Его звали Ярга. Он был героем, которого предали. Предателем, от которого отвернулись герои. Живой легендой, знаменем целого народа… И его постарались забыть. Слишком мрачной оказалась легенда, слишком страшным — знамя. Его заточили в подземной темнице под властью непреодолимого заклятия, но даже за многие тысячелетия плена неукротимый дух не утратил стремления к свободе и сумел вырваться из тюрьмы, чтобы устремиться туда, где среди современного мегаполиса незримо для посторонних глаз живут потомки прежних хозяев Земли, — в Тайный Город!
И насмешнице-судьбе было угодно, чтобы Ярга, чье имя означало «Повелитель драконов», столкнулся с Витольдом Унгером, рыцарем из ложи Дракона…
Вадим Панов
День Дракона
ПРОЛОГ
В обычный день над степью обязательно парил бы орел. Высоко-высоко. Почти незаметный с земли, с уверенностью настоящего хозяина рассекал бы он голубое, лишенное даже намека на облака пространство, зорко высматривая добычу. Орлы не взлетают просто так, орлы поднимаются в небо, чтобы убивать. Для этого им даны широкие крылья, острый клюв и когти.
Только для этого.
Орлы это знают, и мы это знаем.
В обычный день в степи пролилась бы кровь неудачливого зверька, обагрила острый клюв царя птиц, напитала силой мощные крылья, дала бы орлу возможность жить. В обычные дни смерть приходит с неба.
Но не сегодня.
Сегодня орлы не парили в вышине, несмотря на прекрасную, идеально подходящую для охоты погоду. Попрятались бесстрашные птицы, не рискнули покинуть гнезда, потому что знали: лучше быть голодным, чем мертвым. Да и не получилась бы сегодня охота, ибо примеру грозных орлов последовали все обитатели степи. У кого были норы — не вылезали на поверхность, кто привык полагаться на ноги — бежал подальше, кто не мог спрятаться или убежать — ложился на землю, скрывался в высокой траве и трясся от страха, надеясь, что его не заметят.
Все знали, что сегодня в степном уделе другие цари пируют со смертью.
…Они явились вдруг.
Черной рекой хлынули из сотен одновременно открывшихся порталов. Полноводной рекой. Широченной. Показалось даже, что степь просела под их неудержимым потоком, что грудь ее, только что гордо подставленная солнцу, вдруг стала впалой и хилой. Показалось, что сама земля испугалась пришествия темной реки, каждая капля которой — облаченный в черное воин. Испугалась их всех и каждого в отдельности. Испугалась и затаилась здравомысленно, подобно мелким тварям, ползающим по ее груди. Испугалась, потому что тоже знала о готовящемся пире. Да и как не знать? Ведь земля принимает тлен, принимает кровь, принимает последнее дыхание, в нее впиваются пальцы умирающих, а потому знает она о смерти больше всех.
И еще земля знала, что не за птицами пришли темные, и не за прячущимися в норах, и не за бегущими подальше. Не замечала перепуганных зверьков черная река, и каждая ее капля в отдельности не замечала, не желала им зла. Не ради них цари мира поставили в степи столы и призвали на пир саму смерть.
А ради тех, кто жил здесь до темных.
Ради тех, кто владел совершенным миром по праву первого, но не смог подтвердить свое право силой. Ради тех, кто чуть раньше горел в небе и умирал на земле, кого не спрятали ни пещеры, ни толща морской воды, ни дремучие леса, ни далекие острова. Ради тех, кто знал, что обречен.
На широких степных просторах шли приготовления к грандиозной битве. К последней битве Первой войны. И гарки, быстро, но без суеты формирующие боевые порядки, жадно всматривались в шесть гладких, отполированных до зеркального блеска башен, расположенных в небольшой низине. Шесть сверкающих башенок в низине, вокруг которой с угрожающей скоростью расползалось черное озеро. Шесть сверкающих башенок в низине, напоминающей последний остров.
Последний остров первых обитателей Земли.
ГЛАВА 1
«В эти дни военно-исторический клуб „Дружина Молодая“ проводит очередной, ставший уже традиционным турнир по историческому фехтованию. Несколько дней назад, в преддверии старта соревнований, наш корреспондент взял интервью у почетного президента клуба Мечеслава Ивановича Сокольникова. „Скажите, почему „Дружина Молодая“ не проводит широкого представления события?“ — „Турнир исторического фехтования является серьезным мероприятием, уровень его участников необычайно высок, и мы не хотим превращать столь интересное и значимое событие в зрелище для толпы. Новых членов мы привлекаем в клуб другими способами“. — „Поэтому местонахождение летнего лагеря „Дружины Молодой“ держится в строгом секрете?“ — „Совершенно верно. Есть члены клуба, есть гости, получившие именные приглашения, только они смогут принять участие в боях. Только те, кто умеет сражаться…“»
«Как уже сообщалось, спортивный канал „Тиградком“ обеспечит самое полное освещение проходящего в Подмосковье юношеского турнира Зеленого Дома. Вас ждут не только репортажи с места поединков и состязаний, но также интервью, обзоры прошедших событий с комментариями лучших воинов Тайного Города. А подключив услугу „букмекер-диван“, вы сможете сделать ставку на Тотализаторе, не выходя из дому. Напоминаем, что точное расписание боев становится известным в день их проведения, следите за изменениями в программе…»
* * *
Сибирь, верховья реки Вилюй,
2 августа, среда, 04:01 (время местное)
Дух или тело?
Крепость духа или крепость тела? Сила воли или сила руки?
Что важнее?
Молодые расы часто задаются этим вопросом. Все они ищут единственно верный ответ, непререкаемую, неоспоримую истину. Ключ к пониманию сущего.
Мужественные атлеты, способные удержать на плечах само небо.
Хрупкие женщины, ради спасения ребенка проламывающие каменные стены.
Дикая орда, сметающая со своего пути любые препятствия.
Могучие воины, проигрывающие сражение горстке уступающих им по всем статьям ополченцев. Знающим, что не имеют права проиграть. Знающим, что даже смерть не станет для них оправданием.
Крепость духа или крепость тела?
Бывает так, что выбранный ответ определяет путь развития целого народа. Приоритеты становятся маяками для десятков, а то и сотен поколений. Направление признается единственно верным, несогласные высмеиваются, в лучшем случае — высмеиваются, а нация с восторгом смотрит на великих силачей. Или на хрупких дистрофиков, умерщвляющих плоть ради торжества духа. Философы разрабатывают требуемые теории, правители устраивают в честь героев праздники, общество знает, куда идет.
До тех пор, пока не потерпит сокрушительное поражение.
Крепость духа или крепость тела?
Каждая молодая раса задается этим вопросом. И рано или поздно ответ будет найден: разумная гармония. Как трудно иногда бывает подобрать то, что лежит на поверхности. Ломаются копья, страждущие рыщут в лабиринтах познания, уходит время, сменяют друг друга поколения, а потом, неожиданно, кто-то указывает на простой и короткий ответ. Не требующий доказательств. Истинный.
Любая раса может прийти к пониманию.
Если ей повезет дотянуть до зрелости.
Но прорывающегося к небу Яргу не волновали столь сложные материи. Его раса была одной из тех немногих, что отыскали правильный ответ едва ли не мгновенно, едва ли не сразу, как только был поставлен вопрос. То ли слишком умные, то ли слишком прагматичные. Им не потребовались ни философские диспуты, ни практические опыты, они знали, какими хотят стать, и стали. И, не растратив себя на бессмысленные метания, добились очень и очень многого.
А потому Яргу интересовали вещи сугубо прикладные: не общая теория, на что способен свободный дух, а сможет ли он, лично он, остаться в живых? Жить Ярга хотел. Но жить так, как считал нужным, а потому рисковал, раз за разом бросаясь на штурм проклятых ворот. Свобода! Еще одна великая ценность и великая истина. Жить — значит быть свободным, и узник не жалел себя. Семь раз Ярга терпел поражение в попытках вырваться из плена, семь раз уходил от смерти в последний момент, возвращался в темницу… Но за отступлением следовала очередная подготовка, а затем — следующий приступ.
Ярга не умел сдаваться и продолжал штурмовать небо.
Маленький клочок которого призывно голубел в конце уходящего вертикально вверх тоннеля.
Жить — значит быть свободным. И Ярга рвался к небу, невзирая ни на что.
Он знал, что бесплотные духи не способны испытывать боль, это невозможно даже в самой смелой теории, ведь, лишившись тела, Ярга полностью избавился от связанных с его использованием неприятных нюансов. Боль — один из них. Но еще при самой первой попытке обрести свободу Ярга понял, что ошибался.
Слишком прочно, слишком умело наложили печати.
И поднимаясь по тоннелю, он испытывал дикую, невозможную, невообразимую боль.
Будто плоть его не сгнила тысячи лет назад, а продолжала гореть в закрывающих ворота заклинаниях, будто кто-то придумал способ, позволяющий нанести кровавую рану пустоте. Бесплотный дух стонал, чувствуя, как крошатся в порошок кости. Как тлеют сухожилия. Как пронзают кожу ледяные иглы. Ему казалось, что с ним играют лучшие палачи Темного Двора. Неспешно играют, приближаясь к развязке с безжалостной медлительностью, но…
Ярга поднимался вверх, к небу.
Ярга хотел на волю.
И готов был терпеть любую боль.
Он давно потерял счет проведенным в заточении годам. Сотни или тысячи? Для бесплотного духа разница на порядок несущественна. Тело сгнило, но враги просчитались: в тот миг, когда умерла израненная оболочка, Ярга уже не нуждался в ней. Предатели не знали, насколько сильным он успел стать. Они не рискнули спуститься за ним на последний уровень Крепости, сочли, что нанесенные ему раны достаточно тяжелы и Ярга не сумеет оправиться. Сбежали, заперев за собой врата. И просчитались. За гибелью своего тела Ярга наблюдал со стороны.
Бесплотный и очень-очень злой.
Сначала Ярга думал, что вырваться из заточения не составит особого труда, однако умные и прагматичные враги использовали для закрытия врат самые сильные заклинания, а потому обретение свободы растянулось на века.
Или тысячелетия?
Бесплотному духу сложно управляться с материальными предметами, невозможно произнести заклинание. Маги, создающие духов, вкладывают в арканы дополнительные формулы, позволяющие фантомам обретать голос или возможность осязать. Но ведь Яргу не создавали. Он вырвался. Он спрятался от смерти. И помочь себе мог только сам. Он потратил десятки лет, чтобы научиться делать то, что умеет пятилетний малыш. Сотни — на возвращение способностей. Тысячи — на реализацию плана.
К счастью, у него имелась энергия.
Ярга так и не сумел взять под полный контроль темницу, но сумел уловить закономерности, понял, как работает созданная давным-давно Крепость.
А потом принялся штурмовать небо.
Еще дюйм! Еще два дюйма!!
Наверх! Через боль. Через смерть. На свободу!
В какой-то миг Ярге показалось, что на глазах у него выступили слезы. Что несуществующие железы выдавили из несуществующего тела соленые капли. И они полетели вниз, в бездонную тьму, из которой он рвался к небу.
Показалось.
Не было слез.
Но была боль. И облака. Далеко-далеко…
Если бы у Светозары спросили, почему она отправилась в это место, она бы не смогла объяснить.
Предчувствие? Непонятные ощущения? Полунамеки? Наверное — да, полунамеки. Тусклый шорох магических колокольчиков, разбросанных вокруг самой природой. Необъяснимое понимание, что происходит нечто… необычное.
Именно поэтому Светозара не стала ни с кем делиться подозрениями: слишком странными и непонятными были чувства. А еще колдунья вдруг подумала, что виной тому — прожитые годы. Решила, что слышит последний призыв, шепот тех, кто ушел. Решила, что наступает ее время…
Светозара была полна сил и здоровья, но каждый новый день приближал ее к закату, а если так, то чувства могут обманывать. И не следует звать тех, кому еще жить, ведь на последний призыв не ходят компанией.
И потому Белая Дама отправилась к источнику странного шороха одна.
Покинула территорию, за которой присматривала последние десятилетия, и устремилась на север, в ничейные земли.
Давным-давно, во время самой первой попытки вырваться, Ярга понял, что эфирная сущность — не лучший сосуд для хранения энергии. В темнице было много энергии, дух купался в ней, но при этом практически не накапливал, а потому, одновременно с приближающимся небом, совершенно нестерпимой болью и накатившим страхом, призывающим отступить и дождаться следующего раза, из Ярги уходила энергия. Он слабел. Он знал, что, лишившись ее, погибнет — даже бесплотному духу нужна подпитка. Но продолжал упрямо лезть наверх. Ярд за ярдом, фут за футом, дюйм за дюймом.
Извиваясь в страшных объятиях безжалостных заклинаний.
Там, наверху, свобода. Облака.
И новое тело.
Его наличие было обязательным условием плана и не позволяло Ярге использовать для побега любую представившуюся возможность. Он не мог выбраться в пустыне или посреди океана, в полярных шапках или иных безлюдных территориях. Незадолго до очередного открытия дороги на волю Ярга выбрасывал на поверхность тонкие, едва сочащиеся энергией щупальца, стараясь приманить к воротам разумного. Именно разумного — Ярга не мог жить в животном. И, если попытка удавалась, бросался на штурм неба.
Сегодня все произошло так же, как и в семи предыдущих случаях: подходящее тело ожидало нового хозяина на поверхности. Оставалось самое главное: стиснуть несуществующие зубы, перетерпеть невозможную боль, не дать панике овладеть собой и не броситься вниз, но и не рисковать больше необходимого, хладнокровно рассчитывать уровень опасности и не позволить защитным заклинаниям убить себя.
И вырваться.
Живым.
И Ярга поднимался.
А в черный провал тоннеля падали его призрачные слезы.
Светозара сразу поняла, что достигла цели, что нашла источник, посылавший слабые магические шумы, которые она приняла за последний призыв…
Он находился на довольно большой — не меньше ста ярдов в диаметре — поляне. Точнее, не он — они. По периметру поляны располагались шесть башен, гладкие стены которых были отполированы до зеркального блеска. Три из них заканчивались сферическими куполами, другие оставались открытыми, похожими на торчащие из земли трубы.
«Котлы!»
Белая Дама сразу же вспомнила о легендах, что ей доводилось слышать от местных челов. «Закрытые» башни действительно напоминали перевернутые металлические котлы, установленные на цилиндры: накрывающие трубы полусферы были несколько большего диаметра. Однако Светозара сомневалась, что в этой посуде когда-нибудь варили уху. К тому же излучение, идущее от них, давило на лес, Белая Дама слышала стоны травы и деревьев.
Вот уж точно: адские котлы.
Светозара остановилась на опушке, внимательно огляделась и только теперь заметила сидящую в центре поляны человскую девушку. И слабое, едва-едва заметное щупальце магической энергии, тянущееся к ее голове от одной из «открытых» башен.
«Вот и разгадка!»
Нечто, выбравшееся из земли, пытается взять под контроль девчонку. Но что это за нечто? Откуда взялись «котлы»? Старинный магический комплекс, забытый какой-нибудь расой во время какой-нибудь древней войны? Очень похоже. Магический фон очень слабый, тощее щупальце можно перебить щелчком, так что, судя по всему, опасности никакой.
Белая Дама точно представляла, что следует делать дальше. Сначала освободить девчонку от щупальца и вернуть туда, откуда она пришла, — в первую очередь соблюсти режим секретности. Затем необходимо вызвать магов Зеленого Дома…
…Тысячи лет заточения, подготовка, провалы, напряженная работа, дикая боль, мгновенная радость победы и… И такая неожиданность.
Появление колдуньи едва не спутало Ярге карты и, хуже того, — едва не погубило его самого. Самое страшное заключалось в том, что, явись ведьма на минуту позже, не торопись она навстречу судьбе, она бы даже не вспотела в схватке с вырвавшимся из темницы духом. Ибо через минуту Ярга собирался оказаться внутри приманенного тела. Слабого, обладающего, как выяснилось позже, лишь зачатками магических способностей, абсолютно недостаточных для полноценной схватки. В теле, которому полагалось стать временным хранилищем великого разума. Не более.
На минуту позже.
Но колдунья поторопилась.
Выскочила на поляну и ринулась к девчонке, одновременно читая заклинание против щупальца.
«Столкнувшись с неизвестным, нужно быть осторожнее…»
Если бы у Ярги были губы, он бы улыбнулся.
На мгновение он подумал, что следует попытаться занять тело ведьмы, но тут же понял, что не справится. Ведьма старая, но еще крепкая, просто так из нее дух не вышибешь, проще убить. Тем более что Ярга уже догадался об источнике силы появившегося врага. Природа! Колдунья слилась с миром, питали ее земля и ветер, вода и деревья. Оборвать эту связь! Немедленно!
Ярга оценил оставшийся у него запас энергии, выбрал момент и расчетливо вложил в удар ровно столько сил, сколько требовалось.
Закружилась голова.
Неожиданно и очень сильно. Светозара не успела прикоснуться к человской девчонке, не успела отрезать идущее из башни щупальце. Не дошла нескольких шагов. Не достроила заклинание. Остановилась. Пошатнулась.
Перед глазами поплыли круги. Ветер стих, словно кто-то, управляющий порывами воздуха, вдруг нажал педаль тормоза. Щелкнул выключателем, и шум деревьев пропал.
Все замерло.
А потом утренняя свежесть тайги сменилась запахом разложения. Атакой гнили. Миллиарды нитей, связывающих Белую Даму с миром, оказались перерезанными одним необычайно мощным ударом. Это было неожиданно. Это было невероятно.
Это было.
«Что происходит?»
Светозара поняла, что пропустила удар. Догадалась, что где-то на странной поляне притаился враг. Кто он? Откуда взялся? Из «котлов»? Наверняка…
Как ему противостоять?
Паника. В такие моменты нельзя задаваться вопросом: «Как?» Надо отвечать. Чем угодно отвечать. Только тогда появится шанс.
Но Белая Дама никогда не отличалась хорошей боевой подготовкой. В противном случае она вряд ли пропустила бы первый удар. В противном случае она, возможно, сумела бы инстинктивно найти способ противостоять появившемуся из ниоткуда противнику. В противном случае…
К тому же Светозара была стара. Ее энергия и мощь являлись следствием техники Белых Дам, результатом глубочайшей связи с природой. И стоило перерубить эту связь, как…
Снова появился ветер. Но на этот раз он был чужим, убийственно чужим. Ветер нес запах тлена. Ветер вдавливал этот запах в легкие, в поры, в саму душу. Ветер убивал.
Светозара едва слышно вскрикнула и опустилась на колючую, враждебную траву.
Девушка медленно поднялась с земли, огляделась и сделала неуверенный шаг. Она двигалась дергано, как получившая свободу марионетка. Неумело. Неловко.
Она привыкала.
Подняла руку. Долго смотрела на ладонь, затем сжала и разжала кулак. Провела рукой по волосам. Расправила плечи.
«Как же здорово вновь обрести тело!»
Ветер, почти лишившийся запаха мертвечины, пошевелил распущенные волосы.
Девушка улыбнулась.
Попробовала улыбнуться. С третьей попытки ей удалось выдать более-менее приемлемую гримасу. Затем девушка посмотрела на мертвую ведьму. Со второй попытки сумела скроить на лице презрительное выражение.
«Старая кошелка!»
Пнула мертвое тело ногой.
И вдруг Ярга понял, что его переполняют эмоции.
«Победа! Еще одна победа!»
Он не умел проигрывать. Не научился даже после жуткого поражения. Не захотел учиться. И правильно сделал, что не захотел. Умение проигрывать — достоинство неудачника.
Ярга громко рассмеялся и подпрыгнул. Высоко вверх.
К небу.
* * *
Станция метро «Курская», Москва,
4 августа, пятница, 11:11
Из подземелий метро облаков не разглядеть.
Что вообще можно увидеть, когда железный червь уносит тебя в пустоту искусственной пещеры? Что видно, кроме тьмы за тонким оконным стеклом?
Кто-то из нас читает или делает вид, что читает, чтобы не подниматься, не уступать пожилой женщине место на жестком сиденье. Кто-то изучает карту подземки или рекламу. Кто-то разговаривает или спит. Или делает вид, что спит, закрывает глаза, потому что тьма за окнами вагона заставляет его нервничать. А кто-то разглядывает себя и попутчиков в зеркале подземелья, во мраке тоннеля, который видел миллионы взглядов и миллионы отражений. Разглядывает затемненные фигуры тех, кто стоит рядом, и тех, кого червь проносил по этим пещерам вчера и год назад.
Разглядывает, потому что знает…
Что взгляды говорят о нас больше, чем паспорт. В них прячутся мысли и надежды, смех и переживания, любовь и ненависть. В них прячется наша жизнь. Или не прячется. Или видна как на ладони тем, кто умеет читать взгляды.
А тьме не дано читать, она умеет лишь помнить.
И потому, когда железный червь уносит тебя в пустоту искусственной пещеры, ты можешь увидеть тех, кто проезжал здесь до тебя. Увидеть их взгляды. Погрузиться в их жизнь. Прочитать ее под сумрачными сводами подземки.
В утренние часы Кольцевая линия метро заполнена весьма плотно. Станция, к которой подъезжал поезд, находилась под железнодорожным вокзалом, и у дверей, в ожидании остановки, терлись плечами люди с чемоданами и рюкзаками, баулами и сумками, орущими младенцами и сложенными колясками. Курский вокзал — один из самых больших в Москве. Десятки поездов, местных и дальних, толпы людей, тысячи взглядов… Взглядов уверенных и растерянных, ищущих и скучающих, веселых и сердитых, усталых и цепких. Суета. Толкотня. Рев очередного червя, вырывающегося из тоннеля, объявления, снова толкотня…
И парень, что вышел на платформу «Курской», вполне мог затеряться в этом круговороте людей, вещей и шума. Должен был затеряться.
Он не привлекал особого внимания: высокий, футов шесть с половиной, не меньше, худощавый, но отнюдь не нескладный — стройный, подтянутый. Рыжие волосы собраны в аккуратный хвост. При этом волосы парня были чистыми, что выгодно отличало его от большинства любителей длинных кос, знакомых с шампунем только по рекламе. Одежда простая: спортивные ботинки, джинсы, мятая тенниска и легкая походная куртка. На плече рюкзак. Турист? В руке не очень длинный брезентовый сверток. Рыбак? Охотник?
Другими словами, не было в парне ничего необычного, ничего такого, что могло вызвать подозрение или настороженность. Разве что небольшой шрам на левой скуле… Но сколько честных людей может похвастаться подобным украшением. Память о том, как сорвался в детстве с забора. Или упал с велосипеда. Или подрался, в конце концов. Мало ли на свете способов украсить скулу рубцом? Юноша выглядел заурядно. Однако двое полицейских, подпирающих стену на платформе, имели свое мнение на этот счет. Цепкие взгляды блюстителей порядка мгновенно вычленили парня из толпы, и патрульные, не сговариваясь и даже не переглянувшись, подошли к юноше.
— Можно вас на секунду?
— Что-то не так? — Парень не вздрогнул, не испугался. Просто спросил.
— Проверка документов. Сержант Федосеев, управление полиции на транспорте.
Второй патрульный не представился. Замер сбоку от остановленного юноши, в полутора шагах, и положил руку на рукоять пистолета. Рядовая формальность.
— Витольд Ундер? — произнес Федосеев, листая паспорт парня.
— Совершенно верно.
— На дачу?
— На электричку, — уточнил Витольд.
— Что у вас в свертке? — спросил сержант, возвращая парню документ.
Ундер широко улыбнулся:
— Оружие.
— Какое?
Тон Федосеева не изменился, остался спокойным, но его правая рука мягко легла на рукоять пистолета. Теперь полицейские стояли примерно в одинаковых позах. Патрульные служили не первый год и прекрасно знали, что иногда дружелюбный ответ становится прелюдией к перестрелке.
Но не в этот раз.
— Что за оружие?
— Сейчас покажу.
Витольд тоже оказался опытным, во всяком случае, в общении с полицией. Не делая резких движений, он поставил сверток одним концом на пол и поинтересовался:
— Можно достать другие документы?
— Медленно, — разрешил Федосеев.
— Я знаю правила.
Ундер двумя пальцами оттянул полу куртки, показав патрульным, что под ней не прячется кобура, а затем вытащил из внутреннего кармана маленькую книжечку в кожаной обложке.
— Это удостоверение члена военно-исторического клуба «Московские Рыцари». В него вложена лицензия полицейского управления. Я имею право хранить и перевозить холодное оружие. Если хотите, могу показать паспорта на те клинки, что у меня с собой.
— Нет необходимости.
Федосеев пролистал книжечку, протянул ее Ундеру и совсем другим, по-настоящему дружелюбным, тоном спросил:
— Так что в свертке-то?
Руку с пистолета он убрал. Его напарник — тоже.
— Сабли, — ответил Витольд.
— Настоящие?
— Конечно.
— Посмотреть можно?
Ундер пожал плечами, присел на корточки, развязал стягивающие сверток ремешки и развернул брезент.
— Вот.
— Они в ножнах, — разочарованно протянул полицейский и, проведя пальцем по украшенной причудливой гравировкой гарде, поинтересовался: — Старинные, что ли?
— Старинные, — подтвердил Витольд.
— Дорогие?
— Не дешевые.
— И ты ими… э-э… — Полицейский никак не мог подобрать нужного слова.
— Фехтую, — подсказал Ундер. — Они дорогие, но я ими фехтую.
— Сломать не боишься?
— Они созданы для боя, — тихо ответил Витольд, завязывая сверток. — Без него клинки умирают.
Федосеев не нашелся, что сказать. Зато его напарник, который не проявил особого интереса к старым саблям, кивнул на шрам:
— В клубе заработал?
— Да.
— И продолжаешь фехтовать?
— Мне нравится.
— Когда лицо режут?
Ундер поднялся на ноги, поправил рюкзак и посмотрел на полицейского… не угрожающе, не агрессивно, но так, что тому снова захотелось положить руку на пистолет.
— Я мастер спорта по фехтованию и кандидат в сборную России, — негромко сообщил Витольд.
— ОК, парень, — примирительно произнес Федосеев. — Мы не хотели тебя обидеть. Можешь идти.
Для большинства из нас московское метро — просто транспорт, довольно быстрый и достаточно удобный. Кто-то пользуется им постоянно, кто-то от случая к случаю, а некоторые при упоминании о подземке презрительно кривят губы. Но вряд ли в огромном мегаполисе можно отыскать хотя бы одного человека, который бы никогда не спускался по эскалатору и не мчался в трясущемся вагоне по мрачным тоннелям большого города, не пересекал московские пещеры из конца в конец. Большинство из нас не задумывается, что метро — часть нашей жизни. И уж совсем немногие понимают, что для некоторых подземка и есть жизнь, а точнее — центр их личной вселенной.
Их солнце — электрические лампы и фонари поездов, их небо — бетонные своды, а горизонт — выложенные плиткой стены. Их тишина — шум, а покой — несколько часов без пассажиров, когда по станциям проносятся ремонтные и грузовые составы. Жителей подземелья мало по сравнению с общим количеством горожан — и очень много, если их просто пересчитать. Они почти незаметны. Машинисты и дежурные по станциям, полицейские и рабочие, торговцы и музыканты, попрошайки и карманники. Повелители и слуги подземелья. Жители города под городом. Люди… и не только они.
Шуму-Шуму Витольд заметил, едва поднялся по эскалатору в вестибюль станции. Старуха обедала, или завтракала, или просто ела, потому что она не разделяла приемы пищи и не выбирала меню исходя из времени суток: искала еду, только когда испытывала голод. Шума-Шума стояла у стены и жевала булку с вареной сосиской. Дешевый соус, жидкий, бурого цвета, стекал по пальцам и капал на пол, но старуху это обстоятельство не смущало. Вряд ли она вообще замечала, что испачкалась. И прохожие старались не замечать, отворачивались, ускоряли шаг, торопливо проходили мимо. Кому интересна жующая нищенка? А Шума-Шума ничем не отличалась от бродяг, периодически появляющихся в московских подземельях. Она носила длинную юбку, когда-то цветастую, похожую на те, что так любят цыганки, а теперь просто грязную, стоптанные кроссовки, серую водолазку, надорванную на шее, кофту грубой вязки и красную бейсболку, козырек которой хранил отпечатки грязных пальцев. Рядом со старухой безучастно стоял мальчик лет девяти, белобрысый, круглоголовый, с сонными туповатыми глазами. На нем были длинные, до колен, шорты, сандалии на босу ногу и грязная футболка с полустершейся от стирок физиономией зубастого мультипликационного героя: то ли адский сатана, то ли робот-трансформер.
Со стороны могло показаться, что жадная старуха оставила ребенка без еды, однако на самом деле мальчику пища не особенно требовалась. Он был ненастоящим.
Голем по имени Шнырек.
— Привет. — Витольд улыбнулся. Шума-Шума прищурилась. Узнала. Откусила от бутерброда еще один кусок, прожевала и сообщила:
— Хороший день выдался.
Она никогда не здоровалась.
Шнырек скользнул по молодому чуду безразличным взглядом и отвернулся.
Никто в Тайном Городе не помнил настоящего имени старухи. И хотя в архивах Зеленого Дома наверняка сохранились точные записи, все предпочитали называть бродяжку так, как она хотела: Шумой-Шумой. Нейтрально. Потому что настоящее имя вызывало в памяти простую и страшную историю о том, как двадцать лет назад, во время войны Великих Домов, чересчур горячий маг нанес слишком сильный удар по врагам. Настолько сильный, что помимо противников досталось и жителям дома, во дворе которого развернулась схватка. Четырнадцать трупов. Двенадцать челов, муж Шумы-Шумы и ее ребенок. Витольд знал об этой истории с детства. И, как и большинство чудов, считал, что смертная казнь, к которой приговорил горячего мага великий магистр, была слишком суровым наказанием за небольшую оплошность. Считал так до тех пор, пока не познакомился с Шумой-Шумой — фатой Зеленого Дома, не сумевшей оправиться от того удара.
От удара, который ее не задел.
От удара, который сломал ее жизнь.
— Заработала сегодня?
На лице старухи появилась хитроватая улыбка.
— Много. Да.
Застывший на губах соус напоминал размазанную помаду. Витольд кивнул:
— Значит, действительно хороший денек.
Ее пытались лечить, но безуспешно — разум женшины отказывался возвращаться в реальный мир. Ее пытались запереть, но она билась в истерике и пробовала покончить с собой. И тогда, убедившись в том, что старуха безвредна, ее отпустили. Приглядывали, конечно, но в жизнь потерявшей себя фаты не вмешивались. Шума-Шума бродила по городу, промышляла мелким воровством, и единственным, к кому она по-настоящему привязалась, был маленький туповатый голем.
— А я на турнир решил съездить, — сказал Витольд. — Размяться.
Старуха затолкала в рот последний кусок бутерброда, прожевала, вытерла губы и руки скомканной салфеткой и, только сейчас обратив внимание на сверток, произнесла:
— Сабли!
— Угу, — подтвердил Ундер. В ее глазах мелькнула тревога.
— Война?
— Нет, — успокоил Шуму-Шуму чуд. — Турнир. Тренировка.
— А.
Одиночества притягиваются.
Витольд познакомился с Шумой-Шумой чуть меньше года назад. В тот день старуха оказалась на нуле, почти без магической энергии, и вряд ли смогла бы отбиться от группы бомжей, тащивших ее на пустырь за Савеловским вокзалом. С какой целью? Да какая разница с какой? Витольд избил бродяг, отвел Шуму-Шуму домой, а после несколько раз навещал, приносил продукты и немного денег. Впрочем, люды тоже не забывали о старухе, в ее холодильнике всегда была еда.
Вот только настоящим именем старуху старались не называть.
— Никто не приставал?
Шума-Шума отрицательно покачала головой.
— Ладно, еще увидимся, — буркнул Витольд и, поправив рюкзак, быстрым шагом пошел к выходу на вокзал.
* * *
Центральная городская больница, Красноярск,
4 августа, пятница, 20:09 (время местное)
— Док, когда Римма сможет отвечать на вопросы?
Кусков, высокий, мощного сложения полицейский, постарался произнести эту фразу максимально мягко. Приглушил голос, чтобы бас не грохотал, заполняя все помещение, а рокотал, подобно хорошо отлаженному двигателю, попытался, сообразно обстоятельствам, говорить с легкой грустью. Цели своей Кусков добился: у присутствующих не появилось ощущения, что их допрашивают, но среагировали они все равно не так, как рассчитывал полицейский. Худой черноволосый мужчина, стоящий справа от Кускова, вздрогнул и нервным жестом погладил бородку, некогда популярную среди младших сотрудников научных центров. А кругленький плешивый врач, к которому, собственно, и был обращен вопрос, поморщился, снял очки и привычным жестом принялся протирать стекла подолом белого халата.
— Когда? — повторил Кусков.
— Не имею ни малейшего представления, — неохотно ответил доктор.
— Почему?
— Потому что, голубчик, прежде чем ответить, когда наступит выздоровление, необходимо хотя бы в общих чертах представлять, от чего мы пользуем пациента. Мы не знаем, что стало причиной нынешнего состояния Риммы, значит, потребуется время на наблюдение и анализ. Проведем комплекс первичных мероприятий…
— Сколько? — Кусков понял, что вопрос прозвучал двусмысленно, кашлянул и продолжил: — Извините. Я хотел спросить: сколько времени потребуется?
— Неделя или месяц. — Врач вздохнул и вернул очки на нос. — А может, Римма придет в себя уже завтра.
— Это возможно? — быстро спросил полицейский.
— Вполне.
У черноволосого вспыхнули глаза.
— Я полагаю, что причиной нынешнего состояния Риммы стал сильный стресс. Нет — сильнейший стресс. Есть вероятность, что девушка справится сама… с нашей помощью, разумеется, но когда… — Врач развел руками.
Кусков кивнул, почесал в затылке и открыл было рот для следующего вопроса, но его опередил чернявый:
— Доктор, скажите, при осмотре не было обнаружено следов внешнего воздействия?
— Вы имеете в виду ссадины? Ушибы? Следы насилия?
— Нет, — торопливо, взахлеб, словно боясь, что полицейский его остановит, продолжил мужчина. — Следы от медицинских приборов? Вам не показалось, что над Риммой проводили опыты? Возможно, ей делали инъекции? Вы не видели следов от уколов?
— О чем вы, голубчик? — Врач перевел недоуменный взгляд на полицейского: — Кто этот человек?
— Я Леопольд Савраскин, уфолог! — затрещал чернявый. — Мы считаем, что Римма была похищена инопланетянами! Разве непонятно?
— Савраскин! — попытался утихомирить его полицейский.
— Вилюй — это аномальная зона! Есть десятки свидетельств…
— Молчать! — рявкнул Кусков.
Бородатый замер с открытым ртом. Врач хоть и вздрогнул, но посмотрел на полицейского с пониманием.
— Это руководитель похода, — пробурчал Кусков.
— Экспедиции, — негромко, но уверенно поправил его чернявый.
Уфолог не так уж испугался окрика. Видимо, привык.
— Они на Вилюе тарелки искали…
— Следы инопланетного разума!
— Вот и доискались. Девчонка в больнице, и непонятно, что с нею будет дальше.
— Да как вы не понимаете! Я убежден, что был контакт! Римму наверняка похищали!
Здоровенный Кусков взял Савраскина за шиворот, развернул к двери, но притормозил и вопросительно поднял брови: — Док?
— Все, что смогу, — вздохнул врач. — Но ничего не обещаю.
— Это я уже понял. — Полицейский подумал, затем вытолкал Савраскина вон, захлопнул за ним дверь и тихо спросил: — А насчет внешних воздействий? Действительно ничего не обнаружили?
Кусков не верил в россказни уфолога, но спросить был обязан. Чтобы окончательно утвердиться в своих сомнениях.
— Ничего, кроме обычных ссадин и ушибов, которые могут появиться в походе у любого человека. Гарантирую, что она не дралась и не подвергалась насилию. — Доктор вновь потянулся к очкам, вспомнил, что только что протирал их, и остановил руку на полпути. — Я все-таки склоняюсь к тому, что Римма чего-то сильно испугалась.
— Зверя? Медведя?
— Возможно.
Теперь, когда схватка осталась далеко позади, Ярга сожалел, что колдунья умерла слишком быстро. Не следовало торопиться с первым, самым сильным ударом. Выдержать паузу, обездвижить ведьму и допросить! Тысячи лет в заточении не прошли даром — Ярга понятия не имел, что происходит на Земле. Где живут разумные? Кто живет? А самое главное — какой Великий Дом у власти? Ярга уже понял, что за время его вынужденного отсутствия появились новые семьи, владеющие Источниками, почуял, что ведьма работает с чуждой ему энергией. Лесная колдунья тянула силу из природы, а во времена Ярги такой техники не существовало. Судя по всему, изменилось многое.
Из хаоса мыслей умирающей ведьмы удалось вычленить слово «Москва», она хотела получить помощь из той самой «Москвы», но что это: имя, название места или Великого Дома, Ярга не знал. Узнать следовало как можно быстрее.
Одним словом, поторопился. Но ведь у него оставалось крайне мало энергии! А ведьма была сильна. Кто знает, чем бы закончилась схватка? Потому Ярга не рисковал — убил врага одним ударом. Поступил правильно.
А сейчас сожалел.
Получить информацию от носителя, в теле которого он оказался, не представлялось возможным: занимая оболочку, дух полностью подавил прежнюю личность, стер всю память. От прежнего владельца не осталось ничего.
А время уходит.
И энергии все меньше.
Тело ее держит значительно лучше, чем дух, но оно не идеально… Да чего говорить: плохое тело попалось. Слабое. Почти без способностей. К тому же тело самки. Одна радость — молодое и крепкое.
Покончив с ведьмой, Ярга побрел на юг. Он понятия не имел, где находится ближайшее поселение, знал только, что выбрался на поверхность далеко на севере, а потому двинулся наугад. Два дня пробирался по тайге без сна и отдыха, изредка хватая с кустов ягоды да утоляя жажду водой из ручьев. Новое тело не щадил, понимал, что избавится от него при первом же удобном случае. Затем, как снег на голову, на него свалились сородичи носителя. Такие же несовершенные, без способностей и магической энергии уродцы. Только более взрослые. Их языка Ярга не знал, а потому прикинулся, что потерял память. Впрочем, это было недалеко от истины. При появлении уродцев Ярга сделал вид, что испугался, бросился наутек, правда, не очень старательно, а когда его поймали, мычал и вырывался.
Еще Ярга понял, что поскольку его искали, то ничего плохого не сделают. Наоборот: помогут оказаться в поселении. И не ошибся. Его положили на носилки, вкололи в вену какой-то препарат, от которого захотелось спать, а потом погрузили в тарахтящую железную колесницу и по воздуху отвезли в маленький городишко.
Способ путешествия не произвел на Яргу особого впечатления: драконы летали куда как более плавно.
— Рудин ее смотрел? — поинтересовался заступающий на ночное дежурство врач.
— Ага.
— И что сказал?
— Последствия стресса.
— Когда не знаешь, что случилось, остается только предполагать.
— И не говори.
Ни сменяющийся доктор, ни пришедший ему на смену коллега не упомянули имени пациентки: Римма Симонович. Они и так понимали, о ком говорят.
О потерявшейся в тайге и найденной спустя два дня девчонке. О той, о ком сейчас говорил весь край. Как Римма потерялась? Почему ушла из лагеря? Что с ней случилось? Ответов не знал никто. Просочились слухи, что поход, в котором принимала участие Римма, на самом деле был экспедицией уфологов, исследующих одну из сибирских аномальных зон на предмет контакта с инопланетянами. Журналисты немедленно вцепились в тему и потребовали подробностей: где именно села тарелка, что именно делали с девушкой, добровольно ли она пошла к инопланетянам или уфологи накачали несчастную наркотиками и отдали на заклание? Журналистам требовалась сенсация, материал, который сделает их знаменитыми, увеличит тираж их газет. Журналисты бесцеремонно ломились в больницу, и полиция была вынуждена поставить на этаже специального дежурного: он сидел у дверей, ведущих в крыло, и проверял пропуска у всех приходящих. Отчаявшись добраться до несчастной, репортеры накинулись на местных уфологов: просили прокомментировать, уточнить, высказать мнение. Уфологи надувались от важности и рисовали на карте маршруты летающих тарелок. Общество удивлялось и ахало.
— Как дела у нее сейчас?
— Спит.
— Посмотрим?
— Давай.
Врачи прошли к палате, осторожно приоткрыли дверь и заглянули внутрь. Худенькая черноволосая девушка, почти девочка, лежала на кровати, вытянув руки вдоль тела. Дыхание ровное, спокойное. Глаза закрыты.
— Кричит во сне?
— Нет.
— Ей давали успокоительное?
— Только когда нашли. Говорят, сильно кричала и вырывалась.
— Странно… — Заступающий на дежурство врач задумчиво потер кончик носа. — Для человека, пережившего сильнейший стресс, она спит слишком спокойно. Ты не находишь?
Коллега пожал плечами:
— Всяко может быть.
Для верности Ярга выждал несколько часов. И лишь глубокой ночью, когда затихли последние звуки и это крыло больницы наконец-то утихомирилось, он открыл глаза и бесшумно поднялся с кровати. Бесшумно, насколько это было возможно. Тело ему досталось несовершенное, поэтому идеального движения не получилось. Впрочем, если бы какой-нибудь человек увидел, как поднялась с кровати восемнадцатилетняя девушка, то, даже не разбираясь в спорте и боевых искусствах, понял бы, что перед ним настоящий воин. Движения «Риммы Симонович» были плавны и отточены, аккуратны и расчетливы.
Охотник вышел на тропу.
На этот раз ему требовалось не новое тело — тратить энергию на переход он не собирался, — а информация. Найти подходящую жертву, обездвижить ее в рукопашной и уже потом строить вытягивающий память аркан.
Ярга выглянул в коридор, увидел дремлющего за столом врача и улыбнулся.
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
5 августа, суббота, 12:21
Так повелось, что в современном обществе принято считать человека венцом природы, высшим видом, апофеозом эволюции. Делается сей вывод на том простом основании, что человек теоретически разумен.
Как и у любой гипотезы, у этой есть группа сторонников, причем весьма внушительная. Искренне, хотя и немного наивно, они полагают, что глобальный замысел, а то и сам промысел божий заключался в том, чтобы населить совершенный мир под названием Земля существами, которые в перерыве между войнами занимаются уничтожением полезных ископаемых и экологической системы планеты, стараясь как можно быстрее привести ее в полную негодность. Человек объявлен священной коровой, абсолютом, априори стоящим выше всех, а значит, единственным, кто имеет право хозяйничать в мире по своему усмотрению. Путь из пещер к ядерным электростанциям объявлен единственно правильным и перспективным, ибо нет никого другого, с кем можно было бы сравнить достижения гомо сапиенса.
Или есть?
Да и были ли пещеры?
Как вообще получилось, что какие-то обезьяны поумнели, а какие-то — нет?
Антропологам кажется, что они способны ответить на последний вопрос, а вот некоторые историки, в целом не отвергая выводы коллег по научному поприщу, приходят к мысли, что история нашего мира значительно сложнее, чем может показаться на первый взгляд. И далеко не все постройки, остатки которых изучают археологи, были созданы людьми и для людей. И далеко не все старинные рукописи и предания посвящены деяниям наших предков.
И уж совсем немногие знают, какие именно эпохи переживала Земля до того, как появились люди. Кто помнит об асурах, чье цветущее государство пало в огне Первой войны? Кто знает о навах, империя которых, Темный Двор, вызывала ужас и уважение во всех Внешних мирах? Кто может перечислить королев Зеленого Дома или всех великих магистров Ордена, чьи указы были в свое время обязательны к исполнению в каждом уголке земного шара?
В свое время…
Войны и катаклизмы сметали тех, кто никогда не считал себя человеком. Могучие Великие Дома, чьи Источники магической энергии позволяли превращать в быль практически любую сказку, уходили, сжимались до размеров небольшого клана, скрывались в Тайном Городе. В закрытом от посторонних глаз месте, являющемся и крепостью, и тюрьмой. Где побежденные продолжали жить тем укладом, который был заведен в их семьях тысячи лет назад. Где история замедлила свой ход. Навам, чудам, людам и множеству младших семей оставалось только прятаться. Прятаться и ждать, когда перестанет существовать само понятие «господствующая раса».
— Ямания, почему вот эта строчка в доходах отмечена курсивом? И общая сумма тоже?
Личный секретарь королевы даже не сделала попытки заглянуть в поданные Ее Величеству бумаги — она ждала этого вопроса.
— Казначейство напоминает, что ситуация с Урбеком Кумаром до сих пор не урегулирована, а потому представить точный финансовый отчет за июль невозможно.
— Разве мы не получили ответ из Торговой Гильдии? — Всеслава удивленно изогнула тонкую бровь.
Королева Зеленого Дома считалась самой красивой женщиной Тайного Города. По праву? Большинство сходилось во мнении, что да. А если и были несогласные, то только не внутри Великого Дома Людь. Тонкое лицо, умные зеленые глаза, длинные светлые волосы, уложенные в элегантную прическу, открытое летнее платье нежного фисташкового оттенка… Ее Величество считалась не только красивой, но и стильной женщиной.
— Шасы клятвенно пообещали удовлетворить наши требования, — сообщила Ямания.
— В таком случае к чему курсив?
— Но ведь средства еще не переведены. И кто знает, когда мы выбьем из Торговой Гильдии деньги.
— Логично, — пробормотал барон Мечеслав. Повелитель домена Сокольники, самого богатого владения Ее Величества, изысканностью в одежде не отличался: тонкая льняная сорочка чуть более измята, чем допустимо в приличном обществе. К тому же расстегнута на одну пуговицу больше, чем следовало бы. Да еще надета навыпуск и не очень гармонирует с сероватыми летними брюками. Но барон являлся официальным фаворитом королевы, и ему позволялось многое.
— Выбить из шасов деньги весьма сложно, — продолжил он, глотнув вина. — Я бы рекомендовал казначейству закрыть июль без учета ожидаемых сумм, проведя потери по графе «убытки».
— Но ведь они вернут деньги, — подала голос жрица Снежана.
Широкоплечий Мечеслав с улыбкой посмотрел на молодую колдунью и поскреб небрежно выбритую шею, на которой красовался старый шрам.
— Вопрос — когда?
— Быстро вернут! — Снежана не была наивной, просто она твердо верила в могущество Великого Дома Людь. — К тому же мы правы!
— Последний факт только осложняет дело, — вздохнула опытная Ямания. — Когда носатые понимают, что неправы, они начинают упорствовать сильнее обыкновенного.
Небольшая семья Шась, входящая в Великий Дом Навь, практически монополизировала торговую и финансовую систему Тайного Города, а в силу некоторых генетических особенностей общаться с ее представителями было затруднительно даже навам.
— В конце концов, мы говорим о мелкой семье… — начала Снежана.
— Шасы — это не семья, — отозвался Мечеслав. — Шасы — это солидный бизнес.
— Я уверена, что вопрос будет решен достаточно быстро, — произнесла королева, возвращая бумаги секретарю.
— Да, Ваше Величество, — кивнула Ямания.
— Но рекомендую прислушаться к предложению барона: задерживать июльские отчеты из-за мелкого инцидента не следует.
— Я сообщу о вашем решении в казначейство.
Утренние совещания королева Зеленого Дома проводила каждый день, кроме воскресенья. В будни они начинались рано, в восемь, и рассматривались на них наиболее важные вопросы жизни Великого Дома. Однако на субботу, если позволяли обстоятельства, Ямания оставляла самые простые, а то и вовсе забавные дела, да и то в небольших количествах. В эти дни мероприятие проводилось не в кабинете, а в столовой, совмещалось со вторым завтраком, и на нем присутствовали лишь наиболее близкие королеве подданные: сама секретарь, барон Мечеслав, жрица Снежана и Милана — воевода дружины Дочерей Журавля. Сегодняшний список тем не являлся сложным, собственно, проект июльского финансового отчета был единственным серьезным вопросом, до этого обсуждалась петиция концов, требующих приструнить барона Святополка, запретившего открытие в своем домене первого в Тайном Городе женского клуба по интересам, — Ямания сочла, что просьба лысых весельчаков поднимет королеве и ее друзьям настроение, и не ошиблась. Третьим пунктом секретарь наметила вопрос о выделении дополнительных средств на проведение летнего карнавала молодых фей — неплохие финансовые результаты июля могли заставить Всеславу расщедриться, — но ее опередили.
— Что у нас еще на сегодня? — осведомилась королева, наблюдая, как лакей ставит перед нею мороженое с дыней.
— Донесение от Белых Дам, — негромко проговорила Милана. — Поступило ко мне сегодня утром.
— Почему не в канцелярию?
— У фаты Ямании есть копия.
Секретарь про себя вздохнула. И даже немножко выругалась. Она не придала донесению особого значения и планировала отложить его рассмотрение до понедельника. Надо же было вклиниться этой…
— Что случилось у Белых Дам? — Всеслава поиграла серебряной ложечкой. — Жалуются на лесорубов?
Снежана улыбнулась.
Белые Дамы были особой категорией колдуний Великого Дома Людь. Стареющие, или разочаровавшиеся, или просто не находящие себе места в Тайном Городе ведьмы уходили в дремучие леса Сибири, на территории, где встреча с человеком сама по себе была чудом. Уходили ближе к природе, к которой Зеленый Дом всегда тяготел. Через некоторое время с ними происходили изменения, позволяющие колдуньям отказываться от энергии Колодца Дождей и черпать магическую силу прямо из земли, из воды, из деревьев и облаков — отовсюду. Белые Дамы сливались с миром и никогда больше не возвращались в каменные пещеры городов. Сила их, разумеется, была невелика, но сколько ее нужно для покоя?
Тем не менее Зеленый Дом считал отшельниц своими подданными и в случае необходимости всегда протягивал им руку помощи.
— В сообщении говорится, что пропала Светозара, — ответила Ямания.
— Не пропала, а погибла, — уточнила Милана. Секретарь Ее Величества едва заметно поморщилась.
Барон, почувствовавший, насколько разно Ямания и Милана пытаются трактовать событие, с интересом оглядел обеих женщин. А королева прищурилась, пытаясь вспомнить одну из своих колдуний…
— Фата Светозара приняла решение уйти в Белые Дамы в начале двадцатого века, — пришла на помощь секретарь. — Сейчас ей сто шестьдесят четыре года.
— Было сто шестьдесят четыре, — буркнула воевода.
— Почтенный возраст, — покачала головой Всеслава. — Не могло получиться так, что уважаемая Светозара просто скончалась?
— Как Белые Дамы вообще узнали, что она умерла? — задал вопрос барон.
И тут же пожалел о том, что раскрыл рот. Магической силой в Зеленом Доме обладали исключительно женщины, и Милана не удержалась от очередной демонстрации превосходства.
— Это очень легко, — с оттенком высокомерия в голосе произнесла воевода. — После смерти Белой Дамы из ее лесов и рек, из ее земли уходит душа. Вам, конечно, это трудно понять, барон, ведь…
— Так и произошло, — поспешила вклиниться Ямания, не позволив гордой воительнице наговорить фавориту королевы лишнего. — Территория Светозары лишилась ее покровительства, деревья заплакали, воздух помертвел, вода потеряла вкус жизни. А любимая лиственница Светозары засохла за несколько часов. Это означает только одно: Белая Дама не просто погибла, ее убили.
Снежана вздохнула. Молодая жрица уже настроилась на веселый лад и теперь без особого восторга вникала в сложную тему. Ей не хотелось грустить.
— Убить Белую Даму непросто, — пробормотала Милана. — Они, конечно, не боевые маги, но все-таки колдуньи.
Воевода не очень хорошо относилась к ведьмам, выбравшим путь отшельниц, считала, что в обычной жизни, а уж тем более — в рядах Дочерей Журавля они бы принесли семье значительно больше пользы. Но был в словах Миланы и еще один смысл: она намекнула, что колдунья не могла стать жертвой браконьеров или человских бандитов.
Ямания качнула головой: она предполагала, что беседа пойдет этим путем.
— Считаешь, имела место активность Великих Домов? — негромко осведомилась королева. В отличие от молодой Снежаны, Ее Величество едва ли не мгновенно оставила игривое настроение.
Мечеслав подобрался. От скуки, которая нет-нет да и мелькала в его мутно-зеленых глазах, не осталось и следа.
Милана в свою очередь выдержала небольшую паузу и уверенно ответила:
— Можно предположить, что Орден или Темный Двор проводят в Сибири запрещенные эксперименты, и Светозара увидела…
— Мне кажется, разговор теряет конструктивное зерно, — вздохнул Мечеслав.
Воевода гневно сверкнула глазами:
— Вам кажется, что мое предположение…
— Именно что предположение, — обезоруживающе улыбнулся барон. — У нас нет ни малейшего повода ожидать от Великих Домов подобного поведения. Наблюдатели…
— У нас есть тысячи поводов ожидать от Великих Домов подобного поведения! Вся история наших взаимоотношений свидетельствует об этом!
Ведущие семьи Тайного Города, мягко говоря, не дружили. Трудно назвать полноценной дружбой временные союзы, заключавшиеся в тактических целях.
— Пожалуй, барон, воевода права, — кашлянув, заметила Снежана.
Королева промолчала, но посмотрела на фаворита весьма выразительно.
— Я хочу лишь сказать, что в жизни есть место случаю, — отрезал закусивший удила Мечеслав. — Светозара могла заснуть и подвергнуться нападению бандитов. Ее могли убить, когда она осталась без энергии…
— Белые Дамы питаются от самой природы, — мягко напомнила Ямания. — Им не нужна магическая энергия в классическом ее понимании, в отшельницах всегда присутствует сила.
— Я не понимаю, барон, к чему вы клоните? — язвительно осведомилась Милана.
— Я ни к чему не клоню, — холодно глядя на воеводу, ответил Мечеслав. — Я выражаю сомнения в вашей версии.
— Предложите свою.
— Для этого необходимо провести хотя бы начальное расследование.
— Кто же вам мешает?
Идея отправить фаворита королевы в глухую Сибирь показалась главному боевому магу Великого Дома Людь интересной. Неспособный к магии, он наверняка не добьется никакого результата, и ему придется обратиться за помощью. А Милана тем временем будет рассказывать придворным анекдот о похождениях нахального мужика в дремучих сибирских лесах…
В свою очередь барон прекрасно понял, что зашел слишком далеко. Воевода поймала его на крючок и с любопытством ожидала ответа. Королева нахмурилась, ее взгляд не обещал фавориту ничего хорошего. Ямания и Снежана молчали, но чувствовалось, что они, скорее, на стороне Миланы.
Именно поэтому барон решил не останавливаться:
— Полагаю, Ее Величество согласна с тем, что смерть Белой Дамы Светозары требует детального расследования. И, если никто из присутствующих не против, я готов взять его на себя.
— Разумеется, вам потребуется масса помощников, — усмехнулась Милана. Воевода не отказала себе в удовольствии потоптаться на сопернике.
— Мечеслав не маг, — тихо напомнила Всеслава. — Ему будет сложно разобраться в смерти Белой Дамы без помощи опытной колдуньи.
— Именно это я и имела в виду. — Милана чуть склонила голову.
«Хотите выручить любимчика, Ваше Величество?»
— Уважаемая Милана ошибается, мне не нужны помощники. — Барон улыбнулся и в упор посмотрел на воеводу. — Высморкаться я сумею сам, а для проведения расследования требуется в первую очередь ум, а уже потом магические способности.
Ямания отвернулась. Снежана с трудом подавила рвущийся наружу смех. Всеслава лишь покачала головой.
Воевода покраснела.
— И вы сможете во всем разобраться?
— Разумеется.
— Если так, я первая принесу вам извинения.
* * *
Сад Баумана, Москва, улица Старая Басманная,
6 августа, воскресенье, 07:56
— Терри, будь хорошим мальчиком, потерпи еще чуть-чуть!
Умат Хамзи остановился перед мостовой и законопослушно посмотрел по сторонам: нет ли машин. Однако обрадованный предстоящей прогулкой карликовый василиск резко дернул за поводок, заставив шаса сойти с тротуара раньше, чем тот убедился в отсутствии опасности.
— Терри! Плохой мальчик!
Василиск пропищал нечто невнятное и потащил хозяина к воротам сада.
— Соскучился, змееныш? — Умат ласково потрепал зверька по петушиной голове и отстегнул поводок: — Беги!
Терри, хлопая крыльями, ринулся по дорожке в надежде поймать пару-тройку голубей. Шас улыбнулся.
Он выгуливал любимца дважды в день, и посетители сада прекрасно знали и самого Умата, и его веселого «тойтерьера». По понятным причинам василиску не следовало появляться на людях в своем истинном обличье, а потому на его ошейнике всегда крепился артефакт морока. Как раз вчера Хамзи прикупил новое магическое устройство, полностью зарядил его и чувствовал себя абсолютно спокойно.
А потому истошный визг, раздавшийся оттуда, куда умчался Терри, стал для Умата полной неожиданностью.
* * *
Красноярск,
6 августа, воскресенье, 14:00 (время местное)
К некоторому удивлению королевы, барон не стал откладывать расследование в долгий ящик. Но, правда, не стал Мечеслав и торопиться. Совещание, совмещенное со вторым завтраком, плавно перетекло в обед, на который съехалось несколько баронов и жриц. Перед сим действом Всеслава занималась сменой туалета, во время — светскими разговорами, а потому высказать любимому все, что накипело на женской душе, королева смогла лишь вечером. Соответственно, эмоции несколько притупились, и Мечеславу не пришлось выслушать ничего более обидного, чем «милый, ты поступил ужасно опрометчиво». Но от помощи, которую Всеслава предложила на совершенно конфиденциальных условиях, он решительно отказался. По замыслу королевы, барона должна была сопровождать одна из преданнейших лично ей фат, которая по счастливому стечению обстоятельств, как раз находилась за пределами Тайного Города и могла инкогнито прибыть в Сибирь.
— Никто не узнает, что Милорада отправилась тобой. А ее опыт…
— Дорогая, я потому и затеял этот маленький спор, что не сомневаюсь в себе. Неужели ты уверена во мне меньше?
Королева вздохнула и поняла, что барона не переубедить.
А потому на следующий день каждый из них отправился по своим делам. Ее Величество — на конную прогулку с придворными, закончившуюся пикником на лесной поляне, а повелитель домена Сокольники — проводить расследование, которое могло сделать его посмешищем в глазах всего Великого Дома. Мечеслав не сомневался, что воевода — в случае его неудачи — не откажет себе в удовольствии выставить барона в крайне невыигрышном свете.
С другой стороны — он действительно не сомневался в себе, и заявление, которое Мечеслав сделал королеве, не было бравадой. А утверждение, что главную роль в любом расследовании играет ум, а не магия, полностью отражало взгляды барона.
Мечеслав не знал, с чего бы начала Милана, доведись ей отправиться в сибирскую глушь вместо него. Возможно, бравая воевода приказала бы своей дружине прочесать территорию погибшей Светозары в поисках «чего-нибудь странного». Возможно, Милана собрала бы сибирских Белых Дам в их излюбленном месте на северном побережье Байкала, чтобы выяснить, не владеет ли кто-нибудь из них информацией, способной пролить свет на происшедшее. А возможно, воевода поступила бы так, как барон, который не мог воспользоваться ни первым, ни вторым вариантом, а потому опирался на логику и чутье.
Перво-наперво Мечеслав самым внимательным образом изучил территорию Светозары, особенно интересуясь соседками исчезнувшей колдуньи. Барон понимал, что границы между своими владениями Белые Дамы прокладывали весьма условно, и уж ни в коей мере не считал, что причиной гибели Светозары стал территориальный конфликт. Интересовало Мечеслава другое. Он исходил из предположения, что, даже будучи застигнутой врасплох, колдунья способна подать сигнал о помощи, попытаться оказать сопротивление, и соседки наверняка почувствовали бы изменение магического фона. И должно существовать внятное объяснение тому, что этого не произошло… Как и ожидал Мечеслав, зона исчезнувшей колдуньи соприкасалась с территориями остальных Белых Дам неравномерно. В южной части Светозара соседствовала аж с пятью товарками сразу, а вот внушительные северные владения фаты оказались безлюдным районом, затерянным в бескрайних просторах. Если опытная колдунья и могла кануть в безвестность, то только там, вдали от других отшельниц.
Но и придя к этому выводу, барон не поспешил в тайгу. Несмотря на то что зона поиска места гибели Белой Дамы существенно сузилась, она еще оставалась колоссально большой, и у Мечеслава не было никакого желания бродить по ней ни одному, ни в компании. Разумеется, барон понимал, что рано или поздно ему придется обратиться за помощью к магам — без этого не обойтись, однако использовать их следовало не как главную надежду, но как инструмент, который пускают в дело в нужное время, — вот что он хотел донести до напыщенной Миланы. А чтобы определить место и время использования этого самого инструмента, требовалась дополнительная информация, получить которую Мечеслав надеялся в ближайшем к владениям Светозары человском поселении. Логичнее всего было бы отправиться в Туру, однако, поразмыслив некоторое время, барон отказался от этой идеи: трудно объяснить свое появление в небольшом поселке, где все друг друга знают. В столицу Эвенкии придется ехать, если ничего не даст визит в более крупный город, к тому же стационарные порталы в Туру отсутствовали, все равно придется лететь из Красноярска, а посему он решил начать расследование именно в нем.
— О чем думаешь, Волеполк? — поинтересовался Мечеслав, выходя из портала.
Выражение лица его спутника не было недовольным — старому служаке не привыкать к внезапным поездкам по миру, однако барон заметил, что дружинник приготовил какую-то шутку, и позволил ему выказаться.
— Хорошо, что мы отправились в поездку летом, господин барон, — немедленно отозвался Волеполк. — Не хотел бы я оказаться здесь, когда погода испортится.
— Когда наступит зима? — уточнил улыбнувшийся Мечеслав.
— Именно это я и хотел сказать.
Стационарный портал в Красноярск выходил в одно из укромных местечек местного аэропорта. Операторы фирмы «Транс Портал» советовали совмещать переходы с прибытием очередного рейса, в компьютерную базу данных вносились нужные изменения, а клиентам фирмы выдавались корешки билетов. Барон и его помощник, к примеру, «прибыли» из Новосибирска, легко смешались с пассажирами рейса и теперь направлялись к стоянке такси.
— Согласен, Волеполк, будь сейчас зима, я бы сто раз подумал, прежде чем взяться за расследование.
— Говорят, температура здесь опускается до минус пятидесяти, — тревожно заметил старый дружинник.
— Возможно.
— А осенью начинается полярная ночь. До весны.
— Тебя обманули, дружище, полярная ночь опускается на север Сибири.
— А разве Сибирь — это не север?
Старик не утруждал себя изучением географии. Мечеслав усмехнулся:
— В любом случае до зимы надо управиться — я не захватил с собой шарф.
И никакого магического оружия. Обычного — тоже.
Разумеется, Волеполк позаботился о небольшом арсенале, но его вряд ли хватило бы для серьезного боя против опытного боевого мага. Главным достоинством седого вояки, далеко не самого сильного в дружине домена Сокольники, было умение выпутываться из отчаянных передряг. Волеполк оказался единственным, кто спасся из засады черных морян, пережил вместе с бароном яростный бой с гиперборейской ведьмой, ни единой царапины не получил во время Лунной Фантазии, а потому Мечеслав со спокойной душой отправлялся со старым служакой на любое дело — барон верил в удачу Волеполка. Да и брать с собой большую свиту не имело смысла. Если за событиями в Сибири стоят Великие Дома, они вряд ли решатся атаковать посланца королевы; если же совершивший убийство маг действовал на свой страх и риск, он наверняка уже скрылся. Ну а в том случае, если Белая Дама пала жертвой челов, людам вообще ничего не грозит.
— Допустим, наша несчастливая отшельница пала жертвой пьяных человских лесорубов, — вслух произнес барон, оказавшись на центральной площади Красноярска. — Как их вычислить?
— Проверить всех пьяных лесорубов, — предложил Волеполк.
Старый вояка предпочитал простые решения.
— В таком случае нам действительно придется задержаться здесь до холодов. — Лицо дружинника вытянулось. — А то и до весны.
— Вы же говорили, что этого не случится.
— Не волнуйся, Волеполк, я постараюсь найти какую-нибудь другую зацепку, и, надеюсь, нам не придется проверять всех местных лесорубов.
— Если преступление совершили челы, о нем может знать полиция, — предположил дружинник. — Пьяные лесорубы глупы.
Ему очень не хотелось надолго задерживаться в дикой Сибири.
— А если Светозару убили не челы, а маги, — прищурился барон, — то, возможно, они успели наследить и до преступления.
— Маги позволили челам заметить себя? — недоверчиво переспросил Волеполк.
— Всем глаза не отведешь, — с усмешкой заметил Мечеслав. — Выдвигалась гипотеза, что Светозара стала нежелательной свидетельницей запрещенной деятельности неких магов. Я склонен проверить эту версию в первую очередь.
— Каким образом?
Барон снова улыбнулся и, повернувшись, обратился к первому же прохожему:
— Прошу прощения, вы не подскажете, где находится центральная библиотека?
* * *
Москва, улица Люблинская,
6 августа, воскресенье, 09:05
«Время девять, самолет в полдень с копейками, утром из города пробок нет, значит, успеваю…»
Кин не любил приезжать в аэропорты слишком рано и мучиться от скуки в ожидании отправления рейса. А поэтому, даже несмотря на введенные челами новые правила безопасности, хван предпочитал отправляться к самолету впритык.
Он захлопнул дверь принадлежащей диаспоре квартиры, служившей ему пристанищем последние четыре дня, поправил висящий на поясном ремне артефакт морока, поднял с пола чемоданчик и направился к лестнице — лифты Кин тоже не любил.
Теперь в такси, затем в самолет, и уже вечером он в Мадриде. После чего выполнение контракта на побережье — и небольшой отпуск…
Кин все спланировал заранее. Он был очень организованным хваном. Никогда не забывал включить артефакт морока и каждый год — после того, как истекала гарантия, — обязательно покупал новое устройство.
Поэтому Кин очень удивился, когда таксист сначала уставился туда, где у хванов располагается вторая пара рук, а потом, прокричав нечто невнятное, резко дал по газам и умчался.
* * *
Лагерь военно-исторического клуба «Дружина Молодая», Подмосковье,
6 августа, воскресенье, 09:37
Безусловно, юношеские состязания, проводимые Орденом и Зеленым Домом, не привлекали такого же пристального внимания публики, как, к примеру, ежегодный турнир на приз великого магистра. На тех аренах бились матерые воины, прошедшие не одну битву и показывающие чудеса фехтования, там демонстрировали свое искусство лучшие маги Великих Домов, там находило выход тысячелетнее противостояние главных семей Тайного Города, на кону стояла воинская честь, и слава побед на турнире Ордена не слишком уступала славе, добытой во время войн.
Забавы молодых проходили скромнее: что могут показать безусые юнцы, которым еще учиться и учиться? Тем не менее юношеские турниры не оставались без внимания, ибо приятно разбавляли летнюю скуку, позволяя любителям зрелищ протянуть до осени, до начала главных развлечений Тайного Города. Поэтому на краю лагеря стояли три фургона с оборудованием — спортивный канал «Тиградком» вел прямую трансляцию состязаний, между палатками вертелись репортеры, а самая большая толпа (после скопления у арены, разумеется) наблюдалась не возле закусочных, а в зоне Тотализатора. Но эти элементы «настоящей» жизни все равно носили молодежный характер: репортажи вели начинающие журналисты, в Тотализаторе заправляли молодые концы, торговлю вели только юные шасы — летние турниры считались хорошим полигоном для получения профессионального опыта.
Хрясь!
Топор вонзился прямо в лоб изрядно измочаленного деревянного истукана. Весьма неплохой результат для дальности в сто ярдов, а потому зрители дружно отозвались восторженными возгласами.
— Молодец!
— Отлично!
К тому же бросок вывел команду домена Сокольники вперед, что особенно порадовало поклонников соколов.
— Восемьсот девяносто очков из тысячи возможных, — объявил судья.
Болельщики взвыли. Радослав, совершивший этот небольшой подвиг, горделиво подбоченился, а потом вскинул вверх сжатую в кулак правую руку, чем вызвал еще один радостный вопль. На сей раз в нем преобладали женские голоса: на красивого парня положила глаз не одна фея.
— Всё, мы первые, — весело заметил Кудеяр, когда шум вокруг несколько поутих.
Соколы метали топоры предпоследними, результат показали классный, и сейчас на арену выходили середняки-перовцы, которые, даже если выбьют всю тысячу, не поднимутся выше третьего места.
— Будет еще финал группового боя, — прищурился Радослав.
— Неужели мы проиграем марьинцам?
— Нет.
— Значит, мы первые!
В этом году основная борьба развернулась между молодыми дружинниками Сокольников и Кузьминок. Топоры позволили соколам вырваться вперед, и вечером, если не наделают глупостей, они будут праздновать командную победу в турнире.
— Эгегей! Мечеслав и Сокольники!!
Стоящие вокруг соколы весело захохотали, однако Радослав не торопился разделить их радость.
— Полуфинал личного зачета закончился?
— Угу, — кивнул Кудеяр.
И судя по его погрустневшему лицу, соперником Радослава станет отнюдь не тот, на кого рассчитывали соколы.
Свой лоток Итар Кумар пристроил очень и очень удачно: на главной аллее лагеря, да к тому же — на минимально разрешенном расстоянии от экранов Тотализатора, на которых беспрестанно крутилась букмекерская информация и текущие результаты турнира. Там же располагались щиты с показателями команд. Над ними развевались флаги соответствующих доменов: элегантные соколы Сокольников, огромные измайловские орлы, развеселые пеликаны перовцев, хищные ястребы вешняков и сапсаны выхинцев, марьинские воробьи, цапли кузьминцев и серьезные грифы домена Люблино.
Следует ли говорить, что место оказалось весьма оживленным? Поглазев на состязания, гости и участники турнира спешили к информационному центру лагеря, оценивали изменившиеся котировки, прикидывали шансы, ставили еще пару монет на предстоящее соревнование и… и покупали что-нибудь, как же без этого? Некоторые шасы посчитали, что больше народу будет толкаться у арен. Правильно посчитали, конечно, но кто же в таком месте будет покупать что-нибудь, кроме бутербродов и газировки? У арен концы-букмекеры должны крутиться, там их территория, их бизнес, лоткам с серьезным товаром рядом с побоищем делать нечего. Итар рассчитал именно так и не прогадал. Торговал, на зависть соплеменникам, бойко, а все почему? Потому что не дурак и потому что не ленивый: приехал раньше всех, первым подал заявку на лоток и выбрал место по вкусу…
— Лучшие боевые артефакты Тайного Города! Надежные и эффективные! Лучшие!
— Ага, рассказывай.
— А ты проверь!
Две белокурые девушки, задержавшиеся у лотка, переглянулись, хихикнули и подошли к шасу. Феи. Как и все зеленые колдуньи, они искренне считали себя самыми умными на свете.
— А если твои артефакты не самые лучшие? — осведомилась одна из девушек.
Она выглядела чуть старше подруги, глазами постарше, а точнее — взглядом. Обеих фей переполняло очарование молодости: блестящие волосы, блестящие глаза, бархатистая кожа, призывные губы, но во взгляде этой читалась уверенность, свойственная более опытной колдунье.
— Отдам даром!
— Договорились! Доказывай!
— А что будет, если они окажутся лучшими в Тайном Городе? — прищурился Итар.
— Тогда мы у тебя что-нибудь купим.
— На десять процентов дороже, — немедленно нашелся Кумар.
— Это еще почему? — возмутилась та, что выглядела помоложе.
— Потому что не верите честному слову шаса.
Девушки фыркнули.
— Издеваешься?
— Мы договорились? — Итар запустил на ноутбуке нужную программу. — Что вас интересует?
— Боевые кольца есть?
— Дамский вариант?
— Разумеется.
— Пожалуйста. — Шас кивнул на несколько изящных золотых колечек, мирно покоящихся на черном бархате. — Выбирайте.
— Вот это. — Та, что постарше, аккуратно взяла самое простенькое украшение. — Принцип действия обычный?
— Да, — подтвердил молодой торговец. — При резком сжатии кулака выскакивает двухдюймовая игла. Навская сталь. Амортизаторы магические, стандартной жесткости.
— У меня есть аналог, произведенный в Зеленом Доме. Сравним?
— Мы ведь договорились.
Девушка сняла с пальца украшенное изумрудом кольцо и протянула его шасу. Тот подсоединил артефакт к зажиму провода, второй конец которого шел в порт ноутбука, нажал на несколько кнопок, вернул украшение девушке, повторил процедуру со своим кольцом и величественно махнул рукой:
— Смотрите.
На экране появилась таблица с характеристиками артефактов. В основном показатели совпадали, однако кольцо феи проигрывало по потреблению энергии.
— Хм… но это не так уж и важно, — пробормотала молоденькая.
— Вам надо учиться ценить деньги, — улыбнулся Итар. — И тогда вы поймете, что этот показатель основной. Мои артефакты лучше!
— Ладно, убедил. — Фея со взрослыми глазами достала кошелек и отсчитала нужное количество купюр.
— Приходите еще, — весело предложил Кумар. — У меня есть замечательные цепочки с разными секретами.
— Придем, когда у тебя появятся цепочки с секретами концов, — хихикнула молоденькая.
Ее подруга заливисто рассмеялась, и молодые колдуньи растворились в толпе.
— В чем подвох? — поинтересовался стоящий рядом с Итаром Халим Хамзи. — Программа врет?
— Ни в коем случае, — замахал руками Кумар. — За такие шутки лицензию отобрать могут!
— Тогда в чем?
Итар любовно пересчитал купюры, убрал их в бумажник и глубокомысленно заметил:
— Женщины, мой друг, женщины. Лет через пять эти девочки, возможно, поумнеют, но пока что они не способны думать, сплошные гормоны. Жизнь для них — череда приключений, и красавицы совершенно не присматриваются к мелочам.
— А точнее?
— Мое кольцо работает на темной энергии, — улыбнулся Итар. — Вот и весь подвох.
— И что?
Кумар с жалостью посмотрел на приятеля, понял, что тот не догадается, вздохнул и учительским тоном объяснил:
— Расход навской энергии всегда ниже. Но стоит она дороже, так что белобрысые ничего не выиграли.
— Зато проиграли тебе десять процентов от стоимости.
— Именно!
Халим мысленно сделал зарубку в памяти: мелочи, навская энергия, блондинки. Приятелю Хамзи не завидовал, понимал, что зависть мешает учиться. Но и в силах своих не сомневался — рано или поздно он тоже станет хорошим торговцем.
— А если бы они догадались?
Итар пожал плечами.
— Ну и что? Я ведь их не обманывал… — И замолчал, прислушиваясь к словам, несущимся из настроенного на информационную станцию «Тиградком» приемника:
«Как сообщили нашему корреспонденту в Службе утилизации, череда неприятных происшествий, случившихся сегодня утром в Тайном Городе, вызвана некачественными артефактами морока. В настоящее время Торговая Гильдия проводит расследование…»
— Власта, ты действительно думаешь, что это кольцо лучше твоего?
— Разумеется, — спокойно ответила подруге фея со взрослыми глазами. — Ты ведь видела результаты сравнения, а подделывать программу шас не станет.
— Какой-то замухрышка сделал артефакт лучше, чем специалисты Зеленого Дома?
— Златка, поверь, шасы горазды придумывать новое, оптимизировать, изобретать. Поначалу, в силу природной жадности, они стремятся разбогатеть, ни с кем не делясь, пытаются проталкивать свои секреты самостоятельно. У некоторых получается, но большинство, побултыхавшись с лотками, продают свое изобретение Гильдии или Великим Домам, которые запускают его в массовое производство. Так почему бы не купить по дешевке приличную вещь? Возможно, года через два мы будем платить за такое кольцо вдвое дороже.
Златка состроила гримаску: «Фи, как это скучно!», но уже через секунду ее глаза вспыхнули:
— Власта, смотри — Радослав! Какой красавчик!
— Обычный мужик, — пожала плечами Власта, обернувшись к восхитившему спутницу парню.
— Настоящий сокол! Такой высокий, сильный… Ой, он нас заметил!
— Привет, девчонки! — Капитан команды Сокольников, направляющийся к арене в сопровождении Кудеяра и еще нескольких ребят, увидел подруг и остановился. — Какие планы на вечер?
— Я еду домой, — негромко ответила Власта, всем своим видом давая понять, что рассказывает о своих планах исключительно из вежливости.
— А я еще не знаю, — протянула Златка.
— Вечером будет праздник в честь победителей, — напомнил Радослав, не спуская глаз с Власты.
— В нашу честь, — добавил Кудеяр.
— Вы уже победили? — осведомилась Власта.
— Марьинцев разнесем и победим.
— Вот тогда и хвастайся.
Власта повернулась и решительно направилась к ближайшей кафешке. Златка, бросив многозначительный взгляд на Радослава, поспешила следом. Могучий сокол крякнул и запустил руку в светлые волосы.
— Черт…
— Задавака, — бросил Кудеяр, поняв, о чем думает друг.
— Красивая задавака, — уточнил тот.
— Но не простая…
Вся Людь считала Власту восходящей звездой на магическом небосклоне Великого Дома. Девушка происходила из хорошей семьи, ее мать была директором одной из школ, а отец — обер-воеводой дружины Сокольников. Кроме того, девять поколений назад в их роду была королева — серьезный показатель заложенной в семье силы. Девушка отличалась редкой красотой, многие уже говорили, шепотом, разумеется, что она затмевает саму Всеславу. Но самое главное, Власта была умна и обладала потрясающими магическими способностями. Она все еще продолжала обучение, но поговаривали, что ей суждено стать самой молодой фатой в истории Зеленого Дома. А там, глядишь, и жрицей. А там… Одним словом, все сходились во мнении, что впереди у Власты большое будущее.
Разумеется, у нее не было недостатка в поклонниках, однако официального жениха Власта до сих пор не завела, что вызывало вполне понятные домыслы. Ходили слухи, что у нее роман с кем-то из воевод. Поговаривали, что к перспективной девушке проявляет интерес один из баронов. Однако подробностей личной жизни Власты не знал никто.
— Поиграть приехала, — пробурчал Кудеяр. — Динамо она, Радослав, точно тебе говорю: динамо. У нее карьера на уме, а значит, замуж выйдет или за баронского сыночка, или за старого туза из придворных.
— А мне отец говорил, что жена у будущего воеводы должна быть женщиной простой. Без магических способностей то есть, — встрял в разговор один из соколов. — Жена, она для дома, для души. А колдуньи сами по себе. — Он почесал в затылке. — Зато любовницы они классные.
— А ты пробовал?
— Говорят…
— Когда попробуешь, тогда и скажешь!
— А феи считаются колдуньями? Тогда я пробовал!
— И я!
— И я!
Молодые соколы засмеялись. И только Радослав не поддержал вспышку веселья. Молча оглядел друзей и негромко пробурчал:
— Победителей любят все.
Кудеяр покачал головой:
— Не изводись, дружище, иди в бой для себя. И победи для себя. А все остальное — как получится. — Помолчал и добавил: — Женщины непредсказуемы.
…В первую очередь молодежный турнир проводился в интересах Великого Дома Людь. В определенной степени его можно было считать неофициальным экзаменом: на соревнованиях обязательно присутствовали воеводы и обер-воеводы всех доменов, опытные воины, которые указывали молодым бойцам на ошибки, а потом предоставляли баронам подробный отчет о подрастающей смене. Но если молодежь из другой семьи формировала команду и бросала вызов людам, им, как правило, не отказывали. Тренироваться так тренироваться, кто знает, возможно, через несколько лет бойцам придется сойтись в настоящем сражении, так почему бы не узнать получше будущих противников? В этом году против дружинников выступали четыре команды чудов и две хванов, больших любителей помахать мечами по любому поводу. Однако их выступления считались показательными и проходили вне основного зачета. Зато в личном первенстве правила были другими, в нем победитель определялся вне зависимости от семейной принадлежности.
— Ну, что, сладенькие мои, ставочки делаем? — юркий конец уверенно вклинился в стайку молодых фей, перебил девичий разговор и даже приобнял двух ближайших красавиц за талии. — Будем болеть по-настоящему или платочками размахивать?
Нахальство лысого толстяка не вызвало у девушек раздражения, скорее наоборот: белокурые колдуньи моментально попали под природное обаяние конца, заулыбались и придвинулись ближе.
— Клюций, привет!
— Ты все о деньгах да о ставках!
— А о чем еще?
— Мог бы для начала сделать пару комплиментов.
— С удовольствием, лапочка. — Конец привстал на цыпочки и чмокнул Златку в щеку. — Ты, как всегда, прелестна, солнышко, уже подарила кому-нибудь свою девственность?
— Какой ты… — Фея зарделась.
— Помни о моем предложении, — с улыбкой продолжил Клюций.
— Ты делал ей предложение? — осведомилась Любава.
— Точно такое, как и тебе, солнышко.
Теперь покраснела и вторая девушка. Если бы Власта не была столь занята, она бы наверняка подумала, что подруга приняла предложение ушлого конца, но мысли феи витали далеко от подобных тем.
— Ты принимаешь ставки на предстоящий поединок?
— Финал личного первенства.
— Поставлю, пожалуй.
— На Радослава? Он, кажется, готов сокрушить любого соперника.
— Он такой высокий, — мечтательно вздохнула Златка. Но руку конца, ласкающего ее талию, не стряхнула.
— Каковы его шансы? — спросила Власта.
— Увы, — вздохнул Клюций, — невысоки.
— Почему?
— Сами смотрите, с кем предстоит драться Радославу…
Его не приветствовали.
С людами все понятно — они ждут, когда на арене появится их сородич, длинный белобрысый увалень. На чужака косятся без восторга, хмурятся. Все ждали, что в финале сойдутся Радослав и Бронислав, капитан измайловцев, — посторонние редко добирались в личном зачете до главного поединка, ибо правила запрещали использование магии, боевой опыт участников был примерно одинаков, а потому решающую роль играла феноменальная сила людов. Но Витольд взял да и вышиб Бронислава еще в четвертьфинале. А потом играючи расправился с еще одной надеждой зеленых — хитрым Силополком из Кузьминок.
Испортил людам праздник.
Однако не завопили при появлении Ундера и чуды. Братья-чуды…
К этому Витольд тоже был готов. Он волк-одиночка, бирюк. Ни в одну из команд Ордена не вошел, хотя звали. Молодые рыцари выступили на турнире не очень хорошо, родные Драконы ухитрились проиграть бой перовцам, далеко не самой сильной команде зеленых, и теперь наверняка обвиняют в этом его.
Впрочем, плевать.
Ундер сбросил куртку, оставшись в майке, плотно облегающей торс, и свободных штанах, чуть потянулся, в последний раз разминая перед боем мышцы, присел на корточки и принялся аккуратно распаковывать сверток с саблями.
— Что у него за татуировка? — спросила Златка.
— Где? — прищурилась Любава.
— На правом предплечье.
— Тебе нравятся рисунки? — поинтересовался конец. — Если скажешь, я сделаю парочку. Специально для тебя.
— Кажется, меч… — сообщила Любава. — Точно: меч. И его что-то обвивает… Похоже на какое-то растение…
— Две змеи, — тихо сказала Власта. — Обвивают и грызут клинок.
— Верно! — Златка прошептала усиливающее зрение заклинание и теперь отчетливо видела татуировку на руке Витольда.
— Это какой-то чудский клуб? — хихикнула Любава.
— Да, — по-прежнему негромко ответила Власта. — Клуб ветеранов Лунной Фантазии. — Она прищурилась. — Разве вы не знали, что Витольд Ундер сражался под стенами Зеленого Дома?
Подруги притихли.
— Поэтому его шансы столь высоки, — вздохнул Клюций. — Здесь бьется безусый молодняк, а у этого парня есть настоящий боевой опыт.
— Витольд будет драться двумя танадайскими саблями, — повторил Кудеяр. — Помнишь их характеристики?
— Тяжелые, — угрюмо ответил Радослав.
