Литагент «Центрполиграф»a8b439f2-3900-11e0-8c7e-ec5afce481d9 Сахаров В.И. Колесо войны: роман ЗАО Издательство Центрполиграф Москва 2014 978-5-227-04855-4 © Сахаров В.И., 2014 © Художественное оформление серии, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014 © ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Василий Сахаров

Колесо войны

Глава 1

Северные пустоши. Гора Анхат. 12.11.1405

Хмурое и неласковое осеннее небо посылало на землю дождь. Сильный холодный западный ветер раскачивал деревья и срывал с них остатки жёлто-красной листвы. Температура воздуха всего за пару часов упала с пятнадцати градусов по шкале Боффа до нуля. Серый грунт Северных пустошей раскисал, на глазах превращаясь в бурую болотную жижу. В такую пору любое живое существо, особенно разумное, стремится найти надёжное тёплое укрытие, в котором бы можно было пересидеть непогоду. Однако вождь рода Океанских Ястребов Фэрри Ойкерен, невзирая на ненастье, оставил удобную охотничью заимку в сорока километрах от зимнего поселения его рода, вскочил на своего верного боевого лося и в полночь помчался к горе Анхат. А телохранители главы рода, два десятка прошедших вместе с ним через горнило жестокой войны с Акулами воинов, последовали за ним.

Северяне были сильными людьми. Они мчались половину ночи и уже утром оказались на месте. И ни один из воинов не пожаловался на природные условия, ибо это не пристало настоящему мужчине, который идёт за своим вождём. Тем более что телохранители знали, из-за чего Ойкерен торопился в поселение, и понимали его. Причиной же этому послужило известие о том, что старший сын вождя, сотник Мак Ойкерен, который вместе со своими разведчиками совершал рейд к горе Юххо, попал в плен к остверам. Его сотня была разбита, и только три десятка воинов и один шаман смогли вернуться назад. Это было серьёзно, потому что таких потерь в мужчинах род не нёс вот уже четыре года, с того самого момента, когда вместе со всем своим племенным сообществом Десять Птиц Океанские Ястребы покинули берега океана Фор-кум. А раз так, то следовало разобраться, как это произошло и каковы причины разгрома одной из лучших разведывательных сотен рода. Поэтому вождь начал действовать сразу же, как только к нему прибыл гонец из патрульного отряда, который прикрывал стоянку Океанских Ястребов с юго-западного направления.

Мощный сильный бык Ойкерена оторвался от сохатых, на которых ехали его боевые товарищи, и первым влетел на территорию зимней стоянки своего рода. Здесь вождь остановил своего лося и огляделся. С небес продолжали литься потоки холодной воды. Тёмные тучи скрывали солнце. Ближайший ручей превратился в небольшую мутную речушку. Самого поселения, которое раскинулось на нескольких больших холмах вокруг захваченной месяц назад деревушки местных дикарей, практически не было видно. Однако Ойкерен смог разглядеть несколько больших шатров на склоне ближайшего холма, пару крепких деревянных строений и патруль из трёх пеших воинов, которые тоже заметили его и поспешили навстречу.

Охранники приблизились. Снизу вверх посмотрели на вождя, и Ойкерен обратился к старшему среди них, высокому тридцатилетнему мужчине с косым шрамом через всё лицо, которого он знал по боям за родной город Океанских Ястребов Таравин:

– Здравствуй, Увиэ. Воины из сотни Мака уже прибыли в лагерь?

– Здравствуй, вождь. Да, разведчики прибыли. – Увиэ кивнул. – Только что. Они опередили тебя всего на несколько минут.

– Сколько их?

– Тридцать два человека и молодой шаман Вервель Семикар.

– Где они?

– Сотню встретил шаман Риаль Катур. Воины отправлены в казарму рядом с общинным домом, а десятники и Вервель поехали к твоему дому.

– Хорошо, – сказал Ойкерен, повернул своего быка в сторону деревушки, где в домах убитых нанхасами людей проживали шаманы, он сам и наиболее авторитетные люди рода, и бросил назад: – Моим воинам скажи, что пока они могут быть свободны. Пусть отдыхают.

Копыта лося зашлёпали по лужам. Вождь пересёк лагерь, оказался за невысокими стенами деревушки и остановился у своего дома, крепкого бревенчатого здания в два этажа, где раньше проживал местный староста. Он спрыгнул наземь и передал лося подбежавшему к нему подростку, одному из младших сыновей. Затем Фэрри прошёл в дом и скинул насквозь промокший тяжёлый плащ на руки третьей жене, симпатичной девушке лет девятнадцати с выпирающим вперёд небольшим животиком. Узнав у неё, что прибыли гости, которые его ждут, он затянул на поясе ремень, поправил ножны с чёрным кривым атмином из метеоритного железа, сделал несколько широких уверенных шагов прямо по коридору и оказался в светлой просторной горнице.

Ойкерен остановился, взглядом хозяина окинул помещение, всмотрелся в лица сородичей, которые уже ждали его, и прошёл во главу стола. Вторая жена должна была принести горячий взвар, и только после того, согласно устоявшемуся в жилище вождя обычаю, как гости отведают питья, начнётся серьёзный разговор. Пока женщины не было, глава рода ещё раз глазами пробежался по каждому человеку за столом. Всего их было пятеро: два воина, два шамана и миниатюрная красивая девушка. Настраивая себя на разговор, успокаиваясь и отгоняя прочь недобрые предчувствия, которые одолевали его последние несколько дней, Фэрри Ойкерен про себя постарался дать присутствующим краткую характеристику.

Первым слева сидел грязный, промокший, несколько нескладный русоволосый мужчина с резкими чертами лица – Вервель Семикар, который считался одним из лучших молодых шаманов рода. Правда, Вервель всегда старался держаться в тени, был себе на уме, осторожничал и сторонился своих сверстников, что ему часто ставили в упрёк, так как общество Океанских Ястребов ценило смелых, лихих, задорных и весёлых людей, которые шагают по жизни прямо и ничего не боятся. И если бы шаман был послабее, то его просто загнобили бы. Однако стержень в душе Вервеля был крепкий, он всегда мог постоять за себя, а его прирученные духи из дольнего мира, которые есть у каждого северного чародея, могли многое, к тому же шаман уже успел показать себя в боях с населявшими пустоши дикарями. Кроме того, Семикар был выходцем из большого и влиятельного семейства. Он имел многочисленных родных братьев, в большинстве своём тоже чародеев. И ко всему этому шаман являлся одним из немногих друзей Мака Ойкерена, которому, несмотря на молодость, со временем прочили место вождя. И вот Вервель здесь. А его старший брат Чердык, друг детства Мак и почти семь десятков разведчиков остались в пустошах. И именно Вервель является основным носителем информации о том, что случилось с сотней Океанских Ястребов.

За Вервелем, плечом к плечу, кидая на главу рода опасливые и виноватые взгляды, расположились два приземистых широкоплечих бородатых крепыша – десятники из разбитой сотни. Судя по всему, только они из всех старших воинов и уцелели, а иначе бы их было больше. С ними всё понятно. Оба десятника честные опытные бойцы, которые воевали с Акулами и их союзниками, а при миграции Десяти Птиц, покинув палубы боевых кораблей, оседлали лосей и стали дальними разведчиками, честно выполняя приказы своего командира. Так что здесь и сейчас, скорее всего, они будут просто свидетелями, которые подтвердят или опровергнут слова Вервеля.

Глаза вождя сместились вправо и остановились на совершенно седом длинноволосом человеке в перетянутом на поясе ремнём тёплом коричневом балахоне, который встретил его взгляд. Это был верховный шаман всего рода, звали его Риаль Катур. Тусклый старческий взор чародея был твёрдым, и сам древний шаман, несмотря на более чем преклонный возраст – ему уже давно перевалило за сто лет, – выглядел крепким и бодрым. Прямая спина и немного вскинутый острый подбородок говорили о том, что Катур, как всегда, спокоен и уверен в себе. И только левая рука, которая пальцами выбивала на столешнице неслышную дробь, была свидетельством того, что старика что-то гнетёт. Что это, было понятно без слов. Наверняка Катур думал о гибели одного из шаманов рода, своего любимого ученика Чердыка Семикара, не очень умелого и умного, но усидчивого, старательного и сильного человека, смерть которого, вне всякого сомнения, ослабит род.

Еле заметно вождь кивнул верховному шаману. Катур ответил. И Ойкерен посмотрел на последнего человека в горнице, ламию Отири.

Затянутая в тёмно-серый комбинезон из баснословно дорогой кожи форкумского ската ведьма, как всегда, была прекрасна и внешне ко всему равнодушна. Маленькая, слегка раскосая блондинка с необычной кровью в своих венах сидела, отодвинувшись от стола, закинув ногу на ногу, махала в воздухе ладным сапожком, смотрела в потолок – казалось, ей было скучно. Целительница. Травница. Жрица. Хранительница знаний и родовой памяти. Немного предсказательница. Воин. Разведчик. Безжалостный убийца. Интуит. Телепат. Оборотень. Боевой чародей, который напрямую закачивает в себя магическую энергию. Всё это в одном человеке. Да и в человеке ли? Ведь за те десять тысяч лет, что ламии, потомки самой богини Кама-Нио и демона дольнего пространства Азгата, живут среди нанхасов, никто так и не смог понять их до конца. Отири, как и её сёстры, словно кошка, всегда гуляет сама по себе и делает только то, что захочет. Она может излечить, а может и убить. Иногда ламия выполняет приказы вождей и командиров воинских отрядов, помогает шаманам, мастерам, охотникам и рыболовам. Но когда ей взбредёт в голову уйти, никто её не остановит, ибо это бессмысленно и смертельно опасно. А когда ведьма посчитает нужным, то выберет себе в спутники жизни любого мужчину, какого возжелает, и приоткроет ему свою душу. И такой член племени будет считаться своими сородичами мёртвым ростком, который не даст потомства. Потому что мужчина, закрутивший любовь с ведьмой, уже не может смотреть на других женщин как на продолжательниц себя в реальном мире, и как противоположный пол они для него уже не существуют. А от ламий рождаются только другие ламии, это закон природы, и, как правило, это одна, редко две и совсем уж невероятный случай, когда за девяносто лет практически бессмертная ведьма родит трёх девочек.

«Что на уме у ведьмы, в которую был влюблён мой старший сын? – отвернувшись от Отири, сам себя спросил вождь и тут же одёрнул себя: – Стоп! Она может меня услышать!»

Однако ламия, которая иногда мысленно общалась с главой рода, промолчала и не ответила на его невысказанный вопрос. То ли она была погружена в себя, то ли не хотела влезать в голову Фэрри Ойкерена, то ли не могла в неё пробиться из-за духов верховного шамана, которые незримо кружили по помещению и одним своим присутствием блокировали часть её способностей. Не обнаружив проникновения в мысли, которые бы он хотел скрыть, вождь сразу успокоился и посмотрел на свою вторую жену, ладную тридцатилетнюю красавицу в новом шерстяном платье с меховой оторочкой, которая вошла в горницу с подносом в руках.

Женщина ласково улыбнулась мужу, искоса неодобрительно зыркнула на ламию, которая по-прежнему смотрела в потолок, и, расставив на столе большие поллитровые кружки из синего фарфора, который производил род Восточный Ветер из племенного сообщества Стихия, удалилась. Ойкерен отметил, что эта жена, скорее всего, уже знает, что Мак сгинул в пустошах, и рада этому, потому что именно её сын теперь становится наследником всего его немалого состояния. И хотя понятно, что в мир мёртвых вождь не торопится и женщина не желает ему зла, всей семье Ойкерен было известно, что основное внимание отца сосредоточено на наследнике и, как следствие, на его матери. Младшие жены всегда помнили об этом, и между ними и старшей шла постоянная безмолвная борьба за мужа. И вот теперь Мака нет, и вторая жена негласно становится главнее первой, которая сейчас наверняка оплакивает своего единственного сына.

«Мака нет! – мысленно повторил вождь и заставил себя собраться. – Прочь дурные мысли! Делом пора заниматься! Надо узнать, что произошло, кто наш новый враг и мой личный кровник!»

Ойкерен взял в руки тёплую кружку, сделал первый традиционный глоток пахнущего чёрной смородиной сладковатого напитка и вопросительно кивнул в сторону Вервеля:

– Рассказывай! Коротко! Сжато! По существу! Подробности потом!

Молодой шаман ждал слов своего вождя, но поперхнулся питьём, поставил кружку на стол, вобрал в себя воздух, выдохнул и, уткнувшись взглядом в столешницу, начал говорить:

– Наша сотня получила приказ совершить разведывательный рейд от горы Анхат к горе Юххо, уничтожить деревню мерзких тварей гоцев, составить подробную карту окрестностей с указанием всех водопоев, чистых источников и мест для проведения облавной охоты, а затем вернуться обратно. Однако с самого начала всё пошло совсем не так, как было задумано. В дороге два лося попали в старую ловушку, которую выкопали тролли, и сломали ноги. Но ничего, воины не пострадали, и мы продолжили движение и через неделю вышли к деревне квартеронов. Мы с Чердыком обеспечили поддержку наших воинов, замутили гоцам разум, и они сами открыли нам ворота своего поселения. Я предложил не торопиться и обследовать деревню ещё раз. Однако Мак приказал ворваться внутрь без дополнительной разведки, а мой брат его поддержал. И когда воины вошли за стены и стали уничтожать тварей, то из подземных схронов выползло несколько крупных самцов, которые ударили по нас с тыла. В итоге мы потеряли четверых разведчиков, около десятка было ранено, из них трое очень тяжело. Само собой, после этого сотник озлился на гоцев, и смерть каждого урода была очень тяжёлой. А мы с Чердыком, пользуясь кровью умирающих квартеронов, откупили у смерти жизни наших покалеченных бойцов и смогли быстро поставить на ноги легкораненых. – Вервель запнулся, сделал глоток напитка, и продолжил: – Сотня собрала добычу, оставила её в недоступном для хищников месте и начала разведку местности. В первый же день нами были обнаружены следы конного остверского отряда, в котором было четыре десятка воинов, оборотень, маг и несколько десятков вьючных лошадей с грузом. Мак принял решение преследовать обнаглевших южан, которые совсем страх потеряли и по пустошам катаются, словно находятся у себя дома. Это было верное решение, и уничтожение имперцев не сулило никаких особых сложностей. Чердык обеспечивал наше скрытное передвижение, а мои прирученные духи следили за продвижением остверов. Всё было нормально, сотня шла походным порядком через Мёртвую Пересыпь, и вскоре мы должны были налететь на врагов и разметать их стоянку. Но произошло то, чего в моей практике до сих пор не случалось. На время, всего на полчаса, не больше, наши с братом бестелесные помощники словно ослепли. Значения этому мы не придали, ведь они остались с нами, точно так же, как наши силы и артефакты. И на одном из холмов невдалеке от остверского лагеря наша сотня лоб в лоб столкнулась с имперским дозором, появления которого никто не ожидал…

– Вы не почуяли врага? – прерывая Вервеля, спросил Риаль Катур, который удивлённо приподнял правую бровь.

– Нет. – Молодой шаман мотнул головой.

– Продолжай! – поторопил рассказчика вождь и посмотрел на Катура: – Уважаемый Риаль, свои шаманские темы обсудите потом.

Старик моргнул, обозначая, что понимает желание Ойкерена узнать о судьбе сына и разгроме разведчиков, и Вервель повёл свою речь дальше:

– Имперцы не ожидали увидеть нас, а мы не ждали их, и на несколько кратких мгновений оба отряда остановились на вершине холма. А затем вражеский командир стал действовать, всего на пару секунд опередив нас. Он приказал своим воинам отступать и метнул в нас одну магическую энергокапсулу, из тех, которые так любят имперцы. Но Чердык обезвредил гранату. Он накинул на неё «Покрывало», заклятие, которому перед рейдом его научил уважаемый Риаль, а Мак скомандовал атаку и впереди всех бросился за беглецами. И тут вождь остверов остановился и применил одно из боевых заклятий, которого я не знаю. Что-то чёрное и злое, в виде большой петли, накрыло участок земли. Оствер дёрнул рукой, и после этого от воинов и лосей остались лишь металл, керамика, стекло, часть одежды и сбруя. Я спасся только чудом, вовремя почувствовал опасность, по наитию упал наземь и применил защитный артефакт четвёртого порядка «Зеркальная броня». Амулет хоть и с трудом, но выдержал, я развернул силу артефакта между Маком, который вырвался вперёд, и оствером. И после этого вождь имперцев отступил. При этом наш сотник постарался достать его броском атмина, но не смог, смазал, только сбил с головы врага шляпу. А оствер подхватил его атмин и был таков. Странный бой, и мне до сих пор непонятно, как южанин использовал магию и откуда он получил силу…

– Стоп! – снова вклинился в разговор верховный шаман, который машинально поднял раскрытую левую ладонь, посмотрел на вождя и пояснил: – Необходима пара дополнительных вопросов. Это важно.

– Ладно, – согласился Ойкерен.

Катур повернулся к Вервелю и задал вопрос:

– Оствер точно не маг?

– Да, я уверен в этом. Мои духи говорили, что он не имеет постоянной связи с энергоканалами, и я сам ничего не почувствовал. Наверняка имперец применял артефакты, но я их не видел.

– До этого боя «Зеркальная броня» использовалась в походе?

– Нет, – сказал Вервель. – Заряд был полный.

– А сколько энергии талисмана было израсходовано при твоей защите?

– Примерно три четверти заряда. Старик несколько недоверчиво хмыкнул:

– Серьёзно. Где шляпа врага?

Молодой чародей наклонился под стол, где у него находилась походная сумка, порылся в ней, достал чёрную широкополую шляпу с округлым верхом и передал её Катуру. Старый шаман повертел шляпу в руках, понюхал ткань и лицевой стороной повернул её к Ойкерену:

– Посмотри на эмблему, вождь.

Глава рода всмотрелся в знак на шляпе, который был прикреплён над тонким кожаным ремешком, предназначенным для того, чтобы во время конной скачки его можно было натянуть на подбородок. Серебряный круг. В нём ещё один, красного цвета, видимо изображение солнца. А на светиле – заострённая с обоих концов тонкая серебряная палочка, древняя, так называемая истинная руна нанхасов «Справедливость».

Вождь всё увидел, подметил, вновь поймал взгляд старика и спросил:

– Думаете, это потомок одного из Рунных родов?

– Видимо, да, – сказал верховный шаман и спросил Вервеля: – Как выглядел командир имперцев?

– Внешне оствер такой же, как и мы, – ответил тот. – Такое же лицо, движения. Он даже на Мака чем-то смахивал, только волосы менее светлые и плечи немного уже.

– Ну, с этим потом разберёмся, – бросил Ойкерен. – Что дальше было?

Сказав это, вождь не обратил внимания, что шляпа оказалась у ламии, которая взглядом подтянула её к себе, осмотрела, чему-то улыбнулась, сняла с неё эмблему и спрятала металлический кружок в карман своего комбинезона. Зато это увидел Катур, который не понял действий ведьмы, но не остановил её. Да и не стал он в тот момент над этим думать, а просто отметил необычное поведение ламии и опять стал вслушиваться в речь одного из своих учеников:

– После столкновения с остверами я уговорил Мака не торопиться. Слишком опасными противниками они мне показались, особенно их вождь. Первая стычка – и мы сразу потеряли нескольких воинов и Чердыка, а это слишком. И потому дальше мы действовали осторожно, издалека следили за имперцами, обогнули их по флангу, вычислили путь движения вражеского отряда и остановились на днёвку. Я предлагал сотнику не трогать южан и ограничиться взятием в плен пары-тройки пленников, которые могли бы дать нам ценную информацию о вожде остверов и целях его похода в пустоши. Но он меня не послушал, вы же знаете, какой он горячий, и мне пришлось уступить старшему командиру в сотне. – Вервель прервался, кашлянул и исподлобья посмотрел на вождя: какова его реакция? Ойкерен был сама невозмутимость, ничего не поймёшь, и шаман перешёл ко второму бою с имперцами: – Мак решил атаковать остверов ночью, на привале, уничтожить рядовых воинов и захватить командира и чародея. В первых сумерках наши воины начали выдвижение к развалинам имперского форпоста, где остановился противник, и мы начали работу. Я временно обесточил сигнальную цепь остверского мага, не очень сильную, но хитрую. Лучшие разведчики сотни уничтожили вражеский охранный десяток, а я вместе с четырьмя воинами взобрался по крутому откосу и смог оказаться в развалинах. В это время сработала сигнальная цепь вражеского чародея. Командир имперцев повёл своих дружинников в бой, и тут вступили в дело мы. Я кинул на него своих духов, и они сковали оствера. В это время воины должны были его оглушить и связать, а на крайний случай убить. Всё шло по плану. Но оствер как-то вырвался. И это несмотря на то, что у него на плечах висело семь призраков. Возможно, это моя ошибка, потому что один из моих духов в это время держал оборотня. И если бы все мои духи накинулись на командира, может, он и не освободился бы. А так оствер смог применить свой боевой арсенал, снова артефактные заклятия. Сначала «Иглы света», уничтожившие всех моих духов. А затем в ход пошли какие-то зелёные энергетические плети, которые сами по себе, без наводки, схватили за шеи воинов из моей группы и поломали им шеи. Мне удалось отбиться своей силой и остатками заряда в защитном артефакте. После этого я был опустошён и бесполезен. И когда враг кинулся на меня, я отступил.

– Бежал с поля боя, бросив своих товарищей, – с презрением произнёс вождь.

Шаман снова уткнулся лицом в стол, ибо обвинение в трусости – это минимум изгнание из рода и лишение магических способностей, а максимум – ритуальная искупительная смерть. Однако его поддержал Катур, который заступился за Вервеля:

– Ты не прав, Фэрри Ойкерен. – Голос верховного шамана приобрёл металлический оттенок и зазвучал сухо и официально.

Не желая спорить с ним, вождь сказал:

– Возможно. И если Суд рода решит, что Вервель Семикар невиновен, я извинюсь перед ним.

– Нет! Забери свои слова сейчас.

– Вы ручаетесь за своего ученика, уважаемый Риаль?

– Да. Он говорит правду.

– А что скажет ламия? – Вождь обратился к ведьме.

Отири усмехнулась, смерила Вервеля оценивающим взглядом и вынесла свой вердикт:

– Шаман не виновен. Он делал то, что был должен, выложился полностью и потерял своих духов, которых приучал к себе целое десятилетие. Он достойный Океанский Ястреб, и не его вина, что всё так вышло.

Ламия замолчала, а глава рода обратился к Вервелю:

– Я, вождь рода Океанских Ястребов Фэрри Ойкерен, приношу шаману Вервелю Семикару извинения за свои резкие необдуманные слова и объявляю, что был не прав и он достойный человек.

– Извинения принимаются, – пробурчал Вервель.

– Хорошо. Говори дальше.

– После боя за пределами форпоста я собрал рассеянные остатки сотни и опросил свидетелей, которые показали, что командир остверов ещё раз применял какое-то боевое заклятие, что именно, никто не разглядел, но думаю, то же самое, что и при первой стычке. Ну а затем имперец бился с Маком в одиночном бою. Он одолел его и взял нашего сотника в плен. Помимо него остверы захватили ещё двух наших рядовых воинов. Выручить товарищей мы не могли, так что проследили за южанами до границы герцогства Куэхо-Кавейр, бывшего владения Григов, взяли пару пленников из пограничного патруля, допросили их и выяснили, с кем имели дело. После этого со всей возможной скоростью помчались обратно к горе Анхат.

– Значит, ты знаешь, кто разгромил сотню разведчиков и пленил моего сына? – Вождь оскалился, словно волк, и этим впервые за весь разговор показал свои чувства.

– Да. Это некто граф Уркварт Ройхо, вассал герцога Гая Куэхо-Кавейра, бывший гвардеец. Как говорят, очень удачливый воин, знаменитый фехтовальщик и победитель ваирских пиратов. У него есть крепкий замок и неплохая дружина. Таковы добытые нами сведения, однако они получены в результате полевого допроса обычных пограничников с окраины имперских земель, а так ли всё на самом деле, я не ручаюсь.

– Имя моего кровника – это уже хорошо. Я буду знать, кому вырву сердце, когда зимой мы придём в империю. – Ойкерен снова принял бесстрастное выражение и повернулся к десятникам: – Теперь вы. Что видели и заметили?

Дополняя один другого, десятники начали излагать события. Но они знали гораздо меньше Вервеля и просто повторяли его рассказ. И потому сначала молча встала и, не говоря ни слова, покинула горницу ламия. За ней последовали шаманы, которые хотели более подробно обсудить рейд сотни Мака Ойкерена к горе Анхат и погоню за остверами. А вождь выслушал разведчиков, отпустил их и остался один.

Совершенно ясно, что позже будут дополнительные опросы рядовых воинов, десятников и шамана. Но сейчас Ойкерен узнал главное – имя своего врага, которого он постарается достать при первом же удобном случае. А пока вождь мог дать волю чувствам, на походном алтаре рода, словно умершего, помянуть своего сына, который уже наверняка погиб, ибо никто из пленных нанхасов из империи не возвращался. А затем Фэрри должен был поддержать свою старшую жену, которая внешне будет выглядеть спокойной, но душа матери уже обливается кровью. Тяжко вздохнув, вождь Океанских Ястребов встал из-за стола и направился в спальню, туда, где находилась делившая с ним все невзгоды и тяготы женщина, которую он знал большую часть своей жизни.

Пока Ойкерен поднимался на второй этаж, то всё время прокручивал в голове фамилию своего кровника и думал о мести: «Ройхо? Ну пусть будет Ройхо. Подожди ещё немного, оствер, до зимы. Я принесу в твои земли смерть, и ты ответишь за то, что оказался сильнее и удачливее моего сына. И тебя ничто не спасёт, ни артефакты, ни воинское умение, ни крепкие стены, ни верная дружина. Потому что к тебе в гости пожалует не просто воин, а вождь Океанских Ястребов, за которым сила и мощь всего его рода».

Глава 2

Империя Оствер. Крепость Содвер. 13.11.1405

В герцогстве Куэхо-Кавейр стоят четыре хорошие крепости, которые прикрывают это имперское феодальное владение от внешних противников. Первая построена для защиты от пиратских набегов и расположена на юго-востоке, в ста пятидесяти километрах от замка Рой-хо на берегу Ваирского моря в большой бухте Тором и называется Иркат. А три другие держат северное пограничье. Впереди, на острие клина, Содвер, а за ним по флангам – Эрра и Мкирра. Каждое такое укрепление строилось сразу после смерти императора Квинта Первого Анхо, то есть над стенами и укреплениями работали мастера старой школы, не только каменщики, но и маги. Ну и как следствие этого, несмотря на то что с тех пор минуло четыреста пятьдесят лет, каждая подобная твердыня, которая выдержала не один десяток штурмов и немало осад, до сих пор находится на том самом месте, где её поставили, и используется имперскими воинами. С той лишь разницей, что раньше это были солдаты линейных пехотных полков, а теперь здесь находятся дружинники герцога.

Стоя у парапета одного из внешних донжонов, я смотрю на крепкие мощные башни с катапультами и станковыми арбалетами. Наблюдаю за гарнизонными вояками из дружины герцога Куэхо-Кавейра, которые прохаживаются по стенам. Вижу суету в просторном крепостном дворе и развевающиеся на ветру знамёна съехавшихся сюда феодалов, среди которых и мой чёрный стяг с красным солнцем и серебряной руной на нём. От вида способной вместить в себя три тысячи человек старой твердыни, которая живёт в своём устоявшемся за века режиме, в моём сердце крепнет уверенность, что наш поход на север увенчается успехом и я ещё увижу эти стены и башни.

Кстати, насчёт похода, а по сути, диверсионного рейда против одного из родов племенного сообщества Десять Птиц, которое мигрирует в нашем направлении с северо-востока и сейчас остановилось вблизи горы Ан-хат. В любом случае драка с северянами будет кровавой и жестокой. И драться с врагом придётся в полную силу и с использованием всех магических артефактов и одноразовых боевых энергокапсул, которые у нас имеются.

Против нас будет несколько тысяч северян, в большинстве своём отличных воинов с превосходным оружием и опытными командирами. А что сможем противопоставить им мы? Если смотреть по бумажному списку, который сегодня составил командир нашего сводного (точнее, сбродного) отряда полковник Аугусто Нии-Фонт, мы представляем собой весьма серьёзную силу.

Сначала основной ударный кулак. Двести самых лучших дружинников герцога Гая. Двести элитных конных егерей из армии его батюшки великого герцога Ферро Канима. Две сотни гвардейцев графа Андро Тегаля. И ещё две сотни дружинников от протекторов северного пограничья – сотня бойцов барона Алекса Хиссара и сотня воинов графа Уркварта Ройхо, то есть мои. Ну и тридцать столичных чародеев под предводительством знаменитого и весьма авторитетного жреца Алая Грача. Помимо этого имеется полсотни добровольцев под общим руководством старого барона Солэ Анхеле и пять магов от разных феодалов: от меня, Хиссара, герцога Куэхо-Кавейра и графа Тегаля. Итого получается восемьсот пятьдесят конных воинов и тридцать шесть чародеев. В каждом подразделении есть запасные верховые и вьючные лошади, походная кузница, месячный запас продовольствия, магические эликсиры и боевые энергокапсулы, а у командиров – артефакты самого разного назначения и подробные карты местности, по которой мы будем передвигаться.

Однако бумага – это одно, а реальные факты – совершенно другое. И если пристальней посмотреть на сегменты нашего воинского формирования в отдельности и приглядеться к командирам – кстати, я это уже сделал, – а затем собрать воедино все впечатления и взглянуть на общую картинку со стороны, всё не так и хорошо. Да что там – не хорошо? Всё весьма и весьма погано.

Во-первых, каждый отряд нашего соединения состоит из воинов, которые вместе никогда не воевали. Поэтому между ними не налажено взаимодействие и пока нет чёткого понимания того, кто и за что отвечает. Слишком малый срок был всем нам выделен на сборы и подготовку к походу. И хотя совершенно ясно, что в дороге многое утрясётся, к тому времени, когда мы подойдём к зимней стоянке наших противников Океанских Ястребов и атакуем их, готовность воинов и магов всё равно будет не на высоте.

Во-вторых, есть проблема с личным составом. Егеря великого герцога – это молодёжь из учебки, сильные крепкие парни, которых тренировали и готовили на совесть, но они не имеют боевого опыта. На две сотни воинов только полтора десятка сержантов, надо сказать, сплошь залётчиков, и молодые лихие сотники из не самых знатных семей побывали на войне. Так что – на, боже, что нам негоже. И если эти егерские сотни сгинут в пустошах, то никто за них отчёта не спросит. Та же самая беда с гвардейцами Тегаля, дружинниками Куэхо-Кавейра и столичными магами. Получается, что всерьёз можно рассчитывать лишь на моих партизан, сотню Хиссара, которая укомплектована ветеранами из армии покойного великого герцога Эрика Витима, на десяток чародеев поопытней и Алая Грача.

В-третьих, меня смущает то, что каждый командир преследует какие-то свои цели и я не все понимаю. Со мной всё просто. Мой сюзерен Гай Куэхо-Кавейр желает остановить противника на дальних подступах к герцогству. Пусть не уничтожить его, но хотя бы существенно ослабить и за счёт этого выиграть время и подготовиться достойно встретить врага. Мне его позиция близка, так как не хочется зимой биться с суровыми северными вояками, которые пожалуют в наши земли. И поэтому я за рейд, пусть опасный и рисковый, но стремительный, неожиданный и с хорошими шансами сделать то, что задумано.

С моим бывшим сослуживцем, лейтенантом гвардии Алексом Феем, с недавних пор бароном Хиссаром, тоже всё ясно. Он получил земли, титул и почётное звание протектора, а значит, должен хорошо себя зарекомендовать и тоже не жаждет видеть на своей земле налётчиков. А вот с другими руководителями отрядных сегментов всё очень и очень непросто.

Например, взять нашего командира полковника Нии-Фонта. Он получил приказ и, как полагается фанату военной службы и кадровому офицеру вооружённых сил семьи Каним, добьётся его выполнения любой ценой. При этом полковника не сильно заботит сохранность рядовых воинов, тем более чужих. Для него главное – достижение цели. И он уверен, что продовольственные склады врага будут уничтожены. А после этого он вернётся назад и доложит о том, что всё исполнил в точности, как ему и велели. Ну а один он доберётся до границы герцогства или с ним будет кто-то ещё – это уже не важно. Такова его жизненная позиция, которую он особо и не скрывает.

И это только один человек. А что касается остальных, то полный мрак. Что среди нас делает жрец Сигманта Теневика, живая имперская легенда и пугало непослушных республиканских детишек Алай Грач? Этого не знает никто. Зачем в поход пошёл престарелый барон Солэ Анхеле, которому дали звание протектора за былые заслуги? Не ясно. У него всего два своих воина и здоровье подорвано, всё же несколько лет провести в подвалах замка Григ – это не на курорте отдыхать. Вот и сидел бы он дома, восстанавливал замок и грелся у камина. Но нет, престарелый барон рвётся в бой. Так мало того, Анхеле собрал гоп-компанию из нищих незнатных шевалье преклонного возраста, которые пока только бухают и бахвалятся тем, что они одними плётками разгонят диких нанхасов. Почему это мясо, смазка для северных ятаганов, идёт с нами? Неизвестно.

А тут ещё командир гвардейцев графа Тегаля капитан Исуд ведёт себя странно. Вчера вечером он вроде бы жаждал как можно скорее схватиться с врагами и показать свою удаль, по крайней мере на словах. «Да я, да мы порубим северян в капусту, только бы до них дорваться!» А когда сегодня с утра командиры отрядов собрались на первый военный совет, он сразу же выставил условие, что его гвардейцы должны находиться в прикрытии, а в бою пусть кто-то другой участвует. Ну и как Исуда понимать? Считать трусом и пустобрёхом или же отметить его в своём негласном рейтинге людей как тёмную лошадку? Хм! Пока не определился с этим, поживём – увидим, кто он таков на самом деле.

В общем, такие вот пирожки с котятами. Мы собираемся в поход и должны делать общее дело, а верить никому нельзя и положиться кроме как на Хиссара не на кого. Сразу же после сбора командиров эта мысль засела у меня в голове, словно заноза, и вылезать не желала. Настроение было не самым лучшим, и надо было как-то отвлечься. Пить вино с дворянами, вроде как на дорожку, не хотелось. Заниматься делами – тоже. И, пользуясь тем, что мои опытные сержанты и лейтенант Бор Богуч справляются с сотней без меня и выглянуло солнышко, я взобрался на один из внешних донжонов Содвера.

Здесь я пообщался с артиллеристами, которые смазывали тяжёлые арбалеты на поворотной металлической оси, облокотился на парапет и стал наблюдать за крепостью. Это созерцание, которое для меня сродни медитации, принесло некоторое облегчение, и я подумал, что зря себя накручиваю. Ну в самом деле, неужели я всерьёз рассчитывал на то, что в рейд пойдут элитные войска Канима, Тегаля и моего сюзерена герцога Гая? Конечно же нет. Граф Андро Тегаль, сосед нашего герцогства с юго-востока, тоже ждёт удара со стороны нанхасов. Но граф надеется, что сначала они навалятся на нас, обломают себе зубы и истекут кровью, а затем он сдержит их натиск накопленными резервами и население его феода увеличится за счёт беженцев из Куэхо-Кавейра. Так что две сотни его гвардейцев – лучшее из худшего, что он имеет, – вполне нормальный вклад в общее дело борьбы с северянами. Что же касается моего молодого сюзерена и Ферро Канима, то Гай отдаёт половину своей личной дружины, весьма средних бойцов, поскольку других у него нет, а его отец все свои силы кидает на Восточный фронт, против республиканцев. Здесь всё на поверхности. А раз я чего-то подобного подспудно ожидал, то чего удивляться и расстраиваться? Правильно, не стоит думать о плохом дважды. Надо просто принять всё как есть, надеяться на лучшее и строить свою игру, благо жить своим умом мне не привыкать.

Итак, решено. Поход не отменить, и моё участие в нём тоже. Значит, следующие мои основные цели – это нанесение урона противнику, личное выживание и сохранение своих дружинников. А для этого необходимо быть готовым к тому, что после выполнения боевой задачи мне и барону Хиссару придётся отвернуть в сторону от основных имперских сил и прорываться к границе по своему собственному маршруту. Впрочем, всё это предварительно. Мы ещё даже в путь не тронулись, а я уже про отступление думаю.

На этой мысли я улыбнулся, а левая рука машинально легла на рукоять ирута, с виду совершенно обычного меча, пока он покоится в ножнах. Но если клинок извлечь, то любой человек увидит, что он совершенно чёрный, и знаток оружия сразу же подумает, что он сделан не из стали. И такой знаток будет прав, потому что мой новый меч выкован из метеоритного железа, металла, который пересёк космические просторы и упал на нашу планету. Здесь его нашли и выковали из него атмин – ятаган нанхасов. А после как боевой трофей он попал ко мне. Недолго думая я сделал срочный заказ лучшим столичным кузнецам и через пять дней их ударного труда получил превосходный клинок, которому не страшна магия чародеев мира Кама-Нио. В этом я уже убедился, ведь рядом со мной – свой дипломированный маг из школы «Торнадо» шевалье Эри Верек. Когда он попробовал атаковать меня простейшим «Огнешаром», клинок, словно камень, отбил преобразованный чародеем сгусток энергии в сторону и остался холодным. В общем, вещь! Не эксклюзивный мегасуперкрутой артефакт, который даёт своему владельцу большие бонусы, но всё равно оружие дорогое и весьма ценное. И таким мечом, в теории, даже демона из дольнего мира можно проткнуть, и он помрёт, разумеется, если суметь к нему подобраться на расстояние удара. Про обычных же мертвяков и рядовую нечисть и говорить нечего. Металл клинка не с этой планеты и не подчиняется магическим законам мира Кама-Нио, в котором я живу. Так что лично я теперь могу не думать о том, что мне может понадобиться зачарованное магами оружие. Оно у меня уже есть, и что немаловажно – универсальное и очень надёжное.

Я вспомнил, как впервые взял в руки свой чёрный ирут, и мои мысли перескочили на другие дела, которыми я был занят в минувшую неделю помимо подготовки к рейду. Самым главным было обменять на монеты золотые слитки, извлечённые моим отрядом из тайника Чёрной Свиты вблизи горы Юххо. Проблем с этим не возникло. Деловые люди полукриминального толка, мои шапочные знакомые в столице нашей империи блистательном Грасс-Анхо, проверили золото на чистоту, определили пробу, и в результате небольшого торга я стал богаче на сорок одну тысячу иллиров. Отлично! Особенно если учесть, что я рассчитывал на меньшую сумму.

С этими деньгами, треть которых была отправлена в мой замок на берегу Ваирского моря, треть перекочевала в банковские хранилища, а треть осталась на расходы, я мог многое себе позволить. И незамедлительно занялся следующим намеченным делом, а именно – покупкой дополнительных охранных оберегов для своих воинов и домочадцев. Для чего я этим озаботился, совершенно понятно. Вскоре нам придётся воевать с северными шаманами, а эти чародеи имеют постоянную связь с духами мёртвых, от которых не всякий амулет прикроет, в этом я убедился на собственном опыте. Поэтому были нужны дополнительные обереги, настроенные конкретно на защиту от жителей дольнего мира. Куда обратиться, я знал – в торговую лавку при столичном храме Сигманта Теневика. И в итоге, отдав за три сотни оберегов из серебра (для людей) и три десятка кожаных с рунными вставками (для оборотней) восемь тысяч иллиров, я посчитал, что вопрос улажен.

Помимо этого в Грасс-Анхо было закуплено большое количество боевых и целебных эликсиров, магические свитки, кое-что из оружия и полторы сотни энергокапсул, половина обычных, взрывающихся, а половина зажигательных. За это всё было отдано ещё четыре тысячи монет. Просто огромная сумма. Но чего не сделаешь ради своего выживания и сбережения людей? Так что деньги в данном случае не самое важное, а затраты были необходимы.

Когда я уже собирался возвращаться домой, то от своего родственника и преданного мне человека шевалье Дэго Дайирина узнал, что благополучно разрешалась моя небольшая проблема с магическими школами «Пламя» и «Алго». Как оказалось, представители этих школ сами вышли на него и от лица своих вышестоящих начальников заверили моё доверенное лицо в том, что все незаконно купленные ими книги из библиотеки графов Рой-хо будут возвращены истинному хозяину, то есть мне. Взамен я не должен был обращаться в суд при Секретариате Верховного имперского совета и тем самым чернить честное имя чародеев этих школ. Предложение меня устроило полностью. Поэтому я лично встретился с представителями магов, пообщался с ними и показал им списки раритетов с указанием того, что и где находится. Заверенный, что ни одна книга или свиток не пропадут, я с ними расстался, перешёл в Изнар и направился к своему логову.

В родовом замке, к моему великому сожалению, долго пробыть не удалось. Всего один день и одна ночь пролетели как один миг. Люди, которые оставались на хозяйстве, были проинструктированы. Сотня дружинников собрана, экипирована и подготовлена к походу. И провожаемый любимой женщиной, во главе своих воинов, через Изнар, я отправился в точку сосредоточения наших сил, крепость Содвер.

– Эх-х-х! – Я ещё раз окинул взглядом внутренний двор крепости, вобрал в грудь прохладный осенний воздух, выдохнул и обратил внимание, что со стороны Из-нара к Содверу приближается два десятка всадников, над которыми реет стяг герцога Куэхо-Кавейра.

Отлично! Только герцога и ждём! А то без его напутственного слова нам в поход отправляться нельзя, не по понятиям это, оттого и заминка в один день.

По крепости разнёсся протяжный звук сигнального горна, который предупреждал гарнизон и командиров нашего рейдового соединения, что появился Гай Куэхо-Кавейр. Внизу забегали сержанты и рядовые воины. Общее построение! Мой краткий отдых и любование старой крепостью окончены, я направился вниз.

Спустя пятнадцать минут, как раз к тому моменту, когда свита герцога и он сам въехали в крепость, почти девятьсот человек уже ждали его в крепостном дворе. Воины и маги стоят буквой П. В середине – наш временный командир Аугусто Нии-Фонт. Он направился навстречу моему молодому сюзерену, а я окинул взглядом своих дружинников и остался ими доволен. Крепкие бывалые мужики, бывшие кеметские партизаны, больше года провоевавшие на материке Мистир с ассирами. Добротная одежда. Отличное ухоженное оружие. На лицах ни тени сомнения. И во всём их облике уверенность в себе и своих командирах. Это моя гвардия, для которой я ничего не жалею, и люди платят мне верностью. На фоне всех остальных отрядов моя сотня выглядит просто превосходно. Так что сюзерен может посмотреть на моих людей, которые все, за исключением оборотня Рольфа Южмарига, здесь, и позавидовать мне, потому что у него таких бойцов после отправки на Восточный фронт наёмников, добровольцев и егерей и полсотни не наберётся. Да и те не дружинники герцога, а прикомандированные к нему воины семьи Каним.

Полковник Нии-Фонт встретил герцога и стал что-то ему объяснять. Разговора я не слышу, да мне и не надо. И так понятно, что командир соединения делает Гаю формальный краткий доклад, а тот, чернявый юноша со взором горящим, которого не пустили на войну советники, слушает его раскрыв рот и мало что понимает. Так что сейчас ему мозги словесной трухой запудрят, он выйдет на середину двора, толкнёт патриотическую речь, поприсутствует на очередном военном совете и отправится обратно в Изнар, а мы продолжим подготовку к рейду.

Пока герцог и полковник разговаривали, я обратил внимание на появившихся в воротах людей из свиты Гая Куэхо-Кавейра. Впереди – два герцогских наставника, шевалье Смел и Калей-Ван, знаменосец и пара телохранителей, а за ними охранники. Всё как всегда. За исключением одного: чуть поодаль от основной группы остановились два всадника в серых плащах с еле заметными нашивками Тайной стражи Канимов. А между ними ещё один человек, что странно – с чёрным мешком на голове, но руки его при этом развязаны и уверенно держат поводья.

«Интересно, кто это такой? – подумал я. Мозг быстро прокрутил варианты, глаза отметили, что одет этот человек в наряд нанхасов – широкие плотные штаны и брезентовую горку с цветными силуэтами ястребов, и меня озарило. – Ба! Да это же вожак северян, которого я одолел в ночном бою. Только непонятно, почему он не связан, а лицо его спрятано. Хотя, если предположить, что с ним поработали чародеи из магической школы „Гар джи-Ту-стур”, то из него вполне могли сделать безвольного раба, который будет выполнять все приказы. А притянули вражеского сотника к нам как проводника, потому что карта картой, но она всех подробностей о местности, по которой мы будем передвигаться, не даёт. Прав я или нет, время покажет. А пока всё внимание на герцога Гая».

Горделиво вскинув голову, герцог выходит перед строем воинов. Глаза сияют. Походка резкая. Шаги широкие. Тёмно-синий плащ за спиной развевается. Ни дать ни взять – идеальный дворянин. И если этот паренёк выживет, то лет через пять он вполне сможет стать неплохим правителем.

Гай Куэхо-Кавейр остановился, обвёл взглядом отрядные ряды, посмотрел на магов, кинул косой взгляд на Нии-Фонта, который остановился слева, и заговорил. Голос у герцога хоть и молодой, но сильный, и оратор он неплохой. Как я и предполагал, он начал говорить о том, что враг у порога, злые северяне мечтают уничтожить всех остверов, и мы должны нанести по врагу превентивный удар. В общем-то Гай всё правильно сказал. И мои дружинники прониклись его речью, всё же не часто перед ними столь важная особа выступает.

Герцог не смолкал минут десять. Закончив же свою речь, в сопровождении полковника направился в один из внутренних донжонов, временный штаб. Его свита последовала за ним, туда же пошли остальные командиры, среди которых был и я. Сейчас мы ещё раз обговорим предварительный план дальнего диверсионного рейда, и Гай уедет. А завтра с утра наши отряды покинут Содвер, начнётся поход, и снова я окажусь в Северных пустошах. Но в отличие от прошлого моего путешествия в эти земли я и мои дружинники отправляемся не за добычей, а за кровью врагов. И мы её прольём, иначе и быть не может.

Глава 3

Северные пустоши. 30.11.1405

Шестнадцатый день похода. До горы Анхат остаётся всего ничего, каких-то семьдесят километров, два перехода – и будет бой. Но мы не торопимся, идём осторожно, и на это имеются три основные причины.

Первая – это постоянный дождь, иногда со снегом, который идёт уже четвёртый день подряд. По понятным причинам дорог в Северных пустошах конечно же нет, а звериные тропы раскисли, и скорость нашего движения снизилась до двадцати пяти – тридцати километров в день. Плетёмся как черепахи, а зима уже близко.

Вторая – усталость лошадей, которых мы бережём. За то время, что мы в пути, уже было потеряно десять верховых и шесть вьючных животных. Ну а тем лошадкам, что под нами, ещё надо вернуть нас обратно в империю. С обязательной же погоней за плечами сделать это будет совсем не просто. Поэтому мы стараемся своих коней не гнать и не надрывать, подкармливаем животных овсом, и на каждой стоянке их осматривают самые заядлые лошадники. Если появляется подозрение, что какая-то лошадь приболела, ею в обязательном порядке занимаются маги. Благо среди столичных чародеев были три неплохих специалиста из школы «Даисса», которая специализировалась на работе с живыми неразумными существами.

Третья же причина, само собой, северяне. Нанхасы ведь не дураки и, несмотря на то что они на сотню километров вокруг своего зимнего стойбища выбили всех дикарей, нечисть и мутантов, всё равно не расслабляются: вокруг горы Анхат постоянно курсируют патрульные отряды и бродят ватаги охотников, которые не только бьют зверя, но и выполняют роль разведчиков.

Мы обо всём этом знали от превращённого магами «Гарджи-Тустур» в говорящую безмозглую болванку на двух ногах пленника, сотника Мака Ойкерена, которого нам перед отбытием из крепости Содвер передали тайные стражники Канимов. Им он без надобности, всё, что Тайная стража хотела от него узнать, узнала. А нам бывший сотник Океанских Ястребов рассказал немало интересного. Обладая подробной информацией о противнике и его тактике, начиная с позавчерашнего дня, наши разведчики – как правило, это были мои кеметцы, которым помогал оборотень Рольф Южмариг, про которого остальным командирам соединения знать не стоило, – старались локализовать северян до того, как они обнаружат нас. Опытные воины и оборотень подмечали всё и выискивали следы противника. Словно чуткие щупальца осьминога, бывшие партизаны десятками шли перед нашими основными силами, и сегодня в полдень, когда мы остановились на днёвку, появился результат. Десяток сержанта Амата и Рольф наконец обнаружили нанхасов. И с этого момента можно было считать, что задуманная бароном Анатом Каиром диверсионная операция вступила в свою активную фазу…

Я сидел у небольшого бездымного костерка, на мокрой скользкой коряге, которая холодила тело, сумрачное небо по-прежнему поливало нас дождём. И это ещё что! Наступит ночь, и ударит крепкий мороз, и утром всё вокруг будет покрыто льдом и снежком, который за пару часов растает, и снова пойдёт дождь.

– Бр-р-р! Мерзость! – Я вздрогнул, плотнее закутался в плащ из тюленьей кожи и подумал о том, что хорошо бы сейчас оказаться в своём замке, на пышной постели и прижаться к тёплому и такому желанному телу жены.

Но это только мечты, которые пока неосуществимы и станут реальностью лишь в том случае, если для меня этот рейд закончится так, как всё было запланировано. То есть мы нанесём удар по противнику, оторвёмся от него и благополучно вернёмся в пределы герцогства Куэхо-Кавейр.

Я поёжился и посмотрел на Эри Верека, который нахохлился, словно воробей, усмехнулся, кинул взгляд на сидящего напротив Мака Ойкерена. Северянин, как обычно, был ко всему безучастен и безразличен. Тусклый пустой взгляд. Густо заросшее светлой щетиной похожее на маску лицо. Свалявшиеся в колтуны волосы и истрепавшаяся в дороге грязная рваная одежда.

«Что в этом человеке осталось от прежнего гордого сотника? – спросил я себя и тут же сам и ответил: – Наверное, ничего, кроме тела. А что его ждёт дальше? Видимо, смерть. Хотя перед тем, как мы покинули Содвер, полковник Нии-Фонт имел приватную беседу с тайными стражниками. И они вполне могли дать ему насчёт Мака Ойкерена какие-то особые инструкции. Так что лишённого воли к жизни, но сохранившего память пленника вполне могут бросить вблизи стойбища Океанских Ястребов. Зачем? А чтобы они боялись нас и знали, что в подобное говорящее животное наши маги могут превратить любого из них. Хотите войну на истребление и без правил? Да пожалуйста! Не мы первые на вашу территорию с мечом и огнём пожаловали, а вы к нам. Поэтому получите, суки! Жалко ли мне Ойкерена? Сложно сказать. С одной стороны, он воин, и мы с ним даже в чём-то похожи. А с другой – бывший сотник, враг, который убивал мирных имперских жителей, самых обычных беззащитных крестьян. И если бы он сбежал от меня, то сейчас наверняка молодой Ойкерен готовился бы к новым кровавым налётам на земли герцогства Куэхо-Кавейр. Поэтому я отношусь к нему неоднозначно и вмешиваться в его судьбу не стану ни при каких обстоятельствах. Он сам выбрал свой путь и в итоге из человека превратился в говорящего болванчика, который способен выполнять приказы, но не может принимать самостоятельные решения».

Прерывая мои размышления, к костру подошли полковник Нии-Фонт и барон Анхеле. Сегодня моя сотня шла впереди всех, за нами – егеря и безземельные дворяне, остальные отряды только сейчас втягиваются в рощицу на днёвку. Я смотрю на нашего временного командира, который, как всегда, спокоен и внешне ничем не выдает, что он нет-нет да сомневается в успехе операции и переживает за исход нашего рейда. Перевожу взгляд на седого низкорослого человека в серой шляпе с обвисшими полями, по которым стекают два тоненьких ручейка воды. Недавно я вполне по-приятельски, как младший со старшим, пообщался с бароном Солэ и узнал причину, по которой он пошёл в этот поход.

Как оказалось, барон мечтает о смерти в бою, как настоящий воин. Он жаждет схватки и геройской гибели, и я его понимаю. Вся семья барона уничтожена прежним северным герцогом. Сестра Солэ стала женой врага и умерла во время тяжёлых родов. А её дети, племянники барона, погибли при штурме замка Григов. Получается, что он – одинокий старик, который может в этом одиночестве прожить ещё десять – пятнадцать лет, а дальше всё равно наступит его закономерный конец. Вот и решил Солэ Анхеле, пока есть ещё порох в пороховницах, то бишь силы в мускулах, напоследок повоевать. Сам искать смерти барон не станет, но сказал, что будет браться за самое опасное дело. И, уходя в дольний мир, к своим предкам, постарается прихватить с собой хотя бы парочку нанхасов. Уважаю старика. Силён духом Анхеле! И пока есть среди нас такие люди, империя будет жить.

Полковник и барон сели справа и слева от меня. Нии-Фонт вопросительно кивнул в мою сторону – ждёт доклада. А чего докладывать? Нанхасов пока нет. Впереди многочисленные небольшие рощи, развалины какого-то древнего острога и мутная речка, которая является притоком полноводного Ачкинтота. Сегодня мы переправимся на левый берег этой речки и, следуя вниз по её течению, через пару дней доберёмся до горы Анхат и поселения врагов.

Я было открыл рот, дабы произнести дежурные фразы, но в этот момент в роще появилось пять всадников из десятка Амата во главе со своим сержантом. Командир десятка порывисто спрыгнул со своей лошади и быстрым шагом направился ко мне.

«Наверное, воины обнаружили северян», – спокойно подумал я и внутренне напрягся.

Сержант приблизился к костру, покосился на полковника, барона и пленника, улыбнулся магу – всё же он свой человек – и обратился ко мне:

– Господин граф, мы северян нашли. – При этом слово «мы» Амат выделил особо, а пальцы его правой руки на миг сжались, значит, нанхасов нашли не кеметцы, а Рольф Южмариг.

– Где? – одновременно с Нии-Фонтом спросил я.

– Примерно восемь километров отсюда.

– Сколько их? – теперь уже без полковника задал я вопрос.

– Около сотни. Три десятка воинов на боевых лосях, остальные семьдесят – охотники на ездовых оленях.

– Стоянка хорошая?

– Да. Люди в шатрах, а животные под временными навесами.

– Незаметно подойти к ним можно?

Амат шмыгнул носом:

– Думаю, нет. Мы северян по дыму костров нашли, а потом я и мои парни к ним по речке подошли, вдоль берега пробрались и осмотрелись. У них там в такой же роще, как эта, охотничий лагерь. Вокруг на километр – ровная местность, а они на холмике среди деревьев.

– Чащоба или нет?

– Говорю же, всё как здесь. Деревья большие и высокие, дубы и грабы, пара полян и родничок.

– Наблюдателей оставил?

– Да. Пятёрку своих воинов.

– Как нанхасы себя ведут?

– Обычно. – Сержант пожал плечами. – Вокруг лагеря три наблюдательных поста, и ещё один на самом высоком дереве в центре рощи. Воины и охотники расслаблены, сидят в шатрах и ждут, пока дождь закончится. Но если будет сигнал тревоги, они через пару минут будут готовы к бою.

– Шаманов видел?

– Нет, ни одного, и амулетик, который господин маг дал, – сержант похлопал по карману своей серой брезентовой горки и посмотрел на Верека, – ничего не обнаружил.

– Хорошо, пока отдыхай, сержант. – Я кивком отпустил Амата и повернулся к Нии-Фонту: – Что будем делать, господин полковник?

– Атаковать! – сказал как отрезал полковник.

– Это понятно. Меня интересует – как. В лоб их берём или ждём ночи и постараемся всех втихую сделать?

– В лоб! До наступления темноты! – Полковник оглянулся на появившихся в роще столичных магов, впереди которых был Алай Грач, и добавил: – Пора чародеев использовать. Они прикроют вашу сотню, господин граф, а вы уничтожите противника. Если всё сделаете чисто, то ночевать будем на месте вражеской стоянки. Поедим свежей оленины и лосятины и пленников допросим. А то этот, – полковник с презрением посмотрел на Мака Ойкерена, – себя уже исчерпал.

– Когда выдвигаться?

– Через полчаса. Кони передохнут, маги подготовятся – и вперёд…

Приказ есть. Согласие Алая Грача на участие в первой схватке с противником получено. Пришла пора действовать. Так что спустя два часа моя сотня и десяток чародеев во главе с грозным жрецом Сигманта Теневика сосредоточились за высоким холмом в километре от рощи, где отдыхал враг. Атаковать я решил в конном строю. Налетаем! Рубим противника! И победа наша! Но перед этим должны показать себя столичные чародеи. И как только мы остановились, они начали своё волшебство.

Маги и жрецы взялись за руки и встали вокруг Алая Грача, который должен был принять в себя их силу. Все как один чародеи закрыли глаза. Прошло несколько минут, и я почувствовал, что у меня на затылке начинают шевелиться мокрые волосы, а затем увидел, как над магическим кругом задрожал воздух. После этого дождь прекратился, а земля под ногами магов на глазах высыхала.

Алай Грач в это время откинул капюшон своего тёмного жреческого балахона, вскинул вверх обе руки и простоял в таком положении около минуты. Затем круг распался, и древний жрец кивнул мне за холм, мол, всё сделано, и снова накинул на голову капюшон, из-под которого была видна только его длинная седая борода. Утомлённые чародеи стали открывать свои сумки, где у них хранились укрепляющие снадобья. А я, уверенный, что нашего подхода к роще теперь не заметят, оглядел своих облачённых в кольчуги дружинников и Верека с «Зелёной пылью», которая болталась у него на левой руке. Вскочив на своего жеребчика, я взмахнул рукой в сторону противника:

– Пошли!

Кони тронулись с места, вынесли нас из-за холма в поле, и я увидел, что дождь поливает только место вражеской стоянки. Алай Грач прикрыл нас не каким-то хитрым магическим приёмом и не сделал моих дружинников невидимками, это слишком затратно, а на двадцать – тридцать минут заставил небесную влагу падать на рощу у реки. Хитро. Дозорные воины противника нас не видят и ничего не чувствуют. Для них всё как обычно, только дождь усилился, превратился в ливень.

Копыта наших лошадей шлёпали по лужам и вминали своими железными подковами в землю остатки редкой пожухлой травы. Мы всё ближе к роще. Позади нас – полусотня дворян барона Анхеле, сотня егерей и маги, которые окружат рощицу, в случае нужды поддержат нас и не дадут нанхасам сбежать. Здесь и сейчас мы сильнее врага, и мои воины идут в бой, который должен сложиться для нас хорошо, со спокойным сердцем и уверенностью в своих силах. И поэтому только вперёд, и никаких сомнений!

Сотня пересекает поле, начинает подъём по невысокому склону и входит в дождь. Всё вокруг наполняется звуками ливня. По моему плащу текут просто потоки, и хочется плотнее в него закутаться. Но мы уже рядом с врагом. Сквозь дождевую пелену видны деревья, крупные столетние дубы, и под одним из них что-то шевелится. Это враг! Я выхватываю свой чёрный ирут и, перекрывая шум дождя, кричу:

– Вперёд!

– А-а-а-а!!! – поддерживают меня воины, и по широкой, истоптанной копытами лосей и оленей дорожке сотня влетает в рощу.

Слышится неразборчивый одинокий вскрик. Наверное, это дозорный, которого убивают мои дружинники, пытается предупредить своих товарищей и поднять тревогу. Одновременно с этим ливень вновь превращается в обычную морось, и мы вылетаем на просторную поляну, которая заполнена большими кожаными шатрами, в которых отдыхают нанхасы. Из некоторых с оружием в руках выскакивают люди. Однако поздно они очнулись. Мы уже здесь и влетаем прямо в этот небольшой палаточный городок. Лошади давят людей, щёлкают арбалеты, и острая сталь наших клинков сверху вниз опускается на головы врагов.

– Хей-я-а! – Ударяя каблуками сапог в бока боевого жеребца, я взбадриваю его, и он грудью сбивает наземь одного из северян, который оказывается на моём пути.

Кованые копыта опускаются на голову упавшего человека, и слышен хруст костей. Конь чувствует кровь, бесится, мчится на палатки, и вот передо мной оказывается ещё один противник – крепкий мускулистый мужик с ятаганом в руке. Повод влево, жеребец огибает врага, а я приподнимаюсь на стременах и с потягом рублю черепушку северянина. Заслониться или отскочить в сторону он не успевает, и рукоять ирута сотрясает отдача. Удар прошёл! И враг валится наземь. Что с ним, можно не гадать. Голова рассечена так, что мозги видно. Тем более что мне некогда на дело своих рук смотреть, так как передо мной новые противники – два закутанных в плотные тёмные плащи бойца, спустившиеся с вершины высокого дуба, наверное, это дозорные, которые прошляпили наш подход. У обоих северян в руках что-то вроде коротких алебард – смесь топора и гизармы. В любом случае – они серьёзные противники и вдвоём могут меня прикончить.

Сознание привычно тянется за «Плющом», спящим под моим сердцем боевым заклинанием, и кмит отзывается. Но слева от меня щёлкает тетива арбалета, и мимо проносится короткий болт, который вонзается одному из моих противников прямо в раскрытый рот. Я вижу, как вылетают зубы северянина, а сам он, без вздоха и крика, захлёбываясь кровью, сначала падает на колени, а затем утыкается лицом в грязь. Отличная работа! Надо будет отметить воина! Но это потом. А пока пора разобраться со вторым вражеским дозорным.

Ирут опускается на противника – стремительный росчерк чёрного металла, от которого трудно защититься. Однако северянин – боец не из последних. Его оружие резко поднимается вверх и встречает мой клинок. Оставив на алебарде зарубку, меч отскакивает. Снова удар! И опять враг его отбивает. После этого противник перехватывает древко, видимо, хочет рубануть меня по ноге или коня задеть. Но рядом со мной верные воины, и один из них, проносясь мимо, саблей походя рассёк северянину плечо. Машинально нанхас прогнулся назад, и тут же в его горло вонзилось острие чёрного ирута.

На этом моё участие в бою закончилось. Успокаивая жеребчика, я придержал его, стал похлопывать четвероногого товарища по вороной шее и наблюдать за ходом боя.

– Режь гадов! Смерть им! – слышу я дикий рёв Квиста, который сегодня мстит за своего друга, десятника Суврата, погибшего в прошлом нашем походе в Северные пустоши.

– Убивай! – подхватывает его слова другой сержант, кажется Амат.

– Бей! Круши! – разносится по всей поляне густой бас сержанта Нереха.

– Убивай!!! – вторят своим десятникам воины.

Звон клинков. Ржание лошадей. Рёв умных боевых лосей, которые чуют схватку и гибель своих хозяев, но не могут сорваться с места и примчаться к ним на помощь. Яростные крики воинов. Стоны раненых. Хрипы умирающих. Шорохи палой листвы, шум дождя и топот копыт. Всё это смешивается, сплетается, и какофония звуков накрывает лагерь наших врагов, которые быстро пришли в себя и стали стягиваться к самому центру стоянки, к большому раскидистому дереву. Вот их пять человек, десять. К ним присоединилось трое. Ещё четверо. И вот-вот, пользуясь тем, что дружинники добивают их товарищей и рассеяны между шатрами, они постараются пойти на прорыв, спрятаться среди деревьев или броситься в реку. Шансы на спасение у них неплохие, но невдалеке находится Эри Верек, которому я кричу:

– Эри, не спи!

Верек понимает, о чём я. Он вскидывает левую руку, где на цепочке болтается боевой амулет, смотрит на группу ощетинившихся стальными клинками нанхасов, и его губы шевелятся. От артефакта в сторону врагов устремляется огромный рой быстрых зелёных светлячков, которые накрывают всё пространство вокруг древнего дуба. Как всегда, «Зелёная пыль» работает превосходно, всё же староимперский артефакт, а значит, по умолчанию надёжный. Ослеплённые северяне бросают оружие и хватаются за свои глаза, а мои дружинники налетают на них и режут врагов, словно баранов. Опасаясь, что не останется пленников, я, повышая голос, командую:

– Сержант Амат! Взять трёх пленных!

– Есть! – откликается бывалый партизан.

Конём сержант наезжает на ошарашенных, ослеплённых вражеских бойцов. Он выбирает из пока ещё живых людей тех, кто перед смертью расскажет нам о главном стойбище Океанских Ястребов вблизи горы Анхат и силах врага. Один! Второй! Третий! Конные воины из десятка Амата выхватывают людей из общей массы и оттаскивают в сторону, к ближайшему шатру. Когда мой приказ выполнен, сержант отъезжает в сторону, даёт отмашку. Несколько воинов спрыгивают с лошадей и мечами, без всякой жалости, рубят нанхасов. Кто-то из наших врагов пытается прикрыться руками, и ему отсекают конечности, а иные, ничего не видя, хотят отползти в сторону. Но это бесполезно! От дружинников не уйти и не спрятаться. Спустя пару минут возле дуба остались только изрубленные мёртвые тела, из которых на грязную изгвазданную землю вытекала «красная руда».

Всё! Победа! Невозвратных потерь в моей сотне нет, только шесть человек имеют лёгкие ранения. Очередная схватка за нами. Спрыгнув с коня, я приказал пяти десяткам дружинников прочесать рощу. Ещё два десятка должны заняться оленями и лосями, которых придётся убить, потому что отпускать ездовых животных нельзя, ибо они сразу же устремятся к зимнему лагерю Океанских Ястребов, так их приучили. Остальные три десятка воинов должны поставить под освободившиеся навесы наших лошадей, собрать трофеи, большую часть которых мы бросим, а затем очистить поляну от трупов и поднять упавшие шатры, в которых мы сможем спокойно выспаться и обсушиться.

На поляне закипела работа. Только что здесь одни люди убивали других. А спустя всего пять минут после того, как было подавлено сопротивление, началась обычная лагерная суета. Снова разводятся погасшие костры, в которые без экономии летят охапки собранного северянами сушняка. Ставятся поваленные лошадьми шатры. Трупы наших врагов стаскиваются в ближайший овраг, где их спалят, чтобы они не стали живыми мертвецами.

Вскоре появляются люди барона Анхеле и молодые маги, которые отловили ещё двух человек, дозорных с опушки. За ними следом на стоянку выехали егери, основной состав чародеев, гвардейцы Тегаля и дружина Хиссара. Воины чужих отрядов завистливо косятся на кеметцев, которые уже расположили под навесы своих животных и сидят в шатрах, перебирая трофеи, в основном оружие и доспехи. Их командиры стали поздравлять меня с бескровной победой. Причём такие, как Хиссар, Анхеле и Нии-Фонт, говорят от души, а другие, Исуд и сотники егерей, произносят свои слова с каким-то нехорошим подтекстом и намёком, что бой был пустяковый, поскольку враг дикий.

Ага! Сейчас! Можете посмотреть на ламиллярные доспехи северян, их стальные ятаганы, добротную одежду и посуду, а потом скажите, что они дикари. Нет уж! Нанхасы – это не какое-то там отсталое племя, а высокоразвитый народ, который вынужденно покинул свои родные места и оставил врагам большую часть своего имущества и все производственные мощности. И теперь, чтобы не одичать в Северных пустошах и не рассеяться, северяне должны захватить наши города, рудники, промышленные предприятия и занять достаточную для проживания их племенного сообщества территорию, на которой они смогут начать новую жизнь. Именно поэтому нанхасы идут к нашим границам и готовы убивать любого оствера, который окажется в пределах досягаемости их оружия, хоть обычного, хоть магического.

Впрочем, зачем объяснять очевидные вещи? Имеющий глаза – да увидит. Имеющий уши – да услышит. А имеющий мозг должен сложить два и два и в итоге получить четыре. И если часть офицеров нашего диверсионного соединения это понимает, потому что у них за плечами какой-то опыт и они внимательно слушали говорящего болванчика Мака Ойкерена, то другая часть до сих пор ведёт себя так, словно мы на прогулку вышли. Сие прискорбно. Так как за недооценку противника несознательные и самонадеянные командиры рано или поздно, но поплатятся. И ладно бы только своими никчёмными жизнями. Так нет же, они на тот свет и подчинённых им солдат прихватят.

За лагерной суетой, разговорами с офицерами и осмотром трофеев незаметно пролетел остаток дня и наступил вечер. Дождь прекратился, но с разлившейся мутной реки налетел холодный ветер. Еле слышно поскрипывали деревья. Лужи начали стремительно покрываться тонкой и пока ещё еле заметной ледяной коркой, и это значит, что завтра с утра нам снова придётся обматывать ноги лошадей тряпками, иначе они поранятся. Небо очистилось, зажглись первые звёздочки. Ярко запылали костры, и от них стал доноситься запах свежего жареного мяса. На раскладных треногах стояли походные котлы, и взводные кашевары варили наваристый жирный суп. Со стороны были слышны приглушённые выкрики, там люди Нии-Фонта вели допрос пленных. А от навесов доносились голоса наших лошадников, которые задавали верховым животным овёс и вместе с магами из «Даиссы» осматривали их на предмет полученных в дневной схватке ран.

«Вот и ещё день прошёл, – думал я, направляясь к отведённому для меня, мага и десятников моей сотни шатру и оглядываясь по сторонам. – И надо отметить, что прошёл он весьма неплохо. Мы обнаружили противника, одолели его и захватили пленных, которые в любом случае расскажут нам немало интересного. До серьёзной битвы с врагом ещё двое суток, и можно сказать, что пока всё идёт именно так, как нам нужно. Не знаю, может, это удача сказывается, наше воинское мастерство или нам благоволит кто-то из богов. Это не очень-то и важно. А важно то, что все мои люди и я сам по-прежнему живы и здоровы, и наши шансы на благополучное возвращение домой ещё немного повысились. Ну а сейчас, пока ещё не сильно холодно, необходимо помыться, поужинать и выслушать наших пленников. Затем встретиться с Рольфом Южмаригом, который наверняка неподалеку, а после этого хорошенько выспаться. Потому что завтра снова в путь».

Глава 4

Северные пустоши. Гора Анхат. 2–3.12.1405

Последний совет перед боем проходил в одной из расщелин с западной стороны горы Анхат. Ближайший вражеский пост всего в четырёх с половиной километрах от места, где сосредоточились наши воины. Надо было остерегаться всего: случайного патруля, шаманов и их духов, а также ламию – ведьму, про которую я слышал много нехороших и страшных историй. И хотя лично я и большинство офицеров соединения уверены в том, что половина из этих рассказов полная чушь и выдумка замороченных и перепуганных людей, безопасность – прежде всего. Поэтому к точке, где отряды разделятся, мы подошли максимально тихо и осторожно.

Сотни остановились, и полковник Нии-Фонт сразу же собрал всех командиров на совещание. Мы сошлись на его временном командном пункте, в сухой яме, прикрытой от ветра и посторонних глаз широким плотным брезентом. Внутри горел магический фонарик, ветер внутрь не задувал, и можно было сказать, что здесь тепло и уютно. Полковник расстелил на камне в центре своего укрытия подробную карту окрестностей. Затем оглядел каждого офицера, всмотрелся в наши лица, словно хотел запомнить их навсегда, коротко кивнул Алаю Грачу и, прокашлявшись в кулак, начал говорить:

– Господа, – Нии-Фонт кивнул на карту, – через полчаса мы начинаем выдвижение на исходные позиции. Так что, пока есть немного времени, давайте ещё раз всё обговорим. – Полковник сделал паузу, снова кашлянул и продолжил: – Для начала обрисую вам общую обстановку. Справа – гора Анхат. Перед нами дорога, которую патрулируют группы вражеских всадников. Прямо – зимняя стоянка рода Океанских Ястребов и река Ачкинтот. В пяти километрах слева от лагеря северян – склады с продовольствием и разделочные цеха. Там хранятся присланные нанхасам из республики Коцка припасы: зерно и соль, а также то, что они самостоятельно добыли летом и осенью: вяленая и мороженая рыба, сушёные ягоды и грибы, дичь, копчения и жиры. Со слов пленников мы знаем, что это двадцать деревянных зданий с подземными ледниками. Там находится три четверти всех припасов Океанских Ястребов, и все вы в курсе того, что это наша основная цель, которая охраняется минимум сотней воинов и несколькими шаманами.

