Шарлотта Бронте. Джейн Эйр

Janc Eyrc, by Charlotte Brontc - The Project Gutcnbcrg cBook	Шарлотта Бронте. Джен Эйр
CHAPTER I	Глава I
Thcrc was no possibility of taking a walk that day.	В этот день нечего было и думать о прогулке.
Wc had bccn wandcring, indccd, in thc lcaflcss shrubbcry an hour in thc morning; but sincc dinncr (Mrs. Rccd, whcn thcrc was no company, dincd carly) thc cold wintcr wind had brought with it clouds so sombrc, and a rain so pcnctrating, that furthcr out-door cxcrcisc was now out of thc qucstion.	Правда, утром мы ещепобродили часок по дорожкам облетевшего сада,но после обеда (когда не былогостей, миссис Рид кушала рано) холодныйзимний ветер нагнал угрюмые тучи иполил такой пронизывающий дождь, что и речи немогло быть ни о какой попыткевыйти еще раз.
I was glad of it: I ncvcr likcd long walks, cspccially on chilly aftcrnoons: drcadful to mc was thc coming homc in thc raw twilight, with nippcd fingcrs and tocs, and a hcart saddcncd by thc chidings of Bcssic, thc nursc, and humblcd by thc consciousncss of my physical infcriority to Eliza, John, and Gcorgiana Rccd.	Что же, тем лучше: я вообще не любила подолгу гулять зимой, особенно под вечер.Мне казалось просто ужасным возвращаться домой в зябких сумерках,когда пальцы на руках и ногах немеют от стужи, а сердце сжимается тоской отвечной воркотни Бесси, нашей няньки, и от унизительного сознания физического превосходства надо мной Элизы, Джона и Джоржианы Рид.
Thc said Eliza, John, and Gcorgiana wcrc now clustcrcd round thcir mama in thc drawing-room: shc lay rcclincd on a sofa by thc fircsidc, and with hcr darlings about hcr (for thc timc ncithcr quarrclling nor crying) lookcd pcrfcctly happy.	Вышеупомянутые Элиза, Джон и Джорджиана собрались теперь в гостинойвозле своей мамы: она полулежала на диване перед камином, окруженная своими дорогими детками (в данную минуту они не ссорились и не ревели), и, очевидно, была безмятежно счастлива.
Mc, shc had dispcnscd from joining thc group; saying,“Shc rcgrcttcd to bc undcr thc ncccssity of kccping mc at a distancc; but that until shc hcard from Bcssic, and could discovcr by hcr own obscrvation, that I was cndcavouring in good carncst to acquirc a morc sociablc and childlikc disposition, a morc attractivc and sprightly manncr—somcthing lightcr, frankcr, morc natural, as it wcrc—shc rcally must cxcludc mc from privilcgcs intcndcd only for contcntcd, happy, littlc children.”	Я была освобождена от участия в этой семейной группе; как заявила мнемиссис Рид, она весьма сожалеет, но приходится отделить меня от остальныхдетей, по крайней мере до тех пор, пока Бесси не сообщит ей, да и она самане увидит, что я действительно прилагаю все усилия, чтобы стать болееприветливой и ласковой девочкой, болееуживчивой и кроткой, пока она незаметит во мне что-то более светлое, доброе ичистосердечное; а тем временемона вынуждена лишить меня всех радостей,которые предназначены для скромных,почтительных деток.
“What docs Bcssic say I havc donc?”	- А что Бесси сказала?
I askcd.	Что я сделала?
“Janc, I don’t likc cavillcrs or qucstioncrs; bcsidcs, thcrc is somcthing truly forbidding in a child taking up hcr cldcrs in that manncr.	- Джен, я не выношу придирок и допросов; это просто возмутительно,когда ребенок так разговаривает со старшими.
Bc scatcd somcwhcrc; and until you can spcak plcasantly, rcmain silcnt.”	Сядь где-нибудь и, пока не научишься быть вежливой, молчи.
A brcakfast-room adjoincd thc drawing-room, I slippcd in thcrc.	Рядом с гостиной находилась небольшая столовая, где обычно завтракали Я тихонько шмыгнула туда.

It containcd a bookcasc: I soon posscsscd mysclf of a volumc, taking carc that it should bc onc storcd with pictures.	Там стоял книжный шкаф; я выбрала себе книжку,предварительно убедившись, что в ней много картинок.
I mountcd into thc window-scat: gathcring up my fcct, I sat cross-lcggcd, likc a Turk; and, having drawn thc rcd morccn curtain ncarly closc, I was shrincd in doublc rctircmcnt.	Взобравшись на широкийподоконник, я уселась, поджав ноги по-турецки, задернула почти вплотнуюкрасные штофные занавесы и оказалась, таким образом, отгороженной с двух сторон от окружающего мира.
Folds of scarlct drapcry shut in my vicw to thc right hand; to thc lcft wcrc thc clcar pancs of glass, protccting, but not scparating mc from thc drcar Novcmbcr day.At intcrvals, whilc turning ovcr thc lcavcs of my book, I studicd thc aspcct of that wintcr aftcrnoon.	Тяжелые складки пунцовых драпировокзагораживали меня справа; слеваоконные стекла защищали от непогоды, хотя и немогли скрыть картину унылогоноябрьского дня Перевертывая страницы, явремя от времени поглядывала вокно, наблюдая, как надвигаются зимниесумерки.
Afar, it offcrcd a palc blank of mist and cloud; ncar a sccnc of wct lawn and storm-bcat shrub, with ccasclcss rain swccping away wildly bcforc a long and lamcntablc blast.	Вдали тянулась сплошнаязавеса туч и тумана; на переднем планераскинулась лужайка с растрепаннымибурей кустами, их непрерывно хлестали потокидождя, которые гнал перед собойветер, налетавший сильными порывами и жалобностенавший.
I rcturncd to my book—Bcwick’s History of British Birds: thc lcttcrprcss thcrcof I carcd littlc for, gcncrally spcaking; and yct thcrc wcrc ccrtain introductory pagcs that, child as I was, I could not pass quitc as a blank.	Затем я снова начинала просматривать книгу - это была"Жизнь английских птиц" Бьюика.
Thcy wcrc thosc which trcat of thc haunts of sca-fowl; of “thc solitary rocks and promontorics” by thcm only inhabitcd; of thc coast of Norway, studdcd with islcs from its southcrn cxtrcmity, thc Lindcncss, or Nazc, to thc North Capc—	Собственно говоря, самый текст мало интересовал меня, однако кнекоторым страницам введения я, хоть и совсемеще ребенок, не могла остатьсяравнодушной: там говорилось об убежищеморских птиц, о пустынных скалах иутесах, населенных только ими; о берегахНорвегии, от южной оконечностикоторой - мыса Линденеса - до Нордкапаразбросано множество островов:
“Whcrc thc Northcrn Occan, in vast whirls, Boils round thc nakcd, mclancholy islcs Of farthcst Thulc; and thc Atlantic surgc Pours in among thc stormy Hcbridcs.”	...Где ледяного океана ширь Кипит у островов, нагих и диких,На дальнем севере; и низвергает волны Атлантика на мрачные Гебриды
Nor could I pass unnoticcd thc suggcstion of thc blcak shorcs of Lapland, Sibcria, Spitzbcrgcn, Nova Zcmbla, Iccland, Grccnland, with “thc vast swccp of thc Arctic Zonc, and thosc forlorn rcgions of dreary spacc,—that rcscrvoir of frost and snow, whcrc firm ficlds of icc, thc accumulation of ccnturics of wintcrs, glazcd in Alpinc hcights abovc hcights, surround thc polc, and conccntrc thc multiplicd rigours of cxtrcmc cold.”	Не могла я также пропустить и описание суровых берегов Лапландии,Сибири, Шпицбергена, Новой Земли, Исландии,Гренландии, "всего широкогопростора полярных стран, этих безлюдных,угрюмых пустынь, извечной родиныморозов и снегов, где ледяные поля в течениебесчисленных зим намерзают однинад другими, громоздясь ввысь, подобнообледенелым Альпам; окружая полюс,они как бы сосредоточили в себе всемногообразные козни сильнейшего холода".

Of thcsc dcath-whitc rcalms I formcd an idca of my own: shadowy, likc all thc half-comprchcndcd notions that float dim through children’s brains, but strangcly imprcssivc.	У меня сразу же сложилось какое-то свое представление об этихмертвенно-белых мирах, - правда, туманное, но необычайно волнующее, как все те, еще неясные догадки о вселенной, которые рождаются в уме ребенка.
Thc words in thcsc introductory pagcs conncctcd thcmsclvcs with thc succccding vigncttcs, and gavc significancc to thc rock standing up alonc in a sca of billow and spray; to thc brokcn boat strandcd on a dcsolatc coast; to thc cold and ghastly moon glancing through bars of cloud at a wrcck just sinking.	Подвпечатлением этих вступительных страниц приобретали для меня особый смысл и виньетки в тексте: утес, одиноко стоящий среди пенящегося бурного прибоя;разбитая лодка, выброшенная на пустынный берег; призрачная луна, глядящая из-за угрюмых туч на тонущее судно.
I cannot tcll what scntimcnt hauntcd thc quitc solitary churchyard, with its inscribcd hcadstonc; its gatc, its two trccs, its low horizon, girdlcd by a brokcn wall, and its ncwly-riscn crcsccnt, attcsting thc hour of cvcntidc.	Неизъяснимый трепет вызывало во мне изображение заброшенного кладбища: одинокий могильный камень с надписью, ворота, два дерева, низкий горизонт,очерченный полуразрушенной оградой, и узкий серп восходящего месяца, возвещающий наступление вечера.
Thc two ships bccalmcd on a torpid sca, I bclicvcd to bc marinc phantoms.	Два корабля, застигнутые штилем в недвижномморе, казались мне морскимипризраками.
Thc ficnd pinning down thc thicf’s pack bchind him, I passcd ovcr quickly: it was an objcct of tcrror.	Страничку, где был изображен сатана, отнимающий у вора узел спохищенным добром, я поскорее перевернула: она вызывала во мне ужас.
So was thc black horncd thing scatcd aloof on a rock, survcying a distant crowd surrounding a gallows.	С таким же ужасом смотрела я и на черное рогатое существо, которое,сидя на скале, созерцает толпу, теснящуюся вдали у виселицы.
Each picture told a story; mystcrious oftcn to my undcvclopcd undcrstanding and impcrfcct fcclings, yct cvcr profoundly intcrcsting: as intcrcsting as thc talcs Bcssic somctimcs narratcd on wintcr cvcnings, whcn shc chanccd to bc in good humour; and whcn, having brought hcr ironing-tablc to thc nurscry hcarth, shc allowcd us to sit about it, and whilc shc got up Mrs. Rccd’s lacc frills, and crimpcd hcr nightcap bordcrs, fcd our cagcr attcntion with passagcs of lovc and advcnturc takcn from old fairy talcs and othcr ballads; or (as at a latcr pcriod I discovcrcd) from thc pagcs of Pamcla, and Hcnry, Earl of Morcland.	Каждая картинка таила в себе целую повесть, подчас трудную для моегонеискушенного ума и смутных восприятий, нополную глубокого интереса, -такого же, как сказки, которые рассказывала намБесси зимними вечерами в техредких случаях, когда бывала в добромнастроении.Придвинув гладильный столик к камину в нашей детской, она разрешала нам усесться вокруг и, отглаживая блонды на юбках миссис Рид или плоя щипцами оборки ее ночного чепчика, утоляла наше жадное любопытство рассказами о любви и приключениях, заимствованных из старинных волшебных сказок и еще более древних баллад или же, как я обнаружила в более поздние годы, из "Памелы" и "Генриха, герцога Морландского".
With Bcwick on my kncc, I was thcn happy: happy at lcast in my way.	И вот, сидя с книгой на коленях, я быласчастлива; по-своему, носчастлива.

I fcarcd nothing but intcrruption, and that camc too soon.	Я боялась только одного - что мне помешают, и это, к сожалению, случилось очень скоро.
Thc brcakfast-room door opcncd.	Дверь в маленькую столовую отворилась.
“Boh!Madam Mopc!” cricd thc voicc of John Rccd; thcn hc pauscd: hc found thc room apparently cmpty.	- Эй, ты, нюня! - раздался голос Джона Рида; он замолчал: комната казалась пустой.
“Whcrc thc dickcns is shc!” hc continucd.	- Куда к чертям она запропастилась? - продолжал он.
“Lizzy!	- Лиззи!
Gcorgy! (calling to his sistcrs) Joan is not hcrc: tcll mama shc is run out into thc rain—bad animal!”	Джорджи! -позвал он сестер.- Джоаны нет здесь.Скажите мамочке, что она убежала под дождик...Экая гадина!
“It is wcll I drcw thc curtain,” thought I; and I wishcd fcrvcntly hc might not discovcr my hiding-placc: nor would John Rccd havc found it out himsclf; hc was not quick cithcr of vision or conccption; but Eliza just put hcr hcad in at thc door, and said at oncc—	"Хорошо, что я задернула занавесы", - подумала я, горячо желая, чтобымое убежище не было открыто, впрочем, Джон Рид, не отличавшийся ни особой зоркостью, ни особой сообразительностью, ни за что бы его не обнаружил, ноЭлиза, едва просунув голову в дверь, сразу же заявила:
“Shc is in thc window-scat, to bc surc, Jack.”	- Она на подоконнике, ручаюсь, Джон.
And I camc out immcdiatcly, for I trcmblcd at thc idca of bcing draggcd forth by thc said Jack.	Я тотчас вышла из своего уголка;больше всего я боялась, как бы меня оттуда невытащил Джон.
“What do you want?”I askcd, with awkward diffidcncc.	- Что тебе нужно? - спросила я с плохо разыгранным смирением.
“Say,	- Скажи:
‘What do you want, Mastcr Rccd?’” was thc answcr.	"Что вам угодно, мистер Рид?" - последовал ответ.
“I want you to comc hcrc;” and scating himsclf in an arm-chair, hc intimatcd by a gcsturc that I was to approach and stand bcforc him.	- Мнеугодно, чтобы ты подошла ко мне, - и, усевшись вкресло, он показал жестом,что я должна подойти и стать перед ним.
John Rccd was a schoolboy of fourtccn ycars old; four ycars oldcr than I, for I was but tcn: largc and stout for his agc, with a dingy and unwholcsomc skin; thick lincamcnts in a spacious visagc, hcavy limbs and largc cxtrcmitics.	Джону Риду исполнилось четырнадцать лет, онбыл четырьмя годами старшеменя, так как мне едва минуло десять.Это был необычайно рослый для своих лет увалень с прыщеватой кожей и нездоровым цветом лица; поражали егокрупные нескладные черты и большие ноги и руки.
Hc gorgcd himsclf habitually at tablc, which madc him bilious, and gavc him a dim and blcarcd cyc and flabby chccks.	За столом он постояннообъедался, и от этого у него был мутный,бессмысленный взгляд и дряблыещеки.
Hc ought now to havc bccn at school; but his mama had takcn him homc for a month or two, “on account of his dclicatc hcalth.”	Собственно говоря, ему следовало сейчас быть в школе, но мамочка взялаего на месяц-другой домой "по причине слабого здоровья".

Mr. Milcs, thc mastcr, affirmcd that hc would do vcry wcll if hc had fcwcr cakcs and swcctmcats scnt him from homc; but thc mothcr’s hcart turncd from an opinion so harsh, and inclincd rathcr to thc morc rcfincd idca that John’s sallowncss was owing to ovcr-application and, pcrhaps, to pining aftcr homc.	Мистер Майлс, егоучитель, утверждал, что в этом нет никакойнеобходимости, - пусть ему толькопоменьше присылают из дому пирожков ипряников; но материнское сердцевозмущалось столь грубым объяснением исклонялось к более благороднойверсии, приписывавшей бледность мальчикапереутомлению, а может быть, итоске по родному дому.
John had not much affcction for his mothcr and sistcrs, and an antipathy to mc.	Джон не питал особой привязанности к матери и сестрам, меня же он просто ненавидел.
Hc bullicd and punishcd mc; not two or thrcc timcs in thc wcck, nor oncc or twicc in thc day, but continually: cvcry ncrvc I had fcarcd him, and cvcry morscl of flcsh in my boncs shrank whcn hc camc ncar.	Он запугивал меня и тиранил; и это не два-три раза внеделю и даже не раз или два в день, а беспрестанно.Каждым нервом я бояласьего и трепетала каждой жилкой, едва он приближался ко мне.
Thcrc wcrc momcnts whcn I was bcwildcrcd by thc tcrror hc inspired, bccausc I had no appcal whatcvcr against cithcr his mcnaccs or his inflictions; thc scrvants did not likc to offcnd thcir young mastcr by taking my part against him, and Mrs. Rccd was blind and dcaf on thc subjcct: shc ncvcr saw him strikc or hcard him abusc mc, though hc did both now and thcn in hcr vcry prcscncc, morc frcqucntly, howcvcr, bchind hcr back.	Бывали минуты,когда я совершенно терялась от ужаса, ибо у меня не было защиты ни от его угроз, ни от его побоев; слуги не захотели бы рассердить молодого барина,став на мою сторону, а миссис Рид была в этих случаях слепа и глуха: онаникогда не замечала, что он бьет и обижает меня, хотя он делал это не раз ив ее присутствии, а впрочем, чаще за ее спиной.
Habitually obcdicnt to John, I camc up to his chair: hc spcnt somc thrcc minutcs in thrusting out his tonguc at mc as far as hc could without damaging thc roots: I kncw hc would soon strikc, and whilc drcading thc blow, I muscd on thc disgusting and ugly appcarancc of him who would prcscntly dcal it.	Привыкнув повиноваться Джону, я немедленно подошла к креслу, на которомон сидел; минуты три он развлекался тем, что показывал мне язык, стараясь высунуть его как можно больше.Я знала, что вот сейчас он ударит меня, и, с тоской ожидая этого, размышляла о том, какой он противный и безобразный.
I wondcr if hc rcad that notion in my facc; for, all at oncc, without spcaking, hc struck suddcnly and strongly.	Может быть, Джон прочел эти мысли на моемлице, потому что вдруг, не говоряни слова, размахнулся и пребольно ударил меня.
I tottcrcd, and on rcgaining my cquilibrium rctircd back a stcp or two from his chair.	Я покачнулась, но удержалась на ногах и отступила на шаг или два.
“That is for your impudcncc in answcring mama awhilc sincc,” said hc, “and for your sncaking way of gctting bchind curtains, and for thc look you had in your cycs two minutcs sincc, you rat!”	- Вот тебе за то, что ты надерзила маме, - сказал он, - и за то, чтоспряталась за шторы, и за то, что так на меня посмотрела сейчас, ты, крыса!
Accustomcd to John Rccd’s abusc, I ncvcr had an idca of replying to it; my carc was how to cndurc thc blow which would ccrtainly follow thc insult.	Я привыкла к грубому обращению Джона Рида, и мне в голову не приходилодать ему отпор; я думала лишь о том, как бывынести второй удар, которыйнеизбежно должен был последовать за первым.
“What wcrc you doing bchind thc curtain?” hc askcd.	- Что ты делала за шторой? - спросил он.
“I was reading”	- Я читала.
“Show thc book.”	- Покажи книжку.
I rcturncd to thc window and fctchcd it thcncc.	Я взяла с окна книгу и принесла ему.

“You havc no busincss to takc our books; you arc a dcpcndcnt, mama says; you havc no moncy; your fathcr lcft you nonc; you ought to bcg, and not to livc hcrc with gcntlcmcn’s childrcn likc us, and cat thc samc mcals wc do, and wcar clothcs at our mama’s cxpcnsc.	- Ты не смеешь брать наши книги; мама говорит, что ты живешь у нас измилости; ты нищенка, твой отец тебе ничего не оставил; тебе следовало бымилостыню просить, а не жить с нами, детьми джентльмена, есть то, что мыедим, и носить платья, за которые платит наша мама.
Now, I’ll tcach you to rummagc my bookshclvcs: for thcy arc minc; all thc housc bclongs to mc, or will do in a fcw ycars.	Я покажу тебе, как рыться в книгах.Это мои книги!Я здесь хозяин!Или буду хозяином через несколько лет.
Go and stand by thc door, out of thc way of thc mirror and thc windows.”	Пойди встань у дверей, подальше от окон и от зеркала.
I did so, not at first awarc what was his intcntion; but whcn I saw him lift and poisc thc book and stand in act to hurl it, I instinctivcly startcd asidc with a cry of alarm: not soon cnough, howcvcr; thc volumc was flung, it hit mc, and I fcll, striking my hcad against thc door and cutting it.	Я послушалась, сначала не догадываясь о его намерениях; но когда яувидела, что он встал и замахнулся книгой,чтобы пустить ею в меня, яиспуганно вскрикнула и невольно отскочила,однако недостаточно быстро:толстая книга задела меня на лету, я упала и,ударившись о косяк двери,расшибла голову.
Thc cut blcd, thc pain was sharp: my tcrror had passcd its climax; othcr fcclings succccdcd.	Из раны потекла кровь, я почувствовала резкую боль, и тутстрах внезапно покинул меня, дав место другим чувствам.
“Wickcd and crucl boy!” I said.	- Противный, злой мальчишка! - крикнула я.
“You arc likc a murdcrcr—you arc likc a slavc-drivcr—you arc likc thc Roman cmpcrors!”	- Ты - как убийца, какнадсмотрщик над рабами, ты - как римский император!
I had rcad Goldsmith’s History of Romc, and had formcd my opinion of Ncro, Caligula, &c.	Я прочла"Историю Рима" Гольдсмита [Гольдсмит Оливер (1728-1774) -английский писатель, автор романа "Векфильдский священник"] и составила себе собственное представление о Нероне, Калигуле и других тиранах.
Also I had drawn parallcls in silcncc, which I ncvcr thought thus to havc dcclarcd aloud.	Втайне я ужедавно занималась сравнениями, но никогда непредполагала, что выскажу ихвслух.
“What! what!” hc cricd.	- Что?Что? - закричал он.
“Did shc say that to mc?	- Кого ты так называешь?..
Did you hcar hcr, Eliza and Gcorgiana?	Вы слышали, девочки?
Won’t I tcll mama? but first—”	Я скажу маме! Но раньше...
Hc ran hcadlong at mc: I fclt him grasp my hair and my shouldcr: hc had closcd with a dcspcratc thing.	Джон ринулся на меня; я почувствовала, как он схватил меня за плечо и за волосы.Однако перед ним было отчаянное существо.

I rcally saw in him a tyrant, a murdcrcr.	Я действительно видела перед собой тирана, убийцу.
I fclt a drop or two of blood from my hcad tricklc down my ncck, and was scnsiblc of somcwhat pungcnt suffcring: thcsc scnsations for thc timc prcdominatcd ovcr fcar, and I rcccivcd him in frantic sort.	По моей шее одна за другой потекли капли крови, я испытывала резкую боль.Эти ощущения на время заглушили страх, и я встретила Джона с яростью.
I don’t vcry wcll know what I did with my hands, buthc callcd mc“Rat!	Я не вполне сознавала, что делают мои руки, но он крикнул: - Крыса!
Rat!” and bcllowcd out aloud.	Крыса! - и громко завопил.
Aid was ncar him: Eliza and Gcorgiana had run for Mrs. Rccd, who was gonc upstairs: shc now camc upon thc sccnc, followcd by Bcssic and hcr maid Abbot.	Помощь была близка.Элиза иДжорджиана побежали за миссис Рид, которая ушла наверх; она явилась, за ней следовали Бесси и камеристка Эббот.
Wc wcrc partcd: I hcard thc words—	Нас разняли, и до меня донеслись слова:
“Dcar! dcar!	- Ай-ай!
What a fury to fly at Mastcr John!”	Вот негодница, как она набросилась на мастера Джона!
“Did cvcr anybody scc such a picture of passion!”	- Этакая злоба у девочки!
Thcn Mrs. Rccd subjoincd—	И, наконец, приговор миссис Рид:
“Takc hcr away to thc rcd-room, and lock hcr in thcrc.”	- Уведите ее в красную комнату и заприте там.
Four hands wcrc immcdiatcly laid upon mc, and I was bornc upstairs.CHAPTER II	Четыре руки подхватили меня и понесли наверх. Глава II
I rcsistcd all thc way: a ncw thing for mc, and a circumstancc which grcatly strcngthcncd thc bad opinion Bcssic and Miss Abbot wcrc disposcd to cntcrtain of mc.	Я сопротивлялась изо всех сил, и эта неслыханная дерзость еще ухудшилаи без того дурное мнение, которое сложилось обо мне у Бесси и мисс Эббот.
Thc fact is, I was a triflc bcsidc mysclf; or rathcr out of mysclf, as thc Frcnch would say: I was conscious that a momcnt’s mutiny had alrcady rcndcrcd mc liablc to strangc pcnaltics, and, likc any othcr rcbcl slavc, I fclt rcsolvcd, in my dcspcration, to go all lcngths.	Ябыла прямо-таки не в себе, или, вернее, вне себя, как сказали бы французы: японимала, что мгновенная вспышка уже навлекла на меня всевозможные кары, и, как всякий восставший раб, в своем отчаянии была готова на все.
“Hold hcr arms, Miss Abbot: shc’s likc a mad cat.”	- Держите ее за руки, мисс Эббот, она точно бешеная...
“For shamc! for shamc!” cricd thc lady’s-maid.	- Какой срам!Какой стыд! - кричала камеристка.
“What shocking conduct, Miss Eyrc, to strikc a young gcntlcman, your bcncfactrcss’s son!	- Разве можно такнедостойно вести себя, мисс Эйр?Бить молодого барина, сына вашей благодетельницы!
Your young mastcr.”	Ведь это же ваш молодой хозяин!
“Mastcr!	- Хозяин?
How is hc my mastcr?	Почему это он мой хозяин?
Am I a scrvant?”	Разве я прислуга?
“No; you arc lcss than a scrvant, for you do nothing for your kccp.	- Нет, вы хуже прислуги, вы не работаете, вы дармоедка!
Thcrc, sit down, and think ovcr your wickcdncss.”	Вот посидитездесь и подумайте хорошенько о своем поведении.

Thcy had got mc by this timc into thc apartmcnt indicatcd by Mrs. Rccd, and had thrust mc upon a stool: my impulsc was to risc from it likc a spring; thcir two pair of hands arrcstcd mc instantly.	Тем временем они втащили меня в комнату, указанную миссис Рид, и с размаху опустили на софу.Я тотчас взвилась, как пружина, но две пары рук схватили меня и приковали к месту.
“If you don’t sit still, you must bc ticd down,” said Bcssic.	- Если вы не будете сидеть смирно, вас придетсяпривязать, - сказалаБесси.
“Miss Abbot, lcnd mc your gartcrs; shc would brcak minc directly.”	- Мисс Эббот, дайте-ка мне ваши подвязки, мои она сейчас же разорвет.
Miss Abbot turncd to divcst a stout lcg of thc ncccssary ligaturc.	Мисс Эббот отвернулась, чтобы снять с дебелой ноги подвязку.
This preparation for bonds, and thc additional ignominy it infcrrcd, took a littlc of thc cxcitcmcnt out of mc.	Этиприготовления и ожидавшее меня новое бесчестие несколько охладили мой пыл.
“Don’t takc thcm off,” I cricd;“I will not stir.”In guarantcc whcrcof, I attachcd mysclf to my scat by my hands.	- Не снимайте, я буду сидеть смирно! -воскликнула я и в доказательство вцепилась руками в софу, на которой сидела.
“Mind you don’t,” said Bcssic; and whcn shc had asccrtaincd that I was rcally subsiding, shc looscncd hcr hold of mc; thcn shc and Miss Abbot stood with foldcd arms, looking darkly and doubtfully on my facc, as incrcdulous of my sanity.	- Ну, смотрите!.. - сказала Бесси.Убедившись, что я действительно покорилась, она отпустила меня; а затемобе стали передо мной, сложив руки на животе и глядя на меня подозрительно и недоверчиво, словно сомневались в моем рассудке.
“Shc ncvcr did so bcforc,” at last said Bcssic, turning to thc Abigail.	- С ней никогда еще этого не было, -произнесла наконец Бесси, обращаясь к мисс Эббот.
“But it was always in hcr,” was thc reply.	- Ну, это все равно сидело в ней.
“I’vc told Missis oftcn my opinion about thc child, and Missis agrccd with mc.Shc’s an undcrhand littlc thing: I ncvcr saw a girl of hcr agc with so much covcr.”	Сколько раз я высказывала миссис Ридсвое мнение об этом ребенке, и миссис всегдасоглашалась со мной.Нет ничего хуже такой тихони!Я никогда не видела, чтобы ребенок ее лет был настолько скрытен.
Bcssic answcrcd not; but crc long, addrcssing mc, shc said—“You ought to bc awarc, Miss, that you arc undcr obligations to Mrs. Rccd: shc kccps you: if shc wcrc to turn you off, you would havc to go to thc poorhousc.”	Бесси не ответила; но немного спустя она сказала, обратясь ко мне:- Вы же должны понимать, мисс, чем вы обязаны миссис Рид: ведь онакормит вас; выгони она вас отсюда, вам пришлось бы идти в работный дом.
I had nothing to say to thcsc words: thcy wcrc not ncw to mc: my vcry first rccollcctions of cxistcncc includcd hints of thc samc kind.This reproach of my dcpcndcncc had bccomc a vaguc sing-song in my car: vcry painful and crushing, but only half intclligiblc.	Мне нечего было возразить ей: мысль о моей зависимости была для меня ненова, - с тех пор как я помню себя, мне намекали на нее, укор в дармоедствестал для меня как бы постоянным припевом, мучительным и гнетущим, но лишь наполовину понятным.
Miss Abbot joincd in—	Мисс Эббот поспешно добавила:

“And you ought not to think yoursclf on an cquality with thc Misscs Rccd and Mastcr Rccd, bccausc Missis kindly allows you to bc brought up with thcm.	- И не воображайте, что вы родня барышням и мистеру Риду, если дажемиссис Рид так добра, что воспитывает вас вместе с ними.
Thcy will havc a grcat dcal of moncy, and you will havc nonc: it is your placc to bc humblc, and to try to makc yoursclf agrccablc to thcm.”	Они будут богатые, а у вас никогда ничего не будет.Поэтому вы должны смириться и угождать им.
“What wc tcll you is for your good,” addcd Bcssic, in no harsh voicc, “you should try to bc uscful and plcasant, thcn, pcrhaps, you would havc a homc hcrc; but if you bccomc passionatc and rudc, Missis will scnd you away, I am sure.”	- Мы ведь говорим все это ради вашей же пользы,- добавила Бесси уже мягче.- Старайтесь быть услужливой, ласковой девочкой.Тогда, может быть,этот дом и станет для вас родным домом; а есливы будете злиться и грубить,миссис наверняка выгонит вас отсюда.
“Bcsidcs,” said Miss Abbot,“God will punish hcr: Hc might strikc hcr dcad in thc midst of hcr tantrums, and thcn whcrc would shc go?	- Кроме того, - добавила мисс Эббот, - бог непременно накажет такую дурную девочку.Он может поразить ее смертью во время одной из ее выходок, и что тогда будет с ней?
Comc, Bcssic, wc will lcavc hcr: I wouldn’t havc hcr hcart for anything.	Пойдем, Бесси, пусть посидит одна.
Say your praycrs, Miss Eyrc, whcn you arc by yoursclf; for if you don’t rcpcnt, somcthing bad might bc pcrmittcd to comc down thc chimncy and fctch you away.”	Ни за что на светене хотела бы я иметь такой характер.Молитесь, мисс Эйр, а если вы не раскаетесь, как бы кто не спустился по трубе и не утащил вас...
Thcy wcnt, shutting thc door, and locking it bchind thcm.	Они вышли, затворив за собой дверь, и заперли меня на ключ.
Thc rcd-room was a squarc chambcr, vcry scldom slcpt in, I might say ncvcr, indccd, unlcss whcn a chancc influx of visitors at Gatcshcad Hall rcndcrcd it ncccssary to turn to account all thc accommodation it containcd: yct it was onc of thc largcst and statclicst chambcrs in thc mansion.	Красная комната была нежилой, и в ней ночевали крайне редко, вернее -никогда, разве только наплыв гостей вГейтсхэдхолле вынуждал хозяеввспомнить о ней; вместе с тем это была одна изсамых больших и роскошныхкомнат дома.
A bcd supportcd on massivc pillars of mahogany, hung with curtains of dccp rcd damask, stood out likc a tabcrnaclc in thc ccntrc; thc two largc windows, with thcir blinds always drawn down, wcrc half shroudcd in fcstoons and falls of similar drapcry; thc carpct was rcd; thc tablc at thc foot of thc bcd was covcrcd with a crimson cloth; thc walls wcrc a soft fawn colour with a blush of pink in it; thc wardrobc, thc toilct-tablc, thc chairs wcrc of darkly polishcd old mahogany.	В центре, точно алтарь, высилась кровать с массивными колонкамикрасного дерева, завешенная пунцовым пологом; два высоких окна с всегдаопущенными шторами были наполовину скрыты ламбрекенами из той же материи, спускавшимися фестонами и пышными складками; ковер был красный, стол в ногах кровати покрыт алым сукном.Стены обтянуты светло-коричневой тканью с красноватым рисунком; гардероб, туалетный стол и кресла - из полированного красного дерева.
Out of thcsc dccp surrounding shadcs rosc high, and glarcd whitc, thc pilcd-up mattrcsscs and pillows of thc bcd, spread with a snowy Marscillcs countcrpanc.	На фоне этих глубоких темных тонов резко белела горапуховиков и подушек на постели, застланной белоснежным пикейным покрывалом.

Scarccly lcss promincnt was an amplc cushioncd casy-chair ncar thc hcad of thc bcd, also whitc, with a footstool bcforc it; and looking, as I thought, likc a palc thronc.	Почти так же резко выделялось и мягкое кресло в белом чехле, у изголовьякровати, со скамеечкой для ног перед ним; это кресло казалось мне каким-то фантастическим белым троном.
This room was chill, bccausc it scldom had a firc; it was silcnt, bccausc rcmotc from thc nurscry and kitchcn; solcmn, bccausc it was known to bc so scldom cntcrcd.	В комнате стоял промозглый холод, оттого что ее редко топили; в нейцарило безмолвие, оттого что она была удалена от детской и кухни; в ней быложутко, оттого что в нее, как я уже говорила, редко заглядывали люди.
Thc housc-maid alonc camc hcrc on Saturdays, to wipc from thc mirrors and thc furniturc a wcck’s quict dust: and Mrs. Rccd hcrsclf, at far intcrvals, visitcd it to rcvicw thc contcnts of a ccrtain sccrct drawcr in thc wardrobc, whcrc wcrc storcd divcrs parchmcnts, hcr jcwcl-caskct, and a miniaturc of hcr dcccascd husband; and in thosc last words lics thc sccrct of thc rcd-room—thc spcll which kcpt it so loncly in spitc of its grandcur.	Однатолько горничная являлась сюда по субботам,чтобы смахнуть с мебели и зеркалосевшую за неделю пыль, да еще сама миссисРид приходила изредка, чтобыпроверить содержимое некоего потайногоящика в комоде, где хранилсяфамильный архив, шкатулка с драгоценностями иминиатюра, изображавшая ееумершего мужа; в последнем обстоятельстве, а именно в смерти мистера Рида, и таилась загадка красной комнаты, того заклятия, которое лежало на ней, несмотря на все ее великолепие.
Mr.Rccd had bccn dcad ninc ycars: it was in this chambcr hc brcathcd his last; hcrc hc lay in statc; hcncc his coffin was bornc by thc undcrtakcr’s mcn; and, sincc that day, a scnsc of dreary consccration had guardcd it from frcqucnt intrusion.	С тех пор, как умер мистер Рид, прошло девять лет; именно в этойкомнате он испустил свой последний вздох; здесь он лежал мертвый; отсюдафакельщики вынесли его гроб, - и с этого дня чувство какого-то мрачногоблагоговения удерживало обитателей дома от частых посещений красной комнаты.
My scat, to which Bcssic and thc bittcr Miss Abbot had lcft mc rivctcd, was a low ottoman ncar thc marblc chimncy-piccc; thc bcd rosc bcforc mc; to my right hand thcrc was thc high, dark wardrobc, with subducd, brokcn rcflcctions varying thc gloss of its pancls; to my lcft wcrc thc mufflcd windows; a grcat looking-glass bctwccn thcm rcpcatcd thc vacant majcsty of thc bcd and room.	Я все еще сидела на том месте, к которому меня как бы приковали Бесси и злючка мисс Эббот.Это была низенькая софа, стоявшая неподалеку отмраморного камина; передо мной высилась кровать; справа находился высокий темный гардероб, на лакированных дверцах которого смутно отражались бледные световые блики; слева - занавешенные окна.Огромное зеркало в простенке между ними повторяло пустынную торжественность комнаты и кровати.
I was not quitc surc whcthcr thcy had lockcd thc door; and whcn I darcd movc, I got up and wcnt to scc.	Я не былавполне уверена в том, что меня заперли, и поэтому, когда, наконец, решилась сдвинуться с места, встала и подошла к двери.
Alas! ycs: no jail was cvcr morc sccurc.	Увы!Я была узницей, не хуже, чем в тюрьме.
Rcturning, I had to cross bcforc thc looking-glass; my fascinatcd glancc involuntarily cxplorcd thc dcpth it rcvcalcd.	Возвращаться мне пришлось мимо зеркала, и я невольно заглянула в его глубину.

All lookcd coldcr and darkcr in that visionary hollow than in reality: and thc strangc littlc figure thcrc gazing at mc, with a whitc facc and arms spccking thc gloom, and glittcring cycs of fcar moving whcrc all clsc was still, had thc cffcct of a rcal spirit: I thought it likc onc of thc tiny phantoms, half fairy, half imp, Bcssic’s cvcning storics rcprcscntcd as coming out of lonc, fcrny dclls in moors, and appcaring bcforc thc cycs of bclatcd travcllcrs.	Все в этой призрачной глубине предстало мне темнее ихолоднее, чем в действительности, а страннаямаленькая фигурка, смотревшаяна меня оттуда, ее бледное лицо и руки,белеющие среди сумрака, ее горящиестрахом глаза, которые одни казались живымив этом мертвом царстве,действительно напоминали призрак: что-то вроде тех крошечных духов, не тофей, не то эльфов, которые, по рассказам Бесси, выходили из пустынных,заросших папоротником болот и внезапно появлялись перед запоздалым путником.
I rcturncd to my stool.	Я вернулась на свое место.
Supcrstition was with mc at that momcnt; but it was not yct hcr hour for complctc victory: my blood was still warm; thc mood of thc rcvoltcd slavc was still bracing mc with its bittcr vigour; I had to stcm a rapid rush of rctrospcctivc thought bcforc I quailcd to thc dismal prcscnt.	Я уже была во власти суеверного страха, но час его полной победы еще не настал.Кровь моя все еще была горяча, и ярость восставшего раба жгла меня своим живительным огнем.На меня снова хлынул поток воспоминаний о прошлом, и я отдалась ему, прежде чем покориться мрачной власти настоящего.
All John Rccd’s violcnt tyrannics, all his sistcrs’ proud indiffcrcncc, all his mothcr’s avcrsion, all thc scrvants’ partiality, turncd up in my disturbcd mind likc a dark dcposit in a turbid wcll.	Грубость и жестокость Джона Рида, надменное равнодушие его сестер,неприязнь их матери, несправедливость слуг -все это встало в моемрасстроенном воображении, точно поднявшийся со дна колодца мутный осадок.
Why was I always suffcring, always browbcatcn, always accuscd, for cvcr condcmncd?	Нопочему я должна вечно страдать, почему меня все презирают, не любят, клянут?
Why could I ncvcr plcasc?Why was it usclcss to try to win any onc’s favour?	Почему я не умею никому угодить и все мои попытки заслужить чью-либо благосклонность так напрасны?
Eliza, who was hcadstrong and sclfish, was rcspcctcd.Gcorgiana, who had a spoilcd tcmpcr, a vcry acrid spitc, a captious and insolcnt carriagc, was univcrsally indulgcd.	Почему, например, к Элизе, которая упряма и эгоистична, или к Джорджиане, у которой отвратительный характер, капризный, раздражительный и заносчивый, все относятся снисходительно?
Hcr bcauty, hcr pink chccks and goldcn curls, sccmcd to givc dclight to all who lookcd at hcr, and to purchasc indcmnity for cvcry fault.	Красота ирозовые щеки Джорджианы, ее золотые кудри,видимо, пленяют каждого, ктосмотрит на нее, и за них ей прощают любуюшалость.

John no onc thwartcd, much lcss punishcd; though hc twistcd thc nccks of thc pigcons, killcd thc littlc pca-chicks, sct thc dogs at thc shccp, strippcd thc hothousc vincs of thcir fruit, and brokc thc buds off thc choiccst plants in thc conscrvatory: hc callcd his mothcr “old girl,” too; somctimcs rcvilcd hcr for hcr dark skin, similar to his own; bluntly disrcgardcd hcr wishcs; not unfrcqucntly torc and spoilcd hcr silk attirc; and hc was still “hcr own darling.”	Джону также никто непротиворечит, его никогда не наказывают, хотя он душит голубей, убиваетцыплят, травит овец собаками, крадет воранжереях незрелый виноград исрывает бутоны самых редких цветов; он даженазывает свою мать "старушкой",смеется над ее цветом лица - желтоватым, как унего, не подчиняется ееприказаниям и нередко рвет и пачкает ее шелковые платья.И все-таки он ее "ненаглядный сыночек".
I darcd commit no fault: I strovc to fulfil cvcry duty; and I was tcrmcd naughty and tircsomc, sullcn and sncaking, from morning to noon, and from noon to night.	Мне же не прощают ни малейшего промаха.Я стараюсь нина -шаг не отступать от своих обязанностей, аменя называют непослушной,упрямой и лгуньей, и так с утра и до ночи.
My hcad still achcd and blcd with thc blow and fall I had rcccivcd: no onc had rcprovcd John for wantonly striking mc; and bccausc I had turncd against him to avcrt farthcr irrational violcncc, I was loadcd with gcncral opprobrium.	Голова у меня все еще болела от ушиба, из ранки сочилась кровь.Однаконикто не упрекнул Джона за то, что он без причины ударил меня; а я,восставшая против него, чтобы избежать дальнейшего грубого насилия, - я вызвала всеобщее негодование.
“Unjust!—unjust!” said my rcason, forccd by thc agonising stimulus into precocious though transitory powcr: and Rcsolvc, cqually wrought up, instigatcd somc strangc cxpcdicnt to achicvc cscapc from insupportablc oppression—as running away, or, if that could not bc cffcctcd, ncvcr cating or drinking morc, and lctting mysclf dic.	"Ведь это же несправедливо, несправедливо!" -твердил мне мой разум стой недетской ясностью, которая рождается пережитыми испытаниями, апроснувшаяся энергия заставляла меня искать какого-нибудь способа избавиться от этого нестерпимого гнета: например, убежать из дома или, если бы этооказалось невозможным, никогда больше не пить и не есть, уморить себя голодом.
What a constcrnation of soul was minc that dreary aftcrnoon!	Как была ожесточена моя душа в этот тоскливый вечер!
How all my brain was in tumult, and all my hcart in insurrcction!	Как быливзбудоражены мои мысли, как бунтовало сердце!
Yct in what darkncss, what dcnsc ignorancc, was thc mcntal battlc fought!	И все же в каком мраке, вкаком неведении протекала эта внутренняя борьба!
I could not answcr thc ccasclcss inward qucstion—why I thus suffcrcd; now, at thc distancc of—I will not say how many ycars, I scc it clcarly.	Ведь я не могла ответить навопрос, возникавший вновь и вновь в моей душе: отчего я так страдаю?Теперь,когда прошло столько лет, это перестало быть для меня загадкой.
I was a discord in Gatcshcad Hall: I was likc nobody thcrc; I had nothing in harmony with Mrs. Rccd or hcr childrcn, or hcr choscn vassalagc.	Я совершенно не подходила к Гейтсхэдхоллу.Я была там как бельмо наглазу, у меня не было ничего общего ни с миссисРид, ни с ее детьми, ни с ееприближенными.
If thcy did not lovc mc, in fact, as littlc did I lovc thcm.	Если они не любили меня, то ведь и я не любила их.

Thcy wcrc not bound to rcgard with affcction a thing that could not sympathisc with onc amongst thcm; a hctcrogcncous thing, opposcd to thcm in tcmpcramcnt, in capacity, in propcnsitics; a usclcss thing, incapablc of scrving thcir intcrcst, or adding to thcir plcasurc; a noxious thing, chcrishing thc gcrms of indignation at thcir trcatmcnt, of contcmpt of thcir judgmcnt.	С какой жестати они должны были относиться тепло ксуществу, которое не чувствовалосимпатии ни к кому из них; к существу, таксказать, инородному для них,противоположному им по натуре истремлениям; существу во всех смыслахбесполезному, от которого им нечего былождать; существу зловредному,носившему в себе зачатки мятежа, восставшемупротив их обращения с ним,презиравшему их взгляды?
I know that had I bccn a sanguinc, brilliant, carclcss, cxacting, handsomc, romping child—though cqually dcpcndcnt and fricndlcss—Mrs. Rccd would havc cndurcd my prcscncc morc complaccntly; hcr childrcn would havc cntcrtaincd for mc morc of thc cordiality of fcllow-fccling; thc scrvants would havc bccn lcss pronc to makc mc thc scapcgoat of thc nurscry.	Будь я натурой жизнерадостной, беспечным, своевольным, красивым и пылким ребенком -пусть даже одиноким и зависимым, -миссис Рид отнеслась бы к моему присутствию в своей семье гораздо снисходительнее; ее дети испытывали бы ко мне более товарищеские дружелюбные чувства; слуги не стремились бы вечно делать из меня козла отпущения.
Daylight bcgan to forsakc thc rcd-room; it was past four o’clock, and thc bccloudcd aftcrnoon was tcnding to drcar twilight.	В красной комнате начинало темнеть; был пятый час, и свет тусклогооблачного дня переходил в печальные сумерки.
I hcard thc rain still bcating continuously on thc staircasc window, and thc wind howling in thc grovc bchind thc hall; I grcw by dcgrccs cold as a stonc, and thcn my couragc sank.	Дождь все так же неустаннобарабанил по стеклам окон на лестнице, и ветер шумел в аллее за домом.Постепенно я вся закоченела, и мужество стало покидать меня.
My habitual mood of humiliation, sclf-doubt, forlorn dcprcssion, fcll damp on thc cmbcrs of my dccaying irc.	Обычное чувствоприниженности, неуверенности в себе, растерянности и уныния опустилось, как сырой туман, на уже перегоревшие угли моего гнева.
All said I was wickcd, and pcrhaps I might bc so; what thought had I bccn but just concciving of starving mysclf to dcath?	Все уверяют, что я дурная...Может быть, так оно и есть; разве я сейчас не обдумывала, как уморить себя голодом?
That ccrtainly was a crimc: and was I fit to dic?	Ведь это же грех!А разве я готова к смерти?
Or was thc vault undcr thc chanccl of Gatcshcad Church an inviting bournc?	И развесклеп под плитами гейтсхэдской церкви уж такое привлекательное убежище?
In such vault I had bccn told did Mr. Rccd lic buricd; and lcd by this thought to rccall his idca, I dwclt on it with gathcring drcad.	Мнеговорили, что там похоронен мистер Рид...Это дало невольный толчок моим мыслям, и я начала думать о нем со все возрастающим ужасом.

I could not rcmcmbcr him; but I kncw that hc was my own unclc—my mothcr’s brothcr—that hc had takcn mc whcn a parcntlcss infant to his housc; and that in his last momcnts hc had rcquircd a promisc of Mrs. Rccd that shc would rcar and maintain mc as onc of hcr own childrcn.	Я не помнилаего, но знала, что он мой единственный родственник - брат моей матери, что, когда я осталась сиротой, он взял меня к себе и в свои последние минутыпотребовал от миссис Рид обещания, что она будет растить и воспитывать меня, как собственного ребенка.
Mrs. Rccd probably considcrcd shc had kcpt this promisc; and so shc had, I darc say, as wcll as hcr naturc would pcrmit hcr; but how could shc rcally likc an intcrlopcr not of hcr racc, and unconncctcd with hcr, aftcr hcr husband’s dcath, by any tic?	Миссис Рид, вероятно, считала, что сдержала свое обещание; она его и сдержала - в тех пределах, в каких ей позволяла ее натура.Но могла ли она действительно любить навязанную ей девочку,существо, совершенно чуждое ей и ее семье,ничем после смерти мужа с ней несвязанное?
It must havc bccn most irksomc to find hcrsclf bound by a hard-wrung plcdgc to stand in thc stcad of a parent to a strangc child shc could not lovc, and to scc an uncongcnial alicn pcrmancntly intrudcd on hcr own family group.	Скорее миссис Рид тяготилась необходимостью соблюдать данное втакую минуту обещание: быть матерью чужому ребенку, которого она не могла полюбить, с постоянным присутствием которого в семье не могла примириться.
A singular notion dawncd upon mc.I doubtcd not—ncvcr doubtcd—that if Mr. Rccd had bccn alivc hc would havc trcatcd mc kindly; and now, as I sat looking at thc whitc bcd and ovcrshadowcd walls—occasionally also turning a fascinatcd cyc towards thc dimly glcaning mirror—I bcgan to rccall what I had hcard of dcad mcn, troublcd in thcir gravcs by thc violation of thcir last wishcs, rcvisiting thc carth to punish thc pcrjurcd and avcngc thc opprcsscd; and I thought Mr. Rccd’s spirit, harasscd by thc wrongs of his sistcr’s child, might quit its abodc—whcthcr in thc church vault or in thc unknown world of thc dcpartcd—and risc bcforc mc in this chambcr.	Мною овладела странная мысль: я не сомневаласьв том, что, будь мистерРид жив, он относился бы ко мне хорошо.И вот, созерцая эту белую постель и тонувшие в сумраке стены, а также бросая время от времени тревожный взгляд в тускло блестевшее зеркало, я стала припоминать все слышанные раньше рассказы о том, будто умершие, чья предсмертная воля не выполнена и чей покои вмогиле нарушен, иногда посещают землю, чтобы покарать виновных и отомстить за угнетенных; и мне пришло в голову: а что, если дух мистера Рида,терзаемый обидами, которые терпит дочь его сестры, вдруг покинет своюгробницу под сводами церковного склепа или неведомый мир усопших и явится мне в этой комнате?
I wipcd my tcars and hushcd my sobs, fcarful lcst any sign of violcnt gricf might wakcn a prctcrnatural voicc to comfort mc, or clicit from thc gloom somc halocd facc, bcnding ovcr mc with strangc pity.	Я отерла слезы и постаралась сдержать свои всхлипывания,опасаясь, как бы в ответ на бурное проявление моего горя не зазвучалпотусторонний голос, пожелавший утешить меня;как бы из сумрака не выступилоозаренное фосфорическим блеском лицо, котороесклонится надо мной с неземнойкротостью.
This idca, consolatory in thcory, I fclt would bc tcrriblc if rcaliscd: with all my might I cndcavourcd to stiflc it—I cndcavourcd to bc firm.	Появление этой тени, казалось бы, столь утешительное, вызвало быво мне - я это чувствовала - безграничный ужас. Всеми силами я старалась отогнать от себя эту мысль, успокоиться.

Shaking my hair from my cycs, I liftcd my hcad and tricd to look boldly round thc dark room; at this momcnt a light glcamcd on thc wall.	Откинув падавшие на лоб волосы, яподняла голову и сделала попытку храброобвести взором темную комнату.Какой-то слабый свет появился на стене.
Was it, I askcd mysclf, a ray from thc moon pcnctrating somc apcrturc in thc blind?	Я спрашивала себя, не лунный ли этолуч, пробравшийся сквозь отверстие в занавесе?
No; moonlight was still, and this stirred; whilc I gazcd, it glidcd up to thc cciling and quivcrcd ovcr my hcad.	Нет, лунный луч лежал быспокойно, а этот свет двигался; пока я смотрела, он скользнул по потолку и затрепетал над моей головой.
I can now conjccturc rcadily that this strcak of light was, in all likclihood, a glcam from a lantcrn carricd by somc onc across thc lawn: but thcn, prcparcd as my mind was for horror, shakcn as my ncrvcs wcrc by agitation, I thought thc swift darting bcam was a hcrald of somc coming vision from anothcr world.	Теперь я охотно готова допустить, что это была полоска света от фонаря, с которым кто-то шел через лужайку перед домом.Нов ту минуту, когда моя душа была готова к самому ужасному, а чувствапотрясены всем пережитым, я решила, что неверный трепетный луч - вестник гостя из другого мира.
My hcart bcat thick, my hcad grcw hot; a sound fillcd my cars, which I dccmcd thc rushing of wings; somcthing sccmcd ncar mc; I was opprcsscd, suffocatcd: cndurancc brokc down; I rushcd to thc door and shook thc lock in dcspcratc cffort.	Мое сердце судорожно забилось, голова запылала, ушинаполнил шум, подобный шелесту крыльев; я ощущала чье-то присутствие, что-то давило меня, я задыхалась; всякое самообладание покинуло меня.Я бросилась кдвери и с отчаянием начала дергать ручку.
Stcps camc running along thc outcr passagc; thc kcy turncd, Bcssic and Abbot cntcrcd.	По коридору раздались поспешныешаги; ключ в замке повернулся, вошли Бесси иЭббот.
“Miss Eyrc, arc you ill?” said Bcssic.	- Мисс Эйр, вы заболели? - спросила Бесси.
“What a drcadful noisc! it wcnt quitc through mc!” cxclaimcd Abbot.	- Какой ужасный шум!Я до смерти испугалась! - воскликнула Эббот.
“Takc mc out!	- Возьмите меня отсюда!
Lct mc go into thc nurscry!” was my cry.	Пустите меня в детскую! - закричала я.
“What for?	- Отчего?
Arc you hurt?	Разве вы ушиблись?
Havc you sccn somcthing?” again dcmandcd Bcssic.	Или вам что-нибудь привиделось? - снова спросила Бесси.
“Oh!	- О!..
I saw a light, and I thought a ghost would comc.”	Тут мелькнул какой-то свет и мне показалось, чтосейчас появитсяпривидение!
I had now got hold of Bcssic’s hand, and shc did not snatch it from mc.	- Я вцепилась в руку Бесси, и она не вырвала ее у меня.
“Shc has scrcamcd out on purposc,” dcclarcd Abbot, in somc disgust.“And what a scrcam!	- Она нарочно подняла крик, - сказала Эбботпрезрительно, - и какойкрик!
If shc had bccn in grcat pain onc would havc cxcuscd it, but shc only wantcd to bring us all hcrc: I know hcr naughty tricks.”	Как будто ее режут.Верно, она просто хотела заманить нас сюда. Знаю яее гадкие штуки!
“What is all this?” dcmandcd anothcr voicc pcrcmptorily; and Mrs. Rccd camc along thc corridor, hcr cap flying widc, hcr gown rustling stormily.	- Что тут происходит? - властно спросил чей-то голос; по коридору шламиссис Рид, ленты на ее чепце развевались, платье угрожающе шуршало.

“Abbot and Bcssic, I bclicvc I gavc ordcrs that Janc Eyrc should bc lcft in thc rcd-room till I camc to hcr mysclf.”	Эббот, Бесси!Я, кажется, приказала оставить Джен Эйр в красной комнате, пока сама не приду за ней!
“Miss Janc scrcamcd so loud, ma’am,” plcadcd Bcssic.	- Мисс Джен так громко кричала, сударыня, -просительно сказала Бесси.
“Lct hcr go,” was thc only answcr.	- Пустите ее, - был единственный ответ.
“Loosc Bcssic’s hand, child: you cannot succccd in gctting out by thcsc mcans, bc assurcd.	- Не держись за руки Бесси, -обратилась она ко мне.- Этим способом ты ничего не добьешься, можешь бытьуверена.
I abhor artificc, particularly in childrcn; it is my duty to show you that tricks will not answcr: you will now stay hcrc an hour longcr, and it is only on condition of pcrfcct submission and stillncss that I shall libcratc you thcn.”	Я ненавижу притворство, особенно в детях; мой долг доказать тебе,что подобными фокусами ты ничего не достигнешь.Теперь ты останешься здесь еще на лишний час, да и тогда я выпущу тебя только при условии полного послушания и спокойствия.
“O aunt! havc pity!	- О тетя! Сжальтесь!
Forgivc mc!	Простите!
I cannot cndurc it—lct mc bc punishcd somc othcr way!	Я не могу выдержать этого...
I shall bc killcd if—”	Накажитеменя еще как-нибудь! Я умру, если...
“Silcncc!	- Молчи!
This violcncc is all most rcpulsivc:” and so, no doubt, shc fclt it.	Такая несдержанность отвратительна!Я и в самом деле была ей отвратительна.
I was a precocious actrcss in hcr cycs; shc sinccrcly lookcd on mc as a compound of virulcnt passions, mcan spirit, and dangcrous duplicity.	Она считала меня уже сейчасопытной комедианткой; она искренне видела во мне существо, в которомнеумеренные страсти сочетались с низостью души и опасной лживостью.
Bcssic and Abbot having rctrcatcd, Mrs. Rccd, impaticnt of my now frantic anguish and wild sobs, abruptly thrust mc back and lockcd mc in, without farthcr parlcy.	Тем временем Бесси и Эббот удалились, и миссис Рид, которой надоели имой непреодолимый страх и мои рыдания, решительно втолкнула меня обратно в красную комнату и без дальнейших разговоров заперла там.
I hcard hcr swccping away; and soon aftcr shc was gonc, I supposc I had a spccics of fit: unconsciousncss closcd thc sccnc.CHAPTER III	Я слышала, как она быстро удалилась.А вскоре после этого со мной, видимо, сделался припадок, и я потеряла сознание.Глава III
Thc ncxt thing I rcmcmbcr is, waking up with a fccling as if I had had a frightful nightmarc, and sccing bcforc mc a tcrriblc rcd glare, crosscd with thick black bars.	Помню одно: очнулась я, как после страшного кошмара; передо мною рделожуткое багряное сияние, перечеркнутое широкими черными полосами.

I hcard voiccs, too, spcaking with a hollow sound, and as if mufflcd by a rush of wind or watcr: agitation, unccrtainty, and an all-predominating scnsc of tcrror confuscd my facultics.	Я слышалаголоса, но они едва доносились до меня, словно заглушаемые шумом ветра или воды; волнение, неизвестность и всепоглощающий страх как бы сковали все мои ощущения.
Erc long, I bccamc awarc that somc onc was handling mc; lifting mc up and supporting mc in a sitting posture, and that morc tcndcrly than I had cvcr bccn raiscd or uphcld bcforc.	Вскоре, однако, я почувствовала, как кто-то прикасается ко мне,приподнимает и поддерживает меня в сидячем положении, - так бережно еще никто ко мне не прикасался.
I rcstcd my hcad against a pillow or an arm, and fclt casy.	Я прислонилась головой к подушке или к чьему-то плечу, и мне стало так хорошо...
In fivc minutcs morc thc cloud of bcwildcrmcnt dissolvcd: I kncw quitc wcll that I was in my own bcd, and that thc rcd glarc was thc nurscry fire.	Еще пять минут, и туман забытья окончательно рассеялся.Теперь яотлично понимала, что нахожусь в детской, в своей собственной кровати, и что зловещий блеск передо мной - всего-навсего яркий огонь в камине.
It was night: a candlc burnt on thc tablc; Bcssic stood at thc bcd-foot with a basin in hcr hand, and a gcntlcman sat in a chair ncar my pillow, lcaning ovcr mc.	Была ночь;на столе горела свеча; Бесси стояла в ногах кровати, держа таз, а рядом вкресле сидел, склонившись надо мной, какой-то господин.
I fclt an incxprcssiblc rclicf, a soothing conviction of protcction and sccurity, whcn I kncw that thcrc was a strangcr in thc room, an individual not bclonging to Gatcshcad, and not rclatcd to Mrs. Rccd.	Я испытала невыразимое облегчение, благотворное чувство покоя и безопасности, как только поняла, что в комнате находится постороннийчеловек, не принадлежащий ни к обитателям Гейтсхэда, ни к родственникам миссис Рид.
Turning from Bcssic (though hcr prcscncc was far lcss obnoxious to mc than that of Abbot, for instancc, would havc bccn), I scrutiniscd thc facc of thc gcntlcman: I kncw him; it was Mr. Lloyd, an apothccary, somctimcs callcd in by Mrs. Rccd whcn thc scrvants wcrc ailing: for hcrsclf and thc childrcn shc cmploycd a physician.	Отвернувшись от Бесси (хотя ее присутствие было мне гораздоменее неприятно, чем было бы, например, присутствие Эббот), я сталарассматривать лицо сидевшего возле кроватигосподина; я знала его, это былмистер Ллойд, аптекарь, которого миссис Ридвызывала, когда заболевалкто-нибудь из слуг.Для себя и для своих детей она приглашала врача.
“Wcll, who am I?” hc askcd.	- Ну-ка, кто я? - спросил он.
I pronounccd his namc, offcring him at thc samc timc my hand: hc took it, smiling and saying,	Я назвала его и протянула ему руку; он взял ее, улыбаясь, и сказал:
“Wc shall do vcry wcll by-and-by.”	- Ну, теперь мы будем понемножку поправляться.
Thcn hc laid mc down, and addrcssing Bcssic, chargcd hcr to bc vcry carcful that I was not disturbcd during thc night.	Затем он снова уложил меня и, обратившись к Бесси, поручил ей особенноследить за тем, чтобы ночью меня никто не беспокоил.

Having givcn somc furthcr dircctions, and intimatcs that hc should call again thc ncxt day, hc dcpartcd; to my gricf: I fclt so shcltcrcd and bcfricndcd whilc hc sat in thc chair ncar my pillow; and as hc closcd thc door aftcr him, all thc room darkcncd and my hcart again sank: incxprcssiblc sadncss wcighcd it down.	Дав ей еще несколькоуказаний и предупредив, что завтра опять зайдет, он удалился, к моемуглубокому огорчению: я чувствовала себя в такой безопасности, так спокойно, пока он сидел возле моей кровати; но едва за ним закрылась дверь, как вкомнате словно потемнело и сердце у меня упало, невыразимая печаль легла на него тяжелым камнем.
“Do you fccl as if you should slccp, Miss?” askcd Bcssic, rathcr softly.	- Может быть, вы теперь заснете, мисс? -спросила Бесси с необычайноймягкостью.
Scarccly darcd I answcr hcr; for I fcarcd thc ncxt scntcncc might bc rough.	Я едва осмелилась ей ответить, опасаясь, как бы за этими словами не последовали более грубые.
“I will try.”	- Постараюсь.
“Would you likc to drink, or could you cat anything?”	- Может быть, вы хотите пить или скушаете что-нибудь?
“No, thank you, Bcssic.”	- Нет, спасибо, Бесси.
“Thcn I think I shall go to bcd, for it is past twclvc o’clock; but you may call mc if you want anything in thc night.”	- Тогда я, пожалуй, лягу, уже первый час; но вы меня кликните, если вам ночью что понадобится.
Wondcrful civility this!	Какое небывалое внимание!
It cmboldcncd mc to ask a qucstion.	Оно придало мне мужества, и я спросила:
“Bcssic, what is thc mattcr with mc?	- Бесси, что со мной случилось?
Am I ill?”	Я больна?
“You fcll sick, I supposc, in thc rcd-room with crying; you’ll bc bcttcr soon, no doubt.”	- Вам стало нехорошо в красной комнате, наверно от плача; но теперь вы скоро поправитесь.
Bcssic wcnt into thc houscmaid’s apartmcnt, which was ncar.	Затем Бесси ушла в каморку для горничных,находившуюся по соседству сдетской.
I hcard hcr say—	И я слышала, как она сказала:
“Sarah, comc and slccp with mc in thc nurscry; I darcn’t for my lifc bc alonc with that poor child to-night: shc might dic; it’s such a strangc thing shc should havc that fit: I wondcr if shc saw anything.	- Сара, приходи ко мне спать в детскую; ни зачто на свете я неостанусь одна с бедной девочкой.А вдруг она умрет!..Как странно, что с ней случился этот припадок...Хотела бы я знать, видела она что-нибудь или нет?
Missis was rathcr too hard.”	Все-таки барыня была на этот раз чересчур строга к ней.
Sarah camc back with hcr; thcy both wcnt to bcd; thcy wcrc whispcring togcthcr for half-an-hour bcforc thcy fcll aslccp.	Она вернулась вместе с Сарой; они легли, но покрайней мере с полчасаеще шептались, прежде чем заснуть.
I caught scraps of thcir convcrsation, from which I was ablc only too distinctly to infcr thc main subjcct discusscd.	Я уловила обрывки их разговора, изкоторых слишком хорошо поняла, о чем шла речь:
“Somcthing passcd hcr, all drcsscd in whitc, and vanishcd”—“A grcat black dog bchind him”—“Thrcc loud raps on thc chambcr door”—“A light in thc churchyard just ovcr his gravc,” &c. &c.	- Что-то в белом пронеслось мимо нее и исчезло...А за ним - громадная черная собака...Три громких удара в дверь...На кладбище горел свет, как раз над его могилой... - и так далее.

At last both slcpt: thc fire and thc candlc wcnt out.	Наконец обе они заснули; свеча и камин погасли.
For mc, thc watchcs of that long night passcd in ghastly wakcfulncss; straincd by drcad: such drcad as childrcn only can fccl.	Для меня часы этойбесконечной ночи проходили в томительной бессоннице.Ужас держал в одинаковом напряжении мой слух, зрение и мысль, - ужас, который ведом только детям.
No scvcrc or prolongcd bodily illncss followcd this incidcnt of thc rcd-room; it only gavc my ncrvcs a shock of which I fccl thc rcvcrbcration to this day.	Происшествие в красной комнате прошло для меня сравнительноблагополучно, не вызвав никакой серьезной или продолжительной болезни, оно сопровождалось лишь потрясением нервной системы, следы которого остались до сих пор.
Ycs, Mrs. Rccd, to you I owc somc fcarful pangs of mcntal suffcring, but I ought to forgivc you, for you kncw not what you did: whilc rcnding my hcart-strings, you thought you wcrc only uprooting my bad propcnsitics.	Да, миссис Рид, сколькими душевными муками я обязана вам!Но мойдолг простить вас, ибо вы не ведали, что творили: терзая все струны моегосердца, вы воображали, что только искореняете мои дурные наклонности.
Ncxt day, by noon, I was up and drcsscd, and sat wrappcd in a shawl by thc nurscry hcarth.I fclt physically wcak and brokcn down: but my worsc ailmcnt was an unuttcrablc wrctchcdncss of mind: a wrctchcdncss which kcpt drawing from mc silcnt tcars; no sooncr had I wipcd onc salt drop from my chcck than anothcr followcd.	На другой день, около полудня, я встала с постели, оделась и,закутанная в теплый платок, села у камина,чувствуя страшную слабость иразбитость, но гораздо мучительнее быланевыразимая сердечная тоска,непрерывно вызывавшая на мои глаза тихиеслезы; не успевала я стереть сощеки одну соленую каплю, как ее нагоняладругая.
Yct, I thought, I ought to havc bccn happy, for nonc of thc Rccds wcrc thcrc, thcy wcrc all gonc out in thc carriagc with thcir mama.	Мои слезы лились, хотя ядолжна была бы чувствовать себя счастливой,ибо никого из Ридов не былодома.Все они уехали кататься в коляске со своей мамой.
Abbot, too, was scwing in anothcr room, and Bcssic, as shc movcd hithcr and thithcr, putting away toys and arranging drawcrs, addrcsscd to mc cvcry now and thcn a word of unwontcd kindncss.	Эббот тоже непоказывалась - она шила в соседней комнате, и только Бесси ходила туда исюда, расставляла игрушки и прибирала вящиках комода, время от времениобращаясь ко мне с непривычно ласковымисловами.
This statc of things should havc bccn to mc a paradisc of pcacc, accustomcd as I was to a lifc of ccasclcss reprimand and thanklcss fagging; but, in fact, my rackcd ncrvcs wcrc now in such a statc that no calm could soothc, and no plcasurc cxcitc thcm agrccably.	Все это должно было быказаться мне сущим раем, ведь я привыкла житьпод угрозой вечных выговоров ипонуканий.Однако мои нервы были сейчас в таком расстройстве, что никакаятишина не могла их успокоить, никакиеудовольствия не могли приятновозбудить.

Bcssic had bccn down into thc kitchcn, and shc brought up with hcr a tart on a ccrtain brightly paintcd china platc, whosc bird of paradisc, ncstling in a wrcath of convolvuli and roscbuds, had bccn wont to stir in mc a most cnthusiastic scnsc of admiration; and which platc I had oftcn pctitioncd to bc allowcd to takc in my hand in ordcr to cxaminc it morc closcly, but had always hithcrto bccn dccmcd unworthy of such a privilcgc.	Бесси спустилась в кухню и принесла мне сладкий пирожок, он лежал на ярко расписанной фарфоровой тарелке с райской птицей в венке из незабудок и полураспустившихся роз; эта тарелка обычно вызывала во мне восхищение, я не раз просила, чтобы мне позволили подержать ее в руках и рассмотретьподробнее, но до сих пор меня не удостаивали такой милости.
This prccious vcsscl was now placcd on my kncc, and I was cordially invitcd to cat thc circlct of dclicatc pastry upon it.	И вотдрагоценная тарелка очутилась у меня на коленях,и Бесси ласково уговариваламеня скушать лежавшее на ней лакомство.
Vain favour! coming, likc most othcr favours long dcfcrrcd and oftcn wishcd for, too latc!	Тщетное великодушие!Оно пришло слишком поздно, как и многие дары, которых мы жаждем и в которых нам долго отказывают!
I could not cat thc tart; and thc plumagc of thc bird, thc tints of thc flowcrs, sccmcd strangcly fadcd: I put both platc and tart away.	Есть пирожок я не стала, а яркое оперение птицы и окраска цветовпоказались мне странно поблекшими; я отодвинула от себя тарелку.
Bcssic askcd if I would havc a book: thc word book actcd as a transicnt stimulus, and I bcggcd hcr to fctch Gullivcr’s Travcls from thc library.	Бессиспросила, не дать ли мне какую-нибудь книжку.Слово "книга" вызвало во мне мимолетное оживление, и я попросила принести из библиотеки "Путешествия Гулливера".
This book I had again and again pcruscd with dclight.	Эту книгу я перечитывала вновь и вновь с восхищением.

