паленая… – послышалось с места водителя.

Масса не закончил. Бронемашина, будто бы в ответ на «шенкель» Хромова, вздрогнула всем корпусом, фыркнула, заворчала и покатила прямиком к лесу. В последний момент компанию Хромову и снайперу Стасенко составил боец Агеев. Он запрыгнул на броню, чтобы передать Массе какой-то вещмешок, но спрыгнуть не успел. Так и поехал кататься. И оказалось, что не напрасно. Именно Агеев заметил то, чего не увидели другие.

– Тарщ лейтенант, движение справа! – вдруг крикнул Агеев. – Духи в засаде!

БТР к этому моменту вылетел почти на середину картофельного поля, которое отделяло околицу Замятино от леса. До цели оставался один рывок. Но примерно такой же рывок отделял от БТР трех нелюдей, поднявшихся прямо из грязи. В том, что грязь не помешает им взять разбег и запрыгнуть на броню, можно было не сомневаться. Практически все духи имели хорошую физическую подготовку, если можно так выразиться.

Все произошло, как и предполагал Хромов. Духи бросились к бронемашине и прыгнули, но на броне очутились только двое. Третий не рассчитал, врезался в борт и упал под колеса. Послышался хруст костей, но разглядеть, во что превратился противник, не удалось бы даже при наличии свободного времени. Очень уж глубоко в грязь его вдавила бронированная машина. Можно сказать, произошла автозачистка. С двумя более проворными духами пришлось разбираться уже самим чистильщикам.

Любая атака зараженных отличалась от нормального боестолкновения в первую очередь, конечно, тем, что люди полагались на оружие, а духи – на ловкость, силу и зубы. И надо признать, поначалу чаще побеждали именно духи. Ведь пули зомбакам были, что мертвому свинцовая примочка… уж простите за скрытую тавтологию. Разве что крупным калибром в лоб, да желательно с выносом мозга. Ценой немалых потерь и слома всех привычных представлений об устройстве реального мира, военные все-таки выработали тактику противодействия зараженным: сменили калибр оружия, добавили в список быструю реакцию и упреждающие зачистки из огнеметов, смесь для которых поставляла лаборатория Лавочкина, но каждая схватка все равно превращалась в непредсказуемый бой без правил.

Вот и сейчас духи повели себя нестандартно. Очутившись на броне, они не стали ввязываться в драку или угрожающе скалиться, запугивая людей. Мертвыми были враги или живыми – большой вопрос, но не тупыми точно. Они отлично умели сортировать жертвы. Запугать до полного ступора и потом спокойно сожрать или покусать они могли только новичков, недавно попавших на остров. С военными такие фокусы не проходили. Любая заминка противника позволяла бойцам прицелиться и шарахнуть очередью духу прямо в лоб. И поскольку чистильщики в большинстве давно перевооружились, заменив «семьдесят четвертые» старыми «АКМ» или, наоборот, относительно новыми «Валами», требуемый вынос мозга всегда проходил успешно. Тяжелые пули с близкого расстояния – это было то, что надо. Поэтому с военными духи не заигрывались, атаковали стремительно, сразу в корпус.

Один из нелюдей ринулся к Хромову с явным намерением сбросить лейтенанта вниз, а другой и вовсе не задержался на броне – просто оттолкнулся, как от гимнастического «коня», и вновь улетел в грязь. Правда, по пути успел столкнуть с брони Агеева. Помочь бойцу ни Хромов, ни Стасенко не могли. Лейтенанту пришлось отбиваться, чтобы не подпустить духа на близкую дистанцию, а с позиции снайпера сцепившихся в грязи противников было не видно. Он попытался подползти ближе к борту, но ему вдруг нашлось другое дело по профилю. Из леса выбежало «зомбическое подкрепление». Не будь на линии огня гражданских, проблему мог бы решить пулемет БТР, но репортеры убраться с экрана не успевали, поэтому пришлось работать снайперу. О чем он дисциплинированно сообщил командиру.

– Духи прямо! Беру на себя!

Тем временем Хромов пинками и ударами приклада все-таки сумел разорвать навязанную противником дистанцию и сунул ему под нижнюю челюсть ствол «Вала». Автомат сердито пропыхтел «раз, два, три», и за корму БТРа полетели ошметки и бывшее содержимое черепной коробки врага. Чуть позже, после финального пинка, туда же отправилось тело нейтрализованного духа.

Поскольку машина продолжала двигаться вперед, наперерез репортерской группе, Хромов без труда рассмотрел оставшегося позади Агеева. Боец свою схватку проиграл, но зомбак не стал рвать его в клочья. Или был сыт, или решил, что Агеев будет более полезен в качестве соратника, чем ужина. Так или иначе, Агеев истекал кровью, значит, был укушен тварью и жить ему оставалось – до восхода луны.

Хромов, как в полусне, поднял автомат, чтобы двумя короткими очередями провести зачистку и духа, и его жертвы, но получилось у него только первое. Когда он прицелился в Агеева, боец будто бы почувствовал близкую смерть, обернулся и встретился взглядом с Хромовым. Лейтенант не был физиономистом, но все равно без труда прочитал во взгляде Агеева мольбу и отчаяние. Боец понимал, что обречен, но умирать прямо здесь и сейчас не хотел.

Хромов невольно опустил автомат. Инструкция, здравый смысл и опыт боевых действий на острове требовали, чтобы лейтенант устранил потенциальную угрозу, но что-то внутри не давало этого сделать. Что это было? Надежда, что все может обойтись, если, допустим, спрятать Агеева в подземелье, куда не проникнет лунный свет-катализатор? Или мешала какая-то неоформленная догадка, медленно созревающая в глубинах сознания? Даром, что ли, Хромов столько времени посвящал изучению мистических процессов, бушующих на острове?

Так или иначе, Хромов не выстрелил. Это за него сделал сержант Фомин. Он пристроился с «Винторезом» на капоте «Урала» и издалека внимательно следил за всей этой катавасией. С сотни метров опытный сержант попадал в рубль, поэтому «зачистить» Агеева ему не составило труда. А что при этом чувствовал сержант – это его дело, не Хромова.

Лейтенант усилием воли затолкнул поглубже лишние сейчас переживания и вернулся к оперативной обстановке. Машина сбросила ход. Масса явно надеялся на команду «полный назад». И это понятно, духи вывалили из леса нешуточным составом. Стасенко, конечно, гвоздил от души, а теперь ему начал вторить Фомин, но их работа ничего не решала. Духи шли вперед, не обращая никакого внимания на потери.

– Пока гражданские на линии, не удержим! – крикнул Стасенко в момент смены магазина. – Из тромбона надо фигачить! И отходить!

– Поучи еще, – сердито ответил Хромов.

Ему и самому стало ясно, что партия проиграна. Дальше торчать на поле слишком рискованно. Оставалось лишь мысленно попрощаться с репортерами и сдать назад, отступить, чтобы не маячить в прицелах всего отряда.

Будто бы помогая Хромову избавиться от всех сомнений, сержант Фомин вдруг перенес огонь на группу репортеров. Кто ему приказал, было понятно, но лейтенант все-таки бросил короткий взгляд, чтобы убедиться. В шаге от позиции Фомина стоял, заложив руки за спину, Кудашов. Выражение лица у командира было мрачным и многообещающим. Что неудивительно. Майор никак не планировал на сегодня потери среди личного состава.

И все-таки репортеров было жаль. Хромов опять перевел взгляд на четверку, очутившуюся меж двух огней. С одной стороны к ним приближались духи, шагов двадцать им оставалось сделать, не больше, а с другой – их пытались зачищать те, кто теоретически должен был защищать. Отличие в букву, а насколько разные слова!

Первая же пуля досталась девице. Хромов даже вздрогнул и поморщился, когда это произошло. Но в следующую секунду на ту же девицу вдруг набросился самый быстрый из духов, и лейтенант был вынужден признать, что Кудашов и Фомин правы. Шансов у репортеров все равно не осталось.

Однако Фомин вторым выстрелом зачем-то срезал зомбака, который набросился на раненую девицу, а третьим и четвертым достал еще двух духов. Зачем? Для очистки совести давал репортерам последний-препоследний шанс?

– Да прыгайте вы! – вдруг вырвалось у Стасенко.

Снайпер тоже внимательно следил за передвижением репортерской группы и стрелял пока только по зараженным. Смысл реплики дошел до Хромова, когда первый репортер вдруг исчез, словно провалился сквозь землю. Только тогда лейтенант вспомнил об упомянутом Стасенко овраге. Что ж, если на дне оврага есть приличные лужи – а они наверняка там есть – у беглецов и впрямь появлялся шанс. К зеркалу воды духи близко не подойдут.

– Масса, полный назад! – крикнул Хромов.

Водитель выдохнул с явным облегчением.

БТР пополз назад, к «бетонке», но Хромов не отвел взгляда от поля боя. Он проследил, как беглецы, включая раненую девушку, спрыгивают в овраг, и убедился, что духи за ними больше не бегут. Более того, все зомби как по команде начали отходить в лес. Чистильщикам даже не пришлось больше тратить патроны, чтобы отогнать врагов.

Вопреки ожиданиям, командир не стал «вламывать» лейтенанту. Во всяком случае, разбор по горячим следам не состоялся. Майор Кудашов просто смерил взводного мрачным взглядом и протяжно выдохнул, как бы безмолвно спрашивая: «Ну, что мне с тобой делать, с инициативным таким?» В ответ Хромов только развел руками.

– Ладно, – вдруг снизошел командир. – Слушай сюда. Не нашел Валек своих подопечных. Может, их мы и видели сейчас, а может, они другим лесом ушли. Так что работаем по второму рапорту, от разведки соседей. В нашем секторе интересный компот: скопление зомбаков и неизвестные вооруженные люди, до полусотни штыков. Почти в центре острова.

– Вооруженные, но не наши?

– И не смежники. – Кудашов многозначительно вскинул брови. – Сечешь?

– Ополченцы?

– Есть такая версия.

– Многовато – до полусотни. Дело какое-то намечается? Или нашли что-то ценное?

– Вот! – майор поднял указательный палец. – О чем и речь.

– Вы на «изделие ноль» намекаете?

– Ты язык-то придержи, – Кудашов понизил голос. – Короче, надо провентилировать. Так что будем выдвигаться. Сперва на Бабино, а дальше в сторону Сосновки. Иди, готовься. Теперь замыкающим пойдешь… от греха подальше.

– Есть, понял. – Хромов опустил взгляд.

– Там и прессу твою перехватим, – вдруг проронил майор, тоже больше не глядя на лейтенанта. – Косяк твой исправим. Видишь, как все удачно складывается. Цени.

– Ценю. – Хромов кивнул. – А почему вы думаете…

– Потому что другого пути к мосту нет, только через Сосновку. – командир взглянул на часы. – А они к мосту пойдут, без вариантов.

– Почему?

– Хром, ты тупой? – Майор опять уставился на подчиненного и скривился. – Или глухой? Я ж сказал, другого пути нет! Выбраться отсюда можно только по мосту. Любой, кто пока не зомбак, это понимает.

– А, ну да, – лейтенант кивнул. – Все правильно. Понял.

– Ну, слава богу. – Командир ухмыльнулся. – А то я уж подумал, что и тебя в расход пора отправлять. С профилактической целью. По машинам!

– Зашибись профилактика, – пробормотал Хромов себе под нос, когда командир уселся в штабной «уазик». – Вам бы в Европе родиться в Средние века, товарищ майор. Сделали бы карьеру в святой инквизиции на раз.

* * *

Наблюдать за военными было просто. В первую очередь потому, что все было понятно. Военные действовали согласно уставу и инструкциям, а если и нарушали какие-то пункты, то все отклонения были типичными общевойсковыми. Как в любом нормальном подразделении.

И вели себя бойцы и офицеры вполне нормально, как все остальные, кому выпало работать в трудных, да еще и опасных условиях. Поле, круглосуточная работа, боевые задачи… постепенно к этому привыкаешь, вживаешься и перестаешь ставить опасность во главу угла. Нет, учитываешь, что она есть, понимаешь, что бравада – глупость, но не шарахаешься от каждого куста, а внимательно его разглядываешь и сразу принимаешь решение. Если что, шарахнул очередью – и вся любовь. Кто побывал в такой ситуации, тот знает, о чем речь.

Человек, который наблюдал за военными с чердака дома 15 по улице Центральной, бывал в подобных переделках не раз. Если честно, внутри у него даже слегка екнуло от мимолетного желания вновь очутиться в строю, рядом с бойцами и офицерами, еще немного пожить той простой, понятной и пусть тяжелой, зато настоящей жизнью. Но желание быстро улетучилось, и человек вернулся к своим обязанностям. Военные направились к центру зоны, значит, следовало покинуть пригретый наблюдательный пункт и двигаться следом. Хотелось этого или нет.

Хотелось несильно, а с другой стороны, вдохновляла «иллюзия строя». Идти пусть и не в строю, но поблизости, видеть то, что видят действующие бойцы и командиры, а возможно, и поучаствовать в работе – пусть под шумок, неформально. Ради этого стоило побить ноги. Когда еще выпадет такая возможность?

Зона разлома 11

Остров, сутки назад

Солнечное счастье оказалось недолгим. Ближе к полудню небо затянули тучи и начал накрапывать дождь. Но это никого не огорчило. Андрей был сосредоточен на изучении местности, Муха и Бибик ушли вперед, чтобы в случае чего расчистить дорогу, а Каспер и Шурочка брели замыкающими, о чем-то негромко воркуя. Девушка постоянно оборачивалась, но ни разу не увидела ничего опасного. Так же, как головной дозор. Мелькавшие прямо по курсу местные будто бы растворились. Казалось, новая зона нестабильности дает квестерам время прийти в себя после второго этапа Большой Игры. Андрей не верил в благосклонность судьбы, поэтому был настороже, однако и ему не удалось обнаружить ничего подозрительного. Ровно до того момента, когда группа приблизилась к западной границе зоны.

Искомая квест-станция представляла собой несколько полуразрушенных строений – в прошлом хутор – на берегу разлившейся речки, русло которой заполнила не вода, а жидкая грязь. Зрелище было удручающим. Но главное, что станция оказалась брошенной. Правда, не так давно. Это выяснили разведчики. Муха заглянул в главный корпус станции – бывший сарай рядом с жилым домом. Внутри прежде было полно оборудования, мебели и всевозможного скарба, но теперь это все валялось в виде обломков и смешанных с грязью обрывков, ошметков и осколков. Уцелело немногое, в частности, газовая плита, на которой стоял чайник.

– Горячий, – Муха показал чайник Луневу. – И следы свежие. Много следов.

– Кто-то здесь покувыркался от души, – сказал Бибик, окидывая взглядом руины. – А после ушел вдоль берега на север. Только не по отмелям, а по лесу.

– Интересно, почему? – Андрей указал на песчаный берег. – По песку вдоль воды удобнее.

– Думаю, пытались уйти незаметно.

– Это незаметно? – вмешался Муха. – Кусты поломаны, будто бы стадо бизонов промчалось.

– Тогда ушли по цели, – сделал вывод Бибик. – На карте обозначена запасная точка. Охотничий домик. Как раз к северу отсюда.

– Идем туда, – решил Андрей. – Но сначала выясним, нет ли других следов. Бери сладкую парочку и топайте прямо, а мы с Мухой пройдем немного по берегу. Встретимся вот здесь.

Андрей взял планшет и указал на отметку в километре от разоренной квест-станции.

– Годится, – сказал Бибик. – Бесплатный совет: стреляйте во все, что шевелится. Видишь, какими толпами тут народ ходит. Замешкаетесь – сметут.

– Не вопрос. Одно уточнение. Вы тоже.

– А если мы друг друга подстрелим… – обеспокоился Каспер.

– Не подстрелим, – Андрей забрал у Шурочки детектор, а взамен вручил ей один из двух пакалей. – Теперь у нас по метке и по дескану. Смотрите на экран, прежде чем палить. Погнали…

…Береговая полоса в разных местах имела разную ширину, но нигде лес не подходил к воде вплотную, песок был твердый, так что идти было легко. Почему убежавшие со станции ученые не воспользовались этим маршрутом, было решительно непонятно. Русло реки изгибалось, но крюк получался мизерный, в целом путь вел на север, так же, как протоптанная в лесу тропа.

– Никаких следов, – когда позади осталась примерно половина пути, проронил Муха. – Можно идти на стыковку.

– Дальше будет ручей, – сказал Андрей, – вдоль него пройдем. Удобнее, чем сквозь заросли, и без лишнего шума.

– Да, шум тут не нужен, – согласился Муха. – Однако странно. Почему нам не встретились эти… зараженные? Ведь когда мы были у разлома, ими все тут кишело, я сам видел. А теперь пусто. Все умчались по тропе за учеными?

– На самом деле их в принципе не может быть много, – предположил Андрей. – Сколько народу здесь обитало до начала Сезона Катастроф? На карте десяток небольших поселков и райцентр. Пусть будет тысяч пятьдесят-шестьдесят на круг. Не меньше половины наверняка успели эвакуироваться. Двадцать-тридцать тысяч заразились и разбрелись по лесам. Новая плотность населения получается так себе.

– Сто человек на квадратный километр, – Муха покачал головой. – Вполне прилично. Понятное дело, что они неравномерно распределились, но в целом-то…

Муха оборвал фразу и остановился. Несколько секунд он озирался, а затем указал стволом автомата на ближайшие кусты. Смысл был понятен.

– Вижу. – Андрей кивнул и приблизился к зарослям. – Лежка. Кто-то здесь сидел в засаде или прятался.

– А еще кто-то вышел прямо из речки, – Муха развернулся и указал на песок. – Вот следы. А тот, из кустов, на него накинулся. Вот еще следы, только смазанные, как после забега. А вот здесь они боролись.

Муха присел у кромки воды, снова повертел головой, поднялся и решительно двинулся сначала по берегу, а затем по траве, все сильнее забирая влево, в заросли. Шагов через двадцать он остановился и махнул Андрею рукой.

Лунев быстро нагнал Муху и вручил ему найденный в траве неподалеку от лежки финский нож.

– Чистый.

– Вижу, – Муха повертел финку. – Хорошая штуковина. Но следы тут только одного. Второй явно остался где-то в кустах.

– Скорее в реке. Победивший в схватке утопил противника. Потому и тела нет, и нож чистый.

– Или так, – согласился Муха. – Следы ведут на северо-запад. Прогуляемся или ну его?

– Прогуляемся. Нам ведь туда и надо. Точка встречи как раз там.

– Я первый, – Муха сунул нож за пояс и двинулся в глубь леса.

Какое-то время Муха шел медленно, внимательно изучая следы, но затем ускорил шаг. Наследивший человек вышел на лесную тропу, и теперь отпечатки его ботинок были видны очень даже хорошо. А когда в просвете между деревьями показалась проселочная дорога, и Муха, и Андрей увидели не только следы, но и самого ходока. И не только его. Еще они увидели трех местных жителей. Тех самых зараженных, которых по какой-то причине не осталось в западном секторе зоны.

Троица обезображенных болезнью местных набросилась на ходока с явным намерением порвать его на лоскуты. Зубами и ногтями. Во всяком случае, так это выглядело со стороны. Человек пытался отбиваться, но зараженные были быстрее и сильнее. Не приходилось сомневаться, что еще несколько секунд – и все будет кончено.

Вмешиваться или нет, такого вопроса не возникло. Рефлексы квестеров сработали мгновенно. Если есть возможность спасти человека от тварей, какого бы вида они ни были, надо спасать.

Первым к месту схватки подоспел Муха. Тремя выстрелами он отбросил зараженных от человека, а затем ухватил несчастного за ворот драной рубахи и потащил его волоком под прикрытие толстых деревьев. Андрей действовал вторым номером, но поработать ему пришлось не меньше, чем Мухе.

Зараженных ничуть не отрезвили полученные ранения. Они вскочили и с прежней прытью бросились на людей. Андрей не стал анализировать факты и гадать, почему эти оборванцы не корчатся от боли, а снова атакуют. Он вскинул автомат и быстро, но без спешки влепил по пуле в лоб каждому из зараженных. На этот раз требуемый эффект был достигнут. Оборванцы попадали на землю, немного подергались в агонии и затихли.

Лунев подошел ближе и осмотрел тела. Зрелище было отвратительным. Все трое больше походили на ходячие трупы, чем на больных.

– Однако зомби, – констатировал Муха, тоже приблизившись к трупам. – Давненько не встречал. А ты быстрее меня сообразил что тут к чему, поздравляю.

– Рефлекторно получилось, – признался Андрей. – Вот тебе и зараза. Выходит, врали местные ученые-квестеры.

– Могли просто ошибаться. Ведь как в такое поверишь? А главное – как доложишь на Большую землю? В психи запишут сразу, без базара.

В кармане у Андрея вдруг запищал дескан. Лунев кивком приказал Мухе вернуться к раненому, а сам спрятался за ближайшую сосну. Муха понял его верно. Тот факт, что приближался некто с пакалем в кармане, ничего не гарантировал. Да, скорее всего, отреагировав на выстрелы, к месту схватки бежали квестеры во главе с Бибиком. Но твердых гарантий тут не было. Мало ли у кого еще могут оказаться в кармане пакали. Например, у «серых». А с ними во время игры встречаться – себе дороже. Могут помочь, а могут и помешать. А то и вовсе напасть. Предсказать финал встречи с почти любым «серым», если только это не Мастер Игры, невозможно.

– Эй, свои! – послышался из зарослей голос Бибика.

– Тормози, все в порядке! – ответил Андрей.

– Ох, ты, епть, – Бибик вывалился из кустов и едва не споткнулся о тела зараженных. – Это что за хрень?!

– Ой! – следом появилась Шурочка.

Она тут же бросилась обратно и едва не сбила с ног Каспера. Андрей дал отмашку, показывая Косте, куда следует увести Шурочку, пока она с перепугу не забилась в истерике. Каспер сгреб девушку в охапку и повел туда, где спрятался Муха. Вроде бы обошлось, но обсудить с Бибиком, «что это за хрень», Луневу так и не удалось. Из зарослей, где укрылись Муха и раненый, послышались стоны, затем удивленные возгласы, а еще секундой позже оттуда пулей вылетел Каспер. Глаза у парня были квадратно-офонаревшие. Костя замахал руками и даже подпрыгнул, обозначая, что требуется присутствие командира группы и его мудрого старшего помощника.

– Там… это… – попытался прокомментировать Каспер. – Короче, это надо видеть! Идите скорее!

Спасенный квестерами человек истекал кровью. Наложенные Мухой повязки проблему не решили. Почти все уже промокли насквозь. Но ажиотаж возник не по причине того, что человеку срочно требовалась более квалифицированная медпомощь. Дело было во внешности парня. Даже размазанная по лицу кровь не мешала усмотреть во внешности спасенного знакомые черты. Да что там черты! Этот парень был как две капли… Муха! Лицом, телосложением, даже мимика и взгляд у них были, словно у близнецов.

«Интересно, крыша у него тоже слегка протекшая? – подумалось Андрею. – И склонность к занудству, когда в адеквате, имеется? Если так, нам исключительно повезло. В кавычках».

– Хм, – проронил Бибик, приседая напротив раненого. – Вижу, есть повод вернуться к вопросу о двойниках и параллельных мирах. Как тебя зовут, боец?

Раненый не ответил. Его лихорадило, взгляд плавал, и «боец» вряд ли слышал вопрос. Ответ нашел Муха. Он пошарил у своего двойника по карманам и выудил водительское удостоверение. Прочитав, он протянул карточку Андрею, а тот передал ее Бибику.

– Значит, все-таки просто похож, – прочитав имя и фамилию в «правах», констатировал Бибик. – Имя и фамилия другие. Но все равно занятно.

– Все не так, – вдруг заявил Муха. – Это у меня имя и фамилия другие. Поменял, когда подался в зону. Раньше меня иначе звали.

– А как? – спросила Шурочка.

– Вот так, – Муха кивком указал на «права» в руке у Бибика.

– И что это значит? – Шурочка обвела удивленным взглядом квестеров и вновь остановилась на Мухе. – Это твой брат?

– Нет, – Муха вздохнул. – Это я. Только здесь.

– Где – здесь? В этой зоне?

– В этом мире. Я ведь из другого. Из параллельного.

– Это как так? Ты что, из разлома к нам пришел? Как «серые» приходят?

– Вроде того.

– Ты это серьезно или прикалываешься?

– Шура, отстань от человека, – строго приказал Бибик. – Позже разберешься, если потребуется. История запутанная, но реальная, поверь. Андрей, надо идти дальше. Стрельбу не только мы услышали.

– Уходим, – согласился Лунев. – Двойника…

– Понесу! – опередил его Муха. – Пока он жив, не брошу! Даже не предлагай!

– И не собирался, – Андрей жестом приказал Касперу помочь Мухе. – Пока он жив, неплохо бы задать ему пару вопросов. Так что несем все по очереди.

Андрей обернулся к Бибику. Тот кивнул и пошагал первым. За ним двинулись Каспер и Муха с двойником, затем Шурочка. Андрей двинулся замыкающим, но прежде он внимательно осмотрелся и прислушался к звукам. После он догнал Шурочку и мягко обнял ее за условную талию. Девушка на миг замерла, вопросительно посмотрела на Лунева, но ничего не сказала. Андрей притормозил девушку и сначала сунул ей в боковой карман дескан, а затем – в нагрудный карман куртки – второй из двух имеющихся у группы пакалей. Спрятав матценности, он для надежности сам прижал липучки на карманах.

Получалось, что из балласта Шурочка превратилась в хранительницу обоих артефактов, а заодно ценного приборчика. Очень даже ответственная должность. Впрочем, Шурочку больше воодушевило не оказанное доверие, а то, как Андрей с ней обращался. Аккуратно, почти нежно.

Закончив, Лунев выразительно посмотрел девушке в глаза и приложил палец к губам. Шурочка кивнула и почему-то слегка покраснела.

* * *

Высокий худощавый «серый» без труда определил местонахождение игроков Мастера и даже выбрал неплохую позицию в тылу группы, но это не принесло ему никаких дивидендов. Ему не удалось воспользоваться особыми свойствами пакалей и проникнуть с их помощью в подсознание владельцев артефактов. Обе вещицы находились у единственной в группе женщины. То есть «серому» не светило добыть хоть какие-то сведения о замыслах квестеров.

Во-первых, они вряд ли посвящали в свои планы эту девушку, а во-вторых, она не поддавалась внушению «серого». В этом Претендент убедился еще на предыдущем этапе игры. Так что доверить пакали Шурочке было правильным решением. И неважно, сами квестеры до этого додумались или с подачи Мастера. «Серому» следовало либо придумать какой-то другой способ воздействия на квестеров, либо играть по правилам, чего он просто не умел.

Высокий и худощавый «серый» притормозил, затем резко сменил направление и двинулся на северо-восток. Туда, где притаился до поры до времени его игрок-джокер. Тот самый, что прибыл на Остров пять дней назад. Пришло время ввести его в игру. Ведь, как сказано выше, играть по правилам худощавый «серый», он же Претендент на кресло Мастера, не умел.

Часть вторая: Скрытая угроза

Зона разлома 11

Остров, 21 июля 2016 г.

Удивительно, однако, Наташа не жаловалась и не ворчала. Другая на ее месте непременно устроила бы истерику на тему «Я же говорила!», а Наташа лишь недобро зыркнула на Шамана, который убедил-таки Бажова рискнуть. Самой было странно, что за холодное спокойствие вдруг нахлынуло? Может, все дело в осознании непоправимости случившегося? Но тогда полагалось впасть в истерику, однако… почему-то не впадалось. Наоборот, мысли текли ровно, фразы формулировались четко, события воспринимались адекватно, виновные известны, но брать с них теперь было нечего. Как с известных животных молока. Даже извинений не возьмешь. К чему теперь эти извинения?

Тимофей поддался на уговоры Шамана, когда обнаружилось, что к деревне приближаются военные. По мнению Шаманова, под прикрытием вояк группа имела все шансы добраться до пруда или до оврага, но в то же время не попасть в руки самим служивым. Военные должны были прикрыть от нелюдей, а непролазная грязь между тропой и «бетонкой» – от самих вояк. Чтобы успешно пройти между вояками и нежитью, требовалось двигаться с ювелирной точностью, на тщательно выверенном расстоянии от леса и от «бетонки», след в след. А между тем выверять маршрут было некогда. План был дерзкий, как говорится, «на тоненького», но почему-то именно этим сомнительный замысел подкупил Бажова, и он согласился рискнуть.

А там и Сева созрел, начал умолять Наташу пойти с ребятами. Не то чтобы на нее подействовали уговоры, просто ей не улыбалось остаться в полном одиночестве. Даже с Севой не улыбалось остаться. Он, конечно, мужчина, да еще и тайный воздыхатель, но защитник так себе. Каждый раз, когда Тимофей уходил в свои мини-экспедиции, Наташа просто тряслась от страха, словно оставалась совершенно беззащитной.

В общем, когда Бажов поддался на уговоры Шамана, вопрос был фактически решен. И вот чем все обернулось. Сначала чуть не убили – сантиметров на десять левее – и все, крышка от пудреницы, вместо простреленного плеча – пирсинг в сердце. А потом вообще тварь укусила! Жесть! Шок!

Поначалу боли не было, только онемела и повисла плетью рука, а вся одежда на боку пропиталась теплой липкой кровью. Чуть позже, когда группа выбралась из оврага, плечо заныло так, что Наташа едва не грохнулась в обморок. Хорошо, Тимофей вовремя поддержал, не дал рухнуть лицом в грязь. Пришлось группе сделать привал, чтобы перевязать Наташе рану – у запасливого Севы имелась аптечка, в которой нашелся бинт – и заодно дать девушке прийти в себя.

Местечко для привала нашлось не лучшее – сельское кладбище, но тут уж как получилось, так получилось. Выбора особого не было. Торчать в чистом поле – намного опаснее, чем прятаться между оградками, жестяными памятниками и рябиновыми кустами. Зомби отстали, но ведь если они один раз рискнули пуститься в погоню, могли соблазниться легкой добычей и второй раз. Кто знает, что у них на уме?

– По идее здесь должно быть что-то вроде их… дома, – озираясь, сказал Сева. – Ну, или культового места.

– Не следует смотреть за обедом так много голливудских фильмов, – с усмешкой проговорил Шаман.

– Так других-то нет, – Сева уловил намек.

– Вот никакие и не смотрите.

– Будь здесь их логово, мы видели бы разрытые могилы… – возразил Севе Тимофей, одновременно заканчивая перевязку. – Готово, барышня, жить будете. А тут все в порядке.

– Заговор, говорю же. – Сева вздохнул. – От нас скрыли утечку вируса.

– С Луны, – Бажов усмехнулся. – Ведь активация «вируса» как-то связана с лунным зеркалом. Подумай еще, пока шагаем. Наташ, ты как?

– Вне себя, – буркнула девушка и поморщилась. – Но идти могу.

– Надо руку на перевязь подвесить, – посоветовал Шаман. – А опасаться теперь лучше не зомби. Вернее, не только их. Бегают они хорошо, но хотя бы не стреляют.

– Да, военные удивили, – признал Бажов. – Я ведь и раньше попадал в их поле зрения. Когда бродил тут по окрестностям. Но до такого свинства они не опускались.

– Почему-то мне кажется, это не последнее наше удивление, – угрюмо проронил Сева. – Идти еще далеко.

– Умеешь ты внести нотку позитива в ситуацию, – Бажов совсем невесело усмехнулся и помог Наташе встать. – Топаем, граждане. Во-он туда. Позавчера там была тропинка. Надеюсь, не размыло ее.

– Лучше бы так, – Шаман махнул рукой, указывая в северном направлении.

– Увязнем, – Бажов покачал головой. – И вон в том лесу военная база. А если по тропинке, попадем в сосновый бор. Километра три до него. Небольшой, зато чистый, почва песчаная, с хвоей смешанная. Через него просека идет. Я не углублялся, но думаю, сквозная. По карте с той стороны бора деревня Сосновка, дальше – речка, поле, дачный поселок – и все, мы почти на трассе.

– Слабое место – бор, – Шаман ненадолго призадумался.

– Можем не по просеке, а по опушке пойти. Еще один крюк получится, зато и не по грязи, и безопасно. А там и речка, вообще отличное прикрытие.

– Годится, – Шаманов кивнул. – До бора не останавливаемся, если что… возвращаемся сюда. Вернее – в овраг. Кто устанет, того несем по очереди. Нет возражений?

Он вопросительно уставился на спутников. Сева смерил тоскливым взглядом расстояние до бора и пожал плечами. Бажов просто коротко кивнул. Наташа отреагировала с запозданием. Она была занята важнейшим на свете делом – смотрелась в зеркальце и пыталась поправить макияж.

– Есть, – Наташа наконец подняла взгляд на Шамана и вдруг достаточно бодро усмехнулась. – Я не устану, если ты меня имел в виду. Я вообще как на допинге.

– Да? – Шаман смерил ее скептическим взглядом. – И давно?

– Вот только что вставило. – Наташа потрогала простреленное плечо. – И не болит почти.

– Тем лучше. – Шаманов отвел глаза и встретился взглядом с Бажовым.

Тимофей едва заметно покачал головой. Он отлично понял, что хотел, но не мог сейчас сказать Олег. Внезапное улучшение Наташиного самочувствия не предвещало ничего хорошего.

Шаман вновь бросил взгляд на девушку. Ему вдруг вспомнился мелкий и вполне естественный для Наташи как женщины эпизод минутной давности. Шаман вспомнил, как ловко она поправляла слегка потекший макияж, глядя в зеркальце. Почему-то этот момент зацепил Олега. Почему? Чем? Непонятно. Но зацепил и вызвал в глубине сознания очередную серию «щелчков». Только теперь с этими воображаемыми звуками не кластеры памяти открывались, а будто бы замыкались допотопные контакты. И очень скоро цепь могла замкнуться окончательно. Либо накоротко, либо на догадку – что же зацепило, и какие следует сделать выводы.

Скоро, но не сейчас. В данный момент следовало сосредоточиться на новом отрезке пути. Так Шаман и поступил.

Тимофей оказался прав и не прав одновременно. До соснового бора было действительно километра три, а размытая тропа действительно вывела к просеке, но вот деревня Сосновка располагалась не на другом конце лесной дороги, а слева, вплотную к бору. Некоторые дома даже прятались между соснами, и было трудно понять, насколько глубоко уходит в лес этот живописный населенный пункт.

– Как раньше не увидел, не понимаю, – признался Бажов. – Может быть, дождь в тот раз был сильнее, видимость хуже?

– Или это не Сосновка, – предположил Сева. – Где твоя карта?

– В навигаторе, – Бажов развел руками. – А он в машине остался.

– И через сеть не погуглишь, – Сева вздохнул. – Поскольку нет здесь сети. Каменный век.

– Зато язык остался, – Шаманов вдруг придержал за рукав Тимофея и кивком указал в сторону деревни. – Как раз есть у кого спросить. Если, конечно, стрелять не начнут без разговоров, как те вояки.

От окраины «Сосновки – не Сосновки» в сторону группы направлялась довольно внушительная делегация, человек десять. Все были при оружии, но если присмотреться, становилось ясно, что вооружены незнакомцы ружьями, а не автоматами, хотя некоторые экземпляры и походили на «калаши». А еще, если присмотреться, люди были одеты не в армейский камуфляж, а в пятнистые штаны и куртки из магазина «Охота и рыбалка». И сапоги у них были «болотные», гражданские, а не из комплекта химзащиты. Да и шли неизвестные не строем или цепью, а как попало, толпой. Так что делегация скорее напоминала небольшой партизанский отряд современного пошиба, а не армейское подразделение.

Возглавлял партизанскую ватагу мужчина среднего роста, неприметной внешности и неопределенного возраста, что-то от тридцати до пятидесяти. Эту неопределенность усиливала рыжеватая недельная щетина. Но, судя по ясным глазам, которые непрерывно «сканировали» ходоков, партизанский командир был все-таки ненамного старше Шамана или Бажова.

– Может, не будем рисковать? – предложил Сева. – Тут до леса осталось…

– Это их лес, – возразил Тимофей. – Лучше не дергаться.

– Бежать поздно, – сказал Шаман. – Попробуем договориться.

– Мальчики, спокойно, я с вами, – Наташа положила руку Севе на плечо. – Микрофон у тебя далеко? Если что, возьмем интервью, безотказный способ. Кто у них главный, как думаете?

– Вон тот, рыжебородый, – негромко ответил Бажов. – Погоди с интервью. Сева, просто включи запись звука, может пригодиться.

– Я и камеру могу в скрытом режиме…

– Просто звук пока.

– Без проблем.

Шаман и Бажов сделали по шагу вперед, за ними пристроилась Наташа. Таким образом, они прикрыли Севу, который запустил руку в сумку и на ощупь включил камеру. Партизаны вроде бы ничего не заметили. Во всяком случае, вида не подали.

Встреча состоялась минут через пять, и началась она вполне мирно, даже позитивно. Не сказать, что незнакомцы прямо-таки светились дружелюбием, но и угрюмыми их физиономии не выглядели. Спокойные лица, спокойные взгляды, у некоторых заинтересованные, у некоторых равнодушные, у одного-двух – с хитринкой, адресованной Наташе: «А что такая красивая девушка забыла в наших забытых Богом местах?» Нормальные, в общем, были взгляды, невраждебные. А уж командир смотрел и вовсе почти по-отечески, тепло и с сочувствием. Будто бы собирался сказать: «Натерпелись, ребятки, намаялись, но ничего, все позади, теперь вы в безопасности».

– Доброго здоровья вам, граждане, – на самом деле сказал партизанский командир. – Заплутали?

– Мы сами неместные, – вступил в беседу Шаман. – Но не плутаем, к шоссе идем, а дальше к мосту. Разве неправильно?

– Все правильно. – командир кивнул. – Верной дорогой идете, товарищи. Разрешите представиться, Федоров Сергей Иванович, командир отряда самообороны при Мошнинском сельсовете.

– Олег Шаманов, Тимофей Бажов… – Шаман обернулся. – Наташа и Сева. Съемочная группа программы «Натура Бажова», федеральный телеканал «Спорт и туризм».

– Вы продюсер? – Федоров задержал взгляд на брезентовом плаще Шаманова.

– Подарок местного населения, – сориентировался Олег, одергивая плащ. – Приехал неподготовленным. Не думал, что будет так дождливо.

Федоров сделал вид, что не заметил, как ловко Шаманов обошел скользкий для него вопрос.

– С дождями беда. – Федоров опять кивнул. – И со всякими натурами – тоже. Точнее, с субъектами, у которых непорядок с натурой. Видели уже этих тварей?

– Как интересно! Здесь завелись какие-то твари? – фальшиво удивилась Наташа. – Опасные?

– Есть немного.

– Кусаются?

– А то вы не в курсе!

Из глаз у Федорова вдруг исчезла теплота, и он просверлил взглядом Наташу. Впрочем, через пару секунд его взгляд снова потеплел. Вот только теперь казалось, что с участием он смотрит только на Бажова и Севу. На Шаманова он смотрел по-деловому, а на девушку вообще не смотрел, словно она исчезла. По этой или по какой-то иной причине в дальнейшей беседе Наташа почти не участвовала. Расстроилась, что ее чары не действуют на суровых селян? Или уловила женским чутьем что-то неладное?

– Надеюсь, эти ваши твари не помешают нам… – Шаман кивком указал на просеку.

– В лесу обязательно помешают. Где нет открытых водоемов, хотя бы луж, мертвяки чувствуют себя хозяевами.

– Мертвяки? – продолжая Наташин спектакль, «удивленно» переспросил Шаман.

– Да ладно Ваньку валять. – Федоров поморщился. – Вы ведь знаете, что тут к чему.

– Почему вы так решили?

– Видел, как вы от них убегали. Грамотно. Да и Тимофея мои ребята видели пару раз, когда он тут изучал окрестности и за мертвяками наблюдал. По нашим данным, вы не меньше месяца в Замятине просидели. Верно?

– Что ж, сдаемся. – Шаман поднял руки. – Ваша правда. Спасибо за предупреждение, мы поразмыслим над альтернативным маршрутом.

– Думайте не думайте, а путь к трассе лежит именно через этот лес. – Федоров покачал головой. – В обход по полям – грязно до полной непролазности. Но пешком через лес вы не пройдете, а машину свою вы утопили в болоте возле Церковки. Было дело?

Федоров адресовал вопрос Бажову.

– Было. – Тимофей кивнул.

– Мы рискнем, – уверенно сказал Шаман. – Лес прозрачный, дождь, лужи кругом… нормально. Прорвемся.

– Хм. – Федоров спрятал ухмылку. – Риск – дело благородное, только глупое в данном случае, поскольку неоправданное. Ну, допустим, прорветесь вы, даже до моста дотопаете. Дальше-то что?

– Дальше? – Шаман пожал плечами. – Не понимаю, в чем подвох? Дальше – по мосту и домой.

– Хех! Домой! – на этот раз Федоров рассмеялся от души. Его поддержали другие «партизаны». – Ну, порадовал, продюсер! Юморист! Дай пять!

Шаман руки не подал. Вопросительно взглянул на Бажова. Тот лишь пожал плечами.

– Чего вы ржете? – Шаманов сдвинул брови.

– Ты не напрягайся, Олег, извини, – Федоров смахнул слезинку. – Мы и впрямь напрасно смеемся. Вы ведь не в курсе. В Замятине радио не работает и бабки не судачат.