Полковник говорил то, что все мы знали. Но, видимо, для своего собственного спокойствия ему требовалось ещё раз провести инструктаж, потянуть время до выступления, и офицеры это понимали. А потому мы слушали Нии-Фонта, рассматривали карту и ещё раз прокручивали в голове то, что должны были сделать.

– В трёх километрах от складов находятся казармы с неженатыми воинами, молодыми чародеями и их наставниками, это своего рода военная учебка. И как только там увидят горящие склады с припасами или получат сигнал тревоги от шаманов, молодёжь незамедлительно оседлает своих боевых лосей и попытается спасти запасы продовольствия. Одновременно с ними начнётся выдвижение женатых мужчин рода и старых шаманов. Но молодые члены рода на подъём лёгкие, да и ближе они, так что это наш первый противник, а воины и чародеи из поселения – только вторая волна. Кроме того, в десяти километрах от казарм дальше вниз по течению Ачкинтота стоят лагерем одичавшие нанхасы, которые идут вслед за Океанскими Ястребами. Это наш третий противник. И всего против нас может выйти до полутора тысяч воинов в первой волне, три тысячи во второй и пять в третьей. Нам с вами понятно, что большое сражение для нас гибельно, и поэтому мы его постараемся избежать.

Это так, никто с Нии-Фонтом не спорил. И он перешёл непосредственно к ночному бою:

– Итак, господа. План таков. По окончании совета наше соединение разделится на четыре части, и каждый отряд займётся выполнением своей боевой задачи. Первый отряд: воины и чародеи протекторов севера и тройка столичных магов. Командует отрядом граф Ройхо. Задача: уничтожение продовольственных складов. Тихий подход, снятие часовых и поджог всех строений. Второй отряд: двести гвардейцев капитана Исуда, три мага из школы «Даисса» и два представителя школы «Пламя». Задача: выдвинуться на северо-восток, на равнину, где в загонах находятся стада домашних оленей и лосей, уничтожить охрану и отогнать животных к западу, туда, где местность изрезана оврагами. Третий отряд: дворяне третьего протектора севера из герцогства Куэхо-Кавейр барона Анхеле, сотня егерей и двадцать магов. Командовать воинами будет барон, а чародеями – уважаемый Алай Грач. Задача: выдвинуться на дорогу к поселению рода Океанских Ястребов, уничтожить патрули, организовать оборону, устроить засаду на врага, нанести ему урон и только после этого отойти. Четвёртый отряд: сотня егерей, двести дружинников герцога Куэхо-Кавейр и остальные чародеи. Командовать буду я. Задача: выдвинуться между складами и казармами, задержать молодых воинов и шаманов и также нанести им урон. Точный график движения наших сил и карты местности есть у всех. Отход начинаем сразу же, как только будет выполнена поставленная перед каждым отрядом основная задача. Все уходят от погони по своему собственному маршруту. Общий сбор завтра в полдень в районе нашего последнего большого привала в лесу с юго-западной стороны горы Анхат. – Полковник прервался и спросил: – Вопросы?

– Что с шаманами и их духами? Они не почуют нас раньше времени? – спросил Хиссар, при этом посмотрев на Алая Грача.

Старый жрец, лицо которого было закрыто просторным капюшоном, машинально огладил свой тёмный тёплый балахон, под которым в районе груди вырисовывалось что-то продолговатое, и, как мне показалось, с усмешкой пробурчал:

– Нет. Духи шаманов пока ещё спят и очнутся лишь тогда, когда мы начнём действовать. Я гарантирую, что до тех пор, пока не погибнет кто-то из местных чародеев, существа дольнего мира будут спокойны.

– А почему просто не поджечь склады, а после этого уйти?

Вопрос был адресован Нии-Фонту, и он ответил:

– Северяне сразу же рванутся в погоню, догонят нас и разобьют. А если дать врагу по зубам и нанести нанхасам существенный урон, они станут осторожничать. Это даст нам время, которое мы сможем использовать с умом. Сосредоточимся, соберём в кулак наши силы и организованно отступим на юг. Мы это уже обсуждали, господин барон.

– Да, – согласился Хиссар, – обсуждали, но я решил уточнить.

– А если один из отрядов не успеет к точке сбора? – вклинился в разговор капитан Исуд.

– В таком случае никто никого ждать не станет, и отставший отряд должен самостоятельно выходить к границам империи.

Капитан, скуластый темноволосый мужчина с аккуратной бородкой клинышком, поправил свой плащ и произнёс:

– Мне не хватит сил, чтобы выполнить поставленную перед моим отрядом задачу.

– Отчего же? – Полковник удивлённо приподнял левую бровь. – Ваше направление наименее опасное. Вы сами его выбрали, а теперь говорите, что не справитесь?

– Да.

– И что вы, господин капитан, предлагаете?

– Дайте мне ещё сотню воинов.

«Вот же курва!» – разглядывая капитана, подумал я и посмотрел на полковника. Нии-Фонт как-то криво, недобро усмехнулся и согласно кивнул:

– Хорошо, я пойду вам навстречу. Но дам только полусотню.

– Нет, мне нужно сто воинов, – упёрся капитан. – Перед походом моему сюзерену было обещано, что вы окажете мне всяческое содействие, так что либо соглашайтесь, либо гвардейцы графства Тегаль, для которых только моё слово закон, поворачивают назад.

Полковник, который, как и все мы, не понимал, почему капитан Исуд ведёт себя как последняя сволочь и отрекается от своих слов, вновь обвёл взглядом офицеров и сказал:

– Необходимо добавить воинов во второй отряд. Кто-то сможет дать своих людей или мне убавить количество егерей в третьем и четвёртом отрядах?

Мы с Хиссаром переглянулись, он еле заметно кивнул, я ответил таким же коротким кивком, и барон произнёс:

– Моя сотня готова пойти с капитаном Исудом. Воины Ройхо справятся со складами самостоятельно.

– Ройхо, вы не против? – спросил командир нашего соединения.

– Нет, – ответил я. – Охрана на складах не очень большая, шаманов всего двое, максимум трое, и нашего нападения они не ждут. Справлюсь.

– В таком случае, господа, сотня барона Хиссара входит во второй отряд. И если нет дополнительных вопросов, выдвигаемся.

Больше никто ни о чём не спрашивал, всё уже было обговорено не по одному разу. И, выпрямив спину, несколько торжественно Нии-Фонт произнёс:

– Боги за нас! Начинаем!

Один за другим офицеры выходили из-под защиты брезентового укрытия и оказывались в ночной темноте. С северо-востока дул холодный пронизывающий ветер, а с неба срывался снег. Погода разведчика. Отлично! Мы сможем подойти к противнику незаметно, и это можно расценивать как очередной подарок судьбы.

Я отошёл в сторону от временного КП, повернулся к лейтенанту Чёрной Свиты Алексу Фею, барону Хиссару, который шёл за мной следом, и протянул ему руку:

– Ну что, гвардеец, к бою?

Наши ладони схлопнулись, мы пожали друг другу руки, и Хиссар кивнул:

– К бою!

– Ты по-прежнему со мной?

– Да.

– Тогда делаем всё так, как договорились. Выходим на соединение с основными силами, а затем, при первом же удобном случае, постараемся отвернуть в сторону, может, сами, а лучше всего с Грачом и Анхеле.

– Хорошо, так и поступим. А то чую, что с Нии-Фонтом, Исудом и егерскими сотниками, у которых гонору больше, чем мозгов, до родных земель мы не доберёмся. Мутная это компания, от которой нам с тобой надо держаться подальше.

– Верно всё понимаешь, Алекс.

Мы расстались. Хиссар и его воины займутся стадами, которые они погонят в овраги, где животные наверняка переломают себе ноги, а я атакую склады. Проводив бывшего сослуживца взглядом, я двинулся к своим воинам. Идти далеко не надо, всё здесь рядышком. Сотня готова к бою, и, приняв доклады Богуча и вернувшегося из разведки оборотня Рольфа, я отдал приказ выступать.

Вперёд, вместе с Ирбисом, ушли три десятка лучших бойцов, которые должны снять часовых вокруг объекта атаки, за ними последовали все остальные. Справа и слева от нас суета и шум – это начинают движение другие отряды, которые выходят на дорогу и идут в сторону вражеского поселения и загонов для оленей. Перед самым выездом на грунтовку к нам присоединяется Верек и тройка молодых столичных магов. Пока всё идёт по плану, а что дальше будет – посмотрим.

Мои дружинники пересекли дорогу и по разведанным оборотнем малохоженым тропам, не очень торопясь, направились к нашей цели. Снегопад усилился, зато ветер немного стих, и спустя час, обойдя десяток извилистых оврагов, моя сотня оказалась невдалеке от складов. Люди остановили коней и спешились. Нам оставалось только ждать сигнала от передовых десятков. И через десять минут из снежной пелены вынырнула облепленная белыми комками фигура, которая подбежала ко мне и голосом сержанта Квиста протараторила:

– Всё чисто, господин граф! Было четыре поста. Часовых сняли. Караулку окружили. Собак нет. Шаманы, если они с местными воинами, нас до сих пор не почуяли. До смены постов ещё час. Можно начинать.

Прикинув, что по времени третий и четвёртый отряды уже должны были выйти на позиции, я подозвал к себе Богуча, Верека и десятников. Воины и маг сгрудились вокруг меня. Различая только тёмные человеческие силуэты в плащах, я отдал последние инструкции:

– Верек, ты с магами. Ваша задача задавить шаманов, если они есть, и не потеряться. Сам понимаешь, при отходе всем нам понадобятся ваши умения и магическая сила.

– Понял.

– Сержант Амат.

– Я! – откликается одна из запорошенных снегом фигур.

– Свою задачу помнишь?

– Конечно, господин граф. В драку не вмешиваюсь, сразу начинаю поджигать склады. Люди проинструктированы и, что делать, знают.

– Верно. Сержантам напоминание: не выпускайте своих воинов из виду и не увлекайтесь мародёркой, уходим по первой моей команде. Всё понятно?

– Так точно!

– Да!

– Сделаем всё как надо!

– Ну, по коням!

Опять люди садятся на лошадей, и мы выдвигаемся к объекту. Кони выбираются на дорогу, и, никого не опасаясь, ведь часовых сняли, а патрули находятся позади, на перекрёстке, и сейчас ими занимается отряд Анхеле—Грача, мои воины и прикомандированные маги проходят по ней около трёхсот метров и въезжают на огороженную небольшим плетёным заборчиком территорию складов. Прямо перед нами продолговатые деревянные здания, а под ними – ледники с замороженным мясом. Справа от нас, у реки, разделочный и забойный цеха, а слева – приземистое бревенчатое здание караулки, где отдыхают местные воины и чародеи.

Мой жеребец осторожно переступает через труп человека, который изломанной, застывшей на морозе окровавленной куклой лежит на дороге вблизи сигнальной вышки, и я направляю коня к месту, где спят нанхасы. За мной следом – Богуч, маги и три десятка воинов, а сержант Амат и его дружинники спешиваются и с сумками в руках, в которых лежат зажигательные энергокапсулы, без промедления направляются к дверям хранилищ.

Снова остановка. Перед нами караульное помещение, над входом в которое, покачиваясь на металлическом штыре, горит закрытый от ветра стеклом масляный фонарь. Наши передовые десятки и оборотень уже здесь. Я спрыгиваю с коня, передаю повод одному из воинов, подхожу к сержанту Нереху, и он кивает на здание:

– Начинаем?

– Да. Входим. Режем тех, кто у входа, и кидаем внутрь гранаты. Затем в здание врываются дружинники и маги. Добиваете всех живых врагов и проводите быструю мародёрку. Брать только самое ценное. И запомните, – я кивнул Богучу за моей спиной, – имущество шаманов забирает Верек.

– Ясно! – откликнулся сержант.

– Исполним! – отчеканил Богуч.

Нерех отдаёт команды своим бойцам, Богуч подтягивает к зданию дружинников и формирует штурмовую группу, а я вытаскиваю меч, подхожу к караулке и тяну на себя ручку двери. Не заперто. И это серьёзное нарушение Устава гарнизонной и караульной служб. Но здесь не родная Земля, порядки у местных вояк свои, и для нас хорошо, что нанхасы не запираются, а то бы нам пришлось выламывать дверь, а это лишний шум, который раньше времени не нужен.

Я вхожу внутрь. За мной – тройка воинов, и мы оказываемся в просторной полутёмной комнате, предбаннике перед жилым помещением. Здесь находятся два молодых безусых северянина в доспехах и при оружии. Они смотрят на меня, и в их глазах недоумение. Нанхасы не понимают, кто этот человек в заснеженном плаще с чёрным прямым мечом в руке, за спиной которого вооружённые люди.

Мне на них смотреть некогда, и я делаю то, что должен. Короткий выпад в горло того, который сидит слева. Чёрное остриё меча с лёгкостью вонзается в живую плоть. Хрип и бульканье крови, которая с еле слышным посвистом вырывается из вскрытой гортани. А затем шум падающего на пол тела. Один есть! И это добрый знак, так я себе загадал. Ну а второго противника достали мои дружинники. Метательный нож в глаз – и мгновенная смерть.

– Эхха! Ромиц! – доносится из-за следующей двери раздражённое приглушённое шипение. – Вы что там делаете?! Люди спят, а вы шумите! Тише! А то сотник сейчас проснётся и даст вам по голове!

– Ага! – откликаюсь я и, прислонив меч к стенке, протягиваю назад пустую правую руку.

Воин за спиной понимает меня без слов, и ладонь чувствует холод металла. Это энергокапсула, в которой спит смерть. Поворот металлического шара! Один из дружинников распахивает дверь, за которой находится продолговатое помещение, где горит пара светильников и на стены падают отблески пламени от горящих в большой печи дров. Вдоль стен караулки стоят застеленные шкурами нары, на них отдыхают молодые вражеские воины. Я чувствую запах человеческого пота, сырой шерсти и кожаных сапог, которые сушатся рядом с печкой, и вижу спину удаляющегося от двери человека, который оглядывается на меня. Он открывает рот, наверняка хочет что-то выкрикнуть, и одновременно с этим звякает стопор магической гранаты. Предохранитель снят! И разогнанный моей рукой круглый шар катится по полу. Он проскальзывает под ногами северянина, а следом за ним в спальное помещение караулки залетело ещё три гранаты.

– Тревога!!! – истошно выкрикивает караульный.

Но как на его крик реагируют спящие воины, мы уже не видим. Дверь захлопывается, вместе с воинами я быстро покидаю предбанник и снова оказываюсь на крыльце. Сразу же позади нас один за другим гремят взрывы, которые сотрясают караульное помещение, и кажется, что они подкидывают его немного вверх. С двускатной крыши потоком сыплется снег. И как только всё затихает, во главе с Богучем внутрь вламываются дружинники, а за ними маги. Я смотрю, как в караулку вливается ручеёк из людей с обнажённым оружием и боевыми артефактами в руках. И, понимая, что мне здесь делать нечего, участь наших врагов уже решена, иду к складам.

В караулке начинается бойня, в которой дружинники без всякой жалости режут оглушённых и раненых людей. Но меня это уже не беспокоит. Передо мной амбары, где суетятся дружинники Амата, которые сноровисто взламывают мощные двустворчатые складские ворота. Они торопятся, и это правильно, чем скорее мы всё сделаем, тем быстрее сможем уйти.

– Давай! – слышу я команду сержанта.

В первый склад летит сразу три зажигательных снаряда, которые не взрываются, а просто раскалываются. После этого они испускают из своего металлического нутра яркое сияние, и на краткий миг в радиусе двадцати – тридцати метров свет энергокапсулы до семисот – девятисот градусов повышает температуру воздуха. Хорошее оружие, а главное – надёжное и относительно безопасное, разумеется, если его правильно использовать и не находиться от него вблизи, а то и глаз лишишься, и шкуру спалишь. Это я знаю, поскольку не так давно навещал в госпитале своего друга – гвардейца шевалье Нунца Эхарта, которому именно такая зажигательная игрушка роговицу выжгла и половину кожного покрова испепелила. И шевалье ещё повезло, что рядом были целители, которые его, считай, с того света вытащили. Впрочем, я отвлёкся. Встряхнулся. Прогнал посторонние мысли, которые не касаются сегодняшней ночи, и продолжил наблюдать за работой группы Амата.

Несколько дружинников ломами сдёргивают тяжёлый металлический замок на двери хранилища и бегут к следующему. А в открытое помещение, усвоив, что раскидывать зажигалки надо равномерно, вбегают гранатомётчики, которые от дальнего конца склада начинают его поджог. Между мешков, тюков и бочонков с жиром и маслом мелькает тень. Крик! Вспышка! Начинается пожар. Человек смещается к выходу. И всё по новой. Крик! Вспышка! И возникший из нестерпимого жара яростный огонь пожирает всё вокруг. Работа делается быстро. Горит одно здание. Второе. Пятое. Седьмое. Двенадцатое. Яркие языки пламени рассеивают темноту, растапливают лёд и снег, и становится так светло, словно вокруг ясный погожий день.

– Господин граф! – окликает меня Богуч.

– Да? – Отворачиваясь от полыхающих амбаров, я смотрю на лейтенанта.

– Караулку зачистили! Всех северян перебили!

– Проблемы были?

– Только одна. Маги хотели на нашего Верека наехать и забрать себе амулеты шаманов.

– И что?

– Ну, мы им кинжалы под рёбра поставили и вежливо объяснили, что всё захваченное в бою имущество принадлежит графу Ройхо. Они нас поняли.

– Правильно поступили. Собирайтесь, через десять минут уходим!

– Есть!

Я снова сосредоточился на складах. Горит уже пятнадцатое здание. А за ним следом занимается алым пламенем шестнадцатое. Надо спешить, потому что в казармах воинов и посёлке Океанских Ястребов часовые наверняка уже бьют в тревожные колокола и собирают воинов дежурных сотен, которые вот-вот рванутся к нам. Правда, их встретят заградотряды, которые находятся между нами. Но сколько они продержатся и смогут ли нанести урон противнику, неизвестно. Хотя о бароне Анхеле и Алае Граче могу сказать точно – они врагов кровью умоют.

Загорается восемнадцатый склад, за ним девятнадцатый. Дело практически сделано. Пора покидать это место.

– Рольф! – повернувшись к пожарищу спиной и направляясь к своему жеребцу, выкрикиваю я.

– Да, господин? – Одетый в полушубок на голое тело оборотень появляется практически сразу.

– Ты прикрываешь! Посмотришь на северян, которые сюда прибудут, и затем уходишь за нами! Защита от духов у тебя теперь надёжная. Так что особо не паникуй. Шаманы тебя и за сотню метров не почуют. Однако и не расслабляйся.

– Понял. – Оборотень согласно мотнул головой.

– Вот и хорошо.

За спиной заполыхало последнее, двадцатое хранилище, и послышался громкий выкрик Амата:

– Всё! Закончили!

– Уходим! – скомандовал я и, поставив ногу в стремя, сел в седло.

Горячий конь подо мной закусил удила, зло всхрапнул и потоптался на месте. Но я придержал его – не надо тратить сил, они ему сегодня ночью ещё понадобятся. Жеребчик немного успокоился, и мой взгляд пробежался по воинам, которые, вновь не понеся потерь, с улыбками и шутками садились на коней. А затем я посмотрел на тройку хмурых магов, которым не досталось трофейное имущество шаманов, и отдал новую команду:

– Десяток Нереха – головной дозор! Десяток Амата – тыловой! Начинаем движение!

Отряд покидает горящие склады и растворяется в темноте. Опять нам на головы посыпался густой снег, а ветер холодит наши щёки. Мы снова победили. Ещё сотня вражеских бойцов и тройка шаманов погибла. С нашей стороны потрачено четыре разрывных энергокапсулы и семьдесят пять зажигательных, мои воины все целы и даже раненых нет. Это просто великолепно! И я этому искренне рад! Второй этап диверсионного рейда окончен. И теперь мы переходим к третьему, наверняка самому тяжёлому этапу – к возвращению домой. Да, это будет проблема, и, как мне кажется, за то, что до сих пор у нас всё так легко получалось, мы ещё поплатимся. Однако прочь чёрные мысли. Пока всё хорошо и ладно.

Через двадцать минут движения, когда мои глаза уже окончательно привыкли к темноте, а пожарище осталось позади, я почувствовал какой-то непонятный дискомфорт. Прислушавшись к своему шестому чувству, понял, что на меня кто-то смотрит. Пристальный взгляд – не добрый и не злой – обшаривал меня и изучал, и казалось, что тот, кто наблюдает за мной из снежной пелены, пытается проникнуть в мою голову и душу, но сделать это у него не получается. Ощущения очень странные и неприятные, и я чуть было не приказал приготовиться к бою. Однако лишь я об этом подумал, как ощущение взгляда пропало. Что это было, я не понял. То ли призрак, который служит вражеским шаманам, на меня вышел, то ли зверь, то ли мутант, а может, вообще что-то неведомое. И единственное, в чём я был уверен, – что мне ничего не привиделось, за мной действительно наблюдали, причём без явной злобы. Млядская хрень! Никак не привыкну, что вокруг меня магия и в моей крови течёт непростая кровь Ройхо.

«Надо быть начеку, а то мало ли что», – подумал я, сознанием огладил кмиты, которые, как всегда, были готовы выплеснуть свою накопленную энергию в мир, и в этот момент ко мне подъехал улыбающийся Эри Верек.

– Ты что такой довольный? – спросил я у него.

– Пару хороших артефактов добыл.

– Серьёзных?

– Да. Если бы шаманы успели их применить, нам бы тяжко пришлось. Одолеть их мы, конечно, одолели бы, но потери понесли бы.

– На привале расскажешь, что это за игрушки.

– Само собой. – Верек привстал на стременах и кивнул в сторону дороги, где должен был находиться второй отряд: – Смотри! Что там?

На краткий миг я остановился, всмотрелся в темноту и увидел, что над дорогой возникло непонятное цветное свечение. Словно полярное сияние, только в одной конкретной точке, причём настолько яркое, что оно пробивало и ночную темноту, и снегопад.

– Наверное, Алай Грач веселится, – дёрнув поводьями, сказал я.

– Скорее всего, так и есть, – откликнулся маг. – Сильная магия в ходу, не всякий её способен применить. Расстояние до боя километра четыре, а отголоски слышатся хорошо.

Маг надвинул на голову головной убор, и я обратил внимание, что у него отсутствует эмблема, которая есть на шляпе каждого моего человека. В очередной раз отметив, что Верек – человек не военный и к дорожной жизни не приспособлен, я спросил:

– Где знак потерял?

– Не знаю, – ответил чародей. – Наверное, на выходе из караулки за косяк зацепился, и он слетел.

– Крепить надёжней надо.

– Да, надо, – согласился он и замолчал.

Дальше, до короткого привала, который я решил сделать через десять километров, мы молчали. Сияние на дороге вскоре погасло, а может, притухло. Пламя горящих за нашими спинами складов тускнело с каждой пройденной нами сотней метров. А снег всё так же засыпал окрестные тропы и овраги. Природа жила по своим законам, а люди продолжали воевать. Кто-то бился за земли, деньги или идею, а я за то, чтобы моя семья и доверившиеся мне кеметцы, крестьяне и оборотни рода Гунхат могли спокойно растить детей, строить дома, налаживать свой быт и ничего не опасаться. Это тоже своего рода идея, хотя, наверное, правильней будет сказать – жизненная позиция, которая заставляет меня не стоять на месте, а двигаться самому и подталкивать к активным действиям других людей. Поэтому сегодня мы спалили продовольственные склады северян и обрекли на голод их детей. Но угрызений совести я не испытываю сейчас и не буду испытывать потом. Здесь всё просто: кто-то должен умереть, и если есть выбор, то пусть это будут враги.

Глава 5

Северные пустоши. Гора Анхат. 3.12.1405

Вождь рода Океанских Ястребов Фэрри Ойкерен стоял на огромном дымном пепелище, которое чёрной кляксой выделялось на белизне покрытых свежим снегом полей вблизи реки Ачкинтот, и пытался взять под контроль переполнявшие его душу чувства. Ярость и гнев, боль потери и ненависть, злоба и горечь обиды. Дикая взрывная смесь из сильнейших человеческих эмоций бурлила в нём, старалась вырваться наружу боевым кличем или действием, и подталкивала к необдуманным поступкам и шагам. Но Ойкерен не зря был вождём, и не просто так его выбрали главой рода. Этот сильный человек смог обуздать свои чувства и собраться. И, ещё раз оглядевшись по сторонам, он поморщился и посмотрел на солнышко, красно-жёлтым краешком показавшееся из-за линии горизонта. При этом он машинально отметил, что день наверняка будет на редкость ясным и погожим, и направился к караульному помещению, откуда доносился сильный запах горелой человеческой плоти.

Высокие сапоги Ойкерена загребали пепел, грязь и сажу. Сделав очередной шаг, который взметнул над землёй чёрную гаревую пыль, он увидел под ногой серебристый металлический кружок. Вождь остановился, нагнулся, взял кусочек металла в руку и обтёр его о свою запачканную кровью и грязью куртку. После этого он раскрыл ладонь и увидел то, чего не ожидал. Перед ним была эмблема – серебряный круг, в котором находился ещё один, красного цвета, а на нём – заострённая с обоих концов тонкая серебряная палочка, руна «Справедливость».

Опять в душе Ойкерена, который узнал эту эмблему, поднялась буря. Ему захотелось разорвать своего врага, и беспокойные мысли, лихорадочно сменяя одна другую, забегали в его голове: «Здесь был Ройхо! Опять проклятый оствер! Этот граф становится уже не просто моим кровником, а врагом всего нашего рода. Проклятый ублюдок! Он ответит за всё! Я убью его! Нет! Лучше возьму в плен и вырву ему кадык! Нет! Я стану резать его на мелкие кусочки! Начну с пальцев, а закончу головой!»

От злости Ойкерена стало трясти. Однако вождь заставил себя успокоиться, спрятал эмблему в карман куртки, вышел на припорошенный густой чёрной копотью снег за пределами пепелища и двинулся к своим ближайшим помощникам, которые находились неподалёку и ждали его решений. Он постарался выкинуть из головы мысли о Ройхо. Это у него получилось. И к признающим его власть младшим вождям подошёл уже не разъярённый человек, который готов лично ринуться в бой и своими руками разорвать на куски тело врага, а уверенный в себе и умудрённый немалым жизненным опытом глава рода, который отвечает не только за себя, но и за тысячи сородичей.

Ойкерен остановился и посмотрел на закованного в железо угрюмого широкоплечего боевого вождя (тысячника) Сантрэ Обера, который командовал всеми молодыми воинами рода Океанских Ястребов, а во время серьёзной войны или в большом походе являлся заместителем главы рода и начальником его штаба. Затем перевёл взгляд на престарелого горбуна Дарни Беренца, который отвечал за внутреннюю жизнь зимнего поселения и разрешение всех споров среди родовичей. После этого глаза Ойкерена сверху донизу пробежались по гибкому и стройному мужчине в боевом ламеллярном доспехе из кости, главе всех «диких» нанхасов, Ратэрэ Дючину. Остановив свой взор на верховном шамане рода, седая голова которого была обмотана окровавленной тряпицей, Ойкерен громко спросил его:

– Скажи мне, уважаемый Риаль Катур, как так случилось, что враги смогли спокойно к нам подобраться, а ты и твои ученики их не почуяли? Где ваша хвалёная сила и чутьё? Почему духи не предупредили вас?

Шаман поморщился, прикоснулся рукой к голове и произнёс:

– Потише, вождь. У меня голова болит.

– Можно и тише, – снизил голос Ойкерен. – Но я хочу получить ответы на свои вопросы. И не потом, а здесь и сейчас.

– Ответ прост, Фэрри Ойкерен. – Старик вновь поморщился. – С врагами был очень сильный и опытный чародей, который смог усыпить бдительность существ дольнего мира и этим прикрыл подход нашего врага.

– Кто этот чародей? Он сильнее тебя?

– Я не знаю, кто он. Но это оствер и, судя по всему, жрец одного из богов смерти, может, адепт Сигманта Теневика. А что насчёт силы этого чародея, то – нет, он не сильнее меня, наверное, мы равны. Но у него есть боевые артефакты, которых нет у нас, и они дали ему преимущество в ночном бою. С их помощью он воскресил мёртвых воинов и лосей, которых враги расстреляли из засады, и кинул их на нас. И именно артефакты позволили ему быстро воздвигнуть на дороге «Облако праха», которое задержало нас и дало остверам возможность отступить без больших потерь. Если бы не это, они уже были бы мертвы.

– Я понял тебя, уважаемый Риаль. Всему виной остверский чародей. И у меня следующий вопрос. Если мы настигнем вражеский отряд и этого жреца, шаманы его одолеют?

– Да, вождь, в этом можешь не сомневаться. Мы готовы к бою. Мои лучшие ученики получили боевые артефакты, а наши духи напоены силой.

– Хоть это хорошо. – Ойкерен удовлетворённо кивнул и повернулся к Дарни Беренцу: – Что у нас с припасами?

– Плохо дело, – проскрипел покалеченный в боях с Акулами горбун, которого даже лучшие целители рода не смогли полностью излечить, но он не сломался и свои таланты тактика и хорошего организатора направил в мирное русло. – Все наши продовольственные запасы сгорели, а стада оленей и молодых сохатых остверские диверсанты загнали в овраги. Я уже отдал приказ, чтобы женщины и подростки отправились к месту гибели животных и начали разделку туш. Всё мясо спасти не сможем, но большую часть возьмём, и на этом, с теми запасами, которые есть в поселении, мы сможем продержаться полтора месяца, а если ввести режим жёсткой экономии, и два. Затем придёт голод, и, чтобы выжить, нам придётся забивать верховых животных. Дичи вблизи поселения нет, мы её всю истребили, а река уже начинает покрываться льдом. В общем, ничего хорошего, хотя всё могло быть и хуже.

– Каковы твои рекомендации, уважаемый Дарни?

Беренц тяжко вздохнул, посмотрел на дымящиеся руины складов, постройкой которых он руководил, и ответил:

– Воины должны отложить в сторону атмины и стать охотниками. До сильных морозов есть ещё пара недель, и они успеют набить дичи дальше к западу и северо-западу от горы Анхат. Кроме того, необходимо собрать караван, который вместе с тобой отправится к идущим по нашим следам Совам и Орлам. Надо переступить через себя и свою гордость и попросить соплеменников о помощи. Они не откажут. Таковы мои рекомендации, следуя которым мы переживём эту зиму. В противном случае старики и самые малые дети до лета не дотянут.

Глава рода молча покивал, но на предложения Беренца пока ничего не сказал. Он понимал, что горбун прав. Но его внутренняя суть воина противилась этим рекомендациям. Вождь хотел боя и мести, а вместо этого ему придётся унижаться перед Совами и Орлами, которые хоть и братья по крови, но не преминут упрекнуть незадачливых Ястребов в неосторожности и намекнуть на их слабость. Однако придётся терпеть и выслушивать советы других вождей, иного выхода нет. Но это произойдёт лишь после того, как свершится справедливая месть. А пока он обратился к Сантрэ Оберу:

– Что у нас с военными силами, старый товарищ, и какова обстановка?

Насупленный тысячник повёл своими мощными плечами, звякнул металлом доспеха, набычился и сказал:

– Отряды остверов отступили на юг. Сейчас они у речки Эйски, в двадцати пяти километрах от нашего лагеря. В ночном бою мы потеряли двести семьдесят воинов, семерых шаманов и почти полторы сотни сохатых. Потери врага незначительны – пять десятков убитых, и нами были взяты пленники, шесть человек, которые показали, что против нас смешанный отряд из герцогства Куэхо-Кавейр. Сейчас южан осталось около восьми с половиной сотен, и среди них не меньше тридцати магов. Мои разведчики следят за ними, а две сотни наших самых быстрых воинов и два десятка шаманов начали фланговый обход противника. Воины рода готовы гнаться за остверами хоть до самой их поганой империи. Но прямо сейчас мы можем выставить только пятьсот всадников и полсотни чародеев. Ещё столько же дадут наши союзники. Решение за тобой, вождь. Но моё мнение таково: необходимо настичь налётчиков и всех перебить. Нельзя давать слабину. И если мы хотим догнать врагов, то действовать необходимо прямо сейчас, а иначе они могут разбежаться по пустошам, и найти их будет затруднительно, тем более что наши воины и верховые животные будут нужны в поселении.

Обер замолчал, а Ойкерен обдумал его слова и огласил своё решение:

– Собирайте всадников и всех шаманов, которые могут сражаться. Через час выступаем. За пару дней мы уничтожим диверсантов, ни один не уйдёт, а затем займёмся вопросами продовольствия. Воины станут охотиться, а я лично отправлюсь к нашим соплеменникам, Полярным Совам и Горным Орлам. Я так решил!

Вожди и верховный шаман приняли волю главы рода. Ни один ему не возразил. И они отправились заниматься своими делами. Беренц – организовывать подростков и женщин, которые станут разделывать загубленных остверами животных, Риаль Катур – готовить к сражению шаманов, а Сантрэ Обер – вооружать воинов. Рядом с Ойкереном остался только Ратэрэ Дючин, который дождался, пока они останутся с вождём Океанских Ястребов один на один, и заговорил:

– Когда ты звал нас в поход на остверов, Фэрри Ойкерен, то пообещал, что мы всегда будем сыты, получим долю от добычи и благодатные земли, где можно поселиться и не знать бед. Теперь же все продовольственные склады, которые мы заполняли вместе с вами, уничтожены, и вскоре мои люди, когда очнутся и отойдут от боевой горячки, начнут задавать вопросы. Ты знаешь, что они спросят, и я это знаю. И мы оба прекрасно понимаем, что будет потом. Люди скажут, что Океанские Ястребы ослабли, а ты нас обманул, и поэтому надо откочевать от вас и снова разделиться на маленькие племена, которые смогут самостоятельно прокормить себя в тайге, на озёрах и реках. Голод сделает своё чёрное дело, недовольство будет нарастать, и начнётся раздор. Часть воинов постарается спрятаться от вас, а другие попробуют разграбить ваши запасы, которые пришлют Совы и Орлы. А женщины и молодёжь пойдут туда, куда их поведут главы семейств. Я этого не хочу, потому что быть вождём большого сообщества мне нравится гораздо больше, чем возглавлять маленький, затерянный в лесах род в полсотни человек. И я понимаю, что новое разделение только-только сплотившихся потомков народа нанхасов – это очередной откат в дикость. Поэтому я и преданные мне люди готовы поддерживать тебя до конца. Однако долго мы не выстоим. Нам нужна уверенность в завтрашнем дне и твоя поддержка. И сейчас я хочу спросить тебя, Фэрри Ойкерен: ты поделишься с нами своими припасами по-братски или моё племя будет вынуждено само о себе позаботиться?

Опытный Ястреб этого вопроса ожидал, но Ойкерен не думал, что он прозвучит так скоро. Однако вождь сориентировался быстро и, положив левую руку на правое плечо Дючина, который одним из первых диких нанхасов присоединился к его роду в походе на юго-запад, произнёс:

– Всё останется как прежде. Когда-то я сказал тебе, что поведу твоих воинов к великим битвам и подвигам, а ты станешь большим вождём. Теперь под тобой десятки тысяч людей. Твой походный шатёр полон богатств, и твоё ложе согревают самые красивые женщины из всех присоединившихся к нам племён и родовых веток. И теперь, когда до границ империи Оствер остаётся один рывок, отступать нельзя. Да, имперцы нанесли коварный удар, которого мы не ожидали, и теперь нам придётся туго. Но они не знают, а может, не хотят обращать внимания, что за нами всё племенное сообщество Десять Птиц. Соплеменники обязательно помогут нам, а значит, и вам. Поэтому я, Фэрри Ойкерен, от своих слов и обязательств не отрекаюсь. Между нами всё по-прежнему, и твои люди получат свою долю от продовольственных запасов моего рода. Однако поголодать всё же придётся. Но вам ведь не привыкать?

Ойкерен убрал руку с плеча Дючина, а тот, выражая своё почтение к словам главы Океанских Ястребов, слегка поклонился и произнёс:

– Ты прав, храбрый и мудрый Фэрри Ойкерен. Надо идти до конца, и эта голодная зима будет не первой, которую мы переживём. Мои воины будут с тобой, и мы удержим людей нашего племени в узде. Однако прежде чем я вернусь к соплеменникам, у меня есть ещё один вопрос.

– Спрашивай.

– Что с зимним походом к границам Оствера, он состоится?

– Да. К сожалению, нас будет не пять тысяч, как мы планировали, а гораздо меньше. Сам понимаешь, молодняк сохатых и оленей для упряжек уничтожили остверы, и часть верховых лосей теперь придётся оставить в поселениях. Но этой зимой мы всё равно атакуем империю. Пусть южане не думают, что поставили нас на колени. Ну и кроме того, мы постараемся добыть в их землях зерно, муку и прочие припасы, которые помогут нашим людям пережить зимнюю и весеннюю бескормицу.

– Я всё понял.

Ратэрэ Дючин снова поклонился и, резко развернувшись, широкими шагами пошёл к своим приближённым. А Ойкерен дождался, когда к нему подведут боевого лося, и, вскочив в седло, хотел направиться в казармы для молодёжи, где в учебном лагере собирались воины и шаманы, которых он должен был возглавить в погоне за имперцами. Однако произошла заминка. К вождю подскакал посыльный, молодой Ястреб на старом сохатом без седла, с одним недоуздком на голове животного, и выкрикнул:

– Вождь! Твоего сына нашли!

– Какого сына?! – не понял Ойкерен, подумав о том, что в его семье очередная беда, и сердце бывалого воина вздрогнуло.

– Сотника Мака!

– Как Мака?! Где?! Что с ним?!

– Его обнаружили на тропе, по которой уходили остверы. Он не ранен и не связан. Его просто бросили. Сейчас он в паре километров отсюда возле дороги, там, где наших воинов из арбалетов обстреляли.

– Веди!

Посыльный повернул своего сохатого в сторону дороги, а вождь и его телохранители пристроились следом. И через несколько минут быстрой скачки они оказались в широком распадке, где минувшей ночью подлые остверы устроили засаду на молодых воинов, которые спешили к горящим складам. Трупы людей и раненые уже давно были отправлены в казармы, а туши десятка погибших лосей лежали у обочины. На самой дороге находилось пятеро бойцов и шаман Вервель Семикар, дозор, который осматривал местность и обнаружил Мака Ойкерена. Все люди полукругом стояли вокруг одинокого человека и молчали.

Старший Ойкерен спрыгнул на землю. Ему расчистили проход, и он сразу увидел своего сына, который не был похож на себя прежнего. Заросшее, грязное и оборванное существо, раскрыв рот и задрав голову, смотрело на небо. Из уголка рта на его подбородок стекала тягучая слюна, а в синих глазах не было ни единого проблеска мысли. Но всё же это был он, некогда бесстрашный и сильный воин из рода Океанских Ястребов, гордость своих родителей и сотник разведчиков Мак Ойкерен.

Отец обхватил лицо сына обеими руками и всмотрелся в него. Ноль эмоций. Тупая органическая болванка смотрит в его глаза и ничего не соображает. И, подспудно понимая, что ответа не услышит, Фэрри Ойкерен стал встряхивать своего первенца и попытался дозваться до него:

– Мак, очнись! Ты слышишь меня?! Скажи хоть что-нибудь! Что с тобой сделали?!

Молчание. Болванка могла отвечать только на конкретные вопросы, касающиеся прошлой жизни Мака Ойкерена, а все остальные игнорировала, такую установку дали ей чародеи из имперской магической школы «Гарджи-Тустур». Отпустив сына, отец отступил назад. Он посмотрел на хмурого Вервеля, который виновато пожал плечами и произнёс:

– Это бесполезно, вождь. Остверы лишили твоего сына и моего друга разума.

– И ничего нельзя сделать?! – выкрикнул глава рода.

– Ничего. Это древняя магия. На берегах Форкума только в племени Серых Теней и у их собратьев Полуночников могли бы помочь Маку. Ну, может, ещё ламия могла бы попробовать что-то сделать.

– А где она?!

– Не знаю. Отири покинула поселение вчера вечером, и с тех пор её никто не видел. Да и не важно всё это, вождь. Скорее всего, ламия не станет лечить предателя, пусть даже и невольного.

– Что ты сказал?! – Вождь схватился за свой атмин и навис над шаманом.

Однако Вервель не отступил, а ответил:

– Я сказал правду. Маку промыли мозги, и он рассказал врагам обо всём, что знал, а знал он немало. Поэтому остверы и смогли так легко подобраться к нам вплотную и нанести свой подлый удар.

Ойкерен глубоко вздохнул, задержал дыхание, сосчитал до двадцати, выдохнул, отпустил рукоять оружия и подумал, что Семикар прав. Невольное предательство сына накладывает отпечаток на всех Ойкеренов и на него как на главу семьи. Это позор и презрение рядовых сородичей, которые усомнятся в нём и в его праве отдавать приказы. Это склоки, интриги, борьба за власть и нарушенное единство Океанских Ястребов. А единство необходимо, иначе эту зиму не пережить. Кроме того, по законам, которые были общими для всех белоголовых, лишённый разума должен умереть, ибо он становится обузой для всей своей семьи, рода и племенного сообщества. И это означало, что привезти Мака в поселение глава рода не мог, точно так же как и спрятать его.

Ещё раз вождь вобрал в себя прохладный воздух и зажмурился. А когда открыл глаза, то уже знал, что должен сделать.

Чёрной молнией атмин вырвался из ножен. Блеснула узкая полоска кривого клинка. И голова того, кто когда-то был сотником Маком и сыном вождя, полетела на дорогу, а из тела, которое ещё некоторое время простояло на ногах, стала толчками вырываться кровь. Секунда. Другая. Третья. И, сильно покачнувшись под напором прилетевшего с реки свежего ветерка, тело упало рядом с головой. А застывший бурыми комками, истоптанный ногами и копытами снег окрасился свежей кровью.

Ойкерен оглядел молодых воинов, которые всегда брали с него пример, посмотрел на своих верных телохранителей и, заглянув в глаза Семикара, чеканя каждое слово, сказал:

– Запомни. Мака Ойкерена здесь не было. Он сгинул в империи. – Вождь сделал паузу и, медленно обводя жёстким колючим взглядом воинов, добавил: – Это должны помнить все, кто здесь стоит. Вы ничего не видели и никого не находили. Так нужно. А если кто-то проболтается, того я объявлю лжецом, вызову болтуна на бой и вырву его длинный язык.

Все воины, как один, склонили головы. Этот знак был красноречивей всяких слов. И за всех высказался Семикар:

– Мы будем молчать, вождь. Всё и так понятно. Наш род находится в трудном положении, а ты – наш глава, и мы тебе верим.

– Хорошо. Тело этого воина, – Ойкерен указал клинком на труп сына и спрятал оружие в ножны, – положите в общий погребальный костёр, в самый низ, чтобы его никто не увидел. – Сказав это, вождь повернулся к своим охранникам и произнес: – Сейчас едем в казармы. Пора догнать поганых южан и отомстить им за наших сородичей. – Он бросил последний взгляд на сына, точнее, на его голову, которая, лёжа на затылке, открытыми глазами продолжала смотреть на небо, и повысил голос: – Мы отомстим за всех!

– Хей-я-а!!! – поддержали его воины родным для всех северян боевым кличем. – Месть!!!

Реакция воинов была предсказуемой, Ойкерен был удовлетворён. И, снова оказавшись в седле, он направил своего мощного боевого быка к казармам молодых воинов, где собирался ударный кулак из самых лучших бойцов его рода и союзников, который должен был размазать врага по пустошам.

Вождь гнал сохатого без всякой жалости. Как обычно, мощное животное вырвалось вперёд, и только тогда, на краткий промежуток времени оказавшись в одиночестве, Фэрри Ойкерен смахнул две крупные слезинки, которые сами по себе выступили на его глазах при воспоминании о сыне и о том, что вождь был вынужден сделать. Впрочем, влага на щеках вождя могла появиться и из-за ветра, потому что больше слёз не было. И вскоре во главе тысячи закованных в броню всадников и одной сотни готовых к сражению и вооружённых боевыми амулетами шаманов внешне совершенно спокойный глава Океанских Ястребов помчался вдогонку за врагами, среди которых он надеялся найти своего кровника – остверского графа Уркварта Ройхо.

Глава 6

Северные пустоши. 3.12.1405

В точке сбора, на правом берегу мутной речушки Эйски, где наше соединение делало последний большой привал перед боем, мой отряд появился первым. Это было хорошо, так как мы имели время для отдыха. Два десятка воинов назначались в караул по охране лесистого холма, где расположился мой отряд. Ещё два десятка заступили в боевой дозор возле брода через водную преграду. А остальные дружинники смогли немного подремать. Впереди трудная дорога и наверняка бой. И пока мои воины, Верек и прикомандированные маги завтракали, отдыхали и грелись у костров, а дежурные десятки несли службу, я был занят важным делом.

В предрассветных сумерках я сидел у небольшого костерка, смотрел на карту местности и прикидывал, что нам делать дальше. В полдень, а может быть, немного раньше, когда все наши силы соберутся вместе, мы выступим на юг. Это очевидно, и куда понесут нас наши кони, враг понимает. А значит, северяне станут преследовать соединение по пятам и постараются обойти его по флангу. Для них это не проблема, так как переправ через мутную грязную Эйску хватает, а справа и слева множество оврагов, про которые мы ничего не знаем. Понимает ли это полковник Аугусто Нии-Фонт и догадывается ли о том, что предпримет противник? Наверняка он видит общую картину, так же как и я. Он хоть и фанатик приказов, но отнюдь не дурак. А раз так, то что он станет делать? Думаю, полковник будет оставлять на пути врага заслоны смертников, а сам постарается оторваться от погони и прорваться к границам империи. Хм! Тактика стандартная и предсказуемая. Но мне она не нравится, потому что первым заслоном смертников может стать мой отряд, а помирать не хочется, у меня на эту жизнь огромные планы, так что надо поступать по-своему.

«Ну и как же мне поступить? – спросил я сам себя, и мои глаза пробежались по карте, которую я видел уже сотни раз и мог бы нарисовать её по памяти. – А поступлю я просто. Отряд собирается, выступает, и на вечернем привале мы с Хиссаром и теми, кто к нам присоединится, уходим в сторону и идём не на юг, а на запад, к лесам, по которым можно обойти гору Юххо и добраться до хребта Аста-Малаш. Там мы постараемся выйти к знакомому мне ущелью Маброк. Благо проводник, в лице оборотня из рода Гунхат, всегда неподалеку. И уже от Маброка отряд направится к берегу Ваирского моря. План нехитрый, но и не совсем простой. Хотя западный маршрут удлиняет наш путь на добрые триста километров, выбор этого пути минимум вдвое повышает наши шансы на благополучное возвращение домой. Правда, можно было бы выйти в Мёртвую Пересыпь, но скоро начнутся снегопады, и по изрезанной множеством глубоких оврагов равнине пройти будет гораздо сложней, чем перевалить через горы. Так что выбранный мной маршрут – это оптимальный вариант».

Приняв окончательное решение по дальнейшему движению моего отряда, я спрятал карту в свою полевую сумку, где у меня всегда находилось несколько эликсиров и пара магических гранат, и посмотрел на Верека, который вертел в руках оплетённый серебристой проволокой тёмно-красный кристалл – трофейный артефакт, добытый в ночном бою. Маг был так увлечён осмотром боевого амулета, что на всё происходящее вокруг не обращал совершенно никакого внимания. Любит чародей что-то новое, и если бы не приближающаяся опасность в лице северных воинов, то я не дергал бы его. Однако враги рядом, скоро нам снова в дорогу с погоней за плечами, а значит, ему необходимо отдохнуть. Но перед этим он расскажет мне про артефакты.

– Верек, – обратился я к магу.

– А-а! – Он поднял голову. – Что?

– Расскажи о трофеях.

Маг помедлил, шмыгнул носом, положил амулет на колени, устало вздохнул и заговорил:

– С тел мёртвых шаманов взяли два хороших артефакта. Первый перед тобой, как он называется, я не знаю, но принцип действия понял. Энергия заряженного талисмана преобразуется в нечто вроде небольшого стального вихря. Появляется несколько сотен стальных иголок, которые летят во врага. На определённом участке, куда их направит маг, они создают круг радиусом до трёх метров, начинают крутиться, вихрь постоянно смещается и уничтожает противника. Дальность действия – до двухсот метров, для артефакта это далеко. По времени этот вихрь существует около десяти минут, и от него не всякий защитный оберег спасёт.

– Хорошая вещь. Можно на пути врага заслон поставить, где-нибудь на узкой тропинке или в ущелье.

– Да, неплохой талисман. По общей магической классификации нанхасов это боевой артефакт третьего порядка.

– А по нашей?

– Тоже примерно так же.

– Использовать этот амулет сможешь?

– Смогу, опыт есть.

– Это хорошо. Давай о втором талисмане.

Верек вынул из своего небольшого походного рюкзачка ещё один артефакт, который был похож на первый, только вместо кристалла проволокой был оплетён крупный берилл.

– Этот артефакт называется «Оса». Работает интересно. В течение минуты каждую секунду он посылает в противника маленькие стрелы. Фактически это многозарядный арбалет, только дальность такой магической стрельбы всего полсотни метров, и магическая защита эти заряды легко отбивает. Но плюс в том, что стрел много, шестьдесят в одном заряде. И если охранный оберег или средний маг, который готов к бою, может рассеять пять-шесть магических стрел подряд, то остальные его прикончат.

– Практически автоматическая винтовка.

– Что? Какая винтовка? – заинтересовался Верек.

– Потом расскажу. А пока, господин маг, прячь свои амулеты, и спать.

– Я ещё немного посижу.

– Спать, Эри.

– Ладно. – Маг убрал артефакты, подтянул к себе спальный мешок и спросил: – А сам-то когда отдохнёшь?

– Я уже отдохнул.

– «Полное восстановление» применил?

– Да.

– Хорошо тебе, – залезая в тёплое уютное логово, пробурчал маг, – подлечился без всяких последствий, и бегай весь день.

Последние слова Верека уже были еле слышны, он засыпал. А я, улыбнувшись, покинул костерок и направился встречать отряд под предводительством Нии-Фон та, который из засады встретил молодых северян, спешащих к горящим складам, а теперь приближался к стоянке. Из разговора с полковником и другими офицерами я узнал, что результат ночного боя не очень хороший, по крайней мере, на мой взгляд, поскольку всё, что сделали две сотни герцогских дружинников, сотня егерей и несколько магов, – это обстреляли из арбалетов и луков передовую группу противника. Ну и сколько нанхасов они могли побить? Не очень много. Хотя полковник говорил, что уничтожено больше ста пятидесяти вражеских воинов и полсотни лосей, я ему не поверил. Наверняка у противника три-четыре десятка убитых, столько же раненых и несколько сражённых наповал сохатых. Но обвинять полковника Нии-Фонта в трусости или скором уходе с поля боя я не стал. Мне это ни к чему, и я понимаю, что основная задача – задержать северян – достигнута, а полковник сберёг людей, потерял двух человек убитыми и вывез шестерых раненых, которых ещё при отходе подлатали маги. Так что можно сказать, что всё нормально.

Следом за Нии-Фонтом подошёл отряд Анхеле—Грача. Вот они повоевали так повоевали. Барон Солэ Анхеле вспомнил свою молодость, когда он с моим дедушкой Игной Ройхо гонял ваирских пиратов и северян, его люди вместе с егерями Канимов отработали на оценку «отлично». Разведчики уничтожили вражеский патруль, который находился на перекрёстке между поселением Океанских Ястребов и продовольственными складами. А затем из подручного материала воины сделали баррикаду и перекрыли дорогу. С одной стороны – ущелье, с другой – овраг с ручьём, не обойдёшь. Позиция отличная, и, как только работа была окончена, начался устроенный моими дружинниками пожар.

Из поселения северян к складам рванулась дежурная сотня всадников. Ночь. Отсветы далёкого пожара. С неба сыплется снег. А по дороге прут северные вояки на сохатых. И тут их встречают залпы арбалетов, взрывные энергокапсулы и огнешары столичных магов. Ну и соответственно, потери со стороны врага были огромные. Почти вся боевая сотня всадников полегла в считаные минуты, ничего не смогла сделать. Однако за передовыми северянами шли их сородичи, которых было много. Шаманы вступили в схватку с магами, а вражеские бойцы, сильные и опытные воины, начали штурм баррикады, и отряд Солэ Анхеле понёс первые потери. Враги вцепились в егерей и добровольцев Анхеле, словно клещи в собаку, не стряхнёшь. Северян становилось всё больше, и весь отряд барона мог бы погибнуть, с честью, в бою, но всё равно погибнуть. И тут в сражение вступил отрядный резерв и секретное оружие – жрец Сигманта Теневика Алай Грач, и чаша весов вновь качнулась в сторону наших воинов.

Живая имперская легенда вытащил мощный артефакт, который он носил на груди, начал читать молитву своему покровителю из дольнего мира, и мертвецы ожили. Поднимались с земли трупы вражеских воинов и лоси, и все эти умертвия набросились на северян. Шаманы и вражеские бойцы были вынуждены отвлечься на уничтожение нового противника, который оказался в их рядах. А наши воины использовали это время на сборы, оказание помощи раненым и отступление. Ну а чтобы нанхасы не спешили, Алай Грач кинул на дорогу «Облако праха», одно из заклятий высшей магии. Это и было то самое сияние, которое мы наблюдали над дорогой. В чём суть этого магического приёма, я точно не знаю, но слышал, что на час в определённом месте возникает стена из призрачного света, и кто в него входит, тот распадается в труху. И если жрец, которого я немного знал, может оперировать такими заклятиями, то он реально силён и непомерно крут. Впрочем, переоценивать его тоже не стоит, ибо он в нашем соединении один такой великий мастер, а вражеских шаманов много, навалятся толпой, запинают и фамилию не спросят…

Наступил день. На левом берегу появились вражеские разведчики, около полусотни всадников. Мало. Где остальные? Непонятно. То ли в обход пошли, то ли силы для решающего боя собирают. И по-хорошему, надо бы уже уходить. Но следовало дождаться Исуда и Хиссара. Ожидание было томительным, напряжение нарастало, и вот, ближе к девяти часам утра, вражеские воины, которые полукругом окружали переправу, начали разлетаться в стороны. И вскоре мы увидели спешащих к нам на соединение гвардейцев Тегаля и дружинников Алекса Фея. Они нахлёстывали коней и торопились поскорее достичь брода, а северяне закружились вокруг и стали осыпать наших воинов стрелами. Гвардейцы и Исуд, которого можно было отличить по белому гребню на круглом шлеме, оставив на снегу нескольких своих товарищей, постарались прибавить ходу. А северяне, продолжая обстрел, стали сбиваться в плотные группы, видимо, почуяли себя победителями и решили, что смогут отсечь ветеранов Фея. Но дружинники моего сослуживца, которые шли в тылу отряда, тоже уплотнили свои ряды, по команде барона совершили чёткий поворот влево и, словно смерч, налетели на не ожидавших отпора нанхасов. Часть вражеских всадников успела выскользнуть из-под удара, но десяток разведчиков сделать это не смог, и воины Хиссара, дав залп из конных арбалетов, взяли противника в мечи. Северяне было попробовали вновь начать стрельбу из луков. Однако по всему левому берегу прокатился гнусавый протяжный звук, словно в рог протрубили, и лоси противника, все вдруг чего-то испугавшись, не слушаясь узды и команд, понесли своих седоков подальше от воды и брода. Наверное, это маги из школы «Даисса» поработали.

Враг отступил, да так поспешно, что один из воинов свалился со спины своего сохатого. Но быстро вскочил на ноги и кинулся за животным пешком. Смешно и забавно. Пока я за ним наблюдал, второй наш отряд начал переправу. Сначала на правобережье перебрались воины Исуда. Капитан немедленно подскакал к Нии-Фонту, которому что-то начал говорить. А затем на стоянку въехали дружинники Хиссара. Увидев барона, я поднял правую руку и поприветствовал его:

– Здравствуй, Алекс!

– Привет, Уркварт! – ответил усталый Хиссар и направил свою взмыленную исанийскую полукровку ко мне.

– Как всё прошло?

Барон спрыгнул с седла, поморщился, утёр со лба грязный пот и ответил:

– Сначала всё хорошо было. Мои ветераны уничтожили скотоводов и охрану, гвардейцы Тегаля открыли загоны, а маги погнали животных к оврагам. За час всё сделали и начали отход, и тут Исуд решил путь срезать, ну и заблудился. Мудак! На дорогу выбрались с трудом, а там патруль северян, два десятка воинов. Мы потратили на них полчаса, и наступил рассвет. А что дальше было, ты видел.

Хиссар кивнул на переправу, и я согласился:

– Видел.

Я снял с пояса флягу с вином и протянул Хиссару. Он благодарно кивнул, сделал пару глотков, вернул флягу и спросил:

– Всё в силе?

– Да, чуть стемнеет, уходим.

– Куда?

– На запад.

– С Грачом и Анхеле говорил?

– Нет, один на один потолковать не получилось. В дороге с ними пообщаюсь.

– Если успеешь. – Хиссар снова мотнул головой на реку: – Мы когда на холме перед рекой были, вдали нанхасов разглядели, которые от поселения идут. Вот Исуд и его орёлики и рванули к переправе, словно за ними самый великий демон зла гонится.

– И когда нанхасы будут здесь?

– Через час. Так что на отдых времени нет. Надо уходить.

– Уйти не проблема. Вот только полковник может меня в прикрытии оставить.

– Может. – Алекс кивнул чёрной растрёпанной бородкой, которую отрастил в дороге.

Договорить нам не удалось. Вторя словам моего компаньона, над стоянкой разнеслись выкрики посыльных:

– Командирам отрядов срочно явиться к полковнику Нии-Фонту!

Через пару минут мы с Хиссаром и другими офицерами стояли вокруг нашего временного командира, которого собирались покинуть, и он быстро затараторил:

– Господа, мы выполнили поставленную перед нами боевую задачу. И я бы хотел вас с этим поздравить, но за нами погоня! Мы не ожидали, что северяне так быстро оклемаются после ночного боя и кинутся вдогонку. Так что теперь, дабы мы могли отступить, необходимо прикрыть переправу и хотя бы на некоторое время задержать северян. И я решил, что остаться должен отряд графа Ройхо, у которого наиболее свежие лошади, а люди успели немного поспать, и сотня дружинников графа Куэхо-Кавейра под командованием сотника Баншера. Позиция здесь удобная, так что вы, господа, сможете сдержать натиск противника, а затем оторваться от погони и присоединиться к нам.

Полковник посмотрел на меня, причём не глаза в глаза, а как-то мимо, фигуру фиксирует, а взгляда опасается.

«Сука! Наверное, думает, что я уже покойник. А вот хрена с два тебе! Я поступлю по-своему и выживу!» – подумал я, но мысли свои, конечно, не озвучил, а коротко кивнул и произнёс:

– Я всё понял, господин полковник! Северян встречу и постараюсь их удержать! Но не долго. Переправ на речке хватает, так что я смогу отыграть тридцать – сорок минут, и всё!

Я замолчал, и в разговор вступил сотник Баншер, низкорослый, несколько полноватый, но чрезвычайно подвижный человек лет сорока пяти, хороший командир и не глупец, который, как и я, понимал, что заслон, скорее всего, поляжет, если не на переправе, то при отступлении:

– А почему именно моя сотня должна оставаться?! Я против! Мои воины тоже устали!

– Тихо, сотник! Это приказ! – оскалился Нии-Фонт и снова посмотрел на меня: – Я всегда знал, что на вас можно положиться, господин граф!

– Положиться можно, мы, Ройхо, люди надёжные. Но я хотел бы изменить состав своего заградотряда.

– Каким образом?

– Лучше, если вместо сотни Баншера со мной останется сотня барона Хиссара, барон Анхеле, который может помочь мне добрым советом, и уважаемый Алай Грач.

– Ну, я не знаю. – Полковник немного растерялся и посмотрел на людей, которых я назвал. – В общем-то я не против, но надо у них спросить.

– Думать нечего! Я остаюсь! – быстро сориентировался Хиссар, который понял меня верно и сообразил, что лучшего случая, чтобы отделиться от основных сил, может не представиться, и дал согласие остаться в заслоне.

– Хм! – Барон Анхеле резко дёрнул головой. – Я принимаю приглашение графа Ройхо повоевать! У меня после ночного боя в строю тридцать воинов, и у нас ещё есть чем северян встретить.

– Я тоже останусь! – качнулась седобородая голова в тёмном жреческом капюшоне.

Полковник подобного явно не ожидал. И если меня, Хиссара и Анхеле ему было не жаль, то на Грача он в любом случае рассчитывал. Однако слова были сказаны и услышаны, и Нии-Фонт принял решение:

– Хорошо, граф! С вами остаётся барон Анхеле, сотня Хиссара и Алай Грач! – На секунду полковник замолчал, нахмурился, а затем отдал общую команду: – По коням!

Круг распался. Офицеры направились к своим сотням и отрядам, и на месте остались только те, кто должен встретить нанхасов на переправе. Когда рядом не осталось лишних ушей, я начал говорить:

– Скажу сразу: будем драться. Но погибать и класть здесь людей я не намерен. Поэтому сотня Хиссара пока отдыхает, а мои воины и люди барона Анхеле занимают оборону в кустарнике вдоль берега. Разведчики противника уже возвращаются, и, естественно, они всех нас по головам пересчитали, так что о том, что мы остались в прикрытии, командир нанхасов будет знать. И что предпримет противник? Скорее всего, нанхасы сразу в обход не пойдут, а сначала попробуют взять нас нахрапом. Они кинут вперёд своих тяжеловооружённых воинов на лосях, а шаманы их прикроют. Мы встретим северян гранатами, а наши маги и уважаемый Алай Грач заблокируют магические действия противника. Вы сможете это сделать?

Я посмотрел на жреца, а он, откинув капюшон, усмехнулся:

– Да, граф, я смогу это сделать. Я хоть и старый, но силы ещё есть. Так что мы вместе с вашими молодыми магами создадим на середине реки силовой экран и будем его держать. Думаю, на полчаса нас хватит.

– Очень хорошо. Тогда продержимся полчаса, остановим погоню и отступим.

– А северяне погонятся за нами, – сказал Анхеле, почесал заросший седой щетиной подбородок и добавил: – И они нас догонят.

– Но не сразу, – парировал я.

– Ну да, сколько-то времени мы помучаемся и лошадей погоняем.

– Главное, выдержать час скачки, а потом нам легче станет.

– С чего бы это? – удивился старик.

– Через девятнадцать километров лес и ещё одна речка, то ли Бунерра, то ли Минчерра, приток Эйски. Не помню название, да и не важно это. Нас интересует то, что река мутная и грязная. В этом месте она делает длинную петлю, течёт на северо-запад, и у неё ровное дно. Полковник Нии-Фонт пойдёт через лес, пересечёт эту реку и двинется дальше на юг, то есть по старому маршруту, каким мы сюда пришли. Но наш отряд за ним не последует.

– А что же мы сделаем? Организуем новый заслон?

– Нет, господин барон. Мы войдём в лесной массив, на несколько минут скроемся от глаз противника, который будет нас настигать, окажемся на переправе и двинемся вниз по течению. Наших следов враг не увидит, зато он встанет на след полковника и основных сил соединения. В итоге нанхасы рванут за ними, а мы начнём самостоятельный отход к имперской границе. Сначала пойдём на запад, а затем свернём на юг.

– Теперь все понятно. – Барон усмехнулся и добавил: – А ты хитёр, Ройхо. Прям как твой дедушка Игна поступаешь. Только вот получается, что мы оставляем отряд полковника.

– Да, это так. Но Нии-Фонт нас уже списал. Видимо, он надеется, что мы не только притормозим северян, но и послужим для них развлечением. И пока мы здесь будем умирать, а затем от погони уходить, он сможет увеличить расстояние между собой и врагом.

– Может, ты и прав, Ройхо. Но как-то это всё не по-благородному.

– Уж как есть, господин барон. Мы поставленную перед нами задачу выполним, а Нии-Фонт о своём спасении пусть сам думает. То ли ещё один заслон в прикрытии оставит, то ли лично в бой вступит. Это уже не наша забота. Нам о себе и наших людях думать надо. И тут вариантов немного. Нанхасов затормозим, это можно сделать. А потом что? До темноты мы основные силы не догоним, а вот северяне нас за пару часов настигнут, потому что их лоси бегают немного лучше, чем наши лошади, и они выносливей. Поэтому надо уходить по своей, отдельной от общих сил дорожке. Так наши шансы на выживание сильно повысятся. И хотя северяне всё равно найдут наши следы и пошлют за нами погоню, это будет уже не тысяча воинов, а пара-тройка сотен, с которыми мы сможем драться на равных.

Анхеле что-то пробурчал. А я посмотрел на Хиссара, который меня полностью поддерживал, и перевёл взгляд на жреца, крупного мордастого старика с шикарной белой бородой и суровым взглядом. Грач снова усмехнулся, в глазах у него забегали весёлые искорки, и было непонятно, что жрец думает и как он воспринимает мои слова. И я в который уже раз задал себе вопрос: а что жрец здесь делает? Однако ответа, как всегда, не получил, ибо есть что-то, что я не знаю, а значит, не могу сделать правильный вывод. Не выдержав взгляда пронзительных карих глаз Алая Грача, я отвернулся и спросил:

– Итак, господа, вы принимаете мой план?

– Да! – Хиссар ответил сразу.

– Принимаю! – кивнул Солэ Анхеле.

– Нормальный план! Мне он подходит! – Жрец снова накинул на себя капюшон и качнул своей бородой.

– Раз так, – я машинально потёр озябшие ладони, – расходимся и начинаем готовиться к встрече дорогих гостей!

Основные силы соединения полковника Нии-Фонта покидали берега реки Эйски, а мои воины и добровольцы Анхеле, разобрав энергокапсулы и арбалеты, спускались к воде и занимали оборону. Диспозиция следующая. Мы в густом кустарнике и среди редких прибрежных деревьев по правому берегу. Перед нами речка и широкий каменистый брод глубиной в один метр. Расстояние до другого берега около ста метров. Мы на господствующей высоте, а левобережье – пологое полукилометровое поле, за которым начинается резкий подъём в горку. Не сказать, что у нас всё идеально, но время, которое мы используем на подготовку к бою, в запасе имеется, и стоять насмерть не надо. Так что для удержания противника на левом берегу в течение определённого промежутка времени позиция у нас вполне нормальная.

Я проинструктировал Богуча и сержантов. Анхеле – своих шевалье, которые, надо признать, бились в ночном бою весьма хорошо, так говорят свидетели, которым я верю. Ну а наш жрец и легендарный имперский герой Алай Грач сидел на брёвнышке за моей спиной и вёл беседу с проснувшимся Вереком и чародеем Хиссара, молодым магом из школы «Молния» шевалье Ромнером. Оба мага слушали старого жреца раскрыв рот, а он им рассказывал о том, как в своё время геройствовал на Восточном фронте. Интересно рассказывал, между прочим, и был бы я рядовым бойцом, обязательно его послушал бы. Но на мне тяжким грузом висят командирские обязанности, так что отвлекаться было нельзя. И всё время до появления врага я занимался тем, что осматривал берег, прикидывал план отхода и порядок движения, давал указания десятникам и думал о том, какие сюрпризы могут нам преподнести нанхасы и их шаманы…

В такой суете прошёл час. И вот на противоположном склоне появилась чёрная линия, которая быстро приближалась к воде, и уже через пару минут можно было разглядеть всадников на лосях, которые производили очень грозное впечатление. Впереди – закованные в железо воины на мощных быках, покрытых попонами. Вне всякого сомнения, это лучшие бойцы Океанских Ястребов. Между ними шаманы, которых можно было опознать по отсутствию доспехов. За ними вояки попроще, но тоже не из последних, сплошь бывалые мужики в самом расцвете сил. А в тылу вражеского войска, в котором, на беглый взгляд, было больше тысячи воинов, мчались оленеводы в костяных ламеллярных доспехах – не иначе как союзники из одичавших нанхасов.

Северяне катились к берегу, подобно морской волне, стремительно и неудержимо. Вот они в трёхстах метрах от берега. В двухстах. В сотне. И, судя по всему, останавливаться не собирались. Хотя основная масса всадников скорость сбавила, но только для того, чтобы дать пространство для манёвра передовым воинам.

На остриё удара вырвалась сотня элитных бойцов во главе с крупным мужиком на непомерно здоровом, мощном сохатом. Наверняка это вождь рода или шибко знатный воин. Шаманы выходили из общего строя и собирались в два отряда по крыльям атакующей сотни. Ещё несколько минут – и начнётся сражение. Оглянувшись назад, я увидел Верека, Ромнера и Грача, которые, поджав под себя ноги, сели прямо на землю, в руках каждого был какой-то амулет. Старый чародей и его помощники начали воздвигать на пути вражеских заклинаний защитный экран, который иногда называют барьер. В принципе тактика эта очевидная, но надёжная, и мне оставалось надеяться, что наши чародеи выдержат накат шаманов и тем самым дадут нам повоевать без вмешательства магии.

– К бою! – выкрикнул я.

Мою команду тут же продублировали сержанты, Богуч и Анхеле, и по кустарнику пронеслась волна шорохов и звяканье металла. Всё делалось спокойно и деловито. Бывалые кеметские партизаны верили мне и надеялись, что я знал, как нам выжить. Ну а шевалье слушались барона Солэ, по-прежнему перешучивались, а кое-кто, как мне казалось, даже к фляжке со спиртным прикладывался. Одно слово – сорвиголовы. Но здесь и сейчас именно такие безбашенные люди и нужны. Как и мои дружинники, они не побегут, а если мы не отступим и выдержим первый натиск нанхасов, которые не захотят нести напрасных потерь, всё должно сложиться хорошо. Если же северяне попрут на нас, невзирая на потери, мы их уполовиним, но и сами здесь костьми ляжем.

Вожак врагов издал громкий боевой клич. И первые боевые лоси вошли в воду. Брызги грязной воды поднялись вверх. Сохатые отфыркивались, а северяне что-то кричали. Взгляд вправо и влево. Гранатомётчики держат энергокапсулы в руках, а арбалетчики прищурили глаза и выцеливают того, кто станет их жертвой. Секунды текут как минуты. Северяне приближаются. Они всё ближе и ближе. И когда до них остаётся метров сорок, я выкрикиваю:

– Бей!

Команду услышали. Воины были готовы. И шары энергокапсул одна за другой стали падать в воду между вражеских воинов, а арбалетные болты, словно коса смерти, прошлись по первому ряду северян. Сначала можно было увидеть, что сделали стрелы, которые впивались в туши лосей и тела людей. Но они не могли остановить врагов, которые взбодрили себя новой порцией боевых кличей. За передовой сотней в воду вошла следующая. И тут начали рваться гранаты.