— Очень тяжелые, — уточнил Кудеяр. — Но на потерю скорости не рассчитывай: он Дракон, значит, будет работать быстро.
— Дохлый он для Дракона, — заметил один из соколов, тот, что держал секиру Радослава.
— Только с виду. — Кудеяр сплюнул. — Я эту породу знаю: пусть рыжий статью не удался, но силы в нем полно. И биться Ундер будет очень быстро.
— Я видел, как он работает, — отрезал Радослав и взял секиру. — Да и Бронислав подсказал кое-чего.
— И еще… — Кудеяр подошел очень близко, так, чтобы никто, кроме друга, его не слышал. Понимал, что есть вещи, которые следует говорить с глазу на глаз. — В опыте ты ему проигрываешь. Он умеет больше.
— Я знаю, — едва слышно отозвался капитан соколов.
— Поэтому только сила, Радослав, только сила. Смети его с арены.
Несмотря на молодежный статус, сражались на турнире настоящими клинками: воины должны привыкать к оружию. Однако для предотвращения серьезных травм и несчастных случаев перед боем каждый клинок в обязательном порядке заговаривали присутствующие на турнире ведьмы. Наложенное заклятие смягчало силу удара и не позволяло резать живые ткани. Выходящие на арену бойцы знали, что максимальный урон, который им грозит, — синяки, шишки, выбитые зубы и царапины.
Бойцы знали, что их не убьют…
Но в первый момент показалось, что заклятие не сработало и зрители — впервые в истории юношеских турниров — станут свидетелями гибели одного из соперников.
С такой яростью набросился Радослав на чуда.
Тяжеленная секира, которой дружинник, несмотря на молодость, владел виртуозно, описывала круги с такой скоростью, будто не люд ее вращал, а самолетный двигатель. Лезвие подлетало к Витольду не менее пяти раз в секунду. На разной высоте, с разной скоростью, под разными углами. Радослав, выполняя наказ Кудеяра, стремился смести противника с арены, и у него это получалось. Ундер не имел ни малейшей возможности для контратаки, его тяжелые сабли, грозное оружие в ближнем бою, не могли заблокировать секиру люда, и Витольду приходилось отступать, уворачиваться, уклоняться… и постепенно приближаться к краю арены.
Заступишь за линию — проиграл. Таковы у людов правила. Зеленые прекрасно знают, в чем их главное преимущество.
Зрители, в большинстве своем поддерживающие Радослава, радостно заревели. Чуды лишь цокали языками, обсуждая, сколько еще секунд продержится на арене волк-одиночка. И только двое были на сто процентов уверены в победе рыжего Дракона: сам Ундер и молодая фея.
Власта знала, что Витольд слишком опытен, чтобы проиграть Радославу.
И не ошиблась.
Ундер кувырком ушел вперед. Из самого угла арены. За мгновение до того, как — зрители были уверены в этом — должен был заступить за черту. Ушел по отчаянной траектории, под самым лезвием секиры, идеально сгруппировавшись и не допустив ни единой ошибки.
Ушел — и оказался за спиной ошарашенного Радослава.
Мгновение потребовалось люду, чтобы осознать произошедшее, остановить бешеное вращение секиры и развернуться.
Развернуться и понять, что тяжелые танадайские сабли держат его шею в смертельных объятиях.
— Эй, победитель, не хочешь прикупить сувенир на память?
Витольд, в одиночестве бредущий по центральной аллее лагеря, остановился, пару секунд колебался, а затем подошел к лотку.
— Вот замечательная рамочка с датой турнира. Вставишь в нее свою фотографию и будешь гордиться в старости.
— Чем?
— Ты ведь победил. А я выиграл на тебе немножко денег.
— Понимаю… — Витольд, помолчал, рассеянно перебирая разложенные на лотке артефакты.
— Если хочешь, я уступлю тебе какой-нибудь товар со скидкой, — продолжил Итар. — Что тебе нужно?
— В принципе ничего, — признался Ундер.
— Так не бывает, — нашелся шас. — Всем что-нибудь да нужно. Подумай. Вот, к примеру, перстень с «кузнечным молотом». Я поднимаю, ты — Дракон, но ведь и твои возможности не беспредельны. Скажем, надо будет передвинуть шкаф…
— Дороговато, — буркнул чуд, бросив взгляд на ценник.
— Я же говорил: для тебя скидка. К тому же это не обычный артефакт, а самый лучший в Тайном Городе. Он потребляет меньше энергии, чем аналогичные устройства у других торговцев. Если хочешь, можем проверить. У меня с собой компьютер…
— Не надо. — По губам Витольда скользнула тень улыбки. — Твой артефакт только внешне сделан в традициях Зеленого Дома, а жрет навскую энергию. Поэтому программа и показывает экономию.
Кумар осекся, потом огляделся, убедился, что парня никто не слышал, и осведомился:
— Кто тебе сказал?
— Я не идиот.
Шас поджал губы:
— Только никому не рассказывай.
— Тебя ведь зовут Итар Кумар, да? — неожиданно спросил чуд.
— Да.
— Это правда, что тебя никак не принимают в Торговую Гильдию?
А вот теперь шас разозлился. Сильно разозлился. Но, будучи торговцем, виду не показал. Не отвернулся, не процедил подходящее случаю ругательство, но язвительно поинтересовался:
— А правда, что тебя, Витольд Ундер, выгнали из гвардии великого магистра?
— Я сам отозвал прошение, — спокойно ответил чуд.
— Слухи говорят обратное.
— В твоем случае тоже?
Кумар хрустнул пальцами, поморщился:
— К чему этот разговор, Витольд Ундер, которого никто не любит?
— Почему ты так решил?
— Ты только что победил в финале, но идешь один. Без друзей. И даже без подхалимов.
— А ты до сих пор торгуешь, хотя все твои соплеменники уже прикрыли лавочки и готовятся к празднику.
— К чему этот разговор? — повторил шас.
Ундер пожал плечами:
— Не знаю. Одиночества притягиваются.
Неловкое молчание, возникшее у лотка, рассеяли феи. Две шедшие мимо девушки, щебетание которых было слышно издалека, неожиданно подошли к шасу и чуду.
— Отчего победитель такой грустный? — осведомилась одна из них, взгляд зеленых глаз которой казался слишком взрослым для столь юного создания.
— Я просто задумался, — буркнул Витольд.
Златка демонстративно смотрела только на шаса, ей было неприятно находиться рядом с тем, кто победил Радослава. Такого высокого. Такого красавчика…
— Собрался в Москву?
— Да.
— Не останешься на праздник?
— Вряд ли мне будут рады.
Власта внимательно посмотрела на Витольда и негромко сказала:
— Все рады победителю.
— Не в этот раз.
— Зеленый Дом грустит, — ехидно добавил Итар. Златка фыркнула и перестала смотреть на противного шаса.
— Поедешь на машине? — уточнила Власта.
— У меня нет машины, — ответил Ундер. — Доберусь до станции — и на электричку.
— Мы как раз собирались в Москву.
— Разве? — Златка удивленно вытаращилась на подругу. — Я думала, мы останемся на праздник.
— Мне надо в Москву, — твердо сказала Власта, в упор глядя на Витольда. — Поедешь?
Тот отрицательно качнул головой:
— Нет.
— Ну, как знаешь. — Девушка помолчала. — Скажи, тебе выдали приз?
— Сказали, что награждение состоится перед праздником. А я уезжаю.
— В таком случае вот тебе награда. — Власта протянула Ундеру золотое колечко. — Приз зрительских симпатий.
Сказать, что у Итара и Златки отвисли челюсти, — значит не сказать ничего. В открытые рты свидетелей разговора мог залететь средних размеров вертолет.
В какой-то момент показалось, что Витольд откажется и на этот раз. Но, чуть поколебавшись, чуд принял украшение.
— Спасибо.
— Привет, победитель.
Власта взяла под руку ошарашенную подругу и потащила ее по аллее. Ундер молча положил колечко в карман.
Кумар театральным жестом вернул челюсть на место и удивленно пробормотал:
— Спящий-проснувшийся, она тебя клеила. Не могу поверить, она тебя клеила!
— Что в этом такого?
— Что такого? Да ты знаешь, кто она?
— Фея, — буркнул Витольд. — Власта, кажется.
— «Кажется»?! — Итар никак не мог прийти в себя. — Да здесь любой мужик палец себе откусит за один только взгляд, подобный тем, что она на тебя бросала, клянусь ушами Спящего!
— Расслабься и думай о деньгах, — посоветовал Ундер. — Я слышал, это вас успокаивает.
— Ты ведешь себя глупо!
— Это ты мне?
— А кому же еще! — Златка кипела от негодования. — Что ты хотела от этого рыжего?
— Ничего не хотела.
— «Поедешь с нами? Мне надо в Москву…» А зачем ты подарила ему кольцо? Что это за знак?
Власта жестко посмотрела на подругу и довольно резко спросила:
— Златка, неужели ты не поняла, что ему плохо?
— Он победил. И между прочим, победил Радослава!
— Ему очень плохо, — вздохнула Власта. — И плевать ему на победу.
— А какое тебе дело до чуда?
Этот вопрос Власта оставила без ответа.
И шас, подметивший, что Ундер идет один, и Власта, обратившая внимание на грусть победителя, ошибались — Витольду не было плохо. Победа — не просто победа, но над людом — привела рыжего в прекрасное расположение духа. Он был весел, доволен и горд собой. Но не считал нужным делиться своей радостью с окружающими.
Эмоции говорят о тебе слишком много, проявишь их — покажешь свою слабость. Эмоции только для своих, для тех, кому веришь беззаветно. В этом Ундер был настоящим Драконом, достойным выходцем из самой замкнутой ложи Ордена.
А подаренное кольцо Витольд достал из кармана только в электричке. Какое-то время просто смотрел на него, вспоминая лицо девушки и их разговор, а затем положил украшение на ладонь, прошептал короткое заклинание и тихонько подул.
И увидел то, что ожидал: привязанную к кольцу бумажку с наспех нацарапанным телефоном.
* * *
Краевое полицейское управление, Красноярск,
6 августа, воскресенье, 17:26 (время местное)
«Куда девалась найденная девушка? Почему молчит полиция?»
«Какова судьба Риммы Симонович?»
«Родители девушки отказываются от интервью».
«Леопольд Савраскин: „Я не верю полиции…“»
«Леопольд Савраскин: „Я верю в инопланетян…“»
«Отец Риммы Симонович избил Леопольда Савраскина».
Отправляясь в библиотеку, барон не особенно рассчитывал на успех, ибо, как показывал опыт, действительно странные или необъяснимые с человской точки зрения факты не так уж часто попадают на газетные страницы. Немногие из тех, кто столкнулся с настоящим проявлением сверхъестественного, вызывают репортеров, скорее уж, оставляют необычный рассказ для семейной истории. А если и обращаются в газеты, то, как правило, не в состоянии внятно и гладко рассказать, что видели. Это ведь обычные челы, самые обычные. А посему журналисты гораздо больше привечают записных вралей, придумывающих невероятные истории ради пятнадцати минут славы, или сочиняют сенсации сами. По всему выходило, что ловить в провинциальной прессе нечего, но Мечеслав положился на чутье. И приготовился листать подшивки за несколько последних месяцев.
И очень удивился, сразу же наткнувшись на любопытный факт.
«Римма Симонович снова исчезла!» — гласил броский заголовок.
«Снова исчезла? Интересно…»
И через тридцать минут барон знал, как развивались события. В общих чертах, разумеется.
Все началось с того, что из лагеря экспедиции пермских уфологов, разбитого примерно в семи милях от границ территории Светозары, пропала восемнадцатилетняя Римма Симонович. Именно пропала. Она не заблудилась в лесу, не отстала — легла спать вместе со всеми остальными, а утром ее уже не было. По словам главного уфолога — Леопольда Савраскина, — он обратился в полицию практически сразу, всего через два часа самостоятельных, не давших результата поисков. Прибывшие из Туры полицейские повели расследование в двух направлениях: начали допросы туристов, предполагая возможность преступления, и объявили полномасштабные поиски, с привлечением спасателей МЧС, лесников и добровольцев. Римму нашли через день в тридцати милях к югу от лагеря. Голодную, оборванную и совершенно безумную. Девушка никого не узнавала, не отвечала на вопросы, словно разучилась говорить, только подвывала и плакала. Транзитом через Туру ее доставили в Красноярск, а после… После поток информации неожиданно оборвался. Полицейские, врачи и срочно примчавшиеся в город родители Риммы хранили молчание, заставляя журналистов соревноваться в придумывании все более и более фантастических версий. Впрочем, «неназванные источники» из полицейского управления намекали, что отсутствие информации связано с воскресными днями и в понедельник широкой публике обязательно все расскажут, однако доверия эти заявления не вызывали.
Увидев, что информационная ценность газетных статей устремилась к нулю — репортерские домыслы Мечеслава не интересовали, — барон захлопнул подшивку, потянулся и покосился на сидящего у стены помощника.
— Вот теперь, Волеполк, имеет смысл прогуляться в полицейское управление. Нам есть о чем поговорить.
— Заявим об исчезновении Белой Дамы, господин барон?
Старый служака стряхнул с себя дремоту и резко поднялся на ноги. Мечеслав усмехнулся шутке и тоже встал со стула.
— Совпадения бывают редко, Волеполк. У нас пропала Светозара, у челов — девчонка. Надо проверить, не связаны ли эти события между собой.
— И что мне говорить?! — Кусков разъяренно посмотрел на заместителя начальника управления. — Что?
Повышенные тона в разговоре с начальством следователь позволял себе не часто, очень редко, если быть честным, и только по серьезному поводу. На сей раз причина раздражения была весомой: Кускову приказали подумать, что говорить журналистам в понедельник насчет дела Риммы Симонович.
— У нас есть пресс-служба, пусть отдуваются!
— Леша, ты ведешь это дело, дай им хотя бы какой-то материал.
— Ты знаешь, какой материал у меня есть.
— Рассказывать правду… э-э… — замначальника потер нос. — Э-э… преждевременно. Как мне кажется.
— А говорить неправду я не умею, — быстро сориентировался Кусков.
— Неужели?
— Честное слово.
— Тебе, между прочим, тридцать шесть, — припомнило начальство.
— Угу.
— Пора бы научиться врать.
— Это приказ?
— Это пожелание. — Заместитель начальника управления усмехнулся. Он помнил Кускова еще сопливым стажером, был его куратором, а потому позволял Алексею некоторые вольности. Но в определенных пределах. — А приказ таков: подумай, чем ты можешь помочь пресс-службе. Нужно потянуть время.
— Понятно, — пробубнил следователь.
— А чтобы тебе не было скучно, поговори с парой очкариков.
— Что за очкарики? — насторожился Кусков.
— Какие-то видные психологи. — Начальство поморщилось. — Услышали о Симонович и примчались. Мне звонили коллеги из Москвы, очень просили посодействовать.
— А наши обстоятельства?
— Это свои люди, проверенные, с самыми лучшими рекомендациями. Они неоднократно помогали полиции и вообще… с большими связями. — Замначальника вздохнул. — Не буду говорить, кто за них просил, но поверь — фигура значимая. В общем, суть такая: с ними можешь быть откровенен.
— Понятно, — повторил Кусков.
— Профессор Скоконь, судебная психиатрия. — Барон протянул следователю визитку. — А это мой коллега доктор Бурцев.
Полицейский мрачно оглядел гостей и махнул рукой на стоящие у стола стулья: «Присаживайтесь!» Сам плюхнулся в кресло и повертел в руке визитку.
«Ученые… Как же! Ну этот, красавчик, еще ладно. Если забыть о шраме на шее, то может сойти. А вот второй, молчаливый, — чистый громила».
Мощным телосложением Волеполк не отличался, однако от Кускова не укрылись ни его выправка, ни точные движения, ни внимательный взгляд.
«Скорее уж телохранитель, а не коллега…»
А вот барону чел понравился. Чувствовалось, что самостоятельный и хваткий. Зазнайства нет, но в себе уверен. Профессионал.
Потому он улыбнулся и предложил:
— Называйте меня Мечеславом.
— Чем могу? — осведомился Кусков.
— Мы с коллегой находились в Новосибирске на конференции. Услышали о происшествии с Риммой Симонович и решили прилететь. Нас заинтересовал случай внезапной и необъяснимой потери памяти.
— Вот так взяли и решили?
— Что вас смущает?
Полицейский покачал головой:
— Не всякие ученые могут себе позволить взять и сорваться с места. Опять же, билеты к нам недешевые…
— Ах, вы об этом. — Мечеслав чуть пожал плечами. — Не скажу, что я и доктор Бурцев светила с мировыми именами, но… Я достаточно известен в своих кругах и неоднократно работал за рубежом. А у доктора Бурцева большая практика в Москве. Так что мы вполне обеспечены, чтобы взять билет на самолет и отправиться к месту заинтересовавшего нас происшествия. Вы удовлетворены?
— Вполне.
— И главное, поверьте: наш интерес носит исключительно профессиональный характер.
«В этом я не сомневаюсь. Вопрос только в том, в какой области вы профессионалы?»
Кусков положил визитку на стол, взял карандаш, повертел в пальцах и принялся грызть кончик. Машинально. Он недавно бросил курить и теперь тащил в рот всякую ерунду.
— Мы бы хотели увидеть девушку. И, если возможно, обследовать ее, — продолжил барон. — Мы полагаем, что имеет место уникальный случай неожиданной формы депрессии. Весьма редкий. Правда, коллега?
— Гм… — утвердительно промычал Волеполк. Следователь покосился на подавшего голос громилу, вздохнул и буркнул:
— Девчонка пропала.
И понял, что не удивил ученых гостей.
— Я просматривал газеты, — медленно произнес Мечеслав, — и обратил внимание на то, что информация стала менее подробной.
— Пока мы не афишируем ее исчезновение, — объяснил Кусков.
— Почему?
— Надеемся найти.
— Логично, — признал барон. — Один раз у вас получилось.
— Римма совершенно беспомощна. Грубо говоря, может только идти. Не разговаривает: мычит, плачет…
— А основные рефлексы?
— Ест сама. На боль реагирует.
— То есть потеряны только память и речь.
— Угу.
Мечеслав потер шею. Пальцы скользнули по старому шраму, и Кусков в очередной раз подумал, что этот психиатр не очень похож на психиатра.
— Скажите, Алексей… вы не против, если я буду вас так называть?
— Называйте.
— Спасибо. Так вот, скажите, Алексей, повторное исчезновение Риммы не сопровождалось какими-нибудь… э-э… событиями?
— Например?
Кусков постарался спросить как можно небрежнее, но насторожился. Даже карандаш на мгновение оставил в покое. Если психиатр со шрамом знает, о чем спрашивает, это может оказаться ниточкой. Той самой ниточкой, которой сейчас отчаянно не хватало полиции. О том, что произошло в больнице в ночь исчезновения Риммы, неизвестно широкой публике. И вот Скоконь интересуется… Случайно? Или…
Барону удалось с честью выйти из положения.
— Алексей, я понятия не имею, что у вас случилось: вторжение инопланетян, полеты ведьм, падение самолета… Согласитесь: обстоятельства дела весьма запутаны, и это дало мне право предположить, что странности продолжились. Собственно, само по себе исчезновение беспомощной девушки, мягко говоря, необычно.
— Согласен, — неохотно признал полицейский.
— Так что случилось?
— В ночь, когда Римма исчезла из больницы, сошел с ума дежурный врач, — ответил Кусков, изучая измусоленный карандашный кончик.
— Его рабочее место находилось далеко от палаты девушки?
— В двух шагах.
— Любопытно… — Мечеслав снова поскреб шрам. — Симптомы не скажете?
— Никого не узнает, не говорит, ходит под себя, питается через трубочку.
— То есть он не буйный?
— Он вообще никакой. Он овощ.
Психиатры переглянулись.
— Алексей, мы можем осмотреть несчастного? Прямо сейчас?
— Вы смеетесь? — Кусков уже понял, что выудить из гостей какую-либо информацию не получится, а потому демонстративно положил перед собой чистый лист бумаги. — Во-первых, мне нужно писать отчет. Во-вторых, сейчас воскресенье, вечер, а в больнице, знаете ли, режим.
— Верно, — опомнился Мечеслав. — А завтра? С самого утра?
— Завтра и приходите.
— Всеслава? Дорогая, мне требуется поддержка, нужна опытная фата… Нет, милая, не нужно конфиденциальности, я сделал главное: напал на след, так что теперь мне требуется подходящий инструмент… А ты во мне сомневалась? — Барон улыбнулся. — Нет, пока говорить рано, да и нечего, если честно. Пусть прилетает завтра утром… по местному, разумеется, времени… Ага. И я тебя…
Мечеслав сложил телефон и подозвал к себе помощника. Во время разговора старый дружинник стоял в нескольких шагах от барона и даже не смотрел в его сторону.
— Дружище, завтра сюда прибудет колдунья.
— Да, господин барон.
— Она пойдет со мной в больницу. В твоем облике, разумеется.
— Да, господин барон.
— А пока было бы неплохо поселиться в какой-нибудь гостинице.
— Да, господин барон.
* * *
В небе,
6 августа, воскресенье, 22:13
Железная колесница — Ярга уже знал, что она называется «самолет», — стремительно рассекала воздух, пожирая пространство с жадностью голодного хищника. Странная вещь. С одной стороны, толковая — быстрая, но шумная и ненадежная. Одно слово — мертвая. Магическая энергия, которой наполняются артефакты, делает живыми и железо, и камень, заставляет их душу искриться, играть, дарит тепло и свет. Переработанная нефть, которая бегала по венам самолета, была такой же мертвой, как и его тело. Она позволяла колеснице мчаться среди облаков, но не более.
Мертвое и мертвое. Прекрасный символ мира, лишенного души.
Или мира со спрятанной душой?
— Уважаемые пассажиры! Через несколько минут стюарды начнут подавать обед…
Стюард, самолет, аэропорт…
Новые слова, образы и язык пришли к Ярге вместе с памятью врача. Со всей памятью. Ярга высосал из человека все: детство и юность, школу и институт, мечты и надежды, а потом несколько часов разбирал полученную информацию. Что-то выбрасывал, что-то запоминал и теперь достаточно хорошо ориентировался в мире… которым не правил ни один Великий Дом!
Если врач был заурядным представителем своего общества — а у Ярги не было оснований считать иначе, — то картина нынешнего устройства Земли оказывалась просто фантастической! Господствующая раса, так называемые люди, до сих пор не образовали единого государства, верили в разных богов (?!) и охотно враждовали друг с другом. Магию и колдовство они считали сказкой, за пределы Земли до сих пор не выбрались и свято верили в то, что являются единственными разумными на планете.
И это при том, что на поляне ему пришлось схватиться с настоящей ведьмой!
К сожалению, Ярга не имел возможности как следует изучить ее тело, а потому не знал, была ли убитая им колдунья человеком или нет. Впрочем, подобные нюансы не важны: она была ведьмой, она умела пользоваться своими магическими способностями и не считала их сказкой. Получается, магия в этом мире, вопреки извлеченной из головы врача информации, все-таки есть, а те, кто ею владеет, вынуждены прятаться…
Занятно.
Ярга был достаточно циничен, чтобы просчитать возможный вариант сложившейся на Земле ситуации. Огромное поголовье людей, в большинстве своем не владеющих магией, каким-то образом сумело захватить власть на планете. Маги, которые среди них наверняка были, попали в немилость, их неприятие периодически обретало форму массовой резни, а потому колдуны были вынуждены объединиться в закрытое общество, которое… Эту часть Ярга продумал не очень хорошо — не хватало информации. Возможно, маги расползлись по лесам, подобно встреченной им колдунье, и коротают свои дни в тишине. А возможно, объединились в тайное общество и дергают за ниточки, заставляя людей делать то, что считают нужным.
Оба варианта имели право на существование. Более того, вполне могло оказаться, что есть и прячущиеся, и кукловоды. Оставалось выяснить, где они.
Москва.
Это слово часто повторялось в обрывках мыслей умирающей колдуньи. Будь Ярга сильнее, он бы смог покопаться в памяти ведьмы лучше, но приходилось довольствоваться тем, что есть.
Москва.
Теперь Ярга знал, что это название столицы местного государства. Правда, по мнению врача, она была населена исключительно людьми, но ведьма едва не кричала: «Сообщить в Москву!», а значит, врач ошибается. В столице его страны есть не только люди.
Покончив с размышлениями, Ярга принялся действовать. Покидая больницу, он не забыл вытащить из кармана врача бумажник и теперь располагал небольшой суммой денег. Ее бы не хватило на билет до Москвы, однако Ярга и не собирался обращаться в кассу. У него не было документов, а тело, в котором он оказался, искали все местные полицейские, что делало невозможным открытое путешествие. Придется тратить драгоценные крупицы магической энергии на морок. Впрочем, игра того стоила, а расходовать энергию Ярга умел чрезвычайно экономно. Добравшись до аэропорта, он целый день провел в наблюдениях, тщательно скрывая свое присутствие от посторонних глаз. Узнал, куда приземляются самолеты, где они стоят, какой из них и когда полетит в Москву. К счастью, обнаружившиеся в теле-носителе зачатки магических способностей позволили Ярге отвести окружающим глаза и незамеченным проникнуть на борт московского самолета.
Энергия таяла, но железная машина неудержимо летела к Москве, и Ярга был уверен, что не окажется в подозрительном городе выжатым досуха. Ведь впереди — наверняка! — его ждет серьезная драка.
— Уважаемые пассажиры, наш самолет начинает посадку. Просим вас занять свои места и пристегнуть ремни…
ГЛАВА 2
Стены твердыни были сложены из могучих бревен, покоящихся на мощном каменном основании. Высокие толстые стены, надежные, но все-таки деревянные. На первый взгляд это казалось недостатком: поджечь старые бревна, даже пропитанные особым составом, рецепт которого колдуньи хранили в строжайшем секрете, и усиленные плотной сетью защитных арканов, все же легче, чем камень. Но так казалось лишь на первый взгляд. Несмотря на то что Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, был целиком выстроен из дерева: стены и башни, здания и крытые переходы — весь, в истории войн Тайного Города еще не было случая, чтобы дворец пылал. Хотя поджечь его пытались при каждом штурме. Редкие очаги огня случались в местах, где атакующим магам удавалось прорвать защиту колдуний, огнедышащие заклинания невидимыми змеями просачивались сквозь оборонительную сеть людов и жадно вгрызались в постройки дворца. Или падали сверху драконы, чье дыхание действовало эффективнее иного аркана. Они уклонялись от «Эльфийских стрел», продавливали магический купол и жарили крыши. Бывало, что пожар устраивали маги, прорвавшиеся на стены вместе с воинами. Все бывало. Зеленый Дом знал, что такое огонь. Но превратить деревянный дворец в огромный костер не удавалось никому.
Однако — старались.
И на этот раз рыцари-ураганы, ведущие специалисты Ордена по работе со стихиями, превзошли ожидания мастера войны. Люды, вымотанные затяжными боями с гиперборейскими тварями, не смогли оказать достойного сопротивления хорошо подготовленным магам, пропустили сразу несколько серьезных ударов, что привело к появлению в Зеленом Доме мощных очагов возгорания. До полного успеха, разумеется, было очень далеко, однако высокие языки пламени, взметнувшиеся за спинами защитников дворца, подняли и без того высокий боевой дух рыцарей.
Горны заиграли веселее, а на губах готовящихся к штурму воинов появились скупые улыбки: что может быть лучшим началом сражения, чем пожар в чужой твердыне?
— Отставить смех! — орали командиры отрядов. Но трудно, очень трудно стереть с лица улыбку в таких обстоятельствах. Даже опытные ветераны не спешили выполнять приказ, чего уж говорить о молодых бойцах, для которых эта битва должна была стать первым сражением в войнах Великих Домов? Огонь, разгоняющий ночную тьму, тяжелый черный дым, заполняющий внутреннюю территорию дворца, шатающиеся от усталости люды на стенах — чуды видели, что все идет хорошо, так, как нужно Ордену. И даже лучше. А потому улыбались.
Все предвещало удачу. Абсолютно все. Штурмовавшие Зеленый Дом гиперборейские твари результата не добились, даже на стены ни разу не поднялись, но дело свое сделали: измотали людов до последнего предела. И уступили место свежим полкам Ордена, грезившим о славе покорителей Люди. Рыцари пришли добивать зеленых. Не совсем благородно, конечно, но война есть война, и если появилась возможность навсегда избавиться от древнего врага, то почему бы ею не воспользоваться?
Впрочем, даже сейчас, в атмосфере возбужденного ликования, в предвкушении победы, большинство чудов понимало, что стереть танцующего журавля с лица Земли не получится. В арсенале высших магов любого Великого Дома есть заклинания колоссальной силы, самоубийственные арканы, способные повлиять на экологию всей планеты, и угроза их применения всегда позволяла лидерам терпящих бедствие Домов добиться условий почетного мира. Будет ли так на этот раз? Скорее всего. Орден не собирался ставить под удар Землю. Но каждый стоящий под стенами Зеленого Дома воин знал, что от его действий, от его мастерства зависит очень много. Люды уже понесли тяжелейшие потери, и если как следует добавить, если не зевать, врезать в полную силу до того, как королева поднимет белый с черной полосой флаг ультимативного предложения переговоров, то силы зеленых окажутся подорванными на долгие годы. А может быть, и навсегда, ибо много, очень много колдуний и дружинников не пережили яростные атаки гиперборейцев.
Поэтому рыцари улыбались.
Поэтому не думал об осторожности молодой мастер войны, ведущий в бой цвет Ордена.
Рыжеволосая Чудь замерла в ожидании великой победы.
Да и что еще может прийти в голову при взгляде на несокрушимые шеренги, медленно движущиеся на штурм горящего Зеленого Дома? На алые штандарты, реющие у самого сердца Люди?
Еще один удар.
Еще один натиск.
Еще…
В центре построения расположилась гвардия великого магистра, рыцари-маги, воины-колдуны. Им, элите армии Ордена, была поручена самая главная, трудная, кровавая, а потому — самая почетная задача: снести ворота и ворваться внутрь дворца. Командующий штурмом Гюнтер Шайне хотел не просто победы, а славной виктории. Хотел провести сражение в лучших традициях воинского искусства. Устроить пир железа и крови. Хотел битвы, о которой будут слагать легенды. Люды быстро разгадали, что готовится прямой удар по воротам, подтянули резервы, приготовились умереть, но не пустить рыжих. Но Гюнтер не собирался отказываться от эффектного удара.
По правую руку от гвардии к деревянным стенам дворца шли отряды ложи Драконов. Все как один высокие, широкоплечие, легкая пехотная броня делала их похожими на вставшие на дыбы танкетки. Большинство Драконов в обычной жизни были ярко выраженными флегматиками, но азарт боя выворачивал их наизнанку, превращал в неудержимых берсерков, палицы и молоты которых легко проламывали даже защищенные заклинаниями доспехи.
Слева шли Саламандры, высокие пехотинцы с длинными двуручными мечами. «Золотая» пехота древней Чуди, вписавшая не одну славную страницу в историю Ордена. Саламандры умели упрямо стоять и идти вперед, невзирая на потери, умели брать города и отбиваться посреди чистого поля. И пусть поступь их боевых отрядов была традиционно медлительной, вызывающей усмешки, на конечном результате она никогда не сказывалась — то была медлительность сверхмощного, не знающего преград бульдозера.
Прикрывали штурм лихие рубаки из ложи Мечей, быстрые и бесшабашные, способные в кратчайшее время оказаться в нужном месте и стаей ос облепить любого противника. Если не победить, то задержать, если не задержать, то нанести такой урон, что подоспевшему подкреплению не придется прилагать особых усилий для победы. Атака, атака и еще раз атака — философия Мечей, издавна бывших любимцами Чуди.
А еще над дворцом парили драконы. Настоящие, до сих пор обитающие в бестиарии Ордена.
А еще Зеленый Дом атаковали лучшие маги Чуди, обеспечивающие своим войскам комфортное продвижение к стенам.
А еще была потрясающая уверенность в своих силах.
Кто мог устоять против грозного Ордена?
Кто?
Уставшие защитники горящего дворца? В ту минуту на стены Зеленого Дома поднялись все способные сражаться. Старики и зеленая молодежь, раненые, наспех перевязанные дружинники, выжатые досуха, оставшиеся без магической энергии колдуньи, бравшие в руки непривычные сабли. Но зеленые глаза людов горели решимостью. Горели ненавистью.
И души рыцарей пели. Ибо видели они, что ненависть эта, эта решимость — обреченных. Люды знали, что приближается их последний бой.
Он не мог видеть красоту боевых построений Ордена, для этого нужно было оседлать дракона или заглянуть в тактический шар, в котором строили изображение штабные маги. А он стоял в ряду бойцов и сжимал в руке тяжелую палицу. Но он чувствовал мощь своей армии, ее потрясающую силу и грозную красоту. Чувствовал каждой частичкой души. Ловил энергию всего войска и каждого рыцаря в отдельности. Впитывал ее и сам отдавал. Он был одним из них, и они были частью его — неотделимой частью.
Славная рыжая Чудь.
Единая.
Непобедимая.
Он стоял в одном строю с седыми ветеранами и упивался сладостным ощущением предстоящей битвы. Своего первого сражения.
И его окрыляло сознание того, что победа неизбежна.
А потом он не выдержал, закричал так, что заложило уши. Не от боли закричал — от переполняющих чувств. Запели души воинов, и гимн боя вылился в громкий рев — так рыцари приветствовали открывшиеся ворота.
Обреченные люды решились на вылазку. Показали, что им знакомо слово «гордость». И вся гвардия, все идущие на штурм рыцари закричали. И радостный рев служил не только боевым кличем, предрекающим смерть врагам, но и данью уважения, ибо королева сделала то, на что решился бы не всякий великий магистр. Закричали рыцари потому, что воин всегда оценит Поступок другого воина.
Гордые всегда вызывают уважение.
И он закричал вместе со всеми. Потому что был частью их. Потому что тоже понимал. Потому что именно в эти минуты юноша превращался в воина.
Люды открыли ворота.
И те из них, кто еще мог сражаться с рыцарями на равных, ринулись вперед. На железную стену свежих, крепких и замечательно обученных воинов. Воевода Милана вела остатки Дочерей Журавля. Самых боеспособных дружинников, сводный отряд из разных доменов, возглавил барон Мечеслав. Лучшие воины из тех, что остались в распоряжении королевы Всеславы, вышли из крепости, чтобы дать врагу бой. Самоубийственный. Беспощадный. Бой, который никогда не сотрется из памяти поколений.
Кому-то он мог показаться глупым и ненужным. Вылазка не могла изменить ход штурма, и на башне дворца вот-вот должен был появиться белый с черной полосой флаг. Но у истории, как и у войны, свои законы. И умирающие у стен дворца дружинники кровью своей цементировали единство Великого Дома Людь. Заставляли стоящих на стенах соплеменников плакать от горя и гордости одновременно. Прокладывали своему народу путь в будущее.
Погибая у стен.
Рыцари, прекрасно осознающие собственное превосходство, уверенно бросились на горстку смельчаков, накатились бронированной волной, врубились языками длинных мечей, надеясь растоптать мгновенно, с ходу, ворваться во дворец по трупам… А те ответили. Не отступили. Вросли в свою землю.
Воевода Милана и барон Мечеслав, колдуньи и дружинники, не имеющие ни одного шанса выжить, но сражающиеся так, словно не было позади нескольких дней утомительных боев. Отчаянно. Яростно. Казалось, что, даже умерев, они продолжали оставаться в строю и вести бои. Пронзенные мечами и «Эльфийскими стрелами», они все равно поднимались и бросались на врага. Ломались секиры — в ход шли ножи, ломались они — дрались голыми руками.
И разработанный чудами план битвы нарушился. Драконы и Саламандры, выполняя полученные указания, штурмовали стены, бились, но гвардия великого магистра, элита армии Ордена, краса и гордость Чуди, оказалась скованной у ворот. Никак не могла сделать следующий шаг, не способная уничтожить не желающих умирать людов.
Ему полагалось находиться в последних рядах наступавших, но он схитрил, сумел протиснуться ближе к передней линии и потому успел схватиться с людами лицом к лицу. Отряд, в котором он бился, оказался единственным подразделением Драконов, которому удалось закрепиться на стене и завязать бой. Они надеялись создать плацдарм, через который железный поток хлынет внутрь твердыни, но не сумели. Зеленые не хуже рыцарей понимали, чем грозит подобная перспектива, а потому отбивались отчаянно, заставив Драконов захлебнуться в крови.
А подтянуть подкрепления те так и не смогли.
В какой-то момент ему пришлось сражаться с двумя дружинниками одновременно. Да еще уворачиваться от посланной какой-то ведьмой «Эльфийской стрелы», да при этом не поскальзываться в лужах крови. И пусть оба дружинника были ранены — у одного перевязана рука, у другого шея, пусть «Эльфийская стрела» летела медленнее бабочки — для шестнадцати лет это было серьезным испытанием.
Ведь рядом падали ветераны прежних войн.
Хрип.
Стоны.
И хохот обезумевшей колдуньи, вскочившей на край стены и метавшей «Шаровые молнии» в гущу рвущихся наверх Драконов.
Ему повезло. Одного дружинника он срубил сам, зайдя со стороны поврежденной руки. Второй оказался слишком близко от зубца, и в него влетела «кошка», тянущая за собой штурмовую веревку. Острый наконечник пронзил грудь дружинника.
«Ранен? Убит?» Проверять некогда, главное — не опасен. Люды продолжали прибывать, и он понял, что надо уходить. Скатился вниз по лестнице, успев напоследок дотянуться до сумасшедшей ведьмы — палица раздробила зеленой коленную чашечку. Он спрыгнул со стены, но был уверен, что это временное отступление, что штурм захлебнулся только у Драконов, что гвардия и Саламандры оказались более удачливы, что им удалось выполнить приказ мастера войны.
Он все еще не сомневался в победе.
А потом…
А потом за спинами чудов появились гарки.
Изначально Темный Двор занимал в противостоянии Зеленого Дома и Ордена нейтральную позицию, готовился к обороне, всячески подчеркивая, что не располагает ресурсами для ведения серьезной наступательной войны. Навам удалось убедить магов Чуди в том, что Источник Темного Двора переживает сезонный спад мощности. Удалось обмануть.
Князь распорядился атаковать в тот самый момент, когда предвкушающие победу рыцари дожимали зеленых. Когда Орден уже готовился к торжествам, а великий магистр обдумывал условия, которые выставит предложившей переговоры королеве.
Но белый с черной полосой флаг так и не взвился над Зеленым Домом. Не склонил голову танцующий журавль.
Навы ударили в спину.
Не совсем благородно, конечно, но война есть война, и если появилась возможность навсегда избавиться от древнего врага, то почему бы ею не воспользоваться?
Победа превратилась в поражение столь стремительно, что большинство погибших от навского удара рыцарей даже не поняли, что произошло. Охваченные азартом, видящие только стены дворца и пламя над ним, они пропустили момент, когда за их спинами выросли быстрые, сильные и безжалостные гарки. Сто бойцов направил князь под стены Зеленого Дома, но этого хватило, чтобы поставить Орден на колени.
Несколько минут потребовалось гаркам, чтобы добиться стратегического преимущества, смять блестящую армию и рассечь ее на несколько разрозненных групп. Свежий резерв выкосили поголовно, то же случилось с задними рядами штурмующих, затем смели штаб, заставив бежать мастера войны, перебили поддерживающих наступление магов, прижали остатки рыцарской армии к стенам дворца и выпустили на них истребительные отряды масанов и морян.
Железная волна откатилась от стен. Лестницы упали. Воспрянувшие люды бросились добивать тех, кто еще оставался на стенах. Не щадили никого.
Он видел, как прыгали с пятиметровой высоты Драконы. Некоторые вскакивали и бежали к своим, некоторые оставались лежать. Со сломанными ногами. Со стрелами в спине.
Он понял, что победы сегодня не будет.
Примерно в это время высокий, облаченный в белый костюм франт предложил журналистам «Тиградком» название мясорубки, ставшее впоследствии официальным.
Лунная Фантазия.
Гарки находились чуть дальше, косили задние, не измотанные штурмом ряды. Его же отряду пришлось отбиваться от морян. Клыкастых, шипастых и невероятно быстрых тварей. Вдвойне злых оттого, что незадолго до битвы гиперборейцы сожгли их штаб-квартиру. Магия на оборотня не действует, убить его в рукопашном бою трудно даже наву, и Драконы приготовились умереть. Они встали спина к спине, отбивались, не надеясь ни на что.
Упал один, другой, потом сразу четверо. Упал Эмиль фон Чавес, магистр ложи.
И смеялись толпящиеся на стенах люды. Он видел их лица. Он слышал их смех.
И все труднее было поднимать палицу…
А потом мелькнула когтистая лапа. Он успел отшатнуться. Ни боли, ни ожога, только что-то теплое потекло по лицу. Он успел отмахнуться палицей, понять, что справа уже никого нет, услышать рычание гигантской твари, увидеть ее зеленые глаза…
Провал.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица Строителей,
7 августа, понедельник, 02:15
Провал.
Витольд открыл глаза и уставился в потолок.
Точнее — в темноту над головой.
Первая мысль: «Кричал?» Если да, то неприятно. Витольд не любил показывать слабость кому бы то ни было. Прислушался: вроде все спят. Значит, на этот раз не кричал. Впрочем, ничего удивительного: последний год сон снился все реже и реже, яркости поубавилось, эмоции уже не были столь сильны. Теперь Витольд лишь скрипел зубами, стискивал кулаки и потел.
Несколько секунд на то, чтобы выровнять дыхание. Затем приподнялся на локте и посмотрел на постель, так и есть: на подушке и простыне следы влаги.
Провал.
Сон всегда заканчивался черным провалом. За мгновение до того, как моряна нанесла следующий удар, молодой чуд провалился в активизировавшийся портал. Его называли счастливчиком. Навы, исполняя приказ князя сокрушить военную силу Ордена, заблокировали на поле боя магию перехода, сделав бесполезными спасительные «дырки жизни». Но сплетенная темными сеть не была прочной, слишком много арканов витало вокруг дворца, слишком сильными были всплески магической энергии, а потому некоторым рыцарям удалось уйти через порталы. Ундер провалился в приемный покой Московской обители, нейтрального эрлийского монастыря, лучшего госпиталя Тайного Города.
И следующий удар моряны, который должен был стать последним для Витольда, прошел мимо. Когтистая лапа рассекла воздух…
Провал.
Почему активизировалась «дырка жизни»? Ундер был уверен, что не трогал ее, забыл в горячке боя. Или подсознательно не хотел показаться малодушным?
«Неужели струсил?» Эта мысль мучила его с самой Лунной Фантазии.
Провал.
Влажные простыни. Влажная от пота подушка.
Сон. Провал.
Витольд негромко выругался, поднялся, натянул джинсы и осторожно выглянул в холл.
Тишина.
Квартира у родителей большая, четыре комнаты, его — самая дальняя, чтобы дойти до кухни, нужно пройти весь коридор. По возможности бесшумно. Витольд не хотел ни с кем общаться. У родительской спальни Ундер остановился, прислушался. Отец чуть похрапывает, дыхание матери едва уловимо.
Мать всегда была покладистой, принимала сторону отца, не перечила ему. Спокойная. Сдержанная. Надежная. Настоящая чуда. Она казалась немного отстраненной, и только после смерти Оскара, старшего брата, Витольд понял, как мать на самом деле к ним относится. Понял, увидев ее на кладбище, услышав и на всю жизнь запомнив ее крик. Отец стоял молча, вцепившись в плечо младшего сына, Аскольда, лишь желваки ходили. Мать же дала волю чувствам. А потом, после похорон, она стала путать среднего сына со старшим. Несколько раз называла Витольда Оскаром. Он не поправлял. Потом мать лечили эрлийцы. Месяц в Московской обители, затем полгода на специальных травяных настоях. Сейчас мать снова в норме. Спокойная. Сдержанная. Надежная. Но теперь в ее уравновешенности Витольду чудилось совсем не то, что раньше.
В следующей комнате сопел десятилетний Аскольд. Маленький Дракон, которому тоже снились сны о войне. Красивые и яркие сны, в которых он — непобедимый герой — мечом и магией спасает мир от злых врагов. Когда-то Витольду они тоже снились. Веселые, насыщенные, благостные, как книжки, что челы пишут для подростков.
Отличные сны. Гораздо лучше тех, что приходят к нему теперь.
Ундер добрался до кухни, но свет включать не стал — привык к темноте. Дошел до мойки, открыл кран и жадно припал губами к струе холодной воды. В первые месяцы после Лунной Фантазии, когда сон мучил его особенно часто, Витольд обратился за помощью к эрлийцам и получил от них бутылку хитрого настоя, рюмочку которого рекомендовалось опрокидывать на ночь. Желательно — под хорошую закуску. Не помогло. Сон продолжал приходить, невзирая на старания лучших в Тайном Городе врачей, а у Витольда выработалось свое правило: не настой на ночь, а холодная вода после сна. Много холодной воды. Очень много.
Вода освежает. Успокаивает. Бодрит.
Увлекшийся Витольд не услышал шагов. Среагировал лишь на включившийся свет. Вздрогнул. Не оборачиваясь, быстро просканировал кухню, понял — отец, и продолжил пить.
— Опять сон? — Вильгельм Ундер тяжело опустился на табурет. Подпер рукой голову и устремил на сына взгляд. — Та же дрянь?
— Я все-таки тебя разбудил?
— Нет. — Ундер-старший помолчал. — Я почувствовал.
— Извини. — Витольд оторвался от крана, выключил воду, вытер полотенцем руки, губы и уселся напротив отца. — Мать спит?
— Да.
— Хорошо.
И отвернулся к окну.
Вильгельм вздохнул. Едва поборол желание добраться до холодильника, в котором пряталась бутылка водки, и налить. Себе и сыну. Сдержался. Опустил взгляд на стол.
Когда-то Ундеру завидовали. Мало того, что у Вильгельма было трое детей — большая редкость в Ордене, так еще и все трое — мальчики. Сыновья. Наследники. Ундер, разумеется, старался вести себя скромно. Сдержанно принимал поздравления, понимая, что если и завидуют, то по-белому, без зла, не задирал нос перед менее удачливыми друзьями, но в глубине души, конечно, радовался как безумный. Бывало — чего греха таить? — мысленно ставил себя выше других. Бывало. Теперь пришло время платить.
Оскар погиб во время Лунной Фантазии. Схватился с гаркой и получил два удара, крест-накрест рассекших грудь. Катаны гарок только кажутся тонкими, чудские доспехи, если нет магической защиты, навская сталь рубит беспощадно. А защиты уже не было. Уже не было… Вильгельм сумел вынести тело Оскара с поля боя, добрался до Замка, положил рядом с другими рыцарями, не пережившими Лунную Фантазию. И застыл как истукан. Без движения, без звука, с прикрытыми глазами. Только губы Вильгельм кусал. Сильно, до крови.
В тот момент он думал, что потерял одного сына. А потом к Вильгельму подошел Мортимер, двоюродный брат по отцовской линии, и сказал, что Витольд ранен.
За тот короткий период, что Гюнтер Шайне занимал пост мастера войны, он успел совершить много. Чересчур много. Приняв помощь гиперборейцев, он настроил против Ордена весь Тайный Город. Опозорил рыцарей нападением на школу Зеленого Дома. Проиграл войну, поставив Великий Дом на край катастрофы. И какое теперь дело до того, что Гюнтер оказался наркоманом, прочно сидевшим на Золотом Корне? Сделанного не воротишь. И боевые лицензии, которые Шайне выдавал с неимоверной легкостью, подписывая буквально любое прошение, не аннулируешь. Восемь романтически настроенных щенков, безумно боявшихся пропустить самую славную победу в истории Ордена, успели получить чин корнетов и отправиться под стены Зеленого Дома. Вернулся только один — Витольд.
Вильгельм понимал, что сын изменился. Становление произошло слишком рано, слишком страшно и серьезно покорежило его. Рыцари, несмотря на господствующую в Ордене философию воина, относились к молодым внимательно и крайне осторожно, тщательно следили за тем, чтобы юноша в правильное время и нужным образом познавал реалии жизни, чтобы не сломался, чтобы понял все так, как надо. Грязь? Да, грязь есть, куда без нее? Но если в дерьмо окунется парень подготовленный, он вряд ли сломается.
Витольда же не просто окунули. Витольда едва не утопили в грязи.
И первое, что сделал Ундер, закончив лечение, — отозвал прошение о приеме в гвардию великого магистра.
Сломался?
С выводами чуды не торопились. Армейские эмиссары поговорили с родителями, с самим парнем, попытались понять: почему? Витольд отвечал, что хочет отдохнуть. Гвардейцы кивали головами и думали, что делать дальше. Им не хотелось терять юношу. И не только потому, что Орден чувствовал вину за случившееся: Витольд демонстрировал превосходный уровень магических способностей, что обещало блестящую карьеру.
Но он хотел отдохнуть.
В конце концов было принято половинчатое решение. Боевую лицензию не аннулировали, чин корнета и даже небольшое денежное содержание сохранили, но при этом отправили в отпуск. Гвардейцы надеялись, что рано или поздно парень одумается.
Витольд снял маленькую квартиру и поступил в средней руки человский институт.
— Не хочешь еще раз обратиться к лекарям? — поинтересовался Вильгельм после паузы.
Как же тяжело предлагать такие вещи собственному сыну!
— К нашим?
— Лучше к эрлийцам.
— К ним я уже обращался.
— За успокоительным, — уточнил Вильгельм. Витольд помолчал, затем в упор посмотрел на отца.
— А зачем обращаться теперь?
— Пусть они помогут тебе забыть, — тихо, но очень твердо ответил Ундер-старший.
Витольд не возмутился, не обиделся. Просто осведомился:
— Для чего?
— Мне кажется, так будет лучше.
— Тебе кажется или ты уверен?
— Кажется, — признал отец.
— Вот видишь, ты не знаешь. — Губы Витольда дернулись. То ли скривился, то ли попытался улыбнуться. — А ведь мы говорим о части моей жизни. Как я могу ее забыть? И зачем?
— Чтобы спать спокойно. — Теперь Вильгельм смотрел на татуировку сына: прямой рыцарский меч, который обвивают и грызут две змеи. Многие прошедшие Лунную Фантазию воины сделали себе такую отметку. Чтобы помнить. Чтобы не забывать. — Ты должен понять, что ничего не закончилось. Что у тебя еще все впереди.
— Я знаю, что у меня впереди.
— Что?
— Жизнь.
— Какая?
— Моя, — твердо произнес Витольд. — Моя.
Он постарался ответить максимально корректно, знал, что не имеет права грубить отцу.
Витольд мог с ним не соглашаться, мог упрямиться, стоять на своем, но грубить — никогда. И не только потому, что это его отец. Нет, не так. В первую очередь потому, что Вильгельм — его отец. И лишь во вторую — потому, что Ундер-старший тоже сражался под стенами Зеленого Дома, вырвался из мясорубки и вынес на плечах старшего сына. Весельчака Оскара, получившего свое от безжалостных гарок.
Витольд знал, что отец до сих пор переживает. И о гибели Оскара, и о том, что Витольд оказался в том сражении. Но Вильгельм продолжал жить так, как раньше: служил Ордену, чтил традиции, не обвинял тех, кто направил чудов в кровавую мясорубку.
Верный сын Ордена.
Годы ему помогли. Прожитые годы.
У Витольда такого запаса прочности не было.
— И как ты намерен устроить свою жизнь?
— Все очень просто, — пожал плечами Витольд. — Все забыть? Нет, не выход. Для начала следует обратиться к эрлийцам за успокоительным помощнее. В последние месяцы сон приходит редко, но дополнительное лекарство не помешает. Затем имеет смысл направить повторное прошение в гвардию. У меня действующая боевая лицензия, опыт и хорошие способности. Мне не откажут. Проверят, конечно, но я в себе уверен: все пройдет хорошо. А маленький скелет есть в шкафу у каждого…
— Витольд…
Но Ундер не позволил отцу перебить себя.
— Учеба, затем карьера. Через пару лет я стану полноправным гвардейцем. К этому времени вы с матерью подберете мне хорошую девушку… или я сам ее найду — не важно. Главное, появится семья. И, очень надеюсь, — дети. Это будет здорово.
Витольд говорил спокойно и уверенно. Не ерничал. Не иронизировал. Деловито и последовательно излагал возможное будущее. А потому Вильгельму оставалось лишь кивнуть и согласиться:
— Да, это будет здорово.
— Проблема в том, отец, что однажды начнется новая война, — негромко продолжил Витольд. — А я не понимаю, почему должен воевать? Зачем мне сражаться? Ради чего? Пока я не могу ответить на этот маленький вопрос. Если отвечу — все будет так, как я только что сказал.
— А если не ответишь? — угрюмо поинтересовался отец.
— Мне наверняка постараются помочь.
Несколько секунд отец и сын смотрели друг другу в глаза.
— Для чего все это? — тихо спросил Витольд.
— Что именно?
— Наши войны. Сколько тысяч лет Великие Дома заперты в Тайном Городе, столько тысяч лет мы воюем. В чем смысл?
— Войны между Великими Домами начинаются только в том случае, если один из них опасно укрепляется и начинает представлять угрозу для остальных, — без особой охоты ответил Вильгельм. Он чувствовал, что не готов к столь серьезному разговору, но не мог остановиться, не мог уйти: в последнее время сын нечасто пускал его в свой мир.
— По нам ударили и люды и навы. Мы представляли угрозу?
— Разве ты не знаешь?
— Я хочу, чтобы ты мне ответил.
— Да, — спокойно подтвердил Вильгельм. — В той войне мы представляли угрозу для Темного Двора и Зеленого Дома. Очень серьезную угрозу. У нас был шанс поставить их на колени.
— Для чего?
— Когда-то мы владели миром. — В глазах Вильгельма мелькнула гордость, голос стал тверже. Он не просто диктовал сыну прописные истины — он верил в то, что говорил. — Теперь вынуждены выживать. Не мудрено, что наши лидеры пытаются найти способ вернуть Ордену лидирующее положение. Сначала в Тайном Городе, затем во всем мире.
— Для чего?
— Разве это не естественно? Или мы будем стремиться вперед — или исчезнем, растворимся. Чудь существует только до тех пор, пока живы настоящие чуды. Чудь — это не просто слово, а кровь и традиции, история и будущее. Я хочу, чтобы мои дети были чудами, а не кем-либо еще. И мои внуки. И правнуки.
— А войны…
— Войны — результат того, что лидеры других Великих Домов рассуждают точно так же. Всего лишь результат — не более.
— То есть гибель Оскара — это результат результата?
Витольд не хотел грубить. Отчаянно не хотел. Так получилось.
— Не надо ковырять мои раны, молодой рыцарь, — негромко произнес Вильгельм. — Попробуй сначала залечить свои.
Поднялся и вышел из кухни.
И выключил за собой свет.
А Витольд сжал кулаки так, что ногти продавили кожу ладони.
«Извини! Пожалуйста, извини!»
Витольд знал, что отца мучило его решение отозвать прошение о приеме в гвардию. Вильгельм гордился средним сыном, особым сыном. Вот Оскар был настоящим Драконом — мощным, крепким, сильным и едва способным к магии. Аскольд, судя по всему, рос таким же. А способности Витольда могли поднять его очень высоко, он мог стать командором войны, а то и мастером. Даже сам великий магистр Франц де Гир, в бытность свою мастером войны, отмечал одаренного Дракона. Но Лунная Фантазия изменила все.
Потерялся смысл.
Однако Ундер не был до конца откровенен с отцом. Точнее, не смог донести до Вильгельма основную мысль. Витольд прекрасно понимал, для чего ведутся войны. Его смущало, что за тысячи лет существования Тайного Города ни одна война Великих Домов не была доведена до логического конца, что все они обязательно заканчивались переговорами.
«А темным и зеленым не место в нашем мире!»
Спать не хотелось. Витольд снова попил воды, посмотрел на часы, усмехнулся, вытащил из кармана телефон и набрал номер.
— Не разбудил?
* * *
Павелецкий вокзал, Москва, Павелецкая площадь,
7 августа, понедельник, 04:24
Зоря. Зорюшка. Милая Зорюшка. Зоря.
Короткое имя. Такое нежное и ласковое в любящих устах, что хочется закрыть глаза и улыбаться, улыбаться, улыбаться…
Такое славное имя.
Чужое.
Она постаралась сделать его чужим. Забыть. И того, чьи уста шептали «милая Зорюшка…». И того, чей крик ласкал душу и сердце.
Их нет.
Забыть.
Она хотела уйти в ничто, и ей позволили это сделать. Забыть все: имена, смех, радость и… боль. Рвущую на части боль можно было победить только одним способом: забыть имена, смех и радость. У нее получилось.
Забыть.
Она стала никем.
И только имя, давнее имя, изредка всплывало в памяти.
Зоря. Зорюшка. Милая Зорюшка.
— Внимание! Скорый поезд «Саратов-Москва» прибывает на третий путь…
Сонные встречающие потянулись к платформе, за ними направились не менее сонные носильщики. Вокзал зашевелился, но не слишком сильно. Большая часть людей, спавших в зале ожидания, лишь поморщилась, услышав очередное объявление, некоторые сменили позы, некоторые открыли глаза, проверили не сданные в камеру хранения вещи и вновь погрузились в дремоту. В зале ждали других объявлений, об отправлении, а потому неинтересное сообщение вызвало лишь раздражение.
Но не у всех.
— Поезда пришел, — коряво сообщил Шнырек, выжидательно глядя на старуху.
— Слышала, — односложно ответила Шума-Шума.
— Давай надо делать? Нет? Потому что ничего у нас, да?
Неумело составленными вопросами голем пытался напомнить хозяйке, что ночь они провели впустую, ничего не раздобыли и теперь следует исправить эту оплошность. Шнырек знал, для чего они ходят на вокзалы: в отличие от метро, в залах ожидания можно разжиться сумкой, а если повезет, то чемоданом или рюкзаком — не все челы сдают багаж в камеры хранения. Вещи хозяйка продавала, а иногда, когда среди рубашек и штанов находились припасенные на отпуск деньги, одаривала голема большой дорогой шоколадкой. Черный шоколад Шнырек любил гораздо сильнее, чем дешевые батончики, которые старуха покупала ему через день.
— Делать надо?
Шума-Шума не ответила, и голем с грустью подумал, что сегодня они будут просто толкаться среди челов, стоять у стен, таращась на чужую жизнь, в лучшем случае — попрошайничать. Такие ночи, когда хозяйка не намеревалась брать чужое, тоже бывали. Они бродили по станциям и переходам метро; когда оно закрывалось — по вокзалам, если прогоняли — по улицам, и смотрели, смотрели, смотрели…
Зачем?
Голем не знал.
А понять не мог. Поэтому Шума-Шума ничего ему не объясняла.
Да и вряд ли она смогла бы найти слова, чтобы выразить… не то что голему — люду или челу, ту тоску, что сжигает ее изнутри. Слова давно забыты. Имена забыты. Смех, радость и боль.
Все.
И поэтому, когда тоска накатывала так, что ночь пугала самим фактом своего существования, Шума-Шума молча бродила среди челов. Смотрела. Смотрела. И переставала бояться. Успокаивалась. И даже чувствовала себя частью кипящей вокруг жизни.
Чужой жизни.
Полной имен, смеха, радости и… боли.
— Вещи, — вновь напомнил голем.
Шнырек был слишком туп, чтобы понять, что сейчас не самый удобный момент для кражи. Челы разбужены объявлением, голосами встречающих, если и провалились в дремоту, то их сон стал чутким, а потому утащить чемодан или рюкзак можно лишь отведя жертве глаза. А энергия слишком дорога, большую ее часть Шума-Шума тратила как раз на Шнырька, себе оставляла совсем чуть-чуть…
Да и не было нужды в краже, деньги у старухи пока были.
— Есть хочу, — заявила Шума-Шума и заковыляла к стойке круглосуточного кафе.
Голем угрюмо поплелся следом.
* * *
Жилой комплекс «Дом в Сокольниках», Москва, улица Русаковская,
7 августа, понедельник, 05:33
Встреча должна была пройти обыденно. Витольд давно не был девственником и вел хоть и не разгульный, но и не монашеский образ жизни. В его маленькой квартире бывали и человские девушки, и веселые дочки рыцарей. Надолго не задерживались, но недовольными не оставались, опыта Ундеру хватало. Так что визит к Власте он изначально рассматривал как еще одно приключение. Интересное, занимательное, но приключение. Тем более что о любовных способностях горячих колдуний в Тайном Городе слагали легенды.
Но заурядным сексуальным мероприятием встреча не стала.
Во всяком случае, для Витольда.
Податливость ведьмы, легко согласившейся на его визит среди ночи, вызвала у Ундера презрительную усмешку: баба. Потеряла голову и готова на все ради своего желания. Витольд даже цветы не купил — зачем? его и так ждут, — поймал тачку и отправился в Сокольники. А когда оказался у Власты, то немного растерялся. Не из-за того, что жила молодая колдунья значительно лучше, чем он: большая трехкомнатная квартира в хорошем доме, продуманный дизайн, отличная мебель. На подобную ерунду Ундеру было плевать.
Витольд растерялся от того, как его встретили.
— Ты выглядишь грустным.
— Я в порядке.
— Как вчера?
— Даже лучше. — Он помолчал, потом упрямо добавил: — Намного лучше.
Власта улыбнулась краешком губ, и Ундеру вдруг стало стыдно. Понял, что его прочитали, как открытую книгу.
«Неужели я настолько прост?»
Но признаваться в том, что искал встречи ради избавления от тоски, не хотелось.
— Победители не грустят.
— В самом деле?
— Как правило.
«А может, следует сжать ее в объятиях? Прямо здесь, в холле? Прижать к стене, вцепиться губами в губы? Кто знает, чего ищет зеленая ведьма?»
Ундер потерялся. Власта откровенно флиртовала на турнире — при всех флиртовала! — потом охотно согласилась на ночную встречу.
«Ты надеялся, что тебе откроет деверь голая девка?»
— Иди за мной.
Он скинул кроссовки и послушно поплелся в гостиную.
На низеньком столике — бутылка вина, два хрустальных бокала и блюдо с фруктами. Набор стандартный до пошлости. Но Власта ничего не предложила гостю. Прошла через всю комнату и опустилась в дальнее от столика кресло.
— Располагайся.
— Где?
— Где хочешь.
Витольд усмехнулся и уселся прямо на ковер. Прислонился спиной к дивану, положив локоть на мягкую кожаную подушку, потянулся.
— Хорошая квартира.
— Родители подарили.
— Я так и подумал.
— Врешь, — не повышая голоса, произнесла девушка. — Ты подумал иначе.
Ундер слегка передернул плечами. Но взгляд отвел.
— Я ничего не знаю о тебе. Поэтому имел право думать все, что хотел.
— Хороший ответ, — спокойно кивнула Власта. — Честный.
«Ведьма! Зеленая ведьма!»
Ундер неожиданно подумал, что остался один на один с колдуньей и совсем не думает о защите. Кто знает, что придет ей в голову? И тут же посмеялся над собой. В душе. Незаметно.
«Какая еще защита? Зачем?»
Власта была одета в шелковый халат, тонкий, но совсем не игривый. Не вызывающе коротенький, выставляющий напоказ бедра, а длинный, до пят. И без пресловутого глубокого выреза на груди. Женственная фигура угадывалась, но не более того. Светлые волосы девушка аккуратно зачесала назад, на лице ни грамма косметики, большие зеленые глаза внимательны, без того огонька, который ожидаешь увидеть, приезжая к женщине среди ночи.
На мгновение Ундеру показалось, что он оказался у друга.
Или у психотерапевта.
— Ты хочешь быть сильным, Витольд.
— Все хотят.
— Но не все ломают себя, отказываясь даже от намека на слабость.
— Разве есть другой способ стать сильным?
Девушка помолчала. Улыбнулась.
— Твой визит ко мне — это проявление слабости или силы?
«Чертова ведьма!!»
В комнате царил полумрак, который невозможно создать с помощью электрических ламп. Два «светлячка» в разных углах гостиной пытались играть роль малюсеньких солнц. Переливались, перемигивались, заставляя плясать то светлеющие, то вновь набирающие черного тени.
«Слабости или силы?»
На какой-то миг Витольд пожалел, что приехал к Власте.
Но только на миг.
— Я знала, что ты позвонишь, только если станет плохо.
— Откуда?
— Прочитала в твоих глазах. — Она провела руками по бедрам. — К тому же, когда плохо, часто совершают странные поступки. Ищут странное общество.
«Что же странного в том, чтобы приехать к женщине?»
Ундер почти задал вопрос. Почти. Остановил себя в последний миг. Сообразил, что Власта не просто ответила, что она сказала…
— Тебе тоже плохо?
Витольд спросил без вызова. И без того интереса, с которым большинство из нас слушает истории чужих бед. Спросил как друга. Мягко. Тоном, в котором затаилось предложение помощи.
— Мне трудно ответить на твой вопрос, — медленно произнесла Власта. — Если скажу «нет», это будет неправдой. Если скажу «да» — тоже солгу. Мне не плохо. Мне просто не так, как всегда.
— Давно?
— Не очень.
— Странно.
— Почему?
— Ну…
На ум пришло: «Потому что ты не воевала, не теряла брата, твоя мать не сходила с ума…» Но Витольд не мог так сказать. Жаловаться на жизнь? Рассказывать о тяжелой доле? Рыцарю?
— Потому что я молодая, красивая, с блестящим будущим? — пришла на помощь Власта.
— Ага.
— Ты действительно думаешь, что для счастья этого вполне достаточно?
«Для тебя — да!»
И на этот раз Ундеру удалось не высказать первое, что пришло на ум.
«Все зеленые ведьмы — набитые дуры!» Увы, но Витольд засомневался в истинности бытующей в Ордене аксиомы.
— Так что тебя беспокоит?
— Поделимся историями?
Он едва не согласился. Заставил себя остановиться в самый последний момент. Опомнился… Или вновь закрылся?
— Я… пока не готов.
Власта услышала то, что хотела, — «пока». Улыбнулась. Грациозно поднялась с кресла, подошла к столику и наполнила бокалы. Постояла спиной к чуду, помолчала, затем развернулась, подошла и присела рядом.
— Тогда выпей, молодой рыцарь. Выпей. Это очень хорошее вино.
Он сделал маленький глоток, глядя прямо в зеленые глаза ведьмы, медленно поставил бокал на пол и молча потянулся к ней.
На сколько часов он провалился? На десять? На сто?
Или всего на несколько минут? Витольд не знал.
Была ли зеленая колдунья столь хороша в постели, как обещали скабрезные рассказы рыцарей?
Витольд не знал.
Была ли она невинна и неумела?
Витольд не знал.
Ничего не знал.
Он забыл, что искал в этом доме. Забыл, с чем пришел. Забыл свою робость и растерянность. Зато начало встречи, странная прелюдия к романтическому свиданию заиграли другими красками. Плавность разговора, молчаливое, невысказанное понимание, мягкость вдруг перешли в нежность. Невыносимо сладкую нежность, заставляющую отрешиться от всего. Власта сумела сыграть на струнах, до которых не дотягивались ни родители, ни врачи, сумела пробить броню, выстроенную безусым ветераном самой страшной мясорубки последних трехсот лет, и прикоснуться к его душе.
Нежно прикоснуться. Притянуть к себе.
Зачем ей это?
Витольд не знал.
Увлеченные друг другом легко забывают о времени, оставляют его за порогом восприятия, за дверями спальни, ставшей целым миром. Вселенная уменьшается — лишь ее глаза, лишь его прикосновения, — но оказывается очень и очень глубокой — ее глаза ярче всех звезд, его прикосновения уносят в бесконечность. А время умирает.
Время снисходительно к влюбленным, бежит где-то рядом, подобно лесному ручью, журчание которого теряется в шуме деревьев, не привлекает к себе внимания. Время знает, что рано или поздно они вернутся. Вселенная двух сердец станет слишком маленькой, и они захотят расширить ее до размеров остального мира.
…Бутылка вина опустела, фрукты закончились, «светлячки» погасли, а таранящий окна рассвет постепенно стирал ночную тьму, заливая комнату серым утренним светом.
Он знал все о ее гибкости.
Она знала все о его силе.
Им было хорошо. Они лежали на измятых простынях, усталые, умиротворенные и довольные. Вдыхали запах друг друга. Касались друг друга. Чувствовали друг друга.
Витольд поймал себя на мысли, что ему нравится играть с шелковистыми волосами Власты, с длинными, густыми прядями. Нравилось гладить, нравилось пропускать их сквозь пальцы. И особенно нравилось то, что голова молодой колдуньи в это время покоилась на его груди.
Он был готов играть с ее волосами вечно.
— Вчера ты одержал красивую победу, — не открывая глаз, произнесла Власта.
Ундер хмыкнул.
— Не надо смеяться, — пробормотала девушка, — я понимаю, что говорю!
— Не сомневаюсь, что ты видела массу боев.
— В том числе — из-за меня, — уточнила Власта.
— Тебя это возбуждает?
— Нет, — спокойно ответила ведьма. — Победителю никогда ничего не доставалось.
— Почему? — заинтересовался Витольд.
— Дуэли возникают между мужчинами, мнением девушки никто не интересуется.
— То есть всегда побеждали те, кто тебе неприятен?
— Побеждали разные. Но я считаю, что победа в драке еще не повод для того, чтобы на что-то рассчитывать. Я не кубок.
— Хм… — ответить Ундеру было нечего. Несмотря на то, что его мировоззрение, мягко говоря, отличалось от высказанных Властой взглядов.
— Но оценить бой я могу, — продолжила ведьма. — И оценила: ты провел красивую схватку.
— Спасибо…
«Я ведь так и не спросил, в чем она специализируется! — припомнил чуд. — Если в боевой магии, то…» То он услышал похвалу от воина.
— Почему ты бьешься двумя саблями?
Он намотал локон на указательный палец, некоторое время смотрел на светлые волосы, затем ответил:
— Видел, как дерутся двумя мечами гарки. Хорошо дерутся. Сильно. — Вспомнил нагрудник Оскара, который принес домой отец. Помолчал. — Для меня катаны слишком легкие, не чувствую совсем. Перепробовал разные клинки и остановился на танадайских. К тому же мне очень нравится техника, разработанная для этих сабель.
— Танадайцы — это народ?
Сначала Витольд удивился, а потом вспомнил, что в школах Зеленого Дома не преподают углубленную историю Великого Дома Чудь, только общие сведения.
— Танадай — это область, владение ложи Морских Змеев. Техника боя на саблях — это все, что от них осталось.
Была ли интересна Власте старая история? Не слишком. Она не сомневалась, что в прошлом Великого Дома Людь наверняка найдется нечто подобное. Но девушке был интересен Витольд, а потому она не могла не спросить:
— Что с ними случилось?
«Зачем ей это? Из любопытства?» Но почему не ответить?
— Во время войны Семи наследников, которая положила начало падению империи, Танадай был отрезан от центральных провинций одним из первых. Великий магистр долго пытался восстановить связь с Морскими Змеями, но безуспешно. Затем начались серьезные проблемы во внутренних областях, пришлось перенести столицу, в общем… о ложе…
— Забыли? — прошептала Власта.
— Нет, — покачал головой Витольд. — Великий магистр сделал все, что мог. Но он не всесилен.
— Я понимаю.
— Морские Змеи держались очень долго. Танадай — это узкое побережье, отсеченное от материка скалистой грядой. Перерезать дороги легко, но пройти через горы, если защитники этого не желают, очень сложно. Нападавшие остановились, однако через пару лет взялись за Змеев по-настоящему, ударили магией по океану, отогнали косяки рыб, и в Танадае начался голод. Тогда магистр ложи приказал всем Змеям садиться на корабли и вывел их навстречу вражеским эскадрам. Два дня над морем стояло зарево.
— Они погибли? — тихо спросила девушка.
— Если верить легендам и историческим хроникам, не вернулся никто: ни Змеи, ни их враги. — Ундер задумчиво провел рукой по волосам Власты. — Сгорели все. — Помолчал. — Но кто погиб первым?
— Это важно? — Она постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно более невинно.
— Что важно?
— Кто погиб первым?
— Победа всегда важна, — ответил Ундер. — Даже если она стоит жизни.
* * *
Павелецкий вокзал, Москва, Павелецкая площадь,
7 августа, понедельник, 05:45
Энергии, несмотря на строжайшую экономию, становилось все меньше и меньше. Ярга давно определил для себя уровень, ниже которого нельзя снижать запас ни в коем случае, — количество, необходимое для перехода в другое тело, и теперь с тоской ощущал приближение запретной черты. Из памяти врача он знал, что появление постороннего человека на взлетном поле обязательно вызовет пристальный интерес охраны, а потому не рисковал, невидимкой вышел из самолета, проскользнул в автобус, добрался до здания аэропорта и лишь там, в туалетной комнате, с облегчением рассеял чары.
Теперь Ярга стал видим, точнее, стало видимым тело девушки, которую искала вся полиция Красноярского края. Но, изучив украденную у врача информацию, беглец понял, что связь между блюстителями порядка из разных областей страны далека от совершенства. К тому же красноярские полицейские искали перепуганную измотанную девчонку, страдающую потерей памяти, и вряд ли могли предполагать, что объект их поисков находится за тысячи миль от Красноярска. А посему передвигаться по Москве можно было абсолютно безбоязненно, по крайней мере в течение ближайших нескольких дней. Главное — не привлекать к себе внимания полицейских, которых наверняка насторожит отсутствие у молоденькой девушки документов, и встреча закончится незапланированным использованием магии.
Впрочем, Ярга был умен и опытен, имел достаточно информации о мире, в который попал, и не сомневался, что сумеет добраться до подходящего тела без лишних проблем.
Деньги, которые он взял у врача, позволяли доехать до города с комфортом, на машине, однако Ярга прятался в теле молодой девушки, время — рассвет, а потому не стал рисковать: в памяти доктора нашлось достаточно криминальных историй, которые начинались с путешествия ранним утром на такси. Ярга побродил по зданию, накормил тело в небольшой кафешке — силы еще потребуются, узнал, что добраться до Москвы можно на электричке, купил билет и сел в поезд.
— Дамой!
Шума-Шума открыла глаза.
— Дамой! — требовательно повторил Шнырек и дернул старуху за рукав. — Нада дамой!
Старая ведьма нашла взглядом часы на стене, зевнула и огляделась. Она опять не заметила, как заснула в зале ожидания. Помнила, что устала стоять, устала ходить и опустилась на жесткое металлическое кресло. Две женщины, занимавшие места рядом, тут же поднялись и пересели, не выдержав запаха грязи, но Шуме-Шуме было плевать на поведение челов. Не нравится — убирайтесь. Какое-то время старуха еще вертела головой, наблюдая за проносящейся мимо жизнью, а потом уснула. Местные полицейские не мешали, они знали, что документы у грязной оборванки в порядке, что есть у нее квартира и пенсия, нелады только с головой, а потому не трогали. Шума-Шума могла спать до утра, но голем, которому надоело торчать на вокзале, имел свой взгляд на происходящее.
— Дамой! — в третий раз повторил Шнырек.
— Идем, идем, — пробормотала Шума-Шума.
— В метро!
— Нет, — отрезала старуха.
Она любила пройтись по прохладным улицам просыпающегося города.
О таких случаях говорят просто: повезло!
Колдунья!
Ярга почуял ее, сделав несколько шагов по платформе.
Самая настоящая колдунья! Дальняя родственница той, что встретилась ему в тайге. И тоже самка. И тоже старая. Но это, говоря откровенно, было Ярге на руку: пребывая в примитивном, едва способном к магии теле, обладая минимальным запасом энергии, он не сможет вышибить дух из мощной, полной сил ведьмы и занять ее тело. И пусть техника, которую применял Ярга, вряд ли известна нынешним магам, а значит, защититься как следует они не смогут, в жизни всегда есть место случаю. Приговоренный к смерти способен на многое. Ярга хорошо знал об этом, ему приходилось вести войну на взаимное уничтожение, ходить по лезвию, понимая, что любая ошибка будет стоить жизни, что его не пощадят. Ярга знал. А потому не торопился. К цели следует идти постепенно, здраво оценивая свои возможности. Сейчас основная задача — заполучить тело, обладающее приличными магическими способностями. Пусть старое, пусть тело самки — неважно. Затем следует определить, где местные колдуны берут энергию, припасть к подходящему Источнику, накопить силы и тогда замахиваться на большее. Нет, даже не на большее, на следующий шаг. Осторожный. Просчитанный.
Ярга был настоящим победителем — он умел быть терпеливым.
К тому же ему требуется не просто перепрыгнуть в новое тело, более подходящее для его целей, а получить информацию. Не о мире — о нем Ярга знал достаточно. Информацию о колдунах, что остались на Земле.
Ведьма удалялась, пришлось поторапливаться.
Ярга бегом преодолел расстояние до здания вокзала, влетел в зал ожидания и торопливо огляделся.
«Ушла!»
Быстро на улицу, наступая на ноги спящих пассажиров.
«Не упущу!»
Выскочил за дверь, быстрые взгляды по сторонам… и довольная улыбка: «Привет, новое тело!»
Они медленно шли по улице. Грузная неопрятная старуха и маленький мальчик. Голем, определил Ярга.
«Но зачем ведьма прикидывается побирушкой? Маскируется? Или…»
Догадка вновь заставила Яргу улыбнуться.
«Старуха не притворяется! Удивительно! Что же произошло с миром?»
Во времена Ярги легче было отыскать отпечаток ноги Спящего, чем опустившегося мага.
«Забавно… Разумные действительно вырождаются».
Но размышления о произошедших переменах и о том, как их можно использовать, следовало отложить. Старуха удалялась. Голем брел рядом. Безобиден ли он? Неважно. Помешать малорослый ублюдок не сможет при всем желании.
Ярга огляделся, убедился, что челов на пустынной, еще не проснувшейся улице нет, и легким шагом направился вслед за жертвой.
— Хачу метро!
— Пойдем пешком.
— Не хачу!
— Тут рядом.
— Не хачу, — продолжал капризничать Шнырек. Старуха вздохнула. Она вспомнила, что в кармане лежит шоколадка, нащупала подтаявшую плитку, но потом решила, что угощать голема просто так, чтобы он замолчал, не следует.
— Будить нельзя, — проворчала Шума-Шума. — Будить плохо. Не дам шоколада.
— Дай! — потребовал голем. Из всего сказанного он уловил только слово «шоколад».
— Наказан!
— Плохая, — заныл голем. — Пло…
Шума-Шума не сразу поняла, что случилось. Шнырек замолчал на полуслове, но наступившая тишина только обрадовала старуху. Вопли голема перестали давить на уши, и можно спокойно брести по улице, наслаждаясь ощущением просыпающегося города, ощущением чужой жизни… Однако через мгновение до Шумы-Шумы дошло, что почуявший шоколад Шнырек продолжал бы кричать до тех пор, пока не получил угощение. Что-то случилось…
А еще через секунду старуха припомнила, что перед тем, как голем умолк, откуда-то слева, как раз там, где он шел, раздался какой-то глухой стук. Похожий на удар. И сейчас он повторился.
Сознание опустившейся ведьмы реагировало на происходящее со скрипом. Медленно. Очень медленно. Не быстрее неуклюжих движений толстой старухи.
— Шнырек, ты… — Шума-Шума медленно повернулась налево.
И замолчала.
Неподвижный голем лежал на асфальте в шаге позади. А над ним стояла растрепанная человская девушка.
И в ее взгляде…
И в ее взгляде старая ведьма успела разглядеть беспощадный огонь.
Ярга понимал, что надо спешить. Город просыпается быстро, не успеешь оглянуться, как люди выползут из домов и даже в укромном тупичке, куда он затащил оглушенные жертвы, могут появиться прохожие. А то и представители правопорядка.
Но торопиться он не мог.
— Эльяр алдык… — негромко начал Ярга, положив руку на голову оглушенной старухи и чувствуя, как невидимые иглы вонзаются в ее мозг.
Это было сложнейшее заклинание, извлекающее из жертвы всю память. Образы, понятия, язык… Первые шаги, первые наставления, первые победы… Даже давным-давно забытые фрагменты, даже те, о которых никогда и не помнили… Все. Подчистую.
Аркан был неимоверно трудным для построения, и Ярге пришлось задействовать все свое мастерство, весь опыт, чтобы создать его в столь неприспособленном к магии теле. Во второй раз создать.
— Урган кектоай…
Иглы выжгут мозг старухи, превратят ее в пускающую слюни идиотку, но Яргу это не смущало. Как раз наоборот: чем слабее разум, тем проще овладеть телом. Так что он не только получал информацию, но и готовил тело к смене владельца. И не жалел о колоссальном расходе энергии.
— Урум цитай…
* * *
Центральная городская больница, Красноярск,
7 августа, понедельник, 11:49 (время местное)
Как неожиданно порой меняется представление о людях. Вчера, в кабинете, молчаливый Бурцев показался Кускову самым настоящим громилой, ну, телохранителем в лучшем случае. Опасным бойцом. Сейчас же, в больничной палате, у постели сошедшего с ума врача, Алексей смотрел на Бурцева совсем другими глазами. Даже говорливый Мечеслав отошел на второй план, потерялся на фоне напарника. Облаченный в белый халат Бурцев быстро, но очень внимательно осмотрел пострадавшего, изучил его глаза, проверил реакцию, точнее, отсутствие таковой, задал лечащему врачу несколько вопросов, внимательно выслушал ответы, пару раз уточнил что-то на недоступной пониманию полицейского латыни. А закончив и отойдя к двери, негромко произнес:
— Бедный мальчик.
Чем окончательно заслужил уважение Кускова.
Профессионал, который остался человеком, — это дорогого стоит.
Но чувства чувствами, а забывать о деле Алексей не собирался.
— Шансы есть?
Бурцев покачал головой.
— Пока я солидарен с коллегами… — легкий кивок в сторону лечащего врача, — совершенно не понятно, что могло вызвать такую реакцию. Пациент лишился рассудка в полном смысле этого слова, мы имеем дело не с временным помутнением, не с каким-либо заболеванием, а…
— А неизвестно с чем, — подсказал Мечеслав.
— Верно. — Бурцев посмотрел на Кускова. Показалось или взгляд столичного врача на мгновение стал виноватым? — Пока я не знаю, смогу ли помочь. И… можно ли ему помочь. Постараюсь поднять записи, возможно, подобные случаи были описаны ранее.
— Если что-нибудь найдем, то обязательно сообщим, — добавил Мечеслав, на мгновение опередив просьбу лечащего врача.
Кусков разочарованно вздохнул.
Но его разочарование наверняка бы исчезло, услышь он, о чем говорили «врачи», выйдя из больницы.
— Ну?
Мечеслав надел очки, но не только потому, что солнце слепило глаза: в темные стекла был вмонтирован «различитель» — артефакт, позволяющий смотреть сквозь наведенный морок, а барон желал видеть выражение лица Миланы. Воевода Дочерей Журавля, прекрасно понимающая, для чего Мечеслав нацепил «различитель», поморщилась.
— «Игла инквизитора».
Ей не доставляло никакого удовольствия признавать, что барон сумел вывернуться из безнадежной ситуации. Увы, но в ближайшее время по Зеленому Дому не будут гулять анекдоты о самоуверенном мужлане.
— Я так и думал.
— Из парня выкачали все, что он знал. Всю память. Он навсегда останется дебилом.
— Потерявшаяся в тайге девочка ставит врачу «Иглу инквизитора». Как вам такая версия, воевода?
Милана помолчала, обдумывая, говорить ли Мечеславу все, что ей удалось узнать при сканировании врача, и в конце концов решила ничего не скрывать. Во-первых, потому, что он не виноват, что не способен к магии. Во-вторых, потому, что сейчас она, как ни печально это сознавать, находилась у Мечеслава в подчинении. Королева придумала прекрасный способ расплатиться за нападки на фаворита.
— Барон, «Иглу» поставили очень странно.
— Что вы имеете в виду?
— Врача предварительно оглушили. Челы решили, что он сам повредил голову, например упав, но я проверила рану — его ударили.
— Что в этом странного?
