Шалыгин В. В. Навигаторы Апокалипсиса Эксмо Москва 2014 978-5-699-70413-2

Вячеслав Шалыгин

Навигаторы Апокалипсиса

Часть первая

Москва, 20 декабря 2012 года

Декабрь хороший месяц. Холодный, нервный, суетливый, но хороший. Ведь это единственный месяц в году, который гарантированно закончится праздником. И даже если жизненная ситуация, заботы или слабое здоровье не позволят отметить праздник так, как хочется, его атмосфера настигнет, расслабит и даст хоть какую-то надежду на лучшее. Так было, есть и будет вне зависимости от погоды, власти или количества проблем. Новый год все-таки. Новое счастье, новые планы и надежды. Остается одно – дожить. Это единственное условие. Жаль, выполнить его удается далеко не всем.

Майор Гуськов вновь поймал в перекрестье прицела затылок беглеца. Шапку – смешную заячью ушанку образца восьмидесятых годов прошлого века – беглец давно потерял, но это его вряд ли волновало. Он и без шапки явно не мерз. Над взмокшей лысиной мужчины курился парок, а воротник серого пуховика потемнел от пота. Беглец едва волочил ноги от усталости, но не останавливался. Он пробирался сквозь толпу снующих от магазина к магазину граждан, демонстрируя неплохую тактическую подготовку. Шел зигзагом, прятался за прохожими, то и дело пригибался или нырял под козырьки многочисленных торговых палаток.

Знал ли беглец, что преследователи совсем близко? Скорее всего, знал. Хотя не факт. Все эти якобы грамотные зигзаги в толпе могли быть следствием усталости. Возможно, идти напролом мужчине просто не хватало сил. Но Гуськов привык исходить из самого сложного варианта, поэтому заранее приклеил беглецу ярлык «Бывалый». Не потому, что мужчина напоминал персонажа из гайдаевского фильма – не те габариты. Просто майор Гуськов так называл людей, способных не только обнаружить слежку, но и грамотно стряхнуть ее с хвоста. Будь в тылу у Бывалого лишь два-три сотрудника оперативно-поискового отдела, а проще говоря – наружки, так оно и получилось бы еще час назад, перед тем, как беглец спустился в метро, но мужчину вели сразу три группы, поэтому шансов у него было мало. Точнее, не было совсем.

Когда Бывалый выбрался из метро и нырнул в толпу, текущую к трамвайной остановке, ему на хвост сели сразу шесть сотрудников, по двое из каждой группы. Поэтому все зигзаги клиента не принесли никакого результата. Беглеца вели почти под белы рученьки и не брали только потому, что не поступал приказ от начальства.

Рядовой вроде бы операцией командовал лично генерал Мазич, большая шишка из Центрального аппарата ФСБ, новый освобожденный заместитель Директора.

Не хухры-мухры, а о-го-го! Таких освобожденных замов у Директора раньше было только два. Теперь вот появился третий. Непонятно, откуда он появился (ходили слухи, что его перевели с Чукотки) и зачем он понадобился Директору, но это уже вопросы из другого задачника. Хотя имелся еще один момент. Несмотря на звание и должность, за глаза генерала называли Мазаем, не столько по созвучию с фамилией, сколько из-за внешнего сходства с певцом Сергеем Мазаевым. И называть его так не боялись даже непосредственные подчиненные. Видимо, генерал пытался выглядеть демократичным и близким к простому офицерству. Даже позывной (наверняка сам придумал такой финт) имел, видимо намекая на славное оперативное прошлое. Дескать, это сейчас он штаны протирает на Лубянке, а раньше мерз в окопах невидимого фронта, как все, по-честному.

И вот этот боевой вроде бы генерал, да еще с такими широкими полномочиями и такой внушительной внешностью, почему-то никак не решался отдать приказ. Мялся, как первокурсница на свидании.

Хотя вряд ли дело было в нерешительности генерала. У Мазая, скорее всего, имелись свои резоны. Какие? В такие тайны начальство из Центрального аппарата не посвящало даже начальство Гуськова, а уж какого-то майора из оперативно-поискового отдела Управления ФСБ по Москве и подавно. Да майор и не интересовался. Наружка есть наружка, дело телячье. Проводил клиента, передал дальше, и все дела. В этот раз группу Гуськова, правда, усилили, наделили особыми полномочиями и даже снайпера пристегнули, но сути это не меняло. Операцию проводили люди из Центрального аппарата, им и карты в руки. А тем, кто на подхвате или ведет клиента, подробности неинтересны. Меньше знаешь – крепче спишь.

Гуськов вернул оружие недовольному снайперу и включил гарнитуру. Пора было менять сопровождение. Снайпер принял оружие молча, но все-таки выразил еще разок свое недовольство. Правда, без слов, только громким фырканьем. Снайпер был прав, нехорошо отнимать у человека ложку во время еды, да и не положено. Кто бы спорил? Будь снайпер повзрослее и поопытнее, он без зазрения совести послал бы майора куда подальше. Но этот салага только побагровел, набычился и отдал-таки «Винторез», когда Гуськову вдруг захотелось изучить оперативную обстановку вооруженным глазом.

Вернув винтовку владельцу, Гуськов негромко отдал пару коротких распоряжений, убрал палец с гарнитуры и достал из кармана «Никон», бинокль с десятикратным увеличением прозрачнейшей оптики и целым набором всяких цифровых примочек. По сравнению с ним прицел «Винтореза» был, как… да никак не был. Какие уж тут сравнения.

Увидев, что за чудо техники майор держит в руке, и осознав, что его, мягко говоря, поимели, снайпер фыркнул и вовсе неприлично громко. Правда, уловив гневный взгляд капитана Стрельцова, помощника майора Гуськова, снайпер притих. Наверное, осознал, что салага и лох, а потому заслужил эту профилактическую вздрючку. И вообще, уж лучше пусть свои воспитывают, чем проверяющие из Центрального аппарата.

«Еще спасибо скажет, сопляк, – подумалось Гуськову. – Куда это наш клиент намылился? Явно не в спальный район спешит. Тогда куда? Дальше ведь склады и всякие конторы, толпой не прикроешься, почти безлюдно там. Надеется в лабиринтах затеряться? Тогда он не Бывалый, а так, мелкая сошка. А то и вовсе лошара вроде нашего снайпера».

– Объект в складской зоне, – протрещало в гарнитуре. – Направляется к пункту утилизации.

– Готовность, – приказал сочный голос с колоритной хрипотцой. – Гуськов, позиция у ворот пункта утилизации справа. Расчетное время прибытия десять минут. Ждать указаний.

– Мазай и есть, – отключив микрофон, буркнул Гуськов. – Даже голос похож. Так и кажется, что сейчас споет: «Первый луч, первый дождь, по весеннему Арбату ты иде-ешь…»

– Да вы меломан, Алексей Борисович, – проронил Стрельцов.

– Как все, после пятой. – Майор хлопнул по плечу водителя фордовского микроавтобуса с тонированными стеклами. – Поехали, Геша.

– Блин, только прикемарил. – Водитель сдержал зевок и бросил скептический взгляд в боковое зеркало. – Без мигалки, блин, не вырулишь.

Опасения оказались напрасными. Вырулил и вклинился в поток он вполне успешно. Удивительное дело, но особо плотного движения сегодня на улицах Первопрестольной не наблюдалось. Это еще с утра заприметил сам Геша, но поворчать ему никогда было не лень. Вот только свернуть там, где требовалось, у него не получилось, не пропустили братья-автомобилисты, хоть и было их на дороге немного и пропустить проспавшего перестроение брата по рулю им ничего не стоило. Пришлось сворачивать дальше и колесить по тесным закоулкам между складами, возвращаясь на квартал, а затем еще и объезжать раскорячившуюся почти поперек дороги красную фуру с толстощеким Санта-Клаусом на тенте.

Геша высказал все, что думает о водителях-любителях, которые сначала не пропускают, а затем садятся за руль длинномера, после затронул тему сексуальной ориентации всех, кто разгружает фуру, и даже добрался до оленей, на которых Санта примчался рекламировать свой любимый напиток, но быстрее от всего этого «Форд» не поехал.

Короче, группа Гуськова опоздала. И не на какие-нибудь секунды, а на то самое расчетное время прибытия. То есть «перекрыла норматив» вдвое, только в обратную сторону. Гуськов представил, что ему скажет начальство, и невесело усмехнулся. Нервный месяц декабрь. Ой, нервный.

Начальство, как ни странно, ничего не сказало. Хотя, вообще-то, ничего странного в этом и не было. Во-первых, будь у начальства что сказать, оно сделало бы это по рации, а во-вторых, опоздала группа лишь формально. Фактически Гуськов со товарищи прибыли очень даже вовремя. Как только двое выскочивших из «Форда» ребят скрылись в конторке справа от ворот пункта утилизации автохлама, мимо фургончика протопал взмыленный беглец. Минутой позже шедшие за беглецом парни забрались в «Форд», а Бывалого взяли под контроль те, кто затаился в конторке.

– Вот устроили нам праздник! – проворчал один из оперативников, старший лейтенант Локтев. – Спасибо начальству! Термобелье это… хрень собачья, а не нанотехнологии. Заибунел весь!

– Черкизон сколько лет как закрыли, – хмыкнув, прокомментировал напарник Локтева, лейтенант Трощинский. – И где ты только достаешь эти вьетнамские подделки… под Китай?

– Где все достают, там и я.

– А с хрена ли ты решил, что это нанотехнологии? На этикетке, что ли, написано?

– Ну-у… продавец сказал. Нанотехнологии космические, а он оптовик, поэтому по реальным ценам. Я и повелся. А что, я со своей нанозарплатой в «Эко» или в «Ральф» должен был идти?

– Это обувь. Одежда фирменная – это, например, «Люхта» или «Коламбия».

– Один хрен. Я в них все равно не разбираюсь. У меня и обувь, и одежда от Бай Син Мина или еще от какого-нибудь Ли Си Цина. И нормально. Цена, качество, технологии… все на месте… целый месяц. Как раз до следующей получки.

– Это верно, какая зарплата, такие на нее и технологии купишь, – Трощинский усмехнулся. – Стрелец, кофе есть?

– Там термос, – Стрельцов махнул рукой, указывая на багажный отсек.

– Налей, а?

– Стюардессу нашел?

– Руки замерзли.

– Меня подначил, а у самого перчатки тоже черкизоновские? – уцепился Локтев.

– Тишина, – негромко приказал Гуськов и прислушался к ценным указаниям, которые начальство раздавало командирам групп посредством радиосвязи. Когда сеанс закончился, Гуськов деловито извлек из кобуры пистолет, загнал патрон в ствол, поставил на предохранитель и переложил оружие в карман куртки. – Геша, на месте, будь готов к подхвату. Снайпер, готовность, держи ворота. Остальные к машине, в темпе, за мной!

– Погрелись, бля, – проскрипел Локтев.

Стрельцов и второй «топтун» обошлись без комментариев.

Очутившись на свежем воздухе, Гуськов первым делом застегнул до ворота молнию куртки. Прошлогоднюю историю с воспалением легких он помнил во всех подробностях. Все прошло, слава богу, без осложнений. Повалялся две недельки в госпитале, потом еще недельку пофилонил на больничном – и все дела, но повторять этот подвиг Гуськову не хотелось. И не потому, что здоровья жалко. Очень уж скучно это – болеть. Да и жалко тоже.

«Будь попроворнее, давно в теплом кабинете сидел бы, вон как Жданыч или Самсонов. Но вот ведь непруха, как в поле воевать – вы, Алексей Борисыч, лучший, кто ж кроме вас? А как бумажки перекладывать – не ваш формат, майор Гуськов. Ну не упыри? А хотя… да и хрен с ними!»

Гуськов осмотрелся, подал знак ребятам и вразвалочку направился к свежеокрашенным сдвижным воротам, на которых была аккуратно выведена надпись «Пункт утилизации автотранспорта». Справа от ворот, между ними и дверью проходной, висела качественная табличка с такой же надписью и дополнительной информацией о форме собственности и часах работы пункта. Все честь по чести.

Майор впервые видел такое предприятие, поэтому у него даже возник посторонний интерес: что за чудо? Они и раньше процветали, всякие «авторазборы» и пункты приема металла, но чтобы вот так, культурно и официально, без опаски, что тебя уличат в скупке краденого… новинка. Неужели госпрограмма утилизации автохлама оказалась настолько успешной? Но ведь она закончилась. Поговаривают, что ее возобновят, но пока это лишь разговоры. Или народ стал настолько сознательным и зажиточным, что теперь на этом бизнесе можно заработать и без государственной поддержки? По эту сторону ворот найти ответы на все вопросы представлялось нереальным.

Майор прошел через карусель проходной – тоже, между прочим, аккуратной, чистой и даже уютной, – кивнул улыбчивой и хорошо одетой дамочке-администратору (а не какой-то там вахтерше в телогрейке) и толкнул дверь во внутренний дворик пункта.

Внутренний дворик оказался просторным и до противного чистым. Более того, он был заасфальтирован, и на асфальте была нанесена разметка с понятными знаками и короткими надписями. «Зона приемки», «Мойка» (и стрелка направо), «Техническая стоянка». Чудеса, да и только.

Особенно поразила Гуськова надпись «Мойка». Мыть автохлам перед тем, как пустить под пресс? На хрена? По старой традиции обмывать покойников? Или еще зачем-то?

Получалось, что внутри приемного пункта вопросов не убавилось. Впрочем, когда Гуськов бросил взгляд на техников в чистых синих комбинезонах и добротных фирменных куртках, вопрос «зачем мыть?» отпал сам собой. Да чтоб не замараться, зачем еще?

«Культура труда это называется, – подумалось Гуськову. – Прям Европа. Растем, что ли?»

В зоне приемки стояли несколько пожилых машин, вокруг которых деловито ходили техники с планшетами в руках. Владельцев майор не заметил. Видимо, сдали, получили расчет и отвалили. А быть может, пили чай в конторе, пока техники осматривали сданный владельцами металлолом на колесах. В любом случае, это снова был сервис в том самом, одобрительном смысле слова.

Гуськов вернулся к своим баранам и попытался взглядом отыскать беглеца. Отыскался только один из «топтунов» группы Гуськова. Он стоял на краю зоны приемки и выразительно косился на один из трех проездов между пирамидами готовых к утилизации автомобилей. Гуськов обвел взглядом штабеля ржавых «Жигулей», «Волг» и допотопных иномарок и недоверчиво хмыкнул. Сознательность граждан превзошла все его ожидания. Примерно ту же мысль озвучил Стрельцов, поравнявшись с командиром.

– Вот это да, – негромко сказал капитан. – Не думал, что народ так активно откликнулся на призыв партии и правительства. Или я что-то пропустил и теперь компенсация не полтинник, а пара сотен?

– У меня сосед «Волгу» за полтинник отдал, как раз под занавес программы, – Гуськов пожал плечами. – Может, какая-нибудь корпоративная доплата?

– У французов была, кажется, только не помню у каких.

– Ну вот.

– А может, пресс только недавно поставили. Накопилось.

– Тоже вариант, – Гуськов кивнул.

– А как вам нравится, как тут вообще… все налажено? Просто Европа.

– Тоже об этом подумал. Ладно, ближе к телу. Парус, что там?

Сотрудник с позывным Парус (самое смешное, что это была его настоящая фамилия) ответил мгновенно.

– Объект забился между машинами в дальнем конце зоны складирования, поблизости от пресса, – спокойно, даже флегматично сообщил оперативник. – По-моему, он скоро кончится. За сердце схватился.

– Гуськов с группой ко мне, – вдруг появился в эфире Мазай.

– Наблюдателей… – попытался уточнить майор.

– Наблюдатели на месте. Мы справа, в третьем проезде.

Майор кивком приказал «за мной» Стрельцову и счастливому обладателю фальшивого термобелья старлею Локтеву и направился в «проезд 3», как значилось на трафарете, украшающем асфальт перед въездом в крайнее правое дефиле между штабелями машин.

– Ситуация один! – вдруг спохватился Парус. – Объект снова пришел в движение. Сменил направление. Идет… прямо на меня.

– Разрешите брать? – спросил Гуськов, понятное дело, у Мазая.

– Отставить! Ждать!

– Чего ждать-то, – негромко проронил Стрельцов, – когда он загнется или когда снова уйдет?

– Ситуация… ноль, – растерянно доложил Парус. – Объект… исчез.

– Что? – Гуськов остановился и удивленно взглянул на Стрельцова.

Тот вскинул брови и пожал плечами.

– Объект исчез, – повторил Парус. – Как сквозь землю…

– Наружка, перекрыть ворота! – вдруг повысил голос Мазич. – Группа два – перекрыть выходы на приемную площадку, группа три – блокировать запасные ворота.

– На территории до десяти гражданских, – сообщил командир второй группы.

– Приказываю считать их заложниками террориста, – без малейшего сомнения в голосе заявил Мазай. – Они заранее считаются жертвами. Если беглец прикроется штатскими, разрешаю уничтожить всех.

– Вот так компот, – едва слышно шепнул Стрельцов. – Что ж так круто? Ядерная бомба у объекта в заднице зашита, что ли?

Гуськов не ответил, даже бровью не повел. Его тоже покоробила такая постановка задачи, но ослушаться Мазая он все равно не мог. Так что ему оставалось лишь сохранять спокойствие и надеяться, что до такого крутого поворота дело не дойдет.

– Гуськов, ко мне, бегом! – вдруг приказал Мазай. – Один!

И снова майор не выдал своих чувств ничем, хотя внутренне крепко выматерился и в воображении поморщился, будто бы сжевал целиком лимон. Чего майор не любил больше всего на свете, так это заданий не по профилю. А Мазай определенно собирался дать майору какое-то персональное задание. Но что делать? Только подчиняться. Работа есть работа. Нравится не нравится, нагнись, моя красавица.

– Командуй, – бросил Гуськов капитану Стрельцову и потрусил в сторону «проезда 3».

Мазая майор Гуськов видел раза три или четыре, да и то издалека. Пару-тройку раз на Лубянке, а однажды тот приезжал к начальству Гуськова по каким-то делам. И вот только сегодня майору выпала честь лицезреть генерала в рабочей обстановке. Выглядел Мазай именно так, как народ и описывал. Одно имелось отличие – взгляд. Все-таки настолько цепкого, холодного и будто бы пронзающего собеседника насквозь взгляда не может быть ни у какого артиста. Взгляд ведь отражает внутреннее содержание, а оно у генерала Мазича сильно отличалось от творческого наполнения души певца Мазаева. И отличалось явно в худшую сторону. А иначе откуда бы взялся этот недобрый взгляд?

Впрочем, старого оперативника Гуськова никакими грозными взглядами было не напугать. Времена, когда начальства боялись как огня, давно прошли, да и само начальство сменило тактику. Теперь в моде было изображать боевое братство и единство интересов командиров и подчиненных. Вон как Мазай это делал. Но Гуськову-то и раньше было по барабану, хмурится начальник или улыбается. Майор знал себе цену: стоил, сколько стоил, ни больше, ни меньше. Сможете найти лучше – ищите, нет – не взыщите. Теперь и подавно. А все почему? Да потому, что Гуськова совершенно не интересовала карьера. Он предпочитал просто работать, делать, что должен, а там – будь что будет. С такой железобетонной жизненной позицией было тяжело карабкаться по карьерной лестнице, зато и отодвинуть Гуськова с завоеванных рубежей не представлялось возможным. Разве что прилетит какой-нибудь левый орел и устроит поголовную чистку рядов по принципу «меняем всех подряд на своих». Но в это Гуськову верилось слабо. В армии такое было возможно, даже легко, а вот в ФСБ вряд ли. Хотя…

Короче, как бы то ни было, гнуться перед Мазаем майор Гуськов не собирался, пусть хоть в сито превратит своим пронзающим взглядом.

Свита у Мазая оказалась колоритная, под стать начальнику. За спиной у генерала маячили три волкодава, казалось бы, средней комплекции и невзрачные, но, судя по спокойствию взглядов, невозмутимости физиономий и «матерости» движений, явно натасканные донельзя. Слева в обнимку с портфелем стояла стройная бабенка лет тридцати. Строго одетая, в безвкусных очках и с черными, как воронье крыло, волосами, постриженными под деловое каре. Фигура вполне, но больше ничего примечательного в ней не было, разве что бросались в глаза чересчур ярко накрашенные губы. Секретарша, что ли? А справа занял место типичный хлыщ, из тех, которые вылизывают начальству задницу настолько чисто, что в тридцать уже ходят в подполковниках. Впрочем, конкретно этот хлыщ пока довольствовался званием майора. Гуськов это знал, хотя все были в штатском. Ведь нынешние звания Гуськову и «правой руке» Мазича присваивали одним приказом. Только Гуськову в тридцать семь (причем повторно), а хлыщу, майору Клименко, в двадцать восемь.

Мазай бросил короткий взгляд на Гуськова и перевел его на хлыща, то есть на майора Клименко.

– По схеме, – проронил Мазай и обернулся к волкодавам: – Проходы контролируйте.

– Майор, – Клименко коротко кивнул Гуськову. – Пойдете с нами.

– И за что такая честь?

Прежде чем ответить, майор Клименко почему-то усмехнулся и неопределенно помахал рукой.

– Пояснения позже, сейчас дело.

– Не вопрос, – буркнул Гуськов.

Мазай сунул руку в карман полупальто, еще раз строго взглянул на Клименко и Гуськова и решительно двинулся в сторону приемной площадки. Майор Клименко вновь подтолкнул Гуськова, как бы предлагая двигаться следом за Мазаем…

…Сам же майор Клименко двинулся замыкающим.

Зачем звали, спрашивается? Гуськов мог встретить их и там, на площадке. А так – бежал сюда, теперь топать обратно. Устроили «воспитательный момент» за опоздание? Как минутами ранее сам Гуськов устроил встряску молодому снайперу? Вполне возможно. Что ж, на каждого ветерана ФСБ, вроде майора Гуськова, всегда найдется ветеран-воспитатель еще времен «Конторы Глубокого Бурения».

Гуськов хмыкнул и тут же беззвучно матюгнулся – под правым ботинком чавкнула грязная снежная каша. Майор поскользнулся и чуть не уселся на пятую точку. Расслабился, задумался и забыл, где находится. Что с головой сегодня, откуда такая рассеянность?

Гуськов вдруг встрепенулся и едва не поскользнулся вновь. Снежная каша? Грязная, скользкая и холодная? Откуда она вдруг взялась? Секунду назад асфальт был абсолютно сухим и чистым.

Майор оглянулся по сторонам и встал как вкопанный. Хорошо, что Клименко успел отреагировать и принял вправо. А иначе он точно врезался бы Гуськову в спину, и они завалились бы, как два обнявшихся голубка, ничком в грязный мокрый снег. Да-да, именно в мокрый снег, которого вокруг было просто море.

Гуськов поморгал, встряхнул головой, но это не помогло. Картина не изменилась.

Серая снежная каша покрывала приемную площадку ровным толстым слоем. Никаких надписей на асфальте майор не смог бы прочитать при всем желании. И машина здесь стояла только одна: до безобразия ржавый «Опель» тысяча девятьсот лохматого года выпуска. Под наблюдением сосредоточенного техника в останках машины ковырялись двое рабочих в синих комбезах. Они как бы пытались снять с немецкого утиля еще хоть что-то ценное, но по большей части курили и травили байки, то есть создавали видимость работы. Оно и понятно – все ценное с этого «Опеля» сняли еще в прошлом веке.

О каком бы то ни было приеме авто вообще не шла речь. Ворота были заперты изнутри на здоровенный амбарный замок. И на площадке перед мойкой было практически пусто. Стояли только два поросенка-«жигуленка», забрызганные грязным мокрым снегом до самых крыш. Гонки по территории им устроили напоследок, что ли? Так или иначе, но мыть их никто не спешил. Гуськов удивленно хмыкнул.

То есть майор находился вроде бы все на той же автосвалке, но… Нет, явно на другой! Не будь тут по щиколотку грязного снега, отличия, может, и не бросились бы в глаза, а так… сто процентов это был другой пункт утилизации.

Как такое возможно? Как можно попасть куда-то в совершенно другое место, сделав всего один шаг? Гуськов невольно пожал плечами. Ну как-как? Вот как-то так. Виртуально. Словно астронавты. Шагнули с трапа спускаемого аппарата, который по всем законам является территорией Земли, и пожалуйста, уже на Луне. «Маленький шажок человека, большой шаг человечества» – и все такое. Сравнение, конечно, подобралось не самое удачное, но ничего другого в голову Гуськову почему-то не пришло.

Майор обернулся и бросил взгляд на пирамиды автомобильного старья. Их по-прежнему было четыре, по пять-шесть машин в высоту каждая, и пресс в дальнем углу складской зоны имелся. Все, как было минуту назад. Только теперь все это ржавое «великолепие» покрывал толстый слой тусклого мокрого снега. Как же он мог выпасть за минуту? Да еще так ловко, что этого не заметил Гуськов? Опять виртуально?

«Может, задремал на ходу? – растерянно озираясь, подумал Гуськов. – Вырубился и не заметил, что в это время прошел короткий, но обильный снегопад?»

Майор покосился на свою одежду. Куртка была сухой, ни одной снежинки или капли на нее не упало. А на пирамиды с автохламом упало. Да еще толстым слоем. Мистика какая-то!

Опять же изменения на площадке. Было несколько машин, осталась одна. Куда делись остальные? Ушли под пресс, пока Гуськов «зависал»?

«Но нет же! Куртка-то сухая! И «жигуленки», которые стоят перед мойкой, все в грязи по уши. Значит, гоняли тут, будто очумелые. От такого шума я точно очнулся бы. Даже если б заснул на ходу. Нет, ну точно мистика!»

Гуськов собрался было вновь обернуться, но в этот момент его взгляд невольно скользнул выше забора, и майор уловил еще одну странность. Пожалуй, самую поразительную.

В низкой снеговой облачности вдруг образовалась большая прореха, через которую Гуськов увидел небо. Странное небо, удивительное, почти нереальное. Майор за свою жизнь видел множество закатов и рассветов, когда небо окрашивалось в самые разные оттенки – от красного, оранжевого, желтого… и до фиолетового. Он видел внушительные, грандиозные картины, которые рисовали в закатном или рассветном небе облака, тучи и грозовые фронты у горизонта. Он видел даже такое невероятное, казалось бы, явление, как дневные звезды: было дело, когда ездил в командировку в горы. Даже северное сияние видел однажды, полярной ночью в Салехарде. Но такого фокуса Гуськов не наблюдал еще ни разу в жизни.

Небо имело не только какой-то странный, нехарактерный для зимы ультрамариновый оттенок, оно еще будто бы было покрыто тончайшей штриховкой. Казалось, что его исцарапали, причем «царапины», размашистые, длинные, полупрозрачные, едва заметно переливались всеми цветами радуги. Они словно отражали разноцветье того, что лежит под странным небом: пестроту потоков машин, сполохи огней и цветную мешанину одежды пешеходов. Гуськов попытался подобрать более точное определение для того, что увидел, «радужные царапины» звучало не очень. И такое определение повисло у него на кончике языка, но снять его Гуськову так и не удалось.

Нестыковки на земле и странности в небе настолько поразили Гуськова, что майор на время забыл, кто он, где очутился и зачем сюда явился. Впрочем, очень скоро Гуськов встряхнулся, заставил себя оторваться от созерцания удивительного неба и встретился взглядом с Клименко. Майор смотрел на оперативника с нескрываемой иронией.

– Что за… – Гуськов осекся.

– Вопросы позже, – напомнил Клименко.

– Это я помню, но…

Гуськов снова поднял взгляд к небу, теперь – чтобы указать майору Клименко на загадочное явление, но прореха в облаках уже затянулась. На тусклых снеговых тучах никаких «разноцветных царапин» и «отражений» не обнаружилось.

«Ну, хотя бы теперь ясно, откуда взялся мокрый снег, – подумалось Гуськову. – Как он умудрился резко выпасть и не задеть меня, все равно остается загадкой, но хотя бы так… Одной чертовщинкой меньше».

– Гуськов, шагай, – вновь усмехнувшись, сказал майор Клименко. – Ганнибал у ворот.

– Кто? – Гуськов обернулся и увидел, что лысый беглец действительно почти доковылял до ворот автосвалки.

Хотя майору почему-то подумалось, что Клименко имел в виду не этот конкретный факт, а нечто иное. Более масштабное. Как-то по-особенному он произнес последнюю фразу. Будто бы намекал на что-то.

– Гр-ражданин Барулин! – вдруг грозно рявкнул Мазай.

Беглец вздрогнул, споткнулся, но удержался на ногах. Остановившись, он втянул голову в плечи, медленно обернулся и бросил затравленный взгляд на приближающихся офицеров ФСБ.

– Стойте на месте, гражданин Барулин! – вновь крикнул Мазай. – Ворота закрыты!

Беглец развернулся к воротам спиной, набычился и уставился на офицеров исподлобья. Почему-то Гуськову он напомнил хоккейного вратаря. Еще пуховик добавлял объема. Клюшку ему, маску да ловушку – и был бы вылитый голкипер. Только руки у него болтались неспортивно, словно отсохли.

– Оружие к бою, – проронил Клименко, определенно обращаясь к Гуськову.

– Но клиент не вооружен, руки на виду… – Гуськов замялся.

– Делай, что говорят, – тихо рыкнул Клименко и сунул руку за пазуху.

– Только не ныряйте снова, гражданин Барулин! – продолжил Мазай гипнотизировать беглеца. – Там вас ждут наши сотрудники. У них приказ стрелять на поражение, если вы появитесь без нас. Вы слышите меня?

Беглец ничего не ответил. Он лишь тяжело вздохнул, затем поморщился, кивнул и выпрямился. Насколько Гуськов разбирался в типовой мимике, жестах и телодвижениях, беглеца сейчас одолевал сложный комплекс переживаний. Он понимал, что загнан в угол – вздох, он чувствовал досаду из-за проигранной партии, отчего и морщился, он был готов сдаться – кивок, но при этом он гордо выпрямился, и это телодвижение перечеркивало все предыдущие внешние признаки желания покориться судьбе.

Гуськова серьезно насторожило такое поведение беглеца, и он все-таки выполнил приказ Клименко, достал пистолет и щелкнул предохранителем. Правда, руку он опустил вдоль бедра.

Гуськов по-прежнему не видел необходимости целиться в беглеца. Не голливудский боевик небось снимается. Ни к чему этот киношный ажиотаж с наставленными пистолетами, криками «замри!» и прочей мишурой. Нормальным людям достаточно увидеть «корочки», ну максимум заметить, что ты вооружен, и они обмякают. Этот гражданин Барулин никак не тянул на матерого террориста или бывшего спецназовца, значит, кишка у него теоретически тонка. Хотя теория теорией, а на практике случается всякое.

Клименко вдруг молниеносно высвободил из-за пазухи руку с пистолетом и выстрелил в беглеца. Нет, не так. Он натурально открыл беглый огонь, поскольку за считаные секунды его «Гюрза» выплюнула в сторону ворот почти весь свой свинцовый «яд». Вот только ни в какого беглеца Клименко не попал, хотя палил с двадцати метров. А все потому, что беглец исчез. Вот только что стоял в рамке ворот и вдруг словно растворился.

Гуськов примерно три секунды тупо пялился на изрешеченные ворота, затем на следы в снежной каше, которые оставил гражданин Барулин, на закрытую дверь конторы слева от ворот, а потом снова поднял взгляд к небу. Нет, не потому, что надеялся разглядеть инверсионный след, который оставил гражданин Барулин, так ловко и бесследно стартовавший с импровизированного лобного места. Просто до последнего момента самой большой странностью выглядело местное (уж бог знает что это за место) небо, и вот теперь в чарте странностей его потеснил новый фокус. Хотя не такой уж и новый. Скорее всего, Парус в эфире и сообщал о чем-то подобном.

«Ситуация ноль. Объект исчез».

– Не спать, – недовольным тоном приказал Мазай и коротким жестом позвал офицеров за собой.

Направился генерал к воротам, хотя не хуже Гуськова видел, что в этом нет необходимости. Разве что следы изучить. Но что с них толку?

Майор Гуськов замешкался буквально на секунду, но Клименко, видимо, воспринял паузу как попытку саботажа и бесцеремонно схватил Гуськова за локоть. Оперативник попытался отмахнуться от ретивого управленца, но не тут-то было. Клименко словно ждал, что майор взбрыкнет, и потому вовремя усилил хватку.

– Не дергайся, Алексей Борисович, – прошипел Клименко. – Хочешь остаться здесь? Без проблем. Только останешься навсегда.

– Руку отпусти, – спокойно сказал Гуськов. – Нигде я не хочу оставаться. Отпусти руку, непонятно сказано?

– Шагай, – Клименко отпустил локоть майора и кивком указал на ворота.

Между прочим, ворота были по-прежнему закрыты, на них все так же висел амбарный замок, но перед ними вновь не хватало существенной детали. На этот раз для полноты картины не хватало генерала Мазича. Просто какой-то бермудский треугольник образовался в местном море снежной каши.

Честно говоря, попасть в невидимый и, что еще страшнее, непонятный «треугольник» майору не улыбалось, но Клименко шел рядом, поэтому майору пришлось отбросить все сомнения и шагнуть в неизвестность.

Как все случилось, Гуськов снова не понял. Клименко легонько толкнул майора под локоть, будто бы предупреждая о чем-то, Гуськов сделал очередной шаг и…

…Майор вдруг ощутил, что под ногами не грязный мокрый снег, а чистый сухой асфальт. Гуськов резко опустил, а затем вновь поднял взгляд. Асфальт был сухим и чистым, а прямо перед собой майор увидел наполовину открытые ворота. И слева, за панельно-щитовой конторой, на площадке перед мойкой стояли не два, а четыре «жигуленка», все чистые, как младенцы после ванночки. И справа, на краю поля зрения, аккуратные штабеля машин не были покрыты ни снегом, ни хотя бы каплями талой воды. А над головой…

Гуськов даже выдохнул резче, чем требовалось. Над головой было нормальное голубое небо: застиранное, блеклое, декабрьское. Без всякой там разноцветной штриховки, отдаленно напоминающей северное сияние, и почти без облаков. Разве что далеко у горизонта.

«Похоже, вернулись, – подумалось Гуськову. – Откуда – непонятно, но вернулись. И слава богу!»

– Гражданин Барулин, последнее предупреждение! – вновь послышался голос Мазая. – Стойте на месте!

Выяснилось, что беглец вовсе не уходил ракетой в радужный зенит того странного местечка, из которого вернулись Мазай и подчиненные, а тоже вернулся в нормальный мир… или куда там… в реальность? Короче, не важно. Гражданин Барулин вернулся Сюда на пять секунд раньше Мазая и примерно на десять опередил майоров. Гуськов опять видел его потную лысину и сутулую спину. Отлично понимая, что шансов нет, упрямый беглец все-таки предпринял новую попытку уйти от преследования.

Даже когда из «Форда» выпрыгнули Геша и снайпер, упрямый Барулин не остановился. Протопал на деревянных от усталости ногах мимо них по дороге, будто бы не замечая оперативников.

И Мазай снова не отдал приказа. Он упорно придерживался какой-то непонятной Гуськову схемы.

«Хотя почему непонятной? – майора вдруг осенило. – Он не хочет поднимать шум Здесь! Он хочет взять беглеца Там, на снегу под странным небом. Почему? Это уже другой вопрос. Но схема понятна, как устройство велосипеда. И понял ее не только я. Беглец тоже все понял, потому и прет напролом. Этот Барулин теперь ни за что не «нырнет», как выразился Мазай. Уж не знаю, почему Мазай не хочет просто спеленать этого клиента, как младенца, – заразный он, что ли? – но если генерал решит дождаться, когда Барулин «нырнет», то будет ждать этого до конца света».

На этот раз мысли Гуськова, видимо, совпали с опасениями самого Мазая. Он еще с минуту стоял перед воротами, о чем-то напряженно размышляя, а затем дал отмашку кому-то за периметром пункта утилизации.

Этим «кем-то» оказался снайпер. Парень тут же прижался к «Форду», пристроил левый локоть на боковое зеркальце заднего вида и прицелился. Беглец успел уйти метров на двести, но что такое двести метров для снайпера с «Винторезом»? Жестокая, но все равно детская игра. Снайпер плавно выбрал мизерную слабину спускового крючка и выстрелил Барулину вслед.

То есть Гуськов так надеялся, что пуля продырявит лишь воображаемый «инверсионный след», который останется за мгновенно исчезнувшим Барулиным. Но на этот раз странного чуда не произошло.

Еле слышно хлопнул выстрел, затем донесся глухой звук удара и довольно отчетливое противное чавканье. Девятимиллиметровая пуля просверлила в затылке у гражданина Барулина аккуратную дырочку и вынесла ему значительную часть мозга через развороченную глазницу.

Беглец дернулся и рухнул ничком на холодный асфальт. Темная кровь стремительно растеклась большой лужей вокруг тела беглеца.

Тут же загудел электромотор привода ворот, которые и заслонили страшную картину от взглядов персонала приемного пункта. Мазай с офицерами едва успели покинуть территорию. Остальным оперативникам пришлось спешно выходить через вахту.

Слева место происшествия быстренько оцепили сотрудники из третьей группы, но и ребята из группы Гуськова тоже не подкачали. Геша быстро развернул машину и подогнал «Форд» вплотную к телу беглеца, загораживая видимость любознательным дальнобойщикам, которые уже повисли на заборе соседнего складского комплекса, а Стрельцов, Локтев и остальные организовали нечто вроде блокпоста на дальнем перекрестке.

Чуть позже, правда, нервишки у капитана сдали, и он все-таки вернулся к Гуськову, но Локтев и ребята справлялись и без него, так что майор помощника не прогнал. Даже наоборот, обрадовался его появлению. Хоть кто-то из своих оказался рядом в трудную минуту!

Нет, речь не о моральных трудностях. Гуськов не переживал по поводу расправы (а фактически это были чистой воды произвол и расправа) над странным гражданином Барулиным. Да, чисто по-человечески беглеца было жаль, но много ли знал Гуськов о нем и его делах? Быть может, этот нелепый лысый дядька давно натворил на три пожизненных или был предателем, выдавшим нашу агентурную сеть за бугром, и секретная лицензия на его отстрел была выписана самим Директором, а то и вовсе Президентом. Всякое бывает, когда речь идет о безопасности страны. И у нас такое практикуется, и за бугром. Иногда приходится действовать на грани преступления, иногда за гранью, но ведь всех ситуаций в законах не учтешь.

И вообще, это были дела крупнорогатого начальства. Не по этому поводу беспокоился и искал поддержки Гуськов. Его напрягал другой момент: факт того, что он вот только что побывал хрен знает где и это не сон, не бред и не стереокино.

Стрельцову, конечно, эти подробности знать не полагалось, так что делиться с ним впечатлениями майор не собирался. Во всяком случае, не сейчас. Но от капитана и не требовалось вникать и понимать, от него требовалось просто поддержать, одним своим присутствием. А то среди волкодавов Мазая Гуськов чувствовал себя дворовой шавкой. Тоже крупной и смелой, но беззубой и одинокой.

Стрельцов словно почувствовал, что командира надо, условно говоря, прикрыть с тыла, и занял позицию справа и чуть позади. Без лишних расспросов. Гуськову этот вариант и требовался. Таким тандемом они и приблизились к группе Мазая.

Генерал тем временем успел отдать несколько распоряжений, похлопал по плечу снайпера и принял пару бодрых рапортов. Последний от Клименко.

– «Скорая» будет через пять минут, – доложил майор.

– Наша? – уточнил Мазай.

– Так точно.

– Проследи, чтобы все убрали. А то наследил тут гражданин Барулин.

– Да уж, пораскинул мозгами, – Клименко неприятно усмехнулся.

– Значит, так. – Мазай достал из кармана пальто небольшой электронный планшет, открыл одно из окошек и развернул на весь экран короткий список из фамилий, имен, отчеств. К каждому пункту списка имелись еще какие-то примечания мелким шрифтом. – Этого вычеркиваем… хорошо… минус восемь. Смотрим, кто остался.

Клименко вдруг как-то ненатурально откашлялся, и Мазай оторвал взгляд от планшета. Скользнув по окружающим, он уставился на Гуськова. Смотрел Мазай не отрываясь секунд пять, потом почему-то ухмыльнулся и кивком предложил майору подойти ближе.

Гуськов подошел. Стрельцов попытался вновь составить командиру компанию, но капитана оттер Клименко. Ненавязчиво, но ловко.

Гуськову вновь стало не по себе. Определенно генерал Мазич так и не расстался с мыслью использовать майора отдельно от его оперативной группы. Или того хуже – в составе своей свиты. В связи с чем на голову ему свалилось такое «счастье», майору оставалось лишь догадываться.

– Видишь, Гуськов, как надо работать? – Мазай слегка повернул планшет, показывая майору список.

Теперь майор мог прочитать фамилии. Ни одна не зацепила. Если какие-то из этих фамилий и фигурировали в оперативных разработках, то не по линии Гуськова. Ему вообще была знакома лишь одна фамилия: Барулин. Фигурант списка под номером восемь. И теперь напротив стояла жирная галочка, такая же, как напротив еще семи имен на разных строках списка.

– Так точно, вижу, – нейтральным тоном ответил Гуськов.

– Сработали не очень чисто… – Мазай поморщился, – но это дело поправимое. «Скорая» подчистит. Что еще видишь, Гуськов?

– Остались четверо.

– Остались четверо, – Мазай кивнул. – Вот эти установлены, информация проверена, надо только взять субчиков теплыми. С четвертым сложнее, но это не проблема. Одиннадцатый в списке – это резидент. Возьмем его – возьмем и остальных, даже этого четвертого.

– Можно было взять сразу резидента, и тогда взяли бы остальных, – спокойно заметил Гуськов и взглядом указал на труп. – Без этих вот сложностей.

Мазай на миг нахмурился, но потом усмехнулся.

– Не учи отца, Гуськов, детей строгать. Ты до сих пор не понял, что взять навигатора – это тебе не два пальца об асфальт? Это почти искусство.

– Кого взять?

– Навигатора.

– Навигатора? – Гуськов посмотрел на генерала с недоумением. – В каком смысле?

– Считай, что это конспиративный термин. На самом деле навигаторы – это члены террористического подполья. Так тебе понятнее?

– Странные террористы какие-то, ни одного кавказца.

– Въедливый, – Мазай взглянул на Клименко и вновь усмехнулся. – Ладно, Гуськов, тебе поясню. В виде исключения. Все не кавказцы, но что тут удивительного? Ты разве не в курсе, что в Москве в последнее время террористами вербуются люди некавказских национальностей? Эту информацию что, только до Центрального аппарата довели?

– Нам тоже доводили, – Гуськов кивнул и еще раз бросил взгляд на список.

Мазай вдруг вручил майору планшет и жестом предложил ознакомиться со списком более подробно.

Гуськов скользнул взглядом по фамилиям и кличкам обезвреженных агентов и задержался на оставшихся: Водорезов Владимир Михайлович (Водолей), Горбатов Павел Иванович (Телец), Михайлова Юлия Сергеевна (Дева), Неизвестный (Козерог). Адреса и личные данные, марки машин и госномера, короткие списки близких личных контактов. По Водорезову информация оказалась самой полной, а по Козерогу не было почти ничего, кроме клички и предполагаемого места проживания – Москва, ЮЗАО.

– Павел Глоба, – проронил Гуськов, возвращая планшет Мазаю.

– Что? – генерал удивленно вскинул брови и недоверчиво взглянул на Гуськова.

– Неизвестный, наверное, астролог Глоба. Это он всем агентам клички придумал.

– Шутишь, это хорошо, – Мазай вдруг заледенил взгляд. – Нет, это я придумал, для оперативных разработок. А идею Водорезов подкинул. Он в блогах Водолеем подписывается.

– Он резидент?

– Верно, соображаешь, – Мазай слегка расслабился. – Раз главарь – знак зодиака, а в шайке двенадцать бандитов, то и остальных логично в честь знаков назвать. Нет?

– Логично, – согласился Гуськов и коротко кивнул. – А мне все это зачем знать?

– С нами будешь работать, – Мазай смерил Гуськова изучающим взглядом. – Приказ о переводе уже подписан. Есть возражения?

Гуськов едва сдержал вздох. Мазай преподнес нежданный перевод майора в ведение Центрального аппарата как милость божью, но для Гуськова-то это было сродни наказанию. Сбывались его самые худшие прогнозы. Сегодня вообще сбывалось все, о чем бы Гуськов ни подумал.

«Уволиться к эбеновой матери и в астрологи пойти, что ли? Ну на хрена им именно я? И ухмыляются еще… что Мазай, что левретка его брюнетистая, что волкодавы с Клименко. Ой, не к добру все это».

– Возражений нет, – стараясь не выдать эмоции, ответил Гуськов.

– Тогда слушай боевую задачу, Гуськов. Займешься Водорезовым, как ты это умеешь, понимаешь меня? Будешь пасти его, как божью корову, и глаз не спускать, куда бы он ни делся. Понимаешь, о чем я говорю?

Мазай указал большим пальцем за спину, на ворота приемного пункта.

– Пока слабо, – признался Гуськов.

– Поймешь по ходу пьесы. Клименко поможет. А когда дам отмашку, возьмешь его теплым. Или холодным. Как получится. Из группы своей ребят подключи, на них тоже приказ имеется. И вообще, подключай, кого посчитаешь нужным. Короче, ты специалист, тебе и карты в руки.

«Это ж надо, какое чудо! – подумал Гуськов. – Центральный аппарат отпускает вожжи! С чего вдруг? Особый случай? Какой, интересно было бы узнать? Совершенно секретный шухер или банальная подстава? Что-то мне подсказывает, что скорее второе, чем первое».

– Сколько можно взять ребят?

– Да хоть всех, – расщедрился Мазай. – Только снайпера заберу. Ордера и стыковые документы для кооперации с полицией у Клименко. Он будет отвечать за все связи. Понятно?

«В том числе за связь с начальством… в режиме стука. Известная схема».

– Есть, понял, – буркнул майор. – Разрешите приступать?

– Действуй, майор. – Мазай кивком указал на Клименко. – У него же все данные по объекту. Еще вопросы?

– Никак нет.

– Тогда вперед, Гуськов, не теряй время. Свободен!

Свободен так свободен. Гуськов никогда не возражал против свободы. Вот только сейчас он чувствовал себя не освобожденным, а, наоборот, проданным в рабство. Более того, проданным язычникам, которые практикуют человеческие жертвоприношения, а выражаясь современным языком – жесткие подставы. Гуськов не мог внятно объяснить, почему его вдруг охватило такое чувство, но отсутствие объяснений не мешало ему ощущать себя полным попаданцем, разменной фигурой, от которой уготованную ей участь даже и не сильно скрывают.

«Вот тебе и закат карьеры. Попал так попал! Всякое мог представить. Что уволят ни за хрен собачий, что пулю словлю от «чеха» в горах или сопьюсь от нервов. Но чтобы меня вот так нагло подставили… Нет, я понимаю, пока ничего не ясно. Может, накручиваю. Но очень уж плохо вся эта история пахнет. Просто воняет! А это не есть хорошо, это первый признак грязной игры. И ведь не соскочишь никак, даже рапорт об отставке не поможет. Пока его рассмотрят, пока замену подберут, будь добр – дослужи пару месяцев как минимум. Все хитро продумано, все учтено. Вляпался! И ведь не понять, во что вляпался, это самое противное. В мистику какую-то!»

Внешне Гуськов старался сохранять спокойствие, но в душе у него все кипело. Не понимать, во что вляпался, оказалось тяжелее всего. В тему Мазая насчет террористической группы Гуськов, конечно же, не верил. Не первый год служил и участвовал в подобных операциях. Нынешний интерес Мазая не имел никакого отношения ни к шпионам, ни к террористам, ни к оружейным баронам или наркодилерам. Даже к хакерам и спамерам фигуранты мазаевского списка не имели отношения, это сто процентов. Эта странная зодиакальная шайка-лейка скорее напоминала клуб по интересам, участники которого даже и не подозревают, что занимаются чем-то нелегальным. Причем не просто нелегальным, а опасным настолько, что это вызвало особый интерес у ФСБ.

«Каша какая-то получается, – Гуськов незаметно вздохнул. – Хрен с ними, с причинами интереса. Но почему столько технических нестыковок? У Мазая есть и адрес, и практически все данные на Водолея. Есть и уверенность, что взять резидента удастся легко и без шума. Но взять его он решил только сейчас, девятым по счету. Почему не первым? Ведь тогда не было бы возни с поимкой агентуры. Резидент был в отъезде, загорал под радужным небом и вернулся только сейчас? Или у Мазая имелись какие-то особые секретные соображения? Да и развязка текущего инцидента получилась странной. Беглеца можно было легко взять голыми руками, но Мазай приказал его застрелить. Причем снайпер, сукин сын, только прикидывался «овцом»! Волком оказался в овечьей шкуре. Он явно заранее получил все инструкции от Мазая. Никому нельзя верить!»

Вновь возникший за плечом Стрельцов будто бы прочитал мысли майора. Он наклонился к Гуськову и негромко пробубнил ему на ухо:

– Я так понял, мы теперь будем плотно работать с Мазаем?

– Плотнее некуда, – так же тихо ответил Гуськов и кивнул. – И вон тот дятел будет нас контролировать. Стучать будет в режиме реального времени о каждом нашем шаге.

– Майор Клименко?

– Он самый.

– А снайпер?

– Этот «мавр» свое дело сделал. Одной головной болью меньше.

– Очень уж странно все это, Алексей Борисович.

– Если б только это, Юра, – вздохнув, тихо ответил Гуськов. – Я кое-что постраннее успел увидеть.

– Это там, когда вы в сумерки ушли? – Стрельцов спохватился, умолк и следующий вопрос задал, когда офицеры отошли на приличное расстояние от начальства. – Это было круто, я вам доложу! У меня чуть глаз не выпал. Прямо как в «Дозоре». Читали Лукьяненко?

– Фильм смотрел. Нет, там не сумерки были. Наоборот, сияло все… как… в Заполярье. Короче, давай в машине поговорим. Я осмыслю, сформулирую, пока доедем. А то сейчас каша в голове.

– Давайте в машине, – Стрельцов кивнул и покосился на Мазая.

Гуськов тоже бросил короткий взгляд на начальство и покачал головой.

Мазай в сторонке что-то обсуждал с Клименко и еще одним офицером из своей команды. Вели себя высокие чины так, словно только что отменно отобедали и теперь, довольные жизнью, собираются разъехаться по домам.

– Упыри, – буркнул Гуськов и распахнул дверцу «Форда», обычно заляпанную вечной московской грязью, но сегодня на удивление чистую.

Почему-то этот факт бросился Гуськову в глаза. Почему? А бог его знает. Наверное, вспомнилась серая снежная каша в «потустороннем мире».

– Эт-точно, – поддакнул Алексею водитель. – Только в кабинеты садятся, сразу же зубы у них прорезаются – и айда кровь из нас сосать. Почему так? Ничего ведь в них особенного, если копнуть.

– Эти особенные, эти через сумерки ходят, – заметил Стрельцов.

– Вот я и говорю, – Гуськов кивнул и подытожил: – Как есть упыри. Не по кабинету, по рождению.

Москва, 20 декабря 2012 года

Утро каждый начинает по-своему. И необязательно каждое утро начинается с одних и тех же процедур. Зависит от настроения. Как говорится, с какой ноги встанешь. Владимир Водорезов (для сотрудников в фирме – Владимир Михайлович, для друзей – Володя, а для сетевых приятелей – Водолей) имел в арсенале два варианта. Так сказать, и для левой, и для правой ноги.

Бывало, он просыпался рано и сразу шел на кухню, готовил кофе, смотрел круглосуточный новостной канал «Россия 24», затем перемещался в кабинет, чтобы проверить электронную почту, а уж после запирался в ванной. Это если вчера засиделся за компьютером, общаясь с френдами в «ЖЖ» или играя в стрелялки вроде «Сталкера». Или если допоздна читал любимую фантастику, либо смотрел что-нибудь по телевизору.

Если же вечер проходил как-то иначе или на новый день были намечены какие-то серьезные дела, Водолей менял схему. Сначала приводил себя в порядок, а уж затем пил кофе и так далее. Почему так происходило, Володя толком для себя не уяснил.

А еще бывали дни, когда он вообще перечеркивал все схемы и валялся в кровати «до упора», а потом, в зависимости от дня недели, либо мчался будто угорелый на работу, либо со скрипом поднимался и примерно час бродил по квартире, окончательно просыпаясь и «раскачиваясь». Это если был выходной.

В этот раз «ленивый» подъем выпал на четверг, но Володя почему-то выбрал тактику выходного дня. Глаза разлепил не сразу, потом минут пять посидел в постели, тупо пялясь в темный экран телевизора, занимающего полстены спальни, затем все-таки встал, но опять же неспешно, и пустился в бесцельный путь по квартире. «Искать вчерашний день», как выражалась мама.

На втором круге Водолей сообразил, что не напрасно вспомнил мамину присказку. Вчера она позвонила за пять минут до финальной сирены. «Магнитка» выигрывала у «Динамо» с перевесом в одну шайбу, намечалась «валидольная» концовка матча, и Володя пообещал маме перезвонить, как только игра закончится. И он обязательно перезвонил бы, но «Динамо» сравняло счет за минуту до конца третьего периода, затем был сухой овертайм, потом длинная серия буллитов, в которой повезло сине-белым… короче, на радостях перезвонить Володя забыл.

Водолей бросил взгляд на часы. Восемь. Перезванивать было одновременно и поздно, и рано. Поздно потому, что это следовало сделать вчера, а рано потому, что мама вот уже два года как вышла на пенсию и теперь просыпалась не раньше девяти. Но в девять Водолей уже будет в пути на работу. А мама хотела сказать что-то важное. Или не очень важное? Нет, наверное, все-таки просто хотела поболтать. Если б что-нибудь случилось, перезвонила бы сама.

Володя сделал еще один круг по комнатам и наконец вошел в кухню.

Там царил удивительный порядок. Даже подозрительный порядок. Водолей точно помнил, что оставил пару чашек и тарелку в мойке, что на столе оставались незакрытая хлебница и пустая масленка, которую ему было лень не только помыть, а даже поставить в мойку. И крошки на столе оставались. Все это Володя запомнил, поскольку твердо пообещал себе убрать и помыть все до работы. И вдруг такая вот нечаянная радость. Все убрано и помыто самым волшебным образом. Как так? Проснулся среди ночи, вымыл, а потом снова завалился спать и заспал воспоминание о ночном подвиге? Нет, это какая-то клиника получается, лунатизм. Раньше ничем таким Водолей не страдал, с чего бы начал страдать этим теперь? Вечером не пил, по голове не получал, никакие таблетки не принимал. Мистика просто.

– Дядь Вова, а туалетная бумага еще есть?! – вдруг послышалось из-за двери туалета.

– Черт! – Водолей даже вздрогнул от неожиданности. – Юльча! Ты откуда взялась?

– Чего? Не слышу! Так есть или мне, как… чем?..

– Принесу сейчас, – чуть повысив голос, пообещал Володя. – Откуда ты взялась, спрашиваю!

Водолей сходил в кладовку, взял там рулон «Зевы» и вернулся к двери туалета. Дверь приоткрылась, и Володя, не глядя, сунул в щель бумагу. Некоторое время спустя зашумела вода, затем зажурчал кран умывальника, пшикнул освежитель воздуха, и наконец пред ясными очами Водолея предстала «племянница».

На самом деле это щуплое, бледное, светловолосое, голубоглазое, не так давно достигшее совершеннолетия, но при этом наивное и по-детски непосредственное создание ни в каком родстве с «дядь Вовой» не состояло. Юля Михайлова, а для Водолея – Юльча, была дочкой Веры Дмитриевны, домработницы, которая два раза в неделю приходила в «хоромы» Водорезова, чтобы навести порядок и приготовить ему что-нибудь вкусное и питательное. Бывало, что Юля подменяла мать, у Веры была какая-то беда с давлением, и Водолей не возражал. Убирала Юля не хуже, а готовила, на удивление, даже лучше матери.

Но сегодня Володя не ждал ни домработницу, ни ее дочку. И, кстати сказать, имел полное право оштрафовать этот тандем за внеплановое вторжение в свои покои. А если бы он решил голым по квартире прогуляться, или если б у него женщина заночевала? А тут Юльча из сортира – подайте, пожалуйста, бумагу! Очень мило получилось бы.

Впрочем, нечто подобное уже случалось, поскольку Водолей порою сам забывал, что наутро должна прийти домработница, но ничего страшного не произошло. Вера Дмитриевна была человеком деликатным, в личную жизнь Водолея не лезла. Юлечку же свою драгоценную бросала в прорыв, только если уж совсем не могла прийти, лежала с кризом. Так что всерьез ни о каких штрафах речь никогда не шла. Да и как можно оштрафовать Юльчу, этот образчик святой простоты? Это было бы натуральным кощунством. Вот Водолей и терпел все ее выходки. Впрочем, выходки получались безобидные, наивные, так что все это Володю даже забавляло.

– Вам горячие бутерброды сделать? – смущенно потупившись, спросила Юля. – Я руки хорошо помыла!

– Ты не ответила, – Водолей усмехнулся. – Откуда ты взялась и почему вне графика?

– Я сказать хотела… мама в больницу ложится, теперь я буду приходить. Три недели. Вы не против?

– Не против, – Володя снова усмехнулся. – А позвонить нельзя было?

– Я мимо шла… – Юля почему-то смутилась еще больше, – ну и…

– Ладно, зашла и зашла, – прекратил допрос Володя. – Иди, делай бутеры. Только потом не исчезай, раз уж решила сегодня поработать, дам список и деньги.

– Хорошо, – Юля подняла наконец взгляд. – Вам как обычно?

– Да, – Водолей потер щетину. – Или все-таки сначала кофе, а потом бриться?

– Ой, а вам так даже лучше, – вдруг проронила Юля. – Небритым. Так романтично! Вы такой… как этот… в рекламе чая «Липтон»… немолодой, но благородный.

– Юльча, – Водолей строго взглянул на девушку, – подлизываться ты не умеешь. Говори прямо, в чем проблема?

– Ни в чем! – Глаза у Юли округлились, но все равно остались немножко «щенячьими», с опущенными внешними уголками верхних век.

– Не лги мне, – еще строже сказал Володя.

– Я не лгу, Владимир Михайлович!

– О-о, это серьезно, – Водолей делано нахмурился. – Если ты называешь меня по имени-отчеству, значит, все даже очень серьезно.

– Мама… – Юля снова опустила взгляд. – Ей сказали, что полечат, но в рамках этой… обычной страховой программы. Капельницы там, лекарства копеечные…

– И еще ей подсказали, какие лекарства было бы неплохо купить, чтобы дело пошло быстрее и закончилось не временным улучшением, а долгосрочной стабилизацией, – продолжил Водолей. – Простейший развод. Но действует безотказно. Ох уж эта медицина. Сколько надо премиальных?

– Вы не поняли, дядь Вова! Я отработаю! Это в счет зарплаты!

– Юльча, прекрати, – Водолей поморщился. – Никаких условий, поняла? И вообще больше никаких лишних слов. Коротко: сумма и спасибо.

– Двадцать тысяч. Спасибо.

– Снимешь с продуктовой карточки, – Водолей снова потер щетину. – Пожалуйста. Как ты там сказала, пожилой, но благородный?

– Немолодой… – Юля слегка покраснела. – Я опять глупость сморозила, да? Извините, дядь Вова.

– Нет проблем, Юльча, – Водолей одной рукой обнял девушку за плечи, на миг прижал к себе и отпустил. – В восемнадцать мне тоже все тридцатилетние стариками казались. Иди, делай бутеры. А я пойду все-таки побреюсь.

Прежде чем исполнить обещание, Водолей все же заглянул в кабинет и «разбудил» ноутбук. Компьютер едва слышно вздохнул – «какого рожна будишь так рано?!» – звякнул и выкинул на экран окошко с надписью «у вас 1 новое сообщение». Володя навел курсор, щелкнул клавишей мышки и открыл список «входящих».

Письмо прислала Ирина, бывшая жена Водолея. Такое случалось редко, но все-таки случалось, поэтому Володя не удивился. Наверное, опять будет прозрачно намекать на небольшую материальную помощь. Водолей хмыкнул. Этого и следовало ожидать. Как начнется день, неделя или год, так этот временной промежуток и пройдет. Подмечено давно. Раз сегодняшний день начался с «утренней дойки», так он и продолжится. Сначала Юля «надоила» с Водолея двадцать килорублей, теперь Ира… сколько там ей надо?

Водолей открыл письмо и пробежал взглядом по трем строчкам. К его удивлению, Ирина ни о чем таком не просила. Впрочем, она предлагала встретиться по важному делу, так что еще не вечер. Видимо, сумму она хотела «надоить» такую, что в письме все нули просто не уместились. И почтой она воспользовалась по этой же причине. Ведь если бы дело касалось чего-то другого, могла бы просто позвонить. Но не позвонила, понимая, что Водолей сразу выудит из нее всю информацию и пошлет подальше. Вежливо, конечно, но пошлет. В общем, тактическая хитрость Ирины была ненамного мудренее наивной уловки Юли. Разгадывалась легко.

Водолей взял телефон и выудил из списка номер мобильника Ирины.

Ответила бывшая мгновенно.

– Что хотела? – спокойно спросил Водолей.

– Встретиться, – голос у Иры был почему-то хрипловатым. – В час.

Либо только проснулась, либо простудилась.

– Я не могу в час. Часов в шесть-семь устроит? Допустим, в «Бродяге».

– Володя, это важно… – Ирина запнулась. – Кое-что должно произойти… кое-что очень серьезное, и надо быть к этому готовыми.

– Это твой журналист так решил? – Володя усмехнулся. – А-а, погоди, ты на конец света намекаешь? Пророчества Нострадамуса, календарь майя, «Земля наскочит на небесную ось» и все такое, да? Как же я мог забыть, сегодня же двадцатое. Завтра миру крышка. Вот ведь я олух, чуть апокалипсис не прошляпил! Так что ты на самом деле от меня хотела?

– Напрасно смеешься, Володя. Все уже произошло. Неужели ты до сих пор не заметил никаких странностей?

– Ира, мне на работу пора, – Водолей поморщился. – Если ты решила предупредить меня о конце света, считай, что выполнила свой гражданский долг. Твоя совесть чиста. Если хочешь сказать что-то еще, выкладывай поскорее.

– Будь осторожен, Володя, смотри вокруг. Я знаю, ты не веришь мне, потому что эту информацию раздобыл Павел. Ты просто ревнуешь…

– Я просто знаю, что твой Павел типичный охотник за сенсациями и работает исключительно на желтую прессу, – перебил Иру Водолей. – Шок! Сенсация! Это невероятно! Аномальное явление! Других слов он не знает. Ему верить – себя не уважать.

– Володя, – голос у Иры вдруг заметно дрогнул. – У нас с Пашей будет ребенок.

От такого поворота темы Водолей опешил. Что он мог сказать на это заявление? Поздравляю? Рад за вас? Или еще какую-нибудь банальность?

– Поздравляю, рад за вас, – голос у Водолея немного сел. – А мне эта информация к чему? Хочешь, чтобы я стал крестным?

– Я боюсь, Володя, – призналась Ира.

И сказала она это настолько искренне, что Водолей сразу же поверил. Такой тон не изобразит ни один артист, даже самый заслуженный и народный. В голосе у Ирины действительно сквозил страх, причем натуральный, глубокий, первобытный. Видимо, накала эмоциям добавляло и новое интересное положение Иры.

«Этот ее Павел просто идиот, – решил про себя Водолей. – Неужели он не понимает, что беременную жену следует всячески успокаивать, а не пугать? Совсем дебил он, что ли?!»

– Я понял твой намек, – Водолей хмыкнул. – Тебе надо отдохнуть в спокойной обстановке. У меня сегодня домработница будет до обеда. Можешь заехать, взять ключи от дачи. Сегодня и завтра дача полностью в твоем распоряжении. В субботу приеду, сменю.

– Володя, ты не так понял!

– Да все я понял, – настроение у Водолея окончательно испортилось, ему захотелось поскорее закончить этот разговор и забыть о нем навсегда.

Хотя как тут забудешь? Ирка беременна! Но не от него, Водолея, а от этого косматого бульварного журналюги. Бредовый сон какой-то!

– Володя…

– Все, мне пора!

– Володя, подожди! – почти взмолилась Ира. – Володя, я хочу, чтобы ты знал, я всегда любила только тебя!

– Ты добить меня решила, да?! – Водолей почувствовал, как в душе закипает злость. – Зачем ты это говоришь?

– Я должна была это сказать. Прости. И прощай.

Водолей нажал кнопку «отбой» и бросил телефон на стол.

– Чертова кукла! – процедил он сквозь зубы. – Женщины! Сами не знают, чего хотят!

Некоторое время Водолей сидел, пытаясь справиться с эмоциями, но все, на что его хватило, – это вернуться в реальность и вспомнить, что дела, запланированные на сегодняшний так странно и бурно начавшийся день, никто не отменял. В пришибленном состоянии и скверном настроении заниматься делами будет затруднительно, это ясно, но не бросать же все на самотек.

«А ведь чувствовал! С самого утра, как задницей, чувствовал, что все пойдет наперекос! Потому и вставать не хотелось, и день вчерашний искал полчаса, прежде чем окончательно проснулся. Жопная чувствительность, или, выражаясь культурно, интуиция, – это самый надежный индикатор, никогда не ошибается. Жаль, никогда не говорит конкретно, что произойдет и во сколько».

Володя стиснул зубы, поиграл желваками, затем вспомнил уроки аутотренинга, сделал несколько вдохов-выдохов и наконец более-менее взял себя в руки. Что, собственно, произошло? Ирина сделала серьезный шаг навстречу новой жизни, навстречу простому женскому счастью, которое отказался обеспечить ей Водолей. Ну, и в чем ее вина? Ни в чем. Она абсолютно ни в чем не виновата. Володя сам не захотел строить с Ирой нормальную семью, так что обижаться и злиться ему следовало только на самого себя. И этот йетиобразный Павел тут ни при чем. К нему Водолей мог предъявить лишь одну претензию: Павел оказался большим мужиком, чем Владимир, оказался более зрелой личностью. Журналист взял на себя ответственность, от которой будто от огня шарахался Водолей.

Было неприятно осознавать, что в тридцать три не сформировался как цельная личность. Пожалуй, даже более неприятно, чем понимать, что тебя обскакал другой самец. Но худшее заключалось в другом.

В ситуации существовал один нюанс, тонкий и болезненный, как воспаленный нерв, который и попыталась обнажить Ирина. Семь лет, которые Володя с Ирой прожили вместе, омрачались только одним: фанатичным упрямством Водолея в «детском вопросе». А так они были почти идеальной парой. И когда Ира не выдержала и ушла от Водолея, еще долгие два года они балансировали на грани, не в силах отказаться друг от друга. Но потом Ирина встретила Павла и уцепилась за него, как за спасательный круг. Или за трос, который и вытащит ее из болота бесперспективных взаимоотношений.

Водолей поначалу страшно злился, потом тосковал, затем, не в силах простить, пытался забыть предательницу, но у него ничего так и не вышло. Впрочем, нет, кое-что вышло. Постепенно он успокоился и даже начал снова общаться с Ирой на расстоянии: по телефону, изредка через скайп, а иногда они пересекались где-нибудь в кафе – это когда Ирина просила материальной поддержки. Но при этом Водолей ничего не забыл и… так и не простил бывшую жену. Понимал подсознательно, что она поступила правильно, но это понимание не могло компенсировать обиду.

А еще Водолей по-прежнему любил «коварную изменщицу». Как и она его, если верить сегодняшнему заявлению.

В общем, странная получилась история. Хотя что тут странного? Все предельно понятно и банально. Таких историй, если оглянуться, кругом миллионы.

Водолей все-таки добрался до ванной, встал под душ и на пять минут превратился в подобие статуи под искусственным дождиком. Программу душевой кабины он автоматически выставил привычную – «контрастную», поэтому через пять минут выбрался из-под «горячего-холодного» ливня совсем другим человеком. Бодрым, энергичным и практически избавившимся от хандры. Зрелость зрелостью, а умение стойко переносить любые удары судьбы и сила воли – сами по себе. Этого у Водолея было не отнять с самого детства. Генетика.

«Подумаешь, любимая женщина беременна от другого! Переживу! Найду получше… – Водолей мысленно себя одернул. – Стоп! Хотел бы найти, нашел бы давно. Уже два года кобелирую, а толку ноль. Ни одна из новых подружек даже рядом с Иркой не стояла. Все на троечку, если с ней сравнивать. И все-таки нельзя зацикливаться! Надо выкинуть ее из головы, и все наладится!»

– Дядь Вова, вам свежее полотенце принести?! – послышалось из-за двери.

– Не надо, – Водолей обмотал вокруг бедер банное полотенце и уставился на свое изображение в зеркале.

Для тридцати трех выглядел Водолей, в общем-то, неплохо. Даже небритым. Высокий, в меру спортивный брюнет с едва заметной ранней сединой на висках (это из-за нее Юля обозвала Водолея «немолодым, но благородным»). Черты лица правильные, особых признаков утомленности жизнью – мешков там под глазами или морщин – не наблюдается. Только взгляд слегка тоскливый, но это понятно, сегодня с утра радоваться было нечему. В принципе, с такой внешностью и с таким уровнем обеспеченности Водолею действительно ничего не стоило найти себе пару.

«Надо только реально не зацикливаться на Ирке. Выкинуть ее из головы! Выкинуть! Прочь! Как в песне «Сплинов». Как там… «Прочь из моей головы… сквозь охрану, сквозь парк… над Москвой на метле…» Что-то в этом роде. Тем более она скоро станет матерью. Вот и славно, вот и повод, чтобы окончательно закрыть этот наболевший вопрос. А что вряд ли найдется женщина лучше Ирки, поживем – увидим. Главное – сбросить с глаз шоры. Может, она где-то рядом ходит, а я не замечаю».

– Бутерброды готовы! – послышалось из-за двери.

«Или где-то рядом подрастает, а я не замечаю, – Водолей усмехнулся. – Нет, не о Юльче речь, но ведь теоретически и такое возможно».

– И кофе готово! – добавила Юля.

– Готов, – машинально поправил ее Водолей. – Ты завтракай, я минут через пятнадцать.

– А можно я телевизор включу?

– Можно. Только новости, а не всякую хренотень про строителей любви. И погромче сделай, чтоб я слышал.

– Ой, дядь Вова, а вы халат взяли? Принести?

Водолей наконец сообразил, что Юля неспроста зависла у двери ванной. У нее опять появилось какое-то дело. Володя боялся даже предположить, какое это дело. Вернее, предполагал, но отказывался поверить.

Он отодвинул защелку и распахнул дверь. Юля стояла напротив, нервно сцепив пальцы, и смотрела Водолею в район пупка. По щекам у нее ползли пунцовые пятна.

– Юльча, марш на кухню, – строго сказал Водолей.

– Я… вы простите… я почувствовала, что вам плохо.

– Мне? – Водолей удивленно вскинул брови. – Ты ничего не путаешь? В каком смысле – плохо?

– В этом… моральном, – Юля вздохнула. – Ну, в смысле… вы расстроены.

– Почувствовала?

– Да, – Юля кивнула.

– И что ты решила сделать? – Водолей усмехнулся. – Развеселить меня? Или, не дай бог, утешить?

– Почему «не дай бог»? – Юля, судя по ее виду, от стыда была готова провалиться сквозь паркет. – Вы мужчина, а я…

– А ты пойдешь сейчас на кухню и включишь телевизор, как мы и договаривались, – вновь строго сказал Водолей. – В твоей реальности я «дядь Вова», а не мужчина. Поняла?

– Вы… – Юля вдруг резко подняла взгляд и вопросительно уставилась на Водолея. – Вы… знаете?!

– Что я «знаю»?

– Ну, о нас… о себе… о том, что происходит… вообще.

– И ты туда же, – Водолей вздохнул. – Конечно, знаю. Сейчас происходят одновременно три события: остывают бутерброды, я опаздываю на работу, а ты не выполняешь мои указания. Могу предсказать, чем это закончится. На завтрак мы будем пить кофе с холодными закусками. На работе мне придется засидеться допоздна, чтобы сделать то, что я не сделал утром. А ты схлопочешь штраф.

– Дядь Вова, – Юля вновь опустила взгляд и опять вздохнула, – я ведь серьезно.

– Иди в… кухню! – Водолей захлопнул дверь, вернулся к зеркалу и покачал головой. – Как сговорились!

На бритье и другие процедуры ушло минут десять. Еще пару минут Водолей потратил на выбор одежды. Сегодня ему хотелось одеться во все темное, но он удержался. Не траур все-таки. Все живы-здоровы. Некоторые даже прибавление ожидают.

Бутерброды остыли, но ровно настолько, чтобы ими не обжигаться, в самый раз. Кофе тоже достиг оптимальной температуры. А вот Юля, похоже, до сих пор пребывала в «разогретом» состоянии. Розовые пятна так и не сошли с ее бледных щек, тонкие пальцы едва заметно подрагивали, а взгляда она не поднимала, будто бы ожидая, что Володя сейчас устроит ей головомойку за непристойное поведение. Юля почти неотрывно смотрела в тарелку и лишь изредка косилась в телевизор.

Водолей не стал ничего ей говорить, просто сел на свое место, взял пульт и прибавил громкости. На новостном канале шел блок экономических новостей. Красивая брюнетка в стильных очках рассказывала, как идут дела у биржевых маклеров, но Володя не сильно прислушивался. Рост или падение «наждака» и «никкея» его интересовали постольку-поскольку. Он следил за взлетами и падениями индексов, просто чтобы быть в курсе и не выглядеть бараном в компании знакомых брокеров или модных граждан, поигрывающих на «Форексе». То есть к тому, сколько получили прибыли «Майкрософт» или «Фейсбук», Водолей проявлял чисто технический интерес, для общего развития. А уж как там идут дела на Нью-Йоркской бирже и как меняются цены на нефть, его и вовсе не волновало. Какая разница рядовому гражданину, падает цена за баррель или растет, если в России цены на бензин регулируются независимо от стоимости нефти на международном рынке? И никакая ВТО нам не указ.

Такая же петрушка и с акциями отечественных компаний. Зеленеют показатели «голубых фишек» или краснеют, Водолею было фиолетово. Все равно инфляция по итогам года составит как минимум десять процентов, цены вырастут, а доходы основной массы граждан останутся на уровне две тысячи десятого, а то и вовсе на докризисном уровне. И это в лучшем случае. И доллар с евро будут стоить, сколько стоят, ведь через неделю на рождественские каникулы уйдут буржуи, а затем каникулы начнутся у нас.

В общем, конец декабря и начало января, как обычно, сулили только одну проблему экономического характера – проблему соответствия цены подарков личному бюджету граждан.

Гораздо больше, чем экономические новости, Водолея заинтересовало содержимое двухэтажного «подвала». И на верхней, желтой, строке новостной ленты, и на нижней появлялись и исчезали сообщения довольно странного содержания. Причем на обоих этажах речь, похоже, шла об одной и той же череде событий. Похоже, новостей по поводу какого-то происшествия поступило настолько много, что в одну строку они не уложились. Поначалу Володя не вчитывался, но на втором прогоне его взгляд все-таки зацепился за несколько фраз, и мозг начал переваривать информацию. Странную информацию, будто бы вторичную, в продолжение ранее поднятой темы.

«МЧС: нет сомнений, что сильнейшие за всю историю наблюдений магнитные бури напрямую связаны с солнечной вспышкой. С нею же связан охвативший почти всю ионосферу Земли шторм. Но ни о каком катастрофическом влиянии этих явлений на работу важных промышленных и бытовых систем не может быть и речи. Минздравсоцразвития: влияние магнитных бурь на самочувствие и здоровье граждан минимально. Росгидромет: атмосферная аномалия имеет явное сходство с хорошо известным северным сиянием, необычно лишь то, что этой ночью его наблюдали жители средней полосы и даже южных регионов России, а также Сибири и Дальнего Востока. Роскосмос: обычно последствия корональных выбросов фиксируются гораздо позже, и этот факт ставит под сомнение «солнечное» происхождение аномального северного сияния. Агентство «Рейтер»: беспрецедентный ионосферный шторм продолжается, сейчас это сверхмощное «полярное сияние» можно наблюдать над Атлантикой и восточным побережьем США. С пометкой «Срочно!». По данным Росавиации, серьезных проблем с бортовой электроникой воздушных судов не зафиксировано, однако авиакомпаниям и аэропортам рекомендовано приостановить полеты. МЧС: в результате сбоя в работе диспетчерских систем произошли сразу три крупные аварии на железной дороге. Росгидромет: трудно сказать, сколько еще продлится уникальное «северное сияние», но вряд ли более суток. Неназванный источник в европейском космическом агентстве сообщил, что возникли проблемы со спутниками. Связь со многими из них потеряна. Роскосмос не подтверждает слухи о перебоях со связью между ЦУП и МКС. Биржи реагируют на «глобальное сияние» резким падением котировок всех компаний. Производители модулей GPS подсчитывают вероятные убытки…»

– «…Регионов России, Сибири и Дальнего Востока», – задумчиво процитировал Водолей. – Совсем за базаром не следят эти журналюги. Поделили страну, недолго думая, акулы пера.

– Уже давно, – сказала Юля. – Помните, жара была… с дымом, в позапрошлом году? Уже тогда говорили «во всей России стоит аномальная жара». А в Сибири все лето холодно было, мне дядя Слава рассказывал, он в Новосибирске живет.

– Я что-то пропустил? – возвращаясь к теме, спросил Водолей. Он оторвал взгляд от экрана и уставился на Юлю. – Ты на это намекала? На аномальное северное сияние?

– Я… – Юля замялась. – Ну да, на это тоже.

– А еще на что?

– Этого по телевизору не показывают, а объяснить я не смогу, – Юля кивком указала на окно. – Вы лучше сами посмотрите.

– Я еще насмотрюсь, – Володя взглянул на часы. – В пробке будет достаточно времени и по сторонам посмотреть, и вздремнуть. Черт, хотел же пораньше выехать!

– Теперь лучше, наоборот, немного подождать, – озвучила Юля первую за утро разумную мысль.

– Может быть, и так, – Водолей ткнул в кнопку переключения каналов.

На ТВЦ шла какая-то дискуссия. Обсуждались выложенные в Сети версии происхождения странной небесной аномалии. Володя на миг прислушался. Какой-то бородатый мужчина читал с листа:

– Вот послушайте, что пишут на одном вполне серьезном сайте: «Этот удар атмосфера выдержала, но назревает новый солнечный выброс, просто невероятной силы… Каррингтонское событие повторится, и в наш век повсеместного применения электроники это создаст серьезнейшие проблемы. В первую очередь могут выйти из строя все трансформаторы. Они расплавятся за считаные секунды. Заметьте, корональные выбросы не слишком опасны для здоровья человека, но для экономики последствия «солнечного удара» окажутся тяжелейшими, экономический паралич в ближайший год унесет жизни миллионов людей. А на ликвидацию нанесенного Солнцем ущерба уйдет не менее десяти лет. Вся проблема в трансформаторах, которые никак не отремонтируешь, придется только менять, что в условиях полной парализации заводов-производителей не очень-то просто сделать…»

Водолей не стал дослушивать и нажал кнопку. Следующий канал, «настоящий мистический», предлагал вниманию зрителей сюжет на тему приближения к Земле гигантской странствующей планеты с сомнительным названием Нибиру. Каким образом связаны теория о планете-путешественнице и «глобальное сияние», в сюжете не уточнялось, но для участников передачи связь почему-то была очевидна.

– «Ни беру, ни даю» – звучит как розовый лозунг, – пробормотал Володя и, хмыкнув, снова ткнул в кнопку переключения каналов.

«Квантовый переход… прецессионное выравнивание Земли с центром Галактики… окончание цикла продолжительностью пять тысяч сто двадцать пять лет, рассчитанное в календаре майя…» Околонаучную теорию с такими установочными данными обсуждали какие-то возбужденные люди на следующем канале.

– Я не пойму, – Водолей взглянул на Юлю. – Сегодня других тем для разговоров нет?

– На НТВ обсуждают катастрофы, – Юля пожала плечами. – Но там тоже все с аномальным сиянием увязывают.

– И что, много катастроф? – Володя нашел нужный канал.

Катастроф, если считать и автомобильные, за прошедшую ночь случилось предостаточно. Возможно, не больше, чем обычно, но подавалась информация с таким надрывом и с такой страстью, что казалось – именно этой ночью мир начал рушиться и медленно сползать в тартарары.

– Действительно серьезных происшествий только три, – сделал вывод Водолей. – Все на железной дороге. Самолеты не падали, корабли не тонули, вулканы молчат, землетрясения… два, на нашей границе с Китаем и в Японии многострадальной. Ну, да в последнее время как без них? Ни дня без какой-нибудь встряски не проходит. Но такое ощущение, что журналисты решили во что бы то ни стало выжать мутную водицу даже из камней. Ты не в курсе, сегодня случайно не Всемирный день сенсаций?

– Зря вы глумитесь, дядь Вова, – Юля нахмурилась. – Сегодня реально особенный день. И журналисты тут не виноваты. Скоро вы сами все поймете.

– Ну да, – Водолей выключил телевизор и вздохнул. – Денек начался нестандартно. Будет неудивительно, если он так и продолжится. Все, Юльча, я помчался. Вот карточка.

Водолей положил на стол «Визу».

– А список продуктов?

– Сама, сама, – Володя махнул рукой и вышел из кухни. – Ты же знаешь, что я люблю! – крикнул он уже из прихожей. – И вискарь не забудь, помнишь, какой?!

– Название не помню! – крикнула в ответ Юля. – Глен… чего-то там… Короче, треугольная бутылка, зеленая этикетка!

– Правильно. Завтра вечером напьюсь. По случаю конца света.

– Один? – выглядывая из кухни, поинтересовалась Юля.

Как показалось Водолею, в голосе у девушки промелькнуло вовсе не осуждение, а нотка ревности.

– Вот именно! – крикнул Водолей, уже выходя из квартиры. – Все, Юльча, пока! Маме привет и скорейшего выздоровления!

Время ожидания лифта Володя скоротал с помощью привычной процедуры – он на всякий случай проверил, все ли на месте в карманах и все ли документы в портфеле. В состоянии легкого душевного волнения он вполне мог что-нибудь забыть.

Выяснилось, что утренние волнения никак не отразились на автоматизме сборов на работу. Ключи, бумаги, документы, карточки и деньги были на месте. Водолей даже прихватил кое-что лишнее. Например, ключи от дачи, которые обещал оставить дома под ответственность Юли.

Впрочем, Ирина отказалась воспользоваться щедрым предложением бывшего мужа, так что это теперь не имело особого значения. Может, еще самому пригодятся. Летом Володя частенько практиковал финт ушами: уезжал с работы не домой, а на дачу. Несмотря на вечные пробки, путь в пригород зачастую занимал вдвое меньше времени, хотя и был вдвое длиннее. Зимой Водолей так поступал редко, но все-таки такое случалось.

Например, в какие-нибудь особые дни вроде дня рождения. Впервые такой побег от праздника он устроил, еще когда жил с Ириной. У них как раз наметился разлад, но вместо того, чтобы приложить все силы к устранению проблемы, Водолей тупо сбежал на дачу. И эта глупая выходка стала роковой.

В забарахлившем механизме их отношений в тот день сломалось что-то важное, и дальше семейная жизнь покатилась к чертовой теще на горелые блины. В том смысле, что Ира на следующий день уехала к маме. Через месяц Ира вернулась, и они даже помирились, но жизнь больше не была прежней. Она стала пресной, скучной и неискренней. Промучившись еще полгода, они разбежались окончательно.

Однако – парадоксально, но факт – Водолей на следующий свой день рождения снова приехал на дачу. И снова один. Затопил баню, всего разок зашел в парилку, а потом накачался вискарем до поросячьего визга и уснул прямо на диванчике в комнате отдыха. И, что уж совсем странно, наутро Володя почувствовал себя не разбитым и вялым, а будто бы заново родившимся. Разве что мутило не по-детски.

Что за странные игры устроил разум и почему душевное равновесие восстановилось в том же месте, где было нарушено годом ранее, – Водолей так и не понял. Может, сработала известная формула «клин вышибают клином»? Черт его знает. Важно, что приемчик сработал. Поэтому теперь Володя применял его, если не помогали другие способы снять затянувшийся стресс. Только не надирался больше. Просто приезжал на дачу, топил баню, парился до изнеможения, выдувал пару чайников чая с разными полезными травами, после выпивал всего одну рюмку водки, как якобы завещал Суворов («после бани штаны продай, а водки выпей»), и ложился спать. Утром просыпался бодрый, «перезагрузившийся» и с абсолютно ясным видением не только сути проблемы, но и способов ее разрешения.

На текущий момент ком проблем выглядел несерьезно, размером с крупный снежок, не больше, но потому и сравнивают проблемы со снежным комом, что множатся они быстро, дай только раскатиться как следует.

Раскланявшись с консьержкой, традиционно улыбчивой, но молчаливой по причине слабого владения русским языком, Водолей выбрался наконец из дома и потопал по чавкающей серой жиже к машине. Ночью выпал снег, и пока машина прогревалась, Водолею пришлось изрядно помахать щеткой. В отличие от снега, упавшего на асфальт и давно ставшего холодной кашей, снег на машине оставался похожим на нормальные осадки, разве что, слегка подтаяв, стал неподатливым и тяжелым. А еще снега оказалось настолько много, что Володя даже вспотел, пока смел его весь с крыши, стекол и капота машины.

– Все шоу испортил, – посетовал незнакомый автолюбитель, появляясь рядом с соседней машиной.

– Что, простите? – Водолей поднял недоумевающий взгляд на соседа.

– Снег, говорю, – сосед кивком указал на свое заснеженное авто. – Всю ночь валил. Да такими хлопьями, блин-душа, как в Новый год.

– А-а, ну да, – Водолей кивнул.

– Потому и не увидели мы этого, блин, лазер-шоу. Ну, северного сияния. Слыхал же, по телику трындят без умолку. Нет?

– Да, слышал, – Водолей открыл машину. – Там сказали, что сияние не закончилось. Может, еще повезет, вечером увидим.

– Может, увидим, – сосед почему-то скептически усмехнулся. – А насчет «повезет» я не уверен.

Водолей пожал плечами и уселся за руль. Приемник в машине, как обычно, был настроен на «Юмор», но сегодня утром Володе как-то не очень хотелось радоваться жизни, поэтому он переключился на другую станцию. Альтернативой обычно служило «Авторадио», и Водолей не стал менять привычную схему. Опять же, за рулем всегда полезно узнать, где какие пробки. Автомобильный навигатор справлялся с этой задачей тоже неплохо, но два источника информации всегда лучше, чем один. А еще лучше три и более, как в случае с прогнозами погоды на разных телеканалах. Там разброс обычно составлял градусов десять, и верным оказывалось… нет, не среднее арифметическое, а наименее оптимистичное предсказание. Автомобильная навигация такого выбора пока не предлагала, зато ее данные были точнее, чем у Гидрометцентра, ведь данные о пробках качались из Интернета, куда попадали с дорожных камер. А у радиоведущих имелась еще и агентура в потоке, так называемые народные корреспонденты. Все шло в эфир в режиме прямой трансляции, так что верить и тому и другому источнику было можно. Правда, с учетом того, что пока ты доберешься до места, пробка может либо рассосаться, либо, наоборот, разрастись и перекрыть все пути объезда.

Короче, частоту Водолей сменил, но искомого результата так и не получил. Вместо полезной информации, музыки и шуток троицы ведущих утреннего шоу на частоте «Авторадио» шли бесконечные новости и совсем уж неформатные интервью с какими-то учеными. Водолею достался фрагмент интервью, а вернее, изощренной пытки, которую устроили растерянному ученому двое каких-то новеньких ведущих. Видимо, пытаясь произвести впечатление на начальство, слушателей и, возможно, друг на друга, юноши упражнялись в красноречии, безбожно перевирая все, что ученый пытался донести до аудитории.

– Все помнят серию землетрясений весной прошлого года в Японии, но мало кто знает, что еще седьмого марта, за несколько часов до первого сильного толчка, наши ученые зафиксировали предвестники катастрофы в ионосфере, – гость студии излагал свои умные мысли медленно и монотонно. Слишком медленно и монотонно для прямого эфира. За что и был довольно скоро наказан.

– Разрешите уточнить, – перебил его один из ведущих, – ионосфера – это ведь там… так сказать, за облаками… очень высоко над землей, а толчки – это результат столкновения плит в толще Земли.

– Литосферных плит земной коры…

– Ну да… – подхватил знамя другой ведущий, – и какая тут связь?

– Все верно, на первый взгляд связь очень отдаленная, но факт остается фактом. Наши приборы способны уловить изменения в ионосфере планеты за несколько часов и над тем самым местом, где будет располагаться эпицентр землетрясения. В совокупности с другими предвестниками этот метод имеет очень высокую степень достоверности прогноза.

– Но какая все-таки связь? – не унимался первый ведущий.

– Это очень долго объяснять, не обойтись без углубления в дебри физики…

– Хорошо, тогда поверим на слово ведущему специалисту Центра космических исследований. Поверим и сразу же зададим следующий вопрос…

– Думаю, главный… – вновь вмешался второй.

– Да, если мы думаем об одном и том же, то главный, – первый усмехнулся. – Что может означать глобальное возмущение всей ионосферы над планетой? В начале интервью вы сказали, что солнечная активность тут ни при чем…

– Солнечный выброс не мог долететь за такое короткое время… – расширил мысль первого второй ведущий.

– Да, вчера около полуночи крупных вспышек на Солнце не было, а сегодня зафиксирована всего одна и далеко за полночь… что-то около пяти часов утра, – первый. – А сияние началось ну прямо как салют в Новый год, ровно в двенадцать ноль-ноль…

– К тому же никакой солнечный выброс не заставит светиться всю ионосферу, – второй. – Ведь так?

– И в чем же тогда дело?

– Вернее, с чем же мы имеем дело?

– Да, с чем? С предвестниками землетрясения? – снова спросил первый. – Но каковы тогда будут его масштабы? Где будет его эпицентр, если светится везде?

– Может быть, Земля собирается просто взорваться?! – делано ужаснулся второй.

– Вот уж «просто»! – с нотками сарказма в голосе воскликнул первый.

– Я понял суть вашего вопроса, – наконец вклинился в их бездарный выпендреж ученый. – Нет, Земля не взорвется. Ионосферный шторм, скорее всего, является предвестником события иного рода. Но тоже имеющего, так сказать, сугубо внутреннее, земное происхождение. Насколько опасным, разрушительным и масштабным будет это событие, мы пока не знаем…

– Но версии имеются? – вновь насел второй.

– Да, версии у нас есть, однако…

– Чего ждать жителям морского побережья? – и это снова был второй.

– А в горах? – первый тоже ринулся в атаку. – Не будет ли там еще опаснее, чем на побережьях?

– То есть оставаться на равнине самое то, верно?

– Позвольте мне ответить по порядку…

– Ну, мы, в принципе, все уже поняли, извините, у нас свежие новости… – неожиданно закруглил тему первый. – Блок самых горячих новостей представляет банк «Доверие» (второй ведущий хихикнул), как известно – любимый банк Брюса Уиллиса, первейшего спасателя Земли от всевозможных катаклизмов. У микрофона Макар Ларионов…

Водолей приглушил звук и, вздохнув, покачал головой.

– Все нормальные ведущие разом уволились, что ли? Или частоту кто-то перехватил? Какие-то клоуны в эфире.

Володя ткнул в кнопку следующей радиостанции.

– А теперь в честь наступающего конца света бессмертный хит группы «Лед Зеппелин»! – донеслось из динамиков. – Дым над водой – это то, что будет на нашей планете всегда! С нами или без нас!

– Если конец света и наступит, то не потому, что Земля взорвется, – процедил сквозь зубы Володя, выруливая из двора. – Его устроят журналисты. Так всем мозги загадят, что народ сам себя уничтожит с перепугу.

Осторожный слалом по забитому машинами двору, преодоление водной преграды в виде большой лужи и объезд разрытой вот уже три года назад теплотрассы прошли без происшествий. Никто не запер, нагло встав посреди проезда «на аварийке», не попросил подождать, пока маневрирует, и не перебежал дорогу перед самым бампером. Хотя бы в этом повезло. Зато на выезде пришлось пропустить четыре цикла светофора, прежде чем удалось влиться в текущий по проспекту поток машин.

Не сказать, что поток оказался очень уж плотным, был он так себе, среднего наполнения, но Водолей точно знал, что все веселье впереди. Когда к потоку, текущему с окраин, присоединятся машины жителей районов средней удаленности, а потом еще и тех, кто проживает более-менее близко к центру, вот тогда-то и начнется полная… эта самая. Ну просто хоть в метро спускайся, в тесные объятия убежденных прагматиков, безлошадных «уже давно москвичей» и гостей столицы.

К удивлению Володи, которое быстро сменилось удовольствием от нормальной езды, удалось почти без проблем проехать более половины пути. Поток, конечно, постепенно становился плотнее, но не настолько, чтобы машины сбросили скорость до черепашьей и началось обычное нервное передвижение короткими рывками. То ли меры, принятые новым градоначальником, действительно начали давать результат, то ли сегодня не все завелись. Оба варианта представлялись сомнительными. Меры мерами, а дороги те же, да и количество машин не уменьшилось. Что же касается проблем с утренним запуском, такое бывает в мороз, а этой ночью температура едва ли упала ниже минус пяти. Повлияло аномальное северное сияние? Каким образом?

В общем, причины, по которым утреннее Ленинградское шоссе было относительно свободно, остались неясны, но факт есть факт. До «Водного стадиона» Володя долетел почти без остановок. А вот дальше пришлось немного притормозить и совершить несколько маневров, прямо скажем, на грани фола.

Причем Водолей вовсе не собирался никого подрезать или играть в дорожные шахматы. Он только реагировал на ситуацию. Дело в том, что примерно на уровне перекрестка с Выборгской ему буквально сел на хвост какой-то тип на серебристой «БМВ». И ладно бы сел. Этот му… жчина был явно чем-то недоволен и пытался спровоцировать Володю на «обмен любезностями». Водолей, как ни старался, не сумел припомнить, в какой момент мог насолить водителю, но беспамятство, как говорится, не освобождает от ответственности.

Пришлось Водолею принять вызов и слегка «потолкаться». Пару раз он отреагировал на резкие перестроения «БМВ», пару раз сам угрожающе дернул рулем, но затем перестроился в правый ряд и позволил «бэхе» уйти вперед. Вроде как уступил и тем самым предложил считать инцидент исчерпанным.

Спустя какое-то время Водолей забыл об этой совершенно стандартной и незначительной стычке, вновь перестроился в средний ряд и вдруг обнаружил, что серебристая «БМВ» опять висит на хвосте. Водолей мог бы подумать, что это просто похожая машина, что сработал «закон парности». Ведь номер предыдущего авто он не запоминал. Но за рулем «бэхи» сидел тот же самый тип, это точно: здоровенный, косматый, небритый, в джинсовке и темных очках (несмотря на пасмурную погоду), одним словом – колоритный. Такие дядьки обычно ездят на китайских джипах, а не на седанах «БМВ», и эта нестыковка бросилась Водолею в глаза еще во время их предыдущей встречи. В общем, сомнений быть не могло, Водолея снова нагнал все тот же чем-то недовольный тип.

Подтвердилось это предположение довольно скоро. «БМВ» вдруг резко вырулила влево, заняла крайний ряд и принялась оттирать Водолея. Вот прямо так, нагло, не обращая внимания на другие машины в потоке. Давил, гад, и наседал, заставляя прижиматься к соседям справа. Хорошо, что подобных гоблинов в потоке больше не нашлось, и соседи справа любезно позволили Водолею вклиниться в их ряд.

Но косматому типу на «БМВ» и этого оказалось мало. Он продолжил наседать, теперь уже под возмущенные гудки клаксонов всех, кто видел эту корриду.

– Твою мать! – не выдержал Водолей. – В морду захотел, что ли?! Ну давай, остановимся, поговорим!

Володя вырулил на обочину и затормозил. Агрессор тоже съехал на обочину, проскочив вперед метров на сто. Съехал и остановился. И все. Водолей-то настроился на мужской разговор, приготовился выйти из машины, как только распахнется дверца «БМВ», вразвалочку подойти к этому косматому чудаку и наехать, что называется, по полной программе. Но косматый почему-то не спешил начинать разговор. Может, тоже не желал выходить из машины первым? Но ведь это как бы принято – у кого претензии, тот их и выкладывает…

Водолей уже собрался нарушить неписаную традицию и выйти первым, как вдруг в корме «БМВ» врубились фонари заднего хода, и машина попятилась с нарастающей скоростью прямиком к «Лексусу» Водолея.

«Все понятно, – Водолей хмыкнул. – Лень стало топать».

Понятно-то понятно, да только «БМВ» приближалась с угрожающей скоростью и явно не собиралась тормозить.

Водолей вновь ухмыльнулся, теперь недоверчиво.

«На испуг решил взять? А хрен тебе не овощ?! Не выйдет ничего!»

«БМВ» затормозила только в самый последний момент. Будь обочина не такой грязной и скользкой, все могло и обойтись, но холодная московская грязь сыграла с обоими участниками дорожной стычки злую шутку. Красивая показательная порка обернулась банальным мелким ДТП. Машина агрессора мягко тюкнула своим задним бампером в передний бампер «Лексуса». Машина Водолея качнулась, а сам Володя подался вперед, едва не ткнувшись лбом в рулевое колесо.

– Да ты вообще охренел?! – возмущенно проревел Водолей и распахнул дверцу. – Ну, мудень патлатый, я не знаю, что сейчас с тобой сделаю! Но будет очень больно!

Добавив еще пару неинтеллигентных выражений, Водолей решительно приблизился к водительской дверце «БМВ» и без раздумий пнул в район ручки.

Вообще-то обычно Водолей вел себя более сдержанно и в более трудных ситуациях, но сегодня его словно подменили. Сам себя не узнавал, честно говоря. Понятно, что выдалось нервное утро, неприятные новости, да тут еще ненужная, навязанная этим лохматым придурком автокоррида… и все-таки.

Водолей попытался взять себя в руки и сделал шаг назад, как бы освобождая лохматому место, то есть приглашая выйти. А заодно страхуясь от удара, если лохматый вдруг решит резко распахнуть дверцу. Но противник на его телодвижения не отреагировал.

– Ну что сидишь?! – рявкнул Водолей, так и не дождавшись ответной реакции противника. – Выходи!

Лохматый и ухом не повел. Только рукой. Он вдруг перевел селектор коробки передач в режим «драйв» и резко вывернул руль влево. Оказывается, пока Водолей бесновался, он просто выжидал, когда в потоке образуется подходящий просвет. Скажете, он после этого не мудень?

Водолея настолько ошарашило поведение лохматого типа, что он даже не сразу сообразил, как поступить. И вот пока он хлопал глазами и со скрипом шевелил извилинами, серебристая «БМВ» просто исчезла в потоке. И лишь когда она исчезла, до Водолея дошло наконец, что он даже не попытался запомнить номер проклятой тачки!

Глупо? Конечно, глупо. А кто поступал умнее? Сколько процентов? Пять-семь от силы? Ну, кто бывал в подобных ситуациях, тот понимает, о чем речь.

Водолей растерянно оглянулся. Поток остался равнодушен к его проблемам. У всех хватало своих.

Володя перевел взгляд на бампер. В общем-то, черт оказался не так уж и страшен. Бампер выдержал «неполный контакт», лишь треснула и потерлась подложка номера. Да и то… Водолей потер пластиковую рамку пальцем. Не сильно даже и потерлась, только грязь сошла, а трещины вообще почти не видно. То есть фактически предъявить лохматому было бы нечего, разве что потребовать компенсацию за моральный ущерб. А вот следы «ответного хода» Водолея агрессору наверняка придется устранять в сервисе. Железо у баварского скакуна оказалось крепкое, но вмятину Водолей на нем все-таки оставил. Так что один – один.

Володе вдруг стало неприятно и даже отчасти стыдно за свой нервный срыв. С одной стороны, ничего такого, ну вскипел, с кем не бывает? Но все равно было стыдно. И даже не столько за сам срыв, сколько за то, как легко он поддался на провокацию. Нет бы выбраться из машины солидно, постучать этак небрежно в стекло, а потом негромко, с интонациями крестного отца сообщить, что лохматый не прав. А еще лучше – дождаться, когда он выйдет сам…

«Но ведь он, гад, не вышел! – Водолей с досадой сплюнул и уселся за руль. – Ну и денек! Что ж происходит-то? Может, мир реально катится к черту и все эти нервные срывы, что у меня, что у этого лохматого придурка, – это предвестники конца всему и всем? Как то аномальное сияние».

Взгляд Водолея невольно поднялся к небу. Рассмотреть небо мешали серые облака, но Володя почему-то решил, что и небо сегодня какое-то странное. Сквозь серую облачность будто бы просвечивала радуга. Да не простая, дугой, а развернутая во все небо.

Водолею снова вспомнились бегущие строки новостного канала. «Аномальное полярное сияние охватило всю атмосферу». Володя вновь с сомнением взглянул на облака.

«И что? Теперь сияние можно увидеть даже в светлое время суток? Нет, бред! Ты начинаешь бредить, Водолей! Причем наяву. Взбодрись! Встряхнись и забудь эту чертову установку на день! Ты сумеешь!»

Водолей крепко зажмурился, помотал головой, а затем для верности шлепнул себя по щекам. Посидев пару секунд неподвижно, он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Затем еще разок и еще. Одновременно Водолей пытался мыслить в конструктивном русле.

«День на самом деле начался нормально! А мелкие неприятности… да и черт с ними! Как там у Головачева, «демпфирование неприятностей», кажется? Лучше несколько мелких, чем одна крупная. Вот и славно, даже оптимистично. Пусть лучше будет такой вот разброд и шатание, чем что-то серьезное. На этом и остановимся. То есть, наоборот, с таким настроем и продолжим путь. Благо до офиса осталось два квартала»…

…Володя открыл глаза и проанализировал ощущения. Вроде бы отпустило. Не на сто процентов, конечно, но более-менее. Окружающий мир тоже больше не казался мрачным и загадочным. Даже проклятый железный поток, который, урча, дымя и сигналя, проносился слева по борту, больше не раздражал. Более того, Володя отметил про себя, что дорожная обстановка резко изменилась к лучшему. Всего-то за несколько секунд, пока Водолей жмурился, поток стал менее плотным и более спокойным.

Впрочем, вполне возможно, это было субъективное впечатление. Просто Водолей немного успокоился и «встал на рельсы позитива», вот и начал замечать не только раздражающие, но и положительные моменты. И отыскалось их, как ни странно, немало.

Во-первых, на частоту «Авторадио» вернулся законный владелец. Клоуны из эфира исчезли, бесконечные тревожные новости прекратились, и воцарился нормальный, привычный формат утреннего шоу. Брагин и Гордеева удачно пошутили, Захар сообщил спортивные новости («Динамо» в серии буллитов одолело «Магнитку», а в остальных матчах игрового дня КХЛ победили гости), а затем любимая волна порадовала песней «Би-2». Во-вторых, поток машин стал еще прозрачнее. А в-третьих, небо вдруг резко прояснилось и никакого «аномального сияния» на нем, конечно же, не обнаружилось. Сияло только солнце. Как ему и положено.

«К управлению допущен, – еще немного подбодрил себя Водолей. – Поехали, поехали, не спи!»

Оставшийся до офиса путь обошелся без происшествий. Когда же на вечно забитой парковке перед бизнес-центром нашлось свободное (как по заказу) местечко, а в холле перед лифтами не оказалось очереди, позитив в душе почти победил. До полной победы ему оставалось сделать лишь один маленький шаг. И этот шаг был сделан по прибытии Водолея на восьмой этаж, где находился офис фирмы.

Первым, кого встретил Владимир Михайлович, оказался сисадмин Гриша, который торжественно сообщил, что с утра волшебным образом заработал сломавшийся еще в понедельник кофейный автомат. Согласно Гришиной версии, сервисмены наконец-то нашли в Интернете расшифровку слова «совесть» и во внеурочное время починили такой нужный народу агрегат. Водолей сомневался, что техники руководствовались именно такими мотивами, но в целом с Григорием согласился. Кофемат был вещью полезной.

После такого подарка настроение окончательно нормализовалось, и в свой кабинет Водолей вошел уже совсем другим человеком. Как обычно спокойным, приветливым и позитивным. Как раз таким, каким его ценили сотрудники и тайно любили некоторые сотрудницы.

Все-таки как мало надо человеку если не для счастья, то хотя бы для душевного равновесия!

Едва Владимир Михайлович уселся на рабочее место, в дверях кабинета возникла Рита – секретарша, ценный источник внутренней информации, а также безусловное украшение коллектива. В прямом смысле.

Сегодня Маргарита выглядела особенно эффектно. Она всегда держала высокую планку, но сегодня… любые супермодели нервно курили в сторонке. Водолей даже невольно залюбовался. Будь у Риты так же хорошо с интеллектом, как с внешностью, цены бы ей не было.

– Владимир Михайлович, – Рита одарила босса роскошной улыбкой, – доброе утро. Почта.

– Сюда, – Водолей постучал пальцем по столу. – Как настроение?

– Ой, отлично! Все успокоились. Теперь, как пионеры, на все готовы.

– Всегда готовы, – по привычке исправил Водолей.

Рита не отягощала себя лишними знаниями, но соображала тем не менее быстро. Она сразу поняла, что Водолей спрашивает не столько о ее настроении, сколько о настроении коллектива. После «черного вторника», устроенного конкурентами на прошлой неделе, в фирме довольно долго царило подавленное настроение. Дела пошли на поправку только в этот понедельник (сломавшийся кофемат не в счет), и лишь вчера стало окончательно ясно, что «Водорезовские» выстояли. И это было равносильно победе. Судя по помятости лица Григория и еще двух сотрудников, раскланявшихся с шефом в коридоре, вчера вечером коллектив слегка отметил эту маленькую победу.

– Ты участвовала? – Водолей насмешливо взглянул на Риту.

– Ушла после третьего тоста, – призналась секретарша. – Все три были за ваше здоровье.

– Хорошо, – Водолей улыбнулся и кивнул. – Хорошо, что расслабились. Заслужили. Бухгалтерия на месте?

– Софья Романовна в банке, а Люся у юриста. Позвать?

– Нет, дождусь Софью Романовну. – Водолей еще раз окинул взглядом Риту и не удержался: – Ты всегда прекрасна, но сегодня ты великолепна. Что еще нового? В стране, в мире, в жизни.

– На выходные обещают резкое потепление, – Маргарита изобразила смущение. – Друзья приглашают на дачу, а я даже не знаю… соглашаться или нет. И на свежий воздух хочется, и компания приятная, но… все равно сначала хочу с вами посоветоваться. Как считаете, поехать?

– Ох, Рита, – Водолей вздохнул и усмехнулся. – И когда ты только поймешь, что я не твой принц? Ладно, есть идея. Сообщи всем, что в субботу приглашаю к себе на дачу. Где-нибудь к полудню.

– Ой, как здорово! – Рита просияла. – Мне так нравится ваша дача! Сосны, дом такой просторный, сауна, газоны… и столько места. Я бы там все время жила!

– Далеко на работу ездить, – Водолей снова усмехнулся. – Закуски, напитки и веники с меня, культурно-развлекательная программа с вас. Кто не приедет хотя бы на полчаса, пусть сразу пишет заявление.

– А кто задержится до воскресенья? – Рита лукаво улыбнулась.

– Тот напишет в понедельник. Все, лети, неси людям благую весть, ангел мой. И Ковалевского ко мне! С планом.

– Он уже здесь, – с порога прощебетала Рита. – Ёся, заходи.

Начальник отдела сбыта Йозеф Ковалевский поспешил и немного не рассчитал траекторию движения. Поэтому в дверях он и Рита устроили нечто вроде затора. Ковалевский был вынужден почти прижаться к волнующему бюсту секретарши и только после этого бочком протиснулся в кабинет.

Риту ситуация рассмешила, она хихикнула, ущипнула Ковалевского за плечо и упорхнула. А вот начальник отдела воспринял эпизод несколько иначе. Он густо покраснел и заметно разволновался.

Водолей давно подозревал, что Ковалевский неравнодушен к Рите, но только сейчас убедился в этом на все сто. Вряд ли Йозеф на что-то рассчитывал. Ему давно перевалило за полтинник, и пусть выглядел он в целом неплохо, поскольку вел здоровый образ жизни и не тратил нервы по пустякам, шансов у него практически не было. Маргарита искала своего принца среди людей и помоложе, и побогаче. Хотя бы среди таких, как Водолей. И, скорее всего, Йозеф это прекрасно понимал. Но ведь сердцу не прикажешь. Особенно когда его терзает пресловутый бес в близлежащем ребре.

– Йозеф Казимирович, присаживайтесь, – Водолей указал на гостевое кресло. – План принесли?

– Да-да, конечно, Владимир Михайлович, – Ковалевский положил на стол Водолею папку. – Новое соглашение с конкурентами значительно облегчило нам жизнь. Теперь составлять план сплошное удовольствие.

– Вы учли предложение Истрина?

– Так, – Ковалевский кивнул. – В первую очередь.

– А Четвертаку звонили?

– К сожалению, он не взял трубку. Я позвонил ему на домашний, но там мне ответили что-то странное. Сказали, что он пока не вернулся из командировки.

– А почему это показалось вам странным?

– Я видел Четвертака вчера вечером.

– А-а, – Водолей усмехнулся. – Ну, такое бывает, сами понимаете. Дома сказал, что вернется в пятницу, а сам вернулся в среду. Но не домой, а к знакомой барышне.

– Или вовсе не уезжал, – Ковалевский сохранил серьезное выражение лица. – Да, я понимаю. Но дела не должны страдать из-за личных проблем. Заметьте, Владимир Михайлович, Четвертак подводит нас уже не впервые.

– Вы правы, Йозеф Казимирович, – Водолей кивнул. – Объявится, составлю с ним серьезный разговор. Не поймет – поставлю ультиматум.

– Да-да, Владимир Михайлович, именно ультиматум, – Ковалевский покивал. – Боюсь, иначе он не поймет.

– Хорошо, я изучу план и ближе к обеду вам позвоню, – подытожил Водолей.

Но Ковалевский почему-то не спешил уходить. Водолей вопросительно взглянул на Йозефа. Тот некоторое время помолчал, собираясь с мыслями, и наконец решился.

– У меня есть личная просьба, Владимир Михайлович. Мне нужен небольшой отпуск. Буквально до понедельника, – Ковалевский смущенно улыбнулся. – Получается, противоречу сам себе. Ведь дела не должны страдать из-за личных проблем…

– Никакого противоречия не вижу, Йозеф Казимирович. Ваши дела в полном порядке. Что-то случилось?

– Я пока не знаю, – Ковалевский не мигая уставился в столешницу. – Но я очень волнуюсь. Сегодня утром я звонил во Львов, и мне никто не ответил. Там у меня живут мать и сестра. Они живут вместе, и с ними дочь сестры… моя племянница. Я звонил рано утром, они не могли никуда уйти или где-то заночевать. Мать больна. Но они не ответили.

– А мобильные?

– У племянницы телефон вне зоны покрытия, а у сестры отключен. Я буду звонить соседям и знакомым. Но если они ничего не выяснят…

– Без проблем, Йозеф Казимирович. Конечно же, поезжайте. Я надеюсь, все прояснится до вашего отъезда, и вы прокатитесь до Львова, просто чтобы порадовать семью. Кстати, берите отпуск до католического Рождества. Думаю, это будет лучшим подарком для ваших близких. Я попрошу Софью Романовну, она начислит вам зарплату вместе с премией досрочно.

– Спасибо, Владимир Михайлович, – Ковалевский встал. – В первую очередь спасибо за участие. Я оставлю за себя Марину, но сам буду на связи. Если потребуется, звоните в любое время.

– Вы же знаете, Йозеф Казимирович, мои правила. Если человек в отпуске, значит, в отпуске.

– Но это особый случай.

– Годится. Удачной поездки, Йозеф Казимирович.

Не успела дверь закрыться за Ковалевским, в нее вновь постучали. Воспользовавшись отсутствием в приемной Риты, к шефу прорвался Григорий. Водолей точно знал, что без поддержки Маргариты от Гриши ему не избавиться, поэтому даже не стал сопротивляться. С системного администратора можно было лепить эталон компьютерщика, настолько он был рассеянным по причине полного погружения в компьютерный мир, но при этом цепким, когда дело касалось его вотчины.

К удивлению Водолея, сисадмин не начал, как обычно, прямо с порога рассуждать о законе Мура и, как следствие (если перескочить через несколько известных только компьютерщикам этапов), о необходимости полной замены всего компьютерного парка. Или хотя бы о тотальном переводе его на новую программу. Гриша плотно прикрыл за собой дверь и замялся в ожидании реакции Водолея.

– Заходи, раз пришел, – Водолей кивком указал на гостевое кресло. – Но сразу учти, на апгрейд денег не дам.

– Я не за этим, – Григорий подошел к креслу, но не сел и почему-то оглянулся на дверь. – У меня такое дело, Владимир Михайлович… короче… я тут типа белого кролика.

– В смысле? – Водолей удивленно уставился на Гришу.

– Ну-у… это старая тема, но вы-то видели… ну, «Матрицу». Помните, там к Нео пришли и сказали: «Иди за белым кроликом»?

– Там девчонка была… с тату на плече. Вика из рекламного на нее похожа. Ты не тянешь, Григорий. Кофе упал на старые дрожжи?

– Чего? А-а, нет. Я вчера не напрягался. Серьезно, Владимир Михайлович. Там в коридоре Рита от агентов отбивается. Один вообще мистер Смит, ну вылитый!

– Стоп, Гриша, – Водолей поморщился. – Пошутили, и хватит. Чего хотел?

– Я серьезно, – Григорий сделал несколько шагов назад и прижался нижней частью спины к двери. – Уходите, Владимир Михайлович. У вас же тут есть черный ход, я знаю. Уходите, я дверь подержу!

– Григорий! – Водолей даже привстал из-за стола. – Немедленно иди домой! И только попробуй еще раз явиться на работу обкуренным! Уволю сразу!

– Это не шутка! – Лицо у Гриши вдруг налилось багрянцем. – Я не могу больше держать! Бегите!

Водолей сел, медленно выдохнул, надувая щеки, и развел руками. Когда человека «накрыло», без медицины не обойтись. Но вызывать «Скорую» по такому поводу не хотелось. Так что Водолею оставалось только сесть и дождаться, когда Гришу «отпустит».

Григория не отпустило. Его вынесло. Прямиком на середину кабинета. Нет, не в том смысле. Просто удар в дверь оказался настолько силен, что сисадмин получил ускорение не хуже, чем ракета на «Байконуре». Гриша спикировал под стол и там замер. А в распахнувшуюся дверь ввалилась делегация «мистеров Смитов».

Гостей было пятеро, и они действительно выглядели до тошноты стандартно. Трое в полупальто, двое в куртках, но тоже казенного покроя. Калиброванные фигуры, какие-то серые, незапоминающиеся лица, одинаковые короткие стрижки. Выделялся, пожалуй, только один, да и то лишь потому, что вошел первым, и когда делегация замерла, он оказался ближе всех к Водолею.

– Гражданин Водорезов? – нейтральным тоном поинтересовался этот гость. – Владимир Михайлович?

– Он самый, – Водолей даже не попытался встать или хоть как-то выразить свое отношение к бесцеремонному вторжению этих агентов явно государственного пошиба. А чего дергаться, если совесть чиста? – С кем имею честь?

– Майор Гуськов, ФСБ.

– Очень приятно, – автоматически проронил Водолей. – Чем обязан?

– У нас есть кое-какие вопросы, прошу следовать за мной.

– А в чем, собственно…

– Троян вам в БИОС, я линзу потерял! – проворчал, выбираясь из-под стола, Григорий. – Стучать не учили, да?

– Прошу… – майор Гуськов чуть повысил голос.

– У чиксы своей проси! – Гриша вылез из-под стола и встал перед Гуськовым. – Кто мне линзу вернет?!

– Не мешайте, гражданин, – строго сказал майор. – Федеральная служба безопасности.

– А мне по фиг! – Григорий сделал полшага вперед и смешно, но неожиданно толкнул майора животом в живот. – Вы мне линзу новую должны!

– Гражданин! – глаза у Гуськова едва не вылезли из орбит.

Несмотря на странную ситуацию, Водолей все же обратил внимание на этот интересный момент. Ох, в новинку старой власти, замешанной еще на советских дрожжах, новое поколение граждан. В диковинку. В полную «недоуменинку». Как же с этими новыми гражданами себя вести?! Авторитетов они не признают, все какими-то законами в нос тычут. А кто эти законы читал?

– Сам знаю, что гражданин! – Гриша вошел в раж. – А вот вы кто?! Чего вы тут забыли?!

– ФСБ! – Гуськов попытался отстранить компьютерщика. – Не мешайте работать!

– А вы не трахайте мне мозг, не пугайте тараканов! – выдал Григорий хорошо известную в Сети заготовку. – Где «корочки»? Может, полицию вызовем?!

Майор Гуськов поморщился, коротко мотнул головой, и один из его товарищей мгновенно заломил Грише руки за спину. Следующим движением чекист вышвырнул самоотверженного сисадмина из кабинета. Все-таки старая закваска пока была сильнее власти закона, что бы там ни продвигал в народ Президент. Впрочем, получилось сильно, но некрасиво. Во-первых, Гриша крепко приложился плечом и головой к дверному косяку, а во-вторых, сбил с ног Риту, которая стояла на пороге кабинета.

Маргарита упала на свой секретарский столик-конторку, смела с него все документы и принадлежности, прокатилась на спине по столешнице и рухнула между столом и креслом. Гриша ударился животом о край стола и крепко приложился к нему лицом. Водолею даже показалось, что он услышал, как клацнули зубы у незадачливого заступника.

Но больше всего Володю зацепило не это. Его возмутило то, что произошло с Маргаритой. Да что там «возмутило». Вид падающей между столом и креслом девушки привел Водолея в ярость!

Водолей вскочил, опорным прыжком перемахнул через стол и… замер, уткнувшись носом в ствол пистолета.

– На месте! – рявкнул Гуськов. – На колени! Руки за голову!

Водолей обмер, не в силах даже шевельнуться, а не то что выполнить приказ, но ему «помогли» товарищи майора Гуськова. Один врезал ногой Водолею под колени, а другой заломил ему руки за спину, защелкнул на запястьях наручники и поддернул скованные руки Водолея кверху. Получилось, что Володя будто бы висит на дыбе.

Из приемной послышались горькие всхлипывания и подвывания Риты, а также стоны вперемежку с ругательствами в исполнении Григория.

От бессилия, непонимания и возмущения Водолей невольно зарычал.

Интересно, что такая реакция произвела на майора определенное впечатление. Он неожиданно присел напротив Водолея, взял его за подбородок и посмотрел ему в глаза. Не говоря ни слова, но с явным интересом.

– Ур-роды, – прохрипел Водолей. – Садисты!

– Парус, отпусти, – приказал Гуськов.

Скованные руки высвободились из захвата импровизированной дыбы и упали на поясницу. Не будь на запястьях наручников – ничего страшного, но «браслеты» больно ударили в спину, и Водолей невольно вскрикнул.

– Не-ет, – Гуськов отпустил подбородок пленника и усмехнулся. – Слишком нежный. – Майор встал и коротко кивнул помощникам: – Выводите.

Два чекиста схватили Водолея за плечи, поставили на ноги и потащили к двери. Володя не сопротивлялся и потому сам удивился, когда вдруг споткнулся на ровном месте. Обо что, спрашивается, тут можно было запнуться? Запутался в собственных ватных от страха ногах?

Сотрудники ФСБ не удержали падающего пленника, и Водолей шлепнулся ничком, едва не расквасив нос о ламинат. Руки-то выставить он не мог. Володя больно ударился о пол животом, но с носом все обошлось. И вообще все обошлось без крови и серьезных ушибов. Только дыхание сбилось, и встряска на миг переключила внимание Водолея с внешних проблем на сугубо внутренние…

…А когда Володя вернулся в реальность, выяснилось, что внешние проблемы куда-то подевались. Во всех смыслах. Вокруг царила тишина, никто не топал, не бубнил и не шуршал одеждой. До Водолея доносился только отдаленный, приглушенный дверью гул голосов и близкое тиканье настенных часов. Володя приподнял голову и, как сумел, осмотрелся. В кабинете он был один. И дверь была закрыта.

Водолей повозился немного, перевалился на бок, а затем сел на колени. Просто чудеса какие-то! Он, несомненно, находился в своем кабинете, но в нем не было никого постороннего. И дверь была закрыта. И гостевое кресло, минуту назад опрокинутое падающим Гришей, стояло на месте.

Водолей обернулся. И на столе все было как прежде. Впрочем, нет, чего-то не хватало. А-а, папки с отчетом Ковалевского!

«Что за чертовщина?! – Водолея даже бросило в жар. – Не приснилось же! Вот же наручники».

Да, наручники на запястьях определенно свидетельствовали, что арест происходил не во сне.

«Но в чем же тогда дело? Упал и провалился на этаж ниже? Бред!»

Водолей все-таки поднял взгляд к потолку. Он выглядел нормально. Лампочки, панели, и никаких проломов.

«Вот это прикол! Прав был Гриша. Просто «Матрица» какая-то!»

В такой вот позиции – на коленях, со скованными за спиной руками и со взглядом, устремленным вверх, Водолея и застала внезапно появившаяся на пороге Рита. По лицу девушки было понятно, что она не ожидала увидеть босса в его кабинете. Секретарша вздрогнула, прижала руки к груди и замерла на пороге.

– Ой! Владимир Михайлович, откуда вы взялись?! – Испуг на лице у Риты сменился беспокойством. – Что с вами?! Вы почему на полу?!

– Долго объяснять, – Водолей почувствовал, что краснеет.

Действительно, как он мог объяснить то, чего и сам не понимал? «Откуда взялся». Вот откуда-то взялся. Откуда-то… оттуда. Где много злых дядек с пистолетами. Как это объяснишь? Да еще эта дурацкая ситуация: сидит Владимир Михайлович посреди кабинета со скованными руками. Как извращенец какой-то. Словно заигрался вчера вечером с какой-нибудь подружкой, а она его кинула и умотала с кошельком и ключами от наручников. Хорошо еще, что штаны не расстегнуты. Смех и грех.

– Ой, как вы меня напугали! – Рита вошла и прикрыла за собой дверь. – Я ведь была уверена, что вы еще не пришли. Как вы могли проскользнуть? У вас там… что?

– Наручники, Ритуля, – Водолей покраснел окончательно. – Только не спрашивай, откуда! Слушай, позови охранника, у него ведь должны быть ключи. Они, наверное, все одинаковые.

Рита подошла и заглянула за спину Водолею.

– И не думала ничего спрашивать, – деловитым тоном сказала секретарша. – И звать никого не буду.

Она вдруг вынула из прически шпильку и присела за спиной у Водолея. Несколькими секундами позже руки Володи освободились от оков. Рита поднялась, обошла босса и встала перед Водолеем в эффектной позе, держа «браслеты» на пальчике и покачивая ими, как гипнотизирующим маятником. На губах у секретарши играла загадочная улыбка.

– Спасибо, Рита, ты настоящий друг, – потирая запястья, сказал Водолей. – С меня причитается.

– Вот именно, – Рита усмехнулась. – Меня друзья на выходные приглашают на дачу, но я не знаю, ехать или…

– Если ты еще не оповестила народ о приглашении, едем ко мне на дачу вдвоем, – сдался Водолей. – На все выходные, до понедельника. Если не возражаешь.

– Не возражаю, – Рита бросила наручники на стол и мгновенно преобразилась. Теперь она снова была покладистой и милой секретаршей. Без стервозности во взгляде, речах и манерах.

– А где ты научилась так подозрительно ловко расстегивать «браслеты»? – Водолей попытался все-таки отыграть хотя бы одно очко.

– Я же не спрашиваю, кто их на вас застегнул, – парировала Рита с милой улыбкой.

– Ладно, проехали, – Водолей взглядом указал на дверь. – Никто там меня не поджидает?

– Приходили техники, хотели подписать наряд на починку кофемашины, я отправила их к Софье Романовне.

– На починку? – Водолей поморщился. – Они разве ее не починили?

– Только начали.

– А Гриша где?

– Гриши вообще нет на работе. Я звонила, он сказал, что пешком топает. Какие-то проблемы с транспортом. Я толком не поняла, в телефоне булькало все ужасно. И Ёся опаздывает. Но до него я вообще не дозвонилась.

– Ничего не понимаю, – Водолей потер виски. – Я же разговаривал с Гришей. И с тобой разговаривал. И с Ковалевским. А Софья Романовна уже вернулась из банка?

– Она и не ездила, – Рита пожала плечами. – Люси ведь тоже нет пока, бухгалтерию не на кого оставить, вот она и сидит на месте.

– Черт знает что! – негромко проронил Водолей и еще раз растерянно оглянулся. – А ты как себя чувствуешь, не сильно ушиблась?

– Владимир Михайлович, вы ничего не путаете? – на лице у Риты вновь отразилось беспокойство. Она подошла ближе, положила руку Водолею на грудь и попыталась заглянуть ему в глаза. – Может, плохо спали, в днях потерялись? Сегодня четверг, двадцатое, половина одиннадцатого.

– Я помню, – Водолей перевел взгляд на часы.

Все правильно, около половины одиннадцатого эти «люди в черном» и ворвались в кабинет Водолея. И куда в таком случае они вдруг подевались? И почему этого не помнит Рита? Да и с другими сотрудниками какая-то петрушка: Гриши нет, Люси нет, и Ковалевский опаздывает, а Софья, наоборот, в офисе. Черт знает что происходит!

– Я все помню, только… все равно… как-то мне не по себе, Ритуля, – Водолей тяжело вздохнул. – Ко мне точно никто не приходил?

– Сто процентов. – Рита приблизилась на опасное (для чисто деловых отношений) расстояние и перешла на волнующий полушепот: – Вам надо отдохнуть, Владимир Михайлович. Только без экстрима и наручников. Тихо, спокойно, в приятной компании. Хотите, отвезу вас домой? Или прямо на дачу.

– Рита, – голос у Водолея дрогнул. – Не сегодня, хорошо? Как я и обещал, завтра вечером поедем на дачу. А сегодня… я просто высплюсь. Договорились?

– Да, договорились, – Рита все-таки поймала взгляд Водолея. – Это правильно. Сегодня вам лучше выспаться.

Рита сделала шаг назад.

– Появится Йозеф, пусть позвонит. – Водолей торопливо пошарил по столу в поисках портфеля, но не нашел. Тогда он заглянул за стол, а затем под кресло. Портфеля нигде не было.

Володя рассеянно похлопал по карманам. Слава богу, хотя бы ключи, кошелек и документы оказались на месте. Решив, что обойдется и без портфеля, Водолей сделал Рите ручкой и пулей вылетел из кабинета.

Нет, его подстегивало вовсе не чувство неловкости перед Ритой. Секретарша работала с Водолеем уже четвертый год и повидала такое, о чем нельзя было рассказать даже Ирине. Встречи с деловыми партнерами заканчивались иногда очень даже неформально, то в ресторанах, то в ночных клубах, а то и в более приватных заведениях. И отовсюду Водолея вызволяла именно Рита. Так что эпизод с наручниками был для нее «проходным», просто еще одним поводом вытрясти из шефа очередную «конфетку». Обычно это были премии или прибавки к зарплате, но иногда, вот как сегодня, Рита меняла материальное поощрение на морально-телесное. Видимо, все-таки не теряла надежду раскрутить босса на более серьезные отношения.

В общем, спешил Водолей не потому, что хотел поскорее скрыться от лукавого взгляда Риты. Просто Володя пятой точкой чувствовал, что приключения на этом не закончатся. И не имело значения, понимает он, что происходит, не понимает, это были его проблемы.

«Соображай, Водолей, соображай! – мысленно подстегнул себя Володя. – Включай мозг! Что там пишут о таких странных ситуациях твои любимые фантасты? Черт! Да кто что пишет! Кто во что горазд! Нет, реальность – это не фантастика, тут все должно быть просто, банально и обыденно. Но… все равно… должна найтись подсказка. Да, точно! Подсказка! Надо внимательнее смотреть по сторонам, и обязательно найдется какая-нибудь подсказка. Вот только какая?»

В лифте и холле никаких подсказок Водолей не обнаружил. Слава богу, не обнаружилось и подозрительных личностей в одинаковых полупальто. На крыльце здания и на парковке он также не увидел ничего особенного. Машины стояли немного иначе? Возможно. Только в этом не было ничего странного. В многоэтажный бизнес-центр ежесекундно кто-то приезжал, а кто-то его покидал. Нет, в ровных рядах припаркованных машин не содержалось никакого «кода».

Водолей торопливо спустился по ступенькам и быстрым шагом направился к месту стоянки своего «Лексуса». И чем ближе он подходил к этому месту, тем прохладнее становилось у него в груди. Когда же Водолей подошел вплотную, внутри все словно оборвалось. Машины на месте не оказалось! Более того, место уже занял какой-то потрепанный «Ниссан».

«Твою мать! – Водолей стиснул зубы. – Сначала стукнули, потом стырили! Да что ж за день такой?!»

Понимая всю несуразность своего поведения, Володя прошелся вдоль рядов машин, задерживая взгляд на «Лексусах», но свою машину, естественно, так и не нашел. Оставив бесполезные попытки «найти вчерашний день», Водолей вернулся к крыльцу и попытался сообразить, что делать дальше. Мысли, честно говоря, снова путались. В точности как после атаки лохматого мудака на «БМВ». То, что машина застрахована по КАСКО, служило слабым утешением, а потому ясности мышлению не добавляло.

«Маячок? – Водолей уцепился за внезапно всплывшее из подсознания слово. – Да, точно, маячок. У меня же установлена спутниковая система слежения! Если угонщики ее не отключили, шанс есть!»

Водолей достал телефон и выудил из телефонной книги номер фирмы-установщика. Надежда на благополучный исход вернула Водолею силы и заставила мобилизоваться. Впрочем, ненадолго. Набранный номер не отвечал. В эфире вообще стояла подозрительная тишина – ни гудков, ни мелодий. Водолей снова порылся в «контактах» и набрал номер дежурной части. Дорожная полиция также не ответила, хотя Водолей прождал целую минуту. Не ответила и страховая фирма. Водолей еще немного помучил телефон и пришел к выводу, что он сломался. Что ж, вполне естественный ход событий. Пришла беда – отворяй ворота. Так обычно и бывает.

Водолей вновь негромко выругался и растерянно оглянулся. Вернуться в офис и попытаться дозвониться оттуда? А если опять нагрянут эти… Черт! Водолея изнутри окатило горячей волной. Звонит он в полицию! Идиот! Они же сразу сдадут гражданина Водорезова чекистам! А может, машину как раз эти чекисты и уволокли? Ну, чтобы Водолей не смог сбежать.

«Надо было соглашаться на предложение Риты! Но теперь-то поздно. Хотя почему это поздно? В самый раз!»

Водолей вновь попытался дозвониться, теперь до Риты, и это у него, как ни странно, получилось. Вот только разговор не состоялся. Вместо слов Водолей слышал сплошное «бульканье». С сотовой связью сегодня определенно возникли серьезные проблемы. Причем у всех операторов. В этом Водолей убедился, когда набрал подряд номера Егорова и Полякова, приятелей, фирмы которых базировались в этом же здании. Егорыч пользовался услугами «Мегафона», а Поляков – «Билайна». Но ни тот, ни другой на внятную связь так и не вышли.

«Может, это и есть подсказка? – Водолей попытался найти хоть какой-то положительный момент в ситуации. – И что она означает?»

– О, еще ярче стало, – вдруг произнес кто-то неподалеку от Водолея.

Володя обернулся. На крыльце стоял охранник. Он прятал в кулаке незажженную сигарету, то есть опасаться его не следовало – дядька просто вышел покурить. Да и смотрел охранник не на Водолея, а на небо.

Володя тоже поднял взгляд и обмер. Подсказка! Без сомнений, это была именно она. Разноцветная «подсказка» сияла и переливалась, занимая всю видимую в просвете между облаками часть неба.

«Неужели мне не показалось? Тогда, на шоссе. Но ведь небо было чистым, когда я подъехал к офису! Это я точно помню! Оно еще на шоссе очистилось. Сразу после того, как я провел сеанс аутотренинга. Сто процентов! Я зажмурился, посидел, помедитировал, открыл глаза – и все радужные круги исчезли. А теперь, получается, снова появились? И, получается, они реально существуют, а не только у меня перед глазами плавают?»

– Полчаса назад так себе светилось, – расширил пояснения охранник, – для ночи ярко, а для дня – фигово. Но теперь, гляди, разгорелось. Так-ить скоро ярче солнца станет.

– Это… аномальное сияние? – растерянно спросил Водолей.

– Ну, – охранник закурил.

– Я думал, оно… исчезло.

– Облака закрывали, – охранник покачал головой. – Но в прорехах его хорошо было видно. Никуда оно не исчезало. Как ночью началось, так до сих пор и сияет. Без перекуров.

– Понятно, – тихо проронил Володя.

– Ну, – охранник сплюнул и усмехнулся. – Вот и я говорю своим: понятно дело – конец света. А они про какие-то циклоны-антициклоны и снежные радуги талдычат. Это чего, над всей Землей снежная радуга, да? И над Африкой? Да и ночью какая, к бесу, могла быть радуга? Смешные тоже, чесслово.

– Да, – Водолей кивнул и перевел взгляд на дальний проезд между рядами авто.

По нему катили две машины. Ничего особенного, черные «Ауди», но сначала Водолея зацепило то, что машины были практически одинаковые, а затем в голове словно замкнулись нужные контакты, и он понял, что «немцы» вовсе не ищут место для парковки. Они проехали уже мимо нескольких свободных карманов, причем в паре случаев они могли бы остановиться борт к борту, и еще осталось бы место – сегодня со свободной парковкой перед бизнес-центром было на удивление все в порядке. Но «Ауди» не останавливались. Ехали медленно вдоль рядов, будто бы кого-то искали.

«Уж не меня ли? – мелькнула тревожная мысль. – А ведь вполне возможно. И вполне возможно, что это те самые «агенты Смиты». Не получилось арестовать в офисе, решили сделать это на улице».

Водолей сделал шаг назад, но тут же сообразил, что прятаться в здании бессмысленно, и сдал вправо. Если обогнуть здание и юркнуть в узкий переулок, то можно было выйти на ближайший проспект и там затеряться в толпе. Надолго ли? Наверняка нет. Но и стоять столбом в ожидании нового ареста Водолею почему-то не хотелось. Он всегда был законопослушным гражданином, и, допустим, еще вчера не стал бы дергаться. Проехал бы «куда следует», рассказал бы все, что хотят от него услышать служители правопорядка, да и все дела. Скрывать Водолею было нечего. Но сегодня Володю не покидало странное ощущение, что ничем хорошим встреча с сотрудниками ФСБ для него не закончится.

В чем он провинился? Да бог его знает! Но тут ведь мог сработать старый принцип: «Если у вас нет судимости, это не ваша заслуга, а наша недоработка». Почему это должно было произойти именно сегодня и именно с ним? Ответа Володя не находил, как ни старался. Это его пугало и заставляло полностью подчиниться инстинкту самосохранения.

Водолей уже практически свернул за угол, в безопасную зону, но, как назло, именно в этот момент его окрикнули. Благо окрикнули не «люди в черном», а вездесущая Рита.

– Владимир Михайлович!

Водолей вздрогнул, обернулся и попытался жестом показать Рите, что поговорить им лучше за углом, но секретарша не поняла его жестикуляции.

– Подождите, я иду!

Володя покосился на черные машины. Они по-прежнему медленно катили вдоль рядов.

– Рита, сюда! – Водолей махнул рукой и свернул за угол.

– Владимир Михайлович, – Рита ускорила шаг, тоже свернула за угол и едва не врезалась в Водолея. – Ой! Извините. Вы что это прячетесь?

– Я не прячусь! – прошипел Водолей. – Не шуми, пожалуйста! Ты что-то забыла?

– Я? Нет, это ведь вы позвонили. Я решила, что вы передумали… ну, насчет дачи.

– Я не передумал, – Водолей мягко отстранил Риту и выглянул из-за угла.

Машины остановились. У второй открылись дверцы, и под странным разноцветным небом появились знакомые Водолею люди в одинаковых полупальто. Он не разглядел, те же самые или другие, но это было и не принципиально.

– Идем, – Водолей взял Риту под ручку. – Прогуляемся. За руль мне сегодня не сесть.

– У меня ведь машина, – Рита притормозила. – Давайте я вас отвезу!

– Рита, не надо, – твердо сказал Водолей. – Проводишь меня до «Академической», и все.

– Вы что, шифруетесь? – Рита удивленно похлопала глазками и обернулась. – Какую-нибудь знакомую увидели, да?

– Рита, не вертись, – потребовал Водолей. – Просто иди рядом! Сделай вид, что мы сладкая парочка.

– Это с удовольствием, – Рита прижалась к плечу. – Только я не одета для таких прогулок. И вы, кстати, тоже.

Водолей догадался взглянуть на спутницу, а затем сообразил, что и сам одет не по погоде. Легкая куртка, которую он, слава богу, не успел снять в офисе – в том офисе, где остался портфель, – годилась для поездок за рулем, но для пеших маршей следовало одеваться более основательно. Да и Рита лишь накинула пальто, но при этом оставалась в тонких колготках и туфлях. Вариант одежды никак не декабрьский.

– Черт! – Водолей снова немного сдал назад и выглянул из-за угла.

Сотрудников ФСБ перед зданием было уже с десяток, видимо, выгрузились оба экипажа. Один беседовал с охранником, двое заглядывали в двери здания, а еще двое направлялись прямиком к его правому углу. То есть шли точно по следам Водолея.

– Иди в офис! – приказал Рите Водолей. – Навстречу попадутся двое серьезных мужчин, сострой им глазки!

– Еще чего! – Рита фыркнула.

– Я прошу, сделай, как я говорю! – Водолей взял девушку за руки и заглянул ей в глаза. – Очень тебя прошу! Иди!

– Вы сегодня точно… того… – Рита недоверчиво хмыкнула, но после кивнула: – Хорошо. Но не забудьте, что обещали!

– Сделай, как сказано, и поедем вместе в отпуск! На Мальдивы. Обещаю!

– О-ой! – от радости Рита смешно сжала кулачки и чуть не подпрыгнула на месте. – Класс! Я пошла!

И Рита действительно пошла. Да еще как пошла. По подиуму так элегантно не ходят. Если чекисты не полные бесчувственные чурбаны, хотя бы секундный выигрыш времени Водолею был обеспечен.

Володя прикинул, где может скрыться, и пришел к выводу, что путь отступления по переулку на большой проспект слишком очевиден. Лучше обойти здание с тыла и дернуть в сторону ближайшего парка. Там и скрыться легче. Так он и поступил. Обошел здание, выглянул из-за угла и… снова попятился. Этот путь был заблокирован еще одной черной «Ауди», рядом с которой дежурил мужчина в стандартном полупальто. Обложили Водолея, похоже, со всех сторон.

Володя беззвучно выругался и мысленно отчитал себя за самонадеянность. Рванул бы сразу на проспект, могло и повезти, но нет же, решил всех обмануть! Самый умный нашелся!

Водолей прижался спиной к прохладной стене здания и лихорадочно попытался придумать хоть какой-то выход из ситуации. Ничего толкового в голову не приходило. Наверное, из-за волнения.

Володя прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов и медленных выдохов, одновременно считая удары сердца. На тридцатом ударе он сбился, плюнул на аутотренинг и вновь открыл глаза…

…В зрачки тотчас впились ослепительные солнечные лучики. Светило солнце не по-зимнему ярко. Водолей прищурился, но тут же заставил себя открыть глаза пошире. И повод для этого имелся. В чистом небе не осталось и следов разноцветного сияния! Только солнце и две-три медленно тающие белые полоски, которые прочертили в средних слоях атмосферы воздушные лайнеры.

«Вот это номер! – Водолей отошел от стены и повертел головой. – А охранник сказал, что сияние на перекур не уходит. Врал, получается? А облака куда девались? Не могли же они за одну минуту испариться. Чудеса, да и только!»

Володя осторожно выглянул из-за угла. Чудеса продолжались. Ни «Ауди», ни часового в черном пальто там не обнаружилось. Водолей осторожно двинулся вдоль стены здания, добрался до угла фронтона и снова замер, изучая с новой позиции обстановку на автостоянке. Она снова изменилась, причем и к худшему, и к лучшему одновременно. Такой вот парадокс. Худшее заключалось в том, что на парковке снова не было свободных мест и некоторые умники бросили машины в проездах. То есть маневрировать по такой площадке было бы делом трудным. Но с другой стороны, затруднялся маневр не только для простых смертных, но и для всяких там агентов в штатском на черных «Ауди». Еще один положительный момент Водолей отметил спустя секунд пять напряженного изучения обстановки: никаких агентов в поле зрения не наблюдалось. Ну а когда Володя обнаружил свой любимый «Лексус» – целый и невредимый, у него окончательно отлегло от сердца. Машина стояла на своем месте, как ни в чем не бывало.

«Что ж это сегодня с глазами-то?! Как же я мог ее не заметить? Ходил ведь по этому ряду! Неужели лечиться пора? Или впрямь на Мальдивы махнуть, перезагрузиться. Пусть и с Маргаритой. Дней десять ее выдержать, пожалуй, реально. Нет, для начала на дачу, в баньку! А там будет видно».

На волне душевного подъема Водолей даже забыл об осторожности. Он уверенно двинулся к своему «Лексусу», совершенно не глядя по сторонам. Только уже садясь в машину, Водолей догадался обернуться и бросить взгляд на крыльцо офиса. Охранника на нем не было, зато стояли и о чем-то беседовали двое: один в полупальто, другой в куртке. Второй был майором Гуськовым, первого Водолей не рассмотрел. Этот, как его… кливер… нет, Парус? Впрочем, какая разница, тоже агент, и точка.

Водолей на всякий случай пригнулся и ткнул в кнопку запуска двигателя. На улице было достаточно шумно, а «Лексус» был достаточно хорошей машиной, поэтому чекисты не услышали звук стартера и мотора. На это Водолей и надеялся. А вот когда он вырулил с парковочного места, реакция со стороны агентов наконец-то последовала. Гуськов встрепенулся, прижал палец к уху и что-то сказал. Видимо, поднял на уши своих подчиненных. Где они прятались и насколько были готовы перехватить уезжающую из-под носа добычу, Водолея не интересовало. Путь вперед пока был свободен, им Володя и воспользовался. Он вырулил со стоянки, ударил по газам и вылетел на перекресток. Очень удачно успев на мигающий зеленый, он свернул направо и помчался… куда глаза глядят.

Водолей прекрасно понимал, что это временный успех и очень скоро его зажмут в тиски, но ничего поделать с собой не мог. Да и не хотел. Сказал А – говори Б. Теперь не имело значения, догонят его сейчас или чуть позже. Попытка скрыться была зафиксирована, поэтому сколько будет «отягчающих обстоятельств», или как там они называются, меньше – больше, непринципиально.

«Может, позвонить кому-нибудь, посоветоваться? А кому? Петровичу? Нет, не годится, он в полиции служит и чин у него не бог весть какой. Вряд ли он чем-то поможет. Косте? Он уже давно бывший и тоже мент. Ивану Семеновичу, прокурору? Шапочное знакомство, неудобно. Остается полковник, но он сейчас в командировке, за бугром. Как же быть? Ну не сдаваться же, в самом-то деле! Зачем тогда вообще начал все эти тараканьи бега?»

Размышления прервал телефонный звонок. Звонила Ирина. Водолею не очень хотелось отвечать, он боялся снова расстроиться, если бывшая опять выдаст что-нибудь вроде «я всегда любила только тебя». Но и не ответить он тоже не мог. А вдруг что-то стряслось? Какой-никакой, а близкий человек.

Володя включил громкую связь. Качество связи оказалось на удивление хорошим. Не в пример «бульканью», которым заканчивались все звонки с крыльца офиса. Может, дело в том, что исчезло это аномальное сияние на небе?

– Слушаю, – сказал Водолей.

– Володя, ты где? Ты за рулем? Я перезвоню?

– Говори, – разрешил Водолей. – Нарушением больше – меньше, не важно теперь. Что-то случилось?

– Случилось? – Ира почему-то замешкалась. – Нет, ничего особенного. Мне твоя мама звонила, потеряла тебя. Ты ей не перезвонил вчера, а сегодня твой телефон не отвечал. Вот она и подняла легкую волну. Ты где? Ты в городе?

– Да, в городе. Все нормально. Я ей позвоню. Что-то еще?

– Н-нет, – Ира все-таки хотела сказать что-то еще, но стеснялась. – Я просто переживаю… а-а, не важно, забудь.

– Тебе нельзя переживать, – Водолей невесело хмыкнул. – В твоем-то положении.

– Что? – судя по удивлению, которое сквозило в голосе, Ира не ожидала от Водолея такого заявления. – Ты о чем?!

– В смысле – о чем? – теперь удивился Володя. – Ты же сама сказала… сегодня утром. Ну, что у вас будет ребенок.

– Я сказала?!

Водолей почему-то живо представил лицо Ирины: округлившиеся глаза, вытянувшееся лицо. Она явно пребывала в легкой растерянности.

– Ты. Откуда бы еще я узнал? Сначала позвала меня в кафе, а потом призналась, что беременна.

– Володя… я не звонила тебе… я… не помню.

– Это не значит, что не звонила. Ладно, замяли для ясности. А волнуешься ты о чем?

– Павел куда-то пропал, – как бы нехотя призналась Ирина. – Вечером куда-то уехал, и до сих пор его нет. Не знаю, что и думать.

– Сочувствую, – холодно сказал Водолей. – Это все?

– Для меня этого достаточно, – Ира тоже сменила тон. – Спасибо за участие. Пока.

– Пока, – сказал Водолей, когда Ирина уже положила трубку. – Поучаствовал бы более плотно, да не до того, извини.

Разговор получился как всегда – начали за здравие, кончили за упокой. Водолей каждый раз обещал себе, что будет разговаривать с Ирой корректно и спокойно, но еще ни разу не сдержал обещания. Хотя бы на миг, хотя бы в самый последний момент, но застаревшая обида прорывалась наружу, и он либо дерзил, либо говорил какую-нибудь глупость, неприятную им обоим. Что за характер?! Потому и не хотел встречаться. По телефону-то просто: бросили трубки, и конфликт исчерпан. А в каком-нибудь кафе или ресторане так просто разговор не закончишь, некрасиво получится. И что дальше, сидеть молча, выдерживая для приличия паузу, прежде чем уйти, или вовсе делать вид, что незнакомы и оказались за одним столиком случайно? Глупо.

Мысль о кафе вдруг задержалась в сознании, и Водолей, немного ее повертев, пришел к выводу, что бесцельная езда по городу не выход. Гораздо приятнее и продуктивнее ему будет думаться за чашкой кофе. Да и кто знает, когда еще удастся выпить чашечку эспрессо или капучино. Небось в Лефортово ничем таким не угощают.

Определился с выбором заведения Водолей довольно просто: свернул к первому попавшемуся на пути. Этим заведением стало кафе, стилизованное под американские забегаловки «трамвайного» типа. По случаю относительно раннего часа свободно оказалось и перед кафе, и внутри. Водолей уселся за столик и поднял взгляд на миловидную блондинистую официантку в белоснежном переднике. Девушка дежурно улыбнулась, взяла со стойки маленький блокнотик и подошла к Водолею.

– Кофе, двойной эспрессо и… пончик какой-нибудь, – не глядя в меню, заказал Володя. – Или что у вас есть этакое?

– Из этакого могу предложить блинчики с черничным джемом, – сказала официантка, скользнув опытным взглядом по одежде и почему-то по рукам Водолея.

– Веяния с Дикого Запада? – Водолей улыбнулся и кивнул. – Пусть будут блинчики.

– Пять минут, – пообещала девушка и отправилась к стойке.

Передав заказ на кухню, она включила телевизор над стойкой и выбрала канал «РБК». Видимо, чтобы угодить солидному клиенту. На канале как раз шли новости.

Водолей удивленно посмотрел на часы. Одиннадцать. Всего-то одиннадцать. Столько произошло событий и всего-то за полчаса. Вот ведь странная штука это время. То летит стрелой, то тянется жвачкой, и никогда не угадаешь, в какую из этих его ипостасей попадешь. То ли хватит тебе времени, то ли его уже и не осталось вовсе.