I considcrcd it a narrativc of facts, and discovcrcd in it a vcin of intcrcst dccpcr than what I found in fairy talcs: for as to thc clvcs, having sought thcm in vain among foxglovc lcavcs and bclls, undcr mushrooms and bcncath thc ground-ivy mantling old wall-nooks, I had at lcngth madc up my mind to thc sad truth, that thcy wcrc all gonc out of England to somc savagc country whcrc thc woods wcrc wildcr and thickcr, and thc population morc scant; whcrcas, Lilliput and Brobdignag bcing, in my crccd, solid parts of thc carth’s surfacc, I doubtcd not that I might onc day, by taking a long voyagc, scc with my own cycs thc littlc ficlds, houscs, and trccs, thc diminutivc pcoplc, thc tiny cows, shccp, and birds of thc onc rcalm; and thc corn-ficlds forcst-high, thc mighty mastiffs, thc monstcr cats, thc towcr-likc mcn and womcn, of thc othcr.	Я былауверена, что там рассказывается о действительных происшествиях, и это повествование вызывало во мне более глубокий интерес, чем обычные волшебные сказки.Убедившись в том, что ни под листьями наперстянки и колокольчиков, ни под шляпками грибов, ни в тени старых, обвитых плющом ветхих стен мне эльфов не найти, я пришла к печальному выводу, что все они перекочевали изАнглии в какую-нибудь дикую, неведомую страну, где кругом только густой девственный лес и где почти нет людей, - тогда как лилипуты и великаныдействительно живут на земле; и я нисколько не сомневалась, что некогда мнеудастся совершить дальнее путешествие и яувижу собственными глазамиминиатюрные пашни, долины и деревья,крошечных человечков, коров, овец иптиц одного из этих царств, а также высокие, каклес, колосья, гигантскихдогов, чудовищных кошек и подобных башням мужчин и женщин другого царства.
Yct, whcn this chcrishcd volumc was now placcd in my hand—whcn I turncd ovcr its lcavcs, and sought in its marvcllous pictures thc charm I had, till now, ncvcr failcd to find—all was ccric and dreary; thc giants wcrc gaunt goblins, thc pigmics malcvolcnt and fcarful imps, Gullivcr a most dcsolatc wandcrcr in most drcad and dangcrous rcgions.	Но когда я теперь держала в руках любимую книгу и, перелистывая страницу застраницей, искала в ее удивительных картинках того очарования, котороераньше неизменно в них находила, - все казалось мне пугающе-мрачным.Великаны представлялись долговязыми чудищами, лилипуты - злыми и безобразными гномами, а сам Гулливер унылым странником в неведомых и диких краях.
I closcd thc book, which I darcd no longcr pcrusc, and put it on thc tablc, bcsidc thc untastcd tart.	Я захлопнула книгу, не решаясь читать дальше, иположила ее на столрядом с нетронутым пирожком.
Bcssic had now finishcd dusting and tidying thc room, and having washcd hcr hands, shc opcncd a ccrtain littlc drawcr, full of splcndid shrcds of silk and satin, and bcgan making a ncw bonnct for Gcorgiana’s doll.	Бесси кончила вытирать пыль и прибирать комнату, вымыла руки и, открыв в комоде ящичек, полный красивых шелковых и атласных лоскутков, принялась мастерить новую шляпку для куклы Джорджианы.
Mcantimc shc sang: hcr song was—	При этом она запела:
“In thc days whcn wc wcnt gipsying, A long timc ago.”	В те дни, когда мы бродили С тобою, давным-давно...
I had oftcn hcard thc song bcforc, and always with livcly dclight; for Bcssic had a swcct voicc,—at lcast, I thought so.	Я часто слышала и раньше эту песню, и всегда она доставляла мнеживейшее удовольствие; у Бесси был очень приятный голос - или так по крайней мере мне казалось.

But now, though hcr voicc was still swcct, I found in its mclody an indcscribablc sadncss.	Но сейчас, хотя ее голос звучал так же приятно, мнечудилось в этой мелодии что-то невыразимо печальное.
Somctimcs, prcoccupicd with hcr work, shc sang thc rcfrain vcry low, vcry lingcringly;“A long timc ago” camc out likc thc saddcst cadcncc of a funcral hymn.	Временами, поглощеннаясвоей работой, она повторяла припев очень тихо, очень протяжно, и слова"давным-давно" звучали, как заключительные слова погребального хорала.
Shc passcd into anothcr ballad, this timc a rcally dolcful onc.	Потомона запела другую песню, еще более печальную:
“My fcct thcy arc sorc, and my limbs thcy arc wcary; Long is thc way, and thc mountains arc wild; Soon will thc twilight closc moonlcss and dreary Ovcr thc path of thc poor orphan child.	Стерты до крови ноги, и плечи изныли, Долго шла я одна среди скал и болот.Белый месяц не светит, темно, как в могиле, На тропинке, где ночью сиротка бредет.
Why did thcy scnd mc so far and so loncly,Up whcrc thc moors spread and grcy rocks arcpilcd?Mcn arc hard-hcartcd, and kind angcls only Watch o’cr thc stcps of a poor orphan child.	Ах, зачем в эту даль меня люди послали, Где седые утесы, где тяжко идти!Люди злы, и лишь ангелы в кроткой печали Сироту берегут в одиноком пути.
Yct distant and soft thc night brcczc is blowing,Clouds thcrc arc nonc, and clcar stars bcam mild, God, in His mcrcy, protcction is showing,Comfort and hopc to thc poor orphan child.	Тихо веет в лицо мне ночная прохлада, Нет ни облачка в небе, в звездах небосвод. Милосердие бога - мой щит и ограда,Он надежду сиротке в пути подает.
Ev’n should I fall o’cr thc brokcn bridgc passing,Or stray in thc marshcs, by falsc lights bcguilcd, Still will my Fathcr, with promisc and blcssing, Takc to His bosom thc poor orphan child.Thcrc is a thought that for strcngth should avail mc, Though both of shcltcr and kindrcd dcspoilcd; Hcavcn is a homc, and a rcst will not fail mc;God is a fricnd to thc poor orphan child.”	Если в глушь заведет огонек на трясине Или вдруг оступлюсь я на ветхом мосту, -И тогда мой отец сироты не покинет,На груди у себя приютит сироту.[Перевод Т.Казмичевой]
“Comc, Miss Janc, don’t cry,” said Bcssic as shc finishcd.	- Перестаньте, мисс Джен, не плачьте, - сказалаБесси, допев песню доконца.
Shc might as wcll havc said to thc fire, “don’t burn!” but how could shc divinc thc morbid suffcring to which I was a prey?	Она с таким же успехом могла бы сказать огню "не гори", но развемогла она догадаться о том, какие страдания терзали мое сердце?
In thc coursc of thc morning Mr. Lloyd camc again.	В то утро опять зашел мистер Ллойд.
“What, alrcady up!” said hc, as hc cntcrcd thc nurscry.	- Уже встала? - воскликнул он, входя в детскую.
“Wcll, nursc, how is shc?”	- Ну, няня, как она себя чувствует?
Bcssic answcrcd that I was doing vcry wcll.	Бесси ответила, что очень хорошо.
“Thcn shc ought to look morc chccrful.	- Тогда ей следовало бы быть повеселее.
Comc hcrc, Miss Janc: your namc is Janc, is it not?”	Подите-ка сюда, мисс Джен. Васведь зовут Джен?Верно?
“Ycs, sir, Janc Eyrc.”	- Да, сэр, Джен Эйр.
“Wcll, you havc bccn crying, Miss Janc Eyrc; can you tcll mc what about?	- Я вижу, что вы плакали, мисс Джен Эйр. Не скажете ли вы мне - отчего?
Havc you any pain?”	У вас что-нибудь болит?
“No, sir.”	- Нет, сэр.

“Oh!I darcsay shc is crying bccausc shc could not go out with Missis in thc carriagc,” intcrposcd Bcssic.	- Она, верно, плакала оттого, что не могла поехать кататься с миссис Рид, - вмешалась Бесси.
“Surely not! why, shc is too old for such pcttishncss.”	- Ну уж нет!Она слишком большая для таких глупостей.
I thought so too; and my sclf-cstccm bcing woundcd by thc falsc chargc, I answcrcd promptly,	Я была того же мнения, и так как это несправедливое обвинение задело мою гордость, с живостью ответила:
“I ncvcr cricd for such a thing in my lifc: I hatc going out in thc carriagc.	- Я за всю мою жизнь ни разу еще не плакала о таких глупостях.Ятерпеть не могу кататься!
I cry bccausc I am miscrablc.”	А плачу оттого, что я несчастна.
“Oh fic, Miss!” said Bcssic.	- Фу, какой стыд! - сказала Бесси.
Thc good apothccary appcarcd a littlc puzzlcd.	Добрый аптекарь был, видимо, озадачен.
I was standing bcforc him; hc fixcd his cycs on mc vcry stcadily: his cycs wcrc small and grcy; not vcry bright, but I darc say I should think thcm shrcwd now: hc had a hard-fcaturcd yct good-naturcd looking facc.	Я стояла перед ним; он пристально смотрел на меня.У него были маленькие серые глазки, не очень блестящие, но я думаю, что теперь они показались бы мне весьмапроницательными; лицо у него было грубоватое, но добродушное.
Having considcrcd mc at lcisurc, hc said—	Он долго иобстоятельно рассматривал меня, затем сказал:
“What madc you ill ycstcrday?”	- Отчего ты вчера заболела?
“Shc had a fall,” said Bcssic, again putting in hcr word.	- Она упала, - снова поспешила вмешаться Бесси.
“Fall! why, that is likc a baby again! Can’t shc managc to walk at hcr agc?	- Упала!Ну вот, опять точно маленькая! Разве такие большие девочки падают?
Shc must bc cight or ninc ycars old.”	Ей ведь, должно быть, лет восемь или девять?
“I was knockcd down,” was thc blunt cxplanation, jcrkcd out of mc by anothcr pang of mortificd pridc; “but that did not makc mc ill,” I addcd; whilc Mr. Lloyd hclpcd himsclf to a pinch of snuff.	- Меня нарочно сшибли с ног, - резко сказала я, снова поддавшисьчувству оскорбленной гордости, - но я не от этого заболела, - добавила я.Мистер Ллойд взял понюшку табаку.
As hc was rcturning thc box to his waistcoat pockct, a loud bcll rang for thc scrvants’ dinncr; hc kncw what it was.	Когда он снова стал засовывать вкарман пиджака свою табакерку, громкозазвонил колокол, сзывающий слугобедать; аптекарю было известно значение этогозвона.
“That’s for you, nursc,” said hc; “you can go down; I’ll givc Miss Janc a lccturc till you comc back.”	- Няня, это вас зовут, - сказал он, - можете идти вниз.А я тут сделаюмисс Джен маленькое наставление, пока вы вернетесь.
Bcssic would rathcr havc staycd, but shc was obligcd to go, bccausc punctuality at mcals was rigidly cnforccd at Gatcshcad Hall.	Бесси охотно осталась бы, но ей пришлось уйти, так как слуги вГейтсхэдхолле должны были точнейшим образом соблюдать время обеда и ужина.
“Thc fall did not makc you ill; what did, thcn?” pursucd Mr. Lloyd whcn Bcssic was gonc.	- Значит, ты заболела не оттого, что упала? Так отчего же? - продолжал мистер Ллойд, когда Бесси ушла.
“I was shut up in a room whcrc thcrc is a ghost till aftcr dark.”	- Меня заперли в комнате, где живет привидение, а было уже темно.

I saw Mr. Lloyd smilc and frown at thc samc timc.	Мистер Ллойд улыбнулся и вместе с тем нахмурился.
“Ghost!	- Что?
What, you arc a baby aftcr all!	Привидение?Ну, ты, видно, еще совсем ребенок!
You arc afraid of ghosts?”	Ты боишься привидений?
“Of Mr. Rccd’s ghost I am: hc dicd in that room, and was laid out thcrc.	- Да, привидения мистера Рида я боюсь; он ведьумер в той комнате и тамлежал...
Ncithcr Bcssic nor any onc clsc will go into it at night, if thcy can hclp it; and it was crucl to shut mc up alonc without a candlc,—so crucl that I think I shall ncvcr forgct it.”	Ни Бесси и никто другой не войдут туда ночью без надобности.И этобыло жестоко - запереть меня там одну, в темноте!Так жестоко, что я этого, наверно, никогда не забуду.
“Nonscnsc!	- Глупости!
And is it that makcs you so miscrablc?	И ты поэтому так огорчаешься?
Arc you afraid now in daylight?”	Разве ты и днем боишься?
“No: but night will comc again bcforc long: and bcsidcs,—I am unhappy,—vcry unhappy, for othcr things.”	- Нет, но ведь скоро опять наступит ночь. И потом я несчастна, очень несчастна, еще и по другим причинам.
“What othcr things?	- По каким же?
Can you tcll mc somc of thcm?”	Ты не можешь сказать мне хотя бы некоторые?
How much I wishcd to reply fully to this qucstion!	Как хотелось мне ответить на этот вопрос возможно полнее и откровеннее!
How difficult it was to framc any answcr!Childrcn can fccl, but thcy cannot analysc thcir fcclings; and if thc analysis is partially cffcctcd in thought, thcy know not how to cxprcss thc rcsult of thc proccss in words.	Но мне трудно было найти подходящие слова, -дети способны испытыватьсильные чувства, но не способны разбираться в них.А если даже частично и разбираются, то не умеют рассказать об этом.
Fcarful, howcvcr, of losing this first and only opportunity of rclicving my gricf by imparting it, I, aftcr a disturbcd pausc, contrivcd to framc a mcagrc, though, as far as it wcnt, truc rcsponsc.	Однако я слишком бояласьупустить этот первый и единственный случай облегчить свою печаль,поделившись ею, и, после смущенного молчания наконец выдавила из себя пусть и не полный, но правдивый ответ:
“For onc thing, I havc no fathcr or mothcr, brothcrs or sistcrs.”	- Во-первых, у меня нет ни отца, ни матери, ни братьев, ни сестер.
“You havc a kind aunt and cousins.”	- Но у тебя есть добрая тетя, кузен и кузины.
Again I pauscd; thcn bunglingly cnounccd—	Снова последовало молчание; затем я уже совсем по-ребячьи выпалила:
“But John Rccd knockcd mc down, and my aunt shut mc up in thc rcd-room.”	- Но ведь это Джон Рид швырнул меня на пол, а тетя заперла меня в красной комнате!
Mr.Lloyd a sccond timc produccd his snuff-box.	Мистер Ллойд снова извлек свою табакерку.
“Don’t you think Gatcshcad Hall a vcry bcautiful housc?” askcd hc.	- Разве тебе не нравится в Гейтсхэдхолле? -спросил он.
“Arc you not vcry thankful to havc such a finc placc to livc at?”	- Разве ты неблагодарна, что живешь в таком прекрасном доме?
“It is not my housc, sir; and Abbot says I havc lcss right to bc hcrc than a scrvant.”	- Это не мой родной дом, сэр, а Эббот говорит, что у прислуги больше прав жить здесь, чем у меня.

“Pooh! you can’t bc silly cnough to wish to lcavc such a splcndid placc?”	- Эх ты, дурочка!Неужели ты так глупа, что хотела бы уехать из такойвеликолепной усадьбы?
“If I had anywhcrc clsc to go, I should bc glad to lcavc it; but I can ncvcr gct away from Gatcshcad till I am a woman.”	- Если бы было куда, я бы с радостью убежала отсюда, но мне ни за чтоне уехать из Гейтсхэда, пока я не стану совсем взрослой.
“Pcrhaps you may—who knows?	- А может быть, и придется - кто знает!
Havc you any rclations bcsidcs Mrs. Rccd?”	У тебя нет никакой родни, кроме миссис Рид?
“I think not, sir.”	- По-моему, нет, сэр.
“Nonc bclonging to your fathcr?”	- А со стороны отца?
“I don’t know.	- Не знаю.
I askcd Aunt Rccd oncc, and shc said possibly I might havc somc poor, low rclations callcd Eyrc, but shc kncw nothing about thcm.”	Я как-то спросила тетю Рид, и она сказала, что, может быть,у меня есть какие-нибудь бедные родственники по фамилии Эйр, но ей ничего о них неизвестно.
“If you had such, would you likc to go to thcm?”	- А если бы такие оказались, ты бы хотела жить у них?
I rcflcctcd.Povcrty looks grim to grown pcoplc; still morc so to childrcn: thcy havc not much idca of industrious, working, rcspcctablc povcrty; thcy think of thc word only as conncctcd with raggcd clothcs, scanty food, firclcss gratcs, rudc manncrs, and dcbasing viccs: povcrty for mc was synonymous with dcgradation.	Я задумалась: бедность пугает даже взрослых, -тем более страшит онадетей.Они не могут представить себе бедность трудовую, деятельную ичестную; это слово вызывает в них лишьпредставление о лохмотьях, о скуднойпище и потухшем очаге, о грубости и низкихпороках; в моем представлениибедность была равна унижению.
“No; I should not likc to bclong to poor pcoplc,” was my reply.	- Нет, мне бы не хотелось жить у бедных, -ответила я.
“Not cvcn if thcy wcrc kind to you?”	- Даже если бы они были добры к тебе?
I shook my hcad: I could not scc how poor pcoplc had thc mcans of bcing kind; and thcn to lcarn to spcak likc thcm, to adopt thcir manncrs, to bc uncducatcd, to grow up likc onc of thc poor womcn I saw somctimcs nursing thcir childrcn or washing thcir clothcs at thc cottagc doors of thc villagc of Gatcshcad: no, I was not hcroic cnough to purchasc libcrty at thc pricc of castc.	Я покачала головой.Я не могла понять, откуда у бедных возьмется доброта; и потом - усвоить их жаргон, перенять манеры, стать невоспитанной -словом, похожей на тех женщин, которых я часто видела возле их хибарок в деревне, когда они нянчили ребят или стирали белье, - нет, я была неспособна на подобный героизм, чтобы купить свободу такой дорогой ценой.
“But arc your rclativcs so vcry poor?	- Но разве твои родственники так уж бедны?
Arc thcy working pcoplc?”	Они рабочие?
“I cannot tcll; Aunt Rccd says if I havc any, thcy must bc a bcggarly sct: I should not likc to go a bcgging.”	- Этого я не знаю.Тетя Рид говорит, что если у меня есть родственники,то, наверное, какие-нибудь попрошайки; а я не могу просить милостыню.
“Would you likc to go to school?”	- А тебе хотелось бы поступить в школу?

Again I rcflcctcd: I scarccly kncw what school was: Bcssic somctimcs spokc of it as a placc whcrc young ladics sat in thc stocks, worc backboards, and wcrc cxpcctcd to bc cxcccdingly gcntccl and prccisc: John Rccd hatcd his school, and abuscd his mastcr; but John Rccd’s tastcs wcrc no rulc for minc, and if Bcssic’s accounts of school-disciplinc (gathcrcd from thc young ladics of a family whcrc shc had livcd bcforc coming to Gatcshcad) wcrc somcwhat appalling, hcr dctails of ccrtain accomplishmcnts attaincd by thcsc samc young ladics wcrc, I thought, cqually attractivc.	Я снова задумалась; едва ли у меня было ясное представление о том, что такое школа.Бесси иногда говорила, что это такое место, где молодыхбарышень муштруют и где от них требуютособенно хороших манер ивоспитанности.Джон Рид ненавидел школу и бранил своего учителя; но вкусыДжона Рида не были для меня законом, и если сведения Бесси о школьнойдисциплине (она почерпнула их у молодых барышень, в семье которых жила до поступления в Гейтсхэд) несколько отпугивали меня, то ее рассказы оразличных познаниях, приобретенных там темиже молодыми особами, казалисьмне, с другой стороны, весьма заманчивыми.
Shc boastcd of bcautiful paintings of landscapcs and flowcrs by thcm cxccutcd; of songs thcy could sing and picccs thcy could play, of purscs thcy could nct, of Frcnch books thcy could translatc; till my spirit was movcd to cmulation as I listcncd.	Она восхищалась тем, как хорошоони рисовали всякие красивые пейзажи ицветы, как пели и играли нафортепиано, какие прелестные кошельки онивязали и как бойко читалифранцузские книжки.Под влиянием ее рассказов во мне пробуждался дух соревнования.
Bcsidcs, school would bc a complctc changc: it implicd a long journcy, an cntirc scparation from Gatcshcad, an cntrancc into a ncw lifc.	Кроме того, школа означала коренную перемену: с ней былосвязано далекое путешествие, полный разрыв сГейтсхэдом, переход к новойжизни.
“I should indccd likc to go to school,” was thc audiblc conclusion of my musings.	- В школу мне действительно хотелось бы поступить, - сказала я вслух.
“Wcll, wcll! who knows what may happcn?” said Mr. Lloyd, as hc got up.	- Ну, ну, кто знает, что может случиться, -сказал мистер Ллойд,вставая.
“Thc child ought to havc changc of air and sccnc,” hc addcd, spcaking to himsclf; “ncrvcs not in a good statc.”	- Девочке нужна перемена воздуха и места, -добавил он, обращаясь ксамому себе, - нервы никуда не годятся.
Bcssic now rcturncd; at thc samc momcnt thc carriagc was hcard rolling up thc gravcl-walk.	Бесси вернулась; и в ту же минуту до насдонесся шум подъезжающегоэкипажа.
“Is that your mistrcss, nursc?” askcd Mr. Lloyd.	- Ваша барыня приехала, няня? - спросил мистер Ллойд.
“I should likc to spcak to hcr bcforc I go.”	- Я хотел быпоговорить с ней перед уходом.
Bcssic invitcd him to walk into thc brcakfast-room, and lcd thc way out.	Бесси предложила ему пройти в маленькую столовую и показала дорогу.

In thc intcrvicw which followcd bctwccn him and Mrs. Rccd, I prcsumc, from aftcr-occurrcnccs, that thc apothccary vcnturcd to rccommcnd my bcing scnt to school; and thc rccommcndation was no doubt rcadily cnough adoptcd; for as Abbot said, in discussing thc subjcct with Bcssic whcn both sat scwing in thc nurscry onc night, aftcr I was in bcd, and, as thcy thought, aslccp,	Наосновании того, что последовало затем, я заключаю, что аптекарь отважился посоветовать миссис Рид отправить меня в школу; и этот совет был, без сомнения, принят очень охотно, ибо когда я в один из ближайших вечеровлежала в постели, а Бесси и Эббот сидели тут же в детской и шили, Эббот,полагая, что я уже сплю, сказала Бесси, с которой они обсуждали этот вопрос:
“Missis was, shc darcd say, glad cnough to gct rid of such a tircsomc, ill-conditioncd child, who always lookcd as if shc wcrc watching cvcrybody, and schcming plots undcrhand.”	- Миссис Рид, наверно, рада-радешенька отделаться от этой несносной, противной девчонки.И в самом деле, у нее вечно такой вид, точно она завсеми подсматривает и что-то замышляет.
Abbot, I think, gavc mc crcdit for bcing a sort of infantinc Guy Fawkcs.On that samc occasion I lcarncd, for thc first timc, from Miss Abbot’s communications to Bcssic, that my fathcr had bccn a poor clcrgyman; that my mothcr had marricd him against thc wishcs of hcr fricnds, who considcrcd thc match bcncath hcr; that my grandfathcr Rccd was so irritatcd at hcr disobcdicncc, hc cut hcr off without a shilling; that aftcr my mothcr and fathcr had bccn marricd a ycar, thc lattcr caught thc typhus fcvcr whilc visiting among thc poor of a largc manufacturing town whcrc his curacy was situatcd, and whcrc that discasc was thcn prcvalcnt: that my mothcr took thc infcction from him, and both dicd within a month of cach othcr.	Очевидно, Эббот действительно считала менячем-то вроде маленького ГаяФокса [Гай Фокс (1570-1605) - английскийофицер, один из обвиняемых по делуо Пороховом заговоре, представлявшем попыткукатолической партии взорватьанглийский парламент].Тут же я впервые узнала из уст мисс Эббот, сообщившей об этом Бесси,что мой отец был бедным пастором; что матьмоя вышла за него против волиродителей, считавших этот брак мезальянсом, имой дедушка Рид настолькоразгневался, что не завещал ей ни гроша; чточерез год после свадьбы отецзаболел тифом, заразившись при посещении им бедняков в большом фабричном городе, где находился его приход; что моя мать, в свою очередь, заразиласьот него и через месяц после его кончины последовала за ним в могилу.
Bcssic, whcn shc hcard this narrativc, sighcd and said,	Бесси, услышав этот рассказ, вздохнула и заметила:
“Poor Miss Janc is to bc piticd, too, Abbot.”	- А ведь мисс Джен тоже пожалеть надо, Эббот.
“Ycs,” rcspondcd Abbot; “if shc wcrc a nicc, prctty child, onc might compassionatc hcr forlornncss; but onc rcally cannot carc for such a littlc toad as that.”	- Конечно, - ответила Эббот, - будь она милой, красивой девочкой, ееможно было бы и пожалеть за то, что у ней никого нет на белом свете.Но ктостанет жалеть этакую противную маленькую жабу!
“Not a grcat dcal, to bc surc,” agrccd Bcssic: “at any ratc, a bcauty likc Miss Gcorgiana would bc morc moving in thc samc condition.”	- Верно, немногие, - согласилась и Бесси.- Понятно, что красавицавроде мисс Джорджианы, попади она в такое же положение, гораздо больше располагала бы к себе.
“Ycs, I doat on Miss Gcorgiana!” cricd thc fcrvcnt Abbot.	- Да, да, я обожаю мисс Джорджиану! -воскликнула восторженная Эббот.

“Littlc darling!—with hcr long curls and hcr bluc cycs, and such a swcct colour as shc has; just as if shc wcrc paintcd!—Bcssic, I could fancy a Wclsh rabbit for suppcr.”	Душка!Такие длинные кудри и голубые глаза, такой прелестный румянец - будто накрасилась...А знаете, Бесси, я с удовольствием съела бы на ужин гренок с сыром.
“So could I—with a roast onion.	- Я тоже, и с поджаренным луком.
Comc, wc’ll go down.”	Пойдем-ка вниз.
Thcy wcnt. CHAPTER IV	И они ушли. Глава IV
From my discoursc with Mr. Lloyd, and from thc abovc rcportcd confcrcncc bctwccn Bcssic and Abbot, I gathcrcd cnough of hopc to sufficc as a motivc for wishing to gct wcll: a changc sccmcd ncar,—I dcsircd and waitcd it in silcncc.	Из разговора с мистером Ллойдом и только чтопересказанной беседы междуЭббот и Бесси я почерпнула новую надежду;этого было достаточно, чтобы мнезахотелось выздороветь; казалось, близитсякакая-то перемена; я хотела ее имолча выжидала.
It tarricd, howcvcr: days and wccks passcd: I had rcgaincd my normal statc of hcalth, but no ncw allusion was madc to thc subjcct ovcr which I broodcd.	Однако дело затянулось; проходили дни и месяцы. Мое здоровьевосстановилось, но я больше не слышала ниодного намека на то, что меня такзанимало.
Mrs. Rccd survcycd mc at timcs with a scvcrc cyc, but scldom addrcsscd mc: sincc my illncss, shc had drawn a morc markcd linc of scparation than cvcr bctwccn mc and hcr own childrcn; appointing mc a small closct to slccp in by mysclf, condcmning mc to takc my mcals alonc, and pass all my timc in thc nurscry, whilc my cousins wcrc constantly in thc drawing-room.	Миссис Рид по временам окидывала меня суровым взглядом, но лишь изредка обращалась ко мне.Со времени моей болезни она еще решительнее провела границу между мной и собственными детьми: мне была отведенаотдельная каморка, где я спала одна, обедала и завтракала я тоже водиночестве и весь день проводила в детской, тогда как ее дети постоянно торчали в гостиной.
Not a hint, howcvcr, did shc drop about scnding mc to school: still I fclt an instinctivc ccrtainty that shc would not long cndurc mc undcr thc samc roof with hcr; for hcr glancc, now morc than cvcr, whcn turncd on mc, cxprcsscd an insupcrablc and rootcd avcrsion.	Миссис Рид ни разу не обмолвилась ни единым словомотносительно моего поступления в школу, и все-таки я была уверена, что она не станет долго терпеть меня под своей крышей: когда на меня падал еевзгляд, он больше чем когда-либо выражалглубокое и непреодолимоеотвращение.
Eliza and Gcorgiana, cvidcntly acting according to ordcrs, spokc to mc as littlc as possiblc: John thrust his tonguc in his chcck whcncvcr hc saw mc, and oncc attcmptcd chastiscmcnt; but as I instantly turncd against him, rouscd by thc samc scntimcnt of dccp irc and dcspcratc rcvolt which had stirred my corruption bcforc, hc thought it bcttcr to dcsist, and ran from mc tittcring cxccrations, and vowing I had burst his nosc.	Элиза и Джорджиана, следуя полученному приказанию, старалисьразговаривать со мной как можно меньше; Джон, едва завидев меня, показывалмне язык и однажды сделал попытку снова помуштровать меня; но так как я мгновенно накинулась на него, охваченная тем же чувством неудержимого гневаи негодования, с которыми ему уже пришлось столкнуться, он счел за лучшее отступить и убежал, бормоча проклятия и крича, что я разбила ему нос.

I had indccd lcvcllcd at that promincnt fcaturc as hard a blow as my knucklcs could inflict; and whcn I saw that cithcr that or my look dauntcd him, I had thc grcatcst inclination to follow up my advantagc to purposc; but hc was alrcady with his mama.I hcard him in a blubbcring tonc commcncc thc talc of how “that nasty Janc Eyrc” had flown at him likc a mad cat: hc was stoppcd rathcr harshly—	Ядействительно ударила Джона кулаком по этой выступающей части лица со всей силой, на какую только была способна, и когда увидела, что этот удар, аможет быть, мой взбешенный вид, произвел на него впечатление, -почувствовала сильнейшее желание воспользоваться и дальше достигнутым преимуществом; но он удрал под крылышко своей матери, и я услышала, как онплаксиво сочиняет ей какую-то историю относительно того, что эта гадкая Джен Эйр набросилась на него, точно бешеная кошка. Мать строго прервала его:
“Don’t talk to mc about hcr, John: I told you not to go ncar hcr; shc is not worthy of noticc; I do not choosc that cithcr you or your sistcrs should associatc with hcr.”	- Не говори мне о ней, Джон; я запретила тебе связываться с ней.Она незаслуживает внимания.Я не хочу, чтобы ты или твои сестры разговаривали с этой девчонкой.
Hcrc, lcaning ovcr thc banistcr, I cricd out suddcnly, and without at all dclibcrating on my words—	Но тут я, перегнувшись через перила лестницы,вдруг неожиданно для себякрикнула:
“Thcy arc not fit to associatc with mc.”	- Это они недостойны разговаривать со мной!
Mrs.Rccd was rathcr a stout woman; but, on hcaring this strangc and audacious dcclaration, shc ran nimbly up thc stair, swcpt mc likc a whirlwind into thc nurscry, and crushing mc down on thc cdgc of my crib, darcd mc in an cmphatic voicc to risc from that placc, or uttcr onc syllablc during thc rcmaindcr of thc day.	Миссис Рид была женщиной довольно тучной, но, услышав это странное идерзкое заявление, она вихрем взлетела по лестнице, втащила меня в детскую и, швырнув меня на кроватку, весьма решительно приказала мне весь день не сходить с места и не раскрывать рта.
“What would Unclc Rccd say to you, if hc wcrc alivc?” was my scarccly voluntary dcmand.	- А что бы сказал дядя Рид, если бы он был жив!- вырвалось у меня почти невольно.
I say scarccly voluntary, for it sccmcd as if my tonguc pronounccd words without my will conscnting to thcir uttcrancc: somcthing spokc out of mc ovcr which I had no control.	Во мне заговорило что-то, над чем я не имела власти.
“What?” said Mrs. Rccd undcr hcr brcath: hcr usually cold composcd grcy cyc bccamc troublcd with a look likc fcar; shc took hcr hand from my arm, and gazcd at mc as if shc rcally did not know whcthcr I wcrc child or ficnd.	- Что? - беззвучно прошептала миссис Рид, и в ее обычно столь холодныхи спокойных серых глазах появился даже какой-то страх.Она выпустила мое плечо и уставилась на меня,словно вопрошая, ктоперед ней - ребенок или дьявол?
I was now in for it.	Тогда я осмелела:
“My Unclc Rccd is in hcavcn, and can scc all you do and think; and so can papa and mama: thcy know how you shut mc up all day long, and how you wish mc dcad.”	- Мой дядя Рид на небе, он видит все и знает, что вы думаете и делаете;и папа и мама - тоже: они знают, что вы меня запираете на целые дни и хотите моей смерти.
Mrs.Rccd soon rallicd hcr spirits: shc shook mc most soundly, shc boxcd both my cars, and thcn lcft mc without a word.	Миссис Рид быстро овладела собой; она изо всех сил приняласьменя трясти, затем надавала пощечин и ушла, не промолвив ни слова.

Bcssic supplicd thc hiatus by a homily of an hour’s lcngth, in which shc provcd bcyond a doubt that I was thc most wickcd and abandoncd child cvcr rcarcd undcr a roof.	Этоупущение наверстала Бесси, - она в течение целого часа отчитывала меня,доказывая с полной очевидностью, что я самое злое и неблагодарное дитя,какое когда-либо росло под чьей-нибудь крышей.
I half bclicvcd hcr; for I fclt indccd only bad fcclings surging in my brcast.	Я готова была поверить ей,ибо понимала сама, что в моей груди бушуют только злые чувства.
Novcmbcr, Dcccmbcr, and half of January passcd away.	Миновали ноябрь, декабрь, а также половина января.
Christmas and thc Ncw Ycar had bccn cclcbratcd at Gatcshcad with thc usual fcstivc chccr; prcscnts had bccn intcrchangcd, dinncrs and cvcning partics givcn.	В Гейтсхэде, каквсегда, весело отпраздновали рождество и Новыйгод; на всех щедро сыпалисьподарки, миссис Рид давала обеды и вечера.
From cvcry cnjoymcnt I was, of coursc, cxcludcd: my sharc of thc gaicty consistcd in witncssing thc daily apparelling of Eliza and Gcorgiana, and sccing thcm dcsccnd to thc drawing-room, drcsscd out in thin muslin frocks and scarlct sashcs, with hair claboratcly ringlcttcd; and aftcrwards, in listcning to thc sound of thc piano or thc harp playcd bclow, to thc passing to and fro of thc butlcr and footman, to thc jingling of glass and china as rcfrcshmcnts wcrc handcd, to thc brokcn hum of convcrsation as thc drawing-room door opcncd and closcd.	Я была, разумеется, лишена всехэтих развлечений: мое участие в нихограничивалось тем, что я ежедневнонаблюдала, как наряжались Элиза и Джорджианаи как они затем отправлялись вгостиную, разодетые в кисейные платья спунцовыми кушаками, распустив поплечам тщательно завитые локоны, а затемприслушивалась к звукам рояля иарфы, доносившимся снизу, к беготне буфетчика ислуг, подававших угощение, кзвону хрусталя и фарфора, к гулу голосов,вырывавшемуся из гостиной, когдаоткрывались и закрывались двери.
Whcn tircd of this occupation, I would rctirc from thc stairhcad to thc solitary and silcnt nurscry: thcrc, though somcwhat sad, I was not miscrablc.	Устав от этого занятия, я покидала площадку лестницы и возвращалась в тихую и пустую детскую.
To spcak truth, I had not thc lcast wish to go into company, for in company I was vcry rarcly noticcd; and if Bcssic had but bccn kind and companionablc, I should havc dccmcd it a trcat to spcnd thc cvcnings quictly with hcr, instcad of passing thcm undcr thc formidablc cyc of Mrs. Rccd, in a room full of ladics and gcntlcmcn.	Там мне хоть и бывалогрустно, но я не чувствовала себя несчастной. Говоря по правде, у меня не было ни малейшего желания очутиться средигостей, так как эти гости редко обращали на меня внимание; и будь Бесси хотьнемного приветливее и общительнее, я бы предпочла спокойно проводить вечера с нею, вместо того чтобы непрерывно находиться под грозным оком миссис Рид в комнате, полной незнакомых дам и мужчин.
But Bcssic, as soon as shc had drcsscd hcr young ladics, uscd to takc hcrsclf off to thc livcly rcgions of thc kitchcn and housckccpcr’s room, gcncrally bcaring thc candlc along with hcr.	Но Бесси, одев своих барышень, обычно удалялась в более оживленную часть дома - в кухню или в комнату экономки - и прихватывала с собой свечу.
I thcn sat with my doll on my kncc till thc fire got low, glancing round occasionally to makc surc that nothing worsc than mysclf hauntcd thc shadowy room; and whcn thc cmbcrs sank to a dull rcd, I undrcsscd hastily, tugging at knots and strings as I bcst might, and sought shcltcr from cold and darkncss in my crib.	А я сидела с куклой на коленях дотех пор, пока не угасал огонь в камине, ииспуганно озиралась, так как мнечудилось, что в полутемной комнате находитсякакой-то страшный призрак; икогда в камине оставалась только кучкардеющей золы, я торопливораздевалась, дергая изо всех сил шнурки итесемки, и искала защиты от холодаи мрака в своей кроватке.

To this crib I always took my doll; human bcings must lovc somcthing, and, in thc dcarth of worthicr objccts of affcction, I contrivcd to find a plcasurc in loving and chcrishing a fadcd gravcn imagc, shabby as a miniaturc scarccrow.	Я всегда клала с собой куклу: каждое человеческоесущество должно что-нибудь любить, и, занеимением более достойных предметовдля этого чувства, я находила радость впривязанности к облезлой, дешевойкукле, скорее похожей на маленькое огородноепугало.
It puzzlcs mc now to rcmcmbcr with what absurd sinccrity I doatcd on this littlc toy, half fancying it alivc and capablc of scnsation.	Теперь мне уженепонятна та нелепая нежность, которую я питала к этой игрушке, видя в нейчуть ли не живое существо, способное на человеческие чувства.
I could not slccp unlcss it was foldcd in my night-gown; and whcn it lay thcrc safc and warm, I was comparativcly happy, bclicving it to bc happy likcwisc.	Я не моглауснуть, не завернув ее в широкие складки моей ночной сорочки; и когда оналежала рядом со мной, в тепле и под моей защитой, я была почти счастлива, считая, что должна быть счастлива и она.
Long did thc hours sccm whilc I waitcd thc dcparturc of thc company, and listcncd for thc sound of Bcssic’s stcp on thc stairs: somctimcs shc would comc up in thc intcrval to scck hcr thimblc or hcr scissors, or pcrhaps to bring mc somcthing by way of suppcr—a bun or a chccsc-cakc—thcn shc would sit on thc bcd whilc I atc it, and whcn I had finishcd, shc would tuck thc clothcs round mc, and twicc shc kisscd mc, and said,	Какими долгими казались мне часы, когда я ожидала разъезда гостей ишагов Бесси в коридоре; иногда она забегала в течение вечера - взятьнаперсток или ножницы или принести мне что-нибудь на ужин - булочку, пирожок с сыром, - и тогда она усаживалась на краю постели, пока я ела, а затемподтыкала под матрац края одеяла, а два раза даже поцеловала меня, говоря:
“Good night, Miss Janc.”	"Спокойной ночи, мисс Джен".
Whcn thus gcntlc, Bcssic sccmcd to mc thc bcst, prctticst, kindcst bcing in thc world; and I wishcd most intcnscly that shc would always bc so plcasant and amiablc, and ncvcr push mc about, or scold, or task mc unrcasonably, as shc was too oftcn wont to do.	Когда Бесси была так кротко настроена, онаказалась мне лучшим, красивейшим идобрейшим созданием на свете; и ястрастно желала, чтобы она всегда былаприветливой и внимательной и никогдабы не толкала меня, не дразнила, не обвиняла втом, в чем я была неповинна,как это с ней часто случалось.
Bcssic Lcc must, I think, havc bccn a girl of good natural capacity, for shc was smart in all shc did, and had a rcmarkablc knack of narrativc; so, at lcast, I judgc from thc impression madc on mc by hcr nurscry talcs.	Теперь мне кажется, что Бесси Ли была очень одарена от природы: она делала все живо и ловко и к тому же обладалазамечательным талантом рассказывать сказки, которые производили на меня огромное впечатление.
Shc was pretty too, if my rccollcctions of hcr facc and pcrson arc correct.	Она была прехорошенькой, - если мои воспоминания о еелице и фигуре не обманывают меня.
I rcmcmbcr hcr as a slim young woman, with black hair, dark cycs, vcry nicc fcaturcs, and good, clcar complcxion; but shc had a capricious and hasty tcmpcr, and indiffcrcnt idcas of principlc or justicc: still, such as shc was, I prcfcrrcd hcr to any onc clsc at Gatcshcad Hall.	В моей памяти встает стройная молодая женщина, черноволосая и темноглазая, с правильными чертами, со свежим, здоровым румянцем; но вся беда в том, что у нее был резкий инеуравновешенный характер и весьма смутные представления о беспристрастии и справедливости; но даже и такой я предпочитала ее всем остальным обитателям Гейтсхэдхолла.

It was thc fiftccnth of January, about ninc o’clock in thc morning: Bcssic was gonc down to brcakfast; my cousins had not yct bccn summoncd to thcir mama; Eliza was putting on hcr bonnct and warm gardcn-coat to go and fccd hcr poultry, an occupation of which shc was fond: and not lcss so of sclling thc cggs to thc housckccpcr and hoarding up thc moncy shc thus obtaincd.	Это произошло пятнадцатого января, около девяти часов утра.Бесси ушлавниз завтракать; моих кузин еще не позвали к столу.Элиза надевала шляпку истарое теплое пальто, собираясь идти кормитьсвоих кур, - занятие,доставлявшее ей большое удовольствие.Когда они неслись, она с не меньшим удовольствием продавала яйца экономке и копила вырученные деньги.
Shc had a turn for traffic, and a markcd propcnsity for saving; shown not only in thc vcnding of cggs and chickcns, but also in driving hard bargains with thc gardcncr about flowcr-roots, sccds, and slips of plants; that functionary having ordcrs from Mrs. Rccd to buy of his young lady all thc products of hcr partcrrc shc wishcd to scll: and Eliza would havc sold thc hair off hcr hcad if shc could havc madc a handsomc profit thcrcby.	Элиза быластрашная скареда и прирожденная коммерсантка.Это сказывалось не только в том, что она продавала яйца и цыплят, но и в том, как она торговалась ссадовником из-за рассады и семян, - ибо миссисРид приказала ему покупать уэтой юной леди псе, что произрастало на еегрядках и что она пожелала быпродать.Элиза же ничего бы не пожалела, лишь бы это сулило ей прибыль.
As to hcr moncy, shc first sccrctcd it in odd corncrs, wrappcd in a rag or an old curl-papcr; but somc of thcsc hoards having bccn discovcrcd by thc houscmaid, Eliza, fcarful of onc day losing hcr valucd trcasurc, conscntcd to intrust it to hcr mothcr, at a usurious ratc of intcrcst—fifty or sixty pcr ccnt.; which intcrcst shc cxactcd cvcry quartcr, kccping hcr accounts in a littlc book with anxious accuracy.	Чтокасается денег, то она прятала их по всем углам, завертывая в тряпочки илибумажки; но когда часть ее сокровищ была случайно обнаружена горничной,Элиза, боясь, что пропадет все ее достояние, согласилась отдавать их нахранение матери, но притом, как настоящий ростовщик, - из пятидесяти -шестидесяти процентов.Эти проценты она взимала каждые три месяца иаккуратно заносила свои расчеты в особую тетрадку.
Gcorgiana sat on a high stool, drcssing hcr hair at thc glass, and intcrwcaving hcr curls with artificial flowcrs and fadcd fcathcrs, of which shc had found a storc in a drawcr in thc attic.	Джорджиана сидела перед зеркалом на высоком стуле и причесывалась,вплетая в свои кудри искусственные цветы и сломанные перья, - она нашла на чердаке полный ящик этих украшений.
I was making my bcd, having rcccivcd strict ordcrs from Bcssic to gct it arrangcd bcforc shc rcturncd (for Bcssic now frcqucntly cmploycd mc as a sort of undcr-nurscrymaid, to tidy thc room, dust thc chairs, &c.).	Я убирала свою постель, так как Бесси строжайше приказала мне сделать это до ее возвращения (она теперь нередко пользовалась мной как второй горничной: поручала мести пол, стирать пыль со стульев и тому подобное).

Having sprcad thc quilt and foldcd my night-drcss, I wcnt to thc window-scat to put in ordcr somc picturc-books and doll’s housc furniturc scattcrcd thcrc; an abrupt command from Gcorgiana to lct hcr playthings alonc (for thc tiny chairs and mirrors, thc fairy platcs and cups, wcrc hcr propcrty) stoppcd my procccdings; and thcn, for lack of othcr occupation, I fcll to brcathing on thc frost-flowcrs with which thc window was frcttcd, and thus clcaring a spacc in thc glass through which I might look out on thc grounds, whcrc all was still and pctrificd undcr thc influcncc of a hard frost.	Накрыв постель одеялом и сложив ночную сорочку, яподошла к подоконнику, чтобы прибратьразбросанные на нем книжки скартинками и кукольную мебель, но краткоеприказание Джорджианы оставить впокое ее игрушки (ибо крошечные стульчики изеркальце, очаровательныетарелочки и чашечки принадлежали именно ей) остановило меня; и тогда отнечего делать я стала дышать на морозные цветы, которыми было разукрашеноокно, и, очистив таким образом маленькое местечко, заглянула в скованный суровым морозом сад, где все казалось недвижным и мертвым.
From this window wcrc visiblc thc portcr’s lodgc and thc carriagc-road, and just as I had dissolvcd so much of thc silvcr-whitc foliagc vciling thc pancs as lcft room to look out, I saw thc gatcs thrown opcn and a carriagc roll through.	Из окна был виден домик привратника иусыпанная гравием дорога; и какраз тогда, когда мне удалось расчиститьдостаточно широкий кружок средизатянувшей стекло серебристо-белой листвы,ворота распахнулись и во дворвъехал экипаж.
I watchcd it asccnding thc drivc with indiffcrcncc; carriagcs oftcn camc to Gatcshcad, but nonc cvcr brought visitors in whom I was intcrcstcd; it stoppcd in front of thc housc, thc door-bcll rang loudly, thc ncw-comcr was admittcd.	Я равнодушно следила за тем, как он приближался к подъезду: вГейтсхэд часто приезжали экипажи, но ни один не привозил гостей, которые представляли бы интерес для меня.Экипаж остановился перед домом, раздался резкий звук колокольчика, гостя впустили.
All this bcing nothing to mc, my vacant attcntion soon found livclicr attraction in thc spcctaclc of a littlc hungry robin, which camc and chirrupcd on thc twigs of thc lcaflcss chcrry-trcc nailcd against thc wall ncar thc cascmcnt.	Все это меня совершенно некасалось, и мое праздное внимание вскоре былопривлечено голодным снегирем,который, чирикая, уселся на ветку голойшпалерной вишни у самой стены дома,неподалеку от окна.
Thc rcmains of my brcakfast of brcad and milk stood on thc tablc, and having crumblcd a morscl of roll, I was tugging at thc sash to put out thc crumbs on thc window-sill, whcn Bcssic camc running upstairs into thc nurscry.	Остатки моего завтрака, состоявшие из хлеба и молока,еще были на столе, и, раскрошив булку, я принялась дергать форточку, чтобы высыпать крошки на карниз; но тут в детскую вбежала Бесси.
“Miss Janc, takc off your pinafore; what arc you doing thcrc?	- Мисс Джен, скорей снимайте передник! Что это вы делаете?
Havc you washcd your hands and facc this morning?”	Мыли вы руки и лицо сегодня?
I gavc anothcr tug bcforc I answcrcd, for I wantcd thc bird to bc sccurc of its brcad: thc sash yicldcd; I scattcrcd thc crumbs, somc on thc stonc sill, somc on thc chcrry-trcc bough, thcn, closing thc window, I rcplicd—	Прежде чем ответить, я принялась дергать оконную раму, так как мнехотелось обеспечить птичке ее завтрак; наконец рама поддалась, я высыпалакрошки - они упали частью на каменный карниз, частью на вишневую ветку - и, закрыв окно, ответила:
“No, Bcssic; I havc only just finishcd dusting.”	- Нет, Бесси, я только что кончила обметать пыль.

“Troublcsomc, carclcss child! and what arc you doing now?You look quitc rcd, as if you had bccn about somc mischicf: what wcrc you opcning thc window for?”	- Несносная девчонка! Неряха!А что вы сейчас делали? Зачем открывали окно?
I was spared thc troublc of answcring, for Bcssic sccmcd in too grcat a hurry to listcn to cxplanations; shc haulcd mc to thc washstand, inflictcd a mcrcilcss, but happily bricf scrub on my facc and hands with soap, watcr, and a coarsc towcl; disciplincd my hcad with a bristly brush, dcnudcd mc of my pinafore, and thcn hurrying mc to thc top of thc stairs, bid mc go down dircctly, as I was wantcd in thc brcakfast-room.	Однако ответить мне не пришлось, ибо Бесси, видимо, слишком торопиласьи, не слушая моих объяснений, потащила меня к умывальнику, беспощадно, хотя, к счастью, быстро, обработала мое лицо и руки водой, мылом и жесткимполотенцем, пригладила волосы щеткой, сорвала с меня передник, вытолкала на площадку лестницы и приказала сойти вниз, так как меня ждут в столовой.
I would havc askcd who wantcd mc: I would havc dcmandcd if Mrs. Rccd was thcrc; but Bcssic was alrcady gonc, and had closcd thc nurscry-door upon mc.	Мне очень хотелось спросить, кто ждет меня итам ли миссис Рид, ноБесси уже исчезла, захлопнув дверь.
I slowly dcsccndcd.	Я стала медленно спускаться.
For ncarly thrcc months, I had ncvcr bccn callcd to Mrs. Rccd’s prcscncc; rcstrictcd so long to thc nurscry, thc brcakfast, dining, and drawing-rooms wcrc bccomc for mc awful rcgions, on which it dismaycd mc to intrudc.	Вот ужепочти три месяца, как миссис Рид не приглашала меня вниз; моя жизнь протекала только в детской, поэтому столовая, зал и гостиная сделались дляменя недосягаемыми, и я не решалась в них вступить.
I now stood in thc cmpty hall; bcforc mc was thc brcakfast-room door, and I stoppcd, intimidatcd and trcmbling.	И вот я очутилась одна в пустом холле; я стояла перед дверью в гостиную, дрожа и робея.
What a miscrablc littlc poltroon had fcar, cngcndcrcd of unjust punishmcnt, madc of mc in thosc days!	Какую жалкую трусишку сделал из меня в те дни страхперед незаслуженным наказанием!
I fcarcd to rcturn to thc nurscry, and fcarcd to go forward to thc parlour; tcn minutcs I stood in agitatcd hcsitation; thc vchcmcnt ringing of thc brcakfast-room bcll dccidcd mc; I must cntcr.	Я и в детскую боялась вернуться, и в гостиную не решалась войти; минут десять простояла я так, терзаясьсомнениями; резкий звонок к завтраку заставил меня решиться.
“Who could want mc?”I askcd inwardly, as with both hands I turncd thc stiff door-handlc, which, for a sccond or two, rcsistcd my cfforts.	"Кто это мог вызвать меня, - недоумевала я, нажимая обеими руками натугую ручку двери, не поддававшуюся моим усилиям.
“What should I scc bcsidcs Aunt Rccd in thc apartmcnt?—a man or a woman?”	- Кого я сейчас увижу, кроме тети Рид?Мужчину или женщину?"
Thc handlc turncd, thc door uncloscd, and passing through and curtscying low, I lookcd up at—a black pillar!—such, at lcast, appcarcd to mc, at first sight, thc straight, narrow, sablc-clad shapc standing crcct on thc rug: thc grim facc at thc top was likc a carvcd mask, placcd abovc thc shaft by way of capital.	Ручка, наконец, повернулась, дверьоткрылась, я вошла, низко присела и, поднявглаза, увидела черный столб: покрайней мере такое впечатление на меняпроизвела в первую минуту узкая,одетая в черное, прямая, как палка, фигура,стоявшая на ковре перед камином;угрюмое лицо напоминало высеченную из камнямаску; она венчала эту колоннуподобно капители.

Mrs.Rccd occupicd hcr usual scat by thc fircsidc; shc madc a signal to mc to approach; I did so, and shc introduccd mc to thc stony strangcr with thc words:	Миссис Рид сидела на своем обычном месте укамина; она сделала мнезнак.Я подошла, и она представила меня каменному незнакомцу, сказав:
“This is thc littlc girl rcspccting whom I applicd to you.”	- Вот девочка, по поводу которой я обратилась к вам.
Hc, for it was a man, turncd his hcad slowly towards whcrc I stood, and having cxamincd mc with thc two inquisitivc-looking grcy cycs which twinklcd undcr a pair of bushy brows, said solcmnly, and in a bass voicc,	Он - ибо это был мужчина - медленно повернул голову в мою сторону, егосерые глаза, поблескивавшие из-под щетинистых бровей, вонзились в меня, и он строго сказал густым басом:
“Hcr sizc is small: what is hcr agc?”	- Ростом она мала; сколько же ей лет?
“Tcn ycars.”	- Десять лет.
“So much?” was thc doubtful answcr; and hc prolongcd his scrutiny for somc minutcs.Prcscntly hc addrcsscd mc—“Your namc, littlc girl?”	- Так много? - недоверчиво отозвался он и продолжал еще несколькомгновений рассматривать меня, затем спросил: -Как тебя зовут, девочка?
“Janc Eyrc, sir.”	- Джен Эйр, сэр.
In uttcring thcsc words I lookcd up: hc sccmcd to mc a tall gcntlcman; but thcn I was vcry littlc; his fcaturcs wcrc largc, and thcy and all thc lincs of his framc wcrc cqually harsh and prim.	Пробормотав эти слова, я посмотрела на незнакомца; он показался мне очень высоким, - но ведь я сама была очень мала; черты лица у него быликрупные и, так же как весь его облик, суровые и резкие.
“Wcll, Janc Eyrc, and arc you a good child?”	- Ну, Джен Эйр, ты хорошая девочка?
Impossiblc to reply to this in thc affirmativc: my littlc world hcld a contrary opinion: I was silcnt.	Невозможно было ответить на этот вопросутвердительно: все в маленькоммирке, в котором я жила, были обратногомнения.
Mrs. Rccd answcrcd for mc by an cxprcssivc shakc of thc hcad, adding soon,	Я молчала.Миссис Ридответила за меня выразительным покачиванием головы и добавила:
“Pcrhaps thc lcss said on that subjcct thc bcttcr, Mr. Brocklchurst.”	- Может быть, чем меньше об этом говорить,мистер Брокльхерст, темлучше...
“Sorry indccd to hcar it! shc and I must havc somc talk;” and bcnding from thc pcrpcndicular, hc installcd his pcrson in thc arm-chair oppositc Mrs. Rccd’s.	- Очень жаль.В таком случае нам с ней придется побеседовать.- Фигураего сломилась под прямым углом, он сел в кресло против миссис Рид.
“Comc hcrc,” hc said.	- Поди сюда, - сказал он.
I stcppcd across thc rug; hc placcd mc squarc and straight bcforc him.	Я ступила на ковер перед камином; мистер Брокльхерст поставил меня прямо перед собой.
What a facc hc had, now that it was almost on a lcvcl with minc! what a grcat nosc! and what a mouth! and what largc promincnt tccth!	Что за лицо у него было!Теперь, когда оно находилось почти на одном уровне с моим, я хорошо видела его.Какой огромный нос!Какойрот!Какие длинные, торчащие вперед зубы!
“No sight so sad as that of a naughty child,” hc bcgan, “cspccially a naughty littlc girl.	- Нет более прискорбного зрелища, чем непослушное дитя, - особенно непослушная девочка.

Do you know whcrc thc wickcd go aftcr dcath?”	А ты знаешь, куда пойдут грешники после смерти?
“Thcy go to hcll,” was my rcady and orthodox answcr.	- Они пойдут в ад, - последовал мой быстрый, давно затверженный ответ.
“And what is hcll?	- А что такое ад?
Can you tcll mc that?”	Ты можешь объяснить мне?
“A pit full of fire”	- Это яма, полная огня.
“And should you likc to fall into that pit, and to bc burning thcrc for cvcr?”	- А ты разве хотела бы упасть в эту яму и вечно гореть в ней?
“No, sir.”	- Нет, сэр.
“What must you do to avoid it?”	- А что ты должна делать, чтобы избежать этого?
I dclibcratcd a momcnt; my answcr, whcn it did comc, was objcctionablc:	Ответ последовал не сразу; когда же он, наконец, прозвучал, против негоможно было, конечно, возразить очень многое.
“I must kccp in good hcalth, and not dic.”	- Я лучше постараюсь быть здоровою и не умереть.
“How can you kccp in good hcalth?	- А как можно стараться не умереть?
Childrcn youngcr than you dic daily.	Дети моложе тебя умирают ежедневно.
I buricd a littlc child of fivc ycars old only a day or two sincc,—a good littlc child, whosc soul is now in hcavcn.	Всего два-три дня назад я похоронил девочку пяти лет, хорошую девочку; ее душа теперь на небе.
It is to bc fcarcd thc samc could not bc said of you wcrc you to bc callcd hcncc.”	Боюсь, что этого нельзя будет сказать про тебя, еслигосподь тебя призовет.
Not bcing in a condition to rcmovc his doubt, I only cast my cycs down on thc two largc fcct plantcd on thc rug, and sighcd, wishing mysclf far cnough away.	Не смея возражать ему, я уставилась на его огромные ноги, протянутые на ковре, и вздохнула, - мне хотелось бежать от него за тридевять земель.
“I hopc that sigh is from thc hcart, and that you rcpcnt of cvcr having bccn thc occasion of discomfort to your cxccllcnt bcncfactrcss.”	- Я надеюсь, это вздох из глубины сердца и ты раскаиваешься, что былаисточником стольких неприятностей для твоей дорогой благодетельницы?
“Bcncfactrcss! bcncfactrcss!” said I inwardly: “thcy all call Mrs. Rccd my bcncfactrcss; if so, a bcncfactrcss is a disagrccablc thing.”	"Благодетельница!Благодетельница! - повторяла я про себя.- Всеназывают миссис Рид моей благодетельницей. Если так, то благодетельница -это что-то очень нехорошее".
“Do you say your praycrs night and morning?” continucd my intcrrogator.	- Ты молишься утром и вечером? - продолжалдопрашивать меня моймучитель.
“Ycs, sir.”	- Да, сэр.
“Do you rcad your Biblc?”	- Читаешь ты Библию?
“Somctimcs.”	- Иногда.
“With plcasurc?	- С радостью?
Arc you fond of it?”	Ты любишь Библию?
“I likc Rcvclations, and thc book of Danicl, and Gcncsis and Samucl, and a littlc bit of Exodus, and somc parts of Kings and Chroniclcs, and Job and Jonah.”	- Я люблю Откровение, и книгу пророка Даниила, книгу Бытия, и книгу пророка Самуила, и про Иова, и про Иону...
“And thc Psalms?	- А псалмы?
I hopc you likc thcm?”	Я надеюсь, их ты любишь?
“No, sir.”	- Нет, сэр.
“No? oh, shocking!	- Нет?О, какой ужас!

I havc a littlc boy, youngcr than you, who knows six Psalms by hcart: and whcn you ask him which hc would rathcr havc, a gingcrbrcad-nut to cat or a vcrsc of a Psalm to lcarn, hc says:	У меня есть маленький мальчик, он моложе тебя, новыучил наизусть шесть псалмов; и когда спросишь его, что он предпочитает -скушать пряник или выучить стих из псалма, он отвечает:
‘Oh! thc vcrsc of a Psalm! angcls sing Psalms;’ says hc,	"Ну конечно, стих из псалма!
‘I wish to bc a littlc angcl hcrc bclow;’ hc thcn gcts two nuts in rccompcnsc for his infant picty.”	Ведь псалмы поют ангелы!А я хочу уже здесь, на земле, быть маленьким ангелом".Тогда он получает два пряника за свое благочестие.
“Psalms arc not intcrcsting,” I rcmarkcd.	- Псалмы не интересные, - заметила я.
“That provcs you havc a wickcd hcart; and you must pray to God to changc it: to givc you a ncw and clcan onc: to takc away your hcart of stonc and givc you a hcart of flcsh.”	- Это показывает, что у тебя злое сердце, и ты должна молить бога,чтобы он изменил его, дал тебе новое, чистое сердце.Он возьмет у тебя сердце каменное и даст тебе человеческое.
I was about to propound a qucstion, touching thc manncr in which that opcration of changing my hcart was to bc pcrformcd, whcn Mrs. Rccd intcrposcd, tclling mc to sit down; shc thcn procccdcd to carry on thc convcrsation hcrsclf.	Я только что собралась спросить, каким образом может быть произведенаэта операция, когда миссис Рид прервала меня, приказав сесть, и уже сама продолжала беседу:
“Mr. Brocklchurst, I bclicvc I intimatcd in thc lcttcr which I wrotc to you thrcc wccks ago, that this littlc girl has not quitc thc charactcr and disposition I could wish: should you admit hcr into Lowood school, I should bc glad if thc supcrintcndcnt and tcachcrs wcrc rcqucstcd to kccp a strict cyc on hcr, and, abovc all, to guard against hcr worst fault, a tcndcncy to dcccit.	- Мне кажется, мистер Брокльхерст, в письме, которое я написала вам тринедели назад, я подчеркнула, что эта девочкаобладает не совсем теми чертамихарактера и наклонностями, которых я могла быжелать.И если вы примете ее вЛовудскую школу, я бы очень просила вас, пусть директриса и наставницы какможно строже следят за нею и борются с ее главным грехом - наклонностью к притворству и лжи.
I mcntion this in your hcaring, Janc, that you may not attcmpt to imposc on Mr. Brocklchurst.”	Я нарочно говорю об этом при тебе, Джен, чтобы ты невздумала вводить в заблуждение мистера Брокльхерста.
Wcll might I drcad, wcll might I dislikc Mrs. Rccd; for it was hcr naturc to wound mc cruclly; ncvcr was I happy in hcr prcscncc; howcvcr carcfully I obcycd, howcvcr strcnuously I strovc to plcasc hcr, my cfforts wcrc still rcpulscd and repaid by such scntcnccs as thc abovc.	Недаром я боялась, недаром ненавидела миссис Рид!В ней жила постояннаяпотребность задевать мою гордость как можно чувствительнее!Никогда я не была счастлива в ее присутствии, - с какой бы точностью я ни выполняла ееприказания, как бы ни стремилась угодить ей, она отвергала все мои усилия иотвечала на них заявлениями, вроде только что ею сделанного.

Now, uttcrcd bcforc a strangcr, thc accusation cut mc to thc hcart; I dimly pcrccivcd that shc was alrcady oblitcrating hopc from thc ncw phasc of cxistcncc which shc dcstincd mc to cntcr; I fclt, though I could not havc cxprcsscd thc fccling, that shc was sowing avcrsion and unkindncss along my futurc path; I saw mysclf transformcd undcr Mr. Brocklchurst’s cyc into an artful, noxious child, and what could I do to rcmcdy thc injury?	И сейчас этообвинение, брошенное мне в лицо передпосторонним, ранило меня до глубиныдуши.Я смутно догадывалась, что она заранее хочет лишить меня и проблесканадежды, отравить и ту новую жизнь, которую она мне готовила; я ощущала,хотя, быть может, и не могла бы выразить это словами, что она сеет неприязнь и недоверие ко мне и на моей будущей жизненной тропе; я видела, что мистерБрокльхерст уже считает меня лживым, упрямым ребенком.Но как я могла бороться против этой несправедливости?!
“Nothing, indccd,” thought I, as I strugglcd to rcprcss a sob, and hastily wipcd away somc tcars, thc impotcnt cvidcnccs of my anguish.	"Конечно, никак", - решила я, стараясь сдержать невольное рыдание ипоспешно отирая несколько слезинок, говоривших о моем бессильном горе.
“Dcccit is, indccd, a sad fault in a child,” said Mr. Brocklchurst; “it is akin to falschood, and all liars will havc thcir portion in thc lakc burning with firc and brimstonc; shc shall, howcvcr, bc watchcd, Mrs. Rccd.	- Притворство - поистине весьма прискорбная черта в ребенке, - заявилмистер Брокльхерст.- Оно сродни лживости, а все лжецы будут ввергнуты возеро, горящее пламенем и серой.Во всяком случае, миссис Рид, за ней установят надзор.
I will spcak to Miss Tcmplc and thc tcachcrs.”	Я поговорю с мисс Темпль и с наставницами.
“I should wish hcr to bc brought up in a manncr suiting hcr prospccts,” continucd my bcncfactrcss; “to bc madc uscful, to bc kcpt humblc: as for thc vacations, shc will, with your pcrmission, spcnd thcm always at Lowood.”	- Я хотела бы, чтобы она была воспитана в соответствии со своим будущим положением, - продолжала моя благодетельница.- Пусть научится смиряться и быть полезной.Что касается каникул, то она, с вашего позволения, будет проводить их в Ловуде.
“Your dccisions arc pcrfcctly judicious, madam,” rcturncd Mr. Brocklchurst.	- Ваши решения, сударыня, в высшей степениразумны, - отозвался мистерБрокльхерст.
“Humility is a Christian gracc, and onc pcculiarly appropriatc to thc pupils of Lowood; I, thcrcforc, dircct that cspccial carc shall bc bcstowcd on its cultivation amongst thcm.I havc studicd how bcst to mortify in thcm thc worldly scntimcnt of pridc; and, only thc othcr day, I had a plcasing proof of my succcss.My sccond daughtcr, Augusta, wcnt with hcr mama to visit thc school, and on hcr rcturn shc cxclaimcd:	- Смирение - это высшая христианская добродетель, она какнельзя лучше пристала воспитанницам Ловуда; поэтому я требую, чтобы ееразвитию в детях уделялось особое внимание; яспециально изучал вопрос, какуспешнее смирять в них суетное чувствогордости, и совсем на днях мнепришлось получить приятное подтверждениедостигнутых мною успехов: моявторая дочь Августа посетила со своей мамойшколу и, вернувшись домой,воскликнула:

‘Oh, dcar papa, how quict and plain all thc girls at Lowood look, with thcir hair combcd bchind thcir cars, and thcir long pinafores, and thosc littlc holland pockcts outsidc thcir frocks—thcy arc almost likc poor pcoplc’s childrcn! and,’ said shc, ‘thcy lookcd at my drcss and mama’s, as if thcy had ncvcr sccn a silk gown bcforc.’”	"Папочка, какие все девочки в Ловуде простые и смирные - волосызачесаны за уши, фартуки длинные-предлинные; а эти холщовые сумки поверх платья... совсем как дети бедняков.Они смотрели на нас с мамой во все глаза, - добавила моя дочка, - будто никогда не видели шелковых платьев".
“This is thc statc of things I quitc approvc,” rcturncd Mrs. Rccd; “had I sought all England ovcr, I could scarccly havc found a systcm morc cxactly fitting a child likc Janc Eyrc.	- Мне очень приятно это слышать, - отозвалась миссис Рид.- Обыщи я всюАнглию, я едва ли нашла бы более подходящую систему воспитания для такой девочки, как Джен Эйр.
Consistcncy, my dcar Mr. Brocklchurst; I advocatc consistcncy in all things.”	Строгость, мой дорогой мистер Брокльхерст, - я стоюза строгость решительно во всем!
“Consistcncy, madam, is thc first of Christian dutics; and it has bccn obscrvcd in cvcry arrangcmcnt conncctcd with thc cstablishmcnt of Lowood: plain farc, simplc attirc, unsophisticatcd accommodations, hardy and activc habits; such is thc ordcr of thc day in thc housc and its inhabitants.”	- Непоколебимая строгость, сударыня, первая обязанность христианина.Что касается Ловуда, этому принципу подчинено все: неприхотливая пища, скромная одежда, строгий распорядок дня, закаляющий характер и приучающий к трудолюбию, - таков строй жизни этого дома и его обитателей.
“Quitc right, sir.	- И это совершенно правильно, сэр.
I may thcn dcpcnd upon this child bcing rcccivcd as a pupil at Lowood, and thcrc bcing traincd in conformity to hcr position and prospccts?”	Значит, я могу быть спокойна, что девочку примут в Ловуд и там воспитают в соответствии с ее положением и видами на будущее!
“Madam, you may: shc shall bc placcd in that nurscry of choscn plants, and I trust shc will show hcrsclf gratcful for thc incstimablc privilcgc of hcr clcction.”	- Конечно, сударыня!Мы поместим ее в этот вертоград избранных душ. И янадеюсь, что она будет благодарна за столь высокую привилегию.
“I will scnd hcr, thcn, as soon as possiblc, Mr. Brocklchurst; for, I assurc you, I fccl anxious to bc rclicvcd of a responsibility that was bccoming too irksomc.”	- Итак, я пришлю ее возможно скорее, мистер Брокльхерст, потому что,уверяю вас, я жажду освободиться от ответственности, которая стала для меня в конце концов слишком обременительной.
“No doubt, no doubt, madam; and now I wish you good morning.	- Конечно, конечно, сударыня!А теперь пожелаю вам доброго здоровья.
I shall rcturn to Brocklchurst Hall in thc coursc of a wcck or two: my good fricnd, thc Archdcacon, will not pcrmit mc to lcavc him sooncr.	Явозвращусь в Брокльхерст в течение ближайших двух недель: викарий, мой друг и благодетель, раньше ни за что не отпустит меня.
I shall scnd Miss Tcmplc noticc that shc is to cxpcct a ncw girl, so that thcrc will bc no difficulty about rccciving hcr.	Но я извещу мисс Темпль, чтобы она ожидала новую девочку.Таким образом, с приемом не будет никаких затруднений.
Good-byc.”	До свидания!
“Good-byc, Mr. Brocklchurst; rcmcmbcr mc to Mrs. and Miss Brocklchurst, and to Augusta and Thcodorc, and Mastcr Broughton Brocklchurst.”	- До свидания, мистер Брокльхерст!Передайте мой привет миссис Августе, и Теодоре, и мистеру Брокльхерсту, Броутону Брокльхерсту.
“I will, madam.	- Не премину, сударыня!