«Как же трудно общаться с не магами!» — подумала Милана, но терпеливо объяснила:
— «Иглой инквизитора» маг берет жертву под полный ментальный контроль. В обычном случае дополнительных усилий не требуется.
— А наш незнакомец предпочел выкачать память из обездвиженного противника, — понял барон. — Лишний шаг.
— Как посмотреть, — задумчиво протянула воевода. — Если жертва спит или, как в данном случае, оглушена, расход энергии на строительство аркана существенно снижается.
— Наш неведомый «друг» испытывает проблемы с энергией?
— Похоже, — согласилась Милана. — И еще… Мне так и не удалось понять, маг какой семьи строил аркан. Обычно, в девяти случаях из десяти, по остаточным следам можно понять, энергия какого Источника была задействована. Сейчас тот самый, десятый случай.
Мечеслав задумался. Он понимал, что воевода весьма и весьма квалифицированный маг. И очень опытный. И если она не справилась со столь несложной задачкой, значит, дело действительно плохо.
— А когда наступает этот «десятый» случай?
— Если маг целенаправленно скрывает следы, — немедленно ответила Милана. — Или строит крайне простое, требующее минимума энергии заклинание. В этом случае следы успевают раствориться в фоне.
— Минимум позволяет построить «Иглу инквизитора»?
— Нет.
— А если постараться?
— Если постараться, то возможно все. Но в таком случае мы столкнулись с магом, способным оптимизировать арканы на уровне лордов Тать.
Барон снял очки и потер переносицу. «Различитель» сыграл свою роль — позволил Мечеславу насладиться видом поверженной неприятельницы, и теперь он мешал. Барон не любил необязательных украшений.
— Итак, что мы имеем? Девочка исчезла. Девочка нашлась, но ничего не помнит. Девочку поместили в больницу. Девочка вновь исчезла. Девочка оставила после себя чела, обработанного «Иглой инквизитора». Дополнительная версия: девочка умеет классно оптимизировать сложнейшие арканы и обходиться минимумом энергии.
— Убили Белую Даму, — напомнила воевода.
— Спасибо, Милана, я действительно слишком увлекся нашей девочкой. А ведь все началось со смерти Светозары. — Барон помолчал. — Но Белая Дама мертва, а девочка нет. Девочка важнее.
— Согласна.
— В таком случае поступим следующим образом…
Милана поняла, что сейчас последуют распоряжения, и тихонько вздохнула: барон вел расследование по приказу самой королевы, приходилось подчиняться. Эх, надо было не лениться и самой лететь в Сибирь! Но кто мог подумать, что здесь заварится такая каша?
— Первое: вызовите своих подчиненных, подтяните Белых Дам и начинайте прочесывать тайгу. За центр поисков следует взять место стоянки туристов, наш друг Алексей Кусков любезно сообщил его координаты. Приступайте немедленно и продолжайте до тех пор, пока не будет обнаружено место, где сошла с ума девочка.
— А как мы его обнаружим? — ляпнула Милана. И сразу же прикусила язык. Но было поздно. Барон удивленно приподнял брови, помолчал, после чего язвительно улыбнулся:
— Если ваши подчиненные действительно разбираются в магии, уверен, они его не пропустят.
Милана проглотила колкость.
— Со своей стороны отмечу, что девочку, скорее всего, вызвали, а значит, интересующая нас точка находится в пределах трех-пяти миль от лагеря.
— Я все поняла, барон, — с трудом произнесла воевода.
— Очень хорошо. — Мечеслав отвернулся. — Те из ваших подчиненных, кто не поедет в Сибирь, должны организовать поиск в Москве.
— Что искать? — осведомилась воевода. — Место, где девочка сошла с ума?
Она была раздавлена и, пытаясь спасти лицо, пробовала неуклюже шутить. Но барон остался серьезен:
— Мы будем искать саму девочку, Милана. Саму девочку.
— В Москве?! — Воевода не смогла скрыть изумления.
— Одно из наших предположений гласило, что маг, поставивший «Иглу инквизитора», крайне нуждается в энергии, — напомнил барон. — Так?
— Так, — подтвердила Милана. — Не думаю, что он оптимизирует заклинания от хорошей жизни.
— А где искать магическую энергию?
Воевода закусила губу. А потом мысленно обругала себя. Очень сильно обругала.
— Только в Москве.
— В Тайном Городе, — поправил Милану барон. — Пусть ваши подчиненные проверят больницы, пройдут по базам данных полиции… Кстати, почему бы не намекнуть московскому управлению, что пропавшая в Красноярске девочка может оказаться в столице? Или просто внесите дополнения в поисковые базы, объявите девочку в федеральный розыск, пусть челы тоже поработают. В общем, подключайте всех, кто есть. Ищите! — И негромко добавил: — Хотя, может статься, мы опоздали…
* * *
Жилой комплекс «Дом в Сокольниках», Москва, улица Русаковская,
7 августа, понедельник, 08:08
Власта лежала рядом. Спит или делает вид? Голова покоится на маленькой подушке, глаза закрыты, дыхание ровное, правая рука — на груди Витольда. Не похоже, что притворяется. Почувствует ли она прикосновение магии? Ундер решил рискнуть и легко просканировал девушку: действительно спит. Что ж, тем лучше. Теперь надо осторожно сползти с кровати…
Он, затаив дыхание, двумя пальцами приподнял руку Власты, сдвинулся в сторону и… и замер, против воли залюбовавшись девушкой.
Ослепительно красивая ведьма.
Светлые волосы разметались по подушке, узкое лицо спокойно, полные губы чуть приоткрыты, видны белоснежные зубы. Носик тоненький, чуть вздернутый. Брови широковаты, не по моде современных девушек, предпочитающих выщипывать их в едва заметную полоску, но это Власту не портило, наоборот, придавало дополнительное очарование.
Все остальное скрывала простыня, но Витольд прекрасно знал, что прячется под тонкой тканью. Успел изучить.
И вновь почувствовал некоторую неловкость.
Он приехал развлечься. И… Врать самому себе Витольд не хотел. Он приехал, чтобы трахнуть зеленую ведьму. Так же, как в воскресенье он трахнул зеленого дуболома. Сбросить напряжение, переспать с податливой красоткой, а потом уйти, презрительно хмыкнув на прощанье и не ответив на вопрос: «Позвонишь?»
Ундер и сейчас мог презрительно усмехнуться. Сказать: «Прощай, детка, не знаю, увидимся ли еще…» Смог бы усмехнуться и смог бы сказать. Но это уже было бы показухой. Чертов разговор зацепил молодого чуда, изменил отношение к происходящему. И к чему эти дурацкие рассуждения: скажу, не скажу? Он этого не сделает. Точка.
«Почему?»
Наверное, потому, что Власта оказалась совсем не такой, как он ожидал.
«Что же в ней особенного?»
Как ответить на этот вопрос? Все мы кажемся обыкновенными, до тех пор пока не копнешь глубже. Пока связь ограничивается игривым адюльтером. Когда же в отношениях появляются настоящие слова, простые, незамысловатые, но попадающие прямо в душу, происходит переоценка. И…
«Она не такая, как все!»
«Идиот!»
«Знаю!»
«Зря ты связался с зеленой ведьмой!»
«Заткнись!»
Иногда самому себе приходится указывать на место.
Власта пошевелилась, глубоко вздохнула. Почувствовала магическое действие? Или он вел себя слишком шумно?
«Не просыпайся!»
Ундер склонился к девушке и неожиданно — неожиданно для самого себя — нежно поцеловал ее в лоб. Едва коснулся. Власта улыбнулась. Ее дыхание вновь выровнялось. Витольд поправил укрывающую девушку простыню, бесшумно поднялся с кровати и прошел на кухню.
Он точно знал, что не уйдет. Не оставит ее спящую. Не черкнет пошлую записку.
Останется.
Дождется, когда она откроет глаза, улыбнется и поцелует.
И, возможно, сварит кофе и принесет его Власте в постель.
И, возможно, задержится еще на несколько часов. И не только потому, что ему, по сути, некуда идти и нечего делать. Останется, потому что хочет остаться.
И еще Витольд не знал, должен ли он ненавидеть себя за это.
Слабость или сила?
«Ты запутался».
«Пошел к черту!»
Впрочем, сейчас Ундер шел на кухню не для того, чтобы сварить кофе, а чтобы вновь, второй раз за ночь, припасть к крану с холодной водой.
Он опять видел плохой сон. Но не о Лунной Фантазии.
Витольду приснилось, что умерла Шума-Шума.
* * *
Супермаркет Гильдии, Москва, улица Большая Лубянка,
7 августа, понедельник, 13:45
— Итар, не надо повышать голос.
— Но я…
— Итар!
Молодой шас опомнился. Выдержал короткую паузу, нервно повертел в руке маленькую трубочку мобильного телефона, затем сжал ее в кулаке и опустил глаза. Кумар даже не заметил, как вытащил телефон из кармана. Достал машинально. Он всегда вертел его, когда сильно волновался, сейчас же повод для тревоги был более чем серьезный.
— Итар, ты вернешь Зугару Турчи деньги за последнюю партию артефактов морока, — мягко, но безапелляционно произнес Биджар Хамзи, один из директоров Торговой Гильдии. — Партия бракованная.
Они разговаривали в кабинете Биджара, в просторном светлом помещении. На стенах висели мониторы, по которым бежала биржевая информация, стоящий на столе компьютер периодически попискивал — это господину директору поступало очередное сообщение, — переливались трелями несколько телефонов. Хороший кабинет. Толковый. Итар мечтал, что когда-нибудь и у него будет такой же.
— Занят! Позже! — прорычал Хамзи в трубку наиболее настырно звеневшего телефона, вернул ее на аппарат и вновь посмотрел на Кумара.
— Я предупреждал Зугара, что артефакты только изготовлены и еще чувствительны к резкому изменению влажности, — угрюмо произнес Итар. — А он наплевал и оставил ящик на улице. Пошел дождь…
Кумар повторял эту фразу далеко не первый раз и теперь бросил ее только для того, чтобы хоть что-то сказать, в последней попытке оправдаться. Он догадывался, что решение уже принято. И не в его пользу.
«Проклятый Турчи! Чтоб тебя Спящий загрыз!»
— В сопроводительном письме ничего об этом не говорится, — спокойно произнес Биджар.
— Он меня торопил, — объяснил Итар. — Кричал: давай! давай! Торговля хорошо идет, ждать не могу! Я накатал наспех стандартную бумагу, потом опомнился и сказал о влажности на словах.
— Накатал! Наспех! — Хамзи покачал головой. — Мы ведь говорим о бизнесе, Итар, к нему следует относиться серьезно.
— Извините. — Кумар тяжело вздохнул.
Кулак, в котором прятался мобильный телефон, стал мокрым от пота.
Биджар побарабанил пальцами по столешнице, затем откинулся на спинку большого кожаного кресла, тоже вздохнул. Ему нравился Итар. Настырностью и упрямством молодой шас напоминал Хамзи его самого, юного.
«Мозгов побольше, и цены бы пареньку не было!»
— Зугар утверждает, что ты ничего ему не говорил…
— Он врет!
— …и настаивает, что ты сознательно продал ему недоделанные артефакты. Товар пошел в продажу, возникли отказы, что привело к нарушению режима секретности.
— Я видел новости.
«Все очень и очень плохо…»
— К счастью, каких-либо глобальных проблем не возникло, иначе с тобой разбиралась бы не Гильдия, а комиссия Великих Домов.
— Я понимаю.
— Действительно понимаешь? — Биджар не ждал ответа. — Итар, производство артефактов морока — простой бизнес, но в то же время — серьезный. Одно неверное движение, и будет нарушен режим секретности, у челов появится повод для разговоров. Или, что гораздо хуже, — для анализа. Нам это надо?
— Нет.
— Ты понимаешь, что подставил всех нас?
— Я говорил Зугару о влажности, — упрямо произнес Кумар.
— Лучше бы ты ему об этом написал, — честно произнес Хамзи.
— Давайте просканируем память! — Итар выложил свой последний козырь. — И найдем виноватого!
— Это ничего не даст, — грустно улыбнулся Биджар. — Зугар Турчи имел полное право забыть о твоих словах. Понимаешь? Имел. А вот ты не имел никакого права умолчать в сопроводительном письме о ситуации с влажностью. Уловил нюанс?
— Уловил, — пробурчал Кумар. «Все пропало!»
— К тому же, — тон Хамзи стал мягким, едва ли не отеческим, — настаивая на сканировании памяти, ты вызовешь еще больший скандал. Придется давать делу официальный ход, подключать Службу утилизации. Придется вызывать независимых экспертов, например людов, ты ведь знаешь, что «Поцелуй русалки» — наилучший способ узнать правду. Но зеленые ведьмы за спасибо тебя целовать не станут. Догадываешься, кто будет оплачивать их услуги?
— Виноватая сторона, — хмуро ответил Итар.
— Которой, как я уже говорил, в любом случае окажешься ты. Считаем: возврат денег Зугару, плюс неустойка, плюс оплата экспертов, плюс штраф Службе утилизации. Тебе это надо?
Кумару не было нужно ничего из перечисленного, но бывают в жизни обстоятельства, когда отказаться от всего невозможно. Приходится выбирать меньшее зло.
— Не надо.
— Вот и я думаю, что не надо. Достаточно чего-нибудь одного. — Биджар провел рукой по волосам. — Я сумел уговорить Зугара не давать делу официальный ход…
— Каким же образом? — язвительно осведомился Итар.
Хамзи в свою очередь решил не обращать внимания на тон Кумара. Пусть язвит, главное, чтобы учился.
— Зугару тоже пришлось бы заплатить штраф Службе утилизации. За недосмотр. А так он при своих. Вернет клиентам деньги за бракованный товар, а ты отдашь ему то, что он заплатил за партию.
«Круг замкнулся!»
— Понятно.
— Учись считать деньги.
— Учусь.
— Тогда продолжаем. Расследование инцидента завершено. Решение следующее: ты возвращаешь Зугару деньги за всю партию и на три месяца лишаешься лицензии мастера артефактов морока.
— Сурово.
— В случае официального расследования ты бы потерял лицензию на год. Да еще заплатил бы Службе.
— С ней вы тоже договорились?
— Я договорился, — неожиданно жестко произнес Хамзи.
Так жестко, что Кумар даже вздрогнул. Но нашел в себе силы пробормотать:
— Почему?
— Не хочу выкручивать тебе руки, — ответил Биджар. — Со временем из тебя может получиться толк, когда поумнеешь и жизни научишься. А штраф Службе утилизации — не самый лучший старт.
— Спасибо.
— Заткнись.
Хамзи отвернулся.
Итар качнул головой. Он понимал, что легко отделался… Легко? В его положении нет такого понятия.
— Деньги надо вернуть в течение трех дней, — буркнул Биджар. — Найдешь?
— Постараюсь.
— Если будут проблемы, позвони. Придумаем что-нибудь.
Кумар взял протянутую директором Торговой Гильдии визитную карточку с номером прямого телефона, молча кивнул, но понял, что по этому вопросу он к Биджару не обратится. Из гордости. Хамзи, судя по всему, итак сделал для него чертовски много.
Однако сказать что-нибудь следовало, а потому Итар, чуть робея, произнес:
— Кстати, сейчас, наверное, не слишком удачный момент, чтобы интересоваться судьбой моего очередного прошения?
Кумар давно мечтал стать полноправным членом Торговой Гильдии, что дало бы ему возможность получить льготный кредит и открыть наконец свое дело. Не перебиваться временными лицензиями. До сих пор его прошения отклоняли: то возникали сомнения в квалификации, то говорили, что он слишком молод, то еще что-нибудь. В последний раз Итар подал бумаги две недели назад и рассчитывал на положительный ответ…
Биджар нахмурился и мысленно обругал коллег-директоров, которые радостно спихнули на самого молодого лидера сообщества неприятный разговор с юным шасом. Итар понял:
— Возникли сложности?
Он не хотел в это верить…
— К сожалению, семейство Турчи отозвало свое согласие… — неохотно ответил Хамзи. И, увидев потемневшее лицо Кумара, торопливо добавил: — Временно, разумеется, они считают, что ты должен в полной мере осознать масштабы своего проступка. Назвали это воспитательной мерой.
— Конечно. Я все понимаю… — Черная трубка вновь завертелась в руках. Очень быстро завертелась. — Я все понимаю.
— Мне жаль, Итар.
Телефон замер. И совсем не потому, что Кумар успокоился. Нет, душевная буря достигла своего апогея, но молодой шас знал, что взрываться здесь и сейчас совсем не следует. Биджар не решает, он лишь озвучивает решение Гильдии. Исполнению его мечты помешали Турчи в отместку за то, что он якобы подсунул Зугару бракованный товар.
— Решение по твоему прошению будет принято через полгода.
Лицензию отозвали на три месяца. И еще три месяца — «испытательный срок». Итар не стал спрашивать, но про себя подумал, что столь короткий срок наверняка заслуга Биджара.
«Спящий-проснувшийся, сколько же я ему должен?!»
Не денег, разумеется, не денег.
Но думать об этом не хотелось.
Если за три месяца после возврата лицензии он не наломает дров, его прошение вновь поступит на рассмотрение директорам Гильдии. Если же…
Итар знал, что будет, если получится «если». Стоит ошибиться еще хоть раз, и на нем навсегда поставят клеймо обманщика, которому не следует доверять. А значит, путь в Гильдию будет заказан. У него никогда не появится своего дела, даже захудалой лавки, придется стать наемным работником и вкалывать на предприятиях более удачливых соплеменников. Или работать в человском бизнесе. Или стать контрабандистом. Два последних варианта сулили предприимчивым шасам неплохие перспективы, Итар знавал тех, кто сознательно отказался от вступления в Торговую Гильдию, предпочитая зарабатывать — и неплохо зарабатывать! — вне семейных предприятий. Но честолюбие заставляло Кумара искать возможности пробиться в бизнесе Тайного Города.
— Уверен, через полгода Турчи остынут и мы без проблем удовлетворим твое прошение, — предельно доброжелательно пообещал Хамзи.
— Хочется верить, — пробормотал Итар.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица 1-я Дубровская,
7 августа, понедельник, 14:07
Маги! Настоящие маги. Могущественные! Великие! Гордые маги прячутся от стада недоразвитых челов в гетто!
Невероятно!
Ярга никак не мог прийти в себя.
Сказать, что он был ошарашен, значит не сказать ничего.
В гетто!
Проникая в сознание ведьмы, Ярга ожидал увидеть совсем другое. Он готовился узнать, что могущественные древние цивилизации полностью исчезли, вымерли или сгорели в грандиозных войнах. Не удивила бы его информация о том, что они покинули совершенный мир Земли и блуждают во Внешних мирах, периодически предпринимая попытки вернуть себе былое могущество. Но гетто?!
Запереть себя в границах мегаполиса и… ничего не предпринимать?! Трястись над соблюдением «режима секретности», не пытаясь взять под контроль тупых полуживотных? И они считают себя наследниками величественных империй, неудовольствия которых боялась вся Вселенная?
Они?!!
«Они… Да, они».
Ярга улыбнулся.
Первый шок прошел, ущемленная гордость перестала причинять боль, пришло время обдумывать дальнейшие действия.
«Они выродились. Потеряли волю. Позабыли о ярости, которая вела их вперед. Что ж, тем лучше…»
Разумеется, Витольд задержался у Власты.
И даже сделал ей завтрак: кофе, свежевыжатый апельсиновый сок, булочки и джем. И отнес ей в постель. И поел вместе с ней, сидя на кровати, смеясь над шутками и просто улыбаясь, глядя в зеленые глаза ведьмы.
Они не торопились расставаться. Ундер никуда не спешил, Власта позвонила в Зеленый Дом и договорилась, что задержится. А потому гостеприимный дом в Сокольниках Витольд покинул примерно в час дня. Отказался от предложения Власты подбросить его на машине, попрощался и медленно направился к ближайшей станции метро, размышляя о том, как странно все сложилось.
Как непонятно.
Ненависть к людам и навам никуда не ушла, не стала глуше, продолжала грызть его изнутри. Ненависть разума, рожденная болью потери Оскара, болью за болезнь матери и потухшие глаза отца. Рожденная ужасом, который он пережил в ночь Лунной Фантазии. В ненависти был смысл, она дарила цель.
При этом он провел восхитительную ночь с Властой. А теперь ехал проверить, не случилось ли беды с сумасшедшей колдуньей.
И в голове Ундера не укладывалась мысль, что он способен убить их. Прелестную и очень одинокую девушку. Несчастную, потерявшую все старуху. Ни одну из них.
Не сможет.
Всей его ненависти не хватит, чтобы поднять на них руку.
«Сила это или слабость?»
Как выяснилось, старая кляча жила довольно далеко от Павелецкого вокзала, и дотащить до дома грузное тело оказалось непростой задачей. К сожалению, поглощенный своими мыслями Ярга пришел к этому выводу не сразу, а лишь оказавшись на мосту через местную речушку и почувствовав, что вновь обретенная оболочка начинает задыхаться.
«Ну что ж, я знал, что беру не лучший товар…» — философски подумал он и продолжил движение.
Деньги у Ярги имелись, но вряд ли какой-нибудь таксист пустит в машину грязную бродяжку. Искать метро не хотелось, да и смысла в этом не было — лишний крюк ради сомнительного выигрыша. Пришлось идти.
К счастью, в квартирке старухи обнаружился кувшинчик с небольшим количеством магической энергии, которую Ярга немедленно использовал по назначению, влив в престарелое тело свежие силы.
Что вызвало бурное неудовольствие Шнырька, подавленное, впрочем, всего лишь одним грозным окриком. Туповатый голем так и не понял, что у него сменился хозяин. Когда Шнырек очнулся, Ярга сообщил, что на него упал кирпич, и впредь велел смотреть не только под ноги, но и вверх. Голем послушно попытался, что привело к очередному, изрядно повеселившему Яргу падению. Однако, несмотря на непроходимую глупость маленького урода, осмотрительный Ярга решил оставить его при себе. Во-первых, чтобы не вызывать подозрений у знакомых старухи, во-вторых, мог пригодиться. Дождавшись, пока спрятавшийся в ванной Шнырек перестанет хныкать, Ярга сходил на кухню — по дороге швырнул голему найденную в кармане шоколадку, — сделал себе чаю, вернулся в комнату, уселся в пыльное кресло и задумался.
Задумался на несколько часов, потому что информации, вырванной из Шумы-Шумы, оказалось значительно больше, чем полученной от врача, и обрабатывать ее следовало гораздо тщательнее. И отвлек его от этого занятия только звонок в дверь.
Длинный и настойчивый.
Несколько удивившись, Ярга доковылял до коридора и припал к глазку.
«Витольд Ундер», — услужливо подсказала чужая память.
Перед дверью стоял молодой рыжеволосый парень, высокий, худощавый, но явно крепкий, спортивный. И явно маг.
«Молодой чуд».
В старом теле бурлила энергия, и Ярга задумался; «Не перепрыгнуть ли?»
Трудно удержаться, ведь подходящая жертва сама идет в руки.
Теперь, когда появилось представление о Тайном Городе, о том, какую ведьму он убил в Сибири, Ярга понял, что рано или поздно по его следу пойдут. Пусть на первых порах они не будут знать, кого ищут, но расследование им все расскажет. Темный Двор по-прежнему существует. В Темном Дворе все поймут. Значит, нужно спрятаться как можно лучше, и рыжий парень подходил на роль следующего носителя не хуже кого-нибудь другого. А возможно — лучше всех других. Кто проследит знакомство молодого рыцаря и полусумасшедшей ведьмы из другого Великого Дома?
Шума-Шума жила в панельной пятиэтажке, построенной еще в имперские времена, в которой и теперь, после распада большой страны и лихих девяностых годов, можно было встретить самую разную публику. Здесь обитали и честные работяги, отцы семейств, и молодые парочки, ухитрившиеся купить или получить по наследству свое первое отдельное жилье, а еще — опустившиеся выпивохи, завсегдатаи дешевых винных магазинов, и одинокие старушки, доживающие свой век на тихой улочке. Разные люди. И не только они.
Поднявшись на этаж, Витольд подошел к старой деревянной двери, обитой дешевым дерматином, помялся: «из-за какого-то сна…», но все-таки позвонил. Прислушался, а когда услышал знакомые шаркающие шаги, испытал неожиданное облегчение.
«Жива!»
Старуха подошла к двери, заглянула в глазок и замерла. В таком поведении не было ничего странного: Шума-Шума не всегда открывала гостям.
«Уйти?»
Главную задачу он выполнил — проверил и убедился, что со старухой все в порядке. Имеет ли смысл терять время на ненужную и незапланированную встречу?
— А? — подала голос Шума-Шума.
Старуха его узнала, показала, что готова говорить, и может обидеться, если он развернется и уйдет.
— Это я, Витольд. Привет.
Дверь распахнулась.
— У тебя все в порядке?
Все как обычно; грузная, поникшая, неопрятно одетая. И запах в квартире обычный, смесь грязи, затхлости и скисших в немытой посуде остатков пищи.
— Привет.
Она повернулась и пошла на кухню. Ундер, после короткого раздумья, проследовал за ней.
— А где Шнырек? А, привет!
Маленький голем стоял на пороге ванной и почесывал грудь. Глаза, как всегда, безразличные, но псевдокожа вокруг красная.
«Плакал?»
Тоже ничего особенного, иногда старуха поколачивала голема. Однако Витольд почувствовал, что энергии в Шнырьке совсем чуть-чуть, и вот это уже показалось странным. Шума-Шума, несмотря на печальное состояние головы, никогда не забывала о маленьком компаньоне, она могла отказаться от обеда, но энергию голему покупала обязательно.
— Чай, — сказала старуха. — Сядь!
Витольд опустился на табурет. Положил руку на стол. Шума-Шума, побренчав посудой, направилась к плите, оказавшись за спиной чуда…
Позже, анализируя тот момент, Ундер понял, что жизнь ему спасло участие в кровавой Лунной Фантазии. Не будь у него опыта, не будь за плечами той мясорубки, вряд ли мелкие, не связанные друг с другом факты сложились бы у молодого чуда в устойчивое подозрение. В неосознанное предчувствие надвигающейся опасности. Странный сон, заплаканный голем, минимум энергии в нем и довольно много в самой старухе, движение за спину… Витольду доводилось видеть смерть, а потому он насторожился. Интуитивно.
И бесплотный образ моряны, возникший у кухонного окна…
Через мгновение после того, как Шума-Шума оказалась позади него, Ундер сделал резкое движение влево, одновременно развернул корпус — и направленный ему в голову удар пришелся по касательной. Скалка, скользнув по спине, врезалась в табурет. Старуха потеряла равновесие и не успела уклониться от ответного выпада, который чуд нанес машинально, на инстинктах. Крепкий рыцарский кулак впечатался Шуме-Шуме в висок, сбил с ног, и старуха, отлетев к стене, приложилась о нее головой. Потеряв сознание, мешком осела на пол, но продолжала сжимать в руке скалку. А Ундер уже развернулся к ошарашенному голему. Бить или не бить? Таким вопросом Витольд не задавался. Да и присутствовал ли здесь в этот момент сам Витольд? На грязной кухне действовала хоть и молодая, но прекрасно отлаженная машина, сокрушающая любой источник возможной угрозы без жалости и без рефлексий.
Прыжок, удар — и голем покатился по полу. «Временно не опасен».
Возврат к первому противнику…
— Почему ты не ударила меня магией?
— Ты бы почувствовал подготовку, — хрипло ответил Ярга. — Ты хороший маг.
— Логично… — Лесть Витольд пропустил мимо ушей. — Получается, ты думала, что ударить воина палкой проще? — Старуха не ответила. — Кстати, ничего, что я обращаюсь к тебе как к женщине?
— Можешь продолжать.
— А на самом деле?
— На самом деле мне уже давно все равно. — Ярга помолчал.
— Ты не Шума-Шума, — уверенно заявил Ундер.
— Действительно хороший маг.
— Хватит придуриваться, — велел Витольд. — У меня есть вопросы, на которые тебе следует ответить быстро и честно.
— Мне неудобно разговаривать, — сообщил Ярга.
— Так безопаснее, — улыбнулся Ундер. — Вдруг ты решишься на очередную глупость и мне придется тебя убить?
Что ж, он имел право на иронию.
Очнувшись, Ярга обнаружил себя на кухне привязанным к старому стулу и еще, для надежности, к трубе отопления. Шнырька, как сообщил Витольд, постигла та же участь, но, чтобы голем не мешал, чуд оттащил его в ванную. Теоретически, в таком положении не было ничего фатального, Ярге доводилось выбираться из худших переделок. Он понимал, что даже в этом теле превосходит щенка в опыте и магическом мастерстве, что сможет втянуть его в бой и победить, но… Всегда есть это проклятое «но»! Ундер оказался предусмотрительнее, чем надеялся Ярга. Понимая, что имеет дело с колдуньей, Витольд не только связал старуху, но и повесил на ее одежду маленькую серебряную брошку, изображающую акулу. «Рыбацкая сеть», полностью блокирующая магическую энергию внутри колдуна, — один из тех артефактов, что боевые маги предпочитают всегда таскать с собой. На всякий случай.
А самое страшное заключалось в том, что в качестве побочного эффекта «Рыбацкая сеть» заблокировала самого Яргу! Он не мог покинуть тело старухи и атаковать щенка!
— Я предполагаю, что ты некий дух, вселившийся в Шуму-Шуму, — спокойно произнес Ундер. — Так?
Отпираться не имело смысла, и Ярга после короткого раздумья — надо дать щенку понять, что ему страшно, пусть потешится — кивнул:
— Да.
«Значит, сон не лгал…»
Витольд потер подбородок, прикоснулся кончиком указательного пальца к старому шраму. Поймал себя на мысли, что ему…
— Что со старухой?
— Ее больше нет, — небрежно ответил Ярга.
— И никогда не будет?
— Никогда.
«…Жаль».
— У вас были отношения? — поинтересовался Ярга.
Напрасно поинтересовался. Нахальный вопрос вывел Ундера из оцепенения, из грустной рассеянности, в которую он погрузился, услышав о смерти старухи.
«А ведь мне действительно жаль…» И следом совсем неожиданно: «Прощай, Шума-Шума!»
Витольд зажег конфорку, взял со стола нож и поднес к пламени кончик лезвия.
— Откуда ты взялся, дух? Как тебя зовут? Чего ты хочешь?
— От тебя?
— Ну например.
— Разве не очевидно? — Ярга попытался пожать плечами. Не удалось. — Я планировал завладеть твоим телом.
И это тоже не удалось.
— Такой ответ возвращает нас к предыдущим вопросам, — бесстрастно проговорил Витольд. — Откуда ты взялся? Как тебя зовут? Чего ты хочешь вообще?
Купающаяся в пламени сталь постепенно краснела. Ярга молчал.
— Полагаю, ты обдумываешь ответ, — медленно продолжил Ундер. — Это похвально, но в то же время вызывает подозрения. Правда лежит на поверхности твоей памяти, и, чтобы рассказать ее, не требуется много времени. Придется тебе помочь…
И резким, быстрым движением чуд поднес к лицу старухи раскаленный нож.
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
7 августа, понедельник, 16:02
Убедившись, что Милана и вызванные ведьмы с должным усердием взялись за поиски, барон счел свою миссию на периферии выполненной. Теперь все зависело от профессионализма колдуний, и можно было не сомневаться в том, что униженная воевода вывернется наизнанку, но искомое найдет.
Мечеслав затребовал портал и в сопровождении верного Волеполка вернулся в Москву. Во дворец, где сразу же занял один из тактических кабинетов, предназначенных для управления магами во время боевых действий, — идеальное место для координатора поисков. Ему никто не препятствовал, поскольку выданные Всеславой полномочия были необычайно широки. Занятая повседневными делами королева лишь поинтересовалась тем, как продвигается расследование и на что направлены столь большие силы. В ходе короткого разговора Мечеслав убедил Всеславу немного подождать и продолжил работу.
Барон не сомневался, что сделал правильные выводы относительно дальнейших шагов подозрительной девочки, и убедился в своей правоте всего через пару часов после начала поисков.
— Мы нашли девчонку!
Услышав сообщение командира группы, молодая фея-оператор немедленно переключила звонок на громкую связь.
— Где?
Мечеслав стремительно подошел к карте Москвы.
— В морге, — бодро отрапортовала командир. Барон скривился. До сих пор у него теплилась надежда взять девчонку живой. Видно, не судьба.
— Откуда ее доставили?
— Нашли в тупике неподалеку от Павелецкого вокзала.
— Неподалеку от железнодорожного вокзала? Странно. — Мечеслав почесал в затылке. — Сколько времени идет в Москву поезд из Красноярска?
Одна из операторов вызывала на экран компьютера справочную РЖД, но ответить не успела. Волеполк, скромно сидевший в уголке, поднял вверх указательный палец и, убедившись, что привлек внимание барона, негромко произнес:
— Домодедово.
— Черт! Верно! Аэропорт Домодедово! От него идут электрички на Павелецкий вокзал… Та-ак… она прилетела, потом приехала… приехала… и умерла. — Мечеслав знал, что принять решение следует быстро. И совсем не потому, что этого требовали обстоятельства. Женщины Зеленого Дома не часто оказывались в подчинении у мужчин, необходимо показать, что это совсем не страшно. — Осмотрели?
— Ее мозг подвергся воздействию, — доложила командир группы.
— Какому?
— Необходимо провести детальное исследование. Прошу санкционировать переброску тела в Зеленый Дом.
Командующая группой фата решила помочь фавориту королевы. В жизни все может пригодиться.
— Правильно, — одобрил Мечеслав. — Замените тело на куклу, а девочку доставьте в Зеленый Дом. — Помолчал. И, повернувшись к одной из операторов, добавил: — Потом нужно будет переправить тело в Красноярск. Не хватало еще, чтобы у челов появились ненужные вопросы.
— Отметила, — кивнула фея.
Барон прошелся по кабинету, подмигнул Волеполку, постоял возле карты, а затем распорядился:
— Отзывайте все группы, поиски в Москве временно прекращаются.
— Временно? — не удержалась одна из фей. Несколько секунд Мечеслав молча смотрел на девушку, затем чуть передернул плечами и негромко сказал:
— Думаете, девочка прилетела в Москву ради того, чтобы умереть?
Ответить оператор не успела. Да этого и не требовалось. Фея опустила глаза, признавая правоту барона, а в кармане Мечеслава зазвонил телефон.
— Да!
— Барон, мы нашли место, — отрывисто сообщила Милана. — Есть поляна, на которой до сих пор наблюдается повышенный фон магической энергии.
— Где?
— Три мили к северо-востоку от лагеря.
— Вы уверены, что это то самое место?
— Да. Фон повышен, а главное — деревья болеют, так всегда бывает на месте убийства Белой Дамы.
— Отлично! — Однако Мечеслав почувствовал, что воевода чего-то недоговаривает. — Что-то еще, Милана?
Она помялась.
— Мы смогли идентифицировать тип энергии по остаточному фону.
— И?
— С вероятностью восемьдесят пять процентов…
— Ну?
Барон понял, что услышит плохую весть. И не ошибся.
— Темная энергия, Мечеслав. Белую Даму убили навы.
ГЛАВА 3
«Волна галлюцинаций? Массовый психоз? В нашу редакцию поступило почти два десятка звонков от людей, сообщавших, что они стали свидетелями невероятных происшествий. Кто-то наблюдал, как у обычного прохожего неожиданно выросла вторая пара рук, кто-то рассказывал, как мирный пудель превратился в дикое чудовище, говорилось и о появлении странно выглядящих людей буквально из воздуха. Стоит задуматься: уж не распылили ли над Москвой порцию „веселящего газа“…»
«Сенсация!! Торговая Гильдия выдала покаянное заявление! Теперь можно с уверенностью констатировать, что вчерашний скандал все-таки прижал шасов к стене. Ее директора признали факт появления в продаже недоброкачественных артефактов морока и сообщили об отзыве целой партии магических устройств. Странно, но Служба утилизации отделалась лишь общими, хотя и угрожающими, фразами и не сообщила, был ли уплачен полагающийся в таких случаях штраф. Возможно, подобная мягкость связана с тем, что шасы, по их собственным словам, немедленно приостановили торговлю, провели оперативное и тщательное расследование, нашли и наказали виновных. А вот как прокомментировали скандал в пресс-службе Великого Дома Чудь…»
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица 1-я Дубровская,
7 августа, понедельник, 16:33
Закончив допрашивать Шуму-Шуму, точнее, вселившегося в нее духа, Витольд заклеил рот старухи скотчем, проверил, не разболталась ли стягивающая ее веревка, и медленно направился в комнату, на ходу вынимая из кармана мобильный телефон. У него не было сомнений в том, что следует немедленно звонить в Орден.
Дух, вынырнувший из Железной Крепости! Дух, знающий ее координаты! Знающий, как добраться до…
Да при чем здесь дух?! Проводник, не более. Самое главное заключалось в том, что сохранилось одно из легендарных поселений асуров! В целости! Кто знает, что можно там отыскать? Оружие? Артефакты? Знания? Подобное событие способно перевернуть Тайный Город… да что там Тайный Город — весь мир! Ведь навы пусть и неохотно, сквозь зубы, но признавали, что даже во времена расцвета Темного Двора, когда Великий Дом Навь правил Землей и принимал вассальные присяги от многих обитателей Внешних Миров, им не удалось достичь уровня самых первых разумных Вселенной. А тут целое, практически нетронутое хранилище древних знаний! Арсенал и библиотека в одном месте! Наверняка терпящие поражение асуры свезли в свою последнюю крепость все самое ценное…
Витольд посмотрел на зажатую в руке телефонную трубку. Прищурился. Первый порыв прошел. Еле сдерживаемый щенячий восторг, овладевший Ундером в конце допроса, отступил. Здравый смысл продолжал настаивать на том, что следует оповестить о находке Великий Дом, что вытащен счастливый билет, что ждут его слава, почет и уважение рыцарей.
«Счастливый билет? Похоже на то…»
Ундер вернул телефон в карман, уселся на диван, вытянул ноги, положив их на пыльный журнальный столик, покрытый пожелтевшей от времени салфеткой, и попытался представить, что последует за его сообщением.
Как отреагирует Орден?
Если бы на троне оставался Леонард де Сент-Каре, старый, но настоящий, сделанный из стали чуд, предсказать его шаги не составило бы труда. Ундер не сомневался, что, узнав о Железной Крепости, Леонард приказал бы сформировать экспедицию из опытнейших магов. Тайную экспедицию, разумеется, не ставя в известность остальные Великие Дома. Нет, сначала бы Шуму-Шуму, точнее — засевшего в ней духа допросили бы с пристрастием, не так, как это сделал Витольд, не только с помощью пыток, но и магическими методами. Затем отправили бы в Сибирь экспедицию и использовали все ее находки в интересах Ордена. В каких интересах? Разумеется, в военных. В этом отношении Леонард был стопроцентным чудом, понимающим, что преимущество — понятие зыбкое и следует бить сразу же, как только появилась возможность, пока враги не опомнились, не пронюхали. Пока не уравняли шансы. Стало возможным получить поддержку гиперборейского войска — де Сент-Каре, не задумываясь, открыл переход в Глубокий Бестиарий и бросил тварей против Зеленого Дома. Только так. За это Леонарда уважала вся Чудь. И пусть он проиграл, не просчитал, что проклятая Навь нанесет удар в спину, пусть он погубил армию в Лунной Фантазии — ветераны все равно вспоминали о старике с уважением. Он был плотью Чуди, духом Чуди, ее ожившим символом. Несгибаемым.
Витольд поднялся, прошелся по комнате, задержался возле старого трехстворчатого шкафа, возле зеркала. Посмотрел на свое отражение. На шрам.
Лунная Фантазия. Она перевернула все. Поставила Чудь на колени. Зеленые смеялись, глядя, как моряны рвут рыцарей на части.
Смеялись!
Ундер закусил губу.
Леонарду де Сент-Каре хватило бы воли использовать сокровища Железной Крепости в военных интересах. Напасть на извечных врагов Ордена. Раздавить проклятую Людь!
Витольд отшатнулся — на мгновение показалось, что в зеркале промелькнула тень моряны. И заныл давно заживший шрам. Фантомная боль проникла в душу… Или наоборот? Боль души резанула по старому шву?
Проклятые моряны. Проклятая Людь…
Ундер забыл об утренних сомнениях, о том, что он думал о Власте, о том, как примчался на помощь старухе. Забыл. Не было Власты. Не было Шумы-Шумы. Были смеющиеся на стенах люды и тень моряны. Была поникшая мать и могила Оскара. Была вражда, длящаяся тысячи лет.
Молодой рыцарь сходил на кухню, покосился на пленницу: старуха сидела неподвижно, с закрытыми глазами, на появление Витольда никак не среагировала, заварил себе чашку чая и вернулся в комнату.
А как поведут себя нынешние правители Ордена?
Небольшая часть рыцарей до сих пор считала Франца де Гира трусом и узурпатором, но Ундер, несмотря на участие в Лунной Фантазии, подобных взглядов не разделял. Будучи мастером войны, Франц зарекомендовал себя отличным воином, преданным Ордену до мозга костей. В понимании Витольда прежние заслуги де Гира уравновесили спорное, мягко говоря, поведение во время войны (некоторые называли это предательством), и теперь Ундер относился к де Гиру ровно. Никак. Без обожания и без ненависти. К тому же Витольд видел, что правление нынешнего великого магистра идет Ордену на пользу. Благодаря его усилиям Чудь закончила войну только потерей армии, контрибуцию победители не накладывали, унизительных ограничений на деятельность не вводили. И дальнейшие шаги Франца были продуманными и правильными, направленными на укрепление позиций Ордена. Ни одной ошибки. Ни одной осечки. Ни одного, даже мелкого, вооруженного конфликта с другими Великими Домами. Де Гир, бывший некогда великолепным воином, стал замечательным политиком, он умело разыгрывал имеющиеся у него козыри и не позволял соперникам использовать свои. Однако армия Ордена ослаблена, а это значит, что умный и расчетливый Франц не рискнет использовать находку Ундера в военных целях. Роскошная карта под названием «Железная Крепость» ляжет на игральный стол, будет использована для достижения тактических, а не стратегических целей и не поможет Ордену стать ведущим Великим Домом Тайного Города. В отличие от Леонарда, де Гир соберет лидеров, чтобы вместе найти выход из очередного «кризиса».
— А это не кризис, — прошептал Витольд. — Это наше будущее…
И вновь показалось.
Не в зеркале, от которого Ундер давно отошел, а в дальнем, затемненном углу комнаты. Витающая пыль и легкие дневные тени сплели перед глазами Витольда фигуру Оскара. Окровавленного, но улыбающегося. В рассеченной кирасе, но с мечом в руке. Бесплотного, но реального.
Витольд не вздрогнул, не отвел взгляд, посмотрел брату в глаза и увидел в них укор.
— Я знаю, что ты неотомщен.
Но из-за этого ли грустен взгляд мертвого брата? Ундер не сомневался — да, из-за этого! Из-за чего же еще? Погибнуть от предательского удара в спину — что может быть хуже? И темные заплатят за свою подлость.
— Но сначала люды, брат, — вздохнул Витольд. — Начать надо с них.
Навам тоже достанется.
Видение пропало. Потревоженная пыль осела на ковер и комод, тени разбежались от нечаянно упавшего в угол солнечного луча, мертвое исчезло из мира живых.
Ундер допил чай, поерзал, удобнее устраиваясь на диване, потер переносицу и задумался.
Боль?
Это замечательно! Упоительно!!
Нет, Ярга не был мазохистом и в обычной ситуации не получал от мучений никакого удовольствия, но вечность, проведенная без тела, заставляла его наслаждаться любыми давно забытыми ощущениями. Ходить и сидеть, дышать полной грудью и почесываться, подпрыгивать на месте, умываться, пить чай — как это здорово! Рыжеволосому щенку казалось, что он пытает пленника, на самом же деле Ярга смеялся над ним. Что для него, прошедшего через запечатанные самыми могущественными заклятьями ворота Железной Крепости, доставляемая неумелым палачом боль? Мучения, сопровождавшие пути к свободе, выдавливали слезы из сгустка бесплотной энергии. Вот что такое боль!
А раскаленный нож… Смешно.
К тому же молодой маг допустил естественную для своих лет оплошность, позабыл, что «Рыбацкая сеть» блокирует энергию в теле мага, а не отсасывает ее. И когда Ярга сполна насладился ощущением боли, он попросту отключил восприятие и с не меньшим, чем Ундер, любопытством наблюдал, как раскаленная сталь терзает старую плоть Шумы-Шумы. Ярга давно никого не пытал, ему было интересно.
Он наслаждался.
Но на вопросы тем не менее отвечал. Не следует показывать противнику, что тот оплошал. Пусть думает, что полностью контролирует положение. Хотя…
В какой-то степени так оно и было.
Разработанный план действительно дал сбой: Ярга никак не думал, что лишится свободы. И результатом излишней самоуверенности стала легкая паника, овладевшая им в первые мгновения плена.
«Я не могу вырваться из этого тела!!»
К счастью, все это уже в прошлом. Ярга взял себя в руки и еще до того, как рыжий щенок приступил к допросу, решил, как следует себя вести. Немного поупорствовать, затем «расколоться» и выдать юному палачу Самую Главную Тайну — рассказать, что вырвался из Железной Крепости. Упоминание асурской твердыни, как и рассчитывал Ярга, заставило щенка потерять голову. Надо отдать должное: паренек старался сдерживаться, но Ярга видел, прекрасно видел, что творилось у того на душе: рыба проглотила наживку вместе с крючком. Молодости свойственно мечтать о Великих Свершениях, Которые Войдут В Анналы Истории. Молодость мечтает стать Могущественным Императором, Победителем Всего На Свете, Гениальным Магом, Ведающим Все Тайны Мироздания, или написать Книгу Всей Жизни, Откровение Для Всех Живущих. А вот опыта у Молодости хватает только на мечты, и она легко попадает в ловушки, расставленные хитроумной Зрелостью.
И Ярга успокоился окончательно. Тюремщик сам не заметил, как стал пленником. Пленником призрачной надежды, пленником журавля в небе. Тюремщик переоценивает свои силы, тюремщик самонадеян, а значит, рано или поздно он совершит ошибку и потеряет ту небольшую власть, которую имеет.
Разумеется, рассчитать свои ходы со стопроцентной точностью Ярга не мог, оставалась небольшая вероятность того, что рыжий одумается, успокоится и сдаст добычу своим соплеменникам. Но ставка на романтический идиотизм Молодости сыграла: щенок заперся в комнате и думал с такой натугой, что Ярга слышал скрип его мозгов. Слушал и улыбался: не позвонил сразу после допроса, значит, не позвонит никогда. Полезет сам.
Ну что же, мальчик, добро пожаловать в мир настоящих героев.
«Отомстить людам, прижать навов! Не время! Начинать надо с другого!»
С чего?
На самом деле, с чего?
Чем дольше Витольд размышлял, тем отчетливее понимал, насколько труден и опасен задуманный проект. Взять лопату, отправиться в Сибирь и выкопать сокровища асуров? Как бы не так! Придется внятно объяснить свое отсутствие в Москве, понадобится снаряжение, возможно — техника, нужны самых разнообразные артефакты, оружие, в конце концов припасы, проводники. И все это необходимо обеспечить. Добыть, достать, перебросить в Сибирь. И главное — втайне.
Да и с Сибирью не все ясно. Точные координаты ворот в Железную Крепость духу неизвестны. Говорит, понятия не имею, где вылез, к тому же долго витал по тайге, пока не отыскал подходящее тело. Верить ему? И о состоянии Железной Крепости дух предпочитал говорить в общих словах, мол, все с ней в порядке, работает как часы. Но как ею управлять — неизвестно. Осталась ли в асурской твердыне хоть какая-то защита — не знает. Дух, мол, существо бесплотное, ему большинство ловушек не страшны. А есть и такие, что страшны? Он, мол, на нижние уровни не спускался. Вот и весь сказ. Верить?
Верить трудно, а проверить не получалось. Снова пытать? Возможно, придется.
О повторном допросе Ундер размышлял спокойно, без эмоций, он знал, что иногда до истины можно докопаться только с помощью боли, и его это знание не смущало. Пытать — значит, пытать. Однако история знает немало примеров, когда жертва терпела самые ужасные пытки и молчала или, что хуже, давала заведомо неверную информацию. И этот факт изрядно беспокоил Витольда.
«Соврет, чертов дух, отправит не в тот район. Или не расскажет о какой-нибудь ловушке. Кто знает, что у него на уме?»
«Звони в Орден! Звони! Немедленно! — не переставал сигнализировать здравый смысл. — Не справишься! Пропадешь!»
Но Ундер, как всякий чуд, тем паче — Дракон, был упрям. Он знал, чего хочет, и не собирался отказываться от задуманного.
— Я вытащил счастливый билет. Не Орден — я! И я справлюсь!
Да и зачем духу врать? Какие могут быть планы у бесплотного создания, которое даже имя свое забыло за тысячи лет заточения? Новое тело? Будет ему новое тело. И имя новое будет. Это он сейчас дергается, переживает, что не получилось в него, в Витольда, вселиться, а посидит связанный пару дней, мигом сообразит, что лучше работать в команде, чем одному…
В команде!
Ундер поерзал на диване. Вот что ему нужно: команда! В одиночку проект не поднять, нужны помощники или компаньоны. Первое предпочтительнее, второе — вероятнее. Значит, не надо жадничать, придется кому-то открыть тайну Шумы-Шумы. Кому?
Витольд перебрал в памяти друзей. Дитрих? Слишком болтлив. Макс? Полностью зависит от папаши и думает только о карьере. Луис? Нет, он слишком предан Ордену…
«А ты, получается, не предан?»
— Я патриот, — громко произнес Ундер. — Понятно это станет не сразу, но станет. Обязательно станет!
* * *
Москва, улица Тверская,
7 августа, понедельник, 17:02
Обида?
Наверное — да, именно обида. Глубокая, всепоглощающая обида… на всех. На ублюдка Зугара, который позабыл устное сообщение Кумара, оставил ящик с артефактами под дождем, а потом пустил поврежденные устройства в продажу. На Торговую Гильдию, которая, испугавшись скандала, поспешила прогнуться перед Службой утилизации и начала рубить сплеча. На Службу утилизации, которая… Говоря откровенно, Служба действовала в своем обычном стиле, предупреждала нарушения режима секретности, заметала следы, карала провинившихся, но, поскольку провинившимся на этот раз был Итар, досталось и Службе.
«Проклятые формалисты! Делать им нечего, вот и раздули мелкое происшествие до заоблачных высот!»
На себя Кумар тоже злился. Знал, что недоглядел, недоработал. Не следовало идти на поводу у Зугара, торопиться и сдавать на склад недоделанные артефакты. Но деньги! Турчи, лавка которого неожиданно стала пользоваться популярностью, пообещал надбавку за скорость. Итар поспешил воспользоваться выгодным предложением. Последствия известны.
Кумар понимал, что заслужил наказание. Умом понимал. Но душой принять не мог. Казалось ему, что он единственный пострадавший. Крайний. Что все отыгрались на нем, подставили, обманули и теперь хихикают за спиной, обсуждая прокол молодого и на удивление глупого шаса.
«Я — крайний!»
Самому себе Кумар казался брошенным.
«Все отвернулись. Все предали. Я один! Я против всех!!»
И особенную горечь вызвал у Итара отказ принять его в Гильдию.
«Проклятый Зугар!»
В мыслях Кумар уже разорял вредного соплеменника, покупал его лавку и заставлял трудиться приказчиком. Или находил доказательства, что дочь негодяя спуталась с челом и принесла в дом полукровку — неслыханный позор. Или устраивал какую-нибудь другую пакость, наслаждаясь сладким вкусом мести.
«Я заставлю тебя расплатиться!»
Но как? Как?
«Что я могу?»
Это была первая здравая мысль, посетившая Итара с тех пор, как он покинул кабинет Биджара Хамзи. Несколько часов озлобленный юноша блуждал по московским улицам в полной прострации. Не замечал никого, натыкался на челов, задерживался в тени деревьев, брел дальше. Изводил себя бессмысленной ненавистью.
«Что я могу?»
По всему выходило — ничего.
Зугар — уважаемый шас, член Торговой Гильдии, владеет собственным бизнесом и аккуратно платит налоги Темному Двору. Сотвори Кумар какую-нибудь подлость, директора, да и вся семья, примут сторону Зугара. Уже приняли, если быть точным: закрыли глаза на то, что Зугар позабыл о сообщении, назначили виноватым одного Итара.
Что остается?
Утереться, проглотить обиду, сжать зубы и работать. Стараться. Надеяться, что Биджар не ошибся в прогнозах, семья сменит гнев на милость и позволит ему стать полноправным членом Гильдии.
Надеяться.
Работать.
Прогнуться.
Итар подумал, что следует вернуться домой, где его ждали заготовки для следующей партии артефактов, но работать совсем не хотелось. Устройства для наведения морока ему делать нельзя, а на другие артефакты заказов не было. И будут ли — неизвестно. Да и настроение, чего скрывать, совсем нерабочее. На инструменты и заготовки даже смотреть не хочется, от одной мысли об артефактах тошно. Да и какой смысл вкалывать? Для чего создавать товар, если не знаешь, будут ли на него покупатели? Сейчас надо думать, где взять деньги для возврата долга.
В его положении три дня — это мало, очень мало.
Денег, что заплатил Зугар, у Кумара уже не было — потратил на материалы и энергию для артефактов. Торговля на юношеском турнире принесла неплохой барыш, но его не хватит даже на треть долга. Откуда брать остальное?
Продать инструмент? Глупо, да и стоит он недорого.
Продать машину? За древнюю «четверку», производства еще имперского автопрома, дадут меньше, чем за инструмент.
Плюнуть на все, запереться дома, накачаться стимуляторами и сделать за день партию артефактов… ну, допустим, партию боевых перстней? Ведь наверняка какой-нибудь лавочник их возьмет! Пусть и не за настоящую цену, но возьмет. Плюс выручка с турнира. Плюс остатки сбережений. Хватит? Скорее всего, для выплаты долга хватит. А что делать дальше? На что покупать материалы для следующей партии? На что открывать лавку, если сбережения уйдут Зугару? Вот и получалось, что деньги для возврата долга следовало искать в другом месте, не снимать с себя последнюю рубашку.
Но в других местах любили получать проценты и гарантии.
Заложить квартиру?
А где жить, если… Нет, никаких если! Он будет работать! Будет как проклятый работать, чтобы преодолеть последствия этой ошибки. «Если» не будет. Он заработает и отдаст!
Но к кому обратиться?
Кумар почувствовал, что проголодался. Мысленно поздравил себя с возвращением в реальный мир и даже слабо улыбнулся. И тут же нахмурился.
На легкий обед деньги у него были. На все остальное…
Итар мысленно перебрал тех, к кому можно обратиться за помощью в столь деликатной ситуации и надеяться, что тебе не выкрутят руки. Список получился куцым, и на первом месте стоял старый Мехраб, бывший некогда одним из лидеров семьи, директором Торговой Гильдии, а теперь удалившийся на покой и мирно тачающий сапоги в маленькой будке на оживленной улице. Мехраб привечал молодого Кумара, давал советы, подсказывал, как лучше вести дела. Выручит? Старик, разумеется, щедростью не страдает, хватка у него до сих пор железная, но войти в положение может. На год наверняка нужную сумму ссудит. И процент, будем надеяться, выставит нормальный. Если же Мехраб откажет, то придется возвращаться к Биджару. Это имя стояло в списке Итара вторым. И последним.
Кумар вытащил трубку мобильного телефона, вздохнул — просить трудно, очень трудно — и едва собрался нажать на кнопку, как пришел вызов.
— Алло?
— Это Витольд Ундер. Помнишь? — Чуд говорил медленно, но очень уверенно и спокойно. — Мы познакомились вчера на турнире.
— Откуда у тебя мой телефон?
— Из твоего рекламного буклета, — хмыкнул Витольд и процитировал: — «Лучшие артефакты в розницу и оптом. Создание эксклюзивных образцов на заказ».
— Хватит, хватит! — Итар поморщился: «лучшие»! Вот и доигрался. — Чего тебе надо? Боевые перстни? Я как раз делаю партию по заказу Гильдии…
— Отвянь ты со своими перстнями, — буркнул Ундер. — Есть серьезное дело. Нужно встретиться и поговорить.
— Сколько я заработаю? — немедленно поинтересовался шас.
Наверное, слишком быстро поинтересовался. Или слишком много надежды прозвучало в голосе. Одним словом, Витольд понял, что Итар в затруднительном положении.
«Это мне на руку!»
«Что у тебя за дело, рыжий кретин? Неужели мне везет? Нет, не может быть!» Кумар очень боялся, что предложенное молодым рыцарем «дело» окажется пустышкой.
— У тебя что-то случилось? — после короткой паузы поинтересовался чуд.
— Неважно.
— Задолжал кому?
— Я кладу трубку, — отрезал Кумар.
— Не торопись. — Витольд снова помолчал. — Я гарантирую, что ты очень хорошо заработаешь. Где мы можем встретиться?
Очень хорошо? Нет, не так, а вот так: очень хорошо. Итар знал, что среди рыцарей болтуны встречались нечасто. Если Витольд сказал: очень хорошо, значит, действительно: очень хорошо.
«Неужели мне повезло?»
Шас приободрился:
— Записывай адрес.
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
7 августа, понедельник, 17:19
В этот раз на совещании присутствовало еще меньше участников, чем в субботу: только Всеслава, Мечеслав и спешно примчавшаяся из Сибири Милана. Собрались лишь те, кто знал о результатах анализа. Две фаты, проводившие исследование магического фона, получили строжайший приказ молчать и, можно не сомневаться, выполнят его. Рассказывать же о навском следе кому-либо еще, даже верной Ямании, даже неоднократно доказывавшей свою преданность Снежане, королева не рискнула. Не потому, что не доверяла, просто подумала, что на данном этапе чем меньше голов, тем лучше. Предстояло принять ключевое решение, стратегическое: что делать дальше? Короткий вопрос, короткий ответ. Требовалось не болтать, не спорить, не настаивать на своем, а взвешивать каждое слово, каждую букву, хладнокровно обдумать все «за» и «против» и отыскать правильный путь. Окончательное решение принимать королеве, а Милана, боевой лидер Зеленого Дома, и славящийся здравомыслием барон являлись наилучшими советниками из всех возможных.
И ожидания Всеславы оправдались в полной мере.
Милана и Мечеслав вошли в кабинет молча, уничижительными взглядами не обменивались, лишних слов не произносили, были сосредоточенны и деловиты. И немного мрачны. Они прекрасно понимали, насколько важна встреча.
Королева в свою очередь пригласила советников в дальний угол кабинета, к небольшому круглому столику, сидя за которым люды едва не касались друг друга локтями, видели глаза друг друга и могли говорить вполголоса. Такая обстановка идеально соответствовала духу полного взаимного доверия, необходимого для решения сложнейшего вопроса.
Всеслава подождала, пока Милана и Мечеслав усядутся в кресла, выдержала короткую паузу и произнесла:
— Нет нужды напоминать, для чего мы собрались.
Барон и воевода кивнули.
— Наше положение… я бы назвала его деликатным.
— Плохим, — уточнила Милана.
— Странным, — подал голос Мечеслав.
Судя по всему, советники будут предлагать разные варианты действий. Тем лучше. Главное, не позволить дискуссии перерасти в свару.
— Что же странного вы в нем находите? — осведомилась Милана.
— А что вы видите плохого?
Воевода Дочерей Журавля усмехнулась:
— Плохо то, что Зеленый Дом не заинтересован в вооруженном конфликте с Навью. Мы до сих пор ощущаем последствия последней войны: армия ослаблена, количество боевых магов минимально, большая их часть — молодежь, не обладающая должным опытом. Я полагаю, в Темном Дворе прекрасно понимают наше состояние, знают, что мы не способны говорить с ними с позиции силы, а потому и ведут себя столь дерзко.
— В чем дерзость? — поинтересовался барон.
— Они убили Белую Даму, — мягко напомнила Милана. — Считают, что сейчас им все сойдет с рук. — Воевода помолчала. Ей было неимоверно трудно произносить следующие слова: — К сожалению, навы не ошиблись. Нам нечего им противопоставить. Остается или проглотить обиду, или…
Мечеслав демонстративно засопел. Воевода недобро прищурилась, но королева успела предотвратить назревающую ссору. Всеслава грозно посмотрела на фаворита — тот понял, что переборщил, пробормотал извинения — и обратилась к Милане:
— Продолжай.
— Я рекомендую провести переговоры с Орденом, — твердо произнесла воевода. — Следует обрисовать рыцарям ситуацию, рассказать о наших выводах и перетянуть на свою сторону. Вместе мы сможем надавить на темных.
Великий Дом Чудь пострадал в последней войне не меньше Зеленого Дома, его армия пребывала в столь же плачевном состоянии, и только объединившись, рыцари и люды могли уверенно говорить с навами.
Предложение Миланы было предложением воина, предложением боевого мага. Рыжие задиристы, и даже хладнокровный де Гир не всегда способен удержать горячих подданных в рамках. Их участие почти наверняка обострит обстановку, сделав вооруженный конфликт весьма вероятным.
Насколько такое развитие событий устраивает Зеленый Дом? Сейчас темные достаточно сильны, чтобы выступить против чудов и людов одновременно. Допустим, коалиция одержит победу, но что останется от армии?
Всеслава думала над словами воеводы столько, сколько считала нужным, не обращая внимания на затянувшуюся паузу. Советники ждали, всем своим видом показывая, что готовы сидеть и молчать хоть неделю. Наконец королева кивнула:
— Твое предложение понятно, Милана. Теперь следует выслушать барона. — Всеслава перевела взгляд на фаворита. — Почему ты назвал наше положение странным?
Тот развел руками:
— Потому, что оно именно такое.
— Объясни.
Барон привычным жестом взлохматил волосы и медленно оглядел собеседниц. Он не тянул время, а в последний раз обдумывал, что следует говорить и как.
— На чем базируются наши подозрения? Предполагается, что навы проводят в Сибири некие запрещенные или передовые исследования. Светозара стала свидетельницей, и от нее избавились. Так?
— Так, — подтвердила Милана.
— Возникает вопрос: неужели навы не предусмотрели должных мер предосторожности? Вы верите, что их секретные опыты засекла обыкновенная Белая Дама?
— В жизни есть место случаю, — покачала головой королева. — Ты сам это говорил.
— Навы несовершенны, — добавила воевода.
— Допустим, вы правы: в результате роковой случайности «несовершенные» навы позволили Светозаре заглянуть в свои дела, — согласился Мечеслав. — Тогда объясните, почему темные не замаскировали место убийства или хотя бы не убрали следы? Хорошему магу не составит труда почистить остаточный фон. Почему же навы позволили нам узнать, что Белая Дама убита темной энергией?
— Возможно, они не успели, — протянула воевода.
— Расследование началось через несколько дней после смерти Светозары, — буркнул барон. — Темные могли бы зачистить всю Сибирь.
И посмотрел на королеву. Всеслава слушала очень внимательно, но на советников не смотрела, сфокусировал а взгляд на изумруде, украшавшем один из ее пальчиков.
— Следующий вопрос! — Мечеслав не сбавлял темп и постепенно повышал голос. Не до крика, разумеется, но весьма ощутимо. — Почему не заметно никакой активности навов после смерти Белой Дамы? Почему никто не препятствовал расследованию? Если бы навы действительно убили Светозару, они должны были организовать наблюдение за районом и знали бы о наших действиях. Почему Сантьяга до сих пор не навестил Зеленый Дом? Он ведь понимает, что рано или поздно мы доберемся до истины!
— Выжидают, — проворчала Милана.
— А я думаю, что темные ничего не знают о смерти Белой Дамы.
— И?
— Я голосую за кулуарные переговоры с Сантьягой. Если навы действительно в деле, мы это обязательно поймем. И тогда, возможно, нам потребуется поддержка Ордена. Но затевать возню до тех пор, пока не ясна позиция навов, мне кажется опрометчивым.
Воевода недовольно фыркнула, но высказывать свое мнение не торопилась. Оба варианта озвучены, и теперь следовало дождаться решения королевы.
Колебалась Всеслава недолго.
— Милана!
— Да, Ваше Величество?
— Следует спешно, но предельно тщательно провести повторные исследования магического фона на месте гибели Белой Дамы. У барона Мечеслава должны быть веские доказательства для разговора с комиссаром Темного Двора.
Решение принято.
— Да, Ваше Величество. — Воевода склонила голову. Ни жестом, ни тоном Милана не выразила свое неудовольствие.
— И… готовься к визиту в Орден.
— Да, Ваше Величество!
Теперь она позволила себе улыбку. Королева посмотрела на фаворита:
— Если переговоры с Сантьягой пройдут по худшему сценарию, оперативное руководство перейдет к воеводе Милане.
— Я все понимаю, Ваше Величество. — Мечеслав тоже улыбнулся. — Но я уверен, что это не произойдет.
Всеслава помолчала. Затем кивнула:
— Надеюсь, ты прав.
* * *
Супермаркет Гильдии, Москва, улица Большая Лубянка,
7 августа, понедельник, 17:47
Грустный разговор с молодым Кумаром оставил на душе Биджара Хамзи неприятный осадок. Он знал, что от проколов не застрахован никто, ошибиться может как опытнейший торговец, так и безусый мастер артефактов, но каждый — каждый! — должен платить свои ошибки. Знал, но все равно сочувствовал Итару. Тяжело получать пинки — не очень-то заслуженные пинки, будем откровенны, когда ты молод, горяч и честолюбив. Так и сломаться недолго.
Настроение было испорчено, и поэтому второй сложный разговор, с волками посерьезнее юного Итара, Биджар назначил на шесть часов вечера.
Текущие дела, как это всегда бывало, отвлекли Хамзи от печальных размышлений. Даже не отвлекли, а оторвали, и не только от мыслей о будущем молодого Кумара, но и вообще от всего постороннего и ненужного, от всего, что не касалось бизнеса. Переговоры с клиентами и поставщиками, доклады от брокеров и распоряжения им, оценка колебаний курса валют и роста котировок, анализ фьючерсных контрактов…
Каждая минута Биджара была занята на сто процентов, каждая мысль только о деле, каждое слово только о нем, ничего постороннего, ничего печального, ничего личного. И когда помощник сообщил, что посетители прибыли, Хамзи был гораздо больше похож на себя настоящего, чем утром: весел, бодр, свеж и в меру агрессивен.
Любимое дело придавало Биджару сил.
— Я отвел Урбека и Анфису в переговорную, — закончил Харуд. — Сказал, что ты скоро придешь.
— Ты отвел их в одну переговорную?
— Разумеется, — подтвердил помощник. — В твою любимую.
— Надеюсь, она еще цела, — усмехнулся Хамзи.
— Что не так? — забеспокоился Харуд.
— У Урбека возникли финансовые разногласия с Зеленым Домом, — объяснил Биджар. — Сюда они прибыли, чтобы узнать решение Гильдии…
— Я вызову охрану! — взвыл Харуд.
Он прекрасно понимал, кто будет оплачивать ремонт помещения.
— Лучше пожелай мне удачи, — попросил Хамзи. — Я иду в клетку к тиграм.
Он поправил галстук, покинул кабинет, дошел до переговорной, остановился у дверей и прислушался. Вроде бы тихо. Хороший признак или нет? Зеленые ведьмы умеют убивать бесшумно…
Отворил дверь.
— Господа, я рад вас видеть.
И уверенно направился к креслу во главе стола. Казалось — просто идет, но цепкий взгляд шаса успел отметить и кучку битого стекла на полу («Хрустальный бокал? Харуд легко отделался…»), и самодовольное выражение на физиономии Урбека («Не сомневаюсь, ты припомнил все ругательства, которые знаешь…»), и покрасневшее лицо представительницы Зеленого Дома («Спасибо, что сдержалась и никого не убила…»). Но, судя по всему, шас успел наговорить ведьме много чего интересного.
Пока Биджар шел к креслу, фата раскрыла папку с бумагами и взяла в руки золотую авторучку. Противная сторона следила за этими движениями с вальяжным высокомерием.
Урбек Кумар не приходился юному Итару родственником, разве что очень дальним. С незапамятных времен шасы были разделены на четыре ветви: Хамзи, Кумар, Турчи и Томба. Семейное предание гласило: все началось с того, что четверо необычайно одаренных героев были дарованы Спящим несчастным навам для приведения в порядок финансов империи, а также для обеспечения невиданного расцвета культуры, искусства и науки. Ну и торговли, разумеется, куда же без нее? У навов на этот счет было свое мнение, но шасы не были склонны с ним соглашаться. Легендарные герои оказались весьма плодовиты, семья быстро разрослась, а потому однофамильцы отнюдь не всегда находились в близком родстве друг с другом.
— Не желаете ли кофе? — поинтересовался Биджар, усаживаясь в кресло. — Вина?
И многозначительно посмотрел на останки бокала.
— А как насчет ужина за счет заведения? — осведомился Урбек.
— Может быть, — улыбнулся Хамзи.
Кумар нахмурился. Он являлся ведущим скупщиком краденого в Тайном Городе, умел найти общий язык с кем угодно, а потому сразу почуял неладное. Всей шкурой почуял. И длинным шасским носом, нахально торчащим вперед.
Фата Анфиса подобным чутьем не обладала, посему просто уставилась на Биджара, всем своим видом показывая, что пора бы перейти к делу.
Хамзи кашлянул.
— Итак, директора уполномочили меня довести до вашего сведения решение Гильдии. — Биджар выдержал короткую паузу. Снова кашлянул и, стараясь не смотреть на Урбека, продолжил: — Тщательно взвесив все обстоятельства, мы пришли к выводу, что претензии Зеленого Дома обоснованны. Урбек Кумар обязаан возместить Великому Дому Людь финансовые потери и выплатить в качестве моральной компенсации штраф. Если решение Гильдии не удовлетворяет какую-либо из сторон, мы предлагаем обратиться к третейскому судье.
С той стороны, где сидел Кумар, послышался то ли вздох, то ли стон. В зеленых глазах фаты Анфисы промелькнуло выражение торжества. Биджар откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.
Комбинация, в которой запутался Урбек, была настолько проста, что шасы до сих пор не могли понять, как прожженный «специалист по трофеям» умудрился столь сильно вляпаться. Все началось с того, что одна из школ Зеленого Дома объявила тендер на поставку ста компьютеров. Начался обычный в таких случаях конкурс между несколькими фирмами, но тут, как назло, Кумар заполучил партию свежеворованного «железа». Ему бы спихнуть товар по обычным каналам, но Урбек пожадничал, влез в тендер, дал наиболее выгодное предложение и выиграл. Со своей точки зрения, он поступил правильно: если человская полиция и будет где-нибудь искать компьютеры, то уж точно не в школе Зеленого Дома, о которой они, откровенно говоря, и слыхом не слыхивали. Людов, по большому счету, тоже все устраивало: деньги заплачены небольшие, компьютеры нормальные, чего еще надо? Но тут, как подозревал Биджар, не обошлось без обиженных из числа проигравших тендер. Зеленым поведали, что компьютеры ворованные (а то они не знали!), люды сделали большие глаза и спросили: «Как? Какое неуважение к Великому Дому!» Урбек попытался дать задний ход и отказаться от поставки, но его прижали уже подписанным контрактом. Запахло неустойкой. Плюс срыв сроков поставки по вине победителя тендера. Еще одна неустойка. Кумар скрипел зубами, конкуренты веселились. Директора Гильдии, несмотря на усилия Биджара, приняли сторону фирмачей, заявив, что Урбеку не следовало мешать честным шасам получать честную прибыль.
— Все ли согласны? — осведомился Хамзи.
— Зеленый Дом полностью удовлетворен решением Гильдии. — Фата Анфиса с трудом сдерживала довольную улыбку. — Когда будут перечислены деньги?
— В течение трех дней, — пообещал Биджар. — Такова обычная практика.
— Хорошо. — Анфиса поднялась с кресла. — В таком случае я вас покидаю, Биджар…
— Всего хорошего, фата.
Женщина взяла папку с непригодившимися бумагами под мышку и, не удержавшись, высокомерно посмотрела на поверженного врага.
— Ну и кто из нас взбесившаяся самка?
— По-прежнему вы, милочка, — выдавил из себя Урбек. — Я не могу быть самкой по определению.
Хамзи с ужасом подумал, что вот сейчас… В лучшем случае — еще один бокал… В худшем…
Но ничто не могло испортить Анфисе настроение. Она брезгливо скривила губы, фыркнула и выкатилась из комнаты. А Кумар, едва за ней захлопнулась дверь, схватился руками за стол и истошно заверещал:
— Не верю!!!
— Тоже мне Станиславский, — огрызнулся Биджар.
— Вы меня сдали!
— Не надо было подставляться!
— Вы меня сдали людам! Вы…
— Я защищал тебя, как лев.
— Так я тебе и поверил.
— Твое дело. Я говорю правду.
— Дай в долг.
— У тебя есть деньги.
— Они все в деле.
— Мои тоже.
— Не могу поверить, что ты мне отказываешь! — взвыл Урбек.
— Под процент — пожалуйста, — отрезал Биджар.
— А еще друг называется.
— Не так давно твоя дружба обошлась мне в полмиллиона.
Биджар понял, что пора напомнить Урбеку о финансовых потерях, возникших в результате попытки выудить из Ордена несколько лишних монет. Шумная акция, которая должна была принести друзьям ощутимую прибыль, завершилась крайне неудачно, и приятелям пришлось на пару выплатить кретину Кувалде целый миллион. Хорошо еще, что после долгих и унизительных просьб чуды смилостивились и разрешили шасам заплатить анонимно. Иначе бы опозорились на весь Тайный Город.
— Ты заварил кашу! — рявкнул Кумар.
— Извини, но как раз ты, — напомнил Хамзи. — Кто привел ко мне этого кретина Кувалду?
— Из-за твоего бездарного руководства все сорвалось!
— Теперь неважно. Возьмешь деньги под процент?
— Нет, — мотнул головой обиженный Урбек. — Обойдусь.
— Как хочешь.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, Звенигородское шоссе,
7 августа, понедельник, 18:26
До дома Кумара Витольд добирался на метро. «Выйдешь на „Пятого года“, потом через дорогу и по шоссе к Третьему кольцу. Минут десять пешком…»
Маршрут оказался чрезвычайно простым, и Ундер не заблудился бы, даже если бы захотел. Дом Кумара стоял на шоссе, подъезд со стороны двора, четвертый этаж, кнопка звонка. Дверь в квартире хорошая, не слишком потертая, видно, шас установил ее не так давно. Помимо обычных запоров, ее защищали два артефакта: простые, а потому практически не поддающиеся взлому «Серебряные колокольчики», предупреждающие хозяина о несанкционированном доступе в помещение, и гипнотический «Ничего особенного» — это устройство улавливало направленные на квартиру криминальные замыслы и мягко формировало в голове вора понимание, что за дверью нет ничего интересного. Два артефакта представляли собой стандартный защитный набор, рекомендуемый Службой утилизации. Разумеется, в Тайном Городе находились любители, укреплявшие вход в жилище как только возможно: магические блокираторы, намертво фиксирующие замки, навская сталь, которую не просверлишь ни одним человским инструментом, а то и «Кольцо саламандры», превращающее незваного гостя в кучку пепла, но, по большому счету, смысла в дополнительных тратах не было. Квалифицированный вор, знакомый с реалиями Тайного Города, сможет проникнуть куда угодно. С всеми остальными легко справлялся «Ничего особенного».
Итар открыл дверь буквально через пару секунд после того, как Витольд надавил на кнопку звонка. То ли оказался рядом, то ли ждал. «Кто там?» не спрашивал, даже в глазок не смотрел: маг почувствовал мага. Нe поздоровался. На мгновение замер в проеме, внимательно глядя на чуда, затем молча махнул рукой: «Проходи» — и двинул на кухню.
Во время телефонного разговора Ундер понял, что Кумар оказался в затруднительном положении и рад любой возможности заработать. Со свойственной чудам прямолинейностью Витольд ожидал, что шас каким-то образом проявит нетерпение, постарается сразу же, на пороге, узнать, что за дело предлагает чуд, но ошибся.
— Пиво будешь? — поинтересовался Итар, на секунду остановившись в коридоре.
— Давай, — пробурчал Ундер, захлопывая дверь.
— Можешь не разуваться.
— Я и не собирался.
В малюсенькой двухкомнатной квартире было, мягко говоря, не убрано. Повсюду кучками, стопками и поодиночке валялись разнокалиберные картонные коробки. На некоторых — приличный слой пыли. Палас в узком коридоре черен от грязи. Витольд бы не удивился, обнаружив паутину в углу или завтракающих на столе крыс.
— Проходи в комнату, — крикнул Кумар. — Я сейчас.
Послышался звук открывающегося холодильника.
— ОК.
Ундер вошел в комнату и огляделся. Гостиная? Кабинет? Мастерская? Мебель старая и примитивная — деревяшки семидесятых годов прошлого века, сделанные то ли румынами, то ли местными умельцами. Идиотский массив «стенки», большой, не покрытый скатертью стол, стул, диван и единственное кресло. И если в коридоре чуд видел только пустые коробки, то здесь попадались и наполненные: в некоторых лежали полоски разного металла, в других — какие-то проволочки и камешки. На столе мощная лампа, инструменты, книги и единственная дорогая вещь — ноутбук.
Витольд, с детства привыкший к рассказам о завидном благосостоянии шасов, почувствовал некоторую растерянность. Которая, по всей видимости, не замедлила отразиться на лице.
— Удивлен? — шас протянул чуду банку пива.
— Немного, — не стал скрывать Ундер.
— Думал, у шасов денег куры не клюют, да?
— Разве не так?
— Чтобы стать богатым, необходимы три вещи: ум, талант и много золота. — Кумар чуть помолчал. — С первым и вторым все в порядке, а вот с третьим — проблема.
Витольд глотнул пива. Теплое. То ли холодильник барахлит, то ли шас купил угощение незадолго до прихода гостя.
— Любой молодой шас начинает с нуля, — проворчал Итар. — Потом, когда покажет, на что способен, получает от родителей капитал… если есть что получать, конечно.
— Неужели?
— Считается, что, если ты не понюхаешь жизни, у тебя не появится нужной хватки. Разумеется, некоторые пренебрегают этим правилом, берут деньги сразу, живут, ни в чем себе не отказывая. Но в Гильдии им высоко не подняться. Не пустят. Наверху сидят волки, под одну копирку сделанные, и чужаку ничего не светит, загрызут.
— Ты, значит, хочешь волком стать? — осведомился Ундер.
— А ты никогда не мечтал о троне великого магистра?
— Уел, — после паузы признал чуд. — Снимаю вопрос.
Они расположились друг напротив друга. Витольд на диване, шас в кресле. Потягивали пиво, говорили о том о сем, но не спешили переходить к главной теме.
— У меня нет другого выхода, кроме как стать волком, — продолжил Итар. — Моя семья из второго эшелона, и капитал мне не светит. Среди предков не было ни директоров Торговой Гильдии, ни богатых купцов.
Пытались подняться, но всегда что-то мешало. Отец так и не стал членом Гильдии, работает у Юсура Томбы начальником складского отдела. У них с матерью хорошая квартира, зарабатывают приличные деньги… Я с ними не живу.
— Почему?
— Не хочу быть начальником склада, — честно ответил Кумар. — Или менеджером в Денежной Башне. Хочу подняться.
— К волкам?
— Угу.
— Ясно.
Витольд повертел в руке недопитую жестянку.
«Чего я с ним разоткровенничался? — Итар тяжело вздохнул. — Наверное, настроение такое… поганое. Хочется высказаться».
А некому. Не родителям же плакаться? И не друзьям, которые вскоре могут стать партнерами в бизнесе, — не следует показывать им свою слабость. А случайный чуд — это случайный чуд. Сегодня он пришел, завтра его в какой-нибудь заварушке шлепнут. Вполне подходящая для соплей жилетка.
— Так что, если тебе нужны деньги, ты обратился не по адресу.
Эта фраза окончательно подтвердила догадку Ундера относительно возникших у Кумара проблем. Он хмыкнул и негромко спросил:
— Много должен?
— Прилично, — поколебавшись, ответил шас. — Впрочем, сумма не самая большая в мире, но за три дня мне ее не достать.
— Чем рискуешь?
— Пойду на поклон к родителям. Стану менеджером в Денежной Башне. — Сделал глоток пива. — Перееду в приличную квартиру. Женюсь. Буду каждый день пропадать на работе с восьми до восьми. Счет в банке. Черный костюм, белая рубашка и галстук. Золотые часы. Все как положено. В чем ходил на работу, в том и похоронят.
— Поганая перспектива.
— Одолжишь?
— У меня нет, — развел руками чуд. — Гвардия платит мне небольшую стипендию в надежде, что я одумаюсь и вернусь в строй.
— Неужели ты этого не хочешь?
— Сдать экзамены, нацепить на себя рыцарскую цепь, исполнять приказы… — задумчиво протянул Витольд. — Рыцарь-мститель, рыцарь-узурпатор, рыцарь-командор войны. Если повезет — стану капитаном гвардии. Буду воевать… — и очень-очень тихо, для себя, закончил: — …сам не зная зачем.
Итар услышал. Дернул плечом, посмотрел на гостя удивленно, но промолчал. Допил пиво, скомкал и швырнул на пол банку, крякнул и намеренно ворчливо осведомился:
— Не хочу показаться невежливым, но не пора ли тебе рассказать, зачем пришел?
— Мне нужен напарник, — ответил Витольд. — Компаньон. В очень опасном деле.
— Ты ведь знаешь, что мы не воюем.
Шасы давно забыли, когда брали в руки оружие. Не чтобы продать его, разумеется, а для использования по прямому назначению.
— Не потребуется.
— Какова моя роль?
Ундер провел рукой по лбу. Усмехнулся. Но начал издалека:
— Некоторое время назад я перестал быть романтиком.
— Я видел твою татуировку, — кивнул Итар. — Лунная Фантазия, да?
— Сейчас мы говорим о твоей роли в предприятии, — спокойно произнес Витольд. — Не перебивай.
— Извини.
— С детства был рассудителен и самокритичен, а кое-какие события обострили эти качества. В настоящее время я планирую весьма сложный проект. Обдумывая его, я пришел к выводу, что не могу спланировать все в одиночку. Меня учили быть воином, боевым магом, и та часть операции, в которой требуется применение силы, меня не смущает. Но нужно все подготовить, обеспечить, нужно решать повседневные вопросы, знать черные ходы и уметь ими пользоваться. Нужен другой склад ума. Нужна другая философия. Нужен, черт побери, взгляд со стороны. Вот что нужно.
— Наконец-то ты понял, что торговцы важны не меньше воинов? — усмехнулся шас.
— Считай, что так.
— Тебе бы Орденом командовать, Витольд, а то ваши…
— Не будем отвлекаться, — перебил Кумара чуд. — Что скажешь?
Итар поджал губы.
— Выражаясь понятным языком, ты предлагаешь мне должность исполнительного директора, так?
— И компаньона, — уточнил Ундер.
— Думаешь, я справлюсь?
— Если подпишешься, у тебя другого выхода не будет, — рассмеялся Витольд.
— Объясни.
— На кону наши шкуры.
Кумар понял, что молодой чуд не шутит.
— Круто. А что в банке?
— Начнем с понятных тебе материй. Ты забудешь слово «деньги». Их будет столько, что они потеряют для тебя всякий смысл.
— Звучит заманчиво.
— Еще власть. Сила. Могущество.
— Не будь ты Драконом, я бы давно предложил тебе уйти, — медленно произнес Кумар. — Но вы, ребята, врать не умеете. Поэтому продолжай. Что за авантюру ты задумал?
— Разговор должен остаться между нами, — быстро и твердо произнес Витольд.
— Это понятно, — отмахнулся шас.
— Нет, не понятно. Мы должны построить заклятие обещания. Ты поклянешься жизнью, что никому и никогда не расскажешь о нашем разговоре.
Простенький аркан скреплял данное слово с такой силой, что снять его не могли даже лучшие маги Великих Домов.
— Согласен! — Кумар не колебался ни секунды.