Водолей попытался прислушаться к тому, что говорит диктор, но получилось это не сразу. В кафе вошли еще несколько посетителей, и это отвлекло Володю, а когда он снова сосредоточился, официантка принесла ему кофе и блинчики. Но как бы то ни было, Водолей понял главное.

Новости в деловом мире имелись, куда без них, но все либо положительные, либо нейтральные. Ни о каких обвалах на фондовых рынках или о других подобных проблемах канал не сообщал. А ведь еще три часа назад все выглядело иначе. Все показатели находились в красной зоне, на биржах царила паника и так далее. Понятно, что три часа назад и небо кое-где оставалось разноцветным, и о природных катаклизмах говорили все кому не лень, но… неужели все могло настолько успокоиться за какие-то три часа? Да, время странная штука, может растягиваться и вмещать в себя массу событий, но не настолько же оно резиновое, чтобы за какие-то три часа мир сместился с порога катастрофы в «зеленый сектор», как выражаются биржевые спекулянты.

А между тем бегущие строки – их и на этом канале было две – высвечивали названия «голубых фишек», то есть компаний, акциями которых торгуют на бирже, и практически после каждого из названий стояла зеленая стрелочка вверх. На какой процент растут котировки, Водолей не видел, далековато сидел, но стрелочки различал вполне отчетливо.

Вот такая получалась странная картина. Утром аврал, к полудню ажур. И никаких упоминаний о природных факторах, в частности о глобальном сиянии. Ну, и как это все понимать?

Новости закончились, и появилась заставка прогноза погоды. Прогноз утверждал, что налаживается не только ситуация в экономике, но и погода.

– Куда ни кинь, всюду все резко пошло на поправку, – невольно пробормотал Водолей, пробуя кофе. – Даже подозрительно.

– Нет-нет, не верьте! – вдруг прошептал кто-то над самым ухом. – Не верьте никому!

Напротив Водолея вдруг плюхнулся какой-то взъерошенный тип в забавной серебристой куртке, из-под которой выглядывал растянутый синий свитер. На вид типу было лет двадцать, он был бледен, зарос клочковатой недельной щетиной, а в глазах у него светились странные искорки. Он то ли обкурился, то ли укололся, то ли просто свихнулся. В общем, выглядел и говорил он как человек, пребывающий в состоянии «измененного сознания», но спиртным от него не пахло.

– Вы это мне? – спросил Водолей.

– Вам, – тип бросил быстрый взгляд по сторонам. – Вам! Я вижу, вы знаете! Вы тоже все знаете! Но пока сомневаетесь, да? Я тоже сомневался, но теперь я точно знаю! Я все видел! Не верьте никому!

«Все-таки сумасшедший, – решил Водолей. – Для наркомана слишком шустрый. Говорила мне мама, не завтракай в незнакомых кафе».

Ничего такого мама, конечно же, не говорила. Да и отменять завтрак из-за какого-то чокнутого было бы глупо. Опять же, блинчики с черникой, как от такого откажешься? В общем, Володя просто перестал обращать внимание на парня и вплотную занялся своим кофе и блинчиками. Полубезумный сосед по столику будто бы перестал для него существовать. Обычно этого хватало, чтобы навязчивые кандидаты в новые знакомые обламывались и уходили в туман. Но этот парень тонких намеков не понимал. Он положил руки на стол, сцепил тонкие пальцы и принялся едва заметно раскачиваться вперед-назад, словно читая молитву. При этом он и впрямь произносил какой-то текст, только не нараспев, монотонно, а с хаотичными модуляциями и в рваном ритме, да и содержание оказалось не религиозным. Это Водолей понял, когда слух резануло слово «сияние», и он невольно прислушался к тому, что бормочет сосед по столику.

– …Тараканы… мерзкие твари, да-да, мерзкие… но они были нужны! – голос у парня едва не сорвался. – Почему их больше нет? А нет насекомых, страдают птицы! Чем они помешали?! Почему этой зимой нет синиц? Я был в лесу, в деревне… там такие чудесные места, чистый снег, воздух… но нет ни синиц, ни снегирей… нет их! Знаете почему? Они все сдохли! Только дятел… тук-тук, тук-тук-тук… один дятел на весь лес! Мой друг, охотник, вернулся ни с чем. Он рассказывал странные вещи… очень странные и страшные! Зайцы… он видел десятки дохлых зайцев. Волки, лисы, даже лоси… Он видел их сотни, но ничего не добыл. Они все были мертвые! Это происходит уже давно. С тех самых пор, когда впервые появилось сияние. Вы не видели? Да, поначалу его мало кто видел. Даже ночью. Бледное, почти незаметное… Я видел его! Уже тогда видел. Я ждал, что оно станет ярче! И оно стало. Сегодня ночью оно вспыхнуло! И все рухнуло! Теперь и в городе. Крысы… я сам видел этой ночью… переход метро был закрыт, но я видел через стекло… там были тысячи, десятки тысяч дохлых крыс! Они бежали наверх, и вдруг все… сдохли! Но в шесть утра я вернулся, прошел по этому переходу и не увидел ничего. Никаких крысиных трупов! Зато я увидел кое-что еще хуже! Я увидел Варвару! Мы даже поздоровались! Она умерла, не приходя в сознание… она возвращалась домой за полночь, а проклятый мусоровоз… сдавал назад. А утром мы встретились с ней в метро! А в час ночи из дома напротив… начали выпрыгивать люди… с самых верхних этажей! Я знал двоих, Илью и Светлану, мы вместе работали… нет… работаем. Это секта… они решили, что сияние – это предвестник конца света. Они разбивались… с такими звуками… я не мог смотреть и слушать, но смотрел и слушал. Я до сих пор слышу эти звуки! А утром… я пришел на работу, и… я ушел. Я не смог там находиться! Я разговаривал с Ильей, а потом и со Светланой! Они сказали, что ушли из секты, поскольку ошиблись! Конца света не будет! Понимаете? Они ничего не помнят! И Варя – тоже! Они живы и ничего не помнят – ни сияния, ни собственной смерти! Господи, за что?!

Парень судорожно всхлипнул и прикрыл лицо руками. Судя по тому, как сосед «путался в показаниях», у него действительно было не все в порядке с головой. Водолей с опаской покосился на официантку, которая принимала заказ у парочки за соседним столиком. Девушка тоже слышала, что бормочет странный посетитель, но в суть, похоже, не вникала. Скорее всего, она не впервые видела этого клиента и привыкла к его выходкам.

– Я не хочу жить в этом мире, – парень снова всхлипнул и вытер глаза рукавом. – Он чужой! Пусть он в тысячу раз лучше! В миллион раз лучше! Но это не мой мир!

– Мир как мир, – официантка подошла к столику и выразительно посмотрела на Водолея. Во взгляде девушки прямо-таки бежала воображаемая строка: «извините, это наш местный юродивый». – Ты просто снова не выспался, Сережа. Сутками в Интернете висишь. А там только дрянь всякая, от нее-то мозги набекрень и сворачиваются. Кофе принести?

– В Интернете?! – парень поднял воспаленные глаза на девушку. – Хочешь, покажу, какой теперь Интернет? Хочешь?

Он вынул из кармана айфон и ткнул дрожащим пальцем в одну из пиктограмм.

– Сергей, я работаю, – строго сказала официантка.

– Интернет! – Сергей нервно хихикнул. – Это, по-твоему, Интернет?!

Он вывел во весь экран сетевую страницу и положил айфон на столик. Водолей покосился на экран. Ничего особенного он не заметил. Страница как страница. Новостная «бета-лента». Если официантка имела в виду именно эту составляющую Сети, то была абсолютно права. Ничего умного, достоверного и позитивного такие ресурсы не содержали. Весь их контент базировался всего на нескольких словах: «шок», «сенсация», «аномалия» и «это невероятно».

– Здесь нет ничего, – парень понизил тональность, а вскоре и вовсе перешел на громкий шепот. – Понимаете, ни-че-го! Ни одной сенсации, ни одного острого репортажа, никаких откровений! Только прилизанная, благодушная и бесполезная информация, как после цензуры! Здесь даже старые новости перекроены!

– Вот и хорошо, – сказала официантка, наливая Сергею кофе. – Пей. Я потом еще подойду. А вам повторить?

Она дежурно улыбнулась Водолею.

– Позже, – Володя с трудом выдавил улыбку в ответ.

– Это невозможно! – продолжил шептать парень, теперь обращаясь только к Водолею. – Я знаю, знаю! Но это происходит! Заговор в самом разгаре! И это не простой заговор! Это колоссальная, всемирная, грандиозная провокация!

– Вы позволите? – Водолей коснулся айфона.

– Смотрите, – парень кивнул. – Все равно ничего не найдете. Вот здесь, здесь, между Грузией и Ближним Востоком, видите? Здесь была ссылка на прогноз независимого агентства. Где она? Нет ее! А знаете почему? Да потому, что плохой был прогноз! Резкий сдвиг всех материков! Беспрецедентные землетрясения и цунами! Извержения всех действующих вулканов! Ураганы и торнадо! А вот тут был целый блок ссылок на разные версии происхождения глобального сияния. Где они?

– Сияния тоже вроде бы не видно, – осторожно сказал Водолей и взглядом указал за окно: – Закончилось.

– Закончилось?! – Сергей вновь нервно хихикнул. – Не смешите меня! Оно продолжается! И прогнозы верны! Но это все происходит не здесь! Это происходит там, где мы все уже мертвы или умрем в ближайшее время! А здесь мы все – живые мертвецы! Мы воскресли и продолжаем жить! Но это не жизнь! Мы трупы! Я видел… я сам все видел! Варя, сектанты… это было только начало! Я бродил всю ночь, я видел, как гибнут тысячи людей… нелепо, страшно! Женщины, дети… никому нет пощады! Я видел! А потом… я вдруг оказался здесь. Я… живой… а они там… все умрут! Все, все, все!

Парень снова спрятал лицо в ладонях и всхлипнул. На этот раз он уже плакал по-настоящему, горько и безутешно. Плечи тряслись, а вместо потока причитаний слышались только негромкие сиплые подвывания.

Водолею вдруг стало тяжело и душно. Он сам не понимал почему. Может быть, странные речи этого Сергея задели какие-то душевные струны, разбудили подсознательные опасения, в чем-то совпадавшие с кошмарами, о которых бредил свихнувшийся парень. А быть может, Водолей слишком детально представил себе все, о чем говорил этот Сергей, и ему стало нехорошо именно от этого. Так или иначе, Водолей предпочел ретироваться. Он положил на столик деньги, осторожно поднялся и медленно, бочком выбрался из-за стола.

– Вам не скрыться, – прошептал вслед Водолею парень. – Никому не скрыться! Все погибнут! Все…

Водолей не расслышал, что еще сказал безумный прорицатель. Володя вылетел за дверь, остановился и судорожно вдохнул холодный воздух. Легче в моральном плане не стало, но хотя бы прошел приступ удушья.

Водолей буквально запрыгнул в машину и зачем-то заблокировал двери. Глупый, казалось бы, ход, но почему-то именно он хоть немного успокоил Водолея. В привычной обстановке от души отлегло, и Володя даже усмехнулся, вспомнив, как вылетел из кафе, словно перепуганная куропатка из-под ног у охотников.

«Мой друг, охотник, рассказывал странные вещи…» Вспомнив эти слова Сергея, Водолей покачал головой. Все-таки сумасшедшие бывают очень убедительны. И ведь не все они сидят по психушкам, вот что пугает. Многие бродят по улицам, сливаются с толпой, даже работают среди нормальных людей. Неужели непонятно, что это опасно?

Водолей скользнул взглядом по толпе прохожих. Сколько среди них таких, как Сергей? Столько, сколько способны увидеть аномальное сияние в небе? Водолей усмехнулся.

«Но тогда, получается, и я бываю не в себе? То и дело проваливаюсь в легкое безумие. Так, что ли?»

Водолей поднял взгляд вверх…

…И судорожно сглотнул вязкую от черничного джема слюну. На небе снова переливалось сочными красками аномальное полярное сияние. Как и предсказывал охранник у офиса, небесная аномалия уже почти сравнялась по интенсивности свечения с солнцем. Выглядело это красиво, но Водолея эта красота только пугала.

Он снова перевел взгляд на толпу. На небо то и дело косились практически все. И практически у всех были довольно кислые выражения лиц. Это означало, что видят сияние не только сумасшедшие, но и вполне нормальные граждане. То есть Водолей мог не беспокоиться хотя бы за свое душевное здоровье. Но, с другой стороны, беспокоиться ему все-таки следовало. Почему он то видел это проклятое сияние, то не видел? Почему, когда сияние было на небе, вокруг менялось не только освещение, но и существенно менялись многие детали? Например, резко менялась интенсивность транспортного потока. Почему будто бы из ниоткуда появлялись новые люди? И даже вечной московской слякоти и грязи становилось то больше, то меньше. На последний нюанс Водолей обратил внимание только сейчас, но был уверен, что так происходило и раньше.

Володя обернулся и бросил взгляд на кафе. Заведение выглядело вроде бы так же, как минутами ранее. Водолей отыскал взглядом столик у окна, за которым только что сидел в компании безумца. Столик был на месте, но за ним не оказалось Сергея. И на нем ничего не было, кроме стаканчика с салфетками. Куда так резко подевался Сергей? И где недопитый Водолеем кофе?

Володя не стал гадать. Он запустил двигатель машины и решительно вырулил с парковки. Прочь отсюда! Куда? Да куда угодно!

– Итак, в актуальной рубрике «Объективный взгляд» новый комментарий, – послышалось из динамиков. Эфир был насыщен помехами, но в целом слушать было можно. – Напомним, что наш гость – заместитель министра по чрезвычайным ситуациям. Продолжим! Следующий вопрос из Интернета. Как все-таки следует реагировать на происходящее простым гражданам? Собирать вещички и уезжать за город? Сидеть дома?

Водолей едва не скрипнул зубами от негодования. «Авторадио» снова куда-то пропало, и на его частоту вернулось интерактивное шоу «Конец света как таковой». Задолбали эти паникеры!

– Прежде всего следует соблюдать спокойствие, – поставленным командирским голосом ответил гость студии. – Мы понимаем, что большинство граждан напугано аномальным северным сиянием. Имеются некоторые проблемы с сотовой и прочей радиосвязью, страдает навигация, происходят кое-какие сбои в автоматизированных системах. Но реального повода для паники нет. Принципиально важные системы хорошо защищены, на здоровье граждан ионосферный шторм и магнитные бури особенно не повлияют.

– А что с обороноспособностью?

– Этот вопрос вне моей компетенции, но убежден, что и с обороноспособностью страны все в порядке.

«Чешет как по писаному, – Водолей невесело усмехнулся. – Видимо, получил хорошую инструкторскую накачку. Надо же, «некоторые проблемы с сотовой связью», как причесал! Да не «некоторые» это проблемы. Полная бодяга с этой связью под радужным небом. Вот под нормальными небесами она работает отлично».

Как бы проверяя собственную гипотезу, Водолей выключил звук приемника и попытался позвонить маме. Ответа он, как и предполагал, не дождался. Для верности он сделал еще пару звонков: Ковалевскому и почему-то Ирине. На номер Йозефа звонок не прошел, а вот Ира ответила. И только когда она ответила, Водолей сообразил, что не знает, зачем позвонил. Чтобы извиниться? Упрямство и глупый гонор не позволяли. Но зачем тогда?

«Вот ведь беда! – Водолей с досадой хлопнул по баранке. – Неглупый вроде бы человек, но как что выкину, сам потом удивляюсь!»

Связь установилась скверная, булькающая и шипящая, но кое-что расслышать удалось. Ира, похоже, сообразила, что Водолей притормозил, поскольку собирается с мыслями, и начала говорить сама.

– Воло… звон… Павлу! Пока… жность, он ждет! Это… ень… ажно… ошу… упрямься… висит… ша… жизнь! Во… ты слы… Володя … ерься мне… аз!

– Плохо слышно, – Водолей покачал головой. – Попробую перезвонить! Или ты позвони!

Володя положил трубку и недоверчиво хмыкнул. Несмотря на отвратительное качество связи, смысл сказанного Ирой он уловил. «Володя, позвони Павлу! Пока есть возможность! Он ждет! Это очень важно. Прошу, не упрямься, от этого зависит наша жизнь! Володя, доверься мне хотя бы раз!»

Короткий монолог бывшей жены звучал тревожно. Но особенно Володю заинтриговало то, что Павел ждет его звонка. С каких это радостей?! И потом, несколько минут назад Ира жаловалась, что Павел куда-то пропал, а теперь сообщает, что он ждет звонка. Нет, за прошедшие полчаса журналюга мог и отыскаться, это понятно. А вот зачем ему понадобилось искать контакта с бывшим мужем своей благоверной? Да еще в таком авральном режиме. Это большой вопрос. Неужели Павел и Ирина поддались всеобщему настроению и запаниковали? Хотят скооперироваться с Водолеем и вместе рвануть из города? Больше не с кем, что ли? Неужели они не понимают, что Водолей не поедет с ними, даже если это чертово разноцветное небо упадет на землю?!

«Не упрямься! – Водолей возмущенно фыркнул. – Да не в упрямстве дело! Просто это… противоестественно! Да, именно так! Ненормально это! По крайней мере, для меня. Нашли Хоботова при Маргарите Павловне и Савве! Страдальца-оруженосца при счастливой паре! Нет уж, не выйдет! И, главное, какой заход! От моего упрямства зависит их жизнь! Вообще обалдели!»

Звонка от Иры Водолей так и не дождался. Видимо, временное улучшение связи закончилось. Но Ирина все-таки проявила настойчивость и все же сумела донести до Володи нужную, по ее мнению, информацию – прислала СМС. В сообщении содержался телефонный номер и всего три слова: «или мы умрем».

«Паника окончательно завладела сознанием народа, – Водолей бросил телефон на пассажирское сиденье. – Умрем. Рано или поздно все умрем. Куда денемся? И что нам, с пеленок об этом печалиться? Черт! Ну вот зачем позвонил?! И так в голове кавардак, а на душе тревожно, еще Ирка с панталыку сбивает! Что за день?!»

За всеми разговорами, переживаниями и размышлениями Водолей не заметил, как вырулил на Дмитровское шоссе и покатил в сторону МКАД. В общем-то, ему было без разницы, куда ехать. Наверное, поэтому он подсознательно выбрал знакомую дорогу, по которой обычно уезжал из офиса на дачу.

На выезд из города шоссе оказалось загруженным, для полудня даже слишком загруженным, но не стояло, двигалось, пусть и медленно, и Водолея этот вариант вполне устроил. В потоке он чувствовал себя более-менее привычно. К тому же тут неоткуда было вдруг выскочить «людям в черном». Соседи, справа и слева, правда, вели себя нервно, но Водолея устраивал и этот момент. Нервно – это как обычно, а все привычное сейчас Володю успокаивало. Очередной парадокс, но как иначе? Полжизни – это парадоксы. Другая половина – банальные сюрпризы.

Как бы в подтверждение этой сомнительной формулы телефон снова ожил. Определить номер абонента ему не удалось, но когда Володя ткнул в кнопку ответа, телефон словно собрался с силами и преподнес вышеупомянутый сюрприз: связь с незнакомым абонентом установилась сразу и по качеству оказалась вполне приличной, почти без помех.

– Владимир Михайлович, – голос был странный, будто бы немного измененный с помощью компьютера, – не трудитесь отвечать. Просто слушайте и делайте выводы.

– Вы кто? – все-таки спросил Водолей.

– Вам некуда бежать, – игнорируя вопрос, продолжил незнакомец. – Вы в плотной разработке ФСБ. Очень скоро вас возьмут.

– Тоже мне новость! – огрызнулся Водолей. – Не отвлекайте по пустякам!

Он занес палец над клавишей «отбой связи», но почему-то замешкался.

– Я не заинтересован в том, чтобы вас взяли, – вдруг смягчил интонации незнакомец. – А уж тем более уничтожили на месте. Что вполне возможно при определенном стечении обстоятельств. Поэтому готов помочь. Пока только советами. Во-первых, не переходите обратно. Во-вторых, уезжайте за город. Здесь перекрыть дороги пока невозможно. Подключить для поиска достаточное количество сил и средств – тоже. Воспользуйтесь этим. Вас будут только преследовать. Очень скоро вы заметите хвост. Не паникуйте, действуйте обдуманно. И помните: ваш шанс только здесь. Если вернетесь, вас схватят. Вы все поняли? Конец связи.

Абонент положил трубку, оставив Водолея, мягко говоря, в недоумении. Без сомнений, незнакомец разговаривал с Володей. Он ведь и номер правильно набрал, и обратился по имени-отчеству. Но о чем он говорил? Почему делал это так, словно был уверен, что Водолей его поймет? Посчитал, что Владимир Михайлович знает больше, чем он знает на самом деле? Но тогда это похоже на провокацию! Или все-таки это действительно был какой-то секретный сочувствующий. И зачем ему рисковать и идти против системы?

Водолей припомнил самую пугающую фразу из послания незнакомца: «а уж тем более уничтожили на месте, что вполне возможно при определенном стечении обстоятельств». Неужели все настолько плохо?! Неужели это не ошибка, не странное недоразумение и ему грозит реальная опасность? Нормальный обывательский разум Володи наотрез отказывался принять такой расклад. То, что происходило сейчас с ним, могло случиться только в американском кино или в книжках про шпионов. В реальности таким выкрутасам не было места. Банальные сюрпризы – это максимум того, что может происходить в реальности! И все! Никакой охоты спецслужб на простого гражданина быть не может!

Водолей помотал головой и застонал, а потом заорал так, что сам едва не оглох:

– Че-ерт! Да что происходит, вашу мать?! Что за бред наяву?! Хоть кто-нибудь может объяснить?!

Телефон и радио промолчали, а соседи по движению и вовсе не услышали вопроса. Или услышали? Водолей вдруг заметил, что машины слева включили поворотники и начали прижиматься вправо. Одну Володя пропустил, другая перестроилась позади него. Затем вправо попросились еще несколько машин. По крайней левой полосе явно пытались пробиться какие-то типы. Вполне вероятно, с мигалками. Дело привычное, но Водолей все-таки насторожился. Сегодня любые мигалки были для него потенциально опасны.

Володя на всякий случай тоже «попросился» вправо, его пропустили, а освободившееся место в среднем ряду тотчас занял… серебристый седан «БМВ». Сначала Водолей не обратил на этот факт внимания, но с пятисекундной задержкой контакты в голове замкнулись, и Володя обернулся. За рулем «баварца» сидел тот самый лохматый тип, с которым Водолей пытался выяснить отношения сегодня утром. Снова какая-то мистика! И, главное, этот лохматый гоблин ухмылялся! Володя отлично видел его довольную физиономию, правда, лишь в профиль. То есть тип на «БМВ» тоже узнал утреннего соперника по автородео.

«И что дальше? Будет мстить за помятую дверцу?»

Водолей стиснул баранку, внутренне готовясь к очередному раунду дорожной схватки, но лохматый вдруг отрицательно качнул головой и указал пальцем на левый ряд. Володя перевел взгляд и невольно вздрогнул. По левому ряду мчались три одинаковые «Ауди». Все черного цвета.

Водолей почувствовал, как в животе слегка похолодело. Особенно неприятно в организме стало после того, как Володя понял, что «Ауди» не собираются мчаться дальше. Они выравняли скорость со средней скоростью потока и теперь шли примерно на одном уровне с «Лексусом» Водолея и «БМВ» лохматого типа в темных очках. Плюс-минус корпус. То есть все, что их отделяло от машины Водорезова, – это серебристый «баварец» с вмятиной на дверце.

Лохматый снова начал жестикулировать, и Володя вновь перевел взгляд на «БМВ». Тип в очках указывал направо. Володя на несколько секунд замешкался, силясь понять, что имеет в виду лохматый, и наконец сообразил. «Баварец» предлагал свернуть направо, на Лианозовский проезд, плавно переходивший в Череповецкую, по которой можно было выехать на Алтуфьевское шоссе. В планы это как бы не входило, но ведь Водолей ехал наобум, так что какая разница? Вариант выглядел разумным, но выполнять маневр следовало не мешкая. Дальше светил только один вариант – свернуть на МКАД, но там оторваться не получится, это точно. Там зажмут сразу, хоть и дорога шире, и скорости выше. Снова парадокс, но вполне реальный. К тому же, прежде чем попасть на МКАД, еще следовало как-то миновать пост ДПС. И это тоже представлялось проблематичным.

Жестикуляцию лохматого увидел и расшифровал не только Водолей. «Агенты Смиты» тоже все поняли. Черные «Ауди» тут же начали сигналить и прижиматься вправо, но пропускать их никто не спешил. А в первую очередь саботировал это мероприятие тип на «БМВ». Он приложил максимум усилий, чтобы затруднить черным машинам перестроение в средний ряд. Что произошло дальше, Водолей не увидел, он свернул направо и помчался по Лианозовскому почти в обратном направлении.

«Ауди» так и не сумели вовремя перестроиться. Странный лохматый тип тоже покатил дальше по Дмитровскому шоссе. У Водолея слегка отлегло от сердца. «Надолго ли собаке блин», как выражалась мама, Володю сейчас не волновало. Водолей вполне допускал, что где-нибудь на перекрестке Череповецкой с Алтуфьевским его поджидает заслон. Но пока он оставался на свободе, и это главное. Бессмысленно гадать на кофейной гуще, что будет дальше.

«Впрочем, и колесить по городу не имеет смысла, – пришла здравая мысль. – Этот неизвестный доброжелатель ясно сказал, надо выбираться из Москвы. Куда? На дачу? Найдут запросто. Они ведь все обо мне знают. Но, с другой стороны, какой еще у меня выбор? Бросить машину и уйти подвалами, в смысле затеряться среди толпы в метро? И куда дальше? Нет, если подумать, найдется куда. Можно вспомнить пару адресочков старых, но верных подруг с далеких окраин. Лидочка, допустим, из Отрадного, до сих пор иногда звонит. Ищите меня там днем с огнем. Но вот прямо так уйти на дно будет неразумно. Надо переодеться и прихватить кое-какие «подкожно-жировые» запасы. На даче они как раз имеются. Дома их больше, но дача-то ближе. Так что же, рискнуть? Незнакомец говорил, что сил и средств для масштабной облавы сейчас не хватает, есть у чекистов дела и поважнее. Не зря же он так сказал. Наверняка намекнул, что за городом, то есть на даче, пока чисто, и я могу устроить там привал. Стоит ли ему верить? Видимо, стоит. О хвосте ведь он предупредил».

Володя понимал, что отчасти выдает желаемое за действительное, что риск очень велик, но почему-то поступил так, как подсказывала интуиция, а не здравый смысл. Вырулив на Алтуфьевское (никаких заслонов на перекрестке он не увидел), Водолей помчался по прямой, мысленно (автомобильный навигатор завис по полной программе) прокладывая маршрут до дачи. Со стороны Долгопрудного он заезжал редко, но подъезд имелся и с этой стороны. Правда, зимой с тыла к дачам никто не подъезжал, и Водолей не знал, насколько проходима запасная дорога вне сезона.

На путь по «тайным тропам» ушел почти час. Целый час довольно скучного и тревожного пути под странным и пугающим разноцветным небом. Аномальное сияние раскрашивало все вокруг в новые, нереальные цвета, и этот сюрреализм угнетал хуже вечного багрянца, царившего когда-то в проявочных комнатах фотографов. Шутка ли, снег, переливающийся, как внутренности морской раковины, только без жемчужного отлива. Или голый, хмурый лес, издалека похожий на набор разнокалиберных цветных карандашей. Или старые дома с облупившейся штукатуркой павлиньей раскраски. Или пятнистые машины и люди, которых кругом оказалось на удивление много, словно на улицах большого города. Они двигались в разных направлениях, с разной скоростью, по дорогам и обочинам, а некоторые и вовсе наперерез через снежно-жемчужные поля и цветные перелески. И все люди и машины были будто бы окутаны переливчатым сиянием, словно имели ауру. И все это вроде бы выглядело реальным, привычным, но в то же время будто бы атакованным армией граффити-художников. Да не простых, а подражателей Энди Уорхола.

Впрочем, человек привыкает ко всему. Поначалу весь этот «сюр» Водолея раздражал, потом начал забавлять, а вскоре Володя и вовсе перестал его замечать. Вторую треть пути он лишь посматривал в зеркало, опасаясь вновь увидеть хвост. А когда все приличные дороги остались позади, он окончательно успокоился и даже попытался как-нибудь развлечься.

Получилось это не сразу по причине того, что радио умерло, а навигация и сотовая связь – тоже. Мир вокруг словно погрузился в дремучий двадцатый век. В первую его половину.

Чувствовать себя отрезанным от современного информационного мира Водолею не нравилось. Так себе было чувство, неуютное, пустотное и тревожное, но что он мог поделать? Разве что включить закачанную на жесткий диск аудиосистемы музыку? Так Володя и поступил. И, в общем-то, не прогадал. Знакомая и любимая музыка подействовала на Водолея благотворно. Он почти перестал нервничать.

Вот так, под качественный аккомпанемент «Би-2» и в достаточно приличном настроении, он и вырулил на грунтовку, с тыла огибающую дачный поселок.

Снега на дороге лежало пока немного, так что теоретически даже паркетнику такая «целина» была вполне по силам. Одна беда – подтаявший снег коварен, может стянуть в кювет, даже если едешь на хорошей зимней резине. Впрочем, кто не рискует, тот не побеждает. Водолей выбрал музыкальный трек поэнергичнее, морально настроился и пустил машину легкой рысью.

Прошло все на загляденье. Честно говоря, Володя впервые испытывал «Лексус» в таких условиях и остался вполне удовлетворен его возможностями на слегка пересеченной местности. А когда удалось форсировать пару особо коварных участков и Водолей добрался-таки до ворот дачи, он был готов плюнуть в любого, кто скажет, что паркетники способны штурмовать только бордюры.

– Молодец, «Леха», – выбравшись из машины, проронил Водолей. – Не пузотерка какая-нибудь, настоящий скакун.

Несмотря на наметившийся всеобщий откат в Средневековье, хотя бы с электричеством перебоев пока не возникло. Автоматические ворота открылись без проблем, и в доме все умные системы заработали по первому требованию хозяина. Водолей машинально ткнул в кнопку прогрева сауны, но тут же, не без сожаления, нажал кнопку вновь. Сегодня визит планировался краткий, деловой, без оздоровительных процедур.

А вот чайник Володя включил и выключать не стал. Телевизор тоже, хотя изображения практически не было, а звук едва пробивался сквозь шипение помех. Но кое-какие слова и даже фразы разобрать удавалось.

– …Угроза затопления… всего побережья, включая… зону олимпийских… объектов, – диктор запинался почти на каждом слове, видимо, имелись какие-то проблемы с подсказками в мониторе. – По сообщениям МЧС… лесным пожарам в Восточной Сибири присвоена высшая категория сложности. Только что получено экстренное сообщение из… (помехи) землетрясение… магнитудой восемь… экстренная эвакуация.

Водолей бросил в дорожную сумку кое-какие вещи и вернулся на кухню. К чайнику он даже не притронулся. Все его внимание было сосредоточено на шипящем телеприемнике. Чудо современной техники отчаянно боролось за эфир, но с каждой секундой эта борьба давалась ему все труднее. Фразы диктора уже не проходили целиком, только отдельные слова и их обрывки.

«Аномальные, серия, сияние, массовых, взрывы, аварийная, гибель, паника, бегство, городов, призывает, спокойствие». Вот те слова, что сумел уловить Водолей, прежде чем телевизор окончательно потерял связь с эфиром.

Володя замер, глядя в окно, и попытался реконструировать хотя бы словосочетания, в которых содержались эти слова.

«Аномальные… явления, холода, снегопады? – Водолей кивнул, соглашаясь с версией. – Если бы говорили об аномальном северном сиянии, было бы единственное число. Кстати, сияние тоже упомянули. Но это как раз понятно, вон оно, раскрашивает мир во все цвета радуги. А «серия» чего – происшествий, взрывов, терактов, провокаций, стихийных митингов, аварий? Тут список можно продолжать до бесконечности. То же относится к «массовым». Это могут быть отравления, выступления, отключения, волнения и вообще случаи чего бы то ни было. Хуже всего со взрывами. Очень плохая новость, особенно после того, как диктор упомянул о землетрясениях магнитудой в восемь баллов. Только непонятно, где так сильно тряхнуло? И «аварийная»… что там? Посадка, остановка, ситуация… где она сложилась? На каких объектах? Очень плохо. Хотя, конечно, худшее – это сообщение о гибели. И не дай бог как раз массовой. Если зверья и птиц в лесных пожарах, это один расклад, а если людей? Очень плохо. Да еще эта беда со связью, неопределенность, отсюда и паника и массовое бегство из столицы и больших городов. Что ж, могу подтвердить, из города люди бегут, да еще как. А власти призывают народ соблюдать спокойствие. Такая, наверное, должна быть расшифровка».

Володя заставил себя встряхнуться, вернулся в спальню и вытащил из шкафа заветный пакет с «запасами». Ничего особенного на черный день он не припас, немного денег и кое-какие бумаги. Да, собственно, никакие это были не запасы, просто забыл их здесь, когда приезжал в прошлый раз. Но сегодня забывчивость сыграла на руку. И привычка одеваться на даче не в старье, а в нормальную одежду тоже оказалась полезной. Водолей быстро переоделся, переложил содержимое карманов из легкой куртки в нормальную, зимнюю, закинул сумку на плечо и бросил взгляд по сторонам.

«Что-то явно забыл, но при таких темпах сборов это неудивительно. Ножик! Точно, надо взять ножик. Пригодится».

Володя порылся в ящике кухонного стола и отыскал там складишок. Нет, не в качестве оружия. Какое оружие из скинера, пусть и фирменного, «Кершоу Боа»? Но в странствиях без ножика никак, это Володя знал еще со времен сопливого отрочества, когда ходил по окрестным лесам в «походы». Ручка ножа была раскрашена «под змеиную кожу», ведь модель называлась «боа», то есть удав, и эта пестрота вызвала ассоциации с аномальной пестротой окружающего мира. Водолей хмыкнул.

«Будем надеяться, что эта глобально-сиятельная пестрота тоже не убойная, как этот ножик. Посветит аномальное сияние какое-то время, да и сойдет на нет. И все, что там, в мире, сейчас происходит, тоже окажется лишь следствием паники. Хотя землетрясения ну никак от людей не зависят. Может, так совпало? Будем надеяться».

Водолей вышел из дома, запер дверь и сел в машину.

Сел и понял, что не знает, как поступить дальше. Ехать? Но куда? Не в город, это точно, но куда еще? Куда подальше? А смысл? Чтобы затеряться в потоках беженцев, которых наверняка уже полно на всех дорогах Подмосковья?

«Черт! Беженцы! Аварии, опасность, паника… мама! Она ведь в городе, дома! И уж кто живо отреагирует на всеобщий настрой, так это она! Постоянная легкая паника – это ее конек. Даже если ничего не происходит, она умудряется о чем-нибудь тревожиться. А сейчас-то! Черт! Надо ее забрать!»

Вот так все и решилось. Других мотивов Водолею не требовалось. Как бы он ни старался изменить ход событий, все возвращалось на круги своя. То есть в Москву.

Снова нахлынули эмоции. В том числе страх, и не столько за себя, сколько за родных и близких. Володе отчаянно захотелось хоть как-то оградить их от надвигающейся катастрофы – теперь у Водолея не осталось сомнений, что она близко. Что это будет за катастрофа, он по-прежнему не понимал, но это не имело значения. Землетрясение, сверхмощный ураган, пожары, война… вариант спасения во всех случаях был один – эвакуация. Володя был готов на все, лишь бы увезти близких в безопасное место.

«Хорошо бы позвонить, предупредить, чтобы мама никуда не делась. А то ведь она запросто может организовать собственную эвакуацию. Напряжет дядю Колю или Стасика. Но как ей позвонить? С обычного проводного телефона? Возможно, этот вид связи еще работает. Но где его взять? У сторожа? Да, раньше у него был телефон, но теперь… не факт».

Водолей вырулил с участка и покатил в сторону главного въезда в дачный поселок. Домик сторожа, он же бывшая контора председателя садового общества, находился у самых ворот.

В конторе-сторожке никого не оказалось. Двери и ставни были заперты. Водолей потоптался на крыльце, с досадой сплюнул и вернулся в машину. Не ломать же дверь! Да и нечем, тут без инструмента не обойтись.

«Придется ехать в Долгопрудный, – решил Водолей. – Там-то телефон найдется».

Он уже почти двинулся к выезду из поселка, как вдруг подсознание послало резкий тревожный сигнал. Водолей еще не успел сообразить, в чем проблема, а рука сама перевела селектор коробки в положение «реверс», и машина медленно покатилась назад. И лишь тогда до Володи дошло, почему он вдруг дал задний ход. Как говорится, «интуиция – мать информации». В тот самый момент, когда «Лексус» убрался из просвета ворот, вдалеке на главной дороге показался до боли знакомый кортеж из черных машин. Только теперь к трем «Ауди» добавился еще и микроавтобус, издалека не понять, какой марки.

Водолей догадался наконец поддать газу, но опоздал на какие-то доли секунды. Флагман кортежа явно успел засечь Володину машину. «Ауди» резко увеличили скорость и помчались к воротам поселка, как три черные акулы к клетке со свежим мясом. Микроавтобус изрядно отстал, но это не имело значения. Плюс-минус машина… в сложившейся ситуации это не имело значения. Володя отлично понимал, что уйти ему не удастся и от трех «акул».

Водолей остановил машину и медленно выдохнул. «Ну вот и все, дружок, пора открыть кингстоны, к добру не привели проказы на воде», – вспомнилась ему строчка из одной старой песни. Обидно. И страшно. Обидно за себя, а страшно за маму. Кто ей теперь поможет? Дядя Коля? Ну да, если трезвый. Стасик? У него машина не резиновая, своих родителей и семью вряд ли сумеет утрамбовать.

«Может, все-таки рискнуть? Рвануть им навстречу, когда поближе подъедут или когда рядом остановятся, чтобы не успели поперек дороги развернуться. Так ведь они не рядом встанут, а как раз в воротах. А я дам задний ход и… получу пулю в лоб».

Водолею вдруг вспомнились слова незнакомца: «Я не заинтересован, чтобы вас взяли, а уж тем более уничтожили на месте, что вполне возможно при определенном стечении обстоятельств». Володя без труда представил, как «люди в черном» выскакивают из своих машин и открывают огонь по пятящемуся «Лексусу». Воображаемая картинка оказалась настолько яркой и детальной, что Володя даже вздрогнул. Нет, такой расклад его не устраивал. Но и снова примерять наручники ему не хотелось.

«А какой у меня выбор? – Водолей стиснул зубы и помассировал баранку. – Как еще я могу избавиться от этих навязчивых граждан? Как в офисе? А как там все получилось? Я ведь и сам не понимаю…»

Водолей лихорадочно пытался выудить из памяти хоть какую-то подсказку и при этом не сводил глаз с приближающихся машин. Он даже не моргал, словно опасаясь упустить какой-то важный момент. И очень скоро выяснилось, что поступил он верно. В смысле – правильно делал, что не моргал. А то проморгал бы самое интересное.

На короткое время, буквально на миг, все вокруг вдруг подернулось радужным муаром, «картинка» поплыла…

…А затем «картинка» вдруг стабилизировалась, а радужная пелена резко исчезла. И цветное сияние в небе резко исчезло. И черные машины на дороге будто бы растворились в воздухе.

Водолей от удивления невольно вздрогнул и чертыхнулся. А когда вдруг заработало радио, причем на всю катушку – по ушам ударила фирменная музыкальная заставка «Авторадио», – Володя ткнул в кнопку отключения звука и выругался более внятно.

«Безумие какое-то! – покончив с комментариями, подумал Водолей. – Но сейчас не об этом!»

Он врубил «драйв» и пустил «Лексус» галопом по освободившейся дороге. Обычно путь до шоссе занимал минут пять, но сегодня Водолей уложился в полторы. А все потому, что едва он миновал то место, где должны были теоретически находиться черные «Ауди», случилась новая странность. Теперь уже вполне ожидаемая.

Буквально ниоткуда, пятясь задним ходом, на дорогу вернулись все три черные «Ауди». Водолей видел это в зеркало, и этот фокус произвел на него огромное впечатление. Но еще больше его впечатлило дальнейшее поведение казенных экипажей. Набрав скорость, все три машины одновременно заблокировали задние колеса и вывернули баранки, синхронно и очень красиво исполнив так называемый полицейский разворот.

– Ну вы, блин, даете, – невольно проронил Водолей и покачал головой. – Просто красавцы.

Сразу после этого комментария Володя и выжал из «Лексуса» все, что смог. А когда подобно черным машинам материализовался микроавтобус – впереди, как раз на середине оставшегося до шоссе пути, Володе пришлось устроить своей машине еще один экзамен, на маневренность. Микроавтобус «Форд» попытался встать поперек дороги, но в этом месте были достаточно широкие обочины, и «Лексус» в небольшом (спасибо электронике) управляемом заносе проскочил справа.

Впрочем, так же легко проскочили и «Ауди». С каждой секундой отставание черных машин существенно сокращалось. А когда Водолей был вынужден сбросить скорость перед выездом на шоссе, гандикап практически исчез. Как бы ни старался Водолей, на шоссе оторваться от преследователей ему не светило. Тем более что под нормальным голубым небом забитое недавно беженцами шоссе вдруг стало практически пустынным. Обычный деловой поток в обе стороны состоял из трех десятков машин в поле зрения, не больше. Спрятаться в таком «ручейке» представлялось нереальным.

И все же «Ауди» не сумели сесть Водолею на хвост. Причиной тому стала почти аварийная ситуация, которую создал какой-то ухарь на серебристой «БМВ». Он вдруг вырулил из ручейка машин, текущего из города, и решил развернуться, почему-то прямо на перекрестке. Ну и, как водится, слегка не вписался, принялся маневрировать, а делал он это неторопливо, да еще умудрился забуксовать…

Короче, Водолей за это время успел не только «уйти в точку», но и свернуть с шоссе на ухабисто-ямистый проселок и скрыться за какими-то строениями на окраине неведомого даже навигации населенного пункта.

«Вот спасибо гражданину на «БМВ»! – Водолей утер со лба испарину. – А ведь это снова был тот лохматый тип в темных очках! Он опять мне помог. Но главное, он опять вовремя появился. Следит за мной? Может, это тот самый неизвестный подсказчик?»

Володя шумно выдохнул и включил звук аудиосистемы.

На любимой волне как раз наступило время новостей. Водолей честно прослушал весь выпуск, и когда в эфир снова пошла музыка, удовлетворенно кивнул. В новостях не было ни слова о глобальном сиянии, катастрофах, панике или других подобных проблемах. Даже наоборот, в новостях рассказывалось о всеобщем благодушном ажиотаже в связи с надвигающимися новогодними праздниками, о стабилизации цен на нефть и преодолении, наконец-то, последствий сразу нескольких давних аварий. Потом ведущие упомянули о спорте и погоде… и все. Вот так спокойно, обыденно и даже скучно, оказывается, жилось людям под нормальным синим небом и тусклым декабрьским солнышком.

«То есть гораздо лучше, чем при свете аномального сияния».

Водолей в очередной раз задумался. Истина была где-то рядом, он чувствовал, что уже близок к разгадке всех свалившихся на его голову тайн, но у него никак не получалось сформулировать эту истину, этот универсальный ответ на все накопившиеся вопросы. Фантазии не хватало, что ли?

«Бог с ними, с ответами, – Водолей взял телефон и набрал номер маминого мобильного. – Прежде всего – текущие проблемы, а мистика потом».

– Вова, я тебя выпорю! – пообещала мама, едва установилась связь. – Что это за фокусы?! Куда ты все время пропадаешь? Я всех переполошила!

– Мама…

– Ты почему не звонишь? Тебя Ира нашла? Я и Рите позвонила, и с Юлечкой поговорила, и даже с Юрием Петровичем…

– А он-то при чем?!

– Ну как же, Рита сказала, что вы собрались на дачу, и я решила, что ты поехал там прибраться… у тебя ведь там вечно такой бардак! Но Юрий Петрович сказал, что не видел тебя на даче.

– Я был там, но не с утра…

– Я тоже так подумала. Так, значит, поэтому ты был все время недоступен? На даче плохая связь? А я говорила тебе, купи «Мегафон»! Такая прекрасная связь, столько дополнительных услуг! И ведь ты любишь хоккей, а они генеральные спонсоры чемпионата. Не понимаю, неужели даже это тебя не убеждает?

– Мама…

– А вчера ты почему не перезвонил? Я смотрела начало третьего периода. Я сразу поняла, что «Магнитка» проиграет. У них не было настроя…

– Мама, они проиграли только по буллитам…

– Все равно настрой – это важно! Ты сегодня заедешь? Я вычитала в Интернете рецепт, хочу сделать новый салат. Ты приедешь? Можешь взять свою Риту.

– Мама, Рита не моя. Она просто сотрудница…

– Ах, оставьте, молодой человек! Не пытайтесь обмануть маму. У вас это не получалось никогда. Рита чудесная девушка, красивая, вежливая, умная, такие теперь редкость. Если честно, она немного походит на меня в молодости, правда, я была жгучей брюнеткой с печальными синими глазами. Смешно, да? Твоя морщинистая мама когда-то тоже была красавицей…

– Мама, ты и сейчас прекрасна, – Водолей попытался закруглить беседу или хотя бы вернуть ее в конструктивное русло. – Я так понял, у тебя все в порядке?

– Все прекрасно. Кстати, Рита была чем-то расстроена. Она не призналась, но я почувствовала. Не смей ее обижать, слышишь?

– Мама, не обижаю я никого, – Водолей вздохнул.

Попытка с треском провалилась. Маме хотелось поговорить, и значит, этого хотел бог. Остановить ее теперь не мог ни Володя, ни кто-то еще из смертных. Под настроение она могла говорить часами. И Володя, как ни странно, мог часами ее слушать – тоже под настроение. Но сейчас ему было слегка не до того, а как сказать об этом маме, он не знал. Пришлось смириться. И вообще, разве не это он хотел услышать, набирая номер? Именно это. Именно этот темпераментный монолог. И пусть мама говорит обо всем на свете, лишь бы не о глобальном сиянии, надвигающейся катастрофе и эвакуации.

На помощь совести Водолея пришла, кто бы мог подумать, Юльча. Именно ее номер, с пометкой «звонок по второй линии», высветился на экране телефона. Мама была права, врать ей Водолей не умел, но слегка передернуть факты у него получалось запросто.

– Мама, мне звонят по второй линии!

– Это срочно? Это Рита?

– Это другая работница, – честно сказал Володя. – Я должен ответить.

– Хорошо, только больше не пропадай!

– Перезвоню после работы.

– Я буду ждать. И смотри у меня, Владимир! Не перезвонишь – приеду в гости.

– О-о, это серьезный стимул! – Володя рассмеялся. – Пока, мам.

Он включил вторую линию.

– Дядь Вова, вы здесь? – как-то осторожно, будто бы входя в темную комнату, спросила Юля.

– Здесь, Юльча, здесь. Соскучилась?

– У вас все в порядке? – теперь в голосе у Юли почему-то появились нотки недоверия.

– В целом да. А у тебя? Ты все купила?

– Я… – Юля замялась, будто бы в растерянности. – Вы серьезно?

– Я серьезно, а ты? – Водолей усмехнулся. – Так ты сходила в магазин?

– Я… нет, не получилось, – наконец призналась Юля. – Тут такое дело, дядь Вов, я у вас дома сижу. Застряла.

– В смысле – застряла? В лифте?

– Нет, дома! Ну, в смысле… и в этом доме тоже. Они все перекрыли!

– Та-ак, – Водолей мало что понял, но насторожился. Сегодняшние события уже научили его принимать низкий старт при любом намеке на странности. – «Они» – это кто? И что перекрыли? Воду?

– Кислород! – выпалила в ответ Юля. – Вы что, не понимаете?! Или вы опять стебаетесь? Дядь Вова, мне тут реально не до шуток! Они у дверей стоят и под окнами. И под теми, и под другими. Въезжаете в тему? Они все знают!

– Честно говоря, не въезжаю. Что они знают? И кто «они», объясни, наконец!

– Бли-ин! – Юля протяжно выдохнула. – Ну эти… спецслужбы, или как их там? И полиция с ними! Здесь под окнами этот… ваш знакомый… Петрович, да? Ну, сосед по даче. Вот он прогуливается. А там ваш участковый в воздух курит. Я его знаю, он в моей школе учился, только на шесть лет старше.

– Юльча, и почему ты решила, что они ждут именно тебя?

– Не меня – вас! Я просто выходить боюсь. А вдруг они и про меня знают?

– Да что они знают-то?! – не выдержал Водолей.

– Ой, а может, хватит притворяться-то?! – в тон ему воскликнула Юля.

– Полный… – Володя замял реплику.

– Вот и я о том же, – Юля вдруг перешла на испуганный шепот. – Дядь Вова, я перезвоню! Они под дверью зашевелились, наверное, услышали меня.

Володя дал отбой связи и покачал головой. Юля не сказала ничего конкретного, но теперь Водолей чувствовал, что истина не просто где-то рядом, а стоит во весь рост в двух шагах прямо по курсу. Все, что ему осталось, – стянуть с нее покрывало, как с памятника, и наконец-то изучить ее во всех подробностях и со всех сторон.

Одна проблема – Володя никак не мог найти край покрывала, чтобы за него уцепиться.

«Черт! И ведь вроде бы подсказывают все кому не лень, даже природа, мать… наша, подсказывает. То включит свое долбаное сияние, то выключит. Но почему же я такой тормоз? Почему этот проклятый калейдоскоп никак у меня в голове не сложится? Почему в книжках герои легко во все врубаются, даже если никогда ни о чем мистическом или просто необычном не задумывались, и в кино сразу обо всем догадываются, а я торможу по полной программе? Черт возьми, да и в жизни есть люди со скорострельной соображалкой! Вон, по телевизору их сколько, начиная с Урганта, Светлакова и Мартиросяна… и так далее… устанешь пальцы загибать. А я, заядлый любитель фантастики и вообще неглупый парень, туплю, как последний баран! Никак не могу понять, что за мистическая хрень меня накрыла. И даже если не только меня, всех – тут уже без разницы. Как во всем этом разобраться? Подсказки не работают, помощь зала бесполезна. Звонок другу? И кому?»

В памяти вдруг всплыл эпизод со звонком Ирине. Нет, не с тем, который закончился «полным недоумением». С тем, который был искажен помехами и после которого пришло СМС. Ира буквально требовала, чтобы Водолей связался с Павлом. Вопрос жизни и смерти, кажется, так был сформулирован ее главный аргумент. Ну, и как быть? Если нет друга, позвонить врагу? И что на это скажет господин Якубович?

Водолей усмехнулся и трубку, естественно, в руки не взял. Еще чего, звонить Павлу! Всему есть разумные пределы.

«В конце концов, почему я должен ему звонить?! Вопрос жизни и смерти? Но ведь это Ира так поставила вопрос! Если для нее и Павла это настолько важно, пусть он и звонит. Но этот гоблин со звонком не спешит. Ага! Нестыковочка? К чему бы это? Может, к тому, что это очередной «развод», очередная попытка надоить с обеспеченного бывшего муженька пару сотен килорублей? В таком случае, умойтесь, дорогие граждане! Если вам не хватает на пеленки и коляску – ваши проблемы. Ищите нормальную работу! В этом вопросе у меня позиция твердая и безупречная!»

Еще какое-то время Володя смаковал свою «безупречную позицию», но потом вдруг почему-то засомневался в ее безупречности. Все-таки Ира вела себя не так, как обычно. Она была действительно сильно встревожена, и, если вспомнить о всеобщих проблемах, там, под радужным небом, это ее беспокойство следовало принимать всерьез. Так что же, все-таки позвонить конкуренту?

Сомнения Водолея разрешил следующий звонок. От Павла. Его номера не было в телефонной книге, но Володя сразу понял, что звонит именно Павел, вспомнил номер, который фигурировал в отправленном Ириной СМС. С памятью на цифры у Водолея всегда был полный порядок.

Некоторое время Володя размышлял, отвечать или нет, а затем все-таки нажал кнопку ответа.

– Понимаю, что у тебя нет большого желания со мной общаться, – вместо приветствия спокойно сказал Павел. – Я и сам не горел желанием, но ситуация требует, чтобы мы объединили усилия.

– В чем? – также нейтральным тоном поинтересовался Водолей.

– Расскажу при встрече.

– Говори сейчас, встречи не будет.

– Будет. Давай выбирайся из своей засады и поезжай в сторону Вешек. Там встретимся.

– Не собираюсь я с тобой встречаться!

– Не встретишься со мной, снова встретишься с вооруженными людьми на черных машинах. В конце концов они тебя догонят, Водолей, и влепят тебе пулю в затылок. А оно тебе надо?

– Хочешь, чтобы я поверил в такую чушь?!

– Ты ведь знаешь, что это никакая не чушь. Они обязательно попытаются это сделать, когда выпадет шанс. За церковью в Вешках повернешь направо, на Весеннюю. Буду ждать тебя на перекрестке с Ботанической через полчаса. Не теряй время.

Водолей хотел было снова возразить, но почему-то осекся. Подспудно он понимал, что Павел недалек от истины. Преследователям на черных машинах в конце концов надоест гоняться за Водолеем по Москве и Подмосковью, и они обязательно перейдут к «плану Б». И очень даже может быть, что этот план подразумевает применение оружия. Необязательно начнут стрелять на поражение, как обрисовал Павел, но по колесам – запросто. И Водолею «оно», как ни крути, действительно «не надо».

– Хорошо, сейчас проложу маршрут.

– Нет! Навигацией не пользуйся. Или забей ложный маршрут. А еще лучше выруби ее вовсе!

– Это ничего не даст. Меня все равно будет легко отследить.

– Вот поэтому я и говорю – не теряй время. Жду!

И Павел вырубил связь. Вот так. «Построил» Водолея, как новобранца.

Володя сдержал приступ негодования и заставил себя взглянуть на ситуацию спокойно. Павел явно что-то знал. И не только об опасности, которая якобы грозила ему и Ирине, но и о проблемах Водолея. Значит, у Володи появлялась еще и личная заинтересованность. И это в корне все меняло.

«Истина где-то рядом, – вновь вспомнился Водолею слоган из «Секретных материалов». – Но один я не тяну. Что происходит, мне по-прежнему непонятно, и ни одной толковой мысли на этот счет у меня нет. Какая-то чертовщина творится! Это все, на что хватает соображения. Так почему бы не подключить резервные мощности? Пусть и конкурирующей фирмы. Да, пожалуй, придется пойти на перемирие. А что делать? В данный момент у нас, похоже, появился общий враг, так что вполне логично использовать формулу «враг моего врага – мой друг». Временный, конечно».

Водолей вырулил из «засады» на более-менее приличную дорогу и покатил в восточном направлении. Как добраться до поселка Вешки, он знал и без навигации. Эти места в пригороде Володя изучил еще в те времена, когда отношения с Ириной находились на романтической стадии. Они частенько колесили по этим местам, прячась от городской суеты. А когда поженились, то и дачу присмотрели неподалеку. Золотые были времена. Жаль, что он все испортил.

До места встречи Володя добрался минут за двадцать. На дорогах было свободно, никакого ажиотажа, даже как-то сонно. Будто бы не четверг сегодня, а воскресенье. В поселке тоже оказалось немноголюдно. А на условленном месте, на небольшой парковке перед типовым магазинчиком, кроме Водолея, не стоял вообще никто.

Володя припарковался, но из машины не вышел и двигатель не заглушил.

«Мало ли что? А осмотреться и так можно. Не отходя от кассы».

Осмотреться никто не помешал, но Водолей все равно опять немного занервничал. Местечко выглядело знакомо, но в то же время как-то странно. У Водолея возникло чувство, что он видит его впервые, хотя и узнает все детали. Поэтому он и разнервничался в очередной раз. Вкупе с другими странностями этот факт опять вызвал у Водолея опасения за собственное психическое здоровье.

«Небо то синее, то радужное, гонки эти бесконечные, а тут еще и дежавю для комплекта. Как тут не занервничаешь? И где этот Павел? Полчаса уже прошли».

Только он так подумал, справа от «Лексуса» лихо затормозила до боли знакомая серебристая «БМВ». Из которой наконец-то появился ее лохматый владелец в темных очках.

Увидев владельца «БМВ» в полный рост, Водолей невольно проронил негромкое ругательство.

«Надо же было так затупить! Можно ведь было догадаться с первого взгляда! Это был Павел! С самого начала это был он!»

Под два метра ростом, рыжий, лохматый, с недельной щетиной на щеках, в затертых донельзя джинсах и джинсовой куртке. Опоздавший на полвека хиппи, да и только. Как можно было его не узнать?!

Владелец серебристого седана «БМВ» снял темные очки, подошел к «Лексусу» Водолея и постучал в боковое стекло. Покров с пресловутой истины начал потихоньку сползать, но Водолея такое начало «просветления» лишь окончательно деморализовало. Он обреченно вздохнул и разблокировал двери. Играть в мачо ему больше не хотелось. Павел повел в счете «два – один». Даже «четыре – один», учитывая его помощь на Дмитровском шоссе и на выезде с дачного проселка.

Сохраняя невозмутимое выражение лица, Павел уселся в «Лексус», окинул оценивающим взглядом интерьер и наконец покосился на Водолея.

– Ирина рассказывала, вы в этих местах дружили, – пробасил Павел без тени иронии. – Честно говоря, не понимаю. Что тут романтичного?

– Что еще она тебе рассказывала? – недовольно спросил Водолей. – Интимные подробности, надеюсь, опустила?

– Я бездушный… как ты там выражаешься… журналюга, да? – Павел усмехнулся. – Но кое-что святое и для меня существует. А насчет романтики… это легко исправить.

Павел снова усмехнулся и вдруг щелкнул пальцами. В небе тут же…

…Вновь вспыхнуло аномальное сияние, и одновременно Водолей ощутил, как «Лексус» закачался. Будь вокруг горы, Володя поставил бы сотню на то, что ощущает приличные подземные толчки. Но землетрясение в Подмосковье… нет, это было бы слишком.

Павел тем не менее состроил озабоченное лицо и покачал головой.

– Началось, однако, – проронил он, оглядываясь по сторонам. – Но время еще есть. Итак, Володя, теперь с романтикой полный порядок. Согласен? Начнем разговор?

– Начинай, – Водолей тоже повертел головой, но это ему ничего не дало.

Улица по-прежнему оставалась пустой, ни людей, ни машин. Точно такой же, как и несколько секунд назад. Разве что дома теперь были раскрашены цветными разводами. А еще… Водолей даже подался вперед, чтобы в деталях разглядеть обстановку по правому борту. Там было так же пусто, как и везде на вымершей улице. А ведь только что там стояла серебристая «БМВ»! Теперь машина исчезла, но что самое удивительное, этот факт, похоже, ничуть не взволновал ее владельца. Павел заметил удивление во взгляде Водолея, но ничего не сказал, только опять усмехнулся.

– Что ж, вижу, для начала надо прояснить ситуацию в целом, – Павел кивком указал вправо, а затем подкрепил свои слова жестом – сделал круговое движение указательным пальцем.

– Будь так любезен, проясни, – согласился Водолей, всем своим видом показывая, что поверит Павлу исключительно в крайнем случае. – Только внятно, по-простому, если сможешь.

– Смогу, – заверил Павел. – С нашим миром, Володя, произошло нечто странное. С него будто бы сняли копию, которая теперь занимает во Вселенной место оригинала.

– Круто, – Водолей хмыкнул и взглядом указал на цветное небо. – Ты вот это имеешь в виду? Это отличительный признак копии?

– Нет, как раз наоборот, – Павел покачал головой. – «Это» отличительный признак оригинала. В том-то и проблема.

– Не понимаю, – Водолей помотал головой. – Как можно снять копию с целого мира? Что за бред?

– Ну как-как, – Павел развел руками. – Вот как-то так. Может, с божьей помощью, а может, тупо оцифровали и сняли. Откуда мне знать технологию?

– Как в «Матрице», что ли? – Водолею вспомнились Гришины аналогии.

– Не думаю, – Павел потер щетинистый подбородок. – Там ведь был создан виртуальный мир. А здесь все на самом деле. Все материально, по-честному. Только с исключениями. Программа копирования допустила некоторые ошибки. И думаю, сделано это было намеренно.

– Надеюсь, исключили только все самое дерьмовое, что есть в нашем мире? – Водолей через силу усмехнулся. – Неужели в копии нет «Жигулей», наркоты и фастфуда?

– Это как раз осталось, – Павел обозначил вежливую улыбку. – В копии не будет глобального потепления, катаклизмов вроде наводнений, ураганов, аномальной жары, жутких землетрясений и так далее…

– Это хорошо, а то задолбали ваши репортажи из зон стихийных бедствий и техногенных катастроф.

– Мы-то при чем? – Павел пожал плечами. – Мы только реагируем на события.

– Ну да, реагируете, – Водолей почувствовал, что к нему возвращается более-менее боевой настрой. Что конкретно его встряхнуло, сказать трудно. Может быть, то, что происходящему появилось хоть какое-то объяснение? Пусть и бредовое, но ведь появилось! – Только вы с таким надрывом «реагируете», и так безграмотно, что противно становится. У людей горе, а вы будто бы смакуете. Как садисты, честное слово.

– Давай вернемся к теме, – Павел поморщился. – Кроме более-менее стабильной обстановки, в плане природных выкрутасов в Новом мире нет копий кое-каких нежелательных элементов.

– Бомжей, террористов и американцев?

– Почти угадал, – по выражению лица Павла было ясно, что он больше не хочет играть роль вежливого собеседника. – И корявый юмор тут неуместен, Володя. В Новом мире нет копий нас с тобой и нам подобных.

– Это кого? – Водолей все-таки пока не верил, что Павел говорит серьезно. – Мужчин нормальной ориентации?

– Нет. Среди нас есть и женщины. Я имел в виду навигаторов.

– Навигаторов? – Водолей на миг зажмурился и помотал головой: – Вообще ни черта не понимаю. Давай сначала и по-русски. Все вокруг, по-твоему, копия, так?

– Да. Только не здесь, а там, под нормальным синим небом.

– Хорошо, пусть будет «там». Дома, машины, земля… вся неорганика, все копии? Вплоть до мусора?

– Органика тоже скопирована.

– И люди?

– И люди, и животные, и растения, и все остальное.

– Как интересно! То есть вся Земля и все, что на ней есть, теперь одна большая копия?

– Именно так.

– А Луна, планеты, Солнце? – Водолей усмехнулся. – Или, может, пойдешь дальше? Размах так уж размах, чего мелочиться? Скажи, что вся Вселенная скопировалась. Слабо так размахнуться?

– Не слабо. Просто незачем. Все чуточку проще, – Павел вздохнул и покачал головой. – Я ведь сказал – копию сняли с нашего мира. То есть скопирована только Земля. И эта копия заняла место оригинала в Солнечной системе.

– А оригинал-то куда делся?

– Посмотри на небо, – Павел указал вверх. – Видишь сияние?

– Вижу, вижу. И что дальше?

– Это на самом деле никакой не шторм в ионосфере. Это зона искажения реальности. Оригинал нашей планеты теперь находится в особом «кармане реальности», или в «петле», или в «другом измерении», называй как нравится.

– «…Наш бронепоезд стоит на запасном пути»?

– Можно сказать и так. Но правильнее – в карантинной зоне. И единственная связь этого «карантинного кармана» с нормальной реальностью Вселенной – это… мы, навигаторы.

– Я же просил объяснять внятно и просто, – Водолей вздохнул.

– И так упростил донельзя, – Павел пожал плечами. – Спрашивай, если не понял. Попробую еще мельче разжевать.

– Спрашиваю, – на самом деле Водолей все прекрасно понял, но решил удостовериться. – То есть нашу Землю подменили копией, а оригинал отогнали в неведомое измерение, как вагон в ремонтное депо? А вернее, упрятали, как аварийный ядерный реактор в саркофаг?

– Вполне адекватные сравнения, – одобрил Павел. – Оба. Наш мир остался во Вселенной, но участия в ее жизни больше не принимает. Это делает за него Новый мир, копия. Теперь уловил суть?

– Вот именно – уловил, но глубоко пока не вник, если честно.

– Я помогу. Итак, участок реальности, в котором находилась Земля, был скопирован.

– Большой участок?

– Думаю, в пределах радиационного пояса. Это примерно полпути до Луны. И в момент копирования будто бы работал особый фильтр. По какой программе он действовал, я не знаю, но только в Новом мире нет некоторых копий. Допустим, почему-то не скопировались особо опасные искусственные вирусы. Знаешь, наверное, биологическое оружие… и все такое.

– Очень хорошо, – встрял Водолей. – Отличный способ избавить людей от гриппа. А то надоело уже слушать: то птичий грипп, то свиной, то еще какой-нибудь.

– Это немного другое, но… ладно. Пусть будет «грипп», если тебе так хочется. Но нас интересует другой факт. В Новом мире нет копий довольно большой группы людей.

– Лоцманов, – закончил его мысль Водолей. – Э-э, то есть штурманов… нет… как их, черт… навигаторов!

– Вот именно, – Павел поднял кверху указательный палец. – Навигаторов и потенциальных навигаторов, имеющих лишь соответствующие задатки.

– А мы-то с тобой тут каким боком?

– Я все объясню, не забегай вперед. Так вот, скопировано все остальное в мельчайших подробностях, поэтому ни один дубль не заметил момент копирования. То есть никто из людей на Новой Земле даже не подозревает, что их оригиналы остались в Старом мире и что этот исходный мир скоро превратится в непригодную для жизни пустыню, а значит…

Павел взял паузу и уставился на Водолея, ожидая, что он снова закончит мысль.

– Оригиналы будут уничтожены? – Володя недоверчиво взглянул на Павла.

– В точку! Именно уничтожены. Необязательно сразу, кому как повезет, но люди-исходники умрут, это факт.

– И спасти «исходников» нельзя?

– Не знаю, – Павел опять пожал плечами. – Наверное, можно. Ну не взорвется же Старая Земля, на самом-то деле. Худо-бедно жить на ней все равно будет можно. Она изолирована зоной искажения, но все космические связи на нее действуют, как и прежде: Солнце ее согревает, магнитные поля сдвинулись, но, по большому счету, никуда не делись, даже влияние Луны осталось. Ты же сам видишь, выглядит все вокруг странно, природа беснуется, но мы пока еще живы. Короче, «карантинный карман» вовсе не наглухо изолировал Старую Землю от Вселенной. И все же я сомневаюсь, что факт относительной пригодности Старой Земли для жизни отменит генеральную установку «Все должны умереть».

– Я не пойму, чья это установка? – перебил его Водолей.

– Об этом спроси у того, кто затеял дублирование. Я владею только статистикой. И статистика, к сожалению, свидетельствует, что с момента запуска, так сказать, Нового мира в эксплуатацию смертность в Старом мире подскочила в десять раз.

– Это когда успели такую статистику собрать? – удивился Водолей. – И кто собрал, Минздрав?

– Собрали навигаторы. А статистика за ночь и утро. И это лишь начало, Володя. Сегодня первый день.

– А будет их…

– Думаю, три. Пока длится зимнее солнцестояние. В первый день возник дубликат, во второй день оригинал полностью погрузится в зону искажения реальности, а в третий… наверное, порвутся все ниточки между мирами. Старая Земля окажется в полной изоляции от Новой Земли. Если, конечно, мы этому не помешаем. Ведь «ниточки» – это фактически мы, люди, навигаторы. Нам и решать, останется между мирами связь или нет. Только не спрашивай, почему я прикрутил все, что происходит с нашим миром, к солнцестоянию. Я и сам не знаю. Мне просто кажется, что это правильно. И все.

– То есть это твоя личная, ничем не обоснованная гипотеза, – Водолей недоверчиво хмыкнул.

– Да, но только по части продолжительности явления. Дублирование мира совпало с первым днем солнцестояния, вот я и решил…

– Притянуть события за уши, – Водолей усмехнулся. – Нормально. Чисто журналистский подход.

– В любом случае люди в Старом мире погибнут, Володя, – Павел не обиделся и продолжил по-прежнему спокойно: – Процесс уже пошел и нарастает лавинообразно. Если не за три дня, то за неделю, месяц, максимум за год, здесь, в Старом мире, не останется никого! Понимаешь, ни одного живого человека! Но самый большой кошмар в том, что этих же людей можно встретить в новой версии нашего мира. В ней они останутся живы и здоровы, насколько это возможно. Представляешь?

– Мир живых мертвецов? – Водолей вспомнил бред Сергея из кафе и скептически хмыкнул: – Жуть.

– В Новом мире – нет, – Павел покачал головой. – Ведь там никто и не подозревает, что он теперь не оригинал, а дубликат. Все живут и будут жить, как жили, со своими заботами, проблемами, радостями, болячками и тайными мыслями.

– И одновременно они же, эти же самые люди, живут в гибнущем мире?

– Именно так, Володя. В изначальном мире живут и гибнут они же. Не близнецы, не клоны, а те же самые люди. Всех отличий – одна «версия» человека помнит, что после полуночи двадцатого декабря мир начал рушиться, а другая живет, как жила, и ни о чем таком не подозревает.

– И в чем тогда проблема? Нет, то, что люди остаются в Старом мире на верную смерть, это очень плохо. Но ведь этим же людям выпал шанс жить дальше. Для них, получается, не должно быть разницы, кто они теперь, оригиналы или копии, и в какой реальности они теперь живут, в общей или в отчужденной, карантинной.

– Вот именно, – Павел вдруг щелкнул пальцами. – Снова в точку! Правильное название – отчужденная реальность!

– В точку так в точку, – Володя хмыкнул. – Первый раз, что ли?

– Почему бы нет? – Павел задумчиво уставился в окно. – Раньше я часто об этом думал. Просто так, на досуге, в качестве разминки для мозгов. Думал, а что, если, принимая важное решение или просто делая шаг из дома, мы переходим из одной локальной реальности в другую? Только не замечаем этого. Что, если мы постоянно пересекаем множество невидимых перекрестков, на которых у нас есть возможность свернуть и тем самым открыть для себя вход в новую персональную реальность? А вдруг там перед нами откроются совсем другие возможности? Вдруг мы сможем стать теми, кем даже не мечтаем стать? Но как нам увидеть эти перекрестки, как понять, что пора сворачивать?

– Философия какая-то… – Водолей поморщился.

– Говорю же, разминался так, – Павел вздохнул. – Но теперь-то мы действительно переместились в другую реальность. Все вместе. Заметь, сами того не желая.

– Вообще-то я имел в виду – в первый раз, что ли, разгребать проблемы? Но в данном случае лично для себя, уж прости за эгоизм, я проблем вообще не вижу. Если Новый мир почти ничем не отличается от Старого, какая лично мне разница, где жить? Отвечай уже конкретно, хватит мурыжить.

– А ты не понял? Ты ведь все на лету схватил, а этого так и не понял? Все, что произошло за сегодняшний день, тебя ни на какие мысли не навело?

– Я по глупой ошибке попал в переплет. Уверен, все выяснится и утрясется. В Старом мире или в Новом, не важно.

– Что утрясется? В Старой, отчужденной реальности тебя пытались схватить фээсбэшники… так? И в Новом мире, подменном, тебя прессуют спецслужбы. Что и где утрясается? Не обманывай себя!

– В таком случае вообще не вижу разницы. Не все ли равно, где пропадать? Кстати, давай закрепим, где мы сейчас?

– Сияние видишь? – Павел взглядом указал на небо.

– Ага, значит, на Старой Земле, – сделал вывод Водолей. – А вокруг Новой Земли, занявшей освободившееся место во Вселенной, его нет, чистое небо. Понятно. Хотя стоп! Наоборот, ничего не понятно! Если все скопировались и не заметили, почему я заметил разницу и почему вернулся? И кто я теперь, оригинал или дубль?

– Доперло наконец, – Павел выдохнул с заметным облегчением. – О чем я и пытался тебе сообщить. Ты навигатор, Володя. У тебя перед всеми остальными огромное преимущество. Ты навсегда останешься в единственном экземпляре и сможешь по желанию переходить из карантинной реальности в основную. Когда тебе вздумается. Поэтому тебя и преследуют «компетентные органы».

– Ты это серьезно?

– Серьезней некуда.

– Навигатор?

– Да. Это название не я придумал. Как раз в оперативках «органов» мы под этим названием и проходим. Навигаторы – люди, способные переходить из нормальной реальности в изолированный мир Старой Земли, когда им вздумается. Понимаешь теперь, насколько ты опасен для общества, в котором никто ни сном ни духом о проблемах «карантинной» реальности? Представь, что будет, если ты расскажешь, как в Старом мире погибают оригиналы людей-дубликатов, населяющих Новую Землю в основной реальности?

– Вряд ли мне поверят.

– А если твои слова подтвердят еще тысячи навигаторов?

– И ты?

– И я, и еще тысячи других отвергнутых Новым миром, но в качестве компенсации получивших свой шанс от Старого.

– Поэтично звучит, только я все равно не понимаю. С каких это радостей я должен пугать людей в Новом мире этими нереальными страшилками? И вообще, почему ты решил, что я какой-то там навигатор? Как ты меня вычислил?

– Рыбак рыбака, как говорится, видит издалека. Я ведь тоже навигатор.

– А «органы» как догадались?

– Они все знают и про дублирование Земли, и про карантинную зону искажения реальности, и про фильтрацию, и про навигаторов. Все, что я тебе рассказал, мне сообщил сотрудник ФСБ. Они давно разрабатывают тему. Еще с прошлого года, когда группа специалистов убедительно смоделировала ситуацию. Директор ФСБ даже третьего заместителя себе назначил, генерала Мазича. Он исключительно этой темой занимается.

– А эта «группа специалистов» как до такого додумалась?

– Не знаю. Настолько глубоко я не копал. Может, математически просчитали, может, фантастики начитались, а возможно, какие-то улики и артефакты нашли. В принципе, это не так уж важно. Важно другое. Вскоре появились доказательства, что реализация этой модели не только возможна, но процесс уже запущен.

– То есть дублирование нашего мира идет уже год?

– Шла подготовка: сбор информации, моделирование, эксперименты и бог знает что еще. А само копирование нашего мира произошло сегодня в полночь. Потому и вспыхнуло это глобальное северное сияние. Теперь идет перемещение оригинала в «карантинный карман». Ты ведь заметил, что сияние становится все ярче? Это и есть признак перемещения.

– А во время подготовки никто ничего не заметил?

– Некоторые навигаторы заметили. Неделю назад появились предвестники, не видел?

– Нет.

– В Сети многие об этом постили. «Небо становится ближе», «небесная штриховка», «цветные царапины небосвода», «радужные кольца вокруг солнца», «аномальная рефракция». Не натыкался на такие сообщения особо зорких граждан?

– Где? На форуме офтальмологов? – Водолею вновь вспомнилась безумная исповедь Сергея из кафе, но признаваться он не спешил. – Или любителей аномальных явлений? Я с другими гражданами в Сети общаюсь. Ни глазные болезни, ни дешевые сенсации их не интересуют.

– Вот видишь, зря. Надо было все-таки поглядывать на баннеры «бета-новостей», хотя бы краем глаза. Эти предвестники появились в тот момент, когда только начала формироваться «карантинная зона», или «карман реальности» – если тебя не коробит от такого словосочетания.

– А почему те, кто в курсе, не сказали правду? Можно ведь было давно вопрос поднять. Еще до предвестников. Целый год тянулась эпопея. Тогда не про «радужные кольца» народ узнал бы, а про «карман» этот и про дублирование. Это совсем другая тема, на нее точно была бы реакция.

– Им не дали ничего рассказать.

– Кто не дал?

– Навигаторы.

– Не понимаю. Навигаторам не дали высказаться навигаторы? Что за ерунда?

– Навигаторы разделились на два лагеря. Одни считают, что Новая Земля – это ковчег, в котором человечество спасется от Апокалипсиса. Такова и официальная точка зрения. Но другая часть навигаторов думает, что Новый мир – это ловушка. Что Старый мир рушится неспроста. Что его разрушение спровоцировано теми, кто загоняет нас в золотую клетку Новой Земли.

– И кто нас загоняет?

– Это никому не известно. Ни нам, ни «органам», ни работающим на них навигаторам. И зачем это делается – непонятно. Я думаю, мы этого и не узнаем, поскольку просто не в состоянии осмыслить происходящее. Формат мышления не тот. Одно мне ясно – ничего хорошего от золотой клетки Нового мира ждать не приходится.

Водолей не понял, что его вдруг взбесило. То ли пафосные нотки в речи Павла, то ли осознание собственного бессилия перед возникшей проблемой, то ли что-то еще. Но взвился Водолей, словно ужаленный, и выплеснул на Павла весь запас сарказма. Как говорится, от души.

– А мне ясно, что ты чокнутый журналюга! – Водолей махнул рукой. – Заигрался ты, Павел, в свои репортерские расследования. Так заигрался, что умом тронулся, сам во всю эту чушь поверил. Хотел сенсацию очередную раздобыть, да не рассчитал силы. За что боролся, на то и напоролся.

– Не веришь, значит?

– А с чего я должен тебе верить?! Где ты выкопал свою теорию? В приятеля из ФСБ я точно не верю. Даже лучший приятель не стал бы сливать тебе такую информацию. Даже первого апреля так не пошутил бы. Больно крутая получилась бы шутка. Тогда где ты ее выкопал? Подслушал на заседании общества анонимных параноиков? А может, ты сам ее из пальца высосал? С тебя станется, фантазия у тебя, говорят, богатая. Самый известный желтый репортер Москвы, а может, и всей страны, репутация еще та!

– Сейчас мои «заслуги» не имеют значения… – Павел слегка покраснел и нахмурился.

– А что имеет? Что, по-твоему, имеет значение?! Какие у тебя доказательства, что ты не шизанутый? Справка, может, из Кащенко?

– То есть небо над головой тебя ни в чем не убеждает? – Павел тоже начал заводиться. – И всякие другие странности тоже побоку?

– Да чихать я хотел на все эти странности! Не было ничего! Приснилось! А небо… это со зрением у меня проблемы, слишком много в компьютер пялюсь, вот и вся мистика!

Павел вздохнул и покачал головой. Водолею стало ясно, что его глупое упрямство не поколебало убежденности собеседника в собственной правоте. Только слегка разозлило, а вернее – раззадорило.

– Выходи из машины, – Павел явно решил сменить тактику.

– Разбежался! – Володя сложил руки на груди.

– Выходи, не бойся, не съем тебя, – Павел усмехнулся. – Просто покажу кое-что. Идем, идем…

– Да пошел ты! Сам выметайся и проваливай в свою шизанутую реальность! К навигаторам, вампирам и марсианам. Задолбал!

– Я обещаю, если выйдешь, просто покажу тебе кое-что и мы распрощаемся.

– Навсегда?

– Если захочешь.

– Отвечаешь?

– Володя, давай без этих игр в реальных пацанов, взрослые же люди. Обещаю, ты меня больше не увидишь, пока сам не захочешь.

– Не захочу, будь уверен!

– Тогда идем?

– Достал!

Водолей резко распахнул дверцу и выбрался из машины. Павел вылез не торопясь, обошел машину и встал рядом с Водолеем. Несколько секунд он молчал, сосредоточенно оглядываясь по сторонам, а затем махнул рукой прямо, как бы собираясь перейти через улицу.

– Нам туда.

– Куда? – Водолей бросил взгляд влево.

На пустынной улице наконец-то появились несколько машин. Нет, не черные «Ауди». Небольшой автобус, пара каких-то легковушек и «Газель». Ехали машины как раз в направлении замерших у обочины спорщиков, и оставалось им не так уж много. В первую очередь автобусу, который мчался, будто угорелый.

– Машины же!

– Не бойся, – Павел вдруг схватил Водолея за руку и потянул на проезжую часть улицы.

Прямиком под колеса «угорелому» автобусу.

Водолей попытался вырваться, но не тут-то было. Павел был гораздо крупнее и сильнее его. Володя все же сумел замедлить роковое движение их тандема, но предотвратить несчастье он уже не мог, это точно. Не мог ничего сделать и водитель автобуса.

Завизжали тормоза и шины, но никакого эффекта, кроме звукового, шофер не добился. Автобус летел с такой скоростью, что остановиться не успевал. Водолей хотел зажмуриться, но от страха у него онемели даже веки. Он застыл похолодевшим изваянием и теперь лишь тупо пялился на приближающуюся смерть…

…И пялился до тех пор, пока эта самая маршрутная погибель вдруг не исчезла. Вот просто так. Растворилась, будто бы ее и не было. Щелк – и «выключился» автобус. На проезжей части не осталось почти никаких машин. Разве что вдалеке, на перекрестке с улицей Солнечной.

Вспомнив название улицы, Водолей заодно вспомнил, что автобус-убийца мчался на него при свете аномального сияния, солнца видно не было. Теперь же солнце вновь сверкало новеньким десятником на фоне синего неба. И никаких тебе признаков загадочного сияния.

– Сволочь… ты… Паша… – прохрипел Водолей, оборачиваясь. – Где все машины… и где моя тачка?!

Позади навигаторов никаких машин или автобусов также не наблюдалось. Включая и машину Водолея. Вот только что стоял почти новенький «Лексус» на парковке, и вдруг как корова языком… Чертовщина просто! Зато стояла «БМВ» Павла! Вдвойне чертовщина!

– Добро пожаловать на Землю-штрих, – спокойно сказал Павел. – Или дубль. Она же Новый мир в основной реальности.

– Или… мир иной, – по-прежнему хрипло добавил Водолей и, пятясь, отступил на тротуар. – Дать бы тебе в дыню за такие фокусы!

– Дашь, когда руки дрожать перестанут, – Павел усмехнулся и тоже покинул проезжую часть. – Поверил, наконец, или повторим эксперимент? Мне нетрудно, могу хоть десять раз перевести тебя туда и обратно, раз ты такой тугодум.

– Пошел ты! Тачка моя где?!

– Успокойся, на месте твоя тачка. Только в локальной реальности. Вернемся – заберешь.

– А почему она не переместилась? Или дубль ее где?

– Откуда я знаю? Может, стоит дубль где-нибудь возле твоего дома. Ты ведь утром из своего дома выехал? А может, и нет его в этой реальности, если тачка «проклята» вместе с тобой. Одежда на нас перемещается туда и обратно вместе с нами, то есть не дублируется. Почему бы и другому имуществу не попасть в «черный список» Нового мира?

– Дача продублировалась, – заметил Водолей.

– Значит, дело в тесном контакте. Допустим, не дублируется все, чего мы касаемся в момент перехода из реальности в реальность. Пока ты сидел в своем «Лексусе» и держался за баранку, он был как бы частью тебя. Но ведь по сути он «исходник». Потому теперь он и остался в Старом мире. Но тебе, по идее, должен быть доступен его дубль.

– Если он тут есть, – Водолей зачем-то достал брелок сигнализации и потыкал в кнопки.

Никакого эффекта он, естественно, не добился. Старый «Лексус» предпочел остаться в Старом мире, а «новый» либо находился очень далеко, либо его в основной реальности вовсе не существовало.

Водолей вопросительно посмотрел на Павла. Тот лишь пожал плечами.

– Ладно, разберемся, – Водолей снова оглянулся. – Что-то мало народу скопировалось. И никого это не парит?

– Не в этом дело. Здесь не деловой квартал, в рабочий день здесь всегда так. Понаедут скоро… дубликаты бесценного… груза двести.

Павел усмехнулся. Водолей его не поддержал. Шутка показалась ему несмешной. У него вообще пропало настроение шутить.

– Вечером? Когда все потянутся в спальные районы? И даже если что-то скопировано неправильно… люди скажут: «Вот ведь мы заработались, даже не заметили, что все изменилось».

– Верно, – Павел кивнул, – как я и говорил, спишут на свежий взгляд или, наоборот, на усталость. В этом весь смысл. Но я думаю, никто вообще ничего не заметит.

– А если кто-нибудь дома остался? – Водолей остановился у «БМВ» и снова поиграл брелоком. – Мамашки с младенцами, старики, больные… да и по тюрьмам много народу закрыто и так далее.

– А какая разница? Хоть шахтеры, хоть подводники, хоть полярники. Скопировались и не заметили, – Павел взглянул на часы. – Никому и невдомек, что где-то за бортом остался Старый мир с семью миллиардами человек, обреченных на смерть. И не каких-то там незнакомцев, а самых родных и близких, ближе некуда. Никому это неведомо, кроме нас с тобой, да еще… не буду врать…

– Что удивительно…

– Кроме нас и еще десятка человек, это точно. Если, конечно, не брать в расчет несколько сотен анонимных навигаторов по всей стране, с которыми я общаюсь через Сеть. Но в Москве и Подмосковье нас было двадцать. Теперь осталась дюжина. Семеро из установленных навигаторов нам не товарищи. Они скорее «антинавигаторы», почти все теперь в ФСБ служат. Этот «белый» список возглавляет сам генерал Мазич, дальше идут майор Клименко, майор Гуськов и трое чинов помельче, плюс какая-то дамочка из штатских. В «черном» списке мы с тобой и еще трое. Лично мне интересна девушка по имени Юлия.

– А Ира об этом интересе знает? – Водолей покосился на Павла и хмыкнул.

– Интересна в том плане, что с ней пока не все ясно. На чьей она стороне, вопрос открытый. Зато последний фигурант списка точно наш, хоть и безымянный. Службисты его Козерогом обозвали, но пока не вычислили. Кстати, в «черном» списке нас двенадцать было из двадцати возможных. Теперь четверо. «Антинавигаторы» постарались. Шлепнули без суда и следствия восьмерых ни в чем не повинных граждан. Как тебе этот факт? Все еще считаешь, что я раздуваю сенсацию?

– Одного не хватает, – заметил Водолей, пропустив мимо ушей последнюю фразу Павла. – Внесписочного.

– Что? – недопонял Павел, явно недовольный прохладной реакцией Водолея на сенсационную информацию о тайных расправах над навигаторами.

– Ты сказал, навигаторов в сумме дюжина, и «белых» и «черных». Семеро службистов, девушка Юля и Козерог – это девять. Плюс мы. Одиннадцать. Одного не хватает.

– Не цепляйся. Значит, около двенадцати в сумме.

– Это твой источник из ФСБ сказал?

– Да что ты пристал?! Непринципиально это сейчас.

– Это сейчас, а потом? – Водолей покачал головой. – Я понимаю, ты человек творческий, математику не уважаешь, а я бизнесмен и привык к точным цифрам.

– Зануда ты!

– Так что сказал твой источник? Только дословно. Сказал, что в Москве на текущий момент осталось двенадцать навигаторов?

– Дюжина.

– Без разницы. Если это реально утечка из ФСБ, а не сетевая утка, то «дюжина» и есть двенадцать. Не примерно, а точно. В Конторе люди серьезные, дотошные, не журналисты какие-нибудь.

– Тебе бы там работать, – Павел поморщился. – Не знаю ничего насчет двенадцатого.

– Другое дело. Так и запишем: двенадцатый – безымянный нейтрал. А как службисты нас вычисляют?

– По каким-то особым признакам. Точно не знаю по каким.

– И меня спецслужбы вычислили по этим признакам?

– Конечно. А когда мир скопировался, они тебя спровоцировали на перемещение и убедились, что ты навигатор. Я пытался сбить тебя с пути, но не удалось. И подсказка от природы тебе ничем не помогла. Хотя подсказка хорошая.

Павел взглядом указал на небо.

– Да уж, подсказка что надо, – Водолей слегка обмяк и оставил в покое брелок. – Фантастика какая-то. Но в чем мы виноваты? И зачем было вообще затевать это копирование? Не проще ли было спасти Старую Землю? Можно ведь было подшаманить или, там, подрегулировать, если что-то разладилось, зачем сразу рушить? Потом ведь в Новом мире все равно придется регулировать и ремонтировать. Или нет? Или вся отладка учтена программой копирования?

– Сложный вопрос, – ответил Павел серьезно. – Сам над этим думаю. И чем больше думаю, тем больше не нравится мне это глобальное копирование времен и народов. Душок от него какой-то… серой воняет, понимаешь?

– И ты хочешь разобраться.

– Хочу.

– А когда разберешься, то… Что дальше? Будешь спасать забракованных? Ломиться в квартиры, тюрьмы и палаты, вытаскивать обреченных на улицу?

– Навигаторы сами могут перейти. Надо им только все объяснить и показать. Вот как я тебе показал.

– Ладно, эти сами себя спасут, но есть еще недоразвитые навигаторы…

– Потенциальные.

– Без разницы. А еще есть родные и близкие навигаторов. Им без посторонней помощи вообще ничего не светит. Верно?

– Вернее некуда.

– Ну, и как ты поступишь с ними? Ты и твои анонимные приятели, разбросанные по всей стране. Как вы поступите? Потащите их на горбу в Новый мир? И куда вы их притащите, на пулеметы?

– Не знаю я, как поступлю!

– А всех остальных ты просто бросишь умирать?

– Остальные спасены, – в голосе Павла не было уверенности.

– Э-э, нет, брат! Не передергивай! – возмущенно потребовал Володя. – Спасены их генетические и личностные копии! А сами эти люди ни фига не спасены! Наоборот, они обречены! Они погибнут в страшных муках. Если ты такой весь из себя благородный, ты должен спасти и этих людей. Только как их спасти? Новому миру они не нужны, формально они там уже есть. И как тогда поступить?

– Не знаю я! – Павел хмуро уставился в перспективу улицы. – Чего насел?! Считаешь, я не задумывался над этим? Да только над этим и ломаю голову, если честно. И в первую очередь, конечно, как раз о родных и близких думаю. Тут ты угадал. Ирина ведь и здесь есть, и там. Ну, и как я должен поступить? Спасти ту Иру, перевести ее в этот мир и жить, как султан, с двумя женами? Не получится. Да и не позволят мне этого сделать. Если в зоне искажения реальности при переходе с ней ничего не случится, спецслужбы постараются. И что мне теперь, смотреть, как та Ира умирает? А ведь там есть еще родители, родственники, друзья. Все правильно говоришь. Здесь они тоже есть, но ведь и там они пока еще живы. Не тени их, не объемные модели. Они же! И скоро они умрут! Понятно, что в Новом мире ни о чем таком они знать не будут, но я-то буду! Я буду всю жизнь помнить их смерть и в то же время каждый день видеть их живыми. А если я проживу в Новом мире дольше родителей, мне придется хоронить их повторно! Свихнуться можно!

– Легко, – заметно помрачнев, согласился Водолей.

– Но я это дело не оставлю! Не мой стиль.

– Стиль у него! – Володя фыркнул. – Насмешил! Стиляга нашелся! Ладно, дерзай, стиляга. А у меня свои дела найдутся. Зря ты надеялся, не по пути нам.

– Дела-а? – теперь уже Павел иронично взглянул на Водолея. – Ну-ну. Хочешь сделать вид, что принял правила игры и готов стать примерным гражданином Нового мира? На работу хочешь вернуться, к привычной жизни?

– Не вижу повода для иронии, – Водолей нахмурился. – Вспомни, двенадцатый навигатор не значится ни в белом, ни в черном списке. Не потому ли, что он принял правила игры и его оставили в покое?

– Святая корова! Ты сам-то веришь в эту чушь?! Восемь человек были убиты самым подлым образом! Их просто отстрелили, как загнанных зверей! Ни за что! А какого-то раскаявшегося нейтрала оставили в покое?! Чушь!

– Не факт.

– Ради бога! Поезжай! Возвращайся в свой офис! Там все такое же, как и в Старом мире. Задачи, связи, люди, все как было. Поезжай. Только учти, что шансы у тебя восемь к одному! Восемь за то, что на пороге тебя встретят не твои сотрудники, а прочие заинтересованные лица. И вместо «здрасьте» тебе влепят пулю в лоб! Так что мой тебе прощальный совет: выбери другое направление. Куда-нибудь… подальше махни, в глушь, в лесные дали.

– Ты издеваешься?! На чем?!

– Ах да, извини! – в голосе Павла не звучало никакого раскаяния. – Ну, тогда переходи и поезжай старыми, так сказать, маршрутами. Последний разок. Только учти, на старых маршрутах тоже стоят рогатки. В этом можешь не сомневаться.

– Погоди! – Водолей вскинул руки, как бы предлагая перемирие. – Ладно! Все! Давай серьезно. Я снова запутался. В основной реальности меня прессовали агенты ФСБ, так? Но почему они же были в отчужденном, Старом мире?

– Потому, что это были не просто агенты, а навигаторы!

– Да их там целый отряд был, а ты только семерых насчитал! Они целыми экипажами из машин выгружались! По четыре да по пять рыл из каждой!

– Да потому и выгружались из машин, что никак иначе навигатор не перетащит целую толпу из мира в мир! – Павел тоже повысил тональность. – Они что, должны все за него держаться? Конечно же, гораздо проще усадить их в машину, которую поведет навигатор. А еще учти момент, мазаевские навигаторы могут использовать и местные силы. Мазай ведь и для «исходников» начальник, в единственном и неповторимом экземпляре! Сколько можно объяснять?! Впрочем, ты ведь не веришь в мистику. Считай, что никого там не было, приснились тебе и агенты, и сияние, и я тебе приснился. Поезжай!

Павел вновь поморщился и махнул рукой.

– Ну точно сволочь, – прошипел Водолей. – Я же попросил – давай серьезно.

– Хорошо, – Павел кивнул. – Давай серьезно.

– Хорошо! Допустим, я тебе поверил. Что дальше?

– А дальше – сваливать! – Павел вдруг снова схватил Водолея за рукав. – Нашли тебя опять. С шоссе поворачивают. Бегом к машине, не тормози!

– Да к какой машине?! – Водолей попытался высвободить рукав, но у него опять ничего не получилось. – К твоей? Вот же она, зачем бежать-то?!

– К твоей, дубина! – Павел дернул за рукав так, что чуть его не оторвал, и потащил Водолея…

…И потащил его к «Лексусу». Да-да, к машине Водолея, которой секунду назад не существовало даже для ее законного владельца, поскольку в тот момент навигаторы находились в основной реальности. Теперь же они снова оказались на обреченной «исходной» Земле, где «Лексус» сиротливо стоял перед убогим магазинчиком.

Сверяться с «небесным индикатором» больше не было никакой необходимости, но для верности Водолей все-таки бросил короткий взгляд вверх. Ионосферный шторм… или что там было на самом деле, зона искажения реальности? Короче, это явление сияло и переливалось во всей красе и по интенсивности свечения уже практически победило солнце.

Подмосковье – Москва, 20 декабря 2012 года

Головная машина вырулила на центральную улицу поселка и вдруг резко ускорилась. Следом за ней ударили по газам и ведомые. Кроме, как обычно, «Форда». Нет, Геша не саботировал плановые и внеплановые ускорения колонны, просто возможности микроавтобуса не шли ни в какое сравнение с возможностями сверхмощных полноприводных «Ауди». Водителю и экипажу оставалось утешать себя двумя вещами: зато в микроавтобусе просторнее, плюс все равно хитрые навигаторы умудрялись «нырнуть» до того, как черные «Ауди» успевали перекрыть им пути к отступлению.

Впрочем, как понял Гуськов из лаконичных, но предельно понятных пояснений майора Клименко, реально перекрыть пути не представлялось возможным. Да Гуськов и сам в этом убедился, когда навигатор по кличке Водолей ушел буквально из рук. Сделал вид, что споткнулся, и тут же «нырнул», как не было его. Еще и «браслеты» казенные утащил, бродяга. Пока Гуськов вызвал Клименко, пока тот поднялся в офис, то да се… короче, навигатор ушел.

И вот тогда-то Гуськов со товарищи получили от майора Клименко первую накачку. Нет, не в смысле выговор за халатность. Они получили действительно полезную информационную накачку. Клименко больше не выпендривался, не изображал белого господина, как тогда, на пункте утилизации, а говорил по существу. Правда, говорил он довольно странные вещи. Про дублирование миров, про реальную угрозу со стороны навигаторов и про ответственность спецслужб всех стран перед Новым миром.

Звучало все это поначалу дико, даже провокационно. Первой мыслью Гуськова стало подозрение, что его и группу тупо проверяют «на вшивость». Хотят посмотреть, насколько они готовы довериться начальству, даже если оно несет полный бред. Но потом Гуськов вспомнил свой вояж в мир с радужным небом и частично поменял мнение. А когда Клименко обрисовал ситуацию и честно признался, что, в отличие от него и Гуськова, все остальные парни – обычные люди, имеющие клонов в Старом мире, мнение командира группы изменилось окончательно. Никакая это была не проверка. Клименко играл на удивление честно, в открытую.

Гуськов не то чтобы проникся, но когда прошел первый шок, майор крепко задумался и сделал новый вывод: все сказанное Клименко не только звучало убедительно, но и, скорее всего, соответствовало истине. С миром происходило нечто странное – почему бы действительно не дублирование? – и навигаторы представляли угрозу безопасности, да еще какую.

Это ведь ни одному шпиону или террористу и не снилось – взять и уйти прямо из-под носа у чекистов, прямо у них из рук. А если представить, что злодеи, наоборот, замыслят куда-то проникнуть? Подберутся окольными путями через другую реальность, а потом – здрасьте вам! «Вынырнут» и взорвут какой-нибудь стратегический объект. Ведь запросто смогут так сделать. Нет, не сейчас, а потом, когда Старый мир окончательно придет в негодность и стратегические объекты в нем лишатся охраны, поскольку охранять будет нечего. Но здесь-то эти объекты останутся в строю. Географические привязки, как сказал Клименко, те же. Мир срисован почти до мелочей. Только опасные природные процессы приостановлены, да навигаторы остались без копий по каким-то непонятным причинам.

«Навигаторы и мы, – добавил майор Клименко, честно глядя на Гуськова. – Генерал, ты, я и еще несколько человек. По сути тоже навигаторы, только на правильной стороне баррикад».

И эту пилюлю Гуськов проглотил, не задумываясь. На правильной, значит, на правильной. А что дубликатов у «контрнавигаторов» нет, это даже хорошо. Только перед ребятами неловко. Вроде бы они – серая масса, а ты такой весь из себя уникальный. Но если отбросить ложную скромность, ничего плохого в этой уникальности не было.

«Действительно, что плохого, если ты сам себе и оригинал, и копия? В Старом мире потеряют, уволят за прогулы? Так ему осталось всего ничего, миру этому. Вон как развернулось аномальное сияние, солнца не видать. Клименко ясно сказал, это предвестник большой и разноплановой катастрофы. Никто не уцелеет. За какое время – неизвестно, но сгинут все. И сомневаться в словах майора действительно нет никакого повода. Все к тому и катится. Уже начались проблемы. Пока только на востоке, но постепенно они подбираются и к центральным областям. Скоро в Европу перекинутся, а там и за океан. Снова трясет, бушуют ураганы, пожары, наводнения, извержения… чего только нет. И техника начинает отказывать. Да еще народ паникует. Пока в режиме тихой паники, ажиотажного спроса на тушенку, соль и спички, а также самостоятельной эвакуации из больших городов, но ведь это пока. Скоро в полный рост запаникуют. Вот тогда и начнется каша. Полные дороги беженцев, аварии, техногенные катастрофы – ведь все без присмотра побросают. Короче, мало никому не покажется. Ну и на хрена мне личная копия в таком мире? Чтобы героически погибла? На фиг, на фиг такой график! Поэтому лучше уж быть в единственном экземпляре, и желательно в Новом мире… Или, вернее сказать, в Новой реальности. Это слово, наверное, точнее».

Пожелание служить Новому миру исполнилось, спасибо генералу Мазичу (Гуськов никогда не думал, что будет без кавычек благодарить сотрудника Центрального аппарата ФСБ), поэтому все, что оставалось, – это работать и глотать пилюли, которыми потчевал Гуськова приставленный в качестве цербера майор Клименко.

Расстояние до беглецов было приличное, но Гуськов сумел разглядеть клиентов. Одним точно был Водолей. Другого Гуськов раньше не встречал, но видел его фото в айфоне у Клименко. Это был Телец, он же Павел Горбатов. Так что складывалось все очень удачно. Одним выстрелом двух зайцев. Оставалось только подобраться на нужное расстояние и сделать этот выстрел.

Клиенты о чем-то спорили, стоя у серебристой «БМВ», похоже, той самой, которая дважды устраивала легкий саботаж оперативных мероприятий. Сначала на Дмитровском шоссе, а затем на трассе, неподалеку от дачного поселка. В первый раз на странное поведение навигаторского заступника обратил внимание только Геша, второй случай вызвал вопросы уже у Гуськова, но Клименко и товарищи в черных «Ауди» почему-то посчитали вмешательство «БМВ» случайным. То ли от недостатка опыта, то ли по иным причинам. Скорее всего, первое. Хотя, когда за кадром маячит Мазай, возможны любые варианты. Гуськова в тактические соображения начальства никто не посвящал. Но теперь-то неслучайность появления серебристого «бумера» на пути следования стала очевидна, и потому… обсуждение этого факта потеряло смысл. А уж реплики типа «что я говорил» вовсе не имели смысла. Представитель начальства и так чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и не подавал вида. Лишний раз его раздражать Гуськову не хотелось. Гуськову хотелось только, чтобы Клименко зафиксировал эту цепочку эпизодов в памяти и впоследствии сразу обращал внимание на подобные «мелочи», а не когда от них становится мало проку.

Клименко на правах проводника из мира в мир занял место рядом с Гешей, поэтому, когда на горизонте замаячили навигаторы, тоже увидел их одним из первых. Майор тут же подался вперед и замер, словно собака, учуявшая дичь.

– Второй, который на «БМВ», тоже навигатор, – будто бы прочитав мысли Гуськова, проронил Клименко.

– Горбатов? – уточнил Гуськов.

– Да. Будем брать обоих.

– Ага, «брать», – послышалось из салона. – А они «дадуть»?

– Тихо, – Гуськов бросил строгий взгляд на Локтева.

Тот «отбил» взгляд в сторону Трощинского.

– Гуськов! – не отрывая взгляда от навигаторов, позвал Клименко. – Смотри, что будет!

– А что будет? – Гуськов пожал плечами. – Смоются, как обычно. В смысле – нырнут.

– Больше не пройдет этот трюк! – Клименко врубил гарнитуру связи. – Третья машина, нырок!

– На дороге опасно нырять, – пришел ответ.

– Так прижмись! – Клименко толкнул локтем Гешу, тонко намекая, что приказ относится и к нему. – Гуськов, наблюдай, как я это делаю! И врубайся поскорее, сам будешь группу переводить! Не вечно же мне с вами кататься!

– Я стараюсь, – без энтузиазма ответил Гуськов. – Только пока как об стенку.

– Потому что не веришь до сих пор!

– Я стараюсь, – тем же нейтральным тоном повторил майор.

Клименко подался вперед еще сильнее и вдруг резко хлопнул ладонью по торпеде. Геша недовольно скривился, но промолчал. Да ему и не до того стало мгновением позже…

…В небе вдруг вспыхнуло аномальное северное сияние, машину крепко встряхнуло на кочке, а затем Геше пришлось резко тормозить и маневрировать. Дело в том, что к обочине он прижаться не успел, и поэтому «Форд» вынырнул в опасной близости от заднего бампера «Газели», шпарившей в попутном направлении по залитой радужным светом улице.

Когда «Форд» следом за «Ауди» лихо затормозил у небольшого магазинчика, навигаторы уже хлопнули дверцами «Лексуса», который поджидал их в этом мире вместо «БМВ», и даже успели начать маневр. «Форд» перекрыл им пути к отступлению, а черная «Ауди» встала справа, но у «Лексуса» оставалось предостаточно места и слева, и спереди.

– К машине! – крикнул Клименко, выпрыгивая из «Форда».

Ребята высыпали из микроавтобуса, на ходу доставая оружие, но тут случилось нечто непредвиденное и очень странное. Земля вдруг ушла из-под ног, и все оперативники разом споткнулись на ровном месте, а Парус так вообще упал на одно колено. Первой мыслью Гуськова стало предположение, что противник применил какое-то особое оружие: мгновеннодействующий газ или что-нибудь из области высоких технологий, вроде низкочастотного излучателя. Но версия рухнула, когда асфальт вновь дрогнул, и тонкая корка льда на нем покрылась мелкими трещинками. Нетрудно было заметить, что и машины закачались на пружинах, но раскачка получилась не вертикальная, а горизонтальная. Как во время землетрясения.

«Хотя почему «как»? – Гуськов остановился и чуть присел. – Землетрясение и есть! Да неслабое. Это в Москве-то!»

Воспользовавшись секундным замешательством в рядах противника, «Лексус» успел вырулить влево, перепрыгнул через два бордюра и ударил по газам. Клименко первым отреагировал на маневр навигаторов. Он, недолго думая, вскинул «Гюрзу» и почти полностью разрядил ее вслед уходящей в точку машине.

«Что за манера опустошать магазин, когда достаточно двух-трех выстрелов? – Гуськов поморщился. – Салаги. Боевиков насмотрятся и палят».

Прицел при этом Клименко взял слишком высокий, наверняка все пули прошли верхом. Чего хотел добиться – непонятно. Ну максимум разбил заднее стекло, «пометил» машину. Возможно, ранил кого-то из навигаторов. Но разве в этом заключалась задача? По колесам надо было стрелять, чтобы задержать клиентов, по колесам. Это же азы. Первый класс, вторая четверть.

«А штабные салаги – это вообще отдельная песня, – Гуськов негромко фыркнул и отмашкой дал ребятам команду грузиться обратно в «Форд». – Таким остолопам вообще нельзя оружие доверять».

В «Ауди» сидели бойцы поопытнее, в ситуации экипаж черного седана разобрался лучше, чем майор Клименко. Как только Клименко прекратил палить в белый свет… отставить, в радужный свет… «Ауди» стартовала с динамикой ракеты и вновь села на хвост юркому «Лексусу». Ну, а микроавтобус, как обычно, замкнул процессию.

– Прижимай его, прижимай! – непонятно, в гарнитуру или просто себе под нос пробормотал Клименко.

– «Стреляй, Глеб Егорыч, стреляй, – негромко процитировал «Место встречи…» Трощинский, – уйдут же».

В салоне послышались приглушенные смешки.

– Цыц, язва, – так же вполголоса приказал Гуськов.

– Да чтоб тебя! – вдруг воскликнул Клименко и снова ударил по торпеде…

…В небе тут же вспыхнуло солнце. С каждым переходом из мира в мир майор Клименко набирался опыта, и теперь ему почти не требовалось время на подготовку к «нырку». Как, впрочем, и навигаторам. Ведь именно они первыми резко перешли, а вернее – перескочили в Новый мир.

«Форду» снова повезло, чего не скажешь об «Ауди». Тот, кто переводил черную машину из мира в мир, явно поспешил. Как раз в тот момент, когда клиенты «нырнули», немецкая «торпеда» нацелилась «Лексусу» в левый борт, то есть ехала по пустой встречке. Прежде чем «нырять», водителю «Ауди» следовало хотя бы перестроиться на свою полосу движения, но он поспешил перейти в Новый мир, за что и поплатился. И не только он, но и весь экипаж.

В Новом мире встречная полоса оказалась прилично загруженной. «Ауди» вынырнула прямо перед носом у старенького «Ниссана-Патруля», который катил себе, ни о чем не подозревая, в сторону выезда на Алтуфьевское шоссе. Водитель «Ниссана» успел лишь вывернуть руль вправо. «Ауди» врезалась ему в район переднего левого колеса и легко подкинула тяжелый внедорожник. «Патруль» завалился на правый борт, затем перевернулся на крышу и замер, а черного «немца» развернуло кормой вперед и протащило по дороге еще с десяток метров.

Геша резко ударил по тормозам.

– Не останавливаться! – крикнул Клименко. – Им помогут!

– Не догоним, – Геша помотал головой. – Лучше пусть другие «Ауди» его ловят.

– Вперед – я сказал!

– Геша, поехали, – спокойно произнес Гуськов.

– Ну, навигаторы, держитесь, боевой «кукурузник» в небе, – пробурчал Геша, разгоняя микроавтобус до «запредельной» скорости… километров до ста… за двадцать секунд.

Две черные «Ауди», дежурившие в Новом мире, не поддержали инициативу команды Гуськова – Клименко. Они остановились рядом с пострадавшими, поэтому погоня сошла на нет уже через минуту. «Лексус» далеко впереди мигнул стоп-сигналами, повернул налево и скрылся из вида.

Гуськов поднял взгляд на Клименко. Майор поиграл желваками, неразборчиво пробормотал что-то насчет «их матери» и достал айфон. Раз не воспользовался гарнитурой, значит, решил доложить прямиком Мазичу. Этот интересный момент Гуськов подметил давно. Почему-то генералу Клименко всегда звонил по обычной линии.

– Ушли, – коротко доложил Клименко, когда установилась связь.

– Вижу. Не проблема. Если им нужно в город, поедут по Осташковскому или через Мытищи, по Ярославке. Оба направления перекрыты. Возьмем их у МКАД.

Клименко не приглушил звук, поэтому слова генерала отлично слышал и Гуськов, сидящий за спиной у штаб-майора.

– Нам выезжать на Кольцевую?

– Нет, следуйте за навигаторами.

– Отстаем сильно.

– Я знаю. Ваша задача – перекрыть пути отхода в сторону области. И больше не церемоньтесь. Огонь на поражение.

– Есть, понял.

– Клименко, как там Гуськов? Как дела у него с «дайвингом»?

– Пока не очень.

– Плохо! Тренируй! И в темпе, время поджимает. У нас слишком мало полноценных ныряльщиков. Кстати, Шадрин выбыл.

– Совсем?!

– Нет, подушки спасли. Все живы, но Шадрину и Чекану дня два-три придется полежать. Остальным дольше.

– Без Шадрина дырка.

– О том и говорю. Теперь Гуськов нужен как никогда. Научи его «нырять», Клименко, срок – до вечера.

– Постараюсь.

– Я не прошу, а приказываю. Со всеми вытекающими… понял меня? Он все еще не верит или не хочет?

– И то, и другое.

– Зайди с другого бока и прокачай еще раз. Этот сукин сын – известный упрямец. Но если он вникнет в тему, все старания окупятся с лихвой. Активируй мне его, Клименко. С этой минуты это твоя первоочередная задача. Понял меня?

– А навигаторы?

– Сам разберусь. До связи.

Гуськов расслабился и хмыкнул. Или этот Мазай действительно играл в демократа, или майор Клименко был не таким простым фруктом, каким казался. Говорили они не то чтобы на равных, но без «сложноподчиненных» условностей. Пожалуй, если так пойдет и дальше, Гуськов мог вскоре слегка поменять свое отношение к отдельным сотрудникам Центрального аппарата. К отдельным и слегка, но все-таки. А еще его заинтриговало, да и польстило, чего уж греха таить, отношение Мазая. Генерал имел на него серьезные виды, и это подтачивало изначальную уверенность майора, что его выбрали, просто чтобы подставить, разменять в нужный момент.

«А оно «видишь, че, Михалыч». Другая перспектива вырисовывается. Ныряльщик им нужен. Ну, то есть контрнавигатор, так лучше звучит. Опять не фонтан работенка, конечно. Мало того, что не в кабинете, так еще из огня да в полымя постоянно. Но хотя бы не на подхвате, при нормальном деле. В общем-то, годится. Надо, конечно, все это еще раз хорошенько обмозговать, но предварительно… годится. Одна беда – ныряние это, как же его освоить-то? Как это делается? Как понять? Из Клименко учитель, как из дятла пулемет, один звук и никакого эффекта. Придется, наверное, самому поднапрячься».

– Пока на Осташковское выруливай, – спрятав айфон, сказал Клименко Геше и обернулся к Гуськову: – Генерал приказал ехать по следам. Если попытаются прорваться в сторону области – огонь на поражение.

– А если сразу туда повернут?

Клименко пожал плечами:

– Мазай считает, что они в город направляются. У МКАД их наши ждут.

– Все понятно.

– А еще Мазай просил тебя, Алексей Борисович, поприлежнее учиться, – спокойно и даже дружелюбно сказал Клименко. – Шадрин временно выбыл, а ныряльщиков и так мало, теперь вообще зашьемся. Очень ты важен для дела, понимаешь?

«Надо же, как зашел «с другого бока», – Гуськов мысленно усмехнулся. – Молодец, правильный выбрал курс. Психолог. И марку удержал. Снизошел, но не опустился. Правильно я его просчитал. Непростой он все-таки фрукт. С двойным донышком – это как минимум, а то и с тройным».

– Все понял, – Гуськов кивнул. – Научусь. Когда пойму, в чем секрет.

– В этом и дело, нет никакого секрета. Просто представляешь себе место, в которое хочешь попасть, – и шагаешь.

– А если я не знаю, как это место выглядит?

– Так же, как место старта, разве что небо другое: либо солнце на нем, либо сияние. Лично я за это цепляюсь.

– А по торпеде зачем хлопаешь?

– А как иначе я машину перекину? Нужно, чтобы плотный контакт был. Как с одеждой.

– Понял. Дай обмозговать, ладно?

– Конечно.

Что ж, Клименко действительно нашел правильный подход. А ведь всего-то поговорил по-человечески. Для Гуськова было в новинку, что сотрудник Центрального аппарата разговаривает с ним на равных, и этот, казалось бы, незначительный факт произвел нужный эффект: Гуськову захотелось поработать в этой странной, но интересной команде.

Сомнения у майора, конечно, остались. Но теперь они относились не к работе, а к общей ситуации. Сомнения, так сказать, космического масштаба относительно целей, задач и технологии дублирования, а также относительно благородной миссии Нового мира.

Все-таки профессиональная подозрительность никак не давала Гуськову принять официальную версию, которую так четко и убедительно, словно с листа, озвучил Клименко еще во время первого разговора на эту тему. Что-то во всем этом было не так. Какой-то имелся подвох.

А если честно, глубоко в душе у Гуськова вообще окопалось подозрение, что Новый мир – это не более чем простейшая ловушка. Кто ее устроил, как и зачем? Это другой вопрос. Важнее понять – стоит ли в нее входить?

Впрочем, вошли уже. Теперь не повернешь. Но этот факт не перечеркивал важность знания – кому на самом деле выгоден Новый мир? Людям? Или тем, кто его построил? Или заговора нет и это все счастливое стечение обстоятельств: Новый мир случайно возник накануне гибели Старого? То есть это произошло бы и в более спокойной обстановке. Просто тогда навигаторы не заметили бы удвоения мира, как и все остальные люди: и оригиналы, и дубли.

А что, жили бы себе, не тужили, переходили из мира в мир и не понимали этого. Ведь если в обеих реальностях были бы одинаковые условия, в них, наверное, вся жизнь шла бы параллельно, одинаково. Или нет?

Гуськов встряхнул головой. Фантазии отставить! А подозревать можно и нужно кого угодно, в чем угодно, лишь бы это шло на пользу делу. Но в данный конкретный момент подозрения и размышления только мешали. Гораздо эффективнее было бы на минуту отвлечься, а затем снова включиться в работу по освоению «реального дайвинга».

«Беседа лечит, разговор мысль отгоняет», – припомнил Гуськов фразу доктора из «Формулы любви». Да, разговор на посторонние темы был сейчас как раз тем, что нужно. И очень удачно, что Стрельцов спросил что-то у Клименко, затем капитана поддержали Локтев и Парус, Трощинский… в общем, как раз не хватало Гуськова. Лейтенант Шипулин и Геша были не в счет. Первый вообще всегда молчал, а второй вел машину, и отвлекаться ему полагалось лишь на короткие комментарии.

Гуськов попытался уловить суть разговора и понял, что отвлечься на самом деле не получится. Ребята уточняли у Клименко моменты, которые касались практических сторон дублирования миров. Уточняли и заодно высказывали свои опасения.

– Я не понимаю, чего вы боитесь? – Клименко, казалось, был искренне удивлен. – Вы трижды нырнули туда и обратно. Что вас беспокоит? Укачало, что ли?

– Нет, самочувствие в норме, но… – осторожно попытался ответить за всех вечный скептик Парус. – А если встретим дублей, что будет?

– Ничего не будет, – уверенно ответил Клименко. – Ничего страшного. Ваши дубли решат, что обознались или померещилось. Наши миры – не петли времени. Ныряя, мы не переходим в прошлое или будущее, где, наверное, лучше было бы не встречаться с самим собой. Два мира, между которыми мы перемещаемся, просто разделились и разошлись.

– Снялись с бакштофа и отчалили, как два корабля в море, – не преминул блеснуть эрудицией Трощинский. – Теперь идут каждый своим курсом.

– Можно сказать и так, непринципиально, – согласился Клименко. – Главное в другом. Ваши дубли в Старом мире – это отдельные личности. С сегодняшней полуночи у вас и у них начала формироваться своя судьба. Строго говоря, они больше не вы, не полные ваши клоны. Вот уже более двенадцати часов они накапливают свой жизненный опыт, а вы свой.

– Короче, встреча ничем не грозит, и у каждого теперь своя судьба, – подытожил Локтев. – Понятно даже мне.

– Судьба у них, прямо скажем, незавидная, – печально проронил Парус. – Мир-то Старый рушится. И значит, в Старом мире мы все умрем.

– Не мы, а они, – поправил Трощинский.

– Все равно как-то не по себе становится.

– А я выживу! – уверенно заявил Локтев. – Ну, в смысле, клоун мой выживет.

– Сам ты клоун, – усмехнулся Трощинский. – Только не смешишь никого и сам не смеешься.

– Кто в армии служил, тот в цирке не смеется, – неуклюже парировал Локтев. – И смешить я тоже никого не собираюсь. Просто я в себе уверен.

– Это в себе! А в «клоуне» своем?

– А это разве не я? – Локтев вопросительно взглянул на Клименко. – Или я неправильно понял вводную, товарищ майор?

– Очень даже правильно все понял, Локтев, – Клименко кивнул.

– Вот! – Локтев выразительно посмотрел на Трощинского. – Вот поэтому и выживу… ну, в смысле, клоун мой выживет. Потому что правильно соображает. А твой обязательно затупит и в какое-нибудь дерьмо вляпается.

– Не мои проблемы, – неожиданно спокойно ответил Трощинский.

– О как! – Локтев даже слегка подпрыгнул на сиденье. – И что, ничуточку не жалко клоуна своего?

– Клона, Семен, клона, а не клоуна, – не выдержал Парус. – Но это все равно неточное определение. Все гораздо сложнее. Ты был ближе к истине, когда говорил «я выживу».

– В курсе, мать писала, – отмахнулся Локтев. – Это я для удобства, чтоб не путаться. Но ты, Тролль, не ответил. Тебе чего, не жалко себя второго?

– Тогда уж первого, – поправил Трощинский и пожал плечами. – Если жалеть, то и спасать надо. Я не готов.

– Во, блин! – Локтев хлопнул себя по коленке и помотал головой. – Во рисуются портреты! Нет, что люди готовы маму с папой продать, это я слыхал. Но чтоб себя самого! Это ж каким надо говнистым быть?! А хотя и правильно! Чего такое дерьмо спасать? Само не потонет!

– Захлопни пасть, Локатор! – Трощинский резко выбросил руку и схватил Локтева за кадык.

Если б не мгновенная реакция флегматичного, казалось бы, Паруса, старшему лейтенанту Локтеву пришлось бы несладко. Парус ребром ладони хлестко врезал Трощинскому чуть выше локтевого сгиба, и офицер разжал пальцы.

– Еще дернетесь – высажу в Старом мире, – когда подчиненные сами притушили пожар, строго сказал Гуськов. – И провокатора, и драчуна. Замаетесь добираться обратно. Стрельцов, рассади их за разные парты.

Капитан Стрельцов ничего не предпринял, только показал кулак сначала Трощинскому, затем Локтеву. Первый, потирая частично онемевшую руку, поморщился и кивнул. Второй, осторожно ощупывая кадык, покашлял и отвернулся к тонированному окну. Обычно подобное поведение означало, что инцидент исчерпан.

Но Гуськов отлично понимал, что это не последняя вспышка. Нервы у всех ребят были на пределе, даже у Паруса и у его напарника, принципиального молчуна лейтенанта Шипулина.

Ведь тут вот какая беда: будь обстановка боевой, другое дело, группа стала бы гранитным валуном, железобетонным монолитом. Но в обстановке полной неопределенности, мистики и постоянных «нырков» – то в царство надвигающегося хаоса, то обратно в мир подозрительного порядка и грядущего благоденствия – люди растерялись, и нервишки у них пошли вразнос. Да еще эта проблема с двойниками. Ну никак их существование не укладывалось в стройную систему мироустройства, которую каждый из ребят познавал и мысленно инвентаризировал всю свою жизнь. Как тут не растеряешься и не занервничаешь? В таком состоянии собачья грызня может начаться внутри даже самого сплоченного коллектива. Вот она и началась. Предотвращать поздно, остается только правильно реагировать: взяться за ручку поддувала и держать огонь разгоревшихся страстей под контролем. Когда надо – прикрыл заслонку, притушил огонек, но ведь может потребоваться и добавить кислорода, чтоб взбодрить народ. Кто знает, как пойдут дела дальше?

Но пока требовалось именно притушить пламя, и ручного управления тягой для этого было мало. Срочно требовался какой-то противопожарный раствор. Срочно, просто экстренно!

Гуськов наклонился вперед и шепнул на ухо Геше заветное слово. Водитель усмехнулся, но кивнул и, нагнувшись к баранке, пошарил рукой под своим сиденьем. В финале поисков из-под сиденья была извлечена литровая алюминиевая фляжка армейского образца. Раствор в ней содержался далеко не противопожарный, даже наоборот, «горюче-смазочный». Но сейчас его горючесть не имела значения. Важно, что жидкость годилась для «смазки нервов» коллектива.

Клименко первым заметил, что затевает Гуськов. Он неодобрительно покачал головой, но промолчал. И на том спасибо.

Гуськов достал из бокса стопку пластиковых стаканчиков и протянул Стрельцову:

– В темпе. Скоро приедем.

Капитан быстро раздал стаканчики. Никто не отказался. Гуськов протянул стаканчик и майору Клименко. Тот сначала помотал головой, но потом вдруг передумал.

– Праздник, в конце концов, – проронил майор-штабист, как бы оправдываясь перед самим собой. – Вообще-то не пью, но сегодня…

– С праздничком, – Гуськов налил майору, затем Стрельцову и вручил фляжку капитану, чтобы тот наполнил стаканчик Гуськова, а затем и стаканчики ребят. – Геша, твоя доза останется, не волнуйся.

– Не переживайте, Алексей Борисыч, – Геша усмехнулся. – У меня еще найдется.

– Куркуль, – хмыкнув, сказал Трощинский.

– Это чего? – Локтев понюхал напиток. – По цвету коньяк, а пахнет… лучше. Или в Новом мире все коньяки так пахнут?

– Это кедровка, – пояснил Геша. – Жена у меня из Томска, у нее батя так настаивает, на кедровых орешках. Вот и я насобачился. Рецепт простой, главное – не передержать.

– Будем! – Локтев замахнул первым.

– А тост? – Трощинский вздохнул. – Синяк ты, Локатор, честное слово. Чуть спиртным запахло, сразу крыша набок и только бы глотать.

– Низковата культура пития, – смягчил Парус.

– И вообще культура, – добавил Трощинский.

– С праздником, – Гуськов кивнул ребятам и отсалютовал стаканчиком майору Клименко.

Кедровка оказалась довольно приятным напитком (насколько это возможно, когда речь идет о спиртном). Но главное, что спонтанное «застолье на коленке» решило поставленную задачу. Народ немного расслабился.

– Что-то не распробовал, – Локтев протянул стаканчик.

– Баста, – Гуськов покачал головой и вернул фляжку Геше.

– Си, сеньор, – Локтев вздохнул. – Геша, кедровке зачет.

– Подгребай в субботу, распробуем, – ответил Геша. – Всех приглашаю.

– Точно! – Локтев вдруг легонько хлопнул себя по лбу. – У тебя же днюха! Сколько стукнет?

– Тридцать один, – Геша усмехнулся. – Не круглая дата, но отпраздновать можно.

– Даже нужно, – проронил Стрельцов. – Всех праздников в жизни – день рождения да Новый год. Остальное политика.

– Загнул, – Трощинский усмехнулся.

– Что загнул-то? – Стрельцов пожал плечами. – Какие еще реальные праздники есть? Профессиональные? Условности, уж простите за прямоту, просто поводы выпить. Государственные? Тоже непостоянные величины. Вот и остается Новый год и день рождения. Их никакая власть не отменит, и если профессию сменишь, они все равно останутся.

– Философ, – Трощинский усмехнулся.

– Станешь философом, – проронил Парус, – когда выясняется, что все вокруг не такое, каким кажется.

– А раньше ты ни о чем таком не догадывался? – Трощинский хитровато прищурился. – Ты ведь у нас на все особый взгляд имеешь.

– Не до такой степени.

– Насчет того, что все не такое, каким кажется, согласен, – сказал Гуськов, пытаясь сменить тему. – Об этом лучше всех инструктора по боевой подготовке знают. Могу пример привести. Допустим, для обычных людей оружие – это либо нечто острое, либо огнестрельное. А для подготовленных все, что угодно, – оружие. Все, что под рукой. У нас служил один кадр, Рома Слон…

– Фамилия, что ли? – Стрельцов недоверчиво взглянул на командира.

– Прозвище. Здоровый был такой. Локатор и Тролль его помнят. Так вот он мог чайную ложку так швырнуть с десяти шагов, что она в дерево до половины ручки втыкалась. Тут ведь важно хорошее ускорение предмету придать. Тогда и малая масса опасной станет. Одного бродягу брали, отстреливался гад, маневрировал грамотно… короче, у Ромы патроны кончились. Так он бродягу айфоном вырубил. С третьего этажа точно в темечко попал.

– И как?

– Айфон?

– Бродяга.

– Оба насмерть.

– Да ладно! – Стрельцов недоверчиво взглянул на командира.

– Серьезно, – Гуськов спрятал ухмылку. – А Рома айфон всего за три дня до того купил. Они тогда только в продаже появились. Радовался, как дитя… а тут такая беда.

– Пришлось скинуться, Роме новую трубку купить, – добавил Трощинский.

– Нет, вы серьезно? – Стрельцов попытался определить, прикалываются товарищи или нет, но у него ничего не вышло.

– Начальство-то не сильно разбежится, – поддержал товарищей Локтев, – от силы часы «командирские» подарит. Да и те с гнутыми стрелками. Вон, Геша в курсе.

– Эт-точно! – хмыкнув, согласился Геша. – В прошлом декабре дарили. Секундная за девятку цеплялась. Но ничего, открыл, выпрямил, идут.

– Да нет, я насчет «насмерть», это правда, что ли? – Стрельцов неуверенно усмехнулся. – Ладно, сдаюсь! Развели, да?

Его вопрос так и остался без ответа. Помешало «центральное» начальство. Как обычно, вмешалось в разговор в самый неподходящий момент.

– Тишина, – приказал Клименко и вновь достал телефон.

Гуськов снова слегка подался в сторону Клименко и опять расслышал практически все, что сообщил майору Мазай.

– Отбой, Клименко. Ушли гады. В Мытищах нырнули, за триста метров до засады. Словно учуяли.

– Или кто-то предупредил, – проронил Клименко.

– Или так, – согласился Мазай. – В Старом мире я местных тоже подключил, но от них толку чуть. Там полный хаос. В Мытищах столпотворение, народ по Ярославке чешет, обе полосы на выезд из Москвы работают.

– Значит, в Старом мире они в Москву не попадут, снова здесь вынырнут.

– Верно. Только где и когда?

Гуськов на несколько секунд отвлекся. Мысль о том, что кто-то в последний момент вывел навигаторов из-под удара, показалась ему логичной. У Гуськова и раньше возникали подозрения, что Водолею кто-то помогает, но с толку сбивало вмешательство навигатора на «БМВ», этого Павла Горбатова. Теперь проблема поворачивалась другим боком, и становилось понятно, что какой-то «крот» предупреждал не только Водолея, но и Тельца. И раньше, и сейчас. И это без сомнений.

Дело было не в профессиональной привычке Гуськова подозревать всех подряд (чисто для профилактики), а в совокупности улик. Все складывалось одно к одному. И Водолей вовремя ускользал из временных укрытий, и Горбатов появлялся в нужное время в нужном месте. Когда они объединили усилия, «везение» не удвоилось, но и не оставило навигаторов. Они по-прежнему ловко обходили засады и без проблем выбирались из сетей, раскинутых чекистами. Кто-то им помогал, это однозначно.

Гуськов снова прислушался, но Мазай и Клименко уже закончили беседу.

– Не все плохо, – сообщил Клименко, оборачиваясь к Гуськову и команде. – Клиенты снова ушли, но к оперативно-поисковым мероприятиям присоединились коллеги из Старого мира. А еще у нас появились новые данные по этим двум навигаторам.

– Интересно, как это Мазай умудрился пристегнуть «старичков»? – Трощинский усмехнулся. – Что им напел?

– Он и для них генерал, – проронил Парус.

– А что за новые данные, товарищ майор? – спросил Стрельцов.

– Навигаторы встретились не случайно. Они были знакомы. Более того, у них одна жена. Горбатова Ирина Владимировна. Вот фото.

Клименко развернул на весь экран айфона фотографию молодой и очень симпатичной брюнетки. Дольше всех дамочкой любовался Трощинский.

– Хороша, – выдохнул наконец лейтенант.

– Интересно девки пляшут! – вклинился Локтев. – Одна жена? Что за прикол?

– Для одного бывшая, для другого действующая, – пояснил Клименко.

– Ну-у, так неинтересно, я-то уж подумал, шведская семья, – Локтев усмехнулся. – Эти, как их… свинки… нет? Тролль, как же они правильно называются?

– Свингеры?

– Вот, точно! – Локтев снова ухмыльнулся.

– Ничего такого, – серьезно сказал Клименко. – Этот факт просто подтверждает, что встретились они не случайно.

– Не, ну все равно какие-то извращенцы, – Локтев фыркнул. – Как могли они спеться? Они ведь, получается, соперники.

– Угомонись, альфа-самец, – вновь вмешался Трощинский. – Это для тебя все другие мужики не могут даже взглянуть на твою жену, и вообще жизнь прямая, как лом. На самом деле всякие бывают ситуации.

– На этом факте и основана следующая вводная, – сказал Клименко.

– Едем в гости к жене, – опередил майора Локтев.

– Локтев! – Стрельцов строго взглянул на старлея.

– Все верно, – сказал Клименко. – Адреса, домашний и рабочий, установлены. Надеюсь, она подскажет, где могут вынырнуть навигаторы.

– Не дома, эт-точно, – проронил Геша. – Дураки они, что ли?

– Не дураки, верно, – Клименко кивнул. – Вот и спросим, где их ждать?

– А она скажет? – Стрельцов пожал плечами. – Имеет право промолчать.

– Скажет, – заявил Гуськов. – Вон, Трощинский у нас специалист по вызову женщин на откровенность.

– И вообще по вызову женщин, – не удержался Локтев.

– Едем на Кутузовский, – приказал Клименко Геше. – Перекресток с улицей Свиридова.

– Хорошо устроились, – Геша хмыкнул. – Если без пробок, за час доедем.

Совсем без пробок не обошлось, но в обещанный час Геша уложился.

В этот же отрезок времени уложились и поиски дома. Правда, когда «Форд» уже зарулил во двор, выяснилось, что можно было и не спешить. Майору Клименко пришла новая информация. Ирины Горбатовой, в прошлом Водорезовой, в квартире не было. Это установили парни из еще одной группы, подключенной Мазаем, а подтвердили технари, то есть команда специальной технической поддержки. Они проверили квартиру с помощью тепловизора. Из живых существ был обнаружен только кот, сосредоточенно гадивший в тот момент в спальне, прямо посреди хозяйской кровати.

Эта подробность особенно развеселила Локтева.

– Кабздец Ваське, – старший лейтенант хмыкнул. – Вернутся хозяева, на елку вместо макушки его натянут. Я бы натянул.

– Вряд ли они вернутся, – с сомнением проронил Клименко. – Скорее всего, Ирина Владимировна тоже подалась в бега.

Слова майора косвенно подтвердились очень скоро. Еще одна дополнительная группа аккуратно проверила офис, в котором трудилась Ирина. Там гражданки Горбатовой тоже не оказалось. Но с утра на работе ее все-таки видели. То есть стоило прокачать вариант более качественно.

«Неужели ее предупредили? – мелькнула у Гуськова мысль. – Но ведь навигаторы ушли в Старый мир, не могли они оттуда ей позвонить. Никак не могли. Получается, «крот» имеет связь и с Ириной. И, получается, она ему доверяет. Что из этого следует? Что «крот» – это кто-то из знакомых Горбатова и его жены? То есть, прокачав их связи, можно выйти на «крота»? Что ж, надо подумать над этим вариантом. Когда будет время».

Пока заниматься проверкой связей четы Горбатовых было некогда. На помощь «офисным работникам» Гуськов отрядил Паруса и Шипулина, благо офис, в котором работала Ирина, находился в шаговой доступности. А у квартиры майор оставил дежурить Локтева и Трощинского. Геше Гуськов приказал занять позицию на обочине, сразу по выезде из двора.

– Мы с капитаном прогуляемся по ближайшим точкам, – сказал Гуськов майору Клименко. – Вы с нами?

– Нет, останусь с Гешей, – майор покачал головой. – Буду на связи, заодно осмотрю дворы.

– Годится, – Гуськов кивнул Стрельцову. – За мной.

Капитан молча двинулся за командиром.

Лишь когда «Форд» остался далеко позади, Стрельцов наконец нарушил молчание.

– Ее предупредили, – высказал он опасение, не так давно возникшее и у Гуськова. – Пустышку тянем.

– Не скажи, – майор покачал головой. – Дома и на работе она однозначно не появится, но и далеко не уйдет. Либо к знакомым отправится, либо попытается отсидеться в людном месте.

– Рабочий день в разгаре, – заметил Стрельцов.

– Вот поэтому к знакомым она не поедет.

– Но в публичных местах сейчас не слишком людно, разве что в метро или в центре.

– В метро целый день кататься не будешь и по центру не нагуляешься.

– Вокзалы?

– Не пойдет. Там камеры, полиция, досмотр. Она хоть и женщина, но должна сообразить. Да и помощник, который ее предупредил, наверняка провел инструктаж.

– Где ж она может быть?

– Знаешь поговорку: «Хочешь что-то спрятать – положи на виду»? Думаю, в нашей ситуации она вполне уместна. Какой тут ближайший супермаркет?

– «Перекресток», кажется, – Стрельцов указал направо. – Там, на Клочкова, большой торговый центр.

– Вот туда и двинем для начала.

– Вы серьезно думаете, что она может быть там? – удивился Стрельцов. – Или это просто для очистки совести?

– Капитан, – Гуськов строго посмотрел на Стрельцова. – Отставить сомнения. Это называется стандартные оперативно-розыскные мероприятия. Весь город мы вдвоем все равно не прочешем. Поэтому поступим, как записано в инструкции. Еще вопросы?

– Нет вопросов, – Стрельцов пожал плечами и отвел взгляд.

– Тогда шагом марш.

И снова капитан выполнил приказ молча, но через какое-то время все-таки не выдержал и озвучил новую инициативу:

– Клименко сказал, что и в Старом мире генерал подключил ребят. Они тоже ищут эту Ирину? То есть не эту, а ту… исходную.

– Не знаю, – Гуськов пожал плечами. – Но было бы логично. Она ведь тоже в курсе всех адресов и явок. Одна проблема: работать в Старом мире стало трудно. Там ситуация накаляется не по дням, а по минутам. Так что у нас шансов больше. Теоретически.

– Можно и другие связи прокачать.

– Можно, Юра, – Гуськов кивнул. – Но не нужно. Не стоит распыляться. Отработаем вариант с Ириной, тогда и будем думать.

– Но почему не сделать все параллельно?

– Потому что мы не супермены, капитан, – Гуськов вздохнул. – Ты сколько в органах?

– Три года здесь, плюс в военной контрразведке восемь.

– И ты до сих пор сохранил такой задор? – майор усмехнулся. – Молодец.

– Я привык делать все возможное, а не только то, что в инструкции прописано.

– А насчет того, что инициатива имеет инициатора, тебе в армии ни разу не говорили? Тогда я скажу. Все, что не укладывается в рамки инструкции, есть нарушение, Юра. И не важно, в сторону ты отступаешь или сверх инструкции что-то делаешь. Понятно?

– Так точно, – Стрельцов нахмурился.

– А раз понятно, выдохни и расслабься. Чтоб тебе стало легче, поясню: вариант с Ириной оптимальный, рассчитан на поимку сразу обоих навигаторов. Поэтому его надо отработать по полной программе, а уж после прокачивать другие контакты. Если Мазай подключит еще людей и отработает их параллельно, хорошо. Если нет, будем работать, но без лишних телодвижений и пустой траты сил. Потому что силы нам еще пригодятся.

– Думаете, затянется эта охота?

– А ты как думаешь?

– Честно?

– А как же! – Гуськов усмехнулся. – Ты ведь у нас не только инициативный, но и честный, как пионер. Всем ребятам пример.

– Да ладно вам, – Стрельцов поморщился. – Если честно, все смешалось в голове. Особенно после этих ныряний в другой мир. Я мистикой не сильно интересуюсь. Точнее – вообще не интересуюсь. Ну, «Дозор» прочитал через силу, дочка заставила, да пару фильмов про вампиров смотрел в отпуске, от нечего делать. А по телевизору… если бы дочка по всяким «битвам экстрасенсов» не убивалась, то и не включал бы такие каналы. В общем, слабая у меня теоретическая подготовка по этой части. Только сейчас начинаю хоть как-то все в голове укладывать.

– С трудом?

– Вот именно. Поэтому укладываются пока только рабочие моменты. Частности. Допустим – что надо искать обеих этих Ирин. Или что навигаторы могут вынырнуть в любом месте и помешать нам.

– Все правильно, Юра, вот исходя из этих частных установок и действуй. Найдем одну Ирину – возьмем одну. Найдем обеих – берем обеих. Вынырнут навигаторы – стреляй. А осмыслишь позже. Если потребуется. Может, наоборот, закончится все дня через три, и лучше будет забыть эту историю, как страшный сон.

– Забудешь такое!

– Сам не забудешь – помогут. За три года ты, надеюсь, изучил нашу Службу. Понял, что к чему.

– Это да. Только я впервые в такие секреты вникаю. Раньше тоже бывало… всякое видал, и за гостайну расписывался, но такое…

– Такое у всех впервые, Юра.

– Ну да, – капитан задумчиво покивал, – ну да.

И Стрельцов снова умолк. Майор тоже не стал больше мозолить язык. Он постарался даже не думать на эту тему. Ему хватало своих сомнений, а тут еще Юра подгружал. А надо оно?

Нет, по большинству вопросов Стрельцов ничего нового не озвучил. Обо всем этом майор успел поразмыслить еще в машине и без подсказок младшего товарища. И о мистике, и о том, что ловить надо на двух живцов, то есть на обеих жен. А еще Гуськов размышлял о странном выборе, который может встать перед навигаторами. Да он наверняка уже встал. Ирина или Ирина-дубль? Как парни поступят? Спасут Ирину или оставят в Старом мире? Наверное, спасут. И что дальше? Водорезов снова на ней женится? А ей это надо? Она давно замужем за Горбатовым, с Водолеем все в прошлом. Значит, она затребует Павла. Да, в Новом мире у Горбатова есть другая Ирина. Но эта-то была первой. И вряд ли кто-то сумеет ей доказать, что другая Ирина – это она же. Что это не клон, не близняшка, не соперница, а она же. Не проникнется, однозначно.

И ведь чем дальше в лес, тем больше дров. Над странностью такого выбора могут задуматься не только навигаторы и родственники этих граждан, но и прочее народонаселение. Допустим, друзья или просто левые люди, которых навигаторы случайно или намеренно убедят в своей правоте. Да что там далеко ходить, те же чекисты могут задуматься, и те, кому они это расскажут, – тоже. Наверняка задумаются, и очень даже скоро! Стрельцов пока вроде бы не задумывается, но ведь это пока. Он сам сказал, в голове каша, поэтому общей картины он не видит, только фрагменты. Но ведь увидит, куда денется! Выходит, Мазай играет с огнем, посвящая в тему слишком многих обычных людей. Получается, одно лечим – другое калечим?

«Хотя, когда будут нейтрализованы все навигаторы, шум уляжется, едва поднявшись. Об изолированной реальности забудут, словно ее не было. Останется лишь один вопрос: что делать с нами, фактически тоже навигаторами, только лояльными? – Гуськову вдруг стало неуютно. – Отправить на остров Бали в бессрочный отпуск? Что-то не хочется мне туда. А вернее, опасаюсь, как бы нас не «на о. Бали». Как бы на солнечное побережье Чукотки не отправили, имущество Абрамовича сторожить».

– Гуськов, на связь, – вдруг протрещало в гарнитуре. – Клименко.

– Слушаю.

– Парни из седьмой команды сообщают, что засекли троицу в китайском ресторанчике.

– Очень удачно. Всего троицу?

– Ирину и обоих навигаторов. А кого еще?

– Нет, никого, забудьте. В каком ресторанчике?

– «Чайна дрим», на другой стороне проспекта. Мы выезжаем. Локтев и Трощинский уже садятся. Но нам придется по развязке кружить.

– Вижу это заведение. В том же доме, где «Сбербанк»?

– Да.

– Идем наперехват. Подтягивайтесь. Они на машине?

– Нет. Пятая группа нашла машину в паре кварталов отсюда, на Артамонова. Четвертая выдвинулась на Ватутина. Но ближе всех вы и тройка из седьмой.

– Они в курсе, кого мы ловим?

– Нет. Поэтому я приказал им ждать вас. Если навигаторы попытаются нырнуть, делай то же, майор.

– Я ведь не умею.

– У тебя получится.

– Твои б слова да богу в уши… – Гуськов перемахнул через ограждение и начал форсирование Кутузовского – процедуру почти такую же опасную и сложную, как форсирование реки под огнем противника во время войны.

Дважды Гуськову пришлось крепко выругаться, трижды он едва не попал под колеса, но пересечь проспект ему удалось без потерь. А вот Стрельцову досталось. Какая-то модная машина с блондинкой при руле едва не вышибла из капитана дух. Хорошо, что удар пришелся вскользь, по задней поверхности бедра крылом и по спине зеркалом. Ляля в машине удивленно похлопала накладными ресницами, но даже не притормозила. Так и покатила дальше. Впрочем, это офицеров вполне устраивало. Они и так засветились и наделали шума – машины сигналили, как сумасшедшие. Если б еще пришлось задержаться на «разборки», вообще пиши пропало. Навигаторы ведь настороже, чуть что заметят – улизнут, не задумываясь.

Стоило Гуськову так подумать, навигаторы тут же выполнили мысленную установку майора. Правда, уйти они попытались не в Старый мир, а просто из ресторанчика. Ирина была с ними.

Удивительно, но выглядела она именно так, как на фото, которое показывал товарищам Клименко. Редко так бывает. Гуськов, допустим, на свои фото вообще не мог смотреть без содрогания. Ну, не такой, как в жизни, он на них получался, и все тут. А эта дамочка… один в один. Может, потому, что красивая? Когда человек красивый, его никакими фотографиями не испортишь.

И, кстати, Горбатов этой дамочке не подходил абсолютно. Красавица и чудовище, иначе картину не назовешь. И что она в нем нашла? А вот Водорезов как будто специально для нее и был создан. Симпатичная была пара. Чего не жилось?

Гуськов обогнул припаркованную машину и быстрым шагом направился прямиком к троице. Стрельцов не отстал, хотя после контакта со слабоуправляемой машиной на проспекте он слегка прихрамывал.

Горбатов насторожился, наверное, просто по факту того, что приближаются малознакомые мужчины, а Водорезов узнал и Гуськова, и, возможно, Стрельцова. Ну, майора-то он точно узнал. Это было видно по его взгляду, слегка испуганному, но уже не полному недоумения, а скорее наоборот, все понимающему. Видимо, не без помощи Горбатова и «крота» Водолей врубился-таки в тему. Теперь он отлично понимал всю серьезность ситуации и явно просчитывал дальнейшие ходы.

Гуськов сунул руку в карман и нащупал оружие. Это телодвижение не ускользнуло от внимания навигаторов, и они резко ударили по тормозам. Павел Горбатов наклонился к Ирине и что-то ей сказал. Женщина удивленно вскинула брови и остановилась. А навигаторы возобновили движение навстречу чекистам, как бы прикрывая Ирину собой.

– Водорезов, Горбатов, без глупостей, – громко, но спокойно сказал Гуськов. – Мы просто хотим поговорить!

Навигаторы, видимо, не поверили. Да и почему они должны были верить? Клименко недвусмысленно намекнул им, еще в Вешках, на каком языке с ними собираются разговаривать сотрудники госбезопасности. Чуть не ухлопал обоих из своей «Гюрзы». Так что навигаторы вполне предсказуемо ничего не ответили и вообще никак не отреагировали на слова Гуськова. Они по-прежнему решительным шагом двигались навстречу офицерам.

Майору даже стало любопытно, на что они рассчитывали? Оружия у них наверняка не было. Машина далеко. Хотели спровоцировать на кулачный бой? Горбатов, конечно, выглядел здоровым шкафом, но это как раз тот случай, о котором говорят «чем больше шкаф, тем громче падает». Против Гуськова и Стрельцова (между прочим, мастера АРБ, как значилось в личном деле) у этих неспортивных штатских не было шансов и в рукопашном бою.

А между тем навигаторы не притормаживали. Они даже ускорили шаг, почти побежали навстречу офицерам. Нахрапом решили взять? Забодать с разбегу? Гуськов усмехнулся. Вообще ополоумели?

Навигаторы не добежали всего два десятка метров. Гуськов принял стойку, собираясь перехватить Горбатова и тут же, с лету, уложить его носом в землю, а Стрельцов сжал кулаки, но в этот самый миг навигаторы исчезли. Как обычно. Раз, и нет их.

Гуськов проронил короткое ругательство и почему-то поднял взгляд на Ирину. Она стояла с открытым ртом и хлопала глазами в полном изумлении. Примерно так же отреагировали несколько прохожих. Нехарактерное для размеренного пешеходного ритма ускорение навигаторов привлекло их внимание, а внезапное исчезновение заставило прохожих споткнуться на ровном месте и замереть. И раскрыть рты.

Гуськов тоже остановился и бросил взгляд на Стрельцова.

– Вот гады, – тихо проронил капитан и едва заметно покачал головой.

– Хрен им, – вдруг решительно заявил Гуськов и ухватил капитана за плечо. – Три шага вперед и сразу бей! Понял?! Марш!..

…Как получилось нырнуть, Гуськов так и не понял. Просто решил нырнуть и нырнул. А как… Вот как-то так. Главное в другом. Главное, что сделал он это очень даже вовремя. Просто с ювелирной точностью все рассчитал. Три шага – это было как раз то расстояние, которое оставалось преодолеть офицерам, чтобы очутиться на расстоянии удара. «Нырок», три шага и удар – вот что следовало им сделать, не медля ни доли секунды, словно на автомате. Так они и поступили.

Навигаторы по инерции все еще бежали навстречу офицерам, поскольку явно не ожидали такого финта. Они были уверены, что чекисты либо не нырнут, либо нырнут с запозданием, как обычно. А тут такой вот фокус. Офицеры не только нырнули почти сразу, но еще и остались на прежнем встречном курсе. Только теперь они оказались к навигаторам гораздо ближе.

Водолей успел отреагировать и дернулся влево, но Стрельцов смел его с ног подсечкой. Водорезов жестко грохнулся на подернутую ледком мостовую, а капитан мгновенно прыгнул на навигатора. Одним рывком перевернув Водолея на живот, Стрельцов заломил ему руки за спину и уселся сверху.

Горбатов ни дергаться, ни останавливаться не стал. Что ж, его расчет был понятен. Как сказал один известный юморист: «У носорога плохое зрение, но при его массе это не его проблема». Горбатов оказался не таким подвижным, как Водолей, но зато мог снести с ног любого… кроме Гуськова. Майор в самый последний момент сделал полшага в сторону, одновременно развернулся на пол-оборота, пропустил «носорога» мимо себя, поставил подножку и для верности врезал Горбатову в спину локтем. Вот и все. Горбатов рухнул носом в землю, а Гуськов тут же заломил ему руки и уселся на него сверху, как это сделал и Стрельцов.

И только после этого Гуськову удалось коротко осмотреться в поисках поддержки. Да и вообще сориентироваться в оперативной обстановке.

Обстановка оказалась, мягко говоря, сложной. Правда, это не помешало, а даже помогло офицерам. В окружившем их бардаке никакие резкие движения не привлекали внимания общественности. В отличие от размеренного пешеходного и транспортного ритма Новой реальности, в Старом мире преобладало нервное мельтешение всего и всех.

