Окрестности хутора Синдор

3 июля, полдень

С неба сыпал мелкий холодный дождик, налетая порывами, кусты и деревья вокруг поляны казались покрытыми слюдяной плёнкой. Спрятаться было негде, куртки на всех промокли быстро, но люди этого не замечали, с оторопью разглядывая родной пейзаж так, будто увидели в первый раз.

Стояли тесной группой, двенадцать человек, хотя в таком составе встретиться не мечтали.

Максим и Ольга, затрапезного вида грузин с усиками, команда Максима: капитан Брызгалов, лейтенанты Есипчук, Жарницкий и Тарануха. И команда генерала Охлина, за исключением егеря: сам генерал, заросший рыжей щетиной, его помощник капитан Еремеев, начальник Синдорского охотхозяйства Пуфельрод и два телохранителя генерала — Петро и Вован, от одного вида которых у Максима сводило скулы.

Первым нарушил молчание Охлин:

— Какого дьявола мы здесь торчим?!

— Мы шли в… туда, — проблеял Пуфельрод, тщетно пытаясь стереть с лица плёнку воды.

— Где вертолёт?

Охотники завертели головами.

— Тут должен быть, недалеко, — неуверенно сказал капитан Еремеев.

Охлин перевёл взгляд на Максима, посмотрел на молча стоявших Брызгалова и его оперативников.

— А это хто?

Мутные глаза бритоголового бугая по имени Петро прояснились:

— Геннадий Фофанович, это он… нас… у бани…

— Что он здесь делает?

— А хрен его знает.

— Мы же их искали, — опомнился Савелий Тарануха, ошалело глянув на командира.

— А где егерь? — очнулся Пуфельрод. — Вроде с нами вместе шёл.

— Отойдём, — кивнул на край поляны Максим.

Брызгалов и его команда, исполненная не меньшего удивления, чем охотничья, двинулась за ним.

Ольга Валишева в своём серебристом блестящем костюме, превратившем её под дождём в стеклянную статуэтку, осталась на месте, рядом с грузином небольшого роста, в котором Володя Есипчук узнал чекиста из Москвы.

Максим оглянулся, заметил, что Ольга и её спутник не торопятся за ними, сделал знак своим подождать, вернулся к девушке.

— Ты… вы меня не помните? Я Одинцов…

— Помню, — отозвалась она озабоченным тоном. — Мы познакомились в доме вашего дяди.

— Николая Пахомыча. Потом вы пропали…

— А вот этого я не помню.

— Не мог же я это выдумать? Пришлось вызывать своих оперов. — Максим оглянулся на терпеливо дожидавшегося Брызгалова. — Он может подтвердить.

— Я тоже, — проговорил грузин.

Максим посмотрел на него.

— Вы… тоже… в деле?

— Он мой начальник, — сказала Ольга тем же тоном. — Подполковник Мзилакаури.

— Ничего не понимаю! Как мы все здесь оказались?!

— Этот вопрос могла бы задать и я.

— Чертовщина! — Максим посмотрел на грузина.

Ольга с силой потёрла лоб.

— Такое впечатление, что я не могу вспомнить…

— У меня точно такое же впечатление. Мы искали охотников… и, кажется, нашли.

Все трое посмотрели на с шумом удалявшуюся компанию во главе с генералом.

— Чертовщина! — повторил Максим.

— Вахтанг Ираклиевич, — сказала Ольга. — Вы-то почему здесь?

— Я отправился вслед за вами, — проговорил подполковник с видом человека, пытающегося проснуться. — Вы исчезли, и меня послали в Синдор.

— Я исчезла?!

— Подтверждаю, — кивнул Максим, с трудом возвращаясь к действительности после безуспешной попытки напрячь память. — Вы ушли в лес и не вернулись… а я, по-моему, вас начал искать. Странно, не помню точно, хотя никогда не страдал амнезией. Но случилось это уже после пропажи охотников… по-моему.

— Удивительно, но и у меня провал в памяти, — криво усмехнулся Мзилакаури. — Впрочем, коль никто не пропал, то моя миссия закончилась успешно. Как нам выбраться отсюда?

Максим посмотрел на свинцовое небо, на лес.

— Если учесть слабый просветик в облаках — солнце находится там, — он указал рукой, — значит, север — в той стороне, а нам надо на восток, правее, выйдем к узкоколейке и по ней доберёмся до хутора.

— Спасибо.

— Идёмте с нами.

— Хотелось бы кое-что… — Мзилакаури кинул взгляд на Ольгу, — уточнить, посоветоваться. Идите, мы вас догоним.

— Заблудитесь, тут кругом одни болота.

— Если двинемся на восток, выйдем к узкоколейке, так?

Максим понял, что сотрудники ФСБ хотят остаться вдвоём, посмотрел на Ольгу, не проявлявшую никакой инициативы.

— Я вам позвоню, — очнулась она.

Он хотел напомнить, что, во-первых, они уже были на «ты», а во-вторых, аккумуляторы мобильных телефонов давно сели, но не стал.

— Как знаете. Мы будем на хуторе. — Максим повернулся к ним спиной, отошёл к отряду Брызгалова.

Дождь заметно поредел, небо начало проясняться.

Становилось парко.

Где-то в паре километров от поляны родился нарастающий гул, и через минуту над лесом мелькнул силуэт вертолёта.

— Быстро они дошли, — пробормотал Савелий.

— Это другой вертолёт, — мрачно возразил Жарницкий. — Военный, зелёный.

— Чёрт, я становлюсь забывчивым.

— Не льсти себе, у тебя уже давно склероз.

— Командир, я ни хрена не понимаю! — вполголоса заговорил Брызгалов. — Ты нас вызвал искать девчонку, потом пропал сам… насколько помнится… что происходит? Девчонка нашлась, охотники тоже… почему мы оказались вместе с ними?

Максим молчал.

— Пропадали звери, — тихо заметил не потерявший хладнокровия Володя Есипчук. — Потом началась кутерьма с охотниками.

— Когда началась?

— Мы прибыли сюда тридцатого июня.

— А сегодня какое?

Максим посмотрел на часы.

— Если верить электронике, сегодня третье июля.

— И где мы бродили три дня?

Бойцы группы переглянулись.

— Лягни меня комар копытом! — глубокомысленно сказал Савелий. — Может, здесь какая-то аномальная зона?

— А что? Может быть, — поскрёб в затылке Жарницкий. — Звери пропадали? Пропадали. Охотники куда-то загульбенили? Сколько их искали всем миром? Полиции нагнали отовсюду.

— Вон они пошли.

— Так это уже когда случилось? Их несколько дней искали.

— А мы с ними как в одном месте очутились?

Жарницкий сплюнул, потрогал щетину на скуле пальцем.

— А вот это уже не по моей части, напарник, пусть бугры маракуют.

— Ну и что ты маракуешь, бугор? — осведомился Брызгалов.

— Разберёмся, — ответил Максим, вовсе не уверенный в своём заявлении. — Идём на хутор, поговорим с Пахомычем.

— Этих бы надо подождать, — кивнул капитан на бредущую к лесу пару.

— Сами доберутся, не маленькие. Потопали.

Максим углубился в лес, не оглядываясь, зная, что группа последует за ним, не отстанет, приученная ходить по-фронтовому, как разведка на войне.

В голове царил сумбур, рождённый отсутствием здравого объяснения всем странным происшествиям. Предположение Жени Жарницкого об аномальной зоне имело смысл, однако не могло пролить свет на главные несуразности ситуации: где все были трое суток и почему оказались вместе с пропавшими за несколько дней до этого охотниками. Да ещё и с представителями «конторы», приехавшими в Синдор разбираться с исчезновением крупных животных.

Вышли к узкой нитке железной дороги, когда-то соединявшей село Синдор с хутором и колонией для преступников, запрятанной в лесной глуши. Сориентировались, почувствовав облегчение и некий душевный подъём. Ощущение у всех было одинаковое: будто они не ели пару дней и мотались по лесу до упаду. Что, кстати, подтверждали и заросшие щетиной лица.

Дождь пошёл сильнее, размыв далёкие извивы пейзажа и скрыв шелестом капель по листьям деревьев все звуки. Под ногами чавкало.

— Эх, в баньку бы сейчас! — крякнул Евгений. — Да с пивком! Да, командир?

— Будет тебе банька, — буркнул Брызгалов.

— Будет и свисток, — хихикнул Савелий.

За мостиком через дорогу показались ржавые паровозные будки, приспособленные кем-то под гаражи и сарайчики.

Какая-то мысль зудящей мухой промчалась через голову, заставив Максима остановиться. Показалось, он помнит это место, связанное каким-то образом с исчезновением Ольги. И появлением… кого? Кто тут был, кроме майорши из «конторы»? Почему его образ никак не всплывает в памяти? Да и был ли он вообще?..

— Эй, Николаич, — окликнул его Брызгалов, — ты чего?

Максим молча догнал группу. Провалы в памяти начинали доставать, а объяснить их он не мог ничем.

На окраине хутора начали попадаться люди, местные жители в прозрачных накидках и полицейские в плащах. Проехал военный вездеход. На группу обратили внимание, но подходить к ней не решились ни местные, ни сотрудники полиции.

Показались военные палатки за хутором слева, возле которых царило оживление: там встречали вернувшихся охотников. Судя по количеству машин у палаток и толпе в плащах, к Синдору стянули чуть ли не батальон стражей порядка и армейские подразделения. Шум от пропажи целой охотничьей команды во главе с генералом поднялся немалый.

Максим оглянулся.

Но из-за дождя не было видно, идут ли за ними следом Ольга и её спутник. Если бы не бдительность Брызгалова, он, наверное, вернулся бы и встретил чекистов, но не хотелось объяснять капитану, почему он так печётся о служащих из родственной структуры, вот останавливаться Максим и не стал.

Лесник был дома.

Разглядев в сенях родича, вымокшего до нитки, он всплеснул руками:

— Мать честная! Вот уж кого не чаял увидеть! Где ж ты шатался всё это время?!

— Шатался, — скривил губы майор. — Морошку искал.

— Морошку? Её под конец июля надо искать. Ох, что же это я, старый пень, не о том базлаю! Проходи, Максимушка, проходи, сейчас переодёжку сухую поищу.

— Я не один.

— С хлопцами Юлия Антоновича? — догадался Пахомыч.

— Ты их знаешь? — поднял брови Максим.

— Так ведь они сначала ко мне пришли, когда ты заблудился, пошли искать тебя все вместе. Потом этот грузин в лесу повстречался.

— Мзилакаури, подполковник.

— Вроде он, фамилию не выговоришь без ста граммов.

— А после?

— Да ничего после, я в лес перестал ходить, полицаи там по кустам шныряют, всё зацепить норовят. А вы вот сами пришли, слава богу. Зови своих пацанов, что стоишь? Сегодня третье, Мефодий, а по приметам, если на Мефодия дождь силён, прольёт сорок дён. Отсюда окромя как по железке и не выедешь.

Максим вышел из дома, приглашающе махнул рукой.

Брызгалов открыл калитку, и оперативники, такие же мокрые, как и он сам, проследовали в хату лесника.

Пахомыч и его жена Евгения Евграфовна принялись хлопотать вокруг гостей, с которых на пол в сенях стекли лужицы воды, и вскоре все пятеро разместились вокруг стола в горнице, одетые в сухое. Не всем досталась одёжка по размеру, однако не ворчали, понимая, что у хозяев не склад и не мануфактурный магазин.

Евгения Евграфовна расстаралась, вынесла всё, что у неё было из съестных припасов, и гости набросились на домашние соленья, грибы, жареную картошку и наспех приготовленные блинчики.

Савелий заикнулся было о пиве, но Брызгалов так на него посмотрел, что лейтенант стушевался, уткнулся виновато в тарелку и на предложение Пахомыча отведать медовухи ответил отказом:

— Прости, отец, пошутил я, мы в тверёзости воспитаны.

После обеда собрались на веранде, обращённой не к улочке хутора, а к лесу.

Пахомыч хотел оставить гостей одних, понимая, что им надо посовещаться, но Максим его остановил:

— Погоди, дядь Коль, разговор есть.

Старик вернулся, набрасывая на плечи ватную безрукавку; дождь не прекращался, и на улице похолодало.

— Может, ещё чаю поставить? Я в киоск за баранками сбегаю.

— Мы скоро уедем, не до чаю. Скажи, пожалуйста, что тут происходило, пока мы… отсутствовали?

— Суета суёт, как говорится, — пожал плечами лесник. — Полицаи мельтешили, по пять раз на дню заглядывали, всё расспрашивали, видел я кого али нет.

— А ты видел?

— Кого ж я увижу, сидючи дома?

— А до того, как пропали охотники?

Пахомыч поскрёб макушку.

— Так ить я тебе рассказывал. Честно, вроде никого и не видел. Медведиха пропала с медвежатами, лоси тож, я потому тебе и позвонил. Но боле ничего особенного не случалось, если не считать этот мышиный переполох. — Лесник кивнул на лес.

Максим поймал взгляд Брызгалова, говорящий: не белены же мы тут объелись?

— Странное дело, дядь Коль. Что-то произошло, иначе охотники не исчезли бы на несколько дней, однако никто ничего не помнит. Никто из нас не понимает, как мы оказались в компании с генералом.

— Как мы их нашли — пусто! — постучал себя по лбу пальцем Брызгалов. — Чертовщина какая-то!

— Да и фиг с ним, — простодушно сказал Пахомыч. — Главное, все живы-здоровы, только, — он улыбнулся, — оголодали маленько.

В доме родился шум.

Пахомыч встрепенулся, шагнул в дверь веранды.

Ему навстречу вышла Евгения Евграфовна:

— Там милиция чего-то спрашивает.

— Какая ещё милиция? Милиция давно почила в бозе.

— Трое их.

Кто-то легонько отодвинул женщину, на веранду вышел низкорослый мужчина в зелёном плаще и фуражке полицейского, у него были узкие губы, водянистые глаза и серебристый ёжик волос, показавшийся, когда он снял фуражку.

— Опаньки! — с весёлым удивлением сказал Савелий.

— Капитан Посвитлый, — пробормотал Брызгалов.

Начальник Сыктывкарского отряда полиции особого назначения оглядел сидящих вокруг стола оперативников Максима, перевёл взгляд на него.

— Мне сказали, что вы встретили генерала Охлина в лесу. Не подскажете, где именно? И как вы нашли пропавших?

С плаща и сапог полицейского стекли на пол веранды лужи воды, но он этого не замечал, требовательно глядя на майора. Зато заметил Савелий.

— Мог бы и ноги вытереть, и плащ снять в сенях, любезный, — пробурчал он.

Гость перекатил глаза на него, посмотрел на пол, однако не отреагировал. Вряд ли он когда-либо задумывался о таких простых вещах.

Максим вспомнил встречу с бойцами капитана в горнице Пахомыча и с ним самим. Ни особым умом, ни вежливостью, ни наличием уважения к местным жителям этот носитель демократических свобод не отличался. У него всегда была одна мысль, как у Удава из мультфильма, и он её думал.

— Что говорит сам генерал? — поинтересовался Брызгалов.

— Они заплутали, обходили болото.

— От нас что требуется?

— Хотелось бы проверить, где вы с ними повстречались.

— Проверить?

Глаза капитана остались равнодушно-осоловелыми.

— Мне писать рапорт, я должен доложить, что произошло.

Максим покосился на Юлия Антоновича.

— Мы тоже обходили болото, только с другой стороны, и встретились.

— Но мы обыскали лес вплоть до Синдорского озера, в том числе с вертолётов. Мы бы вас увидели.

— Не увидели же, — усмехнулся Брызгалов.

Посвитлый пожевал губами.

— Мне бы хотелось получить объяснения.

— В здешних местах расположена аномальная зона, — серьёзно сказал Максим. — В ближайшее время мы намерены провести исследования. Ещё вопросы есть?

Посвитлый ушёл в задумчивость, пребывая в непривычном для себя состоянии просителя. Он дважды сталкивался с представителями московских силовых ведомств — с Максимом и Брызгаловым, и воспоминания об этом душевного спокойствия ему не добавляли.

— Могу я задать несколько вопросов леснику? — сказал он наконец.

Максим посмотрел на Пахомыча.

— Вряд ли он знает больше, чем мы.

— Да уж, — сокрушённо развёл руками Николай Пахомович. — Что знал, уже рассказал.

— Тогда разрешите откланяться. — Посвитлый потоптался на месте, решая в уме какую-то сложную задачу, и вышел.

— Чёрт косолапый! — проворчал Пахомыч. — Натоптал грязи. Хорошо, что я его башибузуков остановил, пришлось бы валандаться с уборкой. Графовна, вытри за ним.

Евгения Евграфовна принесла тряпку, вытерла лужи и следы от сапог капитана.

— В общем, история тёмная, — закончил совещание Брызгалов. — Не одному этому полицейскому придётся придумывать версию случившегося.

Максим думал о том же. И чем больше думал, тем странней казалась ситуация, несмотря на благополучное завершение поисков отряда охотников и майора ФСБ Ольги Валишевой. Интересно, мелькнула мысль, как она сама оценивает происшедшее? Ей ведь тоже придётся писать рапорт начальству. Не навестить ли? Времени прошло достаточно, должна была вернуться к родственникам.

— Посидите полчаса, а лучше собирайтесь, скоро начнём двигаться, я сейчас.

Он вышел в сени, накинул на себя дождевик Пахомыча, перешёл улицу и постучал в дверь дома напротив, где остановилась Ольга.

Дверь открыла женщина средних лет, закутанная в кашемировый платок.

— Здрасьте, — сказал Максим, — Ольга пришла? Я соседа вашего племянник.

— Да, я вас видела, — улыбнулась женщина, — вернулась она, счастье-то какое! Сейчас позову. А то вы заходите, чего под дождём стоять.

— Я в сенях подожду.

Женщина, жена соседа Пахомыча, убежала, и через минуту в сени вышла Ольга, переодетая в домашний халатик. Халат был не по её размеру, но удивительным образом подчёркивал естественную женственность девушки.

Максиму показалось, он уже видел её нагой, но мысль мелькнула и ушла, застыдившаяся.

— Я знала, что вы придёте, — сказала Ольга ровным голосом.

Снова показалось, что он слышал от неё другие слова, произнесенные другим тоном — тёплым, если не сказать — нежным. Подумал: странные шутки выкидывает память!

— Нас ждут невесёлые хлопоты.

— Доклады? — догадалась она.

— А вопросов осталась масса. Такое впечатление, будто мы все одновременно проспали где-то сутки-двое, пока не встретились на краю болота. Может, здесь и в самом деле аномальная зона, как предположил мой зам?

— Вам-то что за дело? Вы в отпуске. Это мне писать рапорт и честно признаваться в отсутствии результата.

— Мне тоже придётся писать, дело серьёзнее, чем я думал, да и ребят своих вызвал сюда незаконно.

— Зайдёте? — сделала она движение к двери из сеней в хату.

— Там небось твой… ваш полковник сидит.

— И что? Он хороший мужик.

— Мне почему-то всё время хочется говорить с тобой на «ты», — признался Максим. — Ведь так и было? Или мне кажется?

Ольга склонила голову к плечу.

— Если кажется — креститься надо. Но я тоже… помню. Давай попробуем на «ты»… не при посторонних.

— Понял, согласен. Мобилу подзарядила? Номер не поменялся?

— Будем созваниваться. Мы через пару часов двинемся в посёлок, оттуда в Москву, начальство требует.

— Мы уже уходим. Попробуем экспроприировать транспорт у полиции. Может, рванёте с нами?

— Нет, мы сами.

— Как знаете, тогда до встречи в Москве.

Ольга сунула руку.

Максим осторожно сжал её, с трудом удержавшись, чтобы не поцеловать пальцы. Рука у девушки была холодная и не по-женски сильная.

Он вернулся в дом Пахомыча.

Через полчаса группа переоделась в не успевшую толком просохнуть родную одежду и выбралась на улицу, поблагодарив хозяев за гостеприимство.

Дождь кончился, в облаках наметились просветы.

Максим хотел попросить у военных, ставших лагерем у хутора, какой-нибудь вездеход, однако им неожиданно повезло: генерал Охлин, подобревший после благополучного возвращения «с охоты», успевший принять на грудь бутылку коньяку и насытиться, пригласил их на борт вертолёта.

— Долетим до Сыктывкара, майор, а там уже сами доберётесь до столицы, — пророкотал он, красный и потный после трапезы. — Как говорится, долг платежом красен. Как-никак вы тоже приложили усилия к поискам.

Максим сказал только одно слово: «Спасибо!» Он не принимал участия в поисках команды генерала, но был согласен с тем, что усилий на поиски было потрачено немало.

Через два часа они были в Сыктывкаре.

Москва. Управление экологической

безопасности ФСБ.

4 июля, 9 часов утра

Порог кабинета начальника Управления Ольга впервые переступила с беспокойством и чувством собственной несостоятельности. И причиной этих ощущений была не только командировка в Синдорские леса, закончившаяся безрезультатно. Она была уверена, что события в конце июня, сопровождавшиеся странным исчезновением группы охотников вслед за исчезновением животных, а затем не менее странным возвращением пропавших, таят в себе столь необычные глубины, что по спине струился холодок. А память молчала!

В кабинете начальника, кроме самого Конева, находились несколько человек: его заместитель полковник Лапин Виктор Андреевич, начальник информационно-аналитического отдела Фельцман Оскар Нариманович, как всегда одетый безукоризненно, и сухолицый, с большими залысинами и огромным лбом полковник Спицын, командир «особого звена» из Управления внешних коммуникаций. Ольга с ним ещё не имела дела, но знала полковника по отзывам сотрудников УВК, с которыми была знакома.

Спицын был одет в серый костюм без галстука и выглядел рядовым сотрудником конструкторского бюро. Но стоило глянуть на его выдающийся лоб и встретить взгляд карих, умных, тёмных, проницательных глаз, в которых горел огонёк настороженного внимания, и становилось ясно, что это человек мощного интеллекта.

На столе у Конева стояла картонная коробка без всяких наклеек. Крышка коробки была поднята, но она была повёрнута к генералу, и что в ней находится, Ольга не увидела.

— Садитесь, майор, — сказал Конев неприветливо.

Ольга села за Т-образный стол напротив Лапина и Спицына, рядом с Фельцманом.

Мужчины молча смотрели на неё. В их молчании крылась некая подозрительная заинтересованность, отчего у девушки тревожно защемило сердце. Атмосфера в кабинете начальника Управления ей не нравилась.

— Ольга Викторовна, расскажите всё, что вы знаете о происшествии в Синдорском лесу, — попросил Лапин.

— Я уже написала в донесении всё, что знала, — ответила она.

— И всё-таки расскажите, в подробностях, — пробурчал Конев. — С момента появления на хуторе Синдор.

Ольга собрала волю в кулак, помолчала, собираясь с мыслями, и начала рассказывать о своих приключениях в лесах вокруг хутора Синдор вплоть до встречи с внезапно нашедшимися охотниками.

Рассказ длился сорок минут, и после него в кабинете наступила тишина. Опытные руководители подразделений ФСБ переваривали услышанное, не спеша высказывать своё отношение к этой истории.

— Расспросите Вахтанга Ираклиевича, — добавила Ольга после паузы. — Возможно, он дополнит рассказ деталями.

— Он уже дополнил, — сказал Конев. — В целом ваши истории идентичны, хотя вы оба чего-то не договариваете.

— Простите? — подняла брови Ольга. — Что вы имеете в виду?

— Есть нестыковки, — сказал Лапин, сочувственно глядя на девушку. — То вы исчезаете, то появляетесь, то Вахтанг вас находит, то теряет.

Ольга сжала губы.

— Не понимаю, о чём вы говорите, товарищ полковник.

— Почему вы не сообщаете о встречах с неизвестными людьми?

— Если вы имеете в виду сотрудников подразделения Главного разведуправления, то я о них писала.

— С ними мы ещё разберёмся. Я имею в виду человека с фотоаппаратом.

Ольга непонимающе взглянула на Лапина.

Спицын впился в её лицо посветлевшими глазами.

— Человека с фотоаппаратом? — повторила она. — Не понимаю, о ком вы.

— Подполковник Мзилакаури утверждает, что он видел человека с фотоаппаратом, ну или с видеокамерой иностранного производства.

— Значит, так оно и было. Но я никакого фотографа не видела и с ним не контактировала. Факт пропажи зверей в лесу подтверждён местными жителями, в том числе егерем.

— Которого так и не нашли, — меланхолично заметил Фельцман.

— Ни от кого из местных жителей я не слышала о встречах с незнакомыми людьми, — закончила Ольга.

— Оскар Нариманович? — глянул Конев на главного аналитика Управления.

— По нашим данным, животные перестали исчезать, — сказал Фельцман с прежней меланхолией. — И в Китае, и в Америке, и в наших заповедниках. Но факт исчезновения зафиксирован и требует объяснений.

— Что скажете? — повернулся Конев к Ольге.

— Я не знаю, почему и куда они исчезали, — сухо ответила она. — Пропажи были, я пыталась установить причину, но потом началась кутерьма с ичезновением охотников и генерала Охлина…

— Они утверждают, что никуда не пропадали, — заметил Лапин. — Да, заблудились, долго выходили из болот, но вышли.

— Не это главное, — сказал Конев. — С исчезновением крупногабаритного зверья нам ещё придётся разбираться. Подполковник Мзилакаури единственный, кто видел незнакомца и даже общался с ним.

— Общался?

— В каком-то смысле. Фотограф, или кто он там на самом деле, повёл себя странно, и Вахтанг Ираклиевич отобрал у него фотоаппарат. Или, скорее, видеокамеру.

Ольга недоверчиво наморщила лоб.

— Не может быть! Мне он ничего не сказал.

Конев посмотрел на Спицына.

— Вумен вульт ступер[1], Богдан Никандрович.

— Покажите, нам нужна истина.

— Подойдите. — Конев подвинул коробку на край стола.

Ольга встала, подошла ближе.

В коробке лежало необычной формы устройство, похожее на трёхствольную видеокамеру, со множеством чешуй и рёбер. На одном из её окуляров мигала фиолетовая искорка.

— Что это?

— Та самая видеокамера.

— Никогда раньше не видела! — И уже сказав это, Ольга почуяла шевельнувшееся в душе воспоминание. Ощущение дежа-вю тут же прошло, однако не могло отменить самого факта.

Ольга протянула руку, но сидевший справа полковник Спицын подтянул коробку к себе.

— Руками лучше не трогать.

— Как она к вам попала?

— После того как замолчал полковник Мзилакаури, в Синдор был направлен старший лейтенант Зайцев, — сказал Конев. — Он обнаружил эту штуку у лесника.

— У лесника?! — не сдержала удивления Ольга. — У Николая Пахомовича? А у него она откуда?

— Вахтанг Ираклиевич утверждает, что не помнит, как и когда он передал камеру леснику. Но судя по тому, что Зайцев её нашёл, Мзилакаури это сделал.

— Провал в памяти, — хмыкнул Лапин. — Странно, не правда ли, Ольга Викторовна?

— Ничего не понимаю! Что говорит лесник?

— Да ничего особенного, то же самое, что и вы: не помню. Прямо удивительное единодушие, эпидемия забывчивости. Вы отсутствовали три дня. Где вы были?

— Я уже говорила…

— Майор, голубушка, — наклонился к Ольге Спицын, — вы, очевидно, недопонимаете ситуацию. Эта вещь, — он кивнул на коробку, — сделана не на Земле. Представляете масштаб происшествия в Синдорском лесу? Мы вошли в контакт с инопланетянами, и… никто ничего не помнит! А разводите базар, не хотите сказать правду.

Ольга вспыхнула, лицо её пошло красными пятнами.

— Полковник, следите за… словами! Ещё никто не посмел упрекнуть меня в сокрытии правды! Я говорю всё, что знаю! Могу повторить то же самое на детекторе.

— Вот и повторите.

— Богдан Никандрович, помягче, пожалуйста, — сказал Лапин. — У вас нет никаких оснований не верить майору.

— Давайте по делу, — стукнул о стол карандашом Конев. — Контакт не контакт, но что-то произошло, эта камера действительно сделана не в России, да и не в других странах, судя по внешнему осмотру. Она будет передана в лабораторию Рубина. Майор, вы не хотите что-нибудь добавить к рапорту?

— Не хочу, — отрезала Ольга. — Поговорите с полковником Мзилакаури.

— У него… гм, гм… гипертонический криз, он в клинике. Вас же я попросил бы не покидать Москвы в ближайшее время, пока не вскроются дополнительные обстоятельства дела. От работы вы временно отстранены. Полковник Спицын прав, масштаб случившегося позволяет вывести дело за рамки нашего ведомства. Все материалы по делу пропажи животных будут засекречены. Если раньше мы собирали косвенные доказательства присутствия на Земле инопланетян, то эта видеокамера — прямое доказательство.

Ольга встала.

— Надо понимать, я под арестом?

Мужчины переглянулись.

— Под домашним, — с колебанием сказал генерал. — Вспомните что-нибудь ещё, позвоните мне или Виктору Андреевичу.

— Лучше мне, — сказал Спицын, не теряя сосредоточенного вида.

Ольга вышла из кабинета.

В голове царила пустота, пробиваемая, как пулей, одной мыслью: Вахтанга допрашивали на детекторе! Вахтанга допрашивали… отсюда его криз.

Мысль сменилась другой: откуда в Синдорском лесу инопланетяне и что они там делали?

Она вышла на улицу. Мысли побежали одна за другой.

Почему Мзилакаури не сообщил ей о видеокамере до приезда в Москву? Каким образом лейтенанту Зайцеву удалось установить, что видеокамера у Пахомыча? Как дела у Максима Одинцова? Как отреагировало его начальство на события в Синдоре?

Последняя мысль заставила её взяться за айфон.

Однако, сев в свою лиловую «БМВ Х-6», она передумала: сам позвонит… если заинтересован во встрече.

Что за её машиной следует серый «Фольксваген», она не заметила.

Доха, Катар

5 июля, 13 часов 10 минут

Над входом в отель «Пармезан» висел герб Катара: две сабли, внутри яхта и остров с пальмами. Яхт Максим ещё не видел, пальмы присутствовали, но спасти от жары ни местное население, ни гостей не могли. Температура воздуха в этот день в Дохе приближалась к сорока шести градусам по Цельсию, поэтому сам воздух казался горячим желе, с трудом проникающим в лёгкие.

Катар вообще считался страной пустынь, солончаков, эоловых песков и гор, занимая Катарский полуостров в северо-восточной части Аравийского полуострова. Граничил он только с Саудовской Аравией на юге, омываясь на востоке водами Персидского залива.

Из усвоенной за короткое время истории Катара Максим знал, что государство изначально входило в состав Арабского халифата, потом в эмираты Бахрейна, потом им правили португальцы и турки, и лишь с середины двадцатого века оно стало независимым от Османской империи образованием.

Политическое устройство Катара можно было назвать абсолютной монархией. Правил им в настоящее время эмир Даххам бин Наххун аль-Халифа. В стране работал Консультативный совет — Меджлис аш-Шура, но он не решал важнейшие проблемы внутренней и внешней политики государства. Здесь действовали законы личного, а точнее, кланового владычества, и слово эмира имело больший вес, нежели решения совета.

Большую часть населения страны составляли арабы-катарцы, но проживали здесь и пакистанцы, и иранцы, и индусы, привыкшие к постоянной жаре и сухости воздуха.

Максим, одетый в белый европейский костюм, как полагается не слишком богатому гостю из Великобритании, расплатился с таксистом, доставившим «туриста» из аэропорта в Доху, и вошёл в холл гостиницы, окунаясь в озерцо прохлады и тишины.

У стойки администратора толпились говорливые немцы, одетые кто во что горазд, в основном — пожилые пары и старые девы, вид которых мог отбить у любого мужика желание смотреть на женщин. Они собирались на экскурсию.

Максим одарил белозубой улыбкой девушку в синей униформе, подал паспорт, сказал по-английски:

— Добрый день, мисс, посмотрите, пожалуйста, номер забронирован.

Девушка-администратор ответила не менее роскошной улыбкой:

— Да, сэр, минуточку. Гарри Буджолд?

— Совершенно верно.

— Вам забронирован номер триста шесть. Заполняйте анкету.

Максим заполнил, получил ключи.

— Лифт направо, вас проводят. Ваш багаж, сэр?

— О, только этот портфель, — показал он саквояжик со сменой белья и личными принадлежностями. — Люблю путешествовать налегке.

— Приятного отдыха.

Метис-латиноамериканец в тёмно-фиолетовом костюме и шапочке-феске проводил его до номера, получил монету в полсотни местных центов — геймов, и Максим прошёл в номер, довольно скромный по любым оценкам, однако чистенький и уютный.

Огляделся, вышел на балкон.

Гостиница стояла на окраине Дохи, ближе к заливу, и с одной стороны была видна гладь залива, с другой — каменные джунгли города с редкими пятнами зелени.

— Большое дерево[2], — пробормотал Максим саркастически, возвращаясь в прохладу номера.

Зазвонил мобильный.

— Слушаю, — поднёс он к уху невесомую пластину айфона.

— Мы на месте, сэр, — доложил Брызгалов. — Изменения?

— По плану, — сказал Максим, выключая телефон.

План предусматривал устройство группы в Дохе на постой и сбор в порту в три часа дня по местному времени. Предполагалось обсудить полученный от наблюдателей пакет оперативной информации. А послали их сюда после возвращения Максима из Синдора для того, чтобы вытащить из Дохи — и из страны — российского бизнесмена, обвинённого властями в продаже оружия «сепаратистам».

История конфликта уходила корнями в две тысячи одиннадцатый год, когда в ноябре в аэропорту Дохи таможенники и полицейские попытались просветить рентгеном, а потом и отобрать диппочту, которую перевозил посол России. Позиция властей была проста: Россия не поддержала решение Европарламента по Сирии, и эмира и его окружение это взбесило, он-то как раз был за военную операцию против Сирии. А поскольку такую же позицию занимал высший патрон Катара — Соединённые Штаты, власти Катара решили, что могут позволить себе всё.

Послу в тот день досталось крепко, но диппочту он отстоял.

Инцидентом в аэропорту дело не закончилось.

В конце лета две тысячи двенадцатого года в Дохе задержали спортсменов России, приехавших для участия в автопробеге, обвинив их в контрабанде наркотиков.

Россия последовательно отстаивала своё мнение в ООН о недопустимости вооружённого вмешательства в дела Сирии и Ирана, о необходимости мирного урегулирования конфликтов, и это активно не нравилось военной верхушке США, науськивавшей своих «шавок» по всему миру на граждан России.

И наконец, Катар организовал с подачи ЦРУ захват «русского террориста», продававшего оружие повстанцам — сепаратистам шиитского толка. Которых не существовало в Катаре в принципе. Разумеется, дело было шито белыми нитками, но на заявления МИД России власти Катара не ответили и собирались передать «террориста» Михаила Сивоконя в руки правосудия США.

Максим бросил взгляд на часы: ровно в два часа он должен был связаться с посольством России в Дохе, но время на водные процедуры ещё было.

Он залез под душ, с наслаждением искупался, вспоминая события, происшедшие после внезапной встречи с охотниками генерала Охлина в Синдорском лесу.

Добрались до Сыктывкара быстро, а так как Сидорин требовал прибыть в Москву всей группе срочно, пересели в военный транспортник, попросив местное отделение военной контрразведки посодействовать им в доставке, и вечером третьего июля высадились на военном аэродроме в Жуковском, откуда потом добирались в столицу на джипчике «Патриот».

В среду четвёртого июля Максим быстро вымылся в душе на съёмной квартире, где он останавливался во время вызовов в столицу, и в десять часов уже докладывал полковнику Сидорину о своём возвращении.

Нагоняя не последовало вопреки ожиданиям. Непосредственный начальник Одинцова, командир отряда спецназа ГРУ, был занят своими делами и уже забыл, что просил майора докладывать о положении дел в Синдоре.

— Синдорский лес? — рассеянно спросил он, когда майор доложил ему о своём рейде в Синдор. — Ты же собирался на моря.

— Позвонил дядя по отцовской линии, брат отца, он там лесничим промышляет, попросил помочь с поиском пропавших животных, ну я и поехал к нему. Брызгалова с собой взял, кое-кого из ребят.

— Ну и что, нашли зверей?

— Там ещё охотники пропали, группа из Сыктывкара во главе с генералом Охлиным. Я докладывал. Но в конце концов всё закончилось хорошо.

— Нашлись, и ладно. Ты вовремя вернулся. Есть задание — навестить Катар, срочно. Где парней оставил?

— Они, как обычно, у своих родичей квартируют.

— Собирай группу, изучай местность, обычаи, маршрут проложен, все формальности улажены, план операции разработан. Вылет ночью.

— Что надо делать? — спросил Максим, преодолевая желание отказаться от задания (что было невозможно), но, с другой стороны, радуясь, что полковник не стал требовать официального отчёта о действиях спецгруппы Одинцова в Синдорском лесу.

— Надо вытащить нашего парня, — ответил Сидорин, глядя в глубину объёмного монитора на столе. — Местные шьют ему дело о контрабанде оружия, хотя всё намного сложней, и если катарцы отдадут его америкосам, парня мы потеряем.

— Он разведчик?

— Как тебе сказать… коммивояжёр… криптосотрудник «Росвооружений», доставляющий кое-какое… скажем так, оборудование симпатичным нам парням в разных регионах мира.

— Понял. ЦРУ ест хлеб не зря, если вышло на него. Кстати, один такой парнишка уже сидит в США — по фамилии Бут.

— Вот поэтому и нужно, чтобы второй туда не попал. Он слишком много знает. Учти дополнительно: Доха нашпигована сотрудниками американских спецслужб, а после уничтожения Яндарбиева тем более там сложно работать.

— Учту.

— И последнее: нам давно плюют в лицо американцы, но если начинают плевать в лицо «шавки» вроде катарцев, их надо останавливать жестко.

Так Максим Одинцов, майор ГРУ, командир подразделения «Кресс» особой группы «активного оперирования», оказался в Дохе, столице Катара, спустя всего сутки после возвращения из Сыктывкара.

Выходя из гостиницы, он привычно проверил, не следит ли кто за «туристом-англичанином», сел в такси на территории отеля, напомнившее московское «жёлтое», с большим пузырём на крыше, и за полчаса доехал до порта в Дохе.

Порт его не поразил ни обилием яхт и кораблей, ни величиной причалов, ни красотой морского вокзала, ни наличием военных катеров на рейде. Разве что портовый маяк здесь больше походил на минарет, чем на техническое сооружение.

Кинув взгляд на белоснежный красавец-лайнер «Анна-Мария», застывший у одного из причалов, Максим поспешил в бар «Аш-Шар», ближайший к порту из всех заведений подобного типа, если не считать баров и ресторанов в здании морского вокзала.

Команда была в сборе.

Брызгалов, сохранивший синдорскую небритость и напоминавший Джейсона Стэтэма, походил на завсегдатая немецких пабов и одет был соответствующим образом — в демократические джинсы и безрукавку.

Лейтенант Тарануха не отстал от него по части «пивного» имиджа, хотя одет был в серые штаны и мятую серую рубашку-апаш; он «косил» под бельгийца.

Старший лейтенант Жарницкий, прекрасно владевший девятью языками, в том числе арабским, сидел в отдалении, в белом бурнусе. У него была накладная борода и усы. В Дохе он представился жителем Саудовской Аравии Жюнусом Саидбейли.

Старший лейтенант Есипчук тоже сидел за столиком по соседству, делая вид, что он занятый делом клерк; перед ним был раскрыт новенький ноутбук.

Удивить ноутом или ридером в нынешние времена нельзя было даже папуасов Новой Гвинеи, поэтому на «клерка» посетители бара с любопытством не глядели.

И наконец, присоединившийся к группе Одинцова специалист по Катару Петро Кондырин, капитан, бритый наголо, с большой серьгой в ухе, обстоятельный и медлительный с виду, играл русского туриста, точнее, украинского, одетый в рубашку-вышиванку с украинским орнаментом и штаны «а-ля станичник» из гоголевских «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Он тоже, как и Брызгалов, пил пиво и рассматривал красочный рекламный буклет с видами Катара.

Максим подсел к нему, спросил по-английски:

— Разрешите?

— А? — выкатил на него воловьи глаза «хохол» Кондырин.

— Раша? — улыбнулся Максим.

— Не-а, Вкраина, — сказал капитан. — Инглиз?

— Йес, англичанин, — кивнул Максим, за несколько секунд успев просчитать посетителей бара и определить, что он не забит под завязку сотрудниками эмирской контрразведки Mubahith.

— Пива хошь?

— Оф коз.

Капитан подозвал официанта.

— Пива моему другу инглизу, такого же.

Официант, понимавший русскую речь, принёс кружку тёмного местного пива под названием «Harkoto».

Максим оценил это название по-русски, усмехнулся, но от пива не отказался.

— Гуд бир!

— А як же, — философски ответил Кондырин. — Думаю, из песка варят. План остаётся прежним, без изменений?

— Пока без. — Максим поднял кружку. — Камрад!

Пиво было так себе, но следовало поддерживать непринуждённость, и он его похвалил:

— Хорошее, действительно почти как наш английский эль, простоявший на жаре пару месяцев.

— Когда начнём? — продолжил деловой разговор Кондырин, не склонный к пустопорожней болтовне.

Остальные бойцы группы прислушивались к нему краем уха, но делали вид, что заняты своими заботами.

— Мне позвонят.

Максим снова поднял кружку.

Группа «Кресс» должна была завершить операцию, начавшуюся давно, ещё месяц назад. Её основные этапы уже были закончены, определено местонахождение пленника, условия содержания в тюрьме, а главное — время и место передачи «русского террориста» в руки сотрудников ЦРУ, которые собирались вывезти его в США. Все необходимые меры для перехвата пленника были предприняты, и оперативникам Максима оставалось «самое простое» — закончить начатое другими сотрудниками спецподразделений ГРУ.

Он пересел к Брызгалову.

Небритый «немец» приветствовал его по-немецки, они стукнулись кружками.

— Выход?

Максим бросил взгляд на часы.

— Через сорок минут, если ничего не изменится. Переходим «на ухо».

Он имел в виду радиосвязь. У всех бойцов группы имелись рации, замаскированные под серьги или нашейные кресты, работающие на расстоянии до пяти километров, и с этого момента группа прекращала переговоры между своими по мобильным телефонам.

Был известен точный маршрут перевозки задержанного из тюрьмы «Аль-Бида» в аэропорт Дохи — по улице Аль-Кар-ниш, мимо штаб-квартиры Qatar Petroleum и Центра международной гуманитарной помощи, где, собственно, и сидели главные разведчики и манипуляторы ЦРУ. Предполагалось, что кортеж из трёх машин остановится у здания Центра МГП, в здании которого располагался офис телеканала Эль-Джихара, Сивоконя покажут всему миру, расскажут о его «тёмном прошлом» и только после этого повезут в аэропорт. Группа Максима должна была захватить Михаила в здании и переправить к месту, недоступному силам безопасности Катара.

— Удобней было бы перехватить его в нефтяном концерне, — сказал Брызгалов.

— Если бы его хотели показать в офисе концерна, мы бы так и сделали, — иронически заметил Максим. — Но его повезут в Эль-Джихару. Где нам, кстати, надо будет обойтись без стрельбы.

— Разве у нас нет плана «Б», когда без стрельбы прорваться невозможно? Помнишь, как хотели убрать чеченских боевиков Доку Умарова? Тихо и незаметно. А пришлось взрывать.

Максим кивнул. Глубоко законспирированную команду ликвидаторов из состава так называемой «берлинской группы», уничтожившую террористов, принимавших участие в подрыве аэропорта Домодедово и других терактах, он знал лично. А туркам парней, взорвавших киллеров Умарова, сдали коллеги-американцы, отчего у Максима давно сформировался счёт к этим уродам в человеческом обличье, признающим только волчьи законы бизнеса.

— Мы не имеем права шуметь.

— Да разве я против? Утрём нос америкосам! Если бы не катарская нефть, они бы здесь не ошивались. Есть анекдот в тему: американские геологи в ходе разведки недр обнаружили над залежами своей нефти какую-то арабскую страну.

Максим улыбнулся.

— Это можно сказать про любую страну мира, Катар не исключение.

Зазвонил телефон.

— На связи, — поднёс трубку к уху Максим.

— Посылка отправлена, — сказал ему неизвестный работник российского посольства.

Максим спрятал телефон, встал.

— Начали.

Снаружи было душно и жарко, несмотря на то, что бар стоял в окружении чешуйчатых пальм.

Подъехал белый фургон «Мерседес» с надписью на борту: «Gumanus centre» и красивой эмблемой — земной шар, поддерживаемый ладонями.

Максим сел рядом с водителем.

Из бара один за другим вышли бойцы группы, ловко забрались в фургон.

— Поехали, — сказал Максим по-английски.

Водитель-араб в бурнусе молча тронул автомобиль с места.

С площади напротив морского вокзала выбрались на главную улицу Дохи, проехали изумительной красоты гигантскую искусственную раковину со светящейся изнутри жемчужиной, потом современные здания — стрелы и геометрические строительные шедевры катарской столицы — пирамидальной и готико-фрактальной формы, из металла и зеркального стекла.

Машина подъехала к зеркальному куполу Центра гуманитарной помощи, из которого вырастал ребристый букет из трёх башен, расходившихся в стороны, как лепестки тюльпана.

Максим вышел.

Дверь фургона открылась, из него вывалила толпа бойцов группы, переодетых в работников европейского телеагентства. На груди каждого красовался бедж с фотографией и фамилией, на каждом были бейсболки с логотипом ЕТА и одинаковые костюмы: бело-красные курточки и шорты.

Кондырин, уже не «хохол», но с бородкой, нёс телекамеру.

В руках Брызгалова была чёрная сумка ТВ.

Остальные несли штативы, микрофоны на длинных, телескопически раздвигающихся штангах и ещё одну телекамеру. Они тоже переоделись, кроме Жеки Жарницкого, продолжавшего играть местного жителя.

Не обращая внимания на полицейских в серой форме, охранявших здание, группа начала устраиваться напротив центрального входа, делая вид, что готовится к съёмке.

Из здания вышел офицер, к нему тотчас же подсунулся «араб» Жарницкий, показал удостоверение офицера службы безопасности Катара, объяснил ситуацию.

Полицейский понаблюдал за действиями «телевизионщиков из Европы», скрылся в здании.

Появился кортеж из трёх джипов «Мерседес» чёрного цвета.

— Приготовились! — приказал Максим.

Джипы остановились у входа в Центр плотной колонной.

К ним бросились «тележурналисты», наставив телекамеры и вытянув микрофоны на штангах.

Их попытались оттеснить полицейские, но безуспешно.

Из первого и третьего джипов вылезли смуглолицые, бородатые фидаины — охранники центральной тюрьмы в серой форме и особых головных уборах с платками, прикрывающими сзади шею. Они окружили третий джип, из которого вслед за охранником выбрался пленник — «русский террорист» в синей тюремной робе. Он был бледен и небрит, скован наручниками, и по сторонам не смотрел.

— Скажите, вы действительно невиновны? — крикнул один из тележурналистов — Савелий Тарануха — на английском языке.

Пленник не ответил, по-прежнему не обращая внимания на суету вокруг.

Максим понял, что его накачали наркотиками, после чего он скажет настоящим тележурналистам канала Эль-Джихара всё, что нужно американцам. Участвовать в заранее срепетированном спектакле означало сработать на руку парням из ЦРУ, и Максим принял решение действовать по самому жёсткому варианту.

— «Форсаж»! — объявил он. — Поехали!

Мгновенно всё преобразилось.

Сопровождавших «русского террориста» Михаила Сивоконя охранников насчитывалось пятеро. Кроме того, из Центра вышли три полицейских офицера, а из среднего джипа вылезли два господина в блестящих костюмах, блестящих в прямом смысле слова: американские служащие носили в жарких странах костюмы из особой ткани, отражавшей тепловые лучи, а заодно и свет. Это были сотрудники ЦРУ, отвечавшие за передачу пленника.

Всего вместе с полицейскими, охранявшими периметр Центра гуманитарной помощи, набралось тринадцать человек, вооружённых весьма серьёзно. И всех их надо было нейтрализовать, не применяя огнестрельного оружия! Но бойцы Максима были специально тренированы для боя в обстоятельствах тотального превосходства противника в живой силе, а уверенные в своём превосходстве и недоступности американцы и их коллеги не ждали нападения. Поэтому началось то, что потом с содроганием вспоминали все свидетели случившегося и что можно было поместить в любые учебники по диверсионным операциям.

«Тележурналисты» превратились в струи движения, используя свои рабочие инструменты — микрофоны, штанги, камеры — в качестве своеобразных нунчаков.

Первыми легли на асфальт у входа в здание Центра бородатые тюремщики.

За ними последовали полицейские, охраняющие подходы к зданию.

Брызгалов схватился с офицером, неожиданно проявившим сноровку спецназовца, и Кондырину пришлось ему помогать: он швырнул микрофон, попал в голову офицера, отвлёк его, и капитан мощным ударом отправил араба в нокаут.

Максим начал своё движение, когда пришли в себя цэрэушники, потянувшись к оружию, прятавшемуся у них под пиджаками в наплечных кобурах.

Первый агент, белобрысый и плотный, не оказал сопротивления, получив два удара — в локоть и в шею.

Второй, смуглый, черноволосый, жилистый, не то араб, не то иранец, оказался хорошим бойцом, и с ним пришлось «рубиться» на пределе возможностей, тем более что он успел выхватить пистолет — новейший MAP-2000[3] американского производства. Даже получив удары по мышцам предплечий, парализовавшие руки, он сумел продержаться около пятнадцати секунд, ушёл от «танцующего облака» — удара, приводящего к ослеплению, попытался выстрелить, но палец Максима наконец нашёл его сонную артерию, и агент обмяк, растекаясь по асфальту «лужей отсутствия выбора Пути».

Активная фаза операции длилась всего двадцать семь секунд.

Только после того, как все защитники пленного «террориста» оказались на земле, опомнились водители джипов. Их успокоили Жарницкий, Тарануха и Володя Есипчук.

Кондырин и Брызгалов подхватили застывшего в прострации пленника и втиснули в фургон, на котором приехали.

Жарницкий проколол шины джипов.

Максим вскочил на переднее сиденье фургона, и водитель, не проронивший ни слова, погнал машину прочь от здания Центра гуманитарной помощи, оставив замерших в шоке немногочисленных свидетелей «боевого шоу» и кучу неподвижных тел.

Выбежавшие из здания охранники увидели лишь мелькнувший зад автомобиля.

Начавшаяся метушня полицейских дала беглецам фору в несколько минут.

Возможно, полицейские и объявили в эфир о нападении, а также о перехвате фургона «Gumanus centre», но было уже поздно. За городом, возле завода по опреснению морской воды, беглецов ждал вертолёт «Bell-430» с работающим двигателем.

Уже через девять минут после нападения на тюремный кортеж группа «тележурналистов» была в воздухе.

Удача сопутствовала крессовцам и дальше.

Над Персидским заливом, когда капитаны катарских катеров береговой охраны только-только получили приказ сбить вертолёт с беглецами, группа вместе с пленником спрыгнула в воду, успев за короткое время переодеться в водолазные костюмы. Самое трудное при этом было натянуть костюм на пассажира, так и не пришедшего в себя, несмотря на сделанный ему укол допамина, повышающий тонус организма.

Когда они нырнули в воду вместе с пилотом и начали загружаться на борт подводной лодки для спецопераций, вертолёт нашла одна из ракет, выпущенная пограничным катером. Точнее, такова была официальная версия службы безопасности, озвученная каналом Эль-Джихара. На самом деле он был уничтожен с помощью американского взрывного устройства на базе пластита, и от него не осталось ровным счётом ничего.

Поиски тел напавших и беглеца, длившиеся трое суток, результата не дали. Глубина Персидского залива в этом месте достигала двухсот пятидесяти метров, а дно его было покрыто толстым слоем ила, способным поглотить вертолёт целиком.

Через двое суток команда Максима выгрузилась в Калининграде под покровом ночи, передала спасённого в руки военспецов Министерства обороны и отправилась в Москву.

Москва

6 июля, 19 часов 2 минуты

Сидорин был доволен больше всех.

После торжественной речи в квартире Максима, длившейся без малого десять минут, он, находясь в отличном расположении духа, допил коньяк и пообещал всех представить к правительственным наградам. Полковнику было чему радоваться, так как операция по перехвату Михаила Сивоконя прошла без сучка и задоринки, а катарские спецслужбы до сих пор искали похитителей и ломали головы, кто совершил похищение и почему не оставил ни одного следа.

— Отойдём-ка, — позвал он Максима на кухню.

— Уезжаете? — спросил Максим, довольный не меньше полковника.

— Да, у меня ещё деловая встреча. Тут вот что, майор, пока тебя не было, мы получили бумагу из «конторы», предлагающую тебе явиться к ним в Управление экологической безопасности.

— С какого бодуна?

— Хотят с тобой поговорить о синдорских событиях.

Максим вспомнил, что Ольга Валишева работает в упомянутом Управлении.

— Да я ничего особенного не припомню.

— Отказать мы им не имеем права, ты там был, да ещё и не один, так что придётся навестить коллег.

— Ладно, навещу.

— Во что ты там ввязался, только честно?

— Ни во что! — Максим клятвенно прижал ладонь к груди. — Искали охотников, а началось всё со звонка дяди, Николая Пахомовича, он работает в Синдоре лесником. Начали пропадать звери, медведи и лоси, он мне и позвонил. Я приехал, думал отдохнуть, а тут генерал прилетел со своими архаровцами, хотел поохотиться, хотя в июле охота запрещена. Группа пропала, Ольга приехала…

— Какая Ольга?

— Майор из этого самого Управления, там тоже заинтересовались пропажей зверей. В общем, заварилась каша, но закончилось всё хорошо, нашлись и охотники, и…

— Звери?

— Нет, звери действительно исчезли. Есть там какая-то загадка.

Сидорин почесал затылок, разглядывая лицо Максима, пожал ему руку, направился к двери:

— Расскажешь потом поподробней.

Ушёл.

Максим вернулся в гостиную, вычёркивая из памяти разговор, поднял бокал шампанского:

— За вас! За ваш профессионализм, холодные головы и горячие руки!

Бойцы захохотали.

— Почему руки, командир? — поинтересовался Савелий. — Раньше говорили — сердца.

— А сердца у вас из нержавеющей стали, — сказал тихий неулыбчивый Володя Есипчук. — Горячие бывают только у влюблённых и, реже, у женатиков. А кто из вас влюблён? Или женат?

— Ну, ты загнул, — покачал бритой головой Кондырин. — При чём тут жена или подруга? Я был женат дважды, ну и что? Я что, от этого стал хуже?

— Я не это имел в виду.

— А что?

— Руки мыли?

— Да ну его, — отмахнулся захмелевший Жарницкий. — У него, как всегда, с юмором напряжёнка. Главное, мы их сделали, этих уродов! И так будет с каждым!

— С кем? — съехидничал Савелий.

— С врагами!

— Скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, где патроны дешевле, — шутливо провозгласил Савелий.

Все снова засмеялись. А Максим подумал, что парни из его группы действительно не имеют семей. К великому сожалению, работа отнимала у них не только свободное время, но и саму возможность быть счастливыми, отдых в семейном кругу, тех, с кем можно было бы поделиться своими проблемами и невзгодами. Вот и его жена ушла, не в силах терпеть внезапные исчезновения мужа и долгие командировки.

Хотя, с другой стороны, повода он не давал, Люся просто его разлюбила.

Пришла мысль позвонить Ольге.

Однако его опередили. Едва он, выйдя в спальню, взялся за телефон, тот зазвонил сам. Не глянув на номер, Максим поднёс айфон к уху.

— Слушаю.

— Где хаур? — раздался в трубке тягучий басовитый голос.

— Что? — растерялся на мгновение Максим. — Какой хаур? Кто говорит?

— Вы забрали хаур, он у вас, верните.

— Да о чём речь, разрази меня гром?! Что за хаур? Кто вы?

— Верните хаур, мы позвоним завтра. — Неизвестный абонент отключил линию.

Максим посмотрел на дисплей: на зелёном поле чернела надпись «Номер не определён».

В спальню заглянул весёлый Брызгалов.

— Ты чего уединился? Звонишь кому-то?

— Хотел позвонить Ольге…

— Майорше из «конторы»?

— А позвонили мне, спросили — где хаур.

— Что?

— Сам ничего не понимаю. Какой-то гундос попросил вернуть хаур, который мы якобы у них забрали.

— У кого?

— Да не знаю! — с досадой отмахнулся Максим. — Он отключил связь, пообещал позвонить завтра.

— Номер телефона записался?

— В том-то и дело, что не записался, есть такая опция у определённых аппаратов.

— Спецура?

— Может быть.

— Хаур… хаур… не помню такого слова в лексиконе катарцев, не арабское оно.

— При чём тут катарцы?

— Тебе сказали — мы забрали хаур, а где мы были? В Дохе. Может, хаур — это пленник по-арабски? Пойду спрошу у Жеки. — Брызгалов вышел.

Из гостиной долетел взрыв смеха.

Максим присел на край кровати, силясь разгадать заданную загадку, но в голове стоял призрачный туман хмеля, рождённый бокалом шампанского, и думать ни о чём серьёзном не хотелось. Откуда-то из бездн сознания всплыла мысль: может, хаур — это вообще из другой оперы? И связан он не с Катаром, а с синдорским рейдом? И обозначает он некий найденный в синдорских лесах артефакт? Но тогда возникает масса вопросов: кто нашёл, что это за артефакт, почему спрашивающий уверен в том, что он у Максима? А главное, откуда он знает номер его мобильного?

Вошёл раскрасневшийся Брызгалов.

— Не, Жека не знает, говорит, надо в словарь заглянуть. Но слово странное, не нашенское, гавкающее какое-то. И у меня складывается впечатление, будто я его когда-то слышал.

— У меня такое же, — пробормотал Максим, тщетно пытаясь вспомнить термин. — Ладно, иди к ребятам, я сейчас.

Он набрал номер телефона Ольги.

Звонки шли долго. Наконец в трубке раздался её голос:

— Алё, Максим?

— Он, — сказал Максим. — Меня не было в России, позвонить не мог, вернулся и звоню.

— Я так и поняла. Как дела? Вас начальство не пытало?

— По поводу?

— В связи с событиями в Синдоре.

— Нет, всё тихо.

— А меня посадили под домашний арест, отстранили от работы.

— Тебя под арест?! — не поверил он. — За что?

— Знала бы — ответила. Вахтанг вообще слёг, как мне сообщили.

— Этот ваш полковник-грузин? Что за беда с ним приключилась? На вид здоровый был.