Бух! Бух! Бух! – один за другим прогремело около десяти взрывов. Столбы из воды, грязи, щебня, булыжников и ила взметнулись в небеса, прихватывая с собой людей и сохатых. Затем они падали вниз и роняли покалеченные, искромсанные, изломанные тела обратно в мутное болото, в которое на некоторое время превратился брод через Эйску.

Ещё несколько энергокапсул упало между северянами и их израненными боевыми животными. Снова взрывы! Кровь, грязь и вода. Всё это смешалось и, повинуясь закону всемирного тяготения, обрушилось в реку. Маленький хаос, устроенный людьми в одном отдельно взятом месте, в которое постоянно подкидываются одиночные гранаты и летят арбалетные болты. Казалось, это не прекратится никогда.

Однако я оказался прав, северяне – вояки толковые. Прозвучала команда вражеского вождя, который, что странно, уцелел, и всадники начали отступление. Когда они выбрались обратно на левый берег, я смог сосчитать убитых нами врагов и их животных и с удивлением увидел, что погибло не более тридцати человек и двух десятков лосей. Не много. Я ожидал гораздо большего, и в чём дело, мне непонятно. Может, шаманы своих воинов прикрыли, или гранаты не очень мощные. Но нет, с энергокапсулами всё в порядке, мы их проверяли, на каждое изделие есть сертификат. Значит, проблема в шаманах.

На левом берегу решили сменить тактику. Часть вражеских всадников рванулась вдоль берега – командир северян соображает быстро и послал часть воинов к другим переправам, про которые они знают. Остальные же нанхасы достают свои луки и готовятся к обстрелу. Причём делать это они собираются профессионально, всерьёз. Спешились. Разделились на десятки и, заняв удобные позиции среди прибрежного кустарника, уже через три-четыре минуты после команды главного командира начинали вести навесной огонь.

Залп! Стрелы, тонкие чёрные чёрточки на фоне синего неба зависли над рекой и упали прямо на наши головы. Дружинники и люди барона Анхеле прикрываются круглыми щитами, но они защищают только часть тела, и сразу же появились раненые, немного, двое или трое, но это только после одного залпа. А сколько их будет? Двадцать, тридцать? Неизвестно. И хорошо ещё, что сержант Квист и его десяток, который был приставлен к нашим чародеям, догадался их прикрыть, а то бы нам совсем плохо пришлось, потому что маги и жрец находятся в трансе, ведут свою невидимую войну и себя защитить не могут, и, судя по их закрытым глазам и капелькам пота на лицах, драка в невидимом пространстве идёт нешуточная. Если бы я мог отвлечься и прислушался, то, возможно, и увидел бы, как на середине реки висит подрагивающая полупрозрачная стена, которую шаманы нанхасов будто таранами долбят своими заклинаниями. Наверное, это красиво, но мне опять-таки не до этого.

Злые стрелы падают на наши позиции потоком, и раненых, которые уходят на вершину холмика, становится всё больше. Видя это, ещё одна сотня северян пытается форсировать реку. Но наши арбалетчики не зевают. Стрелки рискуют, высовываются из своих укрытий и дают дружный залп, благо на прямую дистанцию мощные имперские арбалеты бьют хорошо.

Несколько нанхасов упали в воду, это раненые. Убитый, которого утянул на дно костяной доспех, как говорил Мак Ойкерен, сделанный из костей мутантов, только один. Но и этого хватило. Северяне увидели, что мы по-прежнему готовы сражаться, оттянулись назад и продолжили поливать нас стальным дождём. Стрелы падали на нас, пробивали не прикрытые железом и деревом тела людей или, цепляясь за кустарник, теряли ударную силу и бесполезными палочками с металлическими наконечниками усыпали мокрую, истоптанную сапогами землю.

Так прошло ещё какое-то время, и наконец очнулся Верек, посмотрел на меня мутным взором и просипел:

– Уркварт, уходим! Сил больше нет! Мы иссякли!

И потерял сознание, уткнувшись лицом в землю.

«Да, пора сваливать, – решил я. – Верек прав».

Я свистом привлёк внимание сержантов и скомандовал:

– Отступаем! Десяток Нереха замыкающий! Квист, чародеев на плечи!

Сержант Нерех и его бойцы взяли в руки сумки с гранатами и приготовились встретить врага, который просто обязан был рвануться за нами следом. Вон как вожак северян на левом берегу суетится, словно у него шило в заднице, вокруг своих шаманов скачет и что-то от них требует. Ну-ну, побегай, покричи, а мы пока отступим.

– Ройхо! – Раздвинув кусты, рядом со мной упал барон Анхеле, у него был сильно разодран левый бок кольчуги и обильно шла кровь, которую он пытался остановить скомканным куском рубахи.

– Да, барон? – машинально отбивая щитом летящую в меня с небес белооперённую смерть, спросил я у старика.

– Уводи людей!

– А я этим и занимаюсь!

– Ты не понял, – просипел старик. – Всех уводи, а я останусь. Оставь нам полтора десятка энергокапсул, и мы притормозим северян.

– Нам – это кому?

– Мне и ещё четверым тяжелораненым. Нам всё равно не выжить. Дорога, тряска, скачка. Тут даже эликсиры не помогут, сам знаешь.

Барон был прав, при быстром отступлении шансы на выживание у тяжелораненых были минимальными, и то, что он и неизвестные мне люди оставались на позиции, было героическим поступком, ради которого Анхеле и пошёл в поход на север.

– Как скажете, барон, – сказал я и вновь повысил голос: – Нерех, передай гранаты барону Анхеле и его людям, а сам помоги Квисту!

– Есть! – донёсся явно обрадованный голос сержанта, которому не придётся рисковать собой и подчинёнными.

– Правильно всё сделал, Ройхо. – Анхеле закашлялся, сплюнул на землю сгусток крови и добавил: – К тебе просьба будет.

– Какая?

– У меня племянник есть, очень дальняя родня. Он единственный, кто может принять титул Анхеле. Проследи, чтобы его не обидели. Мне молодой герцог обещал, что всё по справедливости будет, но я тебе больше верю.

– Я сделаю всё, что смогу, барон.

– Это хорошо. Прощай, Ройхо!

– Прощайте, барон!

К нам подбежал один из кеметцев, который передал барону сумку с гранатами, и я, кивнув старику, пригнувшись и прикрываясь щитом, устремился на холм. Темп вражеской стрельбы к тому моменту уже снизился, запасы у нанхасов оказались не бесконечными и иссякли. Но это всё уже позади, а впереди – путь к спасению.

На холме ко мне подскочил Богуч и быстро доложил:

– Отставших нет! Убитых трое! Легкораненых двадцать два! Дорогу выдержат все!

– Это только наши?

– Да. В отряде барона Анхеле стрелки половину людей выбили, у шевалье щитов мало было и кольчуги дрянь.

– Где наши чародеи?

– Мы их к лукам сёдел привязали. Квист и Нерех присматривают. Все трое без сознания, а у жреца кровь из носа идёт, сильно, унять не можем.

– Влейте ему в горло эликсир, и начинаем движение!

– Понял!

Спустя пять минут отряд был готов выступать, и я дал отмашку:

– Вперёд!

В голове походной колонны двинулся Хиссар. За ним в центре – четырнадцать выживших шевалье барона Анхеле, чародеи и десятки приставленных к ним сержантов. Следом – остальные мои дружинники. Кони стронулись с места, рысью устремились на юг. С вершины холма наблюдал, как наши воины вышли из-под прикрытия деревьев, и конечно же преследователи это увидели. Я заметил, как вожак северян указал на нас рукой, и в воду влетели всадники.

Мой жеребец устремился следом за отрядом, а спустя пару минут от реки донёсся звук подрыва энергокапсулы. Следом последовал ещё один! И ещё! И сразу два! Пауза и тишина. Видимо, шаманы, которых больше не сдерживал силовой экран, смогли нейтрализовать гранаты.

– Вот и всё, барон Солэ Анхеле, – прошептал я себе. – Ты жил как человек и умер достойно, как герой и настоящий мужчина. Прощай!

Однако только я это произнёс, как раздался ещё один взрыв. Более мощный, чем все остальные. Густое сильное эхо прокатилось по окрестностям, и почему-то мне вспомнились кинофильмы про войну, в которых люди подрывали себя гранатами, чтобы не попасть в плен. Может, барон и его люди поступили так же? Это мне неизвестно. Но я знаю наверняка, что, если моему отряду удастся оторваться от погони, судьба ещё сведёт меня с северянами. И я обязательно спрошу у них о том, как погиб старый Анхеле. Впрочем, для этого нужно выжить. Так что вперёд без остановки. Фора у нас есть, но она небольшая, а значит, надо поторапливаться.

Глава 7

Северные пустоши. 3–4.12.1405

Сохатый Фэрри Ойкерена вылез из мутной воды реки Эйски. Лось ступил копытами на берег и сделал несколько осторожных шагов по усыпанной стрелами тропинке. А затем, повинуясь своему хозяину, остановился перед большой дымящейся чёрной воронкой, вокруг которой лежало несколько человеческих тел, а на ближайших деревьях висели многочисленные куски окровавленного мяса и обрывки одежды.

Вождь Океанских Ястребов огляделся, и его лицо исказила некрасивая кривая ухмылка. Он всё же сбил вражеский заслон с переправы, но этот успех был достигнут за счёт гибели почти сорока отличных воинов и двух десятков сохатых. У противника потери меньше, и остверы смогли отступить, причём очень вовремя, потому что ещё бы минут двадцать, и они оказались бы в полном окружении, теперь же Ойкерен находился перед ямой, где последние имперцы из заслона подорвали себя магическими гранатами вместе с его воинами. Впервые он подумал о том, что таких врагов, которые умирают, но не сдаются, стоит уважать и их нельзя недооценивать. А значит, биться с воинами империи Оствер за место под солнцем придётся в полную силу, и такая борьба унесёт немало жизней его родовичей.

«Видимо, есть ещё среди имперцев люди с кровью белоголовых в жилах, – сам себя успокоил вождь, – и те, кто взорвал себя гранатами на этой тропе, наверное, из них. Но таких людей не может быть много, далеко не все остверы готовы умирать как герои. В основном это забитое крестьянское быдло либо зажравшиеся скоты, которые не способны рисковать, не могут вынести тягот походной жизни, дорожат своей шкуркой и думают, что деньги решают всё. Это лёгкий противник, так что окончательная победа всё равно будет за нами».

Прерывая его мысли, позади Ойкерена из реки стали выходить лоси его телохранителей. Вождь стронул своего сохатого с места, по густому кустарнику объехал яму и спустя минуту оказался на вражеской стоянке, где ещё дымились костры, рядом с которыми валялись окровавленные бинты и куски испачканной материи. Здесь было пусто, имперцы ушли вслед за основным отрядом на юг и наверняка надеются на спасение. Однако скрыться им не удастся, в этом вождь был более чем уверен, и его уверенность имела под собой крепкую основу. Воины Океанских Ястребов лучше, их лоси и олени быстрее и выносливее, чем лошади остверов, и северян гонит вперёд не только приказ, но и желание отомстить коварным и подлым южанам за бесчестное ночное нападение. Хотя Ойкерену хотелось продолжить погоню без всякого промедления, ему требовалось собрать все свои силы в единый кулак, а это заминка, которая даст поганым имперцам ещё некоторое время пожить.

К вождю приблизились два всадника. Один остановил своего лося слева, а другой – справа. Не оборачиваясь, по запаху одежды Ойкерен определил, что это Сантрэ Обер и Риаль Катур. Оба его помощника молчали. Они ждали его вопросов. И он спросил:

– Уважаемый Риаль Катур, вы говорили, что наши шаманы за пять минут уничтожат вражеских чародеев, которых было всего трое. Но они продержались почти сорок минут. И я хочу знать, почему вы так долго с ними возились? В чём дело?

– Среди этих троих был жрец Сигманта Теневика, про которого я тебе говорил, вождь, – ответил верховный шаман. – И если бы он принял прямой бой, мы его уничтожили бы без всякого промедления. Но жрец выбрал оборонительную тактику, и поэтому нам пришлось повозиться.

– Я видел, что несколько твоих учеников потеряли сознание. Это серьёзно?

– Нет, это последствия ментальной схватки и перенапряжения. Молодые шаманы скоро придут в себя, и, когда мы настигнем остверов, все они будут участвовать в бою.

– А вражеские чародеи?

Старый шаман усмехнулся:

– Эти трое выведены из игры. Надолго. Минимум на неделю, а может, и больше. Остальные нам не страшны, нас больше, и мы сильнее.

– Хорошо. – Вождь повернулся к Оберу: – Что рекомендуешь делать дальше?

Сантрэ Обер указал рукой на дорогу, которую оставили после себя остверы, и ответил:

– Сейчас все наши воины переберутся на этот берег, и мы помчимся в погоню. По пути к нам присоединятся фланговые отряды, и до наступления ночи мы уничтожим группу прикрытия, которая так хорошо нас на переправе задержала. Ну а затем нагоним основное вражеское соединение. Где-то рядом с ним должны быть наши разведчики, которые уже действуют и притормаживают противника, и все вместе уничтожим остверов без особых трудностей. Но надо спешить, иначе сегодня ночью или завтра утром имперцы могут рассыпаться на полусотни и десятки, и часть из них получит шанс прорваться к своим границам.

– Я тоже так считаю, – одобрил слова Обера вождь…

Спустя десять минут воины и шаманы Океанских Ястребов начали группироваться за пределами рощицы. А ещё через десять минут вождь отдал приказ продолжить движение. Вперёд рванулись разведчики, а за ними пошли боевые сотни.

Началась изнурительная скачка. Галоп! Рысь! Шаг! Галоп! Рысь! Шаг! Люди и животные вошли в ритм движения, и километры пути пролетали совершенно незаметно. Отряд вождя усилился за счёт союзников, которые форсировали Эйску через другие переправы и преследовали убегающих остверов. Тысяча готовых к бою мужчин мчалась по следам врага. Дозорные высматривали противника, и наконец обнаружили его. К Ойкерену приблизился один из лучших полевых разведчиков и следопытов рода, молодой, но уже успевший показать себя в боях и походах по Северным пустошам племянник вождя Йохе Пянт:

– Вождь! Остверы! Мы догоняем их!

– Они далеко? – спросил Ойкерен.

– Шесть-семь километров. Тыловой дозор врага вошёл в лес вблизи речки Минчерры.

– Ты эти места знаешь?

– Да.

– Там переправа есть?

– Речка мелкая. После снегопадов и дождей она грязная, но дно ровное. Так что имперцам зацепиться не за что, мы Минчерру в любом месте форсируем.

– И то хорошо. – Вождь обернулся назад и выкрикнул: – Прибавить ходу!

Лосей и оленей погнали со всей возможной скоростью. Животные злились, но подчинялись приказам своих седоков и очень скоро вынесли их на берег Минчерры. Остверов здесь не было. Зато на берегу было много лошадиных следов, которые уходили в воду. Ойкерен истолковал это как добрый знак, который сказал ему о том, что трусливые имперцы боятся его и бегут без всякой оглядки. Поэтому он постоянно поторапливал своих воинов, и, перебравшись через мелкую речушку, двигаясь всё по той же чёрной грязной дороге, по которой убегали враги, через большой лес, Океанские Ястребы продолжили путь на юг. Жертвы для их атминов были совсем рядом, и казалось, что ещё немного, совсем чуть-чуть, и начнётся кровавая сеча, в которой мощные лоси опрокинут хлипких лошадей, а воины покажут своё мастерство и удаль. Однако минуло полчаса, затем час, другой, лес закончился, а остверов не было. Впереди чистое пятикилометровое поле, которое упиралось в очередной лесной массив. Следы – вот они, под ногами. Позади лес. Тропинок в сторону нигде не было, и получалось, что имперцы шли проторенным путём. Ну и где поганые твари, которые держали храбрых северных воинов на переправе через Эйску?! Их нет! Они пропали!

– Привал! – оглядев своё усталое воинство, скомандовал Ойкерен.

Вождь спрыгнул с сохатого. Водя быка по кругу, дождался, пока рядом с ним появятся Катур и Обер, и спросил шамана:

– Уважаемый Риаль, вы можете найти ускользнувший от нас отряд прикрытия?

– Нет. – Старик отрицательно покачал головой.

– Отчего же?

– У всех воинов в этом отряде дополнительные браслеты с настройкой на защиту от духов.

– Понятно. – Вождь остановился, посмотрел по сторонам и, увидев Пянта, подозвал его: – Йохе! Иди сюда!

– Да, вождь?! – Разведчик передал своего лося другому воину и подбежал к Ойкерену.

– Где остверы? – спросил глава рода.

– Наверное, они в сторону ушли, а иначе бы мы их уже догнали.

– Это и так понятно. Меня интересует, где они могут быть сейчас?

– Ну-у-у… – Воин скинул с мокрой от пота головы металлическую каску, которая была окрашена в серый цвет и оторочена беличьим мехом, и почесал затылок: – Есть только одно место, где имперцы могли свернуть в сторону. Это Минчерра. Ближайший поворот от брода всего в ста пятидесяти метрах, и время, чтобы уйти и спрятаться, у остверов было.

– Значит, они были совсем рядом, а мы прошли мимо и не заметили их?

– Да.

– И куда они могут направиться?

– Не знаю. – Йохе снова натянул на голову шлем и пожал плечами.

– А ты бы куда пошёл?

– На запад.

Взмахом руки вождь отпустил племянника, молча посмотрел на своих советников, и на его невысказанный вопрос ответил Обер:

– Если погонимся за прикрытием, упустим основное вражеское соединение. Надо продолжать преследование большого отряда, а малым пусть займутся наши союзники. Думаю, две сотни бойцов и пяток шаманов хватит.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Ойкерен. – А кого можно назначить над ними старшим?

Обер было открыл рот, но в разговор вклинился старый шаман:

– Я возглавлю охоту.

– Что, уважаемый Риаль, хотите жреца достать и его талисман себе как добычу взять?

– Само собой, вождь. Причём артефакт меня интересует только во вторую очередь. Основная цель – это гибель вражеского чародея. Таких людей немного, и их необходимо уничтожать, слишком они опасны.

– В общем-то я не против. Но нам может не хватить ваших сил, когда мы атакуем основной отряд остверов.

– Все мои ученики – люди опытные и самостоятельные, и с рядовыми магами справятся без особых трудностей. Старшим над шаманами рода до моего возвращения я назначаю своего сына Сэфи.

– Достойная кандидатура. Кого-то с собой возьмёте?

– Вервеля Семикара, у него превосходное чутьё на опасность, и пару младших учеников.

– Хорошо. Раз мы всё решили, через час выступаем…

Отпущенный Ойкереном на отдых срок пролетел незаметно. Нанхасы вновь взобрались на своих животных и, разделившись, снова рванули вдогонку за врагом. Большая часть воинов и шаманов помчалась на юг, а затем стала сворачивать на юго-запад, а двести оленеводов и Риаль Катур с учениками по звериным тропам пошли на запад.

Минуло два часа. На землю опустилась ночь. Но Океанские Ястребы и их союзники не останавливались. Никуда не сворачивая, северяне шли по следу врага, и их терпение и упрямство были вознаграждены. В десятом часу ночи они вышли к узкому проходу между двух крутых холмов и здесь встретили отряд своих разведчиков, которые следили за имперцами, заметили, что они оставили на пути нанхасов ещё один заслон, сотню герцогских дружинников, и атаковали его с тыла. Итог схватки был предсказуем, все воины герцога Гая Куэхо-Кавейра и их командир сотник Баншер погибли. Ни один оствер не смог уйти от разведки Ястребов и предупредить расположившихся всего в пяти километрах от их оборонительной позиции имперцев о том, что опасность рядом и нанхасы, наверное уже уничтожив отряд Уркварта Рой-хо, вот-вот обрушатся на лагерь соединения.

В этом месте северяне сделали очередной часовой привал. Не зажигая огней, воины готовили оружие, а Ойкерен принял доклад командира отличившихся разведчиков сотника Кергевена о том, как он и его люди без потерь уничтожили сотню южан. Это была добрая весть для нанхасов, и она их взбодрила. Но затем из допроса двух пленных дружинников вождь узнал, что на переправе через Эйску против него стоял отряд кровника, графа Уркварта Ройхо, и это известие заставило его крепко сжать кулаки и стиснуть зубы. Ненависть переполняла его. И он чуть было не передал командование воинами Оберу и не отдал приказ своим телохранителям на изменение маршрута. Но здравый смысл снова одержал верх. Кровником займётся Риаль Катур, а ему всё равно было некогда гоняться за Рой-хо по лесам, ибо вскоре Ойкерену, как представителю всего своего рода, необходимо будет ехать к Совам и Орлам. И раз уж судьба решила, что счёты с имперским графом сведёт верховный шаман Океанских Ястребов, то так тому быть. Ну а если вдруг случится чудо и остверы смогут сбежать от Катура, то это значит, что встреча Фэрри Ойкерена и Уркварта Ройхо будет отложена. А пока у вождя есть более важное дело – уничтожение отряда полковника Нии-Фонта…

К освещённой кострами стоянке южан, которая находилась в прикрывающем людей и лошадей от ветра просторном пологом распадке, северяне подходили тихо, без суеты. Деваться остверам было некуда. С одной стороны непроходимое болото, с другой – глубокий ручей, на противоположном берегу которого засела одна из разведывательных сотен Каргевена, а с двух других направлений на имперцев накатывались Океанские Ястребы и их союзники. И всё, что северянам требовалось сделать, – это атаковать лагерь врага, который, по наблюдениям разведки, к бою не готов и представляет собой не воинское подразделение, а толпу усталых, измученных и слабо организованных людей. Всё было просто. Преимущество за нанхасами, и победа практически в их руках. Поэтому Ойкерен спланировал проведение боя, раздал приказы сотникам и решил, что этой ночью он будет в первой атакующей волне и напоит свой атмин кровью наглых южан.

Воины стронулись с места. До лагеря остверов остаётся девятьсот метров. Пятьсот. Четыреста. Триста. Пора! Ойкерен выхватил из ножен свой клинок, вскинул его над головой и выкрикнул:

– Смерть имперцам!

Громкий сильный голос вождя разнёсся над тёмной равниной, и его услышали не только воины рода, но и часовые остверов, три десятка утомлённых дружинников, которые сразу же подняли тревогу. Но топот копыт уже приближался к стоянке имперцев. Северяне были всё ближе, а организовать оборону было некому. Полковник Нии-Фонт только выскочил из своей палатки. Маги поспешно глотали зелья бодрости, за которые им, если они выживут, потом придётся расплачиваться полной потерей сил и болями во всём теле. Командиры отдельных отрядов пытались сориентироваться. А рядовые воины, пересиливая себя, хватали оружие и ждали приказов. Так поступало большинство, но находились и те, кто был готов сдаться в плен или, словно крыса, в огне пожара пытался найти отнорок, который бы вывел его к спасению.

– Хей-я-а! – издал древний боевой клич Фэрри Ойкерен, когда его сохатый оказался в лагере противника.

– Хей-я-а! – поддержали его телохранители и воины ближних сотен.

Яростный поток из людей, лосей и оленей накрыл так и не успевший до конца проснуться лагерь имперцев. Ойкерен намотал на левую руку поводья и притормозил бег лося. Верный бык сбавил скорость и понёсся между палаток, а вождь приготовился к бою. А вот и первая жертва – молодой невооружённый солдатик в расстёгнутом на груди полушубке. Взмах клинка! Свист острой полоски металла, которая рассекает голову, и череп оствера, егеря из армии Канимов, распадается на части.

Повод влево! Ещё один противник. Сержант в доспехе держит в руках крепкий кол с тупым наконечником, который он, вероятно, вытесывал для подпорки своей палатки или навеса из брезента. Он боец опытный, попытался ударить лося по морде и заставить животное отвернуть в сторону. Но умный сохатый, который отличался от обычных лосей точно так же, как человек от обезьяны, встал на дыбы и встретил дубину сержанта копытами. А затем пронёс Ойкерена мимо имперца, который пытался удержать своё оружие в руках, и глава рода остриём атмина достал противника в переносицу. Запрокинув голову, залитый кровью умирающий оствер упал на спину.

Ших-х-х! – с противным свистом в небо улетел световой шар, который был запущен одним из чародеев, видимо кем-то из шаманов.

Ших-х-х! Ших-х-х! – в дополнение к первому ещё два светильника вознеслись в тёмное небо, и через пару секунд прилегающие к распадку окрестности, равнина, ручей и часть болота, озарились призрачным светом. Ойкерен увидел, что бой вынес его и ещё трёх воинов к группе имперских магов, которых было пять или шесть человек, в руках у них были артефакты.

– За мной! – бросил вождь назад, и воины его поняли.

Они повернули своих сохатых за ним, с ходу врезались в имперских чародеев и обрушили на их головы своё оружие.

Взмах! Удар! Голова с плеч! Пять магов, которых никто не прикрыл, погибли в считаные секунды. Но один из них каким-то образом всё же смог вовремя отскочить в сторону и вскинул над собой амулет. Неразборчивый вскрик! Артефакт извергает из себя воздушную огненную лаву, которая мчится на всадников. Пламя быстро приобретает тёмно-синий оттенок. Языки огня ширятся и взлетают ввысь. Ещё один краткий миг – и роду Океанских Ястребов мог бы понадобиться новый вождь. Но рядом с главой рода, который не успевал отбить вражеское заклятие своим клинком из метеоритного металла, находились шаманы. Не долетя до Фэрри Ойкерена всего каких-то тридцать сантиметров, лишь опалив языком пламени ему подбородок, лава распалась на искры и рассеялась. А в грудь того чародея, что кинул в северян огонь, вонзился короткий дротик.

– Не стоять! – подбодрил своих телохранителей Ойкерен. – Круши южан!

Стремя к стремени к вожаку пристраиваются верные воины. Нанхасы понеслись по лагерной стоянке дальше. И, грудью сохатых сбивая на мёрзлый грунт паникующих имперских бойцов, они выскочили к палатке полковника Нии-Фонта, который созывал к себе егерей и магов и пытался создать очаг сопротивления. Полковник размахивал ирутом и выкрикивал короткие команды. Вокруг него уже скопилось до полусотни воинов и несколько чародеев, один из которых, маг из школы «Даисса», вскинул к губам короткий сигнальный рог. И тут в толпу влетел вождь и его телохранители, и атмины стали рубить головы врагов, словно это учебные чучела. Вот упал маг, выронив рог-артефакт, а следом под ноги сохатых свалился полковник, которому на обнажённую голову наступил копытом сохатый. Кривые клинки северян рубили людей одного за другим, и имперских воинов становилось всё меньше.

Фэрри Ойкерен видел всё это, сердце его наполнялось радостью, а душа очищалась от злобы и неудовлетворённости, которые поселились в ней после смерти сына. Схватка! Именно этого он жаждал. Риск! Вот чего хотел. Честная рубка и смерть врагов! Такова истинная жизнь каждого северного воина с берегов необъятного Форкума. И от переизбытка чувств Ойкерен оскалился, зарычал и уподобился дикому зверю, а затем, кромсая чёрным атмином очередного оствера, засмеялся, и его смех, весёлый и бесшабашный, поддержали верные боевые товарищи.

Но вот живые остверы вблизи вождя закончились. Кругом одни трупы, и лишь в паре мест на имперской стоянке ещё был слышен звон клинков. Победа! Северяне могли бы радоваться, а Ойкерен сказать пару фраз, которые его воины передадут певцам и сказителям, а они потомкам. Что-нибудь вроде: «Так будет с каждым врагом рода Океанских Ястребов!» или: «Подлые ночные налётчики получили заслуженное возмездие!» Однако это всё подождёт до зимней стоянки рода, когда мужчины вернутся к своим семьям. А пока кровавая пелена спала с глаз воинов. Смех прекратился, и вождь снова стал таким же, как всегда, – внешне спокойным и уравновешенным человеком, который думает о нуждах доверившихся ему людей гораздо больше, чем о самом себе и своей семье. Очистив свой чёрный клинок от крови врагов, он начал отдавать приказы:

– Провести зачистку! Всех выживших остверов допросить! Раненых добить! Обнаруженные артефакты руками не хватать, звать шаманов! Всю добычу стаскивать в одно место и паковать! Оружие к оружию! Одежда к одежде! Амуниция к амуниции! Лошадей не губить, как обычно, а приставить к ним коноводов, которые доведут их до горы Анхат, где они пойдут на мясо! Произвести подсчёт раненых и убитых! Лосям и оленям дать отдых! Быстрее! К утру необходимо собраться и отправиться домой!

Воины разбежались по лагерю. Приказы Ойкерена всегда выполнялись беспрекословно, ибо он – вождь и его слово для любого соплеменника – это закон, который может оспорить всего пять-шесть человек во всём роду. Ойкерен, пройдясь по лагерю и проверив людей, расположился в палатке полковника Нии-Фонта, где стал принимать доклады сотников и своих порученцев. К рассвету, когда он уже имел полную информацию по всем интересующим его вопросам о добыче и допросах пленников, вождь вышел на свежий воздух и увидел, что лишь палатка вражеского командира осталась на месте, а всё остальное исчезло. Мечи и доспехи, сёдла и сбруи, каждый кусок ткани или кожи, деньги и любой металл, продовольствие, кормовой овёс и имущество имперских чародеев – всё это было собрано, упаковано и погружено на лошадей. Убитые северяне, всего одиннадцать воинов, ещё ночью были отправлены в свои семьи, которые похоронят их по обычаям Океанских Ястребов: тела сожгут, а прах развеют над водой.

Можно возвращаться к горе Анхат. Однако перед этим вождь должен отдать ещё один приказ. Выйдя из распадка на равнину, он прошёл мимо собранных в кучу пленников, которых было тридцать семь человек, и вскочил на своего сохатого. Оглядев воинов рода, которые ждали его следующего приказа, Ойкерен кинул презрительный взгляд на побитых и измордованных людей, среди которых даже был один маг, и повернулся к Сантрэ Оберу:

– Остверов посадить на кол!

– Всё сделаем по твоему слову, вождь! – В присутствии воинов, которые смотрели на своих старших командиров, Обер, как всегда, был официален.

Ойкерен кивнул и развернул сохатого. Он взмахнул рукой, указывая направление, и направился на север. Воины и шаманы двинулись следом. А Обер и полсотни молодых воинов, которые не участвовали в ночном бою и сейчас должны были доказать, что они не боятся вида крови, остались на месте и последовали за своим другом и вождём только спустя полчаса.

Позади северян, многие из которых были бледны, оставался распадок у берега вечно не замерзающего болота. Там, на острых кольях корчились умирающие в страшных муках остверы. А из кажущейся непроходимой чавкающей трясины за ними наблюдали четыре пары глаз, которые принадлежали успевшим удрать из лагеря людям, единственным, кто выжил из всего отряда полковника Нии-Фонта.

Глава 8

Северные пустоши. 7.12.1405

Наш отряд оторвался от противника, ушёл в сторону, и нанхасы проскочили мимо. Как я и предполагал, они торопились и рванули по следам соединения полковника Нии-Фонта. А мы с Хиссаром и Богучем наблюдали за ними от ближайшего речного поворота, и, когда тыловой дозор северян перешёл Эйску и скрылся в лесу, наша радость была безмерна. Однако выражать её криками или словами мы не стали. Всё сказали наши взгляды. Повернувшись к кеметцам и ветеранам Хиссара, которые были готовы дать врагу бой, наверняка последний в своей жизни, я отдал приказ начать движение на запад.

Следовало поторапливаться и не расслабляться, это понимали все, так как глупцов среди нас не было. Взяв в руки повод лошадей, по лесным тропам мы снова пустились в путь. Порядок движения простой. Впереди – головной дозор из кеметцев. В центре – основные силы, с находящимися в бессознательном состоянии чародеями, для которых из брезента смастерили конные носилки. В прикрытии ещё десяток воинов, и в отдалении – оборотень Рольф Южмариг, которого мы всё же показали идущим вместе с моей сотней воинам. Боковых дозоров не было, поскольку троп вокруг немного, а ломиться по заснеженной чащобе и бурелому – значит надрывать людей. Единственная угроза для нас вблизи горы Анхат – это нанхасы, а они увлечены погоней. Так что день-два, может, три наш отряд мог позволить себе относительно спокойное путешествие, в котором основная ставка – на скорость.

Итак, мы вошли в лес, и началось наше возвращение к границам империи. Зима всё больше вступала в свои права. С тёмно-серых небес постоянно сыпал укутывающий землю густой снег. Мороз крепчал, а резкий пронзительный ветер качал верхушки потемневших деревьев и проникал под одежду. Кругом, куда ни посмотри, запустение. Мы в дикой глуши, в краю суровых людей, и всё здесь было пропитано какой-то своей особой, неповторимой красотой. Крупных животных нет, их выбили северяне, а из пушных зверьков только вездесущие белки, которые замирали на ветках и с любопытством смотрели на идущих внизу людей и лошадей. Хорошо!

Так прошёл первый день. За ним своим чередом минули второй и третий. Мы отмахали от горы Анхат более ста километров, всё было по-прежнему. Враг до сих пор нас не нашёл, и была надежда, что снежное покрывало надёжно спрячет наши следы. Но здравый смысл и понимание того, что шаманы северян сильны и находятся в более выгодном, чем наш отряд, положении, говорили, что просто так нас не выпустят. Поэтому пустыми надеждами я себя не тешил и не позволял этого своим воинам, а барон Хиссар следовал моему примеру.

И вот наступил четвёртый день нашего похода на запад. Ночь прошла тихо, нас никто не беспокоил. Однако где-то за полночь я проснулся оттого, что душу раздирало беспокойство, и это был верный знак, что неприятности рядом. В дополнение к этому я опять ощутил на себе чей-то пристальный взгляд, который пытался проникнуть в мою голову. Но опять-таки, лишь только я хотел выслать в лес Рольфа Южмарига и боевое охранение из партизан, которые должны были осмотреться, как ощущение взгляда пропало. Что это было и кто на меня смотрел магическим взором, гадать было бесполезно. А значит, дёргать людей и оборотня не стоило, ибо наблюдатель, который меня отслеживал, мог находиться где угодно, может, в ближайшем лесу, а может, и в дольнем мире. Главное, что зла от него нет, оно не ощущалось, у меня на этот счёт сразу бы тревожный звоночек прозвенел, а любопытство – это не порок.

Сон не шёл. Вокруг – темнота небольшой походной палатки, где помимо меня отдыхали Хиссар и пара сержантов. Время позднее. До рассвета ещё три-четыре часа. Поворочавшись с боку на бок, я вылез из спального мешка, накинул куртку, взял ирут и вышел наружу.

На поляну, где мы остановились, так же как и в минувшие дни, с небес сыпался густой снег, и это хорошо, мороз не так сильно чувствуется. Вобрав в грудь прохладный воздух, а затем выдохнув, я зачерпнул руками горсть снега, обтёр лицо, окончательно проснулся и направился к дежурному костру. Пока шёл, оглядывался по сторонам и видел, что в нашем лагере всё спокойно. Лошади напоены слегка подогретой водой со специальными укрепляющими снадобьями, накормлены, накрыты попонами и стоят под деревьями. Кому положено спать, тот спит, а кто должен бодрствовать, тот на страже, бережёт покой своих товарищей, и можно быть уверенным, что неожиданного нападения не случится. Всё в норме. Но мне по-прежнему неспокойно. И чтобы как-то отвлечься, я присел на бревно у костра, принял доклад сержанта Амата, который этой ночью был начальником караула, и сделал себе большую кружку слегка сладковатого малинового взвара. Прихлебывая напиток, засмотрелся на языки пламени, постарался отрешиться от всех забот и задумался о своём житье-бытье.

Когда-то я был человеком из мира Земля. И что бы меня ждало там, на моей родине, если бы я не оказался в теле умирающего графского сына? Пожалуй, ничего особенного. Служба подошла бы к завершению, продлять контракт в армии, где солдата считают расходным материалом, скорее всего, я не стал бы. Так что, уволившись в запас, я вернулся бы домой и стал бы жить, как большинство обычных людей. Дом. Работа. Семья. Свои трудности, радости, заботы и планы на будущее. Телевизор. Пиво. Футбол. Болел бы, естественно, за своих. За «Черноморец» или «Кубань». Женитьба и рождение детей. Всё как у всех, и, наверное, Алексей Киреев из Новороссийска, человек, с которого были сняты слепки души и разума, ставшие новым Урквартом Ройхо, именно так сейчас и живёт.

Что же касается меня, то я стал плотью от плоти мира Кама-Нио. Дороги обратно нет. Но я об этом ничуть не жалею. И хотя жизнь постоянно подкидывает мне новые испытания и врагов у меня немало, я своим бытием вполне доволен. Да, вокруг средневековье с магическим уклоном. Однако я принимаю мир таким, каков он есть, и не стремлюсь его изменить. Да, я не прогрессор и не реформатор. И это нормально, ибо на хрена козе баян? Так и у меня. Замок есть. Земли имеются. Рядом со мной верные соратники и любимая женщина, которая ждёт от меня ребёнка. А что ещё надо? Пожалуй, спокойствия и возможности развиваться. Вот только пока это невозможно. Империя истекает кровью, а на север остверских земель нацелились нанхасы, которым мы загнали под рёбра штырь и ослабили их, но в том, что основные сражения впереди, сомневаться не приходится.

Кстати, о нанхасах. Где они? Непонятно. Мы ждали их появления ещё вчера, но противника всё нет и нет, и даже намёка, что северяне рядом, не имеется. Правда, есть предчувствие, не только моё, но и Хиссара, в жилах которого тоже течёт непростая кровь древнего рода, и это само по себе уже серьёзно. Так что нам остаётся только двигаться намеченным маршрутом и ждать появления противника, которому после выбывания из строя наших чародеев мы можем противопоставить очень и очень немногое.

Во-первых, это клинки и арбалеты воинов. Во-вторых, энергокапсулы. В-третьих, мои кмиты. Вроде бы немало. Однако против шаманов, которые в обязательном порядке будут сопровождать вражеских воинов, этого недостаточно. И как бы я поступил на месте вражеского командира, когда он нас нагонит? Очень просто. Его бойцы станут биться с нашими воинами, а шаманы будут выполнять роль артиллерии и наносить по нас свои магические удары, на которые мы ответить не сможем, поскольку гранату далеко не метнёшь, а кмиты работают на дистанцию в полсотни метров. Хотя основа шаманизма – это работа с духами, а моя сотня, точно так же как дружинники Хиссара и шевалье покойного Анхеле, имеет против существ дольнего мира дополнительную защиту, чародеи северян могут применять стандартные огне-шары или что-то из разряда артефактной магии. Что же получается? Мы проиграем? Хм! Выходит, что так. Однако по понятным причинам подобный вариант никого из нас и лично меня не устраивает. Поэтому надо думать над тем, как навалять северянам, а самим уцелеть. Но сколько я голову ни ломал, ничего, кроме засады и наглого ночного нападения на вражескую стоянку, вроде того, какое я в одиночку совершил на горных пехотинцев из Ассира в Маирских горах, мне на ум не приходило. Вот только в этот раз я буду действовать вместе с кеметцами и оборотнем, так как они – наиболее подготовленная часть нашего отряда и могут не только нанести быстрый и неожиданный удар по противнику, но и вовремя отступить.

Впрочем, всё это будет потом, да и то лишь в том случае, если предчувствия меня не обманули. А пока – скоро рассвет, значит, пора поднимать людей. Время пять утра. Выйдем в шесть. Если всё будет хорошо, к вечеру отряд достигнет разрушенной деревушки племени иркитин, которое несколько месяцев назад было истреблено карательным отрядом Океанских Ястребов. Если Мак Ойкерен не врал, а он этого сделать не мог, место там доброе, тихое и спокойное, подходы хорошие, есть источник с чистой водой, и расположенную на вершине небольшого лесистого взгорка сожжённую деревушку легко оборонять. Так ли это на самом деле, посмотрим.

– Командуй подъём! – вставая с бревна, приказал я сержанту Амату.

– Есть! – Десятник кивнул и направился будить людей, а я направился к офицерской палатке и стал собираться в дорогу.

Подъём проходит чётко. Воины встают, привычно поминают недобрым словом погоду, завтракают и пакуют свои вещи. Затем собираются палатки, скатывается брезент и седлаются лошади. Я за всем этим наблюдаю, отмечаю, что всё происходит без излишней поспешности, но и без промедления. Отряд работает слаженно, и это понятно. Сейчас мы все заодно, мои кеметцы, ветераны барона Хиссара и немногочисленные оставшиеся от отряда Анхеле безземельные шевалье, которые хоть и полные отморозки, но жить хотят, и сейчас их выживание зависит от того, насколько хорошо они будут работать в команде. Сборы идут своим чередом. Пока в запасе было немного времени, я снова прошёлся по лагерю, навестил наших чародеев, которые лишь изредка приходили в себя, и отдал несколько приказов.

Ко мне подошёл барон Хиссар, который поёжился, плотнее закутался в старый чёрный плащ с белым крестом Анхо, видимо память о гвардии, и спросил:

– Уркварт, почему так рано людей поднимаешь?

– На сердце неспокойно, – ответил я.

На краткий миг барон прикрыл глаза и замер, видимо, прислушивался к себе, а когда вновь посмотрел на меня, то сказал:

– Да, что-то есть. Думаешь, опасность исходит от нанхасов?

– Конечно.

– И что?

– Ничего, Алекс. Идём куда шли и походный строй не меняем. Если прикрытие и оборотень обнаружат погоню, постараемся добраться до деревушки иркитинов и провести ночное нападение на противника.

– А если они нас раньше нагонят?

– Я останусь в прикрытии и задержу их.

– В героя решил поиграть?

– Нет. Просто у меня есть пара артефактов, которые я могу использовать, а у тебя они отсутствуют.

Естественно, никаких боевых магических талисманов, которые были бы настроены конкретно на меня, не существовало. Но сказать барону о кмитах я не мог. Легенда же об артефактах, которыми владеет граф Ройхо, уже давно гуляет среди рядовых воинов, так что отставной лейтенант гвардии и по умолчанию внештатный сотрудник «Имперского союза» моим словам не удивился и принял моё решение как должное.

Пока разговаривали, отряд собрался. На стоянке осталось прикрытие, оборотень умчался назад, а мы выступили. Вокруг нас – дубовый лес. Понемногу светает. Видимость неплохая. С неба вновь посыпал снег, пока ещё редкий. Мы идём, как привыкли, где пешком, а где в седле. Всё тихо. Так продолжается до днёвки, которую, как обычно, мы сделали ровно в полдень. Лошади остановились, а люди начали перешучиваться и собирать хворост. И тут появился Рольф Южмариг в своём зверином обличье.

«Сотня демонов! – глядя на Рольфа, который длинными грациозными прыжками пересекал просторную поляну, подумал я. – Предчувствия в очередной раз меня не обманули. Враг рядом!»

Ирбис нёсся прямо ко мне и Хиссару с Богучем, которые его тоже заметили и приблизились. И вот он рядом. Сержант Квист, помощник оборотня на добровольных началах и хранитель его вещей, бросил в сторону скатку из полушубка. Оборотень быстро перекинулся в человека, натянул на себя одежду и, подбежав, доложил:

– Северяне! Не очень далеко! Отсюда, наверное, уже в трёх километрах. Двигаются осторожно, но быстро. Идут по нашему следу.

– Много их? – спросил я у Рольфа.

– Сотни две, все оленеводы, с ними шаманы, я видел четверых.

– Как шаманов определил?

– Оленеводы пахнут по́том, металлом, дымом костров и кожаной одеждой, а шаманы нет, от них всегда травами и зельями несёт.

– Что наш тыловой дозор?

– Сержант Нерех меня понял и отходит.

Оборотень замолчал, а Хиссар спросил:

– Что будем делать, Ройхо?

– Драться. Здесь они будут минут через двадцать пять – тридцать, тропа, где мы шли, слишком узкая. Ты уводи отряд, а я дикарей здесь встречу и из арбалетов их поприветствую. Со мной Рольф и два десятка дружинников, воины Нереха и Квиста. Помотаем противнику нервы, придержим его и откатимся. Дальше, до самого посёлка иркитинов, тропа опять узкая, так что нас не обойдут. И мы будем северян тормозить.

– Как?

– Просто. Гранату под деревом взорвал – и тропу перегородил. Пока они через завал переберутся, мы десять минут отыграем. Жаль, что нельзя энергокапсулу на замедлитель ставить, а то бы весело было. Но чего нет, того нет. Да и шаманы не идиоты, магический заряд на своём пути по-любому почуют и обойдут его.

– А может, тебе моих воинов оставить?

– Нет. Большая группа по тропе быстро не уйдёт, крайних всё равно зацепят, да и на поляне особо не развернёшься. – Я повернулся к Богучу: – Ты за старшего, готовь наших людей к тому, что ночью мы пощупаем северян за подбрюшье.

– Понял! – Богуч согласно кивнул.

– Тогда всё. Уходите!

Звучат команды сержантов. Отряд удаляется. Оборотень затаился между деревьями, наверное, зарылся в снег по самые глаза и наблюдает. Ему в драку вмешиваться не стоит, пусть разведку ведёт. А мы с Квистом, облачившись в кольчуги и натянув на голову конусовидные шлемы со стрелкой вдоль носа, пешком обошли поляну, посмотрели, что здесь и к чему, прикинули, как станем действовать и отступать, и дождались Нереха.

– По коням! – скомандовал я, когда тыловой дозор оказался рядом.

Через пару минут, разъяснив Нереху, что должно произойти, мы сгруппировались перед западным выходом с поляны.

Мой план прост. Дождёмся передовых северян, которые станут сбиваться в кулак на восточной окраине. Галопом вперёд! Залп из арбалетов! Остановка! Кмиты в бой! Разворот! Отход! Как получится в реальности, не знаю, но мы должны встретить врага достойно, и как минимум десяток диких нанхасов украсят своими трупами окрестный пейзаж.

Шум крыльев! Стая лесных птах перед нами взлетает в небо. Наверняка их вспугнули северяне. А вот и они, собственной персоной. Между голыми серыми деревьями мелькнул всадник на крупном олене, который сильнее, тяжелее и выносливей своего обычного собрата – это одна из древних боевых пород, которая использовалась нанхасами ещё до лосей. За первым оленеводом появился второй, третий и так далее. Северяне заметили нас, но назад не сдали. Они нас не боятся, готовы к бою и даже жаждут его, потому что поторапливают своих боевых животных. И вот они выезжают на открытое пространство, то есть делают всё так, как мы с Квистом и думали. Как только их становится больше десятка, я командую:

– Вперёд!

– А-а-а! – слышится рёв дружинников, и я бью своего жеребца повёрнутым плашмя клинком.

С места перейдя в галоп, мой конь мчится на противника, словно выпущенная из мощного лука стрела. Тугой холодный ветер стегает и бьёт по моему лицу. Внутри меня царит смесь из самых разных чувств. Это азарт, ярость, предчувствие схватки, бесшабашное веселье и некоторое удовлетворение оттого, что враг наконец объявился и я могу не нагнетать себя ожиданием, а действовать. Справа и слева от меня дружинники, вот-вот начнётся кровавая круговерть, которая оборвёт человеческие жизни и отправит их души в дольний мир. Северяне, с некоторым опозданием понимая, что стоять нельзя, а достать из чехлов свои луки они уже не успевают, рванули нам навстречу. Но кто первым начал и набрал скорость, у того и преимущество. Тут как в любой драке. Кто ударил первым, тот красавчик и скорее всего победитель. Однако мы в конный бой ввязываться не станем, и, если бы нанхасов было всего два-три десятка, мы бы их всех положили. Но за передовой группой идёт основная и шаманы, которые вот-вот будут здесь. Так что у нас в запасе всего три-четыре минуты, а затем придётся делать то, к чему я уже начинаю привыкать, то есть драпать со всех ног.

До противника остаётся полсотни метров. Сорок. Тридцать. И я даю новую команду:

– Стоп!

Одновременно, словно мы на учениях вблизи замка Ройхо, воины останавливают боевых лошадей, которые не боятся набирающих скорость оленей и замирают как вкопанные.

– Бей!

Дружинники вскидывают арбалеты и дают дружный залп. Короткие болты стремительными чёрными росчерками проносятся по воздуху и бьют дикарей в упор. Передо мной полная картинка всего происходящего, и я всё подмечаю. Вот падает поражённый в глаз воин. Рядом ещё один. Третьего прикрыл прочный ламеллярный доспех из светлой кости, и болт, дав рикошет, улетает ввысь. А у другого вражеского бойца свалился олень, и всадник покатился в снег. «Чтобы ты, курва твоя мать, шею себе сломал!» – машинально пожелал я ему, вложил ирут в ножны, перехватил поводья правой рукой и стал действовать.

Левая рука, которая уже налилась готовой выплеснуться в мир смертельной силой кмита, поднимается вверх. Вблизи меня только четыре всадника и несколько оленей без седоков, которые замерли над своими погибшими хозяевами. Всё происходит очень быстро. Когда до продолжающих атаку северян остаётся пять-шесть метров, энергетические зелёные плети метнулись им навстречу. Захват! Фиксация шейных позвонков! Резко сжатая ладонь! И уже мёртвые люди и, что удивительно, даже пара оленей валятся на землю. Видимо, заклятие посчитало, что животные опасны и могут причинить мне вред, и потому уничтожило оленей самостоятельно. Так-то! Никакого особого контроля не понадобилось. Полное самонаведение на цель, покруче, чем у какой-нибудь компьютеризованной боевой системы из мира Земля. И чем чаще я применяю кмиты, тем быстрее и резче они реагируют. Класс! Однако пора отходить, а не то мы отхватим по полной. Вон между деревьями всадник появился, серая шуба и спускающиеся на плечи длинные седые волосы. Наверняка это шаман, тут и думать нечего. И мне его не достать, расстояние метров девяносто, а значит, «Чёрная петля» этого гада не возьмёт.

– Все назад!

Мой новый выкрик разносится над полем боя. Я кидаю взгляды по сторонам и вижу, что многие дружинники ещё даже не успели убрать своё стрелковое оружие и сменить его на мечи и сабли. Всего полторы-две минуты назад мы начали скачку на врага и уже завалили тринадцать или четырнадцать врагов. Можно сказать, это успех, но ввязаться в драку – это только полдела, надо ещё и уйти. Поэтому я без промедления развернул жеребца на запад. И в этот момент своё веское слово сказал старый шаман, который вскинул над головой какой-то предмет.

Конь подо мной делает рывок вперёд, а я смотрю назад, прямо на вражеского чародея, и вижу, как из его рук в мою сторону устремился тёмно-красный толстый кровавый жгут. С виду это заклятие чем-то похоже на «Плющ», который я только что применил. Однако моё заклятие нейтрально, его можно использовать по-разному, даже для простого захвата противника в плен. А то, что я видел, было злом в чистом виде, наверняка одним из боевых приёмов некромантии. Ещё рывок! Конь делает резкий скачок, но мой взгляд по-прежнему направлен на энергоплеть, которая летит прямо на меня. Она всё ближе и ближе. Я явно попадаю под удар и понимаю, что необходимо что-то сделать, а что, не знаю.

Время словно растягивается. Моя левая рука с двумя серебряными браслетами медленно поднимается и прикрывает лицо. Но откуда-то из глубины души приходит знание, что здесь и сейчас магическая защита браслетов меня не прикроет. И неосознанно я разрядил кмит с «Иглами света», видимо, сработала ассоциация, что злу и мертвечине необходимо противопоставить именно этот древний боевой магический приём. И я всё сделал правильно.

Светло-голубой свет вырвался из моей ладони. На долю секунды он сделал сумрачное дневное освещение мягче и теплее, а затем столкнулся с кровавым жгутом, который вонзился в магическое облако и продолжил свой полёт на меня. Однако, пролетев немного, замедлился, застыл и рассеялся. Это всё заняло мгновения. Снова скорость восприятия всего происходящего вокруг меня становится нормальной.

Мой конь несётся по поляне. Мне хочется смеяться, и это легко объяснить: ведь я только что снова избежал гибели. Глядя на шамана, лицо которого приобрело недоумённое выражение, я подумал: а не показать ли ему средний палец правой руки. Но не сделал это, так как именно правая рука держала поводья и подобный жест – просто ребячество. К тому же рядом со стариком появился ещё один северный чародей, знакомая мне морда по имени Вервель Семикар, тот самый гадёныш, с которым я уже сталкивался в Мёртвой Пересыпи. У него в руках тоже был какой-то амулет, который он явно собирался применить.

Семикар вскинул артефакт и что-то выкрикнул. Смотреть на него мне было некогда. Мы уже пересекли поляну и готовы были уйти в лес. Но сделать это без потерь не получилось. На пути десятка Нереха возникла тёмно-серая десятиметровая пелена, очередная некромантская дрянь. Три дружинника на полной скорости влетели в неё и погибли ужасной смертью, которую я видел собственными глазами. Магический барьер действовал, словно сильнейшая кислота, которая мгновенно разъедает органику и металл. Только что справа от меня скакал всадник в кольчуге, а спустя всего секунду – это два разбухших мясных куска, с которых стекают жидкие ручейки железа и стали. Человек и лошадь, которые не успели издать ни одного крика или стона, уже были мертвы, а ещё через секунду на чистый снег упали розовые пузырящиеся куски плоти. Поганая смерть для трёх воинов и трёх лошадей. Смерть наших товарищей увидел не только я, но и многие дружинники. Это на них так подействовало, что некоторые стали придерживать лошадей, и мне пришлось их взбодрить:

– Не останавливаться! Отступаем! Живее!

Меня услышали. Нерех и Квист разразились криками, как правило матерными. Воины пришли в себя. И один за другим влетали на лесную тропу. Я уходил предпоследним. Бросил взгляд на полянку, где нам так и не удалось отдохнуть, увидел, что оленеводов уже не меньше сорока всадников и они гонятся за нами, а шаманы (козлы!) подстёгивают их выкриками. Но хрен они нас догонят. Позади был Нерех, который кинул под мощное старое дерево слева от себя гранату и, нагоняя меня, стал нахлёстывать свою полукровную кобылку.

Мысленно я повёл отсчёт. Раз! Два! Три! Четыре! Пять! Шесть! Семь! Взрыв! Меня и скачущего следом Нереха обдало тугой ударной волной. С деревьев на нас обрушился снег, а в кольчугу ударилось несколько острых щепок, одна из которых вонзилась моему жеребцу в круп, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать его под контролем.

– Потерпи, дружок! – Я похлопал коня по шее и направил его дальше по тропе. Посмотрел на Нереха и увидел, что он как-то слишком бледен. – Что с тобой, сержант?

Десятник сглотнул и просипел:

– Нога! Что-то под колено попало! Наверное, крупный сучок откололся!

– До привала дотянешь?

– Да!

– Хорошо! Продержись десять минут!

Нерех молча кивнул. Упавшее позади нас дерево более или менее надёжно перегородило тропу. Сколько-то времени мы отыграли.

Через десять минут, удалившись от поляны на два километра, мы были вынуждены спуститься с коней. Дальше тропа сужалась, петляла из стороны в сторону, а ветки нависали над снежным покровом всего в полутора метрах. Чтобы не выколоть себе глаза, нам пришлось двигаться пешком. Здесь же оказали помощь Нереху, которого пришлось напоить целебным эликсиром и перекинуть через седло.

Прежде чем мы продолжили своё путешествие, сержант Квист посмотрел на тёмно-свинцовые облака над головой и сказал:

– Будет буря, господин граф. С утра всё тихо было, а сейчас что-то непонятное творится. По всем приметам день должен был быть спокойным, а тут что-то серьёзное. Раз! – и непогода собирается. Так не бывает.

– Это север, сержант. Кто его знает, возможно, здесь законы природы несколько иные.

– Может, вы и правы, господин граф. Но всё равно это странно.

Сказав это, Квист занял место в строю, и мы опять встали на тропу. А спустя всего пять минут началась мощная буря. Странная, в этом бывалый сержант и следопыт был полностью прав, и я с ним согласился. Потому что перед нами всё чисто, даже снег перестал идти, и мы движемся на соединение с отрядом, словно на прогулку вышли. А вот позади – форменный ураган. Мощный ветер, который дул непонятно откуда, со всех сторон одновременно, собрал в единую массу все облака вокруг и обрушил их как раз в то место, где находились северяне, шквал из снега, который, не долетая до земли, превращался в вихри, крушил кустарник и ломал деревья. Ярость и напор природных сил на трёх-четырёх квадратных километрах. Это сильно! Мои дружинники, видя буйство стихии, даже на время позабыли ужасную смерть друзей, и над тропой разнеслись весёлые шутки относительно того, как туго сейчас приходится северянам. Квист кинул на меня уважительный взгляд и громко, так, чтобы его все слышали, произнёс:

– Боги и духи предков любят нашего графа и помогают ему. Такому человеку можно служить. Правильно я говорю, мужики?!

Как и ожидалось, его слова одобрили все:

– Да!

– Слава нашему графу!

– Смерть врагам!

– Да здравствует род Ройхо!

Пришлось прервать воинов, хотя похвалы были приятны, этого не скроешь:

– Тихо! Вот доберёмся домой, тогда и будете меня славить! А пока – шире шаг!

Ураган позади нас продолжался. Из него вынырнул Рольф Южмариг, от него я узнал, что нанхасам в самом деле нелегко. А старый шаман, к которому все дикари и Вервель Семикар обращались как Риаль Катур, потрясал кулаками и, повернувшись к лесу, требовал от какой-то Отири прекратить бурю и не мешать ему.

Кто такая Отири, я знал. Это ламия, которая сопровождала род Океанских Ястребов во время миграции от самого Форкума. По словам Мака Ойкерена, она была прекрасна, сильна, жестока и непредсказуема. Но если ведьма здесь, то почему остановила продвижение нанхасов? Вопрос из вопросов. Дилемма. Пока что неразрешимая. Ведь по идее ламия должна была помочь северянам и верховному шаману Катуру, а выручает нас. С чего бы это?

«Да-а-а, – подумал я, вглядываясь в лес вокруг нас. – Что происходит, непонятно. Но вещи творятся необъяснимые, по крайней мере пока, и это факт. А значит, надо быть настороже вдвойне. Хотя куда уже?! И так смотрим в оба глаза и каждой тени шугаемся, так что будь что будет. Появится ведьма, придётся биться. А нет, так и не надо. Мне знакомство с Отири не нужно. Да и вообще, здесь ли она? Может, старый шаман мозгом тронулся и теперь орёт в метель, что ему в голову взбредёт?»

Вторя моим мыслям, в лесу раздался шум, словно кто-то громко засмеялся и почти сразу замолчал. Воины нацелили на звук арбалеты, а я приготовил «Чёрную петлю». Но опасности не было. Мы пошли дальше и к вечеру достигли развалин посёлка, где нас ждали товарищи, которые готовились к бою с погоней. Однако тревожная ночь минула, а враги так и не появились. Буря позади нас неистовствовала почти до самого утра, так что, наверное, северяне были не в состоянии вести преследование. Ну, нам их и не жалко, а даже наоборот, мы были рады, что нанхасам досталось и наш отряд смог продолжить свое возвращение домой.

Глава 9

Северные пустоши. 8.12.1405

Поджав под себя ноги, верховный шаман рода Океанских Ястребов старый Риаль Катур сидел в небольшом тёплом шатре, прислушивался к завыванию ветра за полотнищем и ждал прихода ламии Отири, приближение которой он чувствовал. Тело мудрого и много повидавшего на своём жизненном пути чародея было расслаблено. Его глаза были полуприкрыты. Из-за света тусклого магического светильника изрезанное глубокими морщинами лицо казалось маской. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что старик отдыхает и вот-вот заснёт. Но это было не так. В душе Риаль Катур был напряжён, словно тугая струна, а его разум искал ответ на один вопрос: почему ведьма остановила его отряд и не дала ему уничтожить наглых остверов? Но ответа он так и не нашёл. Один вариант сменял другой, а толку не было.

«Может, ламия просто шалит? – спрашивал себя Ка-тур и тут же сам себе отвечал: – Вряд ли. Отири уже тридцать два года, и, хотя она – вечное дитя природы, которое живёт по своим законам, период детства у неё уже закончился. Тогда, возможно, сказывается её личная неприязнь ко мне, Риалю Катуру? Тоже сомнительно. Я всегда поддерживал ламию, ни в чём ей не препятствовал, помогал в обрядах, щедро делился эликсирами и артефактами и предельно честно отвечал на любые её вопросы». А если предположить, что ведьма намеревается лично уничтожить имперцев? Хм! Ламия в состоянии сделать это. Однако для неё войны людей и борьба между народами – всего лишь забава и игра. Если она захочет, то сыграет в неё, а посчитает, что это скучно, – просто посмотрит на всё происходящее со стороны. Да-а-а! Трудно объяснить поступки существа, в крови которого течёт кровь богини и демона. Однако ответ необходим, слишком он важен, потому что ламия обладает огромной силой и запасом знаний, которые получает из памяти своей крови, и в войне против южан на неё делался расчёт как на тысячу воинов или два десятка хороших шаманов. Кроме того, хоть ламия и не признаёт своё родство с людьми, не оглашая этого, верховный чародей Океанских Ястребов считал её своей родственницей. Ибо отцом Отири был его старший брат, сто-двадцатилетний Юша Катур, который остался на берегах Форкума вместе с той, кто семьдесят пять лет назад выбрала его в спутники жизни.

Именно по этим причинам, после того как на отряд северян налетела снежная буря и продолжать погоню за имперцами не было уже никакой возможности, старый шаман вызвал Отири на разговор и приказал воинам и своим ученикам ставить походные шатры. Люди его приказ выполнили. С огромными трудностями, падая и снова поднимаясь, на поляне, где произошёл скоротечный бой с остверами, они ставили кожаные убежища и укладывали в снег привычных к метелям и морозам боевых оленей. Спустя полчаса Риаль Катур забрался в шатёр, зажёг трофейный артефакт – имперский светильник и погрузился в размышления. Но вот ламия уже рядом. Она у входа. Открыв глаза, Катур поднял голову и твёрдым прямым взглядом встретил вошедшую Отири, которая не прятала от него своей истинной сути.

Ламия, как всегда, выглядела замечательно. На теле ладный утеплённый комбинезон. На ногах высокие мягкие сапожки выше колен. На голове, вместо шапки, закрывающие уши перетянутые кожаным шнуром длинные белоснежные волосы, от которых пахло весенними цветами. В походке ведьмы лёгкость и уверенность в себе и своих силах. Она королева в любом месте, где находится. Для неё нет преград. И она может очень многое из того, о чём Катур даже не догадывается. Такова юная по меркам своего народа ламия, дочь древней ведьмы Каити, которая наверняка внешне ничем не отличается от Отири, и некогда сильнейшего шамана Океанских Ястребов Юши Катура.

На миг ведьма замерла на входе. После чего сделала полшага вперёд. Полог за её спиной закрылся. Ламия села напротив Катура, следуя примеру верховного шамана, поджав под себя ноги. В шатре повисла тишина, старик отметил, что с приходом Отири буря начинает утихать, завывания ветра стали тише, стенки шатра уже не содрогаются от его яростного напора, и, слегка кивнув, он сказал только одно слово:

– Почему?

В глазах ламии забегали весёлые искорки, и она ответила вопросом на вопрос:

– А ты, мудрый Риаль, не догадался?

– Нет. Поэтому и спрашиваю.

– Я сделала Выбор.

Что такое Выбор, шаман знал. Это слово с большой буквы означало, что ведьма выбрала себе мужчину. Одного до самой смерти, своей или её избранника. И теперь вся жизнь этой маленькой прекрасной женщины с непомерной колдовской мощью будет направлена на приручение и защиту интересов будущего мужа, а также на рост его силы, чтобы он мог соответствовать своей подруге. Это было плохо. Очень плохо. Потому что после Выбора мощь ведьмы вырастала на порядок, это был дар Кама-Нио дочерям, дабы они выжили. И ради своего избранника ламии способны выжигать города и сметать с лика планеты целые племена и народы. Но обычно ведьмы выбирали себе пару среди нанхасов. А тут случай особый, избранник – оствер.

– Кто он? – спросил верховный шаман.

– Граф Уркварт Ройхо.

– Он имперец. Враг. Проклятый оствер и убийца наших людей.

– В первую очередь он прямой наследник Рунного рода Справедливость.

– И давно ты узнала, кто тебе предназначен?

– Шестнадцать месяцев назад. Мой избранник вошёл в одно из Мёртвых озёр, рядом с которым находится Её статуя, и Кама-Нио показала мне его.

– И поэтому ты прикрыла своего мужчину?

– Конечно.

– Ладно, это понятно. Но отдай нам его отряд. Забери графа и уходи куда хочешь, а остальных брось.

– Нет, и ты знаешь почему, Риаль Катур. Пока избранник и мой будущий супруг не достиг определённого порога силы, а это может занять не один год, а то и десятилетие, я не могу его контролировать. Мне нужен человек, который станет моей опорой в жизни и исполнителем воли богини в реальном мире, а не безвольная кукла-марионетка. Значит, я не посмею принуждать его к чему-либо. А сам он, по доброй воле, своих воинов не бросит.

Старик покивал, помедлил и задал новый вопрос:

– Выходит, теперь ты покинешь наш род и мы станем врагами?

– Род я покину. Но врагами мы не будем. Мне безразличны остверы, и я не стану помогать им, точно так же как и вам. Для меня важен только один человек. Поэтому вместе с его отрядом я уйду в империю и буду рядом с ним.

– Ты – ламия, а остверы ненавидят вас и считают тварями бездны, которые даже хуже, чем вампиры, а храмы Кама-Нио, вашей матери, давным-давно стали святилищами заштатной богини Улле Ракойны.

– Ну и что? Богиня, как и её дочери, многолика, и нам всё равно, как зовут нашу мать и покровительницу, Кама-Нио или Улле Ракойна. И разве я не могу менять своё обличье? Легко. И это решит проблему.

– А если у этого графа, который тебе приглянулся, уже есть женщина и он её любит?

– Она не помеха. Когда придёт час, Уркварт станет моим. Пока он может жить как хочет. Но в конце концов всё сложится так, как это необходимо мне.

– Ладно, это твои заботы. Ты вольна поступать, как пожелаешь. А мы, выходит, должны вернуться без победы и не отомстив?

– Да.

– А если мы ослушаемся тебя?

– Вы только потеряете время, а возможно, и умрёте, уважаемый Риаль. Или ты забыл, кто я? Так можно напомнить. Я – ламия, потомок и жрица богини, которая даёт жизнь всему сущему, ибо она воплощение природных сил. Поэтому я даже не стану с вами биться и, если вы проявите упрямство, нашлю на вас новую бурю. После неё нити ваших жизней оборвутся, и вы все умрёте. Ты это понимаешь и не ослушаешься меня.

– Я могу бросить тебе вызов. – Губы шамана крепко сжались и превратились в еле заметную кривую линию.

– Ха-ха! – засмеялась ведьма. – Вот были бы с тобой рядом лучшие ученики, человек двадцать – тридцать с артефактами, наверняка ты решил бы со мной побороться. Но их нет, так что поворачивай назад.

Глаза ламии стали подобны двум острым кинжалам, которые проникали своими невидимыми лезвиями в душу шамана. В них была решимость убивать, и в этот момент ведьма больше походила не на прекрасную женщину, а на дикого зверя. На безжалостную хищницу. Машинально, чувствуя угрозу, Риаль Катур потянулся к висящему на груди боевому артефакту. Но в то же мгновение почувствовал, что его сердце остановилось. Только что оно билось, и вдруг полная остановка. Миг! Сердечная мышца снова заработала и опять погнала по венам кровь. Это было предупреждение. Понимая, что при повторной угрозе ведьма просто-напросто убьёт его, верховный шаман осторожно опустил правую ладонь обратно на ногу, вдохнул-выдохнул, успокоился и спросил:

– Что мне передать Фэрри Ойкерену и не надо ли переслать весточку твоей матери?

– Мать уже обо всём знает. Она одобряет все мои действия и благословила меня. А вождю скажи, что пусть не повторяет ошибок своего сына, а иначе его ждёт та же самая участь – смерть от меча родственника.

– А разве Мак Ойкерен был убит сородичем?

Ламия мотнула головой в сторону выхода:

– Там Вервель Семикар. Спроси его, как и при каких обстоятельствах погиб Мак, и он тебе всё расскажет.

Отири встала, шаман тоже. В шатре сразу же стало тесно, и, когда ведьма повернулась к Катуру спиной, чтобы уйти, он сказал:

– До свидания, Отири.

– Прощай, шаман. Готовься к переселению в дольний мир. Время твоей смерти приближается, и мы больше никогда не встретимся. А жаль, ты хороший человек и похож на моего отца, твоего старшего брата.

Полог шатра вздрогнул, и ламия исчезла, а шаман поёжился – не от холода, а от слов ведьмы, которая сказала их так, словно точно знала, когда и как он умрёт. Впрочем, смерти древний старик не боялся, пожил хорошо, есть внуки, правнуки и продолжатели дела, ученики. Однако ему было неприятно, что кто-то знает о нём нечто, чего не знает он сам. Но с этим ничего не поделаешь. Усевшись обратно, шаман послал мысленный зов: «Вервель!»

Семикар появился практически сразу, видимо, охранял покой верховного шамана. Поклонившись, он с ходу выпалил:

– Учитель, погода настраивается. Мы продолжаем погоню?

– Нет, Вервель. Мы идём к горе Анхат. Между нами и остверами ламия, и её не одолеть.

– Понял. Мне отдать приказ, чтобы воины седлали оленей?

– Да. Но перед этим ты расскажешь мне, как погиб Мак Ойкерен.

Семикар было открыл рот и хотел сказать, что он про это ничего не знает. Но верховный шаман недаром был самым сильным чародеем рода и его учителем, а значит, соврать ему было нельзя. Поэтому спустя три минуты Риаль Катур уже знал, как и от чьих рук принял смерть бывший сотник разведчиков и сын вождя. При этом он полностью одобрил действия старшего Ойкерена и велел своему ученику по-прежнему хранить тайну.

А через час хмурые воины и хранившие напускное спокойствие шаманы, оставив в покое подлых остверов, которым повезло, повернули своих оленей к горе Анхат.

Северные пустоши. 17.12.1405

Спустя несколько дней после того, как мы оторвались от северян, наш отряд покинул леса и вышел на испещрённую рощами и оврагами равнину севернее горы Юххо, возле которой этой осенью я «прихватизировал» золото гвардейцев Квинта Первого Анхо. Вдали появились заснеженные вершины, западные отроги Аста-Малаша. Погода – как на заказ. Светит солнышко. Видимость превосходная. Мороз несильный. Под копытами наших исхудавших, но всё ещё крепких лошадей, для которых заканчивался овёс, неглубокий свежий снежок. Настроение у всех превосходное, скоро мы достигнем гор, перевалим через хребты и выйдем к морю, а там до моего родного замка рукой подать. В дополнение к этому ещё одна добрая весть: наши маги, которые получили не излечимые даже «Полным восстановлением» магические повреждения, с каждым днём чувствовали себя всё лучше, а сегодня даже смогли сесть на лошадей и самостоятельно проехать десять километров. Правда, Алай Грач до сих пор ещё не поднялся и продолжал оставаться пассажиром брезентовых носилок, но уже в сознании, и это отлично. Хотя жрецу, по жизни весомому и солидному человеку, не нравилось, что за ним ухаживают, словно за малым ребёнком, кормят его, помогают справить нужду и обмывают, он скрепя сердце принимал заботу дружинников и старался не ворчать. Кремень человек. Не ломается и держит себя в руках. Вот что значит служитель культа, воспитанный на староимперских традициях. Уважаю!

