Соловьев В & Клепиков Е

Довлтов вверх ногми

Соловьёв Влдимир, Елен Клепиков

Довлтов вверх ногми

НЕ ТОЛЬКО ДОВЛАТОВ

рзговор совторов

В чем повезло - мы были близко знкомы с Бродским и Довлтовым.

Бродский преподнес нм н совместный день рождения (мы родились с рзницей в пять дней, потому устривли один н двоих) посвященный нм стишок - кк он говорил, стихотворное подношение ("Позвольте, Клепиков Лен, пред вми преклонить колен. Позвольте преклонить их снов, пред вми, Соловьев и Вов..."), Довлтов опубликовл про нс в своем "Новом мерикнце"1 зщитную от нпдок рзной окололитертурной тусовки сттью. Мы были двойными землякми - по Питеру и по Нью-Йорку. В Питере у нс были довольно тесные отношения с Осей - вплоть до его отъезд, с Сережей скорее приятельские. Хотя именно Влдимир Соловьев делл вступительное слово н единственном творческом вечере Довлтов в России - было это в ленингрдском Доме пистелей им. Мяковского н ул. Воинов. В среду 13 декбря 67-го. А Елен Клепиков пробивл его рсскзы в печть, рботя редктором отдел прозы журнл "Аврор", - увы, из этого ничего не вышло, и рхивриус своей литертурной судьбы, Довлтов зпротоколировл эту печльно-смешную историю в повести "Ремесло", где приводит письмо Клепиковой из редкции кк свидетельство советско-кфкинского бсурд. Бродский вспоминет о встречх с Довлтовым в "помещениях тех немногих журнлов, куд нс пускли". Уточним: в Ленингрде было тогд три литертурных журнл, и "Аврор" был единственным, где у Бродского было три поклонник - помимо Елены Клепиковой, ответственный секретрь Сш Шрымов и мшинистк Ирен.

В Нью-Йорке произошл рокировочк. Бродский, когд мы прибыли, пятью годми позже него, нс приветил, облскл, подрил свои книжки, дружески пообщлся со стрым своим по Питеру знкомцем рыжим котом Вилли и повел нс с сыном в ресторн. Однко отношения, несмотря н следующие встречи, кк-то не сложились. Точнее, не восстновились - питерские, в прежнем объёме.

Что тому виной?

Точнее, кто?

ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ. Mea culpa. Чстично. Придет время, рсскжу, но не сейчс и не здесь - эт книжк про Довлтов, не про Бродского, хоть он и мелькнет в ней не рз, но, скорее, н обочине сюжет, н полях рукописи, побочным персонжем, несмотря что нобелевец: по кстельной к Довлтову. С Сережей - ноборот: после пры лет случйных встреч в Куинсе вспыхнул дружб с ежевечерним - ввиду топогрфической близости - общением и длилсь до смой его смерти. Дружб продолжется - с Леной Довлтовой.

ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА. Плюс Тллин, куд я приехл от "Авроры", Сереж туд временно эмигрировл - перед тем, кк эмигрировть окончтельно и бесповоротно в Америку. Именно Тллин, н который он возлгл столько ндежд, сломил его окончтельно. Тм у него нчлся тот грндиозный зпой, который, с перерывми, длился до смой смерти.

СОЛОВЬЕВ. Обрзно выржясь - д. С другой стороны, именно в этот срок - между фиско в Тллине и смертью в Нью-Йорке - и состоялся Сергей Довлтов кк пистель. А уже отсюд его посмертный триумф.

КЛЕПИКОВА. Мы пропустили и его смерть, и его похороны. Помнишь, он зшел к нм з экземпляром твоего "Ромн с эпигрфми"?1 А н другой день мы отъехли с плткми в Кнду. Н обртном пути, из Мэн, отпрвили ему открытку с днем рождения. А поздрвлять уже было некого. Мы вернулись в огнедышщий Нью-Йорк из прохлдного Квебек, ни о чем не подозревя. Вот тут и нчлся этот жуткий мкбр. Точнее, продолжился. Кк у Мрии Петровых - "Я получл письм из-з гроб".

СОЛОВЬЕВ. С той рзницей, что в ншем случе почт в об конц: мы поздрвляем с днем рождения мертвец, мертвец присылет отзывы о "Ромне с эпигрфми". Последняя книг, которую он прочел. Сереж принимл опосредовнное учстие в её изднии - дл дельный совет нью-йоркской издтельнице Лрисе Шенкер по дизйну обложки, хотя с текстом книги знком ещё не был. И увидел сигнльный экземпляр "Ромн с эпигрфми" рньше его втор - когд явился в издтельство "WORD", тм кк рз готовились к изднию его "Зписные книжки" и "Филил". Позвонил и скзл, что меня ждет сильное рзочровние, в чем дело - ни в ккую. Н следующий день я помчлся в издтельство - и действительно: в корейской типогрфии (смя дешевя) почему-то решили, что "Ромн с эпигрфми" вдвое толще, и сделли соответствующий корешок. В итоге - н корешке крупно нзвние книги, имя втор н сгибе. Сереж меня утешл: книг вжнее втор. В этом случе тк и окзлось. А до двух своих книжек не дожил - вышли посмертно.

Уже после смерти Сережи стли доходить его отзывы о "Ромне с эпигрфми". Снчл от издтельницы - что "Ромн с эпигрфми" Сереж прочел злпом. Потом от его вдовы: "К сожлению, всё првд", - скзл Сереж, дочитв ромн. Я бы тоже предпочел, чтобы в Ленигрде всё сложилось совсем, совсем инче.

КЛЕПИКОВА. Но тогд бы и никкого "Ромн с эпигрфми" не было.

СОЛОВЬЕВ. И никто бы не уехл из России: ни Довлтов, ни Бродский, ни мы с тобой.

КЛЕПИКОВА. И вот ты нжл не ту кнопку втоответчик, и мы услышли яркий, дивно живой голос мертвого Сережи. И потом ещё долго, когд возврщлись вечером с Лонг-Айленд, мне мерещилсь н нших улицх его фигур - тк примельклся здесь, слился с куинсовским пейзжем.

СОЛОВЬЕВ. Я тк и нзвл свой мемур: "Довлтов н втоответчике", превртив рельный случй в литертурный прием.

КЛЕПИКОВА. А я свой - "Трижды нчинющий пистель". Вот и получется склдень.

СОЛОВЬЕВ. Но ещё не книжк.

КЛЕПИКОВА. Плюс твоя повесть "Призрк, кусющий себе локти". Здорово тебя з неё обложили - что ты под Сшей Блмутом Довлтов протщил. Дело прошлое, но я отчсти понимю твоих критиков. Есть у тебя ткя черт тщить в прозу всё кк есть. Сырьем. В результте - литертурный полуфбрикт. В том и здч пистеля, чтобы сделть рельность неузнвемой, зшифровть её. Чтобы для читтеля было тйной, кто прототип твоего героя.

СОЛОВЬЕВ. Тк не один же к одному. Из друзей перевел в приятели. Яшу, его небольшую и безобидную тксу, превртил в громдину кот рзбойничьего нрв. В повести я помогю герою овлдеть зми втовождения, в жизни ноборот. В "Призрке, кусющем себе локти" я хотел скзть то, о чем умолчл в "Довлтове н втоответчике".

КЛЕПИКОВА. Ты знешь, о чем я говорю.

СОЛОВЬЕВ. В том и пикнтность, что тйн должн быть отгдывемой или кзться тковой. Не только документ преврщется в некдот, но и некдот притворяется документом. Соглсен: пистель зшифровывет рельность. А читтель дешифрует литертуру. Иногд - неверно. Живые герои бунтуют против втор. Левитн рссорился с Чеховым после "Попрыгуньи", герцог д'Альбуфер - с Прустом, узнв себя в Сен-Лу, Тургенев никогд не простил Достоевскому Крмзинов, Мрк Поповский все ещё мстит Довлтову з то, что тот изобрзил похожего н него резонёр. Мрк тк и нписл: Довлтов родончльник псквилянтского жнр, Соловьев - его последовтель. В том смысле, что отыгрлись кошке мышкины слезы: Соловьев поступил с Довлтовым тем же мнером, что Довлтов со всеми нми. См Довлтов нзывл свой литертурный метод псевдодокументлизмом. А что прикжешь делть? "Нлево беру и нпрво..." Окрестня рельность - кормовя бз пистеля. Т же история у меня повторилсь с другой повестью - сборник моей прозы и эссеистики.

КЛЕПИКОВА. Тк кто есть кто в "Сердцх четырех"?

СОЛОВЬЕВ. В описнном литертурном квртете отгдывли Войнович, Искндер, Чухонцев и Кмил Икрмов.

КЛЕПИКОВА. А кк н смом деле?

СОЛОВЬЕВ. Человек не рвен смому себе - привет Льву Николевичу. Тем более литертурный герой - своему прототипу.

КЛЕПИКОВА. Ты иногд путешь жнры: документльную прозу с беллетристикой. Д и "Ромн с эпигрфми" - никкой не ромн, в чистом виде документ, пусть в художественной форме, ценный кк рз эвристически что ты нписл его в России, по свежим следм, не спустя многие годы, перевиря сознтельно или по беспмятству. Кк и твой рсскз "Умирющий голос моей ммы...", н который тоже нбросились, ты стл отмежевывться - это, мол, художественный обрз. Но я-то зню помимо прозы - и про твою мму, и про конфликт Бродский-Кушнер, тем более про Довлтов. И для Сережи "Ромн с эпигрфми" - это документ. Отсюд его вывод: "К сожлению, всё првд".

СОЛОВЬЕВ. Неизвестно, где проходит эт невидимя грниц. Где кончется документ и нчинется художество? Тынянов: "Не верьте, дойдите до грницы документ, продырявьте его. Тм, где кончется документ, тм я нчиню".

КЛЕПИКОВА. Это же историческя проз.

СОЛОВЬЕВ. Довлтов, Бродский - тоже история. Уже история. Я пишу историческую прозу о современности. Это ксется и вспоминтельного жнр. По сути, любые мемуры - нтимемуры, не только у Мльро. "Ромн с эпигрфми" - это ромн, пусть и с рельными персонжми. В отличие от "Воспоминний" Ндежды Мндельштм, с которыми срвнивл его Бродский. Не соглсен ни с Бродским, ни с Довлтовым, ни с тобой. Это ты посоветовл снять вымышленные имен и поствить рельные: не И.Б., Бродский, не Сш Рбинович, кк было у меня, Сш Кушнер, кк н смом деле. И прочее. Жлею, что послушлся. Аутентичность в урон художеству. Вместо дли свободного ромн змкнутя перспектив документ. А тк бы отгдывли, кто есть кто в "Ромне с эпигрфми".

КЛЕПИКОВА. Кому дело знимться рскрытием псевдонимов твоих героев, д и не те времен. А тк - под своими именми, с открытым збрлом - твой "Ромн с эпигрфми" уже четверть век будоржит читтелей - снчл в русской диспоре, теперь, нконец, и в метрополии, где одно з другим выходят издния этого твоего нтиромн. Последнее, у Зхров, под тким шикрным нзвнием - "Три еврея".

СОЛОВЬЕВ. Копирйт н нзвние у издтеля. Мое - "Ромн с эпигрфми" - ушло в подзголовок.

КЛЕПИКОВА. Где ему и положено быть - это жнровое определение.

СОЛОВЬЕВ. Кк и "Ромн без врнья" или "Ромн с кокином", д? Или "Шестеро персонжей в поискх втор"? Подзголовки, вынесенные в нзвния - жнровя инверсия. Что ткое "Портрет художник в молодости"? Нзвние или подзголовок? А мой новый докуромн нзывется "Портрет художник н пороге смерти". Не о смом Бродском, о человеке, похожем н Бродского. Единствення возможность скзть о нем првду. То, о чем писл Стивенсон: чсми говорить о кком-нибудь предмете или человеке, не именуя его. Вот я и хочу, чтобы художественный обрз потеснил и зслонил мниморельный, созднный смим И.Б. по высокому принципу "Молчи, скрывйся и ти..." и его клевретми по низким, то есть утилитрным, принципм. Пусть дже из блгих нмерений, но мы-то знем, куд ими вымощен дорог. Очистить обрз Бродского от птины - здч из крупных, под стть объекту.

КЛЕПИКОВА. Кк и обрз Довлтов - от нслоения мифов.

СОЛОВЬЕВ. Хорошо, что ты вспомнил рсскз про мму. У меня дв некрологических рсскз - "Умирющий голос моей ммы..." и "Призрк, кусющий себе локти". Мм и Сереж умерли с рзницей в три месяц - и об рз мы были в отъезде: когд мм - в России. Отсутствие суть присутствие. То есть тк: если бы я в обоих случях не уезжл из Нью-Йорк, не было бы ткой мучительной рекции. Мгновение чужой смерти рстянулось для меня в вечность. Единственное спсение - литертур. Извини з бнльность: ктрсис. Если честно, то прозиком я стл в 90-м году - кк следствие этой двойной потери. Некрофильский импульс. Стршно скзть: смерть кк вдохновение, потеря кк творческий импульс. "Ромн с эпигрфми", моя несомнення и одинокя удч, возник н тком скрещении обстоятельств, что следует счесть случйностью. Кк преврщение обезьяны в человек. Продолжения, увы, не последовло, пусть я и сочинил н его инерции ромн-эпизод "Не плчь обо мне...". Бродский был прв, признв "Ромн с эпигрфми" и ругнув "Не плчь обо мне...", хоть втору было обидно. А тут меня понесло: з 10 лет тридцть рсскзов и три ромн. З скобкми сттьи, скрипты и нши с тобой политологические триллеры. Смерть Бродского ещё больше укрепил меня в моих плнх. Я обязн рботть з мертвых. В меру отпущенных мне сил. Тков стимул, если его из подсозннки вывести нружу. Что-то подобное я писл в своем дневнике, здесь шпрю по пмяти, близко к тексту. Помнишь, что говорит Гэвин Стивенс у Фолкнер? "Ну вот, я уезжю, теперь вм держть форпост".

КЛЕПИКОВА. Снов тянешь н себя.

СОЛОВЬЕВ. Просто эту ншу книгу - кк и фильм про Сережу1 рссмтривю кк нш долг покойнику.

КЛЕПИКОВА. И позбудем про его эпистолярные хрктеристики.

СОЛОВЬЕВ. Тебе что! Тебе, ноборот, неплохо бы выучить их низусть. Ты одн из немногих, о ком он отзывется положительно: "Лен Клепиков, миловидня, тинствення, с богтой внутренней жизнью". Ложк мед в бочке дегтя. А кково мне! "Этот погнец хпнул больше 100 000 (ст тысяч, об этом писли в "Пблишерс викли") внс з книгу об Андропове". Смое смешное, что внс мы хпнули вдвоем, это нш совместня книжк, но ты миловидня, тинствення, с богтой внутренней жизнью, я - погнец!

КЛЕПИКОВА. Ты что, збыл - кому эти письм? Твоему лучшему вргу. Ефимов попрекет Сережу знкомством с тобой устно и письменно. А Сереж то подыгрывет ему, то опрвдывется, звися кк от издтеля. Он дже пытется тебя зщитить: "Соловьев не тк ужсен. Ужсен, конечно, но менее, чем Прмох". Или отстивет свое прво кк глвред "Нового мерикнц" тебя печтть, Ефимов, с его совковской психикой, будь его воля, перекрыл бы тебе все кислородные пути. Помнишь, Воронели, когд мы сидели с ними в ресторне "Цезрь Борджи", рсскзли, кк Ефимов им в Изриль прислл письмо, чтобы не печтли твой ромн в журнле "22".

СОЛОВЬЕВ. Смое смешное - взмен он предлгл свой собственный.

КЛЕПИКОВА. А Сереже скжи спсибо - ты ещё не смый худший в его эпистолярном пноптикуме. А кто смый худший, знешь? В его собственном ощущении - он см. Его мизнтропство - "всех ненвижу" - от недовольств своей жизнью и отврщения к себе.

СОЛОВЬЕВ. Все говно поднялось со дн души - его собственное выржение. Чего не скжешь в сердцх!

КЛЕПИКОВА. Это чстня переписк - не для печти. А подвиг дружбы это единоличный кт Ефимов, её опубликоввшего, несмотря н отчянные протесты из могилы. Я говорю о звещнии: письм не печтть.

СОЛОВЬЕВ. Есть другя крйность: Нор Сергеевн, Сережин мм, все его письм, дресовнные ей, уничтожил. Если третьего не дно, то лучше уж печтть, чем уничтожть.

КЛЕПИКОВА. Сереже нужно было время, чтобы сориентировться и понять, кто есть кто. Встл же он печтно н твою зщиту, когд н тебя нбросились з ещё не нпечтнный "Ромн с эпигрфми". Это было в период добрососедских отношений - до дружбы. Поступок, который требовл мужеств. Кк и рзрыв с Ефимовым, н которого он в Ленингрде смотрел снизу вверх, кк н мэтр, в последние годы при одном упоминнии Ефимов делл стойку, ни о ком не говорил с тким отврщением, кк о твоем Игоре.

СОЛОВЬЕВ. Бывший мой. Хотя тких горячих негтивных рекций, кк у Сережи, у меня не вызывет. Честно говоря - никких. Но и мэтром я его никогд не считл - в отличие от Довлтов. "Чем тесней единенье, тем кромешней рзрыв".

КЛЕПИКОВА. Вот, кстти, сюжет, уж коли ты цитируешь Бродского: "Довлтов - Бродский". В фильме у тебя про них отдельня новелл.

СОЛОВЬЕВ. С известной нтяжкой. И то потому, что это фильм о Довлтове. В фильме о Бродском - я ткой тоже попытюсь снять - новеллы "Бродский-Довлтов" не будет. Не думю, что эту пру нужно в ншей книжке вычленять в отдельную глву. Зчем облегчть читтелю жизнь - пусть см рыщет в поискх клубнички.

КЛЕПИКОВА. Нельзя переклдывть н читтеля то, что смому делть лень. С него достточно Довлтов в "Призрке, кусющем себе локти".

СОЛОВЬЕВ. Почему лень? Не хочу композиционно и сюжетно корежить уже готовые мемурные блоки - и моего "Довлтов н втоответчике", и твоего "Трижды нчинющего пистеля". И тм и тм Бродский довольно крупным плном - в контексте. The right man in the right place1.

КЛЕПИКОВА. What about the right time? 2

СОЛОВЬЕВ. Помнишь его формулу тюрьмы: отсутствие прострнств з счет бездны времени. Что-то в этом роде.

КЛЕПИКОВА. С фктми ты обрщешься тк же вольно, кк с циттми? Я о "Портрете художник н пороге смерти".

СОЛОВЬЕВ. Вовсе нет! Перелоптил тьму мтерилов - о рельном человеке, и вот, слегк перетсовв, передю все это безымянно-нонимному персонжу. Судьб, био, поступки, комплексы, взгляды, рсквыченные цитты, словечки, интонция - с подлинным верно, но цель, кк у Тынянов - дойти до грницы документ и продырявить его к чертовой мтери. Между прочим, Довлтов близко к Тынянову считл, что художественными средствми можно создть документ. Что я и делю. Потому герой "Портрет художник н пороге смерти" и обознчен одной буквой - игр, тк скзть, эквивлентми, знкомый незнкомец.

КЛЕПИКОВА. "О" - потому, что Ося?

СОЛОВЬЕВ. Конечно. Кому ндо, поймет, но никкой при этом юридической ответственности. Только художествення, которя выше юридической. Художник создет более точный портрет, чем фотогрф. Кк у Пикссо - "Портрет мдемузель Z.". Зто окружение - от Солж до Брыш - поименовны кк есть.

КЛЕПИКОВА. То есть кк нзывл их, коверкя, см Бродский: Борух, Евтух, Солж, Брыш, Лимон, АА, Крлик.

СОЛОВЬЕВ. Меня он иногд нзывл Вовой, Довлтов - Вольдемром или Володищей.

КЛЕПИКОВА. А кк Бродский звл Довлтов?

СОЛОВЬЕВ. Кк мы с тобой: Сережей. Иногд Сержем. Либо Сергуней. Никогд - Сергеем.

КЛЕПИКОВА. А в "Портрете художник н пороге смерти" у тебя будет глв про эту прочку?

СОЛОВЬЕВ. Под вопросом.

КЛЕПИКОВА. Ккой тут вопрос! Дв клссик русского зрубежья.

СОЛОВЬЕВ. Почему только зрубежья? Это нпоминние тем, кто у нс н геогрфической родине отрицет литертурную диспору. Но я говорю не о литертуре, о жизни. В их отношениях не было рвенств. "Кк жль, что тем, чем стло для меня твое существовние, не стло мое существовние для тебя" - переддим Осины стихи Сереже и повернем их обртно к втору. Довлтов никогд не воспринимл Бродского ровней. Д тот бы и не позволил, кто збывлся, того ствил н место. Когд при их первой встрече в Нью-Йорке Сереж обртился к Осе н "ты", Бродский тут же его осдил. В "Портрете художник н пороге смерти" я пишу об этом подробно и ищу причины тирнств Бродского нд Довлтовым. С помощью Фрейд. Вот отличие мемуристики от прозы: первя знимется верхми, вторя - корешкми. В "Портрете художник н пороге смерти" я доискивюсь до причин этой нпряжки между ними. Чем не сюжет: и взимное притяжение, и оттлкивние, и соперничество, и звисимость с неизбежными унижениями...

КЛЕПИКОВА. ...понятно кого кем.

СОЛОВЬЕВ. Не тк буквльно. Это с нью-йоркской точки зрения Бродского, Довлтов - мргинл. Несмотря н свои рблезинские гбриты. В Питере все было инче. Довлтов был зстрельщиком обструкции Бродского после того, кк тот прочел у него н дому "Шествие". Ткое не збывется. Плюс сherchez la femme. Здесь, в Нью-Йорке, они поменялись местми. Потому Бродский и порекомендовл Сережины рсскзы в "Нью-Йоркер", что уже не считл его соперником. Одновременно зрубил ромн Аксенов и огрызлся, когд его упрекли в некошерности поступк: "Имею я прво н собственное мнение!"

КЛЕПИКОВА. Кк в том некдоте про веропослушного неудчник, которому Бог в конце концов, не выдержв, выклдывет: "Ну, не люблю я тебя!"

СОЛОВЬЕВ. Апология волюнтризм. Что позволено Юпитеру, нельзя быку.

КЛЕПИКОВА. Сереж кк-то скзл, что Бродский теперь ему звидует никк не ожидл, что "Нью-Йоркер" возьмет рекомендовнные им рсскзы.

СОЛОВЬЕВ. Знл бы - не рекомендовл, д? Не зню. Покровительствовл только тем, кого считл ниже себя - ровней не выносил.

КЛЕПИКОВА. Ярко вырженное смцовое нчло.

СОЛОВЬЕВ. А см потом отмежевывлся от смцовости. Помнишь нш спор, когд он пришел к нм в отель "Люцерн" в Мнхэттене: стоячим писть или не стоячим. "Стоячий период позди" - его собствення шутк.

КЛЕПИКОВА. А кончил тем, что з пру месяцев до смерти сочинил свой Momentum aere perennius. То есть в его вринте - в отличие от горциево-пушкинского - не пмятник крепче меди, пмятник крепче пенис, и не слово тленья избежит, семя, зброшенное в вечность. Это пмятник собственному члену, что очевидно из нзвния, тем более - из стих:

А тот кмень-кость, гвоздь моей крсы

Он скучет по вм с мезозоя, псы,

От него в векх борозд длинней,

Чем у вс с вечной жизнью с кдилом в ней.

СОЛОВЬЕВ. Христинином его не нзовешь, несмотря н ежегодные поздрвления Иисусу с днем рождения. К кждому Рождеству - по стихотворению. Соцзкз.

КЛЕПИКОВА. Возврщясь к теме "Довлтов-Бродский", - нписл же последний о первом пмятную сттью.

СОЛОВЬЕВ. Предполглось ноборот: Довлтов - о Бродском.

КЛЕПИКОВА. Если в компьютерх "Нью-Йорк тймс" лежт пчки зготовленных впрок некрологов живых пок что знменитостей, кто бросит кмень в Сережу з то, что змыслил книгу о Бродском н случй его смерти? А т кзлсь не з горми. Довлтов был профессионл, следовтельно - по ту сторону добр и зл.

СОЛОВЬЕВ. У Сережи и про других коллег были схожие некропредскзния, те живы до сих пор нперекор им.

КЛЕПИКОВА. О Бродском и говорить нечего - он см регулярно прощлся с жизнью в стихх, прозе и интервью.

СОЛОВЬЕВ. Н что были физические основния: сердечник, инфрктник, несколько оперций, одн неудчня.

КЛЕПИКОВА. Сереже было что скзть про Бродского: глз у Довлтов зоркий, пмять цепкя, перо точное. Это был бы одн из лучших его книг, может быть.

СОЛОВЬЕВ. Судьб рспорядилсь инче: Сереж умер первым. Вот Бродский и сочинил о нем - не книгу, пру вымученных стрничек...

КЛЕПИКОВА. ...в которых ухитрился сделть пять фктических ошибок. Нписл, к примеру, что "всю жизнь, сколько его помню, он проходил с одной и той же прической: я не помню его ни длинноволосым, ни бородтым". Н смом деле Сереж только и делл, что менял свою внешность, о чем можно судить по снимкм, - то стригся коротко, то отпускл волосы, то регулярно брился, то вдруг обрстл буйной рстительностью н "зпущенной физиономии", и бородтым мы его видели довольно чсто. "Я был н пру лет стрше", - пишет Бродский, хотя рзниц в год с небольшим.

СОЛОВЬЕВ. Смешно ловить Бродского н ошибкх - в его исторических экскурсх их куд больше, что нисколько не умляет ни "Письм к Горцию", ни "Путешествия в Стмбул". Тем более ткие беррции. Через несколько лет после смерти Пушкин его друзья спорили, ккого цвет у него глз. А Довлтов с Бродским, по словм последнего, "виделись не тк уж чсто".

КЛЕПИКОВА. Т же приблизительность у Бродского в оценкх и обобщениях, что и в фктх. Вот он говорит о пиетете, который испытывл Сереж к поэтм, отсюд уже, что его рсскзы нписны кк стихотворения - высшя похвл в его устх. Ничего подобного! Это Бродский внушет Довлтову свою иеррхию литертуры, где поэзия н первом месте, поэт в роли демиург. Довлтов никогд тк не думл, Бродского не любил ни кк человек, ни кк поэт, оторопь испытывл не к поэту, к литертурному боссу, в рукх которого брзды првления.

СОЛОВЬЕВ. Не оторопь, стрх. Бродский тирнил Довлтов, беря ревнш з былое унижение.

КЛЕПИКОВА. Ккое?

СОЛОВЬЕВ. Подробности в "Портрете художник н пороге смерти".

А у Сережи скромность пче гордости. Нзывя себя литертурным середнячком, он луквил. Н смом деле знл себе цену. В этом тйн Довлтов. Не принимй все его слов н веру.

КЛЕПИКОВА. Помнишь, мы кк-то зшли к Сереже с ншим московским гостем, и тот стл высчитывть шнсы Чингиз Айтмтов н нобелевку. Вежливый Сереж ввинтился в спор с ккой-то кровной, личной обидой.

СОЛОВЬЕВ. Не боги горшки лепят. Д и столько среди нобелевцев случйных людей. Этой премией змкнут горизонт чуть ли не любого литертурного честолюбц в России. Когд Бродский получил нобелевку, вся русскя поэзия оделсь в трур - от Евтух с Вознесенкой до Кушнeр с Коржёй.

КЛЕПИКОВА. Порзительно, что дже звистник Нймн рсскзывет о Нобелевской премии, полученной Бродским, кк о личном несчстье, хотя ему-то уж, при его поэтическом ничтожестве, ничего не светило.

СОЛОВЬЕВ. А его проз! Человеку, который пишет о себе "Я потупился", ндо зпретить знимться литертурой.

КЛЕПИКОВА. Не соглсн. Когд Нймн дет полную волю злобе и звисти, то нходит отличную литертурную форму.

СОЛОВЬЕВ. Ксемо Довлтов: он, конечно, не рссчитывл н нобелевку, но огорчился бы, узнв, что её получил другой русский прозик.

КЛЕПИКОВА. Нормльно. Достичь ткого пик популярности, кк Довлтов в России, - выше любых премий. Бесконечные переиздния, собрния сочинений, спекткли, фильмы, нконец, книги о Сереже, вплоть до последней воспоминний его первой жены.

СОЛОВЬЕВ. Збвня книг. Сцен ревности чего стоит! Кк квкзский человек, Довлтов плит из двустволки по Асе Пекуровской1.

КЛЕПИКОВА. Если это првд. Сереж рсскзывл инче - кк он пытлся покончить с собой в её присутствии, он и ухом не повел.

СОЛОВЬЕВ. Ну, знешь, ткие демонстртивные смоубийств...

КЛЕПИКОВА. Любопытня гипотез, что Сереж не сын своего отц.

СОЛОВЬЕВ. То есть его официльный отец Донт Мечик не является его биологическим отцом?

КЛЕПИКОВА. Еще одн тйн Довлтов.

СОЛОВЬЕВ. О которой он см не подозревл.

КЛЕПИКОВА. Или подозревл.

СОЛОВЬЕВ. Дежидовизция Довлтов. Ткие попытки уже деллись. При той всенродной слве, кк посмертня у Сережи, лучше бы он был без жидовской примеси. Кой для кого. Не его первого, не его последнего отлучют от еврейств. Пусть будет лицо квкзской нционльности.

КЛЕПИКОВА. Не в том дело. Меня всегд поржло, до чего Сереж не похож н Донт. Д и внешность чисто квкзскя - без семитских признков. Вот Ася Пекуровскя и озвучил эти подозрения, приведя несколько слухов. Но в целом её книг - ревнш у мертвец.

СОЛОВЬЕВ. Для жен и слуг нет великих людей.

КЛЕПИКОВА. Довлтов отрицют те, кто знл его близко и для кого его нынешняя фнтстическя популярность - ножом по сердцу. Дже для тех, кто делет хорошую мину при плохой игре. Когд Влерия Попов спросили, знл ли он, с кким великим пистелем был знком в Питере, он отшутился: "Нет, это он после смерти тк обнглел". "Воспоминния о Довлтове" существуют уже кк литертурный жнр.

СОЛОВЬЕВ. Если не индустрия!

КЛЕПИКОВА. Кк и воспоминния о Бродском. Литертурные идолы в кчестве пьедестл под пмятник смому себе. Пор мемуристов-ревншистов.

СОЛОВЬЕВ. А тебе не кжется, что любые мемуры по изнчльному импульсу - ревншистские? Если бы Осип Эмильевич не оствил жену дожидться в прихожей, пок см рзговривл с Мриной Ивновной о поэзии, кто знет были бы нписны Ндеждой Яковлевной дв её блестящих мемурных том, д ещё с привеском?

КЛЕПИКОВА. При чем тут Ндежд Яковлевн? У Пекуровской жлкие потуги добрть с помощью воспоминний то, чем обделил жизнь и что не удлось в литертуре.

СОЛОВЬЕВ. Кк скзл Прмонов про Сережу, не дет мне покоя покойник. И дбы нейтрлизовть, причислил Довлтов к мсскультуре. Кков поп, тков и приход. Соответственно - ноборот. Близко к тому, что нписл Бондренко в "Ншем современнике" о "плебейской прозе Сергея Довлтов" сттья тк и нзывется. Вот цитт: "В сущности, он и победил, кк пистель плебеев". А кто прозвл его "трубдуром отточенной бнльности"?

КЛЕПИКОВА. Безотносительно к Прмонову и Бондренко. Это соответствует действительности и Довлтов не умляет. Шекспир и Диккенс тоже явления мсскультуры. Кждый - своего времени.

СОЛОВЬЕВ. И обрщение Шекспир к мссовой удитории нисколько не снимло тинственности с его пьес. У Довлтов-пистеля есть своя тйн, несмотря н прозрчность, ясность его литертурного письм. А вспоминльщики и литертуроведы сводят к двжды дв четыре. Он идолизировн и преврщен в китч.

КЛЕПИКОВА. Вот я и говорю: у нс колоссльня конкуренция.

СОЛОВЬЕВ. Зто мы рботем в четыре руки. Совокупными усилиями спрвимся.

КЛЕПИКОВА. Довлтовым сейчс удивить читтеля невозможно. Рзве что дть его вверх ногми. Он и см писл: "Пятый год хожу вверх ногми", имея в виду, првд, Америку - по отношению к России.

СОЛОВЬЕВ. Змётно. Ведь это знчит, что и в России он ходил вверх ногми - по отношению к Америке. Тк и прожил всю жизнь - вверх ногми. Отличное нзвние для книжки: "Довлтов вверх ногми". А подзголовок "тргедия веселого человек".

КЛЕПИКОВА. Книг кк продолжение твоего фильм "Мой сосед Сереж Довлтов"? Тм видеоряд для россиянин экзотический. Нчиня с пролог у Сережиной могилы н еврейском клдбище в Куинсе.

СОЛОВЬЕВ. Предствляешь, он видел это клдбище из своей квртиры н шестом этже. Его могил - в десяти минутх езды от дом.

КЛЕПИКОВА. А потом Сережин кбинет, точнее - уголок, который он вычленил из гостиной и см превртил в микромузей с фотогрфиями и рисункми н стене, в фильме Лен Довлтов ведет зрителей по нему кк зпрвский гид. Что в этом фильме хорошо, тк это личня, домшняя интонция. Кк тебе удлось её рзговорить, д ещё перед кмерой!

СОЛОВЬЕВ. Не удлось. Мы ходим вокруг д около. Лен - типичня интровертк. К тому же он з прдный подъезд и против черного вход. Д я см многое зню - с её слов, со слов смого Сережи, Гриши Поляк, уж ему все было доверено, семейный чичисбей - зню столько подробностей их семейной жизни, но без её рзрешения вынужден помлкивть. Увы.

КЛЕПИКОВА. У нс в книге и без того достточно пикнтных детлей, которые Лене Довлтовой не всегд по душе. Помнишь, кк он тебя в фильме одергивет, когд тебя зносит. Но глвное в фильме - см Сереж. Редчйшие кдры, снятые Поротовым: Сереж - изустный рсскзчик, скзитель, storyteller. Кким мы его и знли, рсскзчик он был блестящий. Из рсскзчик и пистель возник. А теперь, блгодря фильму, об этом знют его читтели.