— Вот и я о том.

— На что намекаешь? Что вообще у вас творится, отчего такая истерика?

— Мне показали один аппарат… — Ольга помолчала. — Напоминает видеокамеру, очень странную. Её привёз из Синдора один наш сотрудник.

— Так что?

— А забрал он эту камеру у твоего дяди.

— У Пахомыча? — удивился Максим. — Не может быть! Он мне ни слова не сказал.

— Ты не мог забыть про это в суматохе?

— Обижаешь, майор, на память не жаловался. Если бы он мне… — Его вдруг осенило. — Чёрт побери, вот, наверно, о чём шла речь!

— Что, вспомнил?

— Тут другое. Мне только что звонил какой-то тип и потребовал вернуть хаур.

— Хаур? Это что?

— Вот я и подумал, что хаур — та самая видеокамера. Кто её привёз?

— Саша Зайцев, старлей из Управления. Лапин, это зам. начальника Управления, утверждает, что Зайцева послали в Синдор после того, как замолчал Вахтанг. Зайцев добрался до хутора, встретил лесника. А у того лежала камера, чья — твой дядя не помнит. Ну, Зайцев и забрал её в Москву.

— Бред! Пахомыч должен был сообщить об этом мне.

— А если он тоже ничего не помнит, как и мы?

Максим задумался, озадаченный известием.

— Знаешь что, давай встретимся, поговорим.

— Не забывай, я под арестом.

— Тогда я к тебе заеду, диктуй адрес.

— Тебя не пустят, мне даже еду привозят наши церберы.

— Посмотрим, диктуй.

— Карамышевская набережная, дом шестьдесят, квартира сорок девять. Учти, дом охраняется, стоит за оградой, надо на калитке нажать кнопку и сказать, в какую квартиру идёшь.

— Разберусь, жди через час.

Максим вернулся в гостиную, в которой царило веселье: оперативники слушали анекдоты Савелия.

— Слушай мою команду!

Смех стих. Лица присутствующих обратились к хозяину.

— Продолжайте в том же духе. Мне надо отлучиться на пару часов. Кто захочет остаться — милости прошу.

— Не, командир, мы так не договаривались, — возразил Савелий. — Отдыхать — так вместе, что мы без тебя делать будем? Может, нас с собой возьмёшь? Если предвидится напряг?

— Напряга не предвидится. — Максим вспомнил жалобу Ольги на то, что её стерегут. — Хотя… почему бы и нет? Какое-никакое, а развлечение. У меня встреча на Карамышевке, ненадолго, могу взять кого-нибудь с собой.

— Почему кого-нибудь? Мы все поедем, да, мужики?

Мужики согласно закивали головами.

— Ладно, буду в долгу. Кто у нас самый трезвый?

Все дружно посмотрели на Есипчука, сыгравшего араба, сотрудника спецслужб Катара; он вообще не употреблял алкоголя.

— Сто рублей, — сказал он интеллигентно.

Раздался хохот.

— Каждому! — вскричал Савелий, дурачась.

— Идёт, — сказал Максим. — На чьей машине поедем?

— У Антоныча самая большая.

— Да без проблем, — пожал плечами Брызгалов, предпочитавший ездить на джипе «Лэнд ровер».

Весёлая, но не очень шумная компания вывалила во двор дома, расселась в джипе капитана. На заднем сиденье устроились трое: Брызгалов, Савелий и Жарницкий, Кондырин не уместился.

— Останешься за хозяина, — отдал ему ключ от квартиры Максим. — Будем к ночи.

Стемнело, на город легла прохлада, потоки машин на улицах Москвы поредели, поэтому от Речного вокзала, в районе которого жил Максим, до Карамышевской набережной доехали почти без затруднений, как в добрые старые брежневские времена.

Машина проехала мимо церкви, свернула к дому номер шестьдесят, остановилась у решётчатых ворот.

Максим вышел, нажал на столбике у калитки кнопку домофона.

— Слушаю вас, — ответил мужской голос.

— В сорок девятую гость, — сказал Максим.

— В сорок девятую? — Повисла пауза. — Хозяина нет дома.

— Не может быть, я недавно разговаривал с хозяйкой, она ждёт. Моя фамилия Одинцов, спросите.

На этот раз пауза длилась дольше.

— Простите, сегодня вы не сможете попасть в квартиру.

— Не понял, что значит — не смогу? По какой причине? Вы меня не впустите? Даже с разрешения хозяйки?

— У нас предписание…

— Какое предписание, от кого? Что вы мне лапшу на уши вешаете! Откройте, я покажу свои документы.

Охранники не отвечали больше минуты. Раздосадованный Максим хотел было связаться с Ольгой, чтобы она поговорила с охраной дома, но замок на калитке клацнул, и голос из домофона предложил:

— Проходите, но машину пропустить не можем.

Максим толкнул узорчатую металлическую калитку, сказал высунувшему голову в окно джипа Брызгалову:

— Ждите здесь, я позвоню, если что.

Он прошёлся по плиточной дорожке до центрального подъезда дома, дверь раздвинулась, повинуясь сигналу датчика.

В небольшом холле с выходами на две половины дома, пол которого был выстлан мраморными с виду плитами, с диванчика встал плотный мужчина в сером костюме. У него было квадратное лицо, выдающиеся скулы, нос боксёра и колючие глазки-буравчики.

— Вы кто?

Максим покосился на открывшееся слева окошко комнаты охраны.

— А вы?

— Служба безопасности. Документы есть?

— А у вас?

Квадратнолицый оглядел фигуру майора.

— Господин хороший…

— Точно так же могу сказать и я. Покажите документ, служба безопасности.

Квадратнолицый пожевал губами, достал красную книжицу с гербом и надписью «Федеральная служба безопасности России».

— Капитан Сюткин.

— Майор Одинцов. Ещё вопросы?

— Вы к Валишевой?

— Совершенно верно, мы с ней договаривались о встрече.

— К ней нельзя.

— Это ещё почему?

— Она… занята.

— Дорогой мой капитан Сюткин, я с ней разговаривал полчаса назад, она меня ждёт. Позвони и услышишь. И не морщи ты лоб, а то я решу, что ты думаешь.

Квадратнолицый сжал губы в полоску.

— Попросил бы вас…

— Ой, не смеши меня. Может, я что-то перепутал, и это не обыкновенный жилой дом, а тюрьма? Так и скажи, а я доложу кому следует.

— Гражданин, я вам русским языком…

— Могу перейти на английский, немецкий, испанский, итальянский, греческий, турецкий. Дай пройти, не надувай щёки, я знаю обязанности надзорного. А не пропустишь, я подниму такой шум в прессе, что твоё начальство год будет отмываться! Рискнёшь?

— Да кто ты такой, чёрт возьми? — прошипел квадратнолицый, боднув лбом воздух. — Хочешь неприятностей? Будут! Я сейчас позвоню…

— А давай, звони, — спокойно согласился Максим. — Только твои приедут не раньше чем через час, а мои уже здесь. Можем посоревноваться. Или подождём журналистов? У меня есть пара знакомых ребят.

Агент, осуществлявший надзор за Ольгой, позеленел, глянул сквозь стеклянную дверь центрального входа на джип у ворот, выдохнул сквозь стиснутые зубы:

— Проходи… но я тебе обещаю…

— Ох, не надо ничего обещать, — поморщился Максим, — со мной свяжешься — хлопот не оберёшься.

Он повернулся к охраннику в белой рубашке с погончиками, выглядывающему из окошка.

— На каком этаже сорок девятая?

— На восьмом справа.

— Спасибо. — Максим кивнул и направился по правому коридору к лифту.

Дом был новый, и никаких совместных перегородок, какие сооружают жильцы соседних квартир в старых домах, здесь не было.

Ольга открыла дверь своей квартиры, как только Максим потянулся к кнопке звонка. По-видимому, она ждала его, наблюдая за коридором в дверной глазок.

— Тебя всё-таки пропустили.

Максим окинул девушку, одетую в домашний сарафанчик, восхищённым взглядом: она была так исключительно мила и женственна, что кровь приливала к щекам.

— Отлично выглядишь!

— Не трать время на комплименты, — нахмурилась она, сразу устанавливая дистанцию, в голосе прозвучали грозовые начальственные нотки. Он вспомнил, как девушка поначалу вела себя в Синдоре, и внутренне улыбнулся: майор, однако.

— Хорошо, не буду.

— Проходи.

Она провела его в гостиную, разделённую как бы на две части. Правая половина представляла собой нечто вроде библиотеки и столовой одновременно: очень красивые книжные полки поднимались под потолок, по центру стоял стол и шесть стульев вокруг него. В левой половине гостиной располагались роскошный диван буквой «Г», стеклянный журнальный столик, кресло и метровой длины телемонитор на стеклянной подставке.

— Садись, — пригласила девушка, указывая на кресло. — Кофе будешь?

— Чай, если можно. Извини, я выпил бокал шампанского, поэтому такой шумный.

— Был повод?

— А какой смысл пить без повода? Мы послужили Отечеству, нас поблагодарили, обещали награды, так что повод был.

— Приехал на такси или на своей?

— На такси не езжу.

— Неужели сам сидел за рулём, после шампанского?

— Нет, а что?

— Когда я вижу инспектора ДПС, возникает ощущение, что я нарушаю правила, даже если я их не нарушаю.

— Это комплекс «чайника».

— Ты думаешь? — Ольга вышла и вскоре вкатила в гостиную тележку с кофейным и чайным приборами. — Возможно, ты прав, хотя я вожу машину уже лет пятнадцать. Удивительно, что тебя пропустили ко мне. Или внизу никого нет?

— Сидит какой-то тип с квадратной физиономией. Но я был убедителен.

— Надеюсь, не до мордобития?

— А что, можно было обойтись без этого? — прищурился Максим.

— В Синдорском лесу ты был убедителен как мастер боя.

— Нет, здесь этого не потребовалось.

— Это чёрный чай, вот зелёный, бери конфеты. Можем перейти к делу. Кто тебе звонил?

— Не знаю, номер не определился. Спрашивали о хауре, а я связал эту штуку с твоей видеокамерой.

— Почему?

— Больно разительны совпадения. Вообще поход в Синдорские леса-болота оставил много неясного. У меня сложилось впечатление, будто мы пережили какое-то приключение, однако напрочь забыли об этом. Я вообще не понимаю, как мы оказались в компании с пропавшими охотниками. А ты?

— Я тоже. Моё начальство не поверило, что я не помню.

— Меня вызывают твои коллеги, пришло уведомление из твоего Управления. Завтра пойду. А что ты знаешь о хауре?

— Мне показывали странную видеокамеру, не уверена, что это хаур, но со мной беседовал Спицын…

— Кто это?

— Начальник отдела, занимающегося исследованием НЛО, аномальных явлений и прочих странностей, так вот он утверждает, что мы контактировали, — Ольга усмехнулась, — с инопланетянами. Отсюда и все предосторожности, и мой арест, и гипертонический криз Вахтанга. Так что готовься к очень серьёзному допросу.

— Надеюсь, не третьей степени, с кровопусканием? — пошутил Максим.

— Весёлого здесь мало, — отрезала Ольга. — Никаких детекторов лжи не будет, но вымотают всю душу основательно.

— Ничего, отобьёмся, — беспечно махнул рукой Максим. — Я не человек с улицы, нашу контору обидеть сложно. Но этот хаур меня почему-то сильно волнует. Откуда он объявился у Пахомыча? Почему Пахомыч не помнит?

— Позвони ему.

Максим отставил чашку с чаем, сказал с удивлением:

— Слушай, а ведь и в самом деле можно позвонить. Вдруг дядя вспомнит какие-нибудь детали? Кстати, у меня иногда срабатывает ложное чувство забытой вещи.

— Дежа-вю.

— Что-то вроде этого, свербит в голове как сверчок. Мне начинает казаться, что в лесах под хутором мы что-то искали, кого-то встречали, но память молчит как партизан.

— У меня точно такое же чувство.

— Попробуем разобраться?

— Как?

— Съездим на хутор в свободное время, поговорим с Пахомычем, с местными, да и с генералом Охлиным не мешало бы повстречаться. Возможно, и вспомнится что-нибудь. А что твой грузин говорит?

— Вахтанг всю дорогу до Москвы молчал. Это вам повезло, что вас подобрал Охлин, а мы добирались до Москвы сутки. Но он тоже чувствует себя не в своей тарелке. Дежа-вю мучает и его.

— Что у него со здоровьем?

— Никогда не жаловался, классный оперативник, умный, дальновидный, бывший чемпион округа по стрельбе из пистолета с обеих рук. Не знаю, что с ним случилось, а на звонки он не отвечает.

— Может, это после допроса?

Ольга поморщилась.

— Не думаю. Его не в гестапо допрашивали.

— Расскажи о видеокамере.

— Очень необычной формы, три «дюзы» окуляров, странная рукоять — явно не под человеческую ладонь.

— А под чью?

— Мне так показалось, не под человеческую, а скорее под лапу с когтями. Недаром Спицын так возбудился.

Максим скептически покачал головой.

— Ты так об этом серьёзно рассуждаешь, будто сама в это веришь.

— Если бы не видела собственными глазами, реагировала бы, наверное, так же. Пей чай, остынет. Печенье попробуй, с орехами и изюмом, очень вкусное.

Максим послушно взял печенье, обмакнул в чай, пожевал, запил чаем.

— Давно не ел галет, но это действительно вкусное.

— Ты всегда печенье в чай макаешь?

— Да нет, спонтанно получилось. Кстати, где-то я читал, что один австралийский ученый рассчитал оптимальный способ макания печенья в чай. Разные виды печенья намокают с разной скоростью, и ему пришлось перепробовать сотни видов, после чего он вывел формулу, применив уравнение Вашбурна для капиллярного потока в пористом материале.

Ольга фыркнула.

— Идиотизм! Зачем это ему понадобилось?

— Для самоутверждения, наверное.

Ольга нагнулась к столику, в вырез сарафана выглянула её совершенной формы грудь.

Максим задержал на ней взгляд. Снова показалось, будто он уже видел эту красоту, хотя и в иной обстановке.

Девушка заметила его взгляд, села прямее.

— Майор, не отвлекайся. Мы попали в сложное положение, надо что-то делать. Есть мысли?

Он допил чай, хмелея от близости с той, которая нравилась ему всё больше.

— С утра позвоню Пахомычу. Выслушаю предложение мужика, требующего хаур, попробую встретиться с ним. Схожу в твоё Управление, побеседую со спецами, посмотрю видеокамеру.

— Если разрешат. Только не говори, что это я рассказала про камеру.

— Можешь не беспокоиться. Потом поеду в Синдор. Не хочешь присоединиться?

— Хочу, но меня не отпустят.

— Попробую уговорить твоё суровое начальство. Если им нужен результат, а не досужие вымыслы, они перестанут мучиться дурью с арестами.

— Ты словно в другом мире живёшь, — с неожиданной грустью сказала Ольга, — где торжествует справедливость и люди доверяют друг другу. Человечество изменилось, майор, причём изменилось в худшую сторону, и я ему даже сочувствовать не желаю. Моя подруга как-то заявила после того, как муж бросил её: все люди чем-то похожи, особенно тем, что я их всех ненавижу.

Максим усмехнулся.

— Ну, это она в расстройстве была. Хотя Оскар Уайльд тоже признавался в своё время, что чем больше он живёт среди людей, тем больше ему хочется жить среди зверей.

— Ты Уайльда читал? — недоверчиво шевельнула бровью Ольга.

— Не только, я Лондона люблю, О’Генри, Чехова, Лао Шэ, у меня хорошая библиотека, ещё отец собирал. Блока вообще считаю посвящённым в Истинное Знание. У одного поэта[4] есть такие строки:

— Поэт был точно не оптимистом.

— А кто из нас оптимист? Оптимисты давно вымерли, как динозавры, народ понял, что лучше не будет и надо жить реально, а ещё лучше — на халяву, беря от жизни всё.

Ольга покачала головой, не сводя с лица гостя изучающего взгляда.

Максим добавил с грустной улыбкой:

— Это, к сожалению, правда. Хотя меня поражает святая вера простых людей в торжество той самой справедливости. Ну пусть не сейчас, пусть не сегодня, но завтра — точно все будут жить справедливо! И ведь не поспоришь.

Ольга поднялась, укатила столик-тележку на кухню, вернулась.

— Позвонишь?

Максим с сожалением понял, что пора уходить, нехотя встал.

— Непременно.

Несколько мгновений они стояли близко друг от друга, не решаясь переступить разделявшую их черту ложных воспоминаний, потом он с улыбкой бросил к виску два пальца.

— Разрешите идти?

— Идите, — серьёзно ответила она.

Он вышел, не оглядываясь, спиной ощущая её взгляд, и только в коридоре за закрытой дверью дал волю воображению, мысленно поцеловав девушку в губы.

В холле дома никого не было, давешний квадратнолицый сторож Ольги исчез.

Поглощённый мечтаниями, Максим влез в джип, глянул на окна восьмого этажа, гадая, смотрит Ольга в окно или нет.

Оперативники, продолжавшие ёрническую перепалку, притихли.

— Чего молчишь, командир? — не выдержал молчания Брызгалов.

— По-моему, он влюбился, — предположил Савелий.

— Типун тебе на язык! — сплюнул Жарницкий.

— А что я такого сказал?

— С точки зрения биохимии состояние влюблённости сходно с маниакально-навязчивым неврозом. Иначе говоря, любовь — это тяжёлое нервное расстройство. Ты этого желаешь командиру?

Савелий прижал к губам ладонь.

— Я же не знал!

— Прекратить словоблудство! — проворчал Брызгалов. — Командир, у тебя всё в порядке?

Максим очнулся.

— Patuit dea[5].

— Что?!

— Предлагаю добраться до моего убежища и выпить за любовь.

— Если Петро нам что-либо оставил, — хмыкнул Жарницкий.

— За любовь к кому-то конкретно или просто так? — осведомился Брызгалов.

— Любви просто так не бывает, — заметил Савелий. — Если просто так, то это секс.

Максим, улыбаясь, слушал трёп подчинённых, и у него было хорошо на душе. Не смущало даже предупреждение Ольги о допросе «с пристрастием». Главное, что она согласилась поехать с ним в Синдор, а это уже говорило о доверии и о том, что он ей не безразличен.

Сыктывкар,

Хозяйственное управление полиции

7 июля, 11 часов утра

Поскольку Геннадий Фофанович Охлин не без оснований считал себя бо́льшим начальником, чем глава полиции Сыктывкара генерал Скорчак, ему показалось обидным, что его вызывают в Управление «дать показания по делу», как выразился зам по тылу полковник Нобелев. Несмотря на почти предельно допустимый срок выслуги — Охлину исполнилось пятьдесят четыре года, — он планировал пробыть на своём посту как минимум пять лет. Да и служил он не в спецназе и не в оперативном подразделении полиции, а возглавлял Хозяйственное управление, что давало ему огромную власть над людьми, основанием которой являлось материально-техническое снабжение всей губернии. Вот почему появилось чувство обиды: могли бы не вызывать в главк, а приехать к нему.

Вызов испортил настроение.

Возвращение с охоты в Синдорских лесах не было триумфальным, лося команда не завалила, медведей не нашла, да ещё странным образом заблудилась в болотах, прошлявшись неизвестно где несколько суток, взбудоражив своим исчезновением всю полицию края, и размышлять на эту тему не хотелось. Тем более — отвечать на вопросы, поскольку охотничий сезон ещё не начался и по закону охотиться на крупного зверя было нельзя.

Громадный, выпуклый со всех сторон, похожий на чрезмерно располневшего борца Геннадий Фофанович бегло пробежал глазами перечень проблем в растворе компьютерного дисплея, которые он должен был решать лично, как глава Управления, и вызвал Еремеева.

Капитан заявился через пятнадцать минут. Он икал и то и дело морщился.

— Что случилось? — пророкотал Охлин, отрываясь от созерцания экрана. — Съел что-нибудь?

— Да привязалась лихоманка! — в сердцах ответил Еремеев, щуплый, худой, вихрастый, ещё раз икнул. — Извините… час уже мучаюсь!

— От икоты можно избавиться с помощью массажа прямой кишки.

— Спасибо, обойдусь, — бледно улыбнулся Еремеев. — Пройдёт. Да и как прямая кишка связана с лёгкими?

— Я читал где-то, что американцы предложили такой способ, а раз предложили, то наверняка проверили на ком-то. Однако к делу. Меня вызвали к главному, поедешь со мной.

— Я-то зачем нужен? — мотнул головой капитан.

— Вместе будем отдуваться за Синдор. Кстати, это была твоя идея лететь туда охотиться, так что думай, что говорить будешь.

— Мы летали… отдыхать.

— Правильно. Собирайся, через пятнадцать минут жду внизу.

Еремеев икнул, бросил на генерала виноватый взгляд, вышел.

Охлин позвонил жене, сообщил, что может задержаться на работе, потом оставил за себя полковника Нобелева и спустился во двор. Здание ХОЗУ располагалось на окраине Сыктывкара, на улице Катаева, а штаб-квартира полицейского Управления — на улице Советской, поэтому добираться иной раз приходилось по полтора часа, что бесило генерала. С другой стороны, удалённость хозяйственно-снабженческой службы от общего управленческого кабинета полиции позволяла чувствовать себя комфортно, и Охлин терпел, стараясь встречаться с главным как можно реже, по большей части только на совещаниях.

Чёрный «БМВ» Охлина просел на рессорах, когда генерал сел на заднее сиденье.

— Куда, Геннадий Фофанович? — подошёл к машине начальник охраны Сапегов.

— В штаб, — коротко ответил Охлин.

Охрана заняла места в джипе сопровождения. Личные телохранители генерала сержанты Петро и Вован (по фамилии их никто никогда не называл) разделили обязанности, и на переднее сиденье «БМВ» сел бритоголовый Петро. Вован устроился в джипе.

Появился Еремеев, сел рядом с Охлиным, имея кислый вид.

— Поехали, — буркнул Охлин.

Машина вырулила на улицу, практически свободную от общественного транспорта и грузовиков. По мере увеличения автопарка Сыктывкара росла и загруженность улиц города, и когда Катаева встала, Охлин добился от начальника ГИБДД города изменения порядка следования в районе ХОЗУ. Три улицы сделали односторонними, по четырём соседним установили режим движения, запрещавший въезд тяжёлому транспорту, поставили телекамеры, и жители улицы Катаева вздохнули с облегчением, не зная, что своему счастью с уменьшением потока автомобилей они обязаны Охлину. Который об их благополучии и не думал.

До Управления полиции края, располагавшегося в здании под номером шестьдесят три по улице Советской, доехали быстро, за полчаса с минутами.

Генерала и капитана, переставшего наконец икать, ждали в кабинете начальника полиции Сыктывкара на втором этаже незнакомые люди.

— Знакомьтесь, — сказал генерал Скорчак, благообразным морщинистым лицом и лысиной на полчерепа напоминавший архиерея. — Охлин Геннадий Фофанович. Э, а вы зачем здесь? — посмотрел он на Еремеева.

— Он со мной, — сказал Охлин угрюмо. — Мы вместе были… отдыхали в Синдоре.

— Пусть подождёт в приёмной.

— Пусть останется, — сказал один из мужчин в штатском, седоватый, с большим лбом.

— Хорошо, присаживайтесь.

Еремеев присел рядом с Охлиным на краешек стула.

— Спицын Богдан Никандрович, — представил первого гостя Скорчак. — Полковник из госбезопасности. И майор Ширянов Рифат… э-э…

— Гилямзянович, — приподнялся второй гость, сухощавый, смуглолицый, с жёсткими курчавыми волосами и чёрными глазами.

Охлин настороженно оглядел гостей из Москвы. Те в свою очередь изучали его, потом начали рассматривать Еремеева. Молчание затянулось.

— Что дальше? — нахмурился Геннадий Фофанович.

— Расскажите нам о своём… гм, гм… отдыхе в Синдорских лесах, — попросил Спицын вежливо.

— Я не должен ни перед кем отчитываться, — набычился Охлин.

— И всё же расскажите. Будет лучше, если мы узнаем от вас подробности этого мероприятия здесь. Или вы предпочитаете сделать это в Москве?

— Геннадий Фофанович, не ерепенься, — мрачно сказал начальник Управления. — Эти люди имеют право задавать вопросы.

— Я что, под следствием? — язвительно осведомился Охлин.

— Нет, но вполне можете стать подследственным, — тем же вежливым тоном пообещал Спицын, однако глаза его сверкнули предупреждением, и Охлин, потея, понял, что взял неверный тон.

— Я ничего противозаконного не совершал. В Синдорские леса я летал отдыхать.

— Мы не спрашиваем вас о ваших намерениях, расскажите о том, как и почему вы заблудились, почему и куда исчез ваш проводник егерь Степчук, а также пилот вертолёта, припомните, что видели. Короче, все детали вашего чудесного… гм… отдыха.

Охлин бросил взгляд на Еремеева.

— Вот он расскажет.

— Дойдёт очередь и до него.

Геннадий Фофанович пожевал губами, вытер потный лоб платком, посопел немного и принялся вспоминать полёт в Синдор.

Рассказ занял полчаса.

— Всё? — поинтересовался полковник из Москвы. — Ничего не упустили? Никого подозрительного не видели?

— Никого, — пробурчал Охлин. Перед глазами воскресла фигура майора Одинцова. — Хотя был там один подозрительный тип, назвался майором Одинцовым. Мы его с друзьями потом везли в Сыктывкар.

— С ними ещё девица была, — нервно вставил слово Еремеев. — Ольга. У них конфликт случился.

Приезжие переглянулись.

— Конфликт? С кем?

— С нашими парнями, Петро и Вова… сержантами охраны Сигалёвым и Глызиным.

— Поподробнее.

Капитан рассказал о стычке Одинцова с телохранителями генерала. По его словам выходило, что инициатором драки был Одинцов.

— Он вообще крутым себя ставил, — закончил Еремеев, — во всё вмешивался, права качал.

— А потом как вы оказались в одной компании с ним? — полюбопытствовал Спицын.

— Да хрен его знает! — с досадой рубанул воздух ладонью генерал. — Плутали по кочкарям… болота обходили… реку перешли… а потом столкнулись с ними нос к носу. Их там было человек семь.

— Шесть вместе с девицей.

— Ну шесть.

Приезжие снова переглянулись.

— А Ольга?

— Что Ольга? Девица эта… костюм в обтяжку… с ними отправилась. Мы к вертолёту пошли, они ещё куда-то. Потом попросились лететь с нами, пришлось взять.

— Ладно, с ними всё понятно, а ещё кого-нибудь в лесу не встретили?

Оба чекиста из Москвы впились глазами в глаза генерала и капитана.

— Не помню, — после паузы, с неохотой признался Охлин.

— Лесника, — пробормотал Еремеев.

— Что лесник?

— Он вообще какой-то подозрительный мужик, мы его не один раз встречали, шастал по лесу как неприкаянный.

— Это его работа — шастать по лесу, — усмехнулся Спицын. — Всё, больше ничего не скажете? К леснику никто не приходил из незнакомых людей?

— Одинцов.

— Одинцов его племянник.

— Не видел, не знаю.

— А в руках у лесника не было видеокамеры, не помните?

Охлин и Еремеев посмотрели друг на друга.

— Ружьё видели… камеру вроде нет. Да и откуда она у него? По старинке человек живёт.

— С вами были ещё несколько человек.

— Кроме охранников, ещё двое, егерь и начальник Синдорского охотхозяйства Пуфельрод.

— Каким образом пропали егерь и пилот? Они всё время с вами были?

Еремеев занервничал, бросил взгляд на Охлина.

— Пилот остался у вертолёта, когда мы уходили, а егерь отстал… и больше мы его не видели.

— Его ищут, — сказал Скорчак, поглядывающий на экран компьютера. — Возможно, он утонул в болоте.

Черноволосый спутник Спицына скептически дёрнул уголком губ.

— Егерь? Знающий лес как свои пять пальцев? Утонул?

— Со всяким может случиться, — буркнул Охлин.

— Почему же вы не остались его искать?

— Этим занимаются специально обученные люди, — поспешил прийти на помощь Охлину Скорчак. — Два взвода полиции и отряд ОМОН. Собаки… то есть кинологи с собаками. Найдём.

— Хорошо, закончим на этом, — решил Спицын. — К вам вопросов больше нет. Но есть вопросы к вашим спутникам. Вызовите охранников, этих сержантов, мы поговорим с ними. Вы свободны, генерал.

Охлин побагровел, хотел ответить резкостью, но снова наткнулся на взгляд полковника ФСБ, в котором плавала ироническая усмешка пополам с угрозой, и проглотил отповедь.

— Вспомните что-нибудь существенное, позвоните, — добавил Спицын, подавая Охлину визитку.

Геннадий Фофанович не глядя сунул визитку в карман, выпростался из-за стола.

— А я? — растерялся Еремеев.

— Вы тоже свободны.

Хозяйственники вышли.

— Пустышка, — разочарованно сказал майор Ширянов.

— Вы не дали им систему отсчёта, — качнул головой начальник Управления. — Вот они и не поняли, что от них требуется.

— Существуют системы отсчёта, относительно которых едет любая крыша.

— Какие? — не понял Скорчак.

— Связанные с гостайной, — сказал Спицын задумчиво. — Мы имеем дело именно с такой системой. Все наши беседы — под гриф «секретно»!

— Конечно, я понимаю. Куда вы сейчас?

— Дождёмся охранников этого вашего хозяйственного босса, поговорим с ними, попьём кофейку и отправимся на хутор, в район поисков. Очень меня заинтересовал ваш лесник.

— Транспорт нужен?

— Не откажемся.

— Вертолёт готов к вылету в любую минуту.

— Благодарю, генерал, останемся в долгу. — Спицын встал.

Скорчак поднялся тоже.

— Скажите, полковник, что вы хотите узнать от моих службистов? Ходите всё вокруг да около, никак в толк не возьму. В чём вы их подозреваете?

— В связях с пришельцами, — подмигнул ему Спицын, выходя из кабинета.

Хутор Синдор

7 июля, 13 часов дня

Установилась хорошая погода, и Пахомыч наконец занялся хозяйством: надо было починить застреху под крышей сарайчика, дверцу на колодке, убрать лежалую траву на краю огорода и подставить под ветки яблонь подпорки.

Поиски егеря Степчука и пропавшего пилота затянулись, велись вяло, отчего у Пахомыча сложилось мнение, что никого особенно не волнует, куда девались егерь и лётчик. Сам он Степчуку не сочувствовал, но не потому, что не любил бывшего зэка, он и видел-то его всего три раза, а вследствие сложившейся ситуации. Просто так егерь пропасть не мог, а как он отбился от компании охотников и куда потом девался, можно было только гадать. На ум приходило лишь что-то совсем криминальное, типа — убили в ссоре. Потому как в «простую смерть» — утонул в болоте, к примеру, — Пахомыч не верил.

Когда он уже заканчивал сгребать траву, собираясь её сжечь, в огород прибежала жена:

— Тебе звонят, старый.

— Кто? — разогнулся лесник.

— Максим. — Она протянула мобильный телефон; «Нокиа» была старая, чуть ли не пятилетнего возраста, но работала исправно, хотя вид имела обшарпанный.

— На трубе, — сказал Пахомыч в микрофон.

— Дядя Коля, привет, — послышался голос племянника. — Извини, что беспокою, дело есть на полмиллиона.

— Да я вроде никому такую сумму не одолживал, — пошутил Пахомыч.

— И не надо. Нового ничего?

— Да что у нас может быть нового? Лоси так и не нашлись, медведи тоже. Вот с огородом вожусь, запустил со всеми нашими злоключениями. Егеря до сих пор ищут, военные с ног сбились. Живём помаленьку. Что у тебя слышно?

— Примерно то же самое. Что ж ты мне не сказал про видеокамеру?

— Да странное дело, — Пахомыч опустил грабли, присел на ольховый пень, — запамятовал. Никогда такого со мной не случалось. Обнаружил её, камеру, значит, когда вы уже уехали. А опосля приехал ваш сотрудник, ну и я вспомнил, отдал.

— Кто её у тебя оставил, не вспомнил?

— Нет, — виновато шмыгнул носом старик. — Хоть убей! Она у меня почему-то в погребе лежала.

— Странно.

— Да уж, такая вот беда.

— Ладно, вспомнишь, позвони. Я к тебе скоро приеду, и, скорее всего, не один.

— С Олькой, что ли?

— Может быть.

— Понравилась девка? Красивая, хотя и строгая.

— Уж что есть…

— Буду рад видеть вас обоих, приезжайте.

Разговор закончился. Пахомыч посидел немного, чувствуя, как ноет поясница, глотнул водички из фляги и снова принялся сгребать траву. Однако закончить работу ему не дали. Снова прибежала Евгения Евграфовна:

— К тебе пришли.

— Кто на сей раз? — проворчал Пахомыч.

— Двое городских, ухоженные такие, и этот ваш охотовед, Пупель… Фупель… не выговоришь, ей-богу.

— Пуфельрод?

— Он.

— Чего им надо?

— Так ведь не я им нужна.

— Пошли, что ж делать, не гнать же их.

Гостей и в самом деле было трое: Пуфельрод Борис Аронович, заросший жёсткой седой щетиной, и двое мужчин, одетых в гражданские костюмы из синего вельвета. Евгения Евграфовна не зря назвала их «городскими». Один был русоволосый, с большими залысинами на круглой голове с огромным лбом, с острым взглядом серо-голубых глаз, второй черноволосый, черноглазый и резкий в движениях.

— Здрасьте вам, — сказал Пахомыч, оглядывая компанию, не спеша впускать гостей в дом. — По какой надобности?

— Поговорить надо, — буркнул Пуфельрод, снимая брезентовый плащ; было жарко, однако начальник Синдорского охотхозяйства почему-то оделся по-осеннему.

— Говорите.

— Не будем же мы здесь стоять? Это из Москвы, полковник Спицын и майор Ширянов.

— Полковник? — не поверил старик. — Большой начальник, видать.

— ФСБ.

— Ух ты, чекист? Ладно, проходите в хату, чекистов я уважаю.

Гости переглянулись, в глазах Спицына промелькнула тень улыбки, и это Пахомычу понравилось. Он открыл калитку.

Расположились на веранде, где несколько дней назад чаёвничала команда Максима.

— Сваргань чайку, Графовна, — попросил Пахомыч жену. Расселись за столом.

— Слушаю, гости незваные.

— Как тут у вас, тихо? — поинтересовался Спицын.

— Не воюем, — усмехнулся Пахомыч. — Ты пустопорожние разговоры не заводи, полковник, давай ближе к делу.

— Пахомыч! — недовольно крякнул Пуфельрод.

— Всё правильно, — кивнул Спицын, — я тоже не люблю лишних разговоров, время дорого. О происшествии мы наслышаны, но хотелось бы узнать подробности. Особенно в части находки — видеокамеры. Кто её у вас оставил? Когда? Зачем?

— Не помню, — отрезал старик. — Кто хошь мог зайти, пока меня дома не было, тут людей пришлых — цыганский табор!

— Это верно, почти что табор, — улыбнулся Спицын. — Верю, надоело. И всё же расскажите, с чего всё началось. Зачем сюда приезжал ваш племянник, что делал.

— Я ему позвонил, пожаловался, что звери начали пропадать, он и приехал.

— Один?

— Сначала один, потом приехали его друзья.

— Понятно. Сколько их было?

— Четверо.

— Не тяни, Пахомыч! — сердито сказал Пуфельрод. — Что из тебя слова клещами надо тащить? Давай с самого начала, как ты обнаружил пропажу.

— Я не мастер разговорного жанра, — обиделся Пахомыч, поджав губы. — Как могу, так и гутарю.

— Мы слушаем, — сказал Спицын. — Борис Аронович, не торопите человека.

Лесник подождал, пока жена расставит по столу чашки и блюдца, вазочки с вареньем, начал рассказывать.

— Значит, ваш племянник вызвал своих друзей после того, как исчезла Ольга? — уточнил Спицын, когда повествование закончилось.

— Ну да, он мне сообщил про Ольгу, сам расстроен был, а потом и он пропал, двое суток искали.

— Он не рассказывал, что случилось? Где плутал, почему не звонил, как оказался вместе с Ольгой?

— Сказал только, что обходил болото, наткнулся на своих ребят, а потом встретил охотничков, туды их в качель!

— А Ольга как с ним оказалась? Он сначала её нашёл или охотников?

— Этого не ведаю, не спрашивал.

— Вернёмся к видеокамере. Нам важно знать, кого вы встречали в деревне, возле дома, в лесу, особенно из тех, кого не знаете, не считая солдат и офицеров группы поиска. Что вам показалось подозрительным, что отложилось в памяти.

Разговор начинал тяготить. Гостей интересовало всё, что происходило на хуторе и возле него во время поисковой операции, малейшие детали, разговоры, а Пахомыч ничего не мог добавить к сказанному. Он действительно не помнил, как чёртова видеокамера оказалась у него в погребе.

Евгения Евграфовна принесла пирог с лесными ягодами.

Принялись за чай.

— Боюсь, я вас разочарую, — покачал головой Пахомыч, не притрагиваясь к чашке. — Никого подозрительного в лесу и возле хутора я не встречал. С видеокамерой та же история — не помню, кто принёс. Умом повредиться можно, если представить.

— А вот ваши соседи говорили, что якобы видели в лесу подозрительного человека в камуфляжной форме и даже с видеокамерой. Неужели вы, лесник, опытный специалист с зорким глазом, никого не заметили?

— Заметил — сказал бы, — вдруг заговорила Евгения Евграфовна, заменявшая чайник. — Вы бы лучше приказали полиции не мусорить, а то прямо за околицей свалку устроили.

Она смутилась под взглядом мужа, шмыгнула в горницу.

Мужчины посмотрели ей вслед.

— Мы не по этой части, — сказал майор Ширянов.

— Она права, — хмуро сказал Пахомыч. — Никто ни за что не отвечает, а с нас спрашивают. Кто за вашими хлопцами убирать будет? Снова нам придётся?

Спицын поднялся.

— Я поговорю с командованием спасателей. Спасибо за чай. Если вспомните что, найдите нас, мы тут побудем ещё какое-то время.

Гости ушли.

Пахомыч проводил их до калитки, посмотрел на проехавший по улице зелёный военный джип, вернулся в дом.

— Ох, старый, не нравится мне всё это, — вздохнула Евгения Евграфовна, покрестилась на икону Божьей Матери, висящую в красном углу горницы. — Не к добру к нам гости зачастили. Может, уедем куда, пока тут суета не стихнет?

— Куда?

— Да хоть к тётке Матрёне в Свияжск.

— Ты и поезжай, а я остаться должон, не могу я участок бросить. Да и Максим обещал приехать.

Походив по хате, Пахомыч решил было вернуться на огород, однако ещё одна порция гостей окончательно развернула его планы.

На сей раз в дом наведался капитан полиции Посвитлый, с которым когда-то повздорил Максим. Капитан, одетый в камуфляжную форму, пришёл с двумя рослыми бойцами ОМОН. Причём стучаться в дверь он не стал, сразу прошёл в хату, отодвинув Евгению Евграфовну.

— Чего надо? — не сдержался Пахомыч.

— Собирайся, старик, с нами поедешь, — равнодушно приказал капитан, оглядев блеклыми глазами горницу.

— Это ещё куда?

— За кудыкины горы.

— Не поеду я никуда! — возмутился лесник. — Мне работать надо. Только что гости из Москвы ушли, я им всё рассказал.

— А теперь нам расскажешь. — Посвитлый бросил взгляд на подчинённых, и те взяли Пахомыча под локти.

— Чтоб вас леший задрал! — выругался в сердцах Пахомыч. — Дайте одеться хоть.

Его отпустили.

— Позвони Максиму, — шепнул он жене, сунув ей мобильный. — Обскажи всё.

Евгения Евграфовна кивнула, прижав кулачки к груди.

Через минуту его вывели из дома и усадили в военный джип «Патриот».

Солнечная система,

борт проникателя,

2-й иероглиф отсчёта времени

(соответствует 1-му часу по Гринвичу, Земля)

Посредники НАМР — Независимой ассоциации межгалактических риэлтеров — рисковали всегда, предлагая покупателям те или иные объекты недвижимости в пределах Галактической Торговой Зоны, потому что действовали вне закона, как наёмники «чёрных продавцов». За этот риск они и получали плату, которая гарантировала им если и не душевное спокойствие (души у этих существ, как правило, образно говоря, тоже были чёрными), то удовлетворение. Плата была разной, в зависимости от масштаба сделки, представляя собой либо материальные блага, либо передаваемые в единоличное пользование планеты и звёзды. И ради этого шли на все ухищрения, чтобы Покупателю понравился предлагаемый объект.

С продажей Сьёна у посредника А-Фортэ, больше известного под именем господина А, случился казус. В дело вмешалась Галапоция — Галактическая полиция, и господина А передали в руки, а точнее, лапы судильщиков Галактического Трибунала. В результате расследования процесса продажи подготовленной двойной планеты и установления того факта, что на Сьён в качестве хищников было перенесено множество разумных существ десяти разумных рас, в том числе с третьей планеты рядовой жёлтой звезды, которую жители — люди — называли Солнцем, А-Фортэ мог получить пожизненный срок на рудниках «первоматерии» в центре Галактики.

Однако вмешался родственник господина А из Галактического Синедриона, и нанятые ими адвокаты блестяще доказали, что А-Фортэ к переселению разумных на Сьён непричастен. Ошиблись унисорги — искусственные существа, функционально ориентированные организмы, кстати, весьма похожие на людей, неверно воспринявшие программы переброса на Сьён хищников. Они-де посчитали людей и других похищенных за сверххищных представителей галактической фауны, что в общем-то было недалеко от истины, и проявили нездоровую инициативу. За что впоследствии были перепрограммированы.

А господин А-Фортэ вышел на свободу.

Для него неудача со Сьёном послужила хорошим уроком, хотя в глубинах памяти он затаил обиду на тех, кто его подставил. В первую очередь — на сотрудников Галапоции, во вторую — на людей, сумевших добраться до Центра контроля на Сьёне и обратить на себя внимание галактической полиции. Их он поклялся найти и ликвидировать любой ценой.

Однако для того чтобы начать операцию по ликвидации обидчиков, следовало серьёзно подготовиться, дабы контрразведка Галактического Трибунала не смогла определить параметров внешнего вмешательства в дела человеческой расы, признанной условно разумной. Поэтому А-Фортэ сначала позаботился о скрытности своих действий, а потом нанял опытных решальщиков — наёмников, способных осуществить задуманное.

К тому же на помощь пришёл случай: в НАМР обратился представитель Покупателя из расы Летающих-Прыгающих и сообщил о намерении купить как раз ту самую третью планету Солнечной системы, на которой жили обидчики господина А. Когда представителю Покупателя сказали, что планета населена, он заметил не моргнув глазом (глазами ему служили все выпуклые части многосложного многочленистого тела):

— Так зачистите её!

После этого А-Фортэ и получил доступ ко всем данным касательно человеческой расы, чтобы оценить её потенциал, военную мощь, способность защищаться и сопротивляться внешней агрессии.

Способности человечества оказались весьма велики.

Много раз оно становилось на край полного самоуничтожения из-за внутренних распрей, но каждый раз более или менее благополучно выходило из тупика. Оно и в настоящий момент балансировало на грани исчезновения, породив тотальную систему терроризма и продолжая гонку вооружений. Но к принятию последнего коллапсирующего решения его надо было подтолкнуть, чтобы человечество переступило наконец «порог невозврата» в прежнее состояние прогресса.

Аналитики НАМР подготовили для А-Фортэ несколько вариантов ускорения событий на Земле.

Как оказалось, НАМР давно наблюдала за человечеством. Кроме того, была разработана и апробирована база финансового и экологического кризиса, состоящая из двух фаз — постиндустриальной, в развитых странах, и вторично-промышленной, в странах так называемого третьего мира. Первая фаза прошла свой пик в конце двадцатого века, вторая начала набирать обороты в начале двадцать первого столетия.

Наблюдали за процессами на Земле водные кластеры в атмосфере и гидросфере планеты, работающие в режиме видеокамер, так что земляне о наблюдении практически ничего не знали, не считая случаев со сбоями в работе этих «видеокамер», которые приводили к появлению НЛО и аномальных физических явлений. Но это не волновало наблюдателей из НАМР. Они добились главного: земляне успешно претворяли в жизнь планы галактических риэлторов, способных продать не только одну планету, но и целые звёздные системы.

Рекламная кампания в средствах массовой информации Галактики, инициированная НАМР, утверждала, что будущее человечеству не по средствам, если оно продолжит траекторию падения в пропасть, намеченную двадцатым веком — и разработчиками уничтожения жизни НАМР, о чём знали только те, кто был с этим связан.

Основы расчёта были предельно просты.

В год человечество производило почти сто миллионов автомобилей и рожало столько же носительниц расы — девочек, на содержание, кормление и воспитание которых шло гораздо меньше средств, чем на производство и содержание машин. В общественное понимание жителей Галактики была вброшена латентная информация о происходящей на Земле деформации коллективного интеллекта человечества, которую надо было немедленно исправлять. Метод же исправления предлагался один — стерилизация. Землю надо было срочно очистить от «условно разумных» хищников-людей, чтобы они не распространили своё влияние на всю Галактику.

Общий план стерилизации был таков.

Контакты, в том числе скрытые, всех галактических субъектов с землянами прекращались.

Третья от Солнца планета консервировалась на пятьсот земных лет.

Человечество начинало глобальную войну на уничтожение, и большинство хищников погибало.

Вызванные особыми установками кислотные дожди уничтожали весь металлический мусор, технику и нежизнеспособные виды флоры и фауны.

Практически стерильная планета становилась пригодной для заселения новыми видами жизни и подготавливалась для биосферизации.

Ещё через пару сотен лет НАМР выставлял Землю на галактический аукцион в качестве лота для индивидуального пользования.

Это — в случае «естественного» течения событий и невмешательства извне в дела людей. На самом деле вся стерилизация, конечно же, управлялась бы извне.

Но А-Фортэ не хотел ждать пятьсот лет, поэтому подготовил свой план раскачивания ситуации «в логове хищников» и заслал агентов на Землю, чтобы те: первое — нашли потерянный унисоргами хаур — аппарат для вневременного перемещения объектов в пространстве Галактики, второе — определили местонахождение людей, помешавших продать Сьён, и третье — уничтожили их задолго до окончания операции по глобальной стерилизации планеты.

В день, который на Земле был обычным днём восьмого июля, воскресеньем, А-Фортэ предложил куратору Покупателя сделать облёт Солнечной системы, и они устроились в специальных креслах — оба принадлежали к разным расам с разными водно-воздушными балансами — модуля наблюдения на борту Проникателя «Ходюдехоцца».

Проникатель, принадлежащий посреднику, взлетел с планеты красной звезды на краю Галактики, принадлежащей самому господину А, за один деволий[6] преодолел расстояние в сто линомер, что соответствовало тридцати тысячам световых лет в терминах людей Земли, и, невидимый радарами и телескопами землян, вышел на орбиту вокруг крайней планеты Солнечной системы.

— Что это за обломки? — спросил куратор заказчика, с пренебрежением полюбовавшись на две ледяные планетки с десятком спутников поменьше, сверкавшие под Проникателем.

Куратор по имени Ск-Чк-Тц больше всего напоминал помесь земного насекомого стрекозы с кенгуру, являя собой расу Летающих-Прыгающих, населявшую один из звёздных рукавов Галактики. Язык этой расы был очень сложен и необычен, так как изъяснялись меж собой «кенгуру-стрекозы» с помощью серий щелчков. Горло А-Фортэ, принадлежащего к классу земноводных, не способно было издавать такие звуки, и для общения приходилось пользоваться лингвомашинами.

— Это мини-планета под названием Плутон, — ответил А-Фортэ, — со спутниками Хароном, Никтой и более мелкими[7]. Названия, разумеется, дали земляне. Ещё совсем недавно они считали Плутон последней планетой Системы, но потом переименовали в мини-планету. Таких на задворках Системы обнаружено уже больше двух десятков, хотя в поясе Койпера и облаке Оорта, как земляне называют оставшийся строительный мусор, мини-планет[8] подобных размеров и массы гораздо больше.

— Моим боссам этот мусор не нужен.

— Кто знает, какая фантазия ударит им в голову. Из этого ледяного мусора можно построить ещё пару полноценных планет. Но я лишь информирую вас о материальных запасах Системы, которые могут использоваться для переформирования других планет. Четвёртая планета не имеет открытых водоёмов и толстой атмосферы, можно будет перенести на неё ледяные плутино и создать атмосферу и океаны.

— Мы подумаем, — прощёлкал ответ Ск-Чк-Тц.

Проникатель устремился в глубь Солнечной системы.

А-Фортэ показал спутнику все большие планеты, начиная с последней, носящей название Нептун, и заканчивая Юпитером.

Возле окольцованной планеты по имени Сатурн они задержались.

Вид сверкающих под лучами звезды колец и свиты, состоящей из сотен спутников, подействовал завораживающе даже на Ск-Чк-Тц, хотя вряд ли он был эстетом, и «кенгуру-стрекоза» долго рассматривала творение природы, задумчиво складывая и расправляя верхние полупрозрачные крылья.

А-Фортэ терпеливо ждал, вспоминая Сьён, имевший такие же прекрасные кольца. Заказчик где-то видел планеты с кольцами и решил обзавестись не менее впечатляющими, в соответствии со своими вкусами. Кольца ему сделали, но Сьён уплыл из ведения НАМР, и теперь планетой распоряжался Кабинет временных управляющих Конгресса Галактических цивилизаций, таково было решение Галактического Трибунала. Представителей разумных рас, ошибочно перенесённых унисоргами на Сьён, вернули на родные планеты, откорректировав им память, а объект продажи стал недоступен для сотрудников НАМР.

А-Фортэ пережил приступ гнева, что выглядело устрашающе: глаза его налились красным свечением, челюсть выступила вперёд, стали видны иглозубы, которыми он мог свободно перекусить кости лап противника или прокусить ему череп; недаром корни этноса господина А восходили к предкам, которых земляне назвали бы гибодонтами. Но его спутник не заметил мимики посредника.

— Да, такие кольца не мешало бы соорудить у предлагаемой вами планеты, — изрёк наконец представитель Покупателя. — Есть такие возможности?

— Изыщем, можно реализовать любой каприз заказчика, — заверил его А-Фортэ, — если будет предложена хорошая цена. Мы дойдём до обсуждения этого предложения. Будем смотреть Юпитер?

— Что это?

— Самая большая планета Системы, газовый гигант.

— В следующий раз.

— Тогда я вам покажу ещё одну планетку, достойную освоения.

Проникатель пересёк пояс астероидов, располагавшийся между орбитами четвёртой и пятой планет Системы[9], завис над красной планетой, имеющей два крохотных спутника[10].

— Эта? — скептически прощёлкал Ск-Чк-Тц. — Она же совсем голая.

— Миллиард скьюзов назад она была населена, следы цивилизации можно встретить до сих пор. Планету легко можно доукомплектовать водой и атмосферой, как я уже говорил, заселить любой фауной, и она станет настоящим сокровищем.

— Слишком долго ждать.

— Тут вы правы, — согласился А-Фортэ, — подождать придётся. Но, возможно, ваши хозяева согласятся впоследствии присоединить планету к своим владениям?

— Разве что в качестве военного полигона. Однако я доложу им о вашем предложении.

Проникатель скользнул к третьей планете Солнечной системы, служащей предметом торга, остановился между самой планетой и её спутником.

— Вот вам и кольца, — указал А-Фортэ на спутник, названный землянами Луной. — Можно раздробить его весь, можно частично, чтобы планету освещали и кольца, и красивое ночное светило.

Ск-Чк-Тц не ответил, разглядывая по очереди Луну и Землю. Верхний ряд его «стрекозиных» крыльев то опускался на плечи существа, то поднимался вверх. Могучие нижние конечности в пупырчатой фольге ёрзали по полу, словно он собирался прыгнуть.

А-Фортэ понял, что его идея представителю заказчика понравилась.

— Не правда ли, будет весьма эстетично? Наши специалисты поработают, и я предоставлю вам дизайн-проект внешних объектов планеты.

— Хорошо, мы подумаем. Нас эти хищные аборигены не видят?

— Не беспокойтесь, приятель, наш аппарат создан по технологии «стелс», в данный момент его невозможно увидеть.

— Планета принадлежит им?

— Люди — изгои, их планета изначально принадлежала Иггам с планет одной из ближайших звёзд, потом Игги провели эксперимент по созданию искусственных слуг, слуги — черноголовые — подняли восстание, и жизнь на планете была уничтожена. Почти. Люди — это ассимилировавшие потомки Иггов и их же слуг. Исключительные хищники! Если они выйдут в космос, нам всем не поздоровится.

— Но сейчас они нам не опасны?

— Абсолютно.

— В таком случае прошу сделать облёт планеты на более низких высотах.

— Без проблем.

Проникатель сделал прыжок и вышел на орбиту вокруг Земли.

Москва, улица Алабяна

8 июля, 11 часов утра

Его встретили, когда Максим честно собирался отправиться в Управление внешних коммуникаций ФСБ к двенадцати часам дня. По пути он хотел заехать к Брызгалову, который временно жил у метро «Аэропорт», на улице Красноармейской, и обсудить с ним детали предполагаемого рейда в Синдорские леса. Однако в этот день всё пошло не так, как он планировал, и доказательством этого послужила первая же утренняя встреча.

Возле его машины во дворе дома стояли двое мужчин спортивного вида и молча рассматривали суперкар майора — «КИА Торнадо».

— Понравилась? — приветливо сказал Максим, подходя к машине и на всякий случай прокачивая ситуацию.

Это стало уже привычным делом, так как нюансы повседневной жизни оперативника ГРУ, особенно за рубежом, требовали постоянной бдительности и психического напряжения. Нельзя было не только расслабляться, даже на мгновение, но и подумать об этом.

Мужчины, брюнет и блондин, уставились на него, не мигая. Брюнет был молод, не старше двадцати пяти лет, второму исполнилось лет сорок, судя по «издержанному» бугристому лицу. И от обоих веяло странной неестественной чужеродностью, несмотря на вполне мирный гражданский вид.

— Одинцов? — спросил мужчина постарше.

Его голос — глубокое контральто — Максима поразил, так как, по его понятиям, мог принадлежать только женщине, мужчины так не говорили.

— Вы Одинцов? — повторил вопрос брюнет.

Максим насторожился ещё больше: этот голос показался ему знакомым. Через мгновение он вспомнил его — именно этот человек требовал у него хаур по телефону — и привёл себя в полную боевую готовность.

— Допустим. Что дальше?

— Сьён, — коротко, с нажимом, сказал брюнет.

— Очень приятно, — хмыкнул Максим. — Одинцов. Странное у вас имя. Издалека?

Незнакомцы переглянулись. Они вообще то и дело обменивались короткими взглядами, будто разговаривали мысленно, оценивая обстановку.

— Издалека, — растянул губы в неопределённой улыбке обладатель женского контральто.

— Это не имя, — нетерпеливо вставил брюнет.

— Вот как? А что?

— Вы ничего не помните? — прищурился блондин.

Максим нахмурился.

— Что я должен помнить? Кто вы? Откуда знаете меня, а тем более номер моего мобильного? Хаура у меня нет, я даже не понимаю, о чём идёт речь.

Незнакомцы снова обменялись молниеносными взглядами.

Максим только теперь обратил внимание на их глаза: у обоих они, независимо от цвета кожи, были прозрачные, почти бесцветные, водянистые, абсолютно равнодушные. Хотя брюнет казался более энергичным и агрессивным.

— Нужно поговорить, — сказал брюнет.

— Сначала назовитесь: кто вы, кого представляете, как нашли меня. Иначе разговора не будет.

— Здесь мы задаём вопросы! — сменил тембр голоса брюнет, сделав движение рукой к борту сизой куртки.

Максим понял, что незнакомцы вооружены.

— Ах, даже так? Ну-ну, — насмешливо сказал он, открывая дверцу машины, сел, не выпуская мужчин из поля зрения. — Чао, господа.

Блондин подошёл к дверце со стороны водителя.

— Сорри, мой спутник погорячился. Нам действительно есть о чём поговорить. О хауре. О судьбе Ольги Валишевой. О вашем дяде. Здесь есть место, где нас не увидят?

— Вы от кого-то скрываетесь?

Блондин смотрел, не мигая, брюнет переминался с ноги на ногу, явно нервничая, и Максим решился.

— Идёмте ко мне. Учтите, времени у меня мало.

— Мы понимаем.

Закрыв дверцу, он поднялся со спутниками на пятый этаж, открыл квартиру, усадил гостей в большой комнате, из спальни позвонил Брызгалову:

— Юлий, ты далеко?

— Дома сижу, тебя жду, — отозвался капитан.

— Подъезжай ко мне, срочно.

— Понял, еду, — пообещал Брызгалов, не задавая лишних вопросов.

Они работали вместе больше пяти лет и понимали друг друга с полуслова, а умение общаться «на душевных струнах» не раз спасало обоим жизнь.

Он сунул штатный пистолет сзади под ремень брюк, вернулся в гостиную.

Блондин сидел на диване. Брюнет стоял у окна с пистолетом в руке, ствол которого смотрел на Одинцова.

Он замер, с любопытством оценивая оружие (что-то не отечественное, странное) и то умение, с каким гость держал его. Покачал головой:

— Ох, парни, не хотелось бы начать с этого, но коль придётся, живыми вы отсюда не уйдёте.

Гости переглянулись.

— Бон! — сказал блондин.

Брюнет криво улыбнулся, опустил пистолет.

— Это не оружие, — сказал блондин равнодушно. — Не беспокойтесь.

— Очень приятно. В следующий раз предупреждайте, иначе останетесь без рук или без глаз. Извольте также отвечать на вопросы, а то я быстро выставлю вас за дверь. Кто вы?

Перекрёстный обмен взглядами.

— Я решальщик первого класса Тромб, он — Жлоб.

Максим невольно засмеялся.

— Весьма говорящие клички. На русском языке они означают некие процессы и объекты, вызывающие определённые и не слишком приятные ассоциации. Именами назвать их нельзя. Откуда вы?

— Из НАМР.

— Что это за аббревиатура?

— Независимая ассоциация галактических риэлтеров.

— Никогда не слышал о такой ассоциации. — Максим озабоченно потёр лоб, не выпуская из поля зрения брюнета. Возможно, предмет в его руке и не являлся пистолетом, но мирной зажигалкой не выглядел.

— Что вы ещё хотите узнать? — спросил Тромб.

— Чем занимается эта ваша НАМР? Откуда вы знаете обо мне, с какой целью прибыли и откуда? Что такое хаур?