– Вот именно. Вы поясните, чего ржать-то? Что не так с мостом?

– С мостом как раз все в порядке. Только перекрыт он с двух сторон. Тут минные поля и блокпост, а на той стороне вообще целая армия лагерем стоит. Кто ближе ста метров подходит – жгут почем зря. Огнеметами.

– Да ладно!

– Прикинь!

– И что, никак не договориться?

– Ну-у… – Федоров взглянул на логотип телеканала на куртке у Бажова, – может, и поговорят с вами, в виде исключения. Только все равно не выпустят. Не смогут.

– Не смогут или не смогут? – меняя интонации, спросил Тимофей.

– Не смогут, потому что это невозможно в принципе, – терпеливо пояснил Федоров. – Сами служивые, которые на внутреннем блокпосту сидят, такие же заложники ситуации, как мы. Нет отсюда выхода. Физически нет.

– Еще не лучше, – скрипнул Сева.

– Погоди, – Бажов подал знак оператору, а затем и Шаману. – Погоди. Сергей Иваныч, давай с этого места поподробнее.

– Оно можно, только лучше бы нам в хате поговорить, чего мокнуть-то? – Федоров опять хитровато улыбнулся.

– Мы еще ничего не решили, – напомнил Шаман. – Излагай по существу, там посмотрим.

Бажов, соглашаясь с Шаманом, кивнул.

– Если чуток поумничаю, ничего? – Федоров склонил голову набок. – Вы люди грамотные, с высшим образованием, так?

Он скользнул взглядом по Севе, чуть задержался на Бажове и уставился на Шаманова. Но не как на главного в группе, а скорее как на родственную душу. Рыбак рыбака, как говорится… или зануда зануду?

– Вы тоже, – Шаман взглядом указал на руки Федорова. – Не фермер, это ясно. Учитель?

– Почему вдруг учитель? – Сергей Иванович удивленно округлил глаза.

– Интонации, последовательность изложения, умение адаптировать речь под манеру собеседника… если проще – говорить с людьми на их языке. Либо учитель, либо следователь. Но для следователя у вас взгляд слишком добрый.

– Еще доктор, – проронила Наташа.

– Нет, – Федоров снизошел и не только взглянул на девушку, но и ответил. – Олег угадал с первого раза. А вы, господин Шаманов, сам, случайно, не следователь? Такой наблюдательный… и выводы, будто у Шерлока Холмса, сразу в точку.

– Я продюсер, забыли? – Олег усмехнулся. – Но раньше в отделе кадров работал, на заводе. Народу много, текучка… опыт.

– Понимаю, – Федоров кивнул и опять обернулся к Бажову. – Что ж, тогда начнем урок… но сначала выясним кое-что. Вот вы здесь давно… месяц, да?

– Месяц, – подтвердил Тимофей.

– И ничего не заметили?

– Много чего заметил, – Бажов хмыкнул. – На что конкретно вы намекаете?

– Если «конкретно», это уже не намек, – действительно учительским тоном сказал Федоров. – Я о погоде говорю.

– Дождливая погода, мерзкая, – встрял Сева.

– Но зато какая стабильная! – Федоров поднял кверху указательный палец. – Как по часам: с полудня до десяти вечера – дождь, а ночью ясно. И так трое суток. Затем сутки передышки, солнышко целый день, а затем опять трехдневный мокрый марафон. А в конце месяца – бонус. Трое суток без дождя, зато после расплата – пять дней льет как из ведра.

– Периодичность последнего не доказана, – заметил Бажов. – Два месяца прошло. Мало.

– Скоро три. – Федоров покачал головой. – Это проблемы с мертвяками начались два месяца назад, а льет уже третий месяц. Как между майскими началось, так до сих пор и хлещет.

– Синоптики не сообщали ничего, – усомнился Бажов.

– Вот мы и подошли к главному. – Федоров в который раз кивнул. – Синоптики не могли ничего такого сообщить, поскольку для них дожди начались тоже два месяца назад.

– Как это «для них»? – удивился Шаман. – А для вас три? Вы что, в другом измерении живете?

– Какой все-таки цепкий у вас ум, – искренне восхитился Федоров. – Фантастику почитываете?

– Нет… давно уже.

– Лукавите, Олег. Кто читал в юности, почитывает всю жизнь. Только не признаются, стесняются почему-то. А между тем самое полезное чтение, учит мыслить нестандартно. Если, конечно, профессионалом книга написана, а не компьютерным фанатом, который свою игрушку описал на уровне школьного сочинения.

– Я на самом деле мало читаю в последнее время. Документов на работе хватает. Но раньше зачитывался, вы правы.

– Вот почему вы сразу и уловили самую суть. Мы в западне, ограниченной сдвигом времени. Для кого-то небольшим, всего-то в доли секунды, а для кого-то месячным или больше. Понимаете? По ту сторону речки сейчас не пятнадцать ноль одна и пять секунд, а на четверть секунды… раньше. И это как минимум. Отстают там часики.

– И этот хроносдвиг создает непроходимый барьер? – Шаманов прищурился. – Где-то читал… у кого-то из классиков жанра.

– Прием довольно распространенный, многие авторы им пользовались. – Федоров снова кивнул. – Но в нашем случае есть отличия. Сдвинуто время не на территории. Оно сдвинуто персонально для тех, кто населяет окрестности Мошнино. И для тех, кто сюда попадает. Это западня исключительно для людей.

– Свежая интерпретация темы, – проронил Шаман со скрытой иронией. – И на мосту находится «точка невозвращения»?

– Лучше сказать – точка сдвига. Или рубеж темпорального конфликта. Те, у кого персональное время отличается от нормального, не могут его преодолеть. Ведь путешествия назад во времени невозможны.

– А вперед? – спросил Бажов.

– А вперед – сколько угодно. Время и движется вперед. Хоть нормальное, хоть сдвинутое. Есть, конечно, нюанс. Говоря техническим языком, это сбой программы – краткосрочное помутнение сознания. Но это временное явление, разве не так?

– Вы имеете в виду отключку и частичную потерю памяти?

– Да.

– Было дело. Ехал себе, потом – бац! – уже здесь, без машины. И ничего не помню о последних часах. Кстати, не долях секунды, а часах!

– Я и говорил, для кого-то время сдвигается на секунды, а для кого-то – на недели. Отчего так, пока неясно. Но сбой пережили все приезжие.

– У нас не было сбоя, – заметил Бажов.

– Интересно, – Федоров прицелился пальцем в Шамана. – Вы что, на разных машинах приехали?

– Поймал, – Шаман вздохнул. – Ладно, признаюсь, не продюсер я. Мы в Замятино встретились и познакомились. Это что-то меняет?

– Ничего. – Федоров качнул головой и снова взглянул на Бажова. – Значит, вы сбоя не ощутили?

– Нет.

– Вы уверены? – Федоров хитро прищурился. – Вы перебрались через речку по мосту?

– Да. Удачно проскочили. Блокпосты в то время только строились.

– На самом деле блокпосты стоят с конца мая, а вы про месяц толковали. Зачем наврали?

– Нет, мы… просто не стали уточнять. На самом деле приехали двадцатого мая. Мы видели толпы беженцев и строительство блокпостов. Сбоев памяти точно не было.

– Вот поэтому и повезло вам. В конце мая феномен вызывал не слишком мощные искажения. Секундами отделались. А то и миллисекундами. Потому и в сознании остались, и память не пострадала.

– Вообще-то… – вдруг негромко сказал Сева, – все не так просто.

– Что? – Тимофей удивленно взглянул на оператора.

– Я думал, в камере глюк завелся, – Сева вытащил из-под плаща фотоаппарат и полистал снимки. – Вот. Пока по мосту ехали, а потом ты за понтонами наблюдал, я щелкнул несколько раз. Вот этот кадр ничего так получился. Берег, перспектива, яблоня цветет, катер в кадре, дата нормальная – двадцатое мая, и время – двенадцать двадцать одна и тридцать пять секунд. А дальше… сразу двенадцать двадцать четыре и ноль пять. И катера в кадре нет. А ракурс тот же – подряд кадры были сделаны, в полсекунды разница. Но мы ведь на мосту не останавливались, ехали медленно, но верно. Три минуты… с половиной, будто корова языком.

– Но в тот момент тебя это не удивило? – с усмешкой спросил Шаман.

– Да я… вообще-то… не подумал.

– Вот видите. – Федоров тоже с интересом заглянул в фотоаппарат. – Отличный снимок и железное доказательство. Однако вам повезло прорваться без потери памяти. Но чем ближе к июлю, такие чудеса происходили все реже. Вот у Олега, видите, уже несколько часов из жизни выпали, а один из моих новых бойцов не помнит вообще ничего. Помнит лишь, что планировал поездку через Остров дальше на запад.

– Вы называете эту территорию Островом?

– А как ее называть? Суша, со всех сторон окруженная водой – остров. Читайте школьную «Географию». Были предложения назвать зоной отчуждения, но это избито, да и не отчуждал никто ничего. Так само собой получилось, стараниями природы.

– Аномальная зона… – попытался вставить Сева. – Или зона нестабильности. Их много теперь по всему свету.

– А что в ней нестабильного или аномального? И дожди, и странности с течением времени, и последующие проблемы – все стабильно и объяснимо, если постараться понять и найти все причинно-следственные связи. Кроме того, я ведь сказал – зоны как таковой здесь нет. Есть «аномальные люди», которые странным образом сюда попадают и не могут отсюда выбраться.

– Есть доказательства последнему? – спросил Шаман. – Желательно такие же стопроцентные, как снимок.

– Конечно. Возьмите камень, и… нет, лучше возьмите винтовку, подойдите к речке и сделайте пару выстрелов. Мишени на том берегу упадут. То есть пули улетят с Острова беспрепятственно. Но если попробуете переплыть речку – вернетесь, не доплыв до середины. Потому что вы живой человек, а живым отсюда выхода нет. Не верите?

– Ну-у… – Шаманов отвел взгляд. – Вообще-то у меня другие сведения, но… допустим. А со связью здесь какие проблемы? Почему я вчера звонил приятелям и разговаривал с ними, но теперь выясняется, что они два месяца как зомби.

– Это объясняется все теми же искажениями времени. На звонки с Большой земли иногда якобы отвечают давно исчезнувшие люди. Это все укладывается в мою теорию темпорального сдвига, но подробно эти явления пока не изучены. Заботы, знаете ли… быт, рабочие проблемы и так далее, это все отвлекает.

– Но в целом время идет, – сделал вывод Шаман. – То есть, когда наступит осень, тут все пожелтеет, а зимой замерзнет.

– Да.

– И при чем тут цикличность дождей?

– Ни при чем.

– Не понял.

– Я и не говорил, что есть связь. Это просто три феномена в одном ряду местных загадок. Дожди по расписанию, персональные временны́е барьеры для живых существ и посмертное перерождение.

– Погодите, – вновь попросил Бажов. – То есть… зомби, в отличие от нас, отсюда могут выйти?!

– Теоретически… да. Но пока мы на Острове, а мост хорошо защищен – нет. Мертвяки сторонятся открытой воды и окончательно гибнут в пламени огнеметов.

– А я сразу сказал, это заговор, – недовольно проскрипел Сева.

– Обоснуй, – к нему обернулся Шаман.

– Все сходится. Что-то рвануло в секретной лаборатории. Только не совсем разрушилось, а частично. И заглючило. Поэтому теперь над бывшим эпицентром взрыва кругами ходят атмосферные фронты – вот вам и расписание дождей. А люди попали под облучение, вот у них личное время и сдвинулось. Только не на четверть секунды, как Сергей Иваныч думает, и не на месяц. Насовсем. Остановилось. Поэтому даже те, кто загнулся от передоза этой секретной радиации, не умерли до конца. Вот и бродят теперь… без тени. Время ведь для них не идет.

– Есть существенное возражение! – запротестовал Федоров. – Заражение передается только через укус! Вы можете сколько угодно прикасаться к неживым, но не заразитесь. Это доказано. И второй пример – мы с вами. Вы здесь два месяца, я вообще местный житель. Но кто из нас облученный мертвяк? Вы? Я – нет.

– Я тоже в норме. Ну и что? С обычной радиацией тоже не все так страшно. Пока горячую частицу не проглотишь или не вдохнешь, ничего не будет. Кратковременное облучение – ерунда. Так знающие люди сказали, когда я сюжет в Чернобыльской зоне снимал.

– Еще отражения и тени, – несмело вмешалась Наташа. – От облучения они не теряются. Здесь что-то другое… не заговор и взрыв, а мистика.

– Женская логика! – Сева скривился. – Что не объясняется на пальцах – мистика. А ты попробуй задуматься.

– Я пробовала.

– И как?

– Никак. Мистика.

– Вот ты уперлась!

– Сам баран!

– Версия Севы имеет смысл, – поддержал товарища Шаманов. – Как доказательство – рубеж конфликта времен. Почему он проходит по мосту? А если пойти в другую сторону, где он пролегает?

– Где-то… тоже у речки, – Федоров замялся. – Только у другой. Если двигаться по прямой, по шоссе, километров двадцать от моста.

– Значит, где-то на полпути вполне может находиться источник всех этих бед, – Шаманов неожиданно подмигнул Федорову. – Есть источник-то? Это ведь где-то здесь должно быть. Вы сами сказали, Сергей Иванович, что до моста десять километров.

– Я не говорил.

– Но я угадал? Вы нас в лес не пускаете, мертвяками запугиваете, а сами в лесу окопались – почему? И знаете так много. Может, вы как раз источник охраняете? Что там? Секретная лаборатория, завод, военная база, подземный реактор? Мы вам для чего нужны, охрану пополнить? Текучка кадров в связи с утечкой радиации? Угадал?

– Почти, – Федоров вдруг резко обернулся, бросил взгляд на лес, а затем сделал шаг назад и подал знак своим «партизанам». – Уводите!

– Не понял! – возмущенно заявил Шаман и сжал кулаки. – В чем дело?!

– Мы продолжим наш урок, но не здесь, – ответил Федоров почти тем же ровным учительским тоном. – Здесь становится опасно.

– Мы пойдем дальше!

– Вы и девушка можете идти, – Федоров кивнул. – Остальных мы спасем, даже если им этого не хочется.

– И в чем прикол?

– Прикол? – Федоров усмехнулся. – Ну, если вы считаете превращение в бродячего мертвяка приколом… тогда как раз в этом. Вы заражены, я вижу это вполне отчетливо, глаз наметан. Так что с вами и вашей спутницей нам спорить не о чем. Можете идти, Шаманов. В лесу вас ждут будущие сородичи…

…Нельзя сказать, что заявление Федорова прозвучало для Олега как гром с ясного неба. Во-первых, ясного неба до десяти вечера не предвиделось. А во-вторых, он и сам подозревал, что с ним творится что-то неладное. Все эти внутренние изменения, неуемная бодрость, желание выглядеть круче Яглыча… все это появилось определенно неспроста! Но как раз по этой причине Шаман и отказывался поверить в безнадежность ситуации. Пусть он где-то подцепил проклятую «зомбическую чуму», но ведь Бажов говорил, что перерождение начинается после «лунного облучения» или чего там… отражения в «лунном зеркале»? А Шаман пока не попадал под лунный свет! И Наташу тяпнули только два часа назад. Да, теперь оба они были носителями заразы, но пока что людьми!

«С другой стороны, какая разница, если спасения нет? Прав Федоров. Мы обречены и потому можем топать куда угодно. Ясно, что возиться с нами бессмысленно. Только пристрелить, чтоб не мучились».

Шаман бросил взгляд на удаляющихся партизан. Они отошли уже довольно далеко. Тимофей пытался сопротивляться и что-то горячо доказывал Федорову, но двое бойцов держали Бажова крепко, а партизанский командир в дискуссию не вступал. Шел себе, «баюкая» ружье на сгибе локтя, и будто бы размышлял о чем-то своем. Наверное, обдумывал очередную версию здешнего мироустройства… теоретик!

Впрочем, вскоре Шаман убедился, что ошибается в своих выводах. Федоров задумался явно не о судьбах мира. Он размышлял о судьбах конкретных «пока еще людей». Покончив с раздумьями и приняв решение, Федоров подозвал двух свободных помощников, отдал им приказ, а сам вдруг крепко ухватил за локоть Севу, который шел рядом и приказ наверняка тоже услышал. Правда, Сева не дернулся, подобно Бажову, а только втянул голову в плечи, словно ожидая оплеухи.

Все эти пляски с бубном Шаману крайне не понравились. А уж когда посланные Федоровым бойцы почти одновременно щелкнули предохранителями своих ружей, Олег окончательно понял, что дело пахнет керосином. Федоров решил «проявить гуманизм» и уничтожить обреченных, пока они не переродились в бродячую нежить. Следовало понимать, что люди, убитые до перерождения, впоследствии остаются мертвее мертвых. В прямом смысле.

Олегу вдруг вспомнился погост в километре от села Замятино-Зомбятино. Он не был разрыт, как ожидалось. То есть на самом деле никакие мертвецы из могил не восставали.

«Вот и подтверждение. Все-таки чума и перерождение – не истинная смерть. И это правильно, ведь не второе пришествие тут наблюдается. Все местные зомби лишь похожи на ходячие трупы, а на самом деле это глубоко и неизлечимо больные люди. Правы оказались военные, а не Бажов. Легче от этого? Вряд ли. Все равно, как-то не хочется перерождаться. Но и умирать не улыбается».

Наташа не хуже Шамана поняла, что собираются сделать партизаны, поэтому схватила Олега за руку и попятилась. При этом она ничего не сказала, только едва слышно жалобно заскулила.

– Бежим! – Шаман крепко схватил девушку за руку. – Оторвемся метров на двести – хрен достанут! Ружья не добьют!

Уйти в такой отрыв было нереально. По грязи, да еще в сцепке с получившей ранение девушкой… никаких шансов. Пусть Наташа бодрилась и была «как на допинге», убежать им не светило. И девушка понимала это не хуже Шаманова. Поэтому она сбросила руку Шамана и помотала головой.

– Беги один! – прошептала она, не в силах справиться с подступившим к горлу комом.

– Тащить тебя, да?! – Шаман сгреб девушку в охапку, чуть подкинул и подхватил на руки.

Так они преодолели метров двадцать. Поскольку ноша частично перекрывала видимость, Шаман не заметил кочку, споткнулся, и беглецы рухнули в грязь. Как выяснилось – вовремя. Преследователи, решив, что дистанция уже достаточная, открыли огонь. Два заряда картечи просвистели довольно высоко, но следующий дуплет едва не обернулся неприятностями. Картечь шлепнула по жирной грязи в двух шагах от беглецов. Следовало срочно рвать дистанцию, да только как? Подняться – означало гарантированно получить свою порцию свинца. Ползти – какой смысл? Ползком от пешего врага, пусть и увязающего по колено в грязи, не оторваться. Пожалуй, оставалось затихнуть, смириться и надеяться на чудо. Или опять же смириться и надеяться, что смерть будет легкой. Бац, и пустота. Или два раза «бац». Ведь каждый может сначала услышать выстрел, доставшийся спутнику.

Шаман невольно сжал Наташину руку, попытался зажмуриться, но не сумел. Ему было страшно до одури, но почему-то так и подмывало поднять голову и увидеть партизан. Такой вот его обуял парадоксальный предсмертный каприз. Почему? Да черт его знает!

И оказалось, что каприз очень даже к месту. Шаман услышал два «бац», но прозвучали они откуда-то из ближайшего перелеска. Под ногами у партизан взметнулись фонтаны грязи. Бойцы резко затормозили и шарахнули дуплетом, но не по беглецам, а в сторону перелеска. В ответ снова прозвучали выстрелы. Теперь прицельные. Один из партизан рухнул навзничь, а другой схватился за плечо, выронил ружье и, громко матерясь, торопливо поковылял в сторону своей партизанской деревни. На стоны товарища он не обратил внимания.

«Значит, не партизаны они. Сброд. Настоящие партизаны своих не бросали».

Шаман обернулся и попытался разглядеть стрелка-спасителя, засевшего в молодняке на опушке перелеска. Получилось это лишь после того, как стрелок сам пожелал, чтобы его увидели. Вышел он неспешно, держа под прицелом ворочающегося в грязи раненого. На Шамана и Наташу стрелок взглянул лишь мельком, прошел дальше, остановился в трех шагах от несостоявшегося палача, чуть помедлил и выстрелил раненому в голову. После чего деловито снял с него патронташ, забрал рюкзак, нож и вывернул карманы куртки убитого.

Закончив, стрелок прихватил трофейное ружье и вернулся к беглецам. Они уже поднялись и теперь пытались хоть как-то очистить одежду от налипшей грязи. Спаситель окинул парочку скептическим взглядом и указал на перелесок. Не подчиниться или хотя бы спросить, куда идем, ни у Шамана, ни у Наташи не возникло и мысли. Они почти синхронно кивнули и побрели, куда приказал стрелок. Как две дрессированные собачки.

Перелесок оказался не таким уж маленьким. Это была не лесополоса, отделяющая одно поле от другого, – такие полосы раньше высаживали для задержания снега на пахотных землях, а зеленый островок, возникший естественным путем. Так Шаман решил поначалу. Однако, по мере того как стрелок и парочка беглецов углублялись в заросли, мнение Олега менялось. Нет, он по-прежнему считал, что лесок не способствует развитию сельского хозяйства, а скорее мешает, но насчет его естественного происхождения возникли сомнения. Деревья вокруг были обычные – березы, осины – росли они бессистемно, а не рядами, как в лесополосах, но там и тут из-под слоя прелой листвы торчали обломки и даже фрагменты каких-то кирпичных строений. И ни одно большое дерево не росло внутри зданий-призраков. Было похоже, что первые деревья здесь высадили в момент постройки загадочного комплекса зданий, и лишь после того, как он был заброшен, новые деревья вырастали уже там, где им хочется. Когда ж это было? Лет сорок назад?

Шаман удивленно оглянулся. Обломков было так много, что воображение отказывалось рисовать хотя бы примерную картину того, что здесь когда-то располагалось. Ну не укладывалось в голове, что прямо здесь, в маленьком лесочке, в окружении полей стоял целый городок. Не деревенька, а именно городок из нескольких десятков кирпичных домов.

Стрелок уверенно направился к одному из «контуров», перешагнул через кирпичный цоколь, остановился почти в центре бывшего здания, присел и пошарил в прелой листве. Затем он поднялся, одновременно откидывая замаскированный травой и листьями люк. Обернувшись, стрелок кивнул спутникам и указал на открывшийся вход в подземелье.

– Туда? – Шаман с опаской заглянул в яму.

Все, что он увидел, была приставная деревянная лестница.

– Спускайтесь, – стрелок наконец соизволил проронить словечко. Даже два. – Быстро.

Голос у него был низкий, но почти без интонаций и каких-нибудь характерных ноток. Не запоминающийся. Впрочем, и внешне стрелок был не слишком запоминающимся. Почему-то даже возникла ассоциация с Федоровым. И партизанский командир, и этот странный тип выглядели на удивление неброско. Но во внешности Федорова хотя бы рыжая щетина запоминалась, а у стрелка вообще, казалось, не было особых примет. Рост, комплекция, черты лица, щетина были стандартными, словно у манекена или плакатного персонажа. Даже глаза были невыразительными, бесцветными и чуть стеклянными, словно стрелок постоянно пребывал в себе, был глубоко погружен в свои мысли. Или чего-то нанюхался-наглотался, какого-нибудь нелегального «успокоительного». То есть неброско-то неброско он выглядел, но, если честно, слегка пугающе. Наверное, поэтому парочка снова подчинилась без лишних возражений.

Первым в подземелье спустился Шаман, затем Наташа и хозяин убежища. Стрелок захлопнул за собой крышку, спрыгнул на пол, нашарил на стене слева от лестницы рубильник и включил свет. Да, да, с помощью рубильника включил обычный свет, зажег «лампочку Ильича». А между тем к лесочку никакие линии электропередачи не подходили, это точно.

Шаман повертел головой. Стрелок и его гости находились в узком коридоре с оштукатуренными стенами. Хозяин подтолкнул замершего Шамана, предлагая идти вперед.

Минут десять троица двигалась по коридору, считая лампочки – они висели через каждые двадцать шагов, но светили не все, местами через одну, а то и через две. Затем пришлось остановиться у железной двери. Стрелок открыл ее простейшим ключом и жестом пригласил парочку войти.

За дверью обнаружилось полувоенное убежище – квадратная комната площадью метров в сорок. С армейскими двухъярусными койками, оружейными ящиками, коробками на маркированных стеллажах и даже с большой клеткой в углу – но не для пленных, а для оружия. Внутри клетки стояла деревянная «пирамида» с пазами под автоматы. Причем три из десяти пазов «пирамиды» были заняты старыми, но ухоженными «АКМ». В противоположном углу комнаты стоял массивный стол с двумя лавками.

Именно за этот стол и пригласил гостей стрелок. И не только пригласил, но и проявил подобие гостеприимства: поставил перед парочкой кружки, миску с картофелинами в мундирах, банку из-под консервов, наполненную кубиками сахара, и жестяной чайник.

Гости сели и замерли, не рискуя лишний раз шевелиться, поэтому стрелок, немного помедлив, налил в кружки чай и тоже уселся за стол. Как бы пригласил начать разговор. Шаман вежливо пригубил холодный чай – кстати, вкусный, с мятой и смородиновым листом – и собравшись духом начал:

– Я Олег, Шаманов, можно просто Шаман. А это Наташа. Мы здесь… случайно… так вышло.

– Знаю. – хозяин убежища тоже сделал глоток. – Меня Охотником зовите. Федоровские кого увели, ваших товарищей?

– Да. Нас четверо… было. Но нас Федоров отпустил, а потом… ну, вы видели.

– Потом суп с котом решил сварить Серега, – Охотник усмехнулся. – Его манера. Пристрелить, чтоб не возиться. Так ведь проще.

– То есть… у него это… система? – удивился Шаман. – Мы не первые, кого он… «чтоб не возиться»?

– А то. И не последние, думаю. Повезло вам, что я рядом оказался.

– Да, повезло. Спасибо вам огромное. Только… круто вы с ними обошлись. Может, не надо было так жестоко? Ну, хотя бы не добивать… что ли. Не уподобляться этому Федорову.

– Ишь ты, – Охотник хмыкнул, но на лице у него не появилось и тени усмешки. – «Не уподобляться». Приличный с виду человек, а слово подобрал какое-то матерное. Ты откуда такой милосердный?

– Из города. Сегодня приехал… ну… то есть… прибыл. Утром.

– Оно и видно.

Охотник вновь сосредоточился на холодном чае. Повисла пауза. Шаман не мог придумать, как продолжить разговор, а Охотника, похоже, пауза не тяготила. Он по-прежнему спокойно прихлебывал свой чай и одновременно внимательно разглядывал беглецов. Словно они были новейшими экспонатами в его личном музее.

Вообще-то такое поведение несколько напрягало. Вскоре Шаманов бросил придумывать тему для общения и тоже уставился на Охотника. По любым понятиям и неписаным законам это означало, что Олег принимает вызов. Было только непонятно, бросал ли его Охотник? На поведение Шаманова он никак не реагировал.

– У вас с Федоровым и его людьми старые счеты? – попыталась как-то разрядить обстановку Наташа.

– Если угодно, – Охотник перевел взгляд на девушку. – Давно укусили?

– Три часа назад, – после некоторой паузы ответила Наташа, а затем вдруг подалась вперед и тоже задала вопрос: – А вас?

Охотник поперхнулся чаем. Едва не подавился и Шаманов. Вопрос был неожиданным, но больше всего Олега поразило не это. Он вдруг понял, что Наташа попала в точку, в цель, в самое яблочко. Все, что так профессионально подметил Шаман, все странности в поведении и облике Охотника, в первую очередь этот его стеклянный взгляд – все могло объясняться именно заражением! Только в другой стадии. Например, в предпоследней, когда возбуждение и иллюзия «допинга» исчезают, но перерождение еще не начинается. И реакция Охотника на вопрос стала лучшим подтверждением Наташиной правоты.

– Сильна, – прокашлявшись, хрипло проронил Охотник. – Как додумалась?

– Как-то так, – Наташа сняла простреленную руку с перевязи и взяла кружку. – Вы здесь от луны прячетесь, да? Чтобы не переродиться?

– Смотрю, вы подкованные ребята. – Охотник отодвинул чай. – Ладно. Поговорим. Начнем с того, что здесь я не прячусь. Живу. Луна мне по барабану.

– Но ведь вас укусили?

– Два месяца назад. – Охотник кивнул.

– Но вы не переродились? Почему?

– Потому. – Охотник отвел взгляд.

– А можно вашу руку? – Наташа вдруг схватила Охотника за запястье. – Теплая. Пульс есть?

– Ну, найди, – Охотник не отдернул руку. Только усмехнулся. Опять нейтрально – ни весело, ни горько… никак. – Есть?

– Есть. Ровный. Медленный.

– Получается… – вмешался Шаман. – Вы что… как-то вылечились?

– Я и не болел, чтоб лечиться. – Охотник искоса взглянул на Шаманова. – И вы не больны.

– Как это?! Но ведь мы заражены! Ночью, если попадем под лунный свет – переродимся в зомби. Разве нет?

– Все правильно. Только это не болезнь, потому и лекарства нет.

– Да какая разница, как это называть! Болезнь или перерождение. Лекарство или средство, или способ! Главное – результат! Как вы остались человеком?

– Человеком? – Охотник покачал головой. – Ты уверен, что я человек?

– Ну, вот же… – Шаманов растерялся, – пульс у вас, температура в норме, говорите с нами, значит, дышите… ну, то есть… короче, по всем признакам, да. Человек.

– Будь все так просто, Шаман, не спасал бы я вас. – Охотник вновь взял кружку и налил себе еще чаю.

– А при чем тут… – еще больше растерялся Шаманов. – В чем логика?

– А тебе логика интересна или проблема? Если проблема, логику не ищи. Нет ее здесь.

– Потому что мистика кругом, – вздохнув, подсказала Наташа. – Я так и говорила.

– Вот, точно, – Охотник отвесил девушке что-то вроде полупоклона. – Мудрая женщина.

– Хорошо, – Шаман на миг зажмурился. – Вы спасли нас, потому что все непросто. Сделаем эту странную формулу установкой «по умолчанию». Но что это значит?

– Перерождение людей в нежить проклятую – это лишь начало.

– А-а… – Шаман на секунду задумался, а затем щелкнул пальцами. – То есть… процесс идет и усложняется?

– Вроде того, – Охотник одобрительно кивнул. Похоже, он ждал от гостей именно такого подхода к беседе, «нелинейного», если можно так выразиться. – Думаю, я как раз новая ступенька «процесса», как ты сказал. И вы можете стать новыми ступеньками. Ведь вы еще только болванки, до ночи можете подготовиться и стать кем угодно.

– В момент перерождения?

– Точно.

– И как нам подготовиться? Что для этого нужно?

– Захотеть, – хозяин убежища развел руками. – Все от вас зависит.

– То есть… просто захотеть. – Шаман уставился на Охотника недоверчиво, как на кандидата в депутаты, который обещает построить коммунизм наутро после выборов. – И все?

– И все. – Охотник кивнул. – Только по-настоящему, всей душой. А то были тут до вас… человеки. На словах. А на деле никто не захотел остаться собой.

– Как интересно, – проронила Наташа.

Судя по интонации, она склонна верить Охотнику. Но Шаману загадочных полуфраз хозяина было мало. По мнению Олега, никаких убедительных доказательств, что его «лекарство» действует, Охотник не привел. Да и само лекарство казалось весьма неопределенным. Захотеть! Мало ли чего можно захотеть! Пусть и всей душой. Шансов – один на миллион, что желаемое исполнится. Разве нет?

– Если ты так думаешь, то да, один на миллион, – согласился Охотник, когда Шаман озвучил свои сомнения. – И даже меньше. Ведь не факт, что ты пожелаешь остаться именно человеком. Это тоже важно.

– То есть нельзя хотеть «от обратного»? – туманно сформулировала Наташа.

Но Охотник ее понял и вновь кивнул.

– Точно. Если загадаешь не превратиться в нежить, оно может сработать, да только необязательно в пользу человеческой сути. Живым, может, и останешься, а человеком… не факт.

– А кем тогда станешь? – снова вмешался Шаманов. – Фашистом?

– Почем я знаю, какие у тебя в глубине наклонности. Одно точно – нелюдем станешь. Может, зверем в человеческом облике, вроде оборотня, только без этих… всяких там превращений в полнолуние, а может, еще кем-то. Короче, к чему душа лежит. Тут все на нее завязано.

– Ну да, – Шаман мало что понял, но кивнул. – А луна тут каким боком?

– Луна тут и калечит, и лечит. Как, впрочем, и все в природе. Но луна – не главное.

– Наш товарищ говорил, она вроде зеркала, и это как-то связано с тем, что зомби боятся зеркал и открытой воды. Только лично я не понимаю. Если именно лунное зеркало превращает людей в нежить, да еще лишенную отражения, почему зомби боятся других зеркал?

– Глубоко копнули ребятки. – На лице у Охотника наконец отразилось хоть что-то, а если конкретно – удивление. – Это кто такой умный? Какой ваш товарищ? Не Федоров случаем?

– Нет, другой. Бажов Тимофей. Один из тех, кого Федоров с собой увел.

– Тоись он сам дотумкал?

– Наверное. – Шаман пожал плечами. – Не знаю.

– Сам, – сказала Наташа. – Тима очень умный и наблюдательный. Кандидат биологических наук, между прочим! Ему Федоров ничего не сделает?

– Ничего. – Охотник задумчиво покрутил в пальцах кружку. – Только мозги промоет так, что забудет ваш кандидат все свои науки. Федорову солдаты нужны, а не кандидаты.

– Тима не поддастся! – заявила Наташа.

– Федоров языкастый дядька. – Шаманов покачал головой. – Так что рано или поздно… может и поддаться. Сбежать Тимофей все равно не сможет. Куда бежать, если мы здесь заперты?

– Это вам Федоров напел? – Охотник покачал головой. – Фантазер недобитый. Сказал небось, что там, по речке, хронические барьеры стоят, да?

– Хроносдвиг.

– Вот здесь у него сдвиг. – Охотник покрутил пальцем у виска. – Не барьеры нас тут держат. И не блокпосты. Страх. Тут-то мы живы… как ни крути… и даже здоровы, а там… кто знает, что с нами будет?

– Получается, выйти можно?

– Нет.

– Но ведь ничто, кроме страха, нас здесь не держит!

– Не держит. А ты пойди, попробуй этот страх побороть. Задачка ничуть не легче первой, насчет перерождения с возвратом.

– Но вы справились с первой, – вмешалась Наташа. – Почему вы думаете, что не справитесь со второй?

– Почему? Не знаю, девушка. Но и в теорию Федорова про хроносдвиг не верю. Просто военные держат под контролем единственный мост, а по грязи – утонешь. Вот и весь тебе сдвиг. Никакой мистики.

– Но ведь люди здесь как-то появляются! – вновь взял слово Шаман. – Каждый день, десятками!

– А где связь? – Охотник покачал головой.

– Вы сами сказали – логику не искать!

– То логика, а то связь. «Нельзя выйти» и «появляются непонятным способом» – без белых ниток друг к другу не притянешь.

– Общее только непонимание нами сути процесса, – добавила Наташа.

– Красиво сказала, – Шаман хмыкнул.

– Это твое словечко – «процесс», – парировала девушка.

– Пусть так. – Шаманов опять задумался. – Но тогда ничто не мешает нам проверить, насколько велик этот страх. А что, если все как раз наоборот, за пределами Острова мы не погибнем, а избавимся от заразы? Стоит игра свеч?

– Стоит, – согласилась Наташа, – но я не пойду.

– Боишься?

– Без Тимофея и Севы – не пойду!

– Благородно, конечно, только что ты можешь сделать?

– Не знаю!

– Вот всегда у них так, – Шаман вздохнул и в поисках поддержки взглянул на Охотника.

Тот сидел с каменной физиономией и смотрел то ли в кружку, то ли внутрь себя. Но слова гостей он слышал. И даже обдумывал.

– Все бы ничего, ребятки, только к мосту лишь затемно доберетесь, – наконец сказал Охотник. – Дорожки кругом все кривые да скользкие. Раньше восхода луны никак не успеть.

– И что вы предлагаете?

– Думаю, надо к ночи подготовиться. Вот, как Наташа сказала. Отнять у Федорова ваших товарищей.

– Не понимаю, какое отношение они имеют к подготовке?

– Ну, один-то я вас двоих не удержу. Рук не хватит. А втроем справимся. И если нагрянет кто-то… или что-то… отобьемся, стволов как раз на всех.

Он кивком указал на «пирамиду», в которой кроме трех «АКМ» теперь стояли еще два ружья – самого Охотника и трофейное.

– Понятно, – Шаман протяжно выдохнул, поморщился и потер виски, – что ничего опять не понятно! Голова пухнет от ваших загадок. Зачем нас держать? Мы буянить будем?

– Обязательно.

– А привязать нас нельзя?

– Можно. Только если кто нагрянет, отвязывать будет некогда.

– А если в поле выйти, чтобы видно было далеко.

– А к чему там, в поле, привязывать? Да и водоем нужен. Тут у меня, в крайнем доме, что-то вроде резервного бассейна имеется, а на пахоте даже луж приличных не найдешь, одна грязюка.

– Можно еще кого-то поискать.

– А кто согласится вас держать, кроме своих?

– То есть… если нас удержат… и если мы захотим… мы справимся с проблемой?

– Не занудствуй, – потребовала Наташа. – Сколько можно перетирать?

– Хорошо, – Шаман поднял руки. – Сдаюсь. А бассейн зачем?

– Вместо зеркала. Где ты будешь душу свою ускользающую ловить? Зеркало требуется. Вот бассейн и сыграет.

– У меня свое есть, – Наташа достала пудреницу.

– Это ты спрячь. – Охотник покачал головой. – Ночью ты его первым делом разобьешь, сама не заметишь как. А с водой этот фокус не пройдет.

– Минуточку! – снова не выдержал Шаман. – А что значит, «душу ловить»?

– А увидишь. Там, в зеркале водном. Душу, отражение, двойника своего мистического – называй, как нравится. Будет желание, поймаешь – останешься человеком. Нет – сам виноват. Все от тебя зависит, от желания твоего и внутренней силы.

– Поймать двойника! – Шаманов закатил глаза. – Это сон какой-то! Кошмар!

– Другого варианта нет. Хочешь – выживай. Не хочешь – Бог тебе судья.

– Я понял, понял!

– Ну, коли так…

– Можно последний вопрос?

– Валяй.

– Какие у нас шансы, с вашей точки зрения? Только честно!

Охотник на какое-то время задумался.

– Серединка на половинку. Говорю же, от желания и внутренней силы зависит. Вряд ли ее у вас много. У Наташи, думаю, процентов семьдесят наберется, а у тебя, Шаман… и сорока не будет.

– Почему это?!

– А ты не согласен? Думаешь, ты возмужать успеешь до ночи? Нет, Шаман, как ты есть, так и останешься милосердным горожанином. Даже сорок процентов я тебе с большим запасом выписал. Ты ведь только хорохоришься, а на самом-то деле характер у тебя мягкий, нежный, без стержня.

– Надо же, какие выводы! – обиженно пробурчал Шаманов. – Откуда ты знаешь?!

– В глазах у тебя написано, – спокойно ответил Охотник. – Да крупными буквами. Прочитать – не проблема.

– Читаешь по глазам? Откуда такие способности? После возвращения из лунного зазеркалья приобрел?

– Нет. Просто повидал народу за жизнь. Со всей страны его сюда присылали… до отмены смертной казни.

– До чего?!

– Ну, до моратория. Тут неподалеку специальная тюрьма была, там всякие яды испытывали. Я в ней работал. Половину всех смертников к нам присылали. Чего добру зазря пропадать?

– Добру?! – у Шамана от изумления отвисла челюсть.

– То есть людям? – негромко уточнила Наташа. – То есть вы участвовали… в казнях?!

– Не казни это были, опыты. – Охотник поднялся из-за стола и направился к «оружейке». – Но если кто выживал, я приканчивал, чтоб не мучились. А потом мораторий ввели, да и вообще стало не до науки, вот я и подался в охотники. Жить-то надо. А что?

Он взял ружье, проверил и закинул на плечо.

– Н-ничего, – Наташа запнулась. – Просто… как-то… не очень. Не укладывается.

– Уложится. Отдыхайте пока. Я на часок отлучусь. Разведаю, чем Федоров дышит и где ваших товарищей держит. Снаружи вас запру, не подумайте ничего, чисто для профилактики.

– А если… не вернетесь… ну, мало ли? – обеспокоился Шаман.

– Тогда лучше будет вас и не выпускать. Наверху и так нелюдей хватает. Отдыхайте, силы пригодятся.

Охотник запер только наружный люк, дверь в комнату осталась открытой. То есть гости-пленники могли свободно гулять по длинному коридору. Но от этой относительной свободы легче не становилось. Неожиданные подробности о прошлом хозяина убежища совершенно выбили парочку из колеи.

– Это чудовищно! – сказала Наташа, когда снова смогла говорить после пережитого шока.

– Может, он просто разыграл нас? Решил напугать, чтобы мы не сбежали? Он совсем не похож на палача.

– А на кого он похож? На киллера? И какая разница?!