— Тогда приступим. — Витольд вытащил из кармана черную фигурку и поставил ее на раскрытую ладонь.
Шас выбрался из кресла и подошел к гостю.
— Клянусь своей жизнью: все, что ты мне расскажешь, останется между нами.
Итар положил руку на ладонь чуда, почувствовал, как пронзает ее волна энергии. «Не совершил ли я ошибку?» Но отступать поздно.
— Мы договорились. Теперь рассказывай, что задумал?
— Дело в том, — намеренно тягучим тоном проговорил Ундер, внимательно глядя Итару в глаза, — что я нашел Железную Крепость.
* * *
Ресторан «Заимка», ближнее Подмосковье,
7 августа, понедельник, 19:59
Мечеслав нисколько не удивился легкости, с которой Сантьяга согласился на встречу. Несмотря на то, что комиссар Темного Двора, в силу своего положения и склада характера, редко сидел без дела и наверняка знал, чем занять вечер, отказываться от предложения барона он не стал. Мечеслав относился к той небольшой категории лиц, ради встречи с которыми Сантьяга мог отложить практически любые свои дела. Умный нав понимал, что фаворит королевы не будет звать его на ужин без важной цели. Есть веская причина, есть тема для серьезного разговора, а потому — приехал. Да и выбранное людом место встречи ясно указывало на намерение сохранить факт совместного ужина в тайне: небольшой человский ресторан, расположенный в уединенном месте, вероятность того, что в него забредет житель Тайного Города, минимальна. А для окончательного ее исключения заведение взяли в кольцо несколько ведьм Зеленого Дома.
Мечеслав подготовился серьезно.
Сантьяга, надо отдать ему должное, к принятым мерам предосторожности отнесся с пониманием и даже, вопреки ожиданию барона, не отпустил по этому поводу ни одной остроты. Присев за столик, нав тепло поздоровался с Мечеславом и сразу же потянулся за меню:
— Как ни странно, барон, я здорово проголодался.
— Что же здесь странного?
— Обычно я соблюдаю строгий режим: завтрак, второй завтрак, обед, ужин, — вежливо объяснил нав. — А сегодня закрутился.
Худой, темноволосый, с глубоко посаженными черными глазами, Сантьяга обладал куда более запоминающейся внешностью, чем несколько простоватый Мечеслав. А уж в манере одеваться комиссар мог дать барону тысячу очков вперед: стильный белый костюм, тонкая сорочка, галстук ручной выделки, бриллиантовые запонки — Сантьяга казался образцом элегантности.
— Много дел? — поинтересовался люд, глядя на собеседника поверх меню.
— Не без этого, — признал нав.
Они сделали заказ, попросив официанта начать с бутылочки красного вина. И когда тот ушел, Мечеслав продолжил:
— Приходилось отлучаться?
— Именно.
— Случайно не в Сибирь?
— А что стряслось в Сибири? — обезоруживающе улыбнулся Сантьяга.
И тут барон поймал себя на мысли, что, несмотря на продемонстрированную Всеславе и Милане уверенность, он не в состоянии понять, врет нав или нет. Впрочем, окажись на месте Мечеслава любой другой житель Тайного Города, даже высококлассный маг уровня воеводы Дочерей Журавля, это бы вряд ли что-нибудь изменило. Вероятно, королева или жрица сумели бы прочитать комиссара… А может, и нет.
Посему барон решил не играть и выложил все карты на стол:
— Несколько дней назад в Сибири, а точнее — в верховьях Вилюя, была убита Белая Дама.
— Подозреваете нас?
— На месте преступления обнаружены следы темной энергии.
И замолчал, позволяя подошедшему официанту разлить по бокалам вино.
Сантьяга с удовольствием вдохнул аромат напитка чуть приподнял бокал: «Ваше здоровье», сделал маленький глоток и улыбнулся:
— Прекрасно.
— Надеюсь, вы говорите о вине, — пробурчал люд.
— Только о нем. — Комиссар сделал еще пару глотков и поставил бокал на стол. — Мне нравится ваш подход, барон. Мне нравится, что вы не стали юлить, а обо всем рассказали… — Нав тактично умолчал о причинах подобного поведения собеседника, хотя прекрасно их понимал. — Королева специально отправила на встречу именно вас?
— Получилось так, что я веду расследование.
— Необычно.
— Имелись веские основания.
Не рассказывать же наву о субботней пикировке с Миланой?
— А впрочем, королеве виднее. Итак, смерть Белой Дамы… — Сантьяга посмотрел барону в глаза. — Темный Двор ни при чем.
— А кто-то из ваших?
— Разумеется, такая вероятность существует, — не стал спорить комиссар. — Но ведь в первую очередь королеву волнует позиция Великого Дома Навь, правильно?
Мечеслав нехотя кивнул. Ему было неприятно, что Сантьяга с такой легкостью отыскал основную причину беспокойства лидеров Зеленого Дома. Впрочем, кто бы не отыскал?
— Так вот, можете передать Ее Величеству официальный ответ Темного Двора; у нас нет и в обозримом прошлом не было интересов в верховьях Вилюя. Мы не проводили там никаких экспериментов, в ходе которых могла… гм… пострадать Белая Дама. Сколько дней прошло с момента смерти?
— Пять. Мы полагаем, что преступление произошло второго августа.
— Никто из подданных князя не сообщал, что случайно убил Белую Даму.
— Возможно, преступник решил, что хорошо замел следы?
— Наш гипотетический преступник или замел бы следы, и тогда этого разговора не было бы, или придумал бы достоверную историю и изложил ее мне.
— И вы постарались бы замять дело…
— Если бы поверил в эту историю. — Нав вежливо улыбнулся. — Но поскольку наш гипотетический преступник скрывает свои действия от Темного Двора, я официально заявляю, что проведу самое тщательное расследование и обязательно сообщу о его результатах в Зеленый Дом. Вы удовлетворены?
— Более или менее, — протянул Мечеслав.
— Есть ли у вас полномочия рассказать мне о подробностях происшедшего? Я буду благодарен за любую информацию.
Последнее напутствие королевы гласило: «Действуй по своему усмотрению!» Считать это полномочиями? Барон раздумывал недолго. Он поверил в искренность Сантьяги и решил не замедлять ход расследования ненужными консультациями.
— Известие о гибели Белой Дамы мы получили в субботу…
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
7 августа, понедельник, 20:05
Домой ехать не хотелось, развлекаться — тем более. Власта с удивлением поймала себя на мысли, что устала от обычных своих занятий и не желает, чтобы сегодняшний вечер прошел по избитому сценарию. По любому из двух избитых сценариев. Запереться в квартире, приготовить или купить что-нибудь вкусненькое и улечься с книгой на диван? Нет. Отправиться с подругами в клуб? Танцевать до упаду, выпить пару коктейлей? Да ну…
Оба варианта вызывали апатию. Самую обыкновенную апатию. Не радовали, подобно фальшивым елочным игрушкам.
Но что делать в этом случае?
Поехать в гости к родителям? Посплетничать с матерью? Послушать развеселые истории отца? У него отличное чувство юмора, он внимателен, подмечает детали, да и смешных случаев в дружине предостаточно, можно не сомневаться, что вечер пройдет весело.
Пройдет. В том-то и дело, что просто пройдет.
А ведь это ее вечер. Ее время. Ее жизнь.
Не в силах принять решение, Власта задержалась в лаборатории. Сознательно медленно делала порученные фатой Евдокией анализы, потом долго писала отчет, обдумывая едва ли не каждую букву, каждую запятую. Тянула время как могла, надеясь, что все определится само собой, но дождалась лишь подруг, что впорхнули в комнату, наполнив ее ароматом духов.
— Власта, поедешь с нами?
— В «Ящеррице» большая дискотека!
— Птиций обещал, что сам спляшет!
— Он пригнал кучу диджеев из Лондона. Целую кучу!
— Они такие отмороженные!
— Птиций обещает, что шоу будет длиться до воскресенья, представляешь? Без перерыва!
— Клево, да?
Власта отрицательно покачала головой:
— Не сегодня.
— Почему?
— Ждет звонка от любимого! — хихикнула Златка. Власта улыбнулась. Хотя на самом деле была готова вцепиться подруге в волосы.
— У нас завелся очередной фаворит?
— Еще какой! — По всей видимости, Златка успела опрокинуть бокал вина перед веселой поездкой, и теперь ее переполняло желание высказаться. — У нашей Власты роман с рыцарем!
— С симпатичным?
— Мне не понравился.
— Тебе нравятся большие и тяжелые, — звонко расхохоталась Любава.
— А вообще с рыжими весело, — протянула Ольга. — Они такие напористые.
— С концами веселее, — не согласилась Златка. Тема оказалась интересной, а потому подруги едва не позабыли о планах на вечер. Любава присела на стол, раскрасневшаяся Златка подбоченилась, явно собираясь поделиться впечатлениями от встречи с юрким толстячком, однако Ольга, заметив, что их общество тяготит Власту, не позволила разгореться спору:
— Вы не забыли о шоу? На танцы, ведьмы, на танцы!
— Ах да!
— Власта, ты не передумала? Ну, как хочешь!
— До завтра!
Короткое заклинание, легкий взмах руки, и воздух в лаборатории вновь стал свежим. Власта прошлась мимо заваленных артефактами и бумагами столов, подошла к маленькой жаровне, в которой еще теплились угли, бросила на них несколько сухих деревянных палочек и задумалась, глядя на разгоревшийся огонь.
Колдуньи и рыцари частенько крутили романы, что не мешало им в случае необходимости жестоко воевать друг с другом. Политическая обстановка в Тайном Городе не отличалась особенным постоянством, бывало, что локальные конфликты, а то и войны, вспыхивали за часы. И любовники, которые еще утром завтракали в одной постели, вечером метали друг в друга «Эльфийские стрелы» и «Шаровые молнии».
Все в порядке. Такова жизнь.
Невозможность иметь общих детей не позволяла отношениям перерасти во что-нибудь серьезнее простой интрижки. Однако был один момент, из-за которого Власта испытывала к Витольду… не совсем обычные для подобных романов чувства. Момент, о котором не знал никто.
Присутствие молодого чуда в боевых порядках штурмующей дворец армии было случайностью, игрой обстоятельств. А вот в Зеленом Доме, измотанном бесконечными атаками гиперборейских тварей, во время Лунной Фантазии на стены поднялись все, кто мог держать оружие. Другое дело, что молодняка во дворце не осталось, щенят отправили в безопасное место заранее, и сверстницы Власты пересидели войну дома или в школах. Но Власта подавала серьезные надежды, она была сильной колдуньей, могла принести ощутимую пользу, а потому, когда она сказала, что не уйдет, ее оставили. Во время боев Власта занималась исцелением раненых, подзаряжала артефакты, гасила появляющиеся очаги огня. А когда чуды пошли на последний штурм — вместе со всеми поднялась на стены. Отправилась убивать.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица 1-я Дубровская,
7 августа, понедельник, 20:54
Справившись с оторопью, которая последовала за фантастическим сообщением чуда, Итар испытал приступ безудержной эйфории.
Железная Крепость! Ему предлагают возглавить проект, связанный с Железной Крепостью! Все проблемы решены! Жизнь удалась!
Кумар метался по комнате, подпрыгивал, вскрикивал, бормотал что-то неразборчивое, иногда смеялся, и все на глазах иронично улыбающегося Витольда. Но Итар не стыдился: он радовался. Не всякому удается вытащить счастливый билет в столь молодом возрасте.
«Железная Крепость!»
Будущее обеспечено. Проблемы остались позади.
Но шас не только ликовал и бесился от радости. Какая-то часть его мозга продолжала работать, хладнокровно обдумывать предложение, намечать перспективы, а потому, когда эйфория спала, Кумар принес еще две банки пива и принялся с жаром излагать Ундеру предварительные выводы:
— Обратившись ко мне, ты поступил очень разумно. Не хочу тебя обижать, но все твои выводы справедливы: деловая хватка у тебя нулевая, и только вместе мы сможем реализовать проект и стать богатыми.
— Не понял.
Увлеченный Итар пропустил мимо ушей тон, каким Витольд произнес эти слова.
— Фактически ты, то есть мы, являемся владельцами Железной Крепости и всего ее содержимого…
— Как это?
— За юридическую сторону не волнуйся — у меня есть на примете толковые адвокаты. Гарантирую: они перелопатят весь Кодекс, но нужную зацепку отыщут. Великие Дома не подкопаются — сто процентов!
— Подожди, подожди…
Но шаса понесло.
— Возникает вопрос: как наилучшим образом, то есть с максимальной выгодой реализовать наши права? Тут я вижу два возможных варианта. Первое: организуем закрытое акционерное общество «ЖК»… Нет, лучшее название: «Ундер и Кумар». Наша с тобой доля сорок процентов, все остальное в равных пропорциях отходит Великим Домам. В договорах прописываем, что мы с тобой вносим в капитал интеллектуальную собственность, то есть координаты Крепости, а все расходы несут Великие Дома. Второй вариант: регистрируем ЗАО только на себя и объявляем тендер на право исследований нашей Крепости. Продаем соответствующие лицензии и получаем процент от реализации сокровищ. Ты прав, Вит, мы позабудем значение слова «деньги»!
— Хм…
Продолжить Ундер не успел.
— Есть небольшая проблема — дух. С юридической точки зрения, он может претендовать на свою часть собственности, несмотря на то, что формально является преступником. Завистников у нас будет много, и адвокаты у нашего приятеля наверняка появятся. Полагаю, нам придется взять духа в долю. Давай так: пятьдесят процентов тебе, сорок мне и десять духу. Идет?
— Итар, — негромко произнес Витольд. — Если бы я хотел просто заработать на Железной Крепости, я бы обратился в Орден. Поверь, они бы не пожадничали.
— А чего ты хочешь? — поинтересовался сбитый с толку шас.
— Я хочу всё, — твердо и жестко сказал чуд. — И если ты тоже хочешь всё, нам с тобой по пути.
— Не знаю, — честно признался Итар, с сомнением глядя на привязанную к стулу старуху. — Я постараюсь собрать нужный артефакт, но удержит ли он именно этого духа именно в этом теле, предсказать невозможно.
Несколько раз по дороге в квартиру Шумы-Шумы Кумар возвращался к своей идее и уговаривал Витольда продать находку. В ответ получал категорический отказ. Ундер принял решение и менять его не собирался.
«Или получаем все, или ничего!»
И Кумар смирился. Последнюю часть пути он раздумывал над поставленной чудом задачей: собрать артефакт, который со стопроцентной гарантией удержал бы духа внутри тела Шумы-Шумы. Занявшись конкретным делом, Итар стал несколько рассеян: бездумно таращился в темные окна вагона метро, шептал что-то под нос, периодически открывал какие-то файлы на карманном компьютере и не обращал никакого внимания на окружающих. Шас натыкался на челов, промахивался мимо дверей, едва не сошел с тротуара под колеса автобуса, а потому Витольду пришлось вести Итара за руку, как слепого.
Оказавшись в квартире Шумы-Шумы, Кумар сразу же бросился к старухе, тщательно осмотрел ее, вытащил из кармана кристалл, приложил его к головe пленницы (или пленника?), цокнул языком, увидев что цвет прозрачного изначально камня стал нежно голубым, снова покопался в компьютере и только после этого обратился к Ундеру:
— Мы ничего не знаем о характеристиках объекта. А удаленному анализу он не поддается. Или искусно сопротивляется.
— Такое возможно?
— Теоретически — да. У меня нет сомнений в том что внутри Шумы-Шумы сидит классический бесплотный дух. Но вот его структура — полная загадка. В тех материалах, которые мне доступны, подобные случаи не описаны.
Витольд тяжело посмотрел на старуху.
— Надо допросить его еще раз.
— Ты уверен, что получишь ответ? Спросишь пленника, как его правильно связывать, и услышишь правду?
— Пытка развяжет язык.
— Не уверен… — Шас покусал губы. — И не следует забывать о том, что наш друг еще здесь.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты его пленил, а он не сбежал. — Итар улыбнулся. — Можно сделать вывод, что ты связал его правильно.
— Хм… — Ундер качнул головой. — Звучит логично.
Этот вывод шаса понравился Витольду куда больше предыдущего. Чуд пристально посмотрел на серебряную акулу, украшающую одежду старухи, и почесал в затылке.
— Неужели я запер его «Рыбацкой сетью»?
— Почему нет?
«Нужно было прикидываться старухой! — Ярга едва сдержал накатившее раздражение. — Играть роль до конца, не обращать внимания на уверенность щенка в том, что в теле прячется кто-то другой! Я бы смог его обмануть!»
Но сделанного не воротишь. Теперь же оставалось ждать, когда тюремщики совершат фатальную ошибку.
«Они обязательно ее совершат!»
Тысячелетия одиночества не прошли даром, Ярга понял, что слегка подрастерял навыки общения.
— Пойдем… — Витольд взял Итара за рукав. — Поговорим в комнате.
— Правильно, — согласился шас, — тем более есть у меня одна мысль… — И убедившись, что старуха не слышит, жарко зашептал: — Ты сумеешь построить «Иглу инквизитора»?
— Зачем? — недоуменно поинтересовался чуд.
— Выкачаем из него все, что ему известно.
— Сдохнет.
— И черт с ним! Зато мы будем знать правду.
Ундер тщательно обдумал предложение компаньона, после чего покачал головой:
— Ты не уверен, что сможешь создать блокирующий артефакт, а я, говоря откровенно, не знаю, возможно ли скачать память овладевшего телом духа. Насколько мне известно, ни один маг не проводил подобных опытов.
— Спящий-проснувшийся… — шас отпустил короткое ругательство. — Как же мы узнаем координаты ворот?
— Во время допроса он обмолвился, что убил какую-то колдунью, — припомнил Витольд. — Я полагаю — Белую Даму. Кто еще будет шастать по Сибири?
— И как мы найдем место убийства?
— Есть один вариант, — буркнул чуд. — Оставь это мне.
— Допустим. Но если твой вариант сработает, от духа точно надо избавляться.
— Почему?
— Разве не очевидно? Он — единственная улика против нас, понимаешь? Мы можем сформировать экспедицию в Сибирь под любым предлогом, но если кто-нибудь докопается до этой твари, нас прижмут!
Кумар поймал насмешливый взгляд чуда и торопливо добавил: — Я не кровожаден. Просто ситуация такая. Если бы ты согласился с моим предложением, я бы первый включил духа в список акционеров, но сейчас он нам мешает.
Витольд помолчал, взвешивая «за» и «против», после чего неохотно произнес:
— Где гарантия, что, потеряв тело, дух не смоется? Сейчас он вроде запечатан, но что случится, когда носитель умрет?
— Обычно запертый дух погибает вместе с телом, — припомнил Кумар лекцию по бесплотным мыслящим.
— Ты сам говорил, что о природе этой твари нам ни черта не известно.
Пришла очередь Итара пожимать плечами.
— Ладно, — решил Витольд. — Пока все оставим как есть. В смысле не станем трогать… духа. — Он едва не сказал «Шуму-Шуму». — Но отсюда ее… его надо перевезти. Люды иногда навещают старушку и будут удивлены, застав ее в таком виде. У тебя ведь есть машина?
— «Четверка».
— Отлично. — Ундер поморщился. — Надо было сразу на ней ехать.
— И куда ты хочешь перевезти тело? — тоном заправского заговорщика осведомился шас.
— К тебе, — хладнокровно ответил Витольд.
— Ко мне?!
— У тебя две комнаты, а у меня одна. Так что выбора нет — потеснишься.
— Я против!
— Отклонено, — отрезал чуд. — Давай лучше подумаем о серьезных вещах.
— Что может быть серьезнее поселения в моей квартире вонючей старухи?
— И ее голема, — уточнил Ундер.
— Нет!!
— Съездишь за машиной и вернешься, я подожду здесь. — Ундер вновь почесал в затылке. — А теперь поговорим о деньгах.
Шас мгновенно умолк.
— Как я понял, ты должен вернуть долг в течение двух дней.
— Ты обещал, что мы ужасно разбогатеем, — язвительно напомнил Итар.
— Но не так быстро.
Затруднительные обстоятельства, о которых поведал Кумар, не смутили чуда. Он прекрасно понимал, что деньги — и в больших количествах — все равно придется добывать. Именно добывать: в долг такую сумму им никто не даст, а отправляться на поиски Железной Крепости с артефактами, которые сможет создать Итар, да двумя саблями — наивно. В общем, нужны серьезные вложения.
Где взять?
На первый взгляд казалось, что двум магам не составит труда добыть нужную сумму денег. Вокруг человский город, подавляющее большинство жителей которого слыхом не слыхивали о магии, — иди и собирай купюры в нужном количестве. Но, помимо человского, в Москве находился Тайный Город, в котором очень трепетно относились к соблюдению режима секретности. Крупный выигрыш в казино? Только с санкции и с уплатой налогов. Ограбление банка с применением заклинаний? Только с санкции и с уплатой налогов. Махинации, аферы, авантюры? Если используется магия — необходимо поставить в известность Службу утилизации. Провести операцию в другом городе? Разовый выигрыш в казино не покроет издержки на экспедицию, а проводить серию побед, пусть и по всей стране, Ундер опасался: можно наследить. Другие же способы чуд не рассматривал, потому что…
— Честным способом такую сумму не поднять, — негромко произнес Итар, глядя в глаза Витольда.
— Воровать я не собираюсь.
Кое-какие моральные принципы молодому рыцарю вбили очень крепко.
— Спящий-проснувшийся, никто не говорит о воровстве, — мягко произнес Кумар. — Мы возьмем в долг. А потом вернем.
— В долг? У кого?
Шас таинственно улыбнулся.
— Есть способ незаметно позаимствовать нужную сумму, а потом, когда у нас появится возможность, вернуть ее.
— У кого позаимствовать?
— Ты никогда не задумывался над тем, что челы делают со старыми деньгами? С ветхими, потрепанными, порванными?
— Сжигают, наверное.
— Сначала рубят, — наставительно сообщил Итар. — Но в целом правильно — сжигают. А где?
Витольд задумался. Он понимал, что говорить: «Где найдут, там и сжигают» — неверно. В нюансы же он, в отличие от шустрого Кумара, не вникал.
— Короче, — продолжил шас, — выведенные из оборота ветхие банкноты пересылают в Центральный банк. Там их накапливают, рубят, а затем сжигают. Где находится крематорий, неизвестно, да впрочем — плевать на крематорий. Я знаю место, куда деньги свозят на порубку.
— Ну и что? — Чуд до сих пор не мог сообразить, к чему его призывает компаньон.
— Спящий-проснувшийся, ну нельзя же быть таким тугодумом! Мы заберем немножко денег, килограммов пятьдесят, и это не будет считаться воровством, понимаешь? Этого даже никто не заметит.
— Как не будет воровством?
Ундер точно помнил, что воровством называют любой случай, когда берешь чужое без спросу. Или не заплатив.
— Деньги все равно должны уничтожить, понимаешь? Значит, мы даже процентов ни у кого не украдем. Просто временно попользуемся.
— И вернем обратно?
— Обязательно, — твердо пообещал Итар.
— Каким образом?
— Когда все закончится, я лично сожгу столько денег, сколько мы… э-э… одолжим.
— Сожжешь? — недоверчиво спросил чуд.
— Сожгу, — менее уверенно подтвердил шас. — Ты ведь сам говорил, что понятие «деньги» перестанет для нас существовать.
Витольд поерзал на старом диване, подергал себя за мочку уха, недоверчиво покосился на компаньона, но потом все-таки выдавил:
— В общем, мне твоя схема… наверное, нравится.
Кумар облегченно вздохнул:
— Спящий-проснувшийся, а я уж думал, ты снова откажешься!
— Но, насколько я понимаю, не все так просто, как ты рассказываешь. Иначе бы к хранилищу очередь из наших выстраивалась.
— Да уж, — согласился Итар, — определенные сложности есть.
…Они поняли, что он заперт. Это плохо.
Они решили оставить его в живых. Еще хуже. Ярга не сомневался, что сумеет ускользнуть в момент смерти тела — ведь перестанет действовать проклятая «Рыбацкая сеть».
Но щенки по-прежнему планировали сделать все сами, не обращаясь за помощью к матерым волкам. Хорошо. Очень хорошо.
Рано или поздно он освободится и доберется до темных.
До родных темных.
До проклятых…
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь, Москва, Ленинградский проспект,
7 августа, понедельник, 22:08
Фасад сталинского здания, в котором располагалась штаб-квартира Темного Двора, венчали две тяжелые башни. Одну из них оккупировали «ласвегасы», личные аналитики Сантьяги, под завязку заполнившие отвоеванное помещение компьютерным и магическим оборудованием. Вторая — пустовала. Не пребывала в запустении, если кто подумал, а просто не использовалась. И связано это было с тем, что на ее плоскую крышу изредка выходил сам князь. Прогуливался ли он для удовольствия или разговаривал со звездами, с искрами, рискнувшими бросить вызов великой Тьме. Размышлял ли или просто смотрел на жизнь раскинувшегося вокруг города? Кто знает? Замыслы лидера Нави — загадка для всех.
Именно на башне вернувшийся со встречи Сантьяга и отыскал повелителя. Рискнул нарушить его уединение ради важной новости.
— Сегодня я ужинал с бароном Мечеславом.
— Я заметил это по твоему костюму.
Лидер Темного Двора крайне редко показывался окружающим без длинного, до пят, плаща с накинутым капюшоном, а потому его голос прозвучал по обыкновению глухо, скрадываясь плотной материей.
— Неужели я опрокинул на себя соус? — Сантьяга оглядел полы пиджака. — Где?
Князь, который терпеть не мог щеголеватые человские костюмы и особенно светлые тона в одежде, не ответил.
— Ты испортил мне вечер, чтобы поведать, как пил вино с людом?
— Отличное вино.
— Я понял. Теперь оставь меня.
В голосе повелителя послышалось раздражение. Но комиссар, нимало не смутившись, присел на камень башни и небрежно продолжил:
— После первого бокала барон поведал мне занятную историю о гибели в Сибири Белой Дамы.
— Колдунью задрал медведь?
— Любопытный, хочу отметить, мишка. Он оставил после себя след нашей энергии.
Сгусток тени — вот что напоминал сидящий на низеньком табурете князь. Сгусток беспросветной тени.
— Дальше, — после паузы приказал лидер Нави.
— Как вы наверняка знаете, отследить гибель Белой Дамы не составляет особого труда. У этих колдуний весьма тесная связь с излюбленными участками леса, которые начинают задыхаться без хозяйки. Товарки погибшей ведьмы пожаловались в Зеленый Дом. Королева, не придав случаю особого внимания, поручила расследование барону Мечеславу. Тот отправился и Сибирь, и…
— Мне претят твои паузы!
— …и, разумеется, ничего не нашел, — спокойно продолжил Сантьяга. — Никаких следов погибшей. Зато узнал, что примерно в то же время и в том же районе пропала человская девушка. Ее довольно быстро отыскали, но она, увы, никого не узнавала. И в первую же ночь исчезла из больницы. А на прощанье…
На этот раз тень только засопела. Однако князь понял, что не сможет заставить комиссара сменить выбранный стиль повествования.
— А на прощанье славная малышка вытянула из дежурного врача всю память… С помощью «Иглы инквизитора».
— Гм…
Короткий звук показал, что повелитель Темного Двора слушает предельно внимательно.
— Девушку отыскали в Москве. Мертвую. Люды попытались выяснить, как она добралась до Тайного Города. Проверили самолеты и в одном из них нашли следы магии. Предполагается, что беглянка использовала морок.
Князь сбросил капюшон и посмотрел в глаза комиссару. Несколько мгновений два нава смотрели друг на друга. Два непохожих нава. Один такой, какими жители Тайного Города привыкли видеть темных, другой… глядя на другого, легко можно было понять, почему Двор — Темный.
— Девушка добралась до Москвы или до Тайного Города? — прошипел князь.
— Боюсь, что именно до Тайного Города, — серьезно ответил Сантьяга. — И боюсь, что это была не девушка.
Пауза. Желтые глаза пронзительно смотрят в черные. Два нава, знающие одну древнюю тайну.
— Печати надежны, — твердо произнес князь.
— Для тела, но не для духа. — Комиссар качнул головой. — Четыреста лет назад я проводил опыты и высказывал опасения…
— Печати надежны!
— Кто знает, чему он мог научиться?
— Он мертв!
— Я тоже на это надеюсь.
Сантьяга чуть склонил голову, но взгляд его был жесток, взгляд показывал, что комиссар бросил реплику исключительно из вежливости.
И князь сдался. Отвернулся. Помолчал. Затем накинул на голову капюшон, вновь превратившись в сгусток мрака.
— Проверить твои опасения можно только одним способом.
— Я уже договорился с бароном, что присоединюсь к расследованию…
Но повелитель Нави имел в виду другое.
— Сегодня ночью мы отправимся к Дегунинскому Оракулу, — оборвал он Сантьягу. — Соверши необходимые приготовления.
* * *
Жилой комплекс «Дом в Сокольниках», Москва, улица Русаковская,
8 августа, вторник, 01:16
Она ждала, что он позвонит. Не догадывалась, не знала наверняка, но — ждала. Надеялась.
Он знал, что позвонит. Не потому, что появился дополнительный повод для встречи. Знал, что хочет позвонить. Хочет встретиться. Он позвонил.
А потом был легкий ужин в недорогом ресторанчике. Не для того, чтобы провести вместе время и попировать, а чтобы больше не думать о еде этой ночью.
А потом они снова были вместе.
Власта закрывала глаза, когда его пальцы скользили по ее щеке и шее. Витольд закрывал глаза, вдыхая запах ее волос.
Молодая ведьма. Молодой рыцарь. Зеленое и рыжее. Им было хорошо вместе, и они не думали о будущем.
Не думали ни о чем.
…— Тебе часто снятся сны?
— Иногда.
— Хорошие?
— В основном сражения, — после короткой паузы сказал Витольд.
Он не ответил на вопрос. Она этого не поняла.
— Забавно, — тихо произнесла Власта, — мне тоже.
— Мы похожи.
— Даже слишком…
Колдуньи Зеленого Дома относились к не обладающим магическими способностями мужчинам с некоторым превосходством. Рыцари, так уж сложилось, никогда не считали своих женщин ровней. Но ведь иногда хочется оказаться рядом с тем, кто достоин тебя. Кто столь же силен. Кто может столько же, сколько и ты. Наверное, именно в этом таилась главная причина, толкавшая рыцарей и ведьм в объятия друг друга.
Они чувствовали, что похожи.
— Будешь виноград? — Витольд дотянулся до стоящего на тумбочке блюда.
— Ага.
Он вложил в рот девушки спелую ягоду, сопроводил свое движение легким, но нежным поцелуем.
— Спасибо. «Спросить сейчас?»
В этот миг идея вытянуть из Власты информацию казалась чуду отвратительной.
«Использовать женщину?»
«Она твой враг».
«Она? Нежная, ласковая, тянущаяся ко мне? Власта — враг? Глупость». Ундер отмахнулся от этой мысли, прихлопнул, как мелкую мошку. Он не мог, не хотел и не собирался думать о Власте плохо. Или оправдывать свою низость подобными рассуждениями.
Но и не спросить Витольд не мог. Власта была единственной, кто мог дать ему нить к Железной Крепости.
— А это правда, что недавно кто-то убил Белую Даму?
Он постарался задать вопрос максимально небрежным тоном. Лежал на спине, перебирал длинные волосы девушки, смотрел в потолок.
«Просто тема! Это просто тема для безобидной болтовни!»
— Почему ты спросил? — после очень короткой, но показавшейся Ундеру весьма красноречивой паузы поинтересовалась Власта.
— Просто вспомнил… стало любопытно.
Витольд старался говорить легко, но ведьма ощутила… неловкость. Именно неловкость. Не желание услышать ответ, не сжигающий изнутри интерес, а именно неловкость. Словно спросил Ундер через силу. Словно не мог не спросить.
«Его послали? Глупо! Нет! Тут что-то другое!»
— Я слышала краем уха, — медленно произнесла девушка. — Говорят, кто-то убил одну из сибирских фат. Такое случается.
— Случается? — удивился Витольд. Искренне удивился. — Она же колдунья!
— Но не боевой маг, — уточнила Власта. — Бывает, что Белые Дамы гибнут от рук браконьеров.
— И эта тоже?
Чуда интересовала исключительно… «Светозара, — вспомнила девушка. — Фата Светозара». Но зачем Виту подобная информация?
— Ты не знаешь, где именно она погибла?
— Орден интересуется? — ровным тоном осведомилась Власта.
— Нет, я.
Ундер не лгал, это ведьма чувствовала и без «Поцелуя русалки». Место гибели фаты Светозары интересовало лично его. И при этом ощущение усиливающейся на глазах неловкости. Чуду стыдно расспрашивать!
Власта поняла, что ее подозрения напрасны: и вчера, и сегодня Витольд приходил не за информацией, он приходил к ней. Вопрос возник позже. Вопрос важен для чуда, но ему очень и очень неудобно.
Молодая колдунья приподнялась, посмотрела молодому рыцарю в глаза и пообещала:
— Я узнаю.
Она не стала задавать ненужных вопросов или требовать «все рассказать». Не сейчас.
А он, все поняв, не стал делать вид, что ему безразлично. Улыбнулся и прошептал:
— Спасибо.
И нежно, очень-очень нежно провел пальцами по щеке девушки.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, Звенигородское шоссе,
8 августа, вторник, 02:02
Переправка пленников прошла удачно, компаньоны навели морок, по очереди вывели из квартиры старуху и голема, погрузили их в «четверку» и доставили на квартиру Кумара. Челы, разумеется, ничего не заметили, а магов поблизости не оказалось — друзьям везло. Теперь Шума-Шума и Шнырек сопели в спальне Итара. Спали или нет, шас не проверял, он старался не заходить к ним без особой необходимости. И до сих пор радовался, что убедил Ундера не разделять пленников, отделавшись потерей всего одной комнаты.
Витольд, покормив старуху и голема, уехал, пообещав вернуться утром. Кумар же послонялся по квартире, сначала сделал себе чай, выпил безо всякого удовольствия, а потом уселся в любимое кресло и задумался.
Было о чем.
Больше всего в этот миг Кумар жалел об опрометчиво заключенном заклятии обещания, до тоски жалел. Предать компаньона, сообщить о фантастическом событии в Темный Двор — и будущее обеспечено. Навы, можно не сомневаться, доносчика озолотят и на Торговую Гильдию надавят, чтобы директора перестали задирать нос и приняли в свои ряды благородного шаса. И никогда не забудут оказанную услугу: навы, конечно, ребята с закидонами, но чувство благодарности им знакомо.
Увы, мечты так и останутся мечтами. Снять заклятие обещания не под силу даже князю Темного Двора, нет в мире механизма, отменяющего добровольную ставку на жизнь. Только слово того, кто заклятие принял. А Витольд не собирался возвращать шасу обещание.
Погоревав об упущенной возможности и мысленно обложив предусмотрительного компаньона всеми известными ругательствами, Итар вернулся в реальность и принялся размышлять о сложившейся ситуации.
Планы Ундера, конечно, грандиозны. Невероятно сложны, но манят такими перспективами, что дух захватывает. Реализация плана Витольда откроет доступ к невиданному могуществу, и на фоне этого приза любая благодарность любого Великого Дома кажется жалкой подачкой. Остается самая малость — добраться до финиша. И еще одна мелочь: рано или поздно правда обязательно всплывет. В самом лучшем случае — после того, как компаньоны возьмут приз.
Как говорится, в историю трудно войти, но легко вляпаться.
Какой будет реакция Великих Домов?
Собственно, Итара волновало мнение только одного из них — Темного Двора. Ко всем остальным шас относился с некоторым пренебрежением.
Что сделают навы, когда узнают, что кто-то прибрал к рукам сокровища Железной Крепости? Открутят наглецам головы? Вполне вероятно. Кумар даже поежился. Или будут договариваться? Навы, несмотря на сложившуюся репутацию, вполне вменяемые существа. И редко, крайне редко судят победителей. Предпочитают с ними договариваться. Темный Двор пойдет на контакт. Только зарываться не надо.
А если Ундер зарвется? С рыжего станется, ему в голову много ненужной дряни вколотили. От такого замечательного предложения отказался! Выгодного! Безопасного! Отказался! А ведь за артефакты и библиотеку асуров Великие Дома заплатят любые деньги…
Деньги…
«Ты забудешь слово „деньги“. Их будет столько, что они потеряют для тебя всякий смысл».
Так сказал Витольд.
Но это было предложено шасу. Золото. А для себя добавил:
«Еще власть. Сила. Могущество».
Кумар вспомнил выражение лица Витольда, когда он произносил эти слова. Нормальное выражение, обычное. Никаких признаков маниакального психоза. Чуд говорил буднично. И в его глазах…
А вот выражение глаз Ундера Итар не запомнил. Занят был, о деньгах думал. Хитрый чуд знал, с чего начинать: с золота. Возможность неприлично разбогатеть выбила на некоторое время шаса из колеи, рассеяла внимание.
Так чего же хочет Витольд? Силы и могущества? Будет зарываться на переговорах или попытается диктовать Великим Домам условия? А что потом? Война?
«Но тогда почему он не доложил о находке в Орден?»
Ответа на этот вопрос у Итара не было. И он, поколебавшись, решил не ломать пока голову. В любом случае сейчас они с Ундером в одной лодке, их интересы и цели совпадают, и они оба будут делать все, чтобы не упустить шанс.
Невероятный, фантастический шанс.
Кумар сбегал на кухню, вытащил из холодильника банку пива и вернулся в кресло.
Теперь следовало подумать о печальных вещах.
Чем грозит раскрытие плана? Предположим, сегодня ночью навы все узнают. Итар вновь поежился. Только предположим.
«Что будет со мной?»
Сделал глоток пива и усмехнулся.
«А мое положение куда лучше, чем у Витольда. Он организатор. Я же скован заклятием обещания. Почему не отказался? А вы бы отказались? Остались бы в стороне от столь грандиозного проекта? Нет. Тогда молчите!»
Разумеется, ему достанется на орехи, но чрезмерно суровым наказание не будет. Не примут в Гильдию? А что Гильдия? Семья не знатная, капитала особенного нет, максимум, чего добьешься, — собственный магазин на оживленной улице. Или сеть магазинов. Так этого можно достичь и в человеком бизнесе. Штраф наложат? За что?
— Я под заклятием, — вслух произнес Кумар. — Я под заклятием!
И рассмеялся.
Допил пиво, потянулся, понял, что сна нет ни в одном глазу, и решительно взялся за ноутбук: надо освежить в памяти доступную информацию о Железных Крепостях.
Старейшую на Земле цивилизацию основали асуры. Первые дети Спящего, первые создания Спящего или первый сон Спящего. Какого-либо культа сей легендарной личности в Тайном Городе не существовало, что оставляло широкий простор для воображения.
Впрочем, то же самое можно было сказать и о самих асурах. Навы, разрушившие их империю в ходе жесточайшей Первой войны, постарались стереть большую часть информации о давних недругах, оставив лишь самые общие сведения. Собственно, все, что в Тайном Городе знали об асурах, вышло именно из навских источников. И хотя шли разговоры о том, что в закрытых хранилищах Ордена и Зеленого Дома прячутся некие документы, доставленные из Внешних миров и проливающие свет на первую цивилизацию, верилось в это слабо. Навы пришли вторыми, во время их правления появились все остальные племена и семьи, а потому вряд ли у чудов или людов могли оказаться какие-то интересные документы.
Среди маловразумительных, путаных, а иногда и вовсе противоречивых сведений, которыми навы на протяжении тысяч лет беззастенчиво кормили общество, была, разумеется, и информация о наиболее крупных поселениях асуров: летающих Хрустальных Замках, политических и культурных центрах первой империи, и неприступных Железных Крепостях, прятавшихся глубоко под землей и являвшихся сосредоточием военной мощи асуров. Семь Хрустальных Замков и три Железные Крепости. Согласно навским источникам все они были разрушены до основания. И не доверять этой информации не было никаких причин: ни во времена расцвета Зеленого Дома, ни в ходе правления Ордена, ни теперь, когда человские археологи роют везде, где только можно, никаких следов поселений асуров не нашлось.
Если не считать вынырнувшего из ниоткуда духа.
Однако, роясь в общедоступных архивах — благоразумный Итар решил не привлекать к себе внимания и не запрашивать наиболее интересные документы из закрытых хранилищ, — Кумар сумел обнаружить весьма любопытную оговорку. В самом первом переводе навских хроник на шасский в отношении Хрустальных Замков и двух Железных Крепостей использовался термин «бландр» — «разрушено», при этом указывались точные места сражений и магическое воздействие, которое оказывали навы на местность с целью тотального уничтожения остатков поселений. А вот в отношении последней Железной Крепости древний переводчик использовал термин «сурдая», дословно — «взяли стены», после чего «краст» — «подавлено», «фур» — «потеряно» и «хандт» — «запечатано». А уже в следующей работе все Крепости считались разрушенными и последняя из их ряда никак не выделялась. Все три — «уг бландр».
Вот так.
Итар выключил компьютер, мимоходом пожалел, что допил пиво, и задумался.
Теоретически подобное поведение полностью соответствовало стилю Темного Двора: разрушить основные очаги сопротивления, а последнюю крепость взять, не считаясь с потерями. Именно такой ход навы использовали во время Второй войны Подземелий, расправляясь с бросившими им вызов осами: последнее логово захватили неповрежденным, продемонстрировав всем обитаемым мирам колоссальную мощь Темного Двора. В случае же с асурами подобный шаг мог быть продиктован еще и желанием захватить сокровища побежденных: артефакты, оружие, библиотеки, которые асуры свозили в свою последнюю твердыню. Был повод для штурма, был! Удачно ли он закончился? Наверняка. Не зря ведь древний переводчик написал, что темные «взяли стены». Зная упорство гарок, можно не сомневаться: какое бы сопротивление ни оказали асуры, приказ князя был выполнен. Навы взяли последнюю Железную Крепость…
Кумар судорожно вздохнул. Он не очень хорошо знал историю, плохо разбирался в боевых искусствах, никогда не воевал, но даже он понимал, какая битва развернулась на Земле тысячи и тысячи лет назад.
«Навы взяли Железную Крепость!»
История переписана.
«Навы взяли… И что?»
И ничего.
Темный Двор до сих пор признает, что никогда, даже во времена наивысшего расцвета, не мог достичь уровня асуров. Навы не любят об этом говорить, но и не скрывают. Неужели они ничего не нашли в Крепости? Понесли огромные потери, остались с носом, а потому решили ничего не говорить об ошибке? Возможно… Но при чем тогда термин «подавлено»? Что они подавили? Что потом потеряли? И что запечатали?
Что?!
К сожалению, древний переводчик не отличался словоохотливостью. С традиционной бережливостью шас экономил пергамент и описывал лишь ключевые события, не вдаваясь в особые подробности, справедливо полагая, что те, кто захочет покопаться в истории, сможет обратиться к навскому первоисточнику. А темные опомнились и укрыли ненужные сведения.
Что же вы там запечатали? Почему не забрали сокровища?..
Возбужденный Итар быстро прошелся по комнате. Раз, другой. И вдруг остановился. Догадался. И оцепенел, поняв, что разгадка таится в ответе на простой вопрос: «Чего испугались навы?»
* * *
Москва, улица Пяловская,
8 августа, вторник, 03:11
Летняя ночь в спальных районах обыкновенно тиха. Особенно — будничная ночь. Здесь мало веселых заведений, шум которых мешает уснуть, нечасто проезжают машины и редко встречаются бодрые компании. Конечно, часов до одиннадцати вечера стоит шум, где-то смеются, где-то кричат, где-то поют под гитару или орет магнитофон, но после все успокаивается. Подростки, избегая неприятностей, предпочитают уходить подальше от домов, не мешают людям отдыхать, а потому глубокой ночью в спальных районах, как правило, тихо и пустынно.
И только полицейские патрули изредка прокатываются по улицам. Иногда въезжают во дворы, шелестят шинами мимо темных окон, лениво прислушиваются, лениво оглядываются. Но разглядеть черный микроавтобус, остановившийся у торчащей в одном из дворов электроподстанции, полицейские не могли при всем желании. Не каждому дано смотреть сквозь морок. А если бы и увидели? Что необычного в большой машине с затемненными окнами? Мотор не работает, свет выключен, вокруг никого. Пробили бы микроавтобус по базе данных, убедились бы, что в розыске он не числится, и поехали бы дальше. Двор спит. Район спит. Все в порядке.
Обычный микроавтобус у обычной электроподстанции.
Она действительно казалась обычной. Бетонная коробка с серыми металлическими дверями, стены которой украшала разноцветная мазня — творчество местных тинейджеров. Она казалась порождением современного века, меткой эпохи электричества, и никто из челов, которые мирно спали в окрестных домах, не знал, что на месте подстанции всегда находилось нечто, равное ей по размеру. Когда-то здесь стоял амбар, деревянный, затем каменный. Еще раньше — холм. И скрывались за бетонными стенами не распределители и переключатели, а устройство подревнее — Дегунинский Оракул, единственный сохранившийся в Тайном Городе артефакт асуров.
Именно поэтому Сантьяга, подъехавший с помощниками на черном микроавтобусе, не стал афишировать свое присутствие. Лидеры Тайного Города нет-нет да и заглядывали к провидцу. Сегодня черный микроавтобус, завтра зеленый, послезавтра красный… Зачем давать челам лишний повод для размышлений? Навел морок на всю территорию, скрыл свое присутствие и появление из портала князя и сиди себе жди, рассматривай разрисованные стены.
Комиссару, в отличие от большинства жителей Тайного Города, доводилось бывать внутри Оракула, а потому он, единственный из пассажиров микроавтобуса, точно знал, что внутри «подстанции» прячется великолепный зал. Пол помещения покрывает черный, с прожилками настоящего золота ларнайский мрамор. Стены выложены зеленой яшмой, а купол потолка — голубым лазуритом. Зал был красив, но приходили в него не для того, чтобы любоваться совершенством отделки. В центре помещения на четырех хрустальных колоннах располагалась сфера золотистого берилла, слабое сияние которой освещало зал неярким, мерцающим светом. А между колоннами обычно вилась красноватая дымка — сердце Оракула. Ради нее приезжали в Дегунино высшие иерархи Великих Домов.
И именно ее пытался разглядеть вошедший в зал князь.
Но не сумел.
Потому что ее не было.
Не исходило от берилловой сферы золотистое сияние, заставляющее причудливо переливаться яшму и золотые прожилки ларнайского мрамора. Нижняя часть зала погрузилась во тьму, и лишь лазуритовый потолок слегка светился, видимо, для того, чтобы повелитель Нави не почувствовал себя как дома.
И ни единый звук не нарушал установившуюся в зале тишину.
Князь стоял в дверях целую минуту. Затем развернулся и вышел на улицу. Подождал почувствовавшего неладное Сантьягу и угрюмо прошипел:
— Оракул не хочет говорить. — Комиссар криво усмехнулся. Все понятно.
— Ситуация действительно серьезная. — Перед князем возник темный вихрь портала. — Срочно принимайся за расследование. Срочно!
ГЛАВА 4
Лязг мечей звучал как-то приглушенно, стыдливо.
Крики тоже были невнятны. Будто лица умирающих и лица убивающих скрывали маски.
А может, дело было в том, что плавились стены?
Сражение развернулось в сводчатых коридорах. Высоких, широких, с гладкими, выполненными из прочного металла стенами. Замкнутое пространство предполагало соответствующее оружие: противники бились мечами и топорами, еще кинжалы, ножи, короткие палицы и… магия. Именно ее дыхание оплавляло стены.
Подземную крепость строили великие мастера, умелые в обработке металлов и сведущие в колдовстве. Создатели не верили, что когда-нибудь под сводчатыми коридорами развернется кровопролитная битва, они и представить не могли, что появится враг, способный прорваться на средние уровни твердыни, но строить плохо попросту не умели. Гладкие стены обладали колоссальной защитой от воздействия магии, они уже доказали это во время первого сражения. Но сейчас под сводчатыми потолками кипел еще более страшный бой. Потоки магической энергии, которые направляли друг на друга противоборствующие колдуны, победили древние стены. Бессмертный металл поплыл вниз, стекая расплавленными лужами под ноги сражающимся.
Может быть, поэтому тонули звуки?
…Сколько гарок билось под землей? Арнат? Десятки арнатов? Сотни?
Последнее вернее.
Их было больше, чем можно представить, больше, чем когда-либо еще. Ни до, ни после подземной битвы, ни в одном сражении, ни против какого врага князь не выводил на поле боя столько бойцов. Столько лучших своих бойцов. Самых опытных. Самых умелых. Самых бесстрашных. Самых верных.
Но ведь противостоял им не менее грозный враг.
Опытный. Умелый. Бесстрашный. Верный.
Гарки.
Именно поэтому в подземной битве принимало участие больше гарок, чем когда-либо еще: они дрались с обеих сторон.
Гарки против гарок.
И черным-черно в подземной крепости было не от отсутствия света, а от огромного количества порождений Тьмы.
Затянутые в темные комбинезоны гарки, высокие, худощавые, но при этом — необычайно грациозные, убивающие совершенными, до микрона отточенными движениями.
А среди них, в самой гуще сражения — советники. Плотные черные плащи, обыкновенно скрывающие облик высших иерархов Нави, разорваны мечами и магией, сгорели или прилипли к оплавленным стенам. И гарки видят, куда завела Тьма их лидеров. Видят неестественные фигуры, видят блестящую черную кожу, окаменевшие когти и пылающие черным глаза. Видят, но не смущаются. Они сражаются рядом, плечом к плечу, побеждают или погибают.
Они вместе.
Но иногда им казалось, что они стоят перед зеркалами.
И тогда в темных душах появлялись боль и горечь.
…Создатели Крепости не верили, что кто-нибудь сумеет прорваться через остроумно сконструированные врата. Создатели Крепости перестраховались и наполнили первый, Воздушный уровень твердыни бесчисленными смертоносными ловушками. Создатели Крепости установили дополнительные врата, отделяющие оборонительную линию от внутренних уровней грандиозного строения… и успокоились.
Создатели не верили, что кто-то сумеет взломать непреодолимые преграды. Но это случилось. Причем — дважды.
Дважды в течение небольшого промежутка времени гарки прокладывали себе дорогу вниз. По трупам своих. Поскальзываясь в лужах крови. Убивая и умирая.
Хитроумные капканы, мощные запоры, магия и мечи защитников — ничто не могло остановить воинов Темного Двора. Прорывались, не обращая внимания на потери, черным водопадом обрушивались на внутренние, незащищенные уровни Крепости и вели бои под сводчатыми потолками подземных коридоров.
Но Вселенная не знала воинов, способных противостоять гаркам в открытом бою. А потому второе сражение, в котором гарки бились с гарками, оказалось куда более кровавым и беспощадным, чем первое.
Черные отряды штурмующих отбивали у черных отрядов защитников Крепости коридор за коридором, зал за залом, уровень за уровнем. Несколько раз нападавшим удалось зайти обороняющимся в тыл, просочиться по вспомогательным лестницам или вентиляционным отверстиям и ударить в спину. В этом случае уровень захватывался быстро. Если же приходилось идти в лобовую, пробивать наспех сооруженные преграды — бой затягивался. Но и в этом случае итог схватки был предрешен: численностью осажденные уступали противнику и рано или поздно были вынуждены отступать.
Уходить еще глубже.
И на каждом следующем уровне штурмующих поджидало все меньше и меньше защитников. Бои, не теряя ожесточенности, становились скоротечными. Казалось, победа близка. Сопротивление практически сломлено, и осталось самое неприятное: добивать не желающих сдаваться врагов. Но…
Глухой, идущий снизу удар заставил вздрогнуть огромную Крепость.
Некоторые гарки не удержались на ногах, некоторые схватились за стены (и тут же отдернули руки от расплавленного металла), и все остановились, пытаясь понять, что произошло.
Удар не повторился. Зато через несколько секунд пришел Гул. Тяжелый и всепроникающий.
Гул заставлял дрожать стены, те, что еще не были расплавлены. Гул делал воздух густым, вязким, словно прозрачное, сковывающее движение желе. Гул разгонял Тьму, превращая черные тени в блеклые серые пятна.
Гул тисками сдавливал черное, заставляя штурмующих нервничать и отступать. Под натиском заклинания. Под натиском мечей.
Гул позволил осажденным перейти в контратаку. Их осталась горстка, жалкие крохи на фоне накатывающихся арнатов, но Гул, идущий с нижних уровней, казалось — из сердца самой Земли, придал им сил. Вряд ли они верили, что могут победить. Вряд ли они надеялись спастись. Вряд ли они вообще о чем-нибудь думали, кроме боя.
И река черной крови, казалось, уже успокоившаяся, притихшая, заполнившая все, что можно, потекла с новой силой.
Защитники подземелья врезались в текущий с верхних уровней черный поток. Они напоминали одиночные камни, которыми пытаются сдержать прорвавшую дамбу воду. Они должны были раствориться без следа, но… Это был тот самый случай, когда число и умение уступали ярости и неукротимости. И древнему заклинанию, вызванному в глубинах Крепости. Каждый из защитников поражал не меньше десятка врагов. А то и больше. Каждый наводил ужас на штурмующих. Каждый был сильнее дракона, и в каждой груди билось сердце льва. Но…
Слишком поздно.
Прячущийся на нижних уровнях колдун опоздал, и мощнейшее заклинание лишь продлило агонию.
Защитники крепости демонстрировали чудеса, однако стратегическое преимущество давно перешло к штурмующим. И умирать они тоже не боялись. И готовы были платить десятью смертями за каждого упавшего противника. И платили.
И шли вперед.
Защитники падали, пронзенные обсидиановыми клинками, их пальцы царапали железные стены подземелий, черная кровь растекалась по железным полам, а с губ срывался шепот:
— Ярга…
Каждый умирающий произносил это имя. Символ их правоты. Символ их веры. Их клич.
— Ярга!
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, Звенигородское шоссе,
8 августа, вторник, 08:44
— Как старушка? — Витольд приехал к Итару в прекрасном расположении духа. Не вошел, а буквально ворвался в квартиру, пошутил насчет «тысячи запоров, которыми шасы отгораживаются от мира», сунул полусонному Кумару пакет с едой и прошел в дальнюю комнату. — Не бузила?
— Нет, — машинально ответил слегка ошарашенный шас. — Послушай…
Но чуд был слишком увлечен собственными новостями, чтобы реагировать на слабую попытку Итара привлечь к себе внимание. Ундер оглядел пленников, с некоторой игривостью потрепал мрачную старуху по макушке и подмигнул безучастному голему.
— Покормил уродов?
— Конечно. Послушай, Вит…
— Шнырька во время кормежки выводил?
— Да.
— Молодец.
Согласившись на то, чтобы Кумар поместил Шуму-Шуму и голема в одной комнате, Ундер строго-настрого запретил шасу оставлять их рядом во время еды, то есть в момент, когда старуха освобождалась от кляпа. Шнырек кажется безобидным, но он голем. Кто знает, какие программы в него заложили? Кумар с замечанием согласился, но, если честно, вспомнил о предупреждении в самый последний момент.
— Не будем загадывать, дружище, однако у нас появился шанс выяснить, где наш милый приятель выбрался на поверхность. И тогда…
Веселое настроение чуда объяснялось тем, что он окончательно и бесповоротно принял — внутренне принял — все происходящее. Обман Ордена, подготовка экспедиции, добыча средств для нее — все эти холодно просчитанные шаги перестали тревожить совесть Ундера. Он успокоил свою душу, согласился с выбранным курсом, и теперь его разбирало нетерпение. Возбужденный Витольд хотел как можно быстрее перейти к конкретным действиям.
— Послушай меня!
— Ты спросишь, что за вероятность? — Чуд самодовольно улыбнулся. — Отвечу: я задействовал кое-какие связи в Зеленом Доме…
— Ты заткнешься или нет?! — рявкнул шас. Ундер оторопело уставился на Итара.
— Что?
— Сегодня ночью я копался в архивах, — быстро сообщил Кумар. — Искал сведения о Железных Крепостях…
— Надеюсь, у тебя хватило мозгов не запрашивать закрытые файлы? — Судя по резкому тону, Витольду не понравилось, каким образом шас привлек его внимание.
— Боишься, что нас обнаружат?
— Не хочу, чтобы нас обнаружили, — уточнил чуд.
— Не волнуйся, — отрывисто бросил Кумар. — Я не глуп.
— С дураком я бы не связался.
— Я тоже.
Пару секунд шас и чуд сверлили друг друга взглядами.
Наконец Витольд пробурчал:
— Извини. Я слишком увлекся своими новостями.
— Ты извини, — после короткой паузы ответил Итар. — Я не сдержался, наверное, устал.
Молодой рыцарь протянул руку, и молодой торговец крепко пожал ее.
— Нашел что-нибудь важное? — поинтересовался Ундер.
— Есть косвенное подтверждение того, что одна из Железных Крепостей не была разрушена в ходе Первой войны.
— Вот видишь! Все подтверждается!
— Выслушай до конца, — покачал головой Кумар. — В самой старой хронике сказано, что навы ее взяли. Дословно: «разрушили стены и захватили».
— Железную Крепость? — недоверчиво прищурился Витольд.
— Да. Последнюю Железную Крепость.
Чуд стал очень серьезным. Он присел на диван — Итар тут же плюхнулся в любимое кресло, — почесал затылок и медленно протянул:
— Нас учили, что твердыни асуров даже теоретически не могли быть захвачены, только разрушены. Конечно, планы крепостей никто не видел, но темные говорили о них только в превосходных степенях. На комплименты не скупились.
— Навы хитры и сильны, — спокойно произнес Кумар. — И подобная выходка в их стиле: помнишь Вторую войну Подземелий? Последнее логово осов навы захватили.
— Не считаясь с потерями, — прошептал чуд.
— Ради того, чтобы показать, кто хозяин, — закончил шас. — То же самое могло произойти в войне с асурами. Ко времени ее окончания во Внешних мирах появились другие народы, пришедшие после Нави. Они следили за битвой, и взятие Железной Крепости подняло бы авторитет темных на недосягаемую высоту.
— Он и так был велик, — пробурчал Ундер. — Победа в Первой войне сделала навов главными во Вселенной.
— Тем не менее.
Несколько секунд Витольд молчал, обдумывая историю шаса, а затем попросил:
— Можешь рассказать подробнее?
— Увы, — развел руками Итар. — Я залез в библиотеку Шась, и мне повезло отыскать ссылку на скан очень старой рукописи, одной из первых официальных хроник семьи. Там прямо сказано, что навы «взяли стены» последней Железной Крепости.
— И разграбили ее?
— А вот что произошло дальше — абсолютно непонятно. Использованы термины «подавить» и «потерять», но в каком контексте, я не разобрал.
— Что значит «потерять»? Асуры отбили твердыню?
— Маловероятно, — усмехнулся шас. — Навы не особенно хвастливы. И если написали, что «взяли стены», значит, взяли. Сомневаюсь, чтобы кто-то из защитников уцелел.
— Тут я с тобой согласен.
— И вряд ли кто-то другой отбил у них Крепость — в те времена по Земле разгуливали лишь навы и асуры.
— Тоже верно. — Взгляд Ундера стал отрешенным, рассеянным, казалось, чуд пытается вспомнить нечто очень важное…
— Остается предположить, что асуры использовали некое супероружие, — продолжил Кумар. — Бабахнули чем-то таким, что заставило навов убраться прочь и запечатать твердыню самыми мощными арканами. И если так, нам лучше выйти из дела. У меня не хватает фантазии представить, ЧТО должно было произойти, чтобы князь Темного Двора приказал отступить…
— Князь не приказывал отступить, — тихо произнес Витольд. — Наоборот. Он послал в Железную Крепость еще больше гарок.
— Откуда ты…
— В последней твердыне асуров навы нашли нечто такое, что вызвало междоусобицу. Победив асуров, они принялись за своих.
— Навы дрались друг с другом? — Эта новость ошарашила Итара даже больше, нежели известие об обнаружении уцелевшей Железной Крепости. — Откуда ты знаешь?!
— Мне снилось…
Витольд задумчиво посмотрел на Кумара. Только сейчас он окончательно понял, что видел ночью. Дерущиеся навы… Утром картинка показалась ему плодом бурной фантазии, теперь все встало на свои места. Темные взяли Крепость и… и принялись убивать друг друга.
На мгновение Ундеру стало очень и очень неуютно.
— Что тебе снилось еще? — негромко осведомился шас.
— Только междоусобица. Они сражались обсидиановыми клинками в каких-то странных коридорах. Я не мог понять — где? А теперь сообразил.
— Чем закончилось сражение?
— Сон оборвался, — негромко ответил Ундер. — Я видел, что атакующие побеждали, оттесняли защитников на нижние уровни Крепости и… и никого не жалели, представляешь?! Я видел, как навы поднимали навов на обсидиановых клинках. Я видел подлинное обличье высших иерархов Темного Двора… Тех, кто никогда не снимает плащ.
— И как? — хрипло спросил Итар.
— Неприятное зрелище, — ответил чуд.
— Я так и думал. — Кумар помолчал. — Ты не знаешь, откуда взялся этот твой сон?
— Понятия не имею.
— А раньше с тобой такое случалось?
— Сны?
— Необычные сны?
Витольд подумал, затем, качнул головой:
— Нет, необычных снов не было. Только заурядные…
Он едва не закончил: «кошмары», но вовремя остановился. Зачем демонстрировать компаньону свою слабость?
Ундер покосился на Итара и с облегчением понял, что тот ничего не заметил. Шас не сводил глаз с двери в спальню.
«Испугался…»
— Не нравится мне эта история, — прошептал Кумар. — Может, пока не поздно, расскажем обо всем Великим Домам?
«И заработаем на всю оставшуюся жизнь…»
На самом деле Витольда терзали те же сомнения, однако неуверенность компаньона придала чуду сил.
— Кому из них? — осведомил он. — Навам?
— Я не настаиваю. — Обеспокоенный шас позабыл о традиционном патриотизме обитателей Темного Двора. Он перевел взгляд на Ундера, помолчал и закончил: — К тому же я думаю, что они объединятся. Дело-то серьезное.
«И специальная комиссия займется разрешением кризиса…»
«А это не кризис! Это наше будущее!!»
Веселое настроение, с которым чуд приехал к Итару, исчезло без следа.
Сначала Витольд чуть все не испортил, едва не выдал презрительную усмешку: «торговец, что с него взять», но вовремя опомнился. И понял, что сам нервничает.
«Откуда появился сон?»
Если его навел вселившийся в Шуму-Шуму дух, то чего еще от него ожидать? Кто кого контролирует? Или сны — это все, на что он способен?
«Допросить его еще раз? Нет, не нужно. Во-первых, увидев мои сомнения, Итар окончательно раскиснет. Во-вторых, будь у духа возможность, он бы давно сбежал из тела старухи!»
Главный ответ получен: пленник под контролем. И Ундер повеселел.
— Дружище, мы прекрасно знали, что заполучить в свое распоряжение Железную Крепость совсем не просто. — Чуд старался, чтобы его голос звучал с железобетонной уверенностью. — Но мы сделаем это, потому что умны… Умны?
— Умны, — согласился Итар.
— Хитры?
— Еще как!
— Дерзки?
— Дальше некуда.
— Тогда отставить сомнения! Давай лучше обсудим наши финансовые проблемы.
Переведи разговор на деньги, и шас забудет обо всем на свете. Древнее правило сработало и на этот раз.
— Я придумал, как провернуть операцию, — повеселел Кумар.
— Надеюсь, ничего кровавого?
— Ни в коем случае! Ты ведь знаешь наши семейные принципы!
— Дай припомнить… Красть тихо? — Бодрые вопли подействовали и на чуда, к нему постепенно возвращалось игривое настроение.
— Вести дела максимально честно! — улыбнулся Кумар.
— Мне кажется или мы обсуждаем ограбление банка?
— Мы обсуждаем, как взять в долг немножко денег, — уточнил Итар. — Отмечу: с возвратом!
— Ладно, — махнул рукой Витольд. — Давай план.
Глаза шаса вспыхнули.
— В общем, ситуация такая. Потрепанные купюры челы свозят в шесть точек на территории страны. А чтобы никто из наших случайно не забрел в эти дивные места и не утащил пару килограммов денег на мелкие расходы, Великие Дома обеспечивают магическую безопасность хранилищ. По две точки на Дом.
— Как делили?
— Кидали жребий. Именно поэтому московское хранилище, в котором проще всего наладить охрану, досталось Ордену.
— Где оно расположено?
— Недалеко от Белорусского вокзала. На улице Правды.
— В зоне Темного Двора?
— Угу.
— И навы согласились?
— А куда им было деваться?
— Та-ак… — Витольд вновь почесал затылок. — Почему нельзя взять деньги до того, как эти купюры попадут в хранилище?
— Так ведь в Центробанке их пересчитывают.
— А если использовать магию?
— До конца дослушай, — предложил шас. — Обеспечение безопасности достигается следующим образом: внутри хранилищ установлены блокираторы магии с постоянным подключением к Источнику. Там не действует ничего: ни порталы, ни боевая магия, ни примитивный морок. Если вытащить деньги до хранилища и заменить их на фантом, то внутри он исчезнет и тут же начнется расследование. А фальшивки засекут челы. Теперь понятно?
— Магии нет, человская охрана весьма надежна… — пробормотал чуд. — И что ты придумал?
— Поставим «Обжору», — спокойно ответил Итар.
— Они запрещены, — улыбнулся Ундер.
— Я знаю.
«Обжорами» в Тайном Городе называли хитроумные артефакты, составленные из емких аккумуляторов магической энергии и сложного прерывателя, разработанного компьютерными гениями из «Тиградком». Похожий на ведро артефакт подключался к каналу, отрезал завязанные на него устройства и поглощал предназначенную для них энергию. «Тиградком» успел выпустить только экспериментальную партию прерывателей — едва Великие Дома сообразили, что за товар попал на рынок, они наложили запрет на дальнейшее производство и постарались скупить все проданные «Обжоры». Стоимость артефакта подскочила до невиданных высот, и Витольд сомневался в том, что Кумар располагает действующим образцом.
И не ошибся.
— У тебя есть «Обжора»?
— Нет. Но ведь я мастер артефактов, — произнес шас. — Я уже пробовал делать подобное устройство и уверен, что с твоей помощью сумею построить «Обжору».
— Хочешь сказать, что настолько классный мастер?
— Ты сам говорил, что не связался бы с дураком.
— У тебя нет опыта.
— Зато полно амбиций. Сделать «Обжору» — это вызов.
— Для тебя вызов, — уточнил Витольд. — А я рискую.
— Хочу напомнить, что твои амбиции тащат тебя в подземелье Железной Крепости. И меня следом.
Чуд только крякнул.
— К тому же, — спокойно продолжил Итар, — мы сразу поймем, сработал мой «Обжора» или нет. Если я ошибусь, мы просто уйдем. Никаких печальных последствий.
За исключением того, что они останутся без денег. Какое-то время Ундер размышлял, а затем вновь нахмурился.
— Я все равно рискую. Маяков внутри нет, значит, придется наводить портал на ощупь.
Строительство магических переходов было непростым делом, требующим очень точных расчетов, и даже опытные маги предпочитали использовать маяки. Витольд не сомневался, что справится с заклинанием и построит переход, но куда? Ошибешься на пару сантиметров — и окажешься вплавленным в стену…
— Нам нужен подробный план внутренних помещений.
— Придется встретиться со знающим челом.
— Вот именно.
— Это твоя задача.
— Согласен. — Витольд прищурился. — Нужно добраться до строителя хранилища.
— Точно.
Кумару нравилось поведение компаньона: Ундер, судя по всему, продумывал налет на хранилище, как военную операцию. Не забывая о мелочах.
— «Обжора» — это хорошая идея, — продолжил чуд. — Допустим, мы его соберем, но ведь надо знать, куда втыкать артефакт.
— Я знаю, где идет поток, — уверенно заявил шас.
— Откуда?!
— Некоторое время назад я вел дела с Урбеком Кумаром. — Итар произнес фразу так, словно она все объясняла.
— Урбек, он… — Витольд почесал бровь и вспомнил: — Скупщик краденого?
— Специалист по трофеям.
— Сути дела это не меняет.
— В общем, ты прав, — не стал спорить Кумар.
— И что Урбек?
— Однажды он ненадолго отлучился из кабинета, и я увидел на его столе схему хранилища.
— Копался в чужих документах?
— Я решил размяться, прошелся по комнате и случайно бросил взгляд… в нужном направлении, — невинно ответил шас. — А когда понял, что именно увидел, мне стало любопытно.
— Я помню ваш семейный закон: вести дела честно.
— А что плохого в том, что теперь нам известно местонахождение канала магической энергии?
— Плохого ничего, — вынужден был признать чуд. — Если схеме твоего барыги можно доверять.
— Урбек мужчина серьезный, на ерунду не поведется. А схему, я так понял, он вообще сам рисовал — я видел его пометки.
— Как это сам?
— Урбек разбирается в магии, — пожал плечами Итар. — А чтобы вычислить линии, достаточно пары лет упорного труда.
— И его никто не заметил?
— В хранилище нет постоянных постов, — объяснил Кумар. — Маги Ордена изредка его навещают, проверяют работу блокиратора, но и только. Считается, что существующая схема вполне надежна.
— А Урбек тем временем превратил денежное хранилище в свою кладовую.
— Не думаю, — покачал головой шас. — Слишком опасно. Сам не заметишь, как подсядешь на дармовые фонды, и рано или поздно обязательно попадешься. А Темный Двор за такие фокусы голову оторвет. — Итар помолчал. — Думаю, Урбек держит этот вариант на самый крайний случай.
* * *
Складской комплекс «Кумар Карго Экспресс», Москва, улица Левобережная,
8 августа, вторник, 09:13
Складской комплекс Урбека Кумара, как и положено штаб-квартире видного скупщика краденого, располагался вдали от посторонних глаз. Престижный центр, с его постоянным шумом, пристальным вниманием к чужим делам и обилием человских полицейских, не мог прельстить опытного эксперта по трофеям. Тем более что работал Урбек не только с жуликами Тайного Города, но и с обычными человскими уголовниками, среди которых имел положительную репутацию барыги, способного избавиться от любого товара. Понятно, что в небольшой — всего два ангара и двухэтажное здание — комплекс, которым владел Кумар, заглядывали разношерстные посетители. И приезжать на Левобережную им было гораздо спокойнее, чем на какую-нибудь Спартаковскую площадь, где Урбеку сватали в свое время склад. К тому же Левобережная находилась в секторе навов, что само по себе гарантировало высокий уровень безопасности, а в расположенном неподалеку лесопарке обитали моряны, готовые, в случае необходимости, поддержать шаса. Удобные подъездные пути, железнодорожная ветка неподалеку, до речного порта рукой подать — одним словом, с какой стороны ни посмотри — лучшего места не придумать.
Жизнь в логове Кумара бурлила с утра до позднего вечера, а если потребуется, то круглосуточно. Товар прибывал, товар убывал, наличные переходили из рук в руки, фуры разгружались и стремительно исчезали, а иногда и не разгружались, если товар сбывался вместе с колесами. Посмотреть со стороны — обычная жизнь обычного складского комплекса. С поправкой на то, что большая часть грузов являлась чьими-то трофеями.
И это утро ничем не отличалось от всех прочих. Во дворе суетились грузчики, шныряли электрокары, слышалась рабочая ругань и урчание двигателей. Солидные фуры выдыхали клубы дыма, юркие «Газели» выстраивались в очередь у пандуса, два молодых клерка, двоюродный и троюродный племянники Урбека, шустро руководили процессом, преумножая состояние дядюшки.
Но самого Кумара ничто не радовало.
Он появился как обычно, к восьми. Прохрюкал племянникам: «Работать в обычном режиме», поднялся в кабинет, налил себе коньяка, выпил, налил еще, плюхнулся в кресло и почти час не вылезал из него. То ли думал, то ли дремал — ночь у шаса выдалась бессонной. Какое-то время Урбек не реагировал даже на телефонные звонки, но постепенно доносящийся из-за окон шум и без конца подающая голос трубка сделали свое дело: шас начал приходить в себя. Кумар выбрался из кресла, налил себе еще коньяка, медленно выпил, бездумно разглядывая будничную суету подчиненных, философским тоном пробормотал: «Но ведь жизнь на этом не заканчивается» — и вытащил из кармана вновь оживший телефон.
— Ну?
«А вдруг хорошие новости?» Улучшить безнадежно мерзкое настроение шаса мог выгодный контракт. Или внезапный выигрыш в лотерею. Или назначение финансовым распорядителем Темного Двора.
Увы… Ни то, ни другое, ни третье.
— Урбек, старина, доброе утро!
Кумар узнал бодрый голос Фидара Томбы, известного ростовщика… точнее, банкира, разумеется, банкира, теперь их называли не так, как раньше.
— Хорошая сегодня погода, да?
Урбек покосился на окно: собравшиеся утром тучи не собирались открывать солнце. Дождя вроде нет, но день явно будет серым. Покосился и честно ответил:
— Дрянь погода, Фидар.
— А я только вчера из отпуска вернулся, — продолжил верещать Томба. — И сразу о тебе вспомнил. Дай, думаю, позвоню, узнаю, как дела…
«Стервятники слетаются», — с отвращением подумал Кумар.
И не ошибся.
— Я слышал, у тебя некоторые затруднения?
— Никаких, — отрезал Урбек. — Рад, что ты позвонил. До свидания.
— А как же штраф?
— Это не затруднения. Деньги у меня есть — заплачу.
— Может, помощь нужна? Я как раз располагаю относительно свободными средствами.
— Сколько?
Фидар назвал процент. И почти сразу же бросил трубку: слушать вопли разъяренного Урбека банкир не собирался.
…Тысячи лет обитатели Тайного Города скрывали от людей факт своего существования, и это приучило их вести себя осторожно. Принятые Великими Домами правила режима секретности соблюдались очень и очень тщательно, за их нарушение предусматривалось суровое наказание, а потому в истории еще не было случая, чтобы господствующая на планете раса прознала о Тайном Городе. Лидеры Великих Домов прекрасно понимали, к чему это может привести, они не собирались ни служить властвующим на Земле расам, ни воевать с ними. Их вполне устраивало сложившееся положение вещей. Вменяемую часть жителей Тайного Города — тоже.
Однако далеко не всех, кто живет в Москве, можно считать вменяемыми.
Ну-ка мечи стаканы на стол!
Ну-ка мечи стаканы на стол!
Ну-ка мечи стаканы на стол!
И прочую посуду!
Красные Шапки давно заслужили репутацию самых непредсказуемых и диких жителей Тайного Города. Собственно, даже не заслужили — они с нею родились. Невысокие, похожие на обезьянок обитатели Южного Бутова отличались любовью к кожаным одеждам, красным головным уборам, мародерству и междоусобицам. Правда, в последнее время, когда власть в семье оказалась в цепких руках великого фюрера Кувалды, дикари доставляли Великим Домам значительно меньше хлопот, чем прежде, но бузили они по любому поводу, нет-нет да затевали совершенно немыслимые предприятия, не позволяя скучать Службе утилизации.
Все говорят, что пить нельзя!
Все говорят, что пить нельзя!
Все говорят, что пить нельзя!
А я говорю, что буду!
Национальным напитком семьи являлось виски, эффективно стимулирующее работу простеньких мозгов Красных Шапок. Как показали опыты любознательных эрлийцев, дикарь, лишенный должного количества градусов, полностью терял над собой контроль, молниеносно переходил из состояния вялой апатии к беспричинной ярости и обратно, что делало его еще более непредсказуемым, чем обычно. Результаты исследований опубликовали несколько тысяч лет назад (брат Сиритус, «Алкоголь и мозг. Любопытные тенденции»), они были подтверждены независимыми экспертами, и с тех пор жители Тайного Города с пониманием относились к запаху спиртного, вечно сопровождающему стайки дикарей. Красные Шапки пили утром и вечером, днем и ночью, собираясь на войну или на грабеж, планируя очередную междоусобицу и перед важными деловыми переговорами. Пили с горя, на радостях и просто так.
Такими уж они уродились.
Вот и внутри старого фургона, на котором десятка уйбуя Булыжника направлялась к Урбеку Кумару, периодически слышались бульканье и характерное сопение, которые обыкновенно сопровождают поглощение виски из горлышка фляги или бутылки, невнятные разговоры и, как нетрудно догадаться, — жизнерадостное, хотя и не очень квалифицированное пение.
Все говорят, что пить нельзя!
Все говорят, что пить нельзя!
Им казалось, что нота взята на удивление чисто.
…я-а-а-а!
На дне фургона валялись пачки с контурными картами, украденными развеселой десяткой с типографского склада. Продвинутый Булыжник, вспомнив, что в сентябре детям положено идти в школу, прихватил показавшийся уместным товар и теперь мчался к давно знакомому барыге. При мысли о том, какую прибыль можно выручить за столь соответствующую сезону добычу, у него начинала кружиться голова.
А поверх контурных карт лежали исполнители песни: насосавшиеся виски Маркер и Отвертка.
— А я говорю, что буду!!
— Вы чего поете? — осведомился уйбуй, отвлекшись от приятных размышлений.
— Песню, — не стал скрывать Маркер.
— Человскую, — уточнил Отвертка.
— «Пить буду…» — Булыжник попробовал слова на язык и одобрительно кивнул. — Вкусненько. — Сделал глоток из фляги и добавил: — Текст сильный. Цепляет адназначна. Занозой. И месседж мощный. Концептуальный ваще.
Бойцы, разинув рты, слушали откровение уйбуя. С этой своей стороны десятник подчиненным еще не открывался.
— Короче, адназначна, неслабый смысл вложен.
— Надо фюреру сказать, чтобы новый гимн делал, — предложил Маркер.
— Угу, — согласился Отвертка. — Типа.
Официальная песня семьи периодически менялась, послушно отражая лихие повороты истории Красных Шапок, а неофициальным гимном давно стал «Вечно молодой, вечно пьяный». Именно с его народными словами уйбуй принялся сравнивать новый текст и быстро убедился в бесперспективности затеи.
— Не катит твоя песня на гимн, — буркнул Булыжник. — «Ну-ка мечи стаканы…». Чего здесь петь? Мы это постоянно говорим.
— И делаем, — добавил боец Трубка.
— И делаем, адназначна, — кивнул уйбуй. — Молодец, Трубка, шаришь.
Боец зарделся.
— А теперь будем петь! — не сдавался Маркер.
— Смысла в тексте нет.
— Есть в нем смысл. Песню ваще написал человский философ. Этот, как его, дуру.
— Не дуру, а гуру, — поправил приятеля более образованный Отвертка. — Я фотку видел — у него борода есть.
— Борода бородой, а слова правильные. Про чтобы выпить.
— Дуру? — Булыжник приподнял бандану и поскреб по затылку. — А челы на глазах умнеют, адназначна. Ишь, философию про чтобы выпить разводят.
— Я же говорю: есть в ней смысл, — обрадованно заверещал Маркер и даже приподнялся с контурных карт. — Видишь, и про выпить написал, и про развести. Водка и деньги — первые дела!
— Еще бабы, — строго добавил Трубка.
— А про баб в песне есть? — заинтересовался уйбуй.
— Не помню. — Маркер начал шептать себе под нос слова.
— Если нет про баб, то это адназначна не песня вовсе.
— А в «Вечно молодом» где про баб? — язвительно поинтересовался Отвертка.
— «Вечно молодой» про нас, — отрезал Булыжник. — А мы не бабы!
— Точно! — поддержал начальника Трубка. — Мы пацаны в натуре.
— Ща я тебе ухи отпилю, — пообещал Маркер.
— Заткнулись все! — Уйбуй посмотрел в окно. — Приехали.
Как и любой истинный шас, Урбек Кумар не любил расставаться с деньгами. Впрочем, а кто любит? Нажитое добро одинаково греет душу и челам, и чудам, и хванам, и… проще сказать так: любому нормальному разумному существу. Кумар не без оснований считал себя нормальным, а потому перспектива выплаты штрафа томила его сильнее, чем неудовлетворенность — прыщавого юнца. Особенно шаса угнетала мысль, что его подставили, а Торговая Гильдия, не разобравшись, приняла сторону людов. Можно подумать, Зеленому Дому впервой покупать краденые веши!
Грустные размышления едва не довели несчастного Урбека до изжоги, но он, будучи натурой сильной, сумел взять себя в руки.
«Ладно! Что получилось, то получилось! Наживем!»
Однако оставался вопрос: где взять деньги?
Большую часть предприятий Кумар проворачивал на заемные средства, вкладывая личные сбережения в недвижимость и надежные акции. Репутация скупщика краденого считалась незапятнанной, ссуды он возвращал в срок, а потому ему охотно давали в долг. Но занимать деньги для выплаты штрафа Кумар не хотел. Платить из своих? При одной только мысли о том, что перестанут капать проценты, он приходил в ужас.
Что делать?
Урбек ломал голову несколько часов. Забросил текущие дела. Осунулся. Прокручивал в голове самые разные авантюры и отказывался от них. Некоторые требовали большего времени, чем он располагал, другие были слишком опасными, подставляться сейчас Кумару было не с руки. Настроение, и без того не слишком веселое, упало практически до нуля. Мир казался враждебным, летний ветерок — мерзко хихикающим, а выглянувшее вопреки прогнозам солнце неприятно подмигивало, словно напоминая о решении Гильдии.
— Так и до могилы недалеко, — вздохнул шас.
Он выглянул в окно, убедился, что погода улучшилась, туч не видно, натянул на голову белую панаму, чтобы солнце не напекло, и выполз из прохладного кабинета.
И сразу же наткнулся на непорядок: грузчики ставили коробки не вдоль, а поперек. Попеняв нерадивым работникам и пообещав в следующий раз стереть их в порошок, Урбек вышел во двор. Где окрысился на уборщика, обнаружив, что тот до сих пор не опорожнил урну. Третьим пострадавшим оказался водитель фуры, решивший погазовать во время разгрузки. Одним словом, минуты через три подчиненные поняли, что хозяин крепко не в духе, и ринулись прятаться. Работа застопорилась, что вызвало очередную вспышку гнева Урбека, и к моменту, когда во двор въехал старый фордовский фургон, Кумар кипел взбесившимся чайником.
— Тренер, мы товар крутой притащили! — весело заорал уйбуй, не разобравший, что оказался в эпицентре урагана. — Деньги давай!
Возможно, ограничься Булыжник только первой частью реплики, гроза не разразилась бы. Но в свете последних событий второе предложение заставило Кумара вздыбиться.
— Денег тебе, кретин? Денег?!
— А что такого? — не понял дикарь. Но слегка затрепетал. — Канты кортурные, адназначана. Тьфу! Карты контурные, видел? Да их любая школа купит…
Упоминание о школе окончательно разъярило скупщика краденого.
— Ублюдок недоношенный! Издеваться надо мной вздумал?!
Вывалившиеся из фургона Красные Шапки замерли, не представляя, как следует себя вести. С одной стороны, если скандал, то надо вопить в ответ, перейти к оскорблениям, а после, плавно, — к поножовщине. Глуповатый Трубка, пробормотав невнятно: «Маленький носатый козел…», потянулся к ятагану. Но более смышленый Отвертка успел перехватить руку приятеля, а заодно двинуть локтем ему в зубы и прошипеть:
— Замри, придурок!
Ведь орал на дикарей весьма известный и уважаемый шас, и ссориться с ним не следовало: разозлится, откажется товар брать у всех Красных Шапок без разбора, и великий фюрер Кувалда, не раздумывая, повесит смутьянов. В назидание. И по длинному носу орущего Кумара не треснешь — пожалуется навам и…
В общем, минут пять дикари выслушивали вопли Урбека, переминались под августовским солнышком и корили себя за то, что не вовремя заехали.
— Ты сначала на налогового инспектора выучись, понял, а потом уже деньги с меня требуй, понял? Понял, я тебя спрашиваю?
Булыжник, который когда-то слышал термин «налоговый инспектор», но совсем забыл, что это страшное сочетание означает, кивнул и осторожно поинтересовался:
— То есть нам потом приезжать?
— Кр… — начал было Урбек вторую часть выступления, но неожиданно осекся.