— НАМР регулирует процессы продажи-купли объектов в Галактике и за её пределами. О вас мы знаем по вашему путешествию на Сьён.

— Что такое Сьён?

— Планета, подготовленная к продаже. Вы попали на неё по недоразумению.

— Только я? — На Максима вдруг снизошло откровение. — А мои друзья?

— С вами на Сьёне были Ольга Валишева и ваша группа в составе четырёх боевых единиц.

Тромб не сказал — в составе четырёх человек, он сказал — боевых единиц, и это определённо была не оговорка, что заставило Максима напрячься. Снова показалось, что в памяти шевельнулась забытая страница жизни, связанная с тем, что говорил гость, но так и не раскрыла свою суть.

— Откуда у вас эта информация?

Уже ставший привычным обмен взглядами.

— Долго рассказывать. Мы хотели применить хурракан, — блондин кивнул на пистолет в руке напарника, — чтобы избежать долгих пояснений.

— Хурра… что?

— На русский язык это понятие переводится как «опомниватель». Аппарат восстанавливает стёртые файлы памяти.

Максим ещё раз с любопытством взглянул на пистолет, отмечая его особенности: форму ствола, шипы, рёбра.

— Вы считаете, мне нужно вернуть память?

— Галапоцы… сотрудники службы охраны порядка Галактики стёрли вам и вашим друзьям память о пребывании на Сьёне, мы её вернём.

— Зачем?

— Один наш служащий — унисорг — оставил на вашей планете работающий хаур, то есть перемещатель, надо его вернуть.

— Видеокамера!

— Что? Ах да, весьма похоже на примитивные земные средства видеозаписи. Если ваши технические специалисты начнут изучать хаур, может произойти беда.

— Конкретнее.

— Во-первых, хаур может сработать случайным образом и отправит кого-нибудь в иной мир. Во-вторых, он снабжён устройством самоуничтожения, срабатывающим при повторном наборе неправильной команды.

— На третьем цикле, — поправил Тромба брюнет Жлоб.

— Взрыв уничтожит ваших людей и разрушит любое здание.

— А вот в это я верю, — задумчиво кивнул Максим, забавляясь в душе, считая слова гостя чистым розыгрышем. Одновременно он считал, сколько осталось времени Брызгалову, чтобы добраться до его квартиры.

— Значит, вы согласны?

Максим хотел ответить: нет! — и в этот момент брюнет вскинул пистолет-хурракан… и перед глазами майора всё поплыло, короткая дурнота едва не погасила сознание.

Однако уже через несколько секунд все негативные ощущения прошли, и он начал вспоминать, что происходило в Синдорских лесах после его приезда к дяде Николаю Пахомовичу.

Перед глазами развернулась панорама Синдорских болот, сменилась пейзажем Сьёна с его изумрудно-зелёными полями, сине-зелёными лесами и жемчужно-перламутровыми кольцами в небе…

Промелькнули крылатые зубастые твари со всадниками на спинах, похожими на освежёванных обезьян.

Протёк по поляне отряд «дикобразов» — разумных существ с какой-то из планет Галактики, перемещённых вместе с землянами на Сьён.

Просвистел в высоте «золотой» конус надзирателей.

Протаяла над лесом башня странной формы, в которой состоялась незабываемая встреча представителей разных рас… закончившаяся боем!

Мелькнула тень «очеловеченной акулы» — существа, организовавшего процесс переноса хищных зверей на Сьён, в число которых попали и земляне, в том числе он сам, Максим Одинцов, майор ГРУ, а также Ольга Валишева, команда Брызгалова и охотники генерала Охлина, — это всплыл в памяти «файл» дополнения.

Стали понятны термины: хаур, НАМР, риэлторы Галактики, унисорги — искусственные существа, похожие на людей.

— Обалдеть можно! — пробормотал Максим, с трудом унимая разбежавшееся сердце.

— Вспомнили? — спросил брюнет нетерпеливо.

Максим остановил на нём взгляд.

— Вас там не было.

Очередной обмен взглядами. Небольшая заминка.

Блондин коснулся куртки рукой, и на лацкане справа просиял алмазной сыпью кругляш, внутри которого мигнул, как раскалённый уголёк, необычный иероглиф.

— Это удостоверение решальщика первого класса.

— Можно посмотреть поближе?

По лицу блондина прошла тень, глаза стали колючими.

— Земляне все такие недоверчивые?

— Не все, — усмехнулся Максим, — только специально подготовленные. Судя по вашей оговорке, вы-то как раз не земляне, так ведь?

— Это имеет значение?

— Весьма существенное. Я бы не хотел иметь дела с инопланетянами, даже обладающими большими полномочиями. Я не знаю, где хаур, лично я его не брал. Поэтому давайте расстанемся в приятельских отношениях.

— Тромб, я его… — возбудился брюнет.

— Бон! — осадил его блондин. — Мы не чистильщики, у нас другая цель.

— А что, у вас есть и чистильщики? — с иронией поднял бровь Максим. — Для чего же они существуют? Зачистка вплоть до летального исхода? Вполне по-нашему, по-человечески. Хотя я думал, у вас там, в божественных эмпиреях, иные законы, высшей духовности.

— Порядок требует гибкого подхода к ситуации, иногда требуется жёсткий ответ на действия индивидуала, либо группы разумных или даже целого этноса.

Брюнет посмотрел на Тромба с неопределённым интересом. Видимо, он не ждал от напарника столь интеллектуальной речи.

— Разговор закончен. — Максим указал рукой на дверь. — Прошу на выход.

Брюнет раздул плоские ноздри, сунул руку под куртку, и Максим не стал ждать, что он вытащит.

Туго свистнул воздух, из левой руки Жлоба вылетел, кувыркаясь, хурракан-опомниватель, правая оказалась прижатой к телу, брюнет получил удар в ухо, Максим вывернул ему руку и достал из-под мышки второй пистолет, на этот раз самый натуральный земной — «Анчар».

Максим уложил пискнувшего брюнета лицом в пол, навёл ствол «Анчара» на блондина.

— Вы очень рисковые парни, господин Тромб. Никогда не следует недооценивать противника, особенно в таких делах. Я мог бы нейтрализовать вас иначе, в любой момент, а мог бы сдать полиции.

— Не надо, — вежливо сказал блондин.

— Самому не хочется, хлопот не оберёшься. Так что убирайтесь подобру-поздорову, пока я не передумал.

Блондин, не сделавший ни одного движения, посмотрел на своего налившегося кровью напарника, лежащего на полу с искажённым от ярости лицом, поднял глаза.

— Вы не понимаете общей ситуации, господин майор. Во-первых, мы не единственные представители НАМР на Земле. Во-вторых, хаур действительно чрезвычайно опасен. Если вы не согласитесь помочь нам вернуть его, мы найдём других исполнителей. Но вы тогда будете не нужны.

— Это следует считать угрозой?

— Это всего лишь оценка существующего положения дел. Даже если вы нас устраните, найдутся унисорги… исполнители более высокого уровня, которые в тот или иной момент устранят всех свидетелей. Прошу вас взвесить наше предложение.

Максим вдруг понял, что гость говорит искренне, осознавая своё положение и зная, что может произойти. Максима он не боялся. А в том, что агенты НАМР способны выследить его, сомневаться не приходилось, коль они сделали это в данное время.

Он отпустил руку Жлоба.

Брюнет вскочил, оскалясь, растирая руку, сделал шаг к Максиму, и тот навёл на него пистолет.

— Сядь! Вряд ли твой организм способен переварить начинку этой простенькой стрелялки.

— Бон канн сагадощь! — процедил сквозь зубы блондин.

Брюнет отступил.

— И ещё момент. — Тромб поднялся, ни капли не беспокоясь, что инициатива ушла от него. — По нашим сведениям, ваша подруга Ольга находится в большой опасности. Её ещё не допрашивали по-настоящему, а любое нервное напряжение после процедуры урезания памяти чревато психическими расстройствами. Подполковник Мзилакаури не выдержал, у него произошёл инсульт. Подумайте и над этим.

Брюнет нагнулся, собираясь поднять хурракан, но Максим наступил на него ногой.

— Оставьте эту штуку, я хочу ознакомиться с ней поближе.

— Тромб, вызывай Хальта! — взъярился Жлоб.

В дверь позвонили.

Максим повёл стволом «Анчара», предлагая гостям идти к двери, повернул кремальеру замка.

В прихожую вошёл Брызгалов в шляпе, похожий больше на фермера, нежели на капитана спецназа.

Максим усмехнулся.

— Чао, парни. Не знаю, кто такой этот Хальт, но рекомендую никого не вызывать, моя группа в отличие от вашей уже здесь. И уверяю вас, она гораздо более опасна, чем ваша. Прощайте.

— Верни хурракан, — пробурчал блондин.

— Он пока побудет у меня.

— Тогда хотя бы пистолет.

— И он останется у меня.

Пара представителей Независимой ассоциации галактических риэлтеров вышла в коридор.

Блондин оглянулся.

— Напрасно вы это делаете, господин майор. Если к утру мы не получим хурракан и согласие работать с нами, наверху сыграют тревогу, и вас никто не убережёт. Дело серьёзнее, чем кажется. И вы, и ваши друзья, и ваша девушка находятся в большой опасности. Позвоните мне, когда проанализируете ситуацию, вот визитка.

— Цах-ка-до, Тромб! — прошипел брюнет.

— Пусть пока побудут у него, — спокойно ответил блондин напарнику, специально не переходя на свой язык. — Он человек умный, поймёт.

— Благодарю за комплимент. — Максим закрыл дверь, посмотрел в глазок.

Брызгалов, не издавший за это время ни звука, посмотрел на него, на пистолет в руке.

— Что здесь происходит? Кто это был?

— Не поверишь. — Максим подтолкнул капитана в комнату. — Посиди в гостиной, я сейчас.

Глянув на визитку, где был выдавлен только телефонный номер, он плеснул на разгорячённое лицо холодной водой, вернулся в гостиную, где Брызгалов на корточках рассматривал хурракан, лежащий у стола.

— Что это?

— Садись, я всё расскажу. — Максим подобрал аппарат, восстанавливающий память, а может быть, способный и стирать её, сел на диван.

Брызгалов снял шляпу, пристроился рядом.

— Был в конторе?

— Собирался, но теперь не поеду, изменились обстоятельства. Молчи и слушай.

Речь командира группы произвела на Юлия Антоновича необычное впечатление. Он шевелил бровями, думал, хрустел пальцами, смотрел оценивающе, озабоченно и с каким-то внутренним напряжением, потом сказал:

— А я боялся тебе признаться.

— В чём?

— Мне не один раз приходили в башку странные мысли, а во сне я видел странные картины, неземные. Вот те крест! — Капитан сложил пальцы, но креститься не стал. — Летал на каких-то страшилищах с зубами, с кем-то сражался. Значит, это правда?

— Правда, — кивнул Максим, разглядывая в руках изделие неизвестных жителей Галактики. — Всё имеет свою причину. Мы там были, на Сьёне, охотников выручали. Теперь вот имеем возможность вернуть тебе память.

Брызгалов с опаской посмотрел на хурракан.

— Ты спросил, как действует эта машинка?

— Здесь всего один курок и одна кнопка, видишь, серый бугорок? Тот брюнет, кликуха у него знатная — Жлоб, не нажимал больше ничего, только на курок.

— Всё равно страшно.

— Позже поэкспериментируем… на кошках. Что будем делать? Вопросов возникло столько, что голова кругом.

— Надо выручать Ольгу. Нет? Если эти твои рептилии… гм… правы, ей могут сломать психику. Хотя нам какое до этого дело, если честно?

Максим в упор посмотрел на капитана, и тот смущённо выставил вперёд ладони.

— Всё понял, вопросов больше не имею. Но если мы сунемся к ней, федералы прищучат нас по полной программе. Да и что скажет полковник?

Брызгалов имел в виду Сидорина.

— Зачем ему знать о наших проблемах?

— Ты хочешь действовать неофициально?

— Слишком многое нужно объяснять, чтобы действовать официально. Хотя вполне может сложиться ситуация, когда потребуется его помощь, мужик он трезвомыслящий.

— Без поддержки мы не обойдёмся.

— Придётся на первых порах.

— Да я не возражаю, командуй.

— План такой. Сначала вернём тебе память, да и остальным нашим пацанам тоже. Освободим Ольгу. Доберёмся до лаборатории, где изучают хаур, и умыкнём его.

— А потом?

— Потом подумаем, что с ним делать, передавать или не передавать пришельцам. Не сильно они мне нравятся, что-то недоговаривают, о чём-то умалчивают.

Брызгалов поскрёб макушку.

— План дохлый, если честно. Однако офигенно интересный. Как там сказала твоя Ольга?

— Моя, — усмехнулся Максим. — Было бы всё так просто.

— Ну, всё равно, твоя она или нет, но, с твоих слов, она выразилась в том смысле, что их руководство возбудилось по полной программе, коль впереди светит контакт с инопланетянами.

— Мы уже имели этот контакт.

— Кто об этом знает, кроме нас? Хочу только предупредить: мне тоже очень не понравились рожи тех решальщиков, что были у тебя. На всё пойдут ради достижения цели.

— Других у меня нет. Вызывай парней, будем разрабатывать операндо.

— Ввяжемся — обратной дороги не будет.

— Ты против?

Брызгалов достал айфон, но в это время зазвонил телефон Максима.

— Слушаю, — поднёс он трубку к уху.

— Максимушка, здравствуй, — заговорил в трубке голос Евгении Евграфовны, жены Пахомыча. — Тут у нас чего-то неправильное происходит.

— Тётя Женя? Добрый день, рад слышать. Что случилось?

— Чужие люди приходили, Пахомовича моего пытали, с собой забрали.

Сердце ёкнуло.

— Какие люди? Как — пытали?!

— Ну, спрашивали всякое-разное, двое из Москвы, я фамилию запомнила — Спицын вроде. А потом пришёл тот полицай, с которым ты повздорил, с рыбьими глазами.

— Капитан Посвитлый?

— Он, рожа снулая, и увёл Пахомовича.

— Куда?

— Да кто же его знает, не сказал, увёл, и всё. Коля шепнул: позвони Максиму, я и звоню.

— Понял, тёть Жень, не переживай, что-нибудь придумаем. Жди моего звоночка, попробуй разузнать, куда увели дядю Колю.

Максим выключил телефон, встретил взгляд капитана.

— Вот сволочь!

— Ты о ком?

— Посвитлый.

— Тот капитан, командир ОМОНа?

— Кто же ещё?

— Может, он тоже пришелец?

— Какой он пришелец, самый обыкновенный российский дурак в погонах. Придётся ехать туда, Пахомыча выручать. Заодно узнаем, кто ему принёс хаур.

— А Ольга?

— Естественно, сначала решим с ней, потом рванём в Синдор. Собирай группу.

Брызгалов взялся за мобильный.

Москва, Карамышевская набережная

8 июля, полдень

Она ждала, что её повезут в Управление, как и в прошлый раз, но у начальства созрело иное решение, Спицын улетел куда-то по делам, и проводить очередной допрос девушки решили у неё дома.

В дверь позвонили.

Она посмотрела в глазок, открыла.

Первым вошёл Лапин, зам начальника УЭБ, за ним ещё трое мужчин. Знаком из них был лишь сотрудник службы собственной безопасности ФСБ Мушкетик. Он оглядел комнаты Ольги и сразу вышел.

Ольга ожидала увидеть полковника Спицына, опекавшего «особое звено», однако его не было.

В руках незнакомые мужчины, сопровождавшие Лапина, несли небольшие матово-чёрные «дипломаты».

— Извини, Ольга Викторовна, что без приглашения, — хмуро сказал Лапин, избегая смотреть в глаза хозяйке. — Нужно кое-что прояснить.

— Неужели вы надеетесь услышать что-то новое? — с иронией осведомилась Ольга.

— У меня приказ, — виновато пожал плечами полковник, кивнув на потолок. — Важны любые детали.

— А где Спицын?

— В Синдоре. У него есть сведения, что видеокамеру принёс к себе домой лесник, а ему её передал в лесу Вахтанг Ираклиевич.

— Откуда сведения? Неужто лесник признался?

— Нет, но его видели с камерой местные жители. Вахтанг молчит по известным причинам, поэтому с вами хотят поговорить эксперты девятого Управления.

— Поговорить? — усмехнулась девушка, ткнула пальцем в «дипломаты». — С помощью детекторов лжи?

— Аппараты контроля психосоматики, — вежливо проговорил один из гостей, худой и высокий, со светлым чубчиком и губами бантиком. — Они регистрируют…

— Я знаю, что они регистрируют. Значит, мне до сих пор не верят? — Ольга посмотрела на Лапина.

— Не принимайте это близко к сердцу, — поморщился полковник.

— Но я действительно рассказала всё, что знала.

— Простите, эта аппаратура зафиксирует все нюансы вашего настроения, — сказал второй эксперт, пониже, полный, с круглым лицом, — и поможет восстановить в памяти забытые события. Не волнуйтесь, это не орудие пыток, вам не будет больно.

— Дело не в боли, дело в принципе. Я сама заинтересована в установлении истины, особенно в части событий в Синдорских лесах, и на память не жалуюсь.

— Поймите, ситуация масштабнее, чем вы думаете. В наших лесах резвятся не простые бандиты или беглые зэки, не браконьеры, даже не террористы.

— Пришельцы, — насмешливо поддакнула Ольга.

— Именно пришельцы, — сохранил спокойствие толстяк. — Наша задача как можно быстрее выяснить, кто они и чего добиваются. Одно дело если это инопланетные браконьеры, а мысль такая имеет почву, другое — если там кто-то посерьёзнее, диверсанты, к примеру, экспериментаторы, а то и десантники-хищники, способные устроить Армагеддон.

— Не верю.

— Напрасно, Ольга Викторовна, я занимаюсь изучением АЯ и НЛО много лет и точно знаю, что Земля контролируется извне.

Ольга скептически покачала головой. Лапин проговорил хмуро:

— Полковник Водовозин Степан Филаретович, профессор, специалист в области аномальных явлений.

Ольга встретила взгляд толстяка и вдруг поняла, что он гораздо старше, чем кажется с виду.

— Рада познакомиться. Хорошо, включайте свои детекторы, хотя вряд ли мы получим нужный результат.

Худой спутник Водовозина начал раскрывать «дипломаты», доставать провода, чашки датчиков, решётки антенн и браслеты для съёма биопотенциалов.

Ольга наблюдала за ним, сведя брови в одну линию. Она ещё колебалась, решая, стоит ли подвергать себя испытанию, направленному на считывание если не мыслей, то чувств.

Зазвенел телефон.

Лапин, ходивший кругами по гостиной, встрепенулся.

— Кто это? Если просто знакомые, ответьте, что вы заняты.

Ольга сняла трубку.

— Алло?

— Оля, привет, — раздался в трубке голос Максима Одинцова. — Ты одна?

— Н-нет, — ответила она, с одной стороны, обрадованная, что майор вспомнил о ней, с другой — расстроенная, что не может объяснить своё положение.

— Кто у тебя? — мгновенно насторожился Максим.

— Гости, беседуем, позвони попозже. — Не слушая больше собеседника, она дала отбой.

Лапин подошёл ближе.

— Друг?

— Так, один парень, парикмахер, — сказала она равнодушно, — хочу договориться сделать причёску.

— Готово, — сказал худой гость, держа в руках браслеты с проводами. — Это надо надеть на запястья. Эти зажимы — на шею. Эту дугу — на голову. Всё как обычно, мы спрашиваем, вы отвечаете. Один монитор чертит синергограммы, второй отмечает бифуркационные зоны речи и регистрирует взаимодействие психики со смысловыми локусами.

Ольга прикрепила датчики, села на стул. Допроса она не боялась, но процедура была неприятна.

Оба эксперта приникли к экранам.

— Начнём, — сказал Водовозин бодрым голосом.

Однако события неожиданно начали развиваться по сценарию, предусмотреть который сотрудники УВК не могли.

Не успел Водовозин задать первый вопрос, как в дверь позвонили.

— К тебе кто-то должен прийти? — остановился Лапин.

— Нет, — качнула головой Ольга, подумав о Максиме. — Разве вы не оставили наружку?

— Там двое моих парней.

— Может, кто-то из них?

Лапин вышел в прихожую, глянул в глазок, повозился, сказал глухо:

— Никого не вижу…

Затем открыл дверь. И его буквально внёс в комнату Максим Одинцов. За ним в гостиную вошли трое молодых людей, выглядевших мирными прохожими на любой городской улице.

Лапин замер. Эксперты переглянулись.

— Э, вы кто? — просипел полковник.

— Дед Пыхто, — усмехнулся Максим, опуская его на пол. Оглядел компанию, остановил взгляд на окутанной проводами Ольге. — Я тебя правильно понял?

— Нет.

— Проверим. Представьтесь, господа.

— Где мои ребята? — опомнился Лапин.

— Живы и здоровы, ждут внизу. Я попросил представиться.

— Полковник Лапин, заместитель начальника Управления, — проговорила Ольга. — Мой начальник. Это сотрудники другого Управления — внешних коммуникаций, или «девятки». Эксперты Водовозин и…

— Лейтенант Тертышный, — с готовностью назвался худой спутник Водовозина.

— Очень приятно. Успокойтесь, господа, это не террористический десант. Майор Одинцов, параллельная контора. Насколько я понимаю, вы собираетесь допрашивать майора Валишеву.

— Не допрашивать, а расспрашивать, — мягко возразил толстяк Водовозин. — Нас интересует… кое-какая латентная информация, скрытая от неё самой.

— Прошу подождать с вашими экспериментами. Ольга, надо поговорить.

— Э, господин Одинцов, — заволновался Лапин, — вы понимаете, что делаете?

— А то.

Ольга с сомнением посмотрела на Максима, на экспертов, на свои браслеты.

— Снимите.

Тертышный с таким же сомнением глянул на профессора.

— Сними, — сказал старший эксперт.

С Ольги сняли все датчики, она встала, растирая запястья.

— Идём в спальню.

— Подержите их на мушке, — сказал Максим.

Он и хозяйка зашли в спальню, закрыли за собой дверь.

— Ты что вытворяешь, майор? — с мрачным удивлением спросила Ольга. — Это же вмешательство в секретные дела конторы! Под трибунал загремишь!

— Авось не загремлю. Мы оба под Трибуналом ходим. — Он обозначил улыбку, имея в виду Галактическое сообщество. — Ко мне приходили решальщики.

— Кто?

— Агенты НАМР.

— Что ещё за НАМР? — Ольга рассердилась. — Говори быстрее и яснее.

Он достал из кармана куртки хурракан.

— Нравится?

— Что это?

— Эта штука восстанавливает память. Мы с тобой были не только в Синдорских лесах, но и на планете Сьён в глубинах Галактики, которую подготовили к продаже «чёрные продавцы». Нас забросили туда случайно, посчитав обыкновенными земными хищниками наравне с крокодилами, львами, тиграми и медведями.

— Прекрати шутить! — Глаза девушки стали тревожными. — Сам-то понимаешь, что говоришь?

— Мне вернули память, так что я как раз понимаю и хочу то же самое сделать тебе.

— Ты… серьёзно?

— Я не псих, я в твёрдом уме и трезвой памяти. Поверь мне, и ты сразу всё вспомнишь. Информация уникальная!

Ольга принялась рассматривать пупырчатый ствол аппарата для возвращения памяти, больше похожего на пистолет.

— А если он выстрелит?

— В меня стреляли, а я стою перед тобой живой и невредимый. Знала бы, как мне не терпится поговорить с тобой после процедуры! Столько всего обсудить надо — не передашь!

Он не стал добавлять, что в его желании присутствует и некий личный интерес, так как на Сьёне они были гораздо ближе друг к другу, и это обстоятельство хотелось воскресить как можно раньше.

Ольга нерешительно тряхнула волосами.

— Ох и не нравится мне всё это!

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанское.

— Что нужно делать?

— Ничего, стой как стоишь.

Максим унял поднявшееся в душе волнение, страха не было, он уже проверил хурракан на Брызгалове, капитан всё вспомнил, и возвращение памяти Ольге становилось делом обыденным.

Палец едва не коснулся серого бугорка на торце рукояти (на всякий случай Максим решил его не касаться), другой палец вдавил курок.

Ольга широко раскрыла глаза, пошатнулась.

Он поддержал её под локоть, не торопясь спрашивать о самочувствии. Она заговорила первой:

— Боже мой… ураган в голове! Этого просто… не может быть!

Максим рассмеялся, повернул её к себе.

— Классные ощущения, да?

— Как у Грина в «Алых парусах»: улей и сад одновременно. Дым и огонь… ужас!

— Всё нормально, мы живы и знаем теперь, что происходит. Эти парни из НАМР требуют хаур, он может взорваться, погибнет много людей, и я им верю. Давай думать, как нам добыть и передать хаур.

— Подожди, дай отдышаться. — Ольга присела на кровать, уйдя в дебри разбуженной памяти. — Боже мой, неужели мы там были?!

Он присел рядом, взял девушку за руку, потом осторожно обнял за плечи.

— Майор, мир намного сложнее, чем кажется с экрана телевизора. Мы были в Синдорских лесах, мы воевали с киборгами на Сьёне, но главное — мы были вместе!

Ольга повернула к нему голову.

Несколько секунд они смотрели друг на друга сквозь флёр воспоминаний, мечтаний и желаний. Потянулись друг к другу, соприкоснулись губами, но в гостиной что-то стукнуло, и Ольга опомнилась, встала.

— Пошли к своим.

— Сначала давай решим, говорить твоим коллегам о том, что вспомнили, или нет.

— Нет. Нас всех засадят под замок, и не на квартире, а где-нибудь в бункере спецлаборатории.

— Согласен. Как будем добывать хаур?

— Не знаю, придумаем.

Она первой вышла из спальни.

Максим спрятал хурракан, шагнул следом.

Водовозин и его спутник смирно сидели рядышком на диване, как послушные школьники. Слева и справа от дивана сурово стояли Жарницкий и Савелий.

Лапин ходил по комнате, нервно курил. Брызгалов лениво наблюдал за ним, шевеля губами, будто читал проповедь.

Увидев выходящих из спальни, эксперты дружно встали. Лапин остановился.

— Ольга Викторовна…

— Виктор Андреевич, всё в порядке. Я кое-что вспомнила.

Лапин перевёл взгляд на Максима.

— Благодаря ему, что ли?

— Полковник, я тоже был в Синдоре, — веско проговорил Максим, — и тоже кое-что вспомнил. Мы знаем, что представляет собой видеокамера, которую доставил в Москву ваш сотрудник. Если хотите узнать о ней побольше, доставьте её сюда.

— Вы с ума сошли! — выдохнул клуб дыма Лапин. — Это невозможно!

— В таком случае мы не гарантируем благополучного исхода исследований. Видеокамера, насколько я понимаю, чрезвычайно опасна!

— Чем? — встопорщил редкие белёсые брови Водовозин.

— Чем обычно снабжается особо секретная аппаратура, эксплуатация которой ведётся не на своей территории? — вопросом на вопрос ответил Максим.

Эксперты задумались.

— Устройством самоликвидации, — бесстрастно сказал Брызгалов.

— Совершенно верно. Все мы понимаем, что видеокамеру создали не на Земле, хотя эксплуатировалась она здесь. Почему вы думаете, что разработчики не снабдили её механизмом самоликвидации?

— Мы об этом не думали, — ошарашенно пробормотал Тертышный.

— Оно и видно, — усмехнулся Брызгалов.

— Вы… серьёзно? — неуверенно потянул себя за ухо Лапин.

— Я похож на шутника?

Лапин посмотрел на Водовозина.

— Степан Филаретович…

— Я не специалист в таких вещах, — сухо произнёс старший эксперт. — Но мне кажется, что он прав.

— Звоните кому следует, — посоветовал Максим, отвечая на вопрос в глазах Ольги прижмуриванием глаз. — Время не ждёт.

Лапин потоптался на месте в нерешительности, потом всё-таки вытащил мобильный.

Москва. Институт новых технологий

8 июля, почти полдень

На самом деле это четырёхэтажное здание в тихом переулочке возле Российского государственного аграрного университета, называемого в народе Тимирязевской академией, принадлежало Федеральной службе безопасности. Два его этажа занимали криминалистические лаборатории, третий — мощные компьютерные системы, четвёртый, самый верхний, принадлежал научно-техническому отделу. Располагались в его десяти помещениях лаборатории, изучающие артефакты и следы проявлений аномальных физических процессов. Именно здесь, в лаборатории № 2, пятеро сотрудников отдела, имеющие научные степени кандидатов и докторов наук, пытались определить назначение видеокамеры, привезенной из Синдорских лесов, и адрес её изготовителей.

Уже несколько дней специалисты, досконально знающие все новейшие технологии и секретные образцы отечественной техники, изучавшие обломки НЛО и найденные в горных породах гвозди, винты и шестерёнки миллионолетнего возраста, осматривали, щупали, просвечивали различными способами аппарат неземного происхождения, получивший условное название «видеокамера».

Рабочее утро восьмого июня началось как обычно — с распития кофе.

Видеокамера стояла на лабораторном столе, сверкая окулярами и «рыбьей чешуёй» покрытия, окружённая трубами фиксаторов, манипуляторов, телекамер и датчиков всевозможного размера, регистрирующих излучения и поля.

Пили неспешно, кто с сахаром, кто без сахара, но все с баранками, поглядывая на предмет исследований, вызывающий священный трепет, но до сих пор остающийся загадочным во всех смыслах.

До разборки неведомого прибора, лишь похожего на видеокамеру, но явно сконструированного для иных целей, несмотря на наличие линз и окуляров, дело пока не дошло. Изучали и описывали детали устройства, их форму и способы соединений. Ни одного винта, болта и гайки замечено не было, и это подогревало любопытство учёных, предложивших несколько вариантов крепления: «суперлипучки», «адгезивное взаимодействие поверхностей на молекулярном уровне» и «криптофактор». Под криптофактором подразумевался неизвестный землянам способ крепления, фантазировать на тему которого можно было бесконечно.

— Ну-с, приступим, — потёр руки начальник лаборатории Борис Измайлович Рубин, бритоголовый, но с роскошными «козацкими» усами а-ля Тарас Бульба. — У кого есть свежие соображения?

Все почему-то посмотрели на Илью Лукаша, самого молодого кандидата технических наук. Он был длинноволос, худ, остроплеч и носил квадратные очки.

— Надо протомографировать объект ещё раз, — степенно сказал Лукаш. — Я составил программу оценки сканов, Сократ сам выдаст рекомендации.

Сократом они называли лабораторный компьютер, с которым вполне можно было разговаривать как с человеком.

— Ещё?

— Форма всех ручек, изгибы поверхностей и геометрия выступов этой камеры позволяют определить особенности хватал, её держащих, — сказал Марат Хаиндрава, тоже кандидат наук, но уже биологических. — Смотрите, что у меня получилось.

Экран монитора перед ним из плоского листа превратился в объёмный призрачный куб, и внутри него все увидели конечность зеленоватого цвета, напоминающую человеческую руку и одновременно лягушачью лапу, причём когтистую.

— Славная лапка, — расплылся в улыбке четвёртый член исследовательской команды Роман Фостенко, получивший от коллег кличку Хвост. Он был самым спортивным из всей группы, занимался бодибилдингом и любил поиграть мышцами. Кандидатскую он защитил как криминалист и до ФСБ работал в следственном управлении Санкт-Петербурга.

— Нравится? — сказал Марат жизнерадостно. — Пропорции камеры говорят о том, что её разработчики — существа с иным строением тела. Скорее всего основой их скелета являлась двойная хордовая струна, игравшая роль позвоночника.

— Так-так? — поощряюще кивнул Рубин.

— Уверен, что предками этих существ были двоякодышащие существа, что-то вроде амфибий или крокодилов.

— Попробуйте реконструировать скелет, опираясь на сравнительные данные и пропорции.

— Сделаю, Борис Измайлович.

— Что у нас по материалам?

— Весь аппарат сделан из композита, близкого по составу к нашим углеводородным импактам, — с готовностью доложил Илья Лукаш. — Это не фуллерен, но близкий к нему материал с интегрированным распределением плотности. Вероятный способ изготовления — нанотехнологии. На Земле таких нет.

— Мы встречали нечто подобное, — робко проговорила лаборантка Инна, худенькая, невзрачная, с острым лисьим личиком. — Обломок НЛО с плато Путорана имел такую же конфигурацию плотности.

— Такую, да не такую.

— Просто там перепад плотности был существенней, но материал тоже был углеводородным композитом.

— И очень неоднородным. Здесь же градиент падения плотности исключительно гармоничен, прямо как песня.

— Не спорьте, милые мои, каждый имеет право на своё мнение. Что ещё нам известно?

Лукаш вывел в центр своего монитора прозрачную схему видеокамеры, созданную компьютерным томографом.

— Здесь пять групп деталей, связанных между собой энерговодами. Два узла, — техник ткнул пальцем в схему, — выглядят как два глаза или два окуляра.

— Они и есть два окуляра, — пожал плечами Хаиндрава.

— Да, но на самом деле мы не знаем их назначения. Оба имеют системы линз, но эти линзы по расчётам не изменяют потоки света, попадающие внутрь камеры. Наоборот, они похожи на излучатели.

— Ты думаешь, эти окуляры служат не для регулировки фокусного расстояния? — скептически заметил Марат.

— Они служат для нацеливания.

— Чего на что?

— Камеры на объект. Но при этом камера не пишет увиденное на диск, а наоборот — передаёт что-то от других узлов вовне. Может быть, силовой пакет.

— Это ты загнул.

— Почему? Вот этот аппендикс — явно аккумулятор, мы уже согласились с его назначением, а от него идут два энерговода к узлам окуляров.

— Может, у тебя есть объяснение, как работает вся эта лабуда?

Илья Лукаш снял очки, протёр, снова водрузил на нос.

Все с интересом наблюдали за ним.

— Есть.

— Кто бы сомневался, — фыркнул Фостенко. — Продолжай, чего остановился.

— Не скажу.

— Почему? — удивилась Инна.

— Потому что вы начнёте издеваться.

— Сказал «а», не становись «бэ», — хохотнул Марат.

— Илья хочет получить Нобелевку, — пошутил Фостенко, — причём один, без нас.

— Если идея хороша, обсудим, — благожелательно покивал Борис Измайлович.

— Мы замерили потенциальную разрядную мощность аккумулятора.

— Почти десять киловатт, — кивнул начальник лаборатории. — Что впечатляет. В коротком импульсе вообще будет запредельная плотность энергии. Для таких небольших габаритов аккумулятора — невиданная мощность. И что же?

— Выходные трубки плотнее корпуса.

— Так?

— Это оружие!

Сотрудники лаборатории переглянулись и зашумели.

Хаиндрава развеселился, пошутив, что Илье везде чудятся инопланетные киллеры, а Фостенко заметил, что для оружия видеокамера имеет слишком благородный и нехищный вид.

— Не такой уж он и благородный, — огрызнулся Илья, поправляя очки. — Я не экстрасенс, но чую внутри этой штуки несимпатичные вибрации.

— Вообще-то мне она тоже не нравится, — несмело заявила Инна. — Моё мнение — это действительно излучатель, только используется не для убийства, а для нейтрализации препятствий. Стенку там пробить, дырку просверлить, яму выкопать.

— Для этого существуют другие инструменты, попроще, — возразил Марат, — ломы там, лопаты, кирки. А здесь налицо суперсовременный агрегат, созданный с помощью супертехнологий. Будут тебе пришельцы таскать с собой такую штуку, чтобы долбать стены.

— А ломы таскать удобнее?

— Не спорьте, милые мои, — сказал Борис Измайлович. — Пошли дальше. Пока у нас сплошные предположения и гипотезы, нет ни одной дельной идеи, объясняющей способ действия видеокамеры. Ясно, что её носили в руке…

— В лапе.

— Или в лапе, а также на плече, судя по левой скобе под днищем, которая служит для упора и удобного разворота. Непонятно, почему нет ремня.

— Вместо ремня они использовали защёлки снизу, — показал Фостенко.

— Вполне вероятно. Тогда вопрос: как она включалась?

— Смотрите. — Марат осторожно взял видеокамеру, взгромоздил себе на плечо. — Вот эта панелька откидывается совершенно так же, как и экранчик видоискателя на наших камерах. Получается, что оператору удобнее всего было бы нажать вот эти кнопки.

Палец Марата коснулся торца аппарата, где из серебристого корпуса вылезали разноцветные бугорки: синеватый, красноватый и чёрный, принятые исследователями за кнопки управления.

— Но это если принять за основу утверждение, что тела хозяев камеры имеют такое же строение, что и человеческие, — с сомнением произнёс Илья.

— Скорее всего так оно и есть.

— Это ещё надо доказать.

— Все наши замеры, расчёты и прогнозы указывают именно на такой вариант.

— А твои лягушачьи лапы? Ты противоречишь сам себе.

— Лапы могут иметь и слегка иное строение, чем человеческие руки, но пропорции пальцев и кисти у них примерно такие же. К концу дня я нарисую вам предполагаемый облик владельца этой камеры.

— Ты нарисуешь?

— Ну, Сократ.

— А вообще можно представить, как он направляет камеру, — Марат повернул окуляры аппарата на Фостенко, — и нажимает кнопки.

Палец эксперта коснулся чёрного и красного бугорков.

— Внимание! Сейчас вылетит птичка!

Палец ткнул в синеватый бугорок.

Дальнейшее произошло в течение долей секунды.

Очертания комнаты исказились, язык воздушного марева накрыл криминалиста… и тот исчез! Вместе с частью стола и куском стены!

В комнате установилась мёртвая тишина.

Вытянув шеи, сотрудники лаборатории смотрели на выбоину в полу, где только что стоял Фостенко, и молчали.

Москва

9 июля, полдень

В кафе «Невка» на Волоколамском шоссе обедали все вместе, молча, сосредоточенно, будто решали в уме одну и ту же задачу. Впрочем, они и в самом деле думали об одном и том же и с примерно одинаковым настроением.

После того как Максим «отхурраканил», по словам Савелия, сначала Брызгалова, потом остальных бойцов группы, вообще думать о другом стало невозможно. Уж слишком необычные сведения выдала память всем, кого две недели назад судьба занесла в Синдорские леса. Даже Савелий Тарануха, человек смешливый, легкохарактерный и весёлый, не нашёлся, что сказать, когда и у него проснулась память, озвучив присутствующему «на эксперименте» народу формулу простодушного изумления:

— Еб…кая сила… в кубических километрах!

Затем они поехали к Ольге Валишевой, застали её «в объятиях» дознавателей ФСБ, получивших задание руководства «расколоть» строптивую майоршу из Управления экологической безопасности, и развернули процесс в другую сторону.

Ольга отреагировала на восстановление памяти достаточно спокойно. Однако ни полковник Лапин, ни сотрудники «особого звена» девятого Управления ФСБ, занимавшегося изучением аномальных явлений и неопознанных летающих, а заодно и подводных объектов, не представляли истинного положения вещей, и даже уверения Максима и Ольги об опасности хаура не произвели на них впечатления.

Лапин честно попытался дозвониться до начальника Управления генерала Конева, генерал велел ему не заниматься ерундой, и на этом инициатива начальства Ольги и умерла.

— Видеокамера — очень важный вещдок, — мрачно сказал он после разговора с Коневым, — с ней можно ознакомиться только в лаборатории. Приедет из Синдора Спицын, выпишет вам пропуска, и вы сможете объяснить ему свои соображения. Надеюсь, вы представляете важность и серьёзность проблемы? По сути, это дело уходит под гриф «совершенно секретно» как государственная тайна.

— Ни одна из серьёзных проблем не имеет решения, — проговорил Максим, наблюдая за Ольгой; та выглядела задумчивой и внимания на него не обращала.

— Что? — не понял Лапин.

— Это закон Смита.

— Какого ещё Смита?

— Закон Смита — один из законов Мёрфи[11], — рассеянно пояснила Ольга.

Лапин хотел продолжить расспросы, но передумал, чтобы не выглядеть неучем.

— Вы очень информированный человек, майор, — с долей уважения сказал Водовозин. — С вами интересно было бы поработать.

— В другой раз, — пообещал Максим. — Ольга… э-э… Викторовна, вы с нами?

— Встретимся завтра, — очнулась Валишева. — Очень многое надо оценить и взвесить.

— Наша помощь не понадобится?

— Надеюсь, что нет.

На том и расстались.

Эксперты «особого звена» удалились, и команда Максима покинула квартиру девушки, оставив координаты связи Лапину. Разъезжались по домам в состоянии иллюзорности бытия, настолько всех поразили открывшиеся в памяти клады информации.

Брызгалов остался у Максима, и они почти всю ночь проговорили о своих впечатлениях, вспоминая встречи с унисоргами в Синдорских лесах и своё путешествие по Сьёну, планете за пределами Солнечной системы, имевшей свои кольца. Легли поздно, встали в девять, потом решили собраться и обсудить сложившуюся ситуацию.

В начале первого встретились у метро «Сокол», Савелий признался, что не завтракал, и Максим предложил пообедать в кафе «Невка» на развилке Волоколамки и улицы Панфилова.

Из всех членов группы не ел мясного, будучи вегетарианцем и поборником пищи растительного происхождения, только Володя Есипчук. Он выбрал луковый суп и омлет со шпинатом и овощами. Остальные по совету Максима заказали тушёное мясо.

Разговаривали мало. Не шутил и Савелий, проникшись шокирующей необычностью момента. Лишь раз он отвлёкся от еды и попросил Жарницкого подать хрен. На вопрос Евгения: ты его так любишь? — лейтенант ответил серьёзно: он убивает раковые клетки, а у меня наследственность тяжёлая — батя помер от рака.

Заказали чай и кофе.

Тихая музыка, игравшая в кафе, усилилась, сменилась какофонией. Большой полутораметровый лист телесистемы в торце зала, на стене, показал странную девицу, с виду японку, рвущую струны гитары.

— Вокалоид, — поморщился Брызгалов. — Нигде от них покоя нет.

Максим с ним согласился. В моду вошли «поющие голограммы» — певцы и певицы, синтезированные компьютером в стиле анимэ. Началось это увлечение рисованными исполнителями ещё в начале века, сначала в Испании, где была создана первая программа, затем музыкальным синтезом увлеклись в Японии, мода завладела Азией, докатилась до Европы и России и завоевала весь мир, хотя глядеть на впадающих в экстаз перед экранами толпы поклонников, в большинстве своём подростков, было противно. Максим не зря считал вокалоидное «искусство» сродни наркотическому опьянению, а точнее — нейролингвистическому программированию. С его помощью можно было вполне легально управлять массами, неискушённой молодёжью, внушая им любой вред, выдавать уродство за красоту, а отсутствие мысли — за «креативный подход к жизни».

Максим поймал взгляд Евгения, нахмурился.

— Что смотришь аки агнец на льва?

Лейтенант скупо улыбнулся.

— Полный абзац, командир.

— Ты про вокалоидов?

— Я про наше положение.

— Ничего, переживём, — встрепенулся Савелий; долго печалиться он не умел. — И не такое переживали. Как говорится — и вечный драйв, покой нам только снится.

— Помнится мне, у поэта было «вечный бой».

— Какая разница? Мы живы, всё помним и можем действовать на упреждение. В случае чего порубаем всех пришельцев в капусту, и дело с концом!

— Какой ты рубака! Прямо-таки донской казак!

— Не казак, но саблей, между прочим, владею. Хотя я, — Савелий пожевал губами, — добрый.

Жарницкий фыркнул.

— Да уж, доброта твоя не имеет границ. Я анекдот вспомнил: «Вы кто?» — «Добрая фея». — «А почему с топором?» — «Вот видите, как мало вы знаете о добрых феях».

Посмеялись.

— Сава весь в этом.

Зазвонил телефон Максима.

— Потише, — попросил он бойцов, глянув на экран и поднося трубку к уху. — Оля? Что у тебя?

— Беда! — быстро проговорила Ольга. — Звонил Лапин, в лаборатории ЧП!

Максим сглотнул.

— Хаур… взорвался?!

— Нет, они там что-то нажали, и один из сотрудников лаборатории исчез!

— Ёханый мамай! Извини… То есть хаур сработал?

— Лапин просит меня подъехать к институту.

— Какому институту?

— Новых технологий. Там возле Тимирязевки наш исследовательский центр. Поехали со мной.

— Смысл? Меня не пропустят.

— В конторе сейчас все на ушах стоят, так что лишними мы не будем. Да и Спицын прилетел, а он мужик умный, быстро поймёт расклад сил.

— Хорошо, уговорила, через четверть часа будем у тебя.

Максим спрятал телефон, оглядел обращённые к нему лица подчинённых.

— Исчез сотрудник лаборатории.

Савелий присвистнул.

— Я так и подумал.

— Этого следовало ожидать, — мрачно проговорил Жарницкий. — Что собираешься делать?

— Едем к Ольге, вместе с ней навестим их научный центр. Всех нас вряд ли туда пропустят, но держаться будем вместе. Диспозиция понятна?

— Как дважды два — три! — сказал Брызгалов.

— По машинам!

Все дружно встали. Максим стоя допил чай, расплатился за обед, и через несколько минут они в трёх машинах ехали на Карамышевскую набережную, к дому Ольги.

До Института новых технологий добрались к двум часам дня.

Уже выходя из машины напротив здания ИНТ, Максим спросил:

— А почему тебе так поздно сообщили об инциденте? Лаборант ваш исчез ведь ещё вчера?

— Наверно, они пытались его найти, — с досадой ответила девушка. — Представляешь, что там началось?

— Ещё бы, я бы тоже поседел, узнав о пропаже парня. И всё же надо было вызвать нас раньше.

— Можно подумать, ты дашь совет, что надо делать, — иронически заметила Ольга, одетая в строгий деловой костюм.

— Дам.

— И какой?

— Отправиться вслед за парнем.

Ольга резко остановилась, так что он едва не ткнулся ей в спину. Но они уже вошли в холл, и затевать обсуждение идеи Максима было неуместно.

— Потом поговорим.

Вслед за Максимом в институт зашёл и Брызгалов, но майор приказал ему ждать:

— Вашей помощи пока не требуется, поэтому ждите звонка вне здания.

Брызгалов молча вышел.

У вертушки пропускного пункта их остановили.

— Майор Валишева, — показала удостоверение Ольга. — На меня должен быть выписан пропуск. А он со мной.

— Прошу прощения, майор, — вежливо ответил молодой белобрысый охранник в синей униформе. — Пропуск выписан только на вас.

Ольга бросила взгляд на монитор пропускного устройства над вертушкой, на котором высветилась её фотография, оглянулась на Максима.

— Подожди пару минут, я решу с пропуском.

Максим отошёл от заграждения, с рассеянным видом принялся разглядывать интерьер холла, прикинул, как бы он действовал с группой на случай прорыва в здание. Осознал, что анализирует ситуацию как вполне реальный рабочий момент зарубежной диверсионной операции, усмехнулся в душе. Такой анализ стал образом жизни, при котором он, майор спецгруппы «Кресс» ГРУ, не планировал к этой самой жизни иного подхода.

Ольга вернулась через десять минут в сопровождении Лапина.

Полковник был хмур и озабочен.

— Пропустите.

— Товарищ полковник… — начал охранник.

Лапин протянул ему пластиковый квадратик, перечёркнутый красной полоской.

— Вопросы есть?

Охранник отступил в сторону.

Максим поднялся вслед за провожатыми на четвёртый этаж здания, миновал ещё один пост охраны за толстым прозрачным стеклом, и все трое вошли в открывшуюся дверь с табличкой: «Лаборатория № 2».

Максим с интересом принялся разглядывать интерьер помещения и людей, сидящих за столами, перед работающими мониторами компьютеров. Операторов было четверо, все молодые, явно чувствующие себя не в своей тарелке. По их напряжённым лицам можно было судить, что они до сих пор не отошли от шока.

Кроме сотрудников лаборатории, в помещении было полно народу, явно не относящегося к учёной братии. Максим насчитал шестерых, из которых двое не принимали участия в словесных баталиях, однако зорко наблюдали за происходящим в секретном учреждении.

Лапин сразу подошёл к плотному седоватому мужчине в чёрной куртке с искрой. У него было бульдожье лицо с широкими скулами, большой лоб с залысинами и умные карие глаза.

— Богдан Никандрович, к вам.

Мужчина повернул голову, цепко глянул на Максима, протянул руку:

— Спицын.

— Одинцов.

— Отойдём. — Полковник двинулся к свободному столу, оглянулся на Ольгу. — Вы тоже.

Какое-то время он смотрел на видеокамеру, защищённую прозрачным стеклянным колпаком, с неопределённым ожиданием, повернулся к молодым людям.

— Что это такое?

— Хаур, — коротко сказала Ольга.

— Присядем. — Спицын сел на стул.

Максим и Ольга нашли стулья, расположились напротив.

— Что такое хаур? Поподробнее. И не заставляйте меня тянуть вас за язык. Дело дошло до директора, всё может закончиться печально.

— А мы ни в чём не виноваты, — сухо сказал Максим. — И я не работаю в вашей конторе.

— Майор, это не будет иметь никакого значения… если я не получу разъяснений по делу.

Максим наметил улыбку.

— Не бросайте слов на ветер, полковник. Вряд ли ваши угрозы понравятся моему начальству. Да и я не беспомощен.

Брови Спицына сдвинулись, взгляд стал угрожающим.

— Майор, вы понимаете, с кем разговариваете?!

— А вы?

— Макс, — тихо проговорила Ольга.

— Я сейчас прикажу… — начал приподниматься Спицын.

— Да успокойтесь вы! — остановила его Ольга. — Нет смысла качать права ни вам, ни ему. Могу только посоветовать обоим не переходить черту. Майор Одинцов — командир спецгруппы с особыми полномочиями. Вам нужны осложнения с параллельной структурой?

Спицын сыграл желваками, но, к своей чести, не стал продолжать в том же духе, уселся на стуле основательнее.

— Вернёмся к теме. Откуда вы знаете о майоре… такие подробности?

— Пришлось вместе воевать.

— Воевать? Чёрт возьми! Где?

Ольга посмотрела на Максима.

— Ты начнёшь?

— Лучше ты, я добавлю.

Помолчав, она коротко, опустив многие подробности, сообщила начальнику «особого звена» о встрече в Синдорских лесах с унисоргами, искусственными слугами «чёрных продавцов» Галактики.

Он слушал молча, сосредоточенно, вдумываясь в каждое слово, без каких-либо скептических ухмылок и взглядов, и Максим понял, что полковник давно знает о присутствии на Земле иных форм жизни.

— Я догадывался, что вы что-то скрываете, — удовлетворённо сказал Спицын, замкнув лицо «ключом сдержанности». — Почему раньше не рассказали об этом?

Максим взглядом спросил у Ольги разрешения.

— Потому что память нам восстановили недавно.

— Жить становится всё интереснее. Кто восстановил, каким образом?

— На меня вышли представители НАМР — Межгалактической ассоциации продавцов — и попросили вернуть хаур. — Максим кивнул на видеокамеру. — После переговоров мне восстановили память, а я уже сделал то же самое майору Валишевой.

— Как?

— С помощью хурракана. Так назвали аппарат для восстановления памяти мои новые знакомые, пообещавшие оторвать мне всё, что можно, если я не верну хаур.

— Где этот аппарат?

— У нас.

— У нас?! — Спицын встал, сел, впился глазами в лицо Максима. — У кого — у нас?!

— У моих бойцов, — пожал плечами Максим. — Не волнуйтесь, хурракан под надёжной охраной.

— Доставьте его сюда, немедленно!

Максим смерил полковника скептическим взглядом, посмотрел на Ольгу.

— По-моему, меня здесь считают идиотом. Хурракан пока побудет у нас. Да и не главное это в данных обстоятельствах. Давайте решать проблему с хауром. Во-первых, нужно отправиться на поиски вашего сотрудника, перемещённого скорее всего на Сьён. Во-вторых, надо нейтрализовать посланцев НАМР.

По лицу Спицына пошли красные пятна, говорившие о его чрезвычайном возбуждении, однако он опять сдержался.

— Вы понимаете?.. перспективы?.. чёрт подери?! Масштаб проблемы?! Мы вышли на прямой контакт с инопланетянами, а вы тут спокойно рассуждаете о каких-то мелких делах! Синдорский конфликт — факт колоссального значения!

— Пропажа сотрудника — мелкая деталь? — нахмурился Максим.

— Да если мы решим проблему контакта…

— Прошу прощения, — вмешалась Ольга. — Какие бы перспективы ни раскрыл контакт с инопланетянами, жизнь человека важнее. Давайте в первую очередь решать эту проблему.

Спицын пошевелил жёсткими губами, оглянулся на специалистов Управления, заполнивших лабораторию, взял себя в руки.

— Жаль, что вы не в моей группе, майор. Не хотите перейти?

— И это сейчас не главное.

— Чёрт бы вас побрал, нынешнюю молодёжь! Впрочем, согласен, первоначальная наша задача — спасти сотрудника лаборатории. Но ваш хурракан придётся отдать нашим специалистам.

— Всему своё время, — упрямо качнул головой Максим. — Пока мы не разберёмся с эмиссарами НАМР, хурракан будет у нас. Боюсь, если они узнают о моём сотрудничестве с вами, попробуют нейтрализовать утечку информации.

— Не понял.

— Попробуют ликвидировать меня, да и всех причастных к данной проблеме лиц. Вас в том числе. Мы ничего не знаем об их подполье на Земле, а возможности у них велики, если судить по событиям на Сьёне.

— Тем более надо сотрудничать! Я свяжусь с главным и добьюсь разрешения на включение вас и ваших людей в «особое звено».

— Вам придётся объяснять ситуацию не только вашему начальству, но и нашему.

— Вверху сами договорятся.

Максим и Ольга обменялись взглядами.

— Предлагаю не гнать лошадей, товарищ полковник, — сказал Максим твёрдо. — Вы беседуйте со своим генералитетом, я объяснюсь со своим, и будем поддерживать связь.

Спицын потёр лоб, криво улыбнулся.

— Как всё поворачивается неожиданно. Я и предполагать не мог… впрочем, это лирика. Что вы посоветуете делать в связи с пропажей сотрудника лаборатории?

— За ним надо послать группу.

— Что? Куда послать?!

— Судя по всему, хаур включился и перенёс его на другую планету.

— Вероятнее всего, на Сьён, — добавила Ольга.

— Согласен, — кивнул Максим. — Когда мы носились по лесам за унисоргом, ворующим зверей, хаур был настроен на переброс объектов на Сьён, а поскольку аппарат достался нам после стычки с унисоргом в лесу, его программу никто не менял.

— Но ведь это… непрогнозируемый риск! Нам никто не разрешит послать группу… неизвестно куда! Представляете ответственность?

— Вам важен результат или собственная безопасность?

Спицын задержал на Одинцове сверкнувший взгляд.

— А вы как думаете?

— Ваш возраст ещё далёк от кризисного.

— Любопытное заявление. Что вы имеете в виду? Сорок пять — не кризисный возраст?

— Средний.

— Средний возраст — это когда ещё можешь делать то же, что и раньше, но предпочитаешь не делать. Так вот я предпочитаю себя ничем не ограничивать. Что касается возникшей проблемы, то я думаю не о собственной безопасности и сохранении кресла. Нужно спасать парня… если это возможно.

— В таком случае предлагаю подготовить группу и послать вслед за вашим сотрудником, пока его не съели на Сьёне разгуливающие по планете хищники. Хотя… можно и не готовить, моя команда уже готова, тем более что действовать надо быстро.

Спицын ушёл мыслями в себя, помял подбородок, косясь на стол с видеокамерой, очнулся.

— Мне нужно согласовать этот шаг с…

— Потеряете время.

— Знаете что, майор, — разозлился Спицын, — не толкайте меня в задницу! Как известно, спешка нужна при ловле блох. Покажите мне, как работает видеокамера… этот ваш хаур.

Они подошли к столу, на котором под защитным колпаком лежал инопланетный перемещатель.

Максим протянул руку к столу, но стоявший рядом молодой человек в чёрном встал перед ним.

— Спокойно, Рощин, — сказал Спицын, — всё под контролем.

Молодой человек отступил.

Максим поднял колпак, хотел взять видеокамеру, но теперь уже Спицын остановил его:

— Не дотрагивайтесь, майор, покажите дистанционно.

— Не беспокойтесь, я не раз держал хаур в руках.

— И всё же лучше обойтись без контакта.

Максим оглядел перемещатель, показал пальцем на мигающую жёлтую искорку на рукояти.

— Это индикатор готовности хаура к действию. Энергия ещё есть, он в рабочем состоянии. Вот это кнопки включения, комбинация простая: сначала красная, потом чёрная и последняя синяя.

— И всё?

— Предохранителя у него нет, хотя, может быть, я просто этого не вижу. Окуляры служат системой нацеливания, изображение проецируется на откидной экранчик. Радиус действия хаура должен варьироваться, но в каких пределах, мы не проверяли. При пересылке объектов достаточно стоять в пределах двух-трёх метров.

— Какие-то скрытые особенности, нюансы, эффекты?

— Никаких. Навёл на объект, нажал — лёгкое струение воздуха, и всё.

— Свидетели утверждают, что экран целеуказателя не был открыт.

— Это не означает, что без него хаур не сработает. Главное, что он активирован и готов к работе.

— Как его отключить?

— А вот этого не скажу, сам не знаю.

Спицын посмотрел на Ольгу, но та отрицательно качнула головой.

— Я тоже не знаю.

— Что ж, спасибо за консультацию. Вы пока свободны. О наших беседах никому ни слова! Ваше начальство знает об истинном положении дел?

— Нет, — сказал Максим.

— Очень хорошо! Прошу вас не информировать командование о том, что происходит. За разглашение государственной тайны ответите по закону!

— Не пугайте, господин полковник, — иронически скривил губы Максим. — Если бы я не мог держать язык за зубами, я бы не работал в десантуре. Хотя рано или поздно придётся обо всём доложить главному по тарелочкам.

— Лучше поздно. Всего доброго. Виктор Андреевич, проводите товарища.

Максим повернулся к Ольге.

— Мы подождём тебя на улице.

— Она освободится не скоро, — отрезал Спицын.

— И всё-таки мы подождём.

Спицын сжал губы в бледную полоску, борясь с искушением поставить настырного майора на место, отошёл.

— Что ты всё время лезешь на рожон? — вполголоса заметила Ольга, провожая Максима до двери. — Тебя спасает только реноме твоей конторы. В другом случае тебя уже скрутили бы в бараний рог.

— Ну, это дело хлопотное, — прижмурил глаз Максим. — Ещё никому не удавалось скрутить меня в бараний рог. Заканчивай с ними и выходи, мы будем тусоваться у машин.