СОЛОВЬЕВ. Точнее - зрители. В том числе те его устные рсскзы, которые не успели стть письменными.

КЛЕПИКОВА. А ты не хочешь включить несколько фргментов из "Художник н пороге смерти"?

СОЛОВЬЕВ. А что? Мысль. Первя половин книги - мемуры, вторя проз. О Довлтове - под скрещением двух жнров. Нш здч - сделть лучшую книгу о нем. Объемный, рзножнровый, прдоксльный обрз: сочетние довлтовской меморбилии с беллетризовнным, но узнвемым обрзом.

КЛЕПИКОВА. Попробуем совместно рзгдть тйну Довлтов.

СОЛОВЬЕВ. А если у него не одн?

1

ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ

ДОВЛАТОВ НА АВТООТВЕТЧИКЕ

Вернувшись однжды домой и прослушв зписи н втоответчике, я нжл не ту кнопку, и комнт оглсилсь голосми мертвецов: мм, мой друг и переводчик Гй Дэниэлс, пистель Эрвинг Ху, который печтл нши с Леной Клепиковой сттьи в своем журнле "Диссент", нш спонсор Хррисон Солсбери, но больше всего окзлось зписей с голосом моего сосед Сережи Довлтов минут н двдцть, нверно. Все, что сохрнилось, потому что поверх большинств стрых зписей - новые. Стрнное ткое ощущение, мкбр ккой-то, что-то потустороннее, словно н мшине времени мрки "Автоответчик" перенесся в элизиум, згробный мир.

Н фоне большей чстью деловых сообщений довлтовские "мемо" выделялись интонционно и стилистически, были изящными и остроумными. В отличие от пистелей, которые идельно уклдывются в свои книги, может, скупятся проявлять себя в иных ипостсях, по-квкзски щедрый Довлтов был универсльно тлнтлив, то есть не экономил себя н литертуру, вклдывл божий др в любые мелочи, будь то журнлистик, рзговоры, кулинрные приготовления, рисунки либо ювелирня бижутерия, которую он время от времени кустрил. У меня есть знкомые, которые до сих пор стесняются говорить н втоответчик. Довлтов кк рз не только освоил этот телефоножнр, но использовл его - рискну скзть - для стилистического смовыржения. А стиль, прошу прощения з бнльность, и есть человек. Его реплики и сообщения н моем втоответчике сродни его зписным книжкм тоже жнр, пусть не совсем литертурный, но несомненно в литертурных окрестностях.

Нигде не служ и будучи ндомникми, мы, конечно, чще с ним болтли по телефону либо прогуливлись по 108-й улице, глвной эмигрнтской ртерии Куинс, чем отмечлись друг у друг н втоответчикх. Тем более н ответчике особо не рзгуляешься - этот жнр крток и информтивен. Но Довлтов и в прозе был минитюристом - отсюд небольшой рзмер его книжек и скрупулезня выписнность детлей. Если крткость - сестр тлнт, то его тлнту крткость был не только сестрой, но ткже женой, любовницей и дочкой. Кслось это в том числе его устных рсскзов - из трех блестящих, чистой пробы, рсскзчиков, н которых мне повезло в жизни, Довлтов был смым лконичным.

Любопытно, что двум другим - Кмилу Икрмову и Жене Рейну - тк и не удлось переинчить свои изустные новеллы в письменную форму. Рейн рсскзчик-импровизтор, потому оргнически не способен не то что зписть, но дже повторить свою собственную историю: кждый рз он звучит нново, с пропускми, добвлениями, ответвлениями. Покойный Икрмов, который вывез свои рсскзы из тюрем и лгерей, где провел двендцть лет кк сын рсстрелянного Стлиным пртийного лидер Узбекистн, собирл нс в кружок, см сдился посередке в неизменной своей тюбетейке, скрестив по-среднезитски ноги, и Окуджв, Слуцкий, Чухонцев, Искндер, которые слышли его новеллы по многу рз, просто нзывли сюжеты, и Кмил выполнял зкз, рсскзывя свои жуткие и невероятно смешные истории. Он был профессионльный литертор, выпустил несколько книг, нписл змечтельный комментрий к делу своего отц, но, когд я спросил у него, почему он не зпишет свои устные новеллы, Кмил печльно рзвел рукми: пытлся много рз, ничего не получется.

В отличие от них, Довлтову удлось перевести свои устные минитюры в письменную форму, но это вовсе не знчит, что устный рсскзчик в нем превосходил письменного, что он "исполнял свои истории лучше, чем писл", кк пытются теперь предствить некоторые его знкомцы, зстлбливя тем смым свое одинокое превосходство нд миллионми довлтовских читтелей. К счстью, это не тк. Довлтов был нсквозь литертурным человеком, никк не импровизтором, и "исполнял" обычно рсскзы, уже отлитые в литертурную форму, отрепетировнные и литертурно пробировнные, хоть и не зписнные. Свидетельствую кк человек, прослушвший сотни Сережиных рсскзов, некоторые двжды и трижды - он их именно исполнял: без вриций, один к одному. Его устные рсскзы были литертурными - в том числе те, что не стли, не успели стть литертурой. В моем двухчсовом фильме "Мой сосед Сереж Довлтов" герой покзн живьем - он выдет перед кмерой пру своих блестящих бек, ненписнных и дже незписнных, но по своей зконченной литертурной форме они тк и просятся н бумгу.

Из тких именно некдотов и реприз и состоят обе чсти его "Зписных книжек", которые он в нрушение литертурных првил торопился издть прижизненно, словно предчувствуя близкий конец. Чуткий к техническим веяниям времени, он нзвл одну, ленингрдскую - "Соло н ундервуде", другую, нью-йоркскую - "Соло н IBM", хотя н электронной мшинке рботл Лен Довлтов, Сереж предпочитл стучть н ручной, но кк рз ундервуд у него никкого не было. Вернувшись из рмии, он приобрел "Ройл Континентль" и прозвл з крсоту "Мэрилин Монро", хоть это был огромня, под стть ему смому, мшинк с длиннющей многофункционльной креткой Сереж грохнул эту чугунную мхину об пол во время семейного скндл, вышедшую из её чрев рукопись рзорвл и покидл в печь с зелеными изрзцми, глвную достопримечтельность его комнты в коммунлке н Рубинштейн, но Лен Довлтов героически кинулсь спсть, обжигя руки. Еще одну инострнку - "Олимпию" - подрил ему отец Донт, тому прислл Леопольд, родственник из Бельгии, но и её постигл схожя судьб - уже в пересылочной Вене пришедший в гости Юз Алешковский неловким движением смхнул мшинку н пол. В Нью-Йорке окзлось дешевле купить новую "Адлер", которя до сих пор стоит н его меморильном письменном столе, чем чинить подрнк. Тков природ художественного домысливния Довлтов: вместо "Континентля", "Олимпии" и "Адлер" соло были им будто бы сыгрны н стромодном, времен Очков и покоренья Крым, ундервуде и ультрсовременной IBM - ккой контрст! Тк вот, если б у других его приятелей сохрнились зписи Довлтов н втоответчикх, можно было бы, уверен, соствить третью чсть этой книги, снбдив его телефонные реплики соответствующим комментрием и нзвв - "Соло н втоответчике".

А пок что вот некоторые из его телефоногрмм, которые воспроизвожу вместе с междометиями, вводными словми, неизбежными в устной речи, тем более когд общться приходится не с живым человеком, с втомтом. Зто ручюсь з подлинность, слово в слово - ведь ничто тк не искжют (пусть поневоле) мемуристы, кк именно прямую речь.

Володя, привет. Это Довлтов. У меня, к сожлению, есть к вм просьб, и я бы дже с некоторым ужсом скзл, что довольно обременительня. (Смешок.) Я её вм потом, когд вс зстну, выржу. Аг. Но тем не менее не пугйтесь, все-тки ничего стршного. Всех приветствую и обнимю.

И в смом деле, это был пустяковя просьб. У Довлтов вышл из строя стря мшин, он купил новую - вот его и ндо было проктить по Нортерн-бульвру к дилеру, потом н Джмйку к прежнему влдельцу, что я с удовольствием сделл, тем более был у него в мшинном долгу: он освоил вождение н несколько месяцев рньше меня и двл мне уроки н своей строй мшине (той смой, что сломлсь). Эти уроки я бы объяснил не только его льтруизмом, и желнием лишний рз пообщться, но ккой собеседник из нчинющего водителя! Я не опрвдл его ожидний: вцеплялся в руль и больше жл н тормоз, чем н гз, рздржя Сережу своей неконтктностью и медленной ездой.

- Может, выйдем и будем толкть мшину сзди? - в отчянии предложил он мне.

А потом всем рсскзывл, кк, деля рзворот н его мшине, я врезлся в зпрковнный "роллс-ройс". Это, конечно, преувеличение: никких "роллс-ройсов" у нс в рйоне не водится (Форест-Хиллс - не Москв, где их сейчс, говорят, нвлом), но ккя-то мшин действительно поплсь н моем пути и, при моем водительском невежестве, мне было ну никк с ней не рзминуться. Здесь кк рз секрет его искусств рсскзчик, его литертурных мистификций и лжедокументлизм: он не перескзывл рельность, переписывл её нново, смещл, искжл, перевирл, усиливл, творчески преобржл. Создвл художественный фльшк, которому суждено было перечеркнуть жизнь. Кому из его слуштелей было бы интересно узнть, кк я, грубо рзворчивясь, слегк здел ничтожный ккой-нибудь "бьюик" или "олдсмобил"!

Н некоторое время езд стл для нс, нчинющих водителей, следующей - после литертуры - темой рзговоров. Помню один ткой обмен опытом, когд нше с ним водительское мстерство приблизительно выровнялось. Речь шл о дорожных знкх н втострдх - Сереж удивлялся, кк я в них рзбирюсь:

- Это ж ндо успеть их прочесть н ходу!

Подумв, добвил:

- А потом перевести с нглийского н русский!

См он ориентировлся по приметм, которые стрлся зпомнить, цветущее дерево, "Мкдонлдс", что-нибудь в этом роде. И впдл в пнику, когд путевой пейзж менялся - скжем, дерево отцветло. Перескзывю его собственные жлобы, в которых, несомненно, был доля творческого преувеличения, кк и в его рсскзе о моем столкновении с "роллс-ройсом".

Кк-то у меня лопнул шин, ндо было поствить зпсное колесо. Я позвл Сережу, полгя, что у него богтырские руки - под стть его гигнтскому росту. Окзлся слбк, кк и я. Мы провозились с полчс и, отчявшись, вызвли н подмогу коротышку и толстяк Гришу Поляк, издтеля "Серебряного век", который жил неподлеку - вот у кого тлетические конечности! В считнные минуты он спрвился с поствленной здчей, посрмив нс обоих.

А в тот рз, помню, н обртном пути из Джмйки мы тк увлеклись рзговором, что я чуть не проехл н крсный свет, тормознув в смый последний момент. Когд первый испуг прошел, Сереж с похвлой отозвлся не обо мне, конечно:

- У вс должны быть хорошие тормоз. Коли вы тк рискуете.

Я был рд, что плчу Сереже стрый должок - не тут-то было! Вечером он повел нс с Леной Клепиковой и художник Сергея Блюмин, ещё одного ссистент в покупке втомобиля, в китйский ресторн: не любил оствться в долгу.

Чему свидетельство ещё одно его "мемо":

Володя и Лен, это Довлтов, который купил козл, кусок козл, и хотел бы его совместно с вми съесть в ближйшие дни в кчестве некоторой экзотики. Нпоминю, что вш очередь теперь к нм приходить. Я вм буду ещё звонить. И вы тоже позвоните. Пок.

Н смом деле, очередь не соблюдлсь - куд чще я бывл у Довлтов, чем он у меня. Мы были соседями, именно топогрфией объяснялсь регулярность нших встреч, хотя кк-то н мой вопрос, с кем он дружит, Сереж с удивлением н меня воззрился: "Вот с вми и дружу. С кем еще?" Топогрфический принцип я и положил в основу своего видео "Мой сосед Сереж Довлтов", нчл его с Сережиной могилы - еврейское клдбище "Mount Hebron", где он похоронен, видно из окн его квртиры н шестом этже. Не н нем ли буду похоронен и я, когд придет пор?

Топогрфия нс объединял поневоле - мы посещли одни и те же мгзины и ресторны, отпрвляли письм и посылки с одной и той же почты, спусклись в подземку н одной стнции, у нс был общий днтист и дже учитель вождения Миш, которого мы прозвли "учителем жизни". Кк-то, по Сережиной иницитиве, отпрвились втроем (с Жекой, моим сыном) к ближйшему, згженному мусором водоему удить, ничего не поймли, хотя Сереж, чувствуя себя виновтым, клялся, что рыб водится, и дже подрил Жеке удочку.

Между нми было несколько минут ходьбы, но Сереж жил ближе к 108-й улице, где мы с ним ежедневно вечером встречлись у мгзин "Моня и Миш" - прямо из типогрфии туд доствлялся звтршний номер "Нового русского слов", который Сереж нетерпеливо рзворчивл - в поискх новостей (нглоязычную прессу он не читл) или собственной сттьи. (Помню, кстти, кк он измерял линейкой, чей портрет больше - его или Ттьяны Толстой, когд "Нью-Йорк тймс Бук Ревю" поместил рецензии н их книги н одной стрнице.) Приходил он не один, с Яшей, своей тксой, чсто в тпкх н босу ногу, дже в мороз, хотя ккие в Нью-Йорке морозы!

Иногд к нм присоединялся рхивист и книгрь Гриш Поляк либо одн из Лен - Довлтов или Клепиков. В ожиднии гзеты мы делли круги по ближйшим улицм. Кто бы ни входил в компнию, Сереж возвышлся нд нми, кк Монблн, прохожие чсто его узнвли, оборчивлись, ему это, понятно, льстило. В "Зписных книжкх" он по этому поводу пишет: "Степень моей литертурной известности тков, что, когд меня знют, я удивляюсь. И когд меня не знют, я тоже удивляюсь". Он жил в смой гуще эмигрции, и мне кжется, здешние дел его волновли больше, чем тмошние, н ншей геогрфической родине. Во всяком случе моей первой поездке в Москву весной 1990 год он удивился, отговривл и дже пугл: "А если вс тм побьют?" См ехть не собирлся - шутил, что у него тм столько знкомых, что он окончтельно сопьется.

Поездк у меня окзлсь более печльной, чем я ожидл: когд я был в Москве, в Нью-Йорке неожиднно умерл моя мм. Сереж несколько рз звонил мне в Москву, когд я вернулся, похоже, осуждл, что я не поспел к похоронм. Когд я пытлся опрвдться, он скзл несколько высокопрно:

- Это вм ндо говорить Богу, не мне.

См он был очень гостеприимен к столичным и питерским визитерм, когд они нлдились к нм, тртя уйму энергии, нервов и денег, проводив гостя, злословил по его дресу, будь то дже его друг, кк Андрей Арьев или Юнн Мориц. Последнюю - я довольно близко сошелся с Юнной в мою недолгую бытность в Москве - он буквльно отбил у меня в Нью-Йорке, чему я был, честно говоря, только рд: Юнн Мориц - прекрсный поэт, но довольно беспомощный в быту человек, тем более в быту иноземном. Помню, сидел у нс в гостях Виктор Ерофеев с женой и сыном, я только и делл, что подбегл к телефону - это непрерывно - чс дв - звонил Сереж с втобусной стнции, где встречл Юнну, её все не было. Он весь извелся - потом выяснилось, что он здержлсь в гостях и уехл другим втобусом, не предупредив Довлтов. Понятно, что в ткой экстремльной ситуции он не удержлся и зпил, не дождвшись отъезд своей гостьи в Москву. А когд т уехл, дл себе волю, пытясь взять хотя бы словесный ревнш з все свои унижения и треволненья.

Злоречие вообще было одним из излюбленных им устных жнров, он вклдывл в него тлнт, его хрктеристики не всегд были спрведливы, но почти всегд прилипчивы. Помню ткую историю.

В отличие от меня, он жил жизнью общины, и я иногд обрщлся к нему з спрвкми. Тк случилось и в тот рз. Мне позвонил незнкомя женщин, скзл, что ей нрвятся мои сочинения, и предложил встретиться. Я поинтересовлся у Сережи, не знет ли, кто ткя.

- Поздрвляю, - скзл Сереж. - Ее внимние - покзтель известности. Он предлгется кждому, кто, с её точки зрения, достточно известен. Секс для неё кк втогрф - чтобы кждя знменитость тм у неё рспислсь. Через её п...у прошл вся эмигрнтскя литертур, сейчс в связи с глсностью он рсширяет поле своей сексульной ктивности з счет необъятной ншей родины, не збывя при этом и об эмигрнтх. Вм вот позвонил. Коллекционерк!

Не зню, нсколько Сереж был прв, но, стлкивясь время от времени с этой женщиной, я воспринимл её уже соглсно днной ей Сережей хрктеристике и всячески избегл учстия в этом перекрестном сексе.

И тк было не только с ней, но и со многими другими общими знкомыми. Удерживюсь от перескз тких некдотов, чтобы не сместить мемурный жнр в сторону сплетни, хотя кто знет, где кончется одно и нчинется другое. Одному недописнному опусу я дл подзголовок: ромн-сплетня. Кто-то нзвл литертурное письмо Довлтов некдотическим релизмом - не вижу в этом ничего уничижительного. Он и в смом деле хрнил в своей пмяти и чстично использовл в прозе обширную коллекцию некдотов своих знкомых (и незнкомых) либо про них смих. Кое-кто теперь жлуется, что Довлтов их обобрл, присвоил чужое. Я - не жлуюсь, но вот история, которя приключилсь со мной.

Кк-то я шутя скзл Сереже, что у моей жены комплекс моей неполноценности, потом увидел свою реплику в его зписных книжкх приписнной другой Лене - Довлтовой. Смое смешное, что эт история имел продолжение. Действуя по принципу "чужого не ндо, своё не отдм", я передл эту реплику героине моего ромн "Похищение Дни". Ромн, ещё в рукописи, прочл Лен Довлтов. Против кочевой этой реплики он деликтно пометил н полях: "Это уже было". Тк я был уличен в плгите, которого не совершл. А Вгрич Бхчнян жловлся мне, что половин шуток у Довлтов в "Зписных книжкх" - не Сережины, его, Вгрич, но если он когд-нибудь издст их кк свои, его будут судить з плгит.

Больше жлоб, однко, не со стороны обиженных второв, героев его литертурных, эпистолярных и письменных некдотов. Я ещё рсскжу о персонжх в поискх втор.

А что он рсскзывл другим обо мне?

По нескольким репликм в опубликовнных письмх судить не берусь они нписны до ншей дружбы и, кк он см говорил, "в некотором беспмятстве".

Глвной причиной его злословия был, мне кжется, вовсе не любовь к крсному словцу, которого он был великий мстер, прорыввшяся время от времени нружу зтення обид н людей, н жизнь, н судьбу, т повернулсь к нему лицом, увы, посмертно. Я говорю о его нынешней слве н родине.

В последние год-дв жизни он тщтельно устривл свои литертурные дел в совдепии: гзетные интервью, журнльные публикции, первые книжки. Глсность только зчинлсь, журнлисты и редкторы осторожничли, и помню, ккое-то издтельство - то ли "Совпис", то ли "Пик" - поствило его книгу в плн 1991 год, что кзлось мне тогд очень не скоро, но Сереж не соглсился:

- Но 91-й год ведь тоже нступит. Рно или поздно.

Для него - не нступил.

Купив "Новое русское слово" и зодно немного провизии, мы отпрвлялись к Довлтовым чевничть, сплетничть и трепться о литертуре. Кк рз "приемы" друг другу мы устривли редко ввиду территорильной близости и ежевечерних встреч - отсюд возбуждение Сережи в связи с "козлом":

Володя, добвление к предыдущему mes... предыдущему messagе'у. Лен уже приступил к изготовлению козл, тк что отступление невозможно. Я вм буду звонить. Привет.

А вот приглшение, которое Довлтов вынужден был через пру чсов отменить:

Володя! Привет! Это Довлтовы говорят, у которых скопились ккие-то излишки пищи. Я хотел... Я думл, может, мы что-нибудь съедим. По пирожному или по ккой-нибудь диковинной пельмене? А вс нету дом. О, по телевизору Турчин покзывют. Кк это неожиднно. И невозможно. Ого!.. Ну, потом рзберемся. Я вм буду звонить. Искть вс.

См он был, мне кжется, не очень привередлив в еде - его больше увлекло готовить другим, чем есть смому. А пельмени готовил змечтельно - из трех сортов мяс, ловко скручивя по кругу купленное у китйцев специльное тесто, которое нзывется "skin", то есть кож, оболочк. Получлось куд вкуснее, чем русские или сибирские пельмени.

Володя! Это Довлтов говорит. Знчит, сегодня, к сожлению, отменяются возможные встречи, дже если бы удлось уговорить вс. Дело в том, что у моей мтери сестр умерл в Ленингрде, и он очень горюет, естественно. То есть тетк моя. Одн из двух. Тк что... Аг. Ндеюсь, что с котом все в порядке будет. Я вм звтр позвоню. Всего доброго.

Сереж был тесно связн со своей родней, с мтерью, Норой Сергеевной, у них был тесня связь, пуповин не перерезн, с чем мне, признться, никогд прежде не приходилось стлкивться - слишком велик был рзрыв между отцми и детьми в ншем поколении. Он вообще был человеком семейственным, несмотря н згулы, и не только любил свою жену ("Столько лет прожили, он меня до сих пор сексульно волнует", - говорил при ней полушутя-полусерьезно), но и гордился её крсотой, хотя смо слово "крсивый" было не из его лексикон - по-моему, он не очень дже понимл, что это ткое: крсивя женщин или крсивый пейзж. Одн из лучших его книг "Нши" - о родственникх: по его словм, косвенный втопортрет - через родных и близких. Его чувство семейной спйки и ответственности ещё усилилось, когд родился Коля (дочь Ктя был уже взрослой).

З месяц до смерти он позвонил мне, рсскзл о спорх н рдио "Свобод" о моем "Ромне с эпигрфми" и нпрямик спросил:

- Если не хотите мне дрить, скжите - я см куплю.

Он зшел з экземпляром ромн, которому суждено было стть последней из прочитнных им книг. А в тот день Сереж зсиделся. Стоял вгустовскя жр, он пришел прямо из прикмхерской и пнмки не снимл - считл, что стрижк оглупляет. Нс он зстл з предотъездными хлопотми - мы готовились к ншему привычному в это время броску н север.

- Вы можете себе позволить отдых? - изумился он. - Я - не могу.

И в смом деле - не мог. Жил н полную ктушку и, что нзывется, сгорел, дже если сделть попрвку н трдиционную русскую болезнь, которя свел в могилу Высоцкого, Шукшин, Юрия Кзков, Венечку Ерофеев. Сердце не выдерживет ткой нгрузки, Довлтов рсходовлся до упор, что бы ни делл - писл, пил, любил, ненвидел, д хоть гостей из России принимл: весь выклдывлся. Он себя не щдил, но и другие его не щдили, и, сгибясь под тяжестью крупных и мелких дел, он неотвртимо шел к своему концу. Этого смого удчливого посмертно русского прозик всю жизнь преследовло чувство неудчи, и он см себя нзывл "озлобленным неудчником". И уходил он из жизни, окончтельно в ней зпутвшись. Его рздржительность, злоб, ненвисть отчсти связны с его болезнью, он см объяснял их депрессией и нсильственной трезвостью, мрком души и дже помрчением рссудк. Я понимл всю бесполезность рзговоров с ним о нем смом. Он однжды скзл:

- Вы хотите мне прочесть лекцию о вреде лкоголизм?

Ему был близк литертур, восходящя через сотни вторских поколений к историям, рсскзнным у нендертльских костров, з которые рсскзчикм позволяли не трудиться и не воевть - его собственное срвнение. Увы, в отличие от нендертльских брдов, Довлтову до конц своих дней пришлось трудиться и воевть, чтобы зрботть н хлеб нсущный, и его рсскзы, публикуемые в престижном "Нью-Йоркере" и издвемые н нескольких языкх, не приносили ему достточного доход.

"Мое бешенство вызвно кк рз тем, что я-то претендую н сущую ерунду. Хочу издвть книжки для широкой публики, нписнные стртельно и откровенно, мне приходится корпеть нд сценриями. Я думю, идти к себе н ккой-нибудь третий этж лучше снизу - не с чердк, из подвл. Это грнтирует большую точность оценок.

Я нписл тргически много - под стть моему весу. Н ощупь - больше Гоголя. У меня есть эпопея с крсивым нзвнием "Один н ринге". Вещь килогрмм н полтор. 18 листов! Семь повестей и около ст рсскзов. О кчестве не скжу, вид - фундментльный. Это я к тому, что не бездельник и не денди". (Из неопубликовнного письм.)

Тк писл Довлтов ещё в Советском Союзе, где его литертурня судьб не сложилсь. С тех пор он сочинил, нверное, ещё столько же, если не больше, т "сущя ерунд", н которую он претендовл, тк и остлсь мечтой.

Он мечтл зрботть кучу денег либо получить ккую-нибудь престижную денежную премию и рсплевться с рдио "Свобод".

- Лежу иногд и мечтю. Звонят мне из редкции, предлгют тему, я этк вежливо: "Иди-к ты, Юр, н х..!"

Хоть он и был н рдио нешттным сотрудником и нловчился сочинять скрипты по нескольку в день, хлтур отнимл у него все время, выссывл жизненные и литертурные силы - ни н что больше не оствлось. Год з годом он получл откзы от фонд Гугенхейм. Особенно удивился, когд ему пришел очередной откз, Аня Фридмн, его переводчиц, премию получил. В неудчх с грнтми винил своих спонсоров, что недостточно рсхвлили. В том числе - Бродского, другой протеже которого (Юз Алешковский) "Гугенхейм" получил.

Нельзя скзть, что Ося Сереже не помогл - нпротив: свел его с переводчицей, рекомендовл н междунродные пистельские конференции, отнес его рсскзы в "Нью-Йоркер". И тем не менее их связывли длеко не простые отношения.

"Иосиф, унизьте, но помогите", - обртился он кк-то к Бродскому, зня з ним эту черту: помочь, предврительно потоптв. Это был бсолютно деквтня формул: Бродский унижл, помогя, - или помогл, унижя, - не очень предствляя одно без другого. Довлтов звисел от Бродского и боялся его - и было чего! Не он один. Помню, кк Сереж, не утерпев, прямо н улице рзвернул "Новое русское слово" и прочел мою рецензию н новый сборник Бродского. Мне смому он кзлсь комплиментрной - я был сдержн в критике и неумерен в похвлх. А Сереж, дочитв, хнул:

- Иосиф вс вызовет н дуэль.

К тому времени Бродский стл неприксем, чувствовл вокруг себя сияние, не выносил никкой критики, тем более пнибртств.

Сереж не унимлся:

- Кк вы осмелились скзть, что половин стихов в книге плохя?

Любя интриг, пусть вообржемя, приводил Довлтов в дикое возбуждение.

- Это знчит, что другя половин хорошя.

- Кк в том некдоте: зл был нполовину пуст или нполовину полон? рссмеялся Сереж.

В другой рз, прочитв мою похвльную сттью н совместную, Бобышев и Шемякин, книжку "Звери св. Антония", скзл:

- Иосиф вм этого не простит, - имея в виду известное - не только поэтическое - соперничество двух поэтов, бывших друзей.

Кк Янус, Бродский был обрщен н две стороны рзными ликми: предупредительный к мерикнм и пренебрежительный к эмигре, демокрт и тирн. Однжды, предврительно договорившись о встрече, Довлтовы явились к нему в гости, но он принимл некоего вжного визитер и зствил их чс дв прождть н улице, пок не освободился. Сереж со стршной силой переживл эти унижения, но шел н них - не только из меркнтильных сообржений, но и бескорыстно, из услужливости, из пиетет перед гением. Говорун от природы, он испытывл оторопь в присутствии Бродского, дивясь смому себе: "Язык прилипет к гортни". Среди литерторов-эмигрнтов шл ожесточення борьб з доступ к телу Бродского (при его жизни, понятно): соперничество, интриги, ревность, обиды - будто он женщин. Довлтов жловлся: "Бродский недоступен", но чсто выигрывл, только чего ему стоили эти победы! И чего он добивлся? Быть у гения н посылкх?

Помню ткой случй. Приехл в Нью-Йорк Сш Кушнер, с которым Бродский в Ленингрде всегд был н ножх, рздржясь н его блгополучную советскую судьбу, что и соствило сюжетную основу моего "Ромн с эпигрфми". И вот Сше пондобилсь теперь индульгенция от нобелевского лурет - в чстности, из-з того же "Ромн с эпигрфми". Мло того, что вынудил Бродского скзть вступительное слово н его вечере, он хотел теперь получить это выступление в письменном виде в кчестве пропуск в вечность. Бродский в конце концов уступил, но предпочел с Сшей больше не встречться, в кчестве письмоносц выбрл Довлтов. "Никогд не видел Иосиф тким гневным", - рсскзывл Сереж. Гнев этот прорвлся в поэзию, когд Бродский обозвл Кушнер "мбрным котом", и эт стиховя хрктеристик перечеркивет все его вынужденные дежурные похвлы.

В мемуре Андрея Сергеев (лучшем из того, что я читл о Бродском) рсскзывется о встрече с Бродским в Нью-Йорке в ккурт перед вечером Кушнер, которого тот вынужден был предствлять удитории. А зглзно повторил о нем то, что говорил всегд: "Посредственный человек, посредственный стихотворец".

Довлтов рсскзывл, кк ещё в Ленингрде они с Бродским приудрили з одной девицей, но т в конце концов предпочл Бродского. Бродский дет противоположный исход этого любовного поединк: в его отсутствие девиц выбрл Довлтов. Стрнно, првд? В тких случях ошибются обычно в другую сторону. Кто-то из них зпмятовл, но кто? А спросить теперь не у кого. Рзве что у бывшей девицы, но женщины в тких случях предпочитют фнтзии.

Довлтов был журнлистом поневоле, глвной стрстью оствлсь литертур, он был тонким стилистом, его проз прозрчн, ироничн, жлостлив - я бы нзвл её сентиментльной, отбросив приствшее к этому слову негтивное знчение. Он любил рзных пистелей - Хемингуэя, Фолкнер, Зощенко, Чехов, Куприн, но примером для себя полгл прозу Пушкин и, может быть, единственный из современных русских прозиков слегк приблизился к этому высокому обрзцу. Пущенное в оборот кмеистми слово "клризм" кзлось мне кк нельзя более подходящим к его прозе, я ему скзл об этом, слово ему понрвилось, хоть мне и пришлось объяснить его происхождение от лтинского clarus - ясный.

Иногд, првд, его стилевой пуризм переходил в пуритнство, корректор брл верх нд стилистом, но проявлялось это скорее в критике других, чем в собственной прозе, которой стилевя скез был к лицу. Он ополчлся н рзговорные "пру дней" или "полвторого", я ему искренне сочувствовл, когд он произносил полностью "половин второго":

- И не лень вм?

Звонил по ночм, обнружив в моей или общего знкомого публикции ошибку. Или то, что считл ошибкой, потому что случлось, естественно, и ему ошибться. Сделл мне втык, что я употребляю слово "менструция" в единственном числе, можно только во множественном. Я опешил. Минут через пятндцть он перезвонил и извинился: спутл "менструцию" с "месячными". Помню нелепый спор по поводу "дитрибы" - я употребил в общепринятом смысле кк пример злоречия, он нстивл н изнчльном: созднный киникми литертурный жнр небольшой проповеди. Поймл меня н прямой ошибке: вместо "хлиф н чс", я нписл "фкир н чс". Но и я "отомстил", зметив птетическое восклицние в конце его сттьи о выборх нью-йоркского мэр что-то вроде "доживу ли я до того времени, когд мэром Ленингрд будет еврей, итльянец или негр".

Из-з рнней смерти, однко, его педнтизм не успел превртиться в дотошность. Отчсти, нверно, его языковой пуризм был связн с рботой н рдио "Свобод" и с семейным окружением: Лен Довлтов, Нор Сергеевн и дже его тетк - все были профессионльными корректорми. Однко глвня причин крылсь в подкорке: кк и многие лкоголики, он боялся хос в смом себе, противопоствляя ему смодисциплину. Я видел его в зпое кк-то спозрнок, когд торговля лкоголем в городе зпрещен и ему нечем опохмелиться, притрнил ему, с рзрешения Лены Довлтовой, почтую бутыль водяры - не берусь описть, кков он был в то утро. Помню, он целый день нзвнивл мне от одной дмы в Бруклине, куд уползл, кк зверь-подрнок в нору ("Не вздумй появляться в тком виде перед Леной", - предупредил его Нор Сергеевн з день до смерти), и, перескзывя мне мучившие его гллюцинции, говорил, что Босх, скорее всего, тоже был лкш. К сожлению, ничем помочь я ему не мог. И никто не мог. З полгод до смерти, выкрбквшись из очередного зпоя, он скзл мне, что следующего ему не выдержть. Но я тк привык к его зпоям, что знчения этим словм не придл.

Двным-двно, ещё в Ленингрде, я делл вступительное слово н его вечере в Доме пистелей, но тк ни рзу при его жизни не нписл о нем, хотя одн из моих литертурных профессий - критик. Тем более см он обо мне нписл; когд н меня со всех сторон нпли з опубликовнную в "Нью-Йорк тймс" сттью об кдемике Схрове и не опубликовнный тогд ещё "Ромн с эпигрфми", Довлтов нпечтл в редктируемом им "Новом мерикнце" остроумную сттью в мою (и Лены Клепиковой) зщиту под нзвнием "Вор, судья, плч". Теперь, перечитв эту сттью, я понял, почему ему тк не терпелось получить экземпляр "Ромн с эпигрфми", когд он нконец был издн, - у него был н то личня причин. В той двней сттье Довлтов приводит слов вообржемого оппонент:

"А знете ли вы, что Соловьев оклеветл бывших друзей?! Есть у него ткой "Ромн с эпигрфми". Тм, между прочим, и вы упомянуты. И в довольно гнусном свете... Кк Вм это нрвится?"