– Между прочим, большая. Как между мясником и охотником.

– Мне все равно, мясо мы или дичь! Я не хочу быть ни тем, ни другим! Я хочу быть сама собой!

– Все обойдется.

Шаман попытался обнять девушку, но она отмахнулась.

– Ну, зачем мы ушли из Замятино!

– Теперь-то что… – Шаман уныло вздохнул.

– Теперь?! – Наташа закипела окончательно. – Я скажу тебе «что»! Теперь мы будем слушать мужчин и делать наоборот!

Олег криво улыбнулся, как бы признавая, что Наташино негодование имеет право на жизнь. Оставался неясным лишь один момент: что конкретно собиралась делать «наоборот» решительная девушка? Выбивать люк и отправляться рысью к мосту? Или возвращаться в Замятино? В любом случае придется как-то справляться с перерождением, а это нереально без помощи Охотника и других мужчин. Слушай их или не слушай.

«Да еще попробуй не сделать, как скажет этот отставной палач, – Шамана передернуло. – Грохнет, не задумываясь. Вот что он сделал с нашими предшественниками, с теми, кто по его методике пытались контролировать перерождение, но не сумели вернуться из лунного зазеркалья? Ясное дело, он всех прикончил! И нас тоже грохнет. Меня – точно. Сорок процентов и без стержня! Это ведь мизер, почти гарантия провала! И, главное дело, хоть бы совет дал, как мне ситуацию исправить! Хотя бы десяток процентов накинуть с помощью медитации какой-нибудь. Нет же, опустил ниже плинтуса и ушел. Крутой чувак! Мокрушник хренов!»

Раздражение неожиданно вылилось в странный инцидент. Олег накрутил себя так, что совершенно потерял контроль и в сердцах грохнул ладонью по столу. И случайно попал по кружке. Жестяная посудинка жалобно скрипнула и… превратилась в блин с изящным ушком, которое раньше было ручкой! Шаман удивленно уставился на смятую кружку, затем поднял руку и осмотрел ладонь. По идее на руке должен был зацветать синяк, но никаких следов Шаман не обнаружил. Вообще.

Наташа, которая до того нервно прохаживалась по комнате, обернулась на грохот и вопросительно посмотрела на Олега: «Что ты буянишь?» Тот взглядом указал на кружку. Девушка вскинула тонкие брови, как бы задавая следующий вопрос: «И что это значит?» Вместо ответа Шаманов взял другую кружку и сжал ее двумя пальцами. Кружка смялась, как пластиковый стаканчик. Шаман потянулся за третьей посудиной, но передумал, встал из-за стола и подошел к «оружейке». Перед уходом предусмотрительный Охотник повесил на клетку амбарный замок. Шаманов ухватился за прутья клетки и попытался их раздвинуть. И у него получилось! При желании из клетки теперь можно было вытянуть автомат, но Шаман не стал этого делать.

– Это «процесс»? – спросила Наташа.

– Видимо, да, – Шаман развел руками, а затем вдруг шлепнул себя по лбу. – Вот я тормоз! И твой «допинг» – это «процесс»! И рана у тебя затянулась по этой же причине! Пошевели рукой!

– Да нормально все. – Наташа подняла простреленную руку вверх и пару раз махнула, словно разминаясь перед заплывом вольным стилем. – Вообще не болит.

– А почему?!

– Ну-у… зараза же. Действует потихоньку, вот резервы организма и мобилизуются. А что?

– Да то, что заразы нет, Охотник ясно сказал…

– А Федоров сказал, что есть! И Тима так думает. Я ему верю.

– Хорошо! Пусть даже она есть, механизм запускается только после лунного облучения, так? А мы с тобой луны пока не видели. В чем же фокус?

– Не знаю. В чем?

– В том, что мы с тобой запустили процесс каким-то альтернативным способом! И это значит, что луны можем тупо не дождаться! Понимаешь?

– Не очень. Как это «не дождаться»? Почему?

– Да потому, что переродимся еще до ее восхода! Федоров это уловил, потому и решил не тянуть, а грохнуть нас, не отходя от кассы! А Охотник этого не понял!

– Или понял, потому и ушел, а нас запер, – продолжила мысль Наташа. – Вполне в духе палача. Пожалуй, ты прав. И что нам делать?

– Не знаю пока, – Шаман повертел головой, словно надеясь, что какая-нибудь деталь интерьера натолкнет на ответ. – Надо подумать… надо… понять… что стало пусковым механизмом… что случилось и с тобой, и со мной такого-этакого? Что мы могли одинакового съесть, выпить…

– Увидеть, – вновь закончила Наташа. – Если луна работает как зеркало… мы могли запустить процесс, когда смотрели в обычные зеркала.

– Правильно! – Шаман снова хлопнул по столу, теперь не так сильно, но мебель все равно затрещала. – Помнишь, ты встретила меня с зеркалом в руках? С того момента я и начал перерождаться!

– Но я не смотрела в зеркало. Где? В поле были, конечно, лужи, только мне было не до них.

– А раскраску кто поправлял? – Шаман спародировал движение, которым женщины красят ресницы. – В кармане у тебя что?

– Ой. – Наташа сунула руку в карман, но зеркальца не достала. – Все верно. Но это значит… что мы опоздали? Мы теперь не сможем выловить своих мистических двойников?! Мы их упустили?!

– Надеюсь, что нет. Видишь, как медленно идет процесс. Я давным-давно мог стать зомбаком, а до сих пор в норме, только кружки плющить научился. Значит, активация процесса с помощью обычного зеркала – слабое подобие «лунного запуска» и наши двойники-отражения далеко не ушли. Да они вообще никуда не ушли! Пока не закончен процесс, мы с ними единое целое. Слегка надорванное, но целое. Или, по крайней мере – «на связи». Я уверен! Доставай зеркальце! Сейчас мы твою вторую половинку из зазеркалья выловим и вставим обратно в твою чудесную оправу!

– Я боюсь, – призналась Наташа. – Боюсь увидеть эту вторую половинку. А вдруг она… чудовище?

– Она прекрасна, я уверен, – Шаман протянул руку. – Доставай!

– А может, подождем до восхода луны? Если процесс идет медленно…

– А если он ускорится? Или к ночи зайдет настолько далеко, что возвращаться станет поздно? Неужели ты не понимаешь, что любую болезнь проще предупредить, чем вылечить. В нашем случае надо хотя бы поймать ее на ранней стадии. Давай, Наташа, смелее!

Наташа вынула из кармана зеркальце, но не раскрыла его, а неожиданно сжала в кулаке. Захрустели осколки, на пол посыпалось зеркальное крошево. Наташа разжала кулак и теперь испуганно смотрела, как на пол сыплются последние зеркальные пылинки.

– Я… не хотела!

– Я знаю. – Шаман вздохнул. – Вот что значит выражение «стереть в порошок». Жаль. Но хотя бы мы теперь знаем, чего от себя ожидать.

– И чего? – у Наташи навернулись слезы.

– Внутреннего сопротивления. Пока процесс не приблизился к середине – сопротивляться будет плохая сущность, после – хорошая. И так до момента, когда между половинками окончательно исчезнет связь.

– Это… – Наташа всхлипнула. – Это… шизофрения какая-то!

– Вроде того. А ты думала, нам, доппельгангерам, легко? Нет, подруга! Готовься. Дальше будет еще круче. Если только не найдем зеркало, которое нельзя разбить.

* * *

Когда Шаманов и его новые друзья попали под обстрел, следивший за Олегом человек и бровью не повел. Пуля – дура, известная истина, но шпион был уверен, что все обойдется. Так подсказывало внутреннее чутье.

И встреча с ополченцами не вызвала у него беспокойства. Собственно, на нее и было рассчитано. Все в рамках плана.

А вот появление вольного стрелка в охотничьем обмундировании шпиона насторожило. А уж когда Охотник заставил парочку гостей спуститься в подземное убежище, у следившего за Шаманом человека вовсе возникла дилемма. Он не мог видеть, что происходит в подземелье, а это не вписывалось в план, и значит, следовало что-то предпринимать. Но что? Ломиться в подвал и рушить всю игру? Или набраться терпения и выждать?

Опыт подсказывал, что второй вариант верный, но какая-то невразумительная мысль, какое-то смутное подозрение или невнятная догадка о чем-то важном никак не давали привести нервы в порядок и набраться того самого терпения. Что-то здесь было не так. Но, опять же, что конкретно? Этого шпион не понимал. Потому и нервничал, хотя для него это было нехарактерно.

Зона разлома 11

Остров, сутки назад

Бибик вывел группу на запасную квест-станцию с точностью до полуметра. Квестеры вышли на опушку небольшой проплешины в лесу и замерли прямо напротив двери бревенчатой избушки с двумя пристройками. Слева к домику примыкал сарайчик, а справа – банька. Андрей на всякий случай обогнул домишко со стороны сарайчика и заглянул в окно с мутными стеклами.

В избушке находились три человека. Вид они имели аховый: одежда была у них грязной, волосы всклокочены, лица осунувшиеся и усталые. И движения в основном усталые, но иногда, вспышками, нервные, резкие. Наверное, потому, что они о чем-то отчаянно спорили. И в пылу спора ничего вокруг не видели и не слышали, как те глухари на токовище. Даже имейся в доме оружие, им просто некому было воспользоваться. Да и вряд ли эти ботаники имели оружие. Кто бы им его доверил? То есть никакой опасности эти люди не представляли, разве что друг для друга. И то на бытовом уровне – потрепать нервы, от силы – двинуть оппоненту в нос. Хотя и это вряд ли. Вид троица имела непрезентабельный, но интеллигентность просвечивала даже сквозь слой грязи.

– Входим, – вновь появляясь у двери, сказал Андрей. – Только не напугайте хозяев, они и так на нервах. Еще инфаркт кто-нибудь схлопочет.

– Я первый, – вызвался Бибик и постучал в дверь. – Хозяева! Здесь квест-группа девять! Открывайте!

В избушке воцарилась мертвая тишина, затем послышались шаги, и дверь приоткрылась.

– Кто здесь? – сдавленно спросил человек за дверью.

– Квест-группа, – Бибик выудил из-за пазухи пластиковое удостоверение. – Вот карточка.

– Командир Бибик? – в голосе человека за дверью послышались нотки облегчения. – Как хорошо!

Дверь распахнулась, и появившийся на пороге человек едва не бросился Бибику на шею.

– Доктор Темочкин, если не ошибаюсь? – Бибик прицелился в ученого пальцем. – А мы в ЦИКе гадали, куда вы подевались. Давно здесь?

– С первого дня, вот уже третий месяц! – доктор Темочкин снял и суетливо протер очки, а затем опомнился и сделал шаг в сторону. – Проходите, коллега Бибик! Все проходите, коллеги!

Бибик шагнул вперед, а Лунев чуть в сторону, и Темочкин увидел раненого. Лицо доктора тотчас перекосила гримаса отвращения, смешанного с негодованием и страхом. Такая вот сложная гамма. Доктор замахал руками и вновь подался к двери.

– Только без него! Нельзя! Исключено!

– Почему? – Бибик придержал доктора. – Что не так?

– А вы не видите?! Он же заражен! К утру он превратится в зомби!

– До утра он не дотянет, если вы ему не поможете, – возразил квестер.

– Я об этом и говорю! Мы не можем вылечить зараженного, значит, он умрет и превратится в зомби! В ходячего мертвеца, понимаете?

– Нет, не понимаю. Мы здесь недавно. Объясните.

– С удовольствием, но только вам и вашим квестерам! Это… существо попрошу оставить снаружи. Желательно привязанным к дереву, если не хотите его уничтожать прямо сейчас.

– Это не существо, а человек, – угрюмо глядя на доктора, проронил Муха.

– Пока, формально, да, но… ему уже не помочь! Вы же видите… все эти укусы… раны… это черные метки! Он стопроцентно заражен, а лекарства от этой инфекции никто пока не придумал. Хотите ему помочь, убейте прямо сейчас, пока он не переродился! Тогда он не превратится в зомби и не будет мучиться, сгнивая на ходу и осознавая это.

– Думаете, зомби это осознают? – заинтересовался Каспер.

– Это моя личная теория.

– Совершеннейшая чушь! – послышалось из домика. – Но в остальном коллега прав, лучше убить и сжечь вашего зараженного прямо сейчас.

– Ни в коем случае! – заявил третий голос. – Нельзя сжигать! Дым могут увидеть! Надо просто отрубить ему голову и все закопать.

– Гуманисты, однако, тут собрались, – невесело усмехнулся Муха. – А ну, подвинься, коллега, пока я сам тебя не подвинул!

– Погоди, – остановил его Лунев. – Они правы.

– Хоть и моральные уроды, – негромко добавила Шурочка.

– Пожили бы вы, сударыня, в этих местах… – обиженно взглянув на девушку, парировал доктор Темочкин. – Но ничего, у вас еще будет возможность избавиться разом и от идеализма, и от прочих, ненужных здесь цивилизованных норм и понятий. Остров быстро лечит такие недуги.

– Недуги? – Шурочка пожала плечами. – Всегда думала, что это вполне здоровые понятия.

– В мире, который и сам здоров – да. Но здесь все наизнанку! Здесь мертвые не лежат в могилах, а разгуливают по земле! Почувствуйте разницу!

– Мы останемся снаружи, – прерывая спор, заявил Муха. – Не проблема. Дайте брезент какой-нибудь или пленку. Чтоб от дождя. И бинты. Пока парень не помер, ему надо помогать. А свои вывернутые понятия можете засунуть себе… как там по-научному?

– Вы можете укрыться в сарае, – Темочкин резко сбросил обороты. – Извините, мне самому это все не по душе, но иначе нельзя. Судьба одного обреченного человека против судеб всех остальных… не имею права рисковать. И вам не советую.

– И советы ваши туда же забейте. Каспер, просвети, как это все-таки по-научному?

– Каспер, отставить просвещение, – приказал Бибик. – Муха, занимай выделенный объект. Каспер, помоги, а после вставай часовым. Андрей, Шура, прошу за мной.

– Да, да, пожалуйста, коллеги, входите, – Темочкин снова освободил проход. – Дама первой, пожалуйста, вашу ручку, прошу, вот сюда, осторожно, порог…

…Первоначально в островной зоне нестабильности номер одиннадцать кроме доктора Темочкина застряли еще три квестера, то есть вся квест-группа командира Бородина. Но когда ситуация окончательно вышла из-под контроля, командир и стрелки ушли искать выход с Острова, да так и не вернулись. Какое-то время Темочкин ждал, потом попытался найти товарищей, но нарвался на большую группу зомби, едва унес ноги и укрылся на квест-станции.

В тот момент это был просто хутор. Квест-станцию, собственно, придумал сам Темочкин, уже позже, когда осознал, что выбраться с Острова нереально. В ЦИК ему сначала не поверили, списали все на неопытность доктора в следопытских делах, но вместе с тем признали идею с организацией квест-станции стоящей и прислали научное подкрепление: двух докторов с целой телегой всевозможной аппаратуры.

Ученые развернули бурную деятельность, замерили всевозможные параметры образовавшейся на Острове аномалии, изучили во всех аспектах проблему заражения местных жителей неведомой смертельной болезнью, даже придумали оригинальный способ доставки информации на Большую землю – те самые рупоры и доски с мелом. Но ответа на главный вопрос – как выбраться с Острова – ученые так и не нашли. Вернее, нашли: выбираться следовало с помощью соединенных пакалей, но где и как искать артефакты, не имея в распоряжении полноценной квест-группы? Ни у Темочкина со товарищи, ни у ЦИК понимания не было.

Где-то к началу июня в Центре устали ломать головы и почти согласились забросить на Остров еще одну группу, среди квестеров даже нашлись отчаянные добровольцы, но к этому времени зона нестабильности окончательно сформировалась, и доступ на Остров закрылся. Формально его закрыли военные, они заблокировали единственный оставшийся путь – по мосту в восточном секторе зоны. Но ученые-то знали правду. Даже открой военные мост, попасть на Остров не удалось бы при всем желании. Зону нестабильности номер одиннадцать будто бы накрыло невидимым колпаком.

Природа феномена пока дискутировалась, но факт оставался фактом. Ни выйти, ни войти в зону больше не получалось. Эксперименты проводились и группами ЦИК, и военными, и всевозможными любопытствующими субъектами, но все безрезультатно.

Что интересно, поначалу проблема входа-выхода касалась лишь живых существ. При желании можно было свободно «катапультировать» с берега на берег предметы, припасы и прочие бездушные грузы. Но к середине июня невидимый колпак обрел окончательный вид, если можно так сказать о прозрачном барьере, и с тех пор был проницаем разве что для воздуха и осадков. Да и то, в последнем случае – не факт. Доктор Селиванов, один из помощников Темочкина, выдвинул теорию, что вечно кружащий над зоной атмосферный фронт как раз и есть следствие изоляции нестабильной территории. Не будь невидимого колпака, тучи давно ушли бы куда подальше и выпали осадками в других местах. Но барьер не позволял фронту уйти, вот и получался «дождливый вечный двигатель». Осадки выпадали, затем испарялись, конденсировались в тучи и снова выпадали. И все над одной и той же территорией. Отсюда и завидная регулярность – дожди практически по расписанию. Конвекция в ограниченном пространстве, что тут добавить, коллеги?

Единственный момент, который не вписывался в стройную теорию и одновременно внушал надежду на спасение – появление в зоне новичков. Это были совершенно разные люди, в большинстве своем не помышлявшие о путешествии в опасную зону, которые вдруг появлялись на берегах Острова. Ежедневно, поодиночке, если брать участок берега в прямой видимости, но в сумме получалось – по нескольку человек в день. После природы изолирующего зону барьера это была самая обсуждаемая загадка в научных кругах Острова. Ну, то есть на квест-станции Темочкина.

– Впрочем, что там барьер, – найдя в лице квестеров благодарных слушателей, Темочкин просто светился от счастья, несмотря на недавнюю потерю горячо любимой станции. – От силы – сдвинутая физика пространства и времени. По нашему общему мнению, феномен новичков гораздо более интересен! Ведь всему, кроме него, можно найти хоть какие-то объяснения.

– Даже барьеру? – уточнил Бибик.

– Даже барьеру! Гипотез несколько, но они существуют. Что же касается появления на Острове новичков, научных объяснений этому нет и быть не может. Это чистейшая мистика.

– Я бы поспорил, коллега, – пробурчал доктор Селиванов. – Но не столько о вашем последнем тезисе, сколько о его месте в ряду загадок. Феномен посмертной жизнедеятельности также не имеет твердого научного обоснования. И что же, ставить его на первое место?

– Это вы о зомби? – спросил Андрей.

– Именно так, молодой человек. В моем понимании, барьер, появление на Острове новичков и феномен зомби – триединая загадка. А следовательно! Если найдется научное объяснение одной ее части, допустим, барьеру, найдутся и другие объяснения.

– Все это весьма гипотетично, а потому крайне дискутабельно, коллега! – вмешался наконец третий ученый. – Пока мы не имеем ни одной зацепки! У вашей триединой задачи в данный момент нет даже намека на решение, хотя бы частичное.

– Задачи и не могут решаться частично!

– Готов поспорить!

– И привести примеры?

– Не отвлекайтесь, коллеги, – потребовал Бибик. – Доктор Темочкин, продолжайте, пожалуйста. Желательно ближе к делу. Что вы узнали о местных пакалях?

– О пакалях? – Темочкин почему-то замешкался. – Э-э… собственно… ничего. Нет, мы всегда имели в виду… пакали, но…

– Не искали, – помог ему закончить фразу Бибик. – А между тем ЦИК платит вам деньги не за изучение Острова, а за поиск пакалей. Разве нет?

– О, да, конечно, основная задача квестеров заключается в этом, но мы ведь ученые, а потому…

– У вас задача аналогичная, Темочкин, – строго сказал Бибик. – И то, что вы здесь застряли, ничего не меняет. Вы искали артефакты или нет?

– Мы… не так, чтобы… но…

– Нет, – признался вместо Темочкина третий ученый. – Мы и с квест-станции-то не выходили. Зомби кругом. А у нас ни оружия, ни огнеметов каких-нибудь. Или что там требуется… гранаты?

– В первую очередь смелость, – хмыкнув, вдруг сказала Шурочка и кивком указала на автомат в углу. – Чья игрушка?

– Это… моя, – краснея, признался Темочкин. – Я ведь был в квест-группе, нам всем полагались автоматы, но… я так и не научился с ним обращаться. Бородин даже патроны мне не давал. От греха подальше, говорил, чтобы я в спину никому не засапожил.

– Не засандалил, – поправил Бибик. – Его выражение, точно. Получается, спрашивать, не встречались ли вам на Острове «серые», также бессмысленно.

– «Серые»?

– Да, «серые». Их появление косвенно связано с появлением в зоне пакалей. Если кто-то видел «серых», есть шансы, что найдутся и пакали. Не знали о такой народной примете?

– Это не доказано, – проронил док Селиванов.

– Уже доказано, вы отстали от жизни.

– Я видел… но это было давно, еще при Бородине, – ответил Темочкин. – Мы только прибыли, шли мимо разлома… не по деревне, а лесом, там недалеко… и вдруг увидели нескольких «серых». Они выбрались из разлома и куда-то пошли, а потом… исчезли. Мы затаились, затем решили идти дальше, и вдруг «серые» вернулись. И сразу прыгнули обратно в разлом.

– Сколько их было?

– С десяток.

– Какого числа это произошло, не помните? – вмешался Андрей.

– Давно… в мае. Точно не помню. На второй или третий день.

– Двадцатого, – заглянув в планшет, сказал Бибик. – Или двадцать первого. Группа Бородина отправилась сюда восемнадцатого мая. А зачем тебе точная дата, Андрей?

– Просто для полноты картины, – Лунев вернулся к Темочкину.

– Если заострить внимание на пакалях, – торопливо продолжил Темочкин извиняющимся тоном, – у нас имеются вполне жизнеспособные версии. В первой фигурируют военные и местные ополченцы – довольно большая группа людей, сумевших избежать заражения. И у тех и у других были все возможности завладеть артефактами…

…Доктор Темочкин выдохся только через два часа, уже на закате. И это было хорошо, пусть и немного утомительно. У квестеров появилось более-менее полное и четкое представление о происходящем в зоне. Конечно, оставались пробелы, но выполнению задач, стоящих перед группой, они не мешали.

– В основном все ясно, – сказал Андрей и поднялся. – Пойду проведаю Муху. Командир, не возражаешь?

Он взглянул на Бибика. Для ученых именно отставной полковник был командиром группы, и Андрей не видел смысла рушить легенду. Во избежание лишних вопросов, да и вообще, какая разница, кто считается главным? С амбициями такого рода Андрей распрощался лет тридцать назад, когда стал «сам себе режиссером».

– Иди, – Бибик кивнул.

– Ой, я тоже выйду, – вскочила Шурочка. – Мне… надо.

– Удобства за баней, – подсказал доктор Селиванов.

– Спасибо. – Шурочка опустила взгляд и торопливо вышла.

Сразу за порогом ее встретил Каспер.

– Проводить? – встрепенулся чернявый ухажер.

– Нет. Иди в дом.

– Я на посту!

– Иди, – разрешил Андрей. – Я подменю.

– Тогда я провожу, мало ли тут чего!

– Сказала, нет! – Шурочка отмахнулась.

– Не смущай, – подсказал Андрей.

– А-а… – Каспер помялся на месте, кивнул и скрылся в избушке.

Андрей к тому моменту успел дойти до сарая, но внутрь не вошел. Остановился у двери и прислушался.

Муха о чем-то монотонно бормотал. Андрей заглянул в щель. Мухин сидел рядом с двойником, но молчал. Бормотал раненый. А Муха лишь внимательно слушал и кивал. Выглядело это как исповедь умирающего, и Андрей не стал вмешиваться. Сдал назад и невольно столкнулся с Шурочкой.

– Тихо, – шепнул Андрей, подхватывая девушку под локоток. – Пусть поговорят. Идем.

Он отвел Шурочку к бане и вопросительно взглянул.

– Я… просто не туда пошла, – девушка смутилась.

– Извини, – Андрей отпустил ее руку и кивком указал на тропинку справа от бани. – Тебе туда.

– Я не за этим, – Шурочка вздохнула. – Андрей…

– Что? – проронил Лунев и, казалось, тут же забыл о девушке.

Он развернулся к ней спиной и замер, прислушиваясь к лесным звукам.

– Ничего. – Шурочка надула губки и пошла по тропе.

Когда она скрылась за углом бани, Андрей обернулся, не обнаружив девушки, пожал плечами и сразу же вновь сосредоточился на деле: бесшумно скользнул в заросли и двинулся в обход поляны, на которой расположилась запасная «точка» квестеров. Что-то в этой «зеленке» было не так, и это интуитивное ощущение следовало проверить. А лирика позже. Тем более для Шурочки это будет грустная лирика. Без взаимности.

Зона разлома 11

Остров, 21 июля 2016 г.

Тимофей не помнил, когда в последний раз дрался. Лет в тринадцать, наверное. То есть опыта в этом деле он не имел, но главное правило все-таки знал. Бей первым. Так говорили все приятели, которым доводилось участвовать в потасовках. Куда бить, как и с какой силой – рекомендации были разные, но общий момент оставался единым. Бить следовало первым. Так Бажов и поступил, когда понял, что другие варианты устранения возникших противоречий невозможны.

Первый удар вышел неубедительным, Тимофей толкнул в грудь ближайшего бойца, но ополченец даже не пошатнулся. Тогда Бажов повторил атаку, теперь целя ногой в пах противнику. И, что удивительно, попал. Боец согнулся и подался в сторону, освобождая Бажову дорогу. Тимофей тут же бросился следом за отправленной Федоровым расстрельной командой.

Что он мог сделать против двух вооруженных ополченцев? Об этом Тимофей не задумывался. Хотя бы задержать, дать Наташе и Шаманову еще минуту форы. Парочка шла в сторону леса, а там можно было оторваться или спрятаться. По всем прикидкам, палачи должны были нагнать приговоренных шагов за полста до леса, так что минутной задержки могло вполне хватить.

Бажов сумел пробежать метров десять. На плечи навалилась неподъемная тяжесть, и Тимофей рухнул в грязь. Прыгнувший на Бажова ополченец тут же заломил ему руки за спину и стянул запястья ремнем или толстой веревкой. Тимофей попытался вывернуться и встать, но получил тяжелую оплеуху и снова уткнулся лицом в грязь. Секундой позже противник встал, но этот факт не улучшил положения Бажова. Едва Тимофей попытался сгруппироваться и сесть на колени, кто-то из окруживших его партизан ударил связанного пленника ногой в живот. Бажов упал на бок и ему тут же досталось еще дважды. Били ополченцы крепко, но неприцельно. Больше для острастки.

– Хватит, – послышался голос Федорова. – Гражданин Бажов осознал, что не прав. Не так ли, Тимофей?

Командир присел рядом с Бажовым на корточки. Тимофей попытался проморгаться, но сумел открыть лишь правый глаз. Левый остался залепленным грязью.

– Вы… не имеете права! – прохрипел Бажов.

– «Тварь я дрожащая или право имею?» – процитировал Федоров и вздохнул. – К сожалению, этот вопрос неуместен, Бажов. Все вокруг вывернуто наизнанку, и то, что за речкой воспринимается как метафора, здесь имеет прямой смысл. Кругом полно трясущихся тварей, а я имею право их отстреливать, поскольку я – человек. Гордо звучит?

– Этого… мало!

– Мало быть человеком? – спросил Федоров удивленно. – А вообще-то вы правы. Надо быть еще и решительным человеком. Вы, кстати сказать, поступили, как решительный человек. За это я прощаю вам вашу нелепую выходку. Поднимите его!

Бойцы подняли Бажова и поставили на ноги. Федоров смерил Тимофея задумчивым взглядом, но больше ничего не сказал. Отвернулся и взмахом приказал отряду двигаться в сторону Сосновки. Партизаны подчинились, два приставленных к Бажову конвоира крепко ухватили его за плечи и заставили топать вместе со всеми. Но далеко отряд не ушел.

Позади, как раз у опушки леса, в сторону которого бежали Наташа и Шаман, грохнули два выстрела. Ополченцы, как по команде, обернулись. Сделал это и Бажов. В этот момент прозвучали еще два выстрела, а затем вдруг стукнули еще два, но громче и без эха, отраженного от лесочка. То есть последние два выстрела были ответными. Бажов не видел Наташу и Шаманова, но сильно сомневался, что это они палят в ответ. Скорее они залегли между кочек, чтобы не торчать на линии огня (или рухнули замертво после двух дуплетов?!), а в перестрелку с расстрельной командой вступил кто-то другой. И вступил, надо сказать, очень даже профессионально. Один ополченец рухнул как подкошенный, а другой крутанулся волчком, выронил ружье и, согнувшись в три погибели, торопливо поковылял прочь.

Бойцы отряда схватились за оружие и дернулись было в сторону леса, но Федоров осадил их коротким приказом.

– Стоять!

– Иваныч, как же… – пробасил один из партизан. – Это ж… там Степан… того.

– А там кто, ты знаешь? – Федоров указал на лесок. – Ты хочешь, как Степан, на пулю нарваться? Да и уйдет стрелок, пока добежим.

– Не, ну… Колобка хотя б дождаться.

– Дождись. – Федоров выдернул из строя еще двух бойцов. – И вы двое останьтесь. Остальные в Сосновку, марш!

Конвоиры снова подтолкнули Бажова, но Тимофей все-таки успел заметить, что ровно на середине расстояния между местом, где рухнул подстреленный Степан, и опушкой леса зашевелились две фигуры. И зашевелились бодро, не как раненые. То, что с Наташей и Шаманом пока все в порядке, придало Тимофею сил и значительно улучшило настроение. Что будет дальше, вопрос сложный, но хотя бы сейчас все обошлось. А дальше… посмотрим. Бажов и Сева тоже попали в затруднительное положение, так что Тимофею было бы логично сосредоточиться на собственных проблемах. Для начала неплохо выяснить, где Сева?

Тимофей вытянул шею, пытаясь отыскать оператора в строю партизан.

Сева шел в первых рядах, не связанный, и вообще держался так, словно был одним из ополченцев, разве что без оружия. Он даже о чем-то разговаривал с бредущим рядом бойцом. Что ж, наверное, Сева в чем-то прав. Не можешь победить – присоединяйся или хотя бы делай вид, что ты из числа сочувствующих. Одно странно: если его не связали, значит, Сева не сопротивлялся. То есть он никак не отреагировал на решение Федорова пристрелить парочку потенциальных зомби? Неужели не понял, что замыслил командир ополченцев? Все произошло быстро, а Сева стоял далеко, мог и не разобраться, но…

Бажов понимал, что версия хромает на обе ноги, но другой версии у него не было. Вернее, была, но рассматривать ее Тимофей не хотел. Она выглядела дикой. Сева никогда не был героем, но… нет. До полного малодушия он не мог опуститься. И вообще, кто знает, как там все было? Может быть, он и дернулся, но увидев, как пинают Бажова, передумал? И что теперь, осуждать его?

Минут через десять отряд вошел в Сосновку, а еще через десять в деревню пришли оставленные Федоровым наблюдатели. Раненого Колобка они притащили на руках. Басовитый боец, споривший с Федоровым, лично явился доложить командиру о результатах.

Федоров принимал доклад в штабе. Так ополченцы называли просторный, хотя и безнадежно старый дом в центре деревни. Когда отряд вошел в Сосновку, командир сразу направился к штабу, прихватив с собой Бажова и двух бойцов-конвоиров. Остальные ополченцы разбрелись кто куда.

Странный все-таки был отряд. Тимофей это сразу заметил, но только теперь задумался об этом всерьез. Командир сначала побоялся атаковать того, кто уложил двух его бойцов, а потом Федоров еще и бросил раненых и убитых на поле боя. Казалось бы, крышка авторитету, но Федорова все равно слушались. А теперь все разбрелись по хатам, словно после рабочего дня. Никакой дисциплины и всяких там военных ритуалов… или хотя бы полувоенных. Понятно, что ситуация сложилась нестандартная, но даже с учетом ситуации… как-то ненормально это выглядело.

Выслушивать доклад Федоров уселся в солидное кожаное кресло, которое никак не вписывалось в убогую обстановку деревенского домишки. На фоне облезлого шкафа, пыльного дивана у стены и покрытого грязной клеенкой стола кресло выглядело, как «Феррари» в колхозном автопарке. Откуда оно вообще тут взялось? Впрочем, более важным был вопрос, почему басовитый не начал доклад, пока Федоров не уселся на свой трон?

Бажова вдруг осенило. Это и был ответ! Трон! Этот партизанский командир чувствовал себя местным царьком. И все остальные относились к нему соответственно. Что за бред? Ну, это у них надо спросить. На чем может базироваться авторитет царька? Явно не на его личных качествах. Заботливостью о подданных и справедливостью он не отличался. Значит, имел какой-то козырь в рукаве. Какой? Допустим, волшебный талисман или ключ от сейфа с несметными богатствами, или же он знал какую-то тайну, без которой людям здесь не выжить. Необязательно это правда, он вполне мог просто убедить «подданных», что знает эту тайну. Но сути дела этот нюанс не менял. Федоров держал всех на коротком поводке не потому, что он выдающийся стратег, политик или администратор. Причина была иной. Какой – пока неясно, но другой.

– Докладывай, – разрешил Федоров, усевшись поудобнее.

– А чего там долаживать… – басовитый махнул рукой. – Колобок еле дышит. Мы его к Варваре отнесли. А Степана в поле оставили, только ружо забрали. Вот.

Боец поставил ружье в угол.

– А где второе? – Федоров строго посмотрел на ополченца.

– Так… это… его Охотник забрал.

– Кто?!

– Ну, Охотник. Вертухай бывший. Он, получается, стрелял. Потом, глядим, вышел из леса, взял ружье и Степану в голову – ба-бах! А потом опять в лес. И те двое с ним.

– А вы?

– А мы… когда добежали, поздно было. Никого. Мы в лес заглянули, да без толку.

– Без толку, потому что вы бестолочи, – Федоров нахмурился. – Бежали, заглянули. Врешь ведь, вижу по глазам! Не бегали вы и не заглядывали. Ружье цапнули и драпанули оттуда. Так было?

– Ну-у…

– Пошел вон! – Федоров поморщился и повелительно махнул рукой. – Только недалеко! На крыльце жди!

Боец осторожно открыл скрипучую дверь и буквально выскользнул из домишки. При его комплекции такая гибкость казалась странной, но чего ни сделаешь, чтобы не раздражать царя. И змеей обернешься, и соколом, и серым волком, если потребуется.

Входная дверь вдруг снова заскрипела, теперь громко, да еще и громыхнула о стену. В штаб ворвался чумазый, как черт, боец. Какое-то время он ловил ртом воздух, пытаясь отдышаться, а затем выпалил на одном дыхании:

– Шухер, Иваныч, химики!

– Сюда идут? – почему-то удивленно спросил Федоров.

Боец закивал и несколько раз махнул, как бы указывая, с какого направления приближаются химики.

– Это кто? – уточнил Бажов.

– Военные, – Федоров встал с «трона» и застегнул куртку. – Лисутин, далеко они?

– Там, – боец снова махнул, – на развилке. С востока идут.

– Ты уверен, что сюда? На развилке ведь можно и к нефтебазе свернуть. Хорошо все разглядел?

– Как тебя! Они притормозили, Охотника увидели. Кудашов с ним перетер, и колонна дальше двинулась. Сюда.

– Опять Охотник, – недовольно проронил Федоров. – Чертов бродяга! Вечно от него проблемы.

– А это кто? – спросил Тимофей.

– Охотник? – Федоров искоса взглянул на Бажова. – Есть тут один… субъект. Уж не знаю, почему, но сильно нас не любит. Чуть что, сразу стреляет.

– Это он вашу зондер-команду положил?

– Он самый.

– Он мне нравится. – Бажов с вызовом уставился на Федорова.

Партизанский царек не поддался на провокацию. Даже не поморщился. Просто сделал вид, что не расслышал.

– Сбор через пять минут. – Федоров кивком приказал бойцу выйти и донести приказ до всех ополченцев. – Что ж, господин Бажов, придется нам продолжить беседу в более надежном месте. Это недалеко. Час прогулочным шагом.

– А если я не пойду?

– Тогда мы вас понесем, – ответил Федоров раздраженно. – Свяжем еще и по ногам и понесем, как смотанный ковер в химчистку. Хотите почувствовать себя вещью?

Федоров взглянул на часы, а затем потянулся к лежащим на столе ремням, как бы намекая, что ответ следует дать незамедлительно.

– Хорошо, – буркнул Бажов. – Пойду. Но…

– Достаточно! – перебил его Федоров, вскидывая руку. – Пока вы не брякнули что-нибудь героическое, но глупое, остановитесь и еще раз все обдумайте. В пути у вас будет время. И помните главное, Тимофей, мы с вами живые люди. А те, о ком вы печалитесь, уже практически мертвяки. Через шесть часов взойдет луна и все для них закончится. Раз и навсегда. Ведь с того света еще никто не возвращался.

– Известен один случай, – хмуро возразил Бажов. – К тому же местные зомби не на том свете находятся. Очень даже на этом.

– Не имеет значения. – Федоров взял ружье и указал Тимофею на дверь. – Прошу. Обратного пути у зомби про-осто нет.

Последнюю фразу он негромко пропел на мотив популярной в восьмидесятых песни. Тимофей скрипнул зубами. Федорову было легко веселиться. Он адаптировался ко всей творящейся вокруг чертовщине и больше не принимал происходящее близко к сердцу. А вот Бажов, хоть и гулял по окрестностям целых два месяца, только час назад осознал, насколько все серьезно. Только когда потерял дорогого сердцу человека. Пусть тайные отношения с Наташей складывались неровно и особых перспектив не имели, Тимофей глубоко переживал за подругу. Да и не будь у них вовсе никаких особых отношений, окажись на месте Наташи тот же Сева, все равно Бажов воспринял бы трагедию коллеги, как свою личную. Такой уж характер, такое воспитание и так далее.

Очутившись на крыльце, Бажов первым делом разыскал взглядом Севу. Оператору, в отличие от Тимофея, руки не связали, но конвоира к нему все-таки приставили. И к Бажову – тоже. Все тот же рослый басовитый мужик ухватил Тимофея за локоть и одним рывком сдернул с крыльца, да прямиком в неровный строй. Получилось, что Сева остался где-то в голове будущей колонны, а Бажов в самом хвосте, поблизости от Федорова.

К исходу пятой минуты во дворе штаба собрались все ополченцы, кроме раненого. Бажов поначалу решил, что опоздавшего дождутся, ведь не из вредности этот… как его… Колобок опаздывал к построению. Но Федоров дал отмашку, и отряд быстро исчез в лесном полумраке. Раненый в строю так и не появился. Спрятали его в одном из домов, просто бросили на произвол судьбы или прикончили, чтоб не мучился – осталось загадкой. Тимофей допускал любой вариант. Он уже понял, что с понятиями о добре и зле в здешних местах что-то напутано. А то и вовсе произошла подмена этих понятий. Вместо добра у местных жителей теперь была в чести целесообразность, а вместо зла…

А что вместо зла? Тимофей покачал головой. Ничего. Этого понятия просто не стало. Когда каждый за себя и любой встречный-поперечный может оказаться врагом, самозащита и выживание становятся двуединой максимой. Под ее прессом любые привычные, цивилизованные категории размазываются тонким слоем. И вот вам – убийство не зло, предательство – лишь один из способов выжить, а обман – военная хитрость. Наверное, так на любой войне. Одна проблема – здесь не шла война. Остров превратился в территорию бедствия, но не боевых действий. Людям здесь надо было объединяться, проявлять лучшие качества, а не глотки друг другу перегрызать. Иначе рано или поздно всем грозила одна участь: стать зомбаками.

А там, когда вода уйдет и Остров вновь станет частью общей суши, не помогут никакие огнеметы. Такой зомбический песец ко всем придет, что только ядерной бомбой и остановишь. А бомба – автоматически подрыв всех прежних мировых устоев. А подрыв есть подрыв. Смотрите выше, что бывает, когда привычные понятия подменяются или рушатся. Это самый натуральный повод к войне. К одной большой войне. И что будет самое удивительное для тех, кто выживет в этой войне, так это бредущие по руинам зомби. Те самые, с которых все началось.

Тимофей поймал себя на том, что мысленно набросал сценарную заявку для триллера в жанре зомби-апокалипсис. Даже финальный кадр придумал. А между тем вокруг была не съемочная площадка. Вокруг была реальность. Дождливая, промозглая, грязная, но до боли родная и знакомая, а потому и до одури страшная. Каким образом в этом обычном мире – местами ярком, а местами скучном, в чем-то неизменном, а в чем-то стремительно меняющемся, но главное – привычном и в целом вроде бы понятном – могли материализоваться плоды больной человеческой фантазии? Это как громко и дружно надо было «каркать», чтобы накликать такую беду? Все это никак не укладывалось в голове. Ни вдоль, ни поперек, ни калачиком.

Отряд притормозил у опушки леса, и только в этот момент Бажов осознал, что за все время пути не увидел ни одного зомби. Странным существам не нравились сосны? Или в этом лесу было что-то другое, отпугивающее мертвяков? Может быть, они воспринимали этот лес как продолжение Сосновки и поэтому не совались сюда без крайней нужды?