Ольга нахмурилась, оглянулась на Спицына, что-то объяснявшего мужчинам у стола.

— Выйдем.

— Ольга Викторовна, — с неудовольствием сказал Лапин.

— Я на минуту, подождите.

Максим и Ольга вышли в коридор.

— Ты не понимаешь, — заговорила девушка, когда за ними закрылась дверь.

— Да ладно, пусть твой полковник не строит из себя генерала, — махнул он рукой.

— Я не об этом.

— А о чём?

— Я знаю, чего ты хочешь. Но… всё изменилось, майор, мы уже не те, что были в Синдорском лесу и путешествовали по Сьёну.

Максим хотел отшутиться, мол, они стали опытнее, но вдруг понял, о чём думает подруга, с которой хотелось быть всё больше и больше, настроение упало. Он погасил улыбку.

— Я тебя чем-то обидел?

— Не обидел, но я вижу, как ты на меня смотришь…

— Как на красивую, привлекательную женщину.

Ольга покусала нижнюю губку, разглядывая его лицо похолодевшими глазами.

— Чем же я так привлекательна?

— Да всем! — убеждённо сказал он.

— Женщины все привлекательны.

— Извини, я ещё не дожил до того опасного возраста, когда все женщины кажутся привлекательными. Но я тебя понял: у тебя есть мужчина. Уж не Спицын ли?

— Дурак!

Максим рассмеялся.

— Такая реакция мне нравится. Не угадал? Это славно. — Он сделал официальное лицо. — Разрешите удалиться в известном направлении, товарищ главнокомандующий?

— Ты неисправим, — покачала головой Ольга, на миг оттаивая, шагнула к двери лаборатории, оглянулась. — Что ты имел в виду, в каком направлении?

Максим собрался было продолжить в том же ёрническом духе, мол, известно, куда посылают надоедливых мужиков, но испугался, что Ольга обидится.

— Пока ваши крутые полковники сподобятся обратиться к нам за помощью, мы смотаемся в Синдор. Надо разобраться с полицией, забравшей Пахомыча. Позвонила его жена, сказала, что мужа арестовал капитан Посвитлый.

— ОМОН? Что ему надо?

— Не знаю, может, хочет выслужиться.

— Жаль, что мне с вами вырваться не удастся. Сам понимаешь. А вам — удачи, созвонимся.

Ольга открыла дверь, пропустила Лапина, исчезла.

— Идёмте, — буркнул полковник.

Максиму очень хотелось дождаться Ольгу и провести с ней вечер, но она была права, в их отношениях что-то изменилось, растаяла ниточка интереса, связывающая их, и надо было начинать всё сначала. Но ведь ещё ничего не потеряно, майор? Как сказал бы Савелий Тарануха: искать и не сдаваться, найти и переспать. М-да… Или ты слишком игриво настроен, красавец мачо? И она это чувствует?

— В чём дело? — оглянулся первым зашагавший к лестнице Лапин.

Максим очнулся, догнал полковника, расправляя плечи.

Спицын сказал: жить становится всё интереснее, — и он был с ним полностью согласен.

Москва — Синдор

9 июля

Сидорин воспринял просьбу подчинённого поспособствовать с транспортом до Синдора с ожидаемым недоумением:

— Какого дьявола тебя туда тянет?

Максим порадовался, что не видит кислую физиономию полковника. После встречи со Спицыным, похожим на Сидорина как родной брат, визуального контакта не хотелось с обоими. Но и врать не хотелось, он всегда следовал простой заповеди: если не знаешь, что сказать, говори правду, ложь в большинстве случаев контрпродуктивна, и он ответил:

— У дяди Коли проблемы: его взял местный ОМОН. Надо слетать, выяснить, в чём дело.

— А если наметится срочняк?

— Вы забыли, что я в отпуске. Я и в загранку слетал, будучи в отпуске. Хотелось бы получить компенсацию.

Сидорин помолчал.

— Подъезжай, определимся, и привези рапорт о пребывании в Синдоре, неофициальный, для меня. Хочу все-таки знать, что там происходит.

— Слушаюсь, товарищ полковник! Можно рапорт после поездки в Синдор? Поможете с летунами?

Сидорин снова помолчал.

— Позвони Дягилеву через полчаса.

— Спасибо!

— Потом скажешь спасибо. Времени у тебя немного, уложись в неделю и будь на связи.

— Мне хватит и пары дней.

— Рапорт.

— Понял, напишу.

— Был в конторе? — вдруг вспомнил Сидорин.

Максим ответить не успел, полковник не стал ждать ответа на кажущийся риторическим вопрос, добавил:

— Что спрашивали?

— Так, о всяком разном, — уклонился от прямого ответа Максим. — Как я оказался в Синдоре, что видел.

— Вот про это и напиши.

— Есть!

Этот телефонный разговор состоялся в съемной квартире Максима, когда группа вернулась от здания Института новых технологий.

После звонка Сидорину Одинцов через полчаса позвонил начальнику службы оперативного сопровождения майору Дягилеву и получил «добро» на «прыжок без парашюта», как оперативники ГРУ доходчиво называли канал оперативной доставки группы к месту предполагаемой операции. В данном случае никакой операции не предвиделось, но Сидорин, очевидно, запросил императив «срочно», и через полтора часа Максим, Брызгалов и Володя Есипчук летели из Раменского в Сыктывкар на борту военного Ил-76, перевозящего мотострелковую роту Министерства обороны.

Остальных членов группы Максим решил с собой не брать, считая, что для выяснения обстоятельств задержания Пахомыча хватит и трёх человек.

В Сыктывкар прилетели к обеду.

Здесь их ждал «Рэнд ровер» местного отделения ГРУ, который доставил «десант» из Москвы на маленький полевой аэродром, где представителей головного учреждения взял на борт вертолёт Ка-226, также принадлежащий разведслужбе.

В душе Максим поблагодарил Сидорина, потому что добираться из Сыктывкара до Синдора на машине было бы намного сложнее, а так благодаря службе обеспечения, всегда сопровождавшей группу «Кресс» по высшему разряду, Максим со товарищи долетели до хутора всего за четыре с половиной часа.

Посадили вертолёт на окраине хутора, рядом с зелёным вертолётом Ми-8.

Палаток в лагере поисковой экспедиции поубавилось. Когда шёл поиск охотников, их было шесть, осталось же всего две. Рядом с ними стояла полевая кухня, возле которой возились солдаты, и тарахтел дизельный электрогенератор. Вдоль реки ползал колёсно-гусеничный вездеход «Воркута», совершая непонятные манёвры. Людей в лагере видно не было. Все они, наверное, обследовали болота вокруг хутора, продолжая искать пропавших без вести пилота охлинской «вертушки» и егеря Степчука.

Максим подумал, что поиски ведутся напрасно, так как егерь и лётчик погибли на Сьёне, однако сообщить об этом было некому. Ни армейские командиры, ни служащие МЧС, ни тем более полицейские из Синдора и Сыктывкара не поверили бы в рассказ майора.

— Мне возвращаться? — спросил пилот машины, доставившей группу к хутору.

— Нет, жди, — сказал Максим, выбираясь из салона налегке. — Всё будет зависеть от обстоятельств. Мы либо вернёмся через пару часов и полетим обратно, либо останемся до утра.

Брызгалов, не теряя своего наработанного имиджа «дачника», в серой безрукавке, джинсах и шляпе из соломки, прошёлся по траве, подставил лицо солнцу.

— Хорошо тут, блин! Позагорать бы, пока погода позволяет.

— Сделаем дело — позагораешь, — рассеянно пообещал Максим.

— Сам-то понял, что сказал? — хмыкнул капитан. — Не припомню случая, когда бы мы загорали после работы. Кстати, не вижу полиции. Может, Пахомыча уже отпустили и убрались по домам?

— Вон за палатками их машина стоит, — показал Володя Есипчук на бело-синий полицейский фургончик.

— Да, точно. Что ж, не придётся искать господина Посвитлого в Сыктывкаре.

— Сначала навестим лесника.

На прилетевших обратили внимание. От одной из палаток к вертолёту направились двое военных в полевой форме, лейтенант и капитан.

— Здравия желаю, — откозырял капитан, худой, но жилистый. — Откуда к нам?

— Из Москвы, — небрежно ответил Максим. — Пропавших не нашли?

— Пока нет. Поговаривают о свёртывании поисков, мы здесь всё обшарили.

— Полиция с вами или уже отбыла к месту дислокации?

— Часть уехала, часть осталась. Кто нужен?

— Командир ОМОНа.

Офицеры переглянулись.

— Капитан Посвитлый?

— Вы его знаете?

— Кто ж его не знает. Вообще-то он остановился в деревне, вторая хата с краю.

— Их тут всего пять.

— Под жёлтой крышей.

— Спасибо, служивые.

— А вы кто? Не из МЧС?

— Мы — решальщики, — сказал Брызгалов, подмигивая Максиму.

Когда они удалились от озадаченных офицеров, Максим спросил вполголоса:

— Кем ты нас представил? Расшифруй.

— А что, я не прав? — удивился капитан. — Чем мы не решальщики? Приехали, порешили, уехали.

— Поменьше зубоскаль, юморист.

— Слушаюсь, — сказал Брызгалов суконным голосом.

По пути от места посадки вертолёта до избы Пахомыча встретили только пожилую женщину, пасшую двух коз. Остальные жители Синдора либо работали в это время, либо сидели по домам, предпочитая не показываться на глаза шумливой компании поисковиков.

Жена Пахомыча Евгения Евграфовна копалась в огороде. Увидев гостей, она с радостной и одновременно виноватой улыбкой выбежала к калитке.

— Максимушка, приехал-таки! А я уже хотела звонить, чтобы не приезжал. Хлопот-то сколько! Да и вернулся мой Коля.

Максим обнял старушку, погладил по плечу.

— Отпустили?

— Вот утром пришёл, лежит.

— Что значит — лежит?

— Да захворал он, — сказала Евгения Евграфовна, пряча глаза. — Температура поднялась, пою отварами.

— Что за хворь с ним приключилась? Он всегда крепкий был, попробуй угонись за ним. А ну, показывай своего старого.

Гости прошли в дом, сняли в сенях обувь, нашли в спальне Пахомыча.

Старик лежал на боку, под одеялом, закрыв глаза.

На табуретке возле кровати стоял кувшин с травяным настоем, чашка, стакан с коричневой жидкостью, какие-то таблетки.

Увидев синюю щеку лежащего, Максим сразу смекнул, в чём дело, оглянулся на Брызгалова.

— Били, однако, — проговорил капитан уверенно.

Старик услышал голоса, открыл глаза, подхватился было на кровати.

— Ёлки зелёные, Максим! Или я сплю?

— Лежи, лежи, — проворчал Максим, стараясь говорить без гнева, — не напрягайся, не спишь ты. Что случилось? Откуда синяки?

Пахомыч лёг, криво, одной щекой улыбнулся.

— С полицаями поспорил… насчёт демократии.

— Допрашивали?

— Было дело, признание выколачивали: что я в лесу делал, с кем встречался, не видел ли чего ненашенского.

— Понятно. Сильно били?

— Да не очень, раз по физии съездили да по печени несколько раз двинули, болит теперь… и знобит меня что-то.

— Ну-ка, дай посмотрю.

— Да не надо, — сконфузился старик, натягивая одеяло до подбородка. — Пройдёт.

— Не сопротивляйся, я только гляну.

— Я ему примочки делала из девясила и крапивы, — робко проговорила Евгения Евграфовна, — да анальгин с цитрамоном давала.

Максим откинул одеяло, задрал белую холщовую рубаху, увидел на животе и на боку лесника сине-красные пятна. Покачал головой. Били старика со знанием дела, по почкам и по печени, чего не выдерживали даже молодые парни, не то что восьмидесятилетний старик.

— Врачу надо показать, — сказал Брызгалов. — Мы ему ничем не поможем.

— Врач в деревне есть?

— Откуда, если кто заболел — в посёлок едут, — махнула рукой Евгения Евграфовна.

— Телефон больницы знаешь?

— Где-то был записан, поищу. — Евгения Евграфовна вышла.

— Как дело было? — присел на край кровати Максим.

— Известное дело — как. Сначала гости пожаловали, из Москвы, — начал вспоминать Пахомыч, — важные такие. Один седой, лысоватый, большеголовый, глаза как у охотника.

— Не Спицын, случайно?

— Точно, он, говорил — полковник.

— Он из службы безопасности.

— Ну вот, поговорили мы с ним, он ушёл, а потом полицай этот наведался, глаза щучьи.

— Посвитлый.

— Пойдём, грит, расскажешь. Я ему — всё уж рассказал, что знал, а он — ничего, повторишь. Сначала мирно лопотали, потом, видать, терпёж у них кончился, бить начали. Сутки в чулане у бабки Матрёны продержали. А что я им скажу? Что помнил — обсказал, не буду же напраслину возводить на добрых людей.

— Это ты о чём?

— Ну, они про тебя спрашивали, кто да откуда, да зачем приехал, не встречался ли с подозрительными типами или зэками. Про Юлия Антоныча тоже, — посмотрел на капитана Пахомыч.

Максим и Брызгалов обменялись взглядами.

— Думал — хана, покалечат! — признался старик с извиняющейся гримасой.

— Вот, нашла, — появилась в спальне Евгения Евграфовна, протягивая листок бумаги.

— Звони. — Максим передал листок Володе. — Объясни ситуацию. Тут всё может быть: разрыв селезёнки, травма плевры, повреждения сосудов. Пусть едут немедленно. У человека температура. Надо будет — заплатим.

Есипчук вышел в гостиную.

— Что будем делать? — спросил Брызгалов.

— Пошли, поговорим с ОМОНом. — Максим накрыл старика, подержал ладонь на лбу. — Лежи, дядь Коль, тебе покой нужен. Мы тебя быстро на ноги поднимем.

Он сделал жест, и Брызгалов первым убрался из спальни.

— Дозвонился? — спросил Максим у лейтенанта.

— Пока нет, занято.

— Звони, мы сходим к соседям, пообщаемся с крутыми парнями.

— Уходите? — попалась навстречу Евгения Евграфовна с миской солёных огурцов. — А я хотела вас ужином попотчевать.

— Да мы вернёмся через десять минут, — успокоил её Максим.

Дом неведомой Матрёны, где полицейские допрашивали Пахомыча, нашли быстро. На хуторе он был один такой — старый, чуть ли не столетнего возраста, но под листовой пластиковой крышей жёлтого цвета.

За дощатой оградой по утоптанной дорожке прохаживался здоровенный парень в камуфляжной форме, но без головного убора. Автомат его висел через плечо на ремне. Он курил и поглядывал на окна дома.

— Командир здесь? — спросил Максим, останавливаясь у калитки.

— А чё надо? — лениво посмотрел на него омоновец.

— На вопрос ответь: капитан Посвитлый здесь?

— Допустим.

Максим открыл калитку, направился по дорожке к невысокому крыльцу, покрашенному в тот же весёлый желтый колер.

— Эй, куда? — шагнул к нему здоровяк.

Максим сделал безошибочный выпад сложенными вместе пальцами, и омоновец осел на землю, вытаращив глаза, едва дыша.

Брызгалов прошёл мимо него как мимо пня.

В сенях разговаривали двое парней примерно тех же габаритов, что и первый. Увидев гостей, они перестали размахивать руками, уставились на Максима и его спутника.

— Вам кого? — с удивлением спросил один из них, бритоголовый и вислоплечий.

Максим покосился на Брызгалова: оба вспомнили омоновца, с которым приходилось встречаться и майору, и капитану. Вспомнил и он их, так как напрягся, боднул лбом воздух, сжал здоровенные кулаки.

— Посвитлого, — сказал Максим.

— Он вас вызывал?

— Ему будет приятно с нами встретиться, — ухмыльнулся Брызгалов.

— Сейчас доложу. — Бритоголовый сделал движение к двери из сеней в дом.

— А не беспокойся, — остановил его Максим, — мы сами о себе доложим.

— Подождёте!

— Встать смирно!

— Чего? — удивился здоровяк.

— Смирно, я сказал! Как стоишь перед майором спецподразделения?! Напомнить нашу предыдущую встречу?

Бритоголовый потемнел, поворочал шеей, не решаясь на какое-то активное действие, нехотя принял подобие стойки «смирно».

— Проходите.

— Это другой разговор.

Приятель бритоголового, с чубчиком и серьгой в ухе, тоже на всякий случай встал прямее.

Максим открыл дверь в горницу, вошёл.

Дом имел три комнаты и вполне современного вида кухню, занимавшую едва ли не треть всей площади. Никакой русской печи здесь не было и в помине, присутствовал кухонный гарнитур всё того же весёлого жёлтого цвета, холодильник «Самсунг», микроволновка и посудный шкаф.

За большим столом, застеленным клеёнкой, сидели трое парней в камуфляже, пили чай и играли в карты. Их оружие — пистолеты-пулемёты «Кедр» — лежали на лавке справа.

Посвитлого среди них не было.

Все трое повернули головы к вошедшим, перестали играть.

— Командир где? — спросил Максим казённым голосом.

— Спит, — сказал белобрысый парень с ямочками на щеках.

— Разбудите.

Игроки переглянулись.

— Не велено, — сказал сосед белобрысого, с узким, как лезвие топора, лицом и близко посаженными глазами.

Максим прошёл в горницу, отодвинул занавеску комнатки слева.

Омоновцы стали подниматься из-за стола, но Брызгалов издали показал им удостоверение, покачал пальцем:

— Сидеть!

Капитан Посвитлый лежал голый, потный, сопящий, вниз лицом на кровати, свесив одну ногу.

В спальне пахло перегаром, потом и женскими духами.

Максим толкнул спящего в плечо.

— Встать!

Посвитлый что-то промычал, попытался разлепить глаза.

Максим дал ему пощёчину.

Командир отряда Сыктывкарского ОМОНа заворочался, выругался, открыл мутные глаза.

— Ам-м… кх-х… какого х… мешаете…

Максим заметил на подоконнике графин с водой, вылил Посвитлому на голову.

Капитан замычал, перевернулся, сел, согнал воду с лица ладонью.

— Как-кого хрена!

Максим приблизил к нему лицо.

— Узнаёшь?

Посвитлый дёрнулся, отодвинулся к стене.

— Узнал, — с удовлетворением проговорил Максим. — Хорошая память. Поговорим?

В комнату попытался войти кто-то из омоновцев, послышался голос Брызгалова:

— Всё в порядке, парни, не надо гнать волну.

— Собственно, у меня только один вопрос, — продолжал Максим. — Кто бил моего дядю Николая Пахомовича? Я даже не спрашиваю, кто тебе давал санкцию на его допрос и зачем тебе это понадобилось. Кто бил Пахомыча?

— Болотников! — сипло позвал Посвитлый.

Из горницы снова послышались спорящие голоса, раздались удары, стук падающего тела.

Максим выглянул из спальни.

Омоновец с узким топоровидным лицом лежал на полу.

Двое других смирно сидели на лавочке, глядя на Брызгалова, небрежно держащего их под прицелом «Кедра».

Из сеней в горницу вбежали два бойца, бритоголовый и чернявый, которые встретились гостям раньше. Они замерли, увидев глянувший на них ствол пистолета-пулемёта.

— Присядьте, отдохните, — великодушно предложил им Брызгалов, указав стволом пистолета-пулемёта на лавку.

Омоновцы сели в рядок, потеснившись.

Максим вернулся в спальню.

Капитан Посвитлый вдруг на карачках кинулся с кровати к тумбочке, на которой лежала его одежда и сверху наплечная кобура с пистолетом.

Максим дождался, пока он схватит кобуру, ловко вывинтил её из рук капитана, отвесил ему ещё одну звонкую пощёчину.

Посвитлый с писком отлетел в угол, вжался в стену комнаты, держась за щеку.

Максим бросил ему простыню.

— Вставай.

— Чего вам надо? — сглотнул капитан.

— Оберни вокруг чресел, покажешь, кто бил лесника.

— Не пойду!

Максим рывком поднял Посвитлого за руку, перехватил её особым приёмом и повёл голого из спальни в горницу. На ходу обернул торс капитана простынёй.

Их встретили пять пар глаз.

Омоновцы ошалело уставились на своего командира: в таком положении они его ещё не видели.

Бритоголовый качок вскочил.

— Сядь! — повёл стволом пистолета-пулемёта Брызгалов.

— Вы что делаете?!

— Выясняем степень адекватности ваших действий.

— Чего?

— Кто? — выпрямил Посвитлого Максим.

— Я… н-не… знаю…

— Спрашиваю в последний раз! Всех! Кто бил лесника?!

Омоновцы начали переглядываться.

Капитан Посвитлый покрылся плёнкой пота.

— Отпусти…

— Кто?!

— Ну, я, — искривил губы бритоголовый. — И что теперь?

— Ещё кто?

— Был бы ты без «кедрика»… — пробормотал жилистый сосед бритоголового, с татуировкой на шее.

Максим толчком отправил капитана Посвитлого в угол горницы, так что тот пролетел над полом торпедой и врезался головой в деревянную стоечку на гнутых ножках, на которой стояла ваза для цветов.

Ваза упала, но не разбилась.

— Антоныч, уравняем шансы? — сказал Максим.

Брызгалов с ухмылкой положил «Кедр» на стол.

— Почему бы не доставить орлам простор для полёта? Пусть докажут, что они настоящие пацаны. Ну, вот, я положил «кедрик», так лучше?

Омоновцы вскочили с лавки.

Бритоголовый первым рванулся в атаку, и Максим обработал его в лучших традициях наглядного тренировочного процесса: пропустил удар над плечом, перехватил руку, вывернул, вонзил кулак в живот, находя солнечное сплетение. А затем, не удержавшись, врезал бритоголовому снизу вверх в подбородок, так что верзила пролетел всю горницу вслед за капитаном Посвитлым и сбил его, встающего, с ног.

Жилистый напарник бритоголового напал слева, метя Максиму ногой в пах.

Майор подставил бедро, пропустил второй удар — кулаком — над головой, почуяв порыв ветра, нанёс удар ребром ладони по колену противника, крутанулся вокруг оси и безошибочно нашёл ребром второй ладони шею бритого, отправляя его под стол.

Брызгалов в это время легко справился с крупногабаритными парнями, умеющими, наверное, разбивать кулаками и лбом кирпичи, но слабо знающими принципы боя в замкнутом пространстве.

К счастью, при этом удалось сохранить мебель, не считая стоечки с графином, разбитой Посвитлым.

Максим дождался, когда очухается бритоголовый бугай, рывком поднял его на ноги, держа таким образом, чтобы он не помышлял о сопротивлении.

— Запомни, гадёныш! Даже если твой командир-идиот, способный мучить стариков, отдаёт тебе приказ бить человека, годящегося тебе в деды, сто раз подумай — праведный это приказ или нет! Сегодня я тебя, считай, пожалел, в следующий раз, не дай бог подвернёшься под руку, искалечу! Понял?!

Бритоголовый дёрнулся, пытаясь освободиться.

Максим сильнее сдавил ему сухожилие.

— Понял, спрашиваю?!

— Да пошёл ты на… — договорить бритоголовый не успел.

Максим развернул его лицом к себе, ударил торцом ладони в лоб — как поршнем.

Бритоголовый пересёк горницу в обратном направлении, врезался затылком в косяк двери и сполз на пол.

Фотографии в рамках, висевшие на стене возле двери, покачались на гвоздях, но не упали.

Максим повернулся к Посвитлому, шевелившемуся на полу.

— И ты запомни, квасдопил грёбаный! Уходи из органов! Не жди переаттестации! Такие болваны не должны обеспечивать охрану правопорядка в стране. И чтоб духу твоего через час не было в хуторе! Как понял, приём?

— Я выз-зо… в-ву…

— Значит, не понял, — соболезнующе качнул головой Максим, шагнул к нему. — Повтори!

Капитан поддержал сваливающуюся с торса простыню, поёрзал задницей, пытаясь вжаться в стену, заговорил торопливо:

— Я по-по-по…

— И учти: я не шучу! Моих полномочий хватит, чтобы доставить тебя в Сыктывкар в автозаке.

— Лучше в гробу! — проворчал Брызгалов, по очереди разряжая оружие омоновцев.

— Заканчивай. — Максим направился к выходу.

Они вышли из дома, встретили первого омоновца, выставленного в качестве часового у дома. Он взялся было за пистолет-пулемёт, но Брызгалов, проходя мимо, щёлкнул пальцем ему по уху.

— Отдохни.

Уже когда подходили к дому Пахомыча, Юлий Антонович спросил с любопытством:

— Кем ты его назвал, душку Посвитлого?

— Когда?

— В хате, перед уходом. Что за квасдопил такой?

— А-а… анекдот вспомнил детский: «Ты квас допил?» — «От квасдопила слышу».

Брызгалов хохотнул.

— Не слышал. Но я бы назвал его скорее пивдопилом, вряд ли он знает, что такое квас.

Володя Есипчук встретил их на пороге.

— Дозвонился, «Скорая» приедет через полчаса.

Максим прошёл в спальню.

Пахомыч, бледный до зелёного оттенка, лежал с закрытыми глазами, но стоило скрипнуть половице, как он сразу встрепенулся.

Максим пожалел, что не сломал капитану Посвитлому нос или ключицу.

— Как дела, старый?

— Как сажа бела, — попытался улыбнуться лесник. — Ничего, я не единожды битый, оклемаюсь.

— И я так думаю, тем более что скоро врач приедет, осмотрит. Если понадобится, в больницу тебя отвезём.

— Никуда я не поеду, дома отлежусь.

— Это уже как доктор скажет. Ну, отдыхай пока, мы тут недалеко будем, позовёшь, если что.

Максим вышел в сени, подчинённых не обнаружил и вышел во двор, где послышались голоса оперативников.

Оба замолчали, когда майор открыл дверь.

— Как ты думаешь, командир, капитан Посвитлый не станет начинать военные действия? — спросил Брызгалов.

— Пусть попробует, — угрюмо ответил Максим. — Где Евгения Евграфовна?

— К соседям пошла, за яйцами, — сказал Володя. — А что?

— Спрошу, не надо ли помочь по хозяйству.

— Могу позвать.

— Не стоит, сама придёт.

— Я — пас, — поднял руки Брызгалов. — Никогда в руках лопату не держал или там грабли. Родился в Москве, дачи нет. Как говорится, человек асфальта.

— А на вид ты типичный фермер.

— Так то ж легенда, камуфляж.

— Пойду на улице подежурю. — Лейтенант скрылся в сенях, из которых и можно было попасть на улицу.

Зазвонил телефон Максима.

Он вытащил айком, глянул на экран: вместо цифр по экрану проползла надпись: «Номер не определён». В душе родилось нехорошее предчувствие, потому что звонили скорее всего эмиссары НАМР.

— Слушаю.

— Где хаур? — прозвучал в трубке тягучий голос.

— Где и был, — коротко ответил Максим.

— Даём вам сутки! Если за это время не получим хаур, начнём активные действия.

— Это какие? — иронически поинтересовался Максим. — Напишите жалобу в полицию?

— Ликвидируем всех свидетелей экспедиции на Сьён! В первую очередь Ольгу Валишеву. Потом лесника, вас, ваших подчинённых и слуг.

— Послушайте, милейший… — зло начал Максим.

Но в трубке раздались гудки отбоя, сменившиеся полной тишиной.

Максим с трудом удержался от ругани, посмотрел на Брызгалова.

— Зуб даю — они, — догадливо хмыкнул капитан.

— Требуют хаур. Иначе…

— Секир башка.

— Надо срочно возвращаться в Москву.

— А как же твой дядя?

— Дождёмся врача, выясним серьёзность положения и решим, что делать. Если Пахомыча не надо будет везти в синдорскую больницу, оставим с ним Есипчука.

— Думаешь, Посвитлый не станет выёживаться?

— Надеюсь, он кретин не до такой степени. Да и куда он от нас скроется, если закусит удила?

— Эт верно, — согласился Юлий Антонович.

Вдали послышался всхлип мотора, затем ближе и ближе.

— Едут, — встрепенулся Брызгалов. — Пошли встречать.

Они поспешили к дому.

Хутор Синдор — Москва

9 июля, вечер — 10 июля, утро

Врачом оказалась симпатичная женщина средних лет, русоволосая, с кроткими серыми улыбчивыми глазами. Звали её Анна Сергеевна. Она осмотрела Пахомыча, пропальпировала, исследуя места ударов, замерила температуру, давление и категорически потребовала везти травмированного в районную больницу.

— Похоже, у него повреждены почки, — сказала она Максиму, отозвав его в горницу. — Мне не нравится его слюна, не нравится температура, жалобы на подвздошные боли, общее состояние. К сожалению, в нашей «Скорой» нет ни узи, ни томографа, ни экспресс-лаборатории, а оставлять человека такого возраста без исследований и анализов нельзя.

— Да мы не возражаем, — успокоил её Максим. — Надо в больницу — поедем. Кстати, у нас есть вертолёт, можем доставить больного в посёлок за несколько минут.

— Да, это было бы здорово, — обрадовалась Анна Сергеевна. — Тут от хутора до посёлка всего-то десять километров, но мы ехали сорок с лишним минут, дорога никакая. Если повезём — растрясёт.

— В таком случае мы поможем погрузить его и выгрузить у больницы. Вертолёт там сможет приземлиться?

— Рядом с больницей есть небольшое поле до болотца, наверно, сесть можно.

— Тогда давайте скоренько за дело.

— А что случилось-то? — понизила голос врач. — У него ударные гематомы. Если бы не возраст больного, подумала бы, что он подрался.

— Вы не поверите, да и зачем это вам?

— Во-первых, мне придётся писать историю болезни, где я должна буду описать причину полученных повреждений. Во-вторых, молодой человек, я столько всякого разного повстречала на своём веку, что смогу отделить правду от лжи. Где он получил травмы?

— Избили в полиции.

Анна Сергеевна изогнула бровь, изучая лицо Максима с неопределённым интересом.

— За что били?

— Хотели выяснить некие дополнительные обстоятельства происшествия, случившегося здесь две недели назад. Слышали о пропаже группы охотников во главе с генералом из Сыктывкара?

— Слухи разные ходили.

— Это не слухи, охотники действительно исчезали, но потом благополучно нашлись, а полиция почему-то решила обвинить лесника в том, что это именно он завёл их в болото.

— Чушь!

— Увы, мозги полицейских устроены иначе, нежели у простых граждан. Как сказал Бальзак: встречаются стражи порядка, чья глупость и упорство поистине превосходят всё, чего можно ожидать от божьего создания.

— По-моему, Бальзак говорил не о стражах порядка, а о мужчинах.

Максим улыбнулся.

— Примите моё уважение и респект. Читающий врач нынче редкость. Впрочем, как и любой читающий человек. Бальзак и в самом деле имел в виду мужчин, но для полиции его высказывание верно на все сто процентов.

— Так что мне посоветуете записать?

— Упал с крыши, сильно ушибся.

Анна Сергеевна поиграла стетоскопом, кивнула:

— Хорошо, давайте грузить больного. Вертолёт ваш далеко?

— Метров четыреста от дома.

— Предлагаю довезти его до вертолёта на «Скорой», чтобы не нести на носилках.

— Это лишняя возня, донесём.

— Как хотите, но я полечу с вами.

— Никаких проблем.

Максим нашёл Евгению Евграфовну, объяснил, что им предстоит сделать, получил добро и, несмотря на слабые протесты Пахомыча, заставил его подчиниться решению врача. Старика уложили на носилки, за ручки взялись санитар, приехавший с врачом, и Брызгалов.

— Стыдно… — проговорил Пахомыч с бледной улыбкой. — Что люди скажут?

— Ничего, от болезни никто не застрахован.

— Так то ж болезни.

— А полиция разве не болезнь? Вся страна ею болеет, вот и тебе досталось.

По деревне пронесли Пахомыча быстро и практически незаметно, не встретив ни одного человека. Лишь возле дома Матрёны, где остановился капитан Посвитлый, стояли два омоновца с сигаретами в руках. Увидев процессию, они замолчали, потом один из них скрылся в хате. Но вопреки ожиданиям Максима командир ОМОНа не рискнул предпринять какие-то шаги к задержанию москвичей. Возможно, урок пошёл ему на пользу.

Погрузили лесника в вертолёт, уместились сами, освободив место для врача рядом с носилками.

Евгения Евграфовна всплакнула, и Максиму пришлось успокаивать старушку, обещать скорое возвращение мужа.

— Мы побудем с ним в больнице какое-то время и постараемся сообщить о состоянии дяди Коли. А с тобой останется его телефон.

— Я сама поеду.

— Приедешь позже, — категорично заявил Пахомыч, — за хатой следи.

Вертолёт взлетел и направился на запад, вдоль узкоколейки, прорезавшей лесной массив и болото, где располагался посёлок Синдор.

Пахомыч морщился, но терпел.

Анна Сергеевна предложила сделать ему укол обезболивающего, но старик отказался.

— До больницы как-нибудь доживу.

Долетели до посёлка буквально за три минуты, сели прямо на просёлочной дороге в сотне метров от здания больницы.

Санитар и Брызгалов снова взялись за ручки носилок, но Максим отстранил капитана.

— Теперь моя очередь.

Процедура размещения травмированного заняла четверть часа. Из приёмного покоя его перевезли на каталке в рентгеновский кабинет, и врачи принялись хлопотать над лесником, не нуждаясь в помощи родственника.

Вскоре к Максиму, сидевшему в приёмном отделении, вышла Анна Сергеевна.

— К счастью, ничего серьёзного, ни внутренних кровотечений, ни переломов, два микроразрыва сосудов, спазмированная печень, повреждения тканей, почки слегка деформированы, но не сплющены. Полежит у нас с недельку, мы его поддержим, прокапаем папаверин с платифиллином, глюкозку, что-нибудь укрепляющее. Но я всё-таки советовала бы вам обратиться в органы.

— Пожаловаться на другие органы, что ли? — усмехнулся Максим. — Себе дороже будет. Да и не смогу я постоянно наведываться сюда, оберегать старика. У сыктывкарского ОМОНа наверняка найдутся покровители. Не воевать же с ними?

— Ну, как знаете. Всего хорошего. — Анна Сергеевна ушла в палату.

— Что будем делать? — поинтересовался Брызгалов. — Искать местную гостиницу?

— Летим в Москву.

— А Пахомыч?

— Володя останется, присмотрит за ним пару дней, подежурит в больнице на всякий случай, если Посвитлый всё-таки затеет свару.

— Я готов, — подтвердил лейтенант.

— Гостиницу найдёшь?

— Без проблем.

— Тогда мы полетели.

— Фруктов ему купи, — сказал Брызгалов. — И звони почаще бабе Жене.

Есипчук промолчал по обыкновению, и без подсказок хорошо представляя, чем ему надлежит заниматься.

— Деньги есть? Могу подкинуть.

— Обойдусь.

Максим попросил у дежурной медсестры халат, посетил Пахомыча в палате, где старику уже устанавливали капельницу, попрощался с ним, и они с Брызгаловым покинули учреждение, не зря прозванное больницей: люди приходили сюда в надежде освободиться от боли и недуга, но доживали до этого момента не все.

Уже из кабины вертолёта Максим позвонил Евгении Евграфовне, обрадовал известием о положении дел.

— Так я могу поехать к нему? — спросила женщина с облегчением.

— Лучше завтра к вечеру, — посоветовал Максим. — Фруктов привези. Володя будет тебе докладывать о состоянии дяди Коли.

Вертолёт набрал высоту и понёсся на север, к Сыктывкару.

В Москву они прилетели рано утром десятого июля, на борту «Рысачка» — самолёта сельскохозяйственной авиации, которому зачем-то срочно понадобилось лететь в Подмосковье. Впрочем, причина рейса Максима не интересовала, главное, что службисты ГРУ не подвели и оперативно отреагировали на приказ Сидорина доставить «опергруппу Одинцова» к месту дислокации. Как они договаривались с владельцами «Рысачка», осталось неизвестным.

В десять часов утра он был у себя.

С великим удовольствием искупался в ванной, вылив на себя дневную норму воды. Приготовил кофе, поймав себя на мысли, что с радостью выпил бы кофе в компании с Ольгой где-нибудь на берегу моря. Рука сама потянулась к телефону. Но аппарат его опередил, пустив тревожную трель.

Максим глянул на экран, предполагая два варианта: звонит Володя из Синдора или эмиссар НАМР. Но это был полковник Лапин, зам. главы Управления экологической безопасности ФСБ.

— Я думал, вы о нас забыли, — пошутил майор.

— Не до вас было, — отрывисто проговорил Лапин. — Ольга Валишева случайно не с вами?

— А вам хотелось бы, чтобы она была со мной? — не сразу оставил шутливый тон Максим.

— Да или нет?

— Разумеется, нет, у неё своя жилплощадь и свои планы. К тому же я только что вернулся из… командировки.

Лапин не заметил паузы.

— Она исчезла.

На голову словно опрокинули ушат холодной воды.

— Как это — исчезла? Разве она не находится под вашей опёкой?

— Вечером её отвезли домой, и с тех пор она не отвечает на звонки.

— Так проверьте квартиру.

— Проверили, её там нет.

«Начнём активные действия, — пришли на ум слова эмиссара НАМР, — и начнём с Ольги Валишевой». Неужели они решились на ликвидацию свидетелей?! Не дождавшись хаура? Но ведь в этом случае они его не получат!

Вспомнилась визитка, переданная ему одним из гостей. Максим отыскал штаны, пошарил в карманах и нашёл визитку — самый обыкновенный квадратик белого картона с тиснёным номером и золотой галочкой в уголке. Ни имени, ни фамилии на визитке не было, только девять цифр.

Он набрал номер.

В трубке раздался прерывистый писк. На экранчике айкома высветилась надпись: «Абонент не отвечает».

Максим беззвучно выговорил нехорошее слово, подождал, снова набрал номер.

Пауза. Тягучий голос:

— Хаур у вас?

— Ещё нет. Ольга…

— Мы дали вам сутки, — перебил его неизвестный обладатель противного тягучего голоса, — отсчёт времени пошёл. Если через десять часов хаур…

— Заткнись! — с тихим бешенством перебил собеседника Максим. — Я был в командировке. Только прилетел. И волшебной палочки у меня нет! Хаур находится на хранении в спецподразделении ФСБ, вам это что-то говорит? Даже если бы я командовал полком спецназа, это не помогло бы отбить его у охраны и передать вам! Мне нужно время, три-четыре дня.

Пауза.

— Хорошо, даём ещё сутки.

— Сутки — мало! Хотя бы двое! Ольга у вас?

— Двенадцатого июля мы передадим вам её в обмен на хаур. В противном случае она будет ликвидирована.

— Твою мать! Не будь идиотом! Делая такое заявление, ты не учитываешь земных реалий! Не знаю, как дела делаются у вас в галактике, а мы зависим от многих обстоятельств. Походите по Интернету — поймёте. Предупреждаю и я вас: если с головы Ольги Валишевой упадёт хоть один волосок, я вас из-под земли достану! — Мелькнула мысль, что эмиссар НАМР — не земной житель. — На любой планете найду!

— Звоните, — коротко ответил незнакомец, и связь прервалась.

У Максима скулы свело от ненависти.

— Б…дь! — выговорил он с чувством.

Походил по квартире, успокаиваясь, позвонил Брызгалову.

— Я предполагал, что такой вариант возможен, — отозвался капитан. — Куда только федералы смотрели?

— Нет смысла осуждать федералов, — поморщился Максим. — Есть дельные мысли?

Брызгалов помолчал.

— Что-то тут не стыкуется, командир. Почему вообще эти инопланетные твари пошли на прямой контакт? Это же реальная угроза утечки информации. Почему они не побоялись разоблачений?

— Хороший вопрос.

— Первое, что приходит в голову: они и в самом деле намерены всех нас уконтрапупить по очереди, даже если мы передадим им хаур.

— Допустим, ты прав, что дальше?

— Это меняет подходы. Раз они не связаны моральными установками типа «не убий» и «не укради», то и мы можем.

Максим пригладил бровь, удивлённый выводами зама.

— Что-то я тебя не пойму. Заповеди «не убий» и «не укради» для нас важнее каких-либо достижений. Или ты не это имеешь в виду?

— Я имею в виду — мы можем не церемониться с ними, как и они с нами.

— Хорошая мысль.

— Что намереваешься делать?

— Для начала обращусь к Спицыну, объясню ситуацию. Если нам доверят хаур, мы его сможем использовать как живца.

— Не доверят.

— Тогда будем думать.

— Готов помочь, жду указаний.

Максим набрал номер полковника Спицына. Перед глазами проявилось лицо Ольги, какой он видел её на Сьёне, мысленно послал ей поцелуй: держись, милая, я тебя не брошу.

Полковник ответил после долгой паузы:

— Алё, кто звонит?

— Одинцов, — сказал Максим. — Мне сообщили, что исчезла Ольга Валишева.

— И что?

— Что значит — и что? — удивился Максим. — Вас это не тревожит?

— Занимайтесь своими непосредственными делами, майор, — раздражённо проговорил Спицын. — Если понадобится ваше мнение, с вами свяжутся.

В трубке запиликали гудки отбоя.

— Ни хрена себе! — вслух пробормотал Максим, ошеломлённый реакцией полковника. — Он что, с дворником разговаривает?

Подумав, он позвонил Лапину.

— У вас есть новости? — с надеждой отозвался зам начальника УЭБ.

— Новостей нет, если не считать таковыми грубый тон полковника Спицына.

— Он вам звонил?

— Звонил ему я, хотел предложить совместную операцию, однако он не стал меня слушать.

— У них в лаборатории новое ЧП.

— Очуметь! Что на этот раз?

— В результате экспериментального запуска видеокамеры… вашего хаура… хм… исчезло пол-лаборатории.

— Каррамба! Что люди? Никто не исчез?

— Никто… но эксперту Лукашу почти по локоть оторвало руку.

Максим беззвучно выговорил ругательство.

— Оторвало… руку… каким образом?!

— Я не присутствовал при эксперименте.

Максим представил запуск хаура: эксперт просто попал в краевую зону импульса передачи, и зона перемещения не захватила его целиком, а перенесла в космос только руку.

— Он жив?

— В реанимации.

— Мы же вас предупреждали!

— Повторяю, я не имею к этому никакого отношения.

— Тогда я понимаю чувства полковника. Хотя он мог бы сказать об этом. Но я к вам с другим предложением. Мне позвонили господа инопланетяне и потребовали хаур в обмен на Ольгу.

— А говорите — нет новостей.

— Прошу прощения. Нам дали двое суток. Я хотел попросить Спицына дать нам хаур и подготовить совместную операцию обмена хаура на Ольгу. Он не захотел слушать. Попробуйте вы с ним поговорить.

— Вряд ли Спицын станет меня слушать. Видеокамера… хаур — исключительно важный объект, подтверждающий присутствие на Земле инопланетян, никто не рискнёт выпустить его из рук. Мы все теперь под колпаком сверхсекретности. Кстати, вы тоже.

— Да чёрт с ней, с вашей сверхсекретностью, это не главное. Если мы не передадим или хотя бы не покажем им хаур, они убьют Ольгу! А затем начнут отстреливать всех свидетелей происшествия в Синдорском лесу! Доберутся и до Спицына, и до его лаборатории, я этим тварям верю. Поговорите с ним, убедите в необходимости операции по захвату пришельцев, времени на подготовку остаётся всё меньше.

Лапин помолчал.

— Хорошо, попробую, хотя ничего не обещаю. Теперь командует парадом УВК, а не УЭБ, мы отстранены от всех акций, связанных с пришельцами.

— Потеряем время, потеряем людей! Если Спицыну наплевать на факт похищения Валишевой, то мне нет. Надеюсь, и вам тоже. Действовать я начну в зависимости от принятых вашей конторой решений, либо с вами вместе, либо самостоятельно.

— Не шантажируйте, майор! Хотите попасть под трибунал?

— Жду сообщений. — Максим нажал кнопку сброса.

Снова начал кружить по квартире, анализируя и отбрасывая варианты операции по освобождению Ольги, и в это время прибыл Брызгалов.

Он был подтянут, свежевыбрит, бодр, энергичен и впервые в жизни изменил своему «фермерскому имиджу», надев красивую двойку: джинсы — ослепительно-белая футболка с сетчатыми рукавами.

— Как я тебе?

— Джеймс Бонд, — сказал Максим, бросив критический взгляд на капитана. — Издали тебя можно принять за джентльмена.

— А вблизи? — подозрительно прищурился Брызгалов.

— Вблизи ты олигарх, заработавший на продаже наркоты.

— Чёрт побери! — поскрёб в затылке Брызгалов. — Я был о себе лучшего мнения. Что надумал?

— Спицын меня бортанул, но его настроение понятно: они испытали хаур и искалечили своего эксперта; у парня оторвало руку.

— Как это — оторвало?

— Унесло в галактические просторы вместе с частью интерьера лаборатории. Поэтому Спицын зол, как обиженный теоретик, идея которого не нашла практического применения.

— То есть хаур нам не дадут.

— Думаю, вряд ли. Я настропалил Лапина, пусть занимается.

— Я думал над этим вариантом. Что если сочинить легенду? Галактоиды ведь как-то добрались до Земли?

— Кто?

— Не называть же их всё время пришельцами или инопланетянами, в зубах навязло.

— Пусть будут галактоиды, согласен.

— А поскольку они разгуливают по Земле, как по родной планете, у них наверняка имеются средства передвижения, то есть хауры.

— Допустим.

— Не допустим, точно имеются, иначе как бы они добрались до Земли? Предлагаю устроить карамболь: скажем, что хаур у нас, встретимся, устроим вертикальный охват и отберём ихние хауры. А заодно освободим твою Ольгу.

Максим, меривший шагами гостиную, остановился.

— Ты мне это прекрати! Речь идёт в первую очередь о судьбе девушки!

— Извини, я просто неправильно обозначил приоритеты, — смущённо сказал Брызгалов. — Я же понимаю, женщины — прежде всего.

— Шутник, — беззлобно пожурил капитана Максим. — Кто вас только учил в детстве.

— Меня отец… и его ремень.

— Мало заметно. Лично у меня детство было тяжёлое.

— Ремнём пороли? — с надеждой спросил Брызгалов.

— Ремнём не пороли, но в угол на гречневую крупу ставили.

— Да, детство — замечательная вещь! — проговорил Брызгалов мечтательно. — Нередко его вспоминаю. Лично у меня оно было весёлое. Как говаривал мой однокашник Саня Вавин: детство — это время, когда не думаешь матом.

— Тут я с ним полностью согласен. Не отвлекайся. Идея твоя сильно напряжная, однако, если Спицын откажется сотрудничать с нами, придётся-таки действовать самостоятельно.

— Без поддержки? Я бы посоветовался с бугром.

Максим сделал круг по комнате, размышляя.

Бугром бойцы группы называли полковника Сидорина. Но вводить его в курс дела не хотелось. Полковник хотя и считался мастером тайных операций, но был сугубо земным человеком и ни в каких пришельцев-галактоидов не верил. Доказывать ему обратное пришлось бы долго. К тому же Максим сомневался, что он согласится действовать так, как предложил Брызгалов. Надо было рисковать, не посвящая полковника в истинное положение вещей, хотя бы до освобождения Ольги.

— Попробую поговорить с Дягилевым, чтобы нам втихую дали «свободный выход».

Он имел в виду самостоятельные действия, допускаемые для оперативников высокого уровня, требующие мгновенной реакции на изменение обстановки.

— Если мы пойдём на оперуху, нам понадобится кое-какая экипировка, — сказал Брызгалов.

— Об этом я и подумал. Но сначала я дождусь ответа Лапина, он должен переговорить со Спицыным.

— Вызывать ребят?

Максим сделал паузу, понимая, что если они начнут «оперуху» — пути назад не будет.

— Вызывай.

— С Вовкой как?

— Я ему сейчас позвоню, выясню обстановку. — Максим набрал номер лейтенанта. — Володя, привет, что нового?

— Хотел сам тебе звонить, — отозвался Есипчук. — Тут какие-то непонятки начались.

— Пахомычу хуже стало?!

— Нет, в больнице за ним хорошо ухаживают, старик держится молодцом, шутит, что отлежится теперь за все годы. Да и жена его прискакала рано утром, скандал устроила, когда её не пустили. Теперь сидит у его постели. Понимаешь, крутятся возле больницы два подозрительных типа, молодой и постарше, глаза занятные, я их с утра приметил. И кто-то спрашивал у дежурной медсестры, где лежит Николай Пахомович Одинцов.

Максим снова вспомнил угрозу эмиссаров НАМР «начать активные действия». Но ведь они дали двое суток на добычу хаура! Неужели передумали?

— Следи за дядей Колей в три глаза! Заметишь, что готовится атака, позвони.

— Может, Жеку пришлёте?

— У нас тут свои дела странные разворачиваются, Ольгу Валишеву умыкнули, грозятся убить, так что справляйся пока сам. Будем решать, как вылезти из этой задницы.

— Понял.

Максим выключил айком и сказал, отвечая на вопрос в глазах Брызгалова:

— Алярм! Включаемся по полной!

Посёлок Синдор

10 июля, 12 часов 12 минут

«В больницу с многочисленными огнестрельными ранениями поступил известный криминальный авторитет. В настоящее время врачи борются за свою жизнь».

Этот анекдот Володя вспомнил, наблюдая за сценой размещения в больнице привезенного чиновника районного уровня, накричавшего на врачей и сопровождавших их сотрудников больницы. Чиновник был похож на обожравшегося борова, громадный живот его походил на бампер крупного джипа, с лица больного не сходила брюзгливая гримаса, и от его зычного голоса звенели стаканы на столе в холле.

Володя подумал, что на месте администрации больницы он просто указал бы «барину» на дверь, но в это время к стойке дежурной медсестры подошёл мужчина, небритостью напоминающий бомжа, и мысли лейтенанта свернули в иное русло.

Выглядел мужчина вполне прилично, несмотря на «морду лица», так как одет был вполне комильфо, во всё бело-серое, летнее, незаношенное. Однако зыркал он по сторонам настороженно и вёл себя нестандартно, будто играл в детскую «войнушку».

Сам Володя в белом халате сидел в холле больницы, среди пятёрки ждущих чего-то граждан, и делал вид, что читает журнал «Вкусная еда».

Небритый гость поговорил с медсестрой, что-то сунул ей за стойку (сестре давно перевалило за шестьдесят), и ему выдали халат. Он небрежно накинул халат на плечи, прошествовал к двери на лестницу.

В холл с улицы заглянул ещё один посетитель, крепкий молодой человек в безрукавке, в летнем кепи с длинным козырьком, глянул на мужчину в халате, тот ответил ему едва заметным кивком и скрылся на лестнице.

Молодой человек ушел.

Володя положил журнал на столик, пересёк холл и, когда дежурная медсестра отвернулась, проследовал за гостем с «бомжеватым» лицом.

Лесник лежал на втором этаже в двенадцатой палате вместе с тремя другими больными, получившими по каким-то причинам увечья и травмы. Никаких постов охраны у палаты и вообще на этаже не было, поэтому Володя сидел внизу, в холле, время от времени поднимаясь на второй этаж, в отделение травматологии.

Посетитель с лицом «недельной свежести» нашёл палату под номером 12, дверь в которую была открыта, бегло оглядел внутренности помещения, сунул руку в карман брюк и вошёл в палату.

Володя в три прыжка преодолел коридор, напугав старичка с палочкой, ворвался в двенадцатую палату.

Гость стоял посреди комнаты, ворочая головой, определил цель, шагнул к кровати Пахомыча, лежавшего под капельницей. В руке его что-то сверкнуло.

Володя прыгнул, поймал удар ножа, подставив запястье, мгновенно завернул руку киллера, едва не воткнув нож ему в бок, выдернул нож из кулака, сунул себе в карман, развернул мужчину к двери, кивнул оживившемуся Пахомычу и повёл «бомжа» к двери, держа его так, чтобы со стороны казалось, что он поддерживает больного.

Лежащие в палате мужчины вряд ли успели что-либо понять, настолько быстро всё произошло. Лишь парень у окна, с перевязанной ногой, игравший с телефоном, успел бросить взгляд на выходящих из палаты посетителей.

Да Пахомыч что-то проговорил себе под нос.

В коридоре «бомж», ошеломлённый нападением, попытался вырваться.

— Иди тихо! — посоветовал ему в ухо Володя. — Руку сломаю!

Таким образом они спустились на первый этаж больницы, прошествовали мимо стойки дежурных медсестёр, мимо охранника, проводившего «задушевную пару» рассеянным взглядом, вышли на улицу.

— Ты хто?! — прохрипел киллер, выворачивая шею.

Володя нажал на предплечье.

— Кто послал?!

«Бомж» охнул.

— Ой-ёй! Больно! Отпусти…

— Сломаю руку, сволочь! Кто послал?!

— Мужик один…

— Кто?!

— Не назвался… бабла пообещал… много…

Напарник киллера кинулся из-за кустов к полуобнявшимся собеседникам — халаты они не сняли, — на ходу доставая из кармана нож. Добежал, пырнул Володю снизу в бок… и улетел в забор, попавшись на приём, распластался на бетонной ленте, опоясывающей больницу.

— Какой мужик?

«Бомж» проводил напарника ошалелым взглядом.

— Не наш точно, я тут всех знаю… приезжий… чернявый, как цыган.

— Слушай и запоминай: ещё раз увижу вас возле больницы — убью! Как понял?

— Я задаток взял…

— Не будь идиотом, если хочешь жить! — Володя ударил ребром ладони по затылку небритого и, не оглядываясь, скрылся в больнице, отметив начавших останавливаться за шеренгой кустов прохожих.

«Бомж» потерял сознание, осев на землю, как и его напарник. Но, так как никто особенно не приглядывался к беседующим «медбратьям» в белых халатах, Володя был уверен, что его не вспомнят. На всякий случай он набрал номер 02, коротко сообщил о драке возле больницы и отключил телефон, имевший специальное устройство от фиксации звонков.

— Почему всяких подозрительных в больницу пускаете? — подступил он к охраннику, скучавшему в холле. — Один небритый, второй выглядит как спортсмен, видели?

— А? — очнулся немолодой полноватый краснощёкий охранник.

— Обязанности выполняйте!

— Вы на что намекаете? — собрал складки на лбу охранник.

Володя показал удостоверение, раскрыв и закрыв его на манер Остапа Бендера.

— Не задавайте глупых вопросов! В больнице находится на излечении важная персона, будьте начеку!

— Слушаюсь! — попытался подобрать живот охранник, ничего не поняв.

Володя поднялся в палату Пахомыча.

Евгении Евграфовны возле кровати не было.

Лесник встретил лейтенанта вопросительным взглядом.

— Кто это был?

— Нехороший человек. Вы как себя чувствуете?

— Нормально, живот болеть перестал. Может, пора домой?

— Где тётя Женя?

— На рынок пошла, фруктов купить.

Володя напрягся.

— Давно?

— Да как раз перед тем, как зашёл тот мужик небритый.

— Ладно, лежите, я сейчас отлучусь ненадолго, а когда вернусь, подумаем, что делать дальше.

В палату зашла миловидная медсестра, дежурившая в травматологии.

— Посмотрите за ним повнимательней, — попросил её Володя, — не пускайте никого, кроме меня.

— Даже родственников? — улыбнулась девушка.

— Тем более родственников. Пожалуйста. А то он начинает волноваться, а это ему противопоказано.

— Хорошо, если вы настаиваете, — пожала она плечами. — Вы ещё в регистратуре предупредите.

— Обязательно.

Володя быстро спустился вниз, спросил у охранника:

— Где тут у вас рынок, далеко?

— На Подклетихе, метров двести по улице и налево.

— Спасибо, найду. Ещё раз прошу обратить внимание на мужчин, идущих в травматологию, спрашивайте у них документы.

— Я не имею права… — заикнулся охранник.

— Спрашивайте! По Синдору террористы гуляют, понятно? Ещё бомбу подложат!

Возле больницы никого не было, ни бандитской парочки, ни полицейских, которых вызвал лейтенант. Возможно, в полиции просто не обратили внимания на вызов, посчитав его чьей-то шуткой.

Володя прошёлся по улице, внимательно приглядываясь к прохожим, свернул налево, влился в поток людей, идущих к рынку.

Рынок был небольшой, всего на два десятка лавок и несколько ларьков. Но покупателей хватало, и найти среди толпы жену лесника было непросто. Тем не менее Володя сосредоточился на поиске и обнаружил Евгению Евграфовну возле лотков с привозными ягодами и переставшими быть экзотическими бананами и ананасами.

Женщина выбирала бананы, держа в руке полосатую сумку с яблоками и мандаринами.

Володя встал за соседним столом, сделал вид, что выбирает яблоки.

Обострившееся оперативное чутьё подсказало ему, что назревают какие-то события: атмосфера на рынке буквально дрожала, пронизанная потоками сосредоточенного хищного напряжения.

Интуиция не подвела.

За Евгенией Евграфовной наблюдали. Двое. Те же незнакомцы, молодой, в кепи, спортивного вида, и постарше, небритый, что пытался убить Пахомыча.

Володя двинулся за ними, умело прячась за покупателями, не теряя при этом естественной заинтересованности к товару. Он даже купил по пути два яблока, попробовав одно на вкус.

Жена лесника наконец сторговалась, уложила пакет с бананами в сумку, купила абрикосы и засеменила к выходу с рынка, не обращая внимания на провожатых. Ей и в голову прийти не могло, что она кого-то интересует.

Наблюдатели проявили активность, догнав женщину у выхода, где было больше народу: покупатели входили в ворота и выходили, создав небольшую толчею.

Володя понял, что пора действовать. Бандиты не отказались от своих намерений, получив задание ликвидировать лесника и его жену, и остановить их можно было только одним путём.

Лейтенант догнал пару, вогнал костяшки согнутых пальцев в спину спортсмена в кепи, безошибочно находя нужный позвонок. Удар назывался «шиитаке» — укол скорпиона — и вышибал позвонок, после чего противник долгое время должен был лечиться, не в силах двигаться, хотя оставался при этом живым.

Парень, ойкнув, упал.

Володя сцапал за руку небритого, оглянувшегося на напарника, рывком направил в ворота, выводя с территории рынка.

Сзади начала собираться толпа. Люди начали обступать упавшего, разглядывая шевелившегося парня с побелевшим лицом.

— Т-ты?! — обалдел «бомж».

— Иди, поговорить надо! — продолжал волочь его Володя, нажимая на локоть.

Со стороны казалось — идут два приятеля, поддерживая друг друга, на самом деле киллер не мог остановиться из-за боли в суставах и приданного телу импульса и тащился рядом, приседая, не в силах освободиться.

Володя вывел его за ряды ларьков, увидел узкий проход между забором и рядом гаражей, ведущий куда-то за территорию рынка, к лесу, остановился за раскидистой ветлой. Развернул киллера к себе лицом.