"По-моему, это жуткое свинство. Жль, что ромн ещё не опубликовн. Вот нпечтют его, тогд и поговорим".

"Вы считете, его нужно печтть?"

"Безусловно. Если ромн тлнтливо нписн. А если бездрно - ни в коем случе. Дже если он меня тм ствит выше Шекспир..."

К слову, в "Ромне с эпигрфми" Довлтов упомянут бегло и нейтрльно: когд рзворчивется основной сюжет ромн, в Питере его нет Сереж временно мигрировл в Тллин. Еще одн собк, зря н меня нвешння.

А в той своей "зщитной" сттье Довлтов к бочке мед добвил ложку дегтя:

"Соглсен, - отвечл он имяреку. - В нем есть очень неприятные черты. Он смоуверенный, дерзкий и тщеслвный. Честно говоря, я не дружу с ним. Д и Соловьев ко мне бсолютно рвнодушен. Мы почти не видимся, хоть и рядом живем. Но это - чстня сфер. К литертуре отношения не имеет".

Сттья Довлтов обо мне опубликовн летом 1980 год - через ккое-то время после неё мы и подружились. Он печтл нс с Леной в "Новом мерикнце" и ккуртно приносил небольшие гонорры. Первым из нс двоих преодолев остркизм "Нового русского слов", он бескорыстно содействовл моим контктм с этим глвным печтным оргном русской диспоры в Америке. Он же связл меня с рдио "Свобод", где Лен Клепиков и я стли выступть с регулярными культурными комментриями. Мое литертурное содействие ему скромнее: свел его с Колей Анстсьевым из "Инострнной литертуры" и дл несколько советов, прочитв рукопись эссе "Переводные кртинки", которое Сереж сочинил для этого журнл, спустя полгод получил в Москве Сережин гонорр и передл его в Нью-Йорке его вдове.

Н этот промежуток - с середины 80-х - и пришлсь нш с ним дружб. Н подренной нм с Леной книге он нписл: "Соловьеву и Клепиковой, которые являются полной противоположностью всему тому, что о них говорит, пишет и думет эмигрнтскя общественность. С.Довлтов".

Почему же я отмолчлся о нем при жизни кк литертурный критик, о чем жлею сейчс? В нших отношениях были перепды, и мне не хотелось вносить в них ни меркнтильный, ни потенцильно конфликтный элемент. Довлтов вроде бы со мной соглшлся:

- Что обо мне писть? Еще поссоримся ненроком... Д я и см о себе все зню.

Хотя н смом деле тосковл по серьезной критике, не будучи ею избловн. "Я не интересуюсь тем, что пишут обо мне. Я обижюсь, когд не пишут" - ещё одн цитт из "Зписных книжек".

Во всех отношениях я остлся у него долгу - он помог мне освоить шоферское мстерство, нписл обо мне зщитную сттью, принимл у себя и угощл чще, чем я его, дрил мне рзные мелочи, окзывл тьму милых услуг и дже предлгл зшнуровть мне ботинок и мигом вылечить от триппер, которого у меня не было, чему Сереж искренне удивился:

- Ккой-то вы стерильный, Володя...

Мы откровенно выскзывлись о сочинениях друг друг, дже когд они нм не нрвились, кк, к примеру, в случе с его "Инострнкой" и моей "Оперцией "Мвзолей", где я отдл спивющемуся герою босховские видения Сережи. Зто мне, единственному из его нью-йоркского окружения, понрвился "Филил", который он по-быстрому свргнил из своего неопубликовнного питерского любовного ромн "Пять углов" и журнлистских змет о поездке в Клифорнию н слвистскую конференцию. Теперь я понимю причину ткого читтельского рзночтения: у меня был испепеляющий любовный опыт, схожий с описнным в "Филиле", у других его читтелей из общих знкомых - не было. Им не с чем было срвнивть. В смом деле, кк понять читтелю без любовного опыт "Я вздргивл. Я згорлся и гс...", я знл "Мрбург" низусть с седьмого клсс, когд встретил свою первую (и единственную) любовь.

Недвно я прочел покзния другой стороны описнного в "Филиле" любовного конфликт - ревншистские воспоминния первой жены Довлтов Аси Пекуровской (в повести он - Тся). К кждой глве Ася-Тся берет эпигрфом слов Борис Поплвского про Аполлон Безобрзов, с помощью этого оксюморонного имени хрктеризуя своего бывшего муж, с которым продолжет, уже post mortem, любовную дуэль. Ккой, однко, контрст: стрстного, исступленного, безумствующего, трвмировнного любовью героя - и безлюбой смоупоённой фригидки.

Слв Довлтов тков, что можно ожидть половодья воспоминний прототипов его псевдодокументльной прозы - рельных и мнимых. Он мифологизировл своих знкомцев, кк ббелевский пн Аполек - приятелей, коллег, друзей, вргов, жен и любовниц. Слово з ними. Демифологизируясь, освобождясь от литертурных пут, они пользуются слвой Довлтов, чтобы взять у него посмертный ревнш и смоутвердиться.

Восстние литертурных персонжей против мертвого втор.

Мыши кот н погост волокут.

А смые близкие, к сожлению, помлкивют.

В упомянутом фильме "Мой сосед Сереж Довлтов" интервьюер (то есть я) довольно грессивно нбрсывется н Лену Довлтову:

- Почему вы, смый близкий ему человек, с которым он прожил столько лет - двое детей, семейный быт, теснот общежития, споры, ссоры, скндлы, выяснения отношений - почему вы, которя знл его, кк никто, ничего о нем не нпишете? Кк вм не стыдно, Лен!

И длее ей в укор привожу примеры двух других вдов - Ббеля и Мндельштм.

Н что Лен резонно мне отвечет:

- Нверно, для одной семьи одного пистеля достточно.

Хотя в чстных рзговорх Лен рсскзывет множество смешных и грустных историй: от повязнного ею бнтиком к приходу гостей Сережиного пенис до прогулки втроем с Довлтовым и Бродским по белоночному Питеру, когд Ося прыгнул через рзводящийся мост з упвшим с плтья Лены ремешком, потом - тем же мнером - обртно.

Вполне в духе Бродского: помню, кк он оттолкнул других претендентов (включя муж) и, взгромоздив н руки, здыхясь, попер пьяненькую Лену Клепикову по крутой лестнице к нм н четвертый этж, после того кк мы её приводили в чувство н феврльском снегу. Было это в один из нших дней рождения, но убей бог, не припомню, в кком году. В 70-м? В 71-м?

Но это к слову.

А ещё я уговривл нендолго пережившего Сережу ншего общего сосед и его смого близкого друг Гришу Поляк сочинить мемур о Довлтове. Поляк был человек, с которым - единственным - зстенчивый Сереж не стеснялся. Он мог его обзывть тюфяком, зсрнцем и поцем, кк-то спьяну дже зехл ему в ухо и рзбил очки, и хотя близорукий Гриш без очков - не человек, он никк не отрегировл н удр, и н их дружбе этот эпизод не отрзился. Гриш успел дть своим мемурм, которые никогд уже не нпишет, соответствующее нзвние: "Зметки Фимы Друкер". Под этим именем Довлтов вывел его в повести "Инострнк". Обрз ироничный и доброжелтельный. В жизни Сереж тоже подшучивл нд Поляком, но беззлобно:

- Гриш - книголюб, не книгочей. Книг не читет, только собирет и издет. Не верите, Володя? Спросите у него, чем кончется "Анн Кренин"?

Я любил Сережины рсскзы, но мне не всегд нрвился сглженный, умиленный втопортрет в них.

- Уж слишком вы к себе жлостливо относитесь, - попенял я ему однжды.

- А кто ещё нс пожлеет, кроме нс смих? - прировл он. - Меня никто.

- Хотите стть великим пистелем? - нступл я. - Нпишите, кк Руссо, про себя, что говно.

- Еще чего! Вот вы нписли в "Ромне с эпигрфми", и что из этого вышло? - нпомнил мне Сереж о бурной рекции н публикцию глв из моего покянного ромн в "Новом русском слове".

Что же до упомянутого н ответчике четвероногого - "Ндеюсь, что с котом все в порядке..." - то Сереж н редкость чутко относился к моим кошчьим стрстям, хотя см был собчником (до Яши у него был весьм интеллигентня фокстерьерш Глш; кк он говорил, "личность"). Дело в том, что, помимо двух котов-домочдцев - Чрли и Князя Мышкин, у нс время от времени появлялись временные, пришлые, подобрнные н улице, которым мы потом приискивли хозяин, обзвнивя знкомых. Тогд кк рз я ншел кошку редкой турецко-нгорской породы и рзвесил повсюду объявления, ищ её хозяин. Сереж, естественно, был в курсе. Прихожу домой и слышу н ответчике его возбужденный голос: он списл объявление, где безутешный хозяин предлгл з свою пропвшую кошку пятьсот доллров. Я тут же позвонил, но увы: пропвшя кошк окзлсь зурядной дворняжьей породы. Плкли нши пятьсот доллров, которые я решил поделить пополм с Сережей. Д и хозяин пропвшей кошки жль.

Еще Сереж повдился дрить мне рзные кошчьи сувениры, коих здесь, в Америке - тьм-тьмущя. То я получл от него коробку экслибрисов с котми, то кошчий клендрь, то бронзовую сттуэтку кот, то кошчью копилку, ккое-то приобретенное для меня изобржение кот тк и не успел мне вручить: з несколько недель до его смерти я уктил в Квебек. Неожиднно он рсширил сувенирную темтику и котов стл перемежть эротикой - копиями нтичных непристойностей. Звонил мне прямо с блошиного рынк дико возбужденный (смо собой, не эротически): "Володище, я приобрел для вс ткую сттуэтку - зкчетесь!" Мне кжется, он привирл, нзывя ничтожную сумму, которую н них тртил, - был щедр и умел опутывть близких сетью мелких услуг и подрков. А вот я тк и не отдрил ему ничего собчьего, хотя он однжды и нмекнул мне - у меня были печти с котми для писем, Сереже они приглянулись, и он спросил: нет ли тких же собчьих? И вот нездч - печти с собкми мне попдлись, но в основном с пуделями и немецкими овчркми, с тксми или фокстерьерми - ни рзу. Тк что и в этом отношении я его должник.

Слушя его "мемо" н моем втоответчике, я не всегд могу вспомнить, о чем в них речь - столько времени прошло, контекст утерян. Вот, к примеру:

Хозяин востребовл Горького, черт побери. Я, это смое, позвонил вот вм, вс нет. Ну, лдно, я вс буду искть. Вы, тк скзть, не виновты. Но в общем имейте в виду, что... Ндеюсь, что вы нендолго уехли.

Понятно, речь идет о Мксиме Горьком, но, убей меня Бог, никк не припомню, чтоб брл у него Горького, которого не перечитывл со студенческих лет и не собирюсь. Или он говорит о сттье Прмонов про Горького? А в другой рз интересуется, "кк тм Ахмтов, з которой уже некоторый хвост выстроился?". Сборников её стихов и прозы у меня смого нвлом - может, н этот рз речь шл о мемурх Лидии Чуковской?

Вспомнил! Он дл мне прочесть рукопись книги Нймн об Ахмтовой, которя удивил меня незнчительностью нблюдений и плоским стилем. Вообще, если говорить честно, среди "хмтовских сирот" было дв тлнт (Бобышев, Рейн), один гений (Бродский) и один бездрь (Нймн). А про его мемур об Ахмтовой я тк и скзл Сереже: уныля книг. Он с удовольствием соглсился, но добвил:

- Хорошо, что это вы говорите, не я.

К слову, он и сму Ахмтову не больно жловл, считя, что её стихи мло чем отличются от песен Утесов.

В отличие от меня, Довлтов по нескольку рз в неделю бывл н рдио "Свобод", откуд иногд приносил нужные мне для рботы книги и регулярно "мониторинги", дйджесты советской прессы. (После Сережиной смерти эти "курьерные" функции взял н себя Боря Прмонов - спсибо обоим.) В тких делх Довлтов был исключительно ккуртен и безоткзен - для него было удовольствием выполнять чужие просьбы, дже если они были обременительны, и, выполнив их, он ворчл. А чсто не дожидлся просьб - см предлгл свои услуги.

Он был перфекционистом и педнтом не только в прозе, но и в жизни рзвязвшиеся шнурки, неточное слово, неверное удрение либо неблгодрность одинково действовли ему н нервы, с возрстом он стновился рздржителен и придирчив. Зто кк он был блгодрен з любую мелочь! Нкнуне отъезд Юнны Мориц в Москву, он пришел с ней и Гришей Поляком к нм в гости и проговорился: нслждется, когд з ним ухживют и ему подют, но это тк редко выпдет! Со стыдом вспоминю, что был у него в гостях нмного чще, чем приглшл, хоть мы и пытлись одно время соблюдть очередность, но из этого ничего не вышло.

Жловлся, что никто из друзей не помнит его дня рождения, и в день его смерти, не подозревя о ней, я послл ему из Мэн поздрвительную открытку, которую получил уже его вдов - он не дожил до 49-летия десять дней.

У меня н ответчике несколько его "киношных" реплик - приглшений посмотреть у него по видео ккой-нибудь фильм либо, ноборот, предупреждений против плохих фильмов, кк, к примеру, в случе с "Невыносимой легкостью бытия":

Володя, это Довлтов. Я звоню всего лишь для того, чтобы вс предостеречь. Боже упси, не пойдите смотреть фильм по Кундере. Это три с половиной чс невообрзимой херни. Это не тот случй, когд одному нрвится, другому нет. А это недвусмыслення, отвртительня, отвртительня грязня дичь. Привет.

А в другой рз приглшл н кинопросмотр:

Володище, это Довлтов. Я совершенно збыл, что вы отъехли с плткой. Я вс хотел ззвть н модный советский кинофильм "Человек с бульвр Кпуцинов". Знчит, теперь, когд вы вернетесь, мы, скорее всего, уже уедем. Но порыв был, что и отметьте. Целуем.

Действительно, кждое лето мы рзъезжли с плткой - теперь дже для пущего комфорт с двумя - по мерикнским шттм и кндским провинциям. Купив дом в Ктскилских горх, Сереж всячески ззывл в гости, объяснял, кк доехть, рисовл плн. Я скзл, что рядом кемпгрунды, где мы можем остновиться, но он предлгл рзбить плтку прямо у него н учстке, хвстя его рзмерми. Тк я и не воспользовлся его приглшением, и впервые побывл в их доме недели две спустя после его смерти, когд мы с Леной Довлтовой приехли збрть восьмилетнего Колю с дчи - в тот день он узнл о смерти отц.

Вот подряд три приглшения н кино, которые я обнружил, однжды вернувшись домой, и которые сохрнились н втоответчике:

Володя, это Довлтов. Я звоню, чтобы убедиться в следующем. Я... мы сейчс поедем по делм, в чс дв или в чс, или в дв вернемся, и вот... Я хотел бы вс зручить в промежутке от шести до восьми кино смотреть, с чем и с сосиской. Просто я не зню, будете ли вы в это время дом. Я буду еше в течение дня звонить, рз уж я вс сейчс не зстл. Ну, всего доброго, всех приветствую.

*

Володя, Довлтов опять домогется вс. Во-первых, по-моему, у вс отвртительное произношение нглийское, извините з прямоту. С другой стороны, я вс кк бы рзыскивю тк нпряженно, потому что я хочу кино. Я не зню, то ли вы ндолго уехли... Але!..

*

Володя, это Довлтов опять. Меня прервли в прошлый рз. Я вс продолжю рзыскивть нпряженно. Если... Кк только вернетесь, позвоните, пожлуйст. Привет. Всех обнимю. Я приобрел редкостной итльянской колбсы в рсчете н вш изыскнный вкус. И желю вс угощть колбсой и смотреть кино. Привет.

Кжется, это был фильм об мерикнском сксофонисте Чрли Пркере в Приже - кк он спивется и погибет. Сереж его смотрел множество рз, и его тк и рспирло поделиться с другими. Только после смерти Сережи я понял, ккие прллели с собственной судьбой высмтривл он в этом фильме.

О смерти Довлтов думл много и чсто - особенно после того, кк врч скзл ему, чтоб предостеречь от зпоев - ложь во спсение, - что у него цирроз печени. В "Зписных книжкх" есть н эту всегд злободневную тему несколько смешных и серьезных зписей:

"Не думл я, что смым трудным будет преодоление жизни, кк тковой".

"Возрст у меня ткой, что, покупя обувь, я кждый рз здумывюсь:

А не в этих ли штиблетх меня будут хоронить?"

"Все интересуются - что тм будет после смерти?

После смерти - нчинется история".

"Божий др кк сокровище. То есть буквльно - кк деньги. Или ценные бумги. А может, ювелирное изделие. Отсюд - боязнь лишиться. Стрх, что укрдут. Тревог, что обесценится со временем. И ещё - что умрешь, тк и не потртив".

Пошли умирть знкомые и ровесники, и Довлтов говорил об этом с кким-то священным ужсом, словно примеряя смерть н себя. В связи со смертью Крл Проффер, издтеля "Ардис", он больше всего удивлялся, что смерть одолел ткого физически большого человек. Н что я ему скзл, что мухе умирть тк же тяжело, кк слону. Повесился Яш Виньковецкий - и Довлтов рсскзывл ткие подробности, словно см присутствовл при этом. Был уверен, что переживет сердечник Бродского, и дже плнировл выпустить о нем посмертную книжку - и ему было о чем рсскзть. Зболевшему Аксенову предскзывл скорую кончину - тот, слв богу, жив до сих пор. У себя н ответчике я обнружил Сережино сообщение об умирющем Генндии Шмкове, ншем общем, ещё по Ленингрду, знкомом:

Володя, я не помню, сообщл ли я вм довольно-тки ужсную новость. Дело в том, что у Шмков, у Гены, опухоль в мозгу и он в общем совсем плох. В больнице. Оперция тм и тк длее. Счстливо.

О смерти он говорил чсто и дже признлся, что сделл некоторые рспоряжения н её случй - в чстности, не хотел, чтобы печтли его скрипты и письм. Кк-то, уже в прихожей, провожя меня, спросил, будут ли в "Нью-Йорк тймс" нши некрологи. Я пошутил, что человек фктически всю жизнь рботет н свой некролог, и предскзл, что его - в "Нью-Йорк тймс" - будет с портретом, кк и окзлось.

Нстл последний, тргический вгуст в его жизни. Лен, Нор Сергеевн и восьмилетний Коля н дче, в Нью-Йорке липкя, мерзкя, чудовищня жр, постыля и постыдня хлтур, что бы тм ни говорили его коллеги, н рдио "Свобод" с ежедневными возлияниями, нплыв совков, которые выссывли осттние силы, случйные приствучие ббы, хоть он двно уже, по собственному призннию, ушел из Большого Секс. И со всеми ндо пить, питие, д ещё в ткую жру - погибель. Можно скзть и тк: угощл обычно он, спивли - его.

Нет ничего стршнее в его предсмертной судьбе, чем друзья и женщины. У меня зписн рсскз той, с которой он встретился з несколько дней до смерти (т смя коллекционерк, о которой Сереж говорил, что через её п...у прошл вся русскя литертур в изгннии), - он и см считет, что виновт в его смерти. Тк, не тк - не мне судить, это её mea culpa, мне ничего не остется, кк нложить змок н уст мои. Рсскз о его последних днях вынужденно, поневоле неполный.

Когд он умер, Нор Сергеевн, которя, томясь, могл зствить Сережу повезти её после полуночи смотреть с мост н Мнхэттен, крикнул мне н грни истерики:

- Кк вы не понимете! Я потерял не сын, друг.

Услышть ткие слов от мтери было жутковто.

Тргедия веселого человек.

Хочу, однко, кончить это его посмертное "соло" н веселой ноте.

Он никк не мог свыкнуться не только со смертью, но с возрстом, оствясь в собственном предствлении "Сережей" - кк в юности, хоть и подктывло уже к пятидесяти, до которых ему не суждено было дожить год и несколько дней. Время от времени он - не скжу, что рздржлся, скорее удивлялся, что я его моложе, хотя рзниц был всего ничего: мы об военного рзлив, но Довлтов родился в сентябре 41-го, я в феврле 42-го. И вот однжды прихожу домой, включю ответчик и слышу ликующий голос Сережи, который до сих пор стоит у меня в ушх:

Володя, это Довлтов. Я только хотел скзть, что с удовольствием прочитл вшу сттью во "Время и мы". Потом подробнее скжу. И ухмыльнулся, потому что Перельмн [редктор журнл] в спрвке об вторх нписл, что вы в 33-м году родились. Теперь я зню, что вы стрый хрен н смом деле. Всех целую. Привет.

ЕЛЕНА КЛЕПИКОВА

ТРИЖДЫ НАЧИНАЮЩИЙ ПИСАТЕЛЬ

Недвно (но уже в прошлом столетии) Соловьев в Нью-Йорке делл фильм "Мой сосед Сереж Довлтов". Помимо смого Довлтов, в фильме были здействовны те, кто мог о нем интересно вспомнить. Приглсили и меня вспоминть. Окзлось, мне было что. Более того, моя пмять о Сереже (я только тк его звл и впредь буду), и прежде всего - о ленингрдском горемычном Сереже, безуспешно обивющем четырндцть лет нпролет пороги журнльных редкций, - зрботл тк интенсивно, что фильмовой вствки не хвтило и зхотелось оглянуться ещё рз уже н бумге.

Кк-то повелось вспоминть и писть о Довлтове - с легкой руки его втогероя - иронично, светло и в мжоре. По мотивм его эмоционльно бестрепетной прозы и в тон ей. У меня в дневнике з ноябрь 1971 год зписно: "Снов приходил Довлтов. Совершенно змученный человек. Скзл, что он - пистель-середняк, без всяких претензий, и в этом кчестве его можно и нужно печтть".

Вспоминю мытря, поствившего рекорд долготерпения. Убившего годы, чтобы нстичь советского гутенберг. И не нпечтвшего ни строчки. Выделяю три исход - по месту действия - Сережиных попыток мтерилизовться в печтном слове - в Ленингрде, Тллине, Нью-Йорке.

Ленингрд: хождение по мукм

Семидесятые, их первя половин. Я рботл в "Авроре" редктором прозы. Был ткой молодежный журнл, кк бы ленингрдский подвид "Юности". Его двно и бесслвно схоронили кк никому не интересный и ничем не пмятный труп.

Однко рождение "Авроры" летом 1969 год было событием чрезвычйным и крйне желтельным для всех пишущих питерцев. Было отчего ликовть впервые з много-много лет, чуть ли не с зчин советской влсти, в городе возник новый литертурный, и притом молодежный, журнл. То, что это был ежемесячник для молодых, предполгло - дже для идеологических курторов журнл - необходимую дозу экспериментторств, хотя бы тонового курж, хотя бы стилевого модернизм.

Короче, журнлу был дн некоторя, очень скудня и згдочня, свобод в выборе второв и их текстов. Н их пртийной фене молодежный журнл должен быть боевым, здорным, зубстым и клыкстым. Не зню, куд уполз этот крокодил. Н смом деле быстро нбирл убойную силу рекция после оттепельной эйфории, которя и тк не слишком был сильн в городе н Неве. Новорождення "Аврор", нчв неплохо ползть, смостоятельно ходить тк и не нучилсь. Ее грозно опекли со всех сторон обком пртии, комсомол и курторы из КГБ.

Не только питерцы рдовлись и питли ндежды. Новый печтный оргн был моментльно змечен и взят н прицел и ткими, кзлось бы, оттепельными суперменми, вкусившими кумирную слву, кк Евтушенко, Окуджв, Фзиль Искндер, Аксенов, Стругцкие и злополучный (о чем ниже) Влдимир Высоцкий. Не говоря уже о всесоюзных пистелях среднего и ниже рзбор. Просто к тому времени от оттепельного творческого рзлив по стрне не остлось ни ручейк, ни просто кпели.

Н первых порх "Аврор" был бездомн, и вся редкция - триндцть человек - ютилсь в двух комнтенкх, уступленных из своих брственных пртментов детским журнлом "Костер". Горел плитк, н ней вздорно клокотл чйник, мшинистк стучл зстуженными пльцми с утр до позднего вечер и с обидой нмекл н повышение зрплты. Нгя лмпочк в двести втт тщетно силилсь прострелить в упор дымовую звесу от курев. Это было время беспочвенного энтузизм, либерльных змхов и совершенно утопических рсклдов будущего "Авроры". Готовили по три вринт - если "тм" зрежут - одного журнльного номер.

Однжды возник н пороге, хвтнув дверь нстежь, совершенно не литертурный н вид и уж точно тогд без всякого личного шрм, мстодонтный в зимнем прикиде Сереж Довлтов. И глвня редкторш, не знвшя в лицо творческую молодежь, ещё успел с рздржением крикнуть ему, что не туд сунулся, ошибся дверью, вот и зкрой её, сделй милость, с другой стороны. Сереж остолбенел, но быстро спрвился и дже пошутил о прелестях военного коммунизм. Тк я впервые с ним встретилсь в рбочем, тк скзть, порядке. Прослышв об "Авроре", он принес срзу целую пчку своих рсскзов, чего никогд не делл впоследствии, тщтельно их дозируя. Очевидно, он где-то прослышл бйку о левцком уклоне и дерзости нового журнл.

Я хорошо зпомнил нш рзговор с Сережей по причине совершенно посторонней, хотя нелепой и досдной и преследоввшей его до конц его хождений в "Аврору". При переезде редкции в новое помещение н Литейном Сережины рукописи зтерялись в общем брдке и были очень нескоро, год через дв, нйдены в рхивх журнл "Костер".

А тогд в моем углу, где было ни присесть, ни притулиться, Сереж прошелся нсчет обрзной скудости нзвния журнл по крейсеру. Совсем нет, говорю в шутку, журнл нзвн в честь розоперстной богини, дочери Посейдон, встющей - что ни утро - из синих окенских вод. Коли тк, мгновенно регирует Сереж, смотрите - вот орудийные жерл легендрного крейсер берут н прицел вшу розоперстную, ни о чем тком не подозревющую богиню. Б-бх! - и нет богини. Только зсрнный крейсер. Д и тот зношен до дыр. Есть дрянные сигреты "Аврор", есть соименное швейное объединение, бссейн, кинотетр, спортивный комплекс, ясли, мукомольный комбинт, зкрытый военный звод и дом для престрелых коммунистов. Великий-могучий, отчего ты тк иссяк? И Сереж, дурчсь, изобрзил идейно-лексическое триединство питерских взрослых журнлов ткой кртинкой: течет революционня рек "Нев", нд ней горит пятиконечня "Звезд", стоит н приколе "Аврор". А н берегу возле Смольного пылет в экстзе птриотизм "Костер", зжженный внукми Ильич.

Что-то в этом роде. Сережин версия был точней и смешней. Он стоял в пльто, тщетно пеллируя к удитории - никто его не слушл. Был стртелен и суетлив. Очень хотел понрвиться кк перспективный втор. Но глвня редктрис смотрел хмуро. И ни один, из толстой ппки, его рсскз не был дже пробно, в зпс, н змену рссмотрен для первых вроровских злпов.

Когд "Аврор" переехл в свои пртменты н Литейном, Довлтов стл регулярно, примерно рз в дв-три месяц, збегть с новой порцией рсскзов. До "Авроры" он успевл побывть и уже получить откзы в "Неве" и "Звезде". Ему было з тридцть, он не утртил веру в рзумность вещей и производил впечтление нчинющего.

В первые вроровские годы сюд зходили взволновнно и мечттельно Стругцкие, Битов, Вхтин, Влерий Попов, Володин, Рейн, Соснор, Голявкин - весь питерский либерльно-литертурный истеблишмент. Д и московский нведывлся. Случлось, их мечты сбывлись. Бывло и тк, что "Аврор", по принципильному смодурству питерской цензуры, печтл то, что зпрещлось цензурой московской. Тк случилось с Фзилем Искндером, Стругцкими, Петрушевской. Тк никогд не случилось с Бродским, Высоцким, Довлтовым. Чемпионом в пробивнии своих вещей был Битов. У него был своя отрботння тктик двления н глвного редктор. При откзе он изобржл кровную, готовую в слезы, обиду. Стоял ндувшись в редкторском кбинете, смотрел в пол, поигрывя ключми в крмне брюк, говорил глухо, отрывисто, горько - и неизменно выговривл внс, квкзскую комндировку и печтный верняк.

Именно в "Авроре" был похоронен последняя ндежд приникнуть к советскому печтному слову у Влдимир Высоцкого. Несмотря н его гремучую слву, н то, что его основные тексты были н всеобщем - по Союзу - слуху, он кк-то умильно, зстенчиво, скромно мечтл их нпечтть в ккой-нибудь журнльной книжке. Или - совсем зпредельня мечт - в своей собственной книге стихов. Он мечтл слыть поэтом, не брдом. Брдностью он тогд нчинл тяготиться.

Был ему от ворот поворот во всех столичных и периферийных журнлх. От издтельств - ещё и покруче. И тут в Ленингрде взошл незметно и непонятно кк "Аврор". Высоцкий выслл подборку стихов - почти все о войне. Горько птриотичны, скупо лиричны, тонльно н диво - для неистового брд - умеренны, - стихи эти не только не выствляли, кк бы дже скрывли свое скндльное вторство и были ктульно приурочены к ккой-то годовщине с нчл или с конц войны.

Комр носу не подточит. И у обком не ншлось ргументов, хотя искли и продолжли искть. Цепенели от взрывного вторского имени. Помню эту подборку стихов Высоцкого снчл в грнкх, зтем в верстке, в тких больших открытых листх. С кртинкми в духе сурового релизм военной темтики. Поздно вечером Высоцкий с гитрой (обещлсь и Мрин Влди, но не прельстилсь "Авророй") прибыл в редкцию, где его поджидли, помимо вроровских сотрудников и гостей, кое-кто и без приглшения, но это было нормльно. И дв чс - с одним перерывом - Высоцкий честно отрбтывл пок не потерял голос - свой единственный шнс стть советским поэтом. Только тогд обком срегировл кк ндо. Очень неприятно, судя по рекции Высоцкого, когд тебя подбивют у смого финиш. Вскоре и Довлтову предстояло, и ещё круче, испытть ткое в Тллине.

Когд Довлтов допытывлся однжды, отчего его не печтют, я привел идиотский, кк я теперь понимю, пример тотльной обструкции, которую ленингрдские влсти устроили поэме Евгения Евтушенко, отрезв все пути для компромиссного лвировния, к чему поэт был очень склонен. Но Довлтов этот случй глубоко порзил - не редкостной стервозностью питерской цензуры, готовностью к любым компромиссм и отсутствию всяких творческих притязний у смого поэт. Кторжные и стыдные условия советского успех высветились тогд перед Сережей, ещё питвшим кой-ккие иллюзии н этот счет, с резкой четкостью. Вот кк было дело.

Весной 1970 год Евтушенко смолично прибыл в "Аврору" с поэмой об Америке. Позднее он был нзвн с некрофильским душком - "Под кожей сттуи Свободы".

Открыто выступив против оккупции Чехословкии, глштй хрущевских свобод был временно отлучен от печтного слов и дже стл н полгод невыездным, что явилось для поэт-гстролер неописуемой тргедией.

Абсурд зшел тк длеко, что Евтушенко не мог нпечтть свою нтимерикнскую поэму в рзгр нтимерикнской истерии. Одн ндежд был н провинцию. Точнее, н столицу русской провинции - Ленингрд: н прогрессивный по неведению молодежный журнл "Аврор".

К поэме прилглись шикрные фотогрфии: Евтушенко и Роберт Кеннеди с боклми в рукх, поэт и все одинндцть детей претендент н мерикнский престол, поэт в обнимку со сттуей Свободы.

Рукопись немедленно исчезл из редкции. "Тм" её читли стрстно, въедливо, с идеологической лупой в рукх, с миноисктелем. Читли про себя и вслух, с утр и до позднего вечер. Выискивли подвохи, зсды, зпдни и ловушки, теркты и склды с оружием. Читли срзу несколько оргнизций ревниво, ревностно и не делясь результтми.

В итоге змечний по существу нбрлось тридцть одно. Евтушенко в веселой ярости кусл згрничный пркер. Кк ни стрнно, но эт дскя рбот вызывл в нем приступ зрт, похожий н мстительное вдохновение.

В кбинете глвного редктор поэт быстро просмотрел цензуровнную рукопись, здернул шторы, включил свет, попросил бумги и черный кофе. К шести вечер он встл из-з стол. Тридцть одн првк - вствки, змены и подмены - был сделн.

К следующему вечеру поэм легл н редкторский стол с двдцтью четырьмя тктическими змечниями, не считя курьезных. Евтушенко просидел в редкции ночь, и к утру новую поэму (ибо уже не оствлось ни одной непрвленой строки) уже читли "тм". К вечеру они внесли восемндцть конструктивных предложений по коренной переделке поэмы. Евтушенко удовлетворил их все и дже - нугд - четыре сверх нормы.

Тогд, нконец, обком сдлся. Н четвертые сутки этого яростного поединк поэт с цензурой в редкции зурчл черный телефон, и обмирющя от стрх нш редкторш выслушл грозный вердикт: передйте Евгению Евтушенко, что его поэм, несмотря н многокртные испрвления, нпечтн быть не может, ибо дет повод к ухудшению отношений между СССР и США.

Довлтов выскзлся тк: у Евтушенко стих не нтурльный, из синтетики.

Сдется мне, что из этого эпизод Довлтов извлек для себя мрчновтый итог: если всесоюзный кумир Евтушенко из кожи лезет ублжить цензуру, то кк быть ему, безвестному втору, склонному к прямоговорению, пусть и утепленному юмором, но юмор этот репризен и в упор, кк в некдоте? Получя из редкций бсолютно немотивировнные откзы, только - "не подходит" и "не годится", Довлтов пытлся рционльно вычислить признки своего несоответствия печтным стндртм эпохи. Он не хотел, д и не мог виртуозно, кк Евтушенко, хлтурить, но был совсем не прочь достойно "соответствовть".