Сначала уйбуй даже растерялся, машинально проверил, застегнута ли ширинка, быстро оглядел жилет: не засох ли где кусок завтрака, и только после этого понял, что Кумар не его разглядывает, а задумался.
— То есть потом?
— Зачем потом? — неожиданно спокойно и даже дружелюбно спросил Урбек. — Сейчас давай поговорим, раз уж приехал. Пойдем, Булыжничек, поговорим.
И, взяв уйбуя за плечо, решительно направился к административному зданию.
Разительная смена настроения привела дикарей в состояние полной прострации. Что делать? Куда бежать? Ничего не понятно. Оставалось лишь смотреть, как шас заводит Булыжника в подъезд.
— Товар возьмешь? — с надеждой осведомился уйбуй. Он тоже не понимал, что происходит, но твердо помнил, зачем приехал. — Ходовой товар, адназначна. Карты для контуров.
— И товар возьму, — кивнул шас. — И денег дам. Может быть.
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
8 августа, вторник, 09:59
— Вы хотите сказать, барон, что навам можно доверять? — подытожила Милана.
— В этом вопросе, — немедленно уточнил Мечеслав, чем вызвал легкие улыбки на устах королевы и жрицы Снежаны.
Фата Ямания осталась холодна. Так же, как воевода Дочерей Журавля.
— Я понимаю, что речь идет только об этом вопросе, — кисло произнесла Милана. — Других на повестке дня нет. — И в третий раз переспросила: — Вы уверены, что словам Сантьяги можно доверять?
— Настолько, насколько я вообще могу быть уверен в данной ситуации.
— Я предупреждала, что переговоры следует поручить опытному магу, — высокомерно напомнила воевода.
— Хочу заметить, что комиссар превосходно разбирается в колдовстве и не раз…
Снежана не стала добавлять, что состязаться с Сантьягой в магии бессмысленно, нав способен обвести вокруг пальца самых значимых иерархов Тайного Города. И неоднократно обводил. Все присутствующие, не исключая воеводу, понимали, что, окажись на месте барона любой из них, ну, кроме королевы, он бы произнес после доклада точно такую же оговорку: «Насколько я могу быть уверен в данной ситуации…»
— Комиссар не всесилен, — буркнула Милана. Она знала, что зря набросилась на барона, но… не могла удержаться. Мечеслав до сих пор руководил расследованием, до сих пор командовал ею — ею! — и до сих пор не совершил ни одной ошибки.
— Мы должны исходить из той информации, которой располагаем, — примирительным тоном произнесла Всеслава. Королева осознавала, что воевода унижена, и старалась сгладить диалог. — Выводы следует делать только на ее основании.
— Я рекомендую поверить навам, — громко заявил Мечеслав. Он понимал, что берет на себя большую ответственность, но отступать не собирался. — И подключить Сантьягу к расследованию.
— Сегодня ночью наблюдатели засекли перемещения возле Дегунинского Оракула, — сообщила Ямания. — Сначала там появились Сантьяга с помощниками, затем состоялся визит князя Темного Двора.
Присутствующие переглянулись. Новая информация давала богатую пищу для размышлений.
— Мне кажется, визит навов к Оракулу косвенно подтверждает версию барона, — осторожно заметила Снежана.
— Каким образом?
— Мечеслав рассказал, что комиссар был удивлен происходящим и не скрывал беспокойства. Возможно, у них есть собственная версия происходящего…
— У навов всегда есть собственная версия! — не выдержала Милана.
— До тех пор, пока мы не подключили Темный Двор к расследованию, они имеют полное право держать свои мысли при себе, — пробурчал барон.
Воевода фыркнула.
Снежана не стала демонстрировать Милане, что покороблена ее поведением. Жрица легко улыбнулась и невозмутимо продолжила:
— Полагаю, если им потребовалась консультация Оракула, значит, навы подозревают, что за гибелью Белой Дамы прячется нечто весьма серьезное…
— Они могли просить прогноз на войну!
— Милана! — не выдержала королева. — У тебя будет возможность высказаться!
— Прошу прошения, Ваше Величество, — опомнилась воевода. — Прошу прошения, жрица.
— Снежана, продолжай.
— Собственно, я уже все сказала. — Молодая жрица чуть пожала плечами. — Если бы навы действительно проводили в Сибири запрещенные эксперименты, у них был бы готов план на случай раскрытия тайны. Предусмотрительность Темного Двора общеизвестна. Поскольку же князю… Заметьте, не Сантьяге, а князю потребовалась срочная консультация, следует предполагать, что для навов произошедшее стало неприятным сюрпризом.
— У них есть версия, — вздохнул Мечеслав. — И очень плохая версия.
— Белая Дама, опустошенный врач, мертвая девочка, — негромко произнесла королева. — К сожалению, наши аналитики пока не способны толком объяснить эту цепочку.
— Наблюдатели доложили, что пребывание князя у Оракула оказалось более чем непродолжительным, — вновь подала голос Ямания. Опытная фата предпочитала выдавать информацию по частям, позволяя участникам совещания обдумать значение каждого события. — Судя по всему, беседа не состоялась.
— Трудно припомнить, когда подобное случалось в последний раз, — протянула слегка удивленная Милана. — Обычно Оракул не отказывает посетителям.
— Как можно истолковать его нежелание общаться? — быстро спросил барон.
— Можно только догадываться, — развела руками Снежана.
— Полагаю, — сухо сказала Ямания, — что появилась тема, говорить на которую Оракул не хочет.
— Мне не нравится этот вывод, — тихо сказала королева.
Всеслава не опровергла мнение фаты, она высказала свое мнение.
— Полностью согласна, Ваше Величество, — кивнула Ямания. — Поверьте, я бы с большой охотой согласилась признать свою неправоту.
— Тема, о которой не хочет говорить Оракул, — задумчиво повторила Милана. — Что это может быть?
— Будем думать сами и подключим наших лучших аналитиков, — решила Всеслава. — Теперь у них стало больше информации.
— Оракул построен асурами, — едва слышно напомнила Снежана.
Участники совещания помрачнели еще больше.
Легендарные Первые сгорели в жесточайшей войне с навами, в беспощадной войне на взаимное уничтожение. И основатели Темного Двора до сих пор с трудом сдерживали ярость при упоминании древних врагов. Если нынешний кризис каким-то образом связан с застарелой враждой, то его последствия могут быть самыми непредсказуемыми — навы способны пойти до конца.
— Лишний повод подключить темных к расследованию, — неожиданно произнесла Милана. — Мы получим возможность хоть как-то контролировать их действия.
— Согласна, — кивнула Ямания.
— Все правильно, — одобрила Снежана.
— Спасибо, — негромко бросил барон. Воевода не ответила.
— Предложение Мечеслава принято, — подвела итог Всеслава. — В данный момент мы снимаем с Темного Двора подозрения в убийстве фаты Светозары и подключаем навов к расследованию. — Королева помедлила. — С нашей стороны его продолжит возглавлять барон Мечеслав. И я присваиваю расследованию наивысший приоритет.
— Милана!
— Да, барон?
Воевода отозвалась подчеркнуто вежливо, даже слишком вежливо. Но при этом она поняла, что барон повел себя весьма корректно. Пользуясь своими полномочиями, Мечеслав мог бы начать отдавать приказы прямо у королевы или, что еще хуже, вызвать Милану к себе в кабинет. А вместо этого барон нагнал воеводу в коридоре, отвел в сторону и спокойно заговорил:
— Милана, полагаю, мы дадим Сантьяге немного времени, чтобы войти в курс дела? Прошу вас оказать ему полное содействие.
— Разумеется, барон.
— Вполне возможно, что, получив всю доступную нам информацию, Сантьяга станет более откровенен.
— Хотелось бы верить.
Воевода не была сильна в дипломатии, но на сей раз ей удалось невероятное: одной улыбкой Милана выразила и легкое недоверие, и глубокую надежду. Барон удивленно приподнял брови, но комментировать удачный опыт воеводы не стал.
— Есть еще один нюанс.
— Я слушаю.
— Если навы не причастны к убийству Белой Дамы, то виновным может оказаться кто угодно…
— Глубокая мысль. — Милана позволила себе легкую иронию. Мечеслав вновь не среагировал.
— Поэтому, — внушительно продолжил барон, — я хочу знать о любом факте проявленного интереса к гибели фаты Светозары. И по каждому такому факту ваши подчиненные должны проводить расследование.
— Вы серьезно?
Воевода едва не задохнулась от возмущения: подозревать своих?
— Кажется, мы договорились, что виновным может оказаться кто угодно, — жестко напомнил Мечеслав.
Милана прищурилась, некоторое время сверлила барона взглядом, обдумывая его слова, но была вынуждена признать:
— Боюсь, мне придется согласиться. «Интересно, он проявляет такую прыть, потому что мужчина? А убийца — маг и, значит, если речь идет о людах, наверняка женщина?»
— Сообщите всем, кто принимал участие в расследовании, чтобы докладывали о любых попытках узнать детали гибели Белой Дамы. Это первое. — Теперь барон говорил четко и внятно. Он отдавал приказы тем тоном, каким привык разговаривать со своими дружинниками, и воеводе пришлось смириться. — Второе. Я попытался вычислить, кто мог находиться в то время недалеко от вокзала…
— Там мог оказаться любой житель Тайного Города.
— Но есть один, точнее, одна… старая женщина, которая часто посещает эти заведения.
Они не назвали ее настоящего имени.
— Шума-Шума, — кивнула Милана, удивляясь про себя памяти барона. Далеко не всякий вспомнит о бродяжке, болтающейся среди челов и частенько навещающей вокзалы.
— Она, кажется, немного не в себе?
— Мягко говоря, — вздохнула воевода.
— Тем не менее она могла что-нибудь видеть. Если, конечно, была в это время недалеко от Павелецкого вокзала.
— Сегодня утром я отправила к ней домой пару фей, — ровным голосом сообщила Милана.
— Не помню, чтобы вы рассказывали об этом, — улыбнулся барон.
— Затея не принесла результата, — пожала плечами воевода. — Шумы-Шумы не было дома. Такое, как я понимаю, случается. Бедная старуха бродяжничает и частенько ночует на вокзалах…
И осеклась, поймав жесткий взгляд барона.
— Что?
— Ваши феи проверили квартиру?
— Нет.
— Так пусть проверят, — зло бросил Мечеслав. — И пусть… — Он задумался на мгновение. — Милана, вы еще не поняли, что загадки в нашем расследовании появляются на каждом шагу? Возможно, старуха действительно ночевала на каком-нибудь вокзале. Но у нас есть бесследно сгинувшая Белая Дама, спятивший врач в человской больнице, мертвая девочка и теперь еще пропавшая старуха. Возможно, это совпадение, но я хочу, чтобы вы бросили своих лучших колдуний на поиски Шумы-Шумы.
— Чтобы убедиться, что с ней все в порядке?
— Пусть так! Но я обязан проверять любое подозрительное совпадение!
* * *
Банк России, Москва, улица Балчуг,
8 августа, вторник, 13:22
В целом Витольду понравился предложенный Итаром план.
Во-первых, он оставлял совесть рыцаря спокойной, ибо назвать предстоящее мероприятие ограблением или кражей не представлялось возможным. Нет, если копнуть глубже, рассматривать ситуацию с точки зрения строгих этических норм, поход в Центробанк был заурядной кражей. Однако Ундер был полон решимости заставить Кумара впоследствии вернуть взятые средства.
«Будет интересно посмотреть, как шас станет жечь деньги!»
Эта мысль заставила чуда улыбнуться.
Во-вторых, сам по себе план не был сложным и при соблюдении разумной осторожности не мог провалиться. Разумеется, в жизни есть место случаю, но Ундер был уверен, что сумеет провести операцию как задумано. Главное, что внутри не окажется рыцарского поста и ему не придется сражаться со своими.
«В конце концов, надо просто войти и выйти. С этим справится и ребенок».
Перед выполнением любой, даже самой простенькой задачи сомнений быть не должно. Понятно, что не следует быть чересчур самонадеянным, это может повредить, но и колебаться не стоит. Железная уверенность в собственных силах — вот залог победы.
Таковы правила Ордена. Таковы правила Ундера.
«Я справлюсь! Ничто не сможет мне помешать!»
Самой же слабой частью плана Витольд считал «Обжору». Были у чуда серьезные сомнения насчет способности Кумара построить столь сложный артефакт. Емкий аккумулятор еще туда-сюда, но прерыватель! Ундер знал, что в «Тиградком» работали подлинные мастера-компьютерщики, виртуозы с золотыми руками, сумеет ли Итар повторить их подвиг? Шас в свою очередь держался более чем уверенно и прямо заявил, что принцип действия прерывателя ему понятен, осталось лишь получить у Витольда консультацию по некоторым особенностям энергии Карфагенского Амулета. Почти час Ундер отвечал на вопросы, потом поглазел, как Итар чертит схему устройства, ничего в ней не понял и уехал.
Но сомнения остались.
Впрочем, на колебания времени нет! Надо выполнять свою часть плана.
Где именно раздобыть схему хранилища, Витольд продумал заранее: разумеется, в главном офисе московского управления Банка России, адрес которого ему подсказал Итар. А если бы и не подсказал, отыскать его через сеть было легче легкого. Лезть в само хранилище, в котором наверняка имелись нужные документы, Ундер по понятным причинам не рискнул. Если Великие Дома обеспечивают безопасность здания, вряд ли они ограничились только блокиратором магии. Наверняка установили следящие артефакты, и о любом маге, проявившем интерес к зданию, станет немедленно известно. Нет, в денежный дом следует отправляться только в самый последний момент.
В действительности же подозрения мог вызвать визит колдуна в любое здание Банка России, делать в этом заведении жителю Тайного Города нечего, поэтому Ундер сначала внимательно ощупал улицу, затем тщательно просканировал само здание, убедился, что магов или следящих устройств в нем нет, пожелал себе удачи и направился внутрь.
И Центробанк доверчиво распахнул перед ним двери.
Мелкое препятствие в виде охраны Витольд преодолел, наведя примитивный морок, а плащ, выполненный по технологии «Накидки пыльных дорог», сделал его невидимым для технических средств слежения и оповещения — эта одежда не была запрещена Великими Домами и свободно продавалась в любом магазине Торговой Гильдии. Оказавшись внутри, невидимый Ундер полистал позаимствованный со стола охранника справочник, прикинул, что, скорее всего, ему требуется Управление по эксплуатации недвижимости, вернул книгу на место и по лестнице поднялся на нужный этаж.
Опытные колдуны предпочитали получать необходимую информацию, беря интервью у владеющего ею чела. Набрасываешь на жертву легкий «Заговор Слуа», увлекаешь ее в сторону, чтобы прохожие не мешали, и расспрашиваешь. В случае необходимости чел торопливо бежит за нужными документами. Самое же приятное заключалось в том, что «Заговор Слуа» не оставляет следов в памяти жертвы.
Однако Витольд после некоторых размышлений решил отказаться от этого варианта. Жертва-то ничего не вспомнит, но опытному магу не составит труда понять, что чела подвергали воздействию «Заговора», а поскольку аркан относился к категории сложных, то можно определить и почерк мага. Попадаться Ундер не планировал, ошибок допускать не собирался, но его учили предусматривать любое развитие событий. Вдруг Орден узнает, что кто-то позаимствовал предназначенные к уничтожению деньги? Расследовать преступление станут весьма тщательно, потянут за все ниточки разом, наткнутся на чела…
Нет, оставлять лишние следы не следует.
Поэтому Витольд пошел по более длинному, зато безопасному пути. В отдел чуд проник перед самым обедом, определил нужного человека, организовал ему перезапуск компьютера, чем заставил ввести пароль, потом дождался, когда комната опустеет, и скопировал на диск нужные документы.
Выполнив тем самым первую часть стоящей перед ним задачи.
Теперь Ундеру требовалось найти чела, способного рассказать, в каком виде хранятся предназначенные для уничтожения деньги.
* * *
Сибирь, верховья реки Вилюй,
8 августа, вторник, 18:24 (время местное)
— Убийство произошло здесь.
— Я догадался.
— Не сомневалась в этом!
Сопровождать Сантьягу Милана отправилась лично. И не просто так отправилась! В глубине души воевода искренне надеялась, что нав каким-либо образом выдаст себя, покажет, что Темный Двор все-таки причастен к гибели Белой Дамы, и она, опытнейший боевой маг, сумеет вскрыть обман. О том, что произойдет дальше, война с Темным Двором или переговоры, Милана не задумывалась, главное, что Мечеслав будет с позором отставлен, а руководство расследованием перейдет в ее руки. Именно эти размышления заставляли воеводу искать скрытый смысл в каждом действии Сантьяги.
— Я не сомневалась, комиссар, что вы легко определите место преступления. Ведь Светозара убита темной энергией.
Наву не потребовалось много времени, чтобы разобраться, чем продиктована странная реплика зеленой колдуньи. Милана совсем упустила из виду тот маленький факт, что за свою долгую жизнь Сантьяга повидал множество самонадеянных колдуний, а потому читал воеводу, как открытую книгу. Но язвить нав не стал, ситуация не располагала, лишь проворчал миролюбиво:
— Секрет моей догадливости прост: вы сделали портал именно на эту поляну. Вряд ли в наши планы входило путешествие по тайге, не так ли?
И подчеркнуто аккуратно снял с белого пиджака невидимую пылинку. Ведьма порозовела.
— Вы позволите мне осмотреться?
— Конечно.
— Благодарю.
Помимо Миланы и Сантьяги, на поляне находилось несколько фат из дружины Дочерей Журавля. То ли дежурили, то ли продолжали исследования местности, то ли являлись свитой воеводы — уточнять нав не стал. И смущения никакого не испытывал.
Не обращая внимания на уставившихся на него колдуний, комиссар быстрым шагом достиг центра поляны, остановился, прикрыл глаза и почти минуту стоял, впитывая шорох деревьев, свежесть легкого ветерка и запах земли, с предельным тщанием изучая каждую травинку, каждый камешек. И зеленые ведьмы против воли забеспокоились, ощутив накатившую на поляну мощную волну темной энергии. Люды понимали, что им ничего не грозит, что стычки не будет, что Сантьяга просто работает, но инстинктивно насторожились — такую концентрацию силы Темного Двора боевые маги другого Великого Дома видят лишь во время сражений.
— Я не могу идентифицировать следы, — сообщил Сантьяга, не открывая глаз.
Слова были произнесены негромко, но Милана услышала.
— Уверяю, комиссар, здесь работали с темной энергией.
— Я не собирался спорить, я доверяю результатам анализа. — Нав глубоко вздохнул. — Я просто констатирую факт: следы весьма слабые.
Милана помолчала, подумала и нехотя призналась:
— Нам пришлось обрабатывать образцы в Москве, в главной лаборатории Зеленого Дома. А исследования проводили самые сильные маги.
— Я предполагал нечто подобное, — ровно ответил Сантьяга.
Он открыл глаза, вновь огляделся, словно проверяя, не изменилось ли что-нибудь в окружающей обстановке, потер пальцами переносицу, после чего присел на корточки, прижал ладонь к земле и вновь опустил веки.
— Скажите, Милана, а немагические следы вы искали?
— Что вы имеете в виду?
— Рыхлая почва? Свежие ямы? Или, наоборот, бугры?
Воевода едва не обругала дотошного нава последними словами. Или следовало начать с себя?
Получив от барона Мечеслава координаты района предполагаемой гибели Белой Дамы, Милана велела фатам сосредоточиться на поиске места магической схватки и не ошиблась — поляну дружинницы обнаружили сравнительно быстро. Но, увлекшись одной стороной расследования, воевода совсем упустила из виду другую и теперь не знала, что сказать. Выручила Милану одна из фат. Увидев, что вопрос нава поставил воеводу в тупик и та принялась жалко озираться по сторонам, словно надеясь прочитать ответ на ветвях деревьев, колдунья кашлянула и, поймав взгляд Миланы, отрицательно качнула головой.
— Нет, — с облегчением произнесла воевода. — Никаких следов не было.
— Не-ет, — чуть растянув гласную, повторил Сантьяга. Он поднялся на ноги, снова огляделся, прищурился. — Диаметр поляны ярдов сто?
— Сто пятнадцать, — уточнила Милана. Комиссар кивнул, давая понять, что услышал реплику, и после короткой паузы повторил:
— Сто пятнадцать…
Воевода поймала себя на мысли, что ей еще не доводилось видеть знаменитого Сантьягу столь рассеянным. Хотя… не так уж хорошо она его знала.
— Это важно?
— Диаметр? Как сказать… Важной может оказаться любая мелочь… К примеру: никто из ваших подчиненных не упоминал о странном запахе?
Милане пришлось вновь кинуть взгляд на помощницу. Та слегка пожала плечами.
— Насколько странном?
— Необычном, — немедленно ответил нав. — Непонятном. Который невозможно идентифицировать. Странном.
Помощница с сомнением покачала головой. Милана перевела взгляд на Сантьягу.
— Нет, ничего подобного мои девочки не заметили. — И тут же добавила: — Хочу напомнить, что мы прибыли сюда через пять дней после убийства.
— Тем не менее я прошу вас опросить всех, кто первым осматривал поляну. Не почувствовал ли кто-нибудь из них необычный запах? — Комиссар прикоснулся к безупречной прическе, провел рукой по черным волосам. — Он мог напоминать запах расплавленного железа.
— Я узнаю, — пообещала Милана.
— Сто пятнадцать ярдов, — в очередной раз повторил нав.
— Приблизительно, разумеется, поляна не идеально круглая.
— Да, я понимаю… — Сантьяга уставился себе под ноги, заметил, что светлые туфли слегка запачкались, и нахмурился. — Скажите, Милана, вы проверяли состояние почвы? — И, увидев, что вопрос в очередной раз вызывал у воеводы затруднения, добавил: — Впрочем, интересующее меня исследование можно провести и теперь. Пусть ваши подчиненные проведут детальный анализ грунта, есть подозрение, что в некоторых местах он может оказаться мягче, чем должен. Понимаете, что я имею в виду?
— Намекаете, что здесь были вырыты и вновь засыпаны ямы?
— Скорее — небольшие, диаметром тридцать-сорок футов, шахты, уходящие вертикально вниз.
— На какую глубину?
— Неважно, — отрезал нав. — Их должно быть шесть, и расположены они будут — если, конечно, будут — в круге диаметром от шестидесяти до ста ярдов. Приступайте!
Второй раз за несколько часов Милане отдавал приказ мужчина. Мужчина! Но барон Мечеслав, по крайней мере, люд, его полномочия подтверждены словом королевы. А комиссар представляет враждебный Великий Дом…
И во второй раз за те же несколько часов воеводе пришлось смириться. Да, Сантьяга приглашен к расследованию в качестве эксперта, но люды понимали, что нуждаются в его опыте и знаниях, фактически — в опыте и знаниях Темного Двора. И возмущение ничего не даст: комиссар позвонит барону, тот нажалуется королеве, и приказ будет выполнен. А она, Милана, получит еще один щелчок по носу.
А их в последние дни было достаточно.
— Что это за шахты?
— Милана, — обаятельно улыбнулся нав. — Мне нужна информация. Если догадка подтвердится — объяснения последуют. Если нет, то… — Он вытащил из кармана телефон. — А сейчас прошу меня извинить…
Сантьяга отошел к лесу, на ходу набрал нужный номер и поднес телефон к уху.
— Это я… — Несмотря на все усилия, воеводе не удалось услышать ни одного слова — в случае необходимости навы умели быть необычайно скрытными. — Размеры площадки подходят. Почва тоже нормальная, без скальных отложений. Сейчас проверяем наличие характерных повреждений. — Пауза. Сантьяга внимательно выслушал мнение собеседника, после чего уточнил: — Насколько откровенным я могу быть?
И услышал в ответ то, что и ожидал: «На твое усмотрение».
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, Загородное шоссе,
8 августа, вторник, 14:16
Несмотря на полученные от Витольда подробные сведения об особенностях чудской энергии, Итар все равно пребывал в сомнениях. Однако признаваться в них Ундеру шас не спешил — ни к чему. Чуд должен быть уверен, что артефакт сработает как надо, и храбро отправиться в хранилище, не мучая себя ненужными вопросами. Если он решит, что операция слишком опасна, то, чего доброго, еще откажется от ее исполнения, и тогда плакали надежды на возврат долга.
«А деньги следует раздобыть во что бы то ни стало!»
Да и сомнения Итара были вызваны только тем, что испытывать устройство придется на практике. Ничем другим.
Кумар имел все основания для хвастливых заявлений: он действительно был хорошим мастером артефактов. Немного невезучим — да, но хорошим. И знал себе цену. Он умел делать прекрасные магические устройства из самых дрянных и дешевых материалов — из тех, что были ему по карману. Он делал мечи из иголок, другими словами, лепил конфетки из… отходов жизнедеятельности, и недостаток средств никогда не заставлял Кумара опускать руки, а, напротив, развивал воображение и находчивость.
Но именно здесь притаился подводный камень.
Итар точно знал, как должен работать «Обжора», — включиться в канал так, чтобы источник не понял, что цепь прервана, и не приостановил подачу энергии. Представлял Кумар и принцип действия прерывателя. В свое время, исключительно ради забавы, чтобы потешить самолюбие, чтобы доказать себе — только себе! — что он хороший мастер, Итар детально проработал доступную ему информацию и набросал схему прибора. И не сомневался в том, что его прерыватель будет работать не хуже тиградкомовского. Но вот отсутствие подходящих материалов могло стать серьезной проблемой.
Оболочку аккумулятора такой емкости требовалось делать из настоящей навской стали или знаменитого «драконьего сплава» чудов. На худой конец, можно было бы использовать «каменное дерево» людов, но… Но стоимость этих заготовок превышала общий капитал Ундера и Кумара приблизительно в десять раз. А ведь был еще и внутренний слой, и изоляция, и управляющие артефакты… Одним словом, будь у Кумара столько денег, он бы легко расплатился с долгом и не стал бы связываться с чудом.
Витольд…
Еще одна проблема.
Итар видел, что после его рассказа о Железной Крепости Ундер заколебался. Да и сон оказался кстати: история о навской междоусобице кого хочешь заставит задуматься.
Но, как выяснилось, не Дракона.
Чуд подавил возникшие было сомнения и отказался сворачивать проект. А его слово, как ни крути, — первое. Ему дано заклятие обещания.
«Упрямый баран!»
Итар вытер выступивший на лбу пот и вздохнул.
«Витольд верит в себя, знает, чего хочет. А я? Чем я хуже?»
И шас впервые подумал о предприятии не как о выгодном деле, способном принести огромную прибыль, а как о великом, незабываемом приключении, которое выпадает далеко не каждому.
«О нас будут легенды складывать!»
«Ты становишься похожим на чуда!»
«С кем поведешься, от того и наберешься!»
Кумар рассмеялся и совсем с другим настроением вернулся к работе, к наматыванию на каркас будущего «Обжоры» примитивной золотой фольги. Слой за слоем, слой за слоем. Очередная прокладка плотного черного жира и вновь фольга. Запас дешевых материалов у Итара был достаточным, чтобы имитировать навскую сталь, но все равно придется сказать Ундеру, что операцию следует провести за три, максимум — четыре минуты, больше слепленный на коленке «Обжора» не проработает.
Упорство щенков вызывало у Ярги…
Нет, уважением это чувство называть не стоило. Скорее — веселое удивление, как у взрослого чела, впервые в жизни наблюдающего за муравьями. Мизерные создания возводят колоссальные по отношению к собственным размерам строения, тратят на это огромные усилия и, вероятно, безумно гордятся достигнутым. Но ведь даже самый маленький и слабый чел способен без усилий разрушить результат длительного муравьиного труда.
Так и Ярга, который умел на порядок больше, чем Итар и Витольд, вместе взятые, поглядывал на их старания свысока. Но в то же время отмечал и волю, и упорство.
«Получается, маги не выродились окончательно. В некоторых еще есть неукротимость…»
Та самая неукротимость, которая когда-то стоила Ярге слишком дорого. Но от которой он не собирался отказываться. Можно потерять любовь. Можно потерять веру. Стать отступником. Потерять тело, в конце концов. Но пожар, бушующий внутри, настоящий огонь, вспыхнувший в момент твоего рождения, потерять невозможно. Ярость ведет тебя вперед. Ярость толкает в спину, заставляя верить в то, что ты прав. Ты всегда прав.
Ярость заставляет идти к цели, чего бы это ни стоило.
И тебе, и остальным.
Ярга знал толк в неукротимости.
И даже то, что ему до сих пор не удалось освободиться, Яргу не смущало. Хотя, говоря откровенно, пора менять тело. Если зеленые начали расследование смерти Белой Дамы, то как раз сейчас они должны выйти на след и начать поиски Шумы-Шумы. Навы вряд ли расскажут людам, кого те ищут. Соврут, по обыкновению. Но зеленые должны догадаться, что имеют дело с меняющим тела духом, и маскировка, которую навел на тело старухи Витольд, надолго их не задержит.
Пора прыгать…
Однако щенки держались крайне осторожно. Остерегаясь гипноза, не позволяли говорить в своем присутствии. Ярга попытался завязать разговор во время приема пищи, но добился только того, что ему вновь заклеили рот скотчем и повторили правила. Не освобождали руки даже во время похода в туалет. Не развязывали голема.
Получается, попал крепко?
Впрочем, время еще есть…
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
8 августа, вторник, 17:08
Странная просьба Витольда, а особенно его неспособность внятно объяснить, зачем потребовалась информация, не могли не вызвать у Власты подозрений. Но спрашивать у любовника напрямик она остереглась. Поняла: во-первых, не ответит, а во-вторых, перестанет доверять. Хотя о каком доверии может идти речь? Молодая колдунья знала, что проломила лед, но ведь еще осталась река. Быстрый, темный и холодный поток, который необходимо переплыть. Или уменьшить до размеров ручейка. Сегодня, сейчас, о доверии речь не идет. Они еще не настолько близки. Хотя — рядом. Гораздо ближе, чем кажется Витольду. И если оказать чуду помощь, узнать то, что он просит, холодная река станет значительно уже.
Станет, в этом Власта не сомневалась.
Да и просьба Витольда, после некоторого раздумья, показалась пустяковой.
Слухи о гибели фаты Светозары появились в Зеленом Доме еще до субботнего совещания у королевы. Несмотря на уединенный образ жизни, Белые Дамы не теряли контакт с соплеменниками, иногда созванивались, иногда встречались и теперь не упустили случая поделиться с подругами печалью. Неординарная новость сначала всколыхнула кумушек — не каждый день погибают колдуньи, а затем вызвала обоснованные вопросы: кто убил, зачем, почему? Отношения между Великими Домами и до сообщения о смерти Светозары и после оставались спокойными, войной в воздухе не пахло, громких заявлений никто не делал. А раз так, то и переживать смысла нет. Сибирь большая и страшная. Белая Дама могла погибнуть тысячью разных способов или, в конце концов, банально умереть от старости. К воскресенью по Зеленому Дому пополз новый слух: расследование поручено барону Мечеславу, королевскому фавориту. Эта новость даже бывалых сплетников поставила в тупик. С одной стороны, участие в расследовании столь высокопоставленной фигуры показывало, что обстоятельствами гибели фаты Светозары заинтересовались на самом высоком уровне. С другой — барон не был магом, и вероятность того, что он добьется успеха, равнялась нулю. Некоторые, правда, отмечали, что Мечеслав умен. С ними соглашались, но ясности в ситуацию этот факт не вносил. В конце концов в Зеленом Доме решили, что столь хитрым ходом королева попросту отмахнулась от пристававших Белых Дам.
А потом слухи прекратились.
Зато стало известно, что большой отряд Дочерей Журавля, возглавляемый лично Миланой, неожиданно отправился в Сибирь. Умельцы тут же сложили «два и два», предположили, что боевые маги посетили место гибели Белой Дамы, облизнулись в предвкушении новых сплетен и… И остались с носом. Вернувшиеся фаты держали рот на замке. Затем начались поиски какой-то человской девчонки. Масштабная операция… и опять — в тишине. Рядовые исполнители знали только объект поиска, те, кому было хоть что-то известно, — молчали. Подданные Ее Величества изнывали от любопытства и строили самые невероятные гипотезы.
Систематизировав информацию, Власта пришла к выводу, что попыталась бы узнать подробности происходящего и без просьбы Витольда. Судя по всему, гибель Белой Дамы положила начало действительно интересным событиям, и следовало быть в курсе происходящего. А уж делиться добытыми сведениями с чудом или нет — вопрос второй.
Подробности расследования Власта решила разузнать у его непосредственных участников. Несмотря на то что девушка считалась «универсалом», то есть специализировалась в разных областях магии — именно так поступали будущие жрицы, у Власты было много подруг среди Дочерей Журавля. Дружинницы уважали ее и за способности к боевой магии, и за участие в Лунной Фантазии. А потому появление девушки во флигеле Дочерей не вызвало удивления. Послонявшись по помещениям дружины, Власта наткнулась на дремлющую у телевизора фату Марию и плюхнулась в соседнее кресло.
— Привет!
— Привет!
Мария считалась в дружине болтушкой, и наткнуться на нее было большой удачей.
— Скучаешь?
— Отдыхаю.
— Я тоже чего-то устала, — вздохнула девушка. — С утра в лаборатории.
— Занималась?
— Ага. Сотрудниц каким-то срочным делом загрузили, они на нас свою текучку скинули, вот и мучаемся.
— Знаю я их дела, — пробурчала Мария.
— Говорят, образцы какие-то привезли, — прошептала Власта, припомнив подслушанный утром разговор. — Чуть ли не из Атлантиды.
Фата не выдержала — расхохоталась.
— Чего смешного? — Девушка сделала вид, что обиделась.
— Из Атлантиды! Спящий вас, сплетниц, побери!
Но на последних словах голос Марии предательски дрогнул, показав, что фату подмывает поделиться хоть с кем-нибудь свежими впечатлениями.
— Я не сплетница. Я что слышу — то и рассказываю.
— И как это называется?
— Э-э… — Власта тряхнула волосами и тоже рассмеялась. — Да никак. — И тут же перешла на серьезный тон: — А что, правда из Атлантиды образцы? Неужели нашли?
— Да какая Атлантида? — пробурчала Мария. — Глушь сибирская… Такие закоулки даже Спящему нечасто снятся.
— Ты там была?
На какое-то мгновение фата задумалась: не сболтнула ли лишнего? Но Власта казалась такой наивной, такой увлеченной, что полученный приказ молчать сам собой потускнел.
«Она же своя, проверенная!»
— Я слышала, железо какое-то на анализ привезли?
— Не железо, — поморщилась Мария. — Почва, воздух… ерунда всякая. Ползали по поляне как проклятые. Одежду всю перепачкали.
— Драться пришлось?
— Если бы! Сначала бродили вокруг Вилюя, потом Рада эту поляну нашла. Три часа ее обнюхивали.
— Это где Белую Даму убили?
— Откуда ты знаешь, что ее убили? — подозрительно спросила фата.
— Так об этом уже неделю болтают.
— Много они знают! — Мария выключила телевизор и, не в силах больше сдерживаться, заговорила: — В общем, подняли нас по тревоге…
* * *
Складской комплекс «Кумар Карго Экспресс», Москва, улица Левобережная,
8 августа, вторник, 19:35
Схему помещений хранилища Урбек получил от человского бандита, тупого отморозка, предлагавшего известному барыге участие в ограблении банка. Тогда, в начале смутных девяностых, в атмосфере бардака, что творился после распада империи, подобное предприятие даже могло выгореть, но осторожный Урбек все равно высмеял предложение — вежливо, конечно, чтобы не задеть всякие там «понятия», — и ввязываться в опасное дело не стал. Как показали дальнейшие события — поступил мудро. Бандит все-таки собрал команду, пошел за большими деньгами и помер, изрешеченный автоматными очередями, — охрана Центробанка показала, что даже в обстановке всеобщего распада некоторые вещи оставались по-прежнему надежными. Кумар горевать не стал. Но схему хранилища — во время разговора Урбек навел морок и скопировал интересный документ — припрятал. Через надежные источники убедился в ее подлинности, а после лично — в таком деле полагаться на помощников нельзя — приступил к изучению идущих в хранилище каналов магической энергии. На три года это занятие стало любимым хобби скупщика краденого. Урбек не знал, пригодится ему информация или нет, но идея навестить доходное место его захватила. Сама мысль, что где-то лежат тонны денег, пусть и под магической охраной, волновала Кумара. Речь ведь шла не о том, чтобы взять обычный банк, — подобной ерундой промышляли Красные Шапки.
Нет!
Обмануть и челов, и, самое главное — Великие Дома, забрать деньги из тщательно охраняемого места, да так забрать, чтобы никто и никогда об этом не узнал, — это высший пилотаж. Сомнительная слава гениального, но взятого с поличным налетчика Урбека не прельщала.
Желание ограбить Центробанк возникло не на пустом месте. Кумар не только пристраивал краденый товар, кипучая натура шаса заставляла его периодически разрабатывать планы для своих многочисленных контрагентов, но налет на Банк России Урбек считал вершиной своего творчества.
Вершиной, потому что однажды план окончательно сложился.
Несколько лет назад Красные Шапки сумели совершить невероятное: прорвать оборону рыцарей и ворваться в Замок. Дикарям помогал могущественный колдун, но даже это обстоятельство не умаляло заслуг обитателей Южного Бутова. Разумеется, Красные Шапки хозяйничали в штаб-квартире Чуди недолго, пришедшие в себя чуды выбили забияк, но несколько этажей, находившихся в руках дикарей, подверглись разграблению. Через некоторое время, когда шум поутих, оставшиеся в живых Шапки принялись распродавать добычу. На рынке появилось множество сувениров из Замка, причем случалось, что полуграмотные дикари отдавали за бесценок настоящие сокровища. Оранжевое ведро «Обжоры» Урбек купил меньше чем за тысячу. Осмотрительно выждал: не начнут ли Великие Дома поиск запрещенных артефактов, а когда убедился, что чуды списали пропавшего «Обжору» в разряд необратимых потерь, Кумар успокоился и включил артефакт в свое уравнение.
Однако Урбек не стал бы ведущим скупщиком краденого Тайного Города (да и всей Москвы), если бы не был умен. Поняв, что налет на денежное хранилище вполне осуществим, Кумар приказал себе забыть о нем. И забыл. И так забыл, что, даже оказавшись в затруднительном положении, не сразу о нем вспомнил.
— Другими словами, Булыжничек, дело настолько простое, что мне даже стыдно тебе его предлагать, — елейным голосом просипел Урбек, подливая уйбую виски.
— Тогда чего предлагаешь?
Дикарь находился в средней, обыкновенной степени опьянения, винные пары бодрили мозг, но еще не тянули на подвиги. А потому Булыжник был в состоянии задавать неудобные вопросы.
— Зачем я тебе?
Затем, что не в правилах Урбека идти на преступление самому. За всю свою карьеру он никогда не лез в горячее, предпочитая таскать каштаны чужими руками, а отыскать других исполнителей за столь небольшое время не мог. Да и делать-то особо ничего не надо: зайти и выйти, так что Красные Шапки показались шасу идеальным вариантом.
— Но ведь кто-то должен мою просьбу выполнить, правильно?
— Правильно.
— Так почему не ты?
Урбеку не раз доводилось иметь дело с этим уйбуем, в составленном скупщиком краденого рейтинге Красных Шапок Булыжник значился «умеренно вменяемым», что являлось весьма лестной характеристикой, а потому, встретив дикаря на складе, Кумар приложил все силы, чтобы не упустить подходящего исполнителя.
В свое время Кумар составил досье на нескольких работников хранилища, знал, где их можно отыскать в нерабочее время, и навестил одного из них. Навестил, разумеется, не оставив следов: короткое интервью с применением «Заговора Слуа», и Урбек получил всю интересующую информацию. Затем полчаса в маленькой мастерской, спрятавшейся позади ангара, — и трудолюбивый шас стал обладателем необходимого для налета снаряжения.
— Ты пей, Булыжничек, пей, нам еще о многом надо поговорить.
Спорить дикарь не стал — выпил. Во-первых, кто же от дармового виски откажется? Во-вторых, уйбуй давным-давно уяснил, что незнакомое слово «логика», а также все, что с ним связано, доступно шасам. Ну, еще, может быть, навам, И пытаться опровергнуть конструкции Урбека — занятие бессмысленное, а иногда и опасное.
— Работы минут на десять, зато денег получишь от меня очень много.
— Сколько?
— Две тысячи, — со всей возможной щедростью пообещал шас.
— Две штуки за простую работу?
Кумар долго вычислял, сколько придется заплатить дикарям. Прикидывал и так и этак, чтобы и мало не показалось, и подозрительно не выглядело. Остановился на двух тысячах, но теперь понял, что погорячился: дикарю, плотно сидящему на мели, сумма показалась громадной и вызывала справедливые опасения.
— Не хочешь — не надо. Других найму.
— А кто еще согласится делать простую работу за такие копейки?
Эта фраза на пару мгновений ввела Кумара в ступор, но, придя в себя, он решил не запутывать дикаря изменениями обещанной суммы, и продолжил гнуть свою линию:
— Твои же приятели согласятся. Корыто, например.
— У Корыта с баблом все в порядке, — завистливо вздохнул Булыжник. — Он вчера в «Перхоти» всех угощал.
— Значит, не Корыто…
— Три тыщи! — выдохнул уйбуй. — И товар наш возьми за реальные деньги. Контурные карты, тренер, это золотое дно! Адназначна!
— За три тысячи я свое дело сам сделаю, — кротко произнес Урбек.
— Тогда чего не делаешь? Покупай у нас карты — и до свидания.
— Я тебе помочь решил. Вижу, у тебя трудности, вот и позвал на разговор… Кстати, поставь бутылку… — Если дикарь не собирается работать, то нечего тратить на него спиртное. — Бутылку поставь, говорю!
Но Булыжник не послушался: налил себе еще стакан, выпил, икнул и с некоторой агрессией заявил:
— А я всем расскажу, что ты жадничаешь. — Дикарь припомнил, что шас обзывал его кретином, и решил отомстить барыге. — Вот!
И вновь потянулся за бутылкой.
Кумар начал звереть. Но и виду показать нельзя! Очень уж Урбеку не хотелось, чтобы Булыжник растрепал на весь Тайный Город о затеянной авантюре. Подробности уйбую пока неизвестны, но сам факт странного предложения может вызвать интерес у соплеменников, а то и у Великих Домов. О трудностях Кумара многим известно. Послушают лепет дикаря, подумают, да и начнут задавать ненужные вопросы…
Скулы сводило от бешенства, но Урбек сумел вполне внятно произнести:
— Ладно, получишь три косаря.
— И товар возьмешь! — торопливо добавил Булыжник, безумно гордясь собственной оборотистостью.
— И товар возьму, — скривился шас. — Теперь слушай, что делать надо.
— Слушаю, — кивнул уйбуй, вытряхивая в стакан остатки виски. — Только ты того, тренер, помедленнее рассказывай. Я, когда быстро, помню плохо.
Впрочем, посвящать дикарей в подробности замысла Кумар не собирался. Задача у них будет предельно простая, чтобы не поняли, где оказались и что сделали.
— Я дам тебе ящик, на котором будет написано «14–69», — чуть ли не по слогам произнес Урбек. — Я построю портал, ты со своими бойцами войдешь в него, а когда выйдешь, увидишь много похожих ящиков. Возьмешь тот из них, на котором тоже будет написано «14–69», а тот, что я тебе дам, поставишь на его место. Понятно?
Булыжник с хлюпаньем втянул в себя виски, вытер губы тыльной стороной ладони и осведомился:
— Любой ящик взять?
— Тот, на котором будет написано «14–69», — терпеливо повторил шас. — Он будет точно таким же, как тот, что я тебе дам. Так что смотри не перепутай.
— Договорились, тренер. — И приятно — как ему казалось — улыбнулся. — Может, выпьем?
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
8 августа, вторник, 20:39
— Где Сантьяга? — осведомился барон, глядя на вошедшую в кабинет Милану.
Последний час Мечеслав посвятил неотложным делам своего домена: просмотрел кое-какие документы и выслушал пару докладов. Все это время воевода на правах заместителя барона руководила розыскными мероприятиями и теперь давала отчет.
— Комиссар отправился в Цитадель. Сказал, что должен лично провести окончательные анализы, чтобы сделать выводы.
— Какие пробы он взял?
— Воздух.
— Только воздух?
— Да. — Милана уселась в кресло, положила ногу на ногу и холодно посмотрела на барона. — К тому же мы изучили состояние грунта и нашли следы шести шахт.
— Вы ухитрились пропустить их при первичном осмотре?
— Почва на поверхности не повреждена, — пожала плечами воевода. — Следы обнаружены глубже.
— Искать их приказал Сантьяга?
— Кто же еще?
— И ничего не объяснил?
— Нет. — Милана поморщилась. — Впрочем, я и не ждала.
Намек на то, что Мечеслав не слишком хорошо договорился с темными союзниками.
— Скажет, — спокойно произнес барон. — Вы говорите, он взял пробу воздуха? Для чего?
— Ищет какой-то странный запах, — ответила воевода и процитировала: — «Похожий на запах расплавленного железа». Предварительно мы опросили фат, первыми добравшихся до поляны, и выяснили, что одна из них действительно уловила непонятный аромат.
— Почему не доложила?
— Не придала значения.
Мечеслав поморщился, но высказывать свое отношение к подобному легкомыслию не стал. Вместо этого поинтересовался:
— А вы?
— Что я? — не поняла воевода.
— Вы можете предположить, что ищет Сантьяга?
— Увы. — Милана развела руками. — Шесть шахт, странный запах, темная энергия — никогда раньше мы не сталкивались ни с чем подобным. А если проблема действительно связана с асурами, то мы и не узнаем, если навы не расскажут. Ни Орден, ни Зеленый Дом не располагают подробными сведениями о Первых.
Барон вздохнул. Он понимал, что воевода права, не мог ничего изменить и поэтому злился еще больше. Оставалось уповать на откровенность темных.
— Это все? — Мечеслав покрутил в руке золотую авторучку.
— Нет, — выдавила из себя воевода. Не в первый раз в ходе этого расследования ей приходилось признавать перед Мечеславом свои ошибки, но каждое новое унижение давалось ей с не меньшим трудом, чем самое первое. — Мы попытались найти Шуму-Шуму, ту старуху-бродягу…
— Я понял, о ком речь. — Барон почувствовал неладное. — Что с ней?
Милана опустила глаза.
— В запасниках хранятся генетические образцы всех подданных Ее Величества…
— Это мне тоже известно!
— Мы провели поиск по генетическому коду и… — Воеводе очень хотелось кого-нибудь убить. — Короче, на Шуму-Шуму поставлен «Пчелиный рой» с коэффициентом «три тысячи».
Это заклинание позволяло эффективно противостоять удаленному магическому поиску. Параметры генетического образца раскладывались на соплеменников объекта, и каждый из них откликался на запрос мага. В данном случае операторы Миланы увидели на мониторах три тысячи зеленых огоньков. Чтобы вычислить, какой из них соответствует Шуме-Шуме, предстояло провести длительную и кропотливую работу.
— Вы понимаете, что это значит? — тихо спросил барон.
— Я приняла все необходимые меры, — не поднимая глаз, ответила воевода. — На квартире Шумы-Шумы выставлена засада, по городу…
— Вы не поняли, — вздохнул барон. Он, в отличие от Миланы, способностями к колдовству не обладал, зато умел быстро делать правильные выводы. — Тот, кого мы ищем, добрался до магической энергии.
* * *
Здание Банка России, Москва, улица Правды,
9 августа, среда, 01:01
— В хранилище поступившие из банков деньги пересчитывают, проверяют, после чего запечатывают в прямоугольные тюки из непрозрачного пластика, помечают внутренним кодом и отправляют на уничтожение. Главное: после того, как деньги оказались в тюке, они больше не подвергаются проверке, а значит, можно заменить любое количество пачек нарезанной бумагой и никто ничего не заметит.
Итар повторял разработанную компаньонами последовательность действий уже в третий раз. Повторял обстоятельно, не спеша, останавливаясь на деталях, но Витольд его не прерывал. Чуд понимал, что напарник волнуется, даже не так: чуд видел, что шас едва справляется с напряжением, а потому не мешал ему болтать. Пусть треплется. Пусть выпускает пар.
— У тебя будет рюкзак со ста килограммами поддельных пачек и «универсальный восстановитель». Поскольку блокиратор магии отключится, ты сможешь быстро просканировать содержимое тюков. Затем выбираешь тот, в котором крупные купюры, разрезаешь пластик и проводишь замену. Ликвидируешь следы и уходишь.
Дорогущий «восстановитель», способный без шва склеивать пластик, бумагу, дерево и керамику, пришлось покупать. Чуд не был уверен, что сумеет справиться со столь тонкой работой, честно признал, что опыты с неживой материей давались ему гораздо труднее боевых арканов, и компаньонам пришлось раскошелиться. Главное достоинство «восстановителя» заключалось в том, что результаты его работы не являлись магическими соединениями, а потому заклеенный тюк останется таковым и после того, как блокиратор вновь заработает.
— На все про все — четыре минуты.
Этой фразой шас всегда заканчивал «инструктаж». Два предыдущих раза Ундер молчал, теперь же, учитывая, что подошло время, решил подать голос:
— Я успею.
Уверенный тон произвел на Итара нужное впечатление. Сидящий за рулем «четверки» шас повернул голову, пару секунд смотрел на компаньона, а потом впервые за весь вечер улыбнулся:
— Точно?
— Зайти и уйти, — пожал плечами Витольд. — Проще, чем учебный бой.
— Надеюсь…
— А ты не надейся, ты знай. — Ундер тоже улыбнулся. — Мы все рассчитали?
— Все, — с готовностью подтвердил шас.
— Тогда пойдем и возьмем наши деньги.
Чуд вышел из машины, обошел ее, открыл багажник и, едва слышно крякнув, взвалил на плечо черный рюкзак.
— Тяжеловат…
— Экспедиция в Сибирь — недешевое удовольствие, — пробурчал Итар. — «Восстановитель» активизируй, чтобы время не терять.
— Знаю.
Витольд прошептал заклинание, почувствовал, что артефакт заработал, положил его в карман куртки — молодой рыцарь благоразумно решил оставить правую руку свободной — и вздохнул, увидев стоящего в багажнике «Обжору». Точнее — карикатуру на мощное магическое устройство. В исполнении Итара «Обжора» напоминал мятое золотое ведро. Мятое. А примотанный скотчем прерыватель вызывал у чуда самые мрачные мысли.
— Четыре минуты, — с уверенностью, которой у него на самом деле не было, произнес шас. — За это время я ручаюсь.
И осторожно извлек из багажника хрупкую конструкцию.
Чтобы у Красных Шапок не появилось ненужных подозрений, Урбек велел им занять позицию на улице Марины Расковой, подальше от хранилища. Опасался Кумар не зря: Булыжник с товарищами специально проехали всю улицу из конца в конец, стараясь определить, что именно собирается грабить пронырливый Кумар, ничего интересного не нашли, успокоились, припарковались у тротуара и принялись ждать.
Уйбуй вертел в руках настроенную Урбеком «Дверь» и надувал щеки от важности: дикарям нечасто доверяли столь дорогие артефакты. А вот остальные Красные Шапки, которым завидных игрушек не досталось, занялись изучением выданного Кумаром тюка. И преуспели, несмотря на то что предусмотрительный шас оставил дикарям совсем немного времени на исследования.
— Прямоугольное что-то, — сообщил Отвертка, закончив тщательное ощупывание объекта. — Много чего-то прямоугольного. Очень плотно лежит друг на друге.
Красным Шапкам жутко хотелось вскрыть тюк, но они держались, безуспешно пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь плотный пластик.
— Если прямоугольное, то это, наверное, сахар, — выдал Трубка.
— Сбрендил? — презрительно скривился Маркер. — Сахар сыплют!
— Куда?
— В чан!
Совсем недавно очутившийся на мели Маркер был вынужден заняться домашним самогоноварением, а потому твердо знал ответ на поставленный вопрос. Приложив некоторые усилия, он вспомнил, что сахаром назывался белый песок из пакетов.
— Сыплют, короче!
— Да ты сахара никогда не видел, дуб стоеросовый! Он кусками такой!
— Это в голове у тебя все кусками!
Связываться с Маркером Трубка побаивался, а потому начал искать помощи у слушателей:
— Не, вы слышали, а? Этот дуб обозвал меня «куском»!
— Ну, хватит собачиться! — с вальяжной властностью распорядился Булыжник. — Настройки с «Двери» собьете.
Бойцы притихли. Затаивший обиду Трубка что-то бормотал себе под нос, Маркер раздумывал, стоит ли подкараулить наглого приятеля в темном углу и прибить, как таракана? Решил, что не стоит: больших денег у Трубки никогда не водилось, а убивать просто так Маркер ленился. И только деловой Отвертка продолжал трудиться в поте лица, ощупывая, оглядывая и даже обнюхивая таинственный тюк.
— Уйбуй, можно я немножко вот тута расковыряю, а? — в отчаянии спросил он. — Как будто так и было? На углах ведь всегда расковырено.
Предложение вызвало живой интерес. Мысли дикарей вновь обратились к шасской собственности.
— Наверное, не надо, — после короткого раздумья отказал Булыжник.
— Почему?
— Вдруг там не сахар, а что-нибудь колдовское? Вдруг? Ты расковыряешь, и нас всех накроет!
— Чем? — не понял Отвертка.
— Колдовским, — важно ответил уйбуй и посмотрел на артефакт.
— Прямоугольное колдовским редко бывает, — не согласился боец. — У них обычно все гладенькое такое, как бутылка…
— Кстати! — Булыжник бережно положил «Дверь» на торпеду, раскрыл сумку и вытащил склянку с «бимом»: — Премия от барыги!
Сначала уйбуй хотел припрятать халявное виски, но собственная фляжка опустела, жажда донимала, пришлось делить подарок на всех.
— Чего это он расщедрился? — осведомился Трубка, принюхиваясь к аромату пойла.
— Понимает, с кем связался, — хмыкнул Отвертка.
— Умный…
Булыжник сделал большой глоток прямо из горлышка, шумно выдохнул: «Хорошо!» — и подмигнул бойцу.
— Как ты там пел, Маркер: «Ну-ка мечи стаканы»? Хе-хе-хе…
— Не буду я больше это петь, — надул губы боец.
— Почему?
— Гуру фальшивым оказался. Мутным.
— Как это?
— Я сегодня слышал, как он орал: «Мама, я не могу больше пить!»
— Да ну?!
— А вот так.
— Челы, они адназначна непонятные, — философски произнес уйбуй, не забывая следить за тем, чтобы бойцы не делали из бутылки больше одного глотка. — То просветление у них, то, наоборот, на глазах тупеют.
— Выпьем!
Отвертка жадно присосался к горлышку. И только Булыжник, возмущенный стремительным уменьшением виски, собрался сделать ему замечание, как зазвонил телефон.
— На месте?
— Давно уже, — подтвердил уйбуй. И тут же рявкнул: — Остановись, скотина!
— Ты это мне? — опешил Урбек.
— Нет, тренер, адназначна не тебе. — Булыжник выдернул бутылку из рук Отвертки, сделал глоток и поинтересовался: — Чего звонишь?
— Готовьтесь, — хмуро велел шас. — Начинаем через две минуты.
Приближаться к хранилищу Урбек не собирался, зачем рисковать? Личность он в Тайном Городе известная, знакомцев много, если кто приметит, потом от вопросов не отобьешься. Нет, в данном случае чем дальше от печи, тем каравай румяней.
А потому подключать «Обжору» к магической линии шас решил на Грузинском валу, на котором, согласно приказу навов, энергетический поток из Карфагенского Амулета уходил в землю, добираясь до хранилища по человским коммуникациям. Распоряжение было вызвано тем, что чуды легко могли увеличить мощность энергетической дуги, идущей по оптимальной воздушной траектории, тем самым превратив канал питания блокиратора в грозное оружие. Заковыристый же подземный путь такой возможности не предоставлял, позволяя навам спать спокойно, а грабителям — не лезть на крышу здания.
Урбек в последний раз просканировал окрестности, убедился, что магов поблизости нет, навел морок, вытащил из багажника оранжевое ведро «Обжоры» и потащил артефакт к уходящей под землю магической линии.
— Внимание! Проверка по номерам! Первый?
— Порядок! — Оператор кинул взгляд на монитор. обозначенный соответствующей цифрой.
— Второй?
— Порядок.
Изображение с камер, стоящих непосредственно внутри хранилища, шло на девятый и десятый мониторы. Оператор мельком взглянул на картинку пустого зала, на ряды прямоугольных пластиковых тюков, неработающий транспортер, металлическую штору мощного шредера и ответил:
— Порядок.
— Порядок? — осведомился Витольд.
— Сейчас, сейчас… — Итар поправил змеящийся у рта микрофон передатчика. — Еще секундочку…
Шас спустился в коллектор, отыскал красную энергетическую линию чудов, подтащил к ней «Обжору», активизировал прерыватель, но никак не решался воткнуть артефакт в поток.
«Вдруг не получится?»
Если его расчеты ошибочны, мощная линия попросту сожжет плохо сработанный артефакт. Их даже не засекут. Так что волновался Итар по другому поводу: ему очень хотелось совершить ограбление.
«Спящий-проснувшийся, ну пожалуйста…»
— Ты включишь его или нет? — зло прошипел Ундер.
— Я…
Урбек загнал пасть включенного «Обжоры» в канал, убедился, что красная линия оборвалась, и рявкнул в телефон:
— Вперед!
— Отлично! — выкрикнул Витольд. — Я пошел!
— Но… — Итар беспомощно посмотрел на «Обжору»: подрагивающий красный поток, только что светившийся в сантиметрах от артефакта, исчез. — Что происходит?
Ответа не последовало: Ундер шагнул в портал, и слабенький приемник потерял сигнал.
— Какие тама цифры, ну? — Булыжник, шествующий во главе процессии, решил освежить память. — Чего молчите, бойцы? Неграмотные?
— 14–69, — пробурчал Отвертка. — Нашел, что ли?
Уйбуй наклонился к самому нижнему в штабеле тюку, подсветил себе фонариком, прищурился, вспоминая, как пишется цифра 9, и покачал головой:
— Не, не то. Адназначна не то. Пошли дальше.
Отвертка посмотрел на Маркера, тот вздохнул и выругался. Двум бойцам, взятым Булыжником «на дело», досталась непростая работенка: таскать за уйбуем тяжеленный тюк. Задача им, мягко говоря, не нравилась, а потому не прошло и минуты, как Отвертка заныл:
— Слышь, уйбуй, а давай какой-нибудь другой тюк возьмем, а?
— Нельзя, — самодовольно ответил Булыжник. — Тока тот, на котором «14–69». Иначе не заплатит ни черта.
— А мы на нем напишем эти цифры…
— У тебя краска есть?
— Нет, — уныло вздохнул Отвертка.
— Вот и заткнись.
КРАСНЫЕ ШАПКИ?!!
Выходя из портала, Витольд был готов к любой неожиданности: к тому, что самодельный «Обжора» даст осечку, блокиратор магии вновь заработает и он окажется в ловушке. К тому, что рыцари, вопреки уверениям Итара, организовали в хранилище пост и придется спешно уносить ноги. К отсутствию денег, в конце концов! Ведь могло статься так, что челы взяли повышенные обязательства и порубали все присланные купюры. Могло!
Но увидеть разгуливающих по тщательно охраняемому хранилищу дикарей?!
Да еще едва не столкнуться с ними!
Порталы налетчики построили практически одновременно, а потому Витольд не отследил всплеск энергии чужого перехода. Спокойно вышел из бордового вихря, поправил тяжелый рюкзак, огляделся, быстро просканировал зал… И тут же бросился за ближайший штабель: из-за поворота появилась процессия Красных Шапок.
«Откуда они здесь?»
И действуют слишком продуманно: Ундер почувствовал морок, что навели дикари, и увидел на их носах «различители».
«Черт! Черт!! Черт!!!»
Не станешь же при них потрошить тюк? Мол, ребята, вы грабьте в одном углу, а я в другом… Или станешь? Витольд мысленно похвалил себя за то, что, отправляясь на операцию, надел шерстяную маску, полностью скрывшую лицо.
«Какое им, собственно, дело? Денег в хранилище на всех хватит!»
Красные Шапки продолжали бродить по помещению, заставляя Ундера отступать.
А время таяло…
«Уходить?»
Этот вариант Ундер отмел не задумываясь: не для того потрачено столько сил, чтобы отступить перед дикарями. Он пришел за деньгами, и он уйдет с деньгами. Точка.
«Второй попытки не будет!»
Тем временем Красные Шапки отыскали нужный тюк, и пока двое, хрипло ругаясь, принялись перекладывать штабель, третий продолжил прогулку, с любопытством осматриваясь в незнакомом месте.
«Наверняка они воспользовались своим „Обжорой“, — подумал Витольд, наблюдая за третьим дикарем. — Значит, надо дождаться, когда они уйдут. Итар включит наш артефакт, и у меня будет время…»
Но чей «Обжора» включился первым? Если Кумара, то времени не будет!
По спине чуда потекла струйка пота.
«Думай!»
«А что думать? Вскрывай ближайший тюк, пока эти кретины заняты, и делай то, за чем пришел!»
Витольд сделал шаг назад…
И с ужасом почувствовал, что за его спиной открывается портал.
— Ну все, доходяги? — с презрительной улыбочкой поинтересовался Булыжник.
— Все, — подтвердил Отвертка, забрасывая на штабель последний тюк. — Наш лежит, где тот лежал.
— Мля… — Маркер медленно сполз на пол, стащил бандану и вытер мокрую от пота голову. — Ни фига себе легкая работенка…
— Не ной, боец, — приказал уйбуй. — Немножко поработали, зато славно выпьем…
И выхватил ятаган — из-за штабелей донесся вопль.
На все про все Урбек выделил помощникам пять минут. Не потому, что его «Обжора» мог переполниться — запаса прочности хватало и на полчаса, просто не хотел, чтобы Красные Шапки шныряли по хранилищу дольше необходимого. Мало ли что им в головы придет? Наследят, набезобразничают, а то еще и тюк какой вскроют из любопытства… Нет, доверять дикарям — себе дороже.
Именно поэтому оставшийся возле фургона Трубка активизировал «Дверь» через четыре с половиной минуты после предыдущего открытия перехода. Увидев вихрь, дикарь храбро шагнул в него, намереваясь позвать приятелей, и…
И вылетел обратно на улицу Марины Расковой.
Приложился головой о железный борт «Форда» и затих. Но сигнал подать успел.
Если кто-то думает, что стокилограммовым рюкзаком удобно отбиваться от трех бойцов с ятаганами, то пусть попробует повторить опыт Витольда сам. Хорошо еще, что предусмотрительный Урбек не позволил Красным Шапкам взять на дело огнестрельное оружие («Пальнут сдуру в стену, бегай потом полночи, замазывай штукатурку»), и схватка шла врукопашную, иначе бы чуду наверняка пришлось спасаться бегством… Впрочем, он и так не скучал.
Первый выпад Булыжника принял на себя рюкзак. Повредить его уйбуй не сумел, зато оступился, потерял равновесие, но едва Витольд собрался врезать дикарю ногой, как сбоку его атаковал Отвертка. Пришлось уклоняться. Потом еще раз — уже от Маркера. И снова от Булыжника. Знай не отличающиеся особой смелостью Красные Шапки, что бьются с Драконом, они бы сто раз подумали, прежде чем обнажить клинки, но дикари видели перед собой лишь неясную фигуру, одинокую и, судя по всему, невооруженную, а потому демонстрировали чудеса агрессивности.
Великий фюрер был бы доволен.
— Мочи придурка, нам некогда!
— Ща я ему ноги отрежу!
Маркер попытался ударить Ундера в бедро.
— А я — ухи!
Ятаган просвистел в дюйме от головы чуда.
— В пузо! В пузо ему пыряй!
Шарахнуть взбесившихся дикарей магией? Хорошо бы. Но отбивающийся от града ударов Витольд никак не мог сосредоточиться должным образом. Какая магия, когда тебя пытаются изрубить на куски?
— Скорее давайте! Портал закрывается!
Спасло Ундера чудо. Точнее, даже не оно, а несогласованность противников. Булыжник на мгновение оказался позади бойцов, а Маркер и Отвертка, не сговариваясь — какой может быть сговор в скоротечном бою? — попытались нанести Витольду одинаковые удары. Одновременно. Первым движением рюкзака Ундер отбил ятаганы в сторону, тут же развернулся вокруг оси, тем самым позволив тяжеленному мешку набрать приличную скорость, и одним ударом сбил дикарей, как кегли.
— А-а!!!
Дрались посетители хранилища рядом с открытым порталом, и удача улыбнулась чуду — бойцы исчезли в темном вихре.
«Нас засосало, клянусь печенкой Спящего — засосало!» — делился впоследствии впечатлениями Маркер.
«Чвак — и все! — подтверждал Отвертка, уверяющий слушателей, что сражаться им пришлось с Огромным Черным Чудовищем, скорее всего — самим князем Темного Двора, потому что даже Сантьяга мелко выглядел на фоне исполина. — Он рычал, мля, страшно рычал! А потом как пыхнет колдовством…»
Оставшийся без поддержки Булыжник повел себя именно так, как обязан был поступить любой дикарь, когда ситуация «три против одного» неожиданно превращается в «один на один». Уйбуй истошно завопил, выставил перед собой ятаган, закрыл глаза и побежал вперед. Ундер, прекрасно понявший тактический ход дикаря, отступил в сторону и поставил Булыжнику подножку, позволив уйбую рыбкой нырнуть в портал.
«Мы еще бились много, — рассказывал потом Булыжник. — Но он стал расти на глазах. Раз — и уже до потолка стал!»
Слушатели кивали и вздыхали.
Расправившись с конкурентами, Витольд, на ходу вызывая портал, бросился к оставленной ими добыче, швырнул в появившийся вихрь рюкзак, а затем, с трудом подняв выбранный Красными Шапками тюк, шагнул в переход сам.
ГЛАВА 5
«Трагический финал драматической истории. Сегодня рано утром патрульная группа обнаружила на окраине Красноярска тело Риммы Симонович. Пресс-служба полицейского управления пока отмалчивается, обещая дать информацию ближе к вечеру, однако неназванный источник сообщил, что на теле несчастной нет следов насилия и в настоящее время эксперты пытаются определить причины смерти Риммы. Напомним, что восемнадцатилетняя девушка, пропавшая во время туристического похода, была найдена спустя двое суток, однако вскоре исчезла из больницы…»
«Что происходит в Зеленом Доме? По не подтвержденным, но и не опровергнутым сведениям несколько дней назад внушительная группа боевых ведьм совершила стремительный вояж за пределы Тайного Города. Куда именно? Как ни странно, это осталось загадкой: наши белокурые красавицы изменили традиционной словоохотливости и держат рот на замке. Остальные Великие Дома не проявляют беспокойства…»
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица Шаболовка,
9 августа, среда, 03:03
— КРАСНЫЕ ШАПКИ?!
— ДА!
— Быть не может, — выдохнул Итар.
— А чего мне врать? — огрызнулся Витольд. — Говорю как есть. Захожу в хранилище, а они там шлындают, ищут нужный тюк…
— Этот? — Кумар нежно посмотрел на распотрошенный мешок. Точнее, нежность предназначалась деньгам.
— Ага, — кивнул Ундер. — Нашли, заменили и собрались сматываться. Тут я с ними и повстречался… Случайно…
Стоит ли говорить, что удачное окончание дела подействовало на Итара не хуже наркотика? Но не сразу, разумеется, не сразу.
Томительное ожидание, потные руки, дрожь внутри тела — все это было… и все это забылось, когда Витольд появился из портала с огромным тюком на плечах. Паника и страх мгновенно уступили место радостному возбуждению, и шас даже не сразу сообразил, что компаньон должен был вынести из хранилища только рюкзак. Итар помог чуду затолкать добычу в багажник «четверки», уселся за руль и ударил по газам, торопясь покинуть место преступления. Полное осознание сделанного еще не пришло, и Кумар помалкивал. Ундер также не был расположен болтать, а потому обратный путь напарники проделали в тишине. И лишь оказавшись в квартире Витольда, распаковав тюк и увидев бесчисленные пачки наличных, компаньоны дали волю эмоциям. Точнее, один компаньон.
Шаса понесло. Кумар орал в голос, подбрасывал к потолку деньги и хохотал. Он орал громче стереосистемы и, если бы предусмотрительный Ундер не поставил «Шатер тишины», обязательно перебудил бы соседей. Он прыгал по комнате, хлопал чуда по плечам и снова прыгал. Он… Одним словом, Витольд даже хотел дать приятелю успокоительного, но не успел. Итар наконец заметил, что компаньоны стали обладателями целого тюка старых банкнот, и потребовал объяснений.
— Я так и не успел использовать «Обжору», — признался Кумар.
— Почему?
— За мгновение до того, как я собирался воткнуть его в сеть, линия исчезла.
— И ты ничего не сказал?! — возмутился чуд.
— А ты слушал? Я крикнул, но ты уже нырнул в портал.
Ундер припомнил, что действительно слышал то ли сдавленный крик, то ли удивленный возглас, но не придал ему значения. Непростительная оплошность во время боевой операции.
Недовольный собой чуд вздохнул и угрюмо поинтересовался:
— Что будем делать?
— А что мы можем? — пожал плечами шас. — Все уже сделано.
Увидев, что в сеть включился чужой «Обжора», Итар страшно перепугался, ведь в хранилище Витольд мог встретить кого угодно: и хитрых наемников, и самих чудов, втихаря навещающих охраняемое, но прибыльное местечко. Последнее предположение относилось к фантастическим, но взволнованный шас рассматривал его на полном серьезе. Узнав же, что речь идет о Красных Шапках, Кумар заметно успокоился.
— Теперь я понимаю, почему Кувалда, несмотря на то что дикарей прижали, до сих пор остается великим фюрером. Он нашел способ добывать для семьи деньги.
— Думаешь, Великие Дома закрывают глаза на его шалости в хранилище?
— Вряд ли, — покачал головой шас. — Думаю, об этом никто не знает.
— А откуда у дикарей «Обжора»?
— Могли захватить в Замке.
Витольд поморщился:
— Все равно не верится. Слишком сложный план для Красных Шапок.
— Я бы не стал умалять достоинства дикарей, — заметил Итар. — Когда-то они весьма грамотно провели штурм на проспекте Вернадского…
— Случайность, — мрачно ответил чуд. — Им повезло.
Великие Дома скрыли от своих подданных роль, которую в истории атаки на штаб-квартиру чудов сыграл Вестник. Отделались лишь объяснениями об «удачно выбранном моменте».
Шас бросил взгляд на кучу денег и понял, что должен немедленно рассеять сомнения компаньона.
— Давай посмотрим на вещи здраво?
— Давай, — охотно согласился Ундер.
— Мы залезли в тщательно охраняемое хранилище, так?
— Так.
— И наткнулись на таких же, как мы… э-э… — Кумар не хотел ранить чуда словом «грабитель», — э-э… искателей средств, так?
— Так.
— Ты не веришь, что дикари способны на такую выходку.
— Не верю.
— А ты можешь себе представить идиота, который разработал детальный план взлома столь защищенного объекта, потратился на дорогостоящее оборудование, рискнул своим будущим, а роль исполнителей отвел Красным Шапкам?
Итар торжествующе посмотрел на приятеля.
— Нет, — вынужден был признать Витольд.
— И я нет, — усмехнулся Кумар. — Кто, будучи в здравом уме, использует дикарей в столь опасном, а самое главное — прибыльном деле?
* * *
Складской комплекс «Кумар Карго Экспресс», Москва, улица Левобережная,
9 августа, среда, 08:24
— Кретины!
— Мы не виноваты!
— Идиоты!!
— Тренер, не надо!
Булыжнику не в первый раз приходилось иметь дело с недовольным заказчиком, и он прекрасно знал, как следует себя вести в подобных случаях. Когда его десятку по недомыслию нанимали концы или вообще челы, уйбуй особо не стеснялся: орал в ответ или угрожал, демонстрируя готовность пустить в ход оружие. А то и на самом деле вел себя агрессивно, придавливая требовательных, но боязливых клиентов дикарской нахрапистостью. С шасами подобные вещи не проходили. Во-первых, благодаря склочному характеру носатых торговцев любые переговоры с ними шли на повышенных тонах и, как правило, заканчивались скандалом. Во-вторых, ругаясь с шасами, ни один обитатель Тайного Города не забывал о широкой спине Темного Двора, за которую те охотно прятались. С навами же не рисковали шутить даже Великие Дома. Чего уж говорить о скромном уйбуе? Приходилось терпеть.
— Я тебе уши отрежу, ублюдок!
— За что, тренер? Мы ведь все честно!
К сожалению, в этом утверждении Урбек не сомневался. Он знал, что дикари его не обманывают, и это бесило шаса еше больше.
Отправив Красных Шапок в хранилище, Кумар не забыл позаботиться о контроле за непредсказуемыми подчиненными, подослав к фургону дикарей дозорную птичку, записавшую для шаса все ночные события. Урбек видел, как Красные Шапки вошли в портал, видел, как вылетели из него. Растрепанные, побитые и без денег.
Кто осмелился встать на его пути?! Кто разрушил тщательно продуманный план?! Гордость Кумара была уязвлена. Но если бы только гордость… Деньги пропали! Деньги!!
— Из тебя, урод, даже колбасы не получится! Даже крысы тобой побрезгуют!
Булыжник сдавил пальцами рукоять ятагана, но промолчал.
— Наизнанку выверну!
Взгляд в пол. Выругаться хотя бы шепотом уйбуй остерегался, понимал: любое его действие, особенно непонятный шепот, шас интерпретирует как дерзость.
— Пошел отсюда, недоносок! До конца жизни на меня ишачить будешь!!
Обрадованный дикарь пулей вылетел из кабинета. Урбек тяжело вздохнул и рухнул в кресло.
— Выпить, что ли?
Пересчитывать деньги друзья не стали: зачем? Во-первых, устали. Во-вторых, и так было видно, что добытая сумма способна покрыть все издержки: и долг Итара, и подготовку экспедиции. В итоге компаньоны слегка перекусили, буквально впихнув в себя по бутерброду, скромно отметили успех, уговорив по банке пива, и завалились спать. Утром их ожидали дела.
Витольд решил навестить квартиру Шумы-Шумы, проверить, не появлялись ли там люды, а если появлялись, то слегка почистить холодильник, сделав вид, что старуха съела принесенную еду и вновь ушла. Итар же собрался к Урбеку, с помощью которого планировал легализовать необходимые для выплаты долга средства. Внезапное появление крупной суммы у небогатого мастера артефактов могло вызвать в Гильдии вполне обоснованные подозрения, так что следовало побеспокоиться о прикрытии. Кандидатура Урбека казалась Итару идеальной: хитрый барыга вряд ли будет задавать лишние вопросы.
Несмотря на просьбу Витольда вести себя осторожнее, Итар не смог превозмочь себя и добрался до логова Урбека на такси. К счастью, ему хватило ума не доезжать до самых ворот склада, и на территорию молодой шас вошел пешком, так, словно приехал на муниципальном транспорте. Но даже здесь Итар оплошал. Внимательный наблюдатель наверняка бы отметил странную веселость, которую излучал приговоренный к выплате неустойки шас, его легкую походку и насвистывание популярного шлягера. Не так, ох не так ведут себя бережливые торговцы. Оплошал молодой Кумар. Вот только с наличием внимательных наблюдателей ему повезло: подчиненные Урбека усердно вкалывали, а понурые Красные Шапки, стайкой сгруппировавшиеся возле фургона, были слишком заняты своими проблемами, чтобы приглядываться к прохожим. Да и вряд ли они знали о постигших Итара бедах.
Шас покосился на вздыхающих дикарей, хмыкнул про себя: «Урбек им спуску не дает», бодро поднялся на второй этаж и заглянул в кабинет:
— Доброе утро!
К сожалению, хмурость хозяина Итар ошибочно принял за обычную деловую сосредоточенность и не обратил на нее должного внимания. Не будь у него столь приподнятого настроения, молодой Кумар наверняка сообразил бы, что скупщик краденого чем-то расстроен, и повел бы себя несколько иначе.
— Доброе, — проворчал Урбек.
В руках он держал бутылку дорогого коньяка и теперь мучительно размышлял: предложить гостю или нет. Наконец законы гостеприимства одержали верх, и, сморщившись, словно проглотил ежа, Урбек тоскливо осведомился:
— Налить?
— Чуть-чуть, — не отказался противный юнец. Скупщик краденого вздохнул и принялся рыться в ящиках стола. Хрустальные бокалы стояли в баре у стены, но для незваного гостя сгодится и пластиковый стаканчик.
— Слышал новый анекдот про блондинок? — поинтересовался Итар. — Королева спрашивает Милану: «Дорогая, чего это у тебя левый глаз больше, чем правый, волосы редкие, а ноги кривые? С навом подралась?» Та отвечает: «Нет, Ваше Величество, вы забыли различитель снять…»
Урбек хрюкнул и мрачно осведомился:
— Чего такой веселый?
— Я?
— А кто еще?
Только теперь до Итара дошло, что он забылся. Барыга хитер и умен, он собеседников насквозь видит. Так что…
— Мне веселиться не с руки, — пробормотал молодой Кумар, беря стакан. — Твое здоровье, Урбек.
— Мое-мое, — буркнул тот.
Шасы выпили и уставились друг на друга.
— Если не с руки, то почему веселишься? — продолжил Урбек. — Истерика?
Но видел барыга, что не истерика у молодого соплеменника, что тот действительно чем-то обрадован. Видел. Но виду, по привычке, не показал. Итар же в свою очередь постарался слегка успокоиться и постепенно — не сразу! — принять серьезный, по возможности — страдальческий вид.
— У меня проблемы, Урбек.
Фраза удалась! И тон, и взгляд, и слова — все было хорошо и правильно. Если бы Итар не ошибся в самом начале разговора, старый Кумар поверил бы ему безоговорочно. Но…
— Да ну?
— Слышал, как меня Зугар подставил?
— Ходили разговоры, — уклончиво ответил барыга. В действительности же Урбек знать не знал, что за проблемы возникли у молодого собеседника, ибо, поглощенный собственными неприятностями, не обращал внимания на сплетни. — Ну и что?
— Зугар мой товар попортил, — сообщил Итар, — потом продал его, а когда артефакты дали сбой, все свалил на меня. Директора долго не думали и повесили мне на шею штраф. В общем, я теперь должен…
— Не дам, — отрезал Урбек. — Извини, Итар, ты знаешь, как я тебя люблю и все такое прочее, но денег не дам. Нету.
Он налил коньяку, только себе, и демонстративно выпил, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
— Мне не нужны деньги! — скромно сообщил молодой шас.
— И товар не возьму. Мне свой девать некуда.
— Ты не понимаешь. — Итар вздохнул и принялся излагать заранее продуманную легенду: — Я… в общем, я деньги уже добыл.
— Ого! — оживился Урбек. — Каким образом?
— Ну… не совсем правильным, — признал молодой шас.
— Зачем тогда ко мне пришел? Каяться?
— Бабло отмывать, — грубовато ответил Итар. Он понял, что настало время вести себя иначе: не просить, а предлагать сделку, а потому уверенным жестом взялся за бутылку, плеснул в свой стакан на полпальца, выпил и сообщил: — Короче. Я вчера пошел в казино, помухлевал немного и взял нужную сумму…
— В какое казино?
А вот этот вопрос Итар не продумал. Совсем не продумал. Да и как ответить? Назвать первое попавшееся? А если проверка покажет, что вчера в нем не было крупных выигрышей? Или владельцы казино точно знают, кто выиграл? Все бывает.
— А зачем тебе?
Урбек широко улыбнулся, отчего стал похож на добродушный бульдозер, и снисходительно пояснил:
— Вдруг ты не в картишки побаловался, а старушку какую-нибудь пристукнул? Как человский Раскольников? Я тебе поверю, а ты меня под монастырь.
— Каким образом?
— Ты ведь хочешь, чтобы я тебя прикрыл, правильно? А если старушка мертва, то получается, что я скрываю преступление. Становлюсь соучастником, так сказать.
— Цену набиваешь? — прищурился Итар.
— Да как можно?! — Урбек щедро налил коньяку. И себе, и гостю. — Я ведь понимаю, что у тебя сложное положение, и не собираюсь наживаться на чужих несчастьях. Хочешь лимончиком закусить?
— Нет… — Итар выпил.
— Так как, ты сказал, называется казино?
— Я не говорил, — улыбнулся молодой шас.
— Почему?
Старый Кумар мог возвращаться к интересующему его вопросу постоянно. Однако Итар уже придумал отговорку и собрался твердо стоять на своем:
— Вот скажу я название, ты случайно проболтаешься, и что дальше? У нас ведь как? Сейчас я от своих слов откреститься могу запросто, вроде и не говорил тебе ничего. А появится ниточка — и привет. Так что, Урбек, меньше знаешь — крепче спишь.
— Не доверяешь?
— Ты ведь знаешь, что я тоже тебя люблю и все такое прочее, но смешивать чувства и бизнес не собираюсь.
— Молодец, — одобрил Урбек, — будет из тебя толк.
В устах скупщика краденого похвала прозвучала несколько двусмысленно, но спорить Итар не стал.
— Поможешь? — деловито спросил он.
— Как? — не менее деловито ответил Урбек.
— Я напишу расписку, что взял у тебя в долг. С процентами, разумеется.
— Разумеется.
— И если спросят, покажу ее.
— А мне какая радость?
— Проценты твои.
И вновь допущенная по неопытности ошибка. Молодой Кумар должен был бороться за каждую копеечку, рассказывать, что с огромным трудом раздобыл средства, просить войти в положение и сжалиться. Однако вид вскрытого тюка с деньгами до сих пор туманил голову шаса, и он не торговался.
— Немного, — пробубнил барыга, который в любом состоянии оставался истинным сыном своего народа.
— Больше дать не могу, — развел руками Итар. — Я специально выиграл чуть больше, чем было нужно. Знал, что будешь руки выворачивать.
— А чего ты вообще боишься? — осведомился Урбек. — Какая разница, где деньги взял? Ведь не попался.
— Меня еще не приняли в Гильдию, — объяснил Итар. — А если узнают, что я химичил в человском казино, то могут и не принять.
— Логично. — Урбек поразмыслил и кивнул. — Пиши расписку.
Само собой, прожженный делец не поверил ни одному слову молодого соплеменника. И вел тот себя не слишком правдоподобно: даже к случайно полученным деньгам порядочный шас относится так, словно заработал их непосильным трудом, и расстается с ними с большим трудом. И сама история показалась Урбеку несколько надуманной. Ну какой, скажите на милость, шас, будучи в здравом уме и твердой памяти, побежит играть на последние деньги? Даже не сомневаясь в выигрыше? Скорее уж он придумает, как обокрасть это самое казино… Обокрасть казино… Обокрасть…
Урбек как раз наливал себе коньяк, и рука его замерла в воздухе.
Слово найдено.
Обокрасть.
Итар ведет себя скрытно, явно опасается лишних вопросов. И деньги не считает… Вполне вероятно, что заработал он значительно больше, чем нужно для выплаты долга. А значит, его прегрешения наверняка не ограничиваются банальной игрой в казино. Какое, скажите, наказание могут придумать Великие Дома за магическое шулерство? Да никакого! Не попался? В человских газетах ненужных статеек не появилось? Молодец. Служба утилизации даже не посмотрит в твою сторону. Проблемы с семьей Шась? Теоретически они возможны — директора без восторга относились к подобным способам пополнения фондов и действительно могли отложить прием Итара в Гильдию. При этом видно, что для Итара это болезненный вопрос. НО! Все директора были молоды, честолюбивы и бедны. Все они понимают, в какое положение поставили юного мастера артефактов, и вряд ли станут судить его строго. Понимает ли это Итар? Понимает, он не выглядит конченым дураком. А значит, совершил юнец нечто более серьезное, чем приключение в казино, и его появление продиктовано желанием легализовать «мягкую» версию событий. Ведь теперь любое расследование приведет к нему, к Урбеку, а он подтвердит, что Итар раздобыл деньги в казино.