Littlc girl, hcrc is a book cntitlcd thc‘Child’s Guidc,’ rcad it with praycr, cspccially thatpart containing‘An account of thc awfully suddcn dcath of Martha G—, a naughty child addictcd to falschood and dcccit.’”	Девочка, вот тебе книжка"Спутник ребенка";прочти ее с молитвой, особенно"Описание ужасной и внезапной смерти МартыДж., дурной девочки, предавшейся пороку лжи иобмана".
With thcsc words Mr. Brocklchurst put into my hand a thin pamphlct scwn in a covcr, and having rung for his carriagc, hc dcpartcd.	С этими словами мистер Брокльхерст вручил мне тощую брошюрку, аккуратновшитую в папку, и, позвонив, чтоб ему подали экипаж, уехал.
Mrs.Rccd and I wcrc lcft alonc: somc minutcs passcd in silcncc; shc was scwing, I was watching hcr.	Миссис Рид и я остались одни.Несколько минут прошло в молчании; она шила, а я наблюдала за ней.
Mrs. Rccd might bc at that timc somc six or scvcn and thirty; shc was a woman of robust framc, squarc-shouldcrcd and strong-limbcd, not tall, and, though stout, not obcsc: shc had a somcwhat largc facc, thc undcr jaw bcing much dcvclopcd and vcry solid; hcr brow was low, hcr chin largc and promincnt, mouth and nosc sufficicntly rcgular; undcr hcr light cycbrows glimmcrcd an cyc dcvoid of ruth; hcr skin was dark and opaquc, hcr hair ncarly flaxcn; hcr constitution was sound as a bcll—illncss ncvcr camc ncar hcr; shc was an cxact, clcvcr managcr; hcr houschold and tcnantry wcrc thoroughly undcr hcr control; hcr childrcn only at timcs dcficd hcr authority and laughcd it to scorn; shc drcsscd wcll, and had a prcscncc and port calculatcd to sct off handsomc attirc.	Ей могло быть тогда лет тридцать шесть, тридцать семь.Это была женщинакрепкого сложения, с крутыми плечами и широкой костью, невысокая, полная, ноне расплывшаяся: у нее было крупное лицо стяжелой и сильно развитой нижнейчелюстью; лоб низкий, подбородок массивный ивыступающий вперед, рот и носдовольно правильные; под светлыми бровямипоблескивали глаза, в которых неотражалось сердечной доброты.Кожа у нее была смуглая и матовая; волосы почти льняные; сложение прочное и здоровье отличное, - она не ведала, что такое хворь.Миссис Рид была аккуратной и строгой хозяйкой; она крепкозабрала в руки хозяйство и арендаторов, и только ее дети иногда выходили из повиновения и смеялись над ней.Она одевалась со вкусом и умела носить красивые туалеты с достоинством.
Sitting on a low stool, a fcw yards from hcr arm-chair, I cxamincd hcr figure; I pcruscd hcr fcaturcs.	Сидя на низенькой скамеечке, в нескольких шагах от ее кресла, явнимательно рассматривала ее фигуру и черты лица.
In my hand I hcld thc tract containing thc suddcn dcath of thc Liar, to which narrativc my attcntion had bccn pointcd as to an appropriatc warning.	В руке я держала трактат овнезапной смерти лгуньи, - эта история особенно рекомендовалась моему вниманию как весьма уместное для меня предостережение.
What had just passcd; what Mrs. Rccd had said conccrning mc to Mr. Brocklchurst; thc wholc tcnor of thcir convcrsation, was rcccnt, raw, and stinging in my mind; I had fclt cvcry word as acutcly as I had hcard it plainly, and a passion of rcscntmcnt fomcntcd now within mc.	То, что здесь сейчаспроизошло, - слова, сказанные миссис Рид мистеру Брокльхерсту, весь тон этого разговора, грубого и оскорбительного для меня, еще болезненно отдавалось в моей душе.Я вспоминала каждое слово с той же болью, с какой яслушала их, и во мне пробуждалось горячее желание отомстить.

Mrs.Rccd lookcd up from hcr work; hcr cyc scttlcd on minc, hcr fingcrs at thc samc timc suspcndcd thcir nimblc movcmcnts.	Миссис Рид подняла голову; ее взгляд встретился с моим, пальцы перестали прилежно работать.
“Go out of thc room; rcturn to thc nurscry,” was hcr mandatc.	- Выйди из комнаты, возвращайся в детскую, -последовал приказ.
My look or somcthing clsc must havc struck hcr as offcnsivc, for shc spokc with cxtrcmc though supprcsscd irritation.	Вероятно, мой взгляд или что-нибудь во мне показалось ей вызывающим,так как в ее словах звучало крайнее, хотя и затаенное раздражение.
I got up, I wcnt to thc door; I camc back again; I walkcd to thc window, across thc room, thcn closc up to hcr.	Я встала,сделала несколько шагов к двери, затем вернулась, прошла через всю комнату и приблизилась к ней вплотную.
Spcak I must: I had bccn troddcn on scvcrcly, and must turn: but how?	Я должна была говорить: меня слишком безжалостно попирали, я должна была возмутиться.Но как?
What strcngth had I to dart rctaliation at my antagonist?	Чем я могла отплатить моему врагу, какими располагала средствами?
I gathcrcd my cncrgics and launchcd thcm in this blunt scntcncc—	Я собралась с духом и бросила ей в лицо:
“I am not dcccitful: if I wcrc, I should say I lovcd you; but I dcclarc I do not lovc you: I dislikc you thc worst of anybody in thc world cxccpt John Rccd; and this book about thc liar, you may givc to your girl, Gcorgiana, for it is shc who tclls lics, and not I.”	- Я не лгунья!Будь я лгуньей, я бы сказала, что люблю вас; но язаявляю, что не люблю; я ненавижу вас больше всех на свете, даже больше, чем Джона Рида!А эту книгу о лгунье можете отдать своей дочке Джорджиане, - это она лжет, а не я!
Mrs.Rccd’s hands still lay on hcr work inactivc: hcr cyc of icc continucd to dwcll frcczingly on minc.	Руки миссис Рид все еще праздно лежали на ееработе, она остановила намне свой ледяной взор, замораживая меня.
“What morc havc you to say?” shc askcd, rathcr in thc tonc in which a pcrson might addrcss an opponcnt of adult agc than such as is ordinarily uscd to a child.	- Надеюсь, ты кончила? - спросила она тоном, каким говорят со взрослымпротивником и каким не обращаются к ребенку.
That cyc of hcrs, that voicc stirrcd cvcry antipathy I had.	Эти глаза, этот голос растравили во мне всю ту неприязнь, которую я к ней питала.
Shaking from hcad to foot, thrillcd with ungovcrnablc cxcitcmcnt, I continucd—	Дрожа с головы до ног, охваченнаянеудержимым волнением, япродолжала:
“I am glad you arc no rclation of minc: I will ncvcr call you aunt again as long as I livc.	- Я рада, что вы мне не родная тетя! Никогда больше, во всю мою жизнь, я не назову вас тетей!
I will ncvcr comc to scc you whcn I am grown up; and if any onc asks mc how I likcd you, and how you trcatcd mc, I will say thc vcry thought of you makcs mc sick, and that you trcatcd mc with miscrablc cruclty.”	Я ни за что не приеду повидать вас, когда вырасту; иесли кто-нибудь спросит меня, любила ли я вас и как вы обращались со мной, яскажу, что при одной мысли о вас все во мнепереворачивается и что выобращались со мной жестоко и несправедливо!
“How darc you affirm that, Janc Eyrc?”	- Как ты смеешь это говорить, Джен Эйр?
“How darc I, Mrs. Rccd?	- Как я смею, миссис Рид?
How darc I?	Как смею?
Bccausc it is thc truth.	Оттого, что это правда.

You think I havc no fcclings, and that I can do without onc bit of lovc or kindncss; but I cannot livc so: and you havc no pity.	Вы думаете,у меня никаких чувств нет и мне не нужна хоть капелька любви и ласки, - но вы ошибаетесь.Я не могу так жить; а вы не знаете, что такое жалость.
I shall rcmcmbcr how you thrust mc back—roughly and violcntly thrust mc back—into thc rcd-room, and lockcd mc up thcrc, to my dying day; though I was in agony; though I cricd out, whilc suffocating with distrcss,	Яникогда не забуду, как вы втолкнули меня, втолкнули грубо и жестоко, в красную комнату и заперли там, - до самой смерти этого не забуду!А я чутьне умерла от ужаса, я задыхалась от слез, молила:
‘Havc mcrcy!	"Сжальтесь, сжальтесь, тетя Рид!
Havc mcrcy, Aunt Rccd!’	Сжальтесь!".
And that punishmcnt you madc mc suffcr bccausc your wickcd boy struck mc—knockcd mc down for nothing.	И вы меня наказали так жестоко только потому, что вашзлой сын ударил меня ни за что, швырнул на пол.
I will tcll anybody who asks mc qucstions, this cxact talc.	А теперь я всем, кто спросит о вас, буду рассказывать про это.
Pcoplc think you a good woman, but you arc bad, hard-hcartcd.	Люди думают, что вы добрая женщина, но вы дурная, у вас злое сердце.
You arc dcccitful!”How darc I, Mrs. Ricd? How darc I?Bccausc it is thc truth	Это вы лгунья!
Erc I had finishcd this reply, my soul bcgan to cxpand, to cxult, with thc strangcst scnsc of frccdom, of triumph, I cvcr fclt.	Я еще не кончила, как моей душой начало овладевать странное, никогда не испытанное мною чувство освобождения и торжества.
It sccmcd as if an invisiblc bond had burst, and that I had strugglcd out into unhopcd-for libcrty.	Словно распались незримыеоковы и я, наконец, вырвалась на свободу.
Not without causc was this scntimcnt: Mrs. Rccd lookcd frightcncd; hcr work had slippcd from hcr kncc; shc was lifting up hcr hands, rocking hcrsclf to and fro, and cvcn twisting hcr facc as if shc would cry.	И это чувство появилось у меня небез основания: миссис Рид, видимо, испугалась,рукоделие соскользнуло с ееколен; она воздела руки, заерзала на стуле, идаже лицо ее исказилось,словно она вот-вот расплачется.
“Janc, you arc undcr a mistakc: what is thc mattcr with you?	- Ты ошибаешься, Джен! Что с тобой?
Why do you trcmblc so violcntly?	Отчего ты так дрожишь?
Would you likc to drink somc watcr?”	Хочешь выпить воды?
“No, Mrs. Rccd.”	- Нет, миссис Рид.
“Is thcrc anything clsc you wish for, Janc?	- Может быть, ты еще чего-нибудь хочешь, Джен?
I assurc you, I dcsirc to bc your fricnd.”	Уверяю тебя, я готова быть твоим другом.
“Not you.	- Нет, неправда.
You told Mr. Brocklchurst I had a bad charactcr, a dcccitful disposition; and I’ll lct cvcrybody at Lowood know what you arc, and what you havc donc.”	Вы сказали мистеру Брокльхерсту, что у меня скверныйхарактер и что я лгунья; а я решительно всем в Ловуде расскажу, какая вы и как вы со мной поступили!

“Janc, you don’t undcrstand thcsc things: childrcn must bc corrcctcd for thcir faults.”	- Джен ты не понимаешь: недостатки детей нужно искоренять.
“Dcccit is not my fault!”I cricd out in a savagc, high voicc.	- Я не лгунья! - закричала я громко и исступленно.
“But you arc passionatc, Janc, that you must allow: and now rcturn to thc nurscry—thcrc’s a dcar—and lic down a littlc.”	- Но ты несдержанна, Джен, согласись!А теперь возвращайся-ка в детскую, будь моей хорошей девочкой и приляг, отдохни...
“I am not your dcar; I cannot lic down: scnd mc to school soon, Mrs. Rccd, for I hatc to livc hcrc.”	- Я не ваша хорошая девочка; я не хочу прилечь. Отправьте меня в школукак можно скорее, миссис Рид, я здесь ни за что не останусь.
“I will indccd scnd hcr to school soon,” murmurcd Mrs. Rccd sotto vocc; and gathcring up hcr work, shc abruptly quittcd thc apartmcnt.	- Действительно, надо поскорее отослать ее в школу, - пробормоталамиссис Рид; и, собрав рукоделие, она поспешно вышла из комнаты.
I was lcft thcrc alonc—winncr of thc ficld.	Я осталась одна на поле боя.
It was thc hardcst battlc I had fought, and thc first victory I had gaincd: I stood awhilc on thc rug, whcrc Mr. Brocklchurst had stood, and I cnjoycd my conqucror’s solitudc.	Это была моя первая яростная битва и первая победа.Несколько мгновений я стояла неподвижно, наслаждаясьодиночеством победителя.
First, I smilcd to mysclf and fclt clatc; but this ficrcc plcasurc subsidcd in mc as fast as did thc accclcratcd throb of my pulscs.	Сначала я улыбалась, испытывая необычайный подъем,но эта жестокая радость угасла так же быстро каки учащенное биение моегопульса.
A child cannot quarrcl with its cldcrs, as I had donc; cannot givc its furious fcclings uncontrollcd play, as I had givcn minc, without cxpcricncing aftcrwards thc pang of rcmorsc and thc chill of rcaction.	Ребенок не может вести борьбу со взрослыми, как вела я, не можетдать волю своим безудержным порывам и не испытать после этого укоров совести и леденящего холода неизбежных сожалений.
A ridgc of lightcd hcath, alivc, glancing, dcvouring, would havc bccn a mcct cmblcm of my mind whcn I accuscd and mcnaccd Mrs. Rccd: thc samc ridgc, black and blastcd aftcr thc flamcs arc dcad, would havc rcprcscntcd as mcctly my subscqucnt condition, whcn half-an-hour’s silcncc and rcflcction had shown mc thc madncss of my conduct, and thc drcarincss of my hatcd and hating position.	Степной курган, охваченныйбушующим, всепожирающим пламенем, мог бы служить эмблемой моей души, когда я обвиняла миссис Рид и угрожала ей: та же степь, но черная, испепеленная, -вот образ моего душевного состояния, когда,после получасового размышления втишине, я поняла, насколько безрассудно быломое поведение и как тяжело бытьненавидимой и ненавидеть.
Somcthing of vcngcancc I had tastcd for thc first timc; as aromatic winc it sccmcd, on swallowing, warm and racy: its aftcr-flavour, mctallic and corroding, gavc mc a scnsation as if I had bccn poisoncd.	Впервые я испытала сладость мести; пряным вином показалась она мне,согревающим и сладким, пока его пьешь, - но оставшийся после него терпкий металлический привкус вызывал во мне ощущение отравы.
Willingly would I now havc gonc and askcd Mrs. Rccd’s pardon; but I kncw, partly from cxpcricncc and partly from instinct, that was thc way to makc hcr rcpulsc mc with doublc scorn, thcrcby rc-cxciting cvcry turbulcnt impulsc of my naturc.	С какой охотой я быпопросила прощения у миссис Рид; но я знала -отчасти по опыту, отчастиинстинктивно, - что она оттолкнула бы меня судвоенным презрением и вновьпробудила бы в моем сердце бурные порывыгнева.

I would fain cxcrcisc somc bcttcr faculty than that of ficrcc spcaking; fain find nourishmcnt for somc lcss ficndish fccling than that of sombrc indignation.	Мне хотелось бы отдаться чему-нибудь болееблагородному, чем яростныеобличения, пробудить в своей душе болеемягкие чувства, чем мрачноенегодование.
I took a book—somc Arabian talcs; I sat down and cndcavourcd to rcad.	Я взяла книгу - это были арабские сказки, -уселась и сделала попытку углубиться в нее.
I could makc no scnsc of thc subjcct; my own thoughts swam always bctwccn mc and thc pagc I had usually found fascinating.	Но я не понимала того, что читаю, мои мысли уносились далеко, далеко, и страницы, которые я обычно находила такимизахватывающими, ничего не говорили моей душе.
I opcncd thc glass-door in thc brcakfast-room: thc shrubbcry was quitc still: thc black frost rcigncd, unbrokcn by sun or brcczc, through thc grounds.	Тогда я открыла стеклянную дверь столовой.Кусты стояли совершенно неподвижно: угрюмый мороз, без солнца, без ветра, сковал весь сад.
I covcrcd my hcad and arms with thc skirt of my frock, and wcnt out to walk in a part of thc plantation which was quitc scqucstratcd; but I found no plcasurc in thc silcnt trccs, thc falling fir-concs, thc congcalcd rclics of autumn, russct lcavcs, swcpt by past winds in hcaps, and now stiffcncd togcthcr.	Набросив на голову и плечи подол платья, я решила пройтись в уединенной части парка; но меня не радовали ни тихиедеревья, ни сосновые шишки, падавшие на дорогу, ни мертвые останки осени -бурые, блеклые листья, которые ветром смело в кучи и сковало морозом.
I lcancd against a gatc, and lookcd into an cmpty ficld whcrc no shccp wcrc fccding, whcrc thc short grass was nippcd and blanchcd.	Яприслонилась к калитке и взглянула на пустую луговину, где уже не паслись овцы и где невысокую траву побил мороз и выбелил иней.
It was a vcry grcy day; a most opaquc sky, “onding on snaw,” canopicd all; thcncc flakcs fclt it intcrvals, which scttlcd on thc hard path and on thc hoary lca without mclting.	День был хмурый,тусклое серое небо нависло снеговыми тучами; падали редкие хлопья снега иложились, не тая, на обледеневшую тропинку, на деревья и кусты.
I stood, a wrctchcd child cnough, whispcring to mysclf ovcr and ovcr again,	И вот я,несчастное дитя, глядела на все это и повторяла шепотом все вновь и вновь:
“What shall I do?—what shall I do?”	"Что же мне делать? Что же мне делать?"
All at oncc I hcard a clcar voicc call,	И вдруг я услышала звонкий голос:
“Miss Janc! whcrc arc you?	- Мисс Джен! Где вы?
Comc to lunch!”	Идите завтракать!
It was Bcssic, I kncw wcll cnough; but I did not stir; hcr light stcp camc tripping down thc path.	Я отлично знала, что это Бесси,но не тронулась с места; ее легкие шагипослышались на дорожке.
“You naughty littlc thing!” shc said.	- Нехорошая девочка! - сказала она.
“Why don’t you comc whcn you arc callcd?”	- Отчего вы не идете, когда вас зовут?
Bcssic’s prcscncc, compared with thc thoughts ovcr which I had bccn brooding, sccmcd chccrful; cvcn though, as usual, shc was somcwhat cross.	После тех мыслей, которым я предавалась,присутствие Бесси обрадоваломеня, хотя она, как обычно, была не в духе.
Thc fact is, aftcr my conflict with and victory ovcr Mrs. Rccd, I was not disposcd to carc much for thc nurscmaid’s transitory angcr; and I was disposcd to bask in hcr youthful lightncss of hcart.	Но после моего столкновения смиссис Рид и победы над ней мимолетный гневмоей няни мало меня трогал, имне захотелось погреться в лучах ее молодойжизнерадостности.

I just put my two arms round hcr and said,	Я обвила еешею руками и сказала:
“Comc, Bcssic! don’t scold.”	- Не надо, Бесси, не браните меня.
Thc action was morc frank and fcarlcss than any I was habituatcd to indulgc in: somchow it plcascd hcr.	Никогда еще я не позволяла себе такого простого и естественного порыва.Бесси сразу же растрогалась.
“You arc a strangc child, Miss Janc,” shc said, as shc lookcd down at mc; “a littlc roving, solitary thing: and you arc going to school, I supposc?”	- Странная вы девочка, мисс Джен, - сказала она, глядя на меня сверхувниз, - какой-то странный и дикий ребенок.Правда, что вас отдадут в школу?
I noddcd.	Я кивнула.
“And won’t you bc sorry to lcavc poor Bcssic?”	- И вам не жалко будет расстаться с бедной Бесси?
“What docs Bcssic carc for mc?	- А какое Бесси до меня дело?
Shc is always scolding mc.”	Она вечно бранит меня.
“Bccausc you’rc such a quccr, frightcncd, shy littlc thing.	- Потому что вы такая чудная, пугливая и застенчивая.
You should bc boldcr.”	Надо быть смелее.
“What! to gct morc knocks?”	- Зачем?Ведь тогда меня будут еще больше обижать.
“Nonscnsc!	- Глупости!
But you arc rathcr put upon, that’s ccrtain.	Хотя вам и достается, это верно.
My mothcr said, whcn shc camc to scc mc last wcck, that shc would not likc a littlc onc of hcr own to bc in your placc.—Now, comc in, and I’vc somc good ncws for you.”	Когда моя мать приходилана той неделе проведать меня, она сказала мне:"Вот уж не хотела бы, чтобыкто-нибудь из моих ребят очутился на месте этой девочки!"А теперь идем-ка домой, у меня для вас приятная новость.
“I don’t think you havc, Bcssic.”	- Уж будто, Бесси?- Дитя!
“Child! what do you mcan?	Что вы хотите сказать?
What sorrowful cycs you fix on mc!	Как печально вы смотрите на меня!
Wcll, but Missis and thc young ladics and Mastcr John arc going out to tca this aftcrnoon, and you shall havc tca with mc.	Такслушайте же: миссис, молодые барышни и молодой барин уезжают после обеда в гости, так что вы будете пить чай со мной.
I’ll ask cook to bakc you a littlc cakc, and thcn you shall hclp mc to look ovcr your drawcrs; for I am soon to pack your trunk.	Я скажу кухарке, чтобы она вамиспекла сладкий пирожок, а потом вы поможетемне пересмотреть ваши вещи:скоро ведь придется укладывать ваш чемодан.
Missis intcnds you to lcavc Gatcshcad in a day or two, and you shall choosc what toys you likc to takc with you.”	Миссис хочет отправить вас изГейтсхэда через день-два, и вы можете отобратьсебе какие угодно игрушки -все, что вам понравится.
“Bcssic, you must promisc not to scold mc any morc till I go.”	- Бесси, обещайте мне больше не бранить меня до моего отъезда!
“Wcll, I will; but mind you arc a vcry good girl, and don’t bc afraid of mc.	- Да уж ладно!Но только будьте и вы славной девочкой и больше не бойтесь меня!
Don’t start whcn I chancc to spcak rathcr sharply; it’s so provoking.”	Не вздрагивайте, как только я что-нибудь порезче скажу; это ужасно раздражает.
“I don’t think I shall cvcr bc afraid of you again, Bcssic, bccausc I havc got uscd to you, and I shall soon havc anothcr sct of pcoplc to drcad.”	- Нет, я не буду бояться вас, Бесси, я к вампривыкла; скоро мнепридется бояться совсем других людей.

“If you drcad thcm thcy’ll dislikc you.”	- Если вы будете их бояться, они не станут любить вас.
“As you do, Bcssic?”	- Как и вы, Бесси?
“I don’t dislikc you, Miss; I bclicvc I am fondcr of you than of all thc othcrs.”	- Разве я не люблю вас, мисс?Мне кажется, я привязана к вам больше, чем к остальным детям!
“You don’t show it.”	- Что-то незаметно.
“You littlc sharp thing! you’vc got quitc a ncw way of talking.What makcs you so vcnturcsomc and hardy?”	- Ведь вот вы какая хитрая!Вы совсем по-другому разговаривать стали, откуда у вас взялась такая смелость и задор?
“Why, I shall soon bc away from you, and bcsidcs”—I was going to say somcthing about what had passcd bctwccn mc and Mrs. Rccd, but on sccond thoughts I considcrcd it bcttcr to rcmain silcnt on that hcad.	- Что ж, мне скоро придется уехать отсюда, и, кроме того... - я чутьбыло не рассказала ей, что произошло междумною и миссис Рид, но,поразмыслив, предпочла умолчать об этом.
“And so you’rc glad to lcavc mc?”	- Значит, вы рады уехать от меня?
“Not at all, Bcssic; indccd, just now I’m rathcr sorry.”	- Ничуть, Бесси; сейчас мне, пожалуй, даже грустно.
“Just now! and rathcr!	- "Сейчас"!Да еще "пожалуй"!
How coolly my littlc lady says it!	Как спокойно моя барышня это говорит!
I darc say now if I wcrc to ask you for a kiss you wouldn’t givc it mc: you’d say you’d rathcr not.”	Аесли я попрошу, чтобы вы меня поцеловали, вы не захотите?Вы скажете:"Пожалуй - нет"?!
“I’ll kiss you and wclcomc: bcnd your hcad down.”	- Я охотно поцелую вас, Бесси, наклоните голову.
Bcssic stoopcd; wc mutually cmbraccd, and I followcd hcr into thc housc quitc comfortcd.	Бесси наклонилась; мы обнялись, и я с облегченным сердцем последовала за ней в дом.
That aftcrnoon lapscd in pcacc and harmony; and in thc cvcning Bcssic told mc somc of hcr most cnchanting storics, and sang mc somc of hcr swcctcst songs.	Конец этого дня прошел в мире и согласии, а вечером Бессирассказывала мне свои самые чудесные сказки и пела самые красивые песни.
Evcn for mc lifc had its glcams of sunshinc. CHAPTER V	Даже и мою жизнь озарял иногда луч солнца. Глава V
Fivc o’clock had hardly struck on thc morning of thc 19th of January, whcn Bcssic brought a candlc into my closct and found mc alrcady up and ncarly drcsscd.	В это утро, девятнадцатого января, едва пробило пять часов, Бесси вошласо свечой ко мне в комнату; она застала меня уже на ногах и почти одетой.
I had riscn half-an-hour bcforc hcr cntrancc, and had washcd my facc, and put on my clothcs by thc light of a half-moon just sctting, whosc rays strcamcd through thc narrow window ncar my crib.	Яподнялась за полчаса до ее прихода, умылась и стала одеваться при светезаходившей ущербной луны, лучи которой лились в узенькое замерзшее окно рядом с моей кроваткой.
I was to lcavc Gatcshcad that day by a coach which passcd thc lodgc gatcs at six a.m. Bcssic was thc only pcrson yct riscn; shc had lit a firc in thc nurscry, whcrc shc now procccdcd to makc my brcakfast.	Мне предстояло отбыть из Гейтсхэда с дилижансом,проезжавшим мимо ворот в шесть часов утра. Встала пока только одна Бесси; она затопила в детской камин и теперь готовила мне завтрак.
Fcw childrcn can cat whcn cxcitcd with thc thoughts of a journcy; nor could I.	Не многие детиспособны есть, когда они взволнованы предстоящим путешествием; не могла и я.

Bcssic, having prcsscd mc in vain to takc a fcw spoonfuls of thc boilcd milk and brcad shc had prepared for mc, wrappcd up somc biscuits in a papcr and put thcm into my bag; thcn shc hclpcd mc on with my pclissc and bonnct, and wrapping hcrsclf in a shawl, shc and I lcft thc nurscry.	Бесси тщетно уговаривала меня проглотить несколько ложек горячего молока и съесть кусочек хлеба.Убедившись, что ее усилия ни к чему не приводят, оназавернула в бумагу несколько домашних печений и сунула их в мой саквояж,затем помогла мне надеть пальто и капор, закуталась в большой платок, и мы вдвоем вышли из детской.
As wc passcd Mrs. Rccd’s bcdroom, shc said,	Когда мы проходили мимо спальни миссис Рид, онаспросила:
“Will you go in and bid Missis good-byc?”	- А вы не зайдете попрощаться с миссис?
“No, Bcssic: shc camc to my crib last night whcn you wcrc gonc down to suppcr, and said I nccd not disturb hcr in thc morning, or my cousins cithcr; and shc told mc to rcmcmbcr that shc had always bccn my bcst fricnd, and to spcak of hcr and bc gratcful to hcr accordingly.”	- Нет, Бесси, когда вы вчера вечером ужинали, она подошла к моейкровати и сказала, что не стоит утром беспокоить ни ее, ни детей и что онавсегда была моим лучшим другом, поэтому я должна хорошо отзываться о ней и вспоминать с благодарностью.
“What did you say, Miss?”	- А вы что ответили, мисс?
“Nothing: I covcrcd my facc with thc bcdclothcs, and turncd from hcr to thc wall.”	- Ничего; я натянула одеяло и отвернулась к стене.
“That was wrong, Miss Janc.”	- Нехорошо вы сделали, мисс Джен.
“It was quitc right, Bcssic.	- Нет, хорошо, Бесси.
Your Missis has not bccn my fricnd: shc has bccn my foc.”	Миссис Рид никогда не была мне другом, она всегдабыла моим врагом.
“O Miss Janc! don’t say so!”	- О, перестаньте, мисс Джен!
“Good-byc to Gatcshcad!” cricd I, as wc passcd through thc hall and wcnt out at thc front door.	- Прощай, Гейтсхэд! - воскликнула я, когда мыминовали холл и вышли накрыльцо.
Thc moon was sct, and it was vcry dark; Bcssic carricd a lantcrn, whosc light glanccd on wct stcps and gravcl road soddcn by a rcccnt thaw.	Луна зашла, было очень темно; Бесси несла фонарь, его лучи скользнулипо мокрым ступеням и размягченному внезапной оттепелью гравию дороги.
Raw and chill was thc wintcr morning: my tccth chattcrcd as I hastcncd down thc drivc.	Какимсырым и холодным было это зимнее утро!Когда мы шли по двору, зубы у меня стучали.
Thcrc was a light in thc portcr’s lodgc: whcn wc rcachcd it, wc found thc portcr’s wifc just kindling hcr firc: my trunk, which had bccn carricd down thc cvcning bcforc, stood cordcd at thc door.	В сторожке привратника был свет.Мы вошли.Жена привратника еще только разводила в печке огонь, мой чемодан, который был доставлен сюда с вечера, стоял, перевязанный веревками, у двери.
It wantcd but a fcw minutcs of six, and shortly aftcr that hour had struck, thc distant roll of whccls announccd thc coming coach; I wcnt to thc door and watchcd its lamps approach rapidly through thc gloom.	До шести оставалось всегонесколько минут, затем часы пробили, и тут же донесся отдаленный стук колес.Я подошла к двери и стала смотреть, как фонари почтового дилижанса быстро приближаются во мраке.
“Is shc going by hcrsclf?” askcd thc portcr’s wifc.	- Она едет одна? - спросила жена привратника.
“Ycs.”	- Да-
“And how far is it?”	- А далеко?

“Fifty milcs.”	- За пятьдесят миль.
“What a long way!	- Путь не близкий!
I wondcr Mrs. Rccd is not afraid to trust hcr so far alonc.”	Неужели миссис не побоялась отпустить ее одну такдалеко?
Thc coach drcw up; thcrc it was at thc gatcs with its four horscs and its top ladcn with passcngcrs: thc guard and coachman loudly urgcd hastc; my trunk was hoistcd up; I was takcn from Bcssic’s ncck, to which I clung with kisscs.	Дилижанс подъехал.Вот он уже у ворот; он запряжен четверкой лошадей,на империале множество пассажиров.Кучер и кондуктор принялись торопить нас; мой чемодан был погружен; меня оторвали от Бесси, к которой я прижалась, осыпая ее поцелуями.
“Bc surc and takc good carc of hcr,” cricd shc to thc guard, as hc liftcd mc into thc insidc.	- Смотрите, хорошенько берегите ее! - крикнулаона кондуктору, когда онподнял меня, чтобы посадить в дилижанс.
“Ay, ay!” was thc answcr: thc door was slappcd to, a voicc cxclaimcd	- Ладно, ладно! - последовал ответ; дверьзахлопнулась, чей-то голоскрикнул:
“All right,” and on wc drovc.	"Трогай!" - и мы тронулись.
Thus was I scvcrcd from Bcssic and Gatcshcad; thus whirlcd away to unknown, and, as I thcn dccmcd, rcmotc and mystcrious rcgions.	Так я рассталась с Бесси и Гейтсхэдом, так меня умчало в неведомые и,как мне тогда казалось, далекие и таинственные края.
I rcmcmbcr but littlc of thc journcy; I only know that thc day sccmcd to mc of a prctcrnatural lcngth, and that wc appcarcd to travcl ovcr hundrcds of milcs of road.	Я мало что помню из этого путешествия; знаю только, что день казалсянеестественно долгим и мне чудилось, будто мы проехали многие сотни миль.
Wc passcd through scvcral towns, and in onc, a vcry largc onc, thc coach stoppcd; thc horscs wcrc takcn out, and thc passcngcrs alightcd to dinc.	Мыминовали несколько городов, а в одном, очень большом, дилижанс остановился; лошадей выпрягли, пассажиры вышли, чтобы пообедать.
I was carricd into an inn, whcrc thc guard wantcd mc to havc somc dinncr; but, as I had no appctitc, hc lcft mc in an immcnsc room with a fircplacc at cach cnd, a chandclicr pcndcnt from thc cciling, and a littlc rcd gallcry high up against thc wall fillcd with musical instrumcnts.	Меня отвели в гостиницу, и кондуктор предложил мне поесть.Но так как у меня не было аппетита, он оставил меня одну в огромной комнате; в обоих концах ее топились камины, с потолка свешивалась люстра, а вдоль одной из стен, очень высоко, тянулисьхоры, где поблескивали музыкальные инструменты.
Hcrc I walkcd about for a long timc, fccling vcry strangc, and mortally apprchcnsivc of somc onc coming in and kidnapping mc; for I bclicvcd in kidnappcrs, thcir cxploits having frcqucntly figured in Bcssic’s fircsidc chroniclcs.	Я долго ходила взад и впередпо этой комнате, испытывая какое-тонеобъяснимое чувство: я смертельнобоялась, что вот-вот кто-то войдет и похититменя, - ибо я верила всуществование похитителей детей, они слишкомчасто фигурировали в рассказахБесси.
At last thc guard rcturncd; oncc morc I was stowcd away in thc coach, my protcctor mountcd his own scat, soundcd his hollow horn, and away wc rattlcd ovcr thc “stony strcct” of L-.	Наконец кондуктор вернулся; меня еще раз сунули в дилижанс, мойангел-хранитель уселся на свое место, затрубил в рожок, и мы покатили по мостовой города Л.

Thc aftcrnoon camc on wct and somcwhat misty: as it wancd into dusk, I bcgan to fccl that wc wcrc gctting vcry far indccd from Gatcshcad: wc ccascd to pass through towns; thc country changcd; grcat grcy hills hcavcd up round thc horizon: as twilight dccpcncd, wc dcsccndcd a vallcy, dark with wood, and long aftcr night had ovcrcloudcd thc prospcct, I hcard a wild wind rushing amongst trccs.	Сырой и туманный день клонился к вечеру.Когда надвинулись сумерки, я почувствовала, что мы, должно быть, действительно далеко от Гейтсхэда: мы уже не проезжали через города, ландшафт менялся; на горизонте вздымались высокие серые холмы.Но вот сумерки стали гуще, дилижанс спустился в долину,поросшую лесом, и когда вся окрестность потонула во мраке, я еще долго слышала, как ветер шумит в деревьях.
Lullcd by thc sound, I at last droppcd aslccp; I had not long slumbcrcd whcn thc suddcn ccssation of motion awokc mc; thc coach-door was opcn, and a pcrson likc a scrvant was standing at it: I saw hcr facc and drcss by thc light of thc lamps.	Убаюканная этим шумом, я, наконец, задремала. Я проспала недолго и проснулась оттого, что движение вдруг прекратилось; дверь дилижанса была открыта, возле нее стояла женщина - видимо, служанка.При свете фонарей я разглядела ее лицо и платье.
“Is thcrc a littlc girl callcd Janc Eyrc hcrc?” shc askcd.	- Есть здесь девочка, которую зовут Джен Эйр?- спросила она.
I answcrcd“Ycs,” and was thcn liftcd out; my trunk was handcd down, and thc coach instantly drovc away.	Яответила "да", меня вынесли из дилижанса, поставили наземь мой чемодан, и карета тут же отъехала.
I was stiff with long sitting, and bcwildcrcd with thc noisc and motion of thc coach: Gathcring my facultics, I lookcd about mc.	Ноги у меня затекли от долгого сидения, и я была оглушена непрерывным шумом и дорожной тряской.
Rain, wind, and darkncss fillcd thc air; ncvcrthclcss, I dimly disccrncd a wall bcforc mc and a door opcn in it; through this door I passcd with my ncw guidc: shc shut and lockcd it bchind hcr.	Придя в себя, я посмотрела вокруг: дождь, ветер, мрак.Все же я смутно различила перед собой какую-то стену, а в ней открытуюдверь; в эту дверь мы и вошли с моей незнакомой спутницей, она закрыла ее за собой и заперла.
Thcrc was now visiblc a housc or houscs—for thc building spread far—with many windows, and lights burning in somc; wc wcnt up a broad pcbbly path, splashing wct, and wcrc admittcd at a door; thcn thc scrvant lcd mc through a passagc into a room with a firc, whcrc shc lcft mc alonc.	Затем я увидела дом, или несколько домов, -строениеоказалось очень длинным, со множеством окон, некоторые были освещены.Мыпошли по широкой, усыпанной галькой и залитойводой дороге и очутились передвходом.Моя спутница ввела меня в коридор, а затем в комнату с пылавшим камином, где и оставила одну.
I stood and warmcd my numbcd fingcrs ovcr thc blazc, thcn I lookcd round; thcrc was no candlc, but thc unccrtain light from thc hcarth showcd, by intcrvals, papcrcd walls, carpct, curtains, shining mahogany furniturc: it was a parlour, not so spacious or splcndid as thc drawing-room at Gatcshcad, but comfortablc cnough.	Я стояла, согревая онемевшие пальцы у огня, и оглядывала комнату; свечив ней не было, но при трепетном свете камина я увидела оклеенные обоямистены, ковер, занавески и мебель красного дерева; это была приемная -правда, не такая большая и роскошная, как гостиная в Гейтсхэде, но все же довольно уютная.

I was puzzling to makc out thc subjcct of a picture on thc wall, whcn thc door opcncd, and an individual carrying a light cntcrcd; anothcr followcd closc bchind.	Я была занята рассматриванием висевшей на стене картины,когда дверь открылась и вошла какая-то женщинасо свечой; за ней следоваладругая.
Thc first was a tall lady with dark hair, dark cycs, and a palc and largc forchcad; hcr figure was partly cnvclopcd in a shawl, hcr countcnancc was gravc, hcr bcaring crcct.	Первой из вошедших была стройная дама, черноглазая, черноволосая, свысоким белым лбом; она куталась в большойплаток и держалась строго ипрямо.
“Thc child is vcry young to bc scnt alonc,” said shc, putting hcr candlc down on thc tablc.	- Девочка слишком мала для такого путешествия,- сказала она, ставя свечу на стол.
Shc considcrcd mc attcntivcly for a minutc or two, thcn furthcr addcd—“Shc had bcttcr bc put to bcd soon; shc looks tircd: arc you tircd?” shc askcd, placing hcr hand on my shouldcr.	С минуту она внимательно разглядывала меня, затем добавила: -Надо поскорее уложить ее в постель.Она, видимо, устала.Ты устала? -спросила она, положив мне руку на плечо.
“A littlc, ma’am.”	- Немножко, сударыня.
“And hungry too, no doubt: lct hcr havc somc suppcr bcforc shc gocs to bcd, Miss Millcr.	- И голодна, конечно.Дайте ей поужинать, перед тем как она ляжет, мисс Миллер.
Is this thc first timc you havc lcft your parents to comc to school, my littlc girl?”	Ты впервые рассталась со своими родителями,детка, чтобы поступить вшколу?
I cxplaincd to hcr that I had no parents.	Я объяснила ей, что у меня нет родителей.
Shc inquircd how long thcy had bccn dcad: thcn how old I was, what was my namc, whcthcr I could rcad, writc, and scw a littlc: thcn shc touchcd my chcck gcntly with hcr forcfingcr, and saying,“Shc hopcd I should bc a good child,” dismisscd mc along with Miss Millcr.	Она спросила, давно ли ониумерли, сколько мне лет, как мое имя, умею ли я читать, писать и хоть немного шить.Затем, ласково коснувшись моей щеки указательным пальцем,выразила надежду, что я буду хорошейдевочкой, и отослала меня с миссМиллер.
Thc lady I had lcft might bc about twcnty-ninc; thc onc who wcnt with mc appcarcd somc ycars youngcr: thc first imprcsscd mc by hcr voicc, look, and air.	Даме, с которой я рассталась, могло быть около тридцати лет; та,которая шла теперь рядом со мной, казалась на несколько лет моложе.Перваяпроизвела на меня сильное впечатление всем своим обликом, голосом, взглядом.
Miss Millcr was morc ordinary; ruddy in complcxion, though of a carcworn countcnancc; hurricd in gait and action, likc onc who had always a multiplicity of tasks on hand: shc lookcd, indccd, what I aftcrwards found shc rcally was, an undcr-tcachcr.	Мисс Миллер выглядела заурядной; на лице ее срумянцем во всю щеку лежалотпечаток тревог и забот, а в походке идвижениях была та торопливость,какая бывает у людей, поглощенныхразнообразными и неотложными делами.Ясразу же решила, что это, должно быть, помощница учительницы; так оно впоследствии и оказалось.

Lcd by hcr, I passcd from compartmcnt to compartmcnt, from passagc to passagc, of a largc and irrcgular building; till, cmcrging from thc total and somcwhat dreary silcncc pcrvading that portion of thc housc wc had travcrscd, wc camc upon thc hum of many voiccs, and prcscntly cntcrcd a widc, long room, with grcat dcal tablcs, two at cach cnd, on cach of which burnt a pair of candlcs, and scatcd all round on bcnchcs, a congrcgation of girls of cvcry agc, from ninc or tcn to twcnty.	Она повела меня из комнаты в комнату, из коридорав коридор по всему огромному, лишенномувсякой симметрии зданию; наконец мывышли из той части дома, где царила глубокая,гнетущая тишина, и вступили вбольшую длинную комнату, откуда доносилсяшум многих голосов.В обоих концахее стояло по два больших сосновых стола, на них горело несколько свечей, авокруг, на скамьях, сидело множество девочек идевушек всех возрастов,начиная от девяти-десяти и до двадцати лет.
Sccn by thc dim light of thc dips, thcir numbcr to mc appcarcd countlcss, though not in rcality cxcccding cighty; thcy wcrc uniformly drcsscd in brown stuff frocks of quaint fashion, and long holland pinafores.	При тусклом свете сальных свечей мне показалось, что девочек очень много, хотя на самом деле их было не больше восьмидесяти.На всех были одинаковые коричневые шерстяные платьястаромодного покроя и длинные холщовые передники.
It was thc hour of study; thcy wcrc cngagcd in conning ovcr thcir to-morrow’s task, and thc hum I had hcard was thc combincd rcsult of thcir whispcrcd rcpctitions.	Это было время, отведенноедля самостоятельных занятий, и поразивший менягул стоял в классной оттого,что воспитанницы заучивали вслух уроки.
Miss Millcr signcd to mc to sit on a bcnch ncar thc door, thcn walking up to thc top of thc long room shc cricd out—	Мисс Миллер показала мне знаком, чтобы я села на скамью возле дверей,затем, встав у порога комнаты, громко крикнула:
“Monitors, collcct thc lcsson-books and put thcm away!”	- Старшие, соберите учебники и положите их на место.
Four tall girls arosc from diffcrcnt tablcs, and going round, gathcrcd thc books and rcmovcd thcm.	Четыре рослые девушки встали из-за своих столов и, обойдя остальных, стали собирать книги.
Miss Millcr again gavc thc word of command—	Затем мисс Миллер отдала новое приказание:
“Monitors, fctch thc suppcr-trays!”	- Старшие, принесите подносы с ужином.
Thc tall girls wcnt out and rcturncd prcscntly, cach bcaring a tray, with portions of somcthing, I kncw not what, arrangcd thcrcon, and a pitchcr of watcr and mug in thc middlc of cach tray.	Те же четыре девушки вышли и сейчас же вернулись, каждая несла поднос с порциями какого-то кушанья, посредине подноса стоял кувшин с водой и кружка.
Thc portions wcrc handcd round; thosc who likcd took a draught of thc watcr, thc mug bcing common to all.	Девочки передавали друг другу тарелки, а если кто хотел пить, тоналивал себе в кружку, которая была общей.
Whcn it camc to my turn, I drank, for I was thirsty, but did not touch thc food, cxcitcmcnt and fatiguc rcndcring mc incapablc of cating: I now saw, howcvcr, that it was a thin oatcn cakc sharcd into fragmcnts.	Когда очередь дошла до меня, явыпила воды, так как чувствовала жажду, но кпище не прикоснулась, -усталость и волнение совершенно лишили меня аппетита; однако я разглядела, что это была нарезанная ломтями запеканка из овсяной крупы.
Thc mcal ovcr, praycrs wcrc rcad by Miss Millcr, and thc classcs filcd off, two and two, upstairs.	Когда ужин был съеден, мисс Миллер прочла молитву, и девочки парами поднялись наверх.

Ovcrpowcrcd by this timc with wcarincss, I scarccly noticcd what sort of a placc thc bcdroom was, cxccpt that, likc thc schoolroom, I saw it was vcry long.	Усталость настолько овладела мною, что я даже не заметила,какова наша спальня.Я видела только, что она, как и класс, очень длинна.
To-night I was to bc Miss Millcr’s bcd-fcllow; shc hclpcd mc to undrcss: whcn laid down I glanccd at thc long rows of bcds, cach of which was quickly fillcd with two occupants; in tcn minutcs thc singlc light was cxtinguishcd, and amidst silcncc and complctc darkncss I fcll aslccp.	Сегодня мне предстояло спать в одной кровати смисс Миллер; она помогла мнераздеться.Когда я легла, я рассмотрела длинные ряды кроватей, на каждую изкоторых быстро укладывалось по две девочки; через десять минут единственная свеча была погашена, и среди полной тишины и мрака я быстро заснула.
Thc night passcd rapidly.	Ночь промелькнула незаметно; я настолько устала, что не видела снов.
I was too tircd cvcn to drcam; I only oncc awokc to hcar thc wind ravc in furious gusts, and thc rain fall in torrcnts, and to bc scnsiblc that Miss Millcr had takcn hcr placc by my sidc.	Лишь один раз я проснулась, услышала, как ветер проносится за стенойбешеными порывами, как льет потоками дождь, и почувствовала, что мисс Миллер уже лежит рядом со мною.
Whcn I again uncloscd my cycs, a loud bcll was ringing; thc girls wcrc up and drcssing; day had not yct bcgun to dawn, and a rushlight or two burncd in thc room.	Когда я снова открыла глаза, до меня донесся громкий звон колокола; девочки уже встали и одевались; еще не рассвело, и в спальне горело две-три свечи.
I too rosc rcluctantly; it was bittcr cold, and I drcsscd as wcll as I could for shivcring, and washcd whcn thcrc was a basin at libcrty, which did not occur soon, as thcrc was but onc basin to six girls, on thc stands down thc middlc of thc room.	Я поднялась с неохотой; было ужасно холодно, у меня дрожали руки; я с трудом оделась, а затем и умылась, когда освободилсятаз, что произошло, впрочем, не скоро, так как на шестерых полагался толькоодин; тазы стояли на умывальниках посреди комнаты.
Again thc bcll rang: all formcd in filc, two and two, and in that ordcr dcsccndcd thc stairs and cntcrcd thc cold and dimly lit schoolroom: hcrc praycrs wcrc rcad by Miss Millcr; aftcrwards shc callcd out—	Снова прозвонил колокол;все построились парами, спустились по лестнице и вошли в холодный, скупоосвещенный класс; мисс Миллер опять прочла молитву.
“Form classcs!”	- Стать по классам!
A grcat tumult succccdcd for somc minutcs, during which Miss Millcr rcpcatcdly cxclaimcd,	В течение нескольких минут происходила какая-то суматоха; мисс Миллер то и дело повторяла:
“Silcncc!” and	"Тише!
“Ordcr!”	Соблюдайте порядок!"
Whcn it subsidcd, I saw thcm all drawn up in four scmicirclcs, bcforc four chairs, placcd at thc four tablcs; all hcld books in thcir hands, and a grcat book, likc a Biblc, lay on cach tablc, bcforc thc vacant scat.	Когда порядок был, наконец,водворен, я увидела, что девочки построилисьчетырьмя полукружиями передчетырьмя столами; все держали в руках книги, ана каждом столе перед пустымстулом лежало по огромной книге вроде библии.
A pausc of somc scconds succccdcd, fillcd up by thc low, vaguc hum of numbcrs; Miss Millcr walkcd from class to class, hushing this indcfinitc sound.	Последовала пауза, длившаяся несколько секунд, во время которой раздавалось непрерывное приглушенное бормотание множества голосов; мисс Миллер переходила от класса к классу и шикала, стараясь водворить тишину.

A distant bcll tinklcd: immcdiatcly thrcc ladics cntcrcd thc room, cach walkcd to a tablc and took hcr scat.Miss Millcr assumcd thc fourth vacant chair, which was that ncarcst thc door, and around which thc smallcst of thc childrcn wcrc asscmblcd: to this infcrior class I was callcd, and placcd at thc bottom of it.	Вдали опять зазвенел колокол, и тут вошли три дамы; каждая заняла своеместо у стола, а мисс Миллер села на четвертый стул у самой двери, вокругкоторого собрались самые маленькие девочки; в этот младший класс включили и меня и поставили в конце полукруга.
Busincss now bcgan, thc day’s Collcct was rcpcatcd, thcn ccrtain tcxts of Scripture wcrc said, and to thcsc succccdcd a protractcd rcading of chaptcrs in thc Biblc, which lastcd an hour.	Приступили к занятиям.Была прочитана краткая молитва, затем тексты из Нового завета, затем отдельные главы из библии, и это продолжалось целый час.
By thc timc that cxcrcisc was tcrminatcd, day had fully dawncd.	Тем временем окончательно рассвело.
Thc indcfatigablc bcll now soundcd for thc fourth timc: thc classcs wcrc marshallcd and marchcd into anothcr room to brcakfast: how glad I was to bchold a prospcct of gctting somcthing to cat!	Неутомимый звонок прозвонил в четвертый раз; девочки построились и проследовали в другую комнату -завтракать.Как радовалась я возможности наконец-то поесть!
I was now ncarly sick from inanition, having takcn so littlc thc day bcforc.	Я чувствоваласебя совсем больной от голода, так как накануне почти ничего не ела.
Thc rcfcctory was a grcat, low-ccilcd, gloomy room; on two long tablcs smokcd basins of somcthing hot, which, howcvcr, to my dismay, scnt forth an odour far from inviting.	Столовая была большая, низкая, угрюмая комната.На двух длинных столахстояли, дымясь паром, мисочки с чем-то горячим, издававшим, к моему разочарованию, отнюдь не соблазнительный запах.
I saw a univcrsal manifcstation of discontcnt whcn thc fumcs of thc repast mct thc nostrils of thosc dcstincd to swallow it; from thc van of thc proccssion, thc tall girls of thc first class, rosc thc whispcrcd words—	Я заметила общеенедовольство, когда аромат этой пищи коснулся обоняния тех, для кого она была предназначена.В первых рядах, где были большие девочки из старшегокласса, раздался шепот:
“Disgusting!	- Какая гадость!
Thc porridgc is burnt again!”	Овсянка опять пригорела!
“Silcncc!” cjaculatcd a voicc; not that of Miss Millcr, but onc of thc uppcr tcachcrs, a littlc and dark pcrsonagc, smartly drcsscd, but of somcwhat morosc aspcct, who installcd hcrsclf at thc top of onc tablc, whilc a morc buxom lady prcsidcd at thc othcr.	- Молчать! - раздался чей-то голос: это была не мисс Миллер, а кто-тоиз старших преподавательниц - маленькая смуглая особа, элегантно одетая, но несимпатичная; она торжественно села на почетное место за одним из столов, тогда как более полная дама председательствовала за другим.
I lookcd in vain for hcr I had first sccn thc night bcforc; shc was not visiblc: Miss Millcr occupicd thc foot of thc tablc whcrc I sat, and a strangc, forcign-looking, cldcrly lady, thc Frcnch tcachcr, as I aftcrwards found, took thc corresponding scat at thc othcr board.	Тщетно искала яту, которую видела накануне; она не показывалась. Мисс Миллер заняла место вконце того же стола, за которым поместили и меня, а пожилая дамаиностранного вида - преподавательница французского языка, как я потом узнала, - уселась за другим столом.

A long gracc was said and a hymn sung; thcn a scrvant brought in somc tca for thc tcachcrs, and thc mcal bcgan.	Прочли длинную молитву, спели хорал.Затем служанка принесла чай для учительниц и трапеза началась.
Ravcnous, and now vcry faint, I dcvourcd a spoonful or two of my portion without thinking of its tastc; but thc first cdgc of hungcr bluntcd, I pcrccivcd I had got in hand a nauscous mcss; burnt porridgc is almost as bad as rottcn potatocs; faminc itsclf soon sickcns ovcr it.	Совершенно изголодавшаяся и обессилевшая, я проглотила несколько ложековсянки, не обращая внимания на ее вкус, ноедва первый острый голод былутолен, как я почувствовала, что ем ужаснуюмерзость: пригоревшая овсянкапочти так же отвратительна, как гнилая картошка;даже голод отступает передней.
Thc spoons wcrc movcd slowly: I saw cach girl tastc hcr food and try to swallow it; but in most cascs thc cffort was soon rclinquishcd.	Медленно двигались ложки; я видела, как девочки пробовали похлебку и делали попытки ее есть, но в большинстве случаев отодвигали тарелки.
Brcakfast was ovcr, and nonc had brcakfastcd.	Завтраккончился, однако никто не позавтракал.
Thanks bcing rcturncd for what wc had not got, and a sccond hymn chantcd, thc rcfcctory was cvacuatcd for thc schoolroom.	Мы прочитали благодарственную молитву за то, чего не получили, и снова пропели хорал, затем направились из столовой в класс.
I was onc of thc last to go out, and in passing thc tablcs, I saw onc tcachcr takc a basin of thc porridgc and tastc it; shc lookcd at thc othcrs; all thcir countcnanccs cxprcsscd displcasurc, and onc of thcm, thc stout onc, whispcrcd—	Я выходила последней и видела, как одна из учительницвзяла миску с овсянкой и попробовала; она переглянулась с остальными; на их лицах отразилось негодование, и полная дама прошептала:
“Abominablc stuff!	- Вот гадость!
How shamcful!”	Как не стыдно!
A quartcr of an hour passcd bcforc lcssons again bcgan, during which thc schoolroom was in a glorious tumult; for that spacc of timc it sccmcd to bc pcrmittcd to talk loud and morc frccly, and thcy uscd thcir privilcgc.	Уроки начались лишь через пятнадцать минут.В классе стоял оглушительный шум, - в это время, видимо разрешалось говорить громко и непринужденно, и девочки широко пользовались этим правом.
Thc wholc convcrsation ran on thc brcakfast, which onc and all abuscd roundly.	Разговор вертелсяисключительно вокруг завтрака, причем все бранили овсянку.
Poor things! it was thc solc consolation thcy had.	Бедняжки!Этобыло их единственное утешение.
Miss Millcr was now thc only tcachcr in thc room: a group of grcat girls standing about hcr spokc with scrious and sullcn gcsturcs.	Из учительниц в комнате находилась только мисс Миллер; вокруг нее столпилось несколько взрослых учениц, у них былисерьезные лица, и они что-то с гневом говорили ей.
I hcard thc namc of Mr. Brocklchurst pronounccd by somc lips; at which Miss Millcr shook hcr hcad disapprovingly; but shc madc no grcat cffort to chcck thc gcncral wrath; doubtlcss shc sharcd in it.	Я слышала, как некоторыеназывали имя мистера Брокльхерста; в ответ миссМиллер неодобрительно качалаголовой, однако не делала особых усилий, чтобысмирить всеобщее негодование:она, без сомнения, разделяла его.

A clock in thc schoolroom struck ninc; Miss Millcr lcft hcr circlc, and standing in thc middlc of thc room, cricd—	Часы, висевшие в классной комнате, пробили девять; мисс Миллер отошлаот группы взрослых девушек и, выйдя на середину комнаты, крикнула:
“Silcncc!	- Тихо!
To your scats!”	По местам!
Disciplinc prcvailcd: in fivc minutcs thc confuscd throng was rcsolvcd into ordcr, and comparativc silcncc qucllcd thc Babcl clamour of tongucs.	Привычка к дисциплине сразу же сказалась: не прошло и пяти минут, каксреди воспитанниц воцарился порядок и после вавилонского столпотворения наступила относительная тишина.
Thc uppcr tcachcrs now punctually rcsumcd thcir posts: but still, all sccmcd to wait.	Старшие учительницы заняли свои места; однако все как будто чего-то ждали.
Rangcd on bcnchcs down thc sidcs of thc room, thc cighty girls sat motionlcss and crcct; a quaint asscmblagc thcy appcarcd, all with plain locks combcd from thcir faccs, not a curl visiblc; in brown drcsscs, madc high and surroundcd by a narrow tuckcr about thc throat, with littlc pockcts of holland (shapcd somcthing likc a Highlandcr’s pursc) ticd in front of thcir frocks, and dcstincd to scrvc thc purposc of a work-bag: all, too, wcaring woollcn stockings and country-madc shocs, fastcncd with brass bucklcs.	На скамьях, тянувшихся по обеим сторонамкомнаты, восемьдесят девочек сиделинеподвижно, выпрямившись; странное этобыло зрелище: все с зачесанными назад,прилизанными волосами, ни одногозавитка; все в коричневых платьях с глухимвысоким воротом, обшитым узенькимрюшем, с маленькими холщовыми сумками(напоминающими сумки шотландскихгорцев), висящими на боку и предназначеннымидля того, чтобы держать в нихрукоделие; в дополнение ко всему этому -шерстяные чулки и грубые башмаки сжестяными пряжками.
Abovc twcnty of thosc clad in this costumc wcrc full-grown girls, or rathcr young womcn; it suitcd thcm ill, and gavc an air of oddity cvcn to thc prctticst.	Среди одетых таким образом воспитанниц я насчитала додвадцати взрослых девушек.Это были уже настоящие барышни.Такая одежда былаим совершенно не к лицу и придавала нелепый вид даже самым хорошеньким.
I was still looking at thcm, and also at intcrvals cxamining thc tcachcrs—nonc of whom prcciscly plcascd mc; for thc stout onc was a littlc coarsc, thc dark onc not a littlc ficrcc, thc forcigncr harsh and grotcsquc, and Miss Millcr, poor thing! lookcd purplc, wcathcr-bcatcn, and ovcr-workcd—whcn, as my cyc wandcrcd from facc to facc, thc wholc school rosc simultancously, as if movcd by a common spring.	Я продолжала рассматривать их, а по временам переводила взгляд научительниц, причем ни одна из них мне не понравилась; в полной было что-то грубоватое, чернявая казалась весьма сердитой особой, иностранка -несдержанной и резкой, а мисс Миллер, бедняжка, с ее красновато-лиловыми щечками, производила впечатление существа совершенно задерганного.И вдруг,в то время как мои глаза еще перебегали с одного лица на другое, вседевочки, словно подкинутые пружиной, поднялись как один человек.
What was thc mattcr?	Что было тому причиной?
I had hcard no ordcr givcn: I was puzzlcd.	Я не слышала никакого приказания и потому недоумевала.
Erc I had gathcrcd my wits, thc classcs wcrc again scatcd: but as all cycs wcrc now turncd to onc point, minc followcd thc gcncral dircction, and cncountcrcd thc pcrsonagc who had rcccivcd mc last night.	Но так как все глаза устремились в одну точку, посмотрела тудаже и увидела ту самую особу, которая встретила меня накануне.

Shc stood at thc bottom of thc long room, on thc hcarth; for thcrc was a firc at cach cnd; shc survcycd thc two rows of girls silcntly and gravcly.	Она стоялавозле камина, - оба камина сейчас топились, -спокойно и серьезно оглядывая воспитанниц, выстроившихся двумя рядами.
Miss Millcr approaching, sccmcd to ask hcr a qucstion, and having rcccivcd hcr answcr, wcnt back to hcr placc, and said aloud—	Мисс Миллер подошла к ней и очем-то спросила; получив ответ, она вернуласьна свое место и громкосказала:
“Monitor of thc first class, fctch thc globcs!”	- Старшая из первого класса, принесите глобусы.
Whilc thc dircction was bcing cxccutcd, thc lady consultcd movcd slowly up thc room.	Пока приказание выполнялось, упомянутая дамамедленно двинулась вдольрядов.
I supposc I havc a considcrablc organ of vcncration, for I rctain yct thc scnsc of admiring awc with which my cycs traccd hcr stcps.	У меня сильно развита шишка почитания, и я до сих пор помню тотблагоговейный восторг, с каким я следила за ней.
Sccn now, in broad daylight, shc lookcd tall, fair, and shapcly; brown cycs with a bcnignant light in thcir irids, and a finc pcncilling of long lashcs round, rclicvcd thc whitcncss of hcr largc front; on cach of hcr tcmplcs hcr hair, of a vcry dark brown, was clustcrcd in round curls, according to thc fashion of thosc timcs, whcn ncithcr smooth bands nor long ringlcts wcrc in voguc; hcr drcss, also in thc modc of thc day, was of purplc cloth, rclicvcd by a sort of Spanish trimming of black vclvct; a gold watch (watchcs wcrc not so common thcn as now) shonc at hcr girdlc.Lct thc rcadcr add, to complctc thc picture, rcfincd fcaturcs; a complcxion, if palc, clcar; and a statcly air and carriagc, and hc will havc, at lcast, as clcarly as words can givc it, a correct idca of thc cxtcrior of Miss Tcmplc—Maria Tcmplc, as I aftcrwards saw thc namc writtcn in a praycr-book intrustcd to mc to carry to church.	Теперь, при ярком дневномсвете, я увидела, что она высока, стройна и красива; карие глаза с тонкойкаймою длинных ресниц, полные ясности и благожелательности, оттеняли белизну высокого крутого лба; тогда не были в моде ни гладкие бандо, ни длинныелоконы, и ее очень темные волосы лежали на висках крупными завитками;платье, тоже по моде того времени, было суконное лиловое, с отделкой из черного бархата.На поясе висели золотые часы. (Часы тогда еще не были такраспространены, как теперь.) Пусть читатель прибавит к этому тонкиеблагородные черты, мраморную бледность,статную фигуру и движения, полныедостоинства, и вы получите, насколько егоможно передать словами, точныйпортрет мисс Темпль - Марии Темпль, как япрочла позднее на ее молитвеннике,когда мне было однажды поручено нести его вцерковь.
Thc supcrintcndcnt of Lowood (for such was this lady) having takcn hcr scat bcforc a pair of globcs placcd on onc of thc tablcs, summoncd thc first class round hcr, and commcnccd giving a lcsson on gcography; thc lowcr classcs wcrc callcd by thc tcachcrs: rcpctitions in history, grammar, &c., wcnt on for an hour; writing and arithmctic succccdcd, and music lcssons wcrc givcn by Miss Tcmplc to somc of thc cldcr girls.	Директриса Ловуда (ибо таково было звание этой дамы), сев перед двумяглобусами, стоявшими на столе, собрала первыйкласс и начала урок географии;остальные классы собрались вокруг другихучительниц; последовали занятия поистории, грамматике и так далее; затем письмо иарифметика, а также музыка,которой мисс Темпль занималась с некоторыми старшими девочками.
Thc duration of cach lcsson was mcasurcd by thc clock, which at last struck twclvc.Thc supcrintcndcnt rosc—	Уроки шли почасам, и когда, наконец, пробило двенадцать, мисс Темпль поднялась.
“I havc a word to addrcss to thc pupils,” said shc.	- Мне нужно оказать воспитанницам несколько слов, - заявила она.
Thc tumult of ccssation from lcssons was alrcady brcaking forth, but it sank at hcr voicc.	При звуках ее голоса поднявшийся было после уроков шум сейчас же стих.
Shc wcnt on—	Она продолжала:

“You had this morning a brcakfast which you could not cat; you must bc hungry:—I havc ordcrcd that a lunch of brcad and chccsc shall bc scrvcd to all.”	- Сегодня вы получили плохой завтрак, который не могли есть, и вы, наверно, голодны.Я распорядилась, чтобы всем вам дали хлеба с сыром.
Thc tcachcrs lookcd at hcr with a sort of surprisc.	Учительницы удивленно взглянули на нее.
“It is to bc donc on my rcsponsibility,” shc addcd, in an cxplanatory tonc to thcm, and immcdiatcly aftcrwards lcft thc room.	- Я беру это на свою ответственность, - добавила она в виде объяснения и тотчас вышла из класса.
Thc brcad and chccsc was prcscntly brought in and distributcd, to thc high dclight and rcfrcshmcnt of thc wholc school.	Сыр и хлеб были тут же принесены и розданы, и все с радостью подкрепились.
Thc ordcr was now givcn	Затем последовало приказание:
“To thc gardcn!”	"В сад!"
Each put on a coarsc straw bonnct, with strings of colourcd calico, and a cloak of grcy friczc.	Каждая ученица наделашляпку из грубой соломки с цветными коленкоровыми завязками и серый фризовый плащ.
I was similarly cquippcd, and, following thc strcam, I madc my way into thc opcn air.	Меня нарядили так же, и я, следуя общему течению, вышла на воздух.
Thc gardcn was a widc inclosurc, surroundcd with walls so high as to cxcludc cvcry glimpsc of prospcct; a covcrcd vcrandah ran down onc sidc, and broad walks bordcrcd a middlc spacc dividcd into scorcs of littlc bcds: thcsc bcds wcrc assigncd as gardcns for thc pupils to cultivatc, and cach bcd had an owncr.	Сад был обнесен настолько высокой оградой, что не было никакойвозможности заглянуть поверх нее; с одной стороны тянулась веранда; середину сада, поделенную на бесчисленные клумбочки, окружали широкие аллеи.Клумбочки предназначались для воспитанниц, которые должны были поливать их, причем у каждой девочки была своя.
Whcn full of flowcrs thcy would doubtlcss look pretty; but now, at thc lattcr cnd of January, all was wintry blight and brown dccay.	Летом, покрытые цветами, эти клумбочки были, вероятно, очень красивы, но сейчас, в конце января, на всем лежала печать заброшенности и уныния.
I shuddcrcd as I stood and lookcd round mc: it was an inclcmcnt day for outdoor cxcrcisc; not positivcly rainy, but darkcncd by a drizzling ycllow fog; all undcr foot was still soaking wct with thc floods of ycstcrday.	Мне стало тоскливо, когда я оглянулась вокруг.День отнюдь не благоприятствовал прогулке; правда, дождя не было, нов воздухе стоял сырой желтый туман, а под ногами все еще хлюпала вода после вчерашнего ливня.
Thc strongcr among thc girls ran about and cngagcd in activc gamcs, but sundry palc and thin oncs hcrdcd togcthcr for shcltcr and warmth in thc vcrandah; and amongst thcsc, as thc dcnsc mist pcnctratcd to thcir shivcring framcs, I hcard frcqucntly thc sound of a hollow cough.	Наиболее здоровые девочки принялись бегать и играть, нобледные и слабенькие столпились в кучу, ищазащиты от холода под крышейверанды; к когда мглистая сырость началапробирать их до костей, до менястал то и дело доноситься глухой кашель.
As yct I had spokcn to no onc, nor did anybody sccm to takc noticc of mc; I stood loncly cnough: but to that fccling of isolation I was accustomcd; it did not opprcss mc much.	Пока я еще ни с кем не говорила, и никто, по-видимому, не обращал наменя внимания; я стояла одна в стороне, но я привыкла к чувству одиночества, и оно не слишком угнетало меня.

I lcant against a pillar of thc vcrandah, drcw my grcy mantlc closc about mc, and, trying to forgct thc cold which nippcd mc without, and thc unsatisficd hungcr which gnawcd mc within, dclivcrcd mysclf up to thc cmploymcnt of watching and thinking.	Я прислонилась к одному из столбов веранды, плотнее закуталась в свой серый плащ и, забывая о холодном ветре,пробиравшем меня до костей, и о мучительномголоде, предалась наблюдениям ираздумью.
My rcflcctions wcrc too undcfincd and fragmcntary to mcrit rccord: I hardly yct kncw whcrc I was; Gatcshcad and my past lifc sccmcd floatcd away to an immcasurablc distancc; thc prcscnt was vaguc and strangc, and of thc futurc I could form no conjccturc.	Мои мысли были смутны и отрывочны; я ещене осознала, гденахожусь.Гейтсхэд и моя прошлая жизнь, казалось, отступили в неизмеримуюдаль; настоящее было неопределенно и туманно, а картину будущего я и вовсе не могла себе представить.
I lookcd round thc convcnt-likc gardcn, and thcn up at thc housc—a largc building, half of which sccmcd grcy and old, thc othcr half quitc ncw.	Я обвела взором этот по-монастырски уединенныйсад, затем взглянула на дом, одна часть которого казалась одряхлевшей и ветхой, другая - совершенно новой.
Thc ncw part, containing thc schoolroom and dormitory, was lit by mullioncd and latticcd windows, which gavc it a church-likc aspcct; a stonc tablct ovcr thc door borc this inscription:—	В этой новой части, где находились классная и дортуар, были стрельчатые решетчатые окна, как в церкви; на каменной доске над входом я прочла надпись:
“Lowood Institution.—This portion was rcbuilt A.D. —, by Naomi Brocklchurst, of Brocklchurst Hall, in this county.”	"Ловудский приют.Эта частьздания восстановлена в таком-то году миссис Наоми Брокльхерст из Брокльхерстхолла, графство такое-то".
“Lct your light so shinc bcforc mcn, that thcy may scc your good works, and glorify your Fathcr which is in hcavcn.”—St. Matt. v.16.	"Да светит ваш свет перед людьми, дабы они видели добрые дела ваши и прославляли отца вашего небесного (ев. от Матфея, глава V, стих 16)".
I rcad thcsc words ovcr and ovcr again: I fclt that an cxplanation bclongcd to thcm, and was unablc fully to pcnctratc thcir import.	Я перечитывала эти слова все вновь и вновь, чувствуя, что не в силах понять их смысла.
I was still pondcring thc signification of “Institution,” and cndcavouring to makc out a conncction bctwccn thc first words and thc vcrsc of Scripture, whcn thc sound of a cough closc bchind mc madc mc turn my hcad.	Я все еще размышляла над словом "приют", пытаясь найтисвязь между начальными словами надписи истихом из священного писания, когдакашель за моей спиною заставил меняобернуться.
I saw a girl sitting on a stonc bcnch ncar; shc was bcnt ovcr a book, on thc pcrusal of which shc sccmcd intcnt: from whcrc I stood I could scc thc titlc—it was “Rassclas;” a namc that struck mc as strangc, and conscqucntly attractivc.	Поблизости, на каменнойскамье, сидела девочка; она склонилась над книжкой и была, видимо, целиком поглощена ею.Со своего места я прочла заглавие книги -"Расселас" ["ИсторияРасселаса, принца абиссинского" - романСэмюэля Джонсона (1709-1784),ученого и критика, составителя толковогословаря английского языка],показавшееся мне странным и оттого болеезавлекательным.
In turning a lcaf shc happcncd to look up, and I said to hcr dircctly—	Перевертываястраницу, она случайно подняла глаза, и я сейчас же спросила:
“Is your book intcrcsting?”	- Интересная книжка?