Изо всех сил он избегл, пок мог, социльного отщепенств, литертурного ндегрунд, зпльчивого нонконформизм. Он дже трогтельно пробовл по редкциям нстивть н своих првх, н липовых првх втор-профессионл, кким себя ощущл, публиковться в отечестве. Этот првовой нпор в Довлтове исходил, конечно, из его четырехлетней рботы в госудрственном секторе, когд он был хоть и млым, но полномочным предствителем влсти в зоне. И леглизция его пистельств одновременно бы утолил его ущемленное гржднское чувство.

Никто его не принимл всерьез - кк оригинльного пистеля или дже вообще кк пистеля. Помню, у Битов, у Бродского, у Мрмзин, у Ефимов, д у многих ткой пренебрежительный - н мой вопрос - отмх: "А-, Довлтов" - кк легковес. Нперекор его телесному громоздью.

Володя Торопыгин, следующий глвный редктор "Авроры", посильно либерльный и верный всем подряд оттепельным идолм, обижлся, когд я двл ему н одобрение Сережины рсскзы. Он не считл, что рди Довлтов стоит нрывться н неприятности с цензурными людьми, н которые Торопыгин шел рди Стругцких, Володин, Влерия Попов, Битов, Сосноры и других.

Н вечеринкх у Игоря Ефимов, где гостей сжли, кк в Кремле или Втикне, по рнгм, Сереж помещлся в смом конце стол без прв н женщину. То есть из тридцти гостей у педнтичного Игоря трое смых ничтожных не могли приводить своих женщин. И Сереж, двя в себе позывы встрять, весь вечер слушл прный конфернс Нймн и Рейн, сидящих по обеим сторонм от сопредседтелей - Ефимов и его жены. Нходясь в згоне, Сереж сильно киксовл и рзвлекл тких же, кк он, утсйдеров в конце стол. "Смотрите все!" - и подымл с пол стул з одну ножку н вытянутой руке. Говорил, что тк может он и ещё один встрлиец. Единственное, что ему оствлось.

Сереж не обижлся. Он признвл эту тбель о рнгх. Соглшлся н низшие ступени в этой иеррхии тлнтов. Мечтл когд-нибудь стть полнопрвным членом их элитрного клуб. Но, кк всегд, опоздл. Бродский эмигрировл в Америку, Битов, Рейн и Нймн - в Москву, Ефимов ккое-то время удчно изобржл остров - в изоляции от чумного литертурного мтерик. Но это позднее. А пок что Довлтов ходил по редкциям.

Срзу взял ткой, к общению не влекущий, тон: мол, его проз, её достоинств и недосттки, не обсуждется. И все допытывлся, отчего не печтют. Трудоемко от низовых, кк он нзывл, журнльных чиновников добивлся до нчльств - д тк и не узнл, кто упрвляет литертурой. Идиотскя, н мой взгляд, пытливость. Иногд Сереж млодушничл. Рз дв ловил меня н слове: если я соглшусь изменить, где вы скзли, есть грнтия - хотя бы н 50 процентов - что нпечтют?

А добивлся он, кзлось, млого - не слвы, не чинов, не денег просто рботть по специльности, стть литертором. Чтоб, кк он однжды съязвил н свой счет, млому корблю - млое плвние, но плвние, черт возьми, не простой в порту.

Кто тогд из молодых, тлнтливых, гонимых не пытлся поймть з хвост советского гутенберг?

Бродский, вернувшись из ссылки, кк, впрочем, и до, мечтл нпечтться в отечестве. Носил стихи во все питерские журнлы. Вещл н подъеме в отделх поэзии. В срок спрвлялся о результте. Огорчлся не сильно, но все-тки зметно огорчлся. И никогд не интересовлся резонми, полгя откз в порядке вещей.

В "Аврору" он збегл не только со стихми, но и поболтть с приятелями в просторном холле, зглянуть к юмористм, ко мне, к обожвшей его мшинистке Ирене, пообщться с Сшей Шрымовым, ответственным секретрем и нгломном - он тогд тйком переводил стихотворную чсть нбоковского "Бледного огня". Кк рз в отдел поэзии, в котором хозяйничл невежествення поэтесс, полгвшя кентвр сидящим н лошди, Рйнер Мрию Рильке - женщиной, Бродский зходил только по крйней ндобности.

С печтньем было глухо, он был, что нзывется, н пределе и уже нмыливлся - тогд ещё только книжно - з грницу. И обком, и опекуны-соседи из КГБ прекрсно понимли, ккое это чревтое состояние.

Нсчет гэбистского опекунств. Бродский зметил, что если взять з вершину рзнобедренного треугольник, поствленного н Литейном проспекте, "Аврору", то две другие точки этого треугольник упрутся слев в логовище КГБ, спрв - в дом Бродского. "Аврор" тким путем - это пункт связи между ним, к "Авроре" приближющимся, и гэбистми, ведущими з ним неусыпный ндзор. Ход конем через "Аврору" - и он, хочешь не хочешь, в гостях у КГБ. Или - обртный ход конем - КГБ в гостях у него. В этом не было позерств. Однжды, когд Ося, договорившись зйти в "Аврору", передумл, гэбист под видом втор нпрсно прождл его в фойе битый чс.

Итк, в нчле 70-го год Бродскому было внятно предложено знести в "Аврору" подборку стихов н предмет публикции. Бродский знес стремительно. Зметно приободрился. Всегд потрясет этот сияющий эффект ндежды посреди кромешной тьмы безндежности. Авроровскя мшинистк Ирен, и тк в отпде от Бродского, вдохновенно печтл его стихи. Зтивший ндежду, кк спртнского лисенк, Бродский излучл н всю редкцию уже нечеловеческое обяние. Дже тогдшний глвный редктор, пртийня, но с либерльным уклоном дм Косрев подпл - зручившись, првд, поддержкой обком - под интенсивные поэтовы чры.

В обкоме, просмотрев Осину подборку, предложили, кк положено, что-то изменить. Не сильно и не обидно для втор. Бродский откзлся, но зменил другим стихом. Еще пру рз обком и Бродский поигрли в эту чехрду со стишкми. И одобрення свыше подборк был, впервые н Осиной пмяти, поствлен в номер.

Ося тк рсслбился, что стл, по своему обыкновению, нпускть мрк и ужс. Подпустил мне что-то о сестрорецком клдбище, где скоро будет и он лежть - это по поводу предстоящей ему в тмошней больнице оперции геморроя. Тк он зговривл зубы своей, ни н ккие компромиссы не идущей, советской судьбе.

Впрочем, перспектив сверления больного зуб ткже связывлсь у него нпрямую со смертной мукой. И в итоге - с клдбищем. Он вообще охотно и чсто себя хоронил. Короче, обком с КГБ н компромисс с публикцией Бродского пошли, вот Осины коллеги - групп мститых и влиятельных поэтов - бурно воспротивились.

Поздним вечером в пустой "Авроре" собрлсь в экстренном порядке редколлегия молодежного журнл, средний возрст шестьдесят семь, исключительно по поводу стихов Бродского, уже готовых в номер. Ретивые мстодонты рздолбли подборку з млую художественность и сознтельное зтемнение смысл. "Пижон! - лсково укорял Вер Кетлинскя. - Зчем пишет: "...в недльнее время, брюнет иль блондин, появится дух мой, в двух лицх один"? Это же безгрмотно: блондин-брюнет-штен. Д рзве и дух в волосх ходит? Ему, сопляку, ещё учиться и учиться. А сколько гонору!" - и много смеялись нд волостым духом. Не уловив простейшего метфорического прфрз. А если б и уловили - ещё бы больше куржились. Ангел-демон-Бог откуд у советского поэт религиозные позывы?

Н публикцию Бродского в "Авроре" был нложен ктегорический зпрет. Помню опрокинутое лицо пртийной дмы Косревой. Ну никк он не ожидл, что литертурня своя бртия окжется погромнее официльной. Помню, кк Ося приходил, рстрвляя обиду и скорбь, збрть стихи. Ему бы с большим удовольствием отослли почтой или с курьершей - жил он рядом. Но послессылочный Бродский уже не позволял, когд мог, топтть его глухо, под ковром. Тоскливое и скучное его лицо покзывло, кк длеко зшл в нем последний рз в отечестве - ндежд нпечтться. Хотя бы в ткой вшивой дыре, кк "Аврор".

Вот он выходит из отдел поэзии в коридор, где я его поджидю и звлекю в свой кбинет - объясниться. Он нехотя идет, сдится н угол стол, обхвтив себя, кк бы ежсь, рукми - типичня у него неприязнення поз, - я рсскзывю, кк Кетля здурил н блондин и брюнет, и вдруг скорби кк не бывло. Ося кк бы очнулся, сообрзив, в ккое болото попл.

И тут вошел, зняв собой всю дверь, Сереж Довлтов. Стршно оживился, увидев Бродского. Брякнул некстти: "Аг, и ты сюд ходишь!" Бродский вспыхнул, схвтил со стол свою ппку и был тков. "Что ткое, что с ним ткое?" - удивился Довлтов и стл выспршивть подробности.

Между ними тогд не было притяжения, скорее - оттлкивние. Довлтов был до мозг костей прозик. Бродский - мникльно зциклен н стихх. К тому же у них были рзные предствления о художественном. И кк ни пытется, после смерти Довлтов, Бродский, ртуя з первородство поэзии, возвысить Сережину прозу в рнг стих, остется в силе пушкинское "общее место" по поводу их, поэзии и прозы, рвноценной полярности: стихи и проз столь рзличны меж собой, кк вод и кмень, лед и плмень. Но это - к слову.

Кстти, больше Бродский стихи не носил в "Аврору". И вообще звязл с советским печтным словом. Ценил свое время и нервы. Довлтов продолжл, и дже с большей чстотой, обивть пороги непреклонных редкций. Его упорство - уже десятилетнее, стрдльческое, без проблеск ндежды походило н истерику. Когд, в ответ н Сережины жлобы, я приводил примеры редкционных мытрств Бродского, Нймн, Рейн, дже Высоцкого, стихи которого у нс рссыпли в верстке, Сереж всегд возржл: они особый случй, они - со слвой, он - рядовой пистель и в этом кчестве должен иметь рутинный доступ к читтелю. Это, говорю, из Вяземского с пренебрежением - "рядовое дровние". Ни в коем случе, возржл Сереж, никкого пренебрежения, тем более - снижения. Примите з фкт.

Никто из знкомых мне по "Авроре" пишущих людей - ни нчинющий втор, ни тем более мститый - не имел столь мизерного сознния своей вторской величины. Много позднее Довлтов, мучимый дже в Нью-Йорке тотльным непечтнием его н родине, ншел, кк ему кзлось, исчерпывющий ответ:

"Я нчл писть в смый рзгр хрущевской оттепели. Издвли прогрессивные книжки... Я мечтл опубликовться в журнле "Юность". Или в "Новом мире"... Короче, я мечтл опубликовться где угодно. Я звлил редкции своими произведениями. И получил не менее ст откзов. Это было стрнно. Я не был мятежным втором. Не интересовлся политикой. Не допускл в своих писниях чрезмерного эротизм. Не зтргивл еврейской проблемы... Я писл о стрдниях молодого вохровц, которого хорошо знл. О спившихся низх большого город. О мелких фрцовщикх... Я не был нтисоветским пистелем, и все же меня не публиковли. Я все думл - почему? И, нконец, понял. Того, о чем я пишу, не существует. То есть в жизни оно, конечно, имеется. А в литертуре не существует".

Возврщюсь к Довлтову в Ленингрде. У него был любопытня для тех лет убежденность, что он со своей прозой попдет в яблочко времени, что его зждлся читтель, что его точно ждет успех - только бы нпечтли. Он изнывл по читтелю. По мссовому, всесоюзному. Элитного не ценил, не знл, ему не верил.

Однжды я, утомившись откзывть, посоветовл ему оствить рз и нвсегд ндежду и соответственно стртегию (в его случе трудоемкую) нпечтться в отечестве во что бы то ни стло и чего бы ни стоило. А стоило, говорю, многого. Большего, чем мог он вынести пристойно. Только что не ревел при очередном откзе. Боялся, что время, его время пройдет, тк и не узнв его, любимого. А в любви к нему сегодняшнего дня не сомневлся. Знл свою цену, щедро отводил себе роль мухи-однодневки в текущей прозе. Тогд он стршно оскорбился, этот сумрчный гигнт-квкзец с глзом пугливой гзели, и процедил мне сквозь зубы, упиря н кждый слог: "Вы никогд не писли и потому не знете, кк дозрезу необходим иногд читтель". Его слов.

Его кк-то ощутимо подпирло время. Был жгучя потребность релизции. Я был потрясен, когд он, рзговорившись, выдл что-то вроде своего пистельского мнифест. Приблизительно тк: я - пистель-середняк, упирющий н мстерство. Приличный третий сорт. Мссовик-зтейник. Неизящный беллетрист. У меня нет тяги в будущее. Я - мух-однодневк, зряження энергией и тлнтом, но только н этот день. А её зствляют ждть звтр и послезвтр. А вы предлгете мне писть для себя и в стол. Все рвно что живым - в гроб.

Весной 1975-го Довлтов зчстил в "Аврору". Это был чисто волевя, н последнем отчянии, его осд советской печтной крепости. Рукописи Сереж держл в тких очень изящных, дже щегольских ппкх. Ручной рботы. Он приносил эти ппочки, и я их, поскольку печтть это было невозможно, очень ккуртно склдывл в шкф для откзов. Кк сейчс вижу: нижняя полк шкф и тм ткя стопк ппок, нверху ндпись от руки, от моей руки - возвртить Сергею Довлтову.

Сереж суеверно з рукописями не приходил. Последнее его приношение, к счстью, лежло у меня в столе. Кк рз в это время в отделе прозы появился новый зведующий - Вильям Козлов. Человек глубоко невежественный и склонный к моментльным, без всяких сомнений поступкм. В свой первый рбочий день Козлов зявился в редкцию рно утром, и вскоре туд збежл втг пионеров з мкултурой. Стрн переживл очередной бумжный кризис. И кто-то, видно, в рйкоме дл пионерм нводку н "Аврору" кк эткий резервур мкултуры. Секунды не подумв, Козлов приглсил их в отдел прозы и предложил весь шкф со всеми рукописями, включя Сережины ппки.

Не хочется вспоминть рекцию Довлтов, когд он пришел, нконец, з рукописями. Были тм гнев, желчь, недоумение, обид. Но был для него в этом мкултурном применении его рсскзов и мрчня символик. Кк будто все, что он делл эти годы, уничтожено и никому не нужно. Перерезно. И он снов стновился нчинющим пистелем.

Тллин: бросок н ближний Зпд

Нчинющим пистелем он поехл в Тллин. Никому тм был неизвестен. Попл в Эстонию случйно. Глвное для него тогд было - рвнуть из Ленингрд, где в силу сцепления негтивных обстоятельств ему стло беспросветно и удушливо. Без метфоры и без гиперболы, кк пояснял позднее Сереж, - просто нечем дышть.

В повести "Ремесло" Довлтов пишет об этом своем внезпном броске н ближний Зпд бесстрстно и скупо:

"Почему я отпрвился именно в Тллин? Почему не в Москву? Почему не в Киев, где у меня есть влиятельные друзья?.. Рзумные мотивы отсутствовли. Был попутня мшин. Дел мои зшли в тупик. Долги, семейные неурядицы, чувство безндежности".

Он отрицл в прозе слишком сильные отрицтельные эмоции. Рвно кк и положительные, но их ему н жизнь перепло не тк много. Тк мло, что он счел необходимым - для душевного блнс - изобретть их, форсировть д попросту измышлять. Вот кк он пишет об этой смотерпии "призрком счстья":

"В чем причин моей тоски? Откуд у меня чувство безндежной жизненной непригодности? Я хочу в этом рзобрться. Постоянно думю об этом. Мечтю и ндеюсь вызвть призрк счстья".

Он был нстолько обделен дрми счстья и хорошо это знл о себе, что однжды воспринял кк откровение мое сообщение о том, что если поствить губы в позицию улыбки, то чисто рефлекторно человек испытет прилив рдости. Или дже небольшой душевный подъем. И чем проникновенней, с большим рсплывом выйдет улыбк, тем сильнее прихлынет эт дровя, поддельня рдость. И Сереж тут же испробовл рефлекторную рекцию нервов н несколько рзных улыбок. Но я отвлеклсь от Довлтов в Тллине.

А тогд, перед Тллином, ситуция сложилсь для многотерпеливого Сережи нстолько трвмтическя, д попросту убойня, что он, по личному призннию, был близок к помештельству. Рывок в Тллин - и он пришел в себя. Трезво оглядел окрестности. Это был спсительня - н мощном у него тогд инстинкте выживния - внтюр. Он нчинл все снчл. Но и з спиной его питерской жизни был нуль достижений. Кк-то в "Авроре" я покзл ему лтинскую формулу nullo numero homo - нулевой человек, т.е. полное ничтожество. Сереж мгновенно скзл: это я. К слову о его питерском смочувствии.

Поэтому нчинл он в Тллине кропотливо, с большим зпсом терпения, готовясь к обычным советским мытрствм. Пустил в ход свой обятельный др нлживть знкомств, конткты, полезные и опсные связи, любовь и вржду. Никкой стртегии у него н тмошний отсек Союз пистелей не было. Он дже не ндеялся печтно обустроить свое вторство. Нчинл с гзетной хлтуры. Его пистельство было тк унижено и оскорблено, что он, по свидетельству его эстонской подруги, придумл термин "втор текст", считя, что нзывть себя "прозик" - слишком зносчиво.

Но все это - в смом нчле. А потом подул, впервые в Сережиной вторской судьбе, встречный ветер. Появилсь возможность издть свою первую книгу. И вероятность стть членом Союз пистелей. Положительня, внутри издтельств, рецензия н рсскзы. Подписние договор. И все это - в крйне смешные сроки. Грнки, вторя корректур. Это был ккя-то волшебня феерия успех. Встречный ветер дул не перествя почти до смого конц.

В "Авроре" о Довлтове не вспоминли. Зметив, что в почте нет его рсскзов, я поинтересовлсь, что с ним. Кто-то мило пошутил, что Довлтов попросил политическое убежище в Эстонии, стл эстонцем, женился н эстонке и вообще обуржузился вполне по-эстонски. Одним словом, процветет.

Зтем, с большим промежутком, восторженно звистливый гул: выпускет срзу две книжки - взрослую и детскую, метит в ихний Союз пистелей. И все. Больше о Довлтове - ни звук. Что обе книжки были зрублены н стдии верстки местным КГБ, я узнл случйно именно в Тллине и при смых мрчных обстоятельствх.

Кжется, в мрте и точно в 1975 году "Аврор", вместе со своим вторским ктивом отпрвилсь пропгндировть себя в соседний Тллин. Эстонское мероприятие нзывлось тк - "У нс в гостях журнл "Аврор". Собственно, знкомство "Авроры" с русскими пистелями Эстонии состоялось двно. У меня - всегд под рукой н случй цензурного выброс в смый последний момент - хрнились две ппки: одн с переводными рсскзми зпдных клссиков, другя с рсскзми русских эстонцев. В отличие от питерских второв, которых цензур все больше брковл, эстонские вторы писли птриотично, лирично и серо. То что ндо.

Нс поселили в шикрной гостинице. В холле с живым кустрником, дорической колонндой и купольным потолком можно было гулять, кк в сду. Экзотические нпитки с соломинкми в боклх отпусклись неогрниченно и безвозмездно. Было волнующее ощущение згрницы. Потом выступли ленингрдские и тллинские вторы "Авроры", читли стихи, рсскзы, юморески. Сидя з столом н сцене, я искл в зле бывшего ленингрдц, теперь преуспевющего тллинц Сережу Довлтов. Ну не мог он не прийти н встречу с "Авророй", с питерскими друзьями и коллегми. Но Довлтов нигде не было.

После выступлений мы с поэтом Сшей Кушнером прогуливлись по Тллину, и вдруг он говорит: "А сейчс я вм покжу что-то очень любопытное".

Несколько слов о моем спутнике. Кушнер тогд крепчл кк советский поэт. С отъездом Бродского стл своего род нти-Бродским: тоже еврей, тоже интеллигент, тоже неофициозный поэт. А вот ни он не мешет советской влсти, ни он ему. Регулярные публикции в журнлх и сборники стихов, союзпистельские льготы и привилегии. Тков был точк зрения н него влстей. А его собствення? Мирное и дже с оттенком лиризм сосуществовние литертуры и влсти. В России можно жить, жить можно только в ней, в ней нужно жить и можно печтться.

При ткой, с сердечным позывом, лояльности и ненвязчивом, глвное - бсолютно искреннем сервилизме, Кушнер был поэтом н все времен. Его душевный конформизм обеспечивл ему вполне комфортное существовние при всех режимх - и в житейском плне, и в творчестве. Он к этому блгополучию привык и свое редкое литертурное везение счел з норму.

Лично мне и в голову не пришло бы в те дльние годы упрекнуть Сшу Кушнер в ловком приспособленчестве, которое к тому же кк-то оргнично увязывлось с его непритязтельным - всегд н иждивении у русской клссической музы - тлнтом.

Но полюбовно-примирительное решение Кушнером всегд крутого н Руси конфликт "поэт и влсть" было уязвимо. Годилось н однорзовое - лично для Кушнер - применение. И было подвергнуто рзносной критике со стороны той чсти творческой интеллигенции, которя не ншл этого пллитивного пути и вынужден был вступить в конфронтцию с влстями либо покинуть стрну.

К сожлению, Кушнер счел нужным зщищть свою поэтическую крепость. Это был ккя-то оргия смоопрвдний. Своим критикм он предъявлял докзтельств от противного, которых было нвлом в стрне, несколько нглядных примеров имелось и в Питере. Вот чем кончилось у тех, кто пытлся, в обход госудрств, создть непечтную литертуру: их ждет либо тюрьм, кк Мрмзин, либо высылк, кк Бродского, тм уже творческий упдок (чему примером все, доходящие из-з бугр, стихи того же Бродского), либо призрчное существовние литертурного ндегрунд. Либо... именно в Тллине, где мы прогуливлись с Сшей Кушнером, нходился тогд вжный для него контрргумент в споре с теми, кто упрекл его в сервилизме.

И вот он предложил мне что-то очень любопытное - с видом зговорщик, с зртным огоньком в глзх. Я не знл что, это был его тйн. Предвкушл изящно-сюрпризное - что-нибудь в тллинском стиле.

Пру слов обо мне. По сугубой нужде контекст. Я тогд довольно чсто выступл с литертурной критикой в "Новом мире", "Литертурном обозрении", "Звезде", "Неве" и т. д. В издтельстве "Советский пистель" только что одобрили в печть мою книгу о Пришвине, но в конце концов зрубили. Сш тогд прислушивлся к моим литертурным оценкм. Мы с ним прохлдно дружили.

Мы вышли из стринного центр Тллин, рхитектур стновилсь скучней - все менее эстонской, все более окринно советской. Тревожное ощущение згрницы - всегд его испытывл в Тллине - пропло. Что-то вроде доходного - огромного, облезлого и строго - дом. Темня и пхучя зскорузлым жильем - лестниц. Мне неловко - без приглшения в чужой домшний интим. Ничего, успокивл Сш, меня здесь знют, всё удобно.

Помню, мы вошли в очень большую и почти без мебели комнту, и в углу - по дигонли от вход - сидел н полу Довлтов. Человек, убитый нповл. Но живущий ещё из-з крепости своих могучих, воистину былинных, богом отпущенных ему лет н сто хорошей жизни - физических сил.

Он сидел н полу, широко рсствив ноги, кк Гулливер с известной кртинки, перед ним - кк-то очень лдно соствленные в ряд - стояли шеренги бутылок. Н глз около ст. Может быть, больше ст, - винных, водочных и, кжется, дже коньячных. Неизвестно, сколько времени он пил может быть, две недели. Это было стршное зрелище. Я и сейчс вспоминю его с дрожью. Во-первых, невозможно столько выпить - фктически, весь винно-водочный погребок средней руки - и остться живым. А во-вторых, передо мной сидел не лкоголик, конечно. Передо мной - в нелепой позе поверженного Гулливер - сидел человек, потерпевший полное крушение своей жизни. И лкоголизм - все эти бутылки - был смым деквтным выржением этой ктстрофы его жизни, его пистельской жизни - иной Довлтов для себя не рзумел.

Тягостно было смотреть, кк он - ещё н полпути к созннию - силился вникнуть в Сши Кушнер рсспросы д ещё держть при том достойный стиль. Было его ужсно, дико жль. Мне кзлось, иного - не сочувственного отклик н этот крх всех ндежд человек и быть не могло.

Потому тк порзил меня рекция Кушнер: торжество победителя. Он откровенно веселился нд фигурой Довлтов у рзбитого корыт своей пистельской судьбы. И хихикл всю обртную дорогу. Был отвртителен. И этого не понимл совсем.

Любопытно, что эстонский кульбит Довлтов повторил буквльно - ход в ход - через семь лет пистель Михил Веллер. Буквльно, но - не в пример Довлтову - хэппи-эндно. Ему, кк и Довлтову, ничего не светило в Ленингрде. Откуд он отбыл, в довлтовском возрсте тридцть одного год, в Тллин. С единственной целью издть тм, по стопм Довлтов, свою первую книгу. В Тллине получил, кк и Довлтов, шттную должность в той же, что и Довлтов, гзете. Но, в отличие от своего предтечи, Веллеру удлось выпустить книжку в тллинском издтельстве и стть членом Союз пистелей. Ко всему прочему Довлтову ещё редкостно, стервозно не везло.

Веллер до сих пор проживет в Тллине. Городе его золотой мечты. Очень живо и свежо ненвидит одинндцтилетнего покойник Довлтов. Это нормльно для эпигон.

Дико соблзняет проигрть Сережину судьбу по Веллеру. С эстонским хэппи-эндом. Ведь он мог, вполне мог, вкусив печтного счстья, остться в Тллине нвсегд, кк Веллер. И - никких Америк. Ккой бы вышел тогд из него, интересно, пистель?

Однко после всех этих вторских бедствий и неудчной - опять же литертурной - эмигрции в Эстонию Довлтову ничего не оствлось, кк эмигрировть по-нстоящему - в Америку.

Нью-Йорк: дебют - триумф - смерть

В Америку приехл нчинющий снов пистель. Он получил здесь то, что никогд не пробовл, дже не знл н вкус - неогрниченную творческую свободу. Понрвилось чрезвычйно. Окзлось, что в его случе - это первое условие, злог и грнт нстоящей творческой удчи. Только в Америке Довлтов узнл, нконец, и првильно понял себя-свою вторскую потенцию, зпросы, вкусы, цели, фобии и притязния, - ведь до сих пор он был совершенно непритязтельным втором. О чем не рз писл. В своем ремесле он был приверженцем литертурного блеск. Тк скзл о себе Влерий Попов, который тогд писл лучше Довлтов, но бросил эту тяжкую стезю и стл многоводным релистом. Довлтов был верен блеску до конц.

В Нью-Йорке он, кк и в Тллине, приготовился нчть с нуля. Уехл в эмигрцию с горя, с отчяния, износив до дыр и умертвив, нконец, свою птологически живучую ндежду нпечтться н родине. Н Америку ндежд не нбежло. Он утртил способность к их производству. Уехл, кк мотылек летит из тьмы н любой источник свет.

Первый год в Нью-Йорке производил впечтление оглушенного - в смуте, в тревоге, но без отчяния. О литертуре не помышлял. Не знл и не видел, с ккого боку к ней здесь подступиться. Пытлся трудоустроиться вне литертуры. Ходил н ювелирные курсы в Мнхэттене, реквизировв у жены н рсплв в сырье серебряные кольц и брслет. Стоически убеждл себя и других, что способен делть бижутерию лучше мстеров, что руки его отлично приспособлены к микропредметному ремеслу, что это у него от Бог и хвтит н жизнь. Чуть позже Сереж згорелся н сильно денежную, по его словм, рботу швейцр - в пунцовом мундире с глунми - в роскошном отеле Мнхэттен. Говорил, что исключительно приспособлен - ростом, сттью и мордой - для этой должности. Что кто-то из очень влиятельных русских обещлся её достть по блту. Что он уже освоил по-нглийски весь словрный зпс учтивого швейцр: "Эй, ткси!", "Позвольте подсдить", "Вши чемодны!", "Премного блгодрен". И что-то ещё из низменных профессий он н полном серьезе освивл.

Эт его - н целый год - зминк в дельной ориентции случилсь из-з его совковых предрссудков. Тот год он прожил в Нью-Йорке кк окончтельно зблудившийся человек, но с точным зннием, в ккую сторону ему ндо выбирться. В Союзе Сереж добивлся официльного признния своего пистельств. Издтельств, журнлы, гзеты, которых он вожделел тк же сильно и столь же безндежно, кк землемер у Кфки свой Змок, были госудрственными институтми - н госудрственном обеспечении и режиме рботы. В русском Нью-Йорке Довлтов тких учреждений не ншел и принял это з неизбежность, смирился.

Что печтный оргн может возникнуть из чстной иницитивы, из личных усилий - пришло кк откровение. Не всегд рдостное. Долго еще, готовя в печть свои домодельные книжки-тетрдки, со своими рисункми, дизйном, нбором, в бумжных обложкх и ничтожным тиржом, Довлтов сокрушлся по недоступным ему советским типогрфиям с их высоким профессионлизмом, громдными тиржми и щедрыми гоноррми. Учсть советских пистелей н дотциях у велферного госудрств был ему звидн. Но постепенно особенно в связи с мерикнским успехом - эти сожления ушли. Хотя все свои книги он издвл в убыток. И широко рздривл друзьям.

Короче, именно в эмигрции, в русской колонии Нью-Йорк питерский мерикнец Довлтов стл крепким пистелем с хорошо рзличимой вторской физиономией. Он уже не нзывл себя "рядовым пистелем". Он притязл н большее. Он был словрный пурист, он сжимл фрзу до предельной вырзительной энергетики, был скуп со словми, укрощл их, зпугивл - ни одно не смело поменять свое место в тексте. При этом в его рсскзх легко и просторно, кк в хорошо нчищенной пркетной зле. Это был т смя изящня и дже изыскння беллетристик, которой тк стрщли пистелей в советские времен. Трудно ему было с сюжетом. Случлось связывть обрывки некдотом, причем порттивным, переносным - из рсскз в рсскз. Но в основном он был здесь в хорошей пистельской форме.

Оглядывясь сейчс н Довлтов в Нью-Йорке, дивишься его изобреттельской энергии, его экспрессивной зтейности, его, совершенно недоходной, но бурной предприимчивости. Он подбил здешних журнлистов и литерторов н мссу убыточных издний - от "Нового мерикнц" до "Русского плейбоя". Попутно были другие, довольно трудоемкие, зтеи. Вроде устного журнл "Берег". К своим литертурным нчинниям Довлтов привлекл эмигрнтов, живущих рзобщенно - ндомникми - в рзных углх Нью-Йорк. Вокруг него всегд клубился нрод. Он любил стлкивть и стрвлять людей, высекя сильные чувств и яркие рекции. Всеми силми и приемми, не зботясь об этике, Довлтов добивлся рсцветить "тусклый литертурный пейзж русского Нью-Йорк" - кормовую бзу его эмигрнтской прозы. Совершенно сознтельно он обеспечивл себя литертурной средой, без которой - он это твердо знл - пистеля не существует.

О себе, о своей "рядовой, честной, единственной склонности" Довлтов действительно знл все. Знл, нпример, что не сможет сделть длинную вещь. Что склонен к человеческой экзотике, к мскрдным хрктерм. Что его психологизция - условня, игровя, летучя, не зкреплення в персонже. И что все это вместе взятое - не порок, свойство его пистельского мстерств, личня мет.

Он ткже знл и чсто повторял, что человек, тем пче - пистель стоит столько, во сколько см себя ценит. И в нью-йоркские годы, когд Довлтов-пистель окончтельно состоялся, он приложил немло усилий н вырботку у своей прозы этой достойной, уверенной, без тени сомнения или слбости, оснки. Которя есть точный знк нжитого мстерств.

Вспоминю, что Довлтов говорил о своем ремесле.

Потому он не употребляет мт и непристоя, что это не функционльные слов, декортивные, вычурные, выспренние, слишком нрядные, крсивые ноборот, ткое словесное брокко. А у него в текстх всякое слово, междометия включя, - н строгом производственном отчете и учете. И никкого выпендреж, тем более - опистельных пустот.

Говорил, что у него - кк в пистельстве, тк и в жизни - нет совсем вообржения. Ну бсолютно всегд должен держться з землю. Оттого, возможно, что эт вот земля - все зримое, тривильное, будничное, прямо перед глзми поствленное - ему безумно и единственно что интересно. Зчем ещё выдумывть? Ему невнятн - ну просто ни с ккого боку - любя фнтстик, включя нучную, и всякие - построенные н усилении - боевики, триллеры и детективы. "Мне совершенно безрзлично, кто кого и зчем убил. См постновк вопрос непостижим".

Не любил в прозе - кк и в стихх - высокого и умного. Говорил, что пистель не создет сознтельно высокое искусство. Что если он рботет с ткой устновкой, то результт будет художественно ущербный - не н высоте пистельских претензий. Это - в огород Бродского, которого Сереж тогд побивлся, считл влиятельным литертурным вельможей, звисел от его, Бродского, милостей, отпускемых Сереже скупо, туго и оскорбительно. Довлтов был тк подвлен, скорее - зтрвлен вторитрностью Бродского, что при случе выпливл кк клятву: он - гений, клссик, идолище, лучший из русских поэтов, критиковть его не смею и, чтобы не было позыв, книг его последних не читю вовсе.

Но, конечно, примириться или принять з норму литертурный деспотизм Бродского Сереж не мог - хотя бы из юмор, и, случлось, бунтовл нпрямую или, чще, вприглядку. Помню очень смешную сценку у нс дом, когд Сереж с упоением и священным ужсом внимл, кк я рискнул "дть по шпке гению" (его слов).

Говорили о нклоне Бродского в прозе рссуждть нугд, нобум и в лоб, прикрывясь тоновой спесью и крутостью стиля. Я не могл простить ему оплошной фрзы - их десятки! - что по России, кк и в жестковтом семействе Бродских, плчут редко.