Небритый попытался было достать из-за ремня за спиной нож. Володя помог ему, вывернул финку, разглядывая орудие убийства. Это скорее была заточка, а не фабричное изделие, сооружённая из отвёртки. Но в руках профессионала и такое убогое оружие становилось опасным. Им вполне можно было убить человека, всадив ему заточку в спину: по длине она могла достать до сердца.

— Я, наверное, плохо объяснил, — сказал Володя, переведя взгляд с заточки на лицо небритого «бомжа» с расширенными глазами. — Или ты меня неправильно понял. По два раза я таких ублюдков не предупреждаю. Где найти мужика, который заказал тебе стариков?

— Чего ты ко мне привяз…

Володя сдавил руку киллера сильнее.

«Бомж» позеленел и заматерился.

— Повторяю ещё раз: где его найти?

— Не знаю… ей-богу. Он звонил…

— Телефон!

— Не помню! — взвыл небритый. — На мобиле есть.

Володя пошарил у него в карманах, обнаружил старенькую «Нокиа», сунул киллеру в руку.

— Ищи!

Небритый включил телефон, потыкал пальцем в кнопки.

— Вот…

На экране высветился номер.

Володя запомнил, ударом о стену ближайшего гаража разбил телефон вдребезги.

— Ты чего делаешь?! — дёрнулся «бомж».

— В следующий раз встречу — похоронят!

Володя одним движением выдернул руку киллера из плечевого сустава. Приём был хитрый, плечо легко становилось на место, но долгое время рукой пользоваться было нельзя. Небритый вскрикнул и осел на землю, теряя сознание от боли.

Володя быстро вернулся к рынку, догнал Евгению Евграфовну.

Старушка удивилась встрече, но ничего не заподозрила. Ей в голову не могло прийти, что она подвергается нешуточной опасности. Однако тучи над головой сгущались, надо было что-то предпринимать, а лейтенант был один и не мог одновременно охранять Пахомыча и защищать его супругу. Решать же проблему надо было не откладывая в долгий ящик: судя по настойчивости киллер-команды, неведомый заказчик требовал выполнить приказ и доводы своих боевиков слушать не хотел.

Из больницы Володя позвонил Максиму, рассказал ему о происшедших событиях.

— Вот ёшкин кот! — резюмировал майор невесело. — Мы не можем сейчас вырваться в Синдор, наоборот, ты сам тут нужен.

— Бросать твоих родичей нельзя.

— Понимаю, что-нибудь придумай. Нам дали двое суток на возврат хаура, сидим, маракуем над планом операции.

— Поговорю с Пахомовичем начистоту, может, он что предложит?

— Звони. — Максим отключил линию.

Володя накинул халат, поднялся в двенадцатую палату.

Евгения Евграфовна потчевала мужа фруктами, предложив яблоки и другим больным.

Пахомыч встретил лейтенанта вопросительным взглядом, понял, что тот хочет что-то сказать, проговорил жене строго:

— Выйди на минутку, Графовна, мне поговорить с парнем надо.

Евгения Евграфовна засуетилась, поставила сумку у тумбочки, вышла, не проявив никакой строптивости. С мужем она соглашалась во всём, прожив с ним в любви и согласии более пятидесяти лет.

— Плохие новости, Николай Пахомович, — понизил голос Володя. — Возле больницы обосновались лихие люди.

— Тот вахлак, которого ты выпроводил? — усмехнулся лесник.

— Не он один. Я их пугнул, но они вернутся.

— Чего им надо?

Володя покосился на соседей Пахомыча по палате, занимавшихся своими делами, склонился ниже:

— Они хотят вас убить!

— Уби-ить?! — изумился Пахомыч, приподнимаясь, заметил обернувшегося на его голос соседа, лёг поудобней, виновато поскрёб щетину на подбородке. — Ты не шутишь?

— Какие уж тут шутки, да и не посмел бы я. Надо срочно уходить. Они даже за Евгенией Евграфовной следили.

Володя не стал пугать старика рассказом о нападении на его жену.

— Куда уходить? Я ж тут на неделю определён, второй день лежу.

— Подумайте, где мы можем несколько дней отсидеться, пока ребята не приедут. Родственники у вас поблизости есть? В посёлке или в Сыктывкаре?

Пахомыч пожевал губами, пытливо разглядывая спокойное лицо лейтенанта, и, по-видимому, убедился в серьёзности его заявлений.

— Ну, знамо дело, есть родичи, в Таёжном кум живёт, в Малиновке двоюродный братан, внуки в Сыктывкаре. Ты что же, действительно считаешь положение таким всполошным?

— Иначе не говорил бы.

— Да что я им поперёк горла встал? Никого ж вроде не обидел.

— А полицейских обижали? За что они вас били?

Последний довод заставил Пахомыча задуматься.

— Вот беда-то свалилась нежданно-негаданно. Может, Максиму позвонишь?

— Звонил уже, он приехать пока не сможет, проблемы в Москве, но тоже советовал залечь на дно в тихом месте.

— Ну, ежели Максимка советовал, давай соображать. Только Графовну я тут одну не оставлю.

— Ни в коем случае, вместе уедем.

— Ох и получу я от неё! За огородом же ухаживать надо, всё зарастёт. И средств у меня — кот наплакал.

— У меня на первое время хватит, а потом найдём выход.

— На билеты разве что, потом я у Шурки займу, у братана двоюродного, туда и поедем, в Малиновку.

— Евгении Евграфовне не говорите ничего, сочините что-нибудь, переживать будет, да и женский язык не хуже Интернета.

— Она у меня баба не трепливая, понятливая, но лучше промолчать, ты прав. А с больницей как?

— Я поговорю с врачом, скажу, в Сыктывкар поедем долечиваться, и машину найду, лежите пока.

Володя вышел в коридор, попросил Евгению Евграфовну, смирно сидевшую на диванчике возле медицинского поста, никуда не выходить без надобности, и принялся действовать, будучи уверенным в оценке ситуации.

Заказчик ликвидации свидетелей браконьерского инопланетного рейда скорее всего ещё не знал о провале своих киллер-посланцев, но ждать его реакции не стоило, намеченных к уничтожению жертв он всё равно не пожалел бы. Надо было немедленно спасать лесника и его жену.

Окраина Галактики. Планета Эйтутымрак

3 миндазы 6 диволий

(10 июля, полдень по времени

посёлка Синдор)

Высадив Ск-Чк-Тц на базе Уно-чача возле белой звезды, которая считалась ничейной и служила местом встреч и отдыха для авантюристов всех галактических цивилизаций, А-Фортэ решил навестить планету у красной звезды на краю Галактики, которая принадлежала лично ему. Здесь он был бог и царь, господин и повелитель и мог делать с населением планеты всё, что нашёптывала фантазия. Мог казнить и миловать, устраивать революции и войны, холить и лелеять один этнос и гнобить другой, менять правительства, президентов, парламенты, институты власти любого масштаба, засыпать моря и воздвигать горы! Что он и делал с превеликим удовольствием, глядя с высоты летающей вокруг планеты базы на игрушку размером с планету, жители которой либо считали его дьяволом, произнося это имя с придыханием, страхом и ненавистью, либо великим божеством, превознося его с фанатическим пылом.

Правда, последних было намного меньше, зато им А-Фортэ давал поблажки, изредка подкармливал и помогал справляться с теми, кто пытался вести себя независимо.

На этот раз он не стал вмешиваться в довольно серьёзный конфликт, возникший на планете, названной самими жителями Эйтутымрак, что означало — Летящая Вниз.

Конфликт возник между двумя самыми могущественными государствами: властителям одной не понравились притязания властителей другой на Море Нечистот, заполняющее южный водный бассейн, и обе стороны, запустив в Море грязеходы, не удержались от угроз в адрес оппонентов. Назревала война за грязь, считавшуюся полезной (по легенде, здесь затонул континент Атла-тидла, жители которого были бессмертны), и А-Фортэ хотелось посмотреть, кто в ней победит, хотя сам он сделал ставку на государство А-Мер-и-кака, образованное двести периодов назад беглыми бандитами, ворами и убийцами.

Господин Ск-Чк-Тц остался доволен экскурсией по системе звезды под названием Солнце, которую начали готовить к продаже боссы господина А из рода Грызущих-Поедающих. Однако он заметил, что Покупатель не станет ждать так долго — шестьсот оборотов вокруг звезды (по времени третьей планеты — Земли), и посоветовал посреднику сократить срок подготовки планеты до приемлемого.

Разумеется, А-Фортэ пообещал ему ускорить процесс, для чего дал задание разработчикам краш-трэков — технологий, способствующих стерилизации планет. Они уже работали и готовились представить проекты стерилизации Земли. После встречи с представителем Покупателя А-Фортэ вызвал разработчиков к себе на базу и соответствующим образом подготовился, чтобы заинтересовать их в скорейшем завершении работы.

Он встретил трёх соплеменников в центральном зале базы, имеющем бассейн с эротическим массажем и сквош-кабинет для переговоров.

Абсаины-гости мало чем отличались друг от друга, хотя кое-какие индивидуальные отличия имели: один был выше всех, второй — массивнее, толще, третий носил подчёркнуто официальную униформу грандмастера НАМР; он входил в пул консультантов НАМР и получал большие привилегии.

Лица у всех троих были «акульими» и одновременно карикатурно походили на человеческие, по оценке землян, если бы они увидели этих разумных существ. Больше всего разработчики, да и сам А-Фортэ, чего уж греха таить, походили на уродов, изображённых на картинах великих земных художников — Боттичелли, Дали и Эль Греко. Или на существ, сбежавших с острова доктора Моро, описанных Гербертом Уэллсом.

А-Фортэ, одетый «по-домашнему», провёл прибывших гостей в апартаменты, где они могли улечься в массажные лежаки-ванны, и предложил «живые» напитки — консервированных пиявок в специальных сосудах, кровь которых, выдавливаемую поршеньком, можно было пить как сок — через трубочку, и улёгся перед гемисферным экраном, в центре которого засияла звезда — Солнце.

Звезда скачком приблизилась, превращаясь в стену пламени, расплылась огненным туманом, и на этом фоне возникла чёрная точка, превратившаяся в планету. Это была Земля. Она увеличилась в размерах, медленно поворачиваясь то одним боком, то другим, показывая океаны, моря и материки.

Вспыхнули и заискрились вокруг планеты маленькие бусинки — спутники и станции, запущенные землянами.

Диапазон зрения у абсаинов отличался от человеческого, сдвигаясь в область инфракрасного спектра, но и по их меркам планета была красива.

— Укл-вуфл ткол каррамша! — сказал самый высокий из краш-разработчиков, что на земных языках прозвучало бы как: «Исключительно драгоценная недвижимость!»

— Не будем отвлекаться, — сказал А-Фортэ. — Покупатель не хочет ждать претворения в жизнь плана, предложенного вами, шестьсот земных периодов. Планета нужна ему сейчас. Я просил вас найти способ избавиться от псевдоразумного населения планеты в ближайшее время.

— Но могут возникнуть юридические препятствия к осуществлению замысла, — брюзгливо заметил гость в официальном мундире.

— Пусть это вас не беспокоит, — попытался ответить дружелюбно А-Фортэ. — Раса людей исключительно противоречива, агрессивна и неуправляема, она постоянно воюет сама с собой, и никто не удивится, если вдруг случится какая-нибудь неожиданность, которая её уничтожит. К тому же мои юристы готовы доказать, что человеческая раса и в самом деле разумна лишь условно, и от неё нужно избавиться как от суперагрессивной и опасной разновидности галактической фауны.

Гости отставили термосы с напитками, размышляя о сказанном.

— В конце концов, принимаете решение не вы, — добавил А-Фортэ, предельно сдерживаясь, — и даже не я, поэтому никакой ответственности за расчёты предполагаемой катастрофы вы нести не будете.

— Мы не хотим послужить объектом пристального внимания Трибунала, — проронил толстый разработчик.

— И не станете. — А-Фортэ был само терпение. — Это я вам гарантирую. Ваши имена не будут фигурировать нигде. Зато платим мы очень щедро, не так ли?

Кожа на лицах гостей покрылась «сыпью», что означало: они испытывают смущение. Посредник НАМР затронул слабые струнки всех троих: разработчики плана уничтожения жизни на Земле любили жить на широкую ногу, а для этого им требовались соответствующие средства. И Ассоциация предложила им столько, что отказаться они не смогли.

— Я вас слушаю, — закончил А-Фортэ, понимая молчаливую мимику гостей.

— Есть три варианта, — очнулся от ступора самосозерцания старший из разработчиков — толстяк. — Прошу вас.

Он встал и с поклоном передал хозяину апартаментов «зуб» видеозаписи.

А-Фортэ воткнул «зуб» в дивайс системы воспроизведения.

Экран, показывающий Землю, погас, затем загорелся снова.

— Первый вариант — сброс магнитных полюсов планеты, — продолжил толстяк. — Сброс повлечёт за собой активизацию вулканической деятельности и землетрясений, что в свою очередь породит процесс разрушения инфраструктуры и гибель большинства населения.

— Однако в этом случае будет уничтожена и ландшафтная инфраструктура?

— Природа очистит планету естественным путём за сто периодов.

— Долго! Мне нужен результат максимум в течение пяти-десяти периодов.

Разработчики заволновались, раскачивая головами, словно общались мысленно, хотя даром этим не обладали.

Впрочем, не умел читать чужие мысли и А-Фортэ, хотя пользовался соответствующей аппаратурой, позволяющей передавать информацию не вербальным способом.

— Второй вариант, — сказал наконец старший абсаин.

Экран показал Землю, на поверхности которой зажглись фиолетово-голубые звёздочки.

— Земная энергетика всё больше использует атомные реакторы, в настоящий момент их насчитывается больше пяти тысяч.

— Седая древность, — хмыкнул А-Фортэ, имея в виду, что и абсаины на своих планетах когда-то в прошлом строили атомные реакторы.

— Существует возможность взорвать их почти одновременно, — продолжал толстяк.

— Каким образом?

— Реакторами управляют компьютеры. Если им подать информацию о нарастании или падении плотности магнитных полей в активной зоне, они сами, меняя режимы, доведут реакторы до взрыва.

— Я считал, для этого нужна ракетная атака реактора.

— Нужна, но не физическая, а программно-вирусная.

На экране светящиеся звёздочки начали распухать, превращаться в язычки пламени, в струи, объединившиеся в единую огненную сеть.

— Допустим, мы запустим эти вирусы, реакторы взорвутся… но ведь произойдёт то же самое: полное разрушение инфраструктуры и ландшафтная трансформация.

— В меньших масштабах. Человечество погибнет полностью.

— Ещё неизвестно, удастся ли запустить вирусы во все цепи управления всех реакторов.

— Это технически решаемая проблема.

— Хорошо, проэкспериментируем на паре земных стран, идея может пригодиться. Что ещё?

— Облако Хаоса.

На экране возникла Земля и — в отдалении — Солнце.

Из недр Солнца вырвался сгусток пламени, устремился к планете, остывая и превращаясь в поток сверкающей алмазной пыли. Язык вырос, достиг Земли, окутал её гаснущим облаком и рассеялся. А огни городов на поверхности планеты вдруг начали гаснуть, и вскоре не осталось ни одного.

Земля стала синеть, потом желтеть, покрылась жилами странной жёлто-оранжевой паутины. Затем паутина растаяла, и планета снова превратилась в жемчужину Галактики, покрытую лесами и травами. Вот только людей на ней уже не было. Города опустели.

Отделившийся квадрат экрана показал один из городов: он показался совершенно вымершим. По его улицам не текли потоки транспортных средств, не шли прохожие. Городом завладели тишина и мёртвый покой.

— Впечатляет! — сказал А-Фортэ. — Каким образом этого можно добиться?

— Облако Хаоса — это зона ускоренного роста энтропии, — важно проговорил, щёлкая зубами, грандмастер НАМР. — Любое живое существо, попавшее в зону, мгновенно умирает.

— Я не заметил мёртвых.

— Это всего лишь картинка, синтезированная для образного представления процесса.

— В принципе идея неплохая, но мне нужно, чтобы вымерли только люди, животный мир планеты желательно сохранить. Нельзя ли использовать ваше облако избирательно?

— Мы не просчитывали… — неуверенно сказал самый высокий гость.

— Просчитайте, сколько понадобится излучателей, сколько исполнителей, средства доставки, смоделируйте весь процесс облучения.

— Понадобится время…

— О времени мы ещё поговорим.

— В таком случае мы можем предложить ещё один способ ликвидации расы людей, — сказал старший разработчик. — Направленная вирусная эпидемия. По нашим данным, люди пытались создать биологическое оружие, модифицировав опасные земные вирусы. Эбола и так называемый вирус СПИДа — их изобретение, сейчас они работают над созданием вируса псевдогриппа, или «этнического вируса», способного избирательно уничтожать определённые нации. Можно им помочь… в каком-то смысле.

— А вот это уже ближе к идеалу, — оживился А-Фортэ. — У вас есть конкретные предложения?

— Разумные из рода Жалящих-Кусающих давно балуются с вирусами и достигли совершенства. Один из штаммов, который они создали недавно, воздействующий при определённом программировании на существ разной генетической принадлежности, может быть использован и на Земле.

— Можно будет вычислить, откуда взялся вирус? Дознаватели Трибунала наверняка заинтересуются гибелью вида хомо сапиенс.

— Акцию предполагается объяснить тем, что из-за ненадлежащих условий хранения в земных лабораториях вирус вырвался… якобы их вирус! — на волю и уничтожил всё человечество.

— Мне нужны доказательства, что он уничтожит все нации и этносы подчистую, только после этого стоит говорить о применении. Но идея интересная, оставьте мне все расчёты и инструкции. Что ж, поработали вы хорошо, награда будет соответствующей. Продолжайте анализировать и обсчитывать каждый вариант будущего земного Апокалипсиса. Точнее, два варианта: одновременный взрыв атомных реакторов и вирусная инфекция. Сколько вам потребуется времени?

Гости снова принялись вертеть головами, довольные оценкой своего труда.

— Дюжину доплеров, — сказал старший разработчик не совсем уверенно.

— Шестьдесят оборотов планеты вокруг оси, — перевёл А-Фортэ. — Не мечтайте. Один доплер! Это всё, что я могу позволить. Покупатель ждёт результата, и я не могу оттягивать срок выполнения утверждённого им плана.

— Но этого… мало, — заметил грандмастер в белом мундире.

— Не уложитесь в срок, мне придётся искать других специалистов, — любезно пригрозил А-Фортэ.

Новый всплеск эмоций сделал лица гостей шершавыми, как настоящая акулья кожа.

— Мы… согласны, — торопливо сказал толстяк-старший. — Хотя не мешало бы увеличить гонорар… за скорость.

— Всё будет зависеть от качества исполнения. Считаю договор пролонгированным. А теперь, господа, прошу в амур-модуль, отдохнём по полной программе.

Скрытые до этого момента двери в стене апартаментов распахнулись, и гости увидели бассейн с лежаками, у которого в шезлонгах сидела стайка абсаин-девиц, ждущих партнёров.

На этот раз даже стоик-грандмастер не смог удержаться от восхищённого щёлканья зубами, не в силах сдержать восторг. Такого разнообразия женских тел он не видел никогда.

Уже после оргии, длившейся около пятнадцати деволиев, что соответствовало двум с половиной часам по времени Земли, А-Фортэ связался со своими резидентами на Земле. Родные имена решальщиков были непроизносимы абсаинами, поэтому он дал им клички, которые переводились на один из земных языков — русский — как Тромб и Жлоб.

— Мы начали зачистку свидетелей, причастных к инциденту с доставкой животных на Сьён, — доложил Тромб. — В Китае никаких препятствий к этому не возникло. В России одна из команд встретила сопротивление, возможен небольшой сбой.

— Вербуйте профессионалов.

— Это удаётся не всегда.

— Вас не страшит перепрограммирование? Докладывайте о возникающих проблемах немедленно! Хаур достали?

Тромб, изображение которого в импульсе связи дрожало и расплывалось, всё-таки Землю и базу А-Фортэ разделяло огромное расстояние, ответил с задержкой:

— Ещё нет, мы в процессе.

— Не тяните, разрешаю все приёмы! Я предоставил вам все свои ресурсы, дал связи и возможность кодировать людей для выполнения задачи, так действуйте!

— Стараемся, ваше совершенство! Нам бы ещё парочку унисоргов…

— Обходитесь теми, что есть, — отрезал А-Фортэ. — Их у вас достаточно, чтобы справиться с любым непослушным человеком.

— Он… профессионал.

— Вы о ком?

— О майоре Одинцове. Он смог изъять у нас хурракан.

А-Фортэ позеленел, лишившись дара речи.

— Одинцов… изъял… хурракан?! Каким образом?!

— Он профессионал единоборств…

— Да кем бы он ни был, я предоставил вам полную свободу действий! Почему вы его не убили?!

— Он пообещал вернуть хаур.

А-Фортэ залпом выпил чашу водконьвиски, поднимающего тонус организма. В голове зашумело.

— Я… вас… сожру… с потрохами! Вы понимаете, что может произойти?! Если Одинцов восстановит память всем свидетелям…

— Мы ведём наблюдение за всеми и начинаем физическую ликвидацию.

А-Фортэ остыл. В конце концов, посылать на Землю ещё одну команду чистильщиков было рискованно, земные спецслужбы давно отслеживали сбои в системе внешнего контроля цивилизации, называемые ими НЛО и АЯ, и вполне могли обратить внимание на всплеск случаев гибели людей. Уже конфликт в России, возле поселения Синдор, когда начали исчезать хищные животные — идиот дилайфер перестарался! — насторожил соответствующие структуры службы безопасности, а уж охота за людьми и вовсе утвердит её в реальности существования внеземной жизни. А так как во всех спецслужбах планеты сидели инспекторы Галактического Трибунала, не стоило сомневаться, что они начнут собственное расследование. Доберутся они до организации «чёрных продавцов» или нет, было неизвестно, главным для посредника оставалось то, чтобы Трибунал не вышел на него самого. Тут уж не помог бы и ближайший родственник, занимавший немалый пост в Галактическом Синедрионе.

Впрочем, А-Фортэ был уверен, что в очередной раз его вытащат, и он останется в стороне. Уж слишком велики были финансы, брошенные в разработку тайной продажи планеты, такие финансы, что не снились никаким чиновникам Трибунала!

— Я пошлю вам наёмника, специалиста по единоборствам. Какая из ваших команд встретила сопротивление?

Тромб замялся.

— В поселении Синдор, в России.

— Когда?

— Двенадцать деволиев назад. Всё шло гладко, и вдруг…

А-Фортэ рассвирепел.

— Почему не доложили сразу?!

— Стараемся исправить ситуацию своими силами, в Синдор направлена оперативная тройка унисоргов.

— Сколько там свидетелей?

— Двое. Извините — трое. Двое — местные жители малого селения под тем же названием, один — из самого поселения Синдор.

— Вообще в России?

— Плюс четверо в городе Сыктывкар, сотрудники системы охраны порядка.

— Они не справятся, посылайте две тройки, отправляйтесь туда сами, но чтобы через сутки свидетели были уничтожены! И верните хурракан! Не говоря уже о хауре. От этого будет зависеть характер вашего… м-м… вознаграждения.

— Здесь невозможно спокойно работать, вознаграждение надо увеличить.

— Перед вами стоит вопрос, — озлился А-Фортэ, — будете вы жить или нет! Хорошо, если вас сошлют в рудники центра Галактики!

— Мы справимся!

— Вот когда справитесь, тогда и поговорим.

А-Фортэ ударом лапы-ласта едва не разнёс аппарат связи вдребезги, прерывая разговор. Он был в бешенстве и, чтобы успокоиться, вернулся в зал с бассейном, где резвились вызванные из увеселительных заведений родной планеты жрицы утех и любви.

Сыктывкар, ХОЗУ МВД

10 июля, вечер

О своём неудачном охотничьем рейде в Синдор генерал Охлин предпочитал не вспоминать. К счастью, его положение в МВД края было достаточно высоким и прочным, да и хозяйственником он считался хорошим, поэтому его больше никто не допрашивал, кроме полковника Спицына из Москвы, и никто не допытывался, что он делал в Синдорских лесах в компании с телохранителями, заместителем по снабжению капитаном Еремеевым и начальником Синдорского охотхозяйства Пуфельродом.

Беседовал с ним только начальник сыктывкарской полиции генерал Скорчак, да и то для проформы, чтобы спросить с тонкой улыбочкой:

— Как прошёл отдых, Геннадий Фофанович? С девочками или без?

В принципе Охлин не был злобным человеком, подчинявшимся лишь своим желаниям, принципам и оценкам. Он умел руководствоваться не только сиюминутным успехом, но и заботился о будущем, а главное, приносил пользу Управлению, хотя и не забывал о личном интересе. И всё же сам характер отношений внутри МВД, паразитически-конкурентный, чиновничий, вернее, чинопочитательский, лакейско-холуйский и одновременно барский, презрительно-хозяйский, высокомерный с подчинёнными, чванливый, превращавший людей в рабов привычек, убивающий в них лучшие человеческие качества, в том числе — совесть, и с Геннадием Фофановичем сделал то же самое. Из целеустремлённого, мечтавшего о высоких идеалах молодого человека он постепенно превратился в брезгливо-надменного самодержца, не считавшегося с чужим мнением, кроме мнения старшего по званию или по должности.

Другому на его шутку он ответил бы соответствующим образом, оборвал бы или послал куда подальше, начальнику же полиции грубить не стал. Изобразил оскорблённую невинность, сказал с кислой улыбкой:

— Ну какие в лесу девочки, Борис Акунинович? Грибов полно, рыба в речках водится, чего ещё надо человеку моего возраста?

Скорчак, большеносый, усатый, лысый, похожий на известного писателя-оппозиционера, усмехнулся. Он знал все слабости генерала Охлина и его пристрастия, но решил в том же духе не продолжать. Только подумал, что все они одним миром мазаны, и лучше не копаться в душах подчинённых, не выводить их на чистую воду, чтобы те не копили злобу и желание вонзить нож в спину, образно говоря. Прошёл вторую переаттестацию? Ну и работай.

После разговора со Скорчаком Геннадий Фофанович не стал более благородным, чем был. Синдорский вояж забыть было невозможно, но и в этой ситуации вспоминались положительные моменты. Ну не подстрелили лося, ну заблудились, долго мыкались по болотам, зато хорошо отдохнули в деревне, в баню сходили, местных девочек пощупали. Красота! А лоси ещё будут, сколько их по лесам бегает, пули дожидается. Не сезон? Так ведь это смотря для кого не сезон. Обычные граждане должны соблюдать закон, а он как-никак генерал, ему позволено больше.

Десятого июля Охлин из Управления, расположенного на улице Гаражной, поехал после обеда в офис жены, которая являлась владелицей ОАО «Комитекс» — фабрики нетканых материалов. Владелицей она стала два года назад благодаря связям мужа, и теперь семья Охлиных считалась одной из самых богатых семей чиновников в Сыктывкаре.

Когда он уже садился в машину в сопровождении сержантов-телохранителей Петро и Вована, жена неожиданно позвонила и попросила подъехать не на фабрику, а на Стефановскую площадь.

— Зачем? — не понял Геннадий Фофанович.

— Поставщик ерепенится, — зло сказала жена, — не хочет сбавить цену на материал, надо уговорить.

Охлин хотел было отказаться, однако неподчинение грозило домашним скандалом, и он согласился, подумав, что дома отыграется, тем более что жена его, в прошлом супермодель, была на двадцать пять лет моложе и до сих пор вызывала у мужиков слюновыделение; редко кто отказывался глянуть ей вслед, чтобы полюбоваться фигурой.

К офисному центру напротив торгово-развлекательного он подъехал в начале седьмого.

Переговаривающиеся телохранители притихли, привычно выпустили хозяина из машины — в этот день Охлин надел мундир и выглядел чрезвычайно внушительно и властно, — один зашагал рядом, с правой стороны, второй чуть сзади; оба тоже были в форме.

На них поглядывали, с любопытством либо с опаской, но без особого уважения. Многие узнавали важную персону в генеральских погонах.

День удался погожий, тёплый, безветренный, поэтому хотелось расслабиться где-нибудь с весёлой компанией и присесть под тентом одной из пивных фирм, хлебнуть пивка.

Эта мысль пришла в голову не только Охлину, но и здоровякам-телохранителям, поэтому они тоже размечтались, поглядывая на мелькавшие среди прохожих женские фигурки. Никто из них не заметил, как из остановившегося за «БМВ» Охлина чёрного фургона «Рено» вышли трое мужчин разного возраста, прилично одетые, в костюмах, один с «дипломатом» в руке, двое других с телефонами, и двинулись следом за генеральским эскортом.

Ему надо было пройти всего метров тридцать до входа в двухэтажное современное здание, облицованное коричневым зеркальным стеклом, и генерал не торопился, планируя в уме вечер. Когда он уже собрался войти в здание центра, мужчины, следовавшие за полицейскими, внезапно ускорили шаг, догнали троицу крупногабаритных полицейских и, проходя мимо них, как бы случайно направили торцы телефонов на лица телохранителей. А тот, что нёс «дипломат», дружески поддержал под локоть Охлина, показав ему торец «дипломата». Затем все трое скрылись за вертящимися дверями центрального входа в здание.

Полицейские, наоборот, остановились, оглушённые навалившейся вдруг слабостью и безразличием ко всему происходящему.

Охлин, вздрогнув, упал первым, закатывая глаза и теряя сознание. За ним мягко, как большие ватные куклы, осели на асфальт амбалы-телохранители, переставая дышать.

И только после этого среди прохожих, идущих мимо центра, началась тихая паника. Послышался ропот голосов, потом раздались крики:

— Людям плохо! Вызывайте «Скорую»!

Но ни Охлину, ни его охранникам врачи помочь уже не могли: сердца полицейских остановились, получив команду проникших в кровь и в мозг нанороботов.

Роботы были совсем крошечными, размером с пару сотен молекул, и были впрыснуты в кровь с помощью наноразрядников, замаскированных под мобильные телефоны и «дипломат» и сконструированных специалистами подобного рода устройств очень далеко от Земли. Хотя изготовлены эти устройства были на Земле.

Москва, ФСБ

11 июля, утро

Несмотря на неудачный эксперимент с видеокамерой, названной майором Одинцовым хауром, Спицын не чувствовал себя виноватым и проигравшим. Да, он дал санкцию на проведение эксперимента, но не рассчитывал на провал, а уж тем более на отсутствие у опытных экспертов «особого звена» элементарной осторожности. Они должны были предвидеть все последствия запуска хаура и не соваться под его невидимый луч.

Конечно, никто не мог знать точно, что произойдёт, как никто не знал и размеры «зоны деструкции», как выразился Рубин Борис Измайлович, начальник лаборатории. Но он-то как раз и обязан был проследить за тем, чтобы в эту зону никто не попал. А после того как сотруднику Лукашу снесло руку до плеча, предупреждать остальных об опасности эксперимента было уже поздно.

Спицыну пришлось-таки отчитываться перед директором ФСБ Иванниковым, и хотя он по-прежнему не считал себя ответственным за случившееся, ему довелось выслушать немало неприятных слов.

— Короче, Богдан Никандрович, — закончил Иванников, седой и невзрачный, из гражданских назначенцев, соратников нынешнего президента, не служивших в армии, — пишите объяснительную по всей форме в режиме «совсекретно» и дайте свои соображения насчёт всех этих разборок с инопланетянами. Никто не должен знать о проекте, во-первых, кроме отобранного персонала, и что вы собираетесь предпринимать, во-вторых. Если инопланетяне и в самом деле свободно разгуливают по нашим лесам, мы должны знать, чего они добиваются. Это в-третьих. И последнее: когда мы сможем допросить хотя бы одного из них? Есть планы?

— Планы есть, — хмуро ответил полковник. — Группа контакта готова… ко всему. К сожалению, нам мешают.

— Кто? — поднял седенькие брови директор.

— Я уже вам говорил, Дмитрий Павлович, в деле замешаны оперативники группы «Кресс» ГРУ. По чистой случайности они оказались в Синдоре в разгар тех самых событий с пропажей лосей и медведей и путаются под ногами до сих пор.

— Путаются?

— Я не совсем удачно выразился, но хотя они и предложили работать вместе, я им не верю.

— Почему? Если они опытные опера и в курсе событий, привлеките их к операции захвата агентов… с неба. Я слышал о группе «Кресс» только хорошее.

Спицын посмотрел на жёлтый теннисный мяч на столе директора. Этот мяч Иванников постоянно мял ладонями, тренируя пальцы, и, несмотря на субтильное телосложение, обладал железной хваткой. Попадать в капкан его рукопожатия не рекомендовалось никому.

— Хорошо, я поговорю с Одинцовым.

— Вы предупредили его о неразглашении тайны?

— Так точно.

— Действуйте. Мне говорили об исчезновении сотрудницы УЭБ майора Валишевой, причастной к делу, — есть новости?

Спицын неприятно удивился информированности директора: о том, что происходит со свидетелями «инопланетного десанта», Иванникову не должен был сообщать никто, кроме него.

— Ищем, Дмитрий Павлович. Задействованы самые опытные следаки.

— Доложите о результате. И пожалуйста, Богдан Никандрович, будьте осторожнее с изучением инопланетных раритетов, вы такую кашу заварили с господами внеземельцами, что впору президенту докладывать.

— Да разве мы в этом виноваты? — осведомился Спицын раздражённо. — Нам просто подфартило, что инопланетные браконьеры в Россию сунулись. Иначе мы и не узнали бы об их существовании.

— Вы думаете, слово «подфартило» отражает истинный смысл их экспансии? Пропали без вести два человека, я имею в виду — в Синдоре, теперь вот исчезла сотрудница экологического департамента.

— Возможно, они ещё живы. И я бы не связывал пропажу людей с деятельностью инопланетян. Мне кажется, они не настроены на конфликты, иначе мы давно столкнулись бы с ними лоб в лоб.

— Разве ваши эксперты не выработали единого мнения о причинах появления инопланетян на Земле? Почему их сюда тянет и почему они не вступают с нами в прямой контакт?

— Пока это область догадок, — усмехнулся Спицын, — не более того. Мы не знаем их целей. Уфологи рассуждают о том, что Земля — космическая колония, разделённая на «зоны собственности». В этих зонах резвятся либо браконьеры, как в Синдорских лесах, в Америке и в Китае, либо десантники-диверсанты, либо экспериментаторы и наблюдатели иных цивилизаций, может быть, даже конфликтующих между собой. Знаете статистику, сколько насчитывается на Земле людей, пропавших без вести?

— Сколько?

— Более десяти миллионов! Это только по официальным данным, собранным полицией всех государств. И после этого мы делаем вид, что ничего не происходит? Что Земля никем не контролируется, а человечество не используется в каких-то целях?

— Честно говоря, я далёк от всего этого, — с сожалением признался Иванников. — Сбросьте мне материалы по моей линии.

— Только самые общие данные, секретные сидят у нас в машинах за семью печатями, как говорится.

— Ну, хотя бы то, что есть. И держите меня в курсе событий. Идите работайте.

Спицын встал, кинул подбородок на грудь, вышел, заметив, что Иванников машинально взялся за мячик. Видимо, это было для него средством релаксации, а не тренировка мышц руки, как утверждали злые языки.

У себя в кабинете он развернул в компьютере папку под номером «четыре нуля со звездой» и принялся читать доклады начальника второй лаборатории и его сотрудников о происшедших за последние сутки событиях.

Изучение инопланетной видеокамеры продолжалось.

Специалисты лаборатории и учёные из научно-технического отдела, привлечённые к проблеме после соответствующих инструкций, определили наконец размеры «зоны захвата», излучаемой видеокамерой-хауром. В обоих случаях, при первом испытании хаура, когда исчез сотрудник лаборатории Фостенко, и при втором, когда в зону «засосало» руку молодого специалиста Лукаша, размеры зоны оказались примерно одинаковыми. Она могла «аннигилировать» объём материи около шестнадцати кубических метров. Достаточно как для захвата человека, так и для «нуль-транспортации» (если верить Одинцову) крупного животного, к примеру лося. Однако выявились и отличия.

Первый импульс хаура оставил после себя чёткие следы изъятия вещества: лабораторный стол, по которому он прошёлся, в один момент лишился угла с ножкой и части стоящего на нём осциллографа. Спицын сам видел обезображенные лучом объекты — с ровными, будто ножом срезанными краями.

При втором запуске, когда под луч попал Илья Лукаш, а также пол лаборатории и часть стены, следы «изъятия» были почему-то нечёткими, смазанными, будто стену и пол облили кислотой, и они стали пористыми, хрупкими, дырчатыми.

Спицын пососал ломтик лимона, запил остывшим чаем.

Что это может означать? Экспериментаторы нажали кнопки на хауре не в той последовательности? Или не учли какой-то очень тонкий нюанс при включении аппарата? Нюанс, который знает только Одинцов? Может, он специально не поделился информацией, что надо нажимать дополнительно и как готовиться к изъятию объекта?

Богдан Никандрович покосился на лежащий на столе телефон.

Надо звонить ему. Не хочется, но надо. Он знает больше, чем говорит, и в принципе поступает правильно. На его месте сам Спицын поступил бы точно так же. Кстати, Ольга Валишева та ещё стерва, не говорит, а цедит слова и глядит с иронией, будто хочет сказать: дурак ты, полковник, мы всё знаем и понимаем, но не скажем! Может, вызвать спецназ и обоих в изолятор? Пока не заговорят?

Спицын вспомнил, что Валишева исчезла.

Дьявольщина! Не Одинцов ли её умыкнул? Он может, мужик крутой, тут Лапин прав, в ГРУ тупари и слабаки не служат. И всё-таки, Богдан Никандрович покачал головой, Одинцов на такой шаг не решился бы, да и мотивации нет, смысла нет прятать её от своей же конторы. Значит, майора и в самом деле захватили граждане иноземцы?

В объёме дисплея всплыл хаур, поворачиваясь боками, чтобы его можно было рассмотреть под всеми мыслимыми углами зрения.

Видеокамера… с виду… перемещатель чего-то куда-то… какая удача, что он попал нам в руки! Но кто же его оставил на Земле? Почему ответственные люди… или пусть не люди, не суть важно, не подстраховались, не проследили за его возвращением домой? Кто прокололся? Неужели и у них там, в глубинах космоса, живут разгильдяи, способные забыть о сохранении тайны посещения Земли?

Спицын очнулся, потянулся к телефону.

Как бы он ни относился к майору Одинцову, без его помощи обойтись было нельзя. А если майор откажется сотрудничать на предлагаемых условиях, его надо будет заставить! Невелика шишка, даже если он командир спецгруппы. В первую очередь надо будет понять глобальный замысел инопланетной миссии: почему пришельцы взялись переправлять на свои планеты животных, зачем захватили людей, а потом вернули, если только это не придумка того же Одинцова, начитавшегося фантастических романов.

Впрочем, он не из тех людей, кто увлекается литературой, спецназовцы — люди иного склада. И всё же он не всё рассказал, что знает о пришельцах, это факт.

Телефон в руке внезапно зазвонил.

— У трубы, — коротко отозвался Богдан Никандрович.

— Рубин звонит, товарищ полковник, — раздался в наушнике тенорок начальника второй лаборатории. — Мы тут детально разложили камеру…

— Не понял! Что значит — разложили? Разобрали на части?!

— Нет, разобрались в процессе настройки и управления.

— Чёрт! Вы так до инфаркта доведёте! Я уж подумал… Ну и что?

— Диск слева на корпусе, под большим пальцем, если брать камеру за рукоять, вращается, а он связан с цилиндром генератора импульса. Понимаете?

— Нет.

— Это скорее всего регулятор зоны захвата. С его помощью устанавливается объём деструктуризации… или посыла объекта в… другое измерение… прошу прощения за термин.

— Хорошо, я понял, сейчас подъеду, расскажете подробней.

Спицын вызвал машину, спустился во двор старого особняка на Кудринской площади, где располагалась штаб-квартира Управления внешних коммуникаций, и в сопровождении помощника-референта капитана Малкина отправился к Тимирязевской академии, в Институт новых технологий УВК. По пути позвонил Водовозину, попросил присоединиться к нему.

— Буду через час, — пообещал специалист по психотронике. — Что случилось?

— Пока ничего, — мрачно сказал Богдан Никандрович, понимая чувства учёного: тот имел в виду происшествия в лаборатории при испытании хаура.

В лаборатории Спицына встретили возбуждённые исследователи, бурно обсуждающие какую-то новость. Увидев начальника «особого звена», они замолчали.

Спицын кинул беглый взгляд на дыру в стене помещения, куда пришёлся разряд хаура, закрытую листом пластика, оглядел виновато-смущённые лица, нашёл глазами начальника лаборатории.

— Борис Измайлович, в чём дело?

Рубин веснушчатой рукой пригладил лысину на макушке.

— Мы включали видеокамеру…

Спицын вздрогнул.

— Та-ак… что случилось?

— И… ничего!

— Не понял, что значит — ничего?

— Она не включилась. Мы хотели проверить нашу догадку насчёт регуляции объёма луча, повернули то колёсико, включили… камера не сработала. Только на торце зажёгся индикатор.

Захотелось в голос выматериться.

Спицын быстро подошёл к столу, на котором лежал хаур.

Над рукоятью аппарата мигал фиолетовый огонёк.

— Что это означает?

Наступившую тишину нарушил несмелый голосок девушки-лаборантки:

— Камера разрядилась…

Москва

11 июля, после полудня

Майор Дягилев не подвёл, снабдив группу всем необходимым спецоборудованием, которое существовало нынче для проведения антитеррористических операций. Впрочем, Максим ничего суперсекретного и не просил, зная условия, при которых предполагалось атаковать инопланетных эмиссаров. Они могли иметь спецаппаратуру, определяющую наличие у оперативников оружия и электронных гаджетов для поиска, связи и целеуказаний. Поэтому майор заказал только микрорации «эхо», наладонники-органайзеры с устройствами шумоподавления, считыватели электромагнитных полей и датчики движения. Огнестрельное оружие брать не стал, взял десантные ножи, которыми бойцы группы владели в совершенстве, и два ниндзя-набора: метательные пластины и колючки. Ни спецкомбинезонов, ни шлемов с компьютерным сопровождением, ни бронежилетов и бесшумных пистолетов, ни «сбруи» для ношения спецоснащения. На операцию по захвату галактоидов решили идти в обычных гражданских костюмах, чтобы ни один возможный наблюдатель ситуации не вычислил в оперативниках бойцов особого подразделения.

Максим хотел обойтись «малыми силами», то есть привлечь к операции только Брызгалова, но капитан его отговорил:

— Надо идти группой, так надёжнее. Ребята всё знают и понимают, а навыков в такой работе им не занимать. Мы вице-консула Ирана спасали, Абдуллу Аль-Дауда брали алькаидского, нового лидера саудовского халифата, и галактоидов свяжем без шума и пыли. Жаль, что мы не можем подключить всю нашу систему поддержки, отследили бы звонки и накрыли бы их на базе. Но мы и так справимся.

— Если только у них нет такой же контрсистемы.

— Если бы она была, они не сунулись бы к тебе вдвоём и не оставили бы хурракан.

Максим помолчал, анализируя заявление капитана, кивнул, соглашаясь. Хотя подумал при этом, что у галактоидов могут быть припрятаны и другие тузы в рукаве.

— Почему они обнаглели, как ты считаешь? Ведь им нельзя рисковать, восстанавливая против себя наши спецслужбы. Не понимают, с кем связались? Считают себя крутыми? До сих пор они вели себя на Земле тихо, скрывали все следы пребывания. И вдруг полезли на рожон. Поменялась концепция поведения?

— Не думаю, экспансия с высадкой десанта выглядит по-другому, вспомни американские фильмы. Тут что-то не так, меня этот вопрос давно достал. Может, это инициатива того инопланетного урода? Не все же инопланетяне законопослушны, если у них существует Галактический Трибунал. Мы-то знаем, пересекались. Команда НАМР прокололась со Сьёном, оставила на Земле ценное оборудование. Вот они и пытаются его вернуть?

— К чему ты клонишь?

— К тому, что они не посмеют разворачивать конфликт из уровня местечкового браконьерства до уровня военной операции. Зато мы можем работать по полной программе, используя все приёмы.

— Логично, и всё же попробуем обойтись без «мокрых» приёмов. Эти уроды не связаны никакой этикой в отличие от нас, и нужны они нам живыми.

— Согласен, мы готовы.

К обеду оперативники получили всё необходимое.

Не хватало Володи Есипчука, однако тут уж ничего изменить было нельзя, лейтенант спасал Пахомыча с женой, и вызывать его из Синдора было бы неправильно.

В два часа дня Максим набрал номер, который был указан на визитке Тромба.

Ждать ответа пришлось долго, Тромб ответил только после второго звонка:

— Вы достали хаур?

Максим сжал зубы, в душе пообещав собеседнику пересчитать ему все рёбра.

— Хаур у меня. Где Ольга?

— В надёжном месте. Передадите хаур и хурракан — получите свою самку.

Краска бросилась Максиму в лицо. Но он справился со вспышкой гнева.

— Координаты пункта обмена.

— Привезёте хаур и хурракан к торговому центру «Алые паруса» возле метро «Щукинская».

— А вы привезите Ольгу.

— На стоянке автобусов выйдете из машины, покажете хаур.

— Кому?

— Просто возьмите его в руки, его и хурракан. После этого сядете обратно в свою машину и поедете за нашей.

— Зачем такие сложности? Я возьму камеру… и хурракан, выйду, передам вам, вы отдадите девушку.

— Покажете хаур, поедете за нами.

Максим с трудом сдержал резкое слово.

— Как я вас узнаю?

— Достаточно будет того, что мы узнаем вас. Сядете в машину и будете ждать дальнейших указаний.

— Когда состоится обмен?

— В восемнадцать ноль-ноль.

— Я бы хотел услышать голос…

В трубке хрустнуло, вместо гудков раздался металлический стук, и всё стихло. По-видимому, Тромб использовал какое-то специальное устройство, не позволяющее прослушивать линию и определять местоположение владельца телефона.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Брызгалов.

— Страхуются, сволочи, — качнул головой Максим. — Прежде чем передать Ольгу, хотят убедиться, что мы их не обманываем, просят показать хаур.

— Правильно.

— Да понимаю, что правильно. А мы что покажем?

— Камеру… настоящую, упакуем для маскировки.

— Не получится.

— Когда встреча?

— В шесть часов вечера.

— У нас до фига времени. Надо приехать пораньше и засечь их, когда подъедет машина с Ольгой.

Максим сделал круг по квартире.

— Если они нас заметят до передачи…

— Обижаешь, командир, я сейчас же поеду с ребятами на рекогносцировку и стопроцентно определюсь, откуда они могут появиться. Пусть они прячутся и бздят, а мы на своей территории будем работать.

Максим улыбнулся.

— Тут ты прав. Мы не за границей, в конце концов.

— А что, за границей мы бздели? — оскорбился капитан. — Никогда! Чего бы мы тогда стоили? Ну так я пошёл?

— Погоди, с камерой ещё не решили.

— У моих родителей где-то в чулане хранится старая японская «Сони» конца девяностых годов, внушительная такая, и на хаур похожа. Могу поискать.

— Поищи и привези, хотя чувствую, галактоиды хотят не просто на неё полюбоваться, а зафиксировать сигнал от неё. Может, хаур снабжён маяком?

— Если бы он был снабжён маяком, они не требовали бы показать её кому-то из своих наблюдателей. Скорее всего хаур излучает в каком-то диапазоне, что фиксируется датчиками, но тут уж ничем мы это излучение не заменим. Придётся вычислять наблюдателей в процессе.

— До процесса.

— Согласен.

— Бери парней и дуй к «Алым парусам», вычисляй возможных наблюдателей, они вполне могут подъехать заранее.

— Командир, мы когда-нибудь ошибались?

— Ладно, иди. Жду камеру. До четырёх связь по мобиле, после четырёх переходим на «уши».

Брызгалов ушёл.

Максим попробовал набрать номер Ольги, выслушал вежливый голосок мобильной мадам: «Абонент недоступен» — и подсел к компьютеру. Надо было найти виды торгового центра «Алые паруса» у выхода из метро «Щукинская» и прикинуть, где могут остановиться агенты НАМР.

В три часа дня позвонил Брызгалов:

— Мы на месте, начинаем работать.

В четыре с минутами Максим закрепил в ухе бусину приёмника рации, а на губе — «родинку» микрофона. Проверил связь.

Бойцы группы обследовали территорию торгового центра и были немногословны.

В пять он сел в машину, выучив все мыслимые подъезды к «Алым парусам» и закоулки вокруг него. Приближаясь к торговому центру, получил доклад капитана:

— Здесь они! — удовлетворённо заявил Юлий Антонович. — В двух машинах: бежевая «Вольво-СХ 80» и серый «Фольксваген Туарег».

— Точно в двух? — засомневался Максим.

— Зуб даю! Мы пять раз просканировали окрестности центра, изучили все полста с лишним припаркованных тачек. Но главное, из «Вольвы» выползал мужик — точь-в-точь Жлоб! Я его хорошо запомнил. А в «Туареге» сидят трое пацанов с биноклями. Хотя, может быть, это и не бинокли вовсе.

Максим помолчал, выруливая с проспекта Жукова на улицу Живописную. В профессиональных качествах Брызгалова и остальных оперативников он не сомневался, но уж очень необычным был на сей раз противник, вооружённый техникой, опередившей земную на полстолетия, если не больше.

— Вас не засекли?

— Командир!

— Где вы?

— Я сижу в торговом центре на втором этаже, в ресторане, отсюда видна почти вся стоянка. Жека делает вид, что он один из водил автобусов, познакомился с тремя, ищет работу, так сказать. Сава ждёт в тачке у выезда со стоянки.

— Клиентов хорошо видишь?

— Почти так же, как свою физию в зеркале во время бритья.

— Когда я припаркуюсь, начнёте движение. Ты и Жарницкий берёте на себя троих в «Туареге», я и Сава — клиентов «Вольво».

— Принято.

Максим миновал светофор перед торговым центром «Щука», повернул налево, дождался зелёного проблеска светофора на последнем повороте перед «Алыми парусами» и пересёк трамвайные пути, ища глазами просвет в рядах автомашин перед жилым «карандашом» голубого цвета, два этажа которого занимал торговый центр.

«Туарег» и «Вольво СХ 80» он увидел сразу, как только начал парковаться справа, перед автобусной стоянкой, на обширной территории которой расположились ряды автобусов загородного сообщения. Медленно проехал мимо «Вольво», прикидывая, с какой стороны ловчей будет подобраться к машине.

Было без шести минут шесть, когда он втиснул свой суперкар «Торнадо» между старенькой таганрогской «Аквеллой» красного цвета и серебристым «Пежо-308».

— Внимание!

— Слышим, — доложил Брызгалов.

— Покупай цветы и иди с букетом к «Туарегу». Женя — иди туда же с другой стороны.

— Принял.

— Сава, двигай сюда. Как только я скомандую, заблокируешь «Вольве» выезд.

— Принял.

Максим дождался, когда минутная стрелка часов коснётся цифры «12», и толкнул дверцу автомобиля, берясь за пакет с видеокамерой.

— Поехали!

Из-за машин справа, перед небольшим магазинчиком стройматериалов, показался Брызгалов с букетом ирисов. Седая шевелюра (парик, конечно), строгий серый костюм и белая рубашка, вальяжная походка придавали ему вид бухгалтера, купившего цветы, чтобы поздравить коллегу по работе.

Женя Жарницкий, похожий в своём «рабоче-крестьянском» прикиде на шофёра, чью роль он и исполнял, помахал рукой настоящему водителю автобуса, сидевшему за рулём своего огромного «поезда» (он беседовал с ним всё это время), и направился к беленькому фургончику маршрутки, подъехавшему в этот момент к остановке.

Максим вылез из машины, делая вид, что ищет глазами среди прохожих предполагаемых контактёров.

— Вижу оживление, — раздался в наушнике голос Брызгалова. — Это точно они, прилипли к окнам «Туарега» с биноклями!

— Берём!

Боковым зрением Максим отметил шевеление в кабине «Вольво»; его увидели. Поглядывая на часы, озираясь, он потоптался у машины, считая секунды.

На стоянку выехала чёрная «Мазда», за рулём которой сидел Савелий Тарануха.

Максим поднёс к уху телефон, собираясь подать сигнал Тромбу, что он на месте. Но телефон зазвонил сам. В трубке раздался тягучий голос:

— Покажите хаур.

Максим поднял повыше пакет с видеокамерой.

Пауза.

— Вы нас обманули, это не хаур.

— Это хаур! — возразил он. — Аппарат выключен, можете проверить.

Дверца «Вольво» приоткрылась.

— Пошли! — выдохнул Максим, ввинчивая себя в темп боевого драйва.

«Мазда» Савелия остановилась точно в десяти сантиметрах от заднего бампера «Вольво», не позволяя ему выехать на свободное пространство.

Максим за доли секунды обогнул машину, рванул дверцу со стороны пассажира на себя. На него изумлённо вытаращился давешний блондин по кличке Тромб. В руке он держал мобильный телефон.

— Привет, — сказал Максим, окидывая взглядом внутренности салона; кроме Тромба и его напарника за рулём, в машине никого не было.

С коротким чмоком открылась дверца со стороны водителя: это заявил о себе Савелий.

— А вот и я, — весело сказал он. — Дверь блокировать надо, господа пришельцы.

Черноволосый Жлоб сунул руку под борт пиджака; реакция у него была неплохая.

Савелий врезал ему по скуле кулаком, ткнул пальцем в шею, ища сонную артерию, не нашёл и врезал кулаком в скулу ещё раз.

Тромб опомнился, направил на лейтенанта торец телефона.

Инстинктивно почуяв опасность, Максим ребром ладони выбил телефон из руки блондина и тут же ударом снизу в подбородок привёл его в бессознательное состояние.

Оба, он и Савелий, не сговариваясь, повернули головы к «Туарегу» сопровождения в десяти метрах, где, по словам Брызгалова, сидели трое парней с биноклями.

Там шла тихая и быстрая возня, Брызгалов скрылся в машине, за ним туда же — с другой стороны — нырнул Евгений Жарницкий.

— Помоги, — бросил Максим.

Савелий шастнул к джипу струёй воздуха, исчезая в одном месте и проявляясь в другом, как призрак.

Но его помощь не потребовалась.

Приоткрылась задняя дверца «Туарега», на миг высунулось лицо Жарницкого, скрылось.

— Порядок, командир, — принесла рация голос Брызгалова. — Похоже, эти парни родные братья тех тварей, с которыми мы сражались в лесах и на Сьёне. У них яиц нет! Бьёшь в промежность, а ему хоть бы хны!

— Справились?

— Они ударов по глазам боятся и удушья.

— Обыщите. — Максим поманил Савелия. — Дуй сюда.

Вдвоём они перекантовали тело Жлоба на заднее сиденье «Вольво», Максим сел с ним рядом. Савелий быстро отогнал «Мазду» за ряды автобусов и занял место водителя «Вольво».

— Куда?

— Через стоянку направо, на Авиационную.

«Вольво» заурчал мотором, выбрался из ряда припаркованных авто, за ним двинулся «Туарег».

Два пассажира маршрутки, озадаченно наблюдавшие за длившейся не больше минуты суетой возле джипа сквозь окна фургончика, проводили машины заинтересованными взглядами. Но вряд ли они поняли, что произошло на самом деле, не услышав ни криков о помощи, ни выстрелов.

— Ольги у вас нет? — на всякий случай спросил Максим.

— Нет, — ответил Брызгалов виноватым тоном.

— Обыскали клиентов?

— Обыскиваю. У одного бинокль, у второго не поймёшь что, вроде тоже бинокль, а в окуляры ничего не видно. У всех троих пистолеты, ножи и телефоны.

— С телефонами осторожнее, это может быть оружие скрытого ношения. Один из наших клиентов пытался направить свой аппарат на Саву. — Максим бегло оглядел отобранный у Тромба мобильный. — Странная штука, тяжёлая и блескучая, мигает неприятно.

— Понял.

Машины выехали с территории торгового центра на улицу Авиационную.

— Налево и прямо, — решил Максим, — через Щукинскую.

— А дальше?

— Далеко не повезём, очнутся, бузить начнут, надо поскорее допросить. По Бочвара доедем до Живописной и нырнём под Строгинский мост напротив жилмассива.

«Вольво» резво помчался по улице Бочвара, пересёк трамвайные пути и нырнул под арку Строгинского моста, которая выходила к ограде жилого комплекса «Алые паруса».

Здесь стояли автомашины: несколько легковых, грузовая «Татра» и мусороуборщик. Но места хватало, и джип пристроился к ряду легковушек, у съезда к берегу Москвы-реки. За ним остановился «Туарег», ведомый Жарницким.

Максим пошлёпал по щекам Тромба.

Реакции не последовало.

— Похоже, он не дышит, — озабоченно сказал Савелий, нагибаясь к пассажиру, прижался ухом к его груди. — Точно, не дышит.

— Ерунда, я не бил его в полную силу.

— Сам посмотри.

Максим наклонился вперёд, прижал пальцы к шее обмякшего на сиденье блондина. Шея была холодная, артерия не прощупывалась, пульсация крови не ощущалась.

— Ч-чёрт! Я один раз всего ударил… в челюсть.

— Слабый галактоид попался.

— Нет, что-то тут не так. — Максим вспомнил о мобильном, который он выбил из руки Тромба. Достал из кармана, внимательно осмотрел.

Телефон был действительно чересчур тяжёл для подобных аппаратов, да и кнопки с цифрами располагались на нём не в той последовательности, что в привычном телефоне, и экранчик был овальным, а не квадратным. В нём колюче мигали фиолетовая и голубая искры, а на торце виднелось круглое углубление с посеребрёнными краями, которое минутой раньше Максим принял за вход зарядного устройства.

Заработала интуиция, свело мышцы живота.

— Зараза!

— Ты что? — насторожился Савелий.

— Это и в самом деле оружие! Он направил его на тебя, я выбил телефон из руки, и Тромб выстрелил в себя!

— Не было никакого выстрела.

— Это не обязательно может быть пистолет. Телефон выбрасывает порцию яда… к примеру… или электрический разряд. А то и нановирус!

Савелий переменился в лице.

— Ты не дотрагивался?!

— Вроде бы нет, бог миловал. Кстати, тут на торце с другой стороны бугорок…

— Гашетка! Или курок!

Лежащий на сиденье рядом черноволосый Жлоб начал подавать признаки жизни.

Максим и Савелий — перегнувшись через спинку сиденья — посмотрели на него.

— Можем проверить.