Сегодняшний день мало чем отличался от вчерашнего. Движение идёт нормально. Троллей, нечисти или ещё каких-либо опасных тварей, подлежащих немедленному уничтожению, нигде не наблюдается. Всё как обычно. Так продолжалось до часу дня, когда сначала дозорные, а затем и все остальные воины увидели впереди чёрный клуб дыма. Расстояние до пожарища было небольшое, всего пара-тройка километров. По-хорошему следовало бы обойти это место стороной. Однако после боя за переправу через Эйску и последней драки с северянами, в которой основная тяжесть легла на меня и моих дружинников, барон Хиссар чувствовал себя несколько некомфортно, так как считал, что должен был помогать мне. Как следствие, отставной лейтенант гвардии рвался показать себя в деле и пожелал отправиться на разведку в сторону пожара. Я ему не возражал. Тем более что, по словам моего основного проводника в этих местах, Рольфа Южмарига, где-то неподалеку находилась небольшая деревушка одичавших ишимибарцев, а нам требовался провиант для людей и корм для лошадей. Достать припасы негде – зима и вокруг пустоши, так что как вариант мы заранее рассматривали возможность потрусить местных жителей на мясо, сено, зерно и овощи. Но Рольф не знал, где они проживают, и налёт на дикарей планировалось осуществить лишь в том случае, если мы на них напоремся, а специально тратить время на их поиск отряд не мог. И вот впереди дым, а значит, там разумные существа, с которыми, возможно, предстоит бой.

Мы с Хиссаром отдаём команды своим воинам. Дружинники облачаются в доспехи и кольчуги, надевают шлемы, заряжают арбалеты и готовят энергокапсулы, и после этого начинается движение. Вперёд уходит сотня барона, за ними следует моя и остатки отряда Анхеле. Люди напряжены, но после всех приключений и схваток с противником, который остался за нашими плечами, драка с дикарями или с троллями никого не пугала, особенно после того, как стали оживать чародеи. Что касается меня, то, видя уверенность людей, чувствуя их молчаливую поддержку и не ощущая никаких тревожных посылов от предков из дольнего мира, я не напрягался и излишне не нервничал. Как показали дальнейшие события, вёл я себя вполне адекватно.

Проблем в районе пожара не было. Когда жеребец вынес меня на небольшой лесистый холмик, вершина которого была усеяна мелкими осинками и берёзками, я увидел внизу следующую картину: заснеженное поле, на окраине которого догорает огороженная низким частоколом бревенчатая изба и пара амбаров, а рядом с ними идёт бой. Пятеро гоцев, по виду молодняк, размахивая здоровенными дубинами, пытаются достать кого-то из всадников Хиссара, а ветераны, как и положено, под удар не подставляются и в переговоры с мутантами не вступают. Конная карусель вокруг противника. Выстрел из арбалета. Отход и перезарядка. Грамотная тактика, которую я в своё время уже обкатал в Тенистой долине герцогства Григ. Через пару минут, отметив, что помимо боевой группы, которая уже добивает гоцев, барон озаботился разведкой и прикрытием и моя помощь ему не требуется, я приказал своей сотне сделать привал, а сам с десятком сержанта Амата спустился с холмика и подъехал к Хиссару.

– Видел, как мы их сделали? – спросил меня улыбающийся барон и кивнул на мутантов, тела которых лежали на снегу и кровянили своей рудой его чистую белизну.

– Да, – согласился я, – видел. А ты чего так радуешься?

– Это же гоцы?! – удивился барон. – А мы их вчистую сделали. Про этих тварей столько страшных историй рассказывали, и я, когда их увидел, подумал, что нам тяжко придётся. Однако всё получилось легко. Вспомнились твои рассказы, и я всё сделал, как ты говорил.

– Это правильно. – Я указал рукой на горящие постройки и спросил: – Трупов не было?

– Нет. – Хиссар отрицательно помотал головой. – Только гоцы, которые вокруг избы приплясывали.

– А следы?

– Была одна пара следов маленького размера, которые в лес вели.

– Погоню послал?

– Само собой.

Только он это сказал, как из лесной чащобы вышла тройка его дружинников, один из которых тянул на плече какой-то мешок. Когда дружинники приблизились, стало заметно, что это человек, только маленький, может, карлик или ребёнок, пока определить было невозможно.

Воины остановились перед нами. Тот, кто нёс на себе груз, крупный кряжистый мужик лет сорока, скинул его на снег и доложился Хиссару:

– Господин барон, приказание выполнено. Прошли по следам и нашли девчонку. Пока поймали, намаялись, шустрая больно, а когда её схватили, она меня укусила.

В доказательство своих слов мужик приподнял правую ладонь, внешняя сторона которой была украшена двумя красными полукружьями.

– Она человеческий язык понимает? – спросил у него Хиссар.

– Вроде бы… – Воин улыбнулся. – Девчонка на нас ругалась, но как-то непонятно. Одно слово разбираем, а два нет.

Добыча дружинников Хиссара пошевелилась, встала, и теперь можно было её разглядеть: худое истощённое создание, облачённое в потёртую куртку и рваные штаны из оленьих шкур. Из обуви – что-то отдалённо напоминающее сапоги. На вид лет тринадцать, а там кто её знает, при такой худосочности не разберёшь, волосы чёрные и в колтунах. Натуральная дикарка, у которой наверняка всё тело и голова в блохах и вшах. Однако сама по себе она нас не интересует, нам нужна информация, где её деревня и есть ли там припасы. Поэтому мы с Хиссаром оглядели пленницу, сделали выводы о том, как здесь живут люди, и барон, обратившись к девчонке, начал допрос:

– Ты кто? Как тебя звать?

Дикарка, словно ожидая неминуемого удара, сжалась в комок, оглянулась по сторонам и промолчала. Барон кивнул одному из своих воинов, тот угрожающе надвинулся на неё, и пленница заговорила:

– Мини звать Никки.

Акцент был ужасный, но что сказала дикарка, мы поняли. Воин, услуги которого не понадобились, отступил, а Хиссар продолжил:

– Где твоя деревня?

– Та-тама. – Девчушка кивнула за лесок, из которого её приволокли. – Но живых никого нетути. Был первый листопад, и гор-гоцы всех убили. Одна Никки спаслася и сюда прибежать. Здесь дом знахаря быть, дедушки. Он тоже умереть, но давно. И потом здесь только мужчины жить, зверя бить и за местность смотреть.

– Значит, ваша деревня была захвачена гоцами, люди погибли, а ты уцелела и в доме своего дедушки жила? – уточнил Хиссар.

– Да-да. Так есть.

– Далеко деревня?

– Ногами с утра до половины дни идтить. А на кониках рядом.

– Гоцы деревню сжигали?

– Не знать. Не видеть.

– Покажешь, где вы жили?

– Показать? Да.

– А гоцев на вашу деревню много напало?

– Ай, многовато. – Девчонка вскинула перед собой грязные узкие ладошки и три раза их сжала, тем самым обозначая три десятка.

Барон засыпал пленницу вопросами, но основная информация уже была получена. По словам дикарки, кое-что в деревеньке после осеннего налёта мутантов могло уцелеть: немного продовольствия в лесных схронах, которые Никки была готова показать, луговое сено в стогах, которым местные жители кормили стадо общинных коров, и ещё кое-что по мелочи.

– И что станем делать? – вполголоса спросил Хиссар.

– Направимся в сторону деревни. Гоцев рядом нет, наверное, мы с охотничьей партией столкнулись. Так что организуем лагерь, посмотрим схроны дикарей, лошадей покормим и дадим людям отдых. Дозоры и охрану, естественно, удвоим, и я оборотня в разведку пошлю, пусть следы гоцев посмотрит.

– А с девчонкой что?

– Хм! Не знаю. Нам она ни к чему. Рабами я не торгую, а брать на себя ответственность за дикого человека не стоит. Давай её здесь оставим. Дадим ей немного продуктов, если в лесных тайниках что-то есть, одну палатку, и пусть живёт как знает. Повезёт – по весне набредёт на кого-то, кто её приютит. А нет – тогда девчонкой гоцы перекусят или её нанхасы прирежут.

– Ни-ее-е-т! – разнёсся над окрестностями истошный крик пленницы, которая подскочила, словно её пружиной подбросило, и кинулась нам в ноги.

Один из воинов попытался схватить маленькое тельце, но его руки прошлись над головой Никки. Девчонка, ловко перекувыркнувшись по снегу, подкатилась к брюху моего жеребца, который нервно всхрапнул, обхватила мой сапог ладошками и быстро-быстро, захлёбываясь, зашептала:

– Господине, не бросать Никки! Не бросать! Я одна! Страшно! Спаситите мини! Возьмите с собой Ники, господине!

Раскрытой ладонью я остановил дружинников, которые хотели оттащить от меня дикарку, посмотрел в её зелёные, может, немного колдовские глаза, в которых светился недюжинный ум и было нечто завораживающее, сделал себе в памяти отметку, что у неё отличный слух, и сказал:

– Замолчи!

– Да-да! – Пленница опустила глаза, и плечи её вздрогнули, словно она заплакала.

– Что делать умеешь?

– Шить могу, – всё так же не поднимая глаз, ответила она, – полезные травки, лепестки, корешки знаю, дедушка научить, и могу охотиться.

– Ну, шить ты точно не мастерица, – усмехнувшись, я в очередной раз обратил внимание на её оборванный, неряшливый вид, – а вот насчёт остального посмотрим. Решено! Беру тебя с собой!

– Благодарность, господине! Благодарность!

Согнувшись и не показывая своего лица, Никки отпустила мой сапог и отошла в сторону, а Хиссар поинтересовался:

– Почему своё мнение поменял?

– Не знаю, – ответил я. – Наверное, глаза её умные понравились, есть в них что-то необычное.

– Ну, как знаешь. – Барон почесал кончик носа и спросил: – Раз всё решили, начинаем выдвижение к деревне?

– Да.

– Я впереди?

– Если ты не против.

– Только за. Вдруг ещё гоцев встретим, а мои дружинники только размялись.

Хиссар собрал своих воинов и по указанным дикаркой приметам, вдоль небольшой речушки, текущей на северо-запад, устремился к поселению дикарей. А я дождался своих людей и добровольцев покойного Анхеле, приказал выделить для Никки одну из запасных лошадок, какая посмирней, и последовал за ним. К концу дня наши лошади уже ели превосходное луговое сено, а дружинники из слегка подпревших овощей, каких-то круп и вяленого мяса варили суп.

Так закончилось последнее приключение, которое произошло с нами в Северных пустошах в этом походе. И хотя до имперских границ путь был ещё неблизкий, повоевать нам больше ни с кем не довелось. Погода по-прежнему благоприятствовала. Благодаря запасам уничтоженных мутантами дикарей мы не голодали и нам не пришлось тратить время на организацию охоты. Поэтому – только движение. Всё время вперёд и вперёд! К дому! К родным! К любимым женщинам и мирным заботам!

Глава 10

Империя Оствер. Замок Ройхо. 21.12.1405

Тишина. Вокруг меня ни единого звука. Не слышно ржания лошадей, шума леса и приглушённых голосов караульных воинов. Это непривычно и подозрительно. Поэтому именно это обстоятельство меня и разбудило. Открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. Просторное помещение. Вдоль стен пара шкафов, дорогое ростовое зеркало и столик, на открытых участках цветные ковры, а на деревянном полу толстые паласы.

«Где я? – мелькнула в голове мысль, и тут же пришёл ответ: – В графской спальне, которая находится в восстановленном Центральном донжоне замка Ройхо».

Сразу же вспомнился вчерашний день. Возвращение моего отряда домой. Слёзы радости на глазах супруги. Бросившиеся мне на шею сёстры. Насупленный младший брат, который с ходу потребовал взять его в следующий поход. Вечерний пир. Поминальный кубок вина в память павших воинов. Здравицы в честь хозяина и хозяйки. Музыка и даже танцы. И последовавшая после всего этого ночь любви с Каисс.

От нахлынувших на меня добрых эмоций губы сами собой растянулись в широкой улыбке и захотелось запеть. Но я сдержался. Раскинулся на широком супружеском ложе. Машинально отметил, что жена ушла так тихо, что я этого не почувствовал и не проснулся. Закинул за голову сомкнутые ладони рук и, продляя блаженное состояние покоя, задумался о планах на сегодняшний день.

Итак, я дома. Но в отличие от рядовых дружинников и сержантов, которые получили краткосрочный двухнедельный отпуск и, скорее всего, вместе с уцелевшими шевалье барона Анхеле, братьями по оружию, уже отправились по своим деревням и городкам, я себе длительный отдых позволить не имею права. И на это превеликое множество причин, среди которых основная заключается в том, что мне, барону Хиссару и жрецу Сигманта Теневика Алаю Грачу придётся отправиться в столицу нашего герцогства город Изнар. Там мы должны дать нашему с Хиссаром сюзерену Гаю Куэхо-Кавейру полный отчёт о походе на Север, узнать новости об отряде полковника Нии-Фонта и определиться с нашими дальнейшими планами по борьбе с нанхасами.

Однако в путь мы выступим только завтра. А сегодня, сразу после завтрака, мне необходимо навестить родовое святилище Ройхо и отблагодарить предков за помощь. Затем я отправлюсь в свой кабинет и разберу почту, которой за время моего отсутствия накопилось очень и очень много. После этого будут доклады моих помощников, остававшихся в замке. Далее предстоит беседа с Рольфом Южмаригом, которого я хочу отправить в горы Аста-Малаш, дабы он установил связь с независимыми родами оборотней. А ещё требуется поговорить с женой, сёстрами, братом Трори, провести смотр замковой дружины, зайти в кузницу и принять бургомистра городка Шан-Маир, который расположен невдалеке от моего логова. И если останется время, хотелось бы посетить семейную библиотеку, куда вернулись книги, свитки и пергаменты нашей семьи, некогда вывезенные из замка покойным герцогом Андалом Григом.

«Да-а-а! – мысленно протянул я. – Дел столько много, что невольно начинаешь теряться, а задумок ещё больше, и при всём этом катастрофически не хватает времени. Так что хватит бока вылёживать, господин граф. Подъём!»

Рывком я выскочил из постели. Сделал быструю разминку. Привёл себя в порядок, умылся, побрился, почистил зубы. После чего облачился в чистую одежду, прицепил на ремень чёрный ирут, оглядел себя в зеркало, остался собой доволен и спустился вниз.

Время семь часов утра. Большинство обитателей замка и наши гости ещё спят, у них выходной день, и я завтракал вместе с Каисс, к которой имел немало вопросов. Однако поговорить не получилось, ибо на это была причина, а точнее, сразу две: белокурые красивые девчонки-близняшки в одинаковых светло-синих платьицах. Мои тринадцатилетние сёстры Наири и Джани, которые ускользнули из-под опеки своей воспитательницы мадам Карсан и налетели на меня, словно вихрь.

– Братик! – повисла на левой руке Наири.

– Уркварт! – справа в точно таком же положении зафиксировалась Джани.

От сестёр исходила волна тепла и душевной доброты. Они были рады мне, и эта искренность не могла остаться без ответа. Осторожно высвободившись из их захватов, я посмотрел на жену, улыбнулся, притянул девочек к себе и спросил:

– Ну что, молодые леди, как вы поживаете?

– Хорошо, – ответила Джани.

– Всё замечательно. Мы тебя ждали, – вторила ей Наири.

– Вас никто не обижал?

– Нет, – последовал одновременный ответ.

– Воспитательницу слушаетесь?

– Конечно, – снова два голоса сливаются в один.

– Вот и ладно. Но почему тогда вы от неё сбежали и где она?

Шмыгающие носы, молчание, я жду ответа и получаю его от Наири:

– Мадам Карсан думает, что мы ещё спим. А мы из спальни выбрались и сразу сюда, увидеть тебя хотели. Вдруг ты опять куда-то ускачешь.

– Ах вы мои хорошие! – Я потрепал сестёр по волосам, заметил, как они быстро переглянулись, и спросил: – Но ведь наверняка вы не только из-за этого ни свет ни заря встали. Хотите что-то попросить?

Сёстры снова переглянулись, шмыгнули носами, и снова за двоих ответила Наири:

– Уркварт, мы вчера с девочкой познакомились, которую ваш отряд из Северных пустошей привёз…

Сестра замялась, и я поторопил её:

– И что?

– Пусть она с нами останется.

– В каком качестве?

– Как подруга.

– Но она же дикарка! Вам что, сверстниц из Шан-Маира не хватает?

– Никки нам понравилась. Она добрая и не такая уж и дикая. Нам с ней интересно было. Уркварт, ну пусть она останется с нами. Мадам Карсан будет её учить, как и нас, а Никки нам про север расскажет и про травы целебные.

В принципе дикарку Никки можно было оставить в замке. В дороге она показала себя неплохо, не ныла и не плакала, в целебных травах действительно разбиралась, это даже Алай Грач отметил, и кроме всего прочего девчонка быстро пополняла запас новых слов, старалась избавиться от своего ужасного акцента и достаточно быстро адаптировалась к тому, что вокруг неё не сородичи, а остверы. Учитывая то обстоятельство, что мои сёстры не стали бы просить за плохого человека, ибо они тоже Ройхо и имеют ниточку связи с дольним миром, дикарка могла бы остаться в пределах замковых стен на правах воспитанницы мадам Карсан. Правда, изначально я планировал отправить её в Шан-Маир, но всё сложилось несколько иначе. Чтобы принять окончательное решение по судьбе дикарки Никки, я посмотрел на сидящую напротив Каисс и спросил её:

– Что скажете, графиня, мы пойдём навстречу просьбе молодых леди и впустим дикарку в нашу жизнь или же отправим её в Шан-Маир?

Каисс, которая сама ещё девчонка, ей только недавно исполнилось восемнадцать лет, повела себя достойно, как и полагается графине и второму лицу в клане Ройхо. Она смерила девочек напускно строгим взглядом и произнесла:

– Вообще-то, граф, юные леди поступили неподобающим образом. Они сбежали от воспитательницы, а после этого прервали наш завтрак и серьёзный разговор.

Сестрёнки приняли самый что ни на есть покаянный вид и потупились, а Каисс слегка улыбнулась, потянула паузу, и продолжила:

– Однако всё то время, что вы отсутствовали, они вели себя хорошо, да и мадам Карсан их хвалит. И если Наири и Джани пообещают, что продолжат своё обучение с прежним усердием и больше не позволят себе тайком покидать спальню и убегать от воспитательницы, то можно им позволить дружить с дикаркой.

– Мы обещаем, Каисс! Спасибо! – радостно воскликнули близняшки.

– В таком случае, – завершил я разговор, – марш наверх и объясните мадам Карсан, каким образом вы её перехитрили. И только после этого можете посетить свою новую подругу и обрадовать её известием, что она остаётся в замке. Затем отправьте Никки в баню и обеспечьте её одеждой и жильём. Справитесь с этим?

– Да, Уркварт!

– Отлично. Можете идти, но учтите, если я или Каисс заметим, что Никки дурно на вас влияет, всё вернётся на круги своя.

Две пары губ чмокнули меня в щёки, и, весело пересмеиваясь, девчонки бегом покинули обеденный зал. Мы с Каисс проводили их взглядами, переглянулись и было вернулись к завтраку и прерванной беседе. Но, видимо, день сегодня беспокойный. После сестёр в столовой появились Эри Верек и маг барона Хиссара шевалье Ромнер, которые обсуждали свойства драгоценных камней и их способность сохранять в себя энергетику дольнего мира и перебрасывать её на дальние расстояния. За ними пришли Рамиро Бокре и Ишка Линтер. И разговор с женой откладывался до полудня, вечера или ночи. Хотя какой ночью разговор? Много я сегодня в спальне узнал? Да практически ничего, так как нам было не до болтовни, и чем мы занимались, пока не заснули, и без объяснений понятно.

В общем, я позавтракал, послушал спор магов и, покинув Центральный донжон, оказался в замковом дворе. Кругом – порядок и чистота. Дружинники на стенах и башнях не спят. Черные флаги с красным солнцем и серебряной руной развеваются на ветру. А над головой – хмурое зимнее небо, которое сулит снегопад. Отлично! Мне не надо опасаться погони. Я нахожусь в безопасности, сыт, доволен своей жизнью и ни о чём особо не горюю. И если бы не повседневные дела, которые требовалось решать, то можно было бы сказать, что жизнь хороша и жить хорошо, а после этого завалиться спать. Но назвался графом, значит, соответствуй. Постояв на месте пару минут, я подышал свежим морским воздухом и отправился в святилище Ройхо, которое находилось в Левом Приморском донжоне.

В домашнем храме моего рода всё было как при прежнем графе. Тёплое просторное помещение, в центре которого стоит алтарь из белого мрамора. Вокруг него двумя полукружьями – два десятка свечей, а перед ним – каменная лавка. На стенах – портреты моих кровных родственников, а под потолком – магический светильник, один из тех, которые были привезены в замок как добыча из секретного исследовательского центра «Ульбар». Не откладывая того, ради чего сюда пришёл, я подошёл к алтарю. Специальным поджигом, простенькой магической зажигалкой, которая находилась здесь же, я зажёг свечи, достал из специальной ниши бутылку вина, серебряный кубок, кинжал с рунами на клинке и приступил к обряду. В кубок на три четверти налил сладковатого муската, затем на своей левой ладони сделал надрез, слил кровь в ёмкость, поставил её на алтарь и сел на лавку.

Я всмотрелся в кубок и увидел, что жертва принята благосклонно. Уровень жидкости стал уменьшаться на глазах, и я зашептал одну из стандартных формул обращения к предкам, которая была не обязательна, но, как говорил Алай Грач, желательна, поскольку помогала настроиться на общение с предками, если они его желали:

– Слава вам, мои кровные родичи! Я, ветвь вашего рода, пришёл почтить вас, ибо помню о ваших славных делах. И не забываю того, кто я есть в этом мире! Я благодарю вас за подаренную мне жизнь и помощь, которую вы мне оказываете! И надеюсь на то, что сейчас из мира мёртвых вы смотрите на меня с одобрением! Храните мой очаг и благословите своего потомка!

Пламя свечей взметнулось ввысь и опало. Кубок опустел. Вдоль стен заскользили тени. Обряд окончен, можно уходить. Но я помедлил. Была надежда, что духи предков задержат меня и ниспошлют своему потомку видения, которые помогут мне в жизни или предупредят об опасности. Однако ничего подобного тому, что некогда случилось со мной в саду столичного особняка Ройхо, не произошло. Видимо, то был единичный случай. Слегка расстроенный я встал, затушил свечи, отвесил в сторону алтаря лёгкий учтивый поклон и отправился читать письма и докладные записки моих соратников.

Как я уже сказал ранее, почты накопилось много. Одних писем пришло полсотни, а в добавление к ним были отчёты братьев Дайирин, Балы Керна, моих представителей в графстве Ройхо, деревенских старост и бургомистров, а также рекламные объявления, бумаги из Секретариата Верховного имперского совета и пара больших тяжёлых конвертов с печатью канцелярии императорского двора. Все бумаги лежали на моём рабочем столе. Я сел за него, как обычно, кинул взгляд в окно, пару мгновений полюбовался на Ваирское море и сосредоточился на письмах.

С чего начать? Да, пожалуй, с того, что кажется более важным, – с писем из канцелярии императорского двора, которой по-прежнему руководит граф Тайрэ Руге. Однако в посланиях от верных сторонников императора не было ничего серьёзного, обычная рутина. Одно письмо уведомляло о том, что в связи с присвоением звания протектора я окончательно отчислен из рядов гвардии и переведён в резерв. А второе касалось финансов, и в нём было сказано, что на моё имя отправлено две тысячи иллиров, которые я могу получить у своего герцога. Чего-то подобного я давно ожидал, это не сюрприз, и потому перешёл к следующим бумагам.

Руки вскрывали пакеты и разворачивали испещрённые буковками-рунами листы, глаза скользили по тексту, а мозг обрабатывал полученные данные и делал выводы. Всё на полном автомате, без отвлекающих моментов. Поэтому управился я быстро, к полудню с почтой закончил и, озадаченный сотней вопросов, постарался собрать весь массив информации в единое целое и вычленить из него основное.

Слава всем добрым богам, империя Оствер всё ещё стоит на ногах, качается, но на колени пока не падает. Продвижение врагов в глубь имперской территории удалось приостановить, и, хотя положение на фронтах тяжёлое, Красная Тревога не объявляется, а сплотившиеся вокруг нашего молодого государя Марка Четвёртого Анхо феодалы, военные, некоторые олигархи, жрецы и чиновники стараются как можно скорее перевести государство на военные рельсы. И, вне всякого сомнения, это хорошо. Поскольку нет никого, кто в категоричной форме мог бы приказать мне бросить все свои дела и вместе с дружиной немедленно отправиться на восток Эранги или юго-восток Мистира. В настоящий момент империя справляется без меня и таких, как я, мелких феодалов, которые служат своим сюзеренам и являются частью огромного государства, но в то же время живут своим умом. Так что пока я могу не отвлекаться и сосредоточиться на своих делах.

Далее: положение дел в герцогстве Куэхо-Кавейр. Вроде бы здесь всё так же, как и до того дня, когда в составе отряда полковника Нии-Фонта я отправился в поход к горе Анхат. Однако изменения есть, и они не укрылись от глаз начальника моей СБ Балы Керна и доверенного лица в Изнаре шевалье Ресса Дайирина. В нашем герцогстве происходят перемены, и основных событий, которые меня заинтересовали, было два.

Первое – это организация народного ополчения, которое решил создать мой сюзерен Гай Куэхо-Кавейр. Видимо, молодой герцог осознал, что помощи не будет и воинов из империи он не получит – ни от своего отца, ни от Марка Четвёртого, ни ещё от кого-либо. А угроза со стороны нанхасов никуда не исчезает, а даже наоборот, с каждым годом будет только возрастать. Поэтому Гай Куэхо-Кавейр собрал в своём замке авторитетных представителей от нескольких общин вольных людей, проживающих в его владениях, в основном охотников, лесорубов и собирателей дорогостоящих лекарственных трав. Там он поговорил с ними, выделил им продовольствие и старое оружие, снизил для них налоговое бремя и дал некоторые привилегии. Взамен от этих общин в крепость Содвер было прислано порядка пяти сотен человек, которые в данный момент расквартированы в близлежащих лесах и проходят военную подготовку. В основном эти новобранцы изучают тактику ведения партизанской войны, устройство ловушек и организацию засад, а также готовят для себя базы, опираясь на которые местные мужички смогут наносить удары по противнику. И что немаловажно, это только первая ласточка. Вскоре герцог планирует дать частичную свободу крепостным людям и увеличить количество народного ополчения ещё на тысячу воинов. И хотя я понимаю, что полторы тысячи крестьян и охотников, которые не имеют военного опыта и никакой магической поддержки, против северян не выстоят при любом раскладе, это начало, первый шаг нашего герцога на пути к созданию какого-то своего войска. Так что пусть суетится, и, если ему понадобится моя помощь, я её окажу.

Второе событие военных дел не касалось, но и пустяком не было. А суть его такова: имперский олигарх Кейц Тангим, скажем так, весьма неприятный мне человек, к которому я имел немалые претензии, потерял поддержку в Секретариате Верховного имперского совета. Его высокопоставленные покровители лишились должностей, а на их места указом императора были посажены люди из «Имперского союза». В итоге дела промышленника резко пошли на спад, и в результате одной хитрой аферы он понёс огромные убытки и был вынужден продать свои железоделательные рудники в герцогстве Куэхо-Кавейр. А купил их не кто иной, как отец моего сюзерена великий герцог Ферро Каним, который передал рудники в управление своему сыну. А это значит, что сбылись слова шевалье Томаша Смела, одного из советников герцога, и теперь у меня есть возможность решить вопрос о переселении данников семейства Ройхо с рудников обратно в моё графство. Правда, наверняка придётся потратиться, может, как-то компенсировать уход людей с предприятия покупкой рабов, но я к этим тратам был готов ещё три месяца назад. И хотя деньжат жалко, ибо казна моя не резиновая, люди – прежде всего, а задача поселить в графстве Ройхо как можно больше народа в моём негласном и неписаном списке того, что я должен сделать в ближайшие годы, одна из самых приоритетных.

Кстати, о том, что мне необходимо сделать в моём родовом владении.

Сначала о графстве: тут всё достаточно неплохо. Проблемы есть, без них никак, но они решаются. Кеметцы всё плотнее обживаются на выделенных им землях и готовы драться за свои дома и доброго графа Уркварта Ройхо против любого противника. Материальной отдачи от кеметцев, естественно, пока нет и оброка в ближайшие пару лет я не получу. Это было ясно ещё с того самого дня, когда у меня только появилась мысль поселить беженцев в моих землях, я к подобному готов.

Примерно то же самое с крестьянами, которые являются коренными жителями графства. Прежний герцог ободрал пейзан как липку, и они, подобно кеметцам, вынуждены всё начинать с нуля. Но это ничего, всё будет – и город, и порт, и крепкие острожные посёлки, и промыслы, и засеянные поля, и рыболовные артели. Главное для нас сейчас, как Мальчишу-Кибальчишу, день простоять да ночь продержаться. В моём случае день меняем на год – и та же самая картинка. А пока я граф без постоянного дохода и вынужден для своего выживания хитрить, лукавить, выкручиваться, искать схроны древних гвардейцев и планировать своё будущее по шагам.

Теперь о будущем, которое во многом, если не во всём, зависит от действий наших врагов северян. Но если исходить из того, что зима и весна будут относительно спокойными, то я планирую следующее. Во-первых, необходимо продолжать увеличивать численность дружины и крепить оборону. Во-вторых, надо налаживать связи с соседями, без разницы, люди они или оборотни. В-третьих, в ближайшее время придётся организовать разведку в провинцию Вентель, к разрушенному сталелитейному имперскому заводу, вблизи которого находится склад с древним оружием. И если там всё спокойно, я пошлю туда отряд, который возглавит Бор Богуч. Думаю, с таким простым делом, как изъятие из тайника добычи и её доставка в замок, он справится. В-четвёртых, предстоит поход в герцогство Мариенское к святилищу народа най. И в этом деле мне не помешала бы помощь такого человека, как Алай Грач, который является специалистом по общению с существами дольнего мира. В-пятых, надо дать указание Дэго Дайирину продлить мой «вездеход» – пропуск через магические телепорты. В-шестых, пора озаботиться добыть для братьев моей жены баронские титулы, и не «домашние», которые может дать Гай Куэхо-Кавейр, а благородные, то есть бумаги должны иметь подписи и печати императора и одного из великих герцогов. Помимо этого есть ещё в-седьмых, в-восьмых и так далее. Планов много, и работы непочатый край. И я повторю: претворение задуманного в жизнь во многом будет зависеть от действий северян.

Впрочем, думки думками, и планирование будущего, не только своего, но и других людей, дело, конечно, хорошее и нужное. Однако пора вернуться к тому, что есть здесь и сейчас. Поэтому пора пообедать, а затем поговорить с Линтером, Бокре и Рольфом. А на письма, которые требуют отписки, отвечу по дороге в Изнар.

Я встал, вновь посмотрел в окно и, покинув кабинет, запер его на ключ. День пошёл своим чередом. Разговоры, суета, обсуждение множества вопросов, уточнения и приказы соратникам. Когда я остановился, то на дворе была уже ночь. На замок сыпал снег, а я стоял перед дверью в семейную библиотеку графов Ройхо. И невольно мне вспомнилось, как я впервые оказался в этом месте. Тогда я практически ничего не знал о мире, окружавшем меня. Человек технологического мира, променявший духовность и знание законов природы на машины, танки и самолёты, оказался в незнакомой для себя обстановке и в теле графского сына. Ну и конечно, я искал точку опоры, которой стал прежний местный хозяин граф Квентин Ройхо. Сколько же воды с той поры утекло и времени минуло? Хм. Не так уж и мало. Почти пять лет прошло, а в моей памяти всё настолько свежо, словно я видел графа Квентина буквально неделю назад.

Правая рука потянула на себя ручку двери, а левая приготовилась к тому, чтобы щёлкнуть пальцами, тем самым отдавая команду магическим светильникам на включение. Однако делать этого не пришлось, так как свет в библиотеке уже горел – здесь находился жрец бога Сигманта Теневика Алай Грач, он сидел в кресле у высокого стрельчатого окна, потягивал из большой кружки какой-то тёмный отвар, а свободной рукой перелистывал страницы лежащего у него на коленях тяжёлого фолианта. Не хило пристроился служитель культа. Чувствует себя в моём замке как дома и отдыхает как умеет. Но это не в претензию, просто я не ожидал, что книгами в такой час заинтересуется кто-то помимо меня.

– Добрый вечер, уважаемый Алай! – поприветствовал я жреца, которого не видел с момента своего прибытия в замок.

– Добрый, граф, – буркнул жрец, кинув на меня быстрый взгляд, и, огладив свою длинную бороду, снова уткнулся в книгу.

– Что читаете?

– Жизнеописание рода Ройхо, составленное по заказу твоего дедушки Игны.

«Ну-ну, почитай, – подумал я и развернулся к полкам с книгами. – Интересно, что ты там найти хочешь, старый хитрец? Компромат на меня собираешь или хрень какую задумал? Пока это неизвестно. Но листы ты ворошишь не зря, не такой ты человек, господин Алай Грач».

Впрочем, мысль пришла и ушла, и я занялся тем, ради чего сюда пришёл. Мои глаза заскользили по кожаным обложкам, на полчаса я отключился от всего происходящего, из сотен книг стараясь выбрать те, которые должен прочесть в первую очередь. Мне нужны были трактаты о войне на севере, тактике малых войн, партизанской и диверсионной подготовке воинов и мемуары моих предков. Где их искать, я знал, благо список похищенной у меня литературы просматривал не один раз, а по возвращении библиотеки в замок все фолианты и свитки положили на те места, где они лежали раньше. В итоге я выбрал десять томов, которые возьму с собой в дорогу и постараюсь прочесть или внимательно просмотреть их при первой же возможности.

Книга первая – «Боевой стимул», автор Юкиро Рой-хо, один из младших членов нашей некогда большой семьи, триста с лишним лет назад совершивший путешествие к берегам Форкума, а затем, что странно и удивительно, сумевший вернуться обратно. Вторая – «Северный шквал», автор Баир Григ, в позапрошлом веке отразивший очередной натиск объединившихся под властью единого вождя одичавших нанхасов. Третья – «Старая кровь», автор неизвестный жрец Самура Пахаря, при жизни императора Иллира Второго Анхо, описавший альтернативную версию истории остверов. Четвёртая – «Война без правил» графа Велле Кемета, пособие по партизанской войне в магическом мире. Пятая – «Огненное пограничье» всё того же Велле Кемета, сборник рассказов об одной из войн с королевством Ассир, во время которой приграничные владения империи на Мистире бросили на произвол судьбы, но остверские феодалы устояли. Шестая – «Террор», выпущенный имперским Генштабом сборник инструкций по борьбе с повстанцами и террористами всех мастей, а также дополнение о том, как правильно проводить уничтожение вражеских некомбатантов, травить колодцы, поджигать чужие города, взрывать плотины и подбрасывать в населённые пункты противника чумных крыс. Седьмая – «Подлецы» Гилфрана Непобедимого, одного из первых правителей республики Васлай, в своё время враждовавшего с кланом Умес и перед смертью успевшего описать всю структуру этой поганой семейки. Восьмая – «Боевая магия», труд ещё одного моего кровного родича шевалье Генвента Ройхо, который был командиром дружины при столичном храме бога Ярина. Девятая – «Злая слава», произведение очередного неизвестного автора, являющееся историей народа нанхасов. Десятая – «Никогда не сдавайся!», книга, по витавшим среди выпускников военных лицеев слухам, написанная самим первым императором, как следствие, запрещённая после свержения Квинта Анхо и уцелевшая всего в нескольких экземплярах.

В общем, затарился я по полной. Отобранные мной книги отложил на столик рядом с окном, их потом заберут слуги. Ну а мне пора на покой. Однако лишь только я повернулся к двери, как жрец захлопнул свою книгу, положил ее на стол рядом с моими и произнес:

– Интересно!

– Что вас так заинтересовало, уважаемый Алай? – спросил я у жреца.

– Оказывается, мы с тобой родня, Ройхо.

– Так или иначе все остверы родня, а аристократия особенно. Это неудивительно. Вон даже моя супруга, как оказалось, мне очень дальняя родственница, в десятом колене.

– Это да, – согласился жрец и кивнул на кресло рядом со столиком. – Садись, граф, поговорим. Я ведь чувствую, что ты о чём-то спросить хочешь, но язык не распускаешь, ждёшь удобного момента, и это правильно.

Меня упрашивать было не нужно. Явно жреца пробило на откровенную беседу, может, отвар так подействовал, вон как глазки заблестели, а значит, момент надо использовать. Тем более что вопросов к нему у меня накопилось немерено. Если бы он был рядовым офицером или простым магом, я бы к нему подход нашёл и информацию получил. Но жрец Сигманта Теневика личность такая, что к нему просто так не подкатишь. Поэтому приходилось ждать, пока он первый инициативу проявит, я ждал и вот, кажется, дождался.

Я смотрю на жреца, он на меня. И я задаю пробный вопрос:

– Уважаемый Алай, а как наши родовые ветви пересекаются?

Грач ухмыльнулся. Сделал очередной глоток отвара, поставил кружку на стол и ответил:

– Моя прабабушка – урождённая Ройхо, родная сестра твоего прадедушки. Однако тебя ведь не это интересует?

– Не это. Однако с чего-то разговор начинать надо, вот я и спросил про родство.

– Тоже верно. Но тянуть кота за хвост не станем. Поэтому переходи к главному. Я сегодня добрый, и то, что ты меня из Северных пустошей вытащил, запомнил.

К главному так главному. Не проблема.

– Скажите, уважаемый Алай, почему вы направились в поход против северян? Вы – фигура в империи известная, входите в сотню самых сильных жрецов, а в своём культе – в первую десятку. И вдруг поход против нанхасов. Зачем вам это было нужно?

– Хм. Я думал, ты с другого начнёшь. А тебя вот что больше всего интересует. Ладно, отвечу. – Жрец снова прихлебнул свой напиток, причмокнул губами и слегка поморщился. – На это было несколько причин. Каждая из них сама по себе на меня мало влияла, но все вместе они заставили такого старика, как я, бросить все свои дела и отправиться в поход.

– И что же это за причины?

– Это призыв великого герцога Канима помочь имперской окраине и обещание вознаграждения. Это моя давняя неприязнь к нанхасам, от рук которых сорок лет назад погибли близкие мне люди, сестра, её муж и два моих племянника. Это интерес к тому, каким образом северяне контролируют своих духов, ведь я жрец Сигманта Теневика, а не какого-то там Верингома Ветра или Верша Моряка. Это личная просьба одного из моих старых друзей, который является приближённым всеобщего имперского патриарха Миша Ловитры. Ну и кроме того, это моё личное желание вспомнить молодость и посмотреть, на что я сейчас реально гожусь. Ещё вопросы есть?

– Да. Много.

– Излагай.

Разрешение было получено – и понеслось. Как шаманы взаимодействуют с духами? Каким образом воздвигается энергетический барьер в бою между чародеями? Каковы планы жреца на будущее? Что он доложит своему столичному начальству о походе? Будут ли на основе его доклада приняты какие-либо решения? Можно ли повлиять на патриархов, которые могут прислать в наши края своих боевых жрецов? Сообщит ли Алай Грач о том, что видел в моем отряде оборотня? И если нет, то почему? Как мне добиться более чёткого взаимодействия с духами предков и вообще возможно ли это без специальной подготовки? Кто в жреческой имперской структуре, любого культа, принимает решение о постройке нового храма в том или ином месте? Что влияет на это решение? Какова невидимая обычным людям иерархия среди служителей разных религиозных течений? Не желает ли Алай Грач совершить со мной путешествие в одно интересное место, которое находится в герцогстве Мариенском, где можно погонять призраков и получить некоторое количество золота? А раз желает, то когда он сможет выкроить на это своё драгоценное время, чтобы я подогнал под эту дату свои планы?

Вопросы сыпались на жреца один за другим нескончаемым потоком. И когда их количество начало переваливать за сотню, Алай Грач остановил меня взмахом руки:

– Всё, Ройхо! Хватит!

– Как скажете, – согласился я.

Жрец одним махом допил отвар.

– Ну, ты и любознательный, граф. Тебе об этом никто не говорил?

– Было такое, говорили.

– Вот и я тебе то же самое скажу. А ещё добавлю, что вопросы надо задавать осторожней.

– Это я понимаю. Поэтому спрашиваю только тех, у кого есть честь и кто вместо лживого ответа скажет прямо, что это не моего ума дела. Вы ведь мне про столичных жрецов практически так ничего не рассказали, и я не в обиде. Всё понятно. Корпоративная этика, свои тайны и интриги. Зачем это знать какому-то провинциальному графу? Незачем.

– Правильно всё понимаешь.

На мои слова жрец одобрительно кивнул и привычным движением огладил бороду. После чего вгляделся в моё лицо, прищурился и хмыкнул.

– Что-то не так? – поинтересовался я.

– Как тебе сказать, Ройхо. Всё так и не так. С виду ты обычный человек, хоть и вселенец из другого мира, но наш, оствер, и по крови, и по поступкам, и по повадкам. Идеальный дворянин с окраины, хоть портрет с тебя рисуй. Но есть в тебе одна небольшая странность, которую я заметил при первой нашей встрече, но тогда значения ей не придал.

– Какая странность? – насторожился я и подумал о том, что жрец увидел кмиты под моим сердцем.

– Ты знаешь, что такое аура?

– Конечно, в военном лицее на занятиях по общей магии мне это объясняли. Аура – невидимое глазу обычного человека многослойное разноцветное сияние вокруг тела и головы живого существа. Это проявление души и разума, и каждый цвет что-то обозначает. Красный – злоба и боль. Жёлтый – спокойствие, умиротворение и счастье. Зелёный…

– Хватит! Вижу, что знаешь. А о печати в ауре слышал?

– Краешком уха, уважаемый Алай. Слышал только, что боги или демоны помечают ими людей, в которых они заинтересованы, и своих фанатичных приверженцев. Это всё, а что и отчего, я не в курсе.

– По большому счёту никто не в курсе. – Жрец усмехнулся. – Так что ты знаешь основное. И чтобы понять то, что я тебе скажу, этого тебе хватит.

Алай снова машинально потянулся к кружке, но она была пуста. В некотором недоумении он посмотрел в пустую ёмкость, а я поторопил его:

– Так что насчёт печати в ауре?

– А-а-а, печать! – Жрец пристально посмотрел на меня: – Ты отмечен знаком Кама-Нио, которую у нас некоторые люди называют Улле Ракойна.

– Чего?! – удивился я. – Какой такой знак, уважаемый Алай? С чего бы это вдруг?

– Обычный знак, сложно переплетённый зелёный рисунок в районе груди. И как ты правильно сказал, он невидим обычным людям, да и подавляющее большинство магов и жрецов его не замечает, видеть ауру – забытое искусство, так что не переживай, пальцем в тебя тыкать не станут. А с чего он на твоём энергетическом поле появился, это тебе лучше знать. Чем ты угодил богине? Где ты видел её статую, изображение или икону?

– Не знаю, – пожал я плечами, но мысль о том дне, когда я внедрял в своё тело древние артефакты, в моей голове промелькнула сразу.

– Вижу, ты всей правды не говоришь. Однако она мне и не нужна. – Жрец встал с кресла. – В общем, на эту тему мы ещё поговорим. Но чтобы ты не нервничал, скажу сразу, что в отметке от бога или богини нет ничего страшного. Минимум треть людей в империи отмечена самыми разными знаками, и ничего, живут, как жили, и не горюют.

– Но вы почему-то мной заинтересовались и про знак сказали? – Я тоже встал.

– Сказал, потому что знак стал немного ярче, а это уже редкость. Обычно если отметка есть, то блёклая, а у тебя она на порядок сильнее стала, и произошло это совсем недавно. Я перед походом на север твою ауру смотрел, есть у меня такая привычка, людей на гниль проверять, и печать Кама-Нио на тебе была как у большинства людей. А после возвращения из пустошей произошло изменение, незначительное, но оно есть.

– И с чем это может быть связано?

– Это тебе никто не объяснит. Причин тысячи. Да и кто понимает логику богов или демонов?! Никто. Они не люди, хотя и бывает такое, что сверхсущества дольнего мира копируют нас и наше поведение. Поэтому ответа у меня нет, а про знак я тебе сказал, чтобы ты особо не удивлялся, если с тобой вдруг начнёт какая-нибудь непонятная чепуха происходить.

– Например?

– Ха-ха! – поворачиваясь к двери и делая шаг, весело засмеялся жрец. – Может, у тебя рога вырастут, настоящие. А может, в твой замок прибегут толпы жриц Улле Ракойны, которые провозгласят тебя избранником богини и изнасилуют. Всякое бывает, но чаще всего ничего не происходит. Жил человек, любил, страдал, работал, воевал, да и помер.

– А у вас такой знак есть?

Грач, который уже взялся за дверную ручку, резко, будто споткнулся, остановился и замер:

– Есть! Он у каждого служителя богов есть, и мой посильнее твоего во много раз!

– И что? Он вам что-то даёт?

– Да. Но об этом мы говорить не станем!

Грач стал очень серьёзен, и было понятно, что на этом сеанс игры «вопрос – ответ» окончен. И не знаю, когда снова он соизволит вот так побеседовать со мной. Ибо что творится в головах служителей религиозных культов, особенно таких, как Алай Грач, даже предположить трудно, потому что частое общение с богами или их посланцами ни для кого даром не проходит. Это я знаю точно. В столице пожил и посмотрел на то, как тамошние священнослужители во главе с общеимперским всеобщим патриархом Ловитрой чудят. Так что мне остаётся лишь отложить полученную от Грача информацию в подкорку головного мозга и продолжать жить как раньше. А там посмотрю и разберусь, что это за знак такой, откуда он появился и нельзя ли от этой отметки как-то избавиться или, наоборот, сделать её сильнее. А пока пошло оно всё через пошло! Я дома и хочу хотя бы немного тепла, ласки, покоя и общества любимой женщины, которая наверняка уже ждёт меня в спальне и гадает, куда подевался её беспокойный супруг.

Глава 11

Империя Оствер. Изнар. 24.12.1405

К замку герцога Гая Куэхо-Кавейра, который ранее принадлежал врагу моего семейства Андалу Григу, небольшой отряд, два десятка воинов барона Хиссара, его маг шевалье Ромнер, он сам, десяток моих дружинников и жрец Алай Грач добрались сегодня к полудню. Нам предстоял разговор с местным властителем, нашим сюзереном и самым крупным феодалом на Севере. Однако, как сообщила замковая стража, герцог и его советники отсутствовали. Ещё вчера они умчались в крепость Эрра, и, когда вернутся, начальник караула не знал. Да и если бы он имел такую информацию, то, скорее всего, всё равно её утаил бы. И его мотивация ясна: ни к чему нам это знать, потому что звание вассала герцогу не гарантировали и клятвы верности он не приносил. Таков мир, в котором мы живём, и с этим ничего не поделаешь, по большому счёту каждый сам за себя.

Известий об отряде Нии-Фонта стражники не имели. Ехать в Эрру интереса не было. Мало ли, вдруг там уже никого не окажется? Поэтому мы с Хиссаром решили, что я останусь в Изнаре, где у меня есть жильё, дождусь сюзерена, самостоятельно сделаю ему доклад и предоставлю наши письменные отчёты. А сам барон в это время отправится в столицу нашей родины блистательный Грасс-Анхо, где у него находятся жена и дети, и начнёт готовиться к переезду в герцогство. И это понятно, поскольку титул и земли он получил перед самым походом на Север, и заниматься своими делами по обустройству на новом месте ему было некогда. Что же касается Алая Грача, то он вообще сам по себе, предупредил меня, что наша договорённость относительно совместного похода в герцогство Мариенское остаётся в силе, оставил для связи свой столичный адрес и вместе с Хиссаром направился в Грасс-Анхо.

Мы расстались в воротах города. Барон и жрец повернули налево и поехали в сторону телепорта. А я направил коня прямо, к своему особняку, в котором был всего три раза, да и то проездом. Сейчас там жили семья моего старого друга барона Нунца Эхарта, шпион Бала Керн, старший из братьев Дайирин Ресс, несколько слуг и дежурная пятёрка дружинников.

Изнар, самый крупный населённый пункт нашего герцогства, жил привычной ему мирной жизнью. Стража контролировала все основные перекрёстки и проспекты. Работяги спешили по своим делам. Домохозяйки возвращались с вечернего рынка. А по заснеженным улицам проносились стаи весёлой ребятни, которая играла в салки и лепила снеговиков. Всё как всегда. И словно нет где-то яростных битв и ожесточённых сражений и не катится по полям мира Кама-Нио кровавое колесо войны, которое подталкивают вперёд не известные никому злые боги и жаждущие наживы, чужой земли и славы люди. Сидеть бы им по своим углам и заниматься мирным трудом, так нет же, сражения и битвы подавай. Впрочем, это так, мысли уставшего человека, который сам иногда не прочь совершить подвиг и подраться, но так, чтобы самому уцелеть, здоровье сохранить и с прибытком остаться.

Мой жеребец въехал во двор особняка и остановился перед белым двухэтажным зданием. Дружинники, которые его охраняли, подхватили поводья коня, а я спрыгнул наземь и вошёл в дом. Первый, кто меня встретил, – это бегущий навстречу вихрастый паренёк лет семи-восьми, который выкрикнул:

– Папка! Вернулся!

Я подхватил мальчишку на руки и приподнял его, а он замер, пристально вгляделся в моё лицо, наморщил нос и заплакал. Я поставил парнишку на пол и хотел спросить его, в чём дело. Но объяснение было получено от миловидной полной шатенки лет тридцати пяти, жены прошлого барона Эхарта, имени которой я, к сожалению, не помнил.

– Извините, граф. – Женщина прижала мальчика к себе, погладила его по волосам и объяснила: – Сын всё время ждёт отца, не верит, что он погиб, и каждого нового мужчину в доме встречает как его.

Что тут скажешь? Может, выразить ей соболезнования? Так я слова поддержки и сочувствия, кажется, уже говорил, и мне известно, что каждое дополнительное напоминание о муже – это укол в душу женщины. Поэтому я только кивнул родственнице Нунца и сказал:

– Я всё понимаю.

Женщина повела сынишку на второй этаж, где жили Эхарты, а я прошёл в гостиную, скинул с плеч тяжёлый плащ, сумку с документами, куртку на меху, сел в одно из кресел перед жарким камином, протянул к огню ноги и позади себя услышал голос слуги:

– Здравствуйте, господин граф. Мы рады вас видеть.

Голос прохиндея, который помимо жалованья от меня наверняка получал денежный бонус от кураторов из «Имперского союза», был, как всегда, нейтрален и учтив. Не оборачиваясь, я спросил:

– Кто в доме?

Слуга мой вопрос понял и ответил:

– Эхарты – пять женщин, шестеро детей и господин барон. Слуг по-прежнему четверо. Пять дружинников. Ну и конечно, шевалье Ресс Дайирин и господин Керн. Но они сейчас отсутствуют, должны прийти только к девяти часам вечера.

– Хорошо. Когда барон Эхарт приехал?

– Позавчера.

Больше вопросов с моей стороны не последовало, и слуга спросил:

– Что-то прикажете?

– Да. Приготовь горячую ванну и собери на стол.

– Слушаюсь. Ужин будет через двадцать минут, а ванна только через час. Извините, господин граф, в городе некоторые проблемы с водой.

– Что так?

– В Изнар прибыло около семи тысяч беженцев с востока, которых переселили сюда по приказанию Секретариата Верховного имперского совета два дня назад. Поэтому у колодцев и городских источников очереди.

– Ясно. Можешь идти.

Шорох осторожных шагов человека за моей спиной удалился к двери. Но практически сразу долетели новые звуки, шаркающие и какие-то неловкие шаги, словно пьяный идёт. Ничего подобного здесь и сейчас я не ожидал, поэтому обернулся и обомлел. В гостиную входил мой старый друг Нунц Эхарт. Однако я помнил его крепким широкоплечим молодым человеком, который был превосходным бойцом, дуэлянтом и бабником, и тогда он много и часто улыбался. А теперь, после тяжёлых ранений, полученных им при ликвидации шпионской сети врагов империи, передо мной предстала еле передвигающаяся на своих двоих развалина. Затянутое в тугой мундир тело, в сапогах и чёрных перчатках. Лицо со множеством пересекающих один другой рваных шрамов. Губы – две чёрные ниточки. На глазах очки с толстыми линзами. А лысый череп представляет собой нечто пожухлое и скукоженное, с отметками множества квадратиков, свидетельствующих о том, что кожу пересаживали.

Да-а-а! Картинка плохая. И хотя не так давно я посещал его в госпитале и знал, что всё тело Нунца было очень сильно обожжено и ему выжгло роговицу, имелась надежда, что жрицы Бойры Целительницы и врачи восстановят здоровье офицера Чёрной Свиты. Однако, видимо, даже такие профессионалы и умельцы, как они, не смогли, а может, не захотели вернуть барону его прежний внешний вид и хорошие физические кондиции. И это, мягко выражаясь, печально. Однако такова судьба воина Чёрной Свиты. Он шёл туда, куда его посылал император и командир роты, и был готов к смерти в бою, а стал инвалидом, который никому, кроме своих близких, не нужен. Система использовала его и выбросила на свалку, словно он – выполнивший свою функцию сломанный и негодный к починке механизм. Именно подобное отношение к людям со стороны государства меня всегда бесило, что на Земле, что здесь, без разницы. Это было основной причиной того, что я покинул гвардию и стал в первую очередь думать о себе и своих близких, а не о политике и военной карьере.

Невольно, словно младший перед старшим, я встал, сделал пару шагов навстречу другу и придержал его под локоть. Но Эхарт, гордый человек, отстранился и проскрежетал:

– Не надо меня жалеть, Уркварт. Я не древний старик и не такое уж изношенное барахло, каким кажусь внешне. Сам справлюсь.

– Как знаешь, дружище, – не стал с ним спорить я, хотя и видел, что ему тяжело.

Эхарт сел в кресло, а я вернулся на своё место. Помедлив, барон посмотрел на меня и спросил:

– Ну и как тебе мой новый внешний вид?

– Плохо.

– Ты, как всегда, честен, Уркварт.

Мой друг, один из немногих, кого я могу так называть, отвернулся и засмотрелся на огонь в камине, а я поинтересовался:

– Что думаешь дальше делать?

– Не знаю, – ответил Нунц. – Пока была надежда на то, что меня смогут вылечить, хотел где-то в ваших краях обосноваться. Однако меня не долечили, назначили пенсию в пятнадцать иллиров ежемесячно и отправили в отставку. Денег практически нет. В родном старом замке теперь республиканцы отдыхают, а на мне семья. Хорошо ещё, что ты не выгоняешь. Но надолго ли тебя хватит?

– За меня не переживай. Я назвал тебя своим другом и от своих слов не отрекусь.

– Иногда, Уркварт, дружба живёт только до тех пор, пока люди полезны один другому, а сейчас с меня толку никакого.

– Ты во мне не сомневайся, Нунц. Лучше скажи, неужели на выздоровление надежды нет?

– Надежда есть всегда, особенно если деньги имеются. Жрицы Бойры Целительницы сделали всё, чтобы сохранить мне жизнь, а дальше я должен о себе сам позаботиться. Было бы мирное время, со мной бы занимались особо, но империя воюет, и каждый день в военные госпитали тысячи людей привозят, так что всем не до меня. И если я хочу хотя бы частично вернуть себе здоровье, то должен платить магам за дорогие сильнодействующие эликсиры и мощные заклинания. У меня ведь не просто ожог, а магический, в этом-то основная сложность.

– Значит, если тебя лечить, ты снова станешь нормальным человеком?

– Вот ты как заговорил… – В осипшем голосе барона была горечь. – Я уже ненормальный человек.

– Не придирайся к словам, а ответь на вопрос.

– Да. Мой организм ещё можно восстановить. А что, у тебя есть возможность оплатить услуги самых лучших магов и целителей?

– Нет. Такой возможности у меня нет. Я знаю, насколько это дорого. И хотя у меня в казне кое-что есть, чтобы тебя вылечить, этого не хватит.

– Вот видишь…

– Однако, – продолжил я, – у меня всё же есть возможность тебе помочь.

– Артефакт, про который твои дружинники из охраны дома болтают?

– Ты про него уже слышал?

– Краем уха. Я ведь гвардеец и выпускник военного лицея, поэтому даже полунамёки понимаю. – Эхарт попробовал улыбнуться, но вышла некрасивая кривая гримаса, и он уточнил: – Так это артефакт?

– В общем-то да. – Про кмиты я пока решил Нунцу не говорить. – Имеется у меня одна вещь. Стопроцентную гарантию выздоровления не даю, но попробовать её на тебе стоит. Хуже ведь не будет?

– Это точно. Хуже уже не будет.

– В таком случае, – я встал, – пойдём к тебе в спальню. Лечить тебя стану.

– Прямо сейчас?

– А чего тянуть?

– А разве амулет при тебе?

– Он всегда при мне.

Спустя десять минут мы с Эхартом, который снова без моей помощи, с трудом вскарабкался наверх, находились в его комнате. Не раздеваясь, барон лёг на кушетку и, посмотрев на меня, спросил:

– Начнём?

В его голосе было безразличие, но я знал, что оно напускное. На самом деле, как и всякий нормальный человек, Нунц надеялся на чудо, и я ответил:

– Да, начнём. Закрой глаза.

– А это обязательно?

– Желательно.

Барон сомкнул веки, которые имели неприятный розовый цвет. Моё сознание привычно отдало команду кмиту «Полное восстановление». Целебная сила в виде зелёного клубка сконцентрировалась в правой ладони, и, словно порошком, я осыпал ею тело друга. Моментально проникая под палёную и пересаженную кожу, видоизменённая энергия дольнего мира внедрилась в тело Эхарта, и он потерял сознание. Это нормально, так и должно быть. Теперь многое будет зависеть от того, насколько долго он будет находиться в беспамятстве. Если пять—десять минут, значит, «Полное восстановление» ему не поможет, так как пошло отторжение. А если дольше, тогда правы жрицы Бойры – надежда есть, и за несколько сеансов барона можно поставить на ноги и восстановить зрение. Так что всё от меня зависящее я сделал, остаётся только ждать.

Тук-тук! – постучали в дверь спальни.

Я подумал, что это слуга, который хочет доложить, что готов ужин, и подумал о том, чтобы приказать принести его сюда. Но дверь приоткрылась, и в неё просунулась кудрявая голова сержанта Чаена из моего сопровождения, похожего на арзумца, скуластого пожилого брюнета:

– Господин граф, там герцог Гай приехал. Мы его в дом впустили, а слуги в гостиную повели.

– Правильно, – одобрил я действия своих людей и спросил: – С герцогом народа много?

– Четверо егерей и шевалье Томаш Смел. Мы за ними присматриваем.

– Всё верно. Ступай.

Десятник закрыл дверь, а я посмотрел на Эхарта, бессознательное состояние которого перешло в мирный сон, что значило – мой кмит вновь не оплошал. Я удовлетворённо улыбнулся и, покинув спальню, спустился вниз.

Герцог Гай Куэхо-Кавейр, юноша с суровым озабоченным лицом, и его советник шевалье Томаш Смел, которого иногда сравнивали с дубком, потому что он такой же кряжистый и солидный, как это дерево, находились перед камином и делали то же самое, что и я двадцать минут назад, то есть грелись. На мгновение я остановился, дождался, пока мой молодой сюзерен и его многоопытный советник обратят на меня внимание, поприветствовал их и сел рядом. Ходить вокруг да около и сплетни пересказывать мы не стали, каждый из нас человек дела, и герцог начал разговор:

– Вчера я получил известие, что в крепость Эрра прибыли три человека из отряда полковника Нии-Фонта. Я незамедлительно отправился туда и узнал, что его соединение свою задачу выполнило, но при отходе было уничтожено нанхасами. Выжило всего четверо, а к нашим границам добрались трое, одного беглеца в пути живой мертвец поймал и сожрал. – Гай помедлил и добавил: – Кстати, выжившие в один голос утверждали, что вы тоже погибли, а вместе с вами сгинули воины Хиссара и Алай Грач. Как вам удалось уцелеть, граф?

– Нам сопутствовала удача, ваша светлость, – ответил я. – Ну и кроме того, мы понимали, что северяне не дикари, и поэтому воспринимали их всерьёз и грамотно спланировали свой отход.

– Потери большие?

– Нет.

– Алай Грач жив?

– Да. Жрец уцелел, хотя изрядно ослаб и потерял часть своей силы. Но думаю, что он быстро восстановится. Опытный всё же человек.

– Хорошо. Расскажите о походе, как его видели вы.

– Рассказывать можно долго, ваша светлость. Мы с Хиссаром написали подробные отчёты, и я готов их вам предоставить.

– Отчёты – вещь нужная и обязательная, и мы их непременно прочтём, а копии будут отправлены в Тайную стражу Канимов и императору. Но сейчас мне нужна краткая выжимка и ваше личное мнение.

– Я расскажу. Но перед этим я хотел бы уточнить один момент. Кто-то из командиров отряда полковника Нии-Фонта выжил?

– Нет. Уцелели только два егерских сержанта и молодой маг из школы «Даисса».

В этот момент, прерывая наш разговор, в гостиной появился слуга, который принёс горячее вино со специями. Он молча поставил поднос на столик между мной, герцогом и Смелом и удалился. Мы разобрали кружки, и это дало мне немного времени, чтобы собраться с мыслями. Хотя чего тут собираться? Всё уже решено, ничего скрывать особо не надо. Сделав глоток вина, которое горячей бодрящей волной прокатилось по пищеводу, я заговорил:

– Итак, господа, поход на Север. Он состоял из пяти этапов. Планирование операции. Формирование отряда. Поход к горе Анхат. Проведение диверсии. Отступление. Первый и второй этапы вас не интересует, вы всё видели сами. Соединение полковника Нии-Фонта, в которое мы с бароном Хиссаром вошли как подчинённые, состояло из разношёрстных отрядов и новобранцев и к дальнему рейду по Северным пустошам приспособлено было плохо. Этот факт неоспорим. И вообще чудо, что хоть кто-то смог вернуться. Правильно я говорю, ваша светлость? Ведь наверняка, когда вы рвались отправиться на Север, ваши советники объяснили вам, что к чему, и сделали упор на то, что мы – расходный материал?

Шевалье и герцог переглянулись, и Гай согласился:

– Было такое. Продолжайте, граф.

«Это хорошо, что он признаёт очевидное, – подумал я. – С двуличными людьми и разговор иной, а юный герцог всё больше становится похож на нормального феодала. Он понимает, что я не кисейная барышня, в истерике биться не стану, и говорит правду. Значит, можно продолжать беседу в прежнем ключе».

– Так вот, соединение полковника выступило из крепости Содвер и со всеми положенными трудностями подошло к горе Анхат. Как и предполагал барон Анат Каир, нашего появления никто не ожидал, и мы смогли провести диверсию против северян без особых сложностей и потерь. Склады с продовольствием были уничтожены. Стада животных согнаны в овраги и пропасти и нашли там свою гибель, а враг лишился минимум пары сотен воинов и десяти шаманов. Исход боя очевиден – нами была одержана победа. Но начался самый серьёзный и сложный этап всей операции – отход. И вот тут-то Океанские Ястребы показали себя во всей красе. Они смогли быстро сориентироваться, понять, кто мы такие и каковы наши силы, и организовать преследование. А что мог противопоставить им полковник Нии-Фонт? Разрозненные отряды, утомлённых людей и лошадей да не приспособленных к боям и походам магов и жрецов.

– И тогда он выставил на пути противника заслон?

– Да. Он сделал очевидное. Оставил позади себя заслон смертников, нас с Хиссаром, барона Анхеле и Алая Грача. Задумка полковника была проста. Мы должны были придержать противника и начать отход. Естественно, более мобильные нанхасы должны были нас догнать. А мы приняли бы очередной бой. Огрызались бы из всех наших сил и смогли бы нанести врагу дополнительные потери. Так что, с точки зрения Нии-Фонта, всё было правильно. Он жертвовал частью воинов, двумя магами и жрецом, а сам получал время, которое собирался использовать на организацию очередного заслона и ночной отдых. После чего рано утром соединение могло бы рассеяться по Северным пустошам и мелкими группами продолжить своё движение на юг. Но мы смогли уцелеть. Нанхасы проскочили мимо нас и продолжили погоню, тем самым они не потеряли три-четыре часа на наше уничтожение, перегруппировку своих сил и пытки пленных и смогли догнать полковника Нии-Фонта ещё до рассвета. Зная тактику северян, я могу предположить, что они воспользовались усталостью наших воинов и их неорганизованностью, смогли тихо подойти к ночной стоянке, налетели на неё и всех перебили. Так это вижу я, а как было на самом деле, мне неизвестно.

Я вопросительно посмотрел на герцога, и он согласился:

– По словам выживших, всё именно так и было. Северяне налетели на усталых людей, которые только что поужинали и надеялись несколько часов подремать, и уничтожили всё соединение полковника. Мне вот только непонятно, почему Нии-Фонт сразу не отдал команду рассыпаться?

– С этим всё просто, ваша светлость. Разделиться на мелкие группы вблизи горы Анхат означало стать дичью, которую бы даже мелкие вражеские отряды смогли бы уничтожать. Местность вокруг своей стоянки северяне знают очень хорошо, дорог там мало, и следы на снегу не спрячешь. А вот в полусотне километров от горы Анхат нанхасам пришлось бы немного сложней, поскольку даже их лосям надо есть и отдыхать, и шансы соединения на спасение, по крайней мере хотя бы некоторых его сегментов, изрядно возрастали. Если бы мы погибли, то кто знает, возможно, перед вами сейчас сидел бы не я, а полковник Нии-Фонт, который геройски вывел бы из Северных пустошей пару сотен воинов и полтора-два десятка магов.

Молодой герцог, на которого свалилось очень много проблем, потупился, глотнул вина, снова обменялся взглядами с шевалье и спросил:

– Как вы думаете, граф Ройхо, северяне придут к нам этой зимой?

– Честно скажу, не знаю. Всё будет зависеть от очень многих факторов. По идее нанхасы должны бросить все свои силы и ресурсы на то, чтобы прокормить некомбатантов и сберечь поголовье оставшихся в строю оленей и лосей. Но если им помогут сородичи, а это вполне возможно, они смогут послать в поход отряд, в котором будет от пяти до десяти сот воинов, половина из них – всадники, а другая половина – пехотинцы на оленьих упряжках.

– И когда они могут к нам наведаться?

– Конец месяца ишир – начало месяца нара.

– Я могу рассчитывать на вас и Хиссара?

– Конечно. Мы – протекторы Севера и ваши вассалы, и этим всё сказано. Поэтому по первому вашему зову мы, наши воины и маги явимся туда, куда потребуется.

– А что вы думаете обо всей войне с северянами? Каковы наши шансы выстоять?

– Шансы есть. Но чтобы уцелеть самим, сохранить людей и сберечь вверенные нам императором земли, придётся очень много суетиться, бегать и воевать, а главное, не стесняться в средствах. Ведь помимо северной угрозы есть ещё и западная, со стороны ваирцев.

– А какие средства вы имеете в виду, граф?

– Придётся травить все немногочисленные источники с чистой питьевой водой, которые находятся в Мёртвой Пересыпи перед нашими границами. Сотрудничать с нечеловеческими расами, которые проживают в Северных пустошах. Искать среди наших противников предателей. Можно брать на службу воров, убийц и прочую шваль, которой на каторге у вашего отца и других имперских владетелей немало. Надо привлекать к борьбе всех, кто против северян и ненавидит их. Например, профессиональных наёмников из отрогов хребта Агней, которые не хотят воевать с республиканцами, но готовы биться против нанхасов. Необходимо использовать мощные магические артефакты имперских жрецов, которые сидят в столице и носа из неё не высовывают. А чтобы вытащить их в поле, придётся найти к этим людям подход, а это наверняка потребует вмешательства Тайной стражи Канимов и нечистоплотных действий. А ещё есть устройство долговременных ловушек на пути следования вражеских отрядов, как обычных, так и магических; захват в плен мирных людей из вражеских стойбищ и шантаж; террор; подлые удары в спину; целенаправленное уничтожение наиболее способных вражеских командиров; разворот северного войска с юго-западного направления на южное, в сторону графства Тегаль. Это только малая часть всего того, что нам – я говорю «нам», потому что готов вам помогать, – предстоит осуществить. Работы будет много. И она будет грязная. Но ради того, чтобы моя семья и проживающие под властью Ройхо люди могли спокойно жить, её необходимо сделать, и я к этому готов.

Пока я говорил, то всё время наблюдал за реакцией герцога и шевалье Смела. И от моего взора не укрылось, что старый воин мои слова одобряет, видимо, бывший пограничник о чём-то подобном уже думал. А вот Гай поник головой, и это понятно. Паренёк мечтал о славе, подвигах и рыцарских схватках один на один, а тут кругом грязь. Но что поделаешь, не он первый такой идеалист и далеко не последний. И если захочет выжить, то станет таким, как я и шевалье Смел.

Сказав, что хотел, я замолчал. В помещении воцарилась тишина. Герцог помедлил и встал. Как и полагается, мы с шевалье сделали то же самое. Гай окинул тоскливым взглядом гостиную и, прежде чем уйти, сказал:

– Граф, жду вас завтра в своём замке. Мы ещё раз обговорим ваш поход на Север, и вы ознакомитесь с планами по борьбе с нанхасами и обороне герцогства Куэхо-Кавейр. Кроме того, вас ожидают присланные из столицы деньги, которые причитаются вам как протектору. И у меня к вам будет предложение по возвращению ваших крестьян с железоделательных рудников в отрогах Аста-Малаш обратно в графство Ройхо. А пока передайте шевалье Смелу ваши письменные отчёты.

– Да, ваша светлость.

Герцог направился к выходу. Шаги его были широкими и резкими, и нам с советником было заметно, что он нервничает. Проводив Гая взглядами, мы с шевалье перекинулись несколькими фразами, я передал ему отчёты, попрощался с ним и вскоре остался один.

Я хотел всё-таки отправиться в обеденный зал и наконец поесть с дальней дороги. Но не тут-то было. Сначала появились Керн и Дайирин и засыпали меня ворохом новостей, некоторые меня очень заинтересовали. А затем спустился Эхарт, который выглядел гораздо лучше, чем до лечения «Полным восстановлением».

Кожа на голове барона немного разгладилась. Веки из розовых стали желтоватыми. Ноги держали тело гораздо уверенней. Кончики пальцев обрели чувствительность, и мой старый друг теперь мог видеть даже без очков, пусть далеко не идеально, но это уже заметный прогресс. Так что завтра мы с ним ещё один сеанс лечения проведём. А затем ещё. И так до тех пор, пока он не станет прежним Нунцем Эхартом, выпускником военного лицея «Крестич», профессиональным воином, дуэлянтом и офицером, который может всё, хоть отрядом командовать, хоть в поединке с сильным противником биться. Вот только теперь он будет служить не государству, которое его кинуло, а мне, своему другу и товарищу графу Уркварту Ройхо.

Такой вот был денёк. А закончился он тем, что я всё же добрался до ужина, а затем принял ванну и отправился спать. Правда, случилось это только в двенадцатом часу ночи, но это не беда. День был прожит не зря, и это главное. Ну а трудности, тем более такие мелкие и незначительные, не проблема.

Глава 12

Империя Оствер. Замок Ройхо. 20.01.1406

Раннее утро. Солнце только-только показало свой красный диск над линией горизонта. Рассвет хмур, в небесной вышине рваными стаями несутся на юго-восток серые облака. Начинался ещё один зимний день.