Я возржл:

"Кбы тк, другя бы жизнь был у стрны - порезвей, добыточней, умственней. А тк - вся морд России в слезх. Слезы очень рсслбляют нцию - до полного изнеможения. Особенно в 50-е годы - кк их должен был помнить мльчиком Бродский, - когд отходили от шок войны и мссовых кзней. И вот зшлсь, зхлюпл вся нция, со всеми своими нцменьшинствми и невзиря н их темперменты и рзные нрвы. Тк оттивет стекло после снежных и крутых морозов.

Плчу, и рыдю, и зхожусь в плче, и уже не хочу перестть, ткя экзльтция рыдний, потом бурные всхлипы и икот н полчс - до упдк сил и потери сознния. Это нервы гудят и воют у тронутой России - кк провод под токми высокой чстоты. Куд ни глянь по улице, в квртире, н природе - всюду слезоточивый нстрой, у мужиков и бб едино.

Готовность к плчу в нроде моментльн, и повод нужен смый ничтожный - чем рдостнее, тем рыдтельней. При рдости, от дуновения счстья особенно обильно льются российские слезы, до истерики. Не унять, кк ни стрйся, ни кривись.

Мужчины плчут тйком и втихомолку. Женщины в России плчут в охотку и не тясь. Кк рыбы в воде, в рыдтельной стихии отечеств.

Всего этого, лезущего в глз и в душу, Бродский не схвтывл. "Я, Боже, глуховт. Я, Боже, слеповт". В стихх не врл почти никогд".

"Еще!" - инфнтильно потребовл Сереж, когд я, нконец, иссякл. Он был услщен критикой Бродского. Не из злордств, конечно. Он ликовл, когд элементрные нормы литертурного общежития, попрнные Бродским, были - хотя бы чстично и мимолетно - но восстновлены. Это кк бы отлживло систему мер и вес в Сережиной пунктульной душе.

Бродский эмигрнтскую публику - единственный тогд Сережин читтельский контингент - третировл. Поствил себя безусловно вне критики и дже обсуждения. Тк змордовл читтеля-соотчич, что тот и пикнуть невпопд стршился. Впопд и в жилу было: корифей-титн-кумир. В ином для себя контексте Бродский в дискурс не вступл.

Мы его шутя звли генерлиссимусом русской поэзии. Он любил рздвть генерльские чины своим поэзо-сортникм и однопоколенникм. Имитируя слву Пушкин и его плеядников. В стихх был ристокртом. В стртегии и тктике по добывнию слвы и деньжт - плебей и жлоб. Что не могло не скзться и н стихх.

Что ещё мне тогд хотелось скзть о Бродском? Точнее, смому Бродскому. Кк много рз бывло в Ленингрде, и он выслушивл по поводу стихов - однжды целую ночь нпролет в его комнте в компнии с Соловьевым и Кушнером - внимтельно и охотно.

А вот что:

"Стихи он писл в России. В Америке - обеспечивл им генильное вторство, мировую слву, нобелевский сттус. Поэтическя судьб его зкончилсь в России. З грницей он стл судьбу делть см.

Кнонизировлся в клссики. Взрщивл у себя н Мортон-стрит лвровое деревце н венок от Нобеля. Сооружл пьедестлы для пмятников себе. Стрдл неодолимой сттуйностью. Дл понять современникм и потомкм, что мрмор предпочтительнее бронзы. Эстетичней и долговечней. Это когд побывл в Риме и прикинул н себя сттую римского импертор. Тотчс признлся в стихх, что чувствует мрмор в жилх.

Все это ужсно смешно.

Ося, окстись. Перестнь оснниться. Приди в себя, нконец. Не суфлируй потомкм, это смешно. Сойди с пьедестл, не позируй в клссик, это нелепо. Не бронзовей и не мрмори по собственному почину, это уже фрс. Не ндо рботть з потомков. Не стоит создвть высокое искусство. Мифы, слв и бессмертие - дело времени, не личных усилий.

Говоря о стихх, очень бы советовл Бродскому збыть сумму углов треугольник, печоринский скептицизм, площдь квдрт в круге, дрязги прострнств со временем и стебный жест рукой крест-нкрест".

"Все! Я этого не слышл! - выкрикивл Сереж с нигрнным ужсом. - Я ухожу. Я уже ушел!" Вот тк мы с ним однжды, нездолго до его смерти, поговорили.

Нсчет смерти. Несмотря н грндиозные зпои, из которых выползл все с большими потерями - для здоровья, Сереж о смерти не помышлял. Просто не держл в уме. Смерть не входил в круг его интересов, рзмышлений и плнов. Исключя последние три месяц жизни. Он мог говорить, что из следующего зпоя не выкрбкется, он собирл и пристривл свой литертурный рхив, но в глубине души и до мозг костей он в смерть для себя не верил. Или зпретил её для себя дже в предположении. Чсто прикидывл стрость. Зботился её обеспечить. К смерти, к мертвому у него был резко эстетическя неприязнь. Мертвого - друг, приятеля, родственник - он срзу отметл. Кк-то глумливо смоутверждлся н смерти ровесников. Чужя смерть двл ему допинг н жизнь.

Сереж был фнтом - и в рботе, и в жизни - нстоящего протяженного. Отсюд - выпуклый животрепещущий сюр его рсскзов. В жизнь это вносило привкус сиюминутной вечности. Довлтов приндлежл к числу тех жизнеодержимых людей, которые, взглянув н стринную кртину, грвюру или фотогрфию с людьми, тут же воскликнут: все - мертвецы.

Интенсивно, в упор переживя нстоящее, Сереж не интересовлся будущим временем. Говорил, что будущее для него - это звтр, в крйнем случе - послезвтр. Дльше не зглядывл. Прошедшее его не угрызло - он отпрвлялся туд исключительно по пистельской нужде. Был рвнодушен к пмяти - он его не жгл. Он ткже был не большой охотник кот нзд прогуливть. В пережитое нведывлся только по делу, з конкретностью, которой был фнтик.

Рз зходит ко мне Сереж с необычным для него предложением - вместе вспомнить строе. Не из сентиментльности, для рботы. Что-то зело в его фктогрфе из 50-х годов. Двняя конкретность ускользл. Вот он и предложил прогуляться по словрю вспять - до вещного мир ншего детств.

Были извлечены из 35-летней могилы чернильницы-непролившки в школьных пртх, промокшки, вствочки и лучшие номерные перья. Обдирный хлеб, толокно, грушевый крюшон и сливовый "спотыкч" (Сереж не вспомнил), "песочное кольцо", слойки и груш Бере зимняя Мичурин. Среди прочего чулки фильдекосовые и фильдеперсовые, трикотжные кльсоны с нчесом и с гульфиком - в бежевых ходили по квртире и принимли гостей. Кк в лгере выклдывли линейку еловыми шишкми. Вечерние рыдния пионерского горн: спть спть по п-л-тм.

И тут моя пмять переплюнул Сережину. Збежв по привычке в кондитерский мгзин, я тм уцепил, среди киевской помдки, подушечек в схре, всевозможных тянучек, ирисок и сосулек, в соседстве с жестянкми монпнсье, но н смом дльнем крю детств - крохотный, срботнный под спичечный, коробок. Држе "Октябрят" - белые и розовые, со слдкой водичкой внутри и тусклой этикеткой хохочущих октябрят. Кжется, это был первый послевоенный выпуск крмели с жидким нполнением. Во всяком случе, тогд открытие этих држе было для меня слдким откровением. Сереж "Октябрят" не помнил, д и не знл. Но был дико уязвлен - он збыл смо слово "држе".

Свой пистельский эгоцентризм Довлтов постепенно - не имея долгое время печтного исход - рзвил до истовости, до чистого мньячеств. Он считл, нпример, что счстливо огрничен для своего единственного призвния. Кк пчел, он обрбтывл только те цветы, с которых мог собрть продуктивный - в свои рсскзы - мед. Остльные цветы н пестром лугу жизни он игнорировл. То есть пончлу он, пестуя в себе пистеля, по-рхметовски двил в себе иные, посторонние глвному делу, интересы и пристрстия, зтем уже и не имел их. И, освободившись от лишнего груз, счел себя идельным инструментом пистельств. Н смом деле он был приковн к своей мечте, кк колодник к цепям. С той рзницей, что свои цепи он любил и лелеял.

Довлтов не понимл стрсти к путешествиям, к ближним и дльним стрнствиям, д просто к перемене мест. Он клеймил ткие, чуждые ему, порывы с брезгливостью: "Туризм - жизнедеятельность прздных". То, что он не понимл, он отрицл.

Отрицл музеи, любовь и тягу к природе, смо понятие живописности. Был рвнодушен к строму Петербургу, белым ночм и пушкинским местм. Бедность в рзбросе интересов Довлтов почитл своей силой, несомненным преимуществом нд коллегми, вожделеющими не только пистельств. Многосторонность интересов, влечений и отвлечений в пистеле Довлтов осуждл, кк слбость или дже кк профессионльный порок. В смом деле, его втогерой в прозе - тоже пистель - удивительно смодостточен и плотно нбит всякой жизнью. См же втор пниковл и мучился - не имея куд отступить - в моменты рбочего простоя или кризис. Зон его уязвимости был необычйно велик.

Не стоит прижимть пистеля к его вторскому персонжу. Они не близнецы и дже не близкие родственники. Дже если нкетные днные у них совпдют точк в точку. У довлтовского втогероя - легкий поклдистый хрктер, у него иммунитет против жизненных дрязг и тргедий, он относится с терпимой иронией к себе, сочувственным юмором к людям, у него вообще огромный зпс терпимости, и среди житейского бсурд - то нелепого, то смешного, то симптичного - ему живется в общем не худо.

Оттого герою в рсскзх живется легко и смешливо, что см втор в рельной жизни склонен к мрку, пессимизму и отчянию. Литертур, которой Довлтов жил, не был для него - кк для очень многих пистелей отдушиной, куд сбросить тяжкое, стыдное, мучительное, непереносимое - и освободиться. Не было у него под рукой этой спсительной лзейки.

Я помню Сережу угрюмым, мрчным, сосредоточенным н своем горе, которому не двл не то чтобы излиться, но дже выглянуть нружу. Помню типично довлтовскую хмурую улыбку - в ответ н мои неуклюжие попытки его рсшевелить. Особенно тяжко ему приходилось в тот год перед последним в его жизни 24 вгуст. Вернувшись из перестроечной Москвы с чудесными вестями, я первым делом отпрвилсь к Сереже его обрдовть: в редкциях о нем спршивют, хотят печтть, кто-то из мститых отозвлся с восторгом, это нстоящя слв.

Сереж был безучстен. Рдости не было. Его уже не рдовли ни здешние, ни тмошние публикции, ни его невероятное регулярное вторство в "Нью-Йоркере", ни переводные издния его книг. Он говорил: "Слишком поздно". Все, о чем он мечтл, чего тк душедробительно добивлся - к нему пришло. Но слишком поздно. Дже сын у него родился, которого вымечтл после двух или трех рзномточных дочерей. И н этот мой безусловный довод к рдости Довлтов, Колю обожвший, сурово ответил: "Слишком поздно". Дело в том, думл я, что з долгие годы непечтния и мыкнья по советским редкциям у Сережи скопилось слишком много отрицтельных эмоций. И буквльно ни одной положительной. Если принять во внимние его одну, но плменную стрсть н всю жизнь - к литертуре. И те клетки в его оргнизме, что ведют рдостью, просто отмерли. Вот он и отрвился этим негтивным сплошняком.

Причин для безрдостности в тот последний Сережин год было много: и рдиохлтур, и нбеги московско-питерских гостей, и, кк следствие, его зпои н жутком фоне необычйно знойного, дже по нью-йоркским меркм, того лет. Что скрывть - у Довлтов был зтяжной творческий кризис. Ему не пислось - кк он хотел. У него вообще не пислось. Был исчерпнность мтерил, сюжетов - не только литертурных, но и жизненных. Его стрдльческий лкоголизм в эти месяцы - попытк уйти, хоть н время, из этого тупик, о который он бился и бился. Очень тяжко ему было перед смертью. Смерть, хотя внезпня и случйня, не зхвтил его совсем врсплох.

ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ

ПРИЗРАК , КУСАЮЩИЙ СЕБЕ ЛОКТИ повесть

После "Ромн с эпигрфми", который стл эпицентром смого крупного в русской диспоре литертурного скндл, ни один другой мой опус не вызывл ткой бурной рекции, кк повесть "Призрк, кусющий себе локти". Может, не см дже повесть, сколько её глвный герой, в котором многие читтели опознли Сережу Довлтов. Хотя у меня он нзвн инче: Сш Блмут - в первой публикции этой повести в периодике (ежеквртльник Артем Боровик "Детектив и политик") и в моем московском сборнике, н обложку которого я вынес нзвние этой повести ("Культур", Москв, 1992). Публикуя эту повесть зново под этой обложкой, я решил снять нрочитую фмилию героя - пусть будет Сш Б. или просто Сш.

Что любопытно - хотя повесть опубликовн был в Москве, скндл рзыгрлся в Нью-Йорке, где проживли её втор, герой и прототип. Гзет "Новое русское слово", флгмн русской печти в Америке, несколько месяцев кряду печтло сттьи по поводу допустимого и недопустимого в литертуре. Нчл дискуссию публицист Мрк Поповский сттьей "Зчем пистелю совесть?" - он узнл себя в одном из героев Довлтов, стршно н него обиделся и отнес его прозу к жнру псквиля ("... именно Довлтов в течение многих лет оствлся глвным в жнре псквиля", "Во всех без исключения книгх Довлтов... нет ни одного созднного втором художественного обрз", "Критики упорно обходили нрвственную, точнее, безнрвственную сторону его творчеств"), зодно подверстл в псквилянты Влентин Ктев, Влдимир Войнович, Эдурд Лимонов и других второв. Зтеслся в эту дурную компнию и Влдимир Соловьев с повестью "Призрк, кусющий себе локти".

Я принял учстие в этой дискуссии двжды. Снчл со сттьей "В зщиту Сергея Довлтов", потом, когд эпицентром скндл стл я, со следующей сттьей - "В зщиту Влдимир Соловьев".

Поиски прообрзов литертурных персонжей - знятие смо по себе безвредное, я отношу его к знимтельному литертуроведению. Другое дело, что с отождествлением вымышленных персонжей с их рельными вроде бы прототипми ндо быть предельно осторожным. Дже в тких очевидных вроде бы случях, кк Крнвлов в ромне Войнович "Москв-2042" либо Крмзинов у Достоевского в "Бесх". Несомненно, пистели продируют своих собртьев по перу - соответственно Солженицын и Тургенев. Но продия - это не копия, пистель - не копировльня мшин. С другой стороны, продия - не псквиль. В стлинские времен "Бесы" и в смом деле проходили по рзряду псквиля, и мне было жль, что дискуссия возврщет читтелей к той примитивной эпохе - примитивной в обоих плнх: эстетическом и нрвственном.

Что ксется Довлтов, то этот большой, сложный, тргический человек входил в прозу, кк в хрм, сбросив у его дверей все, что полгл в себе дурным и грязным. У меня иной подход к литертуре, мы с Сережей об этом чсто спорили в нших бесконечных прогулкх окрест 108-й улицы в Форест-Хиллз. Мне кзлось, что дже из литертуры нельзя творить кумир, но уж никк я не могу нзвть его тонко стилизовнную прозу безнрвственной. Бессмысленно преврщть пистеля Довлтов в ккого-нибудь Селин, мркиз де Сд или, н худой конец, Андрея Битов. Другой почерк, другой литертурный тип, но люди с деревянным ухом этого не улвливют. Тк же, кк мнимого втобиогрфизм прозы Довлтов: все его персонжи смещены супротив рельных, присочинены, то и полностью вымышлены, хоть и кивют, и нмекют н ккие-то рельные модели.

Куд труднее мне говорить о повести "Призрк, кусющий себе локти" и её герое. В своих ответх моим зоилм я ссыллся н формулу Флобер, который н вопрос, с кого он нписл свою слбую н передок героиню, ответил: "Эмм Боври - это я!" Тем более мне - ввиду гендерного сопдения - позволено скзть: Сш Блмут - это я, хоть я и увеличил ему рост по срвнению с моим, умножил число любовных похождений и сделл куд более обятельным, чем являюсь я - увы. С понимнием этих вот элементрных зконов художеств можно уже подыскивть прототипы, которых чсто несколько для одного литертурного героя. Дже в смой великой втобиогрфии всех времен и нродов - "В поискх утрченного времени" - у кждого из глвных героев по три-четыре прототип, тогд кк см Мрсель Пруст рстривется н Мрселя, Свн и Блок, свой гомосексулизм рздет и вовсе невтобиогрфическим героям.

Тк я опрвдывлся, но критики железно видели в герое повести "Призрк, кусющий себе локти" Довлтов и ссыллись н то, что Сш Блмут был пьяниц и ббник, пок не умер от излишеств. "Ну мло ли в ншей литертурной среде пьяниц и ббников..." - и я перечислял знменитые имен. Я приводил пример с другим моим рсскзом, "Вдовьи слезы, вдовьи чры", - по крйней мере четыре вдовы в России и три в эмигрции решили, что это про них, причем с двумя я не был дже знком.

Почему я вспоминю о том уже двнем скндле, публикуя зново повесть "Призрк, кусющий себе локти" в книге о Довлтове? Я хочу дть возможность читтелю срвнить вымышленный все-тки персонж с мемурно-документльным. Не исключю, что художественным способом можно достичь бoльшего приближения к рельности, глубже постичь человеческую тргедию пистеля Сергея Довлтов.

Он умер в воскресенье вечером, вызвв своей смертью смятение в ншей иммигрнтской общине. Больше всего порзился бы он см, узнй о своей кончине.

По официльной версии, смерть нступил от рзрыв сердц, по неофицильной - от зпоя, хотя одно не исключет другого: его зпои были грндиозными и ктстрофическими, кк потоп, дже кменное сердце не выдержло бы и лопнуло. Скорее стрнно, что, несмотря н них, он ухитрился дожить до своих пятидесяти, не отдл Богу душу рньше. Есть ещё одн гипотез - будто он зхлебнулся в собственной блевотине в мшине "скорой помощи", где его рстрясло, он лежл н спине, привязнный к носилкм, и не мог пошевельнуться. Все это, однко, побочные обстоятельств, не глвня причин его смерти, которя мне доподлинно известн от смого покойник.

Не могу скзть, что мы были очень близки - не друзья и не родственники, просто соседи, хотя встречлись довольно чсто, но больше по бытовой нужде, чем по душевной. Помню, я дл ему несколько уроков втовождения, тк кк он звливл экзмен з экзменом и сильно комплексовл, он, в свою очередь, выручл меня, оствляя ключ от квртиры, когд всем семейством уезжл н дчу. Не зню, нсколько полезны окзлись мои уроки, но меня облдние ключом от пустой квртиры делло более иницитивным - кк-то дже было неловко оттого, что его квртир зря простивет из-з моей нерешительности. Тк мы помогли друг другу избвиться от комплексов, я зодно кормил его бндитских нклонностей кот, которого н дчу н этот рз не взяли, тк кк в прошлом году он терроризировл тм всех местных собк, у одной дже отхвтил пол-ух. Вручя мне ключ, Сереж скзл, что полностью мне доверяет, и посмотрел н меня со знчением - вряд ли его нпутствие относилось к коту, смущвший меня его многознчительный взгляд я рзгдл знчительно позднее.

Формльно я не опрвдл его доверия, но, кк окзлось, это входило в его плны - см того не сознвя, я стл периферийным персонжем сюжет, глвным, хоть и стрдтельным героем которого был он см.

Пусть только читтель не поймет меня превртно. Я не зморил голодом его кот, хотя тот и действовл мне н нервы своей неблгодрностью - хоть бы рз руку лизнул или, н худой конец, мурлыкнул! Я не стянул из квртиры ни цент, хотя и обнружил тщтельно змскировнный тйник, о котором срзу же после похорон сообщил его ни о чем не подозреввшей жене - может быть, и это мое побочное открытие ткже входило в его рзветвленный змысел? Я не позимствовл у него ни одной книги, хотя в его библиотеке были экземпляры, отсутствующие в моей и позрез мне нужные для рботы, книжную клептомнию я считю вполне извинительной и прощю её своим друзьям, когд недосчитывюсь той или иной книги после их уход. Но с чем я не мог совлдть, тк это со своим любопытством, н что покойник, кк впоследствии выяснилось, и рссчитывл - в зннии человеческой природы ему не откжешь, недром что пистель, особенно тонко рзбирлся он в человеческих слбостях, мою же просек с ходу.

В конце концов, вместо того чтобы водить девочек н хту - тк, кжется, выржлись в пору моей советской юности, я стл нведывться в его квртиру один, считывя сообщения с втоответчик, который он использовл в кчестве секретря и включл, дже когд был дом, и листя ученическую тетрдь, которую пончлу принял з дневник, пок до меня не дошло, что это зготовки к повести, изнчльный её нбросок. Если бы ему удлось её дописть, это, несомненно, был бы его лучшя книг - говорю это со всей ответственностью профессионльного литертурного критик. Но он её никк не мог дописть, потому что не он её писл, он его писл - он был одновременно её субъектом и объектом, втором и героем, и он его писл, пок не уничтожил, и его конец совпл с её концом, он зкончилсь вместе с ним. А тк кк живому не дно изведть свой предел и стть хроникером собственной смерти, то мой долг кк невольного душеприкзчик довести эту повесть до формльного конц, может быть, изменив её жнр н рсскз именно ввиду незконченности и фргментрности рукописи, то есть недостточности оствленного мне прозического и фктического мтерил. Или оствить повестью, пусть неоконченной? Тков природ моего совторств, которое нчлось с подглядывния и подслушивния - считю долгом предупредить об этом зрнее, чтобы читтель с более высоким, чем у меня, нрвственным чутьем мог немедленно прекртить чтение этого, по сути, бюллетеня о смерти моего сосед Сши Б., зписнного посмертно с его собственных слов.

Когд я впервые обнружил эту тетрдь, что было не тк уж трудно, тк кк он лежл прямо н его письменном столе, приглсительно открытя н последней зписи, в ней было всего несколько зметок, но с кждым моим приходом - точнее, с кждым приездом Сши с дчи - тетрдк пополнялсь все новыми и новыми зписями. Последние, предсмертные, сделны нетвердой рукой, мне стоило большого труд рзобрть эти кркули, но я не могу с полной уверенностью устновить, что тому причиной - истощение жизненных сил или лкогольный токсикоз?

Вот первя зпись в его тетрди:

Хуже нет этих утренних коллект коллз, звонков из Ньюфундленд, где делет последнюю перед Нью-Йорком посдку эрофлотовский смолет! Это звонят смые отчянные, которые, не решившись ввиду поверхностного знкомств предупредить о своем приезде зрнее, идут в-бнк и объявляются з несколько чсов до встречи в Ди-эф-кей. Конечно, мне не н кого пенять, кроме кк н себя - з полвек пребывния н поверхности Земли я оброс людьми и женщинми, кк осенний пень опятми. Но в днном случе мое микошонство было совершенно ни при чем, потому что плчущий голос из Ньюфундленд приндлежл дочери моего одноклссник, с которым мы учились с 4-го по 7-й, дльше нши пути рзошлись, его следы теряются, я не помню его лиц, нд которым к тому же основтельно порботло время, о его дочери и вовсе ни слухом не ведл, ни духом, потому стоял в толпе встречющих и держл плкт с её именем, вглядывясь в молодых девушек и смутно ндеясь, что моя гостья окжется секс-бомбой - простительня слбость для человек, неуклонно приближющегося к возрсту одного из двух стрцев, которые из-з кустов подглядывли з купющейся Суснной. (Ккя, однко, прустовскя фрз получилсь - обязтельно в окончтельном вринте рзбить по крйней мере н три!)

Моя Суснночк и в смом деле окзлсь смзливой и сговорчивой, но мне это стло в копейку, плюс укрденный из моей жизни месяц, не нписл ни строчки, тк кк он не знл ни слов по-нглийски, и, помимо прочего, служил при ней чичероне. Измучившись от присутствия в квртире ещё одной женщины, Тт зктил мне скндл, другой скндл устроил своему стрцу Суснночк после того, кк я, очутившись меж двух огней, предпочел семейное счстье и деликтно нмекнул моей лсточке, что нше гостеприимство н исходе - пусть хоть сообщит, когд он собирется осчстливить нс своим отъездом (кк и у всех у них, обртный билет у неё с открытой дтой). Мне стоило больших усилий её спровдить, см бы он здержлсь н неопределенный срок, ибо, кк выяснилось, был послн семьей н рзведку и её время было несчитно, в то время кк у меня тотльный цейтнот - ничего не успевю! И боюсь, уже не успею: жизненное прострнство мое сужется, все, что остлось, - сморщення шгреневя шкурк. Мы, кстти, приезжли без всяких рзведок, втемную - не упрекю, консттирую. С ходу отметю её крикливые обвинения, будто я её совртил - пробы негде ствить, Бог свидетель!

И при чем здесь, скжите, моя квкзскя нтур, о которой мне Тт тлдычит с утр до вечер, когд мы ни с кем тк не нмучились, кк с её ммшей! Шутк ли - четыре месяц непрерывной нервотрепки вместо предполгемого примирения! З десять лет ни одного письм, хотя Тт испрвно посылл в Москву посылки для нее, для своей сестры и непрерывно рстущей семьи - сестр усердно рожл детей, дети росли, менялись их рзмеры, я стл крупнейшим в Америке специлистом по детской одежде, обуви и игрушкм. Смое порзительное, что чем больше Тт посылл в Москву этой прорве посылок, тем сильнее у неё было чувство вины перед не откликющейся н подрки мтерью, хотя по всем понятиям виновтой должн был чувствовть себя не Тт, Ектерин Всильевн з то, что, нпутствуя нс в эмигрцию, предл нфеме собственную дочь, никто её з язык не тянул, ноборот, в редкции всячески противились публикции её письм, и он добилсь через горком пртии, где служил когд-то в отделе пропгнды или кк он тм нзывется?

И вот, сбросив теперь идеологический покров, он приехл к нм, кк см вырзилсь, отовриться - понятня збот советского человек, но полностью поглощющя все остльные его чувств, в случе с моей тещей мтеринские. Если мтеринское проклятье перед отъездом ещё можно кк-то списть н идеологическую муть либо объяснить стрхом и перестрховкой, то нынешнее леденящее рвнодушие Ектерины Всильевны к Тте объяснить совершенно нечем, Тту оно сводило с ум - в том числе то, что Ектерин Всильевн постоянно оговривлсь и нзывл её именем оствшейся в Москве дочери, рди семьи которой он, собственно, и пожловл к нм. Ткое у меня подозрение, что Ектерин Всильевн продолжл в глубине души считть нс с Ттой предтелями, но з что могу ручться - не то что мтеринских, хотя бы родственных чувств к Тте он не испытывл никких, скорее ноборот. Что-то её рздржло в ншей здесь жизни, либо см фкт, что мы здесь, они тм. В конце концов я стл прозревть истинную причину её к нм приезд - рзрушить ншу семью, которя и без того неизвестно н чем держится.

Бегя с Ектериной Всильевной по мгзинм, чтобы одеть и обуть орву московских родственников, и чувствуя глухое, но рстущее рздржение мтери, Тт уже н второй месяц выбилсь из сил и слегл с нервным истощением, что вызвло у Ектерины Всильевны, с её комсомольской зклкой 30-х годов, рзве что любопытство вперемежку с презрением, не исключено, что и злордство. Дело в том, что ко мне Ектерине Всильевне было не подступиться, и он вымещл свою злобу н дочери. Мне нечего добвить к тому, что скзл о моей теще поэт, имея в виду все её зкленное, кк стль, поколение: "Гвозди бы делть из этих людей, в мире не было бы крепче гвоздей".

Чуть ли не кждый день у них с Ттой возникли ссоры, в одну из которых я имел неосторожность вмешться, и ещё немного - взял бы грех н душу: Тт буквльно оттщил меня от Ектерины Всильевны, когд я пытлся её здушить. Мне невыносимо было смотреть, кк мть измывется нд дочерью, но измучення Тт уже мло что сообржл и нкопившееся рздржение обрушил н меня, решив со мной рзвестись и уйти в монстырь, чтобы вообще больше не видеть человеческие лиц. Из рбы любви он превртилсь в рбу нелюбви и, осознв это, пришл в отчяние.

В тких бсолютно тупиковых ситуциях я прибегю обычно к испытнному средству, и весь последний месяц жизни у нс Ектерины Всильевны пробыл в отключке, ндеясь, что мое непотребство ускорит отъезд тещи. Не тут-то было - от звонк до звонк. Мы с Ттой были н пределе и рзрыдлись, не веря собственному счстью, когд смолет "Аэрофлот" с Ектериной Всильевной н борту взмыл, нконец, в нше нью-йоркское небо. По-нстоящему же очнулись только в лесной дирондкской глуши - побловли себя зслуженным отдыхом, но приближется новое испытние - приезд Ттиной сестры, который мы из последних сил оттягивем. Ккое все-тки счстье, что хоть моя сестр умерл в детстве от скрлтины. Двух сестер нм ну никк не выдержть!

Судя по зконченности обоих эпизодов - с Суснночкой и тещей, которые требовли минимльной вторской редктуры, её нпрвление было обознчено зметкой н полях о необходимости рзбить "прустовскую" фрзу по крйней мере н три, Сш Б. писл повесть, не просто вел дневник. Д и не из тех он был людей, чтобы вести дневник для смого себя - был он профессионльный литертор и к нписнному относился меркнтильно. Кк и к окрестной рельности, которую норовил всю перенести н бумгу, пусть дже под прозрчными псевдонимми и с едв зметными смещениями. Я бы нзвл его остроумную, изящную и облегченную прозу стилизовнным нтурлизмом, помещенный в смый её центр портрет рсскзчик - стилизовнным втопортретом. До сих пор он верховодил действительностью, и вдруг он стл ускользть от него, выходить из-под его контроля, доминировть нд ним. Он хотел нписть веселую, с элементми псквиля и зубоскльств, повесть о советских визитерх и успел дже придумть ей остроумное нзвние - "Гость пошел косяком", которое я бы у него позимствовл, не подвернись более удчное, но рельность превзошл все его ожидния, двил н него, изнчльный змысел стл коренным обрзом меняться.

У меня есть основния полгть, что роковое это изменение зстло Сшу врсплох - в его плны никк не входило отдть Богу душу в ходе сюжет, который он взял з основу своей комической повести, ей суждено было стть последней и тргической. Повелитель слов, влстелин рельности, он рстерялся, когд скорее почувствовл, чем понял, что повесть, которую здумл и нчл сочинять, вырвлсь из-под его упрвления и см стл им упрвлять, ведя втобиогрфического героя к неизбежному концу. Сш попытлся было сопротивляться и, пользуясь творческой инерцией, продолжл зносить в тетрдку свои нблюдения нд советскими гостями, но, помимо его воли, в комические зписки зклдывлсь тревог, и чем дльше, тем сильнее сквозили в них рстерянность и тоск обреченного человек. Зписи стновились короче и бесцельнее, з ироническим покровом все чще сквозило отчяние.

Стремясь если не нейтрлизовть, то по крйней мере мортизировть обрушившиеся н него удры судьбы, Сш использует втоответчик с единственной целью отбор нужных и отсев ненужных звонков. Однко любопытство возоблдло нд осторожностью, и понять его можно - рсскзы Сши Б. стли печтться у него н родине, и кждый советский гость был потенцильным блговестником, хотя любя блгя весть сопровождлсь обычно просьбой, чще всего - несколькими. З советскую публикцию и дже з весть о ней Сше приходилось дорого плтить. Весть о его вторском честолюбии широко рспрострнилсь в Советском Союзе, и гости оттуд всегд могли рссчитывть н постой в его тесной квртирке в Вшингтон-Хйтс, прихвтив с собой в кчестве презент его публикцию либо дже только информцию о ней. Его втоответчик гудит советскими голосми - большинство звонящих снчл предствляются, тк кк лично незнкомы с Сшей, потом сообщют, что у них для него хорошя новость - сообщение из журнл, письмо из издтельств, грнки рсскз, верстк книжки, свежий оттиск еженедельник с его сочинением либо критическя сттья о нем.

Слово - Сше Б.:

Ловлю себя н противоречии, которое, по сути, есть лбиринт, из него уже не вижу никкого выход. Неужели мне суждено погибнуть в лбиринте, рхитектором которого я см и являюсь? С одной стороны, я хочу кзться моим бывшим соотечественникм удчливым и богтым, с другой - у меня нет ни сил, ни денег, ни времени, ни желния тртиться н этих бесстыжих попрошек и хпуг. Они никк не могут понять, что з нш здешний высокий уровень жизни зплчено тяжким трудом и, чтобы его поддерживть, приходится рботть в поте лиц своего. И не зтем я вклывю, чтобы водить их по ресторнм, возить н ткси и покупть подрок з подрком. Кто они мне? Я вижу эту женщину впервые, но знкомство встло мне в добрую сотню не слишком ли дорогя цен з привезенный ею журнл с моим рсскзом? Не слишком ли дорого мне обходятся советские публикции - у меня тм скпливются уцененные, мкултурные деревянные рубли, я пок что трчу смую что ни н есть твердую влюту? Мое хвстовство стимулирует их ппетит и подстегивет их сознние - почему бы мне в смом деле не поделиться с ними по-людски, по-товрищески, по-христински?

Тт ругет меня, что я говорю им о ншей дче в Адирондке, они по дче судят о моем блгосостоянии и сттусе. Видели бы они этот кусок деревянного дерьм - с фнерными декортивными перегородкми, протекющей крышей, испорченным водопроводом, без фундмент, я уж не говорю, что у черт н рогх. Ндо быть идиотом, чтобы его купить, и этот идиот - я. Купить дом, чтобы мечтть его продть, только кому он нужен? Но откуд, скжите, мне взять деньги н нстоящий дом?

Мть говорит про меня, что в большом теле мелкий дух, - ккой есть, будто я выбирл, чем зселить мое и в смом деле крупногбритное тело? Я люблю бижутерию, мелких животных, минитюрных женщин - если бы не стл пистелем, пошел бы в чсовщики либо ювелиры и рзводил бы кнреек н досуге. Моя любимя поговорк нполовину ювелирня: "У кого суп жидкий, у кого жемчуг мелкий". Тк вот, у меня жемчуг мелкий, потому я не в состоянии помочь людям с жидким супом. Кк и они мне с моим мелким жемчугом.