Отчасти на возникшие у Бажова вопросы ответил все тот же боец Лисутин – по всей видимости, штатный разведчик отряда. Он опять примчался невесть откуда весь в мыле и замахал руками, предваряя этой жестикуляцией очередной рапорт.

– Там… засада, Иваныч! Мертвяки на тропе пасутся. Без пальбы не пройдем!

– Где – «там»? – спокойно уточнил Федоров.

– Прямо, – ответил боец, но взмахом указал направо. – Лесом на тюрьму точно не пройдем. Только по берегу.

– Химики запеленгуют, – басовито проронил конвоир Бажова. – На берегу мы, как прыщи на лысине будем.

– Полем уйдем, – недолго думая, приказал Федоров и решительно развернулся влево. – Двинули!

– Нет! – Лисутин помотал головой. – Там… ваще! Охотник!

– Бли-инский Вася… – Федоров резко затормозил. – Что ж ты сразу-то… Далеко?

– Там… на свалке засел. Я видел, как он туда забрался. И не вышел.

– На свалке мертвяки любят топтаться, – заметил басовитый. – Может, стрескают его?

– Скорее он сам их стрескает и не подавится, – Федоров был крайне раздражен. – Когда вы его достанете?! Сколько можно об одном и том же? Вас у меня сколько человек? Сотня? А он один!

– Нас-то сотня… человек, а он зато… – басовитый покачал головой. – Сам знаешь, Иваныч.

– Да знаю, – неожиданно больше с горечью, чем с раздражением, согласился Федоров и махнул рукой. – Придется круги нарезать. Отходим к Церковке, оттуда по ручью вернемся к реке.

– Опять вброд? – басовитый вздохнул.

– А что делать, если мертвяки нормальную дорогу перекрыли! Кто их надоумил? Я, что ли? Или химики?

– Не ты. И не химики. Ты ж знаешь.

– Знаю, – Федоров мрачно зыркнул на басовитого. – Я-то знаю! Потому и твержу вам каждый день по десять раз: пока Охотника не изведем, не будет нам покоя. А вы, как только Охотника увидите, креститесь да хвосты поджимаете. Вместо того чтоб стрелять. Трусы несчастные! Лисутин, пошел вперед!

Бажов уловил не все нюансы, но понял главное. Загадочный Охотник вел какую-то игру против ополченцев, и у него неплохо получалось. Далеко за примерами ходить не требовалось. Сначала Охотник отбил у ополченцев парочку приговоренных, затем навел на Сосновку военных, а после перекрыл запасные выходы, заставив партизан тратить силы и время на обходной маневр. Явно удачный ход. Даже несколько ходов. Зачем ему это понадобилось – вопрос другой. Смущал только один момент. Какая имелась связь между условной засадой нежити (вряд ли это была действительно осмысленная засада, скорее зомби просто столпились на тропе) и активностью Охотника?

С Кудашовым и его химиками Охотник договорился, это почти не удивляло – не могли же военные враждовать со всеми подряд. Затем Охотник засветился перед разведчиком ополченцев, чтобы предупредить – полевая тропа перекрыта, здесь тоже все понятно. Но неужели Охотник сумел договориться еще и с нежитью? Ведь зомби не могли без причины собраться со всего леса в одной точке. Но каким образом их согнал туда Охотник? Бросил приманку? Уж не Наташу ли?! Или Шамана?

Тимофей попытался придавить разыгравшуюся фантазию, но вопросы только множились. Зачем Охотник выручил приговоренных?! Чтобы сразу же подставить? Он мог бы и не напрягаться, выловить того же Лисутина или взять раненого. Может быть, так он и поступил? Фантазия никак не придавливалась, Бажова несло, как легкую пену по бурной речке. Но именно легкость этой творческой пены помогла ему проскочить несколько логических подводных камней, даже не заметив их под тонким слоем холодной воды. Проскочить и сразу же увидеть Побережье правильных выводов.

Наташа и Шаман не могли быть приманкой для зомби, в этом Тимофей больше не сомневался. Ведь они заражены, а значит, в пищу не годились, и кусать их больше не требовалось – инстинкты мертвяков должны молчать.

Притащить из деревни раненого Охотник не мог, поскольку в Сосновке находились химики, да и просто – не стыковалось по времени. Ну, не реактивный же этот загадочный федоровский оппонент.

Наконец, ему не удалось бы договориться с нежитью по причине немоты и вообще нулевой коммуникабельности мертвяков.

Из всего этого следовал вывод, что Охотник… тупо согнал всю эту зомбятину, куда ему захотелось, как пастух сгоняет стадо. Почему зомби его послушались, а не разорвали в клочья? Как он сам не побоялся и каким таким бичом размахивал? Вариантов было много, но Тимофей выбрал самые дерзкие, чего мелочиться?

Зомби слушались Охотника, потому что он был одним из них. Нет, не целиком и полностью, частично. Допустим, он по какой-то причине застрял на середине процесса перерождения и был теперь ни Богу свечка, ни черту кочерга. Сбои бывают в любой программе. Эту мысль подтверждал намек басовитого ополченца «нас сотня… человек, а он зато…» Кто? А вот такой… необычный тип, мягко говоря. Чем не версия?

Тимофей повертел мысль так и этак. Наташа разбила бы это предположение в пух и прах, но ведь ее рядом не было. Так что версию Тимофей принял, как говорится, за основу. Каким образом Охотник стал этаким полузомби? Съел волшебный гриб, произнес бабкино заклинание, попил из лужи, в которой отразилась луна? Придет время – выяснится. Пока Бажову было достаточно понимания, кто есть этот Охотник. Что давало это понимание? В первую очередь, ориентир! Раз Охотник спас Наташу, значит, она где-то в его логове. То есть, Бажову с этим типом по пути!

И, кстати, возможно, Охотник вернулся неслучайно! Слишком шикарное, конечно, предположение, но почему бы нет? Почему бы Охотнику не вернуться… за Тимофеем и Севой? Наташа девушка напористая, могла уболтать даже мертвого… ну, то есть полумертвого… или какой он там.

Тимофей нашел взглядом Севу. После того как отряд сменил направление, строй смешался, и оператор очутился рядом с Бажовым. Федорову было теперь не до пленников, конвоирам без приказа лишний раз шевелиться не хотелось, поэтому ни басовитый, ни конвоир Севы не стали напрягаться и разводить пленников. В поле зрения – и ладно. А что шепчутся – не беда. До побега все равно не дошепчутся. Не умалишенные вроде бы. Куда бежать, когда кругом мертвяки?

Именно так думали конвоиры или нет, история умалчивает. А вот Сева размышлял примерно в этом направлении. И об этом он заявил, даже не дослушав предложение Бажова.

– Ты думаешь, что говоришь? – прошипел Сева, украдкой косясь на конвоиров. – Какие, на хрен, попутчики? Какой Охотник? Куда нам с ним по пути, в зомбическое зазеркалье? Я не Алиса, уволь!

– Сева, снимись с долбаного ручника и включи мозг, – строго потребовал Бажов. – Знаешь, куда нас ведут? «На тюрьму», как выразился разведчик.

– Я знаю. Это заброшенная тюрьма, еще в девяностые ее закрыли. Там у них база. Стены, колючка, решетки. Ни один зомбак не пролезет. Надежное место.

– Нам сваливать надо, а не надежные места искать!

– Зачем?

– Как это… зачем? – Бажов на миг растерялся. – Погоди, ты что, здесь хочешь остаться? Домой уже не тянет? Я что-то не пойму.

– И я не пойму, как ты собрался отсюда сваливать через эти… темп-оральные барьеры.

– Да найдем способ, не такие барьеры брали. Но для этого нужна свобода действий. «На тюрьме» мы точно ее не получим.

– Сегодня не получим, завтра получим, – скрипнул Сева. – Я все решил. Не наседай.

– Завтра? А как же Наташа? Для нее никакого «завтра» не будет, если мы не выберемся!

– А выберемся – будет? – Сева невесело хмыкнул. – Тима, смирись. Вирус неизлечим. Здесь или за речкой… без разницы. Наташа обречена.

– Пошел ты! – Тимофей стиснул зубы.

– Это горько осознавать, – Сева вздохнул, – но придется. Надо жить дальше. На мой вкус, Федоров предлагает оптимальный вариант… из имеющихся.

– Этот? – Бажов кивком указал назад, как бы имея в виду связанные руки.

– Ты не ерепенься, будет этот, – Сева поднял руки и покрутил кистями, будто бы закручивая сразу два крана. – Ты ведь натуралист, Тима, знаешь лучше других, что одиночки в трудные времена не выживают. Ни звери, ни люди. У Федорова сотня бойцов и еще три сотни гражданских. Вполне жизнеспособная община. Чего ж упираться, искать добра от добра?

– Я не имею ничего против общины в целом и Федорова в частности, – Тимофей задумчиво посмотрел на Севу и покачал головой. – Возможно, завтра я сам к нему приду и попрошусь в общину. Но сегодня нам с ним не по пути. Пока есть хоть какая-то надежда спасти Наташу…

– Тима, очнись! – перебил его Сева и щелкнул пальцами. – Мы не в эфире, тебя никто не смотрит, не надо никого «лечить»!

– Ясно, – Бажов смерил оператора взглядом, полным сожаления.

Нет, Тимофей сожалел не о том, что Сева отказывается бежать вместе с ним. Бажов сожалел о дружбе, которая вот так вот, в один миг, взяла да и рухнула. Впрочем, в здешних местах рушились сами основы цивилизованного общества, что уж говорить о какой-то там дружбе. Детский лепет в сравнении со взрослой целесообразностью.

– Руки хотя бы развяжи, – тихо попросил Бажов.

– Нет, – чуть помедлив, сказал Сева. – Извини, Тимофей, но… дальше без меня.

– Продам друзей, недорого, оптом? – Бажов горько усмехнулся. – Падла ты, Сева.

Оператор ничего не ответил. Даже не взглянул на Тимофея. Прибавил шаг и вскоре смешался с идущей впереди толпой.

Предательство Севы настолько возмутило Бажова, что на время он потерял концентрацию и едва не пропустил один важный эпизод. Когда отряд добрался до южной окраины леса, ополченцев нагнал… Колобок!

Да-да, тот самый раненый Охотником боец, которого час назад на руках принесли в Сосновку. Теперь этот парень выглядел здоровее здорового. Шел бодро и даже не поморщился, когда его приветственно похлопал по плечу басовитый конвоир Бажова. А рука у басовитого была тяжелая. И хлопал он Колобка как раз по простреленному плечу.

Тимофей насторожился, готовясь почерпнуть еще немного информации о загадочных партизанах, но больше ничего интересного не произошло. Колобок ушел вперед, поравнялся с Федоровым и начал ему что-то нашептывать. Видимо, докладывал, что сейчас происходит в Сосновке.

Получалось, Федоров не бросал раненого на произвол судьбы. Просто дал Колобку время отлежаться, точно зная, что ему ничего не угрожает. Почему? Химики и партизаны заключили пакт о ненападении? Впрочем, гораздо интереснее было найти ответ на другой вопрос: каким образом за неполный час тяжелораненый боец не только выздоровел и встал на ноги, но и набрался сил, чтобы рысью догнать отряд?

Тимофей обвел взглядом отряд и покачал головой. Наташа и Шаман вляпались, конечно, покруче, но и ему в компании странных ополченцев явно не светило ничего хорошего. У Тимофея словно что-то переключилось в сознании. Ответы на множество вопросов вдруг посыпались, как град, и Бажов понял, что серьезно попал. Намного серьезнее, чем ему показалось сначала!

* * *

Метаться по бункеру Охотника в поисках зеркала было бессмысленно. Шаман понимал это изначально, а Наташа поняла минут через десять. Наверняка хозяин убежища знал об особом действии зеркал на зараженных, а потому не держал в своем жилище опасные стекляшки. Вряд ли сам боялся в них отразиться. Скорее дело было в тех, других гостях, побывавших здесь до Шамана и Наташи. Тех, которые не сумели взять себя в руки и сосредоточиться на желании остаться человеком.

Поиски альтернативного выхода из ситуации также ни к чему не привели. Попытки смотреться в воду провалились, поскольку нормальных отражений в уцелевшей кружке или чайнике не получалось. А время между тем утекало, как все та же вода. Что оставалось? Только выбираться из бункера на волю и уже там искать решение проблемы.

Попытка выломать люк за счет аномального прилива сил провалилась. Наружный засов и скобы были сделаны, видимо, из рессорных листов. Пришлось прибегнуть к довольно рискованному «киношному» способу – шарахнуть из автомата. Поскольку новичкам и дуракам везет, эксперимент обошелся без жертв. Несколько пуль ушли в рикошет, но отчаянного стрелка и его подругу не зацепили. А главное, удалось вышибить засов.

– Вещь! – Шаман окинул оценивающим взглядом «АКМ» и обернулся к Наташе. – Зря ты не взяла себе такой же.

– Обойдусь. – Наташа вручила Шаманову брезентовую сумку на длинном ремне. – Здесь четыре этих… коробочки с патронами.

– Магазины называются. – Шаман повесил сумку через плечо. – Спасибо. За мной!

От грохота выстрелов бывшие пленники слегка оглохли, а от относительно яркого дневного света им пришлось жмуриться, поэтому, когда выбрались из подземелья, они не сразу сориентировались в обстановке. Дошло до беглецов, что из огня они попали в полымя, только когда они очутились в плотном кольце нелюдей. В большей степени вина легла на Шаманова, он поднялся наверх первым. Хотя, по большому счету, винить его было не в чем. В лесочке оказалось полно нежити, уродливые существа топтались почти на каждом квадратном метре, поэтому ориентируйся не ориентируйся, выбора у беглецов не оставалось. Прятаться опять в бункере не имело смысла.

– Прорвемся, – негромко сказал Шаман, зажимая автомат для стрельбы «от пояса». Когда-то он случайно увидел по телевизору мастер-класс от Бадюка, и теперь наставления профессионала сами собой всплыли в памяти. Приклад прижать локтем к боку, а цевье обхватить – большой палец сверху. Вот и вся хитрость.

Наташа не стала комментировать. Она сначала спряталась за Шамана, но когда поняла, что нелюди повсюду, невольно сдала назад к раскуроченному люку в подземелье.

Почувствовав, что спутницы за спиной нет, Шаман резко обернулся.

– Ты куда?! Стой! Они не нападут!

– Да? – Наташа брезгливо покосилась на нелюдей. – А чего они тогда… столпились?

– Не знаю. Может быть, не хотят выпускать нас из леса?

– Это им Охотник приказал?

– Не знаю. Возможно.

– А зачем?

– У него и спроси!

Последняя реплика получилась нервной. Зомби сомкнули кольцо, до них оставалось метра три в любом направлении. Теперь беглецам было противно не столько от ужасного внешнего вида гниющих нелюдей, сколько от жуткой вони.

– Как мерзко они скалятся. – Наташа вновь почти прижалась к Шаману. – И воняет хуже, чем на помойке! Меня тошнит!

– Держись, я их сейчас… – Шаман ухватил автомат покрепче и дал короткую очередь.

Два нелюдя упали навзничь, но их место тут же заняли другие. Более того, двое упавших быстро поднялись и заняли места во втором ряду. Но что особенно интересно – стрельба не вызвала у нелюдей особой реакции. Они топтались на месте, по-прежнему не расширяя и не сужая отведенное пленникам пространство. Тем не менее Наташа вцепилась Шаману в плечо и дернула, сбивая прицел.

– Ты очумел?! Не провоцируй их!

Шаман не успел убрать палец со спускового крючка, поэтому «АКМ» дал еще одну очередь. Пули легли наискосок, выбив из строя еще двух зомби, причем, одного – насовсем. Последняя пуля попала ему в лоб. Нелюдь рухнул и больше не поднялся. И вот эту выходку зомби уже не простили. Они угрожающе по-дались вперед, схватили Олега за руки, вырвали автомат и повалили незадачливого стрелка на землю. Секундой позже в партере очутилась и Наташа.

Чем все могло закончиться – неизвестно. Но беглецам вновь повезло. И помощь опять пришла от Охотника. Он вдруг вынырнул из зарослей и громко хлопнул в ладоши. Нелюди замерли и медленно, словно нехотя, подались назад. Шаман и Наташа отделались легким испугом и тошнотой. В процессе борьбы с мертвяками они изрядно перепачкались в слизи и буро-зеленой гнили.

– Вы что творите, вашу мать?! – рявкнул Охотник, обращаясь к беглецам. – Вам тут что, американский боевик?!

– Это случайно… – Шаман попытался встать.

– Чего «случайно»?! – Охотник вдруг ударил его в грудь ногой. Несильно, явно в воспитательных целях, но достаточно, чтобы Шаман проникся ответственностью момента и остался лежать на земле. – Сбежать решили случайно? Куда вас понесло? Обратно к Федорову под пули или к воякам на огнеметы?

– Мы объясним! – воскликнула Наташа.

Она села, но Охотник поступил с ней так же бесцеремонно, как с Шаманом. Разве что толкнул не ногой, а прикладом.

– Лежать!

– Мы перерождаемся! – крикнул Шаман. – Досрочно! Нам нужно зеркало, и поскорей! Или воду!

– Захлопни пасть или все бивни вынесу! – Охотник ткнул стволом ружья Шамана в скулу. – Ты понимаешь, что на твою стрельбу и вопли могут вояки прикатить? Представляешь, какая тут мясорубка начнется?!

– Все… молчу! – сдавленно пообещал Шаман.

– Вы что, жалеете этих… – Наташа кивком указала на зомби, – да?

– Я людей жалею, – Охотник чуть остыл. – Потому и сдерживаю нежить как могу, отвожу от людей, направляю куда подальше. Процесс тонкий! А тут вы, как слон со слонихой в посудной лавке! Устроили, понимаешь, брачные игры… со стрельбой.

– Чего это я слониха? – обиделась Наташа. – Вы бы тоже… того… фильтровали.

Охотник пропустил ее реплику мимо ушей.

– Встали оба, – приказал Охотник. – Только медленно и печально, чтобы не раздражать. Любое резкое движение – и я сам вас прикончу!

– Мы поняли, поняли, – Шаман поднялся и подал руку Наташе. – Как ты научился ими управлять?

– Само собой вышло, – Охотник стволом ружья указал направление. – Туда шагайте. Только опять медленно! Пятьдесят шагов отсчитаете – и стоп.

Олег честно пытался считать, но сбился на десятом шаге. Зомби кружили, нарезали восьмерки и вообще вели себя нервно, то приближаясь, то уходя в заросли. Казалось, что они вот-вот сорвутся с условного поводка Охотника и снова накинутся на отнятую хозяином «кость». Несколько раз нелюди проходили совсем близко, а трижды они даже толкнули Шамана в бок. Несильно, но чувствительно. Какой уж тут счет?

Выручила Наташа. Она сумела отсчитать заветные пятьдесят шагов. Более того, она сразу же поняла, что делать дальше. Парочка встала перед почти сохранной избушкой. Перекошенной, дряхлой, без окон и двери, но с крышей и трубой. То есть жить в ней нельзя, но в качестве укрытия от дождя и от нелюдей она годилась. Версию подтвердил Охотник, который на пару минут куда-то исчез, а затем появился, причем сразу внутри избушки. Он выглянул из оконного проема и гостеприимно буркнул: «Заходите, не маячьте».

Лишь очутившись под дырявой крышей, Шаман и Наташа выдохнули и слегка успокоились. Конечно, насколько это было возможно в компании Охотника. Он не спешил ослаблять хватку.

– Теперь слушаю вас, – строго взглянув на парочку, сказал Охотник. – Только без лабуды. По существу.

– У меня силы откуда-то взялись, будто у терминатора, – торопливо пояснил Шаманов. – Вот мы и решили, что дело в перерождении. Наверное, из-за того, что в зеркала смотрелись. Я еще в Замятино, а Наташа – по ходу. Мы решили, что надо клин клином вышибать, но у тебя в бункере мы зеркал не нашли. И воды не нашли, чтобы в нее посмотреться. А тебя не было, и когда ты вернешься, откуда нам было знать? Вот и решили действовать. Водоем твой найти или что-то еще. Мы не правы?

Шаман вопросительно уставился на Охотника. Тот, как обычно, выдержал паузу и нехотя кивнул. Но взгляд у него остался строгим и недоверчивым.

– Допустим, вы правы, – сказал Охотник. – В этом случае дело осложняется. Но план остается прежним. Я тут кое-что организовал. Федоровские ушли на круг. Вернутся через два часа к броду, это на полтора километра западнее. По времени – час форы. За это время нужно успеть дойти до этого самого брода и устроить там засаду.

– Засаду? – удивленно спросила Наташа. – Ты предлагаешь отбить наших друзей у ополченцев? Втроем против сотни? Или я чего-то не понимаю?

– Вот и хорошо, что их сотня, – уже совсем спокойно ответил Охотник. – В такой толпе мы без проблем «отцепим» ваших парней. Без шума и пыли, незаметно.

– Зачем? – вдруг спросил Шаман и пожал плечами. – Они теперь не нужны. Надо решать новую проблему, с досрочным перерождением!

– Олег, ты сейчас серьезно?! – возмущенно спросила Наташа.

– Абсолютно, – Шаман поднял руку. – Не заводись только! Ты забыла? Мы не дотянем до ночи!

– Это ты кое-что забыл, – сказал Охотник, качая головой. – Все равно нужны помощники, хоть ночью, хоть досрочно. И теперь даже больше нужны, вернее – скорее.

– Вот именно! Надо решать задачу как можно скорее! Это значит, помощников искать некогда!

Охотник попытался вновь возразить, но Шамана понесло, и он, забыв о страхе перед отставным палачом, не дал суровому собеседнику вклиниться в монолог.

– Перерождение идет плавно, а не скачком, как под луной, и это значит, что можно провести «реанимацию» в порядке живой пока очереди. Сначала меня обратим, потом Наташу… или наоборот. Чтобы удержать подопытного, хватит тебя одного!

– А если не удержу один? Ты сам сказал – сил у тебя теперь немеряно.

– Почему один? Вдвоем будете держать! Наташа ведь пока человек… почти. А потом я стану… вроде тебя. Удержим! Да?

Шаманов обернулся за поддержкой к Наташе. К его удивлению, никакой поддержки он не нашел. Поскольку не нашел Наташи. Вот только что она сидела на условном «подоконнике», и вдруг… исчезла! Шаман вновь обернулся к Охотнику. Тот отодвинул Олега в сторону, выглянул в окно, а затем вдруг сиганул в проем и помчался в заросли. Шаманов на какое-то время замешкался, проронил невнятное ругательство и тоже покинул избушку, но через дверь.

Исход временных обитателей избушки не остался незамеченным. Нелюди тут же бросились по пятам. Обнаружив погоню, Шаман поднажал и вскоре нагнал Охотника. Какое-то время они бежали очень быстро, им даже удалось серьезно увеличить отрыв от нежити, но затем Охотник сбросил темп и сменил направление – резко подался вправо, напролом сквозь густой кустарник. Шаман не замедлил повторить его маневр и шагов через десять был вынужден резко затормозить. Иначе он мог сбить с ног замершего на месте Охотника.

– Наталья, не делай этого! – рявкнул Охотник и снова бросился вперед, одновременно поднимая над головой ружье, словно это дубина.

У Шамана замерло сердце. Размахнулся Охотник знатно. При таком замахе удар ружьем вполне мог переломить хребет любому мужику, а не то что нежной девушке. Неужели Охотнику надоело возиться с неуправляемыми подопечными, и он решил покончить с воспитательными экспериментами?

Шаман выглянул из-за плеча Охотника. Каким-то неведомым образом Наташа отыскала водоем. Видимо, тот самый, резервный, о котором упоминал Охотник. Небольшой прудик, примерно пять на пять метров, умещался в пределах старого фундамента. Какую глубину имел водоем – непонятно, но вода оказалась темной и совершенно неподвижной. Дождь закончился, в лесу ни ветерка, поэтому зеркало воды было идеально ровным, и склонившаяся над водой Наташа видела свое отражение во всех деталях и красках.

Импровизированная дубина пошла вниз, и Шаман невольно задержал дыхание. Помешать Охотнику он не мог – не дотягивался при всем желании, даже если в прыжке – оставалось надеяться на чудо, вернее, на реакцию Наташи, которая в последний момент увернется от удара.

Но чуда не произошло. Наташа будто бы окаменела. Она смотрела на свое отражение и совершенно не реагировала на происходящее вокруг.

Впрочем, ничего страшного не случилось. Охотник вовсе не собирался ломать девушке позвоночник или крушить ей череп. «Дубина» звучно, как весло, хлопнула по воде. Поднявшаяся рябь и круги «сломали» отражение, но девушка так и осталась «каменным изваянием».

– Все, кабздец, зависла, – констатировал Охотник, вешая ружье за спину. Он отошел на пару метров от пруда, а затем обернулся к Шаману. – Стой! Замри! Теперь назад!

Олег подчинился. Он отлично понимал, о чем думает Охотник. Шаману не следовало приближаться к водоему, пока не будет ясно, как на самом деле отреагировала на водное зеркало Наташа. Охотник теперь был вынужден, как ему и предлагал Шаман, применить метод «поочередной реанимации». Отличалась только последовательность, первой в эксперимент включилась Наташа. И Охотник готовился сдерживать припадки борющейся за свою душу девушки. Шаман в опасной близости от водного зеркала был совершенно лишним.

– Я понял, – Олег поднял руки и попятился. – Так нормально?

– Еще отойди. На пять шагов. Все. Там и стой.

Охотник вновь развернулся к Наташе, и как раз в этот момент ее будто бы ударило током. Девушка резко выпрямилась и отлетела от воды метра на два. Отлетела и рухнула. На руки Охотнику.

Он крепко схватил Наташу, готовясь сдерживать ее конвульсии, но ничего такого не последовало. Девушка и не пыталась дергаться. Даже наоборот, она обмякла и сделалась тяжелой настолько, что Охотник был вынужден усадить ее на землю…

– …Ни фига ваш метод не действует, – негромко и хрипловато заявила Наташа. – Пока смотрела в воду, я двоилась все сильнее и сильнее, и никакое особо острое желание ничего не меняло. А потом эта вторая половина меня ка-ак отшвырнет!

– Мы уже поняли. – Вновь осмелевший Шаманов, нарушая все приказы Охотника, подошел к фундаменту-ограждению водоема и заглянул в темную воду. – Здравствуй, добрый человек. Как жизнь?

– Отвечает? – Охотник хмыкнул.

– Таращится, – Олег поморщился. – Бр-р… как-то мне не по себе… но и только. Даже не раздваиваюсь… почти.

Шаман выпрямился и зачем-то отряхнул плащ.

– Не работает, говорю же, – сказала Наташа.

– Интересно, почему? – Олег обернулся к Охотнику. – Получается, ошибся ты. На самом деле отражение в воде ничего не решает.

– Может быть… – Охотник озадаченно почесал в затылке. – Может… требуется смотреть подольше?

– Или все-таки смотреть надо в зеркало, – предположила Наташа.

– Или я ошибся и наш «процесс» все-таки пока не идет, – вывел Шаман.

– А как же сплющенные кружки, зеркальная пыль и взлом клетки?

– О чем это вы? – Охотник удивленно посмотрел на парочку.

– Ты извини, так получилось… – Шаман развел руками. – Но посуду тебе придется новую купить. Я случайно две кружки расплющил. Говорю же, сил откуда-то взялось немерено. Мы, собственно, потому и решили, что началось досрочное перерождение.

Охотник рассеянно кивнул. Его сейчас мало интересовал нанесенный гостями ущерб. Гораздо больше его расстроил провал очередного эксперимента. Это был уже не первый и даже не десятый опыт, но все без толку. Никто из зараженных, попавшихся Охотнику в период их перерождения, не сумел повторить фокус с возвращением из «тонкого мира». Охотник был крайне разочарован такими результатами, но по-прежнему отказывался верить в свою уникальность. Не из ложной скромности, нет. Просто кое-что никак не хотело стыковаться. Кое-что в масштабах всего острова. И, если допустить, что случай возвращения был уникальным, объяснить эту масштабную нестыковку Охотник не мог.

– Должен найтись кто-то еще! – заявил Охотник, стряхивая задумчивость.

– Или что-то, – сказал Шаманов. – До меня вдруг дошло. Ты уверен, что излечился, глядя именно на свое водное отражение?

– Да.

– Подумай хорошенько. Вспомни, как все было. Может быть, надо увидеть свое отражение конкретно при лунном свете?

– Нет! В тот момент уже наступило утро. Я отлично помню солнечные блики на воде.

– Но поначалу ты смотрелся в воду при лунном свете.

– Но вернулся-то я при солнечном!

– А вы уверены, что не смотрелись во что-то еще? – спросила Наташа. – В зеркальце или, там… во что-то подобное. Ну, например, в лезвии ножа вдруг отразились.

– Не смотрелся, – уверенно ответил Охотник. – Зеркала отродясь не имел, а нож у меня специальный, черный, матовый.

– И в луже ничего не было? – продолжила гнуть свою линию Наташа. – Может, на дне? Осколки какие-нибудь.

– Нет, – Охотник помотал головой. – Даже если было что-то на дне, вода была мутная.

– Сильно мутная? Где эта лужа? Может, сходим, посмотрим?

– Девушка, это бессмысленно!

– Бессмысленно все отрицать, а не пытаться вспомнить и разобраться, – на удивление спокойно возразила Наташа. – Вы сами сказали, надо захотеть остаться человеком. Ну вот, я захотела. И теперь стараюсь им остаться. Отражение в воде не работает, это ясно. Значит, надо искать другую фишку, которая работает. Доказано, что этой фишкой может стать зеркало или луна. Но до восхода луны мы можем не дотянуть. Значит, нам требуется зеркало. Зачем вы заставляете меня повторять уже известные вам истины?

– Да затем, что мое возвращение не связано с зеркалом!

– И с луной не связано?

– Выходит, что так.

– И с водой не связано. Тогда с чем?

– Не знаю!

– А я знаю! С зеркалом!

– Тьфу ты! – Охотник не выдержал и сплюнул. – Сказал же, не было там зеркала!

– Или вы его не заметили!

– Как я мог его не заметить?!

– Из-за солнечных бликов на воде, например, – вдруг поддержал Наташу Шаман. – Я, кажется, начинаю понимать Наташину логику.

– Логику?!

– Ну да, сильно сказано, – Олег усмехнулся, – но суть не меняется. «Вода не работает», в этом мы убедились, и свет был не лунный, а солнечный, значит, было-таки зеркало, но ты его не заметил.

– Или было что-то еще, – Охотник немного остыл и возразил уже почти нормальным тоном.

– Или так, – Шаман кивнул. – Но искать это «еще» – то, не знаю что – бессмысленно. Надо идти к луже, Наташа права. Где находится этот стратегический водоем?

– На краю Алексеевки.

– Это где?

– Здесь рядом, за лесом. Но есть проблема. Туда же в обход идут федоровские ополченцы. Их цель – брод как раз за деревней, я уже говорил.

– А еще ты говорил, что если поторопимся, мы их опередим. Идем!

– Хорошо. Только учтите, есть еще проблема. Пруд перед Алексеевкой на виду у военных.

– Это реально проблема?

– Еще какая! Военные считают зараженными почти всех местных жителей. За редким исключением… да и то, пока им это выгодно.

– О себе говоришь?

– Да. Если потребуется, они сожгут из огнеметов всех, включая меня. Для профилактики, как выражается их командир.

– Не пойму. Ты ведь засаду у Алексеевского брода собирался устроить, а теперь говоришь, что подойти к Алексеевке не получится из-за военных. Что за чехарда?

– Если бы мы шли к броду, между нами и военными осталась бы сама деревня. Но пруд с другой стороны. Нас ничто не прикроет.

– А-а, теперь ясно. Но придется рискнуть. Выбора нет.

– Я согласна, – Наташа кивнула.

– Может, я непонятно изложил… – Охотник с легким недоумением уставился на парочку. – Военные ничуть не лучше ополченцев. Они обязательно постараются вас убить.

– За что? – Наташа наигранно похлопала пышными ресницами. – Мы ведь будем уже нормальными.

– Ты уверена?

– Конечно! Не найдем зеркальца в луже, найдем в каком-нибудь из домов. Там ведь остались дома?

– Да, но… – Охотник покачал головой. – Они все брошены и разорены.

– Наши люди не бьют зеркала даже в брошенных домах. Плохая примета. Хотя бы одно найдем обязательно.

– Решено, – Шаманов кивнул. – Веди, Сусанин! Только в деревне Наталью придерживай, если я недогляжу. Ее вторая половина от вида зеркал сильно нервничает.

– Вот только не надо обо мне в третьем лице, – Наташа смерила Шамана уничтожающим взглядом. – Я еще жива. Насколько это возможно.

– Кстати, о нежити, – Шаман выразительно посмотрел на Охотника. – Не хочешь подстраховаться?

– Ты о чем? – Охотник покосился на маячащих за деревьями нелюдей. – Об этих? На самом деле я не слишком хорошо умею ими управлять.

– А слишком хорошо и не надо. Пусть слегка придержат партизан и военных. Лишним запас времени никогда не бывает.

– Я подумаю, – уклончиво пообещал Охотник.

Шаман кивнул, но больше ничего не сказал. Сказано было уже достаточно. И вообще было неплохо взять тайм-аут. За несколько десятков минут ситуация не раз и не два перевернулась с ног на голову и обратно: от подавляющего преимущества Охотника до условного перевеса Шамана. Это все отняло у Олега массу моральных сил. Требовалось их восстановить. Да и зафиксировать свое преимущество на этакой «несгораемой сумме» было нелишним. Пока Охотник это позволял, следовало пользоваться. Не ради амбиций. Исключительно для дела.

Зона разлома 11

Остров, сутки назад

Часам к десяти вечера погода снова наладилась. Дождь прекратился, и в облаках возникли существенные прорехи. У квестеров появилась возможность лично убедиться, что упомянутое доктором Селивановым расписание дождей действительно существует. Но больше всего их заинтересовал другой феномен, не упомянутый учеными во вступительной части доклада, а оставленный, как вся ненаучная мистика, на десерт: о влиянии лунного света на зараженных. Будто бы надеясь получить от самой луны ответ на эту загадку, квестеры вышли на свежий воздух и уставились на темнеющее небо. Ночное светило как раз поднялось над горизонтом.

– Если все так, перспективы не очень, – взглянув на небо, высказался Бибик. – Барьер сегодня есть, а завтра вдруг возьмет да исчезнет. Дожди прекратятся, высохнет все, и лови тогда зомбятину по окрестностям, а потом и в дальних краях. Луна-то везде светит.

– Худший вариант, – согласился Андрей и кивком указал на сарай. – Но пока это локальная проблема, так что лучше бы нам подумать о другом. Как найти пакаль?

– Если он у военных, можно попробовать договориться. Полномочия имеются. А вот если артефакт нашли местные, все сложнее.

– Его могли не найти вообще, – вмешался Каспер. – Надо прочесывать Остров, как мы и хотели, по спирали. С двумя десканами получится нормально, триста метров – гарантированная полоса захвата. Мало, что ли?

– Немало, но времени уйдет больше, чем при точечной работе, – сказал Бибик. – Теперь мы знаем гораздо больше, чем в момент прибытия. От этого и надо плясать. Нужен план, где искать пакаль и как к нему подобраться. Есть мысли?

– В принципе есть… – начал было Андрей, но тут вдруг в сарае что-то громыхнуло, затем послышалась какая-то возня, скрип, отзвуки глухих ударов и снова грохот.

Квестеры разом бросились к сараю, но войти не успели. Дверь распахнулась, и на пороге возник Муха. Вид у него был такой, что оторопели даже повидавшие всякое Бибик и Андрей. Каспер так и вовсе остолбенел. Хорошо, в беседе под луной не участвовала Шурочка. Ей точно грозил бы обморок от увиденного. Муха был по уши в темной крови, в правой руке держал топор, а в левой… голову своего двойника. Впрочем, теперь бывший двойник мало чем напоминал Муху, и дело не в посмертной маске. Черты лица были серьезно искажены еще при жизни, а многочисленные язвы окончательно его обезобразили.

– Твою… в душу… – негромко выдохнул Бибик. – Это как понимать?

– Отскрипели чесанки, – глухо ответил Муха. – Только луна взошла, начал корчиться, морда лица потекла, запаршивел весь вмиг, а потом захрипел и вдруг на меня бросился. Пришлось обороняться.

Муха швырнул голову двойника на землю.

– Помыться бы тебе, – сказал Андрей, стараясь говорить спокойно.

– Иду в баню, – Муха кивнул и бросил топор. – Польешь?

– Идем, – Андрей бросил взгляд на Бибика. – Приберите с Каспером.

– Сделаем, – Бибик покачал головой и негромко добавил вслед: – Ну и бойцы у тебя, Лунев. С такими самое то чертей гонять.

– Чем и занимаемся, – Андрей махнул рукой. – Для всех остальных: ничего особенного не произошло. Раненый не дожил до восхода луны.

– Само собой.

Мылся Муха долго и тщательно. Затем примерно столько же времени стирал одежду. И молчал. Андрей его не трогал, понимая, что надо дать человеку время прийти в себя. К тому же он опасался, что Муху может «переклинить». Михаил ведь и не скрывал, что иногда неизвестно почему слетает с катушек, так что провоцировать его не следовало.

Наконец Муха успокоился, закончил водные процедуры, кое-как натянул влажную одежду и уселся на банную скамью. Андрей воспринял это как приглашение к разговору и сел рядом.

– Он всю свою жизнь пересказал, – негромко проронил Муха. – Получается – всю мою жизнь, если б я жил нормально, как все люди. А я его… топором. Нормально, да?

– Не вини себя, – Андрей покачал головой. – Ты не виноват, что он попал сюда и заразился.

– Ты уверен? – Муха хмыкнул. – А что, если наши двойники оказываются у нас на пути как раз потому, что мы их притягиваем? Что, если он попал сюда именно потому, что я здесь очутился?

– Есть доказательства?

– Нет. Даже наоборот, он давно собирался сюда приехать. И вот выбрался наконец в отпуск. Но…

– Без «но». Ты не виноват. Ни прямо, ни косвенно. Если твоя теория верна, то это он тебя сюда «притянул». Выкинь это из головы. Случай тяжелый, но это просто случай. Так вышло. На этом и следует остановиться.

– Попробую, – Муха кивнул. – Много узнали от ученых?

– Достаточно.

– Пакаль есть?

– Должен быть. Только неясно, где его искать. Две главные версии: у военных или местных ополченцев. Запасная: пакаль никем не найден.

– Значит, надо просканировать вояк и этих ополченцев. На что нам десканы?

– Все верно, только есть пара загвоздок. Военные никого не подпускают, сразу валят, издалека, а ополченцы какие-то мутные. И тоже не сильно гостеприимные. Получается, ни к тем, ни к другим запросто не подберешься. Впрочем, наши драгоценные ученые владеют лишь общими данными. В деталях не разбираются, поскольку просидели на своей квест-станции весь срок.

– Нужна разведка, – сделал вывод Муха. – Желательно с внедрением. И у меня есть мысль, как это сделать.

– На Бибика намекаешь? Тоже об этом думал. Он идеальный кандидат. Легальный квестер, бывший полковник, с военными запросто найдет общий язык. Только, как он к ним подберется? Тайком, а потом выпрыгнет, как чертик из шкатулки, и попробует объясниться за полсекунды, пока они передергивают затворы? Слишком велик риск. Проще тупо за ними понаблюдать, просканировать детектором и сделать выводы.

– Это верно. Только я не про Бибика говорил. Про себя. Пусть полковник работает по военным, а я пробью тему местных ополченцев.

– А к ним ты как собрался внедряться?

– Как-нибудь опытным путем. Смотри, какой расклад: мой двойник приехал сюда в гости к друзьям, вполне вероятно, что они не заразились и ушли к ополченцам…

– Пятьдесят на пятьдесят.

– Пусть так. В любом случае я знаю имена друзей, адрес и все такое. Какие-нибудь общие знакомые найдутся обязательно. Вот тебе и повод завести разговор, втереться в коллектив и дальше по схеме. Выяснится, что ополченцы не при делах, уйду в туман. Если пакаль у них – прослежу, где он хранится и кто его сторожит. А дальше по обстановке.

– Дальше просигналишь и дождешься меня, – внес поправку Андрей. – План годится. Надо лишь прокачать легенду и рабочие детали.

– До утра время есть.

– Где жили друзья?

– Там… рядом с тем местом, где мы подобрали двойника.

– Значит, оттуда и начнем. Вернее – продолжим его прерванный путь, только с запозданием на сутки. А Бибик тем временем проследит за военными.

– А балласт?

– Зря ты так, – Андрей усмехнулся. – Ребятам тоже найдется дело. И не менее важное. Останутся здесь хранить пакали.

– Доверяешь? – Муха удивленно хмыкнул. – Я не в том смысле… просто… они ж не бойцы.

– Каспер уже обстрелян, так что квалификации хватит. Да и выбора нет. Это страховка от подсознательного шпионажа, на который способен «серый». Если пакали будут у нас, все его планы могут рухнуть. А так… пусть сканирует Шурочкино сознание, сколько ему угодно. Она ничего не знает о нашем плане и не узнает. Касперу тоже ничего не скажем, просто поставим боевую задачу охранять Шурочку.

– А если «серый» решит отнять пакали? Или наведет своих игроков на убежище? Думаешь, отобьются?