Но что на самом деле совершил юнец?
Урбек посмотрел на расписку. Налил себе коньяка и сделал маленький глоток.
Сегодня ночью у Итара появились деньги.
Сегодня ночью сорвался тщательно разработанный поход в хранилище Центрального Банка.
Сегодня ночью.
Совпадение?
Урбеку не верилось, что у молодого шаса хватило ума и храбрости на совершение столь сложного и рискованного преступления. Но — Спящий свидетель! — в этом мире возможно все. Полагаться только на то, что Итар безусый юнец, — глупо. Подозрения есть, и их необходимо либо подтвердить, либо опровергнуть. Вопрос только в том, кто займется проверкой. Кого натравить на Итара? Причем желательно так, чтобы тот не понял, откуда пришли проблемы.
Человские бандиты? С точки зрения сокрытия от Итара, это самый правильный ход. Широкие связи Урбека позволяли подключить к работе заурядных уголовников, но после некоторых размышлений шас решил не рисковать. Втравливать обычных челов во внутренние разборки Тайного Города считалось дурным тоном. К тому же не следует забывать о соблюдении режима секретности: уголовники могут перестараться и вышибить из Итара больше сведений, чем нужно, разбирайся потом с ними. Нет, увы, но эта идея отпадает.
Урбек повертел в руке бокал.
Челы-наемники? Помимо них было еще несколько магов, кое-чем обязанных ушлому Урбеку и охотно выполнивших бы для него любую не очень рискованную работу. И опять пришлось отказаться. Если Итар действительно причастен к ограблению хранилища, то наемникам и магам не составит труда понять, что и сам Урбек замазан, а Кумар не любил давать другим компромат на себя. Тем более — своими руками.
Оставался только один вариант. Не самый лучший, полный сюрпризов, но при этом все равно надежный. Нужно использовать тех, кто уже в деле.
Проклиная тот час, когда он связался с дикарями, Урбек допил коньяк, открыл окно и, высунувшись на улицу, отыскал взглядом слоняющихся возле фургона Красных Шапок.
— Булыжник! Ну-ка поди сюда!
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица 1-я Дубровская,
9 августа, среда, 09:38
При всей простоте вчерашней операции Витольд тем не менее ощущал некий моральный дискомфорт. Не потому, что пришлось применять силу. Нет. Он знал, что действовал аккуратно и не нанес никому непоправимого ущерба. Синяки, ссадины, возможно, у кого-то легкое сотрясение мозга, не более. Беспокоило чуда другое: сам факт участия в краже. И не просто участия! Он ведь разрабатывал план и был главным действующим лицом — вот что заставляло Ундера хмуриться.
Он даже немного удивился ситуации. Удивился тому, что в нем проснулась… Совесть? Как ни странно — да, она. И уверения Итара, что деньги будут возвращены челам, мало что меняли: Витольд чувствовал себя… грязным. Именно грязным. И пусть подобные ощущения овладели воином, которому уже доводилось убивать, — возможно, именно поэтому чувства стали еще острее. Ундеру было неприятно, стыдно перед самим собой. Он вдруг поймал себя на мысли, что воевать проще. Во всяком случае — честнее. Там, на поле боя или во время дуэли, ты выходишь против врага. Не прячешься. Не скрываешься. А если и применяешь хитрости, то они оправданны, их ждут. Таиться в ночи, красть, обманывать — это оказалось нелегким испытанием для юного воина, который уже знал, что значит слово «честь».
Грязный.
И пусть деньги действительно будут возвращены, Витольд понимал, что никогда не сможет забыть возникшее сейчас ощущение неправильного поступка. Даже если никто, кроме Итара, не узнает о его роли в ограблении, ему будет стыдно. Перед собой.
Но при этом Ундер понимал, что выхода у него не было. Нужны деньги на экспедицию в Сибирь. Нужны деньги, чтобы вытащить из ямы Итара. Нужны деньги… А если они нужны, то приходится идти на сделку. Сначала с собой…
С собой.
Все в этом мире происходит из-за денег. Или ради денег.
Ради мести. Ради власти. Ради…
Но на чем зиждется могущество? На страхе? На силе оружия? И чем закончится подобное правление? Или ничем? Если жить вечно…
Дух, вселившийся в Шуму-Шуму, говорил, что в Железной Крепости есть ключ к бессмертию. Навы живут очень долго, асуры, по слухам, жили еще дольше, что мешает чудам подняться на их уровень? Если нельзя сохранить свое тело, то можно найти способ перепрыгивать в другие носители, стать духом. Еще одна прячущаяся в таинственных подземельях технология. Стань духом, и твоя власть будет сохраняться вечно…
Витольд стряхнул с себя наваждение.
«О чем ты?»
«О власти. О могуществе. О твоем будущем!»
«Прыгать из тела в тело? Вытеснять рожденный в них разум?»
«Ты будешь великим правителем! У тебя будет сила и бессмертие!»
У асуров все это было.
И где теперь асуры?
— Ты веришь, что Шума-Шума может представлять угрозу? — Фата Мария отложила в сторону журнал и покосилась на напарницу.
Та передернула плечиками, всем своим видом давая понять, что не хочет исследовать подоплеку полученного приказа, и продолжала красить ногти на левой руке. Реклама новомодного лака, который ушлые шасы разработали «в тесном сотрудничестве с ведущими волшебницами Зеленого Дома и с соблюдением рекомендаций Московской обители», обещала «чудодейственный результат, равного которому до сих пор не было!». Парфюмеры гарантировали «уникальное покрытие, создающее потрясающую глубину цвета и способное к легкому гипнотическому воздействию», и фата Красава была полна решимости проверить сие утверждение на практике.
— А что, неплохо, — пробормотала она, разглядывая обработанные ногти. — Правда?
Мария еще не успела прикупить нашумевшую новинку, просить у подруги «попробовать» ей не хотелось, а потому реакция фаты оказалась более чем прохладной.
— Пожалуй, ничего, — неохотно согласилась Мария, мельком взглянув на пальцы подруги. — Так Шума-Шума…
— Вполне возможно, что она спятила и кого-нибудь убила, — улыбнулась Красава. — Наши решили все замять, вот и послали нас.
— То есть ты считаешь, что старуха не связана со смертью Светозары?
После длительных размышлений королева согласилась с мнением барона Мечеслава и приказала Милане не рассказывать дружинницам о сути происходящего. Фатам сообщили, что Шума-Шума может представлять серьезную угрозу, и приказали ни в коем случае не пытаться атаковать ее самостоятельно: при появлении объекта следовало вызывать подкрепление. Большая часть дружинниц к отсутствию объясняющих деталей отнеслась с пониманием: их дело выполнять приказы, любые приказы. Но некоторые, особенно сильно скучающие в засаде, пытались строить версии происходящего.
— А вдруг старуха — ключевое звено всей схемы, а?
— Какой схемы?
Поняв, что завладела вниманием напарницы, Мария оживилась.
— Смотри, все началось с убийства Светозары…
— А продолжается появлением чуда, — бесцеремонно перебила ее Красава.
— Какого чуда?
— Молодого, — едва заметно улыбнулась фата. — Неужели ты его не почувствовала?
…Несмотря на невеселые размышления, Витольд четко знал, что должен делать и КАК следует себя вести. В отличие от Итара, Ундер воспользовался общественным транспортом, вышел из метро на «Пролетарской» и пешком прогулялся до дома Шумы-Шумы. И не забывал об осторожности. Витольд прекрасно понимал, что не сможет внятно объяснить причину своего появления у старухи, и прилагал все силы, чтобы первым обнаружить возможных наблюдателей.
Увы, не получилось. Квалификация фат, засевших в припаркованной во дворе машине, превосходила возможности молодого чуда, а потому сигнал опасности пришел слишком поздно.
Моряна!
Нет, не настоящая, не черная или белая тварь в кошмарной боевой шкуре. Нет! Образ моряны. Расплывчатый, едва заметный фантом возник перед внутренним взором Ундера: после Лунной Фантазии эта сотканная из ощущений и предчувствий фигура стала для Витольда трубой, предвещающей неприятности. Моряна рядом — значит, противник неподалеку.
Где?
И тут же одернул себя: не озирайся!
Чертова ситуация! Как шпион! Нет, как вор! Витольд почувствовал, что краснеет, и заставил себя собраться. Никаких эмоций. Все как всегда. Он оказался здесь случайно… НЕТ!!! По делам! У него есть дело в зтом районе! Именно в этом районе! В этом дворе!!
Но, черт побери, в чем опасность? Почему ему привиделась моряна?
Ундер сумел выдержать прежний темп. Несмотря па кипящую в душе бурю, его движения, походка — все осталось прежним. Вот только взгляд стал предельно внимательным.
Дом Шумы-Шумы, скверик, старый, плохо сваренный заборчик, крашенный в темно-красный цвет. В песочнице копошится малыш. Чел. Молодая мамаша сидит в двух шагах, на скамейке, треплется по телефону… и курит. Дура. Витольд машинально поморщился: жители Тайного Города не переносили табачного дыма. А малыш ползает в песке, малышу весело, он привык, что мамаша курит в его присутствии. Дура. Подъезд Шумы-Шумы в конце дома. Что делать? Машины? На узкой дорожке припарковано не так уж и много железных коней. Правильно: будний день, все разъехались. Потрепанный «Москвич», «Газель» со спущенными колесами, ржавеет, судя по всему, не первый год. В глубине двора стоят «ракушки»… Нет, подозрительных машин не видно… Видно! Вон там, неподалеку от нужного подъезда, припарковался блестящий «Мерседес»! Опасность в нем, точнее, в тех, кто сидит в салоне.
Моряна исчезла, и одновременно Ундер почуял действия колдуний.
«Зеленые ведьмы!»
Что делать? Идти как шел и говорить, что захотел проведать старую знакомую? Кто поверит в его дружбу с Шумой-Шумой? Никто. А если не поверят, то начнут проверять, вполне возможно, прямо здесь, на месте. Приворожат «Поцелуем русалки» и выспросят все. Против двух фат не устоять.
«Ведьмы могли оказаться здесь случайно!»
Случайно или нет — какая разница? Они его сканируют, значит, у них какое-то задание. Операция Зеленого Дома. И надо — очень надо! — срочно придумать, почему он здесь оказался!
А до подъезда Шумы-Шумы всего ничего…
«Мазда»! Напротив следующих дверей стояла довольно новая машина, не очень-то гармонирующая ни с самим домом, ни с остальными припаркованными во дворе автомобилями. За исключением «Мерседеса» зеленых, разумеется. Это раньше, в начале девяностых, в одном подъезде могли жить и миллионеры, и пьяницы, теперь все поменялось. Расслоилось. Теперь чисто вымытая «Мазда» кажется во дворе инородным телом.
Или нет? Или успешный внук примчался навестить бабушку?
Неважно! Или в этот подъезд, или в следующий, в старухин. Лучше в этот.
Витольд подошел к ближайшим дверям, надавил на ручку, торопливо вспомнил открывающее запоры заклинание и заставил домофон сработать.
Прислушался: идут? Нет. Пока нет. Но продолжают сканировать, наблюдают за его действиями. Действиями…
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Прятаться? Выходить? Как объяснить, что он здесь ищет?
Ответ пришел сам собой. Наверху, на третьем этаже, как быстро отметил про себя Витольд, заскрипела дверь, и послышались шаги выходящих из квартиры челов.
— Вот видите, все как я говорил! — энергично произнес невидимый Ундеру мужчина.
— Но грязновато!
— А что вы хотите? Хозяйка была старой женщиной, за порядком не очень следила, наследникам лишние хлопоты тоже ни к чему. Зато есть возможность чуть сбавить цену…
— Это мы понимаем, — ответила женщина.
— Наследники прекрасно понимают, что квартира в запущенном состоянии, и не станут жадничать.
— Ага! Мы ее приведем в порядок, а они нас выгонят!
— Или цену поднимут! — поддержал женщину молчавший до сих пор мужчина.
— Составим договор на пару лет, — предложил энергичный. — Думаю, такой вариант удовлетворит обе стороны.
«Они снимают квартиру!»
Витольд торопливо взбежал на третий этаж и, наткнувшись на трех челов — черноволосый маклер и молодая пара, — сделал вид, что немного растерялся.
— Скажите, квартиру еще сдают?
— А вам что? — грубовато поинтересовалась женщина.
— Хочу посмотреть… — И легкий поток магической энергии коснулся маклера.
— Давайте покажу, — дружелюбно улыбнулся черноволосый. — Раз уж вы приехали…
— Его зовут Витольд Ундер. — Мария, уязвленная тем, что не успела отследить появление чуда, пробила изображение парня по компьютеру и теперь изучала появившееся на мониторе досье. — Средний сын Вильгельма Ундера, рыцаря ложи Драконов. Между прочим, ветеран Лунной Фантазии. — Фата посмотрела на напарницу: — Что он здесь делает?
— Судя по всему, планирует снять квартиру. И очень усердно окучивает маклера. — Красава, продолжая сканировать происходящее, посмотрела на ногти. — В досье есть адрес Витольда?
Мария еще раз просмотрела скудные сведения на молодого чуда.
— Нет.
— В таком случае все в порядке: мальчику его возраста пора бы жить отдельно от родителей. — «А лак действительно выглядит привлекательно…» — Тем более — такому красавчику.
— Может, проверим его? — предложила Мария.
— Пусть во дворце решают, — улыбнулась Красава. — Но я уверена, что нам прикажут отпустить рыжего: лишние неприятности с Орденом никому не нужны.
Как же узнать, с чем связано появление ведьм? Как? Да никак! Не подойдешь ведь, не спросишь! Но предполагать всегда следует самое худшее. В данном случае то, что зеленые вышли на след духа. Каким образом? Скорее всего, расследуя смерть Белой Дамы. Почему так быстро? Так на то они и маги. Что делать со старушкой? Потом! А вот это — потом. После! Сейчас важно то, что он оказался в ненужное время в ненужном месте и им заинтересовались. И ОЧЕНЬ важно сделать так, чтобы интерес к нему пропал.
— Конечно, квартира грязновата, но ведь и арендная плата смешная…
Маклер давно забыл о предыдущих клиентах, точнее, не забыл, но легкое вторжение Ундера заставило чела думать, что перед ним гораздо более выгодный посетитель, нежели почти согласившаяся на аренду пара. Те, обиженные откровенным пренебрежением, давно ушли, и Витольд прогуливался по действительно запущенной квартире лишь в компании черноволосого дельца.
— А на какой максимальный срок хозяева готовы сдать квартиру? Если года на три, то я, разумеется, сделаю ремонт.
— Можно договориться и на четыре, — заговорщицки прошептал маклер. — На самом деле хозяева будут только рады. Они не желают продавать недвижимость, но совершенно не представляют, что с ней делать…
— Чем он занимается?
Мария вопросительно посмотрела на сканирующую подъезд напарницу и, прочитав по губам ответ, транслировала его в Зеленый Дом:
— Торгуется.
Милана засопела и проворчала едва различимое ругательство.
Чуд! Молодой чуд! Не очень хорошая ситуация. Втайне Милана надеялась, что на квартиру заявится сама старуха — устанет бродяжничать и притащится, развеяв тем самым возникшие подозрения. Прогнозировала воевода и появление нава: след темной энергии был, от этого никуда не денешься, и визит подданного князя, вполне возможно, указал бы на преступника. Отличная возможность утереть нос Мечеславу!
Но безусый чуд?! Щенок без опыта и по-настоящему развитых способностей?
Эта фигура никак не желала вставать на доску Миланы.
Взять его и проверить? Выудить информацию «Поцелуем русалки»? Развивайся ситуация по-другому, возможно, воевода наплевала бы на дипломатию и поступила именно так. Но… Навы хитры. А ситуация, судя по всему, нешуточная. Оракул отказался говорить с князем, Сантьяга очевидно обеспокоен… Кто знает, к чему приведет расследование? И как поведут себя темные, если результаты их не устроят?
Одним словом, воевода решила, что неразумно ссориться с Орденом из-за такой ерунды, как проверка юноши.
С другой стороны, Витольд Ундер был первым жителем Тайного Города, который столь близко подошел к квартире Шумы-Шумы с момента установки засады.
Совпадение или нет?
— Они вышли из подъезда, — спокойно сообщила фата Мария. — Прощаются. Подождать, когда чел уедет?
— Нет, — решила Милана. — Отпускайте Ундера и продолжайте наблюдение за квартирой.
— Я смогу собрать нужную для первого взноса сумму всего за пару дней, — пообещал чуд. — Пожалуйста, не отдавайте никому эту квартиру.
— Не волнуйся, Витольд, — рассмеялся маклер. — Я же сказал, что придержу ее. Ты хороший парень, и я рад тебе помочь.
— Спасибо!
— Не за что. — Чел надавил на кнопку брелока, и «Мазда» послушно отозвалась негромким писком. — Тебя подвезти?
Искушение было велико. Сесть в машину и быстро покинуть опасное место, люды вряд ли станут атаковать при свидетеле, так что есть возможность улизнуть…
«О чем ты думаешь?! Ты пришел сюда, чтобы снять квартиру! Веди себя соответственно!»
— Не надо, — покачал головой Витольд. — Я доберусь.
— Как знаешь.
Маклер надавил на педаль, и машина медленно выкатилась из двора. Ундер вздохнул и побрел следом.
Даже не думая о том, что сзади может раздаться окрик: «Стой!» Витольд заставил себя забыть о зеленых.
«Я спокоен. Я пришел только для того, чтобы снять квартиру…»
* * *
Офис компании «Тиградком», Москва, 1-я Брестская улица,
9 августа, среда, 10:12
Несмотря на добытую в результате проведенного расследования информацию, людам так и не удалось докопаться до сути происходящего, однако обвинять аналитиков Зеленого Дома в скудоумии не следовало: им просто-напросто не на что было опираться в своих размышлениях. Сведения, полученные после осмотра поляны, предполагаемое убийство Белой Дамы, труп человской девочки и сошедший с ума врач — вот все, что находилось в распоряжении зеленых. Какую цепочку можно выстроить из этих фактов? Именно поэтому предложение барона Мечеслава привлечь к расследованию навов получило поддержку: и королева, и жрица Снежана, и даже Милана прекрасно понимали, что темные знают гораздо больше. И наступили на шею собственной гордости.
Сантьяга в свою очередь без труда разобрался в мотивах людов, услышал просьбу помочь, но реагировать на нее не спешил. И не только в силу вредности характера. Комиссар искал подтверждение своей теории, пытался разработать оптимальный план действий, просчитывал варианты и назначил встречу лишь после того, как составил для себя четкую картину происходящего и тщательно обдумал, что сообщить собеседникам. Именно так: собеседникам, а не одним только людам. Разработав более или менее устраивающий его план, Сантьяга позвонил барону и сообщил, что хочет пригласить на совещание представителя Ордена. Мечеслав спорить не стал, лишь осведомился, как объяснить предложение королеве, и, услышав в ответ ожидаемое «расследование затрагивает интересы всех Великих Домов», взял четверть часа на получение санкции. Впрочем, убеждать Всеславу не требовалось. Королева, раздраженная бессилием аналитиков, была готова на все, лишь бы услышать приемлемую версию происходящего, и согласилась на условие Сантьяги. Нав связался с Замком, обговорил время, и в десять утра трое мужчин съехались в условленное место.
— Надеюсь, Гуго, я не отвлек вас от важных дел? — поинтересовался комиссар, здороваясь с рыцарем за руку.
— Сегодня мастер Стихий обещал представить любопытный антинавский аркан, — в тон Сантьяге отозвался чуд. — Но, если наше совещание не затянется, я успею на демонстрацию.
Нав вежливо улыбнулся, показывая, что оценил казарменный юмор собеседника, и занял одно из кресел.
— Прошу, господа.
Гуго и Мечеслав уселись за стол.
— Полагаю, начать разговор следует с рассказа барона, — продолжил Сантьяга. — Именно его расследование послужило причиной нашей встречи… А заодно мы введем капитана гвардии в курс дела.
Встреча высших представителей Великих Домов должна была пройти на нейтральной территории, в месте, где никто из собеседников не чувствовал бы себя хозяином. Высшие иерархи предпочитали общаться при помощи видеосвязи, устраивали удаленные конференции, переговаривались, не покидая безопасных штаб-квартир. Комиссар же слыл активным сторонником личных встреч, практически никогда не обсуждал важные дела ни по телефону, ни с помощью иных устройств, а потому для официальных встреч давно облюбовал центральный офис «Тиградком». Компанию, обеспечивающую Тайный Город современными коммуникациями, охранял сводный отряд из представителей всех Великих Домов, командовал им обычный чел — начальник службы безопасности «Тиградком», подчиняющийся только директору компании и строго следящий за соблюдением провозглашенного нейтралитета. Принятый в «Тиградком» уровень безопасности соответствовал самым высоким стандартам Тайного Города, так что участники совещания могли говорить, не опасаясь быть подслушанными.
— На этот раз ящик Пандоры открыл Зеленый Дом? — усмехнулся Гуго.
— Не совсем так, — качнул головой Сантьяга. — Но, прошу вас, давайте выслушаем барона.
Несмотря на то что комиссар не был ни хозяином встречи, ни главой расследования, он как-то мягко, незаметно возложил на себя тяготы ведения совещания, и собеседники так же мягко и незаметно с этим согласились. Точнее, даже не задумались об этом нюансе. Мечеслав неторопливо начал рассказ о смерти Белой Дамы, рыцарь внимательно слушал.
Гуго де Лаэрт, мастер войны и капитан гвардии великого магистра, являлся высшим боевым магом Ордена, командующим вооруженными силами Чуди в военное время и ответственным за ее безопасность в мирное. Некоторые считали, что Гуго чересчур горяч для занимаемой должности, что на вторую ступень в иерархии Ордена следовало поставить более спокойного и склонного к дипломатии чуда, и при этом приводили в пример Франца де Гира, в бытность его мастером войны. Однако великий магистр прекрасно знал, что делает. Агрессивность и напор Гуго компенсировались осторожностью и выдержкой самого Франца, отточенными при дворе горячего Леонарда де Сент-Каре. Лед и пламя, щит и меч — прекрасное сочетание для вершины властной пирамиды. К тому же де Гир не сомневался в верности де Лаэрта и доверял ему даже не на сто, а на все сто десять процентов.
И доверял не зря.
Скептики же, находящие изъяны в характере де Лаэрта, были не совсем правы. Будь Гуго столь горяч, как его представляли, он, узнав от наблюдателей об активности людов в Сибири, вряд ли бы проявил мудрую сдержанность и не стал бы дожидаться, когда зеленые введут Орден в курс дела.
— Значит, врача долбанули «Иглой инквизитора», человская девчонка мертва, Белая Дама, скорее всего, тоже и вы совершенно не представляете, что за этим стоит? — подытожил выступление барона чуд.
— Мы не представляем, — подчеркнул Мечеслав. — У Темного Двора, насколько я понимаю, есть версия происходящего, которую Сантьяга сейчас и озвучит.
— Как упомянул уважаемый Мечеслав, некоторое время назад я был приглашен к участию в расследовании, — любезно пояснил комиссар.
— Ваша активность общеизвестна, — с иронией улыбнулся Гуго.
— Напомню, что инициатива исходила не от меня.
— Подтверждаю, — вставил люд. — Я уже говорил об этом и еше раз скажу. У нас возникли подозрения…
— Вы говорили о темной энергии, которая использовалась для убийства Белой Дамы, — кивнул де Лаэрт. — Я помню. И понимаю ваши подозрения.
По выражению лица чуда было видно, что он, окажись на том совещании, принял бы сторону воеводы Дочерей Журавля. След темной энергии — вполне достаточная улика для недоверия к навам. Впрочем, когда военные перестают видеть потенциального врага в любом чужаке, им пора на пенсию. С другой стороны, Франц де Гир наверняка бы не стал пороть горячку, а поддержал предложение барона. Однако Франц остался в Замке, а в совещании принимал участие Гуго, который не привык стесняться.
— Получается, барон, вы доверили расследование главному подозреваемому?
— Можно сказать и так, — спокойно отозвался люд.
— И королева согласилась?
— Ее Величество проявила свойственную мудрость и осмотрительность. Уверен, ей не придется жалеть о сделанном.
— Я удивлен, — признал де Лаэрт.
— Вы удивитесь еще больше, уважаемый Гуго, когда услышите мою версию событий, — пообещал Сантьяга. — Предоставите слово главному подозреваемому?
Мечеслав хмыкнул. Де Лаэрт почесал подбородок и кивнул:
— Почему нет?
— Спасибо. — Комиссар медленно оглядел собеседников, прищурился и спокойно начал: — Наблюдатели уже доложили вам, что ночью князь ездил к Дегунинскому Оракулу?
— Разумеется.
— Конечно.
— Вы обратили внимание на скоротечность визита?
— Оракул отказался говорить с твоим повелителем, — пробурчал Гуго.
— Совершенно верно, — не стал скрывать нав. — Но его молчание лишь подтвердило наши подозрения. Теперь, когда в Цитадели проанализировали собранную мной информацию, а Оракул отказался от беседы, у меня есть более или менее подтвержденная версия происходящего. Версия, скажу откровенно, неприятная.
Мечеслав и Гуго машинально подались вперед: и тон, и слова не оставляли сомнений в том, что комиссар собирается сообщить нечто действительно важное.
— Я предполагаю, что несколько дней назад в верховьях Вилюя к поверхности земли вышла Железная Крепость.
— Асурская твердыня?!
— Да.
— Но ведь они были уничтожены! — тряхнул головой Гуго.
— Две из них, — негромко уточнил Сантьяга. — Последнюю мы взяли штурмом…
* * *
Супермаркет Гильдии, Москва, улица Большая Лубянка,
9 августа, среда, 10:15
Договорившись с Урбеком, окрыленный Итар решил немедленно заняться возвратом долга: развязать себе руки, после чего полностью сосредоточиться на подготовке экспедиции. Требуемую Гильдией сумму шас отсчитал заранее, вытащил из тюка пачку самых крупных купюр и не забыл переписать их номера. При этом Кумар понимал, что, отдав Гильдии приготовленные к уничтожению банкноты, он может выдать себя — кто знает, какую проверку учинят недоверчивые соплеменники, — а потому не поленился, поездил по рынкам и разменял крупные купюры на мелкие. Разумеется, рано или поздно ветхие банкноты все равно попадут в банк, снова будут приготовлены к уничтожению, челы проверят их номера, и… И никакого «и» не будет: Витольд пообещал навестить после обеда офис Центробанка и удалить из базы данных номера используемых компаньонами купюр. А до вечера ничего не случится.
Заполучив нужное количество «отмытых» таким образом денег, Кумар направился на Лубянку.
И допустил ту же ошибку, что утром: не смог сдержать эмоции.
Счастливая физиономия поймавшего кураж Итара никак не соответствовала ситуации: шасы, приходящие к Биджару возвращать долги или выплачивать штрафы, вели себя намного сдержаннее. А точнее — как на похоронах. Для подобных походов надевались специальные «возвратные» костюмы (отдавать деньги в повседневной одежде считалось плохой приметой), а на лица наклеивались картонные улыбочки, одновременно показывающие и то, что шас не протестует против выплаты долга, и те страшные муки, которые причиняет происходящее. Голоса должников становились тихими, едва слышными, а взгляды преисполнялись такой грустью, что редкий встречный чел не испытывал желания подарить страдальцу немножко денег. Обычно возвращающий долг шас долго мялся у дверей супермаркета, тоскливо озирался по сторонам, шептал что-то про себя, а иногда даже загибал пальцы, повторяя перечень бедствий, которые, безусловно, постигнут его семью, лишившуюся столь громадных средств.
В последний раз отрепетировав речь, должник проникал в здание, поднимался на нужный этаж и следующую паузу брал непосредственно в приемной Биджара. Даже в том случае, если у Хамзи не было посетителей и секретарь предлагал визитеру сразу же пройти к директору, должник не торопился. Считалось приличным потоптаться у двери не менее двадцати секунд. Бытовало поверье, что если удастся побродить вокруг двери десять минут, то в следующий раз отдавать твои долги придется детям, впрочем, серьезные шасы относились к данному утверждению скептически. Оказавшись наконец в кабинете, должник обязательно заводил беседу на отвлеченные темы. Для начала шел степенный разговор о погоде и детях. Затем описывались нелегкие испытания, что обрушились в последнее время на экономику страны вообще, Тайного Города в целом и на бизнес посетителя в частности. Опытный Хамзи соглашался и рассказывал в ответ о нестабильности нью-йоркской биржи и неурожае алмазов в Анголе, визитер внимательно выслушивал проблемы хозяина кабинета, после чего приступал к перечислению бед, которые Биджар успел выучить наизусть. Список, как правило, начинался с «дети мои станут есть хлеб и пить воду, я отправлюсь на паперть, жена будет вынуждена пойти в услужение…», после чего следовало повествование о хилых родственниках, которым требовалась срочная и дорогостоящая помощь эрлийцев: «Ты ведь знаешь, сколько дерут эти кровопийцы за простой анализ крови!», демонстрация медицинских справок с жуткими диагнозами и длинных счетов из аптек. Следующими темами становились многочисленные должники, взявшие у посетителя товар и до сих пор не расплатившиеся: «Все норовят обмануть честного торговца!»; жуткая точность налоговой службы Темного Двора: «Для чего наши предки связались с этими навами, ума не приложу?»; и конкуренты: «Ужас, что творится: друг у друга кусок из горла рвем!». В девяти случаях из десяти заканчивалась эта часть разговора грустным предсказанием: «Вот увидишь, эти челы купят наш бизнес за гроши…»
Перечисление бедствий велось тоном, каким обычно прощались с умершими.
Хамзи понимающе кивал, поддакивал, вздыхал в положенных местах, предлагал бесплатный кофе, а в особо сложных случаях извлекал из кармана припрятанный как раз для таких посетителей носовой платок. Но забрать деньги не забывал никогда.
Вот как положено вести себя приличному шасу!
А потому появление спокойного, как застрахованный банковский сейф, Итара вызвало у опытного Биджара легкое удивление. Сначала Хамзи решил, что молодой шас будет умолять об отсрочке, приготовился выслушать длительную и печальную историю и даже прикинул, не сможет ли он, без особого вреда для собственного кошелька, разумеется, помочь бедняге, однако, услышав первые же слова посетителя, директор Гильдии оторопел.
— Биджар, я хочу расплатиться.
В первый момент Хамзи даже не понял, о чем идет речь. И чуть не ляпнул: «Хорошо, сынок, я одолжу тебе нужную сумму под небольшие проценты». С трудом сдержался.
— С долгом?
— Тот штраф, о котором мы говорили в прошлый раз, — напомнил Кумар.
— А, — Биджар натянул на физиономию ничего не значащую улыбку. — Извини, сынок, я не сразу понял, о чем ты. Коньяк? Кофе?
— Кофе, — согласился Итар. — И коньяк.
Он дал возможность Хамзи отдать распоряжение в интерком, расстегнул сумку и выложил на стол несколько стянутых разноцветными резинками пачек.
— Здесь все.
Кумар упивался моментом. Он был слишком молод, а потому считал, что ведет себя не только правильно, но даже красиво: широким жестом ошарашил одного из директоров Гильдии. Будет о чем рассказать Витольду. Благополучный поход в хранилище, счастливое избавление от дамоклова меча долга и успешная поездка к Урбеку — о допущенных ошибках в разговоре со скупщиком краденого Итар уже забыл — не оставили и следа от врожденной сдержанности шаса. К тому же Кумар еще не понимал, что удивлять директоров Торговой Гильдии не следует — чревато последствиями. Эти бульдоги чуяли ложь за тысячу миль и умели намертво сжимать челюсти на горле врага.
— Очень мило, — пробормотал Биджар. Симпатичная девушка принесла бутылку коньяка, два бокала и две чашки кофе. Увидев валяющиеся на столе пачки денег, поинтересовалась: «Прибрать?», получила отрицательный ответ и поспешила удалиться.
— Пересчитывать будешь?
— Клерки пересчитают, — пожал плечами Хамзи.
— Тем лучше. — Итар взял бокал с коньяком. — Твое здоровье. — Залпом выпил. — Я могу идти?
— Торопишься? — поинтересовался Биджар, вертя в руке хрустальный бокал.
— Ага.
Обычно, если долг возвращался наличными, пересчет проходил дважды: сначала посетитель лично слюнявил каждую купюру, вздыхал, разглаживал, вновь собирал в стопку, а затем — в его присутствии, разумеется! — операцию повторяли клерки. Потом долго писалась расписка, которую должник принимал с таким видом, словно эта бумага была повесткой в ад, и лишь после этого деньги уносили.
Но Биджар уже понял, что на этот раз все идет не как положено, и заставил себя не удивляться.
— Если не секрет, сынок, — протянул он, — где ты ухитрился раздобыть такую сумму, да еще так быстро?
— Одолжил, — после короткой паузы ответил Итар.
— У кого?
— Это важно? — Кумар отпил кофе. — Я принес деньги. Все остальное — мои проблемы.
Хамзи вздохнул. Протянул руку, потрогал пальцем ближайшую к себе пачку, словно проверяя, настоящая ли она, сделал еще один, малюсенький, глоток коньяка и мягко продолжил:
— Итар, перестань ершиться. Ты ведь знаешь, что я хорошо к тебе отношусь и приложил все усилия, чтобы ты преодолел непростую ситуацию с минимальными потерями. Так что налей себе еще, выпей и расскажи мне, где взял деньги. Не заставляй меня узнавать правду по своим каналам.
В последнем предложении прозвучала легкая, едва уловимая угроза.
Кумар потер лоб и прищурился:
— Почему это важно?
— Потому что я не хочу, чтобы ты влип во что-нибудь плохое, — улыбнулся Биджар. — Я тоже был молод и прекрасно знаю, как легко совершаются ошибки в твоем возрасте.
Только теперь, когда Хамзи затронул опасную тему, Итар стал вести себя так, как должен был с самого начала. Он нахмурился, вновь потер лоб, затем налил в свой бокал еще на палец коньяка, поднял его: «Твое здоровье!», выпил (на этот раз не до дна) и сознался:
— Урбек мне занял.
И во второй раз подряд Биджар не сумел сдержать изумления:
— Урбек?!
— А что такого? — насторожился Кумар.
— Да нет, ничего такого… — Растерянный Хамзи изучал остатки коньяка в своем бокале. — Все может быть…
— Могу доказать, кстати. — Итар выложил на стол копию расписки.
Биджар внимательно изучил документ, чуть приподнял брови, увидев проценты, и покачал головой:
— Зачем надо было связываться с этим прощелыгой?
— А что мне оставалось?
— Ну… — Хамзи давал понять, что готов помочь. Его предложением не воспользовались. Какой смысл напоминать об этом? — Впрочем, это твой выбор.
— Вот именно, — согласился Итар и, допив коньяк, осведомился: — Я могу идти?
— Конечно.
Биджар проводил гостя взглядом, затем подпер подбородок рукой, уставился на вываленные на стол деньги и задумался.
Телефон зазвонил, когда Кумар вышел из лифта на первом этаже здания. Быстрый взгляд на экран приборчика: «Ундер», кнопка приема, и веселый шас сразу же заявил:
— Все идет как надо…
— Нужно срочно увидеться, — перебил его Витольд. Мрачный тон чуда не оставлял сомнений в том, что возникли очередные трудности.
— Срочно? — повторил встревоженный Итар.
— Ты где?
— На Лубянке.
— Езжай к себе, я скоро буду.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, Звенигородское шоссе,
9 августа, среда, 10:49
Потрепанный фургон медленно въехал во двор и остановился у подъезда, вызвав легкий интерес у оккупировавших лавочки человских старух. «К кому приехал?», «Зачем?», «Что привез?». Бабушки от нечего делать строили самые замысловатые версии. Особенно их смущал тот факт, что из машины никто не торопился выходить.
«Ждут, что ли, кого?»
Нет. Не ждут. Просто Булыжник в четвертый раз повторял бестолковым подчиненным инструкцию:
— Короче, бойцы, входим в квартиру, ложим опоссума на пол…
— Кого ложим? — не расслышал Маркер. — Оползня?
— Он сказал, василиска вроде, — пробурчал Отвертка.
— Это которые взглядом убивают? — затрепетал Маркер. — Я не пойду!
— И я не пойду! — поддержал приятеля Трубка. — Мне и так досталось.
На затылке бойца красовалась приличных размеров шишка — последствия встречи с железным бортом фургона.
— Что, уйбуй, на смерть посылаешь? — хмуро осведомился Отвертка.
— Вы что, кретины, трезвые, что ли? Я же сказал: опоссума!
— А это что за зверь?
— Это не зверь, это шас, — сообщил Булыжник и пояснил: — Так их называют иногда.
— Кто?
— Я у хванов подслушал.
— Шасы еще те звери, — признал Маркер. — Никогда приличной цены не дают.
— Урбек, значит, тоже опоссум? — сделал вывод Трубка.
— Назовешь его так — узнаешь.
— Урбек — типичный опоссум… — начал было Маркер, но развить мысль ему не позволили.
— Молчать!
Бойцы притихли. Уйбуй хлебнул из фляжки и продолжил:
— Короче, ложим опоссума на пол и обыскиваем.
— А ищем чего?
— Ящик вчерашний.
— У него в кармане?
— Дубина! У него в квартире!
— А…
— Погоди, — сообразил Отвертка. — Так это опоссум у нас добычу стащил?!
— Убью гада! — пообещал Трубка. — Насмерть убью ваще!
И осторожно потрогал шишку.
— Заткнись! — рявкнул уйбуй и продемонстрировал бойцу свой большой пистолет. — Короче, Урбек думает, что, может быть, к этой истории причастен опоссум. Он так и сказал: может быть. Надо проверить. То есть ложим опоссума на пол…
— Убивать не будем? — уточнил Трубка. Булыжник с жалостью посмотрел на бойца:
— Шаса убить хочешь?
— Так они безобидные, — махнул рукой тот. — Соплей перешибешь.
— А нава?
— Нав тебя в твои же сопли замотает и на солнышко повесит, — хихикнул Маркер.
— Что я, вампир, что ли? — не понял Трубка.
— А зачем ему? Коптиться повесит.
— Навы Красных Шапок не едят, — не очень уверенно произнес Трубка. В Южном Форте о темных ходили разные страшилки, и теперь боец лихорадочно вспоминал, что он слышал о гастрономических пристрастиях навов. — Мы жесткие потому что.
— За шаса они тебя покоптят как следует, потом мелкими ломтями нарежут — и в суп, — мстительно сообщил Отвертка. — Будешь между половниками плавать, как дурак.
— Я не хочу между половниками, — заволновался боец.
— Я тоже не хочу, — поддакнул Маркер.
— Слушай, уйбуй, а может, ну его на фиг, это задание, а? — Отвертка посмотрел на сопящее начальство. — Зачем нам шаса убивать?
— Давай лучше банк ограбим?
— Или чела какого-нибудь?
— Всем молчать! — заорал Булыжник. — Никого убивать не надо! Мы ложим опоссума на пол, держим, чтобы не пищал, и смотрим, что в квартире, понятно?
— А взять что-нибудь можно?
— Конечно, можно. Мы ведь проверять едем…
— Молчать! Мы едем искать ящик, ясно? Если его нет, мы уезжаем!
— А осос… опас…
— Чего?
— Короче, когда уезжать будем, шаса с пола поднимаем? — осведомился любопытный Маркер.
— Зачем?
— Так ведь ложили.
Бойцы заинтересованно посмотрели на уйбуя. Тот вытряхнул в рот последние капли виски, закрутил крышку фляги, вернул ее в карман и сказал:
— Короче. Мы ищем ящик. Если его нет, мы уезжаем. Все понятно?
— Да, — нестройным хором отозвались бравые подчиненные. — И можем брать, что хотим.
— Можете, — щедро разрешил Булыжник.
— Идем?
Маркер потянулся к ручке, но уйбуй заставил его остановиться.
— Стой!
— Что случилось?
Булыжник сдвинул брови и сосредоточенно потер лоб, пытаясь вспомнить, что еще важное говорил ему Урбек.
— Идем или нет?
— Артефакты морока включите, придурки! Не надо, чтобы нас челы видели! И фургон отгоните на улицу.
— А если ящик найдем?
— Ящик тяжелый, тащить его трудно!
— Снова фургон подгоним.
Только попав в тело, способное управлять магической энергией, Ярга по-настоящему осознал, насколько слаб он был, пребывая бесплотным духом. Тысячи лет упорных тренировок и колоссального напряжения сил, успехи, которых он добился, приучили Яргу к мысли, что он способен на многое, если не на все. С одной стороны, так и было: обретенные им возможности превосходили умения самых лучших духов и не привыкни Ярга к этой мысли, не обрети он железобетонную уверенность в себе, кто знает, получилось бы у него вырваться на свободу. Однако тело, старое больное, слабое тело, обещало ему еще больше!
Эх, если бы щенок не догадался использовать проклятую «Рыбацкую сеть»!
Но и плененный Ярга не прекратил бороться, искал любую возможность вернуть себе свободу. Пытался воздействовать на тюремщиков гипнозом — не получалось. Разговаривать с собой они запрещали, от взглядов отворачивались. Оставить бессмысленные попытки? Нет. Связанный, лишенный возможности использовать магическую энергию, Ярга мог рассчитывать только на примитивный гипноз. Уезжая на дело, Итар запер пленников в одной комнате, и Ярга попытался взять под контроль Шнырька. Увы, безрезультатно. Почти шесть часов они смотрели друг на друга, но искусственные мозги куклы так и не среагировали на гипнотическое воздействие.
Пасть духом?
Только не Ярга.
Он заставил себя поспать, а проснувшись, услышал за дверью квартиры странное шуршание и одновременно почувствовал колебания фона магической энергии: кто-то строил заклинание.
«Незваные гости? — Длинный звонок в дверь подтвердил предположение. — Кто-то решил навестить моих юных друзей. Что ж, замечательно!»
Ярга улыбнулся и посмотрел на оставшегося безучастным голема.
«Теперь, дружок, нам надо правильно сыграть свою партию…»
— Не отвечает, — разочарованно протянул Маркер, не отпуская палец с кнопки звонка. — Спрятался, сука.
— Или в окно выпрыгнул, — предположил Трубка и тут же заволновался: — У нас под окном стоял кто-нибудь?
— Четвертый этаж, дубина!
— Ну и что? Если шасы — опоссумы, значит, умеют летать.
Отвертка задумался, припоминая возможности прытких зверьков, а Трубка повернулся к Булыжнику:
— Уйбуй, а что делать, если опоссума дома нету? Подождем?
— Это даже хорошо, что его нет, — прищурился Маркер. — Значит, на пол его ложить не надо.
— И головой прижимать не надо, — подтвердил Отвертка. — А то бы мы ему шею сломали, а потом навы нас на сопли порезали.
— И в суп.
— А делать-то что будем? Дверь ломать?
— Эх, темнота! — Булыжник, убедившись, что в квартире никого нет, важно извлек из кармана полученную от Урбека «универсальную отмычку Гудини» (номер три по каталогу «Средства доступа в закрытые помещения», предварительный заказ обязателен). — Пролезем, как по маслу! — Магический ключ плавно вошел в замок, изменил форму, надавил на нужные точки, послышался мягкий щелчок, и дверь отворилась. — Видали?
Но его не слушали. Красные Шапки, возбужденные близостью добычи, гурьбой ввалились в квартиру и тут же рассредоточились: мародерствовать в толпе — последнее дело.
— Сейф, сейф ищите! — надрывался Отвертка. — У шасов всегда сейфы!
— С золотом!
— Где золото?
— Сейфы, говорю, с золотом!
— Пацаны! Маркер сейф с золотом припрятал!
— Мочить урода!
— Да я не припрятал! Я только ищу!
— Все равно мочить!
Когда Булыжник вошел в гостиную, бойцы уже успели осмотреть кухню, ванную комнату, туалет с коридором и теперь, собравшись возле уйбуя, делились невеселыми впечатлениями.
— А еще говорят, шасы живут богато, — обиженно протянул Трубка. Боец остро переживал неудачное начало налета. — Дворник он, а не опоссум!
— Тихо! — Булыжник нахмурился. — Ищем ящик!
— Я пойду в холодильнике посмотрю, — буркнул Отвертка. — Вдруг у него выпить есть?
— Поделиться не забудь!
— У шасов в холодильниках только мышеловки лежат, — подал голос Маркер.
— Для чего?
— А вдруг гости зайдут!
— И на столе золота нет, — вздохнул Трубка. — Только штуки какие-то для артефактов!
— Дорогие?
— А хрен их знает… — Боец залез пальцем под бандану и горестно потрогал шишку. — Слышь, уйбуй, можно компьютер взять?
— Я его первым увидел, — встрял Маркер.
— А надо было кричать, что он твой!
— Он мой!
— Компьютер оставьте! — Булыжник вошел во вторую комнату, огляделся и разочарованно сплюнул. — Это не наш ящик!
— Это ваще ничей ящик! — поддакнул высунувшийся из-за уйбуйского плеча Трубка. — В смысле ничей не ящик.
— Старуха какая-то.
— А зачем опоссум ее приковал?
Дикари недоуменно разглядывали связанную Шуму-Шуму и сидящего рядом с ней голема.
— Может, он это… гронтофил? — предположил вернувшийся с кухни Отвертка.
— Какой он? — не понял уйбуй.
— Ну, когда любят приковывать, — пояснил боец. — И еще сапогами по спине. В смысле ногами в сапогах.
— Тогда он, наверное, пожалеет, что мы его к полу не придавили. Ему бы понравилось.
— Угу.
— А тута мальчик еще, — зачем-то оповестил всех Трубка.
— Значит, опоссум не гронтофил.
— Тогда зачем здесь мальчик?
— А ты как думаешь?
Маркер издал издевательский смешок. Трубка покраснел.
— На меня не смотри, извращенец, я к мальчикам того… не очень. Я по бабам типа. Все докажут.
— Это голем, — прикинул Отвертка. — Видите, как тупо смотрит.
— Тогда и Булыжник наш голем, — пробормотал кто-то сзади.
— Я тебе покажу голема! — разъярился опомнившийся уйбуй. — Ящик ищите!
— Где?
— Везде!
Дикари принялись толкаться по комнате. Открывали шкаф, заглядывали под кровать, под кресла и продолжали делиться впечатлениями:
— Извращенец этот опоссум.
— И дворник еще.
— Смотри, как старуха смотрит жалостно.
— Может, ей нравится?
— Смотреть?
— Привязываться, — охотно объяснил Маркер. — Я как-то одну телку наручниками…
— Потом расскажешь! — Булыжник направил на старуху пистолет, подошел поближе, опасливо покосился на голема и присел на корточки. — А ведь я ее знаю.
— Ты тоже гронтофил?
— Булыжник! Мы ведь по бабам вместе бегали…
— Кретины! Я старуху знаю! Это ведь Шума-Шума.
— Идиотка?
— Сам ты идиотка. А она зеленой ведьмой была.
— То-то и дело, что была.
— Ведьма — это навсегда, — боязливо заметил Трубка.
Замечание вызвало обоснованную тревогу. Красные Шапки поспешили оттянуться к дверям, и теперь возле старухи оставался только храбрый Булыжник.
— А она нас ни в кого не превратит? — поинтересовался Маркер. — Кто ее знает, дуру, гронтофилку, да еще психованную.
— Да уж, завел нас уйбуй…
— Ты завелся? Ты тоже гронтофил?
— А что ваще она тута делает?
— Старая.
— Гронтовилка.
— Надо Урбеку позвонить. Пусть он разбирается!
— Правильно!
— Булыжник, звони барыге!
То, что никак не выходило с големом, на удивление легко получилось с одним из нежданных гостей. Настолько легко, что Ярга даже изумился Мозг заполонивших квартиру малорослых уродцев оказался настолько примитивным, что даже легкий гипноз ударил по нему мощной кувалдой. Ярга перехватил взгляд главаря, установил связь, привязал его к себе, а затем быстро, но аккуратно завладел его сознанием. Сколько потребовалось времени? Пять секунд? Десять? Не больше. Подчиняясь полученному приказу, коротышка положил пистолет на пол и протянул к Ярге руку.
— Булыжник, потом старуху приласкаешь, барыге звони!
— Что ты делаешь?
— Уйбуй!!!
Но было поздно. Одной рукой Булыжник сорвал со рта Шумы-Шумы скотч, а второй — серебряную брошку в виде акулы. Ярга выплюнул освобождающее от пут заклинание и сразу же — команду, заложенную в Шнырька при создании. Команду «Фас!».
В секунду все смешалось. Голем, до сих пор смирно сидевший у стены, вскочил и с ревом бросился на ватагу дикарей. Ярга оттолкнул Булыжника и выскочил на балкон.
Грохот выстрелов застал Витольда на лестнице, вынудив остановиться. Прислушаться.
На мгновение стало страшно.
«Пальба? И тут засада? Что происходит? А где моряна? Почему не выскакивают челы?»
Через мгновение он разобрался, что в слабом магическом фоне, идущем из квартиры Итара, присутствуют новые краски. Кто-то навел морок, а потому челы не слышат выстрелов.
«Но кто стреляет? Почему? На Итара напали?»
Ундер едва не бросился наверх, на помощь компаньону, но сдержался. Сработали навыки бойца: если в квартире действительно идет бой, то лучше дождаться, пока он закончится, и напасть неожиданно, врезать по уставшему победителю, а не пороть горячку, влезая в самый разгар драки, когда обе стороны на взводе и можно получить удар от союзника.
Приняв решение, Витольд остановился на площадке третьего этажа, мысленно досчитал до пяти, стараясь успокоиться, и только потом сообразил, что шас никогда не станет отстреливаться от нападавших. Никогда. Получается, что Итар тут ни при чем…
«А если его убивают?»
«Шаса? Кто рискнет?»
Все знали, что торговцы никогда не берут в руки оружия, никогда не дерутся и навы мстят за шасов не менее жестоко, чем за своих.
Беспорядочные выстрелы стихли.
«Но в кого стреляли… — И тут до Ундера дошло: — Старуха! Дух освободился!»
Других вариантов не было.
«С кем он сражался?»
Витольд сжимал и разжимал кулаки, совершенно не представляя, что делать дальше.
И на какое-то мгновение почувствовал себя очень и очень маленьким.
— Готов, ублюдина! — Маркер ткнул носком сапога тело голема. — Все!
В комнате было полно дыма, а на стенах, потолке и мебели появились уродливые знаки только что закончившейся пальбы.
— Он мне ногу прокусил! — простонал несчастный Трубка.
— Хорошо, что мы морок навели, — буркнул Отвертка. — А то сюда челов набежало бы…
— Это Булыжник догадался, — припомнил Маркер.
— Булыжника вяжите! — завопил Тумбочка. — Это он его освободил!
— Не он, а старуха! — поправил бойца Отвертка.
— А он ей рот открыл.
Уйбуй кряхтя поднялся с пола, потряс головой и непонимающе огляделся:
— Что случилось, а?
— Сейчас узнаешь что!
— Ты старуху освободил!
— А ейный голем меня задрать хотел! Ботинок прокусил!
Булыжник покосился на Трубку, затем, окончательно опомнившись, схватил с пола пистолет и гораздо более уверенным тоном заявил:
— Меня ведьма заколдовала! Понятно?! Я сам пострадавший, мля!
Крыть бойцам было нечем: во-первых, какой-никакой, а Булыжник уйбуй, во-вторых, пистолет снят с предохранителя и первый же усомнившийся в словах начальства наверняка получит пулю в лоб.
— А ведь она и правда ведьма! — покладисто поддакнул кто-то из задних рядов.
— Зеленая! — авторитетно подтвердил Маркер, преданно глядя на уйбуя.
Отвертка, давно мечтавший возглавить десятку, спорить не стал, понял, что не время, а покусанный Трубка вернулся к созерцанию испорченного ботинка.
— Где старуха?
— Туда пошла, — услужливо сообщил Маркер. Красные Шапки высыпали на балкон и уставились вниз.
— Четвертый этаж, однако…
— По дереву сползла.
— Во дает!
— Ведьма, одно слово.
— Зеленая!
Уйбуй потер висок и осведомился:
— Ящик нашли?
— Нет.
— Значит, надо Урбеку все рассказать, — решил Булыжник. — Пусть он сам решает, что дальше делать.
— И про ведьму расскажем?
— И про ведьму, — кивнул уйбуй. — И про ботинок трубковский тоже. Пусть барыга знает, как мы за него пострадали.
Витольд проследил дикарей до фургона, убедился, что они погрузились в машину, не оставив в квартире засады, по привычке принялся вспоминать, сколько денег в бумажнике, и угрюмо усмехнулся: чего-чего, а деньги есть. Денег много.
Ундер вытащил из кармана телефон и, набирая номер, принялся ловить такси.
— Итар!
— Да? — немедленно отозвался шас. — Я скоро…
— У тебя тоже небезопасно, — быстро сообщил чуд. — Гони ко мне.
— Как небезопасно? — чувствовалось, что Кумар готов разрыдаться. — Витольд, что происходит?
— Потом расскажу, — отрезал Ундер. — Давай ко мне… Хотя нет, зайди сначала к себе. Посмотри, что там… по возможности наведи порядок.
— Ты потерял Шуму-Шуму?
— Не перебивай! Короче, посмотри, что у тебя произошло, и сразу дуй ко мне. Ключи у тебя есть. Я буду через пару часов.
— Ты где?
— Попробую выяснить, кто тебе квартиру разнес, — Витольд усмехнулся. — Чтобы знать, кому претензии выкатывать. Все. Пока.
Около чуда остановилась желтая «Волга». Ундер убрал телефон в карман, плюхнулся на переднее сиденье и попросил:
— Давай за тем фургоном.
— Ты полицейский, что ли? — нахмурился водила.
— Вот тебе две сотни для начала. — Витольд положил на торпеду бумажки. — И не задавай глупых вопросов.
— Понял.
«Волга» резко сорвалась с места.
К себе на этаж Итар поднимался на полусогнутых. Медленно. Неохотно. Останавливаясь едва ли не на каждой ступеньке. Мучительно борясь с желанием бросить все и сбежать, умчаться как можно дальше от дома, но… Витольд попросил посмотреть, что произошло в квартире. Витольд прекрасно знает, что шас не боец, и не отправил бы его в засаду. Витольд компаньон, он честен, и подводить его нельзя. Значит, надо идти.
И Кумар шел.
Медленно отворил незапертую дверь. Помялся. Бочком проскользнул в коридор. Прислушался. Не шевелился почти минуту, а затем, неожиданно осмелев, широким шагом прошел в комнату. Огляделся и, несмотря на то что находился в собственной квартире, смачно плюнул на пол, выразив таким образом свое отношение к увиденному.
— Что за сволочи здесь были?
В принципе все оказалось не так плохо, как ожидал шас. Или, возможно, гораздо хуже. Как посмотреть.
В коридоре, кухне и гостиной только натоптано. Грязные следы, раскрытые дверцы шкафов и полок, брошенное на пол белье. Ерунда.
В спальне запах порохового дыма. На стенах и мебели пулевые отверстия. Окно разбито. На полу — изрешеченный пулями голем. Крови в искусственном теле никогда не было, поэтому мертвый Шнырек казался простой куклой, на свою беду забредшей в стрелковый тир.
Но Итара все равно вырвало. Он едва успел добежать до туалета.
Потом вернулся в спальню, достал из-за шкафа маленькую шкатулку с особо ценными артефактами, вытащил один и положил в карман. Стараясь не смотреть на тело, замотал Шнырька в простыню и волоком дотащил до ванной. Постоял, угрюмо покусывая губы, затем достал из кармана артефакт, шепотом произнес заклинание и бросил активизированное устройство на тело голема. «Пожиратель» принялся кропотливо превращать объект в серую пыль, а шас вновь бросился в туалет.
* * *
Офис компании «Тиградком», Москва, 1-я Брестская улица,
9 августа, среда, 11:23
— …и поэтому князь принял решение объявить все Железные Крепости разрушенными, — закончил Сантьяга.
Мечеслав переваривал рассказ нава молча. Поглаживал кончиками пальцев старый шрам на шее, но молчал, все еще находясь под впечатлением от услышанной истории. Де Лаэрт же не смог сдержаться..
Поняв, что повествование окончено, рыцарь шумно выдохнул:
— Уф! — И громко заявил: — Я не могу понять этого решения!
Сантьяга тонко улыбнулся, но ответить не успел: за него это сделал Мечеслав.
— Навь потеряла контроль над Крепостью, — пожал плечами барон. — Уверен, в подобных обстоятельствах великий магистр поступил бы аналогичным образом. — Выдержал короткую паузу. — И королева тоже.
— Заблокировали бы древнюю твердыню?
— Конечно! — Мечеслав прищурился. — Чтобы ее содержимое не досталось никому другому.
— Почему…
Гуго начал задавать вопрос в горячке спора, но, произнеся первое слово, он сообразил, что собирается сказать глупость, и остановился. Тем не менее собеседники прекрасно поняли, что имел в виду капитан гвардии.
— Если бы мы не убедили мир в гибели всех Железных Крепостей, — непринужденно объяснил Сантьяга, — поиски последней твердыни продолжались бы все эти тысячи лет. И ее бы нашли. А попытка использовать мощь Крепости обязательно закончится войной. — И очень тихо добавил: — Мы это знаем наверняка.
Де Лаэрт хоть и сморщился, но выслушал речь комиссара не перебивая, понял, что сам виноват: нужно было сначала думать, а потом говорить. И лишь когда Сантьяга закончил, чуд задал давно заготовленный вопрос:
— А что вы знаете о самой твердыне? Что внутри? С чем мы имеем дело?
— Сложный вопрос, — не стал скрывать нав. — Как я уже говорил, в силу ряда обстоятельств мы были вынуждены использовать самое могущественное из возможных заклинаний, которое полностью закрывало Крепость от внешнего воздействия. Мы не знаем, какие процессы происходили внутри твердыни все эти тысячелетия. Возможно, Крепость пуста. Возможно, она населена самыми причудливыми созданиями. Информации нет. С тех пор как князь наложил печати, оттуда никто не выходил. И мы были уверены, что не выйдет.
— Хороша уверенность!
— Мы имели все основания быть спокойными, — жестко отрезал Сантьяга. — Ночью я еще раз просчитал все воздействия, которым могли подвергнуться печати, и на сто процентов убежден, что из Крепости не могло выскользнуть материальное существо. Это невозможно даже теоретически.
— Материальное, — подчеркнул Гуго. — А дух?
— Вероятность есть, — кивнул комиссар. — Но это должен быть ОЧЕНЬ сильный дух.
— Сумевший преодолеть ваши заслоны и обладающий технологией перехода из тела в тело, — очень серьезно продолжил де Лаэрт.
— Верно.
— Разве такое возможно? В истории Ордена нет упоминаний о бесплотных созданиях такой мощи.
Что на этот счет говорили архивы его Великого Дома, Мечеслав не знал, но предполагал, что зеленые колдуньи, скорее, согласились бы с Гуго.
— Не забывайте, что мы имеем дело с наследством асуров.
— То есть вы не захватили их библиотеку?
— Нет. Мы не дошли до самых нижних уровней Крепости, если вам это интересно. Появились… гм, обстоятельства.
— Какие?
— Они не имеют отношения к расследованию.
— К которому надо вернуться, — подал голос барон. — Значит, речь идет о духе?
— Только это предположение позволяет нам объяснить результаты расследования.
Рыцарь вздохнул и покрутил головой. Он перестал нападать на Сантьягу, теперь все мысли Гуго были сконцентрированы вокруг возникшей перед Великими Домами проблемы.
Мечеслав, который не очень уверенно чувствовал себя во время диалога магов, воспользовался возникшей паузой, чтобы поинтересоваться:
— Судя по вашему относительному спокойствию, комиссар, речь идет не об асурах?
— Вы правы, не о них, — любезно ответил Сантьяга. Навы на генетическом уровне ненавидели первых разумных жителей Вселенной. Почему — никто не знал. Но любое упоминание о древних врагах вызывало у темных ярость. — Асуров в Железной Крепости не оставалось. Это абсолютно точно.
— В таком случае почему вы ее не заняли?
— На то были причины.
Во время рассказа комиссар мягко обошел этот момент, сообщив, что на нижних уровнях твердыни было обнаружено нечто, заставившее князя отступить. Что именно напугало навов, Сантьяга не уточнил, отговорившись тем, что информация известна только князю, однако упрямый барон не сдавался.
— Какие?
— Об этом можно только догадываться, — развел руками нав. — Асуры теряли все, и кто знает, какие сюрпризы ждали нас на нижних уровнях. Князь приказал отступить, и мы ушли.
Гуго в целом принял ответ нава, но, будучи военным, решил развить интересную тему:
— Почему асуры не использовали заклинания планетарного уровня? Их достижения позволяли превратить Землю в непригодный для жизни мир.
Первая война до сих пор оставалась единственной битвой господствующих рас, которая шла до самого конца, до последнего солдата, битвой на взаимное уничтожение. И люды, отнявшие мир у Темного Двора, и чуды, разрушившие империю зеленых, и челы, которые свалили рыцарей, — все соглашались на переговоры и позволяли остаткам побежденных уйти. Асуры с навами дрались насмерть.
— Я не знаю.
В этот момент Мечеслав отчетливо понял, что Сантьяга врет. Во всяком случае — недоговаривает. Но это знание оказалось бесполезным, барон видел, что давить на комиссара бессмысленно — не ответит. Навы предложили версию, которая вполне объясняла произошедшее, они и так пошли на большую уступку, рассказав хотя бы полуправду о Железной Крепости. Это следует ценить. И ждать, когда Темный Двор будет вынужден продолжить повествование.
Барон вежливо улыбнулся, достал телефон, который отключил перед совещанием, включил его и сразу же услышал звонок.
— Извините, господа, я предупреждал, что меня следует беспокоить только в крайних случаях.
— Конечно, ответь, — махнул рукой Гуго. — Возможно, в расследовании появились новые обстоятельства…
И потянулся за чашкой остывшего кофе.
Сантьяга промолчал. Он сидел в своем кресле и не сводил глаз с блестящей ложечки, которую вертел в руке. Барон, выслушивающий сообщение Миланы, вдруг поймал себя на мысли, что деятельный комиссар совершенно не представляет, что делать дальше. Или не может ни на что решиться. Судя по всему, вырвавшийся из Железной Крепости дух ввел Темный Двор в ступор.
«Кто же это, черт побери?!»
— Я все понял, спасибо.
Мечеслав убрал телефон и оглядел собеседников.
— Помните, в начале совещания я говорил, что исчезла Шума-Шума?
— Старуха, — кивнул Сантьяга.
— Опустившаяся колдунья, — поддакнул Гуго.
— Так вот. Сегодня утром у ее дома засекли… — барон не отказал себе в удовольствии выдержать мелодраматичную паузу, — молодого рыцаря Витольда Ундера.
Комиссар улыбнулся. Де Лаэрт сначала замысловато выругался, затем осведомился:
— Зачем он приходил?
— Почувствовав присутствие наших колдуний, Витольд сделал вид, что хочет снять квартиру в том же доме.
— Возможно, он действительно хотел снять квартиру в том же доме, — быстро произнес Гуго.
— Может, — не стал спорить барон. — Но, спустившись в метро (Милана приказала не трогать парня, а лишь установить наблюдение), Ундер накинул на себя «Пчелиный рой» и ушел от идущей по его следу фаты.
Де Лаэрт вновь выругался. На этот раз — значительно тише. И потянулся к своему телефону.
— Не следует делать поспешные выводы, — поднял палец Сантьяга. — Мы можем лишь догадываться о происходящем.
— То есть? — мрачно спросил Гуго.
— Витольда нужно найти, но не брать. Наблюдать за ним.
— Я так и хотел поступить, — после паузы пробурчал де Лаэрт.
— И не пора ли объявить во всеобщий розыск Шуму-Шуму?
Мечеслав согласно кивнул и обратился к наву:
— Комиссар, как вы думаете, что могло понадобиться духу в Тайном Городе? Каковы его планы?
Нав пожал плечами:
— Мы пытаемся это понять, но пока…
Прозвучало не очень убедительно, и вмиг насторожившийся Гуго даже открыл рот… но сказать ничего не успел.
— Я думаю, только Темный Двор знает или способен понять, каковы намерения духа, — спокойно произнес барон. — Вы не рассказали нам все, Сантьяга. Это ваше право, у каждого Великого Дома есть секреты, но и… ответственность. Вам придется просчитывать ситуацию самостоятельно, без нашей помощи. И, затягивая время, вы должны помнить одну простую вещь: как только мы поймем цель духа, его уничтожение превратится в вопрос времени.
* * *
Москва, улица Красная Пресня,
9 августа, среда, 11:51
Все пропало! Все, что обещал проклятый чуд, оказалось выдумкой!
«Деньги не будут иметь для нас значения!»
Проклятый врун! Сволочь!
В глубине души Итар понимал, что не прав, что не выдумки рассказывал Витольд, не сказками завлекал, а реальными перспективами, но теперь, когда его квартира оказалась разгромленной, когда ему пришлось уничтожать труп — труп мальчика!..
«Голема!»
«Неважно!!»
При воспоминании о ликвидации следов на шаса вновь накатила дурнота. «Пожиратель», работающий над свертком… В ванной куча серой пыли, которую он даже не смыл…
«Ненавижу!»
«Кого?»
«Неважно!!»
Всех! Витольда! Духа, выбравшегося из заточения… «Хоттабыч проклятый! Век бы еще сидел в своей бутылке, скотина!» Соплеменников, поставивших его в жесткие рамки. Всех!
Что же теперь делать?
Пару раз звонил Витольд, но Итар не отвечал — устал. Надо привести в порядок мысли. Нужно понять… что хочет он сам. Что?
«Я сам? А что я могу?»
От Ундера не отвязаться, заклятие обещания — такая ниточка, которую никому не перерезать, даже Сантьяге, даже князю. Получается, «я сам» ничего не значу. Все зависит от чуда.
Попытаться уговорить Витольда свернуть предприятие? Надо бы… А согласится? Дракон упрям. Он увидел цель, его влечет…
Но делать-то что?
Итар огляделся, понял, что стоит на Красной Пресне, неподалеку от станции метро «Улица 1905 года». Как дошел? Как долго стоял тут? Ничего не осталось в памяти. Только неприятные мысли.
Нащупал в кармане телефон.
«Позвонить Витольду?»
И замер.
Мехраб!
Если с кем и нужно посоветоваться, то только с ним.
Простенькая черная будка старого сапожника располагалась на углу Красной Пресни и Пресненского вала. Незаметная деталь городского пейзажа. Маленький осколок тихого прошлого. У Мехраба можно было купить стельки и шнурки, сапожные кремы и щетки,
Можно было починить обувь или просто поболтать, сидя на табурете и на мгновение вырвавшись из суеты огромного города. И покупали. И ремонтировали. И болтали. Причем не только жители Тайного Города, но и обычные челы. Мехраб, некогда бывший одним из директоров богатейшей Торговой Гильдии, жил в полном согласии и с собой, и с миром. Добившийся всего, прожив яркую и насыщенную жизнь, построив блестящую карьеру, он наконец-то занялся тем, к чему лежала его душа. Большая удача, если вдуматься.
Итар иногда забегал к старику. Поболтать. Посоветоваться. Просто посидеть рядом, подпитываясь его уверенностью и спокойствием. Вот и сейчас, оказавшись в крайне затруднительном положении, молодой шас пришел именно сюда.
— Привет.
— А-а, Итар! — Мехраб отложил газету и прищурился. — Давненько тебя не видел.
— Дела.
— Когда дела есть — это хорошо. А когда дела начинают тебя есть, приходишь советоваться.
Как всегда, в точку. Кумар вздохнул, уселся на табурет, помолчал, чувствуя себя школьником, явившимся на ковер к директору, и отрывисто спросил:
— Заметно?
— Заметно, — кивнул сапожник. — Что у тебя случилось? Я слышал, вроде задолжал Гильдии?
— Эту проблему я решил.
Мехраб с уважением цокнул языком: умение найти выход из сложного финансового положения всегда почиталось в семье Шась, а потом протянул:
— Но решение оказалось непростым. Так?
Он был стар, но голова у сапожника работала не хуже, чем у молодого. Опыт и ясный ум позволяли ему видеть очень глубоко.
— Я здорово влип, Мехраб, — признался Итар.
— Обратная дорога есть? — помолчав, осведомился старик.
«Обратная?» В принципе, она есть всегда. Отказаться от замыслов, признать свое поражение, расписаться в отсутствии силы воли… Молодой шас почувствовал злость на себя.
«Я не слабак!»
И одновременно — что к нему возвращается уверенность.
Простой, но честный вопрос, заданный правильным тоном, перевернул внутренний мир Кумара, заставил его прекратить истерику и трезво взглянуть на положение вещей.
«Я говорил Витольду, что хочу быть волком! А сам раскис при первой же неудаче!»
— Если все так плохо, как тебе кажется, иди обратно, — посоветовал старик. — Только потом ни о чем не жалей.
«Мы не берем в руки оружие, но наш дух все равно крепче камня! Если мы не проливаем кровь, это еще не значит, что мы слабаки!»
— Я могу тебе дать прямой телефон Сантьяги, — продолжил Мехраб. — Позвони ему, встреться и все расскажи. Если обратный путь действительно есть, то комиссар тебя не обидит. Наказать… скорее всего, накажет, как — думай сам. Ты знаешь, что натворил, а я нет. Но Сантьяга справедлив, больше чем надо не врежет и наших приструнит, если потребуется. Понял, о чем я толкую?
— Угу, — мотнул головой Итар. — Только рассказать я ничего не могу. Не потому, что не хочу, а потому, что не могу.
— Заклятие?
— Оно самое.
— Тогда у тебя два варианта, Итар. Первый: спрятаться. Затаиться.
— Отступить.
— Ты понимаешь, о чем я, — спокойно кивнул старик. — Но надо очень четко видеть тонкую грань между гибкостью и трусостью. Перестанешь ее видеть — и она превратится в очень низкий и очень прочный потолок, который ты никогда не пробьешь.
Кумар молчал.
— А еще есть едва заметная грань между смелостью и безрассудством.
— Со всех сторон грани, — криво улыбнулся Итар.
— Все правильно, — согласился Мехраб. — Со всех сторон грани, а между ними натянут канат, по которому мы идем. Можно спрыгнуть в ту или иную сторону, найти площадку, с удобным и невысоким потолком. А можно продолжить свой путь. Идти своей дорогой. По канату.
* * *
Лавка старого Бурхана, Москва, улица Остоженка,
9 августа, среда, 11:54
Старое тело есть старое тело, и даже магическая энергия не всегда способна компенсировать дряхлость организма. Короткое путешествие по веткам дерева закончилось растяжением, и теперь Ярга слегка хромал. К тому же постреливало в пояснице. Шагов через двести появилась одышка. Ярга поддерживал свою дряхлую обитель как мог, отдавал последние крохи энергии, но желаемого результата не добился: плен и бегство окончательно измотали тело Шумы-Шумы, и жить этому телу оставалось недолго.
«Ничего! Я успею!»
Хорошее настроение Ярги было вызвано не только обретением свободы. За время плена он успел просчитать свои дальнейшие шаги, понял, что и в какой последовательности будет делать в ближайшие часы, и даже вписал в свои уравнения глупого чуда. Искать других помощников не было времени, зато рыжего юнца Ярга изучил достаточно хорошо и знал, как на него надавить.
«Что ж, дружок, ты своим шансом не воспользовался, пришла моя очередь делать ход».
Но это потом, ближе к вечеру. До наступления которого еще многое надо успеть.
Адрес магазина артефактов, прячущегося под вывеской сувенирной лавки, Ярга извлек из памяти старухи. Оттуда же он узнал принципы жизни в Тайном Городе, а потому позаботился о том, чтобы стать кредитоспособным. Добыть средства оказалось не так уж сложно: Ярга выбрал прилично одетого чела, появившегося из блестящего автомобиля, подошел к нему и просто попросил поделиться карманными деньгами. Стоит ли говорить о том, что просьба была подкреплена нежным ментальным прикосновением к сознанию жертвы? Взятый под контроль чел охотно полез за бумажником, а поскольку наличных в нем оказалось меньше, чем требовалось Ярге, предложил прогуляться к ближайшему банкомату, возле которого и вручил колдуну нужную сумму. Распрощавшись с жертвой, дух доковылял до магазинчика, отдышался и вошел внутрь.
— Шума-Шума, привет! — старенький продавец улыбнулся и посмотрел на посетительницу поверх сдвинутых на кончик носа очков. — Как дела?
— По делу, — скрипуче отозвался Ярга.
Он четко помнил, что старуха никогда ни с кем не здоровалась.
— А где Шнырек?
— Метро, — Ярга неопределенно махнул рукой. — Надо.
Пусть думает, что хочет. Всем известно, что чокнутая ведьма ясностью мыслей не страдает.
— Ну, надо, так надо, — покладисто кивнул Бурхан.
Несмотря на то, что Шума-Шума никогда не расставалась с големом, подозрений у старого шаса не появилось, он подумал, что у Шнырька закончилась энергия, и следующий вопрос посетительницы показал, что продавец не ошибся.
Ярга бросил рассеянный взгляд на полки с заурядными сувенирчиками: сине-белая глина, цветастые деревяшки, платки, открытки… Затем оглядел артефакты и, увидев то, что ему требовалось, выставил указательный палец:
— Дай!
Грязный ноготь был направлен на небольшой кувшинчик с энергией Колодца Дождей.
— Я так и подумал, — пробормотал Бурхан, снимая с полки аккумулятор. — Платить будешь, как обычно, наличными?
— И…
Ярга едва сдержался. Едва сдержался. Почувствовав знакомый фон, он едва не потерял голову.
Шас проследил за напряженным взглядом старухи и удивился: «Темный аккумулятор?»
Навы, в отличие от чудов, выпускавших свои аккумуляторы в виде фляг, или людов, которые предпочитали резные кувшины, не стремились к прекрасному, а потому артефакт с их энергией представлял собой простой черный брусок. И на один из таких брусков таращилась старуха.
— Что-нибудь еще?
— Нет.
Ярга выгреб из кармана заранее смятые купюры и бросил их на прилавок. Бурхан вздохнул и принялся аккуратно отсчитывать нужную сумму.
ГЛАВА 6
Он шел по трупам. Тяжело. Медленно. Очень медленно. Каждый шаг причинял ему почти физическую боль, раскаленным клинком вонзался в душу, на порядок увеличивал давивший груз, но… Он должен был пройти свой путь. Должен был увидеть поле боя своими глазами. Должен был сказать оставшимся в живых то, что решил. Сказать именно здесь.
И он шел по трупам. Медленно. Очень медленно, но с высоко поднятой головой.
Он откинул капюшон тяжелого плаща, чтобы каждый воин мог встретиться с ним взглядом. Чтобы каждый воин мог увидеть уверенность в его глазах. Беспощадную, безжалостную уверенность в собственной правоте. Он лидер. Он вождь. Он принял решение, и он ни в чем не сомневается.
Он победил.
И теперь обязан пройти по трупам.
Как бы больно ему ни было.
Он обязан.
На самом деле тела успели убрать.
Хмурые гарки, и без того немногословные, а тут вмиг превратившиеся в молчаливые тени, на плечах вынесли павших из подземных коридоров. О страшной сечи напоминали лишь засохшая повсюду кровь, оплавленные стены да изредка встречающиеся сломанные клинки, мятые щиты и обрывки одежды.
Но все: и гарки, и князь — помнили, сколько тел усеивало сводчатые коридоры Железной Крепости, и видели мертвых, несмотря на то, что шествовал повелитель Нави по гладкому полу. Образы эти рождали застывшая кровь и оплавленные стены.
Гарки видели, что князь идет по трупам.
И признавали его право.
Он победил.
…Повелитель Темного Двора спустился до одиннадцатого уровня твердыни. Он прошел не по каждому коридору — это отняло бы слишком много времени, но увидел все, что хотел. Впитал в себя видения битвы. Ее боль. И ее урок. Каждой клеточкой своей прочувствовал горький вкус победы, страшные последствия принятого решения, кровавые доказательства своей правоты.
И не усомнился.
Ни на секунду не усомнился.
Он остановился у черного провала, в который превратился переход на двенадцатый ярус, и негромко спросил:
— Ярга?
— Ранен. Вначале он сам вел арнаты в бой, но мы его достали. Крепко достали. Он успел скрыться внизу и принялся творить заклинание.
— Ярга? — повторил князь.
— Там, — глухо ответил комиссар. В отличие от повелителя, высший боевой маг Темного Двора был полностью закутан в плащ. Так, как того требовала традиция. — Мы заблокировали действие заклинания, но не сумели подавить его. Нижние уровни принадлежат Ярге. Штурмовать их я счел неразумным.
Мрак провала не был однородным. Черное, поднимающееся из глубин Крепости, упиралось в черное, формирующееся на самом краю провала. А там, где Тьма, ставшая враждебной самой себе, соприкасалась, появлялись маленькие, но ослепительно яркие молнии.
И еще был слышен тихий, едва различимый, но полный угрозы гул.
Враг заперт, но он очень силен.
Князь повернулся и медленно, очень медленно и очень тяжело, посмотрел в глаза ближайших воинов. И увидел в ответных взглядах ту же боль, что терзала его самого. А еще — уверенность. И осознание собственной правоты. Каждый гарка, каждый нав переживал все то, что пережил повелитель. И так же, как князь, никто ни о чем не жалел.
Они не могли поступить иначе.
— Ты правильно сделал, что не повел войска вниз, — произнес повелитель. — Сегодня был день Света, слишком много стрел Тьмы летело друг в друга, слишком много крови потерял великий Мрак. Ты правильно сделал, что остановился.
Отказ от штурма оставил воинов бесстрастными. Они не отрываясь смотрели на повелителя, и не было понятно, огорчило их принятое решение или обрадовало. Гарки. Они обязаны служить, а не обсуждать. Прикажут пойти на смерть — пойдут, прикажут отступить — отступят. И не князь приказывал им, а Навь, сама Тьма. Неукротимыми и несгибаемыми гарки оставались только до тех пор, пока верили. Пока каждый из них — каждый! — верил и знал, что полученный приказ идет на благо Темного Двора. И не князь одерживал блистательные победы Нави, а молчаливые гарки, ведомые самой Тьмой. Князь всего лишь лук, с помощью которого Мрак посылает свои стрелы. Всего лишь лук…
Ярга об этом забыл.
А Парга — нет.
— Мы оставляем Крепость! — громко объявил повелитель Темного Двора. — Быстро, но без спешки. — Его взгляд упал на провал. — Защиту снять после того, как последний гарка поднимется на поверхность.
— Ему потребуется меньше минуты, чтобы распространить заклинание на верхние уровни, — тихо произнес комиссар.
— Не имеет значения. — Князь усмехнулся. — Мне потребуется еще меньше времени.
Он повернулся и зашагал по коридору. Быстрой и упругой походкой.
Повелитель прошел свой путь. Пережил все, через что пришлось пройти его народу, слился с ним, а главное — навсегда усвоил полученный урок и принял очень важное решение.
…Поднимающиеся из подземных коридоров арнаты не уходили, не покидали место битвы. Но и строй не выдерживали. Да и не приказывал никто поддерживать хотя бы видимость армейского порядка. Уставшие гарки сбрасывали амуницию и опускались на землю, кто-то ложился, кто-то садился, кто-то разжигал костер. Даже не лагерь — беспорядочный табор предельно утомленных воинов. Где-то далеко, по ту сторону мощных порталов, их ждали теплые дома, еда, лекари, а главное — долгожданный отдых. Но никто не спешил покинуть степь. Взгляды и мысли гарок были прикованы к шести башням, спрятавшимся в небольшой низине. Навы хотели знать, чем же в конце концов закончится Последняя битва самой Первой на Земле войны.
Они догадывались, что разрушить Железную Крепость не удастся: заклинание Ярги хранит твердыню, а Тьма неохотно воюет с Тьмой.
«Что он придумает?»
И ответ был дан в полночь.
Из башни вышел последний гарка, советники, сдерживавшие безумный аркан Ярги, отступили, и навы услышали нарастающий гул. Освобожденные силы рвались к поверхности, жаждали дотянуться до врага, ударить… но не успели.
Вселенская Тьма окутала степь. Перепуганная Луна не осмелилась показаться над местом страшной битвы, и лишь далекие, а потому остающиеся спокойными звезды освещали вышедшего в центр низины князя. Повелитель Нави вскинул вверх руки, и черные — чернее окружавшей его тьмы — нити паутины потянулись ко всем башням Железной Крепости. Вцепились в гладкие стены облепили, вгрызлись, проникли внутрь, заставляя тускнеть блестящий металл.
— Аарг'х сурат бей! Кур'саа мин…
Кровь самого князя питала печати мощного аркана. Кровь повелителя Тьмы — уникальный замок, ключ к которому невозможно подделать.
— Синга хор'моко стааф! Удур'як…
Слова на древнем навском языке, рожденном магией, дышащем магией, по самой сути своей являвшемся магией, били по башням Крепости. Гул нарастал, но и Тьма, давившая на низину, становилась все более и более плотной.
— Кеесант убур!
Над головой князя нестерпимо ярко вспыхнула миниатюрная звезда. Навы вскочили на ноги.
«Свет? Любимая магия асуров?»
На мгновение ветераны вздрогнули: «У него не получилось?»
Нет, все шло так, как и задумал повелитель Нави. Чтобы навсегда запечатать твердыню Первых, следовало победить, превзойти их магию. Доказать превосходство Вторых. Перейти рубеж, доступный пониманию большинства, и сыграть на самом высоком уровне. Вот что творил князь на глазах своих подданных.
И у него получалось.
Тьма его крови вонзилась в звезду и поглотила ее. Заставила подчиниться, заставила саму Железную Крепость принять волю повелителя Темного Двора. Князь не получил контроль над твердыней, он принудил ее к покорности, превратил в самую крепкую на Земле тюрьму, навсегда отрезал своего врага от мира, и последние слова великого аркана потонули в диком вое, который раздался из коридоров Крепости.
Обреченном, тоскливом вое вечного узника.
Давящая тьма растворилась в обычном ночном сумраке. Вновь появился ветерок, еще несколько минут назад прятавшийся в степных травах. Осмелевшая Луна нахально вылезла на небо, растолкав полусонные звезды.
Шесть металлических башен скрылись под землей, оставив после себя лишь легкий, непонятный и слегка неприятный запах. Земля сомкнулась, и ничто не напоминало о том, что они здесь некогда были. Превратившаяся в тюрьму Железная Крепость ушла на глубину.
Последняя битва Первой войны закончилась.
А ее ветераны ждали слова владыки.
Уставший князь покинул низину, несколько мгновений молча стоял перед поднявшимися на ноги навами, а затем громко, очень громко и очень твердо крикнул:
— Тьма не прощает отступников! Мы победили, потому что едины! Потому что каждый из нас равен каждому! Или мы вместе, или мы мертвы!
— Да, — негромким эхом отозвались гарки.
Они знали, почему сумели одолеть асуров. И никогда не забудут этого. Они — стрелы Тьмы, лежащие в одном колчане.
— Ни один нав не встанет выше остальных вопреки их воле!
— Да!
— И никто не изменит нас без нашего согласия!
— Да!!
— Тьма вечна!
— Да, князь!!!
Паргу впервые назвали этим титулом. До сих пор он был лишь лидером большинства, вожаком ортодоксов, высшим иерархом, защитившим ту Навь, которую знал, от той, что грозила подняться с нижних уровней Железной Крепости. До сих пор к нему присматривались, но то, что Парга совершил сегодня, подняло его на самую высшую ступень. Все гарки Нави подтвердили:
— Такова твоя воля, князь Парга!
И теперь пришла пора озвучить свое решение. Свое главное решение.
— Нет! — Повелитель Тьмы обвел гарок медленным взглядом. — Отныне вы забудете имя Парга. Имя есть тщеславие и суета. Имя толкает брата против брата. Имя заставляет думать не о всех, а о себе. — Он накинул на голову капюшон, полностью скрыв лицо. Так предписывала традиция. И теперь он давал Нави еще одну: — Парга умер, гарки! Остался князь!