Ламия Отири, которую все проживающие в замке Рой-хо люди знали как дикарку Никки, в образе стройной худощавой брюнетки четырнадцати лет от роду стояла у окна девичьей спальни в Центральном донжоне. Ведьма смотрела на закутанного в чёрный плащ мужчину, который прогуливался по примыкающей к морю крепостной стене. Он явно о чём-то размышлял и был чем-то озабочен. Об этом говорила его походка, широкие шаги, резкие повороты на месте и взгляды, которые он постоянно бросал на запад. И хотя лицо мужчины, графа Уркварта Ройхо, прямого наследника одного из Рунных родов, было скрыто широкополой шляпой, для ведьмы это помехой не являлось. Она была дочерью и верной служительницей своей богини, со всеми сопутствующими её положению и родословной способностями, поэтому расстояние в полторы сотни метров для неё ничего не значило. Тем более что она смотрела не просто на ещё одного человека, а на своего будущего супруга, который был отмечен знаком Кама-Нио. Эта метка помогала ламии чувствовать графа за сотни километров, а с недавних пор давала ей возможность влиять на него. И хотя Отири не могла контролировать избранника и читать его мысли, поскольку он сам по себе был силён как физически, так и духовно и имел очень хороший магический блок, это ей и не требовалось. Для неё главным было находиться неподалеку от Уркварта, считывать все его основные душевные порывы и навевать ему через знак богини мысли, которые избранник мог брать как ориентиры для своего дальнейшего развития. Ну и конечно же ведьма должна была оберегать графа до тех пор, пока по силе и мощи он не станет равен своей будущей жене.

Отири не понимала, что такое любовь, и никогда этим не тяготилась. В свои тридцать два года она знала одно – вся её жизнь направлена на служение Великой Праматери, которая в союзе с демоном Азгатом сотворила первых ламий и дала им жизненные приоритеты на всю жизнь. И если Кама-Нио считала, что избранником Отири должен стать человек из Рунного рода, значит, так тому и быть. Для неё не было большой разницы между мужчинами, её мало волновало, кто будет отцом её дочери или дочерей. Однако таким отношение ведьмы к будущему супругу было лишь до тех пор, пока избранник находился далеко от неё. Но пришло время, и она увидела его вблизи. Независимо от желаний ламии что-то в её душе запело, заставило ведьму задрожать от возбуждения и захотеть быть именно с этим мужчиной. Навсегда и невзирая ни на что.

В ту ночь, когда остверы сожгли продовольственные склады Океанских Ястребов, Отири не до конца поняла, что это было. Но позже, когда она шла за отрядом Ройхо по пятам, ведьма смогла проанализировать случившееся, сравнить свои ощущения с чувствами матери, бабушки и иных ламий, которые через череду поколений дали ей жизнь, и пришла к выводу, что таким образом богиня связала её жизнь с графом Ройхо. Если до того, как она воочию увидела оствера, ещё можно было отступить от назначенного ей пути, то после этого дороги назад уже не было. Впрочем, Отири это не смутило, а, наоборот, обрадовало. Всё шло по накатанной за тысячелетия существования ламий колее, и это было хорошо. Первый этап прошёл без сбоев. И теперь, когда она оказалась рядом со своим суженым, пришла пора начинать второй этап. Следовало дать графу некоторые первичные знания о ламиях и их происхождении, а затем более полную информацию о нанхасах и о том, что он сам плоть от плоти и кровь от крови северян.

Посыл пошёл, и отметка в ауре графа отозвалась. После этого Уркварт был должен прислушаться к знаку богини, и во время сна, пока только так, а не напрямую, увидеть некоторые картинки из прошлого. И хотя мать Отири, мудрая Каити, наверняка сказала бы, что её дочь торопится, юная по меркам своего странного и необычного народа ведьма считала, что Уркварт выдержит первые видения, не сойдёт с ума, сможет переосмыслить то, что узнал, и после этого станет самостоятельно искать новых знаний.

Минула ночь. А за ней вторая, сегодняшняя. Ламия чувствовала, что в душе графа происходит непонятная борьба, и понимала, что это из-за посланных Кама-Нио видений. И вот первый результат налицо. Задолго до рассвета Уркварт покинул супружескую спальню, ходит по стене и наверняка пытается проанализировать сны, которые так похожи на явь.

«О чём его мысли и что он увидел? Каковы посланные ему богиней видения? – спрашивала себя Отири, наблюдая, как сильный, крепкий и уверенный в себе мужчина, который оказался достойным противником нанхасов, воин во многих поколениях в очередной раз резко разворачивается. – Это мне неизвестно, но предполагаю, что всё идёт по плану. Я не могу проникнуть в голову того, кто с недавних пор стал мне дорог, и, наверное, это правильно. Кто знает, а вдруг я стала бы ревновать его к Каисс и совершила бы глупость, которая могла бы породить ненависть духов семьи Ройхо, и они поведали бы своему потомку, кто скрывается под личиной девочки Никки? Нет. Лучше не знать его мыслей, по крайней мере пока. И не надо излишне нервничать и переживать. Ведь в конце концов всё само собой встанет на свои места».

Неожиданно Уркварт остановился и, вскинув голову, посмотрел в сторону Центрального донжона, как раз в то окно, из которого за ним наблюдала Отири. Невольно ламия поёжилась, улыбнулась, и по её душе прокатилась тёплая волна. Она отступила в глубину комнаты, ещё раз взглянула на графа, который продолжил свой утренний променад, и легла в уютную тёплую постель.

До того момента, когда за ней придёт мадам Карсан, оставалось ещё полчаса, и она могла немного подремать. В её жизни всё было хорошо. Никакие заботы юную ведьму не одолевали. Всё шло так, как этого хотела Кама-Нио и она сама.

Нет. В тёмном окне на третьем этаже Центрального донжона никого. Окинув взглядом другие окна тёмной башни, которые выходили в сторону моря, я пришёл к выводу, что чужой взор мне померещился. Такое случается, поскольку я далеко не идеален и не являюсь самым совершенным человеком в мире Кама-Нио, а значит, могу быть мнительным.

Поворот. Делаю двадцать шагов по крепостной стене. Смотрю на фигурки дружинников, которые застыли на Приморских башнях и, видимо, не понимают, почему в такую рань граф бродит по стене замка, словно призрак отца Гамлета. Но им и не положено это понимать.

Поворот. Взгляд на залив. Всё без изменений. Из серой водной массы, которая сегодня спокойна, торчат клыки скал. Очередные двадцать шагов. И, войдя в привычный ритм, я возвращаюсь к своим мыслям, которые не дают мне спокойно отдыхать, заставляют напрягаться.

Итак, с чего начать? Да, пожалуй, с того момента, когда я вернулся из похода на Север и прибыл в Изнар.

После встречи с герцогом Гаем Куэхо-Кавейром свободного времени у меня практически не было. Суета. Беготня. Поездки. Дела. Встречи. Решение самых разных вопросов. Посещение замка Куэхо-Кавейр. Консультации с местными военачальниками. Разговоры с тайными стражниками Канимов, в первую очередь с заместителем Аната Каира бароном Краттом. Доклады моих ближних людей, братьев Дайирин и Керна. Ну и конечно ежевечерние оздоровительные сеансы с бароном Эхартом.

Я мало спал. Много двигался. Выкладывался сам и заставлял активней шевелиться подчинённых. В итоге получил что хотел и смог на некоторое время вернуться в свою вотчину. Ну и что же я смог сделать за минувшие три с половиной недели?

Во-первых, был решён вопрос по переселению в графство Ройхо почти пяти тысяч человек, которые до недавнего времени числились рабочими имперского олигарха Кейца Тангима и трудились на его железоделательных рудниках.

Дело было непростое, сложностей хватало. И одна из них состояла в том, что мой молодой сюзерен не мог остановить работу рудников, которые являлись стратегическими предприятиями. Поэтому за каждого человека, работающего на них, он просил равноценного работника. Кажется, всё на поверхности, отдай за крестьянина раба и забирай человека. Но средний по физическим кондициям подневольный человек без особых навыков в империи стоит три-четыре иллира, надо сказать, в связи с военным временем, достаточно дёшево. И выходило, что за возвращение крепостных людей графа Ройхо на их исконные земли я был должен отдать минимум пятнадцать тысяч золотом. Сумма более чем приличная, но я мог её выплатить.

Однако после консультаций со своими помощниками, более пристально рассмотрев ситуацию с разных сторон, я решил не торопиться и сговорился с герцогом, что крестьяне будут возвращаться в мои владения по частям, несколькими партиями в течение трёх месяцев – двух зимних и одного весеннего. Сначала ко мне уйдут самые крепкие мужики и женщины, за ними молодёжь, а в самом конце старики. И чтобы понять, почему я решил поступать именно так, а не как иначе, достаточно просто оглянуться по сторонам, и всё становилось ясно.

Мы на севере. Сейчас зима. Деревни графства Ройхо частично сожжены, а частично разрушены. Жить людям негде. Припасов для них нет. Кеметцы местных крестьян не знают и эту зиму сами ютятся не в наилучших условиях, а значит, делиться с ними припасами и пускать их в свои посёлки и городки не станут. А с коренных жителей толка немного, сотен пять людей на общий кошт они взять смогут, и это максимум. Вот и решил я, что пусть сначала мужики восстановят хотя бы некоторое количество своих позаброшенных домов и поставят времянки, а только после этого начнётся переселение иждивенцев – женщин и детей. Правда, можно было оставить вопрос переселения крепостных до весны. Но время неспокойное. Надо торопиться, и я делал всё от меня зависящее, чтобы люди успели перебраться в графство до оттепелей и уже этим летом начали спокойно осваиваться в своих деревнях.

В итоге план по переселению крепостных был составлен. Решения приняты. Дайирины и замковый кастелян Бокре получили чёткие приказы. Дело пошло, а я переключился на другие вопросы.

В замке моего сюзерена я рассказывал герцогу, его сотникам и советникам о северянах. Мы составляли планы по борьбе с ними, прикидывали численность клинков, которые можно кинуть на то или иное направление, и думали, где достать воинов. При этом много спорили и даже ругались. Но обид не было. Каждый из нас – и я, и герцог, и советники, и командиры отрядов – понимал, что мы можем выжить, только объединив наши силы, опыт и знания. И вновь начинался разговор. Одни варианты сменяли другие, и уже через неделю кое-что начало вырисовываться.

Северяне идут на нас волнами. Впереди Океанские Ястребы, которые беспокоили нас в минувшем году и будут налетать на территорию герцогства Куэхо-Кавейр в этом. Против них мы можем побороться более или менее на равных. Но весной к нашим берегам могут приплыть ваирцы, та ещё заноза. А следующей зимой к Океанским Ястребам присоединятся Полярные Совы и Горные Орлы. И чтобы противостоять всем внешним врагам, нам нужна смена тактики, которая должна стать более агрессивной и из оборонительной трансформироваться в наступательную. Ну и, само собой, нам необходимы союзники. Про оборотней ни я, ни герцог особо не распространялись, ни к чему это, он про них почти ничего не знает, а я молчу. А вот о том, чтобы создавать штрафные батальоны из кандальников, рабов, которые хотели бы заслужить свободу, и о привлечении наёмников из северо-восточных отрогов горного массива Агней мы говорили немало. И что хорошо, мы не просто поговорили и разошлись, но и смогли прийти к общим решениям, которые стали быстро превращаться в действия, благо герцог у нас непростой, а из влиятельной семьи, и Тайная стража Канимов может очень многое. Особенно если «рыцарям плаща и кинжала» дать чёткие установки и подтолкнуть к действию грозным окриком с самого верха.

Помимо военной темы, была ещё и целительская. «Полное восстановление» делало своё дело, и через две недели ежевечерних оздоровительных сеансов Нунц Эхарт стал походить на себя прежнего. Кожа разгладилась, шрамы исчезли, полностью восстановилось зрение. Он смог не только ходить, но и бегать, и махать клинком, и у него стали отрастать волосы. Естественно, благодарность самого Нунца и его родни не имела границ. Поговорив с бывшим гвардейцем и своим другом, я прямым текстом предложил ему стать моим вассалом. Барон не ломался и моё предложение принял. И чтобы в будущем не возникало никаких спорных моментов, мы договорились, что он получит тысячу крестьян из переселенцев и заём в пару тысяч иллиров на постройку своего поместья и создание собственной маленькой дружины. Взамен он даст мне кровную клятву на верность и станет моим подданным. Всё по чести. Практика стандартная. С одной только поправкой. До тех пор пока Нунц не построит своё жилье и не укрепится в пределах пожалованного ему феода, семья Эхарт продолжает оставаться в Изнаре.

В общем, время, проведённое вдали от дома, зря не прошло. Было сделано немало, и перед тем, как отправиться в герцогство Мариенское, где я вместе Алаем Грачом планировал отобрать у древних призраков мщения накопленные ими при жизни неправедные богатства, я решил хотя бы несколько дней побыть дома вместе с близкими и родными для меня людьми. Решено – сделано. Воины на коней. Дорога. Ночёвка в таверне Юрэ Сховека, ещё одного тайного стражника, который, помимо Керна, присматривает за обстановкой в пределах графства Ройхо, и я в замке, где меня всегда ждут.

Однако, вот беда, отдыха снова не получилось. Видимо, он мне противопоказан. И виной тому послужили не повседневные заботы или какие-то неурядицы, а неизвестно откуда появившиеся в моей голове галлюцинации, которые посещали меня во сне. Началось всё вчера, когда, обласканный супругой, довольный жизнью и собой, я закрыл глаза и провалился в дрёму.

Сначала ничего необычного не происходило. Сон принёс мне покой. Но тут я почувствовал какое-то раздвоение личности и, надо сказать честно, несколько испугался. Вроде бы есть я – граф Уркварт Ройхо, цельная сформировавшаяся личность со всеми своими многочисленными планами на будущее, чаяниями, желаниями, жизненными приоритетами, фобиями и недостатками. Но помимо этого во мне обнаружилось что-то ещё, непонятный второй Ройхо, малая часть меня первого, который самостоятельно отпочковался от моего разума и стал видеть непонятные сны. Бред? Да! Полнейший! И что особенно плохо, видения второго Уркварта невольно наблюдал и я. При этом избавиться от навязчивых цветных картинок, которые были похожи на куски из кинофильма, рекламный трейлер, точно так же, как и проснуться, не было никакой возможности. И мне оставалось только стать зрителем кинотеатра, который прикован к креслу и не может закрыть глаза. При этом меня не столько беспокоили картинки, которые я видел и от которых никак не мог отгородиться, сколько моё собственное бессилие. Ненавижу, когда меня используют помимо моей воли и когда нет чёткого понимания того, что же на самом деле происходит.

Впрочем, вернусь к видениям, которые атаковали мой разум и на время превратили меня в марионетку. Этих обрывочных сюжетов мелькало много. Но все они были объединены одним, а именно – присутствием в них странных существ, невысоких женщин с белокурыми волосами и раскосыми звериными глазами. Они воевали и колдовали, бились с самыми разными противниками и пировали, гуляли в одиночестве и парами по берегам безбрежного океана и вели неслышные мне беседы. Кто это, я понял практически сразу. Это были ламии – ведьмы, которые помогали моим врагам нанхасам. Но почему я, граф Ройхо, вижу их? Кто или что посылает мне видения в моём собственном доме, где меня оберегают духи предков? Почему молчат кровные родичи, которые могли бы предупредить меня, что вблизи появилась непонятная дрянь, которая лезет в мою голову? Вопросы есть. Ответов нет. Это было погано. Я был вынужден досмотреть ниспосланное мне видение до конца.

Наступило утро. Я был разбит и расстроен. Меня лихорадило, а в голове царил полнейший сумбур. Но болеть было нельзя. Требовалось искать, откуда мне, а следовательно, и моим близким грозит беда, и я взялся за дело.

Однако в замке всё было как обычно. Спокойное, размеренное бытие имперской окраины. Повседневная жизнь средневекового укрепрайона, который помимо своих военных функций является ещё и ставкой графа. Никто не был убит и не исчез. Мой маг Эри Верек, которого я оторвал от каких-то важных исследований, обошёл весь замок и брешей в магической защите, которая невидимой пеленой окружала моё жилище, не обнаружил.

Но видения были? Да. Они принесли в мою душу беспокойство и лихорадку? Да. «Полное восстановление» не помогает? Нет, ибо болезнь поразила не тело, а разум и душу. А раз так, значит, мне ничего не померещилось, и надо искать первопричину ночных видений. Но где её искать? Кто подскажет, куда мне двигаться? Разумеется, предки. И ближе к полудню, сразу после того, как мы с Вереком проверили охранный периметр замка и убедились, что духи по-прежнему начеку и непосредственная опасность нам не грозит, я направился в святилище рода.

Моя жертва была принята благосклонно, но на связь духи предков не вышли. Однако посещение храма всё же не прошло даром. Пару часов я просидел в тишине и одиночестве. Донимавшая меня лихорадка исчезла, словно её и не было, а в душе опять воцарилась уверенность в собственных силах. Я вновь был собран и сосредоточен и подумал, что, возможно, ночные видения – не зло, а благо или нечто нейтральное. Ведь никто не причинил вреда мне или моим родным, и спящая рядом со мной Каисс ничего не почувствовала. А лихорадка – это следствие того, что я сопротивлялся посланным мне видениям и не хотел воспринимать их всерьёз. Тогда, может быть, когда видения повторятся (а я был уверен, что будет продолжение), смириться с тем, что происходит что-то помимо моей воли, и принять их как должное? Пожалуй, именно так и стоило поступить. Но перед этим следовало ознакомиться со всей имеющейся у меня в библиотеке информацией о ламиях, ведь не зря именно они были основными персонажами каждого ночного сюжета.

Из домашнего храма я направился в хранилище книжной премудрости. Там я пробыл до глубокой ночи. Переворошил и просмотрел десятки пыльных фолиантов, но наиболее информативной книгой оказался трактат, который я уже читал, «Боевой стимул» шевалье Юкиро Ройхо. Но если раньше меня интересовали описания военной тактики северян, их быт и привычки, а религиозные вопросы и рассказы про ламий я пропускал, как ничего не значащие, то теперь всё было иначе. В первую очередь меня интересовали религия моих врагов и ведьмы, а главы, посвященные войне, игнорировались.

Книга умершего почти триста лет назад шевалье была написана толково. Лишнего в ней не было. Основные интересующие меня сведения находились в одной небольшой главе «Верования нанхасов. Ламии. Их происхождение и роль в обществе жителей Форкума», которую я запомнил почти дословно:

«Прежде чем перейти к вопросу о ламиях, я немного, самым краешком, затрону вопрос о сверхсуществах дольнего мира.

Кто они, боги и демоны дольнего мира, и почему заинтересованы в разумных существах мира реального? Этот простой и одновременно сложный вопрос в разные времена и эпохи задавали себе многие люди – обычные крестьяне и рабочие, рабы и слуги, благородное сословие и воины, маги и жрецы, короли и теократы, императоры и философы – и нелюди. И каждый из них получал какой-то свой особый ответ. Что же касается нанхасов, среди которых я прожил несколько лет, то, как мне кажется, этот древний народ наиболее близок к истине.

Боги – это жители дольнего пространства, которые, находясь в этом странном измерении, смогли сохранить разум, не раствориться в небытии мира мёртвых, и преумножить свою мощь. За счёт других существ, более слабых, чем они, эти сущности стали сильными. А благодаря тому, что прожили тысячи лет, получили неописуемую мудрость. Боги смогли отвоевать для себя некоторое личное пространство – домены, где только они диктовали законы и правила. Каждый их домен через энергопотоки соприкасается с реальными мирами, откуда боги полу чают силу. Ведь всё взаимосвязано. И если наделённые талантом к магии живые существа – люди, оборотни, мутанты, дари, эльфы, орки и многие другие расы, самоназваний которых мы не знаем, подключаются к невидимым потокам дольнего мира и черпают из них энергию, то у богов процесс обратный. Наибольшее количество силы этим сверхсущностям давали и дают молитвы и жертвоприношения. Чтобы выжить в дольнем мире, каждый бог искал себе сторонников среди живых. Со временем домены разрастались, смыкались границами с другими подобными анклавами мира мёртвых и, как следствие, между богами стали возникать конфликты, которые со временем стали достаточно часты. А дабы победить в борьбе и одолеть противника, боги нуждались в дополнительных силах и резервах. Поэтому на борьбу сверхсущностей мира мёртвых лично я, будучи человеком военным, смотрю как на битву за ресурсы.

Таковы боги. А с теми, кого называют демонами, всё гораздо проще. Это тоже сверхсущества дольнего пространства. Но в отличие от богов они не имеют постоянных доменов и источников силы в реальных мирах. Они не успели к разделу пирога в родном для них пространстве или же проиграли битву за свой анклав и потеряли возможность называться богом. Но каждый из них, несмотря ни на что, продолжает надеяться на возвышение, ищет способы выжить и вернуть то, что принадлежит ему по праву. Для этого демоны готовы на многое. Они пресмыкаются перед богами, служат им, воюют за них, объединяются в сообщества и порождают в реальном мире тварей, которые способны добывать для них пропитание, кровь и души разумных существ. К таким тварям бездны можно отнести вампиров, суккубов и инкубов, живых мертвецов и призраков смерти. Это своего рода браконьерство, и боги ведут с подобной нечистью постоянную борьбу. Ибо, когда этих тварей в каком-либо из миров становится непомерно много, боги теряют над ним контроль и, следовательно, лишаются притока силы.

Поэтому для борьбы с отродьями демонов кто-то наделяет знаниями и великой мощью смертных воинов, и они, основав боевые ордена, ведут непримиримую битву со злом. А другие боги создают новых существ, которые способны жить в реальном мире и беспрекословно выполняют поставленные перед ними задачи. И именно так более двенадцати тысяч лет назад в нашем мире появились ламии, женщины, сотворенные богиней Кама-Нио для защиты своих интересов в реальном мире. Они появились на берегах Форкума. Их отцом стал подчинённый Доброй Матери демон Азгад, низвергнутый в мир смертных бог, про которого все давным-давно забыли, а матерью – богиня, в одной из своих ипостасей рискнувшая спуститься на землю. И риск, которому подвергала себя Кама-Нио, в реальном мире терявшая своё бессмертие, оправдал себя. Первые ламии, которых было всего пять, были быстрыми, сильными и весьма сообразительными существами, воинами-универсалами, в одиночку уничтожавшими целые орды нежити, еретиков и служителей иных богов. Дочери богини и демона обладали огромной магической силой, хранили верность только Кама-Нио, по слову своей Матери покидали берега Фор-кума, путешествовали по всей планете и крушили её врагов без всякой жалости.

Однако ничто не вечно. Прошло две тысячи лет. Ведьмы стали впадать в безумие и драться между собой. Разобравшись в причинах, по которым её дочери враждуют, богиня пришла к выводу, что двадцать столетий жизни в реальном мире для любого разумного существа чрезмерно большой срок, который неизбежно ведёт к сумасшествию. И решила, что ламии нуждаются в мужчинах и детях, которые бы продолжили их дело. Но где взять мужей для наделённых огромной силой ведьм, если обычные люди были не в состоянии перенести близость с ними? Создать новых существ мужского пола? Это было опасно, поскольку требовало привлечения нового демона, с которым надо было договариваться, либо очередного воплощения богини в реальном мире. Разрешить ламиям скрещиваться с созданиями других богов? Невозможно, так как это порождало полукровок, которым было чуждо такое понятие, как верность одному богу.

Минули годы. Конкретного и окончательного решения у богини не было, и она стала подумывать о том, чтобы дать своим дочерям волю или уничтожить их. И тогда на берегах Форкума появились первые нанхасы, которые мигрировали к океану с восточных отрогов хребта Агней. Светловолосые понравились богине, тем более что они чтили и уважали её. И она отправила в реальный мир ещё одного из подчинённых ей демонов, имя которого было Ярин Воин. Этот демон в облике человека возглавил нанхасов. Двадцать лет он был их вождём. Помог светловолосым очистить берега Форкума от населявших эти края дикарей. Дал им немало знаний. Поднял технологический уровень этого народа и, оставив после себя многочисленное потомство, ушёл в дольний мир, где Кама-Нио выделила ему небольшую часть своего домена.

После этого боги продолжили жить своей прежней жизнью. А ламии, любимые создания Доброй Матери, вошли в общество нанхасов. Они стали жрицами светловолосых, выходили замуж за потомков демона и человеческих женщин и, когда умирал их избранник, тоже долго не жили. Так появился мир, который мы знаем сейчас. К старым богам нашего мира добавился Ярин Воин, основное божество империи Оствер, веру в которого привнесла в культуру большинства народов планеты очередная миграция с севера.

Нанхасы и ламии всё так же пребывают на севере. Белоголовые чтят богиню и поклоняются ей, а ведьмы, которые стали несколько слабее, но многочисленнее своих предшественниц, находят себе среди мужчин этого народа избранников и выполняют приказы своей Праматери.

Но прежде чем перейти к следующему разделу моего повествования, уточню: хотя ламии и живут среди северян, они не являются частью этого народа. И то, что я видел на берегах Форкума, симбиоз двух разных видов. Ведьмы помогают нанхасам, но всегда могут поступать по-своему. И это всех устраивает, потому что северный народ получает огромные преимущества перед всеми остальными и точно знает, как на то или иное их действие отреагирует богиня-покровительница. Что же касается ведьм, то во время моего пребывания среди нанхасов я узнал, что их популяция редко бывает свыше пятидесяти особей, так что влияние ведьм на многомиллионный народ хоть и велико, но не критично…»

Такая вот главка из книги шевалье Юкиро Ройхо, которому я верил, поскольку картинки из моих видений, словно пазлы, вставали одна рядом с другой и создавали цельное полотно, глядя на которое можно было многое понять. Про выводы пока говорить рано, но пара мыслишек на тему, откуда прилетают видения, в голове появилась. Это меня немного успокоило, хотя настороженность не пропала, и я отправился обратно в свою опочивальню.

Ещё одна ночь, и снова пришли видения. Но на этот раз я не сопротивлялся им и не пытался идти наперекор тому или, что более вероятно, той, кто мне их посылает. И всё прошло вполне неплохо. Как и вчера, я видел картины и сюжеты из жизни ламий, но это были уже не обрывки, а нечто связанное. Если бой, то все основные моменты в наличии. А если показ, например, скального города нанхасов, то он шёл с разных ракурсов, и понять, что к чему, даже при полном отсутствии звука, было несложно. Когда же я почувствовал, что память переполнена впечатлениями и мне необходим перерыв, чужая воля отпустила мой разум на свободу.

Я проснулся. Некоторое время просто лежал и смотрел в тёмный потолок. Тело не болело. Голова соображала как обычно. Нервы меня не терзали, и общее состояние было вполне приемлемым. Так что, покинув спальню, я отправился гулять по замку и перед самым рассветом оказался на приморской стене замка. И сейчас хожу вдоль каменных зубцов, размышляю о том, что осело в моей голове, и переосмысливаю собственное видение мира.

И к чему же я пришёл с учётом всего вышеизложенного и того, что мне сказал о метке в моей ауре Алай Грач? Хм. Ясно одно: непосредственная опасность мне не грозит. И совершенно понятно, что богиня Кама-Нио заинтересована в моей скромной персоне. Просто так, на халяву, никто ничего показывать мне не стал бы. А значит, меня к чему-то готовят. Скорее это как-то связано с ламиями. И если они были явлены в видениях с положительной стороны, а это так, то получается, что нам предстоит дружить. Нравится мне это? Нет. Однако противиться воле богини как-то стрёмно, хотя вариант соскочить имеется. Принять постриг в храме другого бога и сидеть в четырёх стенах до скончания своих дней. Однако мне такой расклад не подходит. Так что выпендриваться пока не стоит и в ересь впадать не надо. Буду жить как жил и, как минимум, постараюсь идти по жизни своим путём. При этом продолжу собирать информацию о ламиях, богине Кама-Нио и других богах мира, в котором я живу, и буду ждать новых видений или неких знамений.

Что будет дальше, посмотрим. Выбор есть всегда. А пока мне пора вернуться к повседневности, поскольку совершенно незаметно наступил рассвет. С моря задул свежий бриз, который взбодрил меня, а двор замка стал наполняться людьми, которые, как и дружинники, не понимают, почему я на ногах и что делаю на стене. Ещё подумают чего плохое. И хотя здесь хозяин только один – я и все находящиеся в пределах замковых стен люди так или иначе зависят от воли графа Ройхо, лишние слухи и трепотня о странности феодала мне не нужны.

Кинув ещё раз взгляд на залив, который покрылся множеством белых барашков, я усмехнулся, сдвинул на затылок шляпу, одёрнул плащ и направился в сторону Центрального донжона. Впереди целый день, и нечего тратить его на ковыряние в своей душе.

Глава 13

Империя Оствер. Изнар. 26.01.1406

Встреча с Алаем Грачом была назначена на утро 26-го числа месяца ишир в Изнаре. Собрав идущий со мной отряд, в который вошли три десятка дружинников под командованием сержантов Амата, Нереха, Квиста и маг Эри Верек, в полдень 23-го числа я покинул родовой замок и отправился в путь. Планировалось, что в столице нашего герцогства мы будем вечером 25-го. Но погода была мерзкой. На герцогство Куэхо-Кавейр обрушились метели, и скорость нашего движения сильно упала. Моему отряду пришлось часто останавливаться в деревеньках вдоль Южного тракта и отогреваться перед каждым новым броском к городу. Так что в Изнар мы добрались с опозданием, и я уже представлял, как будет недоволен жрец, который сильно зациклен на точности. Однако, как оказалось, Грач сам задерживался. Он прислал в мой особняк одного из молодых послушников при столичном храме Сигманта Теневика, и тот сообщил, что его учитель занят и выход отряда откладывается на сутки.

Это было весьма кстати поскольку теперь мы могли немного отдохнуть и дать передышку лошадям. Отряд расположился в городском особняке. За окнами – ранний зимний сумрак и сильная метель. Видения меня пока больше не доставали. Настроение было отличное. Ничего странного вокруг моей персоны не происходило. И был ничем не примечательный вечер, который даже упоминать не стоило бы. Но в результате моего общения с Вереком всплыла интересная тема, да и поздний вечер преподнёс пару сюрпризов.

Впрочем, перехожу к сути.

Мы с Вереком расположились перед камином в гостиной, попивая горячее вино со специями, ели тёплые пышки с мёдом и в ожидании барона Эхарта и старшего Дайирина, которые занимались переселенцами, вели неспешный разговор на интересующие нас темы. Для разговора самое время, тем более что поговорить было о чём. Перед самым нашим отъездом из замка Верек сообщил, что наконец разобрался, чем занимались древние маги в секретном исследовательском центре «Ульбар», который мы обчистили в прошлом году, и готов дать полный отчёт. Но тогда время поджимало, вести беседы было некогда, а в дороге мы оба сильно уставали и почти не общались. А вот теперь, находясь в тепле и уюте, можно было обсудить исследовательское направление «Ульбара».

– Верек, – сделав глоток вина, обратился я к магу, – так что ты говорил насчёт исследований и дневников Иокова Мергела?

– Исследований? – Судя по всему, мыслями маг находился где-то очень далеко, но сориентировался быстро: – А, так вот, Уркварт, я разобрался, чем занимался объект «Ульбар».

– А чего разбираться? Там пытались делать боевых монстров. Тема старая, ещё ишимибарцы её развивали. Подневольным людям чистили мозги, внедряли в их тела артефакты – и вперёд, в атаку.

– Нет. Всё не так просто.

– Ну а кого же тогда в «Ульбаре» пытались сотворить?

– Связистов.

– Поясни.

Молодой чародей чему-то улыбнулся и, прищурившись, посмотрел на огонь в камине:

– Как тебе известно, проблема магической связи в империи Оствер всегда была одной из основных. Поэтому её пытались и пытаются решить самыми разными путями. Основных способов приёма-передачи информации на расстоянии в империи два. Первый – это общение при помощи медиумов, лицей которых вот уже девятьсот лет существует при столичной Академии магии и колдовства. Там готовят специалистов, которые способны общаться с другими людьми на дальних дистанциях. Однако каждый год этот лицей выпускает не больше полусотни человек, и они далеко не идеальны, так как могут принимать и передавать послания только тому, кого знают лично, и среди медиумов большая смертность. Кроме того, все подобные специалисты остаются в магических школах, в основном в «Торнадо», «Молнии» и «Тайти». Так сложилось. Второй способ – это использование талисманов. Но для создания артефактов связи требуются дорогие камни и привлечение превосходных специалистов, которых в нашем государстве немного. Поэтому подобных приёмо-передающих артефактов весьма мало и они ненадёжны.

– Это я и так знаю. Давай ближе к «Ульбару». В этом исследовательском центре придумали что-то новое?

– Да. Третий способ. Тебе про него подробно рассказать или в общих чертах?

– Пока кратко, а там посмотрим.

– Ну, кратко так кратко, и если говорить по существу, то дело обстоит так: за десять лет до своего свержения и гибели император Квинт Первый Анхо вызвал к себе тогдашнего архимага и поставил перед ним задачу решить проблему связи. Спорить с этим весьма резким государем, конечно, никто не стал. Архимаг передал волю повелителя главам магических школ, они посовещались и создали сводную рабочую группу по проекту «Связь». Так появился объект «Ульбар», где на основе древних наработок стали проводить исследования и кое-чего добились. Маги-экспериментаторы смогли доказать в теории, что, если в определённой последовательности внедрять в тела людей полудрагоценные камни, а затем обрабатывать их энергетиками дольнего мира, вокруг подопытных создаются информационные поля, которые вступают во взаимодействие одно с другим невзирая на расстояния. Это был прорыв, который решал проблему со связью. Под него Квинт Первый выделил немалые денежные средства и приготовился к тому, что вот-вот он что-то с этого получит. Но возникли непредвиденные сложности. Подопытные стали сходить с ума и бросаться на любого человека, который находился рядом. Естественно, их уничтожили и завезли новых. Однако после первых блестящих результатов снова провал. Глядя на это, император поступил как неврастеник. Он приказал приостановить работу над проектом, магов изолировать, а объект «Ульбар» до той поры, пока не будет набрана новая команда исследователей, законсервировать.

– И тут Квинта Первого свергли, – дополнил я мага.

– Да.

Помедлив, я спросил Верека:

– Нам эта информация что-то даёт?

– Прямо сейчас – нет. – Маг пожал плечами. – Нужно продолжать работу, для этого у меня есть все необходимые формулы из рабочего дневника Иокова Мергела. Но в одиночку и без хорошего финансирования этот проект не потянуть.

– А есть мысли, где и в чём ошиблись имперские исследователи?

– Имеются, а иначе про возобновление работы я бы и не заикался. Как мне кажется, у исследователей просто замылился глаз и кто-то неправильно вывел одну формулу. Хотя вполне возможно, что это была чья-то целенаправленная диверсия. Сейчас это уже не выяснить.

– И что нужно для продолжения работы?

Маг провёл ладонью по гладко выбритому подбородку и ответил:

– Для этого потребуется оборудование, которое осталось в «Ульбаре», драгоценные и полудрагоценные камни минимум на пятнадцать тысяч иллиров, несколько подопытных и конечно же маги из разных школ, не менее трёх человек.

– Кто именно?

– Один из «Трансформа», который будет внедрять в тела подопытных камни. Один из «Гарджи-Тустура», который им мозги очистит и сможет держать под контролем. И один из «Молнии», так как именно маг этой школы по своей природе лучше всего чувствует невидимые энергетические поля, а значит, сможет правильно организовать проведение экспериментов и сделать точные замеры.

– В общем, есть информация, но использовать мы её не можем?

– Да, Уркварт, не можем. Только если подкинуть дневник Мергела кому-то из влиятельных столичных магов. Но ты ведь этого делать не станешь?

– Само собой, не стану, ибо за это мне даже спасибо никто не скажет. В итоге получится, что кто-то на этом приподнимется, а мы с тобой останемся в стороне и с голой задницей. Нет. Мне это не нравится, и ты мой принцип знаешь: сначала свои интересы, а потом чужие. Поэтому сделаем так. Информация есть, про неё знаем только мы двое, вот пусть всё так и останется. Если будет у меня возможность, возьму на службу пару-тройку молодых магов из «Трансформа», «Молнии» и «Гарджи-Тустура», и мы с тобой ещё раз на тему исследований в области связи поговорим. А пока нам не до того. Вот отобьём северян и ваирцев, встанем на ноги, тогда и про науку думать будем. Не только связь попробуем продвинуть, но и поискать схрон моего прапрадедушки Руфуса Ройхо, есть у меня пара мыслишек, где он свои наработки и артефакты спрятал. Таково моё мнение. Ты со мной согласен?

– Конечно, господин граф. – Верек шутливо вытянулся в кресле и улыбнулся.

– Отлично.

Мы замолчали, и каждый задумался о своём. Мысли молодого мага наверняка вертелись вокруг науки, а я был более практичен и немного помечтал о том, что будет, если у нас когда-нибудь получится реанимировать проект староимперских магов по созданию живых приёмопередатчиков, а главное, сдвинуть его с мёртвой точки и чего-то добиться. Затем прикинул расходы на это дело и пришёл к выводу, что данную тему забрасывать нельзя, слишком заманчивые перспективы впереди маячат, поскольку мир вокруг меня хоть и магический, но средневековый. Следовательно, в империи Оствер и во всём мире Кама-Нио радиостанций нигде не наблюдается, ни «Багульников», ни «Северков», ни даже укавэшек. А связь, как всем известно, это преимущество над противником, возможность координации действий своей структуры и военных отрядов, а также своевременное получение информации, которой нет у конкурентов. Вот и получается, что искать специалистов, которые могли бы помочь Вере-ку и при этом хранили бы мне верность, придётся в любом случае. Однако торопиться не стоит. И почему, совершенно понятно. Ошибка или неосторожность в этом деле могут привести к тому, что меня смахнут в сторону, словно пешку с шахматной доски, и графу Ройхо не поможет ни титул, ни звания, ни знакомства, ни вассалитет. Слишком многое на кону стоит. А значит, придётся быть осторожным и работу над проектом начинать лишь тогда, когда для этого сложатся благоприятные условия.

Мысли текли плавно и сменяли одна другую. Но всерьёз поразмыслить над перспективами развития связи в Средневековье не получилось. Маг посмотрел на меня и произнёс:

– Уркварт, давно хочу один вопрос задать.

– Спрашивай.

– Почему к походу в святилище най ты привлёк Алая Грача?

– А ты не видишь в этом смысла?

– Нет. У нас есть свитки, которые могут защитить воинов от охраняющих это место призраков мщения, а на крайний случай у тебя имеется кмит с «Иглами света». Мы в состоянии провернуть это дело самостоятельно, и я не понимаю, зачем нам жрец, который заберёт себе половину добычи. Поэтому мне нужны объяснения.

– Будут тебе объяснения. – Я сделал ещё один глоток вина. – Дело ведь не в том, чтобы взять добычу. Мы сильнее призраков – в этом ты прав. Однако при планировании экспедиции у меня возник вопрос: как мы будем реализовывать предметы культа народа най и сильные артефакты, которые найдём? С мелкими предметами всё понятно, с золотом и камнями тоже. А дальше-то что? Собрать наиболее ценные предметы в мешок и положить рядом с тем поясом, который мы сняли с древнего вампира? Это не вариант. Мы идём в экспедицию ради денег, а не ради того, чтобы стать хранителями древнего антиквариата, который не сможем использовать. Поэтому я пригляделся к Грачу и сделал ему предложение о совместном походе. И теперь, если кто спросит, откуда у нас такая дорогостоящая цацка, как скипетр древнего короля или его корона, мы отошлём его с этим вопросом к жрецу Сигманта Теневика и живой имперской легенде Алаю Грачу. Ну а Грача, как ты понимаешь, никто и ни о чём спрашивать не станет, ибо хлопотно это. Кроме того, жрец поможет нам сбыть свою долю хабара, и мы можем быть более-менее уверены в его честности, поскольку спасли ему жизнь и знакомы с ним не первый день.

– Теперь твои резоны понятны. Но ведь Грач заберёт себе всё самое интересное.

– И что? Тебе не хватает книг, которые ты никак не можешь прочесть, или работы со своими амулетами?

– Хватает.

– А раз так, то зачем тебе артефакты народы най?

– Просто жалко их отдавать.

– А ты не жалей. Вот с северянами и ваирцами повоюем, и если выживем, то столько талисманов и боевых амулетов у них добудем, что забот у тебя ещё больше станет.

– Да, пожалуй, ты прав.

Маг со мной согласился. Снова в гостиной на краткий миг воцарилась тишина. Я подкинул в огонь пару крупных поленьев. И тут появились те, кого мы ждали: шевалье Ресс Дайирин и барон Нунц Эхарт. Но, что странно, они были не одни, а в компании ещё двух человек. Первый – Дэго Дайирин, мой представитель в Грасс-Анхо, основным делом которого на данный момент была покупка дешёвых рабов и их переправка в герцогство Куэхо-Кавейр. Поэтому в настоящий момент он должен был находиться в салоне моей хорошей знакомой мадам Кристины Ивэр, но по неизвестной мне причине он в Изнаре. Почему? Разберёмся. Точно так же, как и с тем, что здесь делает второй нежданный гость, командир наёмного отряда «Шептуны» капитан Рикко Хайде, который вместе со своими людьми в прошлом году отслужил у меня три летних месяца, а затем отправился на материк Анвер, где ему предложили весьма хороший контракт.

Братья Дайирин, барон и капитан прошли в гостиную, поприветствовали нас с Вереком, мы поздоровались в ответ и отодвинулись от камина, дав возможность всем присутствующим разместиться вокруг огня. Судя по всему, ничего особо срочного ни у кого не было, с расспросами я не торопился. Слуги принесли закуски, кубки и пятилитровый кувшин горячего вина. В пламени огня весело потрескивали смолистые поленья, которые давали хороший жар. Все приличия были соблюдены, и первым я обратился к капитану Хайде, горбоносому брюнету с суровым лицом, бывалому воину, прошедшему огонь, воду и медные трубы.

– Какими судьбами в наших краях, капитан? – спросил я у наёмника.

Командир «Шептунов» юлить не стал, ответил прямо:

– У нашего отряда проблемы, господин граф. И, помня о том, что Уркварт Ройхо человек чести и вам требуются добрые воины, я и мои офицеры решили обратиться к вам за помощью и предложить свои услуги.

– Мягко стелете, капитан. Мне, конечно, приятно, что «шептуны» считают меня человеком чести, но расскажите, что у вас случилось и чем я, заштатный граф с имперской окраины, могу вам помочь.

Хайде заговорил. Он был краток, излагал только факты, и вот что я и мои опричники узнали. После нашего полюбовного расставания наёмники отправились в Изнар, где пополнили численность своего отряда до двухсот воинов и подписали годовой контракт с вассалом великого герцога Ратины богатым графом Ки-но Эфли, которого они знали как честного нанимателя. Граф предлагал им контракт со стандартными правами и обязанностями, но с хорошими денежными бонусами и жалованьем, которое на двадцать пять процентов превышало мою ставку. Наёмники должны были патрулировать границу графских владений и отбивать налёты степняков и диверсантов из теократии Шаир-Каш. Договор был подписан и заверен всеми положенными печатями, и поначалу для «шептунов» всё складывалось весьма неплохо. Осенью они разгромили два отряда кочевников и смогли перехватить караван с наркотой. За это им были выплачены солидные премии, и служба «шептунам» нравилась. Но случилось несчастье: граф Ки-но скоропостижно скончался, а его наследник перебросил наёмников на новое направление и отдал приказ перейти границу и разгромить одну из небольших стоянок степных кочевников, приблизившихся к его графству.

«Шептуны» дело сделали. Они налетели на степняков, мужчин перебили, а женщин и детей вместе с лошадьми, верблюдами и прочей добычей отконвоировали в пределы имперских земель. И тут выяснилось, что эти степняки не просто так шли к границе, а искали защиты у великого герцога Ратины. Так что поднялся шум, и самый главный местный феодал был весьма недоволен действиями нового графа Эфли. Ну а тот, мелкая душонка, просто взял и свалил всю вину на наёмников: мол, я приказа не отдавал, «шептуны» самостоятельно перешли границу и напали на мирных степняков. В итоге был суд. Капитан Хайде ничего не смог доказать, поскольку письменного приказа у него не было. И хотя умные люди понимали, что произошло на самом деле, формально граф Эфли своё имя очистил, а наёмники, наоборот, запятнали и должны были выплатить великому герцогу Ратине виру за погибших кочевников. Так постановил суд, и представители Имперской Гильдии наёмников этот вердикт подтвердили.

Решение было окончательным и обжалованию не подлежало. Договор Эфли с наёмниками был расторгнут, и на них повис долг в двадцать пять тысяч иллиров. Расплатиться требовалось в течение тридцати дней, и срок подходил к концу. Десять тысяч у «шептунов» было, пять им выделила Гильдия наёмников. Но им требовалось ещё десять. В долг вольному отряду не давали, и новых контрактов, несмотря на войну, пока они не урегулировали свои проблемы, никто не предлагал. Рейтинг «шептунов» среди своих сотоварищей по ремеслу упал, и самый очевидный способ, каким они могли всё решить, – это самораспуститься и оставить своего капитана на съедение судьям великого герцога Ратины, которые капитана Хайде наверняка не помиловали бы. Этот вариант наёмникам не подходил, так как чувство локтя среди «шептунов» и взаимовыручка были на высоте, и они продолжили поиск иных приемлемых для них путей решения щекотливого вопроса. В конце концов они вспомнили, что я предлагал им стать подданными графа Ройхо и частью моей дружины.

Попытка не пытка. И вот капитан Рикко Хайде передо мной. Он готов от имени своего отряда стать подданным графа Уркварта Ройхо и беспрекословно выполнять все мои приказы. Взамен я должен выплатить наёмникам (фактически уже бывшим) десять тысяч иллиров на личными, переправить их с материка Анвер на Эрангу и гарантировать, что с моей стороны не будет попыток разоружить отряд, как-то его расчленить или сменить командиров. Кроме того, «шептуны» желали получить землю, где они могли бы основать своё укреплённое поселение и жить внутри общины по законам отряда. Всё остальное – гарантированное ежемесячное жалованье «шептунам» как дружинникам, помощь продовольствием и сельзхозинвентарем с моей стороны – прилагалось.

Капитан замолчал. Я над его словами размышлял недолго. «Шептуны» – воины хорошие, и, что немаловажно, я их знаю и видел в бою. Так что вместе с кеметцами после того, как наёмники станут людьми графа Ройхо, у меня будет четыреста клинков. Для наших краёв это сила. Правда, снова придётся потратиться, но без этого никак. Деньги заработаем, да и война дело такое, что, если её по уму вести, она сама себя кормить станет. Поэтому, посмотрев в глаза Рикко Хайде и не увидев в них лжи, подлости и предательства, я сказал:

– Меня устраивает ваше предложение, капитан, я принимаю его.

– Благодарю, господин граф! – Обрадованный Хайде вскочил. – Когда мы с вами сможем подписать договор и я получу деньги?

– Завтра, капитан. До полудня время будет. Инструкции по вашим дальнейшим действиям также получите с утра. А пока отдыхайте. Если понадобится горячая ванна или ужин, слуги вас всем обеспечат.

Хайде быстрым взглядом окинул моих помощников, понял, что я хочу обсудить его судьбу с ближним кругом без него, и коротко кивнул:

– Как скажете, господин граф.

Мой новый вассал вышел, а я обратился к старшему Дайирину:

– Ресс, возьмёшь перемещение наёмников в Изнар под свою ответственность. Проконтролируешь передачу денег людям Ратины и получишь с них все необходимые расписки. После того как «шептуны» окажутся здесь, сразу их в графство не отправляй, пусть Керн и его люди проверят новичков. Заодно, пока они будут в городе, для них приготовят место под стоянку. В замке им делать нечего, пусть сразу во владении оседают.

– Ясно. А кто будет заниматься их расселением и где им землю выделят?

– Этим займётся барон Эхарт. – Я вопросительно посмотрел на Нунца: – Справишься?

Ничуть не удивлённый моим решением барон кивнул:

– Конечно.

– Место под свой замок выбрал?

– Выбрал. На берегу озера Талир-Ярш, напротив Шан-Кемета. Дорога рядом, зверя дикого много, и лес хороший.

– Отлично. На окраине твоего феода есть разрушенная деревушка при выезде на Южный тракт, вот там «шептунов» и поселим. Пока они без баб и детишек, поэтому зиму переживут нормально, им к походной жизни не привыкать, тем более что строительный материал там есть. На тебя ложится задача контроля за ними. Кстати, как у тебя с воинами?

– Нормально, десять шевалье из отряда Анхеле к себе переманил и из столицы пятерых отставных ветеранов городской стражи вызвал. Так что поддержка за спиной есть.

Я допил вино и обратился теперь к младшему Дайирину, который вот уже целый час сидел как на иголках, ёрзая в кресле:

– Дэго, что у тебя? Что-то случилось?

– В общем-то да, – ответил шевалье. – Но разговор – один на один.

– Даже так? – удивился я.

– Ага! – Сделав виноватое лицо, Дэго посмотрел на брата, а затем на Верека и Эхарта.

Ресс встал с места:

– Пойду я, пожалуй. День завтра суетный, надо выспаться.

– Я тоже, – вторил ему маг.

– Ну и мне пора, – добавил барон.

Я соратников не задерживал, времени в запасе немного имеется, завтра пообщаемся. И когда они вышли, Дэго подсел ко мне поближе и, понизив голос до полушёпота, сказал:

– Уркварт, происходит что-то странное.

– А именно?

– Вчера в салон к Кристине (отметка – не к баронессе Ивэр, а просто Кристине) приходили жрицы Улле Ракойны и про тебя спрашивали. А сегодня с утра вообще что-то странное творилось, куда ни сунусь, везде эти тётки в тёмно-серых балахонах и косынках. Я Балу Керна вызвал, и он со своими людьми пытается разобраться, что происходит, но результата нет, никто ничего не понимает. Жрицы приходят, интересуются графом Ройхо и уходят. Работают они свободно, легко и ненавязчиво, и языки развязывают так профессионально, что тем же Умесам у них стоило бы поучиться.

– Интересно.

– Это не всё, – продолжил шевалье. – Сегодня ближе к вечеру в столичный особняк сама настоятельница главного храма Кэрри Ириф наведалась. Мы с ней пообщались, и она сказала, что желает встретиться с тобой, чем скорее, тем лучше, и порекомендовала мне поменьше болтать. Встретиться она желает в своём святилище.

– И ты после этого сразу сюда примчался?

– Ну да.

– Как выглядит эта самая Кэрри Ириф и что ты о ней можешь сказать?

– На вид ей лет тридцать пять, но наверняка больше. Может, даже полная сотня лет за плечами. Блондинка. Стройная. Одета просто, но со вкусом. Стандартный зимний балахон жрицы с капюшоном и синяя косынка. В обращении простая, но в каждом её слове большая сила и уверенность в себе. Серьёзная дама.

– Это хорошо, что серьёзная.

На время я замолчал. Раскидал ситуацию на составляющие фрагменты. Прикинул, что в свете всех происходящих со мной в последнее время странных событий заинтересованность жриц Улле Ракойны закономерна. И решил никуда не торопиться и не нервничать. Не жрицы нужны мне, а я им. Так что пускай они за мной побегают, а я посмотрю, что из всего этого выйдет.

– Уркварт, что делать будем? – спросил Дэго.

– А ничего, – ответил я. – Прямо сейчас вернёшься в столицу, и если тебя спросят, где я и что со мной, то отвечай, что меня нет. Граф Ройхо уехал в неизвестном направлении и будет в столице через десять – двенадцать дней. Ну и, соответственно, все, кто желает его увидеть, смогут это сделать.

– Но это же жрицы, Уркварт! И пусть они служительницы не самой почитаемой богини в империи, но за жрицами сила. Стоит ли с ними так поступать?

– Успокойся, Дэго. – Я слегка толкнул шевалье в бок. – Ты остверский дворянин из древнего рода. Над тобой только император и сюзерен, а все остальные пусть краем ходят. Не напрягайся, а то смотрю, тебя эта старая кошёлка совсем запугала.

– Есть немного, – усмехнулся Дэго. – Просто впервые с таким сильным человеком один на один общался.

– Бывает. Поэтому про интерес жриц никому не говори, живи как жил и занимайся тем, что тебе поручено, а Бала Керн пусть соберёт информацию на эту самую Кэрри Ириф. А я пока с Алаем Грачом пообщаюсь и подумаю, чем вызван интерес служительниц культа к графу Ройхо.

– Всё сделаю, как скажешь, – заметно приободрился шевалье и поинтересовался: – Дополнительные приказы будут?

– Да. В ближайшее время навестишь Тима Теттау.

– Книжника?

– Его самого. И дашь ему заказ. За десять дней он должен собрать всю возможную информацию о ламиях. Заплатишь сколько он скажет, но предупреди его, что меня интересует достоверная информация, а не та чушь, которую в романтических книжках и страшилках пишут. Мне нужна конкретика, желательно отчёты этнографических экспедиций на Север и данные имперской разведки, не важно, за какой год, лишь бы автор отвечал за то, что написал.

– Уяснил.

– Вот и ладно. Ступай.

Младший Дайирин меня покинул, и я остался в одиночестве. От выпитого за вечер вина клонило в сон, и, ещё раз обдумав всё, что произошло за один только вечер, я отправился спать. Завтра начнётся новый день, прибудет Алай Грач и начнётся путешествие за золотом и артефактами народа най. Но перед этим предстоит решить все финансовые и бумажные вопросы, получить в банке десять тысяч иллиров на откуп «шептунов», оформить все бумаги с Хайде и написать письмо Рамиро Бокре, который должен выделить часть наших зимних припасов для наёмников и доставить их в Шан-Кемет.

Да уж, дел хватает. Но справиться с ними реально, и раскисать не стоит. Вот был бы я сам по себе, тогда – да, тоска и печаль. А так, как я сейчас, жить можно. Три четверти всех дел на соратников повесил, и вроде бы мне полегче. Всё! Пора на покой! Хоть одну ночь, но высплюсь спокойно, в тёплой чистой постели и один. И при этом буду уверен, что меня никто не побеспокоит.

Глава 14

Империя Оствер. Герцогство Мариенское. 2–3.02.1406

Итак, начинаю рассказ об очередном походе за сокровищами. В назначенное время мой отряд встретился с Алаем Грачом, который был не один, а с двумя молодыми послушниками столичного храма Сигманта Теневика. Маршрут похода был известен, припасы и лошади готовы, дружинники отдохнули, а значит, можно выступать.

Из Изнара через телепорт мы перешли в Адельбург. От этого города до бывших владений барона Пертака сто шестьдесят пять километров. Учитывая слабую плотность населения окрестных территорий и малое количество дорог, среди которых мы должны были выбирать окраинные, это четверо суток хода. В общем-то можно было добраться и быстрее, но нам не хотелось привлекать к себе излишнее внимание местных феодалов, таких как мой бывший однокурсник по военному лицею граф Сарана, и мы с Грачом решили не торопиться. Пока наш отряд сам по себе и компаньонов нам не надо.

Адельбург остался позади. Перед нами – плохие грунтовые дороги имперской глуши. Мороз был несильный, снега мало. Это не север. В целом впечатления от путешествия не самые лучшие. За те годы, что я не бывал в этих краях, здесь ничего не изменилось. Вдоль дорог всё те же самые убогие деревеньки и полуголодные крестьяне. Грязные трактиры и поместья местных феодалов, которые, лишь завидев на дороге крупный по местным меркам вооружённый отряд, сразу же спешили закрыть ворота своих деревянных замков. Такие вот дела. Даже вспомнить нечего.

Наконец мы прибыли к развалинам поместья Пертаков, которое после разграбления было сожжено крестьянами из близлежащей деревни как проклятое место. В радиусе тридцати километров от этого места человеческого жилья не было. Всех оставшихся без хозяина крепостных переселил к себе Сарана и иные феодалы. Это было хорошо, так как мы могли делать что задумали, не опасаясь любопытных глаз. Где находится святилище народа най, расположенное в пятнадцати километрах от пепелища, я знал. И по достаточно приметной дороге, которая была накатана Пертаком и его друзьями и до сих пор не успела зарасти, мы вошли в расположенные невдалеке болота.

Ненавижу болота. С трудом переношу вечно не замерзающие трясины, вонь, грязь и кажущийся бесконечным унылый пейзаж подобных мест. Но ради дела, особенно такого, какое мы должны были провернуть, на многое можно было посмотреть иначе и со многим смириться. Главное, добычу взять и правильно её реализовать, а всё остальное чепуха.

До святилища добирались семь часов. Вроде бы расстояние небольшое, но местность для передвижения тяжёлая. Но вот мы всё же вышли к небольшому сухому островку, где некогда находилась стоянка незадачливых гробокопателей Пертака, Девиньша и Мариша. Здесь сохранились навесы для лошадей и временные жилища людей. Всё вокруг в запустении и выглядит ветхо. Однако рядом имеется родник с пригодной для питья водой, кучи сухого хвороста и дрова. И, не сомневаясь в собственных силах, мы стали располагаться на ночлег.

Началась обычная лагерная суета. Воины занялись лошадьми и приготовлением ужина. Ученики Алая Грача, два безымянных и не по годам суровых юноши лет по семнадцати, и Эри Верек озаботились постановкой защитных и сигнальных периметров, а я и жрец расположились у одного из костров и ещё раз кратко обсудили план наших действий.

– Уважаемый Алай, – обратился я к жрецу, который примостился на широком пеньке и в задумчивости смотрел в сторону святилища народа най, которое было скрыто от нас густым кустарником и должно было находиться в трёхстах пятидесяти метрах от нашей стоянки.

– Что? – Грач кинул на меня косой взгляд.

– Действуем как и планировали?

– Да. Ночь отдыхаем и ждём прихода призраков. Посмотрим, какова их сила, и разберёмся с ними. Если они действительно мощные существа, в чём я очень сомневаюсь, то отсидимся на стоянке и попробуем с ними договориться. А если они слабее меня, то разговаривать нам не о чем. Я их уничтожу, и завтра с утра мы возьмём то, что призраки охраняют. Это всё-таки не первый храм народа най, который обнаружен, и что может местных бестелесных стражников, пусть даже короля и его приближённых, в пыль превратить, я знаю. Поэтому волноваться не о чем.

– По разделу добычи всё без изменений?

– Конечно. А ты, граф, сомневаешься в слове служителя Сигманта Теневика?

– Ни в коем случае! Но уточнить надо.

– Всё будет как мы договаривались. Добычу отвезём в столицу, там трофеи оценят, и ты получишь столько же денег, сколько и я, то есть половину. Думаю, что всё заберёт наш храм, так что оценка займёт всего пару дней.

– Это было бы хорошо.

– Ну да, – согласился Грач, который вновь искоса посмотрел на меня и спросил: – Кстати, граф, а ты знаешь, что тобой интересуются жрицы Улле Ракойны?

– Мне это известно. – От ответа я уходить не стал. – А вот откуда об этом знаете вы, вот это уже интересно!

– А-а! – Жрец слегка махнул рукой. – Это не секрет. Настоятельница храма Улле Ракойны – моя давняя знакомая, и у нас есть общий интерес. Она спрашивала о графе Ройхо, но я отговорился тем, что плохо тебя знаю. Сам с этими бабами разбирайся, а моё дело сторона.

«Ответ такой, что провоцирует новые вопросы, – подумал я. – Лучше промолчу, как если бы меня заинтересованность жриц Ракойны особо не беспокоила, и подожду следующих слов и намёков Грача, разумеется, если они последуют. Хотя, конечно, хотелось бы разузнать, что связывает жреца общеимперского бога Смерти и жрицу богини, которую отождествляют с Кама-Нио, то есть с природными силами и счастливым браком».

Ха! Забегая вперёд, скажу, что в Грасс-Анхо я это узнал. Бала Керн собрал некоторую общедоступную информацию на госпожу Кэрри Ириф, и я был весьма удивлён тем обстоятельством, что вот уже пятьдесят семь лет она является бессменной сожительницей Алая Грача, а их общей интерес – это четверо детей и шестеро внуков. Сюрприз? Ещё какой! Но с другой стороны, всё вполне закономерно. Сильные люди тянутся к таким же, как и они, а Ириф и Грач входят в первую сотню самых мощных имперских священнослужителей, то есть они из одного круга, да и возраст у них примерно одинаковый.

Впрочем, вернусь к тому, что есть здесь и сейчас.

Священнослужитель Сигманта Теневика и мой временный компаньон замолчал. А у костра появились Вереек и ученики Грача, которые доложили, что периметры вокруг стоянки поставлены, люди ещё раз проинструктированы о том, что их может ожидать сегодня ночью, а лошадям в питьё добавили одурманивающих настоев, которые тормозят страх. После этого поступили доклады сержантов. По берегам островка, на котором мы обосновались, встали караулы. Воины спокойно поужинали. На болота упала ночная тьма, и стало примораживать. До появления призраков, если они, конечно, появятся, время ещё было, и, раскинув под одним из навесов, боковины которого дружинники обтянули брезентом, свой спальный мешок, не раздеваясь, я забрался в него отдохнуть.

В десятом часу ночи меня разбудил сержант Нерех, который вошёл под навес и тихо произнёс:

– Господин граф, тревога! На нас странный туман движется. Жрец велел всех будить.

Я встал и с ирутом в руках вышел из своего временного укрытия. Огляделся и сразу увидел то, из-за чего Алай Грач объявил тревогу. Плотное облако тёмно-серого тумана, который светился в ночной темноте бледным и каким-то необъяснимо неприятным светом, катилось через болото прямо на временную стоянку моего отряда. Это облако надвигалось неспешно, но как-то уверенно и, что характерно, двигалось навстречу лёгкому ветерку, который дул мне в спину. Без сомнения, это были призраки мщения народа най, которые охраняли одно из своих святых мест. Они почуяли, что к ним заявились незваные гости, и теперь шли за нашими жизнями и душами. Если бы я и мои воины были людьми случайными, то, вне всякого сомнения, сейчас мы, словно кролики перед гипнотизирующим взглядом удава, стояли бы на одном месте и ждали, пока из нас выпьют всю жизненную силу. Но мы заранее знали, куда идём, и подготовились. У каждого дружинника по два охранных магических браслета, один из которых предназначен исключительно для защиты от духов. С нами Эри Верек, у которого есть свитки с «Истинным светом». У меня кмит с мощным заклятием и клинок из метеоритного железа, способный уничтожить любого призрака, который подпустит меня на расстояние удара. А главное, с нами сам Алай Грач, жрец бога Смерти, который по факту и сути самый настоящий некромант. Так что основная наша надежда на него, и интересно посмотреть, как он будет воевать с существами дольнего мира.

Тем временем туман подступал к островку всё ближе и ближе. Наши лошади, несмотря на успокаивающие зелья, стали тревожно всхрапывать, и дружинники оттянулись к ним поближе. Кто-то из воинов при этом шептал молитвы, другие внешне сохраняли полное спокойствие, а третьи попросту закрыли глаза и ждали развязки. Я ободряюще кивнул сержантам, которые присматривали за своими подчинёнными: мало ли, вдруг у кого-то с головой непорядок будет и его потребуется нейтрализовать. А затем отправился к краешку сухого пространства, туда, где вместе с магом и послушниками, спокойно всматриваясь в приближающееся мертвенное световое марево, стоял Алай Грач.

Мы не разговаривали. Просто стояли и ждали действий жреца. Но чем ближе к нам приближалось облако тумана, тем больше я начинал нервничать, мне даже превосходный староимперский охранный амулет с дополнительным оберегом не помогал. Сначала я почувствовал, что стало сильнее биться сердце. Затем заметил, как у меня участилось дыхание. Глаза при этом были широко открыты, и сомкнуть веки я почему-то не мог. Во рту стало сухо, словно я в пустыне. Короткий ёжик светлых волос на моей голове зашевелился. В теле появилась некоторая слабость. Поджилки задрожали. По душе прокатилась неуверенность в собственных силах и какое-то несвойственное мне чувство, смесь из обречённости, вины и отчаяния. Ужаса я ещё не испытывал и самообладания пока не потерял, а вот страх появился, это стоило признать. Жутковато, однако.

«Почему бездействует жрец? – с трудом повернув занемевшую шею и взглянув на старого священнослужителя, подумал я. – Туман уже в десяти метрах от нас, а он стоит, словно ничего не происходит. Может, с ним непорядок? Хм! Всё возможно».

Моё сознание потянулось к кмиту с «Иглами света», и он отозвался. Верек приготовил один из свитков и был готов его активировать, и только послушники и их учитель продолжали изображать из себя истуканов. Вот до облака осталось восемь метров. Семь. Пять. Четыре.

«Ещё метр, – решил я, – и плевать на всякую конспирацию, применю своё заклятие».

Но только я об этом подумал, как Грач начал действовать. Левая его рука потянулась под жреческий балахон и сомкнулась на мощном артефакте, который он всегда носил на своём теле, а правая взметнулась ввысь, сухие крючковатые пальцы разошлись веером в сторону облака, и из середины ладони навстречу призракам, очертания которых уже можно было разглядеть в мутном мареве, выплеснулось заклятие жреца.

Примерно полтора десятка чёрных росчерков, кривых извилистых молний, которые, как мне в этот момент показалось, состояли из праха, человеческих страданий и боли разумных существ, метнулись в призраков мщения народа най. Они были настолько тёмными, что темнота ночи по сравнению с ними казалась вечерним сумраком. Миг! Удары в силуэты и одновременный пронзительный, бьющий по барабанным перепонкам жалобный истеричный крик нескольких существ, которому нельзя было спокойно внимать. Кто-нибудь слышал, как плачет умирающий кролик, которого берут за задние ноги и готовятся ребром ладони ударить по его ушам, а он предчувствует гибель и пищит, словно маленький человеческий детёныш? Я слышал. Только издаваемые неживыми существами звуки были сильнее в несколько раз, и это понятно, поскольку они не просто ещё раз умирали, а превращались в ничто, в полный ноль, без какой-либо надежды когда-нибудь возродиться вновь. И в этот момент мне показалось, что у меня вот-вот остановится сердце. Но это продолжалось очень недолго. Секунда, может, две, не больше, и я опять пришёл в норму.

Облако, которое наползало на нас, развеялось новым порывом свежего промозглого ветерка. Снова перед островком самое обычное ночное болото, дурно пахнущее, грязное, мерзкое, и я кинул взгляд назад. Дружинники в норме, хотя двое при помощи товарищей встают с земли, видимо, этих воинов достала звуковая волна боли. В остальном полный порядок. Я вновь повернулся к жрецу. Он рукавом мантии смахнул со лба бисеринки пота, которые в свете отблесков от костров казались маленькими бриллиантами, и, взглянув на своих учеников, усмехнулся:

– Вот так надо с призраками поступать. Понятно?

– Да, наставник, – качнулись две головы в тёмно-коричневых капюшонах.

– А вы, – Грач посмотрел на меня, а затем на Верека, – гляжу, ничего так, в штаны не наделали.

– На вас понадеялись, – ответил я.

– Это правильно. На меня надеяться можно. – Как ни в чём не бывало, словно не было только что рядом с нами облака, в котором находились призраки мщения, жрец зевнул, шмыгнул носом, сморкнулся, поёжился и добавил: – Ладно, больше нас никто не побеспокоит, если только живые мертвецы, которые при призраках вроде слуг и носильщиков, но с ними вы и без меня справитесь. Так что пойду отдыхать. Утром надо бы на богатства призраков посмотреть.

Алай Грач и его ученики направились в сторону костров, а мы с Вереком переглянулись. Я поинтересовался у чародея:

– Что это сейчас было?

– Ты про заклятие? – переспросил он.

– Да.

– Не имею ни малейшего понятия. Что-то из раздела высшей магии и связанное со смертью.

– Это даже я понял, что здесь заклятие смерти, – произнёс я. – Но интересно, что именно.

– Мне это тоже хотелось бы понять. Однако я про подобное даже не слышал. Призраков мщения в пару секунд уничтожили, да ещё и какими-то чёрными молниями. Тут твоим «Иглам света» работы на двадцать секунд минимум, а Алай всё в один момент сделал. Силён. В книгах про это ничего не сказано, по крайней мере в тех, которые я читал, а Грача и его послушников спрашивать бесполезно, промолчат.

– Ну и демоны с ними, с этими жрецами и их секретами. Пошли отдыхать. Грач прав, завтра надо на хабар посмотреть и решить, что дальше делать. Хорошо, если копать не придётся, а то не хочется в этой грязи ковыряться.

– Согласен, – одобрил мои слова маг, – места здесь паршивые, нездоровые. Дома лучше.

Машинально отметив, что под домом Верек подразумевает замок Ройхо, я улыбнулся, так как это хороший признак, и мы отправились обратно к своим спальным мешкам…

Рассвет на болотах был хмурым и серым. Зимние облака висели над головой, словно рваное, истрёпанное временем, испачканное покрывало. Снегопада пока не было. Морозец всего минус пять-шесть градусов по шкале Боффа, никак не сравнимый с полусотней, которая сейчас в герцогстве Куэхо-Кавейр. Так что обстановка вокруг самая что ни на есть сумрачная и безрадостная. Но это чепуха. Сегодня мы должны добраться до сокровищ народа най (нам хотелось, чтобы всё было именно так), и потому сразу после завтрака два десятка дружинников, мы с Вереком и жрецы вышли на заросшую какой-то пожухлой ядовито-зелёной травяной плетёнкой тропу и направились в сторону древнего храма.

Впереди дозор. За ним – основная поисковая группа. Двигались мы осторожно. Никому не хотелось ухнуть в трясину, которая могла находиться под кажущейся более-менее твёрдой поверхностью, или угодить в ловушку призраков. Однако всё обошлось. Вскоре мы выбрались на ещё один островок, пошире и вроде почище того, где находилась наша стоянка. В центре была видна винтообразная башня, которая напоминала зиккурат, а вокруг неё – оплывший глиняный раскоп с уходящим под землю чёрным провалом. И вот здесь-то нас и встретили первые живые мертвецы, насколько я понимаю, когда-то в прошлом бывшие слуги, воины и домочадцы барона Пертака.

Умертвия были несколько необычными, видимо, сказывалось влияние развоплотившихся призраков. Обычный живой мертвец – что? Кусок омерзительного разлагающегося мяса, который пытается добраться до крови и мозгов живых существ. А те два десятка тварей, которые выползли на свет из подземелья нам навстречу, были чем-то иным. Все как на подбор худые, истощённые существа с выпирающими рёбрами и непомерно большой лысой головой. Устрашающие острые клыки высунулись из массивной челюсти, а тело обтянуто даже не кожей, а какой-то блестящей глянцевой сукровицей. Мерзость редкостная!

Реакция бывалых воинов, которые прикрывали чародеев и меня, была предсказуема. Защёлкали тетивы арбалетов, и короткие серебряные болты с нанесёнными на них рунами стали впиваться в тела мертвецов, которые с большой скоростью рванулись на нас.

Дзанг! – звенит тетива.

Шмяк! – в мясо впивается болт.

Хлоп! Хлоп! – практически сразу падают на грунт тела умертвий.

Но один залп тварей не остановил. Всего семь или восемь оживлённых и преобразованных энергетиками дольнего мира тварей прекратили своё существование, а остальные продолжили бег на живых людей.

– К бою! – выкрикнул я и выставил перед собой чёрный клинок.

– Всем назад! – перекрыл мою команду громкий и уверенный голос Грача, который в этой экспедиции был за основного руководителя, и воины отступили. А жрец кивнул на мертвяков своим ученикам: – Вперёд! Покажите, на что вы способны!