– Сам «серый» не станет мараться без крайней необходимости, чтобы не сорвать игру. А вот навести может, риск есть. Поэтому до утра надо не только прокачать твою легенду, но и сделать кое-что еще.

– Заминировать подходы к избушке?

– Вроде того. О деталях буду знать только я, не обижайся. Тоже для подстраховки.

– Понимаю, – Муха кивнул и поднялся. – С Бибиком тоже отдельно говори. Страховаться, так по полной программе.

* * *

Высокий и худощавый «серый» отыскал своего игрока без особых проблем. За пять дней в одиннадцатой зоне Лидер чужаков вполне освоился с новыми правилами игры и даже подобрал себе новую внешность. Выбор он сделал неожиданный, но «серый» готов был признать, что Лидер поступил верно. Очередная маскировка получилась надежной, а главное – не ограничивала свободу действий.

«Серый» сосредоточился на мысленном контакте с пакалем в кармане у Лидера, и спустя несколько секунд артефакт открыл доступ в подсознание чужака. Теперь следовало добраться до первичного сознания подопытного. Дело было непростым. Ведь «серому» пришлось пробиваться сквозь несколько личностных оболочек, скопированных тварью в моменты перевоплощения в тех или иных людей. Но «серый» справился и добрался-таки до цели.

Как только это произошло, Лидер «завис», но «серый» не стал задерживаться. Сбросил информацию и тут же убрался из сознания чужака. Получилось, что из реальности Лидер выпал всего на секунду. Зато, когда «включился», он вдруг понял, что знает гораздо больше, чем мгновение назад. И знание было не академическим, а практическим и крайне полезным в текущей игре. Он теперь знал, кто пожаловал в зону и где их найти. То есть получил ощутимую фору.

Лидер без колебаний решил воспользоваться своим шансом, но… не сразу. Ведь он знал, на что способен противник. А потому своим преимуществом собирался воспользоваться не как в позапрошлый раз, в Дымере, или в прошлый раз, в Бангкоке, а взвешенно, продуманно и без спешки.

Часть третья: Кровь земли

Зона разлома 11

Остров, 21 июля 2016 г.

Деревенька была волшебная: уютная, аккуратная, зеленая. Чистильщики заглянули в Сосновку не впервые, и Хромов опять почувствовал себя здесь, как дома. Родился и вырос он в Москве, о деревенской жизни никогда не помышлял, но, очутившись в Сосновке, Хромов вдруг понял, что необязательно пределом мечтаний должна быть квартира в столице. Куда как более заманчивой может оказаться перспектива заиметь домик практически в сосновом лесу на берегу чистой речки. Нет, Хромов пока не созрел для пересмотра жизненных ценностей, но был уже не столь категоричен, как раньше: либо в Москве – столице мира, либо нигде. И дело не в том, что Москвы больше не существовало. Дело в прозрении, как таковом. Жаль, что конкретно Сосновка на ближайшее будущее явно выпадала из списка так же, как недавно выпала Москва. Место красивое, вопросов нет, да вот соседи не очень приветливые. И с экологией не все понятно.

Зачищать Сосновку не пришлось, в ней как стало уже привычным, не оказалось ни одного жителя, но разведчики отыскали свежие следы и сделали однозначный вывод: не так давно люди здесь были, и не проездом. На улицах, во дворах и в домах обнаружились признаки длительного присутствия внушительного отряда, человек в полста или больше. И ушел этот отряд за считаные минуты до прихода химиков. То есть при желании можно было нагнать «ушельцев». Другой вопрос, имелось ли у Кудашова такое желание?

Этот момент прояснился, когда майор вызвал офицеров к себе. Но не в штабной «уазик», а во временный штаб, который он устроил в одном из домов. Кстати, разведчики утверждали, что и прежние гости Сосновки использовали этот дом в качестве штаба. Почему разведка решила именно так, Хромов понял, когда вошел в избу. Посреди главной комнаты расположился длинный стол с лавками по бокам, а в красном углу стояло шикарное кожаное кресло, словно из газпромовского офиса.

– Не соврал Охотник, – окинув взглядом обстановку, сказал старлей Адомян, прибывший на совещание одновременно с Хромовым, следом за командиром разведчиков. – Хорошо устроились тут ополченцы. Со вкусом. Даже неудобно, что мы их спугнули.

– Шутишь? – Хромов удивленно посмотрел на старлея.

– Нет, – Адомян рассмеялся. – Хром, ты чего сегодня какой-то заторможенный? Из-за Агеева расклеился? Не бери в голову, рано или поздно все пойдем в топку. Там и попросишь у него прощения.

– Умеешь посочувствовать, – Хромов поморщился.

– Разговорчики, – буркнул расположившийся в директорском кресле Кудашов. – Сели все. Где Лейла?

– Идет, – ответил капитан Валентинов, первым усаживаясь за стол. – Он пробы брал. Сейчас загрузит в анализатор и примчится.

– Лады, – Кудашов пару раз оттолкнулся каблуками и подъехал на кресле к столу. – Несильно и нужен. Слушайте сюда, орлы. Смежники оказались правы, топтались тут гражданские с оружием. И духи имеются, вы сами видели, полный лес. То есть свою задачу мы выполнили, сигнал проверили. Вопрос в следующем: стоит нам ополченцев прощупать или нет?

Командир посмотрел сразу на Хромова и Адомяна.

– И какой с них навар? – Адомян пожал плечами. – Лишняя беготня.

– Странно, что ополченцы здесь долго просидели, – сказал Хромов. – Может, ждали кого-то или что-то? Посылку какую-нибудь. Говорят, у них есть связь с Большой землей. Если дождались, может и навар обнаружиться.

– А ты что скажешь? – Кудашов посмотрел на Валентинова.

– Хромов прав, – разведчик побарабанил пальцами по столу. – Вот смотрите. В Замятине свежаки появились, ополченцы тут же подтянулись поближе, но светиться не стали. Дождались гостей здесь и, как только состыковались – сделали ноги. Неспроста это все.

– Из пальца высосано! – возразил Адомян. – Ополченцы постоянно круги по территории нарезают. А свежаков твоих мы не увидели.

– Как это, не увидели? – удивился Валентинов. – А стреляли в кого?

– Это не те, – убежденно заявил старлей. – Ты восемь насчитал? А этих четверо было. Да еще баба среди них. Твои свежаки в другую сторону ушли. А ополченцы тут просто отдыхали.

– Охотник сказал, они свежаков приняли.

– Ну, правильно, они приняли тех, которых мы спугнули. А те восемь ушли другим маршрутом. Вдоль реки, например.

– Я бы проверил, – сказал Хромов. – А вдруг у ополченцев появилось то, что нам надо? Ну, сами понимаете – «изделие ноль». Иначе с чего вдруг они такой толпой сюда пришли? И умчались, как ракеты. Могли бы не напрягаться, ручкой нам помахать. Не раз такое бывало. А сегодня вдруг – форсаж, и в точку.

– Разрешите? – на пороге возник лейтенант Лавочкин. – Я пробы брал, товарищ майор, виноват. Разрешите?

– Да входи уже, – Кудашов мельком взглянул на лейтенанта и вновь уставился на взводных. – Меня больше другой момент интересует. С каких таких щей смежники поделились информацией? Понятно, что это наш сектор, и духов тут полно. Им самим вроде как не резон соваться. Но ведь все знают, что ополченцы забесплатно и шагу не делают. Почему смежники не рискнули проверить, за каким таким наваром сюда Федоров с компанией явился?

– Потому что они заранее знали, какой это навар, – предположил Хромов. – И решили, что игра не стоит свеч.

– Но ты сам сказал – этакой толпой ополченцы пришли. Значит, что-то особо ценное искали или дожидались чего-то. Каких таких свечек? Может, и впрямь «изделие ноль» им кто-то подогнал?

– Если так, смежники не упустили бы шанса, – возразил Адомян.

– Разрешите? – попытался вмешаться Лавочкин. – Виноват, но «изделие ноль», как вы его называете, это… вымысел… нелепица!

– Это ты у меня нелепица, – Кудашов вздохнул. – Что там с пробами?

– Прирост в три процента, виноват, – лейтенант Лавочкин вздохнул и потупился, словно действительно был в чем-то виноват. – Прогноз негативный.

– О чем это он? – Валентинов вопросительно взглянул на майора.

– О том, что с каждой лунной ночью вокруг становится все больше потустороннего дерьма, – хмурясь, ответил Кудашов. – Скоро, чтобы в духа превратиться, будет достаточно ягодку в лесу сорвать. А потом и вовсе – просто вдохнуть поглубже.

– И тогда кирдык, – капитан хмыкнул. – Надо бы до того времени найти «изделие».

– О чем и шепчемся, – Кудашов кивнул. – Хочешь не хочешь, а придется Федорова прижать, рано или поздно. Так почему не сейчас?

– А если нет у него ничего? Спугнем. И опять же… почему все-таки смежники мутят?

– Да как всегда. Чужими руками жар хотят загрести. Лады, так и порешим, орлы. Выясним, что за дела тут были у ополченцев. Если не «изделие» Федоров караулил, прикинемся ботами: затупили, обознались, извините. Ясен план?

– Так точно, – ответил за всех Валентинов.

– Лады, – Кудашов обернулся к Лавочкину. – Лейла, как там с водой? Сильно заражена?

– Пока пить можно… если прокипятить, – ответил Лавочкин.

– Ну, тогда чайку поставь, будь другом.

– А как же… ополченцы? – удивился лейтенант. – Мы же их преследовать… виноват… собирались.

– Мы и преследуем, – майор усмехнулся. – Прямо на свою тюрьму они не прорвутся, там духов, что грязи, а через поле им Охотник не разрешит пройти. Значит, через часок-другой почти сюда и вернутся. По южной опушке попытаются прокрасться, на Алексеевку. Там их и срисуем. Выполняй приказ!

– Есть! – Лавочкин вскочил и бросился в кухоньку.

– Я вот чего до сих пор не пойму, – негромко, обращаясь в первую очередь к Хромову, проронил Адомян, – почему федоровские так боятся Охотника? Он ведь один, а их толпа.

– Не знаю точно. – Хромов качнул головой. – Говорят, это как-то с «изделием» связано. То ли он его изобрел, то ли первым нашел, то ли сил непонятных от него набрался.

– Что-то… как-то… очень уж сказочно.

– За что купил…

– Да проще все, – вмешался Валентинов. – Этот Охотник раньше здесь авторитетом был. Только не в криминальном смысле, а наоборот. Типа местного шерифа считался. Неофициально. Вот и боятся его по инерции. Так, товарищ майор?

Капитан обернулся к Кудашову. Тот ответил не сразу. Какое-то время командир молчал, как бы размышляя, стоит ли доверять подчиненным секретные сведения, затем шумно выдохнул и кивнул.

– Тюрьма, в которой Федоров базу себе устроил, раньше совсекретным объектом была, особого режима и так далее. Смертников, короче, в ней содержали. Ну, и приводили в исполнение тоже в ней. Охотник за это дело отвечал.

– Е-мое! – Валентинов помотал головой. – Бывший палач! Немудрено, что его боятся!

– Он и теперь несильно церемонится, если надо кому-то башку просверлить, – заметил Адомян. – Только все равно непонятно. Почему ополченцы его боятся? Это зомбаки должны его за версту обходить. И зараженные. Федоровские чем провинились? Тем, что тюрьму его заняли?

– А вот это ты у самого Охотника спроси, – Кудашов хмыкнул. – Мне в штабе посоветовали не вникать. Тебе это же советую, по команде.

– Как все загадочно! – старлей всплеснул руками.

– Разрешите?! – входная дверь скрипнула, и в дом заглянул боец из разведгруппы Валентинова. – Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу капитану!

– Валяй, Матвеев. – Кудашов кивнул.

– Из крайнего дома шпион выскользнул. Пасти?

– Паси, – без раздумий приказал капитан. – Конева прихвати. Только без самодеятельности! Никаких языков или, не дай бог, стрельбы. Просто проследить и доложить!

– Есть!

– Вот и проверим, не ошибся ли я в расчетах, – заметил Кудашов, когда боец исчез. – Лейла, что там с чаем?!

– Почти готов, товарищ майор! Газ кончается, печка едва греет.

– Скоро все везде поскончается, – Кудашов вздохнул. – И газ, и продукты, и дрова. А ведь не успеем оглянуться, осень придет, холода… замерзать начнем, а там и голодать.

– Простите, товарищ майор, но… типун вам, – поморщился Валентинов. – До осени тут сидеть… ну его на фиг!

– Сам не хочу, – командир вновь нахмурился. – Но без «изделия ноль» у нас вариантов нет. Выбраться не получится.

– Есть один вариант, – негромко произнес Хромов. – Если барьер исчезнет и дожди прекратятся, высохнет все. Иди в любую сторону.

– Вряд ли барьер исчезнет, а значит, и дожди вряд ли закончатся, – возразил Адомян. – Скорее до зимы дотянем, когда речки замерзнут.

– И то и другое – худшие варианты, – сказал Кудашов. – Если до них дотянем… можно сразу стреляться. Желательно из крупного калибра.

– Виноват, а почему? – в комнате появился Лавочкин с чайником в руке.

– Потому что гореть нам тогда, Лейла, вместе с зомбаками термоядерным пламенем. И не в аду, а прямо здесь. Сечешь?

– Виноват… не очень. Почему?

– Не почему, а для чего, лейтенант Лавочкин. Для профилактики распространения заразы, чтоб ее! Жахнут наши генералы по Острову, не задумываясь, точно тебе говорю. А оно нам надо?

– Никак нет, но… ведь после образования барьера Остров изолирован. Каким образом они, виноват, жахнут? Сюда теперь никакая ракета не прорвется.

– Значит, рядом жахнут. Вспышка справа – и кирдык. Ионизирующему излучению барьер по фиг. Согласен?

– Так точно.

– Вот и получается, «изделие ноль» нам до зарезу требуется, а потому придется искать его усиленно, отрабатывать все версии.

– Но ведь это… легенда, – вновь попытался возразить Лавочкин. – Выдумка. Просто чтобы хоть на что-то надеяться.

– Правдолюб ты наш неверующий, – Кудашов ответил без ноток привычной снисходительности. – Даже если это лишь надежда, мы убьем ее последней. Наливай…

…Ополченцы двигались бодро, но сделанный ими крюк действительно обеспечил военным солидный запас времени. Химики вышли на позицию в тот же самый момент, когда отряд Федорова появился из леса с южной стороны деревни Алексеевка. И перед военными, и перед ополченцами лежало примерно по километру открытого пространства, за которым серели давно некрашеные дома. И что еще объединяло стартовые позиции группировок – все открытое пространство кишело зомбаками. Причем зараженные не мигрировали в поисках пищи, а топтались на месте, словно поджидая, когда пропитание само придет к ним в руки. Собственно, так и происходило.

Завидев партизан, зомби волной подались в их сторону, а затем помчались со всех ног, но не все, примерно треть. Еще треть двинулась навстречу химикам, а остальные рассредоточились по оставленному сородичами пространству перед деревней, будто бы поджидая кого-то еще.

Со стороны такое поведение зомби выглядело непривычно. В их действиях прослеживалась организация, которой раньше и не пахло. Будто бы кто-то отдавал этой мертвой армии приказы, и она их выполняла.

Окончательно стало ясно, что встреча с духами неслучайна и это не просто заслон на пути в деревню, а крупная и прилично организованная засада, когда сначала в тылу у ополченцев, а затем и у военных появились еще две группы зомбаков, каждая примерно до трех сотен духов.

– Засада, – доложил Валентинов, вернувшись из головного дозора.

– Вижу, не глухой. – майор Кудашов обернулся.

Замыкавший колонну БТР Хромова развернул башню назад и начал бить короткими очередями по цепи нагоняющего противника. Сам лейтенант сидел на броне и жестами пытался довести до начальника сведения об оперативной обстановке. Помог в этом деле боец-посыльный, для верности присланный Хромовым.

– До трех сотен с тыла, еще столько же обходят с юга! – выпалил боец.

– Вот зараза! – оценив обстановку, Кудашов принял единственно возможное решение. – Прорываемся в деревню! Патроны не тратить! Задраить коробочки и давить зомбятину на хер! Передай Хромову! По машинам!

Нетрудно было заметить, что ополченцы приняли такое же решение, но в их случае это был отчаянный шаг. Ведь они не могли спрятаться за броней и в железных кунгах грузовиков. Им приходилось прорываться на своих двоих, а потому растрачивая боезапас по полной программе. Вскоре южная окраина примыкающего к Алексеевке поля подернулась сизой пороховой дымкой, за которой стало трудно разглядеть, успешно действуют партизаны или нет.

Прояснился этот вопрос, когда военные преодолели половину пути. Как раз в этом месте располагалась низина, полная вязкой грязи, и колонна замедлила ход. Большие колеса и полный привод помогали машинам не увязнуть окончательно, однако скорость упала до минимума. А плотность рядов безумного противника, наоборот, возросла. Зомби облепили машины так, что водителям приходилось ехать «по приборам», а хруст костей под колесами машин стал непрерывным.

В конце концов один из грузовиков все-таки встал, и его экипаж был вынужден нарушить приказ. Задняя дверца будки в кузове открылась, и на головы духам выплеснулась длинная тугая струя горящей огнесмеси, а затем затрещали длинные очереди «калашей». Разогнать беснующихся врагов бойцы не надеялись, зомби никогда не отступали, но расчистить какое-то пространство таким способом было реально. Четыре бойца выскочили из кунга и принялись палить во все стороны, постепенно продвигаясь к кабине «Урала». Еще два чистильщика забрались по лесенке на крышу будки, сбросили оттуда нескольких духов и помогли подняться двум огнеметчикам. С новой позиции дело пошло веселее. А когда отважная четверка раскидала духов перед бампером машины, стало ясно, почему могучий «Урал» застрял. Подвела нереальная проходимость, как это ни удивительно. Машина подмяла под себя столько изуродованных тел, что в результате под ней образовался небольшой холм из гнилых трупов, и колеса повисли в воздухе. Выручить в такой ситуации мог лишь трос.

Возникшая проблема была неновой. Такое уже случалось, поэтому ближайший БТР – как раз Хромова – легко сориентировался в ситуации и тут же двинулся к «зависшему» грузовику. На прорыв, зачистку поляны и привязку троса ушло не так уж много времени, но когда сцепка БТР – «Урал» сдвинулась с места, выяснилось, что машины наглухо отрезаны от колонны плотной массой противника.

Кудашов почему-то изменил направление, и теперь военные двигались на юго-запад, навстречу ополченцам. Вряд ли майор посочувствовал Федорову и его бойцам. Скорее это был тактический прием. Соединить усилия сейчас было выгодно и тем, и другим. Прорваться, а там будет видно. Впрочем, Хромов помнил и об особом интересе Кудашова к Федорову, поэтому видел в маневре особую подоплеку, но партизанский командир должен был оценивать ситуацию проще, как временное союзничество, и Федоров, похоже, расценил действия военных именно так. Ополченцы тоже двинулись на сближение с колонной.

– Тарищ лейтенант, – вдруг крикнул Масса, – у прицепа мост заклинило! Волоком идет! Пока грязь, тащим, а вон там, в горку не вытянем!

– Давай прямо в деревню! – крикнул Хромов. – Там отцепим!

– Есть! – Масса направил БТР к ближайшим домам.

На краю деревни было также полно духов, но их удалось зачистить еще с ходу, «Урал» отцепили тоже без проблем, а вот дальше вышла заминка. Да еще какая! Из-за поворота вдруг вывалила толпа зомби, и остановить ее не получилось – на линии огня БТР стоял обездвиженный «Урал». Пока бронемашина маневрировала, зомби сократили дистанцию до минимума и накинулись на чистильщиков. Никто особо не запаниковал, большинство солдат быстро встали цепью и попятились к БТРу, но шофер «Урала» и сидевший в кабине сержант Фомин оказались отрезаны от своих.

Попытка прорыва закончилась печально. Зомби сбили шофера с ног и принялись рвать на части. Фомину повезло, он успел запрыгнуть на капот, а затем на крышу кабины грузовика. Успех был временный, но позволял прикинуть, что делать дальше.

Хромов запрыгнул на броню, дождался, когда внутрь коробочки набьется предельное количество бойцов – вошли почти все, кроме самого лейтенанта и снайпера Стасенко, а затем привычно топнул и скомандовал: «Масса, задний ход!»

БТР подался назад и подошел кормой вплотную к грузовику, попутно придавив к нему нескольких духов. Фомин успешно перебрался с крыши «Урала» на броню, и Хромов тут же снова топнул и заорал: «Полный вперед!».

Будь Масса чуть умнее, он сообразил бы, что приказы следует понимать не столь буквально. БТР резко дернулся вперед, начал разгоняться и вдруг подпрыгнул на здоровенном трамплине из вывороченной бетонной плиты, а затем ухнул вниз. Да так энергично, что у троицы не осталось никаких шансов усидеть на броне. Бойцы и командир посыпались в грязь, а Масса, как ни в чем не бывало, погнал бронемашину дальше, прямиком к месту дислокации основных сил отряда и его временных союзников.

Кричать вслед было бессмысленно, стрелять – чересчур, так что Хромову и бойцам оставалось одно: занять круговую оборону и отбиваться до последнего патрона. Что они и сделали.

– Масса – придурок, – сквозь зубы процедил сержант Фомин. – Если не успеют наши сюда за пять минут, кранты нам.

– За пять не успеют, – спокойно проронил Стасенко. – Надо к домам продвигаться.

– Да как же! – Фомин дал короткую очередь и сменил магазин. – Тут продвинешься!

Зомби сомкнули кольцо, и если бы не десяток ям с вязкой грязью да ржавые остовы какой-то сельхозтехники, судьба троицы военных давно была бы решена. Впрочем, скоро и ямы, и ржавые заграждения исчезли под слоем тел, по которым духи карабкались уже без особых проблем. Еще минута – и спасти военных сможет лишь чудо, это было ясно, как божий день.

– На прорыв! – решил Хромов и первым бросился в сторону ближайшей избы.

Бойцы чуть отстали, но приказ все-таки выполнили. Шансов у троицы было мало, но выбора не оставалось, подчиненные понимали это не хуже командира.

К сожалению, прорыв сорвался. Первая же стычка с духами врукопашную обернулась для Хромова рваной раной на плече. Стасенко и Фомин кое-как отбились, но дальше пройти не сумели. А ведь до ворот заветного крайнего дома оставалось всего шагов двадцать.

Военные уже встали спиной к спине и приготовились к последнему бою, как вдруг поблизости грохнули несколько ружейных выстрелов и обстановка резко изменилась. Зомби попятились, разрушая таким образом все поверья, что они никогда не отступают. Под огнем, может быть, и не отступают, а вот когда им приказывает тот, кто способен ими управлять…

Хромов почти сразу засек знакомую фигуру позади толпы мертвяков. Это был Охотник. Тот самый мутный приятель майора Кудашова. Бывший палач.

«Может, как раз поэтому он вдруг сумел приструнить мертвяков? Палач и мертвецы. Может, тут есть какая-то связь?»

Мысли путались, поэтому Хромов отбросил ненужные сейчас размышления. Ситуация улучшилась, и этим следовало воспользоваться. Лейтенант подтолкнул товарищей в сторону избы, и они не заставили себя упрашивать. Подхватили Хромова под руки и бросились к перекошенным воротам.

Не прошло и минуты, как военные ввалились в дом и рухнули прямо у порога без сил. Лишь немного отдышавшись, они удосужились осмотреться.

Подняв взгляд, Хромов рефлекторно схватился за оружие, но тут же отпустил автомат и медленно, с трудом уселся на колени. Дергаться, когда в нос упирается ствол «калаша», не имело смысла.

– Здрасьте… – проронил автоматчик. – Не кусаемся мы пока? Нет?

– Рано, – послышался из полумрака женский голос. – Его только что тяпнули, я видела. Надо перевязать.

– Зачем? Оно и так заживет. А ночью ему вообще все по барабану станет. Ну что, вояки, давайте знакомиться?

– Давайте. – глаза привыкли к полумраку, и Хромов разглядел собеседников.

Это были двое из четверки, которую едва не завалили Стасенко и Фомин поблизости от Замятино. Местный в брезентовом плаще и женщина. Хромов невольно покосился на Фомина, а затем бросил взгляд на руки женщины. Она сложила их на груди. То есть плечо у нее, похоже, не болело. И это через несколько часов после ранения?

– Олег Шаманов, можно просто Шаман, – представился человек в плаще. – Это Наташа. А позади вас – Охотник. Ну, его вы наверняка знаете.

– Знакомы. – Хромов кивнул. – Я лейтенант Хромов. Это сержант Фомин и рядовой Стасенко.

– Очень приятно, – негромко проронила Наташа.

– Да, – согласился Шаман. – Ну, рассказывайте, как докатились до жизни такой, товарищи военные.

– А ты прокурор, вопросы тут задавать? – буркнул Фомин. – На предохранитель поставь, тогда, может, расскажем.

– Не хами, – укоризненно качая головой, сказал Шаман. – Не хочешь дружить – твои дела, но сейчас мы в одной лодке. Будь любезен учитывать.

– Учту, – Фомин скривился, – дай только перезарядить.

– Сержант… – Хромов хмуро взглянул на Фомина.

– Вижу, познакомились, – вмешался Охотник, – теперь о деле. Хромов, что это твой начальник выдумал? Зачем Федорову помогает?

– А он помогает? – лейтенант поднялся с колен и кивком попросил Стасенко наложить повязку.

Боец выполнил просьбу без колебаний. А между тем ситуация складывалась скользкая, ничуть не лучше, чем в случае с рядовым Агеевым. Перед Хромовым, по всем раскладам, лежала дорога в темное зомбическое будущее, и традиция чистильщиков требовала пристрелить лейтенанта прямо сейчас. И по взгляду, например, Фомина было ясно, что сержант готов последовать этой традиции, но Стасенко смотрел на командира иначе, с сочувствием и пониманием. Да и мудрее был Стасенко, понимал, что пока Хромов не переродился, он лишний штык по эту сторону баррикады.

«Ну, а когда переродится, тогда и будем поддерживать традицию. Логично же, или чего?»

– Прикрывает его, это не помощь? – продолжил Охотник. – Партизаны уже в деревне благодаря твоему майору.

– А ты хотел, чтобы они все в поле остались? – лейтенант хмыкнул и покачал головой. – Знаю, что не любишь Федорова, но бойцы его тут при чем?

– Его бойцы, мил-человек, ничуть не лучше командира. Такие же оборотни. Поэтому давить надо всех, под ноль, так своему Кудашову и передай на будущее.

– Он это и сам знает. Просто Кудашов практично рассуждает, без сердца. Если ополченец бьет зомбака, он полезный инструмент. Если он задирается на военного – подлежит уничтожению, как тот же инструмент, но испортившийся.

– О чем и толкую тебе, а ты слышать не хочешь. Испорченные они инструменты. В любой момент могут на вас зал… – Охотник взглянул на Наташу и осекся. – Могут напасть.

– А может, и неплохо, что военные партизан прикрыли? – вдруг произнес Шаман.

Пока Охотник беседовал с Хромовым, Шаман стоял у окна и наблюдал за тем, что происходит снаружи.

– Что там? – заинтересовался Охотник и тоже выглянул в окошко.

К соседнему окну подошли военные. Безучастной к батальным наблюдениям осталась лишь Наташа.

– Вон тот, лысый. – Шаман указал за окно. – Видишь? Его надо сюда привести!

– А икры с шампанским тебе не надо? – Охотник хмыкнул. – Кто это? Зять Путина? За что ему такая честь?

– Тебе трудно?! Тащи его сюда, не пожалеешь!

– В первый и последний раз, – Охотник погрозил Шаману пальцем.

– Выкрутимся, буду тебе должен, – пообещал Шаманов.

– Бажов, – вдруг проронил лейтенант Хромов.

– Что? – встрепенулась Наташа, услышав знакомую фамилию.

– Вспомнил, как этого лысого зовут, – кивком указывая за окно, ответил Хромов. – Тимофей Бажов. Интересные программы делает. Если получается, всегда смотрю. То есть смотрел…

– Тима?! – Наташа подбежала к окну. – Где он?!

– Уже здесь, – послышалось из сеней. – Входи, мил-человек, не стесняйся. Шаман, разрежь веревку. Счастливчик ваш лысый. Кругом мертвяков, что на болоте комаров, он со связанными руками, и ни одного укуса. Просто жуть, какой счастливчик.

– А я что говорил, – Шаман усмехнулся. – Еще Севу отыщем, и порядок будет.

– Севу как раз необязательно, – вдруг заявил Бажов. – Ему и с партизанами неплохо… скотине.

– О как! А вот с этого места подробнее…

…Все то время, пока Бажов рассказывал о своих приключениях, а Шаман в ответной речи – о своих и Наташи, слушатели вели себя, как самая дисциплинированная в мире аудитория. Никто ни разу не перебил, не хмыкнул и даже не кашлянул. Не все внимали с открытым ртом, таращась на рассказчиков, например, Охотник и Стасенко все это время простояли у окон, наблюдая за обстановкой снаружи, а Фомин взял на себя контроль обстановки внутри дома. Он переводил настороженный взгляд с одного потенциального зомби на другого, затем на третьего и снова по кругу. Но при всем при этом до слушателей дошло каждое слово. А до некоторых дошел и скрытый смысл, упрятанный между строк. Видимо, поэтому по окончании второго монолога в доме установилась атмосфера всеобщего разочарования, граничащего с унынием.

– Получается, вы нашли, что искали, но и это оказалось ложным следом, – выдал Хромов первый комментарий, обращаясь к Шаману.

– «Ложнее» некуда, – Шаман вздохнул и взглядом указал на потемневшее от времени зеркало с затейливым орнаментом по краям, висящее справа от входа. – Оно бесполезно, так же как и вода. То есть запустить процесс зеркала могут, остановить – нет. Теперь вся надежда на луну. Или добьет, или вылечит.

– Я не доживу, – проронила Наташа.

– Брось, – Бажов обнял ее за плечи. – Надо продержаться.

– Меня колбасит в полный рост! – нервно ответила девушка. – И выгляжу…

Она искоса взглянула в зеркало, резко отвернулась и спрятала лицо в ладони. Тимофей попытался погладить ее по голове, но тут же бросил эту затею. В пальцах у него остались несколько крупных прядей Наташиных волос. «Процесс», как выражался Шаман, определенно шел полным ходом.

– Мне тоже не по себе, – делано бодрясь, сказал Шаман, – но это не повод для печали. В конце концов все там будем. А пока мы здесь, шанс у нас имеется.

– Какой, к черту, шанс?! – Наташа захлебнулась рыданиями. – Лучше заткнись! Заколебал уже со своими шансами!

– Спокойно, спокойно, – Бажов прижал девушку к себе. – Мы что-нибудь придумаем, обещаю.

– Или за вас придумают, – вдруг проронил рядовой Стасенко. – Командир, взгляни.

Хромов выглянул в окно. Обстановка снаружи существенно изменилась. В поле зрения больше не было зомби, зато во множестве мелькали ополченцы. И было похоже, что они имеют нешуточный интерес к дому, приютившему военных и вольных ходоков. Настолько нешуточный, что даже притащили к дому «РПГ-18». Что вдруг на них нашло, было совершенно непонятно.

– Я не пойму, зачем здесь «Муха»? – Стасенко тоже заметил гранатомет.

– Что? – почему-то вздрогнул Шаманов.

– На прицел нас взяли, – спокойно пояснил снайпер. – Из гранатомета целятся. «Муха» называется.

– А-а, – Шаманов тоже выглянул в окно. – Кто-то нас продал.

– Вон тот, – Стасенко указал влево. – За столбом прячется. Он видел, как Охотник вашего друга в дом уводил. Он Федорову и доложил.

– Сева, блин, – Шаман вздохнул. – Как думаешь, Стасенко, лупанут?

– С них станется, – снайпер кивнул.

– Пока наши рядом, не посмеют, – возразил Хромов.

– А что им наши? Ополченцы ведь не знают, что мы здесь окопались. И Кудашов не знает.

– Значит, надо об этом сказать! – Хромов приоткрыл окно. – Эй, ополченцы, говорит лейтенант Хромов! Сдать назад, убрать гранатометы!

– Хромов! Это я, Федоров! Что ты там забыл?

– Погреться зашел! Уведи своих людей, Сергей Иванович, от греха подальше! Мои бойцы нервничают, когда в них целятся!

– А мои – когда на них зомбаков натравливают! К тебе и твоим людям претензий нет, Хромов! Уходите! Кудашов на Первомайской улице вас ждет!

– Со мной еще гражданские!

– Нет, Хромов, они не с тобой, не передергивай! Они вообще ни с кем! Уходи, а с остальными я разберусь!

Хромов закрыл окно и обернулся.

– Короче, все ясно. Федоров решил, что зомбаков кто-то натравил… – лейтенант выразительно взглянул на Охотника. – И теперь намерен сжечь этого кукловода, пусть даже вместе с окружающими.

Хромов кивнул Бажову.

– Понять его можно, когда еще такой шанс выпадет, – проронил Охотник. – Если пойдете, счастливчика с собой прихватите. Ему еще жить.

– Это правда? – Хромов испытующе посмотрел на Охотника.

– Что?

– Что натравил.

– Как ты себе это представляешь?

– Зомбаки действовали слаженно, будто бы ими кто-то командовал.

– Мертвяками? – Охотник хмыкнул. – Если у тебя крышу ураганом сносит, а у соседа нет, это что означает, сосед ураган на тебя натравил? Я не Господь Бог, стихиями неразумными командовать не умею.

– Ладно, условно поверим, – Хромов обернулся и подозвал Фомина. – Занимай позицию на чердаке. Стасенко, здесь располагайся. Дернутся, валите гранатометчика, а потом всех, кто высунется.

– То есть впрягаемся за будущих духов? – недовольно спросил Фомин.

– Впрягаемся, – Хромов твердо посмотрел ему в глаза. – Есть возражения, товарищ сержант?

– Никак нет, товарищ лейтенант, – Фомин выдержал холодный взгляд командира и после многозначительной паузы добавил: – Пока.

– Этого хватит, – спокойно произнес Хромов. – Разберемся с Федоровым, и свободны. Оба.

– Дело принципа, – вмешался Стасенко, смягчая тональность разговора. – Какой-то ополченец вздумал законные власти на шомполе вертеть. Куда это годится?

Фомин задумчиво взглянул на Стасенко и нехотя кивнул.

– По местам, – приказал Хромов.

– И в голову цельтесь, – вдруг подсказал Охотник. – Иначе они через пять минут снова в строю будут.

– Это как так? – удивился Фомин. – Как зомбаки?

– Один в один, – Охотник кивнул.

– Брешешь, дядька.

– Собаки брешут, племянник. А я говорю, о чем знаю не понаслышке. Проверено шестнадцать раз.

– Подтверждаю, – сказал Бажов. – Помните, я рассказывал о Колобке? Ему двенадцатым калибром в грудь, а он через полчаса уже бегал, как зайчик.

– Вот-вот, – Охотник одобрительно покивал. – Говорю же, есть у этих оборотней некоторые свойства зомбаков. Откуда взялись – не скажу, не знаю, но есть.

– У тебя, говорят, тоже немало талантов, – Фомин покосился на Охотника. – И всякие такие… странные имеются. Нет?

– Мало ли что говорят. Одно дело, когда впустую говорят, а другое – когда сказанное на практике проверено. Чего ты меня бодаешь? Не веришь, сам убедись. Вон торчит архаровец за деревом. Стреляй.

– Выстрелю, – Фомин ухмыльнулся. – Когда приказ будет.

Сержант ушел в сени, где находилась лестница на чердак, а оставшиеся у окон Хромов и Стасенко сосредоточились на наблюдении за потенциальным противником. Охотник тем временем сдал назад и занял свое место в ряду гражданских.

– Все-таки странное дело, – негромко проговорил Шаманов, склоняясь к Охотнику. – С тобой, допустим, почти все ясно, а каким образом ополченцы заимели отдельные свойства зомбаков? Непонятно. Возвращение с того света они не проходили, это точно. Натренировались, что ли?

– Вряд ли, – Охотник отрицательно покачал головой.

– Тогда в чем тут дело? Может, в ослабленном действии зеркал? Ну, знаешь, как вакцина действует. Тимофей, скажи.

– Ты имеешь в виду вакцинирование ослабленными штаммами?

– Наверное. А что, если Федоров применил нечто в этом роде? Только укусили человека, он ему сразу зеркало под нос. Прочихался человек – и пожалуйста, иммунитет у него на всю оставшуюся жизнь.

– Будь все так, никто не переродился бы вообще, – возразил Охотник. – Все хоть раз в день смотрятся в зеркало. Но это никому не помогло. Все укушенные превратились в нежить. Кроме федоровских.

– Да, нам тоже не помогло, – сказала Наташа и наконец сделала то, от чего с таким трудом воздерживалась все время пребывания в доме – неожиданно врезала локтем по висящему на стене зеркалу. Старинное зеркало жалобно звякнуло и покрылось густой сетью трещин. Наташа виновато взглянула на товарищей. – Я в нем так плохо выглядела.

«В другом ты выглядела бы не лучше, – подумал Шаман, с сожалением вспоминая, какой красоткой была несколько часов назад Наташа. – Неужели и я становлюсь таким же уродом?»

Вслух он ничего подобного не сказал. Пусть и очень хотелось. Даже если внешне Шаман менялся, внутренне он пока оставался человеком корректным, сдерживал себя, насколько это было возможно. Зеркало испортило наружность, но не добралось пока до души. Для этого требовалось еще немного времени. Или другое зеркало. Другое?! Шамана вдруг осенило.

– Это могло быть особое зеркало, – будто бы само собой вырвалось у Шамана. – Которое не только запускает процесс, но и останавливает.

– И которое есть только у Федорова, – вдруг поддержал Шамана Тимофей. – Вот! Я понял! Вот, в чем дело! Вот почему он для своих ополченцев больше, чем командир, практически местный царь и бог. У него есть особое зеркало, средство от заразы!

– Что ж он не захотел нас подлечить? – Наташа зябко поежилась и обхватила себя руками за плечи. – Гадство! Меня трясет, как при температуре.

– Шаман правильно сказал, это вакцина, прививка, а не лекарство, – продолжил Бажов. – В особое зеркало надо посмотреться до заражения. Поэтому в отряде Федорова так мало людей, и поэтому он вас проигнорировал. Опираясь на опыт. Скорее всего, он показывал зеркало всем, но зараженные переродились досрочно, а иммунитет приобрели только здоровые.

– И потому зомби не принимают партизан за своих… ну, за будущих своих? – Наташа кивнула. – Даже не кусают их, а сразу… в клочья.

– Все сходится! – Бажов хлопнул пару раз в ладоши. – Мы гении! Аплодисменты!

– Особое зеркало. – Шаман выразительно взглянул на Охотника. – Ты согласен, что это действительно все объясняет?

Охотник не ответил.

– Нам нужно его добыть, – чуть надавил Шаманов.

– Есть один вопрос. – Охотник задумчиво посмотрел на Шамана. – Если я тоже смотрелся в это зеркало, почему выжил? Ведь это произошло после заражения.

Олег на какое-то время задумался. Слегка зависли в мучительных поисках ответа и все остальные, кроме снайпера Стасенко. Его занимала обстановка на подступах к дому, а не околонаучные размышления. Лейтенант Хромов тоже поглядывал в окно, однако во взгляде у него читалась работа мысли. Хромов наконец-то нашел компанию, которая интересуется тем же, чем и он. Да, обстановка сложилась неподходящая, но лейтенант не собирался упускать шанс пообщаться с единомышленниками и поразмышлять над общими проблемами. Тем более теперь он был лицом, вдвойне заинтересованным.

– Федоров не показывал зеркало зараженным, – констатировал Шаман и перевел взгляд на Бажова. – Он знал, чем это может закончиться, и не захотел плодить суперменов вроде нашего уважаемого Охотника. Зачем ему такие сильные конкуренты? Да еще способные более-менее управлять нелюдями!

Отреагировав на последнюю фразу, Хромов обернулся и вопросительно уставился на Охотника, но от комментариев воздержался. Охотник не отреагировал на молчаливый вопрос.

– А откуда он это узнал? – засомневался Бажов.

– Скорее всего Федоров увидел, как перерождался Охотник. И особое зеркало к нему попало как раз после этой… процедуры. Охотник был слегка не в себе, поэтому не сообразил в чем дело и ушел отлеживаться, а Федоров пошарил в пруду и отыскал это особое зеркальце.

– Вот теперь точно все сошлось, – удовлетворенно заявил Хромов.

– К бабкам не ходи!

– Ну, допустим, – Бажов кивнул.

– Но это ничего не изменит, пока у нас нет этого зеркальца, – уверенно произнесла Наташа. – Надо отнять у Федорова эту волшебную штучку. Иначе нам…

Наташа оборвала фразу, а мужчины из вежливости не стали ее заканчивать. Все было понятно и так. Без непечатных слов.

– Отнять будет непросто, – проронил Хромов и покосился на рядового Стасенко. – Без наших не справимся.

Снайпер обернулся, встретился взглядом с командиром и понимающе кивнул. Их пантомима оказалась понятна и Охотнику. Он подошел к левому окну и занял место снайпера. Хромов опять открыл свое окошко.

– Федоров! Прием! Мои люди уходят!

– Ты тоже уходи!