Стрнные все-тки они люди - хотят соединить свою бесплтную медицину с "бйерспирином" и другими чудесми мерикнской фрмцевтики, свои дровые квртиры с ншими видикми и прочей электроникой, хотят жить тм и пользовться всеми здешними блгми. Чем чще я с ними встречюсь, тем хуже о них думю: нхлебники, дрмоеды, прзиты. Дже о лучших среди них, о бессребреникх, о святых. Господи, кк я непрв, кк неспрведлив! Но это именно они делют из меня мизнтроп, которого я в детстве путл с филнтропом. Блгодря им, я стновлюсь хуже, чем я есть - при одной мысли о них все говно моей души зкипет во мне и выходит нружу. Вот почему мне противопокзно с ними встречться. А пок что - вперед, к холодильнику, з зветной, по пути проверим, не збыл ли я включить моего дружк, подмигивет ли он мне своим крсным зговорщицким глзом?

*

Мой сосед, которому я звидую, тк кк его не одолевет советский гость1, пошутил сегодня, что я стну первой жертвой глсности и перестройки. Ему легко шутить, если в смом деле тк случится? Кк хорошо, кк счстливо мы жили здесь до их шлостей с демокртией, ндежно зщищенные от нших бывших согрждн железным знвесом. Один доброжелтель нписл мне в стихх: "...для тебя территория, для меня - это родин, сукин ты сын!" Н смом деле не территория и не родин, но нтиродин, нстоящя родин для меня теперь Америк - извини, Стсик! Но н той, геогрфической, родине остлся мой читтель, хотя он и переехл чстично вместе со мной н другие берег. Увы - только чстично. И вот теперь неожиднно нс нчли печтть, и у меня есть ндежд стть тм смым популярным пистелем - для женщин всех возрстов, для урок, для подростков, для евреев, дже для бывшего пртктив, который весь испекся. Я тм котируюсь выше, чем я есть, потому что импортные товры тм всегд ценились выше отечественных. И вот я, кк импорт, тм нрсхвт. К сожлению, я и здесь нрсхвт - вот что меня сводит с ум и от чего все время тянет удриться в рзврт! Готов откзться от слвы тм и от гостей здесь. Кк говорили, обрщясь к пчеле, мои длекие предки по отцовской: ни жл, ни мед.

*

Кжется, выход из лбиринт нйден! Я имею в виду противоречие между моим хвстовством, с помощью которого я добирю то, что недополучил в действительности, и нежелнием делиться моим вообржемым богтством с приезжими. С сегодняшнего дня оствляю все свои квкзские змшки и притворяюсь скупым, коим по сокровенной сути и являюсь. Д, богт, не счесть лмзов кменных, но - скуп. Помешлся н зелененьких - был щедр рублями и стл скуп доллрми. Скзть Тте, чтобы всем жловлсь н мою птологическую скупость - нстоящий, мол, жид!

Что связывет меня с редктором этого ультрпрогрессивного журнл либо с министром их гржднской виции? Я не был с ними дже знком в СССР, теперь мы зкдычные друзья и пьем н брудершфт (угощю, естественно, я). Министр, чья фмилия то ли Психов, то ли Психеев, рзрешил нм с Ттой купить в "Аэрофлоте" дв билет до Москвы и обртно н кпусту, которую я тм нрубил, не н влюту, кк полгется инострнцм, редктор печтет в ближйших номерх мою повесть из здешней эмигрнтской жизни. Интересно, возьмет он повесть, которую я сейчс пишу и, дст Бог, все-тки допишу, несмотря н то, что героев окзлось больше, чем я предполгл пончлу - нет н них никкого удержу, тк и прут, отвлекя от повести о них же, вот черти! Никогд не пил столько, кк сейчс, - з компнию, з знкомство, н рдостях от сообщений о моих тм успехх и от неописуемого счстья, когд они нконец уезжют и я остюсь один. Вдобвок родственники - в том числе те, о существовнии которых не подозревл, живя тм.

Я боялся туд ехть, чтобы окончтельно не спиться с друзьями и близкими родственникми, спивюсь здесь с дльними, то и вовсе не знкомыми мне людьми. Смогу ли я когд-нибудь воспользовться билетми, которые лично вручил мне министр гржднской виции по фмилии не то Психов, не то Психеев - тк вот, этот Психов-Психеев обошелся мне в несколько сотен доллров плюс десятидневня отключк: три дня пил с ним, потом уже не мог остновиться и пил с кем попло, включя смого себя, когд не нходилось кого попло. Пил дже с котом: я водку, он влерьянку. Лучшего собеседник не встречл - я ему рсскзл всю повесть, кроме конц, которого не зню. От восторг он зурчл и дже лизнул мне руку, которой я открывл советский пузырек с влерьянкой. Кто сменит меня н пистельской вхте, если я свлюсь - сосед-соглядтй либо мой кот Мурр, тем более был прецедент, потому я его тк предусмотрительно и нзвл в честь знменитого предшественник? "Житейские воззрения кот Мурр-второго" - недурно, ? Или все-тки оствить "Гость пошел косяком"? Или нзвть недвусмысленно и лпидрно - "Жертв глсности", ибо чувствую, к этому дело идет. А коли тк, пусть выбирет сосед - ему и крты в руки1.

Н министр гржднской виции, который окзлся бывшим летчиком, я не в обиде, - довольно знятный человек, пить с ним одно удовольствие, но сколько я в его приезд нбухрил! Кк только он нс покинул - кстти, почему-то н смолете "Пн-Америкэн", - у нс поселился редктор, который, говорят, когд-то зстойничл, был лизоблюдом и рекционером, но в новые времен перековлся и ходит в зписных либерлх, что меня, конечно, рдует, но при чем здесь, скжите, я? Я с тким трудом вышел из зпоя, лкл молочко, кк котенок, но блгодря перековвшему мечи н орл без всякой передышки вошел в новый. Мы сидели с ним н кухне, он потягивл купленный мной джин с купленным мною тоником, я глушил привезенную им сивуху под нзвнием "Сибирскя водк" - если бы я не был профессионльный лкш, мы могли бы купться в привозимой ими водяре и дже устроить второй Всемирный потоп. Редктор опьянел, рсслбился и после того, кк я скзл, что Горбчев нкрылся со своей пртией, решил внести в зщиту своего покровителя лирическую ноту.

- Океюшки! - примирительно скзл мой гость и рсплылся в известной телезрителям многих стрн улыбке н своем колобочном лице. - Но рзве мы могли дже предствить себе кких-нибудь всего пять лет нзд, что будем тк вот зпросто сидеть з бутылкой джин? - Он почему-то не обртил внимния н то, что я, сберегя ему джин, лкю его сибирскую сивуху, д мне к тому времени уже было без рзницы. - Я - редктор советского журнл, и ты - нтисоветский пистель и журнлист? Хотя бы з это мы должны быть блгодрны Горбчеву...

То ли я уже нжрлся кк следует, но до меня никк что-то не доходило, почему я должен блгодрить Горбчев з то, что у меня в квртире вот уже вторую неделю живет незнкомый человек, згнвший нс с ммой, женой и детьми в одну комнту, откуд мы все боимся теперь выглянуть, чтобы не нткнуться н него - прздного, пьющего и лчущего здушевных рзговоров. Теперь я, нконец, понимю, что знчит жить в осжденной крепости: "синдром Мосд" - тк это, кжется, нзывется в психологии? Из комнты не выйти, в сортир не войти, Тт только и делет, что бегет в мгзин, по пути испепеляя меня взглядом, - см я что, не стрдю? А эт прорв тем временем пожирет кчественный лкоголь и зкусь, будто приехл из голодного кря, что тк и есть, д и я пью не просыхя это с моим-то сердцем! Дом, в котором я больше не хозяин, превртился в проходной либо постоялый двор, точнее, в корчму, мы все - в корчмрей: генетический рецидив, ибо отцовские предки этим и промышляли, спивя великий русский нрод.

Или он имеет в виду, что при Горбчеве стл свободно рзъезжть по згрницм? Тк он всегд был выездной, сызмльств, блгодря ппше-мршлу - и ккой ещё выездной: в одной Америке - шестндцть рз!

Допер нконец - мы должны быть блгодрны Михилу Сергеевичу з то, что встретились и познкомились, потому что в предыдущие свои многочисленные сюд незды он и помыслить, естественно, не мог мне позвонить, тем более у меня остновиться. Вот тут я не выдерживю сколько можно испытывть мое квкзское гостеприимство!

- Ну, знешь, з то, что мы здесь сидим - извини - мы должны блгодрить Брежнев, который рзрешил эмигрцию. Где бы мы с тобой инче сидели? В Москве? Тк тм мы вроде и знкомы не были, уж о том, чтобы дружить домми и в гости друг к дружке, - речи не было.

Мой гость нсупился, я извинился, скзв, что ничего дурного в виду не имел, просто хотел уточнить и, опорожнив его сибирскую, достл из холодильник "Абсолют". Двум смертям не бывть, одной не миновть.

Если я умру, пусть моя смерть послужит в нзидние всем другим "новым мерикнцм".

Что доконло его? Все увеличивющийся поток советских гостей - иногд в его и без того нбитой домочдцми квртире остнвливлось срзу несколько? Шестичлення делегция из ленингрдского журнл, которя приехл готовить специльный номер, посвященный русскому зрубежью, и Сш водил их к Тимуру покупть электронику, н Орчрд-стрит з дубленкми и к Веронике з дровыми книгми - трдиционный мршрут советских людей по Нью-Йорку? Стричок-прикмхер из "Чродейки", который прибыл с юной женой и её любовником, вынудил Сшу купить у него кссету с нговоренными воспоминниями о причеснных им кремлевских вождях и открыл в Сшиной квртире временный слон крсоты, и Сш должен был поствлять ему клиентуру? Кждый ткой незд сопровождлся зпоями, один стршнее другого. С трудом нлження было жизнь в эмигрции пошл прхом - все зрботнные деньги уходили, чтобы не удрить лицом в грязь перед советскими людьми. Тяжелее всех, конечно, Сше обошлсь тещ, к которой он в своих зписях возврщется неоднокртно - я длеко не все из них привел.

К примеру, он вспоминет, кк тещ обиделсь, когд он предложил ей тряхнуть стриной и сврить борщ: "Если не ошибюсь, - гордо ответил Ектерин Всильевн, - я вш гостья". Что ж, борщ у нс здесь продется в стеклянных бнкх и считется еврейским нционльным блюдом - Сш прикупил недостющие ингредиенты, решив порзить тещу своими кулинрными тлнтми. Тещ нвлилсь н борщ, откушв, зявил, что у них, в России, готовят куд лучше. "Кк был пртийной дмой, тк и остлсь", - зписывет Сш Б. А в другом месте утверждет, что покинул Советский Союз глвным обрзом для того, чтобы никогд больше не видеть своей тещи, инче он неминуемо рзбил бы их с Ттой семью, и вот он снов появилсь с той же целью, вслед з собой собирется ещё прислть другую свою дочь с её "выводком выродков" - зпись злобня и нервозня, и единственное ей объяснение, что Сш дошел до ручки з четыре месяц жизни у них Ектерины Всильевны. Я её видел только однжды, и дже со стороны он производит стрхолюдное впечтление - Сше можно здесь только посочувствовть. Он мне успел шепнуть тогд: "Это мой выкуп з Тту..." После отъезд тещи он ещё долго нервно хихикл, потом прошло.

В тетрди много совсем коротких зписей-зготовок тип "Плчу Ярослвной", "Золотя рыбк н посылкх", "У них совершенно вылетело из головы слово "спсибо", все принимют кк должное". Чсто повторяется одн и т же фрз: "Кк хорошо все-тки мы жили до глсности!" Есть несколько реплик, имеющих лишь косвенное отношение к сюжету здумнной повести:

- У вшего муж испортился хрктер.

- Тм нечему портиться.

- Я пишу не для вшего журнл, для вечности.

- Нет худшего дрест.

Три любимых знятия: сидеть з рулем, стучть н мшинке и сккть н женщине.

Он зписывет слов одного ншего общего знкомого, которому, по-видимому, жловлся н зсилье гостей: "У меня не остновится ни человек, ни полчеловек", - скзл Сше этот нш стойкий приятель. Длее следует зпись, кк Сш с Ттой повели очередного гостя в мгзин покупть его жене блузку. Гость збыл рзмер, потому воззрился н грудь Тты и дже уже было протянул руку, но вовремя был остновлен Сшей. Гостя это нисколько не смутило, и он скзл:

"У моей, пожлуй, н полпльц больше".

В рзгр лет нступил небольшой передых - и вовсе не потому, что, оствив мне ключ и кот, Сш жил н дче и физически стновился недоступен для советского гостя, но глвным обрзом блгодря рспрострнившемуся в советской пистельской среде слуху, что в нью-йоркскую жру жить у него невозможно, тк кк квртир н последнем этже и без кондиционеров. Н месте Сши я бы см рспрострнил подобные слухи, он, когд до него это дошло, обиделся и снов зпил - вот ккой гордый был человек! Всего-то в нем и был грузинскя четвертинк, но нтур нсквозь квкзскя гостеприимство, душ нрспшку, хвстовство.

Хвстовство его и сгубило.

Литертур не был для Сши Б. ни изнчльным выбором, ни единственной и смодостточной стрстью, но я бы скзл - покойник меня простит, ндеюсь - чем-то вроде вторичных половых признков, тем смым укршением, тип пвлиньего, которым смец соблзняет смку. Другими словми, помимо крсивого лиц, печльных глз и брхтного голос, он облдл ещё пистельскими способностями. Я вовсе не хочу свести это к примитиву - был у меня, к примеру, приятель в Ленингрде, ничтожный поэт, который хвстл, что любую уломет, покзв ей удостоверение член Союз пистелей. У Сши все это было глубже и тоньше, д и пистель он, безусловно, одренный, но суть сводилсь к тому же, только предъявлял он женщинм не пистельское удостоверение, которого у него не было, пистельский тлнт, который у него был. Я бы дже не нзвл его кобелем, ббником, слстолюбцем либо донжуном, хотя потскун он был отменный, но тип совершенно другой. Ему и женщины нужны были не сми по себе, глвным обрзом для смоутверждения, потому что человек он был зкомплексовнный и комплексующий. По своей природе, он был, скорее, женоненвистник, если только женоненвистничество не было чстью его человеконенвистничеств. Но последнее он считл блгоприобретением и прямо связывл с обрушившейся н него ордой советских гостей. И вот что порзительно: кк он был услужлив и угодлив с гостями, потом говорил и писл о них гдости, точно тк же с женщинми - презирл тех, с кем спл. Причем презирл з то, что те ему отдвлись, и иного слов, чем "шлюхи", у него для них не было. Д и одн его подружк рсскзывл мне, кк ужсен он бывл по утрм - зол, рздржителен, ворчлив, придирчив, груб. Или это своего род любовное похмелье?

Мне трудно понять Сшу - слишком рзные мы с ним. Если бы не оствлення им тетрдь с неоконченной повестью, которую я пытюсь превртить в зконченный рсскз, ни при кких условиях не взял бы его в герои. Живя в СССР, я не поддерживл никких отношений с многочисленными моими родственникми, с ленингрдскими друзьями успел рзругться почти со всеми, московскими не успел обзвестись з дв моих предотъездных год в столице, прочкой-другой, не больше - тк что советский гость мне необременителен, я всегд готов рзделить с ним хлеб и кров. Что ксется женщин, то я вел и тем более веду сейчс, по причине СПИД, гигиенический обрз жизни, и мои связи н стороне случйны, редки и кртковременны - дже ключ от Сшиной квртиры не сильно их увеличил. Сш - полня мне противоположность, особенно в отношении женщин. Он любил прихвстнуть своими победми, когд бывл нвеселе, у него вырывлись и вовсе непотребные признния: "Д я со всеми его ббми спл, включя обеих жен", - говорил он мне об одном ншем общем знкомом, близком своем друге. Хотя послужной его список и без того был не мл, он добвлял в него и тех женщин, с которыми не был близок, - вот почему я и утверждю, что это вовсе не тип Селдон или Дон Жун, которые не стли бы хвстть мнимыми победми.

К примеру, переспв с секретршей одной голливудской звезды и рззвонив об этом, Сш спустя некоторое время стл утверждть, что спл с смой ктеркой. "Рньше говорил, что с её секретршей", - удивился я. "С обеими!" - ншелся Сш. Я понимл, что он лжет, мне было з него неловко, он почувствовл это и после небольшой пузы скзл: "Я пошутил". И тут я догдлся, что для смоутверждения ему уже мло количеств женщин, но вжно их кчество - говорю сейчс не об их женских прелестях либо любовном мстерстве, но об их сттусе. Связь с известной ртисткой льстил его смолюбию и добвлял ему слвы - он измыслил эту связь рди крсного словц, коего, кстти, был великий мстер. Он зстыдился передо мной з свою ложь, ещё больше - з то, что в ней признлся. "Дегрднт!" выругл смого себя. Перед другими он продолжл хвстть своей ктеркой, и т, дже не подозревя об этом, ходил в его любовницх - ложь совершенно безопсня ввиду герметической змкнутости ншей эмигрнтской жизни, в которой существовл вообржемя голливудскя подруг Сши.

Помимо трех детей, нжитых с единственной женой (еще одно докзтельство, что он не был донжуном), у него был внебрчный сын где-то, положим, в Кишиневе, которому Сш испрвно посылл вещи и переводил деньги и совершеннолетия которого стршился, - этот сын, виденный Сшей только однжды во млденчестве, сейчс был подросток и мечтл приехть к отцу в Америку. С другой стороны, однко, количество детей, и особенно нличие среди них внебрчного, кзлось Сше нглядной демонстрцией его мужских способностей, что, возможно, тк и было - я в этом деле небольшой знток, у меня всего-нвсего один сын, д и тот, с ншей родительской точки зрения, пусть дже необъективной, - непутевый (сейчс, к примеру, зчем-то улетел н полгод в Индию и Непл).

И вот неожиднно Сш стл всем говорить, что у него не один внебрчный ребенок, , по его подсчетм, несколько и они рзбросны по городм и весям необъятной ншей геогрфической родины. Все это было мловероятно и дже невероятно, учитывя, с ккой неохотой дже змужняя советскя женщин зводит лишнего ребенк, уж тем более - незмужняя. Впрочем, Сш претендовл и н несколько детей от змужних женщин, хотя у тех вроде бы были вполне зконные, призннные отцы. По-видимому, внебрчные дети кзлись Сше лишним и более, что ли, убедительным докзтельством его мужских достоинств, чем внебрчные связи, ибо ознчли, что женщины не просто предпочитют его другим мужчинм, но и детей предпочитют иметь от него, не от других мужчин, будь то дже их зконные и ни о чем не подозревющие мужья. "Этого никогд нельзя знть нверняк", - усомнился я кк-то, когд речь зшл об одной довольно дружной семье, которую я слишком хорошо знл, живя в Москве, потому сомневлся в претензиях Сши н отцовство их единственного отпрыск. "Ккой смысл мне врть?" - возрзил Сш, и я не ншелся, что ему ответить.

Слухи о его внебрчных детях достигли в конце концов Советского Союз и имели смые неожиднные последствия - вообржемые либо рельные, но внебрчные дети мтерилизовлись, зявили о своем существовнии и потребовли от новоявленного ппши внимния и помощи. Больше всех, естественно, был потрясен их явлением Сш Б.

Снчл он стл получть письм от незнкомых ему молодых людей со смутными нмекми н его отцовство. Первое ткое письмо его рссмешило - он позвл меня, обещл покзть "ткое, что зкчетесь", я прочел письмо и скзл, что это чистейшей воды шнтж. Однко ткое объяснение его тоже не устривло - он не хотел, д и не мог, брть н себя дополнительные отцовские обязтельств, однко и откзывться от рстущей мужской слвы не входило в его плны. Он решил не отвечть н письм, но повсюду о них рсскзывл: "Может, конечно, и вымогтель, может, и нстоящий сын, поди рзбери! А рзве нстоящий сын не может быть одновременно шнтжистом?" говорил он с плутовской улыбкой н все ещё крсивом, хоть и опухшем от пьянств лице. Ткое было ощущение, что он всех перехитрил, но жизнь уже взял его в оборот, только никто об этом не подозревл, он гнл от себя подобные мысли.

В очередной его отъезд н дчу я прочел следующие зписи н ответчике и в тетрди:

Ответчик. Это Петя, говорит Петя. Вы меня не знете, и я вс не зню. Но у нс есть одн общя знкомя (хихикнье) - моя мм. Помните Мшу Туркину? Семндцть лет тому в Бку? Я тм и родился, мне шестндцть лет, зовут Петей... Мм скзл, что вы срзу вспомните, кк только я скжу "Мш Туркин, Бку, семндцть лет нзд". Мм просил передть, что все помнит... (всхлипы). Извините, это я тк, нервы не выдержли... У меня было тяжелое детство - сми понимете: безотцовщин. Ребят в школе дрзнили. А сейчс русским вообще в Бку жизни нет. Вот я и приехл... Я здесь совсем один, никого не зню... По-нглийски ни гугу. Мм скзл, что вы поможете... Он велел скзть вм одно только слово, всего одно слово... Я никогд никому его не говорил... Пп... (плч). Здрвствуй, ппочк!

Тетрдь. "Уже третий! Две дочери и один сын. Чувствую себя, кк зверь в згоне. Если бы не ответчик, пропл бы совсем. Домой возврщюсь теперь поздно, под покровом ночной тьмы, ндвинув н глз пнмку, чтобы не признл незвный сын, если подкруливет - почему у нс в доме нет черного ход? Мшу Туркину помню, один из шести моих бкинских ромнов, збвня был - только почему он не сообщил мне о ншем совместном чде, пок я жил в Советском Союзе? Мой сосед-соглядтй скорее всего прв - шнтж. Либо розыгрыш. Если ко мне явятся дети всех моих любовниц, мне - кюк. Дже если это мои дети, ккое мне до них дело? Неужели невидимый простым взглядом спермтозоид должен быть причиной жизненной привязнности? У меня есть обязнность по отношению к моей семье и трем моим зконным, мною взрщенным детям, плюс к сыну в ближнем зрубежье - до всех остльных нет никкого дел. Кждому из претендентов я могу вручить сто доллров - и дело с концом, никких обязтельств. Из всех женщин, с которыми спл, я любил только одну: для меня это единствення любовь, для неё - случйня, быстро нскучившя ей связь. Это было перед смым отъездом, я дже хотел просить обртно советское гржднство. Одного её слов было бы достточно! Но ккие тм слов, кк он был ко мне рвнодушн, дже в постели, будто я её умыкнул и взял нсильно. Я человек бесслезный, не плкл с пяти лет, это обо мне Пушкин скзл: "Суровый слвянин, я слез не проливл", хотя я не слвянин, Пушкин плкл по любому поводу. А я плкл только из-з Лены, и сейчс, вспоминя - плчу. Единствення, от кого я бы признл сын не глядя".

Здесь я кк читтель нсторожился, зподозрив Сшу в сюжетной нтяжке - ккя-то фльшивя нот ззвучл в этом, несомненно, искреннем его призннии, что единствення любовь в жизни этого смоутверждющегося з счет женщин беспутник был безответной. Я зкрыл тетрдь, боясь читть дльше - ведь дже если сын от любимой женщины и позвонил Сше, то в повести это бы прозвучло нтянуто, непрвдоподобно. О чем я позбыл, увлекшись чтением, - что это не Сш писл повесть, повесть писл его, он уже не влстен был нд её сюжетными ходми. Жизнь см позботилсь, чтобы Сш Б. избежл твтологии, хотя его предчувствия опрвдлись, но в несколько измененном, я бы дже скзл - искженном, гротескном виде. Пок он прятлся от телефонных звонков, рздлся дверной, и дормен по домофону попросил его спуститься.

- К вм тут пришли, - скзл мне Руди.

- Пусть поднимется.

- Думю, лучше вм смому спуститься. С чемодном.

- Ккого черт! Ты не ошибся, Руди? Ты не путешь меня с другим русским?

- Никких сомнений - к вм! - скзл Руди и почему-то хихикнул. Я живо предствил себе белозубый оскл н его иссиня-черном лице.

Передо мной стоял высокя крсивя девушк - действительно с чемодном, скорее, с чемоднчиком, но Руди смеялся не из-з этого, его смех был скбрезным и относился к недвусмысленному животу - девушк был н сносях. Смех Руди ознчл, что теперь уж мне не отвертеться, хорошо еще, что жен н дче и тк длее, в том же роде - у нших негров юмор всегд н тком приблизительно уровне. Руди покзл пльцем н улицу - тм ждло ткси. Положение у меня было пиковое - я видел эту восточную крсвицу первый рз в жизни, но, с другой стороны, он был беременной, и я без лишних рзговоров, ни о чем не спршивя, рсплтился с тксистом, взял чемодн и повел девушку к лифту.

В квртире девушк повел себя кк дом. Пожловлсь, что устл с дороги, попросил хлт, полотенце и отпрвилсь в внную, откуд вышл через полчс ослепительно крсивя, нпоминя мне смутно кого-то - скорее всего, ккую-нибудь ктрису. Ккую это, впрочем, игрло роль - я втюрился в эту высокую девушку с семимесячным животом с первого взгляд. Кк говорят в тких случях - нповл.

Усдил мою гостью н кухне, выложил н стол то немногое, что обнружил в ншем обычно полупустом летом холодильнике, и, продолжя мучительно припоминть, н кого похож моя гостья, приступил к рсспросм, ибо он явно был не из рзговорчивых и не торопилсь предствиться. Я вытягивл из неё ответ з ответом.

- Откуд ты, прекрсное дитя? - попытлся я внести ясность пошловтой шуткой, всегд полгя пошлость необходимой смзкой человеческих отношений, тк почему не попробовть сейчс?

Он, однко, не откликнулсь ни н юмор, ни н пошлость, просто ответил, что он из Москвы и зовут её Аня.

Дльше нступил пуз - я суетился у гзовой плиты, рзогревя сосиски, Аня рссмтривл кухню, зодно и меня - в кчестве кухонного ксессур.

Я нлил себе сткн водки, ндеясь с его помощью снять нпряжение, и пребывл в нерешительности в отношении Ани:

- Вм, нверно, не стoит...

- Нет, почему же? Нлейте. Это в первые дв месяц не советуют, сейчс вряд ли повредит плоду.

Про себя я отметил слово "плод" - любя из моих знкомых употребил бы иное, вслух спросил, не лучше ли тогд ей выпить что-нибудь полегче у меня был почт бутылк дешевого испнского херес.

- Я бы предпочл виски, - скзл Аня, и я грешным делом подумл, не принимет ли он мою квртиру з бр, меня з брмен.

- Виски нет, - скзл я ей. - Но я могу сбегть, здесь рядом, з углом.

Мне и в смом деле хотелось хоть н десять минут остться одному, чтобы порзмыслить нд стрнной ситуцией, в которую я влип.

- Зчем суетиться, - скзл Аня. - Что вы пьете, то и я выпью.

Мне стло стыдно з ту дрянь, которую я из экономии пил, но лкоголику не до тонкостей, и я повернул к ней этикеткой полиэтиленовую бутылку смой дешевой здешней водки - "Алексий". В конце концов лучше того дерьм, которое они тм лкют и сюд привозят в кчестве сувениров.

Гостья воззрилсь н "Алексия" с любопытством, нлил себе полсткн и злпом выпил - я только и успел поднять свой и скзть: "С приездом".

- Говорят, вы окончтельно спиветесь.

- Ну, это может зтянуться н годы, - успокоил я её.

- Вы не подумйте - я не вмешивюсь. Спивйтесь н здоровье. А првд, что у вс обнружили цирроз в зпущенной форме?

- Я тоже тк думл, но окзлось, что это меня пытлись зпугть, чтобы я бросил пить. Жен сговорилсь с врчом.

- И помогло?

- Кк видишь, нет. Кто нчл пить, тот будет пить. Что бы у него ни обнружили.

Вместо того чтобы ей отвечть н мои вопросы, он здет их мне, и я, кк школьник, отвечю.

Впрочем, я услышл и нечто утвердительное по форме, хотя и негтивное по содержнию:

- Я читл вшу повесть "Русскя Крмен". Мне он не понрвилсь. Скзть почему?

Господи, этого ещё не хвтло - снчл допрос с пристрстием, потом литертурня критик. Я попытлся её избежть:

- Мне и смому не нрвится, что я пишу - тк что можешь не утруждть себя.

Не тут-то было!

- Не кокетничйте. Не нрвилось бы - не писли. По крйней мере - не печтли бы.

- Ты прв - я бы и не печтл, может быть, и не писл, но это единственный известный мне способ зрбтывть деньги. К тому же читтели ждут и требуют.

- Вот-вот! Вы и пишете н потребу читтеля - отсюд ткой сюсюкющий и зискивющий тон вших сочинений. Вы зняты психологией читтеля больше, чем психологией героев. А герой у вс один - вы сми. И к себе вы относитесь умильно. Првд, н отдельные свои недосттки укзывете, но в целом ткой душк получется, ткую жлость у читтеля вышибете, что стыдно читть. Вы для женщин пишете, н них рссчитывете? - И без всякого переход следующий вопрос: - И вообще, вы кого-нибудь, помимо себя, любите?

Гнть - и немедленно! Несмотря н шестимесячное пузо и сходство неизвестно с кем. Взшей! Высокоросля шлюх! Не.. где-то живот и, пользуясь им, бьет по вторскому смолюбию! Кто ткя? Откуд свлилсь?

От рстерянности и обиды я выпил ещё один сткн - дже от Лены я ткого не слыхл, хотя уж кк он меня унижл з время ншего крткосрочного ромн. Из-з неё и уехл - чтобы докзть себя ей. Только что проку - сижу с этой брюхтой потскухой и выслушивю гдости.

Тем временем Аня нлил себе тоже.

- Вы уже догдлись, кто я ткя? - спросил он нпрямик.

И тут до меня, нконец, дошло - я узнл её по интонции, ни у кого в мире больше нет ткой интонции! И срзу же понял, кого нпоминет мне эт высокя девушк. Вот уж действительно дегрднт - кк срзу не досек? Д и не только интонция! Кто ещё тким жестом попрвляет упвшие н глз волосы? Интонции, жесты, дже мимик - все совпдло, вот лицо было другим.

Аня понял, что я её узнл, точнее, не её узнл, в ней узнл ту единственную, которую я любил и чье имя в любовном отчянии выттуировл н левом плече - потому и никогд не рздевюсь н пляже и сплю с женщинми, только выключив свет. А совсем не из-з того, что у меня непропорционльно тощие ноги. Это я см пустил ткой слух для отвод глз.

- Я боюсь, вы очень примитивный человек и подумете бог весть что. Мм и не подозревет, что я к вм зйду, он и дрес вшего не знет и не интересуется. Мм змужем, у меня есть сестренк, ей шесть лет, я живу отдельно, снимю комнту, в Нью-Йорк приехл по приглшению своего одноклссник, он был в меня влюблен, но это, - Аня покзл н живот, - не от него. Он будет удивлен, но я не по любви, чтобы, родив здесь, стть мерикнской гржднкой и никому не быть в тягость. Вм менее всего, я уйду через полчс, вот вм, кстти, деньги н ткси, у меня есть, мне обменяли.

И он вынул из сумочки свои жлкие доллры.

- А к вм я приехл, чтобы посмотреть н вс. Шнтжировть вс не собирюсь, тем более никкой уверенности, что вы мой отец. Мм мне ничего никогд не говорил. Я провел смостоятельное рсследовние. Кое-что сходится - сроки, рост, отдельные черты лиц, вот я тоже решил стть пистелем, кк вы... - Он осеклсь и тут же добвил: - Но не тким, кк вы. Я хочу писть голую првду про то, кк мы несчстны, отвртительны и похотливы. Никких соплей - все кк есть. Я привезл с собой две повести, вм дже не покжу, потому что, судя по вшей прозе, вы стршный хнж.

Ее неожиднную болтливость я объясняю тем, что он выпил. Я в смом деле хнж, и он прв во всем, что ксется моих текстов и их глвного героя. Мне и в смом деле себя жлко, но кто ещё меня пожлеет н этом свете? Д, у меня ромн с смим собой, этот ромн, кк известно, никогд не кончется. Мне и сейчс себя жлко, обижемого этой незнкомой мне девушкой, у которой жесты и интонции той единственной и длекой, черты лиц - мои. Дже если ты не моя дочь, но я призню в тебе мою, потому что от любимой и нелюбящей. И все, что у меня есть, приндлежит тебе, моя знкомя незнкомк, я помогу тебе родить мерикнского гржднин, хоть это и обойдется мне тысяч в семь, если без осложнений - дй бог, чтобы без осложнений! А тк кк это не приблизит тебя к мерикнскому гржднству ни н йоту, я женюсь н тебе, уйдя от моей нынешней семьи, потому что люблю тебя кк собственную дочь, либо кк дочь любимой женищны, либо кк сму тебя. А прозу писть больше не буду - двно хотел бросить, никчемное знятие. И пить брошу - сегодня последний рз.

Это действительно был его последний зпой - из него он уже не вышел. Он зснул прямо н кухне, уронив голову н стол, когд проснулся - ни девушки, ни чемоднчик. Это было похоже н сон, тем более его поиски, в которых я ему помогл, окзлись безрезульттными. Девушк с шестимесячным животом и небольшим чемоднчиком исчезл бесследно, кк будто её никогд и не было.

А был ли он н смом деле? Чем больше он пил, тем сильнее сомневлся в её существовнии. Дормен Руди кчл головой и, склясь своей белозубой н иссиня-черном, говорил, что в доме шестьсот квртир и упомнить всех посетителей он не в состоянии - и негр беспомощно рзводил рукми. Сше стновилось все хуже, и он склонялся к мысли, что видeние беременной девушки было нчлом белой горячки и сопутствующих ей гллюцинций, которые мучили его теперь беспрерывно. Он тосковл и пил, ндеясь вызвть прекрсное видение снов, но беремення девушк ему больше в гллюцинциях не являлсь, все ккие-то невыносимые упыри и уроды. А потом он и вовсе перестл кого-либо узнвть, но время от времени произносил в бреду её имя - Анечк.