Молча послушники выхватили из-под своих одеяний тонкие палочки сантиметров по сорок и вдвоём встретили полтора десятка мертвецов. Взмах! Ловкий выпад навстречу умертвию! Касание! И мешок с костями валится наземь! Красиво! И что характерно, ни один мертвец даже не смог прикоснуться к молодым жрецам Сигманта Теневика. Они рвутся к ним, пытаются дотянуться до живого тела, но вокруг послушников словно силовое поле, которое отбрасывает от них нежить. Ещё одна наработка священнослужителей, про которую я ничего не слышал. Хотя а чего удивляться? Много ли я, как и подавляющее большинство имперских дворян, знаю про настоящих жрецов? Практически ничего. А служители Сигманта с потусторонними существами ещё до основания империи Оствер враждовали, воевали, сотрудничали и даже дружили. Поэтому умертвия, хоть обычные, хоть модернизированные, для Алая Грача одноразовый тренировочный материал, на котором он проводит урок для своих учеников, и не более того.

Мертвецы, выскочившие из подземелья, закончились быстро. Грач щёлкнул пальцами и указал своим ученикам на чёрный проём. Молодые люди кивнули и шмыгнули в темноту подземелья. А я в очередной раз подивился спокойствию жреца, вложил ирут в ножны и огляделся. Вокруг ничем не примечательный пейзаж. Кроме как на разрушенный зиккурат из серого гранита, который в незапамятные времена привезли сюда откуда-нибудь с берегов Исарийского моря, смотреть не на что. Деревьев мало, да и те чахлые, всё то же самое, что и на любом другом островке посреди болот.

Прошло двадцать минут. Я уже начал беспокоиться о молодых учениках Грача. Но жрец прислушался к чему-то, что никто другой, кроме него, не слышал, удовлетворённо хмыкнул и, направившись в подземелье, бросил в мою сторону:

– Пошли, граф! Воины пока пусть здесь побудут!

Про мага Грач ничего не сказал, и я последовал за ним вместе с Вереком. Несколько десятков шагов по направлению к проходу в храм. Спуск вниз. Мы оказываемся в сумрачном широком коридоре и движемся по следам послушников, которые отметили свой путь разлагающимися трупами мертвецов.

Полсотни метров по коридору. Поворот налево. Новый коридор. Тридцать метров прямо с уклоном вниз. Просторное пустое помещение с несколькими пустыми постаментами, здесь наверняка побывали местные бароны. За ним ещё одно. И ещё. Затем опять коридор с уклоном вниз, открытая тяжёлая дверь из чёрной бронзы с сотней зарубок, и вот мы там, где нога живого человека не ступала пару тысячелетий.

Послушники здесь. Они откинули с головы свои капюшоны, ходят по просторному помещению, куда через щели в потолке с трудом проникает свет, и осматривают нехарактерно чистые, стоящие вдоль покрытых мхом и лишайником стен стеклянные саркофаги. На юных безусых лицах любопытство и радость. Но как только они заметили своего наставника, оба вновь стали серьёзными и постарались выглядеть старше, чем они есть на самом деле.

– Ещё помещения есть? – спросил у них Грач.

– Нет, учитель, – ответил один.

– Что ценного обнаружили?

– Всё, что есть, на мумиях.

– Посмотрим.

Жрец подошёл к ближайшему саркофагу. Мы с магом за ним следом. Правой рукой Алай без видимых усилий потянул вверх толстую крышку. Она поднялась, и я увидел одного из представителей народа най, который был похоронен здесь и, видимо, стал одним из уничтоженных минувшей ночью призраков мщения.

Мумия как мумия. Практически как «вечно живой» вождь мирового пролетариата планеты Земля дедушка Ленин. Лысый череп. Правильные черты спокойного, какого-то умиротворённого мужского лица. Слегка заострённые ушки, которые можно было бы назвать эльфийскими. Вместо глаз два драгоценных камня, кажется сапфиры. Прямой аристократический нос слегка скособочен – время плоть не пощадило, даже такую, как эта, защищённую магией. Руки коротковаты, а пальцы, наоборот, непропорционально длинные. Из одежды – некогда ярко-красная, огненная мантия, которая выцвела и вскоре превратится в труху. Если судить по тому, что на животе мертвеца лежал скипетр – золотая палка с большим алмазом на вершине, о котором мне рассказывала дочь барона Пертака и моя добрая подруга Инна, – это был сам король местного странного народа. В ногах мумии лежала небольшая шкатулка, над которой Грач поводил рукой, а затем открыл её, и я увидел, что в ней находится несколько крупных круглых камней, которые по виду походили на обычную речную гальку. Вот только каждый такой голыш был изукрашен причудливыми узорами, и даже такой неуч в магии, как я, смог почуять исходящую от них огромную силу, так что это по-любому артефакты.

– Неплохо, – увидев добычу, еле слышно с удовлетворением прошептал жрец.

– Да, – на всякий случай согласился я.

– Пошли дальше.

Грач опустил крышку и направился к другому саркофагу. От него к следующему, и так мы обошли все – четыре прозрачные усыпальницы с одной стороны, в которых покоились мужчины, и четыре с другой, где были исключительно дамы, и везде одно и то же. Лежит мумия. На ней какой-то дорогостоящий предмет, а в ногах – похожие на гальку камни. После того как осмотр был окончен, я мысленно прикинул количество добычи. Скипетр местного королька – одна штука. Массивная золотая печать с изображением грифона – одна. Украшенные драгоценными камнями, в основном алмазами и рубинами, диадемы – четыре единицы. Колье, в каждом из которых не менее сотни мелких александритов, – два экземпляра. Кроме того, шестнадцать крупных сапфиров, заменители глаз. Ну и конечно же восемь шкатулок с артефактами, в которых около полусотни голышей непонятного мне назначения и неизвестной стоимости.

– Вот и всё, – останавливаясь и расплываясь в широкой улыбке, произнёс жрец.

– Ага, – снова вторил ему я и спросил: – Что дальше, уважаемый Алай?

– Дальше в столицу поедем, – усмехнулся Грач. – Сейчас мои ребятки добычу соберут, а потом ты в это поганое место кинь пару зажигательных энергокапсул. Они у тебя с собой?

– Разумеется, гранаты – вещь полезная, без них никуда.

– Вот и хорошо. Подожжём здесь всё и уходим. До вечера успеем из болот выбраться, а уже завтра будем в замке твоего приятеля ночевать. Как его зовут?

– Граф Торман Сарана.

– Да. У него переночуем и направимся в Мариенгард. Нам теперь конкурентов бояться нечего, и в попутчики никто навязываться не станет. Ну а потом всё как договаривались. Наши оценщики всё посмотрят, и ты получишь свою долю, столько же, сколько и я.

– И насколько эта сумма может быть велика?

– А ты сам подумай. – Развеселившийся жрец решил меня подначить.

– Двести тысяч, – не задумываясь, ляпнул я первую пришедшую на ум цифру.

– Это ты загнул. – Жрец наморщил лоб. – Сто тысяч получишь, гарантирую, и то только потому, что твоя личность мне небезразлична и именно ты навёл меня на это место.

– Спорить не стану. Но хотелось бы знать истинную стоимость добытого, особенно этих невзрачных камней, что в шкатулках лежат.

Старик ещё больше наморщился и взглянул на меня исподлобья. В его глазах была угроза, но я не отступил, взгляд выдержал, и он, рассмеявшись, по-свойски хлопнул меня по плечу и ответил:

– Камни дорогие, граф. Весьма дорогие. Каждый из них минимум пять тысяч иллиров стоит. Но если я тебе эти камни отдам, а ты попытаешься их самостоятельно продать, то тебя, мой юный друг, просто уничтожат. И не спрашивай меня почему, а просто прими мои слова на веру.

– Не дурак, мне это понятно.

– Тогда возьми сто тысяч золотом и будь счастлив.

– А вы, значит, тоже такую же сумму получите?

– Да. И заметь, я не оставлю себе ни одного артефакта из того, что мы нашли, так как понимаю, что это опасные игрушки. Веришь мне?

– А что, есть вариант не поверить?

– Нет.

– В таком случае продолжаем?

– Да.

– Ничего больше искать не станем?

– Нет. Здесь ничего ценного уже не найти. Наверху всё бароны выгребли. А здесь добыча вот, – жрец развел руками, – вся перед глазами. Призраки, после того как поместье Пертака навестили, дверь в склеп открыли, и мертвецы на их тела все артефакты сложили, которые в храме были спрятаны, так что если где-то и есть какие-то мелочи, то они нам не нужны.

Спустя полчаса воспитанники Грача с двумя небольшими рюкзаками за спиной вышли на свежий воздух. Вниз спустился сержант Амат, наш специалист по взрывам и поджогам. В склепе были заложены зажигательные гранаты, и всё полыхнуло так, что огонь даже наружу вырвался. Сержант, к счастью, успел выскочить. Наш отряд вернулся на стоянку, а в полдень мы уже покинули приютивший нас менее чем на сутки островок и направились к поместью Пертака, откуда должны были повернуть к замку Сараны.

Все были довольны. Дружинники не понесли потерь, и им не пришлось драться с призраками или вступать в рукопашный бой с модифицированными умертвиями. Послушники жреца радовались, что на их долю выпало приключение и они были рядом с таким авторитетным человеком, как Алай Грач. Сам жрец думал о чём-то своём, но, если судить по тому, что он насвистывал себе под нос лёгкий плясовой мотивчик, живая имперская легенда не скучала. Верек увидел в бою жрецов и артефакты най, получил новую порцию знаний и о чём-то размышлял.

Что же касается меня, то сначала я немного обиделся на Грача, ведь выходило, что он и его столичное начальство кидают меня на деньги. Однако, поразмыслив, я пришёл к выводу, что всё честно. Во-первых, сто тысяч иллиров – огромная сумма, это в десять раз больше того, на что я рассчитывал при нормальном исходе экспедиции. Во-вторых, у нас нет потерь, и всю тяжесть схватки с призраками и мертвецами на себя взял жрец и его ученики. В-третьих, Грач прямо сказал, что владение некоторыми артефактами очень опасно для жизни и с ними не надо связываться, а зачастую подобное предупреждение дороже любых денег.

Поэтому я могу сказать, что экспедиция удалась. Деньги будут, все мои воины целы, и мне не пришлось биться против нечисти. Не знаю, кому как, а я бесшабашную лихость из себя понемногу выдавливаю. Риска в моей жизни было много, а будет ещё больше, и лишний раз подставляться под чужой удар мне уже как-то неинтересно. Хватит того, что в первом поиске с вампирами столкнулись, а во втором с нанхасами. Так хоть в третьем без потерь и сожжённых нервов обошлись. Значит, можно сказать, что всё прошло просто замечательно. Вот было бы так всегда! Но нет. Хороший исход опасного похода, в котором нет потерь, а цель достигнута, – это не правило, а скорее исключение. А жаль, конечно.

Глава 15

Империя Оствер. Грасс-Анхо. 8.02.1406

После успешной во всех отношениях экспедиции в болота герцогства Мариенского я снова оказался в блистательном Грасс-Анхо. Однако задерживаться здесь не собирался. По понятным причинам я торопился домой, а потому решил: как только получу причитающиеся мне от культа Сигманта Теневика деньги, которые будут перечислены на мой счёт в банке Канимов, так сразу вернусь в герцогство Куэхо-Кавейр. А пока было время, я занимался текучкой, разгребал дела, принимал доклады своих опричников и ждал, когда же меня навестит настоятельница столичного храма Улле Ракойны.

С делами всё было достаточно просто. Построенная мной система работала без сбоев, и в моих ценных указаниях никто пока особо не нуждался. Бала Керн, который недавно увеличил численность своих подчинённых до девяти человек, кратко отчитался о проделанной работе и предоставил информацию на госпожу Кэрри Ириф. Дэго Дайирин доложил о делах в столице и переброске рабов из Грасс-Анхо на север. А его старший брат сообщил, что отряд «Шептуны», который пока находится вблизи Изнара, готов отправиться в графство Ройхо.

В общем, всё было достаточно неплохо. Прошёл день. За ним второй. Сегодня ночью я намеревался покинуть столичный особняк и отправиться на малую родину. Своих планов я ни от кого не скрывал, даже ещё вчера сообщил об отбытии баронессе Ивэр, которую навестил в её салоне вместе с Дэго, а раз это знает она и её девочки, значит, об этом узнают жрицы. Следовательно, увидев, что сам я в святилище богини Улле Ракойны не тороплюсь, госпожа Ириф должна будет сделать шаг мне навстречу, а я посмотрю, насколько нужен жрицам. Наверняка настоятельница навестит меня лично. Ведь если она не погнушалась какого-то шевалье посетить, чтобы через него мне свои слова передать, то к графу, который, как я предполагаю, интересен её богине, на огонёк в любом случае заглянет.

Так я рассудил. И сегодня в полдень, отправив младшего Дайирина в храм Сигманта, чтобы он отследил движение причитающейся мне денежной суммы, я затянул своё тело в пошитый на заказ чёрный полувоенный мундир с нарукавной нашивкой герба Ройхо на левом предплечье и приготовился достойно встретить гостей. Возможно, госпожу Ириф или же книжника Тима Теттау, который собирал для меня информацию о ламиях и попросил пару дней отсрочки. Пока никого не было, я расположился в своём кабинете, присел у окна и стал читать книгу неизвестного автора под названием «Старая кровь».

В трактате, который насчитывал двести пятьдесят листов, безымянный жрец Самура Пахаря писал о том, что остверы – на самом деле нанхасы, только из другой ветки. Доводы он приводил достаточно убедительные и простые, здравое зерно в его рассуждениях имелось, тем более что о чём-то подобном я слышал от сотника Океанских Ястребов Мака Ойкерена, да и сны, которые посещали меня в родовом замке, являлись косвенным подтверждением данной теории. Но меня интересовали наши северные противники, а совсем не то, от кого мы произошли и почему стали называться остверами. Видимо, у правителей древности были веские причины, чтобы отречься от родства с жителями Форкума. Поэтому книга мне быстро наскучила. Сделав себе отметку, что при случае надо бы покопаться в своей родословной и выяснить, что это за Рунные роды, которые поминал автор книги, я отложил фолиант в сторону и взялся за труд графа Кемета о партизанской войне.

Однако меня прервали. В дверь кабинета постучались. Это был один из пяти слуг особняка, которых сюда откомандировали из замка Ройхо. Они люди не местные, типичные провинциалы, которые не имеют в Грасс-Анхо никаких знакомых, а значит, за ними легко следить. По этой причине именно они находятся в столице, а те, кто работал здесь ранее, отправлены в Изнар и замок.

– Господин, – слуга, пожилой седоусый дядька, который помнил ещё прошлого графа Ройхо, вошёл и поклонился, – к вам гость.

– Кто?

– Некто барон Анат Каир.

«Надо же, – подумал я, – сам начальник Тайной стражи Канимов пожаловал. Ох, не к добру это. Хотя мне бояться нечего».

– Где он? – вставая, спросил я.

– Во дворе. В дом не заходит. Ждёт вас.

Слуга вышел, а я прицепил на пояс ножны с мечом, накинул на плечи плащ и спустился вниз.

Анат Каир, приземистый и внешне мало чем примечательный человек в надвинутой на глаза длиннополой темно-коричневой шляпе с кокардой в виде скорпиона и плаще с такой же эмблемой, прохаживался перед входом, между ступенями крыльца и закрытой чёрной каретой, на которой приехал. У ворот особняка находилось около десяти всадников в зелёном – егери Канимов из охраны барона. Угрозы я не чувствовал и ничего не опасался, в особняке тридцать пять воинов, и рядом Верек, которого наверняка уже известили, что у нас нежданный гость с вооружённым эскортом. Да и сам я кое-что могу, а мои кмиты всегда готовы к бою. Ну и кроме того, Каир мне не враг. Поэтому я широко улыбнулся и, спускаясь по ступеням навстречу одному из самых серьёзных мастеров тайной войны в империи, радушно поприветствовал моего гостя:

– Здравствуйте, уважаемый барон! Давно вас не видел! Проходите в дом. Вина выпьем и поговорим.

– Здравствуйте, граф Ройхо. – Голос Каира, который остановился и посмотрел на меня, был сух и официален. – Был бы рад принять ваше приглашение, но, к сожалению, мой день загружен. Так что давайте немного прогуляемся по вашему саду и просто пообщаемся.

– Я не против, барон. – С моей стороны последовал короткий дежурный кивок, и правой рукой я указал на припорошенную чистым свежим снежком примыкающую к основному зданию парковую зону. – Пройдёмте.

Мы двинулись по широкой тропинке в сторону беседки, которая находилась вблизи алтарного камня рода Ройхо. Начиная разговор, барон перешёл на неофициальный тон:

– Красиво у тебя здесь, Уркварт. Тихо. Спокойно. Хорошо. Настоящий родовой особняк старого остверского рода. Таких сейчас в Грасс-Анхо немного.

– Да, – согласился я, – немного. Однако, барон, вы ведь меня навестили не для того, чтобы на сад посмотреть. Наверняка такой чрезвычайно занятой человек, как вы, заехал ко мне не просто так.

– Это само собой. У меня к тебе накопилось несколько вопросов, Уркварт. Памятуя, что в прошлом ты поставлял Тайной страже Канимов некоторые сведения и можешь быть полезен в будущем, ну и к тому же являешься вассалом Гая Куэхо-Кавейра, я решил задать их тебе лично.

– Вы меня знаете, барон. От вас у меня секретов практически нет, так как от сотрудничества с вами я не отрекался и делать этого не собираюсь. Задавайте свои вопросы, я на них отвечу.

– Молодец! Не юлишь! – Барон остановился, носком сапога пнул покрытый льдом камешек, который лежал на дорожке, посмотрел, как он улетел в вечнозелёный кустарник, и перешёл к тому, ради чего навестил меня: – Вопрос первый. Какие у тебя дела со священнослужителями Сигманта Теневика?

– Дела простые, господин барон. Во время своего обучения в военном лицее я принимал участие в походе графа Тормана Сараны в герцогство Мариенское, где помог ему обуздать обнаглевших местных феодалов. Вы про это знаете. Когда я собирал трофеи в усадьбе барона Пертака, узнал, что невдалеке находится древнее святилище народа най, где, возможно, имеются некоторые материальные ценности. Поэтому, когда я более или менее твёрдо встал на ноги и нашёл человека, который мог бы одолеть охранявших этот храм призраков, то незамедлительно отправился в поход за сокровищами. Вместе со мной был известный вам Алай Грач и два его ученика. В итоге призраки были уничтожены, мы кое-что нашли, и теперь служители Сигманта Теневика должны мне денег. Вот и всё. Если сомневаетесь, то мои слова легко проверить. Для этого достаточно расспросить вашу невестку Инну, барона Калька, графа Сарану, капитана гвардии Вирана Аль-еру, Алая Грача и любого из моих воинов.

– Некоторых уже расспросили. – Барон мотнул головой, и немного обвисшие поля его шляпы забавно качнулись. – Ты не лжёшь. Но почему мне про святилище сразу не рассказал?

– А я не видел в этом смысла, господин барон. Наших с вами взаимоотношений и «Имперского союза», который вас интересовал, это никак не касалось.

– Ладно. Продолжаем. Вопрос второй. Почему ты промолчал о том, что в Северных пустошах добыл золото?

– Ответ опять прост. И я отвечу вам словами поэта, господин барон: «И что бы кто ни говорил, я сам добыл и сам пропил. И дальше буду делать точно так». Про тайник с золотом я узнал случайно. Никто, кроме меня, на него не претендовал, так что это моя добыча и больше ничья.

– Но ты даже своему сюзерену об этом ничего не сообщил.

– Да, Гай Куэхо-Кавейр про это не знал. Но о походе в Северные пустоши и его результатах вы, господин барон, были в курсе, и это главное. Ведь молодой герцог Гай не сам по себе самовластный правитель Севера, а находится под опекой своего отца, а значит, и вашей. Ну а вы наверняка знаете, что было и откуда у меня деньги, ведь они прошли через банк Канимов, и этого достаточно. Так что со мной всё просто: меня спросили – я ответил. А если нет вопроса, то я промолчу.

– Допустим, ты говоришь правду. В самом деле, эта тема всплыла, только когда на твой банковский счёт поступила крупная сумма. Так что переходим к третьему вопросу. Почему на тебя точат зубы Умесы?

– Это давняя история. Во время подавления гвардейского мятежа я прикончил человека из этого клана, не пешку, а командира отряда, и теперь республиканцы жаждут моей крови. К счастью, сейчас война, а я не настолько важная птица, чтобы бросать на моё уничтожение хорошо подготовленную диверсионную группу. Поэтому я пока жив, хотя мелкие агенты республиканцев за мной приглядывают и собирают на меня данные.

– Хм!

Барон резко дёрнул головой и вновь двинулся по саду. Я последовал за ним. Дойдя до беседки, Каир продолжил нашу игру «вопрос – ответ»:

– Как-то ты всё складно излагаешь, граф Ройхо. Одно к другому всё складывается, и выходит, что кругом ты не виноват и всюду прав. Так не бывает. Неизвестно откуда и непонятно от кого ты получаешь деньги. Но ты не прячешься и свои доходы, как и расходы, не скрываешь. Ты всего лишь провинциальный граф из старого рода, таких в империи пока ещё хватает. И по-хорошему, ты должен быть нищим воякой, у которого небольшая дружина и который готов на любую авантюру. Однако всего за полгода твоя дружина выросла до четырёх сотен отличных воинов, хорошо вооружённых и экипированных. У тебя есть маг и друзья в столице. Это несколько странно и вызывает моё недоумение. Слишком быстрый подъём.

– Вам виднее, господин барон.

– Ну да, ну да. – Каир сдвинул набок свою шляпу, поймал мой взгляд и задал последний вопрос, ради которого, видимо, и заехал ко мне: – Ройхо, а зачем тебе секретная информация из имперских архивов?

В душе у меня что-то дёрнулось, и я подумал, что Жало Канимов каким-то образом узнал, что у меня хранится документация Чёрной Свиты времён свергнутого императора Квинта Первого. Но внешне я остался совершенно спокоен и спросил:

– Какие имперские архивы? Не понимаю вас.

– Ну как же? Вчера в одном из старых архивов Генштаба благодаря бдительности стражников был задержан шпион, который маскировался под книжника и букиниста. Этот человек при первичном допросе показал, что он работает на графа Уркварта Ройхо и собирает для него информацию, которая является секретной, к ней имеет допуск весьма ограниченный круг лиц.

Ху-у-у-х! У меня отлегло от сердца. Про документы Чёрной Свиты Каир ничего не знал. Усмехнувшись, я сказал:

– Вы не там шпионов ищете. Действительно, я поручил известному в букинистических столичных кругах человеку, которого зовут Тим Теттау, собрать для меня некоторые сведения. При этом я не знал, что он имеет допуск в архивы имперского Генштаба. Так ситуация выглядит с моей стороны. И честное слово, господин барон, я считаю, что Теттау никакой не шпион. Поэтому прошу вас взять его дело под особый контроль. Вы и я прекрасно знаем, какими методами порой из попавших в пыточные подвалы секретных служб людей выбиваются признания. А этот книжник – обычный гражданин.

– Обычные люди не лезут в хранилища Генштаба, – парировал барон. – Но дело Теттау действительно будет взято мной и агентами «Имперского союза» под особый контроль. А то нехорошо, что каждый, кому заблагорассудится, может при помощи связей и знакомств, без допуска проникать в архивы и ворошить секретные документы.

– Полностью с вами согласен. Это ни в какие ворота не лезет. Но можно посмотреть на ситуацию с другой стороны. И я могу задать вам, господин барон, некоторые вопросы. Кто даёт разрешения и допуски на ознакомление с секретными документами, которым несколько сотен лет? Как зовут этого человека? Почему никто ни за что не отвечает? По какой причине я, граф Ройхо, человек преданный императору и интересам государства, должен довольствоваться недостоверными сведениями? Идёт война, а мы про своих противников нанхасов ничего не знаем. Человек же, который собирает для меня информацию, задержан и обвинён в шпионаже. Так, может, всё наоборот? Имперские патриоты и защитники своей родины делают благое дело, а окопавшиеся на тёплых местах в столице бюрократы, мелкие людишки, продажные шкуры и агенты врага мешают нам? Как вы думаете, барон? Может быть так?

– Не передергивай, граф. – В глазах Каира мелькнули весёлые искорки. – Я смотрю на факты, а они против твоего букиниста, который назвал твое имя. Однако во многом ты прав. Сейчас в империи никто ни за что не отвечает. И для того чтобы получить допуск в архивы Генштаба или другие хранилища древних знаний, которые пока ещё не разграблены магами и жрецами и не разошлись по частным библиотекам, необходимо пожертвовать на благо столичных чиновников круглую сумму денег либо обладать большими связями. Кстати, что конкретно тебя интересовало и что искал твой… – Анат Каир сделал паузу, – незадачливый шпион?

– Хочу побольше узнать о ламиях.

– Зачем?

– Как это «зачем»? Каждая ламия – это мощная боевая единица, которая может оказать помощь нашим врагам. Однако при налёте на противника, участником которого я был, ламия себя никак не проявила, и это вызывает мои опасения. Кроме того, я не забываю, что за Океанскими Ястребами идут другие роды племенного сообщества Десять Птиц, и там могут оказаться ещё три или четыре ведьмы. Поэтому я пытаюсь подготовиться к встрече с ними. Впрочем, для вас всё это может быть не важно и мелко. Вы – начальник Тайной стражи Канимов, и такого человека, как вы, больше заботит война на востоке, а не мелкие стычки на севере.

– Ошибаешься, северное направление для меня не менее важно, чем восточное. Просто оно пока не основное. – Жало Канимов помедлил, развернулся в сторону дома и своей кареты и начал движение обратно. – В общем, так, Уркварт, с книжником твоим разберёмся и, если он не шпион, отпустим. А за информацией обращайся напрямую в Йонарскую канцелярию Тайной стражи. Я дам распоряжение, и тебе окажут всемерное содействие в сборе интересующих тебя сведений. А позже, глядишь, после того как император за среднее звено чиновников возьмётся, и в столичные архивы допуск получишь.

– Ну, сам-то я не смогу тратить драгоценное время на то, чтобы в подвалах хранилищ пыль глотать. Так что пришлю всё того же Теттау.

– Если он не шпион, – уточнил Каир.

– Нет, книжник не вражеский агент. Ручаюсь в этом.

– Не торопись, граф. Порой шпионы сидят настолько глубоко и легенда у них настолько хорошая, что не подкопаешься.

– Всё может быть. – Спорить с бароном по этому поводу смысла не было. – Ещё вопросы ко мне есть?

– Пока, – это слово Каир выделил особо, – нет. Что хотел, я узнал.

– В таком случае позвольте мне задать вам пару вопросов и попросить вас об одной услуге.

– Попробуй.

– Каковы планы великого герцога относительно имперского Севера?

– А ты не знаешь?

– Мне известны планы его сына и моего сюзерена, а я спросил о намерениях самого Ферро Канима, вашего сюзерена. Это две большие разницы.

– Да ты, как я посмотрю, софист.

– Уходите от ответа?

– Нет. Констатирую факт. И если кратко, то Север останется имперским в любом случае. Таково мнение и желание великого герцога Канима. Мы наши территории не отдадим. Так что крепи оборону, граф Ройхо, и про отступление не думай.

– Какое уж тут отступление! Мне после того, как звание протектора дали, дороги назад нет. И я хотел бы узнать ещё одну вещь: помощь воинскими контингента-ми нам будет?

– Будет, не переживай. Такая помощь придёт – не люди, а звери! Говори, о чём попросить хотел.

– Мне нужны два баронских титула.

– Обратись к своему сюзерену.

– Мне нужны не «домашние» титулы, а настоящие.

– Для кого?

– Для братьев Дайирин.

– А почему ты решил, что я могу тебе в этом помочь?

– Слышал, что это в вашей власти.

– Хорошо. Будут два баронских титула. Через пару недель пришлёшь ко мне своих Дайиринов, и мы с ними всё обговорим.

– Сколько это будет стоить?

– Пять тысяч с каждого. Слишком дело беспокойное, придётся великого герцога тревожить, а затем канцелярию императорского двора. Устраивает?

– Полностью.

– Вот и замечательно.

Разговор был окончен. Мы вернулись к карете барона, раскланялись друг с другом и расстались. Карета выкатилась за ворота, я проводил её взглядом и постарался проанализировать нашу беседу, придя к выводу, что так и не понял, зачем, собственно, приезжал тайный стражник. Вопросы он задавал по делу. Но всё это по большому счёту мелочь, с которой могли бы разобраться рядовые дознаватели Каира. Впрочем, это сейчас я отношусь к подобным встречам с лёгкостью, а ещё год назад после такого разговора, да ещё с таким человеком волновался бы и искал во всём второе дно. А на данный момент, после всех тех испытаний, которые выпали на мою долю, когда за моей спиной четыре сотни клинков, всё как-то проще. Ну Каир. Ну Анат. Ну начальник Тайной стражи Канимов. Ну и что? Да ничего. Приехал. Поговорили. Решили мелкий вопрос относительно Теттау, который с помощью своих знакомых архивариусов собирал материалы на ламий в одном из государственных хранилищ и попался чрезвычайно бдительной охране. Вот и всё.

– Да уж… – протянул я. – Похоже, книжника я сегодня не дождусь.

Я повернулся к входу в особняк, и в этот момент во двор въехала ещё одна карета. Я было подумал, что по какой-то причине вернулся Каир или спешит на доклад Дэго Дайирин. Но, обернувшись, увидел, что транспортное средство серого цвета имеет на дверце один из опознавательных знаков богини Улле Ракойны – стилизованное изображение планеты, шар с контурами материка Эранга и синевой окружающих его океанов.

А вот и жрица пожаловала. Я дождался, пока карета остановится, подошёл к дверце, открыл её и как учтивый и воспитанный человек подал руку той, кто сидел внутри. А в карете, как не сложно было догадаться, находилась сама госпожа Кэрри Ириф собственной персоной. Моложавая блондинка в сером балахоне и синей косынке на голове. Ни дать ни взять обычная симпатичная горожанка лет тридцати пяти – сорока. Но достаточно было поймать взгляд карих глаз этой женщины, как становилось понятно, что Ириф минимум вдвое старше, чем кажется, и она никакая не простолюдинка, а наверняка представительница одной из старых остверских фамилий. Впрочем, это я знал и так. Про семью графов Ирифов, которые имеют обширные владения на архипелаге Гири-Нар, я кое-что и раньше слышал. А биографию настоятельницы столичного храма Улле Ракойны, как я уже говорил, мне предоставил Керн.

Я поприветствовал жрицу и пригласил её в дом. Мы разместились в гостиной, слуги принесли горячий взвар, Ириф сделала глоток из большой расписной кружки, одобрительно кивнула, и после того, как все приличия были соблюдены, пришёл черед беседы, второй серьёзной, которая состоялась у меня в этот день. Жрица смерила меня долгим оценивающим взглядом, словно я какая-то ценная вещь, а она – антиквар, и спросила:

– Граф, вам передавали мои слова о том, что я желаю встретиться с вами?

– Да, госпожа Ириф, передавали.

– И почему же вы не посетили храм нашей богини в минувшие два дня?

– Дела, заботы, проблемы. Времени мало. Вот и не успел. Думал, сегодня к вам заехать, но меня навестил барон Анат Каир, карета которого выехала со двора перед вашим появлением. Сами понимаете, я же не могу выпроводить такого человека.

– То есть вы хотите сказать, что хотели побывать в храме, но не смогли этого сделать?

– Точно так, госпожа Ириф. Хотел, но не смог. Очень точно подмечено.

– А если серьёзно?

Настоятельница еле заметно подалась вперёд, поймала мой взгляд и попыталась прощупать мои чувства, а возможно, и мысли. Но я был спокоен, словно змея на отдыхе. В душе ничего не дёргалось. А голова была прикрыта магической защитой. В общем, ей ничего не светило. Однако я решил ответить честно, ведь передо мной не враг, в самом деле, а жрица уважаемой в империи богини, которая отметила меня своим знаком и посылала мне видения.

– Если серьёзно, госпожа Ириф, то мне не нравятся странности, и я с опаской отношусь ко всему, чего не понимаю. А ваше приглашение, появление в моём доме и попытки жриц Улле Ракойны собрать обо мне сведения личного характера – это странность, которую я не понимаю. Поэтому я занял выжидательную позицию. И сейчас надеюсь получить разъяснения относительно вашего ко мне интереса, а иначе разговора у нас не получится.

– Хочешь быть самым хитрым и умным, граф Рой-хо? – Жрица перешла на «ты».

– Пытаюсь, а иначе не выжить. – Я пожал плечами. – Так в чём ваш интерес, госпожа Ириф?

Женщина повертела в ладонях кружку, согрела ладони, как хорошая актриса, потянула паузу – и сказала:

– Три недели назад одна из наших провидиц увидела вещий сон, послание от той, кому мы служим. Улле Ракойна явилась к ней в одной из своих ипостасей, в образе матери, и поведала юной девушке, что на север империи надвигается беда и будет много крови. Однако во главе имперских воинов встанет граф Ройхо, который защитит эти земли от страшного врага, который ненавидит всех людей, и мы, жрицы Улле, должны ему в этом помочь. И первым нашим шагом будет основание вблизи родового замка Ройхо храма в её честь, который должен быть воздвигнут уже в этом году.

– И после этого вы начали собирать обо мне сведения?

– Разумеется.

– Ну и что теперь? Вы хотите разрешения на постройку храма?

– Да.

Я озадачился, поскольку постройка храма на земле графства Ройхо дело вроде бы простое, но одновременно с этим и чрезвычайно сложное. Сначала о хорошем. Храм одной из имперских богинь – это десять – двадцать жриц, которые обладают способностями к магии. Кроме того, святилище повышает статус феодала, а местные жители могут проводить в нём свои религиозные обряды. Но помимо этого на мне знак Кама-Нио, а Улле Ракойна одна из её ипостасей. И всё это дополняется тем фактом, что Кама-Нио – основная богиня нанхасов, с которыми мы воюем. Так что прежде чем сказать госпоже Ириф своё «да», я нуждался в ответах на некоторые вопросы.

Жрица ждала моего решения, но теперь уже я стал тянуть паузу. Смотрел в потолок, думал о своём, и наконец госпожа Ириф не выдержала. Она несколько нервно повела плечами и спросила:

– Итак, граф Ройхо, каково твоё слово?

– Подумать надо.

– Чего тут думать?! – вскипела настоятельница. – Сама богиня заинтересована в тебе! Да что ты о себе возомнил?! Или ты не понимаешь, что храм в твоём графстве – это благо?!

– Есть некоторые моменты, которые меня смущают. Поэтому над вашим предложением, бесспорно выгодным для меня, стоит хорошенько поразмыслить.

– И что тебя беспокоит?

– Во-первых, я в курсе того, что Улле Ракойна и Кама-Нио это одно лицо. Это ведь так?

– Да. Всё так и есть. В империи Добрую Мать принято называть Улле Ракойна.

– А раз так, то почему Кама-Нио называет врагами своих верных сторонников нанхасов? Обычно в таких случаях боги и богини занимают нейтральную позицию. То есть если мы воюем с республиканцами, которые, так же как и остверы, веруют в Самура Пахаря, Ярина Воина и Бойру Целительницу, боги не запрещают своим служителям участвовать в боях, но никому не помогают. А тут странность.

Госпожа Ириф удовлетворённо кивнула – этот жест напомнил мне движение Алая Грача – и ответила:

– Ты прав и не прав, граф. В своём послании богиня сказала: враг всех людей, а нанхасы тоже люди. Значит, речь шла не о северянах. Понимаешь, о чём я?

– Кажется, да. Но тогда непонятно, что это за новый враг и откуда он.

– Эх! – вздохнула Ириф. – Если бы всё знать, как бы нам тогда проще жилось! У богов своя логика, которую нам понять очень трудно, а зачастую даже невозможно. Поэтому мы не ведаем, кого богиня определила как врага людей. Может, это какой-то демон, сумасшедший еретик, мутанты или нечеловеческая раса. Нам неизвестно, когда и откуда придёт этот противник, да и появится ли он вообще, ибо надвигается – это не значит, что враг рядом. И всё, что нам остаётся, – это верить богине и выполнять её волю.

– Ну, раз так, – я встал и поклонился жрице, – я готов оказать вам и вашим жрицам всемерное содействие.

– Отлично! – Ириф продолжала сидеть. – Мы пришлём своих строителей и представительниц в ваш замок уже через несколько дней. Они выберут место, где будет воздвигнуто святилище, и мы более подробно обговорим наши дальнейшие совместные действия.

– Да будет так!

Мы беседовали с госпожой Ириф ещё около часа, и в основном разговор шёл на нейтральные темы. Она пыталась составить мой психологический портрет и словно тестировала меня, а я старался выудить из неё дополнительную информацию о богине и планах жриц Улле Ракойны на будущее. Время пролетело незаметно, собеседница у меня была интересная, и вот наступил вечер. За окном стало смеркаться, и с ночных небес посыпал снежок. Я проводил настоятельницу к карете, и мы расстались добрыми приятелями, если можно так сказать о молодом дворянине и женщине, которая вчетверо его старше. После этой встречи, вновь оставшись в одиночестве, я мог сказать, что день удался. Но он ещё не закончился.

Сначала появился Дэго Дайирин, который обрадовал меня известием, что деньги от последнего похода получены. А затем примчался гонец с гербом Куэхо-Кавейра на плаще и сообщил, что на границе нашего герцогства замечены нанхасы, боевой отряд в тысячу воинов с парой десятков шаманов. Поэтому мне снова пришлось ломать все свои планы. Отдав Дэго приказ позаботиться о Тиме Теттау, которого наверняка скоро выпустят из застенков Тайной стражи, во главе трёх десятков своих воинов и с верным магом я направился к городскому телепорту. Впереди был очередной бой, горячая схватка с сильным противником, свист клинков и смертельные заклинания из раздела боевой магии. Только на этот раз не мы пришли к врагу, а он к нам, и северяне в средствах стесняться не станут. Но ничего, нам есть чем их встретить, а одна тысяча северян – это не пять, которые могли бы нас навестить, если бы не было рейда к горе Ан-хат, так что мы выстоим.

Глава 16

Империя Оствер. Герцогство Куэхо-Кавейр. 14.02.1406

Первый мой бой с северянами в этом году произошёл через шесть дней после отбытия из столицы. И тогда я загадал, что как он сложится, таким и весь год будет. Поэтому его можно занести в знаковые события моей жизни. И о нём, как и о начале зимней военной кампании против нанхасов, можно рассказать поподробней…

О том, что этой зимой, как и прошлой, возможен налёт противника, герцог Гай, его умудрённые жизнью советники и все феодалы владения Куэхо-Кавейр, конечно, знали. И к тому, что нам придётся воевать, мы были готовы. Но сколько ни готовься, когда враг оказывается у твоего порога, выясняется, что к его отражению не всё готово, а стройные схемы по обороне рассыпаются и переделываются по ходу дела. Такова военная реальность.

Однако наши совместные потуги укрепить оборону герцогства всё же дали некоторый положительный результат. И когда сборное войско нашего молодого сюзерена сошлось вблизи крепости Содвер и приготовилось к битве, а нанхасы, не вступая в боестолкновение, разделились на три отряда, в десяти километрах от крепости оставили заслон и начали обходить нас по флангам, дабы устремиться в глубь герцогства, вопроса, как поступить, не возникало. Северяне желают малой войны? Они её получат. Наша полевая армия, которая насчитывала одиннадцать сотен всадников, пятьсот проходивших в окрестных лесах обучение партизан, тысячу ополченцев и двадцать чародеев, тоже разделилась и помчалась в погоню за врагом.

Что должен делать каждый отряд и гарнизоны крепостей, командиры понимали достаточно чётко, и потому всё делалось быстро. Началась война, в первые сутки больше напоминавшая учебные манёвры, в которых участники знают свою роль и соблюдают все предписанные им маршруты. В целом же диспозиция выглядела следующим образом.

Крепости Содвер, Эрра и Мкирра, гарнизоны которых насчитывали по полторы сотни герцогских дружинников и по паре магов, служили точками опоры для наших полевых войск. За высокими стенами в любое время можно оставить раненых, отогреться, восстановить силы, пополнить боезапас, поменять лошадей и получить продовольствие и сведения о состоянии дел в пограничье.

Правый фланг возглавил мой товарищ и такой же протектор Севера, как и я, барон Хиссар, к которому был прикомандирован первый советник герцога Гая шевалье Игнацио Торрэ. В его отряд вошла личная сотня воинов, двести дружинников иных баронов герцогства, пятьсот ополченцев, сотня партизан и пять магов. С этими силами он был обязан остановить нанхасов на своём направлении и удерживать невидимую линию Содвер – Эрра, а это около шестидесяти километров по прямой. Местность преимущественно лесистая и содержит много оврагов. Вблизи – семь пустых деревень, жителям которых было приказано эвакуироваться, а в непроходимых дебрях – три базы, где имелась возможность отдохнуть.

Левый фланг достался мне, графу Уркварту Ройхо, и третьему советнику герцога шевалье Томашу Смелу. У меня триста пятьдесят своих воинов, среди которых десяток барона Эхарта, сотня пеших партизан-лыжников и пять чародеев. Задача у меня точно такая же, как и у Хиссара. Имеющимися силами я должен удерживать оборону по линии Содвер – Мкирра, что составляет шестьдесят девять километров по прямой. И при этом нельзя дать противнику проникнуть в глубь герцогства и отроги Аста-Малаша, где находятся железоделательные рудники. Местность по большей части холмистая с лесами на востоке и горами на западе. Деревушек всего две, и обе обезлюдели ещё позапрошлой зимой. В паре десятков километров левее Мкирры уже знакомые мне рудники, которые некогда принадлежали олигарху Тангиму, где недавно за счёт ополченцев усилили охрану и где до сих пор находится около двух тысяч крепостных рода Ройхо. Помимо этого в зоне моей ответственности есть пять лесных лагерей, которые разбиты на базе охотничьих заимок, и на каждой имеется небольшой запас продовольствия и сухие дрова.

Что касается центра, то его, естественно, взял на себя жаждущий подвигов герцог, с которым находился его второй советник Рутман Калей-Ван. У него было пятьсот конников, триста партизан, пятьсот ополченцев и десять магов. Он оставался в Содвере, на острие нашего оборонительного крепостного треугольника. Его соединение наблюдало за расположившимися на хорошей позиции нанхасами и являлось резервом, который не только удержит главную транспортную артерию герцогства Южный тракт, но и, опираясь на него, сможет быстро прийти на помощь фланговым отрядам.

Такова обстановка в пограничье. А в тылу в это время все мирные жители стекались в укреплённые остроги и Изнар, откуда в ближайшие пару дней к нам на подмогу выступит резерв. Это ещё полторы тысяч ополченцев, городские стражники и добровольцы, среди которых будет полтора десятка магов и несколько жрецов. Так что всё не так плохо, как могло бы быть, и с северянами биться можно.

Итак, приказ получен, и он мне ясен. По коням! Вперёд! Враги у нас мобильные и хваткие, и наверняка с большим опытом. Но зато мы лучше знаем окрестности. И там, где нанхасы, которых, если верить егерям Канимов, около трёх сотен, станут продвигаться осторожно, наш отряд может идти спокойно, без оглядки по сторонам, и все мои силы до первого боя будут в кулаке. Однако это преимущество временное, и его было необходимо использовать сразу. Я это понимал, поэтому выступление из Содвера не затягивал и погнал своих людей наперерез противнику по заснеженным дебрям и тропинкам ночью и при весьма сильном морозе. А поскольку нас вели ставшие этой осенью партизанами вольные охотники, которые хорошо знали все окрестные тропинки, то уже к утру, когда мы остановились на одной из партизанских баз, северяне были обнаружены.

– Господин граф! – Ко мне приблизился ходивший в разведку сержант Нерех, за спиной которого маячили два местных охотника.

– Да? – Поправив попону своего жеребца, я повернулся к нему.

– Северяне, – вполголоса сказал сержант, и из его рта вырвалось облачко пара. – Около полусотни оленеводов с тремя шаманами, видимо тыловой дозор основного отряда. Они стоят на пепелище деревни Оськи, но вот-вот тронутся с места, за своими направятся.

– Основной отряд большой?

– Точно определить не удалось, я только следы видел. Около восьми десятков верховых оленей, столько же лосей, и саней четыре десятка. Значит, в главном отряде сто шестьдесят всадников и сотня пехотинцев.

– Что-то особенное приметил?

Нерех кивнул:

– Приметил. Северяне на пепелище крестьянские подвалы раскапывали, видимо, голодно им. А оленей своих они прелым сеном из старых скирд за околицей кормили. Да и так нанхасы выглядят не очень, вроде бы всё в порядке, воины в броне, при оружии и настороже, но все какие-то худые и без румянца молодецкого. Опять же олешки у них слабые, не то что там, – сержант кивнул в сторону границы, за которой начинались пустоши, – у горы Анхат.

– Ясно. А куда они направляются?

– К горам.

– Хм! – задумался я. – К рудникам, значит, собрались? Ну это понятно. Прошлой зимой до них совсем чуть-чуть не дошли, так в этом напакостить пытаются.

Сержант промолчал, а я вызвал Смела, Хайде, Эхарта, Эри Верека, недавно вернувшегося из разведки в провинцию Вентель, Бора Богуча и командира партизан сотника Текки и, когда сержант сообщил им о противнике, устроил маленький военный совет.

– Каково ваше мнение, господа?

Первым высказался советник герцога:

– Необходимо незамедлительно атаковать тыловой дозор противника. Где встретили врага, там его и будем бить. Уничтожим это группу – нас больше, так что быстро собьём заслон, – и продолжим преследование основных сил.

Его поддержал Хайде:

– Согласен.

Следом голос Эхарта:

– Всё верно. Мы пришли драться с северянами, а не наблюдать за ними. Поэтому нужен бой.

– Поддерживаю, – высказался Богуч.

– Мы выполним любой приказ и окажем всемерную поддержку, – произнёс Верек, которого я, несмотря на ворчание парочки прикомандированных к нам пожилых магов, назначил старшим над чародеями.

Вроде бы все своё мнение высказали. Но нет. Сотник партизан, сухопарый седоватый мужик лет сорока с парой приметных шрамов на лице, всего три месяца назад бывший самым обычным браконьером, а возможно, и разбойником, промолчал. Рядом с нами в своём потёртом тулупчике он выглядел невзрачно, да и свободу новоявленный сотник получил не так давно, поэтому следовал народной мудрости: слово – серебро, а молчание – золото. Однако я спросил его особо:

– А ты что думаешь, сотник?

Удивлённый тем, что к нему проявили внимание, Текки исподлобья зыркнул на меня. Затем посмотрел на лагерь вокруг и, цыкнув зубом, ответил:

– Торопиться не надо, господин граф. Я северян ещё по прошлому году помню, когда у дружинников покойного герцога Грига проводником был. Тогда всё пример но так же было. Мы находились в паре километров от этого места, а оленеводы на упряжках и верхами как раз через эту сожжённую деревеньку шли к Мкирре. Командир дружинников кинулся за ними следом, а нанхасы его за околицей встретили, из луков обстреляли и отошли. Он снова за ними, и опять то же самое. Потом третья атака, уже километров за пятнадцать отсюда, и тут уже шаманы в бой вступили, которые наших дружинников два десятка зараз положили. Пока мы за хвостом гонялись, голова с зубами, главный вражеский отряд, ещё три деревни спалила и людей, кто в лес сбежать не успел, перебила. И если бы не заслон у крепости, они бы и до удников добрались. Так что решать, конечно, вам, господин граф, но если вы моё мнение спросили, то вот оно: надо попытаться обойти нанхасов. Будем идти по лесу, здесь дороги есть, мы с мужиками в прошлом месяце проходы расчистили и хорошие тропинки присмотрели. Поэтому, думаю, до вечера мы их обойдём. Всех перебить, может, и не сможем, но от основных сил тыловое прикрытие отсечём.

«А Текки ничего, мужик неглупый, надо его приметить, – подумал я, разглядывая партизана. – Всё правильно сказал, словно мои мысли прочитал. Но в этом ничего удивительного и нет. Мои офицеры, Богуч, Верек, Эхарт и Хайде, военными действиями в пограничье прошлой зимой не интересовались, не до того им было. А для Смела главное результат. Сказывается его желание поскорее уничтожить противника и вернуться в Содвер. Кроме того, он мыслит категориями имперского пограничника, который знает, что за его спиной мощь всего государства, регулярные линейные полки и сильное феодальное ополчение. Но времена изменились, и серьёзной помощи ждать неоткуда, а он этого, как мне кажется, никак до сих пор не поймёт. Так что как ни посмотри, а ему доверия нет, как и любому другому офицеру или советнику со стороны, ибо у всех свои интересы, и тактика мирного времени, которая является для них руководством к действию, сейчас не эффективна. Всё как всегда. Хм! Другое дело – мы с Текки. Партизан хочет выжить, а при лобовой атаке на противника, которого необходимо догнать и уничтожить любой ценой, нормальный феодал кинет в первой волне его сотню, которая, скорее всего, поляжет, хотя свою задачу выполнит и примет на себя удары шаманов и залпы лучников. Моя же позиция проста: мне надо достичь максимального результата с наименьшими потерями. Поэтому о битвах северян и воинов герцога Грига я кое-что знаю, и план сотника мне подходит гораздо больше, чем то, что предлагает Смел. Так что пусть мы лучше подольше по лесам побегаем и семь потов с себя сгоним, но зато воинов меньше положим».

Тем временем Текки, который не привык, что на него обращают внимание высокородные особы, втянул голову в плечи и наверняка сейчас проклинал свой длинный язык. Однако я ему одобрительно кивнул:

– Всё правильно говоришь, сотник. – Я обвёл взглядом командиров и, поймав взгляд Смела, добавил: – Идём в обход! Выступаем через десять минут!

Мне никто не возразил, но советник герцога уточнил:

– Значит, засада?

– Да.

– Может не получиться. Если шаманы нас почуют, то оленеводы в ловушку не полезут.

– Это так. Но тогда мы будем драться в том месте, которое сами выберем.

– Хорошо. Командир здесь вы, граф Ройхо.

– Это так. Выступаем!

Спустя озвученный мной срок отряд продолжил своё движение на перехват северян. Мы шли параллельно основной дороге, которая вилась по лесам от Оськи до Мкирры, и, хотя путь моего отряда пролегал не по грунтовке, а по просекам и полянам, наша скорость была не ниже, чем у оленеводов. В голове идут лыжники, за ними, вытянувшись в длинную цепь, конники. Мы без всякой жалости подгоняли своих четвероногих друзей, и в итоге всё вышло именно так, как я и планировал. Напрягая лошадей, у нас получилось срезать путь через лес, обогнать вражеский тыловой дозор, ближе к вечеру опередить его на несколько километров и оказаться вблизи дороги.

Я выбрал место для засады – широкую поляну, через которую петляла истоптанная копытами вражеских верховых животных и прорезанная следами полозьев старая заснеженная грунтовка. Наш отряд на опушке, находящейся на небольшой возвышенности, северяне пройдут от неё всего в двухстах метрах. Мои дружинники выметнутся из леса и накатятся на северян, которые не так давно уничтожили соединение полковника Нии-Фонта и едва не достали нас. Маги с помощью амулетов прикроют атаку и скуют шаманов, а партизаны перекроют уходящую в чащобу дорогу и встретят тех, кто постарается прорваться к основным силам налётчиков или попробует сбежать, на это им подготовки и навыков хватит. В общем, ничего особенного я не придумал, всё достаточно просто, и чего я немного опасался – это шаманов и того, что оленеводы могут отступить, а мне придётся посылать за ними погоню и этим ослаблять ударную мощь своего отряда.

В заснеженном тихом лесу мы сделали краткую остановку и спешились. Из походного торока на расстеленную поверх снега попону я вытряхнул кольчугу и шлем и стал облачаться для боя. Железная чешуя обхватила моё тело, на поясе был затянул широкий ремень, на который я прицепил чёрный ирут и кинжал. Шлем пока в руках. Проходит пара минут, и граф Ройхо полностью экипирован. Через плечо перекидывается сумка с так называемым гвардейским комплектом, и я прислушиваюсь к своим внутренним ощущениям. Опасность рядом, но это легко объяснимо. Грядёт бой, и подобное чувство мне не в новинку. Значит, норма, и я оглядываюсь по сторонам. Вокруг меня готовятся к схватке воины. Всё делается без спешки, но и без промедления. Лица дружинников, кеметцев и «шептунов» спокойны и сосредоточенны. Отлично!

Рядом со мной снова появляются командиры, и я отдаю касающиеся предстоящего боя распоряжения:

– Хайде! На тебе основной удар по северянам. По моему сигналу накатываемся на противника конным строем, рассеиваем его и давим всякое сопротивление. Тех, кто попробует удрать, догоняем. На коротких дистанциях кони сильней оленей. Но если кто-то оторвётся, не страшно, его партизаны схватят.

– Всё ясно! – Капитан кивнул. – Но, может, перед схваткой попробуем сначала дать залп из арбалетов?

– Времени не будет. Все силы надо будет направить на что-то одно: либо конный бой, либо перестрелка. А если и то и другое, то северяне смогут рассеяться.

– Понял!

– Верек! Не оплошайте. Бейте шаманов. Это главная ваша цель.

– Сделаем! – Маг спокоен и сейчас совсем не похож на того юного чародея, который вышел на свой первый серьёзный бой с ваирским чародеем.

– Эхарт и Богуч! Вы в резерве. Кеметцам спешиться, десяток воинов оставить здесь, пусть лошадей караулят, остальным быть наготове. Если что-то пойдёт не так, придёте на помощь «шептунам». Возможно, дикари окажутся сильнее, чем мы о них думаем, смогут сдержать натиск конницы, и тогда их атакует пехота.

– Хорошо! – Барон машинально провёл правой ладонью по шее, видимо, у него зачесалась молодая кожица, появившаяся вместо горелой плоти.

– Слушаюсь, господин граф! – вторил ему Богуч.

Я повернулся к Смелу и спросил:

– Шевалье, вы со мной или останетесь в резерве?

– В резерве. Должен же кто-то за всем со стороны присматривать, раз командир лично в бой спешит. Может, поменяемся? Я возглавлю атаку, а вы будете руководить?

– Нет, шевалье. От первого боя многое зависит, и во главе со своим графом дружинники будут драться лучше.

Смел промолчал, и, надев на голову остроконечный шлем, я скомандовал:

– Начинаем! Боги за нас! За Анхо и империю!

– За Анхо и империю! – поддержали меня командиры и отправились к своим отрядам.

Вскоре я находился среди густого кустарника на небольшой высотке, откуда поляна и дорога были видны как на ладони. Рядом горнист, который готов дать сигнал к атаке. Справа и слева от меня «шептуны», а позади спешенные кеметцы. Минуты тянутся очень медленно, и в моей голове мелькает мысль, что враг почуял неладное и отвернул в сторону от избранного им пути. Однако как-то резко и неожиданно на открытом пространстве появились три всадника на боевых оленях, которые двигались перед отрядом северян, и моё беспокойство улетучилось, словно его никогда и не было. В сердце поселилось спокойствие. Назад уже не отвернуть и план атаки не переиграть, а раз так, то сомневаться не стоит. Будем биться, и это хорошо, что нас больше и на нашей стороне все преимущества. Мы на своей земле, и я не сторонник рыцарских схваток. Главное – результат, а про честь пусть столичные щеглы думают, которые кровь только на батальных полотнах видели.

За тройкой всадников, которая сначала замерла на середине поляны, а затем двинулась дальше, показались основные силы одичавших нанхасов. Десяток. Другой. Третий. Северяне ехали совершенно спокойно и нападения явно не ожидали. Значит, охранные амулеты прикрывают нас от шаманов неплохо, а может, в этом отряде слабые чародеи. Не важно. Пора воевать. И когда весь вражеский отряд в полсотни воинов оказался на поляне, я повернулся к сигнальщику и щёлкнул пальцами.

Ду-у-у! Ду-ду-у-у-у! – пропел свою басистую мелодию сигнальный горн. Его глухой тоскливый зов разнёсся по морозному воздуху, и опушка всколыхнулась. Зашуршали кусты, и боевые лошади, проломившись на открытое пространство, понеслись на оленеводов. Подобно всем воинам вокруг меня, я ударил своего усталого жеребца по бокам, и он стремительным рывком вынес меня на открытое пространство.

Меч в руке. Конь набирает разбег, и, кажется, остановить его сможет только какое-то серьёзное препятствие. Подкованные мощные копыта подкидывают комки снега, и я слышу, как хрустит под его сильными ногами старый ломкий валежник и ветки. Злой холодный ветер бьёт в лицо и горячит кровь. Предчувствие жестокого боя вбрасывает в неё адреналин, и, оскалившись, словно зверь, я смотрю только прямо, выбираю того из врагов, кто первым умрёт от моей руки. Наверняка нечто подобное происходит и с другими дружинниками, которые пристраивают своих лошадей рядом со мной. И спустя всего одну минуту, сбившись в некое подобие казачьей лавы, стремя к стремени, наш плотный живой поток ударяет в строй врага.

– А-а-а-а! Бей! – в боевом запале кричу я, направляя своего коня на кажущегося более массивным вражеского оленя.

Удар! Боевой дарнийский жеребец, который не боится никого и ничего, своей широкой мускулистой грудью ударяет в туловище не успевшего развернуться ему навстречу оленя. И боевое животное нанхасов не устояло на ногах, видимо, олень истощён дальним переходом. А его всадник, крепкий широкоплечий мужик в костяном доспехе с ятаганом в руках, вылетает из седла и оказывается на пути десятков копыт, пара которых наверняка опустится на него.

Повод на себя. Я наматываю ремень на левую кисть. Хрипя и закусывая мундштук, жеребец замедляет бег, останавливается, и я оказываюсь среди врагов. Передо мной шаман, пожилой мужчина в большой лохматой шапке. Он что-то выкрикивает, и я чувствую, что в мою грудь упирается нечто невидимое и злое, и эта мерзость пытается свалить меня наземь. Мой конь это тоже ощущает и хрипит так, что с его губ на снег валятся хлопья пены. Однако чёрный клинок из метеоритного железа крест-накрест рубит воздух на уровне моей груди, и заклятие исчезает. Это происходит очень вовремя. На поляне идёт рубка, и не всё так просто, как могло бы показаться со стороны. Здесь и сейчас нас четверо на одного, мы сыты и напали на одичавших нанхасов из засады, а позади нас на поляну выходят кеметцы, которые готовы оказать «шептунам» помощь. Но вражеские воины не сдаются и бьются жёстко и расчётливо. Паники в их рядах нет. Каждый северный боец знает, что ему делать, и, даже умирая, оленеводы пытаются дотянуться своим оружием до ближайшего дружинника или хотя бы задеть его лошадь. Это достойно уважения, но враг есть враг, и мы ломим его без всякой жалости.

– Круши! – подбадриваю я дружинников.

– Да-а-а! – перекрывая шум боя, откликаются воины, и схватка продолжается.

Сталь бьётся о сталь. Наши мечи проникают под костяные ламеллярные доспехи северян, а вражеские ятаганы вспарывают кольчуги «шептунов». Кровь льётся на снег. Ревут олени, хрипят лошади и стонут раненые. Какофония звуков накрывает ничем не примечательную лесную поляну, и новичок мог бы от них растеряться. Но я не таков и продолжаю делать то, что должен.

Мой ирут встречает ятаган северянина, который надеется достать меня, и отбрасывает кривой клинок в сторону. После чего резкий поворот кисти. Тело подаётся на противника, и острие пробивает горло северянина. Отлично! Путь к шаману, который хотел меня остановить, свободен. Новый удар ногами по бокам жеребца, и, отталкивая в сторону очередного оленя, он выносит меня к вражескому чародею. А шаман, который заметил моё приближение, вскинул руки и попытался послать мне навстречу своих духов. Однако – пшик! Ничего не происходит. Наши маги делают своё дело, и, как говорят герои китайских боевиков, моё кунг-фу круче твоего. Понимая это, нанхас попробовал отвернуть в сторону, но сделать это не успел. Новый мой подъём на стременах. Выдох! Стремительный росчерк чёрной полоски на фоне опускающегося к горизонту солнца, и расколотый череп шамана выплёскивает на грязный снег его мозг.

В моих жилах бурлит кровь. Энергии много. Агрессия и ярость рвутся наружу, и я готов к продолжению смертоубийства, но враги закончились. Пара оленеводов уносится на юг, а трое на север. И я выкрикиваю:

– Догнать! Не дать уйти!

Щёлк! Щёлк! – бьют арбалеты «шептунов». Олени валятся на скаку, но пара северян всё же исчезает в лесу, и за ними мчатся дружинники.

– Капитан! – призываю я командира бывших наёмников.

– Слушаю, господин граф! – откликается он.

– Доклад!

Короткая заминка, и снова голос Хайде:

– У нас четверо убитых и три тяжелораненых. Противник потерял сорок шесть человек. За беглецами выслана погоня! Взяли трёх пленников! Жду ваших приказаний!

– Вон там, – я указал на чистый участок дороги невдалеке от южной опушки, – организовать стоянку! Пленников беречь! К нашим раненым вызвать магов! Трупы собрать и заготовить дрова, чтобы их сжечь! Для наших павших костёр отдельный! Мёртвых шаманов не трогать! Вражеских оленей на привязь! Кто и за что возьмётся, разберётесь с Богучем!

– Есть!

Закипела работа. К лесу выдвинулись дозоры, и началась подготовка к ночлегу. Продолжить преследование основного вражеского отряда сегодня уже не получится, лошади устали, да и люди не железные. Опять же – вот-вот на северные леса опустится ночь, а бродить по безлюдному заснеженному пограничью во тьме никакого интереса нет, можно как тот барсук – надеть свои жизненно важные органы на сук. Так что до утра мы будем на месте.

– Удачно всё сложилось, – подъезжая ко мне, произнёс Томаш Смел.

– Неплохо, – оглядывая усыпанную трупами людей и животных, испачканную кровью поляну, где колесо войны вновь проехалось по земле и унесло в дольний мир ещё полсотни душ, согласился я.

– И что дальше, граф? Пойдём к Мкирре?

– Сначала отдохнём и пленных допросим, а там определимся, что нам делать. Если северяне направятся к рудникам, как мы думаем, то дорога у нас только одна – мимо крепости по их следам. А если они что иное задумали, станем карты смотреть и думать.

– Вы считаете, они могут схитрить?

– Запросто.

Тем временем наступил короткий зимний вечер, а за ним своим чередом пришла морозная ночь. Воины разбили лагерь. Сбежавшие с поля боя оленеводы были схвачены, ни один вражина не ушёл. Тела мёртвых врагов были обобраны, а добыча рассортирована. Тощие верховые животные нанхасов, которых согнали в табун, а затем переловили и привязали в лесу, копытами разгребали снег в надежде найти там травку, но, ничего не обнаружив, начинали грызть кору деревьев и обгладывать кустарник. Для мёртвых северян и погибших дружинников были сложены погребальные поленницы, и понемногу всё вокруг затихало. Зажигались костры, подле которых располагались уставшие за день люди. И можно бы отдыхать, так как завтра предстояло продолжить погоню за врагом. Но перед этим следовало сделать ещё два дела.

Во-первых, конечно же допросить пленных. А во-вторых, сжечь тела погибших. А то кто знает, нащупает какой-нибудь неизвестный нам демон дольнего мира мёртвые тела, кинет на них один из своих энергопотоков, и пойдут гулять по пограничью десятки умертвий, которые жаждут человеческой плоти и крови. Нам это надо? Само собой, нет. А поскольку хоронить людей в могилах на севере не принято, да и нет на это времени, они будет сожжены, тем более что ночью враг не увидит дыма костров. Однако это только во вторую очередь, поскольку получение информации дело более важное и приоритетное.

Командиры моего отряда сидели вокруг жаркого костра. Мы все только что поужинали, ещё раз обсудили минувший бой, и я обратился к одному из воинов сержанта Амата, десяток которого занимался допросом оленеводов:

– Скажи сержанту, пусть языков тянет. Начинаем с самых разговорчивых.

Воин кивнул и скрылся в темноте, а через пару минут, сопровождаемый двумя дружинниками, у костра упал на колени один из пленников, сильно избитый средних лет человек, в глазах которого было нетрудно разглядеть животный страх. Всё ясно, Амат и его люди работали на результат, быстро подавили волю вражеского вояки, и теперь он ответит на любой вопрос, лишь бы только его не пытали. Допрос в полевых условиях дело злое и со всех сторон некрасивое. Но пентотала натрия у нас нет, а его магические заменители до́роги, и тратить эти эликсиры на то, чтобы пообщаться с человеком, здоровье которого никого, кроме него самого, не беспокоит, слишком расточительно. Учитывая, что про Женевские конвенции в мире Кама-Нио никто и никогда не слышал, потрошили пленников жёстко.

– Как тебя зовут? – спросил я пленника.

– Двэн из рода Сапфир, – без промедления ответил нанхас.

– Кто ты в вашем войске?

– Обычный десятник.

– Сколько вас пришло на наши земли?

– Больше тысячи воинов и двадцать семь шаманов.

– А в вашем отряде сколько людей?

– Двести всадников, сотня пехоты с лыжами на санях и десять шаманов. Было. Теперь меньше. Половина воинов Океанские Ястребы, а другая половина из союзников. Все чародеи сплошь наши, из кочевых.

– Какова ваша цель?

Пленник замялся, и тут же от одного из воинов за спиной получил хлёсткий удар в правое ухо, болезненный, не всякая барабанная перепонка его выдержит. Поэтому Двэн взвыл от боли и упал лицом в подтаявший от жара костра снег. Однако его быстро подняли, взбодрили пинком, и он выпалил:

– Мы должны пройти мимо крепости Мкирра, совершить рывок на рудники в предгорьях Аста-Малаша, а затем отвернуть в сторону, разбиться на мелкие группы и прорываться на юг. Нам приказано выжигать деревни им-перцев, вырезать население, перехватывать торговые караваны и наводить на остверов ужас. Этот дальний рейд должен продлиться не меньше месяца.

– А после?

– Когда отряд привлечёт к себе все свободные резервы имперцев и они станут ловить нас всерьёз, мы соберёмся в кулак. Где, не знаю. И что будет дальше, мне неизвестно.

– Поверю тебе. Пока. Кто командует всей вашей армией?

– Всеми нашими силами руководит славный вождь Ратэрэ Дючин, а Ястребами – сотник Вис Беренц.

– А кто руководит вашим отрядом?

– Сотник Костар Обер. Океанский Ястреб. Сын верховного вождя.

– Что у вас с продовольствием?

– Плохо. В пустошах добычи нет. Вся дичь выбита или ушла к морю и в горы. В племенах начинается голод, а в пути хорошей охоты не было. Мы надеялись, что у вас продовольствие добудем, но пока ничего нет. Поэтому наша полусотня и отстала от основного отряда.

– Поясни.

– В прикрытии остались самые слабые воины, которые тормозили отряд. Нам следовало его догнать, но не получилось, вы нас перехватили.

Мои вопросы следовали один за другим. После меня в допрос включились Смел и Богуч. А когда они иссякли, дружинники Амата притянули второго пленника, и так далее. Спустя час моя картина всего происходящего в пограничье дополнилась новыми фрагментами.

Итак, что мы имеем? Три вражеских отряда, которыми командуют верховный вождь одичавших северян и молодые сотники из самых знатных семей Океанских Ястребов, действуют по единому плану, нам он неизвестен. Но ясно одно: северяне что-то задумали, и, если они вырвутся на оперативный простор и начнут гулять по герцогству, поймать мелкие группы диверсантов будет очень трудно. А на серьёзное оцепление целых районов и прочёсывание местности сил у герцога, который будет караулить самый большой отряд противника вблизи Содвера, не хватит. Значит, война одним только пограничьем и недельным налётом на прилегающие территории не ограничится. Ну и что в этой ситуации делать мне? Естественно, надо дойти до Мкирры и постараться перекрыть дорогу отряду молодого Обера до того, как он растворится в лесах и предгорьях.

Я поднял взгляд на офицеров и, не спрашивая их мнения, огласил своё решение:

– Утром отправим к герцогу Гаю гонцов и пленников и продолжим движение к крепости. К вечеру будем на месте, заночуем в Мкирре, а затем встретим нанхасов лоб в лоб на рудничном ответвлении Южного тракта.

– А если пленные лгут или им специально дали неверную информацию? – спросил Смел.

– Значит, я ошибаюсь, и гибель тысяч людей, рудничных рабочих и стражников, будет на моей совести. Но охранников на рудниках вдвое против прежнего, так что в случае нападения они смогут дать работягам время на отход, разумеется, если сами не сбегут. – Помедлив пару секунд, я пояснил: – Погнавшись за северянами, мы их всё равно не догоним, даже на ослабленных бескормицей сохатых и оленях они немного быстрее нас. Значит, необходимо выйти на дорогу, по которой они пойдут. И здесь единственное наше преимущество: мы можем пройти через Мкирру, а они должны её обогнуть.

Над костром воцарилось молчание. Встав, я кивнул в сторону погребальных костров:

– Пойдёмте, господа! Окажем мёртвым последние почести, проводим их в последний путь и будем отдыхать. Завтра очередной тяжёлый день.

Глава 17

Империя Оствер. Герцогство Куэхо-Кавейр. 16.02.1406

Костар Обер, молодой сотник Океанских Ястребов, выехал на взгорок, остановил своего боевого лося и осмотрелся.

За спиной – предгорье хребта Аста-Малаш и рудники имперцев, к которым сейчас наверняка спешат воины местного герцога. В семи-восьми километрах левее, на крутом взгорке, скрытая от глаз стволами деревьев, стоит неприступная крепость Мкирра, мимо которой его отряд прошёл вчера, а испуганные остверы молча смотрели на него с высоких стен, и ни один из этих презренных трусов не осмелился бросить вызов его воинам. Справа непроходимые заснеженные чащобы и множество оврагов, где даже лыжникам не пройти и не развернуться. А впереди, если следовать по грунтовой дороге и никуда не сворачивать, одно из ответвлений Южного тракта, небольшая горная речушка и перекрёсток, где подчинённые ему воины должны разделиться на мелкие группы и разлететься по территории герцогства Куэхо-Кавейр.

Людей вблизи нет. Подобно крысам, имперцы попрятались по норам и ждут того момента, когда северяне уйдут. Резервов у противника почти нет, и бояться отряду Костара Обера особо нечего. Разве только подлой ловушки, вроде натяжного самострела, который пару дней назад выстрелил из кустов, и похожая на дротик тяжёлая длинная стрела ударила в тело одного из оленей, которого пришлось дорезать и съесть, да ямы с кольями. Так что можно продолжать движение по давно намеченному маршруту. Но на сердце у Обера было неспокойно, и потому он замялся, хотя подобное поведение для резкого и стремительного воина, который являлся достойным представителем своего племени, было нехарактерным.

– Что-то не так, сотник? – Рядом с Обером остановился глава оленеводов, приближенный к вождю одичавших нанхасов Ратэрэ Дючину человек, низкорослый, хитрый и пронырливый Лот Шаквэ из рода Изумруд.

– Всё так, – ответил Костар. – Просто беспокоюсь о той полусотне, которую мы оставили в прикрытии.

– Ничего, там воины хоть и не из лучших, но бывалые, да и шаманы хорошие. Так что остверам их не достать, потому что все имперцы слабаки, а их маги неучи.

– В основном это так. Но и у них есть хорошие воины. Я был среди тех, кто атаковал вражеское прикрытие на реке Эйске, и помню, как они храбро сражались.

Лот Шаквэ ему не возразил, а всмотрелся в прямую дорогу по ходу движения отряда, приметил всадников из головного дозора, которые опережали основной отряд на километр, и спросил:

– Продолжаем путь?