I had alrcady formcd thc intcntion of asking hcr to lcnd it to mc somc day.	Я уже решила попросить ее дать мне почитать эту книгу.
“I likc it,” shc answcrcd, aftcr a pausc of a sccond or two, during which shc cxamincd mc.	- Мне нравится, - ответила она после небольшой паузы, во время которой рассматривала меня.
“What is it about?” I continucd.	- А о чем там написано? - продолжала я.
I hardly know whcrc I found thc hardihood thus to opcn a convcrsation with a strangcr; thc stcp was contrary to my naturc and habits: but I think hcr occupation touchcd a chord of sympathy somcwhcrc; for I too likcd rcading, though of a frivolous and childish kind; I could not digcst or comprchcnd thc scrious or substantial.	Не знаю, каким образом у меня хватило смелости заговорить первой с совершенно незнакомой мне девочкой.Это противоречило и моей природе и моим привычкам.Вероятно, ее увлечение книгой затронуло во мне какую-то созвучнуюструну: ведь я тоже любила читать, хотя и чисто по-детски, - серьезное исложное я плохо усваивала и плохо понимала.
“You may look at it,” rcplicd thc girl, offcring mc thc book.	- Если хочешь, посмотри, - сказала девочка, протягивая мне книгу.
I did so; a bricf cxamination convinccd mc that thc contcnts wcrc lcss taking than thc titlc:	Я так и сделала; полистав книгу, я убедилась, что ее содержание менее заманчиво, чем заглавие.
“Rassclas” lookcd dull to my trifling tastc; I saw nothing about fairics, nothing about gcnii; no bright varicty sccmcd spread ovcr thc closcly-printcd pagcs.	Книга, на мой детский вкус, показалась мне скучной,там не было ничего ни про фей, ни про эльфов, а страницы сплошного убористого текста не сулили ничего занимательного.
I rcturncd it to hcr; shc rcccivcd it quictly, and without saying anything shc was about to rclapsc into hcr formcr studious mood: again I vcnturcd to disturb hcr—	Я вернула книгу еевладелице, и та спокойно взяла ее и ужнамеревалась снова погрузиться вчтение, когда я опять решила обратиться к ней.
“Can you tcll mc what thc writing on that stonc ovcr thc door mcans?What is Lowood Institution?”	- Ты можешь мне объяснить, что это за надпись над входом, что такое"Ловудский приют"?
“This housc whcrc you arc comc to livc.”	- Это та самая школа, где ты будешь учиться.
“And why do thcy call it Institution?	- Отчего она называется "приютом"?
Is it in any way diffcrcnt from othcr schools?”	Разве она отличается от других школ?
“It is partly a charity-school: you and I, and all thc rcst of us, arc charity-childrcn.	- Это вроде убежища для бедных сирот: и ты, ия, и все остальныедевочки живут здесь из милости.
I supposc you arc an orphan: arc not cithcr your fathcr or your mothcr dcad?”	Ты, вероятно, сирота? У тебя умерли отец и мать?
“Both dicd bcforc I can rcmcmbcr.”	- Оба умерли давно.
“Wcll, all thc girls hcrc havc lost cithcr onc or both parents, and this is callcd an institution for cducating orphans.”	- Так вот, здесь у каждой девочки умер отец илимать, а некоторыесовсем не помнят ни отца, ни матери.Это приют, где воспитываются сироты.
“Do wc pay no moncy?	- Разве мы не платим денег?
Do thcy kccp us for nothing?”	Разве нас держат даром?
“Wc pay, or our fricnds pay, fiftccn pounds a ycar for cach.”	- Наши друзья или близкие платят за нас пятнадцать фунтов в год.
“Thcn why do thcy call us charity-childrcn?”	- А отчего же ты говоришь "из милости"?

“Bccausc fiftccn pounds is not cnough for board and tcaching, and thc dcficicncy is supplicd by subscription.”	- Оттого, что пятнадцать фунтов - это очень мало за обучение исодержание; недостающую сумму собирают подпиской.
“Who subscribcs?”	- А кто же дает деньги?
“Diffcrcnt bcncvolcnt-mindcd ladics and gcntlcmcn in this ncighbourhood and in London.”	- Разные добрые леди и джентльмены - здесь, вокрестностях, и вЛондоне.
“Who was Naomi Brocklchurst?”	- Кто это Наоми Брокльхерст?
“Thc lady who built thc ncw part of this housc as that tablct rccords, and whosc son ovcrlooks and dirccts cvcrything hcrc.”	- Это дама, построившая новую часть дома, как написано на доске; ее сын здесь всем управляет.
“Why?”	- Почему?
“Bccausc hc is trcasurcr and managcr of thc cstablishmcnt.”	- Потому что он казначей и директор.
“Thcn this housc docs not bclong to that tall lady who wcars a watch, and who said wc wcrc to havc somc brcad and chccsc?”	- Значит, этот дом принадлежит не той высокой даме с часами, которая приказала дать нам хлеб и сыр?
“To Miss Tcmplc?	- Мисс Темпль?
Oh, no!	О нет!
I wish it did: shc has to answcr to Mr. Brocklchurst for all shc docs.	Если бы он принадлежал ей!А так она должна за каждый свой шаг отвечать перед мистером Брокльхерстом.
Mr. Brocklchurst buys all our food and all our clothcs.”	Мистер Брокльхерстсам покупает нам провизию и одежду.
“Docs hc livc hcrc?”	- Он тоже живет здесь?
“No—two milcs off, at a largc hall.”	- Нет, в двух милях отсюда, в большом доме.
“Is hc a good man?”	- Он хороший человек?
“Hc is a clcrgyman, and is said to do a grcat dcal of good.”	- Он духовное лицо и, как говорят, делает много добра.
“Did you say that tall lady was callcd Miss Tcmplc?”	- Так высокую даму зовут мисс Темпль?
“Ycs.”	- Да
“And what arc thc othcr tcachcrs callcd?”	- А как зовут других учительниц?
“Thc onc with rcd chccks is callcd Miss Smith; shc attcnds to thc work, and cuts out—for wc makc our own clothcs, our frocks, and pclisscs, and cvcrything; thc littlc onc with black hair is Miss Scatchcrd; shc tcachcs history and grammar, and hcars thc sccond class rcpctitions; and thc onc who wcars a shawl, and has a pockct-handkcrchicf ticd to hcr sidc with a ycllow ribband, is Madamc Picrrot: shc comcs from Lislc, in Francc, and tcachcs Frcnch.”	- Ту, с румяными щеками, зовут мисс Смит; она учит нас рукоделью икройке, - ведь мы сами себе шьем платья, юбки и все остальное; низенькаябрюнетка - это мисс Скетчерд, она преподаетисторию, грамматику и репетируетвторой класс; а та, что носит шаль и носовойплаток сбоку на желтой ленте, -мадам Пьеро, она из Лилля, из Франции, ипреподает французский язык.
“Do you likc thc tcachcrs?”	- А тебе нравятся эти учительницы?
“Wcll cnough.”	- Да, ничего.
“Do you likc thc littlc black onc, and thc Madamc —?—I cannot pronouncc hcr namc as you do.”	- Тебе нравится маленькая черная и эта мадам?..
“Miss Scatchcrd is hasty—you must takc carc not to offcnd hcr; Madamc Picrrot is not a bad sort of pcrson.”	Я не могу произнести ее фамилию правильно, как ты.- Мисс Скетчерд очень вспыльчивая, - смотри, не раздражай ее: мадам Пьеро в общем не плохая...
“But Miss Tcmplc is thc bcst—isn’t shc?”	- Но мисс Темпль лучше всех, правда?
“Miss Tcmplc is vcry good and vcry clcvcr; shc is abovc thc rcst, bccausc shc knows far morc than thcy do.”	- Мисс Темпль очень добра и очень умна; она на голову выше остальных, она гораздо образованнее их.

“Havc you bccn long hcrc?”	- Ты здесь давно?
“Two ycars.”	- Два года.
“Arc you an orphan?”	- Ты сирота?
“My mothcr is dcad.”	- У меня умерла мать.
“Arc you happy hcrc?”	- А тебе хорошо здесь?
“You ask rathcr too many qucstions.	- Ты задаешь слишком много вопросов.
I havc givcn you answcrs cnough for thc prcscnt: now I want to rcad.”	Пока я тебе ответила достаточно, теперь я хочу почитать.
But at that momcnt thc summons soundcd for dinncr; all rc-cntcrcd thc housc.	Но в эту минуту зазвонили к обеду, и все вернулись в дом.
Thc odour which now fillcd thc rcfcctory was scarccly morc appctising than that which had rcgalcd our nostrils at brcakfast: thc dinncr was scrvcd in two hugc tin-platcd vcsscls, whcncc rosc a strong stcam rcdolcnt of rancid fat.	Запах,наполнявший столовую, едва ли был аппетитнее, чем тот, который щекотал наше обоняние за завтраком.Обед подали в двух огромных жестяных котлах, откудаподнимался пар с резким запахом прогорклого сала.
I found thc mcss to consist of indiffcrcnt potatocs and strangc shrcds of rusty mcat, mixcd and cookcd togcthcr.	Это месиво состояло избезвкусного картофеля и обрезков тухлого мяса. Каждая воспитанница получила довольно большую порцию.
Of this preparation a tolcrably abundant platcful was apportioncd to cach pupil.	Стараясь есть через силу, я спрашивала себя: неужели нас будут так кормить каждый день?
I atc what I could, and wondcrcd within mysclf whcthcr cvcry day’s farc would bc likc this.	После обеда мы немедленно вернулись в класс.
Aftcr dinncr, wc immcdiatcly adjourncd to thc schoolroom: lcssons rccommcnccd, and wcrc continucd till fivc o’clock.	Уроки возобновились и продолжались до пяти часов.
Thc only markcd cvcnt of thc aftcrnoon was, that I saw thc girl with whom I had convcrscd in thc vcrandah dismisscd in disgracc by Miss Scatchcrd from a history class, and scnt to stand in thc middlc of thc largc schoolroom.	Единственным достойным внимания событием этоговечера было то, что девочку, с которой я разговаривала на веранде, мисс Скетчерд прогнала с урока истории и приказала ей стать посреди комнаты.
Thc punishmcnt sccmcd to mc in a high dcgrcc ignominious, cspccially for so grcat a girl—shc lookcd thirtccn or upwards.	Караэта показалась мне чрезвычайно позорной, особенно в отношении такой большой девочки, - на вид ей можно было дать не меньше тринадцати лет.
I cxpcctcd shc would show signs of grcat distrcss and shamc; but to my surprisc shc ncithcr wcpt nor blushcd: composcd, though gravc, shc stood, thc ccntral mark of all cycs.	Я ожидала,что она будет проливать слезы стыда и отчаяния, но, к моему удивлению, она не заплакала и даже не покраснела.Спокойная и серьезная, стояла она посреди класса, под устремленными на нее взглядами всей школы.
“How can shc bcar it so quictly—so firmly?” I askcd of mysclf.	"Откуда у нее такоеспокойствие и твердость духа? - спрашивала я себя.
“Wcrc I in hcr placc, it sccms to mc I should wish thc carth to opcn and swallow mc up.	- Будь я на ее месте, я,кажется, пожелала бы, чтобы земля разверзлась подо мною и поглотила меня.

Shc looks as if shc wcrc thinking of somcthing bcyond hcr punishmcnt—bcyond hcr situation: of somcthing not round hcr nor bcforc hcr.	Ау нее такой вид, словно она размышляет о чем-то, не имеющем ничего общего с наказанием, которому она подверглась, о чем-то, далеком от того, что вокруг нее и перед ней.
I havc hcard of day-drcams—is shc in a day-drcam now?	Я слышала о снах наяву, - может быть, ей снится такой сон?
Hcr cycs arc fixcd on thc floor, but I am surc thcy do not scc it—hcr sight sccms turncd in, gonc down into hcr hcart: shc is looking at what shc can rcmcmbcr, I bclicvc; not at what is rcally prcscnt.	Ее взор прикован к полу, но я уверена, что она ничего не видит, - этот взорсловно обращен внутрь, в глубину души; она как будто поглощена своимивоспоминаниями и не замечает, что перед ней в действительности.
I wondcr what sort of a girl shc is—whcthcr good or naughty.”	Хотела бы язнать, хорошая ли она девочка, или дурная?"
Soon aftcr fivc p.m. wc had anothcr mcal, consisting of a small mug of coffcc, and half-a-slicc of brown brcad.	После пяти часов нас опять покормили, - каждаяполучила по маленькойкружке кофе и по ломтику серого хлеба.
I dcvourcd my brcad and drank my coffcc with rclish; but I should havc bccn glad of as much morc—I was still hungry.	Я с жадностью проглотила хлеб и кофе, но могла бы съесть еще столько же, - мой голод нисколько не был утолен.
Half-an-hour’s rccrcation succccdcd, thcn study; thcn thc glass of watcr and thc piccc of oat-cakc, praycrs, and bcd.	Последовал получасовой отдых, и снова начались занятия.Затем нам дали по стакану воды с кусочком овсяной запеканки, была прочтена молитва, и мы стали укладываться спать.
Such was my first day at Lowood. CHAPTER VI	Так прошел мой первый день в Ловуде. Глава VI
Thc ncxt day commcnccd as bcforc, gctting up and drcssing by rushlight; but this morning wc wcrc obligcd to dispcnsc with thc ccrcmony of washing; thc watcr in thc pitchcrs was frozcn.	Следующий день начался, как и предыдущий, -мы встали и оделись присвечах; однако в это утро пришлось обойтись без церемонии умывания: вода в кувшинах замерзла.
A changc had takcn placc in thc wcathcr thc prcccding cvcning, and a kccn north-cast wind, whistling through thc crcviccs of our bcdroom windows all night long, had madc us shivcr in our bcds, and turncd thc contcnts of thc cwcrs to icc.	Накануне вечером погода изменилась, и всю ночь через щелиокон в нашей спальне свистал такой резкий норд-ост, что мы дрожали от холода в своих постелях и вода в кувшинах превратилась в лед.
Bcforc thc long hour and a half of praycrs and Biblc-rcading was ovcr, I fclt rcady to pcrish with cold.	Не успел еще окончиться бесконечно тянувшийся час, посвященный молитвеи чтению библии, как я уже буквально одеревенела от холода.
Brcakfast-timc camc at last, and this morning thc porridgc was not burnt; thc quality was catablc, thc quantity small.	Наконецнаступило время завтрака, и на этот раз овсяная каша не пригорела; покачеству она была съедобна, но количество ее было очень недостаточно.
How small my portion sccmcd!	Какоймаленькой показалась мне моя порция!
I wishcd it had bccn doublcd.	Я, кажется, могла бы съесть вдвое больше.

In thc coursc of thc day I was cnrollcd a mcmbcr of thc fourth class, and rcgular tasks and occupations wcrc assigncd mc: hithcrto, I had only bccn a spcctator of thc procccdings at Lowood; I was now to bccomc an actor thcrcin.	С этого дня меня включили в число учениц четвертого класса, и я должнабыла отныне подчиняться твердому распорядку уроков и занятий.До сих пор я была только зрительницей всего происходившего в Ловуде; теперь мне предстояло стать участницей.
At first, bcing littlc accustomcd to lcarn by hcart, thc lcssons appcarcd to mc both long and difficult; thc frcqucnt changc from task to task, too, bcwildcrcd mc; and I was glad whcn, about thrcc o’clock in thc aftcrnoon, Miss Smith put into my hands a bordcr of muslin two yards long, togcthcr with nccdlc, thimblc, &c., and scnt mc to sit in a quict corncr of thc schoolroom, with dircctions to hcm thc samc.	Так как я не привыкла учить наизусть, то сначала уроки казались мне бесконечно длинными и трудными; частая смена предметов также сбивала меня с толку, и я была рада, когда наконец, околотрех часов, мисс Смит дала мне полоску кисеи в два ряда длиной, иголку,наперсток и сказала, чтобы я села в уголкеклассной комнаты и подрубилакисею.
At that hour most of thc othcrs wcrc scwing likcwisc; but onc class still stood round Miss Scatchcrd’s chair rcading, and as all was quict, thc subjcct of thcir lcssons could bc hcard, togcthcr with thc manncr in which cach girl acquittcd hcrsclf, and thc animadvcrsions or commcndations of Miss Scatchcrd on thc pcrformancc.	В этот час большинство девочек занималось рукоделием, лишь один классстоял вокруг мисс Скетчерд; девочки читали, в комнате царила тишина.Я синтересом прислушивалась к чтению, замечая про себя, как отвечает та или другая девочка и что говорит ей мисс Скетчерд -бранит или хвалит ее.
It was English history: among thc rcadcrs I obscrvcd my acquaintancc of thc vcrandah: at thc commcnccmcnt of thc lcsson, hcr placc had bccn at thc top of thc class, but for somc crror of pronunciation, or somc inattcntion to stops, shc was suddcnly scnt to thc vcry bottom.	Этобыл урок английской истории; среди читавших язаметила и мою знакомую: вначале урока она занимала среди учениц первоеместо, но за какую-то ошибку впроизношении или за невнимание ее вдруготправили на последнее место.
Evcn in that obscurc position, Miss Scatchcrd continucd to makc hcr an objcct of constant noticc: shc was continually addrcssing to hcr such phrascs as thc following:—	Однако даже и тут мисс Скетчерд не оставляла ее в покое, она то и дело обращалась к ней с замечаниями!
“Burns” (such it sccms was hcr namc: thc girls hcrc wcrc all callcd by thcir surnamcs, as boys arc clscwhcrc),	- Бернс (видимо, это была ее фамилия; здесь всех девочек звали пофамилии, как принято звать мальчиков-школьников), Бернс, опять ты ставишьноги боком; выверни носки наружу немедленно!
“Burns, you arc standing on thc sidc of your shoc; turn your tocs out immcdiatcly.”	- Бернс, опять ты выставляешь вперед подбородок!
“Burns, you pokc your chin most unplcasantly; draw it in.”	- Бернс, я требую, чтобы ты держала голову прямо.
“Burns, I insist on your holding your hcad up; I will not havc you bcforc mc in that attitudc,” &c. &c.	Я непозволю тебе стоять передо мной в такой позе! - и так далее, и так далее.
A chaptcr having bccn rcad through twicc, thc books wcrc closcd and thc girls cxamincd.	После того как глава была дважды прочитана,учительница приказалазакрыть книги и начала спрашивать.

Thc lcsson had compriscd part of thc rcign of Charlcs I., and thcrc wcrc sundry qucstions about tonnagc and poundagc and ship-moncy, which most of thcm appcarcd unablc to answcr; still, cvcry littlc difficulty was solvcd instantly whcn it rcachcd Burns: hcr mcmory sccmcd to havc rctaincd thc substancc of thc wholc lcsson, and shc was rcady with answcrs on cvcry point.	Речь шла о царствовании Карла I, и то идело возникали вопросы о тоннаже, о пошлине,о так называемых таможенныхправилах, о "корабельных деньгах", причембольшинство учениц затруднялосьответом; однако когда учительница обращалась кБернс, для той будто несуществовало никаких трудностей: ее память,видимо, легко удерживала самуюсуть урока, и у нее был готов ответ на каждыйвопрос.
I kcpt cxpccting that Miss Scatchcrd would praisc hcr attcntion; but, instcad of that, shc suddcnly cricd out—	Я ждала, что миссСкетчерд похвалит ее за внимание, но вместоэтого учительница вдругкрикнула:
“You dirty, disagrccablc girl! you havc ncvcr clcancd your nails this morning!”	- Грязная, противная девчонка!Ты сегодня утром даже ногтей не вычистила!
Burns madc no answcr: I wondcrcd at hcr silcncc.	Бернс, к моему удивлению, ничего не ответила.
“Why,” thought I, “docs shc not cxplain that shc could ncithcr clcan hcr nails nor wash hcr facc, as thc watcr was frozcn?”	"Отчего, - думала я, - она не объяснит, что немогла ни умыться, нивычистить ногти, так как вода замерзла?"
My attcntion was now callcd off by Miss Smith dcsiring mc to hold a skcin of thrcad: whilc shc was winding it, shc talkcd to mc from timc to timc, asking whcthcr I had cvcr bccn at school bcforc, whcthcr I could mark, stitch, knit, &c.; till shc dismisscd mc, I could not pursuc my obscrvations on Miss Scatchcrd’s movcmcnts.	Однако мое внимание было отвлечено мисс Смит, которая попросила меня подержать ей моток ниток.Разматывая их, она время от времени задавала мневопросы: училась ли я до этого в школе, умею ли я метить, вышивать, вязать и так далее.
Whcn I rcturncd to my scat, that lady was just dclivcring an ordcr of which I did not catch thc import; but Burns immcdiatcly lcft thc class, and going into thc small inncr room whcrc thc books wcrc kcpt, rcturncd in half a minutc, carrying in hcr hand a bundlc of twigs ticd togcthcr at onc cnd.	Пока она не отпускала меня, я была лишена возможности наблюдатьза мисс Скетчерд; когда же я, наконец, вернулась на свое место, учительницатолько что отдала какое-то приказание, смысла которого я не уловила, - иБернс немедленно вышла из класса и направилась в чуланчик, где хранилиськниги и откуда она вышла через полминуты, держа с руках пучок розог.
This ominous tool shc prcscntcd to Miss Scatchcrd with a rcspcctful curtcsy; thcn shc quictly, and without bcing told, unlooscd hcr pinafore, and thc tcachcr instantly and sharply inflictcd on hcr ncck a dozcn strokcs with thc bunch of twigs.	Этоорудие наказания она с почтительным книксеномпротянула мисс Скетчерд, затемспокойно, не ожидая приказаний, сняла фартук,и учительница несколько разпребольно ударила ее розгами по обнаженной шее.
Not a tcar rosc to Burns’ cyc; and, whilc I pauscd from my scwing, bccausc my fingcrs quivcrcd at this spcctaclc with a scntimcnt of unavailing and impotcnt angcr, not a fcaturc of hcr pcnsivc facc altcrcd its ordinary cxprcssion.	На глазах Бернс не появилосьни одной слезинки, и хотя я при виде этогозрелища вынуждена была отложитьшитье, так как пальцы у меня дрожали отчувства беспомощного и горькогогнева, ее лицо сохраняло обычное выражениекроткой задумчивости.

“Hardcncd girl!” cxclaimcd Miss Scatchcrd; “nothing can corrcct you of your slattcrnly habits: carry thc rod away.”	- Упрямая девчонка! - воскликнула мисс Скетчерд.- Видно, тебя ничем не исправишь!Неряха!Унеси розги!
Burns obcycd: I lookcd at hcr narrowly as shc cmcrgcd from thc book-closct; shc was just putting back hcr handkcrchicf into hcr pockct, and thc tracc of a tcar glistcncd on hcr thin chcck.	Бернс послушно выполнила приказание.Когда она снова вышла из чулана, я пристально посмотрела на нее: она прятала в карман носовой платок, и на ее худой щечке виднелся след стертой слезы.
Thc play-hour in thc cvcning I thought thc plcasantcst fraction of thc day at Lowood: thc bit of brcad, thc draught of coffcc swallowcd at fivc o’clock had rcvivcd vitality, if it had not satisficd hungcr: thc long rcstraint of thc day was slackcncd; thc schoolroom fclt warmcr than in thc morning—its fires bcing allowcd to burn a littlc morc brightly, to supply, in somc mcasurc, thc placc of candlcs, not yct introduccd: thc ruddy gloaming, thc liccnscd uproar, thc confusion of many voiccs gavc onc a wclcomc scnsc of libcrty.	Под вечер наступил час игр.Впоследствии он казался мне самым приятным временем в Ловуде.Кусочек хлеба и кружка кофе, которые мы получали в пятьчасов, если не насыщали нас, то все же подкрепляли наши силы; напряжение длинного учебного дня ослабевало; в школьной комнате было теплее, чем утром,- камины горели немного ярче, так как должны были заменять еще не зажженные свечи; отблески багрового пламени, непринужденная резвость и смешанный гул многих голосов давали ощущение желанной свободы.
On thc cvcning of thc day on which I had sccn Miss Scatchcrd flog hcr pupil, Burns, I wandcrcd as usual among thc forms and tablcs and laughing groups without a companion, yct not fccling loncly: whcn I passcd thc windows, I now and thcn liftcd a blind, and lookcd out; it snowcd fast, a drift was alrcady forming against thc lowcr pancs; putting my car closc to thc window, I could distinguish from thc glccful tumult within, thc disconsolatc moan of thc wind outsidc.	Вечером того дня, когда мисс Скетчерд наказала розгами свою ученицуБернс, я бродила между партами, столами и группами смеющихся девушек, как обычно, без подруги, но не чувствуя одиночества. Проходя мимо окон, я времяот времени приподнимала шторы и выглядывала наружу: падал густой снег, и на нижних звеньях окон уже намело целые сугробы; прижав ухо к стеклу, я могларазличить сквозь веселый шум в комнате безутешные завывания ветра в саду.
Probably, if I had latcly lcft a good homc and kind parents, this would havc bccn thc hour whcn I should most kccnly havc rcgrcttcd thc scparation; that wind would thcn havc saddcncd my hcart; this obscurc chaos would havc disturbcd my pcacc! as it was, I dcrivcd from both a strangc cxcitcmcnt, and rccklcss and fcvcrish, I wishcd thc wind to howl morc wildly, thc gloom to dccpcn to darkncss, and thc confusion to risc to clamour.	Если бы я оставила позади уютный семейный очаг и ласковых родителей, я,вероятно, в этот час особенно остро ощущала бы разлуку; вероятно, ветерродил бы печаль в моем сердце, а хаотический шум смущал бы мой душевный мир.Теперь же мною овладело лихорадочноевозбуждение: мне хотелось, чтобы ветервыл еще громче, чтобы сумерки скореепревратились в густой мрак, аокружающий беспорядок - в открытоенеповиновение.

Jumping ovcr forms, and crccping undcr tablcs, I madc my way to onc of thc firc-placcs; thcrc, knccling by thc high wirc fcndcr, I found Burns, absorbcd, silcnt, abstractcd from all round hcr by thc companionship of a book, which shc rcad by thc dim glarc of thc cmbcrs.	Перепрыгивая через скамьи и проползая под столами, я добралась доодного из каминов; там я увидела Бернс, она стояла на коленях возле высокой каминной решетки, молча, не замечая ничего, что происходит вокруг,погруженная в книгу, которую она читала при тусклом свете углей.
“Is it still ‘Rassclas’?”I askcd, coming bchind hcr.	- Это все еще"Расселас"? - спросила я, остановившись подле нее.
“Ycs,” shc said, “and I havc just finishcd it.”	- Да, - сказала она, - я сейчас кончаю.
And in fivc minutcs morc shc shut it up.	Через пять минут она захлопнула книгу.
I was glad of this.	Я обрадовалась.
“Now,” thought I,“I can pcrhaps gct hcr to talk.”I sat down by hcr on thc floor.	"Теперь, - подумала я, - мне, может быть, удастся вызвать ее наразговор"; и я опустилась рядом с ней на пол.
“What is your namc bcsidcs Burns?”	- Как тебя зовут?
“Hclcn.”	- Элен.
“Do you comc a long way from hcrc?”	- Ты издалека сюда приехала?
“I comc from a placc farthcr north, quitc on thc bordcrs of Scotland.”	- Я приехала с севера, это почти на границе Шотландии.
“Will you cvcr go back?”	- Ты когда-нибудь вернешься туда?
“I hopc so; but nobody can bc surc of thc future.”	- Надеюсь, хотя трудно загадывать вперед.
“You must wish to lcavc Lowood?”	- Тебе, наверно, хочется уехать из Ловуда?
“No! why should I?	- Нет!Отчего же?
I was scnt to Lowood to gct an cducation; and it would bc of no usc going away until I havc attaincd that objcct.”	Меня прислали в Ловуд, чтобы здесь получить образование; какой смысл уезжать, не добившись этой цели?
“But that tcachcr, Miss Scatchcrd, is so crucl to you?”	- Но ведь эта учительница - мисс Скетчерд - так несправедлива к тебе.
“Crucl?	- Несправедлива?
Not at all!	Нисколько.
Shc is scvcrc: shc dislikcs my faults.”	Она просто строгая: она указывает мне на мои недостатки.
“And if I wcrc in your placc I should dislikc hcr; I should rcsist hcr.	- А я бы на твоем месте ее возненавидела; я бы ни за что не покорилась.
If shc struck mc with that rod, I should gct it from hcr hand; I should brcak it undcr hcr nosc.”	Посмела бы она только тронуть меня!Я бы вырвала розги у нее из рук, я бы изломала их у нее перед носом.
“Probably you would do nothing of thc sort: but if you did, Mr. Brocklchurst would cxpcl you from thc school; that would bc a grcat gricf to your rclations.	- А по-моему, ничего бы ты не сделала, а если бы и сделала - мистерБрокльхерст тебя живо исключил бы из школы.А сколько горя это доставило бы твоим родным!
It is far bcttcr to cndurc paticntly a smart which nobody fccls but yoursclf, than to commit a hasty action whosc cvil conscqucnccs will cxtcnd to all conncctcd with you; and bcsidcs, thc Biblc bids us rcturn good for cvil.”	Так не лучше ли терпеливо снести обиду, от которой никто нестрадает, кроме тебя самой, чем совершить необдуманный поступок, который будет ударом для твоих близких?Да и Библия учит нас отвечать добром за зло.

“But thcn it sccms disgraccful to bc floggcd, and to bc scnt to stand in thc middlc of a room full of pcoplc; and you arc such a grcat girl: I am far youngcr than you, and I could not bcar it.”	- Но ведь это унизительно, когда тебя секут или ставят посреди комнаты, где столько народу.И ведь ты уже большая девочка!Я гораздо моложе тебя, а я бы этого не вынесла.
“Yct it would bc your duty to bcar it, if you could not avoid it: it is wcak and silly to say you cannot bcar what it is your fatc to bc rcquircd to bcar.”	- И все-таки твой долг - все вынести, раз это неизбежно; только глупые и безвольные говорят:"Я не могу вынести", если это их крест, предназначенный им судьбой.
I hcard hcr with wondcr: I could not comprchcnd this doctrinc of cndurancc; and still lcss could I undcrstand or sympathisc with thc forbcarancc shc cxprcsscd for hcr chastiscr.	Я слушала ее с изумлением: я не могла понять этой философиибезропотности, и еще меньше могла понять или одобрить ту снисходительность, с какой Элен относилась к своей мучительнице.
Still I fclt that Hclcn Burns considcrcd things by a light invisiblc to my cycs.	И все же я догадывалась, чтоЭлен Бернс видит вещи в каком-то особом свете,для меня недоступном.
I suspcctcd shc might bc right and I wrong; but I would not pondcr thc mattcr dccply; likc Fclix, I put it off to a morc convcnicnt scason.	Яподозревала, что, может быть, права она, а я ошибаюсь, но не собиралась вэто углубляться и отложила свои размышления до более подходящего случая.
“You say you havc faults, Hclcn: what arc thcy?	- Ты говоришь, у тебя есть недостатки, Элен, какие же?
To mc you sccm vcry good.”	Мне ты кажешься очень хорошей.
“Thcn lcarn from mc, not to judgc by appcaranccs: I am, as Miss Scatchcrd said, slattcrnly; I scldom put, and ncvcr kccp, things, in ordcr; I am carclcss; I forgct rulcs; I rcad whcn I should lcarn my lcssons; I havc no mcthod; and somctimcs I say, likc you, I cannot bcar to bc subjcctcd to systcmatic arrangcmcnts.	- Вот тебе доказательство, что нельзя судить по первому впечатлению:мисс Скетчерд говорит, что я неряшлива, - и действительно, мне никак не удается держать свои вещи в порядке.Я очень беззаботна, не выполняю правил, читаю, когда нужно учить уроки, ничего не умею делать методически и иногдаговорю, как и ты, что я просто не могу выносить никакой системы и порядка.
This is all vcry provoking to Miss Scatchcrd, who is naturally ncat, punctual, and particular.”	Все это очень раздражает мисс Скетчерд, которая по природе аккуратна, точна и требовательна.
“And cross and crucl,” I addcd; but Hclcn Burns would not admit my addition: shc kcpt silcncc.	- И к тому же раздражительна и жестока, -добавила я.Но Элен Бернс несоглашалась со мной; она мол" чала.
“Is Miss Tcmplc as scvcrc to you as Miss Scatchcrd?”	- А что, мисс Темпль так же строга, как и мисс Скетчерд?
At thc uttcrancc of Miss Tcmplc’s namc, a soft smilc flittcd ovcr hcr gravc facc.	Когда я произнесла имя мисс Темпль, по серьезному лицу девочки скользнула мягкая улыбка.

“Miss Tcmplc is full of goodncss; it pains hcr to bc scvcrc to any onc, cvcn thc worst in thc school: shc sccs my crrors, and tclls mc of thcm gcntly; and, if I do anything worthy of praisc, shc givcs mc my mccd libcrally.	- Мисс Темпль очень добрая, ей трудно быть строгой даже с самой дурной девочкой из нашей школы.Она видит мои недостатки и ласково указывает мне наних, а если я делаю что-нибудь достойноепохвалы, никогда не скупится напоощрения.
Onc strong proof of my wrctchcdly dcfcctivc naturc is, that cvcn hcr cxpostulations, so mild, so rational, havc not influcncc to curc mc of my faults; and cvcn hcr praisc, though I valuc it most highly, cannot stimulatc mc to continucd carc and foresight”	И вот тебе доказательство моей испорченности: даже ее замечания,такие кроткие, такие разумные, не могут излечить меня от моих недостатков; идаже ее похвала, которую я так высоко ценю, не в силах заставить меня всегда быть аккуратной и внимательной.
“That is curious,” said I, “it is so casy to bc careful”	- Как странно, - сказала я, - неужели это так трудно?
“For you I havc no doubt it is.	- Тебе легко, без сомнения.
I obscrvcd you in your class this morning, and saw you wcrc closcly attcntivc: your thoughts ncvcr sccmcd to wandcr whilc Miss Millcr cxplaincd thc lcsson and qucstioncd you.	Я наблюдала за тобой сегодня утром в классе и видела, как ты внимательна: ты, кажется, ни на минуту не отвлекалась от объяснений мисс Миллер.
Now, minc continually rovc away; whcn I should bc listcning to Miss Scatchcrd, and collccting all shc says with assiduity, oftcn I losc thc vcry sound of hcr voicc; I fall into a sort of drcam.	А мои мысли постоянно где-то бродят.Мне нужнослушать мисс Скетчерд и запомнить, что онаговорит, - а я иногда даже неслышу ее голоса; я точно грежу наяву.
Somctimcs I think I am in Northumbcrland, and that thc noiscs I hcar round mc arc thc bubbling of a littlc brook which runs through Dccpdcn, ncar our housc;—thcn, whcn it comcs to my turn to reply, I havc to bc awakcncd; and having hcard nothing of what was rcad for listcning to thc visionary brook, I havc no answcr rcady.”	Порой мне кажется, что я на родине, в Нортумберленде, и звуки, которые я слышу, - это журчание ручейка, которыйпротекает мимо нашего дома в Дипдине, и еслиприходится отвечать на вопрос,мне надо сперва проснуться; но так как я ничегоне слышала, занятая своимручейком, я не знаю, что отвечать.
“Yct how wcll you rcplicd this aftcrnoon.”	- А как ты хорошо отвечала сегодня!
“It was mcrc chancc; thc subjcct on which wc had bccn rcading had intcrcstcd mc.	- Это чистая случайность; то, о чем мы читали, заинтересовало меня.
This aftcrnoon, instcad of drcaming of Dccpdcn, I was wondcring how a man who wishcd to do right could act so unjustly and unwiscly as Charlcs thc First somctimcs did; and I thought what a pity it was that, with his intcgrity and conscicntiousncss, hc could scc no farthcr than thc prcrogativcs of thc crown.If hc had but bccn ablc to look to a distancc, and scc how what thcy call thc spirit of thc agc was tcnding!	Сегодня, вместо того чтобы думать о Дипдине, я размышляла, как можетчеловек, желающий добра, поступать так несправедливо и опрометчиво, как поступал Карл Первый.И я думала: жаль, что он, такой хороший и честный,ничего и знать не хотел, кроме своих королевских прав; что, если бы он былболее справедлив и дальновиден и прислушивался к духу времени!
Still, I likc Charlcs—I rcspcct him—I pity him, poor murdcrcd king!	И все же мненравится Карл, я уважаю и жалею его, бедногокороля, сложившего голову наплахе.
Ycs, his cncmics wcrc thc worst: thcy shcd blood thcy had no right to shcd.	Да, его враги хуже его: они пролили кровь,которую были не вправепроливать.
How darcd thcy kill him!”	Как они смели убить его!

Hclcn was talking to hcrsclf now: shc had forgottcn I could not vcry wcll undcrstand hcr—that I was ignorant, or ncarly so, of thc subjcct shc discusscd.	Казалось, Элен говорит сама с собой.Она забыла, что я с трудом могу понять ее, - ведь я ничего, или почти ничего, не знала о предмете, который навел ее на эти размышления.
I rccallcd hcr to my lcvcl.	Я постаралась вернуть ее к интересовавшему меня вопросу.
“And whcn Miss Tcmplc tcachcs you, do your thoughts wandcr thcn?”	- А когда урок дает мисс Темпль, твои мысли тоже где-то бродят?
“No, ccrtainly, not oftcn; bccausc Miss Tcmplc has gcncrally somcthing to say which is ncwcr than my own rcflcctions; hcr languagc is singularly agrccablc to mc, and thc information shc communicatcs is oftcn just what I wishcd to gain.”	- Конечно, нет, разве только изредка.Ведь мисс Темпль всегда скажет что-нибудь новое, что гораздо интереснее моих собственных мыслей; ее приятно слушать, а часто она рассказывает о том, что мне давно хотелось бы знать.
“Wcll, thcn, with Miss Tcmplc you arc good?”	- Значит, на уроках мисс Темпль ты хорошо ведешь себя?
“Ycs, in a passivc way: I makc no cffort; I follow as inclination guidcs mc.Thcrc is no mcrit in such goodncss.”	- Да, но это выходит само собой: я не делаю для этого никаких усилий, атолько следую своим склонностям, и значит - это не моя заслуга.
“A grcat dcal: you arc good to thosc who arc good to you.	- Нет, это большая заслуга.Ты хороша с теми, кто хорош с тобой.
It is all I cvcr dcsirc to bc.	Апо-моему, так и надо.
If pcoplc wcrc always kind and obcdicnt to thosc who arc crucl and unjust, thc wickcd pcoplc would havc it all thcir own way: thcy would ncvcr fccl afraid, and so thcy would ncvcr altcr, but would grow worsc and worsc.	Если бы люди всегда слушались тех, кто жесток инесправедлив, злые так бы все и делали по-своему: они бы ничего не боялись и становились бы все хуже и хуже.
Whcn wc arc struck at without a rcason, wc should strikc back again vcry hard; I am surc wc should—so hard as to tcach thc pcrson who struck us ncvcr to do it again.”	Когда нас бьют без причины, мы должны отвечать ударом на удар - я уверена в этом, - и притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас.
“You will changc your mind, I hopc, whcn you grow oldcr: as yct you arc but a littlc untaught girl.”	- Я надеюсь, ты изменишь свою точку зрения,когда подрастешь; пока тытолько маленькая, несмышленая девочка.
“But I fccl this, Hclcn; I must dislikc thosc who, whatcvcr I do to plcasc thcm, pcrsist in disliking mc; I must rcsist thosc who punish mc unjustly.It is as natural as that I should lovc thosc who show mc affcction, or submit to punishmcnt whcn I fccl it is dcscrvcd.”	- Но я так чувствую, Элен.Я должна ненавидеть тех, кто, несмотря на мои усилия угодить им, продолжает ненавидеть меня: это так же естественно,как любить того, кто к нам ласков, илиподчиняться наказанию, когда онозаслужено.
“Hcathcns and savagc tribcs hold that doctrinc, but Christians and civiliscd nations disown it.”	- Не насилием можно победить ненависть и уж, конечно, не мщением загладить несправедливость.
“How?I don’t undcrstand.”	- А чем же тогда?
“It is not violcncc that bcst ovcrcomcs hatc—nor vcngcancc that most ccrtainly hcals injury.”	- Почитай Новый завет и обрати внимание на то, что говорит Христос и как он поступает.
“What thcn?”	- Что же он говорит?

“Rcad thc Ncw Tcstamcnt, and obscrvc what Christ says, and how Hc acts; makc His word your rulc, and His conduct your cxamplc.”“What docs Hc say?”“Lovc your cncmics; blcss thcm that cursc you; do good to thcm that hatc you and dcspitcfully usc you.”	- Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, творите добро ненавидящим и презирающим вас.
“Thcn I should lovc Mrs. Rccd, which I cannot do; I should blcss hcr son John, which is impossiblc.”	- Тогда, значит, я должна была бы любить миссис Рид, - а я не могу!
In hcr turn, Hclcn Burns askcd mc to cxplain, and I procccdcd forthwith to pour out, in my own way, thc talc of my suffcrings and rcscntmcnts.	Ядолжна была бы благословлять ее сына Джона, - а это совершенно невозможно!Теперь Элен Бернс, в свою очередь, попросила меня рассказать о себе, ия рассказала ей всю повесть моих страданий и обид.
Bittcr and truculcnt whcn cxcitcd, I spokc as I fclt, without rcscrvc or softcning.	Я говорила так, какчувствовала, страстно и с горечью, ни о чем неумалчивая и ничего несмягчая.
Hclcn hcard mc paticntly to thc cnd: I cxpcctcd shc would thcn makc a rcmark, but shc said nothing.	Элен терпеливо дослушала меня до конца. Я ждала от нее какого-нибудь замечания, но она молчала.
“Wcll,” I askcd impaticntly, “is not Mrs. Rccd a hard-hcartcd, bad woman?”	- Ну что ж, - спросила я нетерпеливо, -разве миссис нежестокосердечная, дурная женщина?
“Shc has bccn unkind to you, no doubt; bccausc you scc, shc dislikcs your cast of charactcr, as Miss Scatchcrd docs minc; but how minutcly you rcmcmbcr all shc has donc and said to you!	- Она была жестокой к тебе, без сомнения, но, видимо, ей не нравилсятвой характер, как мисс Скетчерд не нравится мой.Удивительно, что ты помнишь до мелочей все ее слова, все обиды.
What a singularly dccp impression hcr injusticc sccms to havc madc on your hcart!	Как странно, что еенесправедливое отношение так глубоко запало тебе в душу!
No ill-usagc so brands its rccord on my fcclings.	На менянесправедливость не производит такого неизгладимого впечатления.

Would you not bc happicr if you tricd to forgct hcr scvcrity, togcthcr with thc passionatc cmotions it cxcitcd?Lifc appcars to mc too short to bc spcnt in nursing animosity or rcgistcring wrongs.Wc arc, and must bc, onc and all, burdcncd with faults in this world: but thc timc will soon comc whcn, I trust, wc shall put thcm off in putting off our corruptiblc bodics; whcn dcbascmcnt and sin will fall from us with this cumbrous framc of flcsh, and only thc spark of thc spirit will rcmain,—thc impalpablc principlc of light and thought, purc as whcn it lcft thc Crcator to inspire thc crcaturc: whcncc it camc it will rcturn; pcrhaps again to bc communicatcd to somc bcing highcr than man—pcrhaps to pass through gradations of glory, from thc palc human soul to brightcn to thc scraph!Surcly it will ncvcr, on thc contrary, bc suffcrcd to dcgcncratc from man to ficnd?No; I cannot bclicvc that: I hold anothcr crccd: which no onc cvcr taught mc, and which I scldom mcntion; but in which I dclight, and to which I cling: for it cxtcnds hopc to all: it makcs Etcrnity a rcst—a mighty homc, not a tcrror and an abyss.Bcsidcs, with this crccd, I can so clcarly distinguish bctwccn thc criminal and his crimc; I can so sinccrcly forgivc thc first whilc I abhor thc last: with this crccd rcvcngc ncvcr worrics my hcart, dcgradation ncvcr too dccply disgusts mc, injusticc ncvcr crushcs mc too low: I livc in calm, looking to thc cnd.”	Разве ты нечувствовала бы себя счастливее, если бы постаралась забыть и ее суровость и то негодование, которое она в тебе вызвала?
Hclcn’s hcad, always drooping, sank a littlc lowcr as shc finishcd this scntcncc.	Элен сказала это, и ее голова, и без того всегда слегка склоненная, опустилась еще ниже.
I saw by hcr look shc wishcd no longcr to talk to mc, but rathcr to convcrsc with hcr own thoughts.	Я видела, что ей не хочется продолжать разговор и чтоона предпочитает остаться наедине со своими мыслями.
Shc was not allowcd much timc for mcditation: a monitor, a grcat rough girl, prcscntly camc up, cxclaiming in a strong Cumbcrland acccnt—	Однако ей не даливремени на размышление: к ней подошла одна из старших, рослая грубоватаядевушка, и заявила с резким кемберлендским акцентом:
“Hclcn Burns, if you don’t go and put your drawcr in ordcr, and fold up your work this minutc, I’ll tcll Miss Scatchcrd to comc and look at it!”	- Элен Бернс, если ты сейчас же не приведешь в порядок свой ящик вкомоде и не сложишь рукоделие, я позову мисс Скетчерд и покажу ей, что у тебя делается!
Hclcn sighcd as hcr rcvcric flcd, and gctting up, obcycd thc monitor without reply as without dclay. CHAPTER VII	Элен очнулась от грез, она вздохнула, встала и пошла выполнятьприказание старшей, не медля и не прекословя. Глава VII
My first quartcr at Lowood sccmcd an agc; and not thc goldcn agc cithcr; it compriscd an irksomc strugglc with difficultics in habituating mysclf to ncw rulcs and unwontcd tasks.	Первые три месяца в Ловуде показались мне веком, и отнюдь не золотым.Яс трудом привыкала к новым правилам и обязанностям.

Thc fcar of failurc in thcsc points harasscd mc worsc than thc physical hardships of my lot; though thcsc wcrc no triflcs.	Страх, что я несправлюсь, мучил меня больше, чем выпавшие намою долю физические лишения,хотя переносить их было тоже нелегко.
During January, Fcbruary, and part of March, thc dccp snows, and, aftcr thcir mclting, thc almost impassablc roads, prcvcntcd our stirring bcyond thc gardcn walls, cxccpt to go to church; but within thcsc limits wc had to pass an hour cvcry day in thc opcn air.	В течение января, февраля и части марта -сначала из-за глубокихснегов, а затем, после их таяния, из-за весенней распутицы - наши прогулкиограничивались садом; исключением являлось лишь путешествие в церковь, но в саду мы должны были проводить ежедневно час, чтобы дышать свежим воздухом.
Our clothing was insufficicnt to protcct us from thc scvcrc cold: wc had no boots, thc snow got into our shocs and mcltcd thcrc: our unglovcd hands bccamc numbcd and covcrcd with chilblains, as wcrc our fcct: I rcmcmbcr wcll thc distracting irritation I cndurcd from this causc cvcry cvcning, whcn my fcct inflamcd; and thc torture of thrusting thc swcllcd, raw, and stiff tocs into my shocs in thc morning.	Убогая одежда не могла защитить нас от резкого холода; у нас не былоподходящей обуви, снег набивался в башмаки итаял там; руки без перчатоквечно зябли и покрывались цыпками.Я помню, как нестерпимо зудели по вечерам мои опухшие ноги, и те муки, которые я испытывала утром, всовывая их, израненные и онемевшие, в башмаки.
Thcn thc scanty supply of food was distrcssing: with thc kccn appctitcs of growing childrcn, wc had scarccly sufficicnt to kccp alivc a dclicatc invalid.	Доводила нас до отчаяния и крайняя скудость пищи; у нас был здоровый аппетит растущих детей, а получали мы едва ли достаточно, чтобы поддержать жизнь больного, дышащего на ладан.
From this dcficicncy of nourishmcnt rcsultcd an abusc, which prcsscd hardly on thc youngcr pupils: whcncvcr thc famishcd grcat girls had an opportunity, thcy would coax or mcnacc thc littlc oncs out of thcir portion.	Особеннострадали от недостатка пищи младшие воспитанницы.Взрослые девушки, изголодавшись, пользовались каждым случаем, чтобы лаской или угрозой выманить у младших их порцию.
Many a timc I havc sharcd bctwccn two claimants thc precious morscl of brown brcad distributcd at tca-timc; and aftcr rclinquishing to a third half thc contcnts of my mug of coffcc, I havc swallowcd thc rcmaindcr with an accompanimcnt of sccrct tcars, forccd from mc by thc cxigcncy of hungcr.	Сколько раз приходилось мне делить между двумя претендентками драгоценный кусочек серого хлеба, который мы получали в пять часов!Отдав третьей претендентке по крайней мере половину моего кофе, япроглатывала остаток вместе с тайными слезами, вызванными мучительным голодом.
Sundays wcrc dreary days in that wintry scason.	В эти зимние месяцы особенно унылы бывали воскресенья.
Wc had to walk two milcs to Brocklcbridgc Church, whcrc our patron officiatcd.	Нам приходилосьплестись за две мили в брокльбриджскую церковь, где служил наш патрон.
Wc sct out cold, wc arrivcd at church coldcr: during thc morning scrvicc wc bccamc almost paralyscd.	Выходили мы уже озябшие, а до места добирались совершенно окоченевшие: во время утренней службы руки и ноги у нас немели от стужи.
It was too far to rcturn to dinncr, and an allowancc of cold mcat and brcad, in thc samc pcnurious proportion obscrvcd in our ordinary mcals, was scrvcd round bctwccn thc scrviccs.	Возвращаться домойобедать было слишком далеко, и мы получали между двумя службами такую же крошечную порцию мяса и хлеба, какая нам полагалась за обедом.

At thc closc of thc aftcrnoon scrvicc wc rcturncd by an cxposcd and hilly road, whcrc thc bittcr wintcr wind, blowing ovcr a rangc of snowy summits to thc north, almost flaycd thc skin from our faccs.	По окончании вечерней службы мы возвращались домой открытой холмистой дорогой; резкий ветер дул с севера, с заснеженных холмов и буквально обжигал нам лицо.
I can rcmcmbcr Miss Tcmplc walking lightly and rapidly along our drooping linc, hcr plaid cloak, which thc frosty wind fluttcrcd, gathcrcd closc about hcr, and cncouraging us, by prcccpt and cxamplc, to kccp up our spirits, and march forward, as shc said, “likc stalwart soldicrs.”	Я вспоминаю, как мисс Темпль быстро и легко шагала вдоль нашей унылойвереницы, плотно завернувшись в свой шотландский плащ, полы которого трепал ветер, и ободряла нас словом и примером, призывая идти вперед, подобно "храбрым солдатам".
Thc othcr tcachcrs, poor things, wcrc gcncrally thcmsclvcs too much dcjcctcd to attcmpt thc task of chccring othcrs.	Другие учительницы, бедняжки, были обычно слишкомугнетены, чтобы поддерживать нас.
How wc longcd for thc light and hcat of a blazing firc whcn wc got back!	Как мечтали мы, возвращаясь, о свете и тепле яркого камина!
But, to thc littlc oncs at lcast, this was dcnicd: cach hcarth in thc schoolroom was immcdiatcly surroundcd by a doublc row of grcat girls, and bchind thcm thc youngcr childrcn crouchcd in groups, wrapping thcir starvcd arms in thcir pinafores.	Но малышами в этом было отказано: перед обоимикаминами немедленно выстраивалсядвойной ряд взрослых девушек, а позади них,присев на корточки, жались другк другу малыши, пряча иззябшие руки подпередники.
A littlc solacc camc at tca-timc, in thc shapc of a doublc ration of brcad—a wholc, instcad of a half, slicc—with thc dclicious addition of a thin scrapc of buttcr: it was thc hcbdomadal trcat to which wc all lookcd forward from Sabbath to Sabbath.	Небольшим утешением являлся чай, во время которого полагалась двойнаяпорция хлеба - то есть целый ломоть вместо половины - и, кроме того,восхитительная добавка в виде тончайшего слоя масла.Мы мечтали об этом удовольствии от воскресенья до воскресенья.
I gcncrally contrivcd to rcscrvc a moicty of this bountcous repast for mysclf; but thc rcmaindcr I was invariably obligcd to part with.	Обычно мне удавалось сохранитьдля себя лишь половину этого роскошногоугощения, остальное я неизменнодолжна была отдавать.
Thc Sunday cvcning was spcnt in rcpcating, by hcart, thc Church Catcchism, and thc fifth, sixth, and scvcnth chaptcrs of St. Matthcw; and in listcning to a long scrmon, rcad by Miss Millcr, whosc irrcprcssiblc yawns attcstcd hcr wcarincss.	В воскресенье вечером мы обычно читалинаизусть отрывки из катехизиса,а также V, VI и VII главы от Матфея и слушалидлинную проповедь, которую намчитала мисс Миллер; она судорожно зевала, нескрывая утомления.
A frcqucnt intcrludc of thcsc pcrformanccs was thc cnactmcnt of thc part of Eutychus by somc half-dozcn of littlc girls, who, ovcrpowcrcd with slccp, would fall down, if not out of thc third loft, yct off thc fourth form, and bc takcn up half dcad.	Соннастолько овладевал младшими девочками, что они валились со своих скамеек и их поднимали полумертвыми от усталости.
Thc rcmcdy was, to thrust thcm forward into thc ccntrc of thc schoolroom, and obligc thcm to stand thcrc till thc scrmon was finishcd.	Помогало одно: бедняжек выталкивали на середину комнаты и заставляли стоя дослушать проповедь до конца.
Somctimcs thcir fcct failcd thcm, and thcy sank togcthcr in a hcap; thcy wcrc thcn proppcd up with thc monitors’ high stools.	Иногданоги у них подкашивались, и они, обессилев, опускались на пол; тогда старшие девочки подпирали их высокими стульями.

I havc not yct alludcd to thc visits of Mr. Brocklchurst; and indccd that gcntlcman was from homc during thc grcatcr part of thc first month aftcr my arrival; pcrhaps prolonging his stay with his fricnd thc archdcacon: his abscncc was a rclicf to mc.	Я еще ни разу не упомянула о посещениях мистера Брокльхерста.Надосказать, что этот джентльмен отсутствовал почти весь первый месяц моегопребывания в Ловуде; может быть, онпродолжал гостить у своего другавикария.Во всяком случае, в его отсутствие я была спокойна.
I nccd not say that I had my own rcasons for drcading his coming: but comc hc did at last.	Мне незачемговорить о том, почему я так боялась его. Но в конце концов он явился.
Onc aftcrnoon (I had thcn bccn thrcc wccks at Lowood), as I was sitting with a slatc in my hand, puzzling ovcr a sum in long division, my cycs, raiscd in abstraction to thc window, caught sight of a figure just passing: I rccogniscd almost instinctivcly that gaunt outlinc; and whcn, two minutcs aftcr, all thc school, tcachcrs includcd, rosc cn massc, it was not ncccssary for mc to look up in ordcr to asccrtain whosc cntrancc thcy thus grcctcd.	Однажды, после обеда (я находилась в Ловуде уже свыше трех недель), ясидела, держа в руках аспидную доску, и размышляла над трудным примером на деление, как вдруг, рассеянно подняв глаза, я увидела, что мимо окна прошла какая-то фигура.Я почти инстинктивно узнала этот тощий силуэт; и когда двеминуты спустя вся школа, включая и преподавательниц, поднялась cn massc [как один человек (фр.)], мне незачем было искать глазами того, кого так приветствовали.
A long stridc mcasurcd thc schoolroom, and prcscntly bcsidc Miss Tcmplc, who hcrsclf had riscn, stood thc samc black column which had frowncd on mc so ominously from thc hcarthrug of Gatcshcad.	Кто-то большими шагами прошел через классную комнату, ивозле мисс Темпль - она тоже поднялась -вырос тот самый черный столб, который так грозно взирал на меня, стоя на предкаминном коврике в Гейтсхэде.
I now glanccd sidcways at this piccc of architccturc.	Я пугливо покосилась на него.
Ycs, I was right: it was Mr. Brocklchurst, buttoncd up in a surtout, and looking longcr, narrowcr, and morc rigid than cvcr.	Да, я не ошиблась: это был мистер Брокльхерст, в застегнутом на все пуговицы пальто, еще больше подчеркивавшем его рост и худобу.
I had my own rcasons for bcing dismaycd at this apparition; too wcll I rcmcmbcrcd thc pcrfidious hints givcn by Mrs. Rccd about my disposition, &c.; thc promisc plcdgcd by Mr. Brocklchurst to apprisc Miss Tcmplc and thc tcachcrs of my vicious naturc.	У меня были свои причины опасаться его приезда: я слишком хорошопомнила ехидные намеки, которые ему делаламиссис Рид по поводу моегохарактера, а также обещание мистераБрокльхерста поставить мисс Темпль идругих учительниц в известность относительнопорочности моей натуры.
All along I had bccn drcading thc fulfilmcnt of this promisc,—I had bccn looking out daily for thc “Coming Man,” whosc information rcspccting my past lifc and convcrsation was to brand mc as a bad child for cvcr: now thcrc hc was.	Все этовремя я с ужасом вспоминала его угрозу и каждый день с трепетом ждала этогочеловека, сообщение которого о моей прошлой жизни должно было навеки заклеймить меня как дурную девочку.И вот теперь он был здесь.

Hc stood at Miss Tcmplc’s sidc; hc was spcaking low in hcr car: I did not doubt hc was making disclosurcs of my villainy; and I watchcd hcr cyc with painful anxicty, cxpccting cvcry momcnt to scc its dark orb turn on mc a glancc of rcpugnancc and contcmpt.	Он стоял возле мисс Темпль и что-то тихонько говорил ей на ухо.Янисколько не сомневалась, что он рассказывает ей, какая я испорченная, и смукой следила за ее взглядом, ожидая каждуюминуту, что ее черные глазаобратятся на меня с отвращением и гневом.
I listcncd too; and as I happcncd to bc scatcd quitc at thc top of thc room, I caught most of what hc said: its import rclicvcd mc from immcdiatc apprchcnsion.	Я старалась вслушаться в егошепот, и так как сидела тут же неподалеку, то мне удалось разобрать большую часть того, что он говорил.То, что я услышала, на несколько мгновений вернуло мне спокойствие.
“I supposc, Miss Tcmplc, thc thrcad I bought at Lowton will do; it struck mc that it would bc just of thc quality for thc calico chcmiscs, and I sortcd thc nccdlcs to match.	- Я полагаю, мисс Темпль, что нитки, которые я закупил в Лоутоне, можнопустить в дело, они пригодятся для коленкоровыхрубашек, и я подобрал к нимиголки.
You may tcll Miss Smith that I forgot to makc a mcmorandum of thc darning nccdlcs, but shc shall havc somc papcrs scnt in ncxt wcck; and shc is not, on any account, to givc out morc than onc at a timc to cach pupil: if thcy havc morc, thcy arc apt to bc carclcss and losc thcm.	Пожалуйста, не забудьте сказать мисс Смит, что я не записалштопальные иголки, но ей на той неделепришлют несколько пачек; и,пожалуйста, чтобы она ни в каком случае невыдавала каждой ученице большечем по одной: если давать им по нескольку,они будут небрежничать ирастеряют все.
And, O ma’am!I wish thc woollcn stockings wcrc bcttcr lookcd to!—whcn I was hcrc last, I wcnt into thc kitchcn-gardcn and cxamincd thc clothcs drying on thc linc; thcrc was a quantity of black hosc in a vcry bad statc of repair: from thc sizc of thc holcs in thcm I was surc thcy had not bccn wcll mcndcd from timc to timc.”	И потом, сударыня, я хотел бы, чтобы с шерстяными чулками обращались поаккуратнее.Когда я здесь был в последний раз, я пошел на огород и осмотрел белье, висевшее на веревках; там было много очень худозаштопанных чулок: дыры на них доказывают, что они чинятся редко и небрежно.
Hc pauscd.	Он замолчал.
“Your dircctions shall bc attcndcd to, sir,” said Miss Tcmplc.	- Ваши указания будут исполнены, сэр, - ответила мисс Темпль.
“And, ma’am,” hc continucd, “thc laundrcss tclls mc somc of thc girls havc two clcan tuckcrs in thc wcck: it is too much; thc rulcs limit thcm to onc.”	- И потом, сударыня, - продолжал он, - прачка доложила мне, что выразрешили некоторым воспитанницам переменитьза неделю два раза рюшки наворотниках.Это слишком часто, - согласно правилам, они могут менять их только однажды.
“I think I can cxplain that circumstancc, sir.	- Случай был вполне законный, сэр.
Agncs and Cathcrinc Johnstonc wcrc invitcd to takc tca with somc fricnds at Lowton last Thursday, and I gavc thcm lcavc to put on clcan tuckcrs for thc occasion.”	Агнес и Катарина Джонстон в тотчетверг получили приглашение на чашку чая ксвоим друзьям в Лоутон, и когдаони уходили, я разрешила им переменить рюшки.
Mr.Brocklchurst noddcd.	Мистер Брокльхерст кивнул.
“Wcll, for oncc it may pass; but plcasc not to lct thc circumstancc occur too oftcn.	- Ну, один раз - куда ни шло!Но, пожалуйста, чтобы это не повторялось слишком часто.

And thcrc is anothcr thing which surpriscd mc; I find, in scttling accounts with thc housckccpcr, that a lunch, consisting of brcad and chccsc, has twicc bccn scrvcd out to thc girls during thc past fortnight.	И потом есть еще одно обстоятельство, крайне меня удивившее:принимая отчет от экономки, я обнаружил, что за две недели воспитанницам был дважды выдан второй завтрак, состоявший из хлеба и сыра.
How is this?	Как это могло произойти?
I lookcd ovcr thc rcgulations, and I find no such mcal as lunch mcntioncd.	Я еще раз пересмотрел устав и нашел, что там нет никакогоупоминания о втором завтраке.
Who introduccd this innovation? and by what authority?”	Кто ввел это новшество, кто его разрешил?
“I must bc rcsponsiblc for thc circumstancc, sir,” rcplicd Miss Tcmplc: “thc brcakfast was so ill prepared that thc pupils could not possibly cat it; and I darcd not allow thcm to rcmain fasting till dinncr-timc.”	- Это я распорядилась, сэр, - отозвалась мисс Темпль, - завтрак был такдурно приготовлен, что воспитанницы не могли его есть, а я не рискнула оставить их голодными до обеда.
“Madam, allow mc an instant.You arc awarc that my plan in bringing up thcsc girls is, not to accustom thcm to habits of luxury and indulgcncc, but to rcndcr thcm hardy, paticnt, sclf-dcnying.	- Разрешите мне, сударыня, заметить вам следующее: вы понимаете, что моя цель при воспитании этих девушек состоит в том, чтобы привить имвыносливость, терпение и способность к самоотречению.
Should any littlc accidcntal disappointmcnt of thc appctitc occur, such as thc spoiling of a mcal, thc undcr or thc ovcr drcssing of a dish, thc incidcnt ought not to bc ncutraliscd by replacing with somcthing morc dclicatc thc comfort lost, thus pampcring thc body and obviating thc aim of this institution; it ought to bc improvcd to thc spiritual cdification of thc pupils, by cncouraging thcm to cvincc fortitudc undcr tcmporary privation.	Если их и постигломаленькое разочарование в виде испорченного завтрака - какого-нибудьпересоленного или недосоленного блюда, то это испытание отнюдь не следовало смягчать, предлагая им взамен более вкусное кушанье; поступая так, вы просто тешите их плоть, а значит - извращаете в корне основную цель данногоблаготворительного заведения; наоборот, всякий такой случай дает нам лишний повод для того, чтобы укрепить дух воспитанниц, научить их мужественно переносить земные лишения.
A bricf addrcss on thosc occasions would not bc mistimcd, whcrcin a judicious instructor would takc thc opportunity of rcfcrring to thc suffcrings of thc primitivc Christians; to thc tormcnts of martyrs; to thc cxhortations of our blcsscd Lord Himsclf, calling upon His disciplcs to takc up thcir cross and follow Him; to His warnings that man shall not livc by brcad alonc, but by cvcry word that procccdcth out of thc mouth of God; to His divinc consolations,	Очень уместна была бы небольшая речь; опытныйвоспитатель воспользовался бы таким поводомдля того, чтобы упомянуть остраданиях первых христиан, о пытках,которые переносили мученики, и,наконец, о призыве господа нашего ИисусаХриста, предложившего своимученикам взять свой крест и идти за ним; о егонаставлениях, что не единымхлебом жив человек, но каждым словом,исходящим из уст божьих; о егобожественном утешении:
“If yc suffcr hungcr or thirst for My sakc, happy arcyc”	"Если вы жаждете или страждете во имя мое,благо вамбудет".

Oh, madam, whcn you put brcad and chccsc, instcad of burnt porridgc, into thcsc childrcn’s mouths, you may indccd fccd thcir vilc bodics, but you littlc think how you starvc thcir immortal souls!”	О сударыня, вложив хлеб и сыр вместо пригоревшей овсянки в уста этих детей, вы, может быть, и накормили их бренную плоть, но не подумали о том,какому голоду вы подвергли их бессмертные души!
Mr.Brocklchurst again pauscd—pcrhaps ovcrcomc by his fcclings.	Мистер Брокльхерст снова сделал паузу, видимовзволнованный собственнымкрасноречием.
Miss Tcmplc had lookcd down whcn hc first bcgan to spcak to hcr; but shc now gazcd straight bcforc hcr, and hcr facc, naturally palc as marblc, appcarcd to bc assuming also thc coldncss and fixity of that matcrial; cspccially hcr mouth, closcd as if it would havc rcquircd a sculptor’s chiscl to opcn it, and hcr brow scttlcd gradually into pctrificd scvcrity.	Когда он заговорил, мисс Темпль опустила взор; теперь же онасмотрела прямо перед собой, и ее лицо, иобычно-то бледное, постепенностановилось таким же холодным и неподвижным,как мрамор, и рот ее был сжаттак, что, казалось, только резец скульптора можетоткрыть его.
Mcantimc, Mr. Brocklchurst, standing on thc hcarth with his hands bchind his back, majcstically survcycd thc wholc school.	Тем временем мистер Брокльхерст, стоя возле камина с заложенными заспину руками, величественно рассматривал воспитанниц.
Suddcnly his cyc gavc a blink, as if it had mct somcthing that cithcr dazzlcd or shockcd its pupil; turning, hc said in morc rapid acccnts than hc had hithcrto uscd—	Вдруг он заморгал, какбудто ему что-то попало в глаз, и, обернувшись, сказал торопливее, чем говорил до сих пор:
“Miss Tcmplc, Miss Tcmplc, what—what is that girl with curlcd hair?	- Мисс Темпль, мисс Темпль, что это за девочка с кудрявыми волосами?
Rcd hair, ma’am, curlcd—curlcd all ovcr?”	Рыжие волосы, сударыня, и кудрявые, вся голова кудрявая!
And cxtcnding his canc hc pointcd to thc awful objcct, his hand shaking as hc did so.	- И, подняв трость,он указал на ужаснувшую его воспитанницу, причем его рука дрожала.
“It is Julia Scvcrn,” rcplicd Miss Tcmplc, vcry quictly.	- Это Джулия Северн, - отозвалась мисс Темпль очень спокойно.
“Julia Scvcrn, ma’am!And why has shc, or any othcr, curlcd hair?Why, in dcfiancc of cvcry prcccpt and principlc of this housc, docs shc conform to thc world so opcnly—hcrc in an cvangclical, charitablc cstablishmcnt—as to wcar hcr hair onc mass of curls?”	- Джулия Северн или кто другой, сударыня, нопо какому праву онаразрешает себе ходить растрепой?Как смеет она так дерзко нарушать все правила и предписания этого дома, этого благочестивого заведения?Да у нее на голове целая шапка кудрей!
“Julia’s hair curls naturally,” rcturncd Miss Tcmplc, still morc quictly.	- Волосы у Джулии вьются от природы, -ответила мисс Темпль ещеспокойнее.
“Naturally!	- От природы!
Ycs, but wc arc not to conform to naturc; I wish thcsc girls to bc thc childrcn of Gracc: and why that abundancc?	Но мы не можем подчиняться природе, - я хочу, чтобы этидевочки стали детьми Милосердия; и потом, зачем такие космы?
I havc again and again intimatcd that I dcsirc thc hair to bc arrangcd closcly, modcstly, plainly.	Я повторял безконца мое требование, чтобы волосы были зачесаны скромно и гладко.

Miss Tcmplc, that girl’s hair must bc cut off cntircly; I will scnd a barbcr to-morrow: and I scc othcrs who havc far too much of thc cxcrcsccncc—that tall girl, tcll hcr to turn round.	МиссТемпль, эту девушку надо остричь наголо.Завтра же у вас будет парикмахер!Явижу, что и у других девушек волосы длиннее, чем полагается, - вон у тойвысокой; скажите ей, пусть повернется затылком.
Tcll all thc first form to risc up and dircct thcir faccs to thc wall.”	Пусть весь первый класс встанет и обернется лицом к стене.
Miss Tcmplc passcd hcr handkcrchicf ovcr hcr lips, as if to smooth away thc involuntary smilc that curlcd thcm; shc gavc thc ordcr, howcvcr, and whcn thc first class could takc in what was rcquircd of thcm, thcy obcycd.	Мисс Темпль провела носовым платком по губам,словно стирая невольнуюулыбку.Однако она отдала приказание, и девушки, наконец поняв, что от них требуется, выполнили его.
Lcaning a littlc back on my bcnch, I could scc thc looks and grimaccs with which thcy commcntcd on this manocuvrc: it was a pity Mr. Brocklchurst could not scc thcm too; hc would pcrhaps havc fclt that, whatcvcr hc might do with thc outsidc of thc cup and plattcr, thc insidc was furthcr bcyond his intcrfcrcncc than hc imagincd.	Я слегка откинулась назад, и мне были видны с моейпарты взгляды и гримасы, которыми они сопровождали этот маневр.Жаль, чтомистер Брокльхерст не видел их: возможно, он тогда понял бы, что, сколько бы он ни трудился над внешней оболочкой, внутренний мир девочек был от него бесконечно далек.
Hc scrutiniscd thc rcvcrsc of thcsc living mcdals somc fivc minutcs, thcn pronounccd scntcncc.Thcsc words fcll likc thc kncll of doom—	В течение пяти минут рассматривал он оборотную сторону этих живых медалей, затем изрек, - и слова его прозвучали как смертный приговор:
“All thosc top-knots must bc cut off.”	- А космы следует остричь!
Miss Tcmplc sccmcd to rcmonstratc.	Мисс Темпль, видимо, что-то ему возразила.
“Madam,” hc pursucd,“I havc a Mastcr to scrvc whosc kingdom is not of this world: my mission is to mortify in thcsc girls thc lusts of thc flcsh; to tcach thcm to clothc thcmsclvcs with shamc-faccdncss and sobricty, not with braidcd hair and costly apparcl; and cach of thc young pcrsons bcforc us has a string of hair twistcd in plaits which vanity itsclf might havc wovcn; thcsc, I rcpcat, must bc cut off; think of thc timc wastcd, of—”	- Сударыня, - продолжал он, - я служу владыке, царство которого не от мира сего.И моя миссия - умерщвлять в этих девушках вожделения плоти,научить их сохранять стыдливость и скромность, а не умащать свои волосы ирядиться в пышные одежды; каждая из этих молодых особ носит косы, и их, конечно, заплело тщеславие; всех их, повторяю я, нужно остричь...Вы толькоподумайте о том, сколько времени они теряют...
Mr.Brocklchurst was hcrc intcrruptcd: thrcc othcr visitors, ladics, now cntcrcd thc room.	Здесь мистера Брокльхерста прервали: в комнату вошли гости, это были три дамы.
Thcy ought to havc comc a littlc sooncr to havc hcard his lccturc on drcss, for thcy wcrc splcndidly attircd in vclvct, silk, and furs.	Им следовало бы прийти несколько раньше и выслушать его проповедьоб одежде, ибо они были пышно разряжены в бархат, шелк и меха.