— Та же мысль родилась и у меня.

Максим пошлёпал галактоида по щеке.

— Эй, гражданин пришелец, очнись.

Жлоб открыл чёрные, как два антрацита, глаза, дёрнулся, потянулся было к отвороту пиджака и заметил телефон в руке майора. Замер, приоткрыв рот.

— Сиди тихо, не рыпайся, — посоветовал ему лейтенант. — Не то мы нажмём на пимпочку, и с тобой будет то же самое, что и с ним. — Подбородок Савелия указал на лежащего без движения Тромба.

Жлоб облизнул губы, с сомнением глянул на сомлевшего напарника, снова посмотрел на телефон.

— Хандль…

— Что? — не понял Савелий.

— Это хандль.

— Пистолет?

— Стреляет много микро… кластер… они останавливают сердце.

— Нанороботы? Кластеры нанороботов?

— Нано… кластеры…

— Я уже и сам понял, — пробормотал Максим. — Этих ребят снабдили по высшему разряду. В данном случае это абсолютный прокол. Хаур, хурракан… теперь хандль. Что ещё?

Глаза Жлоба забегали.

— Ты его хорошо обыскал?

— Вывернул все карманы.

— Командир, долго нам ещё кантоваться с этими ублюдками инопланетными? — послышался в ухе голос Брызгалова. — Пытаются права качать.

Максим очнулся.

— Сейчас. — Навёл на черноволосого торец телефона. — На долгие допросы времени у меня нет. Где Ольга?

Жлоб снова облизнул губы, о чём-то усиленно размышляя.

— Говори по-хорошему! — с угрозой сказал Савелий.

— Мы её… она…

— Адрес!

— Мосфильмовская…

— Улица Мосфильмовская?

— Проезд… Мосфильмов…

— Номер дома, квартира!

— Нет квартиры…

— Что значит — нет квартиры?!

— Частный сектор, наверное, — сказал Савелий. — Я знаю тот район, там озерцо есть, речка Сетунь зигзаг делает, а на левом берегу старые домики стоят.

— Командир! — опять позвал Брызгалов.

— Да слышу! — Максим вытащил мобильный, набрал номер полковника Спицына. — Алло.

— Да! — рявкнул полковник так, будто разговаривал с подчинённым, допустившим оплошность.

— Одинцов на связи.

Тон главного специалиста ФСБ по контактам с инопланетянами не подобрел, но изменился:

— Слушаю, майор.

— У меня для вас сюрприз.

— Что ещё за сюрприз? Валишева нашлась?

— По крайней мере я знаю адрес, где её прячут. Сюрприз в другом: мы задержали троих галактоидов.

— Кого?! — хрюкнул Спицын.

— Инопланетян чистой воды, скорее всего унисоргов.

— По-русски говори.

— Унисорги — искусственные существа, я вам о них рассказывал. Сейчас вам их подвезут. Давайте адрес.

Спицын ответил не сразу.

Максим представил его вид и усмехнулся: на месте полковника любой человек чувствовал бы то же самое.

— Тимирязевская, сорок семь, строение два, Институт новых технологий. Откуда они у вас?

— Вам всё расскажут. — Максим выключил телефон. — Юлик, везите клиентов на Тимирязевскую, сорок семь, к Институту новых технологий, вас встретят. Потом рвите когти на Мосфильмовскую.

— Принял.

— Заберите у нас дохлого.

— Не понял.

— Один из наших клиентов загнулся. Потом объясню.

Из «Туарега» выбрался Жарницкий, помог Савелию перенести тело Тромба в джип.

— Вы… делаете… ошибку, — внятно произнёс Жлоб.

— Одной больше, одной меньше, — скривил губы Максим. — Покажешь дом, где вы стережёте девушку. Сава, поехали.

«Вольво» развернулся и помчался из-под моста к повороту на улицу Живописную.

Движение на третьем транспортном кольце столицы буксовало, поэтому пришлось до съезда на Воробьёвское шоссе потратить почти час времени. На Мосфильмовской улице свернули направо, на улицу Пудовкина, с неё — на Пырьева и выехали на второй Мосфильмовский проезд.

— Показывай! — скомандовал Максим. — Направо, налево?

Жлоб, пребывающий в состоянии ступора, выглянул в окошко, глаза его приобрели осмысленное выражение.

— Сюда… налево.

Савелий вывернул руль, объезжая фуру «Хлеб».

Начались домики частного сектора, в основном за глухими заборами, среди которых встречались современные каменные коттеджи, выстроенные на месте старых усадеб.

— Здесь, за магазином, — ткнул в окошко рукой Жлоб на развалюху, выкрашенную в голубой цвет, прятавшуюся среди разросшегося кустарника и плодовых деревьев.

Настроение эмиссара НАМР изменилось, по губам проскользнула презрительно-торжествующая ухмылка.

— Наша база.

Савелий втиснул джип за стареньким «БМВ» без номера, со спущенными колёсами.

— Я проверю?

— Капитан, что у вас? — осведомился Максим.

— Сдали багаж, — отозвался Брызгалов. — Нас встречали человек двадцать! Начинаем двигаться к вам.

— Что полковник Спицын?

— А бог его знает, кто из них полковник, все были в гражданском, хотя… командовал ими вроде седоватый большелобый мужик, на нашего Сидорина похож. Он?

— Он. Вопросов не задавал?

— Не успел, мы выпихнули клиентов и обратно в машину. Вы где на Мосфильмовской?

— Второй Мосфильмовский проезд, дом… — Максим поискал глазами табличку с номером дома, — номер не виден, голубая развалюха под ржавой крышей, увидите наш джип у забора.

— Принято.

— Вылезай! — сказал Максим, берясь за локоть пленника. — Шибче!

Савелий вышел первым, открыл дверцу со стороны левого заднего сиденья, помог Жлобу выйти.

— Иди вперёд. — Максим коротко выдохнул, приводя себя в боевое состояние.

Лейтенант осмотрел покосившуюся калитку в старом деревянном заборе, отжал ручку запора, толкнул калитку и превратился в струю движения, за пару мгновений переместившись к двери дома. Исчез за углом, пригибаясь под окнами и пропадая в высокой траве. Видимо, старые хозяева дома умерли, а у новых владельцев до неё не доходили руки либо жили они далеко отсюда. Каким образом галактоидам удалось найти такой приют, можно было только гадать.

Савелий появился с другой стороны дома.

— Следов никаких.

Максим толкнул в спину Жлоба.

— Вперёд! Сколько вас здесь?

— Один…

Максим невольно замедлил шаг.

— Один?! Ольга точно здесь?!

— Да… была…

Осведомиться, что значит была, Максим не успел, Жлоб толкнул рукой дверь, оказавшуюся незапертой.

Савелий тенью шмыгнул за ним.

Максим, взвинтив тонус до состояния «вибрирующей струны», всецело доверяя интуиции, позволяющей ориентироваться в полной темноте и слышать «топот мышей» в подвалах, ворвался следом.

В сенях было темно.

Раздался скрип: проводник потянул за ручку двери, ведущей из сеней внутрь дома.

— Куто лухут? — послышался чей-то гортанный голос.

— Пентюхиги, — ответил Жлоб, перешагивая порог открывшейся двери.

Савелий снова опередил Максима, бесшумно и плавно, но очень быстро, телесной молнией, просочился в дом. Однако, как ни быстро он двигался, за дверью его ждали. Раздался удар, тихий вскрик.

Максим рванулся вперёд и успел увидеть летящего через голову лейтенанта.

Савелий ударился спиной о переборку, перекувыркнулся, проехал грудью по полу и остался лежать.

Максим вобрал обстановку дома одним взглядом, замер на мгновение.

Дом внутри был небольшой и действительно старый, поэтому интерьер его можно было описать одним словом — нищета.

Две комнаты, большая и за переборкой малая. Большая комната почти пустая, если не считать круглого стола на трёх ножках, пузатого комода в простенке между окнами и стула. Внутренности малой не просматриваются, окно в ней занавешено куском какой-то ткани, возможно, одеялом.

Дом давно не убирали, не чистили, не мыли, и его заполняли запахи гнили, пыли и застарелого тряпья. Казалось, он пуст. Но слева, в тени комода, сгустился мрак, и Максим кошкой прыгнул вправо, пропуская над бедром удар возникшей словно из пустоты ноги.

Тот, кто послал Савелия в нокаут, упруго проскочил перед майором, как кенгуру, сделал два-три почти не читавшихся глазом движения и остановился, зыбясь, как лунная дорожка на воде.

Максим выпрямился, ловя боковым зрением торжествующую усмешку-оскал Жлоба. Считал облик противника, анализируя его вибрации. Но оценить особенности движений не успел, вернее, оценил по обрушившемуся на него шквалу ударов.

Максим не просто знал в теории приёмы рукопашного боя, он был мастером рукопашного боя и спецподготовки, занимаясь воинскими искусствами больше двадцати пяти лет. Для него не было секретов в том, что называется базовым скоростным хождением, отчего он мгновенно мог определить, какую школу освоил противник и какой контакт предпочитает. Потому что каждая школа боевых искусств отличается своей, присущей ей особой манерой перемещения в пространстве боя.

К примеру, в школах Востока ученики в большинстве случаев сначала изучают различные стойки и лишь потом учатся переходить из одной стойки в другую. В европейских школах, наоборот, фиксированные стойки почти отсутствуют (если не считать бокс), а преобладают свободные и высокие боевые позиции, которые естественным образом обеспечивают быстроту и лёгкость передвижения бойцов. При этом все изучающие воинские искусства рано или поздно сталкиваются с необходимостью освоения таких приёмов передвижения, которые обеспечивали бы реальную неуязвимость.

Максим не просто знал эти приёмы, как и все бойцы его группы, он применял их на рефлекторном уровне, что позволяло ему практически всегда контролировать бой, избегать вязких, защитно-тупиковых ситуаций и добиваться нужного результата, то есть победы. Он свободно владел всеми формами передвижения, от самых простых, типа «катящийся камешек», «играющий медвежонок», «лодка на волнах», до сложнейших, наподобие «водоросли в воде» и «тающие призраки», когда нацеленный удар противника, абсолютный «верняк» с его точки зрения, вдруг проваливается в пустоту.

Но то, что продемонстрировал неведомый враг, прятавшийся в заброшенном доме, а то и специально ждущий противника в засаде (вот причина ухмылки Жлоба!), было за гранью возможностей Максима. А может быть, и за гранью возможностей человеческого тела.

Какое-то время он держался, используя все свои навыки и опыт прежних «прикладных» — до уровня «выжить» — боёв и схваток, маневрируя и на инстинкте блокируя удары локтями, плечами и ногами. Потом начал пропускать атаки, попробовал контратаковать «жидкую тень» противника и пропустил удар в ухо. Улетел в угол комнаты, чудом миновав край стола.

Спас положение Савелий, пришедший в себя.

Правда, он смог лишь метнуть колючий шарик-игадама из «ниндзя-набора», но и этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь внимание неведомого искусника боя: металлическая колючка-«репей» впилась ему в плечо, и соперник майора остановился на мгновение, гибко разворачиваясь к лейтенанту.

Савелий метнул ещё два «репья», просвистевшие мимо цели — противник станцевал «маятник», — поднялся на ноги, принимая видимость боксёрской стойки. Делалось это исключительно для восстановления дыхания и отдыха, так как никакие стойки бойцами группы не применялись. Но сидевший в засаде мастер боя — Максим так и не сумел рассмотреть его детально, потому что он «плыл», «двоился» и раскачивался сам в себе, было видно лишь, что он высок, выше среднего роста, жилист, гибок, черноволос и одет во всё чёрное, — не дал Савелию шанса прицелиться поточнее.

Тело его буквально «размазалось» от скорости, превращаясь в смерч, смерч достиг лейтенанта, и Савелий, несмотря на попытку блокировки и схода с вектора удара, снова взлетел в воздух, грохнулся о стену комнаты, обитую рассохшейся дранкой, и сполз на пол.

Максим взревел — внутри себя, беззвучно, подхватился на ноги, метнулся к противнику, используя «прыжковый» шаг, напоминающий манеру пританцовываний-уклонов-перемещений боксёра по рингу, но в отличие от неё являвшийся объёмным. При этом он мог свободно разворачивать туловище в любую сторону, уходить с линии атаки и не терять при этом равновесия. Поэтому противник не смог сразу «достать» его прямым выпадом или взять на приём.

Однако продержался Максим всего минуту, на ходу сметая стоящего с азартной миной на лице Жлоба. Противник умело использовал стол, толкнув его ногой навстречу майору, потом перепрыгнул стол и, как паук, нанёс серию ударов — руками и ногами, целясь в голову Максима и в живот.

Три удара Одинцов отбил, четвёртый — в шею — чуть не снёс ему голову, и Максиму пришлось уходить нырком на пол, с перекатом, чтобы не пропустить добивающий удар. При этом у него из карманов куртки и штанов высыпались ключи, хурракан, мелочь и телефон, который принадлежал Тромбу.

Это заметил прижавшийся к переборке Жлоб, кинулся к столу, под который укатился телефон, однако нарвался на удар локтем вставшего на ноги Савелия.

Максим метнулся к столу, ускоряясь до предела, до красных чёртиков в глазах.

Противник сделал то же самое, но понял, что не успевает, и изменил траекторию движения, нырнул в тёмную комнату за переборкой.

Что-то вспыхнуло там, запахло озоном. И стало тихо.

Жлоб завозился на полу, сел с вылезшими из орбит глазами, держась за шею.

Савелий крабом пробежал к двери в комнату, заглянул в неё, оглянулся на подскочившего Максима.

— Никого, бля!

Жлоб вскочил, бросился к входной двери, нагнув голову по-бычьи.

— Держи его! — Максим впрыгнул в комнатёнку, служившую, очевидно, хозяевам спальней, подождал, пока глаза привыкнут к сумраку, прислушиваясь к возне в доме.

Послышался удар, оборвавшийся вопль, падение тела.

В комнату заглянул Савелий.

— Куда он делся?

Максим, мягко ступая, подошёл к окну, сдёрнул с него плотный кусок ткани, оказавшийся ветхой дерюгой. В комнату хлынул серый свет, с трудом пробившийся сквозь слой пыли и грязи; окна в доме не мыли несколько лет.

В комнатушке присутствовала узкая, одноместная, с металлической сеткой кровать, накрытая полосатым матрасом. Рядом стояла этажерка с лежащим на полках хламом. На самой верхней полке сверкал огнями какой-то аппарат, похожий на ракетницу. На полу валялась разодранная подушка и куча истлевшей одежды. На стене висели покоробившиеся рамочки с фотографиями, на которых почти ничего нельзя было разглядеть. И больше ничего и никого в комнате не было.

Максим на цыпочках подошёл к этажерке, наклонился к «ракетнице».

— Что это? — хрипло спросил сзади Савелий.

— Хаур, — пробормотал Максим, проследив за направлением дула «ракетницы». — Только другой формы.

Он понял расчёт неизвестного бойца: зная назначение «телефона», он не стал рисковать продолжать бой и отступил самым простым путём — прыжком на другую планету.

— Сбежал, сволочь! — сплюнул на пол Савелий. — Неужели испугался?

— Похоже на то.

— Но как он нас сделал! И кто — инопланетная тварь! Кстати, чем это пахнет?

— Резиной.

Максим осторожно взял в руки средство для мгновенного перемещения объектов в пространстве.

Аппарат был явно сделан по иным чертежам, нежели «видеокамера», и всё же это был хаур, сомневаться не приходилось.

— Тащи Жлоба. Впрочем, не надо. — Максим, держа в вытянутой руке «ракетницу», вышел в большую комнату, под глухой стеной которой лежал инопланетный агент.

— Ты его не убил?

— Бил вроде аккуратно.

— Приведи его в реальность.

Савелий пошевелил ногу лежащего своей ногой, пошлёпал его по щекам.

— Вставай, скотина!

Жлоб зашевелился, открыл белые мутные глаза без единого проблеска мысли.

Савелий нажал ему коленом на живот.

— Очухался?

Черноволосый эмиссар НАМР очнулся окончательно, начал сопротивляться.

Максим поднёс к его лицу телефон.

— Спокойно, говнюк, не делай лишних движений. Кто это был?

Жлоб перестал сучить ногами, попытался отодвинуться, сел спиной к стене, не сводя широко раскрытых глаз с телефона.

— Палч…

— Кто?!

— Палч…

— Звучит как палач, — хмыкнул Савелий.

— Кто он, откуда?

— Чистильщик… очень далеко… за колесом звёзд. Его завербовали…

— Кто завербовал, зачем?

— Хозяин… посредник… А-Фортэ… вы его видели на Сьёне… он послал нас организовать зачистку… вернуть хаур.

Максим присел перед Жлобом на корточки.

— Зачем этот ваш посредник вызвал Палча?

— Вы слишком хорошо подготовлены… он не рассчитывал… Палч решает такие задачи.

— То есть он вызван, чтобы помочь вам зачистить Землю? Или только Россию?

— Россию, в других регионах работают другие команды чистильщиков.

— Ясно.

— Не повезло вам, ребята, — усмехнулся Савелий. — Лучше бы вы не совались на нашу территорию.

— Это что? — Максим сунул «ракетницу» под нос пленнику.

— Хаур.

— Он не похож на тот хаур, который вы оставили у нас.

— Другая шарахха…

— Фирма?

— Шарага, — хохотнул Савелий.

— Фирма… то кио японошодзи… такие делают на других планетах за звёздным колесом, на родине Палча.

— Значит, он вернулся домой?

— Не знаю… там программа.

— Ладно, разберёмся. Где Ольга?

Глаза Жлоба вильнули, губы искривились, словно он хотел презрительно сплюнуть.

— Не знаю…

Савелий наклонился над пленником на корточки, достал нож, сказал ласково:

— Ты хорошо понимаешь своё положение? Мы тоже в некотором роде чистильщики, очищаем родную страну от уродов, извращенцев и бандитов. Если мы начнём тебя допрашивать конкретно, хоронить тебя надо будет по частям. Мы вас сюда не звали, вы сами пришли, так что извольте отвечать по полной. Усёк?

Жлоб остановил взгляд на лице лейтенанта.

Савелий кольнул его остриём ножа в шею.

— Понял, спрашиваю?!

Пленник заскрёб ногами по полу, вжимаясь в стену.

— Где девушка?!

— Там… — кивнул Жлоб на «ракетницу».

Максим застыл.

— Что… ты… сказал?!

— Она там… на базе…

— На какой базе? — быстро сориентировался Савелий. — На вашей? Где она расположена? На Сьёне?

— Не знаю…

Лейтенант царапнул щеку допрашиваемого, направил остриё ножа ему в глаз.

Тот взвизгнул.

— Я и в самом деле не знаю! Возможно, на Тамбие… или на Ренг-Хо… владения Прыгающих-Летающих… там лагерь подготовки буэрос…

— Ваших боевиков?

— Специалистов… по зачистке.

Савелий посмотрел на Максима.

— Они переправили её куда-то в галактику, командир, на другую планету.

— Уже дошло, — сказал Максим, вставая. — Юлий, где вы?

— Подъезжаем, — ответил по рации Брызгалов.

— Отлично, надо срочно решать возникшую проблему.

Максим достал мобильный, нашёл в папке «вызовы» номер Спицына:

— Богдан Никандрович?

— Майор? — прилетел удивлённый голос полковника. — А я собрался звонить вам. Спасибо за подарок, но у нас возникли к вам дополнительные вопросы. Надо встретиться. И у нас проблема…

— Говорите.

— Та видеокамера… то есть хаур… по-видимому, он сдох.

— Не понял!

— Ну, он перестал работать, эксперты говорят — разрядился.

— Подъезжайте ко мне, второй Мосфильмовский проезд, дом с голубыми стенами, рядом джипы «Вольво» и «Туарег», увидите.

— Что вы там делаете?

— Ждем. — Максим убрал мобильный, посмотрел на Савелия. — Как ты думаешь, нас там, — он кивнул на потолок, — ждут?

— Вряд ли, — заулыбался лейтенант, поняв мысль командира.

Далеко от Земли

Ни день, ни ночь

Ольга всегда считала себя предусмотрительным человеком. Она привыкла строить краткосрочные и долговременные планы и готова была корректировать их в зависимости от возникающих обстоятельств и непредусмотренных изменений в жизни. Когда её отстранили от участия в операции по изучению «синдорского феномена», она не стала паниковать и добиваться справедливости у начальства, считая, что её заточение дома не продлится долго.

Так оно и случилось. Появился Максим Одинцов, помог преодолеть депрессию, а затем и вовсе изумил, вернув память и окунув в атмосферу противостояния окопавшимся на Земле пришельцам. Однако и после этого она не перестроила поведение, терпеливо ожидая, когда её заключение в стенах собственной квартиры закончится и её знания станут востребованными. Именно в силу своих ожиданий и расчётов она и не обеспокоилась предупреждением Максима насчёт намерений космитов из НАМР вернуть хаур и «зачистить» всех свидетелей браконьерской акции с похищением зверей.

После встречи со Спицыным её отвезли обратно домой, и Ольга принялась изучать сводки зафиксированных на Земле аномальных явлений, выложенные энтузиастами контактов с пришельцами на своих сайтах: стало любопытно, чем на самом деле занимается «особое звено» Спицына и что он знает о предмете исследований.

Материала в Интернете оказалось много.

Ольга с интересом ознакомилась с работами академика РАЕН Вадима Черноброва и буквально проглотила его монографию «Аномальные зоны на территории России». После этого ей стало понятно волнение полковника, метавшегося по стране в поисках следов пришельцев и вдруг получившего долгожданную возможность прямого контакта с ними.

После простенького ужина: чай, бутерброд с сыром, творог, — когда она снова открыла Интернет, в дверь позвонили. Считая, что это кто-то из сторожей, приставленных Лапиным для охраны, Ольга открыла дверь.

Мужчину в легкомысленной футболке и кепи на голове она видела впервые.

— Вам кого? — успела задать вопрос Ольга, выплывая из потока изучаемого материала.

Мужчина вытянул вперёд руку с зажатым в ней телефоном, словно хотел передать ей аппарат, и на голову Ольги рухнул потолок. Перед глазами мелькнуло лицо Максима, губы майора выговорили слово «осторожно», и всё исчезло.

Восстановление возможности мыслить и соображать происходило рывками. Она то всплывала из чёрных глубин беспамятства к свету разума, то погружалась в них вновь.

Наконец, спустя какое-то время, жизнь восторжествовала, и Ольга очнулась, чувствуя необычную лёгкость в теле. Поняла, что лежит на твёрдой и холодной каменной плите. Приоткрыла глаза, не спеша выдавать себя движением, как учили преподаватели по спецподготовке.

Она лежала ничком, подогнув под себя руки.

Вспомнила жест гостя в кепи: мобильник в его руке мобильником не был, представляя собой некий парализатор, электрический или химический. Скорее второе, потому что электрический разряд был бы виден. Вот паразит! Как он прошёл мимо охраны в доме? Надел кепку-невидимку? Или просочился через канализацию?

Вернувшаяся способность оценивать своё положение с юмором порадовала. Итак, её усыпили и куда-то перенесли. Куда? В другую квартиру? Не похоже, такие полы бывают разве что в холлах зданий или производственных цехах: покрытие больше всего напоминает бетон. Но если её переправили в другое здание, то как, опять-таки, прошли мимо охранников дома, мимо лапинского сторожа?

Руки затекли, но она по-прежнему не шевелилась, изучая обстановку перед глазами и вслушиваясь в тишину помещения.

Догадка пришла внезапно, после того как она рассмотрела часть выпуклой стены напротив, покрытой слоем чешуй коричнево-жёлтого цвета, похожих на отшелушившуюся сосновую кору, и оценила местное освещение: камеру заполняло густое, сумеречное, коричневое свечение!

Сложилась в единую картину и мозаика остальных деталей.

Лёгкость в теле: уж не на астероид ли она попала?

Запах!

Запахи в помещении были странные, пахло чернилами, ладаном и резиной.

Интерьер!

Стены зданий на Земле не покрывали «отслоившейся сосновой корой».

В носу зачесалось, Ольга с трудом удержалась от чиха.

Мама родная! Неужели она и в самом деле на астероиде?!

Рывком, не боясь, что за ней кто-нибудь наблюдает, она подхватилась на ноги, быстро огляделась. Почувствовала слабый холодный ветерок, порадовалась мимолётно, что дома сидела не в халате, а в футболке и шортах.

Помещение было небольшим, размером с половину волейбольной площадки. Стены его шли волнами, покрытые слоем «отшелушившейся сосновой коры». Пол был серым, шершавым, словно отлитым из бетона или из материала, похожего на бетон. Лишь в центре помещения в нём виднелся чёрный круг диаметром около полутора метров.

Ольга вспомнила порталы мгновенного транспорта на Сьёне: там тоже были площадки и в центре — чёрные круги для приёма груза. Возможно, она снова оказалась на Сьёне? Но тогда почему здесь другая сила тяжести?

Что-то тихо скрипнуло вверху, в потолке, испускающем тот самый коричневый свет.

Она подняла голову.

Свет погас, потолок почернел, а затем заискрился алмазной россыпью звёзд.

Девушка замерла, ошеломлённая открывшейся взору панорамой.

Небо над зданием накрывала потрясающе красивая звёздная спираль, уходящая краями за пределы видимости. Звёзд было очень много, гораздо больше, чем мог человек наблюдать с поверхности Земли, и все вместе они создавали необыкновенно сильный эстетический эффект, ускорявший сердцебиение.

Мамочка родная! Где она?! У какой звезды?! В галактике Млечный Путь сто миллиардов звёзд… или двести? Впрочем, не важно, не это главное. Звёзды формируют ветви галактики, или так называемые рукава: рукав Ориона, рукав Стрельца… какие ещё?

Она пожалела, что не изучала в школе астрономию должным образом, но тут же забыла об этом, снова превращаясь в статую созерцания поистине неземной красоты.

Очнулась от нового порыва холодного ветра, принесшего не слишком приятные прогорклые запахи, зябко поёжилась. Осмотрела помещение в поисках открывшейся двери, мимолётно радуясь тому обстоятельству, что в застенке, куда её перенесли, можно дышать.

В стене слева и в самом деле виднелся прямоугольник двери, открывшейся по неизвестной причине. Во всяком случае, Ольга не помышляла об этом, сделав вывод, что её куда-то пригласили.

Вспомнился совет Максима: будь осторожна, звони, если узришь что-то необычное. Ну, узрела, а толку? Отсюда не дозвонишься и не докричишься, этот мир и Землю разделяют не километры, а тысячи световых лет. Как поётся в идиотской песне: ху, ху-е-е, я скучаю по тебе…

Небо над головой исчезло, проявился потолок, светящийся как гигантский коричневый бычий пузырь.

Ольга собрала волю в кулак, твёрдым шагом пересекла помещение «нультранспортировочного» портала (интересно, чья фантазия соорудила здесь такие гнутые стены?), шагнула в чёрный провал двери.

Вверху зажглись пунктирчики света, мрак раздвинулся, оформляясь в закруглявшийся вправо коридор. Пол тот же, «бетонный», потолок тёмный, мутный, а вот стены коридора точно такие же, что и внутри терминала, — с шелушащейся корой. Куда он ведёт, хотелось бы знать? Не в пасть какому-нибудь неземному хищнику. А даже если и земному, станет приятнее?

Она углубилась в коридор, забиравший вправо, словно он окольцовывал помещение терминала. Однако вывел он гостью не в то же самое место, а к прозрачной стене, закруглявшейся вправо и влево, что живо напомнило ей земные веранды вокруг жилых и офисных башен. Эта веранда точно так же окольцовывала здание, только стоящее не на Земле.

Оно высилось в центре острова, поросшего густым сине-зелёным лесом. Остров со всех сторон, до горизонта, окружала вода, в которой отражалась та самая великолепная небесная звёздная панорама, что так поразила землянку несколько минут назад.

Слава богу, не астероид! — мелькнула мысль, хотя если поразмышлять, то какая разница между астероидом и другой планетой? Разве что в масштабах тюрьмы.

Ольга бросила взгляд на море глубокого фиолетово-коричневого цвета, как застывшая кровь.

Горизонт казался близким, из чего можно было сделать вывод, что планета с островом меньше Земли. Об этом же говорила и меньшая сила тяжести.

Интересно, это здесь ночь такая или планета вообще не вращается вокруг звезды? Звёзд столько, что их освещения хватит, чтобы читать без фонаря.

Какой-то багровый отблеск лёг на горизонт слева, превращая «запёкшуюся кровь» моря в «живую».

Повинуясь инстинкту, она ступила на «бетонный» пол веранды, двинулась в ту сторону, откуда лился багровый отсвет.

Лицо мазнули алые лучи, и стала понятна причина отблеска: за морем вставало солнце. Местное солнце.

Это была большая красная звезда, окружённая космами протуберанцев, медленно, но уверенно, сантиметр за сантиметром, выползающая из-за горизонта.

Ольга почувствовала тепловое давление лучей на лицо, но на светило можно было смотреть почти не щурясь, свет его не был чересчур жгучим и ярким. А главное, он не затмевал роскошную звёздную картину в небе, постепенно уплывающую за горизонт.

Какой-то звук прилетел из того крыла веранды, из которого она вышла.

Ольга вздрогнула, сосредоточиваясь на своём положении. Она уже поняла, что попала на базу неведомых галактоидов и что в скором времени предстоит знакомство с ними. Интересно, с теми, кого она уже видела на Сьёне, или с другими? А главное, зачем её сюда перебросили? С какой целью? Для кого она представляет интерес? В качестве кого? В качестве представителя человечества или простой заложницы?

Послышался звук шагов.

Ольга затравленно огляделась, инстинктивно ища место, где можно было бы спрятаться. Но она находилась не на Земле и мест таких не знала. Выпрямилась, сжав кулаки, пытаясь выглядеть достойно.

Из-за закругления веранды появилась фигура, приблизилась, вырастая в безволосого и безухого человека в пятнистом комбинезоне непривычной расцветки. В руке он сжимал рукоять неприятного с виду аппарата с двумя окулярами и дулом. Он подошёл ближе, остановился.

— Унисорг… — пробормотала Ольга, разглядывая безбровое узкое лицо с прямыми фиолетовыми губами и прозрачными, без зрачков, глазами, безволосый череп, торчащий между буграми плеч.

Это было искусственное существо наподобие тех, что переправляли животных Земли на Сьён. Существо, созданное по образу и подобию самых универсальных и самых хищных жителей Галактики — людей, если верить представителю Галактического Трибунала, подоспевшему на помощь землянам на Сьёне. Неужели оно — хозяин здания на острове? Может, это просто представитель обслуживающего персонала?

— Чего тебе надо? — резко, с нарочитой надменностью, спросила девушка.

— Шиго, — отчётливо произнёс пятнистый.

— Что? — растерялась девушка, уловив знакомые морфемы: по-английски слово «she» переводилось как «она», а «go» — как «идти». — Вы говорите по-английски?

— Шиго, — повторил тупо посланец.

— Where am I? What do you want?

— Шиго, — в третий раз повторил абориген, ткнув длинным когтистым пальцем в глубину веранды, явно не собираясь вступать в переговоры.

— Веди, — вздохнула Ольга, убеждаясь, что ничего от провожатого не добьётся.

Подумала с горьким внутренним смешком: сможет ли Максим и на этот раз найти её в глубинах космоса, как это случилось две недели назад на Сьёне? Ох, друг сердечный, что-то подсказывает мне, что сижу я в полной… темноте. Сколько ни пой: ху-ху-е-е, я скучаю по тебе, — никто не услышит…

Пятнистый урод схватил её за руку.

— Шиго!

Лучше бы он этого не делал.

Ольга провела приём, вымещая на унисорге все свои эмоции, завернула ему руку за спину, так что он выронил оружие и не мог ни выдернуть руку, ни выпрямиться, ни освободиться, подняла трубку с окулярами и повела по коридорчику, приговаривая:

— Дёрнешься — сломаю руку! С женщинами надо по-другому, они ласку любят, же не компран?

Неизвестно, что подействовало на провожатого больше, тон её слов или боль в плече, но ни одной попытки сопротивления он не сделал. Так они и дошли до коридорчика, упёршегося в стеклянный цилиндр лифта.

Здесь она отпустила унисорга, почувствовав к нему жалость, хотя оружие не отдала.

— Иди вперёд, калека.

Чужак выпрямился, не меняя выражения лица, отодвинулся, пропуская землянку в лифт.

Москва

11 июля, вечер

Брызгалов понял всё, глянув на возбуждённого Савелия, сверкавшего свежими синяками на лице и царапиной под глазом.

— Хорош! Сбежал?

— Не догнали.

Максим показал капитану «ракетницу»:

— Догадываешься, что это за кулэмэт?

Юлий Антонович осмотрел инопланетное изделие с широким конусовидным дулом, хмыкнул:

— Хаур?

— Молодец, соображаешь. — Максим рассказал ему о бое с неизвестным мастером рукопашного боя, едва не уложившим двух неслабо подготовленных мужиков.

— Откуда он взялся? И куда сбежал?

Они прошли в дом.

Брызгалов увидел связанного куском занавески Жлоба, лежащего у стены ничком.

— Этот не пытался помочь своему приятелю?

— Он был уверен, что нас размажут по стенам.

Брызгалов заглянул в спаленку за перегородкой, где исчез супербоец из глубин Галактики.

— Сбежал, надо же! Мог завалить обоих и сбежал! Чего испугался?

— Хандля, — ухмыльнулся Савелий; к нему постепенно возвращалось хорошее настроение, несмотря на полученные синяки, и он воспринимал всё происходящее оптимистически, как естественное течение жизни.

Брызгалов поднял брови, и Максим показал ему инопланетный «мобильник».

— А-а… — вспомнил капитан. — Неужели эта пендюрка его так напугала?

— От этой пендюрки загнулся Тромб, — сказал Савелий. — А это означает, что мы имеем импульсный излучатель неизвестного функционирования. Командир предположил, что он выбрасывает заряд нанокиллеров.

Брызгалов с новым интересом пригляделся к «телефону».

— Кто бы мог подумать… Почему ты назвал его хан… ход…

— Хандль, так назвал его этот сукин сын. — Савелий ткнул пальцем в пленника.

Максим спрятал «телефон».

— Парни, у нас мало времени. Пока к нам едет полковник Спицын со своими орлами, надо решить, что делать дальше. Жлоб сказал, что Ольгу отправили сюда. — Майор взвесил в руке «ракетницу». — Туда же сбежал наш противник. Уверен, что это одно и то же место, у него не было времени перенастраивать хаур. Кстати, Спицын сказал, что их хаур сдох, не фурычит, то есть скорее всего разрядился.

— Ну и что?

— Они отберут у нас этот, гарантирую.

— Что предлагаешь?

— Я отправлюсь вслед за Ольгой.

— Надо бы посоветоваться…

— С кем? Да и потеряем время. Кто знает, что у того хмыря на уме, а Ольга — женщина.

— Логично.

— Пляс потерянного времени дик, зловещ и не угас, глаз потерянного времени, не взирающий на нас, — зловеще процитировал Савелий.

Брызгалов и Максим посмотрели на него озабоченно.

— Сава, ты поэт, — скривил губы капитан.

Лейтенант смутился.

— Прочитал где-то.

— Короче, я ухожу, а вы дождитесь Спицына и всё ему объясните.

— Командир, — укоризненно мотнул головой Брызгалов. — Мы тебя чем-то обидели? Пойдём вместе!

— Но это слишком рискованно!

— Что же мы, не рисковали никогда, что ли? А на Сьёне как оказались?

— У нас практически нет оружия…

— Ножи, игадама, этот ваш хандль… да и я кое-что прихватил с собой, в машине лежит.

— Что? — полюбопытствовал Савелий.

— Один «каскад» и «тэшка».

Максим выпятил губы, глядя на капитана с хмурой озадаченностью.

«Каскадом» назывался пистолет-пулемёт скрытого ношения, замаскированный под ноутбук, «тэшкой» бойцы называли новейшую отечественную снайперскую винтовку «Орсис» или «Т-5000», применяемую исключительно для спецопераций. Калибр винтовки 8,6 миллиметра и особые пули позволяли вести огонь на дальности до двух километров, а компьютерный комплекс прицеливания давал возможность стрелку уничтожать цели на любой убойной дальности со стопроцентной гарантией.

— Понимаешь, — смущённо почесал нос Брызгалов, оценив взгляд командира, — как в воду ведь глядел, знал, что пригодится.

— Где взял «тэшку»?

— Да где взял, где взял — Дягилев дал… под твою ответственность.

— Жаль, что не взял ПЗРК.

— А что, надо было? — оживился Юлий Антонович.

Максим окинул его свирепым взглядом.

— Я всегда был о тебе высокого мнения, Антоныч, — хохотнул Савелий. — Только учтите, отцы-командиры, я здесь не останусь, с вами пойду.

— Кто-то же должен остаться?

— Жека и останется.

Максим и Брызгалов переглянулись.

— Давай за ним, бегом, — сказал Максим.

Капитан улетучился и вскоре вернулся с Женей Жарницким, держа в руке чёрную матерчатую сумку.

— Командир, я не хочу оставаться! — мрачно заявил Евгений. — Идти, так всем вместе.

— Отставить разговорчики! Дождёшься Спицына, объяснишь ему ситуацию. Будет возможность — догонишь.

Приготовившийся возражать старлей сник, прекрасно разбираясь в интонациях сказанного. Когда Одинцов говорил таким сухим тоном, это означало, что он уже принял решение.

— Как эта штука работает? — указал на «ракетницу» в руке Максима Брызгалов.

— Давайте спросим у Жлоба, — предложил Савелий.

— Сами разберёмся, не бог весть какая хитрая штука. — Максим, давно рассмотревший все выпуклости на рукояти хаура, указал на три бугорка с разноцветными точками в центре. — Не думаю, что хауры разительно отличаются друг от друга технологически, просто у них разные изготовители. У того хаура мы нажимали по очереди синюю, фиолетовую и красную кнопки. И здесь такие же индикаторы. Сейчас испытаем. А вот эта кнопка скорее всего настраивает зону передачи.

Максим коснулся жёлтой чешуйки на торце «ракетницы».

Из ствола бесшумно вылезла прямоугольная прозрачная пластина, из центра которой начали бежать к краям белёсые округлые риски.

Максим навёл ствол «ракетницы» на лежащего у стены Жлоба, наблюдавшего за ними из-под приспущенных век.

Риски на пластине оконтурили тело пленника.

— Точно, это целеуказатель.

Ствол «ракетницы» повернулся к стулу, Максим коснулся трёх бугорков в оговоренной последовательности, блеснула тусклая вспышка, и стул исчез.

— Видели? Я был прав. Итак, поехали, я первый.

— Возьми что-нибудь, — приподнял сумку Брызгалов.

Максим хотел отказаться, потом подумал, что его могут встретить подельники сбежавшего мастера боя, и согласился. Передал хаур Брызгалову.

— Давай «каскад».

Капитан достал «ноутбук», передал Максиму, затем добавил три узкие и плоские коробочки длиной в две сигаретные пачки.

— Запасные магазины по тридцать патронов.

— Отсылай меня.

— А если ты врежешься в стул?

— В смысле?

— Ты только что отослал куда-то стул.

— Должна быть какая-то система предупреждения.

— А если нет?

— Тогда хаур просто не сработает.

Брызгалов взялся за «ракетницу».

— Не промахнуться бы.

— Этот хаур посовершенней того, которым мы пользовались. Видишь в окошке белые линии? Они обозначают объект пересылки. Давай, не трусь.

Максим отошёл на свободное место.

Брызгалов поднял «ракетницу», прицелился.

— До встречи!

Искристое облачко накрыло майора, и он исчез.

— Сработало… значит, стул не помешал.

— Теперь меня! — поднял руку Савелий.

— Пусть освободит финиш-камеру.

С улицы долетел гул подъехавших автомашин, раздался скрип тормозов.

Оперативники переглянулись.

— Быстрей! — Брызгалов навёл видоискатель хаура на лейтенанта, дождался, когда тот исчезнет, сунул аппарат Жарницкому. — Жми!

Евгений прицелился, вдавил пальцем кнопки запуска в нужной комбинации.

Брызгалов испарился.

И тотчас же в дом вломились вооружённые люди.

Из-за их спин вышел Спицын, оглядел комнату, задержал взгляд на связанном Жлобе, перевёл глаза на Жарницкого, держащего «ракетницу».

— Вы кто?

— Старший лейтенант Жарницкий, группа «Кресс».

— Где Одинцов?

— Здесь, — кивнул подбородком на хаур Евгений.

Спицын раздул ноздри, протянул руку; надо отдать ему должное, соображал он быстро.

— Дайте!

Жарницкий протянул хаур.

— Осторожнее, он в рабочем состоянии.

Спицын взял «ракетницу», повертел в руках.

— Это…

— Хаур. Только другой формы. Проверено.

— Рассказывайте, что здесь произошло.

Евгений принялся пространно вспоминать события прошедшего дня.

— Короче, — металлическим голосом прервал его полковник.

Евгений послушался, уложил рассказ в минуту.

— Значит, они где-то… там? — Спицын неопределённо повёл рукой, затрудняясь с определением места выхода группы.

— На одной из планет Галактики, — пожал плечами Жарницкий.

— На Сьёне?

— Не знаю, может быть, хотя вряд ли, Сьён теперь на карантине, до тех пор пока не вернут по домам всех похищенных унисоргами разумников.

Спицын покатал желваки на скулах, разглядывая стоящего перед ним в свободной позе оперативника, и в его глазах вдруг протаял такой жадный интерес, что Жарницкий простил ему и угрожающий тон, и возникшие подозрения.

— Петров, ко мне!

Один из рослых парней с короткой стрижкой шагнул ближе.

— Заберите этого инопланетного ублюдка!

Парень качнул пальцем, двое таких же мускулистых парней подхватили вякнувшего что-то на своём языке Жлоба, вынесли из дома.

— Кто он? — кивнул им вслед Спицын.

— Эмиссар НАМР, кликуха Жлоб.

— Как? — не понял полковник.

— Он сам себя так назвал. Его напарника звали Тромб. Их задача — вернуть хаур и зачистить свидетелей «синдорского феномена». Хотя последнее — моё мнение.

— Понятно. Вы уверены, что это безопасно? — Спицын поднёс к глазам хаур.

— В каком смысле?

— Ну, он посылает… куда-то… а там, к примеру, питомник со змеями.

— Возможно, и питомник, — усмехнулся Евгений. — А возможно, и что-нибудь посерьёзней.

— И всё-таки Одинцов рискнул.

— Не счесть, сколько раз майор Одинцов рисковал своей жизнью. Думаю, хаур запрограммирован и посылает объекты туда, где питомника со змеями нет. Иначе этот парень, с кем рубились Сава и командир, не сбежал бы туда.

— Логично. Как он работает?

— Наводите аппарат с помощью видоискателя, вот экранчик, потом нажимаете три кнопки, синюю, фиолетовую и красную.

— И всё?

— Вы же изучали первый хаур.

— Он… разрядился.

— Способ управления точно такой же.

— Сможете послать меня?

— Вас? — удивился Евгений. — Зачем?

— Не задавайте дурацких вопросов, лейтенант, — сверкнул глазами Спицын, уловив в тоне Жарницкого обидные пренебрежительные нотки. — Да или нет?

— Без проблем.

Спицын подозвал командира отряда по фамилии Петров:

— Останетесь до прибытия Водовозина, всё ему объясните.

— Товарищ полковник…

— Отставить разговоры! Оружие мне!

— Мы не брали пэпэ[12].

— Давай свой «хохлик».

Петров протянул ему пистолет «Хеклер и Кох» с удобной эргономичной рукоятью.

— Запаска.

Полковнику дали запасную обойму.

— Пока, ребятки, не поминайте лихом. — Спицын повернулся к Жарницкому. — Отправляй.

Евгений взял хаур, навёл, пробежался пальцем по кнопкам запуска.

Спицын исчез.

По кругу оперативников Петрова прошло движение, на лицах молодых ребят отразилось удивление пополам с недоверием и ожиданием, словно они наблюдали за фокусниками и ждали объяснения фокуса. Но фокус удался на славу, полковник не вернулся.

— Теперь меня, — сунул Жарницкий «ракетницу» командиру оперативного отряда.

— Но полковник приказал… — растерялся молодой человек.

— Он тебе приказал, а не мне, у меня своё начальство. Наведёшь, нажми вот эти кнопочки, одну за другой, только не перепутай.

— Вы уверены…

— Не ссы, я сам за себя отвечаю, да и твоему полковнику помогу, ежели что. Жми!

Петров справился с волнением, направил дуло хаура на Жарницкого.

— Когда вас ждать?

— В шесть часов вечера после войны, — пошутил Евгений.

Молодой человек осторожно потыкал пальцем в бугорки на торце «ракетницы».

Сверкнувшая вспышка унесла лейтенанта в неведомые измерения.

— Когда их ждать? — дошло до Петрова.

— После войны, — хмыкнул один из оставшихся оперативников спецназа, переводя ошалелый взгляд с «ракетницы» на то место, где стоял Жарницкий, и обратно.

Йонгван, провинция Чолла-Намдо,

Южная Корея

12 июля, раннее утро

Южная Корея в начале двадцать первого века имела не так уж и много ядерных электростанций, зато каждая из них содержала не один-два, а по четыре-шесть энергоблоков. Три станции к две тысячи тринадцатому году увеличили количество реакторов до восьми каждая в городах Йонгван и Ульджин.

В отличие от старых электростанций с ядерными реакторами PWR, срок эксплуатации которых уже заканчивался, новые реакторы, запущенные в две тысячи тринадцатом и четырнадцатом годах, были образцом эффективности и безопасности, подтверждая мнение экспертов МАГАТЭ, что конструкции АЭС Южной Кореи на сегодняшний день созданы на основе самых передовых идей в мире.

Реакторы типа APR-1400 имели на сорок процентов большую мощность, чем предыдущие модели, и множество дополнительных функций безопасности. К тому же, по данным южнокорейского Министерства экономики, затраты на топливо для APR-1400 оказались на двадцать три процента ниже, чем у новейших французских реакторов EPR компании Areva, считавшихся наравне с русскими самыми современными и экономичными.

Немаловажным оказалось и то обстоятельство, что южнокорейские АЭС постоянно демонстрировали самую низкую частоту аварийных отключений по сравнению с другими странами, хотя были спроектированы, построены и эксплуатировались без привлечения иностранных специалистов.

Именно они первыми в мире разработали жидкометаллические быстрые «трансмутационные» реакторы мощностью в полтора и два гигаватта и не собирались останавливаться на достигнутом. К примеру, реакторы Син Кори в городе Киджан должны были достичь к две тысячи двадцать пятому году рекордной мощности в пять гигаватт. Старые же реакторы типа CANDU и PWR должны были постепенно выводиться из эксплуатации и разбираться.

Кроме того, Южная Корея планировала не только себя снабжать электроэнергией, увеличивая долю атомных электростанций, но и экспортировать свои ядерные технологии, собираясь к две тысячи тридцатому году довести экспорт до восьмидесяти ядерных реакторов. Фукусимская ядерная авария в Японии в марте две тысячи одиннадцатого года сильно обеспокоила мировое сообщество, но Южная Корея осталась убеждённым сторонником ядерной энергетики.

Тем более странными на фоне явного прогресса показались для экспертов МАГАТЭ действия южнокорейских властей, внезапно засекретивших события, происшедшие на ядерной электростанции Йонгван двенадцатого июля.

События же развивались следующим образом.

Известно, что компьютерные системы, управляющие реакторами, имеют как минимум две программы безопасности, отключающие внешние каналы связи при попытке вмешательства в регулировку процессов ядерного распада, охлаждения, отвода электроэнергии и сброса поглощающих нейтроны стержней для аварийной остановки реакторов. Но если подать в контур управления ложную информацию о нерасчётных колебаниях магнитных полей, компьютеры способны ради гашения колебаний довести ситуацию до полной утраты контроля — при якобы уменьшении мощности процессов ядерного распада, а на самом деле усиливающие их.

Именно такой вирус и был запущен в цепь управления четырёх новейших реакторов APR-1400, считавшихся самыми безопасными в мире.

Агония длилась недолго.

Компьютеры сопротивлялись вирусу почти минуту, едва не доведя ситуацию до взрыва.

Однако в самый последний момент в реакторные зоны АЭС были допущены специально обученные люди, которые вручную сбросили замедляющие реакцию решётки поглощающих стержней, и реакторы буквально «вмёрзли» в состояние режима «мёртвой остановки», при котором реакции распада расщепляющихся материалов, в данном случае плутония, просто не могут идти.

Взрыва не произошло.

Вернее, взрывы были — вскипели сначала первичные, а потом и вторичные контуры охлаждения, выбросившие в воздух большое количество радиоактивного пара, но главные охладители — висмут-свинцовые — не пострадали, иначе все реакторы были бы разрушены и, возможно, город Йонгван превратился бы во второй Чернобыль.

Однако обошлось. Компьютеры управления раскачали процесс, подчиняясь информации вирус-программы, получившей впоследствии имя Йонгван-яма. Но спасли ситуацию вовсе не новейшие технологии, а люди, предусмотревшие самый простой способ остановки реакторов.

В тот же самый момент о происшествии с четырьмя новейшими южнокорейскими реакторами на АЭС в Йонгване стало известно господину А.

Неудача с экспериментальной проверкой идеи одномоментного взрыва всех земных атомных реакторов его огорчила, но не насторожила. Действия людей — существ «условно разумных», он в расчёт не принимал. Их надо было «вывести за периметр» поля продаж, то есть ликвидировать, а для этого все средства считались хорошими. Ждать пятьсот земных лет для осуществления задуманной стерилизации Земли он не хотел. Не получилось с ядерными реакторами? Получится с «облаком Хаоса» либо с чем-нибудь ещё, проблема давно была решена в галактическом масштабе, на примере других «условно разумных» существ.

В способности же землян мыслить и оценивать последствия контактов с галактоидами А-Фортэ не верил, несмотря на недавнюю стычку с ними на планете Сьён. Он свято верил в свой гений.

Далеко от Земли

Похоже на раннее утро

«Падение в бездну» закончилось лёгким ударом в ноги, и Максим осознал себя стоящим на твёрдом полу посреди странного помещения с волнообразными шелушащимися стенами. Огляделся, приходя в себя. Встряски «телепортации» ему были хорошо известны со времён путешествия на Сьён и не влияли на самочувствие.

Вспомнилось, что хаур перенёс сюда стул.

Однако в помещении не было и следа стула, что говорило о работе какого-то устройства, освобождающего портал.

По меньшей силе тяжести, интерьеру и необычному сочетанию запахов он сразу понял, что хаур перенёс его на другую планету, но где она находится и кому принадлежит портал выхода, догадаться было сложно.

Среди «ароматов» ладана, чернил и резины мелькнул знакомый тонкий запах.

Максим принюхался и удовлетворённо ударил кулаком о ладонь: это был запах духов Ольги, спутать его было невозможно ни с каким другим.

Расчёт оправдался: она находилась здесь! А значит, был оправдан и риск прыжка «в пасть дьяволу», кем бы этот дьявол ни был.

Максим обратил внимание на цвет круга, в центре которого он стоял, сошёл с него. Сомнений не было, круг представлял собой финиш-площадку для каналов «внепространственного» перемещения, а отсутствие стен вокруг, образующих «стаканы кабин», как на Сьёне, говорило о том, что данная транспортная система отличается от использованной на Сьёне.

Максим вспомнил о беглеце, с которым они с Таранухой сражались в пустом доме на Мосфильмовской, усилием воли привёл себя в боевое состояние.

Беглец последовал за Ольгой и находился где-то неподалёку, в глубинах здания, олицетворявшего собой не то базу, не то чьи-то личные владения. А это означало, что он мог появиться в помещении портала в любой момент.

Пахнуло холодным ветром с запахом озона.

Максим оглянулся.

В центре круга возник призрак, оконтуренный вспыхивающими искрами, превратился в Брызгалова.

Капитан пошатнулся, однако, как и Максим до него, удержался на ногах, сделал шаг, ища равновесие.

— Здрасьте вам!

— С прибытием, — сказал Максим. — Освободи финиш-поле.

Брызгалов посмотрел под ноги, сошёл с круга, держа в руке сумку.

— Никого?

— Пока никого.

— Пахнет как в конюшне…

— Скорее, как в гараже церкви. Где Сава?

В центре помещения полыхнуло голубым электрическим сиянием, над чёрным кругом соткался призрак, превратился в Савелия.

— Вот он. — Брызгалов ловко поддержал лейтенанта под локоть. — Не ушибись.

— Всё нормально, — отказался от помощи Савелий, улыбаясь во весь рот. — Не раз ходили этим путём.

Тягучий коричневый свет, сочащийся из потолка, стал гаснуть.

Все трое озадаченно глянули на потолок.

Последние искры угасли в глубине плиты, и сквозь черноту вдруг просияла изумительной красоты звёздная спираль.

Максим застыл, поражённый величием увиденной звёздной системы, являвшейся скорее всего одной из ветвей Галактики.

То же самое чувство испытали и Брызгалов с Таранухой, впервые увидевшие так много звёзд в единой гармоничной системе и так близко.

— Лопни мои глаза! — пропыхтел Савелий спустя несколько мгновений. — Где мы?

Ему никто не ответил. Эстетический эффект от созерцания мощной звёздной спирали был так велик, что ни Брызгалов, ни Максим не посмели нарушить благоговейной тишины.

Звёздная спираль помутнела, стала гаснуть.

Вернулся потолок, разгоревшийся слоем коричневой лавы.

Максим очнулся.

— За работу! Ольга была здесь, я унюхал её духи. Но и этот сукин сын шастнул сюда же, надо искать обоих.

Брызгалов с треском раздёрнул молнию на сумке, достал длинную чёрную коробку, раскрыл, начал собирать винтовку.

— Ищи выход, — бросил Максим Савелию.

Разбрелись по сторонам, приглядываясь к покрытым шелушащейся «корой» стенам.

На базе, принадлежащей «чёрным продавцам» на Сьёне, механизмом отпирания дверей служил коммандер в форме впадины величиной с кулак. Стоило сунуть туда руку, и двери открывались. Здесь же ничего подобного в стенах не обнаружилось, они казались ровными, хотя и были покрыты слоем «сосновой коры».

— Ничего, — констатировали оперативники.

— Пульт должен быть, — покачал головой Максим. — Причём достаточно простой. Даже если всё здесь управляется автоматически, должны быть предусмотрены аварийные коммандеры на случай отключения питания.

Снова разбрелись по залу, всматриваясь в причудливо изогнутые стены.

— Командир, — остановился у одной из «волн» Савелий. — Посмотри-ка.

Максим подошёл.

— Я в прошлый раз не обратил внимания, дырку искал. Видишь, это пятно отличается по цвету?

Максим вгляделся в стену, отмечая на уровне груди овальное посветление в толще «чешуек коры». Оно было величиной с две ладони, и чешуи здесь расходились веером из одной точки.

Подошёл Брызгалов.

— Камера? Или просто выгоревшее пятно?

— Техника-то чужая? — засомневался Савелий. — Да и у нас дома встречаются разные необычные сенсоры, иногда не угадаешь, что это такое.

Максим приложил к светлым чешуям ладонь.

Ничего не произошло.

— Я же говорил — выгорело, — скептически махнул рукой Брызгалов. — Даже если это и есть их коммандер, реагирует он только на своих.

Максим стукнул в центр сходящихся чешуй кулаком.

Пахнуло холодным ветром, в метре от стоящих землян в стене появилась щель, выросла до метровой ширины, превращаясь в проём двери.

— Я же говорил, я же говорил? — передразнил капитана Савелий. — Всё просто, надо только знать, куда бить.

— За мной! — Максим поднял «каскад» стволом вверх (в рабочем состоянии он уже не был похож на ноутбук), скользнул в открывшийся проход.

То же самое сделал Брызгалов, подняв к плечу ствол снайперки. Оба прекрасно помнили, как на Сьёне в них палили унисорги из своих «бластеров», и оружие в руках придавало уверенности.

Короткий коридор вывел отряд на застеклённую веранду, края которой, плавно закругляясь, уходили вправо и влево. Сквозь сплошную ленту остекления был виден океан до горизонта, край острова, покрытого сине-жёлтыми зарослями, и тот самый звёздный пейзаж в небе, увиденный землянами в помещении терминала. Только теперь, кроме звёзд, было видно ещё и солнце здешнего мира — огромный красный шар, окутанный огненными струйками протуберанцев. На него можно было смотреть почти открыто, слегка прищуриваясь.

— Это не Солнце, — покачал головой Брызгалов.

— И не Сьён, — добавил Савелий.

— Не понимаю… — пробормотал Максим, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ты имеешь в виду, почему не Сьён?

— Нет, почему нас никто не встречает. За нами наблюдают, я это чую, но ничего не предпринимают.

— Нас никто не ждал.

— Этот тип с навыками рукопашника ушёл сюда час назад, за это время он должен был поднять по тревоге всю базу.

— Значит, он не рассчитывал, что мы за ним последуем, — сказал Брызгалов. — А поскольку нас не встретили в подвале терминала, можно предположить, что сюда до этого никто из посторонних не выходил. Поэтому и система безопасности не настроена на прибытие десанта.

— Они что, совсем идиоты, по-твоему, не думающие о безопасности? — скептически заметил Савелий.

— Не забывай, это не люди, хотя и похожи на нас, у них своя логика.

— Разве что. Хотя должны соображать.

— Командир, предлагаю разделиться.

— Нет, это не Земля, где нас обучали всем стандартам поведения. Поодиночке нас легче нейтрализовать, поэтому пойдём группой.

— Направо, налево?

Максим закрыл глаза, пытаясь уловить подсказку интуиции, но интуиция молчала.

— Направо.

Брызгалов шагнул вперёд, положив ствол «тэшки» на сгиб локтя, однако майор его отстранил.

— Держите спину.

Зашагали по гладкому, словно покрытому жидким стеклом полу веранды, опоясывающей, как оказалось, всё здание. Какую оно имеет форму, догадаться было нетрудно: скорее всего это была башня, возносившаяся над островом не меньше чем на пятьдесят метров, если судить по высоте этажа, на котором находились земляне.

Остров был невелик, диаметром максимум в километр, и почти весь покрыт лесом, за исключением рыжего песчаного мыса в противоположной от солнца стороне и группы скал поодаль. Если бы не конкретная задача найти Ольгу, десантники с интересом принялись бы изучать пейзаж и океанский простор в целом, но отвлекаться на созерцание местных красот было нельзя, и отряд обошёл здание по окружности за четверть часа, не встретив ни одного обитателя.

Не нашли они и двери, через которую вышли на веранду.