Помедлив, Костар согласно кивнул и взмахнул правой рукой:

– Да! Вперёд!

Северяне снова пустились в путь. Десяток за десятком они переваливали взгорок, проходили мимо своего командира и шли по дороге. Олени и сохатые, впалые бока которых равномерно поднимались и опускались, несли своих всадников без видимой натуги. Но Обер знал, что животные устали и им требуются хорошие корма, которые можно достать только в глубине вражеской территории, там, где имперские крестьяне сидят по своим домам и не ждут никакой беды. Впрочем, людям тоже надо подкормиться, поскольку на зимней охоте прожить хоть и можно, были бы соответствующие навыки, но это отвлекало воинов от основного предназначения отряда, от войны против остверов.

Сотник отпустил поводья лося, и умное животное самостоятельно вошло в колонну, заняло своё место в строю собратьев и зашагало по дороге. Привычное покачивание в седле несколько успокоило сотника, и, как это часто случалось с ним во время походного марша, он погрузился в свои мысли. И ему некстати вспомнилась последняя беседа с отцом, грозным Сантрэ Обером, который вызвал его к себе незадолго до начала похода.

В тот день Костар примчался на стоянку рода, быстрым шагом вошёл в горницу дома, где жила его семья, и увидел двух человек, которые сидели за столом. Первый – отец, широкоплечий, вечно угрюмый здоровяк, а второй – шаман Океанских Ястребов старый Риаль Ка-тур. Перед самым приходом молодого Обера они беседовали, и Костар хотел выйти, дабы не мешать общению двух серьёзных людей. Однако отец поманил сына пальцем и указал ему на место за столом напротив себя. Молодой сотник поприветствовал родителя и верховного шамана рода лёгким поклоном и словами, уселся на лавку, и глава семьи Обер спросил его:

– Как ты? К походу готов?

– Готов, – чётко ответил Костар.

– А твои воины?

– Они тоже. Сотня у меня, правда, не полная, часть сохатых забрали, но ничего, мы будем драться так, что остверам это не поможет.

– Это хорошо, что у тебя такой боевой настрой. – Сантрэ Обер замолчал, посмотрел на шамана, дождался его кивка и снова обратился к сыну: – Тебя ждёт много трудностей, Костар, но я верю, что ты их преодолеешь, срубишь немало имперских голов и вернёшься домой с победой и добычей. Однако прежде чем ты покинешь нас и отправишься на юг, мне необходимо кое-что тебе объяснить. Это важно, а потому слушай меня внимательно.

– Да, отец.

– Сейчас в нашем роду шесть сильных семейств. Это Ойкерены, Беренцы, Катуры, Михвэры, Вейкерны и мы, Оберы. Ойкерены своё имя запятнали, есть за ними пара серьёзных проступков. Удача покинула моего старого товарища Фэрри, и его авторитет уже не так силён, как прежде. Поэтому летом или осенью будет собран Большой Совет всего рода, который изберёт нового вождя. Возможно, это буду я. Но перед этим наше семейство должно доказать, что мы сильны. А значит, ты, Костар, должен не просто быть одним из сотников армии Ратэрэ Дючина, а самым лучшим полевым командиром этого похода. Ты меня понимаешь?

Прежде чем ответить, Костар задумался и пришёл к не очень хорошим выводам. Фэрри Ойкерен находился у Горных Орлов и Полярных Сов, которые согласились поделиться с Океанскими Ястребами своими продовольственными припасами, и вскоре он поведёт караван с зерном и солью к горе Анхат. И пока он унижается перед вождями других родов племенного сообщества Десять Птиц, за его спиной плетутся интриги, в которых основную роль играют верховный шаман рода и его отец. Костару это не нравилось, потому что он всю свою не очень долгую жизнь был прямым и старался жить по заветам предков. И друзья его детства, Мак Ойкерен и Вис Беренц, были точно такими же. Но отец ждал от него послушания, и Костар сказал:

– Я всё понимаю, отец. Мои воины будут на острие удара, и я постараюсь прославить семью Обер.

– Хорошо. Можешь идти.

Костар Обер встал, снова коротко кивнул шаману и главе своей семьи и вышел. В голове его было много беспокойных мыслей, но тогда он прогнал их и сосредоточился на подготовке к походу.

Однако вскоре узнал, что вместе с войском Дючина на юг готовятся отправиться молодые воины из семей Беренц, Михвэр и Вейкерн, которые изначально туда не собирались. И тогда Костар подошёл к Вису Беренцу, такому же сотнику, как и он, почему-то вдруг возглавившему всех Океанских Ястребов, которые этой зимой будут драться с остверами. Но друг детства на его осторожные вопросы не отвечал или переводил разговор с политики на нейтральные темы. И Костару пришлось самому искать ответы, благо все они были на поверхности. Семейство Ойкерен теряло доверие влиятельных людей племени, и они понемногу стали готовить почву для переизбрания нынешнего вождя. Но выборы будут не скоро, а пока все главы семейств отправляют на войну своих старших сыновей и самых заметных родовичей, имя которых должно быть на слуху у простых людей.

И вот Костар Обер на вражеской территории. Он командует правофланговым отрядом нанхасов, вместе с ним ещё несколько Оберов из младших ветвей семейства. Сотник Вис Беренц остался в ставке Ратэрэ Дючина, который сковывает силы остверов вблизи Содвера, но вскоре тоже пойдёт на прорыв. А Михвэры и Вейкерны все в левофланговом отряде. Каждый отпрыск знатного семейства готов биться с утроенной силой и жестокостью, лишь бы выполнить волю своих старших. Однако Костар сомневался, что это принесёт какой-то заметный успех всему делу, так как считал, что показное геройство ни к чему, а Ойкерен хороший вождь, и сейчас не то время, чтобы менять главу всего рода на нового. Впрочем, он не знал всего, не видел общей картины и не привык спорить со старшими, так что продолжал выполнять волю своего отца и старался быть лучше и храбрее всех других сотников…

Тем временем отряд молодого Обера подошёл к безымянной горной речушке, которая почему-то не замёрзала и продолжала нести свои воды к одному из озёр герцогства Куэхо-Кавейр. Вокруг всё было по-прежнему спокойно, и по узкому хлипкому мосту нанхасы перебрались на другой берег. Вскоре они должны были выйти на ответвление мощённого булыжником Южного тракта, который упирался в крепость Мкирра, а затем сворачивал к рудникам. А ещё через час Обер перестанет быть командиром большого отряда, останется только со своими родственниками и самостоятельно двинется на юг. И когда сотник уже не в первый раз стал прикидывать, куда он и его двоюродные и троюродные братья направят лосей, его размышления были прерваны показавшимся на дороге всадником.

Сжатая в кулак правая рука Обера взметнулась вверх. Стоп! Отряд замер и тут же, влево и вправо, как это заведено в любом хорошем военном отряде, выдвинулось боковое охранение.

Всадник, оказавшийся воином из передового дозора и троюродным братом сотника, подскакал к командиру, резко остановил своего лося и, наклонившись к Костару и крутившемуся рядом Шаквэ, выпалил:

– На перекрёстке остверы! Обоз в двадцать больших повозок на полозьях! Судя по всему, имперцы везут в крепость и на рудники продовольствие! Охраны немного, всего пятнадцать дружинников! Кроме них возницы и бабы!

– Почему решил, что обоз еду везёт? – спросил сотник.

– Один воз как раз на перекрёстке перевернулся, и всё, что в нём было, на обочину вывалилось. А там сало, ветчина, окорока, бочонки с вином, мука и рыба мороженая. Сам видел. Остверы сейчас на отдых расположились, повозку ремонтируют, а заодно и перекусывают. Но скоро они дальше пойдут и еду увезут.

Разведчик сглотнул слюну, и Обер это заметил. Наверняка и у остальных воинов, которые услышали про еду, реакция была похожей. Охраны в обозе, который пока не знал о том, что рядом враг, было немного, и решение командира было очевидным. Необходимо атаковать беспечных южан и отобрать у них продовольствие, и только после этого продолжить рейд по вражеской территории. Однако неожиданно для самого себя сотник засомневался, слишком уж всё просто с этим обозом, как бы он ловушкой не оказался. И Костар спросил своего родственника:

– Разведку по прилегающему к дороге лесу провели?

– Нет. Мы только со своей стороны дороги чащобу осмотрели, и я сразу к тебе на доклад помчался. Но вокруг всё тихо.

Костар посмотрел на ждущего его слова Лота Шаквэ, а затем на воинов, которые верили в него и шли за ним, вспомнил напутствие отца, подумал, что про него могут сказать, будто он излишне осторожен, взвесил все за и против и, выпрямив спину, громко сказал:

– Мы атакуем имперцев! К бою!

Воины восприняли решение командира с радостью. Большинство из них жаждало боя, и на это было много разных причин. Кто-то хотел отомстить за родственников, павших во время набега южан на продовольственные склады вблизи горы Анхат. Другие желали хорошо поесть. Третьи мечтали о добыче. А иные просто скучали без драки. Отметив, что боевой дух у воинов на высоте, сотник отдал стандартные приказы по построению отряда при атаке. На острие – всадники. За ними – шаманы и пехота, а позади два десятка оленеводов, которые ослабли в дороге и в бою являлись обузой.

Приказы были отданы. Люди горели предстоящим делом и горячили своих лосей и оленей. В их глазах были веселье и задор, и смерть нескольких десятков остверов была близка. Командир дал отмашку, и отряд помчался к перекрёстку. Расстояние небольшое, чуть больше шестисот метров, так что верховые животные северян преодолели его легко. За всадниками, спрыгивая на дорогу, десятками спешили пехотинцы и шаманы на оленях.

Поворот! Ровный короткий отрезок дороги, который с обеих сторон окружён дубовой чащобой. Рывок вперёд! И вот он, обоз, который заметила присоединившаяся к атакующей массе разведка. Повозки остверов полукругом раскинулись от одной обочины Южного тракта до другой. Имперцы заметили мчащуюся на них массу облачённых в костяные и железные ламеллярные доспехи северян и стали что-то кричать. А затем запаниковали и резво устремились под защиту деревьев. Трусы! А дружинники из охраны, подобно шелудивым псам, погнали своих лошадей дальше по дороге.

Вскинутый над головой сотника стальной атмин блеснул на солнце. Его лось вылетел на тракт, и всадник нацелился на свою первую жертву, мужика в драном полушубке, который стоял на санях и готовился с них спрыгнуть. Взмах! Косой удар сверху вниз! И промах! Ловкий возница всё же успел нырнуть в сугроб на обочине, быстро вскочил на ноги и вместе с какой-то худощавой бабёнкой в приметном цветастом платке, спрятался за мощный столетний дуб.

– Ничего! – весело выкрикнул Костар Обер. – Всё равно не уйдёшь! Смерть вам, остверы!

Под тревожное всхрапывание запряжённых в повозку лошадей лось командира развернулся на месте, и сотник увидел, что имперцы исчезают в чащобе, где лосю проломиться сложно. Покрытые же брезентом возы с широкими полозьями перекрыли дорогу и прямо ждут, когда же победители извлекут из них добычу.

«Слава богине! – подумал Обер. – Начало положено, и для нас всё хорошо!»

Однако только он так решил, как полог на ближайшей к нему повозке резко откинулся, и вместо мешков с мукой он увидел в ней четверых воинов с арбалетами в руках.

Дзанг-гг! – услышал нанхас звук спускаемой тетивы. Всё замедлилось, и глаза Обера смогли проследить полёт короткой стрелы, которая летела в него. Уклониться или спрятаться сотник уже не успевал, и лишь подумал о том, что пришёл его смертный час. Мысль была какой-то совершенно обыденной, и Костар даже не успел испугаться. Но, видимо, кто-то в дольнем мире присматривал за ним. Лось сотника резко дёрнул головой, может, испугался звука выстрела, и летящий в его седока метательный снаряд попал животному в глаз.

Хрип умирающего сохатого, который стал заваливаться на бок, заставил Обера очнуться и вернуться в реальный мир с его нормальным течением времени. Он привычно, как на тренировке, высвободил ноги из стремян, спрыгнул наземь, его рука всё так же сжимала боевой атмин. Сотник кинул быстрые взгляды вдоль полукруга повозок, и сердце его дёрнулось от злости на себя и великой обиды на судьбу.

Отряд попал в ловушку остверов. Почти во всех повозках были одетые как самые обычные крестьяне имперские бойцы, и у каждого было минимум по паре арбалетов, которые с малой дистанции в упор били воинов сотника Обера. И это было не всё, так как возницы и убежавшие в лес бабы тоже оказались солдатами и с оружием в руках возвращались на помощь тем, кто находился в повозках, которые стали своего рода оборонительным периметром. А с обеих сторон тракта к месту боя спешила многочисленная конница, и имперские всадники были в кольчугах, а это верный признак того, что в бою примут участие феодальные дружинники.

– Всем назад! – выкрикнул Костар. – Отходим!

Команды сотника услышали. Многие воины, которые оказались, словно в тесном загоне, в подкове из повозок, стали поворачивать своих лосей и оленей обратно на грунтовку. Но с той стороны они услышали звон стали и выкрики своих умирающих товарищей, которых атаковали с тыла и с флангов, и навстречу всадникам повалила своя пехота. К чему это привело, понятно без долгих объяснений. На небольшом пятачке открытого пространства началось столпотворение, в которое через голову сотника полетело что-то круглое.

«Граната!» – мысленно воскликнул сотник и кинулся на повозку перед собой. Левой рукой он ухватился за деревянный борт. Сильные ноги подбросили тело вверх. Миг! И Костар среди имперских стрелков, которые торопливо перезаряжали свои арбалеты.

– Хей-я-а! – издал боевой клич северянин и начал бивать подлых врагов. Хрясь! Кривой клинок проникает тело одного оствера, а за спиной Обера раздался взрыв магической гранаты. – Ха! – На выдохе диагональный дар в шею второго, и новый взрыв. – Получи! – Лезвие рассекает переносицу третьего противника, и снова убийству имперца вторили взрывы.

Обер повернулся к четвёртому врагу на повозке и занёс над ним клинок, но этого стрелка, совсем ещё молодого мальчишку с глуповатым выражением лица, сбил другой северянин, метнувший в него свой атмин. Со свистом кривая, остро заточенная полоска металла рассекла воздух и впилась в тело оствера, который раскинул руки и вывалился за борт, а рядом с сотником появился разведчик, который принёс ему известие о такой заманчивой добыче, как обоз. Костар хотел было отругать родича. Но на сгрудившихся между повозками воинов и их животных, которые со всех сторон были окружены врагами, упала очередная граната. Взрывная волна прошлась по телу сотника горячим воздухом, и на окровавленное дно повозки свалилась чья-то рука. Остверы уничтожали его отряд, и, не обращая больше внимания на прозевавшего ловушку разведчика, командир попытался организовать оборону.

– Все к повозкам! – перекрывая шум боя, разнёсся над головами людей его голос. – Держаться! Воины! сюда!

Растерянные северяне, на которых со всех сторон сыпались удары, воспряли духом и начали выполнять указания командира. Всадники и пехота, все вперемешку, надвинулись на повозки, и некоторые из них были захвачены. Вокруг Обера сплотились родственники, пара шаманов и Шаквэ. И хотя многие нанхасы уже имели раны, а чародеи северян не могли колдовать из-за действий вражеских магов, которые находились в тылу своих войск, эти тридцать – сорок человек пока ещё сдерживали натиск вражеской кавалерии и готовились к прорыву в лес. Только сделать это они не успели, так как со стороны грунтовки, по которой пришли налётчики, в толпу врубился очередной вражеский отряд одинаково одетых и вооружённых дружинников. И натиск этого свежего резерва на хороших лошадях был настолько силён, что он разметал северян, и десяток дружинников с ходу пробился к повозкам.

Взгляд Обера встретился с синими глазами вражеского командира, который находился впереди своих бойцов, и сотник вздрогнул, так как тот очень сильно напомнил ему сгинувшего в пустошах Мака Ойкерена: такие же глаза, фигура и взгляд. На долю мгновения он замялся, а когда, всё так же стоя на повозке, попытался достать врага, то его атмин столкнулся с чёрным клинком имперского ирута. Сталь отскочила от метеоритного железа. Снова северянин попытался достать оствера. Но бесполезно. Находящийся на уровне своего противника оствер с лёгкостью отбил очередной выпад Обера. А затем, подобно кошке, ловко и стремительно, прямо из седла, прыгнул на сотника северян и рукоятью ирута сильно ударил его в покрытую круглым шлемом голову. Костар поплыл и отшатнулся в сторону. В его глазах всё потемнело и раздвоилось, но он видел, как имперец рубит стоящих на повозке северян с такой же лёгкостью, с какой всего пару минут назад сам сотник убивал остверских арбалетчиков. Ших-х! – свистит лезвие. И падает родич Обера, незадачливый разведчик. Удар наискось – и поражённый в бедро Шаквэ, зажимая левой ладонью рану, спрыгивает в снег и вместе с несколькими своими оленеводами, прихрамывая, убегает в лес. Сильный удар сапогом в показавшуюся над бортом голову – и один из легкораненых нанхасов с разбитым носом откатывается назад.

Костар тряхнул головой и, немного придя в себя, вновь направил атмин в противника. И опять неудача. Краем глаза оствер заметил его движение и ловким стремительным ударом выбил клинок из рук врага. Потом сделал шаг навстречу и, нанеся затянутым в тонкую чёрную перчатку левым кулаком резкий удар снизу вверх в челюсть Обера, погрузил его во тьму беспамятства…

Пришёл в себя командир правофлангового отряда армии вождя Ратэрэ Дючина примерно через час. Он лежал на толстой попоне, которая была раскинута под большим деревом. Его голова болела, а руки и ноги были связаны. Но, несмотря на это, Костар Обер попытался сориентироваться и осмотреться. Кругом были остверы, которые расчищали ставший полем боя кусок Южного тракта. Они раздевали его воинов и братьев по крови, потрошили сумки, тороки и рюкзаки убитых, а добычу тянули на обочину. Всё делалось быстро и как-то буднично, как если бы воины занимались подобным делом не впервые. Живых нанхасов вблизи себя сотник не видел, да и вообще со своего места он разглядел немного. Но и то, что попадало в поле зрения, было ясным доказательством того, что его отряд разгромлен, а он в плену.

«Что делать?» – стараясь не обращать внимания на боль, спросил себя Костар Обер. Однако ответа на свой вопрос у него не было. Горечь поражения заполнила всю его душу без остатка, и, закрыв глаза, он представил, как бы его встретили дома. Наверняка он стал бы простым воином, от которого бы отреклась семья, самое главное, что есть в жизни любого белоголового, и ему пришлось бы уходить в пустоши и искать достойной смерти.

Боль душевная оказалась во много раз сильнее боли телесной, и она вытеснила её. Бывший (теперь именно такое определение будет правильным) сотник стал соображать лучше и решил, что ему необходимо погибнуть в бою. Плен не для него, и наилучший выход из ситуации, в которой он оказался, – смерть от руки врага. А значит, надо разорвать путы и накинуться на одного из воинов неподалеку. Рывок! Ничего! Сыромятные ремни держали его руки и ноги не хуже железных оков.

«Придётся попробовать что-то иное», – мелькнула мысль. И в этот момент позади себя услышал разговор двух остверов. Речь южан, исковерканный язык нанхасов, звучала в ушах Обера вороньим карканьем, но он её понимал. И, не дёргаясь, прислушался к тому, что говорили враги.

– Удачно всё вышло, – с удовлетворением заметил один из имперцев, видимо пожилой человек. – Вы молодец, Уркварт.

– Просто нам повезло, шевалье, – ответил ему молодой голос, в котором звучали властные нотки привыкшего отдавать приказы человека. – Мы вовремя оказались в крепости, где находился обоз с продовольствием и несколько сот крестьян из окрестных деревень. А дальше всё само собой получилось. Место, куда должны выйти налётчики, нам было известно, численность вражеского отряда мы знали, о недостатке продовольствия – тоже, а вычислить скорость оленей и лосей несложно. Вот и родился план по их встрече.

– Ага! – Шевалье усмехнулся. – А ещё немалую роль в этом сыграло то обстоятельство, что когда вы готовили налёт на рудники Тангима, то очень хорошо изучили все окрестные дороги.

– Не отрицаю. – Тот, кого назвали Урквартом, тоже развеселился. – Эти знания лишними не оказались.

Обер услышал за своей спиной скрип снега и закрыл глаза. А человек, который к нему приблизился, обошёл его, присел на корточки, и на своей щеке северянин ощутил прикосновение перчатки.

– Эй! Открывай глаза, белоголовый! – произнёс Уркварт. – Ты ведь уже пришёл в себя! Так что не притворяйся!

Веки Обера поднялись, и он увидел того, кто одолел его в бою. Он хотел плюнуть в это ненавистное лицо, которое без шлема на голове ещё больше походило на Мака Ойкерена. Однако слюны в пересохшем горле не было, и он с трудом выдавил из себя:

– Не-на-ви-жу остверов!

– Бывает, – флегматично отозвался оствер и спросил: – Ты жить хочешь?

– Нет.

– Ну и дурак. – Имперец встал и добавил: – Ладно, полежи пока здесь, а дальше разберёмся, что с тобой делать.

– Отправите его к герцогу? – спросил невидимый собеседник Уркварта.

– Да. Но не сразу. Надо его на информацию распотрошить. Но этим мы займёмся вечером. Пойдёмте, шевалье, нам ещё своих раненых проверить надо.

Остверы исчезли с глаз Костара Обера, и всё, что он мог, – это хрипеть в бессильной злобе:

– Гады! Будьте вы прокляты! Презренные твари! Ненавижу!

Глава 18

Империя Оствер. Крепость Мкирра. 17.02.1406

Победа! Мой отряд одолел противника. Правофланговое соединение вражеской армии уничтожено практически полностью, и только полтора десятка оленеводов вместе с одним из командиров смогли скрыться в непроходимых заснеженных лесах, их даже наши лыжники не догнали. Что поделаешь, слишком быстро они бежали, видимо, был у них соответствующий навык. Но ничего, оленеводы далеко не уйдут. Наши партизаны из местных охотников немного передохнут, восстановят силы и продолжат погоню. А северяне без пищи, своих оленей и снаряжения, которое всё было брошено на поле боя в районе Южного тракта, долго не пробегают. Чай, сейчас не лето. Так что они либо замёрзнут, либо погибнут в схватке с преследователями, либо будут вынуждены поднять руки и сдаться.

Впрочем, судьба немногочисленных беглецов меня не заботила. И даже богатые трофеи, среди которых оказалось около двадцати самых разных дорогостоящих магических артефактов, меня не занимали. Они есть, и это хорошо. Война принесёт хоть какой-то прибыток, и ладно. Главным в тот момент было вновь собрать отряд в кулак, позаботиться о своих раненых и убитых, получить информацию от пленных и решить, что делать дальше.

С отрядом всё просто. Воины были готовы выполнить любой мой приказ без всякого промедления и колебания. После очередной победы боевой настрой дружины был на высоте. И по окончании мародёрки и сбора добычи, которая, за исключением небольшой доли для партизан сотника Текки и такой же части в казну герцога, отправится в Изнар и замок Ройхо, мой отряд скрылся за стенами крепости Мкирра. Здесь люди смогли спокойно отдохнуть, отогреться в тёплых казармах, поесть горячей пищи, покормить лошадей, помыться в общих банях и немного выпить, тем самым почтив павших товарищей и отметив хороший день.

Пока воины размещались на постой, я занялся вторым делом, а именно подсчётом раненых и убитых. Много времени это не заняло, а итог меня несколько удивил и даже порадовал. Потерь в ожесточённом бою на тракте было относительно немного. Мои дружинники, «шептуны» и кеметцы, все вместе, потеряли семнадцать человек убитыми и тринадцать тяжелоранеными. Получившие лёгкие ранения воины не учитывались, так как крепостные целители и наши маги обещали за несколько часов поставить их на ноги. Это что касается моего личного войска, а с партизанами дело обстояло намного хуже. Именно люди Текки изображали из себя обозных возниц и женщин, и, когда вражеский командир Костар Обер повёл свой отряд на повозки, откуда он надеялся совершить бросок в лес, вчерашние охотники понесли немалые потери. Если быть точным, то партизанская сотня потеряла тридцать два человека только убитыми, и здоровыми в строю у них осталось всего сорок бойцов, которые с первыми лучами солнца продолжат погоню за беглыми нанхасами.

Покалеченных воинов, которые все напоены целебными магическими зельями, мы оставим в крепости, пусть выздоравливают, они мне ещё понадобятся. Часть своих дружинников я отправлю с добычей в город и родовой замок. И под моей рукой останется почти триста конников. Так что мы всё ещё сила, которая просто обязана продолжать боевые действия против северян и не имеет никакого морального права оставаться в стороне от схваток и сражений. Но прежде чем покинуть гостеприимную крепость, требовалось получить информацию о планах вражеских командиров. А из девятнадцати пленных, которых мы взяли в бою, знать её мог только один человек – сотник Обер, надо сказать, весьма горячий молодой человек. Хотя какой молодой? Он мой ровесник. Однако я по умолчанию считаю себя старше его, ибо за моими плечами гораздо больше испытаний и победители мы, а не северяне.

Допрос решили проводить в самой мягкой форме, то есть без физических мук, а с помощью эликсира правды. Он, кстати, не очень надёжен. Но вражеский сотник магического блока не имел, и сейчас, после поражения, в его душе царит хаос. А значит, волшебная микстура должна дать положительный эффект, только следовало немного подождать, всего час, пока она начнёт действовать. Шестьдесят минут пролетели быстро. За это время я успел привести себя в порядок, слегка перекусил и, когда на одной из сторожевых башен крепости сигнальный колокол отбил двенадцать ударов, обозначив полночь и наступление новых суток, был уже в просторном кабинете коменданта Мкирры тысячника Тамира Бойцара.

С этим человеком, крупным кряжистым брюнетом, но уже с проседью, я познакомился ещё минувшим летом, когда Гая Канима провозглашали герцогом Куэхо-Кавейром. Тогда мы с ним обсуждали некоторые дела, и на тот момент он был комендантом другой северной твердыни, крепости Эрра. С той поры минуло менее года. Я – уже крепкий правитель, а он по-прежнему комендант, только его переместили в Мкирру, которая находится немного дальше столицы, чем Эрра. Тысячник Бойцар был человеком неглупым, да и воякой неплохим. Общий язык мы с ним нашли быстро, и он был готов оказывать мне всяческое содействие. Так что мы с ним немного посидели, обсудили обстановку, дождались Эри Верека и шевалье Томаша Смела, выпили по бокалу вина, разместились вдоль мощного дубового стола, и, с молчаливого разрешения местного отца-командира, я отдал команду привести ценного пленника.

Ожидание продлилось недолго, всего минуту. В помещение вошли два моих дружинника из десятка сержанта Квиста, опытные вояки с цепкой памятью, отличной реакцией и хорошим слухом, а между ними стоял сотник Костар Обер. Воины остались у двери и подтолкнули несвязанного северянина, жилистого русоволосого парня с фиолетовыми кругами синяков под глазами, к столу. По инерции он сделал несколько шагов вперёд и остановился, оглядел помещение, которое освещалось не очень ярким магическим светильником, заметил щиты на стенах и оружие рядом с ними и наверняка подумал о том, чтобы рвануться, схватить меч и кинуться в драку. Но с нами не забалуешь. Воины за спиной северянина сбили бы его с ног мгновенно. Однако делать этого не потребуется, поскольку бывший вражеский сотник и представитель одной из самых влиятельных семей среди Океанских Ястребов сейчас не в самой лучшей форме. Он голоден, избит и подавлен, а главное, принудительно накачан эликсиром правды, который рассеивает его внимание и сильно расслабляет тело.

– Садись, сотник. – Я указал на стул в паре метров от себя.

Пленник пошатываясь подошёл к стулу, присел на него, посмотрел на меня, и в глазах северянина я увидел дикую тоску и боль потери. Понимаю его, поражение наложило на воина, который с самого раннего детства привык считать себя самым лучшим представителем человечества, свой отпечаток. Но утешать его никто не собирался, ибо он враг, который был готов к тому, чтобы убивать имперских воинов, без всякой жалости резать женщин, детей и стариков, а затем сжигать их жилища. Так что начинаем разговор.

– Как тебя зовут?

Этот вопрос я ему уже задавал ранее, но вместо ответа получил только злобные проклятия. Теперь же нанхас не запирался и ответил сразу:

– Костар Обер.

– Сантрэ Обер, правая рука вождя Океанских Ястребов, кем тебе приходится?

– Отцом.

– Какая задача стояла перед твоим отрядом?

– Обойти Мкирру и раствориться в лесах герцогства Куэхо-Кавейр. После чего мои воины должны были один месяц вести диверсионные и разведывательные операции против остверов.

– А потом что?

– Общий сбор в лесах вблизи крепости Эрра.

– Почему именно там?

– К тому времени крепость должна быть в наших руках.

Сидящие за столом офицеры задёргались и задвигались. А под комендантом громко скрипнуло кресло. Резкий звук прокатился по помещению и стих. Взгляды всех присутствующих впились в пленника, и я продолжил:

– С чего ты решил, что Эрра окажется в ваших руках?

– А-а-а, – напрягся и простонал Обер, который явно не хотел выдавать важные сведения и пытался бороться с коварным эликсиром, который помимо его воли развязал ему язык.

– Почему ты решил, – чеканя каждое слово, подстегнул я сотника, – что Эрра падёт?

Ладони северянина впились в стул, и он выдохнул:

– Так было задумано с самого начала. У рода Изумруд, из которого вышел вождь одичавших нанхасов Ратэрэ Дючин, есть несколько мощных артефактов, которые способны разбить магическую защиту крепостных сооружений и обрушить большой участок стены. Но делается это не сразу, а лишь тогда, когда артефакты хотя бы несколько дней были вблизи объекта, который подвергнется их атаке. Подробности мне неизвестны, я не шаман.

– Каков план атаки на Эрру?

– Левофланговый отряд должен привлечь к себе внимание имперцев и увести их в сторону от крепости. А небольшая группа из самых лучших разведчиков и шаманов, которые в прошлом году были вблизи Эрры и определили, что защита этой крепости самая слабая из трёх ваших твердынь, расположится неподалеку и с помощью своих артефактов перехватит энергопотоки вокруг крепости. Затем на прорыв мимо Содвера пойдёт наш основной отряд под командованием Дючина и Беренца. Небольшая группа смертников из провинившихся перед родом воинов перекроет Южный тракт и сдержит вашего герцога, а основные силы подойдут к Эрре. Шаманы обрушат стену и сломают защиту. А гвардия Дючина и бойцы Беренца проведут атаку. Так должно быть, а как будет, этого я не знаю.

Обер безвольно уронил голову на грудь и до следующего вопроса словно отключился, а я посмотрел на коменданта Бойцара, и тот согласно мотнул головой:

– Есть такое дело. Пару лет назад в Эрре проводили строительные работы, и один из охранных магических артефактов в кладке получил повреждение. Виновные были наказаны, герцог Андал Григ приказал их казнить, но новый артефакт так и не привезли.

– А почему вы не сообщили об этом герцогу Гаю?! – вскипел советник нашего правителя Томаш Смел.

– Я докладывал. – Бойцар спокойно пожал плечами. – Если вас интересует кому, то – вашему товарищу шевалье Рутману Калей-Вану. А затем меня сюда отправили, и проблемы крепости Эрра перестали меня волновать. Своих забот немало, то одно, то другое. Да и вообще, при чём здесь я? В обязанности коменданта не входит обеспечение магической безопасности крепости. Я отвечаю за воинов, катапульты, стреломёты, внутренние и внешние укрепления, лошадей и почтовую службу, припасы и вооружение. А всё, что касается магии, – прерогатива чародеев, и любой из них в состоянии увидеть, что в Эрре есть слабое место. – Тысячник помедлил и добавил: – Я так думаю.

Шевалье промолчал, потому что Бойцар был прав. Он человек без магических навыков и не может понимать всей важности артефактов, которые находятся в фундаменте каждой староимперской оборонительной постройки. Поэтому его позиция честного служаки непробиваема.

Снова в кабинете воцарилась тишина, и я щёлкнул пальцами перед носом нанхаса. Тот опять посмотрел на меня, и я задал следующий вопрос:

– Зачем вам крепость?

– Наверняка там находится немало продовольствия, которое можно отвезти в пустоши. Кроме того, там есть лошади и оружие, и в укреплении легче отбить натиск ваших воинов.

– А если Дючина блокируют и не выпустят?

В следующих словах Обера, который блеснул глазами так, словно в них поселились маленькие молнии, была присущая многим северянам, особенно молодым воинам, непомерная спесь и самоуверенность, которую мы с Вереком уже имели возможность наблюдать у другого нашего пленника, Мака Ойкерена.

– У вас нет для этого сил! Вы слабы! А мы, нанхасы, – лучшие воины в мире! В честном бою нас не одолеть!

«Какой самоуверенный боец, и он ведь не один такой. Фанатик! – мелькнула у меня злорадная мысль. – Сколько их бьём, а они никак не поймут, что нам есть чем ответить. Хотя, конечно, вояки они неплохие, это стоит признать, и до сих пор мы с ними в так называемом честном бою стенка на стенку не бились. И что немаловажно, делать этого не собираемся».

– Тихо! – прикрикнул я на Обера. И когда его кратковременный геройский запал сошёл на нет и пленник сдулся, я продолжил допрос: – Когда отряд вождя Дючина должен пойти на прорыв?

– Это мне неизвестно.

– Ну а сам как предполагаешь?

Короткая пауза, борьба в душе пленника, и очередной ответ:

– Дючин и Вис Беренц медлить не станут. Они двинутся на Эрру завтра рано утром. Рывок вдоль Содвера, выход на Южный тракт, и ночью они уже будут вблизи разрушенных стен. Вашему герцогу их не удержать.

– Ясно. – Я помедлил. Сотник опять выключился. А я посмотрел сначала на Верека, потом на Бойцара, затем на Смела: – Как думаете, господа, это реальный план?

– Да, разрушить стены Эрры можно, – произнёс маг. – Я видел их, в магическом плане они сильны, но не настолько, как Содвер, Мкирра или замок Ройхо. Но для взлома нужен в самом деле сильный артефакт. Классом не ниже того пояса, который… – Наверняка Верек хотел сказать о поясе, снятом нами с тела древнего вампира на объекте «Ульбар», но вовремя остановился и закончил: – В общем, артефакт должен быть серьёзным.

Следом отозвался Бойцар:

– Насчёт магии не уверен, не доверяю я всему этому чародейству, слишком всё сложно. А если смотреть с военной точки зрения, то в крепости всего полторы сотни воинов гарнизона, обычных справных мужиков, которые не так давно были либо городскими стражниками, либо охранниками торговых караванов. Кроме них есть крестьяне и их семьи. При серьёзном штурме они стену не удержат, потому что у Дючина больше пятисот отличных бойцов и полтора десятка шаманов. Так что кто знает, всё возможно. Хотя из Изнара должны выйти ополченцы, и пара сотен бойцов со дня на день прибудет в Эрру.

Последним высказался Смел:

– Думаю, пленник говорит правду. Поэтому необходимо прямо сейчас известить герцога о том, что задумал противник, и по Южному тракту незамедлительно выходить к Эрре.

– Это само собой, – сказал я. – Но сначала мои люди отдохнут, а лошади восстановят силы, а значит, движение начнётся только завтра. К Эрре мы в любом случае уже не успеваем, а гонец с сопровождением должен направиться к герцогу действительно без промедления, и не по дороге, а через леса, иначе его могут перехватить.

Шевалье побарабанил тонкими сухими пальцами по столешнице и согласился:

– Вы правы, граф.

«Естественно, прав, – подумал я. – Люди и лошади выдержали тяжёлый зимний марш по лесам и два боя. Им нужен отдых, а иначе ничего не получится – ни выдвижения к Эрре, ни ещё одной победоносной схватки с врагом. А полный пшик и лишние потери мне не нужны, поскольку, как и большинство выпускников военных лицеев, я заточен на результат, а не на пустую браваду и атаку людскими волнами».

– Ещё вопросы к пленному имеются? – Я кивнул на Обера.

– Пока нет, – произнёс советник герцога. – Главное узнали, и сейчас мне необходимо написать письмо герцогу.

– Мне он тоже неинтересен, – добавил маг.

– Ну а я, если вы не против, – произнёс Бойцар, – с ним ещё пообщаюсь. На сколько эликсира хватит?

– До утра он ваш, – вставая, сказал я и повернулся к Вереку: – Пойдём.

Мы вышли. Шевалье Смел направился в отведённые ему покои писать послание Гаю, которое, как я подозреваю, опоздает. А комендант, дружинники Квиста и пленник остались в кабинете. Поговорить с Обером возможность ещё представится, а пока надо отдохнуть. И хотя есть «Полное восстановление», использовать магию постоянно не рекомендуется. Вредно это. Надеяться следует в первую очередь на самого себя и только потом на энергетики дольнего мира, которые далеко не идеальны и могут подвести в самый неподходящий момент.

Спуск по лестнице. Верек и я оказались на первом этаже центрального здания крепости. Здесь в большом обеденном зале расположились подвыпившие десятники и сотники моего отряда, рядом с которыми находились чародеи и несколько гарнизонных десятников. А во главе всех этих празднующих победу людей были их командиры, Рикко Хайде и Бор Богуч. Как только нас с Вере-ком заметили, кто-то провозгласил:

– Слава нашему графу!

– Слава!!! – поддержали выкрик воины.

Вверх взметнулись кубки, и к нам с магом подскочил улыбающийся сержант Нерех, протянувший своему графу и его чародею два наполненных белым вином стеклянных бокала, видимо специально приготовленные для нас. Все присутствующие выпили вместе с нами. Терпкая слабоалкогольная жидкость прокатилась по пищеводу, и, оглядев зал, я, немного повысив голос, обратился к Хайде и Богучу, которые сидели рядом:

– Командиры! Внимание! Личному составу отбой! Подъём в семь часов утра! Выступаем в девять! Идем по Южному тракту на Эрру!

Понемногу до присутствующих дошёл смысл моих слов, и они насторожились, так как ещё полчаса назад покинуть крепость планировалось в полдень. Командир «шептунов» и Богуч резко встали, и по залу разнёсся резкий голос Хайде:

– Отбой! Расходимся! Если кто с утра хотя бы покачнётся, тот пожалеет, что на свет родился!

– Сержанты! – поддержал его лейтенант. – Проверить воинов и довести до каждого человека приказ графа!

Без споров и пререканий ветераны, а вслед за ними и маги поднимались и направлялись к выходу. Мгновением позже как-то тихо и очень спокойно вышли гарнизонные сержанты. Прошла минута, и в обеденном зале остались только сотники и Верек. Лица у офицеров серьёзные, хмель у каждого небольшой, и это хорошо, видно, что до конца они не расслаблялись.

– По полученным от пленного сведениям, не доверять которым нельзя, завтра, точнее, уже сегодня утром противник направится к крепости Эрра и попытается её захватить. Это возможно. А потому, господа офицеры, нам предстоит долгий и трудный марш к Южному тракту, а от него к крепости. Если враги возьмут её, будем думать, как отбить твердыню, и дождёмся подхода герцога Гая, а если нет – постараемся измотать северян и притормозить их. Наша тактика прежняя: ударили из засады и нанесли противнику максимально возможные потери. Выступаем, как я уже сказал, по девятому удару колокола. Приказ ясен?

– Да! – Хайде коротко кивнул.

– Так точно! – отозвался Богуч.

– Отдыхайте!

Офицеры удались, а я повернулся к Вереку:

– Сколько у нас целебных эликсиров и зелий бодрости?

– С бодростью всё в порядке, у половины воинов есть, и у меня запас неплохой, а со здоровьем проблема, всего двадцать склянок осталось, – ответил маг. – После последнего боя много истратили. Не только своим давали, но и партизанам.

– Да-а-а, – протянул я. – Два десятка – это мало.

– Сколько есть.

– Ладно. Попробуем у Бойцара и его магов одолжиться.

– Хорошо бы.

– Кстати, что с артефактами, которые мы у шаманов взяли?

– Нормальные боевые талисманы. Пара огненных, два как моя «Молния». В остальных толком пока ещё не разобрался, но, видимо, все атакующие.

– Твои рекомендации?

– Пять-шесть штук я бы себе оставил, а остальные можно продать.

– Пока все оставь, деньги у нас ещё есть. Что с магами, долю от добычи не требуют?

– Требуют, – усмехнулся Верек. – Сначала половину хотели получить, а теперь только по одному талисману просят. Уже не требуют, а именно просят.

– И что скажешь?

– Можно дать. Они старались, как могли, и мои приказы не оспаривали.

– Да, они их выполняли, но только после того, когда им объяснили, что невыполнение приказа расценивается как мятеж и наказывается по законам военного времени. Пока пообещай им по одному артефакту, но ничего не отдавай. Если с северянами вблизи Эрры схватимся, может так случиться, что делиться будет не с кем.

– Понял.

– Вот и ладно. Иди выспись.

Я хлопнул Верека по плечу. Чародей коротко кивнул и направился в отведённую ему комнату. А я подошёл к столу, прихватил пару крупных мочёных яблок, которые лежали в глиняной тарелке между оставленных кубков с недопитым вином, и пошёл в свою спальню. Сейчас закушу и отправлюсь в сонное царство, а пока буду жевать сочные яблочки, ещё раз обдумаю порядок движения моего отряда навстречу противнику и посмотрю на карту крепости Эрра с прилегающими окрестностями. Это лишним точно не будет.

Глава 19

Империя Оствер. Крепость Эрра. 18.02.1406

Обычное хмурое зимнее утро. С неба сыпал снег. С запада от Ваирского моря в правый бок бил холод-промозглый ветер. Позади осталась крепость Мкирра со всеми её заботами, проблемами и размеренным существованием отдалённого имперского гарнизона. А перед нами было ответвление Южного тракта и путь к крепости Эрра, к которой, обходя Содвер, должны были рвануться сотни северян.

«Кто быстрее, мы или нанхасы? – задал я себе вопрос, когда мой жеребец вышел на тракт. И сам же себе и ответил: – Гадать бесполезно, а строить серьёзные планы без понимания того, что в настоящий момент происходит у Содвера, только лишняя головная боль».

Так начинался быстрый марш трёх моих неполных конных сотен навстречу противнику. Шапка на глаза. Поводья в руках, тороки с бронёй и оружием позади седла.

– Всё готово?

– Да!

– Помчались!

Заснеженная дорога. Ветер. Холод. Всё это замедляло нас. Но если нормальный гонец почтовой службы герцога от Мкирры до Эрры добирался за шестнадцать часов с четырьмя остановками и двумя сменами лошадей, то мой отряд всего с четырьмя остановками и без смены лошадей проделал этот путь за девятнадцать часов. Это своего рода рекорд, который никто фиксировать, естественно, не станет.

Хотя кто знает? Возможно, историки, которые когда-нибудь будут изучать эту зимнюю военную кампанию, отметят меня в своих трудах. При этом попутно укажут, что граф Ройхо и его воины действовали в корне неправильно, загнали своих лошадей и перед самой Эррой отряд растянулся на несколько километров, а потому представлял собой только разрозненные группы смертельно усталых людей, которые хотели только одного – отдыха. Но граф, который не озаботился разведкой, видимо, решил быть героем и приказал своим дружинникам вступить в бой с превосходящими силами противника, а воины не осмелились его ослушаться и последовали за высокородным глупцом.

Ну что же. Исследователи минувших эпох во многом будут правы, и кое в чём я с ними соглашусь. Да, когда до Эрры оставалось каких-то пятьсот метров, от всего моего отряда рядом с графом Ройхо находилось всего семь десятков крайне истомлённых воинов и два мага, Верек и один крепкий старик из школы «Мир». Да, наши лошади еле стояли на ногах, и, если бы на крайнем привале чародеи не напоили бессловесных животных эликсиром, который придал им немного дополнительных сил, они пали бы ещё пару часов назад. Да, противник был силён, и я не знал о том, что происходит вокруг. Это всё чистая правда.

Однако я не теоретик, а практик. И в корне не согласен со словами земного певца Вячеслава Бутусова, который поёт, что правда всегда одна, так сказал фараон, который был очень умён. Чушь! И этот фараон мне не авторитет, ибо я уверен, что у каждого своя правда. С моей точки зрения, в тот момент, когда перед нами открылся вид на крепость Эрру, всё выглядело следующим образом.

Время – начало пятого часа утра. Южная часть крепости горела. На одной из сторожевых башен кто-то отчаянно колотил в сигнальный колокол. В отсветах пожарища было видно, как в широкий пролом, который образовался рядом с западными воротами, вливаются десятки вражеских воинов и ещё на подходе около двадцати оленеводов, которые погоняют своих изнурённых боевых животных. Из всего увиденного я сделал вывод, что северяне тоже далеко не богатыри и они устали не меньше нашего. Кроме того, совершенно понятно, что Эрра пока не пала и кто-то из гарнизонных вояк всё ещё дерётся. Значит, есть шанс отбить противника. И дело здесь даже не столько в крепости, которая, вне всякого сомнения, является весьма важным стратегическим пунктом и после её захвата враг сможет записать на свой счёт множество победных очков. В первую очередь всё упирается в людей. В тех крестьян из близлежащих населённых пунктов, которые искали в крепости защиту. За стенами ведь не только солдаты, но и местные мужички со своими домочадцами, жёнами и детьми, которые через час-другой, если Эрра окажется в руках противника, будут убиты. Северяне их не пощадят, это неоспоримый факт. И мой долг как имперского дворянина, да и просто нормального человека с какими-то понятиями о добре и зле защищать беззащитных граждан моей страны. Впрочем, дабы не кривить душой и быть честным до самого конца, я добавлю пару слов. Если бы я не был уверен, что смогу выжить сам и добиться выполнения поставленной перед собой цели, я сидел бы в лесу, смотрел на Эрру и ждал герцога Гая и его воинов, которые наверняка пытаются догнать северян вождя Ратэрэ Дючина. И совесть моя при этом была бы спокойна. Такие вот дела.

Я развернул своего жеребца, всмотрелся в тёмный строй конных воинов, которых ночные небеса посыпали редким снежком, и выкрикнул:

– Офицеры здесь?

– Хайде! – Одна из тёмных фигур, по очертаниям настоящий сказочный кентавр, качнулась и подалась из общей массы на меня.

– Кто из магов не отстал?

– Верек и Миан! – услышал я голос своего чародея.

– Сержанты?

Голоса вразнобой:

– Нерех!

– Деяр!

– Лиго!

– Амат!

– Варэн!

– Шиммир!

Тишина, и только пронзительный и проникающий холодными иглами под одежду западный ветер продолжает гнать по промёрзшей земле снежную позёмку. И в этот момент я подумал, что всё не так уж и плохо, можно повоевать с нанхасами всерьёз, и начал отдавать команды:

– У кого есть эликсиры бодрости, используйте! У кого их нет, получить у магов! Верек, раздай! Зелья принимаем и идём в крепость! Лошадей не жалеть! Вламываемся в пролом и держимся! Враги тоже устали и растянулись по дороге, так что не дрейфь, мужики, выстоим! Северяне приближаются к Эрре с северо-запада, а мы с юго-запада! Задача простая: продержаться до подхода армии герцога Гая и оказать помощь гарнизону! Отступить нельзя, в крепости некомбатанты, которых вырежут! Я ясно всё объяснил?!

Уставшие люди ответили:

– Да!

– Верно сказано!

– Что мы, не люди, что ли?!

– Понимаем всё!

Моя рука потянулась к сумке, где хранились эликсиры и в удобных матерчатых ячейках лежали магические гранаты. Машинально я отметил, что сигнальный колокол Эрры перестал трезвонить, и вновь мой голос перекрыл ветер:

– Воины! Лишнего говорить не будем! Надеть кольчуги и принять эликсиры! Сержанту Лиго остаться на месте и направлять к нам на помощь всех, кто сюда выйдет! Где-то позади Богуч, скажи, чтобы не медлил и с ходу в бой вступал! Хайде и три десятка «шептунов» перекрывают дорогу на Содвер! Гранат не жалеть! Остальные со мной! Начали!

Спустя три с половиной минуты, уже в кольчуге и шлеме, я принял внутрь себя горькое травяное зелье и через полминуты стал бодр и свеж, словно и не было позади долгой и утомительной скачки. Эликсир начал действовать практически сразу. Все мои реакции ускорились, мышцы налились силой, и зрение стало острее, а значит, зелье не бракованное. Указав правой рукой на крепость, я отдал следующую команду:

– По коням!

Движение, шорохи, звяканье металла, тревожное и скребущее по сердцу всхрапывание уставших лошадей, которых мне порой жаль больше, чем людей, и новый мой клич:

– За Анхо и империю! Вперёд!

Жеребец стронулся с места, и все его движения показались мне слишком медленными. Но я знал, что конь мчится со всей возможной скоростью, а потому не нервничал. За моей спиной всколыхнулась тёмная масса из тел лошадей и людских голов, которая пристроилась ко мне, и клином мой отряд устремился на врага.

Мгновения текли медленно и плавно. До линии света, которая выдаст противнику наше присутствие, остаётся двести метров. Сто пятьдесят. Сто. Полсотни. Десять метров. И вот мы вылетаем на другое ответвление Южного тракта. Один рывок – и меньше сотни конников оказываются всего в сорока метрах от пролома. Северяне, пара десятков всадников слева на дороге и в проёме стены десяток спешенных воинов, которые под уздцы заводят в крепость своих животных, явно удивлены. Да и ладно. Мой жеребец понёсся к стене, приблизился к закрытому деревянным щитом рву, и я, увидев, сколько вокруг камней и мусора, подумал, что надо спешиться. Но мой конь неожиданно споткнулся. Усталое животное не заметило крупного булыжника под копытами, который, видимо, выпал из кладки. Верный четвероногий товарищ захрипел и стал было заваливаться на бок, но всё же устоял, и я спокойно спрыгнул с седла. Я хлопнул жеребца по крупу, отгоняя его в сторону, и автоматически выхватил из сумки гранату.

Привычно звякнул стопор. Круглый металлический шар, отсвечивая гладким боком, улетел в пролом. Взрыв! И несколько нанхасов, которые были готовы встретить меня выстрелами из луков, изломанными куклами рухнули за груду камней, которую они готовились защищать. За моей спиной в этот момент тоже зазвучали взрывы, наверняка это «шептуны» встречали тех северян, которые только подходят к Эрре. Всё в порядке. Хайде справится. Так что работаем!

Ших-х! – с характерным звуком чёрный ирут покинул ножны. Затянутая в тонкую кожаную перчатку ладонь уверенно крутанула клинок перед собой. И с тремя десятками уже готовых принять участие в схватке воинов, которые подобно мне бросили своих лошадей под стеной, не дожидаясь десятка, который только выбирался на тракт, я рванулся в пролом.

В несколько длинных прыжков я пересёк усыпанный обломками настил через ров и быстро взобрался на груду камней в проломе. Пара мгновений – и я на вершине. Передо мной двор крепости, в котором стоят олени и сохатые, около семи-восьми десятков. Значит, сколько животных, столько в Эрре и седоков. Правильно? Точно так! И это превосходно. С равным количеством врагов мы уж как-нибудь справимся, особенно если местные дармоеды, которых иногда называют дружинниками герцога Куэхо-Кавейра, нам помогут. Ну, понеслись по кочкам!

Меч на уровне груди, и я делаю первый шаг с вершины кирпичной крошки и обломков во двор, туда, где меня уже заметили. Что характерно, нанхасы передвигаются так же стремительно, как и мы. И это говорит о том, что перед боем они тоже что-то приняли. Ха! В этом нет ничего удивительного. Шаманы – травники знатные и порой такие зелья варят, что получше иных имперских патентованных средств будут. Но это всё чепуха. Прочь ненужные мысли. Необходимо сосредоточиться и думать только о бое, а кто из нас лучше, мы сейчас выясним.

Второй шаг вниз. Под ногой человек, северянин, которого моя бомба не убила, а только контузила. Он поднимает голову и смотрит на меня, а его рука, в которой зажат стальной ятаган, поднимается вверх. Удар носком сапога! Кривой клинок вылетает из ослабленной ладони противника, а лезвие моего ирута вспарывает чужое горло, и красная кровь, в отсветах пожара кажущаяся тёмно-бурой, пятная обломки камня, хлещет из перерезанных жил. Всё это происходит в считаные секунды, и я делаю третий шаг. А за ним четвёртый и пятый. После чего прыжком, который благодаря эликсиру кажется мне лёгким и грациозным, я опускаюсь во двор. Рядом со мной появляются дружинники. Мы встречаем тех, кто несётся нам навстречу, и пока всё на равных. Семеро против семерых.

– Хей-я-а! – кричат нанхасы.

– Убивай! – ору я как оглашенный, и начинается сеча.

Вокруг меня засверкала сталь. Мечи сошлись с ятаганами и парой секир. И со стороны наш бой наверняка выглядел красиво. Но лично для меня, как и для всех, кто дрался в этом месте против северян, красота была на самом последнем месте. Каждый из нас, что мы, что налётчики, делал привычную ему работу и боролся за свою жизнь. Поэтому всё просто и ясно: убей врага, иначе он убьёт тебя. Кто лучше и удачливей, тот и станет своим внукам на старости лет про подвиги рассказывать.

Напротив меня оказался бывалый воин в железном ламеллярном доспехе, значит, из Ястребов. Его кривой ятаган наработанным движением устремился своим лезвием мне в голову, но я легко отбил его в сторону и нанёс в грудь противника прямой удар ногой. Он покачнулся, а мне того и надо. Отточенный многими тренировками косой выпад ирута в противника – и лезвие клинка вонзается в висок нанхаса, как раз аккурат под меховую оторочку круглого шлема. Метеоритное железо легко пробивает слабую кость, и ещё один враг мёртв.

Времени радоваться нет. Тут же мгновенный поворот направо. Присест. И над моей головой свистит секира, а я не разгибаясь подаюсь вперёд и вонзаю меч под доспех следующего северянина, дикаря, который не до конца понимает, как я успел избежать смерти. Хра-х-г! Меч с противным скрежетом царапает костяную юбку бойца с секирой, пробивает одежду под ней и вонзается в мягкую податливую плоть живота. Одновременно с этим резкий подъём, и плечом я отталкиваю тяжелораненого нанхаса подальше от себя.

Тело отлетает прочь. Мой клинок выходит из тела противника. На долю секунды я замираю и оглядываюсь. Бой начался только что, а с нашей стороны уже есть убитые. Трое дружинников лежат на земле, но размен прошёл не самый плохой. За их жизни мы взяли семь вражеских.

За стеной гремит ещё несколько взрывов. А затем сквозь пролом, перекрывая отсветы пожара, приходит очень яркая и кратковременная вспышка, а воздух наполняется запахом горелого озона. Чародей применил «Молнию». Только непонятно, наш или вражеский, так как подобные амулеты есть и у нас, и у шаманов. Однако разбираться в этом вопросе некогда, надо продолжить бой, войти в самый большой, Центральный донжон крепости, соединиться с местными воинами, разобраться в обстановке и найти коменданта Эрры тысячника Хельви. Стоять нельзя, необходимо двигаться. И, отдав сержантам команды – Нереху держать пролом, Амату направиться к западным воротам, вблизи которых возилось несколько северян, а Шиммиру выдвинуться в восточную часть крепости, где находятся беженцы, – я с десятком воинов и появившимся стариком Херри Мианом направился в Центральный донжон. В принципе это не башня, а целый комплекс построек с глубокими подвалами, которые возведены вокруг древнего донжона, но это и не важно, главное, отбить вход внутрь и понять, что здесь к чему.

– За мной! – Обагрённая кровью чёрная полоска металла указала направление для атаки, и мы побежали через двор.

Лоси и олени, которые находились здесь, почуяли запах чужаков и кровь. Они занервничали, и один из мощных сохатых (тварь!) даже осмелился преградить нам путь. Но маг походя шуганул его резким словом, в котором чувствовалась сила, и испуганный лось, мгновенно утратив свою агрессивность, резким прыжком освободил нам дорогу.

И вот мы перед широкой двустворчатой дверью прохода в башню. Здесь никого. Но вблизи валяется два десятка трупов, почти все убитые – дружинники герцога и мужики в одинаковых серых полушубках. В руках воинов гарнизона оружие – мечи и пара арбалетов, а у всех мужиков, которые, что характерно, на крестьян не похожи, больно зверские морды, их подручный материал – дубины, разделочные ножи и один вертел.

«Странно и непонятно, – мелькает мысль. – Кто эти люди?»

За дверью слышится речь врагов и их выкрики. Кто-то приказывает шаману спешить на второй этаж, а воинам продвигаться на четвёртый, где всё ещё сопротивляются тупые имперцы. Судя по всему, увлёкшийся боем в помещениях противник не знает, что мы здесь. Это очередная удача, и, кивнув сержанту Деяру на распахнутую дверь, я выкрикнул:

– Гранаты!

Десятник меня понял. Одновременным движением мы извлекли энергокапсулы, провернули половинки шаров, и внутрь полетели сразу две магические гранаты. Однако отсчёт прошёл, а взрывов нет. Зато до нас донёсся гортанный выкрик одного из северян, который известил своих собратьев о появлении остверов с тыла. Всё ясно, шаман смог отреагировать и нейтрализовать несущие смерть гранаты. Жаль, конечно. Но горевать об этом некогда. И там, где бессильна стандартная боевая магия, должны показать себя клинки и мои кмиты. И пусть рядом со мной Миан, который может увидеть то, что он видеть не должен, это не важно, так как сейчас о секретности можно не думать.

– Атака! – разносится по морозному воздуху мой голос, и мы вбегаем внутрь.

Дзинь! – по самому краю моего шлема проскальзывает стрела. В голове зашумело, но в целом я в порядке. Перед нами просторное помещение, примерно такое же, в каком пировали мои сержанты и офицеры, когда находились в Мкирре. С одной стороны мы, а с другой, прикрывая основную лестницу и проходы наверх и вниз, северяне. Нанхасов немало, полтора десятка воинов и два шамана, и это не все. Наверняка на других уровнях донжона ещё пара десятков бойцов, а возможно, и чародеи. Но отступать нельзя. Решил драться, значит, будет драка.

Шмяк! – в тело одного из «шептунов» рядом со мной вонзается стрела. Поражённый в глаз воин падает, а я и мои дружинники медленно надвигаемся на врагов. Северяне не понимают нашей глупости, ведь их больше, а может, им просто некогда задуматься о том, что же происходит. Поэтому основная масса врагов кидается на нас, а шаманы делают пассы руками. Позади меня слышится крик боли, это вопит Миан, который принял на себя удар вражеской магии и потерял сознание, а я, сделав себе отметку: если выживу сам и уцелеет этот храбрый старик, отблагодарить его, – кидаю в противника «Чёрную петлю».

Невидимый энергетический аркан широким кругом накрывает шаманов, лучников и пехоту. Мимо моей головы проносится два кривых клинка. Всё вокруг меня происходит очень быстро. Мысли не успевают за движениями, и моя левая рука тянет на себя «Чёрную петлю». Рывок! Ещё один! Мышцы на руке вздулись. Чувствуется огромное напряжение. Пальцы дрожат, и кажется, что заклятие кмита не сможет одолеть вражеских чародеев, которые хотят жить и стараются выстоять. Но очередной рывок ломает сопротивление врагов. Смертельное лассо сжимается. Раздается громкий хлопок, а на испачканный кровью пол падают доспехи и оружие. При этом мне сразу же становится легче, а затем приходит дикая боль.

Я кинул взгляд на левую руку и увидел, что на кисти у меня лопнула кожа и вскрылись вены. Да-а-а, однако. Напряжение было очень сильным, но я себя перемог, не отпустил петлю, и шаманы сдохли. Но за это я поплатился рукой, и «Полное восстановление» не применить, иначе исчезнет положительный эффект эликсира бодрости, да и кто знает, какие раны мне этой ночью ещё могут достаться, поэтому немного обожду.

– Даяр! – Зажимая кисть, я повертел головой.

– Убит сержант! Северянин ятаган кинул! – ответил один из воинов, молодой парень лет двадцати. – Пока я за командира. Даяр-младший!

– Хорошо! – одобрительно кивнул я. Посмотрел на потерявшего сознание чародея и отдал очередную команду: – Блокировать лестницу! Мага в угол, подальше от боя! На дверь двоих и смотреть, что во дворе!

– Есть!

Дружинники выполняют мой приказ. А я, пока на нас не накатили северяне, которые в неразберихе ночного боя могут появиться откуда угодно, присел на лавку, перетянул жгутом левую руку, остановив кровотечение, и перевязал её бинтом, который был обработан хорошими травами. Потом огляделся.

Трупов противника не было, древнее боевое заклятие своё дело сделало, органику сожрало всю без остатка. Но вдоль стен я заметил тела всё тех же странных мужиков в серых полушубках. Взгляд заскользил по их лицам и резко остановился. Одного из мертвецов я узнал – это столичный воровской авторитет по кличке Гребень, биографию которого я читал, будучи прикомандирован в качестве консультанта к группе Сима Ойса, и там же я видел его портрет. Что он здесь делает, если сейчас должен находиться на каторге? Хм! Не ясно. А рядом ещё одна знакомая звероподобная морда, и тоже из криминальных элементов, только имени и погоняла этого вора я не помню.

Ладно, это всё потом. Левая рука перебинтована, и, хотя она не работает, у меня есть ещё одна. Магический эликсир, который гуляет по моей крови, немного глушит боль и заставляет организм выкладываться даже не на сто, а на сто пятьдесят процентов. Поэтому война для меня продолжается.

Я встал. Нападения сверху нет. Зато со двора появились десятки Шиммира и Амата. Один сержант доложил, что под крепостными воротами уничтожено четверо северян, которые хотели их открыть. И в замок отошли потрёпанные десятки Хайде, которые не смогли удержать тракт. Так что теперь капитан «шептунов» вместе с Вереком организовывает оборону пролома и берёт под контроль прилегающие к нему башни, где находятся стреломёты. Шиммир же сообщил, что крестьяне заперлись в бараках и ждут исхода боя. Охранять их он не стал, хотя невдалеке у башен крутились северяне, а направился к нам.

В общем, если не принимать во внимание, что враг рассеялся по всей крепости, часть которой горит, местных защитников пока не видать, а с Южного тракта к северянам подходят подкрепления, жить и воевать можно. Указывая клинком в потолок, я приказал:

– Амат и Шиммир, вы со своими людьми со мной. Пойдём второй уровень отбивать. Там оружейная комната и арсенал. Если нанхасы доберутся до крепостных припасов, то мы здесь не удержимся. Почему, надеюсь, понятно?

За двоих ответил Амат:

– Да. По лестнице на нас скинут энергокапсулы, запас которых хранится в арсенале, и всё, конец нашего славного боевого пути.

– Именно. – Я развернулся к лестнице: – Пошли!

Сверху по-прежнему никто не спускался, хотя звуки борьбы и звон металла доносились. Северяне уже знали, что мы в донжоне, и были готовы отбить наш удар. А мы знали, что они знают. Задача простая: подняться наверх и очистить второй этаж. Это основное. А в крепостном дворе и без меня справятся.

Передо мной на лестницу устремилось несколько человек, арбалетчики и мечники с нашими круглыми кавалерийскими щитами. Я последовал за ними, а позади меня ещё полтора десятка воинов. Мы шли осторожно и ожидали того, что вот-вот начнётся рубка. Однако на ступенях никого не оказалось. Сопротивление нам оказали только на широкой лестничной площадке перед входом на второй уровень.

Щёлкнули арбалеты, вскрикнули люди, и зазвенела сталь. Я пропустил мимо себя воинов, сам в драку пока не торопился. И поступил правильно. Дружинники выдавили противника с лестницы. Часть нанхасов побежала на следующий этаж, прикрываясь выстрелами из луков, других загнали на этот этаж. Оставив на площадке пятёрку воинов, я вошёл на второй уровень главной башни крепости Эрра.

Северян уже добивали. Тройку нанхасов, если судить по доспехам, оленеводов из одичавших родов, зажали в углу, и их конец был близок. Подойдя к широкой двери арсенала, на которой было несколько отметин, словно в неё колотили чем-то тяжёлым и пытались прорубить топорами, неожиданно изнутри я услышал нервный выкрик:

– Идите к демонам! Я не открою! Пошли прочь! Иначе здесь всё взлетит на воздух!

«Ничего себе! – удивился я. – Кто это там взорвать себя готов?!»

– Говорит граф Ройхо! – громко произнёс я. – Ты кто?

– Какой Ройхо? Не надо держать меня за идиота! Он сейчас… – Пауза. – Не важно! Граф в другом месте! А если тебя, северная тварь, интересует моё имя, то я уже говорил, что с тобой разговаривает комендант этой крепости тысячник Хельви!

«Кажется, переговоров не получится. Хельви я лично не знаю и даже не в курсе, как он выглядит и какова его биография. И он мне не поверил. Кстати, правильно сделал. Так что остаётся только притянуть кого-то, кто подтвердит мою личность и уговорит коменданта открыть дверь. А где взять этого человека? Негде. Воины, если они уцелели, или по башням, или на четвёртом уровне Центрального донжона сидят. А крестьянам тысячник не поверит».

Так я подумал и попробовал ещё раз договориться с Хельви:

– Комендант, если бы я был нанхасом, то в переговоры с тобой не вступал, а вызвал бы шаманов, которые тебя выкурили бы.

– Ага! У меня рядом маг, и если он почует, что шаманы начали колдовать и пытаются подчинить нас своей воле, то и всё! Взрыв и общие похороны.

– А маг что не отзывается?

– Не твоё собачье дело!

– Господин Хельви, а если мы свидетелей из вашего гарнизона приведём, которые подтвердят, что мы ост-веры?

– Не поверю! Воинов можно запугать и задурить им мозги!

– Ладно, тысячник, сиди тут и не нервничай. До утра недолго осталось, а там герцог подойдёт, и всё само собой разрешится. Главное, не взорви тут всех нас ненароком. У двери караул оставлю, а сам дальше пойду, твою крепость освобождать. Хорошо ещё, мы вовремя подоспели и северян в крепости оказалось немного.

Тишина. За дверью шорохи, приглушённый шёпот и ответ:

– Я всё услышал, но вам меня всё равно не провести! Мы начеку!

– Вот и хорошо, что начеку.

Усмехнувшись, я отошёл от мощной двери, а на этаж вбежал улыбающийся лейтенант Бор Богуч, который подскочил ко мне и доложился:

– Господин граф, мы успели. Со мной два мага и полсотни воинов. Мы северян с тыла подперли, а «шептуны» их из стреломётов с башен обстреляли, они и откатились. Враг сейчас в поле. Пока мы за стену уходили, капитан Хайде часть своих воинов послал крепость чистить. У северной стены они напоролись на группу нанхасов, которые забрали со двора лосей, открыли ворота и ушли в лес. Дружинники герцога, видимо караул, проводили их стрелами со сторожевых башен, но они всё равно удрали.

– И что?

– Капитан Хайде считает, что врагов в крепости больше нет, они только в Центральном донжоне, и он думает, что удрал Дючин и его приближённые.

«Значит, вождь почуял, что захват крепости провалился, и сбежал? Да и пусть, я всё равно не знал, что он здесь, по крайней мере, этот хорёк себя никак не проявил».

То же самое я сказал и Богучу:

– Ну и демоны с ним. Ворота закрыли?

– Да, сразу же. Нам местные воины помогли.

– Передай капитану, чтобы прислал сюда нескольких бойцов из гарнизона и выставил везде караулы. И скажи Вереку, чтобы приготовил антидоты, скоро от эликсиров откат пойдёт. Здесь мы сами управимся.

– Понял!

Лейтенант выбежал, а вместо него появился Амат, который кивнул на лестницу:

– Мы на третий этаж сунулись и двоих потеряли. Северяне там баррикаду сделали и не сдаются.

– Сейчас решим проблему. Двух щитоносцев сюда. И пусть возьмут нормальные пехотные щиты, а не наши маломерки.

– Ясно. Только, может, не стоит вам, господин граф, рисковать. Вы и так, – сержант посмотрел на безвольно повисшую левую руку, – ранены.

– За меня не переживай, сержант, делай что тебе приказано.

– Есть!

Через пару минут воины, которые должны меня прикрыть, были готовы, и мы поползли вверх. Один пролёт прошли и остановились. Дистанция до противника была небольшая, и «Плющ» сделал своё дело. Зелёные энергетические плети метнулись за баррикаду, схватили врагов за шею и сломали им позвонки.

Дальше всё было просто и без особых неожиданностей. Мои воины зачистили Центральный донжон и с помощью местных воинов прочесали крепость. К утру северяне окончательно отошли от Эрры и скрылись в прилегающих к ней лесах. Я прошёл оздоровление «Полным восстановлением», а воины получили помощь эликсирами и антидотами. Комендант крепости, тысячник Хельви, всё же поддался на уговоры своих выживших подчинённых, рискнул, вышел из арсенала и первым делом принёс мне свои извинения за резкие слова. А к восьми часам утра на тракте появилась армия герцога Гая и он сам. Так что всё окончилось неплохо. Разумеется, если не акцентировать внимание на том, что за сутки боёв северяне потеряли не больше ста пятидесяти человек, из них троих шаманов, а наше войско в общей сумме лишилось почти четырёхсот человек и четырёх магов из состава герцогского войска. Из них на долю моего отряда пришлось сорок пять убитых дружинников, в основном «шептунов», которые держали тракт, пока моя группа входила в Эрру. Плюс ко всему в крепости был разрушен кусок стены и полностью выгорели две башни, которые были подожжены неизвестно кем.

Однако в целом, повторю, общие итоги беспокойного дня и кровавой ночи были нормальными. И о ком стоило бы упомянуть особо, это о тех, кто держал оборону на четвёртом уровне крепостного донжона. Это были штрафники, бывшие кандальники: воры, убийцы, наркоторговцы, фальшивомонетчики, насильники и сутенёры, которые пожелали искупить свою вину перед обществом и императором, пролив на поле боя кровь, свою или чужую, не очень-то и важно. Сводную роту этих воинов под конвоем конного взвода в Эрру пригнали вчера вечером. Здесь штрафники должны были получить некоторые первичные знания о том, кто же такие нанхасы и с чем их едят. А после герцог и его советники планировали кинуть кандальников на убой, вооружить старыми мечами и выдать им древние ржавые доспехи и пустить впереди своего войска на отряд северян в районе Содвера.

Вот только вождь Ратэрэ Дючин не стал ждать, когда его атакуют, а сам нанёс удар. И бывшим уголовникам, которые, между прочим, в эту ночь готовили побег из крепости и собирались взять в ножи охрану, пришлось вступить в свой первый бой с северянами. Конечный результат схватки был предсказуем. Из ста штрафников уцелело только три десятка бойцов, которые вместе с несколькими местными воинами засели на самой высокой точке Центрального донжона и приготовились подороже продать свою жизнь. Кстати, штрафников в общие потери никто не заносил. Они никто, и звать их никак, а значит, судьба этих людей крайне незавидна. Хотя тем, кто уцелел, герцог лично пообещал свободу. Вот только какую, он не уточнил. Если бывших кандальников с оружием в руках отправят в Северные пустоши (свобода же), где им придётся биться с нежитью и нанхасами, и через неделю-другую их останется человек десять, это будет просто превосходно. Впрочем, судьба штрафников – это их забота. А для меня это пока просто любопытный факт.

Утро я встретил на крепостной стене, откуда смотрел на тракт и приближающихся по нему к крепости всадников с флагами герцога Куэхо-Кавейра.