Секундное замешательство, недоуменные взгляды, а потом… Навы поняли. А поняв — приняли. Сразу. Без раздумий. Все правильно: имени нет. Есть князь. Этот, потом следующий, потом следующий… Безликие. Отказавшиеся от самого большого богатства, данного наву при рождении.
Отказавшиеся ради семьи, ради Нави.
— Князь! — рявкнули гарки. — Наш князь!!
* * *
Москва, переулок Сивцев Вражек,
9 августа, среда, 12:29
— Значит, теперь вы тоже ищете старушку… — Рега мельком взглянул на фото, появившееся на экране карманного компьютера, хмыкнул и сбросил страницу. — Занятно…
Общее сообщение, прошедшее по всем каналам «Тиградком» и подписанное Зеленым Домом, запоздало примерно на минуту. Чуть раньше коммуникатор нава потревожило срочное послание Темного Двора, предназначенное только для своих. В нем настоятельно рекомендовалось «принять все меры к поиску и задержанию зеленой ведьмы, известной в Тайном Городе под именем Шума-Шума». Фотографии, само собой, совпадали, видимо, и навы, и люды воспользовались одним и тем же архивом. Однако в первом — более важном для Реги — сообщении не было сказано, что старушку следует доставить в Зеленый Дом. Впрочем, главное — найти, а что делать с добычей, Сантьяга разберется сам.
Рега не являлся оперативником комиссара в прямом смысле этого слова: штат помощников Сантьяги был необычайно узок и, на первый взгляд, не соответствовал задачам, которые ставила перед своим боевым лидером верхушка Темного Двора, однако, как и любой нав, Рега был готов в любой момент поработать на благо Великого Дома. Поискать старушку? Да не проблема! За долгую жизнь и воевать приходилось, и на другие континенты летать, бросив все дела в Тайном Городе, так что очередной приказ комиссара показался Реге простым и не требующим особых усилий. Что ему, трудно лишний раз обернуться, что ли?
Тем более что…
Рега аккуратно припарковал «Бентли» у тротуара, вышел, надавил на кнопку брелока, поставив автомобиль на охрану, лишний раз обернулся… и увидел Шуму-Шуму. Старуха неспешно ковыляла вдоль домов ярдах в тридцати от нава. Она удалялась, шла спиной к Реге, но темный сразу понял, что видит цель. К посланию Сантьяги, которое нав изучил очень внимательно, прилагалось несколько фотографий и даже фрагмент любительской видеосъемки, ошибка исключалась.
«Так просто?»
Шума-Шума не могла не почувствовать взгляд нава — обитатели Темного Двора были сильны, вызывали ощутимые колебания магического фона и оставались незамеченными только в том случае, если принимали необходимые меры предосторожности. Рега не счел нужным прятаться и теперь наблюдал, как старуха медленно прибавляет шаг.
«Позвонить комиссару? Зачем? Упакую — и позвоню, пусть забирают пенсионерку».
Нав бросил взгляд на часы: до начала переговоров, на которые он прибыл, оставалось еще десять минут. Время есть. И Рега, насвистывая, направился за ведьмой.
Инъекция магической энергии оживила дряхлое тело. Боль в ноге и спине утихла, одышка исчезла, и Ярга почувствовал прилив сил. Он понимал, что эффект не продлится долго, тело Шумы-Шумы слишком изношено, чтобы нормально держать энергию, оно уже не дышит магией, а питается ею. Древние представления о том, что энергия способна творить чудеса, в корне неверны, в связке маг-энергия первую скрипку играет именно маг, его организм, его способности. Он использует энергию, а не наоборот, не черпает силу, а удесятеряет свою собственную. Только так. Сколько ни вливай энергии в дряхлого старца, он не создаст ничего сложнее примитивного морока. А молодой колдун метнет «Эльфийскую стрелу» даже на крохе энергии.
Вот так.
Старуха скрипела, кое-как держалась, но уже начала рассыпаться, следовало перейти в новое тело, но Ярга не хотел прыгать в любого носителя. Он решил заполучить организм, в котором бы чувствовал себя максимально комфортно.
Ярга хотел нава.
Черный брусок на полке магазина артефактов лишил Яргу обычного хладнокровия и рассудительности. Ощущение темной энергии кружило голову, заставляло дрожать от возбуждения и желать только одного:
«Я должен стать тем, кем должен!»
И ничего другого. Плевать на осторожность и здравомыслие! Плевать на тщательно разработанный план. На все плевать!
Он слишком долго не был самим собой.
Но как найти нава? Ярга знал, где находится Цитадель, штаб-квартира темных, но болтаться на Ленинградском проспекте не собирался: слишком опасно. Ему нужен был один нав, без помощников и друзей, без тех, кто смог бы его защитить. Смешно звучит: защитить нава, но на деле все обстояло именно так.
И судьба благоволила Ярге.
Покинув магазин артефактов, он побрел по улицам, мечтая о нормальном, родном и понятном теле и одновременно пытаясь убедить себя вернуться к прежнему, более безопасному плану. И минут через десять, когда Ярга уже был готов сдаться: время уходило, требовалось действовать, влиять на события, а значит, прыгать в любое подходящее тело, — на него обратил внимание одинокий темный.
Свернув за Шумой-Шумой в переулок, Рега перестал насвистывать. Сосредоточился, стал внимательным. Он знал, что объект — древняя, полусумасшедшая старуха, которая вряд ли способна противостоять наву, но помнил и предостережение комиссара — быть максимально осторожным.
«Иногда внешний вид — всего лишь маскировка!»
Старуха в свою очередь уже поняла, что ее преследует нав, и это ей не понравилось. Когда Рега появился в переулке, Шума-Шума, слегка прихрамывая, входила в арку. Он заметил ее взгляд: в зеленых глазах читался неподдельный ужас, но не позволил себе расслабиться.
«Сначала надо победить!»
Челов вокруг немного, никто из них не обращает внимания ни на пожилую бродяжку, ни на идущего за ней высокого черноволосого мужчину в элегантном костюме. Да и за ней ли он шел? Просто направлялся по своим делам.
Можно было продолжать спектакль в открытую, но Рега решил ускорить события и навел морок, скрыв от глаз окружающих и себя, и старуху. С этого мгновения нав действовал, как в бою.
Тридцать шагов до арки он преодолел за секунду, влетел, на ходу активизируя защитное заклинание — вдруг эта идиотка метнет «Эльфийскую стрелу»? — и одновременно — «Навский аркан», отсасывающий из противника магическую энергию. Классическое сочетание атакующего темного.
Но не потребовалось ни того, ни другого. Шума-Шума стояла в глубине арки и пристально смотрела на врага.
— Ты меня понимаешь? — поинтересовался нав. То, что она не стала защищаться, не сбило Регу с толку. И осторожности он не потерял. Защитное заклинание хранило его от возможных выпадов, а щупальца «Навского аркана» почти дотянулись до старухи. Еще мгновение…
— Я хочу тебе помочь.
— Я тоже, — хрипло отозвалась старуха. — Тебе.
— Мне?
«Аркан» начал втягивать зеленую энергию, отсасывать из Шумы-Шумы магическую мощь, но в этот же самый момент Рега услышал:
— Ганд'яр гурью дуар… Силэак тун ф'ире ас…
И против воли опустился на одно колено.
Слабые голосовые связки примитивного существа с трудом справлялись с чеканными фразами на древненавском. Ярга старался изо всех сил, напрягал горло, пытаясь во всей полноте передать не только слова, но и интонацию. Оживлял слова, сами по себе бывшие магией. Читая коленопреклоненному наву древнее, покрытое пылью, но не потускневшее «Слово князя».
— Что есть Тьма? Вечность. Что есть Тьма? Даль и близость. Что есть Тьма? [Разговор приводится в приблизительном переводе с древненавского.]
— Все, — едва слышно ответил Рега.
— Все для кого?
— Для Нави.
— Что есть Навь?
— Тьма.
— Навь есть стрелы Тьмы, летящие по бесконечной Вселенной. И пока есть Тьма, есть Навь. Не знающая ни конца, ни начала. Навь есть Вечность. Что есть Навь? Ответь, Стрела Тьмы!
— Князь, — прошептал Рега. — Лук. Тетива, пустившая меня в Путь.
И опустился на второе колено. И преклонил голову, позволив старухе возложить на нее морщинистую руку. Возложить жестом величественным, царственным. Вряд ли когда-нибудь, даже в лучшие свои годы, Шума-Шума могла продемонстрировать столь благородное движение. Короткое, но наполненное невероятной силой и мощью.
— Твой князь. Твой лук и твой колчан. Твой отец и брат. Тот, кто может все…
— И ради которого я сделаю все.
— И ради которого ты сделаешь все.
Рега не вздрогнул, даже когда невидимая глазу «Игла инквизитора» пронзила его мозг, ворвалась в сознание и принялась жадно скачивать информацию.
Рега не вздрогнул.
Потому что ему этого не разрешили.
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь, Москва, Лосиный Остров,
9 августа, среда, 12:30
В принципе, информации, которую дала фата Мария, было вполне достаточно. Конечно, болтливая дружинница не сообщила точных координат места гибели Белой Дамы, сказала расплывчато: верховья реки Вилюй, но уточняющие вопросы Власта задавать не стала, чтобы не вызвать подозрений. К тому же, зная конкретную область, отыскать место активности магов не составляло особого труда: вряд ли расследовавшие смерть Светозары колдуньи скрывали свои следы. Насторожило девушку другое. Судя по тому, как суетились маги и как неохотно делилась сведениями фата — Мария несколько раз повторила, что разговор должен остаться строго между ними, — дело было весьма серьезным.
Но что за дело?
Закончив разговор с Марией, Власта, едва сдерживая любопытство, набрала номер Витольда. Она решила немедленно выяснить, для чего чуду потребовались сведения об операции Зеленого Дома, но встреча, к некоторому удивлению девушки, не состоялась. Ундер сказал, что будет очень занят ночью, что его по каким-то делам вызывают в Замок и он никак не сможет приехать. Извинился. Был очень ласков. И при этом даже не обмолвился о своей просьбе и не спросил, раздобыла ли Власта информацию о Белой Даме.
Девушке это понравилось.
Возвращаясь домой, она попробовала убедить себя, что причиной интереса Витольда стало банальное любопытство. Молодые маги, что в Ордене, что в Зеленом Доме, спешили познать мир, в каждом, даже самом мелком событии искали возможность прославиться, записать свое имя на скрижалях Истории, так что в вопросах честолюбивого рыцаря, вполне возможно, не таилось ничего преступного и подлого.
Вполне возможно.
Власте почти удалось успокоиться. Но спала она плохо. Не было вещих снов, показывающих картины грядущих событий, не было предупреждающих об опасности символов или невнятных голосов, которые частенько навещают предсказательниц. Ничего не было. Лишь тяжелая, беспросветная мгла и гнетущее ощущение приближения чего-то неприятного. И острое понимание, рожденное посреди похожего на забытье сна, что смерть Светозары в далекой Сибири, как-то связана и с Витольдом, и с ней. С ними обоими.
Но каким образом?
Власта проснулась очень рано, задолго до обычного времени пробуждения. Недовольно оглядела напоминающую поле боя постель, поняла, что выспаться сегодня не получится, и отправилась в душ. Пять минут под ледяными струями избавили девушку от тяжести в голове и окончательно прогнали возникшую после неприятного сна вялость. Настроение, конечно, не улучшили, но ведь лилась на Власту обыкновенная вода, а не тонизирующая настойка, так что не стоило ждать невозможного. Девушка сварила себе кофе и уселась за компьютер.
Разумеется, она могла отправиться в Зеленый Дом, ее бы пустили даже в это время, и поработать за терминалом внутренней сети дворца. Из этих машин открывался гораздо более широкий доступ, нежели с удаленных компьютеров. В Зеленом Доме Власта могла покопаться во всех, в том числе и закрытых, базах архива Люди, но она понимала, что подобный шаг может вызвать подозрения. Нормальная жизнь во дворце начиналась с восьми утра, сама Власта никогда не появлялась в Зеленом Доме раньше десяти, значит, нужно ждать.
«Вызвать подозрения… Такое чувство, будто ты делаешь что-то незаконное!»
«Это не так!»
«Тогда чем ты занимаешься? Почему таишься?»
Только злость на себя. Или из-за жестко поставленного вопроса, или из-за невозможности ответить на него. Ответить так, чтобы успокоиться.
«Если в просьбе Витольда есть нечто подозрительное, тo зачем ты ее выполняешь? Если нет, то откуда взялись эти ощущения и почему ты кажешься самой себе преступницей?»
Власта запуталась. Пару раз она бросала работу, отходила от компьютера и начинала звонить Ундеру — его телефон был отключен. Девушка злилась, пинала ногами диван, кресла, стискивала кулачки и… и возвращалась за стол.
«Теперь мне самой интересно, что произошло в Сибири! Понятно? Самой! Я хочу выяснить это для себя! А потом решу, что делать дальше. И Витольду я еще ничего не сказала, так что я ни в чем не виновата!»
И пальцы вновь бежали по клавиатуре, на экране открывались все новые и новые сайты серверов Тайного Города, но сколько-нибудь интересная информация не появлялась. Лишь на каком-то из человских сайтов удалось прочесть о «котлах» из странного металла, которые то ли вылезали из земли, то ли, наоборот, вгрызались в нее. Через пару часов блуждания по сети Власта поняла, что если о Вилюе и есть какая-то информация, то она спрятана в закрытых файлах Великих Домов и надо ехать во дворец.
— Да, это я, — отозвался Мечеслав, поднося к уху трубку телефона.
Совещание закончилось с полчаса назад, и барон как раз направлялся в Лосиный Остров, дабы лично сообщить королеве о достигнутых договоренностях.
— Твой вчерашний приказ, барон… — неохотно протянула Милана. — Насчет наших…
Воевода перешла на «ты», но Мечеслав понял, что она не грубит. Милана расстроена. И отнюдь не тем, что барон в очередной раз уел ее, а тем, что оказался прав. Для воеводы, как и для любого военного, идеалы значили чуть больше, чем для политиков, и факт неверности Зеленому Дому бередил ее душу кровоточащей раной.
Барон, который по обыкновению сам управлял машиной, сбросил скорость, перестроился в правый ряд и негромко сказал:
— Я слушаю.
Служба внутренней безопасности сработала оперативно. Разумеется, сначала на ее сотрудниц просыпался целый ворох информации о проявленном интересе к смерти Белой Дамы. Любопытство всегда считалось среди зеленых ведьм добродетелью, а потому такой факт, как внезапное путешествие в Сибирь целого отряда Дочерей Журавля, они не могли оставить без внимания. К фатам, принимавшим участие в операции, обращались не один раз. И не два. Их терзали и во дворце, и в клубах, и домочадцы и сослуживицы, и подруги, и родственницы. Но барон, прекрасно знающий своих красавиц, приказал внутренней безопасности не реагировать на сплетниц, жаждущих получить информацию для банального пересказа товаркам, а искать устойчивый интерес к событиям. Выслеживать тех, кто, задав вопрос, продолжит поиски другим способом.
И вот устойчивый интерес обнаружен.
— С самого раннего утра с ее компьютера идут запросы о Вилюе и любых событиях, с ним связанных. Она искала и у нас, и у челов, затем примчалась во дворец, засела в библиотеке и продолжила поиски. Попросила подменить ее в лаборатории.
Мечеслав подавил тяжелый вздох.
Власта. Одна из самых одаренных молодых волшебниц. Одна из тех, в чьей судьбе можно было предугадать королевскую корону. Красивая, умная, хладнокровная, пользующаяся авторитетом среди сверстниц.
И барон, и воевода прекрасно понимали, что следует делать дальше. Но Милана молчала, сейчас она была даже рада, что не руководит операцией и не ей отдавать отвратительный по своей сути приказ.
— Установите за Властой постоянное наблюдение, — жестко приказал Мечеслав. — Обыщите квартиру. Проверьте контакты. Через час я хочу знать о ней даже то, чего она сама о себе не знает.
* * *
Муниципальный жилой дом, г Москва, Звенигородское шоссе,
9 августа, среда, 12:31
— Значит, во всем виновата старушка? — кисло осведомился Урбек.
— Ведьма, тренер, адназначна ведьма! Клянусь хвостом Спящего! — Для пущей убедительности Булыжник выпучил на шаса глаза. — С виду старая, но как взяла она меня за глотку невидимо, как давай терзать! Я чую только пальцы холодные, сказать ничего не могу, верных бойцов на помощь позвать не могу, только делаю, что она велит…
— И голем с ней был?
— Чудовище, тренер, адназначна чудовище! Она ему как скажет: «Фас!», а он как бросится! Едва воинов моих храбрых не поубивал! Трубке бутсу прокусил ваще! А мы стрелять, стрелять! Умри, кричим, зверь опасный…
На этот раз, вопреки опасениям дикарей, ругаться Урбек не стал. Красные Шапки, проявив несвойственную сообразительность, не поехали на Левобережную, а, отъехав пару кварталов от дома молодого мастера артефактов, остановились, позвонили шасу и изложили свою историю. Выслушав диковинный рассказ о кошмарных событиях посещения квартиры Итара и, главное, об отсутствии положительных результатов поездки, барыга промолчал. Нет, выругался, конечно, для порядка, но и только. Рассказ заинтересовал Урбека настолько, что он велел безмозглым помощникам оставаться неподалеку и примчался на Звенигородское шоссе лично. Отозвал уйбуя в сторонку и теперь выслушивал историю в лицах.
— Бойцы мои храбрые кричат, что делать, не знают, пули от чудовища отскакивают, и я тогда приказываю: не жалейте себя, воины…
Булыжник стыдился своего невольного пособничества ведьме, а потому как мог приукрашивал повествование, выпячивая на первый план свою удаль и командирскую сметку. Впрочем, последние слова уйбуя Кумар слушал невнимательно.
В отличие от Красных Шапок, Урбек уже знал, что Зеленый Дом разыскивает Шуму-Шуму. Которую нашли привязанной к батарее в квартире Итара. После чего она загипнотизировала вожака дикарей и сбежала. Цветастые подробности, сыпавшиеся из Булыжника, будто из рваного мешка, Кумар оставлял без внимания, в героическую битву с чудовищным големом не верил, но те реальные факты, которые изложил уйбуй, ясно показывали, что безобидная побирушка проявила себя в несвойственной манере. Шума-Шума даже от человских хулиганов не могла отбиться, чего уж говорить о гипнозе, атаке Шнырька и бегстве старухи через балкон! Не зря, выходит, ищут ее зеленые. Ох не зря!
Но что делать?
— А еще она как вцепится Трубке в лодыжку! Аж пальцы прокусила… — Булыжник, не желая прекращать эпическую сагу, начал повторяться: — Жуть. Теперь дезинфицировать надо…
Если действовать по уму, то следует позвонить Сантьяге и все рассказать. Об этом кричал здравый смысл, на отсутствие которого скупщик краденого никогда не жаловался. Но тот же здравый смысл подсказывал, что комиссар начнет задавать неудобные вопросы. Например: для чего уважаемый Урбек направил десятку уйбуя Булыжника в квартиру уважаемого Итара? Которому он к тому же только что дал в долг крупную сумму денег. Учитывая то, что тюк «14–69» до сих пор болтается не пойми где и может всплыть в любую минуту, ситуация вырисовывалась печальная и непредсказуемая. Красные Шапки держать язык за зубами не способны, сразу расскажут, что ночью им было велено забрать из какого-то хранилища подозрительный ящик. Сантьяга попросит их описать добычу и сразу поймет, о чем идет речь. И тогда придется отвечать за кражу в Центральном Банке. А это серьезно. Очень серьезно.
Вот и вертись теперь. Ищи выход.
Впрочем, если бы Урбек, попав в тупик, опускал руки, он бы никогда не достиг своего положения в Тайном Городе. Свойственная всем шасам природная изворотливость была развита у скупщика краденого лучше, чем плечи у профессионального гребца, острый ум позволял Кумару не только находить выход из темной комнаты, но и вытаскивать из нее черную кошку, так что план действий Урбек нарисовал быстро.
В первую очередь следует решить проблему тюка. Это единственная ниточка к нему, единственная улика. Найти деньги и припрятать. А если все пройдет тихо, то дальше уже думать: рассказывать Сантьяге о Шуме-Шуме в квартире Итара или не влезать в это дело.
— А она по веткам прыгает, ну чисто белка. Мы стрелять! А она еще быстрее! Мы за ней сиганули. Чуть не разбились даже…
— В общем, так, Булыжник, — произнес принявший решение Урбек. — Сиди со своими бойцами здесь и жди меня. Я разведаю, что там случилось, и скажу, что делать дальше.
— То есть где ящик искать?
Кумар поморщился: ему не понравилось, что дикарь сразу же вспомнил о тюке, но пришлось подтвердить догадку сметливого уйбуя:
— Да, где ящик искать.
Въезжать во двор на своем «Мерседесе» Урбек не стал — зачем привлекать ненужное внимание? Оставил машину на улице, под охраной Красных Шапок, накинул морок, превратившись для посторонних в седенького опрятного старичка, и шаркающей походкой отправился на разведку.
Цель своего визита — двух бабушек, сидящих на скамейке в сквере, — Урбек определил сразу, едва вошел во двор. Огляделся: подозрительных прохожих нет, магами и не пахнет, приблизился и вежливо поздоровался:
— Здравствуйте!
— Добрый день.
— Погодка в этом году приятная, да? — Кумар прищурился на летнее солнце. — И не жарко, и не холодно, и дождей нет. Самый август, что называется.
— И не говорите, — согласилась одна из старушек, та, что побойчее. — Лето задалось.
— Мои даже отпуск на даче сидели, — подтвердила товарка. — А чего по Турциям мотаться, когда у себя отдохнуть можно?
— А я вот внучка навестить пришел, — сообщил шас, опускаясь на скамейку.
— Это кого?
И тут Урбек понял, что совершенно не представляет, под каким именем Итар известен в доме. «Неувязочка…»
— Квартиру в вашем доме снимает, — неспешно продолжил он, сделав вид, что не расслышал вопрос. — Вон в том подъезде, на четвертом этаже.
— Игорек, что ли?
— Ага.
— Хороший мальчик, старательный.
— Весной песочницу помог отремонтировать.
— А Васильевне со своего подъезда звонок дверной починил.
— Рукастый у вас внук… э-э…
— Иван Степанович, — любезно ответил Урбек.
— А я Валентина Николаевна, — сообщила бойкая старушка.
— Софья Петровна.
— Звонил я ему, а никто не подходит, — вздохнул Кумар. — А я старый, на четвертый этаж без лифта лишний раз подниматься тяжело…
— Это верно. Меня вон радикулит замучил, проклятый.
— А Васильевна в прошлом году ногу сломала по зиме.
Истории злоключений могли увести разговор далеко в сторону, поэтому шас мягко вернулся к интересующей его теме:
— Не видели внучка-то?
— Вроде не появлялся, — пожала плечами Николаевна. — Да мы недолго здесь сидим, только вышли.
— Жаль… — Урбек вытер пот с шеи и наугад выстрелил: — А приятеля его не видели?
— Это какого? — нахмурилась Петровна. — К нему вроде не ходит никто.
— Да рыжий небось, — выступила Валентина Николаевна. — Он в последнее время, прямо зачастил к Игорьку.
— Рыжий? — прищурился шас.
— Ага, — затрещала старушка. — Я сначала думала, что он к Ленке приходит, есть у нас тут такая… податливая… а потом смотрю: с Игорем они из подъезда выходят…
Дальнейшие действия не были особо сложными. Поставить мощную и сложную «Иглу инквизитора» Урбек не мог, да и не требовалось этого. Несколько наводящих вопросов заставили Валентину Николаевну отчетливо вспомнить рыжего приятеля Итара, как говорится, «увидеть его перед глазами», и этот слегка расплывчатый образ Кумар и сорвал. Подобные изображения не были качественными, но, к счастью для скупщика краденого, внимательная старушка углядела на правом предплечье рыжего занятную татуировку.
— Меч у него такой нарисован, черный и большой. Или кинжал. Я ведь не разбираюсь.
— Только меч?
— И две змеи рядом.
— Это, наверное, Федя, — подвел итог Урбек. — Хороший парень, но немного шальной.
— Игорька не спортит?
— Не должен. — Кумар поднялся с лавки. — Пойду до метро пройдусь, заодно в магазин. И позвоню потом, может, появится внучок.
— Появится — мы ему про вас скажем.
— И хорошо, — кивнул шас. — Счастливо оставаться.
Все той же шаркающей походкой Кумар покинул, двор и добрался до своей машины.
— Ну ты, тренер, даешь, — восхитился Булыжник. — Прямо колдун, а?
У Красных Шапок способностей к магии не отмечалось, а потому они с завистью следили за действиями волшебников.
— Маг, маг, — проворчал Урбек, соображая, что делать дальше.
Если судить по изображению, то неизвестный приятель Итара был чудом. Плохо, но не смертельно. В принципе, присутствие рыцаря объясняло некоторые известные Кумару факты: в хранилище Центрального Банка действовал кто угодно, только не шас и не заурядный чел, так что подсознательно Урбек был готов к этой новости и не удивился. Теперь следовало выяснить, с кем именно из рыжих связался Итар. В Тайном Городе существовали способы опознания жителей, но, чтобы получить информацию быстро, пришлось подключать связи.
— Подожди меня у фургона, — жестко велел шас. Булыжник обиженно засопел, но подчинился и отошел от Кумара на несколько шагов. Урбек же вытащил телефон и по памяти набрал номер.
— Алло, это я, узнал?
— А то.
Шас, которому звонил скупщик краденого, работал программистом в «Тиградком» и имел доступ к базам данных на весь Тайный Город. Информация эта считалась секретной: личная жизнь есть личная жизнь, соответственно, без хлопот в архивы лазали лишь Великие Дома. Но программист был должен Урбеку услугу, и Кумар решил воспользоваться ею именно сейчас.
— Молодой чуд, лет восемнадцать-двадцать. Высокий. Худой. Вероятно, из ложи Саламандры, но, может быть, я ошибаюсь, — Урбек, как мог, описал Ундера. — И самое главное, на правом предплечье татуировка: меч с двумя змеями. Мне нужны имя и адрес.
Шас не стал ныть, что задача слишком сложна и у него могут возникнуть неприятности по службе. Он знал правила: должен — возвращай. А потому буркнул:
— Дай мне двадцать минут.
И отключился.
При появлении Урбека Витольд длинно и замысловато выругался в адрес Итара.
Он понял, что именно компаньон косвенно виноват в последних проблемах.
«Никто не свяжется с Красными Шапками, да?! И столь сложном деле, да?! Они сами все придумали? Идиот!!»
Встреченные в хранилище дикари работали на Кумара, постоянно они шастали за деньгами или это была разовая акция — неважно. Ограбление не удалось, Урбек, разумеется, никогда бы не узнал, кто перебежал ему дорожку, если бы…
«Если бы ты, Итар, сам к нему не явился!»
Такому прожженному дельцу, как Урбек, не составило труда понять, где мог взять деньги Итар. История о посещении казино стала казаться Ундеру жалким лепетом.
«Какими же мы были дураками!»
Кумар, разумеется, сделал вид, что поверил выдумкам молодого соплеменника, а сам отправил помощников забрать деньги. И те освободили старуху.
Витольд проследил за тем, как Урбек направился во двор, дождался его возвращения и последовавшего вскоре отъезда фургона и «Мерседеса», после чего неуверенно потянулся за телефоном.
«Позвонить Итару?»
Но черная коробочка сама подала голос.
— Власта?!
— Во что ты влип, Вит? — голос девушки срывался.
— Я?
— Не ври мне, Вит, что ты натворил?
— Да что происходит, клянусь мечами Спящего! Чего ты орешь? Объясни!
Девушка выдержала короткую паузу.
— Зачем ты спрашивал меня о Белой Даме?
Ундер вздрогнул.
«Я ведь и ее втянул!»
— Ты имеешь отношение к ее гибели?
— НЕТ!
Она не могла не понять, что чуд не врет. Устало вздохнула:
— Я только что узнала, что смерть фаты Светозары расследуют все три Великих Дома.
«Вот и все…»
Мечты, замыслы, будущее… все пропало. Накатила апатия.
— Забудь, — едва слышно произнес Ундер. — Я ни при чем.
— Врешь.
— А даже если и так, — огрызнулся чуд. — Тебе-то какая разница?
— Я отвечаю за тебя! — Она не хотела этого говорить. Вырвалось. И тут же растерянно замолчала.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы должны немедленно встретиться, — безапелляционно заявила девушка. — Я еду к тебе.
— Нет!
Но было поздно. Связь оборвалась.
Витольд растерянно посмотрел на замолчавший телефон и только сейчас сообразил, зачем Урбек ходил во двор и куда он теперь направился.
* * *
Муниципальный жилой дом, Москва, улица Шаболовка,
9 августа, среда, 13:32
Грэм Браун и Джет ле Нойс, два лейтенанта гвардии великого магистра, подъехали к дому Витольда Ундера минут через двадцать после получения приказа. Машину рыцари оставили подальше от здания и, предприняв все меры предосторожности, пешком добрались до цели. Опытные и умелые маги, они действовали предельно аккуратно и не сомневались в том, что молодой Ундер не сможет их засечь. Не заходя в подъезд, чуды просканировали нужную квартиру и убедились, что она пуста.
— Дома Витольда нет.
— Внутрь пойдем? — осведомился Джет.
— Нам велено просто наблюдать, — покачал головой Грэм.
— Давай хоть подслушку запустим, — предложил ле Нойс.
— Запрещено.
— Так ведь не узнает никто.
Джет улыбнулся, достал из поясной сумки маленькую глиняную птичку, прошептал коротенькое заклинание и подбросил артефакт вверх. Птичка стремительно, подобно колибри, заработала крыльями и зависла напротив открытой форточки квартиры Ундера.
— Зачем? — поморщился Браун. — Мы ведь читали досье: у пацана прекрасные способности к магии. Почует твой артефакт, и вся операция насмарку.
— Зато случись что с нами, птичка все запишет, — спокойно отозвался Джет. Он был старше напарника и знал, что любое, даже простенькое на первый взгляд задание может закончиться самым непредсказуемым образом.
— Накаркаешь, — недовольно проворчал Грэм.
Ле Нойс пожал плечами и указал на стоящую в дальнем конце двора скамейку.
— Пошли туда. Ждать нам долго.
Браун согласно кивнул, направился за напарником, но по дороге пробурчал:
— Не люблю я это. Пацан ведь.
— Чего не любишь? Пацанов или наблюдать?
— За своими следить не люблю, — развил свою мысль Грэм.
— А что, приходилось?
— Нет. — Браун помолчал. — А тебе?
— Мне приходилось, — невозмутимо ответил Джет.
— И что?
— Ничего. — Лейтенант опустился на скамейку. — Есть Орден, есть его законы, и есть приказ, который мы должны выполнить. Точка.
Грэм отвернулся.
Заняв тело нава, Ярга наконец-то почувствовал себя уверенно. Привычные возможности организма, привычные возможности духа, привычная сила. Можно сказать, что Ярга был счастлив. Экономный Рега не наполнял себя магической энергией под завязку, разумно полагая, что для повседневной жизни хватит и среднего уровня, а в случае необходимости он всегда успеет увеличить запас энергии заранее, но Ярга собирался драться, а потому высушил найденный в машине черный брусок полностью.
Переполнился силой.
И едва сдержался, чтобы не сотворить какое-нибудь заклинание. Просто так. Вызвать смерч и сорвать крышу с дома, опрокинуть пару деревьев, вздыбить асфальт на мостовой, наслаждаясь вновь обретенными возможностями.
Нет, не сейчас.
Приложив некоторые усилия, Ярга сумел взять себя в руки, выбросил из головы желание подурачиться и вернулся к выполнению плана.
Узнать, где живет Витольд Ундер, не составило труда. Память Реги он выкачал досуха, до последней капли, заполучив не только интересующие его подробности о современной жизни Темного Двора, но и массу сопутствующей информации. В частности, о «Тиградком». Для Шумы-Шумы, потерявшей рассудок задолго до появления коммуникационного монополиста Тайного Города, его возможности были темным лесом, а вот для Реги — открытой книгой. Если тебе нужна информация, сеть поможет.
Ноутбук Реги лежал на заднем сиденье «Бентли», но Ярга не желал привлекать к себе ненужное внимание и запрашивать информацию через компьютер жертвы. Вместо этого он направился в ближайшее интернет-кафе, купил за наличные час машинного времени, набрал www.t-grad.com, а затем ввел пароль для доступа в сеть Тайного Города. Ничего сложного. Тем более что память Реги хранила не только его пароль. Затем вход в домен Темного Двора, еще один пароль, внутренний, и поиск по базе данных.
Все Великие Дома вели досье на жителей Тайного Города, особенно — на боевых магов, на вероятных противников. Собиралась информация, оценивались возможности, делались прогнозы. Но если в Ордене и Зеленом Доме эти данные прятали, то принципы жизни в Темном Дворе не подразумевали такой закрытости. Каждый нав имел доступ практически ко всей информации, известной Дому. Досье на Витольда Ундера оказалось не слишком обширным, но интересующие Яргу адреса — квартиры родителей и съемной — в нем были.
Ярга запомнил их, некоторое время посидел за рулем, обдумывая, куда отправиться, а затем поехал на съемную квартиру.
И глядя на уверенность, с какой «Бентли» вклинился в уличное движение, никто бы не поверил, что водитель сидит за рулем впервые в жизни.
Поговорив с Витольдом, Власта больше не отвечала на его звонки. Не хотела, чтобы чуд попытался решить возникшие между ними вопросы по телефону, чтобы соврал или крикнул, что не приедет. Нет. Только личная встреча. Она должна видеть его глаза, она должна верить ему на сто процентов.
Только в этом случае она сможет ему помочь, подсказать, как выпутаться из беды.
Власта знала, что Витольд в беде. Знала. Об этом говорила невидимая нить, давным-давно связавшая их души.
Смех.
Громкий, каркающий, истеричный, заливистый, злой, счастливый, радостный… Смех со всех сторон. Еще несколько мгновений назад справа слышался звон мечей, слева — стоны, а позади гудела объятая пламенем крыша флигеля. Несколько мгновений назад Зеленый Дом переполняли звуки боя, а теперь…
Смех.
Люды столпились на стенах и смеялись, указывая пальцами на погибающих рыцарей, на тех, кто едва-едва не ворвался во дворец.
Гарки, моряны, масаны, дружинники Мечеслава, маги Миланы… Окрыленные близостью победы, они набрасывались на дезорганизованных чудов и рвали их на куски. Это был уже не бой — избиение. Кровавый финал Лунной Фантазии.
Смех.
У Власты не было сил хохотать. Она стояла на стене, грязная, с черным от сажи лицом, с растрепанными волосами, в разорванном платье, и лишь улыбалась, наблюдая за гибелью врагов. Впитывала в себя их страдания, шептала: «Это за Раду, это за Славу…», перечисляя погибших друзей и знакомых. Улыбалась.
Ей что-то кричали. Она отвечала в ответ. Ее трясли за плечи, обнимали. Она поцеловала какого-то дружинника. Жарко. В губы. Потом подпрыгнула, окончательно поняв, что штурм закончился…
И вдруг увидела его.
Полный боли и отчаяния взгляд. Два карих глаза, вдруг выстреливших в девушку с расстояния в сотню ярдов.
Молоденький чуд. Щенок, непонятным образом оказавшийся в мясорубке. Он сумел отбить первый выпад моряны и теперь неуклюже вскидывал палицу, надеясь отразить второй удар. До смерти ему оставалось три мгновения.
Два.
Одно.
Власта не перестала улыбаться. Не вскрикнула, даже не вздрогнула. Она просто собрала в кулак все силы, которые у нее оставались, и метнула в щенка спасительное заклинание.
Потому что знала: иначе до самой смерти не забудет его глаза.
Она вытащила Витольда из Лунной Фантазии. Теперь она за него отвечает.
— Объект движется по Шаболовке, — доложила фата Ольга. — Поправка: объект останавливается.
Ей и Зелеславе выпало следить за перемещениями Власты по городу. Темная «Хонда» фат шла за машиной молодой феи от самого Лосиного Острова, но осталась не замеченной ею. И не потому, что Ольга и Зелеслава превосходили Власту в знаниях магии. Как раз наоборот: фаты не использовали методы волшебной маскировки, полагаясь лишь на свое умение и мастерство вести слежку. Они были одними из самых опытных сотрудниц внутренней безопасности Зеленого Дома.
— Номер дома? — поинтересовалась Милана. Ольга ответила. Последовала короткая пауза, после чего воевода вновь вышла на связь:
— По всей видимости, объект направляется в квартиру Витольда Ундера, чуда из ложи Драконов. Сообщите, как только станет известен подъезд, в который вошел объект.
Милана так и не смирилась с тем, что Власта попала под подозрение, а потому приказала называть девушку безличным «объектом».
— Наши действия? — поинтересовалась Зелеслава, выходя из машины.
— Пока только наблюдение.
— Кстати, — улыбнулась Ольга. — Тут неподалеку скучает пара рыцарей.
Разгоряченная Власта подскочила к двери и машинально надавила на ручку замка. Словно дверь должна быть открытой. Словно знала, что Витольд уже дома. А когда ручка подалась, девушка так и подумала, что Ундер дома, ворвалась в коридор квартиры и позвала:
— Витольд! Тишина.
Власта прошла по коридору.
— Витольд!
И вздрогнула, замерев в дверях комнаты.
Нав сидел в кресле, положив ноги на частично распотрошенный прямоугольный тюк, закрытый прочным непрозрачным пластиком. В том месте, где упаковка была нарушена, виднелись пачки денег. Сидел непринужденно, по-хозяйски, черные глаза внимательно смотрели на девушку, а на губах играла легкая улыбка.
Сначала Власте показалось, что перед ней Сантьяга, но уже через мгновение она поняла, что ошиблась: на госте был темно-синий костюм, а комиссар — это знали все — не носил летом ничего темнее светло-серого. За исключением облачения гарки.
Не Сантьяга, но все равно нав. Плохо. Но ведь не сделаешь вид, что ошиблась квартирой…
— Где Витольд?
— Я сам его жду.
Власта сглотнула. Она уже поняла, что надо уходить. Как можно быстрее и как можно дальше. Было в этом наве нечто, что выделяло его из ряда всех остальных когда-либо виденных ею темных. Манера поведения? Скрытая угроза? Наверное, второе. Нав вел себя очень спокойно, говорил размеренно, почти мягко, но при этом буквально излучал угрозу. Всей своей сутью.
Власта все-таки заставила себя улыбнуться.
— Передай Витольду, когда он вернется…
— Может, составишь мне компанию? — предложил незнакомец.
— Боюсь, мне некогда.
— Боишься? — Нав усмехнулся. — Это хорошо. Это правильно, девочка. Раньше надо было думать, а теперь пришло время бояться.
И Власта, неожиданно для себя, закричала.
Дикий вопль заставил Брауна и ле Нойса подскочить со скамейки. Крик оборвался — то ли девице заткнули рот, то ли навели морок, но рыцари не сомневались, что кричала та самая зеленая ведьма, которая вошла в подъезд за несколько минут до этого. И кричала она из квартиры Ундера.
— Там же никого не было!
— Может, она увидела что-то, что там уже было?
— Спящий побери, неужели мы оплошали?
И рыцари, ругаясь, бросились к подъезду.
— Чуды пошли внутрь!
Зелеслава подумала, что следует связаться с дворцом, но Ольга уже бежала к подъезду, в котором скрылись рыцари:
— За ними!
— Нам же велели наблюдать!
— Возможно, там только что убили фею Зеленого Дома! Мы не имеем права оставаться в стороне!
Зелеслава, позабыв о телефоне, последовала за напарницей.
Ярга взвалил бесчувственную Власту на плечо, быстрым шагом прошел по коридору, на мгновение замер у входной двери, зло усмехнулся и резко ударил по ней ногой. Он не использовал магию — до сих пор Ярга лишь закрывался от наблюдателей, оставаясь невидимым для опытных врагов, — просто ударил по двери изо всех сил, и металлический прямоугольник вылетел на площадку, сбив с ног стоящего за дверью чуда.
Первый!
Он еще не убит, только оглушен, но пару мгновений безопасен.
Следующий противник у лестницы. Продемонстрировав чудеса ловкости, Ярга уклонился от пущенной почти в упор «Эльфийской стрелы», успел схватить ее в объятия своего аркана и направить обратно. Не ожидавший подобного оборота рыцарь вскрикнул и с прожженной головой покатился вниз по пролету.
Второй!
Дверь отлетела в сторону, но освободившийся чуд успел только встретить свою смерть. Ярга ударил в него «Черной плетью» — небольшим вихрем, вырвавшимся из пальцев, — и разорвал пополам.
Опасность снизу!
Фаты почуяли кровь, но отступать не собирались. Они выставили перед собой магический щит и теперь поднимались по лестнице, стремясь узнать, что же произошло.
Третий!
Мощный удар черного облака поглотил защиту зеленых ведьм. Идущая первой Ольга дико закричала, попав под рой «Эльфийских стрел», и осела на пол. Зелеслава попыталась ответить ударом на удар, но…
Четвертый!
Еще один выпад «Черной плети», и Ярга, потеряв всякий интерес к умирающей противнице, торопливо вызвал портал.
— Спящий, глупый ты и незрячий, что же здесь произошло? — Урбек, поднимающийся по лестнице, прикрыл ладошкой рот.
Идущие следом дикари помалкивали. Смотрели на трупы, но от комментариев воздерживались.
Сначала зеленая ведьма. На лестнице. Изуродованная, с черной дырой в районе сердца. Жуть! Затем еще одна, на площадке, истыкана «Эльфийскими стрелами», как дуршлаг, кровавые отметины по всему телу. Рядом чуд. Лица не разобрать — дыра. Дверь в квартиру сорвана с петель, валяется на площадке. Входи кто хочет… Но перед порогом еще один труп. Чуд, разрубленный напополам.
Идущий последним Маркер стал тихонько подвывать.
— Тренер, а убегать еще не пора?
Дрожащий голос вывел Урбека из оцепенения.
«Конечно, пора! Чуды или ведьмы наверняка сообщили, что вступают в схватку. А если и не сообщили, то пропустили время связи и скоро их хватятся. Значит, счет идет на секунды. Пора!»
Но трусливые слова не успели сорваться с губ шаса.
«Деньги!»
И все остальное отступило на второй план.
— Сейчас сбежим, — пообещал он и, переступив через чуда, прошел в квартиру.
Дикари проводили Урбека уважительными взглядами.
— А ты говорил «опоссум», — прохрипел Маркер. — А он, смотри, — чиста фюрер.
Булыжник только крякнул. Его мутило, если честно, но признаваться в этом уйбуй не хотел. Мало ли что подумают подчиненные?
Тем временем Кумар прошел в комнату и облегченно вздохнул: вожделенный тюк с деньгами стоял в самом центре помещения и ждал хозяина.
«14–69».
«Сколько мучений!»
Пластик разорван, но предусмотрительный Урбек не забыл взять с собой скотч и, торопливо затянув поврежденную оболочку, крикнул:
— Булыжник!
— Что?
— Сюда! Живо!
Дикари боязливо втянулись в комнату, но тут же завопили:
— Нашелся!
— Наш ящик!
— Не ваш, а мой! — сварливо уточнил Кумар.
— Я так и сказал, — не стал спорить уйбуй.
— Тащите его в фургон, и пулей на Левобережную. Понятно?
— А то!
Конечно, лучше было бы не доверять дикарям транспортировку столь ценного груза, а использовать увеличивающее силу заклинание, дотащить ящик до машины, укрывшись от челов мороком, и везти на склад самому. Но в том-то и дело, что мороком можно отвести глаза только челам да Красным Шапкам, если у них нет различителя. А маг сквозь морок посмотрит и увидит, что тащит почтенный скупщик краденого подозрительный тюк. Заглянет из любопытства глубже — маг при желании и сквозь пластик посмотреть может — и… вот они, денежки! Появятся вопросы. Нет, пусть тюк лучше в фургоне едет. Пусть без морока и с Красными Шапками, зато любопытства дикари ни у кого не вызовут.
«А что здесь произошло… пусть Сантьяга разбирается!»
Урбек тоскливо посмотрел на тела магов, вздохнул и поспешил за бестолковыми помощниками.
Витольд опять не успел. Пока он ловил такси, пока ехал к дому, пока ощупывал двор, почувствовав повышение магического фона…
А потом он увидел моряну. Черную. Только на этот раз она не угрожала чуду, а просто стояла рядом. И ее взгляд показался Ундеру презрительным.
«Я опоздал?»
Зазвонивший телефон он подносил к уху дрожащей рукой:
— Да?
— Здравствуй, мальчик.
Витольд похолодел.
— У меня немного изменился голос, но, я думаю, ты понял, кто тебе звонит. Понял?
«Скорее — догадался».
— Да, — прошептал молодой чуд.
— Мне пришлось убить кое-кого, поэтому там, где ты жил, скоро появится много взрослых дядей и тетей и тебе придется отвечать на кучу неприятных вопросов. А потом просто — отвечать. Понимаешь, о чем я?
— Да.
— Ты мне всегда нравился, мальчик, ты догадливый.
«Проклятый дух!»
— Что ты хочешь?
— Думаю, тебе будет интересно знать, — Ярга проигнорировал вопрос чуда, — что мне составляет компанию одна симпатичная белокурая девушка. Подумай об этом, прежде чем совершить следующую глупость.
«Власта жива! Он убил не ее!! — Витольд едва не задохнулся от радости. Но тут же опомнился: — Она жива, но она в опасности!»
— Я должен что-то сделать для тебя, — понял чуд.
— Для начала убирайся подальше от дома и отыщи своего дружка, — приказал Ярга. — Я перезвоню.
Витольд сложил телефон и угрюмо усмехнулся, глядя, как Красные Шапки вытаскивают из подъезда тюк с деньгами.
Все пошло не так…
— Ольга еще дышит! — крикнула лекарь.
— Так помогите ей!
— Воевода, — прохрипела фата. — Воевода…
Милана наклонилась к Ольге, поднесла ухо к самым ее губам, прикрыла глаза и положила свою ладонь — де Лаэрт отчетливо это видел — на руку раненой подруги. Жест утешения. Жест поддержки. Жест извинения.
— Жаркий был бой, — угрюмо произнес Гуго. — Но быстрый.
— Согласен, — кивнул Мечеслав.
— Мои парни хотели атаковать его здесь, на площадке, но он опередил и вышиб им навстречу дверь. Грэма оглушило, а он пока разделался с Джетом. — Де Лаэрт помолчал. — А потом вернулся к Брауну. — Скрипнул зубами. — Девчонки подготовились к защите, но этот парень играючи разнес щит третьего уровня. Силен.
— Осталось только выяснить, кто он…
— Барон!
Мечеслав спешно спустился к воеводе и спросил:
— Ольга выживет?
— Ольга умерла, — бесцветным голосом ответила Милана.
— Проклятье.
— Они дрались с навом.
— Что? — Мечеслав переглянулся с подошедшим Гуго. — С навом?
— Вы слышали, что я сказала, — зло бросила воевода. — Фата Ольга держалась из последних сил, чтобы сообщить нам об этом. Их атаковал нав.
Де Лаэрт выругался. Барон молча потянул из кармана телефон.
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь, Москва, Ленинградский проспект,
9 августа, среда, 14:14
По обыкновению, князь появился в кабинете Сантьяги без предупреждения. Распахнул дверь, широким шагом прошел комнату из конца в конец и замер у окна, уставившись на ползущие по Волоколамке автомобили. Точнее, казалось, что уставился: лицо повелителя Нави скрывал капюшон, и узнать, куда на самом деле направлен его взгляд, не представлялось возможным.
У комиссара, также по обыкновению, появление князя не вызывало особого интереса. Сантьяга, сидевший за письменным столом, поднял взгляд, проследил за передвижениями темной фигуры, после чего вновь уткнулся в бумаги.
Пару минут в комнате царила тишина, и лишь после этой паузы, которой, по мнению комиссара, должно было хватить повелителю на осознание неделикатности своего поведения, Сантьяга негромко произнес:
— Если вам интересно, как проходит расследование, то у меня есть новости.
— Мне интересно, чем все это закончится, — буркнул князь.
— Мне тоже, — не стал скрывать Сантьяга. — Тем более что мы до сих пор не знаем, как выпутываться…
— Ты говорил о новостях, — перебил его повелитель.
— Минут за двадцать до того, как мы объявили розыск, старуха купила энергию Колодца Дождей. Один кувшин. Голема с ней не было. Увидев наше сообщение, Бурхан немедленно позвонил в Цитадель. — Комиссар помолчал. — Мне кажется, это хорошая новость.
— Почему?
— Если бы из заточения вырвался тот, о ком мы думаем, он бы вел себя более деятельно, — объяснил Сантьяга. — Старуха пропала сутки, а то и двое назад. Провести так много времени в столь неподходящем теле… Очень странное решение.
«Тот, о ком мы думаем…»
Вырвись из заточения обыкновенный враг, пусть сильный, пусть коварный, пусть очень-очень могучий, но обыкновенный, Сантьяга и князь не оказались бы в столь затруднительном положении. Не испытывали бы и доли той растерянности, что овладела ими. И коренилась эта растерянность в неспособности повелителя Темного Двора ответить на вопрос: как поведут себя навы, когда узнают, КТО обрел свободу? КТО вернулся?
Да, тысячи лет назад, во время второго штурма Железной Крепости, Навь сделала выбор. Те, кто был не согласен с ортодоксами, погибли. Победители же, ставшие братьями еще и по пролитой крови, свято верили в свою правоту.
Но сколько тысяч лет прошло с той поры. Сколько всего изменилось.
Как теперь посмотрят навы — потерявшие власть над планетой — на возвращение отступника?
На возвращение Легенды?
Именно эти размышления мешали князю. Именно эти размышления заставляли комиссара надеяться, что они ошиблись и из заточения вырвался кто-то другой. Именно эти размышления привели к тому, что действия лидеров Темного Двора были далеки от идеала.
Они растерялись.
— Он должен был вести себя более энергично.
— Разве в Крепости оставался кто-то более сильный и несгибаемый?
— Нет.
— Вот и ответ на твой вопрос.
— Но анализ его действий…
— Могли возникнуть непредвиденные обстоятельства. Мы не знаем, где он провел последние сутки, зато теперь нам точно известно, что он на свободе. И, вполне возможно, проявит свою знаменитую деятельность, об отсутствии которой ты сокрушался.
— Я не… — Зазвонивший телефон заставил комиссара умолкнуть на полуслове.
— Ты мог бы отключить эту штуку хотя бы на время разговора со мной, — сварливо заметил князь.
— У нас тут небольшой кризис, — напомнил Сантьяга. — Я должен быть на связи. — И снял трубку. — Да? — Удивленно поднял брови. — Вы уверены? — Выслушал ответ и помрачнел. — Боюсь, Мечеслав, вы не совсем правильно поняли ситуацию… Нет, это вы меня выслушайте! Я смогу все объяснить! Да! Дождитесь меня, и я все… Я же сказал: я смогу все объяснить! Я перезвоню!
Комиссар убрал телефон.
— Судя по всему, подтверждаются самые худшие предположения.
Князь, который в течение всего разговора продолжал стоять лицом к окну, не повернулся и на сей раз. Лишь проклокотал:
— Что случилось?
— Некоторое время назад неизвестный нав оказался на квартире Витольда Ундера. Это молодой чуд, которого сегодня утром засекли у дома Шумы-Шумы…
— Дальше!
— Нав захватил любовницу Витольда, фею Зеленого Дома Власту, а заодно перебил пытавшихся ему по мешать чудов и людов. Мечеслав в бешенстве. Гуго как я понимаю, тоже.
— Неизвестный нав… — протянул князь. — Нав…
— К сожалению, я был не прав, — сокрушенно сказал Сантьяга. — Только Ярга способен перескочить в тело нава. Он знает «Слово князя», от любого другого вторжения нав бы отбился.
Первый безымянный властитель Темного Двора первый, кого навы называли настоящим князем, ввел прямой запрет на использование формулы полного подчинения. Еще одна традиция, которую он подарил семье. С тех пор никто из лидеров не пользовался этим арканом, и совсем не потому, что навы имели право убить ослушника. Мешали внутренние запреты.
«Навы равны!»
И вот древнее «Слово» вновь прозвучало.
Неизвестный нав… Надо искать нава…
Но как воспримут подданные охоту за своим? Объяснить? Рассказать правду? Поведать о возвращении Легенды? Поймут? Поймут ли? Охота за Яргой могла взорвать устои Великого Дома. Однако теперь, как ни парадоксально, стало легче. Отступник сделал свой шаг, показал, что ничуть не изменился. И развязал высшим иерархам Темного Двора руки. Ярга пролил кровь Тьмы, сломал одну из драгоценных стрел ее, теперь пощады не будет.
Теперь они должны понять…
— Ты сможешь вычислить, кто из наших… — Князь не играл, ему действительно было трудно произнести эти слова: — Кто из наших погиб?
— Я немедленно займусь расследованием.
— Найди, — тихо приказал лидер Нави, — и заставь ответить.
— Да, повелитель. — Комиссар склонил голову. — Я подозреваю, что Ярга хочет открыть Железную Крепость. Для этого ему нужна ваша кровь…
— Или твоя, — напомнил князь.
— И это дает нам шанс, — улыбнулся Сантьяга. — Всем известно, что я не люблю прятаться от опасности. Уверен, Ярга будет искать меня.
Мечеслав сложил телефон и жестко посмотрел де Лаэрту в глаза.
— Ты все слышал.
— Веришь ему? — угрюмо спросил чуд.
— Я могу только повторить то, что говорил своим, — медленно ответил барон. — Я убежден, что эта история стала для Темного Двора большой неожиданностью. Сантьяга выглядел растерянным. Это точно.
— Твое слово против вероятности захвата навами Железной Крепости.
— Хорошо, что при нашем разговоре не присутствует Милана, — криво усмехнулся Мечеслав. — Вдвоем вы бы меня заклевали.
Гуго покачал головой:
— Ты все-таки ему веришь.
— Темные запечатали Крепость и не предпринимали никаких попыток вернуться в нее, — напомнил барон. — Я ставлю на то, что навы и дальше будут делать все, чтобы твердыня асуров оставалась закрытой.
— Возможно, они боялись того, кто вырвался на свободу, — предположил де Лаэрт. — То есть теперь ситуация изменилась.
— А я думаю, что тот, кто вырвался, был против закрытия Крепости, — не согласился барон. — Потому навы и похоронили его в ней.
— Нам остается только гадать, — отрезал чуд. — Сантьяга нам врал!
— Недоговаривал, — с усмешкой поправил его Мечеслав. — Но теперь, я уверен, комиссар выложит карты на стол.
Гуго обдумал слова люда, чуть пожал плечами, показывая, что не собирается спорить, и подвел итог:
— Я доложу обо всем великому магистру.
— А я постараюсь убедить в своей правоте Всеславу.
— Если возникнут проблемы — звони мне, — неожиданно предложил мастер войны. — Мне кажется, Франц согласится с твоей точкой зрения. А это поможет тебе в разговоре с королевой.
— Спасибо, — серьезно произнес Мечеслав.
Едва за князем закрылась дверь, Сантьяга вновь потянулся к телефону.
— Мечеслав?
— Мы должны срочно увидеться, — хмуро отозвался люд. — Надеюсь, вы понимаете, что последние события дали козыри партии войны?
— Разумеется.
— Я говорю не только о Зеленом Доме, — добавил барон. — Гуго де Лаэрт в бешенстве.
— Факт нападения нава укладывается в мою версию…
— Вы не были до конца откровенны во время встречи! — рявкнул Мечеслав. — Так?
— Так, — спокойно признал Сантьяга. — Но только не в той части, где я говорил о позиции Темного Двора. Мы действительно ни при чем, барон! И для нас эти события стали неприятным сюрпризом.
— Гуго уверен, что вы хотите прибрать к рукам Железную Крепость, — поколебавшись, произнес Мечеслав. — И затеяли игру против всех.
— Вы в это верите?
Люд не ответил. Но его молчание было красноречивее иной цветастой фразы. Комиссар вздохнул.
— В настоящее время я пытаюсь вычислить, в чье тело вселился беглый дух. Как только узнаю, сразу же оповещу Великие Дома и объявлю охоту.
— На нава? — переспросил ошарашенный Мечеслав.
— Да, барон, на нава, — подтвердил Сантьяга. — Возможно, тогда вы окончательно поймете, что мы в одной лодке.
Комиссар положил трубку и оглядел вошедших в кабинет помощников. Доминга и Алир Кумар, «ласвегасы», личные аналитики Сантьяги. Ортега и Бога, старые, проверенные бойцы. Собственно, этими четырьмя и ограничивался весь штат сотрудников комиссара в мирное время.
— Возникли очень большие проблемы, — без предисловий начал Сантьяга. — Кто-то из наших подвергся мощной ментальной атаке, и теперь его телом владеет другое… сознание. Другой дух.
— Это возможно?
— Через некоторое время князь объяснит семье детали. Пока же поверьте мне на слово: возможно.
Помощники притихли.
— Наши действия. Во-первых, срочно проверить, не закрывался ли кто-нибудь из наших от сканирования. Во-вторых, проверить, не интересовался ли кто-нибудь Витольдом Ундером или Властой…
— Интересовались, — немедленно отозвался Доминга. — Вы ведь еще утром дали нам этот объект: Витольд Ундер, и я…
— Прошу вас — короче, — попросил комиссар. — Только самую суть.
— Запрос пришел из человского интернет-кафе. Неизвестный просмотрел досье на Ундера.
— Неизвестный? — удивился Сантьяга. — А под чьим паролем он вошел?
— Под моим, — неохотно ответил Бога. — Но это был не я.
— Во сколько пришел запрос?
— Приблизительно в тринадцать часов.
Сантьяга внимательно посмотрел на помощника.
— Я был в Цитадели, — хмуро ответил Бога.
— Постарайтесь вспомнить, кому мог быть известен ваш пароль.
— Постараюсь…
— И немедленно проверьте всех, кто находился в городе с десяти часов утра. Моим приказом соберите их всех в Цитадели, подготовьте помещение и… и два десятка гарок. Защиту помещения будут обеспечивать советники Темного Двора. Они в курсе. Просто сообщите им, куда направить энергию.
* * *
Москва, Страстной бульвар,
9 августа, среда, 14:15
Наконец-то они встретились. Вырвались из карусели утренних событий, оторвались от врагов, отдышались и приехали в небольшой скверик в центре Москвы, чтобы увидеть друг друга.
Витольд понимал, что необходимо поговорить с компаньоном, вместе выработать новую линию поведения, а главное — придумать что-то, что позволит спасти Власту. Ундер надеялся, что Итар, продемонстрировав традиционное шасское хитроумие, найдет выход из тупика, но при первом же взгляде на компаньона чуд понял, что ошибся. Кумар храбрился. Даже улыбался. Пытался шутить. Но глаза не спрячешь, и их выражение подделать очень трудно. Именно по тому, как смотрели на ставший вдруг враждебным мир черные глаза шаса, Ундер понял, что Итар в нокдауне. Потухший, обреченный взгляд загнанного зверя. Не осталось у шаса сил. И придумать он ничего не сможет.
Он боится.
На мгновение, всего на мгновение, Витольд задрожал. Всем телом, от макушки до кончиков пальцев ног. Всей душой. Но это был последний всплеск паники, который он себе позволил. Последние сомнения перед тем, как приступить к задуманному.
На тот случай, если встреча ничего не даст, Ундер предусмотрел свой собственный план, запасной. Но не запасной парашют, позволяющий вывернуться и спастись, а прямой, как двуручные мечи Саламандр, и такой же честный план, который не оставит ни пятнышка на его чести.
А все остальное — для слабаков.
Чуд понял, что встреча ничего не даст, еще до того, как было произнесено первое слово, сначала задрожал, а потом… потом даже обрадовался тому, что придется действовать так, как подсказывало ему рыцарское воспитание.
Обрадовался, потому что теперь все окончательно определилось. Никаких сложных замыслов, интриг и продумывания действий на десять шагов вперед. Ундер вышел на финишную прямую и ясно представлял себе путь.
— Привет!
— Привет.
— Тебе не звонили?
— Кто? — насторожился Итар. И показная удаль слетела с него осенним листом.
«Он боится!»
— Не знаю, — пожал плечами Витольд. — Кто-нибудь.
— Нет, не звонили.
— Значит, о тебе никто не знает, — сказал Ундер. — Ты не под ударом.
Он произнес эту фразу специально и усмехнулся, увидев, как обрадовался заявлению шас. Плечи молодого торговца расправились, а на губах, явно помимо воли, появилась легкая улыбка.
— Но мою квартиру разнесли! — вспомнил Итар.
— Как ты думаешь кто?
— Люды?
Чуд покачал головой.
— Рыцари?
— Нет.
— А кто?
— Красные Шапки.
— Кто?!
— Их привел твой приятель Урбек.
— Черт! — Итар замысловато выругался. — Получается, это он пытался ограбить хранилище?
— Получается.
— И я сам навел его на нас.
— Точно.
— Вот дерьмо! Прохиндей проклятый! — Шас окончательно повеселел. — Ты прав, все не так плохо: Урбек замазан в краже и будет молчать обо мне.
— Как рыба, — подтвердил чуд.
— И нам ничего не грозит, — рассмеялся Кумар. — С его стороны, во всяком случае.
— С его стороны — да, — негромко уточнил чуд. Только теперь Итар понял, что Витольд ведет себя не совсем обычно. Заметил отсутствие бесшабашной самоуверенности, которую излучал компаньон раньше, когда планировал операцию. Ундер держался сдержанно, по-взрослому, как будто принял очень тяжелое и ответственное решение. Кумар помрачнел.
— Кто разнес твою квартиру?
— Дух, — спокойно ответил чуд.
— Кто?!
— При этом он убил рыцарей, которые, как я понимаю, следили за мной.
— Черт! — простонал Итар.
Мир вновь окрашивался в серые и черные цвета.
— И еще погибли фаты, которые следили за Властой. — Витольд закусил губу. Против воли. Он не хотел демонстрировать слабость, но слишком уж резанули его по душе собственные слова. — Дух захватил Власту.
— Подожди, подожди, подожди… — Кумар взлохматил черные волосы. — Она-то здесь при чем?
— Я попросил Власту узнать, где погибла Белая Дама.
— Зачем?
— Чтобы вычислить местонахождение Железной Крепости.
— А девчонка вызвала подозрения у своих, — догадался шас.
— По всей видимости.
— Но почему следили за тобой?
— За моей квартирой.
— Неважно. Почему?
— Меня засекли, когда я ходил к Шуме-Шуме.
На Итара было больно смотреть. Плечи шаса вновь поникли, а в глазах появилось прежнее, отчаянное выражение.
— То есть тебя ищут?
— Меня, — уточнил Витольд. — Не тебя.
— Мы компаньоны.
— Власта в руках духа, — пробормотал Ундер. То ли он не услышал последнюю реплику Итара, то ли не пожелал на нее отвечать. — Вот в чем беда. Она в большой опасности. Из-за меня…
— Дух до сих пор бегает в теле старухи?
— Не думаю.
— Значит, мы не знаем, кого искать?
— Не знаем.
Настроение Итара менялось с частотой маятника. То вверх, то вниз. К чести своей, Кумар быстро оправился от последнего удара и принялся искать выход.
— Тебе надо спрятаться, лечь на дно, — быстро сказал он. — Потеря Власты не такая уж большая проблема…
— Большая, — качнул головой Витольд. — Очень большая.
Шас удивленно посмотрел на чуда.
— Насколько я помню, затевая наше маленькое приключение, ты мечтал прижать Зеленый Дом? Разве не так?
— Так.
— И что изменилось?
— Власта спасла мне жизнь, — ровно ответил чуд.
— Когда?!
— Во время Лунной Фантазии.
— Упс! Чем дальше, тем интереснее. — Кумар потряс головой. — Ты знал об этом?
— Я догадывался, что мне помогли уйти, — тихо произнес Ундер. — Но не знал кто. Теперь знаю.
— Она сама сказала?
— Нет. Она оговорилась. Я понял.
— Оговорилась! Понял! А если все это ерунда? Если ты ошибаешься?
Чуд с улыбкой посмотрел на шаса.
— Ты мог бы ошибиться при пересчете денег?
— Нет, — не задумываясь ответил Итар.
— Уверен?
— Абсолютно. Но при чем здесь это?
— А воины никогда не ошибаются в вопросах жизни и смерти, — веско произнес Ундер. — Власта спасла меня. И хотела спасти еще раз. И влипла.
Кумар отвернулся. Помолчал с минуту, разглядывая идущих по дорожке челов, прищурившись, посмотрел на проглядывающее сквозь листву солнце, а затем негромко спросил:
— Хочешь ее выручить?
— Я обязан.
— Но что ты можешь?
Чуд усмехнулся:
— Умереть.
— Спящий-проснувшийся! Какой же ты кретин!
— Не горячись, — попросил Витольд. — Выслушай меня.
— Ты бредишь!
— Теперь это неважно. Я верну тебе обещание, освобожу от заклятия…
— Зачем?!
— Я понимаю, что давил на тебя, заставлял делать то, что мне нужно. Теперь, когда ничего не получилось, я не имею права тянуть тебя за собой. — Ундер подмигнул компаньону. — О том, что ты в деле, знает только Урбек, а он будет молчать. Ты чист, Итар, так что выходи из дела и… Сейчас ты будешь только мешать.
В первое мгновение Кумар испытал огромную, ни с чем не сравнимую радость.
«Свобода!»
Но затем… Шас втянул голову в плечи, уткнул взгляд в землю, помолчал еще с минуту, словно собираясь с духом, после чего неожиданно жестко посмотрел на Витольда.
— Я не хочу брать назад обещание. Мы компаньоны. До конца.
— Итар, не мели ерунду…
— Нет, теперь слушай ты, — резко ответил Кумар. — Пафосные речи насчет жизни и смерти я понял. Я даже не обиделся. Почти. Да, я торговец. Да, мы не ошибаемся, когда пересчитываем деньги. И предки моих предков уже не помнили, когда держали в руках оружие. Мы прячемся за навами. Но если ты думаешь, что честь для нас пустой звук, то ты ошибаешься. Да, наша честь не связана с кровью, но друзей мы не продаем. Понял? Не продаем!
Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, а потом чуд протянул руку, и шас крепко пожал ее.
— До конца?
— Да, до конца.
— Но обещание я тебе все равно верну, — твердо произнес Витольд.
— Зачем? — снова спросил Итар.
— Потому что помочь ты мне сможешь только одним способом.
— Каким?
— Расскажешь Сантьяге все, что произошло. Операция оказалась нам не по зубам, и те, кто будет чистить следы, должны иметь всю информацию.
Шас понял, что Ундер его не обманывает. Прозвучала настоящая просьба, последняя услуга, о которой просил компаньон. Одному смерть, другому ответ держать. Все поровну, как и заведено у настоящих друзей.
— Когда я должен встретиться с комиссаром?
— После того, как позвонит дух, — ответил Витольд. — Послушаем, что он скажет, и тогда решим.
— Договорились.
— В таком случае вернемся к заклятию…
Компаньоны вновь сжали руки друг друга и почувствовали, как их пронзают иголочки магической энергии.
* * *
Москва, Ленинградское шоссе,
9 августа, среда, 14:27
Старый фордовский фургончик поскрипывал всеми своими соединениями, движок, за которым с недавних пор совсем перестали ухаживать, тарахтел громче положенного, однако пока что машина продолжала служить безалаберным хозяевам и послушно везла дикарей на Левобережную улицу. Пыхтела, скрипела, иногда выплевывала из выхлопной трубы клубы черного дыма, но ехала.
Со стороны фургон не привлекал к себе внимания, так что прав, тысячу раз прав был Урбек, поручая перевозку тюка с деньгами Красным Шапкам. Останови их дорожная полиция — документы, как и у любого жителя Тайного Города, окажутся в порядке. А встретившиеся по пути маги никогда не станут интересоваться, что тащат бедовые обитатели Южного Бутова.
Фургончик выглядел просто и даже блекло. Но вот внутри происходили события, на которые Урбек ну никак не рассчитывал.
Первые минуты путешествия, пока в лысых головах дикарей еще роились яркие воспоминания об увиденном на Шаболовке, Красные Шапки вели себя тихо. Даже робко. Сидели на лавках, изредка переглядывались, но молчали. И ждали, что вот-вот их остановят маги Великих Домов и начнут задавать страшные вопросы. А то и просто прикончат, обвинив в убийстве рыцарей и зеленых ведьм.
Однако чем дальше уезжал фургон от места кровавой схватки, чем приглушеннее становились воспоминания, тем более уверенно чувствовали себя дикари. Трубка достал общественную бутылку виски, сделал большой глоток и пустил национальный продукт по рукам. Отвертка замурлыкал себе под нос какую-то песенку. А Булыжник и вовсе приободрился до такой степени, что принялся размышлять, не потребовать ли у барыги надбавку за риск.
— Хорошо, что все вот так закончилось, да? — заискивающе произнес Маркер. — И убивать никого не стали.
— Что же в этом хорошего? — возмутился агрессивный Трубка. — Мне вона бутсу прокусили с пальцами и лодыжкой, а я за это не убил никого!
— Так ведь говорили же, что если шаса убить, то навы потом тебя в половник окунут, — напомнил боец.
— Но убить кого-нибудь надо, — кровожадно закончил Трубка.
— А давайте Маркера убьем? — вальяжно предложил Отвертка. — А то фигли он?
— Почему это сразу Маркера? — заволновалась предполагаемая жертва.
— А зачем ты песенки поешь про то, что «не могу больше пить»? — осведомился Отвертка. — Глупые песни. И ваше подозрительные.
— Уйбуй, скажи, что меня убивать не надо! Я как раз обратно говорил, что челы глупые и подозрительные песни поют.
Булыжник, занятый вычислением на пальцах ожидаемой надбавки, глубокомысленно промолчал.
— Челы поют про то, на что у них мозгов хватает.
— Вот и я говорю: кретины. Уйбуй, правильно я говорю?
— Кретины, адназначна, — не стал спорить Булыжник. — Они даже без оружия по городу разгуливают. Как бараны.
— Видите! — победоносно выкрикнул боец. — Уйбуй со мной согласен! А вы меня убивать вздумали, предатели!
— Живи, Маркер, — махнул рукой Отвертка. — И помни, что ты мне теперь должен.
— За что?
— За то, что дышишь.
Маркер посопел, обдумывая заявление нахального бойца, но нестыковок в словах Отвертки не нашел: ведь действительно — дышит, значит, кому-то должен. Пришлось осведомляться:
— Сколько?
— Потом скажу.
Тема закончилась. Бутылка вновь прошла по кругу, и поддавшие дикари дружно уставились на лежащий посреди фургона тюк. Очень уж им хотелось знать, что же такое «прямоугольное, но не сахар», скрывалось под непрозрачным пластиком.
— Зачем он так нужен Урбеку? — невинно произнес Маркер, озвучив новую тему для разговора.
— Это его ящик, — протянул Булыжник.
— Вот и я говорю, — покивал Трубка. — Там чуды и люды поубивали друг друга, а он в ящик вцепился — и бегом.
— Это мы вцепились, — проворчал Отвертка. — И не бегом, а шагом. Он ведь тяжелый, зараза.
— У меня поясница до сих пор скрипит, — пожаловался Маркер.
— Да ты весь скрипишь, — хмыкнул прокушенный Трубка.
— Я говорил, что его убить надо, — припомнил Отвертка. — Достал уже нытик.
— Ящик убить?
— В ящике что-то не живое, но прямоугольное, — ответил боец. — Его не убьешь.
— А если сжечь?
— Дубина! — опомнился Отвертка. — Я ведь не о ящике, а о Маркере!
— А…
И вновь возникла пауза для виски. Однако разговор не закончился. Поддавшие Красные Шапки достаточно распалились и бросали на загадочный тюк плотоядные взгляды.
— А помните предание, как в Западных лесах сколотили ящик Кондоры? — вернулся к теме просвещенный Маркер. — Мне бабушка рассказывала.
— Не Кондоры, а Кондора, отца всех Красных Шапок, — поправил сородича Отвертка.
— Вроде там не «р» было… — припомнил Трубка.
— А потом еще все на ящик смотрели долго, не вытерпели, открыли, а оттуда чуды вылезли, — закончил Маркер.
— Дубина ты, — возмутился образованный Отвертка. — Не чуды вылезли, а люды дорогу через Западные леса построили. И нам стало кого грабить.
— Вот я и говорю: озолотились наши предки по-черному.
Дикари заинтересованно засопели.
— Главное, ящик открыть вовремя.
— Не вовремя, а когда не вытерпишь.
— Открыть…
Булыжник, сам мечтающий хоть одним глазком взглянуть на содержимое тюка, все-таки попытался отговорить бойцов от опасного мероприятия:
— А Урбек потом навам пожалуется, и нас это, в половник окунут, адназначна. С соплями вместе.
— А Урбек и не узнает ничего. — Отвертка решился и достал нож. — Я вот тута расковыряю, где уже расковырено было.
— Да как он не узнает, если ты расковыряешь?
— А у меня скотч такой же есть, — похвастался боец.
— Такой же?
— Урбековский. Он его в багажник кинул, потом отвернулся, а я и того.
— Молодец, — одобрил уйбуй. — Скотч покажи.
— Вот. — Боец взял нож в зубы, порылся в кармане штанов и продемонстрировал сородичам початый рулончик. — Настоящий.
Это решило дело.
— Молодец, — повторил Булыжник, сравнив ленты. И придвинулся поближе. — Ковыряй.
* * *
Супермаркет Гильдии, Москва, улица Большая Лубянка,
9 августа, среда, 16:53
Мудрить Ярга не стал. Он прекрасно понимал, что после боя на Шаболовке у него в запасе осталось полтора, максимум — два часа. И рыцари, и зеленые ведьмы мертвы, но следы он не чистил, а потому даже самое поверхностное изучение места схватки расскажет квалифицированному магу, что убиты следившие за квартирой Ундера воины темной энергией. Убиты навом.
Сейчас, Ярга не сомневался, его соплеменники уже знают, кого ищут. Получив информацию, что в смерти чудов и людов виновен нав, Сантьяга немедленно начнет тотальную проверку своих, и маскировка будет раскрыта. Но Яргу это не заботило. Прыгая в тело нава, он понимал, что выбирает самый опасный из всех возможных план, был готов к этому и теперь спешил воспользоваться полученным преимуществом.
Для начала Ярга снял номер в гостинице, зарегистрировавшись по обнаруженным у Реги человским документам. Рассуждал беглец просто: охотники наверняка начнут прочесывать укромные места Тайного Города, прощупывать подземелья и окраины, в которых легко затеряться, кто подумает, что дичь останется в самом центре Москвы? За комнату Ярга заплатил наличными: набросив морок, перенес в нее девушку, обездвижил ее магическими путами, мощным заклинанием закрыл от сканирования и, удовлетворенный, отправился по своим делам.
За остававшееся время предстояло сделать очень много.
Вопреки распространенному мнению, шасы занимались не только координацией торговли с целью удержания цен на приемлемом, то есть непомерно высоком уровне. Точнее — не только этим. Торговая Гильдия давным-давно превратилась в мощную структуру, обеспечивающую нормальную жизнь Тайного Города. Доходы жителей, уплата налогов Великим Домам и человским структурам, финансовые потоки в мировую экономику и обратно — вот за что отвечали шасы. Они помогали Великим Домам отмывать полученные в Тайном Городе доходы и вкладывать их в предприятия по всему миру, консультировали жителей и прикрывали их от внимания зорких человских мытарей. По сути, деятельность Торговой Гильдии была не менее важна для Тайного Города, чем работа «Тиградком» или возможность пользоваться магией. Отличие заключалось в том, что шасы запустили свой механизм задолго до появления коммуникационного гиганта и им не требовался Источник магической энергии.
Хотя последнее утверждение могло показаться и преувеличением.
Прикрытие Великих Домов превращало Гильдию в уникальную организацию, в деятельности которой переплелись законные сделки и контрабанда, торговля обычной одеждой и поставки магических артефактов, производство собственных товаров и оборот краденых вещей. В любом супермаркете Гильдии, в любой ее лавке можно было приобрести все, на что хватало средств. Батон хлеба? Радиоприемник? Автомобиль? Без проблем. Двуручный меч? Боевой перстень? Артефакт морока? Пожалуйста. Недвижимость в Нью-Йорке? Фальшивые документы? Собственный спутник связи? Вам известна цена? Подождите, сейчас мы свяжемся с банком и проверим, смогут ли они принять ваш чек.
Первые же сведения о Гильдии, которые Ярга почерпнул из памяти Шумы-Шумы, заставили его заинтересоваться организацией шасов. Когда же в распоряжении бывшего узника оказались знания Реги, Ярга отбросил все сомнения и, оставив Власту в гостиничном номере, прямиком направился в расположенный неподалеку супермаркет. Задачу облегчало то, что директор заведения находился с Регой в прекрасных отношениях, а значит, все вопросы будут решены не просто быстро, а предельно быстро. Так и получилось.
— Рега, дорогой друг! — Биджар лично встретил гостя на втором, закрытом от челов этаже супермаркета. — Какими судьбами?
— Срочно потребовался кое-какой товар, — ответил Ярга, располагаясь в кресле.
— Что-то личное?
Вышколенные сотрудники уже позаботились о кофе и коньяке. Хамзи на правах хозяина разлил янтарную жидкость по бокалам.
— Я получил непростое задание от… — Ярга поднял брови. — В общем, ты понимаешь.
— Что-то необычное? — прищурился Биджар. Как правило, действующие по приказу Сантьяги навы получали снаряжение на складах Цитадели, содержимое которых не уступало тому, что хранилось в Гильдии. Поэтому фраза Реги вызвала у Хамзи некоторое недоумение… которое, впрочем, немедленно рассеялось.
— Необычность заключается в том, — любезно объяснил Ярга, — что я действую автономно. И о моих шагах должны узнать Великие Дома.
— Очередная интрига Сантьяги?
— Вроде того. — Ярга глотнул коньяк. «Неплохо!» — Но ты понимаешь, что все это…
— Строго между нами, — кивнул шас.
— Именно поэтому комиссар выбрал меня, — улыбнулся Ярга. — Он знал, что мы найдем общий язык.
— Были бы деньги, а язык мы обеспечим, — пошутил Хамзи. — Или икру.
— Вот и хорошо. — Ярга протянул Биджару лист бумаги. — Вот список. Товар нужно собрать за двадцать минут. Грузовик стоит на улице.
— Я распоряжусь, чтобы его пустили в подземный паркинг, — пробормотал шас, читая список.
— И пусть твои ребята держат язык за зубами, — предупредил Ярга. — За рулем обычный чел.
— Понял. — Биджар поднялся с кресла. — Двадцать минут?
— Да.
— Я успею.
Хамзи не подвел. Заказанное снаряжение было подготовлено и погружено за двадцать минут. Ярга расплатился, тепло поблагодарил шаса и покинул супермаркет на том же грузовике, в котором ехал товар, приказав шоферу направляться к площади трех вокзалов. Путешествие, которое и так не обещало быть длинным, закончилось для чела, едва начавшись. Когда машина пересекла Бульварное кольцо, Ярга попросил остановиться, убил шофера, сам сел за руль и через тридцать минут праздновал успешное окончание первого этапа плана.
Время шло, а его еще не хватились.
«Вы разжирели, темные, стали слабыми. Ничего, я вас расшевелю!»
Следующие четверть часа Ярга провел в интернет-кафе, поработал, войдя в сеть Темного Двора под паролем Реги, и именно там, в уставленном компьютерами помещении, состоялся давно ожидаемый телефонный разговор.
— Рега?
— Да, — спокойно отозвался Ярга.
— Это Ортега.
— Я узнал.
Рега всегда отвечал именно так.
— Ты был в городе сегодня утром?
— Я до сих пор в городе.
— У нас возникли серьезные проблемы, — поведал Ортега. — Попахивает войной Великих Домов.
«Ортега в своем репертуаре, — усмехнулся Ярга. Чужая память рассказала ему, что точно такие же предложения помощник комиссара использовал, собирая гарок перед Лунной Фантазией. — Попахивает войной… Забавно».
— Возвращайся в Цитадель.
Ну что ж, они разжирели, но не растеряли ум. Поняв, в какую ситуацию попали, стали действовать максимально широко: взять всех подозрительных и запереть в штаб-квартире. Все логично. Лишить противника возможности передвигаться, а потом медленно, шаг за шагом, вычислять жертву.
«Я бы поступил так же…»
Ярга закрыл телефон, бросил ставшую ненужной трубку в мусорный бак и одновременно выставил мощную защиту.
Все, теперь родственникам известен его новый облик и началась настоящая охота.
Ничего страшного.
Ярга поймал такси, не забыв показаться шоферу симпатичной человской девушкой, и велел ехать к гостинице.
А еще через минуту возле интернет-кафе появились гарки.
— Это Рега, — зачем-то сообщил Алир ворвавшемуся в логово «ласвегасов» комиссару.
Сантьяга не ответил. Он уже знал.
— Я просматриваю его досье, — доложил Доминга. — Сегодня утром он снял почти все наличные со своего счета.
— Ортега докладывает, что возле интернет-кафе его уже нет, — сообщил Бога, складывая телефон. — Он пытается организовать поиск обычными методами.
— Рега закрылся от сканирования, — пояснил Алир.
Шас выглядел самым потерянным из присутствующих, он до сих пор не мог осознать, что навы охотятся за своим. Не мог. Или не мог осознать, что настоящий Рега мертв.
— Что он делал в интернет-кафе? — быстро спросил Сантьяга.
— Залез в резервный фонд, — отозвался сообразивший, что к чему, Доминга. — У Реги был доступ к нему.
— Много взял?
— Около двух миллионов. Боюсь, следов теперь не отыскать… и еще… — Аналитик лихорадочно стучал по клавишам, вызывая на экран одну таблицу за другой. — Чуть раньше Рега перевел крупную сумму на счет Торговой Гильдии.
— Узнайте, что он покупал!
— Да.
Комиссар помолчал. Он видел обращенные к нему взгляды и понял, что именно сейчас и именно ему придется отдать самый поганый за последние тысячи лет приказ.
«Рега…»
— Темный Двор должен знать, что Рега чужак, — жестким голосом произнес Сантьяга. — Он опасен. Начиная с этого момента и вплоть до особого распоряжения ни один нав не имеет права покидать Цитадель в одиночку. При обнаружении Реги немедленно вызывать подмогу и принять все меры к его уничтожению. Соблюдать максимальную осторожность. Не слушать, что он говорит. Самое главное — не слушать его!
ГЛАВА 7
«Бизнесмен подарил цыганке крупную сумму денег! Как стало известно нашим корреспондентам, сегодня утром в полицию обратился видный столичный предприниматель Роман Якупович и сообщил, что стал жертвой уличной мошенницы. По словам Якуповича, к нему подошла пожилая черноволосая женщина, ее точных примет пострадавший не запомнил, и завела странный разговор. „В первый момент я решил, что она сумасшедшая — я не понимал ни единого слова! А потом вдруг стал делать то, что она приказывала…“ В результате господин Якупович поделился с мошенницей содержимым бумажника, да к тому же снял несколько тысяч с кредитной карточки…»
«Сенсация! Невероятная сенсация!! Только что пресс-служба Темного Двора распространила по всем коммуникационным каналам Тайного Города информацию о поиске нава по имени Рега! В сообщении особо подчеркивается, что Рега агрессивен и очень опасен. За точную информацию о его местонахождении предусмотрена награда в миллион…»
* * *
Гостиница «Балчуг», Москва, улица Балчуг,
9 августа, среда, 18:09
За те несколько часов, что ей пришлось провести в одиночестве, Власта успела подумать о многом. Не пережить — именно подумать.