Хаотичные разноцветные «графики», которые рисовало в небе аномальное сияние, начинали раздражать уже с первой секунды пребывания в Старом мире, поэтому не было ничего удивительного в том, что и на проспекте, и на тротуарах все заметно нервничали. И эта всеобщая нервозность давала людям повод для дополнительного раздражения, которое перетекало в раздражение от собственной раздражительности и так далее. Одно цеплялось за другое. Казалось, еще немного – и люди начнут искрить от нервного перенапряжения. А то и вовсе взрываться, как перегретые лампочки.

Прохожие двигались нервными перебежками, то и дело сталкивались, ругались и скандалили. Небольшая толпа осаждала близлежащее отделение «Сбербанка», и в этой толпе не орали друг на друга, наверное, только немые. У входа в китайский ресторанчик о чем-то яростно спорили несколько типов в полуспортивной одежде. А на другой стороне проспекта значительная масса людей, в основном женщин, безуспешно пыталась перебраться через естественную преграду, которую образовали машины, застрявшие в пробке на примыкающей к проспекту улице. Проблема заключалась в том, что женщины пытались прорваться, толкая перед собой полные товаров тележки. Те, кто догадался перегрузить товары в пакеты с синими логотипами «Перекрестка», давно преодолели заслон. Остальные же искали между машинами просвет, но безуспешно.

На самом Кутузовском обстановка сложилась не менее напряженная. Поток в сторону Можайки и МКАД был гораздо плотнее и медленнее, но и в центр машины шли почти без разрывов. При этом все сигналили, дергались из ряда в ряд и все время норовили втиснуться в заведомо непролазные щели. До глухой, дремучей пробки в обе стороны оставался один шаг, а то и меньше.

В общем, непонятно, как в такой дорожной обстановке сумел настолько быстро сориентироваться Геша, но «Форд» подрулил к месту задержания навигаторов буквально через три минуты. Даже не подрулил, а прямо-таки возник уже на повороте с Кутузовского.

«Дьявол! – Гуськов коротко встряхнул головой. – Когда ж привыкну-то?! Так и произошло. Геша вырулил по развязке в Новом мире, а когда повернул сюда, Клименко нырнул и перетащил всех вместе с «Фордом». Вот и весь фокус. То есть транзит».

Из микроавтобуса выпрыгнули ребята, которые деловито приняли захваченных навигаторов у Стрельцова и у командира.

– Грузите, – сказал Гуськов. – Только не отпускайте, а то нырнут.

Офицеры заковали навигаторов в «браслеты» и затолкали пленников в «Форд». Гуськов отряхнул куртку и обернулся к Клименко.

– Поздравляю с первым погружением, – Клименко протянул руку.

– Спасибо, – Гуськов пожал ему руку без особого энтузиазма. – Куда повезем?

– Недалеко, – майор бросил взгляд на забитый машинами проспект. – Иначе вечно будем ехать. На бульвар Строителей поедем. Геша, знаешь какие-нибудь тропы на всякий случай?

– Это чего, к новому областному правительству? – Геша удивленно вскинул бровь.

– Мазай там ждет, – пояснил Клименко преимущественно Гуськову.

– Почему там?

– В центр нет смысла ехать, потом оттуда не выберешься, а других надежных мест ближе не найдешь. Госучреждения под охраной, так что пока там более-менее спокойно, даже в этом хаосе. Думаю, нам выделят укромное местечко для изоляции задержанных.

– А чего не в Западную префектуру или в РОВД ближайший? – встрял Геша. – Тут вообще рукой подать.

– По Сеньке шапка, – Гуськов усмехнулся. – Не пристало целому замдиректора ФСБ по райотделам куковать. Вот правительство Московской области – другое дело.

– Там просто безопаснее, – возразил Клименко. – И стратегически место выгодное. Река, вертолетные площадки, «зеленка». В этой обстановке любая мелочь имеет значение.

– А почему нельзя через Новую реальность туда попасть?

– Мазай акцентировал, ехать здесь. Почему – не знаю. Может, опасается, что там задержанных могут отбить?

– Кто? – Гуськов удивленно вскинул брови.

– Гуськов, не бодай. Думаешь, мне тут нравится? Но генерал приказал ехать здесь. В свои секретные соображения он меня не посвятил.

Гуськов больше не стал донимать майора. Похоже, Клименко не врал. Мазай действительно не посвятил его в свои резоны, и это майору не понравилось. Такая вот гордая птица, считает, что если он приближенный, то от него не может быть никаких секретов. Гуськов скрыл усмешку.

«Переживай, переживай, борзота штабная. Это тебе только на пользу».

– Нам-то что, начальство сказало, мы сделали, – вместо командира высказался Геша, усаживаясь за руль. – Жалко, не узнаешь никак, где пробки толще, в Строгино или в Кунцево. Придется наудачу маршрут прокладывать.

– Сейчас везде один хрен, – заверил Гешу Локтев. – Так что не бери в голову.

– Ладно, часа за два по-любому доберемся, – Геша вздохнул. – «Чего я не сокол, чего не летаю?»

На этот раз Геша с прогнозом промазал. И промазал сильно. К комплексу зданий правительства Московской области «Форд» прибыл через три часа десять минут. Геша вроде бы проложил оптимальный маршрут и кое-где умудрился срезать углы, а кое-где объехать безнадежные пробки. Но максимум, чего ему удалось добиться, – это вообще привести машину в пункт назначения. Хотя в сложившейся обстановке уже и это следовало считать маленьким подвигом.

Автомобильная Москва в Старом мире стояла по полной программе: на всех улицах, проспектах и бульварах, во всех переулках и проездах. Стояла, сигналила, ругалась и периодически начинала вопить на все голоса, когда дорогу сотрясал очередной толчок землетрясения. Или же когда сумасшедший порыв ветра, резкий и неожиданный после почти мертвого затишья, валил на машины какое-нибудь дерево или рекламный щит, хлестал оборванными проводами и обломанными ветками или осыпал машины градом из мусора и осколков выбитых стекол. Затем на какое-то время вновь наступала тишина, а чуть позже опять начинался галдеж, гудки, вой сирен, кряканье спецсигналов, а где-то даже звучали выстрелы.

Многие отчаянные водители пытались пробираться по обочинам и тротуарам, но чаще всего это заканчивалось «абортом миссии». Машины либо упирались в столбы и ларьки, либо просто в толпу, бредущую в сторону МКАД. В результате многие автолюбители бросали машины и присоединялись к братству пешеходов. Количество глухих пробок, таким образом, росло с каждой минутой.

И с каждой минутой вокруг становилось все мрачнее. Не только потому, что в воздухе повисло серьезное социальное напряжение, а еще и горизонты начал затягивать дым от пожаров. Огонь полыхал всего в трех-пяти местах, зато в свое удовольствие, поскольку пожарные машины просто не могли пробиться к очагам возгораний.

Природа тоже подкинула новый повод для беспокойства, перерастающего в отчаяние и панику. Небо заволокли клубящиеся сизые тучи, которые неслись с востока на запад со скоростью самолета. Странный атмосферный фронт превратил день в поздний вечер, но при этом не перекрыл полностью вида на аномальное сияние. Разноцветное свечение было настолько сильным, что пробивалось даже сквозь грозовые тучи. Да-да, именно грозовые, несмотря на зиму. Между клубами туч то и дело проскакивали молнии, и затем над землей прокатывался трескучий гром. То есть все шло именно к запоздалой декабрьской грозе. И похоже, не простой, а очень сильной. Аномально сильной, возможно, с градом, или под аккомпанемент урагана, или все вместе, тут уж как «повезет».

Пугающая обстановка, нервная езда и присутствие на борту угрюмых навигаторов, которых оперативники поочередно держали, чтобы задержанные не «нырнули», не располагали к разговорам, поэтому на сцене все три часа пути оставался исключительно Геша. Он то и дело отпускал комментарии в адрес участников дорожного движения и невнятно матюгался. Остальные молчали. Даже Локтев молчал, хотя это было для него серьезным испытанием.

Какое-то оживление в машине наступило, когда «Форд» наконец остановился на расстоянии прямой видимости от черных «Ауди» и еще нескольких машин со знакомыми номерами. К микроавтобусу быстро подбежали ребята из третьей группы, организовали нечто вроде оцепления, а минутой позже появились парни под командованием одного из «волкодавов» Мазая. Они и забрали навигаторов, чем несказанно обрадовали группу Гуськова. Ребята зашевелились и обменялись несколькими негромкими репликами. В основном по поводу нездоровой обстановки в городе и надвигающейся грозы.

Гуськов в комментарии не вникал, ему пришлось выбраться из «Форда» под мрачное грозовое небо и проследовать за Клименко в сторону группы офицеров, столпившихся перед Мазаем. Завидев Клименко и Гуськова, генерал кивнул и взглядом указал обоим майорам на место рядом с собой.

– Молодцы, благодарю за службу, – голос Мазая утонул в очередном громовом раскате.

– Рады стараться, – пробурчал Гуськов.

Клименко промолчал.

– Задерживаться здесь не резон, – сказал генерал, обращаясь теперь ко всем офицерам, и взглядом указал на мрачное небо. – Того и гляди накроет… бог знает чем. Поэтому буду краток. Петровский и Мищенко с группами отправятся в Новый мир на поиски Девы.

– Если она там, – негромко сказал Гуськов.

– Там, майор, – Мазай строго посмотрел на Гуськова. – Отсюда ее выдавили местные товарищи. Я закончу, если не возражаете, а потом комментарии.

– Виноват.

– Вы, Гуськов, с группой и майором Клименко тоже вернетесь и вплотную займетесь Козерогом. Я ненадолго останусь здесь, побеседую с Водолеем и Тельцом, поэтому некоторое время на меня не рассчитывайте. Все доклады майору Клименко. Вопросы? Вопросов нет. По машинам.

Мазай четко развернулся и потопал к главному входу в здание областного правительства. Дамочка в штатском посеменила за ним, а остальные «контрнавигаторы» и их подчиненные направились к своим машинам. Осознание того, что больше не придется задерживаться в Старом мире, значительно улучшило всем настроение.

– Не станут они беседовать, – поравнявшись с Клименко, проронил «волкодав» по фамилии Мищенко.

– С навигаторами?

– Ну.

– Шлепнут, что ли?

– Может, и нет. Я их в такой каземат проводил, усиленный режим отдыхает. В обоих мирах все наглухо законопачено. Улавливаешь?

– Припрятал про запас?

– Мазай может. У него всегда восемь планов на один день.

– А если не пригодятся?

– Тогда не заберет их, и все дела. Неделю помаются да и двинут.

– Жесть.

– А то. Ладно, Клим, до связи. Телку возьмем, отзвонюсь.

«Если возьмете, – подумалось Гуськову. – Если «крот» не предупредит ее и не проинструктирует, куда бежать и как получше спрятаться. Не-ет, пока «крот» на свободе, нам удачи не видать. Только если случайно, если навигаторы сами затупят, если нервы у них сдадут, вот как это было у Водолея с Тельцом. Но вряд ли «крот» допустит еще один такой прокол. Он теперь будет не только предупреждать и советовать, а еще и успокаивать, подбадривать будет навигаторов. Это сто процентов. Чтобы больше на нервах не прокололись. Эх, взять бы гада, и все – конец фильма. Дальше дело техники. Но как взять, если не знаешь, кто он? Кто угодно может оказаться «кротом». В том числе и обычные ребята, не ныряльщики. Одно условие: быть в курсе планов Мазая. Хотя бы текущих. Но тогда, значит, это кто-то из командиров групп или заместителей. Все командиры – ныряльщики, отобранные и проверенные на сто рядов лично Мазаем. Получается, кто-то из заместителей? Нет, все-таки ныряльщиков тоже нельзя исключать. Даже дамочку в штатском нельзя сбрасывать со счетов, хоть она и постоянно на виду у Мазая. Написать СМС, не вынимая руки из сумочки, как шутит «Квартет И», у современных женщин получается запросто. А навигаторам большего и не требуется, если отбросить «нервный фактор». Получили сообщение: засада там-то, нырнули, обошли засаду, вынырнули. Проще простого. Но все-таки это вряд ли «секретарша», она ведь из гражданских. В нашей кухне она вряд ли много понимает. Нет, в «кроты» подался кто-то из офицеров. То есть под подозрением четверо ныряльщиков и четверо замов. Шадрин и его заместитель исключаются, они не могли предупредить навигаторов о засаде у МКАД и о том, что мы засекли их в китайском ресторанчике. Остаются шестеро: Клименко, Петровский и Мищенко, два их заместителя и… Стрельцов, как ни печально. Он человек в моей группе новый, так что… короче, шесть кандидатов. Кто-то из них «крот», однозначно, вот только кто? Хорошо окопался, зверь. Вроде бы и фактов много, а уцепиться не за что. Ну не провокацию же устраивать, чтобы его слегка напугать. Хотя… почему бы нет?»

Гуськов повертел мысль так и этак, но особых изъянов не нашел. Учитывая дефицит времени и улик, классическая мини-провокация выглядела вполне логичным ходом. Спровоцировать, понаблюдать за реакцией и сделать предварительные выводы, кто может быть «кротом». Не конкретно – «крот», а именно может им быть. Предполагаемый результат вроде бы так себе, но, учитывая небольшое количество подозреваемых, имелся шанс сузить их круг до минимума. С шести до трех, а то и до двух. И это уже серьезно.

Гуськову оставалось только придумать, под каким предлогом вернуть Мищенко и как подозвать Петровского, а также их замов.

«А никак, – Гуськов проводил взглядом уезжающие «Ауди». – Придется начать с малого. Исключить двух ближайших подозреваемых».

Стрельцов, как и прежде, следовал за майором тенью, поэтому начать провокационную беседу Гуськов мог в любой момент. Он выбрал позицию, с которой разговор будет слышен и Клименко, и остановился. Стрельцов остановился рядом, а из машины тотчас выпрыгнули и ребята.

– Ну что? – с затаенной надеждой спросил Локтев. – Долго нам тут прохлаждаться?

– Нашел курорт! – хмыкнул Трощинский.

– Вон там дом отдыха «Рублевский», – Геша не прочувствовал юмора и кивком указал на лесопарк неподалеку.

– Возвращаемся в Новую реальность, – сообщил Гуськов.

– Фу-у, – с облегчением выдохнул Локтев. – А я уж думал, застрянем тут. И какая вводная?

– Козерога ловить.

– О, а это кто? Тоже навигатор?

– Тоже. Только кто это – неизвестно. И на хрена его ловить, непонятно.

– В смысле? – удивился Локтев. – Он же навигатор.

– И что дальше? – Гуськов сделал вид, что устал и оттого раздражен. – Ну, навигатор, и что с того? Кому он этим помешал?

– Ну, не знаю… – Локтев развел руками и в поисках поддержки посмотрел на Трощинского, а затем на Паруса.

Ребята промолчали. Падающее знамя подхватил капитан Стрельцов.

– Вы сомневаетесь, что мы правы?

– Нет, Юра, не сомневаюсь. Но и позиция навигаторов кажется мне в чем-то правильной. По крайней мере, честной и гуманной. Утопической, это верно, но почему их за это надо отстреливать? Почему просто не взять под колпак? Просто лишить их возможности переходить в Новую реальность. Ну и пусть спасают людей в Старом мире.

– Как?

– Их проблемы.

– Но ведь в каждом мире… свои люди. Если все перейдут отсюда к нам… начнется хаос, – Стрельцов кивком указал в сторону МКАД. – Такой же, как здесь.

– Ладно, пусть спасают иначе. Не эвакуируют никого в Новую реальность, а как-нибудь еще. Но совсем лишать людей шанса, уничтожая навигаторов, нельзя. Они в курсе происходящего, и значит, только они могут как-то облегчить участь обреченных.

– Обреченные обязательно ломанутся, – с убежденностью молодого партийца возразил Стрельцов. – Надавят на жалость или силой заставят навигаторов перевести, и все ломанутся в Новый мир. Прошлогоднее переселение народа из Северной Африки в Европу покажется детской игрой. Вы помните, какие погромы устроили эти беженцы? Какой хаос был в Евросоюзе? Даже границы начали закрывать. Если б не опыт французов и немцев по части развода таких ситуаций, была б у нас сейчас ОСА вместо ЕС. «Очень Северная Африка» вместо Европы. Нет, Мазай прав, мы должны исключить саму возможность проникновения людей из Старого в Новый мир. То есть должны устранить проводников, навигаторов. Остальное ненадежно.

– Ну да, остальное ненадежно, – как бы нехотя согласился Гуськов. – Люди – вообще ненадежный фактор. Рисковый. А устранил – и вот тебе, пожалуйста, все надежно. Нет людей – нет проблем.

– Ерничаете, Алексей Борисович, – Стрельцов вздохнул. – Но ведь понимаете, что это так. Да, нелегко это принять. Но что делать? Нам придется смириться с этой странной и страшной альтернативой. Смириться, принять и жить дальше.

– Я не пойму, а чего было напрягаться, людей копировать? – проворчал Локтев. – Ну забацали бы копию мира, а людей туда перекинули старых. По-моему, ништяк получилось бы. И проблем никаких.

– Вот встретишься с создателем, у него и спросишь, почему это он с тобой не посоветовался, – сказал Трощинский.

– После тебя!

– Локтев! – прикрикнул на старлея Стрельцов.

– Я только спросил! Тролль первый начал подкалывать.

– Ладно, замяли тему. В машину, – приказал Гуськов и обернулся к Клименко: – Товарищ майор, вы с нами?

Майор Клименко о чем-то негромко беседовал с одним из офицеров вспомогательной третьей группы, которую из мира в мир переводила дамочка в штатском. Офицеры стояли в десяти шагах от «Форда». Интересно, слышал ли майор, о чем разговаривали бойцы Гуськова? Ведь устроенная Гуськовым мини-провокация была рассчитана в том числе и на него.

– С вами! – Клименко обернулся и махнул рукой: – Сейчас иду.

Майор Клименко определенно слышал все, но было невозможно понять, что он думает по поводу поднятой Гуськовым темы. В отличие от Стрельцова, который еще некоторое время пыхтел, явно прокручивая в мыслях сомнения Гуськова и подыскивая новые контраргументы, Клименко сохранял полное спокойствие и нейтральное выражение лица. В принципе, и та, и другая реакция на провокацию могла свидетельствовать как о виновности, так и, наоборот, о кристальной чистоте помыслов товарищей. Допустим, Клименко – «крот». Тогда его безучастность – маскировка. Если же нет, он дисциплинированно пропустил мимо ушей явную глупость (с официальной точки зрения). В случае Стрельцова все точно так же. Его возмущение могло быть искренним, а могло быть спектаклем, разыгранным капитаном, чтобы отвести от себя подозрения.

То есть провокатор из Гуськова получился так себе. И даже не столько провокатор, сколько физиономист.

«Значит, придется ловить «крота» за руку, другого варианта нет, – сделал вывод майор. – Внимательно следить за обоими, и если кто-то из них вдруг решит незаметно позвонить или передать сообщение…»

– Где будем нырять? – отвлек от размышлений Геша.

– Не здесь, – вместо Гуськова ответил Клименко, – отъедем немного. В Новом мире здесь приличное движение. Лучше на обочине или на стоянке какой-нибудь.

– Вон там налево поверни, – посоветовал Локтев. – Между «Ашаном» и «Леруа Мерлен» большая стоянка будет. Сегодня там негусто с машинами… должно быть… в нашем мире.

– Ясновидящий, что ли? – Трощинский хмыкнул.

– Я же в Строгино живу, – Локтев ответил почему-то серьезно. То ли устал выдумывать ответные подначки, то ли что-то его вдруг обеспокоило. – Тут каждую субботу пасусь. И по будням, если отгул.

– Надо же, и я здесь завсегдатай, – сказал Стрельцов. – Как это мы ни разу не встретились?

– Во понастроили махин, да? – Локтев усмехнулся. – Но вообще-то по «Ашану» у меня жена специалист. Я обычно в «Леруа» и другие точки заглядываю или в машине…

Локтев вдруг осекся и резко подался влево, едва не впечатав в сиденье Трощинского. Лейтенант собрался было возмутиться, но проследил за взглядом Локтева и тоже замер, прилипнув к окну.

– Стрелец, смотри! – Трощинский резко обернулся и коротко махнул рукой. – Смотри скорее!

– Бля-я, – Локтев снова сел на место.

Даже не сел, а устало плюхнулся. На лице у него отражалась целая гамма эмоций, причем очень сложная, но если вкратце – нежно-тоскливо-безысходная. Трудно было представить, что Локатор способен на такие глубокие и непростые переживания, однако факт оставался фактом.

Гуськов присоединился к товарищам и мысленно повторил отпущенное Локтевым словечко. Иначе как новым ударом увиденное на парковке перед «Ашаном» было не назвать. Причем удар пришелся не в бровь, а в глаз.

На забитой машинами стоянке о чем-то торопливо договаривались две женщины. Обе были хорошо знакомы и Гуськову, и всем другим ребятам по официальным встречам на праздничных мероприятиях и по неофициальным посиделкам на дачах. Что уж говорить, группа у майора была сплоченная по всем статьям, выехать с семьями на шашлычок никто не отказывался. Только Трощинский каждый раз приезжал с новой бабенкой. Но ему это прощалось, даже стало своего рода фишкой.

Так вот, этих двух женщин узнали все. В первую очередь Стрельцов и Локтев. Поскольку на стоянке торопливо совещались жена Стрельцова и жена Локтева. И машины, рядом с которыми они стояли, тоже выглядели знакомо. Из небольшого «Шевроле» выглядывала дочка Стрельцова, а в полумраке салона «Киа Спортаж» маячили две белокурые головенки локтевских сыновей и еще один знакомый профиль. А конкретно – профиль… старшего лейтенанта Локтева собственной персоной! Более того, как раз в этот момент Локтев-один выглянул в окошко и что-то сказал женщинам, указывая на небо. Видимо, поторопил.

– Все правильно, – голос у Локтева-два заметно сел. – У меня сегодня отгул должен быть.

– Ты не волнуешься, – теперь тоже нормальным тоном, без издевки в голосе заметил Трощинский.

– Это я храбрюсь, чтобы детей успокоить, – голос у Локтева дрогнул. – Наверняка в деревню спешу их увезти, пока на службу не выдернули. Гляди, машина просела, хорошо затоварился в супермаркете. Слышь, Стрелец, а тебя нет.

– Я на службе, наверное, – тихо ответил капитан. – У меня жена… сама… все умеет. Только ехать моим некуда.

– Че, тормознуть? – спросил Геша, косясь через зеркало на Гуськова.

– Езжай! – почти одновременно рявкнули Локтев и Стрельцов, а заодно и Трощинский.

– Блин! – Водитель поморщился. – Не орите, не глухой!

– Прямо, Геша, – спокойно сказал Гуськов. – Всем отставить нервы.

– Пригодятся, – негромко добавил Клименко. – Георгий, давай по кругу, объезжай парковку и прижмись к обочине. Пора отсюда нырять.

– Прижаться, оно, конечно, можно… – машину вдруг сильно тряхнуло, и Геша добавил какое-то невнятное ругательство.

«Форд» вроде бы начал прижиматься к обочине, но почему-то странно лавируя. Машина словно не желала слушаться водителя. Это заметили не только Гуськов и Клименко, которые смотрели, как и Геша, вперед, но и другие члены экипажа.

– Колесо лопнуло? – обеспокоенно спросил Локтев.

– Не пойму ничего! – признался Геша. – Болтает, блин, как лодку на волнах!

– Гололед?

– Е-мое! – вдруг воскликнул Трощинский. – Сзади-то!

Все, кроме Геши, обернулись. Водитель оценил обстановку через зеркала. Вернее, попытался оценить обстановку. Реально ничего такого сделать не удалось ни ему, ни товарищам. Машину нагоняла непроницаемая серая клубящаяся стена из мокрого снега, дорожной «соли», грязи и бог знает чего еще. Вихри этой влажной смеси взвивались от самого асфальта практически вертикально, уходили высоко в небо, поэтому казалось, что стена не отвесная, а слегка выгибается.

В корму «Форду» ударил новый порыв ветра, машину опять встряхнуло и потащило прямиком на стоянку перед «Ашаном». Как ни старался, Геша не смог вернуть машину на проезжую часть, и в результате «Форд» сильно приложился бампером к борту какой-то легковушки. Атакованная машинка завопила сигнализацией и замигала аварийкой.

Геша снова выругался и обернулся к Гуськову:

– Лучше стоять!

Вой ветра нарастал с каждой секундой, и чтобы его перекрыть, теперь приходилось кричать.

– Стой! – крикнул Гуськов. – И на ручник поставь!

Он подкрепил реплику жестом.

Геша кивнул и дернул ручку стояночного тормоза. В эту же секунду последовал третий удар стихии, самый сильный. Микроавтобус вновь подпрыгнул, опасно накренился вперед и продвинулся метров на пять, толкая перед собой сигналящую легковушку, а затем и еще одну машину.

– Парус! – крикнул Геша.

– Что?! – откликнулся из салона лейтенант.

– Парус, говорю, у нас большой! – пояснил водитель. – Видали, как мы чуть не кувыркнулись? Боком запросто могло перевернуть!

Гуськов обернулся. Да, Геша был прав. Хорошо, что порывы ураганного ветра били в корму, а не в борт. Парусность у микроавтобуса была действительно приличная.

Серая стена урагана уже пересекла МКАД и теперь подметала просторную стоянку перед супермаркетом. Выглядело это нереально, как в кино. Сотни вихрей, слившихся в единый фронт, подбрасывали в воздух тележки, людей, машины, выкорчевывали столбики ограждения и столбы освещения. Правый фланг урагана накрыл здание «Леруа Мерлен», и сквозь жуткий вой ветра пробился грохот и звон, а еще низкий протяжный стон гнущихся металлических конструкций.

– …дец! – крикнул почти в ухо Гуськову Локтев.

Гуськов не расслышал фразу целиком, но ему нетрудно было предположить, что сказал Локатор. Майор кивнул и указал на пол. Локтев толкнул в плечо Трощинского и жестом передал приказ. Тролль тем же способом отправил приказ Парусу и его напарнику лейтенанту Шипулину. Гуськов тем временем обернулся к Геше и Клименко.

– Надо нырять! – крикнул он и энергично махнул рукой. – У меня опять не выходит! Ныряй, майор! Ныряй!

Клименко кивнул, но сделать ничего не успел. Серая стена аномального урагана с оглушительным грохотом врезалась в «Форд».

Забавно звучит, не правда ли? Не машина врезалась в стену, а наоборот. Но пассажирам микроавтобуса в ту же секунду стало не до смеха. Двухтонный «Форд» подлетел вверх, как бумажный пакет. В воздухе он исполнил одновременно кувырок вперед и вращение вокруг продольной оси и грохнулся оземь. На этом все могло и закончиться, но приземлился «Форд» на колеса, поэтому для большинства пассажиров воздушная акробатика обернулась глубоким нокаутом и мелкими повреждениями.

Однако пируэты оказались только первой частью показательных выступлений. Новый безумный порыв ураганного ветра ударил в борт, и микроавтобус покатился, как большая обувная коробка, по направлению к вестибюлю «Ашана». После пятого или шестого переворота с крыши на колеса «Форд» вынес остатки стекла в витрине, крутанулся на четверть оборота и врезался мордой в эскалатор, справа от широкой лестницы на второй этаж. Здесь он и зафиксировал свое присутствие. Порывы ветра внутри полуразрушенного здания были не такими сильными, да и вклинился «Форд» в просвет эскалатора достаточно крепко. Новые удары ветра лишь заставляли изуродованную машину мелко дрожать.

Гуськов вынырнул из темного провала нокаута и на какое-то время замер, анализируя ощущения. Уши заложило, перед глазами плавали радужные круги, во рту ощущался привкус крови. Майор подвигал руками и ногами. Тело вроде бы слушалось, хотя и через боль. Ощущение было такое, что Гуськова засунули в стиральную машину и хорошенько в ней покрутили. Да, собственно, примерно так и получилось. Так что повезло еще, что жив и относительно цел.

Майор попытался осмотреться, но в пыльном полумраке рассмотрел немного. Россыпи стекла, выдранные с корнем кресла, тела…

Рядом кто-то зашевелился. Гуськов помог товарищу выбраться из-под кресла. Это был Стрельцов. Майор окинул капитана взглядом. Вроде бы явных повреждений не было. Но окончательно в себя Стрельцов пока не пришел. Он пытался справиться с полуобморочным состоянием, но у него не получалось. Голова безвольно падала на грудь, а обмякшее тело валилось набок.

– Бензин… – прохрипел кто-то из багажного отсека. – Течет… запах… чуете?

– Чуем! Надо валить отсюда! – ответил кто-то еще. – Тролль, ты как?

– Нормально, – вновь послышался хриплый голос.

– Локтев, Трощинский, – окликнул офицеров Гуськов. – Целы?!

– Ага, – ответил Локтев. – Только штормит! Я, бля, в космонавты не записывался… чтоб на таких центрифугах тренироваться! Тролль, руку давай!

– Под эскалатор уползайте! – крикнул Гуськов и попытался открыть боковую дверцу.

Заклинило дверь наглухо, но выбраться все равно удалось без особых проблем – все стекла были выбиты. Гуськов вылез сам и вытащил Стрельцова. Капитан по-прежнему находился в состоянии грогги, поэтому тащить его пришлось и дальше, в закуток под эскалатором. И это была еще та процедура. Кроме того, что обмякший Стрельцов оказался достаточно тяжелой ношей, Гуськову пришлось преодолевать сопротивление ветра, который каждую секунду атаковал под разными, порой невообразимыми углами, даже вертикально сверху, но с одинаковой силой. Майор несколько раз споткнулся, трижды завалился вместе со Стрельцовым на пол, но пусть и на четвереньках все-таки дополз до укрытия и волоком дотащил капитана.

Под эскалатором ветер хотя бы не валил с ног. Только прижимал к левой стене и к полу. Гуськов уложил капитана, кое-как отдышался и снова встал на четвереньки. Запах бензина в машине – дело опасное. Особенно когда кругом все летает и сталкивается. Высечет искру какая-нибудь «залетная» железка – и пиши пропало. А в машине еще ребята!

Капитан вдруг вцепился в рукав куртки Гуськова, как клещ.

– Юра, спокойно, – майор помог Стрельцову усесться в закутке под эскалатором.

– Они погибли, да? – взгляд Стрельцова более-менее прояснился. – Мои… и Локтева… семья. Это мы их… смели?

– Ураган их смел, еще до нас, Юра, – с сочувствием возразил Гуськов. – Держись!

– Я был не прав! – срывающимся голосом выкрикнул Стрельцов. – Я был не прав. Это же… дети! Смириться с этим можно, но принять… не получится! Сердце… не выдержит.

– Все, Юра! – Гуськов вдруг сильно ударил Стрельцова по плечу. – Забудь!

Стрельцов не ответил, он уронил голову на грудь и тяжело вздохнул.

Гуськов не стал больше задерживаться рядом с капитаном. Бензином пахло уже и здесь, под эскалатором, несмотря на эффективное проветривание разгромленного вестибюля, которое устроили порывы ураганного ветра.

На обратном пути к машине Гуськова дважды едва не придавило какими-то обломками, а один раз прямо у майора над головой просвистела продуктовая тележка. Ураган жонглировал предметами с завидной легкостью.

Но самым опасным стал последний отрезок пути. Гуськов уже собрался совершить финишный рывок и рыбкой нырнуть в микроавтобус, как вдруг сработало чутье, и майор бросился не к «Форду», а вправо, на ступени эскалатора. И, как оказалось, поступил он правильно. На то место, где он только что стоял на карачках, рухнули закрученные в спираль останки какой-то легковушки. Оглушительный удар окончательно вывел из строя барабанные перепонки, а осколки бетона, стекла и мусора ударили мелкой шрапнелью. Гуськов едва успел пригнуться и прикрыть голову согнутой в локте рукой.

Когда отгрохотало, майор попытался подняться, но поскользнулся и был вынужден опереться о ступени. Но до ступеней эскалатора он не дотронулся, помешала какая-то теплая, скользкая и мягкая масса. Гуськов обернулся и увидел, что это никакая не «масса», а тело Геши. В том, что от водителя теперь осталось лишь бездыханное тело, сомневаться не приходилось. Столкновение с эскалатором стало для Геши роковым. Его выбросило через лобовик и впечатало в стальные ступени с такой силой, что парень превратился в нечто невообразимое, в какой-то кусок фарша, прости, Господи, за подобное сравнение!

Гуськов вытер руку о штаны и, стиснув зубы, бросился к «Форду». Геша погиб, теперь ничего не исправишь, но пока оставалась возможность спасти остальных. Так что нельзя было терять ни секунды!

Майор забрался в машину через лишившийся лобового стекла проем и попытался осмотреться. Пыль и серая водяная взвесь мешали сориентироваться, и Гуськову пришлось действовать на ощупь. Кто-то из товарищей отыскался сразу. Секундой позже майор нащупал еще одного. Ни тот, ни другой не шевелились, но определять, живы они или нет, Гуськов не стал. Некогда было. Он поднапрягся и взвалил одного на уцелевшее кресло переднего пассажира. Затем ухватил поудобнее другого и забросил его животом на дверцу. Хлесткие пощечины ветра привели второго в чувство и заставили подать хоть какие-то признаки жизни. Гуськов подтолкнул завозившегося товарища, и, когда тот вывалился из машины, майор вернулся к первому, безвольно лежащему на переднем пассажирском сиденье. Майор собирался вытащить его через проем лобовика.

Перевалить бесчувственное, а потому вдвойне тяжелое тело на торпеду удалось, а вот вытащить не получилось. Гуськов выбрался наружу и принялся тянуть, но спасаемый зацепился за что-то одеждой.

Новый мощный порыв ветра ударил с такой силой, что останки «Форда» основательно встряхнуло, а затем машина чуть подалась назад. Гуськов снова потянул и почти сумел вытащить тело товарища, но тут пол вестибюля ощутимо дрогнул, и майору пришлось шагнуть вперед и прижаться к машине, чтобы не упасть. В результате на ногах-то он удержался, но все усилия пошли насмарку. Тело лейтенанта Шипулина, а это был он, поехало назад и свалилось обратно внутрь микроавтобуса.

Гуськов снова полез в машину, но, сунув голову в салон, притормозил. В нос резко и сильно ударил запах бензина. Дружище «Форд» будто бы отдавал последние долги, предупреждая командира, что соваться внутрь теперь чересчур опасно. Гуськов замешкался буквально на миг, и этот самый миг стал для него, как поется в той песне, связующим звеном «между прошлым и будущим». Не замешкайся майор, будущего у него не стало бы.

Кто-то сильно толкнул Гуськова в бок, сграбастал в охапку и отбросил от микроавтобуса на добрые пять метров. В ту же секунду вой урагана утонул в оглушительном скрежете и грохоте. У Гуськова только-только начали работать перепонки после предыдущей канонады, а тут свалилась новая напасть. Причем непонятно какая. Ни в кратком полете, ни после жесткого приземления майор этого не разглядел. Что-то рухнуло прямиком на останки «Форда». Что-то огромное. Может, перекрытие, а может, ураган прикатил какую-нибудь цистерну или автобус побольше, чем «Форд Транзит». Так или иначе, нечто огромное впечатало «Форд» в бетонный пол, и от этого жесткого контакта высеклись искры. Как Гуськов и опасался.

Вытекший бензин вспыхнул не сразу, зато когда вспыхнул, разгорелся мгновенно. Раздуваемый ветром огонь взметнулся вверх и начал бешеную пляску. Горящие капли летели во все стороны и на приличное расстояние. Ветер швырялся ими, как пулемет зажигательными пулями. Гуськов снова прикрыл голову рукой и обернулся к человеку, атаковавшему его в стиле американского футболиста. Этим человеком оказался Клименко.

– Там Шипулин! – крикнул Гуськов.

– Отставить! – Клименко мотнул головой. – Нет там больше никого! Уходим! Туда!

Он указал на лишенный стеклянных дверей, да и вообще всего стеклянного, тамбур-переход на стоянку под супермаркетом.

– Нет! – Гуськов поднялся на четвереньки и кивком указал на эскалатор. – Там ребята!

– Отставить, сказано! – Клименко сел на корточки, ухватил майора за ворот и попытался поставить его на колени. – Смотри! Нет эскалатора больше!

Гуськову стало дурно. Сразу от всего. И от физического и нервного перенапряжения, и от сотрясения, и оттого, что он вот так, в считаные секунды, потерял всю группу. Все еще отказываясь поверить в худшее, майор приподнялся и попытался рассмотреть эскалатор. Хлещущая в лицо грязь почти не давала разлепить глаза, но Гуськов все-таки увидел, что хотел.

Эскалатора не было, Клименко не соврал. Вернее, эскалатор был, но теперь он вел не на второй, а на грунтовый этаж, к внутренним парковкам. В полу зиял огромный пролом, в который ухнул эскалатор, и теперь под напором ветра туда же медленно сползала та самая масса, что раздавила «Форд».

Гуськов вдруг понял, что со второй попытки угадал, чем была эта масса в «прошлой жизни». Прицепной цистерной бензовоза! И ведь не факт, что теперь она была пуста. Ведь она горела. И горела от души. Даже сквозь грязевую завесу было видно, как с корпуса цистерны срываются короткие, но многочисленные язычки пламени.

– Подъем! – рявкнул в самое ухо Клименко. – Держись за меня!

Гуськов ухватил майора за плечо, и в этот же миг в серой мутной глубине бушующего в вестибюле торнадо вспыхнул огненный шар. Вспышка оказалась настолько яркой, что ее не затмила даже плотная стена грязевой взвеси. Клубящаяся огненная масса резко подалась во все стороны и накрыла Гуськова, что называется, «медным тазом». В данном случае – «горячим медным тазом».

Майор невольно зажмурился и…

…Странно, почему-то он не ощутил жара. Запахи бензина, гари и паленых волос он улавливал, «фотоотпечаток» вспышки стоял даже перед зажмуренными глазами, грохот в ушах по-прежнему соперничал с шумом ветра, но не ощущалось жара. А ведь Гуськов попал в настоящее пекло.

Может, потому и не почувствовал ничего? Умер мгновенно. Но кто же тогда сейчас стоит на карачках и нюхает, размышляет, анализирует? Святой дух?

«И где ветер? Шум в ушах есть, а ощущения нет. Кожей не чувствуется, с ног не валит. Что за фокус? Или я и вправду теперь святой дух? Ну, то есть просто – дух».

Гуськов осторожно открыл глаза и медленно сел на колени.

Он находился в просторном стеклянном тамбуре, отделяющем главный вестибюль «Ашана» от парковки под супермаркетом. Именно в стеклянном тамбуре. В сухом, чистом и теплом. И главное – целом. Стены, автоматические двери, две обклеенные зеркалами колонны, мигающая разноцветными огоньками гирлянда по периметру – все было на месте, все целехонькое.

«Надо будет приехать в субботу, к Новому году все закупить, – вдруг пришла несуразная мысль. – В рот компот! Куда, к дьяволу, приехать?! Какой Новый год?! Все ребята полегли! Я сам чуть копыта не отбросил пять секунд назад, а думаю о какой-то фигне! Защитная реакция, что ли?»

– Жесть, – прохрипел кто-то рядом. – Просто жесть!

Гуськов обернулся. Рядом сидел Клименко. Майор выглядел как натуральное пугало. Он был с головы до ног покрыт грязью, смешанной с кровью, его волосы, брови и ресницы были опалены, а модное полупальто майора лишилось рукава и всех пуговиц.

– Хуже… – попытался ответить Гуськов, но закашлялся.

Рот был забит грязью. Майор откашлялся и без стеснения сплюнул на чистый пол. Клименко тоже закашлялся, сплюнул и похлопал себя по груди. Рука у штабного была в крови, причем в свежей. Заметив это, Клименко поморщился и развернул кисть, словно собрался взглянуть на часы. Вместо часов на запястье у майора зияла рана, из которой торчал крупный осколок стекла. Клименко не раздумывая выдернул осколок и небрежно отбросил его в сторону.

Почему-то именно тоненький звон стекляшки окончательно привел Гуськова в чувство. Он резко все вспомнил и осознал. В ушах почти перестало шуметь, а все запахи и ощущения ушли на второй план. Остались только яркие воспоминания о пережитом кошмаре и острая, почти физическая боль в душе. Гуськову вспомнилось бесформенное тело Геши, обмякший Шипулин, хриплые голоса Локтева и Трощинского, запоздалое раскаяние Стрельцова… Все это навалилось тяжелой плитой и едва не размазало Гуськова по чистому полу тамбура все того же «Ашана», только целого и процветающего, поскольку ему выпало счастье находиться здесь, в Новой безопасной реальности. И не имело никакого значения, вторична эта реальность или первична. Какая разница? Главное – безопасна!

Теперь Гуськов понимал вполне отчетливо, что у мира просто нет выбора, о чем бы там ни фантазировали проклятые навигаторы, фактически из-за которых и погибла почти вся группа Гуськова.

– А тут тишь да гладь, – Клименко невесело усмехнулся. – Жаль твоих бойцов, майор. Не успели мы… всего на пару секунд запоздали… с нырком. Жаль.

– Да, – Гуськов опустил голову, пытаясь справиться с эмоциями, – жаль.

– Надо уйти отсюда, люди смотрят, – Клименко с трудом поднялся, пошатнулся и прислонился плечом к колонне.

– Куда? – Гуськов обернулся и скривился в попытке изобразить улыбку в ответ на испуганные взгляды двух уборщиков в фирменных комбинезонах.

Братья из южных республик смотрели сквозь стекло, раскрыв рты. Позади них маячил охранник, который делал вид, что разговаривает с кем-то по рации. На самом деле он просто растерялся и лихорадочно пытался вспомнить, что написано о подобных ситуациях в инструкции. Вряд ли там имелся пункт «меры по борьбе с пачканьем торговых площадей кровью и грязью двумя вооруженными мужчинами». То, что грязные, как последние бомжи, мужчины вооружены, охранник засек без труда. На Клименко пальто было распахнуто, пиджак тоже, и кобура просматривалась отчетливо. У Гуськова пистолет вообще торчал из кармана куртки, вот-вот выпадет.

Майор сунул оружие поглубже в карман и поднялся с еще большим трудом, чем Клименко. Поднялся и прислонился к тому же зеркальному столбу, что и штабист. Удобнее было прислониться к другому, но ладно, уборщикам меньше работы.

Клименко тем временем достал здоровой рукой телефон, ткнул дрожащим пальцем в экран и, едва установилась связь, выпалил:

– Дежурный, мы в «Ашане» на шестьдесят пятом. Да, Строгино, рядом с «Крокус-Сити». Забирайте!

После чего он выронил айфон и медленно сполз по столбу. Гуськов едва успел его подхватить и аккуратно усадить у колонны. Отчего вдруг вырубился Клименко, майор Гуськов понял не сразу. Лишь когда штабной уселся, Гуськов увидел оставленный Клименко на зеркале кровавый след. Похоже, стеклами или чем-то другим майору Клименко продырявило не только запястье. Имелись дырки еще в нескольких местах.

«Кровопотеря и болевой шок, – сделал вывод Гуськов. – Пальто впитало, вот и не заметно, что кровь сильно льется».

Он нащупал на полу айфон Клименко. Аппарат все еще держал связь. Гуськов поднес его к уху.

– И «Скорую» прихватите.

– Это кто?

– Феликс в кожаном пальто! «Скорую», говорю, прихватите! Херово стало майору Клименко, кровь теряет.

– Выехали все, – ровным тоном сообщил абонент. – Это майор Гуськов?

– Так точно, – буркнул Гуськов и снова откашлялся. – Единственный… и неповторимый.

– Оставайтесь на связи. С вами будет говорить генерал Мазич.

Меньше всего Гуськову хотелось сейчас общаться с начальством. Но пришлось стиснуть зубы и призвать на помощь закаленную годами службы выдержку. Хорошо хоть, долго ждать не пришлось.

– Что произошло, Гуськов? Вы попали под раздачу? Почему не нырнули вовремя? – сразу насел Мазай.

– У Клименко спросите, – вяло парировал Гуськов. – Я тоже хотел бы знать, какой «погоды» он ждал «у моря».

– Наверное, хотел зафиксировать факт первого удара стихии, – задумчиво проронил Мазай.

– Тогда он дурак, уж простите за прямоту, – раздраженно констатировал Гуськов, косясь на Клименко. – Хорошо, что лежать ему теперь в госпитале как раз до первого апреля, не меньше. Под ногами мешаться не будет и не подставит больше никого.

– Все настолько плохо? Он сильно пострадал?

– Могу показать. Вы не знаете, как включается видеосвязь в айфоне?

– Не стоит, – Мазай на миг задумался. – В таком случае теперь вы, майор, руководите оперативной работой на переднем крае. Доверяю вам, как себе.

– Зря, – проронил Гуськов. Затем подумал с секунду и пояснил: – Я не все пока знаю. И нырял самостоятельно всего-то раз, случайно. И сил нет, если честно. Ни физических, ни моральных. У меня вся группа там полегла. И сам чуть не остался.

– Все уладим, – тоном, не терпящим дальнейших возражений и комментариев, заявил Мазай. – И передышку я вам дам. Чуть позже. А группу жаль. Но на войне как на войне. Придется собраться с силами, майор. Скоро проблема навигаторов решится сама собой, но до этого времени нам следует хорошенько поработать. Жду вас, майор, через два часа.

– Есть, понял.

Гуськов вырубил связь и повертел айфон, прикидывая, куда его пристроить. Положить аппарат было некуда.

«У Клименко пальто в клочья, костюмчик модный тоже в хлам, да еще все кровью пропитано. Медикам отдам».

Приняв решение, Гуськов сунул айфон себе в карман и тут же о нем забыл. Вскоре к тамбуру подрулили черные «Ауди», затем подъехала «Скорая», и майор – усталый, избитый, деморализованный, но кому это было интересно? – вновь окунулся в работу. Он помог медикам погрузить Клименко, сунул в карман доктора телефон майора и вкратце описал офицеру из экипажа одной из черных «Ауди», что произошло и куда его надо отвезти. И только после этого Гуськов позволил себе немного расслабиться.

«Знал бы в юности, какой будет «прикуп» от этой работы, пошел бы учиться на гинеколога, – Гуськов уселся в «Ауди» и поерзал, устраиваясь поудобнее. Проблема чистоты сидений его не заботила. Теперь его вообще ничто не заботило, только отдых или хотя бы передышка. – Сидел бы себе в поликлинике… или как там ее… в консультации. Весь в белом и руки в тепле. Но теперь-то поздно метаться. Теперь только вперед и с песней. До полного разгрома навигаторского бандподполья, будь оно неладно. А потом в отставку, офисы охранять. Сто процентов. Хватит, навоевался».

Москва, 20 декабря 2012 года

Можно сколько угодно рассуждать о превратностях судьбы, особенно в компании единомышленников за рюмкой чая, но когда эти превратности настигнут и прижмут к серой бетонной стене в каком-нибудь мрачном подвале, резко понимаешь, что теория имеет мало общего с практикой.

Теория схематична, у нее нет острых углов, и в ней не учитываются многочисленные случайные факторы. В теории ты действуешь разумно, логично и хладнокровно, твой противник заведомо глупее и слабее (хотя бы чуть-чуть), и асфальт у тебя под ногами ровный, без выбоин или предательских замерзших лужиц в самом неподходящем месте.

На практике же все происходит, мягко говоря, не совсем так. А чаще – совсем не так. Особенно это касается случайностей. Жизнь вообще состоит из одних случайностей. Даже если кажется, что все идет по плану, не верьте. Все идет наугад, по запутанному лабиринту из миллионов случайностей. И никто не знает, какая из них вдруг замедлит, собьет с курса или вовсе перекроет движение. То есть сведет все усилия к знаменитой шутке бывшего премьера: «Хотели как лучше, получилось как всегда».

Хотите примеры? Их море. Куда ни плюнь, сплошные примеры.

От наивных, но честных попыток вывести формулу идеального общества до корявой и очень условной глобальной демократии с ее политкорректным лицемерием, двойными стандартами и низкопробным западным шаблоном образования.

От благого намерения создать мировое информационное пространство до создания красочного, но схематичного и мертвого виртуального мира, в котором бесследно растворяются целые поколения. Ведь в реальном живом мире все слишком сложно, надо соображать, делать что-то хилыми ручонками или хотя бы воспроизводить себе подобных, а лень! Зачем эти сложности, если есть заработки на «Форексе» и виртуальный секс?

От надежды, что высокие технологии и современная химия сделают жизнь комфортнее до ожирения, отупения и вырождения. Сначала изобретаем всякие улучшающие вкус добавки, потом без меры жрем эту «вкуснятину» в «Макдоналдсе», потом глотаем таблетки для похудения, а затем лечим печень, убитую и тем и другим. Получается замкнутый порочный круг.

И так далее, и тому подобное. Примеров море. Океан.

Как с этим бороться? Да в том-то и дело, что никак. Теория нужна, ведь без нее не будет отправной точки, промежуточных ориентиров и финишной ленточки для практики. Одно условие: не зацикливаться и не пытаться выжать из теории то, что в ней не заложено. Надо вовремя признавать, что теория не работает, а ее создатели и исполнители «не тянут», и переключаться на другую, более жизнеспособную теорию. А то и вовсе возвращаться к проверенным практикой методам. Ничего в этом нет плохого.

Вот тогда-то превратности судьбы и не застанут врасплох, не ткнут лицом в грязь. Тогда-то теоретическая подготовка и принесет хоть какую-то пользу. А рассуждать, как пройдет эксперимент в идеальных условиях, и доказывать потом с пеной у рта, что все пошло не так исключительно по вине нерадивых исполнителей (забивших на теорию и не создавших идеальные условия), – это болтовня. Бессмысленная и даже вредная. К чему она приводит – известно.

Допустим, Водолея и Павла она привела в подвал с серыми стенами и запертой снаружи железной дверью. Причем этот подвал был надежно заперт в обеих реальностях. И в основной, и в локальной. Павел проверил это первым делом.

– Ну что, теоретик, – как бы резюмируя вслух свои размышления, проронил Водолей и окинул подвальную комнатку мрачным взглядом, – по-прежнему хочешь спасти всех и вся?

– Это ты мне или себе? – Павел усмехнулся.

– Тебе, – Водолей помассировал запястья. За три часа «браслеты» натерли кожу, и она теперь зудела. – Отсюда сделать это будет непросто.

– Мы выйдем, – уверенно сказал Павел. – Удача на нашей стороне.

– Ты так пошутил или просто ляпнул, не подумав? – Водолей смерил Павла полным скепсиса взглядом. – У меня что-то с чувством юмора случилось. То ли отшибло, когда об лед ударился, то ли просто где-то посеял, пока мы из реальности в реальность скакали.

– Никаких шуток, – Павел прошелся по комнатке и остановился у двери. – Мы живы, и у нас неплохие шансы. Разве не удачный расклад?

– Я вообще перестал тебя понимать, – Водолей покачал головой. – Какие, к черту, шансы?! Мы в тюрьме. Нас того и гляди шлепнут без суда и следствия. А ты о каких-то шансах рассуждаешь. Очнись! Ты неадекватно оцениваешь ситуацию.

– А ты драматизируешь, – Павел похлопал ладонью по двери. – «Броня… крепка, и танки наши быстры». Интересно, для чего эта комната проектировалась? В официальном-то учреждении. Для архива, что ли?

– Вот именно, – Водолей невесело усмехнулся. – Для архива. Вот нас в него и сдали. Мы с тобой теперь часть истории. А ты – «шансы».

– История только начинается, – Павел помотал головой. – Новейшая история, двуединая. Сегодня пишется только первый лист. Пока что пишется с обеих сторон. Врубаешься в аллегорию?

– А-а, – Водолей махнул рукой. – Не хочешь меня слышать, не надо. Тони в своем омуте иллюзий. В мешок тебя уже засунули, завязали и сбросили. Осталось лечь на дно и захлебнуться. Врубаешься в аллегорию?

– Моя лучше, – Павел обернулся и изучил противоположную стену.

Ее украшала лишь решетка вентиляционной шахты под самым потолком.

– Один фиг, все бессмысленно, – Водолей уселся на пол и прислонился спиной к стене, как раз под вентиляцией. – Как я мог так вляпаться? Еще вчера расскажи мне кто-нибудь, что случится такая хрень, не поверил бы ни за что. Это же полный бред! Как можно начать день приличным гражданином, а ближе к вечеру очутиться за решеткой. Причем ни за что! Просто потому, что кто-то там решил, что я враг народа. Как при Сталине, честное слово! Ведь это все опять же голая теория.

– Уже не теория, – Павел уселся у левой стены. – Все подтверждается на практике.

– Да что подтверждается-то? Я что, кого-то убил? Или кому-то помешал копировать этот чертов мир? Я вообще ничего не сделал. И не собирался делать!

– Ты сделал. Ты сбежал от чекистов при первой же встрече, в офисе. Не так?

– Интересно! – Водолей прищурился. – Я тебе не рассказывал. Откуда ты узнал?

– Я сам видел. Ты вынырнул из Старого мира, там, возле твоего офиса, потом прыгнул в «Лексус» и умчался. А они помчались за тобой. Правда, с запозданием. Но приехал-то в офис ты в Новом мире. Как ты переходил в него, после нашей встречи на проспекте, я тоже видел. Вывод напрашивается сам собой: прячась от фээсбэшников, ты нырнул обратно в Старый мир, а потом вынырнул. Не так?

– Ты следил за мной?

– Конечно. А ты до сих пор не понял? Я следил за тобой от самого твоего дома в отчужденной реальности. На дороге хотел тебя остановить, но попытка вышла так себе.

– Потому что теория и практика – разные вещи, – Водолей скривился. – Чего ты хотел добиться? Чтобы я вызвал полицию, страховщиков и мы зависли на три часа?

– Теперь не имеет значения, чего я хотел. Не вышло – забыли. И тебе советую забыть все, что происходило до того момента, когда ты узнал правду. Зачем тебе лишние файлы в оперативной памяти?

– Хватит аллегорий, – Водолей поморщился. – Я не твоя аудитория. Меня этими красивыми фразами не очаруешь.

– Можно подумать, другие журналисты не используют метафоры.

– У них получается лучше, чем у тебя.

– Брось, – Павел вяло шевельнул рукой. – Ты просто ревнуешь, поэтому и встаешь в позу. Ежу понятно, что для тебя это сомнительное удовольствие – быть соратником соперника. Причем более удачливого. Но что поделать, Водолей, такова жизнь. Иногда приходится заключать и не такие союзы, чтобы не проиграть окончательно.

– Провокатор, – Водолей почему-то не разозлился. Еще утром он точно завелся бы от таких слов, но сейчас внутри у него ничего даже не шевельнулось. Батарейки сели, что ли? – Только уж больно ты прямолинейно провоцируешь. Не верю. Потренируйся на досуге, соратник.

– Да ладно! Не верит он! Просто изменить ничего не можешь, вот и делаешь вид, что тебе по барабану.

– И не хочу ничего менять, – Водолей пожал плечами. – Поезд ушел. Зачем его догонять? Чтоб чужих детей воспитывать?

– В смысле? – Павел насторожился.

– А что ты так уставился? – Водолей поймал взгляд соперника. – Ты не знаешь, что ли?

– Чего я не знаю? – во взгляде у Павла читалось искреннее недоумение.

– Ну, ты даешь! – Водолей усмехнулся, теперь саркастически. – Вернее, вы оба даете. Семья называется. Мы с Ириной ничего друг от друга не скрывали.

– А-а, ты об этом… – Павел сделал вид, что понял, к чему клонит Водолей, но ровно через секунду все-таки сдался. – Нет, погоди, я не понимаю, что она скрыла? При чем тут чужие дети?

– Ну-ну, соображай, – Володя помахал рукой. – Делай последний логический шаг, не трусь.

– У-ух, – Павел утер рукавом испарину на лбу. – Даже в жар бросило. Это она тебе сказала?

– Смотря о чем ты спрашиваешь, – Водолей хитро уставился на Павла. – Давай, давай, озвучивай догадку. Или разучился прямым текстом говорить, только метафорами теперь изъясняешься?

– Я…

Павел не закончил фразу. Ему помешали нежданные посетители.

Громыхнул засов, дверь распахнулась, и на пороге камеры возник незнакомый Водолею мужчина в черном полупальто. Наголо бритый, высокий, внушительный, чем-то напоминающий певца Сергея Мазаева. Только взгляд из-под густых бровей был у этого человека недобрый и холодный. Нехороший взгляд. Опасный. Даже особо опасный.

Краем глаза Водолей уловил реакцию Павла. Тот напрягся, но не так, как Водолей. Павел не предполагал, а, скорее всего, знал, кто этот человек и почему он особо опасен.

– Я не помешал? – поставленным баритоном поинтересовался гость.

– Нет, генерал, – севшим вдруг голосом ответил Павел.

– Узнали? – гость усмехнулся. – Правильно, гражданин Горбатов. Противника следует знать в лицо.

Гость перевел взгляд на Водолея. Тот медленно поднялся и заложил руки за спину. Это вызвало у генерала новую усмешку.

– Вы быстро схватываете, гражданин Водорезов. Впрочем, знание тюремного этикета вам не пригодится. Хотите знать почему?

– Хочу, – Володя зафиксировал взгляд, хотя смотреть в глаза генералу было очень трудно.

– Потому, что отсюда вы сможете выйти только в одном случае. Если согласитесь стать контрнавигатором. То есть перейти на мою сторону.

– Легко, – Водолей пожал плечами. – И незачем было гонять меня по Москве и Подмосковью. Сказали бы сразу, чего хотите, сэкономили бы нервы и время.

– Вы сами начали этот забег, гражданин Водорезов, – генерал чуть склонил голову набок. – Значит, «легко»?

– Конечно, – Водолей снова пожал плечами. – Нет, если честно, я хотел бы остаться вообще вне игры. Но ведь так не получится, да?

– Не получится, – генерал кивнул.

– Значит, выбора нет.

– Лучше сдохнуть! – процедил сквозь зубы Павел.

– Вам представится такая возможность, гражданин Горбатов, – генерал бросил на Павла короткий взгляд. – И очень скоро.

– Не дождетесь, генерал Мазич!

– Дождусь, – Мазич демонстративно взглянул на часы. – Времени мало, но чтобы закрыть текущие дела – хватит.

Он чуть повернул голову и поднял руку. Из полумрака коридора вынырнул рослый человек в таком же полупальто, как генеральское. Он достал из-за пазухи пистолет, извлек магазин и вложил оружие в руку Мазичу.

– Патрон в стволе, – Мазич протянул пистолет Водолею. – Я понимаю, это трудно. Однако поймите и вы, гражданин Водорезов, поверить вам на слово я не могу, а проверять вас другими способами мне некогда.

– Это… что? – У Водолея невольно округлились глаза. – Вы… хотите, чтобы я… его…

– Застрелил, – закончил Мазич фразу, застрявшую у Водолея в пересохшей глотке. – Да. Этим вы докажете, что готовы стать контрнавигатором. А почему вы так удивлены? Разве не следует даже из самого слова «контрнавигатор», что ваша новая работа – уничтожение навигаторов? Так чему же вы удивляетесь? Приступайте к работе, Водорезов.

– Это… слишком… – прохрипел Володя.

– Слишком? – Мазич подбросил на ладони пистолет. – Горбатов, а вы как считаете? Для вас это не «слишком»? Могу забыть вашу глупую реплику и предложить тот же вариант, что и Водорезову.

– Идите в задницу… – Горбатов махнул рукой. – Вы ведь знаете, что мы не опустимся до такого свинства. Знаете, и все равно утюжите нас, размазываете. Всегда у вас так. Вам лишь бы руки повыкручивать. Садисты!

– Что ж, Горбатов, вы оказались хладнокровнее гражданина Водорезова, – Мазич вернул пистолет своему телохранителю. – Поздравляю.

– Меня не раз прессовали таким примитивным способом, Мазай, – Горбатов поднялся с корточек и сложил руки на груди. – Еще в девяностые. Рассказать, что обычно делается дальше?

– Некогда, Горбатов, время…

– Дальше узники маринуются, – не обращая внимания на слова Мазая, продолжил Павел чуть громче и напористее. – Сидят несколько суток в неведении – почему, кто, за что? – и все это время думают, мучаются, строят гипотезы, заводятся и треплют нервы сами себе. И вот когда они «созревают», приходит тот, кто готов все объяснить, но лишь после того, как узники покаются во всех грехах. Я правильно все описываю?

– Да, но… – Мазай снова не успел вставить реплику.

– Но у вас нет времени! – Павел взял еще на тон выше. – Так давайте поговорим сразу! Чего вы хотите, Мазай?

– Брандспойт, а не человек, – генерал усмехнулся. – Так и хлещет из вас, Горбатов, да под напором. Только не то, что нужно, хлещет.

– А что вам нужно?

– Еще раз перебьете, застрелю, – очень спокойно сказал Мазай и посмотрел в глаза Павлу. – Объяснить, что мне нужно, я могу и одному Водорезову. А могу и вовсе не объяснять. Будете слушать?

Генерал перевел взгляд на Водолея.

– Я буду, – сказал Володя.

– Отлично. А вы, Горбатов? Разрешаю ответить.

– Я знаю, как вы умеете объяснять, – пробурчал Павел. – В две тысячи третьем на Северном Кавказе вы запросто объяснили свою позицию сразу трем полевым командирам. Лично их уничтожили. А ведь они пришли сдаваться. Разве нет? А в две тысячи седьмом вы приказали устранить одного известного бизнесмена. Начальство не возразило, но формально не одобрило ваш поступок. В результате вы уехали служить на Чукотку. Но как только история забылась, вы вернулись и даже получили повышение. А год назад вы начали раскручивать «Дело навигаторов» и продвинулись настолько далеко, насколько это вообще возможно за такой короткий срок. В результате вас снова повысили и выдали вам безразмерный карт-бланш.

– Досье собрали? – Мазай усмехнулся. – Не пригодится, Горбатов. В сложившейся оперативной обстановке шантажировать меня бессмысленно. В Старом мире это никому не интересно, хватает проблем и без ваших журналистских расследований, а в Новом мире вас нет и не будет, это я обеспечу. Но ваше право на «самооборону без оружия» я все-таки признаю. Вы попытались, я парировал. Теперь предлагаю перевести разговор в другое русло. Тоже не сильно позитивное, но хотя бы по теме. Согласны? Итак, суть моих претензий, господа навигаторы, проста. Вы обвиняетесь в саботаже спасительного дублирования нашего мира. Следовательно, вы угрожаете безопасности государства. В этой связи, как один из руководителей службы, отвечающей за госбезопасность, я вынужден дать вам надлежащий отпор. Вплоть до вашего физического уничтожения.

Мазай взял паузу.

– Зачем же вы с нами разговариваете? – негромко спросил Водолей.

– Это правильный вопрос, – Мазай прицелился в Володю указательным пальцем. – Все, что сейчас происходит, нельзя свести ни к одной известной формуле, а значит, нельзя заранее просчитать последствия тех или иных действий. Вот почему я не спешу совершать непоправимое.

– Вы убили восемь человек, – заметил Водолей. – Навигаторов. Разве это были не поспешные решения?

– Нет, – Мазай криво усмехнулся. – А вы откуда знаете?

– Слухами Интернет полнится, – не моргнув глазом соврал Водолей.

– Пусть будет так, – Мазай явно не поверил, но кивнул. – Это долго объяснять, Водолей. Скажем так, с ними все было ясно. А вот с вами… другое дело. На вас у меня имеются определенные виды.

– Ваша откровенность меня пугает, – Водолей покачал головой.

– Вы ведь тоже были откровенны, когда заявили, что готовы сотрудничать? Или все-таки лукавили?

– Не поддавайся, – проронил Павел. – Он снова тебя подлавливает.

– Игорь, застрели его, – Мазай, не оборачиваясь, махнул рукой телохранителю. – Я ведь обещал.

Водолей торопливо шагнул влево и встал между Мазаем и Павлом.

– Не надо! Он будет молчать!

– Игорь, отставить, – Мазай кивком приказал Водолею занять прежнее место. – Горбатов, следующая несанкционированная реплика будет стоить жизни вам обоим. Это ясно?

Павел как бы нехотя кивнул.

– Ну, так что, вы лукавили? – Мазай снова переключился на Водолея.

– Нет, но… – Володя замялся. – Мне не совсем понятна ваша позиция, господин генерал. Почему вы уничтожаете навигаторов? Да и в целом обстановка мне не совсем понятна. Что на самом деле происходит с миром? Кто затеял это дублирование, как и с какой целью?

– Затеял? – Мазай вдруг рассмеялся. Вполне искренне. – Водорезов, вы на самом деле так думаете? Вы действительно считаете, что дублирование кто-то «затеял»? Опомнитесь, как можно «затеять» дублирование реальности?! Это вообще не поддающаяся осмыслению категория! Как можно с ней что-то «затевать»? У текущего процесса по определению не может быть ни изобретателя, ни исполнителя, ни заказчика, которому это было бы выгодно. Так что ваши сомнения бессмысленны, Владимир. А почему я уничтожаю навигаторов, я уже объяснил. Горбатов и его коллеги вносят ненужную смуту в умы граждан. В результате народ сбивается с истинного пути, и это заставляет программу дублирования совершать ошибки.

– Дублей в Новом мире может не быть не только у навигаторов? – догадался Володя.

– Именно так, Владимир. Все «благодаря» навигаторам. Понимаете теперь, почему я борюсь с этим явлением?

– Чтобы спасти как можно больше людей? Проявляете гуманизм?

– Чушь собачья! – Мазай фыркнул и поморщился. – Это аргумент навигаторов. И он не выдерживает никакой критики! Государству, которое и наделило меня полномочиями, нужны рабочие руки и действующие мозги. И любой, кто пытается их у государства отнять, – враг. Вот и все, Владимир. Никакого лживого гуманизма и розовых очков. Надеюсь, Владимир, для вас этот аргумент более весом. Вы ведь успешный бизнесмен, вы должны мыслить трезво и практично.

– Я пытаюсь, но… – Водолей снова замялся. – Удар молнии, землетрясение, метеорит, самовозгорание торфяников, порыв ветра… все это вроде бы случайности, но и у них тем не менее есть свои цепочки причин. В сравнении с копированием реальности – это песчинки в пустыне, но они имеют обоснования. А такая грандиозная «случайность», как дублирование, не имеет. Разве такое возможно? И потом, как получилось, что наш мир не просто скопировался, а еще прошел через «фильтр»? В исключительное везение я в конце концов поверил бы, обрети мир точную копию. Но «фильтр»… это явно умышленные действия. Так что не могу поверить в случай, генерал. Хотел бы, но не могу. И как раз потому, что привык мыслить трезво и логично.

– Наличие «фильтра», как вы сказали, тоже имеет свои обоснования. Но эти обоснования не поддаются осмыслению, как и сам процесс дублирования. Что тут нелогичного?

– Не поддаются осмыслению человеком, – уточнил Водолей. – Из чего следует, что за кулисами может стоять некая сущность, способная все осмыслить. Логично?

– А-а, только не начинайте, Водорезов! – Мазай махнул рукой. – Я знаю, что вы любитель фантастики. Но сейчас не та обстановка, чтобы устраивать тут выездное заседание фан-клуба. Считаю развитие темы в этом направлении бессмысленным, беспредметным и бесперспективным. Итак, что скажете, Водорезов? Моя ставка конкретно на вас принесет выигрыш?

– А как же… Горбатов?

– Речь о вас, Владимир.

– Если вы не причините вреда Павлу…

– Условия ставлю я, – резко оборвал его Мазай. – Подумайте, гражданин Водорезов, стоит ли вставать в позу и рисковать своим будущим из-за этого человека? Сделал бы он то же ради вас? Думаю, нет.

– Это было бы на его совести, – Водолей отвел взгляд. – А у меня совесть своя.

– Как говорили раньше, гнилая интеллигенция, вот вы кто, – Мазай усмехнулся. – Ладно, Водорезов, дам вам время на размышления и борьбу с избытком воспитания. Хорошего воспитания, но вредного по нынешним временам. На все про все вам ровно час. Постарайтесь провести это время с пользой.

Мазай вышел, и дверь за ним закрылась с таким грохотом, что по полу пробежала легкая дрожь. Впрочем, Водолею показалось, что пол встряхнуло не оттого, что Мазай в сердцах хлопнул дверью. Генерал вышел спокойно и к двери не притрагивался. Скорее всего, встряску обеспечил новый «аномальный» подземный толчок.

– Поговорили, – проронил Павел и усмехнулся. – Как дерьма поели.

– Ты по-прежнему считаешь, что удача на нашей стороне? – Пол вдруг снова дрогнул, и Водолей невольно сделал шаг назад. – Чувствуешь, как трясет?

– Наверное, поэтому Мазай и закруглил разговор. – Павел оперся о стену. – Слышишь?!

Где-то далеко завыл сигнал тревоги. Водолей раньше не слышал ничего подобного вживую, но в фильмах про войну примерно так выли «ревуны», оповещавшие о воздушном налете. Граждане, услышав такие сигналы, обычно спускались в подвалы. То есть теоретически навигаторы находились в безопасности, но Водолею от этой теории почему-то не стало спокойнее. Он ведь уже уяснил для себя, что теория и практика – это разные вещи. К тому же вой ревунов вряд ли оповещал о воздушной тревоге.

Как бы подтверждая сомнения Водолея, пол снова дрогнул, а с потолка посыпалась пыль и полетели мелкие кусочки штукатурки. Володя стряхнул мусор с волос и прислонился спиной к стене. Так устоять было легче, правда, теперь подземные толчки ощущались всем телом.

К завываниям сигнала тревоги присоединились другие пугающие звуки. Вдалеке что-то хлопнуло, зазвенело, а затем где-то над головой и по подвальным коридорам прокатился продолжительный грохот. Вскоре к нему присоединилось долгое шуршание, будто бы сыпался песок, и шум, напоминающий гул мощного водяного потока. Сквозь всю эту какофонию пробились крики людей, топот, звуки какой-то возни, снова крики, а затем все утонуло в новом грохочущем раскате. Кроме пола и стен ощутимо дрогнул даже воздух. Под потолком заскрежетало, и на головы навигаторам дождем посыпались песок со штукатуркой.

Водолей невольно пригнулся, а затем коротко взглянул вверх. По потолку, расширяясь буквально на глазах, ползла трещина. Начиналась она от вентиляционного отверстия и стремилась к двери.

У Володи мелькнула мысль, что здание разламывается, и линия этого разлома проходит как раз через тюремную камеру. Водолей на миг представил, как под ногами разверзается пышущая жаром бездна, и ему стало не по себе. А в следующий миг он вообразил, как на голову рушатся плиты перекрытий, и ему стало вдвойне не по себе. Второй вариант казался более реальным, а потому более страшным.

Водолей по стеночке отполз вправо и вжался в угол.

– Уходим! – крикнул Павел и попытался проиллюстрировать предложение жестом.

– Попытка к бегству! – Водолей помотал головой.

– Да плевать! – Часть реплики Павла утонула в грохоте. – Мазай не вернется!

– Черт! – Водолей кивком указал на дверь.

Из-под двери сочилась вода.

– Уходим! – теперь уже не предлагая, а приказывая, крикнул Павел.

Водолей кивнул и сосредоточился на мысли о прыжке. У Павла этот фокус получался лучше, но и Водолей уже не особо напрягался. Ему больше не требовалось закрывать глаза, выравнивать дыхание и медитировать. Опыт пришел с практикой, сам по себе, без всякой теории. Водолей просто решил для себя, что прыгает в основную реальность, отлепился от вибрирующей стены и шагнул вперед…

…Тишина в камере стояла просто гробовая. После грохота и воя она казалась особенно неестественной. На миг Водолей даже испугался, не оглох ли?

Но нет, не оглох. Рядом зашуршал одеждой и откашлялся Павел, да и сам Водолей издал хорошо слышный вздох облегчения. Со слухом все было в порядке.

– «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих», – процитировал Павел и кое-как отряхнул одежду. – Казалось бы, та же тюрьма… но как тут хорошо!

Он усмехнулся.

Водолей его оптимизма не разделял. И не только потому, что в тюрьме для него не было ничего хорошего по определению. Он по-прежнему опасался, что самовольная отлучка в Новый мир выйдет навигаторам боком. От погребения заживо под руинами здания они, возможно, спасутся, а вот от мести Мазая… как говорится, бабушка надвое сказала.

– Надо будет вернуться, – сказал Водолей. – Минут через сорок.

– Какой смысл? – Павел помотал головой. – Не надо никуда возвращаться. К тому времени там все завалит. Или затопит.

– А здесь нас пристрелят, – Водолей с опаской покосился на дверь.

В коридоре послышались приглушенные шаги. Павел их тоже услышал. Он приложил палец к губам и замер. Даже дыхание затаил. Водолей последовал его примеру.

Но наступившая полная тишина не спасла навигаторов от неприятностей. Знакомо лязгнула задвижка, дверь распахнулась, и в камеру вошли четверо мужчин в камуфляже. Еще двое замерли в просвете двери.

Никаких реплик или хотя бы звуков гости не проронили. Они шагнули навстречу навигаторам и начали их избивать. Водолею досталось сначала в живот, затем по затылку, потом слева и справа по лицу и снова в живот. Володя захрипел, упал на колени, но один из бойцов ухватил его за воротник и снова поставил на ноги. Так, чтобы второму было удобно провести новую «серию». Прежде чем из глаз посыпались искры, Водолей успел заметить, что Павел скрючился на полу, и два других экзекутора не спешат его поднимать. Они принялись бить Горбатова ногами.

После третьей серии ударов Водолей поплыл и попытался взмолиться о пощаде, но подавился репликой, поскольку потерял дыхание от удара в солнечное сплетение. Мир резко перевернулся, Водолей рухнул на пол и получил пару ударов под ребра и унизительно-болезненный удар чуть ниже копчика. Володя закрыл руками лицо и сразу же получил еще и по рукам. Ботинком по пальцам – это больно, уж поверьте. Но лучше по пальцам, чем по лицу.

– У-ух… – прохрипел Павел.

Водолей понял, что предлагает Павел. Ничего нового. Уйти назад, в Старый мир.

На этот раз Володя и не подумал возражать. Он только опасался, что под градом ударов не сумеет сосредоточиться. Ему пришлось крепко зажмуриться и вновь вспомнить уроки медитации. На счете три он получил по почкам, застонал и…

…И едва не захлебнулся! В Старом мире камера была по колено залита водой. Грязная холодная вода бурлила и прибывала по сантиметру в секунду. Нырок в такое «джакузи» – процедура малоприятная. Но зато ледяная вода мгновенно взбодрила и частично сняла болезненность в ноющем от побоев теле. Водолей поднялся на колени и, как сумел, откашлялся.

Ближе к двери с громким плеском ворочался Павел. Он держался за живот и содрогался от спазмов. Видимо, блевал.

Водолей повертел головой и поднял взгляд к потолку. Лампочка в герметичном плафоне отчаянно мигала, но совсем гаснуть пока не собиралась. Трещина превратилась в разлом, но перекрытия оставались на месте. Стены и пол продолжали содрогаться, правда, уже не в прежнем бешеном ритме с приличной амплитудой, а мелко, как на вибростенде. Вода также не плескала волнами, была покрыта лишь мелкой рябью. Получалось, что на смену крупным подземным толчкам пришла серия мелких.

Шумовое оформление тоже немного изменилось. Грохот поутих, остались громкий протяжный вой, шуршание, барабанная дробь и плеск. Наверное, по руинам здания (а Водолей почти не сомневался, что здание превратилось в груду развалин) хлестал подхваченный сильным ветром ледяной ливень.

Володя кое-как встал и побрел к двери. Вода поднялась уже выше колен, так что медлить было нельзя. Павел закончил прочищать желудок и тоже поднялся. Правда, полностью разогнуться он пока не мог.

– Вот теперь нам удачи не видать, – прохрипел Павел. – Утонем как миленькие. Никуда не денемся.

Он закашлялся, снова согнулся пополам от спазмов и невольно боднул дверь чуть ниже глазка. Дверь вдруг скрипнула и немного подалась наружу.

– Навались! – Водолей тут же ударил в дверь плечом.

Павел не стал терять время на перегруппировку и навалился лбом. Уперся в дверь, как бычок, и даже заревел от натуги. Дверь подалась сантиметров на сорок. Водолею такой щели было достаточно, а вот Павлу пришлось туго. Протиснулся в щель он с огромным трудом.

В коридоре бурлила вода, а под потолком так же, как в камере, мигали лампы и опасно искрила проводка. Водолей повертел головой, пытаясь понять, в какой стороне находится ближайший выход на поверхность. Судя по условному течению, которое легко определялось по движению многочисленного мусора на поверхности воды, выход располагался слева. Володя подхватил Павла под руку и решительно двинулся против течения.

В этот момент лампы погасли, но темнота не испугала. Даже, наоборот, успокоила. Электричество вырубилось, значит, исчезла и опасность получить удар током, когда уровень воды поднимется до розеток. В подвалах напряжение обычно невысокое, но и от него можно сплясать вприсядку.

Лестница наверх обнаружилась примерно через минуту. Водолей к тому времени перестал чувствовать ноги, а Павла затрясло от холода, как припадочного. Навигаторы кое-как, поскальзываясь и спотыкаясь, вскарабкались по лестнице и выглянули из подвала.

Вернее, попытались выглянуть. Этот выход открывался не внутрь здания, а во двор, в закрытый цокольный приямок. В полумраке Водолей не сумел разглядеть подробности, но похоже, что выход на поверхность блокировала какая-то машина, прижатая ураганом к стене здания. Для слива в подвал дождевой воды места оставалось достаточно, а вот чтобы из подвала наружу просочились люди, ни одной приличной щели не нашлось.

Впрочем…

Водолей подобрался ближе к машине и повнимательнее изучил обстановку. Машина стояла под углом градусов в тридцать на правых колесах, а левые опирались о стену здания. Днищем машина лежала на груде кирпичных обломков. Если бы колеса были поменьше или спущены, то между правым бортом машины и стеной ограждения приямка (или между крышей авто и бетонным козырьком над входом в подвал) остался бы вполне приличный просвет. Проползти сумел бы даже Павел. Но это «если бы». На самом деле обе щели были слишком узкими даже для Водолея. Пришлось рассмотреть второй вариант – разбить заднее стекло и проползти через салон.

Водолей поискал что-нибудь тяжелое, но ничего не нашел. Не кирпичи же из стены выковыривать. Снаружи их валялась уйма, но в подвал ни один не попал, помешала все та же машина, а те обломки, что образовали груду мусора под машиной, были слишком мелкими. Водолей для очистки совести поковырялся в груде, но безрезультатно.

«Да и нашел бы целый кирпич – ничего не изменилось бы, – вдруг дошло до Водолея. – На машину обрушился град камней, а все стекла остались целы, разве что чуть подернулись паутинкой трещинок. Вывод однозначен: авто бронированное. Так что никакие кирпичи не помогут. Остается вариант с колесами, но как их спустить?»

Володя осмотрел колеса. Выкрутить ниппель у заднего при желании было можно, а вот дотянуться до переднего – проблематично. Его можно только чем-то проколоть… но чем?

«Ножик! – осенило Водолея. – Надеюсь, шины у этого лимузина не бронированные».

Володя достал из потайного кармана куртки любимый складишок.

«Странные эти фээсбэшники. Арестовали, руки сковали, а обыскать не удосужились. Вернее, тот парень, который меня на лед уронил, обыскал, и явно нащупал ножик, но почему-то не забрал его. Решил, что это не оружие, а баловство? Что-то не верится. Специально оставил? Тоже странный вариант. Впрочем, какая теперь разница? Оставил и оставил, спасибо ему».

Шины оказались обычные. Но вот наполнение они имели особое, пенное, а потому проколы не принесли желаемого результата. Как ни старался Водолей, до дисков колеса так и не спустили, и машина не просела на нужную величину. Володя устал тыкать ножом, но всего-то пользы – немного согрелся.

– Ого, у тебя и нож имеется, – Павел наконец пришел в себя и подобрался к Водолею. – Где взял?

– Купил. Не мешай.

– Может, сменить?

– Хрен ли толку? – Водолей сплюнул. – Наглухо законопатило! Придется другой выход искать. Обидно, блин! Вон уже свобода, рукой подать!

– Обидно, – согласился Павел. – Слышишь, ливень стихает. И ветер ослабел.

– Слышу и чувствую, – Водолей кивнул. – Почти не трясет уже. Но нам от этого не легче. Вода из подвала быстро не уйдет.

– Да, не хочется снова в нее нырять, – Павел невольно клацнул зубами. – До сих пор… трясет. У тебя какой ножик, фирменный или китайский?

– Какая разница?

– Могу попробовать багажник открыть. Тогда внутрь заберемся.

– А дальше?

– А дальше мы, считай, в салоне. Там задние сидушки откидываются, знаю эту модель. Главное, чтоб ножик не сломался.

– Рискнем, – Водолей вручил Павлу любимый складишок.

Экзамен сдали оба: и Павел, и «Кершоу Боа». На лезвии остались зазубрины, но такие отметины только украшают оружие, как шрамы настоящего мужчину. По крайней мере, Водолей утешил себя именно этим. Еще пару минут Павел провозился с сиденьями, и наконец навигаторы забрались внутрь машины. Там снова пришлось пустить в ход ножик – чтобы спустить сработавшие подушки безопасности.

– Погоди, – Павел вдруг замер. – Подушки сработали, значит… машина была под парами?

Он протянул руку и нажал на кнопку «запуск двигателя». Мотор действительно заработал. Павел ткнул в очечник, упрятанный между капитанскими лампами на потолке, и выудил оттуда ключ-брелок.

– До чего же я люблю беспечных казенных водителей, – Павел усмехнулся.

– У меня жена… – Водолей осекся. – Ирина так брелок «Блэк бага» оставляла. Ругался, объяснял, что это неправильно, что она фактически оставляет машину без дополнительной противоугонной системы, упрашивал – бесполезно.

– Это да, – Павел хмыкнул и врубил на полную катушку сначала печку, а затем стеклоочистители. – Сейчас согреемся. Это да, но ведь и ты ее цветочки не всегда поливал. Хотя она тебе тоже объясняла, что это необходимо.

– Сравнил: цветочки и машина!

– Для женщин разница не принципиальна. – Павел взглянул сквозь более-менее очистившееся от грязи стекло и присвистнул: – Ни фига себе картина!

Возразить Водолею было нечего. Картина открылась действительно впечатляющая. Кто видел репортажи из зоны бедствия после удара цунами или мощного урагана, тому несложно ее представить хотя бы в общих чертах. Море грязи, обломков и мусорные завалы, казалось, до неба. И все это медленно двигалось то в одну, то в другую сторону, колыхалось, сталкивалось и наползало одно на другое. В сером небе еще кружили тучи мусора, но уже невысоко, и все это безобразие постепенно оседало на завалы вместе с каплями ледяного дождя. Но самое ужасное заключалось в том, что даже слабеющий природный катаклизм оставался коварным.

Навигаторы молча смотрели на утихающий шторм всего каких-то пять минут, и за это время почти все торчащие из завалов обломки покрылись коркой льда, а дождевые капли превратились в мелкие льдинки, и на смену глухой барабанной дроби пришла хлесткая звонкая трескотня. Остатки грязной воды на стекле схватились, образовав мутную ледяную корку, и никакие попытки смыть ее не принесли результата. «Дворники» только размазывали по льду вязкую грязь, а «омывайки» в бачке не оказалось. Наверное, водитель истратил ее до того, как бросил машину на произвол судьбы.

Павел приоткрыл дверцу. Климат внутри машины от этого не улучшился, но Водолей понял, зачем Павел это сделал. Чтобы навигаторы не попали в очередной капкан, теперь ледяной.

– Надо валить отсюда, – Павел осторожно выглянул из машины. – Сейчас хлестать перестанет – и двинем.

– Высохнуть бы, – Водолей зябко поежился.

– А смысл? – Павел открыл «бардачок» и пошарил в нем рукой. – Все равно промокнем. Грязи кругом по пояс.

Не обнаружив ничего ценного в перчаточном боксе, Павел заглянул под передний подлокотник, затем под сиденье.

– Что потерял?

– Да так, – Павел выпрямился. – Ничего. А жаль. Ладно, уходим.

– Через Новую?

– Два варианта, – Павел хмыкнул и пожал плечами. – Выбирай на вкус. Там больше воспитывать не станут. Если засекут, сразу грохнут. Здесь можем ноги переломать, пока отсюда выберемся. Видел же, как все обледенело. Да и не факт, что дальше будет ровная дорожка.

– Лучше сломанные ноги, чем дырка в башке, – решил Водолей.

– Согласен, – Павел потрогал себя за бок и поморщился. – Как-то отбили у меня желание возвращаться в Новый мир. В прямом смысле отбили.

Дождь почти прекратился, и навигаторы наконец решились выбраться из теплого, но бесперспективного укрытия. Павел тем не менее экономно заглушил двигатель, сунул ключ от машины в карман и повертел головой, будто бы запоминая ближайшие ориентиры.

На взгляд Водолея, все это не имело смысла. Ориентиры постоянно смещались, поскольку основная масса вязкой, но все равно подвижной грязи не замерзла. Она продолжала медленно двигаться по каньонам между руинами и мусорными кучами. К тому же стихия в любой момент могла снова разбушеваться и накрыть машину, допустим, обломками рухнувшей стены или залить грязью.

Но Володя ничего не сказал. В целом, Павел поступил верно. Особенно если учесть, что на сигнал этого электронного ключа откликалась еще одна машина, точно такой же бронированный лимузин, только в основной реальности. Кто знает, может, пригодится еще этот ключик. Неисповедимы пути господни. С некоторых пор даже дважды неисповедимы.

Здание областного правительства в целом устояло под натиском стихии, но лишилось всех окон. Машинам на просторной стоянке повезло меньше, ураган основательно их разбросал и помял, да еще и присыпал сверху сотней тонн грязи и мусора, принесенными со стройки, которая почти завершилась на другой стороне бульвара как раз неделю или две назад. Водолей припомнил репортаж на ТВЦ. Две высоченные башни неплохо вписались в общий ансамбль зданий. Теперь они также органично вписывались в картину всеобщей разрухи. Этакие колоссы на фоне мрачных стен, груд мусора и покореженных авто, а также еще одной башни, стоящей чуть в стороне и по форме напоминающей диспетчерскую аэропорта. Нечто похожее любят изображать художники на обложках фантастических книг.

Когда навигаторы с огромным трудом, увязая в грязи и поскальзываясь на свободных от нее, зато обледеневших участках, выбрались на сам бульвар, лично для Водолея наступил момент истины. Почему-то именно с дорожного кольца в начале бульвара он сумел разглядеть и оценить масштабы катастрофы. Вроде бы не с возвышения смотрел, но все равно увидел и понял гораздо больше, чем прежде. И в первую очередь он понял, что Павел был прав, когда сказал, что навигаторам сопутствует удача. Прав на все сто.

Навигаторам не просто сопутствовала удача. Им чертовски, невероятно, бесконечно везло. Даже их арест на поверку оказался счастливым случаем. Особенно если сравнивать с тем, что выпало на долю остальных людей, оказавшихся в центре катаклизма.

Водолей только здесь и сейчас осознал, что за все время пути вокруг правительственного комплекса – а это был действительно целый путь: навигаторы больше часа карабкались, пробирались, а кое-где и вовсе ползли – они не встретили ни одной живой души. Покрытые грязью и ледяной коркой тела видели, а живых людей не встретили.

Володя еще немного поозирался и наконец сообразил, почему именно сейчас удалось увидеть больше, чем прежде. Смешанная с дымом хмарь немного развеялась, а черные тучи уступили место низкой серой облачности. И сквозь эту облачность пробился свет. Все тот же, неестественный, разбитый на отдельные полосы спектра.

«Каждый охотник желает знать, где сидит фазан», – вспомнилась Водолею школьная считалочка-шпаргалка. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Водолей перевел взгляд в красную зону. Эта часть спектра как бы накрывала юг, если смотреть с позиции навигаторов. Красным светилось небо где-то над Строгино. Там что-то горело. Несколько столбов черно-красного дыма стремились к тучам, но не добирались до них. На полпути ветер смешивал дымы и уносил багровую шапку в сторону Москвы-реки.

Оранжевые переливы аномального сияния освещали Мякинино. Там грохотали какие-то взрывы, и к небу поднимались небольшие, но яркие факелы того же цвета, что и небо. Газ, что ли, горел? А есть ли в том районе газ? Впрочем, это не имело значения. То, что там горело, почти не дымило – факт, на этом и следовало остановиться.

Желтый свет заливал руины «Ашана» и «Леруа Мерлен», а также видимую часть МКАД позади них. Было далековато, но Водолей все равно рассмотрел груды хлама и товаров вокруг супермаркетов, дымящиеся остовы машин на Кольцевой и потоки грязи, которые неспешно текли со стороны дороги в направлении стройки.

Зеленым переливалось небо прямо у Водолея над головой. И в этом зловещем свете все вокруг выглядело не грязно-серым и бурым, а зеленоватым, будто бы уже подернутым гнилью и плесенью. Володя покосился на Павла. Даже живой человек казался восставшим из могилы зомби. Сам Водолей, видимо, выглядел не лучше, и осознавать это ему было неприятно. Поэтому он перевел взгляд дальше, в голубую часть спектра.

«Под небом голубым» дымился бывший «город золотой», «Крокус-Сити». Теоретически на переднем плане должны были находиться еще несколько зданий, но им, видимо, достался самый сильный удар урагана. Настолько сильный, что теперь практически ничто не заслоняло вид на тлеющий «Крокус-Сити Молл».

В синюю зону попали выставочные павильоны все того же «Крокуса», но их разглядеть Водолей не сумел, слишком далеко. Так же, как не увидел он изгиб Москвы-реки и Спасские мосты, над которыми, с точки зрения Водолея, светилась фиолетовая часть сияния.

Понятно, что все это разделение было чистейшей условностью, аномальное сияние заливало своим странным светом город, страну и Землю одинаково в любой точке, и даже то, что Водолей видел местность вокруг себя исключительно в зеленом цвете, было не более чем игрой воображения – видел то, что хотел увидеть. Все ведь зависело от точки зрения. У Водолея она была своя и находилась на площади перед областным правительством. А у наблюдателя где-нибудь в центре – она своя, для него в багрянец было одето Чертаново, а фиолетовым сиянием накрыта Ярославка. В общем, не суть важно.

Главное, что ни у одного наблюдателя отныне не осталось никаких иллюзий. И не имело значения, с какой точки смотрит этот наблюдатель. Отовсюду все видели примерно одно и то же. Катастрофические разрушения, хаос и… огромное, бесконечное множество увязших в грязи обломков.

– Мир рухнул, – хрипло проронил Павел. – Сам. Без нашей помощи.

– Да, – Водолей кивнул. – Я, честно говоря, не верил во всякие там предсказания. Больше боялся ядерной войны.

– Предсказания – фигня, – убежденно заявил Павел и взглядом указал на небо. – Этого никто не предсказывал. И спасение в ковчеге Нового мира никто не предсказывал.

– Были близкие варианты, – возразил Водолей. – Читал что-то похожее не так давно.

– В Сети?

– Книжку читал, фантастическую.

– Книжки! – Павел скривился и махнул рукой. – Да еще фантастические! Если не серия «Сталкер», то это от силы десять тысяч экземпляров для людей, не разучившихся думать! И сколько прочитавших поверили… да хотя бы просто придали значение этому замаскированному под роман пророчеству? Десять, сто, тысяча? А сколько из них всерьез предупредили об этом своих друзей и знакомых? Вообще мизер! Нет, Водолей, об этом надо было в Интернете трубить, а не в книжках писать. Да только писатели у нас народ особый – бедный, но гордый, до раздувания сенсаций не опускаются. Нам это дело оставляют, журналюгам, как ты говоришь.

– Ты тоже не сильно раздул.

– Все верно, каюсь, не раздул. Мог поднять волну, но не поднял. Испугался. Очень уж захотелось дожить и лично убедиться, что я был прав!

– Не парься, – Водолей покачал головой. – Что изменилось бы? Формально все и так спаслись. А кто не спасся… тому и не суждено было. Короче, пустая тема, Паша. Лучше давай прикинем, что делать дальше. Раз уж мы пока еще живы.

– Вот, – Павел поднял кверху указательный палец. – Ты наконец-то осознал!

– Что я осознал?

– На чьей ты стороне. Вернее, к чему у тебя душа лежит. А хотел ведь к Мазаю переметнуться.

– Проехали, – Водолей поморщился. – Теперь выбора нет. Как считаешь, к утру до Кутузовского доберемся?

– Зачем? – Павел удивленно взглянул на Водолея.

– Я слышал все, что ты сказал Ирине перед тем, как нас арестовали. Только не понял насчет условного места. Где она будет ждать, в метро?

– Дома. У нас дом крепкий. Должен выстоять.

– У нас тоже, – Водолей кивнул. – Мама там недалеко живет.

– Знаю, – Павел кивнул. – Ира к ней иногда забегает.

– Мама нас и познакомила, – Водолей невесело усмехнулся. – Вот ведь… Короче! Если мама не уехала, когда паника началась, она тоже ждет. Возможно, у вас дома. Чтоб не страшно было. У нее комплексов нет.

– Вариант реальный, – Павел кивнул. – У Иры с женской солидарностью все в порядке.

– Тут не женская солидарность играет первую скрипку, – Водолей покачал головой. – Вместе легче выжить. Инстинкт самосохранения.

– А с этим вообще у всех женщин все в порядке.

– Если так, будет замечательно, не придется круги нарезать.

– Решено, двигаем в сторону Кутузовского, – Павел обернулся и на глаз прикинул маршрут. – Сейчас лучше прямо, мимо «Леруа» на МКАД, а потом направо и до поворота на Рублевское. Ну, а дальше… прямиком до нашего дома. Крюк получится, но короче пути нет. Только если по туннелю.

– Нет, с подземельями завязали!

– Тогда только по МКАД. Дорога широкая, может, не сильно завалена. Да и Рублевское не переулок какой-нибудь. По-моему, оптимально.

– Тогда идем, – Водолей направился к дороге.

Павел почему-то притормозил со стартом, но вскоре догнал Володю и даже ухитрился обогнать, пошел первым. Водолей не возражал. Он страшно устал за этот бесконечный день и теперь решил экономить силы на всем: на разговорах, эмоциях, ненужных понтах… на всем. Хочется Павлу идти первым, пусть идет, неутомимый лидер. А Водолею «желтая майка» и даром не нужна. Ему маму вытащить бы, а потом добраться… куда-нибудь… куда угодно, лишь бы посуше там было да потеплее. Помыться, проглотить биг-мак и выпасть в осадок минут на шестьсот. Вот все, что сейчас хотел Водолей. А лидировать, спасать мир, бороться с врагами… для этого существовали такие неугомонные типы, как Павел. Ну и флаг им в руки.

Выбраться на МКАД оказалось задачей не из легких. Мало того, что каждый шаг давался с огромным трудом – ноги вязли в грязи, так еще было жутко холодно, ледяной ветер продувал одежду насквозь. Энергичное движение поддерживало шаткий тепловой баланс, но отнимало последние силы. В какой-то момент Володе показалось, что сейчас он рухнет и не сможет подняться. Он уже приготовился так и сделать, но тут под ногами захрустел обледеневший гравий, идти стало чуть легче, а затем Водолей и вовсе шагнул на почти чистый асфальт. Трудно передать, каким это оказалось наслаждением – идти по асфальту.

Жаль, свободно идти получилось недолго. Метров через сто на пути возникла баррикада из покореженных машин и остатков пешеходного мостика, когда-то проходившего над Кольцевой. Несколько машин дымились, но серьезных очагов возгорания не наблюдалось. То есть жахнуть теоретически ничто не могло. Однако легче от этого не становилось. Баррикада выглядела абсолютно непреодолимым препятствием. Пришлось снова спускаться в грязь и топать в обход.

Но и это не стало последним испытанием на злополучном шестьдесят пятом километре. Когда баррикаду удалось обойти, выяснилось, что обходить следовало по внутренней обочине Кольцевой. С внешней стороны МКАД высился новый завал из машин, который тянулся до развязки и дальше, вплоть до Мякининского виадука. Получалось, что придется либо вернуться, либо заложить приличный крюк по грязи и буеракам. Навигаторы немного посовещались и решили вернуться.

По внутренней стороне МКАД, дороги, которая теперь вполне соответствовала мрачной шутке «Московский кольцевой АД», навигаторам удалось пройти чуть дальше, до того уровня, где вдоль трассы протянулись ровные ряды гаражей. Дальше высилась новая баррикада из авто, причем вдвое выше всех виденных навигаторами ранее.

Павел не поленился забраться почти на вершину завала и окинул взглядом окружающее пространство. Оценив обстановку, он что-то крикнул – Водолей за шумом ветра не расслышал его слов – и спустился вниз.

– Приплыли, говорю, – отдышавшись, пояснил Павел. – Эта гряда метров сто в ширину, потом с полкилометра более-менее, а дальше такой же завал, только в километр, не меньше. Короче, не оправдались надежды. Отпадает МКАД. На нем даже на мертвом сплошные пробки. Надо другой маршрут прокладывать.

– Какой другой? – Водолей устало сел на приплюснутый капот ближайшего авто.

– Между гаражами завалы, но это даже выгодно. Кучи мусора вровень с крышами. Можно идти, как по бульвару. И выйти можно как раз на Строгинский бульвар.

– И что это даст?

– Ну что-что… потом попробуем по Кулакова пробиться и дальше по прямой. Как раз к Новорижскому туннелю выйдем. Или на МКАД свернем, если там почище будет.

– Туннель, если не затоплен, машинами забит под потолок, наверное.

– Там аномальный ураган не хозяйничал, – Павел покачал головой. – Если и забит туннель, то в один слой. По капотам и крышам нормально пройдем. Главное – действительно, чтоб не затоплен был.

– Как скажешь, – Водолей вяло пожал плечами. – Дай только передохнуть.

– Там, – Павел указал на тлеющий остов какой-то иномарки. – Погреемся заодно.

Погреться у костерка не получилось. Останки машины, в которых угадывались контуры бывшего «Мерседеса», больше дымили, чем давали тепла. К тому же внутри обнаружился обугленный до костей труп водителя. От смеси запахов сгоревшей краски, металла, жженой резины и паленой плоти Водолею стало дурно. Он зажал нос и сдал назад.

– Лучше пойдем, – он кивком указал на гаражи.

– Идем, – легко согласился Павел. – Дело к закату, не хотелось бы по темноте шариться. Хотя… будет ли он, закат?

Навигаторы, не сговариваясь, посмотрели на небо. Закат, наверное, никто не отменил, но аномальное свечение вполне могло превратить ночь в подобие дня. Только в разноцветных сполохах и хаотичных световых пятнах, как танцпол на сельской дискотеке.

Кое-как перебравшись через гору покореженных машин на внутренней обочине МКАД, навигаторы вскарабкались по мусорным завалам на крышу первого ряда гаражей. Здесь тоже было полно всевозможных препятствий, но преодолеть их оказалось гораздо легче. Так, перебираясь по завалам с одного ряда гаражей на другой, навигаторы за какие-то полчаса добрались до начала Строгинского бульвара.

Как и предсказывал Павел, на бульваре было относительно свободно. Мусора и всевозможных баррикад тоже хватало, но хотя бы не обнаружилось глухих отсечек. А еще навигаторам наконец-то начали встречаться живые люди.

Водолей ожидал, что эти встречи станут чем-то вроде встречи дальних родственников, приехавших на похороны. Вроде бы и малознакомые люди, а некоторые и вовсе впервые друг друга видят, но общее горе объединяет, позволяет опустить условности и общаться свободно. Но сейчас все почему-то шло по другому сценарию. Люди не объединялись, а шарахались один от другого. Володя поначалу пытался заговорить, наладить контакт хоть с кем-то, но у него ничего не вышло, и он оставил попытки.

– Пока бесполезно, – прокомментировал Павел. – Все в шоке. Дай им время хоть немного успокоиться.

– Думаешь, успокоятся?

– Куда денутся? Человек ко всему привыкает. Это инстинкт.

– И что будет, когда успокоятся?

– Начнут сбиваться в группы. Это тоже инстинкт. Ты ведь сам сказал, вместе выжить легче. Вот тогда и начнем.

– Что начнем? – Водолей удивленно взглянул на Павла.

– Как что? – Павел хмыкнул. – То и начнем.

– Ты командовать ими собрался?

– Типа того. А ты возражаешь?

– Твои дела, – Водолей пожал плечами. – Без меня. Я иду по цели.

– А как же твоя теория о том, что выжить поодиночке не получится?

– Я сказал, что вместе выжить легче. Не передергивай.

– И не собирался. Просто я хочу совместить текущие дела с перспективными. Выживших людей все равно кто-то возглавит. Так почему бы не тот, кто в курсе сути проблемы? Представь, что будет, если это сделает какой-нибудь не посвященный в тему человек. Что он предложит? Начать поиски пострадавших и восстановление разрушенного? Ну, начнут люди искать и разгребать. А тут новый удар стихии. Под тем, что разгребали, все и останутся.

– А ты что предложишь? Уйти в леса?

– Зачем же в леса… – Павел на миг задумался. – А хотя верно! В леса. А там уже прыгнуть в Новый мир и организовать поселение. Отличная идея.

– Найдут в два счета, – Водолей покачал головой. – Найдут и перестреляют или обратно сюда вернут. Хрен редьки не слаще. Ты же видел, Мазай настроен решительно.

– Блефует твой Мазай! – проронил Павел раздраженно. – И потом, когда закончится сияние, когда оборвется связь между реальностью и «карманом», ему станет невыгодно нас уничтожать. Слышал же, он за рабочие руки беспокоится. Ну, и чем наши руки хуже… наших же? Да я на месте Мазая и его покровителей, наоборот, спасал бы, сколько получится! Страна огромная, места всем хватит.

– Значит, есть какая-то причина.

– Тупость и ограниченность! Вот и все причины! Они боятся того, чего не знают. Опасаются, а вдруг мы какое-нибудь равновесие нарушим и Новый мир тоже начнет колбасить?

– А ты уверен, что этого не произойдет?

– Уверен!

– Зачем же тогда понадобились дубли? Почему в Новый мир просто не перешли жители Старого?

– Да просто… – Павел запнулся, но быстро нашел ответ: – Да просто программе дублирования по барабану, что или кого дублировать. Люди для нее такой же материал, как машины, дома и все остальное. Программа не выделяет из общей массы разумных или неразумных существ. Это мы считаем себя царями Природы, а на самом деле мы такие же микробы, как вся остальная живность. Так что не в равновесии проблема. Ничем мы его не нарушим. В тупости проблема, а еще в трусости и в недальновидности.

– У Мазая целый штат ученых, – Водолей покачал головой. – Не думаю, что они все тупые.

– Вот и не думай! Ты ведь решил для себя, как жить дальше. Вот и живи сам по себе. А я буду сражаться! И народ подниму, пока не поздно. С первого раза не прорвемся, еще попробуем, еще больше народа поднимем…

– Угомонись, – прервал его пламенную речь Водолей. – Остынь и посмотри вокруг. Кого ты собрался поднимать? Не осталось никого.

– Это кажется, – Павел все же оглянулся. – Они выползут. Шок пройдет, и выползут. Ты удивишься, сколько народу выжило. Человек – создание живучее.

Водолей понимал, что Павел может оказаться прав. С другой стороны, этому пока не было никаких доказательств. И потом, Мазай планировал свои действия на основе выводов ученых, которые подтвердились самым натуральным образом, а Павел развивал тему умозрительно, делал выводы, которые лично ему казались логичными. Снова голая теория, надежды и эмоции. И пока никакого подтверждения практикой.

Впрочем, частично теория Павла все-таки подтверждалась. Чем ближе подбирались навигаторы к метро «Строгино», тем больше им встречалось живых людей. Они выползали из подвалов и развалин, перепуганные, но не злые. Все действительно были в шоке. Водолей не сумел подобрать другого слова, хоть и ненавидел этот интернетовский штамп. А еще подтвердилась мысль Павла о том, что без самопровозглашенного руководства дело не обойдется. У дальнего правого входа в метро навигаторы заметили группу людей, которым что-то объясняли какие-то типы в униформе офисных клерков. Водолей толком не расслышал, что они втирали перепуганным и потерянным гражданам, но уловил принесенные порывом ветра ключевые слова: «эвакуация», «Красногорск» и «помощь».

– Иди сюда! – Павел свернул к ближайшему входу в метро. – Ветер опять поднимается, переждем.

– А если снова…

– Иди, не тормози! Если снова накроет, пусть лучше тут, чем в чистом поле.

– Чем лучше-то? – спросил Водолей, но все-таки подчинился.

Спуститься в метро удалось всего на пару ступенек. Глубже спускаться было просто некуда, но не из-за того, что выход завалило. Спуститься мешала плотная толпа.

Люди стояли вплотную друг к другу и не могли даже пошевелиться. Воздух был насыщен углекислотой и запахом страха. Под сводами станции стоял гул голосов и метались отдельные резкие звуки: кто-то всхлипывал, кто-то подвывал, кто-то кашлял. Но, как ни странно, Володя не услышал ни одного истеричного выкрика или вопля. Народ был словно заморожен.

«Может, задавили просто всех истеричек, остались только молчуны? – Водолей сдал на пару шагов назад. – Что ж, и в этом Павел оказался прав. Пока что выживших довольно много».

– Наверху все почти успокоилось, – негромко и как-то доверительно сказал Павел, обращаясь к незнакомой женщине в первом ряду. – Разрушено все… кошмар. И сияние на небе осталось. Но дождь закончился и ветер стихает. И не трясет больше.

Павел обернулся к Водолею и многозначительно подмигнул. Видимо, предложил поддержать игру. Вот только какую?

– Ладно, погрелись, и хватит, – попытался угадать Водолей. – Идем, а то к вечеру домой не доберемся. Мама блинчики обещала на ужин.

– Блинчики? – Павел вполне натурально сглотнул слюну. – Со сметанкой? Идем!

Павел двинулся к выходу первым. Водолей отстал на три шага и потому успел расслышать, как по толпе поползли шепотки.

Сначала удивленные:

«Какие еще блинчики?» – «Со сметанкой». – «Блинчики?» – «Ну да, все успокоилось, и они пошли домой». – «Куда?» – «Домой!» – «А точно успокоилось?» – «Сияние осталось». – «А ураган?» – «Ветер стихает».

А затем до боли знакомые:

«Вы выходите?» – «Пропустите нас, пожалуйста». – «Давайте поменяемся».

На выходе из полуразрушенного вестибюля Водолей обернулся и увидел, что народ медленно движется за ним.

– Ты настоящий руководитель, – поравнявшись с Павлом, проронил Водолей. – Психолог.

– О чем я тебе и толкую всю дорогу, – Павел усмехнулся. – Гаркни я во всю глотку: «Выходите!» – они только глубже забились бы. Сказал бы, что все закончилось и на синем небе нормальное солнце, могли ломануться и затоптали бы друг друга. И нас заодно. А так тихо, мирно, добровольно, без лишней давки начнут выходить.

– Потом все равно давка начнется. Когда нижние поймут, что верхние уже на свободе и возвращаться не собираются.

– Будет такой момент, – Павел вздохнул и развел руками. – Но тут я бессилен.

Ветер дул в спину, а завалов в этой части бульвара оказалось не слишком много, поэтому до перекрестка с улицей Таллинской навигаторы добрались в рекордные сроки, минут за пятнадцать. Водолея этот момент сначала порадовал, но затем насторожил. За сегодняшний день он привык, что на любое удачное стечение обстоятельств приходится как минимум три проблемы. Целиком удачу они не перекрывают, но процентов семьдесят пять от нее откусывают. Тоже мало приятного.

Так вышло и на этот раз. Только проблем оказалось не три, а сразу четыре. И все при оружии.

Едва навигаторы сделали шаг на перекресток, из-за угла на них вырулили четверо изрядно помятых и грязных типов в знакомых казенных полупальто. Водолей сразу узнал лидера этой четверки офицеров ФСБ. Это был парень, который скрутил Володю перед китайским ресторанчиком на Кутузовском проспекте.

– Опаньки! – воскликнул кто-то из чекистов. – На ловцов и звери!

Водолей сначала шарахнулся в сторону, затем попятился, а Павел сжал кулаки и даже успел оттолкнуть одного из фээсбэшников. Чекист негромко охнул, схватился за бок и глухо выругался. Его товарищ резко шагнул вперед, встал между ним и Павлом и ответно толкнул навигатора.

Но потасовки не получилось. Лидер группы, как хоккейный арбитр, вклинился между готовыми к бою противниками и растолкал их в стороны.

– Отставить! – крикнул лидер. – Выдохнули!

– Это ж… навигаторы! – морщась, прохрипел атакованный Павлом офицер. – Бля, ну точно ребра сломаны! Чего толкаешься, горилла косматая?!

Водолей почему-то хмыкнул. Не то чтобы его рассмешило сравнение Павла с гориллой (довольно уместное), а скорее от нервного перенапряжения. И почему-то именно сдавленный смешок Водолея стал своеобразным сигналом к перемирию. И офицеры, и навигаторы заметно расслабились.

– Мир, дружба, жвачка? – на всякий случай уточнил Павел, глядя на лидера группы.

– Так точно, гражданин Горбатов, – офицер перевел взгляд на Водолея. – Капитан Стрельцов.

– Гражданин Водорезов, – ответно представился Водолей и криво улыбнулся.

– Как вы сумели выбраться?

– А вы что тут делаете? – вмешался Павел. – Вы ведь не местные, как я понял. Вы разве не в Новом мире должны сейчас загорать?

– Должны, – Стрельцов поднял воротник и поежился. – Сдувает. Давайте отойдем.

– Давайте, – Павел указал на перегородивший половину улицы трамвай. – Можно туда.

Ураган не только сбросил трамвай с рельсов, но еще и «воткнул» его в стену ближайшего дома. Как раз с подветренной стороны. Навигаторы и офицеры доковыляли до трамвая, забрались внутрь и, смахнув с сидений осколки стекол, расселись сразу за смятой в лепешку кабиной вагоновожатого. Водолей уловил запах крови, который сочился из кабины, но ничего не сказал. Просто сел чуть дальше.

– За проезд передавайте, – сомнительно пошутил офицер, с которым столкнулся Павел.

– Старший лейтенант Локтев, – капитан Стрельцов кивком указал на этого офицера, а затем представил двух других: – Лейтенант Трощинский и лейтенант Парус.

– Трощинский? – переспросил Водолей. – У вас брат в хоккей не играет?

– Парус? – удивился, в свою очередь, Павел.

– Нет, – Трощинский смерил Водолея ироничным взглядом. – А у вас, господин Водорезов, родственники фигурным катанием не занимались?

– Извините, – Водолей отвел взгляд.

– А где ваш командир? – поинтересовался Павел у Стрельцова. – И почему вы все-таки остались? Судя по виду, хлебнули тут полным ртом, да?

– Заколебались отплевываться, – проронил Локтев.

– Что вы имели в виду? – вдруг спросил Водолей.

– Мы? – Стрельцов вопросительно посмотрел на Володю.

– Вы. Что вы имели в виду, когда сказали «на ловцов и звери»?

– Ах, это, – капитан взглядом указал на Локтева. – Товарищ старший лейтенант любит такие высказывания. Но вообще-то… ситуация сложилась непростая, поэтому…

– Вы не по приказу тут остались, – догадался Павел. – Вы вроде нас, застрянцы.

– Чего?! – возмущенно спросил Локтев. – Сам ты засранец!

– Застрянцы, – Павел ухмыльнулся. – Застряли потому что. Угадал?

– Вроде того, – как бы нехотя согласился Стрельцов. – Не успели нырнуть. Машину ураганом прямо в «Ашан» закинуло. Водитель погиб… и еще один товарищ там остался. А командир… пропал.

– И ныряльщик наш пропал, – добавил Трощинский.

– Ныряльщик, в смысле навигатор? – уточнил Павел. – Только в погонах, мазаевского гнезда птенец?

– Можно и так сказать, – ответил капитан. – А мы из машины выбрались, под эскалатором спрятались.

– Только потом этот эскалатор, бля, провалился, – снова проворчал Локтев. – И мы вместе с ним провалились. Хорошо, что внизу стоянка была, мы по машинам, как горох, скатились – и сразу в сторону. Успели убраться из зоны поражения до того, как взрывом весь холл обрушило. Что там взорвалось, до сих пор не понимаю.

– Я же говорил тебе, бензовоз… прилетел, – сказал Трощинский.

– Не знаю, – Локтев недоверчиво покачал головой. – Тонн десять бензовоз должен весить. А то и все пятнадцать. Никакой ураган не осилит.

– Трамвай же осилил, – Трощинский похлопал по сиденью.

– В общем, кинули вас, – снова вмешался Павел. – Поэтому вы и решили с нами помириться. Других-то навигаторов поблизости нет. Правильно мыслю?

– Нас не кинули, – Стрельцов нахмурился. – Просто так получилось.

– Просто так, капитан, ничего не бывает, – Павел откинулся на спинку сиденья и снисходительно ухмыльнулся. – Кинули вас, кинули. Не надейтесь.

– Может, они сгорели, – мрачно проронил Парус. – И Гуськов, и Клименко. Я их голоса за секунду до взрыва слышал.

– А еще я Локатор, – фыркнул Локтев. – Вот кто у нас самый ушастый. Там такой вой стоял и грохот… а он голоса услышал. Может, в голове у тебя голоса звучали, а, Парус?

– Сейчас все это не важно, – прервал их Стрельцов и поднял взгляд на навигаторов. – Просто примем как факт. Временно мы на одной стороне. Не идейно, а вынужденно. Нас переводили туда-сюда командир и майор Клименко. Но они куда-то делись. Будем надеяться, что командир и майор не сгорели, а успели нырнуть.

– Если успели, почему не вернулись за нами, когда все стихло? – спросил пессимист Парус. – Мы ведь ждали. Часа полтора грязь месили вокруг «Ашана».

– Думаю, Гуськов просто не верит, что мы могли выжить. Сам посуди, сначала эскалатор рухнул, потом взрыв… потому и не ищет нас командир.

– Получается, против чего боролись – тому и вынуждены поклониться, – Павел самодовольно усмехнулся. – Да?

– Не дождешься, – ответил Трощинский. – Еще кланяться тебе!

– Можете не кланяться. Но иначе как с нашей помощью в свою реальность вам не вернуться. Отсюда вывод…

– Что-то правая рука зачесалась, – громко перебил Павла старший лейтенант Локтев. – Тролль, к чему бы это?

– По пистолету соскучилась, – мгновенно сориентировался Трощинский.

– Точно! – Локтев вынул из кармана пистолет, любовно на него дыхнул, потер о пальто и спрятал обратно.

– Что за пошлые намеки? – Павел скривился. – Я и так все прекрасно понимаю. Есть только одна загвоздка, граждане офицеры. Ваш генерал прямо заявил: один шаг в Новый мир – и нам крышка. Мы не поверили, проверили и огребли по полной программе. Повторять эксперимент нам как-то не хочется.

– С нами вас не тронут, – уверенно заявил Стрельцов.

– Тронут, – не менее уверенно возразил Водолей. – Мне тоже больше не хочется экспериментировать. А оружием угрожать бессмысленно. Убьете нас, вообще навсегда тут застрянете.

Он холодно посмотрел на Локтева.

Старший лейтенант ничуть не смутился. Но взгляд отвел и промолчал.

– Мы понимаем, – вместо него ответил Стрельцов. – Поэтому пытаемся договориться. Ставьте условия, мы постараемся их выполнить.

– Условие одно, – снова перехватил инициативу Павел. – Мы переведем не только вас, но и всех, кого сможем. Вот пусть их тоже не трогают. Под вашу ответственность. Сможете защитить их от Мазая?

– Вы же понимаете, что нет, – Стрельцов покачал головой. – К чему эта провокация? Мы, кажется, решили договариваться.

– Вы первый начали, – заметил Водолей. – «С нами не тронут». Ваши слова.

– Хорошо, начнем сначала, – Стрельцов поморщился. – Вы хотите спасти людей. Сколько и каких?

– Сколько там их было? – Павел посмотрел на Володю. – В метро.

– Тысяч пять, – Водолей пожал плечами. – И наверху мелькали.

– Нереально, – проронил Трощинский. – И перевести нереально, и похлопотать за такую толпу не получится. Может, сойдемся на родственниках?

– Нет, – Павел больше не изображал вершителя судеб, всем видом показывал, что теперь настроен на конструктивную беседу. – Мы должны перевести как можно больше. Причина проста. Эти люди докажут Мазаю, что он перестраховывается. Одним своим присутствием в Новом мире они докажут, что никакое равновесие не нарушается. Понимаете, к чему клоню?

– Вы считаете, что исходники и копии могут жить в одном мире, и это не станет причиной системного конфликта? – предположил Парус.

– Примерно так, – Павел кивнул. – Людей надо спасать, пока есть такая возможность. В основной реальности места хватит всем. А вот что случится с людьми в Старом мире, боюсь даже предположить.

– Мы видели, что случается, – сказал Парус и уныло вздохнул. – И это лишь начало. Людям не выжить.

– Вот именно! – Павел снова начал входить в образ спасителя человечества. – Мы понимаем, что в мировом масштабе бессильны, но сдаваться мы не намерены! Спасти сколько получится. Перевести в Новый мир хотя бы тех, кто встретится на пути. Эта задача нам по силам.

– А дальше? – по привычке проронил Водолей.

– А дальше кое-кому придется отрабатывать должок, – Павел указал на офицеров. – Убеждать начальство, что «лишние» люди Новому миру не помеха. Нам же с тобой придется вернуться, чтобы сформировать другие группы для перехода. Время не ждет, сам понимаешь.

Сказал Павел много, сказал до противного пафосно, но Водолей был склонен простить ему эти грехи. Пусть пиарится и вызывает огонь на себя. Такой уж он человек, что тут поделаешь? Главное, чтобы на пользу делу и не в ущерб ближайшему окружению. Но с этим у Павла проблем как раз не было. Говорил он только то, что было выгодно, а насчет личных мотивов Павел вообще благоразумно умалчивал. Чекистам об этом знать не следовало. Но по его выразительному взгляду Водолей понял, что Горбатов не отказался от намерения спасти Ирину. Встреча с офицерами отложила решение этой важной задачи, но не отменила ее. Так что возвращение навигаторов, даже в случае успеха наметившейся операции, было вопросом решенным. И дело не в человеколюбии, которое вдруг взорвало совесть и чувства навигаторов. Кто из современных людей поверит в такой альтруизм? Павел и Водолей в первую очередь хотели спасти своих близких.

«И все-таки как Павел будет решать проблему двоеженства? – Водолей мысленно усмехнулся. – Наверняка он и сам не знает. Просто решил, что подумает об этом, когда все свершится – ну, чтоб не сглазить, – и забыл. И это правильно. У меня, кстати, та же проблема, даже сложнее. Две мамы – это тебе не две жены, это вообще хаос. Но ведь я не задумываюсь о последствиях. Поселю одну на даче, другую дома, буду ездить по очереди к обеим. Наверное, так».

Пока Водолей устало и отчасти сумбурно размышлял на отвлеченные темы и созерцал спинку переднего сиденья, офицеры и Павел успели еще о чем-то переговорить и даже принять какое-то решение. Все поднялись и направились к выходу. Павел первым, Парус замыкающим. Этот лейтенант и «разбудил» Водолея.

– Вы идете? – Парус остановился рядом.

– Я… – Водолей повертел головой. – Да-да, иду. Я выпал немного из темы. О чем договорились?

– Снова тучи собираются, – Парус поднял грустный взгляд к небу. – Такой был мир… и все так резко и страшно закончилось.

Водолей тоже взглянул на небо. Тучи собирались пока только на горизонте. Володя опять взглянул на Паруса.

– Договорились собирать народ, – наконец ответил офицер. – Да вон, уже начали.

Водолей обернулся и увидел, что Павел и товарищи Паруса остановились на перекрестке и теперь беседуют с довольно большой группой гражданских, преимущественно женщин и растерянных подростков. Наверное, это были школьники и учителя из ближайшей школы. Постепенно к перекрестку подтягивались и другие люди. Шли в основном со стороны метро. Психологическая уловка Павла явно сработала.

Водолей тяжело поднялся и двинулся следом за Парусом.

К тому моменту, когда они приблизились к окружившим агитаторов людям, беседа трансформировалась в стихийный митинг. Павел завелся и сыпал доступными пониманию широких масс газетными штампами. Агитировал, надо признать, убедительно. В погасших было глазах людей появились искры надежды.

– …Да, нам придется начать новую жизнь! – Павел помогал себе энергичной жестикуляцией. – Придется смириться с тем, что наши привычные места заняты, ведь свято место пусто не бывает. Но главное, что это будет жизнь, а не борьба за выживание!

Народ одобрительно загудел, и это массовое проявление хоть каких-то положительных эмоций тут же автоматически увеличило аудиторию. Люди, которые до того вяло брели по бульвару, резко ускорили шаг и присоединились к толпе. И многие из тех, кто прошел мимо, развернулись и тоже направились к митингующим.

Водолей сдал назад, чтобы освободить место жаждущим услышать благие вести, и прислонился к углу дома. Рядом пристроился Парус. Офицер по-прежнему пребывал в угнетенном состоянии духа. Перспектива вскоре очутиться в безопасном Новом мире его почему-то не вдохновляла.

– Скоро все закончится, лейтенант, – попытался приободрить его Водолей.

– Не для меня, – Парус покачал головой.

– Откуда такие мрачные мысли? Вы опасаетесь нового удара стихии? Мы успеем перейти, не волнуйтесь.

– Вы не поняли, господин Водорезов, – Парус покачал головой и вздохнул. – Я не смогу этого забыть. Вон, Локтев… он видел… мы все видели, как погиб его двойник. Вместе со всей семьей. Но Локатор ведет себя так, словно ничего не произошло. Все потому, что он умеет проводить мысленную черту. По эту сторону – он, по другую – все остальные. Даже двойники, точные копии. И Стрельцов видел гибель своей семьи… здешнего ее варианта. Капитану тяжело, я вижу, он не настолько примитивен, как Локатор. Но Стрельцов тоже держится. А я… до сих пор не научился наблюдать за всем как бы со стороны. До сих пор пропускаю все через себя. Вот поэтому для меня все это не закончится никогда. Всю жизнь буду помнить этот кошмар, во всех подробностях.

Возразить было нечего, поэтому Водолей промолчал. Он отвернулся и уставился в перспективу улицы Таллинской. Уставился и вдруг замер, не веря глазам.

Все потому, что увидел он нечто очень странное. Он снова видел… группу капитана Стрельцова, медленно бредущую в сторону перекрестка со Строгинским бульваром! Правда, в этой группе имелись изменения, вместо Локтева четвертым шел другой офицер – лицо было знакомо, но фамилии его Водолей не знал. А еще эта группа выглядела гораздо лучше первой. Чекисты тоже были уставшими, но хотя бы опрятными.

«Двойники! – осенило Водолея. – Но как же они тут очутились? Что за странное совпадение? Почуяли родственные души? Или получили приказ от Мазая? И какой? Устранить застрявших двойников во избежание сдвига равновесия? Если Мазай действительно озабочен проблемой баланса, он мог и такой приказ отдать, с него станется».

Водолей наконец сообразил, что надо предупредить «чекистов-застрянцев», и резко обернулся. Паруса на месте не оказалось. Володя вытянул шею, пытаясь разглядеть других офицеров, но толпа надежно перекрывала видимость. Водолей слегка растерялся. Не кричать же им.

Беспокойство Водолея снял лейтенант Парус. Он вдруг появился из-за груды обломков примерно на полпути между митингующими и группой местного капитана Стрельцова.

Парус негромко крикнул: «Привет!» – и поднял руку, но реакция местных чекистов оказалась не такой, на которую рассчитывал лейтенант. Они явно не обрадовались, когда увидели еще одного Паруса. В первую очередь напрягся сам местный Парус. Он выхватил из кармана оружие и крикнул также негромко:

– Маска!

– Руки на голову! – уже в полный голос закричал капитан Стрельцов-старый (или «первый», ведь упрятанная в отчужденную реальность Старая Земля должна считаться первой) и прицелился в Паруса-второго.

Остальные офицеры «старой» группы последовали примеру лидера.

Парус-два медленно поднял руки и попытался что-то сказать, но его перебил новый окрик.

– Молчать! На колени! Руки на голову, я сказал!

Парус молча сложил руки на макушке и опустился на колени.

– Шипулин, Парус, принимайте! – теперь вполголоса скомандовал Стрельцов-первый.

И тут началось самое неприятное. Со стороны толпы прозвучала скороговорка выстрелов. Между выстрелами стрелок успевал еще и вставить слова. Водолей не сразу узнал голос, но текст не оставлял сомнений. На выручку Парусу-два устремился Локтев.

– А ну… пошли… на хер… отсюда!

Бойцы местной группы бросились врассыпную и незамедлительно открыли ответный огонь. Парус-два успел упасть и откатиться в сторону, под прикрытие мусорных куч, Локтев тоже быстро нашел укрытие за покореженной легковушкой, в каких-то пяти метрах от Водолея, а вот толпа митингующих залечь не могла. Поэтому народ бросился врассыпную.

В наступившем локальном хаосе «старые» чекисты потеряли цели и прекратили огонь, а вот «новые», наоборот, продолжили стрелять. К Локтеву присоединился Трощинский-дубль, а затем и «новый» Стрельцов. Они увидели отползающего Паруса-второго, которого следовало прикрыть, и поступили, как в таких случаях и полагается. А уж от кого они прикрыли товарища, было для офицеров делом шестнадцатым. Вряд ли они вглядывались в лица противников.

На линии огня оставались Шипулин и Парус-один. Они упали на землю, но уползти им было некуда, ближайшее укрытие – перевернутая маршрутка – находилось метрах в двадцати от них. Шипулин попытался перекатиться, а Парус-один снова открыл огонь, в том числе по укрытию своего двойника.

Водолей к этому моменту вышел из оцепенения и, сам не понимая почему, вдруг заорал, пытаясь перекрыть «канонаду»:

– Прекратите! Не стреляйте! Это же свои!

Шипулин вдруг резко поднялся на одно колено, вскинул оружие и выстрелил в Водолея. Пуля выбила из стены над головой у Володи приличный кусок штукатурки. Водолей присел и прикрыл руками голову.

И в ту же секунду кто-то негромко вскрикнул. Володя снова поднял взгляд и увидел, что Шипулин медленно заваливается навзничь.

– Чего блажишь? – меняя магазин, пробормотал Локтев. – «Свои в такую погоду дома сидят, телевизор смотрят». Ты цел?

Володя судорожно кивнул.

– Уползай отсюда! – Локтев махнул рукой.

И тут вдруг вскрикнул кто-то еще. Локтев снова занял позицию, но почему-то больше не выстрелил. И вообще стрельба с обеих сторон резко прекратилась.

Водолей поднял голову и замер. Посреди улицы в полный рост стоял Парус. Только непонятно какой, теперь оба были в грязи. А у его ног лежал… тоже Парус. А чуть подальше Шипулин. А еще чуть подальше из-за укрытий медленно поднимались Стрельцов и Трощинский. «Первые», которые из Старого мира. Они по-прежнему держали оружие наготове, но ни в кого не целились.

– Твою мать, – процедил сквозь зубы Локтев. – Это что ж такое творится?

Он поднял пистолет стволом вверх и выглянул, пытаясь взглядом отыскать Стрельцова-два и «нового» Тролля.

Оба отыскались быстро. Они тоже осторожно выбрались из укрытия и медленно двинулись навстречу противникам. Оружие они держали точно так же, как и «старички», наготове, но тоже ни в кого не целились.

– Натворили делов, – пробормотал Локтев.

Он свою позицию покидать не спешил.

Вместо него это сделал Водолей. Ему вдруг стало горько и обидно за чекистов, устроивших эту глупую пальбу, и… наплевать на безопасность. Володя поднялся и пошел следом за офицерами.

Медленно, осторожно и сохраняя полное молчание, недавние противники подошли к месту побоища и мрачно уставились на тела Шипулина и Паруса… теперь было ясно, что «второго».

Смотрели и молчали долго. Почти минуту. И, наверное, молчали бы дольше, но тут все-таки подошел Локтев и прервал тягостную паузу.

– Вот ведь судьба, – старший лейтенант вздохнул. – Наш Шипулин в «Ашане» сгорел, этот здесь… остался. Моя вина, но ведь я не знал. Я ведь не разглядывал.

– Не твоя, – хрипло сказал Стрельцов-первый. – Наша. Мы все виноваты.

Офицеры наконец нашли силы посмотреть друг на друга. И это стало причиной новой паузы. Водолей на миг представил себя на их месте и поежился. Жуть, а не ситуация. Хуже аномального урагана. Стоишь, смотришь сам на себя и понимаешь, что вот только что мог «себя» убить. Да еще вот они, погибшие в глупейшей перестрелке товарищи. А Парусу так вообще не позавидуешь. Он как раз и сделал то, чего чудом избежали остальные. Впрочем, настолько глубокое понимание ситуации имели, скорее всего, лишь «дубли». Вряд ли кто-то посвящал «исходников» в такие секреты.

Доказательством служил тот возглас Паруса-первого. Увидев двойника, он крикнул «маска». Видимо, «старых» чекистов предупредили, что они могут встретить дублей, но не сказали, откуда эти двойники берутся. Вот «старички» и решили, что неведомый враг гримируется или надевает маски, как во втором фильме «Миссия невыполнима».

– Нам… жаль, – попытался начать Стрельцов-второй.

– Мазай, сука, – перебил его первый Трощинский. – Он же сказал, это диверсанты… двойники в гриме.

– Сами вы диверсанты, – беззлобно огрызнулся Локтев.

– Теперь вижу, – Трощинский-первый смерил Локтева взглядом. – Под тебя хрен кого замаскируешь. Но тогда я вообще ничего не понимаю.

– Все дело в Мазае, – сказал Стрельцов-два. – Он нашу группу к этому делу пристегнул. Вернее, пристегнул командира, а тот нас.

– Командира? – переспросил Стрельцов-первый. – Нам генерал сказал, что Гуськова диверсанты схватили. То есть вы. Поэтому надо майора найти, а вас ликвидировать.

– Что, прямо сам Мазай вам это сказал?

– Я тоже удивился. Мы в эвакуационной команде работали. Вдруг он появился. К себе вызвал и задачу поставил.

– Давно это было?

– Еще до урагана.

– Интересно девки пляшут! – воскликнул Локтев. – Это что же выходит, мы не случайно под раздачу попали в «Ашане»?

– Погоди, Локатор, – почти одновременно потребовали оба Стрельцова.

– Дай подумать, – продолжил Стрельцов-два.

– Чего тут думать?! Прав оказался Горбатов! Кинули нас! Да еще зачистить попытались. Нашими же руками!

– Нашими, – уточнил Стрельцов-первый.

– А разницы нет! – Локатор многозначительно уставился на лидера «старой» группы. – Врубаешься?

– Нет пока, – капитан покачал головой. – Может, уже объясните, кто вы на самом деле?

– А сам-то как думаешь?

– Никак не думаю, – признался Стрельцов-один и перевел взгляд на своего дубля. – Чувствую, что это какая-то подстава, но какая – не пойму. Объясняй.

– Долго объяснять. Лучше просто посмотри на меня внимательно и поверь. Ты – это я. И наоборот.

– «Мы из будущего»? – усмехнулся «старый» Трощинский.

– Четыре! – Локтев поднял четыре пальца.

– А было уже «три»? – уточнил Трощинский-дубль.

– Нас просто четверо, – пояснил старлей. – Но мы не из будущего.

– Мы из другой реальности, – сказал Стрельцов-два.

– Откуда? – Стрельцов-один удивленно вскинул брови.

– Из параллельного мира, – попытался подобрать другую формулировку капитан-два. – Ваш мир вчера ночью раздвоился, и теперь нас всех по двое.

– Каждой твари по паре, – добавил Локтев.

– Хрень какая-то! – фыркнув, прокомментировал Трощинский-первый.

– В штанах у тебя хрень! – возмутился Локтев. – И в голове! По закону сообщающихся сосудов!

– Локатор, баста! – подражая интонациям Гуськова, прикрикнул на товарища Трощинский-два.

– Си, сеньор, – по привычке ответил Локтев. – Сам тогда объясняй зеркалу своему. Может, поймешь, наконец, какой ты зануда!

– Бесполезно, – Трощинский-два покосился на первого. – Пока сам не захочет… не захочу… не поверит. Ну, то есть не поверю. Даже своему отражению.

– Вот вы кадры! – Локтев поднял взгляд к чернеющему небу. – Слышь, Господи, за что мне такое наказание? Тролль… в смысле, Тролли, вас тоже спрашиваю! За что вы на мою голову свалились, а, напарнички?! Один спасать сам себя не хотел, а другой поверить сам себе не может! Что за порода?!

– Это… правда? – Трощинский-первый испытующе уставился на дубля.

– А то ты не знаешь! – Трощинский-дубль покраснел.

– Значит, правда, – «исходник» почему-то тоже покраснел и отвернулся.

– Ладно, – сказал первый Стрельцов. – Я согласен с Трощинским, звучит как полная хрень, но допустим, что вы… из другой реальности. И как вы сюда попали? И Гуськова зачем уволокли? Он, кстати, где?

– «Допустим» ему! – проворчал Локтев. – Нырнули, вот и попали сюда!

– В озеро, что ли, нырнули? – Трощинский-«исходный» поднял взгляд вверх и покачал головой: – Ну, хоть бы способ проникновения оригинальный придумали!

– Какое, на хрен, озеро?! Люди для этого специальные есть, ныряльщики…

– Навигаторы, проводники, – поправил его Стрельцов-два и обернулся к стоящему поодаль Водолею. – Владимир, можно вас?

Володя подошел ближе.

– Вот один из этих людей… – Стрельцов-два кивком указал на Водолея, – Владимир Михайлович Водорезов…

– Резидент иностранной разведки, – продолжил Стрельцов-первый. – Кличка Водолей. Подлежит ликвидации.

– Мазай так сказал? – уточнил второй Стрельцов.

– Так точно.

– Сейчас ликвидируете или после ужина, на десерт? – Водолей сунул руки в карманы и с вызовом посмотрел на капитана из Старой реальности.

– По обстановке, – ответил Стрельцов-один и снова взглянул на своего двойника. – И каким образом эти навигаторы вас провожают?

– Ты же знаешь, мистика не мой профиль, – второй капитан пожал плечами. – Как-то так. Держишься за него… или в одной машине… и вдруг над головой синее небо.

– У вас такого дерьма нет? – Стрельцов взглядом указал на ближайшие руины.

– У нас все как было раньше, даже лучше.

– Повезло. И что же, эти навигаторы всех могут перевести в вашу реальность?

– Могут-то они могут, – проворчал Трощинский-два, – да кто им разрешит?

– А в чем проблема?

– В Мазае, бля, – ответил Локтев и сплюнул. – Надо же быть такой сукой!

– Кажется, начинаю понимать, – сказал Трощинский-один. – В другой реальности все, как здесь, у нас, только без катаклизмов и так далее. Короче, все в шоколаде. Но есть дырки, через которые туда-сюда шастают навигаторы. Так? И Мазай отвечает за устранение этих дырок. Правильно понял?

– В целом да, – ответил Трощинский-дубль.

– Тогда ясно, почему он вас кинул, а нас подставил. Устраняет свидетелей. Нормальная практика.

– Дерьмовая это практика! – резко возразил Локтев. – Для нас – особенно! Но мы назло ему вернемся! И пусть он попробует нас там устранить, в Новом мире!

– Легко, – спокойно сказал Трощинский-два. – Прямо дома, на кухне, за обедом. С соседней крыши – шлеп! – и ты мордой в борще.

– Пошел ты! – по лицу Локтева было видно, что нарисованная Трощинским картинка вполне реальна.

– И все-таки что с Гуськовым? – вернулся к главной теме Стрельцов-один. – И Шипулин ваш где? И Геша, машина…

– Капитан, – вдруг тихо позвал Парус. – Надо их… убрать отсюда.

– Само собой, Яша. – Стрельцов-первый и его дубль переглянулись, а затем одновременно посмотрели в сторону незаконченной стройки на нечетной стороне бульвара. Теперь стройка превратилась в заваленный обломками и залитый вязкой грязью пустырь. На краю увяз в грязи микроавтобус неопределенной марки. Сверху его придавило бетонной плитой рухнувшего забора, а задние дверцы у машины отвалились. Вот в этот импровизированный склеп Трощинские, Локтев и Парус и перенесли тела погибших товарищей.

– А ваш Геша жив? – вернувшись к капитанам и Водолею, спросил Локтев. – Кедровкой обещал в субботу угостить.

– Не знаю, – Стрельцов-один пожал плечами. – Наш где-то потерялся. Вместе с машиной. А ваш?

– Такое дело, – второй Стрельцов вдруг замялся и взял первого под локоть: – Должен тебе кое-что сказать. Это касается семьи. Твоей семьи.

«Старый» капитан заметно напрягся. Видимо, понял, что ничего хорошего не услышит. Водолей догадался, о чем собирается поведать дубль своему «исходнику». Парус говорил, что семья капитана погибла. Видимо, эту весть и хотел донести Стрельцов-два до «первоисточника».

Слышать еще и это было выше душевных сил Водолея. Он выразительно посмотрел на Локтева и направился к Трощинским и Парусу. Старший лейтенант двинулся за ним.

– Алло, стрелки, вы живы? – Из-за ближайшей груды металла, в прошлом небольшого автобуса, выглянул Павел. – Чего вы тут застряли? Тучи не видите?! Ого, как вас много! Почкуетесь?

– Отставить юмор, – приказал Локтев. – Беда у нас.

– У всех беда, – Павел повертел головой. – Какого черта вы стрельбу устроили? Весь народ распугали.

– Мазаю спасибо скажи. Хоть и далеко отсюда этот сукин сын, а дело его живет и побеждает. Мы чуть самих себя не угробили.

– Вижу, – Павел приблизился и с любопытством посмотрел на Трощинских, а потом на Стрельцовых. – Странная встреча. Особенно учитывая обстоятельства.

Он перевел взгляд на Водолея.

– Тоже так думаю, – сказал Володя.

– А я думаю, по нынешним временам нормальная встреча, – возразил Локтев. – Сегодня, наоборот, странно будет, если что-то как обычно пойдет. Могу на литряк поспорить, что на всех рулетках сегодня сплошные «зеро» выпадают, к финишам все ноздря в ноздрю приходят, а в «блэк-джек» у всех «очко».

– Не думаю, – сказал Трощинский-один.

– Если б все так было, не хоронили бы никого сейчас в автобусе, – закончил его мысль Трощинский-два.

– Как скажете, – Локтев махнул рукой. – Литряка все равно ни у кого нет.

– Восемь жидких унций устроит? – Павел вынул из-за пазухи небольшую плоскую фляжку.

– Только все не проглоти, как обычно, – предупредил Трощинский-первый.

– Не один, – добавил второй.

– Спелись все-таки, – Локтев усмехнулся. – Глотну культурно, не бздите, Тролли.

– Тучи… – напомнил Павел. – «Цигель ай лю-лю!» Что там наши два капитана зависли?

– Не лезь к ним, – сказал Локтев. – Пусть переговорят. Успеем.

– Полчаса у нас от силы. А еще надо народ собрать.

– Ну, так иди, собирай! Ты ж у нас главный агитатор. Или чего, тебе, как наперсточнику, подставные нужны?

– В точку, лейтенант, – Павел отнял у Локтева фляжку. – Идем. И остальные господа офицеры, прошу за мной. Володя…

– Я к метро пойду, – решил Водолей. – Оттуда на тебя народ погоню.

– Отлично. – Павлу явно не понравилось, что Водолей опять сам придумал себе миссию, но вида он не подал. – Идете?

Он обернулся к Трощинским. Те синхронно кивнули.

– А лейтенант… э-э… Парус?

Парус, повесив голову, стоял перед «саркофагом», спиной к товарищам, и не реагировал даже на свою фамилию.

– Он позже подтянется, – решил вместо Паруса Локтев. – С капитанами придет.

– Лады, идем! – Павел все-таки нашел повод оставить за собой последнее слово. Уже на ходу он обернулся в сторону Водолея и прицелился в него пальцем: – Володя, помни про тучи. Полчаса тебе, не больше. Не уложишься – бросай все и беги к нам.

Водолей не стал ничего отвечать. Только махнул рукой.

«Пусть последнее слово останется за Павлом. А иначе он не успокоится и потратит еще несколько драгоценных минут на это глупое самоутверждение. Лидер хренов».

Миссия Водолея чуть не сорвалась, едва начавшись. Когда он добрался до ближайшего входа в метро, тучи окончательно затянули небо и начали сгущаться, с каждой минутой проседая все ниже. Молнии проскакивали пока мелкие и нечасто, но громыхало от души. И ветер усилился. А поскольку Володя шел теперь против ветра, этот факт существенно замедлил его продвижение.

С другой стороны, ухудшение погоды сыграло Водолею на руку. Народ сам, без его агитации, устремился в сторону нового митинга. Почему не обратно в метро? Это Володя понял чуть позже, когда из коротких реплик попавшихся навстречу людей выяснил, что у народа есть три причины двигаться в сторону митингующих. Первая – по ветру. Вторая была гораздо серьезнее – в метро появилась вода. Пока лишь на путях, между обесточенными рельсами, и прибывала она медленно, однако даже самым ярым оптимистам сразу стало понятно, что метро теперь не укрытие, а ловушка. И, наконец, третьей причиной стала неистребимая надежда на чудо. Слухи о том, что организаторы митинга имеют план, а главное – возможности эвакуации, разлетелись по толпе со скоростью пули.

Володя все-таки добрался до метро, заглянул в вестибюль, а затем даже спустился на станцию. Навстречу ему попались только несколько человек, неспособных передвигаться слишком быстро. А внизу он не увидел и не услышал вообще никого.

Водолею тоже не сильно захотелось задерживаться внизу. Спасать тут было некого, да и разглядеть в кромешной темноте, как там дела с водой, было нереально. Для чистоты эксперимента он по стеночке все-таки подошел примерно к краю платформы и прислушался.

Характерный плеск он услышал, а еще он услышал монотонный гул. Он напоминал отзвук приближающегося поезда или… гул все той же воды, только текущей в трубе под напором. Вполне возможно, вода размыла какие-то преграды и начала прибывать гораздо быстрее, чем раньше.

Володя поспешил вернуться к лестнице, но спешка привела к падению, ушибленной коленке и новому всплеску отрицательных эмоций.

Сначала Водолею показалось, что кто-то схватил его за щиколотку. Но потом Володя сообразил, что просто запнулся. Он пошарил рукой и нащупал препятствие. Это был человек. Обмякший и холодный. Водолей вскочил и снова ринулся к лестнице, но запнулся вновь. А затем еще и еще. Люди лежали повсюду. Задохнулись они в жуткой давке или их затоптали, теперь не имело значения. Спасительное для других метро стало для них последним пристанищем.

«Вот и четвертая причина, чтобы не возвращаться сюда, – решил для себя Водолей. – Тоже весомая. Уж повесомее встречного ветра – точно».

Выбравшись наверх, Володя первым делом поднял взгляд к небу. Тучи просели, казалось, до высоты птичьего полета. Того и гляди рухнут на землю без всякого дождя или снега. И молнии теперь били чаще, а громовые раскаты звучали, как близкие пушечные выстрелы. От них сотрясались внутренности и закладывало уши.

Володя оглянулся по сторонам. Народу на бульваре оставалось много, и теперь все поголовно двигались с посильной скоростью в направлении затона. Володя проследил за толпой. Две трети людей тормозили на перекрестке. Остальные брели дальше, в основном уходили направо по Таллинской.

Что ж, результат выглядел неплохо, да и трудозатраты вполне устроили Водолея. Миссия была выполнена без малейшего Володиного участия. Теперь он мог возвращаться. Пока не накрыло.

Водолей еще раз поднял взгляд к черному небу. Сквозь тучи почти не пробивался даже вездесущий свет аномального сияния. Еще немного, и на улице могло стать темно, как в обесточенном метро. А это значило, что придется снова спотыкаться. Хочешь не хочешь.

Володя покачал головой.

«Лучше бы до этого момента соединиться с товарищами офицерами и агитаторами-навигаторами».

Он сделал шаг из вестибюля, и вдруг у него на шее повисла живая гиря. Мягкая, приятных форм и тоненько попискивающая. Водолей не ожидал ничего подобного, поэтому едва не рухнул ничком. Хорошо, что его поддержал какой-то прохожий.

Водолей ухватил живую «гирю» за плечи и чуть отстранил. С близкого расстояния рассмотреть ее удалось легко, несмотря на сумерки. И поддержавшего прохожего Володя разглядел без труда. Как раз шарахнула очередная молния, так что подсветки стало хоть отбавляй. Разглядел и не поверил своим глазам. Ни в первом, ни во втором случае. Дело попахивало мистикой. Впрочем, что тут удивительного? Разве дублирование реальности не попахивало тем же?

Дело в том, что на шее у Водолея висела его обожаемая секретарша Рита, а рядом стоял системный администратор фирмы Григорий. Целый и невредимый. На лице у Гриши не наблюдалось ни малейших признаков жесткого контакта со столом. Впрочем, в отчужденной реальности ничего такого и не происходило. В тот момент, когда Гришин двойник отважно защищал босса от «людей в черном», этот Григорий двигался пешим порядком в направлении офиса от станции метро «Войковская». Получается, добрался успешно, притопал на работу до того, как начались проблемы, не застрял нигде.

– Но таких совпадений не бывает! – выпалил Водолей, стараясь попасть в звуковую паузу между громовыми раскатами, и оторопело уставился на бывших сотрудников. – Сегодня действительно какой-то день невероятностей! Сначала случается то, чего в принципе не может случиться, а потом совпадения друг к другу липнут, как намагниченные!

– Так ведь и день особый! – сказал Гриша. – Последний день перед Апокалипсисом! Завтра всем кирдык.

Ему между фразами тоже пришлось сделать театральную паузу, чтобы слова не утонули в очередном ударе грома. Весь разговор дальше так и пошел. Короткая реплика, пауза, гром, снова реплика.

– Типун тебе… – Водолей махнул рукой. – Просто какой-то сон наяву!

– Ой, я тоже так подумала, – Рита отцепилась от шеи и прижалась к плечу Водолея. – А разве не так? Владимир Михайлович, разве это не сон?

– К сожалению, нет.

– Слишком натурально все, – добавил Гриша.

– Еще как! А теперь рассказывайте, как вы здесь очутились? И кого еще мне «случайно» ждать? Йозефа, Софью, Люсю? Черта лысого?

– А чего рассказывать? – Гриша почесал в затылке под собранными в хвост волосами. – Когда этот фоллаут начался, мы побежали в метро, а там… поток. Толпа внесла в вагон. Мы даже не поняли, в какую сторону едем.

– По зеленой ветке, – уточнил Водолей. – А здесь-то вы как оказались? Это ж с пересадкой, а то и с двумя.

– С одной, на «Театральной», – Гриша кивнул. – Я ж говорю, куда толпа несла, туда и двигались. Вышли здесь, дальше-то поезд не пошел. Двинули наверх, а там полный пердимонокль. Летает все. Ну, мы назад, и застряли. Чуть не задохнулись. Потом кто-то народ возбудил, и опять пошла движуха. Сначала по пикселю в минуту, а потом через три ступеньки, все наверх. Мы тоже. Вышли и обомлели.

– Ты вообще столбом встал, – заметила Рита. – Глаза стеклянные, челюсть до пупа, и все бормотал «зона… зона».

– Не «зона-зона», а Зона! – многозначительно заявил Гриша и округлил глаза. – Тебе не понять, твоя зона – «Симсы».

– В общем, заблудились мы, Владимир Михайлович, представляете? – перехватила нить разговора Рита. – Вот прямо здесь, у метро, и заблудились. Даже потерялись. Пока наш виртуальный сталкер привыкал к реальной «Зоне», я тупо пошла куда глаза глядели и заблудилась.

Рита похлопала глазками и виновато улыбнулась. Очень мило получилось. И очень ненатурально. Впрочем, Рите это было простительно.

– Я ведь потом тебя нашел, – подсказал Гриша.

– Ага, когда стрельба началась, и я сама обратно к метро рванула.

– Нет, ну нашел же!

– Ой, ну нашел, нашел, – смилостивилась Рита.

– А говоришь, виртуальный, – Гриша обиженно хмыкнул. – Ты даже не представляешь, какой я реальный бываю.

– Покажешь еще, – Рита взглядом указала на руины. – Пока твой Интернет снова заработает, пока компьютеры починят… много будет свободного времени.

– Это да, – Гриша тоже перевел взгляд на ближайшие развалины и замер. – Это мы круто попали. Как в «Агрессоре»: сразу в центр Зоны и без оружия. Сразу и без! Круто!