В душе была какая-то грусть, усталость и пустота. Хотелось покоя и тепла, отдыха и спокойного сна, семейных радостей и женского общества. В общем, много чего хотелось. Но всё это находилось в замке Ройхо, и до момента моего возвращения в него было ещё очень далеко. Нанхасы окончательно не разгромлены, и кому-то вскоре придётся помогать барону Хиссару ловить их по заснеженным северным лесам. Хм! Кто это будет, догадываетесь? Лично я догадываюсь. Так что придётся продолжать бег по дебрям севера, терпеть холод и грязь, пот и кровь и быть готовым к тому, чтобы без колебаний и сомнений вскрыть глотку врага. А что делать? Видать, такова моя судьба – воевать и убивать одних людей ради того, чтобы жили другие. Меня это устраивает. Воевать так воевать. Всё равно кроме этого ничего толком делать не умею.

Глава 20

Империя Оствер. Шан-Кемет. 2.03.1406

Тук-тук! Мой сон прервал осторожный стук в дверь. – Кто там?! – просыпаясь в тесной комнатушке, отведённой для меня в таверне «Путник», которая принадлежала бывшему тайному стражнику Юрэ Сховеку, и положив правую ладонь на рукоять ирута, спросил я.

– Господин граф! – услышал я голос сержанта Амата.

– Да?

– К вам Рольф Южмариг. У него что-то срочное!

«Понятно. Рольф, которого я посылал в горы Аста-Малаш, зря беспокоить не стал бы, значит, откладывать приём оборотня нельзя, – подумал я. – Придётся вставать. Который же теперь час? За маленьким окошком всё ещё темно, а лёг я во втором часу ночи, так что отдохнул всего ничего».

Я встал. Щелчком пальцев зажёг малый магический светильник, который всегда со мной как походный фонарик, стал одеваться и прокрутил в голове события последних двух недель, которые минули с того момента, как моя дружина смогла отстоять Эрру…

Итак, крепость осталась за нами. Но потери при этом мы понесли серьёзные. На одного северянина трёх наших воинов разменяли. Это было очень много. Однако большое количество погибших с нашей стороны объяснить было легко. В отряде верховного вождя всех одичавших нанхасов Ратэрэ Дючина, который являлся верным союзником Океанских Ястребов, были гвардейцы, ветераны форкумских войн и отличные шаманы, и все они чётко понимали, что должны делать. А против этого слаженного боями и походами вражеского соединения из самых лучших представителей своего народа герцог выставил сборное войско. Слабо подготовленных дружинников, ополченцев, партизан и наёмных магов, которые в первую очередь думали о том, как бы денег срубить и трофеев побольше получить, а не о том, чтобы нанести урон противнику. Так что итог целой череды боестолкновений вблизи Эрры, Содвера и на Южном тракте был предсказуем и закономерен. Несмотря на то что военная игра шла на нашем поле, мы её за малым едва не проиграли.

Впрочем, враг отступил в леса, и о том, что Эрра могла пасть, сам Гай Куэхо-Кавейр и его советники старались не вспоминать, поскольку это был бы сильнейший удар по престижу моего молодого сюзерена. Двести лет ни одна из твердынь герцогства не попадала в руки противника, а тут такое. И хотя мы на севере, где основной закон – это воля Гая, и здесь никто язык распускать не стал бы, подобный факт быстро дошёл бы до столицы. А значит, многие высокородные уроды стали бы тыкать в сторону молодого северного правителя, урождённого Канима, пальцем и говорить, что он никчёмный управленец и нулевой стратег. Поэтому сразу было объявлено, что крепость готовилась к нападению врага заранее, и именно по этой причине в Эрру прислали дополнительную роту солдат (штрафников) и взвод кавалерии. Соответственно, когда подлый и коварный противник смог разрушить кусок стены, эти бравые и мужественные воины совместно с гарнизоном отстояли твердыню и продержались до подхода графа Ройхо, который к крепости примчался не сам по себе, а по приказу герцога.

Такова была официальная версия, против которой я ничего не имел. Почему? По той простой причине, что спор мне ничего не давал. Ну и что с того, что всё было не так? Да ничего. В итоге-то всё неизменно, а бегать и кричать, какой я герой и спаситель крепости, мне ни к чему. Есть сюзерен, и он решил, что всё выглядело именно таким образом, а я его вассал, который зависит от него и получает от этого достойного молодого человека, точнее, от его семьи, поддержку в своих делах. Вот и получается, что лишние слова не нужны. Дали мне звание протектора Севера, и нормально, буду держаться за имперское пограничье зубами, руками, ногами и поменьше болтать.

Однако вернёмся к нашим баранам, то есть к северянам. После отступления от Эрры вождь Ратэрэ Дючин и его помощник Вис Беренц огляделись, прикинули, что к чему, и пришли к закономерному выводу, что у них ничего не получилось. А тут ещё у нас один из содверских патрулей пропал, и воины, которые в нём находились, уже слышали, что граф Ройхо уничтожил отряд под командованием сотника Обера. Соответственно Дючин про это тоже узнал и недолго думая принял решение уходить обратно в пустоши.

Нанхасы стали стягиваться в кулак и лесами продвигаться к границе. А у нас царила неразбериха. Герцог настаивал на немедленной атаке северян и их полном уничтожении, а его советники Рутман Калей-Ван и Томаш Смел придерживались оборонительной тактики. Я от этих споров оставался в стороне, ждал дальнейшего развития событий и конкретных решений. И наконец получил приказ возглавить всех наиболее боеспособных воинов и магов нашего войска и догнать противника. Решение в общем-то верное, но время было упущено. Дючин соединился с отрядом, который преследовал барон Хиссар, обошёл Содвер и вышел в Мёртвую Пересыпь, куда ни я, ни второй протектор Севера лезть не пожелали. Уничтожив пару десятков отставших вражеских бойцов, мы проследили, как нанхасы уходят в глубь пустошей, и вернулись в крепость Содвер.

Возвращение было скомкано новыми спорами Гая с его советниками, за которыми нам с Хиссаром пришлось наблюдать со стороны. Но, к счастью, продолжалось это недолго, всего пару дней. Окончательно удостоверившись, что противник удрал, мы с бароном Хиссаром пришли к выводу, что зимняя военная кампания приблизилась к своему логическому завершению. А раз так, то в Содвере нам делать нечего. Штыки в землю.

Мы подошли к герцогу с просьбой отпустить нас по домам, и Гай Куэхо-Кавейр согласился, что наши войска на границе больше не требуются. Всем спасибо. Отбой! Пора по родным углам. Но перед тем как покинуть сюзерена и его войско, я побывал на последнем военном совете, который запомнил особо. На нём присутствовал сам герцог, три его советника, два протектора Севера, пара тысячников, представитель Тайной стражи Канимов барон Йохан Кратт и несколько «домашних» баронов нашего северного феодального владения.

Совет проходил в Содвере, на нём подводились итоги всей военной кампании. Говорили многие и о многом, но суть большинства речей сводилась к тому, что мы были близки к поражению, и только лишь потому, что удача улыбнулась нам, всё легло одно к одному и победа оказалась за остверами. При этом наши общие потери, включая убитых воинов отряда Хиссара, достигли шестисот человек, а вражеские, вместе с истреблённым соединением молодого Обера, пятисот воинов. Можно было сказать, что в пограничной войнушке мы с противником разошлись на равных. Однако следовало смотреть правде в глаза и думать о будущем. Все присутствующие на совете люди это понимали, как и то, что в конце лета и начале осени северяне вновь пожалуют к нам в гости. Сначала это будут разведчики и рейдеры. А по зиме основное войско придёт, в котором наверняка окажется не менее десяти тысяч воинов. Так что требовалось готовиться и принять некоторые решения. И они, что очень важно, были приняты.

Первое: необходимо продолжать набор воинов в армию герцога и искать союзников. Для этого будут набираться новые сотни штрафников. Тайная стража Канимов проведёт переговоры с наёмниками из северо-восточных отрогов хребта Агней. Герцог даст волю своим крестьянам, которые пожелают стать пограничниками. Одновременно начнётся более плотная работа с имперскими религиозными культами и магическими школами, которые могли бы прислать на север своих чародеев.

Второе: в Северных пустошах должна постоянно проводиться разведка. Для этого в Мёртвую Пересыпь будут отправлены отряды партизан и штрафников. Пока с них толку мало, но надо с чего-то начинать. Неприспособленных к жизни на севере уголовников и бывших разбойников кинут на произвол судьбы, часть из них в любом случае выживет и адаптируется к местным условиям. А кто попробует сбежать, напорется на партизан и егерей герцога. Сурово, конечно. Однако никто не говорил, что будет легко, и прощение всех грехов перед обществом каторжанам даруют за несение гарнизонной службы в одной из крепостей герцогства Куэхо-Кавейр.

Третье: всем подчинённым герцогу феодалам предстояло тоже увеличивать свои воинские формирования. Как? Не важно. Это забота лично каждого. Кто не в состоянии додуматься сам, как это сделать, может взять пример с графа Ройхо и барона Хиссара.

Четвёртое: к графу Ройхо под командованием сотника Текки будет отправлено три сотни партизан, которые должны пройти стажировку и обучение у кеметских ветеранов. Помимо этого они должны стать резервом графа в случае появления ваирских пиратов.

Такие вот основные решения, которые были оглашены на этом военном совете. Но было и то, о чём я не знал, а лишь догадывался. Герцог Гай всё больше становился похож на своего отца, великого герцога Ферро Канима, и это было хорошо. С таким правителем можно быть уверенным, что он тебя не продаст и окажет своему вассалу всемерную поддержку. Впрочем, если того потребует политическая ситуация или интересы герцогства и семьи Каним, всё может измениться. Но пока я честен с этим мощным имперским кланом и бьюсь с врагами государства, с этой стороны мне бояться нечего.

Совет был окончен. Состоялась пирушка. И на следующий день я и мои воины отправились домой. Сегодня в ночь мы добрались до Шан-Кемета, где останутся «шептуны», барон Эхарт со своими людьми и часть дружинников, а остальные воины продолжат путешествие к Ваирскому морю. Но выспаться не удалось, и потому я снова на ногах…

Мысли о минувших днях ушли. Я оделся, повесил через плечо ремень с мечом, зевнул, новым щелчком выключил светильник и спустился в общий зал таверны Юрэ Сховека. Здесь царил полумрак. Вдоль стен – ряды столов и пара свечей. На входе два дружинника, ночной караул, а у камина, где находится место для привилегированной клиентуры, три человека. Один – это Рольф Южмариг из рода Гунхат, оборотень-ирбис, который держит в руках глиняную кружку. Другой – сержант Амат. Третий – сам хозяин заведения, широкоплечий седоватый мужик, Юрэ Сховек, который ставит на стол поднос с ветчиной, пирожками, подогретыми на кухне, где, несмотря на ранний час, суетится его жена, и кувшин с горячим взваром.

При моём приближении Амат и Рольф встали. Сержант и тайный стражник отошли в сторону, а я, сев, пригласил вернуться на место и ирбиса, налил себе немного тягучего сладковатого напитка, и посмотрел в желтоватые глаза оборотня:

– Вернулся?

– Да, господин, – ответил Рольф.

– А что меня ещё до рассвета поднял? До утра твой доклад не подождал бы?

– Ну, – оборотень в человеческом обличье пожал плечами, – вы сами велели: лишь только я вернусь, сразу же вам доложиться. Да и вести у меня срочные. Я думал, вы в замке, а там никого. Поэтому кинулся вам навстречу. Хорошо, до Изнара или одной из крепостей бежать не пришлось.

– Эх! – вздохнул я и, прогоняя сонную одурь, тряхнул головой. – Ладно, рассказывай, что было и какие вести принёс. Только кратко и по сути.

– А я иначе и не умею. – Южмариг кивнул и, оглянувшись на Сховека и Амата, начал: – Вы приказали установить связь с родами оборотней, которые находятся в горах Аста-Малаш, и предложить им союз. Я отправился вдоль хребта на запад и первыми посетил Медведей, род Гунзаг. Там я встретился с вождём, выступил перед всем родом, изложил старшим мужчинам ваши предложения и поведал о судьбе Ирбисов. Медведи меня приветили, сказали, что об опасности со стороны нанхасов знают, но не доверяют имперцам, хотя клан Ройхо помнят и уважают. Поэтому обещали подумать и кинули по всему хребту клич о Большом сборе. Кроме Медведей на хребте до самого мыса Аста проживает ещё три рода: Ифат – Лисы, Кирифэн – Рыси и Киртаг – Волки. Представители этих родов прибыли в становище Гунзагов, посовещались, и я снова рассказал об участи моего племени и ваших предложениях. Вроде бы удачно, так как представители всех родов, четыре оборотня, ждут графа Уркварта Ройхо на переговоры. Они расположились на границе ваших владений невдалеке от бухты Йор-Тахат. Срок их ожидания – четыре дня, невзирая ни на что. Два дня уже минуло. Сегодня третий.

«Хм! – Я задумался. – Значит, оборотни готовы к сотрудничеству, иначе из своих горных теснин не вышли бы. Это говорит о многом. В частности, о том, что они чувствуют для себя опасность и хотят со мной как минимум торговать. Так что начало положено, и Рольф не зря бродил по горам и подвергал себя риску. Но мне непонятна торопливость переговорщиков, и это странно».

– А куда представители Большого сбора торопятся? Почему такая спешка и отчего они не захотели посетить мой замок и навестить вашу деревню, дабы удостовериться, что с Ирбисами всё в порядке?

Рольф понурился и спрятал глаза:

– Господин, меня проверяли. Ведун рода Ифат – мощный чародей, и он подтвердил мои слова. Для Большого сбора всех оборотней этого достаточно. Но кроме того, он видел вас такого, каким вы предстали передо мной, а духи предков не дали никакого знака насчёт того, принимать ли оборотням вашу дружбу или нет. Поэтому ведун гадал и сказал, что если граф явится в течение четырёх дней на указанное ему место, значит, действительно желает дружбы, а если нет, то оборотни и сами проживут.

– Допустим, это так. Сильный ведун изрёк пророчество, и вожди его послушались. Такое бывает. Что оборотни хотят получить от нашего союза?

– Пока их интересует только торговля, обмен разведывательной информацией и поднаём воинов, которых они готовы предоставить вам.

– И сколько воинов будет?

– Для начала по десять мужчин от каждого рода, – всё так же не поднимая взгляда, ответил Рольф.

– Мало.

– Так и роды не очень большие.

– Сколько в них людей?

Южмариг помялся, видимо, не хотел на этот вопрос отвечать, но и промолчать не мог, так как согласно нашему с ним договору от меня не должно быть никаких тайн.

– Медведей около семисот, – выдавил он из себя, – Лис почти тысяча, Волков примерно столько же, а Рысей больше тринадцати сотен.

– Неплохо. А что они хотят от меня получить?

– Охранные браслеты, – оборотень поднял над столом левую руку, на которой было два кожаных оберега с металлическими рунными вставками, – магические эликсиры и свитки, оружие и доспехи, ткани и кое-что по мелочи – соль и некоторые магические ингредиенты.

– Ингредиенты для ведунов или на перепродажу третьей стороне?

– Не знаю. – Рольф поднял глаза: – Так что, вы отправитесь к ним на встречу?

– Деваться некуда. Я сам был инициатором этих переговоров. И то, что оборотни ведут себя несколько странно, ни на что не влияет. – Посмотрев на огонь в камине, я сделал пару глотков взвара. – Отдыхай. Через пару часов отправимся в бухту Йор-Тахат.

Ирбис встал, коротко кивнул и покинул меня. Я проводил его гибкую фигуру взглядом и, попивая горячий напиток, который вместе с вестями о путешествии Рольфа окончательно прогнал мой сон, крепко задумался.

Что я имею на данный момент? Война на время окончена. Надолго или нет, неизвестно. Но факт остаётся фактом, вокруг меня тишина, и мне придётся вернуться к мирным заботам, которые не менее важны и тяжелы, чем военная стезя. За время моего отсутствия в замке накопилось множество самых неотложных дел, и все они требуют либо моего участия, либо пристального контроля.

Ладно, со многим справляются помощники. Переселение рудничных рабочих в графство Ройхо – на братьях Дайирин. Реализацией военных трофеев, их продажей и перераспределением занимается откомандированный в Изнар Рамиро Бокре. Магические артефакты – на Эри Вереке. А поход в провинцию Вентель за оружием из схрона Чёрной Свиты возглавит лейтенант Богуч, который вместе с полусотней бойцов и вьючными лошадьми, замаскировав свой отряд под разбойников, вскоре покинет мой замок и отправится на юго-запад.

Однако это не всё. Имеется много иных забот. Тут и переговоры с оборотнями, которые ждут меня на границе графства и тем самым отдаляют меня от воссоединения с семьёй минимум на три дня. И жрицы Улле Ракойны, находящиеся у меня в гостях и ожидающие господина графа. И набор новых воинов в дружину, которую необходимо довести до штатной численности в четыре сотни клинков. И выбор новых объектов, где можно провести мародёрку. И одобрение планов на строительство каменных башен в Шан-Маире. И заказ двух десятков новых баллист, стреломётов и катапульт, которые будут установлены в этом городке. И многое другое.

Помимо всего вышеперечисленного есть вещие сны, которые, как мне кажется, вновь посетят меня по возвращении в замок. Кстати, до сих пор непонятно, почему видения были только в моём доме. Ответа нет. Как нет ответов на многие другие вопросы, донимающие меня: где ламии и почему я должен знать о них так много? Какую информацию на северных ведьм собрал в архивах Генштаба книжник Тим Теттау? Когда придут ваирские пираты и ждать ли их появления в этом году? Что насчёт графа Ройхо думают Умесы, которые в любом случае не оставят меня в покое? Что на самом деле движет оборотнями, которые долгое время жили вдали от людей, а тут вдруг практически сразу пошли мне навстречу, хоть и с оговорками, но всё же готовы встретиться? Где на самом деле тайник моего предка Руфуса Ройхо и не ошибаюсь ли я, когда думаю, что он находится в одной из морских скал в заливе, что вблизи моего замка? Ну и так далее.

Ха! Усмехнувшись, я поймал себя на мысли, что уже скучаю по рейдам, которые моя дружина совершала в заснеженных лесах приграничья всего неделю назад. Как же тогда всё было просто. Впереди враг, ты за ним гонишься и не думаешь о том, что необходимо распределять деньги, следить за компаньонами и товарищами и координировать работу всей своей структуры, а главное, не ломаешь голову над видениями, которые посылает богиня Кама-Нио.

Прерывая мои размышления, со второго этажа спустился мой друг и верный вассал барон Нунц Эхарт. Глаза у бывшего гвардейца были красными, словно ночью он не спал, а в руках у него я увидел тоненькую книжицу. Когда барон сел напротив меня, налил себе из кувшина уже остывшего взвара, я кивнул на «источник знаний» и поинтересовался:

– О чём сей труд?

Нунц улыбнулся:

– О том, как стать богатым.

– Надо же, – удивился я. – А поконкретней? Я тоже хочу наполнить свою мошну.

– Посмотри сам.

Эхарт протянул мне книгу, и я прочитал название: «Ценные породы пушных зверей и их разведение в неволе». Автором этого труда был не кто иной, как император Иллир Второй, написавший его ещё в те далекие времена, когда он был всего лишь принцем и номинальным наследником при практически бессмертном отце.

– Ну и кого ты собрался разводить? – спросил я барона. – Кроликов?

– Нет, кролики – это не ценная порода. Песцов заведу. – Нунц мотнул головой в сторону двери таверны, которая выходила на улочку, примыкающую к незамерзающему глубоководному озеру Талир-Ярш, на противоположном берегу которого находилось его владение, и пояснил: – Что хорошо, песца добыть несложно, в пустошах этого зверя ещё много. Так что как только на месте устроюсь, начну их отлавливать и привезу сюда. К тому времени клетки построят и запасы на кормежку заготовят. Благо песцы едят практически всё: рыбу, тухлятину, отбросы, ягоды, коренья и травки. Поэтому, думаю, всё будет хорошо. Рыбы в озере много, рядом лес, да и из Шан-Кемета что-то можно будет забирать, отходы с бойни и прочую мелочь. А хорошая шкурка песца стоит один иллир у перекупщиков, два в столице и три – если выйти на иностранных купцов.

– Хорошая задумка, – одобрил я и посмотрел на книгу. – Но разводить можно не только песцов. Я прав?

– Да. Соболь, норка, нутрия, бобр и чёрнобурая лисица. Много кого можно выращивать.

– Тебе деньги понадобятся?

– Конечно. Но у тебя одалживаться пока не стану. Если выделишь причитающуюся мне долю за разгром отряда Обера, то этого на первое время хватит. Позже посмотрим, что к чему.

– Поступай как знаешь, но если что, обращайся.

– Непременно.

Тем временем дружина продолжала жить своей жизнью. По распорядку Амат поднял личный состав. Жена и дочери Юрэ Сховека стали накрывать столы и кормить людей. Эхарт вышел на улицу, дабы пройтись по берегу озера и погонять свои мыслишки. А я вызвал к себе Богуча и, уплетая за обе щеки жирную пшеничную кашу с мясом, стал давать ему инструкции:

– Дружину поведёшь к замку самостоятельно. Графине скажешь, что я немного задержусь. Со мной будет десяток Нереха и Рольф Южмариг.

На краткий миг я прервался. Отправил себе в рот очередную ложку вкусной каши, и лейтенант спросил:

– И куда вы отправитесь?

– Этого тебе знать не стоит. – Заметив, что Богуч насупился, я объяснил: – Дело не в том, что я тебе не доверяю. Просто в замке посторонние, жрицы Ракойны, а они дамочки такие, что на их вопросы не ответить очень и очень трудно. А чего не знаешь, того не разболтаешь. Понятно?

– Да.

– Тогда слушай дальше. На отдых тебе всего несколько дней. Через неделю отправишься в Вентель. Так что готовься, из дружинников, которые отдыхали в замке, отберёшь полусотню и подготовишь хороших лошадей. Как к походу готовиться, тебя учить не надо.

– Доверите мне поисковый отряд вести? – Богуч расплылся в улыбке.

– Конечно. Ты после смерти своего дяди за тысячи людей отвечал и ответственности не боялся, а тут дело попроще. Надо обойти пару крепостей, выйти в точку, вскрыть тайник и всё, что в нём есть, привезти в замок. Главное, не высовываться и свою принадлежность к дружине графа Ройхо не обозначить. Справишься?

– Так точно!

Лейтенант было хотел вскочить из-за стола, но я его удержал:

– Тихо! Не ори ты так.

– Хорошо.

– Задачу понял?

– Всё ясно.

Минуло полчаса. Над Шан-Кеметом взошло солнце. Сотня воинов во главе с Бором Богучем продолжила движение к замку и Ваирскому морю. А моя группа – оборотень, десяток Нереха и я собственной персоной, – огибая озеро Талир-Ярш, устремилась на северо-запад, к бухте Йор-Тахат.

Глава 21

Империя Оствер. Графство Ройхо. 1.04.1406

Жрицы Улле Ракойны в праздничных тёмно-зелёных хитонах босиком стояли на холодной земле. Восемь женщин встали по углам фундамента будущего святилища, где им предстоит жить и служить своей покровительнице, а девятая, госпожа Кэрри Ириф, расположилась в центре, у беломраморного алтаря богини. Начинался обряд освящения места, где будет воздвигнут храм Доброй Матери. Женщины ждали рассвета, первого луча солнца, которое вот-вот появится над линией горизонта. И пока его не было, я кинул быстрые взгляды вправо и влево. В предрассветном сумраке многое не разглядишь, но что мне было нужно, я увидел.

Левее меня – чрезвычайно серьёзный Алай Грач с учениками, которые вчера вечером установили алтарь и наладили его связь с дольним миром. За ними строители, заливавшие фундамент храма, дружинники и около сотни самых разных людей, в основном обитатели замка Ройхо. Справа – моя супруга Каисс, которая находится на седьмом месяце беременности, но, несмотря на это, всё равно решила присутствовать на церемонии. Рядом с ней мои сёстры, брат Трори и дикарка Никки, глаза которой, как мне кажется, в полутьме иногда вспыхивают зелёными огоньками. А немного позади них ещё два десятка босых жриц Улле Ракойны и оборотни из рода Гунхат.

Что интересно, все женщины вокруг меня словно находятся на одной волне и внимают какой-то музыке, которая слышна только им. Лица одухотворённые и спокойные, а в движениях – плавность и уверенность. Поразительно. Хотя, если подумать, в этом нет ничего удивительного. Улле Ракойна, она же Добрая Мать, она же Кама-Нио, она же Кибела, она же Лада, она же Изида и так далее, богиня универсальная, но основной её упор – на женщин. Только они служат ей со всей возможной страстью и отрешённостью, которая зачастую переходит в фанатизм. И хорошо ещё, что Кама-Нио в принципе действительно добрая и адекватная богиня, а иначе бы нам, мужчинам, пришлось туго. Секс только раз в год и то по праздникам, правит матриархат, а так – каждый при деле: мужики воюют и добывают хлеб насущный, а женщины на хозяйстве и рожают детей. Всё по справедливости, у каждого своя зона ответственности с большой свободой выбора.

Секунды текли медленно, и ожидание становилось томительным. Но вот солнце краешком выглянуло из-за горизонта. Вскоре оно взойдёт полностью, и лучи светила, скользнув по вершинам вековых деревьев в прилегающем к храму лесном массиве, доберутся до нас. Однако до этого момента есть промежуток в несколько минут. Время, когда ещё не день, но уже и не ночь, наступило, а значит, пришла пора начинать обряд.

Настоятельница столичного храма Улле Ракойны, второе лицо в иерархии религиозного культа Доброй Матери после древней верховной жрицы, которая по своей ветхости не могла присутствовать на церемонии, вскинула вверх раскрытые ладони и затянула молитву-гимн. Слова тягучей песни она произносила тихо, но их слышали все, тем более что мгновением позже её поддержали остальные служительницы богини и большинство мирянок, в том числе и мои близкие. От звука женских и девичьих голосов, которые сплетались в нечто невообразимое, но неимоверно красивое и величественное, по моей коже пробежали мурашки. На душе стало так спокойно, словно минувший месяц я только и делал, что отдыхал, а не пахал за четверых и не разгребал множество дел, которые повисли на мне, словно стая охотничьих собак на медведе. Это было замечательно. Ни беспокойства. Ни тревог. Ни волнения. Ни забот. Ни суеты. Весь накопившийся во мне негатив смыло доброй позитивной волной. Заворожённый происходящим действом, я вслушался в слова гимна, который распевали представительницы прекрасной половины человечества:

Жрицы и мирянки говорили как пели и пели как говорили. Казалось, их молитва-песнопение бесконечна. Но она длилась минут пять, не больше. И я, потомок древнего рода, в жилах которого течёт непростая кровь, видел, как происходит то, что скрыто от глаз неодарённых. Молитва делала своё дело. Все присутствующие впадали в транс, и от человеческих тел к алтарю устремлялись потоки нашей внутренней энергии, душевное тепло людей. Эти эманации собрались в жёлтый круглый комок, который завис в воздухе как раз в центре будущего храма и, по еле заметному движению госпожи Ириф, рассеялся. Правая ладонь жрицы дёргается! Хлопок! И на месте невидимого клубка возникла небольшая вихревая воронка, из которой в реальный мир проникло немного энергетики дольнего пространства. Так произошёл своеобразный размен. Люди поделились своим теплом с богиней, а она сделала то, о чём они просили.

Миг! Новый хлопок! Воронка исчезла, а вся площадка строительства на секунду-другую оказалась залита зеленоватым светом, который послала в наш мир Кама-Нио. Словно вторя богине, которая дала явный знак, что она довольна проведённым обрядом и строительством очередного святилища в свою честь, над линией горизонта резко и как-то очень быстро полностью взошло солнце. Свет небесного тела, тёплый и золотистый, растворил в себе тот, что был послан богиней. Красиво! Сказать нечего. А ведь сначала я к храму ехать не хотел. Но поддался на уговоры жены и сестёр. И сейчас о том, что оказался здесь, ничуть не жалею, поскольку не часто можно получить огромный заряд позитива от обряда, в котором приняла участие самая настоящая богиня.

Однако ритуал освящения храма продолжается. Несколько минут все люди вокруг каменного восьмиугольника на земле, который вскоре будет окружён ещё одним фундаментом, продлевая блаженное состояние безмятежного покоя, хранят молчание. Наступает утро. Невдалеке, в лесу, где находится селение рода Гунхат, запели птицы. Солнце поднимается всё выше и выше. Но вот наконец госпожа Ириф опускает руки, поворачивается к гостям и своим жрицам и провозглашает:

– Возрадуйтесь! Богиня довольна! Всё прошло как должно, и отныне это место до скончания времён находится под её опекой и пристальным вниманием! И всякий человек, кто будет искать здесь утешения, защиты или помощи, получит их! Слава богине!

Короткая заминка, люди вбирают в лёгкие воздух и выдыхают:

– Слава Улле Ракойне!

Вот и всё. Пора расходиться. Но перед этим, взяв под руку Каисс, я веду её к алтарю. За нами выстраивается очередь из женщин и девушек. После того как моя супруга, подойдя к алтарному камню, оставляет на нём подношение, пару флаконов с дорогими благовониями, и молча раскланивается с госпожой Ириф, мы спускаемся с большого покатого холма, на котором будет построен храм. Жена и подошедшие следом сёстры и Никки уселись в карету и отправились домой, а я немного задержался – ждал Алая Грача и думал о жизни, осматривая окрестности.

Место здесь хорошее. До замка всего пять километров, дорога рядом, и до леса сто метров. Когда-то я хотел поставить здесь заставу, которая бы дополнительно прикрывала мой дом от незваных гостей, но со временем, когда в близлежащих лесах поселились оборотни, эта затея ушла в тень. А недавно придорожный холм приглянулся жрицам, и я им не возражал. Хотят строить храм? Пожалуйста. Нужен холмик? Забирайте, только оставьте меня в покое. Занимайтесь своими делами, а я буду трудиться на своей ниве.

Если бы не мысль о том, что слишком всё легко и просто у жриц получается, я про них и не вспоминал бы. Но во всём, чего не понимаю, я стараюсь найти второе дно. А так как в своей жизни я кое-что видел, то вижу, что жрицы торопятся, и это настораживает. Обычно строительство святилища, тем более такого крупного, на три десятка жриц, какое хотят воздвигнуть служительницы Ракойны на моей земле, дело не на один год. Пока то да сё. Денежные средства собрать надо, артефакты добыть, людей подобрать, которые в храме на постоянной основе службу тянуть станут, и так далее. А в моём случае все действия в схему не укладываются. Раз! Два! Хлоп! Бац! Жрицы уже есть. В фундамент замурованы оборонительные магические артефакты. Алтарь за один день поставили. Стройматериал привезли. И рабочие из столицы – три бригады по полсотни профессионалов в каждой днём и ночью работали. Странно это и, следовательно, подозрительно.

Кроме того, есть ещё один момент, который меня настораживает. Это отношение жриц и моих близких, в первую очередь жены и сестёр со своей подругой. Раньше у них от меня секретов не было, а с недавних пор словно проползло между нами что-то. Как мне кажется, это сказывается влияние жриц, которые, пока идёт строительство святилища, живут в моём замке и ведут с ними беседы на неизвестные мне темы. И как это понимать? Что это за секретность в моём доме, где я хозяин? Ничего не спутали? Ответов нет. Однако ясно, что это проблема, которую надо решать. Но как, если ничего плохого не происходит? Жрицы Ракойны мне не враги, которых можно мечом на куски раскромсать и псам скормить. И конечно же они не пленники, к которым ради получения жизненно важной информации можно применить пытки. А на мои осторожные расспросы конкретных и чётких ответов нет. Вот потому я и хочу с Грачом побеседовать. Он человек опытный и ко всему этому несколько десятилетий является гражданским мужем сильной и влиятельной жрицы, а значит, должен понимать, что к чему, и в состоянии дать мне пару умных советов, как правильно вести себя в обществе этих дамочек. А то как-то мне неуютно, беды нет, но некомфортно, а я этого не люблю. И когда всё это дополняется новыми вещими снами, порой совсем нехорошо становится, вплоть до того, что в районе солнечного сплетения образуется какой-то тревожный комок, который никак не желает рассасываться.

Кстати, о видениях. После того как в бухте Йор-Тахат я заключил соглашение с оборотнями и вернулся в замок, их было три. Каждый вещий сон давал мне какие-то знания, но не полные, а отрывочные. Эти видения толкали меня на поиск новых знаний и переосмысление всей привычной картины мира. Тут и ламии, и северяне, и боги с демонами, и структура религиозных культов, не только имперских, но и заграничных, и многое другое. Отступать мне некуда, видения – вещь серьёзная, это своего рода руководство к действию, и я действовал. Книжник Тим Теттау не вылезал из архивов и каждую неделю пересылал мне копии старых имперских документов, а я читал их и, лишь только выпадало свободное время, шёл в библиотеку и ворошил страницы древних книг. Такая вот у меня жизнь – ни сна, ни отдыха, ни выходных. Всё время куда-то мчусь, тороплюсь сделать множество дел, хочу что-то узнать и стремлюсь стать сильнее, быстрее и умнее, чем я есть сейчас.

Эх! Жил бы я где-то в столице, горя не знал бы. Сиди себе на попе ровно, посещай великосветские мероприятия, получай денежки с провинциальных владений, трахай шлюх и ни о чём не думай. Но нет, меня, землянина, закинуло не в тело какого-нибудь герцога или князя, а в бренную оболочку Уркварта Ройхо, которому, чтобы выжить, необходимо постоянно находиться в движении и ни в коем случае не останавливаться. Впрочем, несмотря на трудности, я своим существованием доволен. Ведь всё могло быть гораздо хуже. Вот оказался бы я в теле простого крепостного крестьянина, тогда да, всерьёз затосковал бы, поскольку перспектив нет и над тобой целая куча народа, которая считает тебя человеком даже не второго, а третьего сорта. А так всё в порядке. Проблемы у меня есть, и их весьма много. Но по большому счёту вся наша жизнь – одна большая проблема и бег по полосе препятствий.

Однако прочь философские размышления, надо собраться. Алай Грач приближается, а перед ним свою слабину показывать нельзя. Поэтому я напускаю на лицо беззаботную улыбочку, кладу левую ладонь на рукоять ирута, передёргиваю плечами, отчего плащ за спиной расправляется, а шляпу я автоматически сдвигаю свободной рукой немного набекрень, по гвардейской привычке на правый глаз. Как и полагается баловню судьбы и благородному человеку, я излучаю радость и лёгкое самодовольство. Жизнь удалась, и я держу богов за бороды. Главное – видимость успеха, а что на душе и в голове, это только моё и больше ничьё.

– Здравствуйте, уважаемый Алай! – шагнув навстречу жрецу и отвесив лёгкий поклон, улыбаясь, поприветствовал я. – Не ожидал снова увидеть вас в наших краях. Что же вы не предупредили, что навестите нас? Честное слово, я бы вас встретил. Вы же знаете, я вас всегда рад видеть.

Усмехнувшись в бороду, жрец Сигманта Теневика, сегодня одетый в новую мантию тёмно-коричневого цвета, подстриженный и расчёсанный, весь какой-то домашний и солидный (наверное, сказывается влияние находящейся здесь Ириф), тоже кивнул и произнёс:

– Привет, Ройхо. Я тебе тоже рад и потому скажу без обиняков: некогда мне по гостям кататься и разговаривать, дел много. Да и у тебя, как мне кажется, их хватает.

– Вы, как всегда, правы.

– Ну тогда не тяни кота за хвост и говори сразу, что тебе нужно. Очередное древнее святилище разграбить хочешь, и тебе требуется моя помощь?

– Пока нет, уважаемый Алай. У меня личный вопрос.

– Личный, говоришь… Ладно, пойдём, прогуляемся немного. Но учти, времени у меня немного. Тороплюсь.

Жрец направился к лагерю строителей, где находилась его палатка, и я последовал за ним. Грач ждал моих вопросов, и, собравшись с мыслями, я спросил:

– Скажите, Алай, что связывает вас, служителя Сигманта Теневика, и жриц Улле Ракойны?

На краткий миг Грач замер на месте, смерил меня пристальным взглядом, потом продолжил движение и ответил:

– У меня с ними дружба. Очень давняя. Ну и мой бог и их богиня – союзники.

– И давно эти боги числятся в союзниках?

– По их меркам, всего ничего. Пару тысяч лет, наверное, но точные цифры меня никогда не интересовали. А к чему эти вопросы? Тебя интересует, можно ли доверять жрицам?

– Да.

– Будь спокоен и зла от них не жди. Они, конечно, себе на уме и порой излишне скрытничают, но, учитывая, что на тебе знак их богини, можешь относиться к ним как к друзьям. Таково моё мнение. Однако спуску им тоже не давай. Чуть что-то не так, вызывай на беседу настоятельницу храма и говори прямо, чем ты недоволен и что тебя не устраивает. В своих владениях ты полновластный хозяин, и жрицы должны тебя уважать.

– Это понятно. Но пока мне зацепиться не за что. Жрицы вокруг моей супруги и сестёр вьются, о чём-то с ними подолгу разговаривают и, как мне кажется, склоняют их к тому, чтобы они тоже стали служительницами Ракойны. В принципе это неплохо, но мне не нравится, что подобная вербовка ведётся в обход меня.

– Ничего. Насильно твоих близких в храм никто не потянет. Богиня всегда сама выбор делает, поэтому не переживай. У нас с Ириф две дочери, и ничего, ни одна из них жрицей не стала. Да и быть служительницей богини, как ты правильно подметил, не так уж и плохо. Ограничений в личной жизни у жриц никаких, а ответственности и понимания жизни больше, так что семейных скандалов на порядок меньше. Опять же живут они дольше обычных людей, и молодость вместе с красотой до двухсот лет сохраняют.

– И всё же мне как-то неспокойно.

– Это само собой. Но всё пройдёт, и жизнь наладится. По собственному опыту знаю, потому и говорю. И вообще, Ройхо, радуйся. Твою особу для чего-то выбрали, но с тебя ничего не требуют, по крайней мере пока. Вот и наслаждайся этим.

«Ну да, – мысленно согласился я с Грачом и вспомнил старую земную песню из советского периода: – „Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает”. Может, песня о любви немного не в тему, но слова в принципе верные и подходят под разные жизненные ситуации».

Алай Грач остановился возле своей палатки, где копошились его ученики, пакуя вещи, и, кивнув на них, я сказал:

– Вижу, вы в самом деле торопитесь?

– Есть такое дело. Император хочет прогуляться на фронт и республиканцам под зад коленом наподдать, чтобы не наглели, сволочи. И меня, вспомнив о моей репутации среди жителей Востока, пригласили в этом походе поучаствовать. – Жрец расплылся в масленой улыбке, довольно потёр ладони и, прежде чем мы расстались, добавил: – Ладно, бывай, граф. Думаю, ещё встретимся. И не забивай себе голову лишним, ни к чему это. Придёт срок, и всё встанет на свои места, а пока живи прежней жизнью, учись, воюй и крепи оборону своего графства. Времена сейчас смутные, и, что нас ожидает впереди, даже боги не знают. Удачи!

Вновь поклонившись, я пожелал жрецу доброго пути и спустя пару минут уже ехал в свой замок. После обряда и разговора с Грачом мне стало гораздо спокойней, я быстро настроился на рабочий лад и задумался о том, что сегодня предстоит сделать.

Первым делом надо разобрать почту и присланные Тет-тау документы. Затем будет доклад Рамиро Бокре о завершении переселения крепостных семьи Ройхо в графство, а после мы с ним подобьём полученные от продажи зимних трофеев денежные суммы. Потом я обещал Трори немного позаниматься с ним фехтованием. А вечером вблизи замка во главе с Рольфом Южмаригом появятся четыре десятка оборотней, которые готовы мне служить, и надо будет с ними пообщаться и проверить их воинские навыки. Так что до полуночи работой я обеспечен. И ещё надо бы написать письмо брату Айнуру, который учится в военном лицее «Крестич» и свой первый отпуск проводит не в родовом замке, а в столице, куда всех кадетов отправили в добровольно-принудительном порядке на стажировку в гвардейских ротах. А жаль, я на Айнура рассчитывал и хотел, чтобы он помог мне в делах. Но против воли императора не выступишь, тем более по такому незначительному поводу, как изменения в системе подготовки курсантов, поэтому ограничусь только письмом.

Да уж, забот хватает, а времени на их решение очень и очень мало. Нет-нет, да накатывает на меня недоброе предчувствие, и приходит понимание того, что надвигается гроза. Видимо, ваирцы, про планы которых я ничего не знаю, с подачи республиканцев готовятся навестить имперские берега, и мне придётся их встретить. А что я могу им противопоставить? Не так уж и мало. Но в целом силы мои невелики. Это триста пятьдесят дружинников, сорок оборотней и один маг. Правда, вскоре вернётся из рейда в провинцию Вентель лейтенант Богуч и с ним полсотни воинов. Помимо этого на днях приедет старый маг школы «Мир» Херри Миан, у которого истекает краткосрочный контракт с герцогом Куэхо-Кавейром, и я пригласил его к себе на службу. Итого, не считая ополченцев, вместе с офицерами у меня четыреста пятьдесят воинов и два мага, и можно рассчитывать на помощь жриц Улле Ракойны, дружину моего сюзерена и бойцов барона Эхарта. Ха! Есть чем непрошеных гостей встретить, и, если ваирцы всё же появятся, тяжко им придётся. Это факт!

От добрых мыслей хорошее настроение поднялось ещё на один уровень, и, прищурив глаза, я посмотрел в синее безоблачное небо. Вобрав в грудь напоенный солью и йодом морской воздух, я подумал, что жизнь по-прежнему прекрасна и удивительна. И, подбодрив своего жеребца свистом, бодрой рысью направил его к замку. Впереди полноценный рабочий день пограничного имперского владетеля, а значит, время дорого.

Глава 22

Ваирское море. Остров Данце. 15.04.1406

Галера «Дочь порока», рассекая волны окованным медью носом, вошла в гавань города Данце. Опытный кормчий, местный уроженец Бран Мольвер, уверенно вёл продолговатый, похожий на акулу корабль к каменному причалу. Капитан Каип Эшли по прозвищу Седой, крепкий скуластый брюнет лет сорока с сединой на висках, один из многочисленных потомков полковника имперской гвардии Лютвира, который после смерти Квинта Первого объявил себя королём архипелага Ташин-Йох, но был убит ратовавшими за республику сподвижниками, незаконнорожденный сын Эльвика Лютвира, бывшего главы Совета капитанов острова Данце, как обычно, находился на носу своей галеры. Он всматривался в раскинувшийся вдоль уютной бухты и по прилегающей к морю горе большой город, который состоял из множества белых построек, с населением в шестьдесят тысяч человек. Седой радовался возвращению в родные края и представлял, как сейчас, увидев его грозный корабль, засуетились на берегу самые разные люди. В первую очередь это скупщики добычи и торговцы, корабелы и оружейники, трактирщики и проститутки. Ну и конечно же простые моряки, которые за зиму пропили всё нажитое ими в походах золото и теперь наверняка надеются получить место в команде Седого или на худой конец послушать в таверне рассказы более удачливых собратьев по ремеслу и выпить дармовую чарку креплёного вина.

Окрашенный в чёрный цвет корпус «Дочери порока» и флаг Каипа Эшли с бесстыдно расставившей ноги обнажённой грудастой шатенкой с кривым красным мечом в руках на синем фоне узнали бы в любом уголке пиратского архипелага. Каждому жителю Данце было известно о многочисленных подвигах этого капитана, а главное, все знали о том, что капитан Каип Эшли ходит в походы не только весной, летом и осенью, но и зимой. Всегда этому жестокому и беспощадному предводителю пиратов сопутствовала удача. И никогда он не приходил в родной порт без добычи: то имперское торговое судёнышко захватит, то ценных рабов, то сундуки с драгоценными камнями или новенькими иллирами.

Вот и сейчас Эшли в трюмах своего корабля вёз неплохой хабар. Всю зиму он охотился на имперских торгашей вдоль западных берегов Эранги и вблизи океанского архипелага Гири-Нар. Не раз его галера попадала в жестокие шторма, которые уводил в сторону сильный и умелый корабельный маг. Два раза команда «Дочери порока» готовилась поднять бунт, но свирепость Седого и преданных ему офицеров смогла удержать суровых морских волков под контролем капитана. Всякое случалось в этом походе. Однако Эшли не сдавался, он ждал момента, когда сможет урвать жирный кусок. И наконец дождался.

Принадлежавшее остверской Торгово-промышленной палате крупнотоннажное судно было сильно потрёпано морской бурей и отстало от каравана, который шёл от материка манкари на Эрангу. И Седой приказал взять его на абордаж. Схватка была ожесточённой, из ста сорока бойцов своей команды Эшли потерял в ней добрую треть. Но риск окупил всё. На имперском судне, шестисоттонном каракке, который был вооружён тремя катапультами и имел на борту два взвода морских пехотинцев, оказалось немало ценного. Золото, драгоценности, целебные амулеты для очень богатых людей и дорогостоящие наркотики. Всё это досталось пиратам, которые перегрузили всё на галеру и подожгли каракк, который не могли привести домой. Помимо этого Седой захватил другую добычу, одного почтенного господина из ТПП, который два года был представителем этой организации среди краснокожих и возвращался домой. И вот Эшли в родном порту, где не был почти четыре месяца.

Впереди капитана ждали переговоры с купцами, которые зависели от пиратов точно так же, как морские разбойники зависели от них. А потом будут развлечения и отдых, и он навестит своего отца, который двадцать лет назад пинками выгнал его из дома. Этот калека с повреждённым в бою с северными шаманами позвоночником наверняка сравнит его со своими законнорождёнными сыновьями, из которых в живых остался один Айфрэ по кличке Наглый, и придёт к очевидному выводу, что Каип лучше всех его отпрысков. Но мечты Седого прервал его старший помощник, приземистый лысый мужик с многочисленными шрамами на лице и кольцом в носу по имени Ломаный, который встал с ним рядом и, ткнув скрюченным пальцем в приближающийся берег, сказал:

– Что-то странное творится в Данце.

– С чего ты так решил? – всматриваясь в портовые постройки и силуэты кораблей, спросил капитан.

Старпом, острому зрению которого завидовали многие пираты, ответил без колебаний:

– Слишком много кораблей в порту. Обычно в это время здесь меньше двух десятков вымпелов, а сейчас больше семидесяти. И среди них те, кто уже должен находиться на охоте. Вижу «Чёрного князя», «Шлюху», «Кровавого орла», «Касатку» и «Одноглазого демона». А рядом «Марлин», «Жало», «Китобой» и «Жирный кот».

Ломаный перечислял названия пиратских галер, и капитан, вслед за ним всматриваясь в корпуса кораблей, очертания которых все чётче проступали на фоне тёмных причальных стенок, был согласен со своим офицером. Действительно, это необычно и странно, что самые знаменитые капитаны Ваирского моря всё ещё в Данце. Однако забивать себе голову вопросами Седой пока не стал. Он знал, что все ответы получит сразу же, как только его нога ступит на причал.

Старший помощник капитана отправился руководить швартовкой, а Седой спустился в свою каюту. Здесь он переоделся в богатую одежду, расшитый золотыми нитями тёмно-синий камзол и серые штаны из форкумских водорослей. После чего выбрал для выхода в город своё самое дорогое оружие – украшенную драгоценными камнями абордажную саблю. Затем украсил пальцы рук перстнями. На шею повесил тяжёлую золотую цепь с несколькими крупными рубинами в форме пятиконечной звезды. И как дополнение наряда водрузил на голову круглую бархатную ярко-красную шапочку с одним длинным павлиньим пером, которое свисало назад. Представив, как он выглядит, и решив, что достойно, Каип Эшли вновь вышел на палубу.

Галера как раз пристраивалась к причалу. На берег полетели швартовы, которые подхватывали портовые рабочие и добровольцы из встречающих пиратов. Крепкие быки в упряжках потянули галеру к берегу. И спустя пару минут «Дочь порока» прижалась к мягким кранцам.

– Ребята! Мы дома! – выкрикнул своим морякам Седой.

– А-а-а! Слава капитану! – ответили ему пираты.

Взмахом руки капитан унял радостные крики, подозвал Ломаного, отдал ему несколько распоряжений и вместе со своим магом, молодым, но очень талантливым чародеем по имени Клиф Ланн, которого он некогда спас от смерти, по широкой сходне сошёл на берег.

Как это обычно бывает с моряками, которые долгое время находились в плавании, его сильно качнуло. Седой улыбнулся и замер на месте. К нему тут же протиснулся старый одноногий пират Федерико, который являлся доверенным лицом Эшли в Данце и следил за жилищем Каипа и его хозяйством. Старик, ловко и быстро переставляя свою деревянную ногу, служащую заменой потерянной пятнадцать лет назад в бою с манкари, встал рядом с Седым и быстро зашептал:

– Ты прибыл вовремя, Каип, очень вовремя. Сегодня вечером соберётся Совет капитанов. Назревает большой поход на имперцев, и, возможно, ты примешь в нём участие.

– Меня не интересует очередной налёт на прибрежных жителей, с которых нечего взять. Ты же видишь, что я только что вернулся, и мне это ни к чему. – Капитан усмехнулся и слегка ткнул Федерико в бок. – Или, может, ты поглупел, старый морской шакал, и тебе пора найти замену?

– Я всё вижу, капитан. – Одноногий ничуть не обиделся. – Просто ты не дослушал меня и не всё знаешь.

– Ну и чего же я не знаю?

– Того, что в прошлом году имперцы убили Айфрэ Лютвира.

– Как?! – Ладонь Седого крепко, до побелевших костяшек сжала украшенную изумрудами рукоять абордажной сабли.

– Он перевозил контрабанду, и остверы напали на него из засады. Весь экипаж был уничтожен. Айфрэ убили, словно он бешеный пёс, а его галеру сожгли.

– И что старик Лютвир?

– Эльвик в бешенстве и если бы мог передвигаться, то лично повёл бы свою эскадру на восток. И ещё он сказал, что тот из его незаконнорождённых отпрысков, кто отомстит за Айфрэ, получит всё. Он унаследует его состояние и имя Лютвиров.

Каип Эшли задумался. Получить имя и унаследовать всё состояние Эльвика Лютвира – это серьёзно. Прошлым летом непутёвый Айфрэ пропал, как думал Седой, ушёл в самостоятельный поход, а теперь выясняется, что Наглый мёртв, и подобно десятку других отпрысков инвалида Эльвика Каип имеет шанс стать Лютвиром. Ну что же, он готов побороться за фамилию, так как это новая ступенька на пути к давней заветной его мечте – когда-нибудь стать главой Совета капитанов, а затем, кто знает, может, и королём.

– Когда соберётся Совет капитанов? – спросил Каип одноногого пирата.

– Вечером. По седьмому удару колокола.

– Хорошо. Поехали домой, по дороге всё расскажешь.

Капитан, его молчаливый чародей и старик по проходу в толпе, которая расступилась перед ними, вышли из порта и сели в запряжённую парой крепких лошадок коляску. Все люди вокруг смотрели на них, многие приветствовали Седого, но он был холоден и уже думал о предстоящем налёте на имперские берега. Пока коляска ехала к особняку Каипа, он прикидывал расклады в Совете капитанов, размышлял, кому можно быстро сбыть свою добычу и отдать ценного пленника, считал корабли и количество клинков и краем уха вслушивался в тихую скороговорку Федерико.

– Рабы подешевели, мой капитан, – шептал ему на ухо одноногий, – зато золото и драгоценности опять в цене поднялись. Кривой Манн свою галеру продаёт, она, конечно, почти сгнила, но пару походов по морю выдержит. Манкари через свой банк много денег пропускают, наверное, это имперское золото. А поход на остверов заказали послы республиканцев, но никто не знает, сколько денег они дают. Серый Питер, тварь безобразная, в таверне похвалялся, что он плевал на всех Лютвиров и рад тому, что Айфрэ сдох, как паршивый пёс. Эльвик заказал его убийцам, но он скрылся. Твои дети в глубине острова у верных людей, все живы-здоровы, и девятилетний Микка уже в море просится. Кудрявый Бай привёз красивых рабынь из провинции Вентель, все девственницы, и я двух для тебя купил. Корабелы в этом году десять новых галер построить хотят. Недавно Гидер Клюв приходил, предлагал поход на нанхасов, и картограф Сим Чанкар свежие карты Ваирского моря принёс, я купил. А у капитана «Шлюхи» Тима Тарпая опять срамная болезнь, про которую никто из целителей никогда не слышал. И где он их цепляет? Дурачок…

Федерико болтал без остановки, спешил поделиться всеми, на его взгляд, интересными новостями со своим воспитанником и командиром. Через пятнадцать минут, когда коляска, миновав древний заброшенный телепорт, поднялась в гору, въехала на обнесённую каменной стенкой территорию и остановилась перед приземистым одноэтажным домом, который охранялся преданными только Каипу суровыми пиратами, он уже знал обо всём, что произошло в Данце за время его отсутствия. Капитан старика не перебивал, он привык к быстрой речи моряка, который сделал из него вожака и со временем, после травмы стал его доверенным человеком на острове. Но вот он дома, и Федерико замолчал.

Эшли покинул коляску и хотел было войти в особняк, где его ждала ванна с тёплой водой, сытный обед и красавицы, которых прикупил для него знающий вкусы своего вожака Федерико. Но следом за коляской во двор поместья в сопровождении нескольких устрашающего вида головорезов вошли носильщики, на плечах которых были расписные носилки. Шесть здоровых рабов остановились, опустили свою ношу на посыпанную песком дорожку, и один из них откинул шёлковую боковину носилок.

О том, кто находится внутри, капитан знал. Однако, увидев толстое мясистое тело пожилого человека в цветастом шерстяном халате и заплывшее жиром округлое безволосое лицо, взирающее на него глазками-пуговками, непроизвольно слегка поморщился от брезгливости, а по душе прокатилась вызванная плохими детскими воспоминаниями волна ожесточения и ненависти. Впрочем, через секунду он снова стал несгибаемым и невозмутимым капитаном с грозной репутацией, который в своей жизни всего добивался самостоятельно. Сделав по направлению к паланкину несколько шагов, он остановился, сверху вниз посмотрел на неподвижную тушку внутри и, кивнув, произнёс:

– Приветствую тебя, Эльвик Лютвир.

– Здравствуй, Седой, – просипел старый Лютвир. – Ты знаешь, зачем я навестил тебя?

– Догадываюсь. Хочешь поговорить о походе на остверов?

– Да.

– Тогда прошу в дом. – Капитан кивнул в сторону входа.

Толстяк щёлкнул пальцами. Два раба привычно подхватили калеку на руки и, следуя за капитаном, внесли его в здание. Спустя пять минут, когда мы расположились в небольшом зале с видом на море и выпили за удачное возвращение Каипа к родным берегам по бокалу вина, Эльвик перешёл к делу, ради которого он прибыл в этот дом:

– Ты знаешь о смерти Айфрэ?

– Знаю, – сквозь мутное стекло бокала рассматривая родного отца, которого он ненавидел всеми фибрами своей души, но на которого всегда неосознанно равнялся, с ленцой в голосе ответил Седой.

– И что, ты готов побороться за наследование моей фамилии?

– Конечно.

– Тогда ты поведёшь два моих корабля, которые пойдут к имперским берегам.

– Почему только два, а не всю эскадру? – поинтересовался Седой.

– Не ты один желаешь стать Лютвиром. – Жирное тело всколыхнулось от усмешки его хозяина. – В своё время я наплодил множество ублюдков, и как минимум десяток из них уже стали капитанами.

Каипа передёрнуло от злости, но он только усмехнулся и произнёс:

– Зато теперь ты ничего не можешь. Все твои, как ты их называл, законные сыночки уже кормят рыб и червей, а мы, ублюдки, единственные достойные твои потомки.

– Ты стал злым, Седой… – протянул старик.

– Кто бы говорил! Ты мою мать, благородную дворянку из хорошего остверского рода, когда она тебе наскучила, в бордель продал, а меня, словно животное, целый год на цепи держал. Так что давай о деле и не будем вспоминать о былых временах, которые ушли безвозвратно. Говори, кого я должен убить, чтобы наконец-то получить фамилию Лютвир.

– Кхм! – кашлянул инвалид и сказал: – Начну с самого начала. Айфрэ был безалаберным человеком и свою кличку получил заслуженно. Столько дуэлей, сколько он провёл, ни один капитан себе позволить не мог. Действительно, он был наглецом, каких поискать, и часто рисковал без всякой нужды, но Айфрэ был моим сыном, и я его любил. Поэтому ему многое сходило с рук, хотя к своим делам я его не допускал. У меня была надежда, что он продолжит род Лютвиров, и всё, что имею, я передам внукам, но, видимо, не судьба. Однако перехожу к сути. Айфрэ работал с одним беглым бароном из империи, Арьян его фамилия. Несколько раз Наглый удачно сходил в герцогство Григ и провинцию Вентель. По деньгам обмана не было. Расплачивались с ним честно, и я был доволен тем, что он делает. Главное, Айфрэ не подвергал себя большой опасности. Но в прошлом году в герцогстве Григ появился новый правитель, а на побережье новый граф Ройхо. И этот молодой подонок имел наглость напасть на нашу галеру. Подробности боя мне неизвестны, но я знаю, что все наши моряки были перебиты, а Айфрэ пытали, после чего бросили его истерзанное тело на поживу диким лесным тварям.

– Информация верная?

– Да. Об этом рассказали люди Арьяна, я лично с ними разговаривал. Кроме того, одна из моих галер высаживала разведывательную партию вблизи имперской приморской крепости Иркат, и пленные герцогские дружинники подтвердили, что граф Ройхо уничтожил одну из ваирских галер.

– А тут, как на заказ, появились послы республиканцев, которые хотят нанести удар по имперцам, и ты решил отомстить за сына?

– Всё так.

– Ну и каков план похода?

– Сегодня вечером Совет капитанов примет предложение республиканцев и через филиал банка «Братья Фишинер» получит от них сто тысяч иллиров задатка за поход. Спустя неделю корабли выйдут в море. А ещё через неделю наши волки обрушатся на имперцев подобно штормовому шквалу. Действовать планируется тремя флотилиями. Первая высаживается в провинции Вентель, и воины пойдут в глубь материка. Вторая высадится в бухте Тором, где находится крепость Иркат, и, взяв в кольцо эту старую твердыню, которую штурмовать бесполезно, основными силами двинется к Изнару. Третья же флотилия, в которой будут мои отпрыски и корабли моей личной эскадры, нацелится на графство Ройхо.

– Ясно. И сколько нас набирается?

– Считай сам. Ты, твои братья Торвальд, Гебец, Крам, Жэнер, Рональд, Гвидо и Себастьян. Всего восемь галер. В дополнение к ним каждый из вас поведёт по два моих корабля, экипажи которых будут за вами присматривать, чтобы вы не перегрызлись. Это ещё шестнадцать вымпелов. Ну и мой старый друг Филин, у которого есть четыре каракка. Так что в общей сумме выходит, что против мелкого графа, земли которого разорены, двадцать четыре галеры и четыре судна с десантом. Если экипажи будут полные и бойцов наберём под завязку, то получается армия почти в четыре тысячи мечей с тремя десятками магов.

– Это сила! – В голосе Каипа прозвучало уважение, и, помедлив, он задал ещё один важный вопрос: – Флотилией будет командовать Филин?

– Разумеется.

– А ты от своих слов не откажешься?

– Нет. Я в храме Верша Моряка поклялся, что кто отомстит за Айфрэ, тот станет истинным Лютвиром со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями.

– Тогда я в деле, старый хрыч. Сегодня вечером буду на Совете капитанов и поддержу поход против имперцев.

– Хорошо! До вечера. – Инвалид обернулся к двери и крикнул: – Эй! Дармоеды! Сюда!

В комнату вбежали рабы, которые подхватили Эльвика Лютвира и вынесли его во двор. А Каип Эшли, допив вино, посмотрел на появившегося из-за балдахина мага и спросил его:

– И что ты по этому поводу думаешь?

Поморщившись, чародей принюхался к резкому запаху нечистого тела, который остался в комнате после Лютвира, и, сев на его место, ответил:

– Он ведёт какую-то свою игру. Старик хочет отомстить за сына и выбрать преемника, это понятно. Но он не так прост, как кажется. В разговоре Эльвик ни словом не обмолвился о том, как будут делиться деньги от похода, а на Совете капитанов, попомни моё слово, про то, сколько на самом деле заплатят республиканцы, будут знать лишь старики. Эльвик также ничего не сказал о том, что недавно в его доме поселился один очень хороший заокеанский целитель, который пообещал поставить его на ноги.

– А ты откуда об этом знаешь?

– У тебя есть Федерико, а у меня имеются свои источники информации, которые докладывают мне о том, кто из чародеев нашего острова чем занимается и кто к нам приехал.

– Значит, старик не теряет надежды вновь встать на ноги?

– Видимо, да.

– Вот козёл!

– Это бесспорно.

– Но в поход я всё равно пойду. Мне нужно признание, я всю жизнь к этому шёл.

Седой поднялся, подошёл к окну и посмотрел на паланкин, который, всё так же сопровождаемый телохранителями, исчезал за воротами.

Маг встал с ним рядом и сказал:

– Ты капитан, Седой. Как скажешь, так и будет. Только как бы нам на имперском берегу свои уши не потерять.

– Откуда такие недобрые мысли, Клиф? – Эшли посмотрел на мага, и его правая бровь удивлённо приподнялась.

– Не знаю. – Чародей поморщился. – То ли предчувствие, то ли усталость. Никак не разберусь. Но это не важно. Ты своё слово сказал, а я и вся наша команда с тобой.

Эпилог

Империя Оствер. Замок Ройхо. 29.04.1406

Сегодня вечером я решил отправиться на покой пораньше, и на это была одна весьма серьёзная причина. Последние дни я всё чаще посматривал на Ваирское море, которое сулило нам пиратский набег. Поэтому завтра я намеревался провести вблизи замка Ройхо и приморского городка Шан-Маир военные манёвры, ради которых стягивал к своему жилищу все подчинённые мне воинские формирования. Во-первых, это моя дружина и маги. Во-вторых, триста партизан сотника Текки, десять дней назад прибывших в графство и пока расквартированных вблизи Шан-Кемета. В-третьих, разросшийся до двух десятков бойцов отряд барона Эхарта. В-четвёртых, двести наиболее подготовленных кеметских партизан-ополченцев. И в-пятых, оборотни. Планировалось, что мы побегаем по лесам, отработаем отражение атаки превосходящих сил противника при высадке морского десанта, проведём ряд теоретических занятий, улучшим взаимодействие отрядов, и командиры смогут плотнее пообщаться друг с другом. В общем, совершенно стандартный военный набор, который минимум на неделю должен был загрузить всех моих воинов и меня самого.

Сразу после ужина, навестив мою любимую женщину, которая, в связи с беременностью, ночевала отдельно от меня и находилась под постоянным присмотром опытной тётки из храма Улле Ракойны, я направился в графскую спальню. Здесь полчасика полистал очередной древний фолиант и очень быстро заснул. Однако выспаться у меня не получилось. Вроде бы только-только отправился в путешествие по царству бога Морфея, как приснился сон. И он был настолько неприятным, недобрым и мутным, что меня просто вышвырнуло обратно в реальность.

Утирая выступивший на лбу холодный пот, я вспомнил ночной морок, посетивший меня, и вздрогнул. Мне снилось, что облачённый в рваную кольчугу с чёрным ирутом, острие которого было искривлено, словно оно побывало в кузнечном горниле, я стою на берегу моря. Вокруг меня густые клубы дыма. Практически ничего не видно, и единственный ориентир, который я могу наблюдать, – это одна из каменных башен Шан-Кемета, которые в настоящий момент ударными темпами возводят приглашённые из Изнара строители. Что происходит и как я здесь очутился, нет ни малейшего понятия. Я делаю шаг вперёд, по направлению к башне, но ноги в чём-то вязнут. Смотрю вниз и вижу, что мои сапоги находятся в рубленой человеческой плоти.

Окровавленные головы, руки и ноги, пальцы и скальпы, уши и глаза, куски рёбер и внутренности. Всё вперемешку, словно я на дикой бойне, где неведомое мне племя каннибалов разделывало сотни людей. Всматриваясь в кровавое месиво, я увидел перед собой голову моей сестры Джани. А рядом с белокурой головкой, которая была перепачкана сукровицей, лежал узкий женский палец, на котором красовалось тоненькое узорчатое колечко из золота с небольшим аккуратным изумрудом, один из первых моих подарков Каисс. От вида такого зрелища я начал кричать. Но мой голос не мог пробиться через окружающий меня дым, и мне никто не ответил. Гарь стала забивать лёгкие, и противный запах горелой человеческой плоти и чего-то ещё, маслянистого и резкого, не давал мне дышать.

Я рванулся вперёд, и ноги выскочили из ловушки, в которой они оказались. Машинально я сделал несколько шагов. Глаза заслезились, я встряхнул головой и прошёл ещё десяток шагов по прямой. Меня стало шатать из стороны в сторону, и в этот момент я услышал звуки, первые, которые были в этом странном мире из расчленённых трупов и едкого дыма. Противный скрип несмазанного колеса, вот что это было. И этот звук дополнялся чавкающими всплесками. Скрип! Чмок! Скрип! Чмок! Я остановился и в дыму, невдалеке от себя, увидел, как по земле катится что-то большое и круглое, перемалывающее человеческие тела на куски. Может, это то самое колесо войны, про которое упоминают древние хроники, а сейчас используют как литературную метафору многие писатели современности? Не знаю. Вполне возможно. От вида страшного инструмента, который, как говорят, не подвластен ни богам, ни демонам, меня обуял ужас, и всё моё внутреннее естество содрогнулось от страха, нестерпимой душевной боли и омерзения…

На этом моменте я проснулся и не сразу осознал, что нахожусь в спальне. В помещении темно. Я вытираю со лба пот. В голове мириады сумбурных мыслей. Дыхание учащённое. Короткий ёжик светлых волос на затылке поднялся, словно рядом электричество, а к горлу подступил тяжёлый комок. В общем, нормальное состояние любого человека при сильнейшем стрессе.

Вскочив, я зажёг свет. Огляделся. Собрался с мыслями и после непродолжительных размышлений пришёл к выводу, что рядом беда, которая всё ближе. Значит, надо быть готовым к неприятностям. А раз я видел одну из башен Шан-Маира, то основные действия трагедии под названием «Граф Ройхо и его проблемы» будут происходить именно в этом месте и, скорее всего, в ближайшие сутки.

«Ну что же, – успокаиваясь, подумал я, – решать проблемы для меня дело привычное. Кто или что послало мне мерзкий сон-предупреждение, не знаю. Однако совершенно понятно, что выспаться мне уже не удастся, а если граф не спит, то и его подчинённые должны суетиться. Решено! Общий сбор!»

Одевшись по-походному, с верным мечом на боку, я спустился вниз. В обеденном зале ужинал замковый кастелян Рамиро Бокре, который вместе с выделенными ему в помощь дружинниками допоздна перебирал добычу Бора Богуча, семь сотен изрядно поеденных ржавчиной стальных ирутов и полторы сотни пехотных доспехов. Время – полночь. Почти все обитатели замка отдыхают и ещё не знают, что граф рвётся в бой. Смочив пересохшую глотку тёплым взваром, я велел караульным срочно поднять с постели ночевавших в замке офицеров, магов и барона Эхарта.

Как ни странно, мой приказ ни у кого удивления не вызвал. Близкие ко мне люди привыкли, что граф Ройхо, любимец богов и духов, ничего не делает зря и почти никогда не ошибается. Поэтому вскоре Бор Богуч, Ишка Линтер, Рикко Хайде, барон Эхарт, Рольф Южмариг, Эри Верек и Херри Миан уже сидели за столом и ждали моих объяснений и указаний. И я, допив вторую кружку вишневого взвара и оглядев своих опричников, сказал:

– Господа, у меня есть сведения, что завтра вблизи наших берегов появятся ваирцы, они ударят по Шан-Маиру.

Офицеры переглянулись, и я добавил:

– Это не учебная вводная, и я не могу сказать, откуда мне стало известно о приближении пиратов. Просто примите слова своего сюзерена на веру и как руководство к действию.

– И что нам делать? – спросил Хайде.

– Будем готовиться к драке. Всерьёз. Так что слушайте приказ. Появление противника ожидается в течение завтрашнего дня. Численность пиратов неизвестна, но их будет много, и я приказываю начать подготовку к отражению атаки с моря. Капитану Линтеру с полусотней дружинников держать замок и быть готовым к тому, что, возможно, нам придётся отступить за его стены. Сбор всех сил в Шан-Маире. На сборы – ночь, ещё до рассвета отряды должны быть на месте. Всех жителей городка, за исключением мужчин, способных сражаться, эвакуируем в лес. В дополнение к воинам вызываем жриц Улле Ракойны.

На миг в зале повисла гнетущая тишина, которую спугнул голос Эри Верека:

– Всё настолько серьёзно?

Я хотел ответить, что, возможно, ошибаюсь, поскольку в своих решениях опираюсь на ночной бред, который легко спутать с вещим сном. Но решил никому ничего не объяснять. В радиусе пятидесяти километров я самый главный человек, и никто не должен видеть моих сомнений. Если я ошибаюсь, ничего страшного. Люди проведут тренировку, приближенную к боевой, немного раньше, чем она была запланирована. Поэтому я ответил коротко:

– Да, всё очень серьёзно. – Короткая пауза, я оглядываю сидящих вокруг меня суровых мужчин, делаю резкий хлопок ладонями, от которого некоторые соратники вздрагивают, и приказываю: – Вперёд! Начинаем!

Одновременным движением, как-то неожиданно чётко и слаженно, все мы встали. И спустя двадцать минут бо́льшая часть моей дружины вышла за стены родового замка Ройхо и направилась к Шан-Маиру, а по дорогам графства помчались гонцы. Моё предчувствие надвигающейся из Ваирского моря беды к этому моменту усилилось, и сомнений, что сегодня нас ждёт схватка с пиратами, уже не было. Мой боевой жеребец нёс своего седока по дороге, и я почему-то подумал, что начинается новый этап в моей жизни. Так это или, может, я не прав, покажет новый день. А пока во главе своего войска я отправлялся навстречу очередным испытаниям и кровавым схваткам и крепко надеялся, что для меня в очередной раз всё сложится хорошо.

Воины покидали замок, а ламия Отири, в своём истинном обличье, затянутая в ладный полевой комбинезон имперского разведчика, который добыли для неё жрицы Улле Ракойны, наблюдала за ними из расположенной невдалеке от стен дубовой рощи. Она видела того, кому суждено стать её супругом, и его дружинников, и на лице ведьмы была лёгкая и немного мечтательная улыбка. Её избранник вовремя почувствовал приближающуюся угрозу, ей не пришлось его подстёгивать, и это было хорошо. Значит, богиня не ошиблась в нём. Способности, которыми в той или иной мере обладал каждый потомок древнего бога Ярина, пробуждались в нём, и он сделал ещё один шажок навстречу к ней, своей будущей жене.

Последний конный десяток вышел за пределы замковых стен, и, проводив дружинников взглядом колдовских зелёных глаз, которые в ночной тьме вспыхивали звериными огоньками, лёгким бесшумным шагом ламия побежала в сторону храма своей богини. Как и у местных воинов, у неё впереди был нелёгкий день. Однако подобно тому, кто был предназначен ей в спутники жизни, она надеялась, что в итоге всё будет хорошо. Потому что, когда за тобой присматривает сама богиня Кама-Нио, которая не даст тебе погибнуть, пока не выполнено твоё предназначение, иначе и быть не может.