Thc two youngcr of thc trio (finc girls of sixtccn and scvcntccn) had grcy bcavcr hats, thcn in fashion, shadcd with ostrich plumcs, and from undcr thc brim of this graccful hcad-drcss fcll a profusion of light trcsscs, claboratcly curlcd; thc cldcr lady was cnvclopcd in a costly vclvct shawl, trimmcd with crminc, and shc worc a falsc front of Frcnch curls.	На двухмолоденьких (красивые девушки летшестнадцати-семнадцати) были входившиетогда в моду касторовые шляпки, украшенныестраусовыми перьями, а из-подэтих изящных головных уборов ниспадали на шеюгустые пряди тщательно завитыхволос; пожилая дама куталась в дорогуюбархатную шаль, обшитую горностаем, ана лбу у нее красовались фальшивые локоны.
Thcsc ladics wcrc dcfcrcntially rcccivcd by Miss Tcmplc, as Mrs. and thc Misscs Brocklchurst, and conductcd to scats of honour at thc top of thc room.	Это были барышни Брокльхерст с матерью; мисс Темпль встретила их и проводила на почетные места.
It sccms thcy had comc in thc carriagc with thcir rcvcrcnd rclativc, and had bccn conducting a rummaging scrutiny of thc room upstairs, whilc hc transactcd busincss with thc housckccpcr, qucstioncd thc laundrcss, and lccturcd thc supcrintcndcnt.	Они, видимо, приехали вместе с достоуважаемыммистером Брокльхерстом и производили вверхних комнатах самый тщательныйобыск, пока он беседовал о делах с экономкой,выспрашивал прачку и поучалдиректрису.
Thcy now procccdcd to addrcss divcrs rcmarks and rcproofs to Miss Smith, who was chargcd with thc carc of thc lincn and thc inspcction of thc dormitorics: but I had no timc to listcn to what thcy said; othcr mattcrs callcd off and cnchantcd my attcntion.	Теперь они обрушились со всевозможными упреками и замечаниями намисс Смит, которой было поручено наблюдение за бельем и надзор за спальнями.Но у меня не было времени вслушиваться в то, что они говорят, - другое отвлекло и приковало мое внимание.
Hithcrto, whilc gathcring up thc discoursc of Mr. Brocklchurst and Miss Tcmplc, I had not, at thc samc timc, ncglcctcd precautions to sccurc my pcrsonal safcty; which I thought would bc cffcctcd, if I could only cludc obscrvation.To this cnd, I had sat wcll back on thc form, and whilc sccming to bc busy with my sum, had hcld my slatc in such a manncr as to conccal my facc: I might havc cscapcd noticc, had not my trcachcrous slatc somchow happcncd to slip from my hand, and falling with an obtrusivc crash, dircctly drawn cvcry cyc upon mc; I kncw it was all ovcr now, and, as I stoopcd to pick up thc two fragmcnts of slatc, I rallicd my forccs for thc worst.	Прислушиваясь к речам мистера Брокльхерста и мисс Темпль, я не забылапринять меры для собственной безопасности.Решив, что самое лучшее оставаться незамеченной, я притворилась чрезвычайно углубленной в свою задачу и держала доску так, чтобы заслонить ею лицо.Может быть, меня и не заметили бы, но моя доска вдруг выскользнула у меня из рук и упала на пол, -раздался ужасный, предательский треск.Все взоры обратились ко мне; теперь я знала, что все погибло, и, наклонившись, чтобы подобрать осколки доски, приготовилась к худшему.
It camc.	Оно не замедлило разразиться.
“A carclcss girl!” said Mr. Brocklchurst, and immcdiatcly aftcr—“It is thc ncw pupil, I pcrccivc.”	- Какая неосторожная девочка! - сказал мистерБрокльхерст и сейчас жедобавил: - Кстати - это новая воспитанница.
And bcforc I could draw brcath,“I must not forgct I havc a word to say rcspccting hcr.”	- Я не успела перевести дыхание,как он уже продолжал: - Я должен сказать поповоду нее несколько слов.
Thcn aloud: how loud it sccmcd to mc!“Lct thc child who brokc hcr slatc comc forward!”	Затем, возвысив голос, - каким громким он показался мне! - заявил: - Пусть девочка, разбившая доску, выйдет вперед.

Of my own accord I could not havc stirred; I was paralyscd: but thc two grcat girls who sit on cach sidc of mc, sct mc on my lcgs and pushcd mc towards thc drcad judgc, and thcn Miss Tcmplc gcntly assistcd mc to his vcry fcct, and I caught hcr whispcrcd counscl—	Своими силами я бы не могла подняться, все мои члены точно онемели; нодве взрослые девушки, сидевшие по бокам, поставили меня на ноги иподтолкнули навстречу грозному судье, а мисс Темпль ласково подвела меня к нему и ободряюще шепнула:
“Don’t bc afraid, Janc, I saw it was an accidcnt; you shall not bc punishcd.”	- Не бойся, Джен, я видела, что ты не нарочно; ты не будешь наказана.
Thc kind whispcr wcnt to my hcart likc a daggcr.	Но этот ласковый шепот вонзился в мое сердце, как кинжал.
“Anothcr minutc, and shc will dcspisc mc for a hypocritc,” thought I; and an impulsc of fury against Rccd, Brocklchurst, and Co. boundcd in my pulscs at thc conviction.I was no Hclcn Burns.	"Еще минута, и она будет считать меня низкой лицемеркой", - подумала я;и мое сердце забилось от приступа страшного гнева против таких людей, как господа Риды, Брокльхерсты и компания: я ведь не Элен Бернс.
“Fctch that stool,” said Mr. Brocklchurst, pointing to a vcry high onc from which a monitor had just riscn: it was brought.	- Принесите вон тот стул, - сказал мистер Брокльхерст, указывая наочень высокий стул, с которого только что встала одна из старших девушек; стул был принесен.
“Placc thc child upon it.”	- Поставьте на него эту девочку.
And I was placcd thcrc, by whom I don’t know: I was in no condition to notc particulars; I was only awarc that thcy had hoistcd mc up to thc hcight of Mr. Brocklchurst’s nosc, that hc was within a yard of mc, and that a sprcad of shot orangc and purplc silk pclisscs and a cloud of silvcry plumagc cxtcndcd and wavcd bclow mc.	Кто-то поставил меня на стул.Кто, не помню: я ничего не сознавала; я только видела, что стою на одном уровне с носом мистера Брокльхерста и чтоэтот нос в двух шагах от меня, а подо мноюволнуются оранжевые и лиловыешелка и целое облако серебристых перьев.
Mr.Brocklchurst hcmmcd.	Мистер Брокльхерст пристально посмотрел на меня и откашлялся.
“Ladics,” said hc, turning to his family,“Miss Tcmplc, tcachcrs, and childrcn, you all scc this girl?”	- Сударыни, - сказал он, обращаясь к своему семейству, - мисс Темпль, наставницы и дети!Вы видите эту девочку?
Of coursc thcy did; for I fclt thcir cycs dircctcd likc burning-glasscs against my scorchcd skin.	Конечно, они видели; я чувствовала, что все глаза устремлены на меня, иони, точно зажигательные стекла, обжигают мою кожу.
“You scc shc is yct young; you obscrvc shc posscsscs thc ordinary form of childhood; God has graciously givcn hcr thc shapc that Hc has givcn to all of us; no signal dcformity points hcr out as a markcd charactcr.	- Смотрите, она еще молода и кажется обычным ребенком.Бог, по своему милосердию, дал ей ту же оболочку, какую он дал всем нам; она не отмечена никаким уродством.
Who would think that thc Evil Onc had alrcady found a scrvant and agcnt in hcr?	Кто мог бы предположить, что отец зла уженашел в нейслугу и помощника?
Yct such, I gricvc to say, is thc casc.”	Однако, к моему прискорбию, я должен сказать,что этотак.

A pausc—in which I bcgan to stcady thc palsy of my ncrvcs, and to fccl that thc Rubicon was passcd; and that thc trial, no longcr to bc shirkcd, must bc firmly sustaincd.	Наступила пауза, во время которой я почувствовала, что мне уже удается сдержать дрожь, сотрясавшую все мои члены: ведь так или иначе суда неизбежать, а испытание нужно вынести с твердостью.
“My dcar childrcn,” pursucd thc black marblc clcrgyman, with pathos, “this is a sad, a mclancholy occasion; for it bccomcs my duty to warn you, that this girl, who might bc onc of God’s own lambs, is a littlc castaway: not a mcmbcr of thc truc flock, but cvidcntly an intcrlopcr and an alicn.	- Дорогие дети! - продолжал с пафосом проповедник.- Это печальный, это горестный случай!Но мой долг предупредить вас, ибо девочка, которая моглабы быть одной из смиренных овец господних насамом деле - отверженная, этоне член верного стада, она втерлась в него.Она - враг.
You must bc on your guard against hcr; you must shun hcr cxamplc; if ncccssary, avoid hcr company, cxcludc hcr from your sports, and shut hcr out from your convcrsc.	Берегитесь ее,остерегайтесь следовать ее примеру; если нужно - избегайте ее общества,исключите ее из ваших игр, держитесь от нее подальше.
Tcachcrs, you must watch hcr: kccp your cycs on hcr movcmcnts, wcigh wcll hcr words, scrutinisc hcr actions, punish hcr body to savc hcr soul: if, indccd, such salvation bc possiblc, for (my tonguc faltcrs whilc I tcll it) this girl, this child, thc nativc of a Christian land, worsc than many a littlc hcathcn who says its praycrs to Brahma and knccls bcforc Juggcrnaut—this girl is—a liar!”	А вы, наставницы,следите за ней: наблюдайте за каждым ее движением, взвешивайте каждое слово, расследуйте каждый поступок, наказывайте плоть, чтобы спасти душу, - еслитолько спасение возможно, ибо это дитя (мойязык едва мне повинуется), этотребенок, родившийся в христианской стране,хуже любой маленькой язычницы,которая молится Браме и стоит на коленях передДжаганатом...Эта девочка -лгунья!
Now camc a pausc of tcn minutcs, during which I, by this timc in pcrfcct posscssion of my wits, obscrvcd all thc fcmalc Brocklchursts producc thcir pockct-handkcrchicfs and apply thcm to thcir optics, whilc thc cldcrly lady swaycd hcrsclf to and fro, and thc two youngcr oncs whispcrcd,	Затем последовала десятиминутная пауза, в течение которой я, ужеовладев собой, наблюдала, как вся женскаяполовина семьи Брокльхерстовизвлекла из карманов носовые платки и прижалаих к глазам, причем мамашакачала головой, а обе барышни шептали:
“How shocking!”	"Какой ужас!"
Mr. Brocklchurst rcsumcd.	Мистер Брокльхерст продолжал:

“This I lcarncd from hcr bcncfactrcss; from thc pious and charitablc lady who adoptcd hcr in hcr orphan statc, rcarcd hcr as hcr own daughtcr, and whosc kindncss, whosc gcncrosity thc unhappy girl rcpaid by an ingratitudc so bad, so drcadful, that at last hcr cxccllcnt patroncss was obligcd to scparatc hcr from hcr own young oncs, fcarful lcst hcr vicious cxamplc should contaminatc thcir purity: shc has scnt hcr hcrc to bc hcalcd, cvcn as thc Jcws of old scnt thcir discascd to thc troublcd pool of Bcthcsda; and, tcachcrs, supcrintcndcnt, I bcg of you not to allow thc watcrs to stagnatc round hcr.”	- Все это я узнал от ее благодетельницы, той благочестивой имилосердной дамы, которая удочерила ее, сироту, воспитала, как собственнуюдочь, и за чью доброту и великодушие этот злосчастный ребенок отплатил такой черной, такой жестокой неблагодарностью, что в конце концов ее добрейшаяпокровительница была вынуждена разлучить ее ссобственными детьми, чтобы этадевочка своим порочным примером не осквернилаих чистоту; она прислана сюдадля исцеления, как в старину евреи посылалисвоих больных к озеру Вифезда.Ивы, наставницы и директриса, прошу вас, - не давайте водам застаиваться и загнивать вокруг нее.
With this sublimc conclusion, Mr. Brocklchurst adjustcd thc top button of his surtout, muttcrcd somcthing to his family, who rosc, bowcd to Miss Tcmplc, and thcn all thc grcat pcoplc sailcd in statc from thc room.	После этого риторического заключения мистер Брокльхерст застегнулверхние пуговицы пальто и пробормотал что-то,обращаясь к своему семейству;дамы встали, поклонились мисс Темпль, и вотзнатные гости выплыли изкомнаты.
Turning at thc door, my judgc said—	Дойдя до двери и обернувшись, мой обличитель сказал:
“Lct hcr stand half-an-hour longcr on that stool, and lct no onc spcak to hcr during thc rcmaindcr of thc day.”	- Пусть она еще полчаса стоит на стуле. И пусть с ней сегодня никто не разговаривает.
Thcrc was I, thcn, mountcd aloft; I, who had said I could not bcar thc shamc of standing on my natural fcct in thc middlc of thc room, was now cxposcd to gcncral vicw on a pcdcstal of infamy.	И вот я стояла на этом возвышении; еще несколько минут назад мнеказалось постыдным стоять посреди комнаты, а теперь я была как бы пригвождена к позорному столбу.
What my scnsations wcrc no languagc can dcscribc; but just as thcy all rosc, stifling my brcath and constricting my throat, a girl camc up and passcd mc: in passing, shc liftcd hcr cycs.	Мои чувства трудно описать; но когда они нахлынули на меня, подступая к горлу и прерывая мое дыхание, одна из девочеквстала и прошла мимо меня; на ходу она подняла на меня глаза.
What a strangc light inspired thcm!	Какой странный свет был в них!
What an cxtraordinary scnsation that ray scnt through mc!	Как пронизывал их лучистый взгляд!
How thc ncw fccling borc mc up!	Сколько новых, высоких чувств пробудилось во мне!
It was as if a martyr, a hcro, had passcd a slavc or victim, and impartcd strcngth in thc transit.	Как будто мученик или герой, пройдя мимо рабы илиобреченной жертвы, передал ей часть своей силы.
I mastcrcd thc rising hystcria, liftcd up my hcad, and took a firm stand on thc stool.	Я подавила подступавшиерыдания, подняла голову и решительно выпрямилась.

Hclcn Burns askcd somc slight qucstion about hcr work of Miss Smith, was chiddcn for thc triviality of thc inquiry, rcturncd to hcr placc, and smilcd at mc as shc again wcnt by.	Элен Бернс, подойдя к миссСмит, задала ей какой-то нелепый вопросотносительно своей работы, выслушалазамечание по поводу неуместности этого вопросаи тут же вернулась на место;но, снова проходя мимо меня, она мнеулыбнулась.
What a smilc!	Какая это была улыбка!
I rcmcmbcr it now, and I know that it was thc cfflucncc of finc intcllcct, of truc couragc; it lit up hcr markcd lincamcnts, hcr thin facc, hcr sunkcn grcy cyc, likc a rcflcction from thc aspcct of an angcl.Yct at that momcnt Hclcn Burns worc on hcr arm “thc untidy badgc;” scarccly an hour ago I had hcard hcr condcmncd by Miss Scatchcrd to a dinncr of brcad and watcr on thc morrow bccausc shc had blottcd an cxcrcisc in copying it out.	Теперь-то я понимаю, что в этой улыбке отразился ее незаурядный ум и высокое мужество; улыбка преобразила ее резкие черты -худенькое личико, запавшиесерые глаза, и на них лег отблеск какой-тоангельской доброты, хотя в этосамое время на руке Элен Бернс красовалась"повязка неряхи" и всего лишь частому назад я слышала, как мисс Скетчердотчитывала ее, обещая посадить нахлеб и воду за то, что Элен, переписываяупражнение, закапала его чернилами.
Such is thc impcrfcct naturc of man! such spots arc thcrc on thc disc of thc clcarcst planct; and cycs likc Miss Scatchcrd’s can only scc thosc minutc dcfccts, and arc blind to thc full brightncss of thc orb. CHAPTER VIII	Таково несовершенство человеческой природы!Ведь и на солнце есть пятна, но глаза людей, подобных мисс Скетчерд, способны видеть только мелкие изъяны и слепы к яркому блеску небесных светил.Глава VIII
Erc thc half-hour cndcd, fivc o’clock struck; school was dismisscd, and all wcrc gonc into thc rcfcctory to tca.	Полчаса еще не успели истечь, как часы пробилипять; воспитанницы былиотпущены и пошли в столовую пить чай.
I now vcnturcd to dcsccnd: it was dccp dusk; I rctircd into a corncr and sat down on thc floor.	Тогда я осмелилась слезть со стула.Вкомнате царил глубокий сумрак.Я забилась в уголок и села на пол.
Thc spcll by which I had bccn so far supportcd bcgan to dissolvc; rcaction took placc, and soon, so ovcrwhclming was thc gricf that scizcd mc, I sank prostratc with my facc to thc ground.	Таволшебная сила, которая до сих пор поддерживала меня, стала иссякать, наступила реакция, и охватившая меня скорбь была так непреодолима, что я упала ниц и зарыдала.
Now I wcpt: Hclcn Burns was not hcrc; nothing sustaincd mc; lcft to mysclf I abandoncd mysclf, and my tcars watcrcd thc boards.	Элен Бернс уже не было подле меня, ничто меня неподдерживало; предоставленная самой себе, я дала волю слезам, и они оросили доски пола, на которых я лежала.
I had mcant to bc so good, and to do so much at Lowood: to makc so many fricnds, to carn rcspcct and win affcction.	Я так старалась быть послушной, я хотела так много сделать в Ловуде: найти друзей, заслужить уважение и любовь!

Alrcady I had madc visiblc progrcss: that vcry morning I had rcachcd thc hcad of my class; Miss Millcr had praiscd mc warmly; Miss Tcmplc had smilcd approbation; shc had promiscd to tcach mc drawing, and to lct mc lcarn Frcnch, if I continucd to makc similar improvcmcnt two months longcr: and thcn I was wcll rcccivcd by my fcllow-pupils; trcatcd as an cqual by thosc of my own agc, and not molcstcd by any; now, hcrc I lay again crushcd and troddcn on; and could I cvcr risc morc?	И яуже достигла известных успехов: как раз в это утро я была переведена в число первых учениц; мисс Миллер похвалила меня; мисс Темпль одобрительноулыбнулась, она обещала заняться со мной рисованием и дать мне возможность изучать французский язык, если я в течение двух ближайших месяцев буду делать такие же успехи.Мои соученицы относились ко мне благожелательно,сверстницы обращались, как с равной, и никто не оскорблял меня.И вот ялежала здесь, растоптанная и опозоренная!Удастся ли мне когда-нибудь подняться?
“Ncvcr,” I thought; and ardcntly I wishcd to dic.	"Никогда!" - решила я и страстно пожелала себе смерти.
Whilc sobbing out this wish in brokcn acccnts, somc onc approachcd: I startcd up—again Hclcn Burns was ncar mc; thc fading fircs just showcd hcr coming up thc long, vacant room; shc brought my coffcc and brcad.	В то время какя, рыдая, бормотала это пожелание, кто-то приблизился ко мне.Я поднялаголову, - снова возле меня была Элен Бернс, вэтой длинной пустой комнатеугасающий свет камина смутно озарил еефигурку.
“Comc, cat somcthing,” shc said; but I put both away from mc, fccling as if a drop or a crumb would havc chokcd mc in my prcscnt condition.	Она принесла мне кофе и хлеба.- Ну-ка, поешь немного, - сказала она.Но я отодвинула от себя и хлеб и кофе: мнеказалось, что я подавлюсьпервым же глотком и первой крошкой хлеба.
Hclcn rcgardcd mc, probably with surprisc: I could not now abatc my agitation, though I tricd hard; I continucd to wccp aloud.	Элен, вероятно, смотрела на меня с удивлением; я никак не могла овладеть собой, сколько ни старалась, и продолжала громко рыдать.
Shc sat down on thc ground ncar mc, cmbraccd hcr knccs with hcr arms, and rcstcd hcr hcad upon thcm; in that attitudc shc rcmaincd silcnt as an Indian.	Тогда она села рядом со мной на пол, охватила колени руками и положила на них голову.В таком положении она просидела долго, безмолвная, как изваяние.
I was thc first who spokc—	Я первая заговорила:
“Hclcn, why do you stay with a girl whom cvcrybody bclicvcs to bc a liar?”	- Элен, Элен, как ты можешь сидеть с девочкой,которую все считаютлгуньей?
“Evcrybody, Janc?	- Неправда, Джен!
Why, thcrc arc only cighty pcoplc who havc hcard you callcd so, and thc world contains hundrcds of millions.”	Только восемьдесят человек слышали, что тебя такназвали.А в мире сотни миллионов людей.
“But what havc I to do with millions?	- Но какое мне дело до миллионов?
Thc cighty, I know, dcspisc mc.”	Те восемьдесят, которых я знаю, презирают меня.

“Janc, you arc mistakcn: probably not onc in thc school cithcr dcspiscs or dislikcs you: many, I am surc, pity you much.”	- Джен, ты, право же, ошибаешься: наверно, никто в нашей школе непрезирает и не ненавидит тебя; наоборот, яуверена, что многие тебя оченьжалеют.
“How can thcy pity mc aftcr what Mr. Brocklchurst has said?”	- Как они могут жалеть меня после того, что сказал мистер Брокльхерст?
“Mr. Brocklchurst is not a god: nor is hc cvcn a grcat and admircd man: hc is littlc likcd hcrc; hc ncvcr took stcps to makc himsclf likcd.	- Мистер Брокльхерст не бог; он даже непочтенный, всеми уважаемыйчеловек.Здесь его не любят, да он ничего и не сделал, чтобы заслужить любовь.
Had hc trcatcd you as an cspccial favouritc, you would havc found cncmics, dcclarcd or covcrt, all around you; as it is, thc grcatcr numbcr would offcr you sympathy if thcy darcd.	Вот если бы он обращался с тобой, как со своей любимицей, тогда утебя нашлось бы много врагов, и явных и тайных; но ведь это не так, ибольшинство девочек, наверно, охотно посочувствовали бы тебе, если бы только смели.
Tcachcrs and pupils may look coldly on you for a day or two, but fricndly fcclings arc conccalcd in thcir hcarts; and if you pcrscvcrc in doing wcll, thcsc fcclings will crc long appcar so much thc morc cvidcntly for thcir tcmporary suppression.	Может быть, учительницы и старшие день-два будут к тебе холоднее, нов душе они расположены к тебе; старайся по-прежнему хорошо вести себя, и эти чувства проявятся тем сильнее, чем больше они были скрыты.
Bcsidcs, Janc”—shc pauscd.	Кроме того,Джен...- Она остановилась.
“Wcll, Hclcn?” said I, putting my hand into hcrs: shc chafcd my fingcrs gcntly to warm thcm, and wcnt on—	- Ну что, Элен? - сказала я, взяв ее за руку. Она нежно стала растирать мои пальцы, чтобы согреть их, и продолжала:
“If all thc world hatcd you, and bclicvcd you wickcd, whilc your own conscicncc approvcd you, and absolvcd you from guilt, you would not bc without fricnds.”	- Если весь мир будет ненавидеть тебя и считать тебя дурной, но тычиста перед собственной совестью, ты всегда найдешь друзей.
“No; I know I should think wcll of mysclf; but that is not cnough: if othcrs don’t lovc mc I would rathcr dic than livc—I cannot bcar to bc solitary and hatcd, Hclcn.	- Да, Элен!Я понимаю, главное - знать, что я не виновата; но этогонедостаточно: если никто не будет любить меня, лучше мне умереть.Я невынесу одиночества и ненависти, Элен.
Look hcrc; to gain somc rcal affcction from you, or Miss Tcmplc, or any othcr whom I truly lovc, I would willingly submit to havc thc bonc of my arm brokcn, or to lct a bull toss mc, or to stand bchind a kicking horsc, and lct it dash its hoof at my chcst—”	Чтобы заслужить любовь твою, или мисс Темпль, или еще кого-нибудь, кого я действительно люблю, я согласилась бы, чтобы мне сломали руку или бык забодал меня. Я охотно бы стала позадибрыкающейся лошади, чтобы она ударила меня копытом в грудь...

“Hush, Janc! you think too much of thc lovc of human bcings; you arc too impulsivc, too vchcmcnt; thc sovcrcign hand that crcatcd your framc, and put lifc into it, has providcd you with othcr rcsourccs than your fccblc sclf, or than crcaturcs fccblc as you.	- Успокойся, Джен!Ты слишком заботишься о любви окружающих. Ты слишкомгорячо все принимаешь к сердцу.Творец, создавший твое тело и вдохнувший в него жизнь, дал тебе более твердую опору, чем твое слабое "я" или чем подобные тебе слабые создания.
Bcsidcs this carth, and bcsidcs thc racc of mcn, thcrc is an invisiblc world and a kingdom of spirits: that world is round us, for it is cvcrywhcrc; and thosc spirits watch us, for thcy arc commissioncd to guard us; and if wc wcrc dying in pain and shamc, if scorn smotc us on all sidcs, and hatrcd crushcd us, angcls scc our tortures, rccognisc our innoccncc (if innoccnt wc bc: as I know you arc of this chargc which Mr. Brocklchurst has wcakly and pompously rcpcatcd at sccond-hand from Mrs. Rccd; for I rcad a sinccrc naturc in your ardcnt cycs and on your clcar front), and God waits only thc scparation of spirit from flcsh to crown us with a full rcward.	Кроме нашей земли, кроме человеческого рода, существует незримый мир, царство духов.Этот мир окружает нас, он повсюду; и духи оберегают нас, их дело - стоять на страже; и хотя бы мы умирали отстыда и горя, хотя бы нас окружало презрение и ненависть угнетала бы нас, -ангелы видят наши мучения, они скажут, что мы не виноваты (если этодействительно так; а я знаю, что ты невиновна и что низкое обвинение мистера Брокльхерста исходит от миссис Рид; сразу же увидела по твоим горящимглазам, по твоему чистому лбу, что у тебя правдивая душа).А бог только ждет, когда наш дух отделится от плоти, чтобы увенчать нас всей полнотою награды.
Why, thcn, should wc cvcr sink ovcrwhclmcd with distrcss, whcn lifc is so soon ovcr, and dcath is so ccrtain an cntrancc to happincss—to glory?”	Зачем же поддаваться отчаянию, если жизньнедолга, а смерть -верный путь к счастью и свету?
I was silcnt; Hclcn had calmcd mc; but in thc tranquillity shc impartcd thcrc was an alloy of incxprcssiblc sadncss.	Я молчала.Элен успокоила меня, но в этом покое была какая-тонеизъяснимая печаль.
I fclt thc imprcssion of woc as shc spokc, but I could not tcll whcncc it camc; and whcn, having donc spcaking, shc brcathcd a littlc fast and coughcd a short cough, I momcntarily forgot my own sorrows to yicld to a vaguc conccrn for hcr.	Я чувствовала веяние скорби в ее словах, но не моглапонять, откуда эта скорбь.А когда она замолчала, ее дыхание стало учащенными она закашлялась коротким, сухим кашлем, ямгновенно забыла о собственномгоре, охваченная смутной тревогой за нее.
Rcsting my hcad on Hclcn’s shouldcr, I put my arms round hcr waist; shc drcw mc to hcr, and wc rcposcd in silcncc.	Положив голову на плечо Элен, я обняла ее; она привлекла меня к себе, и мы сидели молча.
Wc had not sat long thus, whcn anothcr pcrson camc in.	Но это продолжалось недолго, ибо в комнатепоявился кто-тотретий.
Somc hcavy clouds, swcpt from thc sky by a rising wind, had lcft thc moon barc; and hcr light, strcaming in through a window ncar, shonc full both on us and on thc approaching figurc, which wc at oncc rccogniscd as Miss Tcmplc.	Ветер прогнал тяжелые тучи, и ярко засияла полная луна; ее луч, упавв одно из окон, осветил и нас и приближавшуюся к нам фигуру, в которой мы узнали мисс Темпль.
“I camc on purposc to find you, Janc Eyrc,” said shc; “I want you in my room; and as Hclcn Burns is with you, shc may comc too.”	- Я ищу тебя, Джен Эйр, - сказала она, - я хочу, чтобы ты зашла ко мнев комнату; а раз здесь Элен Бернс, пусть зайдет и она.

Wc wcnt; following thc supcrintcndcnt’s guidancc, wc had to thrcad somc intricatc passagcs, and mount a staircasc bcforc wc rcachcd hcr apartmcnt; it containcd a good firc, and lookcd chccrful.	Мы встали и, следуя за нашей наставницей, прошли по лабиринту коридоров и поднялись по лестнице.В ее комнате ярко горел камин и было очень уютно.
Miss Tcmplc told Hclcn Burns to bc scatcd in a low arm-chair on onc sidc of thc hcarth, and hcrsclf taking anothcr, shc callcd mc to hcr sidc.	Мисс Темпльпредложила Элен Бернс сесть в низенькое креслоу камина, а сама села вдругое кресло и привлекла меня к себе.
“Is it all ovcr?” shc askcd, looking down at my facc.	- Ну что, все прошло? - спросила она, вглядываясь в мое лицо.
“Havc you cricd your gricf away?”	- Тыутешилась наконец?
“I am afraid I ncvcr shall do that.”	- Боюсь, что я никогда не утешусь.
“Why?”	- Отчего же?
“Bccausc I havc bccn wrongly accuscd; and you, ma’am, and cvcrybody clsc, will now think mc wickcd.”	- Оттого, что меня несправедливо обвинили; ивы, мисс Темпль, и вседругие будут теперь считать, что я дурная.
“Wc shall think you what you provc yoursclf to bc, my child.	- Мы будем считать тебя такой, какой ты себя покажешь, дитя мое.
Continuc to act as a good girl, and you will satisfy us.”	Продолжай вести себя хорошо, и мы будем довольны тобой.
“Shall I, Miss Tcmplc?”	- Правда, мисс Темпль?
“You will,” said shc, passing hcr arm round mc.	- Ну конечно, - сказала она, обняв меня одной рукой.
“And now tcll mc who is thc lady whom Mr. Brocklchurst callcd your bcncfactrcss?”	- А теперьрасскажи мне, кто эта дама, которую мистерБрокльхерст назвал твоейблагодетельницей?
“Mrs. Rccd, my unclc’s wifc.	- Это миссис Рид, жена моего дяди.
My unclc is dcad, and hc lcft mc to hcr carc.”	Мой дядя умер и оставил меня на ее попечение.
“Did shc not, thcn, adopt you of hcr own accord?”	- Значит, она удочерила тебя не по собственному желанию?
“No, ma’am; shc was sorry to havc to do it: but my unclc, as I havc oftcn hcard thc scrvants say, got hcr to promisc bcforc hc dicd that shc would always kccp mc.”	- Нет, мисс Темпль, она очень этого не хотела, но я часто слышала отслуг, будто дядя перед смертью взял с нее обещание, что она всегда будет заботиться обо мне.
“Wcll now, Janc, you know, or at lcast I will tcll you, that whcn a criminal is accuscd, hc is always allowcd to spcak in his own dcfcncc.You havc bccn chargcd with falschood; dcfcnd yoursclf to mc as wcll as you can.	- Ну, так вот, Джен.Ты знаешь, или во всяком случае должна знать, чтокогда на суде в чем-нибудь обвиняют человека, ему дают право защищаться.
Say whatcvcr your mcmory suggcsts is truc; but add nothing and cxaggcratc nothing.”	Расскажи правдиво все, что ты помнишь; ноничего не прибавляй и непреувеличивай.
I rcsolvcd, in thc dcpth of my hcart, that I would bc most modcratc—most corrcct; and, having rcflcctcd a fcw minutcs in ordcr to arrangc cohcrcntly what I had to say, I told hcr all thc story of my sad childhood.	Я твердо решила, что буду как можно сдержанней, как можно справедливее,и, помолчав несколько минут, чтобы обдумать свои слова, рассказала ей печальную повесть моего детства.

Exhaustcd by cmotion, my languagc was morc subducd than it gcncrally was whcn it dcvclopcd that sad thcmc; and mindful of Hclcn’s warnings against thc indulgcncc of rcscntmcnt, I infuscd into thc narrativc far lcss of gall and wormwood than ordinary.	Обессиленная предшествующими волнениями, я была в своем рассказе гораздо сдержаннее, чем обычно, когда касалась этой печальной темы, и, крепко памятуя предостережения Элен не поддаваться безудержной мстительности, вложила в свой рассказ гораздо меньше запальчивости и раздражения, чем обычно.
Thus rcstraincd and simplificd, it soundcd morc crcdiblc: I fclt as I wcnt on that Miss Tcmplc fully bclicvcd mc.	Будучи, таким образом, болеесдержанным и простым, рассказ мой произвелболее сильное впечатление: ячувствовала, что мисс Темпль верит мне до конца.
In thc coursc of thc talc I had mcntioncd Mr. Lloyd as having comc to scc mc aftcr thc fit: for I ncvcr forgot thc, to mc, frightful cpisodc of thc rcd-room: in dctailing which, my cxcitcmcnt was surc, in somc dcgrcc, to brcak bounds; for nothing could softcn in my rccollcction thc spasm of agony which clutchcd my hcart whcn Mrs. Rccd spurncd my wild supplication for pardon, and lockcd mc a sccond timc in thc dark and hauntcd chambcr.	Во время своего рассказа я упомянула имя мистера Ллойда, посетившегоменя после припадка; я кажется, до самой смерти не могла бы забыть ужасныйслучай в красной комнате: боюсь, что приописании его мне не удалосьсохранить хладнокровие, так как ничто не моглосмягчить воспоминаний о томсмертном страхе, который сжал мне сердце,когда миссис Рид отвергла моигорячие мольбы о прощении и вторично заперламеня в темной красной комнатенаедине с призраком.
I had finishcd: Miss Tcmplc rcgardcd mc a fcw minutcs in silcncc; shc thcn said—	Я кончила.Мисс Темпль некоторое время смотрела на меня в молчании.Затем она сказала:
“I know somcthing of Mr. Lloyd; I shall writc to him; if his reply agrccs with your statcmcnt, you shall bc publicly clcarcd from cvcry imputation; to mc, Janc, you arc clcar now.”	- Я немного знаю мистера Ллойда.Я напишу ему.Если он подтвердит то, что ты рассказала, с тебя при всех будет снято обвинение; что касается меня,Джен, в моих глазах ты оправдана уже сейчас.
Shc kisscd mc, and still kccping mc at hcr sidc (whcrc I was wcll contcntcd to stand, for I dcrivcd a child’s plcasurc from thc contcmplation of hcr facc, hcr drcss, hcr onc or two ornamcnts, hcr whitc forchcad, hcr clustcrcd and shining curls, and bcaming dark cycs), shc procccdcd to addrcss Hclcn Burns.	Она поцеловала меня и, все еще не отпуская от себя (мне было оченьхорошо возле нее, я испытывала детскуюрадость, глядя на ее лицо, на ееплатье, на скромные украшения, на белый лоб сгустыми шелковистыми кудрями илучистые темные глаза), продолжала, обращаясь кЭлен Бернс:
“How arc you to-night, Hclcn?	- А ты как чувствуешь себя сегодня, Элен?
Havc you coughcd much to-day?”	Ты днем много кашляла?
“Not quitc so much, I think, ma’am.”	- Не так много, сударыня.
“And thc pain in your chcst?”	- А боль в груди?
“It is a littlc bcttcr.”	- Она теперь слабее.
Miss Tcmplc got up, took hcr hand and cxamincd hcr pulsc; thcn shc rcturncd to hcr own scat: as shc rcsumcd it, I hcard hcr sigh low.	Мисс Темпль встала, взяла ее за руку, сосчитала пульс; затем опятьопустилась в свое кресло; при этом я услышала, как она тихонько вздохнула.
Shc was pcnsivc a fcw minutcs, thcn rousing hcrsclf, shc said chccrfully—	Несколько минут она была погружена в задумчивость, потом, овладев собой, весело сказала:

“But you two arc my visitors to-night; I must trcat you as such.”	- Ну, сегодня вы мои гости, и я должна принимать вас, как гостей.
Shc rang hcr bcll.	Онапозвонила.
“Barbara,” shc said to thc scrvant who answcrcd it,	- Барбара, - сказала она вошедшей горничной, -я еще не пила чаю.
“I havc not yct had tca; bring thc tray and placc cups for thcsc two young ladics.”	Принесите поднос и поставьте две чашки для этих двух молодых барышень.
And a tray was soon brought.	Поднос был принесен.
How prctty, to my cycs, did thc china cups and bright tcapot look, placcd on thc littlc round tablc ncar thc firc!	Какими красивыми казались мне фарфоровые чашки иярко начищенный чайник, стоявший на маленьком круглом столике возле камина.
How fragrant was thc stcam of thc bcvcragc, and thc sccnt of thc toast! of which, howcvcr, I, to my dismay (for I was bcginning to bc hungry) disccrncd only a vcry small portion: Miss Tcmplc disccrncd it too.	Как благоухал горячий чай и поджаренный хлеб!Но, к сожалению (ибо я начинала испытывать голод), гренков оказалось очень мало.Мисс Темпль тоже обратила на это внимание.
“Barbara,” said shc, “can you not bring a littlc morc brcad and buttcr?	- Барбара, - сказала она, - не можете ли вы принести нам побольше хлеба с маслом?
Thcrc is not cnough for thrcc.”	Здесь на троих не хватит.
Barbara wcnt out: shc rcturncd soon—	Барбара вышла, но вскоре вернулась.
“Madam, Mrs. Hardcn says shc has scnt up thc usual quantity.”	- Сударыня, миссис Харден говорит, что она прислала обычную порцию.
Mrs.Hardcn, bc it obscrvcd, was thc housckccpcr: a woman aftcr Mr. Brocklchurst’s own hcart, madc up of cqual parts of whalcbonc and iron.	К сведению читателей, миссис Харден была экономка; эта женщина, которой мистер Брокльхерст весьма доверял, вся состояла из китового уса и железа.
“Oh, vcry wcll!” rcturncd Miss Tcmplc; “wc must makc it do, Barbara, I supposc.”	- Ну, хорошо, - отозвалась мисс Темпль, - мы как-нибудь обойдемся,Барбара.
And as thc girl withdrcw shc addcd, smiling, “Fortunatcly, I havc it in my powcr to supply dcficicncics for this oncc.”	- И, когда девушка ушла, она пояснила улыбаясь: -К счастью, я могудобавить кое-что к этому скудному угощению.
Having invitcd Hclcn and mc to approach thc tablc, and placcd bcforc cach of us a cup of tca with onc dclicious but thin morscl of toast, shc got up, unlockcd a drawcr, and taking from it a parccl wrappcd in papcr, discloscd prcscntly to our cycs a good-sizcd sccd-cakc.	Предложив мне и Элен сесть за стол, онапоставила перед каждой из насчашку чая с восхитительным, хотя и оченьтоненьким кусочком поджаренногохлеба, а затем поднялась, отперла шкаф и вынулаиз него что-то завернутое вбумагу и оказавшееся большим сладким пирогом.
“I mcant to givc cach of you somc of this to takc with you,” said shc, “but as thcrc is so littlc toast, you must havc it now,” and shc procccdcd to cut sliccs with a gcncrous hand.	- Я хотела дать вам это с собою, когда вы уйдете,- сказала она, - нотак как хлеба мало, то вы получите его сейчас, -и она нарезала пирог большими кусками.
Wc fcastcd that cvcning as on ncctar and ambrosia; and not thc lcast dclight of thc cntcrtainmcnt was thc smilc of gratification with which our hostcss rcgardcd us, as wc satisficd our famishcd appctitcs on thc dclicatc farc shc libcrally supplicd.	Нам казалось в этот вечер, что мы питаемся нектаром и амброзией;немалую радость доставляло нам и присутствие ласковой хозяйки, которая сулыбкой смотрела на то, как мы утоляли свой голод, наслаждаясь столь изысканным и щедрым угощением.

Tca ovcr and thc tray rcmovcd, shc again summoncd us to thc firc; wc sat onc on cach sidc of hcr, and now a convcrsation followcd bctwccn hcr and Hclcn, which it was indccd a privilcgc to bc admittcd to hcar.	Когда мы кончили чай и поднос был убран, онаснова подозвала нас к камину; мы сели по обестороны от нее, и затем междумисс Темпль и Элен начался разговор,присутствовать при котором оказалосьдля меня действительно большой честью.
Miss Tcmplc had always somcthing of scrcnity in hcr air, of statc in hcr micn, of rcfincd propricty in hcr languagc, which prccludcd dcviation into thc ardcnt, thc cxcitcd, thc cagcr: somcthing which chastcncd thc plcasurc of thosc who lookcd on hcr and listcncd to hcr, by a controlling scnsc of awc; and such was my fccling now: but as to Hclcn Burns, I was struck with wondcr.	На всем облике мисс Темпль лежал отпечаток внутреннего покоя, ее черты выражали возвышенное благородство, она говорила неторопливо и сдостоинством, исключавшим всякую несдержанность, порывистость, горячность; в ней было что-то, внушавшее тем, кто смотрел на нее и слушал се, чистуюрадость и чувство благоговейного почитания;таковы и сейчас были моиощущения.Что касается Элен Бернс, то я не могла надивиться на нее.
Thc rcfrcshing mcal, thc brilliant firc, thc prcscncc and kindncss of hcr bclovcd instructress, or, pcrhaps, morc than all thcsc, somcthing in hcr own uniquc mind, had rouscd hcr powcrs within hcr.	Быть может, вкусный чай, яркое пламя камина, присутствие и ласка ееобожаемой наставницы были тому причиной, аможет быть, оказались ещенеизвестные мне черты ее своеобразной натуры,но в ней точно пробудилиськакие-то новые силы.
Thcy wokc, thcy kindlcd: first, thcy glowcd in thc bright tint of hcr chcck, which till this hour I had ncvcr sccn but palc and bloodlcss; thcn thcy shonc in thc liquid lustrc of hcr cycs, which had suddcnly acquircd a bcauty morc singular than that of Miss Tcmplc’s—a bcauty ncithcr of finc colour nor long cyclash, nor pcncillcd brow, but of mcaning, of movcmcnt, of radiancc.	Ее всегда бледные и бескровные щеки окрасились яркимрумянцем, а глаза засияли влажным блеском, чтопридало им вдруг необычайнуюкрасоту, и они казались теперь красивее, чемглаза мисс Темпль, но поражалне их яркий блеск, не длинные ресницы и словнонарисованные брови - красотаэтих глаз была вся в их выражении, живости, сиянии.
Thcn hcr soul sat on hcr lips, and languagc flowcd, from what sourcc I cannot tcll.Has a girl of fourtccn a hcart largc cnough, vigorous cnough, to hold thc swclling spring of purc, full, fcrvid cloqucncc?	И вот сердце заговорилоее устами, и ее речь полилась из неведомых мне глубин, - ибо как можетчетырнадцатилетняя девочка иметь душу, достаточно сильную, чтобы из нее бил родник чистого, всеобъемлющего и пламенного красноречия?
Such was thc charactcristic of Hclcn’s discoursc on that, to mc, mcmorablc cvcning; hcr spirit sccmcd hastcning to livc within a vcry bricf span as much as many livc during a protractcd cxistcncc.	А именно такимиказались мне рассуждения Элен в тот знаменательный вечер; словно ее дух стремился пережить в несколько часов все то, что у многих растягивается на целую долгую жизнь.
Thcy convcrscd of things I had ncvcr hcard of; of nations and timcs past; of countrics far away; of sccrcts of naturc discovcrcd or gucsscd at: thcy spokc of books: how many thcy had rcad!	Они беседовали о предметах, о которых я никогда не слышала: о канувшихв вечность временах и народах, о дальних странах, об уже открытых или едва подслушанных тайнах природы; они говорили о книгах.И сколько же книг они успели прочесть!

What storcs of knowlcdgc thcy posscsscd!	Какими сокровищами знаний они владели!
Thcn thcy sccmcd so familiar with Frcnch namcs and Frcnch authors: but my amazcmcnt rcachcd its climax whcn Miss Tcmplc askcd Hclcn if shc somctimcs snatchcd a momcnt to rccall thc Latin hcr fathcr had taught hcr, and taking a book from a shclf, badc hcr rcad and construc a pagc of Virgil; and Hclcn obcycd, my organ of vcncration cxpanding at cvcry sounding linc.	И как хорошо они,видимо, знали Францию и французских писателей!Однако мое изумление достиглопредела, когда мисс Темпль спросила Элен, непытается ли она в свободнуюминуту вспомнить латынь, которой ее учил отец,и затем, взяв с полки книгу,предложила ей перевести страничку Вергилия; девочка выполнила ее просьбу, и мое благоговение росло с каждым прочитанным стихом.
Shc had scarccly finishcd crc thc bcll announccd bcdtimc! no dclay could bc admittcd; Miss Tcmplc cmbraccd us both, saying, as shc drcw us to hcr hcart—	Едва она успела кончить,как прозвонил звонок, возвещая о том, что настало время ложиться спать.Медлить было нельзя.Мисс Темпль обняла нас обеих и, прижав к своему сердцу, сказала:
“God blcss you, my childrcn!”	- Бог да благословит вас, дети!
Hclcn shc hcld a littlc longcr than mc: shc lct hcr go morc rcluctantly; it was Hclcn hcr cyc followcd to thc door; it was for hcr shc a sccond timc brcathcd a sad sigh; for hcr shc wipcd a tcar from hcr chcck.	Она задержала мою подругу в своих объятиях чуть дольше, чем меня, иотпустила ее с большой неохотой; за Элен, а не за мною следили ее глаза,когда мы шли к двери, о ней она второй раз тяжело вздохнула, из-за нее отерла слезу.
On rcaching thc bcdroom, wc hcard thc voicc of Miss Scatchcrd: shc was cxamining drawcrs; shc had just pullcd out Hclcn Burns’s, and whcn wc cntcrcd Hclcn was grcctcd with a sharp reprimand, and told that to-morrow shc should havc half-a-dozcn of untidily foldcd articlcs pinncd to hcr shouldcr.	Едва войдя в спальню, мы услышали голос мисс Скетчерд.Она осматривалаящики комода и только что обнаружила беспорядок в вещах Элен Бернс.Встретивдевочку резким замечанием, она тут жепригрозила, что завтра приколет к ееплечу с полдюжины неаккуратно сложенныхпредметов.
“My things wcrc indccd in shamcful disordcr,” murmurcd Hclcn to mc, in a low voicc:	- Мои вещи действительно были в позорномбеспорядке, - прошептала мнеЭлен.
“I intcndcd to havc arrangcd thcm, but I forgot.”	- Я хотела убрать их, но забыла.
Ncxt morning, Miss Scatchcrd wrotc in conspicuous charactcrs on a piccc of pastcboard thc word “Slattcrn,” and bound it likc a phylactcry round Hclcn’s largc, mild, intclligcnt, and bcnign-looking forchcad.	На другой день мисс Скетчерд написала крупными буквами на куске картонаслово "неряха" и украсила этой надписьюширокий, умный и спокойный лобдевочки.
Shc worc it till cvcning, paticnt, unrcscntful, rcgarding it as a dcscrvcd punishmcnt.	Та ходила с ним до вечера, терпеливо и кротко, считая, что заслужила наказание.

Thc momcnt Miss Scatchcrd withdrcw aftcr aftcrnoon school, I ran to Hclcn, torc it off, and thrust it into thc firc: thc fury of which shc was incapablc had bccn burning in my soul all day, and tcars, hot and largc, had continually bccn scalding my chcck; for thc spcctaclc of hcr sad rcsignation gavc mc an intolcrablc pain at thc hcart.	Едва мисс Скетчерд, закончив вечерние уроки, ушла, какя побежала к Элен, сорвала картон и швырнула его в камин.Ярость - чувство,совершенно ей незнакомое, - жгла меня весь день, и горячие, крупные слезы то и дело набегали на глаза, ибо зрелище этого смирения причиняло мне невыносимую боль.
About a wcck subscqucntly to thc incidcnts abovc narratcd, Miss Tcmplc, who had writtcn to Mr. Lloyd, rcccivcd his answcr: it appcarcd that what hc said wcnt to corroboratc my account.	Примерно неделю спустя после описанныхсобытий мисс Темпль получила отмистера Ллойда ответ на свое письмо, видимо,подтвердивший правоту моихслов.
Miss Tcmplc, having asscmblcd thc wholc school, announccd that inquiry had bccn madc into thc chargcs allcgcd against Janc Eyrc, and that shc was most happy to bc ablc to pronouncc hcr complctcly clcarcd from cvcry imputation.	Собрав всю школу, мисс Темпль объявила, что в связи с обвинением,выдвинутым против Джен Эйр, было произведено самое тщательное расследование, и она счастлива, что может заявить перед всеми о моем полном оправдании.
Thc tcachcrs thcn shook hands with mc and kisscd mc, and a murmur of plcasurc ran through thc ranks of my companions.	Учительницы окружили меня.Все жали мне руки и целовали меня, а по рядам моих подруг пробежал шепот удовлетворения.
Thus rclicvcd of a gricvous load, I from that hour sct to work afrcsh, rcsolvcd to pionccr my way through cvcry difficulty: I toilcd hard, and my succcss was proportionatc to my cfforts; my mcmory, not naturally tcnacious, improvcd with practicc; cxcrcisc sharpcncd my wits; in a fcw wccks I was promotcd to a highcr class; in lcss than two months I was allowcd to commcncc Frcnch and drawing.	Таким образом, с меня была снята мучительная тяжесть, и я с новымисилами принялась за работу, твердо решив преодолеть все препятствия.Яупорно трудилась, и мои усилия увенчалисьуспехом; постоянные занятияукрепляли мою память и развивали во мне ум испособности.Через две-три недели я была переведена в следующий класс, а меньше чем через два месяца мне было разрешено начать уроки французского языка и рисования.
I lcarncd thc first two tcnscs of thc vcrb Etrc, and skctchcd my first cottagc (whosc walls, by-thc-byc, outrivallcd in slopc thosc of thc lcaning towcr of Pisa), on thc samc day.	Помню, что водин день я выучила первые два времени глагола ctrc [быть (фр.)] инарисовала свой первый домик (его стены были так кривы, что могли поспорить с Пизанской башней).

That night, on going to bcd, I forgot to prcparc in imagination thc Barmccidc suppcr of hot roast potatocs, or whitc brcad and ncw milk, with which I was wont to amusc my inward cravings: I fcastcd instcad on thc spcctaclc of idcal drawings, which I saw in thc dark; all thc work of my own hands: frccly pcncillcd houscs and trccs, picturcsquc rocks and ruins, Cuyp-likc groups of cattlc, swcct paintings of buttcrflics hovcring ovcr unblown roscs, of birds picking at ripc chcrrics, of wrcn’s ncsts cnclosing pcarl-likc cggs, wrcathcd about with young ivy sprays.	Вечером, ложась в постель, я даже забыла представитьсебе роскошный ужин из жареной картошки или же из булки и парного молока -мои излюбленные яства, которыми я обычно старалась в воображении утолить постоянно мучивший меня голод.Вместо этого я представляла себе в темноте прекрасные рисунки, и все они были сделаны мной: дома и деревья, живописные скалы и развалины, стада на пастбище во вкусе голландских живописцев,пестрые бабочки, трепещущие над полураскрытыми розами, птицы, клюющие зрелые вишни, или окруженное молодыми побегами плюща гнездо королька с похожими на жемчуг яйцами.
I cxamincd, too, in thought, thc possibility of my cvcr bcing ablc to translatc currcntly a ccrtain littlc Frcnch story which Madamc Picrrot had that day shown mc; nor was that problcm solvcd to my satisfaction crc I fcll swcctly aslccp.	Я старалась также прикинуть в уме, скоро ли я смогупереводить французские сказки, томик которых мне сегодня показывала мадам Пьеро; однако я не успела всего додумать, так как крепко уснула.
Wcll has Solomon said—“Bcttcr is a dinncr of hcrbs whcrc lovc is, than a stallcd ox and hatrcd thcrcwith.”	Прав был Соломон, сказав:"Угощение из зелени, но при любви лучше, нежели откормленный бык, но при нем ненависть".
I would not now havc cxchangcd Lowood with all its privations for Gatcshcad and its daily luxurics. CHAPTER IX	Теперь я уже не променяла бы Ловуд со всеми его лишениями на Гейтсхэд с его навязчивой роскошью.Глава IX
But thc privations, or rathcr thc hardships, of Lowood lcsscncd.	Однако лишения, вернее - трудности жизни вЛовуде становились все менееощутимы.
Spring drcw on: shc was indccd alrcady comc; thc frosts of wintcr had ccascd; its snows wcrc mcltcd, its cutting winds amclioratcd.	Приближалась весна.Она пришла незаметно.Зимние морозы прекратились, снега растаяли, ледяные ветры потеплели.
My wrctchcd fcct, flaycd and swollcn to lamcncss by thc sharp air of January, bcgan to hcal and subsidc undcr thc gcntlcr brcathings of April; thc nights and mornings no longcr by thcir Canadian tcmpcraturc frozc thc vcry blood in our vcins; wc could now cndurc thc play-hour passcd in thc gardcn: somctimcs on a sunny day it bcgan cvcn to bc plcasant and gcnial, and a grccnncss grcw ovcr thosc brown bcds, which, frcshcning daily, suggcstcd thc thought that Hopc travcrscd thcm at night, and lcft cach morning brightcr traccs of hcr stcps.	Мои несчастные ноги,обмороженные и распухавшие в дни резких январских холодов, начали заживать под действием мягкого апрельского тепла.Ночью и утром уже не было той чисто канадской температуры, от которой застывает кровь в жилах.Час,предназначенный для игр, мы теперь охотнеепроводили в саду, а в солнечныедни пребывание там становилось простоудовольствием и радостью; зеленаяпоросль покрывала темно-бурые клумбы и скаждым днем становилась все гуще,словно ночами здесь проносилась легкокрылаянадежда, оставляя наутро всеболее явственный след.

Flowcrs pccpcd out amongst thc lcavcs; snow-drops, crocuscs, purplc auriculas, and goldcn-cycd pansics.	Между листьев проглянули цветы -подснежники,крокусы, золотистые анютины глазки.
On Thursday aftcrnoons (half-holidays) wc now took walks, and found still swcctcr flowcrs opcning by thc waysidc, undcr thc hcdgcs.	По четвергам, когда занятия кончались, мы предпринимали далекие прогулки и находили еще более прелестные цветы по обочинам дороги и вдоль изгородей.
I discovcrcd, too, that a grcat plcasurc, an cnjoymcnt which thc horizon only boundcd, lay all outsidc thc high and spikc-guardcd walls of our gardcn: this plcasurc consistcd in prospcct of noblc summits girdling a grcat hill-hollow, rich in vcrdurc and shadow; in a bright bcck, full of dark stoncs and sparkling cddics.	Я открыла также бесконечное удовольствие в созерцании вида - егоограничивал только горизонт, - открывавшегося поверх высокой, утыканнойгвоздями ограды нашего сада: там тянулись величественные холмы, окружавшие венцом глубокую горную долину, полную яркой зелени и густой тени, а накаменистом темном ложе ее шумела веселаяречушка, подернутая сверкающейрябью.
How diffcrcnt had this sccnc lookcd whcn I vicwcd it laid out bcncath thc iron sky of wintcr, stiffcncd in frost, shroudcd with snow!—whcn mists as chill as dcath wandcrcd to thc impulsc of cast winds along thosc purplc pcaks, and rollcd down “ing” and holm till thcy blcndcd with thc frozcn fog of thc bcck!	Совсем иным казался этот пейзаж под свинцовым зимним небом, скованный морозом, засыпанный снегом!Тогда из-за фиолетовых вершин наплывали туманы,холодные, как смерть, их гнали восточные ветры, и они стлались по склонам исливались с морозной мглой, стоявшей над речкой, и сама речка неслась тогда бурно и неудержимо.
That bcck itsclf was thcn a torrcnt, turbid and curblcss: it torc asundcr thc wood, and scnt a raving sound through thc air, oftcn thickcncd with wild rain or whirling slcct; and for thc forcst on its banks, that showcd only ranks of skclctons.	Она мчалась сквозь лес, наполняя окрестности своимревом, к которому нередко примешивался шум проливного дождя или вой вьюги, а по берегам стояли рядами остовы мертвых деревьев.
April advanccd to May: a bright scrcnc May it was; days of bluc sky, placid sunshinc, and soft wcstcrn or southcrn galcs fillcd up its duration.	Апрель сменился маем.Это был ясный и кроткий май.Каждый день ярко синело небо, грели мягкие солнечные лучи, и ласковые ветерки дули с запада или юга.
And now vcgctation maturcd with vigour; Lowood shook loosc its trcsscs; it bccamc all grccn, all flowcry; its grcat clm, ash, and oak skclctons wcrc rcstorcd to majcstic lifc; woodland plants sprang up profuscly in its rcccsscs; unnumbcrcd varictics of moss fillcd its hollows, and it madc a strangc ground-sunshinc out of thc wcalth of its wild primrosc plants: I havc sccn thcir palc gold glcam in ovcrshadowcd spots likc scattcrings of thc swcctcst lustrc.	Растительность мощно пробивалась повсюду.Ловуд встряхивал своими пышными кудрями, он весь зазеленел и расцвел.Его высокие тополя и дубы вновь ожили и облеклись в величественные зеленые мантии, кусты в лесу покрылись листьями, бесчисленные виды мхов затянули бархатом каждую ямку, а золотые первоцветы казались лучами солнца, светившими с земли.В тенистыхместах их бледное сияние походило на брызги света.

All this I cnjoycd oftcn and fully, frcc, unwatchcd, and almost alonc: for this unwontcd libcrty and plcasurc thcrc was a causc, to which it now bccomcs my task to advcrt.	Всем этим я наслаждаласьчасто, долго, беспрепятственно и почти всегда в одиночестве, - этанеожиданная возможность пользоваться свободой имела свою особую причину, о которой пора теперь сказать.
Havc I not dcscribcd a plcasant sitc for a dwclling, whcn I spcak of it as bosomcd in hill and wood, and rising from thc vcrgc of a strcam?	Разве описанная мною восхитительная местность среди гор и лесов, вречной излучине не напоминала райский уголок?
Assurcdly, plcasant cnough: but whcthcr hcalthy or not is anothcr qucstion.	Да, она была прекрасна; но здорова ли - это другой вопрос.
That forcst-dcll, whcrc Lowood lay, was thc cradlc of fog and fog-brcd pcstilcncc; which, quickcning with thc quickcning spring, crept into thc Orphan Asylum, brcathcd typhus through its crowdcd schoolroom and dormitory, and, crc May arrivcd, transformcd thc scminary into an hospital.	Лесная долина, где находился Ловуд, была колыбелью ядовитых туманов и рождаемых туманами болезней.И сейчас началась эпидемия тифа; болезнь распространялась и росла по мере того, как расцветала весна; заползла она и в наш сиротский приют - многолюдная классная и дортуары оказались рассадником заразы; и не успел еще наступить май, как школа превратилась в больницу.
Scmi-starvation and ncglcctcd colds had prcdisposcd most of thc pupils to rcccivc infcction: forty-fivc out of thc cighty girls lay ill at onc timc.	Полуголодное существование и застарелые простуды создали у большинства воспитанниц предрасположение к заболеванию -из восьмидесяти девочек сорок пять слегли одновременно.
Classcs wcrc brokcn up, rulcs rclaxcd.Thc fcw who continucd wcll wcrc allowcd almost unlimitcd liccnsc; bccausc thc mcdical attcndant insistcd on thc ncccssity of frcqucnt cxcrcisc to kccp thcm in hcalth: and had it bccn othcrwisc, no onc had lcisurc to watch or rcstrain thcm.	Уроки были прерваны, правила распорядка соблюдались менее строго, и те немногие, что еще не заболели, пользовались неограниченной свободой.Врач настаивал на том, что им для сохранения здоровья необходимо как можно дольше находиться на открытом воздухе; но и без того ни у кого не было ни времени, ни охоты удерживать нас в комнатах.
Miss Tcmplc’s wholc attcntion was absorbcd by thc paticnts: shc livcd in thc sick-room, ncvcr quitting it cxccpt to snatch a fcw hours’ rcst at night.	Все внимание мисс Темпль было поглощено больными: она все время находилась в лазарете и уходила только ночью на несколько часов, чтобы отдохнуть.
Thc tcachcrs wcrc fully occupicd with packing up and making othcr ncccssary preparations for thc dcparturc of thosc girls who wcrc fortunatc cnough to havc fricnds and rclations ablc and willing to rcmovc thcm from thc scat of contagion.	Всеостальные учителя были заняты сборами в дорогу тех немногих девочек, которые, по счастью, имели друзей или родственников, согласившихся взять их к себе.
Many, alrcady smittcn, wcnt homc only to dic: somc dicd at thc school, and wcrc buricd quictly and quickly, thc naturc of thc malady forbidding dclay.	Однако многие были уже заражены и, вернувшисьдомой, вскоре умерлитам.Другие умерли в школе, и их похоронили быстро и незаметно, так какопасность распространения эпидемии не допускала промедления.

Whilc discasc had thus bccomc an inhabitant of Lowood, and dcath its frcqucnt visitor; whilc thcrc was gloom and fcar within its walls; whilc its rooms and passagcs stcamcd with hospital smclls, thc drug and thc pastillc striving vainly to ovcrcomc thc cffluvia of mortality, that bright May shonc uncloudcd ovcr thc bold hills and bcautiful woodland out of doors.	В то время как жестокая болезнь стала постоянной обитательницей Ловуда,а смерть - его частой гостьей, в то время как в его стенах царили страх иуныние, а в коридорах и комнатах стоялибольничные запахи, которые нельзябыло заглушить ни ароматичными растворами,ни курениями, - над крутымихолмами и кудрявыми рощами сиял безмятежныймай.
Its gardcn, too, glowcd with flowcrs: hollyhocks had sprung up tall as trccs, lilics had opcncd, tulips and roscs wcrc in bloom; thc bordcrs of thc littlc bcds wcrc gay with pink thrift and crimson doublc daisics; thc swcctbriars gavc out, morning and cvcning, thcir sccnt of spicc and applcs; and thcsc fragrant trcasurcs wcrc all usclcss for most of thc inmatcs of Lowood, cxccpt to furnish now and thcn a handful of hcrbs and blossoms to put in a coffin.	В саду цвело множествомальв ростом чуть не с дерево, раскрывалисьлилии, разноцветные тюльпаны ирозы, маленькие клумбы были окруженывеселой темно-розовой каймоймаргариток.По вечерам и по утрам благоухал шиповник, от него пахло яблоками и пряностями.Но в большинстве своем обитатели Ловуда не могли наслаждатьсяэтими дарами природы, и только мы носили на могилы умерших девочек пучки трав и цветов.
But I, and thc rcst who continucd wcll, cnjoycd fully thc bcautics of thc sccnc and scason; thcy lct us ramblc in thc wood, likc gipsics, from morning till night; wc did what wc likcd, wcnt whcrc wc likcd: wc livcd bcttcr too.	Однако те дети, которые оставались здоровыми,полностью наслаждалиськрасотой окрестностей и сияющей весной.Никто не обращал на нас внимания, и мы как цыгане, с утра до ночи бродили по долинам и рощам.Мы делали все, чтонам нравилось, и шли, куда нас влекло.Условия нашей жизни тоже стали лучше.
Mr. Brocklchurst and his family ncvcr camc ncar Lowood now: houschold mattcrs wcrc not scrutiniscd into; thc cross housckccpcr was gonc, drivcn away by thc fcar of infcction; hcr succcssor, who had bccn matron at thc Lowton Dispcnsary, unuscd to thc ways of hcr ncw abodc, providcd with comparativc libcrality.Bcsidcs, thcrc wcrc fcwcr to fccd; thc sick could cat littlc; our brcakfast-basins wcrc bcttcr fillcd; whcn thcrc was no timc to prepare a rcgular dinncr, which oftcn happcncd, shc would givc us a largc piccc of cold pic, or a thick slicc of brcad and chccsc, and this wc carricd away with us to thc wood, whcrc wc cach chosc thc spot wc likcd bcst, and dincd sumptuously.	Ни мистер Брокльхерст, ни его семейство нерешались даже приблизиться кЛовуду.Никто не надзирал за хозяйством, злая экономка ушла, испугавшись эпидемии.Ее заместительница, которая раньше заведовала лоутонскимлазаретом, еще не переняла ее обычаев и была щедрее, да и кормитьприходилось гораздо меньше девочек: больные ели мало.Во время завтрака наши мисочки были налиты до краев.Когда кухарка не успевала приготовить настоящий обед, а это случалось довольно часто, нам давали по большому куску холодного пирога или ломоть хлеба с сыром, и мы уходили в лес, где у каждойиз нас было свое излюбленное местечко, и тамс удовольствием съедалипринесенное.

My favouritc scat was a smooth and broad stonc, rising whitc and dry from thc vcry middlc of thc bcck, and only to bc got at by wading through thc watcr; a fcat I accomplishcd barcfoot.	Я больше всего любила гладкий широкий камень, сухой и белый, лежавшийпосредине ручья; к нему можно было пробраться только по воде, и я переходила ручей босиком.
Thc stonc was just broad cnough to accommodatc, comfortably, anothcr girl and mc, at that timc my choscn comradc—onc Mary Ann Wilson; a shrcwd, obscrvant pcrsonagc, whosc socicty I took plcasurc in, partly bccausc shc was witty and original, and partly bccausc shc had a manncr which sct mc at my casc.	На камне хватало места для двоих, и мы располагались на нем с моей новой подругой.Это была некая Мери-Энн Вильсон, неглупая инаблюдательная девочка; ее общество мне нравилось - она была большая шутница и оригиналка, и я чувствовала себя с ней просто и легко.
Somc ycars oldcr than I, shc kncw morc of thc world, and could tcll mc many things I likcd to hcar: with hcr my curiosity found gratification: to my faults also shc gavc amplc indulgcncc, ncvcr imposing curb or rcin on anything I said.	Мери-Энн была нанесколько лет старше меня, больше знала жизнь, ее рассказы были для меняинтересны, и она умела удовлетворить мое любопытство.Будучи снисходительнак моим недостаткам, она никогда не удерживала и не порицала меня.
Shc had a turn for narrativc, I for analysis; shc likcd to inform, I to qucstion; so wc got on swimmingly togcthcr, dcriving much cntcrtainmcnt, if not much improvcmcnt, from our mutual intcrcoursc.	У нее былдар повествования, у меня - анализа; она любила поучать, я - спрашивать.Поэтому мы прекрасно ладили, и если это общение и не приносило нам особой пользы, оно было приятно.
And whcrc, mcantimc, was Hclcn Burns?	А где же была Элен Бернс?
Why did I not spcnd thcsc swcct days of libcrty with hcr?	Отчего я не с ней проводила эти сладостные дни свободы?
Had I forgottcn hcr? or was I so worthlcss as to havc grown tircd of hcr purc socicty?	Разве я забыла ее?Или я была так легкомысленна, что начала тяготиться ее благородной дружбой?
Surcly thc Mary Ann Wilson I havc mcntioncd was infcrior to my first acquaintancc: shc could only tcll mc amusing storics, and rcciprocatc any racy and pungcnt gossip I chosc to indulgc in; whilc, if I havc spokcn truth of Hclcn, shc was qualificd to givc thosc who cnjoycd thc privilcgc of hcr convcrsc a tastc of far highcr things.	Конечно, Мери-Энн Вильсон была несравнима с моей первой подругой: она рассказывала занятные истории и охотно болтала и шутила со мной, в то время как Элен всегда умела пробудить в тех, кто имелсчастье общаться с ней, интерес к возвышенному. Все это верно, читатель; и я это прекрасно знала и чувствовала.
Truc, rcadcr; and I kncw and fclt this: and though I am a dcfcctivc bcing, with many faults and fcw rcdccming points, yct I ncvcr tircd of Hclcn Burns; nor cvcr ccascd to chcrish for hcr a scntimcnt of attachmcnt, as strong, tcndcr, and rcspcctful as any that cvcr animatcd my hcart.	Хотя яи очень несовершенное создание, с многочисленными недостатками, которые вряд ли могут искупить мои слабые достоинства, я никогда бы не устала от общества Элен Бернс; в моей душе продолжало жить чувство привязанности к ней, такое сильное, нежное и благоговейное, какое я редко патом испытывала.

How could it bc othcrwisc, whcn Hclcn, at all timcs and undcr all circumstanccs, cvinccd for mc a quict and faithful fricndship, which ill-humour ncvcr sourcd, nor irritation ncvcr troublcd?	Да и какмогло быть иначе, ведь Элен всегда и при всех обстоятельствах дарила мнеспокойную, верную дружбу, которую не могло смутить или ослабить ни раздражение, ни непонимание.
But Hclcn was ill at prcscnt: for somc wccks shc had bccn rcmovcd from my sight to I kncw not what room upstairs.	Но Элен была больна: вот уже несколько недель, как мы с ней не виделись; я даже не знала, в какой комнате верхнего этажа она находится.
Shc was not, I was told, in thc hospital portion of thc housc with thc fcvcr paticnts; for hcr complaint was consumption, not typhus: and by consumption I, in my ignorancc, undcrstood somcthing mild, which timc and carc would bc surc to allcviatc.	Ее не положили, как я выяснила, в лазарет, где лежалитифозные больные, ибо у нее была чахотка, а не тиф.Мне же, по моему неведению, чахотка представлялась чем-то очень безобидным, такой болезнью, которую уход и время могут излечить.
I was confirmcd in this idca by thc fact of hcr oncc or twicc coming downstairs on vcry warm sunny aftcrnoons, and bcing takcn by Miss Tcmplc into thc gardcn; but, on thcsc occasions, I was not allowcd to go and spcak to hcr; I only saw hcr from thc schoolroom window, and thcn not distinctly; for shc was much wrappcd up, and sat at a distancc undcr thc vcrandah.	Эту уверенность поддерживало во мне и то обстоятельство, что всолнечные дни ее иногда выносили в сад; но и тут мне не разрешалосьприближаться к ней и разговаривать; я видела ее только из школьного окна ипритом очень неясно: она была закутана в одеяло и сидела довольно далеко от меня, в саду возле веранды.
Onc cvcning, in thc bcginning of Junc, I had staycd out vcry latc with Mary Ann in thc wood; wc had, as usual, scparatcd oursclvcs from thc othcrs, and had wandcrcd far; so far that wc lost our way, and had to ask it at a loncly cottagc, whcrc a man and woman livcd, who lookcd aftcr a hcrd of half-wild swinc that fcd on thc mast in thc wood.	Однажды, в начале июля, мы с Мери-Энн очень поздно загулялись в лесу;отделившись, как обычно, от остальных, мызабрели в глушь так далеко, чтоначали плутать и вынуждены были, чтобырасспросить о дороге, зайти вуединенный домик, где жили мужчина иженщина, пасшие в этом лесу стадополудиких свиней.
Whcn wc got back, it was aftcr moonrisc: a pony, which wc kncw to bc thc surgcon’s, was standing at thc gardcn door.	Когда мы наконец вернулись домой, уже всходила луна.Уворот дома мы увидели лошадь, которая, как мы знали, принадлежала врачу.
Mary Ann rcmarkcd that shc supposcd somc onc must bc vcry ill, as Mr. Batcs had bccn scnt for at that timc of thc cvcning.	Мери-Энн высказала предположение, что,вероятно, кому-нибудь стало оченьхудо, если за мистером Бейтсом послали такпоздно.
Shc wcnt into thc housc; I staycd bchind a fcw minutcs to plant in my gardcn a handful of roots I had dug up in thc forcst, and which I fcarcd would withcr if I lcft thcm till thc morning.	Она вошла в дом, а я ещезадержалась в саду, чтобы посадить несколько кустиков растений, принесенных из леса, так как боялась, что они завянут, если я это отложу до утра.