– Я сам решу, что мне делать!

– Ну, смотри, Хромов! Наше дело – предложить!

Хромов вновь закрыл окно.

– Доложи командиру все, что слышал, Стасенко, – сказал лейтенант снайперу. – В подробностях доложи. И, главное, скажи, что «изделие ноль» у Федорова, понял? Скорее всего не при себе, на базе, но имеется – точно. Все ясно?

– Так точно, – Стасенко замялся. – Одна беда, товарищ лейтенант, если майор Кудашов узнает, что изделие у Федорова на базе, а вы теперь… того… под вопросом, он сразу на тюрьму рванет. Вам самим придется тут отбиваться. Я могу, конечно, про вас не говорить, но Фомин…

– Отставить париться, Стасенко, не в бане, – лейтенант усмехнулся. – Мы тут разберемся.

– Уйдет Кудашов, сорвется и Федоров, – подсказал Охотник. – Только пятки засверкают. Оборотень – не дурак, сразу сообразит, что дело керосином запахло. И гранаты тратить не станет, для обороны своей цитадели прибережет. Ступай, служивый, с богом.

Хромов обернулся к Бажову.

– Тимофей, ты пойдешь?

– Нет, – уверенно ответил Бажов.

– Другого шанса может не представиться.

– Я знаю, – Тимофей помотал головой. – Нет. Я с вами.

– Как знаешь, – Хромов обвел взглядом Шамана и Наташу. – Остальным, по вполне понятным причинам, не предлагаю. Что ж, тогда все. Стасенко, шагай.

– Есть, – Стасенко взял винтовку на ремень. – Прощайте, товарищ лейтенант. Вы были хорошим командиром.

– Еще послужим, рядовой. Кру-угом. Шагом марш!..

…Едва бойцы покинули дом, Охотник поманил Шамана, поставил его на свою позицию, а сам куда-то исчез. Минутой позже он вновь появился и что-то негромко пробубнил на ухо Хромову. Лейтенант кивнул и жестом приказал всем следовать за Охотником в сени. Как выяснилось, Охотник аккуратно выставил в дальней стенке пару досок, и теперь из сеней можно было протиснуться в убогую пристройку к дому, а из нее – в сарай. А за сараем раскинулось заросшее высоким бурьяном поле, бывшее когда-то огородом. Будь у Федорова побольше бойцов и времени на организацию оцепления, затея непременно провалилась бы с громким треском. Но сейчас Федоров действовал экспромтом, а потому встречная авантюра Охотника увенчалась успехом. Сводная группа бывших и будущих зомби плюс один сочувствующий успешно покинули опасную зону. И сделали они это очень даже вовремя.

Как раз когда беглецы разменяли третий соседский огород и почти вышли к опушке леса за северной околицей деревни, на южной окраине загудели моторы. Отряд Кудашова двинулся в путь. А на восточной окраине Алексеевки громыхнул взрыв, следом за которым по деревне раскатилась барабанная дробь от падающих друг на друга деревянных обломков. Ходоки рефлекторно обернулись и проследили, как в небо поднимаются клубы дыма и пыли. Все-таки Федоров не пожалел гранаты.

Охотник усмехнулся и покачал головой. Хромов тоже хмыкнул.

– Как думаешь, успеет Федоров вернуться на базу до подхода колонны? – спросил лейтенант у Охотника.

– С запасом. Напрямки тут быстро. А машинам придется по дорогам петлять, иначе увязнут. Размыло все вокруг.

– Мы тоже можем напрямки?

– Можем. Но вперед оборотня не поспеем. Шибко быстро бегает. Что сам, что его орава.

– Хотя бы вперед отряда…

– А это пожалуйста, – Охотник кивнул. – Теперь ты мне скажи, лейтенант. Что за «изделие ноль»? Думаешь, то самое зеркальце?

– Это не совсем зеркальце, – Хромов неопределенно помахал рукой. – Трудно объяснить. В общем, это и не зеркальце на самом деле. То, что оно от заразы избавляет, это побочный эффект, понимаешь? На самом деле эта штуковина для другого дела требуется.

– И для какого? Ты не мнись, не подбирай слова, я пойму. Или что, военная тайна?

– Так точно. Ты прости, Охотник, но…

– Странные вы люди, офицеры, – вмешался Шаман. – Кудашов тебя ведь списал. Вчистую. Ты для него теперь «груз двести», Хромов, только пока что не в цинковом ящике, а ходячий. Какие у тебя могут быть обязательства перед таким начальством?

– У меня не перед начальством обязательства, – Хромов нахмурился. – У меня присяга.

– Ах, да! На верность Родине, которая даже не почесалась, чтобы тебя отсюда вызволить?

– Меня и не надо вызволять. Я здесь служу.

– Служил! – Шаман поднял указательный палец. – Служил, Хромов! Служил, но час назад погиб в бою. И пока ты не избавишься от заразы, ты мертвяк! Что там говорит Устав о разглашении военной тайны мертвыми солдатами? Каким пунктом это вам запрещено?

– Шаман, отвяжись от товарища лейтенанта, – с усмешкой предложил Бажов. – Кудашов считает, что «изделие ноль» способно вывести из зоны. Напрямую, сквозь все барьеры. Как говорится, пронзив пространство и время. Так, товарищ Хромов?

– Возможно.

– Ну, вот, – Тимофей развел руками. – Никаких особых тайн. И, кстати, никакого конфликта интересов. Если доберемся до вещицы раньше Кудашова, используем ее в своих целях и торжественно вручим майору… лейтенант Хромов и вручит. И пусть дальше Кудашов рулит, выводит нас из этой чертовой зоны. Вы согласны, товарищ лейтенант?

– Так точно. Все правильно.

– Особенно то, что добраться до зеркальца надо первыми, – хмыкнув, напомнил Шаман. – Если вещицу перехватит Кудашов, нам крышка.

– И это верно, – Хромов вздохнул. – Он и слушать не станет. Даже меня.

– Ну, добраться первыми не проблема, я ж говорю, – сказал Охотник.

– Ага, осталось придумать, как бы отбить вещицу у Федорова, – скептически морщась, сказал Шаман.

– Отбивать вещицу у военных будет гораздо труднее, чем у партизан, – заметил Бажов.

– О, это утешает!

– Я знаю, как можно отбить, – уверенно произнес Охотник. – Есть один секрет. На месте расскажу.

Зона разлома 11

Остров, 21 июля 2016 г.

Компания ученых вполне устраивала любознательного Каспера, но тяготила Шурочку. Она мало что понимала из их разговоров, а возникающие то и дело научные перепалки ее и вовсе раздражали. К тому же Шурочка переживала за ушедших в рейд квестеров. Любое упоминание о товарищах, особенно о Луневе, вызывало у девушки бурную и не всегда адекватную реакцию. Касперу было понятно, что Шурочка неравнодушна к Андрею, а значит, у юного ухажера практически нет шансов добиться взаимности от девушки, но сдаваться Костя не собирался. Просто сделал тактический ход, переформатировал ухаживания в заботу. Поначалу Шурочка отмахивалась, но как-то незаметно чуть подтаяла, привыкла и постепенно начала принимать предложенную Каспером игру в любовь-морковь. Не то чтобы намекнула на возможную взаимность, но хотя бы разрешила вокруг себя виться. Каспера это воодушевило, и он напрочь выключился из интересных разговоров в мужской компании. Теперь все его внимание было сосредоточено на Шурочке.

И совершенно напрасно. Ведь если бы Каспер остался на ученой волне, он наверняка заметил бы, что с хозяевами убежища творится что-то неладное. Их поведение становилось все более агрессивным, а речи все менее содержательными. Ученые то и дело, как пьяные, застревали в незначительных проблемах и пытались раздуть из них сенсацию, но чаще всего возвращались к началу и вновь перетирали тему в порошок. Чуть позже, ближе к полудню, их вовсе понесло. Речь у всех троих сделалась бессвязной, появились признаки лихорадки, а лица пошли серыми пятнами.

Только в этот момент воркующие квестеры наконец обратили внимание на неполадки в пробирной палатке. Каспер тут же схватился за оружие, но стрелять не стал. Выглядели ученые плохо, только это пока не доказывало, что они заражены и скоро могут стать зомбаками. Мало ли болезней на свете? Может, грипп где-то подцепили.

– Они заражены?! – шепнула Шурочка на ухо Касперу.

– Похоже на то, – руша собственные надежды на обратное, признал Каспер. – Наверное, их вчера на квест-станции покусали.

– А почему они ночью не переродились?

– Не знаю.

– Тогда получается, их сегодня кто-то укусил!

– Может, и так. С утра они вокруг дома бродили. Хотя вроде бы ни с кем не бились, шума я не слышал.

– Мне страшно! Давай уйдем!

– Куда? – Каспер помедлил. – По идее в доме они не должны напасть, даже если переродятся. Так что уходить нет смысла.

– То есть они сами уйдут?

– Скорее всего.

– И будут ждать нас снаружи?

– Как вариант.

– А если ребята задержатся? Мы ведь не сможем тут долго просидеть. Как быть?

– Тогда сами их пристрелим.

– Кого? – Шурочка слегка оторопела и указала на ученых. – Вот… их?!

– Когда переродятся, это будут уже не они. Ты кино не смотришь, что ли?

– Про зомби – нет. Но я тебя поняла. Только все равно… мне и страшно, и жалко их. Были такие милые… зануды, а теперь…

– Теперь, считай, нет их.

Ученые еще долго тряслись в лихорадке, а затем начали по одному двигаться к выходу. Кто ползком, кто опираясь о стенку. Лица у всех троих к тому времени превратились в серо-зеленые уродливые маски, движения сделались резкими, а руки покрылись язвами.

Шурочка с отвращением поморщилась, и, как по заказу, в этот момент в сторону квестеров развернулся бывший доктор Темочкин. Он вытаращил на людей мутные глаза, зашипел, как змея, и оскалился.

– Мама! – тихо проронила Шурочка и зачем-то достала из кармана пакаль.

Видимо, в подсознании у девушки крепко засела уверенность, что пакали – это отчасти волшебные вещицы и потому должны спасать от любых мистических проблем. Скалящийся зомби в принципе как раз и был одной из таких проблем. Отсюда и рефлекторное предъявление своеобразного оберега готовой напасть нежити.

И что самое удивительное, «оберег» выполнил свою функцию. От вида пакаля Темочкина будто бы парализовало. Он на секунду замер, а затем рухнул на пол без чувств (если до этого они у доктора еще оставались). Та же участь постигла и доктора Селиванова. Он отреагировал на грохот падающего тела, обернулся и оскалился, но Шурочка показала ему пакаль, держа вещицу в вытянутой руке, и перерожденец свалился прямо на пороге. Резко свалился, прямо-таки рухнул. Будто бы он работал от электричества, и Шурочка щелкнула выключателем.

Третий ученый к тому времени был уже снаружи домика, поэтому в эксперимент не попал, остался представителем контрольной группы, как сказали бы Темочкин и Селиванов, будь они в сознании и здравом уме.

– Вот это да! – вырвалось у Каспера.

– Они… умерли? – руки у Шурочки задрожали так, что она едва не выронила пакаль.

– Надеюсь, нет, – Каспер постучал ладонью по лбу. – Это же… очевидно… так и должно быть! Если зараза пришла из разлома, артефакты и должны ее останавливать! Такая же история случилась с нами в Бангкоке! Там от пакалей шарахались чужеродные растения! Как я сразу не догадался!

– Получается, ребята в опасности, а могли бы легко ее избежать?! – мгновенно сориентировалась Шурочка. – Почему Андрей не взял с собой пакали?!

– Чтобы «серый» не смог через них забраться в его сознание, – пояснил Каспер. – Андрей считает, что артефакты открывают «серым» путь к разуму владельца.

– Но ведь они защищают от зомби!

– Пули тоже защищают.

– Но пули рано или поздно заканчиваются!

– Шурочка, ты умница, но… Андрей выбрал меньшее из двух зол.

– А может, он просто не учел все варианты?

– Кто? Лунев? Вряд ли. Он ведь… очень старый, как он сам говорит.

– Чего это он старый? – Шурочка встрепенулась. – Он вполне… в самый раз… и вообще он лучший!

– Кто бы спорил, – Каспер украдкой вздохнул. – Я имел в виду, он мудрый не по годам. Если не взял пакали, значит, так надо.

– Нет! Не это надо! Андрею нужны пакали!

– Шура! – Каспер попытался добавить в голос строгих ноток: – Андрей знает что делает! Если приказал сидеть здесь и сторожить пакали, надо сидеть и сторожить!

– Нет! – девушка спрятала артефакты в карман и решительно одернула куртку. – Мы должны найти Андрея и помочь ему! Я так и буду владельцем… владелицей… поэтому «серый» ничего не узнает о планах Лунева. Но при этом я буду рядом и стану отгонять зомби!

– Шура!

– Умолкни! – девушка сверкнула взглядом. – Ты со мной или нет?!

Ну, вот что оставалось делать Касперу? Ответить «нет» и остаться? И как потом жить, понимая, что отпустил беззащитного человека на верную погибель? Скрутить Шурочку и привязать ее к стулу? А если мертвяки соберутся толпой и развалят к чертям зомбячьим избушку? Пока отвязываешь, закусают обоих до смерти. Дать Шурочке по голове, чтобы вырубилась и забыла о своих намерениях? Рука не поднимется. Оставалось убалтывать.

– Погоди! Буквально минуту! Выслушай! Вполне возможно, Андрей прав, и ты сейчас находишься под влиянием «серого». Он тоже умеет просчитывать ситуацию. Если ему выгодно, чтобы мы покинули убежище и ушли в лес, получится, что мы подыгрываем противнику! Лунев за это три шкуры с нас снимет!

– Куртка, майка, лифчик, – Шурочка кивнула. – Как раз то, что надо! Я и сама разденусь, если он захочет!

Она решительно двинулась к двери и ушла бы, но на пороге заворочался Селиванов. Доктор медленно поднялся на четвереньки, затем сел на колени и поднял мутный взгляд на квестеров. Лицо у доктора уже не имело таких выраженных признаков перерождения, как пятью минутами раньше, да и взгляд с каждой секундой становился все более осмысленным, но пока приближаться к нему было явно рискованно. Слава богу, это понимал не только Каспер. Поняла это и Шурочка. Девушка остановилась и снова достала пакаль.

– Не нужно, – вдруг прохрипел доктор Темочкин.

Он вставать не спешил. Лежал, как побитая собака, пластом и смотрел на квестеров исподлобья, но тоже по-собачьи, не угрюмо, а виновато.

– Отпускает? – спросил Каспер.

– Не смею утверждать, но… способность к анализу и тактильные ощущения возвращаются… – по-прежнему хрипло ответил Темочкин.

– Вы правы, коллега, – буркнул Селиванов. – Язык пересох. Коллеги квестеры… будьте так добры… водички.

– Видишь! – Шурочка бросила многозначительный взгляд на Каспера, затем взяла со стола жестяную кружку и поднесла Селиванову.

Руки у доктора сильно дрожали, поэтому Шурочка рискнула пойти еще дальше – поднесла кружку к губам страждущего. Каспер в этот момент замер, целясь из автомата точно доктору в лоб. Но все обошлось. Селиванов не тяпнул девушку и не выкинул еще какой-нибудь фокус. Просто напился и благодарно кивнул.

– Дальше вам придется самим… калеки, – сказала Шурочка. – Мы уходим.

– Вы… – Темочкин наконец оторвал голову от пола. – Надеюсь, не из-за нас. Нам очень жаль… так неудобно получилось. Даже не знаю, когда это произошло.

– Теперь без разницы, живите спокойно, – Шурочка похлопала Селиванова по плечу. – Дайте пройти.

– Там Генрих Арнольдович… – Селиванов попытался сдвинуться, но получилось у него не сразу. – Наш третий коллега…

– Если встретим, тоже покажем ему пакаль, – пообещала Шурочка. – Двигайтесь, двигайтесь.

– Шура, подумай еще! – Каспер закинул автомат на плечо и тоже двинулся к выходу.

– Подумала, – девушка обернулась. – Если бы «серый» пытался мной управлять, он как раз заставил бы сидеть в этой хате. Зачем ему облегчать жизнь Луневу?

– Но если мы сгинем в лесу вместе с пакалями…

– Во-первых, не каркай! – строго оборвала Костю Шурочка. – Во-вторых, у Бибика есть дескан – найдут. В-третьих… ты идешь друзей спасать или собираешься и дальше мозги мне размножать? Если так, лучше оставайся!

– Иду, – Каспер вздохнул. – Валькирия ты наша…

…Поначалу пакальная защита работала отлично. В зарослях поблизости от убежища квестерам встретился третий ученый, который от вида артефакта вырубился точно так же, как его коллеги – практически мгновенно. А вот дальше дела пошли не настолько хорошо. Каспер отыскал удобную тропинку, но в сотне метров от избушки пришлось с нее сойти, поскольку дорогу перекрыли несколько мертвяков, которых пакали не отключили, а лишь заставили притормозить. Видимо, проблема заключалась в степени перерождения. Ученые были в начале процесса, который должна была завершить луна, а эти зомби уже давно переродились, и теперь «откат» им не грозил. Шурочка не хуже Каспера поняла, что переоценила возможности пакалей, но возвращаться в убежище не пожелала. Когда Костя попытался убедить ее, что затея провалилась, Шурочка устроила истерику и бросилась сломя голову в чащу. Причем не на север, а явно забирая к востоку. Касперу пришлось вновь ее догонять и корректировать маршрут.

Какое-то время спустя Шурочка немного успокоилась, сбросила темп и даже попыталась остановиться, но теперь уже Каспер заставил ее пошевеливаться, поскольку на хвосте у квестеров повисла большая группа мертвяков. Ни относительно прицельная стрельба, ни новые попытки отогнать зомби с помощью пакалей особого успеха не принесли. Все, что оставалось квестерам – вновь положиться на свои беговые навыки и удачу.

Дважды удача и впрямь улыбалась беглецам. Сначала они перемахнули с ходу через ручей, и это обеспечило им передышку в четверть часа. Правда, когда передышка закончилась, квестеры обнаружили, что мертвяков стало втрое больше и теперь они заходят с двух сторон – с юга и запада. Беглецы продолжили свой марафон в северном направлении, успешно добежали до большой вырубки, где помимо пней и валежника было много ям с водой, а сразу же за вырубкой пролегала узкая полоса заболоченной местности. Этот второй подарок судьбы Каспер и Шурочка приняли уже настороженно и не стали отдыхать под прикрытием болотца. Как выяснилось чуть позже – напрасно.

Метров через пятьсот лес закончился, и перед квестерами открылось огромное, ровное, как стол, то есть без единой кочки, а главное – лужи, зеленое поле. Ни строений, ни укрытий, ни препятствий для мертвяков на этом поле не наблюдалось. Единственное, что могло теперь спасти квестеров – чемпионская скорость, но силы были на исходе. Второй передышкой беглецы не воспользовались.

Каспер окинул взглядом поле, а затем прислушался. Кусты трещали пока где-то глубоко в лесу, но зато и слева, и справа, и позади. То есть маневры исключались. Путь лежал один – только вперед, наперегонки с зомби.

По сути, это был конец. Каспер отлично все понимал, но заявить об этом Шурочке у него элементарно не хватило духа. Кое-как отдышавшись, Каспер крепко схватил девушку за руку и потянул за собой в поле.

«Пока дышу – надеюсь». Каспер не помнил, от кого слышал это выражение, но сейчас был намерен следовать ему до конца. Пока дышал. А вдруг повезет?

Зона разлома 11

Остров, 21 июля 2016 г.

Охотник знал бывшую тюрьму, как свои пять пальцев. Федоровские ополченцы почти ничего не перестроили, только подлатали забор да убрали несколько внутренних решеток во дворе. Но самое главное, они не обнаружили секретного тоннеля, которым в свое время пользовался персонал тюрьмы. В прежние времена по тоннелю в ближайший лес выносили тела подопытных, то есть казненных.

– Много народу здесь зарыто, – Охотник указал на поросший травой неглубокий лесной овраг и перекрестился. – Прости, Господи, душу мою грешную. А вон там вход. Видите?

Сводная штурмовая группа разом обернулась и уставилась в восемь глаз на склон оврага. Ничего похожего на вход никто не увидел. Зато все отлично видели несколько десятков припадочно дергающихся фигур на краю оврага, в сотне метров от группы.

– К бою, – невольно проронил Хромов.

– Отставить, – приказал Охотник. – Пока вы со мной, не нападут.

– То есть все-таки можешь ими командовать?

– Хромов, угомонись. Командовать не могу, разве что послать подальше! Просто поверь, они не нападут.

– Точно? – спросил Шаманов. – Может, как раз и отправишь их куда подальше? Для надежности.

– Сами отправятся, – Охотник жестом приказал всем молчать. – Слышите?

Со стороны тюрьмы донеслись крики, а затем прозвучали несколько выстрелов. Кто-то отвлекал внимание ополченцев. Но вряд ли это были военные.

– Наши не пойдут на штурм с ходу. Чревато потерями, а оно нам надо? Кудашов обычно так говорит. Будут тщательно готовиться и заодно наблюдать, чем закончится перестрелка и куда двинутся зомби.

– А чем она должна закончиться, по их мнению? – Охотник покачал головой. – Зомбаки не полезут в здание, а перестрелка с неведомым противником – это вроде бесплатного развлечения. К вечеру успокоятся и забудут. Военные примерно так должны думать, они ж не в курсе, что мы тут замутили. Правильно?

– Все правильно, – лейтенант кивнул.

– И как раз поэтому непонятно, на что мы надеемся, – сказал Шаман. – Ну, проникнем в здание, а дальше-то что? Кто-то отвлекает ополченцев, под шумок мы можем незаметно пробраться в логово, но внутри-то мы сами за себя будем. Против сотни вооруженных партизан и еще трех сотен отчаянных домохозяек с ножами и скалками.

– Нет, мы попадем в административное крыло, там гражданских нет.

– Долго ли им прибежать?

– Только через двор. Внутренние коридоры между корпусами Федоров держит запертыми, чтоб детишки к оружию не лезли.

– Ну, пусть через двор. На пять минут дольше.

– Двор – не здание, – Охотник задумчиво посмотрел на Шамана, а затем перевел взгляд на фигуры зомби вдалеке. – Пожалуй, стоит попробовать. Хромов, веди группу по тоннелю. Выйдете в подвале. Кабинет Федорова на третьем этаже, по правой лестнице наверх, потом по коридору прямо до конца. А я попробую организовать штурм периметра. В хату зомбаки вряд ли пойдут, это верно, но войти во двор им ничто не помешает.

– Годится, – Хромов кивнул, обвел взглядом товарищей и остановился на Бажове. – Нам троим другой дороги нет, без этого волшебного зеркальца кирдык, но ты не обязан рисковать.

– Лейтенант, не начинай опять. – Тимофей поморщился. – Сколько можно? Я ведь еще в деревне сказал, иду до конца. Если твой Кудашов прав и ваше «изделие ноль» – это и есть волшебное зеркальце, мотивация у меня не хуже вашей. Выбраться с Острова, разве не серьезный стимул?

– Хорошо, идем все, – лейтенант махнул Шаманову. – Ты за мной, Бажов – замыкающим. Охотник, открывай дверцу.

– Открыто, – Охотник раздвинул высокую траву на склоне и кивком указал на довольно приличную в диаметре нору. – Макушки берегите. С Богом, ребятки…

…Тоннель был основательно завален мусором, но в целом проходим. Лишь в одном месте, уже у самой двери в подвал пришлось немного потрудиться и разгрести завал из ржавых панцирных коек. В самом подвале проблем не возникло, если не считать того, что какое-то время, пока Хромов не нашел рубильник, пришлось действовать на ощупь. Тусклые лампочки решили и эту проблему, и у лазутчиков сразу же появилось понимание, как действовать дальше. В подвале, помимо всяких полезных вещей, хранилось обмундирование: множество комплектов гражданского камуфляжа для охоты и рыбалки. Как раз такого, в каком щеголяли партизаны. Идея замаскироваться под ополченцев, как говорится, витала в воздухе, поэтому куртки и кепки все надели не сговариваясь.

– Теперь быстро, но без спешки, – прошептал Хромов.

– Кепи надвинь, – посоветовал Шаман.

– Плохо выгляжу? – Хромов невесело хмыкнул. – Сам чувствую.

– Я тоже? – обеспокоилась Наташа.

– Ты красива, как всегда, – попытался успокоить ее Шаманов, но девушка не поверила. Нахмурилась и отвернулась.

Бажов тем временем поднялся ко внутренней двери и выглянул на лестницу. Издалека доносились крики и топот – ополченцы занимали позиции у окон, а кое-где уже раздавались выстрелы. Суета была на руку лазутчикам, тут главное – попасть в общий ритм. Бажов обернулся, кивнул товарищам и выбрался на лестницу первым. За ним последовали Шаман и Наташа. Лейтенант Хромов замкнул процессию.

На первой лестничной площадке они никого не встретили, на второй успешно разминулись с несколькими партизанами, спешащими на первый этаж, но на третьем этаже, когда цель – дверь кабинета Федорова, была уже в прямой видимости, удача отвернулась от диверсантов. В коридоре у окон толпились два десятка ополченцев, в числе которых опять был Сева. Профессионально наблюдательного оператора не обманула маскировка лазутчиков, он мгновенно «срисовал» Бажова и толкнул локтем в бок ближайшего ополченца.

– Смотрите! – крикнул Сева. – Тревога! Это они!

Партизаны галдели, обсуждая происходящее во дворе тюрьмы, поэтому Севу услышали не все, только те, кто был рядом. Это позволило самому прыткому, то есть Шаману, все-таки добежать до двери кабинета. От него, как ни странно, не отстала и Наташа, а вот Бажов и Хромов притормозили. Тимофей – чтобы заткнуть Севу, а лейтенант – готовясь отвлечь внимание ополченцев на себя. Несколько партизан уже обратили внимание на посторонних и потянулись к охотничьим ножам. Патроны они, видимо, решили сэкономить для более важных разборок. Впрочем, все зависело от поведения Хромова. Если он не примет вызов на ножевой бой и пустит в ход автомат, ополченцы наверняка тоже начнут стрелять. В обоих случаях численный перевес, а значит, все шансы на стороне партизан. Но тут уж ничего не попишешь. Каждый из лазутчиков осознавал, на что шел. Лейтенант – не исключение.

Шаман мысленно попрощался с отважными товарищами и вломился в кабинет. Наташа вошла следом и заперла за собой тяжелую дверь. Судя по тому, как дверь громыхнула, настроена девушка была весьма решительно.

Федоров находился в кабинете. Он не ожидал появления диверсантов, но сориентировался в обстановке довольно быстро. Командир ополченцев одним прыжком переместился к окну, рядом с которым стояла оружейная пирамида, и схватил ружье. Кабинет у Федорова был просторный, от входной двери до окна – метров двадцать, так что лазутчикам вполне могло не поздоровиться. Счет пошел на секунды, и в такой ситуации у тренированного оборотня-ополченца было гораздо больше шансов на успех, чем у городского клерка и нежной помощницы режиссера.

Однако наступивший момент истины преподнес всем троим большой сюрприз. Даже два. Заводской кадровик Олег Шаманов вдруг мгновенно сократил дистанцию, профессионально выбил у Федорова из рук дробовик, а затем нанес несколько тяжелых ударов по корпусу и завершил атаку точным апперкотом.

Федоров на секунду «потерялся», но потом сумел разорвать дистанцию и даже нанес пару ответных ударов. Шаман легко их заблокировал и снова атаковал. Работал он точно, в хорошем стиле и с явным удовольствием, словно дорвался до любимого, а главное, хорошо знакомого ему дела.

Не будь Федоров оборотнем, у которого любое повреждение заживало в десять раз быстрее, чем у нормального человека, лежать командиру ополченцев в нокауте уже после второй атаки Шамана. Однако Федоров был тем, кем был, поэтому выстоял.

Впрочем, Шамана это не обескуражило, и он предпринял третью попытку. Под градом ударов Федоров был вынужден уйти в глухую защиту. Шаману оставалось только свалить оборотня на пол и добить ногами, но тут подоспел второй сюрприз.

– Конспирация побоку, да? – вдруг спокойно и даже холодно, но громко спросила Наташа. – Были у меня сомнения, но играл ты хорошо. Теперь карты на стол, да?

Шаманов сначала решил, что Наташа устроила Федорову допрос «по горячим следам», пока он подавлен и почти растоптан, но в следующий миг Олег понял, что вопросы адресованы ему, а не оборотню.

Шаман обернулся и вопросительно взглянул на девушку.

– Ты о чем?

– О тебе и твоем спектакле. – взгляд у Наташи был таким же холодным, как голос, и чуть насмешливым. – Ты разыграл эту пьесу, чтобы добраться до пакаля, да, Шаман? Или правильнее называть тебя… Муха?

Зона разлома 11

Остров, 21 июля 2016 г., час назад

Следить за военными не было смысла, это Бибик выяснил почти сразу… ну хорошо, часов через шесть, когда они ушли из Замятино. Пакаля у химиков не бывало отродясь, и как его найти, они не знали. Для верности Бибик подкрался к колонне почти вплотную и проверил все машины десканом. Приборчик даже не попытался пискнуть. По идее можно было с чистой совестью возвращаться на точку, но Бибик решил немного подождать. Для полной уверенности. Военные в тот момент как раз собрались покинуть Сосновку, и у бывшего полковника возникло подозрение, что командир химиков-чистильщиков замыслил какую-то авантюру. То ли решил погнаться за ополченцами, то ли захотел устроить им засаду. В любом случае какой-то интерес у командира отряда к ополченцам имелся, и это была зацепка.

Подтвердилось предположение Бибика довольно простым способом. Когда из Сосновки улизнул засидевшийся ополченец, по его следам двинулась небольшая группа волкодавов. С чего бы вдруг военные отправили разведку за партизанами? Неужели химики не знали, где находится база ополчения? Наверняка знали. И к чему тогда эта слежка? Да к тому, что и у ополченцев, и у военных имелся какой-то общий интерес не на базе, а на текущем маршруте. Почему бы ни пакаль?

В общем, Бибик продолжил свою миссию и по-прежнему держал «поляну» под контролем. Теперь это были окрестности Алексеевки, а не Сосновка, и на «поляне» шла нешуточная потасовка. В остальном – без изменений. Дескан молчал.

Примерно так Бибик и доложил Андрею, когда тот вдруг бесшумно появился из ближайших зарослей на окраине Алексеевки и занял позицию справа от полковника.

– Хороший НП, все как на ладони, – одобрил Лунев. – Давно хлещутся?

– Скоро час.

– Результат есть?

– Никакого. Военные блокировали подступы к деревне, частично втянулись, заняли одну хату. Ополченцы прорвались туда же, окружили дом, попытались штурмовать, но военные их отогнали. А потом зачем-то взорвали хату к чертовой матери. Но все, кто в ней был, успели уйти. Теперь крадутся огородами к северной окраине. Вон там, видишь?

– Вижу. Мои подопечные среди них. Как там твой дескан?

– Молчит, у военных пакалей нет. Но, думаю, они теперь знают, где искать. Смотри, снова выдвинулись по следам ополченцев. Зомбаков на пути, что травы, а они идут. Значит, есть интерес.

– Значит, и нам туда дорога. – Андрей поднялся и кивнул Бибику.

– Ты в курсе, куда они идут?

– Да. К старой тюрьме. Это на окраине Мошнино. Километров пять отсюда к северу.

– Твои подопечные тоже на север двинулись.

– Вот именно. Выходит, там и сойдутся все дороги. За мной, полковник.

– Погоди. – Бибик оглянулся. – Мы вдвоем теперь работаем? А где Муха?

– Был в доме, теперь где-то в огородах.

– Где?!

– В огородах. Ты сам сказал, подопечные, которые в доме сидели, теперь на север идут огородами. Муха среди них.

– И как он туда попал?

– Через дверь.

– А кроме шуток?

– Помнишь, того парня-двойника? Олега Шаманова. Муха не зря беседовал с ним в последние часы. Михаил так искренне посочувствовал несчастному, что тот раскрыл ему всю душу, биографию и подноготную. Плюс ко всему сам Муха оказался не только полусумасшедшим, но и хорошим актером.

– Что обычно взаимосвязано.

– Наверное. В общем, Муха глубоко вошел в роль Шаманова и теперь он вроде внедренного агента под прикрытием. У него подходящая внешность и натуральная легенда на случай, если встретит кого-то знакомого. И, судя по всему, Муха очень близок к разгадке всех местных тайн.

– Ну, вы даете, черти полосатые! А мне почему не сказали? Не доверяете?

– Успокойся, полковник, доверяем, – Андрей хлопнул Бибика по плечу. – Но ведь есть подозрение, что «серые» умеют залезать к нам в мозги. Забыл? Вот на этот дремучий случай я и разделил боевые задачи, чтобы вы с Мухой не знали лишнего.

– Это правильно, – немного подумав, сказал Бибик и кивнул. – Ладно. Значит, Муха взял след?

– Похоже на то. И теперь мы прикрываем его в полный рост. Если потребуется – в открытую. Конспирация больше не потребуется. Погнали, полковник!

Бибик в очередной раз удивленно покачал головой и бодро пошагал за Луневым. На опушке леса квестерам пришлось ускорить шаг, а после и вовсе побежать – несколько десятков зараженных из арьергарда бесновавшейся вблизи Алексеевки «дивизии «Мертвая голова» увидели «свежее мясо» и бросились наперерез, но забег получился короткий. Вскоре путь преградила большая лужа, беглецы форсировали ее с разбегу, а зомби бросились в обход и безнадежно отстали. Впереди маячила еще одна группа нежити, раз в десять крупнее первой, но все внимание этой толпы было сосредоточено на уходящей военной колонне. Не повод расслабляться, конечно, но у квестеров появился шанс сманеврировать. Так они и поступили.

Андрей свернул в лес, Бибик без возражений последовал за ним, и дальше напарники двинулись под прикрытием «зеленки». Новый маршрут значительно сократил путь. Военная колонна была вынуждена втянуться в распадок между двумя высокими холмами и сделать значительный крюк, а ходоки тем временем двинулись по прямой. Очень скоро они снова увидели дорогу, но теперь на ней маячил не хвост, а голова военной колонны. У квестеров образовался как минимум пятиминутный запас времени. Так же, как было у беглецов из взорванного в Алексеевке дома, которые шли где-то рядом, параллельным маршрутом.

Минут пять квестеры двигались в прежнем ускоренном темпе, затем Андрей вдруг остановился и подал Бибику знак замереть, а потом и вовсе укрыться. Впереди и справа в просветах между деревьями виднелось открытое пространство. Дорога на Мошнино проходила как раз по этому полю. Гул военной колонны и топот бегущей за ней толпы мертвяков пока были едва слышны, но имелась вероятность, что вояки вырулят из-за лесного языка именно в тот момент, когда ходоки окажутся на открытой местности. До следующего перелеска, за которым и находилась старая тюрьма, было не меньше километра по прямой.

Андрей в данном случае беспокоился не за себя и даже не за Бибика. Для своего полтинника квестер был в отличной форме. А вот ходоки из взорванного домика могли попасть в переплет. Колонне до поворота минуты три-четыре ходу. Сумеют ли подопечные выполнить норматив – километр за три с половиной минуты? По пересеченной-то местности. Муха выполнит и перевыполнит, а остальные?

Сомнения разрешились сами собой. В сотне метров левее позиции квестеров зашуршали кусты, и на поле выскочили ходоки. Первым мчался неутомимый Муха – в данный момент его следовало величать Олегом Шамановым – за ним бежали Тимофей Бажов и Наташа, затем какой-то военный, а замыкал группу Охотник. Бежали все резво, но девушка и военный то и дело спотыкались, словно были больны, а Охотник тяжело дышал – сказывался возраст. То есть ко второй половине дистанции эти трое могли элементарно выдохнуться. И тогда… здравствуй, крупный калибр или винтовочные пули.

От наблюдений Андрея отвлек характерный писк дескана. Лунев обернулся к Бибику. Тот достал приборчик и продемонстрировал Андрею. На экране детектора отчетливо светилась метка. У кого-то из пятерки ходоков при себе имелся пакаль!

– Понял, да? – хмыкнул Бибик. – Мы его ищем, а он вот где! У твоих подопечных! Зря ты свой дескан Шурочке оставил. Давно бы пакаль отыскал.

– Это верно, – Андрей кивнул. – Только чует мое сердце, не та отметка на дескане, не от местного пакаля. От принесенного.

– Интересно девки пляшут. И откуда такие догадки? Есть основания?

– Есть даже обоснованные подозрения и прямые улики, – Андрей усмехнулся.

– И у кого этот принесенный пакаль?

– У одного из этой вот четверки Мухиных приятелей, – Лунев стволом указал вслед ходокам.

– Выбор богатый. Ты не знаешь, кто это, или не хочешь пока говорить?

– Я не уверен. Но это не вопрос. Придет время, выясним. Важнее – понять, кто по жизни этот владелец пакаля и зачем ему вторая вещица? Если черный квестер – полбеды, а если серьезный игрок? Могут возникнуть внеплановые проблемы.

– Могут, и еще какие! – Бибик задумчиво кивнул. – И что будем делать?

– Прикрывать. Когда потребуется, поможем, но пока лучше не подсекать. Рыба еще не на крючке.

– Если кто-то из четверки – игрок противника, Муха в опасности.

– Такая работа, – Андрей пожал плечами. – Да и когда он не в опасности? Когда спит? Он ведь сам для себя бывает опасен. Сейчас он, может быть, в меньшей опасности, чем обычно, ведь он увлечен ролью Шаманова.

– А как же…

Андрей не дал Бибику закончить. Гул колонны стал громче, головная машина вывернула из-за леса, и ходоки очутились в поле зрения военных. Наступил момент истины.

Вряд ли у военных имелись десканы, но учуяли добычу и сориентировались они быстро. В кабине грузовика, шедшего за головным БТР, засуетились пассажиры, затем открылось боковое окошко, и один из вояк, сержант, прицелился в беглецов из снайперской винтовки. Все шло, как и предполагал Андрей.

Пока снайпер готовился к стрельбе, Лунев жестами пояснил Бибику, где занять позицию, как работать и куда отходить по выполнении боевой задачи. Затем Андрей прошел чуть вперед, сам занял позицию и прицелился.

Выстрелил он на долю секунды раньше военного. Пуля не задела сержанта, но испортила ветровое стекло машины и сломала прицел винтовки. Чтобы подтвердить серьезность намерений, Андрей выстрелил еще дважды, снова никого не зацепив, и убрался с позиции. Секундой позже затрещали выстрелы в тылу колонны, это подключился Бибик. Стрелял полковник не по колонне, а по эскорту из бьющихся в борта машин зомбаков, но военные-то этого не знали. Колонна остановилась, и башни головного и замыкающего БТР пришли в движение.

Короткие очереди крупного калибра выкосили два приличных участка подлеска, но Андрей и Бибик были уже далеко от зоны поражения. Точно так же далеко были и ходоки. Когда военные опомнились, гонять по полю снайперскими выстрелами им было уже некого. Группа «Мухи-Шамана» втянулась в перелесок на дальнем краю поля. От этой «зеленки» до бывшей тюрьмы оставалось меньше двухсот метров. Таким образом, военные уже не могли помешать группе. Единственной преградой на пути оставались ополченцы внутри самой тюрьмы.

– Надо отвлечь партизан, – вновь встретившись с Бибиком, уже в другом лесу, тоже почти у территории бывшей тюрьмы, только с юга от нее, сказал Андрей.

– Согласен, – полковник кивнул. – Провокация на периметре будет нелишней. Только все равно непонятно, как наши подопечные собираются проникнуть внутрь?

– Есть среди них один знаток местных секретов. Наверняка проведет. Работаем, Бибик, погнали!

* * *

Разоблачение ничуть не обескуражило Муху. Встревожило его другое. То, что Наташа вдруг назвала искомую вещицу не зеркальцем или «изделием ноль», а пакалем. Это был сигнал, что девушка может стать источником крупных неприятностей. И она действительно им стала.

Сначала у Наташи с лица сползла серая маска перерождающейся в зомби зараженной, а затем растворились и нормальные человеческие черты. Вместо девушки перед офонаревшими людьми предстало зубастое, красноглазое, покрытое шерстью чудовище в узорчатых доспехах и с причудливым тесаком в руке. Муха сразу понял, кто вдруг возник перед ним, поэтому быстро стряхнул оцепенение и отпрыгнул в сторону, а вот Федоров от вида этой метаморфозы остолбенел, да так и не сумел справиться с шоком и вновь попал под раздачу.

Чужак из мира Хрустального Огня одним прыжком перемахнул через письменный стол, от души махнул рукой, и Федоров отлетел на несколько метров вправо, точно к большому засыпному сейфу. Чужак снова прыгнул, поднял Федорова за воротник и снова швырнул, теперь прямиком на сейф.

– Открывай! – рявкнул чужак.

– Зачем? – утирая с лица кровь, прохрипел Федоров. – Там ничего нет!

– Открывай! Мне нужен пакаль! Он там!

– Пакаль? – Федоров помотал головой. – Я не знаю, что это такое!

– Я объясню, – чужак несколько раз ударил Федорова кулаком по корпусу, затем в лицо, а когда тот свалился на пол, добавил ногами. То есть сделал то, что не успел сделать предыдущий экзекутор.