– Я же говорю – виртуальный, – негромко, чтобы услышал только Водолей, сказала Рита и покрутила пальцем у виска. – Как будет жить дальше… ой, даже не знаю. Он ведь, кроме компов, ни в чем не разбирается и ничего не умеет.

– Научим, – пообещал Володя. – Выживет.

– С вами – да, не сомневаюсь, – Рита снова прижалась Водолею к груди и всхлипнула. – Я так рада!

– И все-таки странно, Ритуля, все сложилось, – Водолей погладил ее по голове и недоверчиво хмыкнул. – Как в кино. В индийском. Ты успокойся, все будет хорошо. Я точно знаю.

– Да-да, я сейчас, – Рита достала платок и на секунду отвернулась.

– А теперь честно, как вы меня нашли? Не случайно же, на самом-то деле!

– Случайно! – Рита смахнула предательские слезинки и снова повернулась к Володе. – Нет, серьезно! А как реально мы вас искали бы? Не с собаками же!

– Реально… – Водолей на миг завис, а затем вздохнул. – Ладно, сдаюсь. Реально никак.

– Я же говорю, думала, все, одна осталась! – снова затараторила Рита. – Испугалась страшно. Тут еще стрелять начали. Вон там, на перекрестке. Вы не оттуда пришли? Нет? Да? Вы тоже слышали стрельбу?

– Даже видел.

– Ой, у меня вообще сердце в пятки! Хотела убежать, а потом думаю – куда? Темно кругом стало.

– А тут я, – напомнил Гриша.

– А тут ты, как живой, – Рита устало вздохнула. – А потом вы, Владимир Михайлович, идете. И я сразу к вам. От стрельбы подальше.

– Стреляли-то недолго, – заметил Гриша. – Я тоже все видел. Потом помирились. Близнецы оказались. Вон там они… опять митингуют.

– Туда нам и надо, – Водолей взял Риту под локоток и кивнул Грише. – Держись за меня. Прям цепляйся и не отпускай.

– Зачем?

– Долго объяснять. Делай, что говорю, если выжить хочешь.

– «Эвона как», – Гриша усмехнулся. – О’кей, босс. За куртку можно?

– Можно.

Ветер заставил почти бежать, что в наступивших сумерках было не лучшим вариантом передвижения, но Водолей и новые спутники добрались до перекрестка без происшествий. Павел к тому времени как раз закончил толкать очередную пламенную речь и начал выстраивать народ в подобие плотной колонны. Водолей сумел разглядеть одного из Стрельцовых и Локтева, которые выстраивали хвост колонны.

– Что решили?! – крикнул Водолей, пробившись к Локтеву.

– Решили, что идем к стадиону! – ответил офицер. – Там широко, поместятся все! И завалов там мало, да и в Новом мире будет удобно выныривать, почти незаметно.

– Стадион на берегу, – с сомнением сказал, а вернее, прокричал (громыхало уже почти без пауз) Стрельцов. – Слева и справа открытое место. Если что, негде спрятаться!

– Все получится! – крикнул Локтев. – Главное, чтобы сразу же бросались врассыпную, терялись среди построек, а не торчали на берегу.

Стрельцов не ответил, только махнул рукой. Мол, делайте как знаете. До Водолея вдруг дошло. Это был Стрельцов номер один, и переходить вместе со всеми он не собирался. И не только он.

Водолей обернулся и понял, что позади него толпится предостаточно народа, который слышал агитационную речь Павла, но не спешил присоединяться к эвакуационной колонне. А между уходящими и решившими остаться, как три бакена, торчали Локтев, Стрельцов и Трощинский, видимо, тоже «оригинальный». Но Локтев обозначал край колонны уходящих, а Стрельцов и Трощинский стояли в первом ряду решивших остаться.

Что ж, в принципе, Водолею была ясна суть сомнений этих людей. Он и сам понимал, что Павел взял на себя слишком много, что все не настолько просто, возможности навигаторов небезграничны, и вообще они никогда не переводили столько народа. Оптимально было бы перевезти людей на транспорте, но где его взять и как развернуться, когда кругом обломки. Работало бы метро… но его топит, поезда встали. В общем, шансы у пешей колонны выглядели так себе, десять к одному, это в лучшем случае. Вот поэтому народ и разделился, хотя все теперь были в курсе темы о навигаторах и копировании реальности, и всех мало утешал тот факт, что в копии человечество в целом, и они в частности, будет жить дальше. Здесь-то они умрут! Народ сделал вывод, что его кинули, причем неясно, за какие прегрешения, народ был обижен и возмущен, но… все-таки он разделился. На прорыв решились идти далеко не все.

Павел наверняка понимал все не хуже Водолея, но это понимание не внесло в его план никаких изменений. Лимит времени на агитацию был исчерпан. На это недвусмысленно намекали готовые прорваться ледяным дождем или снегом тучи, а также порывы ветра и ощутимая дрожь асфальта под ногами.

Толком так и не приняв законченных очертаний, колонна начала медленно двигаться в сторону стадиона. Хвост при этом существенно отстал. Несмотря на все организационные усилия Локтева и его товарищей из Старого мира.

Водолей пристроил Риту и Гришу в хвосте колонны, а сам обернулся к Стрельцову-первому.

– Вы остаетесь?! – спросил он прямо.

– Да! – Стрельцов махнул рукой. – Ваши там, в голове колонны, с Горбатовым!

«Вот еще одна моральная проблема, – подумалось Водолею. – У «наших» Стрельцова и Трощинского. Как можно уйти от себя самих, глядя обреченным исходникам в глаза? Ведь и те и другие отлично понимают, что выжить здесь будет очень непросто. Почти нет шансов. А еще возникает вопрос, как быть с Парусом? Он в легком трансе и сам не может принять решение, но ведь очевидно, что это его реальный шанс – заменить Паруса-два в Новом мире. Если никто о подмене не проболтается, у Паруса не будет никаких проблем. Интересно, они подумали о таком варианте?»

– А Парус?! – поинтересовался Водолей.

– Он с вами! – Стрельцов вдруг поймал Водолея за руку. – Мы все проголосовали за эту… подтасовку! Надеюсь, вы его не сдадите?!

– Нет! – Водолей не мог посмотреть капитану в глаза, света было достаточно, но ветер и вспышки молний заставляли жмуриться, поэтому Володя постарался ответить как можно тверже.

Стрельцов одобрительно сжал и отпустил его руку.

– Я предлагал им жребий бросить! – обернувшись к Водолею, крикнул Локтев. – Капитан, который первый, сразу отказался. Трощинские посовещались и тоже решили не кидать! Пообещали друг с другом связь поддерживать! Но я так понял, чисто для отмазки!

«Так и есть, – подумал Водолей. – А как иначе? Это чем-то похоже на встречу двух одноклассников лет через двадцать после школы. Они радуются – искренне радуются, без фальши! – долго вспоминают школьные годы, открывают друг другу секреты, о которых теперь можно рассказать. Потом расстаются, обнимаются на прощание и… расходятся, не оставляя друг другу телефонов и не договариваясь о новой встрече. Хотя бы через год. Или на юбилее школы. Или как-то еще. Разве что формально: «Надо бы собрать наших, посидеть где-нибудь. Конечно, как-нибудь посидим!» И все на этом. Ничего конкретного. И не потому, что по каким-то причинам они не хотят возобновлять отношения. Им просто в голову не приходит подобное. Ведь это в том далеком «детском мире» они были друзьями не разлей вода. А в новой реальности они абсолютно разные люди. Они начиняют собой совершенно разные слои общественного пирога. Они вращаются в разных плоскостях, которые пересекаются раз в два десятилетия – как сегодня – и слава богу! И они оба это понимают. Ну, или хотя бы чувствуют, что это правильно, что так устроен мир, и ничего тут не поделаешь. «Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова». Так и здесь. Трощинские гораздо ближе друг другу, чем бывшие одноклассники. Даже ближе братьев-близнецов. Да ближе вообще некуда. Но теперь они живут в разных реальностях, и у каждого отныне свой путь. И ведут эти пути в разные стороны. Ну и какие тут можно давать обещания?»

Ветер швырнул в спины уходящим первые крупные капли дождя, и это послужило для людей стимулом уплотнить колонну.

Водолей уже собрался присоединиться к арьергарду, как вдруг увидел Паруса. Лейтенант пропустил колонну, прижавшись к обломкам ближайшей стены, а затем двинулся к товарищам. После Водолея первым Паруса увидел Локтев.

– Парус, ты чего тут забыл?! – удивленно крикнул старший лейтенант.

– Я не пойду, Локатор! – Парус опустил взгляд и покачал головой. – Не пойду. Мое место здесь. Скажи командиру, если встретитесь, что погиб я… при исполнении… или пропал!

– Парус, ядрена копоть, очнись! – Локтев постучал пальцем по виску. – Ты думаешь этим предметом или только сопли гоняешь?! Теперь твое место там, в Новом мире! Там твоя работа, семья, жизнь!

– Мы и тут выживем, Локатор, – Парус поднял взгляд, полный мрачной решимости. – И семья моя здесь. А работу… я новую найду, не беспокойся. Иди!

Локтев перевел взгляд на Стрельцова-один, но тот лишь пожал плечами. «Исходный» Трощинский отвел взгляд и вздохнул. Понятно было, что уверенности Паруса они не разделяют, но в глубине души рады, что лейтенант поступил, как настоящий товарищ и реальный мужик. Да оно было и понятно, втроем как-то повеселее и понадежнее будет.

– Вернусь, проверю, – Локтев погрозил троице кулаком. – Не дай бог кого-то недосчитаюсь!

– Давай, топай отсюда, – сказал, морщась, Трощинский-один. – И лучше не возвращайся. Нечего тебе тут делать.

– Тебя не спросил!

– Локатор! – крикнул с правого фланга Стрельцов-два. – Парус! Подгоняйте народ! Уплотняйте!

– Слышал? – Стрельцов-один кивком указал на толпу. – Работай, Локатор. Мы поможем!

Локтев кивнул и бодро двинулся к притормозившему в нерешительности хвосту колонны. Пока спецы беседовали «на посошок», к толпе прибыло пополнение еще человек в двадцать. Большинство пополнения было из числа колебавшихся. Тех, кто еще пять секунд назад стояли за спинами у чекистов. Локтев не убедил Паруса, зато убедил этих граждан.

– Подтянись, граждане беглецы из ада! – рявкнул Локатор во всю луженую глотку, стараясь перекрыть грохот грозовых небес.

Получилось качественно. Любой сержант позавидует. И никакие трещины в ребрах не помешали.

– Э-э, командир, выражения подбирай! – выкрикнули из толпы.

– Сам ты из зада!

– Да!

– Отставить разговоры! – вновь рявкнул Локатор. – Кто тут чего не расслышал?! Уши надо мыть!

– Все мы расслышали!

– А ну, кончай базар! Хотел бы сказать из жопы, так бы и сказал!

– Большой разницы нет, ад кругом или полная жопа! – поддержал кто-то Локтева. – Лишь бы выбраться!

– Так точно! Кому не нравится, можете заползать обратно в метро! Плотнее жмитесь! Тесный контакт должен быть! Жмитесь, не стесняйтесь! Не отставать, плотно держаться! Тылы, подтянись! А ну, кому тут коленом поддать?!

Водолей оглянулся, понял, что присоединяться к колонне никто больше не намерен, и схватил Локтева за плечо. Лейтенант тоже положил руку на плечо Водолею, словно собираясь сплясать с ним сиртаки. Свободные руки они на всякий случай протянули в стороны. Вот так, изображая «задний бампер» колонны, они и прижались к замыкающим. Водолею досталась, как всегда, Рита. Вернее, она очень ловко «подгадала» и перестроилась так, чтобы к ней прижался именно Владимир Михайлович.

Непобедима все-таки женская натура. Даже зависнув над пропастью, она беспокоится о прическе и строит планы на уик-энд в компании с героем-альпинистом, который держит ее на страховочном тросе. И ведь она своего добьется. Только вытяни ее из провала – и все, ты сам «на тросе». Точнее, на привязи.

Косой, холодный, хлесткий дождь резко усилился, а затем вдруг превратился в крупный ледяной град. Мощный заряд ледяных горошин – да скорее орехов – еще раз, теперь более основательно, подстегнул колонну, и она резко продвинулась вперед метров на сто. По расчетам Водолея, голова колонны должна была уже упереться в стадион.

«Переходим!» – прокатились от головы к хвосту тысячи выкриков.

«Переходим», – Водолей зажмурился и начал отсчет.

Попасть с Павлом «в такт» Володя не надеялся, но и не поучаствовать он не мог. Страховка – дело полезное в любой ситуации.

Небеса громыхнули так, что задрожала земля, ледяной град ударил еще больнее, и…

…И все резко прекратилось. Остались сумерки, холод, подмерзающая слякоть под ногами и облако пара над толпой промокших до нитки людей. И никакой ветер не пытался это облако развеять.

На миг повисла мертвая тишина, а затем над берегом Строгинского затона в Новом мире прокатился восторженный вопль, который издали сразу тысячи глоток.

Водолей понимал, этот вопль демаскирует колонну, но что он мог поделать? Люди закричали невольно, дали выход накопленному внутреннему напряжению. Да и не было никакой маскировки изначально. Темнота не могла скрыть внезапное появление нескольких тысяч человек. Свидетелями этого странного фокуса наверняка стали десятки прохожих и жители близлежащих домов.

– Расходись! – донеслось издалека.

Кричал не Павел, а кто-то из офицеров, но народ подчинился мгновенно. Все бросились врассыпную, но затем скорректировали движение и потянулись в сторону Таллинской и Твардовского. Кому куда было ближе. Все, кто окружал Водолея, начали сдавать назад, затем развернулись и пошли, ориентируясь на светящиеся вдалеке за перекрестком красные буквы «М».

– Не толпой! – закричал Локтев. – В разные стороны! Направо уходите! Налево! Не толпой!

Но народ больше не слушал ничьих приказов и мудрых советов. Близость избавления от всех тягот и кошмаров вскружила людям головы и абсолютно лишила их способности соображать. Они снова потянулись к привычным жизненным ориентирам, главным из которых для них оставалось метро: в этом мире светлое, теплое, сухое, безопасное и знакомое, как прихожая в собственной квартире.

Водолей по примеру Локтева притормозил и попытался разбить поток хотя бы на два рукава, подтолкнув нескольких человек вправо, но у него ничего не вышло. «Правый рукав» обогнул островок из Водолея, Локтева и прибившихся к ним Риты с Гришей и снова соединился с основным потоком. Стадное чувство плюс инстинктивное стремление к безопасному убежищу были непобедимы.

Водолей махнул было рукой на все попытки, но в эту минуту ситуация резко изменилась, и навигатору пришлось снова вмешаться в ход событий. Вернее, попытаться это сделать. Момент он явно упустил, и теперь от него мало что зависело.

Все дело в том, что выход на перекресток вдруг заблокировали несколько десятков машин. В основном это были микроавтобусы и «Скорые». Одновременно, соблюдая дистанцию в два-три метра, на бульвар свернули несколько больших автобусов. Они двигались по правому ряду вдоль четной стороны бульвара наперерез той части толпы, которая стремилась выйти на улицу Твардовского. И двигались автобусы гораздо быстрее, чем пешеходы.

Почуяв неладное, некоторые граждане ускорились, даже побежали, но нырнуть во дворы не успели. Автобусы ехали быстро и вскоре вытянулись цепочкой вдоль бульвара и дальше – голова автобусной колонны скрылась за поворотом. К тому моменту, когда самые быстрые из пешеходов, поскальзываясь на снежной каше, добрались до жилой зоны, автобусы остановились бампер к бамперу, образовав сплошную стену.

Секундой позже двери автобусов открылись, и навстречу беглецам начали выскакивать вооруженные люди в камуфляже и черных шапочках-масках. Вид этих бойцов существенно остудил пыл гостей из Старого мира, они притормозили, но вовсе остановились только единицы. Основную массу беженцев ноги будто бы сами понесли к автобусам.

Бойцы в камуфляже развернулись в редкую цепь и начали спокойно и деловито распределять народ по автобусам. Поскольку делали они это корректно, даже вежливо, никто поначалу не оказал никакого сопротивления. Да похоже, это и в голову никому не пришло. Люди молча забирались в теплые автобусы и занимали места. А когда мест не оставалось – просто вставали в проходах. Водители автобусов не привередничали и закрывали двери, только когда выяснялось, что машина набита пассажирами, словно консервная банка кильками.

Так довольно быстро, почти без шума и проволочек, с площади перед стадионом исчезла почти половина бывшей колонны беженцев.

Тем, кто двигался в сторону метро, повезло меньше. Бойцы в камуфляже выскочили из микроавтобусов и «Скорых», выстроились в цепь, все, как и в первом случае, но попытались усадить гостей не в свои машины, а начали оттеснять людей к хвосту автобусной колонны. В общем-то, замысел был понятен – усадить оставшихся в свободные автобусы. Но толпа почему-то возмутилась. Может быть, из-за того, что «Скорые» так резко перекрыли вид на красные буквы «М» и словно ножом вновь отсекли людей от мечты? А возможно, эта цепь бойцов вела себя не так вежливо, как на фланге. Или же до людей наконец дошло, что эта неожиданная теплая встреча на Новой Земле не сулит им ничего хорошего. Трудно сказать однозначно, что послужило причиной, но люди возмутились и начали прорываться к Таллинской. Тем более что, с их точки зрения, просочиться сквозь этот заслон было вполне реально, «Скорые» стояли не так плотно, как свободные пока автобусы.

Почему они так стояли, выяснилось очень быстро. Из-за микроавтобусов выбежали еще несколько десятков бойцов, теперь в специальной экипировке, в касках и с пластиковыми щитами. Эти бойцы выстроились плечом к плечу и образовали плотную стену впереди цепи «загонщиков».

Будь народу в колонне чуть больше, толпа могла бы и продавить эту стенку, но половина беглецов уже сидела в автобусах, так что напора не хватало. Да и не было, в общем-то, особого напора. Толпа билась о парапет прозрачных щитов мелкими волнами. Ну, а «парапет» так же по шагу, по два, в противофазе поддавливал толпу к автобусам.

Островок из Локтева, Водолея, Риты и Гриши теперь находился примерно в центре толпы, и никто из четверых не пытался ничего предпринимать. Они медленно дрейфовали в сторону автобусной колонны и вертели головами, пытаясь угадать, что будет дальше, или хотя бы вовремя заметить новый «тренд», как теперь модно говорить, в развитии ситуации. Благо приличный рост позволял им всем смотреть чуть выше основной массы голов. Даже Рите не приходилось особо вытягивать шею.

– Они чего?! – испуганно выкрикнул Гриша. – Они куда нас хотят увезти?

– Не в дом отдыха, точно! – крикнул в ответ Локтев. – Надо уползать отсюда!

– Думаешь, в зону какую-нибудь вывезут? – спросил Водолей.

– Думаю, нет, – Локтев помотал головой. – Или назад отправят, или в расход.

– Да ладно! – Водолей недоверчиво хмыкнул. – В расход! Загнул!

– Хочешь проверить? – Локтев кивком указал на автобусы. – Иди. Места еще есть.

– Нет, все равно не верю, что в расход, – твердо заявил Водолей.

– Значит, назад, – Локтев указал на автобусы. – Смотри, как встали, уперлись бампер в бампер. Теперь вспомни, в Старом мире эта часть бульвара почти в порядке, обломков мало.

– То есть назад всех отправят? – вмешался Гриша. – Я не хочу!

– Никто не хочет, – Локтев кивнул. – Но все там окажутся. Одного навигатора хватит, чтоб всех перебросить.

– Ой, смотрите, там дерутся! – воскликнула Рита и указала на участок ближе к левой стороне перекрестка.

– Все уже поняли, что с ними хотят сделать, – заключил Локтев.

– …Это наше право! – донеслось издалека. Голос был легко узнаваем. В основном по торжественно-громовым интонациям. Кричал Павел. И когда он только успел пробраться из головы колонны в хвост? – Этот мир тоже наш! Вперед!

Толпа отреагировала на призыв лидера и заметно подалась в прежнем направлении, по бульвару к метро.

– Зря они дергаются! – крикнул Локтев. – Плохая мысль! Водорезов, выгребай к стройке!

– Не успеем! – крикнул Володя.

– Будешь сопли жевать, не успеем! – офицер ухватил за руку Риту и подтолкнул Водолея в бок. – Шевели поршнями!

Водолей двинулся в направлении стройки на нечетной стороне бульвара, но протолкнуться сквозь толпу ему не удалось. Людской поток сносил Володю к заслонам из «Скорых». Ни поддержка Локтева, ни помощь Гриши и Риты не помогли. Всю четверку неудержимо сносило в сторону перекрестка.

– Не ломись поперек! – крикнул Локтев. – Потихоньку выгребай! Наискосок!

Водолей последовал совету, и дело пошло лучше. Но все равно Володя понимал, что «выгрести» не удастся. Максимум, что светило его четверке, – это очутиться на правом фланге, то есть не перед пластиковой стенкой из щитов, а перед «загонщиками» в камуфляже. Лучше это или хуже, представлялось вопросом без ответа. Наверное, ни то, ни другое.

– Зуб даю, настучал кто-то! – прохрипел Локтев, наваливаясь на Водолея с тыла. – Сразу, как только мы из трамвая вышли и первый митинг затеяли. Еще до перестрелки.

– Как? – Володя попытался обернуться.

– Откуда я знаю? Ты навигатор, ты и скажи. Но чтобы такой прием организовать, время нужно.

– Может, Мазай просчитал все заранее?

– Само собой! Только не мог он знать, где нас ждать. Кто-то стучит ему!

– Да как стучит-то?! По телефону? Нереально! Для этого перейти надо сначала, между мирами телефонной связи нет!

– Значит, переходил и стучал! А потом обратно нырял.

– Получается, еще какой-то навигатор поблизости имелся.

– Или кто-то из мазаевских за нами следил, – Локтев кивнул.

– Автобусы уходят! – вдруг крикнул Гриша. – Не переходят, видите?! Они никуда не переходят! Просто уезжают!

– В расход повезли! – заключил Локтев.

– Или все-таки в концлагерь какой-нибудь! – возразил Водолей и притормозил, пытаясь разглядеть голову автобусной колонны.

Рассмотреть ему ничего не удалось, начало колонны находилось за поворотом. А вот новые автобусы, те, что прибыли на смену уходящим, разглядеть было нетрудно. Володя обратил внимание, что эти автобусы поблескивали в свете фонарей, словно их окатили из шлангов, и вода быстро схватилась на морозе. И борта, и стекла автобусов были покрыты мутной ледяной коркой, будто бы после печально знаменитого ледяного дождя, пугавшего москвичей прошлой и позапрошлой зимой.

На внешний вид вновь прибывших машин обратил внимание и Локтев.

– Где это их так залило?!

– В Старом мире, – уверенно заключил Водолей. – Как мы и думали. Перешли, выгрузили людей и вернулись! Смотри, в третьем полно бойцов!

– Они обратно нас увозят! – завопил кто-то неподалеку от Водолея.

Толпа тут же отреагировала на эту неприятную новость. Люди с удвоенным рвением устремились в сторону перекрестка и смяли наконец заслон из бойцов с пластиковыми щитами. Водолей обернулся на крик и вдруг понял, что людской поток уносит его от товарищей прямо на смятый заслон.

А еще секундой позже Володя понял, что «плывет», как тот корабль, прямиком на рифы. И дело не в том, что толпа могла раздавить его о борт одной из «Скорых». Проблема заключалась в том, что вторая линия оцепления, опасаясь выпустить ситуацию из-под контроля, перешла к активным действиям. Бойцы в камуфляже вскинули автоматы и дали несколько очередей поверх голов.

Стрельба поначалу притормозила движение толпы, но затем народ повел себя неожиданно, люди завопили на все голоса и ринулись прямиком на автоматчиков. И остановить их было уже нереально. Только положить. Что бойцы в камуфляже и сделали.

Огонь на поражение разметал толпу, и на площади воцарился полнейший хаос. Люди бежали в разные стороны, сталкивались, спотыкались, падали, ползли на четвереньках, поднимались, снова падали… Водолей уже не видел ничего, кроме мелькающих вокруг темных фигур. Он невольно пригнулся и побежал в направлении стройки. На первых же шагах его сбили с ног, он упал, откатился, вскочил на ноги, побежал, но вскоре снова споткнулся и опять рухнул на землю.

– К стадиону! – прорычал кто-то, грубо хватая Володю за воротник. – Бегом!

Человек рывком поднял Водолея с земли и подтолкнул в спину.

– Все к стадиону! – крикнул этот же человек во всю глотку.

До Володи дошло, что он слышит голос Павла. Он обернулся. Так и было. Павел набрал воздуха в грудь, чтобы крикнуть что-то еще, но в эту же секунду его самого будто бы кто-то подтолкнул в спину и бросил прямиком на руки Водолея. Поскольку позади Павла никого не было, вывод напрашивался однозначный: в спину его «подтолкнула» пуля. Удержать тяжеленного Павла оказалось задачей непростой, но Володя справился.

– Ве… ди, – прохрипел Павел. – Веди… на… стадион.

Водолей нырнул Павлу под руку и заставил его опереться.

– Держись за меня! Ноги целы? Идем!

– Помогу! – под другую руку Павлу нырнул Гриша.

Откуда он вдруг снова взялся – непонятно, но поддержал раненого он вовремя, один Водолей не справился бы.

– По берегу… – прохрипел Павел. – За стадионом… укрыться и по берегу… надо.

– Разберемся, – натужно кряхтя, ответил Водолей. – Григорий! Рита где?

– Не знаю! – ответил Гриша. – Упала, а потом… не знаю.

Интенсивность стрельбы снизилась, но паника не прекратилась. Народ по-прежнему метался по площади, и лишь немногие бежали целенаправленно в сторону стройки или стадиона, ведь больше укрыться было негде.

– Вашу Машу! – слева вдруг вынырнул Локтев. – Навигаторы, уводите всех назад! Победил Мазай! Уводите!

– Да кого?! – выдохнул Водолей. – Их собрать сначала надо! Гони народ на стадион, там собьемся в кучу!

– Есть, понял! – Локтев остановился и заорал что было сил: – На стадион! На стадион все!

– Нельзя… сдаваться! – прохрипел Павел. – Нельзя уходить… не будет… шанса! Мазай… следит!

– Это мы поняли, – ответил Водолей. – Оставаться тоже нельзя, они пленных больше не берут.

Водолей понимал, что Павел по-своему прав. Мазай умудрился организовать одну «теплую встречу», организует и вторую, и третью, если потребуется. И будут они уже не «теплыми», а «горячими». Никакой «обратной эвакуации», сразу – пулеметы. Поэтому всем, кому повезло выбраться из зоны поражения, следовало бежать куда подальше и прятаться в Новом мире. Но таких были единицы, от силы – несколько десятков, а вот застрявших на поле перед стадионом насчитывалось не меньше тысячи. Половина уже не шевелилась, но остальные еще метались, ползали или бежали к стадиону, и спасти их Водолей мог, только прыгнув с ними обратно в Старый мир.

– На стадион! – снова заорал позади беглецов старший лейтенант Локтев. – Все бегите на стадион!

– Локатор, ложись! – донеслось издалека.

– А хер вам не мясо?! – рявкнул Локтев, оборачиваясь к «загонщикам» и иллюстрируя фразу неприличным жестом. – Прекращайте огонь! Тогда и поговорим!

– Локатор! – повторился крик со стороны заслона. – Ложись, мать твою! Ложись!

– Командир! Отставить огонь! Свои!

Теперь заорал не Локтев и не кто-то из автоматчиков, а Стрельцов. Водолей узнал его голос. А затем опять закричал кто-то со стороны «загонщиков»:

– Ложись, капитан! Уползайте… Тролль, живой?! Тащи… Локатора!

До Водолея наконец-то дошло. Это был голос командира «потерянной» группы, майора Гуськова. Володя его тоже узнал, хотя трещотка автоматных очередей, топот, вопли и стоны вокруг мешали расслышать все слова.

– Прекратить огонь! – крикнул не Гуськов, а еще кто-то из «загонщиков».

Напоследок стрекотнули две короткие очереди, и стрельба прекратилась.

– Стрельцов, Трощинский, Локатор, ко мне!

Теперь голос Гуськова был слышен хорошо. Майор кричал откуда-то со стороны стройки. Видимо, успел подобраться поближе.

Локатор вдруг догнал Водолея. И не один. За руку он опять держал перепуганную до смерти, но невредимую Риту.

– Забирай барышню, навигатор, и сваливай поскорее! – хрипло сказал Локтев. – Раз пошла такая пьянка, они не успокоятся, пока всех не зачистят! Поверь на слово.

– Спасибо, офицер, – Водолей кивнул.

– Давай, давай! – Локтев махнул рукой. – Ходу, Водолей, пока мы с пацанами на линии огня! Пять минут у тебя!

– Спасибо, – повторил Водолей и двинулся с максимально возможной скоростью к стадиону.

Локтев перевыполнил обязательства. Пять минут давно прошли, когда Водолей и кучка выживших в бойне гостей из Старого мира очутились наконец на стадионе. Володя целиком передоверил Павла Грише, а сам поковылял к центру поля. Сил почти не осталось, но Водолей собрался и даже сумел громко крикнуть:

– Все ко мне! Уходим! Ко мне, вплотную!

Первой на призыв откликнулась Рита. Она вцепилась в рукав Водолея мертвой хваткой. Затем подтянулся Гриша с Павлом на загривке. Как компьютерщик не согнулся под такой тяжестью, было непонятно. Гриша был, конечно, рослым парнем, но рельефной мускулатурой никогда не щеголял. Скрывал фигуру под бесформенной одеждой. Неужели в спортзал ходил втайне от братьев по мышке и клавиатуре? Что ж, он тоже держал слово. Не хуже Локтева. Пообещал Рите показать, какой он «реальный», и теперь показывал. Правда, непонятно, замечала ли это Рита.

– Назад?! – истерично выкрикнул какой-то юноша неподалеку. – Я не хочу! Лучше здесь! Лучше…

Юноша не закончил изложение своих аргументов. Отражаясь от трибун, над полем прокатился треск автоматной очереди, юноша выплюнул фонтанчик крови и рухнул ничком в искусственную траву. Еще несколько очередей пропороли сине-желтые сиденья на трибунах слева и справа. Водолей сгреб в охапку Риту и нагруженного Гришу, сзади к нему прижались еще какие-то беженцы, и…

…И всю эту небогатую «инсталляцию» едва не свалил на землю сильный порыв ветра. Насыщенный влагой и гарью ветер хлестко ударил прямо в лицо. Хорошо, что Водолея поддержали сзади, а иначе он точно завалился бы навзничь.

Володя проморгался и повертел головой.

Стадион в Старом мире был завален снегом и усеян крупными обломками и осколками всего чего угодно. От ферм и пролетов строительных лесов, разбитых вдребезги прожекторов и вывороченных с корнем сидений до покореженных машин. Ветер сыпал новыми снежными зарядами, а земля под ногами ощутимо дрожала в рваном ритме. Старый мир продолжал рушиться, но здесь, по крайней мере, не было стрелков в камуфляже.

Водолей окинул взглядом вернувшуюся с ним группу. Вряд ли она насчитывала хотя бы полсотни человек. А ведь в основную реальность из Старого мира уходили не меньше пяти тысяч!

Водолей покачал головой. Потери были ужасающие. Угнетал и сам факт провала спасательной операции. Но сейчас размышлять и сожалеть было некогда. Следовало действовать, чтобы спасти хоть кого-то. Ведь избавление от свинцового шквала не избавляло автоматически от других неприятностей. В частности, от шквала ледяного, тоже смертельно опасного. Водолей видел, что его спутники буквально на глазах покрываются ледяной коркой, которая придавливает их к земле.

Володя не являлся футбольным фанатом, поэтому устройство стандартного стадиона знал плохо, но догадывался, что под трибунами должны быть какие-нибудь помещения. Раздевалки, туалеты и что-нибудь еще. Вот туда-то Водолей и потащил Павла, вновь впрягшись в хомут наравне с Гришей, и позвал остальных.

На этот раз никто не возразил.

Подходящее помещение нашлось быстро, чему поспособствовали вынырнувшие из бурана незнакомые люди. Они ухватили рыскающих в темноте беглецов за руки и затянули в раздевалки под трибунами. Там было так же темно, как на улице, и почти так же холодно, но хотя бы не хлестал по лицу мокрый снег. Большинство беглецов этот вариант устроил. Они попадали на пол и наконец-то перевели дух.

– Это… была… глупая… идея, – прохрипел Павел.

– А я уж думал, ты отключился, – сказал Водолей, укладывая раненого у дальней от входа стенки. – Молчи теперь. Дело сделано. Эй, кто нас встретил?! Свет какой-нибудь имеется? Надо аптечку поискать! Раненые у нас! Дайте свет!

– Могу обеспечить искры из глаз, – заявил кто-то, присаживаясь рядом.

– Не подойдет.

– Тогда вот это, – человек чиркнул зажигалкой.

Водолей поднял взгляд:

– Лейтенант Трощинский?

– Гражданин Водорезов, – офицер усмехнулся. – Как прогулялись?

– А вы не видите?

– Вижу, – лейтенант отпустил рычажок, и язычок пламени погас. – И других видел. Товарищи из сопредельной реальности многих доставили обратно рейсовым транспортом. Вытолкали из автобусов, а сами ходу в свой мир. Теперь граждане путешественники тянутся мелкими партиями сюда, на стадион. Только не все доходят. Такое вот кино. Вы, кстати, не в курсе, откуда в Новом мире столько навигаторов?

– Автобусы встык шли, их мог один навигатор перебросить, – сказал Водолей. – Да и не важно это сейчас.

– Сейчас, – подчеркнул Трощинский.

На удивление, целые до сих пор внешние дюралевые двери распахнулись, впуская новых беженцев, а с ними холодный воздух. К хриплому дыханию людей из групп Трощинского и Водолея добавились новые звуки. Володя услышал вой бурана, частое поверхностное дыхание еще нескольких десятков человек и отрывистые реплики.

– Тролль! – позвал кто-то из темноты.

– Здесь, капитан, – ответил Трощинский. – У меня пополнение, а у тебя?

– Тоже улов. Парус не появлялся?

– Пока нет.

– Капитан Стрельцов! – решительно позвал Водолей. – Мне нужна аптечка! Павел ранен!

– Ого, как удачно, – Стрельцов усмехнулся.

– Что значит «удачно»?! – возмутился Водолей. – Он серьезно ранен!

– Я не о том, – капитан откашлялся и подошел ближе. – Удачно, что вы живы и снова с нами. Показания вернувшихся граждан сбивчивы и непоследовательны, но сходятся в одном: все сказанное вашим приятелем – правда. Другая реальность существует, и в ней нет никаких проблем с погодой.

– Это так, но… нас туда не пускают, вы же видите.

– Если честно, ни черта не вижу, – Стрельцов хмыкнул. – Но это поправимо.

Капитан вдруг чем-то щелкнул, и пространство перед ним осветил какой-то маломощный источник. Как выяснилось, это был экранчик телефона. Водолей вдруг вспомнил, что у него в кармане тоже имеется телефон, причем вспышка его встроенной фотокамеры может работать в режиме фонарика. Володя достал из кармана слегка устаревший, но надежный смартфон «Нокиа» и включил подсветку.

Фонарик не мог осветить все помещение, но по количеству размытых теней Водолей определил, что набилось в раздевалку (или что тут было «в прошлой жизни») человек сто. А еще он выяснил, что Павел совсем плох. Он пока дышал, но обмяк и отключился. Гриша и Рита возились, пытаясь засунуть под одежду Павлу какие-то тряпки, но вряд ли это могло хоть как-то помочь, а нормальную перевязку сделать было нечем.

– Плохо, – пробормотал Водолей. – Это очень плохо.

– Хотя бы столько, – сказал Стрельцов. – Главное, чтобы не завалило. И не замерзнуть желательно. Ветер слабеет, зато мороз крепчает, и сугробы по пояс. Но снег какой-то странный, как раскрошенный пенопласт. Не приминается совсем и сыпучий, зараза, хуже песка. Ни тропу не протопчешь, не отбросишь. Назад ссыпается.

– И это все тоже плохо, – пробормотал Водолей.

– Да что ты заладил? – недовольно отреагировал Стрельцов. – Понятное дело, ничего хорошего. Но теперь наши радости в мелочах. Уляжется буря, уже будет плюс.

– Нет, не будет, – вдруг уверенно заявил Володя. – Они придут за нами. Локтев сказал, они не успокоятся, пока не зачистят. Они придут сюда. То, что мы встретились, – это не удача. Это плохо, капитан. Плохо для вас.

– Прекрати, – потребовал Стрельцов. – Вы нам нужны. А чистильщики сюда не сунутся. Они видели, какая тут обстановка. Зачем рисковать? Мобильной группы перехвата в Новом мире будет достаточно.

– Нет, они не успокоятся! Мазай не такой. Я понял, как он мыслит. Как только здесь наступит затишье, он придет!

– И всех съест, – усмехнулся в темноте Трощинский. – У страха глаза велики, да, Водорезов?

– Вы зря смеетесь. Мазай очень твердый и последовательный человек. Я лично в этом убедился. Он обязательно устроит здесь зачистку, «показательную порку», чтобы впредь никто даже не пытался прорваться в Новый мир.

– Мы не позволим ему здесь хозяйничать, – твердо заявил Стрельцов. – Это наш мир!

– Слышу этот лозунг второй раз за последние полчаса, – Водолей невесело усмехнулся. – А как быть мне? Какой из миров мой?

– На выбор.

– А может, оба?

– Может, и оба. Если здоровья хватит на такую насыщенную жизнь.

– Вот и Мазай считает своими оба мира. Он ведь тоже навигатор. И пока между мирами существует связь, ни я, ни Мазай не сделаем окончательный выбор, в какой реальности нам остаться.

– То есть вы на самом деле не с нами, – уточнил Трощинский. – Болтаетесь, как дерьмо в проруби. Я правильно понял?

– Нет. Я не болтаюсь, я вам помогаю, то есть сочувствую. Но где останусь, когда закончится разделение миров, я не знаю.

– Ну да, – Трощинский хмыкнул. – Не знаете! Поверили мы вам, как же! В спокойном-то Новом мире будет приятнее остаться.

– Да, приятнее, – честно согласился Водолей. – Только дело не в этом. Не имеет значения, где мне больше нравится. Я останусь там, где буду находиться в последний момент всего этого безобразия. В момент, когда между мирами оборвутся все связи.

– Мы вас не держим, – заметил Стрельцов.

– Так ведь и там меня не рады видеть.

– Ситуевина еще та, – снова хмыкнул Трощинский. – Но сочувствия, гражданин Водорезов, не дождетесь. Это ваша специальность – быть «сочувствующим». А наше дело правое. Или левое. С какой стороны посмотреть. Но без альтернативы, это точно.

– Хотя бы честно, – сказал Стрельцов. – Хотя бы не врете, Водорезов. Ни нам, ни себе. А насчет Мазая все-таки не уверен. Если он выйдет за рамки, то потеряет поддержку местной службы.

– Он уже не рассчитывает на вашу службу. И за рамки он вышел. Открыл огонь на поражение – я правильно выразился?

– Стрелял по людям? – удивился Трощинский.

– Спросите у других, если не верите, – Водолей снова включил фонарик и посветил в лицо Павлу. – Вот у Павла можете спросить. Правда, он в отключке, ведь у него пуля в спине.

– Стреляли, – подтвердил сопевший до сих пор в сторонке Гриша. – Человек сто положили точно.

– Больше, – сказал Водолей. – Не все захотели садиться в автобусы. Начали разбегаться… вот они и открыли огонь.

– То есть взять в кольцо даже не пытались? – спросил Трощинский.

– Они только сзади и справа стояли.

– Сразу предполагали, что откроют огонь, – сделал вывод Стрельцов. – Это точно мазаевские были?

– Ваших… близнецов майор Гуськов увел. Насколько я понимаю, он мазаевский. Значит, и остальные.

– Плохо дело, – задумчиво проронил Стрельцов.

– О чем я и говорил, – согласился Водолей. – Так что Мазай давно вышел за рамки, останавливаться ему нет смысла. И он отлично понимает, что далеко отсюда мы не уйдем. Значит, как только стихнет буран, ждите гостей, господа офицеры.

Стрельцов и Трощинский ничего не ответили, но, похоже, все-таки восприняли предположение Водолея всерьез. Они поднялись и отошли к двери, где и устроили секретное совещание. Говорили вполголоса, отдельные слова Володя разобрал, но нить беседы ухватить не сумел. А потом его отвлек громкий шепот какого-то мужчины, вынырнувшего из темноты.

– Где капитан? – спросил человек. – Или лейтенант. Я слышал, они тут разговаривали.

– Отошли, – Водолей включил фонарик. – А что стряслось?

– Выключи! – потребовал мужчина и резко подался вперед, словно собираясь прикрыть источник света собой. – Куда они отошли?!

– Да вон, у двери шепчутся, – Водолей выключил фонарик. – Что стряслось-то?

Человек не ответил. Он буквально бросился к двери, словно за ним гнались. И разговор с офицерами он начал без предисловий, правда, не слишком внятно и почему-то все тем же громким шепотом. Володя поднялся и тоже направился к офицерам, а потому услышал почти все, что сказал незнакомый мужчина.

– Там, – человек махнул рукой. – Там…

– Тамтам – это такой барабан, – перебил его Трощинский. – Говори по-русски.

– Там еще кто-то вернулся! – наконец сформулировал человек. – Я наблюдал, как вы приказали. Посветлело чуток. Гляжу, идут!

– Ты у нас где стоял? – уточнил Стрельцов.

– Внутри! Я ж говорю! На поле почти.

– Водорезов! – Стрельцов резко обернулся к Володе. – Вас только двое было?

– Навигаторов? – уточнил Водолей. – Да, двое.

– Тогда… – Стрельцов выхватил из кармана пистолет и щелкнул предохранителем. – Сидеть, не высовываться! Тролль, за мной!

– Я ж говорю, – уже вслед офицерам пробормотал наблюдатель, – из Нового мира перешли… кто-то.

– Много? – спросил Водолей.

– Почем я знаю? Может, десять, может, двадцать. Посветлело-то чуток, я ж говорю.

Водолей ободряюще хлопнул человека по плечу и решительно двинулся следом за офицерами. Он не сомневался, что его прогноз начал сбываться досрочно. Буран еще не утих, а Мазай уже перебросил в отчужденную реальность первую группу чистильщиков. Наверняка небольшую группу, просто на разведку, но факт оставался фактом. И теперь все зависело от Стрельцова и Трощинского. Сумеют встретить незваных гостей достойно – Мазай, возможно, притормозит. Не сумеют – всем вернувшимся на стадион в Старом мире крышка, и очень скоро.

Чем мог помочь в этой ситуации Водолей? Он и сам не знал. Но тупо сидеть и ждать результата он тоже не мог. Ноги сами несли его к выходу на футбольное поле.

Володя нащупал в кармане складишок, но доставать его не стал. Что толку? Чистильщики наверняка вооружены автоматами, да к тому же хорошо подготовлены. Сугубо штатский человек с ножом для них не более чем мишень. Даже менее чем мишень. Они даже патроны тратить не станут. Врежут прикладом в висок, и отдыхай.

Все это Водолей отлично понимал, но не остановился. Добравшись до двери, через которую он сам некоторое время назад попал в помещения под трибунами, Володя притормозил, сделал вдох-выдох и решительно шагнул вперед.

Снаружи перед дверью никого не оказалось. На поле тоже. Или чистильщики пошли другим путем, или рассредоточились и теперь изучали обстановку. Хотя, возможно, наблюдатель что-то напутал.

«Или он никакой не наблюдатель, а провокатор, – обожгло Водолея. – Заставил офицеров уйти по ложному следу, чтобы чистильщики без проблем проникли в помещение. Вариант вполне реальный. Ведь кто из офицеров запоминал лица и голоса наблюдателей? Ткнули им пальцем: ты стоишь здесь, смотришь туда, а ты здесь, смотришь сюда, если заметите движение – бегите к нам. Наблюдатели кивнули и остались. И все это в темноте и под аккомпанемент бурана. Подменить часового провокатором – раз плюнуть».

Водолей постоял немного на краю поля, а затем сдал назад. Мысль о провокаторе с каждой секундой все более казалась ему верной. Смущал только один момент: Водолей не обнаружил и Стрельцова с Трощинским. Они-то куда подевались?

Водолей вернулся примерно до середины пути от комнаты-убежища до выхода на поле, когда и офицеры, и чистильщики-невидимки не только обозначили свое присутствие, а еще и уточнили, где находятся. Слава богу, Водолей ошибся в худших подозрениях. Наблюдатель оказался своим, не провокатором. Этот факт подтвердился просто. Частые хлопки выстрелов донеслись из подтрибунных помещений южного сектора. Офицеры каким-то образом увели туда чистильщиков и дали им бой.

Водолей на секунду замер, а затем бросился по коридору в южном направлении. Его шаги звучали в пустом коридоре особенно гулко, эхо многократно отражалось от голых стен, и казалось, что бежит не один человек, а целая дюжина. Но Володя об этом не беспокоился. Он и не рассчитывал подкрасться к врагам скрытно. Наоборот, неоформленный и дерзкий план, внезапно возникший в голове у Водолея, подразумевал именно создание максимального шумового эффекта. Такого, чтоб был слышен даже сквозь вой бурана.

Нет, Водолей не надеялся, что враги испугаются топота и разбегутся, как крысы. Он поставил себе задачу гораздо скромнее. Просто хотя бы на миг отвлечь их внимание. Впрочем, если поверят, что на выручку местным офицерам бежит подкрепление, и отступят, будет тоже неплохо. Тогда получится, что у Водолея случился не очередной «заскок», а действительно возник дерзкий, но верный план. На этот случай Володя даже подобрал приличное название своей глупой выходке: «психическая атака».

Одного не учел Водолей в своем плане. Того, что путь отхода из южного сектора лежит примерно там же, где он скоро должен очутиться, в широком проходе между западными и южными трибунами. Стоило Володе высунуть нос из коридора в этот проход, в темноте тут же захлопали специальные автоматы и в нескольких сантиметрах от головы Водолея просвистели тяжелые пули.

Володю осыпало щепками и кусочками штукатурки, он резко присел и отпрыгнул назад, в глубь коридора. Прыжок получился неуклюжим, Водолей поскользнулся и крепко приложился спиной к обледеневшему полу. Но именно это досадное падение спасло ему жизнь. В сторону футбольного поля пронеслись несколько теней, первая и последняя из которых полоснули по просвету коридора короткими очередями. Стой Володя в полный рост или хотя бы на коленях, с пулей ему бы не разминуться.

Осознав этот факт, Водолей замер, даже не пытаясь подняться. Топот автоматчиков растворился в шуме ветра, но эпизод на этом не закончился. В проходе между трибунами послышались новые шаги, а затем прозвучали еще несколько выстрелов. Только не приглушенных, похожих на хлопки, а достаточно громких, сопровождавшихся лязгом затворов и пустотным звоном падающих на лед гильз.

– Ушли, – донеслось до Водолея.

– Скатертью дорога, – сказал кто-то еще. – Надо тоже уходить отсюда.

Водолей понял, что разговаривают «старые» офицеры, но вой ветра мешал определить, какие реплики принадлежат Стрельцову, а какие Трощинскому.

– Пока буря, ничего не получится.

– Тогда подежурим. Останься пока, я наблюдателей подгоню.

– Есть. А кто там топал? Я думал, целый взвод сюда бежит.

– Сейчас выясню.

Водолей приподнял голову и дождался, когда в просвете двери покажется один из офицеров. Судя по росту и армейской выправке, это был капитан Стрельцов. Володя медленно поднял руку.

– Капитан…

– Водорезов? – Стрельцов вскинул на всякий случай пистолет. – Вы где?

– Я… – Водолей оперся на локоть и вытащил из кармана телефон. – Здесь… лежу.

– Вы ранены?

Водолей включил фонарик и посветил вокруг.

– Вроде бы нет. Поскользнулся. Я за всю жизнь столько раз не падал, сколько за сегодняшний день.

Водолей поднялся, снова слегка поскользнулся и оперся рукой о стену. Стрельцов расслабился и опустил оружие.

– Вы один? Какого черта вы сюда прибежали? Я же сказал, сидеть на месте.

– Разве я не помог? – Водолей рефлекторно отряхнул куртку. – Они, наверное, решили, что вас тут целый этот… взвод. Да?

– Что они решили, пока неясно, – сказал Стрельцов. – Но ушли, это главное. И нам надо уходить, как только будет возможность. Вы были правы, Мазай не успокоился. Думаю, он тоже выждет, когда наступит пауза, и перебросит сюда не разведку, а группу побольше.

– Согласен, – Водолей вздохнул. – По носу вы их щелкнули, но этого мало.

– Вот именно, – капитан подтолкнул Водолея. – Идем назад. Лейтенанта надо сменить, пока не обморозился.

В убежище царила полнейшая тишина, но когда появились Стрельцов и Водолей, по комнатам пронесся вздох облегчения. Капитан сообщил всем, что проблема временно решена, но следует настраиваться на скорый переход из этого убежища в другое. Затем он подозвал нескольких мужчин и начал им объяснять, что следует делать на посту, на что обращать внимание и как часто друг друга менять. Водолей тем временем вернулся к своим.

Рита тотчас прижалась к плечу, а Гриша покашлял и доложил:

– У нас все по-старому. А там… круто было, да? Мы слышали стрельбу.

– Справились, – коротко ответил Водолей, поборов искушение в красках расписать эпизод и, конечно же, выделить свой особый вклад в первую маленькую победу над коварным противником.

– А лейтенант где?

– Придет. Дежурит пока.

– Это хорошо, что все целы, – сделал вывод Гриша и умолк.

Водолею тоже расхотелось говорить. Он обнял и крепко к себе прижал Риту. Нет, не потому, что наконец решил поддаться ее чарам. Просто чтобы согреться. Поняла это Рита или нет, история умалчивает, но подалась она к Володе так, будто бы решила приклеиться намертво и по максимально возможной площади тела. Можно сказать, «обволокла» его.

Минут через десять Водолей более-менее согрелся, но «отклеить» Риту теперь было непросто, и он смирился. В конце концов, когда еще удастся вот так посидеть? Да может быть, никогда. Зачем же упускать последний шанс?

Неподалеку снова появились Стрельцов и Трощинский. Лейтенант негромко возмущался, но на Стрельцова его протесты, похоже, не производили особого впечатления. Он уселся на какой-то ящик и сунул руки под мышки. Казенные перчатки, видимо, не были рассчитаны на приличный мороз. А судя по ощущениям, температура за последний час упала градусов на двадцать.

– Чего опять я разводящий?! – громко прошептал Трощинский. – Хочешь, чтоб я околел?

– Ты же нашел куртки.

– Пять штук! Все наблюдателям раздал. Себе вот только шарф урвал.

– Тоже неплохо.

– Нет, а где Парус шляется?! Он что, в Берлин на разведку отправился? Штирлиц наш меланхоличный!

Стрельцов ничего не ответил. Да и незачем ему стало отвечать. Дверь распахнулась, и в помещение влетел Парус. Взмыленный и запыхавшийся, как начинающий марафонец.

– Две… – лейтенант согнулся пополам и оперся ладонями о колени. – Две…

– Новости, – подсказал Трощинский.

– Нет… – Парус помотал головой, потом почему-то передумал и кивнул: – Да. Новости… неплохая и… плохая.

– Начинай с хорошей, – предложил Трощинский.

– Буря… – Парус протяжно выдохнул, пытаясь восстановить дыхание.

– …Мглою небо кроет, – снова подсказал Трощинский.

– Больше… не кроет.

– И не воет, как дитя?

– Так… точно, – Парус почти отдышался и выпрямился. – Мороз и… полярное сияние. Ночь чудесная.

– Хорошая новость, – согласился Трощинский. – Теперь давай плохую.

– Плохая: там, у метро, две машины… вынырнули. «Уралы» тентованные.

Парус перевел взгляд на капитана.

– Ага, – Стрельцов обернулся и многозначительно посмотрел на Водолея. – Вы опять оказались правы, Водорезов, поздравляю. Только просветлело, чистильщики вернулись.

– Нет, Юра, – возразил Парус. – Минометчики. Вояки… в «цифре»[1], с погонами на пузе. Четыре миномета… выгрузили.

– Это и впрямь плохая новость, – Стрельцов резко поднялся.

– Половина новости, – печально уточнил Парус. – Я когда до перекрестка добрался, почти совсем вьюга улеглась. Я оглянулся… короче… еще две машины вынырнули. Там же.

– Тоже с минометами?

– Этого я не видел.

– Неохота больше Мазаю ноги ломать по местным буеракам, – усмехнулся Трощинский. – Да и людей своих бережет. Обжегся на молоке, дует теперь на воду.

– Да-а уж, – протянул Стрельцов. – Минометы… это он здорово придумал.

– Здоровее некуда.

– Придется ему снова передумать, – заявил Стрельцов. – Как с патронами?

– У меня нормально, – Трощинский ухмыльнулся. – Близнец одолжил, когда прощались.

– У меня даже ствол в запасе, – сказал Парус и вздохнул. – Один в один, как мой. Номер, царапины…

– Вот и отлично, останешься здесь, Парус, прикроешь народ, если что, – сказал Стрельцов. – Распредели людей равномерно по всем помещениям. Мы скоро вернемся. И следи, чтобы в кучу не сбивались, когда начнется.

– И не забудь про наблюдателей, – добавил Трощинский. – Они на трибунах дежурят. В куртках все, в динамовских.

– Понял, – Парус кивнул.

– Когда начнется… что, обстрел? – запоздало переспросил Водолей, сглотнув вязкую слюну.

– Обстрел, – проронил капитан. – Трощинский, за мной.

– А можно с вами?! – вдруг вскочил Гриша. – Я хорошо стреляю!

– Нельзя, – отрезал капитан.

– Гриша, сядь, – приказал Водолей. – Это тебе не компьютерная игра. Здесь стреляют по-настоящему. Ты разве не понял?

– Какая разница, принцип-то один, – проворчал Гриша, усаживаясь рядом с Володей.

– Результат разный: не перезагрузишься, – Водолей похлопал Гришу по плечу. – Сиди.

После того как офицеры ушли, некоторое время Водолей сидел, рассеянно размышляя обо всем и ни о чем. Затем он «отклеил» все-таки от себя Риту, поднялся, дошел до входной двери, выглянул наружу, убедился, что буран действительно затих, и вернулся на место.

В этот момент очнулся Павел. Вернее, не очнулся, а заворочался и хрипло застонал. Володя снова включил фонарик и обнаружил, что рядом с Павлом дежурит только нахохлившийся, как воробей, Гриша. Рита куда-то пропала.

– А где… – Водолей не закончил фразу.

Из темноты вынырнула Рита, а с ней еще какая-то женщина.

– Это доктор, – сообщила Рита.

– Поможете? – Водолей кивком указал на Павла. – Ему в спину попали.

– Навылет, – уточняя, буркнул Гриша.

– Я вообще-то педиатр, но… – женщина склонилась над Павлом. – Думаю, легкое прострелено. Дышит часто, поверхностно. И шок у него… болевой и от кровопотери. Внутреннее кровотечение… думаю.

– Это очень плохо?

– Да, надо в больницу… – Женщина осеклась. – Хотя бы перевязать нормально.

– Чем смогли, перевязали, – сказал Гриша. – Больше нет ничего.

– У меня есть… – сказала Рита и начала рыться в сумочке, – салфетки… где-то были.

– Этого вряд ли хватит, – засомневалась женщина-педиатр. – Хотя бы аптечка нужна.

– На стадионе должен быть медпункт… наверное, – предположил Гриша. – Только где его искать?

– Сейчас, – Водолей поднялся, включил фонарик и двинулся к выходу в смежные помещения.

Бродил в поисках он недолго. Аптечки не нашел, зато обнаружил на стене план помещений стадиона. Медпункт здесь действительно имелся, но располагался он под трибунами восточного сектора. А навигаторы и компания укрылись в помещениях западного крыла. Водолей еще раз внимательно изучил схему и вернулся к товарищам. Одновременно рядом возник бродивший где-то в темноте лейтенант Парус.

– Медпункт есть, – сообщил Володя. – Схожу посмотрю, что там имеется. Хотя бы бинты или тряпки какие-нибудь чистые.

– Бесполезно это, – с привычным пессимизмом заявил Парус. – Если не доставим к хирургам, долго не протянет.

– Да, требуется оперативное вмешательство, – поддержала его докторша. – Проникающее ранение грудной полости… это очень серьезно.

– О чем и речь, – уныло сказал Парус. – Так что не ходили бы вы никуда, господин Водорезов. Опасно это. Не успеют наши минометчиков разогнать, просто добежать не успеют. Скоро обстрел начнется.

– Я рискну, – решил Володя. – Напрямую через поле срежу. Постараюсь успеть до обстрела.

– А не сдует? – то ли в шутку, то ли всерьез спросила Рита.

– Буран закончился.

– Да? – засомневалась Рита. – А что опять воет? Слышите?

Снаружи действительно снова что-то завыло. Только теперь это был не оглушительный вой ураганного ветра, а противное, визгливое многоголосье. Чем-то этой вой одновременно напоминал и свист, и скрип железа по стеклу.

– Началось, – мрачно проронил Парус и добавил значительно громче и уже без унылых ноток в голосе. – Всем внимание! Прижимайтесь к стенам! Головы прикройте!

– Володя! – Рита вцепилась Водолею в плечо. – Не ходи! Не надо!

– Доктор сказал, надо перевязать, – Водолей стряхнул ее руку. – Не волнуйся, я не буду высовываться.

– Какая разница?!

Рита задала вполне грамотный в военном смысле вопрос. Высовывайся, не высовывайся, но когда противник долбит минами, опасно и на открытой местности, и в зданиях. И чем больше ты двигаешься, тем больше у тебя шансов попасть «ногами в жир». Но Водолей уже не мог отказаться от своей затеи. Его в очередной раз «заклинило». Зачем он опять рисковал, да еще пытался выручить соперника? Что за психологический парадокс? Водолей не особо над этим задумывался. Возможно, все дело было в Ире. Выручая Павла, Водолей заботился в первую очередь о ней, пытался сделать так, чтобы она не осталась вдовой, а ее ребенок рос в полной семье. Наверное, такая вот сложная схема служила мотивом для рискованных поступков Водолея. Хотя, возможно, глубоко в подсознании прятались и другие резоны. Возможно, Володя просто чувствовал, что в будущем без Павла ему не обойтись. Как говорится, один навигатор хорошо, а два лучше. В общем, трудно сказать однозначно, что двигало Водолеем, но поступил он так, как задумывал еще до начала минометного обстрела.

Володя бросился к внутренней двери и едва сумел вписаться в дверной проем. Первая серия взрывов основательно встряхнула помещение, пол ушел из-под ног, а на головы завопившим от страха людям обрушилась туча строительной пыли. Слава богу, ничто более тяжелое пока не сыпалось.

– Спокойно! – теперь уже и вовсе с железной уверенностью в голосе заорал Парус. – Все отлично! Убежище выдержало удар! Сидеть на месте! Дышать через шарфы!

«Пыль ерунда, только бы не загорелось, – мелькнула у Водолея мысль, когда он уже выбежал в проход между трибунами. – Хотя вряд ли загорится. Все кругом во льду».

Очутившись на краю поля, Водолей отчетливо понял, что переоценил свои силы и недооценил опасность, которую представляли мины. Пересечь футбольное поле – заваленное хламом, покрытое местами глубоким снегом, а местами толстым льдом – представлялось весьма сложной задачей. Пусть и требовалось пересечь его лишь поперек. А ведь вокруг еще и грохотали взрывы, ударные волны так и норовили зашвырнуть Водолея куда подальше, и свистели осколки, любой из которых мог запросто ранить, а то и вовсе убить.

Но отступать было некуда, и Водолей бросился вперед.

Преодолел он метров двадцать, не больше, когда мины начали рваться на поле и на южной трибуне. Минометчики явно учли данные разведки и в первую очередь начали обстреливать тот сектор, в котором чистильщики получили отпор. Мины ложились аккуратно, рядком, но цепочка взрывов все-таки не задержалась в южной части стадиона. Она медленно смещалась в сторону Водолея. Даже такому далекому от военного дела человеку, как Володя, стало ясно, что очень скоро мины начнут взрываться прямо у него на пути.

Осознав это, Водолей резко скорректировал маршрут. Даже с запасом. Он снова выбрался на край поля и пошел к своей цели в обход, вдоль северных трибун. Туда мины пока не падали.

Несколько секунд Водолей шел уверенно, лишь инстинктивно пригибаясь, когда на другом краю поля взрывалась очередная мина. Но когда он добрался до центра северного сектора, сработало внутреннее чутье, и Володя резко затормозил.

Что-то изменилось. Водолей не сразу понял, что конкретно произошло, но изменение обстановки уловил буквально всем организмом. Минули еще несколько секунд, и Водолей понял, что его остановило. Визгливых воплей пикирующих мин стало значительно больше. Наверное, к первой минометной батарее присоединилась еще одна. И эта вторая батарея решила накрыть «ранее не охваченные» трибуны и тренировочную площадку в северной части стадиона.

Водолей бросился на землю, но опоздал на какие-то доли секунды.

Серия взрывов взметнула в воздух мерзлую землю, лед, обломки сидений и конструкций. Взрывная волна подхватила Водолея у самой земли и резко швырнула назад, в направлении северо-западной части сектора. От удара взрывной волны у Водолея сжались все внутренности, а еще он мгновенно оглох. Но это было не худшим вариантом. Ничто не отвлекало теперь от спасительного счета, с помощью которого Водолей сосредоточивался на переходе между мирами.

Водолей успел мысленно сказать «один», а на счет «два»…

…Володя рухнул животом на лавку первого ряда ближайшей трибуны и крепко приложился виском к жесткому сиденью. К почти целому сиденью. Пулевое отверстие не в счет. В сравнении с тем, что сейчас творилось в отчужденной реальности, Строгинский стадион в Новом мире был практически «в порядке».

Водолей почувствовал, что соскальзывает в черную пропасть глубокого нокаута, но прежде чем потерять сознание, Володя успел увидеть секундный, опрокинутый набок «ролик» об обстановке на стадионе в Новом мире.

Прожектора здесь были отключены, как и на разгромленном стадионе в Старом мире, но света было все-таки больше. Кроме луны и звезд поле подсвечивали фары машин.

На первом плане Володя увидел край продырявленного пулей сиденья и невысокое ограждение, а на втором – футбольное поле с искусственной травой. Поле было забрызгано кровью и усеяно телами. Водолей только сейчас осознал, что перевел в последний раз едва ли половину из тех, кого мог перевести. И все, кто не успел уцепиться за навигатора, погибли. Человек пятьдесят полегло, а то и больше. По меркам мясников, устроивших сначала расстрел, потом попытку зачистки, а затем еще и бомбардировку, это наверняка были мелочи, но для Водолея все это было серьезно. Тем более что в гибели этих людей отчасти имелась и его вина.

Но это было не все, что он успел увидеть. Имелся еще и третий план. Его формировали три группы людей. Одна толпилась на дальнем вспомогательном поле поблизости от двух «Скорых». В этой группе все были одеты в черные пальто и куртки. Наверняка это были те самые чистильщики, которых вытурили из Старого мира «исходные» Стрельцов и Трощинский.

Еще две группы людей в наброшенных поверх камуфляжа белых халатах развернулись в две цепочки и медленно двинулись по футбольному полю от южного сектора к северному. А позади второй цепи «санитаров» Водолей увидел грузовики. Они так же медленно въезжали на стадион задним ходом. «Санитары» первой линии держали в руках пистолеты с глушителями и автоматы «Вал». Для чего – понятно. Делали «контрольные выстрелы». Негромкие выстрелы звучали, как хлопки попкорна в печке. А вторая линия деловито ворочала трупы, пакуя их в черные мешки с молниями, утаскивала тела с поля и забрасывала в пятящиеся грузовики.

Вот такой был жутковатый «ролик». Трейлер к любому фильму-антиутопии отдыхает. Даже в формате 3D.

Водолей понял, что жить ему осталось от силы десять минут, ровно до того момента, когда бригада «санитаров» доберется до трибун, на которых он лежит. Но даже осознание мрачной перспективы не помогло Володе найти в организме скрытые резервы. Голова закружилась, в глазах потемнело, и Водолей отключился.

Впрочем, отключился он как-то странно. Забытье оказалось похожим на тревожный дневной сон. Изредка Водолей будто бы всплывал из черной бездны на перископную глубину, и тогда сквозь тяжелую темную пелену к нему пробивались какие-то звуки, ощущения и даже мутные образы. Он слышал чей-то шепот, ощущал движение, его словно куда-то тащили, даже видел абрис склонившегося над ним человека. Почему-то Водолею показалось, что это была женщина. Но очнуться Водолей не мог. Хотел, но не получалось.

Затем снова сгустилась темнота и наступила тишина, но ощущения остались. Водолей почувствовал, что его лоб становится холодным и влажным, а губ касается что-то горячее и мягкое. А еще он уловил запах. Знакомый, приятный, но почему-то вызывающий внутренний протест. Водолей не понимал, в чем причина, но точно знал, что не хочет улавливать этот запах. Вернее, хочет, но не здесь и не сейчас! Это было слишком опасно.

В чем логика, Водолей тоже не мог сказать. Он вообще ничего не мог толком сформулировать. Мысли никак не клеились друг к другу. Но и не находя логической связи, обрабатывая каждую мысль, каждое ощущение по отдельности, подсознание всякий раз заявляло, что этому запаху здесь не место. И это горячее, мягкое, что касается губ, тоже не должно их касаться. И прохладные прикосновения к щекам здесь и сейчас неуместны…

Водолей уцепился за слово «прикосновения». Да! Это были именно прикосновения. Кто-то провел по щеке прохладными тонкими пальчиками.

Ира?! Мысль показалась дикой, откуда тут взяться Ире? Но Водолей не стал ее отгонять. Пусть иллюзии хоть раз в жизни принесут пользу!

Так и случилось. Водолей почувствовал, как сладко замирает сердце и одновременно темнота вокруг превращается в полумрак, а затем и вовсе в легкие сумерки, подсвеченные спиральной энергосберегающей лампочкой под потолком.

– Наконец-то! – тихо выдохнул кто-то рядом.

И снова Водолей уловил этот запах. Свежий, приятный… явно женский, но… к сожалению, не Ирин. Нет, чей-то еще. Может, это был запах Риты? Нет, тоже мимо. Запах был связан с домом, вот почему он казался настолько знакомым и позитивным. Рита могла ассоциироваться только с работой, максимум с дачей. Дома у Водолея она не бывала ни разу. Так что рядом вздыхала не Ира и не Рита, а другая женщина.

Водолей попытался сфокусировать взгляд, и примерно с десятой попытки ему это удалось. Рядом сидела… Юля «Племянница» (как любят представлять резидентов в «Камеди Клабе») Михайлова!

Вот такой поворот! Такая вот связь с домом и позитивом. Что ж, все было верно, хотя и неожиданно. Юля давно стала кем-то вроде непостоянного, но привычного обитателя квартиры, а позитив был обусловлен дружеским, почти родственным отношением Водолея к этой забавной и хорошей девчушке.

– Юльча… – хрипло проронил Водолей. – Ты… откуда… взялась?

– Вы сегодня уже спрашивали, – Юля просияла и вдруг обняла Водолея за шею и прижалась лицом к его щеке. – Вы живы, дядь Вова!

– За… ду… шишь, – просипел Володя.

– Я так рада! – Юля снова села прямо. – Вы такой тяжелый были. И не дышали почти. Я так испугалась! Компрессы вам на лоб делала, духи свои под нос совала, целовала, ничего не помогло. Но вы все-таки очнулись!

– Очнулся, – Володя бросил взгляд по сторонам. – Мы где?

– Это стадион, тут под трибунами комнатка… с мячиками и всяким хламом.

– Тренерская? – Водолей попытался сесть.

– Не знаю, – Юля помогла ему приподняться.

Комнатка была небольшая, а стеллажи со спортивным инвентарем вдоль двух стен делали ее вовсе крошечной. Но в ней имелась и кушетка, на которой лежал Водолей, и умывальник, и столик. А в углу стоял древний холодильник, на котором красовался не менее древний телевизор.

Володя кое-как уселся. В голове шумело, в ушах звенело, а все мышцы ломило, как после разгрузки вагонов. Но в принципе состояние можно было считать удовлетворительным.

– Как ты меня сюда притащила?

– Ой, не спрашивайте, дядь Вова, – Юля хмыкнула. – Сама не понимаю, откуда силы взялись. Хорошо, что тут недалеко. И не заметил никто, как раз стемнело. Они пока там… других грузили, я вас и вытащила.

– Постой, – Водолей коротко откашлялся. – Дай попить… пожалуйста.

– Вот, – Юля взяла со столика кружку с водой и подала Володе. – Из-под крана.

– Ничего страшного, – Водолей залпом осушил кружку. – Хорошо. А теперь по порядку. Мне надо понять… мы… на стадионе…

– …В Новом мире, – закончила вместо него Юля. – Вы это хотели понять?

– Ты… – Водолей удивленно уставился на Юлю, – тоже в курсе?

– Конечно, – Юля кивнула. – Я ведь вам и утром намекала, и потом, по телефону. Я такой же навигатор, как вы.

– Постой, – Водолей поморщился. – Юля… ты… Дева?

– Ну и вопросы у вас! – Юля возмущенно фыркнула и отвела взгляд.

– Извини, я не о том. В ФСБ нам всем дали прозвища. Мне оставили сетевое, Водолей, а остальным приклеили ярлыки по аналогии. Павел у них Телец, есть еще Козерог, а девушка по имени Юля у них проходит как Дева. Так это ты?

– Наверное, я. Фамилию не догадались спросить?

– Это Павел меня просветил. Павел Горбатов, журналист.

– Знаю его, – Юля кивнула. – Мы в Сети уже полгода общаемся. Только он не знал моего настоящего имени. Я всегда Ромашкой подписывалась.

– Симпатично, – Водолей улыбнулся.

– Ну да, – Юля смутилась еще больше. – Бледная, тощая и вечно удивленная.

– Брось, – Водолей взял Юлю за руку. – Ты гораздо лучше. А как ты открыла? Комната наверняка была заперта.

– А в двери ключ торчал. Я когда вас сюда затащила, дверь вдруг захлопнулась. А потом я услышала, как снаружи кто-то сказал, что все проверил и сейчас опечатает. Потом на ключ запер и ушел.

– Очень странно, – Водолей нахмурился. – А как ты вообще очутилась на стадионе?

– Это долгая история, дядь Вова, – Юля вздохнула и передернула плечиками. – И страшная… бр-р. Так страшно было, что вспоминать не хочется.

– Я понимаю, но все-таки… расскажи. Это важно.

– Ладно, – абсолютно без энтузиазма согласилась Юля. – Помните, я звонила? Говорила, что меня караулят и там и тут?

– Помню. Только я тогда ничего не понял. Не в курсе был, что на самом деле происходит.

– Я так и подумала. Ну вот. В Старом мире после пяти… в полшестого примерно… начался полный кошмар. Я думала, дом рухнет, так трясло. А потом ураган все окна вынес, вместе с рамами. Я еле успела перейти сюда. Но и тут не получилось отсидеться. С полчаса все тихо было, а потом ка-ак даст кто-то в балконную дверь! Я бегом в прихожую, а меня вдруг – бац! – в спину. И на пол повалили. Так прижали, что чуть не задохнулась. Ну, а потом подняли, потащили…

– Постой, кто прижал, а потом потащил?

– Ну, эти… как их там… копы в штатском.

– Чекисты?

– Наверное, они. Я не знаю. Они ничего не сказали. Ну, знаете, как в кино: «вы можете хранить молчание…» и все такое. Эти вообще ничего не говорили. Просто подняли и почти на руках вынесли из дома. Потом посадили в машину…

– Черную?

– Ага, в иномарку такую… эмблема с колечками. Сами сели по бокам и повезли куда-то. И опять ни слова. Я такая: вы нарушаете мои права! Ну и еще что-то начала загонять, не помню уже. А они даже ухом не повели. Только один потом, с переднего сиденья, такой обернулся, из пистолета прицелился и говорит: «Умолкни, ведьмочка, или кол осиновый схлопочешь». Нормально, да?! Я чуть не описалась от страха, честно говоря.

– Почерк знакомый, – проронил Водолей. – Что дальше?

– Ну, что-что. Дальше – больше. Поехали куда-то в центр. Только до Садового доехали, вдруг у них радио чего-то там сказало. Они сразу по тормозам – и назад. Только не в наш район, а сюда, в Строгино. Летели как сумасшедшие, как в «Такси», видели такую комедию? Только мне не смешно было. А потом вообще не до смеха стало. Они машину бросили прямо на трамвайной линии, а сами все помчались на бульвар. Потом автобусы приехали… грузовики… ну, вы видели. А про меня типа забыли.

– Расставили приоритеты, – проронил Водолей. – И почему ты не сбежала?

– Я сбежала, – Юля вздохнула. – Только недалеко. Погрелась полчасика в метро и вернулась. По радио ведь про навигаторов сказали. Прокол… нет… этот… прорыв, сказали, из карантина. Навигаторы ведут с собой до пяти тысяч штатских. План «Исход».

– «Исход»?

– Ну да, вроде бы так сказали. А может, «Восход» или «Заход». Короче, какой-то «ход». Я сначала побоялась туда идти. Там такая свалка была – мама не горюй! И оцепление стояло. Но я по стеночке протиснулась мимо солдатиков и между «Скорыми» спряталась. Там очень много «Скорых» было. Как раз автобусы уехали и стрельба закончилась. Ну, в смысле громкая стрельба. Из «Скорых» эти типы выгрузились, как бы медики, которые потом раненых добивали и в грузовики закидывали. Но там и реальные медики мелькали, в форме такой, в голубой с крестиками. Я в одну «Скорую» заглянула, смотрю – халат. Ну, я его надела, чемоданчик какой-то взяла, вышла такая, оглянулась, никто не смотрит. Я и смешалась с толпой этих… в халатах. Иду такая, ноги подкашиваются, тошнит, аж в холодный пот бросает. Кровищи кругом! Ужас! И трупы, трупы… меня чуть наизнанку не вывернуло. Сама не поняла, как до стадиона дошла. Гляжу – никого из этих… в халатах. Они пока на бульваре грузили, полчаса, наверное, прошло. Или больше. Начала вас искать. Не нашла. Слышу, грузовики едут. Я на всякий случай подальше отбежала, к дальней трибуне, и вдруг вы прямо на лавку упали. Бац, и лежите такой, дымитесь. Ей-богу, дымились! Я чуть выше стояла, на два ряда. Ну, я такая вниз – прыг! – с лавки вас на пол, а потом волоком… под трибуны.

– Повезло мне, – заметил Водолей.

– Ага, – Юля кивнула. – А потом… я уже рассказывала. Утащила вас сюда. А снаружи кто-то запер дверь, да еще и опечатал эту… тренерскую.

– Помощник, – уверенно заключил Водолей. – Это был он, больше некому. Он и раньше нам с Павлом помогал, но только советами, по телефону. Теперь он вмешался напрямую. И нет сомнений, что это кто-то из чекистов. Более того, он близок к Мазаю.

– К генералу Мазичу? – уточнила Юля. – Павел про него много чего узнал. Целое досье собрал. Там такие вещи есть… волосы дыбом. Одних только недоказанных убийств на нем три штуки. Или четыре.

– Теперь больше, – Водолей нахмурился. – Но и эти не докажут. Все будет шито-крыто.

– Ну, не знаю, – засомневалась Юля. – Такая стрельба была… как такое скроешь?

– Ты телевизор не включала? – Водолей осторожно поднялся с кушетки, подошел к холодильнику и включил стоящий на нем телевизор. Звук Володя вырубил, но информационный канал можно было смотреть и без звука. Все было понятно и так, по бегущим строкам. – Смотри.

– Смотрю, – Юля вытянула шею. – И чего?

– И ничего, – Водолей усмехнулся. – Читаешь, что в бегущих строках написано?

– Цены на нефть стабилизировались… японские производители запчастей снова обеспечивают потребности рынка в полном объеме… прошла конференция по итогам первого этапа модернизации. Чушь всякая!

– И где тут про «мясорубку» на берегу Строгинского затона?

– Нет ничего.

– Вот именно, Юльча. Даже намека нет. И не будет, я уверен. И знаешь почему? Потому что не было никакой мясорубки.

– Как это не было? – Юля удивленно вскинула брови. – Человек пятьсот положили!

– Думаю, даже тысячу. Но формально все эти люди живы, Юльча. Мазай легко может их предъявить.

– Ничего они не живы! В смысле, живы, конечно, только это другие люди!

– Ничего подобного. Те же самые. И по паспорту, и по структуре личности, и по генетическому коду.

– Я понимаю, но ведь… все равно они другие!

– Об этом знаем только мы с тобой да Мазай с его киллерами. А нормальные граждане основной реальности об этом не знают. Вот такая фишка. И значит, убийцам все сойдет с рук. Они могут хоть пятьсот тысяч угробить, даже пятьсот миллионов. Главное, чтобы это случилось в Старом мире. Или здесь, но чтобы люди были из отчужденной реальности.

– Пипец какой-то!

– Не то слово, Юльча. Волшебный Новый мир! Просто волшебный! И хуже всего, что генерал Мазич действительно ловкач. Он не только лучше нас всех умеет шастать между мирами, он очень ловко манипулирует общественным сознанием. – Водолей кивком указал на экран телевизора. – Видишь? Ни один журналист не верит в мясорубку, а если не верят репортеры, не верят и люди. Разве что какие-нибудь блогеры.

– В Интернете тоже голяк, – Юля покачала головой. – Вы пока… того… зависали, я заглядывала в Сеть на минуточку. Ничего. Ни о стрельбе, ни о катастрофах или северном сиянии.

– Зря ты в Интернет полезла, – Водолей покачал головой. – Надо было вообще телефон отключить. Вычислить могут.

– Теперь-то… что, – Юля развела руками. – Поздняк метаться.

– Согласен, – Водолей усмехнулся. – Получается, Новый мир сидит на голодном информационном пайке? Ведь не могло же за считаные часы все исправиться. Не-ет, и природные катастрофы, и другие проблемы пока никуда не делись. Может, поутихли. Но до полного исправления ситуации пока далеко. Пока просто информацию обо всем этом зажимают. Как в моем детстве… ты-то позже родилась, не помнишь. Жили мы себе за «железным занавесом» и не парились ни о чем. Теперь, получается, весь мир за такую занавеску упрятали. Но кто так расстарался?!

– Мы искали ответ, – Юля вздохнула. – Долго искали, но до сих пор так и не нашли.

– Не нашли, – Водолей кивнул. – Потому что не там искали. Не в той реальности.

– Думаете?

– Убежден. А по какому принципу шел отбор, кого дублировать, а кого нет, вы не интересовались? Почему кто-то стал навигатором, а кто-то раздвоился?

– Наши сначала думали, что у навигаторов ген какой-то особый имеется… но потом… короче, тоже никто не знает.

– И на этот вопрос ответ лежит в Новом мире, а не в Старом, – уверенно заявил Водолей. – Целовала, говоришь?

– Чего? – Юля удивленно уставилась на Водолея.

К такой резкой смене темы разговора она явно не была готова.

– Ничего, – Водолей махнул рукой. – Больше так не делай.

– Не очень-то и хотелось, – Юля покраснела и отвернулась. – Все-таки вы… черствяк какой-то!

– Червяк? – Водолей едва сдержал смех.

– Черствяк! – Юля осмелела и вновь подняла влажный взгляд на Водолея. – Черствый, как… сухарь!

– Юльча, я на пятнадцать лет старше, – Водолей усмехнулся. – В дочки ты мне не годишься, но за племянницу точно сойдешь. Пусть так и остается, ладно? На кой черт я тебе сдался, старый пень? Тебе пацанов мало?

– Хватает! – в голосе у Юли появился вызов, а глаза мгновенно высохли. – Ладно, дядя Вова. Закрыли тему!

– Вот и отлично, – спокойно сказал Володя. – Вернемся, племяшка, к делам. Их у нас выше крыши. Согласна?

Юля промолчала. Но Водолей знал, что пауза не затянется. Дулась Юля обычно не дольше пяти минут. Так что переживать об этом не имело смысла. К тому же Водолей действительно понял, что у него теперь много дел.

Он и сам толком не понимал, что случилось. Контузия так повлияла, что ли? Или от Павла эту заразу подцепил? У него в голове вдруг словно сработал переключатель, и Водолей понял, как будет жить дальше.

Вовсе не так, как планировал раньше, это точно. Ведь раньше паровозом шел Павел, и Водолею не было нужды вмешиваться в ход событий. Но теперь в строю остался только он сам, а значит, альтернатива исчезла. Хочешь не хочешь, а придется сделать то, о чем люди в Старом мире просили Павла. Придется им помочь. Вместо Горбатова.

Принятое решение серьезно взбодрило Водолея, и у него словно открылось второе дыхание.

– Дело закручивается нешуточное, это ясно, – Водолей сложил руки на груди и прошелся по комнатке. – Это тебе не «Битва экстрасенсов» на ТНТ, это реальная война на грани мистики. Такой вот парадокс. Чтобы выжить – о победе я даже не мечтаю, – нам нужен четкий план действий и хорошая координация. Тут все как в бизнесе. Составляешь подробный план, налаживаешь схему, прогоняешь тесты, запускаешь в эксплуатацию, а дальше только не забывай контролировать.

– Для меня – темный лес все эти схемы, – пробурчала Юля. – И какой вы бизнес собираетесь строить? С кем? С тремя калеками? Здесь навигаторов не осталось, а в Старом мире их в кучу не соберешь.

– Правильно! – Водолей вдруг щелкнул пальцами. – Прежде всего нужны кадры. Надо собрать всех навигаторов. Для этого надо вернуться на Старую Землю, в отчужденную реальность.

– Там же… вообще пипец! – Юля помотала головой. – Вы забыли, как вас чуть не поджарили?! Не надо вам никуда возвращаться!

– Тихо! – Водолей приложил палец к губам. – Что ты раскричалась? Вернуться мне придется хотя бы потому, что надо вытащить Павла. Он ранен, и там ему ничего не светит. Вылечить его можно только здесь.

– Где, «здесь»? В больнице? Так врачи его сразу этим… троцкистам сдадут!

– Чекистам, – поправил Водолей. – Нет, не сдадут. У Иры брат хирург, в частной клинике работает. Так что все будет нормально, вылечат. Но меня там ждет не только Павел. Люди ждут. Понимаешь?

– Знакомые?

– И знакомые, и незнакомые. Это не важно. Главное, что других навигаторов там поблизости нет. Указать людям путь больше никто не сможет. На меня вся надежда.

– Ой, дядь Вова, только не думайте, что вы для них теперь бог! – Юля махнула рукой. – После всех этих дел… – она кивком указала на дверь, – они, наоборот, могут все на вас свалить. Скажут, типа, ты виноват, что повел нас на погибель, теперь отвечай за базар.

– Возможна и такая реакция, – немного подумав, согласился Водолей. – Но я все равно должен с ними поговорить. Иначе до конца жизни спокойно спать не смогу.

– Это да, – Юля вздохнула. – Я тоже пойду.

– Исключено!

– С чего это? – Юля вскинула брови.

– Я запрещаю тебе туда соваться!

– Вы-то как можете запретить? – Юля мстительно ухмыльнулась. – Вы, дядя Вова, мне не родня, не муж, не начальник. И Старый мир вам не принадлежит.

– Хорошо, – Водолей поднял руки. – Не запрещаю. Прошу. Не суйся туда. Ты нужна мне здесь.

– Только не надо выдумывать сказки про наблюдение за обстановкой и про все такое, – Юля наморщила носик. – Я такая типа взяла и поверила! Ага! Щас!

– Юльча, ты действительно нужна мне здесь.

– Я пойду с вами! Выдумки не катят!

– Не собираюсь я ничего выдумывать! Мне просто нужна связь с помощником и другими людьми в этом мире. Только и всего. Думаю, помощник – это и есть Козерог из черного списка Мазая. Так вот, мне нужно, чтобы этот Козерог узнал о стратегических планах Мазая. Помощи в текущих делах нам теперь мало. А еще надо найти двенадцатого действующего в Новой Москве навигатора, неизвестного нейтрала.

– Неизвестного? – Юля покачала головой. – И как его найти, если он неизвестный? Да еще этот… нейтрал.

– Не знаю. Надо подумать. Не найдешь – вернусь, помогу. Но сначала неотложные дела: Павел, разговор с народом, и… еще мне очень интересно узнать, кто успел предупредить Мазая о нашем прорыве? Генерал ведь не просто нас поджидал, он успел подтянуть резервы. Значит, кто-то заранее рассказал ему о наших планах. Кто-то из первого, так сказать, эшелона. Из тех, кто узнал о плане прорыва сразу, как только мы приняли решение собирать народ.

– О-о, это вы надолго можете там задержаться!

– Значит, так тому и быть. Но ты все равно будь готова, что с тобой свяжутся.

Водолей окинул взглядом комнатку, присматриваясь к инвентарю: не найдется ли что-то полезное, что пригодится в предстоящем рейде.

– Биту возьмите, – посоветовала Юля.

– Толку от нее, – Водолей покачал головой. – Аптечка тут есть?

– Не знаю. Сейчас поищу.

– Я сам. Ты пока воды набери и сумку найди какую-нибудь.

Водолей кивком указал на пустую полуторалитровку из-под минералки.

Аптечку Водолей не нашел. Отыскал только пару мотков эластичного бинта. Юле повезло больше. Она нашла небольшой рюкзачок и упаковку женских прокладок. Водолей сложил все в рюкзак, сунул туда же бутылку с водой, украденный Юлей у медиков халат и закинул ношу на плечо.

– Встретимся… – Водолей задумался. – Позвоню, короче, как вернусь. Тогда и договоримся, где встретимся. Не я позвоню, значит, Павел или Ира… его жена. Или Козерог. Будь осторожна, Юльча. Домой не возвращайся. Есть где заночевать?

– Найду, – Юля вздохнула. – А если не вернетесь, мне что делать?

– Жить, Юльча, – Водолей обнял ее за плечи и чмокнул в носик. – Все. Пока.

Юля хотела что-то сказать, но в последний момент передумала. Просто кивнула и отвернулась. Когда она снова повернула голову, Водолея в комнатке уже не было. Юля опять тяжело вздохнула и села на кушетку.

И в ту же минуту в двери щелкнул замок.

Юля вскочила и хотела было броситься к стеллажу, чтобы схватить отвергнутую Водолеем бейсбольную биту, но не успела. Дверь открылась, и на пороге возник высокий, коротко стриженный незнакомец в черном полупальто.

– Здравствуйте, Юлия, – сочным баритоном произнес незнакомец. – Обыскался вас. Разрешите представиться, генерал ФСБ Мазич. Он же контрнавигатор Мазай.

– Убийца навигаторов, – удивительно ровным, холодным и взрослым тоном уточнила Юля.

– Как вам будет угодно. Надеюсь, госпожа Михайлова, вы не попытаетесь…

– Сбежать в Старый мир? Нет, генерал, не попытаюсь, – Юля неожиданно усмехнулась. – Только уж и вы не сделайте какую-нибудь глупость… господин Мазай.

– Интересно, – генерал сунул руки в карманы, чуть склонил голову набок и смерил Юлю пристальным взглядом.

– Оружие вам не пригодится, – Юля кивком указала на правый карман генеральского полупальто. – Вы ведь хотели сначала поговорить. И только после беседы вы примете решение, жить мне или нет.

– Правильно, – Мазай недоверчиво усмехнулся. – Откуда вы знаете?

– Вы так делаете со всеми навигаторами. Кого-то после беседы вы убиваете, а кого-то отпускаете. Как, например, Водолея и Тельца. Что за игру вы ведете, генерал? Вы проводите селекцию? Отбираете самых лучших из нас? Но зачем? Надеетесь, что все остальные соберутся вокруг лучших, и вам удастся прихлопнуть нас одним ударом?

– Очень интересно, – Мазай вынул руки из карманов и сложил на груди. – И, главное, неожиданно! Селекция… Откуда вы знаете такие слова? Вы меня удивили, Юлия, не буду скрывать. Просто поразили. Такое хладнокровие и такая проницательность у столь юной особы! Оружие мне действительно не понадобится. Вы свободны.

– Ждете, что я тоже удивлюсь? – Юля взглянула на Мазая исподлобья.

– Нет, – Мазай усмехнулся и шагнул в сторону. – Идите, Юлия. Но имейте в виду, я всегда буду поблизости. Ни вам, ни вашим друзьям от меня не спрятаться.

– Ах, генерал, – Юля вздохнула и поморщилась. – Вам кажется, что вы все знаете? Не обманывайте себя. Вы не знаете и сотой доли правды ни обо мне, ни о моих друзьях. Ни о себе. Прощайте, Мазай.

– До свидания, загадочная барышня, – генерал церемонно поклонился и вновь усмехнулся. – Надеюсь, новое свидание состоится в более подобающей обстановке и мы сможем обменяться нашими знаниями.

– Да, мы встретимся, но будет поздно, Мазай. Поздно для вас. Запомните эти слова.

Юля выскользнула за дверь и исчезла в вечерних сумерках.

Мазай некоторое время постоял, задумчиво изучая обстановку в инвентарной комнатке, затем кивнул, словно подтверждая этим телодвижением какие-то мысленные выводы, вышел и запер дверь. Ключ он положил в прозрачный пакетик и сунул в карман.

Москва, 20 декабря 2012 года

Прав был Стрельцов, в году всего два настоящих праздника: Новый год и день рождения. И настоящие они не только потому, что их нельзя отменить. Отношение к ним достоверно указывает, на каком этапе жизни ты находишься. Когда перестаешь с затаенным восторгом ждать Новый год, закончилось детство, когда больше не радуют дни рождения – молодость. Когда начинаешь думать, что это никакие не праздники, а цифры обратного отсчета – заканчивается жизнь.

Впрочем, и отношение к профессиональным праздникам – не менее точный индикатор. Сначала гордишься причастностью к профессии, празднуешь с душой, с размахом. Затем задор проходит, тосты говоришь короткие, выпиваешь мало, а потому домой уходишь рано и на своих двоих. Ну, а под дембель откровенно скучаешь на «торжественных», потягиваешь минералку на фуршете, ссылаясь на то, что за рулем, а скупые государственные подарки, не распечатывая, забрасываешь на антресоли. И это верный признак, что пора в отставку.

Сегодня Гуськов завершил второй этап. Днем вроде бы выпил кедровки, но вечером, когда прибыл по известному адресу, от участия в торжественных мероприятиях отказался. Сразу прошел в крыло, где располагался небольшой обеденный зал и кафетерий для высших чинов. Там его и встретил Мазай.

В обеденном зале тоже царила слегка расслабленная атмосфера, но никаких других примет праздника Гуськов не уловил. И хорошо. Праздновать ему не хотелось. И не только потому, что сегодня он решил, что переходит на новый, предпенсионный уровень отношений со службой. В первую очередь Гуськова угнетали сегодняшние безвозвратные потери. И свои, и чужие. Хотя свои, конечно, как та рубашка, были майору гораздо ближе. Только не к телу, а к душе. То, что удалось спасти хотя бы троих, подслащивало пилюлю, но не сильно. Геша, Парус, Шипулин… ушли навсегда. Теперь с этим Гуськову предстояло жить и как-то мириться.

«Смириться можно, но принять не получится», – вспомнились майору слова Стрельцова. Именно так. Принять не получится. Не принимает такого душа. А еще Гуськова мучило осознание того, что он допустил сразу два промаха. Сначала не сумел спасти – он ведь мог нырнуть сам, не дожидаясь, когда раскачается Клименко, мог! – а затем не вернулся, чтобы убедиться, что ребята погибли. Вернись Гуськов сразу после того, как сдал майора Клименко медикам, тогда Стрельцову, Трощинскому и Локтеву не пришлось бы проходить через новые испытания. И, главное, Парус остался бы жив.

Но Гуськов не вернулся. Поехал чистить перья и отлеживаться. Правда, ни то ни другое сделать ему не удалось, все равно с полпути вернулся в Строгино и увидел там… лучше бы не видел этого кошмара. С другой стороны, не вернулся бы, ребята могли погибнуть. Уже здесь, в Новом мире. Чистильщикам ведь некогда было сортировать цели.

В общем, были в этой истории свои плюсы, хотя в сравнении с минусами они выглядели мелкими и незначительными.

Мазай сразу понял, отчего Гуськов такой кислый, но не стал приободрять или как-то еще лезть в душу. И на том спасибо. Бессмысленны все слова в такой ситуации. А бессмысленность не бодрит и не утешает. Только раздражает и еще больше вгоняет в уныние. Смертный грех, между прочим.

Генерал уселся за столик в углу и кивком предложил Гуськову расположиться напротив. Заказ сделал тоже генерал. Пока официант расставлял кофе и все к нему прилагающееся, Мазай молчал. Гуськов тоже не горел желанием начинать беседу. Но вечно благостная тишина длиться не могла, и генерал все-таки начал разговор. Как обычно, без предисловий.

– Больше так не делай, – он строго посмотрел Гуськову в глаза. – Вытащить парней из-под огня – дело важное, спорить не буду, но ты для меня важнее, чем десять простых оперативников. Ведь все только начинается.

Гуськова слегка покоробило от такой откровенности, но вида он не подал. Во всяком случае, постарался не подать вида.

– Не повторится, – буркнул Гуськов.

– Кроме того, это выглядело как саботаж, – генерал поднял руку, упреждая возмущение Гуськова. – Невольный! Понимаю. Поэтому никаких санкций не будет. Но если снова проколешься, припомню. Понял меня?

– Так точно.

– Вот и хорошо. Замяли.

Он взял паузу и пригубил кофе, как бы обозначая финал первого отрезка разговора. Но Гуськов не удержался и уточнил:

– Всю историю замяли? Я имею в виду прорыв.

– Не было никакого прорыва, – Мазай поставил чашку и снова уставился на Гуськова. – Никто ничего не видел и не слышал. Несколько свидетелей не в счет.

– Я слышал, как кто-то кричал, что узнал соседей.

– Этот глазастый гражданин установлен, и соседи показаны ему в целости и сохранности. По нашей версии, он наблюдал за съемками фильма. По мотивам романа одного известного фантаста.

– Вот как! – Гуськов усмехнулся. – Поверил?

– Куда бы он делся? Та же петрушка со всеми остальными свидетелями. Почти со всеми.

– То есть кого-то предъявить не удалось?

– Было несколько нестыковок. Но за это следует сказать «спасибо» навигаторам. Мы сделали, что смогли.

– А навигаторы тут при чем? То есть я понимаю, в первую очередь именно они виноваты в этой… бойне. Но при чем тут нестыковки с дублями? Они тоже были навигаторами?

– Не думаю. Скорее всего, эти люди не продублировались по другой причине. Копированию этих граждан помешали все те же навигаторы.

– Каким это образом?

– Очень даже простым. Навигаторами могли оказаться, например, пилоты, капитаны кораблей, водители автобусов или машинисты поездов. Улавливаешь мысль?

– В час «Ч», когда произошло копирование реальности, они вели транспортные средства, и это каким-то образом исключило их пассажиров из программы дублирования?

– Я тоже так думаю, – Мазай кивнул. – Понимаешь теперь, как возникла мысль, что навигаторы особо опасны?

Вообще-то Гуськов скорее понимал, что это «баян», как выражается молодое поколение. Мазай поворачивал проблему таким боком, каким ему было выгодно. Но спорить Гуськову не хотелось, да и не видел он в этом смысла. Командир сказал, что бурундук – это такая птичка, значит, птичка.

И все-таки Гуськов не удержался. Не хотелось, а ляпнул. Что за натура?!

– В момент копирования они были опасны, но теперь-то что они могут?

– Могут, Гуськов! Многое могут! Но дело даже не в их возможностях, а наоборот, в возможностях «программы копирования». Ведь на самом деле ситуацию можно частично исправить. Пока в Старом мире не исчезло сияние, связи между ним и нашей реальностью существуют, и обойденные вниманием граждане имеют шанс быть скопированными, если вовремя выйдут из «тени» навигаторов.

– Сойдут с поезда, парохода, выйдут из самолета и так далее?

– Вот именно, майор. Но навигаторы намеренно не дают гражданам выйти из их «тени». В результате гибнут и навигаторы, и с ними гибнут тысячи граждан, которых новая реальность не может скопировать, поскольку воспринимает их как часть навигатора.

А вот это был уже не просто баян, а баянище! Хуже! Просто какая-то геббельсовская пропаганда. Мазай всеми силами пытался выставить навигаторов убежденными негодяями и моральными уродами, а себя – шоколадным зайцем.

– Я все-таки думаю, что копирование закончилось, – осторожно заметил Гуськов.

– Вовсе нет. Скорее всего, возможность осложнений была предусмотрена, вот почему процесс дублирования реальности растянут на некоторое время. Граждане прилетят, приедут, приплывут в пункты назначения, выйдут из «тени» навигаторов и, возможно, все-таки будут скопированы. Но пока получается, что они не попадают в пункты назначения. А если и попадают, очень редко кто-то из них копируется.

– Почему?

– Хотя бы потому, что Старый мир становится все более опасным. Он рушится, и люди гибнут. Так что кто не успел, тот, как говорится, опоздал.

– Жестко.

– Не мы это придумали, – Мазай развел руками. – Мы только попытались свести к минимуму потери. А навигаторы попытались нам помешать. И пытаются до сих пор. Да еще прорыв затеяли. А это, между прочим, опасное нарушение баланса между мирами!

– Они тоже считают, что действуют во благо.

– Вот именно. Но мы-то знаем, что это не так. Считать можно что угодно. Считать и заблуждаться. И это хуже всего, когда люди заблуждаются, но думают, что правы. Согласен?

– А если заблуждаемся мы?

– Нет, Алексей Борисович. Я точно знаю, мы правы. Спастись человечество сможет только здесь. Но спасется оно в виде копии. Оригиналы, все, кроме контрнавигаторов, должны остаться по ту сторону невидимого барьера. Да, они погибнут. Там вообще все живое умрет. Но выбора нет.

– Так сказали хозяева Нового мира? – снова не удержался Гуськов от озвучивания одного из своих подспудных опасений.

– Какие еще хозяева? – Мазай поморщился. – Не забивай голову лишними фантазиями. Никаких хозяев не существует. Этот мир нам просто удачно подвернулся в нужный момент. Повезло, как когда-то повезло первой бактерии, которая случайно возникла и не только выжила, но еще и умудрилась размножиться. Один шанс на триллион триллионов, но он выпал, и дальше все пошло как по маслу, на Земле возникла жизнь. Сейчас мы вытянули новый счастливый билет. Вот и все.

– А если в деле все-таки имеется умысел?

– Вот ведь въелась в тебя контрразведка, – Мазай усмехнулся. – Как стронций в кость. Давай сначала зафиксируемся в Новом мире, Алексей Борисович, а там разберемся. Разве не логично?

– Ну-у… так… пятьдесят на пятьдесят.

– Вот ты упрямый, Гуськов!

– Я осторожный, товарищ генерал. И опытный, уж простите за нескромность. Сколько живу, еще ни разу мне так крупно не везло, и забесплатно никто меня не спасал, кроме боевых товарищей. Поэтому и сомневаюсь, что нам просто повезло. А если это не везение, если это какая-то «спонсорская помощь» неведомо от кого, то какой у наших спонсоров интерес?

– Рассуждаешь, честно говоря, как навигатор, – Мазай нахмурился, уставился в чашку с остывшим кофе и неожиданно добавил негромко: – Нехорошо, Алексей Борисович, опасно. Я тебе доверяю, но формально ты все равно на карандаше, так что… сделай выводы.

– Спасибо, товарищ генерал, – так же тихо сказал Гуськов. – Учту.

– Учти, – Мазай снова придал лицу благостное выражение, расслабленно откинулся на спинку кресла и поднял руку, подзывая официанта. – Принеси, дружок, нам еще по чашечке! И коньячку пару капель. Все-таки профессиональный праздник сегодня.

– Момент, – заверил официант.

– Как видишь, я с тобой откровенен, Алексей Борисович. А все потому, что ты самый опытный и думающий из моей команды. Так что если у тебя остались вопросы, задавай, не стесняйся. Не хочу, чтобы в твоем видении ситуации остались какие-то слепые пятна.

– Да все, в принципе, понятно, – Гуськов пожал плечами. – А как в мире в целом… эта ситуация выглядит?

– Масштабно мыслишь, одобряю, – генерал кивнул. – В мире все примерно так же, как здесь, у нас. Силу пришлось применить не только нам. Попытки прорыва навигаторов из Старого мира зафиксированы и в других регионах. Наши недавние противники, а теперь коллеги, тоже были вынуждены дать им отпор. Особенно серьезно пришлось потрудиться в регионах, где концентрация навигаторов была слишком высока. Военные акции провели американцы в Средиземном море и Персидском заливе, китайцы на юге страны и в Тайваньском проливе, аргентинцы… ну, и по мелочи. В целом наберется десятка два операций, похожих на нашу. По сути, навигаторское движение задушено в зародыше. И что особенно радует – задушено это движение до того, как навигаторы осознали, что могут стать единой силой.

– Задушено – не уничтожено. Провокации все равно возможны.

– Правильно. Вот почему рано успокаиваться. Остатки навигаторов будут тайно преследоваться и здесь, и в Старом мире.

– Тайно преследоваться? – переспросил Гуськов. – Почему тайно?

– Чтобы не привлекать внимание общественности. – Мазай отхлебнул кофе. – Почему ж еще.

– Общественности там, по-моему, не до того.

– Ты не понял, мы избегаем внимания особой части «общественности», компетентной. Проще говоря, нас волнует особый интерес спецслужб к нашим персонам.

– Ничего не понимаю, – Гуськов поморщился. – Три часа назад они нам помогали, а теперь что? Мешают?

– Вроде того. После нейтрализации прорыва в нашем мире мы провели зачистку на той стороне. И это, видимо, очень не понравилось коллегам из Старого мира.

– Я слышал, сначала «вручную» попытались зачистить, а потом минометы перекинули в Старый мир, – Гуськов покачал головой. – Кому понравится, когда народу на головы мины сыплются?

– Не народу, Гуськов, навигаторам. Потери среди гражданских – неизбежное зло. К сожалению, у нас не оставалось выбора. Использовать точное оружие в тех условиях мы не можем, специальные группы посылать… ты сам знаешь, чем это обернулось. Троих потеряли. Пришлось применить минометы. И это еще по-божески. Американцы так вообще тактическим ядерным зарядом жахнули по своему же авианосцу «старого образца». Его капитан навигатором оказался. А китайцы применили в Старом мире боевые отравляющие вещества. Да, жестко. Но безопасность Нового мира превыше всего. Устранить главную угрозу этой безопасности – навигаторов – требовалось любой ценой.

Гуськову вдруг вспомнились слова Мазая, сказанные им во время преследования навигатора Барулина, после того как генералу доложили, что на территории пункта утилизации находится до десяти гражданских лиц.

«Приказываю считать их заложниками террориста, – без малейшего сомнения в голосе сказал тогда Мазай. – Они заранее считаются жертвами. Если беглец прикроется штатскими, разрешаю уничтожить всех».

Что ж, генерал не отступал от своей линии. И его коллеги действовали предельно жестко. Видимо, рассчитывали, что, когда закроются все лазейки из Старого мира в Новый, то есть когда будут уничтожены все навигаторы, им все спишется.

– Наших навигаторов надо было сразу пристрелить, а не запирать в подвале, – сказал Гуськов, глядя в чашку. – Тогда не пришлось бы народ гробить.

– Надо было, – Мазай вздохнул. – Но вряд ли это решило бы проблему в целом. Корни проблемы лежат глубже. Лично я давно предполагал, что ситуация будет развиваться именно таким образом. Видишь ли, майор, пока не засияло небо, «посвященные» в Старом мире относились к нашим разработкам весьма прохладно. Когда же вспыхнуло аномальное сияние, все поняли, что мы были правы, и переполошились. Но надо отдать им должное, поначалу они сохранили лицо, повели себя мужественно. А вот когда все стало рушиться, нервишки у них все-таки сдали. Они начали давить, требовать билетики на ковчег.

– Для избранных, – Гуськов кивнул. – Пару лет назад фильм смотрел, там на здоровенных кораблях спасались. Тоже только избранные.

– Идея очевидная, – Мазай кивнул. – А фильм, кстати, туфта. Я, естественно, предусматривал такой вариант и предупреждал о нем, но раньше власти не верили, а теперь… поезд ушел и рельсы остыли. Власти Нового мира не хотят видеть в нем своих «старых дублей».

– Видимо, знают себя слишком хорошо, чтобы самим себе доверять.

– Правильно, – Мазай вновь кивнул. – Так что теперь «старые» власти будут поддерживать движение навигаторов. Ты ведь и сам в курсе, что через некоторых низших чинов навигаторы уже связались со «старыми» силовиками. И результат не замедлил проявиться. Сначала была перестрелка на стадионе, потом они атаковали минометные расчеты. Отныне на стороне навигаторов все, кто пока еще уцелел в Старом мире. В случае с копией нашей службы, думаю, вплоть до дубля Директора ФСБ.

– Крутой подъем.

– Не то слово. Просто вертикальный взлет! Представляешь, что будет дальше?

– В общих чертах, – Гуськов задумался. – Ясно, что свободно нырять туда больше не удастся. Это теперь так же рискованно, как, наоборот, для навигаторов нырять в Новый мир.

– Вот именно, майор. Произошло то, что должно было произойти. Конфронтация между мирами развернулась по полной программе, и это гораздо хуже, чем любая гражданская война. Ведь друг другу противостоят не примерно, а абсолютно равные по силам люди.

– «Старички» тоже могут перекинуть сюда что-нибудь существенное, допустим «Грады», и лупануть по Кремлю и Лубянке, – добавил Гуськов. – Или ракетой с авианосца… по Вашингтону.

– Это вряд ли. «Старым дублям» сейчас не до ответных ударов. В живых бы остаться. Ведь катаклизмы в Старом мире только набирают обороты. А вот когда там все более-менее успокоится…

– Думаете, успокоится?

– Допускаю такой вариант. Так вот, если кто-то выживет и среди выживших найдутся навигаторы, мы можем получить серьезную проблему в виде хорошо организованного и вооруженного подполья. Вот почему я всегда говорил и продолжаю настаивать – навигаторы должны быть уничтожены. В кратчайшие сроки.

– А если кто-то из них захочет перейти на нашу сторону?

– Что ж, добро пожаловать, – Мазай усмехнулся, – но в последнем вагоне. Только после того, как будут уничтожены те, кто заупрямится. И обязательно руками перебежчиков. Иначе у нас не будет оснований верить в их искренность. Правильно?

– Да уж, – Гуськов нахмурился. – Все правильно и очень жестко.

– На войне как на войне, – Мазай взглянул на часы и отодвинулся от стола. – В общем, все только начинается, Алексей Борисович. Мне пора, но ты не спеши. Я обещал тебе передышку, я выполняю обещание. Ужинай, приводи себя в порядок и отдыхай… сейчас без малого двадцать один… отдыхай до полуночи. Больше времени дать не могу, уж прости.

Генерал встал.

– И на том спасибо, – Гуськов обозначил намерение подняться.

– Сиди, – разрешил Мазай и вместо прощания напомнил: – В ноль часов у меня.

Гуськов запоздало кивнул и проводил генерала взглядом. Ужинать, как советовал Мазай, ему не хотелось. А вернее, расхотелось. После всего, что сказал Мазай, аппетит пропал. Не укладывалось пока в голове у Гуськова понимание, что началась война. Да еще гражданская. Пусть не здесь, а на невидимом фронте (в прямом смысле), но ведь с его участием. То есть сейчас Гуськов просто отошел в тыл для короткой передышки, но в полночь ему придется вернуться на передовую. И это не укладывалось.

Понимание, что миры разделились, уложилось. Понимание, что в Старом мире разворачивается Апокалипсис, тоже уложилось. А вот новая вводная, что параллельно началась «гражданская война миров», пока не нашла себе места в голове у майора. Может, после отдыха найдет, после «перезагрузки и синхронизации»?

В кармане у Гуськова вдруг что-то звякнуло, и он отвлекся от мрачных мыслей. Сигнал был похож на оповещение, что пришло СМС, но телефон майора сигналил в таких случаях иначе. Гуськов достал телефон и уставился на экран. Пару секунд он с недоумением разглядывал «иконки», а потом негромко выругался. Вместо своего «Самсунга» майор держал в руке чужой айфон.

«Вот остолоп! Перепутал! Вместо айфона Клименко отдал медикам свой телефон. Это ж надо было так оплошать! Они ведь только издалека похожи, их даже на ощупь можно отличить. Хотя в том состоянии я мог что угодно перепутать».

Гуськов машинально ткнул в «иконку» и замер, не веря своим глазам. Отправивший сообщение абонент значился в телефонной книге как… Козерог! Уж не тот ли навигатор, которого должны были искать Гуськов с группой и непосредственно майор Клименко?! Вот уж повезло так повезло!

Гуськов открыл сообщение и внимательно изучил текст. Этот самый текст оказался простым, но малопонятным, какой-то шифровкой. В СМС содержалась только комбинация из трех цифр: «211220121200». Что за код? Гуськов на секунду задумался и вдруг понял, что «шифровка» на самом деле легко читается без всякого «ключа». Это были дата и время. 21.12.2012, 12.00. Видимо, день и время встречи. Гуськов хмыкнул. Как удачно он перепутал телефоны! Но где они должны встретиться? Козерог придет навестить Клименко в госпитале? Или Козерог не знает, что Клименко вышел из игры, и приглашает его в известное обоим место? Впрочем, это было не важно. Главное, что теперь Гуськов мог не сомневаться – Клименко и есть «крот»! Его связь с навигатором по кличке Козерог неопровержимое тому доказательство!

Гуськов торопливо допил кофе и поднялся. Отдых накрылся, но это майора не расстроило. Совершенно случайно он подсек крупную рыбу, и это взбодрило его не хуже полноценного отдыха.

Мазай хочет как можно быстрее расправиться с навигаторами? Что ж, Гуськов тоже в этом заинтересован. И у него появился шанс ухватиться за ниточку, с помощью которой майор размотает клубок, по крайней мере в Новом мире. А будут уничтожены концы здесь, ослабнут нити и по ту сторону баррикад.

«В госпиталь, – решил Гуськов. – Поговорим с Клименко по душам. И пусть этот зверь только попробует хоть что-то утаить. Шкуру с него спущу. Чтобы другим навигаторам неповадно было. В общем, как в той рекламе: навигаторы, вы все еще хотите спасти Старый мир? Тогда мы идем к вам!

Часть вторая

Москва, 21 декабря 2012 года

Это выглядело, как начальные кадры какого-то фильма. Только титров не хватало и вместо экрана было окно служебной машины. Правда, на этом «экране» майор Гуськов видел лишь часть «фильма», только документальные кадры про обстановку здесь и сейчас, в Новой реальности. Другая половина «кино» мелькала в его воспоминаниях и в воображении. Кое-что он вспоминал, а некоторые места отчетливо представлял себе в том унылом состоянии, в которое их привела катастрофа в Старом мире.

«Ауди» легко нырнула в ярко освещенный короткий тоннель под Дорогомиловской Заставой и покатила дальше по Кутузовскому в сторону парка Победы. Поток машин здесь был плотный, но терпимый, все-таки ночь на дворе. А вот в Старой реальности проспект сейчас был завален перевернутыми, сгоревшими и давно остывшими машинами. Пришедшие в негодность авто вмерзли в мутный лед, а сверху их припорошило снегом. И никакого привычного освещения в Старом мире больше не было: ни фонарей, ни светящихся окон, ни хотя бы луны, только полярное сияние просвечивало сквозь мутную облачную пелену.

А памятник Багратиону, который в этой реальности стоял, как было и прежде, в небольшом сквере на четной стороне проспекта, там, в Старом мире, превратился в огромную ледяную глыбу, которую обрамляла хаотичная баррикада из обломков зданий, поваленных ураганами деревьев и фонарных столбов. Не лучше выглядели и остатки пешеходного моста имени того же полководца, и обледеневшая набережная Москвы-реки, и полуразрушенные высотки Москва-Сити на другом берегу.

А старые дома, что тянулись дальше вдоль Кутузовского проспекта, выглядели солидными, надежными и внушающими уважение памятниками ушедшей эпохи только здесь, в Новом мире. В Старой реальности они угрожающе нависали, словно серые стены холодного ущелья. Там они пугали и казались огромной ловушкой, а не убежищем. И на каждом этаже, в большинстве квартир этих домов-капканов, наверняка было полно окоченевших трупов. Это вместе со своими жилищами погибли те, кто не поверил, что Старый мир действительно рушится.

Впрочем, тем, кто в это поверил и попытался выбраться из города, удача не захотела улыбаться тоже. Майор отлично помнил столпотворение на дорогах города, которое он видел, когда старался выбраться из Старого мира. Это были другие улицы и проспекты, закончил свое путешествие майор в Строгино, однако нетрудно представить и то, что творилось тогда на Кутузовском. Вряд ли что-то принципиально отличалось.

Вот, например, на развязке с Третьим транспортным и в районе метро «Кутузовская» дело наверняка обстояло совсем плохо. Все виадуки над железнодорожными путями были разрушены, и даже толстый слой снега или пурга не могли скрыть эту чудовищную картину. Сотни машин, покореженных, смятых в лепешку, придавленных бетонными обломками, выгоревших дотла или покрытых бугристой серой ледяной коркой, образовали непроходимый завал, который тянулся вправо до самой Москвы-реки, а слева перекрывал вид на железнодорожную станцию и Раменки. Что-то подобное Гуськов видел на МКАД, и воображению не составило труда спроецировать эту картину на Кутузовский.

Так что пусть никаких кошмаров из Старой реальности вживую майор ФСБ Алексей Гуськов сейчас не наблюдал, зато вспоминал и представлял себе все с той же ясностью, с какой видел живые картинки благополучной Новой реальности, мелькавшие за окном машины.

Если честно, Гуськову хотелось зажмуриться, чтобы прогнать наваждение, но майор пересилил себя и не поддался секундной слабости. Он просто внутренне встряхнулся и приказал себе собраться. Как перед стартом на ответственном соревновании или на экзамене. Самодисциплина всегда была у Гуськова на высоте, и зажмуриваться или отворачиваться от проблем ему обычно не требовалось. Как правило, он справлялся с трудностями, глядя им в глаза. Так получилось и сейчас, разве что времени потребовалось больше, чем обычно. Но все-таки получилось, и майор выдохнул с облегчением. И это не фигура речи. Гуськову действительно стало легче на душе.

Оно и понятно. Рецепт Гуськова был универсальным. Не только трудности отступают, когда им смотрят в глаза. Всякие глупые внутренние сомнения и страхи тоже пасуют, когда ты не пытаешься отвернуться от проблем или игнорировать правду. Даже если эта «правда» горит и затягивает дымом пожарищ перспективу. Даже если она заключается в том, что шансов у тебя почти нет и жить тебе осталось от силы два дня. И пусть два дня! Зато легко, на кураже и точно зная, за что ты погибнешь. С одной стороны, утешение так себе, но с другой – а оно нужно, это утешение? Нет. Когда ты не боишься трудностей и знаешь правду, никакого утешения не требуется. Смелость, помноженная на это знание, лучше любого утешения, сочувствия или мотива.

Как бы. Или все-таки лучше жить с опаской и в неведении, но долго? Как знать?

«Черт, да хватит ломать голову! Так никогда в кучку не соберешься! Все, закрыли вопрос! Делай, что должен, и будь, что будет. Вот и весь рецепт успеха. А там увидим».

Гуськов очередным усилием воли окончательно (как он надеялся) прогнал невеселые мысли и вновь сосредоточился на видах за окошком машины. Перед ним опять мелькали привычные и благополучные фрагменты из жизни ночного города. Без всяких удручающих картинок-вставок из «мира иного». Теперь все шло ровно, непрерывным видеорядом. Как бывало обычно. Хотя нет, в связи с приближающимся Новым годом картинки заснеженной столицы выглядели симпатичнее обычных.

Гирлянды, украшенные елки, подсветка витрин… все сверкало и переливалось, создавая предпраздничное настроение у всех, от прохожих до автомобилистов и от покупателей до продавцов в многочисленных магазинах и на елочных базарчиках. Прохожие, как всегда, куда-то спешили, но на их лицах не лежала печать вечной озабоченности, а водители почти не дергались, не сигналили, как сумасшедшие, и не подрезали друг друга. И над торговыми пятачками не витал дух наживы, как это бывало на территории канувших в историю «стадионных» рынков, например, «Черкизона» и «Лужи». Продавцы елок и покупатели торговались весело и непринужденно, зачастую договариваясь о цене вдвое ниже стартовой да еще скрепляя сделку глотком «согревающего».

Короче, складывалось впечатление, что во всем этом мире грустил и забивал голову проблемами только майор Гуськов. Возможно, так и было, но ведь майор знал правду, а другие люди – нет. Майор знал, что весь этот симпатичный мир – лишь подделка и что настоящий мир сейчас рушится, а не готовится к празднику. А все эти люди за окном машины и не подозревали ни о чем подобном.

«И лучше им ничего не знать, – майор отвернулся от окна. – Зачем? Они и в искусственной реальности хорошо живут, и будут жить дальше. А то, что в настоящем мире сейчас умирают их двойники, их точные копии, а вернее – «оригиналы», это не их проблема. Не этих людей. Для них реальность одна, и в этой реальности жизнь идет своим чередом. Пусть все так и остается. А «спасение утопающих» в Старой реальности «дело рук самих утопающих», как ни прискорбно это сознавать. И, к сожалению, это не бред, не продукт больного воображения. Разделение реальности на Новый и Старый мир – это та самая «пылающая правда», зная о которой якобы легче жить».

«Ауди» припарковалась у стандартной высотки, и водитель ненадолго исчез. В отличие от Гуськова, который решил сегодня вообще не заезжать домой, водитель Олег забежал переодеться и повидать семью. Собственно, поэтому они и поехали из Конторы в Щукино не напрямую по Ленинградке, а сделав довольно приличный крюк. В десятом часу вечера потеря времени выходила не критическая, поэтому Гуськов не стал возражать, когда Олег попросил об одолжении. Зачем портить отношения с новыми коллегами?

Да и чисто по-человечески… Будь у Гуськова семья, он, наверное, тоже заехал бы домой после суток скитаний невесть где. Но с семьей у майора не заладилось, и вот уже почти год он жил холостяком, поэтому Гуськов не видел особого смысла в поездке домой. Тащиться через весь город в свою пустую квартирку – зачем? Переодеться? Изодранную куртку он и так поменял, а остальное – успеется. Перекусить? Он уже перекусил. Что еще? Убедиться лишний раз, что он никудышный семьянин, взглянув на пустые полки в шифоньере и нерасправленную двуспальную кровать? Тем более не стимул.

Новая тема для размышлений оказалась почти такой же грустной и затягивающей, как предыдущая, поэтому майор даже не заметил, как пролетели минуты ожидания, как вернувшийся Олег снова уселся за руль, вывел «Ауди» на дорогу и за пятнадцать минут домчал до ЦКВГ ФСБ на Курчатова. Впрочем, что тут удивительного? Сочувствие самому себе – это наиболее захватывающий вид размышлений, прямо-таки в транс вводит. Куда там раздумьям о судьбах мира! Так что, когда машина остановилась у подъезда хирургического корпуса госпиталя, Гуськову пришлось сделать над собой двойное усилие, чтобы выйти из задумчивости, в которую он соскользнул, несмотря на все внутренние приказы и попытки настроиться на текущие дела.

Майор коротко объяснил водителю, где припарковаться и как долго ждать, а затем бодро, несмотря на суточную усталость, поднялся на крыльцо госпиталя ФСБ и вошел в приемный покой.

Первым, чем встретил майора госпиталь, был характерный стерильно-казенный набор запахов. После запаха кожи в новенькой служебной «Ауди» и пары глотков чистого морозного воздуха на крыльце госпиталя больничные запахи удручали особенно сильно. Да и свет энергосберегающих ламп в приемном покое, а затем в коридоре первого этажа тоже не особенно радовал. Здесь использовались достаточно яркие лампы «дневного света», но свет этот казался каким-то безжизненным. И шаги в пустом коридоре звучали слишком отчетливо и угрожающе. Словно не ты сам идешь, а идут за тобой. Причем и в прямом, и в переносном смысле. Так и хочется поднять на всякий случай руки вверх и оглянуться.

Что ни говори, больница есть больница, невеселое место. Особенно ночью. Этот вывод майор Гуськов сделал давно, еще когда впервые загремел вот в это самое хирургическое отделение госпиталя ФСБ в Щукино. Попал из-за пустяка, получил касательное ранение плеча, но сразу понял, что валяться ему придется гораздо дольше, чем он пролежал бы дома. Нет, не потому, что дома и стены помогают, а в госпитале царит какая-то нездоровая атмосфера, которая тормозит процесс выздоровления. Ничего такого. Просто из-за общей тоскливой обстановки время здесь тянется гораздо медленнее. Ну, просто «ползет улиткой по склону Фудзи». А когда время растянуто, его хватает, чтобы обратить внимание на мелочи, которые в нормальной обстановке не замечаешь. То там кольнуло, то здесь зачесалось, то в ушах зашумело. Начинаешь осторожно интересоваться у персонала, с чего бы это все? А медики и рады стараться, новые обследования назначать. Вот и получается замкнутый круг: с одного бока выздоравливаешь, с другого портишься, как залежалый помидор.

Короче, не нравились Гуськову такие места. Не любил он в них наведываться. Даже в качестве посетителя. Но что поделаешь, если служба требует?

Палата интенсивной терапии, в которой, как подсказали в приемном отделении, лежал майор Клименко, находилась в самом начале коридора на втором этаже, почти сразу – поднялся по лестнице и налево. Хотя бы это порадовало. Не пришлось топать по еще одному гулкому коридору. Ну, и обстановка в палате отличалась от общей больничной. Как-то поаккуратнее здесь все выглядело, поновее, поприличнее. И стойки с капельницами блестели, и кровать с электрическими регулировками внушительно смотрелась, и лампочки радовали «теплым» светом. Кардиомонитор, правда, попискивал, и приборы какие-то едва слышно гудели, но это как раз не раздражало. Даже, наоборот, успокаивало. Пищат приборчики, значит, все в порядке. Майор Клименко жив и идет на поправку. А то ведь досталось ему во вчерашней заварушке изрядно, едва кровью не истек, мог и не выжить, будь постарше или послабее.

Гуськов заглянул было в палату, но вовремя заметил, что на выход из нее движется какой-то человек, поэтому остановился у двери и сделал шаг в сторону. Человек был в халате, но не выглядел врачом. Скорее, это был такой же посетитель, как Гуськов. Об этом майор догадался чуть позже, когда человек уже покинул палату и направился почему-то к дальней лестнице. Будто бы не хотел светиться перед Гуськовым. С чего вдруг? Не хотел, чтобы майор его узнал? Что за глупая конспирация? Окликнуть его, что ли? Ну, так, для профилактики и удовлетворения профессиональной любознательности, она же профессиональная подозрительность.

Гуськов мысленно себя одернул. Не хочет, значит, так надо. Мало ли? Нечего лезть со свиным рылом в калашный ряд. Майор Клименко все-таки сотрудник Центрального аппарата, а не какой-нибудь «топтун» из регионального Управления. У них там свои связи, свои дела и заморочки. Незачем совать нос, куда не следует. К тому же лучше будет, если Клименко не успеет подготовиться к беседе. А начни сейчас Гуськов расспросы в коридоре, Клименко обязательно услышит шум и насторожится. Нет, щекотливое дело, с которым Гуськов пожаловал в госпиталь среди ночи, требовало точного расчета и безупречного исполнения. В частности, приветствовался эффект внезапности. Как бы ни был психологически устойчив Клименко, но с учетом общего состояния подозреваемого этот эффект вполне мог принести свои плоды.

Гуськов беззвучно хмыкнул и покачал головой. Вот ведь судьба! Вчера утром майор Клименко смотрел на майора Гуськова свысока, как белый господин на негра, а если без аллегорий – как весьма ценный сотрудник Центрального аппарата ФСБ на одну из множества мелких сошек из Управления по Москве. Однако уже вчера днем Клименко обучал Гуськова премудростям новой профессии, пытался из контрразведчика сделать контрнавигатора, и общались они почти на равных. А вчера вечером они и вовсе, как старые боевые товарищи, рука об руку выбирались из настоящего ада в Старом мире. И вот новый поворот, да только вдруг все перевернулось с ног на голову. Сегодня ночью Гуськов выступает в роли сыщика, ищет «крота» среди своих товарищей, а Клименко теперь как раз первый подозреваемый. Чудны дела твои, Господи!

«И все из-за какой-то эсэмэски, – Гуськов вздохнул. – Может, не стоило спешить с выводами? Мало ли кто мог подписаться «Козерогом». Вовсе не обязательно, что это именно тот таинственный навигатор, которого требует изловить наш генерал. Может, тому навигатору кличку присвоили, как раз чтобы подначить этого «нормального Козерога». Ну, а что, назвал же Локтев тещиного пса Самосой, в честь нашего начальника. Или, вон, к Паше Куценко кличка Лысый приклеилась сама собой, хотя шевелюра у него будь здоров, а эксперт-баллистик Андрей Иванович Фонин за глаза вдруг стал Айфоном. Можно еще много таких примеров привести, если подумать».

Гуськов коротко мотнул головой. Примеры подбирались в изобилии, но все какие-то не в тему. Пусть даже предположение насчет подначки верное и наряду с навигатором Козерогом в природе существовал свой Козерог, сути дела это не меняло. Разговор все равно был неизбежен. Хотя бы с целью установить, свои подначивают майора Клименко или же это действительно противник выходит на связь под чужим оперативным псевдонимом. Так что думай не думай, а очной ставки или хотя бы качественного допроса никакие примеры и предположения заменить не могли. Да и поворачивать было поздно.

Гуськов немного потоптался в дверях, а затем все-таки решился и прошел в палату. Остановился он в трех шагах от койки. Майор Клименко мирно сопел, но веки его подрагивали, а пересохшие губы то и дело упрямо сжимались. Видимо, нормально спать ему мешала боль, приглушенная всякими медицинскими снадобьями, но все равно ощутимая. Да и вряд ли он успел глубоко уснуть. Прежний посетитель вышел каких-то тридцать секунд назад.

– Привет, майор, – негромко сказал Гуськов. – Как здоровье?

Клименко медленно, будто бы нехотя, разлепил веки и с трудом сфокусировал взгляд на Гуськове. Сообразив, кто стоит рядом с койкой, Клименко попытался улыбнуться и приветственно поднял руку. И то, и другое получилось у него на слабую тройку.

– Припозднился, Алексей Борисович, – полушепотом произнес Клименко. – Я только задремал. Располагайся.

Он вялым жестом указал на стул возле кровати.

– Да ладно, я ненадолго, – Гуськов подошел чуть ближе и окинул взглядом повязки на руках и на груди у Клименко. – Ну что, Глеб, подлатали тебя?

– Как джинсовка, весь в швах и прострочках, – Клименко криво ухмыльнулся. – И крови чужой во мне теперь… как в упыре. Ты чего приехал, соскучился?

– Типа того, – Гуськов вынул из кармана айфон майора Клименко. – Перепутал, прикинь. Свой телефон тебе в карман сунул, когда в «Скорую» помогал грузить.

Гуськов попытался уловить реакцию майора, но то ли из-за пластырей ничего не разобрал, то ли на лице у Клименко и впрямь не отразилось никаких эмоций. Майор отреагировал на слова Гуськова совершенно спокойно. Так, словно совесть у него чище, чем у младенца. Вот выдержка!

– А я думаю, что-то не звонит никто, – майор взглядом указал на тумбочку слева от кровати. – Твой, наверное, там лежит.

– Это хорошо, – пробормотал Гуськов немного невпопад. – А вот тебе звонили. Ты извини, я ответил.

– Без проблем, – Клименко устало прикрыл глаза. – Кто звонил? Что-то важное?

– Ну, как сказать… – Гуськов ткнул в экран, выбрал «иконку» СМС и открыл «входящие». – Вот… сообщение пришло. Абонент подписался… Козерогом.

– Кем? – Клименко открыл глаза и удивленно взглянул на Гуськова.

Как показалось Алексею, удивление во взгляде майора было искренним.

– Козерогом, – Гуськов пальцами изобразил кавычки.

– Не понимаю. Что это значит?

– Я тоже хотел бы понять.

– Шутка, что ли? – Клименко испытующе уставился на Гуськова. – Ты настроение решил мне поднять?

– Несмешная шутка, – заметил Гуськов. – Он свидание тебе назначил.

– Я о том же, не смешно, – Клименко вдруг закашлялся и скривился. – И что… ты ответил?

– Пока ничего, – Гуськов подбросил айфон на ладони. – А что надо было ответить?

– Алексей, хватит, – хрипло попросил Клименко. – Ты же понимаешь, если это не чей-то прикол, то подстава. Чистой воды.

– Понимаю, но уж прости, Глеб, поверить тебе на слово не могу.

– Пипе-ец, – Клименко протяжно выдохнул и снова поморщился. – Нет у меня объяснений. Думай, что хочешь. А еще лучше позвони этому «Петросяну». И объясни, что с юмором у него что-то напутано. Я бы сам, но…

Клименко поднял забинтованные руки.

– Годится, – Гуськов усмехнулся и ткнул в строчку «Вызов».

– Постой, – вдруг встрепенулся Клименко, – ты серьезно его вызываешь?

– А что? – Гуськов пожал плечами. – Что терять?

– Ну, не знаю, – Клименко хмыкнул. – Обычно такие вещи пробиваются через технарей, устанавливается местонахождение абонента… и так далее.

– Вызвал уже, поздно дергаться, – Гуськов поднес айфон к уху.

– Сорвется рыбка с крючка, – Клименко судорожно вздохнул и опять поморщился. – Что-то мне, как тому лосю… все херовее и херовее… несмотря на лечение. Все-таки поспешил ты, Алексей Борисович.

– Странно… – Гуськов хотел ему что-то ответить, но вдруг замер, – я-то думал, абонент будет недоступен…

– Тихо! – вдруг прохрипел Клименко. – Слышишь?!

– «Нокиа» звонит, – Гуськов убрал телефон от уха. – Рядом где-то… в коридоре, что ли?

– Гуськов, это… – Клименко дернулся, словно пытаясь сесть на кровати, но снова закашлялся и рухнул обратно. – Это… он!

Гуськов и не подозревал, что еще способен настолько быстро стартовать. Он пулей вылетел из палаты и сразу же бросился влево, к дальней лестнице. Именно с той стороны доносилась старая фирменная мелодия «Нокиа».

Как только Гуськов вылетел из палаты, мелодия оборвалась, но майор успел убедиться, что источник звука находится поблизости, а еще он засек владельца звонившего телефона. Похоже, это был тот самый посетитель, с которым он разминулся на пороге палаты Клименко.

«Что ж получается, Глеб соврал, что незнаком с Козерогом? Надеялся, что я не проверю или что этот гад успел уйти достаточно далеко? Видимо, так. Ладно, разберемся! Клименко никуда не убежит, так что сначала побеседуем с его приятелем».

– Гражданин, попрошу остановиться! – в меру громко, со скидкой на поздний час, но так, чтобы незнакомец услышал, приказал Гуськов.

Человек коротко оглянулся и тут же ускорил шаг. До лестницы ему оставалось совсем немного. Раз-два – и вниз.

– Гражданин! – Гуськов повысил голос.

Гражданин не отреагировал. Зато отреагировала медсестра на посту, который располагался почти посреди коридора. Она поднялась, возмущенно округлила глазки и громко зашептала:

– Товарищ, тише! Ночь же! Люди спят!

Сестричка была далеко не юная, но крайне симпатичная, и Гуськов почему-то решил, что именно из-за нее предполагаемый Козерог, на свою беду, задержался в госпитале чуть дольше, чем следовало. Что ж, даже мелкий штришок к портрету никогда не бывает лишним. Профессиональная привычка подмечать детали и заранее прокачивать варианты, «Как будем раскалывать?», сработала и сейчас.

«Мимо бабы не прошел, значит, не профи. Расколется на раз. Только ствол понюхает – сразу треснет, даже бить не придется. Тоже мне, навигаторы, спасители человечества от Апокалипсиса и злобных спецслужб! Дети малые, честное слово!»

– Стоять! – промчавшись мимо медсестры, Гуськов выхватил из кармана пистолет. – ФСБ! Стой, или буду стрелять!

Беглец снова никак не отреагировал. Все тем же быстрым шагом он дошел до лестницы, а затем вдруг по-мальчишески уселся на перила и съехал вниз. Ну точно как школьник на переменке.

Получив настолько буквальное подтверждение своей мысли о «детях малых», Гуськов даже слегка растерялся. Он-то мыслил фигурально, а этот странный тип реально вел себя так, словно был уверен, что грозные выкрики преследователя – это лишь звуковое сопровождение забавной игры. Однако Гуськов подозревал, что беглец точно знает – майор выстрелит, если потребуется. И все равно этот тип дурачился. Хотел вывести майора из равновесия?

– Ладно, засранец, поиграем! – процедил сквозь зубы Гуськов и спрыгнул на середину первого на пути лестничного марша.

В три прыжка одолев оба пролета, он спустился на первый этаж и бросился по коридору в сторону приемного покоя. Беглец шел все так же быстро, но пускаться галопом или хотя бы рысцой по-прежнему не собирался. А еще он не оглядывался. Определял дистанцию до преследователя на слух? Что ж, тогда он должен был расслышать и лязг затвора. Гуськов загнал патрон в ствол.

– Стоять, я сказал!

Беглец так и не остановился и не обернулся. Он лишь поднял левую руку и показал майору средний палец. Прямо так, на ходу и не оглядываясь.

Гуськов вскинул оружие, но стрелять все-таки не решился. Устраивать пальбу в госпитале ФСБ, среди ночи, да еще непонятно по кому и на каком основании… нет, это было нереально. Майор невнятно выругался и снова бросился догонять странного типа.

Похоже, этот беглец, то есть предполагаемый преступник-навигатор по кличке Козерог, рассчитывал именно на такое развитие событий. Скорее всего, он хотел выманить Гуськова из здания и уж там…

А что – там? Как раз там майору ничто не мешало сделать пару выстрелов по ногам и уж после разбираться, кого он стреножил. Получалось нелогично. Или там Козерога поджидали сообщники?

Гуськов невольно притормозил. Последняя мысль существенно охладила его воинственный пыл. В свете последних событий подельники Козерога выглядели серьезной силой. И напасть на майора ФСБ они могли запросто, даже вблизи особо охраняемого учреждения. Этим типам, так называемым навигаторам, закон, как говорится, не писан.

Услышав, что шаги за спиной стихли, беглец, наконец, тоже остановился и чуть повернул голову влево. Разглядеть его лицо Гуськов так и не сумел, увидел только скулу, угол рта и вроде бы бородку. Но по наклону головы и по дернувшейся щеке нетрудно было догадаться, что Козерог усмехнулся.

«Хорошо смеется тот, кто смеется последним! – подавив негодование, подумал майор. – Сейчас посмотрим, кто им окажется!»

– Лицом к стене, руки в гору! – вслух потребовал Гуськов. – И без фокусов!

Беглец медленно поднял руки и вдруг сделал левой кистью пару движений, будто бы позвал майора за собой. Гуськов сразу понял, что сейчас произойдет, поэтому отбросил все сомнения. Пистолет майора коротко тявкнул, о кафельный пол пустотно звякнула стреляная гильза, но пуля ушла «в молоко». В тот самый миг, когда боек ударил в капсюль патрона, загадочный беглец исчез с линии огня. Будто бы его и не было.

Слава богу, на линии огня не оказалось и никого другого. В целом госпиталь мирно спал, дежурные в ординаторской и приемном покое были заняты своими медицинскими делами, а охрана сидела в спецкомнате и глазела в мониторы системы наружного наблюдения. То, что происходило внутри госпиталя, интересовало охранников постольку-поскольку. А возможно, они тоже дремали.

Гуськов резко опустил оружие, снова негромко выругался и сделал глубокий вдох, а затем медленный выдох, чтобы успокоиться и сообразить, что делать дальше. Идти за беглецом теперь уж точно становилось крайне опасно, но именно сейчас майору не оставалось ничего другого.

Нет, дело не в том, что Козерог бросил Гуськову вызов и в душе у майора закипело желание поднять перчатку. Майор давно перестал реагировать на провокации и вспыхивать по пустякам. Богатый опыт – это еще тот «холодный душ», остужает даже самые горячие головы, а Гуськов и в юности не был особо горячим парнем. Однако все тот же опыт подсказывал майору, что появление Козерога в госпитале и его дальнейшее поведение были «тонким намеком на толстые обстоятельства». Говоря проще, Козерог не заманивал в ловушку, а зазывал Гуськова на нейтральную территорию. То есть как бы не в засаду, а поговорить. У майора не было абсолютно никаких оснований доверять врагу, но профессиональное чутье уверяло Гуськова, что это действительно никакая не западня и что, только шагнув следом за Козерогом, он узнает правду. Или хотя бы ухватит кончик нити, с помощью которой удастся пройти по лабиринтам, по которым вот уже сутки вслепую бродил и сам Гуськов, и его товарищи.

Все эти мысли промелькнули в сознании у майора ровно за один вдох-выдох. Ровно за это же время Гуськов успокоился и настроился на следующий шаг. Оставалось лишь его сделать.

– Что это тут бахнуло? – из внутренней двери приемного покоя выглянул заспанный доктор. Увидев в руке у Гуськова пистолет, врач отпрянул и округлил глаза. – Вы чего, обалдели?!

– Назад, – Гуськов подкрепил приказ движением ствола.

– Ох ты, е-е-мое!

Доктор резко подался назад, запнулся, и позади него что-то загрохотало. Наверное, рухнула вешалка, что стояла слева от внутренней двери. Возможно, приказ, жест и угрожающее телодвижение майора и напугали врача, но опрокинул вешалку и уселся на пятую точку он не от страха. Скорее, от удивления. Ведь дверь он не захлопнул, и то, что произошло дальше, врач увидел своими глазами. А для неподготовленного человека такой фокус – гарантия нервного срыва. Шутка ли – был человек в коридоре, и вдруг нет его. И не провалился этот человек с пистолетом, не юркнул в ближайшую дверь, не сиганул в окно. Просто исчез! Именно так, исчез, словно растворился в воздухе, как растворяется сахар в кипятке. Только быстрее…

…Впрочем, для Гуськова наличие свидетеля и его реакция не имели значения. Кто куда исчез? Приснилось вам, батенька! А что гильза в коридоре валяется и дырка в стене образовалась, не вопрос. Случайный выстрел, и на старого майора «бывает проруха», обойдется выговором. Да и вообще, все это будет иметь хоть какое-то значение и продолжение, если майор вернется! Именно «если» вернется, а не «когда». Из тех мест, куда Гуськов шагнул следом за Козерогом, возвращались далеко не все. И это еще мягко сказано. Только в группе майора Гуськова трое ребят полегли в этих странных местах. Половина группы. А сколько еще не вернулось из других групп и подразделений, которыми командовал генерал Мазич? Кто сосчитает?

Майор сделал еще пару шагов и вновь остановился. Он находился в коридоре перед внутренней дверью приемного покоя все того же госпиталя ФСБ. Именно того же, а не такого же. Полного дубля, до последнего кирпичика, до последней песчинки и трещинки… правда, по состоянию на вчерашнюю полночь. Теперь же разница имелась, и еще какая. Заключалась она как раз в том, что в Старом мире здание госпиталя было сильно разрушено.

Впрочем, это отличие не отменяло первоначальной установки. Как все остальное, как весь Старый мир, здание госпиталя еще сутки назад было полной копией того здания, откуда явился Гуськов. А если точнее, эти руины вчера были оригиналом. Копией как раз стал госпиталь, в котором сейчас лежал майор Клименко. Госпиталь в Новом мире, и вообще весь Новый мир. Вся эта стабильная и благополучная, но искусственная Новая реальность. Вот такой компот.

Под ногами у Гуськова захрустел наметенный пургой снежок. Майор сделал пару шагов и притормозил. В коридоре было темно, а на месте двери, из которой секунду назад выглядывал доктор, зиял огромный пролом. Еще одним отличием Старого мира был крепкий морозец. В Новой реальности температура опустилась чуть ниже нуля, а здесь подмораживало вполне серьезно, минус двадцать, не выше.

Гуськов прижался к стене справа от пролома и осторожно заглянул в приемный покой. Там было гораздо светлее, правда, свет, который лился с улицы через разбитые окна, был непривычным. Вместо «лунного сияния», в котором «снег серебрится», помещение заливали разноцветные отсветы сияния полярного. При таком странном освещении очень трудно было отыскать привычные ориентиры и вообще рассмотреть хоть что-то в деталях. Играя тенями, радужные отсветы искажали контуры предметов и совершенно дезориентировали. Вот что там стоит справа от окна? Тумба, стол, какой-то прибор? Или там затаился человек?

Гуськов поднял ствол, но тут же его опустил. Не стрелять же во все подозрительные тени! Нужно просто привыкнуть к этому варианту освещения, и все встанет на места. Хотя бы минутку постоять, посмотреть, и будет порядок. Ведь майор уже наблюдал эту световую мешанину днем. Конечно, днем свечение было на порядок слабее, но принцип-то один.

Простоял на месте Гуськов минут пять, но привыкнуть к ночной игре цветных пятен и нечетких теней так и не сумел. Все-таки дело заключалось не только во времени суток. Вчера днем аномальное сияние было объективно не таким ярким, как сейчас. То есть теперь оно выворачивало мозг не потому, что фоном ему служила ночь, а потому, что разгорелось на всю катушку. Вот Гуськов и не сумел привыкнуть к нему даже за пять минут. Зато замерзнуть за это время он успел основательно. Через разбитые окна и проломы в стенах тянуло сквозняком, который, в сочетании с крепчающим морозом, ну никак не стимулировал пребывание в засаде. Гуськов перехватил пистолет левой рукой и поднес правую ко рту, чтобы дыханием согреть окоченевшие пальцы.

Понятное дело, по закону подлости именно в этот момент за окнами приемного покоя, на крыльце с пандусом появилась тень какого-то человека. Стрелять с левой руки Гуськов умел, и неплохо, но торопиться опять же не стал. Да и не задержалась подозрительная тень в проеме окна. Мелькнула и исчезла.

Майор снова перехватил оружие и, наконец, решился. Стараясь по возможности не шуметь, он подобрался к окошку и осторожно выглянул на улицу. Особой ясности картина так и не обрела. За пределами здания царила все та же дискотечная световая мешанина, разве что на открытом пространстве полярное сияние играло не тенями, а непосредственно расщепленным на линии спектра светом, вплетенным в снежные вихри сильнейшего бурана. Картина получалась нереальная. Снежные торнадо метались, сталкивались, рассыпались и поднимались вновь, и при этом они будто бы светились изнутри. И свет этот, переливаясь и перебирая все цвета спектра, становился то чуть слабее, то чуть сильнее, но в любом случае был ярче, чем вчера днем. От вида всей этой разноцветной катавасии у майора даже слегка закружилась голова, а к горлу подкатила волна тошноты.

«Лучше бы кромешная темнота была, – подумалось Гуськову. – В ней хотя бы ничто не отвлекает. Тупо переключаешься на слух и нюх, да и все дела. А тут… даже если зажмуришься, все равно эти сполохи пробьются. Уж больно яркие».

Майор сдал назад, но далеко не ушел, поскользнулся и едва не рухнул в наметенный под окном сугроб. Пытаясь удержаться на ногах, Гуськов ухватился за что-то вроде шкафчика справа от окна, но опора оказалась хлипкой. Майор на ногах устоял, а вот шкафчик с грохотом и стеклянным звоном рухнул. И это будто бы стало своеобразным сигналом к атаке.

Кто атаковал, Гуськов разобрал не сразу, и чем орудовали нападавшие, он тоже поначалу не понял – чем-то тяжелым, вроде огнетушителя и арматуры. Но разбираться, что к чему, было некогда, поэтому майор инстинктивно отключил свои «выдающиеся аналитические способности» и перешел в слегка подзабытый режим рукопашного боя на ближней дистанции. Теперь все, что требовалось от Гуськова, – остаться в живых, а там можно будет и проанализировать, что, кто и почем.

Первый удар – предположительно огнетушителем – пришелся по плечу, и парировать его или уклониться от него Гуськов не сумел, били сзади. А вот второй удар, палкой или арматуриной, майор уже не пропустил, ушел в сторону, перехватил руку противника, зафиксировал дистанцию и врезал ответно локтем. Противник ойкнул и провалился куда-то в глубь разноцветного сияния. Тень врага с огнетушителем снова проступила из радужной завесы, но наткнулась на прямой удар ногой в живот. Гуськов бил, как его учили, в точку, где у человека должен находиться центр тяжести. От такого удара противник обычно отлетал назад на максимальное расстояние. Однако сейчас вышло иначе, все-таки сказался перерыв в тренировках, и майор ударил чуть ниже, чем следовало. Но враг все-таки отлетел. Наверное, в пользу Гуськова сыграло то, что противник был невысокого роста. Правда, враг успел швырнуть огнетушитель прямиком в Гуськова и попал ему в грудь.

Майор поморщился от боли и сделал шаг назад, к стене. Следующая атака последовала сразу с двух сторон, причем майора явно пытались схватить, а не ударить. Гуськов врезал пару раз, вроде бы отправил обоих нападавших в цветную завесу, но тут к ним на подмогу пришел третий противник. Судя по направлению, с которого он появился, и неубедительным габаритам, это был тот самый, что потерял огнетушитель. Майор не стал мудрить и снова ударил ногой прямо, но чуть выше, чем в первый раз. И вот теперь все прошло далеко не так удачно. Враг не улетел, а рухнул на спину и, взбрыкнув в воздухе ногами, вольно или невольно нанес Гуськову приличный урон – попал майору в пах.

Гуськов давненько не получал между ног, а потому не сразу вспомнил, как бороться с последствиями такого грязного удара. Да и не до того ему было. Из радужной завесы появились еще двое, а те, что атаковали первыми, воспользовались замешательством майора и все-таки схватили его за руки. Вскоре с пола поднялся и пятый противник, мелкий, но коварный и опасный даже без тяжелого огнетушителя в руках. Только теперь Гуськов понял, что враг с огнетушителем был женщиной. Потому-то «на отбой» сработал первый, а не второй удар. Ведь центр тяжести у женщин находится ниже, чем у мужчин.

Более того, Гуськов сумел разглядеть лицо этой женщины. И даже узнал ее, насколько это было возможно. Это была та самая постовая медсестра со второго этажа. То есть не совсем та самая, а ее «оригинал». В другой одежде, с другой прической и лишь с остатками макияжа вместо шикарной боевой раскраски, которая неплохо скрывала истинный возраст ее дубля в Новой реальности.

«И чего ж ты связалась с этими навигаторами, гламурная полутушка?! – мелькнула у Гуськова мысль-вопрос, на которую тут же пришел единственный и железобетонный ответ. – А что ей терять? Навигаторы ведь обещают перевести всех в Новую реальность, а это шанс выжить. Единственный реальный шанс. Я и сам так поступил бы на ее месте».

Куда подевался в образовавшейся свалке пистолет, Гуськов не понял. Оружие как-то само собой выскользнуло у майора из окоченевших рук, но не перекочевало ни к кому из нападавших. Все они цепко держали Гуськова. Значит, оружие затоптано в снег. С одной стороны, плохо, но с другой, наоборот, хорошо. На небольшом участке и в неглубоком снегу пистолет обязательно отыщется в нужный момент. Только представился бы этот момент.

Майор на секунду затих, делая вид, что сдается, перевел дух, а затем продолжил борьбу с удвоенной силой. Для начала он резко присел и почти повис на руках у врагов, заставив их практически стукнуться лбами. Прием помог, несколько рук отцепились от одежды, но выбраться из кучи Гуськову не удалось. Враги навалились, прижимая майора к полу.

И тут… нет, кавалерия не подоспела. И пистолет под руку не подвернулся. Гуськов вдруг больно ударился лбом все о тот же огнетушитель, и… Что делать дальше, майор сообразил мгновенно. Он сгреб оружие огнеборцев в охапку, сорвал полубесчувственными пальцами пломбу и направил раструб на коротком шланге в лицо навалившемуся слева противнику.