— Зашибись! — восхитился Савелий. — Налево пойдёшь — коня потеряешь, направо пойдёшь — его же и встретишь. Куда теперь?

— Чего-то мы не учитываем, — сказал Брызгалов. — Надо искать такой же рисунок чешуй, что был в камере с машиной приёма.

Максим тоже думал об этом, но у него созрела другая идея.

— Ищем следящие системы, они здесь точно есть.

— Где?

— Несмотря на изыски местной геометрии, эту базу строили примерно такие же существа, как и мы, двурукие и двуногие.

— И двухголовые?

— Две головы — это уже перебор. Наш бывший противник был одноголовым, если вы помните. Значит, и расположение технических устройств должно быть близким к земному. Ищите в стыках потолка и стен наверху зрачки телекамер.

— А если не найдём?

— Будем искать выходы выключателей, как ты и предлагал.

Пошли по второму кругу, вслушиваясь в настороженную тишину здания и всматриваясь в потолок до рези в глазах.

Брызгалов первым обратил внимание на едва заметную щербинку в стыке потолка и стены. Показал пальцем:

— Командир!

— Вижу, сможем достать?

— Зачем?

— Заклеим жвачкой.

Оперативники переглянулись.

— А если они не отреагируют? — с сомнением сказал Савелий.

— Заклеим все камеры. У меня нетронутая упаковка мятной «Орбит». — Максим достал из кармана пачку жевательной резинки.

— А я бы сделал не так, — сказал Брызгалов.

— Предлагай.

Капитан погладил приклад винтовки.

— Один выстрел — и пусть соображают, что случилось.

— Идея неплохая, да патронов жалко, обойдёмся жвачкой. Сава, давай, мы подержим.

Максим и Брызгалов подхватили лейтенанта, Савелий взобрался на плечи Юлия Антоновича, пожевал таблетку жвачки и аккуратно залепил ею треугольную щербинку, отблескивающую слюдой. Спрыгнул на пол.

— Порядок.

— Ищем другие камеры.

Но искать долго не пришлось. Неведомым хозяевам базы либо её автоматике показались подозрительными действия землян, и это заставило их предпринять ответные меры.

Не успели гости залепить ещё одну найденную телекамеру, как послышался топот, и на веранде появились новые действующие лица.

Два аборигена, почти неотличимые от людей, если не считать полного отсутствия ушей и волос на вытянутых тыковками головах. Они были одеты в коричнево-жёлтые пятнистые комбинезоны и держали в руках трубки с окулярами, живо напомнившие Максиму излучатели, коими были вооружены унисорги на Сьёне.

Однако начинать войну первыми не хотелось, и он вполголоса скомандовал бойцам:

— Замрите! Попробую начать мирные переговоры.

Брызгалов превратился в статую, хотя ствол его винтовки смотрел на галактоидов, и было ясно, что он готов открыть стрельбу в любой момент.

Савелий прижался к стене, сжимая в руках колючие шарики игадама.

Максим поднял вверх руку, продолжая правой сжимать неопасный с виду «ноутбук».

— Привет, мужики. Нам надо поговорить с вашим начальством.

Похожие друг на друга как два жёлудя молодчики в пятнистом сделали несколько шагов и остановились, разглядывая гостей по очереди, молча.

— Привет, мужики, — терпеливо повторил Максим. — Мы земляне, проводите нас к вашему руководству.

Та же реакция. Круглые, без зрачков, прозрачные глаза, тишина.

— Может, они не слышат? — предположил Савелий.

Оба «псевдочеловека» посмотрели на него.

— Слышат, — проворчал Брызгалов.

— Вы меня понимаете? — спросил Максим, подождал ответа и повторил всё, что говорил раньше, на английском.

Ему не ответили.

— Кретины глухонемые! — скривил губы Брызгалов. — Может, я отстрелю им чего-нибудь?

— Целься в бластеры, — сказал Максим, не глядя на капитана. — Ну, долго мы будем играть в гляделки?

— Покажи им телефон, — посоветовал Савелий. — Может, это произведёт на них впечатление?

Максим опустил «каскад» на пол, показал открытые ладони, медленно вытащил инопланетный «телефон».

Реакция последовала незамедлительно. Унисорги прекрасно знали, что это такое.

Они разом вскинули стволы своих «бластеров», собираясь открыть огонь, и винтовка Брызгалова, снабжённая глушителем, дважды «кашлянула», выплёвывая пули калибра восемь и шесть десятых миллиметра.

Обе нашли цели, но по-разному.

Первая попала в руку левого унисорга, заставив его издать вопль и выпустить из руки трубку «бластера». Вторая точно поразила сам «бластер» правого псевдочеловека, снеся один из окуляров.

Оба отпрыгнули назад и дружно бросились наутёк.

— За ними! — выдохнул Максим.

Но подгонять бойцов группы не было нужды.

Савелий вихрем догнал обоих унисоргов, свалил заднего ударом в голову (в то место, где у человека должно было находиться ухо) и уложил второго, раненого, лицом в пол.

Максим подобрал с пола «бластер», протянул лейтенанту «ноутбук».

— Доверяю, я теперь вооружён не хуже, чем они. Поднимай их.

Савелий рывком поднял на ноги форга, раненого в руку, дал пинка его напарнику.

— Вставай, разлёгся!

— Ведите нас к главному! — качнул «бластером» Максим, указывая на потолок. — Живо!

Унисорги обменялись «слепыми» взглядами, затрусили вперёд, то и дело пугливо оглядываясь на грозных землян, приседая и скуля, ожидая выстрела в затылок. Несмотря на специфическое обмундирование и вооружение, на охранников базы они не тянули, и Максим причислил их к сотрудникам обслуживающего персонала.

Первый унисорг, раненый, прижимавший руку к животу, остановился. Второй сунул корявую лапу в стену.

Стену прочертила вертикальная щель, раздвинулась, превратилась в дверь.

Унисорги неуверенно оглянулись на конвоиров.

— Вперёд! — махнул «бластером» Максим.

Углубились в коридор, освещённый красно-коричневыми квадратиками на потолке, который вывел их в небольшое помещение с двумя дырчато-ажурными металлическими колоннами в центре.

— Лифт, — определил Савелий, — точно как на Сьёне.

Колонны и в самом деле напоминали лифтовые коробки на базе господина А на Сьёне, отчего у Максима родилась мысль, что изготавливала лифты одна и та же галактическая фирма.

Унисорг провёл когтистой лапой по стенке колонны.

С тихим гулом часть решетчатой стены отползла в сторону, открывая внутренности кабины.

— Все не влезем, — примерился Савелий.

— Я пойду с первым, — решил Максим, — вы со вторым. Встретимся наверху.

— Не разминемся?

— Не должны, это не Синдорский лес. — Максим жестом показал раненому, что он поедет с ним, а его напарник с другими землянами, вошёл в кабину лифта. — Центр управления! Главный босс! Понял?

Унисорг кивнул совсем по-человечески, коснулся выпуклости на стене кабины испачканной в голубовато-зелёной крови лапой.

Дверь со стуком вернулась на место, закрывая проход.

Кабина дернулась, её стены изнутри покрылись слоем тумана, и Максим перестал видеть оставшихся бойцов.

Прошумело, возникло ощущение падения, быстро прошло.

Пар всосался в стенки кабины, дверь открылась.

Максим развернул унисорга, вытолкал из кабины впереди себя.

Лифтовый терминал здесь напоминал в разрезе трёхконечную звезду. Каждый луч звезды заканчивался белым пузырём двери с какими-то выпуклыми иероглифами на них и мигающими цветными искорками.

Потолок источал всё тот же неприятный коричневый свет, вызывающий впечатление отсвета от далёкого пожара.

Стены помещения и здесь шелушились «сосновой корой», создающей своеобразный «пушистый» эффект. Возможно, «сосновые» чешуйки играли какую-то защитную роль, но Максим решил, что таковы вкусы хозяев базы, имеющих свои критерии гармонии и красоты.

— Веди! — тряхнул он провожатого за плечо.

Псевдочеловек просеменил к одной из дверей, на которой поочерёдно мигали синяя и жёлтая звёздочки.

Максим почувствовал на себе чей-то холодный взгляд, сосредоточился на вхождении в боевой транс.

— Стой!

Провожатый остановился, оглянулся.

— Подождём остальных.

Однако прошла минута, другая, но лифт оставался глух и нем, не желая подвозить остальных.

— Чёрт! Где они застряли?

Внезапно дверь, к которой направлялся унисорг, лопнула, как самый настоящий мыльный пузырь, открывая проход.

Максим вскинул «бластер», подождал немного, вслушиваясь в настороженную тишину помещения за дверью, толкнул унисорга в спину.

— Шагай, проверим, куда ты меня привёл.

Проходя мимо двери, он на ходу прилепил к полу ломтик жевательной резинки, чтобы спутники могли вычислить, куда он двинулся, и последовал за проводником.

Короткий коридор вывел пленника и конвоира в довольно просторный зал в форме полумесяца, сквозь прозрачные стены которого были видны океан, звёздное небо и висящий над горизонтом шар светила, обвитый протуберанцами.

По залу были разбросаны там и тут необычной угловатой формы шкафы из блестящего материала и такие же металлические пилоны, поддерживающие серый, в чёрных прожилках потолок.

В центре зала красовалось наклонённое к полу овальное зеркало длиной метра три и высотой два. Его поддерживали две стрельчатые стойки из красновато-бурого материала.

Напротив зеркала располагались бесформенные связки красных пузырей, которые Максим поначалу принял за надувные декорации. Приглядевшись к ним, он понял, что это кресла.

В зале никого не было. Но стоило гостю сделать пару шагов, как из невидимых дверей в зал начали вбегать люди в пятнистых комбинезонах, держащие наперевес знакомые трубчато-многоокулярные «бластеры».

Максим дёрнул к себе раненого пленника, прижался к нему, прячась за его телом, поднял вверх свой «бластер».

— Прошу слова! Мы не хотим воевать! Сюда была послана девушка-землянка, скажите, где она находится, и мы мирно разойдёмся!

Охранники базы (или кем бы они ни были) замерли на несколько мгновений, пытаясь понять (возможно), что им сказал гость.

Потом один из них вскинул «бластер», и Максим понял, что его мирные намерения пошли прахом. Обитатели базы ничего не поняли. Или, может быть, получили приказ уничтожить проникших на базу лазутчиков.

Первый же выстрел из «бластера» практически испарил унисорга, за которым прятался Максим.

Ждать второго он не стал, включил «бессозналку», ответил выстрелом на выстрел и отпрыгнул назад, в холл лифтового терминала.

Залп «бластеров» остальных защитников базы его не достал, зато изрядно подкорректировал интерьер центра управления, за какой Максим принял зал с зеркалом-экраном: весь блок двери с притолокой и боковыми стойками просто перестал существовать. Вход в зал превратился в громадную — три на четыре метра — дыру.

«Идиоты тупые!» — ошеломлённо подумал Максим, лихорадочно ища путь отступления. Спрятаться можно было только за лифтовые колонны.

Однако прятаться не пришлось, пришла подмога.

Дверцы одного из лифтов открылись, и в холле объявились Брызгалов, Савелий и их проводник, потерявший прежнюю уверенность вооружённого субъекта.

Максим, метнувшийся под непрочную защиту корпуса первой из колонн, на бегу поднял вверх сжатый кулак.

Брызгалов и Тарануха сориентировались без единого слова.

Грянули очередь из «каскада» и два выстрела из «тэшки».

Бросившиеся к пролому на месте двери пятнистые стрелки в количестве четырёх особей с воплями попадали на пол. Остальные метнулись назад, получив наглядный урок контратаки, на которую не рассчитывали. Они даже не попытались дать ответный залп из «бластеров», являвшихся достаточно грозным оружием. Миг — и раздался топот убегающих, после чего наступила тишина.

Максим ворвался в зал, но, кроме четвёрки сражённых, не увидел никого. Унисорги исчезли, показав, что их эмоции не уступают человеческим и что страх — такое же универсальное и убедительное чувство, присущее всем живым организмам, как и инстинкт самосохранения.

До этого момента Максим полагал, что искусственные «люди» смерти не боятся.

Брызгалов и Савелий втолкнули в зал пленника.

Максим направил на него окуляры «бластера».

— Здесь должны быть апартаменты твоего босса!

Лицо унисорга позеленело. Однако речи землянина он не понял, растопырил руки.

— Ношемаши…

— Где твой босс?!

Губы пленника зашевелились, словно он пытался повторить слова землянина и вникнуть в их смысл. Потом он попятился, косясь на «бластер», ткнул скрюченной лапой в один из угловатых «шкафов» возле зеркала.

— Талмаш…

— Не дёргайся! — покачал пальцем Савелий.

— Он хочет что-то показать, — предположил Брызгалов.

— Что дальше? — указал на «шкаф» Максим.

Унисорг просеменил к «шкафу», сунул в него лапу, что-то щёлкнуло, выдвинулся ряд полочек, образуя своеобразную лесенку. Псевдочеловек взял какую-то изогнутую блестящую скобочку, прилепил себе на щеку возле рта.

— Талмаш.

— Лингвер, — проговорила скобочка тонким голоском.

— Ах ты, мать твою! — изумился Брызгалов.

— То-то мне показалось знакомым словечко «талмаш», — хмыкнул Савелий. — Похоже на старорусское «толмач». Ну-ка, дай ещё парочку.

Голосок из скобочки на щеке унисорга просыпал «горсть» коротких тресков.

Унисорг достал ещё две скобочки.

Савелий взял одну, пришлёпнул на щеку, вторую протянул Одинцову.

— Киберпереводчик, однако. Теперь мы сможем объяснить этим уродам, что нам надо. Хорошо подготовились ребята.

— К чему? — не понял Брызгалов.

— К контактам с нами.

— Почему только с нами? Наверное, со всеми галактоидами. Давно, видать, общаются меж собой.

— Раз толмач знает русский, значит, они и у нас в России обитают?

— Соображаешь.

Максим нацепил скобу переводчика, прилепившуюся к коже без всякого клея.

— Веди нас к боссу!

Скобочка издала серию не слишком приятных скрипов.

Унисорг снова присел, растопырив руки. Видимо, этот жест был для искусственных существ сродни земному поклону. Его ответная фраза была длинной.

— Босс отсутствует, — сообщил переводчик. — База временно законсервирована, тренировочный процесс прерван, ожидается судебная инспекция.

— О каком тренировочном процессе речь? — нахмурился Максим.

Его переводчик перевёл вопрос на тарабарский язык унисоргов.

— Планета Ренг-Хо использовалась как полигон для подготовки наёмников. В настоящее время лагерь закрыт, босс находится под следствием.

— Это радует. Сюда недавно переправлена землянка, где она?

Унисорг поднял лицо к потолку.

— С наёмником Палчем. Верхний этаж — апартаменты бывшего босса, Палч занял их по праву.

— По какому праву?

— По праву сильного. Он абсолютный победитель боёв без правил. Никогда не проигрывал.

Максим и Савелий переглянулись.

— Вот собака бешеная, — озадаченно проговорил лейтенант, — а я всё никак не мог понять, почему он сделал нас как пацанов.

— Ничего, и не с такими справлялись, — сказал Брызгалов пренебрежительно. — Давайте догонять, а то упустим.

— Быстро наверх! — Максим ткнул рукоятью «бластера» унисорга в плечо. — Веди!

— Надо было сразу рвать когти туда, — проворчал Савелий.

— Кто ж знал?

Псевдочеловек повёл землян к лифтам.

С трудом уместились внутри ажурной колонны, прижимаясь друг к другу. От унисорга несло чесноком, уксусом и резиной, и Савелий вполголоса заметил:

— Потеют они практически так же, как наши пивохлёбы.

Лингвер на его щеке перевести фразу не успел.

Стенки кабины заволокло дымом, несколько секунд кабина падала в пропасть, если верить ощущениям, затем лифт доставил пассажиров на нужный горизонт.

Все дружно вывалились в треугольное помещение с шелушащимися стенами, и тотчас же на землян напал гигантский многолапый механизм, живо напомнивший им сцену на Сьёне, где за землянами бегали такие же страшилища.

— Хлу-хла! — проблеял проводник, падая на пол.

— Разрушитель! — перевёл лингвер.

Возможно, если бы у десантников не было опыта сражений с подобными искусственными тварями, бойцы испытали бы внутренний трепет — не страх, нет — и оторопь пополам с удивлением. Но опыт такой у них был, и атака «киборга»-разрушителя, похожего на помесь обезьяны и паука, не застала группу врасплох.

Брызгалов сделал три метких выстрела, влепив все пули в морду монстра, повредив два из дюжины глаз.

Савелий дал очередь из «каскада», всадив пули в грудь обезьянопаука.

Максим ухитрился инстинктивно сдвинуть скобочку предохранителя на корпусе «бластера» (она сама легла под палец) и первым же выстрелом снёс чудовищу левую лапу-манипулятор вместе с устрашающего вида «пушкой», напоминающей рубчатый кожух старинного пулемёта «максим».

По-видимому, защитник центральных апартаментов не был готов к столь быстрой атаке и вообще к сопротивлению со стороны вторгшихся в его владения пришельцев, потеря лапы с оружием и двух глаз произвела на него ошеломляющее впечатление. Он зашипел, выпустил клуб сизого дыма, подскочил, ударившись башкой о потолок, превратился в шар и укатился в угол лифтового помещения, где образовалось отверстие двери.

Максим рывком поставил пятнистого проводника на ноги.

— Вперёд! Не трусь!

Унисорг, мелко-мелко перебирая ногами, побежал в другой угол помещения, прижал лапу к стене, бельмо двери лопнуло вертикальной щелью.

Савелий прыгнул в проём двери первым, за ним в соседнее помещение ворвались Максим и Брызгалов.

Зал был почти таким же — с прозрачными стенами с видом на океан, в каком на Максима напали псевдолюди в пятнистой униформе. Разве что в нём было больше кресел, лежаков и столиков и полностью отсутствовали «шкафы». Кроме того, центр зала, имеющего форму полумесяца, занимал видеотерминал: «зеркала» висели на металлических сучьях «саксаула» и показывали каждое свою картинку. Однако главные объекты, ради которых Максим стремился сюда, то есть пленница и бывший противник по имени Палч, в зале отсутствовали.

— Дьявол! Успел сбежать!

— По-моему, это терминал внутренней системы наблюдения, — указал Савелий на «саксаул». — Можно пощёлкать и посмотреть, куда этот деятель уволок Ольгу.

— Молодец! — Максим подтолкнул унисорга к «саксаулу». — Переключай с канала на канал, ищи сбежавших. Найдёшь — будешь жить!

— Люли-ки чок?

— Обещаете? — перевёл лингвер.

— Не торгуйся!

Унисорг вытащил из рамы ещё одну «сухую ветку саксаула», поворочал ею из стороны в сторону, и одно из самых больших зеркал начало показывать интерьеры помещений базы.

В каждом из них сновали унисорги, занимаясь непонятными для непосвящённых делами, но ни в одном не мелькнула знакомая женская фигурка либо силуэт Палча.

— Коридоры тоже просматриваются? — обронил Брызгалов, не забывающий следить за унисоргом.

— Камеры установлены везде, — ответил галактоид.

— Показывай.

Унисорг снова начал ворочать рычагом.

В зеркале отразились коридоры, длинные, закругляющиеся либо короткие, тёмные и освещённые.

— Никого, — констатировал Савелий. — Может, этот засранец выбрался наружу?

— Переключи на внешние камеры, — приказал Максим.

Унисорг подчинился.

— Вот они! — возбудился обходивший «саксаул» Брызгалов, тыча стволом винтовки в одно из зеркал.

Максим подскочил к нему.

В зеркале отражалась стена башни, песчаный пляж, лесные заросли, образованные многоходульными «манграми» и растопырчатыми сине-жёлтыми канделябрами, и над ними группа скал.

Из-за одного канделябра выглянул человек в коричнево-буром костюме, обернулся назад, и Максим на мгновение увидел женскую фигурку в странном обтягивающем тело комбинезоне.

— Они вне здания!

— Точно, на острове, — кивнул Савелий. — Какого чёрта он нам лапшу на уши вешает?

— Где это?! — взял под локоть унисорга Максим.

— Запасной ортон… законсервированные транспорты… — забормотал испуганный унисорг. — Там перемещатель второго класса… катера…

— Далеко?

— Деволий… десять минут ходьбы…

— Не успеем, улетит, гад! — сквозь зубы процедил Савелий.

— Можно перекрыть дорогу к вашему ортону?!

— Перекрыть? Не понимаю…

— Ортон имеет автономную систему безопасности или управляется отсюда?

— Не отсюда…

— А откуда?! Из центра управления, где мы были?

— Это не центр управления… рейсинг-зона…

— Какая разница, чёрт побери! Ты можешь отключить доступ к ортону?

— Я распорядитель обслуживания обучающего контингента…

— Да или нет?!

— Могу… да…

— Давай быстрей! Успеешь закрыть ортон — будешь жить!

Унисорг опрометью кинулся из зала к лифтам. Несмотря на «технологичность» своего происхождения и функциональную зависимость, жить он хотел.

Далеко от Земли

Утро

Сначала Ольга подумала, что её поместили в очередной тюремный бункер как пленницу, представляющую определённый интерес для захватчиков, доставивших её с Земли на другую планету.

Унисорг, исполнивший функцию провожатого, после того как она показала ему свои возможности, с опаской проводил землянку до двери, отступил в сторону, дверь открылась, и она вошла, готовая увидеть голые бетонные стены и лежак камеры заключения. Однако увидела довольно просторный зал в форме полумесяца, прозрачную стену, за которой виднелась знакомая панорама звёздного неба, красно-коричневый шар местного светила, океан и часть острова.

По залу были разбросаны бесформенные с виду образования, представляющие собой, как она уже догадалась, кресла. Возле каждого стояла стоечка из красного материала с прозрачным шариком на конце. А из пола в центре зала вырастало «засохшее дерево» с висящими на сучьях маленькими и большими «зеркалами», которые играли здесь роль экранов видеотерминала.

Ольга остановилась, напряжённо прислушиваясь к шелестящей тишине помещения, озираясь и разглядывая экраны, показывающие интерьеры каких-то комнат и неземные пейзажи.

Никто не спешил знакомиться, никто не торопился предъявлять какие-то требования или приставать с нехорошими намерениями, как того требовали стандарты голливудских боевиков.

Она успокоилась, чувствуя себя более свободно, начала осматриваться с нарастающим любопытством, подмечая детали интерьера, подчёркивающие чужеродность и неземной подход к архитектуре хозяев здания.

Зал был необычным: на Земле помещения в форме полумесяца если и встречались, то их изгибы объяснялись чисто функциональным назначением. Залы для обзора пейзажей, встреч и отдыха имели другие формы.

Стены зала, равно как и стены остальных помещений здания, были покрыты слоем «сосновой коры», вызывающей необычные ассоциации «инопланетной» природы. Наносилось ли это «шелушащееся» покрытие специально, играя роль эстетического регулятора либо защитного слоя, или же таков был материал стен, Ольга не знала, но их вид действовал на неё угнетающе, вызывая дискомфорт и одновременно желание счистить со стен шелуху.

Бесформенные «кучи пены», вдавленные сверху, действительно представляли собой изделия для сидения на них существ с разным строением тел. Ольга уже попыталась представить седоков по отпечаткам их седалищ, но бросила это занятие, услышав ворчание в животе: хотелось пить, есть, а главное — в туалет, терпеть естественные физиологические желания становилось уже невмоготу.

Однако дверь в коридор за ней закрылась, слившись со стеной, и спросить у провожатого, где тут туалет, не было возможности.

Ольга осмотрела высокий, в человеческий рост, столбик толщиной в руку, на конце которого крепился прозрачный хрустальный шарик. Попыталась представить его предназначение. Ни столбик, ни шарик на её приближение не отреагировали. Возможно, они представляли собой самые обыкновенные торшеры в инопланетном исполнении.

Оставалась сучковатая конструкция в центре зала, поддерживающая зеркала-экраны, и девушка долго рассматривала вспыхивающие и гаснущие в их глубинах картины. В настоящий момент их то и дело передёргивали судороги, словно видеотерминал работал на последних крохах энергии.

Заметив, что в одном из зеркал появилось помещение, где стоял стол, на котором расположилась вереница разнокалиберных сосудов, Ольга непроизвольно сглотнула слюну. Сказала, обращаясь к зеркалу:

— Хочу пить!

Зеркало погасло.

— Спасибо, — слабо усмехнулась Ольга, принюхиваясь: показалось, что обоняние уловило новый запах, перебивший запахи ладана и разогретой резины, запах корицы.

В стенах зала родился тихий звук, словно их начала грызть невидимая мышь. Пахнуло прохладой.

Ольга оглянулась.

В стене раздвигалась щель, превращаясь в проём двери, и в зал стремительно и бесшумно вышел человек. Точнее, существо, похожее на человека.

Несколько мгновений инопланетянин и землянка разглядывали друг друга не двигаясь.

Он был высок, выше среднего роста, ощутимо гибок и быстр — даже при полной неподвижности тела! Обычно люди не стоят долго в одной и той же позе, то рука шевельнётся, то голова склонится к плечу, то глаза моргнут. Этот представитель неизвестного галактического племени стоял совершенно не шелохнувшись, как статуя, смотрел не мигая узкими жёлтыми щелевидными глазами с вертикальным зрачком и молчал. Потом вдруг кинул голову к плечу — быстро, мгновенно, резко, совершенно по-птичьи, тут же выпрямился и снова застыл как изваяние.

И Ольга с содроганием поняла, что предками галактоида были птицы. Может быть, не летающие, но птицы. Всё говорило об этом: острое лицо с клювообразным носом, щелевидно изогнутый длинный рот, почти отсутствующие плечи, изгиб рук, похожих на крылья, тонкие ноги, а главное — умение не двигаться и совершенно птичьи повороты головы, напоминающие резкие движения земных орлов.

Одет незнакомец был в странный чешуйчатый костюм неопределённого, «серо-буро-малинового» цвета, обтягивающий тело, как шелушащаяся кожа (ну точно как «сосновая кора» на стенах), ноги до колен обтягивали сапоги из какого-то коричневого материала, похожего на крокодилову кожу. Локти он прижимал к телу, чуть развернув в стороны ладони со скрюченными пальцами.

Затем «птицечеловек» стремительно преодолел разделяющее его и Ольгу расстояние, и она с замиранием сердца поняла, что колтун блестящих чёрных волос на голове галактоида на самом деле представляет шапку перьев.

— Тарсо?

— Что?! — растерялась она.

— Тарсо! — повторил «птицечеловек», ткнул когтистым пальцем — будто клюнул! — в футболку девушки. — Чиабатта чизз!

Слова он произносил быстро, будто чирикал, и при этом посвистывал, что по-своему подтверждало его «птичье» происхождение.

— Не понимаю.

Чужак вдруг оказался совсем рядом, его коготь едва не разорвал футболку девушки.

— Тарсо!

Она отшатнулась, осознавая, что он требует снять футболку. Кровь бросилась в лицо, руки сжались в кулаки, Ольга заняла оборонительную позицию.

— Только попробуй!

«Птицечеловек» склонил голову к плечу, опять же — совершенно птичьим движением, резко и быстро, вслушиваясь в её голос. Исчез, будто растворился в воздухе… и оказался у неё за спиной! Холодная «лягушачья» лапа коснулась шеи.

Ольга ударила инстинктивно — локтем назад, отпрыгнула. Вернее, ей показалось, что она отпрыгнула, но какая-то сила изменила положение тела, она пошатнулась, потеряла опору и начала падать. Сгруппировалась, опять же — инстинктивно, боевые рефлексы работали без участия мысли, поэтому упала как сжатая пружина, перекатилась мячиком, вскочила, ища глазами противника. Но её снова дёрнули за руку, потом за ногу, и она не смогла удержать равновесие, полетела на пол, успев только подставить ладони и отвернуть лицо.

Прокатиться по полу не удалось, но Ольга всё-таки извернулась, испытывая стыд и унижение, словно ей отвесили пощёчину, снова поднялась, реагируя на крутившуюся вокруг неё тень.

Она занималась рукопашным боем регулярно и не раз принимала участие в ведомственных соревнованиях, но никогда в жизни ей не приходилось сражаться с бойцом такого уровня, какой демонстрировал «птицечеловек». Двигался он так быстро, что Ольга с трудом ловила некое движение вокруг себя, внезапно реализовывающееся в рывок, толчок или удар, предупредить или уклониться от которых она просто не могла физически.

И ещё она поняла подсознательно, не получив губительных травм, что противник с ней играет, как кошка с мышью. Если бы он захотел, справился бы с землянкой за секунды. Но он продолжал кружить, вытаивая из воздуха, прижиматься к ней, ласкать грудь, хватать за руки и ноги, разорвал футболку, и Ольга, испытывая всё тот же стыд, отчаяние и бешенство, лишь отмахивалась, ни разу не зацепив всплески тени, и беспомощно металась по залу, не представляя, что предпринять и как остановить этот унизительный «танец».

Схватка прекратилась внезапно.

В центре зала раздался звон, будто ложка коснулась хрустального бокала.

«Птицечеловек» замер, превращаясь в зримый объект, стремительно переместился к «саксаулу» с зеркалами.

Ольга остановилась, хватая ртом воздух, удерживая руками сползающие с плеч остатки футболки; её забрали прямо из квартиры, босую, в шортах и футболке, а дома она белья не носила, о чём сейчас сильно пожалела.

Одно из зеркал потемнело, в его глубине мелькнули человеческие фигуры.

«Птицечеловек» несколько мгновений присматривался к ним, резко прижимая голову к плечам то слева, то справа, сделал какое-то движение.

В зале появились мужчины в пятнистых комбинезонах.

«Птицечеловек» что-то сказал им, прищёлкивая и посвистывая, унисорги бросились к выходу, исчезли. «Птицечеловек» повернулся к Ольге.

Она гордо выпрямилась, запахивая на груди располосованную футболку, прикусила губу, не собираясь просить пощады, смерила галактоида вызывающим взглядом.

— Наигрался?

— Тарсо! — прочирикал «птицечеловек».

— Сейчас, только губы подкрашу, — с иронией сказала Ольга, сделав реверанс.

«Птицечеловек» внезапно оказался рядом, рванул край футболки, и Ольга, не успев среагировать, оказалась наполовину голой. Опешив, прикрыла грудь руками.

«Птицечеловек» впился глазами в её лицо, мгновенно перехватил руки, развёл в стороны, уставился на грудь. Жёлтые глаза его едва не вылезли из орбит, зрачки в них то сужались, то расширялись, пульсируя, и казалось, он сейчас клюнет землянку хищным носом.

Она вскрикнула, ударила его в пах коленом, не раздумывая, но «птицечеловек» увернулся, успел дотронуться необычайно холодными, как у лягушки, руками до её груди, погладил живот девушки и отскочил, замирая в подобии экстаза, превращаясь в статую, не сводя с неё светящихся расширенных глаз.

— Сволочь! — выдохнула она, снова прикрывая грудь руками, чувствуя кожей тающее прикосновение чужих пальцев.

«Саксаул» в центре зала снова зазвонил.

«Птицечеловек» очнулся, метнулся к нему.

В одном из зеркал замелькали какие-то мечущиеся фигуры, раздались хлопки, похожие на выстрелы, стук, удары, крики.

Ольге показалось, что в глубине экрана мелькнуло знакомое лицо майора Одинцова.

— Макс?! — прошептала она недоверчиво.

«Птицечеловек» стремительным призраком метнулся к стене зала, произвёл какие-то манипуляции, вернулся к пленнице вооружённый «бластером» (она узнала это оружие) и короткой металлической палкой с заостренным концом, похожей на копьё. Направил острие палки в лицо землянки.

— Клин-кли!

— Засуетился? — презрительно усмехнулась Ольга. — Сейчас тебя отблагодарят за гостеприимство.

— Клин-кли! — резко прокричал «птицечеловек», ткнув острием копья ей в глаз, так что она едва успела отскочить.

— С ума сошёл, урод?!

— Клин-кли! — Копьё стало снова приближаться к лицу девушки.

— Дрянь! — Ольга вынуждена была отступить и, повинуясь выпадам копья, направилась к лопнувшей стене, в образовавшийся проход.

Перед тем как окунуться в темноту коридора, она кинула взгляд на «саксаул» с двумя десятками зеркал-экранов и успела увидеть, как Максим гонит по коридорам здания псевдолюдей в пятнистом.

Вышли к лифтам.

«Птицечеловек» прочирикал своё «клин-кли», загнал Ольгу в ажурный стакан лифта, влез сам.

Стенки кабины заволокло дымом, лифт провалился вниз, разгоняясь — по ощущениям — до безумной скорости, и почти мгновенно остановился.

— Клин-кли!

— Поняла уже. — Стиснув зубы, по-прежнему полуголая, прижимая ладони к груди, Ольга выбралась из лифта.

Помещение, где стояли колонны лифтов, было треугольным, а его стены походили на терминал банковского сейфа со множеством прямоугольных ячеек, оказавшихся дверцами выдвижных ящиков.

«Птицечеловек» выдвинул один из них, достал коричневый блестящий свёрток, протянул Ольге.

— Такль-че!

— Не возьму! — отказалась она.

— Такль-че! — Галактоид тряхнул свёртком, и тот развернулся в подобие блестящего балахона со множеством чешуй. — Чко!

Остриё копья угрожающе нацелилось ей в глаз.

Она загнала гнев поглубже, взяла балахон, примерила, отвернувшись, попыталась надеть через голову.

Балахон вдруг ожил, сам собой скользнул по плечам вниз, так что она вскрикнула от неожиданности, оказавшись завёрнутой в саван без рукавов и штанин. Больше всего балахон теперь напоминал смирительную рубашку.

Ольга прикусила губу, сверкнула глазами.

— Ну и как я пойду?

«Птицечеловек» коснулся её плеча ладонью.

Балахон затрещал, чешуи на нём встопорщились, превратились в «вороньи перья».

Ольга почувствовала, что может шевелить руками и ногами, невольно посмотрела вниз.

Балахон перестал играть роль смирительной рубашки, жидким слоем обтянув тело и став как бы второй кожей. Ладони и ступни ног при этом тоже оказались покрытыми «перистой тканью», отчего создавалось впечатление, что на руки надели перчатки, а на ноги — гамаши. Но тут уж ничего поделать было нельзя, инопланетный «скафандр» не подчинялся мыслям землянки.

— Клин-кли! — Конвоир ткнул её копьём.

Остриё ткань костюма не пробило, однако ощущение было мерзким, и Ольга подчинилась.

В стене лифтового закутка открылась дверь, в глаза брызнул ощутимо густой красно-коричневый свет.

Ольга переступила порог помещения и оказалась на песчаной дорожке, ныряющей в глубь угрюмых сине-жёлто-фиолетовых зарослей инопланетного леса.

Толчок в спину заставил её устремиться по дорожке в лес. Через минуту она порадовалась, что конвоир заставил её надеть «скафандр»: температура на острове едва ли доходила до плюс пяти градусов по Цельсию. И дышалось здесь не в пример тяжелее, чем в самом здании, процент кислорода в здешнем воздухе наверняка был меньше, чем в земном.

Она сделала вид, что задыхается, замедлила шаги, надеясь на скорое появление Максима. Сердце встрепенулось при одной только мысли о нём. Майор снова рискнул искать её на другой планете, не считаясь с опасностью, и очень хотелось прижаться к его широкой груди и утонуть в объятиях сильных рук.

— Клин-кли чктли! — прикрикнул «птицечеловек».

— Не могу! — Она зажала рот, опускаясь на корточки. — Нечем дышать!

Остриё копья кольнуло ухо.

Ольга взглядом выразила всё, что думает о спутнике, поднялась, с трудом пошла по тропинке, спотыкаясь на каждом шагу. Тянула время. И считала секунды.

Через пару сотен метров тропинка вынырнула из лесной чащобы, свернула к берегу океана.

В коричнево-фиолетовом небе стали видны звёзды, закрываемые до этого момента нависшим пологом ветвей, и красно-бурый шар светила, поднявшийся над горизонтом и породивший на водной глади дорожку жидкого огня.

Впереди показались скалы, нависшие над береговым откосом, похожие на развалины готического замка.

Впрочем, они и в самом деле представляли собой развалины какого-то строения. Стены древней постройки были сложены из многогранных каменных глыб в рост человека, и для возведения таких циклопических сооружений требовалась масса строителей. Либо антигравитационная техника.

— Хлип-клик! — выкрикнул «птицечеловек», останавливая девушку.

Она послушно замедлила шаг, оглядываясь. Ждать освободителей становилось невмоготу.

«Птицечеловек» скользнул к развалинам, повозился под сохранившейся частью стены, застыл в ступоре. Снова начал производить какие-то манипуляции, метнулся влево, исчез, появился через несколько секунд, стукнул копьём в стену, опять замер, словно прислушивался к чему-то.

— Что, не открывается? — раздался вдруг чей-то негромкий голос, полный насмешки и сарказма.

«Птицечеловек» подскочил, оглянулся, сделал прыжок и взлетел по стене на пятиметровую высоту, замер на уцелевшем карнизе.

— Максим! — прошептала Ольга, заметив в кустах слева от развалин мужскую фигуру. Голова закружилась, и она чуть не потеряла сознание.

Майор выбрался на свободное место, держа в руке знакомую трубку «бластера».

Зашевелились кусты справа от кучи камней, над ними вырос молодой человек, которого Ольга знала под именем Савелия.

И наконец последним появился ещё один знакомый, со снайперской винтовкой в руках. Его Ольга знала как капитана Юлия Брызгалова.

— Брось стрелялку! — посоветовал он, держа стоящего на карнизе «птицечеловека» на прицеле.

Чужак не ответил, сделав два по-птичьи быстрых наклона головы: к одному плечу и к другому. Он явно прикидывал свои возможности. Затем зашипел, как рассерженный гусь, клюнул носом воздух.

— Она… умрёт…

Ольга ошеломлённо посмотрела на галактоида, вдруг проявившего знание русского языка.

Савелий сделал шаг вперёд, и Максим скороговоркой остановил его:

— Стой, он держит её на мушке!

Лейтенант замер.

— Я тоже держу его на стволе, — заметил Брызгалов.

— Не двигайтесь, я не уверен, что мы успеем выстрелить первыми. Попробуем договориться. Эй, мужичок с ноготок, нас трое, и стреляем мы метко. Предлагаю разойтись мирно. Отпусти её.

— Сойдёте с места… она умрёт…

— Так ведь и ты сдохнешь! — не выдержал Савелий.

— Люди… отвратительны…

— Да и ты не красавец.

— Сава!

— Понял. — Савелий замолчал.

— Тебе не удастся уйти, — покачал головой Максим. — Транспортный ортон заблокирован, проникатель ты не получишь, здание базы стерегут наши люди. Если отпустишь её — гарантирую жизнь.

— Вы… умрёте…

— Возможно, все мы смертны, но не сейчас. Хочешь, устроим соревнования по боям без правил? Говорят, ты у себя на родине большой мастер мочилова, и я неплохо подготовлен.

— С ума сошёл, командир? — изумился Савелий. — Он же нас дома…

— Помолчи! Ну так как? Победишь ты — она твоя, одержу победу я — она уйдёт с нами, да и ты останешься цел. Идёт?

«Птицечеловек» молчал, по очереди разглядывая землян, дёргая головой, как большой петух, оценивающий противника то одним, то другим глазом.

— Оружие… положить…

— Без проблем. — Максим осторожно опустил «бластер» на выступавший из почвы камень. — Твоя очередь.

— Хандль.

Максим помедлил, достал инопланетный «телефон», положил рядом с «бластером», за ним выложил хурракан.

— Они… тоже… и шаг назад…

— Командир! — жалобно пробурчал Брызгалов.

— Кладите!

Оперативники опустили оружие на землю, отступили на шаг.

«Птицечеловек» в мгновение ока слетел с разрушенной стены на колючую поросль кустарника под ней, подержал людей под прицелом «бластера», оценивая их готовность к бою, опустил оружие на упругую шапку кустарника. Неизвестно, чего в этом жесте было больше: уверенности в своих силах или презрения к «условно разумным» существам. Но землян он не боялся.

Максим вышел на свободное пространство, одетый в обычный джинсовый костюм: штаны, рубашка, безрукавка, мокасины. Снял куртку, посмотрел на сжавшую кулачки Ольгу, дёрнул уголком губ.

— Вы как, майор?

— Ждала вас, майор.

— Это хорошо.

И в то же мгновение «птицечеловек» сорвался с места, превращаясь в стремительный призрачный вихрь.

Далеко от Земли

То ли день, то ли ночь

Решение испытать непостижимое Спицын принял скорее вопреки логике, нежели согласно ей. Он привык сначала изучать поступившую информацию, разложить по полочкам, составить общее впечатление о явлении или объекте и лишь потом действовать, направлять людей в аномальные зоны или мчаться туда самому, ждать контакта с инопланетянами, которые — он был уверен на сто процентов — давно жили на Земле, маскируясь под её жителей, и делали свои дела.

Синдорский феномен подтвердил его умозаключения. До этого момента в руках «особого звена» были только следы былых посещений Земли пришельцами: осколки НЛО, загадочные артефакты в виде тоннелей, сооружения на Северном Урале, утонувшие в озёрах и болотах, на севере России, на Кольском полуострове, на плато Путорана и плато Укок на Алтае, в десятках других районов России, но ни один из них не привёл исследователей к разгадке тайн присутствия на планете существ из других миров. И вот в руки случайно попадает не очередной обломок летательного аппарата с необычными свойствами, а совершенно целый работающий аппарат телепортации, оказавшийся у людей то ли по недомыслию владельцев, то ли по разгильдяйству, либо в результате стечения обстоятельств. И Спицын остро почувствовал необходимость рискнуть и усилить свою роль главного специалиста по пришельцам в системе Федеральной службы безопасности. Пришёл момент поставить всё на карту. Вот почему Богдан Никандрович, обладавший неслабым воображением и одновременно практической сметкой, рискнул поверить майору ГРУ, уже побывавшему на иных планетах.

В принципе жизнь давно заставила полковника относиться к парадоксальным событиям, не укладывающимся в рамки официального подхода к человеческой истории, с точки зрения исследователя, а не обывателя, и он всегда с интересом прислушивался к рассказам людей, ставших свидетелями прилёта «зелёных человечков». Сам с ними не встречался, однако НЛО наблюдал не раз, а когда возглавил отряд «контактёров», то и вовсе получил доступ к таким секретам, о которых даже не мечтал.

За пятнадцать лет изучения «аномалки» он исколесил всю Россию, побывал за рубежом — в Индонезии, в Мексике, Перу и Боливии, прошвырнулся по Австралии, побывал в Индии и в Канаде, встречался с учёными и любителями-одиночками, раскапывающими курганы, и убедился в том, что Земля если и не перевалочный пункт для всякого рода «межзвёздных авантюристов», то планета, давно интересующая обитателей иных миров.

Лишь одно событие не случилось, о чём он сожалел: встретить этих самых обитателей и поговорить с ними по душам, спросить, чего они хотят от землян.

Синдорский контакт с неземными «браконьерами», ворующими животных (об этом заговорили и за рубежом) и отправляющих их на другие планеты, окончательно утвердил его в реальности криптоконтактов инопланетян с людьми, а рассказ майора Одинцова о походе на неведомую планету Сьён, воспринятый сначала как фантазия обкурившегося наркомана, получил дальнейшее развитие с получением в руки хаура, аппарата для телепортации объектов.

Хаур оказался в рабочем состоянии, исправно отсылая куда-то за пределы Земли всё, что попадало под его луч. При экспериментах в лаборатории Рубина исчез сначала сотрудник лаборатории Фостенко, а затем стол и часть стены. Плюс полруки молодого учёного Лукаша. К счастью, сам он остался жив.

Спицын понимал всю свалившуюся на него ответственность за создавшееся положение, учитывал и опасность новых запусков хаура, однако уверенность Одинцова и его команды в необходимости телепортироваться в космос ради спасения майора Валишевой подействовала и на него. Решение созрело спонтанно, а так как полковник был человеком дела, то и анализировать ситуацию и ждать возвращения десантников не стал.

Когда лейтенант из группы Одинцова по фамилии Жарницкий нажимал на курок «ракетницы», у Спицына мелькнула мысль позвонить сначала начальнику Управления. Но было уже поздно. Вокруг него сгустилась тьма, стены дома и любопытные лица подчинённых исчезли, и полковник провалился в яму без дна, инстинктивно прижав руки к груди, как во время прыжка с парашютом.

Падение длилось недолго.

Ноги ударились о твёрдое покрытие, в глаза брызнул густой красно-коричневый свет, рот хватанул холодный воздух, ноздри уловили незнакомые запахи наряду со знакомыми — запахи резины, разлитой кислоты и приторных смесей наподобие дымка плавящейся пластиковой тары и стеарина.

Спицын с трудом удержался на ногах, выпрямился, выставил перед собой пистолет. По той лёгкости, с которой он двигался, по ощущению воздушности во всём теле он понял, что сила тяжести в месте выхода из телепортационного канала меньше земной, что означало: его действительно переправили на другую планету.

Помещение, где он оказался, не походило ни на одно из тех, какие он видел в жизни. На нём лежала «печать инородности», и глаз то и дело цеплялся за детали, подчёркивающие эту инородность.

Потолок, источающий густой, коричневый, с оттенком бордового, свет, создающий впечатление слитка разогретого стекла…

Причудливо гнутые стены, покрытые жёлто-коричневой, с чёрными и розовыми прожилками, шелухой…

Серый пол, материал которого хоть и напоминал земной бетон, но казался слишком пористым и рыхлым, как ровно срезанный каравай хлеба…

Запахи, вызывающие ассоциации гаража и церкви…

И чёрный круг посреди зала, похожий на крышку люка.

Спицын опомнился, сошёл с круга, осознавая, что это, очевидно, эмиттер финиш-камеры, принявший объект с Земли с помощью хаура.

Послышался скрежещущий звук, будто в заржавленном замке проворачивался ключ.

Спицын бросил затравленный взгляд на стены помещения: спрятаться было совершенно негде, — отступил к ближайшей выпуклости стены.

Стена напротив лопнула, образуя вертикальную щель. Щель превратилась в дверь. Из проёма двери выскочили два мужика в пятнистых балахонах. В руках-лапах они держали странные изогнутые трубки с тремя разнокалиберными окулярами. Трубки вызывали неприятные ассоциации.

Спицын глянул на их лица, и сердце дало сбой.

Таких странных людей он ещё не видел, если не считать инопланетян, изображаемых в фантастических фильмах.

Лица у обоих были узкие, бледные, со щелевидными ртами и «слепыми» — без зрачков — прозрачными глазами.

Головы не имели ни ушей, ни волос.

Понять, о чём они думают, было решительно невозможно.

Унисорги, вспомнился термин Одинцова, искусственные организмы, созданные по образу и подобию человека, самого универсального обитателя Галактики.

Они уставились на гостя, не выражая никаких эмоций.

— Добрый день, — пробормотал Спицын, вспоминая инструкции и наставления по контактам с пришельцами, часть которых он разрабатывал сам. — Прошу прощения за вторжение. Не соизволите ли вы подсказать, где в настоящий момент находятся первые визитёры? Сюда направились трое мужчин… земляне.

Унисорги не ответили, продолжая равнодушно разглядывать полковника, потом вдруг разом вскинули свои трубки, словно получили по рации команду стрелять, и Спицын понял, что контакт развивается не в том направлении, в каком подразумевали инструкции. Подчиняясь инстинкту, он рухнул плашмя на пол.

Трубки в руках пятнистых псевдолюдей метнули сгустки искр, которые пролетели над полковником, расширяясь и превращаясь в струи оптических искажений.

Спину продрал небывалый колючий мороз!

Струи воздуха, похожие на дрожащее марево над нагретым солнечными лучами асфальтом, воткнулись в изгибы стен помещения, проделали в них звездообразные дыры, на пол посыпались обломки и волны пыли.

Спицын беззвучно выматерился, обливаясь потом, выстрелил, особенно не целясь, и попал одному из стрелков прямо в лоб.

Пятнистый стрелок кувыркнулся назад через голову, отлетая к проходу в стене и роняя оружие.

Его напарник проводил его всё тем же равнодушным взглядом, повернулся к целящемуся в него землянину.

— Брось лучемёт! — рявкнул Спицын.

Пятнистый не послушался, наводя своё грозное оружие на Богдана Никандровича.

Спицын выстрелил ещё раз.

Пуля попала в самый большой окуляр на трубке.

Унисорг издал гортанный возглас, отскочил и, не глянув на приятеля, лежащего у стены с дыркой в голове, скрылся в глубине тёмного коридора за дверью.

— Проклятье! — Спицын расслабился, чувствуя стекающий с шеи на грудь ручеёк пота, встал.

Что-то зашипело, затылок лизнул поток холодного воздуха.

Спицын, млея, извернулся, вскидывая пистолет, собираясь стрелять в подкрадывающегося сзади, как ему показалось, ещё одного унисорга, но вместо него увидел призрак над чёрным кругом, окутанный тающими искрами.

Искры погасли, и призрак превратился в человека.

— Твою м-мать! — выдохнул Спицын.

— Это вы мне? — уточнил Жарницкий, держа в руке необычной формы пистолет.

— Извини. — Спицын вытер лоб тыльной стороной ладони, опустил свой пистолет. — Я тут встретил…

— Вижу, — кивнул Евгений, глядя на лежащее тело унисорга и расплывающуюся под головой зеленоватую лужу. — Контакт начался неудачно?

Спицын пожевал губами, приходя в себя.

— Они первыми начали.

— Они?

— Их было двое. Я им по-доброму… ни слова в ответ, глаза квадратные… начали стрелять! — Спицын передёрнул плечами, мотнул головой на проломы в стене помещения, заполненные тающим дымом.

— Такова здешняя реальность, — хмыкнул Евгений. — К ней надо приспособиться.

— Гнусная реальность!

— Согласен, недобрая, хотя есть хорошая шутка на этот счёт: реальность — это иллюзия, вызванная отсутствием алкоголя.

Спицын на шутку не отреагировал, всё ещё находясь под впечатлением «первого реального контакта» с инопланетянами.

— Что теперь?

— Вооружимся. — Жарницкий подошёл к убитому, подобрал с пола его «бластер».

— Вы разве не вооружены? — проворчал Спицын, глянув на пистолет в руке лейтенанта.

— Это хурракан, командир отдал при старте.

— Что?

— Корректор памяти. Может, и нам пригодится. Но эта штука стреляет сгустками какого-то поля, разъедающего любой материал. Можем побороться с местными охранниками на равных. Ну что, полковник? Идёмте искать наших?

— Вы знаете, куда идти? — усомнился Спицын.

— Не знаю, но тут особенно не разгонишься, выбор невелик: либо вверх, либо вниз. Это скорее всего база вроде той, что была на Сьёне. Разберёмся.

— Мне бы вашу уверенность.

— Так я ведь не один, а с вами. — Евгений лукаво прищурился. — Как говорится, одна голова хорошо, а две…

— Мутант! — подсказал Спицын неприветливо.

Жарницкий засмеялся.

— Ну, если вы способны шутить в таких обстоятельствах…

— То что?

— Мы зачислим вас в свою команду. Тем более что стреляете вы как снайпер.

Спицын покосился на убитого им инопланетянина.

— Хотелось бы обойтись без этого.

— Тут уж как повезёт. Не расстраивайтесь, это всего лишь халдей, искусственный организм, к тому же получивший приказ уничтожить вас.

Евгений первым направился в коридор за оставшейся открытой дверью, куда убежал пятнистый унисорг.

Иной мир, остров

День

Он не был сумасшедшим.

Он помнил, как противник легко расшвырял двух отлично подготовленных рукопашников по углам комнаты в Мосфильмовском переулке и готов был добить каждого, обладая умением мгновенно менять вектор атаки и перемещаться с небывалой скоростью.

Максим и сам умел входить в боевой транс и сражаться со многими противниками сразу. Комбинации «спаса» и «барса» — систем подготовки бойцов тренерами ГРУ, строились так, чтобы из одного боевого положения можно было и нанести удар, и сделать бросок, и провести болевой приём, что позволяло чувствовать себя организатором боя и предугадывать развитие событий.

Но Палч оказался гораздо более серьёзным противником и не дал ни Максиму, ни Савелию возможности на скорости провести приём или нанести удар, он просто действовал и двигался намного быстрее их.

Соглашаясь на бой с ним, Максим ещё не знал, что противопоставит инопланетному наёмнику, но, во-первых, не испытывал страха, а во-вторых, рассчитывал на спонтанность своих боевых рефлексов, богатую палитру освоенных приёмов, скорость и точность схода с вектора атаки и на удары по болевым точкам противника, что позволяло ему особенно эффективно расправляться с бойцами намного сильнее его. Занимаясь боевыми искусствами с детства, он овладел и так называемыми «техниками превосходства», что являлось базой сохранения психического спокойствия в экстремальной ситуации. По крайней мере он надеялся на это. И, как оказалось, напрасно надеялся.

Палч начал бой первым. Исчез, превращаясь в призрачный тающий силуэт.

Прежде чем Максим успел сосредоточиться на аналитическом уклонении от атаки, противник оказался в пределах зоны поражения и нанёс удар.

Спасло то, что инопланетянин был абсолютно уверен в своем превосходстве и не воспринял землянина как достойного бойца. Максим увидел его — визуально, в пространстве защиты, и психически — как летящий в лицо сгусток тьмы. Удар он пропустил — странный, быстрый, лёгкий и в то же время когтистый, словно по скуле врезало жёсткое птичье крыло, однако успел пресечь комбинацию — ответным ударом ребром ладони и подтянув к животу колено, куда пришёлся второй удар Палча.

К счастью, инопланетянин не воспользовался секундной задержкой ответа и не держал в руке ножа. Он собирался первым же ударом парализовать противника и впоследствии добить. Но Максим не зря всю жизнь занимался закалкой тела и умел держать удар, образно говоря, не хуже наковальни, на которую обрушивается молот. Поэтому атака чужака результата не принесла, несмотря на невиданную скорость движений; двигался он гораздо быстрее любого человека и быстрее самого Максима.

Откуда-то издалека прилетел слабый женский голос:

— Макс, он птица…

Слова Ольги дошли до сознания не сразу. Палч успел ещё дважды обрушить на майора свои «когтистые» атаки, прежде чем Максим осознал услышанное и понял, что его умение находить на теле противника болевые точки не пригодится.

Во-первых, нервная система инопланетянина была организована иначе, и опыт прежних боёв послужить аналогом для контратак не мог: нервные узлы на теле Палча располагались не там, где у нормальных людей, несмотря на близкое к человеческому строение тела.

Во-вторых, он сражался не в обычной одежде, не способной, как бронежилет, защитить тело от ударов, а в комбинезоне, обтягивающем тело, как вторая кожа, и похожем на слой чешуи. Лишь после возгласа Ольги Максим подсознательно определил, что это за комбинезон — перья!

И в-третьих, попасть в Палча оказалось делом чрезвычайно трудным, потому что его реакция вдвое, а то и втрое превосходила человеческую! Максим лишь дважды задел его плечо и руку при ответном контрприёме, и, хотя он владел техникой «быстрого касания» и мог молниеносно отвести направленный на него ствол пистолета или выбить нож из руки противника, в данной ситуации его навыки оказались бесполезными. Противник двигался быстрее, реализуя ту самую «технику превосходства», которую практиковал сам Одинцов. Спасала лишь защита от ударов, наносящихся с нарастанием силы. Способность держать удары стала таким же рефлексом для Максима, как дыхание, и он мог терпеть их вплоть до «девятого вала» атаки, будучи уверенным, что тело само защитит себя, закованное в «железную рубашку» психофизической устойчивости.

И конечно же, очень помогло неожиданное предупреждение Ольги. Зная, что противник перед ним не обычный человек (он знал это и раньше, но не сопоставлял параметры), а человек-птица, он теперь мог не тратить силы впустую и драться «на ответе». Надо было срочно реализовывать другие способы защиты и атаки, которые могли бы снивелировать преимущество инопланетного спецназовца и дать шанс на победу.

«Девятый вал» он вспомнил не зря. Основой этого упражнения в психофизической подготовке воина было использование мыслеобраза нарастающих по скорости движений — «волн». Исполнитель был обязан постепенно увеличивать скорость атак (и защищаться от них при спарринге) по принципу «волнения на море». Несколько «волн» следуют не на очень высоких скоростях, но одна из них достигает предела скорости и особо эффективна, это и есть «девятый вал». Максим не раз демонстрировал это умение при выполнении спецзаданий и знал, каков его предел.

Но противник все движения проводил на пределе возможного, все его удары являлись «девятыми валами», и противостоять им было всё труднее и труднее.

Тогда Максим совсем перестал искать ответы на атаки инопланетянина и сосредоточился на защите, пытаясь блокировать удары или вовремя уходить от них. Одновременно он готовил один удар, тот самый «девятый вал», но «без мелких волн», отнимающих немало энергии.

Палч, видя отсутствие активности у противника, немедленно этим воспользовался, закрутив цепь лихих «петушиных» наскоков, и самоуверенность его в конце концов подвела. В какой-то момент он оказался в сфере поражения Максима, и тот ударил — в голову, из немыслимого положения, как бы и не видя и не целясь, изо всех сил, с выплеском энергии. И попал!

С тихим «чириканьем» противник взвился в воздух, пролетел метров пять и врезался спиной в груду камней между кустами. И хотя он почти тотчас же вскочил, выставляя вперёд скрюченные «руки-крылья», было видно, что он потрясён.

— Чулуква!

— Ага, щас, — прохрипел Максим, распалённо хватая ртом воздух, — возьми сначала! Иди сюда!

«Птицечеловек» прыгнул с места — на три метра сразу. Замер, пошёл мелкими шажками, снова прыгнул, исчезая из поля зрения.

Максим поймал его намерение, прочертил вокруг себя «поле» защитных движений, снова попал, на этот раз — встречно, локтем в кулак противника, заставив его издать приглушенный вскрик, но получил и сам, аж в голове зазвенело, а в ухе лопнул сосудик, плеснув зубчиком боли.

Затем что-то изменилось.

Вихрь ударов стих. «Птицечеловек» внезапно остановился на полупрыжке, сгорбился, опустил руки-крылья.

Максим принял это за обманный маневр, вознамерился обойти противника по спирали и увидел в трёх метрах от себя людей, которых вовсе не ожидал увидеть. Это были полковник Спицын и Жека Жарницкий, держащий в руке хурракан.

«Птицечеловек» по-прежнему не подавал признаков боевой активности, Максим непонимающе оглядел его, кинул взгляд на Жарницкого, на хурракан, и до него дошло.