Я тоже склонен был считть описнную Сшей Б. в его последней зметке встречу небывшей, но художественным вымыслом, в который он см поверил, либо действительно плодом уже больного вообржения. Что-то вроде шизофренического рздвоения личности: беремення девушк олицетворял его рстревоженную совесть либо стрх перед нступющей смертью - я не силен во всех этих фрейдистских штучкх, говорю нугд. А потом я и вовсе збыл о ней думть з событиями, которые последовли: смерть Сши, пнихид, похороны. Пришло много телегрмм из Советского Союз, в том числе от редктор суперрдикльного журнл: он выржл глубокое сочувствие семье и просил прислть ему "Сшин грдероб", тк кк был одного рост с покойным.

Мы хоронили Сшу в ненстный день, мерикнский дождь лил без передышки, все стояли, рскрыв зонты, кзлось, что и покойник не выдержит и рскроет свой. "Его призрк кусет сейчс себе локти", - скзл его коллег по здешней гзете, где Сш подхлтуривл. Я трусовто обернулся нстолько точно это было скзно. Слв богу, призрк невидим - по крйней мере, его, кусющий себе локти, - мне, который единственный знет истинную причину его смерти. Однко, обернувшись в поискх призрк, я зметил высокую беременную девушку с чемоднчиком в руке - он стоял в стороне и одн среди нс был без зонт.

Он промокл до нитки. Я подошел к ней и предложил свой зонт, скзв, что зню её. Рзговор не клеился, похоронную церемонию из-з ливня пришлось свернуть. Мне было жль с ней рсствться, я спросил у неё номер телефон. Он скзл, что телефон у неё здесь нет, но он может дть московский, тк кк сегодня уже улетет. Не зню зчем, но я зписл её московский телефон.

Вот он:

151-43-93.

ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ

POST MORTEM фргменты из будущей книги "ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА НА ПОРОГЕ СМЕРТИ"

Новя книг Влдимир Соловьев "Портрет художник н пороге смерти" нписн от лиц юной особы, которя, блгодря родителям (художник и критикесс), с млдых ногтей врщлсь среди великих мир сего от литертуры и искусств, после отвл з кордон снов окзлсь в том же плюс-минус - кругу. Здесь, в Америке, он определилсь кк профессионльный фотогрф, к её услугм чстенько прибегют русско-мерикнские знменитости - Брышников, Шемякин, Ростропович, Довлтов и другие, он у них - иногд между ними - мльчик н побегушкх (несмотря н гендерное отличие от последнего). Смый близкий ей из этой рзношерстной компнии семейный друг, по её подозрениям б. чичисбей её мтери, мнимотинственный персонж, обознченный в докуромне, ему посвященном, буквой "О": поэт, изгннник, нобелевец и прочее. Читтель впрве подствить под этого литертурного героя ккой угодно рельный прототип - втор снимет с себя ответственность з рзгул читтельской фнтзии. Кк и з выскзывния рсскзчицы, которя отнюдь не его altеr ego. Он и тк поступет легкомысленно, предлгя читтелю эти вырвнные из контекст фргменты - не исключено, что они подвергнутся кой-кким, то и весьм знчительным переменм, помещенные в мгнитное поле целого, пок ещё недосозднного. Однко эти отрывки имеют прямое отношение к Довлтову, герою уже зконченной о нем книги - соблзн их тиснуть сюд был слишком велик, чтобы пытться с ним совлдть.

Автор и не пытлся.

По жнру "Портрет художник н пороге смерти" - ромн, хоть и с рельными героями, потому, при портретном сходстве основных персонжей и утентичности их поступков, реплик, словечек и интонций, неизбежны и преднмеренны беллетристические швы, топогрфические подмены и хронологические смещения. Скжем, рельный - слово в слово - рзговор переносится из питерской квртиры н Второй Крснормейской в московскую н Млой Филевской или из кфе "Флорин" н Сн-Мрко в кфе "Моцрт" в Гринвич-Вилледж. Либо событие 93-го год помечется 95-м. Делется это нмеренно, втор исходит из требовний сюжет, контекст, концепции и ритм прозы. Д и герой под псевдонимом "О" среди поименовнных и рельных - кк кукл среди живых людей. Пусть втору дже, если повезет, удстся сделть его "живее всех живых" - включя его прототип, который в последние годы жизни сильно збронзовел и покрылся птиной. Цель втор: превртить условное в безусловное, мловероятное и дже невероятное - в бсолют. Чтобы художественный обрз подменил и зтмил своим сюррелизмом рельного человек - здч под стть человеку, с которого О списн. В его энергичный - кк он см говорил, "стоячий" - период.

В жнровом контексте "Портрет художник н пороге смерти" ткое смешение опрвдно, здесь втор вынужден объясняться курсивом. И ещё одно курсивное пояснение: О описн когд в третьем лице, когд во втором рсскзчиц ведет с покойником бесконечный вообржемый дилог.

Зто Довлтов дн под своим рельным именем.

C подлинным верно.

Приводимые куски, тк или инче связнные с Довлтовым, нсильственно (резть пришлось по живому) извлечены из четырех нчльных глв - "Post mortem", "Еще не изобретен был вигр", "Проблем сходств и несходств" и "Вуйеристк", однко в этой публикции фргментм дны условные межзголовки, отсутствующие в "Портрете художник н пороге смерти".

ДВОЙНИК С ЧУЖИМ ЛИЦОМ

Чему только меня не учили в детстве: музыке, тнцм, стихосложению, рисовнию, дже шхмтм, д только не в коня корм. Единственное, что в жизни пригодилось, - это подренный ппой н день рождения фотоппрт "Зенит", уже поэт подскзл мне объект - "Крыши Петербург", превртив хобби в приключение. Сколько чердков и крыш мы с ним облзили в поискх удчного ркурс! Зодно его пощелкл - кривлялся и вствл в позу. Пок не свлил з бугор, столько-то лет спустя и мы вслед. Я тк думю, если б не его отвл, культурня эмигрция из Питер был бы не ткой буйной половин бы остлсь. "Я сплел большую путину" - его собственные слов. Мы были чстью этой путины. Можно и тк скзть: вывез постепенно с собой своих читтелей. Нынешняя его всероссийскя слв, которя нчлсь после нобелевки, посмертно рзгорелсь ярким плменем, - это уже нечто иное, чем широко известен в узких кругх времен моего питерского тинейджерств.

См взялся протлкивть мои питерские "крыши" в мерикнские издтельств, но книг вышл уже после его смерти. В соответствующей - он бы скзл "спекулятивной" - модификции: я добвил несколько его питерских фоток, редкторш придумл подзголовок "Поэт и его город", нш общий земляк Сол Беллоу сочинил предисловие. Может, сделть второй том про Нью-Йорк - не меньше ему родной город, чем СПб, д и списн с того же оригинл: об - Нью-Амстердмы. А третий том про Венецию, метфизическую копию Петербург: тот смый лндшфт, чстью которого охот быть, то есть осесть нвсегд - его мечт.

Сбылось: нигде столько не жил, сколько ему предстоит н Сн-Микеле.

Отец у него, кстти, был фотогрф-гзетчик.

Короче, ему я обязн профессией, хоть он и отрицл з фотогрфией сттус искусств:

- Еще чего! Тогд и зеркло - искусство, д? В смысле психологии ноль, кк пмять - предпочитю сетчтку глз. Точность грнтировн, никкой ретуши.

- А кк документ? - спршивю.

- Только кк пир и реклм.

См свидетель (и учстник) ткого использовния им фотогрфии.

Звонит кк-то чуть свет:

- Подрботть хочешь, Воробышек?

- Без вринтов.

- И порботть. Снимю н весь день.

- Ккой ненсытный!

- Путешь меня с Мопссном.

- А ты, дядюшк, кто?

- Рзговорчики! Н выход. Не збудь прихвтить технику. Мы вс ждем.

То есть вдвоем с котом, которого тоже нщелкл: фотогеничен.

Было это ещё до нобелевки. "Тйм" взял у него интервью для своей престижной рубрики "Профйл" и предложил прислть того же фотогрф, что пру лет тому сделл снимок для его сттьи в "My turn". Н что он ответил: фотогрф уже есть, и вызвл меня.

Я ему блгодрн - снимок в "Тйм", думл, откроет мне двери ведущих гзет и журнлов, поможет в изднии "Крыш", которые, несмотря н его протекцию, кочевли из одного издтельств в другое. Не могу скзть, что зкзы посыплись один з другим, но виной тому нвязння мне специлизция. Мне предлгли снимть одних русских эмигре, их здесь рз-дв и обчелся. То есть знменитых: Брыш д Ростр, д и те н излете ртистической слвы. До Солж допущен не был, потом он уктил н историческую родину. По ознченной причине тк и не стл ппрцци. Единственный мой постоянный клиент - Мишель (не путть с другим Мишелем, которого ты предпочитл нзывть Мишуля, моего Мишеля - Шемякой; коверкл всех подряд, и мы вослед, кждый знчился у тебя под своим иероглифом, то и двумя: Мяк, Лимон (он же Лимош, когд рссорились, обменявшись любезностями - ты его Свидригйловым от прозы, он тебя поэтом-бухглтером, - Лимошк), АА, Серж-Сергуня, Бор-Борух (он же Ребе), Крлик, Женюр, он же - Женьк (не Евтух) - вот тебе, читтель, ребус-кроссворд н зтрвку). С Мишелем-Шемякой мы рзъезжем время от времени по свету, и я зпечтлевю его художественные достижения и встречи с великими мир сего для истории. Когд был с ним в Венеции - по случю устновки пмятник Кзнове, - узнл о смерти О.

Первя смерть в моей жизни.

Не считя Чрли.

Моего кот.

Вот что нс ещё сближло - любовь к кошкм, хоть нши фвориты и рзнополы. Кк и мы с тобой. У меня - смцы, у тебя - смки. Смо собой: кошчьи. А Шемяк тот и вовсе двуногим предпочитет четвероногих - любых: котов, псов, жеребцов. У него целый зверинец. К сожлению, все породистые. И все - мужеского пол. Животных он считет непдшими нгелми - в отличие от человек: пдшего.

Ксемо "Крыш Петербург", то О помог не см, его смерть. Тк получлось: я тоже имею с неё гешефт.

Однко в посмертной вкхнлии все-тки не учствовл. Один мой коллег, который снимл его н вечерх поэзии, выпустил в здешнем русском издтельстве огромный льбом, по тридцть-сорок снимков с кждого вечер, где один снимок от другого рзнится во времени несколькими секундми. Фктически одн и т же фотогрфия, помноження н сто. Альбом фоточерновиков. Выпущенный во слву поэт, этот льбом н смом деле, нбивя оскомину его "физией", рзвенчивет миф о нем. До России, слв богу, не дошел.

А вызвл он меня тогд в свой гринвич-вилледжский полуподвл, порзительно смхиввший н его питерские полторы комнты, смо собой, не одной меня рди. Мы с ним промучились четыре дня, которые я теперь вспоминю кк смые счстливые в моей жизни.

Тоном ниже: пусть не смые - одни из.

- Стричок ткой из польских евреев, всех под одну гребенку, то бишь по своему обрзу и подобию, дже гоя превртит в ид, меня и подвно сделл жидом, что не трудно, - объяснял он про отвергнутого фотогрф, пок я устнвливл ппртуру. - Мы с тобой, Воробышек, пойдем другим путем, кк говорил пролетрский вождь. Моя жидовскя мордочк мне - во где. Посему сотворим другую. Знешь, древние китйцы кждые семь лет меняли имя?

- Не понимю, - скзл я.

- Возьми телефонный спрвочник, открой н моей фмилии. Сколько тм моих двойников? Сосчитй.

- Д н это полдня уйдет!

- Вот именно! Господи, что з имя для гения! Бнльнейшя еврейскя фмилия. Кк тм Ивнов, здесь Смит. С той рзницей, что моя - и тм, и здесь плюс в Лондоне, Приже, Иеруслиме и н Северном полюсе.

Тк и есть. Однжды знкомил с ним мерикн (опять его вырженьице, д и вообще он весьм повлиял н формировние моего русского, который блгодря ему и сохрнил в чужеязычной среде), прихвстнув, что нобелевец. "Кк же, помню, - подтвердил мерикн. - В облсти медицины, если не ошибюсь". И крепко пожл руку новоиспеченному доку.

О плеснул себе в сткн водяры, н мой удивленный взгляд:

- В кчестве лекрств - для рсширения коронрных сосудов.

Плюс дымил кк провоз, прикуривя одну сигрету от другой и сплевывя фильтры. При его-то сердце. Одно слово: крейзи. Пусть и не это его сгубило.

- Тебе не предлгю. Ты н рботе. И рбот предстоит не из легких: сделть из строго еврея моложвого ирлндц.

- Д ты, дядюшк, еврей от лысины до пяток!

- При чем тут лысин? - обиделся или сделл вид. - Лысин кк этническое клише, д? Не пойдет! Лысин - интернционльн. Пятк - тем более. Еврейскя у меня только одн чсть тел, д и то не в Америке, где 80 процентов обрезнцев, от этнос незвисимо, ирлндцев включя. В этом отличие мерикнских йриш от ирлндских и бритнских. Но ты же будешь фотогрфировть не моего вньку-встньку, физию ирлндц-обрезнц. Похож, д?

И состроил гримсу.

В Питере у него был ирлндскя, в клетку, кепочк, которой он ужсно гордился. Не оттуд ли его мечт о перевоплощении именно в ирлндц? Тут, првд, и "мой друг Шеймус Хини" - "нсквозь поэт, хоть, кк все ирлндцы, говорит, не рскрывя рт". Ирлндия был его слбостью. Ах, зчем я не ирлндец!

- Природ нс, соглсись, большим рзнообрзием не блует: у всех один и тот же овл, в нем - точк, точк, зпятя, минус - рожиц кривя. (Снов гримс.) Выбор не тк чтобы велик, потому всё пойдет в дело: белесые голубые глз, веснушки, рыжие волосы... - и, глянув в мои большие глз, что у нс ознчло понятно что: - Будь по-твоему, их осттки. Ингредиенты - нлицо. Точнее - н лице. А теперь перетсуем их кк крты. Новя генетическя комбинция из стрых хромосом. Сделем меня не похожим н меня, хоть и узнвемым. Знкомый незнкомец. Двойник с чужим лицом. А рзве в зеркле это я? Д никогд! Вот и пусть дивятся, узнвя неузнвемое. Или не узнвя узнвемое. Здние понятно?

В конце концов, путем многих проб, добились в итоге этого четырехдневного мрфон с редкими передыхми, чего он хотел. Вот и передо мной стоит теперь здч: сделть его похожим и непохожим.

Одновременно.

Чтобы укоры сыплись отовсюду:

- Непохож!

- Тк это же не он.

- Похож!

- По чистой случйности.

И что сочту з комплимент - уличение в сходстве или упрек в неточности? См-то ты срвнивл себя с Зевсом, который родил Афину из собственной головы.

Без чьей-либо помощи.

КТО КОМУ СОЧИНИТ НЕКРОЛОГ?

Годом рньше, н следующий день после ншего переезд н зпсную родину - тк он нзывл Америку, - О повел всех нс в кфе "Моцрт", оттуд - мм с ппой помчлись н встречу в "НАЙАНУ", которя знимлсь вновь прибывшими, - мы пошли с тобой, в твою гринвич-вилледжскую берлогу. Столько лет прошло - ты продолжешь мне "тыкть", я с тобой, кк в детстве, - н "вы".

- Что будем делть? - спршивет. - Или ты переходишь н ты, или я н вы. А то кк-то недемокртично получется.

- Ккой из вс демокрт! - говорю и нпоминю ему историю с Довлтовым, которя доктилсь до Питер.

Со слов Сергуни, который жловлся н О в письме к нм.

Смое змечтельное в ней был реплик Довлтов, которую он - увы и х! - не произнес. В отличие от О, который в рзговоре был сверхнходчив, всё схвтывл н лету и мгновенно отбивл любой словесный мяч, у Сергуни был змедлення рекция, д ещё глуховт н левое ухо, импровизтор никкой, свои реплики зучивл зрнее низусть либо придумывл опосля, кк в тот рз.

При их первой встрече в Нью-Йорке Довлтов обртился к нему н "ты", но О тут же, прилюдно, поствил его н место: "Мне кжется, мы с вми н "вы". - "С вми хоть н "их", - не скзл ему Сергуня, кк потом всем перескзывл эту историю, проглотив обиду - будто ему что ещё оствлось. "Н "их" - хорошя реплик, увы, зпоздля, непроизнесення, то есть ревншистскя.

Услышв от меня о присочиненном довлтовском ответе, О удовлетворенно хмыкет:

- Не посмел бы...

Почему ты был тк строг с ним?

Ндо бы рзобрться.

- Демокрт никкой, - соглшется он со мной. - Одно дело - Серж, ты - совсем другое. Приятно, когд юня гзель с тобой н "ты".

- Приятно передо мной или перед другими?

- Перед собой, Воробышек. Я в том возрсте, когд мне, кк женщине, пор скрывть свои годы. Может, это я тк к тебе подъезжю, чтобы сокртить рсстояние. А то всё дочь приятелей, тогд кк ты уже см по себе. - И без переход: - Еще девиц?

- Много будешь знть - состришься, ты и тк стрик.

- Мгновенный стрик, - попрвил он, не ссылясь н Пушкин.

Тк уж у нс повелось - перебрсывться общеизвестными циттми нонимно либо обмнно: лжетрибуция нзывется.

- Тем более. Оствим кк есть. Ты же см этого не хочешь, дядюшк, скзл я, переходя н "ты".

- Почему не хочу? - удивился он.

И тут же:

- Не хочу. Двно не хочу. С тех смых пор.

- Ты не подходишь мне по возрсту, я тебе - по имени.

Нмек н лингвистический принцип, который србтывл у него н сексульном уровне: делл стойку н любую девху с именем той изнчльной, глвной, единственной.

Тогд он зшел к вопросу о ншей гипотетической близости с другого конц.

- В мои лет не желние есть причин близости, близость - причин желния.

- В мои - ноборот. Н кой мне твои безжелнные желния! А возрст у тебя в смом деле для этих дел не очень шикрный, - вствляю одно из любимых его словечек.

- Много ты знешь, пиглиц! Мой друг Уистн (укзние, что был нкоротке с Оденом) очень точно однжды вырзился: никто ещё не пожлел о полученном удовольствии. Сожлеют не о том, что поддлись искушению, о том, что устояли.

- Кк скзть! - ответил ему многоопытня див, и он рсхохотлся.

Вот тогд он и скзл мне:

- Не хочешь быть моей гёрлой, нзнчю тебя моим Босуэлом.

- Это ещё кто ткой?

- Про Сэмюэля Джонсон слыхл? Босуэл был ему друг и сочинил его жизнеописние.

- А кк нсчет Светония? Жизнь 13-го цезря?

- Тебе все смехуечки и пиздиххньки, - огрызнулся он и вкртце ознкомил со своими сообржениями о лтинских мрморх и их рельных прототипх, которые неоднокртно врьировл в стихх, пьесх, лекциях и эссе, вплоть до мрмор, зстрявшего у него в орте из его предсмертного цикл.

А знкомством с великими мир сего продолжл гордиться дже после того, кк см примкнул к их реопгу, некоторых превзошел: "Только что звонил мой друг Октвио...", "Получил письмо от моего друг Шеймус...", "Должен зйти мой друг Дерек..." - литертурня викторин, читтель, продолжется, из легких. А уж про тех, у кого титул, и говорить нечего: "Мой друг сэр Исйя", - говорил он чуть не с придыхнием ( после следовл пуз) о довольно зурядном бритнце русско-рижско-еврейского происхождения, единствення зслуг которого перед человечеством зключлсь в том, что он зново ввел в литертурный обиход слов Архилох о лисх и ежх. Печлился, что нет ни одной фотки его с Ахмтовой, кроме той знменитой, где он стоит, сжв рукой рот, нд её гробом. Всякий рз призывл меня "с ппртурой" н встречи с Брышниковым, Ростроповичем, Плисецкой и прочими, хотя не уступл им в достижениях, но поприще их деятельности соприкслось с мсскультурой, его - нет. Комплекс недоучки, я тк думю. Шемяк, мой основной рботодтель, и вовсе помешн н знменитостях: снимется со всякой приезжей швлью из шестидесятников, которые ему в подметки не годятся, включя влсти предержщие: когд тм у них в России был чехрд с премьерми, он ухитрился сфотогрфировться с кждым из них - от Черномырдин до Путин.

"И все-тки жль, что я не блерин", - шутнул О кк-то, всерьез предлгл продвть сборники стихов в супермркетх и держть их в отелях и мотелях нрвне с Библией, которя тоже суть стишт: не лучше не хуже прочей клссики. С его подчи в нью-йоркском сбвее появились сменные плктики с логотипом "Poetry in Motion" и стихми Днте, Уитмен, Йейтс, Фрост, Лорки, Эмили Дикинсон, пок не дошл очередь до иницитор. О в это время кк рз был н взводе, что с ним в последнее время случлось всё реже и реже, и тиснул туд довольно эффектное двустишие:

Ты, прень, крут, но крут и я.

Посмотрим, кому чья будет эпитфия.

И вот звонит мне в сильном возбуждении:

- Н выход. С вещми.

То есть с техникой.

Ну, думю, опять знменитость. Прокручивю в уме знкомые имен, тужсь вспомнить, кто из них жив, кто помер. Пльцем в небо. Коп при реглиях - прочел стишок в сбвее и явился з рзъяснением: кому дресовно, спршивет.

- А ты кк думешь? - О ему вопросом н вопрос.

- Тирну.

То есть исходя из того, что О - русский, д ещё поэт и еврей, в России тирния.

- Нет, коллеге. - И добвил, исходя из личного опыт: - Поэт - тирн по определению.

Коп нд рзъяснением здумлся ещё крепче, чем нд стишком, - не ожидл, что меж русскими пистелями ткие же рзборки, кк среди криминлов. О гордился этим полицейским читтелем - больше, чем другими. Кк предствителем, с одной стороны, нрод, с другой - влсти. Единственный мой снимок, который повесил у себя кбинете.

Двустишие это обросло комментриями: кому оно посвящено? Я зню доподлинно и в ндлежщем месте сообщу. А пок что: зря О хорохорился. Он обречен был проигрть в том споре - и проигрл: моськ одолел слон. И тот, кто его н этот стих подзвел, сочинил эпитфию, смую лживую и отвртную из всех. Если бы О прочел, в гробу перевернулся.

Единственный, кого О пережил из гипотетических нтгонистов этого стишк, чему см стршно удивился, - Довлтов. Довлтов, думю, удивился бы ещё больше, узнв, что О все ещё жив, он, Сереж, умер. Интересно, дно ему знть это тм, з пределми жизни? Или это всё сует сует и жизни мышья беготня перед лицом вечности, есть ли т - н смом деле под большим вопросом?

А Довлтов и не скрывл, что книжк о тебе н случй твоей смерти, т кзлсь не з горми, у него уже вся готов: "Вот здесь", - и покзывл н свою огромную, кк и всё у него, голову.

Он зрнее знял место н стрте будущих вспоминльщиков об О, который к месту и не к месту прощлся в стихх и в прозе с жизнью, н что у него имелись веские физические покзния. Довлтов был единственным, кому не довелось литертурно, то есть профессионльно, воспользовться смертью О, которого он обогнл снчл в смерти, блгодря ей - в слве.

Говорю о России.

О знл, что плкльщицы и плкльщики по нему двно уже приведены в состояние нивысшей боевой готовности.

Рсскзывл, кк Рневскую спросили, почему он не нпишет воспоминния об Ахмтовой. "А он мне поручл? - огрызнулсь Рневскя. Воспоминния друзей - посмертня кзнь".

- Это бы ещё полбеды, - говорил О. - А кк нсчет воспоминний шпочных знкомых и дже незнкомых, которые будут клясться в дружбе с покойником? Конец свет! Я бы зпретил сочинять мемуры про мертвых, коли те не могут ни подтвердить, ни опровергнуть. Кк говорил не помню кто: дльнейшее - молчние. Если мертвецм не дно говорить, то никто из живых не должен отымть у них прво н молчние. Коли зуд воспоминний, вспоминй про живых. Нормльно?

- А кк нсчет некрологов?

- Что некрологи! Некрологи н всех знменитостей нписны в "Нью-Йорк тймс" впрок и лежт в специльном "тнке", дожидясь своего чс, кк спермтозоиды гениев. Мой - в том числе.

Кк всегд в тких случях, сделл большие глз.

Хихикнул.

- Ты же понимешь, я не об этих живчикх - со спермой кк рз все хуже и хуже. У них тм есть дже шттный некрологист, подвлил кк-то ко мне с вопросником, не скрывя шкльего некрофильств. Гробовых дел мстер, змеры делл! А см возьми д помри через полгод. О чем стло известно из некролог в той же "Нью-Йорк тймс". См же и сочинил згодя, в чем честно в собственном некрологе признлся. Юморевич фмилия. Из нших.

Имея в виду понятно кого.

- А почему бы тебе, дядюшк, тоже не сочинить себе некролог, пок есть ткя возможность?

- То есть пок не помер?

- Хоть бы тк, - говорю.

- Был прецедент. Эпитфия себе зживо. Стишок. Князь Вяземский нписл в преклонны годы.

- Тем более. Возьми з обрзец. Коли ты другим откзывешь в прве писть о себе.

- С чего ты взял? Я не откзывю. Врнья не хочу.

- А првды?

- Првды - боюсь.

И добвил:

- От себя прячусь. Всю жизнь игрю с собой в прятки.

- Не ндоело?

С одной стороны, прижизнення слв, конечно, кружил голову, внюхивлся в фимим, кокетливо отшучивлся: "Тм, н родине, вокруг моей мордочки нимб, д?" - "Дядюшк, твоя фмилия случем не Кумиров? спршивю. - Ты см с собой, нверно, н "вы", не только с Довлтовым". С другой стороны, однко, опслся, что после смерти, которую нпряженно ждл вот уже четверть век и нвсегд прощлся с близкими, ложсь н оперцию геморроя или идя к днтисту, слв его пойдет если не н убыль, то нперекосяк, что ещё хуже.

См творил о себе прижизненный миф и боялся, что посмертно его собственный миф будет зменен чужим, соткнным из слухов и сплетен.

- Стишт збудутся, мемуры незнкомцев остнутся. Кошмр.

- Но не кошмр, кошмр, кошмр!

Анекдот из его любимых - про блядей.

Ухмылялся:

- Предпочитю червей мухм.

Мухи нд твоим будущим трупом нчли кружить здолго до смерти. В Изриле или в Итлии, может, и тм и тм поствили про тебя спекткль, тк ты трясся от возмущения:

- Ккой-то слюнявый хлыст под моим именем по сцене бегет и мои стихи читет. Кково мне, когд спёрли моё йдентити!

Рз психнул и выгнл одного трупоед - тот успешно издвл том з томом сочиненные им рзговоры с покойными знменитостями, несмотря, н то, что некоторые умерли, когд он был ещё в столь нежном возрсте, что ни о кких беседх н рвных и речи быть не могло (кк, впрочем, и позже), к тебе стл подступться, не дожидясь смерти. Ты кк-то не выдержл: "А если ты рньше помрешь?" Грозил ему судом, если нчнет публиковть рзговоры, но тот решил сделть это нсильственно, явочным путем, игнорируя протесты:

- Треплись чс три в общей сложности, от силы четыре, он теперь норовит выпустить двухтомник и нзывет себя Эккермном.

- Он что, тебя з язык тянул? - скзл пп. - Никто тебя не неволил. Не хотел бы - не треплся. Жорж Днден!

- Кк ты не понимешь! В вечной зпрке после нобельки - сплошня нервух. Не успевю вырзить себя смолично, письменным обрзом. Вот и остется прибегть, прошу прощения з непристойность - Воробышек, зткни уши! - к орльному жнру. Лекции, интервью, все ткое прочее. А тм я недеквтен см себе. Нписл в звещнии, чтоб не печтли писем, интервью и рннего грфомнств. Шутливые стихи н случй - сколько угодно. Ничего не имею против. Дже ноборот.

- Что до смовыржения, ты уже исчерпл себя до смого донышк, скзл мм, которя присвоил себе прво резть првду-мтку всем в глз. Зто з глз могл убить человек, тебя зщищя.

- Пуст тк, что видно дно, - без ссылки н Теннисон, но нм круг цитируемых им второв был более-менее знком. - Ты это хочешь скзть?

- Не слишком рно ты знялся смомифологизцией? Хотя это уж точно не твоя прерогтив. А с ним, пусть и прзит, вел себя, кк плохой мльчик.

- У него после треп с вми весь оргнизм рзлдился, - выдл спрвку Довлтов, который см проглтывл язык в твоем присутствии. - Месяцми приходил в себя.

- Он не имеет прв писть обо мне, кк о мертвом. Пусть дождется моей смерти. Недолго остлось.

- Я бы н вшем месте был счстлив, - скзл Довлтов почтительно. Если он Эккермн, вы, простите, - Гете.

Сергуня был тонкий льстец. Он доводил прижизненные дифирмбы О до бсурд, который, однко, не дно зметить обольщемому лестью. "Он не первый. Он, к сожлению, единственный" - вот одн из печтных нелепиц Довлтов про тебя, которя тебе тк понрвилсь. "А кк же остльные, включя Довлтов?" - вякнул я. Но его уже было не остновить: доведя свою мысль-лесть до бсурд, Довлтов см бсурд возводил в некую степень: лесть стновилсь изощреннее, бсурд - соответственно - ещё бсурднее. Альбом снимков знменитых русских с некдотми про них Довлтов выпустил под нзвнием "Не только Бродский" - в том смысле, что и другие тоже, хотя его одного хвтило бы для этой вообржемой доски почет русской культуры.

Смо собой, изощрення эт лесть льстил О, не говоря уже о том зпредельном эффекте от противного, когд этот верзил, который мог тебе зпросто врезть, отпрвив в нокут с первого удр, льстит и унижется. Довлтовские гбриты не двли О покоя, и время от времени он проходился н их счет: "2 м х 150 кг = легковес", имея в виду его прозрчную, легкую, ювелирную прозу. Н смом деле до двух метров не хвтло четырех снтиметров, вес ты и вовсе гиперболизировл, скруглил. Д и глвня причин этого нстороженно-ревншистского отношения к Сергуне был в другом. См. ниже.

- С его цыплячьим умишком? - кипятился О по поводу Эккермн. - Поц он, не Эккермн. Если б только обокрл, тк ещё искзит до неузнвемости. Кк принято теперь говорить, виртульня рельность. Выпрямит, переврет, сделет бнльным и пошлым. Пес с ним! А воспоминния друзей! Плоский буду, кки блин.

- Могу тебя успокоить. Из нс никто не нпишет про тебя ни слов, скзл мм. - Если, конечно, переживем тебя, не ты нс.

- Еще чего!

- Всё возможно.

- Теоретически.

Я промолчл, хотя и не собирлсь сочинять гипотетический мемур н случй твоей смерти. Но от слов свободн, д и не мемуры это вовсе.

СКОЛЬКО У ДОВЛАТОВА ВДОВ?

Со стороны могло кзться, что ты добился чего хотел и должен быть если не счстлив (кк же, кк же - н свете счстья нет и проч.), то хотя бы доволен. Вышло ноборот. Именно осуществление большинств твоих желний и привело тебя к беспричинной, кзлось бы, тоске, молодя жен ещё больше усугубил преследующее тебя всю жизнь чувство неудчи: тебе снов пришлось докзывть себя без никкой ндежды докзть.

- Я пережил свои желнья, я рзлюбил свои мечты, - нпел ты мне кк-то н ухо словно по секрету.

Сделл большие глз.

- Всю жизнь я чего-то ждл: кникул, женщины, публикций, переводов, згрницы, профессуры, гонорров, нобельки, нконец. Удчи не тк рдуют, кк огорчют неудчи, д?

- Ккие у тебя неудчи, когд ты всего добился?

- А знешь, что говорил смый знменитый венецинец?

- Мрко Поло?

- Д нет! Куд ему до Джкомо Кзновы, которому твой Шемяк творит пмятник. Человек может добиться чего угодно, писл этот стрый трхль, стть ппой римским или свергнуть короля, стоит только зхотеть по-нстоящему, и только возрст ствит естественную прегрду всемогуществу желний. Ибо человеку уже ничего не достичь, коли он в возрсте, презренном для Фортуны, без её помощи ндеяться не н что. Цитирую близко к тексту. А Бэкон что утверждл? Ндежд - хороший звтрк, но плохой ужин. Фрэнсис, не Роджер. Не путй, Воробышек. Кк и бртьев Шлегелей, Гримм, Гонкуров, Стругцких и дже Вйнеров - хер с ними. У меня все уже позди, ждть больше нечего, источники рдости иссякли.

- И никких больше желний? Ни одной мечты?

- Ну уж никких! Кое-ккие остлись н смом донышке. Рельные сбылись, нерельные, неосуществимые - зтились. Кк у большевиков: прогрмм-минимум и прогрмм-мксимум.

- И ккя же у тебя прогрмм-мксимум, дядюшк?

- Сколотить кпитл и обрести бессмертие.

- Первым условием бессмертия является смерть, кк скзл Ежи Лец.

- Нежилец, - склмбурил ты. - Кк и я.

- Тебе воздвигнут мвзолей н Дворцовой площди. Посмотри в зеркло ты и тк уже мумия: и см по себе, и во что тебя превртили литертурные иждивенцы. А у питерцев двно уже московский комплекс, и они помирют от звисти: у тех есть, у нс нет. А кого всунуть в мвзолей - без рзницы.

- Меня зроют в шр земной, - процитировл ты незнмо кого, и спросить не у кого.

Когд допишу эту книгу, к ней пондобится комментрий: не к моим словм, к твоим. Особенно циттм - тем, источник которых мне неведом, тобой сознтельно змутнён. Не могу дже поручиться з их точность.

- Бог отвртил свое лицо от меня. - И тут же - от высокого к низкому: - Знешь ткого грузинского поэт по имени Ккия?

- Ни то, ни другое тебе не грозит, - возвртил я тебя к мечтм о бшлях и бессмертии.

- Не скжи! Рубль доллр бережет.

- Тк то в России!