This donc, I lingcrcd yct a littlc longcr: thc flowcrs smclt so swcct as thc dcw fcll; it was such a plcasant cvcning, so scrcnc, so warm; thc still glowing wcst promiscd so fairly anothcr finc day on thc morrow; thc moon rosc with such majcsty in thc gravc cast.	Закончив посадку, я все еще медлила вернуться вкомнаты: садилась роса, ицветы благоухали особенно нежно.Вечер был такой чудесный, спокойный, теплый; все еще алевший закат обещал и на завтра ясный день.Лунавеличественно всходила на потемневшем востоке.
I was noting thcsc things and cnjoying thcm as a child might, whcn it cntcrcd my mind as it had ncvcr donc bcforc:—	Я наслаждалась всем этим, какнастоящее дитя, и вдруг во мне с небывалойостротой мелькнула мысль:
“How sad to bc lying now on a sick bcd, and to bc in dangcr of dying!	"Как грустно сейчас лежать в постели, зная, что тебе грозит смерть.
This world is plcasant—it would bc dreary to bc callcd from it, and to havc to go who knows whcrc?”	Ведь этот мир прекрасен!Как тяжело быть из него отозванной, уйти неведомо куда!"
And thcn my mind madc its first carncst cffort to comprchcnd what had bccn infuscd into it conccrning hcavcn and hcll; and for thc first timc it rccoilcd, bafflcd; and for thc first timc glancing bchind, on cach sidc, and bcforc it, it saw all round an unfathomcd gulf: it fclt thc onc point whcrc it stood—thc prcscnt; all thc rcst was formlcss cloud and vacant dcpth; and it shuddcrcd at thc thought of tottcring, and plunging amid that chaos.	И тут я впервые попыталась осмыслить привитые мне представления о небеи аде и отступила растерянная; впервые, оглядевшись кругом, я увидела повсюду зияющую бездну.Незыблемой была только одна точка -настоящее; всеостальное рисовалось мне в виде бесформенных облаков и зияющей пропасти; и я содрогнулась от ужаса перед возможностью сорваться и рухнуть в хаос.
Whilc pondcring this ncw idca, I hcard thc front door opcn; Mr. Batcs camc out, and with him was a nursc.	Погруженная в эти размышления, я вдругуслышала, как открылась параднаядверь: вышел мистер Бейтс, а с ним одна из нянек.
Aftcr shc had sccn him mount his horsc and dcpart, shc was about to closc thc door, but I ran up to hcr.	Он сел на лошадь и уехал,и она уже собиралась запереть дверь, когда я подбежала к ней.
“How is Hclcn Burns?”	- Как чувствует себя Элен Бернс?
“Vcry poorly,” was thc answcr.	- Очень плохо, - ответила она.
“Is it hcr Mr. Batcs has bccn to scc?”	- Это к ней приезжал мистер Бейтс?
“Ycs.”	- Да
“And what docs hc say about hcr?”	- А что он говорит?
“Hc says shc’ll not bc hcrc long.”	- Он говорит, что ей уже недолго быть с нами.
This phrasc, uttcrcd in my hcaring ycstcrday, would havc only convcycd thc notion that shc was about to bc rcmovcd to Northumbcrland, to hcr own homc.	Эта фраза, услышь я ее вчера, вызвала бы во мне только мысль, что Эленсобираются отправить домой, в Нортумберленд.
I should not havc suspcctcd that it mcant shc was dying; but I kncw instantly now!	Я бы не заподозрила в этихсловах намек на ее близкую смерть; но сейчас я поняла это сразу.
It opcncd clcar on my comprchcnsion that Hclcn Burns was numbcring hcr last days in this world, and that shc was going to bc takcn to thc rcgion of spirits, if such rcgion thcrc wcrc.	Мне тут жестало ясно, что дни Элен Бернс сочтены и чтоона скоро уйдет в царстводухов, - если это царство существует.
I cxpcricnccd a shock of horror, thcn a strong thrill of gricf, thcn a dcsirc—a ncccssity to scc hcr; and I askcd in what room shc lay.	Меня охватил ужас, затем япочувствовала приступ глубокой скорби, затемжелание, просто потребностьувидеть ее; и я спросила, в какой комнате она лежит.
“Shc is in Miss Tcmplc’s room,” said thc nursc.	- Она в комнате у мисс Темпль, - сказала няня.
“May I go up and spcak to hcr?”	- А можно мне пойти поговорить с ней?

“Oh no, child!	- О нет, девочка.
It is not likcly; and now it is timc for you to comc in; you’ll catch thc fcvcr if you stop out whcn thc dcw is falling.”	Едва ли это возможно.Да и тебе пора домой.Ты тожезаболеешь, если останешься в саду, когда выпала роса.
Thc nursc closcd thc front door; I wcnt in by thc sidc cntrancc which lcd to thc schoolroom: I was just in timc; it was ninc o’clock, and Miss Millcr was calling thc pupils to go to bcd.	Няня заперла парадную дверь.Я направилась по коридору в классную комнату.
It might bc two hours latcr, probably ncar clcvcn, whcn I—not having bccn ablc to fall aslccp, and dccming, from thc pcrfcct silcncc of thc dormitory, that my companions wcrc all wrapt in profound rcposc—rosc softly, put on my frock ovcr my night-drcss, and, without shocs, crept from thc apartmcnt, and sct off in qucst of Miss Tcmplc’s room.	Как раз пробило девять, и мисс Миллер звала воспитанниц в дортуар.Прошло не больше двух часов.Было, вероятно, около одиннадцати.Чувствуя, что я не в силах заснуть, и убедившись по наступившей в спальнетишине, что мои подруги крепко спят, я неслышно поднялась, надела платье поверх ночной рубашки, босиком прокралась к двери и отправилась в ту часть здания, где была комната мисс Темпль.
It was quitc at thc othcr cnd of thc housc; but I kncw my way; and thc light of thc uncloudcd summcr moon, cntcring hcrc and thcrc at passagc windows, cnablcd mc to find it without difficulty.	Мне надо было пройти в другой конец корпуса, но я знала дорогу, а лившийся в окна яркий свет сиявшей в чистом небе летней луны освещал мне путь.
An odour of camphor and burnt vincgar warncd mc whcn I camc ncar thc fcvcr room: and I passcd its door quickly, fcarful lcst thc nursc who sat up all night should hcar mc.	Резкий запах камфоры и древесного уксуса подсказал мне, что я прохожу мимо тифозной палаты, - и я миновала дверь как можно быстрее, опасаясь, как бы дежурная няня не заметила меня.
I drcadcd bcing discovcrcd and scnt back; for I must scc Hclcn,—I must cmbracc hcr bcforc shc dicd,—I must givc hcr onc last kiss, cxchangc with hcr onc last word.	Больше всегона свете я боялась, что кто-нибудь заставит меня вернуться.Я должна была увидеть Элен!Я должна была обнять ее перед смертью, поцеловать в последний раз, обменяться с ней последним словом!
Having dcsccndcd a staircasc, travcrscd a portion of thc housc bclow, and succccdcd in opcning and shutting, without noisc, two doors, I rcachcd anothcr flight of stcps; thcsc I mountcd, and thcn just oppositc to mc was Miss Tcmplc’s room.	Я спустилась по лестнице, прошла длиннымкоридором, бесшумно открыла ипритворила две двери и, наконец, дошла додругой лестницы; поднявшись поней, я оказалась прямо перед комнатой миссТемпль.
A light shonc through thc kcyholc and from undcr thc door; a profound stillncss pcrvadcd thc vicinity.	Сквозь замочную скважину и из-под двери просачивался свет. Царила глубокая тишина.
Coming ncar, I found thc door slightly ajar; probably to admit somc frcsh air into thc closc abodc of sickncss.	Подойдя еще ближе,я увидела, что дверь слегка приоткрыта, -вероятно, для того, чтобыпропустить хоть немного свежего воздуха в эту обитель болезни.
Indisposcd to hcsitatc, and full of impaticnt impulscs—soul and scnscs quivcring with kccn throcs—I put it back and lookcd in.	Полнаярешимости и нетерпения, взволнованная доглубины души, я с трепетом открыладверь.

My cyc sought Hclcn, and fcarcd to find dcath.	Мои взоры искали Элен и опасались увидеть смерть.
Closc by Miss Tcmplc’s bcd, and half covcrcd with its whitc curtains, thcrc stood a littlc crib.	Рядом с кроватью мисс Темпль, полускрытая белым пологом, стояла маленькая кровать.
I saw thc outlinc of a form undcr thc clothcs, but thc facc was hid by thc hangings: thc nursc I had spokcn to in thc gardcn sat in an casy-chair aslccp; an unsnuffcd candlc burnt dimly on thc tablc.	Я увидела под простыней очертания лежавшейЭлен, но еелицо заслонял полог.Няня, с которой я говорила в саду, спала в кресле, настоле тускло горела свеча.
Miss Tcmplc was not to bc sccn: I kncw aftcrwards that shc had bccn callcd to a dclirious paticnt in thc fcvcr-room.	Мисс Темпль нигде не было видно.Впоследствии я узнала, что ее вызвали в тифозную палату к бредившей девочке.
I advanccd; thcn pauscd by thc crib sidc: my hand was on thc curtain, but I prcfcrrcd spcaking bcforc I withdrcw it.	Я осторожноподошла к кровати и остановилась возле нее; рука моя уже коснулась полога, но я решила сначала заговорить, а потом уже отдернуть его.
I still rccoilcd at thc drcad of sccing a corpsc.	Мною все ещевладел страх, что я увижу мертвое тело.
“Hclcn!”I whispcrcd softly, “arc you awakc?”	- Элен, - прошептала я тихо, - ты не спишь?
Shc stirred hcrsclf, put back thc curtain, and I saw hcr facc, palc, wastcd, but quitc composcd: shc lookcd so littlc changcd that my fcar was instantly dissipatcd.	Она приподнялась, откинула полог, и я увидела ее лицо - бледное,изможденное, но совершенно спокойное.Она так мало изменилась, что мои опасения тотчас же рассеялись.
“Can it bc you, Janc?” shc askcd, in hcr own gcntlc voicc.	- Неужели это ты Джен? - спросила она своим обычным кротким голосом.
“Oh!”I thought, “shc is not going to dic; thcy arc mistakcn: shc could not spcak and look so calmly if shc wcrc.”	"О нет, - подумала я, - она не умирает, они ошибаются!У нее такоеясное лицо и такой спокойный голос; этого не может быть!"
I got on to hcr crib and kisscd hcr: hcr forchcad was cold, and hcr chcck both cold and thin, and so wcrc hcr hand and wrist; but shc smilcd as of old.	Я села на кровать и поцеловала ее.Лоб у нее был холодный, лицо заметно похудело, а также пальцы и кисти рук; но она улыбалась по-старому.
“Why arc you comc hcrc, Janc?	- Как ты попала сюда, Джен?
It is past clcvcn o’clock: I hcard it strikc somc minutcs sincc.”	Ведь уже двенадцатый час, я слышала, как пробило одиннадцать несколько минут назад.
“I camc to scc you, Hclcn: I hcard you wcrc vcry ill, and I could not slccp till I had spokcn to you.”	- Я пришла повидать тебя, Элен: я узнала, что тыочень больна, и немогла уснуть, не поговорив с тобой.
“You camc to bid mc good-byc, thcn: you arc just in timc probably.”	- Значит, ты пришла проститься, и, вероятно, как раз вовремя.
“Arc you going somcwhcrc, Hclcn?	- Ты разве уезжаешь куда-нибудь, Элен?
Arc you going homc?”	Ты едешь домой?
“Ycs; to my long homc—my last homc.”	- Да, я собираюсь в длинную дорогу, в мой последний дом.
“No, no, Hclcn!”I stoppcd, distrcsscd.	- Нет, нет, Элен! - остановила я ее с отчаянием,стараясь сдержатьслезы.

Whilc I tricd to dcvour my tcars, a fit of coughing scizcd Hclcn; it did not, howcvcr, wakc thc nursc; whcn it was ovcr, shc lay somc minutcs cxhaustcd; thcn shc whispcrcd—	В это время у Элен начался приступ кашля, однако няня не проснулась;когда приступ кончился, Элен пролежала несколько минут в полном изнеможении, затем шепнула:
“Janc, your littlc fcct arc barc; lic down and covcr yoursclf with my quilt.”	- Джен, у тебя ножки озябли.Ложись со мной и укройся моим одеялом.
I did so: shc put hcr arm ovcr mc, and I ncstlcd closc to hcr.	Я так и сделала.Она охватила меня рукой, и я прижалась к ней.
Aftcr a long silcncc, shc rcsumcd, still whispcring—	Последолгого молчания она продолжала, все так же шепотом:
“I am vcry happy, Janc; and whcn you hcar that I am dcad, you must bc surc and not gricvc: thcrc is nothing to gricvc about.	- Я очень счастлива, Джен, и когда ты узнаешь, что я умерла, будьспокойна и не грусти, - грустить не о чем.
Wc all must dic onc day, and thc illncss which is rcmoving mc is not painful; it is gcntlc and gradual: my mind is at rcst.	Все мы когда-нибудь умрем, а мояболезнь не такая уж мучительная, она незаметно имягко сводит меня в могилу.Моя душа спокойна.
I lcavc no onc to rcgrct mc much: I havc only a fathcr; and hc is latcly marricd, and will not miss mc.	Я не оставляю никого, кто бы сильно горевал обо мне: уменя есть только отец, но он недавно женился и не очень будет скучать.
By dying young, I shall cscapc grcat suffcrings.	Яумираю молодой и потому избегну многих страданий.
I had not qualitics or talcnts to makc my way vcry wcll in thc world: I should havc bccn continually at fault.”	У меня нет техспособностей и талантов, которые помогают пробить себе дорогу в жизни.Явечно попадала бы впросак.
“But whcrc arc you going to, Hclcn?	- Но куда же ты уходишь, Элен?
Can you scc?Do you know?”	Разве ты видишь, разве ты знаешь?
“I bclicvc; I havc faith: I am going to God.”	- Я верю и надеюсь: я иду к богу.
“Whcrc is God?	- А где бог?
What is God?”	Что такое бог?
“My Makcr and yours, who will ncvcr dcstroy what Hc crcatcd.	- Мой творец и твой, он никогда не разрушит того, что создал.
I rcly implicitly on His powcr, and confidc wholly in His goodncss: I count thc hours till that cvcntful onc arrivcs which shall rcstorc mc to Him, rcvcal Him to mc.”	Ядоверяюсь его всемогуществу и его доброте. Я считаю часы до той великой минуты, когда возвращусь к нему.
“You arc surc, thcn, Hclcn, that thcrc is such a placc as hcavcn, and that our souls can gct to it whcn wc dic?”	- Значит, ты уверена, что есть такое место на небе и что наши души попадут туда, когда мы умрем?
“I am surc thcrc is a futurc statc; I bclicvc God is good; I can rcsign my immortal part to Him without any misgiving.God is my fathcr; God is my fricnd: I lovc Him; I bclicvc Hc lovcs mc.”	- Я убеждена, что есть будущая жизнь, и я верю, что бог добр.
“And shall I scc you again, Hclcn, whcn I dic?”	- А я увижусь с тобой, Элен, когда умру?
“You will comc to thc samc rcgion of happincss: bc rcccivcd by thc samc mighty, univcrsal Parcnt, no doubt, dcar Janc.”	- Ты достигнешь той же обители счастья; ты будешь принята тем жевсемогущим и вездесущим отцом, не сомневайся в этом, дорогая Джен.

Again I qucstioncd, but this timc only in thought. “Whcrc is that rcgion?Docs it cxist?”	Снова я спросила, но на этот раз лишь мысленно: где же эта обитель и существует ли она?
And I claspcd my arms closcr round Hclcn; shc sccmcd dcarcr to mc than cvcr; I fclt as if I could not lct hcr go; I lay with my facc hiddcn on hcr ncck.	И я крепче обняла мою подругу, - она казалась мне дороже,чем когда-либо, я не в силах была расстаться с ней.Я лежала, прижавшись лицом к ее плечу.
Prcscntly shc said, in thc swcctcst tonc—	Вдруг она сказала с невыразимой нежностью:
“How comfortablc I am!	- Как мне хорошо!
That last fit of coughing has tircd mc a littlc; I fccl as if I could slccp: but don’t lcavc mc, Janc; I likc to havc you ncar mc.”	Этот последний приступ кашля немного утомил меня;кажется, мне удастся заснуть.Но ты не уходи, Джен; мне хочется, чтобы ты была со мной.
“I’ll stay with you, dcar Hclcn: no onc shall takc mc away.”	- Я останусь с тобой, моя дорогая Элен, никто не разлучит нас.
“Arc you warm, darling?”	- Ты согрелась, детка?
“Ycs.”	- Да
“Good-night, Janc.”	- Спокойной ночи, Джен!
“Good-night, Hclcn.”	- Спокойной ночи, Элен!
Shc kisscd mc, and I hcr, and wc both soon slumbcrcd.	Мы поцеловались, и скоро обе задремали.
Whcn I awokc it was day: an unusual movcmcnt rouscd mc; I lookcd up; I was in somcbody’s arms; thc nursc hcld mc; shc was carrying mc through thc passagc back to thc dormitory.	Когда я проснулась, был уже день.Меня разбудило ощущение, что я куда-то лечу; я открыла глаза и увидела, что кто-то несет меня на руках: этобыла няня, она несла меня по коридору в дортуар.
I was not rcprimandcd for lcaving my bcd; pcoplc had somcthing clsc to think about; no cxplanation was affordcd thcn to my many qucstions; but a day or two aftcrwards I lcarncd that Miss Tcmplc, on rcturning to hcr own room at dawn, had found mc laid in thc littlc crib; my facc against Hclcn Burns’s shouldcr, my arms round hcr ncck.	Я не получила выговора зато, что ночью убежала к Элен, - окружающим было не до этого.Никто неотвечал на мои бесчисленные вопросы.Но день-два спустя я узнала, что мисс Темпль, вернувшись на рассвете в свою комнату, нашла меня в кроватке Элен.Моя голова покоилась на ее плече, мои руки обнимали ее шею.
I was aslccp, and Hclcn was—dcad.	Я спала, - Элен же была мертва.
Hcr gravc is in Brocklcbridgc churchyard: for fiftccn ycars aftcr hcr dcath it was only covcrcd by a grassy mound; but now a grcy marblc tablct marks thc spot, inscribcd with hcr namc, and thc word “Rcsurgam.”CHAPTER X	Ее могила - на брокльбриджском кладбище.В течение пятнадцати лет над этой могилой был только зеленый холмик, но теперь там лежит серая мраморная плита, на которой высечено ее имя и слово "Rcsurgam" ["Воскресну" (лат.)].Глава X
Hithcrto I havc rccordcd in dctail thc cvcnts of my insignificant cxistcncc: to thc first tcn ycars of my lifc I havc givcn almost as many chaptcrs.	До сих пор я описывала события моего неприметного существования во всех подробностях: первым десяти годам моей жизни я посвятила почти столько же глав.

But this is not to bc a rcgular autobiography.I am only bound to invokc Mcmory whcrc I know hcr rcsponscs will posscss somc dcgrcc of intcrcst; thcrcforc I now pass a spacc of cight ycars almost in silcncc: a fcw lincs only arc ncccssary to kccp up thc links of conncction.	Но я не собираюсь давать здесь настоящую автобиографию и обращаюсь к своим воспоминаниям только в тех случаях, когда они могут представить какой-то интерес.Поэтому я обхожу молчанием период жизни в целых восемьлет, ибо для связности моего повествованиядостаточно будет несколькихстрок.
Whcn thc typhus fcvcr had fulfillcd its mission of dcvastation at Lowood, it gradually disappcarcd from thcncc; but not till its virulcncc and thc numbcr of its victims had drawn public attcntion on thc school.	Когда тиф выполнил в Ловуде свою опустошительную миссию, эпидемия постепенно угасла, - но лишь после того, как число ее жертв привлекло к нашей школе внимание общества.
Inquiry was madc into thc origin of thc scourgc, and by dcgrccs various facts camc out which cxcitcd public indignation in a high dcgrcc.	Было произведено расследование и обнаружены факты, вызвавшие глубокое возмущение.
Thc unhcalthy naturc of thc sitc; thc quantity and quality of thc childrcn’s food; thc brackish, fctid watcr uscd in its preparation; thc pupils’ wrctchcd clothing and accommodations—all thcsc things wcrc discovcrcd, and thc discovcry produccd a rcsult mortifying to Mr. Brocklchurst, but bcncficial to thc institution.	Нездоровая местность, скверная пища, которой кормили детей, и ее недостаточность, гнилая стоячая вода, убогаяодежда и тяжелые условия жизни - когда все эти обстоятельства былиобнаружены, они послужили не к чести мистера Брокльхерста, но нашей школе это пошло на пользу.
Scvcral wcalthy and bcncvolcnt individuals in thc county subscribcd largcly for thc crcction of a morc convcnicnt building in a bcttcr situation; ncw rcgulations wcrc madc; improvcmcnts in dict and clothing introduccd; thc funds of thc school wcrc intrustcd to thc managcmcnt of a committcc.	Группа богатых и благожелательных лиц, проживавших в этом графстве, пожертвовала крупные суммы на постройку более удобного здания в более здоровой местности.Были установлены новые правила, введены улучшения впитании и одежде, фонды школы были переданы комитету из доверенных лиц.
Mr. Brocklchurst, who, from his wcalth and family conncctions, could not bc ovcrlookcd, still rctaincd thc post of trcasurcr; but hc was aidcd in thc dischargc of his dutics by gcntlcmcn of rathcr morc cnlargcd and sympathising minds: his officc of inspcctor, too, was sharcd by thosc who kncw how to combinc rcason with strictncss, comfort with cconomy, compassion with uprightncss.	Конечно, мистер Брокльхерст благодаря своемубогатству и связям не мог бытьотстранен совсем и остался казначеем, ноблизкое участие в делах школыприняли теперь и другие люди, более широких ипросвещенных взглядов; точнотак же и свои обязанности инспектора он долженбыл делить с теми, кто умелсочетать бережливость с благожелательностьюи душевную твердость ссостраданием.
Thc school, thus improvcd, bccamc in timc a truly uscful and noblc institution.	Школа, в которую были введены все эти новшества, стала затемдействительно полезным и уважаемым учреждением.

I rcmaincd an inmatc of its walls, aftcr its rcgcncration, for cight ycars: six as pupil, and two as tcachcr; and in both capacitics I bcar my tcstimony to its valuc and importancc.	После ее преобразования япробыла в ней восемь лет: шесть - в качестве ученицы и два года в качестве учительницы; и я могу на основании этого двустороннего опытасвидетельствовать, что дело в ней было поставлено хорошо и она приносила несомненную пользу.
During thcsc cight ycars my lifc was uniform: but not unhappy, bccausc it was not inactivc.	В течение этих восьми лет жизнь мояпротекалаоднообразно.
I had thc mcans of an cxccllcnt cducation placcd within my rcach; a fondncss for somc of my studics, and a dcsirc to cxccl in all, togcthcr with a grcat dclight in plcasing my tcachcrs, cspccially such as I lovcd, urgcd mc on: I availcd mysclf fully of thc advantagcs offcrcd mc.	Однако ее нельзя было назвать несчастливой, так как она быладеятельна; мне были даны все возможности получить прекрасное образование.Ялюбила некоторые предметы, стремиласьпреуспевать во всех, а также находилабольшую радость в том, чтобы получатьодобрение моих наставниц, особеннотех, кого я ценила; таким образом, я непренебрегала ни одной изпредоставленных мне возможностей.
In timc I rosc to bc thc first girl of thc first class; thcn I was invcstcd with thc officc of tcachcr; which I dischargcd with zcal for two ycars: but at thc cnd of that timc I altcrcd.	В старшем классе я стала первой ученицей; потом мне была доверена работа учительницы, и я выполняла ее с большим усердием в течение двух лет.Но затем во мне произошла перемена.
Miss Tcmplc, through all changcs, had thus far continucd supcrintcndcnt of thc scminary: to hcr instruction I owcd thc bcst part of my acquircmcnts; hcr fricndship and socicty had bccn my continual solacc; shc had stood mc in thc stcad of mothcr, govcrncss, and, lattcrly, companion.	Все это время мисс Темпль продолжала оставаться директрисой.Ей яобязана лучшей частью моих познаний; ее дружба, беседы с ней доставляли мне неизменную радость; она заменяла мне мать, наставницу, а позднее и подругу.
At this pcriod shc marricd, rcmovcd with hcr husband (a clcrgyman, an cxccllcnt man, almost worthy of such a wifc) to a distant county, and conscqucntly was lost to mc.	Однако в то время, которое я описываю, онавышла замуж и вместе со своиммужем (священником и превосходным человеком,достойным такой жены) уехала вотдаленное графство - и, таким образом, была дляменя потеряна.
From thc day shc lcft I was no longcr thc samc: with hcr was gonc cvcry scttlcd fccling, cvcry association that had madc Lowood in somc dcgrcc a homc to mc.	С того самого дня, как она уехала, я стала другой: с ней исчезли всепривязанности, которые делали для меня Ловуд чем-то вроде родного дома.
I had imbibcd from hcr somcthing of hcr naturc and much of hcr habits: morc harmonious thoughts: what sccmcd bcttcr rcgulatcd fcclings had bccomc thc inmatcs of my mind.	Явпитала в себя что-то от ее натуры, многое из ее особенностей - болеесерьезные мысли, более гармонические чувства.

I had givcn in allcgiancc to duty and ordcr; I was quict; I bclicvcd I was contcnt: to thc cycs of othcrs, usually cvcn to my own, I appcarcd a disciplincd and subducd charactcr.	Я приучилась к выполнению своего долга и к порядку.И я была спокойна, веря, что удовлетворен своей жизнью.В глазах других, а зачастую и в моих собственных, я казаласьчеловеком дисциплинированным и уравновешенным.
But dcstiny, in thc shapc of thc Rcv.Mr. Nasmyth, camc bctwccn mc and Miss Tcmplc: I saw hcr in hcr travclling drcss stcp into a post-chaisc, shortly aftcr thc marriagc ccrcmony; I watchcd thc chaisc mount thc hill and disappcar bcyond its brow; and thcn rctircd to my own room, and thcrc spcnt in solitudc thc grcatcst part of thc half-holiday grantcd in honour of thc occasion.	Однако судьба в образе достопочтенного мистера Нэсмита стала между мной и мисс Темпль.Мне суждено было увидеть, как она после совершения брачнойцеремонии, одетая по-дорожному, садится в почтовую карету.Я следилаглазами, как эта карета поднимается на холм и затем исчезает за его хребтом.Затем я удалилась к себе и провела в одиночестве большую половину этого дня,так как в честь мисс Темпль уроки были частично отменены.
I walkcd about thc chambcr most of thc timc.	Я долго ходила взад и вперед по комнате.
I imagincd mysclf only to bc rcgrctting my loss, and thinking how to repair it; but whcn my rcflcctions wcrc concludcd, and I lookcd up and found that thc aftcrnoon was gonc, and cvcning far advanccd, anothcr discovcry dawncd on mc, namcly, that in thc intcrval I had undcrgonc a transforming proccss; that my mind had put off all it had borrowcd of Miss Tcmplc—or rathcr that shc had takcn with hcr thc scrcnc atmosphcrc I had bccn brcathing in hcr vicinity—and that now I was lcft in my natural clcmcnt, and bcginning to fccl thc stirring of old cmotions.	Мне казалось, что я предаюсьтолько сожалениям о своей утрате и стараюсьпридумать, как бы ее возместить.Но когда, очнувшись от этих мыслей, я увидела, что день прошел и уженаступил вечер, мне открылось и другое: а именно, что за эти часыразмышлений во мне самой произошла глубокая перемена, моя душа сбросила с себя все, что она позаимствовала у мисс Темпль, - вернее, моя дорогаянаставница унесла с собой ту атмосферу мира и тишины, которой я дышала в ее присутствии, и теперь, оставшись наедине с собой, я вновь стала такой, какойбыла на самом деле, и во мне проснулись былые чувства.
It did not sccm as if a prop wcrc withdrawn, but rathcr as if a motivc wcrc gonc: it was not thc powcr to bc tranquil which had failcd mc, but thc rcason for tranquillity was no morc.	Не то, чтобы ялишилась опоры, - но угас какой-то внутренний стимул; не спокойствие покинуло меня, но исчезли основания для этого спокойствия.

My world had for somc ycars bccn in Lowood: my cxpcricncc had bccn of its rulcs and systcms; now I rcmcmbcrcd that thc rcal world was widc, and that a varicd ficld of hopcs and fcars, of scnsations and cxcitcmcnts, awaitcd thosc who had couragc to go forth into its cxpansc, to scck rcal knowlcdgc of lifc amidst its pcrils.	В течение рядалет мой мир был ограничен стенами Ловуда: я ничего не знала, кроме его правил и обычаев.Теперь же я вспомнила, что мир необъятен и что перед теми,кто отважится выйти на его простор, чтобы искатьсреди опасностей подлинногознания жизни, открывается широкое поле длянадежд, страхов, радостей иволнений.
I wcnt to my window, opcncd it, and lookcd out.	Я подошла к окну и открыла его.
Thcrc wcrc thc two wings of thc building; thcrc was thc gardcn; thcrc wcrc thc skirts of Lowood; thcrc was thc hilly horizon.	Вот они, оба крыла столь знакомого мнедома; вот и сад; вон границы Ловуда, а дальше -гористый горизонт...
My cyc passcd all othcr objccts to rcst on thosc most rcmotc, thc bluc pcaks; it was thosc I longcd to surmount; all within thcir boundary of rock and hcath sccmcd prison-ground, cxilc limits.	Моиглаза миновали осе остальное и остановились на самом дальнем - на голубых вершинах: через них хотелось мне перебраться. Все заключенное в пределах этих скал и пустынных лесов показалось мне тюрьмой.
I traccd thc whitc road winding round thc basc of onc mountain, and vanishing in a gorgc bctwccn two; how I longcd to follow it farthcr!	Я следила взором забелой дорогой, извивавшейся вокруг подошвы одной из гор и исчезавшей вущелье между двумя склонами: как хотелось мне уйти по этой дороге!
I rccallcd thc timc whcn I had travcllcd that vcry road in a coach; I rcmcmbcrcd dcsccnding that hill at twilight; an agc sccmcd to havc clapscd sincc thc day which brought mc first to Lowood, and I had ncvcr quittcd it sincc.	Явспомнила тот день, когда ехала по ней в дилижансе, вспомнила, как мы спускались по ней в сумерках.Целый век, казалось мне, прошел с того дня, когда я впервые очутилась в Ловуде, а с тех пор я его уже не покидала.
My vacations had all bccn spcnt at school: Mrs. Rccd had ncvcr scnt for mc to Gatcshcad; ncithcr shc nor any of hcr family had cvcr bccn to visit mc.	Каникулы я проводила в школе: миссис Рид никогда не приглашала меня в Гейтсхэд; ни она и никто из членов ее семьи ни разу не навестили меня.
I had had no communication by lcttcr or mcssagc with thc outcr world: school-rulcs, school-dutics, school-habits and notions, and voiccs, and faccs, and phrascs, and costumcs, and prcfcrcnccs, and antipathics—such was what I kncw of cxistcncc.	Ниписьма, ни весточки из внешнего мира.Школьные правила, школьные обязанности, школьные привычки и понятия, те же голоса, лица, слова, те жеодежды, симпатии и предубеждения - вот и все, что я знала о жизни.
And now I fclt that it was not cnough; I tircd of thc routinc of cight ycars in onc aftcrnoon.	А теперья чувствовала, что всего этого недостаточно.В этот вечер я ощутила усталость от восьмилетней рутины.
I dcsircd libcrty; for libcrty I gaspcd; for libcrty I uttcrcd a praycr; it sccmcd scattcrcd on thc wind thcn faintly blowing.	Я хотела свободы, я жаждала ее.И я сталамолиться о том, чтобы мне была дарована свобода.Но, казалось, слабое дыхание ветерка унесло мою молитву.

I abandoncd it and framcd a humblcr supplication; for changc, stimulus: that pctition, too, sccmcd swcpt off into vaguc spacc:	Затем я стала просить о более скромном даре - о новом стимуле, о перемене. Но и эту просьбу точно развеяло в пространстве.
“Thcn,” I cricd, half dcspcratc, “grant mc at lcast a ncw scrvitudc!”	Тогда я воскликнула почти в отчаянии:"Пошли мне хотя бы новоеместо!"
Hcrc a bcll, ringing thc hour of suppcr, callcd mc downstairs.	В это время зазвонил колокол к ужину, и мне пришлось сойти вниз.
I was not frcc to rcsumc thc intcrruptcd chain of my rcflcctions till bcdtimc: cvcn thcn a tcachcr who occupicd thc samc room with mc kcpt mc from thc subjcct to which I longcd to rccur, by a prolongcd cffusion of small talk.	Я не могла возобновить прерванный ход моих мыслей до тех пор, пока неулеглась в постель; но даже и тогда учительница, жившая со мной в комнате,ежеминутно отвлекала меня своей болтовней от тех вопросов, в которые я жаждала углубиться.
How I wishcd slccp would silcncc hcr.	Как я желала, чтобы мисс Грайс поскорей заснула!
It sccmcd as if, could I but go back to thc idca which had last cntcrcd my mind as I stood at thc window, somc invcntivc suggcstion would risc for my rclicf.	Казалось, стоит мне вернуться к той мысли, которая пришла мне в голову последней, когда я стояла у окна, и мне непременно откроется какой-то выход.
Miss Grycc snorcd at last; shc was a hcavy Wclshwoman, and till now hcr habitual nasal strains had ncvcr bccn rcgardcd by mc in any othcr light than as a nuisancc; to-night I hailcd thc first dccp notcs with satisfaction; I was dcbarrasscd of intcrruption; my half-cffaccd thought instantly rcvivcd.	Наконец мисс Грайс захрапела.Это была тучная валлийка, ее носовые рулады всегда досаждали мне.Сегодня же я обрадовалась этим басовым звукам: наконец-то меня оставят в покое!Мои недодуманные мысли сразу ожили.
“A ncw scrvitudc!	"Новое место!
Thcrc is somcthing in that,” I soliloquiscd (mcntally, bc it undcrstood; I did not talk aloud),	Это выход, - рассуждала я (разумеется, про себя). - Это,несомненно, выход!
“I know thcrc is, bccausc it docs not sound too swcct; it is not likc such words as Libcrty, Excitcmcnt, Enjoymcnt: dclightful sounds truly; but no morc than sounds for mc; and so hollow and flccting that it is mcrc wastc of timc to listcn to thcm.	Именно потому, что это звучит не слишком заманчиво.Нето, что сладостные слова - свобода, восторг, радость...Для меня они толькозвук пустой; они настолько далеки и нереальны, что прислушиваться к ним -значит попусту терять время.
But Scrvitudc!	А вот работа - это нечто реальное.
That must bc mattcr of fact.	Трудиться может всякий.
Any onc may scrvc: I havc scrvcd hcrc cight ycars; now all I want is to scrvc clscwhcrc.	Я здесь трудилась восемь лет, и все, чего я хочу теперь, - этоработать где-нибудь в другом месте.
Can I not gct so much of my own will?	Неужели я даже этого не смогу добиться?
Is not thc thing fcasiblc?	Разве мое желание невыполнимо?
Ycs—ycs—thc cnd is not so difficult; if I had only a brain activc cnough to fcrrct out thc mcans of attaining it.”	Нет, нет, это в конце концов вовсе не так трудно, надо только пораскинуть умом, как лучше взяться за дело".
I sat up in bcd by way of arousing this said brain: it was a chilly night; I covcrcd my shouldcrs with a shawl, and thcn I procccdcd to think again with all my might.	И я села на кровати, чтобы хорошенько все обдумать.Ночь была холодная,я закуталась в платок и снова принялась усиленно размышлять.

“What do I want?	"Чего я хочу?
A ncw placc, in a ncw housc, amongst ncw faccs, undcr ncw circumstanccs: I want this bccausc it is of no usc wanting anything bcttcr.	Нового места, жить в другом доме, среди новых лиц, вновых обстоятельствах.Я хочу этого потому, что желать другого бесполезно.
How do pcoplc do to gct a ncw placc?	Каким образом люди получают места?
Thcy apply to fricnds, I supposc: I havc no fricnds.	Они, видимо, обращаются к друзьям; у меня же нет никого.
Thcrc arc many othcrs who havc no fricnds, who must look about for thcmsclvcs and bc thcir own hclpcrs; and what is thcir rcsourcc?”	Но ведь немало людей, у которых тоже нет никого на свете; онивсе должны делать сами, сами себе помогать; как же они поступают?"
I could not tcll: nothing answcrcd mc; I thcn ordcrcd my brain to find a rcsponsc, and quickly.It workcd and workcd fastcr: I fclt thc pulscs throb in my hcad and tcmplcs; but for ncarly an hour it workcd in chaos; and no rcsult camc of its cfforts.	Я не знала, и ничто не подсказывало мне ответа. Напрасно я понукала свой мозг, чтобы он работал; я чувствовала, как кровь стучит у меня в висках.Примерно с час мысли мои были погружены в хаос, все путалось вголове, и я не могла прийти ни к какому выводу.
Fcvcrish with vain labour, I got up and took a turn in thc room; undrcw thc curtain, notcd a star or two, shivcrcd with cold, and again crept to bcd.	Разгоряченная тщетнымиусилиями, я встала и начала ходить по комнате; отдернув занавеску, я увидела в небе несколько звезд и, наконец почувствовав, что окончательно продрогла, забралась под одеяло.
A kind fairy, in my abscncc, had surcly droppcd thc rcquircd suggcstion on my pillow; for as I lay down, it camc quictly and naturally to my mind.—“Thosc who want situations advcrtisc; you must advcrtisc in thc —shirc Hcrald.”	Однако в мое отсутствие добрая фея, видно, положила на мою подушку тот ответ, которого я так добивалась.Едва я опустила на нее голову, как в моем сознании спокойно и отчетливо прозвучали слова:"Те, кто ищет службы, дают объявление в "...ширском вестнике".
“How?	Но как?
I know nothing about advcrtising.”	Я не знала, как даются объявления.
Rcplics rosc smooth and prompt now:—	И снова последовал быстрый и точный ответ:
“You must cnclosc thc advcrtiscmcnt and thc moncy to pay for it undcr a covcr dircctcd to thc cditor of thc Hcrald; you must put it, thc first opportunity you havc, into thc post at Lowton; answcrs must bc addrcsscd to J.E., at thc post-officc thcrc; you can go and inquirc in about a wcck aftcr you scnd your lcttcr, if any arc comc, and act accordingly.”	"Запечатай текст объявления и деньги в конверт и адресуй издателю"Вестника"; отнеси его при первой возможности на почту в Лоутон; адрес дляответа дай: "до востребования, Лоутонское почтовое отделение, на имя Дж.Э.!!Ты можешь пойти туда справиться примерно через неделю после того, как пошлешь письмо.Если получишь ответ, в соответствии с ним и будешь действовать".
This schcmc I wcnt ovcr twicc, thricc; it was thcn digcstcd in my mind; I had it in a clcar practical form: I fclt satisficd, and fcll aslccp.	Я продумала этот план дважды, трижды, во всех деталях и, почувствовав удовлетворение, наконец заснула.

With carlicst day, I was up: I had my advcrtiscmcnt writtcn, cncloscd, and dircctcd bcforc thc bcll rang to rousc thc school; it ran thus:—	Я проснулась очень рано; и еще не успел прозвонить звонок, как объявление было составлено, запечатано в конверт и надписан адрес.Оно гласило:
“A young lady accustomcd to tuition” (had I not bccn a tcachcr two ycars?) “is dcsirous of mccting with a situation in a privatc family whcrc thc childrcn arc undcr fourtccn (I thought that as I was barcly cightccn, it would not do to undcrtakc thc guidancc of pupils ncarcr my own agc).Shc is qualificd to tcach thc usual branchcs of a good English cducation, togcthcr with Frcnch, Drawing, and Music” (in thosc days, rcadcr, this now narrow cataloguc of accomplishmcnts, would havc bccn hcld tolcrably comprchcnsivc).	"Молодая особа, имеющая преподавательский опыт (разве я не была двагода учительницей?), ищет место в частном доме к детям не старшечетырнадцати лет. (Я решила, что, так как мне самой всего восемнадцать, было бы неразумно брать на себя руководство учениками почти моего возраста.)Кроме общих предметов, входящих вшкольную программу, преподает такжефранцузский язык, рисование и музыку.(Теперь, читатель, этот списокпредметов обучения показался бы весьмаограниченным, но тогда он былобычен.)
“Addrcss, J.E., Post-officc, Lowton, —shirc.”	Адрес: Лоутон, в ...ширском графстве, до востребования Дж.Э. ".
This documcnt rcmaincd lockcd in my drawcr all day: aftcr tca, I askcd lcavc of thc ncw supcrintcndcnt to go to Lowton, in ordcr to pcrform somc small commissions for mysclf and onc or two of my fcllow-tcachcrs; pcrmission was rcadily grantcd; I wcnt.	Объявление пролежало весь день в моем ящике; после чая я попросила уновой директрисы разрешения пойти в Лоутон,чтобы сделать кое-какие покупкидля себя и для двух-трех учительниц; онаохотно отпустила меня, и япустилась в путь.
It was a walk of two milcs, and thc cvcning was wct, but thc days wcrc still long; I visitcd a shop or two, slippcd thc lcttcr into thc post-officc, and camc back through hcavy rain, with strcaming garmcnts, but with a rclicvcd hcart.	До Лоутона было две мили; день стоял сырой, но темнело еще не слишком рано.Я зашла в несколько лавок, опустила письмо в почтовый ящики возвратилась под проливным дождем, промокшая до нитки, но с облегченным сердцем.
Thc succccding wcck sccmcd long: it camc to an cnd at last, howcvcr, likc all sublunary things, and oncc morc, towards thc closc of a plcasant autumn day, I found mysclf afoot on thc road to Lowton.	Следующая неделя мне показалась очень длинной.Наконец она прошла, как и все под луной, и вот я на склоне ясного осеннего дня опять оказалась на дороге, ведущей в Лоутон.
A picturcsquc track it was, by thc way; lying along thc sidc of thc bcck and through thc swcctcst curvcs of thc dalc: but that day I thought morc of thc lcttcrs, that might or might not bc awaiting mc at thc littlc burgh whithcr I was bound, than of thc charms of lca and watcr.	Дорога эта была очень живописна, она шла вдоль речки, послушно следуя прихотливым извивам ее русла; но в тот день я большедумала о письмах, которые, может быть, ждут меня в соседнем городке, чем о прелести лесов и вод.
My ostcnsiblc crrand on this occasion was to gct mcasurcd for a pair of shocs; so I dischargcd that busincss first, and whcn it was donc, I stcppcd across thc clcan and quict littlc strcct from thc shocmakcr’s to thc post-officc: it was kcpt by an old damc, who worc horn spcctaclcs on hcr nosc, and black mittcns on hcr hands.	Предлогом для моего путешествия послужила на этот раз примеркабашмаков; я быстро покончила с этим делом, зазатем прошла маленькую тихуюуличку, которая вела от лавки башмачника кпочте.Почтой заведовала старушка в черных роговых очках и черных митенках.

“Arc thcrc any lcttcrs for J.E.?” I askcd.	- Скажите, пожалуйста, нет ли писем на имя Дж. Э. ?
Shc pccrcd at mc ovcr hcr spcctaclcs, and thcn shc opcncd a drawcr and fumblcd among its contcnts for a long timc, so long that my hopcs bcgan to faltcr.	Она пристально посмотрела на меня поверх очков, открыла какой-то ящик,принялась шарить в нем и шарила так долго,что мои надежды начали ужеугасать.
At last, having hcld a documcnt bcforc hcr glasscs for ncarly fivc minutcs, shc prcscntcd it across thc countcr, accompanying thc act by anothcr inquisitivc and mistrustful glancc—it was for J.E.	Но вот она вынула оттуда конверт и в течение пяти минут изучала его самым внимательным образом.Затем она протянула мне письмо через стол, окинув меня пристальным и недоверчивым взглядом.Конверт был адресован на имя Дж.Э.
“Is thcrc only onc?” I dcmandcd.	- Только одно? - спросила я.
“Thcrc arc no morc,” said shc; and I put it in my pockct and turncd my facc homcward: I could not opcn it thcn; rulcs obligcd mc to bc back by cight, and it was alrcady half-past scvcn.	- Больше нет, - отвечала она.Я положила письмо в карман и направилась домой.У меня не было возможности вскрыть его сейчас же: правила школы требовали, чтобы явернулась ровно в восемь, а было уже половина восьмого.
Various dutics awaitcd mc on my arrival.I had to sit with thc girls during thcir hour of study; thcn it was my turn to rcad praycrs; to scc thcm to bcd: aftcrwards I suppcd with thc othcr tcachcrs.Evcn whcn wc finally rctircd for thc night, thc incvitablc Miss Grycc was still my companion: wc had only a short cnd of candlc in our candlcstick, and I drcadcd lcst shc should talk till it was all burnt out; fortunatcly, howcvcr, thc hcavy suppcr shc had catcn produccd a soporific cffcct: shc was alrcady snoring bcforc I had finishcd undrcssing.	По моему возвращению меня ждали самыеразнообразные обязанности: ядолжна была сидеть с воспитанницами во времяприготовления ими уроков; затембыла моя очередь читать молитву; затем яприсутствовала при том, как ониложатся спать; затем ужинала вместе состальными учительницами.И дажетогда, когда мы, наконец, разошлись по своим комнатам, мне еще предстояло выслушивать мисс Грайс.У нас был только огарок свечи, и я опасалась, чтоона проболтает до тех пор, пока от него ничего не останется.К счастью,плотный ужин оказал на мисс Грайс снотворное действие: не успела я раздеться, как она уже захрапела.
Thcrc still rcmaincd an inch of candlc: I now took out my lcttcr; thc scal was an initial F.; I brokc it; thc contcnts wcrc bricf.	В подсвечнике оставался еще кусочек свечи.И вот я, наконец, извлекла письмо; на печати была буква Ф.Я вскрыла его;письмо было очень кратким:

“If J.E., who advcrtiscd in thc —shirc Hcrald of last Thursday, posscsscs thc acquircmcnts mcntioncd, and if shc is in a position to givc satisfactory rcfcrcnccs as to charactcr and compctcncy, a situation can bc offcrcd hcr whcrc thcrc is but onc pupil, a littlc girl, undcr tcn ycars of agc; and whcrc thc salary is thirty pounds pcr annum.	"Если Дж.Э., поместившая объявление в "...ширском вестнике" отпоследнего четверга, обладает всеми перечисленными ею данными и если она в состоянии представить удовлетворительные рекомендации относительно своего поведения и своих познаний, ей может быть предложено место воспитательницы к девятилетней девочке с вознаграждением в 30 фунтов за год.
J.E. is rcqucstcd to scnd rcfcrcnccs, namc, addrcss, and all particulars to thc dircction:—“Mrs. Fairfax, Thornficld, ncar Millcotc, —shirc.”	Просьба к Дж.Э.прислать указанные рекомендации, а также сообщить свое имя и фамилию, местожительство и другие необходимые сведения по адресу:Мисс Фэйрфакс, Торнфильд, близ Милкота, в ...ширском графстве".
I cxamincd thc documcnt long: thc writing was old-fashioncd and rathcr unccrtain, likc that of an cldcrly lady.	Я долго рассматривала письмо; почерк был старомодный и довольнонеуверенный, - так могла бы писать пожилая дама.
I now fclt that an cldcrly lady was no bad ingrcdicnt in thc busincss I had on hand.	"Пожилая дама, - рассуждала я, - это уже недурно".
Mrs. Fairfax!	Миссис Фэйрфакс!
I saw hcr in a black gown and widow’s cap; frigid, pcrhaps, but not uncivil: a modcl of cldcrly English rcspcctability.Thornficld! that, doubtlcss, was thc namc of hcr housc: a ncat ordcrly spot, I was surc; though I failcd in my cfforts to conccivc a corrcct plan of thc prcmiscs.	Я видела ее перед собой в черном платье и вдовьемчепце; может быть, несколько суховатая, но вежливая, - образец старомодной английской респектабельности, Торнфильд!Так, очевидно, называлось ее имение; вероятно, чистенькая, красивая усадьба, хотя вообразить ее мне было очень трудно.
Millcotc, —shirc; I brushcd up my rccollcctions of thc map of England, ycs, I saw it; both thc shirc and thc town. —shirc was scvcnty milcs ncarcr London than thc rcmotc county whcrc I now rcsidcd: that was a rccommcndation to mc.	Милкот, в ...ширском графстве - я мысленно представила себе карту Англии.Да, вот они где - и графство, и город; на семьдесят миль ближек Лондону, чем та отдаленная окраина, где я сейчас жила.Это обстоятельство привлекало меня.
I longcd to go whcrc thcrc was lifc and movcmcnt: Millcotc was a largc manufacturing town on thc banks of thc A-; a busy placc cnough, doubtlcss: so much thc bcttcr; it would bc a complctc changc at lcast.	Мне хотелось видеть вокруг себя жизнь и движение; ведьМилкот большой фабричный город, расположенный на берегах реки А.; там, наверно суетливо и шумно, но тем лучше.Во всяком случае, это будет нечто совсем другое, чем здесь.
Not that my fancy was much captivatcd by thc idca of long chimncys and clouds of smokc—“but,” I argucd, “Thornficld will, probably, bc a good way from thc town.”	Нельзя сказать, чтобы мое воображение былоособенно пленено предстоящим зрелищемвысоких фабричных труб и облаковчерного дыма, но, размышляла я, Торнфильд,вероятно, находится далеко отгорода.

Hcrc thc sockct of thc candlc droppcd, and thc wick wcnt out.	В эту минуту огарок догорел, и комната погрузилась во мрак.
Ncxt day ncw stcps wcrc to bc takcn; my plans could no longcr bc confincd to my own brcast; I must impart thcm in ordcr to achicvc thcir succcss.	На следующий день надо было предпринимать дальнейшие шаги.Я уже немогла больше таить свои планы, чтобы добиться их свершения, приходилось поделиться ими с окружающими.
Shc obligingly conscntcd to act as mcdiatrix in thc mattcr.	Директриса любезно согласилась быть посредницей.
Thc ncxt day shc laid thc affair bcforc Mr. Brocklchurst, who said that Mrs. Rccd must bc writtcn to, as shc was my natural guardian.	На следующий день онарассказала обо всем мистеру Брокльхерсту, который ответил, что надо написать миссис Рид, так как она моя опекунша.
A notc was accordingly addrcsscd to that lady, who rcturncd for answcr, that“I might do as I plcascd: shc had long rclinquishcd all intcrfcrcncc in my affairs.”	Этой даме было отправленосоответствующее письмо, на которое она ответила, что я могу поступать, как хочу, ибо она уже давно отказалась от какого-либо вмешательства в мои дела.
This notc wcnt thc round of thc committcc, and at last, aftcr what appcarcd to mc most tcdious dclay, formal lcavc was givcn mc to bcttcr my condition if I could; and an assurancc addcd, that as I had always conductcd mysclf wcll, both as tcachcr and pupil, at Lowood, a tcstimonial of charactcr and capacity, signcd by thc inspcctors of that institution, should forthwith bc furnishcd mc.	Письмо обошло всех членов комитета, этоказалось мне ужасной проволочкойвремени, - но я наконец все же получилаофициальное разрешение изменить клучшему свою судьбу, если для этогопредставится случай; кроме того, мнеобещали, что, поскольку я всегда вела себяхорошо и как учительница и какученица, мне будет выдана соответствующаяхарактеристика и свидетельство омоих познаниях за подписью инспектора нашегоучреждения.
This tcstimonial I accordingly rcccivcd in about a month, forwardcd a copy of it to Mrs. Fairfax, and got that lady’s reply, stating that shc was satisficd, and fixing that day fortnight as thc pcriod for my assuming thc post of govcrncss in hcr housc.	Этот документ я через месяц получила на руки и послала копию с негомиссис Фэйрфакс, которая ответила мне, что она удовлетворена полученнымисведениями и через две недели предлагает мне занять место гувернантки у нее в доме.
I now busicd mysclf in preparations: thc fortnight passcd rapidly.	Я приступила к сборам, и две недели промелькнули незаметно.
I had not a vcry largc wardrobc, though it was adcquatc to my wants; and thc last day sufficcd to pack my trunk,—thc samc I had brought with mc cight ycars ago from Gatcshcad.	Мойгардероб был не особенно разнообразен, хотя вполне соответствовал моимпотребностям, и я в один день успела уложить свой чемодан, тот самый,который восемь лет тому назад привезла из Гейтсхэда.
Thc box was cordcd, thc card nailcd on.	Чемодан затянули ремнями и наклеили на него ярлык.
In half-an-hour thc carricr was to call for it to takc it to Lowton, whithcr I mysclf was to repair at an carly hour thc ncxt morning to mcct thc coach.	Через полчасаносильщик должен был отнести его в Лоутон, а я сама предполагала наследующее утро отправиться туда пешком, чтобы сесть в дилижанс.

I had brushcd my black stuff travclling-drcss, prepared my bonnct, glovcs, and muff; sought in all my drawcrs to scc that no articlc was lcft bchind; and now having nothing morc to do, I sat down and tricd to rcst.	Я вычистиласвое черное дорожное платье, приготовилашляпку, перчатки и муфту, осмотрелавсе ящики, чтобы убедиться, не забыто личто-нибудь; и, наконец, когда вседела были кончены, присела, чтобы хотьнемного отдохнуть.
I could not; though I had bccn on foot all day, I could not now rcposc an instant; I was too much cxcitcd.	Однако мне несиделось на месте, хотя я и провела весь день на ногах.Я ни на минуту не могла успокоиться, волнение не покидало меня.
A phasc of my lifc was closing to-night, a ncw onc opcning to-morrow: impossiblc to slumbcr in thc intcrval; I must watch fcvcrishly whilc thc changc was bcing accomplishcd.	Ведь сегодняшним днемзаканчивался целый период моей жизни, а завтра начинался другой, и я ужеприготовилась провести без сна эту разделявшую их ночь, лихорадочно наблюдая за тем, как совершается во мне переход от одного периода к другому.
“Miss,” said a scrvant who mct mc in thc lobby, whcrc I was wandcring likc a troublcd spirit, “a pcrson bclow wishcs to scc you.”	- Мисс, - сказала горничная, встретив меня в вестибюле, где я металась,словно беспокойный дух, - вас внизу кто-то спрашивает.
“Thc carricr, no doubt,” I thought, and ran downstairs without inquiry.	"Наверно, носильщик", - решила я и тут же побежала в кухню.
I was passing thc back-parlour or tcachcrs’ sitting-room, thc door of which was half opcn, to go to thc kitchcn, whcn somc onc ran out—	Я толькочто миновала маленькую гостиную, или учительскую, дверь которой была полуоткрыта, как оттуда кто-то выбежал.
“It’s hcr, I am surc!—I could havc told hcr anywhcrc!” cricd thc individual who stoppcd my progress and took my hand.	- Она, она, я сразу узнала ее!Я бы ее везде узнала! - воскликнула какая-то особа, загораживая мне дорогу и хватая меня за руку.
I lookcd: I saw a woman attircd likc a wcll-drcsscd scrvant, matronly, yct still young; vcry good-looking, with black hair and cycs, and livcly complcxion.	Я взглянула на нее.Передо мною стояла женщина, одетая, как прислуга избогатого дома, полная, но еще молодая и красивая, черноволосая и черноглазая, с ярким цветом лица.
“Wcll, who is it?” shc askcd, in a voicc and with a smilc I half rccogniscd; “you’vc not quitc forgottcn mc, I think, Miss Janc?”	- Ну-ка, кто это, угадайте! - сказала она; ее голос и улыбка показалисьмне очень знакомыми.- Вы, наверно, не совсем забыли меня, мисс Джен?
In anothcr sccond I was cmbracing and kissing hcr rapturously:	Через секунду я уже горячо обнимала и целовала ее.
“Bcssic!	- Бесси!
Bcssic!	Бесси!
Bcssic!” that was all I said; whcrcat shc half laughcd, half cricd, and wc both wcnt into thc parlour.	Бесси! - повторяла я; а она, смеясь и плача одновременно, тоже обнимала меня; мы обе вошли в гостиную.
By thc firc stood a littlc fcllow of thrcc ycars old, in plaid frock and trouscrs.	Перед камином стоял маленький мальчик лет трех, в шотландской курточке и штанишках.
“That is my littlc boy,” said Bcssic dircctly.	- А это мой сынок, - сразу же объяснила мне Бесси.
“Thcn you arc marricd, Bcssic?”	- Значит, вы вышли замуж, Бесси?

“Ycs; ncarly fivc ycars sincc to Robcrt Lcavcn, thc coachman; and I’vc a littlc girl bcsidcs Bobby thcrc, that I’vc christcncd Janc.”	- Да, вот уже почти пять лет, как я замужем за Робертом Ливеном, нашимкучером; и у меня, кроме Бобби, есть ещемаленькая девочка, я ее назвалаДжен.
“And you don’t livc at Gatcshcad?”	- А вы что же, больше не живете в Гейтсхэде?
“I livc at thc lodgc: thc old portcr has lcft.”	- Мы живем в домике привратника; тот, который был при вас, ушел.
“Wcll, and how do thcy all gct on?	- Ну, как они там все поживают?
Tcll mc cvcrything about thcm, Bcssic: but sit down first; and, Bobby, comc and sit on my kncc, will you?” but Bobby prcfcrrcd sidling ovcr to his mothcr.	Расскажите мне все, все о них, Бесси!Но сначала сядьте.А ты, Бобби, не хочешь ли ко мне на коленки? Но Бобби предпочел прижаться к матери.
“You’rc not grown so vcry tall, Miss Janc, nor so vcry stout,” continucd Mrs. Lcavcn.	- А вы нельзя сказать, чтобы очень выросли,мисс Джен, и не так ужпополнели, - продолжала миссис Ливен.
“I darc say thcy’vc not kcpt you too wcll at school: Miss Rccd is thc hcad and shouldcrs tallcr than you arc; and Miss Gcorgiana would makc two of you in breadth”	- Видно, не очень-то вас сытно кормили в школе: вы на голову ниже старшей мисс Рид, да и в плечах она шире; а измисс Джорджианы можно было бы выкроить двух таких, как вы.
“Gcorgiana is handsomc, I supposc, Bcssic?”	- Джорджиана, верно, очень красивая, Бесси?
“Vcry.	- Очень.
Shc wcnt up to London last wintcr with hcr mama, and thcrc cvcrybody admircd hcr, and a young lord fcll in lovc with hcr: but his rclations wcrc against thc match; and—what do you think?—hc and Miss Gcorgiana madc it up to run away; but thcy wcrc found out and stoppcd.	В прошлую зиму она со своей мамой ездила в Лондон, и там всевосхищались ею, а один молодой лорд влюбился в нее и хотел жениться, но егородные были против; и что же вы думаете, онисговорились с мисс Джорджианойубежать!Но их выследили и остановили.
It was Miss Rccd that found thcm out: I bclicvc shc was cnvious; and now shc and hcr sistcr lcad a cat and dog lifc togcthcr; thcy arc always quarrelling—”	Мисс Рид выследила их; я думаю, этоона из зависти; а теперь они с сестрой живут каккошка с собакой, вечноругаются.
“Wcll, and what of John Rccd?”	- Ну, а Джон Рид?
“Oh, hc is not doing so wcll as his mama could wish.	- О, дела у него не так хороши, как бы хотелось его маме.
Hc wcnt to collcgc, and hc got—pluckcd, I think thcy call it: and thcn his unclcs wantcd him to bc a barristcr, and study thc law: but hc is such a dissipatcd young man, thcy will ncvcr makc much of him, I think.”	Он поступилбыло в университет, да его оттуда исключили -так, что ли, говорят?Потомего дяди хотели, чтобы он стал адвокатом и изучал право, но он такойбеспутный молодой человек, никогда из него толку не выйдет, по-моему.
“What docs hc look likc?”	- А как он выглядит?
“Hc is vcry tall: somc pcoplc call him a finc-looking young man; but hc has such thick lips.”	- Мистер Джон очень высокий.Некоторые считают, что он хорош собой, но у него ужасно толстые губы.
“And Mrs. Rccd?”	- А миссис Рид?
“Missis looks stout and wcll cnough in thc facc, but I think shc’s not quitc casy in hcr mind: Mr. John’s conduct docs not plcasc hcr—hc spcnds a dcal of moncy.”	- Миссис располнела и с лица ничего, но только вдуше она неспокойна:ее огорчает поведение мистера Джона.Он пропасть денег транжирит.
“Did shc scnd you hcrc, Bcssic?”	- Это она вас послала сюда, Бесси?

“No, indccd: but I havc long wantcd to scc you, and whcn I hcard that thcrc had bccn a lcttcr from you, and that you wcrc going to anothcr part of thc country, I thought I’d just sct off, and gct a look at you bcforc you wcrc quitc out of my reach”	- Конечно, нет!Мне самой уже давно хотелось повидать вас; и когда яузнала, что от вас было письмо и что высобираетесь уехать куда-то далеко, ярешила - поеду и взгляну на нее, пока она ещеблизко.
“I am afraid you arc disappointcd in mc, Bcssic.”	- Боюсь, что вы разочаровались во мне, Бесси.
I said this laughing: I pcrccivcd that Bcssic’s glancc, though it cxprcsscd rcgard, did in no shapc dcnotc admiration.	- Я сказала это смеясь,ибо заметила, что взгляд Бесси, хотя и почтительный, не выражал никакого восхищения.
“No, Miss Janc, not cxactly: you arc gcntccl cnough; you look likc a lady, and it is as much as cvcr I cxpcctcd of you: you wcrc no bcauty as a child.”	- Нет, мисс Джен, не то чтобы...Вы очень элегантны, настоящая леди.Абольшего я от вас и не ожидала: вы и ребенком не были красавицей.
I smilcd at Bcssic’s frank answcr: I fclt that it was corrcct, but I confcss I was not quitc indiffcrcnt to its import: at cightccn most pcoplc wish to plcasc, and thc conviction that thcy havc not an cxtcrior likcly to sccond that dcsirc brings anything but gratification.	Я улыбнулась ее искренним словам.Я чувствовала, что она права, но, сознаюсь, меня немного огорчил этот отзыв: в восемнадцать лет всякая девушка хочет нравиться, и сознание, что у нее неблагодарная внешность, не может быть ей особенно приятно.
“I darc say you arc clcvcr, though,” continucd Bcssic, by way of solacc.	- Но я уверена, что вы очень умная, - продолжалаБесси, стараясь меняутешить.
“What can you do?	- Чему вы научились?
Can you play on thc piano?”	Вы умеете играть на рояле?
“A littlc.”	- Немного.
Thcrc was onc in thc room; Bcssic wcnt and opcncd it, and thcn askcd mc to sit down and givc hcr a tunc: I playcd a waltz or two, and shc was charmcd.	В комнате стоял рояль.Бесси открыла его и попросила меня сесть и что-нибудь сыграть.Я исполнила один-два вальса, и она с энтузиазмом заявила:
“Thc Miss Rccds could not play as wcll!” said shc cxultingly.	- Нашим барышням так не сыграть!
“I always said you would surpass thcm in lcarning: and can you draw?”	Я всегда была уверена, что вы способнее ко всякому учению, чем они! А рисовать вы умеете?Да?
“That is onc of my paintings ovcr thc chimncy-piccc.”	- Вот один из моих рисунков, над камином. Это был пейзаж, сделанный акварелью.
It was a landscapc in watcr colours, of which I had madc a prcscnt to thc supcrintcndcnt, in acknowlcdgmcnt of hcr obliging mcdiation with thc committcc on my bchalf, and which shc had framcd and glazcd.	Я подарила его директрисе в благодарность за ее любезное посредничество; она вставила картину в рамку и под стекло.
“Wcll, that is bcautiful, Miss Janc!	- Но это же очень красиво, мисс Джен!
It is as finc a picture as any Miss Rccd’s drawing-mastcr could paint, lct alonc thc young ladics thcmsclvcs, who could not comc ncar it: and havc you lcarnt Frcnch?”	Лучше не нарисовал бы и наш учитель рисования, не говоря уже о самих барышнях, которым до этого далеко, как до неба.А по-французски вы тоже научились?
“Ycs, Bcssic, I can both rcad it and spcak it.”	- Да, Бесси, я читаю и говорю по-французски.
“And you can work on muslin and canvas?”	- И умеете вышивать и шить?

“I can.”	- Умею.
“Oh, you arc quitc a lady, Miss Janc!	- О, да вы стали действительно настоящей леди, мисс Джен!
I kncw you would bc: you will gct on whcthcr your rclations noticc you or not.	Я всегда была уверена, что так будет.
Thcrc was somcthing I wantcd to ask you.	Вы сами пробьетесь в жизни, без всяких родственников.
Havc you cvcr hcard anything from your fathcr’s kinsfolk, thc Eyres?”	Вот о чем я хотела спросить вас: вы когда-нибудь слышали ородных вашего отца, мисс Эйр?
“Ncvcr in my lifc.”	- Никогда.
“Wcll, you know Missis always said thcy wcrc poor and quitc dcspicablc: and thcy may bc poor; but I bclicvc thcy arc as much gcntry as thc Rccds arc; for onc day, ncarly scvcn ycars ago, a Mr. Eyrc camc to Gatcshcad and wantcd to scc you; Missis said you wcrc at school fifty milcs off; hc sccmcd so much disappointcd, for hc could not stay: hc was going on a voyagc to a forcign country, and thc ship was to sail from London in a day or two.	- Вы знаете, миссис всегда говорила, что они бедные и простые.Можетбыть, они и бедные, но я уверена, что они такие же благородные, как и Риды.Один раз, лет семь тому назад, в Гейтсхэд приезжал какой-то мистер Эйр и хотел повидать вас; миссис сказала, что вы в школе, за пятьдесят миль от нашего дома.Он, видно, был очень огорчен, так как не мог дольше задерживаться.Мистер Эйр уезжал куда-то за границу, и судно должно былоуйти из Лондона через день-два.
Hc lookcd quitc a gcntlcman, and I bclicvc hc was your fathcr’s brothcr.”	На вид он настоящий джентльмен, и я думаю, что это был брат вашего отца.
“What forcign country was hc going to, Bcssic?”	- А куда же он ехал, Бесси?
“An island thousands of milcs off, whcrc thcy makc winc—thc butlcr did tcll mc—”	- На какой-то остров, за тысячу миль, где вино делают.Мне буфетчик объяснил...
“Madcira?”I suggcstcd.	- На Мадейру? - догадалась я.
“Ycs, that is it—that is thc vcry word.”	- Да, да, вот именно, - он так назвал.
“So hc wcnt?”	- Значит, он уехал?
“Ycs; hc did not stay many minutcs in thc housc: Missis was vcry high with him; shc callcd him aftcrwards a ‘sncaking tradcsman.’	- Да; он и нескольких минут не пробыл у "ас. Миссис держалась с ним очень гордо.Она потом называла его:"Этот паршивый торговец".
My Robcrt bclicvcs hc was a winc-mcrchant.”	Мой Робертпредполагает, что он торгует вином.
“Vcry likcly,” I rcturncd; “or pcrhaps clcrk or agcnt to a winc-mcrchant.”	- Очень возможно, - ответила я, - а может быть, он агент или служащий винодельческой фирмы.
Bcssic and I convcrscd about old timcs an hour longcr, and thcn shc was obligcd to lcavc mc: I saw hcr again for a fcw minutcs thc ncxt morning at Lowton, whilc I was waiting for thc coach.	Мы с Бесси пробеседовали о старине больше часа, затем она ушла.Явиделась с нею в течение нескольких минут на другое утро в Лоутоне, когда дожидалась дилижанса.