Вероятно, на морозе огнетушители должны работать как-то иначе, может, плохо, а возможно, и вовсе не должны работать, но этому экземпляру противопожарной техники мороз оказался нипочем. Струя порошка ударила с такой силой, что противника как ветром сдуло. Гуськов тут же извернулся, сгруппировался и направил струю на второго, а затем на третьего противника. Порошок отлично погасил «пожар», правда, заряда хватило секунд на пять, и крайнего левого противника пришлось отгонять традиционным методом. Гуськов от души махнул огнетушителем снизу вверх, справа налево, и, хотя импровизированная дубина не попала ни в какую жизненно важную точку, цель была достигнута. Последний противник теннисным мячиком вылетел в коридор через пустующий дверной проем, вернее, пролом.

Гуськов позволил баллону маятником вернуться в прежнее положение, а затем слегка подкинул его и забросил на плечо, готовясь к отражению новой атаки. Если, конечно, она последует. Гуськов почему-то сомневался, что у этой отчаянной пятерки хватит наглости снова броситься на майора с голыми руками.

Все так и вышло. В том смысле, что отчаянная пятерка куда-то рассосалась. За воем вьюги Гуськов не расслышал ни шагов, ни шорохов, ни хруста снега. Но очередная атака все же последовала. И еще какая.

Опустевший огнетушитель вдруг, словно живой, вздрогнул, жалобно звякнул и спрыгнул с плеча Гуськова. А в следующий миг над тем же плечом у майора что-то неприятно просвистело. Дожидаться третьего доказательства, что началась новая атака, майор не стал. Он, как подкошенный, рухнул на пол, и как раз в этот момент по кафельным стенам защелкали рикошеты. А в следующий момент сквозь вьюжные завывания пробились хлопки пистолетных выстрелов и сухая трещотка автоматов.

Теперь за Гуськова, похоже, взялись всерьез.

– Что ж ты, Козерог, сука, – едва шевеля замерзшими губами, проронил майор. – Ведь поговорить хотел… как бы. Обманул, да?

Гуськов кое-как развернулся и пополз в сторону коридора. По-хорошему ему следовало нырнуть в Новую реальность. Вот прямо сейчас, прямо здесь, лежа на полу посреди «приемника». Но это по-хорошему. Майор не возражал против такого варианта, хотя и понимал, что это будет вовсе ни в какие ворота, с точки зрения дежурящих в приемном покое врачей. То исчезает гражданин с пистолетом, то вдруг появляется, без пистолета, зато не в коридоре, а прямо под ногами! Ох, сколько народу пить бросит! Да сколько будет в приемном, столько и бросит. Хотя бы на работе. Короче, Гуськова все эти нюансы ничуть не волновали. Он просто никак не мог сосредоточиться на «нырке». Все-таки опыта в этом деле ему пока явно не хватало. Что оставалось майору? Только ползти в коридор, подальше от окон, через которые приемный покой без устали поливали свинцом какие-то недобитые местной аномальной стихией партизаны.

На спину Гуськову сыпались осколки кафеля, битое стекло, какие-то обломки, и это почему-то выводило майора из себя даже больше, чем мысль о том, что профессиональное чутье дало такой серьезный сбой. Наверное, дело было в том, что майор не мог ответить. Надули, ошибся, подставили, к этому Гуськов был морально готов, а вот чувствовать себя беспомощным в бою ему категорически не нравилось. К этому он не был готов, хоть и осторожничал до последнего момента, хоть и уговаривал себя не горячиться. Такой вот парадокс характера. Хотя в чем тут парадокс? Не будь Гуськов внутренне настроен идти до конца, не перешел бы следом за Козерогом в эту реальность. Сложно все устроено в человеческом разуме, запутанно, даже противоречиво иногда, но на то он и разум, а не биологическая вычислительная машина, которая только по алгоритмам работает.

Впрочем, нравится – не нравится, выбора у Гуськова пока не было. Только быстро уползать в коридор и уже там вновь пытаться «нырнуть» обратно в безопасную Новую реальность. Майор выглянул в коридор и тут же отпрянул. Со стороны лестницы хлопнули несколько выстрелов, и в каких-то сорока сантиметрах от носа Гуськова просвистели несколько пуль. Противник зажимал майора в клещи.

«Приплыли, – Гуськов отполз немного назад. – Придется сдаться. А белой тряпки нет. Хотя на кой черт она здесь? Один хрен все цветное вокруг».

Майор еще немного сдал назад и влево и прижался к полу.

«Эх, будь все как в боевике, сейчас точно отыскался бы пистолет, – Гуськов вздохнул. – Только в реальности его ни за что вовремя не найдешь. А найдешь, не выстрелишь, руки совсем окоченели».

Стрельба за окном вдруг резко оборвалась, а затем так же резко возобновилась, но теперь пули не выбивали из стен кафельно-кирпичные фонтанчики и не метались визгливыми рикошетами по «приемнику». «Партизаны» теперь стреляли куда-то в другую сторону. А еще сквозь канонаду и вой метели до Гуськова донеслись крики, поначалу возбужденные и испуганные, а затем жалобные, похожие на вопли боли и отчаяния.

Гуськов резко сел и осторожно выглянул наружу. Ничего конкретного он снова не разглядел, но тени и контуры людей все-таки разобрал. Находились люди совсем рядом, двое или трое даже взобрались на пандус, и до разбитых окон приемного покоя им оставалось несколько шагов, но они двигались теперь вдоль стены, отступая и стреляя на ходу куда-то вправо. Майор не рискнул выглядывать из окна, чтобы увидеть, в кого же стреляли эти люди, и понять, почему кто-то чуть дальше в глубине уличной вьюжно-световой завесы так отчаянно кричал. Ему было достаточно факта, что теперь ему ничто не угрожает. А кто сорвал партизанам захват «языка» из Нового мира, это вопрос десятый. Сорвали, и спасибо. Выпадет случай, сочтемся. До свидания.

Гуськов поднялся на ноги и двинулся в глубь помещения, по анфиладе каких-то небольших кабинетов. Пока до внутренней двери приемника не добрались стрелки из коридора, Гуськову следовало убраться как можно дальше. Впрочем, никаких шагов в коридоре больше не звучало. Майор даже притормозил, чтобы в этом убедиться. Да, все верно, в коридоре никто не топал и не стрелял, хотя ощущение, что там кто-то есть, у Гуськова не проходило.

«Крадутся? – Майор дошел до последней комнаты анфилады и, как мог, осмотрелся. Кстати сказать, глаза и разум все-таки более-менее привыкли к новому освещению, и теперь игры световых пятен и нереальных теней не дезориентировали Гуськова. Он вполне уверенно двигался и различал предметы. Допустим, крепкий деревянный костыль он нашел довольно быстро. Махать им в тесной комнатке будет несподручно, майор это прекрасно понимал, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба. – Да что ж они так вопят?!»

Последняя мысль относилась уже к партизанам на улице, а не в коридоре. Стрельба почти прекратилась, автоматы умолкли, где-то лишь тявкал пистолет, а хор воплей и стонов рассыпался, но оставшиеся сольные крики звучали с еще большим отчаянием. А еще… теперь майор слышал нечто… нечто… непонятное.

Гуськов замер, прислушиваясь, затем опустил готовый к бою костыль, а еще через пять секунд и вовсе выронил импровизированное оружие. Он не понимал, что слышит, но почему-то эти странные звуки подействовали на него, как нокаутирующий удар. Низкий, монотонный звук шел, казалось, отовсюду, проникал в каждую клетку тела и внушал безотчетный, первобытный страх. Майору хотелось бежать куда угодно со всех ног, но он не мог даже пошевелиться. Кровь отлила от лица, голова закружилась, мышцы обмякли, и только богу известно, как Гуськову удалось удержаться на ногах. Он стоял белым, обмороженным столбом посреди врачебного кабинета и, ничего не соображая от охватившего ужаса, тупо пялился в разбитое окно. Нет, не потому, что увидел за окном источник пугающего звука, а просто рефлекторно – где светлее, туда и уставился. И, как выяснилось чуть позже, сделал это зря. Но тут уж рефлексы есть рефлексы, с ними не поспоришь.

Последний вопль раздался почти под окном, у которого стоял Гуськов. Вопль был женский, и майор почему-то решил, что кричит уже знакомая ему медсестра. Женщина с воплем бросилась прочь от здания госпиталя, пробежала метров двадцать, но затем… несмотря на оцепенение, Гуськов вздрогнул от неожиданности… из световой завесы навстречу ей вынырнуло нечто огромное, бесформенное и абсолютно черное. Да, именно черное. Никакие игры разноцветных световых пятен не отражались на теле этого несомненно живого, но абсолютно неведомого науке (по крайней мере, майору Гуськову) бесформенного существа. Черное «нечто» резко продвинулось (прыгнуло? вытянулось? перекатилось? – понять было невозможно) вперед и ударило медсестру своим корпусом. Женщина отлетела далеко назад и врезалась спиной в подоконник выбитого окна, у которого стоял Гуськов. От боли она громко охнула и начала медленно сползать вниз, но черное существо вновь резко продвинулось вперед, и как раз в тот момент, когда над уровнем подоконника оставалась только голова женщины, черное «нечто» вновь врезалось в несчастную. Существо заслонило весь оконный проем, на миг в кабинете стало темно, однако в следующую секунду «нечто» сдало на пять метров назад, и комнатку вновь наполнил радужный свет. Правда, теперь в световой мешанине стало чуть больше красного оттенка. Его добавила кровь, брызнувшая на подоконник и стены. Голова медсестры, словно мяч, влетела через окно в кабинет, а фонтанирующее кровью обезглавленное тело рухнуло под окном снаружи.

Оторванная голова женщины ударилась в стену, отскочила, упала на кушетку у стены, затем на пол и подкатилась к ногам майора. В нос Гуськову ударил тяжелый запах крови, но майор не мог ни задержать дыхание, ни опустить взгляд к останкам несчастной женщины. Майор не мог даже моргнуть. Казалось, что черное существо по ту сторону окна полностью его контролирует. И его разум, и эмоции, и даже рефлексы. Прикажет моргнуть – майор моргнет, не прикажет – не моргнет. Прикажет не дышать – Гуськов остановит дыхание и задохнется.

Сколько длилась пауза, на которую поставило Гуськова непонятное черное «нечто» за окном, майор так и не понял. Наверное, не дольше нескольких секунд, иначе Гуськов просто окоченел бы на таком морозе. Но майору казалось, что прошел час или даже два. Черная тварь не имела глаз, во всяком случае, Гуськов ничего подобного не видел, но майор был готов поклясться, что она смотрит и гипнотизирует его, словно удав кролика. Смотрит и гипнотизирует. Внушает ужас и полностью себе подчиняет. Но почему-то не убивает. Может, это нечто убивало только тех, кто вопит и паникует, а тех, кто цепенеет, оно не трогало? Или оно страдало клаустрофобией и не могло заходить в здания? Или оно по каким-то своим соображениям решило дать майору шанс?

Все эти мысли появились в сознании у майора только после того, как черная тварь вдруг резко сместилась назад и исчезла за вьюжной пеленой. Гуськов медленно выдохнул, сделал на негнущихся ногах пару шагов и устало сел на залитую кровью кушетку. Что и говорить, таких кошмаров майор не переживал даже во время вчерашней катастрофы. Там ведь Гуськов и его товарищи просто попали под удар аномальной стихии, кто-то выжил, кто-то нет, но пугаться было некогда. А тут… эти секунды кошмара стоили всех долгих часов вчерашнего дня.

В проеме окна снова возник контур, но теперь это был человек, поэтому Гуськов даже не стал к нему приглядываться. После того, как ты постоял напротив черной адской твари, так сказать, пообщался с полномочным представителем преисподней, никакие люди уже не испугают. Что они могут сделать плохого? Убить? Это не самое страшное, теперь Гуськов знал это точно.

Человек как-то легко, будто на пружинах, запрыгнул внутрь комнатки, прямиком на середину, небрежно, носком ботинка оттолкнул в сторону оторванную голову женщины и протянул Гуськову руку. Молча, но требовательно. Отказать майор не мог. И не потому, что был деморализован после встречи с черной тварью. Просто в этом незнакомце чувствовалась почти такая же дьявольская внутренняя сила, как в том неведомом существе. Разве откажешь, если тобой практически управляют?

Гуськов поднял взгляд и вдруг понял, что это никакой не незнакомец. В том смысле, что майор уже видел этого человека несколько минут назад. Несколько бесконечных, страшных, растянувшихся, казалось, на целую вечность, минут назад. Только видел его Гуськов еще там, в Новом мире. Протянувшим руку человеком оказался навигатор по прозвищу Козерог.

Что ж, чего-то в этом роде и следовало ожидать. Если уж поперли новые странности и загадки, то к чему паузы? Это как в бою. Дрогнул противник – дожимай. Вот судьба или обстоятельства и дожимали Гуськова. Что ж, значит, так тому и быть. Не расплющили бы только окончательно.

Майор ухватился за руку незнакомца, встал и…

…Вдруг Гуськов увидел нечто еще более непонятное, чем черная тварь, правда, не такое пугающее. Майор увидел сразу два мира, две реальности, Старую и Новую. Он видел будто бы две разные картинки, наложенные одна на другую. Словно один глаз видел Старый мир, а другой – Новый. Причем картинки не застыли, как на объемном фото, а медленно двигались.

Гуськов видел в разрыве метели силуэты уходящих от здания госпиталя черных тварей, их оказалось около десятка, и снова на их черных колеблющихся силуэтах никак не отражались игры световых пятен аномального сияния. Твари шли, а вернее, перемещались в едином темпе, словно черные буруны на гребне одной волны.

И одновременно Гуськов видел через нормальное, целое окно кабинета в Новом мире подъезжающую к приемному «Скорую», а боковым зрением наблюдал за деловой обстановкой в приемном покое. Видел медсестер, врача «Скорой», который объяснял что-то дежурному доктору и давал на подпись бумаги, видел санитаров, носилки на колесиках, больного.

Плюс ко всему, майор слышал и вой метели в Старом мире, и ровный гул голосов обитателей мира Нового. Ощущал одновременно мороз с обжигающими пощечинами ветра и тепло хорошо отапливаемого помещения. Улавливал запах крови, пороха и смерти и одновременно чувствовал запахи живых людей, лекарств, духов.

Что это за фокус, Гуськов не понимал, но этого от него и не требовалось. Это майор определил по действиям навигатора, который стоял рядом и держал майора за руку. Козерог отпустил руку Гуськова и сложил ладони перед собой пальцами вверх. Происходи все в Таиланде, за жестом мог последовать поклон. Но Козерог не стал кланяться. Он медленно развел ладони, поднял руки чуть выше, на уровень лица, и сделал вид, что заглядывает в образовавшуюся между ладонями щель. Затем он медленно опустил руки и вопросительно уставился на Гуськова. Мол, понятно тебе, майор, о чем толкую?

В принципе, пантомима была понятна. А что тут непонятного? Между мирами образовалась щель. Пока небольшая, но дальше она будет расширяться, пока миры не разойдутся окончательно. Обо всем этом Гуськов догадывался и раньше. Вот только он не знал, что в эту щель можно заглянуть.

Козерог медленно покачал головой. Видимо, по его мнению, майор понял не все. Или понял не так. Навигатор сделал шаг назад и, подцепив носком ботинка, легко подбросил валявшийся на полу костыль. Предмет взмыл в воздух и лег Козерогу точно в руку. Навигатор протянул костыль Гуськову. Тот попытался взять деревяшку, но сделал это мучительно медленно. Ему казалось, что рука протискивается сквозь плотное желе. Сделать это оказалось не то чтобы трудно, но все происходило очень уж неторопливо, поскольку иначе просто не получалось. А когда Гуськов все-таки ухватил костыль, навигатор вдруг жестом приказал майору бросить деревяшку. Пришлось подчиниться. И снова процесс падения костыля на пол выглядел скорее погружением в плотную жидкость (со скидкой на то, что в реальной жидкости деревянный костыль не утонул бы), а не падением. А ведь у Козерога все получилось легко и непринужденно, и никакая аномальная плотность атмосферы ему не мешала. Странно. Впрочем, и это сейчас не имело значения. Важно было, уловил ли скрытый смысл происходящего Гуськов. А завидная акробатическая ловкость Козерога стояла на десятом месте.

«Все ясно, – дошло, наконец, до Гуськова. – Я не заглянул в эту щель между реальностями. Я в ней нахожусь».

Козерог одобрительно кивнул и вдруг резко, как те черные твари, вроде бы и не передвигая ногами, приблизился к Гуськову. Получалось, и на неподатливую атмосферу в этом «межмировом» пространстве ему было плевать, и на нормальное человеческое передвижение? Все-таки странные образовывались неувязки. Если этот Козерог – обычный человек, только с задатками навигатора – то есть способный произвольно переходить из мира Нового в мир Старый и обратно, почему он чувствует себя в этом пространстве между реальностями как рыба в воде, а Гуськов – тоже человек с теми же задатками – тормозит, словно муха в патоке? Или Козерог только выглядит, как человек, и от него не напрасно веет такой же потусторонней силой, будто от той черной твари?

Козерог указующим перстом ткнул в грудь Гуськову и, наконец, заговорил. Точнее, негромко проронил три предложения, которые майор, тем не менее, отлично расслышал даже сквозь громкий вой вьюги в Старом мире. Расслышал и запомнил с предельной точностью, как пин-код зарплатной карточки.

«Он вас обманул. Вы теряете время. Худшее впереди».

Вот такие это были слова. Непонятные, пугающие, но явно полезные. Оставалось только сообразить, как извлечь из них эту самую пользу…

…А затем Козерог исчез. И Старый мир исчез из поля зрения, а плотность воздуха вернулась к норме. И температура окружающей среды стала нормальной для отапливаемых помещений. Проще говоря, майор Гуськов вернулся в Новую реальность.

Несколько секунд майор стоял неподвижно, каждой клеткой впитывая благодатное тепло и щурясь от нормального, яркого и, главное, белого света. Ощущения его охватили непередаваемые. Это словно тебя поставили к стенке и уже прицелились, но в последний момент вдруг отменили расстрел и отпустили на все четыре стороны. Примерно так. Гуськову стоило немалых моральных усилий погасить вспыхнувшие в душе эмоции и вновь вспомнить о текущих делах. В частности – о сказанных на прощание словах Козерога. На основе этих слов майору предстояло сделать очень серьезные выводы. А главное, ему следовало немедленно действовать. В первую очередь спасать Клименко, который и сам не понимал, в какой жир он наступил. Да еще обеими ногами.

Гуськов отряхнул снег с одежды и, растирая руки, двинулся по анфиладе комнат к внутренней двери приемного покоя. Медики были заняты приемом больного, поэтому в коридор Гуськов выскользнул незаметно, а вот там ему пришлось себя обнаружить и даже притормозить. Путь ему преградили два охранника, изучавшие дырку в стене и гильзу, оставленную майором за секунду до перехода в Старую реальность.

Охранники явно ждали разъяснений, но Гуськов лишь с трудом достал окоченевшими пальцами из кармана удостоверение, коротко объяснил бойцам, что время дорого, и предложил следовать за ним. Такой натиск и полная уверенность майора в собственной правоте подействовали на сотрудников службы безопасности так, как требовалось Гуськову. Один остался на месте, а другой двинулся за майором на второй этаж.

Там, прямо у лестницы, их встретила постовая медсестра. Та самая. Ну, то есть ее полная копия. Живая.

Видеть такой фокус Гуськову было не впервой, но от встречи с только что погибшим у тебя на глазах человеком коробит, сколько раз с такой ситуацией ни столкнись. Вот и сейчас Гуськов невольно вздрогнул и отвел взгляд. Впрочем, ненадолго. В следующую секунду он схватил женщину за рукав и потащил за собой в палату.

– Что вы делаете?! – возмутилась сестричка. – Туда нельзя! Больной только уснул!

– Проснется и снова уснет, если захочет, – проронил Гуськов. – Что вы делали в палате?

– Да вы что… – от полной бессмысленности вопроса медсестра растерялась и не сразу сообразила, что ответить. – Это же… мой пост… я… каждый час… обхожу.

– Кто приходил к пациенту до меня, почему вы его впустили, кем он представился?! – Гуськов взял медсестру за плечи, поставил перед собой, спиной к койке Клименко, и строго посмотрел ей в глаза. – Отвечайте!

– Товарищ майор! – вдруг позвал охранник.

Гуськов обернулся, посмотрел на бойца, а затем, проследив за его взглядом, на Клименко. Пациент имел нездоровый землисто-серый цвет лица, на губах у него выступила розоватая пена, а дышал он поверхностно и, как говорится, «через раз». Даже далекому от медицины Гуськову стало ясно, что с Клименко творится что-то неладное. Гуськов выпустил медсестру, легко толкнул ее в плечо и заорал так, что едва не лопнули емкости в капельницах.

– Реанимацию, быстро! – Затем он обернулся к охраннику: – Перекрыть выходы! Задержать всех, включая персонал и «Скорую»! Доложить оперативному!

– Есть! – охранник пулей вылетел из палаты и ринулся вниз, на ходу передавая по рации приказы Гуськова своим коллегам.

Реанимационная бригада примчалась достаточно быстро, секунд через тридцать, но в палату она не попала. Все потому, что в эти же тридцать секунд уложилось еще одно событие. До слуха Гуськова вдруг донеслись новые звуки сразу с двух направлений: из коридора – топот бегущей реанимационной бригады, а из-под кровати Клименко – тонкое мерное попискивание. Гуськов резко присел и заглянул под кровать.

На раме кровати была закреплена небольшая коробочка, в торце которой мигал красный светодиод. Попискивание исходило из этой самой коробочки. Гуськов резко выпрямился и сделал было шаг к кровати, намереваясь схватить Клименко в охапку и вынести из палаты, но тут дверь распахнулась, и в помещение начали набиваться медики. Пришлось Гуськову делать непростой выбор.

– Назад! – майор резко развернулся, расставил руки и начал выталкивать врачей и сестер в коридор. – Назад! Здесь бомба!

– Больной же в шоке! – попытался возразить один из врачей.

– Ты глухой?! – заорал Гуськов ему прямо в ухо. – Бомба! Все вниз!

– Ох, ты, е-е… – наконец, сообразив, что к чему, проронил доктор и, обернувшись к коллегам, подтвердил приказ Гуськова: – Вниз! Сергеич, со мной в соседнюю палату! Надо эвакуировать больных! Носилки возьми!

Убедившись, что врачи поняли ситуацию правильно и рискуют жизнью осознанно, а не по недопониманию, майор вернулся в палату Клименко и сделал то, что собирался сделать изначально. Он двумя движениями выдернул все капельницы и датчики медицинских мониторов, сгреб майора с кровати и двинулся к выходу.

Выйти в коридор Гуськов успел, даже из просвета двери убрался, а вот до лестницы не дошел. Тугая взрывная волна ударила в спину, подняла над полом, основательно встряхнула и бросила обоих майоров на противоположную стену. Сгруппироваться Гуськову не удалось, помешал хрипящий на руках Клименко, поэтому в стену он врезался головой. Надо ли уточнять, что он тут же отключился?

Хотя не тут же, пара-тройка мыслей успела промелькнуть в угасающем сознании. Сначала майор пожалел, что так и не научился «нырять» в другой мир мгновенно, на рефлексах, а затем представил, как лежит в госпитале на соседней с Клименко койке. Впрочем, третьей мыслью стала альтернативная фантазия: два свежих могильных холмика на соседних участках Котляковского кладбища.

Москва, 21 декабря 2012 года

Что пугает в кошмарном сне? Жуткие образы, угроза жизни или внезапность, с которой уходит из-под ног земля? Нет. Пугает безысходность. А вот если выход из трудной ситуации найден или же ты осознаешь, что спишь и вся эта жуть тебе только снится, кошмар резко превращается в фантастический фарс, сказку или захватывающий боевик, выбор варианта зависит от настроя.

Но самое интересное, что наяву происходит то же самое. Пока боишься, пока подавлен и балансируешь на грани отчаяния, ты вязнешь в болоте безысходности и медленно тонешь, тонешь, тонешь… Но если ты уцепился за какую-нибудь ветку, пусть самую завалящую, тонкую и хрупкую, все вдруг резко меняется. Нет, объективно ситуация остается прежней, а вот отношение к ней становится другим. Вплоть до прямо противоположного. На смену страху приходит отчаянная отвага, а безысходность и унылая апатия растворяются в кипящей смеси из молодецкого задора и азартной решимости идти до конца.

На этом фокусе, как на прочном фундаменте, и построено главное здание человеческой психики, Храм его личности, его «я». Или самосознания. Удался фокус, сумел человек зацепиться за соломинку, вспомнил, что он личность, царь природы, творец своей судьбы и так далее, – все в порядке, выкарабкается. Треснул фундамент, посыпались стены, рухнула крыша – пиши пропало. Самосознание на нуле, личность придавлена обломками, человек превратился в пресловутую «тварь дрожащую», которая не имеет никаких прав. В первую очередь – права на жизнь. До свидания, зверушка.

Владимиру Водорезову, навигатору по прозвищу Водолей, удалось не только уцепиться за соломинку, но еще и выкарабкаться из болота безысходности на более-менее твердую почву. Все дело как раз в словечке «навигатор», которое, по неведомым пока причинам, закрепилось за Володей. Ни названием профессии, ни почетным званием этот довесок к имени и прозвищу не являлся. С недавних пор слово «навигатор» обрело еще один смысл, известный лишь узкому кругу лиц. И этот смысл как раз определял толщину спасительной соломинки, давал Водорезову и другим навигаторам целую кучу дополнительных шансов выжить во всемирной катастрофе, целую пачку заветных билетиков на спасительный ковчег. Проще говоря, реально уцелеть светило именно навигаторам. Всему остальному населению планеты грозила смерть в ближайшие два-три дня. Мир рушился, и его обломки сыпались на голову человечеству. Именно так, всему человечеству сразу. За исключением, как было сказано, навигаторов, людей, способных переходить в благополучную копию гибнущего мира. За что навигаторам выпала такая честь – история пока умалчивала, а самим счастливчикам было некогда проводить расследования. Выпала, и спасибо. Подробности позже.

Нет, возможно, кто-то из навигаторов все-таки задумывался о своем предназначении, ведь в мировом масштабе, по прикидкам Водолея, набиралось несколько десятков тысяч подобных ему «избранных». Наверняка некоторые предпочли не суетиться, а просто перейти в благополучную Новую реальность и засесть за изучение аргументов и фактов по данной теме. Но конкретно Владимира Водорезова теория по этой теме пока не волновала. Он решил подойти к проблеме иначе, с практической точки зрения. Есть дар – пользуйся, а кто, зачем и почему его тебе дал, вопрос десятый. На этом Водолей и остановился. И ему сразу же нашлось чем заняться помимо размышлений о собственной исключительности. В Старой реальности гибли люди, и Водолею это крайне не нравилось. А еще больше Володе не нравилось то, что он мог спасти хотя бы некоторых из них, но ему мешали так называемые контрнавигаторы во главе с генералом ФСБ Мазичем по прозвищу Мазай.

Как переломить ситуацию хотя бы в этом плане, Водолей не имел пока ни малейшего представления, но бросать начатое дело он не собирался. Не по причине особого благородства натуры, нет. Просто Водолей привык отвечать на вызовы. Можете назвать это гордостью, перевешивающей здравый смысл, или упрямством, но сам Володя списывал все на интуицию, которая настойчиво подсказывала, что именно этот путь является верным. Да, в общем-то, и единственным. Вот и вся предыстория, и все мотивы, которые заставили навигатора Водолея отложить теорию и полностью посвятить себя практической деятельности в рамках специальности «реальный спасатель».

Пока что получалось у Володи не очень. Первая же попытка массовой эвакуации граждан из Старого мира в Новый обернулась трагедией. Мазай каким-то образом узнал, где и когда состоится переход, и выставил заслон. Большая часть беженцев была отправлена обратно в Старую реальность, а несколько сотен особо упрямых нарвались на пулеметный огонь. Но лиха беда начало. «Гни свою линию», как поется в известной песне группы «Сплин». Обычно этот совет Водолею помогал, и он не видел решительно никаких причин отступать от него сейчас. Даже пулеметы его не смущали. Не получилось мытьем, получится катаньем. Вместо перевода больших групп можно попробовать тактику «точечной инфильтрации». Конечно, навигаторам в этом случае придется попотеть, но кто обещал, что будет легко?

«Да уж! Спасать – не бизнес вести, другие нюансы. Но мало ли было в жизни виражей, когда приходилось прямо на ходу осваивать новые премудрости? – мысленно подбодрил себя Володя, шагая в Старую реальность. – Да полно! Вагон и маленькая тележка! Справимся и на этот раз».

Володя отметил про себя, что шагать между мирами теперь, с седьмой (а может, и десятой, кто их считал?) попытки, получается с завидной легкостью. Ему больше не требовалось мысленно настраиваться, зажмуриваться и вести обратный отсчет. Просто шагнул вперед и…

…Водолея вдруг захлестнула волна легкой паники. Шагнуть-то он шагнул, но очутился почему-то вовсе не там, куда направлялся. Точнее, он вроде бы и попал в Новый мир, но одновременно как бы остался в Старом. Инвентарная комнатка под трибуной стадиона, из которой Володя стартовал, мало отличалась от такого же помещения в гибнущей реальности, но все же спутать их мешала одна существенная деталь. В Новом мире осталась провожавшая Водолея подружка. И вот теперь Володя будто бы видел сразу два помещения. В одном было пусто, а в другом на клеенчатой кушетке сидела поникшая, как сорванная ромашка, девушка по имени Юля. Она же навигатор по прозвищу Дева.

Что за раздвоение восприятия приключилось в самый неподходящий момент, Володя не понимал. А еще он не понимал, почему его вдруг охватило странное оцепенение. Руки и ноги внезапно перестали нормально работать, и даже дышать удавалось с трудом. Воздух словно превратился в желе, протиснуться сквозь которое стоило немалых усилий.

В голове промелькнула мысль-воспоминание о недавних рассуждениях на тему кошмарных снов. В ночных ужастиках нечто похожее тоже случалось, и довольно часто. Ноги становились ватными либо вязли в тягучей грязи, а уж если снилось, что убегаешь от кого-то по снегу, то сугробы непременно вырастали до груди и тормозили продвижение по полной программе. Сейчас происходило нечто похожее, только Водолей мог поклясться, что не спит. Почему он был в этом так уверен? Хотя бы потому, что за ним никто, слава богу, не гнался. Да, как бывает в любых кошмарах, какой-то загадочный и пугающий наблюдатель присутствовал и здесь, в этом странном сне наяву, но никакой угрозой от него не веяло. Наблюдатель смотрел на застрявшего навигатора, это Водолей чувствовал затылком, спинным мозгом, всей кожей, но бросаться в погоню или как-то еще нагнетать напряжение не собирался. И этот факт послужил той самой пресловутой хилой веточкой, спасительной соломинкой, за которую Водолей мгновенно ухватился. И, как следствие, сразу успокоился.

«Новый мистический фокус? И кто фокусник? Кто дает это цирковое представление? Этот неведомый наблюдатель? Ну и ладно, разберемся! Главное, прорваться, а там будет видно».

Водолей чуть подался вперед, мучительно медленно поднял ногу и сделал следующий шаг. Двигаться удавалось с трудом, но ведь удавалось! И дышать удавалось, пусть и через раз. Значит, в целом все было в порядке. Главное – без паники и только вперед, не тормозить!

Водолей сделал еще шаг и вдруг осознал, что больше не видит Юлю. В глазах по-прежнему двоилось, голова слегка кружилась, а воздуха не хватало, но теперь, скорее, от перенапряжения. Водолей чувствовал, что силы заканчиваются, что хватит их еще на два шага, не больше, однако экономить энергию не стал. На сколько хватит, на столько хватит. Назад все равно не повернешь.

Володя собрался, сделал следующий шаг…

…И распластался по противоположной стене каморки. Ощущение было такое, будто бы его вытолкнули из переполненного вагона, да еще поддали коленом для ускорения. Водолей судорожно вдохнул нормальный воздух и выпрямился, легко оттолкнувшись от стены. После испытанных нагрузок любое движение казалось восхитительно легким. Попроси сейчас кто-нибудь Водолея поработать вместо домкрата, справился бы запросто, даже с джипом. Так казалось.

«Ух-х! – Водолей коротко мотнул головой. – Ну, и что это было? Что за барьерная зона? Повышенная гравитация? И откуда она взялась? Не было ведь ее «в палатях царских». Нормально ведь переходил до сих пор. Сделал шаг – и все, уже в другой реальности. Даже перелетел, когда взрывной волной подкинуло. И вдруг нате вам, выкусите. Это что ж теперь, каждый раз придется вот так протискиваться?»

Перспектива показалась Володе далеко не самой заманчивой, но что он мог поделать? Только вспомнить и принять то, в чем сам себя убеждал в предыдущем «блоке» размышлений: «Не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней». Раз между мирами возник странный, упругий, но все-таки проходимый невидимый барьер, значит, такова логика развития событий, и возмущаться по этому поводу не имело смысла. Оставалось только учесть этот момент и приспособиться к нему. Ну, еще можно придумать новому явлению какое-нибудь красивое название.

«Гравитационный Барьер» звучало слишком обыденно, да и использовалось уже не раз в горячо любимых Володей фантастических книжках. Допустим, в книжной серии «Зона Смерти», на которую Водолей «подсел» с подачи сисадмина Гриши, тоже заядлого любителя фантастики, правда, исключительно со «сталкерским» уклоном. К тому же в этой странной «мармеладной прослойке» между реальностями никакой повышенной гравитации, скорее всего, не было. Во всяком случае, кровь от лица у Володи не отливала, сердце из груди не «выскакивало» и ноги не тяжелели. Ему просто приходилось протискиваться – лучшего слова не подобрать – сквозь внезапно «загустевший» воздух. Или же ему казалось, что он протискивается?

Водолей вдруг понял, что прилагал усилия не на то, чтобы «протиснуться», а чтобы заставить свои мышцы работать быстрее. Он словно боролся с охватившим тело оцепенением. Будто бы за счет мышечных усилий пытался заставить нервы побыстрее передавать импульсы от мозга к конечностям.

«Притормозил, короче, и не понял, что происходит и как с этим бороться. Вот и вся мистика, вот и вся загадка неведомого пространства на границе реальностей. Но «тормозное пространство» звучит тоже так себе. Лучше назвать это… допустим… стазисом? А что, хорошо. Зона стазиса. Красиво и современно. Пусть так и будет».

Творческие размышления подействовали на Водолея благотворно. Он окончательно восстановил контроль над телом и разумом, успокоился и вернулся к текущим делам. Вернее, к проблемам. В первую очередь, к проблеме холода. В комнатке было холодно, но из приоткрытой двери тянуло и вовсе бессовестным для Москвы морозом. И вот на этот мороз предстояло выйти. Ужас, как не хотелось, но какой был выбор?

Володя вздохнул, зябко поежился и шагнул за дверь… где тут же получил с полдюжины вполне согревающих тумаков от каких-то притаившихся в темноте людей.

Били драчуны наугад и не слишком сильно, но один удар пришелся в ухо, отчего у Водолея неприятно зазвенело в голове. Он резко развернулся и попытался также наугад ответить, но промазал, от резкого движения поскользнулся и рухнул ничком на ледяную корку, которая покрывала проход между трибунами. Как не расквасил нос – непонятно. И как прыгнувшие сверху обидчики не раздавили – тоже непонятно. Навалились они, похоже, вчетвером, не меньше. Навалились, прижали ко льду и замерли, явно не зная, что делать дальше.

Сомнений не осталось, Водолея атаковали бдительные наблюдатели, оставленные на стадионе лейтенантом Трощинским. Поскольку вся эта «гвардия» состояла поголовно из мобилизованных штатских, ни о каких навыках взятия «языка» речь не шла. Даже связать лазутчика эти часовые толком не могли. Потому и придавили толпой, да и замерли.

– А ну… слезай… золотая рота! – прохрипел Володя. – Я… свой!

– Лежи! – грозно приказал кто-то из «гвардейцев».

– Трощинского… позовите! Или… капитана… Стрельцова!

– Молчать, сказано!

– Э-э, мужики, это же тот… ну, который переводил! Мужики, слышь, ну точно. Тот самый.

– Посвети!

– Руку больно! – прорычал Володя. – Отпустите, говорю! Все правильно, свой я, навигатор, Водолей.

Перед глазами у Володи на секунду вспыхнул экранчик мобильного телефона.

– Вроде он, – неуверенно пробурчал самый грозный «часовой». – Ладно, отпускайте.

Водолея отпустили и даже помогли ему подняться.

– Слышь, а мы тебя списали, – заявил узнавший Володю «часовой». – Ну, когда обстрел начался. Жесть была, офигеть какая. Там у нас одну комнату вообще завалило.

– Сам себя поначалу списал, – стерев с лица тающий снег, ответил Володя. – Повезло, легкой контузией отделался. Офицеры живы?

– Там они, в большой раздевалке. Проводить?

– Помню где, – Водолей вяло махнул рукой. – Найду. Служите дальше.

– Погоди, слышь, – разговорчивый часовой ухватил Водолея за рукав. – Мы будем еще пробовать? Ну, в смысле, в нормальный мир просочиться. Попробуем еще?

– Как получится, – Водолей пожал плечами. – Давай я с офицерами переговорю, и решим.

– Гена, отстань от человека, – строго приказал «грозный».

– Я готов, если что, – сказал Гена и отпустил рукав Володиной куртки. – Ты офицерам так и скажи. Если что, мы пойдем. И хер с ними, с пулеметами. Кто-нибудь все равно прорвется. А тут всем хана. Так уж лучше мы там счастья попытаем. Так и передай!

– Я понял, – Водолей хлопнул Гену по плечу. – Передам. Держитесь, мужики!

До большой раздевалки Володя добрался без новых приключений, разве что поскользнулся пару раз, а вот внутри он снова натолкнулся на «сюрприз». В достаточно просторном помещении было не продохнуть. Народу в него набилось, как в вагон метро в час пик. Не встреть Володя прямо у входа лейтенанта Паруса, пробиться к капитану Стрельцову ему, скорее всего, не удалось бы при всем желании.

Парус не стал скрывать своего удивления и даже сдержанно порадовался возвращению Водолея, но затягивать приветствие не стал.

– Тут много чего изменилось, и твои таланты в смысле перевода в Новый мир больших групп пока вряд ли пригодятся, – подтвердил лейтенант недавние сомнения Водолея, – но с тобой будет как-то спокойнее. Наши все в другую раздевалку перешли. Точнее, в душевые. Там дыра в стенке, зато народу мало. Даже костерок удалось сообразить. Идем.

Лаконичность приветствия Володю вполне устроила, хотя первая фраза и заинтриговала. А сообщение о костерке его прямо-таки воодушевило. Желание хоть немного согреться стало за последние сутки чем-то вроде навязчивой идеи. Даже голод не так сильно мучил, хотя в последний раз что-то ел Водолей тоже довольно давно.

– Живой? – Первым в бывших душевых Водолею встретился лейтенант Трощинский. – Ай, красавец! Как ты уцелел?

– На рефлексах, – Водолей пожал офицеру руку. – Рядом взорвалось, я и нырнул… туда. Там отлежался и обратно.

– Дважды красавец, – Трощинский хмыкнул. – Раз было где отлежаться, мог бы и не возвращаться.

– Не мог, – Водолей нахмурился.

– Чисто теоретически! – лейтенант поднял руки. – Без обид! Вон там капитан… иди.

Капитан Стрельцов сидел на корточках у маленького дымного костра и негромко беседовал о чем-то с человеком, лицо которого оставалось в тени. Особого энтузиазма или хотя бы командирской деловитости на лице у Стрельцова почему-то больше не отражалось. Он словно переложил груз ответственности на чьи-то плечи и теперь сидел совершенно опустошенный и усталый. Даже завидев Водолея, капитан не встрепенулся и не сменил выражение лица.

– О, Водолей, – без эмоций проронил Стрельцов. – Вернулся. Ну, теперь жизнь опять наладится. С навигатором-то спокойнее будет, шанс какой-никакой.

Последнюю фразу капитан явно адресовал недавнему собеседнику. Тот едва заметно кивнул, но к костерку так и не придвинулся. Похоже, он предпочитал до поры до времени оставаться в тени. Во всех смыслах.

– Я так и сказал, – заметил Парус. – А то народ совсем загрустил, когда Павел ушел. Теперь снова зашевелились, шепчутся там, судачат.

– Павел… – Водолей резко обернулся к Парусу, – ушел?! В каком смысле?

– Нет, нет, – Парус протестующе помахал рукой, – не волнуйся, не в том смысле ушел! В Новую реальность перешел. Мы его уговорили. Доказали на пальцах, что мертвый навигатор нам неинтересен, а все как раз к этому идет. Он, как видишь, проникся и отправился лечиться. Твои приятели ему помогли… эти… Гриша и блондинка.

– Надеюсь, там их не схватили, – сказал Володя. – Там зачистка шла по полной программе. Я кое-как ускользнул.

– Ну, раз они пока не вернулись… в принудительном порядке, – Стрельцов пожал плечами. – Будем надеяться, что прорвались.

– Отсюда стартовали?

– Из вестибюля метро, – помотав головой, ответил Парус. – Мы ж понимаем, в Новом мире этот стадион под колпаком. Наверняка и метро под контролем. «Строгино» – точно, но все-таки там шансов больше.

– А куда, до «Крылатского» надо было его тащить? – хмыкнув, спросил Трощинский. – До этой-то станции еле доперли гражданина Горбатова. Вот ведь отъелся, слоняра!

– Да чего рассуждать теперь? – Стрельцов махнул рукой. – Не проверишь все равно.

– Согласен, – Водолей вздохнул, – будем считать, что они прорвались. Парус сказал, изменилось тут многое. Многое – это что? Если честно, я думал, вы отсюда уйдете. Место ведь засвечено. Не опасно тут оставаться?

– Опасно, – Стрельцов кивнул. – Только передислокация еще опаснее. Пока тебя не было, на стадион набрела большая группа выживших. Они-то и предупредили, что дергаться опаснее, чем сидеть на месте. Дай им всем бог здоровья.

– Почему?

– А идем, покажу, – вызвался Трощинский. Он поднялся с корточек и ухватил Володю за руку. – Идем, идем. Только в штаны не наложи. Я до сих пор не понимаю, как нам удалось проскочить, когда мы Павла эвакуировали. Главное, и туда прошли, и обратно вернулись. Ну просто повезло в полный рост!

– Я не понимаю, – Водолей недовольно поморщился, уходить от костра ему не хотелось, но сопротивляться не стал, послушно поднялся и пошел следом за лейтенантом.

Трощинский остановился напротив пролома в стене и вскинул руку, указывая куда-то в глубь нереальной радужной завесы.

– Сейчас поймешь, – с ухмылкой пообещал лейтенант. – Смотри туда. В сторону стройки.

Примерно минуту Водолей честно пытался увидеть хоть что-то сквозь разноцветную мешанину рухнувшего с небес на землю полярного сияния, но затем сдался и помотал головой.

– Ничего не вижу.

– Ты присмотрись, присмотрись, – Трощинский снова ткнул пальцем. – Вон там забор, а правее здание недостроенное. Видишь?

Водолей не сразу понял, реально он увидел забор и здание или внушил себе, что видит их сквозь разноцветный колеблющийся занавес, но какие-то контуры он вроде бы различил.

– Вроде вижу.

– А теперь левее смотри.

– Пятно черное? – Водолей пожал плечами. – И что в нем страшного?

– Издалека ничего, – Трощинский усмехнулся. – Только странно. Все кругом переливается, а оно черное. А страшного пока ничего, это верно. Смотри дальше.

Трощинский вдруг уселся на край дыры в стене и свесил ноги наружу. После чего театрально трижды хлопнул в ладоши, выдержал секундную паузу и хлопнул еще три раза. А затем лейтенант резко подался назад и буквально кубарем скатился по осыпи из обломков и снега внутрь здания. Прямо к Володиным ногам.

Водолей помог Трощинскому подняться и в недоумении покачал головой.

– И что это за цирк?

– Ты на улицу смотри, не отвлекайся, – лейтенант кивком указал на пролом и сдал немного назад и влево, Водолею за спину.

И снова долгую минуту, а то и дольше, Водолею пришлось всматриваться в цветную завесу. Жгучий мороз заставил прикрыть нос воротником, а из глаз потекли слезы, и пока Водолей кутался и смахивал с ресниц подмерзающие слезинки, он пропустил главное, то, ради чего Трощинский и устраивал «цирк». Темное пятно, маячившее в глубине световой мешанины, вдруг резко увеличилось в размерах. Вернее, оно резко приблизилось к стадиону, и Водолей, наконец, понял, какой смысл вкладывал в свои предупреждения лейтенант.

Володе вдруг стало очень страшно. Огромное, бесформенное черное пятно висело точно напротив пролома, метрах в тридцати, и колыхалось по краям, словно черная косматая шаровая молния или абрис мифической головы Горгоны. И, подобно взгляду той самой мифической медузы, взгляд этого непонятного черного существа полностью подавлял волю и разум. Впрочем, глаз существа Водолей не видел и вообще не был уверен, что это именно существо, а не сгусток неведомой черной субстанции или энергии, но сути дела этот факт не менял. Черное существо гипнотизировало и внушало страх, это было главное.

Водолей с трудом преодолел охватившее его оцепенение и сделал пару шагов назад. Хотелось бежать, но тело вновь сделалось непослушным, как в зоне стазиса, да к тому же за спиной стоял Трощинский. Он подпер Водолея в спину плечом, и навигатору пришлось остановиться.

– Спокойно, – негромко, но отчетливо приказал лейтенант. – Сюда ему не войти. Дыши ровнее, расслабься.

– Это… – голос у Водолея резко сел, – что… такое?

– Хрен бы его знал, – на этот раз лейтенант обошелся без усмешек. – Людей в клочья рвут, если поймают. Но в помещения они не заходят, проверено. Даже если без дверей домишко остался или крыши у него нет. Или крыши этой отродясь не бывало… вот как здесь у нас, на стадионе, все равно не заходят. Будто бы против этой нечисти мелом очерчено по отмосткам всех зданий.

– Мистика… какая-то… – прохрипел Володя.

– А то! – лейтенант похлопал Водолея по плечу. – Понял теперь, почему лучше тут сидеть?

– И как долго?

– Ну, до утра точно, а там посмотрим.

– Ты сказал «они»… и сколько их?

– Говорят, много. Но лично я не больше десятка видел. Когда последняя группа беженцев к нам вломилась, как раз столько этих «аццких колобков» по их следам и катилось. Паника была, не приведи господь. Кое-как успокоили.

– А огнем не пробовали их отпугивать?

– Молодец, Водолей, – к Володе и Трощинскому подошел Стрельцов. – Быстро восстановился, даже соображать начал. Некоторые вон там до сих пор трясутся, как заячьи хвосты.

Стрельцов едва заметным кивком указал на костерок. У огня оставались Парус, неизвестный «из тени» и еще трое незнакомых Володе мужчин. Водолей для себя решил, что капитан намекает именно на человека из тени. Все остальные лиц не прятали и выглядели спокойными.

– Огнем не получается, – ответил Володе Трощинский. – Пулями тоже. Вроде бы фонарики им не нравятся, обычные, с галогеновыми лампочками, но это не достоверно. Издалека их не подсветишь, а близко подпускать – себе дороже.

– С галогеновыми? – Водолей на миг задумался. – Солнечного спектра? Вы потому и решили, что к утру эти звери могут исчезнуть?

– Исчезнут вряд ли, но попрячутся наверняка. Если мы, конечно, правы, и они реально дневной свет не любят.

– А будет он? – со вздохом спросил подошедший к товарищам Парус. – Сияние весь свет перекрыло. И дневной, и ночной.

– Загнул, «ночной свет», – Трощинский усмехнулся. – Взбодрись, Яша! Будет тебе и дневной свет не сегодня, так завтра. Обязательно будет!

– Может, к костру? – Водолей обхватил себя руками за плечи.

– Идем, – согласился Стрельцов. – Поговорим. До утра еще долго. Расскажешь нам в деталях, что к чему.

– Это можно, – Водолей кивнул и двинулся к костерку.

Свято место пусто не бывает, поэтому подсесть к костру удалось не сразу. Лишь когда сидевший в тени незнакомец подал знак, трое мужчин уступили свои места. Правда, и эта троица, и многие другие снова подошли ближе к дымному очагу сразу после того, как Водолей и офицеры присели у костерка.

Володю это устраивало. Спереди грел костер, а столпившиеся позади люди создавали защиту от ветра. Бушевавшая с вечера буря улеглась, но порывы ветра все равно то и дело врывались в убежище через разбитые окна и проломы в стенах.

Водолей протянул руки к огню и прищурился от дыма. Чем подкармливали костерок – непонятно, но горел он достаточно бодро и тепла давал много, разве что дымил чересчур сильно. Но этот недостаток Водолей был склонен ему простить. Все остальные относились к недостаткам очага также снисходительно. Люди жались к огню, стараясь не упустить ни йоты тепла. Казалось, они готовы даже вдохнуть весь дым, ведь он был тоже теплым. Пожалуй, Володя впервые в жизни очутился в настолько сплоченном коллективе. И это с учетом того, что никто друг друга толком не знал.

«А когда все только началось, люди, наоборот, шарахались друг от друга, как чумные. Теперь другое дело. Теперь все поняли, что в одной лодке и выжить смогут лишь сообща. И я в этой лодке навигатор. Хочешь не хочешь, придется соответствовать должности».

Пальцы немного отогрелись, и Володя спрятал руки в карманы, позволив и другим людям получить свою порцию тепла от костра. Секундой позже к очагу протиснулся какой-то интеллигентного вида мужчина в очках с охапкой лакированных обломков, при жизни это были два древних деревянных стула, и сидеть у костра стало еще приятнее. Даже потянуло, наконец-то, начать разговор. Правда, начал его все-таки не Водолей и не кто-то из офицеров. Стартовые реплики прилетели, как говорится, из толпы и адресовались «истопнику».

Народ поинтересовался, «откуда дровишки», много ли там еще ценного стратегического сырья, а затем начал рассуждать на тему поиска и разработки перспективных залежей энергоносителей. Сошлись на том, что надо идти на стройку, там наверняка найдутся леса, опалубка, поддоны и прочие деревянные конструкции, но идти туда до утра опасно. Вывод не вдохновил, но и не особенно расстроил, поэтому беседа не угасла.

– Тут ведь парк, деревья кругом, – сказал кто-то за спиной у Водолея. – Топорик бы.

– Все равно до утра лучше не высовываться, – сказал кто-то еще. – Да и нет топорика.

– Может, на пожарном щите есть?

– А ты его видел, щит этот?

– Нет, но должен же где-то быть.

– Не факт, – вступил в разговор лейтенант Парус.

– Веток-то по-любасу можно наломать.

– А вон там, слева, машины. Отсюда видно. Можно бензин слить.

– Утром, утром. Пока надо по стадиону пошарить. Может, лавки какие-нибудь…

– На трибунах сиденья.

– Они пластиковые, не сгодятся.

– Десять метров, не больше…

– До чего?

– Да вон, из-под снега торчит, прям отсюда видать, скамейка садовая, деревянная. Можно быстро туда и обратно.

– Не надо рисковать, продержимся.

– Да это ж секундное дело! Кто со мной?

– Отставить, – строго проронил капитан Стрельцов. – За периметр ни шагу. Даже на секунду.

– Рядом же!

– Отставить, я сказал.

– Не, ну ладно, я ж просто предложил. Да и зверья не видно.

– Зверье не дремлет, можешь не сомневаться. Только высунься, сцапает сразу.

– Откуда оно только взялось на нашу голову?

– Откуда все остальное, оттуда и зверье. Из преисподней.

– Да ну тебя, с твоей мистикой.

– А что, не так? Ты другое объяснение имеешь? Конец света наступил, вот и полезла нечисть изо всех щелей.

– А я на МКАД вообще жуть какую-то видел, – вступил в разговор кто-то еще. – Вроде зомби, что ли. Бродили такие, в рванье, грязные и морды серые, а вместо глаз дырки кровавые.

– Ой, да ладно заливать! Теперь все, как зомби, бродят. Обмороженные.

– А дырки откуда?

– Да привиделось. Может, от дыма глаза у них покраснели, а ты сразу накручивать… фантазер.

– А чего, могут и зомби, – поддержал кто-то «фантазера». – Раз уж пришел конец света, отворяй ворота.

– Это еще что, – сказал кто-то из «левофланговых», – я вот в метро хотел спуститься… вот где жуть. Трупаки кругом горами, и крысы с собаку размером. Одна тяпнула, хорошо, что за ботинок, не прокусила вроде. Кое-как успел свалить оттуда.

– Точно не прокусила? А то гляди, в крысу превратишься. Только с человека размером.

– Иди ты! Вот смотри, след на ботинке остался! Видишь?

– А мы в нормальный мир ходили, – вмешался в разговор мужчина слева от Володи. – Санька там остался, а меня обратно быки какие-то с автоматами вытолкали.

– В какой нормальный мир? – скептически хмыкнув, спросил мужчина с правого фланга.

– Ну, в такой… нормальный. Все там, как раньше было. И не холодно.

– По-моему, тут кто-то наливает. Признавайтесь, у кого фляжка со спиртом за пазухой? Или ты косячок забил?

– Ничего я не забил! Не только я там был. Спроси у других. Вы-то позже подтянулись, а те, кто давно здесь кукует, почти все там побывали.

– Я скорее в зомби поверю.

– Погоди… – человек, который рассказывал про неудачное путешествие в «другой мир», вдруг подался вперед, склонился и сбоку заглянул в лицо Водолею. – Вот же этот… проводник! Алло, земляк, скажи ему.

– Было дело, – негромко проронил Водолей.

– Ну, вот!

Из толпы тут же посыпались новые реплики.

– А подробнее можно?

– Да, что за другой мир?

– И как туда попасть?

– Чего мы тут сидим, если там все как раньше?

– С автоматами там, говорю же, – попытался вставить реплику «путешественник». – Санька побежал, так его прикладом в лоб.

– А других вообще расстреляли, – проронил еще кто-то из толпы. – Сам видел.

– Ни хрена себе!

– Не, ну пусть все равно расскажет! Эй, проводник, как туда попасть?

– Тихо! – приказал Стрельцов. – Никак туда не попасть! Верная смерть это!

– А тут что?! – возмутился «скептик» с правого фланга. – Верная жизнь, что ли? Зверье, мороз и зомби!

– Еще землетрясения и ураганы, мать их! – поддержал его кто-то из центра.

– Вот именно! Автоматчики все-таки не зверье и не ураган, с ними ведь договориться можно.

– Нельзя, сказано! – Стрельцов чуть повысил голос. – Глухие, что ли?

– А вы пробовали?!

– Тихо, я сказал! – капитан привстал. – Слушайте все! Сейчас проводник все расскажет! Тишина! Водолей, давай.

Угомонился народ не сразу, но это Володе было даже выгодно. Пока народ возмущенно гудел, Водолей успел собраться с мыслями. Рассказывать все подряд у него не было ни сил, ни желания, поэтому ему нужно было четко сформулировать самое главное. Вот как раз за то время, пока народ успокаивался, Водолей и успел нащупать верное начало своего доклада о текущей обстановке.

– Вы тут мистику упомянули… – Водолей начал негромко.

– Не слышно!

Володя с трудом поднялся, развернулся к толпе, откашлялся и повысил голос:

– Мистика, говорю, это фигня! Конец света наступил не из-за какого-то там злого волшебства. Его нам устроили.

– И кто эти сволочи? – иронично поинтересовался «главный скептик толпы».

– А вот это неизвестно. Знаю только одно, эти сволочи не мы. В смысле, не люди.

– Пришельцы, что ли?

– Не знаю. Но силища у них огромная. Только не в физическом смысле, а в научно-техническом. Сами посудите, они умудрились создать точную копию Земли вместе с обитателями, с нами, получается.

– Это и есть другой мир?

– Он самый. Правда, при копировании из программы были исключены события, процессы и факторы, которые сформировали на планете условия для Апокалипсиса.

– Стой, Водолей, не разгоняйся! – потребовал «скептик». – И попроще излагай. Получается, конец света сам наступил? А ты говоришь, устроили!

– И то, и другое. Дослушай.

– Да не перебивай ты! – донеслось из толпы.

– Условия для катастрофы давно зрели, это факт, – продолжил Володя. – В последнее время что-то вроде шаткого равновесия установилось в природе. Буквально одного толчка не хватало, чтобы все рухнуло. Но толчок этот должен был сильным стать, таким, чтобы сразу всю Землю затрясло. Вот этот толчок и обеспечили те, кто затеял копирование нашего мира.

– Все равно непонятно, что же было сначала, курица или яйцо? – проронил «истопник».

– Да умолкни ты, философ!

– Я не знаю, – Водолей пожал плечами. – Может, сначала катастрофа началась, только медленно, и программа во вражеском суперкомпьютере тут же резервную копию мира состряпала. Но некоторые мои товарищи уверены, что все гораздо хуже. Что именно копирование катастрофу подстегнуло. Ведь тут вот какое дело. Два мира, Старый и Новый, оригинал и копия, не могут существовать одновременно в одной реальности. Значит, Старый надо куда-то упрятать. А куда?

– В сундук! – проронил кто-то в толпе.

– Так и есть, – Володя кивнул. – Копия нашего мира заняла место оригинала, а сам он начал перемещаться «на карантин» в своеобразный пространственно-временной «карман», или в зону искажения реальности. В результате Копия теперь воспринимается посвященными в тему людьми как Новый мир, а Оригинал – как Старый. Также в ходу определения «основная» или «общая» реальность для Нового мира и «отчужденная», она же «локальная» реальность для мира Старой гибнущей Земли.

Володя взял секундную передышку, и паузу сразу же заполнил град новых реплик и вопросов.

– То есть вот для этой Земли? На которой мы?

– Для этой, для этой, не тормози.

– Прикол!

– А почему нас в Новую реальность не взяли? Мы чего, провинились?

– Ага! И кто там рулит теперь?

– Да, поди, опять олигархи спаслись, а на остальных им положить!

– Тихо! – снова прикрикнул Стрельцов.

– Все не так, – Водолей покачал головой. – Я ведь уже сказал. Просто это трудно понять… вернее – принять, вот вы и упустили этот нюанс.

– Мы постараемся! Поднапряжемся! Повтори!

– Вы все есть в Новом мире.

– Это как?!

– Я же сказал, Новая реальность – это копия Старой, только слегка подправленная. Природа в ней успокоилась почти, кое-какие ошибки человеческого фактора тоже исправлены. Вирусы искусственные, допустим, исчезли. Ну, и некоторых людей не хватает.

– Нас?

– Вы все там есть! Говорю же! Все, кроме навигаторов, вроде меня. Кроме проводников, если проще.

– Норма-ально! Нет, вы слышали, да? Мы все, типа, спаслись, но только в виде копий.

– Баян какой-то!

– Клонировали нас незаметно, что ли?

– Технология мне неизвестна, – Водолей развел руками. – Но факт остается фактом. Подавляющее большинство населения Земли живет и процветает… или бедствует, кто к чему привык… как и раньше. Для людей в Новом мире не было никакой катастрофы. Помните, как все началось? Как полярное сияние над всей Землей в прошлую полночь вспыхнуло, помните? Так вот, в Новом мире никто ничего этого не видел, поскольку аномальное сияние – это на самом деле и есть зона искажения реальности, в которую нашу Землю затягивает медленно, но верно. А в Новом мире всю ночь на небе только звезды с луной сияли, а утром солнце на обычном голубом небе появилось. Все как всегда. Люди спокойно выспались и утром на работу отправились.

– И все у них как раньше? – переспросил кто-то.

– Даже лучше. Я же говорю, еще и природа на поправку пошла.

– Ништяк! А мы чего, крайние?

– Получается, так.

– Пи-ипе-ец какой-то!

– Очень интересно, – недоверчиво заявил «главный скептик». – Значит, наши копии не желают нас спасать, чтобы не перегрузить эту Новую реальность? Меньше народа, больше кислорода?

– Догадливый, – хмыкнув, проронил Трощинский.

– Позвольте вопрос, господин Водолей, – вдруг вмешался в разговор «истопник», – а как вы обо всем этом узнали?

– Я ведь навигатор, – Володя пожал плечами.

– И что это значит?

– Я и мне подобные «навигаторы», по неясным причинам, не были скопированы, но зато обрели способность свободно переходить из одной реальности в другую.

– Это я уже понял, но вопрос был другой. Как вы узнали о копировании миров, о карантинной зоне искажения реальности и так далее? Может, вы имеете какое-то отношение к тем, кто всю эту кашу и заварил? К какому-нибудь исследовательскому центру. Ну, там… адронный коллайдер какой-нибудь… и прочее.

– Отставить охоту на ведьм! – Стрельцов все-таки поднялся в полный рост. – Не время сейчас! И вообще, как вы себе это представляете, гражданин? Какой, на хрен, коллайдер может такое сотворить? Думайте сначала, а потом говорите!

– Все, что я знаю, добыто из секретных архивов спецслужб, – Водолей кивком указал на Стрельцова. – Утечку информации обеспечил один журналист, внештатный корреспондент «МК». Вот у господина капитана спросите, он подтвердит.

– Что я подтвержу? – Стрельцов удивленно посмотрел на Володю.

– Третий освобожденный заместитель Директора ФСБ генерал Мазич, слышали о таком?

– Ну, слышал. Год назад его назначили. Специальные операции какие-то в его ведении были. Чем его команда занималась конкретно, никто не знал, даже в Центральном аппарате.

– Вот изучением возможности копирования реальности и занималась команда Мазича.

– Что-то хреново изучили, – сказал «путешественник», – раз предотвратить не смогли.

– А ты чего хотел? – вопросил кто-то из слушателей. – Они и теракты-то через раз предотвращали, а уж такую фигню… Ноль шансов было.

– Утешает, что они и сами напоролись.

– Как же! Себе-то они наверняка местечки в Новом мире откупили. Водолей, признайся, купили?

– Нет.

– Да ладно!

– Мазич и его команда тоже навигаторы. А навигаторы не были скопированы. Причин не знаю, но это тоже доказанный факт…

– Во, опустили вас! На уровень вирусов.

– Нас круче опустили.

– Погодите! Пусть продолжит, интересно же. Водолей, продолжай!

– Да, программа копирования пренебрегла нами, – Водолей невесело усмехнулся. – Но зато, пока Старая Земля не ушла слишком глубоко в зону искажения, навигаторы могут свободно переходить из мира в мир.

– А зачем? – снова оживился «скептик».

– Не ко мне вопрос, – Володя вновь развел руками. – Зачем-то. Не знаю.

– А почему? Почему ты вдруг стал навигатором, а я, например, не стал? Или вот он, или еще кто-то… почему так?

– Может, потому, что ты мудак? – вновь негромко проронил Трощинский.

– Что ты сказал?!

– Никто не знает, почему кто-то стал навигатором, а кто-то нет! – заявил Водолей, стараясь громкой репликой перекрыть возмущенный возглас обиженного «скептика» и тем самым погасить искру конфликта. – Это вообще не важно! Другое важно! Кто-то из навигаторов хочет спасти как можно больше народа из Старого мира, а кто-то не хочет и потому ставит на той стороне пулеметы.

– Тогда это они мудаки, – заметил «путешественник». – Саньку жалко. Даже если в том мире его копия живет и здравствует. Все равно жалко.

– Я не понимаю, почему ваши, так сказать, коллеги не хотят видеть нас в Новом мире? – спросил «истопник». – После первого же удара стихии население нашего мира уменьшилось вдвое, это как минимум. Они опасаются, что Новая Земля не сумеет прокормить «полтора», так сказать, человечества? Но ведь мы будем работать, осваивать новые площади, ресурсов вполне хватит.

– Я тоже так думаю, но у генерала Мазича свой взгляд на эту проблему, – Водолей вздохнул. – Собственно, в этом и заключается суть конфликта, который возник между нами и Мазичем, а также посвященными в тему коллегами генерала в спецслужбах других стран. Мы намерены спасти максимум народа из Старой реальности, а генерал Мазич и его товарищи убеждены, что в ковчеге Новой реальности ровно столько мест, сколько проживает людей-копий в Новом мире. Стоит только перегрузить «ковчег», и он пойдет ко дну. Поэтому генерал Мазич и компания раз и навсегда решили для себя моральную проблему гибели «исходников» в пользу благоденствия «дублей». И поэтому же Мазай и товарищи взяли на себя миссию «контрнавигаторов», поставили перед собой главную задачу: не допустить проникновения из гибнущего Старого мира в благополучный Новый «лишних» людей, ведомых навигаторами.

– Благородными, но недальновидными, – добавил «истопник». – По их мнению, конечно.

– Именно так.

– Точно мудаки, – со вздохом резюмировал «путешественник». – Самих бы их к стенке и из пулеметов… блин!

– Но разве нельзя переубедить этого генерала?! – вновь вмешался «скептик». – Не полный же он… тупица!

– Возможно, Мазич знает нечто, о чем не догадываемся мы, – предположил Водолей.

– Вы что, господин навигатор, теперь защищаете его?! – возмутился «скептик». – Я не пойму, так вы за нас или за него?!

– Просто стараюсь быть объективным, – парировал Володя.

– А мне кажется, вы готовите для себя оправдание! Решили дать задний ход?! Конечно, вам это просто сделать, вы же навигатор!

– Отстаньте, а? – Водолей поморщился. – Зачем бы я возвращался, если решил дать задний ход? Просто, чтобы победить врага, надо знать, как он мыслит. Стрельцов, я не прав?

– Все верно, Водолей, – согласился капитан. – А вы, гражданин, прекратите истерику! Лучше по теме еще что-нибудь спросите.

– Мне надо осмыслить… – «скептик» махнул рукой. – Вон, пусть философ спрашивает.

Он кивком указал на «философа-истопника».

– Я тоже пока воздержусь, – «истопник» покачал головой. – Довольно объемная информация, не сразу укладывается.

– Тогда перекур! – объявил Стрельцов. – Позже продолжим, если получится. Водолей, можно тебя на минутку?

Володя покинул теплый круг более-менее нормального света от костра и шагнул в зону разноцветных сумерек. Стрельцов поманил Водолея за собой. Они отошли не слишком далеко, но вполне достаточно, чтобы их никто не услышал.

– Ты, Володя, поаккуратнее с выводами, – доверительным тоном заявил капитан. – Бесплатный совет на будущее. Факты излагай, а мысли свои при себе держи. Понял?

– Почему? – Водолей нахмурился. – Я что-то лишнее болтаю?

– Ты не обижайся. Это я тебе как старый оперативник советую. Лишнее не лишнее, а кое-какую информацию лучше придерживать до поры до времени. И козырь в рукаве останется на всякий случай, и вообще… кто знает, какие личности в темноте… отставить… в этой вот радужной хренотени прячутся?

– Мазаевские шпионы?

– Может, и мазаевские шпионы, – Стрельцов кивнул. – Ты пойми главное, Владимир Михайлович, это не маневры и не спасательная операция. Все теперь по-серьезному будет. По-военному.

– Гражданская война?

– Ну, гражданской ее, наверное, неправильно называть…

За спиной у Водолея послышались шаги, и Стрельцов, взглянув на приближающихся людей, осекся.

– Очень интересная политинформация, гражданин Водорезов, – обогнув костерок справа, к Водолею и капитану неспешно подошел незнакомец «из тени». – Поверить в ваш рассказ, конечно, непросто, но другой внятной версии происходящего у нас нет. Так что… пока придется пользоваться вашей.

Наконец-то Водолей сумел рассмотреть лицо загадочного незнакомца. Подошедший к Володе человек выглядел внушительно даже в слабых отсветах костра. Дорогая, хорошо подогнанная одежда, серьезное выражение на холеной физиономии, строгий взгляд. И свита у него оказалась серьезная, человек десять, да все, как на подбор, ладно скроенные, рослые и при специальном оружии. Ну, и реакция капитана Стрельцова на эту компанию тоже оказалась особой. Офицер скромно отошел в сторонку и замер в полустроевой стойке. До Водолея вдруг дошло, почему Стрельцов выглядел таким опустошенным и усталым и командовал, только когда требовалось управлять толпой. Все реальные властные полномочия он еще до возвращения Водолея передал этому вот «человеку из тени». Короче, сомнений не осталось, перед Водолеем возникло какое-то высокое начальство. Слушало, слушало, сидя «на балконе», и наконец снизошло. Такая честь!

– Пользуйтесь на здоровье, – пробормотал Водолей.

– Отойдем, – холодно предложил незнакомец. – Остались вопросы.

Вообще-то отойти было некуда, разве что выйти на улицу, ведь все помещения были набиты людьми под завязку. Но эта нестыковка не превратилась в проблему. Бойцы из свиты высокого начальника быстро очистили небольшую комнатку в правом крыле и даже успели навести в ней подобие порядка – выкинули часть инвентаря, который захламлял каморку, и зажгли пару химических фонарей. Водолей без труда понял, что уже бывал в этой комнатке. Именно сюда, только в Новой реальности, его, контуженного, притащила Юля, и именно оттуда он вернулся в Старый мир. Просто сейчас в инвентарную каморку его привели по другим коридорам, да и ядовито-зеленое освещение делало ее почти неузнаваемой.

– Располагайтесь, – незнакомец указал Водолею на хорошо знакомую клеенчатую кушетку.

Володя послушно сел и почему-то покосился на стеллажи для инвентаря. Мячики и основная масса хлама исчезли, а вот бита, которую предлагала взять с собой Юля, по-прежнему стояла в углу, справа от большого стеллажа. Нет, Володя не собирался хвататься за эту палку и оказывать сопротивление. Во-первых, хотя большой начальник и его свита выглядели устрашающе и разговаривал этот человек довольно холодно, ноток враждебности в голосе незнакомца Володя не услышал. Во-вторых, оказывать сопротивление таким волкодавам все равно представлялось бесполезным занятием. Так что фактически бита годилась лишь на поддержание костра.

– Вы, наверное, узнали меня, – небрежно проронил высокий начальник.

– Лицо знакомое, – Водолей едва сдержался, чтобы не отпустить какую-нибудь едкую реплику.

Конечно, он узнал этого павлина! Советник президента… теперь, наверное, следует добавлять «бывший»… по экономическим вопросам господин Шуйский. Телевизор смотрим, в Интернете ориентируемся, как не узнать? Вот только относиться с пиететом… увольте. И раньше не стал бы, а уж теперь и подавно. Ну, разве что с опаской, да и то, пока поблизости охрана с автоматами.

Скорее всего, Шуйский все это отлично понимал, поэтому пересилил себя и «снизошел» еще на одну ступеньку.

– Шуйский Олег Викторович, глава администрации.

– Даже так? – Водолей все-таки не удержался от иронии, но Шуйский пропустил его реплику мимо ушей. – Водорезов Владимир Михайлович, навигатор.

Начальство сдержанно кивнуло, но руки не подало. Наверное, в отместку за реплику.

– Ситуация непростая, поэтому без предисловий, Владимир Михайлович. Пока нет никакой связи ни с Кремлем, ни с Белым домом, мне придется исполнять обязанности руководителя… скажем так… высшего уровня для всех уцелевших граждан. По крайней мере, для тех, кто будет находиться поблизости, – поспешно уточнил Шуйский, видимо, сам испугавшись, насколько высоко забрался в своих умозрительных властных притязаниях.

– Это очень большая ответственность, – Водолей, как сумел, спрятал ухмылку.

– До сих пор я был уверен, что возникшая проблема имеет естественный характер, – Шуйский формулировал свои мысли заковыристо, но без напряжения. Вот что значит бюрократическая школа «высшего уровня»! – Но после того, как нас атаковали эти черные твари, мне пришлось пересмотреть свою позицию. Если точнее – внести корректировку: проблем две, одна естественного, другая необъяснимого, возможно, мистического происхождения. Но вот появились вы, и в ситуации возник новый тренд…

Начальник все-таки взял паузу. Что ж, Водолей его понимал. Одно дело сплетать вуаль из казенного пустословия, сидя в Кремле или в пресс-зале «Интерфакса», и совсем другое – формулировать свое личное отношение к реальной проблеме. Даже к трем проблемам, в этом плане Володя был полностью согласен с Шуйским. Задача не из простых.

– Согласен, Олег Викторович, именно тренд, – помог начальству Водолей. – Ситуация имеет один корень, но развивается не прямолинейно, а зигзагом. Правда, в целом вектор направлен в сторону ухудшения.

Услышав знакомую казенно-деловую речь, Шуйский заметно оживился. Ему стало ясно, что с Водолеем можно говорить на привычном языке, а не адаптировать свои мысли «для населения». Администратор даже как-то расслабился. Наверное, будь на нем галстук, он сейчас развязал бы узел.

– Остается много непонятного, Владимир Михайлович, – признался Шуйский. – Катастрофа, ее причины и предпосылки, стоящие за кулисами силы, их реальный потенциал, происхождение и истинное назначение черных тварей… очень много всего. Но это теория. А на практике перед нами стоит главный и единственный вопрос – как выжить? Если вы говорили правду, шанс у нас имеется, но его придется… отвоевать. Я правильно понял?

– Я не предлагал воевать, – Водолей отрицательно помотал головой.

– Но и в перспективность переговоров с навигаторами на той стороне вы тоже не верите.

– Не верю. Я встречался с генералом Мазичем и понял, что это за фрукт. На переговоры он не пойдет.

– Но шанс у нас один, это переход в Новую реальность.

– Да.

– В таком случае альтернативы нет. Только отвоевать свой шанс.

– Вы плохо представляете, что такое Новая реальность, Олег Викторович…

– У меня все в порядке с воображением, – строгим тоном перебил Водолея Шуйский.

– Простите, я неудачно выразился! – Водолей ничуть не стушевался и даже поднажал. – Но все-таки выслушайте! Фактически вы предлагаете воевать не просто со своими согражданами, а с самими собой. Как вы считаете, что предприняла бы ваша точная копия, окажись в вашем положении? Не утруждайтесь, отвечу сам! То же самое! Именно потому, что Олег Викторович Шуйский, который в Новом мире по-прежнему занимает высокий пост в Кремле, ничем, кроме жизненного опыта последних суток, не отличается от вас. Стоит Мазаю узнать, что вы возглавили партизанское движение в Старом мире…

– Кому, простите?

– Генералу Мазичу. Среди навигаторов его называют Мазаем. Так вот, как только он узнает о вашем участии, ваша копия тут же будет приглашена на Лубянку. А теперь представьте, что вы – это ваш двойник и что генерал ФСБ, замдиректора службы, серьезный человек, посвящает вас в эту вот тайну и просит выступить в качестве эксперта, способного предугадать все действия «прототипа» из Старого мира. Как вы отреагируете?

– Вряд ли я поверю даже генералу.

– Не вопрос! Он ведь навигатор. Мазай без проблем устроит вам экскурсию в Старый мир. Подморозите уши, увидите здешний хаос и сразу поверите. Что дальше?

– Пожалуй, соглашусь.

– Вот именно, согласитесь. И даже не потому, что проникнетесь мазаевской теорией о недопустимости перегруза «ковчега». Вам просто не захочется иметь конкурента в Новом мире. А еще вами будет двигать скрытая обида, уязвленное самолюбие. Как это так, вы копия, а он прототип?!

– Не перегибайте, Водорезов! – Шуйский вспыхнул, но довольно быстро взял себя в руки, честь ему и хвала.

– Простите, Олег Викторович, меня занесло, но ведь я пропустил ситуацию через себя. Я сам относился бы к ней ровно так же. Простите еще раз.

– Хорошо, прощаю, – Шуйский нехотя кивнул. – С условием, что вы больше не будете играть в доморощенного психолога.

– Обещаю.

– Хорошо, – задумчиво повторил Шуйский. – Пожалуй, вы правы, насчет противодействия. Воевать практически с самими собой будет непросто. Но все-таки вы меня не переубедили. У нас нет выбора.

– В таком случае, хотя бы подготовьтесь, – Водолей вздохнул. – Наша первая попытка провалилась именно потому, что была спонтанной.

– Вы сказали, что на той стороне вас ждали пулеметы. Этот факт не слишком вяжется с тем, что вы сейчас сказали. Будь ваша попытка действительно спонтанной, Мазай… э-э… генерал Мазич не успел бы организовать заслон.

– Вот почему я и советую тщательно подготовиться. В первую очередь проверить людей, которые будут посвящены в план операции. Нас встретили, потому что кто-то предупредил Мазая. И сделал это сразу, как только у нас возникла идея прорваться. На сборы, агитацию и урегулирование мелких недоразумений мы потратили около часа, затем еще полчаса выстраивали колонну. Полтора часа – вполне достаточная фора.

– Исключить шпионаж будет непросто, – Шуйский нахмурился. – Может быть, вы поможете? Ведь шпион – это явно кто-то из навигаторов.

– Мы не чувствуем друг друга, если вы на это намекаете, – Водолей сдержанно улыбнулся. – Мы ведь не бессмертные горцы, как в том сериале. Навигатором может оказаться кто угодно, и пока он не нырнет в другую реальность, вы его не вычислите. Но чтобы он нырнул, придется устроить какую-то провокацию. Вы предлагаете организовать поголовные проверки? Какие? Поставить всех к стенке и дать очередь поверх голов? Кто исчезнет, тот и шпион?

– Это вы предлагаете, – заметил Шуйский. – Такая провокация сработает от силы один раз, да и то… если шпион – любитель. Профессионала на такую наживку не поймать.

– Других предложений у меня нет, – Водолей развел руками. – Но я точно знаю, что это лишь первая проблема на пути в Новый мир. С каждым шагом их будет становиться все больше. А уж на той стороне их и вовсе – не перелопатить. Вот, допустим, прорвались вы, закрепились на каком-то плацдарме. Что дальше?

– Мы рассосемся.

– Выловят в два счета.

– Если мы ничем не отличаемся от копий, выловить нас будет непросто. И потом, как определят они, кто есть кто?

– Пометят дублеров.

– Как?

– Масса способов. Возможно, Мазай уже подстраховался и прямо сейчас на всех насосных станциях в водопроводную воду добавляется какое-нибудь безвредное, но стойкое вещество. Или еще какие-то меры принимаются, не знаю. Так что, поймав двойника, Мазай не будет особо напрягаться. Возьмет кровь на анализ, и вопрос закрыт.

– Будем пить воду сразу по прибытии.

– Олег Викторович, я ведь просто привел пример, пофантазировал!

– Я понял, Владимир Михайлович. Я все понял. Но это никак не повлияет на мое решение. Убежден, когда ситуацию оценит президент, решение будет тем же. Мы отвоюем свое право на жизнь. Мы прорвемся в Новый мир.

– Вы погубите всех, кто еще жив, если пойдете на прорыв.

– Выбора нет!

– Выбор есть!

– Так предложите!

– Я пока не знаю…

– Тогда не мешайте тем, кто знает, господин Водорезов! – Шуйский встал. – С этой минуты вы назначены моим помощником. Вам будут предоставлены особые полномочия… и выделена личная охрана.

– Премного благодарен, – пробурчал Водолей, тоже нехотя поднимаясь с кушетки. – Но охрана – это перебор.

– В самый раз, – Шуйский кивком указал на двоих парней с автоматами, которые все время беседы стояли у двери.

– Как скажете, – сдался Водолей.

Шуйский, не прощаясь, развернулся и пошел к выходу.

– По красной схеме, – негромко проронил Шуйский, проходя мимо охранников.

Парни почти одновременно кивнули. Затем один аккуратно прикрыл за начальством дверь и встал в проеме, а другой сместился к стеллажам. После чего оба направили автоматы на Водолея и замерли, как два истукана.

«Вот тебе и охрана! – Володя снова сел на кушетку и покосился на стволы. – Скорее конвой! И что это за «красная схема»? Что это может означать? Вроде «красного» уровня опасности? То есть Шуйский пометил меня как опасного преступника, и назначение на должность его помощника – это сладкая оболочка горькой пилюли. На самом деле он мне ни на грош не доверяет и боится, что я соскочу с поезда на ближайшей стрелке? Видимо, так и есть. А иначе зачем бы он меня тут запирал, да еще под прицелом? Вот влип! Но ведь не соскакивать же теперь, на самом-то деле. Да, планируя новый прорыв, да еще и встречный бой, Шуйский рискует повторить нашу ошибку. Рискует положить массу народа. Но, ведь если ничего не предпринимать, весь народ поляжет здесь. То на то и выйдет. И другого варианта пока нет, тут администратор прав. Получается, деваться некуда, мне в любом случае придется ему помогать. Иначе зачем вообще возвращался? Но почему же так свербит где-то глубоко внутри, почему не покидает ощущение, что другой выход все-таки есть? Почему?! Может, все дело в мысленной установке на три дня, которую дал Павел, когда посвящал меня в тему? Он был уверен, что от начала перемещения Старого мира в зону искажения реальности до окончательного разрыва связи между мирами пройдет не меньше трех суток. Так, может, интуиция подсказывает, что есть не какой-то конкретный выход, а пока еще имеется время на его поиски? Что ж, это тоже неплохой вариант. Во всяком случае, стоит его проработать».

Вариант на первый взгляд был действительно неплохой, оставалось лишь понять, где и как искать пресловутый «выход». В Новой реальности – это без сомнения, но где конкретно, кого подключать, с кем советоваться и откуда брать недостающую информацию? В том, что проблема именно в недостатке информации, Водолей тоже не сомневался.

«Может получиться, что потрачу время зря, от этого не застрахуешься, но тут уж как повезет. Значит, так тому и быть. Пойду «искать вчерашний день». Шуйский, конечно, обидится, но это вопрос десятый. Все равно ничего плохого не сможет сделать. Ни мне, ни окружающим. Главное, мне самому вовремя сориентироваться и не сделать хуже. Ведь если стихия снова разбушуется или появятся твари, которые не брезгуют заползать в здания, получится, что я всех подставил, занимаясь теорией вместо практики».

Володя еще несколько минут повертел свою идею так и этак, но других существенных недостатков в ней не обнаружил. При рассмотрении ситуации с любого бока вывод получался один, все решает время.

«Если разбить оставшиеся сорок часов на отрезки и в контрольные сроки нырять в Старую реальность, все может получиться в лучшем виде».

Первый отрезок Водолей определил как время до восхода, около шести часов. Затем ему следовало вернуться и проверить обстановку.

«Пусть это и будет «горизонтом планирования». А там посмотрим. Отсчет пошел».

Водолей сделал вид, что собирается потянуться и слегка размяться. Парни наблюдали за его телодвижениями равнодушно, явно не опасаясь, что охраняемый, он же подконвойный субъект выкинет какой-нибудь фокус. Оно и понятно, ведь эти бойцы еще ни разу не видели, как навигаторы исчезают. И даже если вслушивались в речи Водолея там, у костра, бойцы вряд ли поверили во все им сказанное. Миры, реальности, переходы… чушь собачья. А вот если клиент дернется к двери или попытается напасть на конвой, вот тогда он получит по полной «красной схеме», мало не покажется. Именно такие соображения буквально читались в глазах у конвоиров, просто бегущей строкой мелькали.

Что ж, Володе ничего другого и не требовалось. Он заложил руки за спину, как человек, который собирается походить немного взад-вперед, чтобы лучше думалось, и сделал безобидный шажок вдоль кушетки. Как говорится, «маленький шаг человека, огромный шаг человечества». Сравнение на первый взгляд сомнительное, но разве перемещение между реальностями менее серьезное мероприятие, чем высадка на Луну? Водолей был убежден, что даже более серьезное. А то, что не надо никуда героически лететь, так это только плюс…

…«Лететь не надо, зато будь любезен героически протиснуться! – пришла мысль, когда Водолей очутился в зоне стазиса. – Чертово желе!»

Володя сделал мучительный шаг вперед, затем еще один, третий, и вдруг понял, что на этот раз идти через странную зону гораздо легче. Нет, «чертово желе» не стало жиже. Просто Водолей теперь знал, как сквозь него проходить, а еще ему показалось, что мышцы реагируют на приказы заметно быстрее. Натренировался, что ли? Или просто стал быстрее соображать?

«Но разве скорость прохождения нервных импульсов зависит от скорострельности соображалки? Вряд ли, но факт ведь налицо! Явно быстрее иду, чем в первый раз».

Открытие вдохновило, и Водолей поднажал еще немного. И снова ему все удалось. Скорость передвижения возросла еще на четверть метра в минуту. Мизер, но все равно приятно.

Впрочем, в бочку меда тут же плюхнулась ложка дегтя. Параллельно со скоростью передвижения увеличилось и расстояние, которое пришлось Водолею преодолеть, а вернее – время пребывания в «тамбуре». Зона стазиса стала заметно шире… или дольше, трудно подобрать верное определение. Чего, в общем-то, и следовало ожидать. Так что, в целом, на путь из Старой реальности в Новый мир Водолей потратил почти столько же времени, сколько и в прошлый раз.

«Интересно, «столько же» – это сколько, если в реальном времени? Минуту, секунду, час? Надо было засечь».

К сожалению, точно засечь потраченное время Володя не мог, но в качестве утешительного приза ему предлагалось косвенное подтверждение теории, что в зоне стазиса время замедленно в той же степени, в какой приторможены и реакции человеческого организма. В «старой» части тошнотворно раздвоенной картинки, которую Володя наблюдал все время перехода из мира в мир, оставались бойцы, которые наконец-то начали реагировать на исчезновение Водолея. Тот, что стоял у двери, нажал на спусковой крючок, и в сторону Водолея полетели одна за другой две пули. Но летели они медленно и даже вращались как-то лениво, а пороховая вспышка вовсе «зависла» у дульного среза автомата. В общем, никакой угрозы для него автоматный огонь не представлял.

«Значит, я все-таки правильно понял, что означает «красная схема». И Шуйский, сволочь, получается, не сильно мне поверил. Или поверил, но решил, что сможет найти других навигаторов, если потребуется. Более сговорчивых и лояльных.

Ну, а что, вот поднимут материалы, оставленные Мазаем в Старом мире, и отыщут другого навигатора. Для этого, правда, придется поутру на Лубянку сгонять, да и навигаторов в Москве почти не осталось, но если не в Москве, то поблизости точно отыщутся. Павел и Юля говорили, что в Сети этих товарищей засветилось немало. Так что это вопрос времени.

Господин Шуйский вполне разумно уцепился за возможность с минимальными затратами времени и сил заполучить готового навигатора, но на самом-то деле свет не сошелся клином ни на мне, ни на ком-то еще из моих коллег. Пока до нас до всех не добрались бойцы Мазая, выбор у «старого» начальства имеется, и немалый. Шуйский понимает это не хуже меня. Другой вопрос, что едва ли половина навигаторов смогла без подсказки осмыслить и, главное, применить свой неожиданный талант. Но одновременно это значит, что те, у кого чисто рефлекторно, с перепугу не получилось перейти в Новый мир, до сих пор остаются в Старой реальности и никуда из нее не денутся. Остается только один вопрос: живы они или нет? Но и это теперь вопрос Шуйского, а не мой.

Короче, хрен с ним, с Шуйским! Пусть теперь сам крутится, как может. Найдет кого-нибудь, флаг ему в руки, а я, даже если вернусь ни с чем, не стану ему помогать! Как сталкер, буду работать: тайными тропами людей переводить, по одному, по двое. Сколько успею, столько переведу, а загубленные души пусть на совести Шуйского остаются!

Хотя о чем я думаю! Какая у него совесть?! Вот меня потом совесть замучает, это да, а его… вряд ли. Он ведь не человек, бюрократическая машина. Люди для него вроде камней мостовой, он по ним ездит. А вместо совести у него «красные схемы» и прочие алгоритмы в бортовом компьютере».

Пули пролетели только половину пути, когда Водолей сделал последний шаг и буквально вывалился из зоны стазиса в Новую реальность…

Москва, 21 декабря 2012 года

«Если после сорока вы проснулись и у вас ничего не болит, значит, вы умерли». Есть у закоренелых пессимистов такая поговорка. Майор Гуськов никогда не относил себя к этой категории граждан, хотя не причислял себя и к оптимистам. На жизнь он всегда старался смотреть с промежуточной точки зрения. Как в другой не менее известной поговорке: «Оптимисты изучают английский язык, пессимисты – китайский, а реалисты изучают автомат Калашникова». Вот позицию этих реалистов-практиков Гуськов обычно и занимал. Но сегодня, похоже, ему предстояло сделать новый выбор жизненной позиции. Ведь он не просто проснулся и у него ничего не болело. Он вышел из глубокого нокаута, состояния, близкого к коме, а самочувствие неожиданно оказалось почти в норме. Легкое головокружение, такая же легкая головная боль и тошнота, плюс небольшое дрожание рук, тремор по-умному. Вот и все проблемы со здоровьем. Чем не повод для оптимизма?

А ведь досталось майору действительно неслабо. Это подтвердили специалисты-взрывники из Конторы. Но врачи в «Склифе», которые наблюдали за Гуськовым весь остаток ночи, наотрез отказывались верить доблестным саперам. Майор сам слышал, как в коридоре у дверей реанимационной палаты перешептывались доктора и старые коллеги Гуськова, прибывшие навестить пострадавшего.

По словам врачей, Гуськов получил средней тяжести сотрясение мозга, а подозрения насчет перелома шейных позвонков или взрывной баротравмы вообще не подтвердились. Внутренние органы и кости целы. Все обошлось, что называется, малой кровью. Даже вообще почти без крови.

«Но ведь майор находился в зоне стопроцентного поражения, – не унимались саперы. – Да, взрывное устройство не имело оболочки и не было начинено поражающими элементами, но Гуськов все равно запросто мог погибнуть!»

«Какая зона стопроцентного поражения, о чем вы говорите?! – упорствовали врачи. – Банальная «комоция эт контузия». Его только встряхнуло и вырубило, чтоб вам было понятнее. Мы провели все необходимые исследования! Кроме сотрясения, никаких проблем со здоровьем у майора нет!»

Гуськов точно знал, что медики не врут, они действительно полночи катали его на процедуры и анализы, даже засунули майора целиком в какой-то мудреный медицинский сканер… или как его там… короче, обследовали по высшему разряду. А когда закончили, только развели руками: ничего внутри у Гуськова не порвалось, селезенка и прочий ливер оказались в порядке, и никаких переломов не обнаружилось. Синяки на теле – ерунда, сотрясение мозга – «лежачее», но тоже терпимое, без гематомы, а пара царапин от «шрапнели» из штукатурки, кирпичных осколков и прочего строительного мусора – вообще не в счет. Вот и вся история болезни. Невероятно, но факт.

Но для надежности Гуськова все равно следовало «понаблюдать», как выразились врачи, и вот в этом коллеги майора с ними согласились. Из их разговора за дверью палаты Гуськову стало ясно, что собеседники сошлись на том, что до Нового года герою стоит поваляться на больничной койке. Незаконченных дел у него, конечно, осталось много, о чем прозрачно намекнул в телефонном разговоре с главврачом лично генерал Мазич. Однако дела делами, но здоровье дороже. И генерал, и дела потерпят.

Так решили бывшие сотрудники Гуськова по региональному Управлению. Но сам пострадавший имел на этот счет особое мнение. Ведь, в отличие от врачей и коллег, он знал, что времени в запасе на самом деле мало, и терпеть ни само время, ни генерал Мазич не будут. Вот почему Гуськов не стал дожидаться распоряжения Мазая и затребовал у персонала свои вещи. А заодно попросил позвать кого-нибудь из новых коллег, чтобы выяснить, какие произошли изменения в оперативной обстановке.

К удивлению майора, докладывать вызвался не кто-то из проверенных и опытных подчиненных генерала Мазича, а старший лейтенант Локтев. Впрочем, и это было объяснимо. Наименее пострадавший во время злополучного рейда в Старую реальность боец из команды Гуськова, видимо, тоже сообразил, что спокойно отлежаться Мазай не даст никому из посвященных в тайну раздвоения реальности, и потому добровольно вернулся в строй.

Выглядел Локтев, как обычно, бодрым и слегка беспечным, выражался на грани фола, но кое-какой отпечаток ситуация на него все же наложила. Локатор, как его называли друзья, почти не хохмил и более-менее фильтровал речь. Может быть, сказывалось отсутствие веселого напарника – лейтенанта Трощинского? Или же Локтев пусть и не подавал вида, но осознал, насколько все серьезно? Или все вместе? В любом случае, Гуськов был рад, что связным оказался именно Локатор. И привычно, и доверия ему больше, чем новым коллегам. И вообще один свой боец всегда лучше двух чужих.

– Рассказывай, Семен Семеныч, – приказал Гуськов, одновременно изучая дыры на принесенной медсестрой одежде. – Поистрепалась, однако, одежка. А еще вчера как новая, была.

– Так я уже сгонял, – Локтев выразительным взглядом окинул свою одежду, а затем подвинул командиру икеевскую синюю сумку с завязанными длинными ручками.

До Гуськова только сейчас дошло, что Локатор небрежно накинул белый халат поверх зимней полевой униформы, а не привычной гражданской одежды. И куртку он бросил в углу не «цивильную», а полевую, утепленную. В общем, Локтев правильно подготовился к новому «раунду» схватки с навигаторами. И, похоже, предлагал командиру поступить так же.

– Казенка? – уточнил Гуськов.

– Она самая, зато целая и чистая. Полный зимний комплект. Вот только ботинки пришлось наугад хапнуть, запутался, какие ваши, а какие Стрельцова. У вас сорок четвертый?

– Сорок пятый, – Гуськов развязал узел и вынул из баула теплую полевую куртку. – Не важно, я в своих останусь, они теплее казенных. Оружие прихватил?

– Так точно, вот ваш запасной, – Локтев положил на тумбочку пистолет Гуськова. – Самсонов, когда отсюда вернулся, пушку нашел, хотел в оружейку сдать, но я перехватил. Прикиньте, гад, по чужим столам шариться вздумал! Опять обострение у него, «начальника врубил». А вот магазины… пять штук, больше у вас в столе не было. И вот еще… картонки.

Локтев выложил рядом с пистолетом снаряженные магазины и две картонные пачки с патронами. Больше в столе у Гуськова, что стоял в кабинете их группы, действительно не было. И майор сейчас впервые пожалел, что не такой запасливый, как Игорь, или не такой фанатик, как Струков, коллеги из соседнего отдела. Игорь всегда держал «неучтенку» в количестве десяти пачек просто «на всякий случай», а Струков коллекционировал патроны, поскольку каждый вечер спускался в тир, это была его «одна, но пламенная страсть». Короче, как теперь понимал Гуськов, оба вольно или невольно поступали правильно, когда рисково забивали столы и сейфы в своих кабинетах неучтенными боеприпасами. По нынешним временам приличный боезапас им точно не помешает. Имеются в виду Игорь и Струков из Старого мира, конечно.

– Меня Самсонов навещал? – удивился майор.

– Ну да, изобразил заботливое командование, – Локтев хмыкнул. – Я ж говорю – обострение. Понял, что может очки заработать, вот и мозолит всем глаза. При начальстве кудахчет, а при нас брата по оружию из себя корчит. Даже высказался осторожно, мол, мы сотрудников не бросаем, если они откомандированы куда-то. А где эти новые коллеги из Центрального аппарата? Почему до сих пор не навестили героически пострадавшего офицера? Потом, когда я у него ваше оружие перехватил, он давить начал, как атмосферный столб. Все мозги мне расплющил с расспросами своими. Что у нас за дела, да с кем, да за какие заслуги нас вдруг в ведение Центрального аппарата перевели и засекретили?

– И что ты ответил?

– Ничего, – Локтев пожал плечами. – Послал его вежливо – и все ответы.

– Рассердился?

– Самоса? – Локтев хмыкнул. – Еще как! Чуть не загрыз меня. А я ему: чего ты слюной тут брызжешь? Вот вернусь в твое подчинение, можешь меня разжаловать, мне не привыкать. А пока я в ведении Центрального аппарата, ты мне не начальник и вообще никто, умойся!

– Представляю, как он рассвирепел, – Гуськов покачал головой.

– Да его чуть не парализовало от злости, – Локтев рассмеялся. – Вот уж я оттянулся. Никогда так не кайфовал.

– Хорошо, что я к тому времени не очнулся. Ладно, бог с ним. Рассказывай, что в мире делается?

– «Стабильности нет», – ответил Локтев, подражая интонациям Трощинского – большого любителя цитировать фильмы и говорить фразами из рекламных роликов.

– Я имею в виду – по нашей теме, Локатор, – Гуськов вытащил из сумки униформу и начал одеваться. – Как ты с «больничного» соскочил? У тебя ведь ребра были сломаны.

– Целы оказались, – Локтев поморщился. – Рентген сделали, все нормально. Ушиб мягких тканей. Вот и выписался досрочно. Врачи поворчали, конечно, но отпустили. Посоветовали на всякий случай бронежилет надеть. Я так и сделал, теперь вообще красота, вроде корсета держит. Так что за меня не волнуйся, командир. Сам-то как?

– Тоже нормально, – майор сунул ноги в ботинки. – Штормит, но терпимо.

– А доктора что говорят?

– Тоже ворчат и руками разводят. По их расчетам, не мог я так быстро поправиться. А может, вообще не должен был выжить. Поэтому только ворчать им и остается. Не может такого быть, говорят, потому что не может быть никогда.

– А ты им?

– А что я могу им сказать? Что, наверное, все дело в моем навигаторском таланте? Что мы, наверное, все такие крепкие и огнеупорные?

– А это что, правда? – Локтев недоверчиво уставился на майора.

– Не знаю, – майор пожал плечами. – Только сейчас в голову пришло. Надо у Клименко спросить, он в этом лучше разбирается. Он жив?

– Жив, – Локтев кивнул. – И тоже не сильно пострадал. Только у него еще какое-то отравление, что ли. Короче, подниматься с койки не спешит.

– Здесь лежит?

– Нет, вояки в «Бурденко» приютили. После взрыва суета была, раскидывали кого куда. Больше всех госпиталь МВД на себя взял. Меня тоже туда хотели отправить, но я под шумок вообще выписался. Доктора, наверное, потому и не сильно ворчали. Им ведь меньше забот. А Тролля тоже сюда перевели. Я заходил, дрыхнет, как сурок.

– Это хорошо, – Гуськов вытряхнул на койку содержимое карманов грязной гражданской одежды и принялся рассовывать его по карманам униформы. – Так! Локатор! Вводная часть окончена. Докладывай по теме, что я тебя упрашиваю, как девочку?!

– Докладываю! – Локтев коротко откашлялся, выпрямился и придал лицу деловое выражение, но на этом его задор иссяк. – А чего еще докладывать? Больше я ничего не знаю. Про взрыв вы и сами в курсе… безоболочечное, килограмм в тротиловом эквиваленте, разнесло половину крыла, пострадали до двадцати человек, жертв… одна… медсестра постовая.

Гуськов на секунду замер.

– Не голову случайно… – голос у майора дрогнул, – снесло?

– Так точно, – Локтев вздохнул. – Кусок стекла полоснул и… как бритвой. Жалко девчонку.

– Это верно, – тихо проронил Гуськов. – Вот ведь, судьба. Ни в том мире… ни в этом не удалось ей смерть обмануть. Жалко.

– Ну, – Локтев вряд ли понял, о чем толкует майор, но на всякий случай кивнул. – Остальное пока в тумане. Кто машинку завел, зачем, почему… внятного ответа нет.

– И не будет, – заметил Гуськов. – Происшествие связано с нашими делами, это сто процентов. А кто в курсе наших дел, кроме нас с тобой и Мазая с его барбосами, если брать Новый мир.

– Еще Тролль, Клименко и Стрельцов, – Локтев призадумался. – И навигаторы.

– Вот именно, «и навигаторы», – согласился Гуськов. – Одного я чуть было не схватил за полчаса до взрыва.

– Думаете, это он майора заминировал?

– Не знаю, – Гуськов закончил сборы, взял куртку под мышку и проверил оружие. – Но все может быть. На войне как на войне. Сваливаем, Локатор.

– И как далеко?

– Тут рядом, – не раздумывая ответил Гуськов. – Можно даже пешком. К Мазаю.

Локтев ничего не сказал, только кивнул. Он свою задачу на данный момент выполнил целиком и полностью, дальше командир снова ставил задачи, а Локатор их выполнял. И по лицу старлея было видно, что этот вариант несения службы его устраивает гораздо больше, чем автономная работа.

За ночь крыльцо и все подъезды к центральному зданию клиники припорошило тонким слоем снега, такая же едва заметная вуаль легла на ветки деревьев в небольшом скверике напротив, но продолжения «сиротского снегопада» не намечалось. Небо уже очистилось от облаков, из которых просыпалась эта снежная пудра. Утро определенно обещало постепенно превратиться в погожий и относительно теплый денек. Красота, да и только!

Однако пока прохладный воздух, мягко говоря, бодрил. Гуськов сначала поежился, затем заставил себя расслабиться и несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. Свежий воздух действительно взбодрил, но минутой позже оказал на ослабленный организм майора обратное воздействие: Гуськов обмяк и его стало покачивать еще сильнее. Локатор даже поддержал командира под руку. К моменту, когда они добрались до машины, головокружение прошло, но Локтев на всякий случай остался рядом и по-прежнему маячил в полуметре от майора. Он даже уселся не на переднее сиденье, а на заднее, вместе с командиром, хотя в машине-то какой смысл поддерживать? Падать-то некуда.

– Нормально все, Локатор, – пробормотал Гуськов. – Это просто с непривычки. Залежался.

– Само собой, – Локтев с сомнением посмотрел на майора. – Бледноват что-то, командир. Может, домой? Полежишь до обеда, жена бульончик сварганит, чаек покрепче. А Мазаю отзвонишься, да и все дела.

– Нет, Семен, – Гуськов опустил окно и вдохнул еще порцию холодного воздуха. – Оклемаюсь. Нормально. А дома все равно не отдохнешь. Новостройка, два года дому, еще не все заселились, соседи сверлят и долбят, сволочи, круглые сутки.

– Это да, известная проблема, – Локтев хмыкнул. – У нас тоже сверлят, хотя дому десять лет. Да все профессиональной техникой норовят воспользоваться, даже если обычная дрель с задачей легко справляется. Шуму – хоть из дома беги. Я одному соседу перфоратор его сверхмощный в задницу вставил, он проникся, до сих пор разрешения спрашивает даже гвоздь забить. Но всем ведь не вставишь.

– Вот именно, – Гуськов сделал еще несколько глубоких вдохов-выдохов и закрыл окошко. – И ехать далеко. Да и жены у меня нет.

– Виноват, – Локтев слегка замялся, но простота и любопытство взяли свое. – А куда делась, была же? В прошлый Новый год, в клубе… я ее помню.

– Была, да сплыла, – Гуськов отвернулся и уставился в окошко. – Как раз в прошлый Новый год, за пять минут до полуночи. Даже президента не дослушала.

– Виноват, командир, простите, – Локтев, наконец, сообразил, что это болезненная для майора тема.

– Бульона нет, – вдруг сказал водитель, оборачиваясь и протягивая термос, – но чай имеется.

– Спасибо, Олег, – Гуськов покачал головой. – Не хочу.

– Крепкий? – уточнил Локтев.

– В меру, – ответил водитель. – Сладкий, главное.

– Командир, надо выпить, – Локтев отвинтил крышку, она же кружка, и налил чаю. – Глюкоза для мозгов при сотрясе – первое дело. Поверь старому боксеру. Пей.

На импровизированное чаепитие ушло целых пять минут – непозволительно много времени! – но Локтев и водитель были непреклонны. Более того, они заставили Гуськова сделать то, чего он не делал никогда в жизни. Они скормили ему здоровенный «Сникерс», который нашелся в «бардачке» у запасливого Олега.

Поначалу Гуськов возмутился, но потом какой-то внутренний голос подсказал ему, что товарищи правы, и майор все-таки съел импортный батончик, а после выдул еще одну кружку чая. И вопреки опасениям его не стошнило. Даже наоборот, ему стало гораздо легче. Пульсирующая боль в висках поутихла, тошнота отступила, а головокружение исчезло вовсе. Оставалось победить дрожание рук, но это представлялось проблемой третьего порядка, из разряда «само пройдет».

Дорога от Института скорой помощи имени Склифосовского на Большой Сухаревской площади до известного здания на площади Лубянской заняла минут двадцать, и дело было не в пробках, а в том, что Олег старался вести машину аккуратно, плавно, без рывков, чтобы Гуськова не укачало. Майор заботу оценил, но распорядился «добавленным временем» экономно. Сделал несколько звонков с телефона Локтева (свой он так и не забрал из тумбочки у кровати Клименко, и теперь от гуськовского «Самсунга» наверняка остались только обугленные запчасти), затем перенес несколько важных номеров в память «трофейного» айфона и трижды попытался вызвонить капитана Стрельцова.

Две попытки провалились по причине отсутствия абонента в зоне действия связи, а третья закончилась прозвоном вплоть до появления на экране сообщения «абонент не отвечает». То есть Стрельцов вернулся в зону доступа, но трубку не поднял. Может быть, не услышал или имелась какая-то еще причина?

– Я тоже ему звонил, – сказал Локтев, когда командир вернул старлею телефон. – Не дозвонился. Вырубил, наверное, Юра свой телефон и задрых. Вы ведь сами сказали, до утра отдыхать.

– Утро уже, – Гуськов взглядом указал на светлеющее небо. – Ладно, не перезвонит, ты еще раз его набери. Я могу забыть.

– Есть, понял, – Локтев кивнул и, бросив короткий взгляд на здание Конторы (машина уже подъехала к Лубянской площади), вдруг выпалил вроде бы не к месту: – А разрешите с вами к Мазаю!

– Зачем? – машинально спросил Гуськов, но тут же исправился: – А вообще-то правильно, идем. Думаю, генерал не будет возражать.

– Ага, – Локтев как-то загадочно ухмыльнулся. – А если возразит, я ему пару вопросов задам. Не-ли-цеприятных.

– Каких? – Гуськов сдержанно усмехнулся.

– Ну, таких… – Локтев не решился повторять заковыристое слово. – Не в бровь, а в глаз. В общем, если что… если генерал «захочет песен», не вопрос, «их есть у меня».

– Туманно, Локатор, но я тебя понял, – Гуськов взглядом указал на подъезд здания ФСБ. – Выгружайся.

Ни дежурный в холле, ни секретарь в приемной генерала, ни сам Мазай против присутствия Локтева ничего не имели. Мазич даже поздоровался с Локатором за руку и усадил его напротив Гуськова за столик для совещаний. И перед тем, как приказать секретарю сделать кофе, генерал поинтересовался у Локтева, нужны ли старшему лейтенанту сахар и сливки. Так что, какие бы ни имелись у Локтева претензии к генералу, оперативник был временно нейтрализован.

Гуськов допускал, что, если ситуация созреет, Локатор все-таки выскажется. Но это если созреет. Все-таки раздолбай и дурак – это разные категории людей, и Локатор принадлежал к первой, но никогда не относился ко второй.

Да, иногда он притормаживал, иногда лез в бутылку или озвучивал какую-нибудь нелепость, но все в пределах допустимого. Например, довести до кипения подполковника Самсонова, замначальника оперативно-поискового отдела Управления ФСБ по Москве, то есть бывшего непосредственного начальника Гуськова и его ребят, – это запросто. Ведь Локтев не без оснований полагал, что на прежнюю работу Гуськов и его команда не вернутся, а значит, маленькая месть красномордому кровопийце, который задолбал весь отдел своими мелочными придирками и показушной требовательностью, не будет стоить Локатору слишком дорого. Разве что Самсонов каким-то образом тоже попадет в Центральный аппарат ФСБ. Но это вряд ли, там своих бездельников хватает.

Так что на Самосе Локтев отрывался, точно зная, что делает. А вот с генералом расклад другой, ему дерзить или высказывать претензии без веских на то оснований – себе дороже. Один-два козыря в игре против такого мастера – это мизер, ноль шансов.

Окончательно лишил Локтева всех козырей новый демарш Мазая. Генерал бросил Гуськову пару ободряющих фраз и вдруг снова обратился к Локтеву. Теперь со словами сочувствия по поводу всего, что довелось пережить старшему лейтенанту в Старом мире. Особенно печальным и участливым сделалось лицо у генерала, когда он упомянул о погибшем на глазах у офицера «прототипе» и членах его семьи.

«Интересно, кто ему об этом доложил? – Гуськов незаметно усмехнулся. – Клименко? Вряд ли. Кто-то из моих? Кто? Стрельцов? И когда успел? После того, как вытащил ребят из мясорубки в Строгино, я почти сразу развез их по назначению: Локатора и Трощинского в госпиталь, а Стрельцова прямиком к нему домой. А позже я встречался с Мазаем, и у генерала даже для меня, перспективного контрнавигатора, нашлось всего-то минут двадцать. Выпили по чашке кофе, коротко переговорили и разбежались. Очень уж много дел у генерала накопилось. Где Мазай нашел время для встречи еще и со Стрельцовым, а главное – зачем? Непонятно».

– Это были не мои дети… – опустив взгляд, глухо проронил Локтев, комментируя «сочувственную» речь Мазая. – Мои дома. Спят еще.

– Да, так и есть, – согласился Мазай. – Твои дети живы и здоровы. Проснутся, Саша в школу пойдет, а Дима в садик. Все как обычно. И жена твоя в порядке. Ольгой зовут, верно? А то, что произошло в другой реальности, для тебя, коренного жителя этого мира, все равно что сон наяву. Кошмарный сон, тяжелый, удручающий, но ведь на жизнь он не влияет, так зачем его бояться? И зачем переживать о том, что случилось с «прообразами» твоих родных? Главное, что здесь, в этой реальности, они живы и здоровы. В общем, хорошо, что ты держишься молодцом, старлей. Одобряю. Продолжай в том же духе.

Гуськов покосился на Локатора и понял, что Мазай выиграл эту короткую схватку вчистую, нокаутом в первом же раунде. Локтев был поставлен на место буквально в два счета. По лицу старшего лейтенанта было видно, что он начисто забыл обо всех своих претензиях и осознал, насколько он мелкий винтик, какая он пешка в играх планетарного масштаба. В играх, в которые с завидной легкостью играет Мазай. Великий, могучий и ужасный, но справедливый и такой демократичный. Кофе наливает каким-то там… микробам, сочувствует им, приободряет. Недосягаемого уровня человек! Глыба! Скала! Эверест!

Короче, едва стартовав, Локтев сошел с дистанции.

«Как раз потому, что Локатор не дурак, он вовремя сообразил, чем дело пахнет, – подумалось Гуськову. – С такого «Эвереста» рухнешь, костей не соберут. Интересно, кто настучал еще и что Локатор «имеет песен»? Не мог же Мазай прочитать мысли Локатора или по лицу угадать, что старлей припрятал какой-то камень за пазухой. Олег, водитель, доложил? Оперативно! Или дело опять в Стрельцове? Допустим, со слов капитана Мазай понял, что действительно прокололся, продумал, как это исправить, и вот сейчас нанес упреждающий удар. Тоже вариант. Спасибо в этом случае капитану Стрельцову. Вот уж воистину: «На хрена нам враги, когда у нас есть такие друзья?» Надо будет выяснить у Локатора, что же все-таки за компромат он откопал? Жаль, сразу не спросил. Теперь даже мне может не сказать, очень уж серьезно Мазай его придавил».

– К делу, – Мазай обернулся к Гуськову. – Мне доложили о происшествии в госпитале. Я не понял только, какого рожна ты там делал, майор? Решил навестить Клименко?

– Так точно, – Гуськов и глазом не моргнул.

– Ночью? – Мазай окинул майора холодным, изучающим взглядом.

Обычно так смотрят, когда ни на грош не верят и намекают, что любая, даже мизерная неточность или замешательство будут расценены как попытка ввести в заблуждение. Но Гуськову скрывать было нечего, и он выдержал это испытание.

– Вечером, – спокойно ответил майор. – Прибыл в двадцать два ноль пять. Водитель может подтвердить.

– Адская машинка сработала в десять сорок три, – Мазай прищурился. – Сорок минут беседовали? И о чем?

– Беседовали минут десять, – Гуськов покачал головой. – В два приема. Я выходил ненадолго.

– Вот с этого места поподробнее, – потребовал Мазай. – Судя по записям с внутренних камер, ты не выходил, а выбегал. А перед тобой из палаты Клименко вышел кто-то еще. Кто это был, почему ты за ним погнался, зачем стрелял? А главное, на кой черт нырнул за этим навигатором в Старую реальность? Жить надоело? Герой-одиночка, твою мать! Брюс Виллис хренов! Докладывай по существу!

– Разрешите с момента, когда мы с Клименко начали разговор?

– Валяй, – Мазай неожиданно смягчил интонации и откинулся на спинку кресла.

– Мы телефоны перепутали, – начал Гуськов. – Точнее, это я перепутал. Когда мы из Старой реальности вернулись и Глеб сознание потерял, я его айфон поднял и в карман себе сунул. А когда в «Скорую» майора грузили, я случайно свой «Самсунг» ему в карман положил. Потом аврал в Строгино случился, потом мы с вами разговаривали, не до звонков было. В общем, обнаружил я подмену только в начале десятого. Без своего телефона, сами понимаете, трудно, вот я и решил не откладывать. Тем более, до полуночи, как вы приказали, домой съездить все равно не успевал. Вот и отправился в госпиталь…

Гуськов на миг остановился, чтобы перевести дух.

– Хорошо, – сказал Мазай, – верю, продолжай.

Продолжил майор в том же стиле. Неторопливо, припоминая все существенные детали, но стараясь не застревать в личных впечатлениях и переживаниях, рассказал про СМС, про свои подозрения насчет Клименко, про подставу и погоню за предполагаемым Козерогом и так далее. Все как было, без прикрас и почти без передергиваний. Только факты, насколько это было возможно.

Впрочем, при описании черных тварей Гуськов не удержался и дал волю красноречию. А как иначе? Какими казенными словечками можно описать настолько невероятное и ужасное «нечто»? Какими канцелярскими штампами можно передать охватившее майора оцепенение и как с помощью полувоенного языка выразить чувства, бушевавшие в душе у Гуськова, когда он смотрел в бездну?

Мазай отлично все понял и принял. Не было заметно, что красочные описания и метафоры майора произвели на него неизгладимое впечатление, но хотя бы выслушал доклад Гуськова генерал внимательно. Ни разу не перебил, не усмехнулся и не сменил позы. Сидел все время прямо, положив руки на стол, как прилежный школьник на уроке, и слушал, казалось, опасаясь пропустить хоть слово. И когда Гуськов закончил, генерал еще почти минуту сидел неподвижно и молчал. Словно переваривал услышанное.

Кстати сказать, Локтев вел себя почти аналогично. Только не сумел сохранить каменную физиономию. Когда Гуськов дошел до момента, в котором описывал, как встретил копию погибшей медсестры, на лице у Локтева появилась и тут же исчезла болезненная гримаса.

– Значит, теперь еще и твари, – наконец проронил Мазай, выходя из глубокой задумчивости. – И пространство между мирами… как ты его окрестил? Нереальность?

– Первое, что в голову пришло, – Гуськов кивнул.

– Годится, – одобрил Мазай. – И обитает в этой нереальности… Козерог?

– Не уверен.

– Не понял, – Мазай удивленно посмотрел на Гуськова. – Почему не уверен? Ты ведь сказал, что Клименко… Чтоб он был здоров, этот сукин сын не в меру инициативный! Черт! Извините, ребятки, сорвался… Итак, ты сказал, что Клименко… пометил незнакомца как Козерога. Разве нет?

– Клименко лишь предположил, что вышел именно на Козерога. Ведь он опирался на ваши данные, согласно которым последним неустановленным навигатором оставался Козерог. Вот Глеб и присвоил ему свободный позывной.

– Клименко сам так сказал?

– Нет, но я так думаю.

– Почему?

– Потому что этот «Козерог» как-то связан с ночными тварями, которые разогнали всех встретивших меня в Старом мире партизан. Получается, навигатор натравил тварей на помощников навигаторов? Нестыковка.

– А то, что у него телефон зазвонил, – это что, «стыковка»? – хмыкнув, спросил Локтев. Проронив фразу, старлей опомнился, виновато взглянул на генерала, но Мазай одобрительно кивнул, и Локатор продолжил: – Если это был не Козерог, ты не должен был дозвониться.

– Возможно, он вел свою игру с навигаторами, маскируясь под Козерога, – предположил Гуськов.

– А теперь затеял игру еще и с нами? – спросил Мазай.

– Получается так, – согласился Гуськов. – И почему он решил убить Клименко, в этом случае ясно как божий день. Тип из нереальности опасался, что Глеб выведет его на чистую воду. Наверное, Клименко знал настоящего Козерога в лицо.

– Тогда непонятно, зачем неизвестный прикрыл тебя от тварей? – Мазай покачал головой. – А потом еще разговаривал с тобой, советы давал. Зачем ему это?

– Чтобы запутать.

– Запутал и попытался взорвать вместе с Глебом? – Мазай помотал головой. – Нет, нелогично. Не клеится что-то в этой истории.

– Фугас взорвал кто-то третий, – озвучил Локтев нехарактерно разумную мысль.

– Кто? – Гуськов поморщился. – Еще один навигатор? Не слишком жирно?

– Постой, майор, – вмешался Мазай. – Насчет третьего Локтев, пожалуй, прав. И необязательно это был навигатор, мог быть наемник или сочувствующий. Мало ли?

– Вот я и говорю, – воодушевился Локтев. – Надо медиков брать за жабры, охрану трясти, записи просмотреть еще не раз.

– И всех пациентов опросить, плюс вспомогательный персонал, – с усмешкой добавил Гуськов. – Масштабное предложение. Плюс это мог быть любой посетитель. С режимом там беда, как я заметил. Ходит кто угодно.

– Все ж на службе, модные, – Локтев хмыкнул. – Типа, когда получилось по работе, тогда и приезжают. Казалось бы! Госпиталь ФСБ, должно быть строго… но нет. Все, типа, свои, входим в положение и так далее. Да везде так! И чем наш госпиталь лучше? Правила-то неписаные везде одни.

– Все равно надо искать третьего, – подытожил Мазай. – Но займутся этим делом другие люди. У нас своих забот полно. Как там сказал тот странный тип, Гуськов, «нас обманули», да?

– «Он вас обманул. Вы теряете время. Худшее впереди».

– И что это все-таки значит? – Мазай в задумчивости потер скулу. – Кто нас обманул? Как думаешь? И что значит «худшее впереди»? Угроза?

– Скорее, что-то вроде «последнего китайского предупреждения».

– И о чем он предупредил?

– Что надо, не теряя времени, готовиться к худшему, которое впереди, – Гуськов пожал плечами. – И что против нас играют не только навигаторы. Кто-то еще. Наверное, так.

– То-то я думаю… – Мазай замял реплику. – И какой, интересно узнать, скрытый смысл в этом предупреждении? Да и есть ли он вообще, этот смысл? Как мы можем подготовиться к тому, чего не знаем?

Гуськов не ответил, только пожал плечами. Мазай опустил взгляд к столу, уставился на свой электронный планшет и глубоко задумался. Паузой тотчас воспользовался Локтев.

– Я не понял, а кто нас обманул? – негромко спросил старлей.

– «Он», – тоже негромко, чтобы не мешать мыслительному процессу генерала, ответил Гуськов.

– А это кто?

– Не знаю.

– А этот фальшивый Козерог кто?

– Не знаю я! Чего ты пристал? Уймись!

– А откуда эта «нереальность» взялась? – так и не унялся Локтев. – Почему вчера мы сразу ныряли, а сегодня через какую-то «нереальность»?

– Я же сказал, миры потихоньку расходятся.

– И чем дальше будут расходиться, тем шире будет становиться эта прослойка? Ну, вот тебе и расшифровка! Пока мы теряем время, миры расходятся.

– И что с того? Пусть расходятся. Судьба у них такая.

– А чего тогда «худшее впереди»?

– Локатор… – Гуськов вздохнул и поднял тоскливый взгляд к потолку, но вдруг замер и снова опустил взгляд на Локтева.

Теперь он смотрел на старлея с удивлением и скрытым уважением. А еще Гуськов, как мог, постарался выразить взглядом, что Локатору следует немедленно умолкнуть, иначе офицеры, что называется, «до… трындятся». Два-три следующих логических шага вполне могли довести их до цугундера. Ведь в итоге мог последовать вывод, что изоляция миров – это плохо, а значит, Мазай, сам того не желая, подыгрывает тому, кто всех обманул. Или того хуже, что это он всех обманывает.

Локтев, слава богу, понял, что хочет без слов сказать командир, и умолк. Перед этим, правда, ухмыльнулся. Скорее всего, от гордости за себя, такого умного. В кои-то веки ему удалось переплюнуть командира! Что ж, Локатор имел полное право собой гордиться.

– Получается, тебя, Гуськов, он как гонца отправил, – не столько обращаясь к Гуськову, сколько размышляя вслух, продолжил Мазай. – Понятно. Одно неясно, зачем этот ложный Козерог взялся нас предупреждать? Какой ему с этого гешефт?

– Это у него надо спрашивать, – проронил Гуськов просто для поддержания разговора.

Как ни странно, реплика не пропала впустую. Мазай почему-то посчитал ее заслуживающей внимания и кивнул. И даже ответил.

– Да, придется спросить, – сказал Мазай, не отрывая задумчивого взгляда от заставки на экране планшетника. – Только не у него. Есть у меня в заначке один консультант. Тоже навигатор, как выяснилось. Последний в Москве. Был ученым, тоже над проблемой раздвоения реальности работал, даже ведущим специалистом считался в моей команде. А потом… над чем работал, на том и сдвинулся. Понесло его не в ту степь, как я тогда решил. Да так понесло, что на два месяца в психушку пришлось его закрыть. Но теперь может оказаться, он был прав.

Мазай замолчал и побарабанил пальцами по столу.

Гуськов про себя решил, что все-таки никогда не сможет понять большое начальство. То оно рвет и мечет, если кто-то оказывается умнее, то вдруг идет на попятную и не стесняется признавать свои ошибки при подчиненных. А раньше-то что, слабо было? Почему не задумался над аргументами ученого и не признал, что он «может оказаться прав»? Время потребовалось, чтобы созреть? Или ждал, когда жареный петух в ягодицу клюнет? Ну вот, дождался. А не поздно теперь метаться?

– Надеюсь, еще не поздно все прояснить, – будто бы прочитав мысли майора, добавил Мазай. – Только за ним придется съездить тебе лично, Гуськов. И тебе, Локтев. От других он может ускользнуть в Старый мир. Справитесь?

– Справимся, – ответил Гуськов. – Еще Стрельцова найти бы. На звонки не отвечает.

– Распоряжусь, найдут, пока ездите. Адрес у Клименко в айфоне, проверь там: Абрамов Лев Александрович. Оперативный псевдоним Академик. Аппарат у тебя?

– Пока да.

– Вот и оставь на память.

– Вам номер «Козерога» сбросить?

– Я знаю его номер, – Мазай вздохнул и обвел взглядом опешивших офицеров. – Не удивляйтесь, ребятки. Все действительно очень непросто. Если тебя это утешит, Гуськов, ты прав в главном. Человек, который заманил тебя в «нереальность», не Козерог.

– То есть вы на самом деле знаете, кто настоящий Козерог? – уточнил Гуськов.

– А вот это секрет, – Мазай усмехнулся. – Ладно, пусть это будет тебе бонусом, майор. Настоящий Козерог работает на меня. В «черный список» я внес его чисто для конспирации. А теперь свободны. Марш работать!

Марш так марш, Гуськов и не собирался засиживаться «на ковре». Даже больше, ему с каждой минутой почему-то все сильнее хотелось на воздух. Как говорится, на волю в пампасы. Все-таки кабинеты действительно не были стихией майора. Или дело заключалось в напряжении, которое он испытывал, общаясь с Мазаем. С чего вдруг? Непонятно.

Главным козырем Гуськова всегда была именно особая, просто нечеловеческая непробиваемость при общении с начальством. Даже с самыми взбалмошными самодурами майор всегда общался ровно, как человек, знающий себе цену. За это его не то чтобы не любили, нет. Наверное, просто «не видели его в своей команде», а потому никуда не продвигали. Вот и оставался майор уже который год «старшим топтуном», а тот же Самсонов, пришедший в органы на пять лет позже, выбился в непосредственные начальники Гуськова. Но зато Гуськов спокойно спал по ночам и никогда не парился перед встречей с начальством.

Один-единственный раз тактика безупречного служаки дала сбой, и Гуськову досталось на орехи. И не только ему, но и всей его команде. История получилась – вспоминать не хочется. В результате все скинули с погон по звездочке, но никто не взбрыкнул и не уволился. Из уважения к командиру и еще потому, что понимали – он прав. Каша варилась долго, но закончилось все моральной победой команды Гуськова. Неправое начальство ушло, а команда майора осталась. Причем вместо повышения (как обычно бывает в госструктурах) бывшее начальство получило полный расчет и бесславную отставку. Справедливость, так сказать, восторжествовала. Правда, в званиях Гуськова и товарищей не восстановили.

Но суть не в этом. Суть в том, что даже в самой сложной ситуации Гуськов оставался самим собой, служил, а не выслуживался. И на любое начальство, вплоть до президента, реагировал, как положено. Как записано в законах и инструкциях. Как на вышестоящее должностное лицо. Только и всего. И вдруг появился Мазай. Ничего особенного, такое же, как все, должностное лицо, но от его харизмы (или от чего там еще) Гуськова откровенно «плющило и колбасило», как говорил, пока не подрос, Владик, племянник майора.

Вот почему сейчас Гуськов и ощутил «чувство глубокого морального удовлетворения», покинув генеральский кабинет. Даже до свежего воздуха не дошел, а уже полегчало. Просто «загадочный феномен» какой-то… или «феноменальная загадка»… короче, не стандарт.

– Нормально все, командир? – вполголоса поинтересовался Локтев. – Что-то тебе опять взбледнулось. Штормит?

– Нормально, – Гуськов остановился у широкой лестницы и оперся о старинные, сто раз лакированные перила. Его не «штормило», но майор ощущал отчаянную потребность на что-то отвлечься, будто бы запить водой жгучую смесь. И почему-то в этот сложный момент именно перила привлекли его внимание. – Смотри-ка, наверное, со сталинских времен не меняли, только красили. Чего их было копировать? Нет чтобы новые сделать, пластиковые, под старину.

Гуськов усмехнулся, но Локатор его иронии не прочувствовал и шуточный разговор не поддержал.

– Это тебе, командир, надо было половину запчастей на пластиковые заменить, – негромко произнес он. – Больно уж ты железный… как сам о себе думаешь. Так вот, скажу тебе прямо: ни фига ты не железный! Поэтому опирайся и побрели домой. Стану твоей женой…

– Исключено!

– Шутка, – Локтев даже не ухмыльнулся. – Но бульон точно сварю. Скидываться еще и тебе на венок зарплаты не хватит.

– А вот сейчас ты точно, как жена, говоришь, – Гуськов невесело усмехнулся и оперся о плечо старлея. – Женишься на них, думаешь, ангелы, а они колдуют потом всю жизнь, наговаривают: зарплата мизерная, пенсия нищенская, а вдруг тебя убьют, а как же я, дети? А потом так и выходит: зарплата мизерная, пуля шальная, венок, дети-сироты и молодая вдова на бобах. Все как «накаркали». Ну, не ведьмы?

– Как повезет, командир, – Локтев вздохнул. – А вообще-то… да, они такие. Но не вбивать же им за бабские причитания кол осиновый… куда не следует? Ты на них не сердись, командир. Разгребем все это дерьмо, я тебя познакомлю с одной… если захочешь, конечно. Как бы ничего особенного, но слушать умеет, юмор у нее нормальный и не привередничает вообще. Прикинь!

– Что-то… нереальное ты описываешь, Локатор… утопию какую-то.

– О чем и речь. Обязательно познакомлю, а там сам решай. Ну так что, едем домой пить бульон?

– До машины дойдем, там решим. Я на самом деле в норме, Сеня. Не во мне проблема.

– Во мне, что ли? – Локтев недоверчиво покосился на командира и покачал головой. – Тебе зеркало дать? «Любовник Смерти», вот как ты сейчас выглядишь. Только не как было у Акунина, а реально… бледный, как мел. Читал Акунина?

– Я фильмы… – Гуськов вдохнул поглубже и медленно выдохнул, – смотрел. Фандорин и все такое. А ты читал, что ли?

– Это Тролль из меня клоуна делает, – Локтев хмыкнул. – А так я знаешь какой интеллектуал? Мама не горюй! В Сочи пока отдыхал, семь книжек освоил.

– Фломастерами раскрашивал или карандашами?

– О-о, командир, розовеешь! – Локтев улыбнулся. – И шутишь. Как Трощинский, на уровне детсада, но все равно хороший признак.

– Поговори у меня, – Гуськов и сам чувствовал, что приходит в норму. – Стрельцову позвони, пока спускаемся. Чутье подсказывает, что этот Академик зверь скользкий. Чем больше ловцов, тем лучше.

– Звоню, – Локатор достал телефон, выбрал нужный номер и нажал «вызов». – Облом, командир. Снова недоступен.

– Странно, – Гуськов окончательно пришел в себя и достаточно бодро двинулся вниз по лестнице.

– Так, может… – Локтев в два прыжка догнал командира. – Так, может, пристегнуть кого-нибудь? Из Управления или здешних.

– Мазай не одобрит, – Гуськов бросил взгляд на старлея. – Ты сообразил, на что я намекнул?

– Там, в кабинете? – Локтев кивнул. – А то! Что Мазай и сам по пояс в дерьме.

– Тихо ты! – Гуськов улыбнулся. – «Капитан, никогда ты не будешь майором», если язык не научишься контролировать!

– Я бывший капитан, а теперь «старый лейтенант», это во-первых, – Локтев тоже усмехнулся. – По твоей милости, командир, это во-вторых. То есть мой язык тут не при делах. И, в-третьих, хрен ли его контролировать, если он все равно высох весь, не шевелится. Шутка ли, вторые сутки на ногах без нормальной еды и питья. Чай не в счет.

– Закончим дела, короб вискаря группе поставлю. – Гуськов задумался на миг и вздохнул. – Отставить. Два. Чтоб на неделю хватило.

– На неделю двух мало, – Локтев почесал в затылке. – Чего там в коробе, литров шесть? А нас тут четверо и там трое. Еще Геша на той стороне может найтись.

– Если миры разойдутся, на той стороне не «проставишься».

– Все равно три надо, – уверенно заключил Локтев.

– Не упьешься?

– За неделю? – Локтев решительно помотал головой. – Нет, командир. Ты же знаешь, я мужчина подготовленный.

– Три, – Гуськов усмехнулся. – Но до того момента сухой закон. Ни капли! И даже не намекай.

– Заметано!

Локтев на миг буквально просветлел. Он ведь точно знал, что Гуськов не обещает, если не готов выполнить свое обещание. Правда, почти сразу нахмурился. Сухой закон был ему явно не по нутру. Но продолжать разговор на эту тему Локатор не стал. Уговор дороже денег.

К тому же Гуськова отвлек телефонный звонок. На связь вышел Мазай.

«Не успели расстаться, а он снова нарисовался, – майор усмехнулся. – Забыл что-то сказать? Или соскучился?»

Гуськов нажал «ответ».

– Наблюдатели позвонили, – без предисловий сообщил Мазай. – Водолей вернулся. Один.

– Меняем планы?

– Нет. Водолеем я сам займусь. Наблюдатели его пасут, так что никуда не денется. Твое задание не меняется, Гуськов. Гражданин Водолей – это партия из другой оперы. Вряд ли он знает то, что нам требуется. Так что мне в любом случае нужен Лев «Академик» Абрамов.

– Расклад понятен, – Гуськов немного недопонял, зачем генерал отчитался о прибытии Водолея, если не собирался менять планы. Снова поиграл в «демократа»? Или это опять какая-то хитрость? Наверное, нотки недоумения промелькнули у Гуськова в голосе, и Мазай их уловил.

– Я позвонил тебе не «расклады раскладывать», – как бы исправляя оплошность, строго заявил генерал. – Про фото Абрамова забыл. Глянь в айфоне. Если там нет, перешлю.

– Минуту, – Гуськов довольно быстро сориентировался в меню и нашел раздел «фото». Там никаких портретов не обнаружилось. В телефонной книге к номеру «Академика» фотография также не прилагалась. – Нет ничего.

– Тогда жди, сброшу.

Мазай, не прощаясь, вырубил связь.

– Чего, опять навигаторы прорвались? – спросил Локтев.

– Водолей вернулся, – Гуськов спрятал айфон в карман и задумчиво посмотрел на старлея. – Но мы планы не меняем, Мазай сам его возьмет. Наша задача важнее.

– Почему же Мазай сам не поехал за Академиком, если такая важная задача? – Локтев хмыкнул. – Мог бы нас на Водолея перебросить, а сам…

– Он изначально не хотел за ним ехать.

– Почему?

Айфон в кармане у майора запищал и завибрировал, сигнализируя, что пришло сообщение.

– Потому, – Гуськов жестом приказал старлею помолчать и достал айфон.

– Как-то запутано все, – пробормотал Локтев, обводя рассеянным взглядом Лубянскую площадь.

– Ничего не запутано, – Гуськов открыл мультимедийное сообщение, внимательно рассмотрел картинку, закрыл, спрятал айфон в карман и покачал головой. – Наоборот, все проще пареной репы, Локатор. Теперь я это точно знаю.

– Обоснуй! – Локтев недоверчиво уставился на командира.

– Идем, – майор кивком указал на двери.

Когда товарищи вышли на крыльцо, Гуськов придержал Локатора за рукав и мимикой предложил идти к машине неспешно. Учитывая недавнее полуобморочное состояние майора и сохраняющуюся на лице бледность, неторопливое перемещение офицеров в пространстве не должно было вызвать подозрений ни у Олега, ни у других наблюдателей. А они – Гуськов теперь не сомневался – незаметно сопровождали офицеров не только взглядами, но и лично. Вряд ли филеры успели включить «дальнобойные» микрофоны, но отправились «провожать» – это сто процентов.

– Объясняю на берегу, потом будет не до того, – негромко произнес Гуськов. – Мазай подозревает, что Абрамов и есть «неизвестный из нереальности». И он прав. Я только что получил фото Академика. Это действительно тот самый тип. А мы помним, что Мазай поступил с Абрамовым нехорошо, поэтому, завидев Мазая на горизонте, этот Академик тут же уйдет в свое нереальное пространство. Там он бог, царь и герой. «Попробуй, возьми его за рупь за двадцать», как сказал бы Тролль. Врубаешься?

– А с тобой он поговорил, значит, имеет на тебя какие-то виды, – заявил Локтев. – И Мазая это заинтересовало. Так, может, Академик только для тебя свои загадки озвучил, не надо было их Мазаю передавать?

– Во-первых, поздно пить боржоми, а во-вторых, связываться с навигатором, пусть и нейтральным, заводить с ним какие-то общие секреты – значит предать Мазая. Мне это зачем?

– Пока незачем, – Локтев кивнул.

– Не «пока», Локатор, – Гуськов еще немного понизил голос. – Не «пока», а в принципе. С этой минуты даже не заикайся ни о чем подобном, понял?

– Нас будут «пасти»?

– Уже «пасут», не сомневайся, – Гуськов покосился в сторону здания ФСБ. – То, что можно было говорить раньше, теперь выйдет боком. Даже если оговоримся, что это отвлеченные рассуждения «так, в качестве бреда», все равно припомнят. Лучше вообще молчи или болтай про баб, машины и бухло, как обычно.

– Есть, понял, командир, – Локтев ухмыльнулся. – То есть теперь про три короба виски заикаться можно?

– Нельзя, уговор есть уговор, – Гуськов тоже усмехнулся и добавил уже значительно громче, при этом кивком указывая на служебную «Ауди»: – А что, Локатор, взял бы лично себе такую тачку? Чисто теоретически.

– Лично? – Локатор ответил тоже достаточно громко, чтобы услышал покуривающий у машины Олег. – Ни в жисть! Обслуга, налог, ремонт, если сломается… на это ж моя годовая зарплата уйдет, даже на штаны не останется. Мне чего потом, без штанов на ней ездить?

– В новой-то что сломается? – Гуськов перевел взгляд на водителя. – Тем более, в немецкой. Да, Олег?

– Ты удивишься, Алексей Борисович, – Олег скептически хмыкнул. – Едем?

– Едем, – Гуськов достал айфон, вывел данные по Академику и показал водителю. – Сначала сюда, потом сюда, а если и там пусто, то вот по этому адресу.

– Это служебная дача, – заметил Олег. – Управление там командует, но и наши иногда ценных кадров держат.

Гуськов заглянул в айфон и, стараясь не переигрывать, удивленно поднял брови.

– А я и не сообразил. Мы на той даче во флигеле тоже частенько заседали. Последний раз… недавно там были.

– В октябре, – подсказал Локтев. – Свидетеля по делу Григорьева «прятали». Его, кстати, все равно потом шлепнули. Прямо на крыльце суда.

– А давайте-ка с дачи и начнем, – вдруг предложил Гуськов.

– Смысл? – Локтев удивленно посмотрел на командира. – Если клиент прячется от Мазая, его не может быть на служебной даче по определению. Этот вариант вообще не вариант, а так, мероприятие для очистки совести.

– Не факт. – Гуськов уселся в машину и приказал, когда сели Локтев и водитель: – На дачу, Олег. Очистим совесть сразу, зачем тянуть?

Москва, 21 декабря 2012 года

…Как Водолей и опасался, в Новой реальности инвентарная комнатка оказалась заперта снаружи, и открыть без ключа дверь было невозможно, такой уж в ней стоял дурацкий замок. Правда, коварство запирающего устройства с лихвой компенсировалось хлипкостью всей конструкции. Даже не слишком спортивный и мощный Водолей без особого труда мог выбить эту дверь плечом. Одна проблема, этот варварский способ освобождения мог наделать шума, и Володя не был уверен, что это безопасно. Сколько времени прошло с того момента, когда он покинул Новую реальность, час, полтора? Не факт, что чистильщики из команды Мазая убрались со стадиона. С другой стороны, Юли в комнатке не было. Получается, все успокоилось? Или ее схватили? Ведь дверь снова заперта снаружи.

Несколько минут Володя перебирал возможные варианты, пытаясь представить, что произошло на стадионе в его отсутствие, но каких-то конкретных выводов так и не сделал. Ему представлялись на выбор три варианта: сломать дверь сейчас, подождать и вырваться на свободу чуть позже или вернуться в Старую реальность, выйти там и снова нырнуть в Новый мир.

Последний вариант явно никуда не годился – причины понятны, да и вариант «ждать у моря погоды» при ближайшем рассмотрении выглядел сомнительным: сколько придется сидеть – непонятно, а время дорого. Значит, оставался только вариант номер один. Рискнуть здесь и сейчас.

Володя прижался ухом к двери и примерно минуту прислушивался, пытаясь уловить какие-нибудь посторонние звуки. За дверью стояла мертвая тишина, как, впрочем, и полагается в полночь на стадионе. Водолей непроизвольно перекрестился, качнулся назад и крепко приложился плечом к двери.

Попытка вышла неудачной. В косяке что-то треснуло, но дверь не открылась. И со второй попытки Володя не сумел освободиться из заточения. Только третий удар, с разбегом в два шага, дал долгожданный результат. Водолей вывалился в коридор и распластался по стенке напротив выбитой двери. Отзвуки устроенного Володей грохота быстро угасли, но это его не успокоило. Он сорвался с места и бросился к выходу из подтрибунных помещений. Центральная двойная дверь тоже была заперта снаружи, да еще и опечатана широкой липкой лентой, но Володя быстро сориентировался. Он выдернул массивные шпингалеты и выдавил обе створки двери.

Около нуля и безветрие в Новом мире казались райской погодкой, особенно после мороза с ветром в Старой реальности. И нормальная темнота, без отсветов аномального сияния, подпорченная только белым светом фонарей и окон, да и то лишь вдалеке, на окраинах жилых кварталов, казалась не пугающей, а уютной. И это несмотря на недавние события, произошедшие под покровом этой самой темноты.

Ведь сама по себе темнота не виновата, что в ней прятались эти изверги, запросто положившие из автоматов и пулеметов несколько сотен беженцев из Старого мира. Что же теперь, вечно от нее шарахаться? Нет, теперь коварная темнота, наоборот, играла в команде Водолея. Теперь она давала надежное укрытие ему, а не его врагам.

Было, конечно, странно, что враги вели себя как-то вяло и до сих пор его не обнаружили. Ведь по логике в первую очередь им следовало держать под контролем именно стадион и окрестности, а они лишь тупо опечатали эту «точку». Не верили, что кто-то из навигаторов рискнет повторить недавний «подвиг»? Но подстраховаться-то должны были. Просто на всякий случай. Или это снова какая-то уловка Мазая? И в чем тогда ее смысл?

«Может, и нет никакого смысла, – Водолей бегло осмотрелся и нырнул в тень ближайшей ели. – Может, замять инцидент с недавним столпотворением и стрельбой, создать видимость спокойствия сейчас для Мазая важнее, чем вылавливать очередных беженцев. Если все так, то новая тактика Мазая понятна. Даст немного отойти, а уж там и накроет. Короче, время покажет, уловка это или просто халатность генеральских подручных».

Парк перед стадионом был редкий, одно название, но и такого количества сонных деревьев оказалось достаточно, чтобы Водолей, прячась в их тени, незаметно убрался подальше. И только убравшись от проклятого стадиона достаточно далеко, Володя немного расслабился. В глубине души он опасался, что ему никогда не удастся выбраться с этого мертвого берега Строгинского затона. Это странное место словно привязало Водолея к себе короткой веревкой. Куда бы он ни уходил, все равно возвращался именно сюда. Но теперь вроде бы мистическая «пуповина» оборвалась, и Водолей вновь обрел относительную свободу. Относительную, поскольку в Новой реальности полной свободы он обрести не мог по определению. Или, точнее, по предписанию генерала Мазича.

Ведь все-таки версия насчет уловки казалась более реальной, чем предположение о халатности. Не та контора вела игру, чтобы допускать такие элементарные ошибки. Так что, скорее всего, переиграть Мазая Водолею не светило. В этой реальности ему вообще ничего хорошего не светило, как все тот же Мазай и предупредил «на берегу», во время первой и на сегодня последней встречи, когда пытался завербовать Водолея в свою команду. Водолей отказался, и Мазай пообещал «короткий разговор», если навигатор сунется в Новую реальность. И Володя ничуть не сомневался, что при случае Мазай непременно выполнит свое обещание. Может даже лично пристрелить, с него станется. Но какой у Водолея был теперь выбор? Найти приемлемый вариант эвакуации людей из Старого мира светило только здесь, в мире Новом. Так что уловка не уловка, а риск был оправдан.

«Утешает, что здесь, если потребуется драпать, хотя бы не придется бить ноги по обледеневшим завалам, промерзать насквозь под порывами ураганного ветра и прятаться от жутких черных тварей».

Есть поговорка, что мысли людей слышат ангелы, а слова – бесы, но Водолей давно подметил, что высказывание это, хоть и красивое, не соответствует истине. Бесы слышат все. И не только слышат, но и сразу же принимают меры, чтобы мысли человека не дошли до ангелов. Очередное доказательство этому Володя получил практически сразу, «не отходя от кассы». До Строгинского бульвара он дошел без приключений, а вот дальше удача снова показала заднюю поверхность бедер, и ему пришлось драпать, как он минутой раньше и подумал.

Полицейские патрули, «Скорые» и группы вооруженных людей в штатском стояли на каждом углу, и ускользнуть от взглядов бдительных законников не представлялось возможным. Будь на дворе вечер, оставался бы шанс затеряться в толпе, но на ночном бульваре Водолей не увидел ни одного нормального прохожего. Даже частных машин вдоль обочин не было, только казенные. В общем, все как он и предполагал. У стадиона сохранялась видимость, что все в норме, а вот дальше хорошую мину при плохой игре никто сохранять не пытался. Разве что патрули не лезли под свет фонарей, стояли в подворотнях.

Пришлось Водолею резко менять курс и брать ноги в руки. Хорошо еще, что догадался вовремя притормозить, прижаться к ближайшему дому и оценить обстановку издалека.

«А ведь мог на волне эйфории тупо вырулить на бульвар. Тоже мне, Штирлиц! Хорошо, что интуиция сработала».

Водолей бочком, бочком подкрался к углу дома, свернул и быстрым шагом углубился в темные дворы. Где-то далеко справа отчетливо звучали голоса и ровно гудел мотор, а слева доносился едва уловимый запах табака. Во дворах определенно тоже дежурили какие-то ловцы. Но прямо по курсу засады вроде бы не было.

Стараясь шагать бесшумно, Володя прокрался через один двор и нырнул в следующий. Здесь, похоже, было пусто. Водолей на всякий случай снова притормозил и прислушался. Да, этот двор спал крепким сном. И все-таки он пересек его не по тропинке через детскую площадку, а по отмостке одного из домов. На всякий случай. А вот мелкое море снежной каши в третьем дворике он форсировал уже не скрываясь и на максимально возможной скорости, почти бегом.

Остановился Водолей, только когда выбежал на перекресток Твардовского и Таллинской. Повертев с полминуты головой, он приметил темное местечко у стены ближайшего здания, в закутке между домом и небольшим фруктовым павильоном, спрятался там и только тогда перевел дух. Силенок после суточного физического и нервного перенапряжения почти не осталось. Даже коленки дрожали, такая усталость навалилась. Водолей прислонился спиной к стене дома, медленно сполз по ней, усаживаясь на корточки, и тупо уставился на серую стену ларька в пяти шагах напротив. На металлической задней стенке павильона юными художниками-граффитистами с помощью баллончика была выведена какая-то надпись, но в сумерках текст не читался.

«Не могу больше! К черту все! До утра буду сидеть тут, в холодке. Ничего, не замерзну. Все, хватит, отвоевался».

Минут десять Водолей действительно сидел неподвижно, не ощущая ни холода, ни голода, ни страха, ни угрызений совести. Единственным ощущением на свете для него теперь была усталость, тяжелая и неодолимая. Затем покалывание в затекших ногах заставило его сменить позу, и Водолей обнаружил, что усталость уже не такая подавляющая. Отдохнуть он, конечно, не отдохнул, но хотя бы снова мог шевелиться, а при необходимости даже ковылять… куда подальше. Но пока жестокой необходимости в этом не было, и Водолей решил еще немного отдохнуть, хотя бы еще десять минут.

К тому же ему вдруг нашлось занятие. В кармане пискнул телефон. Володя удивленно хмыкнул. Говорят, к хорошему быстро привыкаешь. А отвыкаешь? Помнится, к своему первому телефону, громоздкой «Мотороле», Володя привыкал почти полгода. Точнее, привыкал не к самому телефону, а к возможности быть всегда на связи. И вот, после десяти лет, проведенных «на связи», за какие-то сутки беготни по мертвому Старому миру Водолей успел настолько отвыкнуть от такой обыденной и удобной услуги, как сотовая связь, что даже забыл о существовании мобильного. Получается, отвыкает человек, если требуется, еще быстрее? Занятно.

Водолей достал телефон и вырубил блокировку клавиатуры. На экранчике высвечивались сообщения о множестве пропущенных звонков и непрочитанных СМС. Володя собрался было изучить оба списка, но тут телефон снова ожил и начал наигрывать мелодию вызова. Водолей беззвучно выругался, поспешно отключил звук и дождался, когда высветится номер вызывающего абонента. Слава богу, вызывал не Мазай или кто-то из его волкодавов.

«Снова прокололся, Штирлиц! А ведь это элементарно! Позвонил бы мне кто-то из мазаевских – недоступен. Ладно, подождем. И как только я вновь стал «доступен», ему от оператора приходит СМС, «абонент такой-то снова на связи». Читай – Водолей опять в Новом мире, ату его! Как два пальца об асфальт, не надо никаких часовых на стадионе или специальных шпионских ухищрений. Хорошо, что это Юльча названивает, и в пропущенных вызовах… да, в пропущенных тоже никаких незнакомых номеров вроде бы нет».

– Дядь Вова, вы вернулись, да? – торопливо спросила Юля, когда Водолей ответил. – Вы где?

– По Таллинской гуляю. А ты где?

– Я здесь… на остановке! До трамвайного кольца вам далеко? Идите сюда, я лазейку нашла! Через трамвайный парк!

– Лазейка в парке? – удивился Водолей.

– Ну да, я все проверила! Там никто не найдет. А потом через Новорижское, над тоннелем и в лес! Вы только телефон отключите! До встречи!

Водолей нажал кнопку завершения звонка и покачал головой. В отличие от него, Юля глубоко и грамотно вошла в роль отважной разведчицы в тылу врага. Все продумала, подготовилась, маршрут разработала. Умница. И насчет телефона она права.

Володя отклеился от каменной стены здания, встал в полный рост и с сожалением посмотрел на телефон.

«Э-эх… Три года верой и правдой, в хвост и в гриву и без единого «глюка»… Спасибо, «Нокиа», и прощай».