Шаман, то есть Муха, отчетливо услышал хруст костей. Бил чужак от души, а не для острастки. Федоров застонал и дрожащей рукой вынул из кармана ключ. Чужак открыл сейф и без труда нашел в нем, что искал. Красный пакаль.

– Я не знал… – простонал Федоров. – Думал, это… «изделие ноль».

– Так и есть, – чужак вновь перемахнул через стол и бросился к двери.

– Стоять, гнедой! – Муха поднял дробовик Федорова и встал на пути у чужака.

Тот притормозил, оскалился и приготовил к бою тесак.

– Уйди с дороги, Муха!

– И что дальше, ты соединишь пакали и смоешься? Вижу, как этот артефакт вибрирует, значит, у тебя есть второй. Вариант удобный, но как же тут не потрындеть?

– О чем?

– Об искусстве, конечно! О театре! Ну, там, знаешь… весь мир театр… и все такое. Ведь ты тоже мастер перевоплощаться!

– А ты думал, один такой талантливый актер?!

– Вижу, что нет. Играл ты отменно. И ранение натурально изобразил, и постепенное превращение в зомби, и дамские капризы… как по нотам. А главное, как ловко подхватил мой блеф насчет досрочного перерождения из-за зеркал! Я чуть было сам не поверил, что это правда. Уже начал подумывать, что случайно попал в яблочко, что досрочное перерождение и впрямь возможно. Ты просто мастер импровизации. Браво!

– Аплодисменты, – чужак вновь оскалился и махнул крест-накрест тесаком. – Теперь с дороги, почтеннейшая публика! Премьер желает покинуть здание!

– Через мой труп!

– Предложение принято!

Чужак ринулся на Мухина, тот нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. То ли вышла осечка, то ли ружье не было заряжено. Однако в последний момент вышла заминка и у чужака. Очнувшийся вдруг Федоров прополз под столом и ухватил его за ногу. Чужак споткнулся и был вынужден опереться на спинку кресла, чтобы не упасть. Пакаль выскользнул у него из пальцев и упал примерно на середине кабинета. Муха тотчас воспользовался шансом и, бросив ружье, кинулся к артефакту.

Чужак засветил Федорову пяткой в лоб и все-таки опередил Муху, но квестер не дал ему воспользоваться артефактом. Ударом ноги он выбил пакаль у противника, и вещица, кувыркаясь, взлетела к потолку. Лидер чужаков попытался отмахнуться от Мухи своим тесаком, но квестер повторил приемчик, и следом за пакалем в воздух взмыло оружие чужака. Поймать на лету сразу оба предмета Лидер не мог, слишком большим получился разброс, поэтому чужаку пришлось делать выбор. И он выбрал пакаль.

– Хрен ты угадал! – крикнул Муха, подхватывая на лету вычурный тесак чужака.

В следующий миг квестер прыгнул в сторону Лидера и качественно, с оттягом рубанул по схватившей пакаль руке противника. Доспехи не уберегли чужака от крупных неприятностей. Кисть руки, вместе с зажатым в ней артефактом, упала на пол, а из обрубка хлынула темная кровь. Чужак взвыл, схватился за обрубок и завертелся волчком. Пока он исполнял свой танец проигравшего, Муха успел перекатиться к двери, схватить отрубленную конечность и выпрыгнуть из комнаты.

У квестера мелькнула мысль, что неплохо было бы отнять у чужака и второй пакаль, но это могло обернуться потерей драгоценного времени, да и кто знает, на что способна раненая тварь? Рисковать не было смысла. Нужный артефакт оказался у Мухина, и на этом следовало остановиться.

Впереди Муху ждали еще коридоры и лестницы, полные озверевших ополченцев, а за пределами здания – сотни голодных зомби, но это ничуть не волновало квестера. Главное дело он сделал и теперь мог с чистой совестью переходить в режим «Михимухина», то есть в состояние слабо вменяемого берсерка. В текущей мясорубке это было самое уместное состояние.

Так Муха и поступил, предварительно с удовлетворением отметив про себя, что теперь полностью контролирует процесс перевоплощения. Все-таки встреча с двойником и последующее исполнение роли Олега Шаманова пошли Мухе на пользу. Он научился видеть себя как бы со стороны, и этот навык стал ключом к психическим проблемам, одолевавшим в прежние времена Михаила Мухина. Теперь он точно знал, что больше никогда не слетит с катушек, если сам этого не захочет. Вот, как, например, сейчас.

Муха развел пальцы отрубленной кисти, высвободил пакаль, сунул его в карман, пару раз махнул тесаком, привыкая к оружию, а затем отчаянно, но вместе с тем азартно заорал и бросился на выручку прижатым к стене в конце коридора Бажову и Хромову. Ровно через полминуты он пробился к своим, а чуть позже все трое кубарем выкатились из здания, тут же вскочили на ноги и бросились в гущу новой схватки. Теперь с полчищем зомби…

…На какое-то время разум помутился от боли, но Лидер все-таки сумел взять себя в руки… то есть теперь в одну руку. Он резко затянул ремешки крепления доспехов на культе, и кровотечение почти прекратилось. Но этого было мало. Лидер попытался поочередно принять облик каждого из скопированных прежде людей, однако все перевоплощения заканчивались одинаково: Лидер оставался инвалидом. То есть так проблему не решить. Но тогда как?

Лидер обернулся и зафиксировал взгляд на Федорове. Командир ополченцев, которому пять минут назад чужак переломал половину костей, а затем еще и добавил ногой в лоб, уже не валялся на полу безвольной тряпкой, а ворочался, пытаясь подняться. И у него получалось. Лидер тут же припомнил рассказ Бажова о том, как быстро выздоровел подстреленный Охотником боец по кличке Колобок, а также комментарии самого Охотника насчет способности федоровских «оборотней» к ускоренной регенерации.

У Лидера тут же созрела дикая, но единственно верная в такой ситуации мысль. Он бросился к Федорову, схватил его за горло и поднял почти под потолок. Командир оборотней-ополченцев уже очнулся и вполне осознавал, что происходит, но сопротивляться пока не мог. Ускоренная регенерация – не мгновенная. Все кости у него пока не срослись.

– Ты должен мне помочь! – прорычал Лидер. – Ты должен сделать меня таким же, как ты!

– Я… не могу, – прохрипел Федоров. – Я не знаю… как!

– Очень просто! – Лидер чуть склонил голову набок, подставляя шею. – Кусай!

– Так… не получится.

– Кусай, сказано! – рев чужака едва не оглушил Федорова.

– Все равно… без зеркала… «изделия ноль»… не выйдет! – лицо Федорова сделалось багровым и одутловатым. – В него надо… посмотреться.

– У меня есть зеркало, кусай!

– Я… не… – глаза у Федорова закатились.

Лидер, наконец, сообразил, что может задушить человека и остаться ни с чем, он выпустил Федорова. Тот рухнул на пол и снова превратился в тряпку. Лидер в бешенстве зарычал, склонился над оборотнем и резко развернул его голову так, чтобы встретиться с Федоровым взглядом. Командир ополченцев снова начал приходить в себя, но теперь очень медленно. Драгоценное время утекало, как вода в песок, проклятый квестер, отнявший пакаль, уходил все дальше (Лидер чувствовал, как слабеет вибрация другого артефакта в кармане), и чужак рисковал вновь остаться при своих интересах. Допустить этого он никак не мог!

Лидер вновь схватил Федорова за горло и уставился ему в глаза. Не укусит командир ополченцев, укусит любой другой! Нужно только, чтобы приказал сам Федоров! И он прикажет! Вернее – прикажет Лидер, но в облике Федорова. Лидер сосредоточился на копировании личностной матрицы Федорова, а когда закончил, отпустил горло оборотня, сжал кулак и несколько раз ударил Федорова в лицо, превращая голову скопированного субъекта в чудовищное месиво.

Таким образом, через минуту посреди перевернутого вверх дном кабинета, склонившись над трупом человека с размозженным черепом, сидела точная копия Федорова. С одной разницей – у копии не было левой кисти. Но, если смотреть через дверной проем из коридора, этот нюанс был незаметен. Вот почему появившийся в просвете двери Охотник не замешкался ни на секунду. Он вскинул ружье и разрядил его в затылок «Федорову». С пяти шагов пуля двенадцатого калибра легко вышибла жертве мозги, несмотря на то что череп у чужака был вдвое крепче человеческого…

…Когда стало ясно, что вместо Федорова посреди кабинета бьется в агонии какая-то неведомая тварь, Охотник слегка опешил. Особенно его удивил промелькнувший калейдоскоп перевоплощений. На доли секунды существо превратилось в человека в кожаной куртке, затем куртку заменил военный камуфляж, после – какая-то другая униформа, затем существо вдруг покрылось зеленью, будто вросшее в землю трухлявое бревно, а под занавес… тут Охотника едва не парализовало… тварь вдруг приняла облик Наташи. Хорошо, что все промелькнуло и закончилось достаточно быстро. Агония завершилась, и перед Охотником предстал чужак в истинном облике: гориллоподобная туша в странных доспехах.

Охотник невольно перекрестился и захлопнул дверь. Однако, постояв несколько секунд, он снова распахнул дверь и вошел в кабинет. Обшаривать тело чужака было боязно и противно, но Охотник это сделал. И не прогадал. За нагрудной пластиной доспехов, в чем-то вроде кармана, отыскалась блестящая, красноватого отлива металлическая вещица. По всем раскладам, это было то самое волшебное зеркальце, оно же «изделие ноль».

– Я подозревал, что ты животное, Федоров, – окинув скептическим взглядом труп чужака, проронил Охотник. – Но не думал, что настолько близок к истине. Прощай, оборотень.

Устроенный диверсантами кавардак внутри здания превзошел все ожидания Охотника. Пока он поднимался на третий этаж, ему было не до того, но теперь он оценил масштабы в полной мере. Оценил и удивился. Сколько было лазутчиков? Три плюс девица. А дел они натворили на целый взвод, причем кавалерийский. Несколько десятков ополченцев ворочались в коридорах, медленно приходя в себя – им повезло, и они отделались не смертельными ранами, которые быстро заживали, но там и тут встречались безнадежные, с пулевыми дырками в голове и погибшие, головы у которых были словно рассечены саблей, а то и вовсе отрублены. Все это не укладывалось в представления Охотника о современном бое, но еще больше не укладывалось в представления о группе, которая все это устроила. И где теперь эта группа, Охотник тоже не мог понять. Отступила и покинула здание? А как же «изделие ноль»? Таких дел наворотили, но в последний момент дрогнули, бросили все и ушли? Не могло такого быть.

Охотник спустился вниз и выглянул во двор. Там продолжалась схватка между ополченцами и заполонившими двор мертвяками. Бились оборотни отчаянно, местами даже успешно, только нежити было втрое больше, и она все прибывала. Охотник запрыгнул на капот ржавых «Жигулей» и бросил взгляд поверх голов. Если лазутчики сумели вырваться из здания и еще живы, они находились где-то здесь, в гуще схватки.

Так и было. Очень скоро Охотник разглядел Бажова и Хромова. Первый отмахивался какой-то дубиной от мертвяка, а второй бился сразу с двумя ополченцами, поскольку нежить его не трогала как будущего сородича. Наташу Охотник не увидел, как ни старался. Зато обнаружил Шаманова. Он двигался чуть впереди и энергично косил направо и налево всех подряд. И получалось это у прыткого юноши весьма неплохо. Махал он действительно какой-то саблей – теперь стало понятно, откуда такие раны на телах убитых – и делал это в бешеном темпе. Причем темп он держал, как японский мотор держит обороты – ровный, будто бы и не знал, что такое усталость.

Ополченцы, оценив его удаль, сначала пытались стрелять, но с первого же выстрела попали не в Шаманова, а в одного из своих, поэтому предпочли просто отойти. Ведь вступать в «сабельную» схватку с этим человеком было слишком опасно. Мертвякам страх и сомнения неведомы, поэтому они по-прежнему лезли под эту живую косилку и отлетали в стороны, разрубленные на части.

Никто не знал, надолго ли хватит запала у Шаманова, но шансы у него, пожалуй, были неплохие. Еще метров сто – и тюремный двор останется позади, а там дорога, вдоль которой тянулись мелкие, но достаточно широкие лужи. Несколько шагов вправо или влево, к середине той или другой водной преграды, и считай, оторвался. В лужу нежить не полезет, даже в мелкую, ведь мертвяки сторонятся воды. Почти наверняка у Шамана и Хромова возникнет аналогичная проблема, но поскольку они пока не переродились, проблему можно будет решить «механическим путем». Охотник и Бажов просто возьмут товарищей на буксир и переведут через лужу.

Но до выхода из двора предстояло еще добраться. И не только Шаманову, но и его спутникам. Вот им-то определенно стоило помочь. И Бажов, и Хромов заметно устали.

Охотник невольно подался вперед, но вдруг замер. Мертвяки не расступились. Охотник попытался им приказать, но ничего не вышло. Даже наоборот, ближайшие нелюди резко обернулись к Охотнику, оскалились и двинулись на него, как надвигались они всегда на очередную жертву. То есть на обычного человека. Здорового, не зараженного. Неужели… От неожиданного, пусть и смутного пока, предположения у Охотника захватило дух. Неужели вылечился окончательно?! И все потому, что завладел «изделием ноль»?!

Мертвяки закончили «прелюдию», прекратили скалиться и бросились на Охотника. Пришлось ему вспомнить молодые годы и тоже ввязаться в драку. Вспомнилось все без проблем, поэтому очень скоро Охотник очутился рядом с Бажовым и Хромовым.

– Изделие у меня! – крикнул он парням. – Идите за мной, выведу!

– У тебя? – почему-то удивился Хромов.

– Здесь! – Охотник хлопнул по карману.

– Не забудь потом дать позырить, – лейтенант оживился. – Поднажмем!

Троица как раз протиснулась в просвет тюремных ворот, и поднажать им помогла прицельная стрельба каких-то снайперов. Били помощники точно, быстро, расчетливо, не просто вышибая мертвякам мозги, а прокладывая путь для беглецов. Ближе к воротам троицу поджидал еще и Шаманов. Когда группа стала четверкой, дело пошло веселее, из Шамана получился отличный «локомотив», так что снайперскому сопровождению оставалось лишь подчищать фланги.

– Наташа! – крикнул Бажов, когда выпала секундная передышка. – Где она?! Шаман, она жива?!

– Нет, – Шаманов сочувственно взглянул на Тимофея. – Мне очень жаль!

Бажов изменился в лице и с удвоенной яростью накинулся на врагов. Его дубина замелькала почти с той же скоростью, что и клинок Шаманова. В результате у группы получилось нечто вроде последнего рывка, и они вывалились из двора. Охотник тотчас потянул всех вправо, прямиком в грязную лужу. Как можно было ожидать, перед группой встала проблема водобоязни, правда, посетила она лишь Хромова. Он замер у кромки воды, будто вкопанный, но товарищи помогли ему решить проблему. Бажов и Шаманов подхватили лейтенанта под руки и понесли в полуметре над водой. На другом берегу лужи Хромов очнулся и пробормотал извинения.

– Нормальная история, – успокоил его Охотник. – Все укушенные зависают. Это первый признак, что перерождение началось. В лес, ребятки!

Когда группа втянулась в заросли, Хромов вцепился в рукав Охотнику.

– Стой! Дай посмотреться, пока не поздно!

– Ага, – рядом притормозил Шаманов. – И мне покажи.

– А ты, однако, не заражен, мил-человек, – Охотник, щурясь, посмотрел на Шаманова. – Лужу перемахнул, только брызги веером.

– Ага, точно, – Шаманов почесал макушку. – Выходит, у страха глаза велики? Оговорили мы себя с Наташей?

– Наташа, может, и не оговорила, а вот ты… с чего взял, что заражен? Кусали тебя?

– Нет. Просто я с одним перцем подрался, в зубы ему локтем попал… до крови расцарапал, – Шаман показал прореху на рукаве и ссадину. – Вот и подумал… что… того.

– Перец мертвый был?

– Живой вроде. Но бешеный… в полный рост. Я потому и подумал, что это зараженный, только на первой стадии.

– Короче, вы будете меня спасать или нет? – Хромов вновь дернул Охотника за рукав. – Все посмотримся в зеркальце, и конец дебатам, жалко, что ли?

– Ладно, смотрите, – Охотник достал из кармана «изделие ноль» и поднес его Хромову к лицу.

– И что? – Хромов удивленно хмыкнул. – Я уже не отражаюсь?

– Переверни, – посоветовал Охотнику Шаманов.

– Другое дело, – с облегчением выдохнул лейтенант. – На месте. Только двоюсь.

– Смотри не отрываясь, пока не перестанешь двоиться, – авторитетно приказал Охотник. – Смотришь?

– Смотрю, – Хромов помолчал. – Вроде все. Шаман, глянь.

– Лучше Тимофей, – возразил Охотник. – Не двоится?

– Вроде бы нет, – Бажов пожал плечами.

– А сам?

– Тоже нет.

– Теперь ты, – Охотник кивнул Шаманову.

– Обойдусь, – тот усмехнулся и махнул рукой. – Сам посмотрись.

– Мне-то зачем? Я уже видел себя в этом зеркале. Выходит, даже дважды – только сейчас дошло. Ведь когда нашел его, тоже отразился.

– Тогда погнали, граждане! – Шаман снова оживился. – Зомбятина не дремлет, и теперь никому из нас поблажек не будет. Кто-нибудь засек, откуда били снайперы?

– Вон оттуда, – Хромов указал влево.

– Значит, нам туда, – Шаманов решительно двинулся в указанном направлении. – За мной, народ, не пожалеете.

Охотник пару секунд задумчиво смотрел вслед Шаману, затем окинул остальных взглядом и кивнул.

– Идем…

…Прикрывавшие беглецов снайперы действовали, как профессиональные военные, но были одеты в непонятную униформу, да и снаряжение у них было странное. Об оружии нечего и говорить. Один умудрялся вести снайперскую стрельбу из «Хеклера», а другой из «Вала» без оптики. Впрочем, действительно удивлял и настораживал Хромова другой момент. Бойцы были хорошо знакомы с Шамановым. А между тем Шаман говорил, что попал на Остров случайно, только сегодня утром и познакомиться успел лишь с Бажовым и компанией, а затем с Федоровым и Охотником. Случайно встретил старых знакомых? Во-первых, в случайные совпадения Хромов не верил, а во-вторых, бойцы явно неслучайно прикрывали группу и до, и после дерзкого рейда в федоровскую цитадель.

– Муха, ты в порядке? – боец помоложе смерил Шаманова взглядом.

– Как видишь, Андрей, – ответил Шаманов. – Крыша на месте, пакаль в кармане. Уходим на точку?

– В темпе вальса, – боец кивнул. – Твои друзья идут?

– Вместе-то веселее, – Шаман усмехнулся и обернулся к спутникам. – У нас есть убежище, там можно отдышаться.

– У нас, это у кого? – спросил Хромов и заинтересованно уставился на приятелей Шаманова. – Вы чьи будете, граждане?

– Некогда сейчас, лейтенант, – ответил боец постарше, тот, что был с «Хеклером». – Зомбаки подбираются. Ноги в руки – и айда. На точке все объясним.

– Идем, ребятки, идем, – поддержал инициативу Охотник. – Вон уже ломятся сквозь кусты. Взяли след, сукины дети. Ходу!

Расширенная группа сорвалась с места и побежала в южном направлении. Темп задавал молодой приятель Шаманова, тот, который почему-то назвал Олега Мухой. Следом мчался как раз Шаманов, за ним – боец с «Хеклером». Бажов и Хромов приотстали, а замыкал процессию Охотник. Он то и дело оборачивался, сканируя обстановку. Хромов тоже обернулся и попытался прислушаться. Зловещие тени мелькали между деревьями практически повсюду, топот и хруст веток тоже прилетали с разных направлений, а вот тяжелое дыхание и короткие реплики или междометья исходили только от группы. То есть вся мелькающая в зарослях публика была по определению настроена враждебно. Впрочем, окажись поблизости ополченцы или даже военные, это ничуть не улучшило бы ситуацию. Или все-таки, если б подоспели чистильщики, с ними удалось бы договориться?

Хромов мысленно уцепился за идею, повертел ее так и этак, но в результате отбросил. Кудашов не поверит, что лейтенант вылечился. Кто это подтвердит? Охотник? А он станет это делать? Ведь ему придется это утверждение обосновать и предъявить добытый артефакт. И Кудашов непременно пожелает им завладеть. И что дальше, Охотник безропотно отдаст майору «изделие ноль»? Очень сомнительно.

Есть мнение, что мысли способны к материализации, но происходит это исключительно в неподходящие моменты. У Хромова вдруг появилась возможность убедиться в справедливости этой теории. Слева по ходу движения лес просветлел, и стала видна грунтовка, по которой медленно двигалась колонна чистильщиков. Почему-то гул моторов Хромов услышал, только когда засек головной БТР. Но это еще полбеды. Хуже, что и химики-чистильщики засекли Хромова и его приятелей. Из машин и с брони тотчас посыпались бойцы, которые бросились наперерез группе.

– Куда суются, черти полосатые, – притормозив, сказал боец с «Хеклером» и обернулся к Хромову. – Крикни им.

– Только раззадорю, – лейтенант помотал головой.

– Зомбаки в засаде, не видишь? – боец кивком указал на заросли в ложбинке.

Небольшой овражек скрадывал расстояние – на самом деле от дороги до группы Хромова бежать было вдвое дальше. Заодно заросшая кустами ложбина давала отличное укрытие крупной группе противника.

– Для нас, что те сейчас, что другие – одинаково опасны. Военные даже опаснее. И почему я должен их предупреждать?

– Как знаешь. – боец неодобрительно покачал головой и догнал авангард группы.

Хромов несколько секунд поколебался, а затем занял позицию у толстой сосны и приготовил автомат к бою.

– Ты чего тут? – рядом остановился Охотник.

– Идите, прикрою.

– К своим хочешь вернуться?

– Если получится.

– Понятно. – Охотник бросил быстрый взгляд вслед группе.

Заметив, что Хромов решил опять ввязаться в драку, притормозил и Бажов. Остальные двигались в прежнем темпе.

– Иди с ними, – посоветовал Хромов Охотнику. – Я разберусь.

– Без меня-то? – Охотник хмыкнул. – Это вряд ли. Не поверит Кудашов, если «изделия ноль» не увидит.

– Он потребует сдать вещицу, – предупредил Хромов.

– Знаю. – Охотник кивнул. – Ничего, разберемся.

– Эй, вы идете?! – крикнул Бажов.

– Ступай! – дал отмашку Охотник. – Мы прикроем! Вон, с военными на пару, как раз хорошая отсечка получится.

– Я с вами тогда. – Тимофей решительно двинулся к приятелям. – А военные-то в курсе, что мы на пару будем?

– Никак нет, – Хромов неодобрительно, как недавно боец с «Хеклером», посмотрел на Бажова. – Зря ты остаешься. С Шаманом надежнее.

– Нет, – ответил Бажов твердо. – У Шамана своя игра, у нас своя.

– В смысле?

– Я пока не сильно понимаю, в чем подвох, но чувствую, что с Шамановым нам не по пути. Надо соединиться с военными и вдолбить твоему твердолобому начальнику, что мы не враги. Других вариантов нет. Кроме Кудашова, никто не знает, как выбраться с Острова при помощи «изделия ноль», верно?

– И не факт, что майор это знает.

– Но шанс есть. Значит, надо им воспользоваться. Логично?

– А как же Шаман? – Хромов обернулся. Авангард уже скрылся в зарослях. – Надо довести вводную и до него. Вдруг тоже решит сдаться Кудашову? Ему наверняка не хочется бродить по Острову вечно.

– Говорю же, у Шамана своя игра. – Бажов вдруг насторожился и поднял свою дубинку к плечу. – В любом случае поздно метаться. Зомби!

– К бою! – машинально скомандовал Хромов. – Будем прорываться навстречу чистильщикам. А чтобы они в нас не стреляли, Охотник, покажешь им «изделие», когда подберемся поближе.

– Я сразу покажу, а то целится уже какой-то орел из винтовки, вон как прицел бликует, – Охотник достал из кармана вещицу и поднял над головой.

В лучах закатного солнца красноватый отблеск полированного металла казался особенно ярким, но интересно было не это. Эффект от демонстрации артефакта оказался двойным. Во-первых, как, впрочем, и ожидалось, химики скорректировали свои задачи и прекратили целиться в Хромова и компанию, а во-вторых, подкравшиеся зомби резко затормозили, а затем подались обратно в глубь леса.

– Не стрелять! – крикнул Хромов, опуская оружие и появляясь из-за дерева. – Стасенко, зачехли прицел, слепит!

– Отставить стрельбу! – послышался вдалеке голос Кудашова. – Валек, принимай бродяг! И Лейлу сюда с приборами! Будем Хрому анализы делать…

…Когда обнаружилось, что троица новых приятелей остановилась, неугомонный Муха отстал от Лунева и Бибика, но пропал из вида не надолго. Очень скоро он вновь присоединился к усеченной группе и доложил все, что выяснил.

– Прикрывать остались, – Муха вытер со лба пот. – Хромов, похоже, со своими вояками контакт наладил. Общими усилиями, глядишь, и оттянут на себя голов двести. Но от этого не легче. Зомбятины кругом, что поганок! Будь мы в чистом поле, давно встряли бы. Выручает, что лес старый, бурелома до фига, а на проплешинах лужи. Вот и кружат зомбаки, ищут тропки. На флангах та же история. Так что пространства для маневра все равно почти нет.

– И впереди дела не лучше, – заметил Бибик. – Но прорываться-то надо.

– А кто спорит? – Муха пожал плечами. – Я просто говорю, что вижу. Факт, что биться с этими уродами бессмысленно, только в беговых дисциплинах победить их можно. Пока что мы в отрыве, спасибо Хромову, удачно выбрал позицию, и вояки там к месту оказались.

– Интересно, почему они сменили гнев на милость? – спросил Андрей.

– Осознали, что не правы? – Бибик усмехнулся.

– Это вряд ли, – возразил Муха, – но стрелять не стали, факт. Может, узнали, что Хромов вылечился? К тому же у Охотника пакаль обнаружился.

– Охотник – игрок? – Андрей и Бибик переглянулись.

– Думаю, нет, – Муха помотал головой и подкинул в руке чужеземный меч. – Игроком был чужак из двадцать девятой зоны. Он под девчонку маскировался.

– Охотник завалил чужака и отнял пакаль?

– Выходит, что так. Мне было некогда возиться. Подрезал тварь, забрал наш пакаль – и деру, а Охотник, видать, закончил дело и второй трофей добыл.

– У военных имеется дескан? – озадачился Бибик. – Они определили, что у кого-то из беглецов есть пакаль, и поэтому решили им помочь?

– Откуда у них дескан? – Муха помотал головой. – Да и о пакалях они ничего толком не знают. Называют их «изделиями ноль» и думают, что смогут с помощью артефактов с Острова выбраться.

– Ну вот!

– Что – вот? Про соединение пакалей они ни сном ни духом. Хотя этот их майор Кудашов непростой фрукт. Прикидывается дуболомом, а на самом деле себе на уме.

– Помогли, и ладно, – вмешался Андрей. – Дальше сами разберемся. Погнали!

Разбираться пришлось очень скоро и сразу с крупной толпой мертвяков. Лес внезапно закончился, а поле за ним было предательски ровным, без малейших впадин, где могла бы скопиться дождевая вода. У зомби появилась возможность разогнаться, и они быстро сократили отставание. До «точки» оставалось меньше километра, но половина дистанции пролегала по этому полю, так что утешением это было слабым. Андрей и Муха темп держали, а вот Бибик…

Точно на середине поля бывший полковник остановился, развернулся к преследователям лицом и открыл беглый огонь. Муха тотчас ускорил шаг, нагнал Андрея и сунул ему в руку пакаль.

– Беги! – крикнул Мухин и взмахом указал на лес.

– Вместе! – возразил Лунев, но Муха снова энергично махнул рукой, указывая на лес, а затем бросился назад, к Бибику.

Андрей обернулся и понял, почему товарищ так настойчиво указывает на лес. Из «зеленки» вывалилась еще одна толпа зомби. А чуть впереди нее неслись во весь опор две знакомые фигуры – Каспер и Шурочка. Какого черта они покинули убежище, было вопросом интересным, но в данный момент вторичным. В данный момент важно успеть на выручку. В дальнейших колебаниях и размышлениях нет никакого смысла. Андрей рванул с места в карьер и через несколько секунд был уже на полпути к парочке.

Квестеры определенно выигрывали забег у мертвяков, и, видимо, по этой самой причине в ход игры опять вмешалась третья сила. На опушке леса вдруг возникла высокая худощавая фигура в сером облачении и с типичным для «серых» оружием в руках. Вечный противник Мастера Игры вновь решил сыграть не по правилам, зато с гарантией. Он поднял свое оружие и прицелился в спины Касперу и Шурочке. То, что на линии огня оказались несколько десятков зомби, «серого» не смутило. Ударной волны должно было хватить на всех.

Андрей невольно поднажал, ускорился, насколько смог, и одновременно поднял перед собой на вытянутой руке пакаль. Бликующее закатными отсветами зеркало заставило мертвяков притормозить и сбиться в кучу. Догадливая Шурочка тоже достала пакали, сложила их и вытянула руку перед собой. Так она и полетела, когда «серый» все-таки выстрелил и ударная волна, разметав мертвяков, словно ветер тополиный пух, швырнула Шурочку прямиком на Андрея.

Лунев, как смог, поймал девушку, а левой рукой умудрился схватить еще и пролетавшего мимо Каспера, но удержаться на ногах не сумел. Троица совершила бреющий полет над полем и едва не долетела до места, где от зомби отмахивались Бибик и Муха. К сожалению, рухнули на землю Андрей, Шурочка и Каспер метрах в пятидесяти от друзей. «К сожалению», потому что в момент приземления само собой вышло так, что Шурочка стукнула зажатыми в руке пакалями по артефакту в руке у Андрея и троица тотчас исчезла из островной зоны, а Муха и Бибик остались.

Зона разлома 9

Пакистан, 21 июля 2016 г.

Если бы в островной зоне в последний момент не мелькнула серая фигура, один вид которой сам по себе, без всяких там внушений и стрельбы, напомнил, в какой длинной и непростой игре участвуют квестеры, Андрей решил бы, что наступила развязка. В месте, куда квестеров перебросила стопка из трех пакалей, царила атмосфера полного умиротворения. Конечно, если сравнивать с безумием, творившимся в одиннадцатой зоне. Троица очутилась в полутемном помещении, где гостей тут же обволокла умеренная прохлада и принялась баюкать гулкая тишина. После топота, канонады и лесного шума островной зоны казалось, что уши заложило ватой. А еще казалось, что воздух вдруг мгновенно высох. Он был прохладным, почти как на Острове, но начисто лишенным влаги. Обычно такой воздух встречается в скальных гротах, в башнях с толстыми стенами или в очень крупных мечетях где-нибудь на Востоке.

Андрей вдохнул поглубже, а затем медленно выдохнул и снова вдохнул, но теперь осторожно, через нос. Пахло пылью и нагретым камнем, но в то же время веяло прохладой. Типичная гамма восточной ночи. И никаких посторонних запахов. Не пахло ни людьми, ни едой, ни коврами или чем-то еще, сделанным человеческими руками. А еще в бедноватой гамме запахов имелся оттенок замшелости. Этот тонкий нюанс, присущий пещерам или древним строениям, был хорошо знаком Луневу. Значит, все-таки грот. Или башня старинного укрепления.

Глаза наконец привыкли к полумраку, и Андрей осмотрелся. Все так и было. Поблизости обнаружилась стена, сложенная из массивных камней. Судя по характеру кладки, датировать строение следовало веком этак тринадцатым. А судя по фактуре камня, находилось строение действительно где-то на среднем Востоке. Иран, Афганистан, Пакистан?

«Ждут их в горах золотые зубы Иблиса». Строка подсказки всплыла будто бы сама собой, хотя Андрей подозревал, что это не так. Очень уж резко, как-то даже нервно, словно поплавок, выскочила эта строчка из глубин памяти. Неужели Мастер Игры опустился до методов противника и начал воздействовать на игроков, используя пакали в качестве ключей к подсознанию людей? С другой стороны, почему сразу «опустился»? На войне годятся любые средства. Разве сам Лунев всегда воевал благородно? Нашли рыцаря в белых доспехах! Если твой противник стоведерная лужа грязи, шелковым платком не обойтись, потребуется брандспойт и цистерна воды, иначе не смоешь. Так что, если Мастер применил финт уровня Претендента, ничего предосудительного в этом нет. Вопрос лишь в том, насколько сообразительными окажутся игроки, сумеют ли воспользоваться помощью?

Андрей принял боевую стойку и приготовился к отражению атаки. Мастер не стал бы принимать сомнительные меры, не существуй реальной угрозы игрокам. Этой вводной Андрею было достаточно.

И Лунев не ошибся, вот только он не угадал с направлением. Удар последовал с тыла, в спину, и не Андрею, а опять его спутникам, что вдвойне болезненно. Не физически, морально, но ведь боль души сильнее боли тела, извините за высокие слова.

Первой получила Шурочка. Появившийся из полумрака субъект бесцеремонно двинул ей в затылок прикладом импортного автомата, а затем добавил тем же прикладом в бок, сметая девушку с пути. Шурочка мгновенно обмякла и сползла, как нечто слизистое, по каменной стенке на пол.

Вторым огреб Каспер. Он успел отреагировать на угрозу, даже попытался оказать сопротивление, но сыграла свою роль разница в классе. Каспер ударил ногой, затем махнул автоматом, правда, целя в противника почему-то не прикладом, а стволом, но не попал и сразу же получил сдачи. Враг не побоялся выглядеть однообразным, банальным и скучным – врезал Касперу все тем же прикладом «Хеклера» в лоб.

Следовало понимать, что очередной жертвой непобедимого врага станет Лунев, но у Андрея имелись категорические возражения. Он резко ушел влево, подальше от стены, бесшумно и очень быстро скользнул вперед, а затем развернулся, одновременно приседая и делая подсечку. Противник не ожидал ничего подобного, но все-таки успел в последний момент подпрыгнуть.

Андрей крутанулся еще раз, но не добился успеха, поскольку враг, едва коснувшись пола, снова прыгнул, но теперь не на месте, а вперед. Совершив простое сальто, противник развернулся, принял стойку и, в стиле древних карате-боевиков, поманил Андрея. Кажется, в тех фильмах подобные жесты сопровождались фразами: «Покажи, что еще умеешь». Что ж, для Лунева это был не вопрос.

Чтобы сократить дистанцию, Андрею потребовалось меньше секунды. Приблизившись, он атаковал стандартной серией, получил примерно такой же ответ, снова атаковал по всем канонам… а затем вдруг исполнил обратное сальто и в ходе выполнения трюка нанес противнику сокрушительный удар ногой в голову. Враг пропустил удар и растянулся на полу в полный рост.

Андрей прыжком поднялся на ноги, сделал глубокий вдох-выдох и мысленно сменил режим функционирования тела. С боевого рукопашного на обычный, рабочий. Переключиться помог, как ни странно, поверженный противник. Приходя в себя, он застонал, а затем грязно выругался. И это почему-то развеселило Андрея. Точнее, не это, а факт встречи именно с этим человеком. В принципе чего-то подобного и следовало ожидать, ведь если Мастер Игры использует из игры в игру одних и тех же людей, почему этого не мог делать Претендент? И все-таки Лунева отчего-то позабавила эта встреча. Может, это было просто нервное? Накопилось.

– Знакомые все лица, – склонившись над ворочающимся в нокауте врагом, проронил Андрей с усмешкой. – Карманы к осмотру, гражданин Лектор.

Он похлопал по карманам врага и выудил сначала белый, а затем и золотой пакаль. Белую вещицу Андрей бесцеремонно отшвырнул подальше, а золотую спрятал в нагрудный карман вместе с другими артефактами из ключевого комплекта.

– С-скотина… – прошипел, очухиваясь, Лектор.

– Уже знакомы, можешь не представляться. Однако как ловко все подстроил ваш хозяин. Чужака забросил на Остров, тебя – сюда. Все предусмотрел, серая морда, везде засады расставил. Только игроков выбрал хлипких.

– Много текста, – прохрипел Лектор. – Дай минуту, и я сделаю из тебя… фарш.

– Из хрена своего делай. – Андрей вдруг пнул Лектора в лицо.

Противник вновь растянулся на полу, но теперь в полном беспамятстве.

Андрей вторым пинком отбросил подальше автомат Лектора, сдал назад и склонился над Каспером. Тот как раз начал приходить в себя. Лунев помог ему сесть.

– Слышишь меня? Костя! Включайся!

– Я… – Каспер поднял плавающий взгляд на Лунева. – Я… луноход один. На связи.

– Отлично! Шурочку буди! Слышишь? Надо уходить!

– Куда?

– Туда! Каспер, очнись! Приходи в себя, ты мне нужен!

Фраза подействовала почти волшебным образом. Если Лунев говорил, что Каспер ему нужен, стоило поднапрячься и собраться в кучку. Когда еще такое услышишь? Костя сосредоточился и медленно поднялся, опираясь на стену. Голова кружилась, но стоять он мог. А вот мог ли идти, это пока оставалось под вопросом. Андрей жестом приказал Касперу не двигаться и склонился над Шурочкой.

Растолкать ее Лунев не успел. Как раз в этот момент снова возникла проблема с Лектором. Упрямый противник на удивление быстро справился с последствиями нокаута и снова полез в драку. Андрей увидел боковым зрением, как Лектор поднимается и готовит к бою нож.

Лунев уже собрался отражать новую атаку, как вдруг ситуация вновь круто изменилась. Причем неожиданно для всех. Могучие стены древней башни дрогнули, словно от мощного подземного толчка, а затем часть камней в дальней стене превратились в щебень. И весь этот заряд каменной шрапнели полетел в сторону людей.

Больше других не повезло Лектору. Он оказался на пути заряда первым. Шрапнель ударила ему в спину и бросила Лектора прямиком на Андрея. Ударная волна оказалась очень мощной, не слабее той, что расшвыряла по Острову зомбаков, да и прилетевший «подарок» весил немало, так что Лунев опять не удержался на ногах и завалился назад, практически на Шурочку. Нанес девушке «ответный визит». Таким образом, ни Андрея, ни девушку шрапнель толком не зацепила. Оставался Каспер, но, как выяснилось чуть позже, ему тоже повезло. За миг до взрыва Костя все-таки потерял равновесие и упал на четвереньки – пятой точкой к дальней стене, поэтому шрапнель лишь оставила несколько крупных отметин-синяков у него на спине и чуть ниже.

Лектор снова провалился в отключку, и Андрею пришлось повозиться, прежде чем он сбросил с себя обмякшее тело противника. Высвободившись, Лунев схватился за автомат. К тому времени пыль в проломе осела, и Андрей увидел противника. Это вновь был высокий и худощавый «серый», он же Претендент на должность Мастера Игры. В руке «серый» по-прежнему держал свое ударно-волновое оружие – трубку размером с эстафетную палочку или беспроводной микрофон – и целился из него в квестеров. В ограниченном пространстве башни убегать некуда, прятаться не за что, а окапываться некогда, да и бесполезно. Оставалось сопротивляться.

Обычно стрельба по «серым» заканчивалась ничем. Вряд ли костюмчики у гуманоидов были бронированными, наверняка тут имелся другой секрет, но на поверхности лежал доказанный факт: пули не брали «серых» или не попадали в них. И все-таки Андрей был намерен рискнуть. А вдруг с такой дистанции получится?

Он вскинул автомат и ответно прицелился в «серого». И тут снова заворочался неугомонный Лектор. Он резко сел на колени прямо перед Луневым, отбил в сторону ствол его автомата и попытался вцепиться Андрею в горло. И у него могло получиться, если бы не Каспер и, что удивительно, Шурочка. Они вдруг повисли на Лекторе с двух сторон, как две большие гири. То есть бить не били, но серьезно мешали ему.

Начавшийся третий раунд несколько поколебал решимость «серого», он даже чуть опустил свое оружие, но медлил недолго. Ровно до того момента, когда стало ясно, что, израненный, обессиленный, Лектор все равно проиграет. «Серый» вновь прицелился и выстрелил.

Ударная волна смяла композицию из четырех дерущихся в партере человек, подкинула всех в воздух и понесла к стене. И размазала бы по этой стене, если бы не одно обстоятельство: волна опять бросила Лектора на Андрея, и упрямый бандюган в последний момент все-таки попытался проткнуть Лунева финкой. Удар прошел, но клинок встретился с лежащими в кармане пакалями. Четыре артефакта звонко брякнули друг о друга, и… на смену прохладе и отраженному от стен башни эху выстрела-хлопка пришли жуткий холод и оглушительный вой ледяного ветра.

Антарктическая зона разлома 0

Дата не определена

Сцепившихся драчунов должно было размазать по замшелым камням древней стены, как масло по бутерброду. И факт, что этого не случилось, должен был несказанно радовать. Но радости не испытал никто, это можно было сказать с полной уверенностью. Попавшие под выстрел квестеры и Лектор пролетели метров сто – сто пятьдесят, в зависимости от массы и аэродинамики, и рухнули на колючий… нет, не песок. На колючий снег.