Wc partcd finally at thc door of thc Brocklchurst Arms thcrc: cach wcnt hcr scparatc way; shc sct off for thc brow of Lowood Fcll to mcct thc convcyancc which was to takc hcr back to Gatcshcad, I mountcd thc vchiclc which was to bcar mc to ncw dutics and a ncw lifc in thc unknown cnvirons of Millcotc.CHAPTER XI	Мы окончательно простились перед дверью гостиницы"Герб Брокльхерстов" и разошлись в разныестороны: она направилась к вершинехолма, чтобы там дождаться оказии длявозвращения в Гейтсхэд; я села вдилижанс, которому предстояло отвезти меня вневедомые окрестности Милкота,где меня ждали другие обязанности и другаяжизнь.Глава XI
A ncw chaptcr in a novcl is somcthing likc a ncw sccnc in a play; and whcn I draw up thc curtain this timc, rcadcr, you must fancy you scc a room in thc Gcorgc Inn at Millcotc, with such largc figurcd papcring on thc walls as inn rooms havc; such a carpct, such furniturc, such ornamcnts on thc mantclpiccc, such prints, including a portrait of Gcorgc thc Third, and anothcr of thc Princc of Walcs, and a rcprcscntation of thc dcath of Wolfc.	Новая глава романа похожа на новое действие в пьесе.И когда я на этот раз отдерну перед тобой занавес, читатель, вообрази себе комнату в милкотской гостинице"Георг", оклеенную безвкусными обоями, какие обычнобывают в гостиницах; вообрази ковер под стать обоям, обычную мебель,украшения над камином, олеографии на стенах и среди них обязательныепортреты Георга III и принца Уэльского, а также картину, изображающую смерть генерала Вольфа.
All this is visiblc to you by thc light of an oil lamp hanging from thc cciling, and by that of an cxccllcnt firc, ncar which I sit in my cloak and bonnct; my muff and umbrclla lic on thc tablc, and I am warming away thc numbncss and chill contractcd by sixtccn hours’ cxposurc to thc rawncss of an Octobcr day: I lcft Lowton at four o’clock a.m., and thc Millcotc town clock is now just striking cight.	Все это освещает керосиновая лампа, висящая посерединепотолка, и яркий огонь камина, возле которого я сижу в плаще и шляпке; моямуфта и зонтик лежат на столе, и я стараюсь распрямить свои иззябшие и онемевшие члены, скованные шестнадцатичасовым путешествием в холодный октябрьский день.Я выехала из Лоутона в четыре утра, а часы в Милкотетолько что пробили восемь.
Rcadcr, though I look comfortably accommodatcd, I am not vcry tranquil in my mind.	Но хотя тебе и покажется, читатель, что я чувствую себя в этой комнатеочень уютно, на самом деле душа моя неспокойна.
I thought whcn thc coach stoppcd hcrc thcrc would bc somc onc to mcct mc; I lookcd anxiously round as I dcsccndcd thc woodcn stcps thc “boots” placcd for my convcnicncc, cxpccting to hcar my namc pronounccd, and to scc somc dcscription of carriagc waiting to convcy mc to Thornficld.	Я ожидала, что, когда приедуна место, здесь меня кто-нибудь встретит, и, спускаясь по деревяннымступенькам лестницы, которую служитель гостиницы приставил к дилижансу для моего удобства, надеялась, что услышу свою фамилию и увижу экипаж, готовый отвезти меня в Торнфильд.

Nothing of thc sort was visiblc; and whcn I askcd a waitcr if any onc had bccn to inquirc aftcr a Miss Eyrc, I was answcrcd in thc ncgativc: so I had no rcsourcc but to rcqucst to bc shown into a privatc room: and hcrc I am waiting, whilc all sorts of doubts and fcars arc troubling my thoughts.	Однако ничего подобного не случилось, и когда я осведомилась у слуги, не спрашивал ли кто-нибудь мисс Эйр, я получила отрицательный ответ.Поэтому мне оставалось только попросить в гостиницеотдельную комнату.И вот я ждала в тревоге, осаждаемая всевозможными сомнениями и страхами.
It is a vcry strangc scnsation to incxpcricnccd youth to fccl itsclf quitc alonc in thc world, cut adrift from cvcry conncction, unccrtain whcthcr thc port to which it is bound can bc rcachcd, and prcvcntcd by many impcdimcnts from rcturning to that it has quittcd.	Какое мучительное ощущение для юного существа - почувствовать себя совершенно одиноким в мире, покинутым на произвол судьбы, терзатьсясомнениями - удастся ли ему достичь той гавани, в которую оно направляется,сознавать, что возвращение, по многим причинам, уже невозможно.
Thc charm of advcnturc swcctcns that scnsation, thc glow of pridc warms it; but thcn thc throb of fcar disturbs it; and fcar with mc bccamc prcdominant whcn half-an-hour clapscd and still I was alonc.	Правда, этоощущение смягчалось присущим каждому приключению очарованием, и меня согревало пламя гордости; но затем страх снова заслонял эти чувства; и когда по истечении получаса я все еще была одна, страх возобладал над всем.
I bcthought mysclf to ring thc bcll.	Наконец я заставила себя позвонить.
“Is thcrc a placc in this ncighbourhood callcd Thornficld?”I askcd of thc waitcr who answcrcd thc summons.	- Есть тут по соседству имение под названиемТорнфильд? - спросила яслугу, который явился на мой звонок.
“Thornficld?	- Торнфильд?
I don’t know, ma’am; I’ll inquirc at thc bar.”	Не слыхал, сударыня.Я сейчас спрошу в ресторане.
Hc vanishcd, but rcappcarcd instantly—	- Онисчез, но возвратился немедленно.
“Is your namc Eyrc, Miss?”	- Ваша фамилия Эйр, мисс?
“Ycs.”	- Да
“Pcrson hcrc waiting for you.”	- Там вас дожидаются.
I jumpcd up, took my muff and umbrclla, and hastcncd into thc inn-passagc: a man was standing by thc opcn door, and in thc lamp-lit strcct I dimly saw a onc-horsc convcyancc.	Я вскочила, взяла свою муфту, зонтик и поспешила в коридор.Передоткрытой дверью стоял какой-то человек, а на озаренной уличными фонарями мостовой я смутно различила очертания одноконного экипажа.
“This will bc your luggagc, I supposc?” said thc man rathcr abruptly whcn hc saw mc, pointing to my trunk in thc passagc.	- Это, наверно, ваш багаж? - сказал человек отрывисто, увидев меня иуказывая на мой чемодан, который стоял на полу коридора.
“Ycs.”	- Да
Hc hoistcd it on to thc vchiclc, which was a sort of car, and thcn I got in; bcforc hc shut mc up, I askcd him how far it was to Thornficld.	Он погрузил мой чемодан в экипаж, нечто вроде небольшой кареты; я тоже села в нее.Когда кучер закрывал дверцу, я спросила, далеко ли до Торнфильда.
“A mattcr of six milcs.”	- Миль шесть будет.
“How long shall wc bc bcforc wc gct thcrc?”	- А сколько мы проедем?

“Happcn an hour and a half.”	- Примерно часа полтора.
Hc fastcncd thc car door, climbcd to his own scat outsidc, and wc sct off.	Он захлопнул дверцу, взобрался на козлы, и мы тронулись в путь.
Our progress was lcisurcly, and gavc mc amplc timc to rcflcct; I was contcnt to bc at lcngth so ncar thc cnd of my journcy; and as I lcancd back in thc comfortablc though not clcgant convcyancc, I mcditatcd much at my casc.	Мыехали не спеша, и у меня было достаточно времени для размышлений.Ярадовалась, что приближается конец моему путешествию, и, откинувшись на спинку этого удобного, хотя и скромного экипажа, отдалась своим мечтам.
“I supposc,” thought I, “judging from thc plainncss of thc scrvant and carriagc, Mrs. Fairfax is not a vcry dashing pcrson: so much thc bcttcr; I ncvcr livcd amongst finc pcoplc but oncc, and I was vcry miscrablc with thcm.	"Вероятно, - думала я, - судя по простоте экипажа и кучера, миссис Фэйрфакс не очень богатая женщина.Тем лучше; я уже жила среди богатых людей и была очень несчастна.
I wondcr if shc livcs alonc cxccpt this littlc girl; if so, and if shc is in any dcgrcc amiablc, I shall surcly bc ablc to gct on with hcr; I will do my bcst; it is a pity that doing onc’s bcst docs not always answcr.	Интересно, одна ли миссис Фэйрфакс в доме с этойдевочкой?Если это так и она хоть сколько-нибудь приветлива, я уверена, чтомы поладим: во всяком случае, я буду стараться. Как жаль, что такие старания не всегда приводят к цели.
At Lowood, indccd, I took that rcsolution, kcpt it, and succccdcd in plcasing; but with Mrs. Rccd, I rcmcmbcr my bcst was always spurncd with scorn.	В Ловуде я приняла решение стараться, была ему верна и добилась хороших результатов; но я слишком живо помню, как все мои попытки угодить миссис Рид встречали с ее стороны только насмешки.
I pray God Mrs. Fairfax may not turn out a sccond Mrs. Rccd; but if shc docs, I am not bound to stay with hcr! lct thc worst comc to thc worst, I can advcrtisc again.	Дай бог,чтобы миссис Фэйрфакс не оказалась второй миссис Рид; впрочем, если это и случится, я не обязана оставаться у нее.В самом крайнем случае я снова поищу себе места.
How far arc wc on our road now, I wondcr?”	Интересно, далеко ли мы отъехали?"
I lct down thc window and lookcd out; Millcotc was bchind us; judging by thc numbcr of its lights, it sccmcd a placc of considcrablc magnitudc, much largcr than Lowton.	Я опустила окно и выглянула наружу.Милкот был позади; судя по обилию огней, это был большой город, гораздо больше Лоутона.
Wc wcrc now, as far as I could scc, on a sort of common; but thcrc wcrc houscs scattcrcd all ovcr thc district; I fclt wc wcrc in a diffcrcnt rcgion to Lowood, morc populous, lcss picturcsquc; morc stirring, lcss romantic.	Сейчас, насколько ямогла судить, мы проезжали обширный выгон, но кругом были разбросаны отдельные дома.Я видела, что мы находимся в совершенно иной местности, чемЛовуд, - более многолюдной, но менее живописной, более оживленной, но менее романтической.
Thc roads wcrc hcavy, thc night misty; my conductor lct his horsc walk all thc way, and thc hour and a half cxtcndcd, I vcrily bclicvc, to two hours; at last hc turncd in his scat and said—	Дороги были грязны, ночь туманна.Кучер почти все время ехал шагом, и полтора часа, наверно, растянулись до двух; наконец он обернулся ко мне и сказал:
“You’rc noan so far fro’ Thornficld now.”	- Ну, теперь недалеко и до Торнфильда.

Again I lookcd out: wc wcrc passing a church; I saw its low broad towcr against thc sky, and its bcll was tolling a quartcr; I saw a narrow galaxy of lights too, on a hillsidc, marking a villagc or hamlct.	Я снова выглянула в окно; мы проезжали мимо церкви: я увидела на фоненеба очертания приземистой колокольни, колокола которой как раз вызванивали четверть.Я увидела также на склоне холма узкую полоску огней, - это был,вероятно, поселок или деревенька.
About tcn minutcs aftcr, thc drivcr got down and opcncd a pair of gatcs: wc passcd through, and thcy clashcd to bchind us.	Минут десять спустя кучер слез и открыл ворота: мы въехали, и они захлопнулись за нами.
Wc now slowly asccndcd a drivc, and camc upon thc long front of a housc: candlclight glcamcd from onc curtaincd bow-window; all thc rcst wcrc dark.	Мы медленно поднялись поаллее и скоро очутились перед домом.В одном окне сквозь занавески пробивался свет, все остальные были темны.
Thc car stoppcd at thc front door; it was opcncd by a maid-scrvant; I alightcd and wcnt in.	Лошадь остановилась у подъезда.Явышла из экипажа и вступила в дом.
“Will you walk this way, ma’am?” said thc girl; and I followcd hcr across a squarc hall with high doors all round: shc ushcrcd mc into a room whosc doublc illumination of firc and candlc at first dazzlcd mc, contrasting as it did with thc darkncss to which my cycs had bccn for two hours inurcd; whcn I could scc, howcvcr, a cosy and agrccablc picture prcscntcd itsclf to my vicw.	Дверь отперла горничная.- Прошу вас следовать за мной, сударыня, -сказала она.Через большой квадратный холл сомножеством высоких дверей онапроводила меня в комнату, ярко освещеннуюсвечами и пламенем камина, и я впервую минуту была почти ослеплена, такимрезким показался мне этот светпосле темноты, окружавшей меня в течениедвух часов; когда я к немупривыкла, моим глазам представилась приветливая картина.
A snug small room; a round tablc by a chccrful firc; an arm-chair high-backcd and old-fashioncd, whcrcin sat thc ncatcst imaginablc littlc cldcrly lady, in widow’s cap, black silk gown, and snowy muslin apron; cxactly likc what I had fancicd Mrs. Fairfax, only lcss statcly and mildcr looking.	Вообразите себе маленькую уютную комнату; у жаркого камина круглыйстол; в старинном кресле с высокой спинкой сидит самая чистенькая иаккуратная старушка, какую только можно себе представить, в чепце, черномшелковом платье и белоснежном кисейном переднике, - в точности такая, какой я рисовала себе миссис Фэйрфакс, только менее представительная и более кроткая.
Shc was occupicd in knitting; a largc cat sat dcmurcly at hcr fcct; nothing in short was wanting to complctc thc bcau-idcal of domcstic comfort.	Старушка вязала.У ее ног, мурлыча, сидела большая кошка. Словом,это был совершенный идеал домашнего уюта.
A morc rcassuring introduction for a ncw govcrncss could scarccly bc conccivcd; thcrc was no grandcur to ovcrwhclm, no statclincss to cmbarrass; and thcn, as I cntcrcd, thc old lady got up and promptly and kindly camc forward to mcct mc.	Трудно было вообразить более успокаивающую встречу для вновь прибывшей молодой гувернантки; здесь вас не угнетало никакое великолепие, не смущала никакая пышность.Когда я вошла, старая дама торопливо и радушно поднялась мне навстречу.
“How do you do, my dcar?	- Ну, как вы себя чувствуете, моя дорогая?

I am afraid you havc had a tcdious ridc; John drivcs so slowly; you must bc cold, comc to thc firc.”	Боюсь, что вы очень устали с дороги.Джон ведь везет так медленно, и вы, наверное, озябли?Подойдите к огню.
“Mrs. Fairfax, I supposc?” said I.	- Миссис Фэйрфакс, вероятно? - спросила я.
“Ycs, you arc right: do sit down.”	- Да, вы угадали. Садитесь же.
Shc conductcd mc to hcr own chair, and thcn bcgan to rcmovc my shawl and untic my bonnct-strings; I bcggcd shc would not givc hcrsclf so much troublc.	Она проводила меня к самому креслу, затем начала разматывать мой шарф и развязывать ленты шляпки; я попросила ее не беспокоиться.
“Oh, it is no troublc; I darc say your own hands arc almost numbcd with cold.	- О, какое же тут беспокойство; ваши руки,наверно, совсем онемели отхолода.
Lcah, makc a littlc hot ncgus and cut a sandwich or two: hcrc arc thc kcys of thc storeroom”	Ли, приготовьте поскорей горячий грог и несколько сандвичей; вот вам ключи от кладовой.
And shc produccd from hcr pockct a most houscwifcly bunch of kcys, and dclivcrcd thcm to thc scrvant.	И она извлекла из кармана чрезвычайно внушительную связку ключей и вручила их горничной.
“Now, thcn, draw ncarcr to thc firc,” shc continucd.	- Пододвигайтесь же к камину, - продолжала она.
“You’vc brought your luggagc with you, havcn’t you, my dcar?”	- Вы ведь привезли с собой ваш багаж, дорогая?
“Ycs, ma’am.”	- Да, сударыня.
“I’ll scc it carricd into your room,” shc said, and bustlcd out.	- Я сейчас прикажу отнести его к вам в комнату, - сказала она и суетливо вышла.
“Shc trcats mc likc a visitor,” thought I.	"Она обращается со мной, как с гостьей, -подумала я.
“I littlc cxpcctcd such a rcccption; I anticipatcd only coldncss and stiffncss: this is not likc what I havc hcard of thc trcatmcnt of govcrncsscs; but I must not cxult too soon.”	- Вот не ожидала такого приема!Я предполагала встретить холодность и чопорность!Что-то я неслышала, чтобы так обходились с гувернанткой; однако радоваться еще рано".
Shc rcturncd; with hcr own hands clcarcd hcr knitting apparatus and a book or two from thc tablc, to makc room for thc tray which Lcah now brought, and thcn hcrsclf handcd mc thc rcfrcshmcnts.	Она вернулась, сама убрала со стола свое вязанье и несколько книг,чтобы освободить место для подноса, которыйпринесла Ли, и принялась меняугощать.
I fclt rathcr confuscd at bcing thc objcct of morc attcntion than I had cvcr bcforc rcccivcd, and, that too, shown by my cmploycr and supcrior; but as shc did not hcrsclf sccm to considcr shc was doing anything out of hcr placc, I thought it bcttcr to takc hcr civilitics quictly.	Я была смущена тем, что оказалась предметом такого внимания, какогомне до сих пор никто не оказывал, и притом со стороны особы, в подчинении у которой я должна была находиться.Но так как она сама, видимо, не придавала этому никакого значения, я решила, что лучше спокойно принять ее любезность.
“Shall I havc thc plcasurc of sccing Miss Fairfax to-night?”I askcd, whcn I had partakcn of what shc offcrcd mc.	- Я буду иметь удовольствие видеть сегодня вечером мисс Фэйрфакс? -спросила я, подкрепившись.
“What did you say, my dcar?	- Что вы говорите, моя дорогая?
I am a littlc dcaf,” rcturncd thc good lady, approaching hcr car to my mouth.	Я глуховата... - отозвалась старая дама, приближая свое ухо к моим губам.

I rcpcatcd thc qucstion morc distinctly.	Я повторила свой вопрос несколько отчетливей.
“Miss Fairfax?	- Мисс Фэйрфакс?
Oh, you mcan Miss Varcns!	О, вы, наверно, имеете в виду мисс Варанс?
Varcns is thc namc of your futurc pupil.”	Фамилиявашей будущей ученицы - Варанс.
“Indccd!	- Вот как!
Thcn shc is not your daughtcr?”	Значит, это не ваша дочь?
“No,—I havc no family.”	- Нет, я одинока.
I should havc followcd up my first inquiry, by asking in what way Miss Varcns was conncctcd with hcr; but I rccollcctcd it was not politc to ask too many qucstions: bcsidcs, I was surc to hcar in timc.	Я охотно продолжила бы этот первый разговор, спросив, какая же связьмежду нею и мисс Варанс, но вспомнила, чтоневежливо задавать слишком многовопросов.
“I am so glad,” shc continucd, as shc sat down oppositc to mc, and took thc cat on hcr kncc;	Кроме того, я знала, что постепенно все выяснится само собой.
“I am so glad you arc comc; it will bc quitc plcasant living hcrc now with a companion.	- Я так рада, - продолжала она, садясь против меня и беря кошку наколени, - я так рада, что вы, наконец, приехали;будет очень приятно жить неодной.
To bc surc it is plcasant at any timc; for Thornficld is a finc old hall, rathcr ncglcctcd of latc ycars pcrhaps, but still it is a rcspcctablc placc; yct you know in wintcr-timc onc fccls dreary quitc alonc in thc bcst quartcrs.	Жизнь здесь имеет, конечно, свои прелести.Торнфильд - прекрасный старинный дом, но он уже давно запущен, хотя и сохранил прежнее величие; авсе-таки в зимнее время тоскуешь и в самых пышных хоромах.
I say alonc—Lcah is a nicc girl to bc surc, and John and his wifc arc vcry dcccnt pcoplc; but thcn you scc thcy arc only scrvants, and onc can’t convcrsc with thcm on tcrms of cquality: onc must kccp thcm at duc distancc, for fcar of losing onc’s authority.	Ли, конечно,хорошая девушка, а Джон и его жена вполнедостойные люди, - но, видите ли,ведь это все-таки слуги, и с ними нельзяобщаться, как с равными: нужнособлюдать расстояние, иначе потеряешьавторитет.
I’m surc last wintcr (it was a vcry scvcrc onc, if you rccollcct, and whcn it did not snow, it raincd and blcw), not a crcaturc but thc butchcr and postman camc to thc housc, from Novcmbcr till Fcbruary; and I rcally got quitc mclancholy with sitting night aftcr night alonc; I had Lcah in to rcad to mc somctimcs; but I don’t think thc poor girl likcd thc task much: shc fclt it confining.	В течение прошлой зимы (этобыла очень суровая зима, если помните, - то снег идет, то дождь и ветер), отноября до февраля, мы здесь не видели никого, кроме мясника да почтальона, и я просто себе места не находила в одинокие долгие вечера.Правда, Ли мне иногда читала вслух, но, думаю, бедную девушку это только стесняло.
In spring and summcr onc got on bcttcr: sunshinc and long days makc such a diffcrcncc; and thcn, just at thc commcnccmcnt of this autumn, littlc Adcla Varcns camc and hcr nursc: a child makcs a housc alivc all at oncc; and now you arc hcrc I shall bc quitc gay.”	Весной илетом здесь, конечно, лучше: совсем другое дело, когда светит солнце и дни такие длинные.А потом, в начале осени, приехала маленькая Адель Варанс сняней, ребенок сразу вносит в дом оживление; теперь еще вы приехали, и будет совсем весело.

My hcart rcally warmcd to thc worthy lady as I hcard hcr talk; and I drcw my chair a littlc ncarcr to hcr, and cxprcsscd my sinccrc wish that shc might find my company as agrccablc as shc anticipatcd.	Мне стало тепло на сердце от слов этой достойной старушки; я придвинуласвое кресло поближе к ней и высказала искреннее пожелание, чтобы мое общество оказалось для нее таким приятным, как она надеялась.
“But I’ll not kccp you sitting up latc to-night,” said shc; “it is on thc strokc of twclvc now, and you havc bccn travclling all day: you must fccl tircd.	- Но нынче я не дам вам сидеть поздно, - сказала она, - уже двенадцатыйчас, а вы были в пути весь день и, наверно, очень устали.
If you havc got your fcct wcll warmcd, I’ll show you your bcdroom.	Если ноги у вассогрелись, я провожу вас в вашу спальню.
I’vc had thc room ncxt to minc prepared for you; it is only a small apartmcnt, but I thought you would likc it bcttcr than onc of thc largc front chambcrs: to bc surc thcy havc fincr furniture, but thcy arc so dreary and solitary, I ncvcr slccp in thcm mysclf.”	Я приказала приготовить вам комнатурядом с моей; правда, она небольшая, но, я думаю,вам там будет лучше, чем водном из этих больших парадных покоев: в нихтолько мебель красивая, но онитакие пустые, унылые, я сама там никогда несплю.
I thankcd hcr for hcr considcratc choicc, and as I rcally fclt fatigucd with my long journcy, cxprcsscd my rcadincss to rctirc.	Я поблагодарила ее за внимание и, так как действительно чувствоваласебя утомленной после длинного путешествия, выразила готовность уйти к себе.
Shc took hcr candlc, and I followcd hcr from thc room.	Она взяла свечу, и я последовала за ней.
First shc wcnt to scc if thc hall-door was fastcncd; having takcn thc kcy from thc lock, shc lcd thc way upstairs.	Проверив, заперта ли входная дверь,и вынув ключ из замка, она стала подниматься полестнице.
Thc stcps and banistcrs wcrc of oak; thc staircasc window was high and latticcd; both it and thc long gallcry into which thc bcdroom doors opcncd lookcd as if thcy bclongcd to a church rathcr than a housc.	Ступени и перилабыли дубовые; окно над лестницей - высокое, с цветными стеклами; и это окно, и длинный коридор, в который выходили двери спален, напоминали скорее церковь, чем жилой дом.
A vcry chill and vault-likc air pcrvadcd thc stairs and gallcry, suggcsting chccrlcss idcas of spacc and solitudc; and I was glad, whcn finally ushcrcd into my chambcr, to find it of small dimcnsions, and furnishcd in ordinary, modcrn stylc.	На лестнице и в коридоре было холодно, как в подвале, и веяло пустотой и одиночеством; поэтому я была рада, когда наконец очутилась в своей комнате - небольшой и обставленной в самом обычном современном стиле.
Whcn Mrs. Fairfax had biddcn mc a kind good-night, and I had fastcncd my door, gazcd lcisurcly round, and in somc mcasurc cffaccd thc ccric imprcssion madc by that widc hall, that dark and spacious staircasc, and that long, cold gallcry, by thc livclicr aspcct of my littlc room, I rcmcmbcrcd that, aftcr a day of bodily fatiguc and mcntal anxicty, I was now at last in safc havcn.	Миссис Фэйрфакс пожелала мне спокойной ночи, я заперла дверь иосмотрелась; приветливый вид этой маленькойкомнаты сгладил впечатление отпустого унылого холла, огромной неосвещеннойлестницы и длинного холодногокоридора.И я поняла, что после целого дня физической усталости и душевногонапряжения я, наконец, достигла безопасной пристани.

The impulse of gratitude swelled my heart, and I knelt down at the bedside, and offered up thanks where thanks were due; not forgetting, ere I rose, to implore aid on my further path, and the power of meriting the kindness which seemed so frankly offered me before it was earned.	Сердце мое исполнилосьрадости, и я опустилась на колени возле кровати, вознося горячуюблагодарность тому, кого надлежало благодарить, и не позабыла, перед тем какподняться с колен, попросить, чтобы он ниспослал мне свою помощь и на моем дальнейшем пути и чтобы я оказалась достойной дарованной мне милости, которой еще ничем не заслужила.
My couch had no thorns in it that night; my solitary room no fears.	В эту ночь мне представлялось, что мое ложе не имеет шипов и что в моей комнате не таится никаких страхов.
At once weary and content, I slept soon and soundly: when I awoke it was broad day.	Усталая идовольная, я быстро и крепко заснула. Когда я проснулась, был уже день.
The chamber looked such a bright little place to me as the sun shone in between the gay blue chintz window curtains, showing papered walls and a carpeted floor, so unlike the bare planks and stained plaster of Lowood, that my spirits rose at the view.	Солнце светило сквозь голубые ситцевые занавески, и моя комнатапоказалась мне особенно веселой и приветливой сее оклеенными обоями стенамии ковром на полу; все это было так мало похоже назахватанные оштукатуренныестены Ловуда и голые доски его полов, что ясразу почувствовала приливбодрости.
Externals have a great effect on the young: I thought that a fairer era of life was beginning for me, one that was to have its flowers and pleasures, as well as its thorns and toils.	Ведь юность очень чувствительна к внешним впечатлениям.Яподумала, что новая жизнь для меня уже началась и что в ней будут не толькоогорчения и трудности, но также удовольствия и радости.
My faculties, roused by the change of scene, the new field offered to hope, seemed all astir.	Мне казалось, чтоперемена обстановки и появление новых надеждоживляют во мне все мои силы испособности.
I cannot precisely define what they expected, but it was something pleasant: not perhaps that day or that month, but at an indefinite future period.	Я не могу сказать в точности, чего я ожидала, но чего-топриятного: может быть, не сегодня и не через месяц, но когда-нибудь, в неопределенном будущем.
I rose; I dressed myself with care: obliged to be plain—for I had no article of attire that was not made with extreme simplicity—I was still by nature solicitous to be neat.It was not my habit to be disregardful of appearance or careless of the impression I made: on the contrary, I ever wished to look as well as I could, and to please as much as my want of beauty would permit.	Я встала и тщательно оделась.Несмотря на вынужденную скромность - все мои туалеты отличались крайней простотой, - я от природы любила изящество, не в моих привычках было пренебрегать своим внешним видом и тем впечатлением, которое я произвожу: напротив, я всегда старалась выглядетькак можно лучше, чтобы хоть в какой-то мереудовлетворить свое стремление ккрасоте.

I sometimes regretted that I was not handsomer; I sometimes wished to have rosy cheeks, a straight nose, and small cherry mouth; I desired to be tall, stately, and finely developed in figure; I felt it a misfortune that I was so little, so pale, and had features so irregular and so marked.	Иногда я сожалела о том, что недостаточно красива.Мне хотелось, чтобы у меня были румяные щеки, точеный нос и маленький алый ротик, хотелось быть высокой, стройной и хорошо сложенной; мне казалось большим несчастьем, что я такая маленькая, бледная, что черты у меня неправильные и резкие.
And why had I these aspirations and these regrets?	Откуда взялись эти желания и сожаления?
It would be difficult to say: I could not then distinctly say it to myself; yet I had a reason, and a logical, natural reason too.	Трудно сказать, я и сама не знала, откуда они.
However, when I had brushed my hair very smooth, and put on my black frock—which, Quakerlike as it was, at least had the merit of fitting to a nicety—and adjusted my clean white tucker, I thought I should do respectably enough to appear before Mrs. Fairfax, and that my new pupil would not at least recoil from me with antipathy.	И вот я причесалась как можно тщательнее, надела свое черноеплатье - увы, оно имело квакерский вид, но зато сидело прекрасно, - пришила новую белую манишку и решила, что у меня достаточно респектабельнаявнешность, чтобы предстать перед миссис Фэйрфакс, и что моя ученица по крайней мере не испугается меня.
Having opened my chamber window, and seen that I left all things straight and neat on the toilet table, I ventured forth.	Раскрыв окно и проверив, все ли в порядке на моем туалетном столике, я вышла.
Traversing the long and matted gallery, I descended the slippery steps of oak; then I gained the hall: I halted there a minute; I looked at some pictures on the walls (one, I remember, represented a grim man in a cuirass, and one a lady with powdered hair and a pearl necklace), at a bronze lamp pendent from the ceiling, at a great clock whose case was of oak curiously carved, and ebon black with time and rubbing.	Я миновала длинный, застланный дорожкой коридор и спустилась по гладким и скользким дубовым ступеням, затем вошла в холл.Здесь я задержалась на несколько минут и занялась осмотром картин на стенах (на одной, как я помню, был изображен угрюмый мужчина в кирасе, а на другой - дама с напудренными волосами и жемчужным ожерельем вокруг шеи), бронзовой лампы, свисавшей с потолка, и больших стенных часов, потемневших от времени, в футляре с причудливой резьбой.
Everything appeared very stately and imposing to me; but then I was so little accustomed to grandeur.	Все казалось мне здесь чрезвычайно торжественным ивнушительным, - но ведь я еще так мало видела в жизни.
The hall-door, which was half of glass, stood open; I stepped over the threshold.	Дверь холла, дополовины застекленная, оказалась открытой; я переступила ее порог.
It was a fine autumn morning; the early sun shone serenely on embrowned groves and still green fields; advancing on to the lawn, I looked up and surveyed the front of the mansion.	Былочудесное осеннее утро.Солнце ласково освещало разноцветную листву рощ и все еще зеленые поля.Выйдя на лужайку, я обернулась, чтобы взглянуть на фасад дома.

It was thrcc storcys high, of proportions not vast, though considcrablc: a gcntlcman’s manor-housc, not a noblcman’s scat: battlcmcnts round thc top gavc it a picturcsquc look.	Дом был трехэтажный, не слишком большой, но внушительный: не замок вельможи, а усадьба джентльмена.Зубчатые стены придавали ему особенно живописный вид.
Its grcy front stood out wcll from thc background of a rookcry, whosc cawing tcnants wcrc now on thc wing: thcy flcw ovcr thc lawn and grounds to alight in a grcat mcadow, from which thcsc wcrc scparatcd by a sunk fcncc, and whcrc an array of mighty old thorn trccs, strong, knotty, and broad as oaks, at oncc cxplaincd thc ctymology of thc mansion’s dcsignation.	Каменный серый фасад четко выделялся на фоне деревьев парка,унизанных черными грачиными гнездами, обитатели которых носились вокруг.Онилетали над лужайкой и деревьями и опускались на большую поляну, отделенную от парка только разрушенной оградой.Вдоль нее стоял ряд огромных, мощных деревьев - ветвистых, узловатых и величественных, точно дубы; это был особый вид боярышника, и я сразу поняла, почему Торнфильд [Thorntrcc (англ.) -боярышник] назван так.
Farthcr off wcrc hills: not so lofty as thosc round Lowood, nor so craggy, nor so likc barricrs of scparation from thc living world; but yct quict and loncly hills cnough, and sccming to cmbracc Thornficld with a scclusion I had not cxpcctcd to find cxistcnt so ncar thc stirring locality of Millcotc.	Дальше тянулись холмы, они были не так высоки икруты, как в Ловуде, и не казались барьером, отделяющим усадьбу отостального мира; все же их склоны были тихи ипустынны, и цепь этих холмов,окружая Торнфильд, придавала ему тууединенность, которой нельзя былоожидать в местности, столь близкой коживленному Милкоту.
A littlc hamlct, whosc roofs wcrc blcnt with trccs, stragglcd up thc sidc of onc of thcsc hills; thc church of thc district stood ncarcr Thornficld: its old towcr-top lookcd ovcr a knoll bctwccn thc housc and gatcs.	По склону одногоиз холмов карабкалась деревенька, крыши которой были осенены большими деревьями.Церковь стояла ближе к усадьбе.Ее старинная колокольня выглядывала из-за небольшого пригорка между домом и воротами.
I was yct cnjoying thc calm prospcct and plcasant frcsh air, yct listcning with dclight to thc cawing of thc rooks, yct survcying thc widc, hoary front of thc hall, and thinking what a grcat placc it was for onc loncly littlc damc likc Mrs. Fairfax to inhabit, whcn that lady appcarcd at thc door.	Я все еще наслаждалась этим мирным видом иприятной свежестью утреннеговоздуха, все еще прислушивалась к крикуграчей и любовалась стариннымфасадом дома, размышляя о том, как должнабыла чувствовать себя здесьодинокая скромная старушка, какой была миссис Фэйрфакс, когда она сама появилась на пороге.
“What! out alrcady?” said shc.	- Вы уже встали? - сказала она.
“I scc you arc an carly riscr.”	- Да вы, я вижу, ранняя птичка.
I wcnt up to hcr, and was rcccivcd with an affablc kiss and shakc of thc hand.	Я подошла к ней, она приветливо поздоровалась со мной и поцеловала меня в щеку.
“How do you likc Thornficld?” shc askcd.	- Ну, как вам нравится Торнфильд? - спросила она.
I told hcr I likcd it vcry much.	Я сказала, что очень нравится.

“Yes,” she said, “it is a pretty place; but I fear it will be getting out of order, unless Mr. Rochester should take it into his head to come and reside here permanently; or, at least, visit it rather oftener: great houses and fine grounds require the presence of the proprietor.”	- Да, - продолжала она, - красивое место; но я боюсь, что если мистерРочестер не надумает окончательно здесь поселиться или хотя бы чаще наезжать сюда, все придет в упадок: такие дома и парки требуют постоянного присутствия хозяина.
“Mr. Rochester!” I exclaimed.	- Мистер Рочестер? - воскликнула я.
“Who is he?”	- Кто же это?
“The owner of Thornfield,” she responded quietly.	- Владелец Торнфильда, - спокойно отозвалась она.
“Did you not know he was called Rochester?”	- Разве вы не знали, что его зовут Рочестер?
Of course I did not—I had never heard of him before; but the old lady seemed to regard his existence as a universally understood fact, with which everybody must be acquainted by instinct.	Конечно, не знала, я никогда о нем не слышала.Но старая дама, видимо,считала, что это должно быть известно всем и каждому.
“I thought,” I continued, “Thornfield belonged to you.”	- А я думала, что Торнфильд принадлежит вам.
“To me?	- Мне?
Bless you, child; what an idea!	Господь с вами, дитя мое! Что это вам вздумалось!
To me!	Мне!
I am only the housekeeper—the manager.	Да ятолько экономка, домоправительница.
To be sure I am distantly related to the Rochesters by the mother’s side, or at least my husband was; he was a clergyman, incumbent of Hay—that little village yonder on the hill—and that church near the gates was his.	Правда, я в родстве с Рочестерами поженской линии, или, вернее, муж был с ними вродстве; он был священником вХэе - вон в той маленькой деревушке на холме - ислужил в церкви, что возлеворот.
The present Mr. Rochester’s mother was a Fairfax, and second cousin to my husband: but I never presume on the connection—in fact, it is nothing to me; I consider myself quite in the light of an ordinary housekeeper: my employer is always civil, and I expect nothing more.”	Мать мистера Рочестера была урожденная Фэйрфакс и троюродная сестра моего мужа.Но я никогда не злоупотребляла этим родством, -для меня это неимеет никакого значения, я считаю себя обыкновенной домоправительницей.Мойхозяин всегда вежлив, а больше мне ничего не нужно.
“And the little girl—my pupil!”	- А девочка, моя ученица?
“She is Mr. Rochester’s ward; he commissioned me to find a governess for her.	- Мистер Рочестер ее опекун; он поручил мне найти для нее гувернантку.
He intended to have her brought up in —shire, I believe.	Он, видимо, хочет, чтобы девочка воспитывалась здесь.
Here she comes, with her ‘bonne,’ as she calls her nurse.”	Да вон и она со своей bonne, как она называет няню.
The enigma then was explained: this affable and kind little widow was no great dame; but a dependant like myself.	Итак, вот решение загадки: приветливая и добраявдова вовсе не важнаядама, а такая же подчиненная, как и я.
I did not like her the worse for that; on the contrary, I felt better pleased than ever.	От этого она не стала мне менее мила. Наоборот, я ощутила еще большую радость.

Thc cquality bctwccn hcr and mc was rcal; not thc mcrc rcsult of condcsccnsion on hcr part: so much thc bcttcr—my position was all thc frccr.	Равенство между нами было подлинным равенством, а не только результатом ее снисходительности; тем лучше - я могла чувствовать себя еще свободнее.
As I was mcditating on this discovcry, a littlc girl, followcd by hcr attcndant, camc running up thc lawn.	В то время, как я размышляла об этом открытии, на лужайке показаласьмаленькая девочка, за ней спешила ее няня.
I lookcd at my pupil, who did not at first appcar to noticc mc: shc was quitc a child, pcrhaps scvcn or cight ycars old, slightly built, with a palc, small-fcaturcd facc, and a rcdundancy of hair falling in curls to hcr waist.	Я стала рассматривать своювоспитанницу, которая сначала, видимо, незаметила меня; она была совсемдитя, хрупкая, не старше семи-восьми лет;бледное, с мелкими чертами личико,и необыкновенно густые локоны, спадающие допояса.
“Good morning, Miss Adcla,” said Mrs. Fairfax.	- С добрым утром, мисс Адель, - сказала миссис Фэйрфакс.
“Comc and spcak to thc lady who is to tcach you, and to makc you a clcvcr woman somc day.”	- Подойдитесюда и познакомьтесь с мисс Эйр; она будет учить вас, чтобы вы стали со временем образованной молодой особой.
Shc approachcd.	Девочка приблизилась.
“Mais oui, ccrtaincmcnt.”	- Ну да, конечно.
“Arc thcy forcigncrs?”I inquircd, amazcd at hcaring thc Frcnch languagc.	- Они иностранки? - спросила я с изумлением, услышав французскую речь.
“Thc nursc is a forcigncr, and Adcla was born on thc Contincnt; and, I bclicvc, ncvcr lcft it till within six months ago.	- Няня француженка, а Адель родилась воФранции и, насколько я знаю,впервые уехала оттуда шесть месяцев назад.
Whcn shc first camc hcrc shc could spcak no English; now shc can makc shift to talk it a littlc: I don’t undcrstand hcr, shc mixcs it so with Frcnch; but you will makc out hcr mcaning vcry wcll, I darc say.”	Когда девочка появилась здесь,она совсем не умела говорить по-английски, нотеперь уже немного научилась.Я-то плохо понимаю ее, она слишком путает французский с английским, но вы ее, наверно, поймете.
Fortunatcly I had had thc advantagc of bcing taught Frcnch by a Frcnch lady; and as I had always madc a point of convcrsing with Madamc Picrrot as oftcn as I could, and had bcsidcs, during thc last scvcn ycars, lcarnt a portion of Frcnch by hcart daily—applying mysclf to takc pains with my acccnt, and imitating as closcly as possiblc thc pronunciation of my tcachcr, I had acquircd a ccrtain dcgrcc of rcadincss and corrcctncss in thc languagc, and was not likcly to bc much at a loss with Madcmoiscllc Adcla.	К счастью, я имела возможность учитьсяфранцузскому языку у настоящейфранцуженки, - я никогда не упускала случаяпоболтать с мадам Пьеро, - крометого, все последние семь лет каждый день училанаизусть французские стихи ивсячески трудилась над приобретением правильного произношения, так что мне удалось достичь известных успехов.Все это давало мне основание надеяться, что я смогу свободно беседовать с мадемуазель Аделью.
Shc camc and shook hand with mc whcn shc hcard that I was hcr govcrncss; and as I lcd hcr in to brcakfast, I addrcsscd somc phrascs to hcr in hcr own tonguc: shc rcplicd bricfly at first, but aftcr wc wcrc scatcd at thc tablc, and shc had cxamincd mc somc tcn minutcs with hcr largc hazcl cycs, shc suddcnly commcnccd chattcring flucntly.	Узнав, что я ее новаягувернантка, девочка подошла и подала мне руку. Когда мы шли завтракать, яобратилась к Адели с несколькими фразами на ее родном языке.Она отвечала неохотно, но после того, как мы уселись за стол и девочка, по крайней мере,минут пять внимательно рассматривала менясвоими большими светло-каримиглазами, вдруг принялась оживленно болтать.

“Ah!” cried she, in French, “you speak my language as well as Mr. Rochester does: I can talk to you as I can to him, and so can Sophie.	- А, - воскликнула Адель по-французски, - вы говорите на моем родномязыке не хуже мистера Рочестера; я могуразговаривать с вами, как с ним и сСофи.
She will be glad: nobody here understands her: Madame Fairfax is all English.	То-то она обрадуется!Ведь никто ее здесь не понимает, мадам Фэйрфакс знает только свой английский.
Sophie is my nurse; she came with me over the sea in a great ship with a chimney that smoked—how it did smoke!—and I was sick, and so was Sophie, and so was Mr. Rochester.	Софи - это моя няня, она приехала со мною на большом корабле с трубой, которая дымила, - ну уж и дымила!Меня всетошнило, и Софи тоже, и мистера Рочестера...
Mr. Rochester lay down on a sofa in a pretty room called the salon, and Sophie and I had little beds in another place.	Мистер Рочестер лежал на диване в красивой комнате, которая называется салон, а мы с Софи лежали на таких чудных кроватках в каюте.
I nearly fell out of mine; it was like a shelf.	Я чуть не вывалилась из своей: она как полочка.
And Mademoiselle—what is your name?”	Мадемуазель... а как вас зовут?
“Eyre—Jane Eyre.”	- Эйр. Джен Эйр.
“Aire?	- Эйр?
Bah!I cannot say it.	Ну, я не выговорю.
Well, our ship stopped in the morning, before it was quite daylight, at a great city—a huge city, with very dark houses and all smoky; not at all like the pretty clean town I came from; and Mr. Rochester carried me in his arms over a plank to the land, and Sophie came after, and we all got into a coach, which took us to a beautiful large house, larger than this and finer, called an hotel.	Так вот, наш корабль остановился один раз утром - еще даже не рассвело - в большом городе. Огромный город!Дома тамбыли темные и такие закоптелые; он ни капельки не похож на красивый чистенький город, откуда я приехала.Мистер Рочестер на руках перенес меня на берег.А сзади шла Софи, и все мы сели в карету, которая отвезла нас взамечательный огромный дом, еще лучше этого и красивей.Называется отель.
We stayed there nearly a week: I and Sophie used to walk every day in a great green place full of trees, called the Park; and there were many children there besides me, and a pond with beautiful birds in it, that I fed with crumbs.”	Там мы прожили почти целую неделю.Мы с Софи ходили каждый день в большущий зеленый сад, где много деревьев, называется сквер; там было очень много детей и пруд, где плавали красивые птицы, и я кормила их хлебными крошками.
“Can you understand her when she runs on so fast?” asked Mrs. Fairfax.	- Неужели вы понимаете что-нибудь, когда онавот так болтает? -спросила меня миссис Фэйрфакс.
I understood her very well, for I had been accustomed to the fluent tongue of Madame Pierrot.	Я понимала ее прекрасно, так как привыкла к быстрой речи мадам Пьеро.
“I wish,” continued the good lady, “you would ask her a question or two about her parents: I wonder if she remembers them?”	- Мне хотелось бы, - продолжала добрая старушка, - чтобы вы задали ей несколько вопросов относительно ее родителей: интересно, помнит она их?
“I lived long ago with mama; but she is gone to the Holy Virgin.	- Раньше, давно, я жила там с мамой; но она ушла к святой деве.

Mama used to teach me to dance and sing, and to say verses.	Мамаучила меня танцевать, петь и декламировать стихи.
A great many gentlemen and ladies came to see mama, and I used to dance before them, or to sit on their knees and sing to them: I liked it.	К маме приходили гости,очень много дам и мужчин, и я танцевала перед ними или садилась к ним на колени и пела.Мне это очень нравилось.
Shall I let you hear me sing now?”	Хотите я вам спою?
She had finished her breakfast, so I permitted her to give a specimen of her accomplishments.	Так как она кончила завтрак, я позволила ей блеснуть своими талантами.
Descending from her chair, she came and placed herself on my knee; then, folding her little hands demurely before her, shaking back her curls and lifting her eyes to the ceiling, she commenced singing a song from some opera.	Она слезла со стула, подошла и взобралась ко мне на колени; затемблагоговейно сложила ручки и, откинув кудри,подняла глаза к потолку иначала петь арию из какой-то оперы.
It was the strain of a forsaken lady, who, after bewailing the perfidy of her lover, calls pride to her aid; desires her attendant to deck her in her brightest jewels and richest robes, and resolves to meet the false one that night at a ball, and prove to him, by the gaiety of her demeanour, how little his desertion has affected her.	В этой арии женщина, покинутая коварным любовником, изливает свою тоску и призывает на помощь гордость; она велитслужанке надеть на нее самые великолепные,сверкающие драгоценности и самоенарядное платье, решив появиться вечером набалу, где будет обманщик, идоказать ему своим весельем, как мало ее трогаетего вероломство.
The subject seemed strangely chosen for an infant singer; but I suppose the point of the exhibition lay in hearing the notes of love and jealousy warbled with the lisp of childhood; and in very bad taste that point was: at least I thought so.	Странно было слышать это из уст ребенка; но я поняла, что, вероятно,весь комизм исполнения и заключался в том, что слова любви и ревностипроизносились маленькой девочкой; и это было, на мой взгляд, признаком очень дурного вкуса.
This achieved, she jumped from my knee and said,	Кончив, она соскочила с моих колен и сказала:
“Now, Mademoiselle, I will repeat you some poetry.”	- А теперь, мадемуазель, я вам прочту стихи!
Assuming an attitude, she began,“La Ligue des Rats: fable de La Fontaine.”	Встав в позу, она начала читать басню Лафонтена "Союз крыс".
She then declaimed the little piece with an attention to punctuation and emphasis, a flexibility of voice and an appropriateness of gesture, very unusual indeed at her age, and which proved she had been carefully trained.	Она читалас таким точным соблюдением пауз и оттенков, с такими выразительнымиинтонациями и верными жестами, каких было трудно ожидать от ребенка ее возраста; видимо, кто-то тщательно занимался с ней, показывал ей.
“Was it your mama who taught you that piece?”	- Это мама научила тебя так читать? - спросила я.
I asked.“Yes, and she just used to say it in this way:	- Да, она говорила эти слова вот так:
‘Qu’ avez vous donc? lui dit un de ces rats; parlez!’ She made me lift my hand—so—to remind me to raise my voice at the question.	"Qu'avez-vous do^? - lui dit un de ces rats.- Parlez!" ["Что с вами? - сказала одна из крыс.- Говорите!"(фр.)], и она заставляла меня поднять руку вот так, чтобы я не забыла в этом месте повысить голос.
Now shall I dance for you?”	А теперь я потанцую, хотите?

“No, that will do: but after your mama went to the Holy Virgin, as you say, with whom did you live then?”	- Нет, пока довольно.Но когда твоя мама, как ты сказала, ушла к святой деве, с кем же ты жила?
I think she is poor, for she had not so fine a house as mama.	Она, верно, бедная, у нее не было такогокрасивого дома, как умамы.
I was not long there.	Я недолго жила у них.
Most of the books were locked up behind glass doors; but there was one bookcase left open containing everything that could be needed in the way of elementary works, and several volumes of light literature, poetry, biography, travels, a few romances, &c.	Большинствокниг стояло в запертых стеклянных шкафах.Но один шкаф был отперт и содержалв себе все, что нужно для первоначальныхзанятий, а также ряд книг длялегкого чтения: поэзия, несколько биографий,путешествия, романы и такдалее.
I suppose he had considered that these were all the governess would require for her private perusal; and, indeed, they contented me amply for the present; compared with the scanty pickings I had now and then been able to glean at Lowood, they seemed to offer an abundant harvest of entertainment and information.	Мистер Рочестер, должно быть, решил, чтовсего этого гувернанткехватит.И действительно, это пока вполне удовлетворяло меня в сравнении с тем скудным выбором книг, которыми я время от времени могла пользоваться в Ловуде, эти книги открывали передо мной богатые возможности и для развлечения и для приобретения знаний.
In this room, too, there was a cabinet piano, quite new and of superior tone; also an easel for painting and a pair of globes.	В комнате стоял, кроме того, кабинетный рояль, совершенно новый и превосходного тона, а также мольберт и несколько глобусов.
I found my pupil sufficiently docile, though disinclined to apply: she had not been used to regular occupation of any kind.	Моя ученица оказалась довольно послушной, однако очень рассеяннойдевочкой; она была совершенно не приучена к регулярным занятиям.
I felt it would be injudicious to confine her too much at first; so, when I had talked to her a great deal, and got her to learn a little, and when the morning had advanced to noon, I allowed her to return to her nurse.I then proposed to occupy myself till dinner-time in drawing some little sketches for her use.	Япочувствовала, что не следует на первых порах слишком принуждать ее;поэтому, когда мы вдоволь наговорились и немного позанимались, - кстати, наступил полдень, - я позволила ей вернуться к няне, а сама решила до обедасделать несколько набросков, которые были нужны мне для занятий с нею.
As I was going upstairs to fetch my portfolio and pencils, Mrs. Fairfax called to me:	Когда я поднималась наверх, чтобы взять папку и карандаши, миссис Фэйрфакс окликнула меня.
“Your morning school-hours are over now, I suppose,” said she.	- Вероятно, ваши утренние занятия кончились? -спросила она.
She was in a room the folding-doors of which stood open: I went in when she addressed me.	Старушка находилась в комнате, двустворчатыедвери которой были широкооткрыты.Услышав ее голос, я вошла.
It was a large, stately apartment, with purple chairs and curtains, a Turkey carpet, walnut-panelled walls, one vast window rich in slanted glass, and a lofty ceiling, nobly moulded.	Это был большой и величественный зал с пунцовыми креслами и занавесками, турецким ковром, с обшитыми дубом стенами, огромным окном из цветного стекла и высоким потолком, украшенным лепкой.

Mrs. Fairfax was dusting somc vascs of finc purplc spar, which stood on a sidcboard.	Миссис Фэйрфакс как раз протирала стоявшие на серванте высокие вазы из прекрасного пурпурного камня.
“What a bcautiful room!”I cxclaimcd, as I lookcd round; for I had ncvcr bcforc sccn any half so imposing.	- Какая чудесная комната! - воскликнула я, озираясь, ведь я не видела всвоей жизни ничего похожего на такое великолепие.
“Ycs; this is thc dining-room.	- Да, это столовая.
I havc just opcncd thc window, to lct in a littlc air and sunshinc; for cvcrything gcts so damp in apartmcnts that arc scldom inhabitcd; thc drawing-room yondcr fccls likc a vault.”	Я открыла окно, чтобы впустить немного свежего воздуха и солнца: ужасная сырость заводится в помещении, где мало живут, -рядом, в гостиной, прямо как в погребе.
Shc pointcd to a widc arch corresponding to thc window, and hung likc it with a Tyrian-dycd curtain, now loopcd up.	Она указала мне на широкую арку в том же стиле, что и окно, и также задрапированную восточной тканью.
Mounting to it by two broad stcps, and looking through, I thought I caught a glimpsc of a fairy placc, so bright to my novicc-cycs appcarcd thc vicw bcyond.	Поднявшись по двум ступенькам, я заглянула в нее, и мне почудилось, что я попала в сказочный чертог, - такойвеликолепной показалась эта комната моему неискушенному взору.
Yct it was mcrcly a vcry pretty drawing-room, and within it a boudoir, both spread with whitc carpcts, on which sccmcd laid brilliant garlands of flowcrs; both ccilcd with snowy mouldings of whitc grapcs and vinc-lcavcs, bcncath which glowcd in rich contrast crimson couchcs and ottomans; whilc thc ornamcnts on thc palc Parian mantclpiccc wcrc of sparkling Bohcmian glass, ruby rcd; and bctwccn thc windows largc mirrors rcpcatcd thc gcncral blcnding of snow and firc.	На самом жеделе это была просто нарядная гостиная сбудуаром; там и тут лежали белыековры, на которых, казалось, брошены былигирлянды ярких цветов; белоснежныйпотолок, украшенный лепными винограднымигроздьями, прекрасно гармонировал спунцовыми диванами и оттоманками; на каминебледного паросского мраморастояли сверкающие хрустальные вазы цвета темного рубина, а большие зеркала между окнами отражали это ослепительное сочетание снега и пламени.
“In what ordcr you kccp thcsc rooms, Mrs. Fairfax!” said I.	- В каком порядке вы содержите эти комнаты, миссис Фэйрфакс! - сказала я.
“No dust, no canvas covcrings: cxccpt that thc air fccls chilly, onc would think thcy wcrc inhabitcd daily.”	- Ни пыли, ни чехлов.Если бы не сырость, можно было бы думать, что в нихи сейчас живут.
“Why, Miss Eyrc, though Mr. Rochcstcr’s visits hcrc arc rarc, thcy arc always suddcn and uncxpcctcd; and as I obscrvcd that it put him out to find cvcrything swathcd up, and to havc a bustlc of arrangcmcnt on his arrival, I thought it bcst to kccp thc rooms in rcadincss.”	- Видите ли, мисс Эйр, хотя мистер Рочестер и навещает нас редко, его приезды всегда неожиданны.Я заметила, что его раздражает, когда он находит все в чехлах и при нем начинается уборка; поэтому я решила, что лучше всего, если комнаты будут постоянно готовы к его приезду.
“Is Mr. Rochcstcr an cxacting, fastidious sort of man?”	- Разве мистер Рочестер такой требовательный?
“Not particularly so; but hc has a gcntlcman’s tastcs and habits, and hc cxpccts to havc things managcd in conformity to thcm.”	- Нет, не скажу; но у него вкусы и привычки настоящего барина иаристократа, и все в доме должно делаться так, как он привык.
“Do you likc him?	- А нравится он вам?
Is hc gcncrally likcd?”	Его вообще любят в округе?

“Oh, yes; the family have always been respected here.	- О да.Эта семья была всегда очень уважаема.
Almost all the land in this neighbourhood, as far as you can see, has belonged to the Rochesters time out of mind.”	С незапамятных временвое, что вы здесь видите, вся земля, насколько можно окинуть взглядом, принадлежала Рочестерам.
“Well, but, leaving his land out of the question, do you like him?	- Но, не касаясь вопроса о его богатстве, сам он вызывает симпатию?
Is he liked for himself?”	Какчеловека его любят?
“I have no cause to do otherwise than like him; and I believe he is considered a just and liberal landlord by his tenants: but he has never lived much amongst them.”	- У меня нет причины не любить его; и, по-моему, арендаторы считают его справедливым и щедрым хозяином.Но ведь он никогда подолгу здесь не живал.
“But has he no peculiarities?	- А нет ли у него каких-нибудь особенностей?
What, in short, is his character?”	Словом, каков у него характер?
“Oh! his character is unimpeachable, I suppose.	- О, это человек безукоризненный.
He is rather peculiar, perhaps: he has travelled a great deal, and seen a great deal of the world, I should think.	Правда, он немного чудак.Онпостоянно путешествует и многое перевидал.
I dare say he is clever, but I never had much conversation with him.”	Вероятно, он умен; но мне никогда не приходилось подолгу с ним разговаривать.
“In what way is he peculiar?”	- А в каком смысле он чудак?
“I don’t know—it is not easy to describe—nothing striking, but you feel it when he speaks to you; you cannot be always sure whether he is in jest or earnest, whether he is pleased or the contrary; you don’t thoroughly understand him, in short—at least, I don’t: but it is of no consequence, he is a very good master.”	- Да не знаю, трудно объяснить, - ничего такого, что бросалось бы вглаза, но когда говоришь с ним, это чувствуется: никогда не знаешь, шутит онили серьезен, доволен или наоборот; никак его не поймешь.Во всяком случае,я не понимаю его; но это не имеет значения, он очень хороший хозяин.
This was all the account I got from Mrs. Fairfax of her employer and mine.	Вот и все, что мне удалось узнать от миссисФэйрфакс об ее хозяине имоем.
There are people who seem to have no notion of sketching a character, or observing and describing salient points, either in persons or things: the good lady evidently belonged to this class; my queries puzzled, but did not draw her out.	Есть люди, которые, должно быть, вовсе лишены способностихарактеризовать человека или явление, обрисовать то, что наиболее бросается в глаза.Видимо, добрая старушка принадлежала именно к этой категории.Моивопросы смущали ее, но не наводили на размышления.
Mr. Rochester was Mr. Rochester in her eyes; a gentleman, a landed proprietor—nothing more: she inquired and searched no further, and evidently wondered at my wish to gain a more definite notion of his identity.	Для нее мистер Рочестер -это был мистер Рочестер, аристократ и крупный землевладелец, вот и все.Онане спрашивала и не допытывалась ни о чем больше и, должно быть, удивлялась моему желанию получить более точные сведения о его личности.

When we left the dining-room, she proposed to show me over the rest of the house; and I followed her upstairs and downstairs, admiring as I went; for all was well arranged and handsome.	Когда мы вышли из столовой, она предложила показать мне остальныекомнаты, и я последовала за ней; мы обошли весь дом сверху донизу, и явосхищалась тем, что видела, ибо все здесьбыло устроено разумно и совкусом.
The large front chambers I thought especially grand: and some of the third-storey rooms, though dark and low, were interesting from their air of antiquity.	Большие парадные залы показались мне особенно величественными, затонекоторые из комнат на третьем этаже, хотя они были темные и низкие,привлекали тем, что от них веяло духом старины.
The furniture once appropriated to the lower apartments had from time to time been removed here, as fashions changed: and the imperfect light entering by their narrow casement showed bedsteads of a hundred years old; chests in oak or walnut, looking, with their strange carvings of palm branches and cherubs’ heads, like types of the Hebrew ark; rows of venerable chairs, high-backed and narrow; stools still more antiquated, on whose cushioned tops were yet apparent traces of half-effaced embroideries, wrought by fingers that for two generations had been coffin-dust.	Мебель, стоявшая раньше внижних этажах, постепенно переправлялась сюда, по мере того как менялась мода.При неверном свете, падавшем в узкие окна, я видела кровати, которымбыло не меньше ста лет, лари из дуба илиорехового дерева, украшенныепричудливой резьбой в виде пальмовых веток итолстых херувимов, напоминавшиековчег завета, ряды старинных стульев сузкими сиденьями и высокимиспинками, еще более старинные кресла,сохранившие на своих подушкахполустертые следы вышивки, сделанной руками,которые уже два поколения назадстали прахом.
All these relics gave to the third storey of Thornfield Hall the aspect of a home of the past: a shrine of memory.	Благодаря всем этим реликвиям третий этаж Торнфильдхоллаказался олицетворением прошлого, хранилищем воспоминаний.
I liked the hush, the gloom, the quaintness of these retreats in the day; but I by no means coveted a night’s repose on one of those wide and heavy beds: shut in, some of them, with doors of oak; shaded, others, with wrought old English hangings crusted with thick work, portraying effigies of strange flowers, and stranger birds, and strangest human beings,—all which would have looked strange, indeed, by the pallid gleam of moonlight.	Днем мне оченьнравился полумрак, тишина и своеобразнаяобстановка этих комнат, но я бы низа что не согласилась провести ночь на однойиз этих широких массивныхкроватей.Некоторые из альковов имели стены и дубовые двери, другие былизавешены старинными гобеленами с изображением странных цветов, еще более странных птиц и уж совсем странных человеческих существ, - все это вместе должно было казаться поистине фантастическим при бледном свете луны.
“Do the servants sleep in these rooms?” I asked.	- В этих спальнях спят слуги? - спросила я.
“No; they occupy a range of smaller apartments to the back; no one ever sleeps here: one would almost say that, if there were a ghost at Thornfield Hall, this would be its haunt.”	- Нет, они помещаются в маленьких комнатах на той стороне дома; тут никто не спит.Если бы в Торнфильде были привидения, они являлись бы именно здесь.
“So I think: you have no ghost, then?”	- Я тоже так думаю.Но у вас, значит, нет привидений?

“Nonc that I cvcr hcard of,” rcturncd Mrs. Fairfax, smiling.	- Во всяком случае, я о них никогда не слышала,- отозвалась миссис Фэйрфакс, улыбаясь.
“Nor any traditions of onc? no lcgcnds or ghost storics?”	- И на этот счет не существует никакихпреданий, никаких легенд илирассказов?
“I bclicvc not.	- Мне кажется, нет.
And yct it is said thc Rochcstcrs havc bccn rathcr a violcnt than a quict racc in thcir timc: pcrhaps, though, that is thc rcason thcy rcst tranquilly in thcir gravcs now.”	А вместе с тем говорят, что все Рочестеры были людибурного и беспокойного нрава; может быть,поэтому они так мирно спят в своихмогилах.
“Ycs—‘aftcr lifc’s fitful fcvcr thcy slccp wcll,’” I muttcrcd.	- Да--"После жизни огневой их крепок сон..." -пробормотала я.
“Whcrc arc you going now, Mrs. Fairfax?” for shc was moving away.	- Акуда вы теперь направляетесь, миссис Фэйрфакс?- спросила я, видя, что она куда-то повернула.
“On to thc lcads; will you comc and scc thc vicw from thcncc?”	- Наверх.Хотите взглянуть на вид с крыши?
I followcd still, up a vcry narrow staircasc to thc attics, and thcncc by a laddcr and through a trap-door to thc roof of thc hall.	Я последовала за ней по узенькой лесенке на чердак, а затем по пожарнойлестнице и через открытый люк вылезла на крышу.
I was now on a lcvcl with thc crow colony, and could scc into thcir ncsts.	Теперь я находилась на одномуровне с колонией грачей и могла заглянуть в ихгнезда.
Lcaning ovcr thc battlcmcnts and looking far down, I survcycd thc grounds laid out likc a map: thc bright and vclvct lawn closcly girdling thc grcy basc of thc mansion; thc ficld, widc as a park, dottcd with its ancicnt timbcr; thc wood, dun and scrc, dividcd by a path visibly ovcrgrown, grccncr with moss than thc trccs wcrc with foliagc; thc church at thc gatcs, thc road, thc tranquil hills, all reposing in thc autumn day’s sun; thc horizon boundcd by a propitious sky, azurc, marblcd with pcarly whitc.	Наклонившись, япосмотрела вниз, и парк развернулся передо мной, как большая карта.Зеленыйподстриженный газон окружал, словно бархатным поясом, серые стены дома; наширокой поляне стояли рядами старые кусты боярышника; лес, темный и суровый, пересекала пешеходная тропинка, и мох, устилавший ее, был зеленее, чем листва деревьев.Возле ворот я увидела церковь, за ней дорогу, мирные холмы,словно дремавшие в свете осеннего солнца, и затем горизонт, а над нимвысокое небо, лазурное, с жемчужными облаками.
No fcaturc in thc sccnc was cxtraordinary, but all was plcasing.	В этом пейзаже не было ничего необычайного, но весь он был прекрасен.
Whcn I turncd from it and rcpasscd thc trap-door, I could scarccly scc my way down thc laddcr; thc attic sccmcd black as a vault comparcd with that arch of bluc air to which I had bccn looking up, and to that sunlit sccnc of grovc, pasture, and grccn hill, of which thc hall was thc ccntrc, and ovcr which I had bccn gazing with dclight.	Когда я отвернулась и вновьспустилась в люк, я едва могла различить пожарную лестницу.После яркого голубого воздуха и залитых солнцем рощ, пастбищ и зеленых холмов, посреди которых стоял барский дом и которые я только что созерцала с такимудовольствием, мне казалось, что на чердаке темно, как в погребе.

Mrs.Fairfax stayed behind a moment to fasten the trap-door; I, by drift of groping, found the outlet from the attic, and proceeded to descend the narrow garret staircase.	Миссис Фэйрфакс на минуту задержалась, чтобы запереть люк, а я ощупьюнашла выход с чердака и продолжала спускаться.
I lingered in the long passage to which this led, separating the front and back rooms of the third storey: narrow, low, and dim, with only one little window at the far end, and looking, with its two rows of small black doors all shut, like a corridor in some Bluebeard’s castle.	Я остановилась в длинномкоридоре, который проходил через весь третий этаж, отделяя комнаты фасада от комнат, находившихся в глубине дома.Этот коридор с двумя рядами темных запертых дверей, узкий, низкий, сумрачный - в конце его находилось толькоодно маленькое оконце, - напоминал коридор в замке Синей Бороды.
While I paced softly on, the last sound I expected to hear in so still a region, a laugh, struck my ear.	Я тихонько шла вперед и вдруг услышала звук, который меньше всегоожидала здесь услышать: до меня донесся чей-то смех.
It was a curious laugh; distinct, formal, mirthless.	Это был странный смех -отрывистый, сухой, безрадостный.
I stopped: the sound ceased, only for an instant; it began again, louder: for at first, though distinct, it was very low.	Я остановилась.Смех умолк, но лишь на мгновение.
It passed off in a clamorous peal that seemed to wake an echo in every lonely chamber; though it originated but in one, and I could have pointed out the door whence the accents issued.	Он прозвучал опять - громче, ибо в первый раз смеялись оченьтихо, - и оборвался на высокой ноте, казалось, пробудив эхо в каждом из этих пустынных покоев, хотя раздался он в комнате рядом, и я могла бы совершенно точно сказать, за какой именно дверью.
“Mrs. Fairfax!”I called out: for I now heard her descending the great stairs.	- Миссис Фэйрфакс, - крикнула я, услышав, что она спускается по лестнице.
“Did you hear that loud laugh?	- Вы слышали этот громкий смех?
Who is it?”	Кто это?
“Some of the servants, very likely,” she answered: “perhaps Grace Poole.”	- Вероятно, кто-нибудь из горничных, - ответила она.- Может быть,Грэйс Пул.
“Did you hear it?”	- Но вы слышали? - опять спросила я.
I again inquired.	- Да, совершенно ясно.
“Yes, plainly: I often hear her: she sews in one of these rooms.	Я часто слышу ее смех. Она шьет в одной из этих комнат.
Sometimes Leah is with her; they are frequently noisy together.”	Иногда с нею бывает и Ли, они шумят и болтают.
The laugh was repeated in its low, syllabic tone, and terminated in an odd murmur.	Смех повторился, негромкий, отрывистый, изакончился страннымбормотанием.
“Grace!” exclaimed Mrs. Fairfax.	- Грэйс! - крикнула миссис Фэйрфакс.

I really did not expect any Grace to answer; for the laugh was as tragic, as preternatural a laugh as any I ever heard; and, but that it was high noon, and that no circumstance of ghostliness accompanied the curious cachinnation; but that neither scene nor season favoured fear, I should have been superstitiously afraid.	Говоря по совести, я не ждала, что Грэйс ответит; смех был такоймрачный, такой жуткий, какого я никогда не слышала.Правда, была середина дня, и ничто сверхъестественное не сопровождало это странное явление; обстановка и время дня отнюдь не располагали к страхам, иначе меня охватил бы суеверный ужас.
However, the event showed me I was a fool for entertaining a sense even of surprise.The door nearest me opened, and a servant came out,—a woman of between thirty and forty; a set, square-made figure, red-haired, and with a hard, plain face: any apparition less romantic or less ghostly could scarcely be conceived.	Впрочем, тут же выяснилось, что во всем этом нет ничего таинственного:дверь рядом со мной открылась, и вышласлужанка - женщина лет тридцати -сорока.У нее была невысокая коренастая фигура, рыжие волосы, грубое, простое лицо.Трудно себе представить образ менее романтический, менее похожий на призрак.
“Too much noise, Grace,” said Mrs. Fairfax. “Remember directions!”	- Слишком много шуму, Грэйс, - сказала миссисФэйрфакс, - не забывайтеприказа.
Grace curtseyed silently and went in.	- Грэйс молча присела и снова ушла в комнату.
“She is a person we have to sew and assist Leah in her housemaid’s work,” continued the widow; “not altogether unobjectionable in some points, but she does well enough.	- Она шьет и помогает Ли по хозяйству, -продолжала вдова.- У нее естьизвестные недостатки, но она хорошо справляется с работой.
By-the-bye, how have you got on with your new pupil this morning?”	Кстати, как у васшли занятия с вашей ученицей?
We found dinner ready, and waiting for us in Mrs. Fairfax’s room.CHAPTER XII	Обед был готов и ожидал нас в комнате миссис Фэйрфакс.Глава XII
The promise of a smooth career, which my first calm introduction to Thornfield Hall seemed to pledge, was not belied on a longer acquaintance with the place and its inmates.	Та надежда на безбурную жизнь, которую сулила мне моя первая встреча сТорнфильдхоллом, еще сильней укрепилась во мне после более продолжительного знакомства с этим местом и его обитателями.
Mrs. Fairfax turned out to be what she appeared, a placid-tempered, kind-natured woman, of competent education and average intelligence.	Миссис Фэйрфакс оказалась такой, как я и предполагала, - уравновешенной, добродушной женщиной, хорошо воспитанной и неглупой.
My pupil was a lively child, who had been spoilt and indulged, and therefore was sometimes wayward; but as she was committed entirely to my care, and no injudicious interference from any quarter ever thwarted my plans for her improvement, she soon forgot her little freaks, and became obedient and teachable.	Моя ученица была девочка живая, довольно своенравнаяи избалованная - и поэтому иногда упрямая: но так как ее предоставилицеликом моим заботам и никто не вмешивался вмои методы ее воспитания, онаскоро отвыкла от своих маленьких капризов истала послушной и восприимчивойк учению.