Она не испытывала страха перед Яргой, не тосковала, лишившись свободы, не вздрагивала, услышав шаги в коридоре. Ужаса, растерянности, сводящего с ума ожидания смерти — ничего не было. Власта просто думала. Спокойно, не торопясь прокручивала в памяти свои шаги, принятые решения — все, что в конечном итоге привело ее в запертый номер «Балчуга», и приходила к мысли, что действовала… может быть, и неправильно, но так, как была должна. И представься ей возможность прожить последние дни заново, она бы не стала ничего менять. Встреча с Витольдом и стремительный роман — самая яркая вспышка в ее жизни. Возможно, окажись их связь заурядной интрижкой из тех, что крутят молодые рыцари и юные феи, дальнейшие события развивались бы совсем иначе, Власта вела бы себя хладнокровнее, сдержанней, но… Но мелькнула между ней и Ундером искра. На встрече у Власты дома, на самой первой их встрече. И не просто мелькнула, опалив рыжего мага и белокурую колдунью жаром безумной страсти, а молнией ударила каждого из них прямо в сердце. И поселилась в душах, заставляя смотреть друг на друга через призму пылающего в груди огня.
И никак иначе.
И Власта, и Витольд сдерживались, не изливали нахлынувшие чувства в длинных монологах, они вообще старались не говорить о чувствах, ведь слова — это просто летящие по воздуху звуки, а все настоящее глубже, гораздо глубже. И Власта, и Витольд это понимали. Поэтому скупость фраз их не обманывала. Зеленая ведьма прекрасно видела, что на самом деле испытывает молодой рыцарь, и это знание заставляло душу феи петь. И совершать поступки невозможные, немыслимые при других обстоятельствах.
Но Власта ни о чем не жалела.
И сидя в пустом номере гостиницы, связанная обыкновенными путами и магическими заклинаниями, лишенная возможности освободиться или подать сигнал, девушка не мечтала о появлении спасителя-рыцаря. Она не знала, придет Витольд или нет, и не думала об этом.
Власта вспоминала их встречи, глаза Витольда, его нежность и… и улыбалась.
И даже Ярга, опытный, хладнокровный и безжалостный Ярга, оценил спокойствие девушки. Он ожидал увидеть пленницу, а нашел связанную ведьму. Непокоренную, несломленную, недрожащую. Не сопливую девчонку, а взрослую, уверенную в себе женщину, демонстрирующую отнюдь не показное спокойствие. И опытный, хладнокровный и безжалостный Ярга на несколько мгновений впал в замешательство.
«Я не показался ей опасным соперником? Или она уверена, что помощь придет?»
Он даже проверил действенность наведенных заклинаний, убедился, что в комнату никто не входил, что нет засады и вокруг «Балчуга» не расположились воины Великих Домов. И только после этого сообразил, благодаря чему девчонке удалось его удивить.
Дух.
Сила духа. Самое невероятное и самое необъяснимое во Вселенной. Величайшая сила, не имеющая отношения ни к Источникам магической энергии, ни к термоядерной реакции. Ее нельзя пощупать руками, но она способна нанести тебе удар колоссальной мощности, остановить широкую реку и смести с пути гору. Она поможет вырваться из тюрьмы, которую строили великие маги, и оставаться спокойным перед лицом смерти.
Сила духа.
«Откуда в ней такой огонь? Молоденькая, взбалмошная сучка, ничего не видевшая в жизни, — и такая твердость!»
И Ярга вдруг подумал, что нынешние обитатели Земли отнюдь не такие скоты, каковыми он их считал. Во всяком случае, не все из них.
Преподнесенный Властой сюрприз заставил Яргу изменить поведение. Он побоялся, что голос выдаст его замешательство, а потому, оказавшись в номере, молчал довольно продолжительное время. Бросив лишь один взгляд на девушку, Ярга перестал обращать на нее внимание. Скинул пиджак, галстук, закатал рукава рубашки и отправился в ванную комнату, где долго и с наслаждением умывался. Вернувшись, покопался в принесенных бумагах, несколько документов сжег, остальные сложил и убрал во внутренний карман пиджака. Разобрал пакет с покупками: три черных бруска — аккумуляторы энергии, черный же нож навской стали — классически изогнутый клинок, способный разрубить любой доспех, пара артефактов, перекочевавших в карман пиджака столь быстро, что Власта не успела понять, что это за устройства.
Последней из пакета была извлечена коробочка с мобильным телефоном. Ярга уверенно собрал трубку, вложил в нее сим-карту, повертел готовый к употреблению прибор в руке и наконец снизошел до беседы:
— Полагаю, пришло время звонить твоему приятелю.
Спокойный взгляд против спокойного взгляда. Легкая улыбка против бесстрастной сосредоточенности. Ярга уже преодолел некоторое замешательство, к нему вернулась уверенность, и теперь он мог позволить себе смешок, не боясь, что веселость покажется наигранной.
— Посмотрим, на что он готов ради тебя.
Власта сумела улыбнуться в ответ. Чуточку высокомерно. Демонстрируя, что разобралась в ситуации гораздо лучше тюремщика.
— Нам было хорошо с Витольдом, но это ничего не значит: он ненавидит Людь и вряд ли станет рисковать ради меня.
— То есть ты просто ждешь смерти?
— Трезво воспринимаю происходящее, — поправила его фея. — И не тешу себя бессмысленными надеждами.
— А ведь надежда помогает.
— Тем труднее бывает пережить ее крушение.
— Ничего не ждешь и ни на что не надеешься, чтобы потом не расстраиваться?
— Я делаю, — улыбка Власты стала еще более уверенной. — И стараюсь добиться задуманного.
— Делаю… — негромко повторил Ярга. — Молодец.
Он вновь повертел в руке телефон, рассеянно разглядывая блестящий приборчик, провел пальцем по кнопкам, но было видно, что звонить пока не собирается.
— Ты умная. И симпатичная.
Девушка удивленно приподняла брови.
— Не волнуйся, — рассмеялся Ярга. — Это не начало отношений, а констатация факта.
— В таком случае я бы предпочла, чтобы ты использовал понятие «красивая», — холодно произнесла фея. — Это будет правдой.
— Не будет! — Теперь высокомерие появилось и в его голосе. — По сравнению с женщинами асуров ты замухрышка. Простенькая и даже страшненькая. Без огня. Без гармонии. «Симпатичная» — это максимальный комплимент, который я мог тебе сделать. У лжи должны быть границы.
— Неужели все так плохо?
Ярга понял, что сумел поколебать стену, которую Власта воздвигла. Боевой маг с невероятно сильным духом, но ведь внутри все равно — женщина. В принципе, ему не было нужды ломать пленницу, однако Ярга хотел узнать, насколько сильна она на самом деле. Из любопытства. Как домохозяйка иногда наблюдает за последними минутами курицы.
— Ты стремишься быть красивой, а они стремились стать совершенными. И им удавалось.
— Ты сам говорил, что я умна.
— Совершенство — это не набор положительных качеств, а их гармония. Одно начинает переходить в другое, становится частью другого… Одним словом, тебе не понять. Просто поверь: до идеала, каковым были женщины асуров, тебе далеко.
Власта помолчала. Затем спросила:
— Насиловал их?
Ярга качнул головой:
— Убивал.
— Не хотелось пробовать сладость совершенства? Или боялся проиграть идеалу?
Она пыталась его оскорбить, и Ярга понял, что достиг цели: вывел пленницу из себя. Власта еще держится, еще сильна, но уже допустила ошибку. Есть к ней ключик, есть. Причем не самый сложный…
«Она еще слишком молода!»
Она еще любит жить. В этом ее сила. В этом ее слабость. Она не относится к отпущенному времени цинично. Она еще радуется ему.
Поэтому Ярга не обиделся и даже не сделал вид, что обиделся. Он понял, что победил, что еще несколько фраз, еще двадцать-тридцать минут, и он сломает эту девочку, сломает, несмотря на ее огромную силу.
И потерял к разговору интерес. Но ответить — ответил. Причем — правду.
— Мы слишком ненавидели, чтобы опускаться до насилия. Бывало, конечно, пытали, но прикасаться к женщинам асуров так, как имела в виду ты, — брезговали.
Он прищурился, и Власта вдруг поняла, что видит в черных глазах отблески Первой войны. Далекого, настолько далекого и ставшего легендарным события, что некоторые историки всерьез полагали его выдумкой навов. Самая первая война на Земле, самая страшная, беспощадная, кровавая. Война, которая велась до полного уничтожения одной из сторон. И если кому-то из асуров и удалось спастись (хотя в это мало кто верил), то не потому, что навы их отпустили. Совсем не потому.
— Кто ты? — едва слышно спросила девушка. Она тоже поняла, что проиграла своему тюремщику.
И услышала жесткий ответ:
— Ярга.
— Не слышала, — призналась Власта.
— Когда я прорывался на Землю, то был уверен, что останусь в памяти Вселенной навсегда. Когда я вел свои арнаты против первых тварей Спящего. Когда жег Хрустальные Замки. Когда крушил Железные Крепости. Постарались… потомки.
Он сжал кулаки… и вдруг сообразил, что счет в их поединке сравнялся. Одним своим «не слышала» проклятая девчонка вызвала в его душе бурю негодования, заставила раскрыться.
— Ты был… — Власта едва не сказала: «комиссаром». Но поняла свою ошибку раньше, чем слово слетело с уст. Почувствовала наконец, что за зверь рядом. Что за глыба.
Тьма, принявшая облик монстра.
— Ты был князем. — Теперь она не спрашивала.
— Я и есть князь, — прорычал Ярга. — И всегда им буду. Никто, кроме меня, не имеет права повелевать Навью!
* * *
Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь, Москва, Ленинградский проспект,
9 августа, среда, 19:16
Тайный Город бурлил. Сенсационная охота за подданным Темного Двора, плюс маловразумительные объяснения, на которые расщедрилась пресс-служба навов, плюс спокойная реакция остальных Великих Домов стали настоящей информационной бомбой. Все, буквально все, от рядовых дружинников и домохозяек до высших иерархов и руководителей Торговой Гильдии, обсуждали только эту новость. И все терялись в догадках. Журналисты «Тиградком» штурмовали Цитадель, однако комиссар, прежде редко отказывавшийся от интервью, теперь отсылал репортеров к пресс-службе, сотрудники которой отделывались заученными фразами.
Навы охотятся за навами!
Невероятно!
Нездоровый интерес публики и дикие предположения, рождающиеся в воспаленном воображении сплетников, могли вывести из равновесия и более спокойных, чем навы, существ. Однако темные вели себя на удивление сдержанно.
Причиной тому стало личное обращение князя. За несколько минут до объявления охоты на Регу каждый нав узнал правду о происходящем. Плохую, горькую, но правду. О гибели одного из них. О возвращении Легенды. И спокойствие, с которым навы приняли новость, показала, что повелитель Темного Двора сумел найти нужные слова. Или то, что навы ошарашены.
В любом случае Сантьяга почувствовал себя спокойнее.
Впрочем, без дела комиссар не сидел. За те часы, что были в его распоряжении, Сантьяга успел получить от Биджара Хамзи список приобретенного Яргой снаряжения и проанализировать его. Тем временем гарки отыскали грузовик, на котором лже-Рега уехал из супермаркета, а после принялись прочесывать все склады и транспортные фирмы, где Ярга мог спрятать товар. Одновременно обрабатывалась информация от осведомителей, агентов и просто желающих получить награду. Учитывая важность операции, Сантьяга приказал не пренебрегать ни одним сообщением, так что работали гарки не покладая рук. Но пока безрезультатно.
И лишь в семь часов вечера комиссар услышал первую толковую новость.
От Итара Кумара.
Молодой шас приехал в Цитадель, но дальше внутреннего дворика не пошел, попросил, если это возможно, чтобы Сантьяга спустился к нему лично. На счастье Итара, его просьбу выслушал Ортега, который, оценив состояние шаса, пообещал посодействовать и действительно сказал комиссару, что просьбу следует выполнить. Сантьяга же, едва увидев поникшего Итара, прекрасно понял резоны помощника: Цитадель заслуженно считалась мрачным местом, и окажись нервничающий шас в любом из ее помещений, он бы наверняка сбился, окончательно расклеился, и разговор бы отнял слишком много времени.
— Которого у меня не очень много, — не стал скрывать Сантьяга. — Поэтому, Итар, поймите меня правильно: если у вас действительно важное сообщение, я его выслушаю, если же нет, то лучше поделитесь своими догадками с Ортегой.
— У меня нет никаких догадок, — вздохнул Кумар. — Только факты.
И машинально извлек из кармана телефон. Стал вертеть.
— Вам что-то известно о Реге?
— К сожалению, значительно больше, чем вы думаете.
— Точный адрес?
— Нет.
— Тогда что?
Комиссар нечасто забывал об этикете, но сейчас, именно сейчас, был такой случай. Сантьяга задавал вопросы быстро, немного отрывисто, на грани вежливости, а смотрел на Итара очень внимательно. Как на допросе.
Вот только этот взгляд не действовал на молодого шаса, который попросту не мог нервничать еще больше. Следующим этапом могла стать истерика, и, пока она не накатила, Итар торопливо выпалил:
— Эта тварь. Дух, что вселился в старуху. Он два дня жил у меня.
Будь Кумар чуть менее взвинчен, он бы обязательно надулся от гордости: ему удалось удивить самого Сантьягу!
— Жил? — переспросил нав. — Снимал комнату?
— Мы его поймали. То есть… не я поймал, конечно, а Витольд. Ну, там, связали, как положено… чтобы он это… не сбежал, в общем… и… в спальне он у меня сидел. — Глаз Итар не поднимал, зато телефон в его руке вертелся с невероятной скоростью. Да и колени подгибались. — И еще голем его сидел. Ну… в смысле, ее голем. Шумы-Шумы.
— Вы говорите о Витольде Ундере? — уточнил опомнившийся комиссар. — Молодом Драконе?
— Да, — подтвердил Кумар. — Мы с ним… это… вместе.
— Ундер захватил старуху, в которую вселился дух?
— Он дружил с Шумой-Шумой, — пояснил Итар. — Пришел к ней, а она напала… Так он рассказывал, во всяком случае. Витольд отбился, потом допросил ее… ну… по-настоящему допросил… я там не был…
— Не отвлекайтесь, — попросил Сантьяга.
— Хорошо. — Кумар вздохнул. — В общем, Витольд узнал о Железной Крепости и решил, что ее содержимое можно использовать против людов.
— Ундер — ветеран Лунной Фантазии, — припомнил комиссар.
— Его брат погиб под стенами Зеленого Дома.
— Понятно…
— Витольд решил, что сможет сам найти Крепость, но ему нужен был… э-э…
— Начальник тыла, — подсказал Сантьяга.
— Менеджер, — Итар сам отыскал нужное слово. — Чуды, они в серьезных делах слабоваты. Как снаряжение добыть, как его за пределы Тайного Города вывезти… в общем, все такое. — И сбивчиво добавил: — Но я не мог ничего сказать. Витольд использовал заклятие обещания! Даже если бы я отказался, то не смог бы рассказать!
— А вы не отказались.
— А вы бы отказались? — впервые с начала разговора шас посмотрел наву в глаза.
Настроение у комиссара было хуже некуда. Мерзкое настроение, если честно, настолько тоскливое, что даже мешало думать. И признание Итара в том, что Ярга два дня скрывался в его квартире, едва не привело к трагическим для Кумара последствиям. Справившемуся с оторопью Сантьяге пришлось бороться с искушением отрезать молодому шасу что-нибудь торчащее. И лишь огромным усилием воли он сумел взять себя в руки и вернуться к обычному для себя поведению.
А потому на вопрос Итара комиссар ответил спокойно, а самое главное — честно.
— Отказались бы?
— Нет.
И Кумар понял, что его не убьют.
— Вот и я не отказался, — пробормотал Итар. — Сдуру.
— Считаете, что сглупили, согласившись?
— Нет. — Кумар сумел ответить твердо: — Наделал слишком много ошибок.
Комиссар улыбнулся.
— Полагаю, Итар, нам еще предстоит серьезный разговор. Пока же просто скажите, почему вы пришли? Ундер снял с вас заклятие обещания?
— Да.
— Почему?
— Чтобы я пришел и все рассказал, — пожал плечами шас. — Витольд решил вывести меня из-под удара и взять всю ответственность на себя.
— Следует ли понимать ваши слова так, что в настоящее время Ундер дает аналогичное интервью мастеру войны Ордена?
Итар помрачнел:
— Нет.
— То есть он вернул вам слово, а сам продолжает… гм… приключение?
— Мы допустили очень много ошибок, — вздохнул Кумар.
— Это я уже понял.
— И сейчас Витольд пытается их исправить.
Сантьяга не рассмеялся. Не стал. И ответил достаточно сдержанно:
— Весьма похвально.
Однако в тоне комиссара было столько иронии, что шасу стало стыдно за свои слова. И еще за самонадеянность. И за глупость.
Но только не за то, что собирался сделать его рыжий друг.
— После того как дух освободился, он захватил Власту, подругу Витольда. И сейчас Витольд пытается ее спасти.
— Зеленую ведьму?
— Да.
— Вы же говорили, что Ундер мечтал обратить арсеналы Железной Крепости против Зеленого Дома?
— Я рассказывал то, что он говорил, — кивнул Итар. — А теперь рассказываю то, что он делает. Есть разница.
— Да, разница есть, — после короткой паузы подтвердил комиссар. — И каким образом молодой чуд собирается спасать свою… подругу?
— Когда мы расстались, он ждал звонка от духа, — сообщил Кумар.
Почти правда. Почти. Потому что, поговорив с Яргой, Витольд перезвонил Итару. Но Кумар намеренно построил фразу так, чтобы не лгать.
— А зачем Ундер понадобился… духу? У вас есть хотя бы догадки? Может, пребывая в заточении, дух говорил о чем-то? Намеки? Случайные фразы?
— Мы не рисковали и почти никогда не вынимали кляп из его рта, — развел руками шас.
— Предусмотрительно, — одобрил Сантьяга. — Как же ему удалось сбежать?
— Это моя вина. Только моя.
И опять полуправдивый ответ прозвучал предельно искренне. Самое главное — правильно построить фразу.
Итар и Витольд решили по возможности скрыть историю посещения хранилища Центрального Банка. Соображения у них были разные, друг с другом они ими не делились, просто Ундер сказал, что не хотел бы рассказывать об ограблении, а Кумар с ним согласился. Именно поэтому Итар сказал правду: «это моя вина», ведь появление Красных Шапок спровоцировал его визит к Урбеку, но не уточнил, в чем эта вина заключалась.
А Сантьяга не переспросил. Он размышлял.
— У вас есть догадки, что удержало духа в плену? Ведь он может прыгать из тела в тело.
— На нем был только один артефакт — «Рыбацкая сеть».
— Как просто, — усмехнулся комиссар. — Спящий, оказывается, любит пошутить.
— Что вы имеете в виду?
— Неважно.
Сантьяга извлек из кармана зазвонивший телефон и задумчиво посмотрел на определившийся номер. Мечеслав. Судя по всему, хочет узнать, почему комиссар до сих пор не прибыл на совещание.
Нав опустил орущую трубку в карман.
— Итар, я прошу вас в ближайшее время не покидать Тайный Город. Нам еще предстоит серьезный разговор.
— Я… — Кумар растерянно посмотрел на комиссара. — Вы меня не арестуете?
— Не вижу смысла, — пожал плечами нав. — Кашу заварили не вы. Вы только обожглись.
— Спасибо!
— Не за что. И напоследок… — Сантьяга внимательно посмотрел на шаса. — Почему вы согласились на предложение Витольда? Ваш предыдущий ответ на этот вопрос неплох, но он придуман. Вы убеждали себя, что не могли отказаться от величайшего в жизни приключения, и в конце концов стали так думать. А я хочу знать правду. Что побудило вас броситься в омут?
Кумар выдержал взгляд комиссара. И даже убрал телефон, который вертел в руках. Он успокоился.
— Мы с Витольдом похожи. Нас никто не понимал, никто не интересовался, что мы думаем, что переживаем…
— Итар! — Сантьяга покачал головой. — Итар, если у вас что-то не получалось, это еще не значит, что вы никому не нужны.
* * *
Гостиница «Балчуг», Москва, улица Балчуг,
9 августа, среда, 20:00
Витольд не стал стучать в дверь — просто надавил на ручку и открыл ее. Он не сомневался в том, что она окажется незапертой, и не ошибся.
Его ждали.
Войдя в номер, чуд в первую очередь отыскал взглядом Власту. Это было нетрудно. Девушка сидела в кресле. Руки вдоль туловища, ладони на коленях. Платье не мятое, не порвано, вообще следов насилия не видно. Поза вот только слишком напряженная, но это последствия сковывающих заклинаний.
— Ты как?
Девушка не ответила. На лице не дрогнул ни один мускул. Вот только глаза… Власта не отрываясь смотрела на Витольда. Словно не верила, что он пришел. И в ее взгляде было столько… счастья — именно счастья! — что Витольд понял: все. Он уже сделал все, что надо. И теперь совершенно не важно, что будет дальше. В пропасть — значит, в пропасть. К звездам — значит, к звездам. Вместе.
— Привет, — негромко произнес он. — Привет, Власта.
— Я запретил девушке болтать, — любезно сообщил стоящий у окна мужчина.
Черные волосы, прямые, не очень длинные, аккуратно уложены. Темный костюм, видно, что дорогой. Ослепительно белая сорочка и стильный галстук.
И спокойствие. Железное спокойствие.
Нав.
«Дух сумел завладеть телом нава! Спящий побери, кто же он такой?!»
Но страха не было, ушел страх, кончился. И не мог он появиться в присутствии Власты. Проще самому себе жилы перегрызть, чем дать при ней слабину. Умом Витольд понимал, что должен, обязан бояться того, кто способен прыгнуть в тело нава, но…
А может, все дело в том, что Ундер уже принял решение умереть? Подобный шаг существенно меняет восприятие мира.
— Ты ее не трогал?
— Молодость, молодость, — усмехнулся Ярга. — Никакого понимания, что важно, а что нет. Все так размыто…
— А что важно?
— Уж конечно, не то, лазал я к твоей подружке под юбку или нет.
— А что?
— Твое будущее.
— Если бы меня заботило только оно, я бы не пришел.
— Фраза, достойная рыцаря.
— Завидуешь?
«Здесь действительно никто ничего не боится или мне просто повезло?»
— Кто ты? — продолжил Витольд. — Я имею в виду не того бедолагу, тело которого ты захапал на этот раз, а настоящее имя. Если, конечно, ты не боишься его назвать.
— Можешь называть меня Ярга.
— Правда?
— Для тех, кто меня ищет, это уже не секрет.
Ундер усмехнулся:
— Нав?
— Нав.
— И ищут тебя навы.
— Верно.
— И убил ты нава.
— Ага.
Витольд помолчал.
— Ты… необычный.
— Я очень старый нав, — доверительно сообщил Ярга. — ОЧЕНЬ старый.
Он отошел от окна и опустился в кресло рядом с тем, в котором находилась Власта.
Ундер, поколебавшись, присел на диван и ровным голосом спросил:
— Я видел сон о Первой войне. Зачем ты транслировал его мне?
— Ты сам выдернул из меня воспоминания. Случайно. Во время нашей схватки. — Ярга помолчал. — Ты неплохой маг, парень.
Ундер потер лоб.
— Воспоминания?
— Ты забыл: я ОЧЕНЬ старый нав.
— Тогда скажи…
— Не торопи события, — бросил Ярга. — Мы наконец-то познакомились, официальная часть завершена, а посему перейдем к моим вопросам. Где твой приятель?
— Я его отпустил, — пожал плечами Витольд.
— Ты нарушил мой приказ.
— Ты мне не приказывал, — холодно ответил чуд. — Ты меня просил.
— Но ведь ты пришел, — мягко улыбнулся Ярга. — Пришел, потому что хочешь вытащить девчонку.
Ундер против воли бросил взгляд на Власту.
— А посему запомни: еще раз осмелишься на дерзость, и я покажу тебе очень неприятный спектакль с ее участием.
Витольд отвернулся, несколько мгновений молчал, после чего негромко произнес:
— Итар бы нам не пригодился. Он торгаш. А сейчас, насколько я понимаю, придется драться.
— Придется.
— Поэтому я его отпустил. Но он безопасен, он под заклятием обещания и будет молчать.
— Зачем ты с ним связался?
— Мне был нужен напарник. Нужен был тот, кто сможет разработать толковый план и реализовать его. Один бы я не справился.
— Вы и вдвоем не очень-то справились.
Витольд дернул плечом. Ярга неприятно рассмеялся.
— Что за план вы разрабатывали? Хотели проникнуть в Железную Крепость?
— Да.
— Ты действительно думал, что ворота остались на прежнем месте? Там, где я убил Белую Даму и где последние дни рыскали маги Великих Домов? Есть ли предел твоей глупости?
Ундер не обернулся к собеседнику, не показал ему глаза, потому что знал, знал, что опытный маг легко прочитает в них боль.
«Каким же я был идиотом! Самонадеянным кретином!»
А теперь связанная Власта смотрит на него из кресла, и ее взгляд отнюдь не обвиняющий. Нет.
— Железная Крепость уникальна, — продолжил Ярга. — Она может двигаться под землей на такой глубине, что даже наблюдатели Великих Домов не способны ее засечь. К тому же до сих пор действует магическая защита от сканирования. Так что…
— Как же ты вернешься?
— Почему ты решил, что я собираюсь возвращаться? Мне здесь неплохо. Новое тело, новые возможности… Как ты считаешь, что помешает мне вселиться в президента?
— Великие Дома, — сразу же ответил чуд. — За тобой охотятся, Ярга. И рано или поздно поймают.
— Не поймают.
— Ты слишком деятелен. Ты не забьешься в угол, не станешь прятаться, ты проявишь себя и влипнешь. Тебя обязательно поймают, Ярга, поверь мне.
— Вот видишь, когда надо, ты способен рассуждать здраво. — Нав подмигнул Власте. — А он не такой уж дурачок, наш Витольд.
— Ты вернешься в Железную Крепость, — уверенно произнес Ундер. — Только с ее помощью ты сможешь противостоять Великим Домам.
— Кажется, я слишком рано тебя похвалил, — вздохнул Ярга. — Неужели ты думаешь, что я собираюсь развязать на Земле очередную войну?
— Войну? — Витольд театральным жестом почесал затылок. — А кто говорит о войне? Угрожать оружием еще не значит применять его. Ты, судя по всему, крутой колдун, но без мощной поддержки у тебя нет шансов. Лорды Тать вообще были ходячими Источниками, и где они сейчас? Почти все в могиле. Почему? Потому что даже Источник еще ничего не решает. — Хитро посмотрел на Яргу. — Ну что, рано меня похвалил?
— Намекаешь, что можешь быть мне полезен?
— А ты думаешь, я пришел только из-за нее?
— Не думаю — знаю, — спокойно ответил нав. — Мальчик, неужели ты до сих пор не сообразил, кого пытаешься обмануть?
Взгляд Власты менялся с каждой фразой. Сначала удивление, затем ярость, обида, и лишь при следующих словах Витольда в него вновь вернулось спокойствие.
— Из-за нее, — глухо ответил Ундер.
— Вот видишь.
— Но существуют другие резоны.
— Расскажи.
Молодой чуд вздохнул, прищурил глаза и твердо посмотрел на Яргу:
— За то, что я уже сделал, меня по голове не погладят. У меня было два варианта: сдаться или идти дальше. Если бы я сдался, отправился в Замок и обо всем рассказал, то до конца жизни сидел бы на мелких, ничего не значащих должностях. Карьера закончилась бы, не начавшись, закрылись бы все двери.
— Хорошо, что ты это понимаешь, — кивнул нав.
— Я решил продолжить игру, пришел к тебе. Глупо было скрывать, что в первую очередь на мой выбор повлияло пленение Власты. Но…
— Я тебя понял. Решив, что идти надо, ты стал продумывать дополнительные варианты.
— Надо было позаботиться о том, чтобы ты меня сразу не убил.
Ярга рассмеялся.
— Чего ты хочешь, Витольд?
— Все-таки тебе нужны помощники?
— Чего ты хочешь? — теперь голос прозвучал строже.
— А что мы сможем?
— Ну, что ж, во всяком случае, ты не собираешься бросаться в омут без раздумий. — Ярга посмотрел на часы. — Время у нас еще есть, так что слушай…
Он специально опустил взгляд в пол, не хотел мешать рыцарю и пленнице проявлять эмоции, но успел заметить, как вспыхнули глаза молодых колдунов.
— Железная Крепость, из которой я вырвался, являлась последним оплотом асуров в нашей с ними войне. Именно в нее были свезены остатки всех арсеналов и все библиотеки, до которых мы не добрались.
— В арсенале любого Великого Дома есть заклинания, способные превратить Землю в непригодный для жизни мир, — напомнил Витольд.
— Верно. Насколько я разобрался в вашей истории, их не использовали потому, что победители всегда предлагали условия почетного мира — и старые расы уходили.
— Но вы с асурами дрались до конца. Почему они не использовали оружие возмездия?
— Таким образом, Железная Крепость — это всего лишь старое хранилище пыльных сверхмощных бомб, которые никто и никогда не применит.
Ундер понял, что Ярга не ответит на его вопрос, но настаивать не стал. Не время. Молодой чуд начал разбираться в манере поведения страшного собеседника.
— Но контроль за хранилищем поставит нас на одну доску с Великими Домами…
— Я не собираюсь ни с кем вставать на одну доску!
Витольд умолк.
— К тому же в Железной Крепости хранится нечто большее.
— Что? — жадно спросил Ундер.
— Разве ты уже стал моим вассалом?
— Как мне доказать свою искренность?
Нав помолчал, словно размышляя, стоит ли говорить рыцарю правду, после чего негромко произнес:
— К сожалению, в настоящее время я не контролирую Крепость. Я знаю, где и когда она выйдет к поверхности в следующий раз. Но, увы, ворота запечатаны настолько крепко, что свое освобождение я склонен рассматривать как чудо. Другими словами: для реализации задуманного нам в первую очередь необходимо обеспечить постоянный доступ в Крепость.
— Как это сделать?
— Нужна капля крови нава, известного тебе под именем Сантьяга, — спокойно ответил Ярга.
— Кровь комиссара?!
— Одна капля. Достаточно просто поцарапать его и принести мне клинок. Все очень просто. Достаточно одной ловушки.
— Это самоубийство.
— Мальчик, идти за мной — это всегда риск. Или ты думаешь, война с асурами не казалась кому-то самоубийством? Вопрос в уверенности в себе и в желании совершить нечто грандиозное, прыгнуть выше головы. А я тебе предлагаю такую мелочь на этом фоне. У тебя хватит мозгов придумать ловушку?
Ошарашенный Витольд размышлял несколько секунд, после чего неуверенно кивнул:
— Наверное, да.
Яргу не удовлетворил тон ответа, поэтому он продолжил:
— Подготовь скрытый портал в уединенном месте, позвони Сантьяге, вызови его якобы на переговоры. Тебя, разумеется, обложат со всех сторон, но я подскажу, как сделать очень хитрый портал… Если коротко: сначала под землю, потом в любую точку, детали позже. Этого они от тебя не ожидают, так что есть шанс. Все, что от тебя требуется, — нанести один удар. Даже не смертельный. Капля крови на клинке, и ты можешь отступать. И рассчитывать на мою благодарность.
— Почему бы тебе самому не разобраться с Сантьягой?
— А почему, как ты думаешь, я сижу в этой гостинице, а не разгуливаю по Цитадели? Меня ищут, мальчик, меня уже ищут.
— Не называй меня мальчиком, — попросил Ундер.
— Хорошо. Договорились.
Чуд почесал в затылке.
— Напасть на Сантьягу… гм… это войдет в историю.
— Ненадолго. Очень скоро все забудут, кем он был.
— Но что мы получим, завладев Железной Крепостью? Чем угрожать Великим Домам, если не глобальной катастрофой?
— Есть кое-что, — почти добродушно произнес Ярга, — перед чем меркнет даже власть.
— Объясни, — тихо попросил Витольд.
— Охотно, — усмехнулся нав. И посмотрел на Власту. — Она ведь важна для тебя, так?
Чуд промолчал. Девушка тоже опустила глаза.
— Из-за нее ты рискнул своей жизнью, пришел ко мне. Ты ее любишь. По-настоящему любишь.
— К чему этот разговор?
— Я пытаюсь объяснить тебе, что скрыто в Железной Крепости. Объяснить так, чтобы ты понял. Представь, что вы с Властой живете долго и счастливо… Причем действительно долго. Не те жалкие сотни лет, что есть у вас сейчас, а гораздо больше. Вы воспитываете детей…
— У нас их не может быть! — почти выкрикнул Ундер. И против воли сжал кулаки. — Не может! У нас нет будущего!
Показалось или в зеленых глазах Власты действительно блеснули слезы?
— И тут мы возвращаемся к главному вопросу нашей встречи: что же спрятано в Железной Крепости? Чего испугались навы, как правильно сказал тебе твой приятель? Что может помочь практически в любом деле? Что могло изменить ход истории?
Ярга замолчал.
— Что? — не выдержал Витольд. — Что?!
* * *
Офис компании «Тиградком», Москва, 1-я Брестская улица,
9 августа, среда, 21:40
— Искушение, — негромко повторил Сантьяга. — Невозможное, порабощающее Искушение. Соблазн.
Де Лаэрт и Мечеслав даже не переглядывались, сидели, отрешенно уставившись на нава, и пытались переварить новость.
— И асуры отдали вам такое сокровище? — откашлявшись, спросил Гуго.
— Война изменила всех, — объяснил комиссар. — Асуры начинали ее в положении властителей Вселенной, первых тварей Спящего. Они и помыслить не могли, что кто-то осмелится бросить им вызов. Удел остальных — поклонение великим.
— А разве Темный Двор предложил что-то другое?
— Да, — после короткой паузы ответил Сантьяга.
— Поклонение Тьме? — быстро спросил Мечеслав. — Вселенское почитание князя?
— Комиссар имеет в виду другое, — на удивление рассудительно произнес Гуго.
— Что?
— Смену власти, — объяснил нав. — Перспективу, если хотите. Все честолюбцы Вселенной поняли, что у них появился шанс. Мы показали, что жизнь есть движение, а не статика. Что вечного не существует.
— Никогда не думал, что услышу от вас столь высокопарные слова, комиссар.
— Считайте, что вам повезло, барон.
Мечеслав хотел съязвить по поводу последних слов комиссара, но сдержался. Понял, что любая насмешка выставит его глупцом.
— А какими асуры закончили войну? — спросил де Лаэрт.
— Подавленными, — ответил Сантьяга. — Данное определение наилучшим образом описывает их состояние. Сначала они не верили, что нашествие продлится долго. Затем разозлились, сцепились с нами по-настоящему, но у них опять ничего не получилось. Последние месяцы стали самыми тяжелыми. И для них, и для нас. Не война — бойня. Никого не щадили, никто не ждал пощады. В какой-то момент даже управление войсками было потеряно. Командиры арнатов действовали самостоятельно, вторгались в еще занятые асурами области, истребляли всех подряд. Первые отвечали тем же.
— Теперь я понимаю, почему вы до сих пор испытываете к асурам такие чувства, — задумчиво пробормотал Мечеслав.
Нав на мгновение замолчал, бросил быстрый взгляд на барона, но комментировать его слова не стал. И лишь ОЧЕНЬ внимательный собеседник мог бы заметить блеснувший в глазах Сантьяги иронический огонек — Мечеслав, мягко говоря, был далек от понимания истинных причин ненависти.
Ни люд, ни Гуго не относились к ОЧЕНЬ внимательным собеседникам, а потому комиссар, выдержав короткую паузу, позволившую де Лаэрту убедиться в истинности выдвинутой бароном гипотезы, продолжил:
— Вы спрашивали, Гуго, почему асуры открыли нам столь ценное сокровище? Потому что они ненавидели нас так же, как мы их. Они потеряли все и искренне надеялись, что тайна Железной Крепости ударит по нам сильнее, чем самое смертоносное оружие. Асуры хотели изменить саму Навь, но… Нашлись холодные головы, нашлись те, чья колоссальная сила воли не позволила поддаться искушению. Нам было непросто, мы пережили чудовищный кризис. Но Навь осталась Навью. И даже стала сильнее.
— Ты был там? — тихо спросил Мечеслав.
— Нет. Но я знаю. Каждый нав знает.
— И запечатали самые великие сокровища Вселенной…
— Таким был выбор Тьмы. Мы отказались от многого, но получили еще больше. Мы сохранили себя.
— Полагаю, в тот день, когда пал Уратай, князь пожалел о своем выборе.
— Не уверен. Воспользуйся мы подарком асуров, катастрофа Темного Двора наступила бы еще раньше.
— Почему?
Гуго попытался ответить ничего не понимающему барону, но не успел.
— Потому, — с улыбкой объяснил Сантьяга, — что сокровище принадлежало асурам, они владели им, они умели им пользоваться, они создали его и… Они правили Землей вполовину меньше Нави.
Люд, осознавший, как он сглупил, засопел.
— Полагайся только на то, в чем уверен. Мы сделали ставку на самих себя и не прогадали.
— Хорошо, — пробурчал де Лаэрт. — Ваш рассказ о том, что же на самом деле таится в Железной Крепости, принимается. Несмотря на недомолвки. — Комиссар приятно улыбнулся рыцарю. — Вы не были до конца откровенны.
— Я не исследовал Крепость и сам вынужден полагаться на чужие слова.
Мечеслав хмыкнул. Чуд покачал головой:
— Вы всегда найдете выход из положения.
— Боюсь, что именно сейчас вы становитесь свидетелями обратного: я не контролирую ситуацию.
— Поэтому мы и собрались, — напомнил Гуго. — Проблема у нас общая, и решать ее следует совместно. Три головы лучше одной. Тем более три светлых головы.
Спорить с рыцарем собеседники не стали. Мечеслав пробурчал под нос что-то вроде: «Не время заниматься самовосхвалением», Сантьяга промолчал.
— Сойдемся на том, что Навь призывает остальные Великие Дома не пытаться вскрыть Железную Крепость и не предъявляет свои права на нее, — продолжил Гуго.
— Мы рекомендуем сохранить статус-кво, — подтвердил комиссар.
— Вплоть до объявления войны? — поинтересовался барон.
Сантьяга и на этот раз промолчал, но это молчание было красноречивее любых слов. Темный Двор редко, очень редко угрожал. Темный Двор предлагал компромисс, пытался уговорить, рекомендовал. И лишь когда сами навы приходили к мнению, что дальнейшие переговоры бессмысленны, Темный Двор начинал боевые действия.
— С Железной Крепостью пусть разбираются главы Домов, — подвел итог де Лаэрт. — Если великий магистр и королева захотят обсудить с князем подробности, пусть обсуждают. У нас другая задача. — И жестко посмотрел на Сантьягу. — И я настаиваю, чтобы на следующий вопрос ты ответил честно. В противном случае я покину совещание.
— Кажется, я догадываюсь, о чем пойдет речь, — вздохнул нав.
— За кем мы охотимся?
Жесткий взгляд Гуго буравил Сантьягу.
— За князем, — сразу же ответил тот.
— За князем?!
— Твой повелитель сошел с ума?
— Он же вылез из Крепости! Это другой! — Рыцарь тряхнул головой. — Объясни!
— Я же говорил: Искушение. Порабощающее Искушение. — Сантьяга отвернулся. — Мы запечатали в Железной Крепости нашего князя. Нашего первого князя. Мы запечатали в ней Яргу — Повелителя Драконов. Нава, которому мы обязаны победой над асурами.
* * *
Москва, 100-й километр МКАД,
9 августа, среда, 22:06
— Надеюсь, ты оторвался от слежки?
Вильгельм Ундер посмотрел на сына, затем каким-то неуверенным, кривым движением провел ладонью по лбу и негромко спросил:
— Ты хоть представляешь, как мне тяжело слышать твой вопрос?
Горечь, невероятная горечь звучала в голосе рыцаря. Ядовитым облаком проникла она в душу молодого Ундера, но… вряд ли хоть что-нибудь могло усилить рвущую ее боль.
— Теперь представляю, — жестко ответил Витольд.
— Теперь?
— К сожалению — да, только теперь. — Молодой чуд помолчал. — Прости меня, отец.
Они встретились подальше от посторонних глаз, на обочине МКАД. С одной стороны летели автомобили, с другой росли деревья. С одной стороны, есть челы-свидетели, в присутствии которых особо не повоюешь, с другой — можно отступить, нырнуть в хоть и небольшой, но все-таки лес.
Витольд появился первым, приехал на такси, отпустил машину и минут десять стоял на обочине, бездумно разглядывая мчащихся по своим делам челов. Вильгельм подъехал на своем «Чероки», выбрался из машины и теперь стоял в шаге от сына.
— За что простить?
— За то, что тебе сейчас тяжело, — после паузы ответил Витольд. — Тебе и матери.
— И за то, что ты предал Орден?
— Для тебя это важнее того, что я сказал?
— Не менее важно.
Витольд покачал головой, горько усмехнулся и произнес:
— Я не предавал Орден. Возможно, я поступил неправильно, необдуманно, но мои действия не были направлены против Дома.
— Это точно?
— Да.
Вильгельм вздохнул с облегчением. С громадным облегчением. Витольд увидел, что во взгляде отца появилась привычная уверенность.
«Для него это очень важно…»
— Тогда говори, что натворил. И как все можно поправить.
Ундер-старший поверил. Увидел глаза сына и поверил. Теперь старый вояка предлагал свою помощь.
«Мальчик просто запутался, ему требуется надежное плечо, чтобы опереться…»
— Что я натворил, тебе скоро расскажут, — спокойно ответил Витольд. — Причем расскажут правду, я позаботился об этом. Запомни имя: Итар Кумар…
— Шас? Ты связался с шасом? Большая ошибка.
— Выслушай, у нас очень мало времени.
— Извини. Я удивился…
— Итар найдет тебя и все расскажет. Не обвиняй его ни в чем. Он пытался отговорить меня…
— От чего отговорить?
— Узнаешь. — Глаза Витольда лихорадочно блеснули, он облизал губы и продолжил: — А поправить что-либо могу только я. Понимаешь? Только я.
Вильгельм понял. Все понял. Ундера-отца удар должен был надломить, но Ундер-рыцарь сумел вынести его. Лишь зубы стиснул. На мгновение.
— Что ты задумал?
— Тебе не будет за меня стыдно, отец. Клянусь.
Еще несколько мгновений старый Дракон смотрел на молодого Дракона. Отец на сына. Не искал сомнений во взгляде Витольда, просто… старался запомнить.
— Я привез все, что ты просил, — глухо произнес Вильгельм.
Голос предал старого рыцаря, показал, сколь силен был удар сына. Но только голос. Только он. Ундер-старший открыл багажник «Чероки».
— Твои сабли и артефакты.
Вильгельм не был хорошим магом, обычный Дракон. Витольд — другое дело, его способности внушали уважение. Но, несмотря на все предпринятые меры предосторожности, Ундер-младший не смог почувствовать, что их слушают. Птичку, сидевшую на ветке дерева, готовил лично мастер Превращений, лучший специалист Ордена по производству артефактов, и засечь его творение мог лишь равный ему маг. Птичка слушала разговор отца с сыном и транслировала его двум рыцарям, находящимся неподалеку в машине, а они с помощью хитрого устройства передавали информацию прямо в Замок.
— Вы все слышали, магистр, — негромко произнес один из них. — Сейчас Вильгельм отдаст Витольду оружие, и они расстанутся.
— Слышал, — коротко подтвердил Франц де Гир. И замолчал.
Рыцарь бросил взгляд на напарника, тот пожал плечами. Пара мгновений тишины, и наблюдатель поинтересовался:
— Брать его?
Двое в машине, еще шестеро вокруг, среди них три командора войны. Витольд хорош, но он еще щенок, против матерых волков у него нет шансов. Но… наблюдатель слышал разговор отца с сыном, и нотки, прозвучавшие в голосе, сказали Францу, что его подчиненный не обрадуется, получив приказ на захват.
Да и сам де Гир не испытает ничего, кроме горечи. Впрочем, горько будет в обоих случаях. Какое бы решение ни приняли, Витольд Ундер потерян для Ордена навсегда.
— Дурака бы я остановил, — тяжело произнес великий магистр, — но Витольд Ундер — рыцарь. Пусть идет. Это его сражение.
— Да, — едва слышно прошептал наблюдатель. И громко уточнил: — Командовать отбой?
— Еще кое-что…
«Неужели де Гир передумал?!»
— Проследите, чтобы Витольда не перехватили наши друзья.
— Слушаюсь, великий магистр!
* * *
Складской комплекс «Кумар Карго Экспресс», Москва, улица Левобережная,
9 августа, среда, 22:23
Урбек не сразу поверил, что все наконец-то прошло так, как надо, что он сумел вывернуться из петли и добиться желаемого. Что он победил.
Победил, несмотря на идиотизм подчиненных, досадные помехи, созданные двумя щенками, и то, что он оказался в опасной близости от какой-то операции Великих Домов. Последнее обстоятельство беспокоило Кумара больше всего, он до сих пор вздрагивал, вспоминая изуродованные тела погибших магов, и не был уверен, что они не приснятся ему ночью.
«Два рыцаря и две ведьмы! Они не между собой дрались, а с кем-то…»
И этот кто-то прихлопнул их и благоразумно скрылся, не позволив Урбеку стать ненужным свидетелем.
«А ведь приди я на полминуты раньше, и…»
Сердце тревожно замирало.
Но даже резня в квартире Ундера не могла по-настоящему испортить Кумару настроение. Деньги! Он вернул себе честно зара… гм… Он вернул себе свои деньги. Довел до конца блестящий план и утер нос Великим Домам.
Он — Урбек Кумар!
Вожделенный тюк до сих пор стоял в кабинете барыги, там, куда его затащили Красные Шапки. Урбек, вопреки всем доводам рассудка, до сих пор его не перепрятал, даже защитный пластик с маркировкой Банка России не выбросил. Слишком уж долго шел Кумар к заветной цели, слишком трудным оказалось само дело, и теперь он то ненароком прикасался к добыче, то вынимал пару пачек, вертел их в руках и возвращал обратно, а то просто сидел в кресле, не сводя с тюка глаз.
Урбек наслаждался.
«Перепрятать тюк никогда не поздно. Вот еще чуть-чуть посижу, погляжу — и займусь сокрытием следов…»
— Так и говори, в натуре, — в очередной раз повторил Отвертка. — Делись, мол, опоссум, а то худо будет!
— И скажи, что мне ногу прокусили! — добавил Трубка. — За это премия полагается! Я раненый и ваще пострадавший.
Последние пару часов боец старательно хромал, то на одну, то на другую ногу, ненатурально хныкал и мерил температуру украденным где-то градусником. Одним словом, прилагал все усилия, дабы убедить сородичей увеличить его долю.
— А еще там чуды мертвые лежали! — припомнил Маркер.
— И ведьмы тоже лежали!
— И стреляли в нас много!
— Мы сами стреляли! — вякнул кто-то.
— Заткнулись, мля! — рявкнул Отвертка и вновь посмотрел на Булыжника. — Все запомнил?
Уйбуй, повторяющий про себя претензии бойцов, кивнул.
— Так шта смотри. Делай, как народ хочет.
Говоря откровенно, Булыжник совсем не желал идти на разборку с шасом, но и деваться ему было некуда. Обнаружив в тюке несметные сокровища — Трубка при виде огромного количества денег едва из фургона не вывалился, — дикари осатанели. Разумный уйбуй предложил стащить по паре пачек на брата да и забыть обо всем, но разошедшиеся соплеменники обозвали десятника трусом и едва не пристрелили.
«Пару пачек ты себе знаешь куда засунь?! — орал Отвертка. — Нам много надо! По-честному!»
Остальные храбреца поддержали, но, поостыв, идею увезти в укромное место ящик, а Урбеку сказать, что их ограбили, отвергли. Выбрали половинный вариант: добычу отдать, но потребовать от Кумара разделить лакомый кусок на всех.
До вечера Красные Шапки болтались вокруг склада, опасаясь, что шас вывезет деньги, а когда грузчики ушли ужинать, вернулись на территорию и направили к Урбеку парламентера.
Бутылка коньяка, которой Кумар отметил успех операции, закончилась, эйфория потихоньку прошла, и шас, не забыв принять блокирующую алкоголь пилюлю, решил наконец заняться неотложными делами.
«В первую очередь — уничтожить упаковку и перепрятать деньги».
Он взял со стола ножницы, шагнул к тюку, и…
В дверь постучали.
Колени у Кумара подогнулись.
«Навы?»
Захотелось взять и заглотнуть тюк. Весь. Сразу. Или построить портал, выбросить добычу в укромное место, но… Поздно. Слишком поздно.
Стук повторился.
— Кто там? — дрожащим голосом поинтересовался Урбек.
— Я… — так же неуверенно ответил уйбуй. И, не дожидаясь разрешения, заглянул внутрь. — Можно?
Смелые сородичи требовали, чтобы Булыжник открыл дверь пинком и вообще вел себя по-хозяйски, но бойцы ожидали развязки внизу, а уйбуй, оставшись один на один с уважаемым скупщиком краденого, изрядно заробел.
— Можно?
— Нельзя, — по-прежнему тихо ответил Урбек.
Находись Кумар в обычном своем состоянии, дикарю, посмевшему нагло ворваться в его кабинет, не поздоровилось бы. Но сейчас Урбек стоял над кучей украденных — практически у Великих Домов украденных! — денег и не представлял, как должен себя вести.
— Надо, — пробормотал Булыжник бочком проникая внутрь. — Это хорошо, что ты здесь теперя. Я… то есть мы тебя искали очень.
— Зачем? — Шас начал приходить в себя, и в его голосе проскользнули угрожающие нотки.
— А вон про то поговорить, — Булыжник кивнул на тюк.
— Про то? — Урбек почувствовал, что колени перестали дрожать. Почти. — Зачем про то говорить? Привезли — и спасибо. Денег я вам дал?
— Денег за то, что денег привезли?
— Что вы привезли — не ваше дело.
— А чье?
— Мое.
— В нас стреляли, тренер, адназначна стреляли.
— Убили кого?
— Трубке ногу прокусили. Он теперя ранетый и страдалец.
— Купи ему карамельку на палочке.
— На карамельку денег надо.
Булыжник, до сих пор не услышавший от шаса ни воплей, ни ругани, осмелел. Он прошел в кабинет, уселся на тюк и деловым тоном сообщил:
— Короче, мы с ребятами прикинули, что денег в ящике ужас как много. Тебе одному, типа, жирно. — И почесал себе под банданой. — Как пилить станем, тренер?
— Кого пилить?! — Кумар с ужасом понял, что вел себя абсолютно неправильно, и попытался исправить положение. — Я тебе уши отпилю, животное! И вообще, пшел вон отсюда!
— Ты меня не гони, тренер, ты давай по совести. Мы ведь, того, не знали ничего и не ведали. Так и скажем…
— Кому скажешь, урод?
— А кому захочем, тому и скажем, — пообещал Булыжник. — Всем ухи не поотпиливаешь, найдутся, кто услышит.
— Кому это ты захочешь?
— А кто спросит!
— Да кто тебя станет спрашивать?
— Тот, у кого ты ящик денег стибрил!
Урбек замолчал. Булыжник с независимым видом вытащил нож и принялся сосредоточенно стесывать заусениц. Он чувствовал себя победителем.
А вот Кумар ощущал себя полным кретином. Его прижали Красные Шапки! Дичь! Идиотизм! Позор! Но… Что делать?
Делать-то что?
Выгонишь уйбуя, так дикари растрезвонят на весь Тайный Город, что скупщик краденого раздобыл где-то кучу денег.
Поделишься с ними… Нет, этот вариант был еще хуже.
«Не поддаваться! Ни в коем случае не поддаваться!»
— В общем, так, тренер. — Булыжник покончил с заусенцем, но клинок убирать не стал, поигрывал им многозначительно. — Или будем ящик делить на вес, чтобы для скорости, или давай пересчитывать.
— Извините за любопытство, но что именно вы собрались пересчитывать?
Увлекшись спором, уйбуй и Кумар не заметили, как открылась дверь, и, услышав знакомый голос, на мгновение окаменели. Немая сцена длилась пару мгновений. Затем Урбек рухнул в кресло, а посеревший Булыжник сполз с ящика и торопливо спрятал нож.
— Мы… эта…
— Все было совсем не так, как вам кажется, — пискнул Кумар. — Все из-за Итара…
«Валить все на молодого! Скажу, что его визит вызвал подозрения…»
— Случайно не об этом тюке идет речь?
— Мы… я… — промямлил уйбуй. И тут его прорвало: — Он нас нанял!
«Трындец!» — мелькнуло в голове шаса.
— В ящике, как я понимаю, деньги? — Комиссар с легким любопытством посмотрел на тюк. — Какой знакомый значок… Не подскажете, Урбек, что это за клеймо?
Кумар потерянно молчал.
— Мы ничего не знаем, — поспешно сообщил Булыжник. — И я не знаю, адназначна. Он все придумал. А потом делиться не захотел!
— Молчать!
Уйбуй послушно заткнулся.
Сантьяга внимательно посмотрел на Урбека, понял, что в своем нынешнем состоянии тот вряд ли способен отвечать на вопросы, а потому вернулся к дикарю:
— Откуда, вы говорите, ящик?
— Он нам сказал пойти! — Грязный перст уйбуя указал на шаса. — Через эта… портал. Вот! А мы не знали ничего! И ничего тама не видели, кроме ящика! И еще много таких же, только цифры другие…
За то время, пока комиссар разглядывал шаса, Булыжнику удалось доползти до окна. Возможно, он хотел выброситься на волю, но не успел. Теперь же, отвечая на вопрос, уйбуй скосил глаза на улицу и разглядел пославших его на гибель сородичей.
Сородичи делали знаки и призывали бежать.
— Пропал Булыжник, — криво усмехнулся Отвертка. — Ща его нав в половник опустит.
— Хорошо, если тока в половник, — поддакнул Маркер. — А то еще и соплями опутает. Помните, как он сам говорил?
— Нормальный был уйбуй. Толковый. — Трубка поерзал. — Как раз для нас.
— Мы не пропадем, — без особой уверенности произнес Отвертка.
— Ага, не пропадем. — Трубка тоскливо вздохнул. — А почему Сантьяга нам велел тута оставаться? Всех в половник положит.
Бойцы принялись нервно переглядываться. Еще пять минут назад они с упоением обсуждали, как будут тратить немереные деньги, а теперь прикидывали, смогут ли остаться в живых.
«Проклятый нав!»
Отвертка, которому очень хотелось обсудить кандидатуру следующего уйбуя, вдруг понял, что в словах Трубки таится печальная истина, а потому решил не менять тему:
— Надо, чтобы Булыжник выкрутился. Тогда все спасемся.
— А потом мы туда приехали, куда он сказал, в подъезд зашли, а тама трупы-трупы. Но это не мы их убивали, тренер, клянусь ятаганом Спящего — не убивали. Разве ж мы стали бы рыцарей убивать?
— А кто? — поинтересовался нав.
— Не знаю! — У Булыжника задрожали губы. — Но честно, не мы! Мы тока ящик взяли и давай бежать. А этот опоссум еще подгоняет, адназначна, давай, мол, бежать давай!
— Опоссум?
— Вот этот! — Уйбуй кивнул на Кумара. — Зверь он, адназначна зверь! Можа, это он и пришил тех рыцарей…
— В целом понятно. — Сантьяга жестом велел дикарю замолчать и медленно прошелся по кабинету. — Судя по всему, во всем виноват Урбек.
Скупщик краденого всхлипнул. Булыжник широко улыбнулся:
— Точно, тренер. Мы всегда ни при чем!
— Я не стану спрашивать, сколько он вам заплатил… — продолжил комиссар.
— Ничего не платил. Жадный он! Денег мало сунул, а делиться не стал. Разве это заплатил называется? Обман, адназначна!
Нав улыбнулся так, что уйбуй замолчал на полуслове и съежился.
— Я принимаю ваши показания, — спокойно произнес Сантьяга после короткой паузы. — Можете идти, но…
— Вы прикажете фюреру нас повесить? — дикарь тоскливо вздохнул.
— Только в том случае, если вы или кто-нибудь из вашей десятки проболтается о сегодняшних событиях.
— Могила! — счастливо взвизгнул уйбуй. — Адназначна могила!
И не заметил, что, услышав последние слова нава, Урбек посмотрел на комиссара с большим интересом.
Булыжник пулей вылетел из здания, промчался мимо сородичей и запрыгнул в фургон. — Виски!
Кто-то из сердобольных бойцов, подтянувшихся за командиром в машину, протянул уйбую фляжку.
— Мотаем! — приказал Булыжник через два больших глотка. — Быстро мотаем!
И вновь припал к источнику красношапочной жизни.
— Отпустил? — не поверил Маркер.
— Да! — Уйбуй на мгновение отлип от фляжки. — Еле уговорил, мля. На опоссума стрелки перевел.
— Голова! — одобрил Трубка.
— А деньги наши? — осведомился жадный Отвертка.
— Иди и бери, — предложил Маркер. — Ишь, умник выискался!
— Булыжник нам жизнь спас, — добавил заводящий двигатель Трубка. — Какие деньги?
— И чтобы молчали все, — продолжил уйбуй. — Сантьяга так и сказал: вякнем хоть слово, будет у Красных Шапок на одну повешенную десятку больше.
— Как ты догадался? — тихо спросил Урбек.
— Приехать? — Биджар, сбросивший личину Сантьяги, развалился в кресле и с наслаждением потягивал предложенный хозяином коньяк. — Мне не понравилось, что ты дал в долг Итару. В смысле, мне это понравилось, но появились подозрения: ты ведь сам влип и вряд ли стал бы помогать пареньку. Потом я подумал, что раз уж тебе все равно пришлось вынимать деньги из дела, то ты плюнул на принципы и сделал доброе дело. Порадовался за тебя… — Хамзи повертел в руке хрустальный бокал. — Но сомнения, извини, остались. Вот и решил заехать, поговорить.
— С этим понятно, — буркнул Кумар. — Как ты догадался накинуть морок?
— Ах, ты об этом? — Биджар легко рассмеялся. — Я торопился, а потому прибыл не на машине, а порталом. Маяк ведь стоит у тебя за домом?
— Ну.
— Я обхожу твою хибару и вижу, как этот олух Булыжник вышагивает к подъезду, а остальные его подбадривают и хихикают. С чего бы это, думаю? Послушал немного, все понял, накинул морок и принялся тебя выручать. Сначала тех, кто внизу остался, перепугал до полусмерти, а потом сюда пришел.
— Я чуть не умер от страха, — признался Урбек.
— Мог бы и спасибо сказать, — сварливо заметил Хамзи.
— Спасибо, — помолчав, буркнул скупщик краденого.
— Не стоит, — улыбнулся Биджар. — Для чего еще нужны друзья? — И сделал пару глотков коньяка. — Я догадывался, что ты обязательно вляпаешься во что-нибудь, но твой идиотизм превзошел мои ожидания. Попасть на крючок к Красным Шапкам! Да над тобой вся семья хохотать будет.
— Я, между прочим, Центральный Банк вскрыл, — веским тоном похвастал Кумар. — Кто еще на такое способен?
— И сколько взял? — немедленно поинтересовался Хамзи.
— Много, — не стал скрывать Урбек.
— Так давай не будем жадничать, — неожиданно предложил Биджар. — Возьмешь столько, сколько должен зеленым, и хватит.
— А помнишь, сколько мы выплатили дикарям по приказу этого кровопийцы Сантьяги?
Хамзи прищурился. Подумал. Медленно кивнул:
— В целом мысль здравая. Я тоже считаю тот штраф несправедливым.
— О чем я и говорю, — оживился Кумар. — К тому же не следует забывать, что я понес значительные расходы. Ограбить Банк России — это не пакетик семечек на базаре стырить. Артефакты, знаешь ли, влетели в копеечку.
Биджар укоризненно посмотрел на друга:
— Я же просил: не надо жадничать.
— Я пытаюсь быть честным.
— Мне нравится такой подход.
Шасы одновременно обернулись и уставились на появившегося в дверях Итара.
— Прошу не забывать, — мягко продолжил молодой торговец, — во что мне обошлось данное… гм… мероприятие. Расходы на снаряжение, затраты магической энергии плюс… — Итар покосился на Урбека. — Плюс разгром, который учинили в моей квартире дикари. Все это требует компенсации.
Хамзи и Кумар переглянулись.
— Будем делить на троих?
— Я всегда говорил, что у парня есть потенциал, — протянул Биджар. — И рад, что не ошибся.
Урбек поморщился, но согласно кивнул.
* * *
Москва, Битцевский парк,
9 августа, среда, 23:41
Рассказанное Яргой дополнение к заклинанию портала произвело на Витольда неизгладимое впечатление. Казалось бы: пара лишних фраз, чуть-чуть больше энергии, но эти штрихи превращали сложный, но в общем-то заурядный аркан в настоящее произведение искусства, позволяли построить ломаный переход, отследить который было чрезвычайно трудно. А самое главное, маги Великих Домов понятия не имели о таких возможностях порталов. Ярга продемонстрировал, что действительно имеет доступ к утерянным давным-давно знаниям, и теперь Ундер вполне мог ранить комиссара и после этого сбежать.
«Неужели он на самом деле хочет взять меня в помощники? Неужели он мне поверил?»
Соблазнительна ли мысль стать вассалом первого князя Нави? Велико ли Искушение?
Велико.
И когда Ярга рассказывал Витольду, чего можно достичь, имея постоянный доступ к Железной Крепости, чуд увлеченно кивал, изумлялся, вслушивался в каждое слово. И глаза его горели настоящим огнем.
Зато в глубине души царил холод.
Искушение было велико, но вид связанной Власты превращал блестящие перспективы в пустые слова. Весь мир — или ЕЕ слезинка? Для Ундера существовал только один ответ. Единственный. Он же правильный.
Если бы Ярга хоть как-то ослабил узы, позволил бы девушке произнести хоть слово, продемонстрировал бы свою искренность… Тогда, возможно, Искушение сумело бы вгрызться в похолодевшую глыбой льда душу Витольда.
Но Ярга этого не сделал.
И уходя, Ундер точно знал, что убьет его. Во всяком случае — попытается.
Но прежде следовало сделать то, что приказал Ярга.
Ундер подобрал уединенную полянку, установил маяк, на который будет ориентироваться Сантьяга — в том, что комиссар придет, Витольд не сомневался, — расставил сигнальные артефакты, чтобы гарки, которые наверняка последуют за одним из высших иерархов Темного Двора, не сумели подобраться незамеченными, и подготовил свой портал.
Только после этого достал оружие.
«Ярга просил ранить Сантьягу? ОК, я это сделаю. Вот только клинок, на котором застынет капля навской крови, тебя сильно удивит…»
И в арсенале Ордена, и в арсенале Зеленого Дома хранилось множество хитроумных устройств, предназначенных специально для войны с навами. Витольд попросил отца раздобыть «Хрустальную крошку», особый состав, клей с частичками обсидиана, которым рекомендовалось обрабатывать холодное оружие. Разумеется, эффективность покрытой «крошкой» сабли уступала клинку, целиком сделанному из обсидиана, но ее раны все равно доставляли навам немало хлопот.
— Я знаю, Ярга, ты не ждешь от меня такой подлости, — прошептал Ундер, проводя кисточкой по древнему оружию. — А значит, у меня будет шанс нанести удар первым. Убить я тебя не убью, но сильно ранить удастся наверняка. И тогда у меня появится возможность ударить второй раз…
* * *
Офис компании «Тиградком», Москва, 1-я Брестская улица,
9 августа, среда, 23:53
— Он закупил столько артефактов и энергии, что может построить Тайный Город на другом континенте, — проворчал Гуго, бросая на стол распечатку из Гильдии.
— Положим, это вы хватили. — устало улыбнулся Сантьяга.
— Ну, Тайную Деревню, — поправился рыцарь. — Как минимум Тайный Дом.
Первый мозговой штурм не дал результата, и теперь участники совещания анализировали список покупок, пытаясь на его основании вычислить дальнейшие шаги Ярги. Занятие оказалось безрезультатным, версии становились все более и более фантастическими, а потому у всех нарастало раздражение.
— С тем добром, что у него есть, он может спокойно прожить год или два вдали от Москвы, — пробурчал де Лаэрт. — За это время он окончательно освоится в мире и… Я не хочу даже думать о том, что он может натворить.
— Лорд Тать не меньший псих, — не согласился Сантьяга. — А натворил не очень много.
— Лорд Тать не способен прыгать из тела в тело, — парировал Гуго. — Что случится, если ваш Ярга переселится в человского лидера?
Нав поморщился.
— Кажется, мы движемся не в том направлении, — подал голос Мечеслав. — Из того, что я слышал, можно сделать вывод, что Ярга нацелился заполучить контроль над Железной Крепостью. Соответственно, следует предположить, что все закупленное им необходимо для экспедиции.
— Для экспедиции внутрь Крепости — возможно, — согласился комиссар. — Но в нее еще надо попасть.
— Вы хотите сказать, что покупки не помогут ему открыть ворота?
— Нет, — покачал головой нав. — Ни порознь, ни вместе.
Барон еще раз просмотрел свой экземпляр списка, потом демонстративно скомкал его, бросил в угол и громко произнес:
— В таком случае мы точно занимаемся ерундой. Ворота. Вот на чем надо сосредоточиться.
— Кровь князя, — ответил Сантьяга. — Или…
— Что «или»?
— Ничего, — опомнился нав. — Кровь князя. Хотя бы капля. Хотя бы след на клинке.
— Ты опять недоговариваешь, — возмутился рыцарь, но Мечеслав оборвал его усталым жестом.
— Не сейчас. — И пристально посмотрел на комиссара. — Получается, вы меняли установленные на Крепости печати?
— В смысле?
— Насколько мне известно, князь, правивший Темным Двором после Первой войны, не пережил нашествия Люди.
— Не пережил, — признал Сантьяга. — Но печати мы не меняли, потому что кровь повелителя становится…
И замер. Понял.
— У Ярги есть тело нава и огромный запас магической энергии, — развил свою мысль Мечеслав. — Он сможет стать князем во плоти?
— Да, — выдохнул комиссар. И побледнел: — Мы искали не там!
— Значит, кровь у него будет, — продолжил барон. — Это единственное, что требуется для открытия врат?
Над головой князя нестерпимо ярко вспыхнула миниатюрная звезда. Навы вскочили на ноги.
«Свет? Любимая магия асуров?»
На мгновение ветераны вздрогнули: «У него не получилось?»
Нет, все шло так, как и задумал повелитель Нави. Чтобы навсегда запечатать твердыню Первых, следовало победить, превзойти их магию. Доказать превосходство Вторых. Перейти рубеж, доступный пониманию большинства, и сыграть на самом высоком уровне. Вот что творил князь на глазах своих подданных.
И у него получалось.
— Искра Вечности, — прошептал Сантьяга. — Ему нужна Искра Вечности.
— Что это?
— Если коротко — мини-источник асуров. Но я не представляю…
— В Тайном Городе есть действующий артефакт асуров, — угрюмо произнес Мечеслав.
— Дегунинский Оракул!
Они торопились, они очень торопились, но найденный ответ заставил их остановиться. Осознать. Обдумать. Набросать в уме план действий.
Несколько мгновений в комнате царила тишина, которая должна была смениться всплеском лихорадочных действий…
И толчком для него послужил телефонный звонок.
Сантьяга, продолжая смотреть на Гуго и Мечеслава, поднес трубку к уху:
— Да.
И услышал тихий, но уверенный голос:
— Говорит Витольд Ундер. Полагаю, вы не против того, чтобы встретиться со мной для небольшого разговора?
Найденный ответ освободил ум от пут. Вернулась ясность мысли, и Сантьяга моментально просчитывал ситуацию.
— Вам нужна кровь, Ундер, не так ли?
Витольд не смог сдержаться: комиссар услышал сдавленный стон.
— Так вот: Ярга вас обманул. Открыть печати Железной Крепости может его собственная кровь. Ваш выход — отвлекающий маневр.
— Где он? — прохрипел Ундер. — Что ему нужно?
— Девушка все еще у него?
— Где он, комиссар?! — теперь молодой чуд кричал. Отчаянно кричал. — Скажите, где он? Я обязан быть там! Я обязан ее спасти!
Гуго и Мечеслав все слышали, Сантьяга специально вывел громкость динамика на максимум. Они слушали и смотрели на комиссара.
— Вы не против, если я приму решение? — едва слышно поинтересовался нав.
— Оно должно совпасть с моим мнением на этот счет, — жестко бросил де Лаэрт.
Барон кивнул, молча присоединившись к словам рыцаря.
— В настоящее время Ярга находится у Дегунинского Оракула, — сказал в трубку Сантьяга. Отключил телефон и по очереди посмотрел на чуда и люда. — Надеюсь, я вас не разочаровал?
* * *
Москва, улица Пяловская,
10 августа, четверг, 00:10
Никому в Тайном Городе не возбранялось посещать Дегунинский Оракул. Член любой семьи, представитель любого Великого Дома мог в любой момент примчаться к замаскированному под электроподстанцию зданию на Пяловской улице и… И потоптаться у закрытых дверей. Редко, крайне редко обычные жители Тайного Города попадали внутрь, а потому желающих совершить прогулку в Дегунино практически не находилось.
Оракул был разборчив.
Задумали ли так асуры или разумный артефакт сам сделал выбор, не желая бесконечно отвечать на бытовые вопросы, неизвестно, но факт оставался фактом: двери древнего строения распахивались лишь перед сильными магами, перед высшими иерархами Великих Домов, перед теми, кто будет задавать по-настоящему важные вопросы.
Перед теми, кто сможет заплатить за ответ весьма высокую цену.
Но даже им, избранным, доступ к артефакту не был открыт постоянно. Оракул отвечал на вопросы исключительно ночью, с полуночи до четырех часов утра, и, несмотря на все усилия магов, предпринимавших, скорее из любопытства, попытки посостязаться с асурами, ни разу не нарушил это правило.
С четырех часов утра и до полуночи двери в старое здание были закрыты для всех, и именно поэтому Ярге пришлось задержаться в Тайном Городе.
Витольд поверил Сантьяге сразу же и безоговорочно. Уже первый вопрос комиссара сказал молодому чуду, что нав знает. Все знает и даже просчитал его действия.
«Мальчишка! Я — мальчишка! С кем я решил схватиться?»
Сначала — смешанная с отчаянием оторопь. Дикое, рвущее душу понимание того, что сделать ничего не удастся. Не дадут. Ленивым щелчком сбросят с доски пешку по имени Витольд Ундер и продолжат свою партию с вырвавшимся из Железной Крепости чудовищем без лишних помех. Без путающегося под ногами щенка.
А потом Витольд услышал приглушенные голоса, догадался, что попал в разгар совещания, и…
— В настоящее время Ярга находится у Дегунинского Оракула.
И раздались короткие гудки.
«Они позволили мне пойти! Они все поняли!»
Вернулась уверенность. Вернулся холодный расчет ожидающего начала схватки воина. Набирая номер Сантьяги, Ундер был готов начать бой в любой момент, и теперь ему оставалось лишь чуть изменить заклинание портала, давая переходу новое направление, и шагнуть в появившийся перед ним вихрь.
На этот раз внутреннее убранство «электроподстанции» не пряталось во мраке. В центре зала на четырех колоннах, вырезанных из горного хрусталя, находилась огромная сфера золотистого берилла. Исходящее от нее сияние освещало и пол, выложенный ларнайским мрамором, и стены зеленой яшмы, и куполообразный потолок, свод которого покрывал нежно-голубой лазурит. В слегка мерцающем свете в полной мере проявлялось великолепие древней постройки.
— Ты принес хорошую душу, — негромко произнес Оракул.
Он принял излюбленный облик очень толстого мужчины с сальными губами, огромным сизым носом и чудовищных размеров животом, который не могла скрыть коротенькая жилетка. Нынешний вид Оракула резко контрастировал с обликом гостя — высокого и стройного нава.
— Загадочную душу, — продолжил Оракул, — полную противоречий.
— Я знал, что тебе на самом деле нужно, — высокомерно ответил Ярга. — Мои недостойные потомки и те твари, что нагло именуют себя «Великими Домами», играют с тобой в детские игры. Черное — белое. Или то, или другое. Они не ищут большего.
— Да, ты все знал, — согласился Оракул. — И сделал идеальный выбор. — Он шумно втянул носом воздух. — Убийца, способный к самопожертвованию. Зверь, способный любить по-настоящему, а не ради удовольствия или продолжения рода. Черное и белое. Все смешалось в этой девочке. — Оракул посмотрел на лежащую под берилловой сферой Власту. — Как ты ее нашел?
— Повезло, — не стал скрывать Ярга. — Но я сразу понял: она — то, что надо.
— Ты всегда был умным, — после паузы произнес толстяк. — А теперь стал еще умнее.
— Остался таким же, — усмехнулся нав. — Больше узнал.
— Некоторым даже знания не помогают, — обронил Оракул.
Ярга растянул губы в неприятной усмешке:
— Вспоминаешь свою ошибку?
— Я говорил асурам, что им придется тяжело.
— Но все равно предсказывал победу.
Толстяк отвернулся.
— Так?
— Тогда ты меня обманул, — признался Оракул. — И действительно совершил невозможное.
— И еще не раз совершу! — громко пообещал нав. В его голосе появилась повелительная интонация. — Ты знаешь, зачем я пришел?
— Да.
— Ты, создание Света, луч звезды, пронзающий время, ты знаешь, перед кем должен склонить голову?
— Перед тем, кто поет Песню Света. — Оракул опустил голову.
— Тогда слушай ее…
— Периметр сто ярдов закрыт. В оцеплении гарки и гвардейцы. Дочери Журавля составляют резерв.
— Наблюдатели контролируют каждого разумного внутри периметра. Если Ярга попытается прыгнуть в кого-нибудь, мы об этом узнаем!
Они не могли ударить: древнее строение защищалось Искрой Вечности, и ничья магия, кроме той, что использовал сам Оракул, не имела в нем силы. Они опоздали: появились на Пяловской после того, как Ярга вошел внутрь, а потому им оставалось только воспользоваться предложенным Сантьягой планом. Оцепить здание, подготовиться и нанести удар в тот миг, когда отступник завладеет Источником Оракула.
— «Колпак» создают советники Темного Двора, выход на расчетную мощность через полминуты. Он даже не сможет накинуть морок!
— Маги Ордена и Зеленого Дома готовы накрыть площадь в случае необходимости.
К тому же на свидание с первым князем Нави спешили высшие иерархи Тайного Города.
— Что королева?
— Зеленый Дом подтвердил готовность.
— Внимание! Через минуту возле Оракула будут открыты три портала!
Де Лаэрт предложил атаковать сразу, бросить внутрь здания гарок или гвардейцев, но комиссар объяснил, что затея не принесет пользы: «Двери запечатаны, мой друг, мы просто покажемся Ярге, и все».
— Я вижу строящийся переход!
— Это Ундер! Пропустите его!
— А как он пройдет внутрь?
— У него есть ключ, — негромко ответил Сантьяга.
— Ключ?!
Мечеслав и де Лаэрт ошеломленно уставились на нава.
— Он связан с душой, которая сегодня разбудила Оракула, — пояснил комиссар. — И, если эта связь действительно крепка, Ундер пройдет.
Крепка ли связь между молодым рыцарем и юной ведьмой? Барон и мастер войны посмотрели друг на друга. Чуд и люд.
— Он пройдет, — тихо сказал Гуго.
— Я знаю, — отозвался Мечеслав.
— И мы его убьем.
— Он сам сделал выбор.
— Он щенок.
— Он рыцарь.
— Да, — после короткой паузы согласился мастер войны. — Он рыцарь. И я им горжусь.
— А я горжусь нашей девочкой, — в тон ему отозвался Мечеслав.
Де Лаэрт до сих пор не мог поверить, что рыцарь бросится спасать колдунью. Барон силился понять, как подающая надежды ведьма могла наплевать на все ради рыжего Дракона. Двое мужчин, призванных руководить сложнейшей операцией, вдруг выпали из реальности, замерли и, не сводя глаз друг с друга, замолчали. И даже не расслышали слова нава:
— Иногда сила духа творит настоящие чудеса. Вот челы, к примеру, это знают. Потому и верят.
Витольд знал, что никто не встанет у него на пути. Он вышел из портала напротив входа в «электроподстанцию», выхватил сабли, в два шага добрался до двери и пинком распахнул ее.
И сразу понял.
Власта умирает.
Он еще не увидел ее. Почувствовал холодеющую ауру. ПОНЯЛ. И даже не стал искать любимую взглядом — бросился на врага.
И в этот момент он стал настоящим воином. Ненадолго. Но стал.
Он набросился на Яргу с яростью, которой позавидовали бы штурмовавшие Железные Крепости гарки. С силой, против которой вся мощь великого магистра не стоила и гроша. С порывом, недоступным королеве Зеленого Дома.
И какое ему было дело до того, что берилловая сфера, о которой рассказывали учителя в школе Ордена, распалась на четыре сегмента, а вынырнувшая из ее чрева малюсенькая звездочка плавно опускается на ладонь Ярги? Какое ему было дело до неприятного толстяка, медленно растворяющегося и превращающегося в красную дымку? Какое ему было до всего этого дело, если перед ним стояла тварь, только что убившая его душу?
Стремительный бросок вперед. Ярга, сосредоточенный на Искре, не мог увернуться, уклониться, он выставил черный нож, пытаясь отбить удар. И вскрикнул от неожиданности, от того, что великая навская сталь не выдержала взмаха рыцарской сабли. Черный металл, рожденный для оружия и воспетый не в одной легенде, разлетелся на куски, и клинок Ундера достиг цели. Отрубленная кисть покатилась по черному, с прожилками настоящего золота ларнайскому мрамору. Вопль Ярги смешался с гулом, идущим от распавшейся сферы, и в шуме никто не услышал едкий смешок, что долетел из красноватой дымки.
Витольд насел вновь, и Ярга, великий Ярга, отступил.
Отпрянул назад, уклоняясь от рассекающих воздух сабель. Из его раны капала тягучая, похожая на битум, навская кровь. Звездочка повисла в воздухе. Красная дымка вилась подле Власты. Ослепленный ненавистью, Ундер продолжал атаковать.
Выпад, еще выпад, еще.
Тяжелые танадайские сабли жадно искали врага. Настоящего противника, достойного их славного прошлого. Сабли помнили паруса, которые подняли идущие на смерть Змеи, сабли чуяли, что молодой Дракон достоин славы давным-давно погибших моряков, и мечтали послужить ему. Сабли чуяли смерть, но хотели, чтобы их юный хозяин погиб, лишь сразив врага.
Еще выпад.
Ярга машинально вскинул искалеченную руку, пытаясь отбить следующий удар. Отбил. Увел тяжелые клинки в сторону, но лишился части предплечья. Вновь закричал и сразу же замолк.
Противники сошлись вплотную, грудь к груди, глаза в глаза, и Ярга оборвал крик. Не хотел, чтобы щенок слышал, как ему больно. Хотел убить. Вцепился здоровой рукой в Ундера, но…
Все знали, что даже раненый нав способен победить чуда. Но не в этот раз. Не этот нав и не этого чуда. Ярга надавил, но с ужасом — да, с ужасом! с давно забытым чувством! — понял, что проигрывает. Что тает в огне, горящем в глазах Витольда. Что вся его сила, колоссальная, невероятная, перечеркнута смертью белокурой девушки.
И сейчас рыжий мальчишка… щенок с мертвыми глазами и пожаром в душе… его убьет.
— Власта! — выдохнул Витольд, и сабли почти сомкнулись на шее Ярги.
Почти.
В последний момент Ярга ушел назад и опрокинул потерявшего осторожность чуда через себя. Мгновение — и Ундер вновь на ногах, готов отразить атаку, но…
Искалеченный Ярга не помышлял о нападении. Воспользовавшись секундой, которая у него была, нав бросился к Искре. Хриплый выкрик аркана, и звездочка послушно опустилась на подставленную ладонь. И сразу же потускнела — вокруг нее сформировалась черная клякса Тьмы. Ундер бросился вперед, но понял, что не успеет: добившийся желаемого Ярга проваливался в портал. В тот самый искусный переход, уходящий глубоко вниз, в землю.
— НЕТ!!!
— Отключился!
— Бейте! — выкрикнул приказ Сантьяга.
Но в выкрике нава не было необходимости. Ожидавшие этого мгновения советники ударили сразу, как только поняли, что Искра Вечности перестала работать. И чудовищной силы поток пронзил оставшееся без защиты здание, уничтожая на своем пути все живое.
А Гуго и Мечеслав продолжали смотреть друг на друга.
Но видели они молодого Дракона, склонившегося над белокурой колдуньей.
ЭПИЛОГ
— Я чувствовала смерть, — негромко произнесла Всеслава. — Удар оборвал чью-то жизнь.
— Я чувствовал страх, — в тон ей откликнулся Франц де Гир. — Кто-то очень сильно испугался.
— Я чувствовал борьбу, — после короткой паузы проклокотал князь Темного Двора. — В страхе ли или в смерти кто-то продолжал сражаться.
Они стояли перед все еще закрытыми дверями «электроподстанции». Перед неказистой бетонной коробкой. Перед отключенным Оракулом, ставшим для кого-то склепом.
— Он не мог уйти, — глухо проговорил Франц. — Ваши маги поставили колпак и били, а наши выстроили еще две линии защиты. Мы смяли бы любой портал.
— Любой обычный портал, — уточнила королева. — А он наверняка знает больше нас.
Повелитель Нави промолчал.
— Что будет означать отсутствие тела? — спросил великий магистр.
— Только то, что мы не найдем тело, — ответил князь.
— Вопрос: он жив?
— Ответ: не знаю.
— А если мы не найдем Искру Вечности? — поинтересовалась Всеслава.
— Мы не найдем ее в любом случае — он укутал артефакт Тьмой.
— Тогда что мы будем делать?
— Надеяться, — вздохнул князь. — Только надеяться на то, что Ярга мертв.
— Если мы не получим доказательств его смерти, придется начинать поиски, — произнес великий магистр.
— Да, — согласилась королева.
— Вместе, — подвел итог князь.
* * *
Они приехали на кладбище разными путями. Две группы в траурных одеждах. Одни в черном, другие в темно-бордовом. У одних светлые волосы прикрыты платками и шапками, в рыжих кудрях других играет легкий летний ветер.
Они принесли своих мертвых с разных сторон, но положили в одну могилу.
Они знали, что должны поступить именно так.
Но при этом старались не смотреть друг на друга.
Мать Витольда проклинала тот час, когда ее сын связался с зеленой ведьмой. Отец Власты сжимал кулаки, глядя на друзей молодого Ундера.
Они говорили по очереди. Двое рассказывали о Витольде и смотрели исключительно на рыжих. Двое вспоминали Власту, обращаясь к людам.
Вот только плакали они вместе. Одинаково плакали.
А потом разошлись.
В разные стороны.
* * *
— Это последний? — осведомился бригадир грузчиков.
— Да, — кивнул водитель.
— Наконец-то.
— В первый раз, что ли, тяжелые ящики таскать?
— Ну, не в первый, конечно… — бригадир достал сигарету и, наблюдая, как его подчиненные забирают последний ящик, раскурил ее, — но эти уж больно тяжелые.
— Потому что контейнер на сегодня последний, — хохотнул водитель.
— Наверное.
Грузчики, кряхтя и негромко матерясь, втащили ящик в двадцатифутовый контейнер. Бригадир, не выпуская изо рта сигарету, прошел внутрь, проверил, правильно ли закреплен груз, и захлопнул металлическую дверь.
— Все.
Экспедитор привычным движением продел в ушки пломбу-замок и запечатал двери.
— Далеко поедет? — осведомился грузчик.
— В Екатеринбург.
— «Хранить на складе до особого распоряжения», — прочитал бригадир в накладной и присвистнул. — А разве так бывает?
— Учитывая, сколько этот парень заплатил, мы можем хранить его контейнер лет десять, — рассмеялся экспедитор. — Он сказал, что не знает точно, когда потребуется оборудование.
— Кретин, — определил бригадир.
— Не похож, — буркнул экспедитор, припоминая черноволосого мужчину в дорогом костюме. — Но человек он явно непростой…