Водолей вырубил телефон, бросил на асфальт и припечатал его каблуком. Хруст и жалобный скрежет гибнущего мобильного друга заставили Водолея стиснуть зубы и отвести взгляд. Было очень жалко и обидно, но забрезживший рассвет вдруг помог разглядеть надпись на стене ларька, и эта надпись почему-то стерла из души почти всю обиду на несправедливость судьбы, обстоятельств и жизни в целом.

«Ежик резиновый – существует!» Так утверждалось в послании юношества непонятно кому. Возможно, именно Водолею. Или еще какому-нибудь разочарованному взрослому, давно переставшему верить в сказки и чудеса, например, в то, что резиновые ежики хотя бы раз в году могут разгуливать по улице, насвистывая популярные мелодии «дырочкой в правом боку».

Ассоциации получались странные, сложные и проникали не в разум, а в душу, но замысловатые пути, по которым вдруг пришла моральная поддержка, сейчас не имели значения. Важен был результат. Володя ощутил какой-никакой прилив сил и двинулся в сторону трамвайного кольца.

Жаль, современное устно-графическое творчество не имело магических свойств сказочного заклинания, поэтому не защищало от неприятностей. Без приключений добраться до трамвайного кольца Водолей не сумел, хотя старался двигаться под прикрытием промерзших деревьев и голых кустарников слева от трамвайной линии на Таллинской. Будто бы компенсируя свою промашку, или же в соответствии с планом генеральской «уловки», мазаевские подручные в считаные минуты заполонили улицу и перекрыли машинами все пути отступления. Им оставалось только прочесать жидкие заросли – и дело в шляпе.

«Все-таки проследили за мной! – Водолей остановился и прижался к ближайшему дереву, словно стараясь слиться с ним в единое целое. – Дождались, когда уйду на незасвеченное местечко, и теперь решили взять. Или перехватили разговор? Хотя какая разница? Что делать теперь, вот вопрос. Стоять и ждать, когда найдут? А Юльча как же? Ее ведь тоже схватят! Черт возьми, раньше хотя бы тайный помощник подсказывал, куда и когда свернуть да где соломку подстелить! Почему же он сейчас-то молчит, куда вдруг пропал, когда потребовался позарез?»

Тайный помощник так и не заговорил. Да и как он мог заговорить, если Водолей растоптал телефон? Не телепатически же! Но в холодные лапы контрнавигаторов Володя тоже так и не попал. Он был близок к этому, несколько поисковых групп, деловито обшарив подворотни на четной стороне Таллинской, направились почти точно к импровизированному укрытию Водолея, но за считаные секунды до неприятной развязки в дело вмешался случайный фактор. То есть это Водолей поначалу решил, что «фактор» случайный. Чуть позже выяснилось, что все не так просто.

Из-за поворота, с улицы Кулакова, грубо нарушая правила движения по «кольцу», вдруг вылетела одна из хорошо знакомых Водолею черных «Ауди». В принципе, ничего особенного в этом не было. Машина принадлежала как раз мазаевской группе и рано или поздно должна была появиться в поле зрения. Если честно, Водолей поначалу был удивлен, что перекрыли улицу другие машины, а поднадоевшие ему за вчерашний день черные «Ауди» до сих пор не мелькали даже на горизонте. Теперь все вроде бы встало на свои места, да вот беда, вел себя водитель черной машины, мягко говоря, странно. А если не смягчать – вообще неадекватно. Элегантная черная «пуля» за один миг пролетела отрезок пути от перекрестка до того места, где прятался Водолей, исполнила какой-то безумный маневр, резко затормозив и крутанувшись вокруг вертикальной оси на сто восемьдесят градусов, проскользила по инерции несколько метров задом наперед, а затем рывком вклинилась между опешившими бойцами Мазая и Водолеем. Причем к Водолею машина оказалась гораздо ближе.

Передняя пассажирская дверца «Ауди» распахнулась, и Водолей без труда рассмотрел сидящую в машине… Юльчу! Необъяснимо, как говорится, но факт. Девушка махнула рукой и открыла рот, чтобы что-то сказать, но Водолей отреагировал быстрее, чем она успела сформулировать мысль. Он в три прыжка очутился возле машины, распахнул заднюю дверцу и нырнул в салон. Именно так, согнулся и нырнул. Даже дверцу за собой не закрыл. Как ему было это сделать, ногами, что ли, за ручку цепляться? Впрочем, дверца захлопнулась сама, после того, как ненормальный водитель резко пришпорил упрятанный под капот «табун лошадей» и полноприводное чудо техники без всяких задержек, невзирая на скользкую снежную кашу на асфальте, сорвалось с места и «ушло в точку». Со стороны это выглядело наверняка красиво.

Вот только Водолею было не до оценки всяких там трюков. Он провалился между задним диваном и передними сиденьями, и, чтобы выбраться из «провала», ему потребовалось повозиться. А едва он выбрался, сидящий за рулем лихач заложил такой резкий поворот, что Водолей снова завалился, и даже «Ауди» возмущенно запищала и застрекотала какими-то электронными системами. Впрочем, обошлось. И Водолей не пострадал, и машина сумела-таки выровнять траекторию.

– На МКАД надо! – крикнула Юля, обращаясь, видимо, к шоферу.

– Молчи, женщина, да?! – неубедительно пародируя кавказский акцент, ответил водитель.

Водолей повертел головой, пытаясь сориентироваться на местности. Утренние сумерки только-только начали разгонять мрак, но красновато-серые туши сонных трамваев, лениво выезжающих из ворот парка, помогли определить, что «безумный Макс» погнал немецкую «упряжку» из трех сотен условных лошадей по лабиринту технических проездов в сторону Новорижского шоссе, а не по кратчайшему пути в сторону МКАД. Почему он выбрал этот маршрут? А бог его знает. Может, решил, что прямой путь перекрыт?

– Держитесь! – вдруг крикнул водила и еще немного «пришпорил табун».

Машина послушно ускорилась и черной кошкой перемахнула через трамвайные рельсы, прямо перед выезжающим из парка трамваем. Разминулись буквально на метр. Трамвай запоздало истерически завыл на высокой ноте, упираясь в рельсы тормозными колодками, и зазвенел, а по другую сторону от него завизжали шины тормозящего авто преследователей. Водолей невольно пригнулся, ожидая следующего звука – грохота от столкновения. И звук последовал, но на грохот он не потянул. Бумкнуло, и все. Может, дело было в хорошей шумоизоляции «Ауди», а возможно, экипаж преследователей все-таки успел худо-бедно затормозить, и авто влепилось в борт трамвая не слишком сильно. Так или иначе, никто в «Ауди» не оглох. Разве что от пережитого напряжения у кого-то в ушах зашумело. Но и этот шум довольно быстро прошел. Трамвай надежно перекрыл проезд, и преследование беглецам больше не грозило. Другое дело – обходной маневр. Бойцы Мазая вполне могли вернуться к трамвайному кольцу и стартовать оттуда по другой дороге. В этом случае они имели все шансы вырулить наперерез беглецам. Но это при условии, что они сориентируются достаточно быстро и помчатся со скоростью света. И вот как раз последний нюанс внушал Водолею спокойствие и даже умиротворение. «Догнать Савранского? Это утопия!» Черная супермашина под управлением ненормального гонщика не ехала, а низко летела, и шансы преследователей таяли быстрее, чем снег в микроволновке.

Когда за окном промелькнула парковка перед магазином «Метро», водитель все-таки воспользовался педалью тормоза, сбросил скорость и «заправил» машину в очередной поворот более-менее нормально, без фанатизма. И следующие пару маневров он исполнил плавно, даже артистично, как бы пытаясь разубедить Водолея, что имеет легкие психические отклонения. Володя ему почти поверил, но когда «Ауди» вырулила на шоссе, навигатор убедился, что первое впечатление не бывает ошибочным. Вместо того чтобы влиться в жидкий утренний поток разношерстного транспорта и покатить себе по Новорижскому в сторону области, машина резко перестроилась через все полосы в крайний левый ряд, почти «притерлась» к разделительному ограждению и остановилась.

Водитель безжалостно брякнул дверцей о разделительный барьер, выбрался из «Ауди» и помахал рукой пассажирам.

– Быстро, быстро! Кто со мной, тот герой! Шевелитесь!

После этого водитель перемахнул через ограждение и, увернувшись от пары машин, побежал в сторону лесного массива, который темнел по другую сторону шоссе.

Водолей и Юля выбрались из черного болида не настолько ловко и двинулись за водителем не сразу. Сначала переглянулись. Водолей посмотрел на Юлю вопросительно, даже поднял бровь для пущей выразительности. «Что за фокус? Откуда взялся этот тип? Зачем он помогает?» Примерно так мог бы прозвучать написанный в глазах у Водолея вопрос. Девушка лишь изобразила на лице недоумение. «Откуда мне знать? Взялся и взялся. Главное – помог!»

В общем-то, она была права, поэтому Водолей не стал тратить время на неуместные расследования и сомнения. Да и незнакомец был прав, следовало пошевеливаться. Фора у беглецов пока имелась, но незначительная. Минута-две, не больше.

«Главное, не дернуть с перепугу в Старую реальность, – Водолей перелез через барьер и помог перебраться Юле. – Здесь опасно, но там-то эти места вообще «зона смерти». Так что гонщик прав по всем пунктам. Ноги в руки, и лесом, лесом…»

Рублевский лес, в отличие от индустриальной, деловой или жилой частей города, просыпаться пока и не думал. Стоял себе молчаливый, сонный, лишь изредка поскрипывал ветвями. Тишина и покой. Было даже жаль нарушать их громким топотом и шумным неспортивным дыханием. Но передвигаться бесшумно ни у кого из беглецов не получалось. Особенно старался «гонщик». Видимо, привык к реву моторов, и все, что укладывалось в сотню децибел, было для него ненавязчивым шепотом.

Троица бежала по прямой, как стрела, просеке, покрытой довольно сносным асфальтом, поэтому поначалу удавалось поддерживать приличную скорость, но длился забег недолго, так что далеко навигаторы не ушли. Первой выдохлась Юля, затем сбросил темп и незнакомец. Оба попытались затормозить, чтобы восстановить дыхание, но Водолей подтолкнул их в спины и заставил делать это на ходу. Володя понимал, что на просеке беглецы выглядят, как три зайца под фарами, бегут они, идут или стоят, не так уж важно. Пока не найдется тропинка, по которой они скроются в зарослях, оторваться от преследователей им не светит. Но как, стоя на месте, отыскать эту тропинку? Никак. О чем и речь.

«А вообще-то, на кой черт она сдалась, эта тропинка? Городская привычка ходить по дорожкам в парке? Так ведь это не парк, дорожек нет в принципе! Ну, и какая разница тогда, где сворачивать?»

– Свернуть надо, – озвучил свою идею Водолей. – На просеке мы как бакены на реке. За километр видно.

– По лесу медленно, – обернувшись, возразил «гонщик» и махнул рукой, указывая вперед. – Там, дальше свернем. Я знаю место.

Водолей, наконец, разглядел попутчика. Молодой, лет двадцати – двадцати трех, худощавый, копна нечесаных волос, сверкающий даже в утренних сумерках взгляд (то ли действительно безумный, то ли от избытка адреналина после гонок), постоянная полуулыбка на тонких губах. Кого-то он Водолею напоминал. Или не напоминал, а просто Володя где-то его видел, но лицо у «гонщика» было явно знакомое. Водолей его действительно где-то видел, и не так давно. Вот только одет сейчас он был не так, как в прошлый раз.

«А как это «не так»? Как он был одет, когда я встретил его «в прошлый раз»? И где это случилось, в этой реальности или в другой?»

Володя покопался в памяти. В какой реальности он видел этого парня, вспомнилось не сразу, а вот одежда… точно! На нем в тот раз была нелепая серебристая куртка, из-под которой торчал растянутый свитер.

Кафе! Безумный прорицатель, который стал первым, кто пошатнул веру Водолея в реальность происходящего. Вернее, навел Володю на мысль, что с окружающей реальностью происходит нечто странное. Водолей вспомнил даже, как зовут этого типа. Сердобольная официантка в кафе называла его Сергеем.

– Я тебя вспомнил! – Водолей притормозил и прицелился в парня указательным пальцем. – Мы виделись вчера утром.

– Ближе к полудню, – «гонщик» остановился и смерил Водолея насмешливым взглядом.

– Ты тоже навигатор, так?

– Навигатор, – парень усмехнулся и кивнул.

– Сергей, да?

– Хорошая память.

– И откуда ты так вовремя взялся, Сергей? – Водолей усмехнулся в ответ, но не снисходительно, а недоверчиво. – Просто как Бэтмен прилетел. Следил за нами?

– Или, может, ты специально все подстроил, по указанию Мазая? – выглядывая из-за Володиного плеча, с вызовом в голосе добавила Юля. – Сделал вид, что спасаешь, а на самом деле спектакль разыграл, чтобы в доверие к нам втереться!

– Водолей, цветы полей… – Сергей криво ухмыльнулся. – И соображай побыстрей!

– Не в рифму! – снова встряла Юльча.

– Зато в тему, – Сергей смерил взглядом и Юлю. – А ты, надо полагать, Дева? Слышал я, как вас фээсбэшники величают. Их служебную частоту поймать – раз плюнуть. Даже легче, чем машину у них из-под носа угнать.

– Они ведь на такую наглость не рассчитывали, – заметил Водолей.

– А то! – Сергей самодовольно ухмыльнулся. – Наглость – второе счастье. На том и стоим! В общем, маньяки-зодиаки, все не так, как вы думаете. Ничего я не подстраивал и с Мазаем… идет он пешком по эротическому маршруту… я лично не знаком. И не следил я за вами, а страховал вас, непутевых, как мог.

– Вчера в кафе тоже страховал? – Водолей, к Юлиному удивлению, вдруг резко сбросил обороты и задал этот вопрос уже почти спокойным тоном.

– В кафе? – Сергей поднял бровь. – Ну да, типа того. А заодно пытался раскачать тебя, подстегнуть, чтоб ты думалку врубил. А то метался ты по городу на «Лексусе» своем «словно чумачечий» и ни хрена не соображал. А время-то поджимало. Вот я и решил спектакль устроить, чтоб проняло тебя, чтоб контакты замкнулись. Помогло хоть немного?

– Немного помогло, – Водолей кивнул. – Значит, не ты этих… привел?

– Ну, сказал же, не я. С тормоза снимись! Зачем бы я от них убегал?

– Тогда кто?

– Откуда я знаю?!

– Не верю я ему! – выпалила Юля. – Какой у тебя ник на форуме был?

– Никакого, – Сергей снова смерил Юлю снисходительным взглядом. – И про форум я ничего не знаю. Что за форум?

– Вот видите, дядь Вова! – Юля многозначительно посмотрела на Водолея. – Откуда он тогда все знает? Про наши клички, про Мазая, про навигаторов. Откуда?

– От верблюда, – Сергея определенно забавляло Юлино недоверие и настойчивость. – А вы все это на форуме обсуждали? Хотя бы на закрытом? На каком ресурсе?

– На надежном! – Юля округлила глазки. – Двойка тебе, мальчик-чекист! Не подготовился, плохо легенду выучил! До свидания!

Она взяла Водолея под руку и попыталась потащить дальше по просеке. Но Володя не поддался, осадил Юлю и вопросительно уставился на Сергея.

– Что? – Парень ответил таким же вопросительным взглядом. – Типа, оправдаться? Объяснить?

– Типа того, – Водолей кивнул.

– А то что? – Сергей чуть склонил голову набок и хитро прищурился.

– А то все, – Володя ответил спокойно, давая понять, что провокации и всякие там игры не приветствуются.

– Ла-адно, – снисходительно протянул Сергей, – объясню. Папаша у меня этой темой занимался. Он у меня ученый, профессор Барулин, в МГУ преподает, можете проверить. Он мне по секрету обо всем рассказывал.

– Обо всем это о чем?

– О том, что кто-то где-то какие-то артефакты откопал или записи… я толком не понял. Ну, и в этих записях вроде бы убедительно излагается теория расщепления мира. Папа и сам сначала решил, что это очередная страшилка про конец света в двенадцатом году, а потом записи эти внимательно прочитал и загорелся. Ни есть, ни спать не мог, все какие-то расчеты делал. А потом его в специальную группу включили, которая этой проблемой занималась. Пока все в теории было, я думал, у него крыша едет.

– У него и у целой группы ученых?

– О группе он в последний момент рассказал, когда предвестники появились и Мазай начал ученых прессовать, чтобы молчали.

– И так было? – удивленно проронил Водолей.

– Было. Потом группу Мазай разогнал, заставил всех дать подписки о неразглашении и с начальством договорился, чтобы всех подальше отправили. Кого-то в командировки заграничные, кого-то в регионы или вообще на пенсию. Кому как повезло, туда и занесло. Папа отказался уезжать, сказал, что закончит работу, чего бы это ни стоило. Короче, поначалу я слушал чисто для приличия, не вникал. А когда небо «зацвело»… тут уж я сам начал папашу бодать по полной программе. Что да как? А потом… он куда-то пропал. Может, в другой мир ушел и застрял там, или Мазай в каталажку его посадил, за упрямство. Не знаю.

– Мазай такой, – Володя согласно кивнул.

– Ну, – Сергей кивнул тоже. – Отец говорил, что ведущего специалиста в самый разгар работы Мазай в дурдом упрятал на два месяца. Потом, типа, выпустил, но к работе больше не допустил. После этого отец главным в группе стал. Потому и бился над проблемой до упора. Ну, и свой интерес у него имелся.

– Отец тоже навигатором был? – Водолей спросил ровным тоном, никак не обозначая свое отношение к легенде.

– Если он сейчас в другом мире прячется, наверное, да. Я уже два дня его не видел. Но интерес у него был другой. Он… маму надеялся вылечить. Болеет она сильно.

– Это как, вылечить? – опять удивился Водолей.

– Не знаю, – Сергей развел руками. – Отец объяснял, но я не все понял. Что-то там про исключения говорил. Типа, можно как-то исключить из копии лишнее. Ну, там микробов каких-то, и люди в новом мире будут поголовно здоровыми.

– И как это сделать?

– Вот это я как раз и не понял. Как-то так… не знаю. Отец и сам, по ходу, не знал. Так, чисто прикидывал, в теории.

– А нас ты как нашел? – снова спросила Юля. – И зачем? Чего ты хочешь?

– Бли-ин! – Сергей поморщился. – Что ж ты нудная такая?! Интересно стало, вот и вышел на вас!

– А как?! – Юле явно не понравилась характеристика, и она «завелась». – Как конкретно ты нас нашел? И следил как? На велике за дядь-Вовиным «Лексусом» гонялся?! И как ты разговоры фээсбэшников перехватывал? С помощью «радионяни»? Врешь ты все! Не было у тебя никакого папы-ученого! Ты даже не придумал, как его называть. То он у тебя отец, то папа, то папаша! Определился бы сначала и в роль получше вошел. А то играешь, как в бразильском сериале, только в монитор не подглядываешь! Мама болеет, папаша пропал! Сейчас слезу пущу!

– Иди ты в жопу! – Сергей неожиданно вспыхнул. – Я, между прочим, в компьютерной фирме работаю, инженером, по «железу», в электронике шарю почище спецов фээсбэшных. И тачка у меня не хуже, чем у «дядь Вовы»! А родителей вообще не трогай ручонками своими немытыми!

– Сам туда иди! И выражения подбирай, хам бессовестный! И ручонки у меня чистые!

– Успокоились! – негромко, но по возможности грозно приказал Водолей. – Что разорались посреди леса? Хотите, чтобы нас нашли?

– Нас и так нетрудно найти, только никому это не надо, – Юля понизила тональность, но не успокоилась. – Тоже непонятный факт! Этот мажорчик тачку служебную угнал, а никто нас не ловит. Это что за поблажки?

– А ты хочешь, чтоб тебя поймали и по новостям показали? – Сергей тоже заговорил потише. – Они Мазая ждут, спугнуть нас боятся. Я сам слышал… вживую, когда к тачке подкрадывался.

– Подкрадывался он! Лучше признайся, что просто подошел и сел. Еще и дверь тебе открыли с поклоном!

Сергей поднял взгляд к светлеющему небу и шумно выдохнул.

– Все, закончили! – строго произнес Водолей. – Надоело вас слушать. Вывод такой: мы тебе, Сергей, не доверяем, но это поправимо, если ты действительно поможешь. Есть мысли, как можно обрубить «хвост»?

Сергей ничего не ответил, только пожал плечами и сделал вид, что разглядывает заросли по правой стороне просеки. Или же действительно принялся их разглядывать, выискивая какие-то ориентиры. Юля наконец-то нашла в себе силы воздержаться от комментариев, хотя по сердитому пыхтению нетрудно было понять, что дается ей это молчание с большим трудом.

Сориентировавшись на местности, Сергей махнул рукой «за мной» и двинулся дальше по просеке. Метров двести троица шла в полной тишине и достаточно быстро. Затем Сергей притормозил и пробормотал что-то неразборчивое.

– Что? – спросил Водолей, поравнявшись с Сергеем.

– Сюда ныряйте, – Сергей кивком указал на заросли и подтолкнул Водолея в бок.

– В лес?

– Ну да, в лес, лучшее укрытие для нелегалов, ты же сам предлагал.

– Темно ведь! – с опаской проронила Юля. – Может, подождать чуть-чуть? Уже светает.

– Что, Красная Шапочка, страшно? – Сергей в очередной раз усмехнулся.

– Нет, Серый Волк, боюсь ноги переломать!

– Не бойся, тропинка там, – Сергей достал из кармана небольшой фонарик и щелкнул кнопкой. – Да будет свет! Идите за мной.

– Все предусмотрел? – опять с подозрением щурясь, спросила Юля.

– Я ведь сказал: как «зацвело», так и начал готовиться, – на удивление спокойно ответил Сергей, – в отличие от некоторых будущих навигаторов-зодиаков, которые на закрытых форумах и «в контакте» сидели, время на болтовню тратили. Много чего припас. И фонарики, и еду, и снаряжение всякое. Только ствол так и не раздобыл. Но это теперь не проблема. Как совсем рассветет, сгоняю на ту сторону. Там сейчас как в Зоне, любой хабар можно найти.

– На опасный артефакт не нарвись или на аномалию, – саркастически проронила Юля. – Тоже мне, сталкер нашелся!

– Там теперь и с тварями все в порядке, – заметил Водолей. – Видел?

– Видел, – Сергей ответил серьезно. – Мутанты сталкерские курят в сторонке. Я чуть не обосрался. Еле ноги унес.

– Выражения подбирай! – снова потребовала Юля. – А еще из приличной семьи! Папа профессор, сам инженер, а ругаешься, как гопник!

– Подберешь тут… – Сергей передернул плечами. – Реально страшно было. Ведь не на экране все, не в игре, в самом натуральном виде… жуть, аж ноги отнимаются. Не веришь, у Водолея спроси. Он их тоже видел.

– Откуда ты знаешь? – Водолей насторожился не хуже Юли.

– Я много чего знаю, – Сергей обернулся и подсветил лицо снизу. – Потому что я великий ясновидящий! Похож?

– На клоуна, – Водолей поморщился. – Шпионил за мной, вот и все твое ясновидение.

– Наполовину угадал, – Сергей хмыкнул. – Шпионил, но не за тобой. Тебя случайно засек.

– За Мазаем?

– Тоже не угадал, – Сергей остановился и кивком указал вправо. – Я вон туда сгоняю, а вы тут постойте.

– Зачем?

– Увидите.

– Мы с тобой! – заявила Юля.

– Да не сбегу я, расслабься! – Сергей направил луч фонарика на заросли. – По-быстрому туда и обратно. Заберу кое-что, и дальше пойдем.

– Далеко пойдем?

– Далеко, – Сергей усмехнулся. – В переносном смысле. А в прямом – нет. Еще метров двести.

Снега в Рублевском лесу было – кот наплакал, но здесь он не превращался в кашу, как на городских улицах. Лежал уютным ковриком на более-менее открытых местах. А под кустами и у самых стволов деревьев в проталинах и вовсе темнела опавшая листва. В общем, Сергею не пришлось пробираться по сугробам или вязнуть в снежной каше. Туда и обратно он «сгонял» действительно быстро. Вот только наследил порядком.

Вернулся Сергей с объемистым рюкзаком на плече. Что за поклажа, проводник объяснять не спешил, да Водолея с Юлей это и не особо интересовало. Их вообще интересовал ответ только на один вопрос: «Когда придем?» Обоим хотелось наконец убраться из опасной зоны и дойти хоть до какого-нибудь убежища. Водолею по причине жуткой усталости, а Юле в лесу было страшно, как ни храбрилась она перед Сергеем. Девушка постоянно жалась к Володе и вздрагивала, реагируя на каждый шорох.

Больше троица не останавливалась и поэтому до пункта назначения добралась довольно скоро. Правда, тропа закончилась метров через сто, и на последней стометровке проводнику пришлось ориентироваться «на нюх». Справился он на отлично, а вот «убежище», в которое он привел спутников, явно подкачало. Пунктом назначения оказалась большая палатка, замаскированная лапником.

– А вы чего ожидали? – Заметив разочарование на лицах новых знакомых, Сергей, как обычно, ухмыльнулся. – Что я бункер тут вырыл за неделю? Заходите, гости дорогие.

Сергей откинул полог и первым забрался в палатку.

– Хотя бы печка там есть? – Юля осторожно заглянула внутрь.

– Есть. У кошки шерсть. Заходи.

Голос хозяина убежища прозвучал как-то слишком гулко, будто из трубы. Словно изнутри стенки палатки были металлическими. Водолей придержал Юлю и вошел вторым.

Сергея в палатке не было. В ней вообще не было ничего, кроме большой дыры в дощатом полу. Вернее, дыра зияла в земле под полом, который был сделан из деревянных «европоддонов». На таких обычно хранят товар на складах и в оптовых магазинах. Рассмотреть это Водолей сумел не сразу, а лишь когда Сергей выглянул из этой самой дыры и осветил убежище фонариком.

– Спускайтесь, – пригласил проводник. – Лестница условная – просто скобы в стене, так что осторожно. Ты, «дядя Вова», последним.

– Почему?

– Поддон на место придвинешь, – Сергей посветил в сторону деревянного поддона, который лежал поверх других.

– Значит, все-таки вырыл бункер? – Водолей хмыкнул.

– Нашел, – Сергей покачал головой. – И не бункер это. Сам сейчас увидишь. Алло, Дева, прошу к нашему шалашу!

– Не «алло, Дева», а Юлия Сергеевна, – буркнула в ответ Юльча. – И почаще на «вы». Что там внизу?

– То, что надо, – заверил Сергей. – Иди, не бойся.

– И не думала! Крысы там есть?

– Пока нет, – Сергей спрятал ухмылку. – Спускайся, подстрахую.

– Тоже мне «подстрахуй» нашелся! – Юля присела у дыры. – Освобождай лестницу, сама спущусь! Справлюсь!

Спустилась Юля сама, но страховка ей не помешала. Ржавые скобы после спуска Сергея покрылись тонким слоем грязи, и Юля в последний момент все-таки не справилась, соскользнула и рухнула прямиком на руки проводнику. Как ни странно, никаких комментариев от Сергея не последовало. Да и Юля промолчала, только виновато хмыкнула. Других подробностей этого маленького происшествия Водолей не узнал, да и не стал заострять на нем внимание. Обошлось, и ладно. Спустившись в колодец на три ступени, он подтянул деревянный поддон, закрыл им дыру и последовал вниз.

Водолей ожидал, что попадет в обычный коллектор, ведь по размерам колодец и тоннель вполне соответствовали стандарту для подобных коммуникаций, но никаких труб и вентилей здесь не было. И самотеком по тоннелю ничто не сливалось. Лужи на полу были, грязь тоже, но все в пределах разумного. Увязнуть по уши в дерьме беглецам не грозило. А еще странно выглядели стены. Пол был обычный, бетонный, а стены и потолок почему-то были сделаны из листового металла.

– И куда выйдем? – спросил Водолей, озираясь. – В метро?

– Держи, – Сергей вытащил из кармашка рюкзака еще один фонарик и вручил Володе. – В какое еще метро? Никаким метро тут и не пахнет.

– Это я заметил. Тогда куда?

– В винный погреб, – отмахнулся Сергей. – Увидишь. Юлия Сергеевна, прошу за мной. Третьего фонарика у меня нет.

Насколько ориентировался в пространстве Водолей, тоннель должен был вести куда-то в сторону Кольцевой. Без компаса точнее определить направление было трудно. Но ведь в районе шестьдесят второго километра МКАД по обе стороны от дороги дремал Рублевский лес, никаких строений, в подвалы которых мог выводить тоннель, в этих местах не было отродясь. Неужели странный коллектор тянулся аж до Кунцева? Или вообще до Москвы-реки?

– Надежное местечко, – заверил Сергей, когда Водолей все-таки потребовал объяснить, куда он ведет коллег-навигаторов на этот раз. – Как будто у бабушки за печкой. Что ты напрягаешься? «Хвост» мы обрубили. Даже если «жучки» на нас были, здесь они не работают… – Сергей постучал по стенке тоннеля. – Чугун!

– Странный тоннель, – Володя покачал головой. – Вряд ли это чугун, но даже если просто железом стенки обшиты… странно. А в другую сторону ты ходил?

– Ходил, – Сергей кивнул. – Ничего особенного. От Новорижского автотоннеля начинается. Дверка такая неприметная, маленькая, типа технической. Только почему-то замок на ней сквозной, и оттуда открывается, и изнутри. Отсюда, значит.

– Стратегического назначения?

– Чтобы, типа, в случае чего большой тоннель взорвать? – Сергей кивнул. – Я тоже так подумал. Только доступ сюда странный. Два колодца и один нормальный вход, если «новорижскую» дверцу не считать, и все открытые, заходи, кто хочешь.

– Колодцы? – Водолей насторожился. – И где второй?

– Там, – Сергей указал большим пальцем за спину. – Ближе к дачам. А нормальный выход там.

Он указал вперед.

– Если тоннель стратегический, Мазай о нем наверняка знает, – задумчиво проронил Водолей.

– Может, потому нас и не догоняют? – осторожно предположила Юля. – Куда мы денемся из этой макаронины?

– Как-то не подумал, – после недолгой паузы неожиданно признался Сергей.

– А в Старом мире ты сюда спускался? – спросил Водолей.

– Не успел еще.

Проводник ответил неубедительно. Скорее всего, он просто побоялся лезть в это подземелье в Старой реальности. Оно и понятно. А если затопит? А тоннель длинный. А выходов всего три. Пока доплывешь до какого-нибудь, захлебнешься или замерзнешь. Да его наверняка уже затопило в Старой реальности. Получалось, что «в случае чего» перейти в Старый мир прямо отсюда, из тоннеля, не получится.

– Плохо дело, – Володя тревожно оглянулся и бросил взгляд на лестницу. – В Старом мире все затоплено. А что не затоплено – завалено.

– Значит, надо отрываться в этом мире, – сделал вывод Сергей, теперь уже более уверенно.

– Ладно, идем, – Водолей кивнул. – Ловушек нет?

– Ровно и гладко, все в полном порядке, – ответил Сергей, как уже успели привыкнуть навигаторы, с потугой на рифму. – Район тут чумной, идите за мной.

– Ты рэп не пишешь случайно? – Водолей усмехнулся. – «Эм си Барулин джуниор».

– Слушаю в основном, йо! – Проводник сопроводил ответ пародией на «рэперский» жест.

Водолея вполне устроило, что Сергей не стал ершиться и перевел все в шутливое русло. В одной лодке, значит, в одной, и незачем ее раскачивать всякими мелкими склоками и попытками качать права. Конечно, это резкое потепление отношения проводника к навигаторам могло иметь иное объяснение, допустим, таковы были полученные Сергеем инструкции, но Водолею хотелось все-таки верить в лучшее.

«Есть еще вариант – Юльча, – Володя покосился на Юлю и почему-то сразу же отбросил возникшую мысль насчет того, что поведение Сергея изменилось из-за возникшей у него симпатии к Юльче. Мысль была здравая, но Водолею она категорически не понравилась. Почему? Этого он не мог объяснить. Не приревновал же, на самом-то деле! Хотя почему бы нет? С чего вдруг? Да просто так, без особых на то причин. Подсознательно».

Водолей понимал, что лукавит, но для более серьезного анализа всколыхнувшихся в душе эмоций у него сейчас не было ни желания, ни времени. Причем второе утверждение, насчет дефицита времени, получило наглядное подтверждение уже в следующую секунду. Позади беглецов, как раз в районе «лесного колодца», что-то отчетливо громыхнуло, а затем в тоннель сверху проник яркий луч электрического света.

Навигаторы синхронно обернулись, на миг замерли, а затем так же, не сговариваясь, бросились бежать. И снова, как было и в лесу, будто бы по закону парности, у Водолея возникла мысль, что убегать по прямой бессмысленно. Это все равно что прятаться от ливня под фонарным столбом. Но теперь справа и слева от беглецов был не лес, а стены тоннеля, и уровень бессмысленности панического бегства навигаторов возрастал на десять порядков. Одна короткая очередь поперек просвета тоннеля, и финиш. Без ленточки, пьедестала и медалей. Один «не призовой» финиш на троих. Разве что венки обеспечены, да и то не лавровые, а из пластмассовых цветочков.

«Сразу надо было думать! Сразу! Правильно ведь засомневался. Даже Юльча сразу сообразила, что это скорее ловушка, чем выход! Нет же, рискнул. Зачем? Зачем?!»

Юля впереди вдруг поскользнулась, попыталась удержаться на ногах, опершись о стену, но все-таки потеряла равновесие и растянулась на полу. Водолей кое-как затормозил и наклонился, чтобы помочь ей подняться, но его вдруг словно накрыло тяжелой плитой. Он тоже не удержался на ногах и рухнул на Юлю сверху.

Нет, на самом деле его ничем не накрывало. Воображаемой плитой стало плохое предчувствие, сигнал интуиции, а может быть, Водолей услышал какой-то подозрительный звук, но еще не успел сообразить, что же он слышит, а подсознание уже скомандовало «ложись». Так или иначе, но упал Володя вовремя. Далеко позади вполне ожидаемо хлопнули несколько выстрелов, над навигаторами несколько раз коротко просвистело, и по металлическому потолку чуть впереди звякнули, а затем с противным визгом срикошетили пули. Сергей тоже шлепнулся на пол, но не замер, как спутники, а быстро пополз дальше. Интересно, на что он рассчитывал? Может быть, до «винного погреба» оставалось не так уж далеко, и как раз поэтому преследователи сделали предупредительные выстрелы, а проводник решился на отчаянно смелый шаг? Ну, то есть не шаг, «поползновение», но все равно довольно смелое.

Водолей на миг замешкался, но его сомнения разрешила Юля. Она вывернулась из-под придавившего ее к полу «дядь Вовы» и юркой змейкой двинулась следом за Сергеем. Что оставалось Володе? Только последовать их примеру.

Захлопали новые «предупредительные» выстрелы, и пули звякнули уже не по потолку, а по стенам. Водолею намек был понятен, а вот Сергей так и не внял предупреждению. Даже наоборот, он поднялся на четвереньки и двинулся вперед еще быстрее. За ним вскочила на ноги и, пригибаясь, побежала Юля.

Водолей задержался на секунду в партере, но потом плюнул и тоже встал. Только не побежал. Он выпрямился в полный рост и развернулся в сторону стрелков. Ему было до тошноты страшно, однако все та же интуиция или, если угодно, внутренний голос твердили, что стрелять «на поражение» преследователи не станут. Особенно если поднять руки вверх.

Водолей поразмыслил еще пару секунд и решил, что руки поднимать не станет. Не из гордости. Просто чтобы обозначить, что не сдается и готов к встрече с противником.

Нет, Володя не надеялся остановить бойцов Мазая, вступив с ними в рукопашную схватку. Водолей никогда не пытался вообразить себя Джеймсом Бондом или, допустим, непобедимым наемником по прозвищу Старый, героем «сталкерских» романов. Что тот, что другой наверняка раскидали бы контрнавигаторов, как кегли. Но Владимиру Водорезову в плане боевой подготовки было очень далеко до обоих. Все-таки реальный человек, а не вымышленный персонаж. Поэтому он поставил перед собой более простую задачу: выиграть время, чтобы спутники успели дойти до заветного «винного погреба» и запереть дверь снаружи.

В просвете тоннеля вспыхнули красные точки целеуказателей, и Водолей невольно опустил взгляд. Пять или шесть красных пятнышек заплясали у него на груди. Вот и славно. Вряд ли в тоннель спустилось больше пяти-шести человек, а значит, Водолей добился, чего хотел: отвлек внимание всех преследователей на себя.

«Глупо себя веду, наверное, – подумалось Водолею. – Ведь не Юльче с Сергеем, а именно мне генерал обещал расстрел на месте, если еще раз сунусь в Новую реальность. С другой стороны, вот он я, стою, но никто не стреляет. Получается, Мазай просто припугнул, чисто для профилактики? Что ж, скоро все узнаю».

До момента, когда выяснится, в чем загвоздка, оставалось полминуты, не больше. Преследователи приближались в среднем темпе, стараясь удерживать Водолея на мушке. Почему не спешили? Ведь если они видели его в кромешной темноте (наверное, пользовались приборами ночного видения), то не могли не заметить, что он стоит один. Не получили приказа задержать остальных, поскольку Мазай не знает, что они тоже навигаторы? Или генералу требовался только Водолей? И за что такая честь?

Ответов на все эти вопросы Володя так и не получил. Когда, судя по звукам шагов, бойцам оставалось пройти метров двадцать, по тоннелю прокатилось какое-то странное эхо. Именно эхо, самого звука Водолей не услышал. Непонятный отзвук умчался в глубь тоннеля, а затем появился снова.

На этот раз Володя почти определил, где может находиться источник звука и, соответственно, эха. Получалась какая-то несуразица. Тяжелый, монотонный звук лился будто бы с потолка примерно на середине расстояния от преследователей до навигатора. Чем-то звук напоминал гул водопада, но, во-первых, его не сопровождал шум падающей воды, был слышен только гул потока, а во-вторых, какой, к черту, водопад в тоннеле с железным потолком? Никаких дыр в потолке не было, это Володя помнил точно. Луча фонарика хватало, чтобы осветить и пол, и стены, и потолок. Но откуда тогда взялся этот странный гул?

То, что произошло в следующее мгновение, не укладывалось ни в какие рамки. Нет, водопад с потолка так и не хлынул. С него посыпались искры! И высек эти искры возникший непонятным образом в просвете тоннеля… «минибульдозер-погрузчик». Небольшая уборочная машина (такие желтые четырехколесные «чудеса» с отвалом-ковшом впереди часто можно увидеть в городских двориках, особенно зимой) осветила фарами приближающихся бойцов, проехала по инерции метра три и замерла. При этом желтый фонарь на крыше сначала уперся в низкий потолок тоннеля, а затем с треском рассыпался и напоследок отсалютовал небольшим снопом желтых искр. Вот они-то и посыпались «с потолка». В небольшой одноместной кабинке «мини-бульдозера» горел свет, но за рычагами никто не сидел.

Водолей изумленно похлопал глазами, а затем торопливо сдал назад. Что за фокус он только что увидел и кто фокусник – об этом лучше было подумать в другом месте и в другое время. Сейчас следовало воспользоваться выпавшим шансом. Ни больше, ни меньше. Ведь желтый снегоуборщик перегородил почти весь просвет тоннеля, да к тому же встал «наперекос», уперся своим отвалом-ковшом в левую стену. То есть, чтобы сдвинуть его или протиснуться между ним и стеной, бойцам требовалось время. Небольшое, но все-таки.

Водолей резко развернулся и побежал, сверкая пятками. Стрелять в него никто не решился, и вообще бойцы почему-то остановились по ту сторону преграды, как вкопанные. Только минутой позже, уже ныряя в заветную дверь «винного погреба», Водолей сообразил, почему они остановились.

Ответ оказался простым, как мычание. Ведь как все выглядело с точки зрения преследователей? Водолей встал у них на пути, в полный рост, лицом к врагу и… не прошло и минуты, как в тоннеле ниоткуда появился «снегоуборщик». Откуда бойцам было знать, что для Водолея появление дворницкой техники стало не меньшим сюрпризом? Они-то решили, что это Володя, как заправский маг и чародей, «пронзив пространство и время», перенес этот агрегат с московской улицы прямиком в секретный тоннель.

Не факт, что бойцы испугались «волшебного могущества» странного навигатора, скорее, у них просто не нашлось инструкций на этот случай. Мазай ведь тоже вряд ли сталкивался с такими фокусами, вот и не проинструктировал подчиненных. И слава Богу.

«Или не Богу? – Водолей запер дверь, кстати сказать, вполне серьезную, железную, с тяжелым засовом, и утер со лба пот. – Этот фокус явно навигаторская придумка. Кому еще под силу перегнать машину из реальности в реальность, какому «серому дилеру»? Как он это сделал? Да очень просто…»

Володя обернулся и окинул взглядом дверь. Она была высотой под потолок и имела вторую створку. То есть при желании распахивалась во весь просвет тоннеля. Без сомнений, в Старом мире «снегоуборщик» въехал в тоннель именно через эту дверь. Затем навигатор пригнал машину в нужную точку и вытолкнул ее в Новый мир. А сам в последний момент выпрыгнул из кабины. Вот и весь фокус.

«И это значит, что тоннель в Старом мире все-таки не затоплен. А еще это значит, что за нами следят все кому не лень? На хвосте висит Мазай с бойцами, Сергей следил издалека, плюс какой-то навигатор наблюдает… непонятно только, как? Из зоны стазиса? И кто? Тот, которого я засек, когда переходил в прошлый раз в Старый мир? Но тогда получается, он умеет ходить не только «поперек» зоны стазиса, из мира в мир, но еще и «вдоль» нее? Этот странный гул… теперь ясно, что это был рокот двигателя… я слышал, как он приближается, но подумал, что это эхо. Выходит, это было не эхо. Я слышал, как «снегоуборщик» двигался по зоне стазиса. Но разве так можно? Хм… Получается, можно. Не просто следить оттуда, а еще и действовать, несмотря на вязкость тамошней атмосферы. Ладно, учтем. И присутствие в зоне стазиса неизвестного, но доброжелательного навигатора-фокусника тоже учтем. На этот раз всерьез. А пока… вернемся к нашим баранам. Где они, кстати?»

Водолей снова развернулся к двери спиной и окинул взглядом помещение. Освещался «винный погреб» всего одной лампочкой, которая горела над вторым выходом. Это был явно выход на улицу: в полумраке угадывалась длинная лестница в один марш, слева от которой пролегал широкий бетонный пандус. Что ж, версия Водолея насчет секрета «фокуса с бульдозером» получила косвенное подтверждение. Пандус был в самый раз, чтобы «снегоуборщик мог спуститься по нему в подвал. А когда Водолей двинулся на свет и ушиб плечо о притаившийся в полумраке «дубликат» застрявшей в тоннеле машины, покров мистики окончательно упал и вмиг истлел. Какие еще дворницкие матценности хранились в «винном погребе», Водолей не рассмотрел, но и без того он был теперь уверен, что очутился в подвале какого-то ЖЭУ. Вот и вся магия, вот и все загадки. Хотя не все.

В списке загадок пока оставался один не зачеркнутый пункт. Куда подевались Сергей и Юльча? Если просто сбежали куда подальше, это не плохо, даже хорошо. А если попали в новую засаду?

Водолей осторожно, стараясь не топать, поднялся по лестнице, потихоньку открыл дверь, всего на ладонь, не больше, и заглянул в образовавшуюся щель.

На улице набирало обороты безветренное солнечное утро. И тепло было, как в марте. Свежий воздух с запахом талого снега опьянял, особенно после прогулки по душному подземелью. В общем, погодка стояла просто отличная.

Водолей глубоко вдохнул и открыл дверь еще на ладонь.

– Ну чего замер, – вдруг прозвучало прямо над ухом, – выходи, выходи.

Водолей вздрогнул и рефлекторно попытался захлопнуть дверь, но у него ничего не вышло. Между дверью и косяком вклинился носок теплого сапога на толстой подошве. Володя в первую очередь обратил внимание на фасон обуви, а уж затем сообразил, что голос, грубый и низкий, был все-таки женским. Он поднял взгляд и увидел сначала оранжевую жилетку поверх толстой куртки, затем красные, обветренные щеки и, в последнюю очередь, вязаную шапочку нелепой формы и неопределенного цвета. «Засаду» Володе устроила дородная дворничиха.

– И как вы туда забираетеся, не пойму никак. – Тетка в оранжевой жилетке распахнула дверь и подбоченилась. – Выспался, бродяга горемычный? Не нагадил там?

Она заглянула через плечо Водолея в подвал. Володя попытался воспользоваться моментом и улизнуть, но тетка ухватила «бродягу» железной ручищей за плечо и намертво зафиксировала Водолея на месте.

– Карманы покажи, – потребовала дворничиха, легко разворачивая Володю к себе лицом. – Не свинтил чего с техники?

– Я только заглянул, – Водолей похлопал по карманам и достал нехитрое содержимое. – Вот, фонарик и ножик. Мои.

– Дай сюды, – тетка ловко выхватила из руки у Володи складной ножик. – Красивый какой. Подаришь?

– Нет, – Водолей все-таки стряхнул с плеча руку дворничихи.

– Ментам позвоню, – пообещала тетка.

– Ментов нет давно, полиция теперь, – Водолей попытался отнять ножик, но дворничиха отвела руку в сторону.

Дотянуться до ножика Володя не смог, ему помешали объемная грудь и прочее телесное богатство тетки, но на выручку вдруг пришла Юльча. Она вынырнула непонятно откуда, выхватила у дворничихи ножик и отпрыгнула в сторону, где ее тут же прикрыл собой Сергей. Тетка удивленно оглянулась и что-то неразборчиво, но с чувством пробормотала. Воспользовавшись замешательством дворничихи, Водолей вырвался на оперативный простор и присоединился к спутникам. Сообразив, что расклад изменился не в ее пользу, тетка выругалась более внятно, сверкнула недобрым взглядом и ухватила обеими руками снеговую лопату.

– А ну, валите отсюдова, пока ментам не позвонила!

– В полицию, в по-ли-ци-ю! – Водолей вздохнул. – Никак этих граждан не перевоспитаешь. Намертво въелся «совок».

– Ой, да простому народу тогда лучше жилось, при «совке», – заметила Юля. – Вот и не хотят перевоспитываться.

– А ты при нем жила, комсомолка-спортсменка? – Водолей устало усмехнулся и взял девушку под ручку. – Погнали, ребятки. Мы, кстати, где?

– Кунцево, – коротко ответил Сергей и кивком указал вправо. – Нам лучше туда, к станции.

– На электричку? – уточнила Юля.

– На маршрутку, автобус, тачку… – Сергей махнул рукой. – Хоть на коня, лишь бы уехать отсюда.

– Ой, да вон же они! – послышалось невдалеке. – Я сразу поняла, что террористы! Ходют, в подвалы заглядывают, вынюхивают! Ну точно, бонбу хотели заложить!

Голос принадлежал дворничихе, из чьих «владений» навигаторы пока так и не убрались. Водолей обернулся и увидел, что рядом с теткой стоят двое крепких мужчин в штатском. Один даже показался Володе смутно знакомым. У Володи не получилось вспомнить, как в случае с Сергеем, где он видел этого типа, но и без того было ясно, что мужчины в штатском – бойцы Мазая.

Водолей резко развернулся и дернулся, собираясь бежать, но тут же передумал. Из двора между высотками существовало только два выхода: в следующий двор или, наоборот, на улицу, но первый путь перекрывали эти двое в штатском, плюс дворничиха, а еще трое стандартно одетых граждан маячили позади, рядом с «фордовским» микроавтобусом на обочине дороги. В общем, бежать на этот раз вроде бы и есть куда, но смысл маневра оставался неочевиден. Разве что побегать по двору чисто для здоровья. Свежий воздух и ранний час вполне располагали к занятиям утренней зарядкой.

Водолей снова почувствовал неодолимую усталость. Начиная примерно с полуночи он держался на чистом энтузиазме, других источников энергии в организме не осталось. Но теперь иссяк и энтузиазм. И сейчас вряд ли хоть что-то могло Водолея взбодрить. В прошлый раз, когда на плечи навалилась усталость, Володю поддержали звонок Юли и смешная надпись на ларьке, но теперь поддержки ждать было бессмысленно, да и не от кого, поэтому у Водолея и не осталось «ни слов, ни музыки, ни сил».

– «Как ни болела, умерла», – негромко проронил Сергей. – Придется уходить. Понимаете меня?

И Володя, и Юля отлично поняли, о чем он толкует.

– Там твари… на открытой местности порвут, как мойву, – так же тихо процедил Водолей.

– Может, и не порвут, успеем обратно в подвал прыгнуть… если не затоплен.

– Не затоплен, – уверенно заявил Водолей.

– Точно?

– Да. Позже расскажу. Но тогда шагаем все разом, и на той стороне сразу деру до подвала. Юльча, готова?

– Да, – голос девушки предательски дрогнул.

Двое в штатском при поддержке вооруженной лопатой дворничихи подошли уже достаточно близко, чтобы услышать обрывки слов. Вряд ли они поняли, о чем беседуют навигаторы, но им хватило и самого факта секретного совещания.

– Эй, только без резких движений! – прикрикнул на замерших навигаторов один из чекистов.

Водолей обернулся и смерил усталым взглядом офицера. Отвечать он не стал. Сил не было.

– А то что?! – вместо Володи отреагировал Сергей.

– А то хана, – ответил офицер почти так же, как недавно ответил Сергею Водолей, только с явной угрозой.

Чекист опустил руку в карман пальто и выразительно уставился на Сергея.

– На счет три, – шепнул Водолей. – Раз… два…

Так получилось, что «три» он сказал исключительно себе самому. Сергей шагнул в зону стазиса на «два», а Юля исчезла и вовсе где-то на «полтора». Водолей успел увидеть, что офицеры выхватывают оружие, но не стреляют, лишь разочарованно сплевывают, еще увидел, что у дворничихи отвисает челюсть и падает из рук лопата, а затем…

…А затем реальность будто бы раздвоилась, и в лицо ударил обжигающий порыв ветра. Воздух был почему-то именно обжигающим, а не морозным. И еще теперь он не казался таким плотным и «студенистым», как во время прошлого перехода. Или это Водолей окончательно освоился и привык к общей заторможенности зоны стазиса? С ходу было не понять. Хотя, если судить по реакции Юли, ближе к истине оказывалось второе предположение. Девушка зависла по полной программе, в точности как зависал Володя в свой первый проход сквозь этот невидимый «барьер» между мирами. Сергей тоже не выглядел живчиком, но хотя бы шевелился, пытался идти, рисково наклоняясь вперед, а Юльча просто стояла и медленно хлопала округлившимися глазами.

Что оставалось Водолею? Только подхватить остолбеневшую «племянницу» на руки и доставить по назначению. Так он и поступил. Подхватить, конечно, получилось не слишком ловко, побороть заторможенность Володя сумел только наполовину, но кто здесь мог посмеяться над неуклюжестью кавалера, который мало того, что сграбастал барышню, как медведь, так еще и неэлегантно закинул ее на плечо, вместо того чтобы нести на руках? Это могло позабавить разве что навигатора-фокусника, который, по всем раскладам, должен был маячить где-то поблизости.

Водолей оглянулся, но «фокусника» не обнаружил. В «раздвоенном» мире зоны стазиса вообще было сложно что-то обнаружить и «зафиксировать в прицеле».

И как это сделать, если, во-первых, двоится в глазах. Ты видишь нормальное зимнее утро: чистое синее небо, голые, лишь местами покрытые снежком деревья, высотки спального квартала, уютный дворик между ними, детский городок, площадку для мини-футбола. И одновременно перед тобой вроде бы то же самое, но совсем в другом состоянии: по небу разливается разноцветная акварель аномального сияния, напоминающего полярное, все деревья валяются вывороченные вчерашними ураганами, а снега местами выше пояса, но сугробы серо-черные от сажи. И высотки вроде бы те, да не те. Они частично разрушены, их оконные проемы зияют черными провалами, а здание слева и вовсе расколото надвое по вертикали, будто бы по нему треснули огромным топором. На самом деле средний подъезд здания просто рухнул в глубокий провал-овраг, который заодно поглотил детский городок и теперь делит дворик надвое.

Наложение этих картинок одна на другую полностью дезориентирует и даже вызывает головокружение, а тут еще и прочие органы чувств начинают подливать масла в огонь. Ты слышишь вроде бы нормальные звуки пробуждающегося города: голоса, редкий пока еще гул моторов, шаги, какие-то техногенные шумы и постукивания, и одновременно в ушах воет метель. Ты чувствуешь кожей приятное прикосновение теплого ветерка, ведь в Новом мире оттепель, и в то же время тебя атакует порыв холодного ветра с колючим снегом, а затем обдает контрастной волной горячего воздуха, который поднимается из провала. Ты улавливаешь сразу и свежий запах талого снега, и жуткую вонь, которая поднимается все из того же оврага посреди дворика в Старом мире…

В общем, у Водолея складывалось впечатление, что нереальное пребывание сразу в двух мирах, настолько похожих и настолько разных, перевело разум в «щадящий» режим работы. Какие-то простые приказы, допустим, конечностям, мозг отдавал исправно, на раздражители вроде ветра реагировал тоже нормально, но воспринимать окружающую действительность всерьез, вычислять, сравнивать, анализировать или хотя бы «читать по лицам» он отказывался напрочь.

А как, например, определить, добрые намерения у человека или злые, если не поверить, во-первых, что он реален, а во-вторых, не проанализировать его поведение или гримасу? Никак. Но ведь мозг работает в «щадящем» режиме, и поэтому… читайте выше.

Впрочем, насчет невозможности проанализировать намерения попавших в зону стазиса людей Володя ошибался. И убедился в этом он очень скоро. Троица навигаторов едва ли добралась до середины пути по зоне стазиса (кто бы еще подсказал, как можно определить, где у этой проклятой зоны начало, середина и конец), когда в нереальном пространстве появились новые путешественники из мира в мир.

Что это именно путешественники, вошедшие в зону стазиса, а не обычные прохожие, которые маячат в одном из миров, Водолей определил легко. Эти люди шли медленно, и при взгляде на них у навигатора не двоилось в глазах. Двойной пейзаж будто бы служил фоном, слегка размытым и «плоским» вторым планом, а ходоки находились на первом плане, словно объемная картинка в 3D-кино.

Как только мозг получил, наконец, для анализа привычное изображение, все его способности и функции мигом восстановились. Водолей не только сразу определил профессиональную принадлежность ходоков и угадал их намерения, но еще и узнал того, кто вел эту группу сквозь зону стазиса. Все ходоки были офицерами ФСБ, а вел их главный контрнавигатор всех времен и народов генерал Мазич. Собственной персоной. Причем вел своих бойцов генерал не параллельным маршрутом, а наперерез троице навигаторов.

Водолей повертел головой, словно в поисках убежища, но понял, что только теряет время, и продолжил путь.

«Выкинь глупости из головы! – крепко зажмурившись, чтобы не дать мозгу перейти в «режим ожидания», приказал себе Володя. – Нет здесь никаких убежищ! Единственный способ уцелеть – выйти и дать деру в нормальной реальности. А выйти получится, только когда подойдет время. Подошло время, вышел. Не подошло время – не выйдешь. И не важно, насколько сильно ты хочешь отсюда убраться и какие моральные усилия приложишь. Зона стазиса – это по сути материализованное время, которое поменялось местами с пространством в четырехмерной сетке координат. Звучит малопонятно, попытаешься вообразить – мозги сломаешь, но другого объяснения не найти. Во всяком случае – не сейчас! Сейчас главное двигаться, чтобы стартовать с ходу, когда зона позволит выйти в нормальную реальность. Движение сейчас – это жизнь. Во всех смыслах!»

Самовнушение помогло взять себя в руки и продолжить путь в достаточно быстром темпе. С одной стороны, в зоне стазиса темп не имел значения, от ходоков требовалось всего-то не останавливаться, однако старт с ходу все-таки давал ощутимое преимущество после выхода в нормальную реальность, поэтому Водолей продолжил «разгон». Мазай и его громилы тоже заметно ускорились, и у Володи возникло подозрение, что генерал намерен закрыть вопрос с навигаторами прямо здесь, в «тамбурной» зоне. Получалось, что новая встреча с преследователями вполне может оказаться тем самым финишем, которого чудом избежали навигаторы в железном тоннеле под Рублевским лесом. И если так случится, Водолею со товарищи никто не принесет даже пластмассовые венки. Какие венки, если люди просто исчезли, растворившись в воздухе? Куда их возлагать? И с чего вдруг воздвигать им памятник над пустой могилой? Они ведь просто исчезли. Бред? Так не бывает? Да, не бывает, но и венки – перебор. Нет тела, нет дела.

«Вот уж получится фокус, куда там гонкам по зоне стазиса на снегоуборочной машине. «Пропал без вести» – будет мягко сказано. «Погиб в нереальном пространстве между мирами и погребен во времени». Просто отрыв башки, какая эпитафия!»

Приближающихся офицеров заметил и Сергей. Володя, обернувшись, уловил его встревоженный взгляд. Сергей старался изо всех сих, но ускориться и догнать Водолея у него никак не получалось. Так что ситуация складывалась не лучшим образом. Почти как в тоннеле, только теперь прикрывал товарищей не Водолей, а бывший проводник, и делал он это не по собственной инициативе. А вот преследователи продемонстрировали редкостную последовательность в своих действиях. Видимо, Мазай успел провести инструктаж и прояснил все неясные прежде моменты, поэтому его бойцы больше не сомневались, стрелять им или нет. Они медленно, но дружно подняли оружие и открыли огонь.

Ну, то есть как «открыли огонь». Попытались это сделать. Первые выстрелы получились, мягко говоря, неприцельными, и пули ушли в «молоко». Второй залп получился лучше, но и он не принес результата. Пули летели медленно, и казалось, что при достаточной сноровке от них можно увернуться. Одна беда, сноровки не хватало даже Водолею, что уж говорить о Сергее. Поэтому третий залп навигаторы могли и не пережить.

«Снова падать?»

Водолей уже приготовился скинуть с плеча ценную ношу и снова рухнуть на нее сверху, но в дело вновь вмешался «фокусник». На этот раз он появился на арене собственной персоной. Прямо перед Водолеем. Выглядел навигатор-фокусник колоритно: высокий, худощавый, седой, с «академической» бородкой клинышком и с каким-то «демоническим» выражением лица. И взгляд у него сверкал, будто у киношного Мефистофеля. Для полного соответствия «каноническому образу» ему не хватало раскинутых по плечам смоляных волос, развевающегося черного плаща, длинных ногтей и огромного перстня с черным бриллиантом на указательном пальце. Но с шевелюрой у «Мефистофеля» было не очень, только лысина в обрамлении седого «газончика», и вместо плаща «фокусник» носил потертую дубленку образца девяностых годов. А вместо перстня – обычное обручальное кольцо на безымянном пальце. Это Водолей успел заметить, когда «фокусник» небрежно, словно кондуктор в трамвае, отодвинул Володю со своего пути. Зато экспрессии и какой-то мрачной решимости в облике и движениях «Мефистофеля» было хоть отбавляй. В общем, образ получался хоть и не «канонический», зато убедительный.

Водолей обернулся и проводил странного навигатора взглядом.

Когда «Мефистофель» поравнялся с Сергеем, несколько пуль были уже на подлете, и направлялись маленькие посланники смерти точно в затылок бывшему проводнику. Водолею сначала стало жутковато, а затем вдруг интересно, что предпримет «Мефисто»? Отдаст Сергея на заклание своей престарелой сестрице с косой или спасет? И если решит спасти, как он это сделает? Как Нео в «Матрице», остановит пули? Или выдернет проводника из-под обстрела? Но ведь тогда пули полетят дальше и могут угодить в Водолея или Юлю!

Володя мысленно прикинул траекторию, понял, что страхи преувеличены, пули летели метров на пять правее, но вопрос с повестки не снял. Мазаевцы явно готовились продолжить стрельбу, и скорректировать прицел им ничего не стоило. Так все-таки, как собирался помочь навигаторам этот «фокусник»?

Ответ оказался неожиданным. Загадочный навигатор поставил Сергею подножку и для верности толкнул его в спину, а затем вдруг резко переместился вперед и очутился позади мазаевского отряда. Причем он именно переместился; не прыгнул, не подбежал, а исчез на миг и снова возник в новой точке нереального пространства. Как? Черт его знает! Но главное, сделал он это нереально быстро. Может быть, для него время здесь не замедлялось, а, наоборот, текло быстрее, вот он и носился ракетой?

Как бы то ни было, незнакомец опередил мазаевских бойцов, которые уже подправили прицел и теперь навели оружие на Водолея. «Мефистофель» несколькими быстрыми движениями повыхватывал пистолеты у них из рук и побросал оружие на землю. Никакого сопротивления бойцы не оказали. Просто не успели отреагировать. Единственным, кто сумел вовремя обернуться и отразить атаку «фокусника», оказался Мазай.

Генерал вообще вел себя так, будто бы ни в какое заторможенное состояние не впадал. Может быть, он двигался и не настолько быстро, как «Мефистофель», но и не тормозил, это точно. Когда «фокусник» закончил разоружать бойцов и попытался отвесить генералу что-то вроде оплеухи, Мазай вдруг встрепенулся, вполне профессионально заблокировал удар и врезал ответно открытой ладонью в грудь. «Фокусник», похоже, ожидал чего-то похожего, поэтому успел разорвать дистанцию. Но Мазай не «провалился». Он резко сгруппировался и атаковал прямым ударом, теперь ногой. И снова «фокусник» успел уйти назад и в сторону, заставив Мазая сделать широкий шаг. Вроде бы ничего страшного, генерал тотчас снова принял боевую стойку, но на самом деле у Мазая возникла серьезная проблема. Он потерял прикрытие с тыла. Оставшись без навигатора, бойцы Мазая замерли, словно истуканы. Ведь прежде они двигались только потому, что направляющие держались за генерала, а остальные за них. То есть возглавляемая Мазаем колонна по двое была как бы единым целым с генералом. Теперь же Мазай стал сам по себе, и не имеющие навигаторских талантов бойцы зависли, как овощи на грядке.

Видимо, «фокуснику» это и требовалось. Он одним маневром решил сразу две задачи: «отключил» стрелков и тем самым выиграл время, а заодно «прощупал» Мазая. Теперь было ясно, что генерал гораздо опаснее, чем другие контрнавигаторы.

Как бы для пущей достоверности «фокусник» обозначил попытку нанести новый удар, но Мазай, похоже, раскусил его игру. Он так же условно «обозначил» блок и сделал шаг назад, к своей «овощной грядке». Навигатор тут же принял вполне мирную позу и издевательски отсалютовал генералу.

И обоим противникам, и зрителям было ясно, что этот раунд остался за «Мефистофелем». Но еще Водолею показалось, что на лице у Мазая нет даже тени огорчения. Складывалось впечатление, что генерал тоже удовлетворен результатом короткой схватки. Интересно узнать, почему? Потому, что рассмотрел противника и выяснил, на что тот способен? Что ж, вполне логичное объяснение. В глазах у Мазая буквально читалась бегущая строка: «Я все учту, подготовлюсь, и вот тогда посмотрим, за кем останется второй раунд».

Что читалось в глазах у «Мефисто», Водолей не увидел. Навигатор-фокусник, не оборачиваясь, сдал назад и вышел из зоны стазиса. В какую из реальностей? Этого Володя определить не сумел. Не позволило проклятое двоение в глазах.

«А в реальность ли он ушел, в принципе? – мелькнула новая шальная мысль. – Может, прямиком в ад, откуда и выпрыгнул в нужный момент? Все может быть».

И куда секундой позже увел свою «овощную команду» Мазай, Водолею тоже было не очень понятно. Но в последнем случае хотя бы имелось логичное предположение: обратно в Новую реальность. Ведь в Старой мазаевских бойцов никто с распростертыми объятиями не ждал. Даже наоборот, и люди, и черные твари в Старом мире были настроены к Мазаю и компании крайне недружелюбно. Потому мазаевцы и бросились догонять навигаторов прямо в зоне стазиса.

А вот насчет «фокусника» никаких мыслей не было. Может, он действительно ушел не в один из миров, а в какой-нибудь «личный кармашек реальности»?

Развить новую фантастическую теорию Володя не успел. Через несколько шагов он тоже нашел выход из нереальной зоны стазиса. В глазах вдруг перестало двоиться, в лицо ударил порыв ветра, Водолей невольно прищурился, на миг замер, а затем собрался духом и шагнул в Старый мир…

Москва, 21 декабря 2012 года

И снова неумолимое стечение обстоятельств направило Гуськова на северо-запад. Майор, будто шарик на резинке, куда бы ни улетал, раз за разом возвращался в Северо-Западный административный округ Москвы. То в Строгино, то в Щукино, а теперь направлялся в Хорошево-Мневники и дальше в Серебряный Бор. Служебная дача находилась именно в этом уютном и вполне престижном местечке. К тому же очень удобном.

Для майора до сих пор оставалось загадкой, каким образом Контора разжилась этой дорогущей недвижимостью. У какого-то богатого шпиона отняли? Или кто-то откупился? Ну, не построили же! Ага, еще и на бюджетные деньги! Кто поверит?! Впрочем, происхождение недвижимости было вопросом сто десятым. Равно как мистическая привязка всех событий к СЗАО. Гуськову не светило разгадать ни ту, ни другую загадку. По разным причинам, но не светило, это точно. Так зачем забивать голову?

Майор постарался очистить мозги от ненужных мыслишек и привычно уставился в окно. Утренние пейзажи предновогодней Москвы были ничуть не хуже ночных. Стояла отличная погодка, только-только поднявшееся над горизонтом солнце светило ярко, да и пригревало почти по-весеннему. И в его косых лучах улицы выглядели не менее празднично и красиво, чем в обрамлении гирлянд. А по тротуарам брели как-то не по-московски расслабленные граждане, и транспортные потоки пока не бурлили, лишь мирно текли. Все это создавало иллюзию, что город не циничный, вечно спешащий и нервный, а добродушный, неторопливый и приветливый. Любо-дорого посмотреть.

– И не поверишь, что все это фикция, – невольно проронил Гуськов.

– Чего? – спросил Локтев.

– Да так, мысли вслух, – майор покачал головой. – Жизнь продолжается. С нами или без нас, в той реальности или в этой… но продолжается.

– Ну да, – Локатор кивнул и тоже взглянул в окошко, – продолжается и неплохо выглядит. Не то что на другой стороне. Жалко будет, если еще и тут все песцовой шкуркой накроется.

– Здесь-то с чего?

– Не знаю, – старлей пожал плечами. – Просто опасаюсь.

Честно говоря, глубоко в душе Гуськов тоже опасался подобного развития событий, но думать об этом варианте сейчас не хотелось. Да и не было для этого никаких предпосылок. Одни беспочвенные опасения, перестраховка. Ну и зачем ломать голову и бередить душу? Логично?

Может, и логично, да только ни Гуськов, ни Локтев больше не проронили ни слова до самой дачи, оба размышляли именно об этом. Олег о таких вещах вряд ли задумывался, но тоже не горел желанием начинать беседу, поэтому до самого пункта назначения все трое думали о своем и вполуха слушали «Авторадио» да короткие переговоры коллег на служебной частоте.

Первое послушать было приятно, а второе, как оказалось, полезно. Например, выяснилось, что с утра пораньше коллеги-контрнавигаторы успели поработать в Строгине, а теперь дышат воздухом где-то в Рублевском лесу или в Кунцеве. Утром они ничего не «наработали» и поэтому теперь имеют честь общаться с самим генералом Мазичем, который вот только что прибыл, чтобы лично руководить операцией.

Выслушав эту информацию, Гуськов многозначительно посмотрел на Локатора и усмехнулся. Старлей отреагировал аналогично. Мазай рулил операцией неспроста. Видимо, опять решил устроить секретные игры с навигаторами, а вернее – с одним из них. И сдался ему этот Водолей! Если тот же Академик знает больше гражданина Водорезова, почему не сделать ставку именно на Академика? Где опять логика? Непонятно.

На служебной даче, кроме двух охранников и прикормленного в «дежурке» рыжего кота, не было ни души. Пусто было и в основном здании, и в двух небольших флигелях – один ближе к воротам, а другой, в прошлом это была сауна с комнатой отдыха, в правом дальнем углу дачного участка. По крайней мере, охрана клялась, что на дачу никто не заглядывал вот уже неделю. В качестве доказательства бойцы предъявили полные комплекты ключей, а затем указали на нетронутый снег перед домиками и на липкие ленты с печатями, которыми были заклеены замочные скважины.

Локтев поспешил развернуться и даже побрел обратно к воротам, но майор почему-то не поверил охране и придержал товарища за рукав.

– Чего? – негромко спросил Локатор. – Ясно же все. Как я и говорил, пустышка.

– Не факт, – Гуськов взглядом указал на окно первого этажа главного здания.

Локтев обернулся, проследил за взглядом майора, но никого в окне не увидел. Зато и Локатор, и охранники успели заметить, как дернулась портьера по ту сторону стекла. Вряд ли в закрытом и опечатанном доме гулял сквозняк. Да и слишком резко дернулась тяжелая штора. Обычно так бывает, когда кто-то ведет скрытое наблюдение через щелочку, а затем резко сдает назад и отпускает край занавеса.

– Открывайте, – приказал Гуськов охранникам.

– Мож, показалось? – засомневался охранник с ключами.

– Всем четверым? Открывай, не сомневайся.

Охранник протопал на крыльцо, вставил ключ в замочную скважину, провернул пару раз и потянул за ручку… но дверь не открылась.

– О-от гремучий случай! – Охранник обернулся и слегка растерянно посмотрел на Гуськова. – Изнутри заперто!

– Что и требовалось доказать, – Гуськов переглянулся с Локатором.

– Не, ну неделю никого не было, зуб даю! – заявил второй охранник. – И следы… сами же видите! Как он туда проник?

– А почему «он»? – уцепился Локтев. – Почему не «она»? Вы, поди, баб притащили еще с вечера, а к утру все следы и замело. Колитесь, архаровцы!

– Какие бабы?! – возмутился первый охранник. – Мы ж не пацаны, чтобы из-за баб нагоняи получать! Привели бы с вечера, вечером и спровадили бы. До утра они нам ни к чему. Да и дорого.

– Это верно, – согласился Локтев. – Черный ход тоже изнутри запирается?

– Только если подручными средствами, – охранник с ключами спешно спустился с крыльца и потрусил вокруг дома.

За ним отправился и Локтев. Майор Гуськов жестом приказал второму охраннику встать на левый угол дома, чтобы видеть не только фронтон, но и боковую стену, а сам занял позицию на правом углу.

Ожидание не затянулось. Нет, затаившийся в доме неизвестный не попытался прорваться через главный вход и не выпрыгнул в окно. Ничего такого не произошло. Минут через пять лязгнула внутренняя задвижка, и входная дверь медленно открылась. На пороге стоял Локтев.

– Никого, – заявил старлей, пряча в карман пистолет. – Но кто-то был, эт-точно. Там кофейник еще горячий. Сами взгляните, командир.

– Второй этаж проверили?

– Боец поднялся, – Локтев пропустил майора и кивнул второму охраннику. – Тут стой, а напарнику скажи, чтоб у черного хода встал… Командир, сюда, кухня направо.

– Я помню, – майор прошел в кухню, подошел к чайной стойке и потрогал электрический кофейник. – Действительно горячий. А это что у нас?

Гуськов взял лежащую рядом тонкую прозрачную папку с какими-то бумагами. В кухонном интерьере предмет выглядел чужеродно. Причем это был единственный оказавшийся не на месте предмет. В остальном придраться было не к чему; в кухне, да и во всем доме царил почти идеальный порядок. И тем очевиднее был факт того, что папку рядом с горячим кофейником оставили намеренно. Причем именно для Гуськова. Почему именно для него? Ну, а кто тут был навигатором? Коллегой «призрака», запершего изнутри дверь, игравшего портьерами и оставившего эту папку? Гуськов.

В том, что в доме побывал именно навигатор, сомневаться больше не приходилось. Причем Гуськов почти не сомневался, что это снова «фальшивый Козерог», он же Академик. Побывал, оставил какие-то документы и смылся.

«Теперь нет сомнений, что он чего-то от меня хочет. Чего? Завербовать вместо выбывшего из игры Клименко? Или желает все-таки использовать меня как посредника в переговорах с Мазаем? И что за документы он мне подсунул?»

Майор открыл папку и пробежал взглядом по строчкам на первой вложенной в нее странице. Текст поначалу казался странным, но о чем идет речь, Гуськов понял довольно скоро. Он вынул стопку листов из крепления, бросил папку на стол, а сам принялся читать, подкладывая прочитанные листы снизу непрочтенных.

Локтев не мешал командиру. Он воспользовался тем, что чайник еще горячий, и быстренько сообразил всем по чашке растворимого кофе. Даже консервированные сливки где-то отыскал. Не ожидавшие такого поворота охранники тут же прониклись к старлею лучшими чувствами и шепотом доложили обо всем, что произошло в их смену за последний месяц. По большей части это были всевозможные пикантные истории, но кое-какие действительно нужные данные Локтев все-таки раздобыл. Правда, доложить об этом Гуськову он смог гораздо позже. Майор настолько увлекся чтением документов, что не слышал и не видел никого и ничего.

– «Чума на оба наших… мира», – проронил Гуськов, закончив чтение. – Это ж надо так… завернуть!

– Чего, сведения по нашей теме? – уточнил Локтев. – Ценные?

– На вес золота, – Гуськов сложил листы пополам и спрятал во внутренний карман куртки. – Бойцы, опечатывайте дом. А нам флигель служебный откройте. Мы там со старшим лейтенантом летучку проведем.

– Есть, – первый охранник вручил второму ключи от служебного флигеля, а сам потопал в «дежурку» за лентой и печатью.

По пути в служебный домик офицеры молчали, и пока охранник отпирал дверь и регулировал отопление во флигеле – тоже не проронили ни слова. Только когда они остались вдвоем, Гуськов достал из кармана бумаги, протянул Локтеву и приказал:

– Читай.

– А в двух словах никак? – Локатор с тоской взглянул на жиденькую стопку из десятка листов. – Читатель из меня… не очень.

– А говорил, что семь книг за отпуск освоил, – Гуськов усмехнулся. – Враль ты, Локатор.

– Чего сразу «враль»?! Ничего я не враль! Читаю просто… только на отдыхе.

Старлей взял бумаги, тяжело вздохнул и углубился в чтение.

Гуськов тем временем занял «командирское» место в единственном кресле и, прикрыв глаза, попытался расслабиться. На пару минут его охватил блаженный покой, но после из «оперативной памяти» всплыли «ценные сведения», и расслабленность сменилась новым напряжением, на этот раз не физическим и эмоциональным, а умственным. Чтобы осмыслить прочитанное в подброшенных Академиком бумагах (а Гуськов теперь не сомневался, что записи подкинул именно Абрамов, и адресовалась «бандероль» конкретно майору), требовалось изрядно пошевелить мозгами.

Почти все изложенное в первой части послания совпадало с тем, что Гуськов уже знал. В этой части рассказывалась предыстория текущих событий, то есть как Мазай и его команда узнали о возможном дублировании реальности, как выяснилось, что существуют навигаторы и что многие из них почему-то вошли в команду Мазая. А вот вторая часть текста содержала как известные, так и новые для майора данные и показалась Гуськову немного провокационной. В ней автор ставил под сомнение «случайность» расщепления реальности, а также задавал вполне резонные вопросы: почему все-таки практически все навигаторы, которых, как выясняется, на всю Москву было два десятка, а на всю страну около сотни, оказались в поле зрения Мазая? Нет, когда началось дублирование, их вычислить стало относительно нетрудно. Но как Мазай вычислял их раньше? Каким образом он настолько безошибочно находил этих людей среди полутора сотен миллионов граждан? И это был только первый провокационный вопрос. Дальше – больше. Почему Мазай решил, что в Новом мире найдется место для контрнавигаторов, если программа дублирования ясно дала понять – никому из людей, обладающих талантом шастать между мирами, не будет места в Новой реальности? Почему Мазай проявляет такую запредельную жестокость в отношении простых граждан? Беспокоится о равновесии? Какое может быть равновесие, если программа исключила множество людей и еще весьма солидную массу вирусов и особо опасных бактерий? И так далее, и тому подобное. Академик уже не намекал, что Мазай пугающе странный тип, а говорил об этом прямо.

А в третьей части послания Академик и вовсе заявлял, что если не сам Мазай виновен в том, что случилось с реальностью, то, по крайней мере, он тесно связан с «виновными». Из чего следовало, что все работающие на Мазая навигаторы обмануты и выступают не на той стороне. Они невольно стали подручными чуть ли не дьявола в человеческом обличье.

В общем, Абрамов не скрывал, что идет на прямой контакт и вербовку Гуськова и его подчиненных. Академику почему-то до зарезу потребовался майор. Хотя, если ориентироваться на его утверждение, что контрнавигаторы обмануты Мазаем, выходило, что Абрамов пытается отнять у Мазая вообще всех, кто имеет навигаторский талант. Что ж, этой версии имелись уже, как минимум, два подтверждения. Сначала был Клименко, теперь Гуськов.

«А дальше будут Шадрин, Мищенко и другие, вплоть до сопровождавшей Мазая дамочки? Скорее всего, так. Агитация и пропаганда – оружие не менее действенное, чем пистолет и граната. Правда, что касается «гранаты», тут явная нестыковка. Зачем Академику было подкладывать бомбу своему же перевербованному агенту? Или Клименко все-таки отказался работать на Абрамова, и тот решил его наказать? Или бомбу в качестве наказания подложил не он, а…»

Гуськов мысленно приказал себе остановиться. Следующий логический шаг мог стать шагом в пропасть. Хотя, с другой стороны, если его не сделать, лучше не будет. Прятать голову в песок в такой ситуации означало – гарантированно ее потерять. Итак, наказать Клименко за предательство мог и сам Мазай! Или же он хотел не наказать, а просто заткнуть майору Клименко рот. Ведь ближайший помощник генерала знал непозволительно много, и его возможный тандем с Академиком сулил Мазаю большие неприятности.

«Выводы, прямо скажем, крамольные и опасные, но придется иметь в виду и этот вариант, – подумалось Гуськову. – Иметь в виду, но держать исключительно при себе. Вроде «песен», которые так и не спел Мазаю Локатор. Кстати, все-таки интересно, что у Локтева за туз в рукаве?»

– Даже не знаю, чего сказать, – будто бы почувствовав, что командир думает о нем, Локатор встрепенулся и почесал висок. – Сложно все, но если чуток поднапрячься, понятно. Только верить не хочется.

– Это точно, – Гуськов кивнул.

– Но я почему-то верю.

– Вот и я верю, – Гуськов забрал у Локтева бумаги, аккуратно сложил и спрятал во внутренний карман куртки. – И не дай бог нам получить хоть какое-то подтверждение этой информации.

– Наоборот, – Локатор покачал головой. – Лучше получить. Чтобы уж точно знать, чем рискуем. И ради чего.

– Если все написанное – правда, – уточнил майор.

– Мы ж оба верим, – Локатор пожал плечами. – Значит, правда.

– Это ты точно подметил, Локатор, – проронил Гуськов и достал из кармана айфон. – Правда – это то, во что ты веришь.

Майор «полоснул» пальцем по экрану айфона, снимая блокировку, но вдруг передумал и звонить никому не стал. Посидел недолго, задумчиво глядя на экран телефона, а затем сунул его обратно в карман. В ответ на вопросительный взгляд Локтева майор сложил пальцы в подобие колечка, словно собираясь жестом сказать «о’кей», и приложил «колечко» к плечу. Вместо «о’кей» получилось обозначение чего-то крупного на плече. Любому офицеру понятно чего – большой вышитой звезды на генеральском погоне. Прочитав во взгляде Локтева, что старлей правильно понял смысл жестикуляции, Гуськов отрицательно качнул головой.

«Мазаю звонить не буду».

Похоже, старший лейтенант уловил не только смысл пантомимы, но и суть сомнений командира. Ведь они оба согласились, что изложенная в бумагах «провокация» похожа на правду. А возможно, Локатор припомнил, что Гуськов и раньше рассуждал о вероятной правоте навигаторов и странностях в поведении Мазая. Так или иначе, но Локатор кивнул, одобряя этим телодвижением действия майора. Слава богу, ему хватило и сообразительности, и опыта не выражать это одобрение вслух. Не первый год служил, знал, что на любой ведомственной даче электронных «жучков» больше, чем настоящих насекомых под корой старого пенька.

Лишь один вопрос застыл в глубине взгляда у Локтева. Он не совсем понимал, как стыкуется явное нежелание майора докладывать начальству о важной находке с недавним заявлением Гуськова о том, что он не хочет заводить с навигаторами общие секреты. Как это было объяснить ему без слов? Гуськов не знал. Да и объяснять пока было нечего. Майор и сам не до конца сформулировал, что же его вдруг смутило, мягко говоря.

Да, новая информация четко указывала на неадекватность действий Мазая. Но можно ли было на самом деле доверять этой информации? Верю – не верю, оценка на уровне эмоций. Чтобы делать серьезные выводы, нужны доказательства. А их у офицеров пока не было, были только сомнения и страхи, не более того. Сомнения насчет правоты генерала и опасение оказаться разменной пешкой в секретной игре. И проистекали из всего этого тоже не доказательства, хотя бы косвенные, а новые вопросы. И опять эти вопросы были на уровне эмоций и беспочвенных сомнений: «А на той ли стороне баррикад я оказался?» или «Почему был так настойчив Мазай, силком затащивший меня в свою команду, а теперь из кожи вон лезет этот Академик? Я что, золотом покрыт?».

Такими же неоднозначными выглядели и страхи: а что, если Академик прав, а Мазай, наоборот, ошибся и для контрнавигаторов в ковчеге Нового мира действительно не найдется места, ровно так же, как для «чистых» навигаторов. Ведь программа копирования реальности проигнорировала всех навигаторов до единого. И ей наверняка плевать, какую позицию относительно «баррикад» впоследствии заняли эти навигаторы.

Впрочем, конкретно это опасение выглядело как раз однозначно адекватным. Гуськов, как и Абрамов, решительно не понимал, на что рассчитывает Мазай. На то, что для «контрнавигаторов» за особые заслуги будет сделано исключение? Кем оно будет сделано? С кем договорился Мазай о такой поблажке? И договорился ли? Может быть, он просто надеется на чью-то добрую волю? На чью? Программы копирования реальности? Но, черт возьми, где хотя бы намек, что программа копирования проявит эту «добрую волю», что она в последний момент сделает исключение для контрнавигаторов и позволит им остаться в Новом мире?!

По мнению Гуськова, более реальным представлялся другой вариант. Когда копирование завершится и между мирами окончательно исчезнет связь, всех задержавшихся в Новом мире контрнавигаторов, включая Мазая, просто превратят в плодородный слой почвы. Кто? Либо мистические силы, затеявшие это странное «копирование-спасение», либо посвященные в проблему люди-копии. Ведь ни тем, ни другим не нужны свидетели. Без них спокойнее и удобнее.

Вот и получится, что в последний момент перед контрнавигаторами встанет простейший выбор: застрелиться или остаться в Старом мире вместе с теми, против кого они так отчаянно боролись.

«За что боролись, на то и напоролись, – Гуськов вздохнул. – Может, Клименко давно об этом подумал и поэтому тайно помогал Академику и другим навигаторам? Получается, Абрамов прав? Получается, не Мазаю разумнее помогать, а навигаторам? Но в этом случае я тоже стану предателем и, если прав окажется все-таки Мазай, мне кирдык. Уж вторым-то взрывом меня точно накроет. Вот ведь загогулина вырисовывается. Что ни делай, все равно пожалеешь. Как же узнать, кто прав? У кого спросить? У загадочного Академика? Где ж его теперь найдешь? Да и сказал он уже, что хотел, на бумаге изложил. С ребятами посоветоваться? И с кем из них? С Трощинским и Локтевым? «Местного» Стрельцова найти бы, но с ним не все понятно. Да и не выходит он почему-то до сих пор на связь. Как же быть? Все-таки спросить у Академика? Догнать его? Черт возьми! Наверное, придется попробовать. И то, и другое. И с ребятами, и с Академиком. Вряд ли хоть что-то получится, но выбора-то нет».

– Значит, так, Локатор, – Гуськов поднялся с кресла и одернул куртку. – Надо эту ситуацию как-то разруливать. Поэтому… ты остаешься здесь, отвечаешь на звонки, а я на территорию, изучать следы и улики. Понял меня?

Гуськов подмигнул, вынул из кармана айфон и положил на стол. Локатор не сразу понял, что затевает командир, но спустя полминуты все-таки сообразил и кивнул в ответ. Правда, после этого сразу же неодобрительно покачал головой.

– Я тоже глазастый, мог бы помочь со следами-то, – пробормотал Локтев и выразительно округлил глаза, как бы пытаясь сказать: «Куда ты в одиночку собрался, там ведь твари черные и вообще опасно!»

– Справлюсь, – уверенно ответил Гуськов. – Возможно, вернусь с гостями, ты прибери тут по мере сил и обед сваргань, если найдешь из чего. Лады?

Майор взглядом указал на потолок, а затем по сторонам, и подтвердил молчаливый приказ жестом, сделал круговое движение указательным пальцем. Локтев кивнул, давая понять, что и этот намек ему понятен. «Прибери тут» означало – найти и обезвредить «жучки». А вот насчет обеда Гуськов не намекал, говорил то, что действительно имел в виду. Для верности майор изобразил жестом «прием пищи», указал на себя, на Локатора, а затем показал три пальца. То есть повару предлагалось сварганить обед на пятерых. На Гуськова, самого Локтева и троих гостей из Старого мира, которых намеревался привести сюда майор.

Локтев снова кивнул, но внес поправку: приложил четыре пальца к плечу, затем загнул два пальца, показал оставшуюся пару Гуськову и вопросительно поднял бровь: «Капитанов будет два?»

Майор только пожал плечами. Если местный Стрельцов вдруг выйдет на связь, вариант с «двумя капитанами» в принципе имел шансы реализоваться. Но пока Гуськов считал, что скорее приведет с собой «прототипа», чем объявится потерявшийся «дубль».

Покинул флигель майор по возможности бесшумно и незаметно. Поскольку дверь домика смотрела на дежурку у ворот, Гуськов выбрался в окно. И убрался с территории служебной дачи он через черный ход – калитку в дальнем углу. Пришлось провалиться почти по колено в мокрый снег, но в нормальной зимней экипировке это не казалось проблемой. В какой-то момент майор озадачился, а переложил ли он бумажник из цивильной куртки в форменную? Ведь ехать до цели он собирался на попутном транспорте, а не в служебной машине. Но и эти опасения быстро развеялись. Бумажник и документы перекочевали в новую одежду автоматически. В общем, всех проблем было – как можно быстрее выбраться на приличную дорогу и поймать машину. В полувоенной форме сделать это представлялось не таким простым делом, но и не сильно сложным. Разве что машина была гарантирована аховая. Таксисты не больно жалуют людей в форме. Клиенты они прижимистые. Да и все конторы с приличным автопарком обычно работают по вызовам, на улицах клиентов не сшибают.

Вопреки ожиданиям такси Гуськову попалось фирменное, а не один из бомбил, с которыми вот уже несколько лет борются (и в последний год особенно рьяно) городские власти. На взмах руки майора водитель отреагировал мгновенно, и мерить Гуськова недоверчивым взглядом он не стал. Только кивнул в ответ на выданную майором ориентировку, пробурчал «триста» и покатил по Таманской в направлении Хорошевского моста.

Кстати, до Строгино – запросил недорого. Даже дешево. Или, наоборот, заломил? Гуськов вдруг понял, что оторван от жизни, словно осенний лист от березовой ветки. Когда он последний раз ездил на такси или на общественном транспорте, платил деньги, видел в глаза билетик, складывал цифры номера, чтобы понять, а не «счастливый» ли билет ему достался? Лет десять назад?

«Или сейчас уже не дают билетики? По карточкам все ездят, как в метро? Или дают? – Гуськов хмыкнул и покачал головой. – А каково людям, которые еще выше взлетают и окончательно от почвы отрываются? Министрам всяким, депутатам, президенту. Они, может, и хотят вникнуть в чаяния народа, а как в них вникнешь? Народ ведь на земле стоит, корней своих держится, а ты уже паришь где-то на высоте птичьего полета. Ну, и как разглядеть с такой высоты, что там, на земле, происходит. Нырнуть ненадолго? А нырнуть никак не получается, подъемная сила не дает. Такую силу только в одном случае можно преодолеть – если спикировать камнем вниз. Но из такого пике уже не вырулишь. Вот и приходится щуриться и допридумывать, что не смог разглядеть, а зачастую и вовсе фантазировать и навязывать свои фантазии народу. «Да, вы именно так и живете. Вот как я сейчас вам рассказал. Как это – не так? Кто это сказал? Что значит, вам виднее? Нет, дорогое мое население, это мне виднее сверху!» Ну, и так далее».

По Живописной до Щукино и налево по Строгинскому шоссе ехать оказалось минут десять. Наверное, все-таки таксист заломил. Но Гуськов рассчитался не моргнув глазом и потопал вразвалочку к стадиону, старательно изображая идущего на смену охранника. Поверил в эту легенду таксист или нет, история умалчивает, но все прохожие смотрели сквозь Гуськова, значит, играл он нормально. Ребят из оперативно-поискового отдела, которые топтались неподалеку от опечатанного до сих пор объекта, вряд ли обманула эта маскировка, но любопытствовать они не стали. Только кивнули и отвернулись, сделав вид, что их не интересует, зачем явился бывший коллега на место ночного происшествия.

Ближе к злополучному стадиону, правда, маячили еще несколько личностей в штатском, и уже не из Управления и даже не из Центрального аппарата ФСБ, а из какого-то другого ведомства, похоже, что из Федеральной службы охраны (одного из офицеров Гуськов вроде бы смутно узнавал, пересекались где-то года три назад). Но и это не стало для майора проблемой. Приближаться к стадиону ему было необязательно. Гуськов свернул на аллею редкого парка справа от спорткомплекса, затем свернул еще раз, прошел прямо по невысоким сугробам в укромное местечко, на полянку между тремя елками, воровато оглянулся по сторонам, затем сосредоточился на переходе и шагнул в нереальность…

…От размазанного по небу аномального сияния больше не тошнило, но раздвоенность окружающего пространства все равно сбивала с толку и заставляла шарахаться из стороны в сторону, как с пьяных глаз. Да еще ощутимая дрожь земли и сильный ветер добавляли проблем. Ну, и конечно, серьезно мешала общая заторможенность нереального пространства. На некоторое время Гуськов даже растерялся и слегка запаниковал, не в силах сообразить, как и в какую сторону ему двигаться. Постепенно майор сумел успокоиться и почти сразу ощутил, что заторможенность проходит и возвращается способность нормально ориентироваться в пространстве. Более того, если не делать резких движений, перемещаться плавно, буквально скользить, то можно идти почти с нормальной скоростью и на проблемы реагировать вовремя. Допустим, не спотыкаться, когда в бок толкает порыв ветра из Старой реальности, и не поскальзываться в подмерзающей снежной каше, которая покрывает подступы к стадиону в Новом мире.

Сделав сотню шагов, майор вообще перестал замечать сопротивление «нереальной» атмосферы и еще усвоил, что на самом деле можно использовать только положительные качества обеих реальностей. Допустим, наступать на твердый и абсолютно нескользкий наст, который покрывал площадку перед спорткомплексом в Старом мире, а от ветра прятаться, как бы прижимаясь к границе Новой реальности, где царил полный штиль. Как это удавалось, Гуськов объяснить не мог, но постепенно прием начал исправно срабатывать, и майор просто взял его на вооружение, не загружаясь теорией. Все равно ее было не постичь, так зачем напрягаться?

Вот так, лавируя по нереальности, как парусник в поисках попутного ветра, Гуськов вскоре добрался до стадиона, без проблем проник внутрь запертых и одновременно открытых раздевалок, прошел по ним до пустующих в обеих реальностях душевых и остановился у остывшего кострища. В Новой реальности на этом месте было пусто. И на стенках душевой в Новом мире не было ни сажи, ни надписей, которые обнаружились в «старом» варианте этого помещения.

«Это я удачно зашел, – подумалось Гуськову, когда он прочитал, что написано углем на стене. – «Ищите нас в метро». Кому, интересно, адресовано? И в каком метро? «Строгино»? «Крылатское»? «Щукино»? Могли бы поточнее указать адресок. Хотя, если они опасаются нового появления чистильщиков Мазая, предосторожность понятна. Кому надо, тот поймет, о какой станции речь, а остальные пусть ломают голову. Жаль только, что я тоже отношусь к этим остальным».

В Старой реальности душевая вдруг наполнилась гулким топотом. Гуськов обернулся и увидел нескольких вооруженных мужчин разного возраста, комплекции и уровня подготовки. Кто-то вел себя более-менее адекватно, был сосредоточен, оружие держал правильно и наготове, а кто-то выглядел как абсолютный чайник в военном деле. Объединяло всех одно – новенькие «калаши» в руках. Возглавлял разношерстное воинство незнакомый Гуськову боец в зимней униформе примерно того же пошиба, что и у майора, вооруженный специальным автоматом «Вал». Явно спецназовец, только непонятно, из какого ведомства. Зато с замыкающим строй офицером Гуськову было, наоборот, все предельно ясно. Это был лейтенант Парус!

«Ну точно – повезло! – Гуськов сосредоточился на выходе из нереальности, но в последний момент почему-то передумал. – А куда они идут? На поле? Зачем? Снова попытка прорыва?»

Майор дождался, когда партизанский отряд протопает мимо, и двинулся следом за Парусом. Было странно наблюдать за людьми, которые тебя не видят, словно ты призрак, но особенно странной оказалась реакция Паруса на присутствие невидимки. Лейтенант вдруг резко обернулся и окинул взглядом пустоту позади себя. То есть, с точки зрения Гуськова, пустота была относительной, в ней где-то между реальностями и находился майор, но для Паруса-то это была обычная пустота. И, тем не менее, лейтенант словно почувствовал чужой взгляд у себя на затылке. Интуиция у Яши была на пять баллов, ничего не скажешь.

Когда отряд вышел на футбольное поле, спецназовец короткими приказами и жестами распределил партизан по огневым точкам, а финальным жестом приказал всем залечь. При этом целились все «воины» примерно в одну точку, в изрешеченную, как дуршлаг, военную «санитарку» на базе «уазика».

До Гуськова, наконец, дошло. Партизаны пришли потренироваться в стрельбе. Что ж, есть время – учись. Подход был верный. Когда снова нагрянут чистильщики, учиться будет поздно.

«А почему я решил, что они нагрянут? – вдруг подумал Гуськов. – И почему я обозвал этих бойцов партизанами? Потому, что они мобилизованные чайники? Но ведь это генералами рождаются, а солдатами-то становятся. Несколько тренировок, курс молодого бойца, и получите – вот вам новобранцы армии народного ополчения. И решать такая армия может уже далеко не партизанские задачи. Действительно… они ведь вполне могут готовиться не к обороне, а к вторжению, почему нет? Не к мирному переходу в Новую реальность, как прошлой ночью, а именно к вторжению. С боем, с поддержкой танков, артиллерии и так далее. Где они возьмут столько навигаторов – другой вопрос. Важна сама идея. Уж не для этого ли пытается завербовать меня Академик? Нет, все-таки, пока не поговоришь, не поймешь, что тут почем и с чем что едят».

Парус и спецназовец остались на ногах, занимать вместе с новобранцами огневые позиции они не собирались, и это подкрепило версию Гуськова, что он наблюдает за учениями. А когда бойцы открыли огонь по несчастной «санитарке», сомнений не осталось вовсе. Но к чему готовятся воины, к партизанским будням или к контрудару по Новому миру, без беседы было все же не понять.

Лейтенант Парус вдруг снова резко обернулся, и как раз в этот момент нереальность словно сама вытолкнула Гуськова в Старый мир. Получилось, что майор шагнул Парусу навстречу…

… – Блин! – Парус невольно отпрянул и схватился за кобуру.

Спецназовец отреагировал более опасно. Он мгновенно развернулся, вскинул автомат и выстрелил бы, не успей Гуськов поднять руки. Да и Парус успел положить ладонь на толстый ствол «Вала» и опустить его к земле.

– Свои! – заявил Гуськов, обращаясь к спецназовцу. – Майор Гуськов! Бывший командир вот этого лейтенанта!

– Если ты оттуда, то и не бывший, и не командир, – спец смерил майора недоверчивым взглядом, а затем покосился на Паруса.

– Командир у нас… навигатор, как недавно выяснилось, – хмыкнул Парус. – В единственном экземпляре существует. Так что… да, мой бывший начальник. Короче, он реально свой, Андрюха. Пусть живет.

– Ну, пусть, – боец пожал плечами. – Не вопрос. Если в гости пришел, а не шпионить тут.

– Шпионов тут и без меня хватает, – Гуськов опустил руки. – Об этом и хотел доложить. А заодно побеседовать. Яша, где остальные?

– В метро, – Парус ответил неохотно.

– Яша, это же я, – Гуськов попытался заглянуть Парусу в глаза, но тот отвел взгляд. – Ты что, брезгуешь со мной общаться? Или обиду держишь? Я-то чем тебе не угодил? Тем, что мне, типа, повезло стать навигатором? Поверь, это не лучший вариант! Да и не по моей прихоти это случилось. Знать, судьба такая.

– Тут понимаю, командир, – лейтенант указал на висок. – А тут – нет.

Вторым движением он указал на грудь, примерно на область сердца. При этом голос у Паруса предательски дрогнул. И глаза заблестели.

Что ж, Гуськов прекрасно понимал его чувства. Или не прекрасно. Или вообще не понимал, – сытый голодного не разумеет, – но старался понять изо всех сил, искренне, от души.

– Слышьте… – вмешался спецназовец, но треск «калашей» помешал офицерам расслышать его фразу. Спец сообразил, что только зря шевелил губами, обернулся и рявкнул, перекрывая и звуки стрельбы, и вой ветра над стадионом: – Отставить огонь!

Стрельба утихла, и Андрей повторил свою фразу.

– Слышьте, чекисты, вы топайте в метро, если надо. Я тут справлюсь, не вопрос. Только по сторонам смотрите. На пережаренных колобков не нарвитесь.

– Спасибо, Андрюха, – Парус кивнул спецу, затем Гуськову: – Идем, командир, провожу. Ты, как было и раньше, начальством считаешься. Так что тебе сопровождение полагается.

– В смысле?

– Так командование заявило. Все навигаторы – начальство, и обращаться с ними положено вежливо, беречь и прикрывать. Если только это не шпионы из Нового мира.

– Тогда невежливо?

– Тогда расстреливать на месте, без промедления, пока назад не нырнули.

– На лбу ведь не написано, мазаевский шпион или навигатор, – Гуськов усмехнулся. – Как ты отсортируешь?

– Никак, – Парус кивнул. – Но пока и не доводилось. Ты первый, кто на нашу сторону переметнулся. Или ты еще не решил?

– Нет, не решил, – честно ответил Гуськов. – Пока просто поговорить пришел. А ты уверен, что больше никто не приходил?

– Водолей был, просветил нас насчет ситуации, но потом снова куда-то делся. Еще какой-то дядька приходил: с бородкой, длинный такой, седой. Как Дон Кихот. Долго с начальством, с господином Шуйским, беседовал.

– А Шуйский-то откуда всплыл? – удивился Гуськов.

– Ну, откуда оно все всплывает? – Парус усмехнулся. – Взял командование на себя, пока с Кремлем связи нет. Деятельность бурную развил, уже почти армию собрал. Короче, на коне Олег Викторович, как будто именно для этого дня рождался. Но из антинавигаторов ты первый тут появился… без оружия наперевес.

– Из контрнавигаторов… – невольно исправил Гуськов, а затем поморщился. – Хотя какая разница, как называть! Все одним миром мазаны.

– Ну да, – Парус хмыкнул. – Только одних генерал Мазич мазал, прости за каламбур, а других «судьба». Ты, если не уверен, командир, лучше возвращайся, мешать не буду.

– Ты лучше к Стрельцову меня отведи, а там решим, в чем я уверен, а в чем нет, – спокойно парировал майор.

– Так я и веду, – Парус остановился у двери, висящей на одной петле и проломленной посередине, за которой виднелась утоптанная тропинка. Вела тропинка на северо-восток. – Вот по этой тропе до метро. Не отставай.

– Метро… «Щукино»? – сориентировался Гуськов. – Неблизкий путь!

– Нет, Алексей Борисович, – Парус покачал головой. – Тут на рассвете еще одна станция случайно отыскалась. Мы сами сильно удивились.

– Прямо реальная станция? Не техническая?

– Реальная. Если можно так сказать. Только вход-выход нестандартный. И единственный.

– Спецметро?

– Не уверен. Главное, там сухо и тепло. Герметично все сделано. И тварей нет.

– И не трясет?

– Трясет теперь везде, – возразил Парус. – Но там хотя бы ничего в тартарары не проваливается. Короче, увидишь.

Лейтенант поднял воротник, натянул посильнее черную шапочку, открыл дверь и двинулся по тропе. Гуськов пошел за Парусом не сразу. Прежде майор огляделся, пытаясь высмотреть на местности, залитой светом аномального сияния, черные пятна или другие признаки опасности. «Пережаренных колобков», как выразился спецназовец Андрей, майор не увидел. А люди мелькали слишком далеко, мелкими группками, и передвигались они короткими перебежками от здания к зданию. Да и не вооружены были эти люди. Так что пока никакой опасности на горизонте не вырисовывалось. Парус, в отличие от Гуськова, вообще не оглядывался. Шел себе, глядя под ноги, и периодически что-то бормотал себе под нос. Считалочку, чтоб нескучно было идти? Или песенку напевал? Вряд ли. Насколько Гуськов изучил Паруса за годы совместной службы, лейтенант скорее считал шаги. Стишки и песенки были не по его части. Порассуждать на тему «Почему все плохо и как с этим бороться?» вечный пессимист Парус любил, а песенки – нет. Даже по пьяной лавочке в застольных «кошачьих концертах» не участвовал.

– Сто один, – подтверждая догадку майора, проронил Парус и притормозил. – Короче шаг. Левое плечо вперед.

Лейтенант свернул с тропинки направо, спрыгнул в глубокую, метров трех с половиной, траншею и протопал по ней еще шагов двадцать. Затем снова развернулся, теперь влево, и протянул руку к заляпанной грязью железной двери. Расположение и вид двери показались Гуськову странными. Это что получается, когда здесь не было никакого оврага – а расщелина образовалась недавно, это без сомнений, – дверь находилась под землей на глубине полутора метров от верхнего косяка до уровня асфальта?

– Просто археологические раскопки, – озираясь, сказал Гуськов.

– Вроде того, – согласился Парус. – Только никто не копал. Все само на свет божий явилось. Идем.

За дверью, которая открылась на удивление легко и без скрипа, показалась длинная лестница метровой ширины. Она вывела на площадку. Майор обратил внимание на фонарь, освещающий лестничную клетку. Массивный, мутный от времени плафон толстого зеленоватого стекла был защищен ржавой решеткой, а внутри светилась тусклая «лампочка Ильича». Сороковые годы прошлого века – такая возникала мысль при виде этого источника освещения. От площадки начинался новый лестничный марш, выводящий на следующую площадку, абсолютно такую же, от нее вниз вел новый марш и так далее. Гуськов насчитал восемь этажей вниз, а затем бросил это дело. Над головой остались еще пять или семь площадок, и, наконец, спуск закончился. На последней лестничной клетке Парус и Гуськов остановились перед такой же, как наверху, дверью, но не грязной и ржавой, а покрытой облупившейся зеленоватой краской.

Лейтенант открыл дверь и кивком предложил бывшему командиру идти вперед. Гуськов ожидал, что перед ним откроется какой-нибудь коридор. С доисторическими лампами под побеленным потолком и стенами, выкрашенными от пола до середины в тот же бледно-зеленый цвет, что и дверь. Но ничего подобного майор не увидел. За дверью его ожидал большой сюрприз.

Майор шагнул через порог и очутился… на платформе станции метро «Театральная»! Да, да, со всеми ее колоннами, старинными завитками и прочими характерными отличительными признаками. Ну, и на ближайшей стене это было написано. Даже толпа на платформе вполне соответствовала обычной для этой станции загрузке где-нибудь за двадцать минут до часа пик. Правда, имелись и некоторые отличия. Освещение станции работало вполсилы, и люди в большинстве сидели: кто на ступеньках переходов и эскалаторов, кто на краю платформы или прямо на полу. Оставшиеся на ногах бесцельно бродили или подпирали колонны, но никто не стоял лицом к рельсам в ожидании поезда.

Гуськов на несколько секунд замер в изумлении, затем повертел головой, пытаясь найти хоть что-то, хоть какой-то признак, выдающий подделку, но так ничего и не отыскал. Либо это была безупречная копия «Театральной», причем существующая только в Старом мире, и значит, созданная руками людей, а не виртуальными клешнями мистической силы. Либо дело не в очередном варианте копирования, а в каком-то ином фокусе, с помощью которого Гуськов непостижимым образом, без всяких там путешествий через нереальность, действительно попал прямиком в центр города.

Майор обернулся к Парусу и вопросительно уставился на лейтенанта.

– Что? – Парус сделал вид, что не понимает, чему так удивился майор. – Что ты так смотришь? Разве я не предупреждал, что мы сами сильно удивились?

– Станция «реальная, если можно так сказать», – припомнил Гуськов и кивнул. – Теперь понимаю, к чему была оговорка. Растолкуй только, почему «вход-выход нестандартный и единственный».

– Потому что так и есть. Через обычные выходы наверх не поднимешься. Эскалаторы вроде работают, сейчас просто отключены, и все равно – поднялся, а снова здесь оказываешься. И по любым переходам никуда не придешь, только обратно сюда.

– Западня? Как ее там… пространственная петля? А если спуститься на «Театральную» там, реально в центре, куда попадешь?

– Не знаю, наверное, сюда. Или не сюда. Другими путями никто пока не спускался. Скорее всего, в центре все входы завалены. Наша разведка пока только до Садового добралась. Передали, что большие разрушения. Должно быть, когда затрясло в первый раз, эпицентр там был.

– Чем дальше в лес, тем больше капканов, – майор покачал головой. – Ловушки начали появляться. Хорошо, что пока с выходом. А дальше что будет? Аномальные зоны повсюду, засады и монстры? Как в компьютерной игре?

– Ну, если следовать логике событий… – Парус на секунду задумался. – Впрочем, какая тут может быть логика?! Одно ясно, командир: раз уж пошла мистика, дальше ее будет только больше. Про зомби еще не слышал?

– Где бы я слышал?

– Не знаю, но черным колобкам ты не удивился.

– Черных… этих… жутиков видел, было дело. Еще вчера вечером. Больше ничего не видел, поскольку всю ночь в госпитале провалялся, в отключке.

– Даже так? И с чего вдруг? Что приключилось?

– Ничего страшного, – Гуськов поморщился. – Не подлавливай, Яша. Ты же знаешь, шпион из меня, как из Локатора балерина. Я серьезно сам пришел, втайне от начальства. Разобраться хочу.

– Ладно, командир, теперь ты не обижайся, – Парус вздохнул. – Кто бы мог подумать сутки назад, что все так вот… сложится? Кошмарный сон какой-то!

Гуськов не ответил. А что ему было отвечать? Да и не успел бы он ничего сказать. В беседу вмешался новый участник. И вмешался настолько энергично, что майору просто не оставалось ничего иного, только уступить свою очередь.

– Лично мой кошмарный сон – это полет на Марс вдвоем с тобой, Яша! – вдруг прозвучало из глубины монотонно гудящей толпы. – Пятьсот дней слушать твое нытье! Пытка – хуже не придумаешь!

Из относительно плотного скопления народных масс выбрался лейтенант Трощинский. В отличие от вечно расслабленного и неунывающего Локтева, лейтенант Трощинский в трудной ситуации не всегда сохранял лицо, бывало, и дрейфил, и хитрил, но сейчас Тролль был в нормальном расположении духа, поэтому вел себя, как всегда в мирной обстановке – в паре с Локатором или без него. Изображал клоуна-скептика, или, лучше сказать, «сатирика». В сочетании с коуном-тормозом, то есть с Локтевым, Тролль выглядел более убедительно, да и поинтереснее звучали шуточки, которые формировались в процессе их беззлобных перепалок, но на безрыбье, как говорится, и сам встанешь раком. Вот Трощинский и пыжился. Стоит, пожалуй, уточнить – этот Трощинский, «прототип». Его дубль в Новой реальности сейчас вряд ли веселился.

– Как всегда вовремя, – Парус скривился. – Без тебя дырка будет. Где капитан?

– А сам как думаешь? – Тролль ухмыльнулся. – Где-то на станции. Привет, командир, какими судьбами?

– Шпионю помаленьку, – Гуськов пожал Трощинскому руку. – Как дела?

– Дела, как сажа бела, – Тролль кивком указал на толпящийся вокруг народ. – Волнуется население. Поскольку не населяет оно больше никакие территории. Только выживает по мере сил. Парус, ты в «Метро» заглядывал?

– А мы где сейчас?

– Ой, ну не выеживайся, а? – Тролль скривился. – Я супермаркет имею в виду. Продукты кончаются.

– Опять?

– Опять! А ты думал, на сутки хватит того, что принесли твои бойцы? Все подмели граждане. С перепугу аппетиты знаешь какие? Слона сырым уплетут, не подавятся.

– Давай позже, – отмахнулся Парус. – Командира провожу и поговорим. Где Стрельцов?

– В тоннеле, – Трощинский указал на левый дальний въезд в тоннель. – Загудело там что-то, как будто поезд. Но пока ничего не выехало. А как там, в кайфовом мире, командир? Все цветет и пахнет?

– Зима там, если ты забыл, – напомнил Гуськов. – До цветения далеко. Вы занимайтесь по распорядку, сам найду Стрельцова. Но далеко не уходите. Понадобитесь.

– Есть! – Трощинский изобразил строевую стойку и отдал честь.

– Вольно, – проронил майор и двинулся к дальнему въезду в левый тоннель.

Пробиться к Стрельцову оказалось не так-то просто. Добровольных помощников, которые пытались поучаствовать в поисках источника непонятного гула, оказалось немало. Никакой пользы от них не было, они только создавали толпу, но все считали себя экспертами и ревностно относились к любому, кто пытался протиснуться в первые ряды. Если бы Стрельцов не обернулся и случайно не заметил в толпе Гуськова, майор мог застрять в задних рядах до второго пришествия. Но капитан все-таки заметил бывшего командира и не просто обозначил, что принимает во внимание факт его присутствия, а даже передал свои полномочия какому-то энергичному типу в штатском и протиснулся к Гуськову.

– Здравия желаю, – Стрельцов протянул майору руку. – Давайте туда.

Он кивком указал на противоположный тоннель.

На свободном от народа участке офицеры, наконец, немного расслабились и сели на рельс. Не потому, что так было удобнее разговаривать, а потому, что в замкнутом пространстве загадочной ловушки элементарно не хватало свежего воздуха. В условиях дефицита кислорода силы таяли гораздо быстрее, чем обычно. Стрельцов, например, всего-то энергично протолкнулся сквозь толпу – два десятка метров и полсотни движений локтями, – а уже обливался потом, тяжело дышал и вообще «имел бледный вид». Гуськов не напрягался, но выглядел не лучше, по причине недавней «коммоции эт контузии».

– Не поймешь тут ничего, – пожаловался Стрельцов. – Место надежное, вопросов нет, но вроде сейфа. С одной стороны, хорошо, спокойно, а с другой – давит. И душно, сил нет.

– А гудело что?

– Боялся, что вода пошла, – Стрельцов понизил тональность. – Но вроде бы сухо. И гул в конце концов пропал. Теперь шуршит что-то. Едва слышно, монотонно. Как будто шток по смазке движется. Только где-то далеко-далеко. Что за беда, не пойму?

– Интересно, – Гуськов оглянулся. – Парус сказал, теперь Шуйский главный? Он где?

– Ушел армию инспектировать, – Стрельцов усмехнулся. – Здесь недалеко вояки что-то вроде плацдарма устроили. Большая стройка, все огорожено, забор уцелел, твари… ты в курсе?

– Да, в курсе.

– Ну вот, твари за забор не суются. Гектара четыре получается. Вот там и начали собирать войска. Десантники пробились, от дивизии Дзержинского почти четверть, полиция туда подтягивается, наших две роты наберется, плюс из ФСО бойцы, пожарные, спасатели… и еще кого-то ждут. Даже вертушки прилетели, прикинь, в такой ветер! Одна проблема у них, навигаторов не хватает.

– Погоди, Юра, они что, действительно к войне с Новой реальностью готовятся?

– Так точно, – Стрельцов кивнул. – А ты сомневался? Ты разве не на переговоры сюда пришел?

– В смысле?

– Ну, я подумал… ты парламентер от Мазича… или вроде того.

– Я сам по себе, – Гуськов покачал головой. – Совсем плохо дело, как я погляжу. Хотя чего-то в этом роде я и ожидал.

– Почему «совсем плохо дело»? – Стрельцов покосился на бывшего командира. – Думаешь, не получится прорваться?

– Думаю, если Шуйский попытается прорваться, Мазай ответит асимметрично, понимаешь? Жахнет по Старой Москве ядерным зарядом – и вся любовь. Ему ведь это ничем не грозит. Вы об этом не подумали?

– Вряд ли посмеет.

– А что его остановит? Моральные соображения? Поверь, Юра, это не тот человек. С моралью у него все в порядке. В связи с полным ее отсутствием. Нет морали, нет проблемы. Понимаешь?

– И что делать? – после недолгой паузы спросил Стрельцов.

– Не знаю пока, но не ломиться в атаку, это точно. Надо все просчитать. Да и навигаторов все равно не хватит. Сколько их у Шуйского?

– Одна какая-то бабенка.

– Вот видишь. И что за навар с одной бабенки? Сколько бойцов за раз она переведет? К тому же теперь переход – это непростое дело. Приходится через зону повышенной гравитации идти.

– Через что?

– Через… пространство между мирами. Там двигаться тяжело. С гравитацией я загнул для ясности, но пройти через эту зону действительно трудно.

– Об этом моменте не знал, – задумчиво произнес Стрельцов. – Так всегда было?

– Недавно началось. И с каждой минутой эта зона становится шире.

– То есть внезапного удара не получится, даже если мы вычислим и уничтожим всех Мазаевских шпионов?

– Не получится, Юра. О чем и толкую. Да и армия ваша, извини, детский сад с большими хреновинами в руках. Я понимаю, чем богаты, с тем и воюем. Но если реально взглянуть на ситуацию… нет шансов. Тут нужен мощный кулак, хорошее оружие, средства доставки личного состава и техники…

– Алексей Борисович! – капитан всплеснул руками. – Неужели ты думаешь, мы не понимаем?! Да не хуже тебя! Но какие у нас варианты?! Какие?! Ты вот говоришь, что сам по себе пришел. Значит, ты сейчас у нас вроде независимого наблюдателя, посредника, как на учениях. Тебе, получается, виднее. Ну, так скажи, что нам делать? Как независимый эксперт оцени ситуацию, посоветуй. Одно учти – сдаваться мы не намерены!

– Надо или корень проблемы найти, или… – Гуськов задумался, причем надолго, но Стрельцов его не торопил. – Или… найти такую ударную силу, против которой Мазай не устоит.

– Вот видишь, – Стрельцов кивнул. – Война неизбежна. И если Мазай, как вы с Водолеем его называете, ударит главным калибром, за нами тоже не заржавеет. Может, это будет даже к лучшему. Сразу остынет горячий генерал. Если выживет.

– Он-то выживет, не сомневайся, – Гуськов вдруг поднялся с рельса и хлопнул Стрельцова по плечу. – Предлагаю обсудить все это в другом месте. Пошли, ребят прихватим и… отойдем в сторонку.

– К вам? – Стрельцов помотал головой. – Некогда, да и незачем. Ничего мы не придумаем, Алексей Борисович. Выхода нет. Только война, а там как бог решит.

– Это бога нет, Юра, – строго сказал Гуськов. – Заявляю тебе со всей ответственностью, как потомственный атеист в четвертом поколении. А выход есть всегда. Поднимайся. Отойдем на часок, никто тебя тут не потеряет.

– Это там тебя за час никто не хватится, – Стрельцов помотал головой. – А здесь за час все может с ног на голову перевернуться. Проверено.

– Здесь давно все на ушах стоит, – Гуськов поднял голову и без труда отыскал взглядом Трощинского и Паруса.

Оба маячили на платформе неподалеку от места переговоров капитана и майора. По лицу Тролля было понятно, что он отлично слышал все, что сказали бывший и действующий командиры. А еще Трощинский явно был на стороне Гуськова. Вырваться в нормальный мир хотя бы на час Тролль был «всегда готов», как пионер. Парусу, если судить по выражению лица, было все равно. Но далеко от края платформы он не отходил, значит, какие-то сомнения терзали и флегматичного Паруса. По сути, единственным тормозом оставался Стрельцов.

Как его переубедить, майор не придумал, сколько ни старался, но очень скоро в этом отпала необходимость.

Началось с того, что к офицерам подлетел раскрасневшийся мужчина в дорогом костюме и отличном пальто нараспашку и сообщил, что шуршание прекратилось и гул тоже, но зато появился скрежет «аж яйца поджимаются». Лично Гуськова удивило не появление загадочного скрежета, а то, что мужчина такого приличного вида позволяет себе такие вульгарные выражения. Как все-таки сильна стрессовая ситуация, срывает любые, даже намертво прилипшие маски с любых лиц. Стрельцов на это несоответствие не обратил никакого внимания. Его заинтересовала только принесенная гонцом информация. Ну, еще ему явно стало легче оттого, что не надо отбиваться от навязчивых приглашений майора.

Стрельцов поднялся с рельса и двинулся было следом за бывшим мелким боссом, а ныне мелким посыльным, но пройти капитану удалось всего три шага. Сначала, словно предупреждая о приближении очередных неприятностей, замигал свет, а затем последовал мощный подземный толчок, и Стрельцов в полный рост растянулся между обесточенными рельсами.

Гуськову повезло больше, он сумел удержаться на ногах. Майор помог Стрельцову подняться, они бросились к платформе, а наверх их вытянули Трощинский и Парус. Но последовавший новый толчок едва не сбросил вниз, на рельсы, всех четверых. Неподалеку что-то громко хлопнуло, заскрежетало, и проламывая пол, зазмеилась трещина. Она стремительно проползла поперек платформы, быстро взобралась по стене и в считаные секунды разорвала потолок. В воздухе заклубилась пыль, с потолка посыпались обломки, а затем полилась грязная вода. Свет начал не просто мигать, а пропадать на секунду и включаться снова. Надежная до сих пор «станция-ловушка» явно сдавала позиции, несмотря на свое мистическое положение во времени и пространстве. Народ закричал, заметался по платформе, а затем дружно подался в сторону единственного выхода. Давка началась неимоверная, и как бы ни старались немногочисленные люди в форме успокоить и организовать перепуганную толпу, ничего путного у них не вышло. Нескольких бойцов народ просто оттеснил в сторону и столкнул с платформы на рельсы, а другие затерялись в людском потоке.

Но худшее началось, когда платформа содрогнулась в третий раз. Теперь тряхнуло так, что на пол повалились даже те, кто придерживался за поручни ограждений, эскалаторы или колонны. Свет окончательно вырубился, пол заходил ходуном, а в дальних тоннелях, и в правом, и в левом, вновь появился и начал нарастать гул, непонятное шуршание и скрежет. Складывалось впечатление, что по тоннелям приближаются какие-то очень старые, ржавые составы. Только пронзительных гудков не хватало.

К звукам из темноты и воплям людей добавилось шипение зажженных осветительных шашек. Несколько факелов полетели в сторону дальних въездов в тоннели, а несколько упали посреди платформы, там, где медленно, с треском и грохотом, ширилась трещина. То есть освещение в целом было восстановлено, но момент явно упущен. А тут еще и непонятные звуки из тоннелей обрели особую четкость.

Гуськов и товарищи находились в арьергарде толпы, поэтому без труда сумели разглядеть источники непонятных звуков. В обоих случаях это были никакие не поезда. Почти сразу после третьего толчка из тоннелей выкатились огромные, черные, косматые сгустки неведомого вещества, и над платформой пронеслась почти осязаемая волна ужаса. Гуськов на миг похолодел, но, что удивительно, быстро сумел взять себя в руки. А еще он успел ухватить за одежду Паруса и Тролля. Офицеры невольно попятились, и если бы майор не успел их поймать, то остался бы один.

Народ за спиной у Гуськова и офицеров запаниковал по полной программе, заголосил еще громче и опять бросился к спасительному выходу, теперь даже не пытаясь подняться с четверенек. У единственной двери началась жуткая давка.

Гуськов бросил взгляд по сторонам. Кроме Трощинского и Паруса, бледных, но пока мужественно стоящих рядом (а куда им деваться – держал майор крепко), в последних рядах отступающей толпы оставались Стрельцов и трое парней в черной униформе со специальными автоматами «Вал». Все были тоже белее мела, особенно в свете факелов, но пятиться не собирались. Более того, парни подняли оружие и прицелились в черных тварей, выкатившихся из левого тоннеля. Стрельцов прицелился в тварей, приближавшихся справа.

Гуськов встряхнул пойманных товарищей и подтолкнул в направлении Стрельцова. Пояснять ничего не пришлось. Сначала Парус, а затем и Тролль достали пистолеты и тоже прицелились в тварей. Гуськов остался посредине, как бы в горячем резерве, готовый прийти на подмогу любой из групп.

Твари словно только и ждали, когда жидкий заслон займет позиции. Едва Гуськов вскинул оружие и крикнул «Огонь!», твари резко продвинулись вперед и легко запрыгнули на платформу.

Пистолетный огонь замедлил продвижение существ разве что на секунду. Офицеры стреляли точно, пули без труда проникали в глубь черных шаров, но внутри натыкались на что-то непробиваемое. Гуськов отчетливо слышал щелчки пуль, будто бы по неведомой броне, видел, как по колоннам и стенам бьют рикошеты, но никакого реального эффекта стрельба не давала. Осознав, что дело плохо, Стрельцов и компания попятились и вскоре встали плечом к плечу рядом с Гуськовым. Майор сделал полшага вперед, как бы прикрывая собой всех троих, и, пока они меняли магазины, поднял оружие и тоже открыл огонь.

Черные твари подкатились вплотную, но почему-то не напали, а обогнули офицеров и ударили во фланг спецназовцам, у которых до этого момента дела шли гораздо лучше, чем у чекистов. Видимо, бронебойные пули «Валов» доставляли черным тварям гораздо большее беспокойство. Гуськов заметил, что один из черных шаров, выкатившихся из левого тоннеля навстречу спецназовцам, серьезно затормозил, а затем даже откатился назад и снова спрыгнул вниз, на рельсы.

Атаку с фланга спецы восприняли спокойно, как настоящие солдаты, обреченные, но не намеренные сдаваться. Один из парней развернулся и перенес огонь на черных тварей справа, другие продолжили поливать свинцом атакующих с фронта. Гуськов хотел было поддержать спецназовцев, но быстро сообразил, что в этой ситуации лучше просто не мешать. Майор раскинул руки и попятился, оттесняя товарищей с вероятной линии огня.

В тот же момент последовал новый подземный толчок и… если честно, Гуськов не сразу понял, что произошло дальше. Позади оглушительно загрохотало и затрещало, в затылок ударила волна жара, а дыхание перехватило от ужасного зловония. Гуськов резко повернул голову вправо и боковым зрением увидел новую жутковатую картину. Позади, буквально в шаге от пяток офицеров, в платформе образовался огромный провал. Он протянулся от стены до стены, в ширину был метров пяти, а глубиной… кто бы его мерил?! Но явно глубокий. Ведь именно оттуда, из глубины расщелины, поднимались и жар, и смрад. В отличие от трещины, которая пролегла по всему диаметру станции и теперь обеспечила что-то вроде дождевой завесы, драпирующей дальние тоннели, провал за спиной изуродовал только пол. Но, опять же, в отличие от первой, вторая расщелина стала практически непреодолимым препятствием.

Получалось, что обе группы прикрытия обречены. Спецназовцам оставалось держаться до момента, когда кончатся патроны, а чекистам… до следующего подземного толчка, который явно сбросит их в полыхающую смрадную расщелину. Как говорится, прогноз стопроцентный – и к бабкам не ходи.

Так оно и вышло, причем спустя от силы пять секунд. Спецназовцы отшвырнули разряженное оружие, выхватили ножи и бросились в атаку. Черные твари сомкнули вокруг них кольцо. Одновременно последовал новый толчок, и вся четверка Гуськова повалилась в пылающую пропасть…

…Понятное дело, майор не мог допустить бесславной гибели своей группы в вонючей расщелине. Тем более что капитан Стрельцов больше не сопротивлялся переходу. Да и кто бы его спрашивал? В общем, Гуськову не пришлось ни упрашивать, ни напрягаться, все вышло как-то само собой. Когда землетрясение вновь свалило офицеров с ног, майор опять сгреб всех троих товарищей в охапку и повалился вместе с ними… а вот это отдельная песня. С одной стороны, Гуськов и компания завалились на нормальный пол нормальной платформы, а с другой – рухнули в пропасть. Поэтому они вроде бы остались на уровне пола, но ощущения охватили всех четверых непередаваемые: и тебе устойчивое равновесие (лежа на полу – куда устойчивее?), и в то же время – явное ощущение падения. То есть как в скоростном лифте. Только этот «лифт» на самом деле никуда не ехал.

Но лично Гуськова гораздо больше взволновало то, что случилось в последний миг перед нырком в нереальность. И это мягко говоря – «взволновало». Если честно – перепугало до чертиков.

Когда офицеры начали свое «нереальное падение в пропасть», в плотном строю черных тварей вдруг произошло изменение. Один из черных сгустков вдруг резко сместился в сторону чекистов и… нет, не ударил, даже не попытался атаковать. Наоборот! У Гуськова сложилось отчетливое ощущение, что черная тварь попыталась схватить его за ремень и удержать на краю пропасти!

Да, собственно, так оно и было. И если говорить о контакте, то фантазии тут ни при чем, он реально состоялся. С какой целью – это да, вопрос, но тварь реально вцепилась в одежду Гуськова, и потому… случился казус. Тварь переместилась в нереальность вместе с офицерами!

Сначала мелькнула мысль о непростительной, роковой оплошности. Трое из четверых зависших от безотчетного ужаса офицеров были вдобавок обездвижены плотным «желе», в которое для них «превратилась» атмосфера, как только они очутились в нереальности. То есть из легкой добычи они превратились в сверхлегкую. Но прошла секунда, растянутая, как резина, и насыщенная страхом, а потому особо томительная, и Гуськов понял, что оплошность совершил не только он. Ошиблась и черная тварь. В нереальности она зависла точно так же, как товарищи Гуськова.

А вот майор, человек бывалый, довольно быстро справился с оцепенением. Даже быстрее, чем ожидал. И тому имелись три причины.

Во-первых, опыт. Все-таки третий раз – не первый и не второй (а с четвертого, видимо, вообще пойдет как по маслу).

Во-вторых, не отвлекало разноцветное небо. В глазах двоилось, и шум в ушах стоял неимоверный. Тут тебе и грохот обвалов, вопли людей, плеск воды и эхо выстрелов в Старом мире, и, наоборот, ровный гул толпы и привычный электрический вой метропоездов в мире Новом. И обоняние бунтовало, улавливая то типичные запахи метро, то сероводородную вонь из расщелин. Но майор не видел «двойного» неба – то есть исчез хотя бы один дезориентирующий фактор.

А в-третьих, на Гуськова резко перестала давить зловещая «аура» черной твари. В чем тут фокус, майор понял, когда пересилил себя и попытался разглядеть зависшее чудовище. Майор аккуратно высвободил одежду (тварь будто бы зацепила куртку невидимым крючком), оттеснил зависших товарищей на целый в обеих реальностях участок платформы и вернулся к твари. Ее Гуськов никуда перемещать не стал. Во-первых, не сильно хотелось рисковать и погружать руки в черную субстанцию, а во-вторых, так надежнее. А вдруг придется нырнуть обратно в Старую реальность? Сам-то – раз! – и на платформе. А это чудище поганое пусть падает себе в провал.

«Кстати, чудище ли? Косматый шар непонятного тумана – это явно не настоящий облик, а что-то вроде маскировки, – Гуськов немного поколебался и все-таки нашел в себе смелость коснуться черной субстанции, которая медленно, как ленивый дым, клубилась и перетекала по всей поверхности «пережаренного колобка». – Только, чур, не кусаться!»

Кусаться тварь не стала. Прикосновение к облаку вообще никак не отразилось ни на здоровье майора, ни на состоянии твари – она по-прежнему не шевелилась. А черный туман так и висел почти неподвижно, и при желании его можно было легко и непринужденно раздвинуть, как невесомую штору, или вовсе отбросить, и тогда он зависал в воздухе клочками. Видимо, зависшая «сердцевина» частично потеряла способность удерживать маскировочную завесу при себе.

Гуськов этим и воспользовался. Осмелев окончательно, он сделал шаг вперед, прямиком в облако, и пригоршнями начал разгребать черный туман, будто бы очищая некую скульптуру в парке от грязного снега.

Немного «разогнав туман», он сделал шаг назад и окинул «чудище поганое» взглядом. И на этот раз даже не вздрогнул. Достаточно яркий свет из Нового мира с трудом пробивался сквозь остатки черного тумана, но проделанной майором дыры в антрацитовой завесе оказалось достаточно, чтобы подсветить основные детали спрятанного в облаке существа.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что в обездвиженном и «очищенном» состоянии тварь выглядит совершенно иначе. Это был вовсе не бесформенный черный сгусток неведомой живой материи, а действительно нечто вроде твари, какого-то уродливого фантастического существа – о двух ногах, четырех когтисто-шипастых «руках» и с огромной зубастой пастью. Майор видел только общие очертания, остатки черной завесы вокруг существа скрывали детали, но в том, что оно материально, Гуськов больше не сомневался.

На первый взгляд реальный облик твари был ужасен, но чем дольше Гуськов смотрел, тем отчетливее понимал, что на самом деле это существо вовсе не такое кошмарное, каким кажется в Старой реальности. Да, вид оно имело устрашающий, но не более, чем у среднестатистического монстра из качественной компьютерной игры или у того же «чужого» из культовой киноэпопеи.

«Но ведь в нормальной реальности можно увидеть и вовсе лишь маскировочную завесу. Само существо не угадывается даже контурно, и все равно его боятся. Почему? – озадачился Гуськов. – Получается, жуть оно нагоняет вовсе не внешним видом? Чем же тогда?»

Гуськов протянул руку и почти коснулся панциря на груди «чужого». Ему оставалось несколько миллиметров до контакта, но в последний момент майор передумал и отдернул руку. Все потому, что он вдруг услышал низкий звук и решил, что тварь предупреждающе зарычала.

Но нет, это было не рычание твари, это было нечто, идущее не из пасти, а просто изнутри существа. Заурчало в кишках, что ли? Гуськов усмехнулся. Как-то уж больно низко заурчало. В инфразвуковом диапазоне.

«Стоп! – Гуськова вдруг осенило. – А не этот ли инфразвук и внушает людям панический страх? Очень даже может быть… И не «может быть», а точно! Точнее некуда! Вот в чем секрет этого мистического «демона ночи». В психотронном вооружении! И потому эти твари только вблизи кажутся страшными. Ведь в нормальной атмосфере инфразвук далеко не распространяется. Ларчик, как говорится, просто открывался».

Найдя вполне логичное объяснение главной «мистической» загадке черных тварей, майор воодушевился и осмелел окончательно. Он деловито и неторопливо (да и не получалось быстрее) обошел тварь по кругу и подвел новые итоги своего расследования. В результате осмотра у майора сложилось вполне твердое мнение, что тварь – это не какой-то «универсальный» хищник из неведомого мира, а «специализированный» враг для определенного вида живых существ. Если говорить конкретно – для людей.

Вывод на первый взгляд странный, но именно эта мысль первой пришла в голову, когда Гуськов завершил свой «круг почета». Очень уж грамотно было «заточено» это странное животное под вполне определенную задачу – под убийство, причем именно людей. Его конечности, когти, клыки, шипы, какие-то резаки и зазубренные гребни будто бы специально были расположены и двигались таким образом, чтобы драться именно с людьми или им подобными существами. И форма пасти из четырех челюстей со множеством зубов соответствовала этой боевой задаче. А пластика закруглений панциря, который покрывал голову, и углы наклона основных пластин брони, защищающей тело твари, были словно рассчитаны на отражение пуль, снарядов и, возможно, лазерных лучей. Последнее звучало чересчур фантастично, но какие могут быть «чересчур», когда стоишь рядом с настоящим «чужим»?

Россыпь полусфер на голове и корпусе твари (черно-серебристых, размером с половину мячика для пинг-понга) вроде бы не имела отношения к теории Гуськова, но если предположить, что это аналоги глаз, то их расположение также следовало признать оптимальным для боя. И снова – для боя с людьми. Сферический обзор, чем не альтернатива человеческой ловкости и коварству?

«А еще эта слизь, что капает с шипов и когтей. Отличное решение, даже если слизь не ядовита. Захочешь схватить эту зверушку, а она – раз! – и выскользнула, несмотря на обилие деталей, за которые вроде бы легко уцепиться. Очень грамотно придумано. Интересно узнать, кем? Или чем? Адскими инженерами или все-таки чуждой нам Природой в неведомой реальности?»

Гуськов еще раз смерил тварь взглядом и покачал головой.

«Нет, все-таки вряд ли это замаскированная под тварь боевая машина. Скорее это сконструированный на генном уровне боевой организм. То есть правильный ответ: и то, и другое. И адские генные инженеры постарались, и альтернативная Природа возражать не стала. Машина ведь в нереальности должна была лишь притормозить, но не зависнуть… наверное. Да и слишком много едва уловимых, но достоверных признаков жизни в этом существе. Оно и выглядит, и ведет себя, как живое оружие, но не машина. Одна слизь на панцире и вживленном оружии чего стоит, вряд ли машину сконструировали бы с «внешней подачей смазки». И движения у нее были «живые», машине такая пластика вряд ли доступна».

Что ж, в целом версия показалась майору более чем убедительной. Оставался непонятным только один момент: какая особая железа вырабатывала и через какие дырки распыляла маскировочную черную взвесь?

«Да и ладно! – Гуськов сделал шаг назад и задержал дыхание, чтобы не вдохнуть частицы маскировочного тумана. – Пусть хоть что-то останется непонятным. А то разошелся, ботаник-зоолог! Только-только новый вид жизни открыл, как тут же описал его в подробностях. А другим что останется? Чем настоящие ученые будут на жизнь зарабатывать? Хотя вряд ли кто-то из них получит вот такой же шанс разглядеть черную тварь. Скорее, это она получит шанс пообедать их мозгами».

Майор сделал еще три шага назад, окинул взглядом одежду – никакая черная пыль к ней вроде бы не пристала – и бесстрашно развернулся к твари спиной. Больше он не боялся. Ведь теперь он знал, что это за беда и, главное, как с ней бороться.

Гуськов вновь раскинул руки, ухватил Стрельцова и Паруса за ремни, а в спину Трощинскому уперся грудью. Зависшие было товарищи тут же пришли в себя и медленно обернулись. Майор попытался подсказать им, что надо продолжать движение, но слова застряли в пересохшей глотке, и Гуськов был вынужден ограничиться кивком и мимикой. «Вперед!» Офицеры уловили смысл пантомимы и потихоньку двинулись дальше.

Живее всех, как всегда, оказался Трощинский, и чтобы не потерять с ним контакт, Гуськов был вынужден вцепиться в воротник лейтенанту зубами. А что делать? В критической ситуации все методы хороши. Главное – результат.

Вот в такой интересной связке все четверо и вышли из нереальности на платформу станции метро «Театральная». В Новом мире – целую, чистую и многолюдную по случаю утреннего часа пик. И наверняка доступную для всех граждан, независимо от того, на эскалаторе они сюда спустились или, воспользовавшись переходами, пришли с «Охотного Ряда» или с «Площади Революции».

«Наконец-то тишь да гладь и божья благодать! – Гуськов отцепился от воротника Трощинского, отпустил ремни Стрельцова и Паруса и с облегчением выдохнул. – И никаких тварей. Ну, разве что две-три на всю толпу, да и то в переносном смысле…»

Москва, 21 декабря 2012 года

…Есть люди, которые умудряются постоянно нарываться на мелкие неприятности. Если прошел дождь, их обязательно накроет с головой грязным фонтаном из-под колес проехавшей мимо машины. Если они решают срезать путь по газону, обязательно вступят в собачье дерьмо. Если в кассе заканчиваются билеты, то непременно у них перед носом. И на самолеты они опаздывают с завидной регулярностью, а если успевают, то случается либо задержка рейса, либо вовсе его отмена. И новые авто им царапают прямо у подъезда какие-нибудь блондинки с трехдневным водительским стажем. И всякие вирусы к ним цепляются не слякотной осенью, а непременно летом, в самый разгар отпуска. И девушки в новой компании им достаются из числа страшненьких подружек, которых так любят таскать за собой красотки. И зарплату им повышают в последнюю очередь, и… так далее и тому подобное.

Но зато этим людям никогда не приходится расстраиваться по-крупному. Все серьезные неприятности в их жизни как бы дробятся на множество мелких и доставляют такие же мелкие хлопоты. Подумаешь, постирать испачканный плащ, отмыть ботинки или посмотреть спектакль на «Ютьюбе», а не вживую! И задержки рейсов легко пережить, а поцарапанную машину у них не угонят. Нет, не потому, что, согласно поверью, маленькая царапина бережет от большой аварии, а также прочих автонеприятностей. Просто на их зарплату (которую, как мы помним, им повышают редко) хорошую машину не купишь, а плохая угонщикам неинтересна. Та же петрушка с заразами… ну, то есть с вирусами и девушками. Переболел, принес больничный – продлил отпуск, и когда все уже вышли на работу, ты отдыхаешь. А они страдают «послеотпускной депрессией» и завистливо поглядывают на твой пустующий рабочий стол. А страшненькие подружки в отличие от капризных красоток становятся верными, заботливыми и умными женами, и эти качества очень скоро выходят на первый план. Ведь женская красота быстро увядает, а внутреннее содержание остается.

Так что большой вопрос, кем лучше быть: неудачником, который всю жизнь пашет и мужественно преодолевает трудности, при этом даже примерно не представляя, что такое везение по-крупному, или «буратиной», которому и красотки достаются, и зарплаты высокие, а то и вовсе вдруг с неба падают пять золотых монет, но затем он либо спивается от скучного счастья, либо ему, как бы для равновесия, впоследствии крупно не везет: инвалидом остается или в тюрьму садится, или с родственниками беда случается, не дай бог.

Нет, ясное дело, идеальный вариант – всю жизнь прожить богатым и здоровым, а не бедным и больным, но такое стопроцентное везение удел мизерного числа граждан. Просто ничтожно малого. Всерьез на него рассчитывать глупо.

Водолей никогда не относил себя ни к полным неудачникам, ни к «буратинам», считал, что в его жизни все идет по усредненной схеме. В дерьмо собачье он, бывало, вступал, но уровень доходов имел вполне приличный. У него была своя фирма с штатом в полтора десятка сотрудников, офис, секретарша, хорошие долгосрочные контракты. Без звезд с неба, но в средний класс Володя вписывался четко, отдохнуть на Мальдивах мог, не выкраивая средства из бюджета, чисто на прибыль. И девушки ему доставались пусть и не с обложки, но вполне симпатичные, при этом не безрукие и достаточно умные. А болеть он вообще «не умел» ни простудой, ни депрессией, ни чем-то еще (разве что с похмелья иногда подташнивало), поэтому и отпуск использовал на всю катушку, и после отпуска не хандрил.

Все шло как-то ровно, «среднестатистически», без резких взлетов, но и без падений, на бреющем полете. Один лишь неудачный брак с Ириной выбивался из тренда. Но в остальном – никаких крупных успехов, но зато и никаких крупных проблем. Никаких россыпей золотого песка, но и никакой склонности к ежедневным мелким неприятностям…

«И вдруг Бермуды, – как пел классик, – вот те раз, нельзя же так!»

Все эти размышления отняли у Водолея ровно минуту чистого времени. Как раз столько, сколько он приходил в себя и озирался, очутившись в Старой реальности. А толчком для размышлений стало очередное осознание того, насколько на самом деле уникально это ставшее уже привычным путешествие из реальности в реальность. Ну и за что, спрашивается, такое счастье бывшему «середнячку»? Почему именно Водолей вдруг стал одним из навигаторов, одним из тех самых «избранных» граждан, которые получают шанс жить долго и оставаться всю жизнь богатыми и здоровыми? И какой будет расплата?

«А не все ли равно? В такой ситуации любая расплата по карману. Лишь бы как можно позже».

Пожелание оттянуть час расплаты за грандиозное, хотя и неоднозначное, везение было естественным, но Водолей сильно сомневался, что высшие силы примут его во внимание. Во всяком случае, пока никаких особых знаков на этот счет судьба не посылала. Она вообще только и делала, что швыряла навигатора, как подхваченный ветром осенний лист, из мира в мир, даже не пытаясь хотя бы намекнуть, чего же она хочет от него на самом деле. Спасти мир? Так он и без Водолея уже спасен. Своеобразно, спорно, но ведь спасен! Спасти людей в Старом мире? Так почему же судьба не поможет в этом благородном деле? Почему не подскажет, как это сделать? Или хотя бы почему не устранит главную помеху – Мазая. Хочет, чтобы помеху устранил сам Водолей? Но как он может это сделать, если даже тот навигатор-фокусник в зоне стазиса ограничился лишь демонстрацией силы, вместо того чтобы дать Мазаю настоящий бой?

Много было пока неясного в теории. А уж на практике все обстояло и вовсе непонятно. О какой особой миссии Водолея и других навигаторов могла идти речь, если в Старом мире они в любой момент могли погибнуть?

Водолей окинул взглядом окрестности. Без наложения картинки из Новой реальности они выглядели ничуть не лучше. Понятнее и четче, но сути это не меняло. Стало гораздо светлее, чем ночью, но аномальное сияние по-прежнему было размазано по всему небу. Ветер носил по лабиринтам руин клочковатые дымы и, казалось, никак не мог определиться, «умный он или красивый»: то становился ледяным, то вдруг внезапно сменялся «феном», который дул непонятно откуда, похоже, что из провалов, которые образовались ночью и местами серьезно перепахали окружающую местность. Оттуда же поднимался сероводородный смрад. Кое-где, если поблизости не было провалов, лежал серый снег и мутный лед, но основным фоном мертвого пейзажа служили груды всевозможного мусора. А самыми ужасными деталями картины всеобщего разрушения были свежие растерзанные трупы. Видимо, следы буйства ночных тварей.

Старый мир превратился в мертвую зону, и реанимировать его уже не представлялось возможным. Без сомнений. И в этом заключалась суть проблемы. Не откровение, конечно, Водолей еще сутки назад понял, что путь у Старого мира один – в бездну, но только сейчас до него дошло, что спасение людей невозможно без спасения всей Старой реальности. Хотя бы без приостановки катастрофических процессов. То есть, скорее всего, невозможно в принципе.

«Может быть, именно в этом содержится искомое откровение? – От такой догадки Володе стало не по себе. – Я хотел найти простую альтернативу бессмысленным попыткам прорваться в Новый мир с боем. Но, быть может, ее просто не существует? Или альтернатива все же есть, но не такая уж простая? Хотелось бы верить в последнее утверждение, но…»

Хотелось бы верить, но верилось с трудом. И это повергало в уныние. Все, что делал Водолей, все, ради чего трепал нервы и тратил последние силы, скорее всего, было напрасной суетой.

– Гражданин Водорезов! – вдруг послышалось откуда-то издалека. – А мы вас обыскались! Стойте, пожалуйста, на месте!

Володя поднял усталый взгляд и попытался разглядеть того, кто кричал. Аномальное сияние довольно причудливо смешивало полутени, но Водолей быстро отделил зерна от плевел, выделил среди руин контуры приближающихся людей и даже узнал того, кто шел первым. Как и в нереальной зоне стазиса, в Старом мире Водолею вновь уделило внимание самое высокое начальство. Группу из двух десятков вооруженных людей возглавлял лично «главный администратор страны» господин Шуйский.

«Что ж, лестно. – У Володи вдруг мелькнула мысль, что он даже начал привыкать к встречам на высшем уровне. – Не загордиться бы только».

– А тут ты кому насолил? – со скептическими интонациями в голосе поинтересовался Сергей.

Он довольно быстро пришел в себя, поэтому сразу включился в тему. Сергей ловко запрыгнул на небольшой обломок стены и приложил козырьком руку ко лбу. От какого солнца, непонятно. Чтобы получше разглядеть делегацию встречающих, достаточно было просто прищуриться. Но Сергей вошел в новый образ, видимо, бывалого вояки, который вернулся в милую сердцу зону боевых действий, и осаживать его теперь было бы себе дороже.

– Это местные, – ничего толком не поясняя, ответил Водолей. – Лучше бы нам уйти.

– Та же Контора, только старого образца? – уточнил Сергей. – Да, тогда лучше не связываться. А чего хотят?

– Чтобы поработал на них.

– Проводником?

– Кем же еще?

– А тебе лень?

– Они прорываться намерены. А я уже пробовал. Еле ноги унес. Больше не хочу экспериментировать.

– Насчет эксперимента я в курсе, – Сергей кивнул. – Так себе была идея. Лучше бы мелкими группами проникали.

– Вот господин Шуйский и хочет меня запрячь.

– Шуйский? Это который? Не тот, случайно…

– Тот самый.

– Надо же, какие люди без охраны!

– Как раз с охраной, – негромко проронила Юля, тоже, наконец, приходя в себя. – Если вы не хотите с ними связываться, что мы стоим?

– У них на пути широкий овраг, – заметил Водолей. – Напрямую не пройдут, а в обход им топать и топать. Успеем сбежать.

– Дядь Вова, – Юля взяла Водолея за руку, – вы извините, но вид у вас…

– Это да, – смерив Володю взглядом, согласился Сергей. – Видок неспортивный. Непонятно, как еще на ногах держишься, бегун.

– Все нормально, – Водолей поежился и поднял воротник.

– А если стрелять начнут?

– Не начнут.

Водолей еще раз окинул взглядом «группу встречающих» и вдруг понял, что ошибается. Бойцы Шуйского пока не стреляли, но оружие уже подняли и направили в сторону навигаторов. Заметили это и Сергей с Юлей.

– Ложись! – прошипел Сергей и дернул спутников за одежду. – Пригнитесь хотя бы!

– Нет! – вдруг нервно крикнула Юля. – Бежим!

– Куда бежать, пуля догонит!

– Отпусти! – Юля вырвалась и бросилась куда глаза глядят.

Правда, глаза у нее глядели мимо Водолея, поэтому Володе не составило труда поймать запаниковавшую девушку. Юля забилась в его объятиях, как птица в силках. Водолей хотел сначала на нее прикрикнуть, но потом уловил ее взгляд. В остекленевших от страха глазах Юли не отражалось ни искры разума, девушкой полностью завладели инстинкты и рефлексы, кричать на нее было бесполезно. А еще в ее глазах отражались – и теперь уже не условно, а на самом деле – несколько черных пятен.

Водолей резко обернулся и невольно разжал объятия. Ему стало понятно, почему запаниковала Юля. Со стороны тлеющего бурелома, который в Новой реальности оставался Рублевским лесом, в сторону навигаторов двигались несколько уже знакомых Володе черных сгустков. На этот раз сгустки не казались бесформенными, если присмотреться, в них угадывались очертания двуногих существ. Вряд ли людей, ростом существа были под три метра, но чего-то похожего. Возможно, вблизи, шагов с десяти, Водолей смог бы рассмотреть этих черных существ и получше, но он сильно сомневался, что у него может возникнуть такое желание. Чем ближе подходили замаскированные черной пылью существа, тем отчетливее ощущалась их зловещая, пугающая аура. Даже если не смотреть на них, эти черные твари внушали безотчетный, панический страх.

«Получается, надежды Шуйского и офицеров не оправдались, – мелькнула у Водолея мысль. – Тварей не отпугнул приближающийся рассвет. Очень жаль».

Поскольку Водолей уже видел этих тварей, он был отчасти готов к встрече, в первую очередь, с волной ужаса и паники, которая катилась впереди существ. Да и крайняя степень усталости притупляла все эмоции и чувства. А вот Юля, девушка эмоциональная, да еще и новичок в рухнувшем мире, отреагировала на тварей, как положено. Запаниковала по полной программе.