— Ты… его…

— Да я чисто рефлекторно, командир, — проговорил Евгений сконфуженно. — Рука сама попросила, на автомате. Абсолютно не верил, что сработает.

Максим попытался сглотнуть, но рот пересох до ощущения корки песка. Он выпрямился, не сводя глаз с противника, вытянул руку к Брызгалову, смотрящему на него с удивлением, дважды сжал руку в кулак.

Капитан понял, снял с пояса флягу, рысцой подбежал к нему, отвинчивая колпачок.

— Командир, это было потрясно!

Максим сделал глоток, поперхнулся.

— Это же коньяк!

— Ну да.

— Воды!

К нему бросилась Ольга.

— Максим!

Подбежал Савелий, протягивая флягу.

— Вода, командир.

Он одной рукой прижал к себе девушку, второй взял флягу, опрокинул в рот.

Все смотрели, как он пьёт. Лишь Женя Жарницкий бдительно следил за осоловевшим «птицечеловеком», на которого импульс хурракана подействовал как оглушающий удар дубиной.

Максим напился, отдал флягу Таранухе.

— Спасибо.

— Да не за что. Ох и дал ты ему проср… — Лейтенант посмотрел на Ольгу, поправился: — …прокашляться!

— Он мне тоже, — с трудом выговорил Максим, остывая, продолжая прижимать к себе Ольгу. — Не боец — зверь бешеный!

— Птица, — тихо сказала Ольга.

— Ну, на птицу он похож мало, хотя предки его и в самом деле могли быть птицами. Он к вам не приставал, майор?

— Приставал.

— Что ж, этого следовало ожидать. Вас на минуту нельзя оставить одну.

— Так не оставляйте.

Максим приподнял бровь, всматриваясь в счастливо мерцающие глаза девушки.

— Это звучит как приказ старшего по званию.

— Вы против?

— Если честно, то нет.

Спицын, с любопытством озиравшийся по сторонам, обрёл дар речи, прокашлялся.

— Майор, давайте о деле.

Максим поцеловал пальцы Ольги у себя на плече, она высвободилась из его объятий, никого не стесняясь.

— Извини, я слишком расслабилась.

— Уже можно.

— Нет, я расслабилась ещё дома.

— Хорошо выглядишь, где нашла костюмчик?

— Этот дал. — Ольга кивнула на галактоида.

— Странное благодеяние.

«Птицечеловек» начал оживать.

— Командир, — позвал Жарницкий.

Максим кивнул, подобрал с земли «бластер» и телефоновидный хандль, подошёл к инопланетянину, тело которого сотрясали волны мелкой дрожи.

— Что это с ним?

— Да хрен его знает.

— Какие кнопки ты нажимал?

Жарницкий подал ему хурракан.

— Тут всего один курок… но под мизинец попадает вот этот серый пупырышек.

Спицын тоже подошёл ближе.

— Вы уверены, что это корректор памяти?

— С его помощью мы вспомнили свой поход на Сьён.

— Может, у него и другие функции имеются?

— Отбивающие память, — предположил Савелий.

— Проверим. — Максим направил ствол хурракана на «птицечеловека».

— Подожди, командир, — вмешался Брызгалов. — Этот лихой парень ненадёжен, давай хотя бы свяжем ему руки.

Максим подумал.

— Правильная мысль.

У Брызгалова нашёлся скотч, им и замотали запястья инопланетянина за спиной, подивившись на его кисть, не похожую на человеческую: пальцы с острыми когтями у него имели большую степень подвижности, изгибаясь чуть ли не во все стороны. Сейчас, когда он стоял неподвижно, можно было заметить, что вокруг глаз инопланетянина серебрятся кольца пуха.

Савелий подобрал «бластер» Палча и его копьё.

Максим выстрелил в начавшего приходить в себя пленника из хурракана.

«Птицечеловек» вздрогнул, глаза его наполнились сиянием, обрели глубину. Он огляделся, резко, по-петушиному, дёргая головой, словно пересчитывая врагов, оценил готовность бойцов Максима пресечь любую его попытку освободиться или сбежать. Людей он явно не боялся, но что-то его сдерживало, судя по затянувшейся паузе.

— Ожил? — ухмыльнулся Савелий. — Тебя сразу прикончить или ты докажешь свою полезность?

«Птицечеловек» бесстрастно глянул на него, потом стал смотреть только на Максима.

— Командир, он не понимает.

— Понимает, — возразила Ольга. — Только что разговаривал с нами по-русски.

Максим задумчиво поиграл хурраканом, словно невзначай достал «телефон» хандля, посмотрел на него, спрятал обратно в карман.

— Прошу прощения за чужое вмешательство в схватку. Этого я не планировал.

«Птицечеловек» не ответил, поглядывая на окруживших его людей.

— Будешь говорить или тебя и в самом деле пустить в расход?

«Птицечеловек» склонил голову к плечу — всё тем же птичьим движением, ещё раз оглядел землян, принимая какое-то решение.

— Что… вы… хотеть услышать? — По-русски он говорил медленно и с небольшим акцентом, но правильно и чётко.

— Вот это другое дело, — похвалил его Савелий. — А то притворялся глухонемым.

В кустах за спиной Брызгалова что-то прошумело.

Он бесшумно канул в сине-жёлтые заросли, вывел связанного унисорга, который помог им заблокировать доступ к старому бункеру с законсервированной техникой базы.

«Птицечеловек» посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Кто тебя послал на Землю? — спросил Максим. — С какой целью?

— Я нужность гарантии…

— Какие ещё гарантии? — выпятил губы Жарницкий.

— Свобода… после того как… я быть полезен.

— Ну, это мы решим позже, — начал Савелий.

— Сава! — осадил подчинённого Брызгалов, исподтишка показывая ему кулак.

— А что, я ничего, — стушевался лейтенант.

— Торг неуместен, — проговорил Максим. — Будешь сотрудничать — останешься жить, это единственное, что я могу обещать.

— Его надо доставить к нам, — сказал Спицын, постепенно приобретая былую уверенность старшего по полномочиям.

— Всё будет зависеть от его готовности помогать нам, — отрезал Максим. — Повторяю вопрос: кто послал тебя на Землю?

— Вы знать он… господин А.

— Много заплатил? — полюбопытствовал Савелий.

— Сава!

— Молчу.

— Господин А — это посредник НАМР А-Фортэ?

Пленник покосился на кусты слева от себя, и Брызгалов показал ему винтовку:

— Даже и не думай! Ты быстрый парень, спору нет, но пуля из этой штуки догонит и тебя.

Палч никак не прореагировал на его слова.

— Так… А-Фортэ… да, посредник… господин А.

— Что ему нужно? Что он собирается делать на Земле, развив такую бурную деятельность?

— Стерилизовать… ваша… планета.

Мужчины переглянулись.

— Ни фига себе! — ошеломлённо присвистнул Савелий. — У него есть такие возможности?

— Обычность процедура, — сказал Палч равнодушно.

— Объясни, — сказал Максим.

— Планеты — такой же товар, как и другие. Есть спрос — быть средства.

Наступила тишина. Все обдумывали ответ галактоида. Даже Савелий не нашёлся, что сказать, как выразить своё отношение к тому, что услышал.

— Как он хочет это сделать? — мрачно спросил Спицын. — Что значит — стерилизовать?

— Много варианты… испробовано давно… ядерный апокалипсис… смена полюса планета… вирусная санация… сброс астероид… инициация облако хаоса.

— А это ещё что такое? — удивился Савелий.

— Не знать… я слышать.

— Зачем твоему нанимателю понадобилось окучивать населённую планету? Других нет?

— Такая мало… тысячные доля процент вся галактика… вы мешать… вас надо устранить… всё просто.

— Офигеть!

— Но ведь в Галактике наверняка существуют правоохранительные органы, такая акция противозаконна, — сказал Спицын.

— Ваша раса признать «условно разумная», чиновники смотреть такая акции сквозь пальцы.

— Ну и ну, всё как у нас! — пробормотал Жарницкий.

— Какова твоя роль? — спросил Максим.

— Я… чистильщик… работать свидетели…

— Киллер, одним словом. Откуда?

— Вы не знать… далеко ваша система… другой край галактика.

— Здесь? — повёл рукой Максим.

— Нет, это Ренг-Хо… планета подготовительность наёмники, принадлежать частное лицо… база сто одиннадцать… законсервированность есть, обслуживатся только унисорги.

— Как ты здесь оказался?

— Я проходил здесь подготовка… знать коды.

— Зачем вы переправили сюда землянку? — Максим обернулся к Ольге.

Палч не ответил, снова начиная оглядываться, словно ждал прибытия помощи.

— Говори! — направил на него «бластер» Жарницкий.

— Это не есть моё решение, — с неохотой ответил «птицечеловек». — Известна привязанность землян к свой самка… вы не есть исключение… этим обстоятельством пользоватся все… решальщики очень часто… ваша самка переправить сюда наёмники господина А.

— Однако и ты рванул не куда-нибудь ещё, а именно сюда. Почему?

Щель рта инопланетянина раздвинулась чуть ли не до ушей; по-видимому, он так улыбался.

— Мы не предвидеть…

— Чего?

— Ваша подготовка. Вариант отступления на Ренг-Хо не рассматриватся вообще, так получицца. Я воспользоватся шанс…

— Уцелеть, — закончил Спицын.

Рот пленника стянулся в одну точку.

— Командир, — посмотрел на Одинцова Брызгалов, — отойдём-ка.

Они отошли, капитан приблизил губы к уху Максима:

— Есть неплохая идея. Предлагаю взять за жабры господина А. Этот тип покажет нам дорогу, и мы свалимся ему как снег на голову. Вряд ли он нас ждёт.

Максим с интересом посмотрел на Юлия Антоновича.

— Ты представляешь, во что мы можем вляпаться?

— А пусть не суются к нам на Землю, а тем более в Россию! Всем послужит уроком! Обидно, что нас оценили так низко — «условно разумные».

Подошёл Спицын.

— Что вы задумали?

— Да так… размышляем.

— Говори, — кивнул Максим.

— Мы всё время отбиваемся, защищаемся и пытаемся нейтрализовать последствия, а надо нейтрализовать причину.

— Конкретнее.

— Надо взять за жабры А-Фортэ, посредника, деятеля из союза «чёрных риэлторов». Иначе от нас эта система не отстанет.

— Что значит — взять за жабры?

— То и значит — отбить желание заниматься незаконной деятельностью на Земле. Надо же удумать — очистить планету от людей!

— Я «за», — приблизилась Ольга, не пропустившая ни слова из речи Брызгалова.

— Но ведь это так не решается! Нужно обсудить на государ… на другом уровне, подключить ООН…

— Да при чём здесь ООН? Мы не на Земле. Пока мы будем обсуждать и подключать политиков, наверняка служащих таким, как А-Фортэ, он ликвидирует всех свидетелей, в том числе и нас, и спокойно доделает своё грязное дело!

— Всё, дискуссию закончили! — твёрдо заявил Максим. — Вы с нами, полковник, или останетесь наблюдателем?

— С чистыми руками, так сказать, — понимающе усмехнулся Брызгалов.

Спицын потёр лоб, не зная, что предпринять.

— Решайте быстрее, полковник, — поторопил его Максим.

— Чёрт, как вы торопитесь! Нам бы спецподразделение… с оружием…

— Оружия и здесь предостаточно, да плюс ещё их транспорт, — напомнил Брызгалов.

— Разумеется, я с вами, наблюдать в стороне — не моё. Но уж очень всё просто выглядит… глобальные проблемы так не решаются.

— Именно так и решаются, уверяю вас.

— Ладно, уговорили, я с вами, хотя чую: погоны полетят с плеч, как листья осенью.

— Забудьте о погонах, голова бы не полетела.

— Поможешь — отпустим, — вернулся Максим к «птицечеловеку». — Знаешь, где найти господина А?

— Планета Эйтутымрак… Летящая Вниз… шестая звёздный Рукав… он её владыка… своя база.

— Как туда можно добраться? С помощью хаура?

— Линии хаура кодировацца… я не знать его личный код.

— Дьявольщина!

— У нашего друга А-Фортэ был космолёт, — вспомнила Ольга, — то бишь как его? Проникатель.

— Ну и что?

— Можно отправиться к нему на проникателе.

— Где мы его возьмём? — скривил губы Жарницкий. — Да и управлять надо уметь.

— Управлять — не проблема, все такие аппараты управляются компьютерами, унисорг объяснит, как подключиться к компьютеру космолёта.

— Здесь же есть проникатель! — ткнул пальцем в развалины Савелий. — Этот их халдей, — лейтенант кивнул на унисорга, — заявил, что база имеет проникатель второго класса и катера.

— Ты сюда бежал, чтобы взять проникатель? — догадался Максим.

«Птицечеловек» вдруг сорвался с места, намереваясь, видимо, попытать счастья в бегстве, полагаясь на свои скоростные возможности. И тут же раздался выстрел.

Пуля, выпущенная из «тэшки» Брызгаловым, угодила беглецу в ногу, он вскрикнул, закрутившись волчком, свалился в кусты.

Савелий и Жарницкий метнулись к нему, догнали, схватили под руки, подняли, поставили на ноги. Брызгалов, оскалясь, приник к окуляру снайперской винтовки, готовый выстрелить ещё раз.

Подошёл Максим, сказал ровным голосом:

— Это была плохая идея, в следующий раз может не повезти. Церемониться с наёмниками мы не обучены.

Лицо Палча посерело, он скосил глаза на ногу, по которой из дырки в бедре стекала бледно-оранжевая кровь.

— Перевяжи, — кивнул Максим Савелию.

Лейтенант достал бинт из индивидуальной мини-аптечки, которую обязаны были носить все оперативники группы, ловко обкрутил ногу раненого.

— Ничего, заживёт, тут две дырки, пуля навылет прошла.

— Повторяю вопрос, — сказал Максим. — Ты бежал к проникателю? Он долетит до базы А-Фортэ?

— Вторая класс… есть предельност… может долететь… медленно…

— Что значит — медленно?

— Три деволия… ваше время — полчаса…

— Ничего себе — медленно! — фыркнул Савелий. — Полгалактики просвистеть за полчаса — это медленно?

— Поехали. Юлий, давай сюда унисорга.

— И всё-таки вы торопитесь, — покачал головой Спицын.

— Куй железо, пока горячо, — наставительно проворчал Евгений.

Группа направилась к развалинам.

Одна из ветвей Галактики,

планета Эйтутымрак, база Владыки

13 июля по земному календарю,

вечер

Решальщики с Земли дважды не вышли на связь, и А-Фортэ почувствовал нарастающее раздражение. Похоже было, что он ошибся с их назначением, напрасно доверившись департаменту по подбору кадров Галактической ассоциации независимых риэлтеров, предложившему их кандидатуры. Ни Жлоб, ни Тромб не соответствовали статусу решальщиков первого класса, постоянно опаздывали, неправильно оценивали своё положение, и заменить их следовало как можно быстрее.

Однако и посланный им в помощь наёмник из рода Живущих-Мгновением по кличке Палч, переводимой на язык абсаинов как «мастер-невидимка», тоже не ответил на вызов, и А-Фортэ понял, что пора самому лететь на Землю и разбираться, что там происходит.

Он вызвал главу миссии наблюдателей на Земле.

В фокусе видеопередачи сформировалась фигура заместителя директора ЦРУ США Вольфа Дубински.

— Мои посланцы в России не отвечают, — сказал А-Фортэ на языке, на котором разговаривали все сотрудники НАМР и агенты спецподразделений. — У вас есть сведения о ситуации в России?

— Нет, экселенц, — ответил Дубински. Он был очень качественным унисоргом, о чем люди, конечно же, не догадывались.

— Проанализируйте работу российского отделения, попытайтесь найти наших агентов.

— Слушаюсь, экселенц.

— Даю вам один чкон… э-э, земные сутки.

— Будет выполнено, экселенц.

А-Фортэ вгляделся в бледное, по меркам абсаинов, лицо тайного эмиссара НАМР, которое люди Земли назвали бы «породистым и благородным», но в мимике людей он разбирался слабо и счёл выражение лица унисорга соответствующим моменту.

Несколько деволиев ушло на восстановление утраченного душевного равновесия.

А-Фортэ купался, пил соки, играл с домашним канделляртром[13], которого ему привезли посланцы с планеты, близкой по параметрам к его собственной. Канделляртр забавно носился по территории базы, плевался, гадил и стучал копытами. Ел он всё, что ему давали, и не любил только одного — плавать.

А-Фортэ попытался приучить животное к водным процедурам, но тщетно, канделляртр размером с его ногу брыкался, вопил и кусался, норовя сбежать. Пришлось оставить его в покое.

Зазвонил аппарат дальней связи.

А-Фортэ плеснул на себя воды, вытерся, накинул хоум-тунику и поспешил в сквош-кабинет, представлявший собой сочетание бассейна со всей рабочей техноструктурой связи и коммуникаций, с наземным модулем, также оборудованным компьютеризированными комплексами, которые обслуживали сухопутные существа.

Звонок озадачил: вызов пришёл из Комиссии по расследованию незаконного предпринимательства, являвшейся одним из департаментов Галактического Трибунала.

Объёмный видеокуб показал секретаря Комиссии — горбатого слизня с длинными рожками из рода Лижущих-Ползающих.

Секретарь что-то проскрежетал.

Лингвер связи перевёл его фразу на галактический междуязык:

— Герр, сэр, месье, дон, господин А, вам предписано явиться в Комиссию не позднее трёх чконов для дачи показаний.

— По какому поводу? — осведомился озадаченный А-Фортэ.

— По поводу незаконной пересылки разумных галактоидов на планету Сьён.

— Но я уже давал показания.

— Вынесено решение продолжить расследование инцидента.

— Но мне больше нечего сказать! Я получил индульгенцию от самого рейхсканцлера Трибунала!

— Индульгенция отозвана, — сухо отчеканил слизень-секретарь. — Извольте ответить по форме. Донесение будет вам доставлено спецкурьером.

— Хорошо, я… буду.

— Всех благ! — Изображение секретаря растаяло.

Расстроенный А-Фортэ нырнул в бассейн, не снимая туники, сделал несколько кругов, постепенно успокаиваясь. Дело принимало дурной оборот, надо было искать способы избавиться от расследования и неизбежных допросов с применением «детектора правды». Ему уже несколько раз удавалось избежать преследования, хотелось и впредь не допускать ситуаций подобного рода и становиться объектом полицейского интереса.

Посредник вылез из бассейна, сменил домашнюю тунику на официальный мундир риэлтора первого класса, кем он числился в НАМР на самом деле, и позвонил Президенту Ассоциации.

Ответ пришёл не скоро, компьютер связи не мог найти важную персону в течение пяти деволиев. Наконец куб видеопередачи родил внутри себя изображение секретаря НАМР.

Секретарь из рода Летающих-Прыгающих очень напоминал представителя Покупателя Ск-Чк-Тц, которому А-Фортэ показывал Солнечную систему и готовил для продажи «несравненную драгоценность», «самое яркое сокровище» из всех возможных объектов для продажи в обозримом космосе — планету Земля.

— Президент Пак-Ги-Муд занят важными делами, — сообщил секретарь головного офиса НАМР. — У вас что-то срочное?

— Скажите, что его беспокоит господин А.

— Мы доложили, он не может уделить вам внимание. Какова цель аудиенции?

А-Фортэ хотел ответить грубостью, но сдержался. Пак-Ги-Муд не был его другом, однако знал, чем занимается господин А, и должен был понимать, что просьба об аудиенции имеет вескую причину.

— Скажите ему, что я вызван в Крим-Комиссию.

— Это всё?

— Всё.

Куб связи с изображением секретаря погас.

А-Фортэ выругался по-абсаински, прополоскал горло настоем из марихуанских водорослей, произраставших исключительно в океанах родной планеты. Положение начинало беспокоить, а отказ Президента от рандеву и вовсе испугал. Что-то назревало нехорошее, и связано это было скорее всего с попыткой продать Землю, населённую «условно разумным» человечеством. Может, пока не поздно, отказаться от сделки? Планет в Галактике, ждущих продажи, достаточно. Но ведь обещан такой куш!..

А-Фортэ глотнул «живого» сока, потянулся к коммандеру мыслесвязи, собираясь связаться с боссами из рода Грызущих-Зубастых, контролировавших эту часть галактики и заказавшими ему продать Землю. Они могли дать хороший совет либо включить механизм «гашения закона», содержащий пакеты ложной информации о происходящем и отводящей от сделки внимание правоохранительных органов. Если уж самому А-Фортэ предлагалось за продажу немыслимое вознаграждение — отторжение части космических угодий в соседней галактике, то боссам Покупатель наверняка предложил нечто грандиозное!

Но позвонить своим работодателям А-Фортэ не успел.

— К базе приближается проникатель второго класса, — доложил компьютер защитных систем. — Принадлежность аппарата определена: проникатель состоит в обойме резерва сто одиннадцатой базы на планете Ренг-Хо.

— Как?! — изумился А-Фортэ, принявший было прибывающий корабль за транспорт спецкурьера, о котором предупреждал секретарь Комиссии по расследованию.

Компьютер терпеливо повторил сообщение.

— Свяжитесь с проникателем, — опомнился посредник. — Кто им управляет?

— Он ждёт соизволения на посадку.

— Дайте контактную линию.

Куб видеопередачи снова ожил. Тень внутри него сгустилась и обрела форму… наёмника Палча, который в данный момент должен был находиться на Земле.

— Вы?! — не смог сдержать эмоций А-Фортэ.

— Ликц-ча чивиц клин-ча, — прочирикал наёмник, предками рода которого являлись бегающие-прыгающие псевдоптицы.

— Есть необходимость обсудить проблему, — перевёл кабинетный лингвер.

— Какую проблему?!

— С землянами.

— Что случилось?

— Откройте шлюз.

А-Фортэ провёл дрожащей лапой-ластом по лбу и отдал мысленный приказ компьютеру открыть транспортный портал базы.

Проникатель, формой напоминавший «летающую тарелку» с хищным клювом, спикировал на астероид, кружащий вокруг планеты Ренг-Хо и служащий базой для господина А.

Беспокойство А-Фортэ усилилось, заговорила интуиция.

Не понимая, что послужило причиной разыгравшихся опасений, он на всякий случай вызвал бригаду охраны:

— Клугер, заблокируйте ангар больших летателей!

— Слушаюсь! — ответил унисорг.

А-Фортэ вздохнул с облегчением и стал ждать вызова Палча, который должен был, не получив доступа к выходу из ангара, позвонить и узнать, в чём дело.

Далеко от Земли,

база господина А

13 июля по земному календарю,

ещё не вечер

Инопланетный наёмник больше не рискнул сопротивляться землянам, после того как получил пулю в ногу. По-видимому, он по достоинству оценил готовность соперника идти до конца и проникся к нему уважением, тем более что ему оказали первую помощь и позволили воспользоваться услугами медицинского комплекса проникателя.

Под бдительным оком Жарницкого Палч вскрыл медицинский бокс, покрыл поросшую перьями ногу в местах входа и выхода пули какой-то мазью, всунул конечность в «пасть» непонятного аппарата, подержал минуту, вынул и наложил свою повязку. После этого он без возражений показал землянам, как надо управлять космолётом, способным преодолевать расстояния в тысячи световых лет.

Разместиться всем в тесной рубке проникателя не удалось, она вмещала всего трёх человек. Кресло вообще было одно — для пилота, ещё двое могли с большим трудом разместиться с двух сторон от него.

— Пилот нужен однозначно, — сказал озабоченно Брызгалов. — Может, кто-то из нас сядет?

— Пилотом буду я, — сказал Максим, кивнул на присмиревшего «птицечеловека». — Он будет рядом.

— За ним нужен глаз да глаз!

— Кто-то подстрахует.

— Я! — одновременно подняли руки Савелий и Ольга.

Максим оценивающе посмотрел на обоих.

— Вообще-то, по моему глубокому разумению, здесь должен находиться человек опытный, — брюзгливо заметил Спицын.

— Я уже была на Сьёне, — отрезала Ольга, — и хорошо представляю, что нас ждёт.

— Я тоже, — сказал Савелий.

— Майор?

— В рубке останусь я, — повторил Максим, вслушиваясь в шёпот интуиции, — и… она.

— Командир, — обиженно протянул лейтенант. — Здесь нужен мужик!

— Чем тебе женщина не подходит? — с любопытством спросил Жарницкий.

— Ну, они… реагируют медленней… мало приспособлены… к жизни.

— Мужчины ещё меньше приспособлены к жизни, — сухо оборвала Савелия Ольга.

— Это почему?

— По кочану, — хлопнул приятеля по плечу Евгений. — Хотя, с другой стороны, быть мужчиной хорошо.

— А это почему?

— Не нужно целовать чужую трёхдневную щетину.

Савелий озадаченно потёр заросший подбородок.

Брызгалов захохотал, наткнулся на взгляд Спицына, прижал ко рту ладонь.

— Прошу пардону.

Полковник повернулся к Максиму.

— Вы хотя бы советуйтесь со старшими, майор.

— Обязательно, — пообещал Максим.

— Надо бы решить ещё одну проблему, — проговорил Жарницкий. — Мы не взяли с собой ни есть, ни пить. Даже сухпай забыли.

— Да, об этом я не подумал, — сокрушённо развёл руками Брызгалов. — Кто же знал, что мы десантируемся сюда прямо из хаты?

Максим посмотрел на «человекоптицу», стоически ждущего решения своей участи. Он лишь по-птичьи быстро дёргал головой, переводя глаза с одного собеседника на другого.

Разговаривали уже внутри проникателя, после того как унисорг разблокировал транспортный бункер и отряд поднялся на борт инопланетной летающей «тарелки».

— Здесь есть запасы пищи?

— Сухой паёк, — ответил Палч практически с интонацией сержанта хозвзвода.

— Вода?

— НЗ десанта.

— Покажи.

Палч провёл делегацию в отсек рядом с кабиной управления, служивший, очевидно, хозблоком для небольшого отряда наёмников. Судя по его размерам, проникатель мог взять на борт группу всего лишь в пять-шесть человек. Или унисоргов.

Вместо кресел здесь наличествовали знакомые бесформенные седалища у стен, а стол отсутствовал вовсе. Стены отсека серебрились инеем — здесь было холодно — и от пола до потолка расчерчивались ячеями, напоминающими соты. Сомневаться в назначении ячей не приходилось, они ничем не отличались от таких же ячей в отсеках здания базы.

«Птицечеловек» мелкими шажками проследовал к стене, коснулся рукой-крылом выпуклости одной из ячей.

С шелестом выдвинулся длинный ящик, заполненный кубиками синего цвета.

— Вода, — сказал Палч.

Савелий вынул один из кубиков, повертел в руках.

— Крышки не видно.

«Птицечеловек» взял такой же кубик, надавил на центр одной из граней, на пол из противоположной грани брызнула струйка воды.

— Забавно, — оценил Жарницкий.

— Наберите во фляги, — приказал Максим. — Сухой паёк?

Палч вытащил из стены ещё два ящика.

В одном лежали белые пакеты без всякого рисунка, с одной надписью иероглифами. На вид они походили на пакеты с макаронами и продавливались пальцами. Другой ящик хранил кубические банки красного цвета с выдавленными на всех шести гранях иероглифами.

— Пенст, — показал на пакет «птицечеловек». — Сублимат… вкус… полужидкость субстрат.

— Понятно, каша, — кивнул Савелий. — А не отравимся?

— Земляне близко биохимия… можно пища. Разбавить горячая вода.

— Годится, — сказал Брызгалов. — Живот подвело, можно попробовать. А в красных кубиках что? Консервы?

— Заменитель… белковая масса… вкус мясо… тоже необходимость вода… ценность энергетик.

— Вряд ли здесь обитают наши коровы и кабаны, — скептически заметил Жарницкий.

— Если наёмник дышит нашим воздухом и пьёт нашу воду, значит, и есть должен примерно то же, что и мы, — сказал Максим. — Проверим, не понравится — поголодаем.

— Жаль, я сумку дома оставил, — сказал Брызгалов. — Берите по пакету, а лучше по два. Воду бы вскипятить.

Палч сунул в стену коготь, что-то зашипело, из стены выдвинулась синяя труба с кольцами и белыми сосками. Пальцы-когти «птицечеловека» ловко крутанули кольца, один из сосков покраснел, из него брызнула запарившая струйка кипятка.

— Техника на грани фантастики, — восхитился Савелий.

— Скорее на грани седой старины, — скривил губы Жарницкий. — Я думал, инопланетяне более продвинуты в решении бытовых вопросов. Даже у нас консервы и сухпай готовятся из сублимированных продуктов, одним пакетом можно двоих накормить.

— Может, и здесь то же самое.

— Ни тарелок, ни вилок, есть руками будем?

«Птицечеловек» понял скепсис землян, выдвинул ещё один ящик, в котором оказались столовые принадлежности, почти неотличимые от земных, если не считать дополнительных изгибов и наплывов на ручках.

— Сооружайте стол, — приказал Максим, — мы пока разберёмся с управлением этой колымаги. Палч, в кабину.

По узкому коридорчику добрались обратно до рубки.

«Птицечеловек» хотел сесть в кресло, но Максим его остановил:

— Не суетись, родимый, после меня. Полковник, подержи его на стволе.

— Держу, — проворчал Спицын, не оставшийся в кают-компании проникателя вместе с оперативниками; в руке он держал пистолет.

Палч покосился на него, но возражать не стал. Он начинал привыкать к манере общения людей и о сопротивлении или побеге не помышлял. Хотя вполне мог ждать удобного случая.

Кресло тесно обняло Максима с боков, напомнив ему спортивное сиденье его суперкара. Из подголовника вылез на суставчатой штанге металлический фасетчатый шар, раскрылся лепестками тюльпана.

— Тфеньч, — сказал «птицечеловек», коснулся пальцем лба. — Мысли… управлять.

— Я так и понял, мыслеуправление, — кивнул Максим. Примерил тюльпан. Шлем плотно сел на голову.

— Осторожнее, — с беспокойством проговорила Ольга, присевшая возле кресла слева.

Он улыбнулся.

— Мы зашли так далеко, что нет смысла бояться. К тому же тебе как никому известно, что нам удаются именно такие мероприятия.

— Безбашенные?

— Это уж точно, — проворчал Спицын.

— Никем не ожидаемые. Без башни мы бы далеко не продвинулись. Включай, — посмотрел Максим на Палча, — чего ждёшь?

— Он давно готовность.

— Чего же я ничего не чувствую?

— Позвать.

— Эй? — произнёс Максим, преодолевая неловкость. Повторил мысленно: «Эй, железо, как слышишь? Приём!»

В голове родилась «почка», пустила ростки сквозь череп.

Максим услышал тягучий шелест и бульканье, будто из крана полилась вода на раскалённую сковороду. Захотелось сбросить шлем. Но шипение смолкло, раздался тихий голос, произнёсший какую-то неразборчивую фразу на неземном языке.

«Говори по-русски!»

Тот же голос, интонации вежливые, но понять ничего нельзя.

«Настройся, я землянин, не понимаю».

Тишина, пульсация шелеста, голос, вкрадчивые нотки, напоминающие кошачье мурлыканье и лопотание мальчика-японца.

«Всё равно не понимаю! Ещё раз! Помедленнее».

Однако и третья попытка контакта с компьютером проникателя, и две последующие ничего не дали. Скобочка лингвера на губе тоже молчала, потому что реагировала только на звуки, а не на мысли, и Максим, помучившись несколько минут, отказался от затеи. Снял шлем.

— Ничего не выйдет, общаться с ним — всё равно что есть семечки с помощью ножа и вилки. Он меня слышит, но не понимает. Я его тоже.

— Давайте я попробую, — предложил Спицын. — У меня неплохой опыт пилотирования «вертушек».

Максим не был уверен в реактивных кондициях полковника ФСБ, но обижать его не хотел, и он выбрался из кресла.

— Пробуйте.

Однако и у Спицына не вышло. Посидев десять минут с «покерфейсом», как сказал бы Савелий[14], он с сожалением сдёрнул с головы шлем.

— Вы правы, местная автоматика не предназначена для нас.

— Придётся довериться этому орлу.

— Может, я попытаюсь? — неуверенно проговорила Ольга.

— Не будем терять время, инопланетная техника действительно разрабатывалась не людьми и не для людей. Идёмте перекусим и отправимся в гости к господину А.

На «перекусон», как выразился Савелий, потратили двадцать минут.

«Каша» из набора сухого пайка по вкусу оказалась близкой к овсяной, а вот «мясные консервы» не понравились никому: содержимое банок пахло резиной и жевалось как резина, поэтому его ел, точнее, пожевал для вежливости, только Палч.

Туалета на борту «тарелки» не оказалось вовсе.

— Твою дивизию! — огорчился Савелий. — Как же вы летаете по космосам без самых необходимых удобств?

«Птицечеловек» промолчал.

— Может, этот корабль не предназначен для длительных путешествий, — сказал Жарницкий. — Ты на наших «сушках» туалеты видел?

— Так то ж истребители.

— Вот и этот катерок — тоже истребитель, в крайнем случае — машина для доставки десанта.

— Всем за борт, — скомандовал Максим. — Мальчики налево, девочки направо.

— Я не хочу, — отказалась Ольга.

— Ну, это вы напрасно, — осудил её Спицын. — Неизвестно, где мы окажемся и сколько времени потратим на путешествие, лучше разгрузиться по полной, пока есть время.

Девушка подумала и вышла из проникателя первой.

— Я присмотрю за ней? — предложил Савелий.

— Я тебе присмотрю! — показал кулак Брызгалов.

Оперативники канули в кусты под развалинами древней крепости. За ними степенно удалился Спицын. Максим и Брызгалов остались караулить наёмника, с интересом вслушивающегося в разговоры землян.

Савелий и Жарницкий вернулись весёлые.

— Теперь ты, командир, мы посторожим этого типа. Только предупреждаем: комарья здесь — легион! Не меньше, чем в наших лесах.

— Комарья? — не поверил Брызгалов.

— Здоровые — как у нас шмели, — подтвердил Жарницкий. — Норовят в рот залететь. Может, конечно, это и не комары, но кусаются больно, так что отмахивайтесь.

— Откуда здесь комары?

— Это у него надо спросить, — показал Савелий на Палча.

— А интересно, Сава, — сказал Жарницкий глубокомысленно, — куда попадают убитые комары, в ад или в рай?

Брызгалов, собравшийся скрыться в кустах, приостановился.

— В рай, наверно, — хмыкнул лейтенант. — Они ж не преступники, никого не убивают, только кровь сосут.

— А малярийные?

— Малярийные не виноваты, что являются переносчиками малярии.

— Ну, значит, и они попадают в рай. К чему это ты про них заговорил?

— В таком случае рай должен быть переполнен комарами.

Брызгалов захохотал, скрылся в кустах с винтовкой наперевес.

Максим и вернувшийся Спицын переглянулись. Полковник усмехнулся.

— Весёлые у вас опера.

— Какие есть, — усмехнулся в ответ Максим. — Если бы они не умели шутить, долго бы в нашей группе не продержались. Постерегите птичку, я сейчас.

Максим выбрался из развалин и встретил Ольгу. Хотел повернуть налево, но она его остановила; щёки у девушки были пунцовыми:

— Майор…

— Да, слушаю… майор.

— Комбез не снимается.

— Что?

— Комбез, — она прикусила губу, стараясь не смотреть ему в лицо, — не снимается. Понимаешь?

До него не сразу дошло, что случилось.

— А-а… костюмчик не снимается? А как ты его надевала?

— Через голову… он сам по плечам скатился… как слой пластилина…

— Ну-ка, я посмотрю.

Он обошёл девушку кругом, ища какие-нибудь пуговки или скрытые молнии.

— Ничего не видно, ни одной дырочки. Давай позовём Палча.

— Нет!

— Но всё равно когда-нибудь придётся звать.

— Я сказала — нет!

— Тогда давай думать. Ты его…

— Подняла над головой, и он превратился в поток жидкости… ну или не жидкости, в слой текучей субстанции.

— Нанотехнологии, я читал, в Японии тоже сделали такую ткань — из наночастиц с заданной формой. Подними руки.

— Зачем?

— Подними, я потяну ткань снизу вверх, должна же она как-то сниматься.

Ольга подняла руки вверх, Максим сжал её плечо, потянул вверх, потом попытался стащить комбинезон из подмышек к рукам, но не добился успеха.

— Вот зараза!

— Ничего, я потерплю.

— Нет уж, надо решать проблему сейчас. Вытяни руки ещё раз.

Ольга заколебалась, но всё-таки подчинилась.

Он нагнулся, взялся за её щиколотки, прижал ладони, потянул вверх.

— Снимайся, саван несчастный!

С лёгким треском комбинезон начал сворачиваться на лодыжках, пополз вверх и через несколько мгновений достиг кистей рук, превратился в блестящий «моток шерсти».

Максим ошеломлённо перевёл глаза с ног девушки на шорты, уставился на её голую грудь.

— Отвернись! — вспыхнула Ольга.

— Слушаюсь! — Он поднял руки, повернулся. — Я же не знал, что ты там… в чём мать…

— Так получилось. Уйди, я позову.

Он вернулся к развалинам, глянул на разговаривающих бойцов, на стоящего как пугало наёмника, стал ждать.

Ольга позвала его через несколько минут.

Он вернулся к кустам, увидел девушку в инопланетном наряде.

— Получилось?

— Получилось, — ответила она со странной интонацией.

— Идём к нашим.

— Подожди. — Ольга подошла вплотную, глядя ему в глаза. — Скажи честно, зачем ты бросился вслед за Палчем? Он тебя так разозлил?

Максим сделал паузу, чувствуя токи, соединявшие их, и запахи женского тела и духов.

— Честно? Ну, если честно… я бросился не за наёмником, я пошёл за тобой. Это был единственный шанс вытащить тебя отсюда.

— Правда?

— Клясться не буду, но это правда. Не поняла ещё? На Сьёне мы были… в общем, мне показалось…

— Не показалось! Хотя я не поверила. Потом ты пришёл с хурраканом… и я вспомнила…

— Оля…

— Не оставляй меня одну! — Она передёрнула плечами. — Мне так не хватает… спины.

— Только спины?

Лицо Ольги стало каменным.

— Ты слишком часто шутишь неудачно.

— Прости! Больше не буду.

— Идём. — Она двинулась к развалинам.

— Подожди. — Он догнал её, взял за руку, поднял лицо. — Посмотри.

Девушка послушно запрокинула голову, глядя на великолепную звёздную спираль, которую не мог затмить свет красно-коричневого солнца.

— И что?

— Звёзды зовут нас!

Несколько мгновений она всматривалась в чужое небо широко раскрытыми глазами, повернулась к нему, и Максим поцеловал её, как не целовал никого в жизни.

— Командир, — окликнули его из-за стены, — ты где?

— Сейчас, — отозвался он с запозданием, досадуя, что волшебный сон прерван.

— Не торопись, — шепнула Ольга, высвобождаясь из его объятий, исчезла за камнями.

Появился Савелий, посмотрел вслед девушке, потом подозрительно вгляделся в сияющее лицо майора.

— Мне показалось, что она улыбается? Или я сошёл с ума?

— Жизнь продолжается, Сава, — засмеялся Максим, чувствуя себя окрылённым, и направился к ближайшим зарослям. — Жди, пойду местных комаров кормить.

Савелий проводил его недоверчивым взглядом, снова оглянулся на проход в зарослях, в котором исчезла Ольга, и на губах его заиграла улыбка.

Через десять минут проникатель взлетел.

Далеко от Земли,

борт инопланетного космолёта,

13 июля по земному календарю

Всё ещё не вечер

Унисорга, помогавшего землянам на острове, взяли с собой, чтобы никто не смог узнать о происшествии на базе.

Палч не подвёл.

Не разочаровал пассажиров и проникатель, не имевший никакого имени, только номер, да и тот не был намалёван на борту, а лишь пробит на перепонке люка.

В рубке космолёта разместились трое: «птицечеловек» — в качестве пилота, слева от кресла — Максим, вооружённый хандлем, справа — Ольга, которой вручили «бластер».

— Охрана базы А-Фортэ потребует связь, — напутствовал их Спицын, — и если он вас увидит, нас собьют.

— Ты понял? — обратился к наёмнику Максим. — Надо так настроить телекамеру, чтобы нас не было видно.

— Кабина… настроиться… я понял, — сказал «птицечеловек», привычно расположившись в кресле пилота. — Видно… только я.

— А если он врёт? — осведомился Спицын.

— Придётся довериться. — Максим показал наёмнику «телефон». — Ты понимаешь, что это такое?

— Хандль… нейтрализатор… нервная психичность…

— Обманешь — я выстрелю!

— Но… не надо… я понимать, — вжался в спинку кресла Палч.

— Тогда взлетаем!

Спицын и выглядывающий из-за его спины Брызгалов скрылись в кают-компании. Отверстие входного люка заросло выпуклой перепонкой. Стенки кабины засветились, превращаясь в стеклянный слой, и растаяли. Стал виден ангар с катерами, похожими на огромные капли металла, и грудами контейнеров преимущественно коричневого цвета.

Палч поглубже натянул шлем мыслеуправления. По-видимому, вождение космических кораблей было для него привычным делом.

— Старт… неприятность.

— Переживём, — оскалился Максим. — Помни о том, что я сказал. Нам терять нечего.

В стене ангара проявилась дыра, проникатель скользнул в неё и спустя несколько мгновений вознёсся над островом, в центре которого торчала стрельчатая башня базы, обвитая серповидными секторами веранд.

Ещё один скачок проникателя открыл пассажирам панораму океана Ренг-Хо и не менее впечатляющую картину звёздного неба.

— Быть… нехорошо… — ещё раз предупредил «птицечеловек», чего от него не ждали.

— Только не промахнись, — буркнул Максим, встречая взгляд Ольги, в котором сквозило сомнение. Он сам был далеко не уверен в благополучном исходе десантного броска, но отступать было уже поздно, да и не в его правилах.

В рубку хлынула колющая тьма.

Сознание разбилось на струйки, растворившиеся в этой тьме, и через какое-то неощутимо короткое мгновение обрело форму проявления — прокол пространства, повернувший мир, всю Вселенную, таким образом, что сгусток озарений, которым стал Максим, стрелой пронзил необозримую бездну и собрался в массу под названием «человеческое тело».

— Наша… преодолеть… — раздался издалека «птичий» голос, — координаты… правильность.

Максим пришёл в себя.

Стены рубки проникателя по-прежнему отсутствовали, но картину показывали иную.

Рисунок звёзд был другим, да и самих звёзд было меньше, чем в районе базы наёмников.

Под проникателем медленно поворачивался шар планеты, исполосованной жёлто-оранжевыми струями и фиолетово-синими тенями.

Чуть впереди и справа виднелся освещённый неярким жёлтым солнцем каменистый планетоид, испятнанный кратерами и шрамами. С виду он был совершенно необитаем и мёртв.

— Планета Эйтутымрак, — проговорил пилот. — Владения господина А.

Максим заметил, что Ольга очнулась, вздохнул с облегчением.

— Астероид?

— База господина А.

— Насколько мне помнится, его предками были акулы, а тут астероид, сплошной камень.

— Внутри… водоёмы… бассейны… полная иллюзия природы… родной планеты господина А. Очень древняя раса.

— Никогда не думал, что у акул появится разум. Он нас не видит?

— Мы в луче радарного сопровождения.

— Свяжись с ним.

— Сигнал отправлять уже.

— Интересно, он здесь или шатается по Галактике?

— Подождём, если отсутствует, — сказала Ольга, покусывая губы во время маневров проникателя: в рубке иногда возникала невесомость, от чего и у Максима к горлу подступала тошнота.

Однако А-Фортэ, к счастью, оказался на своей базе.

Максим и Ольга невольно застыли, когда в глубине экрана связи сформировалась фигура существа, отдалённо напоминающего земную акулу и одновременно человека.

Это был он, посредник продажи планеты Сьён, задержанный инспектором Галактического Трибунала, только не запакованный в скафандр, а одетый в нечто напоминающее мундир из рыбьей чешуи.

— Тхунч?! — проскрежетал он.

«Вы?!» — перевёл лингвер Максима.

— Ликча чивиц клин, — ответил Палч.

«Есть необходимость обсудить проблему», — перевёл лингвер.

— Крамоцо?!

«Какую?!»

— Сим-за геяната.

«С землянами».

— Пру та?

«В чём дело?»

— Тлома хо ор-бада.

«Откройте шлюз».

Изображение А-Фортэ растаяло.

— Ждать, — сказал Палч по-русски. — Он тревожность.

— Ещё бы, — буркнул Максим, разжимая пальцы, сдавливающие «телефон», — на его месте я тоже ощущал бы тревожность. Он нас не видел?

— Но…

— Ждём.

Ждать пришлось около минуты.

В одном из кратеров планетоида мигнула фиолетовая звезда, и проникатель спикировал в кратер, в последнее мгновение распахнувший проём финиш-створа.

Стенки рубки мигнули, притушили блеск.

Стали видны детали интерьера помещения, служившего транспортным ангаром базы.

В центре ангара стоял «алмазный» конус космического корабля, в котором Максим узнал проникатель самого А-Фортэ. Кроме того, обширный зал ангара был заставлен «каплями металла» разных размеров — катерами для перемещения в атмосферах планет и множеством каких-то решетчатых и трубчатых конструкций неизвестного назначения.

— Стоит нам выйти, — сказала Ольга, — и он нас увидит.

— Я об этом подумал, — согласился Максим. — Нужен отвлекающий маневр. Давай устроим совещание.

— У нас нет времени на обдумывание, господин А сразу заподозрит неладное.

— Ничего, пара минут ничего не решит, главное, что мы здесь. Палч, дай связь с кают-компанией.

«Птицечеловек» понял, о чём зашла речь. Максима всё время подмывало спросить его, откуда он так хорошо знает русский язык — не сидел ли на Земле в качестве агента? Но каждый раз что-то отвлекало.

Перед креслом пилота загорелся серебристый квадрат, провалился в глубину, превращаясь в объёмный экран, и показал слегка искажённое изображение кают-компании проникателя.

Пассажиры смирно сидели на бесформенных «матрасах» и, судя по всему, чувствовали себя нормально.

— Парни, мы сели, — сказал Максим, — как слышите меня? Как самочувствие?

Оперативники и Спицын завертели головами, ища источник звука.

— Всё в порядке, командир, — ответил за всех Брызгалов. — Если судить по силе тяжести, мы сели на землеподобную планету.

— Это небольшой планетоид, меньше Луны раз в десять, просто здесь работают генераторы тяготения.

— Понятно. Выходим?

— Выйдем — наш приятель А-Фортэ спустит на нас всю местную армию, нужен какой-то финт.

— Раньше надо было думать, — проворчал Спицын.

— Что же вы не подсказали? — язвительно бросил Жарницкий.

Спицын сверкнул глазами, но в полемику вступать не стал.

— Давайте переоденемся.

— Зачем?

— Если мы выйдем в нашей одежде, нас точно расстреляют. Если выйдем в их комбезах, наподобие того, что носит Валишева, появится шанс добраться до здешнего ЦУПа.

— Здравая мысль. — Максим посмотрел на инопланетянина, кивнул на Ольгу. — Тут есть ещё такие костюмы?

— Ес.

— Хватит на всех?

— Достаточность…

— Отлично! Где?

— Отсек… готовность… там пассажиры.

— Парни, ищите костюмы, Палч утверждает, что их много.

Бойцы группы начали выдвигать секции вещевого хранения из стен кают-компании.

— Но это не решение проблемы, — заметила Ольга.

— Дымовая завеса, — предложил Савелий.

— Холодно, у нас нет ни дымовых шашек, ни времени на их поиск.

— Выскочим, пробьём брешь в стене ангара с помощью «бластеров», — озвучил свой вариант Жарницкий.

— Теплее, однако это не убережёт нас от атаки унисоргов, да и А-Фортэ просто сбежит.

— Пошлём наёмника, — сказал Спицын, — вместе с Валишевой, якобы он захватил её и доставил с Земли. Что, кстати, соответствует истине.

Максим посмотрел на Ольгу.

— Нет! Я не доверяю наёмнику.

— Но это шанс, — проговорила девушка после короткой паузы. — Я возьму хандль.

— Нет, — повторил Максим, раздув ноздри. — Этот парень в любом состоянии опасен, хандль тебя не спасёт. Ещё варианты?

— Взорвать корабль на хрен! — сказал Брызгалов.

Оперативники с удивлением воззрились на капитана.

— Ты чего, Антоныч? — удивлённо спросил Савелий. — А назад мы как доберёмся?

— Нам не понадобится лететь назад, А-Фортэ наверняка имеет хауры, отсюда мы сразу рванём на Землю. Зато пока этот деятель будет разбираться со взрывом ангара, мы успеем разыскать его и ликвиднуть.

«Птицечеловек» в кресле пилота задёргался, проявляя странную заинтересованность в предложении лейтенанта.

Максим уловил перемену в его настроении.

— Сиди тихо! В чём дело? Боязно стало? Это можно сделать — взорвать проникатель?

— База приближаться другой проникатель… просить посадка.

— Вот те на! — выговорил Максим, мысли которого вихрем закружились в голове, вызывая фантастические ассоциации. — Кто это собрался в гости к нашему другу?

— Связь… они говорить… это есть Ск-Чк-Тц.

— Кто?!

— Куратор… Покупатель… важность персона.

Максим встретил взгляд Ольги и понял, что ей пришла в голову та же мысль.

Далеко от Земли,

база господина А

13 июля по земному календарю,

к ночи

А-Фортэ не ждал визита Ск-Чк-Тц, но отказать ему в приёме не мог. Досадуя, что не успел переговорить с прибывшим наёмником, он открыл приёмный шлюз, и сверкающий конус корабля куратора Летающих-Прыгающих вплыл в ангар и сел рядом с вдвое меньшим проникателем Палча.

— Жди, пока не позову, — предупредил А-Фортэ наёмника, включив систему связи.

— Слушаюсь, экселенц, — ответил «птицечеловек».

Статус Ск-Чк-Тц был так высок, что требовал особой процедуры встречи во время его прибытия.

А-Фортэ спешно спустился из апартаментов в транспортный отсек в сопровождении трёх унисоргов охраны. Мобиль доставил их к продолжавшему светиться корпусу проникателя гостя.

В днище проникателя откинулся зев люка, к полу опустился пандус для выхода пассажиров.

Появился Ск-Чк-Тц, похожий на жуткую смесь гигантской стрекозы и кенгуру, передвигающийся на двух суставчатых, напоминающих рычаги ногах. Приседая при каждом шаге, визитёр в сопровождении двух не менее кошмарных созданий двинулся к А-Фортэ, почтительно склонившемуся перед ним.

И в этот момент произошло событие, которого меньше всего ждал посредник.

Борт проникателя, на котором прибыл наёмник Палч, раскололся вертикальной щелью, из образовавшегося люка вынеслись фигуры, одетые в зеленоватые чешуйчатые костюмы, и в течение нескольких мгновений окружили Ск-Чк-Тц.

Охранники гостя бросились было выручать хозяина, но были остановлены двумя выстрелами из неизвестного посреднику вида оружия. После этого стволы деструкторов, которыми были вооружены и унисорги А-Фортэ, угрожающе нацелились на Ск-Чк-Тц и на него самого.

Охранники господина А попытались защитить его своими телами, но он остановил их, понимая, чем может закончиться сражение.

Вперёд вышел землянин, в котором А-Фортэ с ужасом узнал русского майора Одинцова, включённого им в список подлежащих ликвидации землян первым.

Землянин что-то сказал.

— Вот мы и свиделись, — раздался на языке абсаинов хрупкий голосок лингвомашины, скобку которой А-Фортэ только сейчас заметил на лице землянина. — Ваш наёмник не обманул, у вас и в самом деле большая проблема с землянами. Будьте добры, назовите мне хотя бы одну причину, которая позволила бы вам остаться в живых.

А-Фортэ затравленно оглянулся.

Люк в ангар остался открытым, но добежать до него он не успел бы, не помогли бы и унисорги, застывшие как изваяния с деформаторами в лапах. Он был обречён.

— Э-э-э… — проблеял он совсем по-человечески. — Вы не имеете права…

— Имеем, — усмехнулся Максим, выслушав перевод лингвера. — И судить вас будем по нашим законам, а не по тем, какими вы пользуетесь, изменяя их себе в угоду. Я не говорю о вашей так называемой риэлтерской деятельности, позволяющей вам продавать планеты вместе со всеми живущими на них. Но вы убиваете нас! А это уже совсем другое дело.

— И всё же позвольте вам кое-что объяснить, — раздался за спинами оперативников щебечущий голосок.

Максим обернулся.

Из проникателя, на котором они прилетели, вышел, прихрамывая, «птицечеловек». За ним следовала Ольга с удивлённо-недоверчивым видом, держа наёмника под прицелом хандля. Хотя он не обращал на это никакого внимания.

Брызгалов опомнился, навёл на Палча снайперскую винтовку.

— Что происходит? — сжал зубы Максим.

— Он говорит… что он — сотрудник… службы безопасности, — запинаясь, ответила девушка.

— Какой службы?!

— Галактической, — бесстрастно ответил «птицечеловек»; улыбаться он скорее всего не умел. — Департамент борьбы с коррупцией Галактического Трибунала.

Теперь говорил он по-русски абсолютно чисто, лишь хрупкий «птичий» голос выдавал в нём инопланетянина.

— Палч? — проскрежетал А-Фортэ. — Мне тебя рекомендовали…

— Иначе как бы я здесь оказался? — не глянул на него «птицечеловек», осмотрел застывших землян. — Вынужден признать, парни, классно работаете, но уж чересчур рискованно. Спасение российского бизнесмена в Катаре не ваших рук дело случайно? Впрочем, речь не об этом. Я действительно сотрудник Голтриба Весен-Голак, Палч — мой оперативный псевдоним. Прошу вас не спешить с вынесением приговора господину А.

Чудовищный гость А-Фортэ встрепенулся, обмахнул себя стрекозиными крыльями, но вмешиваться в разговор не стал, пребывая в задумчивости.

— Это ещё почему? — мрачно спросил Спицын. — Он является заказчиком многих убийств на территории России.

— В рамках земной этики вы абсолютно правы, но рамки галактической этики намного шире. Перед вами не традиционное классическое Зло, воспеваемое вашими писателями и обсуждаемое философами и правозащитниками. Да, господин А совершил не одно преступление, и мы его, безусловно, накажем. К примеру, он участвовал не только в торговле украденными ценными животными, то есть организовывал браконьерство, не только продавал объекты в космосе, обходя законы, от астероидов до планет и звёзд, но и превращал хищников в зомби-солдат, разрабатывал планы стерилизации планет, населённых условно разумными существами, и принимал участие в ликвидации очагов логико-этических систем, сбалансированных иными законами жизни, что считается гораздо большим преступлением, чем всё вышеперечисленное.

Но с другой стороны, он являлся своеобразным фермером, рассаживающим жизнь в других галактиках. Планет во Вселенной много, на порядок больше, чем звёзд, но пригодных для жизни чрезвычайно мало, и господин А, сам того не ведая, выполнял роль «садовника», реконструировал миры, делал их настоящим раем.

— Для кого — раем? — скривил губы Спицын. — Для ваших галактических олигархов?

— Не имеет особого значения. — Палч помолчал секунду, добавил: — По нашим законам распространение жизни поощряется.

— И что это означает? Что вы оправдаете этого урода?

— Это решит Трибунал. Скорее всего — да, его просто лишат свободы на какое-то время.

— Странная у вас этика.

— Какая есть.

— Но он же хотел ликвидировать человечество! — тихо проговорила Ольга. — Как вы можете прощать такие намерения?

— Человечеству еще предстоит доказать свою разумность на галактическом уровне. Кроме того, А-Фортэ лишь исполнитель, — с неожиданной грустью признался «птицечеловек». — Гораздо большая вина лежит на заказчиках, на таких, как он. — Палч вытянул руку-крыло по направлению к визитёру господина А. — Пока будут они, будут и такие, как господин А. Спрос всегда рождает предложение. Но до них мы не всегда можем добраться. У них в руках всё: власть, средства, политики, средства массовой информации, суды. А у этого господина есть ещё и депутатская неприкосновенность: он депутат Галактической Ассамблеи Свободных Рас.

Ск-Чк-Тц проговорил на своём языке:

— Я могу быть свободен?

— Можете, — махнул рукой Палч, повернулся к Максиму. — Отпустите его.

Максим, помедлив, сделал знак подчинённым.

Оперативники расступились.

Кошмарная тварь, приседая, направилась к своему проникателю, исчезла в проёме люка. Пандус втянулся в корпус космолёта, люк закрылся.

— Выпусти его, — бросил Палч А-Фортэ.

— Вы… пожалеете! — лязгнул зубами посредник.

Проникатель Летающих-Прыгающих подскочил вверх, в потолке ангара разошлись сегменты стартового окна, конус вонзился в него, пропал.

— Пора и вам домой, — сказал «птицечеловек». — У вас много проблем на родине, и первая — провести кардинальную чистку планеты от агентов НАМР.

— Первая — спасти нашего человека на Сьёне, — угрюмо сказал Максим. — А потом уже устраивать чистки.

— Разумеется, я вас понимаю. Вот только оружие неземного происхождения придётся сдать.

— И вы нам снова сотрёте память? — осведомился Савелий.

— Разумеется.

Оперативники посмотрели на Максима.

— Этого не будет! — твёрдо заявил он. — Хватит делать из нас подопытных кроликов! Попытаетесь сделать это силой — пожалеете.

«Птицечеловек» оценивающе посмотрел на него, оглядел бойцов группы, задержал взгляд на Ольге.

— Может быть, вы согласитесь сотрудничать с нами? У нас в Трибунале есть ваши соотечественники — земляне.

— Инопланетный легион? — с иронией сказал Спицын.

— Скорее интергалактический.

Максим посмотрел на Ольгу, опустившую голову. Предложение было очень соблазнительным, честно говоря. Но стоит ли оно того, чтобы носиться по Галактике и ловить преступников? Ради чего?

— Нет уж, — сказал он без сожаления. — Мы не хотим быть наёмниками, какие бы благородные цели ни преследовались при этом. Но вам стоит предупредить ваше начальство, — Одинцов повернулся к А-Фортэ, — забудьте о Земле! А тем более о России! Не трогайте нас, и мы не тронем вас.

— Мы вообще-то мирные люди, — стеснительно сказал Брызгалов.

— Но наш бронепоезд… — добавил Савелий, широко улыбнувшись.

— Стоит на запасном пути! — закончил Жарницкий.

Спицын засмеялся.

А Максим, уловивший наконец ответный взгляд Ольги, увидел в её глазах свет и протянул к ней руки.

— Ты со мной?

— Домой! — бросилась она в его объятия.