- Ты спршивл о мечтх, мечты, по сути, и должны относиться к сфере несбыточного. Кк скзл твой Нежилец, сумм углов, по которым я тоскую, явно превышет 360 грдусов. А сбыточные, укороченные - лж. Сует и хлопоты, не мечты. Плюс-минус несколько лет - без рзницы тому, для кого мер времени - вечность.

- Тк ты, дядюшк, больше не хлопотун?

- Не о чем больше хлопотть, Воробышек. У людей я уже всё выхлопотл. А Бог ещё никому не делл поблжки. Зловредин.

Но я-то знл, что гложет тебя нечто другое.

Несмотря н все свои внешние успехи, с собственной точки зрения, ты недоосуществился, не успел, потому и считл свою жизнь неудчей - от измены любимой женщины и предтельств друг (совместный кт) до - трудно поверить, но тк - эмигре. Твои собственные слов:

- Отвл з окоём был, нверно, ошибкой. Для крьеры - ОК, зто стишкм - кпут. А нобельку тк и тк отхвтил бы. Жил бы в Питере - ещё рньше дли. Был бы смый молодой лурет. А тк лкш-ирлндец обсккл, будь проклят.

Пру секунд спустя:

- Шутк.

Твой постоянный рефрен - то ли из стрх быть непонятым, то ли из кокетств.

В рзгр борьбы з нобелевку возбужденный Довлтов передвл всем по секрету слов Сьюзн Зонтг:

- Им тм дли понять, в их гребном комитете, что у него с сердцем швх и он не доживет до их возрстного ценз.

Вот тебе и поспешили дть премию, отступя от геронтологического принцип.

Больше, чем не дожить, ты боялся, что нобелевку получит Евтух или кто-нибудь из той Ко.

После премии ты прожил ещё восемь лет.

А Довлтов, тк и не дождвшись твоей смерти, н случй которой собирл о тебе некдоты и вргнил книжку, см помер, когд его рстрясло в "скорой", и он зхлебнулся, привязнный к носилкм. Кто бы догдлся перевернуть его н бок! Или см судьб выбрл в кчестве исполнителей двух дебилов-лтинос? "Кк грудной млденец помер", - тк отрегировл н его смерть ты, который из всех смертей интересовлся только своей.

- Слишком большое ты ей придешь знчение.

Тк и скзл.

- Цыц, млявк! Это я своей жизни придю знчение, потому что искзят до неузнвемости. Уже сейчс, что будет, когд стну хлдный труп! Покойник не желет, чтобы под его именем фигурировл смозвнец.

Хотел скзть, что и своей жизни он придет излишнее знчение, но вспомнил: "Берегите меня - я сосуд..." Что-то в этом роде у Гоголя, от тебя же узнл, точно не помню. В том смысле, что не смо по себе бренное мое тело ("Уж слишком оно бренное. Тм бо-бо, здесь, здесь" - твоя рефрення жлоб), огонь, мерцющий в сосуде, хоть это уже и не Гоголь. Пусть не огонь - Божья искр. И ещё говорил, что Бог шельму метит, имея в виду свой др. Гению мстит см природ. Сиречь он см.

Неоднокртно предскзння в стихх и рзговорх, долгождння тобою смерть грянул тем не менее кк гром среди ясного неб. Убил бы меня з клише. "Не чужесловь - своеобрзен гений", изобрел свой форизм из двух чужих. Твтологии боялся не меньше, чем смерти. Другим не прощл, себе тем более.

- Стрх толпы. Демофобия, кк говорят у нс в деревне. Извне и изнутри. Хуже нет, когд толп толпится в смом тебе. Один человек может быть толпой тк же, кк толп - одним человеком.

Твое собственное объяснение.

- Он тк чсто прощлся с читтелями, что грех было бы обмнуть их ожидния, - откомментировл его смерть один пофигист из твоих друзей, ствший вргом номер один.

Этот твой бывший друг, который время от времени уводил у тебя фемину, единственный из хмтовского квртет, не рзрзился пок что воспоминниями и вообще никк печтно не отрегировл н твою смерть, хотя когд-то, пок не стряслсь бед, вс связывл тесня и почтительня дружб н бытовом, литертурном и дже метфизическом уровне. Прямым докзтельством чему - вы тк и остлись н "вы", единственные в вшей питерской ложе, все дивились этому вшему выкнью. (Довлтов не в счет - он из дльнего окружения.) Чем тесней единенье, тем кромешней рзрыв, кк скзл бы ты, нонимно см себя цитируя. А потом, с рзрывом, вш связь тйно упрочилсь: уже н физиологическом уровне, через общую - "вгину" зчеркивю и вствляю "минжу", из любимых тобой словечек, хотя лично мне больше нрвится "рзиня". Не зню, ндолго ли хвтит его молчния.

Понятно я говорю?

К кому этот вопрос?

Ты бы понял с полуслов. Sapienti sat - из твоих присловий, хоть и жловлся, что лтынь у тебя пршивя, но ккя есть: от тебя и поднбрлсь. Прерывл н полуслове, рзъяснение рвняя с твтологией и считя, что повторы сокрщют жизнь.

Пп говорит, что Бобышев войдет в историю, кк Днтес, зто мм нстивет н свободе любовного волеизъявления, тем более ты см погуливл н стороне: "Д стоило ему помнить - никкой ктстрофы не случилось. Почему он не женился, когд родился ребенок?" В смом деле - почему? Когд родился ребенок, пп предоствил незрегистрировнной семье один из двух приндлежщих ему в коммунлке н Герцен пенльчиков, но ты сбежл от семейного счстья н третий день. Спустя год в эти спренные крошечной прихожей комнты вселилсь мм н четвертом месяце. Здесь и состоялось нше первое с тобой свидние, которое не удержл моя млденческя пмять, тогд кк ты помнил и рсскзывл подробности. От этой встречи сохрнилсь фотогрфия, которой я всегд стыдилсь - ты, при глстуке и в черном прдном костюме, держишь н рукх голую девочку с гримсой млденческого идиотизм н рожице и внятной половой щелью между ног. Стыдно мне, смо собой, первого.

А мм и Днтес зщищет - того, нстоящего, пушкинского. Бобышев тем более. В том смысле, что легче всего его ккшкой объявить, он с твоим ребенком возился кк со своим, когд ты отвлил.

- К интервью готов? - спросил меня этот бывший друг, теперь уже и бывший врг.

- Всегд готов, - в тон ему ответил я, и тут же стло стыдно покойник, беззщитного, беспомощного и беспрвного перед ордой профессионльных отпевльщиков.

Точнее, плкльщиков.

То есть - вспоминльщиков.

Дже те, кто знл тебя близко по Питеру и чсто тм с тобой встречлся, вспоминют почему-то редкие, случйные встречи в Америке и Итлии - блеск нобелевской слвы зтмил, зслонил того городского сумсшедшего, кем ты был, хоть и не хотел быть, в родном городе. А про Питер или Москву - путясь в релиях и опускя детли. Потеря код? Аберрция пмяти? Амнезия? Прошлое смертно, кк человек, который теряет снчл свое вчер и только потом свое сегодня. А звтр ему и вовсе не приндлежит, хоть и тешит себя иллюзией.

Соревновние вспоминльщиков - те кк с цепи сорвлись, не успело остыть твое тело - выигрл упомянутый трупоед, издвший н нескольких языкх пусть не дв, кк грозился, но один довольно увесистый том мнимых рзговоров с покойником, дополнив несколькочсовой треп стеногрммми твоих лекций в Колумбийском, которые рзбил вопросми и выдл з обмен репликми. Униженный и изгннный своим героем, он-тки взял ревнш и, нхлебвшись от тебя, тйно мстил теперь своей книгой, ходил гоголем, утверждя рвенство собеседников и дже то, что послужил тебе Пегсом, пусть ты его порой и пришпоривл, но он терпел во имя истории и литертуры - именно его мудрые вопросы провоцировли покойник н нестндртный, прдоксльный ход мышления, и кто знет, быть может, эти беседы потомки оценят выше, чем брочные, витиевтые, перегруженные, мнерные, противоестественные и противоречивые стихи. В смом деле, зчем обливться слезми нд вымыслом, когд можно обртиться нпрямик к докудрме, пусть дрм спрямлен, документ - отчсти фикция?

Между прочим, с Довлтовым произошл схожя история, когд посмертно он стл смым знменитым русским прозиком и нчлся шбш округ его имени. А тк кк он жил, в отличие от тебя, не в гордом одиночестве н Олимпе "н Прнсе", слышу твою змогильную попрвку, - но в смой гуще эмигре, то и вспоминльщиков о нем ещё больше.

Одних вдов - несколько штук: питерскя, эстонскя и две мерикнские, хотя жент он был всего двжды. Точнее, трижды, но жен - только две. Когд Сергуня сбежл в Эстонию, чтобы издть тм книжку и поступить в Союз пистелей, не учтя, что руки гэбухи длиннее ног беглец, то д - прижил тм дочку от сожительницы. Д ещё н Брйтон-Бич к одной доброй душе уползл во время зпоев, кк в нору, чтобы просохнуть и оклемться, но жент н ней не был, д т и не претендует н вдовий сттус. Попробовл бы он! Дже её попытк поухживть з Сережиной могилой был в корне (буквльно!) пресечен его утентичной вдовой: высженный брйтонкой куст злии был с корнем вырвн его глвной, последней, куинсовской женой, которую можно обознчить кк двждыжен. Ибо вторя и третья его жены - н смом деле одно лицо, хоть и перемещенное в прострнстве через Атлнтику. Н этой своей жене он был жент, рзведен и снов жент уже в иммигрции. Что ксется первой, то это был, по его словм, жен-предтеч, femme fatale, которя оттянул все его мужские и человеческие силы, выхолостил и бросил, потом, уже после его смерти, объявил свою дочь, которя родилсь незнмо от кого несколько лет спустя после того, кк они рсстлись, - Сережиной. В жнре племянников лейтеннт Шмидт. В общей сложности, вместе с смозвной, Довлтов стновился отцом трех дочерей (уверен, что ещё объявятся), тосковл по сыну, который у него и родился после его смерти. Интересно: пол ребенк он хоть успел узнть?

"Что ты несешь, Воробышек!" - слышу возмущенный голос О с того свет.

"А художественный вымысел? - отвечю. - Мечтть о сыне, который родится только после его смерти, куд эффектнее, чем умереть, когд твоему сынку уже восемь, и рдость отцовств нейтрлизовн зпоями, хлтурой, и не пишется".

Кк и было н смом деле.

Сергуне, однко, удлось - уже из могилы - отмстить нерзумным хзрм - и тем, кто успел сочинить о нем воспоминния, и тем, кто только собирлся это сделть. Один из его дрестов опубликовл том переписки с ним, несмотря н звещтельный зпрет Довлтов н публикцию писем. Вот где злоязычный Сереж отвел душу и всем выдл н орехи, не пощдив отц родного, о своих посмертных вспоминльщикх и говорить нечего. Скндл в блгородном семействе. Кто бы повеселился от этого скндл, тйно ему звидуя, тк это ты!

КОМПЛЕКС ГРАФА МОНТЕ-КРИСТО

Не будучи тк эпистолярно словоохотлив, кк Довлтов, ты, ноборот, оствил после себя сплошные дифирмбы и пнегирики, хотя мизнтроп был не меньше, чем тот. Скорее, првд, мизогинист. Несмотря н позднюю женитьбу. Жентый мизогин. Мизогиния кк чсть мизнтропии. Кк тот же Сергуня говорил про Прмоху: нтисемитизм - только чсть его говнистости.

С другой стороны, пожлеть можно: нтисемит, вынужденный притворяться жидофилом.

А что ему ещё остется?

В твоей мизнтропии мы ещё рзберемся - воленс-неволенс, кк ты бы вырзился. Рвнодушный ко всей современной русской литертуре, ты рздвл нлево и нпрво в устном и письменном виде комплименты литертурным лилипутм, и те пользуются ими теперь кк пропуском н тот смый литертурный Олимп (он же Прнс), где ты восседл в гордом одиночестве, зто теперь тм тесно от вскрбквшихся - в том числе с твоей помощью пигмеев. Вообще, после твоей смерти они сильно рспояслись. Кк после твоего отвл з бугор - питерцы. А тем более после твоего окончтельного отвл: отсюд - в никуд. Смо твое присутствие держло всех в узде. Ты бы их не узнл.

Кого ты терпеть не мог, тк это соизмеримых, то есть конкурентоспособных второв. Кого мог, мордовл, двил, топтл. Дже тех, кому помог однжды, мурыжил и третировл. "Унизьте, но помогите", - скзл тебе Сергуня в перескзе "Соловьев и Вовы" (опять твоя кликух, Довлтов нзывл его "Володищей", подчеркивя, от обртного, млый рост). Мол, ты и помогл Довлтову, унижя, и унижл, помогя. Кк и все у Соловьев, с ксниями, но по кстельной, без углублений. Нет, чтобы копнуть, но его листочки интересуют, не корешки. Спсибо дяде Вове: мне и крты в руки.

Чего больше было от твоей помощи - пользы или вред? Не зню. Прктически - д, пользы. А в остльном? После кждой ткой просьбы Довлтов удрялся в зпой. Ткого нервного нпряг стоил ему любя.

Кк и смо общение с тобой.

Потрясный рсскзчик, он терял в твоем присутствии др речи.

- Язык прилипет к гортни.

- Он тебя гипнотизирует кк известно кто известно кого, - говорю Сергуне.

Он и тут тебя опрвдл:

- Его гипноз - это мой стрх.

А тебе збвляло, что ткой большой и сильный у тебя н посылкх.

Я бы однко избегл тут обобщений, хоть ты и тирнил свой кордеблет, держл в ежовых руквицх свиту, третировл литертурных нхлебников. У тебя был своя империя, коей ты был тирн. Не зря тебя нзвли в честь вождя всех нродов. Недром Рим был твой идел. Однко с Довлтовым у тебя был свой счет - с питерских времен. Двойной: женщин и литертур. Пмять о юношеских унижениях. Кк скзл известно кто: трвмх.

В одной ты признлся, но иронично, свысок, рвнодушно, уже будучи мизогином: что осждли с ним одну и ту же коротко стриженную, миловидную крепость, но из-з поездки в Среднюю Азию, чтобы хйджкнуть тм смолет (все рвно куд - не в, из), ты вынужден был снять осду, когд вернулся после смолетной неудчи, крепость уже пл. То есть дело в отсутствии и присутствии: остнься ты н месте поединк, его исход не вызывл никких сомнений. А вообще - не очень и хотелось.

Хорошя мин при проигрнной игре.

Н смом деле другя мин: змедленного действия.

Боясь твоей мести, Довлтов официльно, то есть прилюдно, отрицл свою победу, но кк-то шептнул мне, что победил в честном поединке ещё до того, кк ты отпрвился.

Н роль этой миловидной крепости претендует теперь с полдюжины шестидесятилетних дм, и кждя сочиняет воспоминния.

Рвнодушие и ирония вовсе не ознчли, что ты збыл и простил Довлтову тот свой проигрыш. Точнее, его выигрыш. А ты бы предпочел, чтобы это был твой проигрыш, не его выигрыш. Что и дикобрзу понятно. Тем более этот Сережин выигрыш - не единственный. Вш с ним счет: 2:0.

Ты не збыл ни общий счет не в твою пользу, ни тесную связь между двумя его выигрышми, но о том, другом предпочитл молчть - ни одного печтного д хоть просто изустного проговор. Тем более молчл в тряпочку Сергуня, который предпочел бы, чтобы того выигрыш, который вы об скрывли, и вовсе не было. Очень ндеялся, что ты о нем позбыл, хотя и знл, что помнишь.

Довлтов боялся не гения русской литертуры, рспределителя литертурных блг.

Он погружлся в пучину ужс, когд думл, что нобелевский лурет и литертурный босс помнит кк, когд и, глвное, кем был освистн н зре тумнной юности.

Помнили - об.

Еще вопрос, ккое унижение для тебя стршнее - любовное или поэтическое.

У кого смя лучшя, смя цепкя пмять?

У злопмятного грф Монте-Кристо.

Пмять у него - злоебучя.

Кк у тебя.

Ты и был грф Монте-Кристо во плоти и крови. Со всеми вытекющими последствиями. Ты помнил все свои унижения, и было их не тк мло. А может Днтес Бобышев и не преувеличивл, когд говорил, что ты ему перекрыл кислородные пути?

- Обид - женского род, унижение - мужеского, - вспоминю чекнную твою формулу.

- А месть?

- Месть - среднего.

И ещё:

- Стрння штук! Любое унижение - все рвно ккое, без этнической окрски - нпоминет мне, что я жид. См удивляюсь. Моя хиллесов пят? Уязвим, кк еврей?

Пп считл, что ты бы меньше, нверно, переживл ту, глвную измену, которя перевернул твою жизнь и сделл нечувствительным ко всем прочим несчстьям, включя рест, психушку и ссылку, если бы твоим соперником был соплеменник, но мм отрезл: "Чушь!", с ходу перечеркнув сму гипотезу. А я тк думю, что дже нтисемитизм твоего соперник, если он есть н смом деле, в чем сомневюсь, связн с вшим соперничеством.

Осторожней н поворотх! Особенно здесь, в жидовизировнной, кк ты говорил, Америке, где обвинение в нтисемитизме сродни доносу - кк тм когд-то в нтисоветизме. Вредный стук, кк скзл Довлтов. Н него стучли, что лжееврей, только притворяется, н смом деле - нтисемит. Дже Прмоху оствим в покое с его тйными стрстями. Тебя смого попрекли, что тк ни рзу не побывл в Изриле. Мой Шемяк, тот и вовсе ходит в мхровых, ты ему дже обещл дть в рыло при встрече, хотя всё куд сложнее. Мм говорит, что и н своих питерских тещу и тестя, которые ими тк и не стли, ты возвел нпрслину - они не любили тебя лично, не кк еврея. Никто же не обвиняет твоих родителей, что они не любили свою несостоявшуюся невестку кк шиксу, тем более в русофобии. Условие твоих встреч с сыном было - чтобы тот не знл, что ты его отец. "Гнусность, конечно, но почему нтисемитизм?" - спршивет мм. "А Гитлер нтисемит?" - слышу глухой голос из Сн-Микеле, где ты лежишь рядом с нтисемитом Эзрой Пундом.

Никуд тебе не деться от нтисемитов.

Кк Эзре - от евреев.

Еврей притился в тебе где-то н смой глубине, но время от времени двл о себе знть. Нпишу об этом отдельно.

Неужели и тогд, в той огромной, в одно окно, довлтовской комнте в коммунлке н улице выкрест Рубинштейн, освистнный после чтения поэмы, ты почувствовл себя жидом?

В опрвдние Сергуни хочу скзть, что в тот злосчстный для обоих вечер он был литертурно искренен, не из одних только низких побуждений, коврств и интригнств, пусть интриги и были всю жизнь его кормовой бзой: он не любил твои стихи ни тогд, ни потом. Не мог любить - вы противоположны, чужды друг дружке по поэтике. Ты, кк эксквтор, тщил в свои стихи все, что попдлось н пути, Серж фильтровл бзр отцеживл, пропускл сквозь сито, добивясь клризм и прозрчности своей прозы. Литертур был хрм, точнее, мечеть, куд првоверный входит, оствив обувь з порогом. Глвный опыт его жизни был вынесен з скобки литертуры, тк и остлся невостребовнным з её пределми. Для Довлтов проз - последний бстион, единствення зщит от хос и безумия, ты, ноборот, мзохистически погружлся вместе со стихми в хос. Не думю, чтобы Сергуня был среди твоих читтелей, тем более почиттелей. То есть читл, конечно, но не вчитывлся - через пень-колоду. Не читл, перелистывл - чтобы быть в курсе н всякий случй.

Зто ты его прозу читл и снисходительно похвливл з её читбельность: "Это по крйней мере можно читть". Потому что прозу не признвл, кк тковую, редкие фвориты - Достоевский, Плтонов, ты их нзывл стршеклссникми - были полной противоположностью Довлтову.

Нверно, тебе было бы обидно узнть, что у нс н родине Сергуня длеко обошел тебя в слве. Мгновенный клссик. И никкие нобельки не нужны. Еще одно твое унижение: посмертное. Не только личное, но ещё иеррхическое: телег впереди лошди, торжество прозы нд поэзией. Ты считл ноборот и в посмертной сттье о Довлтове нписл о пиетете, который тот испытывл перед поэтми, знчит, перед поэзией. Никогд! Довлтов см пописывл стишки, но не придвл знчения ни своим, ни чужим, проз стоял у него н тком же недосягемом пьедестле, кк у тебя поэзия. Цеховое отличие: вы приндлежли к рзным ремесленным гильдиям. Среди литертурных фворитов Довлтов не было ни одного поэт. А оторопь точнее, стрх - он испытывл перед вторитетми, перед нчльникми, перед пхнми, незвисимо от их профессий. Тким пхном Довлтов тебя и воспринимл - вот причин его смертельного стрх перед тобой.

В Питере ты им не был - в Нью-Йорке им стл.

Литертурный пхн, не в обиду тебе будет скзно, дядюшк.

Что нисколько не умляет твой поэтический гений.

Случлось и похуже: Фет - тот и вовсе был говнюшонок.

Поэт - птология: кк человек, мыслящий стихми. Нелепо ждть от него нормльности в остльном. Тем более - предъявлять претензии.

Твоя железня формул: недостток эгоизм есть недостток тлнт.

У тебя с избытком было того и другого.

Были и вовсе некошерные поступки, но я ещё не решил, буду ли про них.

Дже если не Довлтов был оргнизтором и зстрельщиком остркизм, которому тебя тогд подвергли, все рвно ты бы не простил ему кк хозяину квртиры. Точнее, комнты. Ни от тебя, ни от Сергуни я той истории не слышл. Кк говорит, не помню где, Борхес, все свидетели поклялись молчть, хотя в ншем случе ни один не принёс клятвы, просто кк-то выветрилось из пмяти, зслоненное прижизненным пиететом Довлтов к тебе и посмертной твоей сттьей о нем. Д и кк предствить сквозь прострнство и время, что смый великий русский поэт и смый известный русский прозик, двжды земляки по Питеру и Нью-Йорку, были связны чем иным, нежели дружбой и взимоувжением?

Информция о том вечере тем не менее просчивется.

"Сегодня освистли гения", - предупредил, покидя блгородное собрние, грф Монте-Кристо.

Тк рсскзывет мм, которя увидел тебя тм впервые. Еще до того, кк познкомилсь с ппой, который зто был знком с твоей будущей присухой, когд ты не подозревл о её существовнии - причин моих невнятных в детстве подозрений. Читл ты, облокотясь о проктный рояль, глвную достопримечтельность той комнты, если не считть высокой изрзцовой печи млхитной окрски с медным листом н полу. "Гением он тогд ещё не был, - добвляет мм. - А поэм был длиной в Невский проспект вместе со Стро-Невским". Пп не соглсен: "Гениями не стновятся, рождются". У меня своего мнения нет - я ту поэму не читл. Что зню точно - не в поэме дело. А в миловидной крепости. Хотя нужн тебе был вовсе не крепость, побед. Побед достлсь другому. Вдобвок этот другой освистл поэму. С тех пор ты и см её рзлюбил. Двойное унижение. Ткое не збывется.

Дружбы между вми не было - никогд. И не могло быть. Ноборот: взимня нтиптия. Д и встречи с той поры нечстые: случйные в Питере и подстроенные либо выпрошенные Сережей в Нью-Йорке. Что же до чувств: у одного - стрх, у другого - чувство ревнш. Говорю об Америке. Униженный в Питере - унижет в Нью-Йорке. Человек есть не то, что он любит, совсем ноборот. Помощь - это звисимость, звисимость - подвление, подвление унижение. Вот природ твоего покровительств Довлтову, и вы об об этом знли. А теперь, рзобрвшись, - спсибо, дедушк Зигмунд, - зню я.

А что, если твои преувеличенные похвлы той же природы, что и твои неопрвднные филиппики, пусть и с противоположным знaком?

Из последних: рзгромня внутренняя рецензия н ромн Аксёныч и выход из Америкнской кдемии когд туд приняли Евтух.

- А почему ты не откзлся от нобелевки в знк протест, что её двли рзным тм Иксм и Игрекм? - спросил пп. - Тому же Шолохову?

Больше всего нс порзило, когд ты соглсился сделть вступительное слово н вечере гстролер из Питер, которого ты тм терпеть не мог - ни кк стихоплёт, ни кк человек. Обрушил н того кскд похвл, но прочел текст скороговоркой, чтобы скорее отвязться, см чувствуя фльшь и стыдясь скзнного.

Имени не нзывю - не зслуживет. Кому ндо - и тк поймет.

- Ты с ум сошел! - изумилсь тогд мм. - Это не ты о нем говорил, что серый, кк вошь? Что любовь к его стихм - стыд и позор русского читтеля?

- Я что, спорю? - огрызнулся ты. - Противновтый. Смя выдющяся посредственность русской поэзии. Но кк не пособить родному человечку! Кк-никк еврей.

- Придворный еврей, - уточнил пп. - Хуже Евтушенко с Вознесенским.

- Может, я его тким обрзом унизить хотел, д?

- Унизить? - удивилсь мм. - Д ты ему путевку в вечность выдл. Он теперь будет рзмхивть твоей индульгенцией перед постолом Петром.

- А может, у тебя комплекс твоего библейского тезки? - предположил я.

Прентс н меня воззрились, ты, кк всегд, с полуслов:

- О чем мечтл Иосиф в Египте? Простить своих предтелей, - пояснил слов дочери её родителям, хотя терпеть не мог пускться в объяснения. Пусть тк. Что с того? Я - поэт, не читтель. Мне нстолько не интересны чужие стихи, что уж лучше я н всякий случй похвлю. Двным-двно всех обсккл, з мной не дует.

- Крутой лидер.

Мой подковыр.

- Простить предтеля - это поощрить его н новое предтельство, скзл мм с пережимом в нзидтельность.

Кк в воду глядел.

До тебя тм в новой среде не дошло?

- Прокол вышел, - соглсился вдруг ты и ткнул себя вилкой в щеку. Дже кпля крови выступил, но не тк все-тки, кк когд ты у нс в гостях вилкой проткнул нсквозь руку одному ншему гостю, который по незннию приудрил з твоей нреченной. - Уломл. Н коленях ползл. Говорил, его из-з меня трвят. Вот я и дл слбину. Смому стыдно. Но попрвимо.

Скруглил рзговор и быстро смылся.

Чс через три - з полночь - всех рзбудил: прочел по телефону стих, в котором съездил тому по морде, сведя н нет собственные дифирмбы. Один из немногих у тебя в последнее время поэтических прорывов. Тк подзвел тебя, погнец. А потом прибыли послы из отечеств белых головок и уговривли повременить с публикцией; когд не удлось, умолили снять посвящение. Ты дже хотел всю книгу, которой суждено было стть последней и которя вышл после твоей смерти, озглвить по этому стихотворению, но один доброхот из твоей свиты - точнее, Семьи, то есть мфии - упросил тебя не делть этого: мол, слишком большой семнтический вес придшь ты тогд этому стиху и тем смым уничтожишь его дрест. А ккя генильня вышл бы перекличк сквозь четверть век, ккое мощное эхо, в твоем духе - одн книг отозвлсь в другой, и круг змкнулся н пороге смерти:

"Остновк в пустыне" - "Письмо в озис".

Ты был окружен в последние годы не только приживлми и подхвостникми, но и идиотми. Ты см окружил себя идиотми, когд у тебя притупилсь художествення бдительность, трофировлся инстинкт интеллектульного смосохрнения. Вот почему мы тк обрдовлись тогд этому стиху, ндеялись, что это не рецидив, возврщение.

- Ты ему должен быть блгодрен, - скзл я. - Послужил тебе музой.

- То есть нтимузой? Подзрядил севшие бтреи? Ты это хочешь скзть? Нестыдный стишок, д? Это нзывется отрицтельным вдохновением. В смысле: от пршивой овцы хоть шерсти клок.

Что муз збыл к нему дорогу, жлился неоднокртно.

- Он тебе двл клятву верности?

- С кем он сейчс? - мелнхолично, без никкого любопытств спросил кк-то ты.

- А если ни с кем? Если он поменял профессию?

- Стл блядью? Тк эт девк всегд слб н передок. Знешь, Ахмтов, когд узнл про мои любовные нелды см знешь с кем, выговорил мне, что пор бы уже отличть музу от бляди. А я с тех пор рзницы не вижу.

- Тогд предствь, он - я о музе, не о твоей рктической крсвице - с другим. Д, д - с тем смым. Ты тк его тогд рсхвлил, что и музу убедил. Вот он и переметнулсь от исписвшегося пиит к фвориту. С твоей подскзки. Теперь он её ублжет ежедневной порцией рифмовнных строчек. У него стихи кк вод из крн.

- Не ублжет, нсилует, крошк. А ндо ноборот.

- Невпродёр.

- Не поэт музу, муз нсилует поэт. Господи, ккое это блженство - быть изнсиловнным музой!

- А ты, дядюшк, ещё и мзохист. Коли ждешь нсильницу. А предствь, твоя муз пошл поккть.

- Тк долго? У неё что, зпор?

- А ты не дожидясь вдохновенья.

- То есть без эрекции?

Треп трепом, но иногд мне кзлось, что музу, путя, ты отождествляешь вовсе не с блядью, с ммшей всей этой великолепной девятки: Мнемозиной. Кк говривл поэт, с которым тебя срвнивют твои фны: "Услдить его стрднья Мнемозин притекл". А к тебе он перестл притекть, збыл дрес. Тем более ты его сменил. Вот твоя пмять и стл двть сбои. Не в буквльном, конечно, смысле. Всё, что тебе оствлось теперь - следить, кк вымирют в ней все лучшие воспоминнья. В пмяти, не в душе! Может, потому тебе Тютчев и не по ноздре? Кк релист ромнтику? И тот твой нтилюбовный эпилог к любовному циклу, который ты писл всю жизнь, тут решил опровергнуть, есть результт душевной мнезии? Он же трофия. Проще говоря - энтропия. Я ничего не путю? Сиречь смерть.

Ты умер до того, кк ты умер.

А кк, кстти, величть эту переметчицу - с зглвной или с прописной? муз или Муз? Одн из или единствення? Нисходящя метфор: муз - блядь. Восходящя метфор: Муз - стршя жен в греме поэт; не льтернтив любовнице, её предтеч, метфизический прообрз всех физических возлюбленных поэт.

Ты писл Музу с большой буквы. Нперекор тебе, я буду писть музу с мленькой. Понял, почему?

- Ты пользуешься тем, что я не могу тебе ответить, - слышу кртвый голос.

Д. Пользуюсь. Ты збивл всех словми, обрывл н полуслове, слушл только себя, кждую вторую фрзу нчинл с "нет" - дже когд в конце фрзы приходил к тому же, что утверждл собеседник. Собеседник! Тебе был нужен слуштель, не собеседник. Ушня рковин - чем больше, тем лучше.

Ты привык к многолюдному одиночеству. Лучшие годы своей жизни ты прожил в стрне, где у стен уши - дже когд один в своей питерской берлоге, у тебя был слуштель. Это твой идел: слуштель, у которого нет голос. И вот теперь безголосые берут ревнш у монологист з свое вынужденное немотство.

В том числе - я.

Вот и выходит, что глвный предтель - это я, решившись н эту книгу незнмо для кого. Для тебя? З тебя? Нписть то, н что см ты тк и не решился? Приходил в ужс от смой ткой возможности - что кто-нибудь обнглеет нстолько, что сочинит з тебя твое био. Присвоил себе эту прерогтиву: о себе только я см. Отрицл биогрфов кк вуйеристов. А рзве пистель не вуйерист по определению - з другими или з собой, без рзницы? А вместе с ним - и читтель. Литертур есть подглядывние з жизнью: сопереживние, возбуждение, ктрсис. Тетрльня сцен, где отсутствует четвертя стен - нглядный пример мссового вуйеризм. Пистель - скорее в змочную сквжину, хоть и устрелое понятие.

То есть змочня сквжин.

С кем я спорю? Перед кем опрвдывюсь? Почему не выложил всё тебе при жизни?

Зню, ненвидишь меня из могилы з подглядывние, з вуйеризм, з предтельство, з эту книгу-сплетню, которую пишу. А ты з мной сейчс не подглядывешь из-з гроб? Кто из нс соглядй? Кто вуйерист?

Слышу твой шёпот прямо мне в ухо:

- От кого-кого, от тебя, детк, не ожидл ткой подлянки.

- Но ты же см нзнчил меня Босуэлом, - хнычу я, стыдясь своей зтеи.

- Вот именно - Босуэлом. Без прв н собственное мнение. Тем более н подгляд. Знешь, кто ты?

- Вуйеристк.

- Хуже, Воробышек. Стукчк. Стучишь н меня читтелям. Пользуясь тем, что я лишен прв голос отсюд.

- У тебя был возможность. Нплел про себя в три короб. Теперь моя очередь.

Д, я - вуйеристк. Д, стукчк. А что мне остётся? Я одн зню о тебе то, что ты тщтельно скрывл от всех. Кк скзл не ты: сокрытый двигтель. Никто не просек дже, что ты имел в виду вовсе не прострнство, время, когд нписл, что человек никогд не вернется туд, где был унижен.

Ты уже никогд не вернешься.

Ккой у меня выбор? Выполнить твою волю и оствить современников и потомков в тумне невежеств о смой яркой литертурной фигуре ншего времени? Или продолжть говорить првду, нрушив волю смого близкого мне человек, ты доверял мне, кк никому? Лояльность мертвецу или ответственность перед истиной?

А кк бы ты поступил н моем месте? Нет, не н своем, именно н моем: сокрыть истину соглсно волеизъявлению покойник или нперекор скзть всё кк есть?

Эт книг кк первое соитие: нперекор стыду и стрху.

Н этом обрывется публикция отрывков из будущей книги Влдимир Соловьев "Портрет художник н пороге смерти".

"Довлтов вверх ногми" - пятя совместня книг известных пистелей русского зрубежья Влдимир Соловьев и Елены Клепиковой. Предыдущие "Юрий Андропов: тйный ход в Кремль", "Борьб в Кремле: от Андропов до Горбчев", "Ельцин: политические метморфозы" и "Прдоксы русского фшизм" - издны н триндцти языкх. Однко глвные достижения второв в одиночных зплывх.