– Убьется по буеракам этим, – едва сдерживаясь, чтобы не помчаться следом за Юлей, процедил сквозь зубы Сергей. – Уходим?

– Придется, – Водолей вытянул шею. – Кажется, вход в подвал свободен. Погнали.

Дважды повторять не пришлось. Сергей стартовал, как ракета, очень скоро догнал Юлю и подкорректировал ее маршрут. Иначе девушка точно пробежала бы мимо укрытия. Водолей поковылял в направлении спасительного подвала гораздо медленнее, постоянно спотыкаясь и поскальзываясь, но ему было уже по барабану. Сожрут твари? Значит, такая судьба. Подстрелят бойцы Шуйского? Ответ тот же. Плевать!

На путь до подвала ушло минут пять. Хотелось бы сказать «и это были пять минут напряженного ожидания смерти», но это стало бы преувеличением. Водолей просто карабкался по завалам и руинам, и мысли его полностью занимал этот увлекательный процесс. Никакого «напряженного ожидания» не было и в помине. Только в конце пути, уже спустившись на одну ступеньку в подвал, Володя обернулся и полюбопытствовал, что же творится за спиной.

Творилось там что-то странное. Нет, в том, что бойцы Шуйского так и не начали стрельбу, никакой странности не было. Местные вояки уже давно поняли, что для черных тварей пули не опаснее дождевых капель, поэтому тратить на них боезапас бессмысленно. Так что группа «администратора всея Руси» просто отошла и укрылась в руинах соседнего дома. Странным Водолею показалось поведение не людей, а тварей. Володя разминулся с жуткими существами на считаные метры. При желании твари легко могли схватить и порвать его, как тузик грелку. Но по какой-то неведомой причине такого желания у них не возникло. Не по вкусу навигаторы? Или они расставили приоритеты и решили, что толпа людей имеет большую пищевую ценность, чем один изможденный человек? Конечно же, Водолей не обиделся, прошли мимо, и замечательно, делайте так и впредь, но вопрос «Почему?» все-таки засел в глубине сознания маленькой колючей занозой.

Аномальное сияние освещало лестницу в подвал почти до последней ступеньки, однако в самом подвале было темно. Но Водолей только порадовался этой темноте. Все-таки мир в разноцветных пятнах, этакая глобальная декорация в стиле Энди Уорхола, утомлял очень быстро. Лучше темнота и слабый лучик электрического света. Володя сделал пару шагов в темноту, щелкнул выключателем и направил фонарик на дальнюю стену. Световое пятно выхватило из темноты довольно неутешительную картинку. Железные ворота были на месте, вот только их до половины завалило обломками бетонных перекрытий. В случае чего подвал мог превратиться в ловушку. Но сейчас он был убежищем, и Водолей решил не усложнять.

– Куда спрятались? – негромко спросил он и поводил лучом из стороны в сторону.

Вместо ответа вспыхнул еще один лучик, и спутники, притаившиеся было в ближнем левом углу, присоединились к Водолею.

– Может, дверь запереть? – с опаской спросила Юля.

– Не надо, – Володя вернулся к лестнице и устало сел на ступеньки. – В помещения твари не заходят. Табу какое-то у них. А если все-таки сунутся, дверь не поможет.

На лестницу упала размытая тень, Юля невольно отпрянула и сделала пару шагов в глубь подвала, но Водолей даже не пошевелился. Тень исчезла, и лестницу снова залил радужный свет. В отличие от теории, насчет исключительно ночного образа жизни тварей, теория о табу в отношении помещений, пусть и полуразрушенных, работала исправно.

– Получается, чем больше этой жути вокруг, тем нам спокойнее? – Сергей усмехнулся. – Не было бы счастья, да несчастье помогло?

– В чем помогло-то? – Юля обхватила себя руками за плечи. – Убежать от всех? И что дальше? Замерзнем тут, и все. Или с голоду помрем.

– Жвачку хочешь? – Сергей достал из кармана пачку «Орбита».

– Не хочу! – Юля демонстративно отвернулась.

– Как хочешь, – Сергей без слов предложил резинку Водолею, но получив такой же молчаливый отказ, спрятал пачку обратно в карман. – Отдохнем, я на разведку схожу. Может, по руинам удастся выбраться, перебежками.

– И куда? Если твари эти повсюду, куда ломиться? И зачем?

– За едой, например, – Сергей пожал плечами. – Или каких-нибудь людей найти.

– Они сами нас нашли, но вы ведь не хотите с ними связываться, – Юля поморщилась. – Я только никак не врублюсь, почему? Дядь Вова, вы ведь хотели всех спасти. И местные, как я поняла, хотят того же. Так в чем нестыковка?

– Они прорываться хотят, – устало пояснил Володя. – Ты сама видела, чем это заканчивается.

– А что предлагаете вы?

– Пока ничего.

– Тогда они правы, – уверенно заявила Юля. – Надо что-то делать, а не сидеть и ждать кирпича на голову. Если вы не хотите связываться – я с ними свяжусь!

– Остынь, партизанский связной, – с усмешкой проронил Сергей. – Не свяжешься ты с ними, они через овраг и два двора отсюда. Да и не стоит с ними связываться. Липа все это.

– Какая еще «липа»?

– Обычная. Подстроено все. Может, Шуйский и сам об этом не знает, но все, что он делает, Мазаю на руку.

– Это почему? – Водолея тоже заинтересовало странное заявление Сергея.

– Да потому, что Шуйского навигаторша навела. Ты разве не заметил, что за ним баба пряталась?

– Нет. А как ты успел заметить? И почему ты решил, что это была именно «навигаторша»?

– Ну, глаз-то наметан, – Сергей снова ухмыльнулся. – Кстати, ничего так, блондинка, и фары голубые. Только накрашена, будто кукла из рекламы. Я таких не очень… Зато фигура… пять баллов, даже в теплой одежде. Кузов, ноги, грудь… все в норме. Короче, ОТС, хоть и с пробегом по СНГ.

– Вот скотина, – вдруг проронила Юля. – Ты что, кобель педальный, машину обсуждаешь? «Кузов», мать твою! «ОТС»! Гаденыш косматый!

– Тихо, тихо! – Водолей едва успел ухватить Юлю за талию и крепко прижать девушку к себе, а иначе она точно вцепилась бы Сергею в нечесаные патлы. – Успокойся!

– А чего он… языком своим поганым не управляет?!

– А вот таких люблю, – Сергей сделал шаг назад и коротко рассмеялся. – Ух, как рассердилась! Женская солидарность, да?

– Я тоже могу в лобовик врезать, – предупредил Водолей и посветил Сергею в лицо. – Давай по существу. Так все-таки, почему ты решил, что она навигатор? Ты знаешь эту… блондинку?

Водолей немного опустил фонарик.

– В списках не значится, – Сергей по инерции еще раз усмехнулся и подмигнул Юле, по-прежнему негодующей, но надежно «пристегнутой» к боку Водолея. – Я ваши списки имею в виду, навигаторские, «зодиакальные». Навигаторов, если не считать тех, которые на Мазая работают, вообще мало осталось, ты в курсе?

– Павел временно выбыл, – Володя кивнул. – Это был Телец. Мы с Юлей остались… и ты. Получается, ты Козерог?

– Реально по гороскопу я Близнец, – Сергей покачал головой. – Но если на фээсбэшные клички ориентироваться… или я Козерог, или меня вообще не учли.

– Вряд ли Мазай кого-то не учел, – возразил Водолей. – Он всех вычислил.

– Что ж он не подготовился к встрече с тем парнем в переходной зоне? Видели его физиономию? Удивился Мазай не по-детски, точно вам говорю.

– Нейтрал был учтен, – снова парировал Водолей. – А удивился Мазай, наверное, тому, что этот «парень» вдруг выступил на нашей стороне. «Парню», кстати, лет под шестьдесят, если ты не заметил.

– Ну, может, и так, – нехотя согласился Сергей. – Но все равно неучтенка имеется. Блондинка эта. Она ведь явно не вашего поля ягодка.

– Чьего тогда? Мазаевского? Почему же здешним властям помогает? В чем «липа», я не пойму.

– Вот и мне интересно, откуда она такая взялась и как втерлась в доверие к товарищам чекистам из Старого мира? – Сергей вдруг резко подался вперед и понизил голос. – А почему я решил, что она навигаторша Мазая, поясню легко! Вчера видел ее в другом мире и как раз в компании Мазая! Только она в черном парике была и макияж другой. Если издалека – не узнать. Но я и вчера, и сегодня близко стоял, все рассмотрел. Такая мишень… грех не разглядеть, глаз сам наводится, словно камера у крылатой ракеты.

– Ур-род, – глухо прорычала Юля.

– Не понял, – Володя поморщился. – Видел ее же? Ты уверен?

– О чем и речь! – торжественно заключил Сергей. – И, гляди ж ты, что Мазай с орлами, что эта бабенка с соколами, прилетели за нами почти одновременно и точно по адресу! Не чудо ли? – Сергей всплеснул руками и состроил глуповатую физиономию. – Ой, наверное, совпадение! Зря, наверное, я нагнетаю! Или все-таки не зря? Улавливаешь суть? Да? Подскажешь, как это называется?

Сергей вопросительно уставился на Водолея.

– «Чужими руками жар загребать», вот как это называется, – пробурчала Юля, как бы нехотя соглашаясь с доводами Сергея. – Мазай подослал эту блондинку, и думать нечего. Чтобы, типа, помогла нас захватить и в Старом мире оставить, а на самом деле – чтоб мы испугались «старичков» и ушли обратно, прямиком Мазаю в руки.

– Тогда никакой «неучтенки», – сделал вывод Водолей. – Эта блондинка-брюнетка с самого начала числится в команде Мазая. Говорю же, Мазай всех вычислил, никого не упустил.

– И, значит, ты – Козерог… – добавила Юля и мстительно улыбнулась Сергею, – вонючий.

– Ой, отвали, а? – ответил Сергей, бросив на девушку снисходительный взгляд. – Короче, пока остановимся на главном: мы попали под перекрестный огонь, плюс в поле зрения этих жутких черных зверюг. Удастся ли нам выкрутиться? Какой ценой? Смотрите в следующей серии!

– Ты, парнокопытный, завязывал бы сериалы рекламировать! – раздраженно проронила Юля. – Бред какой-то несешь. А время идет.

– «Если б я была девица, перва молвила сестрица…» – Сергей подмигнул Юле, но продолжил вовсе не так игриво: – А у тебя какой знак, подружка? Дева? Вот в сентябре и выскажешься, а пока помолчи, пожалуйста. Водолей, я достаточно вежливо сказал? Или ты опять пообещаешь мне в лобовик?

– Дети, угомонитесь! – Водолей чуть повысил голос. – Сколько можно лаяться?! У нас тут проблемы, а вы сравниваете, у кого длиннее!

– Ха!

– Ну, то есть кто круче! – поспешно исправился Водолей. – Все! Завязали с этим детсадом!

Юля хотела еще что-то сказать, но в перепалку вмешался более строгий судья, нежели Водолей. Им стала стихия. Земля вдруг резко ушла из-под ног, и спорщики едва не завалились на сидящего перед ними Володю. Сергей оперся о стену, а Юля упала на четвереньки на пандус слева от лестницы. С потолка посыпались разнокалиберные бетонные обломки, подвал наполнился грохотом и треском, взметнулись клубы серой пыли, и в нос ударил тяжелый запах сероводорода. За первым толчком последовал второй, еще более сильный, и перекрытия начали рушиться уже всерьез, заполняя убежище под завязку. Навигаторы, не сговариваясь, бросились вверх по лестнице и едва успели выскочить до того момента, когда земля содрогнулась от третьего толчка, который окончательно сровнял руины здания с землей.

Теперь не только Юля, но и Водолей с Сергеем были вынуждены упасть на четыре конечности. Устоять на двух не представлялось возможным. А еще было нечем дышать от пыли, поэтому все трое быстро заработали локтями и коленями, пытаясь убраться подальше от развалин.

Налетевший порыв хлесткого ледяного ветра унес пыльное облако, но не развеял смрад. Воняло так, что навигаторов едва не выворачивало наизнанку. Сергей попытался встать, чтобы разведать, а не легче ли дышать в «верхних слоях атмосферы», но очередной порыв ветра снова бросил его на колени.

В новом положении навигаторов имелось лишь одно преимущество – они очутились неподалеку от провала, из которого поднимался теплый воздух. Смрадный, но теплый, даже горячий.

«Три-четыре глубоких вдоха, и привыкнем», – попытался подбодрить себя Водолей и сделал первый вдох. Рвотный позыв согнул его пополам. Рядом тут же скорчилась Юля. Сергей держался, но при этом дергался, как дождевой червяк. Водолей пересилил себя и сделал еще один вдох. На этот раз вонь не показалась невыносимой. Ну, вонь. Ничего страшного. После третьего вдоха действительно стало легче. Правда, только Володе. Юлю все-таки стошнило, а Сергей так и продолжил «сокращаться», мужественно сдерживая рвотные позывы.

Пока навигаторы укрощали физиологию, ситуация снова изменилась. Подземные толчки стали слабее, но вошли в странный ритм, что-то вроде одного в секунду, а ветер стал заметно теплее и теперь не налетал упругими порывами, а дул равномерно, как в аэродинамической трубе. Сергей снова попытался подняться, и у него получилось. Он по-прежнему дергался, как марионетка в дрожащих руках кукловода-алкоголика, но теперь не от внутренних позывов, а потому, что пытался сохранить равновесие и одновременно боролся с ветром.

– Бли-ин! – стараясь перекрыть вой ветра и грохот от рушащихся неподалеку развалин соседнего дома, крикнул Сергей. – Опять!

Водолей сел в позу суслика и вытянул шею. С направления, в котором смотрел Сергей, к навигаторам приближались черные твари. Казалось, их совершенно не волнует ни дрожь земли, ни боковой ураганный ветер. Он даже черную «дымовую завесу» с них не сдувал. Существа по-прежнему выглядели косматыми черными сгустками неведомого вещества, двигались быстро и четко выдерживали направление.

Володя не глядя нащупал и крепко сжал Юлино плечо. Что еще ему оставалось делать? Ни убежать, ни хотя бы увернуться навигаторы не могли. До руин здания было теперь слишком далеко, а свинтить было просто некуда, десять тварей перекрыли весь поперечник двора. Вот и оставалось лишь достойно принять смерть.

Юля отреагировала неожиданно. Она вдруг прижалась к Водолею и чмокнула его в щеку. Несмотря на близкую опасность, Володя удивленно обернулся к Юле, и она так же неловко поцеловала его еще раз, теперь в губы. И что только на нее нашло? Три секунды жить осталось, а она целоваться!

«Дуралей ты все-таки, дядь Вова, – Водолей вздохнул. – Понятно же было, еще до катастрофы, что она влюблена. И вела себя, как влюбленная дурочка, да и словами намекала. А ты только посмеивался над ней. Считал ее чувства первой наивной влюбленностью или следствием недостатка отцовской ласки в детстве, ведь отца Юля ни разу и в глаза не видела. А оно видишь как все непросто оказалось».

Да, теперь Володя видел, что Юля действительно влюблена, но ничуть не пожалел, что раньше держал девушку на расстоянии. Ну, подпустил бы он ее чуть ближе, и что дальше? Зачем?

«Если уж пошла такая пьянка и в последние три секунды жизни положено оголять самые тайные чувства, признаюсь сам себе: я до последнего надеялся, что вернется Ирина. Вот и не существовало для меня больше никого, ни Риты, ни Юли, ни какой-нибудь Маши. Только Ира. Даже когда она с Павлом связалась, я ревновал, но все равно ждал, что она вернется. Вплоть до вчерашнего утра ждал».

Володе вдруг вспомнилось роковое утро двадцатого декабря и первая, еще никак не связанная с глобальной катастрофой, неприятность. Позвонила Ира и сказала, что беременна. От Павла. Удар, как говорится, пришелся ниже пояса и вполне мог считаться «разминкой» перед всем, что произошло дальше. Во всяком случае, для Водолея рухнувшие надежды и рухнувший мир были двумя сторонами одной медали.

Поначалу Водолей пытался себя взбодрить. Заявлял сам себе, запершись в ванной: «переживу, найду получше… надо только прекратить зацикливаться на Ирке, выкинуть ее из головы…» Потом, когда взбодриться не получилось, начал себя уговаривать: «она скоро станет матерью, чем не повод, чтобы окончательно закрыть этот наболевший вопрос?» Потом почему-то разозлился и только в этот момент впервые вспомнил о Юле. «Вряд ли найдется женщина лучше Ирины?! Поживем – увидим! Главное – сбросить с глаз шоры. Может, она где-то рядом ходит, а я не замечаю. Или где-то рядом подрастает, а я не замечаю. Нет, не о Юльче речь, но ведь теоретически и такое возможно!»

И вот сейчас, в самый тяжелый момент жизни, когда все чувства и мысли стали предельно прозрачными и честными, Водолей, наконец, признался себе, что та подсознательная оговорка, насчет Юли, вполне возможно, была неслучайной. Жаль, теперь не имело значения, взаимны их чувства или нет. Жить долго и счастливо Водолею с Юлей явно не светило. Судьба предоставила им возможность реализовать только вторую часть известной присказки: умереть в один день.

Черные твари легко перемахнули через овраг, их зловещая аура накрыла навигаторов тяжелой волной, а затем… случилось то, чего не ожидал никто из оцепеневшей троицы. Двигавшаяся прямо на замерших людей тварь вдруг взмыла невысоко в воздух и перепрыгнула навигаторов, словно они были спортивным барьером на беговой дорожке.

Перепрыгнула и помчалась дальше. И все остальные существа пролетели мимо остолбеневших людей, абсолютно никак на них не отреагировав. Как мимо пустого места.

Когда давление зловещей ауры тварей почти исчезло, Водолей обернулся и проводил странных чудищ взглядом. Он не понимал, что произошло, не понимал, почему вот уже во второй раз эти существа игнорируют его скромную персону, не понимал вообще ничего, но это его ничуть не расстроило. Он продолжал жить, а значит, у него оставались все шансы найти все ответы на все вопросы. О своем отношении к Юле в том числе.

Но сейчас от Володи требовалось не это. Сейчас ему следовало правильно отреагировать на новое изменение ситуации и воспользоваться свалившимся на голову подарком судьбы. Первый порыв был прост, как мычание: бежать со всех ног. Водолей кое-как поднялся, для надежности уцепился за Сергея, помог встать Юле… и передумал. Какой смысл бежать, если вокруг бушует нечто невообразимое, что и бурей-то не назовешь, полная… погодная Джамахирия. И, главное, куда бежать?

Да к тому же прямо по курсу происходило кое-что и того хуже. Черные твари умчались недалеко, всего-то допрыгали до дальнего края двора, до сгоревшей «Газели», в которой сидели, пытаясь укрыться от ветра, какие-то люди. Твари не стали атаковать с ходу, видимо, не сразу определили, что за сооружение приютило людей. «Газель» ушла в грязь до подножек, и ее вполне можно было принять за крохотный домик. Вот поэтому твари и медлили. Кружили, постепенно приближаясь к машине, но не нападали.

Что мог предпринять в такой ситуации Водолей? На первый взгляд, ничего. А вот если подумать… Или нет, лучше вообще не думать!

Володя отцепился от плеча Сергея и решительно двинулся в сторону «Газели».

– Ты куда?! – крикнул Сергей. – Ты сдурел?! Водолей!

– Дядь Вова, стойте! – завопила Юля.

– Ты хотела действовать?! – Водолей обернулся и махнул ей рукой. – Идем! Вот тебе люди! Спасем их!

– Да ты шизанулся! – буквально взревел Сергей. – Кого спасем?! От кого? От тварей?! Ты газом надышался, Водолей!

– Как хотите, – Володя коротко развел руками и уверенно двинулся дальше.

До «Газели» было достаточно далеко, и Водолей не рассчитывал, что успеет хоть что-то предпринять. Пока дойдет, пока придумает, как помочь, пока справится с оцепенением… А твари могли напасть в любую минуту. Но сколько раз расчеты в этом мире оказывались бесполезными? А сколько раз ситуацию резко менял какой-нибудь «случайный фактор»? Десятки раз, сотни! Вот на эти статистические данные и делал ставку Водолей.

«Дойти бы, а там будет видно».

И он в который раз оказался прав. В дело вмешался такой простой, но действенный «случайный фактор», как железный лом. Обычный, шестигранный в сечении, с одной стороны заостренный, на другом конце приплюснутый… короче, тот, против которого «нет приема». И орудовала этим «случайным фактором» дородная дворничиха в оранжевой жилетке. Тетка каким-то образом по пояс высунулась из люка на крыше «Газели», без видимых усилий крутанула лом над головой, а затем обрушила его сверху вниз и слегка наискосок на одну из тварей. Лом погрузился в черное облако примерно на полметра, а затем наткнулся на что-то потверже и с громким звоном отрикошетил. Но тетка не выпустила пролетарское оружие из натруженных рук и снова подняла его над головой.

Водолей почти не сомневался, что героическое сопротивление дворничихи закончится полным провалом вот прямо сейчас, что твари не позволят ей нанести следующий удар, но странные черные существа так и не решились атаковать условное убежище или хотя бы сбросить с его крыши отважную амазонку в оранжевой жилетке. Так что на этот раз Водолей ошибся.

Тетка заорала во всю простуженную глотку: «А ну, пошли на хер, суки!», от души врезала ломом по еще одной твари, а затем достала и третью. Правда, после третьего удара лом жалобно звякнул, и в руках у дворничихи остался лишь его короткий обрубок. Что произошло с толстым железным стержнем в глубине черного облака, оставалось только гадать. Тварь перерубила его более закаленным оружием? Или зубами перекусила?

Водолей представил, как могут выглядеть эти зубы, и невольно поежился. Что бы ни скрывалось внутри сгустков черного тумана, вооружено оно было не хуже, чем защищено. Утешало одно, мистикой от этих тварей больше не веяло. Безотчетный страх они по-прежнему внушали, но его можно было преодолеть, что и продемонстрировала дворничиха. А уж когда стало ясно, что под дымной оболочкой скрывается нечто металлическое или вроде того… от мистики не осталось и следа. Правда, Володя по-прежнему не понимал, зачем идет, каким образом он будет помогать попавшим в окружение людям, но теперь он хотя бы почти не боялся. Ну, как не боялся… хотя бы не цепенел.

К сожалению, или к счастью (второе вероятнее), Водолей так и не узнал, какая нелегкая и с какой целью понесла его на выручку к застрявшим в «Газели» людям. Когда до машины осталось пройти примерно столько же, сколько он уже прошел, черные твари вдруг резко остановили карусель, затем рассыпались по площадке, несколько секунд хаотично пометались из стороны в сторону и вдруг умчались куда-то в сторону реки.

Водолей остановился и удивленно покачал головой. Мистическая завеса вокруг этих существ истончилась, но объяснений их странному поведению у него так и не нашлось. Ну, да и черт с ними!

Водолей встретился взглядом с дворничихой. В этом мире у тетки не было к Володе никаких претензий, поэтому смотрела она вполне доброжелательно и почему-то сочувственно.

«Неужели я действительно так плохо выгляжу? – подумалось Водолею. – Или она тоже считает, что я чокнулся, если с голыми руками двинулся на выручку? Скорее всего, и то, и другое. Народ у нас душевный, всегда готов посочувствовать убогим».

Володя помахал дворничихе рукой и указал на более-менее уцелевшее строение, каменную будку теплового узла в центре двора. Тетка в свою очередь указала Володе куда-то в сторону леса, то есть Водолею за спину. Володя не понял, на что она намекает, и обернулся. Во дворе почти ничего не изменилось. Руины, провал, обломки и «две фигуры посреди стихии». Ни Сергей, ни Юля так и не нашли в себе мужества последовать за Водолеем. Но хотя бы не сбежали, и на том спасибо.

Володя перевел взгляд на бурелом вдалеке и насторожился. Даже с высоты собственного роста он отчетливо видел, что с мертвым Рублевским лесом происходит нечто странное. Бурелом медленно поднимался, как крышка на опаре. Тетка с крыши «Газели» наверняка видела что-то еще, но Водолею хватило и увиденного своими глазами. Что бы там снизу ни подпирало груды поваленных деревьев, на какой бы «опаре» они ни поднимались, ничем хорошим это обернуться не могло по определению.

«Потому твари и смылись! – осенило Водолея. – А значит, и нам пора! Причем в ту же сторону!»

Водолей резко обернулся и отчаянно замахал тетке, указывая в сторону реки. Дворничиха согласно кивнула, спустилась с крыши и деловито принялась вытаскивать из «Газели» примерзших к сиденьям «пассажиров». Набралось их около десятка. Володя же вновь вернулся «к своим баранам». Они уже сообразили, что означает его жестикуляция, и наконец снялись с якоря. Исчезновение черных тварей из поля зрения придало Сергею и Юле смелости, а внезапное ослабление ветра – скорости. Так что догнали Володю они довольно быстро.

– Пришли в себя? – Володя окинул взглядом спутников.

– Простите, дядь Вова, – глаза Юли наполнились слезами, и она отвернулась.

Стыдно ей было сильно, но обидно еще сильнее. И то, и другое было написано у нее на лице. Стыдно за свое малодушие, а обидно… наверное, потому, что на поверку все ее чувства к Водолею оказались самообманом. Вот так, всего за минуту или даже меньше, весь внутренний мир нежной барышни перевернулся с ног на голову. Сначала она приготовилась героически погибнуть в объятиях принца, а затем, когда принц «всего-то» попросил ему поверить и войти за ним в пасть к дракону, Золушка испугалась и вдруг поняла, что не настолько влюблена в этого сумасшедшего принца, чтобы отдавать жизнь за его непонятные идеи и заскоки. Конечно, станет обидно! Столько было надежд и иллюзий, столько фантазий и розовых соплей, и все впустую.

Володя невесело усмехнулся. А ведь он и сам поддался иллюзии. Попытался убедить себя, что неравнодушен к этой щуплой соблазнительнице. Вот ведь, и смех и грех!

Размышления прервал новый подземный толчок, гораздо сильнее всех прежних, а затем окружающая действительность начала проваливаться к чертовой бабушке, так что раздумывать стало и вовсе некогда. От пышущего жаром и воняющего сероводородом оврага посреди двора вдруг поползли ответвления, от них отделились трещины помельче, и так далее. Очень скоро вся видимая поверхность земли покрылась сетью трещин разной ширины и ветвистости, а после еще нескольких ощутимых подземных толчков в наиболее широкие трещины начали сползать всевозможные предметы, обломки и рукотворные объекты. Поначалу проваливалось не все и не везде, змеящиеся по земле трещины поглощали только малогабаритные предметы, но лиха беда начало! Вскоре в большой овраг съехала измятая, как фантик, легковушка, а буквально в десяти шагах от навигаторов в расщелину с треском рухнуло дерево. Ждать погоды у такого «моря» было точно бессмысленно. Следовало сваливать отсюда куда подальше, несмотря на уходящую из-под ног почву. Пусть не по прямой и не на одном дыхании, зигзагами и перебежками, но сваливать, и немедленно!

Водолей ухватил Юлю за руку и потащил к первому промежуточному финишу, к «Газели». Там трещин было мало, и расширялись они медленно.

– К реке надо! – встретила навигаторов дворничиха.

– Валя, ты шутишь?! – возмутился какой-то мужичок в облезлой шубейке. – Туда же черти ушли!

– У тебя черти никуда не уходили! Так в башке и сидят с перепою! Вякни еще!

Дворничиха Валя продемонстрировала мужичку обрезок лома. Аргумент подействовал, мужичок заткнулся. Но его знамя подхватил подоспевший Сергей.

– На шоссе надо!

– Куда угодно надо! – Водолей несколькими весомыми (и откуда снова силы взялись), но «вежливыми» тумаками выстроил и направил образовавшуюся группу в сторону бывшего выезда из бывшего дворика.

Дворничиха Валя одобрительно кивнула Водолею и двинулась первой. Сергей явно хотел что-то возразить, но передумал и присоединился к колонне. Водолей пропустил Юлю вперед и пошел замыкающим. Так они и двинулись, и прошли целых десять метров, а потом…

А потом остановились, поскольку выяснилось, что дальше идти просто некуда. Путь к реке, да и к шоссе отрезали глубокие и достаточно широкие овраги. Водолей, не теряя времени на удивленные возгласы, ругательства и топтание на месте, вернулся к «Газели», кряхтя, как дед, забрался на крышу и окинул взглядом окрестности.

Вид ему открылся впечатляющий, как говорится, «картина маслом». Во-первых, навигаторы и уцелевшие местные жители оказались в ловушке, на своеобразном островке посреди вонючего «моря», а если точнее – сети пышущих жаром и отсвечивающих багрянцем трещин. Во-вторых, эта сеть продолжала шириться, а в-третьих, засека на месте Рублевского леса вздыбилась уже метров на сто. И чем выше поднимался весь этот бурелом над уровнем окружающей местности, тем шире и глубже становились расщелины. Зависимость прослеживалась легко, поскольку и бурелом поднимался быстро, и трещины ширились на глазах.

А еще, и это пугало больше всего, участь территории бывшего лесного массива потихоньку разделяло все больше и больше участков жилой зоны. Гигантский подземный пузырь, на вершине которого гнездился Рублевский бурелом, рос не только вверх, но и вширь. Очень скоро на его склоне могли очутиться и навигаторы с примкнувшей к ним группой граждан.

Большая часть трещин очень скоро превратилась в овраги, широченные, но уже не запредельно глубокие, по дну которых загрохотали и одновременно зашуршали потоки из камней, всевозможных обломков, обугленных деревьев и грязи. Откуда начинались эти потоки, было понятно без пояснений – с вершины Рублевского холма. В какой-то момент страшный грохот достиг апогея, а затем под размалеванными небесами прокатилась кульминация: оглушительный, басовитый, ощутимый звуковой удар. Можно было бы сказать – хлопок, но нет в природе ладоней, которые могли бы так мощно хлопнуть. От сильного колебания воздуха люди внизу разом повалились на землю, а Водолей едва не рухнул в люк на крыше «Газели».

Когда он снова поднял взгляд к вершине Рублевского холма, выяснилось, что источник звукового удара скрыт огромным облаком пыли или грязной водяной взвеси, издалека не понять. Володя сначала замер, ожидая, что пыль скоро осядет и он увидит, что же там громыхнуло, но оседать облако не спешило, и ему пришлось вернуться к проблемам «ближнего прицела».

Грохочущие в оврагах потоки с пугающей скоростью «стачивали» приютивший людей островок. Еще минуту назад, когда Водолей забрался на «Газель», площадь островка была метров двести, теперь ужалась квадратов до сорока. Такими темпами до печальной развязки «островитянам» оставалось секунд пятнадцать.

– Сюда! – заорал Водолей во всю глотку и для верности замахал руками.

Вряд ли его услышали, но жестикуляцию заметили. И навигаторы, и десяток выживших местных прижались к обугленному остову «Газели» и замерли в напряженном ожидании.

«А не пошло бы оно все! – Водолей покрепче вцепился в край люка. – Надо нырять отсюда, пока не поздно! Как раз и народ подтянулся. Ну и пусть Мазай сцапает! Не погибать же здесь!»

Володя уже почти решился нырять, как вдруг в мозгу вспыхнула вполне ясная картинка: десяток граждан вокруг остова «Газели», Водолей на крыше, несколько изумленных зевак поодаль и… десяток автоматчиков, которые либо кладут «сверхнормативных» граждан на месте, либо вывозят в лес и закапывают там. Назад выталкивать не станут точно, теперь это слишком долгая и слишком опасная процедура, а вид на жительство в Новом мире не выпишут – еще точнее. Ну, и какая разница, где погибать? Чисто протянуть лишние десять минут?

Пока Водолей боролся с сомнениями, островок уменьшился почти до размеров «Газели» и вдруг… снялся с якоря! Вот прямо так, плавно и даже комфортно, после очередного ощутимого подземного толчка тронулся и поплыл по широкому оврагу, подхваченный грязевым потоком. Куда поплыл? Это оставалось пугающей загадкой, но зато он перестал «усыхать», и это отчасти компенсировало беспокойство «островитян», вдруг превратившихся в пассажиров.

Водолей попытался рассмотреть, куда же все-таки грязный поток несет земляной корабль, но в воздухе висела взвесь из грязи, поэтому видимость прямо по курсу была близкой к нулю. Зато грязевые облака и фонтаны не мешали смотреть вверх и чуть назад. Туда, где остался Рублевский холм. А вернее – теперь уже Рублевская гора. Водолей вполне сносно видел, что на месте центра холма теперь возвышается серый каменный столб исполинского диаметра (настолько исполинского, что его стена казалась плоской) и невероятной высоты. Уже сейчас закругленная вершина горы, или все-таки лучше сказать – гигантского каменного столба, поднялась на высоту птичьего полета. И ведь процесс продолжался, столб, словно огромная автоматическая антенна, полз и полз в небо со скоростью не меньше метра в секунду.

Водолей мысленно прикинул, с какой глубины поднимался этот столб.

«Во-первых, между его верхушкой и поверхностью наверняка лежал довольно толстый слой грунта. Немудрено, что с возникших вокруг этого столба земляных отвалов покатились тысячи каменных и грязевых лавин – столько земли было выворочено. Во-вторых, он уже вырос на километр, и насколько вырастет еще – неизвестно. Получается, глубоко был зарыт, хорошо спрятан. Кем и зачем?»

Додумать Водолей не успел. Остров-кораблик вновь ощутимо встряхнуло, затем еще раз, а на третий раз приложило о землю, да так, что спасительный островок рассыпался на несколько частей. И все, кто на нем был, полетели прямиком… в грязную, холодную воду Москвы-реки.

В принципе, в этот критический момент Водолей мог уж точно, без всяких опасений, нырнуть в зону стазиса, а оттуда в Новую реальность. Вряд ли бойцы Мазая патрулировали берег реки. Но, слава богу, Володе хватило ума этого не делать. Ведь зависнуть в «тормозном пространстве», стоя по уши в холодной воде… нет уж, увольте! К тому же он чувствовал ответственность за рухнувших вместе с ним в реку людей. Если кто-то выжил, их следовало вытащить на берег. Если, конечно, этот берег не превратился в непроходимое болото.

Володя погрузился в воду с головой, вынырнул и судорожно вдохнул. Если берег теперь превратился в болото, шансов не было ни у бывших «пассажиров», ни у навигаторов, несмотря на все их таланты. От силы минута в ледяной воде, и все, кранты.

Водолей повертел головой, но ничего толком не увидел. Даже исполинскую башню не сумел разглядеть за пеленой медленно оседающей водяной пыли. Он попытался прислушаться, но это тоже оказалось бессмысленной тратой драгоценных секунд. Грохот и плеск заглушали все прочие звуки. Водолей попытался плыть, но вдруг понял, что не может сориентироваться, в какой стороне находится берег.

«Вот теперь ты можешь впадать в отчаяние», – припомнилась фраза из «Особенностей национальной охоты». Водолей все-таки сделал несколько гребков, остановился, попытался нащупать ногой дно, ничего не нащупал и снова поплыл, но левую ногу свело судорогой. Володя на миг запаниковал, затем взял себя в руки и поплыл, работая только руками. На его счастье, направление он выбрал верное, вскоре руки наткнулись на огромную глыбу грязи, а колени уперлись в скользкое, вязкое дно. Но выбраться из воды Водолею не удалось. Руки и ноги проваливались в грязь и вязли.

Неизвестно, сколько пробарахтался бы еще Володя в холодной реке и отчего скончался бы, так и не выбравшись на берег, – от переохлаждения или тупо захлебнулся бы в грязи, если бы не пришла помощь. Неожиданная, насколько это только возможно, и настолько же эффективная. Сквозь вуаль из грязной водяной взвеси проступили чьи-то неопределенные очертания, в воротник Володиной куртки вцепилась крепкая клешня, и Водолей буквально взмыл вверх, причем на довольно приличную высоту. Как бы ни метра на три.

Какое-то время он болтался, словно на крюке под стрелой подъемного крана. При этом он плавно, но быстро перемещался в пространстве. А затем… клешня разжалась, и Водолей рухнул с трехметровой высоты в грязно-серый сугроб.

Приземление вышло достаточно мягким, только в животе образовался неприятный комок, поэтому Водолей почти сразу же попытался подняться хотя бы на четвереньки. Получилось с первой попытки. И осмотреться тоже получилось. В этом местечке воздух уже не был насыщен водяной взвесью и вообще окружающая местность более-менее походила на нормальную. Вокруг лежал снег, пусть и серый, а голые деревья, наоборот, стояли, а не валялись, и ветер дул холодный, зимний, свежий, пусть и с легким привкусом гари.

Водолей встал на ноги, резко крутанулся вокруг своей оси, но спасателя, вытащившего его из реки и доставившего на это место, не обнаружил. Некто гренадерского роста и с железной хваткой буквально растворился в воздухе. Или очень быстро умотал в маскирующую серую завесу, которая клубилась примерно в километре к югу от того места, где очутился Володя.

В глубине сознания мелькнула крамольная мысль насчет того, кто это мог быть, но поверить в этот вариант Водолей просто отказывался. Понимал, что вариант реальный и даже наиболее вероятный, но слишком уж неприятные выводы следовали из этого варианта. Вот почему Володя тупо утрамбовал версию в самый глубокий подвал сознания и захлопнул крышку.

Взгляд Водолея поднялся чуть выше, и Володя обмер. Он снова увидел каменный столб, торчащий из середины клубящейся серой завесы.

С расстояния он выглядел вообще грандиозно. Огромная серая глыба километров, наверное, пяти высотой перекрывала практически всю видимость в восточном направлении. Но самое поразительное заключалось не в этом. Каменный столб не был просто столбом. Скорее это было какое-то изваяние. С позиции Водолея был хорошо виден профиль размером примерно в четверть всей серой колонны. Профиль, кстати, вполне человеческий: купол столба переходил в крутой лоб изваяния, затем выделялся карниз надбровной дуги, ниже небольшая впадина, длинный нос, снова впадина, теперь значительная, и далее губы, подбородок. Ниже шла ровная отвесная стена, зато если взглянуть правее на уровне скулы и огромного миндалевидного «слепого» глаза… черт возьми!

Водолей невольно вздрогнул. Увиденный им профиль не был игрой воображения! Правее скулы гигантского изваяния он вполне отчетливо рассмотрел огромное ухо с непомерно вытянутой мочкой. В это было трудно поверить – ухо почти в километр по вертикали и метров пятьсот по горизонтали! – но что оставалось делать? Это ведь не «профиль» и не «глаз», которые могли оказаться природными дефектами. Рельефное ухо было изображено вполне достоверно и находилось на своем месте. Так что ни о какой игре природы не могло быть и речи. Из-под земли поднялось пятикилометровое в высоту и примерно километровое в диаметре каменное изваяние. Невероятно, но факт.

– З-зуб… на з-зуб н-не поп-падает, – пробормотал кто-то неподалеку, и Водолею пришлось отвлечься от созерцания невероятного истукана.

– Сейчас поблизости от вонючей трещины в самый раз было бы оказаться, – гораздо бодрее заметил другой голос. – Не «Шанель», зато тепло.

Водолей обернулся и смерил взглядом двух безнадежно грязных «гуманоидов» неопределенного пола.

– Кто из вас кто? – не удержался Володя от подначки.

– На себя посмотри, – ответил «гуманоид» покрупнее, то есть Сергей. – Как ты выбрался?

– А вы?

– Нас кто-то вынес. Почти одновременно.

– Я с-сейчас з-загнусь, – заявила Юля, это она играла роль «гуманоида» помельче. – Промерзла… д-до кос-стей! Д-давайте… к-костер разведем, что ли!

– Что с людьми? – игнорируя Юлину просьбу, спросил Водолей у Сергея.

– Не видел, – Сергей развел руками. – Не было у них шансов. Если сразу не утонули, выбраться было… нереально.

– Мож-жет, их тоже вытащ-щили? – предположила Юля.

– Вы видели, кто нас вытаскивал? – уточнил Водолей.

– Нет, но ребята цепкие. И по грязи перли, как трактора.

– Иб… иб-б… и быстрые очень! – наконец сформулировала Юля.

– Точно, – согласился Сергей. – Бросили нас и пулей обратно. Мы даже тени не увидели.

– «Как все скверно», – задумчиво проронил Водолей.

– В смысле? – удивился Сергей. – Тебе не нравится, что нас спасли?

– Мне не нравится, что спасли именно нас и только нас, – уточнил Водолей.

– Нет, ты точно… того… – Сергей покрутил пальцем у виска. – В чем проблема-то? Тебя совесть мучает, что дворничиху не вытащил? Или бухарика того, в шубе?

– Все они люди, – Водолей встретился с Сергеем взглядом. – А ты предлагаешь спасать только избранных?

– Ничего я не предлагаю, – Сергей обхватил себя руками за плечи. – Сухую одежду предлагаю найти и дрова. А насчет спасения, ты и сам убедился, для этого есть специально обученные люди.

– Сомневаюсь, что это специально обученные… люди, – проронил Водолей.

– В смысле? – удивленно спросил Сергей.

– Не важно, позже объясню, – отмахнулся Водолей. – Если сам пойму. Лучше скажите, что вы думаете об этой вот башне?

– Памятник какой-то, – сказала Юля. – Может, все-таки сначала костер, а уж потом памятниками любоваться? Околеем же!

– А сам что думаешь? – Сергей усмехнулся. – И почему только об этой башне? А вон о той? Или о той.

Он указал сначала на юг, а затем на запад. Водолей обернулся, и у него едва не отвисла челюсть. Далеко-далеко, почти у самого горизонта, на юге торчала практически такая же каменная глыба и тоже с рельефным лицом в четверть высоты. На западе истукан стоял к наблюдателям «спиной», поэтому было трудно рассмотреть, есть ли у него лицо. Но Водолей почти не сомневался, что есть.

– Мистика какая-то… – Володя запрокинул голову и снова уставился на ближайшего истукана.

Серая глыба больше не «росла». Теперь она просто угрюмо возвышалась над окружающим пространством. Хотя нет, не «просто угрюмо возвышалась». Она, казалось, нависала, подавляя сторонних наблюдателей своими габаритами и монументальностью. Каменной глыбе для этого не требовалась какая-то особая аура, как, например, черным тварям. Чтобы морально подавить, ей хватало габаритов, мрачной величавости и угнетающего безмолвия, которое будто бы само собой воцарилось у ее подножия. Володя подобрал верное словечко, в тени серого истукана возникла особая мистическая атмосфера, словно ты вдруг очутился в странном фантастическом мире. Причем, если опустить взгляд и посмотреть влево, можно было увидеть остатки знакомого индустриального пейзажа: руины домов, обледенелое многополосное шоссе с остовами покореженных машин, а вдалеке «клеверную» развязку МКАД. Но этот фон лишь парадоксально усиливал ощущение, что все происходит в мистическом пространстве, где не действуют вообще никакие привычные законы. Где возможно все, и если, допустим, вдруг откажет сила земного притяжения или в десяти шагах за спиной ни с чего возникнет огненный фонтан, никто этому не удивится и не станет искать объяснений. Мистика, знаете ли, правит бал, чего вы хотели?

– Главное, ветер утих, – сказал Сергей, – и потеплело. И больше не трясет. А с непонятками… разберемся.

– Не знаю, где тут потеплело, но мне холодно! – возмущенно заявила Юля. – Вы вообще меня не слышите?! Если так, я пошла! Найду тех, кто пока не оглох!

– Никого ты не найдешь, – так и не обернувшись к Юле, да и к Сергею тоже, проронил Водолей. – Посмотри вокруг. Никто не выжил.

– Водолей, – Сергей вдруг хлопнул Володю по плечу, – ты не прав!

Володя наконец оторвался от созерцания истукана и вопросительно взглянул на Сергея. Тот взглядом указал в северном направлении. Водолей присмотрелся и понял, что снова поспешил с выводами. Кто-то кроме навигаторов все-таки выжил. Более того, сохранил кое-какую материально-техническую базу. С севера в сторону бывшего Кунцева летели несколько вертолетов. Насколько разбирался Водолей, все вертушки были военные, и только две не имели пассажирских отсеков. Остальные, а их Володя насчитал восемь штук, были из модельного ряда «Ми-8» или «Ми-17»… короче, вместительные. Кого разыскивала эта «кавалерия», непонятно, но вряд ли навигаторов. Хотя…

Один из вертолетов вдруг пошел вниз и завис почти у самой земли где-то над Мякининским шоссе на берегу бухты Живописной. Высоко в воздухе над местом посадки остался один из прикрывающих большие вертушки штурмовиков. Остальные продолжили полет почти в направлении истукана.

Прошла минута, и еще одна вертушка отделилась и начала снижение над левым берегом Москвы-реки, а сразу две начали снижаться практически над тем местом, где замерли навигаторы. Метрах в двухстах к северо-западу.

– Они… нас вывезут! – воскликнула Юля и обвела спутников сверкающим взглядом. – Бежим туда! Ну, что вы стоите?!

– Не думаю, что нам с ними по пути, – Водолей помотал головой. – Я не пойду.

– Дядь Вова, опять этот ваш дурацкий принцип?! – вспыхнула Юля. – Не хотите вести людей на пулеметы?! Лучше пусть здесь погибают?! Ну и ладно! А я пойду! И буду им помогать!

– И это правильно, девушка, – прозвучало из-за ближайшей группы березок, лишившихся под ураганным ветром всех ветвей и теперь напоминающих торчащий из земли веник.

Навигаторы обернулись и увидели уже знакомого всем троим представителя местной власти, господина Шуйского. Его по-прежнему сопровождала охрана, правда, теперь не такая внушительная, всего три человека с автоматами и никаких блондинок. Не все члены свиты пережили очередной удар аномальной стихии? Или остальные уже погрузились в одну из вертушек? Ведь Шуйский появился как раз с северо-западного направления. Вероятно и то, и другое.

– Господа, бегать за вами утомительно и опасно, поэтому давайте сразу договоримся! – Шуйский остановился на приличном расстоянии от навигаторов, будто бы опасаясь в очередной раз спугнуть их, как диких зверьков. – Стране нужны ваши таланты! Народ надеется на вас, как на последний шанс! А вы убегаете. Стыдно! Проявите хоть немного милосердия к согражданам. Что я уговариваю вас, как капризных дошколят? Владимир Михайлович, к вам относится в первую очередь. Каждая минута вашего бездействия – это сотни загубленных жизней!

– Ваш прорыв закончится тем же, – уверенно ответил Володя.

– А вот это еще неизвестно, – спокойно возразил Шуйский. – В любом случае, попробовать стоит. Хотя бы затем, чтобы понять, кто из нас прав.

– Я найду другой вариант, – заявил Водолей.

– Вы ищете уже сутки, но так ничего и не нашли. За это время вы могли бы перевести в Новый мир несколько тысяч человек. И пусть не все они сумели бы там остаться…

– Господин Шуйский! – громко перебил его Водолей. – Не надо давить на жалость! Я и сам понимаю, что мог бы сделать, а чего не мог. Я остаюсь при своем мнении: попытка прорыва обречена! Даже если вам сначала повезет и вы закрепитесь в Новом мире, это не решит проблемы. Другим это не удастся, вы останетесь без поддержки, и постепенно вас всех уничтожат. Хотите попробовать? Пробуйте! Но без меня!

– Я вам помогу! – Юля бросила на Водолея гневный взгляд и решительно двинулась к Шуйскому.

– Очень рад, – «администратор» протянул Юле обе руки и сахарно улыбнулся. – Олег Викторович, глава администрации.

– Юлия Сергеевна, – гордо вздернув носик, ответила Юльча, – навигатор.

– Извини, Водолей, – к Володе обернулся Сергей, – я тоже с ними. Позицию твою уважаю, но… лично я считаю, лучше синица в руках. Без обид, ладно?

– Какие обиды? – Володя пожал плечами. – «Мы странно встретились и странно разойдемся». Флаг вам в руки. Только просьба: за Юльчей приглядывай.

– Пригляжу, – Сергей пожал Водолею руку.

– Что ж, ваши спутники сделали верный выбор, – когда Юля и Сергей скрылись за деревьями, сказал Шуйский и усмехнулся. – Жаль, что вы не проявили такую же сознательность, господин Водорезов. Но пусть это останется на вашей совести.

– Пусть, – Володя насторожился.

Шуйский вроде бы развернулся, как бы собираясь следовать за навигаторами к вертушкам, но его охранники почему-то не сдали назад и даже, наоборот, разошлись чуть шире, чем прежде, и на шаг-два сместились в сторону Водолея. Что-то тут было не так. Вряд ли бойцы Шуйского собирались бросаться на Водолея или стрелять в него, но какую-то гадость они точно задумали.

Лучше было бы от греха подальше шагнуть в зону стазиса, но Водолей не знал, как дать оттуда задний ход. В его понимании путь сквозь зону стазиса лежал либо из Старого мира в Новый, либо наоборот. Водолей не представлял себе, как можно зайти в зону, пересидеть и вернуться туда же, откуда сбежал. А в Новом мире эти места были точно под колпаком у Мазая. Может быть, на пять секунд там и неопасно будет появиться, но тут как повезет. А если за углом или в зарослях кто-то притаился? Пусть даже мазаевские бойцы просто патрулируют местность. Им и пяти секунд хватит. Увидят, больше не будут медлить. Сразу «на поражение» начнут палить, без разговоров. В общем, Водолей снова решил, что уйдет в Новый мир только в крайнем случае.

И похоже, решение оказалось верным. Володя так и не узнал, что задумывали подручные Шуйского, поскольку бойцы вдруг попятились и скрылись в зарослях. По какой причине – непонятно.

Володя же еще некоторое время стоял на месте, присматриваясь к зарослям и прислушиваясь к звукам. Теперь они были не такими, как прежде. Заросли почему-то потемнели и почти потеряли пятнистую окраску, а звуки теперь имели небольшое эхо, как в горном ущелье. Но последнее было и неудивительно, ведь поблизости находилась гигантская гора.

Пока Водолей анализировал звуки, прошло около минуты, и за это время вся группа Шуйского и присоединившиеся к ней навигаторы успели погрузиться в вертолеты. От каменной стены отразился гул работающих двигателей и хлопки лопастей, а затем Водолей увидел, как вертушки быстро взмывают в воздух и как-то чересчур эффектно закладывают вираж. Испугались кого-то, что ли?

Кстати, и бойцы слишком уж поспешно ретировались. Увидели черных тварей? Ведь кого им еще бояться? Или поспешили, потому что опять портится погода? В тени гигантского истукана было практически безветренно, но им могли сообщить по радио о приближении очередного грозового фронта…

До Водолея, наконец, дошло, что он опять начал зависать, погружаясь в размышления, вместо того чтобы смотреть по сторонам.

«Не спать на ходу! – мысленно приказал себе Водолей. – Да, устал, да, тяжело, но не впадать же в прострацию из-за этого! А если твари подкрадутся? Впрочем, хотели бы подкрасться, давно были бы тут».

Володя услышал за спиной какой-то новый звук, вроде шороха, обернулся и… снова завис, но теперь не от усталости, а от страха.

В десяти шагах от Водолея стояло огромное черное существо, чем-то смахивающее на помесь «чужого» из знаменитого фильма и гигантского паука. При этом было в существе и что-то от человека. Стояло оно на двух мощных конечностях, тело держало прямо, голову тоже, а верхние конечности – две пары – висели вдоль туловища, но были чуть согнуты в локтевых суставах. Жути облику существа добавляли рассыпанные по голове и телу бусины паучьих глаз, острые шипы на плечах и холке и потеки черной слизи, от которых тело существа лоснилось и выглядело, словно оружие в консервационной смазке.

И, пожалуй, последнее сравнение было верным. В целом существо казалось живым оружием, способным уничтожить любого на своем пути. Вот только делать это с Водолеем черный зверь непонятной породы опять не спешил. Он вообще не проявлял агрессивности. Просто стоял и смотрел на навигатора двумя дюжинами бусинок-глаз. А может, и не смотрел, глаза существа поблескивали, однако куда они там смотрят – понять было трудно. Но Водолею почему-то казалось, что зверь все-таки смотрит именно на него.

«Черная тварь? – наконец выползла из-под душного одеяла страха робкая мысль. – Без маскировки? И без мистической ауры? И зачем она показала мне свой истинный облик? И чего ждет?»

Водолей совершенно растерялся. Что делать дальше, он не представлял себе даже примерно. Стоять и глазеть на существо? А если оно все-таки нападет? Броситься наутек? Какой смысл? Догонит в три прыжка. Попытаться вступить с ним в контакт? И на каком языке? На русском? Жестами? Водолей не знал ответов ни на один вопрос. В голове вообще воцарился полный сумбур. И чем дольше навигатор и черная тварь стояли друг напротив друга, тем запутаннее становились мысли Водолея. В какой-то момент Володя почувствовал, что еще немного, и он вообще сойдет с ума. Вот уж изощренная казнь: сначала довести человека до безумия и только потом убить. Неужели черные твари настолько умны, коварны и циничны?

– Совершенный воин, не правда ли? – вдруг негромко проронил кто-то буквально над ухом у Водолея. – Или вам более привычен термин «абсолютное оружие»? Вы ведь читаете фантастику?

Водолей медленно повернул голову, стараясь удерживать в поле зрения черную тварь, и покосился на любознательного незнакомца. Этого возникшего словно ниоткуда человека Володя уже видел, и не так давно. Только не в этом мире. И не в Новом. Он видел этого «Мефисто» в зоне стазиса между реальностями. В нормальном мире навигатор-фокусник выглядел не так зловеще. И глаза у него не сверкали, и морщинки выдавали не только возраст, но и крайнюю степень усталости. Но все равно загадочный «Мефистофель» внушал уважение.

– Я читаю фантастику, но… это не оружие, это… – Володя запнулся, пытаясь подобрать нужное слово.

– Я и говорю – воин, – незнакомец кивнул. – Я тоже читаю фантастику. И не только Стругацких или Головачева, но и относительно молодых авторов… Орлова, Злотникова, Глушкова… и других. Но, согласитесь, Владимир, когда видишь живьем этакого «собирательного антигероя» космических опер, абсолютного воина темного войска, впечатление гораздо сильнее.

– Это… скорее… хищник? – Володя вопросительно уставился на собеседника.

– Нет, – «Мефистофель» покачал головой. – Хищники – это звери, а мы имеем дело с почти разумными существами. С воинами последней линии обороны.

– Обороны? – удивился Водолей. – Но они… нападают!

– Обороны, Владимир, обороны, – незнакомец вздохнул. – Это тема для долгого разговора и не здесь. Если вы не возражаете…

Незнакомец сделал широкий жест, как бы приглашая Водолея куда-то войти. Поскольку никаких зданий поблизости не наблюдалось, вывод напрашивался однозначный. «Мефистофель» предлагал «войти» в зону стазиса.

Володя покосился на черного «воина» и замялся. Снова поворачиваться спиной к существу, да и вообще совершать какие-либо телодвижения, было выше его сил. Незнакомец понял, в чем суть сомнений Водолея, и ободряюще похлопал его по плечу.

– Не бойтесь, Владимир. На вас он не нападет ни при каких обстоятельствах. Вы разве еще не поняли этого?

– Я… подозревал, но… почему?

– Потому что вы навигатор.

– И какая тут связь?

– Я все расскажу, – пообещал «Мефистофель». – Но не здесь. Скоро придет новая волна искажения реальности… э-э… последует новый удар стихии, если угодно… поэтому оставаться здесь небезопасно.

– В Новом мире тоже есть свои опасности, – осторожно заметил Водолей.

– Мазай? – уточнил незнакомец и усмехнулся. – Мы не пойдем в Новую реальность, а в моей вотчине Мазай не так уж и страшен. Вы ведь видели. Прошу…

И он снова как бы распахнул невидимую дверцу. Что оставалось Водолею? Только принять его приглашение. Володя собрался духом и сделал шаг вперед…

…В зоне стазиса что-то изменилось. Водолей не знал, как он это определил, и не понимал, что конкретно изменилось, но был готов поспорить – зона стазиса стала другой. Володя сделал пару шагов, притормозил и повертел головой.

– Что-то не так? – поинтересовался незнакомец.

– Вот именно, – Водолей кивнул. – Только не пойму – что?

– Это пространство стабилизировалось и больше не расширяется, – пояснил «Мефисто». – Реальности перестали разбегаться.

– И это хорошо или плохо?

– С чьей позиции смотреть, – незнакомец развел руками. – Но давайте по порядку. Для начала…

– Как вас зовут и откуда вы так много знаете про меня? – перебил его Водолей. – Например, про фантастику…

– И про много другое, даже на каком боку вы спите и о чем мечтали незадолго до катастрофы, – незнакомец усмехнулся. – Напомнить?

– Любопытно, – Водолей взглянул на «фокусника» исподлобья.

– О том, чтобы к вам вернулась жена, – «Мефисто» сочувственно вздохнул. – А если брать материальную сторону вашей жизни, вы собирались менять машину. Заказали новую модель той же марки, но в золотистом цвете, хотя всегда предпочитали черный. Даже задаток внесли. Теперь жалеете, что не остались верны прежним вкусам.

– Формально цвет – бежевый металлик, – Володя нахмурился. – Но теперь я ни о чем не жалею. Поздно. Так вы ясновидящий? С канала ТНТ?

– Не более, чем вы, Владимир. Я навигатор, как нас окрестил Мазай. Просто я давно занимаюсь этой темой и вник в нее гораздо глубже, чем вы и другие коллеги. Разрешите преставиться, Абрамов Лев Александрович, доктор наук, профессор, членкор Российской Академии…

– Нейтрал… – не удержавшись, проронил Володя.

– В каком смысле?

– Извините. Просто мой знакомый… Павел, тоже навигатор…

– Павел Иванович Горбатов? Новый муж Ирины? Как же, знаком, правда, заочно.

– Да, он… каким-то образом получил списки всех навигаторов. И списки помощников Мазая. Но выяснилось, что кто-то в них не учтен. Я назвал его… вас, получается… нейтралом.

– Если ориентироваться на списки генерала Мазича, меня следует называть Академиком, – с усмешкой сообщил Абрамов. – Видимо, Павел Иванович и его информатор что-то упустили. Но это непринципиально. Хотите горячего чаю?

Переход получился неожиданный, но еще больше Водолей удивился, когда Академик взял его под локоть и… подвел к небольшому кафе. Володя оглянулся и невольно хмыкнул. Навигаторы непонятным образом, сделав всего один шаг, то есть за одно мгновение, переместились метров на семьсот к югу. В Старом мире здесь высились земляные отвалы, между которыми чавкала грязь, а в Новой реальности пролегала набережная, вдоль которой стояли аккуратные домики и заведения. Одним из них и было кафе. В зоне стазиса навигаторы могли выбирать и выбрали, естественно, кафе, а не ложбину между двумя холмами из земли и обломков. Правда, вид из окна кафешки остался «раздвоенным».

Кафе было открыто, но по случаю раннего часа пока пустовало. Абрамов вошел первым, деловито обследовал закрома и подсобки, аккуратно обогнул замершую за прилавком хозяйку и положил руку на кофемашину. Агрегат тут же заработал и выдал большую чашку эспрессо. Академик подставил чистую чашку, ткнул в кнопку и налил еще порцию. После чего не стал выключать машину, а просто убрал с нее руку. Агрегат тотчас прекратил гудеть и подмигивать индикаторами. Завис, как все остальное.

– И как долго мы сможем тут пробыть? – Водолей перестал озираться и уселся за столик. – Как я понял, надолго здесь задержаться невозможно…

– Около пяти минут, – ответил Академик. – Но есть один нюанс. Можно существенно растянуть сами минуты, если знать, как это делается.

– Вы знаете?

– Да. Угощайтесь, – Абрамов поставил кофе на столик, за которым расположился Водолей. – Вы, кстати сказать, неплохо освоились в этом пространстве. Двигаетесь с естественной скоростью. Похвальный прогресс.

– Зато вы двигаетесь неестественно быстро, – Водолей взглядом указал в направлении шоссе, откуда навигаторы в мгновение ока и переместились к порогу кафе.

– Опыт плюс знание особых нюансов, – Абрамов самодовольно улыбнулся. – Кто-то же должен быть мастером «светлой стороны силы».

– Чтобы противостоять Мазаю?

– Верно.

– А меня вы хотите сделать «светлым подмастерьем»?

– Владимир, что вы сразу – в бутылку? – спросил Академик вполне дружелюбно. – Я просто хочу помочь вам разобраться. А чью сторону принимать, это ваше дело.

– А ничью можно?

– Нет, нельзя, – Академик вздохнул. – Думаете, мне охота геройствовать на старости лет? Но выбора у нас нет. Мы ведь навигаторы. От этого не убежать, не спрятаться и не вылечиться. Это у нас в генах.

– Да что «это»?! Я ничего не понимаю!

– А я предлагал выслушать меня внимательно. Я рассказал бы все по порядку. Но вы начали перескакивать. Вот вам и результат. Пейте кофе, остынет.

Водолей с удовольствием последовал рекомендации Академика, и сам Абрамов тоже сосредоточился на неспешной дегустации напитка. Минут на пять (по внутренним часам Водолея) в кафе воцарилась тишина. Затем Академик поднялся, отошел к стойке, налил еще две чашки, прихватил какие-то булочки, печенье и пригоршню конфет, вернулся и поставил новое угощение перед Володей. Тот не стал ждать особого приглашения и накинулся на булочки.

– Ешьте, ешьте, – Абрамов одобрительно кивнул. – Чтобы лучше понимать, о чем идет речь, нужны работоспособные мозги. Углеводы в этом деле первые помощники.

– Сутки… не ел… – промычал сквозь набитый рот Володя.

– Знаю, – Абрамов снова пригубил кофе. – Как можете заметить, из этого пространства неплохо видно все, что происходит в обеих реальностях. Надо только вовремя оказаться в нужном месте.

– Вы… обещали по порядку, – напомнил Водолей и мимикой показал, что готов слушать.

– Хорошо, – Абрамов кивнул. – Кое-что вы знаете, поэтому заходить издалека не стану. Ровно год назад в ходе испытаний ракеты «Булава» случилось загадочное происшествие. Вы, наверное, знаете, что стратегические ракеты во время испытаний поражают условные цели на Камчатке? Так вот, когда военные обследовали место падения, они обнаружили довольно странную вещь. В земле образовалась огромная воронка, словно ракета была не учебная, а с настоящей боеголовкой. Но самым интересным оказалось то, что грунт из воронки медленно, но верно уходил куда-то в глубь земли. Сползал к центру и ссыпался неведомо куда.

– Пробили переход в зону стазиса? – Водолей усмехнулся.

– Как вы сказали? – Академик задумался на секунду и кивнул. – А что, вполне. Это название вполне подходит данному пространству. Но вы не угадали. Ракета пробила крышку, которая прикрывала древнюю крипту.

– Что, извините?

– Крипту, что-то вроде хранилища артефактов, оставшихся от древней цивилизации. Но никакой россыпи артефактов в крипте не оказалось. В ней были спрятаны только тысячи каменных таблиц с высеченными на них… знаниями.

– Вы хотели сказать «знаками»?

– Что хотел, то и сказал, – Академик покачал головой. – Сначала, конечно, казалось, что это просто знаки, смысла которых не понять никому. Но когда изучением таблиц занялись специалисты…

– Вы и еще целая группа, которую сформировал генерал Мазич?

– Да. Так вот, когда мы проанализировали знаки на одной группе таблиц, знания открылись нам буквально сами. Первая же группа таблиц содержала полную расшифровку генетического кода человека, представляете?

– Смутно.

– И не напрягайтесь, подробности не так уж важны. Гораздо важнее то, что это стало ключом к расшифровке прочих знаний. Чем мы и занялись. Не скажу, что все пошло как по маслу. Например, вторая и третья группы таблиц также содержали генетические карты, но чьи геномы зашифрованы в этих таблицах, мы поняли гораздо позже. Поначалу наши генетики решили, что во втором случае мы имеем дело опять-таки с кодом человека, только имеющим существенную долю непонятных и ненужных «мусорных» генов, ошибок репликации, а в третьем наборе содержатся данные какого-то эксперимента. Но мы, по крайней мере, понимали в принципе, с чем имеем дело, поэтому мелкие трудности нас не смутили. Даже, наоборот, подстегнули и раззадорили. Очень скоро мы расшифровали половину таблиц и буквально обалдели, извините за выражение, от изумления и восторга. Вы не представляете, что мы узнали! Это была сенсация всех времен! Но именно в этот момент начались проблемы.

– У вас лично? – Водолей прищурился. – Я слышал, Мазай отстранил руководителя группы от исследований и даже упрятал в психушку.

– Это случилось чуть позже, – Абрамов нервно усмехнулся. – Первой крупной неприятностью стало исчезновение нескольких бойцов охраны, которую военные выставили вокруг места раскопок. Затем начали исчезать ученые. А когда военные стянули к крипте более серьезные силы, противник показал свое лицо и устроил настоящую резню.

– Это были черные твари?

– Да, черные воины, которых теперь повсюду видимо-невидимо. Но тогда они держали оборону только вблизи крипты.

– И когда все это случилось, вы, наконец, поняли, что нашли не просто крипту, случайно уцелевшую частицу древней цивилизации, а ящик Пандоры?

– И то, и другое. Военные, как понимаете, действовали решительно и, несмотря на наши протесты, уничтожили все следы своей чудовищной ошибки.

– С помощью тактического ядерного заряда?

– Естественно. По их мнению, подземный ядерный взрыв в сейсмоопасном районе не должен был вызвать никаких подозрений у общественности. Землетрясением больше – меньше, кто обратит внимание? Собственно, так и случилось. Но генералу Мазичу каким-то образом удалось выпросить у военных сутки на эвакуацию хотя бы части нерасшифрованных таблиц.

– И что, нашлись добровольцы, которые рискнули вернуться в логово черных тварей? – удивился Володя. – Постойте, не отвечайте, попробую угадать. Этими добровольцами стали… навигаторы?

– Верно. Правда, в тот момент мы еще не знали, что являемся навигаторами. И не узнали бы об этом никогда, если бы не дальнейший ход событий. В тот момент мы просто констатировали факт: ужасные черные существа нас не трогают. В группе было около десятка будущих навигаторов, поэтому мы успели спасти почти все, что хотели. Таблицы были доставлены в Москву, в специальное хранилище, где мы и продолжили исследования.

– А крипту уничтожили? – уточнил Водолей.

– Да, как только мы вылетели.

– Но это почему-то не помогло, – сделал вывод Володя.

– Не в этом дело, – Академик покачал головой. – Камчатская крипта оказалась каким-то образом связана с другими хранилищами, которых, как выяснилось, очень много и разбросаны они по всей планете. Вскрытие одной запустило своего рода цепную реакцию, и по всему миру начали вскрываться похожие хранилища, в которых стали пробуждаться черные воины, а вокруг вскрытых крипт начали формироваться источники сейсмической активности и прочих малопонятных ученым природных аномалий. Поначалу дело дошло даже до тайного международного конфликта, в котором страны обвиняли одна другую в испытаниях тектонического и погодного оружия. Но вскоре разобрались, помог в этом вынужденный широкий жест Мазая – передача всем спецслужбам установочных материалов по теме, зачистили, сколько смогли, этих крипт, но гарантии, что проблема устранена, никто дать не смог.

– Все это интересно, только какая связь между вскрытием древних крипт, которые охраняются непонятными тварями, и расщеплением реальности, в котором почему-то задействованы навигаторы? Пока эти два события стыкуются только в одном – твари не едят навигаторов, а навигаторы не боятся тварей, если не поддадутся всеобщей панике. Но при чем тут дублирование миров? Я не пойму, в чем суть?

– Скоро поймете, – пообещал Абрамов. – Слушайте дальше. Во-первых, из наших расшифровок следовало, что крипты – это часть противокосмической оборонительной системы. Наряду, например, с автоматическими энергоустановками, сбивающими особо крупные метеориты и вражеские корабли… помните Тунгусский феномен? Также в эту систему входят патрульные аппараты-роботы… если угодно – НЛО, и выносная база на темной стороне Луны. В случае опасности ее задача – выстроить первую линию обороны, а точнее, создать гигантскую сферу обороны за орбитой Луны. Ну, а содержимое крипт – это последний рубеж обороны. Его, по замыслу создателей, должны защищать черные воины и… люди-навигаторы.

– Вот так вот! – Водолей недоверчиво усмехнулся. – То есть, по замыслу создателей, мы с этими тварями братья по оружию… Как приятно найти близких… существ. Если не по крови, то по духу и предназначению. Или нет, постойте… таблицы с генетическими кодами… первая с кодом человека, а вторая с «мусорными» генами… то есть геном навигатора?

– Отлично, Владимир, – Абрамов пару раз беззвучно хлопнул в ладоши. – Продолжите сами? Или помочь?

– А третья генетическая карта, «экспериментальная», – это… геном тварей?

– Именно так. И частично он пересекается с человеческим. Ну, и с навигаторским, соответственно.

– Выходит… – Водолей замялся, с трудом подбирая слова, – мы… не совсем люди?

– Люди, Владимир, нормальные люди, – успокоил его Академик. – Только чуть доработанные, если угодно. «Мусорные» гены оказались очень даже небесполезными и, главное, стойкими. Репликации на протяжении многих сотен поколений ничуть их не изменили, и они были успешно переданы по цепочке предков нам с вами и нашим коллегам. Почему они передались ограниченному числу людей, я не знаю, но зато в них нет никаких ошибок. Они остались точно такими же, какими были в доисторические для нас времена.

– Хотя бы так, – Водолей мрачно усмехнулся. – «Чужое наследие», как в одной из книг Шалыгина, зато качественное.

– Почему вы решили, что чужое? – Академик вопросительно взглянул на Водолея.

– Люди вскрыли крипты, и система обороны тут же подняла тревогу, а черные твари начали защищать хранилище. Значит, люди, по мнению системы, враги. Разве нет?

– Логика в вашем предположении есть, но вы не правы. Люди как таковые для черных воинов не враги. Подчеркиваю – навигаторы ведь тоже люди, только немного другие. Система обороны учитывает, что людей могут вслепую использовать истинные враги, вот в чем фокус. Более того, лично я допускаю, что по незнанию на стороне врагов могут выступить даже навигаторы.

– И даже твари?

– А вот это вряд ли.

– Потому, что они последняя линия обороны, понимаю, – Володя на миг зажмурился и помотал головой. – И вправду какая-то фантастика! И от кого мы все-таки должны обороняться?

– От врагов, – Абрамов пожал плечами. – В архивах, которые расшифровал лично я, не было их описания. Могу только предположить, что они мало чем отличаются от тех, кто создал эту планетарную оборону.

– А как выглядят «создатели»?

– Вы же видели изваяния. Наверное, как-то так. Точно не знаю.

– То есть все они люди, – констатировал Водолей. – Тогда вообще ничего не понятно. Древние «создатели», навигаторы, люди и живое оружие в виде черных тварей должны оборонять планету от… таких же людей? Кстати, эти истуканы тоже часть оборонительной системы?

– Не знаю. О них в архивах ничего не сказано. Да и чем они могут помочь, если последует атака из космоса? Выступят в роли «противотанковых ежей»? Помешают посадке вражеских кораблей? Если только так… но это вряд ли. А какой-то другой активности они не проявляют. Электромагнитное поле вокруг них на нуле, радиоактивный фон в пределах допустимого, каких-то необъяснимых явлений поблизости не наблюдается. Всех странностей – габариты, барельефы и тот факт, что они поднялись из недр земных.

– И много их поднялось?

– Много, через каждые сто километров стоят.

– И вы считаете, что это не странно?

– Не более, чем энергетические орудия, упрятанные под землю. Или крипты, полные архивов и спавших до поры до времени черных воинов.

– Такова официальная версия? Или ваша личная?

– Все последующие события ее подтверждают.

– Не все, – Водолей потер виски. – Оборона и так далее… это укладывается, это логично. В свете этой теории даже ваша версия насчет «летающих тарелок» не кажется такой уж притянутой за уши. Но последующие события как раз ничего не подтверждают. Они вообще лежат в другой плоскости! Планетарная система обороны, при всей своей фантастичности, – это нечто материальное и поддающееся логическому объяснению. А вот расщепление реальностей – это уже какая-то мистика. Это событие даже осмыслить трудно, а уж разложить по полочкам – вообще невозможно.

– Но ведь связь все-таки есть, – Академик наблюдал за Водолеем с явным интересом. – Вы сами это признали. Черные воины и навигаторы, генетические параллели…

– Не факт, что дело в «генетическом распознавании» своих и чужих, – уверенно возразил Володя. – Может, все на самом деле не так, как вы предположили? Может, мы им просто не по вкусу.

– Возможно, – Абрамов спрятал лукавую улыбку. – Но почему?

– Не знаю.

– Хорошо, тогда еще одна подсказка: кто вытащил вас из реки? И не только вас, заметьте. Ваших товарищей-навигаторов тоже.

– Твари? – Володя удивленно уставился на Академика.

– Вот именно, – Абрамов поднял кверху указательный палец. – Значит, дело не во вкусе. Значит, черные воины все-таки осознанно не трогают навигаторов, более того, помогают им в критической ситуации. По-прежнему будете утверждать, что нет никакой связи?

Володя давно понял, какую тактику выбрал Абрамов. Академик хотел, чтобы он сам вошел в тему, ориентируясь на подсказки собеседника, как на вехи или маяки. Что ж, Володя знал уже достаточно, чтобы так и сделать.

– Ладно, связь есть, – после недолгих колебаний признал Водолей. – Пока только генетическая, но есть. Что дальше? Почему Мазай посадил вас в психушку? Почему вскоре разогнал вашу группу? Откуда взялась информация о надвигающемся расщеплении реальности?

– Вопросы правильные, – Академик кивнул. – Сами ответите? Вам достаточно найти один ответ, и за ним потянутся остальные. Подскажу снова: начните с последнего вопроса.

– В вывезенных с Камчатки архивах содержались данные по теме расщепления? Оно тоже было предусмотрено оборонительной программой? А Мазай испугался, что ему дадут по шее за такие сведения, и поэтому разогнал группу? А вы сопротивлялись, обещали устроить публичный скандал, и вас изолировали?

– Вот видите, как быстро вы схватываете. Браво, Владимир. Я в вас не ошибся.

– Вам повезло, что Мазай в тот момент еще миндальничал. Когда появились предвестники расщепления, он отыскал всех ваших коллег и уничтожил.

– Я знаю, – Абрамов вздохнул. – Очень жаль. Особенно жаль профессора Барулина, он отлично справился с задачей. Расшифровал все, что не успел расшифровать я.

– Но зачем Мазай это сделал? Если он знал, что навигаторы – это, грубо говоря, обслуживающий персонал оборонительной системы… получается, он осознанно сыграл на стороне вероятного противника? Зачем? Получается, или он знает какую-то «особую правду» о системе планетарной обороны, или… что?

– Теоретически, он может знать нечто особенное, – согласился Академик. – Ведь в его распоряжении были все расшифрованные архивы. Вплоть до последних данных, которые профессор Барулин расшифровал всего за неделю до катастрофы. Но, судя по поведению Мазая, ему все равно чего-то не хватает. Поэтому он мечется: то пытается уничтожить навигаторов и закрыть доступ в Новую реальность, то начинает что-то искать в Старом мире.

– И все-таки они не стыкуются, – задумчиво проронил Водолей. – Система обороны и расщепление реальности – это ягодки с абсолютно разных полей. Система обороны уничтожает оригинал, сохраняя копию? Зачем? Почему нельзя было спасти оригинал? И почему Старая Земля уходит в зону искажения, а Новая остается в нормальной реальности? Почему не наоборот, если, например, создатели планетарной обороны хотели сделать из Старой Земли адский плацдарм, непроходимую «Землю Маннергейма» на пути неведомого врага к благополучной Новой Земле? Зачем, готовясь к драке, прятать кулаки в карманы? И главный вопрос – все-таки почему механизм «последнего выбора» запустился после того, как на крипты наткнулись обычные люди, и почему черные твари рвут нас… то есть их… в клочья? Неужели древние «оборонщики», программируя систему на распознавание врага, имели в виду именно обычных людей? Но тогда никакого внешнего врага не существует! Мы и есть враги древних! То есть в какой-то доисторической войне мы их победили и заставили спрятаться под землю. Они зарылись, устроили крипты и оборону, а мы, осознав, что всего добились и желать нам более нечего, отказались от технологий и прикинулись дикарями. Это что, этакий дауншифтинг в историческом масштабе?

Водолей выдохся от такой длинной речи, и у него пересохло во рту. Чтобы не утруждать Академика, он сам поднялся, подошел к кофемашине и положил руку на агрегат. Некоторое время ничего не происходило, но потом машина вдруг заработала. То есть ее локальное время по желанию Водолея разморозилось и потекло с нормальной скоростью.

«Вот и еще одно доказательство, что история с расщеплением реальности лежит в мистической плоскости, – подумалось Володе. – Это ведь практически магия: захотел – притормозил время, а захотел – ускорил его. Да, в нереальной зоне стазиса. Но ведь это возможно. И возможно не для бородатого волшебника из сказки, а для обычного человека. Нет, ну не совсем обычного, навигатора, но все равно – одного из многих сотен, а то и тысяч».

Агрегат оказался универсальным, и Володя для разнообразия сделал два капучино. Абрамов одобрил его выбор.

– С пенкой! Отлично! Но вернемся… – продолжая разговор, сказал Академик. – Версию с древней гражданской войной и доисторическим дауншифтингом я отбрасываю как шуточную, вы ведь пошутили? А вот что касается «Земли Маннергейма»… вы предположили, что Старая Земля – это ловушка для врагов, плацдарм, на котором древние планировали дать противнику последний и решительный бой. Но почему мы не допускаем мысли, что древние прибегли к последнему средству не для того, чтобы поставить героическую точку в затянувшейся войне, а чтобы просто спрятаться от врагов? Ведь любому вторжению предшествует разведка. Смотрите, что получается: по мнению «главного компьютера» оборонительной системы, вскрытие крипты и было такой разведкой. Древние знали, что так будет, и потому запрограммировали систему на создание копии нашего участка реальности, включая Землю и Луну, но без крипт и без дубля самой оборонительной системы. Пусть прилетает вражья армада, пусть ищет. Ничего не найдет, даст по шее оплошавшим разведчикам и уберется восвояси. Отличное прикрытие: Новая Земля, точно такая же, как раньше, с теми же людьми, благополучно крутится себе вокруг Солнца. А другая, настоящая, немного потрепанная в результате экстренной транспортировки, зато нафаршированная целехонькими древними криптами – затаилась в кармане реальности. А навигаторы периодически ходят на разведку в Новую реальность, и как только враг улетает, дают сигнал к откату, воссоединению реальностей. Как вам такой вариант?

– Те же… только в профиль, – упрямо заявил Володя. – Ваш вариант логичен, но все равно не объясняет, почему половина проблемы лежит в материальной, а другая половина в мистической плоскости.

– Хорошо, – теперь сдался Академик. – Ценю вашу настойчивость, Владимир. И еще соглашусь с невысказанным, но легко читаемым между строк утверждением, что все наши улики и доказательства не абсолютны. Мы объяснили свои находки так, как нам было удобно, как нам нравилось и хотелось. Поэтому необязательно наши выводы верны. Реальных подтверждений их состоятельности мало. Да, пожалуй, только одно – Новый мир.

– Еще Старый мир и зона стазиса, – Водолей покачал головой. – С другой стороны, любое знание – это только теория. Абсолютной Истины вообще не существует. Вот если мы узнаем, что на самом деле замышляли древние… или кто там… да сравним их замыслы со своими выводами, вот тогда будет более-менее достоверно. Только боюсь, нам не хватит времени.

– Теперь хватит, – возразил Абрамов. – Миры почему-то перестали разбегаться. Этим следует воспользоваться.

– Для чего?

– Как для чего? Вы ведь хотели спасти Старый мир или хотя бы остатки его населения. Теперь такой шанс появился.

– Не понимаю, Лев Александрович, о чем вы? Я пока не вижу никаких новых шансов. Тоже предлагаете идти на прорыв? Как Шуйский?

– Ни в коем случае! Замысел господина Шуйского – полнейшая авантюра! К тому же в нем больше нет смысла. Зона стазиса стабилизировалась, и это значит, что сползание Старого мира в пропасть полностью прекратилось. Некоторое время его еще будет слегка трясти, но вскоре все успокоится.

– Это хорошо.

– Для вас! И для выживших в катастрофе обитателей Старой реальности. Но никак не для Мазая! Он-то заинтересован в скорейшей и полной изоляции миров!

– И что вы предлагаете?

– Ничего экстремистского, я не настолько горяч, как Шуйский. Я предлагаю лишь защитить это достижение.

– Как? Создать пограничную зону? Где? Уж не в зоне ли стазиса?

– А вы хотите дождаться, когда Мазай поймет, что естественная изоляция миров откладывается, и нанесет серьезный удар? Помните минометный обстрел вчера вечером? Думаю, Мазай легко убедит военное руководство в Новом мире повторить зачистку в Старой реальности, но с применением более серьезного оружия. Представляете, что начнется?

– Представляю. Но дальше-то что? Что вы предлагаете?

– Выставить заслон в зоне стазиса.

– Из кого? Из навигаторов… – Водолей осекся. – Или, погодите, из… черных тварей, что ли? То есть мы должны будем выстроить эту последнюю линию обороны в зоне стазиса? Вы серьезно или вы бредите?!

– Это единственный шанс зафиксировать статус-кво, – Академик ничуть не смутился, ответил спокойно, как человек, перебирающий варианты, допустим, фасонов пальто. – Думаю, зона стазиса замерла неспроста и черные воины начали нам помогать тоже не потому, что их вдруг осенило. Такова программа. И не важно, стыкуется материальная плоскость с мистической, как вы говорите, или нет. Мы, наше участие и помощь, учтены в этой программе генетически, за многие тысячи лет до нашего рождения, и никуда нам от этого не деться. В древних таблицах не было упоминаний о сети каменных изваяний, но теперь очевидно, что эти исполины каким-то образом связаны с текущими событиями. Именно когда они заняли свои места над землей, прекратилось расширение зоны стазиса. Скажете, совпадение? Нет! И вы прекрасно это понимаете! Эти истуканы и остановили гибельный для Старой реальности процесс. Но, как любая материальная составляющая мира, они уязвимы. В реальности они кажутся каменными монолитами, а в зоне стазиса они совсем другие. В нереальном пространстве разрушить их так же легко, как любой небоскреб. Вот почему защищать эти башни, а вместе с ними – стабильность переходной зоны мы должны в зоне стазиса. В самом уязвимом месте!

– Мистика… – Володя вздохнул. – Сплошная мистика и фантастика. Хоть и с парадоксальной примесью генетики. Так не бывает! Это сон какой-то!

– Год назад я согласился бы с вами на все сто, но теперь…

– Интересно, а Мазай не имеет какой-нибудь мистической поддержки? Он просто хорошенько изучил записи древних и потому теперь без напряжения прибирает к рукам Новый мир? Что-то не верится.

– Это знали только мои коллеги, но у них уже не спросишь, – Академик развел руками. – Если б найти хотя бы какие-то записи… хотя бы одного профессора Барулина…

– Записи, записи… – Водолей задумчиво постучал пальцами по столу. – Не может ли сын Барулина знать, существуют такие записи? И где их найти, если они сохранились?

– Вполне, – Академик кивнул и с интересом взглянул на Водолея. – Сын? Вы с ним знакомы?

– А говорили, все знаете, – Водолей усмехнулся. – Его Сергеем зовут. Я расстался с ним за пару минут до вашего эффектного появления.

– Юноша, который составил компанию вашей племяннице?

– Не совсем племяннице…

– Ну да, Юлии Сергеевне. Интересно. Даже очень интересно.

– В смысле?

– В том смысле, Владимир, что у профессора Барулина никогда не было сына. Даже приемного или крестного.

– Действительно, интересно, – Водолей слегка опешил, но быстро сориентировался. – Тогда… получается… все, что говорил этот Сергей, – «липа», как он сам выразился. Не было никакой блондинки-навигатора, шпионки Мазая. Он сам хотел втереться в доверие к Шуйскому и добился своего с нашей помощью.

– Возможно, – Академик усмехнулся. – Хотя и блондинка-навигатор не вымысел. Ну, так что вы думаете делать дальше?

– Что бы я ни думал, без поддержки остальных навигаторов нам проблему не решить. Перебросить целую армию в зону… это… титанический труд! Кого вы еще «обработали»?

– Пока только вас, Владимир, – Академик усмехнулся. – И отчасти майора Гуськова. Вы с ним знакомы.

– Негусто.

– Достаточно, – возразил Абрамов. – Открою маленький секрет, Владимир. Идеальное количество навигаторов для эффективной работы – два. Догадываетесь почему?

– Получается что-то вроде цепочки? Один в Старой реальности, а другой в зоне стазиса?

– Именно так. Чтобы не метаться туда-сюда, мы создадим несколько коридоров. В зависимости от количества навигаторов.

– А если кто-то проложит свой коридор в зону стазиса из Нового мира? Ведь если Мазай решит атаковать, он вполне может применить эту же тактику перехода, не так ли? И что тогда? По сквозному коридору тотчас хлынет авангард из черных тварей? – Водолей покачал головой. – Вот будет… кошмар. Нас проклянут.

– Нас в любом случае проклянут, – заметил Академик совершенно спокойно и даже как-то обреченно. – Либо те, либо эти. Так вы согласны?

– Пока нет, – Водолей поморщился и качнул головой. – Одного-двух коридоров все равно будет мало, потребуются несколько.

– Можно было бы составить еще три пары, но Павел Горбатов и Глеб Клименко ранены…

– Клименко? Это кто?

– Один из офицеров Мазаевской группы. Он был первым, кто начал со мной сотрудничать, правда, до сих пор это секрет. Вы уж не выдавайте, – Академик усмехнулся. – Он помогал и вам, консультировал по телефону, помните?

– Понятно. Тайный помощник. Он ранен? Теперь ясно, почему он перестал выходить на связь.

– Третьей могла быть Юлия, допустим, в паре со мной, но… сейчас даже не знаю, как быть.

– Отбить всех навигаторов у Шуйского. Это проще, чем у Мазая. А затем пристегнуть к Юле блондинку, а к вам Сергея.

– Блондинка и Юлия – это интересные варианты, – Академик кивнул. – А вот Сергей… неблагонадежен. Да и не так-то просто их всех отбить. Шуйский – цепкий тип. Так что придется нам брать всю ответственность на себя. Вы с Гуськовым образуете коридор, а я подстрахую, чтобы вашу пару не разбил какой-нибудь мазаевский шпион. Или сам генерал.

– А Гуськов об этом знает?

– Пока нет, но мы ему сообщим. Он подготовлен, не волнуйтесь, и давно колеблется, осталось только подтолкнуть его в нужном направлении, привести парочку весомых аргументов. И эти аргументы у меня есть.

– Неужели? И какие?

– Личного характера, Владимир, исключительно личного. А вы думали, буду взывать к его совести? Нет. Совесть, долг, спасение человечества… это все слишком абстрактно. Даже героям и альтруистам следует предъявлять простые, понятные и душевно близкие аргументы. Ну, так вы согласны?

Все в раскладе Академика выглядело вроде бы гладко и логично, но что-то было не так. Абрамов, получается, стал третьим из тех, кто попытался завербовать Водолея. Сначала был Мазай, потом Шуйский, теперь вот Академик. И, пожалуй, только его вариант не вызвал у Володи резкого отторжения. Но все равно, Водолей чувствовал, что этот вариант не для него. Володя не мог объяснить себе, что его смутило, и все-таки он не поверил в затею Абрамова. Хотел поверить, видит бог, но не поверил.

Водолей примерно минуту молчал, затем поднялся из-за стола и одернул куртку. По лицу было ясно, что он принял окончательное решение, но какое это решение, угадать невозможно. Так думал сам Водолей. Но Академик, похоже, легко справился с задачей. Недаром он хвастался своими способностями ясновидящего. Что-то вроде дара прорицателя у него все-таки имелось.

Абрамов тоже поднялся из-за столика, состроил печальную физиономию и кивнул.

– Очень жаль, Владимир, что нам не удалось достичь полного взаимопонимания. Я угадал?

– Угадали, Лев Александрович, – Водолей кивнул. – То, что вы предложили, приведет к временной стабилизации. А моя цель – спасение. Спасибо вам за информацию, и обещайте не держать на меня зла. Пусть вам поможет… кто-то другой.

– Нет проблем, я найду вам замену, – Академик сложил руки на груди. – Не настолько перспективную, но найду. А обещать могу лишь одно, Владимир, если вы действительно отыщете лучший способ, чем мой, мешать не стану. Но и вы не вмешивайтесь. Прощайте, Владимир.

Академик сдержанно кивнул, сделал короткий шаг в сторону и исчез.

Водолей выходить из зоны стазиса не спешил. Во-первых, зачем спешить, если можешь провести в спокойной зоне час, а в реальности пройдет лишь минута, почему не воспользоваться паузой для какого-никакого восстановления сил? Плюс можно незаметно уйти куда подальше из опасного района. Во-вторых, у Водолея созрела одна очень интересная мысль. И возможно, не только интересная, но и очень важная, поскольку верная. Володю даже обожгло изнутри, настолько неожиданным и действительно правильным показалось ему это озарение. И чтобы проверить новую теорию на деле, ему как раз не следовало спешить с выходом из зоны стазиса.

Володя вышел из кафе, обернулся к востоку и запрокинул голову. Мрачный каменный истукан в этом мире казался полупрозрачным. Это Володя заметил еще до того, как вошел в кафе, но только сейчас этот факт воспламенил в сознании у Водолея обжигающее озарение. Наверное, дело было в информации, которой так не хватало ему перед началом беседы с Академиком и которой теперь было у него в избытке. Кусочки мозаики сложились и образовали почти полную картину происходящего. По крайней мере, значительный ее фрагмент. Оставалось проверить состоятельность новой теории экспериментальным путем.

Водолей неторопливо двинулся вдоль улицы Набережной (она же непроходимое болото), затем вырулил на Обводное шоссе (оно же лабиринт оврагов и мусорных отвалов) и побрел в сторону серой глыбы. Или просто в сторону Рублевского леса – с какой стороны реальности посмотреть.

«Интересно, каким этот «каменный гость» будет на ощупь? Надеюсь, теория Академика верна, и в этом нереальном пространстве истукан не сможет скрыть от меня своих тайн. Очень надеюсь. Ведь иначе получится, что я был не прав по всем статьям, отказываясь помогать и Шуйскому, и Абрамову, и даже в том, что Мазаю отказал, был не прав. Значит, я не положительный и не отрицательный герой в этой мистической истории, а так, проходной персонаж. Неудачник-середняк, которому выпал шанс стать богатым, надо было только вытянуть длинную спичку, а он, как всегда, сделал вид, что ему неинтересно играть по чужим правилам, и выбрал призрачную свободу. А на самом деле просто струсил. Испугался стать героем. Очень надеюсь, что все не так».

До подножия истукана Водолей добрался минут за десять (по внутренним часам, конечно), и еще примерно столько же времени он простоял носом к гигантской стене, никак не решаясь протянуть к ней руку. Володя боялся не самого прикосновения к загадочному камню и не каких-то там возможных негативных последствий. Ну, не током же ударит и не обожжет, на самом-то деле! Нет, он опасался именно того, что все его теории могут оказаться иллюзиями.

Но вечно стоять лицом к стене, словно приговоренный к расстрелу, Водолей не мог, а менять намерения и давать задний ход было поздно. Поэтому он все-таки пересилил себя и протянул руку к камню. И рука нащупала именно камень, но… одновременно не встретила никакого сопротивления. На что, собственно, и рассчитывал Володя. Он помедлил еще несколько секунд, наконец, собрался духом и сделал шаг вперед. Прямиком в толщу каменной стены башни-истукана…

Москва, 21 декабря 2012 года

Самое тяжелое – это не бороться с трудностями, а понимать, вырвавшись из их плена, что рано или поздно придется вернуться. Причем добровольно. И, возможно, навсегда.

Стрельцов, Трощинский и Парус вели себя достойно, все трое сохраняли лицо, но Гуськов без труда различал у них в глазах глубоко упрятанную тоску. Особенно унылым был взгляд у Паруса. Лейтенант и раньше числился в рядах вечных скептиков и пессимистов, а уж теперь пропитался безнадегой насквозь, как посудная губка мыльной водой. Но, надо отдать ему должное, совсем, как эта губка, он не раскисал, сохранял форму и ни на что не жаловался.

Трощинский вообще держал хвост пистолетом, хотя определенно больше работал «на публику». Особенно в присутствии вечного товарища-соперника Локтева. Многолетняя привычка изображать с Локатором беззаботную клоунскую пару стала чем-то вроде рефлекса, так что за Тролля некоторое время можно было не опасаться. Пока рефлекс жив, будет в порядке и Трощинский в целом, как личность. Жаль, что в Старом мире эта пара распалась, а значит, за очередной порцией «бодрячка» Троллю-прототипу придется каким-то образом постоянно шастать в Новую реальность, в гости к Локатору-дублю. Либо он будет вынужден менять привычки и осваивать сольную карьеру штатного балагура.

У капитана Стрельцова настрой был среднеарифметический. Он был настроен далеко не оптимистично, но не замечал Гуськов в поведении капитана и признаков уныния. Глубоко упрятанный во взгляде Стрельцова негатив не имел отношения ни к его текущему настроению, ни к делам, ни к жизненной перспективе. Это была душевная боль, которую Стрельцов испытывал в связи с потерей семьи. Боль была наверняка сильная, но ее основательно придавливал железный характер капитана.

В единственной, не считая кладовки, но просторной комнате теплого флигеля служебной дачи офицеры расположились в точности на тех местах, на которых привыкли отдыхать во время предыдущих посещений этого местечка. Трощинский уселся верхом на стуле у окна, Стрельцов и Парус пристроились на тесном диванчике, Гуськов по праву бывшего, но все-таки командира сел в потертое кожаное кресло у двери в кладовую, а Локатор оккупировал условный кухонный отсек. Раньше за кухонный стол, кроме Локтева, усаживались еще Геша и Шипулин. Теперь, к сожалению, между столом и простецким кухонным гарнитуром курсировал только Локатор.

Если не считать этого отличия, все выглядело как всегда. И все же Гуськов по-прежнему подсознательно ждал, что случится какой-нибудь конфуз, который разрушит иллюзию и докажет, что на самом деле ребята из Старого мира вовсе не те люди, с которыми майор столько времени проработал вместе. Но очередного чуда не произошло. Троица вела себя так, как должна была себя вести: ориентировалась в реалиях «резервной копии мира» легко и непринужденно. Трощинский даже превзошел ожидания майора, выудил из какого-то тайничка фляжку с коньяком.

– Локатор припрятал, – пояснил лейтенант, отвинчивая крышку и подмигивая Локтеву. – Забыл, да? Теперь глотай слюну, босота.

– Просто не успел перепрятать, – пробурчал Локтев, выставляя на стол кастрюлю и стопку казенных тарелок общепитовского образца. – Но мне не жалко, грейся, а то синий весь, как снегурочка. Я тут похавать сварганил, пока командир за вами гонял. «Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста».

– Это дело, – Трощинский мгновенно расседлал стул, охотно развернул его к узкому столу, торжественно поставил фляжку рядом с кастрюлей и потянулся к крышке. – А что приготовил? В меру фантазии? Тушняк с макаронами?

– Руки! – Локтев замахнулся черпаком. – Мыл? В саже весь, а туда же! В бачок лезешь! Марш умываться, чума болотная!

– Есть умываться, мамочка! – Трощинский с деланой покорностью на лице поднялся и побрел к кухонной мойке.

– Мыльно-пузырные в шкафчике, – подсказал Локтев, как бы компенсируя прокол с коньяком.

– Помню пока, – отмахнулся лейтенант.

За Трощинским очередь к умывальнику занял Парус. Капитан Стрельцов остался сидеть на диванчике. Он мужественно отвел взгляд от кастрюли и зафиксировал на Гуськове. Но майор мимикой дал понять, что сейчас время Локтева и его стряпни, и все разговоры начнутся только после приема пищи. Стрельцов выдержал короткую паузу и кивнул, сигнализируя, что такой вариант его устраивает.

Тролль не ошибся. Фантазии у Локтева хватило только на макароны по-флотски. Зато тушенки он не пожалел, и в целом порции получились гигантские, как раз для пятерых зверски голодных мужчин. Да еще и осталось, будто бы Локатор подсознательно учел и отсутствующих дублей Трощинского со Стрельцовым. Коньяк в такой питательной массе как-то потерялся и никого не зацепил, но об этом никто и не пожалел. Пищеварению помог, да и ладно, а пьянеть сейчас было некогда.

– А это вам с собой, – раскрасневшийся от сытости и тепла Локатор кивком указал на три плотно набитых армейских вещмешка и сдержанно отрыгнул воздух. – Ох, я обожрался… как дурак на поминках.

– Типун тебе… – недовольно проронил Тролль.

– Там в мешках консервы, аптечки, соль, спички-зажигалки всякие и «маслины», – продолжил Локатор. – По пять пачек получилось на брата, но больше тут не припасено, а на базар некогда было ехать.

– На базар мы поутру сходим, – пообещал Трощинский, – на своей стороне. Если он еще существует, базар этот.

– К Руслану в погребок загляните, – посоветовал Локтев. – Помнишь, где?

– Я помню, – Трощинский кивнул. – Спасибо, Локатор, ты настоящий друг, гениальный повар и чуткий завхоз.

– Руслана в ноябре взяли, – возразил Гуськов, – вместе с товаром. На рынке нормальные патроны только у Кривого оставались. А стволы Шамиль недавно притащил. И «маслины» тоже. Наши как раз сегодня собирались его накрыть, вместе с покупателями. Прямо к нему идите, на овощебазу. Это будет и ближе.

Гуськов взглянул на Стрельцова. Тот кивнул, отвел взгляд, но тут же снова посмотрел на бывшего командира.

– Ну что, Алексей Борисович, говори теперь, – негромко предложил Стрельцов. – Ты ведь не на побывку нас сюда вытащил?

– На побывку тоже, Юра, – Гуськов отодвинул пустую тарелку и положил руки на стол, как бы принимая позу для делового разговора.

Но начал говорить майор не сразу, и паузой тотчас воспользовался Локтев:

– Я пока раздам, ладно? Чтоб потом не забыть!

– Что еще? – заинтересовался Трощинский.

– Ну как, что… – Локтев поднял руку. – Момент!

Он достаточно быстро (для объевшегося) удалился в кладовку и вернулся с тремя комплектами теплой полевой униформы: ботинки, комбез, куртка, разгрузка и шапочка.

– Ну точно «мамочка», – усмехнулся Трощинский. – А бабенки у тебя в кладовой нет? Чтоб уж если забота, так по полной программе.

– Тебе что, мамочка бабенок подгоняла? – Локтев всучил один из комплектов Трощинскому. – Одевайся, бабник!

– Я многое хотел вам рассказать, Юра, – начал, наконец, Гуськов. – Но, как понимаю, большую часть вы узнали от Водолея. Верно?

– Слушали его вводную, – согласился Стрельцов. – Если не соврал, получается, знаем кое-что.

– Не думаю, что соврал, – Гуськов покачал головой. – У нас с ним один источник информации. Разница в том, что я тут еще кое-что выяснил. Насчет корня проблем и происхождения этой черной нечисти.

– Всей? – вдруг уточнил Трощинский.

– В смысле? – Гуськов вопросительно посмотрел на лейтенанта.

– Докладываю, если ты не в курсе, командир. Кроме черных тварей из-под земли еще кое-что появилось, истуканы какие-то, с небоскребы в Москва-Сити ростом. А то и больше. Мы когда вниз спускались, они только начали расти. Может, уже и выше небоскребов поднялись.

– Когда мы с командиром спускались, они уже с Останкинскую башню выросли, – заметил Парус. – И продолжали расти.

Гуськов удивленно посмотрел на Паруса.

– А почему не сказал?

– А ты и не спрашивал. Я думал, сам все видишь.

– А почему «истуканы»?

– Так ведь похожи, – снова вмешался Трощинский. – На тех… которые на острове Пасхи стоят. Я по телику видел. Только эти здоровые, говорю же. Выдвинулись из провалов в земле, как штативы, и торчат.

– Просто торчат?

– Не просто. Растут потихоньку.

– Я имел в виду… другой активности не проявляют?

– Вроде бы нет. Может, ждут чего-то? Когда стемнеет или когда другие такие же хреновины прорастут. Кто их поймет? А ты что, действительно ничего не заметил?

– В дыму все было, да и к сиянию не привыкну никак, не смотрел по сторонам, чтобы голова не кружилась, – Гуськов развел руками. – Но примерно об этом я и хотел доложить. Согласно документам, которые мы с Локатором раздобыли, программу дублирования невольно запустили сами люди, когда случайно вскрыли древние захоронения. И ночные твари – это авангард какого-то войска, медленно восстающего из древних крипт.

– Из чего? – снова встрял Трощинский.

– Из пещер, – пояснил Локтев. – Захоронений этих. Не встревай!

– Точнее, твари стали чем-то вроде отряда для разведки боем или вроде группы зачистки плацдарма, – продолжил Гуськов. – А «истуканы» – это, похоже, капсулы, в которых упрятано то, что обеспечит нам главные проблемы.

– Нам, – бесстрастно уточнил Стрельцов.

– Вам, – согласился майор. – Но последняя ли это проблема, неясно. Древние крипты, из которых сначала выбрались твари, а теперь поднялись эти «истуканы», могут оказаться гораздо глубже, чем нам представляется.

– Информация не сильно обнадеживает, но впечатляет, – заметил Трощинский.

– Сейчас впечатлишься на всю катушку, – пообещал Локтев. – Не встревай, просил же!

– Об этом мы прочитали в записях одного ученого, последнего из работавших на Мазая. Он тоже оказался навигатором, но не проходил ни по каким спискам, ни по «черным», ни по «белым». Оперативный псевдоним «Академик». Так вот, в последних записях Академик, почуяв опасность, излагает не только суть исследований, но еще и свои подозрения насчет Мазая. Для страховки.

– Которая, получается, не помогла, раз вы читали эти записи, – вздохнув, проронил Парус.

– Нет, страховка помогла, Академик пока еще жив и успешно скрывается. А записи… думаю, он подкинул нам намеренно.

– Зачем? – спросил Стрельцов.

Почему-то лишь сейчас в его взгляде появилась искра заинтересованности.

– Не знаю, – Гуськов покачал головой. – Я уверен, что встречался с Академиком ночью, в госпитале, а затем даже коротко переговорил, когда мы перешли в нереальность. Только я подумал, что это Козерог. Он и тогда попробовал на что-то намекнуть, но я неправильно его понял. Решил, что он угрожает. Теперь я понимаю, что Академик пытался и до сих пор пытается нам что-то подсказать. Наставить на какой-то путь.

– И ты думаешь, это будет верный путь? – Стрельцов посмотрел на майора исподлобья. – Почему?

– Потому, что согласен с подозрениями Академика насчет Мазая. Навигатор считает, что Мазай неспроста появился практически ниоткуда ровно за год до катастрофы. Он каким-то образом связан с теми, кому было выгодно, чтобы люди как бы случайно нашли древние крипты и невольно запустили механизм дублирования реальности. А возможно, генерал и вовсе одно из этих заинтересованных лиц.

– Веселые дела, – пробормотал Парус. – И что делать?

– Всем уйти в Старый мир и воевать с Мазаем, – предложил Трощинский. – Чтоб он еще какой-нибудь «механизм» не запустил по дурости.

– Если он участвует в этом по дурости, один расклад, а если по злому умыслу? – возразил Парус. – Тогда, выходит, он гораздо сильнее нас и все бессмысленно.

– Значит… надо подумать, – изрек Тролль.

– Надо, – негромко согласился Стрельцов и вновь покосился на майора. – Так, командир?

Гуськов не ответил, поскольку его отвлек телефонный звонок. Вызов пришел на айфон майора Клименко. Гуськов подал товарищам знак умолкнуть и достал телефон. Номер абонента был Гуськову незнаком, но майор не стал долго раздумывать и ответил. К удивлению Гуськова, оказалось, что звонят именно ему, и звонит сам бывший владелец айфона майор Клименко.

– Слава богу, – Гуськов выдохнул с искренним облегчением. – Пришел в себя?

– Звоню же, – голос у Клименко был слабым, но майор старался бодриться, даже хмыкнул. – Только не знаю, надолго ли. Могу снова задрыхнуть, так что слушай, Алексей, и не перебивай, каждая минута на счету.

– Так, может, до завтра?

– Нет, майор. А вдруг вообще ласты склею к утру? Информация больно важная. Жалко, если пропадет.

– Лады, – сдался Гуськов. – Слушаю.

– Прав ты был, майор, насчет Козерога, каюсь, – Клименко вздохнул. – Искал я контакта с этим навигатором, хотел перед Мазаем прогнуться. Выложить ему неожиданно результаты личного расследования, всех обскакать, звездочку очередную получить. По моим расчетам, Козерогом должен был оказаться последний из мазаевских ученых, академик Абрамов.

– Не совсем так, – возразил Гуськов, – но мыслил ты в верном направлении. Академик тоже навигатором оказался. А вот самодеятельностью ты действительно зря занимался, я тебя самого едва не записал в «кроты».

– Я помню, – Клименко коротко откашлялся и продолжил «исповедь»: – Второй важный момент, Алексей. Теперь не предположение, точно знаю. Мазай не убрал Абрамова, поскольку тот применил простейший прием, подстраховался. Спрятал где-то бумажные копии всех документов по теме. В Старом мире Мазай их нашел, но в Новом нет, Абрамов их перепрятал. Потому-то ученый и уцелел.

– Подтверждаю, – прокомментировал Гуськов и кивнул, – это факт. Правда, считаю, что Академик уцелел еще и потому, что отлично освоился в нереальности. Сам видел, какие он там сальто крутит. Акробат еще тот. Там ему никакой Мазай не страшен.

– А не скажешь, – Клименко хмыкнул. – С виду-то обычная коряга из ученого болота. Ладно, это детали. Третий момент, Алексей: уничтожить меня хотел вовсе не Абрамов. Он просто приходил узнать, чего я хотел.

– Он не знал, что Мазай вот-вот спустит курок?

– Знал, но… у нас всегда были нормальные отношения с Академиком. Когда генерал начал отстреливать ученых, Абрамов именно через меня предупредил Мазая, что подстраховался и спрятал копии документов.

– Все равно он рисковал.

– Сначала и я так думал. Но потом понял, что он тоже навигатор. После того, как началось дублирование, он уже ничем не рисковал.

– Согласен, – Гуськов снова кивнул, хотя и понимал, что Клименко не мог видеть его телодвижений. Рефлексы, что поделаешь? – А когда разговора с тобой не получилось, он решил выйти на меня. Только разговаривать он не рискнул, те самые бумаги подкинул. Очень содержательное чтиво. Многое прояснилось. Однако не понимаю, почему ты его исключил? И шок у тебя случился, и мина под кроватью появилась после его посещения. И мотив у него был. Отношения отношениями, но ты ближайший подручный Мазая, ты вычислил, что Академик тоже навигатор. Что с тобой оставалось делать? Только убрать для верности. Пока ты был в строю, это представлялось делом затруднительным, а вот когда очутился на больничной койке, грех не добить, извини за цинизм.

– Насчет шока ты у медиков спроси, что за дрянь они мне вкололи. Но затрясло меня еще раньше, сразу, как только из «Скорой» выгрузили. Наверное, еще в машине что-то напутали.

– А мина?

– А ты уверен, что это меня хотели взорвать? В смысле – только меня одного? Зачем же так долго ждали? Ты в Старом мире сколько пробыл? Зачем они тянули?

– Понял твою мысль, – Гуськов задумался. – Ну и кто это все придумал? Навигаторы постарались? Я ведь для них главный охотник…

– А вот на эту тему сам соображай, майор, – голос у Клименко стал заметно слабее, и паузы в его речи стали длиннее. – Я что-то вырубаюсь. Выдохся, извини. До завтра, наверное, не помогу ничем.

– Ладно, Глеб, отдыхай. Разберусь. Спасибо тебе.

– Долг платежом… страшен, – Клименко нашел в себе силы усмехнуться. – Еще момент, на сладкое. После того, как ты… убежал за Абрамовым… заходил кто-то. Я не разглядел, кто, плыло все… перед глазами, но не сестричка. Мужчина какой-то. Зашел, потом вдруг исчез, а потом… снова появился и вышел.

– Присел, прикрепил адскую машинку под кроватью, встал и вышел, – интерпретировал слова Клименко Гуськов.

– Выходит, так.

– Жаль, что не разглядел. Но это хотя бы с Абрамова часть подозрений снимает. Тоже хлеб.

– Он не в халате был, точно, – добавил Клименко уже совсем сонным голосом. – И не в белье… хирургическом. Он…

– Глеб! В чем он был? Погоди, не засыпай, ну!

– В пижаме… был.

– Что?! В чем?! В какой еще… – Гуськов вдруг осекся.

– В пижаме, – прошептал Клименко. – Понимаешь? Это был… кто-то… из наших.

– Понимаю, – глухо ответил майор. – Глеб?

– Алло! – послышался в трубке женский голос. – Вы Алексей, да? Я жена Глеба, Оксана. Он уснул.

– Извините, Оксана, спасибо, – пробормотал Гуськов. – Не отходите от него, пожалуйста, ни на минуту.

– Я понимаю, – женщина вздохнула. – Спасибо вам, Алексей.

– Не за что. Кстати, айфон его у меня… ну я, собственно, с него и говорю. Я верну, когда…

– Это служебный, Алексей, ничего страшного.

– А, ну да, – Гуськов, если честно, думал в эту минуту совершенно о другом, поэтому разговаривал с женой Клименко рассеянно.

– До свидания, Алексей, – женщина поняла, что собеседнику не до разговоров. – Надеюсь, мы встретимся, и я смогу поблагодарить вас лично.

– Да, да, до встречи, Оксана.

Гуськов дал отбой связи и задумчиво уставился на гаснущий экран телефона.

– Ну-у, мы как бы не подслушивали, но громкость у этой машинки – хоть уши затыкай, – сказал Локтев. – Все подтвердилось?

– Кроме одного, – Гуськов поднял задумчивый взгляд на товарищей. – Взорвал нас с Клименко не Академик. Кто-то другой.

– И кто?

– Не знаю пока, – Гуськов встретился взглядом с Локтевым. Старлей смотрел на командира честно, как девица на гинеколога. А между тем, если верить Клименко, на роль подрывника в первую очередь напрашивались две кандидатуры: Трощинский-дубль и Локтев. Оба в ночь происшествия «отдыхали» в том же госпитале, что и Клименко, только этажом выше. – Но я узнаю, Локатор. Не сомневайся.

– И не думал сомневаться! – голос Локтева не дрогнул.

«Получается, Локатор чист? – мелькнула у Гуськова мысль. – Надо прощупывать местного Тролля? Но зачем ему это понадобилось?! Я не все учел, и в деле имеются еще какие-то нюансы? Допустим, секретный приказ высшего начальства? Напрямую, без посредников. Странная версия, конечно, но с Мазая станется, он и такую гадость может организовать, если этого потребуют интересы дела».

– Вот и хорошо, – Гуськов временно отбросил раздумья, встрепенулся и сунул айфон в карман. – Разберусь, непременно доложу. Еще вопросы?

– Что делать, так и не решили, – заметил капитан Стрельцов.

– Спать, – Гуськов взглянул на часы, – два часа. Прямо здесь. Иначе совсем выдохнемся к вечеру.

– Нам нельзя задерживаться, Шуйский спохватится, – возразил Стрельцов. – Да и с тварями… беда. Ты сам видел, что происходит.

– Да еще статуи эти, – добавил Парус. – Пока просто растут, как грибы туманным утром, но кто знает, что из этого выйдет? Наверняка опять придется народ спасать.

– Вот именно, спасать, – вмешался Трощинский. – Навигаторы, между прочим, это и предлагали. Так, может, они все-таки правы?

– Я о чем толкую-то… – Гуськов вздохнул. – Ежу понятно, что правы. Но начальство свое мнение имеет. И мое, и ваше. А мы вроде как заложники ситуации.

– И все-таки непонятно мне, – сказал Трощинский. – Водолей ушел и не вернулся. Но ведь не трус он вроде бы. Может, он где-то в другом месте народ перетаскивает?

– Возможно, – Гуськов вопросительно взглянул на лейтенанта. – Ты на что так тонко, но настойчиво намекаешь? Предлагаешь кинуть все начальство и все-таки объединиться с Водолеем?

Ответить Трощинскому помешало неожиданное и странное явление. Вернее – появление. В комнату вдруг ворвалась волна холодного воздуха, но при этом железная входная дверь осталась закрытой и даже запертой изнутри. А затем в домик буквально ниоткуда влетела эффектная блондинка в горнолыжном костюме. Румяная с морозца и с милым испуганно-виноватым выражением на кукольном личике, но некрасиво согнувшаяся, будто бы от приступа радикулита. Впрочем, вряд ли ее мучили такие недуги, скорее всего, барышня просто потеряла равновесие и наклонилась вперед, чтобы удержаться на ногах.

Откуда вывалилась девушка, было понятно без лишних пояснений – из нереальности, а вот почему она появилась настолько резко, стало ясно чуть позже. С трудом восстановив равновесие, блондинка остановилась в трех шагах от порога, выпрямилась и замерла, обводя полным паники взглядом обернувшихся офицеров.

– А говорил, нету баб в кладовке, – тихо проронил Трощинский, переглядываясь с Локтевым.

– Вот ведь нашла применение навигаторским талантам! – громко возмутился тот, кто затолкал девицу в домик, явно застав ее врасплох. – Представляете, затаилась в зоне стазиса и подслушивала! Так увлеклась, что не заметила меня!

Разоблачившим шпионку гостем оказался уже знакомый Гуськову… гражданин Абрамов, он же навигатор по прозвищу Академик.

– Вот так сюрприз, – майор поднялся с кресла и сложил руки на груди. – Даже два сюрприза. И как это понимать?

– Как вторжение навигаторов, – негромко проронил Парус, вытаскивая из кармана пистолет.

– Только не вздумайте стрелять, лейтенант Парус, – Академик хмыкнул и погрозил лейтенанту узловатым пальцем. – Ваше командование не одобрит.

– Их командование, наверное, и не подозревает о вашем существовании, – заметил Гуськов. – А наше как раз желает вас уничтожить. Вы ведь гражданин Абрамов Лев Александрович? Не ошибаюсь? Доктор наук, руководитель секретного проекта по изучению артефактов, найденных в древних криптах? Или навигатор по прозвищу Академик?

– Он самый, – Академик кивнул. – И сведения у вас правильные, майор Гуськов. Вы ведь из моих записей их почерпнули, не так ли? Только руководитель проекта я в прошлом. Теперь просто навигатор. Со всеми вытекающими последствиями.

– На ловца и зверь бежит, – пробормотал Локтев. – Непонятно только, зачем? Страх потерял?

– Свой визит я обосную, господин Локтев, – с полуулыбкой заверил Академик.

– Знает нас всех, – Локатор хмыкнул.

– Знаю, – Абрамов кивнул. – В одной ведь Конторе работали. В общем, я-то отвечу на любой вопрос, а вот что скажет в свое оправдание девушка? Не желаете у нее спросить? Дамы, как говорится, вперед.

Академик кивком указал на непрошеную гостью.

– Ну, – Гуськов вопросительно уставился на блондинку, – мы ждем объяснений. Что скажете, сударыня?

– Я, да? – Девица, наконец, одолела замешательство, встретилась взглядом с Гуськовым… и вдруг пошла в наступление, как бы пытаясь замять конфуз. – А что я должна сказать?! Каких объяснений вы ждете? А сами вы как это все объясните? Это что у вас тут за собрание? Сепаратные переговоры? А если Шуйский с Мазаем об этом узнают?!

Вот так, из овечки превратилась в фурию. Да еще какую, просто адский ураган! Майор от такого натиска слегка опешил и не сразу нашел что ответить.

– Не расскажете, не узнают, – негромко, но твердо и внятно заявил Абрамов. – Причем оба.

Он в три шага обогнул блондинку, развернулся, оттеснил ее к стенке левее двери и угрожающе навис над непрошеной гостьей. Телосложение у Академика было не самое героическое, до Конана Варвара далеко, но рост позволял нависнуть даже над этой модельной дамочкой, а суровое морщинистое лицо и та странная, пугающая аура, которую Гуськов уловил еще во время первой встречи с Академиком в нереальности, вполне компенсировали недостаток физической мощи. Против этого почти демона любые чары и словесные излияния-заклинания блондинки были бессильны. Попытка барышни подчеркнуть свои достоинства, одернув комбинезон и поправив прядь волос, также провалилась. «Демон» остался непробиваем. Пришлось девице вновь менять маску и разыгрывать кающуюся грешницу.

– О чем это вы, господин Абрамов? – Блондинка стушевалась и всхлипнула. Заиграла снова изо всех сил. По самоотдаче хоть в народный театр. Вот только фальшивила она изрядно. Фурия у нее получалась гораздо лучше. – О ком это вы? В каком это смысле «не узнают оба»?

– В том самом, Марго! – Абрамов усмехнулся. – Тебе черный парик принести? А то некоторые из присутствующих тебя пока не узнают. Да, майор?

Академик обернулся и вопросительно уставился на Гуськова.

– Узнают, отчего ж нет, – майор пожал плечами. – Это Маргарита, бывшая секретарша Водолея. Видел ее в офисе, а потом на поле у стадиона. Выходит, барышня тоже навигатор?

– Тоже, – подтвердил Академик. – Только вы видели эту барышню еще дважды, майор. На пункте утилизации, когда Мазай посвящал вас в тему, и у Дома правительства, за час до катастрофы. Правда, оба раза она наряжалась брюнеткой. Так, Марго? А остальные господа офицеры встречались с ней на один раз больше, в Старом мире, как раз перед тем, как начали неудачный массовый переход в Новую реальность.

– Вот кто Мазаю про наши планы настучал, – сделал вывод Трощинский.

– Фантазия у вас, господин Абрамов, хоть шпионские романы пиши, – Маргарита нервно усмехнулась. И эта ее нервозность выглядела уже не так фальшиво, как недавнее недоумение. И даже совсем не фальшиво. – Только путаете вы что-то!

– Секретарша Водолея и левретка Мазая – одно лицо? – Гуськов смерил удивленным взглядом Маргариту, затем посмотрел на Абрамова и вернулся к Рите. – Но зачем Мазаю понадобилось приставлять к Водорезову персонального шпиона? Вы долго работали у Водолея, сударыня?

– В этом-то и дело, что долго, – поспешно ответила Рита, – почти три года! Какой Мазай, какой шпионаж, о чем вы говорите? Ничего такого не было и быть не могло!

– Алиби железное, – заметил Локатор.

– Так обычно и делается, – вдруг поддержал версию Академика молчавший до сих пор капитан Стрельцов. – Сначала алиби, потом преступление.

– Вот именно, преступление! – Академик поднял указательный палец кверху, а затем направил его на Маргариту, будто бы прицелился. – Где настоящая Рита, сударыня? На дне Москвы-реки? Признавайтесь, пока не поздно!

– Идите вы все! – Маргарита вдруг довольно грамотно двинула Академику коленом между ног и подалась в сторону двери.

Абрамов согнулся, зажал руку между коленями, но другой рукой все-таки попытался ухватить за комбинезон коварную Маргариту. Однако девица увернулась, сделала короткий шаг в сторону и уже подняла ногу для следующего шага, явно собираясь улизнуть в нереальность, но…

Но улизнуть ей не удалось. Не дал Гуськов. Он в один прыжок очутился у двери и поймал девушку за локоток. Просто, как в юности: сиганул и сграбастал. Только тогда Гуськов цеплялся к девушкам с другими намерениями. По идее, этот юношеский задор следовало демонстрировать Трощинскому или Локтеву, на крайний случай, Парусу. Хотя ему-то до двери было дальше всех. Но Гуськов понимал, что Рита собирается выскользнуть не за дверь. Она собралась уйти в нереальность, и только Гуськов, как навигатор, мог помешать другому навигатору ускользнуть в пространство между мирами. Вот и пришлось ему, не дожидаясь проявления инициативы молодыми подчиненными, самому тряхнуть стариной.

– Одну минуту, сударыня! – Гуськов усмехнулся. – Мы не договорили!

– Я не знаю ничего, отпустите! – Рита попыталась вырваться и даже пнуть Гуськова по голени, но с майором трюк не прошел. Он заломил барышне руку за спину и прижал Маргариту лицом к стене. Барышня тут же успокоилась. Надолго ли? Вопрос другой.

– Некрасиво… – прохрипел уковылявший в угол Академик. – Такая с виду… приличная девушка.

– Поприседайте, Академик, – посоветовал Локтев. – И дышите глубже.

– Ну, так что скажете, Рита? – продолжил Гуськов. – Вы ведь зачем-то сюда пришли? Надеялись уличить нас в сговоре и затем шантажировать?

– Ой, больно же! – Рита поморщилась и жалобно хныкнула. – Руку сломаете! Ничего я не хотела! Позвать господ офицеров домой хотела! Загулялись они! Темнеет!

– Неубедительно, – Гуськов усмехнулся.

– А ты все «крота» искал, командир, – с очевидным запозданием проронил Локтев.

– Ну, ты тормоз! – почти искренне восхитился Трощинский.

– И мы хороши, – недовольно проронил Парус. – Порекомендовали ее Шуйскому. Что ж теперь получается, мы соучастники?

– Не расскажете, никто ничего не узнает! – подражая интонациям капитана Стрельцова, выпалила Рита. – Вы тут заговор сочиняли? Вот и разойдемся на этом! Счет: один – один. Вы останетесь здесь, дальше интриги плести, а я пойду работать. В целом, наши интересы сейчас параллельны. Моя задача следить, чтобы равновесие сохранялось – сколько навигаторов и гостей в Новом мире, столько должно быть и в Старом, а ваша… что вы там задумали?

– Вот, – Трощинский показал Рите кукиш. – Обломись. Нам зубы не заговоришь.

– Да и не больно хотелось знать! Все равно вы только время зря теряете! Ну, что, разошлись? Господин майор, что скажете?

Рита попыталась обернуться, но майор не позволил.

– Альтернатива проста, – иронично ответил Гуськов, – пристрелить вас и списать все на ночных тварей.

– Как раз у стенки стоит, – на этот раз без запоздания предложил Локтев. – Пулю в затылок – и все дела. Командир, подвинься, чтоб мозгами не забрызгало.

– Ой, как страшно, – Рита попыталась ответить также с иронией, но в голосе у нее все-таки мелькнула нотка реального страха.

– Для достоверности еще и расчленить придется, – деловито добавил Трощинский. – Топорик надо. Есть?

– В кладовке все есть, даже пила, – продолжил Локатор попытку блеснуть черным юмором.

– Идите, сударыня, – вдруг «благословил» Риту Гуськов. – Идите, пока эти кровожадные изверги не завелись. Но учтите, теперь за вами будут пристально следить с обеих сторон баррикад. Если мы поймем, что вы занимаетесь чем-то, кроме регулировки пресловутого равновесия…

– Любой из нас с чистой совестью вас пристрелит, – закончил фразу Трощинский.

Гуськов разжал пальцы и сделал шаг назад. Рита коротко оглянулась, изобразила нечто вроде благодарного кивка и шагнула как бы вдоль стены, но на самом деле – в нереальность.

– Ну, и зачем ты ее отпустил? – спросил Стрельцов у Гуськова.

Майор не ответил, лишь задумчиво посмотрел на капитана и пожал плечами.

– Известный враг – только наполовину враг, – вместо Гуськова изрек Локтев. – Как сформулировал, а?!

– Не пугай нас, Локатор, – отреагировал Трощинский. – Если ты умнеешь, мир действительно катится к черту.

– Зато теперь знаем, что делать, – сказал Парус. – Подкладывать Мазаю «свиней» через эту Маргариту. Глядишь, и удастся помешать ему как-нибудь.

– Не удастся, – возразил Абрамов, выбираясь из угла.

Вид он имел бледный и никак не мог заставить себя выпрямиться. Так, согнувшись, и приковылял на середину комнаты.

– Почему?

– Я слышал весь ваш разговор… в этом доме. Да и другие разговоры слышал. Я наблюдаю за вашей компанией с самого начала… с момента, когда Мазай подключил вас к поимке Барулина.

– Тоже шпионили, получается, – с усмешкой произнес Стрельцов.

– Исключительно чтобы не терять время на выяснение уровня вашей компетенции, – витиевато парировал Академик.

– И как вам уровень?

– Приемлемый, – Академик глубоко вдохнул, выдохнул и, наконец, выпрямился. Видимо, отпустило. – Но знаете вы, господа офицеры, далеко не все.

– Мы читали ваши записи, – напомнил Гуськов.

– Это хорошо, господин майор, но записи дают лишь базовое представление о проблеме. Чтобы разобраться во всем досконально, вам следует знать гораздо больше. Хотя бы половину того, что знаю я.

– Опять сплошные намеки, – майор поморщился. – Что за манера, Академик?

– Простите, я забыл, что намеков вы не понимаете, – Абрамов выразительно посмотрел на майора Гуськова.

Понятное дело, намекал (опять же) Академик майору на их первую встречу в нереальности.

– Формулируете слишком туманно, господин Абрамов, – ответил Гуськов. – «Он обманул, но дальше будет хуже». Что я должен был понять? Кто обманул? И что будет хуже?

– И куда уж хуже? – добавил Стрельцов.

– Вот именно, – Гуськов кивнул. – Какие я должен был сделать выводы?

– «Как же тебя понять, если ты ничего не говоришь?» – с усмешкой процитировал Трощинский гайдаевского «Ивана Васильевича».

Абрамов на американский манер прицелился в Трощинского указательным пальцем и подмигнул, как бы показывая, что юмор оценил.

– Собственно, поэтому я и нанес вам визит, господа офицеры. Чтобы снять недосказанность. Так сказать, с просветительской целью.

– Надо же, – усмехнулся Стрельцов. – Обычно за просвещением следует агитация. Угадал?

– В целом да, – признал Абрамов. – Ситуация стремительно меняется, и чтобы угнаться или хотя бы уследить за изменениями, нам нужны новые подходы и даже новые альянсы. И это нормально, скажете, нет?

– Нет.

– Но разве вас не интересует, что происходит с нашими мирами в действительности?

– Не интересует, – капитан покачал головой. – Агитируйте начальство, а уж оно прикажет нам, что делать. Вас, как навигатора, начальство непременно выслушает.

– Но ведь и вы можете послушать, это вас ни к чему не обязывает, – Абрамов буквально гипнотизировал капитана тяжелым взглядом. Кто-нибудь другой на его месте, даже Гуськов, давно бы сдался. Но капитан на гипноз Академика реагировал слабо. Пришлось Абрамову давить на другие кнопки. – Хотя бы в знак благодарности за разоблачение этой горе-шпионки. Можете?

– Можем, – выдержав паузу, все-таки сдался Стрельцов. – Если расскажете что-нибудь действительно полезное в текущей оперативной обстановке, а не новую теорию про заговор Мазая.

– Обещаю, вы извлечете максимум пользы из моей информации, – серьезно и деловито заверил Абрамов. – Но про Мазая расскажу тоже. Только не новую теорию, а кое-что важное и почти невероятное.

– Что Мазай пришелец, – проронил Локтев и, хмыкнув, обернулся к товарищам. – Ну, а что? Только этого не хватает для комплекта.

– Хуже, господин Локтев, – Академик покачал головой. – Гораздо хуже.

– Еще хуже? – Локтев скептически хмыкнул и вздохнул. – Совсем беда.

– Совершенно верно, – заверил Абрамов. – И напрасно вы пытаетесь иронизировать. Еще хуже! И не позднее чем завтра все плохое, что стараниями Мазая появилось за последнее время в двух мирах и между ними, соединится и придет в движение.

– Третий уровень программы? – уточнил Гуськов.

– Можно сказать и так. Третий и самый страшный. Завтра в этом убедятся все, кто пока еще жив.

– «И живые позавидуют мертвым»? – недоверчиво усмехнувшись, вновь процитировал Трощинский, теперь цитата была из «Острова сокровищ».

– Совершенно верно, господин Трощинский, – Абрамов ответил предельно серьезно. – Позавидуют. Но умирать будет поздно. Спасением не станет даже смерть.

– Мурашки по заднице, – хмыкнув, проронил Локатор. – А если без красивостей? Конкретно, что должно случиться?

– Мазай устроит ядерную войну, – как-то чересчур спокойно, но как раз потому убедительно ответил Академик.

– Да ладно! – все-таки не поверил Локтев.

– Вот именно, – также скептически проронил Трощинский. – Ну, минометами нас попугать – это ему по силам. Но ядерными бомбами… нет, господин Абрамов, тут вы хватили через край!

– А вы и не будете целью, лейтенант, – Академик покачал головой. – Устранение вашей партизанской армии станет желательным, но побочным эффектом. Вы ведь видели, как из земли поднялись огромные изваяния? Мазай постарается уничтожить именно эти объекты.

– Зачем?

– Они мешают окончательному разрыву всех связей между мирами. Создают нечто вроде аномального поля, которое удерживает реальности в связке. И возможно, это поле может поспособствовать воссоединению миров. Я даже уверен, что так и будет. Если только Мазай не разрушит часть системы, создающей это аномальное поле.

– Похоже на правду, – негромко проронил Гуськов. – Нереальность вроде как стабилизировалась. Последние два перехода заняли примерно одинаковое время. И идти по ней стало легче.

– О чем я и говорю, – Академик кивнул.

– И что вы предлагаете? – спросил Стрельцов. – Вместо прорыва устроить диверсию и убить Мазая? Тогда мы точно зря отпустили барышню-шпионку.

– Нет, капитан, – Абрамов развел руками. – К Мазаю не подобраться, даже если подкрасться через «нереальность», как выражается майор Гуськов. Мазай постоянно начеку.

– И что тогда? Нанести ядерный удар первыми? И как вы себе это представляете? Посадить навигатора-камикадзе в бомбардировщик? Или к ракете привязать?

– Не надо меня демонизировать, капитан, – Академик усмехнулся. – Я не настолько жесток. Предложение у меня простое: создать заслон в переходной зоне. Даже не заслон, а оцепление вокруг изваяний.

– Из навигаторов?

– Не только, – Академик кивком указал на Гуськова. – Майор правильно подметил. В зоне стазиса стало легче двигаться, и при определенной тренировке там смогут нормально передвигаться даже обычные люди. Я уже не говорю о черных воинах. Так что от навигаторов потребуется только перевести…

– Стоп! – Гуськов вдруг вскинул руку. – Мне послышалось или вы действительно это сказали?! Вы предлагаете нам перевести в нереальность… черных тварей?!

– Предпочитаю называть их черными воинами, – Академик кивнул. – А что вас смущает? Они – последняя линия древней системы обороны. Защищать Землю их главная задача. Если безопасность и вообще будущее нашего мира теперь зависит от бесперебойной работы генераторов аномального поля – то есть от этих гигантских изваяний, значит, черные воины должны защищать в первую очередь эти сооружения. Логично?

– Это вы так решили? – Гуськов недоверчиво покачал головой. – Или черные твари вам подсказали? А если вы ошибаетесь?

– А чем мы рискуем? – в тон ему спросил Академик. – К тому же я не ошибаюсь. Черные воины охраняют башни в Старом мире. Вы разве не заметили, что они концентрируются именно вокруг изваяний, а в удаленных районах практически не появляются? Но без навигаторов они не могут проникнуть в переходную зону и выставить оцепление еще и там. Собственно, для этого, я убежден, в систему обороны и включены навигаторы. Древними создателями этой системы были учтены все возможные варианты развития событий: и атака из обычного пространства, допустим, космическая агрессия, и наступление противника из смежных измерений, дублирующих пространств или вовсе – из переходных зон между мирами. Опять же, все логично. Скажете, не так?

– И дальше-то что? – вновь вмешался Трощинский. – Твари будут удерживать позиции в нереальности, пока не начнется откат?

– Совершенно верно! Браво, лейтенант.

– И когда он начнется?

– Не позже чем через сутки. По моим подсчетам. Но даже если позже, у черных воинов огромный потенциал. Они сумеют продержаться сколь угодно долго.

– А если Мазай взорвет ядерные фугасы прямо в нереальности, что тогда? – спросил Стрельцов.

– Нет смысла, – Академик пожал плечами. – Чтобы уничтожить башни, заряд следует взорвать в реальности.

– Можно уничтожить черных тварей, а уж после…

– На смену уничтоженным придут другие. А вот Мазаю никто не выпишет второй карт-бланш. Вы же знаете свое начальство и политиков. Если не будет результата от первого ядерного удара, на второй они не пойдут.

– Жаба задушит, – вставил Локтев. – Или начнут подозревать, что Мазай ничего вообще не взрывал, а тупо продал бомбу каким-нибудь талибам. В этой реальности ведь взрыва никто не увидит.

– И снова совершенно верно! – Академик показал Локатору большой палец. – На этот раз браво, старший лейтенант.

– Погодите, – вмешался Парус. – Если из нереальности башни не взорвать, зачем ставить там заслон?

– Чтобы никто не смог войти внутрь изваяний и уже там шагнуть в Старый мир, – терпеливо пояснил Академик. – Ведь чего стоит оцепление, если враг внутри? Согласны?

Парус кивнул и покосился на Стрельцова. Тот задумчиво посмотрел на Паруса, а затем как бы переадресовал немой вопрос Гуськову. Майор обвел всех товарищей долгим взглядом и, наконец, проронил:

– Надо подумать, господин Абрамов. Вопрос серьезный. Сколько у нас времени?

– А сколько потребуется Мазаю, чтобы выпросить у высшего руководства бомбу? – Академик пожал плечами. – Вам виднее. Думаю, если это вообще реально, он начал вентилировать этот вопрос около часа назад.

– Теоретически это нереально… – Гуськов запнулся, – но практически… Мазаю пока не отказывали ни в чем. Скорее всего, не откажут и в этой «маленькой просьбе». Вопрос только во времени. Локатор прав, поверить в необходимость зашвырнуть дорогостоящее и опасное изделие неведомо куда руководству будет очень трудно. Если только…

– Если только не случится провокация, – закончил вместо Гуськова капитан Стрельцов. – Допустим, новый мощный прорыв из Старой реальности. Тогда необходимость скорейшего разрыва связей между мирами станет очевидна даже для слепых.

– Черт! – Гуськов ударил кулаком в ладонь. – Точно! Эта Маргарита для того и заслана Мазаем к Шуйскому! Она должна в нужный момент спровоцировать «старичков» пойти на прорыв!

– Снова все сошлось, – заметил Трощинский.

– Надеюсь, теперь вам достаточно доказательств? – спросил Академик.

– Нужно остановить их обоих! – решительно заявил Стрельцов. – И Мазая, и Шуйского! Командир, возвращай нас в нормальный мир! Может, успеем еще переубедить Олега Викторовича. А дальше… уже твой вопрос… но, думаю, Академик предлагает стоящий вариант.

Гуськов кивнул и перевел взгляд на Паруса. Тот недолго подумал и скептически поморщился. Насколько разбирался в его манерах Гуськов, это означало, что лейтенант «в принципе, согласен». Трощинский и Локтев кивнули, как два близнеца, синхронно и с одинаковой амплитудой.

– Решено, – Гуськов пристально посмотрел на Академика. – Идем в Старый мир. И, хоть я атеист… да поможет нам Бог…

…В Новой реальности добраться до огромной стройплощадки, что находилась недалеко от метро «Строгино», оказалось делом непростым. Вроде бы и недалеко было ехать, но обстоятельства упорно не желали складываться в пользу навигаторов и их спутников. Сначала никак не удавалось поймать большую машину, чтобы ехать сразу всем шестерым, потом пришлось объезжать какие-то непонятные дорожные работы, петлять по переулкам и заезжать с другой стороны. Но и в этом случае подобраться вплотную к пункту назначения не получилось. Улицу и здесь перекрыли дорожники в оранжевых жилетках. Все это, на взгляд Гуськова, выглядело подозрительно, однако гадать и строить версии было некогда. Группа спешилась и перешла в нереальность там, где очутилась, почти за километр, если мерить по прямой, до стройплощадки.

А вот переход по нейтральной зоне прошел легко и почти незаметно. То ли сказывалось присутствие Академика, который уверенно вел группу по своей вотчине, то ли дело в том, что в нереальности стало гораздо легче передвигаться даже обычным людям. Они почти не притормаживали, даже если теряли контакт с навигаторами. Выйти самостоятельно они все-таки вряд ли могли, но идти по зоне у них вполне получалось.

Когда наступил момент перехода в Старый мир, Гуськов все-таки сгреб в охапку всех, кроме Стрельцова, а Академик перевел капитана…

…А вот когда вышедшая в Старом мире компания осмотрелась, всем стало ясно, что оставшийся до стройки путь станет, как было и в Новой реальности, непростым и весьма познавательным путешествием. И дело не в том, что продвижению к цели мешали завалы или овраги. С этим на данном участке местности было более-менее нормально. И черных тварей в поле зрения оказалось не слишком много. Да если честно, поблизости их никто не замечал. Черные сгустки мелькали вдалеке, ближе к каменному истукану, который возвышался километрах в трех к юго-западу. И природа вроде бы не собиралась преподносить очередные сюрпризы. Вид на аномальное сияние закрывали плотные серые облака, холод стоял собачий, но земля не тряслась, и ветер дул умеренный. Так что проблему создавали не природные или мистические факторы. Ее создавали люди.

Тысячи граждан толпились, прятались, бродили и карабкались по руинам, перетаскивали пожитки, что-то сооружали из обломков и пытались организовать какую-то хозяйственную деятельность. А еще в узком каньоне между развалинами гудели и сигналили сотни более-менее уцелевших машин. Все вместе – пешеходы и машины – создали огромную пробку. Но теоретически хаотичное движение людей и транспорта устремлялось туда же, куда стремились навигаторы и офицеры. К стройплощадке. Несколько десятков активистов метались среди беженцев, раздавали ценные указания и покрикивали, но толку от их организационных усилий пока не наблюдалось. Слишком разношерстной оказалась толпа. Да еще транспорт то застревал, то глох, то разворачивался поперек дороги – мастерство водителей и возможности автомобилей были очень уж разного уровня, мягко говоря.

Группе Гуськова – Академика пришлось трижды карабкаться по склонам завалов, один раз идти прямо по капотам машин и бесчисленное количество раз – протискиваться сквозь плотные «очереди» желающих попасть на территорию стройки. Примерно на полпути Академик занервничал и предложил обойти все эти препятствия через нереальность, но офицеры отказались. Почему – осталось загадкой. Наверное, в нормальной реальности им было спокойнее, пусть и труднее. По крайней мере, Гуськов для себя решил, что товарищи рассуждают именно так.

Завершился бег с препятствиями у запертых южных ворот стройплощадки. Теперь причина, по которой толпа никуда не двигалась, а только уплотнялась, стала понятна.

Стрельцов постучал, крикнул пару раз, но ворота никто не открыл и даже не выглянул. Капитан попытался еще раз, теперь громко и внятно произнес слова пароля. Но эффект был тот же.

– Куда все подевались? – Стрельцов заглянул в щель между глухими створками. – Ничего не вижу. Странно.

– Ничего не видишь потому, что ничего не видно в эту щелку, или потому, что там пусто? – уточнил Трощинский.

– Сам посмотри.

– Ушли они, – пояснил какой-то пожилой гражданин, восседающий прямо на капоте ближайшего к воротам кроссовера от «Хендай». – Минут пятнадцать назад ушли. Чуток опоздали вы, солдатики.

– Черт! – Стрельцов обернулся и выразительно, с явным осуждением посмотрел на Гуськова.

Майор взгляда не отвел, только пожал плечами. В чем он был виноват? В том, что у Шуйского «загорелись в жопе говны» и он решил прорываться именно сейчас, а не часом позже, когда стемнеет?

– Нам строго-настрого приказали тут дожидаться, – продолжил пожилой гражданин. – Как вернутся за нами навигаторы, так ворота и откроют. Вот тогда мы все по коням, приемники на полную громкость и вперед и с музыкой.

– Приемники? – Стрельцов поморщился. – А еще что сказали?

– А чего еще? – Мужичок развел руками. – Машины не глушить, радио на волне «Европы плюс» держать, чертей не бояться. Все, вроде.

– Ты чего-нибудь понимаешь? – Трощинский обернулся к Парусу.

– Догадываюсь, – лейтенант кивнул. – Юра, что делать будем?

– Командир, – проигнорировав вопрос Паруса, капитан Стрельцов снова взглянул на Гуськова, – переведешь нас обратно?

– А смысл?! – вмешался Академик. – Господа офицеры, поймите, если Шуйский попал в засаду – а он попал, я уверен! – вы там уже ничем не поможете.

– Почему это вы уверены? – По выражению лица Стрельцова было ясно, что он и сам так считает, но спросить просто обязан.

– Хотя бы потому, что это верх глупости, затевать прорыв в таком засвеченном месте! Мало того, что отсюда еще не ушли те, кто устроил бойню прошлой ночью, так еще и всем мазаевским шпионам – а их было немало, я и в этом уверен! – хорошо известно, где Шуйский собирал свою добровольческую армию. Даже мне, сугубо штатскому человеку, ясно, что наступать следовало откуда-то из другого места. Разве не так?

– Все так, – Стрельцов кивнул и зло сплюнул. – Вот ведь послал бог начальничка!

– У меня есть другое предложение, – Академик окинул взглядом колонну беженцев. – Помогите этим людям устроиться на ночлег. Этим вы принесете гораздо больше пользы.

– На ночлег? – Стрельцов горько усмехнулся. – Совсем не верите в затею Шуйского?

– Мы же выяснили… – Академик печально вздохнул. – Нет шансов. И очень скоро вы в этом убедитесь. Если, конечно, уцелеют навигаторы и будет кому перевести остатки армии Шуйского обратно.

– Тем более, неплохо бы командиру туда перейти… – уже понимая, что это бессмысленная попытка, пробормотал Стрельцов.

– Чтобы его убило шальной пулей? – Академик покачал головой. – Смиритесь, капитан. Вы уже ничем не поможете армии Шуйского. А вот здесь… вы будете весьма полезны, – Академик понизил голос и заговорщицки наклонился к Стрельцову: – Скоро мы с Алексеем Борисовичем уведем значительную часть черных воинов в нереальность, и вы сможете использовать это обстоятельство для повышения своего авторитета. Тогда управлять этими людьми станет гораздо проще. Понимаете меня?

– Справлюсь и без подтасовок, – Стрельцов горделиво выпрямился. – Надеюсь, вы пропустите обратно тех, кто выживет?

– Конечно! – Академик всплеснул руками. – Мы вообще не собираемся никому препятствовать! Наша задача – защитить башни! Только и всего!

Гуськову почему-то показалось, что Академик переигрывает. Отчего, интересно узнать, в его голосе вдруг появились фальшивые нотки? Или это уже легкая паранойя? Майор настолько много думал и подозревал – как выяснилось, не всегда безосновательно, что теперь начал дуть даже на ледяную воду? Или нет?

– Удачи, – Стрельцов протянул руку Гуськову, затем Академику и будто бы забыл об их существовании. Он махнул Парусу и Трощинскому «За мной!», а затем взглянул на Локтева. – Локатор, ты с нами или как? Тебе, как я понимаю, в пьесе господина Абрамова роли не досталось.

– Базара нет, – Локтев усмехнулся, – душой я с вами… да и не сильно охота мне встречаться с черными тварями, но… сам понимаешь, Юра.

– Понимаю, – капитан кивнул. – Тебе тоже удачи, Локатор. Будь.

Локтев молча пожал ему руку, так же без комментариев, что было необычно, попрощался с Троллем и Парусом и обернулся к Гуськову и Академику:

– Ну, а наш контингент где пасется?

– Я знаю, – Абрамов поманил Гуськова и Локтева за собой. – Здесь недалеко.

– Рядом с башней, – проронил Гуськов. – Как ему и положено. Подойдем, бери меня за руку, как послушный сынок. Иначе слопают.

– Хорошо, папа, – Локатор ухмыльнулся. – Мороженое купишь?

– Куплю… – Гуськов тоже усмехнулся. – Хоть ящик. Только вместо вискаря.

– В топку мороженое! – Локатор достал пистолет и проверил наличие патрона в стволе. – Пошли к чертям!

– Ни пуха вам, сынки, – вдруг сказал пожилой гражданин. – Главное, не бойтесь. Они только мычат страшно, а так… быки, да и только. Силы много, а соображение на нуле. Ни пуха…

– К черту, батя, – Локтев махнул рукой. – Ну, пошли, что ли? Долгие проводы – лишние слезы.

Обошлось без слез. Академик бодро двинулся вдоль бетонного забора стройплощадки в западном направлении, Гуськов и Локтев побрели за ним. Так и ушли, не оглядываясь, будто бы опасаясь превратиться в соляные столбы, если посмотрят на оставшийся позади разрушенный город и людей, наказанных, в отличие от обитателей Содома и Гоморры, непонятно кем и за какие грехи.

«Хотя, может быть, и есть какая-то причина, – подумалось Гуськову. – Непонятная нам, неочевидная, мистическая, но есть. Иначе все, что мы знали о нашей жизни, может оказаться совсем бессмысленным. А это первый шаг к безумию. И так каша в голове от всех этих раздвоений реальности, нашествия черных тварей и башен, так еще если окажется, что это не имеет понятных причин… Так, все! Отставить бредовые размышления о смысле жизни. Нашелся философ! Лучше подумай, как будешь с тварями управляться!»

Если честно, думать об этом не хотелось, поэтому весь оставшийся путь Гуськов посвятил изучению местности. Так было и полезнее для душевного равновесия, и безопаснее. Например, один раз Гуськов наступил на край осыпи и чуть не сполз в глубокую яму. Хорошо, что вовремя спохватился и успел отскочить. А продолжал бы размышлять на ходу, точно съехал бы вниз.

Условно помогло не погрязнуть в трясине ненужных размышлений еще и то, что черные твари значительно упростили задачу Академику и его помощникам. Троица еще не добралась до МКАД, а вокруг нее уже начали водить хоровод огромные черные сгустки. Когда же впереди показались завалы из обледеневших машин, хоровод превратился в плотное кольцо, и ходоки были вынуждены остановиться. Гуськов, не дожидаясь инициативы от подчиненного, сам ухватил Локатора за руку. Академик зачем-то поступил так же, ухватил Семена за другую руку. Локтев удивленно покосился на Абрамова, но сопротивляться не стал.

– Просто какая-то Черная площадь, – кивком указывая на голый асфальт под ногами, негромко заметил Локтев. Надо сказать, в голосе у старлея не прозвучало ни единой нотки страха или чего-то похожего. Правда, черные твари и не «мычали» в инфразвуковом диапазоне, так что справиться со страхом опытному бойцу было нетрудно. – И парад идет. Мавзолея не хватает.

– «Командовать парадом буду я», – проронил Академик без всяких намеков на шутку. – Приготовьтесь. Надеюсь, получится.

– Нет, ты слышал, командир, – Локтев хмыкнул. – Он надеется! А потренироваться не мог?

– Не было случая, – Академик вдруг запрокинул голову и протяжно, по-волчьи, провыл какую-то почти нечленораздельную фразу на неизвестном языке.

Плотная черная стена вокруг ходоков заметно дрогнула и начала обретать видимую структуру. Вместо размытых черных силуэтов уже через пару секунд навигаторы увидели вполне оформленные фигуры трехметровых воинов, а еще через мгновение сумели различить все детали их вооружения и экипировки. Лично Гуськов ничего нового не заметил. Все твари были как под копирку и ничем не отличались от того чудовища, что зависло, когда Гуськов переводил Стрельцова и компанию в Новый мир. Но зрелище все равно впечатлило даже майора. Особенно поразило то, что эти существа замерли и уставились на людей с явным интересом. Как это определил Гуськов? А черт его знает! Возможно, просто почувствовал.

– Вылупились, – севшим голосом подтвердил Локатор гипотезу майора.

– Спокойно, – шепнул Гуськов.

– Все идет по плану, – подчеркивая каждое слово, негромко произнес Академик.

Черные воины (теперь называть их тварями как-то не поворачивался язык) вдруг выровняли строй, а затем каждый второй, без всякого расчета, сделал шаг назад. А потом какой-то еще строевой прием выполнили те, что стояли позади первой и второй внутренних линий кольца. А дальше – судя по звукам – началось синхронное перестроение и других линий. У Гуськова сложилось впечатление, что он находится внутри какого-то механизма, в который вставили и провернули ключ, и теперь все его внутренности пришли в движение, согласно заложенному в конструкцию алгоритму. Даже звуки, с которыми черные воины перестраивались, напоминали лязг хорошо подогнанных, но не имеющих никаких амортизирующих прокладок или покрытий деталей непонятной машины. Причем звуковой ряд имел ровный ритм и даже своеобразную мелодию, которая создавалась за счет того, что звуки из ближних рядов казались ниже и четче, а прилетевшие издалека чуть выше и мягче. Гуськову даже подумалось, что имей он музыкальное образование и достаточное воображение, он смог бы по этой звуковой «картине» представить себе и картину визуальную, смог бы увидеть, словно с высоты птичьего полета, в какую замысловатую фигуру выстраиваются черные воины.