Андрей сумел кое-как сгруппироваться, поэтому сделал еще и пару кувырков, прежде чем увяз в снегу. Шурочка приземлилась плашмя и самая первая, а Каспер рухнул в трех метрах от нее. Выиграл неофициальные соревнования по серфингу на ударной волне Лектор. Он улетел дальше всех, но приземлился удачно, а потому сразу же вскочил и принял боевую стойку для продолжения ножевого боя. Действовал он на адреналине, из последних сил, обливаясь кровью, которая текла из ушей и носа, но с полной решимостью довести дело до конца. От ближайшего противника – Лунева его отделяло метров тридцать, но Лектора это не смутило. Он напряженно ждал атаки и не опустил руки, даже когда Андрей подал ему знак, что никакой атаки не последует.

– Тайм-аут! – крикнул Лунев, пытаясь перекричать вой ледяного ветра. – Оставайся на месте!

– Ты тоже! – крикнул Лектор.

Андрей не ответил. От холодного ветра перехватило дыхание. Он отмахнулся и медленно, проваливаясь в снег по колени, побрел к своим.

И Каспер, и Шурочка уже оправились от потрясения и теперь пытались сориентироваться на местности. То есть отчаянно вертели головами, рефлекторно прижимаясь друг к другу. И правильно. Температура в негостеприимном местечке явно была гораздо ниже нуля. На несколько десятков градусов. Да еще этот ветер. Одетых в летнюю униформу людей в подобном морозильнике ждал очень скорый и, без сомнений, печальный конец. Минут десять от силы, и финал. Чтобы выжить, следовало срочно что-то придумывать.

Первое, что приходило в голову – воспользоваться пакалями и прыгнуть куда-нибудь в теплые края. Но для этого троице следовало воссоединиться. Вот Андрей и двинулся навстречу парочке. Что, в случае успеха затеи, станет с Лектором, интересовало Лунева меньше всего. Даже наоборот. Он был заинтересован как раз оставить этого упыря в ледяной пустыне. Где бы она ни находилась, выбраться отсюда у Лектора не было никаких шансов. Что и требовалось Андрею в частности и человечеству в целом.

– М-мы где?! – трясясь от холода, как припадочная, выкрикнула Шурочка, когда Андрей подошел ближе.

– Если на Земле, то в Антарктике, – уверенно ответил Лунев. – Только здесь в июле разгар зимы и все минус шестьдесят, а то и ниже.

– Так холодно? – Каспер прикрыл ладонями уши. – Мы околеем!

– Точно, – Андрей добрался до парочки и сгреб друзей в охапку. – Прижимайтесь плотнее. Сейчас попробуем прыгнуть отсюда куда подальше.

Каспер и Шурочка вцепились Андрею в ремень. Лунев сложил пакали двумя парами и ударил получившиеся стопки друг о друга. Никакого эффекта не последовало. Это было очевидно, но Андрей все-таки рефлекторно осмотрелся. Всех изменений – с горизонта исчез Лектор. То есть либо пакали перебросили троицу в другую часть ледяной пустыни, либо вообще не сработали, а Лектор просто куда-то провалился или упал, поскольку начал замерзать. Последнюю версию подтвердила цепочка следов, оставленных Андреем. Группа осталась на месте, пакали не сработали.

Андрей торопливо сложил их иначе, стукнул чуть сильнее, затем попробовал другие комбинации, но результата не добился. Артефакты зависли по полной программе. Почти как тогда, в трюме сухогруза в Восточно-китайском море. Главным и принципиальным отличием стало сугубо внутреннее ощущение, что пакали все-таки не «отключились». Андрей сложил артефакты в порядке, соответствующем подсказке, и догадка получила подтверждение. Вещицы мелко завибрировали. То есть они работали, но перемещать владельца и компанию не желали. Почему? Эта функция вырубилась в результате выстрела оружия «серого»? Вместе с энергией выстрела пакали получили от «серого» закодированный приказ разобраться с игроками? Имелась еще какая-то причина? Гадать можно было вечно, но, к сожалению, столько времени квестеры не имели. Пять минут, в лучшем случае. Да и то условно. Пальцы уже окоченели настолько, что Андрей едва не выронил артефакты.

– М-мы умрем? – тихо спросила Шурочка и, не дожидаясь ответа, уткнулась Касперу в грудь.

– Мы что-нибудь придумаем. – Костя погладил ее по голове. – Прижимайся сильнее, не стесняйся. Андрей, надо рыть нору.

– Присядем для начала. Прижимайте руки к груди, грейте сердце.

– Может, лучше двигаться?

– Не поможет, не та температура за бортом, – Лунев утоптал колючий, хрустящий, но достаточно плотный снег.

Глубже полуметра снег не просел. Получилась всего-то ложбинка, но и такое жалкое укрытие от ледяного ветра могло добавить замерзающим квестерам пару минут.

– Так лучше, – сказала Шурочка. – Но все равно… мне страшно. Почему так получилось? Мы ведь победили? Нет?

– И да, и нет, – ответил Андрей. – Ключевых пакалей должно быть пять. У нас четыре.

– Почему Мастер Игры не даст нам еще один шанс?

– Мастер не знает, где мы, – вдруг выпалил Каспер. – Если мы прыгнули в логово того «серого»… претендента на должность Мастера… наше местоположение – для Мастера загадка.

– Значит, мы пропали? – Шурочка всхлипнула.

– Если найдем зеркальный пакаль… можем выкарабкаться. Чтобы другие «серые», кроме Претендента, увидели эту зону, требуется полный ключевой комплект. Андрей, они вибрируют?

– Да. Пятый рядом… но я не понимаю, куда идти. Как только собираюсь встать и сделать шаг, они затихают.

– Значит, – Каспер указал большим пальцем вниз, но не предсказывая квестерам скорую гибель, а указывая направление, в котором следует двигаться, чтобы найти пятый пакаль.

– Каким образом? – Андрей пожал плечами. – Думаю, ты прав, но под нами может быть несколько километров снега.

Вибрация пакалей вдруг усилилась. Андрей положил стопку на ладонь, чтобы процесс видели спутники. Какое-то время спустя пакали начали еще и разогреваться. Мизерных толик тепла не хватало, чтобы согреть замерзающих людей, но все равно разогрев артефактов вселял в квестеров надежду, что они могут урвать у Судьбы еще несколько минут жизни.

Неожиданно стопка пакалей самопроизвольно соскользнула с ладони, и Андрей не успел ее поймать. Мышцы остыли, почти закоченели, поэтому среагировал он вовремя, но сделать ничего не успел. Впрочем, это было к лучшему. Иначе Андрей наверняка получил бы какое-нибудь повреждение.

Как только пакали коснулись снега, заунывную песню антарктического ветра прервал оглушительный взрыв. Басовитый, раскатистый, похожий на гром летней грозы. Снег вокруг квестеров, на расстоянии около сотни метров в любую сторону, вдруг поднялся на дыбы и взметнулся к небу гигантскими фонтанами, словно взорвались мощные заряды, заложенные по границе двухсотметрового в диаметре круга. Плотность снежных фонтанов была запредельной, а высота в несколько десятков метров, поэтому квестерам даже почудилось, что они провалились в снежный колодец. Не хватало только ощущения свободного падения.

Основная снежная масса вскоре рухнула обратно, однако немало искрящейся пыли зависло в воздухе, и никакие усилия ветра не смогли развеять эту пелену. Она закручивалась вихрями, взмывала ввысь, пикировала к поверхности, но держалась в воздухе. Такая вот упрямая стихия.

А в центре образованного снежными брустверами круга снег начал стремительно таять. Вот только пользы замерзающим квестерам от этого процесса не было никакой. На лютом морозе водяной пар сразу же вновь превращался в снег. Правда, этот снег не падал обратно в воронку, а устремлялся к низким полярным небесам, увлекая за собой и ту снежную пыль, что не успела сесть после взрыва. Начавшийся «снегопад наоборот» заставил людей на время изумленно открыть рты. Впрочем, ненадолго. Ведь это была не иллюзия, как в случае с водяной линзой на дне Московского моря. В вековых снегах Антарктики образовалась настоящая воронка, и троица квестеров медленно сползала на ее дно, все глубже и глубже.

В поднявшейся метели ничего не было видно, но по ощущениям скорость плавного падения росла. Такими темпами через несколько минут квестеры могли очутиться на дне самой глубокой в мире снежной ямы. Но что хуже всего, по мере «погружения» не становилось теплее, так что яма вполне могла стать и самой глубокой в мире могилой.

Андрею не хотелось накликивать беду, но что он мог поделать, если это была чистая логика? Под ледяным ветром или в снежной яме шансов у квестеров не оставалось. «Погружение» продолжалось, и драгоценные минуты вместе со снегом таяли и тут же возгонялись, улетая в небытие…

…Шурочка заснула первой. Каспер и Андрей пытались ее растолкать, но бесполезно. Девушка сначала прекратила трястись, обмякла, а затем ее тело начало стремительно остывать. Каспер в отчаянии обнял девушку и крепко прижал к себе, да так и замер. А в следующий момент… Андрей вдруг почувствовал, что плавное падение закончилось. Более того, вдруг утихла и метель над головой.

Лунев поднял взгляд и в очередной раз мысленно поаплодировал Мастеру Игры. Он был не всемогущим, но предсказания формулировал точно. Снежинки застыли, как на стоп-кадре. Андрей вспомнил последнюю строчку подсказки Мастера. Останавливает время август? Получалось досрочное выполнение пожелания Мастера, в июле. К тому же «кровь земли» пока не брызнула на «зеркало неба», но по большому счету…

Неожиданно Андрей понял, что под ним не снег, а твердая почва. Было бы трудно объяснить, чем отличалась промерзшая земля от шершавого, каменной твердости тысячелетнего снега, но Лунев чувствовал, что сидит именно на грунте. Кромешная темнота на дне километровой воронки мешала убедиться, что догадка верна, на ощупь тоже не получалось, закоченевшие пальцы ничего не чувствовали. Но и без таких доказательств Андрей знал, что прав.

По-прежнему не надеясь что-то разглядеть, опять по большей части рефлекторно, Лунев попытался осмотреться и вдруг понял, что видит оброненные им пакали. Вещицы тускло светились в кромешной темноте, причем каждая своим отсветом. Артефакты лежали неровной кучкой неподалеку от замерзших квестеров, и теперь пакалей было пять. Зеркальный лежал ближе, а на нем, частично перекрывая, лежал красный, затем золотой, черный и белый – все, как в подсказке: белый тигр, черная птица, зубы иблиса и кровь земли на зеркале неба.

Андрею на миг почудилось, что он и впрямь видит в зеркальном артефакте отражение краев гигантской воронки, застывшие в воздухе снежинки и низкое полярное небо. А затем… перед глазами вдруг возникла пелена. Лунев понял, что засыпает с открытыми глазами, но бороться у него не осталось сил.

Последним, что он увидел, были мутные серые образы, возникшие в отсветах пакалей. Подняли «серые образы» комплект пакалей или нет, Андрей не узнал. Смертельный холод наконец полностью парализовал тело, и время для Лунева действительно остановилось.

Местоположение и дата неизвестны

Тепло медленно разливалось по телу, возвращая Жизнь. Именно так, с большой буквы, поскольку в данный момент не было ничего важнее Жизни. Все проблемы, загадки, переживания и сверхзадачи казались песчинками – мизерными и ненужными. Единственной сверхзадачей осталась необходимость выжить. На этом и следовало сосредоточиться. И, похоже, это Луневу удалось.

Андрей открыл глаза и уставился в потолок. Серый, монолитный, без швов и украшений вроде лампочек. В первый момент Лунев даже решил, что это не потолок, а прежняя серая пелена перед глазами. Но света было достаточно, чтобы разглядеть структуру поверхности, поэтому версия с пеленой была быстро отброшена. Андрей скосил глаза и увидел источник света. Он тянулся по периметру потолка в виде светящегося шнура.

Лунев попытался шевельнуться, и ему это удалось. Тело еще не отогрелось окончательно, но руки и ноги двигались. Да и вообще мышцы больше не были скованы. Разве что челюсти до сих пор сводило судорогой. То есть собеседник из Андрея пока был никакой, но по остальным параметрам он почти вернулся в норму.

Андрей сел и осмотрелся. Он сидел на полу в центре пустой комнаты без окон. Стены и пол были такими же серыми, как потолок, из украшательств имелся упомянутый выше световой шнур, а из точек доступа – дверь. Она была приоткрыта. Видимо, это должно было сигнализировать, что Андрей не в заточении. И не только Андрей.

В углах комнаты полулежали, привалившись к стенам, еще четыре человека. Андрей обернулся. Да, так и было. Он в центре, четверо по углам. В этом была какая-то символика? Ну, если людей в эту комнату поместили «серые» – а такое подозрение возникло сразу, при первом же взгляде на серый потолок – то символика имелась наверняка. Они это дело любят. Лидер группы в центре, остальные по периферии. Логично. Ведь все четверо «угловых» были членами группы Лунева.

По углам стены с дверью сидели Муха и Бибик. Оба находились в обморочном состоянии, их лица, шеи и руки были покрыты множеством ссадин, небольших ран и синяков в форме типичных укусов, но оба квестера дышали и явно шли на поправку. Раны и ссадины затягивались, а синяки бледнели прямо на глазах. При этом их лица оставались нормальными, человеческими. То есть раны затягивались не потому, что квестеры перерождались, превращаясь в островных зомби, а по какой-то иной причине. Точнее, не затягивались, а заживали. Как это происходит у всех живых. Только в разы быстрее.

Позади Андрея сидели Шурочка и Каспер. Их постигла другая беда, они замерзли до полного окоченения, но и к ним постепенно возвращалась Жизнь. Синяя от холода парочка медленно, но верно оттаивала и розовела.

Получалось, что надежды Шурочки все-таки оправдались. Мастер Игры выдал группе очередной бонус. Только сделал это в последний момент, когда квестеры не только запеленговали пятый пакаль, но и соединили с ним все остальные. Опять логично. Хотя рискованно. Игра могла закончиться потерей игроков.

«Впрочем, что сделано, то сделано. Бог судья Мастеру Игры. А он – нам».

Андрей снова обернулся к двери и увидел Мастера. Он замер в проеме, будто бы разглядывая Андрея. Или читая его мысли.

Лунев хотел было поприветствовать «серого» арбитра, но голос пока не вернулся, да и челюсти никак не разжимались. Мастер жестом разрешил не напрягаться, а затем указал на правую стену. Андрей перевел взгляд и увидел вырезанный на стене, словно на артефакте, текст. Наверняка это была новая подсказка для очередного этапа Большой Игры. Причем по количеству строк она оказалась значительно больше первой и второй, вместе взятых.

Андрей не стал вникать в текст, а вместо этого вопросительно взглянул на Мастера.

«Мы в логове высокого и худого «серого», условно говоря – Претендента? – мысленно спросил Андрей. – Мы выиграли третью партию?»

– Да, Андрей Лунев, – негромко, словно оберегая сон выздоравливающих членов группы, сказал Мастер. – Мы выиграли и теперь ведем в счете: два – один.

«Вы говорите «мы», потому что лично помогли моей команде на последнем этапе? Это не по правилам, но вы пошли на это. Почему?»

– Я был вынужден так поступить, – вновь вслух ответил Мастер. – Соперник вмешался в ход игры – выстрелил в игроков. Мне следовало сделать более сильный ответный ход. Я перебросил вас прямиком к золотому пакалю. Вам не пришлось его искать.

«Это был самый короткий, а потому самый неожиданный квест, – Лунев мысленно усмехнулся. – Неисповедимы пути… Большой Игры. Но Претендент не угомонился, он еще дважды стрелял в нас…»

– Больше я не делал ответных ходов. Перенос твоей группы в Антарктическую зону – заслуга ключевого комплекта пакалей. И то, что зеркальный пакаль притянул ключевой комплект – заслуга самих пакалей.

«Вы говорите так, будто бы я вас в чем-то обвиняю. Даже сделай вы десяток ответных ходов в обход правил, это не моя забота. Главное – результат».

– Я стараюсь играть честно.

«А Претендент постоянно мухлюет. И в последнее время делает это все чаще и наглее. Что ему будет за это?»

– Пока ничего.

«Вы его не поймали? Он снова ускользнул в последний момент? Его не оказалось в этом логове?»

– Нет.

«То есть игра не окончена?»

– Впереди новый раунд. Он сложнее предыдущего. И в нем будет необычная цель.

«Необычная? – вновь мысленно усмехнулся Андрей. – Не артефакты и не очередное логово? Неужели цель – это сам Претендент?»

– Ты угадал, Андрей Лунев. Цель – Претендент.

«Вы наконец поняли, что без нас не справитесь? Что ж, это честь. Но как мы справимся с ним, когда найдем?»

– Справиться с ним помогут зеркальные пакали. Следуя подсказке, вы отыщете их, а затем сами пакали подскажут вам, как применить их для нейтрализации Претендента.

«Вы ведь понимаете, что рискуете? Боевые пакали не могут действовать избирательно, и если они опасны для Претендента, то опасны и для других «серых», включая вас, Мастер. Почему вы нам доверяете?»

– Да, эти пакали опасны для всех нас. Но дело не в особом доверии тебе и твоей группе, а в подстраховке. По выполнении задания вы получите бонус. На выбор: путь домой напрямую или возможность стать игроком особой мастер-команды. Это не значит, что вы станете «серыми», но гарантирует выживание в Сезоне Катастроф. Во втором случае вы тоже попадете домой, но в двадцатом году, когда наши миры вновь станут единой реальностью. Надеюсь, к тому времени мы сумеем выиграть оставшиеся партии Большой Игры, закончим Сезон Катастроф, и объединенная реальность будет стабильной.

«Пожалуй, это тянет на подстраховку, – мысленно согласился Андрей. – Что ж, остается дождаться, когда очнутся мои товарищи…»

– Нет, Андрей Лунев. Я не стану ждать. Ты должен принять решение за всех.

«А если я откажусь?»

– Вы сможете уйти, чтобы жить, как все нормальные люди в мире Катастроф. Вы это заслужили. Но больше у вас не будет шанса хоть как-то повлиять на события, участвуя в Большой Игре. Решай. У тебя пять минут.

Пять минут на размышление – это куча времени. Мастер все-таки не до конца изучил характер своего главного игрока. Андрей принимал решения гораздо быстрее. И судя по тому, что был до сих пор жив, хотя не раз попадал в совершенно убойные передряги, решения он принимал верные. Вот и сейчас ему хватило считаных секунд. И на размышления о перспективах, и на осознание того, что он берет на себя ответственность за судьбы друзей, и, собственно, на принятие окончательного решения.

– Не вопрос, – разжав наконец челюсти, выдохнул Андрей. – Мы принимаем ваше предложение, Мастер. Разбудите мою команду, и… погнали.

Эпилог

Зона разлома 11

Остров, Полгода спустя

Утро выдалось морозное, зато солнечное и безветренное. Остров и покрытое зеркалом льда мелководье вокруг него накрыла такая тишина, что становилось не по себе. Вроде бы и комфортно от яркого солнца, но одновременно и неуютно, как ночью где-нибудь поблизости от мертвой окраины Мошнино. Такой вот парадокс. Да что там «неуютно»! Страшно становилось. Хоть и не бродила нежить по развалинам поселка, но страх все равно шевелился в глубине души. Хотелось немедленно крикнуть или просто хлопнуть в ладоши, чтобы нарушить эту пугающую тишину, но какой-то внутренний тормоз не позволял так поступить.

Охотник немного постоял, прислушиваясь, затем сделал пару шагов, но вдруг снова замер. Нет, тишина больше не была такой уж абсолютной. Только нарушил ее не скрип снега под ногами снующей по лесу вечно голодной нежити. Нарушивший тишину звук был техногенным. То есть исходил от какого-то рукотворного объекта. И этот объект приближался к Охотнику. Только пока непонятно, с какой стороны.

С северной? Охотник обернулся и окинул взглядом поле по ту сторону деревенского пепелища. Нет, источники звуков приближались с запада. Перли «источники» прямиком через поле, со стороны соседней, более-менее уцелевшей деревни. Теперь Охотник отчетливо слышал рев моторов и видел сами машины. Это были два армейских «Урала» с кунгами.

«Уралы» мчались прямиком к жилищу Охотника, а значит, ехали «по цели». Непонятно только, почему напрямик, а не по шоссе. Боялись промазать? Интересно в таком случае, какой навигатор их вел? Тот, который GPS, или живой? Скорее второе. И не потому, что уцелевшие пока спутники глобальной навигации не видели Остров. Просто, чтобы отыскать человека на Острове, требовалась «навигация» иного происхождения, отчасти мистического. Неужели кто-нибудь из старых знакомых учуял Охотника и сдал его самопровозглашенным властям за тридцать монет?

«Нет, вряд ли дело в монетах. Тут другого рода интерес должен иметься. Тоже почти мистического характера».

Получить ответы на все вопросы Охотник смог очень скоро. «Уралы» остановились буквально в десятке метров от порога его избушки. Один при этом едва не снес бампером половину сарая справа от домика, а другой перепахал гигантскими колесищами колодезную тропинку.

– Стоять, бояться! – донесся из кабины левого «Урала» властный и хорошо знакомый Охотнику голос.

Секундой позже почти одновременно хлопнули дверцы кунгов, и в снег посыпались хорошо вооруженные и экипированные бойцы в зимнем камуфляже. Они быстро рассредоточились и практически окружили избушку, а самого Охотника взяли на прицел.

– Не пальните только, орлы белокрылые, – Охотник поднял руки. – Сдаюсь.

Из кабины правого «Урала» выпрыгнул лейтенант Хромов. В отличие от бойцов он никуда не спешил и оружием не размахивал. Так же солидно вел себя и другой офицер – майор Кудашов. Он выбрался из кабины левого «Урала». Теперь Охотник понял, почему голос, приказавший стоять на месте, показался ему знакомым. С этими военными Охотник уже сталкивался. Да еще как сталкивался! Собственно, от них и спрятался Охотник в заброшенном поселке.

– Ну, здорово, Охотник. – майор Кудашов усмехнулся и, подбоченившись, встал напротив Охотника. – Качественно замаскировался. Мы с ног сбились тебя искать. Весь Остров исколесили. Бензина сожгли – трем таксопаркам на год хватило бы. А ты, оказывается, все это время у нас под носом прятался. Красавец, нечего добавить.

– Ничего я не прятался. – Охотник пожал плечами. – Жил себе – не тужил. В дом пройдете?

– Идем, – легко согласился майор. – Теперь спешить некуда. Погляжу хоть, как ты жил все это время. Хромов, за мной.

Майор обернулся и махнул лейтенанту Хромову. Тот встретился взглядом с Охотником, медленно, будто бы успокаивая, моргнул, а затем торопливо отвел взгляд и двинулся за начальством и хозяином избушки.

Внутри гостей ожидал сюрприз. Отделана и обставлена единственная комната избушки была вполне по-городскому. Слева диван-кровать и полки с книгами, справа, под окном (в пластиковой раме и с тройным стеклопакетом) письменный стол, прямо – кухня с барной стойкой, мойкой и чайным столиком. Не хватало, пожалуй, только штор на окне да телевизора. Больше всего несоответствие внешнего облика избушки ее интерьеру удивило Хромова. Он буквально замер на пороге и с минуту хлопал глазами, пытаясь понять, куда попал.

Майор Кудашов кивнул, выражая одобрение, а затем, также кивком, указал на окно.

– Бронированное?

– Есть такое дело, – не стал отпираться Охотник. – Не ставни же вешать. Да и понадежнее бронестекло.

– А не страшно по ночам через него смотреть?

– Нет, майор. – Охотник поднял взгляд на Кудашова и криво улыбнулся. – Не страшно. Здесь ведь не город, фонарей нет, по ночам за окном темень кромешная. Что там творится, не разглядишь.

– А в лунную ночь?

– А в такие ночи я пораньше спать ложусь. Да ты не стой, майор, проходи, присаживайся.

– Все равно не понимаю я тебя, Охотник, – майор зябко повел плечами. – Один, здесь… да еще и без шторок. А если заглядывают в окно?

– На здоровье. Пусть заглядывают. Чай будете?

– Чай? – Хромов удивленно взглянул на старшего по званию.

– Будем, – после секундного замешательства ответил майор Кудашов и взглядом указал лейтенанту на стул у двери.

– Вот и славно. Я как раз недавно заварил.

Лейтенант послушно сел у двери и еще раз окинул удивленным взглядом интерьер, затем скользнул по Охотнику и уставился на командира. Но майор будто бы забыл о парне. Он сосредоточился на Охотнике. Разглядывал его так, словно пытался что-то понять или боялся пропустить момент, когда Охотник начнет, например, превращаться в нелюдя. Заметив, что военный напряжен, Охотник усмехнулся и покачал головой.

– Ты расслабься, майор. – На столике появились кружки, чайные ложки, баночка с медом, галеты и миска с морожеными ягодами.

– Я и не напрягаюсь.

– Ну да, вижу, – Охотник снова усмехнулся. – Садись, мил-человек, садись. Сам же сказал, время есть. Чай у меня отменный. Да и медок имеется. Небось давно ничем таким не лакомился?

– Полгода точно. – Майор сел, взял кружку, но тут же поставил ее обратно на стол. – Даже больше. С тех пор как застряли тут. Горячий.

– Раньше из блюдца пили, чтоб остыл поскорее, – Охотник тоже сел и отхлебнул из своей кружки. – Была такая забавная культурная традиция. Но блюдец у меня нет. Так чего вы меня искали, служивые?

– А то ты не знаешь. – Майор Кудашов нахмурился, взглянул исподлобья на Охотника и перевел взгляд на миску с ягодами.

– Клюква, – сказал Охотник. – С восточных болот. Помнишь топи сразу за Алексеевкой? Там клюквы уродилось – хоть комбайнами убирай. Даже странно, с чего вдруг такой урожай?

– Странно другое – что ты выжил на тех болотах, – пробурчал майор. – Там ведь мертвяков больше, чем кочек, а ты теперь… как все, нормальный человек. Ладно, не о том сейчас речь. Сдашь изделие добровольно?

– Дык, сдал бы, – Охотник вздохнул. – Только утеряно твое изделие. Еще летом утеряно, сразу после штурма федоровской цитадели, и как раз в тех болотах за Алексеевкой. Когда ты ребяток согласился принять, я с чистой совестью деру дал. Долго пришлось бежать. Мертвяки словно взбесились тогда, в самую топь меня загнали. Как выбрался, и не помню даже. Хлопнул по карманам, а там пусто. «Изделия ноль» как не бывало. Такая вот беда. Потому и спрятался от вас, чтоб не огорчать.

– Складно изложил, – Кудашов хмыкнул. – Чувствуется, каждое слово продумал. Только не верю я в твою легенду, Охотник. Но, заметь, не осуждаю тебя. Даже наоборот, выгодный обмен предлагаю. Если выгорит все – первым тебя на Большую землю отправлю и двухчасовую фору дам. Иди, куда хочешь. Хоть в город, хоть на станцию, а там на поезд и… в неизвестном направлении. Искать не буду.

– На что мне город? – Охотник покачал головой. – Место, конечно, интересное, есть с кем поговорить, да и комфорт под задницей, но чувствую себя там не в своей тарелке. Зелени нет, кислорода мало, толчея, электричество кругом, радиоволны… противно. Экология души портится. Мне здесь гораздо больше нравится.

– Тогда можешь здесь остаться. – Майор кивнул. – Условия те же. Трогать не будем и другим по команде передадим, чтоб сюда не совались. За то, что дал возможность с Острова выбраться, тебя все уважать будут, уговора не нарушат, гарантирую.

– А ты уверен, что выберешься?

– А надо быть уверенным? – майор неожиданно как-то горько усмехнулся. – Надеюсь на это, и только, но ведь попробовать не запрещается. А вдруг получится? Да и нет у меня выбора, Охотник. Люди на мне! Живые люди! Вот не хочешь ты отсюда уходить – твоя прихоть, живи здесь, но другие-то почему должны страдать? Можешь внятно объяснить?

– Могу, – Охотник кивнул. – В заразе дело, майор. Только и всего. Думаешь, зря Остров поначалу водой от всего мира отделило, а после – ледяными зеркалами да барьерами невидимыми?

– Но мы-то не заражены!

– Ты уверен? Не перерождаемся – да, но это не значит, что не больны. А если кто на ранней стадии находится или, наоборот, подавил в себе заразу и делает вид, что живой? Придет время, ослабнет организм, он и переродится. И что тогда? Нет, Кудашов. Нельзя отсюда уходить. Никому.

– Позиция твоя понятна. – Майор побарабанил пальцами по столу. – Однако и ты меня пойми. Вымирает народ. И не от заразы, от лишений. У меня от личного состава половина осталась. Да и те на пределе. Плюс гражданских почти пять сотен. С ними вообще засада, нервные все. Если б не Бажов и помощничек его, давно взбунтовалась бы вся эта публика и базу разнесла. Умеют все-таки журналисты мозги народу промывать, не отнимешь.

– Помощничек? – Охотник удивленно взглянул на Кудашова. – Сева, что ли?

– Он самый.

– Он же к Федорову переметнулся.

– Когда разгромили их банду, приполз бродяга, поджавши хвост. Прощения просил, на коленях ползал. Бажов по доброте душевной за него поручился, ну, мы и приняли Севу на довольствие. Он ведь не зараженный, по всем статьям имеет право на защиту законных властей. Как все остальные попаданцы.

– Чудны дела твои, Господи. Только зачем вы всю эту публику на базе своей держите? Пусть бы в деревнях жили.

– Да чтоб не вымерли! – майор Кудашов все-таки пригубил чай и мимикой выразил одобрение. – Они ведь городские в большинстве, ничего делать не умеют, кроме как в компьютеры тыкать, на телефоны фотографировать да митинговать. Но это ведь раньше было важнее всего, и только в городе. А здесь и сейчас другая песня. Выживать требуется. Летом еще нормально было, хоть зомбаки и порезвее бегали, чем в мороз. Но хотя бы еды хватало. А теперь все, кирдык пришел «старым дрожжам», закончились. Хоть днем с огнем ищи, а не найдешь теперь ни консервов, ни других припасов. Чтобы выжить, гражданским работать приходится, погреба искать, охотиться. А они не умеют. Ну как их бросишь? Они ж через неделю с голоду подохнут или друг друга сожрут, что вероятнее.

– То есть гуманизм вами движет, – Охотник кивнул. – Понимаю. Только не верю. Вы не для того всю эту братию привечаете. Вам ответ на главный вопрос нужен – как заставить «изделие ноль» работать, если оно найдется. Вот и собираете всех, в надежде, что хоть один до этого ответа додумается. Скажешь, не так?

– Может, и так, – майор откинулся на спинку стула. – А ты против?

– Против чего конкретно? Помочь народу выжить в новых условиях? Или ответ найти, как отсюда выбраться? Нет, не против. Оба желания мне близки и понятны. Только не стану я вам помогать, майор. Нельзя рисковать. Весь мир против нескольких сотен человек… извини, Кудашов, несправедливый получится размен.

– Занятно слышать такие речи от бывшего палача, – майор усмехнулся и пальцем указал вверх. – Думаешь, там зачтется?

– Мне зачеты не нужны, не помогут. Туда все равно не попаду. Другая у меня мотивация, проще. Мало ли кем я был раньше. Теперь вот так у меня душа лежит – не поперек, а правильно, этого достаточно.

– Зря… – майор Кудашов вздохнул и отодвинул кружку с чаем. – Зря ты так, Охотник. Не доводи до греха. Ты же должен понимать, чему быть…

Майор встал и положил руку на кобуру.

– Того не миновать. – Охотник кивнул. – Погоди, чай допью.

Допить чай Охотнику не дали. Но помешал ему не майор Кудашов. Звякнуло оконное стекло, маленький, круглый, как монета, осколок просвистел у хозяина избушки над головой, а влетевшая следом бронебойная пуля едва не вонзилась Охотнику в глаз. Пролетела в сантиметре от виска. Облачко стеклянного крошева осыпалось на стол, несколько осколков упали в кружку с недопитым чаем, но опять же не на Охотника. Он успел спрятаться под стол. В этот момент стекло звякнуло еще несколько раз подряд, и пули выбили барабанную дробь на стене напротив окна. Останься Охотник за столом, выглядел бы, как окровавленное сито.

«Как-то странно все пошло, – промелькнула у Охотника мысль. – Майор на линии огня, а тут вдруг стрельба на поражение. Нестыковка, однако».

Охотник пошарил под столом, нашел топорик и на четвереньках двинулся к выходу. Лейтенант Хромов вскочил со стула и выхватил из кобуры оружие.

– Брать живым! – рявкнул за спиной у Охотника майор.

Лейтенант ничего не ответил. Ни «есть», ни «так точно». Он махнул пистолетом, предлагая хозяину избушки поскорее убираться из зоны поражения, а сам бросился к разбитому окошку, на миг выглянул в окно и несколько раз выстрелил. Однако получалось, что избушку обстреливали вовсе не орлы Кудашова, а кто-то еще. Причем военные знали, кто это. А иначе с чего это вдруг Хромов без раздумий открыл ответный огонь?

«Отстал я от жизни, – подумалось Охотнику. – Но кто, интересно узнать, такой смелый, что на военных не побоялся напасть?»

Кудашов попытался наброситься на Охотника сзади, но хозяин избушки развернулся и двинул майору коленом между ног, а затем оттолкнул его к окошку. В этот момент неизвестные вновь открыли огонь, и Кудашов коротко вскрикнул, а затем цветисто выругался. Хромов тут же ухватил командира за пояс и оттащил в сторону. Теперь у лейтенанта появился легальный повод не преследовать Охотника, раненому в плечо Кудашову требовалось оказать помощь. Хромов обернулся и кивнул Охотнику: «уходи!».

Охотник выскочил в сени, присел, откинул крышку погреба и легко спрыгнул вниз. Крышка захлопнулась сама, но темнота не создала Охотнику проблем. Он знал каждый закуток подземелья и легко ориентировался на ощупь. Сделав три шага вправо, Охотник отодвинул ящик с картошкой, пригнулся и шагнул в тоннель с низким деревянным потолком и подпорками вдоль стенок. Тоннель был длинный, метров двести, идти приходилось, согнувшись в три погибели, но Охотник без труда уложился в обычный норматив. Через пару минут он очутился у заваленного снегом выхода. Сугроб был внушительным, но у верхнего среза норы сквозь снег просвечивало холодное зимнее солнышко.

Охотник вскарабкался на сугроб и потихоньку разворошил верхушку снежной преграды. Яркий свет и свежий морозный воздух притягивали, как магнит, но Охотник не спешил выползать из норы. Его вдруг охватило скверное предчувствие. Он осторожно выглянул из тоннеля, буквально на ладонь, и тут же понял, что волновался ненапрасно.

Слева и справа от норы лежали длинные тени нескольких человек. Люди стояли выше, на краю оврага, в стенке которого и открывался выход из тоннеля. Охотник сам загнал себя в ловушку. Это понимали и люди наверху. А потому не спешили.

– Выползай, Охотник, не стесняйся, – послышалось сверху. – Жить будешь, обещаем. Или ты до темноты собрался там куковать?

– Ухтомский Виктор Михайлович, предлагаю вам сдаться, – официальным тоном сказал кто-то еще. – Жизнь и соблюдение законности гарантирую. В случае сопротивления или при попытке бежать вы будете уничтожены.

Охотник беззвучно выругался и снова выглянул из норы.

– Я выхожу! – крикнул Охотник. – Я без оружия!

– А топор?

– Держите, – Охотник выкинул топорик наружу.

– Лови конец!

Почти точно в нору упала веревка. Охотник крепко за нее ухватился и тут же поехал вверх, как на лифте. Через три секунды он уже стоял на краю обрыва по колено в снегу и, щурясь от солнца, смотрел на большую группу бойцов под командованием… Федорова!

Поверить в это было трудно, но списать все на расстройство психики от стресса не получалось. Психика была закаленной, а стресс мизерным. Без сомнений, Охотник видел перед собой Федорова. И бойцы рядом с ним были Охотнику знакомы – все до одного оборотни из якобы разгромленной вояками банды. И это служило подтверждением личности главаря. Выглядел командир ополченцев так себе, на перекошенном лице виднелись шрамы, а один глаз был закрыт черной повязкой, но все равно узнать Федорова было нетрудно.

– Думал, убил тебя, – признался Охотник.

– Не меня, – Федоров усмехнулся. – Тварь из разлома.

– Откуда?

– Из разлома реальности, – Федоров подал знак бойцам, и те взяли Охотника в кольцо. – Как выяснилось, мы много пропустили, пока варились тут в собственном соку. Выловили недавно нескольких подкованных в научных новостях попаданцев, они и просветили. Территорий вроде нашего Острова теперь полно, только правила игры везде свои. Но причина у всех проблем одна – реальность рушится. Можешь себе представить?

– С трудом.

– Тогда и не пытайся. – Федоров кивнул. – За то, что ты убил тварь, которая меня покалечила, дам тебе шанс выжить, Охотник. Вернешь мне пакаль и живи.

– Чего вернуть?

– Пакаль. «Изделие ноль». Штучку блестящую, которую ты у твари подстреленной забрал.

– А-а, это, – Охотник кивком указал в сторону деревни. – Вояки тоже за ней приезжали. Вы их всех того? Завалили, что ли?

– Заставили отойти под натиском превосходящих сил противника, – Федоров криво ухмыльнулся. – Только не говори, что отдал пакаль военным. Не поверю.

– Не отдавал. Нет его у меня. Давно уже. Потерял еще летом, когда в болотах отсиживался. Не помню даже, где это могло случиться. Уж извини.

– Тогда и ты извини, – спокойно сказал Федоров. – Поедешь с нами. Есть у меня на новой базе кое-какие снадобья, вмиг помогут вспомнить, где и что ты терял. И без фокусов, Охотник. Убегать ты мастак, но на всякую хитрую задницу, сам знаешь, всегда найдется подходящий болт.

– Знаю. – Охотник бросил взгляд вправо. – Даже знаю, как его зовут.

Из-за плеча у одного из бойцов выглянул Сева, в серебристом горнолыжном комбинезоне и нелепой розовой шапочке.

– Привет, шпион, – Охотник усмехнулся. – Ты навел?

Сева не ответил. По лицу шпиона скользнула нервная гримаска, и он снова спрятался за спины ополченцев. Федоров тем временем кивнул бойцу, который незаметно зашел Охотнику за спину. Охотник никак не отреагировал на опасное перемещение ополченца. Смысл? Боец коротко взмахнул рукой, и в шею Охотнику вонзилась игла. По телу быстро разлилась слабость, резко захотелось спать, а в глазах сгустились серые сумерки.

Два бойца подхватили обмякшего Охотника под руки и поволокли к саням, прицепленным к снегоходу. Охотник уже практически не мог шевелиться, но худо-бедно, сквозь серую пелену видел, что происходит, и слышал реплики. Снегоходов было с десяток, все с санями. Набилось в них больше полусотни бойцов. Неудивительно, что Хромов и Кудашов предпочли временно отступить.

– Вырубился? – спросил Сева.

Шпион держался поодаль, стараясь больше не попадать в поле зрения Охотника.

– Без разницы, – ответил Федоров. – Уже не расскажет никому ничего. Расслабься. Узнаем, где пакаль, и отдадим его зомбакам.

– Хорошо. А мне что делать? Возвращаться?

– Конечно, возвращаться. Кто еще будет за вояками следить изнутри? А когда потребуется, мы с тобой еще и бунт поднимем. Чуешь, какие большие дела нас ждут? Топай, Сева, в расположение части. Связь, как обычно.

Козырнул Сева своему командиру, поклонился в пояс или просто кивнул, этого Охотник не увидел. Да и несильно его это интересовало. Отправив шпиона, Федоров уселся в сани рядом с Охотником, и вот этот момент был гораздо важнее. Оборотень собирался начать допрос прямо сейчас, это было понятно, а уж если не получится, тогда действовать по первоначальному плану – везти на базу и колоть препараты «для улучшения памяти».

– Не лез бы… ты… – с трудом ворочая языком, проронил Охотник.

– Что бормочешь? – Федоров склонился. – Не лез бы я куда? К тебе в мозги?

– Ничего там… хорошего нет.

– А мне ничего хорошего и не надо, – оборотень склонился к уху пленника. – Плохого тоже. Ни биография твоя грешная, ни тайны советского образца меня не интересуют, товарищ Ухтомский. Интересны мне только последние пятнадцать месяцев твоей жизни. Ровно столько, сколько длится Сезон Катастроф. Есть у меня подозрение, что имеется в истории твоего жития на этом отрезке времени какое-то второе дно. И, признаюсь, этот момент интересует меня даже больше, чем координаты тайника, в котором ты спрятал пакаль. Соображаешь, куда клоню? Ты ведь знаешь о «серых»?

Охотник покосился на Федорова из-под полуприкрытых век и в знак отрицания чуть опустил уголки губ. На большее не хватило сил.

– Не упрямься, знаешь, – Федоров похлопал Охотника по плечу. – И очень хорошо знаешь. Ведь ты один из них. Скажешь, нет?

Охотник не ответил. За секунду до того, как Федоров задал вопрос, Охотник уснул. Но версию оборотня насчет принадлежности к «серым» Охотник услышал и даже успел удивиться.

«И впрямь толковых консультантов выловили оборотни. Обычной игрой дело явно не закончится. Впрочем, это все позже. Пока играем по прежним правилам. А там разберемся…»