Когда в этой лязгающей «опере» наступила значительная пауза, Академик коротко откашлялся, снова запрокинул голову и провыл новую фразу. Теперь у него получилось нечто вроде индейского клича, причем на середине он явно сфальшивил, дал петуха, но черные существа его поняли. Один из воинов внутреннего круга протянул нижнюю правую конечность в сторону Академика и четким, механическим движением развернул кисть ладонью вверх. У людей таким жестом предлагают помощь, когда надо через что-нибудь перейти. Или просят подачку.

Академик на миг замер, но все-таки решился и положил руку поверх подобия ладони черного существа. Длинные пальцы воина сомкнулись, фиксируя рукопожатие. Гуськов замер, ожидая, что Академик сейчас взвоет от боли, но воин не причинил вреда человеку. Это было понятно и по взгляду Абрамова. Он обернулся к майору и посмотрел на него спокойно, лишь чуть вопросительно. В чем суть немого вопроса, Гуськов понял без труда, когда взглянул вправо. Один из черных воинов с другой стороны внутреннего круга тоже протягивал устрашающего вида клешню, но не Академику, а Гуськову. Что оставалось майору? Только ухватить черного воина за конечность.

Ощущения от контакта с этим существом были странные. С одной стороны, будто бы взялся за что-то сделанное из металла или керамики, но с другой – создавалось впечатление, что прикасаешься к кому-то живому. «И богу свечка, и черту кочерга».

Как только черный воин зафиксировал руку Гуськова в клешне, весь грандиозный строй в одно синхронное движение развернулся налево. Четко, как на параде. От вида такого нехитрого вроде бы строевого приема у Гуськова даже побежали по спине мурашки. Нехитрый-то он нехитрый, но как был выполнен! Тысячи, десятки тысяч огромных боевых организмов (или машин, тут майор пока сомневался) выполнили этот разворот абсолютно синхронно. Ни одно существо не замешкалось даже на миллисекунду.

Абрамов снова что-то провыл. Выдержал паузу, повыл еще немного, а затем обернулся к Гуськову и Локтеву.

– Вкратце! – Академик откашлялся. Видимо, после «разговора» на непривычном языке у него запершило в глотке. – Они соединились во что-то вроде физической сотовой сети. Размах и количество рук, сами видите, позволяют. Сейчас начнем движение, но вы, майор, останетесь в этом мире и пойдете по кругу… вправо, получается, обратно к стройплощадке. Черная площадь нами уже проверена, ровная – и это самое главное.

– Там яма в одном месте, – напомнил Гуськов.

– Уверен, когда вы доберетесь до ямы, все воины уже перейдут в нереальность.

– Они тоже двинутся по кругу?

– Да, и будут постепенно переходить в нереальность. Не думаю, что это займет много времени.

– А я? – Локтев посмотрел на свои руки, зажатые в клешнях навигаторов. – Получается, я посередке буду? Не порвусь между реальностями?

– Не порветесь, – Академик ответил уверенно. – Хотя чувствовать себя будете странно. Мы с майором могли бы взять друг друга за руки, исключив ваше промежуточное звено, но так будет надежнее. В первую очередь это важно для вас, Семен. Вы понимаете?

– Я согласен, – не раздумывая, заявил Локтев. – Поблизости от этих громил лучше держаться за максимальное количество навигаторов. Были б еще, я и за них уцепился бы чем-нибудь.

– Тогда идем?

– Двинули!

Строй пришел в движение без дополнительных командных завываний Академика. Господин Абрамов просто шагнул в нереальность, и строй черных воинов тут же начал странное движение, будто бы веером огибая позицию Гуськова слева. Но еще более странным выглядел Локтев, который стал промежуточным звеном между Старой реальностью и переходной зоной. Старлей был словно расчленен по вертикали пополам, но при этом оставался жив, здоров и даже глупо улыбался. Гуськов понимал, что если бы не Локатор, примерно так же странно выглядела бы его рука или рука Академика. «Обрывалась» бы в районе кисти либо, наоборот, рука Академика торчала бы словно ниоткуда. И Гуськов осознавал, что это нормально по нынешним временам. Но все равно ощущение абсурдности того, что он видит, никак не покидало майора.

А между тем поступательное движение тварей продолжалось и продолжалось. Академик тоже двигался, тянул за собой Локатора, а тот – Гуськова, но за то время, пока сцепка из двух навигаторов, человека и связующих черных воинов делала шаг, в нереальность успевало войти до тысячи черных существ, а то и до трех тысяч. Звуки с дальнего края проходящего мимо Гуськова строя доносились с заметным запозданием, что говорило о гигантских его размерах. До башни строй точно растянулся, а это километра два с половиной – три.

Сначала Гуськов просто тихо поражался происходящему, но затем начал привычно сомневаться. Да, башен много, но вряд ли нужно выставлять оцепление по всему миру? Мазай-то один такой, если решит «зайти с другого бока», проникнуть в нереальность где-нибудь в другом полушарии, можно отследить, куда он улетит, и перебросить туда воинов или клич какой-то кинуть тамошним черным бойцам. Раз Академик сумел соединить воинов в сеть, значит, и такое возможно. Но вряд ли Мазай станет дергаться, ему сейчас не до того. Так что достаточно блокировать ближайшие башни. И зачем тогда столько воинов? Огромная «кристаллическая решетка», в которую превратился строй черных, занимала все видимое пространство и выглядела действительно как непроходимый заслон, поле, засеянное зубами дракона, по которому нереально пройти даже самому удачливому Ясону. Но зачем столько-то? Академик ведь толковал об охране башен, для этого достаточно было бы выстроить несколько концентрических колец, ну, или расставить посты в шахматном порядке. Зачем занимать всю переходную зону, до последнего квадратного метра?

Все время, пока Гуськов пытался осмыслить это явно несоразмерное угрозе усиление «нереальной обороны», черные продолжали идти, идти, идти… и очень скоро до Гуськова дошло кое-что другое. Он вдруг понял, что даже если придет к выводу, что Академик не прав, если даже передумает помогать Абрамову и захочет остановить движение черного войска, он не сумеет этого сделать при всем желании. Почему? Да потому, что остановить черных он сможет, только разомкнув «проводящую» из реальности в переходную зону «цепь». То есть отпустив руку Локтева. И тем самым фактически бросив его на произвол судьбы или коварного Академика и черных тварей. Нужное подчеркнуть.

Вот такой получался компот. Хитрый господин Абрамов подстраховался со всех сторон. Оставалось понять, от чего он страхуется. Что задумал этот странный Академик на самом деле? Одна мысль на этот счет возникла сразу, но Гуськов не хотел в нее верить. Да и если бы поверил, все равно майор не понимал, что же должно из этого следовать. Слишком уж крутой оборот вдруг начала принимать ситуация…

Москва, 21 декабря 2012 года

Вечер пятницы за десять дней до Нового года. Что может быть… нет, не приятнее. Суетливее. Конечно, суета эта со знаком плюс. Предвкушение скорого праздника сглаживает все неровности настроения и помогает легко относиться к мелким недоразумениям, но все-таки без суеты было бы лучше.

И ведь это нетрудно – пройтись по магазинам в начале декабря, когда предновогодние скидки уже действуют, распродажи начались, но ажиотажем пока и не пахнет. Когда не забиты парковки и всем желающим хватает тележек для товара. Когда, в конце-то концов, не приходится толкаться локтями, как в метро, даже в самых просторных магазинах.

Все это понимают, заблаговременные покупки одобряют и… тянут до двадцатых чисел. А то и до тридцатых. И тогда-то начинается… просто «снег закипает» от суетливой активности очнувшихся граждан. Слегка выбиваются из струи те, кто празднует католическое Рождество, но в целом картину они не меняют. Предпоследние и последние выходные перед Новым годом – это время суеты и звона монет, а вернее – писка кассовых сканеров, время блестящих, навыкате глаз и высунутых от усталости языков.

«И все равно это замечательное время! – Юля с затаенной грустью взглянула на вывеску оптового гипермаркета «Метро», светящиеся табло и гирлянды вдалеке, проверила, горит ли огонек на черной коробочке зажатого в руке радиопередатчика, обозначающий, что Юля находится на прямой связи со всеми настроенными на прием ее сигнала радиостанциями, и поискала взглядом Сергея. – Ну, и где этот Козерог… лохматый? Всю операцию сорвет!»

Сергей появился из зоны стазиса, где ему и было предписано, но только через минуту. Что его задержало, Юля не поняла. Идти через нереальное пространство стало гораздо легче, да и расширяться оно больше не собиралось, как сам Сергей утверждал. Почему же он задержался, если шагнули в эту странную зону они одновременно? И где Рита, которая вообще должна была появиться первой?

Юля повертела головой. Рита так и не обнаружилась. Неужели еще не перешла? Заблудилась, что ли? Она, конечно, блондинка, но ведь не настолько! Где там плутать? Шуйский подобрал идеальное место для перехода, захочешь – не заблудишься. Нет, Рита что-то мутила. Не хотела рисковать, наверное. Но это и неудивительно. Та еще лиса!

Эта эффектная блондинка всегда вызывала у Юли противоречивые чувства. Виделись до последних событий они раза три: однажды Юля привозила дядь Вове в офис забытые им дома документы, один раз столкнулась с Ритой у Водолея на даче – Юля там наводила порядок перед корпоративчиком, а Маргарита приехала чуть раньше других сотрудников. А еще как-то случайно они встретились в ГУМе. Причем в тот раз Рита была с каким-то мужчиной. И все эти встречи оставили в душе у Юли странный осадок. С одной стороны, Рита казалась ей образцом для подражания, просто иконой стиля и эталоном женского обаяния, но с другой – Юля ощущала резкое неприятие всего, что было связано с этой куклой. И цвет волос ее раздражал, и пресловутый стиль, и манеры Риты. Все раздражало! Даже бесило!

Может, ревновала? Да вроде бы нет. В первый раз даже мысль не промелькнула ни о чем таком. Подумаешь, какая-то секретарша! На даче, правда, что-то такое в душе закипело, но на самом деле Водолей никакого повода не давал, в тот момент он еще не остыл после расставания с Ириной, так с чего бы ревновать? А в супермаркете Рита вообще шла под ручку со статным красавцем в дорогом костюме. Так что дело не в ревности. Неприязнь к Маргарите имела какие-то другие корни, а вот какие, Юля так для себя и не уяснила.

И новая встреча, в штабе у господина Шуйского, этот вопрос тоже не закрыла. Но, если честно, и некогда было об этом раздумывать. Олег Викторович моментально взял новых помощников в оборот: начал вводить в курс дела, рассказывать о деталях своего плана, расспрашивать, что-то уточнять и так далее. Закрутилось, в общем, все, как в стиральной машине. Вздохнуть было некогда, не то что выяснять отношения.

Но теперь Юля, пожалуй, понимала, в чем проблема. Рита выглядела, говорила и вела себя, как хитрая, лживая и развращенная столичная штучка. У таких на уме только клубы, наряды и поиск мужика побогаче. Юле было категорически непонятно, каким ветром ее вообще занесло на передний край невидимого фронта, на поле благородного боя за спасение человечества, на острие атаки сил добра против сил циничного Мазая.

«Ну, не тот у Риты… этот, как его… менталитет! Не тот! С другой стороны, меня все тоже за дурочку держали, – Юля усмехнулась. – Служанка, соплячка, из простой семьи. Мазай, когда встретились, сильно удивился. Аж челюсть отвисла. Откуда это я умные слова знаю? Козел! Все вокруг быдло, один он чемпион! А вот знаю! Отовсюду. От дядь Вовы, например. У него мозгов на троих таких Мазаев! Правда, это ему и мешает. Вот чего он уперся?! Ну, понятно, не получилось в прошлый раз, но теперь-то… целая армия за спиной, план хороший, подготовились нормально. Сам Шуйский командует! Не тяп-ляп! Нет, ему подавай сразу коренное решение проблемы! А кто сказал, что оно вообще есть, это решение? Сам Водолей? Потому что ему так хочется? Конечно, с его мозгами найти решение, может, и получится, но когда? После того, как все вымрут?»

Юля вдруг вспомнила о маме, и на глаза навернулись слезы. В Новом мире мама, возможно, жила себе и ни о чем не думала. Разве что беспокоилась о дочке, которая вот уже двое суток где-то шляется. И это плохо, маме нельзя беспокоиться, у нее давление. Но когда Юля думала, что произошло с мамой в Старой реальности, глаза сами собой становились влажными.

Отвлекло от грустных мыслей появление Риты. Эта хитрая блондинка, пользуясь тем, что Шуйский явно питал к ней симпатию, действительно пропустила вперед и Юлю, и Сергея. Понимала, сучка, что за это ей ничего не будет. Олег Викторович пусть и пытался выглядеть суровым главнокомандующим, но слабости имелись и у него. Хотя почему слабости? Чтобы посылать людей на верную гибель, нужно иметь особый военный опыт и закалку. Но даже такая закалка не гарантирует, что тебе хватит духа бросить первыми в прорыв женщин. Особенно таких красоток. То есть… такую красотку. Юля в этом смысле «проходила мимо». Но ведь тоже какая-никакая женщина! В общем, Рита воспользовалась расположением Шуйского, как смогла подстраховалась, и осуждать ее за это было неправильно.

Когда все трое «придворных» (как пошутил Сергей) навигаторов появились в Новой реальности, Юле стало как-то спокойнее. А уж когда появились бойцы и поехала на малом газу, чтобы не сильно шуметь, всякая военная техника, девушка и вовсе расслабилась.

Во-первых, ее порадовало, что принесла ожидаемый эффект затея с прямой радиосвязью вместо телесного контакта. Не все в нее верили. Допустим, один из генералов категорично заявлял, что радиосвязь прервется, как только навигаторы войдут в зону между реальностями, и в качестве доказательства своей теории приводил невозможность сотовой связи между мирами. Этот генерал и его сторонники предлагали поступить проще и надежнее – связать всех между собой длинными веревками. Генерал не скрывал, что понимает, насколько рискованный предлагает вариант, ведь выходить из нейтральной зоны в Новый мир тремя колоннами – это не стокилометровым фронтом наступать. Три заслона – и операция сорвана. Да что там три заслона! Три снайпера, которые уложат навигаторов, и все, конец игры. Но в то, что радиосвязь сможет заменить физический контакт, он не верил, и все тут.

Слава богу, Шуйскому хватило ума выслушать и другую сторону, инженеров, которые убедительно доказали, что связь есть связь и для переходной зоны между мирами не имеет значения, как навигаторы и другие люди контактируют: телесно, через веревки или посредством радиоволн. Да хоть лазерными лучами! Просто держать навигаторов в прицеле, направив несколько сотен лазерных целеуказателей им на спину, неудобно, да и рискованно. Споткнется кто-нибудь, собьет прицел и останется в нереальной зоне. Или выстрелит случайно, не дай бог. А что касается сотовой связи, то тут дело в ретрансляторах. Они между мирами не перемещаются, потому и не работает эта связь. А вот если один передатчик – у навигатора в руке, будет посылать сигнал, а другой – у ведомого, будет принимать сигнал напрямую, без всяких ретрансляторов, то все непременно получится. Ведь для нереальности сигнал, исходящий как бы от навигатора, станет его «продолжением», и, соответственно, все, что принимает этот сигнал, тоже станет как бы продолжением навигатора. Все как при тесном физическом контакте. Ведущим и ведомым останется только одновременно начать движение. Ведь известно, что неподвижные массы из мира в мир не перемещаются.

В общем, закончился спор пробным переходом Сергея и одного из бойцов в нейтральную зону, а затем в Новую реальность и обратно. Шли со включенными «уоки-токи», у Сергея – на передачу, у бойца на прием. И все получилось.

«Странная штука ваша нереальная реальность», – пробурчал генерал и сдался.

Конечно, раздобыть достаточное количество приемников и передатчиков, да еще настроить все на одну волну, оказалось непросто. Но Шуйский проявил свой организаторский талант, поисковые группы успешно реквизировали в нескольких разрушенных магазинах электроники всю подходящую аппаратуру, вплоть до игрушек, плюс военные распечатали все свои запасы, а инженеры постарались все это настроить. В результате «титанической по масштабам и количеству занятых людей и беспрецедентно оперативной работы» (цитата из напутственной речи Шуйского) всего-то часа за три самая главная техническая проблема была решена. И вот теперь Юля воочию наблюдала, как теория подтверждается практикой.

Военная мощь за спиной впечатляла, а само событие внушало гордость. Еще бы! Ведь Юля оказалась причастна к такому великому делу, даже, можно сказать, историческому событию! Реально есть чем гордиться.

– Алло, девушка, попрошу с дороги! – негромко, но отчетливо прозвучало над головой.

Юля обернулась, встретилась взглядом с бойцом, сидящим на башне бронемашины, судорожно кивнула и торопливо засеменила вперед и вправо, все как инструктировали офицеры в штабе Шуйского. «Как только перестанет двоиться в глазах, сразу отойти на сто шагов вперед и вправо». Это Юле. Маргарите предлагалось идти строго вперед, а Сергею вперед и влево (кто бы сомневался, что этот кобель прокомментирует свое задание словами: «Налево я всегда готов сходить»). И сделать это следовало не больше чем за три минуты. Иначе навигаторов могли задавить. Все-таки серьезной армии требуется серьезный простор.

Рассчитать время Юля толком не смогла, но отклонилась от графика, видимо, не критично. Никто ее не задавил и не затоптал. Отсчитав заветные сто шагов, она остановилась и повертела головой.

Рита и Сергей тоже отошли на требуемое расстояние и тоже остановились, наблюдая, как выбравшаяся из нереальности группа прорыва расходится и разъезжается по намеченным позициям. Бойцы держались позади техники, но как только оказались в Новой реальности, рассыпались в стороны, быстро занимая позиции. Техника ехала медленно, чтобы не слишком сильно шуметь, и тоже сразу же начинала маневрировать, разъезжаясь по заранее намеченным точкам. Получалось не очень быстро, зато почти бесшумно. Как говорили военные – скрытно.

С одной стороны, было не совсем понятно, зачем нужна такая «скрытность», если любой шпион догадывался, что группа прорыва выйдет на территории стройки. С другой стороны, Шуйский сделал все, чтобы никто, даже навигаторы, до последнего момента не узнал о времени прорыва. Нет, ежу понятно, что время будет ближайшее. После того, как город встряхнула новая волна землетрясений, а из-под земли поднялись чудовищные башни-статуи, стало ясно, что тянуть незачем. Подтвердили эту догадку и черные твари, которые начали водить вокруг башен-статуй натуральные адские хороводы. Зрелище было жуткое. Так что со временем прорыва все решилось быстро. А вот насчет места… хоть Олег Викторович и думал до самого последнего момента, ничего лучшего придумать ему не удалось.

Да, прорываться там, где армия формировалась, выглядело не лучшим вариантом, и Шуйский это отлично понимал. Но в то же время было ясно, что далеко такую армию не перебросишь. И долго это, и трудно, и твари могут помешать. Шуйский совещался с разведчиками и офицерами штаба, все пытался выяснить, нет ли поблизости чего-то похожего на «театральную петлю», но разведчики резонно заметили, что, во-первых, «театральная петля» – это аномалия, а потому ненадежна, и, во-вторых, через станцию «Театральную» смогут прорваться только бойцы. Техника туда не спустится. Удар, конечно, будет неожиданный, но надолго там закрепиться не получится. Тогда Шуйский решил совместить два плана: стандартный и особый. По его замыслу, через «театральную петлю» в Новый мир должна войти большая группа спецназа, а основной кулак должен двинуться прямиком с базы. То есть первая группа отвлекала, а вторая действительно прорывалась, закреплялась и так далее. Олег Викторович даже предложил навигаторам бросить жребий, кто пойдет через аномалию, а кто «потащит» технику и главные силы на «радиопривязи». Но тут снова тряхнуло, и через десять минут прибежал посыльный с известием, что «театральную петлю» то ли затопило, то ли заняли черные твари. Короче, доступ в нее перекрыт. Пришлось Шуйскому переигрывать и верстать новый план. Или, как любят говорить киношные герои, – переходить к плану «Б». Согласно этому «би-плану», все трое навигаторов «тянули лямки».

Юле было все равно, в какой группе идти, а вот Сергей и Рита заметно повеселели, когда выяснилось, что не придется выбирать из двух зол. Видимо, прорыв поверху оба считали меньшим из этих самых зол.

В общем, как ни пыжился Шуйский, а ничего нового не придумал, и прорываться ему пришлось там, где получилось, а не там, где было надежно, выгодно, удобно. На свой страх и риск, как говорится. Правда, пока что ничего страшного Юля поблизости не наблюдала. Или Шуйский каким-то образом сумел-таки вычислить и обезвредить шпионов Мазая, или же генерал не поверил, что «старички» действительно рискнут прорваться.

– Как-то слишком тихо, – пробормотал, останавливаясь рядом с Юлей, один из бойцов ополчения. Юля его откуда-то знала. Вот только никак не могла вспомнить, как его зовут и где они виделись «в прошлой жизни». – В Зоне такое перед Выбросом бывает. Все сталкеры в этот момент в приграничье уходят.

– Зоны не существует, – рассеянно проронила Юля. – Только игра и книжки. Ну, фильмы. А тут все реально.

– А игра и книги – это что, нереально? – Боец покачал головой. – Нет, ну игра понятно… виртуальность, и фильмы – имитация. Но книги-то… вон, во всех магазинах.

– И поэтому Зона существует? – Юля взглянула на парня с усмешкой. – «Хорошая версия. Многое объясняет».

– Отставить разговоры, – громко прошептал какой-то боец справа. – Григорий, ты разве этого навигатора должен страховать?

– Я… нет, Риту должен, но она меня сюда отправила.

Юлю вдруг осенило. Она видела этого заплутавшего в четырех реальностях (включая промежуточную и виртуальную) «сталкера» там же, где впервые встретила Маргариту, – в офисе у Водолея. В те времена Григорий работал в конторе у дядь Вовы сисадмином.

– А с ней кто? – военный чуть повысил тональность.

– Не знаю, – Григорий пожал плечами. – Никого. А что? Пусто же кругом. Зачем ее охранять? Она сама так сказала.

– Вот баран! – Боец сплюнул на землю. – А ну, марш на место! Еще раз отойдешь от нее хоть на шаг – шкуру спущу!

– Но ведь она сама приказала…

– Все! Здесь она больше не приказывает! Тут взрослые дяденьки командуют, а не сопливые блондинки! Понял меня, щегол? Марш!

– Ну иду я, иду, – Гриша вздохнул и потрусил примерно в ту сторону, где должна была находиться Рита.

«Примерно» – это потому, что лично Юля никакой Риты на горизонте не наблюдала. Да и Сергея, к слову, тоже. Может, они ушли обратно, за каким-нибудь подкреплением? Так ведь ничего не случилось пока, никто ни с кем не воевал, зачем подкрепление? Да и перешли уже все, кто получил оружие. Откуда ему, в принципе, взяться, какому-то еще подкреплению?

– Все вроде, – невольно проронила Юля, окинув взглядом группу прорыва.

Теперь, с некоторого расстояния и в нормальных декорациях – не среди руин и нагромождений, а на ровной площадке – группа выглядела не такой уж внушительной. Много бронемашин, десяток танков, какие-то грузовики с прицепами, машины поменьше, но тоже с кузовками, а некоторые с пулеметами на крышах, сотен пять солдат и ополченцев и три вертолета, которые стояли, уныло повесив лопасти, на здоровенных тягачах.

«Кстати, вертушек ведь у Шуйского было гораздо больше. Вот зачем вернулись Рита и Сергей! Точно! Чтобы не на тягачах, а прямиком по воздуху остальные перелетели. Там их четыре, кажется, осталось, или пять. Ну вот, в два этих… звена и переведут…»

Юля с интересом взглянула на закатное небо. Сколько могло потребоваться на переход обратно, погрузку в вертолеты и полет снова в эту реальность? Минут пять, десять? А как это будет выглядеть?

«Наверное, здорово! – Юля замерла, опасаясь пропустить этот почти мистический момент. – Было чистое небо, и вдруг – бац! – два вертолета! Как бы ниоткуда. Класс!»

Юля безуспешно вертела головой все десять минут томительного ожидания, но так ничего не дождалась. Наверное, Сергей и Рита ушли все-таки не затем, чтобы перебросить дополнительные вертолеты. Возможно, они сейчас впрягались в новые «радиосвязки», к которым «прицеплялись» граждане. Ведь на той стороне, на территории «военно-строительной» базы Шуйского собралось еще и множество не боевого народу. Просто море! С пожитками, с палатками, с полными продуктов коробками в прицепах к легковушкам и даже с полевыми кухнями, прицепленными к уцелевшим джипам. Были там и автобусы с детками и пожилыми людьми, были «Скорые» с пациентами из больниц, и просто всякие машины, набитые, как маршрутки в час пик. И весь этот народ с нетерпением ждал, когда военные и ополченцы обеспечат им безопасное место для обустройства лагеря беженцев, а навигаторы вернутся и подадут сигнал, который смогут уловить все приемники автомашин.

Юля снова уставилась вперед, туда, где маячили бойцы группы прорыва и разворачивались бронетранспортеры. В обеих реальностях это был дальний край огороженной территории. Только в Старом мире в тех местах высились груды строительного мусора, а здесь стояли аккуратные штабеля стройматериалов, контейнеры и бытовки. Сходство прослеживалось лишь в одном: вдалеке за забором, в просветах между голыми деревьями, можно было увидеть огромное припорошенное снегом пустое пространство на другом берегу Москвы-реки – Тушинское аэрополе. В Старой реальности оно по непонятным причинам оставалось таким же, как здесь. Все вокруг перепахали трещины и овраги, а поле, будто бы назло стихии, белело ровным, нетронутым катаклизмами заснеженным пятаком. Ну, то есть не совсем белело, снег его покрывал грязный, плюс небесное свечение добавляло красок, и все это превращало поле в неряшливую палитру. Но аэрополе все-таки оставалось ровным – не отнять.

Ну, а в остальном теперь это были два разных мира. Один холодный, раскрашенный аномальным сиянием в сумасшедшие цвета, весь в обледеневших потеках грязи, провонявший гарью и мерзкими испарениями из расщелин, да к тому же поросший бородавками башен-изваяний и порядком завшивевший. Имеются в виду черные твари. А другой – уютный, привычный, теплый, пахнущий свежестью талого снега и сверкающий там и тут праздничными огнями, которые видны даже издалека, с территории этой огромной стройки. Прелесть, а не мир. Мечта!

Юля глубоко и с удовольствием вдохнула не по-зимнему теплый воздух, немного поколебавшись, сняла перчатки и чуть расстегнула молнию на воротнике куртки. После жуткого мороза с ураганным ветром оттепель в Новом мире казалась настоящим летом. Ну, только таким… заполярным.

– Девушка, вы бы тоже, – боец, отправивший Григория восвояси, слегка коснулся плеча Юли и, когда она обернулась, кивком указал вправо. – Вон туда, где плиты… видите?

– Эту стопку? – Юля кивнула.

– Стопку, – боец усмехнулся. – Там укройтесь. А то скоро начнется… прилетит еще, не дай бог.

– Что начнется? – Юля удивленно вскинула брови.

– Торжественная встреча с духовым оркестром, – боец вздохнул. – Идите, там безопасно будет.

– Пусто же!

– И вы туда же, – боец снова вздохнул. – Делайте, что сказано! Пожалуйста.

Юля немного замешкалась, поскольку не видела необходимости бросаться к укрытию со всех ног, и это обернулось для нее первой неприятностью. Рядом что-то глухо стукнуло, как палка по матрасу, и слева в лицо Юле выплеснулось что-то теплое, с мелкими сгустками. Как будто недопитый чай с заваркой выплеснули. Юля рефлекторно стерла рукавом теплую жижу с лица, резко обернулась и замерла с отвисшей челюстью. Хотелось закричать, но звуки застряли где-то глубоко в глотке.

Боец, который секунду назад вздыхал и давал советы, теперь медленно оседал на землю, закатив глаз. Именно глаз, левый. Вместо правого у него зияла дыра, в глубине которой пузырилось и сочилось темной кровью бордовое месиво.

От страха у Юли подкосились ноги. Она попыталась сделать шаг назад, но коленки сами собой согнулись, и девушка резко присела. И это спасло ее от такой же трагической участи. В воздухе у самого уха что-то просвистело, а затем послышался новый глухой удар, теперь где-то далеко, в районе строительного вагончика.

До Юли, наконец, дошло, что свистели и глухо стучали пули. То есть то, что предсказывал погибший боец, действительно началось. Только это была вовсе не встреча с духовым оркестром. Еще одна пуля чавкнула в грязи метрах в десяти от Юли, и девушка, наконец, очнулась. Она резко развернулась и бросилась к плитам, но случилась новая неприятность. Юля сделала пару шагов, но вдруг ноги проехали по снежной каше вперед, и Юля грохнулась на спину. Да так крепко приложилась к слякотной земле спиной и затылком, что забыла, как дышать, а из глаз посыпались желтые искры. Хорошо, хоть сознание не потеряла.

Юля попыталась подняться, но ей помешало головокружение. Она вроде бы и могла перевернуться и сесть, но верх и низ то и дело предательски менялись местами. В ожидании, пока вернется нормальная ориентация в пространстве, пришлось провозиться несколько секунд, и за эти ужасные секунды низко над землей, в каких-то сантиметрах от лица Юли, прожужжали еще несколько свинцовых ос. Юля вдруг ощутила острое желание посетить дамскую комнату и едва не реализовала его прямо так, лежа в снежной каше, но тут головокружение, наконец, прошло и первое желание растворилось во втором, более важном на данный момент – спастись! То есть добежать поскорее до «стопки» бетонных плит. А там и так и этак придется присесть, а значит, и с менее важным желанием можно будет разобраться.

Бежать в полный рост было страшно до невозможности, поэтому Юля поднялась лишь на четвереньки и бросилась к укрытию именно таким способом. А что, тоже ловко получилось. Руки исцарапала (хотела же не снимать перчатки!), но это мелочи.

В длинной закатной тени от штабеля бетонных плит, как выяснилось, места было не так уж много. В этом укрытии уже сидели человек десять. Но Юля сумела втиснуться между двумя бойцами в бронежилетах и касках. Мужчины в форме негромко переговаривались и не обращали внимания на девушку, а вот трое «партизан», случайно оказавшихся среди бойцов, заметно повеселели при виде гостьи. Видимо, их обрадовало присутствие поблизости навигатора, который в случае чего может увести из опасной зоны. Юля вдруг спохватилась. А где передатчик?! В кармане его не оказалось. Потеряла? Выронила, когда упала? Вот растяпа!

– Ми-ины! – донеслось издалека.

И почти сразу зазвучали громкие хлопки, по стройке разнесся многократный «бум», отовсюду пополз черный дым, а с неба посыпались колючие комья мерзлой земли. Ополченцы зажали автоматы между ног и прикрыли головы руками, а бойцы просто присели пониже и поплотнее прижались к плитам. Пока что мины взрывались где-то вдалеке и по другую сторону от штабелей стройматериалов, но противный визгливый вой постепенно приближался.

Не прошло и минуты, как мина почти угодила в плиты, прикрывавшие Юлю и товарищей. Эффект превзошел все Юлины ожидания. Ее сильно встряхнуло, осыпало тяжелыми обломками и оглушило. В голове зазвучал продолжительный звон, в глазах потемнело, а по виску потекла струйка крови. Боли Юля не почувствовала, но тяжесть навалившихся обломков, пыль и дым не давали нормально дышать, поэтому девушка запаниковала, затрепыхалась, как синица в сетке, и поползла куда-то вперед. Хорошо, что в последний момент кто-то крепко схватил ее за щиколотку и бесцеремонно, рывком затянул обратно в укрытие. В трех метрах прямо по курсу, как раз там, где могла бы очутиться Юля, продолжи она свое паническое бегство «по-пластунски», ухнул взрыв, и убежище снова накрыла волна грязи, обломков и осколков.

– Не дергаться! – гаркнул кто-то из бойцов. – Спокойно! Зае…тся долбить, тогда и сменим позицию!

– Лежать, блядь! – крикнул кто-то еще. – Лежать, партизаны, вашу мать!

– Он… мертвый! – взвизгнул кто-то из ополченцев.

– Тоже хочешь зажмуриться?! Лежать, сказал!

Новый вопль ополченца утонул в грохоте очередного близкого взрыва.

– Не ссать, не ссать! – почти весело выкрикнул первый боец. – Херня – война, прорвемся!

И снова взметнулся земляной фонтан, теперь чуть позади укрытия, там, где секундой ранее стоял строительный вагончик. Обломки сооружения с грохотом посыпались на плиты, и Юля даже сквозь клубы пыли и дыма успела увидеть, что одна из досок падает прямиком на голову «веселому» бойцу и разламывается пополам. У Юли внутри все похолодело. Солдат согнулся и неуклюже завалился набок. Командование тотчас взял на себя тот, что успокаивал ополченцев.

– Седой, выгляни! – заорал боец. – До правого забора по воронкам будем отходить! Есть видимость?!

– Хер там, а не видимость! – ответил еще один военный. – Три воронки вижу на двух часах, от трех до десяти метров дистанция! Дальше задымление!

– По одному! – крикнул новый командир.

– Отставить! – вдруг прохрипел, зашевелившись, боец, получивший доской по каске.

– О, Егорыч, живой!

– Десантуру доской не убьешь, – хмыкнув, проронил Седой.

– Шею, сука, заклинило, – Егорыч сел на колени, помассировал шею и поморщился. – Сидеть не дергаться! У них по ящику на ствол осталось, не больше. Скоро отстреляются.

– Я тоже считал, – Седой кивнул. – Но долго ли подтащить?

– На воронки посмотри, ты ж сам сказал, три штуки на десять метров.

– Ну да, – согласился воин, – плотно гвоздили, по всему шестьдесят процентов должно быть поражение.

– И это укрепленных позиций, – командир сплюнул. – Сука, полный рот земли… А нас накрыли, как в бане с голой жопой. При таком раскладе все девяносто. Короче, не будут эти бляди больше громыхать на всю Москву. Зачистку ждем. Как стихнет, занимаем позиции. Седой, наблюдай!

– Есть, – буркнул боец и снова выглянул из укрытия.

– А наши что же? – робко спросила Юля. – У нас же танки… почему они не ответили?

– Вон все наши танки, – Егорыч указал на стелющийся дым. – Горят, как пионерские костры. Чуешь, дым какой? Мазутом и окалиной воняет.

– И кому отвечать? – добавил еще один боец. – Во все стороны палить? И хрен ли толку? Эти минометы где-нибудь за МКАДом стоят.

На стройплощадке прогремели еще несколько десятков мощных взрывов, но все где-то вдалеке, у южных ворот, а затем началась трескотня, и снова загромыхали взрывы, но не настолько серьезные.

– Пошла работа, – проронил Егорыч. – Седой, что видишь, доложи!

– Ни хера не вижу, – ответил Седой. – Задымление. Надо влево, может, оттуда.

– Вижу трассеры! – крикнул боец, который успокаивал ополченцев в тылу группы. – Наши. На полпервого показывают!

– Рассредоточиться! – приказал Егорыч. – Седой, Карпов, партизаны, на месте! Вася, Бондарь и Кравченко, штабеля на десять часов! Остальные со мной!

– А я?! – озадачилась Юля.

– Со мной, – бросив на девушку короткий взгляд, ответил командир. – Оружие возьми. Умеешь?

– Разбирала на ОБЖ…

– Значит, умеешь, – констатировал Егорыч. – Занять позиции! К бою!

– Егорыч, у меня связь опять заработала, – крикнул заместитель командира. – Сапожников в эфире. Вруби!

– У меня по нулям, – командир отмахнулся, одновременно отбросив поврежденную гарнитуру связи. – Говно китайское. Чего Сапог хочет?

– Северо-восток наш сектор.

– Поняли уже, по трассерам. Скажи, будем держать. И спроси! Хоть одна коробочка уцелела? Или дурмашину хотя бы…

– Пятый! – крикнул в гарнитуру замкомандира. – Нам бы мощи какой! Есть, понял!

– Чего там?

– Арабскую тачанку сейчас пришлет с ДШК. И три АГС по нашему направлению будут работать. Только надо, чтоб противник втянулся.

– Слезы, а не поддержка, – Егорыч снова смачно харкнул. – У кого еще связь фурычит? Карпов, у тебя? Седой, есть связь?

– Так точно!

– Тогда Карпов со мной, а ты останься, – командир поменял местами бойцов и махнул рукой: – За мной.

За командиром двинулись двое военных и Юля.

Оружие – автомат погибшего под минометным обстрелом ополченца и приспособленный вместо подсумка для магазинов кожаный деловой портфель на ремне – как бы придавали боевого настроя, но Юле все равно было до жути страшно. И от этого предательские мыслишки насчет того, что она всегда может плюнуть на все и смотаться в переходную зону, становились более отчетливыми. Но Юля сдерживала трусливые порывы, мысленно стыдя себя за эти проблески малодушия и напоминая о своей благородной миссии, об ответственности и просто о том, что, если сбежит, будет мучиться угрызениями совести всю оставшуюся жизнь. Пока что этой внутренней агитационной накачки хватало. Надолго ли? Об этом Юля старалась не думать.

Несколько взрывов прогремели слева, в самой гуще черной дымовой завесы, Юлю окатило очередной волной мелкой колючей земли, девушка споткнулась и упала ничком. Тут же где-то недалеко позади громко и солидно застучал пулемет, а слева и справа начали трещать автоматы.

Юля подняла голову и попыталась обернуться. В дыму она увидела только узкий задний борт какого-то грузовичка или пикапа с эмблемой в виде трех ромбиков… «Мицубиши», кажется… в кузове которого стоял здоровенный пулемет с длиннющим стволом. Машина заметно подпрыгивала в такт стрельбе, но это не мешало пулеметчику удерживать прицел.

Юля взглянула влево-вправо, все трое бойцов заняли позиции за бетонными блоками и стреляли короткими очередями куда-то прямо в дымовую завесу, которая застилала весь северо-восток. Ни Москвы-реки, ни заречья теперь было не разглядеть.

Юля повторила недавнее упражнение – на четвереньках подползла к блокам и тоже попыталась устроиться и начать стрельбу.

Получилось не сразу. Автомат был весь в грязи, но не в этом заключалась проблема. Сначала Юля мучительно долго вспоминала, как правильно держать это оружие – ухватилась левой рукой за магазин, потом сообразила, что делает что-то не то, и перехватила за цевье – потом попыталась прицелиться, но это тоже получилось не сразу. Затем, когда поняла, что целиться необязательно, все равно сплошной дым, она, наконец, нажала на спусковой крючок, но тот не подался, и автомат никак не отреагировал. Юля вспомнила, что надо снять с предохранителя, перевернула автомат набок, с трудом щелкнула переводчиком огня, снова подняла оружие, уперла приклад в плечо, нажала на спуск… но упрямый «калашников» так и не признал новую хозяйку, стрелять он отказывался наотрез. Юля разозлилась, но вдруг поняла, что злиться ей следует на себя, а не на автомат. Сняла с предохранителя, а патрон дослать?! Юля отвела затвор, отпустила, чтобы он отчетливо клацнул («обэжэшник» на уроках особо подчеркивал, что нельзя сопровождать затворную раму, нужно отвести и просто отпустить), и в третий раз изготовилась к стрельбе.

Наконец-то все получилось! Автомат мелко затрясся в руках, словно пытаясь вырваться, но Юля его удержала. От жесткого биения спускового крючка онемел указательный палец, но и на это Юля не обратила внимания. Ее почему-то гораздо больше заинтриговал тот факт, что она почти не слышит выстрелов. Так, хлопки. Вот выстрелы соседей слышит, особенно этого пулемета на пикапе, «арабской тачанки», как сказал боец, а свои нет.

Автомат затих, и перед Юлей встала новая проблема – перезарядить. Впрочем, с этим она справилась уже почти без заминки. Отстегнула пустой магазин, достала полный и… чуть под углом, вверх и щелчок! Теперь снова дослать патрон и опять «к стрельбе готов!»

– Прекратить огонь! – крикнул Егорыч и положил руку на прицельную планку Юлиного автомата. – Тебе говорю в первую очередь! Не лупи длинными, патроны береги!

– Ага, – Юля кивнула. – Поняла.

– Поняла она, – Егорыч усмехнулся и поставил переводчик огня Юлиной машинки в положение для стрельбы одиночными. – Нажала – выстрелила, еще раз нажала – еще выстрел. Теперь так будет. Поняла?

– Ладно, ладно, поняла! – Юля снова кивнула.

– Ждем! – теперь всем бойцам негромко сказал командир. – Карп, передай.

Боец слева от Юли начал что-то бормотать в гарнитуру связи, но почти сразу его голос заглушили новые взрывы. Теперь они сливались в несколько серий и звучали эти скороговорки где-то за пределами периметра стройплощадки. Все-таки группа прорыва нашла силы, чтобы достойно ответить противнику.

– Седой говорит, АГСы ништяк работают, хоть и старье советское! – крикнул Карпов. – Заправку спалили нах…, теперь Строгинское шоссе пашут! Колонна на перекрестке с Дорогой Жизни встала!

– Вот вам, суки, Фермопилы, – проронил с усмешкой Егорыч.

– Нам тоже достанется за то, что огрызнулись, – заметил третий боец, до сих пор упорно молчавший.

Даже когда ему явно хотелось выматериться, он лишь шипел что-то сквозь зубы. Теперь голос к нему вдруг вернулся и оказался сочным басом. Даже не верилось, что у такого обычного на вид, даже мелковатого и достаточно молодого парня может быть такой бас. Юля покосилась на бойца с неподдельным интересом.

– Воздух! – вдруг выкрикнул Карпов. – Ложись, блядь!

– Отставить! – тут же отреагировал командир. – Это наши. Смотри-ка, уцелели! Даже два!

Два вертолета, оба небольшие, без пассажирских отсеков и чем-то похожие на летающие расчески – столько у них под короткими крыльями было навешано всяких пушек-ракет, – порвали в клочья, а кое-где закрутили, словно на бигуди, дымовую завесу, низко прошли над позициями «старичков» и направились туда, где горели заправка и военная колонна противника.

Минутой позже вдалеке вновь «серийно» загрохотало, но теперь взрывы были более басовитыми. А еще через минуту вертушки ушли на вираж и начали возвращаться. Летели они над Строгинским затоном, красиво отстреливая искорки тепловых ловушек, словно одиночные фейерверки, и Юле показалось, что в этой картине есть нечто достойное кисти художника. Красно-синее закатное небо, два вертолета, перепаханный взрывами западный берег, темная вода и заснеженный мирный город на восточном берегу, тоже подкрашенный закатными лучами в красноватые тона. Название картины могло звучать как «Война и мир, последние секунды до встречи». Ну, или как-то так. В общем, мрачно и одновременно торжественно.

Вертолеты исчезли в дыму, их стрекотание отдалилось, а затем снова стало громче. Боевые летающие машины завершили полукруг и снова понеслись в сторону Строгинского шоссе. Теперь к гулу моторов и хлопанью лопастей добавились звуки выстрелов. Было даже видно, как работают автоматические пушки вертолетов. Юлю это зрелище заставило прямо-таки «зависнуть». Она впервые видела такую жуткую, но в то же время завораживающую красоту. Да, именно красоту. Внятно объяснить, в чем тут красота, Юля не могла, но другого слова ей в голову не приходило.

Жаль, что долго любоваться зрелищем ей не пришлось. Сначала ветер принес клубы дыма, которые перекрыли всю видимость, а затем… дым вроде бы развеялся, но откуда-то снизу, из-за реки вдруг взмыли сразу несколько тонких и острых, словно иголки, ракет, и первая вертушка взорвалась прямо в воздухе. В одно мгновение превратилась в облако огня, дыма и обломков. Вторая тут же ушла влево, сделала небольшой круг, одновременно набирая высоту, снова развернулась носом на северо-восток и опять открыла огонь. Попала в кого-то или нет, непонятно. Больше ракеты-иглы с земли не взлетали, зато откуда-то со стороны шоссе потянулись трассы снарядов. Даже издалека было видно, что несколько трасс сошлись точно на вертушке. Машина задымила, и Юля замерла в ожидании печального финала. Но вертолет не взорвался, не начал падать, а лишь снова заложил разворот и полетел в сторону стройки.

– Дотянет! – то ли с надеждой, то ли с досадой выкрикнул Карпов.

– Прыгайте, пацаны! – пробормотал Егорыч. – Прыгайте!

Вертолет вдруг заметно затрясся, а потом… у него что-то взорвалось в районе оси несущего винта, и все лопасти отлетели в разные стороны. Да так далеко, что Юля невольно пригнулась, опасаясь, что одна из лопастей может долететь даже до ее позиции. Но все обошлось, детали вертушки упали, не долетев до стройки. А уже в следующий миг после их «отстрела» над падающей вертушкой взмыли две точки. Не очень высоко, но достаточно, чтобы разглядеть их поверх дымовой завесы.

– Ай, молодца! – вырвалось у Егорыча.

Кто и почему «молодца», Юля поняла еще через секунду. Над точками раскрылись белые купола парашютов. «Пацаны» все-таки прыгнули, как молился чуть раньше Егорыч. Правда, приземлиться им светило на территорию противника. Но хотя бы выжили, и то радует.

– Дальше всех прорвались, – негромко сказал третий боец.

– Что, Гоша, завидуешь? – командир усмехнулся. – Не завидуй, мы тоже прорвемся. Ты где живешь?

– Я не местный, – Гоша покачал головой.

– А я тут рядом живу, прикинь! – Егорыч кивком указал в северном направлении. – Тушино. Улица Свободы. Пять минут до метро.

– Нехило устроился, – заметил Карпов. – Сколько тут, километра три по прямой?

– Три, пять, не важно, – командир махнул рукой. – Хрен ли толку пока? А вот когда выйдем на оперативный простор, обязательно домой загляну. Дам в репу тому уроду, который вместо меня тут женины щи хлебает.

– Необязательно так долго ждать и далеко идти, – пробасил Гоша. – Вон, у девушки зеркальце возьми и врежь по нему от души. Тот «урод» – это ведь ты.

– Базар фильтруй, пехота!

– Скажи ему, – Гоша обернулся к Юле.

– Я… не знаю, что сказать, – Юля стушевалась (но не оттого, что ей дали слово, просто от бархатной тональности баса этого бойца аж сердце замирало). – Все верно. У всех здесь есть двойники. И ударить в репу… будет непросто.

– Он ведь тоже десантура, – заметил Карпов.

– Не в этом дело, – Юля качнула головой. – Ну… это как инстинкт… самосохранения… никто ведь в здравом уме не накладывает на себя руки. Только если с головой не дружит или отчаялся. Ну, и тут… что-то в этом роде.

– Я один раз иду по Аничкову, а навстречу… я! – поддержал Юлю басовитый Гоша. – Издалека вообще один в один. У меня все оборвалось внутри. Как так, думаю, из какого параллельного мира?!

– Питер вообще странный город, – с ухмылкой заметил Карпов. – Много чего странного оттуда в наш мир пробралось. И на какие должности!

– Отставить политику, – с неизменной усмешкой приказал Егорыч, одновременно обводя взглядом пространство перед позициями. – Что-то притихли, суки. Карп, что там в эфире?

– Да тихо все, – Карпов пожал плечами.

– Слышите? – вдруг спросил Гоша.

– Чего? – Егорыч насторожился. – Ни хрена не слышу. А ты что уловил?

– О том и речь – тишина! – Боец вдруг поднялся в полный рост.

– Гоша, ты охренел?! – Карпов попытался вцепиться бойцу в разгрузку и усадить его обратно, но тот отмахнулся и забрался на бетонный блок.

– Рядовой Воловичев, спуститься вниз! – рявкнул Егорыч.

– Погодите! – Гоша вдруг поднял кверху указательный палец. – Слышите? Карп, не сопи! Слышите?!

– Как тараканы за печкой… – вдруг проронил Карпов. – Шуршит что-то. Только хер поймешь, где…

Юля тоже услышала шуршание, правда, она никогда не слышала, как шуршат тараканы, даже видела-то их только на картинке, зато ей не раз приходилось слышать мышей. Так вот, сейчас ей показалось, что где-то поблизости резвятся все мыши мира. Даже обоих миров. Где конкретно? Вот этого Юля не понимала так же, как все остальные.

Постепенно шуршание становилось все громче, и минуты через три оно уже не напоминало звуки мышиной возни. Теперь это было что-то вроде шума потревоженной сильным ветром листвы или мощного ливня. А еще минутой позже шум рассыпался на отдельные звуки, и всем стало ясно, что это не шуршание и не отголоски сильного дождя. Это были многочисленные шаги, очень быстрые, отчетливые и цокающие, словно приближалась целая толпа модников в обуви с металлическими подковками. Только непонятно, откуда приближалась. Не из переходной же зоны!

Юле от такого предположения стало не по себе. С одной стороны, она понимала, что предположение логичное. Особенно если учесть, что Сергей и Рита перед началом обстрела исчезли, скорее всего, именно в переходной зоне. Если шуршало именно там, звуки эти издавали ведомые навигаторами беженцы, вернее, машины, на которых они передвигались. Но, с другой стороны, почему Юля и бойцы слышали именно шуршание-цоканье, и только его? Шелест шипованных шин по снежной каше? Почему же не слышен гул моторов? И вообще, почему вдруг стало возможно это услышать? Что изменилось?

– Бросить оружие, вы окружены, – вдруг разнеслось над всей стройплощадкой.

Юля резко обернулась, но за дымом ничего не увидела. Да и что ей было видеть? Усиленный мощными динамиками голос звучал откуда-то со стороны заречья, с Тушинского поля. Даже не будь дыма, Юля увидела бы только машины, на которых стояли эти динамики. И какой от этого прок?

Бойцы тоже рефлекторно обернулись, а Гоша спрыгнул все-таки с бетонного блока. Лица у всех троих были озадаченные. Наверное, их терзали сомнения, а не подкрадывающийся ли со всех сторон противник издавал странные звуки? В дымовой завесе появились разрывы, и теперь Юля отлично видела, как множество бойцов в серо-буром камуфляже занимают позиции, перемещаются короткими перебежками или крадутся, прячась за медленно приближающимися бронетранспортерами, уже по территории стройки. То, что это были солдаты противника, понимала даже Юля. Во-первых, камуфляж другой, во-вторых, шли они навстречу и целились, казалось, прямо в лоб.

Юля сглотнула вязкую слюну и невольно присела, прячась за бетонным блоком с головой. Оружие осталось лежать на позиции. Взять его было бы надо, кто спорит, но страх сковал все тело. Оказалось, что выживать под минометным обстрелом и палить наугад в дымовую завесу – это не самое трудное на войне. В сравнении с открытым противостоянием, когда ты видишь наступающего противника, а главное, видишь, как он в тебя целится, это все оказалось опасными играми, не более того.

– К бою, – негромко приказал Егорыч.

Бойцы заняли позиции и прицелились, а в тылу громко клацнул затвор крупнокалиберного пулемета на «арабской тачанке».

– Фланги готовы, – доложил Карпов.

– Огонь!

И снова уши заложило от трещотки автоматов, громкого стука большого пулемета, взрывов гранат и… все усиливающегося странного шуршания-цоканья. В заметавшемся над полем дыму появилось гораздо больше оттенков, а запах стал преобладать пороховой, затем стрельба немного стихла, но через несколько секунд возобновилась с новой силой, а еще зазвучали страшные крики, многоэтажный мат и стали слышны новые звуки – отголоски рукопашной схватки.

Егорыч вдруг встал в полный рост, заорал: «ВДВ, вперед!» – и перемахнул через бетонный блок. Карпов тоже бросился куда-то в сторону противника, правда, заорал он что-то нечленораздельное. Гоша немного отстал, поскольку перезаряжал автомат. Сменив магазин, парень двумя быстрыми и ловкими движениями выдернул из ножен штык-нож, зафиксировал на стволе и уже после этой процедуры запрыгнул на бетонный блок, практически так же лихо, как в первый раз, когда услышал шуршание.

Юля проводила взглядом бойца. Ей вдруг стало особенно страшно и тоскливо. Страшно оттого, что она оставалась совсем одна, а тоскливо потому, что она отлично понимала – Гоша не вернется. Возможно, в Новом мире этот Гоша с таким замечательно сексуальным басом останется жить, и даже когда-нибудь случайно они столкнутся где-нибудь в Питере на Аничковом мосту. Но конкретно этот Гоша уходил на верную смерть. Без вариантов. И это было ужасно. Даже ужаснее, чем бомбежка или атака черных тварей.

Юля вдруг замерла, поскольку ее последняя мысль неожиданно материализовалась. Да еще как! Рядовой Гоша Воловичев, такой мужественный и прекрасный в своем последнем и решительном броске навстречу противнику, так и не успел спрыгнуть с бетонного блока и вступить в схватку с «серо-бурыми» врагами. В тот миг, когда Гоша взвился в воздух, из нереальности появился трехметровый четырехрукий черный монстр, который легко, как муху, поймал бойца сразу двумя левыми конечностями, а вернее – насадил его на длинные острые шипы, которыми были утыканы предплечья. А затем монстр развел руки в стороны и вверх-вниз, разорвав Гошу на две части. Как тряпичную куклу. Вот только крови на голову несчастной Юле выплеснулось вовсе не как из куклы. Как из ушата.

Юлю от ужаса будто бы прошило током. А затем она завопила с такой силой, что, казалось, сумела перекрыть грохот взрывов, стрельбу и крики дерущихся мужчин. И ее вопль услышали.

Бойцы из обеих реальностей, как по команде, обернулись и на миг замерли, не сразу поверив своим глазам. Но когда им стало ясно, что это не обман зрения и не галлюцинация, бойцы обеих армий, не задумываясь больше ни на секунду, вскинули оружие и бросились на черных тварей. Которых к тому моменту стало уже несколько десятков и которые продолжали выпрыгивать из нереальной зоны со скоростью сыплющегося из перевернутого ведра черного гороха…

…Тем временем на левом берегу Москвы-реки, а вернее – в трех без малого километрах от уреза воды продолжалась интенсивная работа по руководству операцией «Контрпрорыв-2». Несколько больших автобусов, множество машин, десятки единиц вспомогательной и боевой техники стояли, маневрировали, выдвигались на позиции трех линий обороны, создавая на Тушинском аэрополе вполне деловую по военным меркам обстановку, но никак не реагируя пока на изменения ситуации в пределах практически уничтоженного вражеского плацдарма на правом берегу. Там шла работа – это все, что пока знали бойцы и командиры развернутых на аэрополе подразделений.

В объединенном штабе знали чуть больше, но и там пока толком не поняли, что происходит. Единственным, кто мог это понять и оценить, был генерал Мазич, но в штабе он не появлялся. Он находился в своем фургончике и принимал доклад от навигаторов-шпионов, которые спровоцировали противника перейти именно тогда и там, где это требовалось Мазаю и компании.

Разведчики, поджидавшие навигаторов в условленном месте, успешно вытащили их из-под удара за минуту до начала минометного обстрела, переправили на катере на левый берег и под белы рученьки доставили к Мазаю. После чего генералу стало совершенно плевать на ход операции. Он углубился в беседу со своими агентами.

С другой стороны, а что ему было еще делать? Смотреть, как минометы долбят по стройплощадке, перепахивая несколько гектаров дорогостоящей московской земли будто бы под очень раннюю посадку картошки? У генерала имелся компьютер, на который передавались картинки с четырех камер, установленных на всех вероятных направлениях прорыва из западни. Так что в целом Мазай был в курсе общего хода операции. А для частностей у него имелся объединенный штаб…

Генерал слушал отчет Риты очень внимательно. Чересчур внимательно, как ей показалось. Он будто бы пытался услышать даже то, что Рита не говорила, словно хотел «прочитать» что-то «между строк». И вопросы он задавал странные, вроде бы по теме, но в то же время с каким-то непонятным подтекстом. Хотел поймать на несоответствиях, что ли? Не доверял? В общем-то, Рита давно привыкла к манере Мазая превращать любую беседу в допрос, но в этот раз генерал явно перегибал палку. Отважной разведчице и без того досталось, такой объем нелегальной работы провернула, столько вытерпела! А теперь еще и свой же начальник «нагибал» по полной программе. Куда годится? Хорошо хоть, Мазай периодически отвлекался на Сергея, уточняя некоторые моменты да выслушивая сводки с «фронта». В штабной фургончик каждую минуту заглядывали то адъютант генерала, то начальник штаба, то представители «смежников» – офицеры из штабов военных и полицейских подразделений. Эти паузы позволяли Рите отдышаться и собраться с мыслями, но все равно с каждым вопросом, с каждой минутой, проведенной «на ковре» у Мазая, ей становилось все неуютнее и тревожнее.

Неуютно ей становилось от ощущения, что Мазич с каждой минутой все больше подозревает Риту в каких-то неизвестных ей самой прегрешениях, а тревожно, потому что генерал после каждого доклада с «фронта» становился все мрачнее. Второй момент не имел прямого отношения к Рите, но настроение у генерала портилось, а это уже отражалось и на каверзности его вопросов. Слава богу, в конце концов Мазаю надоело совмещать «приятное с полезным» и он прекратил терроризировать свою помощницу. Всецело сосредоточился на командовании боевыми действиями. Но навигаторов не отпустил. Указал им на кушетку у дальней стенки вагончика и буркнул «сидеть». Как двум пуделям. Отношение называется!

«То ли дело Володя, – Маргарита незаметно вздохнула. – Настоящий начальник. Вежливый, тактичный, добрый. Жаль, что так все вышло. Но если бы я не согласилась работать на Мазая, за Водолеем следил бы кто-нибудь другой. Тот же Ковалевский. Он ведь тоже на жалованье у Конторы. Да и как я могла отказаться, если тоже навигатор. Выбор был прост: или с Мазаем, или против него. А что случается с теми, кто против генерала, – известно. Пуля в затылок и «досвидос». Нет, правильно поступила. А допросы эти и тяжелый характер Мазая… потерплю, еще не то терпела».

Потерпеть стоило, хотя бы из интереса. В этом Рита убедилась, когда дверца вагончика в сотый раз за последние сорок минут распахнулась, и в штаб на колесах легко, по-спортивному, как на пружинах, вошел… Маргарита даже не сразу поверила, что видит именно этого человека. Вошел господин Шуйский собственной персоной. Только не тот, который сейчас где-то там пытался прорваться из Старого мира в Новый, а «местный», дубль.

– Генерал! – Шуйский уставился на Мазая строго и вопросительно, словно ожидая отчета.

– Да, Олег Викторович, – Мазич смерил главу президентской администрации снисходительным взглядом. – Вы что-то хотели узнать?

Шуйского едва не перекосило от такого тона и вообще от поведения Мазая. Он на миг потерял дар речи, но затем взял себя в руки и криво, левая сторона рта выше, правая ниже, ровнее не получалось, улыбнулся.

– Президент ждет объяснений! Что у вас тут происходит? Что вы устроили?! Что за война в пределах МКАД?! Вы с ума сошли?!

– Это вы с ума сошли, – нагло заявил Мазай и вдруг развернул стоящий на столике ноутбук так, чтобы изображение на его экране мог видеть высокий гость. – Вот, взгляните. Узнаете?

– На что я должен смотреть?!

– Вы взгляните, – Мазай даже бровью не повел. – Это снимок с поля боя. Мои разведчики сделали его полчаса назад. Когда армия вторжения из Старого мира только вошла в нашу реальность. Узнаете, кто подбадривает бойцов, толкая пламенную речь? Второй план, на броневичке… почти как Ленин.

– Какой еще «Ленин»?! – нервно спросил Шуйский, даже не пытаясь заглянуть в компьютер. Не до того ему было. Он сверлил гневным взглядом Мазая. – Что вы вообще себе позволяете, генерал?!

Все эти полыхающие праведным гневом взгляды Мазаю были как далекие летние зарницы. Есть и есть, не мешают абсолютно. Это настолько хорошо читалось в поведении Мазича и в его ответном твердом взгляде, что «местный» Шуйский все-таки был вынужден смириться и даже поступить так, как предлагал Мазай. Минуту он смотрел на экран, явно не понимая, зачем Мазич предложил ему посмотреть снимки с места боевых действий. А вот на второй минуте лицо Шуйского вытянулось, а глаза округлились. Все, как и положено. Стандартная реакция. И то, что Шуйского явно предупредили о сути происходящего, эту реакцию ничуть не ослабило. Администратор, похоже, до последнего момента не верил во всю эту ахинею с раздвоением пространств и личностей.

– Это… не я… – прохрипел Шуйский. – Не я? Ведь так?

– Вы, – спокойно ответил Мазай. – Но другой. Не близнец, не клон, а именно вы, Олег Викторович. Со всем вашим опытом, связями и образом мышления. В Старом мире вам пришлось туго, но, как видите, вы нашли в себе мужество возглавить ополчение, которое пытается устроить в Новом мире что-то вроде лагеря беженцев.

– Это… – Шуйский ненадолго замер, собираясь с мыслями. – Это… между прочим, благородно.

– Согласен, – Мазай кивнул. – Благородно. Но нам это невыгодно. Любой лишний человек в этом мире нарушает равновесие. Ваш прототип из гибнущего Старого мира создает потенциальную угрозу для мира Нового, благополучного. Моя задача этого не допустить. Я вышвыривал, вышвыриваю и буду вышвыривать всех, кто попытается пролезть сюда из Старой реальности! Невзирая на заслуги и должности. Да, для этого мне приходится применять силу, но чья в этом вина, моя? Или ваша?

– Не моя, моего… двойника! – Шуйский резко сломался и задребезжал. – Я не могу отвечать за его действия! Мы похожи, не спорю, но это все равно другой человек!

– Расслабьтесь, господин Шуйский, – Мазай повелительно указал на стул. – Сядьте. Никто не возлагает на вас вину за действия вашего прототипа… ведь двойник, строго говоря, это вы. В связи с чем у меня есть одна весьма убедительная просьба, Олег Викторович. Не мешайте работать!

Последнюю фразу Мазай произнес с такими интонациями, что у Риты, например, зашевелились волоски на руках и затылке. Поежился и Сергей. А Шуйский так вообще оплыл, как свечка.

– Да, да, конечно, – Шуйский кивнул три раза подряд. – Я понимаю. Я доложу президенту… что все под контролем.

– Я сам ему доложу, мы на постоянной связи, – сказал Мазай и взглядом указал на дверь. – Не смею вас больше задерживать, Олег Викторович.

Шуйский встал и покорно двинулся к выходу, но у двери вдруг притормозил и обернулся.

– Господин генерал, а что будет с этим… прототипом?

– Не уйдет обратно, будет уничтожен, – уже не глядя на Шуйского, проронил Мазай. – А вы что предлагаете?

– Я… нет, ничего… вы правы, равновесие превыше всего, – Шуйский поднял воротник и вышел из вагончика.

– Дармоеды, – проронил Мазай, усаживаясь за компьютер. – Лишь бы пиариться и от дел отвлекать. Ну, а тут что нового? Надо же, вертушки у них! Ага, сбили!

– Господин генерал! – В вагончик заглянул запыхавшийся лейтенантик в армейской «цифре». – Разрешите обратиться!

– Короче! – потребовал Мазай.

– Группы зачистки наткнулись на организованное сопротивление противника! – Лейтенант запнулся. – Врукопашную пошли!

– Ох-хренеть, – Мазич протяжно выдохнул. – Зачем ввязались? Отойти не могли и еще раз минометами врезать? Вояки! Передай начальнику объединенного штаба, сейчас приду.

– Есть!

Лейтенант исчез, но вместо него в проеме тут же возник адъютант генерала, он же личный телохранитель и контрнавигатор по фамилии Мищенко. Офицер покосился на Риту и Сергея, а затем подошел к Мазаю, склонился и что-то пробормотал ему на ухо. Мазай едва не подпрыгнул, услышав, видимо, что-то особо важное. Он недоверчиво взглянул на адъютанта, а затем снова уставился в компьютер.

Изображения Рита не видела, зато она отлично видела лицо шефа. С каждой секундой оно становилось все более суровым и даже отчасти «зверским». То есть не злым, а очень злым, перекошенным и багровым. Мазай, казалось, наливался кровью, как присосавшийся комар. Не лопнул бы.

– За мной! – Мазай вдруг подскочил, опрокидывая столик с компьютером, и ринулся к выходу. – Все за мной! Мищенко! Прикажи перебросить сюда оружие и боеприпасы «особой серии»!

– Те самые? – деловито уточнил офицер.

– Те самые! Чтоб через пять минут здесь были! – Генерал зарычал и походя врезал кулаком по дверному косяку. – Все-таки он сделал это! Все, как я и предположил! Ладно, война, значит, война!

Навигаторы поднялись с кушетки, только когда Мазай вышел за дверь. Не то чтобы они выпендривались или по какой-то причине вдруг стали тупить. Нет. Просто у них сработало нечто вроде инстинкта самосохранения. Пока в помещении находился разъяренный Мазай, любое резкое телодвижение казалось навигаторам первым шагом к гибели. Им даже не потребовалось договариваться, оба выбрали вариант поведения «тише воды, ниже травы» рефлекторно. А вот когда Мазай «покинул здание», навигаторы встрепенулись, вскочили с кушетки и засеменили следом за генералом. При этом, правда, оба не преминули заглянуть в компьютер, на экране которого…

– Е-е-мое, – протянул Сергей, глядя на картинку в компе. – Это ж… полный… пипец!

– Черные твари здесь?! – Рита похлопала глазами. – Зачем?! В смысле, кто их привел? И как?

– Вот как-то так, – Сергей невесело усмехнулся. – А привел известно кто. Вон там мелькает, видишь, на черта похож? Хозяин нереальной зоны.

– Академик, – Рита кивнула. – Вот сволочь! Он же вроде как только переходную зону собирался контролировать, сама слышала.

– Слишком велик оказался соблазн, наверное, – Сергей дернул Риту за рукав. – Идем, пока Мазай нас не сожрал.

– Да ладно, куда ему, – ответила Рита, но пошла.

– Куда? – Сергей вдруг остановился на пороге и кивком указал на косяк. – А на это что скажешь?

В металлическом косяке была видна отчетливая вмятина глубиной в сантиметр и размером как раз с кулак. Да и по форме вполне соответствовала, и вообще было видно, что появилась она вот только что. По идее, такую вмятину мог оставить, например, бампер военного грузовика, если бы машина врезалась в косяк на приличной скорости. Но никак не кулак рассерженного человека.

– Да, может и сожрать, – Рита обхватила себя руками и зябко поежилась. – Идем догонять. От греха подальше.

Когда навигаторы покинули штабной вагончик, их подтолкнул непонятно откуда взявшийся капитан Петровский, еще один из ближайших помощников Мазая.

– Ходу, ходу! Слышали уже?

– Слышали и видели, – ответил Сергей. – Черные гады прорвались. Я думал, они в маскировке будут.

– Не о том думаешь, юноша, – строго сказал Петровский, направляя спутников к большому автобусу с затемненными стеклами. – Лучше подумай, как их остановить. От нас зависит.

Рита оглянулась по сторонам и пришла к выводу, что капитан Петровский прав. На контрнавигаторов были устремлены взгляды практически всех, кто попадался на пути. А встретилось им на пути от мазаевского вагончика до штабного автобуса человек сто. Все заметно нервничали, но при этом не разбегались и даже делали вид, что готовы занять позиции на переднем крае, правда, никто в направлении переднего края не бежал. Топтались вокруг машин и автобусов, держали на виду оружие, но не более того. Уже поднимаясь в автобус, Рита успела еще раз оглянуться и с высоты подножки рассмотрела пресловутый «передний край».

Штаб объединенного командования операцией расположился на западном краю Тушинского аэрополя, неподалеку от гребной базы «Буревестник». До Москвы-реки от него было метров пятьсот по прямой, но место прорыва черных тварей находилось восточнее и на правом берегу. Это еще около двух километров, поэтому прорвавшаяся в Новый мир черная армия выглядела сплошным мазутным потоком, который растекается во все стороны, в том числе и к реке. На левом берегу Рита разглядела множество бронемашин и многочисленные точки человеческих фигур. Люди стреляли, бронетранспортеры тоже, но черную массу встречный огонь не сильно притормаживал. Скорее, ее притормаживала водная преграда. Твари не переплывали ее, а переходили по дну, это было понятно по черной ряби, которая сходила на нет в воде у правого берега и снова появлялась у левого. На середине же реки рябь была белой от многочисленных взрывов. Минометы, которые чуть раньше разносили в пух и прах стройплощадку на другом берегу, теперь били наугад по темному зеркалу холодной воды. И надо сказать, какой-никакой эффект от этого имелся. Около половины выбравшихся на левый берег черных бойцов заметно притормаживали и даже останавливались, превращаясь в удобные мишени. Разнести в куски удавалось только некоторых из них, да и то огнем из пушек, противотанковых гранатометов и, при очень большом желании, из крупнокалиберных пулеметов, но ведь удавалось! Жаль только – некоторых, если получалось точно попасть. Остальные постепенно приходили в себя и шли дальше, с каждой минутой оказываясь все ближе к линии бронемашин и позициям гранатометчиков, которые перечеркнули Тушинское аэрополе с запада на восток примерно на его середине. До новой рукопашной схватки людей и тварей, теперь на этом берегу, оставались считаные минуты. Других направлений Рита не видела, но не сомневалась, что там происходит нечто похожее. Разве что на востоке встреча людей и черных тварей несколько откладывалась, ведь врагам требовалось форсировать Строгинский затон, и это была серьезная задача. Зато на юге, в районе Новорижского шоссе, и на западе, ближе к МКАД, схватка наверняка уже началась.

Сделав такой неутешительный вывод, Рита невольно поежилась и заскочила в автобус, будто бы в нем она могла найти убежище от тварей.

– Надо отводить людей в укрытия! – это было первое, что услышала Рита внутри автобуса. – Твари не входят в дома!

– Они разбредутся по городу! Они уже расползаются во все стороны! Нет! Нужно уничтожить их здесь и сейчас! Дайте координаты «Градам» и «Ураганам»!

– Вы соображаете, что говорите?!

– Вертушки на подлете! На крыле весь полк! Они берут на себя южное направление. Пятиминутная готовность!

– Да поймите вы, мы сумеем лишь рассеять противника!

– Прекратите панику, полковник!

– Танковой бригаде до часа марша… не успеют.

– Все равно пусть идут. Нужна еще коробка. Сколько может подойти по кольцевой с восточного направления?

– Еще бригада, они уже на марше, но от Шатуры по МКАД слишком большой круг, а напрямую – нереально.

– Будем держаться!

– «Корнеты» прибыли! Их разместили на западе! На Строгинском бульваре!

– Сразу в бой!

– Подразделения вдоль Новорижского пока сдерживают натиск своими силами! Там много зданий, противник вынужден искать лазейки!

Рита не успевала определить, кто что говорит, офицеров набилось в автобус много, и говорили, спорили и докладывали они наперебой. Да еще аппаратура связи постоянно разражалась какими-то репликами и воплями. Плюс грохотало и трещало за окном. Просто хаос какой-то. Как в этой обстановке можно было принимать какие-то решения, Рита просто не понимала.

– Всем снайперам искать Академика! – этот голос был узнаваем, приказывал Мазай. Но приказывал он не кому-то из присутствующих, а по телефону. – Длинный такой, с козлиной бородкой! Не знаю, в чем одет! Был в дубленке, без головного убора! Ищите среди противника! На всех направлениях! Нет, не среди навигаторов! Среди тварей! Тва-рей! Докладывать напрямую, выполняйте!

– Группа людей, до сотни человек, на правом берегу прижата к реке!

– Кранты им!

– Господин генерал, среди тварей два человека! – заглядывая в автобус, крикнул какой-то боец со снайперской винтовкой в руках.

– Приметы совпадают?

– Никак нет! Академика среди них нет. Тут капитан… говорит, что узнал этих двоих.

– Кто узнал? – Мазай пробился к выходу, небрежно отстранил в сторонку Риту и выглянул из автобуса.

– Господин генерал, капитан Стрельцов!

Рита тоже выглянула из-за плеча Мазая и с любопытством уставилась на Стрельцова. Нет, это явно был не тот капитан, с которым Рита тусовалась в штабе у «старого» Шуйского и которого видела чуть позже на секретной даче. Тот был усталым, заросшим, грязным и оборванным, а этот был свежим, гладко выбритым и даже благоухал простеньким, но приятным «Кензо» – хоть какой-то приличный запах среди потно-дымно-пороховой вони. Так что это был явно дубль капитана, а не прототип.

– Вижу, что ты Стрельцов, – Мазай поморщился и вопросительно качнул головой. – Кого признал?

– Это Гуськов и Локтев.

– На том берегу?

– Так точно! Среди тварей. Их не трогают!

– Ну, что не трогают – это понятно, – проронил Мазай. – Навигаторов они могут и не тронуть.

– Да? – невольно встрепенулась Рита. – Правда?! А почему?

– По кочану, – Мазай недовольно покосился на Риту. – Не знаю, почему. Просто вывод из жизненных наблюдений. Ты поняла, что это значит?

– Значит, нас не тронут! – Рита заметно повеселела, но, встретившись взглядом с Мазаем, опять поникла – поняла, что ответила невпопад.

– Это значит, что ты была права! – прорычал Мазай. – Гуськов спелся с Академиком, вот что это значит! Переметнулся, сукин сын!

– Может, он специально… – попытался вступиться за командира Стрельцов-дубль, – в доверие втерся? Или заставил его Академик.

– Не заставлял, я видела, – сказала Рита.

– Командир! – Из-за автобуса, прихрамывая, вырулил лейтенант Трощинский. Тоже явно дубль. Такой же бритый и чистый, как Стрельцов номер два, правда, не настолько бодрый. – Виноват, господин генерал! Разрешите доложить?

– У тебя тоже новости с того берега? – Мазай обернулся к Трощинскому. – Докладывай!

– Наши с группой соединились… виноват… майор Гуськов и старший лейтенант Локтев прорвались к группе противника… то есть бывшего противника…

– К людям, короче! – оборвал Мазай его сумбурный доклад. – Надо же, одумались! Бросились пить боржоми, когда почки отвалились! Сколько там от этой группы осталось, хоть десяток наберется?

– Да сотня наберется, – Трощинский пожал плечами. – Как было, еще когда они со стройки ушли. Твари их огибают, вообще не трогают, как будто нет их.

– Интересно, – Мазай на миг замер. – Значит, среди них еще какой-то навигатор имеется, кроме Гуськова. Уцелел кто-то и связь уберег.

– Да, да, – негромко согласилась Рита. – Если навигатор с передатчиком, а остальные с приемниками… они как бы тоже часть навигатора. Наверное, потому и не кусают.

– А я о чем? – Мазай недовольно посмотрел на Риту.

В который раз, между прочим. Это Рите категорически не нравилось. Так ведь недалеко до полного разочарования и отстранения. Маргариту такой сценарий развития карьеры ну никак не устраивал. Наверное, лучше было бы замолчать и пересидеть в теньке, но генерал не отвел взгляд, словно дал Рите последний шанс. Скажешь глупость – уволит, попадешь в точку – оставит при себе. Рита собралась и… не придумала ничего лучше, как спросить:

– А если они все на связи с навигатором, почему не вернутся в свою реальность? Их что, кто-то здесь держит?

Мазай снисходительно хмыкнул и кивнул. Кажется, пронесло!

– Где снайперы?! – вдруг рявкнул Мазай поверх голов Стрельцова и Трощинского. – Командир группы, ко мне!

– Есть! – к генералу подлетел молодой офицер. – Майор Корнеев!

– Взять в прицел группу людей на том берегу! Главная цель может прятаться среди них! Разрешаю валить всех, кто хоть немного напоминает… да всех разрешаю завалить!

– Господин генерал, – встрепенулся Стрельцов, – может, Гуськов специально втерся…

– Слышал уже! – отмахнулся Мазай. – Корнеев, огонь на поражение! Выполняйте приказ!

– Разрешите уточнить! – Корнеев не двинулся с места.

– Что еще?! – Мазай нахмурился.

– Быстро не получится, – майор ответил чуть виновато. – Противник продавил первую линию. Мои бойцы отошли к штабным укреплениям. Отсюда даже из СВД не достанем. Надо из В-94 работать. А их у нас пять штук всего.

– Как получится, – Мазай махнул рукой. – Сначала всех худых и длинных кладите. Выполнять!

– Еще один человек! – крикнул наблюдатель с крыши автобуса. – На три часа! Мужчина, молодой, переправился на катере, противник не трогает!

– Куда переправился? – Мазай запрокинул голову. – К нам?

– Никак нет! На правый берег! Разведчики, когда вернулись, катер бросили, он и воспользовался!

– Если спокойно идет по вражеской территории, значит, навигатор, – негромко сказал Стрельцов-дубль.

– Очень ценный вывод, – буркнул Трощинский номер два.

– Та-ак, – Мазай резко обернулся, скользнул взглядом по Рите, затем по своему адъютанту, который прикрывал генерала с тыла от навязчивых штабистов, и остановил взгляд на Петровском. Согласно секретному приказу, этот контрнавигатор уселся за руль автобуса, чтобы в случае чего дать по газам и увезти начальство в нереальность, а то и прямиком в Старый мир. – Мои в комплекте. А где наш Сережа-Козережа? Что-то я его не наблюдаю!

– Он и не поднимался в автобус, – сказал Петровский. – На подножке стоял. А потом посыльный примчался, и Сергей в сторонку отошел.

– В сторонку?! – усмехнулся Трощинский-два. – Нехило отошел в сторонку! Метров на семьсот продвинулся за пять минут!

– И что он там забыл? – проронила Рита. – Юльку, что ли, решил выручить? Тоже мне, герой!

– Ревнуешь?! – Мазай вдруг непонятно отчего развеселился. – Ох, и чудные вы создания, женщины! Свой, не свой, нравится, не нравится, но если свободный, значит, надо ревновать!

– Ничего я не ревную! – Рита делано возмутилась. – Сдался мне этот оборванец!

– Правильно, что не ревнуешь, – Мазай резко прекратил веселиться. – Тебе сдался этот оборванец, а ему сдалась эта девчонка. Нет, Марго, не той закваски этот парень, чтобы подвиги совершать ради женщин. Он твоего поля ягодка. Коммерческого. Где выгодно, там и растет.

– Что вы прямо… какой-то проституткой меня выставляете! – теперь уже искренне возмутилась Рита.

– Ладно, не кипятись, никем я тебя не выставляю, – Мазай обернулся и поманил пальцем одного из офицеров своей многочисленной свиты, толпящейся справа от штабного автобуса. – Корнеева отвлекать не хочу. Ты у нас, насколько помню, отменный стрелок?

– Так точно, – и не думая скромничать, ответил снайпер.

– Сможешь снять вон того бродягу? – Мазай протянул офицеру бинокль. – Видишь, на том берегу мелькает? Вон там, прямо смотри. Видишь?

– Так точно!

– Возьмешь из СВД? До него ведь ближе, чем до группы «старичков».

– Далековато, – изучив «вооруженным взглядом» картину на другом берегу, сказал офицер. – И черные твари мешают. Попробовать можно, но…

– Ладно, отставить, – Мазай отнял у него бинокль и кивком приказал снайперу отойти. – Пусть живет пока. Все равно далеко не уйдет.

– Ничего он не такой же, как я, – с запозданием обиженно добавила Рита. – Он к Академику подался, кинул вас по глупости, а я не собираюсь.

– Не только меня, – Мазай задумчиво уставился вдаль. – Он всех нас кинул. И это была главная ошибка в его жизни, тут ты права. И в жизни Гуськова – тоже. И уж поверь, заплатят они за это по самому высокому тарифу. Если только не исправятся и голову Академика не принесут мне на блюдце с голубой каемкой.

Мазай произнес последние слова совершенно спокойно, и Рита сразу же поверила, что и майор Гуськов, и Сергей заплатят за свою ошибку очень дорого. Обычно, когда шеф вел себя настолько спокойно, у него получалось все задуманное. В том числе месть предателям. Выбивался из общего ряда пока лишь Академик, но это, похоже, был нестандартный предатель, не то что Сергей-Козерог. И даже майор с ним не сравнится. Ведь об Академике Мазай не мог говорить так же спокойно, как об этих двоих. Наверное, поэтому Академик и был пока еще жив. Ну, и еще, наверное, потому, что за Академиком стояла такая жуткая сила. Но все равно, Рита была уверена, что судьба Абрамова предрешена, так же, как судьба сплоховавшего Сергея или странноватого майора. Когда Мазай соберется с мыслями, он обязательно придумает, как победить Академика и его армию.

И, похоже, до этого момента оставалось совсем немного времени. Мазай уже не бесился, вновь выглядел сосредоточенным, спокойным и уверенным в себе. То есть выглядел человеком, который привык побеждать любой ценой и который не видит решительно никаких причин изменять своей привычке.

Москва, 21 декабря 2012 года

Майор Гуськов еще никогда в жизни не попадал так круто и безнадежно. Слабым утешением могло служить только одно: это решение, пусть и ошибочное, он принял сам. Да, поддался на уговоры коварного Академика, наивно поверил тому, кого толком не знал. Получается, поступил крайне непрофессионально. Но эта проблема имела сугубо внутреннее происхождение. Она возникла не потому, что так потребовали обстоятельства неодолимой силы, не потому, что какой-то бездарный генерал решил, будто потери будут «допустимыми», и приказал наступать. Гуськову представилась возможность сделать выбор, и он его сделал.

Да, он выбрал меньшее из двух зол, а не чистое добро или махровое зло, но кто, где и когда имел возможность выбирать черное или белое? Принцы в сказках? В жизни нет контрастов. В белом всегда есть оттенок синего или красного, да и черное, если присмотреться, – это скорее глубоко-серое. Так что проблема не в том, что майор выбрал сторону Академика, а не Мазая. Проблема в том, что он в принципе решился сделать какой-то выбор, когда следовало, наверное, просто уйти в сторону.

Но, черт возьми, как это было сделать?! Мир гибнет, друзья гибнут. Если не помочь, как жить после этого?

«Вот и получается, что никакого добровольного принятия решения на самом деле не было. Были как раз те самые «форс-мажорные обстоятельства неодолимой силы», а возможность выбора была иллюзией. Не более того. В результате имеем, что имеем. Полный провал всех оперативных разработок, карьеры и жизненных перспектив. Весело, в цирк не ходи».

Гуськов окинул взглядом заполненный черными воинами берег. С того момента, когда он впервые осознал, что наступил обеими ногами в жир, прошло полчаса, не больше, а ситуация за эти мимолетные тридцать минут изменилась раз десять, как в калейдоскопе с разными преимущественно черными стекляшками.

Сначала была ситуация с Локатором, который стал заложником коварных планов Академика. Потом, когда главные силы черных воинов вошли в нереальность, Гуськову пришлось тоже перейти и убедиться, что сбываются его худшие опасения. Академик упрямо тянул «сцепку» к границе Новой реальности, и возможность сделать новый выбор у Гуськова не возникла. Нет, теперь он как бы мог отпустить руку Локтева и зарядить Академику в ухо, но, во-первых, в нереальности Абрамов был особенно ловок и силен, схватка могла завершиться не в пользу майора. А во-вторых, Гуськова крепко зажали своими чугунными задницами окружающие твари. Арьергард черного войска шел на одном уровне с майором и держался настолько плотно, что Гуськов мог двигаться только вперед или назад, но никак не вправо-влево. То есть дотянуться до Академика ему не удалось бы при всем желании. Ну, а когда вся армия очутилась в Новой реальности и «сцепка», наконец, распалась, махать кулаками стало поздно.

Академик умчался куда-то вперед, а о Гуськове и Локтеве черная армия и ее главнокомандующий словно забыли. Офицеры кое-как сориентировались на местности, заметили человеческий островок в черном море тварей и побрели к нему в надежде… Да без всякой надежды. Просто побрели, поскольку тупо стоять и ждать, когда тебя случайно затопчут или накроет шальной миной, было глупо. Ведь и то, и другое представлялось вполне реальным делом. С левого берега Москвы-реки интенсивно долбили все виды тяжелого полевого оружия, и твари были вынуждены маневрировать. Броня броней, а крупный калибр им явно не нравился. Пока что ни один чужой воин, даже поврежденный, не приближался к навигатору и его спутнику даже на метр, то есть теоретически наступить на людей или запнуться о них не мог. Но ведь когда взрывалось что-нибудь тяжелое, некоторых бойцов отбрасывало взрывной волной, и этот полет они не могли контролировать…

Кстати, тот факт, что черные воины несли потери – минимальные, но все-таки, – вызывал у Гуськова ряд вопросов. Зачем Академик сунулся в самое пекло? Он что, не мог вывести свою армию где-нибудь в тылу мазаевских войск? Или вообще на другом краю города? В этом случае он без всякого шума захватил бы всю Москву, и в окружении тогда оказалась бы не его армия, а мазаевская! Что за прихоть и дешевый понт – выходить на пристрелянном месте и топать в полный рост на пулеметы и пушки? Демонстрация силы? А не дорого ли обойдется? Гуськов решительно не понимал логику Академика. Разве что на самом деле этот странный навигатор был в сговоре с Мазаем, и они просто разыграли спектакль. Но для чего? Чтобы попугать местные власти и выпросить для Мазая неограниченные полномочия?

Несколько мин жахнули настолько близко, что от зазвеневшего воздуха загудело и все внутри. Гуськов отбросил вполне разумные и похожие на правду, но лишние сейчас размышления и вернулся к более важной теме. К теме выживания под артобстрелом. Офицерам следовало убраться с главного направления как можно скорее. Так они и поступили. Ноги в руки и рванули к реке.

Добрались успешно, но тут же пришлось решать еще одну проблему – идентификации по принципу «свой-чужой». Среди выживших были преимущественно «старички», хотя нашлись и несколько «новых» бойцов в серо-буром камуфляже. Но проблема заключалась в том, что Гуськов и Локтев, по большому счету, были теперь врагами для обеих групп. Другой вопрос, знали ли об этом сами участники групп? Вряд ли кто-то из них видел, что офицеры вышли из нереальности вместе с черными тварями. Оставалось самим не проболтаться. Впрочем, опасения Гуськова оказались напрасными. Прижатых к реке людей больше заботили другие проблемы. «Кто за кого» для них не имело значения. Теперь их объединял факт того, что они все люди.

– Навигаторы, да?! – Навстречу офицерам вышла хрупкая девушка, которая судорожно сжимала в руке работающий передатчик. – Рация есть? У моей батарейка садится!

– И что? – удивился Локтев. – Ну, вызвали кого надо, и отбой.

– Вы что… – девушка захлопала глазами. – А-а… вы не наши, да? Вы от Мазая пришли? А как вы переправились? Вы за нами?

– Мы за вами, – Гуськов крепко сжал руку Локтева, призывая старлея больше не открывать рот без крайней необходимости. – Но переправить вас не сможем. Плавсредства затонули. Придется в обход.

– Я же говорю, батарейкам крышка! – Девушка чуть не расплакалась. – Не успеем в обход! Понимаете?!

– Не очень, – признался Гуськов.

– Это наша связь! – Девушка кивком указала на замерших бойцов, которые образовали три полукруга, открытых к реке. – Кто успел включить на мою эту… частоту… тот и выжил!

Гуськов перевел взгляд на бойцов. Люди в разном камуфляже, а некоторые и вовсе в штатском, действительно поголовно имели гарнитуру связи. Все они напряженно наблюдали за идущим мимо войском, целились в тварей, но никто не стрелял. Внутри полукруга нервно топтались и о чем-то вполголоса совещались люди в штатском. Одного Гуськов без труда узнал. Это был господин Шуйский, глава президентской администрации. Майор поискал взглядом кого-нибудь из «своих», но никого знакомого не обнаружил. Зато это удалось Локтеву. Он поздоровался с одним из серо-бурых.

– Ваша связь? – Гуськова вдруг осенило. – Вместо тесного контакта? Вы радиосвязь приспособили? И что, финт сработал?

– Вы же видите! Пока все со мной на связи, мы как единое целое! И перейти можем, и твари нас не трогают…

– Так нырните, в чем проблема? – Гуськов покосился на Шуйского.

Тот явно заинтересовался вновь прибывшими, но подходить не спешил. Ну, понятно, не по рангу! Это к нему полагается подходить, кланяться и с заискивающими нотками в голосе просить разрешения «слово молвить».

«Обломитесь, господин хороший», – Гуськов усмехнулся и снова взглянул на девушку.

– Вас как зовут?

– Юля, Михайлова.

– Дева, – невольно продолжил Гуськов.

– А вы откуда… а-а, ну да, вы же этот, антинавигатор, искали нас до катастрофы, да?

– В основном – Водолея, – Гуськов кивнул. – Он не с вами?

– Он сам по себе, к сожалению, – Юля вздохнула. – Я бы нырнула, как вы говорите, но тут не я командую.

Она взглядом указала на Шуйского.

– Это вам господин Шуйский так сказал? – Гуськов усмехнулся. – Плюньте на него, Юля. Поверьте, именно он ничего здесь не решает, а не вы.

– Без тебя он никто и звать его никак, – все-таки не удержался от реплики Локатор.

– Ну, и что здесь у нас за новый тандем? – Шуйский все-таки соизволил подойти.

Может, услышал, что офицеры затеяли какую-то революционную пропаганду в окопах, а может, просто почуял неладное, когда понял, что на аудиенцию к нему новички не стремятся. В общем, подошел сам. Хоть и вразвалочку, явно подражая своему работодателю.

– Тандемы – это у вас там, – Гуськов усмехнулся. – А у нас оперативная двойка. Чего вы ждете, господин Шуйский?

– Как официально, – Шуйский поморщился. – Олег Викторович.

– Алексей Борисович, – ответно представился Гуськов. – Вольный навигатор.

– Вольный?

– Так точно. Так чего вы ждете, Олег Викторович? Когда вашу компанию накроет шальной ракетой? Или действительно сядут аккумуляторы в приемопередатчиках?

– Нам обещали помощь, – нехотя ответил Шуйский.

– Неужели? Кто? Если генерал Мазич или академик Абрамов – не верьте. Они не заинтересованы вам помогать. В этом мире у вас вообще вряд ли найдутся помощники. Для него вы не существуете.

– Ошибаетесь, Алексей Борисович, – неподалеку действительно разорвался снаряд, и Шуйский невольно пригнулся. – Не все в этом мире настолько бессердечны. Есть и приличные, добрые и предельно честные люди.

– Прошлый президент? – Гуськов усмехнулся. – Больше я не припомню случаев, чтобы кто-то поступал предельно честно. На кого вы рассчитываете?

– На… одного влиятельного человека, – Шуйский отвел взгляд.

– На самого себя? – догадался Гуськов. – Вы верите самому себе? Вы это серьезно? Вы верите, что ваш двойник рискнет карьерой, положением в обществе и материальным благополучием, чтобы спасти вас? Зачем? Вы сами стали бы это делать?

– Он пообещал! – голос Шуйского предательски дрогнул. – Он уже недалеко. Скоро будет здесь! Нам надо только дождаться. И пока все идет по плану. Скоро все твари уйдут за реку, и тогда к нам подойдут машины.

– А-а, – Гуськов махнул рукой. – Еще один кремлевский мечтатель. Даже если ваш дубль действительно попытается прийти к вам на выручку, Мазай этого не допустит. Поверьте, он пусть и простой генерал, но имеет гораздо больше возможностей, чем вы, Олег Викторович, в обеих реальностях, вместе взятых.

– Увидим! – с вызовом заявил Шуйский.

– Смотрите, – Гуськов кивнул. – Только людей отпустите. Я могу остаться с вами или, наоборот, увести всех в Старую реальность. Выбирайте.

– Вы не можете ставить мне условия! – Лицо Шуйского перекосилось от гнева. – Вы…

Фразу он не закончил. Новая серия взрывов, правда, в воде, заглушила его возмущенные вопли. А поднявшиеся фонтаны холодной воды серьезно остудили воинственный пыл Шуйского.

– О чем я и говорю! – крикнул Гуськов. – Дождаться не получится! Уходим!

– Никуда мы не пойдем! – упрямо заявил чиновник. – Никто никуда не пойдет! Скоро здесь будет мой двойник, и Мазич не станет стрелять по своим! А то, что взрывается поблизости, мы переживем, не оглохнем!

– Нет, ну не идиот? – вздохнув, проронил Локтев и легонько толкнул Гуськова в бок. – Может, в охапку его и ходу? Чего базарить?

– Охрана не позволит, – Гуськов взглядом указал на нескольких бойцов из ФСО. – Придется уговаривать.

К сожалению (как ни парадоксально это звучит), уговаривать Шуйского не пришлось. Один из бойцов рядом с Олегом Викторовичем вдруг неестественно дернулся, выгнулся вперед и рухнул на землю. В спине у него зияла приличная дыра. Локтев сделал шаг вперед, склонился над телом, выпрямился и покачал головой.

– Крупный калибр, издалека бьют.

– Это, наверное, осколок, – Шуйский испуганно обернулся и повертел головой.

В ту же секунду упал еще один боец из его охраны, а затем и третий. И у обоих были точно такие же крупные дыры, как в спине у первого.

– Из «васяток» девяносто четвертых лупят! – крикнул Локтев. – Полундра, братва! Снайперы!

– Да какие… снайперы?! – Шуйский, видимо, наконец, осознал, что происходит, и сошел с лица. – Снайперы?! Но они должны стрелять… по тварям… мы больше не враги!

– Об этом вы у себя в штабе поразмыслите, – сказал Гуськов и кивнул Локтеву.

Офицеры подхватили Шуйского под белы рученьки и поволокли в сторону разгромленной стройки. Юля тут же дала отмашку остальным, и все бойцы (включая «новых») бросились следом за навигаторами. Хорошо, что на этом направлении уже почти не осталось черных воинов и проталкиваться сквозь их строй беглецам не пришлось.

Проклятые снайперы успели достать еще двоих или троих, но затем бегущую группу прикрыли собой твари, столпившиеся на освободившемся участке берега, а еще чуть позже вся группа успешно перешла в нереальность…

…Дальнейший план действий сформировался у Гуськова мгновенно, поскольку ничего сложного майор не планировал. Задача перед группой стояла элементарная – добежать до стройки, у которой в этой реальности сохранился сплошной бетонный забор, а значит, она защищена от тварей. Что проще? К тому же никаких тварей на пути, то есть в самой нереальности, не наблюдалось, никакие хитромудрые навигаторы тоже не мешали продвижению, и пули в нереальность не проникали. Казалось бы, беги себе, как на «Кроссе наций», чисто для здоровья, «не побеждай, но участвуй», и ни о чем не беспокойся. Но не тут-то было. Чем ближе подбегала группа к точке выхода, тем тревожнее становилось на душе у Гуськова. Он видел, что в Старом мире что-то изменилось, и хотя не понимал пока, что именно, майор вполне резонно предполагал, что изменения не сулят ничего хорошего. Такая уж сложилась «традиция» в гибнущей реальности: что ни делалось, все к худшему. Вопреки всем поговоркам и народным мудростям. Может, конечно, Гуськов себя накручивал…

…А может, и нет. Старый мир действительно встретил вернувшихся блудных сыновей и гостей «старой» столицы серьезными изменениями. Во-первых, в строительном заборе зияла огромная брешь, то есть периметр был нарушен и укрытием от тварей стройплощадка больше не служила. А во-вторых, едва Гуськов выскочил из нереальности, он тут же увидел маячащих вдалеке офицеров своей «старой» опергруппы. Стрельцов, Парус и Тролль будто бы ждали появления бывшего командира. Завидев Гуськова и компанию, они отчаянно замахали руками и принялись что-то кричать. Всех слов майор не разобрал, но главное уловил. Офицеры кричали: «Назад!» И секундой позже Гуськов понял, в чем проблема.

Нет, черных тварей поблизости не было. Просто в Старой реальности разразился новый катаклизм, и теперь ровно на середине пути от точки выхода из нереальности до позиций офицеров ширилась пышущая жаром трещина. Перепрыгнуть этот овраг представлялось нереальным, обогнуть – тем более. Глубокие трещины ползли по земле слева и справа и тянулись к реке.

Гуськов, Локтев и Шуйский резко затормозили, почти синхронно развернулись кругом и вновь помчались, правда, не переходя в нереальность, в направлении реки. Другого варианта просто не оставалось.

Вынырнувший следом отряд ненадолго смешался, но тоже вскоре развернулся и дружно направился по следам навигаторов и незадачливого командира.

Воссоединилась группа только на берегу, когда всем пришлось притормозить, поскольку путь преградила обледеневшая засека из вывороченных стихией деревьев.

Гуськов вытянул шею и окинул взглядом поверхность реки. В этом мире, несмотря на резкие перепады температур (вблизи разломов воздух и земля прогревались, как на июльском солнцепеке, а здесь, на берегу, стоял настоящий мороз), река была покрыта достаточно толстым льдом. Этот факт и подсказал майору оптимальное решение проблемы. Тушинское поле на левом берегу по-прежнему оставалось «заповедной» территорией, которую не изуродовала ни единая трещина, поэтому представлялось логичным перебраться именно туда. До ближайших укрытий, правда, по этому полю было топать и топать, но батарейки пока не сели, да и тварей на том берегу не наблюдалось. Так что вариант выглядел действительно оптимальным.

«Надеюсь, на этот раз все получится, хотя, конечно, в последнее время с выбором верных решений у меня явно не складывается, – подумал Гуськов. – Но все ведь когда-то заканчивается, надеюсь, закончится и моя невезуха. И, надеюсь, прямо сейчас!»

Точку в раздумьях Гуськова поставил грохот за спиной. Майор обернулся, увидел, что трещины в земле по-прежнему ширятся и продолжают ползти в сторону реки, и принял, наконец, решение.

– На тот берег! – крикнул он во всю глотку, стараясь перекрыть грохот обваливающейся в трещины земли. – Там ровно! И сразу к домам! Никого не ждать!

Отряд признал нового командира мгновенно. Бойцы бросились вперед и начали карабкаться по ледяной засеке. Рядом с майором остались Локтев, Юля, Шуйский и два его телохранителя. Гуськов помог Юле перебраться через несколько деревьев, жестом приказал Локтеву сопровождать девушку дальше, а сам протянул руку Шуйскому. Чиновник больше не корчил из себя высокое начальство и помощь принял без колебаний. Майор подстраховал его охранников, и когда они тоже выбрались на лед, дал последнюю отмашку.

– Все! Теперь рысью! Если трещины доползут до воды, а мы будем еще на льду… кирдык! Даже в нереальности не спасемся!

Больше ничего объяснять не пришлось. Шуйский к моменту, когда группа подошла к берегу, почти выбился из сил, но теперь у него открылось второе дыхание, и он помчался, обгоняя и здоровенных охранников, и даже попутный горячий ветер, который нес с собой грохот и безумную вонь из пылающих расщелин.

Как выяснилось минутой позже, Гуськов правильно просчитал ситуацию. Не угадал он лишь в одном – невезуха упорно не желала заканчиваться. Когда большая часть отряда почти достигла противоположного берега, послышался оглушительный треск, похожий на частые и громкие выстрелы, а затем река начала вскрываться почти под ногами у отставших. Огромные льдины стали раскачиваться, наползать одна на другую и вставать дыбом, а затем из щелей между ними ударили высокие кипящие фонтаны. Лед начал стремительно таять, а кипяток обрушился почти на голову замыкающим строй людям. Некоторые запаниковали и начали орать, но, слава богу, никто не остановился. Да и орать быстро прекратили. Кипяток был не так опасен, как сперва показалось. Взмыв вверх на добрый десяток метров, вода мгновенно остывала, и то, что падало на головы и спины беглецам, имело температуру не выше, чем у столовского чая. Гораздо опаснее был раскаленный пар, который быстро заволакивал и тающую ледяную корку, и берег, и даже поле.

Гуськов собрал последние силы и поднажал. Теперь уже он сам соревновался с ветром, который, кроме предыдущего набора «приятностей», нес еще и клубы горячего пара. Как бы то ни было, добежать до берега успели все, и никто даже не пострадал, но устроить передышку не получилось. Кипящая волна и клубы пара продолжали двигаться по пятам группы. В чем тут дело, Гуськов понял, когда отряд добрался почти до середины поля. Майор оглянулся и сделал вывод, что Старая реальность снова не оправдала его ожиданий. Нетронутое до последнего момента катаклизмами аэрополе наконец не выдержало и сдалось. По нему тоже поползли предательские трещины. Не такие широкие и глубокие, как на правом берегу, зато многочисленные. И сеть этих трещин стремительно приближалась к беглецам. Гуськов прикинул скорость, с которой «двигались» трещины, оценил расстояние до строений и лежащего за ними шоссе (оно теоретически могло стать «отсечкой», которая притормозит рост аномальной сети оврагов) и пришел к выводу, что добраться до Волоколамки быстрее, чем туда дотянутся трещины, группе не светит.

Что оставалось? Только снова переходить в нереальность, а в перспективе – в Новый мир. Прямиком в тыл мазаевских войск. Но какой был выбор? Либо рисковать и, как говорится, пан или пропал, а если в рифму – «пропан», а также бутан, метан и сероводород, которыми оказались так богаты вскрытые катастрофой московские подземелья…

…Скрытно выйти в тылу у Мазая и рассосаться по ближайшим подворотням, естественно, не получилось. И «новые» военные заметили, и присутствующие в группе «серо-бурые» не позволили. Как только отряд вынырнул из нереальности (которую беглецы снова пролетели, практически не заметив), бойцы из Нового мира извинились и взяли бывших спутников на прицел. Поскольку к ним тотчас присоединились солдаты курившего в тылу оперативного резерва, «старички» благоразумно бросили оружие и подняли руки вверх. С гордо поднятой головой, но не руками остались стоять только Гуськов, Шуйский и Юля. Еще Локтев. Правда, оружие бросили и они, от греха подальше. Вот такая сцена и открылась Мазаю, который лично явился взглянуть на партизанскую группу, так ловко исчезнувшую с берега и внезапно возникшую в тылу его войск.

– Ловкие бродяги, – Мазай усмехнулся и, заложив руки за спину, прогулялся перед строем пленных. – Шлепнуть бы вас, но некогда возиться. Да и лишние руки сейчас пригодятся. Даже такие грязные, как ваши, граждане перебежчики.

Мазай остановился напротив Гуськова и Локтева и уставился на офицеров, как на раздавленных пауков, со смесью брезгливости и презрения.

– Руки у нас чистые, – твердо ответил Гуськов.

– Ну, да, – Мазай кивнул. – Это рыльце в пушку. А руки чистые. Это верно. Хорошо. Значит, не выскользнет из них ничего.

Генерал обернулся и кивнул своим помощникам.

То, что произошло дальше, не укладывалось ни в какие рамки и в понятия майора Гуськова о логике и более-менее разумном ходе событий. Театр абсурда начал новый акт совершенно невообразимой пьесы. Несколько десятков солдат, кряхтя и обливаясь потом, подтащили к строю пленных три дюжины ящиков, открыли их и сдали назад, перехватывая болтавшиеся за спиной автоматы для стрельбы от бедра. На всякий случай.

Нет, в ящиках не сидели какие-нибудь опасные животные, которые должны были выпрыгнуть и разорвать пленных на куски. Хотя такой извращенный вид казни был бы вполне в стиле Мазая. Пленных вообще никто не собирался казнить. Более того, их собирались снова… вооружить!

Сначала Гуськов решил, что в ящиках лежат автоматы, но потом понял, что ошибся. Несколько мазаевских бойцов начали доставать и раздавать «штрафникам» гладкоствольное оружие, преимущественно марок «Сайга» и «Вепрь». Все двенадцатого калибра. Майору и Локтеву достались «Вепри» базовой модификации, с укороченным стволом. Затем были вскрыты другие ящики, из которых раздающие начали выгребать снаряженные магазины.

– Техника боя простая, – сказал Мазай. – Сближаетесь на полста шагов и палите в корпус. В какие-то там особые точки целиться необязательно, главное – попасть. Секрет в пулях, которые упрятаны в патроны. Боезапас у каждого будет небольшой, много наделать спецпатронов не успели, так что выживет тот, кому повезет отстреляться с наилучшими результатами. Честно скажу, кто выживет, здесь не оставлю, но лично переведу в вашу реальность, в безопасное место. Кто не желает испытывать судьбу, становись на колени, пристрелим сразу. Есть вопросы?

– Девчонку пожалей, – пробурчал Локтев.

– Девчонка пойдет с вами, – Мазай смерил старлея равнодушным взглядом. – Будет держать связь. Вы ведь не хотите погибнуть в первую секунду боя?

– Я пойду! – заявила Юля. – Дайте тоже ружье! И батареек свежих!

– Чего нет, того нет, – Мазай покачал головой и ухмыльнулся. – Так что в ваших интересах, господа «старички», закончить работу в кратчайшие сроки! Не успеете уничтожить всех тварей до того, как связь откажет, пеняйте на себя.

– А эти пули что, специально против тварей? – поинтересовался Шуйский.

– Да, Олег Викторович, – Мазай «вежливо» улыбнулся. – Специально. Извлечены из тех же источников, откуда была добыта информация об этих черных существах, о расщеплении реальности и так далее. К сожалению, переплавить эти «пули» и наделать из полученного металла пули для автоматов нам не удалось. Зато эти шарики идеально подошли по размеру к патронам двенадцатого калибра для гладкоствольного оружия. Недостаток, конечно, этого варианта очевиден. Дальность стрельбы у такого оружия невысока. Зато это реально работает. Загадочные пули пробивают броню тварей ровно так же, как при испытаниях пробивали навылет танки. Мы поначалу собирались использовать эти пули именно в качестве секретного оружия против обычной техники, но видите, как все вышло. Мои бойцы уже вовсю применяют эти древние технологии там, на берегу. И у них неплохо получается. Присоединяйтесь!

Мазай кивнул конвоирам и торжественно удалился в штабной автобус.

– Врет, поди, – заряжая «Вепрь», проронил Локтев. – А ничего, удобная штука. Только ствол короткий. Не для охоты.

– Это базовый вариант, для дома, для семьи, – Гуськов усмехнулся.

– Интересно, что за металл такой волшебный у этих пуль?

– Эти твари же не вампиры, дело, наверное, не только в металле, а еще и в изделии. Есть в нем, наверное, что-то. Какой-то технологический секрет.

– Чего, нанотехнологии какие-то древние, что ли?

– Увидим, – Гуськов пожал плечами.

– Патронов маловато, – Локтев заглянул в выданный объемистый подсумок. – Десять магазинов плюс россыпью… на пять минут работы.

– А какие варианты?

– Нас, кстати, никто не держит, если что…

– Эй, майор, – вдруг окликнул Гуськова капитан Петровский. – Учти, я лично буду за тобой следить! Попытаешься нырнуть, догоню. А не догоню – выведу твой отряд из боя и под пулеметы всех. Так что смотри!

– Барышня, вас тоже касается! – крикнул Мищенко, другой помощник Мазая. – Господин Шуйский первым пойдет в расход.

– Накаркал, – Локтев вздохнул.

– Скоты! – процедил сквозь зубы Шуйский. – И это будущее нашей страны?! Опора нашей власти?!

– А разве не вы их на службу принимали? – Гуськов помог Шуйскому присоединить магазин к его «Сайге».

– Не я! У них свой директор!

– Все вы из одной бочки, – Гуськов хмыкнул. – Тщательнее надо было отбирать. Хотя… отбор тут не поможет. Тут, как говорят программисты, системная ошибка. Человек по определению большая сволочь, Олег Викторович. Вы не знали?

– Догадывался, – заметно помрачнев, пробурчал Шуйский. – Теперь знаю точно. Особенно если этот человек – генерал Мазич.

– Становись! – крикнул Мищенко. – Напра-во! Правое плечо вперед, бего-ом… марш!

Строй потрусил, огибая автобус, затем прямо к реке, а дальше…

А дальше бежать уже не было необходимости. Мищенко успел развернуть отряд в цепь, и только. Черные воины лезли уже на укрепления последней, третьей линии обороны.

Гуськов отчетливо ощущал инфразвуковое давление на психику, но не боялся. Больше эта фишка на него почему-то не действовала. И когтей, шипов и резаков, которыми были усеяны конечности тварей, он тоже не боялся. Первый же выстрел из «Вепря» дал ошеломляющий результат. Круглая пуля из непонятного металла прошила черного воина насквозь. Прошла, словно не встретив сопротивления. А между тем, броня у тварей выдерживала попадания крупнокалиберных пуль и даже гранат.

«Снова мистика какая-то!»

После этого вывода Гуськову вдруг стало совершенно плевать на все и всех. На личную безопасность (ведь статус навигатора служил отличной броней), на коварство Академика и жестокость Мазая, на явные признаки того, что все происходящее ими подстроено специально, на судьбы миров и так далее. Он вошел в раж и начал дырявить тварей, выкинув из головы все, что могло отвлечь от этого занятия. «Вепрь», недаром родственник ручного пулемета Калашникова, работал безотказно, продырявленные твари послушно валились на землю и сдыхали, а сами пули даже, как показалось Гуськову, иногда «подыгрывали» стрелкам, норовя прошить не одного, а двух или даже трех черных воинов до того момента, как теряли всю свою кинетическую энергию. В результате таких «прострелов» только майору удалось трижды завалить сразу двух тварей одним выстрелом. А, допустим, Локтеву, так вообще удавалось «нанизывать» тварей парами каждым вторым выстрелом. Были и другие странные моменты. Например, однажды загадочная пуля «исправила» ошибку, едва не ставшую фатальной. Позади очередной прошитой насквозь твари очутился боец в «серо-буром» камуфляже. Еще миг, и пуля могла вынести человеку мозги, летела точно ему в затылок, но… в последний момент ее словно подхватило мощным воздушным потоком, и она просвистела в нескольких сантиметрах над головой у солдата. Тот, кстати, в пылу боя ничего не заметил.

В общем, как ни странно, поставленная Мазаем безнадежная боевая задача оказалась не такой уж невыполнимой. Конечно, с учетом того, что твари лишь защищались и маневрировали. Атаковали они лишь некоторых солдат, видимо, тех, кто терял радиосвязь с навигаторами. Вот если бы они навалились всерьез… тут да, никакие «умные пули» из древних арсеналов не помогли бы точно.

Пришел момент, когда Гуськов понял, что снаряженные магазины закончились и ему придется быстренько наполнить их «россыпью» из подсумка. Для навигатора это не представляло особой проблемы. Твари покорно гибли от его рук, но нападать так и не решались или не могли в силу заложенной в них программы (или инстинкта). Так что Гуськов мог перезаряжать или заниматься любыми другими делами сколь угодно долго. Другое дело, что ситуация требовала поторапливаться. Ведь остальные товарищи тоже вскоре могли столкнуться с этой проблемой, и если они не имели связи с Юлей, то эта небольшая вроде бы проблема автоматически становилась огромной и вообще последней в их жизни. Прикрыть их в этот критический момент и должен был Гуськов.

Майор справлялся с задачей довольно споро и не глядя, поэтому у него появилась возможность заодно коротко осмотреться. Увиденное его вполне удовлетворило. Тварей вокруг было пока предостаточно, но с запада их теснили танки, с востока другие тяжелые машины и бойцы с гранатометами, в том числе автоматическими. Ну, а северный фронт уверенно отжимал остатки войск противника к реке.

Гуськов сумел рассмотреть, как десятки его соратников-штрафников расправляются с тварями. Смотрелось красиво. Этакая кровавая жатва. Одно не соответствовало: «кровавой» жатва не была. Кровь жнецов проливалась пока в небольших количествах, а «урожай» истекал не кровью, а каким-то мазутом. Причем эта черная жижа не вытекала из ран – в нее превращались сами тела погибших тварей. Прямо так, минута – и на месте, где упали на землю останки чужака, растекается черная лужа, посреди которой угадываются бесформенные обломки доспехов. Очень удобно. И запинаться меньше, и убирать потом нетрудно. Просто «безотходная война».

– Нормально получается! – в куртку Гуськова вдруг вцепился Локатор. – Дай подержусь, дух переведу! Не думал, что… эти пули так… помогут!

– Молодец! – крикнул в ответ майор и хлопнул Локтева по плечу. – Ты ведь вообще без защиты, а держишься!

– За тобой прячусь! – Локатор кивнул. – А ты как бешеная сенокосилка! Попер куда-то! Еле успеваю!

– Времени мало! – снарядив все магазины, Гуськов залез в карман, достал айфон, разблокировал и нажал вызов. В кармане у Локтева заиграл его «Самсунг».

– Алло! – старлей достал телефон, нажал «ответ», но к уху, конечно, не приложил. – Думаешь, получится? Это ведь через ретрансляторы!

– Какая разница?!

– Денег-то хватит?

– Должно! Хватило бы заряда!

– Только в нереальность не прыгай, а то унесем с собой половину мегафоновского имущества! – Локатор сунул включенный телефон в карман.

– Ладно! – Гуськов снова взял «Вепрь» на изготовку. – За мной!

– Погнали наши городских! – Локтев залихватски свистнул и первым бросился к ближайшей группе черных тварей.

Гуськов на миг замер, но убедившись, что фокус с сотовым работает не хуже прямой связи, по крайней мере, в пределах одной реальности (твари только пытались оттолкнуть старлея, но не атаковали), бросился следом за Локатором.

Успех уже маячил на горизонте, оставалось сделать еще одно усилие – и виктория будет одержана полная и окончательная, но… получилось, как всегда. В последний момент ситуацию испортил «фактор дурака». А вернее – большой сволочи, которой оказался генерал Мазич. Ведь это он не разрешил сменить аккумулятор у Юли в передатчике. Вот «батарейка» и села. И сразу же пошел откат. Твари, словно прозрели, увидели своих противников и начали биться всерьез.

Не сказать, что они тут же смяли боевые порядки «штрафников». Но успешное продвижение людей к реке замедлилось, а вскоре и вовсе остановилось. А потом случился еще какой-то сбой, и провалился левый фланг бойцов с ружьями, не «штрафников», а «серо-бурых», вступивших в бой раньше отряда Гуськова – Шуйского. Наверное, у страховавшего их навигатора тоже что-то случилось со связью. В результате черные твари снова поползли вперед, и оставалось лишь надеяться, что их осталось не так уж много. На правом берегу больше не мелькали никакие резервы, все черное воинство переправилось и теперь находилось на узком перешейке между позициями мазаевских бойцов и рекой.

Пока что особых опасений изменения оперативной обстановки не внушали, но Гуськов чувствовал, что гром грянет обязательно и очень скоро. Поначалу он не понимал, в чем причина этих опасений, а потом вдруг сообразил. Далеко на востоке, там, где натиск противника сдерживали танки, канонада на миг усилилась, а затем резко прекратилась. И сизый дым над теми местами начал приобретать черные оттенки. Видимо, горела бронетехника. Но как черные твари смогли ее поджечь, если их оружие было рассчитано на ближний бой? Твари очнулись и показали что-то помощнее, чем зубы, когти и шипы? Что?

Ответ пришел не с востока, а с правого берега, точно напротив позиций «штрафников». На окраине жилого квартала по улице Исаковского из ниоткуда снова начали появляться черные воины какой-то новой модификации. Уже не прямоходящие, а больше похожие на черных скорпионов. Только вместо жал на их «гордо поднятых хвостах» светились какие-то синие «маячки». Вполне возможно, это и было оружие, с помощью которого твари подожгли бронетехнику. Рассмотреть детали с такой дистанции было трудно, но Гуськов легко заметил, что в центре новой точки прорыва находится еще и какой-то человек.

«Неужели это Академик, который сгонял за подкреплением? Но кто ему помог? Нет, в принципе, он и в одиночку способен перетащить достаточно большое количество воинов. Перевел в нереальность, потом вынырнул здесь и вывел армию. Одна проблема – нереальность имеет теперь постоянную «глубину по времени», то есть, даже если идти очень медленно, ничего не выиграешь, дольше пяти минут в ней не пробудешь. Сколько воинов можно запихнуть в этот «тамбур» за пять минут? Несколько тысяч? Маловато. Особенно в бою, когда надо действовать быстро, решительно и бросать в прорыв крупные резервы, а иначе это будет просто латание дыр. Так что челночный способ переброски подкрепления не годится. Академик наверняка это понимает. И значит, у него все-таки имеется помощник, который держал открытым вход в «тамбур» на другой стороне, в Старой реальности. Кто это мог быть? Непонятно, – Гуськов покачал головой. – Но еще более непонятно, почему Академик повторяет свои ошибки! Ведь он убедился, что это не лучшая точка выхода. И снова выходит здесь же! Надеется, что новые «огнестрельные» твари справятся с задачей лучше «мясорубок»? Ну, может быть. Но все равно это нелогично и неразумно, а значит, очень и очень подозрительно. Академик большой интриган, старая сволочь и прохиндей, но никак не помешанный на гордыне маразматик. И выходит, что в этой нелогичной военной заварушке все-таки есть скрытый смысл. Есть! Но смысл этот известен лишь Академику и Мазаю, и никому больше его не постичь. Во всяком случае, пока они не начнут новый раунд своей странной игры. Если, конечно, она продолжится».

– Назад! – вдруг донеслось со стороны штабных укреплений. – Все назад!

Гуськов повертел головой, пытаясь понять, в чем проблема, и вдруг увидел, что черная масса теснит людей по всему фронту, причем люди отступают, а техника стоит и даже не стреляет.

– Получи, фашист, гранату! Получи! И ты!

Гуськов вновь обернулся в сторону реки. Прямо на него, отчаянно отбиваясь от тварей разряженным «Вепрем», пятился Локатор. Майор в три прыжка очутился за спиной у товарища и крепко ухватил его за пояс.

– Уф-ф… – Локатор бессильно уронил руки. – Чуть не поимели меня эти тараканы!

– Что со связью? – Гуськов отмахнулся от наступавшего по инерции прямиком на Локтева воина и выставил перед собой ружье, как шлагбаум. Твари тут же покорно пошли в обход. «Слившись» с Гуськовым, Локатор явно исчез из поля их зрения, а значит, с навигаторской неприкосновенностью все было по-прежнему в порядке. Какие-то проблемы возникли действительно со связью.

– Хрен его знает, товарищ майор, – утирая со лба крупный пот, ответил Локтев. – Может, сообразили, в чем подвох, и глушить начали?

– Каким образом? У них нет технических средств. Только холодное оружие!

– А там чего тогда? – Локтев кивком указал в сторону брошенной техники, а затем в сторону приближающихся по правому берегу к реке «скорпионов».

– Заглохли, – Гуськов пожал плечами. – Хочешь сказать, новые твари каким-то образом организовали электромагнитный удар? Но вообще-то техника от таких поражающих факторов хорошо защищена.

– А горит тогда почему?

– Локатор, не приставай! – Гуськов схватил товарища за руку и потянул назад. – Отходим! Там спросим.

– Снова к Мазаю?

– Не вернемся, народ погубим.

– Да не до того сейчас Мазаю!

– А если до того?

Локатор не ответил, только помотал головой и пошел рядом с командиром.

Штабной островок посреди черного моря гигантских «тарантулов» выглядел сиротливо до предела. Уцелели после отказа средств связи только навигаторы и два десятка человек, которые находились поблизости. Теперь все они набились в автобус с тонированными стеклами. Твари машину не трогали, видимо, приняв ее за недвижимость. В принципе, так оно и было, все колеса у автобуса были пробиты и уехать он никуда не мог. Да и мотор у него заглох ровно в ту же секунду, когда эта неприятность случилась со всеми прочими машинами в округе.

– Наше вам с кисточкой, – вваливаясь в автобус, пробурчал Локтев. – Гостей принимаете?

– А-а, предатели рода людского, – вместо приветствия протянул Мазай. – Ну, и как вам то, что вы натворили?

– Мы кровью искупили, в бою, – отводя взгляд, сказал Локтев. – Вот, видите, кровь?

Он указал на царапину на шее.

– И кто тут предатель человечества, пока неясно, – заявил Гуськов.

– Ты на что это намекаешь? – Мазай удивленно уставился на майора. – Вообще оборзел, да? Мищенко, Петровский, а ну выведите этих двоих и в расход! Как изменников Родины! По закону военного времени!

– Остыньте, генерал! – неожиданно прозвучал властный голос. – Никакого военного времени никто не вводил! Если эти люди в чем-то виноваты, отдайте их под суд! Или что там… трибунал!

– Олег Викторович, я же просил, не мешайте работать! – Мазай процедил это сквозь зубы и не оборачиваясь к Шуйскому, который восседал на последнем, во всю ширину автобуса сиденье.

– Ваша бездарная работа закончилась! – Шуйский явно не собирался отступать.

Гуськов присмотрелся и вдруг понял, что это вовсе не тот Шуйский, с которым он недавно «гонял» по реальностям. Видимо, это и был его двойник, спешивший на выручку прототипу, но так и не доехавший до условленной точки встречи. Подтвердилась версия довольно нестандартным способом. Человек, сидевший рядом с Шуйским-дубль, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладони, вдруг вздрогнул, тяжело вздохнул и проронил негромко, но отчетливо: «Скотина он, форменная скотина». После чего поднял голову, и офицеры увидели его покрасневшие глаза. Полные тоски и усталости. Гуськов невольно кивнул, приветствуя знакомца. Ведь это был господин Шуйский-прототип.

«Все-таки они встретились, – мысленно констатировал Гуськов. – Повезло? Время покажет».

– Все нормально? – не обращая внимания на Мазая, можно сказать через его голову, обратился Гуськов к Шуйскому-первому.

– Ребят… – голос у чиновника резко сел. – Ребят жалко! Ваших… тоже.

– В смысле? – Гуськов почувствовал неприятный холодок в груди.

– Бойцы твои, – неожиданно спокойно, даже миролюбиво и с нотками сочувствия пояснил сидящий за рулем Петровский. – Стрельцов и Трощинский. Вон там остались, на полпути до реки.

– Какого… – Гуськов осекся. – Какого черта они тут делали?

– Служили, – Петровский пожал одним плечом и отвернулся.

– Пипец, приплыли, – оглушенный тяжелой новостью, Локатор сел боком на край свободного кресла.

– А кто виноват? – снова придавил Мазай. – Осознаете теперь?!

– Да пошел ты, – устало проронил Гуськов, тоже присаживаясь на кресло, ближе к переднему выходу. – Задолбал! Не боится тебя больше никто, отвали.

Мазай едва не задохнулся от злости. Но обрушиваться на Гуськова он не стал. Возможно, понял, что майор ему больше не подчиняется и, если перегнуть палку, можно элементарно получить в табло.

– Там еще одно кольцо выставили, – задумчиво глядя в окно, проронил Петровский. – Всех согнали, даже курсантов. Может, удержат. А если нет, скоро Москву будет не узнать.

– И нет никакого способа? – вдруг спросил Шуйский.

Он спустился с «трона» и приблизился зачем-то к Гуськову, но реплика Петровского переключила его на новую тему.

– Спецпатроны, чем не способ? – Капитан поднял взгляд на чиновника. – Но перестрелять не сразу получится. Они вон какие быстрые и юркие. Попади, если они не толпой, попробуй. А напугать этих тварей невозможно. Так что сутки-двое они погуляют от души. А потом еще до Нового года будем порядок наводить. Если тварей все-таки выгоним и останется кому наводить.

– Я знаю способ, – вдруг сказал Гуськов. – Война в Новой реальности – это не основная их программа. Это прихоть Академика. Главная задача тварей – охранять башни в Старом мире и в нереальности.

– Академик подсказал? – вмешался Мазай, но без иронии, а спокойно и деловито.

Он не просто остыл, он даже нашел в себе силы перестроиться и сделать вид, что весь из себя такой же простой боевой офицер, как все. Все-таки силен оказался генерал. Самообладание железное.

– Чтобы я ему поверил, Академик был вынужден сказать половину правды, – ответил Гуськов. – Это она и есть. Вы ведь знаете, как на этом сыграть?

– Знаю, – Мазай сложил руки на груди и задумчиво уставился на Шуйского-дубль. – Олег Викторович, пошепчемся?

– На улице? – Шуйский-два с опаской покосился в окно.

Черные твари мелькали повсюду, но интересовал их только вооруженный противник. От бывшего штабного вагончика Мазая к автобусу шли еще несколько взявшихся за руки безоружных «штрафников», и на них твари даже не смотрели. Но пример этих людей не убедил Шуйского.

– Секретность теперь не нужна, – вышел из положения чиновник. – Что вы предлагаете?

– Я предлагаю заглянуть в багажный отсек этого автобуса и взять там кое-какие вещички, – Мазай усмехнулся, но вовремя вспомнил, что решил играть роль боевого товарища, и продолжил серьезно и деловито: – Мне выделен тактический ядерный фугас мощностью в одну килотонну. Прошу вашего разрешения как представителя высшей власти применить его в целях предотвращения катастрофы планетарного масштаба.

– Вы что… – Шуйский испуганно вытаращился на генерала, – прямо… здесь хотите его… взорвать?! А как же… мы… все?

– Никак нет, – Мазай качнул головой. – Взрывать будем в переходной зоне. Точнее, внутри одной из башен, о которых, если верить Гуськову, должны заботиться черные твари.

– А-а, там… – Шуйский заметно расслабился. – А это поможет?

– Судите сами: взрыв – это явная угроза, и даже если он не уничтожит ничего важного для тварей, он определенно заставит их вернуться и взять башни под охрану.

– Ядерный взрыв и не уничтожит… ничего важного?

– А если он уничтожит одну из башен – вообще прекрасно! Твари будут знать, что мы можем нанести им серьезный ответный удар, и больше не сунутся в наш мир. Стратегия ядерного сдерживания… понимаете?

– Отлично понимаю, – Шуйский вспомнил, что он великий политик, и приосанился. – То есть взрыв произойдет где-то… там, да? Здесь его никто не увидит и никакой радиации…

– Ничего подобного! И твари уйдут. Только дайте разрешение.

– Действуйте, генерал, – после недолгих раздумий, приказал Шуйский.

Гуськов усмехнулся. Что было терять господину Шуйскому? Ничего. Только приобретать. Почет и славу победителя пришельцев. Ведь почести достаются тем, кто отдает приказы, а не тем, кто сражается на поле боя. Шуйский годился на эту роль по всем статьям, и Мазай сделал правильно, что пристегнул его к принятию ответственного решения. Гуськов не сомневался, что генерал мог и не спрашивать никаких разрешений, но опытный в скользких делишках Мазай предпочел подстраховаться. Будет толк, пусть Шуйский получает лавры, не будет толку, никто ничего не узнает, а вот если что-то пойдет не так… Шуйский в дерьме, а Мазай опять же на коне. Выгодно, как ни крути.

– Даю тебе шанс, Гуськов, – вдруг обратился к майору Мазай. – Сам натворил, сам исправишь. Или кишка тонка?

– Что сделать? Отнести фугас в башню? – Гуськов усмехнулся. – Не вопрос. Только скажите, как в нее войти?

– Вот прямо так, – Мазай указал вперед и жестом изобразил, будто бы что-то прорезает. – Приблизился к башне и… как шел, так и дальше идешь. Главное – не испугаться.

– Прямо сквозь камень?

– Вот представь себе! В нереальности ведь камень тоже нереален.

– А вы пробовали?

– Нет, не пробовал. Но в древних таблицах так написано.

– А разве в таблицах есть упоминания о башнях?

– Гуськов, не будем терять время! Если говорю, значит, так и есть! Зачем бы я тебя отправлял с дорогостоящим и крайне опасным изделием неизвестно куда и непонятно с какой целью?! Сам подумай!

– И тогда мы реабилитированы?

– Да, но только уволены, – Мазай кивнул. – Так будет честно, согласен?

– Хорошо, – Гуськов тоже кивнул. – Не верю, конечно. Как минимум прятаться от вас придется. Но предложение принимаю. Сам натворил, сам исправлю. Последний вопрос: откуда у вас так замечательно вовремя взялся фугас? Даже замечательнее, чем специальные патроны против тварей!

– Гуськов, хватит базарить! – Мазай все-таки не выдержал и сбросил маску демократичного командира. – Не важно, откуда! Важно, что с его помощью мы получим требуемый результат: твари из этого мира исчезнут!

– Вопросов больше не имею, – майор криво усмехнулся. – Разрешите получить боеприпас?

– Идем, подрывник, – Мазай фыркнул и двинулся к выходу.

– А разрешите, помогу! – вскочил с места Локтев. – Все-таки тоже причастен. Да и тащить далеко, вдвоем проще.

– Ваши дела, – отмахнулся Мазай.

– «Вепрей» взять? – спросил Локатор у Гуськова.

– Не надо, здесь они нужнее.

В дверях Гуськов столкнулся с Юлей, это именно она вела нескольких взявшихся за руки «штрафников».

– Ой, а вы куда?

– На кудыкину гору, – ответил вместо майора Локтев. – Точнее, внутрь нее. Жди нас на рассвете.

– Береги себя, Юля, – Гуськов похлопал девушку по плечу и добавил негромко: – И не бойся никого.

– Лучше не слушай никого, – открывая багажный отсек, проронил Мазай. – Особенно некоторых слишком много думающих о чем не следует навигаторов. Забирайте изделие! Инструкции по применению здесь. Удачи!

Мазай вручил Гуськову запечатанный в полиэтилен пакет.

– И что, никто нас даже не проводит? – Гуськов недоверчиво посмотрел на генерала.

– Проводят ребята, а я прослежу, – Мазай кивнул и неожиданно добавил достаточно нормальным тоном, даже с намеком на откровенность: – Сам бы пошел или понадежнее кого-нибудь отправил, но надежные люди здесь тоже нужны, а то некому будет сдерживать тварей.

– Хорошо, – Гуськов спрятал пакет в карман. – А еще скажите, напоследок, вы ведь сразу хотели взорвать какую-нибудь башню, чтоб реальности продолжили разбегаться? А фугас вы мне вручили, поскольку Академик не допускает мысли, что вы можете доверить такую операцию бывшим предателям. Чтобы сбить его со следа, так?

– Умный ты, Гуськов, но дурак, – Мазай вздохнул. – Мечешься от берега к берегу, как дерьмо в проруби, разоблачаешь всех, а ведь карьеру мог бы сделать. Только и требовалось – работать и не выпендриваться. Ладно… твоя жизнь, тебе решать. А насчет смысла операции и насчет твоей роли – все верно. Миры между собой удерживают истуканы. Если проникнуть внутрь хотя бы одного и взорвать его, система даст сбой, и миры снова начнут разбегаться. Тогда в дальнейшем связь исчезнет и больше таких казусов не повторится. Мне это надо, Академику – нет. Понимаешь теперь?

– Все понятно, кроме одного: вы точно знаете, что в нереальности доступ внутрь истуканов возможен?

– Точно, майор, – Мазай обернулся и устремил задумчивый взгляд вдаль, туда, где в Старой реальности высилась ближайшая башня. – Так что не подведи опять. Последний шанс и у тебя, и у всех нас.

– Понял я, понял.

– Ты честный человек, только сомневаешься слишком много, – Мазай протянул Гуськову руку. – Но я тебя не виню. Ситуация необычная, трудно понять, кто прав.

– Сейчас вы правы, – Гуськов пожал ему руку. – А дальше – поглядим.

Майор ухватил за руку Локтева, который вызвался первым нести тяжелый ранцевый заряд, и они двинулись к машине, возле которой стоял и нервно озирался Мищенко, а за рулем служебного внедорожника «Ауди» сидела… Рита.

– В приятной компании поедем, – проронил Локтев. – Если навигаторша за рулем, может, мы прямо по нереальности до башни рванем?

– Не успеем, – Гуськов помог старлею загрузить ранец в багажный отсек.

– Держите, – Мищенко вручил офицерам пистолеты и приличный боезапас в виде двух подсумков со снаряженными магазинами. – Против тварей не помогут, но…

– И то хлеб, – Локтев сунул оружие в карман.

Гуськов тоже спрятал оружие, а затем уселся рядом с Ритой.

– В Строгино, барышня.

– Сколько? – без тени улыбки буркнула Рита.

– Договоримся. Главное – очень быстро. Иначе очень дорого обойдется…

…В который раз Гуськову пришлось войти в нереальность, он уже и не считал. Да он вообще об этом не думал. Пока ехали в обход театра боевых действий, пока маневрировали между рогатками блокпостов, потом пробивались по вечным пробкам на МКАД, ничуть не уменьшившимся даже в связи с близкими боевыми действиями, майор думал о чем угодно, только не о статистике или деталях предстоящей операции. Потом, когда выгрузились и двинули примерно в направлении невидимой в этой реальности стены исполина, мысли по теме вернулись, но все равно не те.

Гуськов в сотый раз ругал себя за глупость, повторял, что исправить свою оплошность сможет, но вернуть имя, работу и нормальную жизнь – вряд ли. Опять крутил и так, и этак свое решение, снова сомневался, убеждал себя, что действует на волне эмоций, но не раскаяния, поскольку по-прежнему не доверяет Мазаю. И так далее, и тому подобное. Сумбурно, противоречиво, обрывочно. И только когда наступил момент перехода в нереальность, Гуськов, наконец, сосредоточился на работе.

И сделал он это очень даже вовремя. Не успели подрывники пройти и трех шагов, как справа на раздвоенном горизонте замаячил вездесущий Академик.

Вход в нереальную зону Гуськов рассчитал точно, до стены ему с Локтевым оставалось шагов десять, но Академик перемещался с такой скоростью, что вполне мог перехватить ходоков уже через два-три шага. А в том, что он собирается их перехватить, сомнений не было. Даже Локтев это понял и потому огорченно проронил: «Одного «Вепря» надо было прихватить».

Гуськов достал пистолет и развернулся, в полной готовности достойно встретить Академика, но тут в дело вмешался Мазай. Как и обещал подрывникам, он не выпустил операцию из-под контроля. Доверял, но проверял. И вот, когда пришла пора – вмешался. Да еще как.

Мазай, в свою очередь, бросился наперерез Академику, настиг его в трех метрах от ходоков, сбил с ног и пролетел по инерции вперед на десяток метров. То есть до каменной стены. И что характерно, ни тот, ни другой в «нереальную стену» не провалились! А ведь Мазай говорил, что вход внутрь башни свободный в любой точке! Ошибся? Или это опять были какие-то фокусы?

На этот раз сомнения Гуськова разделил Локтев, так что майор мог быть спокоен, сомневался он не от излишней мнительности.

– Получается, в нереальности камень все-таки реальный? – Старлей протянул руку к стене, но камня не коснулся. Отдернул, невольно отреагировав на предупреждающий рев Академика.

– Одумайтесь! – зарычал Академик.

– Заткнись! – в тон ему рявкнул Мазай, отшвырнул противника шагов на двадцать от стены и бросил, едва обернувшись, майору: – Гуськов, время!

– Идем, – негромко сказал Гуськов и шагнул к стене. – Истина, как говорится, где-то рядом. И даже не «где-то», а внутри истукана.

– Истина – это хорошо, – Локтев тяжело вздохнул. – Только хлопотно. С богом!

Первым шагнул внутрь башни-исполина все-таки Гуськов. Вернее, не внутрь башни, а в глубь стены. И у него, в отличие от Мазая и Академика, все получилось. Камень не оказал никакого сопротивления, и Гуськов побрел сквозь его толщу, крепко сжимая руку чуть отставшего Локтева…

…После того, как Гуськов рухнул в пропасть, но одновременно остался стоять на платформе станции «Театральная», ему вроде бы и любое море стало по колено. В том смысле, что теперь, чисто теоретически, удивить майора нереальными фокусами было трудно. Но на практике Гуськов понял, что вовсе не разучился удивляться.

Шагнув внутрь каменной стены, он ощутил холод камня и в то же время тепло относительно прогретого воздуха нереальности. Серая стена зажала его, как муху в янтаре, однако майор чувствовал, что может двигаться совершено свободно. Чисто психологически поначалу было тяжело еще и потому, что майор не решался вдохнуть – что вдыхать-то, если кругом камень?! – но, когда пришло время, шаге на двадцатом, он все-таки сделал вдох и дальше дышал совершенно свободно. Как тут не удивишься?

И странная темнота по ту сторону многометровой стены тоже казалась удивительной. Вроде бы что могло быть удивительного в кромешной темноте? Выяснилось, много чего. Ну, допустим, то, что в ней были видны… шаги! И шорохи, и звуки, и даже дыхание! Что уж говорить о людях, предметах и прочих деталях. Как это? Да очень просто. Все внутри башни словно бы начинало светиться, едва приходило в движение, даже малейшие колебания воздуха обозначались неверным свечением. Любой шаг оставлял светящийся след, шорохи «высекали» облачка мельчайших искорок, а колеблющийся от дыхания воздух флуоресцировал, словно странный дымок в проходящем пучке света. Но свечение не ограничивалось участком, на котором «мутили атмосферу» Гуськов и Локатор. Волны колебаний воздуха расходились в стороны, некоторые угасали только где-то далеко в глубине гигантского помещения, поэтому подсветки в целом хватало и чтобы не споткнуться, и чтобы сориентироваться. Правда, сориентироваться условно: за спиной стена, впереди… ровный пол и где-то далеко противоположная стена. Но хотя бы стало понятно, что уровень пола соответствует уровню грунта. А то ухнули бы в шахту, вот было бы весело. Тут ведь не расщелина на платформе станции метро. Если бы здесь обнаружилась шахта, то зияла бы она и внутри башни в Старой реальности, и в ее полупрозрачном «нереальном отражении». Но обошлось, и ладно.

«Хотя не все потеряно, что там, в центре, кто знает? – Гуськов усмехнулся. – Надо было гаек набрать, кидал бы, как заправский сталкер, и смотрел: где упала и лежит, светится, можно идти, а где темно и только светящийся след уходит куда-то вниз, как от метеора, – яма. С другой стороны, а зачем идти куда-то вглубь? Если я пришел выполнить приказ Мазая, никуда ходить не надо. Если же я ищу некую истину, которая «где-то рядом», то другое дело…»

– Командир! – Локтев вдруг толкнул майора в бок, чем и вывел из задумчивости. – Топает кто-то!

«Идти все-таки не придется, – мелькнула у Гуськова мысль. – Истина сама к нам идет. Приготовимся к встрече!»

Издалека к офицерам приближалось зеленоватое светящееся пятно габаритами с человека. И по форме оно напоминало контуры человека. Гуськов поднял оружие и взял пятно на прицел.

По мере приближения контуры обретали четкость, аура вокруг приближающегося человека ширилась и освещала все большее пространство. Когда же он подошел к офицерам на десяток шагов, свечение стало достаточно ярким, чтобы и Гуськов, и Локтев разглядели человека во всех подробностях. Ну, и он их разглядел. И не только их. Еще и груз, под тяжестью которого горбился и обливался потом Локатор.

– Привет, майор, привет, Семен, – человек устало кивнул. – Смелый поступок. Я полчаса воздух портил, пока решился.

– Полчаса вряд ли, предельное время пребывания в нереальности – пять минут, – Гуськов опустил оружие. – Здравствуй, Владимир Михайлович. Почему-то я не удивлен, что ты здесь.

– Здоров, Водолей, – прохрипел Локатор и тут же обратился к Гуськову: – Командир, разреши бросить эту хрень. Хотя б на пять минут.

– Отставить, – ответил Гуськов, не оборачиваясь к старлею. – Потерпи.

– Бомбу притащили, диверсанты? – Водолей усмехнулся. – Так я и знал. Столько выдает «на-гора»? Килотонну?

– На-гора шахтеры выдают, – прохрипел Локтев. – А у фугасов это «могуществом» называется. Могуществом в одну килотонну в тротиловом эквиваленте.

– Почему ты спрашиваешь, Водолей? – Гуськов прищурился. – Ты не удивился, значит, все знаешь? Откуда?

– С этой башни все отлично видно, – Водолей снова усмехнулся.

– Поставлю вопрос иначе, зачем ты пришел нас встречать? Чтобы помешать нам взорвать этот фугас? Что ты видел со своей башни?

– Взрыв ничего не изменит, майор, – Водолей отрицательно качнул головой. – Процесс, как говорится, пошел. Его не остановить ни Мазаю, ни Академику… Да, да, я знаю и об этом кадре. Говорю же – с башни все видно. А ядерный взрыв для этого сооружения… все равно что вспышка обыкновенной спички. Мазай не до конца изучил тему.

Голос Водолея звучал гулко, и в сочетании со странной аурой вокруг фигуры навигатора этот эффект немного пугал. На миг Гуськову показалось, что Водолей не человек, а некое потустороннее существо. Впрочем, секундой позже Гуськов успокоился. Пыхтящий под тяжестью опасной ноши Локтев выглядел точно так же, как Водолей. Светился, словно трухлявый пенек в темном лесу. И хриплое дыхание старлея звучало необычно, как ветер в органных трубах, а голос Гуськова дублировался эхом почти в точности как голос Водолея. Будь поблизости зеркало, Гуськов наверняка увидел бы в нем и собственное светящееся отражение. Так что внешность навигатора не имела значения. И трубная аранжировка голоса не имела значения, важно было то, что он говорил, важен был смысл слов, а не их звучание.

– А ты эту тему, получается, изучил? – недоверчиво спросил Гуськов. – Когда успел? И как долго разбирался в языке, на котором она написана? Ведь явно не по-русски здешние архивы писаны.

– Не по-русски, но времени было достаточно, – Водолей поскреб щетину, явно не суточную, а как минимум трехдневную. – Здесь оно течет по особым законам. Так что и разобраться успел, и изучить. Воды, случайно, нет?

– Нет. И что ты здесь нашел?

– Истину, майор.

– Как я и думал, – Гуськов выразительно взглянул на Локатора.

Старлей неопределенно кивнул. Гуськов спрятал оружие. Локатор воспринял жест командира как долгожданный сигнал расслабиться и с удовольствием поставил тяжеленный ранец на пол. Водолей понял телодвижения офицеров по-своему и бесцеремонно уселся на ранец, словно Локтев поставил его именно для того, чтобы навигатор отдохнул.

Локтев хмыкнул, но от комментариев воздержался. Гуськов и вовсе подыграл Водолею и уселся на корточки напротив навигатора, как бы обозначая, что готов к дружескому и откровенному диалогу. А чтобы у Водолея не осталось сомнений, Гуськов продолжил беседу сам, не дожидаясь, когда навигатор расширит пояснения.

– Мазай ведет какую-то игру, и до конца еще далеко.

– Закончился второй период, – Водолей кивнул. – Но третий необязательно будет заключительным. Игра может легко перейти в бесконечную череду овертаймов. И Мазай, и Академик вполне способны это устроить. Ведь они не те, за кого себя выдают.

– Я тоже так решил, – Гуськов кивнул. – Они оба нас обманули. Зачем?

– Сейчас. – Водолей сделал глубокий вдох, а затем выдох. – Извини, майор, задолбался. Сейчас отдохну и пойдем.

– Куда?

– В центр этого… сооружения, – Володя вялым кивком указал в темноту. – Там все увидишь своими глазами. И сразу все поймешь?

– А на словах никак? – Гуськов поморщился, показывая, что идти в глубь жутковатого истукана ему не очень-то хочется.

– Никак, майор, – Водолей вздохнул. – Слова, слова… ты разве не понял, чего они стоят в этом мире… вернее, в этих мирах? Вот, например, все слова, которые были сказаны Мазаем и Академиком, – ложь! Все до единого! И легенда о якобы найденных скрижалях, и о системе обороны Земли, и о причине расщепления реальности. Рассказывали они тебе такие байки?

– Кое-что рассказывали, что-то я прочитал, – Гуськов кивнул. – Вообще-то звучало достоверно. На бумаге тоже убедительно изложено.

– Лично я поверил, – встрял Локатор. – А чего не верить-то, толково все придумано с этой «реальной» системой обороны. Логично.

– Все ложь! – Водолей чуть нервно усмехнулся. – Если хотите, для разминки, задайте себе один простой вопрос: почему Академик устроил прорыв черных тварей именно здесь? Почему не вывел свою армию в центре Кремля? Или в любом другом месте, где его не ждали? Ведь он отлично знал, что именно в Строгино сосредоточены силы, способные дать отпор его бойцам. Что это за показательные выступления? Какой в них смысл?

– Может, отвлекающий маневр, – предположил Локтев. – А может, он лично на Мазая охотится. Но вообще, конечно, странно.

Гуськов промолчал, только задумчиво качнул головой. Ведь в отличие от Локтева, он уже задавал себе такой вопрос. И не раз. Но в предыдущие напряженные моменты раздумывать было некогда, и Гуськов переместил этот «файл» в папку «ненужные сомнения». Теперь он услышал очередное косвенное подтверждение, что его сомнения не всегда были пустыми, но раздумывать стало поздно. Видимо, такая Гуськову была уготована участь на ближайшее время: если майор не доходил до понимания ситуации силой мысли, доходил ногами.

– Вот почему я и говорю – все подстроено! – Водолей вздохнул. – Все ложь! Но чтобы рассказать правду, потребуется слишком много времени и сил. Так что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Оно того стоит.

– Я извиняюсь спросить, – снова встрял Локтев, – а туда только навигаторов пускают? Нормальным людям туда можно пройти? Я тоже хочу увидеть эту «правду».

– Теперь не важно, навигатор ты или «нормальный» человек, – Водолей покачал головой. – Все, кто сумел войти в башню, имеют доступ в любую ее часть. Все потому, что короткая эпоха навигаторов подходит к концу. Скоро мы снова станем такими же, как все нормальные люди. Если выживем. Ты, Семен, разве этого не понял?

– А как я должен был понять? По каким признакам? Что теперь тоже, как заправский навигатор, не зависаю в нереальности, прохожу сквозь стометровые каменные стены и свечусь, как собака Баскервилей?

– Разве мало?

– Тогда понял.

– А что, кто-то не может войти в эту башню? – уцепился майор за оговорку Водолея.

– Зачем бы иначе Мазай и Академик нас обрабатывали? – Водолей усмехнулся. – Ни им, ни черным тварям сюда ходу нет. А людям и «созданным на их базе» навигаторам – добро пожаловать. Понимаешь теперь, в чем была основная загвоздка?

– То-то, я думаю, они оба об стенку шарахнулись и отскочили, – встрял Локтев.

– И ко мне, как мухи к меду, липли, – Гуськов кивнул. – Теперь понятно. Они знали, что эти башни поднимутся, и готовились к этому, подбирали навигаторов потолковее, чтобы сюда их заслать. Один – чтобы «истину» добыть, а другой – чтобы уничтожить. Теперь все ясно.

– Вряд ли все, – Водолей поднялся с рюкзака. – Главное вы поймете там, в центре истукана. Идем. Семен, бомбу можно не брать. Никто не украдет.

– Ладно, если украдет, – Локатор хмыкнул. – Главное, чтоб никто не взорвал, пока мы тут… с экскурсионными целями гуляем. Спичка спичкой, а радиацию никто не отменял.

– Сказано тебе, никто не войдет, – проронил Гуськов.

– Это Мазай не войдет или Академик, а другие навигаторы? – Локатор помотал головой. – Не-ет, ребята-демократы, фугас я возьму с собой. И спокойнее, и пригодится еще. Не взорвать, так поторговаться, нутром чую. Хоть и не навигатор, но чутье у меня – дай бог каждому!

– Все будет нормально, – Водолей махнул рукой. – Но если не устал таскать тяжести, бери свою бомбу, не возражаю. За мной, господа офицеры. Как говорится, прямиком на свет суровой, зато стопроцентной истины. Будь она неладна!

На самом деле Водолей слегка приукрасил. Никакого света в направлении центра башни не просматривалось. Троица медленно двинулась прямиком в кромешную темноту, оставляя за собой светящиеся отпечатки обуви на полу и ленивые, искрящиеся завихрения и волны в воздухе. А еще… они оставили за спиной то, что чуть позже увидел человек, который вошел в башню следом за ними.

Человек остановился на том самом месте, где беседовали офицеры и навигатор. Остановился, проводил взглядом удаляющуюся троицу, повертел головой и вдруг замер, глядя на зависшие в воздухе светящиеся разводы, волны и завихрения. Человек внимательно изучил наиболее мелкие и четкие группы волн, те, что остались от слов, произнесенных навигаторами и Локтевым, затем помахал рукой, будто бы заштриховывая эти «слова», и медленно сдал назад.

Спустя несколько секунд у стены не осталось никого и ничего, кроме медленно гаснущих следов на полу и светящейся мешанины мельчайших искорок, в которой больше не содержалось абсолютно никакой полезной информации. Даже для тех, кто умел читать не сами слова, а лишь оставленные ими в воздухе «отпечатки».

Читайте далее «Миротворцы».