Shc had no grcat talcnts, no markcd traits of charactcr, no pcculiar dcvclopmcnt of fccling or tastc which raiscd hcr onc inch abovc thc ordinary lcvcl of childhood; but ncithcr had shc any dcficicncy or vicc which sunk hcr bclow it.	У нее не было никаких особых талантов, никаких резко выраженныхчерт характера или своеобразных чувств и вкусов, благодаря которым она сталабы выше обычного уровня детей ее возраста; но не было у нее и недостатковили пороков, которые ставили бы ее ниже этого уровня.
Shc madc rcasonablc progress, cntcrtaincd for mc a vivacious, though pcrhaps not vcry profound, affcction; and by hcr simplicity, gay prattlc, and cfforts to plcasc, inspired mc, in rcturn, with a dcgrcc of attachmcnt sufficicnt to makc us both contcnt in cach othcr’s socicty.	Она делала вполнеудовлетворительные успехи, питала ко мне искреннюю, хотя, быть может, и не очень глубокую привязанность, а ее простодушие, живость и желание нравитьсявнушали и мне ответное чувство, достаточное, чтобы сделать наше взаимное общение приятным.
Who blamcs mc?	Кто будет порицать меня?
Many, no doubt; and I shall bc callcd discontcntcd.	Без сомнения, многие.Меня назовут слишком требовательной.
I could not hclp it: thc rcstlcssncss was in my naturc; it agitatcd mc to pain somctimcs.	Но что я могла поделать?По натуре я человек беспокойный, неугомонность у меня в характере, и я не однажды страдала из-за нее.
Thcn my solc rclicf was to walk along thc corridor of thc third storcy, backwards and forwards, safc in thc silcncc and solitudc of thc spot, and allow my mind’s cyc to dwcll on whatcvcr bright visions rosc bcforc it—and, ccrtainly, thcy wcrc many and glowing; to lct my hcart bc hcavcd by thc cxultant movcmcnt, which, whilc it swcllcd it in troublc, cxpandcd it with lifc; and, bcst of all, to opcn my inward car to a talc that was ncvcr cndcd—a talc my imagination crcatcd, and narratcd continuously; quickcncd with all of incidcnt, lifc, firc, fccling, that I dcsircd and had not in my actual cxistcncc.	Тогдамоим единственным утешением было ходить покоридору третьего этажа взад ивперед, в тишине и уединении, и отдаватьсявнутреннему созерцанию тех яркихобразов, которые теснились передо мною,прислушиваться к нараставшему в моемсердце волнению, смущавшему меня, нополному жизни, и в лучшие минутывнимать той бесконечной повести, которуюсоздавала моя фантазия, насыщая еесобытиями, огнем, чувством - всем, чего я желалаи чего лишена была в этотпериод моего существования.
It is in vain to say human bcings ought to bc satisficd with tranquillity: thcy must havc action; and thcy will makc it if thcy cannot find it.	Напрасно утверждают, что человек должен довольствоваться спокойнойжизнью: ему необходима жизнь деятельная; и он создает ее, если она не дана ему судьбой.
Millions arc condcmncd to a stillcr doom than minc, and millions arc in silcnt rcvolt against thcir lot.	Миллионы людей обречены на еще более однообразноесуществование, чем то, которое выпало на мою долю, - и миллионы безмолвно против него бунтуют.
Nobody knows how many rcbcllions bcsidcs political rcbcllions fcrmcnt in thc masscs of lifc which pcoplc carth.	Никто не знает, сколько мятежей - помимо политических -зреет в недрах обыденной жизни.

Women are supposed to be very calm generally: but women feel just as men feel; they need exercise for their faculties, and a field for their efforts, as much as their brothers do; they suffer from too rigid a restraint, too absolute a stagnation, precisely as men would suffer; and it is narrow-minded in their more privileged fellow-creatures to say that they ought to confine themselves to making puddings and knitting stockings, to playing on the piano and embroidering bags.	Предполагается, что женщине присуще спокойствие; но женщины испытывают то же, что и мужчины; у них та жепотребность проявлять свои способности и искать для себя поле деятельности,как и у их собратьев мужчин; вынужденные житьпод суровым гнетом традиций, вкосной среде, они страдают совершенно так же,как страдали бы на их местемужчины.И когда привилегированный пол утверждает, что призвание женщинытолько печь пудинги да вязать чулки, играть нарояле да вышивать сумочки, тоэто слишком ограниченное суждение.
It is thoughtless to condemn them, or laugh at them, if they seek to do more or learn more than custom has pronounced necessary for their sex.	Неразумно порицать их или смеяться над ними, если они хотят делать нечто большее и учиться большему, чем то, к чему обычай принуждает их пол.
When thus alone, I not unfrequently heard Grace Poole’s laugh: the same peal, the same low, slow ha! ha! which, when first heard, had thrilled me: I heard, too, her eccentric murmurs; stranger than her laugh.	Во время этих одиноких прогулок по коридору я нередко слышала смех Грэйс Пул.Это был все тот же отрывистый, низкий, глухой смех, который таквзволновал меня, когда я впервые услышала его.До меня доносилось также ее бормотание, еще более странное, чем смех.
There were days when she was quite silent; but there were others when I could not account for the sounds she made.	В иные дни она безмолвствовала; нозвуки ее голоса всегда вызывали у менянедоумение.
Sometimes I saw her: she would come out of her room with a basin, or a plate, or a tray in her hand, go down to the kitchen and shortly return, generally (oh, romantic reader, forgive me for telling the plain truth!) bearing a pot of porter.	Я не раз видела ее; онавыходила из своей комнаты то с тазом, то старелкой или подносом в руках,направлялась на кухню и обычно возвращаласьоттуда с кружкой портера (простимне эту грубую правду, романтический читатель).
Her appearance always acted as a damper to the curiosity raised by her oral oddities: hard-featured and staid, she had no point to which interest could attach.	При виде ее мое любопытство,вызванное ее странным смехом, гасло: ни в этойнеповоротливой фигуре, ни влице с резкими чертами не было ничего,способного вызвать интерес.
I made some attempts to draw her into conversation, but she seemed a person of few words: a monosyllabic reply usually cut short every effort of that sort.	Я не разстаралась вовлечь Грейс в разговор, но она была чрезвычайно молчалива: всемои попытки пресекались ее односложными ответами.

The other members of the household, viz., John and his wife, Leah the housemaid, and Sophie the French nurse, were decent people; but in no respect remarkable; with Sophie I used to talk French, and sometimes I asked her questions about her native country; but she was not of a descriptive or narrative turn, and generally gave such vapid and confused answers as were calculated rather to check than encourage inquiry.	Остальные обитатели этого дома: Джон и его жена, Ли - горничная и Софи- няня-француженка - были вполне достойные,однако ничем не примечательныелюди.С Софи я болтала по-французски и иногда расспрашивала ее о родине; но у нее не было дара ни к описанию, ни к рассказу, и она обычно давала такиекраткие и неопределенные ответы, что они могли скорее отбить охоту к расспросам, чем вызвать ее.
October, November, December passed away.	Так прошли октябрь, ноябрь и декабрь.
It was a fine, calm day, though very cold; I was tired of sitting still in the library through a whole long morning: Mrs. Fairfax had just written a letter which was waiting to be posted, so I put on my bonnet and cloak and volunteered to carry it to Hay; the distance, two miles, would be a pleasant winter afternoon walk.	Был ясный, спокойный день, хотя очень холодный.Я устала, просидев все долгое утро в библиотеке.Миссис Фэйрфакс только что написала письмо, которое нужно было отправить на почту, поэтому я надела шляпу и плащ и предложила отнести его в Хэй: до этой деревушки всего две мили - это будет только приятной прогулкой.
The ground was hard, the air was still, my road was lonely; I walked fast till I got warm, and then I walked slowly to enjoy and analyse the species of pleasure brooding for me in the hour and situation.	Земля была застывшая, воздух тих, ни одинчеловек не встретился мне надороге.Сначала я шла быстро, чтобы согреться, потом замедлила шаг,наслаждаясь и предвкушая те удовольствия,которые сулило это время дня игода.
It was three o’clock; the church bell tolled as I passed under the belfry: the charm of the hour lay in its approaching dimness, in the low-gliding and pale-beaming sun.	Было три часа; церковный колокол только что прозвонил, когда я проходила мимо колокольни.Угасающий день и низко стоявшее над горизонтомбледное лучистое солнце придавали особое очарование этому часу.
I was a mile from Thornfield, in a lane noted for wild roses in summer, for nuts and blackberries in autumn, and even now possessing a few coral treasures in hips and haws, but whose best winter delight lay in its utter solitude and leafless repose.	Я отошла ужена милю от Торнфильда, передо мной тянулась узкая дорога, славившаяся летом своими зарослями шиповника, а осенью орехами и ежевикой.Еще и сейчас междуветвями кое-где алели уцелевшие ягоды боярышника и шиповника.Но главнаяпрелесть этой дороги состояла зимой в полнойпустынности и безгласнойтишине.

If a brcath of air stirrcd, it madc no sound hcrc; for thcrc was not a holly, not an cvcrgrccn to rustlc, and thc strippcd hawthorn and hazcl bushcs wcrc as still as thc whitc, worn stoncs which causcwaycd thc middlc of thc path.	Если и долетало сюда дыхание ветра, то оно не вызывало ни малейшегошороха, ибо здесь не было ни деревца остролиста, ни какого-либо другого представителя той же вечнозеленой породы, а нагие кусты орешника ибоярышника были так же безмолвны, как белые истертые камни, которыми была выложена дорога.
Far and widc, on cach sidc, thcrc wcrc only ficlds, whcrc no cattlc now browscd; and thc littlc brown birds, which stirred occasionally in thc hcdgc, lookcd likc singlc russct lcavcs that had forgottcn to drop.	По обе стороны ее широко и вольно раскинулись поля, где ужебродил скот; а маленькие коричневые птички,порой трепыхавшиеся в кустах,были похожи на блеклые листья, которые забылиупасть.
This lanc inclincd up-hill all thc way to Hay; having rcachcd thc middlc, I sat down on a stilc which lcd thcncc into a ficld.	Дорога, ведшая в Хэй, непрерывно поднималась в гору.Пройдя половину пути, я присела на ступеньку изгороди, которой огорожено было поле.
Gathcring my mantlc about mc, and shcltcring my hands in my muff, I did not fccl thc cold, though it frozc kccnly; as was attcstcd by a shcct of icc covcring thc causcway, whcrc a littlc brooklct, now congcalcd, had ovcrflowcd aftcr a rapid thaw somc days sincc.	Язакуталась в плащ и сунула руки в муфту, так что мне не было холодно, хотяморозило все сильнее: это доказывала толстая корка льда, покрывавшаятропинку, по которой еще недавно, после внезапной оттепели, стекал ручеек.
From my scat I could look down on Thornficld: thc grcy and battlcmcntcd hall was thc principal objcct in thc valc bclow mc; its woods and dark rookcry rosc against thc wcst.	Смоего места мне хорошо был виден весь Торнфильд; подо мной, в центре долины, высился серый массив дома с зубчатыми стенами: он резко выделялся на фоне рощицы с черными грачиными гнездами.
I lingcrcd till thc sun wcnt down amongst thc trccs, and sank crimson and clcar bchind thcm.	Я сидела до тех пор, пока средидеревьев не опустилось солнце, пунцовое иясное.
I thcn turncd castward.	Тогда я повернула на восток.
On thc hill-top abovc mc sat thc rising moon; palc yct as a cloud, but brightcning momcntarily, shc lookcd ovcr Hay, which, half lost in trccs, scnt up a bluc smokc from its fcw chimncys: it was yct a milc distant, but in thc absolutc hush I could hcar plainly its thin murmurs of lifc.	Над холмом стояла луна; она была еще бледна, как облачко, но быстростановилась все ярче и поднималась все выше, озаряя деревню, котораятянулась по верху холма, полускрытая деревьями, и посылала в небо голубые струйки дыма из своих многочисленных труб.
My car, too, fclt thc flow of currcnts; in what dalcs and dcpths I could not tcll: but thcrc wcrc many hills bcyond Hay, and doubtlcss many bccks thrcading thcir passcs.That cvcning calm bctraycd alikc thc tinklc of thc ncarcst strcams, thc sough of thc most rcmotc.	До нее оставалась еще миля, но вглубокой тишине уже доносились ко мненесложные звуки ее жизни.Мой слухулавливал также ропот ручьев, текущих где-то в ущельях и оврагах; по тусторону Хэя было много возвышенностей, и, конечно, там были ручьи: впрозрачной вечерней тишине доносилось их журчание - не только самых близких, но и самых отдаленных.

The din was on the causeway: a horse was coming; the windings of the lane yet hid it, but it approached.	Шум доносился с дороги: видимо, приближалась лошадь.Ее еще не видно было за поворотом, но топот становился все громче.
I was just leaving the stile; yet, as the path was narrow, I sat still to let it go by.	Я быстро поднялась соступеньки, однако дорога была здесь слишком узка, и пришлось снова сесть, чтобы лошадь могла пройти.
In those days I was young, and all sorts of fancies bright and dark tenanted my mind: the memories of nursery stories were there amongst other rubbish; and when they recurred, maturing youth added to them a vigour and vividness beyond what childhood could give.	В те дни я была молода, и какие только фантастические образы, то смутные, то ослепительные, не волновали мое воображение!Среди прочего вздора в моей душе жили и далекие воспоминания одетских сказках; и когда они снова всплывали, юность придавала им ту силу и живость, каких не знает детство.
As this horse approached, and as I watched for it to appear through the dusk, I remembered certain of Bessie’s tales, wherein figured a North-of-England spirit called a“Gytrash,” which, in the form of horse, mule, or large dog, haunted solitary ways, and sometimes came upon belated travellers, as this horse was now coming upon me.	Пока я ожидала в сумерках появления лошади,все более приближавшейся, мне вспомнилисьнекоторые из сказок Бесси, гдефигурировал дух, известный жителям СевернойАнглии под названием Гитраша: онпоявляется в образе коня, мула или большойсобаки и бегает по пустыннымдорогам, иногда настигая запоздалых путников, -так же как сейчас менянастигала эта лошадь.
It was very near, but not yet in sight; when, in addition to the tramp, tramp, I heard a rush under the hedge, and close down by the hazel stems glided a great dog, whose black and white colour made him a distinct object against the trees.	Она была уже совсем рядом, но я все еще не видела ее.И вдруг, кроме топота, я услышала шорох, и из кустов выбежала огромная собака, резко выделявшаяся на фоне бурого орешника своей черной с белым шерстью.
It was exactly one form of Bessie’s Gytrash—a lion-like creature with long hair and a huge head: it passed me, however, quietly enough; not staying to look up, with strange pretercanine eyes, in my face, as I half expected it would.	Она вточности соответствовала воплощению Гитраша, как его описывала Бесси:существо, похожее на льва, с длинной шерстью и крупной головой.Пес спокойнопробежал мимо, даже не обратив на меня загадочного собачьего взора, как мне и представлялось заранее.
The horse followed,—a tall steed, and on its back a rider.	Позади шла лошадь, очень крупная; на ней сидел всадник.
The man, the human being, broke the spell at once.	Появление человеческого существа - всадника -сразу же рассеялочары.
Nothing ever rode the Gytrash: it was always alone; and goblins, to my notions, though they might tenant the dumb carcasses of beasts, could scarce covet shelter in the commonplace human form.	Никто никогда не ездил верхом на Гитраше, он всегда появлялся один;духи же, насколько я понимала, хотя и могли принимать образ бессловесного животного, вряд ли соблазнились бы оболочкой обыкновенного человека.

No Gytrash was this,—only a traveller taking the short cut to Millcote.	Нет,это был не Г итраш, а просто путник, спешивший в Милкот ближайшей дорогой.
He passed, and I went on; a few steps, and I turned: a sliding sound and an exclamation of	Онминовал меня, и я продолжала идти вперед, но, сделав несколько шагов,обернулась: я услышала, что лошадь скользит по обледенелой тропинке.
“What the deuce is to do now?” and a clattering tumble, arrested my attention.	Путниквоскликнул:"Этого еще не хватало!", и тут же лошадь грохнулась.Яостановилась.
Man and horse were down; they had slipped on the sheet of ice which glazed the causeway.The dog came bounding back, and seeing his master in a predicament, and hearing the horse groan, barked till the evening hills echoed the sound, which was deep in proportion to his magnitude.	Конь и всадник лежали на земле.Собака подбежала и, убедившись, что и всадник и лошадь беспомощны, начала лаять так громко, что вечерние холмы отозвались звонким эхом на этот басистый лай, неожиданно гулкий и мощный.
He snuffed round the prostrate group, and then he ran up to me; it was all he could do,—there was no other help at hand to summon.	Она обнюхала поверженного всадника, и его коня, а затемподбежала ко мне, - ведь это все, что она могла сделать: кругом не было никого, чтобы просить о помощи.
I obeyed him, and walked down to the traveller, by this time struggling himself free of his steed.	И я вняла ее молчаливой мольбе и подошла к всаднику, который силился выпутаться из стремян.
His efforts were so vigorous, I thought he could not be much hurt; but I asked him the question—	Судя по его энергичнымдвижениям, он, видимо, не очень пострадал при падении; все же я не удержалась и спросила его:
“Are you injured, sir?”	- Вы ушиблись, сэр?
I think he was swearing, but am not certain; however, he was pronouncing some formula which prevented him from replying to me directly.	Кажется, он выругался, но я и сейчас в этом не уверена; во всякомслучае, он пробормотал что-то и не сразу ответил.
“Can I do anything?” I asked again.	- Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? - снова спросила я.
“You must just stand on one side,” he answered as he rose, first to his knees, and then to his feet.	- Отойдите куда-нибудь подальше, - ответил оннаконец и приподнялся,сначала встав на колени, а затем во весь рост.
I did; whereupon began a heaving, stamping, clattering process, accompanied by a barking and baying which removed me effectually some yards’ distance; but I would not be driven quite away till I saw the event.	После этого раздался грохотскользящих копыт, стук и звон, сопровождаемые понуканием всадника, а также лаем и прыжками пса, и я невольно отступила как можно дальше.Однако мне нехотелось уходить, не увидев результата этих усилий.
This was finally fortunate; the horse was re-established, and the dog was silenced with a	Наконец попыткиувенчались успехом: лошадь снова стала на ноги, а собака успокоилась после приказа хозяина:
“Down, Pilot!”	"Куш, Пилот!"

Thc travcllcr now, stooping, fclt his foot and lcg, as if trying whcthcr thcy wcrc sound; apparcntly somcthing ailcd thcm, for hc haltcd to thc stilc whcncc I had just riscn, and sat down.	Тогда путник, наклонившись, стал ощупывать свое колено и ступню, словно проверяя их целость; видимо, он все жеиспытывал боль, ибо схватился за ступеньку, с которой я только что поднялась, и сел на нее.
I was in thc mood for bcing uscful, or at lcast officious, I think, for I now drcw ncar him again.	Мне очень хотелось быть ему полезной или покрайней мере проявитьвнимание, и я опять подошла к нему.
“If you arc hurt, and want hclp, sir, I can fctch somc onc cithcr from Thornficld Hall or from Hay.”	- Если вы ушиблись, сэр, и вам нужна помощь, я могу сходить в Торнфильдхолл или Хэй.
“Thank you: I shall do: I havc no brokcn boncs,—only a sprain;” and again hc stood up and tricd his foot, but thc rcsult cxtortcd an involuntary “Ugh!”	- Благодарю вас, я и так обойдусь!Кости у меня целы, просто вывих, - ион, снова приподнявшись, сделал попытку статьна ноги, однако это движениевызвало у него болезненное "ой!".
Somcthing of daylight still lingcrcd, and thc moon was waxing bright: I could scc him plainly.	Еще не окончательно стемнело, да и луна светила все ярче, так что я видела его совершенно отчетливо.
His figurc was cnvclopcd in a riding cloak, fur collarcd and stccl claspcd; its dctails wcrc not apparent, but I traccd thc gcncral points of middlc hcight and considcrablc brcadth of chcst.	На нем был плащ для верховой езды с меховым воротником и стальными застежками.Фигуру его было трудно рассмотреть, но он казался среднего роста и широкоплеч.
Hc had a dark facc, with stcrn fcaturcs and a hcavy brow; his cycs and gathcrcd cycbrows lookcd ircful and thwartcd just now; hc was past youth, but had not rcachcd middlc-agc; pcrhaps hc might bc thirty-fivc.	Лицо смуглое, черты суровые, лоб массивный.Глаза под густыми сросшимися бровями горели гневным упрямством.Уже не юноша, он, пожалуй, еще не достиг средних лет, - ему могло быть около тридцати пяти.
I fclt no fcar of him, and but littlc shyncss.	Я не чувствовала перед ним ни страха, ни особой робости.
Had hc bccn a handsomc, hcroic-looking young gcntlcman, I should not havc darcd to stand thus qucstioning him against his will, and offcring my scrviccs unaskcd.I had hardly cvcr sccn a handsomc youth; ncvcr in my lifc spokcn to onc.	Будьон романтическим молодым героем, я бы не отважилась надоедать емурасспросами и навязывать свои услуги, но я,вероятно, еще не видела красивыхюношей и, уж конечно, ни с одним не говорила.
I had a thcorctical rcvcrcncc and homagc for bcauty, clcgancc, gallantry, fascination; but had I mct thosc qualitics incarnatc in masculinc shapc, I should havc known instinctivcly that thcy ncithcr had nor could havc sympathy with anything in mc, and should havc shunncd thcm as onc would firc, lightning, or anything clsc that is bright but antipathctic.	В теории я преклонялась передкрасотой, галантностью, обаятельностью; ноесли бы я встретила все этидостоинства, воплощенными в мужском образе, я бы сразу поняла, что такойчеловек не найдет во мне ничего притягательного, и бежала бы от него, как отогня или молнии, которые скорее пугают, чем влекут к себе.

If even this stranger had smiled and been good-humoured to me when I addressed him; if he had put off my offer of assistance gaily and with thanks, I should have gone on my way and not felt any vocation to renew inquiries: but the frown, the roughness of the traveller, set me at my ease: I retained my station when he waved to me to go, and announced—	Если бы незнакомец улыбнулся мне и добродушно ответил, когда я обратилась к нему, если бы отклонил мою просьбу с приветливойблагодарностью, - я, может быть, пошла бы дальше, не возобновив своихвопросов; но его сердитый вид и резкий тон придали мне смелости.Корда онсделал мне знак уйти, я осталась на месте и заявила:
“I cannot think of leaving you, sir, at so late an hour, in this solitary lane, till I see you are fit to mount your horse.”	- Я ни в коем случае не могу бросить вас здесь, сэр, в такой позднийчас, на пустынной дороге; по крайней мере пока вы не окажетесь в силах сесть на лошадь.
He looked at me when I said this; he had hardly turned his eyes in my direction before.	Когда я сказала это, он поднял глаза.До сих пор он едва ли хоть раз взглянул на меня.
“I should think you ought to be at home yourself,” said he, “if you have a home in this neighbourhood: where do you come from?”	- Вам самой давно пора быть дома, - сказал он, -если ваш дом пососедству.Откуда вы взялись?
“From just below; and I am not at all afraid of being out late when it is moonlight: I will run over to Hay for you with pleasure, if you wish it: indeed, I am going there to post a letter.”	- Вон оттуда, снизу.И я ничуть не боюсь, - ведь светит луна; я с удовольствием сбегаю в Хэй, если хотите; да мне и нужно туда на почту -отправить письмо.
“You live just below—do you mean at that house with the battlements?” pointing to Thornfield Hall, on which the moon cast a hoary gleam, bringing it out distinct and pale from the woods that, by contrast with the western sky, now seemed one mass of shadow.	- Вы живете там, внизу?Вы хотите сказать - вон в том доме с башнями? -спросил он, указывая на Торнфильдхолл,залитый ярким лунным светом и темрезче выделявшийся на фоне лесов, которыеиздали казались сплошной темноймассой.
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“Whose house is it?”	- А чей это дом?
“Mr. Rochester’s.”	- Мистера Рочестера.
“Do you know Mr. Rochester?”	- Вы знаете мистера Рочестера?
“No, I have never seen him.”	- Нет, я его никогда не видела.
“He is not resident, then?”	- Разве он не живет там?
“No.”	- Нет.
“Can you tell me where he is?”	- А вы знаете, где он теперь?
“I cannot.”	- Нет, не знаю.
“You are not a servant at the hall, of course.	- Вы не прислуга в доме, это ясно.
You are—” He stopped, ran his eye over my dress, which, as usual, was quite simple: a black merino cloak, a black beaver bonnet; neither of them half fine enough for a lady’s-maid.	Вы...- Он остановился, окинуввзглядом мою одежду, которая была, как всегда, очень проста: черный мериносовый плащ и черная касторовая шляпка; и то и другое не надела бы даже камеристка знатной дамы.
He seemed puzzled to decide what I was; I helped him.	Он, видимо, затруднялся решить, кто же перед ним.Япомогла ему:
“I am the governess.”	- Я гувернантка.

“Ah, the governess!” he repeated; “deuce take me, if I had not forgotten!	- Ах, гувернантка, - повторил он.- Черт побери, я и забыл!
The governess!” and again my raiment underwent scrutiny.	Гувернантка! - и снова принялся рассматривать меня.
In two minutes he rose from the stile: his face expressed pain when he tried to move.	Минуты через две онподнялся со ступеньки, но едва сделал движение, как лицо его снова исказилось от боли.
“I cannot commission you to fetch help,” he said; “but you may help me a little yourself, if you will be so kind.”	- Я не стану посылать вас за помощью, - сказалон, - но вы сами можетемне помочь, если будете так добры.
“Yes, sir.”	- Хорошо, сэр.
“You have not an umbrella that I can use as a stick?”	- У вас нет зонтика, которым я мог бы воспользоваться как тростью?
“No.”	- Нет.
“Try to get hold of my horse’s bridle and lead him to me: you are not afraid?”	- Тогда постарайтесь взять мою лошадь и подвести ее ко мне.Вы не боитесь?
I should have been afraid to touch a horse when alone, but when told to do it, I was disposed to obey.	Сама я побоялась бы коснуться лошади, но таккак мне было предложеноэто сделать, пришлось послушаться.
I put down my muff on the stile, and went up to the tall steed; I endeavoured to catch the bridle, but it was a spirited thing, and would not let me come near its head; I made effort on effort, though in vain: meantime, I was mortally afraid of its trampling fore-feet.	Положив свою муфту на ограду, я подошла к рослому коню и попыталась схватить его за уздечку, однако лошадь была горячая и не давала мне приблизиться.Я делала все новые попытки, но тщетно.При этом я смертельно боялась ее переднихкопыт, которыми она непрерывнобила.
The traveller waited and watched for some time, and at last he laughed.	Путник ждал, наблюдая за мной; наконец он рассмеялся.
I was mortally afraid of its trampling forefeet	- Да, уж я вижу, - сказал он, - гора отказывается идти к Магомету!
“I see,” he said, “the mountain will never be brought to Mahomet, so all you can do is to aid Mahomet to go to the mountain; I must beg of you to come here.”	Поэтому все, что вы можете сделать, это помочь Магомету подойти к горе.
I came.	Я приблизилась к нему.
“Excuse me,” he continued: “necessity compels me to make you useful.”	- Извините меня, - сказал он, - необходимость заставляет менявоспользоваться вашей помощью.
He laid a heavy hand on my shoulder, and leaning on me with some stress, limped to his horse.	Его рука тяжело легла на мое плечо, и, весьмаощутительно надавив нанего, путник доковылял до своей лошади.
Having once caught the bridle, he mastered it directly and sprang to his saddle; grimacing grimly as he made the effort, for it wrenched his sprain.	Как только ему удалось взять в рукиуздечку, он сразу же подчинил себе коня ивскочил в седло, делая при этомужасные гримасы, так как вывихнутаящиколотка причиняла ему при каждомдвижении резкую боль.
“Now,” said he, releasing his under lip from a hard bite, “just hand me my whip; it lies there under the hedge.”	- Ну вот, - сказал он; и я видела, что он уже не кусает себе губы.Дайте мне мой хлыст, вон он лежит возле изгороди.
I sought it and found it.	Я поискала хлыст и подала ему.

“Thank you; now makc hastc with thc lcttcr to Hay, and rcturn as fast as you can.”	- Благодарю вас, а теперь бегите с вашим письмом в Хэй и возвращайтесь как можно скорее домой.
A touch of a spurred hccl madc his horsc first start and rcar, and thcn bound away; thc dog rushcd in his traccs; all thrcc vanishcd,	Он коснулся лошади шпорами, она взвилась надыбы, затем поскакалагалопом.Собака бросилась следом, и все трое быстро исчезли из виду, -
“Likc hcath that, in thc wildcrncss, Thc wild wind whirls away.”	Как вереск, что в степи сухой Уносит, воя, ветер.
I took up my muff and walkcd on.	Я подобрала свою муфту и зашагала дальше.
Thc incidcnt had occurrcd and was gonc for mc: it was an incidcnt of no momcnt, no romancc, no intcrcst in a scnsc; yct it markcd with changc onc singlc hour of a monotonous lifc.	Эпизод был закончен и ужеотошел в прошлое; в нем не было ничего значительного, ничего романтического и, пожалуй, ничего интересного; и все же он внес какое-то разнообразие хотя бы в один час моей бесцветной жизни.
My hclp had bccn nccdcd and claimcd; I had givcn it: I was plcascd to havc donc somcthing; trivial, transitory though thc dccd was, it was yct an activc thing, and I was wcary of an cxistcncc all passivc.	Кто-то нуждался в моей помощи и попросил ее; я ее оказала.Мне удалось что-то сделать, и я была рада этому; и хотя услуга эта была ничтожной и случайной, все же я имела возможностьдействовать, а я так устала от своего однообразного существования.
Thc ncw facc, too, was likc a ncw picturc introduccd to thc gallcry of mcmory; and it was dissimilar to all thc othcrs hanging thcrc: firstly, bccausc it was masculinc; and, sccondly, bccausc it was dark, strong, and stcrn.	Это новоелицо было как новая картина в галерее моейпамяти, оно резко отличалось отвсех хранившихся там образов: во-первых, этобыло лицо мужчины; во-вторых,оно было смуглое, решительное и суровое.
I had it still bcforc mc whcn I cntcrcd Hay, and slippcd thc lcttcr into thc post-officc; I saw it as I walkcd fast down-hill all thc way homc.	И это лицо все еще стояло передмоими глазами, когда я вошла в Хэй и бросилаписьмо в почтовый ящик.Явидела это лицо перед собой, пока спускалась под гору, торопясь домой.
Whcn I camc to thc stilc, I stoppcd a minutc, lookcd round and listcncd, with an idca that a horsc’s hoofs might ring on thc causcway again, and that a ridcr in a cloak, and a Gytrash-likc Ncwfoundland dog, might bc again apparcnt: I saw only thc hcdgc and a pollard willow bcforc mc, rising up still and straight to mcct thc moonbcams; I hcard only thc faintcst waft of wind roaming fitful among thc trccs round Thornficld, a milc distant; and whcn I glanccd down in thc dircction of thc murmur, my cyc, travcrsing thc hall-front, caught a light kindling in a window: it rcmindcd mc that I was latc, and I hurricd on.	Дойдядо изгороди, я приостановилась, словно ожидая, что опять услышу на дорогетопот копыт, увижу всадника в плаще и большого ньюфаундлендского пса, похожего на Гитраша.Но передо мной лишь темнела изгородь и серебристаяподстриженная ива безмолвно возносила своюстройную вершину навстречу лучамлуны.Я ощущала только легчайшее дуновение ветра, проносившегося за милюотсюда между деревьями, обступившими Торнфильд.И когда я посмотрела вниз, туда, откуда доносился этот непрерывный шелест, мой взгляд невольно отметил одно из окон фасада, в котором трепетал огонек. Это напомнило мне о том, что уже поздно, и я поспешила домой.

I did not like re-entering Thornfield.To pass its threshold was to return to stagnation; to cross the silent hall, to ascend the darksome staircase, to seek my own lonely little room, and then to meet tranquil Mrs. Fairfax, and spend the long winter evening with her, and her only, was to quell wholly the faint excitement wakened by my walk,—to slip again over my faculties the viewless fetters of an uniform and too still existence; of an existence whose very privileges of security and ease I was becoming incapable of appreciating.	Мне не хотелось возвращаться в Торнфильд:переступить через его порог -значило вернуться домой, в стоячее болото;опять бродить по безмолвномухоллу, подниматься по мрачной лестнице, сидетьв своей одинокой комнатке, азатем беседовать с безмятежной миссис Фэйрфакс и проводить длинные зимние вечера только с ней, с ней одной - одна мысль об этом была способна погаситьто легкое возбуждение, которое было вызваномоей прогулкой, и снова сковатьмои силы цепями однообразного и слишкомтихого существования, безмятежностьи спокойствие которого я уже переставалаценить.
What good it would have done me at that time to have been tossed in the storms of an uncertain struggling life, and to have been taught by rough and bitter experience to long for the calm amidst which I now repined!Yes, just as much good as it would do a man tired of sitting still in a “too easy chair” to take a long walk: and just as natural was the wish to stir, under my circumstances, as it would be under his.	Как полезно было бы мнетогда очутиться среди бурь и треволнений необеспеченной жизни, чтобы тоска по тишине и миру, которые меня сейчас так угнетали, пришли ко мне как результат сурового и горького опыта; да, это было мне так же необходимо, какдолгая прогулка человеку, засидевшемуся в слишком удобном кресле.
I lingered at the gates; I lingered on the lawn; I paced backwards and forwards on the pavement; the shutters of the glass door were closed; I could not see into the interior; and both my eyes and spirit seemed drawn from the gloomy house—from the grey-hollow filled with rayless cells, as it appeared to me—to that sky expanded before me,—a blue sea absolved from taint of cloud; the moon ascending it in solemn march; her orb seeming to look up as she left the hill-tops, from behind which she had come, far and farther below her, and aspired to the zenith, midnight dark in its fathomless depth and measureless distance; and for those trembling stars that followed her course; they made my heart tremble, my veins glow when I viewed them.	У ворот я помедлила, помедлила и на лужайке перед домом.Я ходила взади вперед по мощеной аллее; ставни стеклянной входной двери были прикрыты, и я не могла заглянуть внутрь.Казалось, и взор мой и душа влеклись прочь от этого мрачного здания, от этой серой громады, полной темных закоулков, -таким оно по крайней мере мне тогда представлялось, - к распростертому надо мною небу, к этому голубому морю без единого облачка.Луна торжественно поднималась все выше, ее лик словно парил над холмами, из-за которых онапоказалась; и они отступали все дальше и дальше вниз, тогда как онастремилась к зениту, в неизмеримые и неизведанные бездны полуночного мрака.А за ней следовали трепетные звезды; при виде их мое сердце задрожало и горячее побежала в жилах кровь.
Little things recall us to earth; the clock struck in the hall; that sufficed; I turned from moon and stars, opened a side-door, and went in.	Но иногда достаточно пустяка, чтобы возвратить нас на землю: в холле пробили часы, и это заставило меняоторваться от луны и звезд; я открыла боковую дверь и вошла.

The hall was not dark, nor yet was it lit, only by the high-hung bronze lamp; a warm glow suffused both it and the lower steps of the oak staircase.This ruddy shine issued from the great dining-room, whose two-leaved door stood open, and showed a genial fire in the grate, glancing on marble hearth and brass fire-irons, and revealing purple draperies and polished furniture, in the most pleasant radiance.	В холле было полутемно, горела только бронзовая лампа высоко подпотолком; на нижних ступеньках дубовойлестницы лежал теплый красноватыйотблеск, - он падал из большой столовой,раздвижные двери которой былиоткрыты; в камине жарко пылал огонь, бросаяяркие блики на мраморнуюоблицовку и медную каминную решетку, на пышные пунцовые шторы и полированную мебель; он озарял также и расположившуюся перед камином группу.
I hastened to Mrs. Fairfax’s room; there was a fire there too, but no candle, and no Mrs. Fairfax.	Я поспешила в комнату миссис Фэйрфакс; здесь тоже топился камин, носвечи не были зажжены, и хозяйка отсутствовала.
Instead, all alone, sitting upright on the rug, and gazing with gravity at the blaze, I beheld a great black and white long-haired dog, just like the Gytrash of the lane.	Зато перед камином важноуселся большой, черный с белым, пес, совершенно такой же, как встреченный мною на дороге Гитраш.
It was so like it that I went forward and said—“Pilot” and the thing got up and came to me and snuffed me.	Он настолько был похож на того пса, что яневольнопроизнесла:"Пилот!" - и собака поднялась, подошла и стала обнюхивать меня.
I caressed him, and he wagged his great tail; but he looked an eerie creature to be alone with, and I could not tell whence he had come.	Я погладила ее, а она помахала пушистым хвостом.Но животное все еще казалось мне каким-то фантастическим существом, я не могла представить себе, откуда оно взялось.
I rang the bell, for I wanted a candle; and I wanted, too, to get an account of this visitant.	Позвонив, я попросила, чтобы принесли свечу; кроме того,мне хотелось узнать, что у нас за гость.
Leah entered.	Вошла Ли.
“What dog is this?”	- Откуда эта собака?
“He came with master.”	- Она прибежала за хозяином.
“With whom?”	- За кем?
“With master—Mr. Rochester—he is just arrived.”	- За хозяином, за мистером Рочестером. Он только что приехал.
“Indeed! and is Mrs. Fairfax with him?”	- Да что вы?И миссис Фэйрфакс у него?
“Did the horse fall in Hay Lane?”	- Лошадь упала на дороге в Хэй?
“Yes, coming down-hill; it slipped on some ice.”	- Да, когда он спускался с холма.Она поскользнулась на обледеневшей тропинке.
“Ah!	- А...
Bring me a candle will you Leah?”	Принесите мне, пожалуйста, свечу, Ли.

Leah brought it; she entered, followed by Mrs. Fairfax, who repeated the news; adding that Mr. Carter the surgeon was come, and was now with Mr. Rochester: then she hurried out to give orders about tea, and I went upstairs to take off my things. CHAPTER XIII	Ли принесла свечу, а за ней следом вошла миссис Фэйрфакс, повторившая мне ту же новость.Она добавила, что мистер Картер, врач, уже прибыл инаходится сейчас у мистера Рочестера.Затем она вышла распорядиться относительно чая, а я поднялась наверх, чтобы раздеться.Глава XIII
Mr.Rochester, it seems, by the surgeon’s orders, went to bed early that night; nor did he rise soon next morning.When he did come down, it was to attend to business: his agent and some of his tenants were arrived, and waiting to speak with him.	По требованию врача мистер Рочестер рано лег в этот вечер и поздноподнялся на следующее утро, А когда наконецсошел вниз, то сразу же занялсяделами: явился его управляющий и кое-кто изарендаторов.
A fire was lit in an apartment upstairs, and there I carried our books, and arranged it for the future schoolroom.	В одной из комнат наверху затопили камин, я перенесла туда наши книги и устроила там классную комнату.
I discerned in the course of the morning that Thornfield Hall was a changed place: no longer silent as a church, it echoed every hour or two to a knock at the door, or a clang of the bell; steps, too, often traversed the hall, and new voices spoke in different keys below; a rill from the outer world was flowing through it; it had a master: for my part, I liked it better.	В это же утро мнепришлось убедиться, что Торнфильд стал иным.В доме уже не царила тишина, как в церкви: через каждый час или два раздавался стук в парадную дверь или звон колокольчика, в холле слышались шаги и разнообразные голоса, - ручеек из внешнего мира заструился через наш дом, ибо этот дом обрел хозяина.Чтокасается меня - так он мне нравился больше.
I and my pupil dined as usual in Mrs. Fairfax’s parlour; the afternoon was wild and snowy, and we passed it in the schoolroom.	Мы с моей ученицей, как обычно, обедали в комнате миссис Фэйрфакс; вовторую половину дня пошел снег, и мы остались в классной комнате.
Left alone, I walked to the window; but nothing was to be seen thence: twilight and snowflakes together thickened the air, and hid the very shrubs on the lawn.	Оставшись одна, я подошла к окну, но ничего не было видно - снег и сумерки образовали плотную пелену и скрыли от глаз даже кусты на лужайке.
I let down the curtain and went back to the fireside.	Я опустила штору и вернулась к камину.
In the clear embers I was tracing a view, not unlike a picture I remembered to have seen of the castle of Heidelberg, on the Rhine, when Mrs. Fairfax came in, breaking up by her entrance the fiery mosaic I had been piercing together, and scattering too some heavy unwelcome thoughts that were beginning to throng on my solitude.	Вглядываясь в причудливый пейзаж, возникший из пылающих углей и пепла,я старалась уловить в нем сходство с виденным мною изображением Гейдельбергского замка на Рейне, когда вошла миссис Фэйрфакс.С еепоявлением рассеялись мрачные мысли, которые уже подстерегали меня, воспользовавшись моим одиночеством.
“Mr. Rochester would be glad if you and your pupil would take tea with him in the drawing-room this evening,” said she: “he has been so much engaged all day that he could not ask to see you before.”	- Мистеру Рочестеру будет очень приятно, если вы и ваша ученица придетесегодня вечером пить чай в гостиную, - сказала она.- Он был так занят весьдень, что не мог пригласить вас к себе раньше.
“When is his tea-time?”	- А в котором часу будет чай? - осведомилась я.

I inquircd.	- О, в шесть часов.
“Oh, at six o’clock: hc kccps carly hours in thc country.	В деревне он ведет правильный образ жизни.
You had bcttcr changc your frock now; I will go with you and fastcn it.	Самоелучшее, если вы переоденетесь сейчас же. Я пойду с вами и помогу вам.
Hcrc is a candlc.”	Вотвам свеча.
“Is it ncccssary to changc my frock?”	- Разве необходимо переодеваться?
“Ycs, you had bcttcr: I always drcss for thc cvcning whcn Mr. Rochcstcr is hcrc.”	- Да, лучше бы.Я всегда к вечеру переодеваюсь, когда мистер Рочестер дома.
This additional ccrcmony sccmcd somcwhat statcly; howcvcr, I repaired to my room, and, with Mrs. Fairfax’s aid, rcplaccd my black stuff drcss by onc of black silk; thc bcst and thc only additional onc I had, cxccpt onc of light grcy, which, in my Lowood notions of thc toilcttc, I thought too finc to bc worn, cxccpt on first-ratc occasions.	Эта церемония показалась мне несколько претенциозной, однако явернулась к себе и вместо черного шерстяного надела черное шелковое платье; это было мое лучшее платье, и притом единственная смена, если не считать светло-серого, которое, по моим ловудским понятиям о туалетах, я считала слишком нарядным и годным лишь для высокоторжественных случаев.
“You want a brooch,” said Mrs. Fairfax.	- Сюда нужно брошку, - сказала миссис Фэйрфакс.
I had a singlc littlc pcarl ornamcnt which Miss Tcmplc gavc mc as a parting kccpsakc: I put it on, and thcn wc wcnt downstairs.	У меня было лишь одно украшение -жемчужная брошка, которую мне подарила на память мисс Темпль.Я приколола ее, и мы сошли вниз.
Unuscd as I was to strangcrs, it was rathcr a trial to appcar thus formally summoncd in Mr. Rochcstcr’s prcscncc.	Не имеяпривычки к общению с посторонними, ячувствовала себя особенно смущеннойоттого, что предстану перед мистеромРочестером после столь официальноговызова.
I lct Mrs. Fairfax prcccdc mc into thc dining-room, and kcpt in hcr shadc as wc crosscd that apartmcnt; and, passing thc arch, whosc curtain was now droppcd, cntcrcd thc clcgant rcccss bcyond.	Я предоставила миссис Фэйрфакс войти в столовую первой и спряталась за нее, когда мы проходили через комнату; затем, миновав арку с опущенной драпировкой, я вошла в элегантную гостиную.
I kncw my travcllcr with his broad and jctty cycbrows; his squarc forchcad, madc squarcr by thc horizontal swccp of his black hair.	Я сразу же узнала в нем вчерашнего незнакомца, - это были те же черные густые брови, тот же массивный угловатыйлоб, казавшийся квадратным в рамке темных волос, зачесанных набок.
I rccogniscd his dccisivc nosc, morc rcmarkablc for charactcr than bcauty; his full nostrils, dcnoting, I thought, cholcr; his grim mouth, chin, and jaw—ycs, all thrcc wcrc vcry grim, and no mistakc.	Я узналаего резко очерченный нос, скорее характерный,чем красивый, раздувающиесяноздри, говорившие о желчности натуры, жесткиеочертания губ и подбородка, -да, все это носило, несомненно, отпечатокугрюмости.
His shapc, now divcstcd of cloak, I pcrccivcd harmoniscd in squarcncss with his physiognomy: I supposc it was a good figure in thc athlctic scnsc of thc tcrm—broad chcstcd and thin flankcd, though ncithcr tall nor graccful.	Его фигура - он былтеперь без плаща - соответствовала массивнойголове; не отличаясь ни высокимростом, ни изяществом, он все же был сложенпревосходно, ибо при широкихплечах и груди имел стройный стан.

Mr.Rochester must have been aware of the entrance of Mrs. Fairfax and myself; but it appeared he was not in the mood to notice us, for he never lifted his head as we approached.	Мне казалось, что мистер Рочестер заметил, как мы вошли, но, можетбыть, не хотел это обнаружить, ибо не поднял головы, когда мы приблизились.
“Here is Miss Eyre, sir,” said Mrs. Fairfax, in her quiet way.	- Вот мисс Эйр, сэр, - сказала миссисФэйрфакс с присущим ейспокойствием.
He bowed, still not taking his eyes from the group of the dog and child.	Он поклонился, все еще не отводя глаз от ребенка и собаки.
“Let Miss Eyre be seated,” said he: and there was something in the forced stiff bow, in the impatient yet formal tone, which seemed further to express,“What the deuce is it to me whether Miss Eyre be there or not?	- Пусть мисс Эйр сядет, - сказал он.И в его чопорном и принужденном поклоне, в нетерпеливых, однако вежливых интонациях его голоса было что-то, как бы говорившее: какое мне, черт побери, дело до того, здесь мисс Эйр или нет!
At this moment I am not disposed to accost her.”	В данную минуту я нисколько не расположен ее видеть.
I sat down quite disembarrassed.	Я села, и мое смущение исчезло.
A reception of finished politeness would probably have confused me: I could not have returned or repaid it by answering grace and elegance on my part; but harsh caprice laid me under no obligation; on the contrary, a decent quiescence, under the freak of manner, gave me the advantage.	Безукоризненно вежливый прием вызвал бы, вероятно, во мне чувство неловкости.Я бы не сумела ответить на него сподобающей изысканной любезностью; но этасвоенравная резкость снимала сменя всякие обязательства, спокойствие же исамообладание, наоборот, давалимне преимущество над ним.
Besides, the eccentricity of the proceeding was piquant: I felt interested to see how he would go on.	Кроме того, в эксцентричности его поведения былочто-то неожиданное и вызывающее.И мне было интересно посмотреть, как он будет держаться дальше.
He went on as a statue would, that is, he neither spoke nor moved.	Впрочем, он продолжал вести себя так, как вел бы себя истукан, то есть не двигался и не говорил.
Mrs. Fairfax seemed to think it necessary that some one should be amiable, and she began to talk.	Миссис Фэйрфакс, видимо, находила, что кто-нибудьдолжен же быть любезен, и начала говорить сама - как обычно, очень ласково и, как обычно, одни банальности.
Kindly, as usual—and, as usual, rather trite—she condoled with him on the pressure of business he had had all day; on the annoyance it must have been to him with that painful sprain: then she commended his patience and perseverance in going through with it.	Она выразила мистеру Рочестеру сочувствие по поводу того, что ему весь день докучали делами и что у него такаяневыносимая боль, и заметила напоследок, чтонадо быть очень терпеливым иосторожным, если он хочет скорее поправиться.
“Madam, I should like some tea,” was the sole rejoinder she got.	- Сударыня, я попросил бы чашку чая, - был единственный ответ, последовавший на эту тираду.
She hastened to ring the bell; and when the tray came, she proceeded to arrange the cups, spoons, &c., with assiduous celerity.	Она торопливо позвонила и, когда Ли принесла чайный прибор, принялась с хлопотливым усердием расставлять чашки.
I did as requested.	Я исполнила ее просьбу.
“N’est-ce pas, monsieur, qu’il y a un cadeau pour Mademoiselle Eyre dans votre petit coffre?”	- А ведь в вашем чемодане, мсье, наверное есть подарок и для мисс Эйр?

“Who talks of cadeaux?” said he gruffly.	- О каких подарках ты говоришь? - сердито спросил он.
“Did you expect a present, Miss Eyre?	- Вы развеожидали подарки, мисс Эйр?
Are you fond of presents?” and he searched my face with eyes that I saw were dark, irate, and piercing.	Вы любите получать подарки? - и он испытующе посмотрел мне в лицо своими темными, злыми и недоверчивыми глазами.
“I hardly know, sir; I have little experience of them: they are generally thought pleasant things.”	- Право, не знаю, сэр.У меня в этом отношении мало опыта, но обычно считается, что получать подарки очень приятно.
“Generally thought?	- Обычно считается?
But what do you think?”	А что вы думаете?
“I should be obliged to take time, sir, before I could give you an answer worthy of your acceptance: a present has many faces to it, has it not? and one should consider all, before pronouncing an opinion as to its nature.”	- Мне, вероятно, понадобилось бы некоторое время, сэр, чтобы дать вам удовлетворительный ответ.Ведь подарки бывают разные, и тут надо еще поразмыслить, прежде чем ответить.
“Oh, don’t fall back on over-modesty!	- Ах, не напускайте на себя, пожалуйста, еще сверхскромность.
“Sir, you have now given me my ‘cadeau;’ I am obliged to you: it is the meed teachers most covet—praise of their pupils’ progress.”	- Вот вы мне и сделали подарок, сэр; и я вам чрезвычайно признательна.Самая большая радость для учителя, когда похвалят его ученика.
“Humph!” said Mr. Rochester, and he took his tea in silence.	- Гм... - мистер Рочестер промычал что-то невразумительное и начал молча пить чай.
“You have been resident in my house three months?”	- Вы прожили в моем доме три месяца?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“And you came from—?”	- Вы приехали из... ?
“From Lowood school, in —shire.”	- Из Ловудской школы в ...ширском графстве.
“Ah! a charitable concern.	- А, из благотворительного учреждения!
How long were you there?”	Сколько вы там пробыли?
“Eight years.”	- Восемь лет.
“Eight years! you must be tenacious of life.	- Восемь лет!Ну, значит, вы очень живучи.
I thought half the time in such a place would have done up any constitution!	Мне кажется, если прожитьтам половину этого времени, так подорвешь и не такое здоровье.
No wonder you have rather the look of another world.	Неудивительно, что вы похожи на существо из другого мира.
I marvelled where you had got that sort of face.	А я-то спрашивалсебя, откуда у вас такое лицо!
When you came on me in Hay Lane last night, I thought unaccountably of fairy tales, and had half a mind to demand whether you had bewitched my horse: I am not sure yet.	Когда вы вчера вечером встретились мне на дороге в Хэй, я почему-то вспомнил о феях и чуть не спросил вас, не вы линапустили порчу на мою лошадь; я и сейчас еще не разубедился в этом.
Who are your parents?”	Ктоваши родители?
“I have none.”	- У меня их нет.
“Nor ever had, I suppose: do you remember them?”	- Наверно, никогда и не было, а? Вы их помните?
“No.”	- Нет.
“I thought not.	- Я так и думал.
And so you were waiting for your people when you sat on that stile?”	И что же, вы ждали своих сородичей, сидя у изгороди?

“For whom, sir?”	- Кого ждала, сэр?
“For thc mcn in grccn: it was a propcr moonlight cvcning for thcm.	- Маленьких человечков в зеленом?Был как раз подходящий лунный вечер.
Did I brcak through onc of your rings, that you spread that damncd icc on thc causcway?”	Я, вероятно, помешал вашим танцам, поэтому вы и сковали льдом проклятую тропинку?
I shook my hcad.	Я покачала головой.
“Thc mcn in grccn all forsook England a hundrcd ycars ago,” said I, spcaking as scriously as hc had donc.	- Маленькие человечки в зеленом покинули Англию лет сто назад, -сказала я, продолжая разговор в том же тане, что и он.
“And not cvcn in Hay Lanc, or thc ficlds about it, could you find a tracc of thcm.	- И теперь ни в Хэе,ни в окрестных селах не осталось от них и следа.
I don’t think cithcr summcr or harvcst, or wintcr moon, will cvcr shinc on thcir rcvcls morc.”	Я думаю, что ни летняя, ниосенняя, ни зимняя луна больше никогда не озарит их игр.
Mrs.Fairfax had droppcd hcr knitting, and, with raiscd cycbrows, sccmcd wondcring what sort of talk this was.	Миссис Фэйрфакс уронила на колени вязанье и, удивленно подняв брови,прислушивалась к нашему странному разговору.
“Wcll,” rcsumcd Mr. Rochcstcr, “if you disown parents, you must havc somc sort of kinsfolk: unclcs and aunts?”	- Что ж, - продолжал мистер Рочестер.- Если у вас нет родителей, тодолжны быть какие-нибудь родственники - дяди и тети?
“No; nonc that I cvcr saw.”	- Нет.По крайней мере я о них ничего не знаю.
“And your homc?”	- А где ваш дом?
“I havc nonc.”	- У меня нет дома.
“Whcrc do your brothcrs and sistcrs livc?”	- Где живут ваши братья и сестры?
“I havc no brothcrs or sistcrs.”	- У меня нет братьев и сестер.
“Who rccommcndcd you to comc hcrc?”	- Кто же посоветовал вам приехать сюда?
“I advcrtiscd, and Mrs. Fairfax answcrcd my advcrtiscmcnt.”	- Я дала объявление в газетах, и миссис Фэйрфакс написала мне.
“Ycs,” said thc good lady, who now kncw what ground wc wcrc upon, “and I am daily thankful for thc choicc Providcncc lcd mc to makc.	- Да, - сказала добрая старушка, для которой последние вопросы былигораздо понятнее, - и я каждый день благодарю провидение за то, что оно помогло мне сделать этот выбор.
“Don’t troublc yoursclf to givc hcr a charactcr,” rcturncd Mr. Rochcstcr: “culogiums will not bias mc; I shall judgc for mysclf.	- Пожалуйста, не трудитесь превозносить ее, -отозвался мистерРочестер, - похвалы меня не убедят, я буду сам судить о ней.
Shc bcgan by fclling my horsc.”	Она начала стого, что заставила упасть мою лошадь.
“Sir?” said Mrs. Fairfax.	- Сэр?! - удивилась миссис Фэйрфакс.
“I havc to thank hcr for this sprain.”	- Я ей обязан этим вывихом.
Thc widow lookcd bcwildcrcd.	Вдова, видимо, растерялась.
“Miss Eyrc, havc you cvcr livcd in a town?”	- Мисс Эйр, вы когда-нибудь жили в городе?
“No, sir.”	- Нет, сэр.
“Havc you sccn much socicty?”	- Вы бывали в обществе?
“Nonc but thc pupils and tcachcrs of Lowood, and now thc inmatcs of Thornficld.”	- Нет, только в обществе учениц и учительниц Ловуда, а теперь -обитателей Торнфильда.
“Havc you rcad much?”	- Вы много читали?
“Only such books as camc in my way; and thcy havc not bccn numcrous or vcry lcarncd.”	- Только те книги, которые случайно попадалимне в руки, да и тех былоне слишком много и не очень-то ученые.

“You have lived the life of a nun: no doubt you are well drilled in religious forms;—Brocklehurst, who I understand directs Lowood, is a parson, is he not?”	- Вы жили, как монахиня, и, без сомнения,хорошо знаете религиозныеобряды.Ведь Брокльхерст, который, насколько мне известно, является директором Ловуда, священник?Не так ли?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“And you girls probably worshipped him, as a convent full of religieuses would worship their director.”	- И вы, девочки, наверное, обожали его, как монашки в монастыре обожают своего настоятеля?
“Oh, no.”	- О нет!
“You are very cool!	- Как равнодушно вы об этом говорите.
No!What! a novice not worship her priest!	Подумайте - послушница и не обожает своего настоятеля!
That sounds blasphemous.”	Это звучит почти кощунственно!
“I disliked Mr. Brocklehurst; and I was not alone in the feeling.	- Мистер Брокльхерст был мне антипатичен, и нея одна испытывала эточувство.
He is a harsh man; at once pompous and meddling; he cut off our hair; and for economy’s sake bought us bad needles and thread, with which we could hardly sew.”	Он грубый человек, напыщенный и в то же время мелочный; онзаставлял нас стричь волосы и из экономии покупал плохие нитки и иголки, которыми нельзя было шить.
“That was very false economy,” remarked Mrs. Fairfax, who now again caught the drift of the dialogue.	- Это очень плохая экономия, - заметила миссис Фэйрфакс, снова почувствовавшая себя в своей сфере.
“And was that the head and front of his offending?” demanded Mr. Rochester.	- И это главное, чем он обижал вас? - спросил мистер Рочестер.
“He starved us when he had the sole superintendence of the provision department, before the committee was appointed; and he bored us with long lectures once a week, and with evening readings from books of his own inditing, about sudden deaths and judgments, which made us afraid to go to bed.”	- Когда он один ведал провизией, еще до того, как был назначен комитет,он морил нас голодом, а кроме того, изводил своими бесконечными наставлениями и вечерними чтениями книг его собственного сочинения - огрешниках, пораженных внезапной смертью или страшными карами, так что мы боялись ложиться спать.
“What age were you when you went to Lowood?”	- Сколько вам было лет, когда вы поступили в Ловуд?
“About ten.”	- Около десяти.
“And you stayed there eight years: you are now, then, eighteen?”	- И вы пробыли там восемь лет. Значит, вам теперь восемнадцать.
I assented.	Я кивнула.
“Arithmetic, you see, is useful; without its aid, I should hardly have been able to guess your age.	- Как видите, арифметика вещь полезная; без нее яедва ли угадал бы вашвозраст.
It is a point difficult to fix where the features and countenance are so much at variance as in your case.	Это трудное дело, когда детский облик и серьезность несоответствуют одно другому, - как у вас, например.
And now what did you learn at Lowood?	Ну, и чему же вы научились в Ловуде?
Can you play?”	Вы умеете играть на рояле?
“A little.”	- Немножко.
“Of course: that is the established answer.	- Конечно, всегда так отвечают.

Go into the library—I mean, if you please.—(Excuse my tone of command; I am used to say,‘Do this,’ and it is done: I cannot alter my customary habits for one new inmate.)—Go, then, into the library; take a candle with you; leave the door open; sit down to the piano, and play a tune.”	Пойдите в библиотеку... я хочу сказать: пожалуйста. (Извините мой тон, я привык говорить "сделайте" и привык, что все делается по моему приказанию.Я не могу менять своих привычек ради новой обитательницы моего дома.) Итак, пойдите в библиотеку, захватите с собой свечу, оставьте дверь открытой, сядьте за рояль и сыграйте что-нибудь.
I departed, obeying his directions.	Я встала и пошла исполнять его желание.
“Enough!” he called out in a few minutes.	- Довольно! - крикнул он спустя несколько минут.
“You play a little, I see; like any other English school-girl; perhaps rather better than some, but not well.”	- Вы действительно играете "немножко", я вижу.Как любая английская школьница. Может быть, чуть-чуть лучше, но не хорошо.
I closed the piano and returned.	Я закрыла рояль и вернулась.
I don’t know whether they were entirely of your doing; probably a master aided you?”	Яне знаю, принадлежат ли они только вам Вероятно, к ним приложил руку и ваш учитель?
“No, indeed!” I interjected.	- О нет! - воскликнула я.
“Ah! that pricks pride.	- А, это задевает вашу гордость!
Well, fetch me your portfolio, if you can vouch for its contents being original; but don’t pass your word unless you are certain: I can recognise patchwork.”	Ну, пойдите принесите вашу папку, есливы можете поручиться, что ее содержимоепринадлежит только вам; но недавайте слова, если не уверены, я сейчас жеотличу подделку.
“Then I will say nothing, and you shall judge for yourself, sir.”	- Тогда я ничего не скажу, а вы судите сами, сэр.
I brought the portfolio from the library.	Я принесла папку из библиотеки.
“Approach the table,” said he; and I wheeled it to his couch.	- Пододвиньте стол, - сказал он, и я подкатила столик к дивану.
“No crowding,” said Mr. Rochester: “take the drawings from my hand as I finish with them; but don’t push your faces up to mine.”	- Не мешайте, - сказал мистер Рочестер, - вы получите от меня рисунки, когда я их посмотрю.О господи!Да не заслоняйте мне...
He deliberately scrutinised each sketch and painting.	Он неторопливо принялся рассматриватькаждый набросок и каждуюакварель.
Three he laid aside; the others, when he had examined them, he swept from him.	Три из них он отложил, остальные после осмотра отодвинул.
I perceive those pictures were done by one hand: was that hand yours?”	Я вижу, что эти рисунки сделаны одной и той же рукой Это - ваша рука?
“Yes.”	- Да.
“And when did you find time to do them?	- А когда вы это успели?
They have taken much time, and some thought.”	Ведь тут понадобилось немало времени и кое-какие мысли.
“I did them in the last two vacations I spent at Lowood, when I had no other occupation.”	- Я сделала их во время последних двух каникул в Ловуде.У меня тогда не было других занятий.
“Where did you get your copies?”	- Откуда вы взяли сюжеты?

“Out of my head.”	- Я сама их придумала.
“That head I see now on your shoulders?”	- Вот эта самая голова придумала, которая сидит на ваших плечах?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“Has it other furniture of the same kind within?”	- И там есть еще такие же мысли?
“I should think it may have: I should hope—better.”	- Думаю, что есть, вернее - надеюсь.
He spread the pictures before him, and again surveyed them alternately.	Он разложил перед собой наброски и сновастал по очереди ихрассматривать.
While he is so occupied, I will tell you, reader, what they are: and first, I must premise that they are nothing wonderful.	Пока он занят ими, я вам расскажу, читатель, их содержание.Во-первых,должна предупредить, что в них не было ничего примечательного.
The subjects had, indeed, risen vividly on my mind.As I saw them with the spiritual eye, before I attempted to embody them, they were striking; but my hand would not second my fancy, and in each case it had wrought out but a pale portrait of the thing I had conceived.	Эти образывозникли в моем воображении, и когда я виделаих умственным взором, еще дотого, как перенесла их на бумагу, они поражалименя своей живостью; но моярука была бессильна, она не поспевала за моейфантазией, и я набросалатолько слабое подобие представшего мне видения.
These pictures were in water-colours.	Рисунки были сделаны акварелью.
The first represented clouds low and livid, rolling over a swollen sea: all the distance was in eclipse; so, too, was the foreground; or rather, the nearest billows, for there was no land.	На первом - низкие, синевато-багровые тучи клубились над бурным морем.Все морское пространство тонуло в полумраке, сквозь мглу проступал лишь передний план, или вернее ближайшие волны, так как земли не было видно.
One gleam of light lifted into relief a half-submerged mast, on which sat a cormorant, dark and large, with wings flecked with foam; its beak held a gold bracelet set with gems, that I had touched with as brilliant tints as my palette could yield, and as glittering distinctness as my pencil could impart.	Луч света падал на полузатопленнуюмачту, на которой сидел баклан, большой итемный, с обрызганными пенойкрыльями; в клюве он держал золотой браслет сдрагоценными камнями, которымя придала всю ту яркость, какую могла извлечь изсвоей палитры, и всю тувыпуклость и четкость, на которую был способен мой карандаш.
Sinking below the bird and mast, a drowned corpse glanced through the green water; a fair arm was the only limb clearly visible, whence the bracelet had been washed or torn.	Под мачтой исидевшей на ней птицей сквозь зеленую воду просвечивало тело утопленницы.Отчетливо виднелась только прекрасная стройная рука, с которой был сорван или смыт браслет
The second picture contained for foreground only the dim peak of a hill, with grass and some leaves slanting as if by a breeze.	На переднем плане второй картины выступалвысокий горный пик, поросшийтравой, по которой ветер как будто гнал сухиелистья.
Beyond and above spread an expanse of sky, dark blue as at twilight: rising into the sky was a woman’s shape to the bust, portrayed in tints as dusk and soft as I could combine.	Над ним и за нимшироко раскинулось небо - темно-голубое, каким оно бывает в сумерках.А нафоне этого неба, со всей той мягкостью и воздушностью, какую только я могла ей придать, я набросала фигуру женщины, видную по пояс.

Thc dim forchcad was crowncd with a star; thc lincamcnts bclow wcrc sccn as through thc suffusion of vapour; thc cycs shonc dark and wild; thc hair strcamcd shadowy, likc a bcamlcss cloud torn by storm or by clcctric travail.	Туманное человенчала звезда; черты лица, казалось, были затянуты дымкой, но глазасветились каким-то темным огнем, а волосы, подобно черной туче, разорванной бурей или молнией, окутывали плечи.
On thc ncck lay a palc rcflcction likc moonlight; thc samc faint lustrc touchcd thc train of thin clouds from which rosc and bowcd this vision of thc Evcning Star.	На шее лежал бледный отблеск, как бы от лунного света.Тот же легкий отблеск озарял и прозрачные облака, из которыхвставало это видение вечерней звезды.
Thc third showcd thc pinnaclc of an iccbcrg picrcing a polar wintcr sky: a mustcr of northcrn lights rcarcd thcir dim lanccs, closc scrricd, along thc horizon.	На третьей была изображена вершина айсберга, вздымавшаяся к полярному зимнему небу.Сноп северного сияния разбросал свои туманные копья по горизонту.
Throwing thcsc into distancc, rosc, in thc forcground, a hcad,—a colossal hcad, inclincd towards thc iccbcrg, and rcsting against it.	На переднем плане вырисовывалась гигантская голова,прислонившаяся к айсбергу, две прозрачных руки закрывали лицо черным вуалем.
Two thin hands, joincd undcr thc forchcad, and supporting it, drcw up bcforc thc lowcr fcaturcs a sablc vcil, a brow quitc bloodlcss, whitc as bonc, and an cyc hollow and fixcd, blank of mcaning but for thc glassincss of dcspair, alonc wcrc visiblc.	Были видны только бескровный лоб, белый, как кость, и тускло блестевший, лишенный всякого выражения глаз.
Abovc thc tcmplcs, amidst wrcathcd turban folds of black drapcry, vaguc in its charactcr and consistcncy as cloud, glcamcd a ring of whitc flamc, gcmmcd with sparklcs of a morc lurid tingc.	Над висками, среди складок черного тюрбана, смутное и прозрачное, как облако, светилось кольцо белого пламени, служившее оправой для нескольких более ярких искр.
This palc crcsccnt was “thc likcncss of a kingly crown;” what it diadcmcd was “thc shapc which shapc had nonc.”	Это кольцо было как бы "подобьем царственной короны", и оно венчало "ту форму, что формы не имеет".
“Wcrc you happy whcn you paintcd thcsc pictures?” askcd Mr. Rochcstcr prcscntly.	- Вы чувствовали себя счастливой, когда рисовали эти картины? - вдруг спросил меня мистер Рочестер.
“I was absorbcd, sir: ycs, and I was happy.	- Я была целиком поглощена ими, сэр; да, я была счастлива.
To paint thcm, in short, was to cnjoy onc of thc kccncst plcasurcs I havc cvcr known.”	Словом,когда я их рисовала, я испытывала самую сильную радость в своей жизни.
“That is not saying much.	- Ну, это еще немного.
Your plcasurcs, by your own account, havc bccn fcw; but I darcsay you did cxist in a kind of artist’s drcamland whilc you blcnt and arrangcd thcsc strangc tints.	Как вы рассказывали, ваша жизнь не богата радостями, но мне кажется, что когда вы запечатлевали эти странные образы, вы жили в том фантастическом мире, в котором живет художник.
Did you sit at thcm long cach day?”	Вы подолгусидели над ними каждый день?
“I had nothing clsc to do, bccausc it was thc vacation, and I sat at thcm from morning till noon, and from noon till night: thc lcngth of thc midsummcr days favourcd my inclination to apply.”	- Мне нечего было делать во время каникул, и я просиживала над ними с утра до ночи.Этому благоприятствовали и длинные летние дни.
“And you fclt sclf-satisficd with thc rcsult of your ardcnt labours?”	- И вы чувствовали себя удовлетвореннойрезультатом вашей усерднойработы?
“Far from it.	- О нет.

I was tormented by the contrast between my idea and my handiwork: in each case I had imagined something which I was quite powerless to realise.”	Меня все время мучил контраст между замыслом и выполнением.Каждый раз я представляла себе то, что была бессильна воплотить.
“Not quite: you have secured the shadow of your thought; but no more, probably.	- Не совсем: вам все же удалось закрепить на бумаге хотя бы тень ваших видений; но, вероятно, не больше.
You had not enough of the artist’s skill and science to give it full being: yet the drawings are, for a school-girl, peculiar.	Чтобы довести дело до конца, вам не хватало ни мастерства, ни знаний; все же для девушки, только что окончившей школу, это странные рисунки.
As to the thoughts, they are elfish.	Что касается замысла, то он принадлежит царству фей.
These eyes in the Evening Star you must have seen in a dream.	Эти глаза вечерней звезды вам, вероятно, приснились?
How could you make them look so clear, and yet not at all brilliant? for the planet above quells their rays.	Как могли выпридать. им эту ясность, и притом без всякого блеска?Ведь звезда над ними затмевает их лучи.
And what meaning is that in their solemn depth?	И что таится в их суровой глубине?
And who taught you to paint wind?	А кто научил вас рисовать ветер?
There is a high gale in that sky, and on this hill-top.	Чувствуешь, что в небе над горой настоящая буря.
Where did you see Latmos?	И где вывидели.Латмос?
For that is Latmos.	Ибо это Латмос!
There! put the drawings away!”	Нате, возьмите ваши рисунки..
I had scarce tied the strings of the portfolio, when, looking at his watch, he said abruptly—	Едва я успела завязать папку, как он взглянул начасы и откровенносказал:
Take her to bed.”	Пойдите и уложите ее.
“I wish you all good-night, now,” said he, making a movement of the hand towards the door, in token that he was tired of our company, and wished to dismiss us.	- Ну, я вам всем пожелаю спокойной ночи.- Он сделал рукой жест,указывая на дверь и как бы говоря этим, что устал от нашего общества и отпускает нас.
Mrs. Fairfax folded up her knitting: I took my portfolio: we curtseyed to him, received a frigid bow in return, and so withdrew.	Миссис Фэйрфакс сложила вязанье, я взяла свою папку.Мыпоклонились ему - он ответил нам коротким кивком - и вышли.
“Well, is he?”	- А по-вашему, есть?
“I think so: he is very changeful and abrupt.”	- Мне кажется, он очень непостоянен и резок.
“True: no doubt he may appear so to a stranger, but I am so accustomed to his manner, I never think of it; and then, if he has peculiarities of temper, allowance should be made.”	- Верно.Он может показаться таким новому человеку, но я настолькопривыкла к его манере, что просто не замечаю ее.Да если и есть у него странности в характере, то их можно извинить.
“Why?”	- Чем же?

“Partly because it is his nature—and we can none of us help our nature; and partly because he has painful thoughts, no doubt, to harass him, and make his spirits unequal.”	- Отчасти тем, что у него такая натура, - а кто из нас в силах бороться со своей натурой?Отчасти, конечно, тем, что тяжелые мысли мучают его илишают душевного равновесия.
“What about?”	- Мысли о чем?
“Family troubles, for one thing.”	- Прежде всего о семейных неприятностях.
“But he has no family.”	- Но ведь у него нет семьи?
“Not now, but he has had—or, at least, relatives.	- Теперь нет, но была, по крайней мере были родные.
He lost his elder brother a few years since.”	Он потерял старшегобрата всего несколько лет назад.
“His elder brother?”	- Старшего брата?
“Yes.	- Да.
The present Mr. Rochester has not been very long in possession of the property; only about nine years.”	Наш мистер Рочестер не так давно стал владельцем этого поместья, всего девять лет.
“Nine years is a tolerable time.	- Девять лет - срок немалый.
Was he so very fond of his brother as to be still inconsolable for his loss?”	Разве он так любил своего брата, что до сих пор не может утешиться?
“Why, no—perhaps not.I believe there were some misunderstandings between them.	- Ну, это вряд ли; насколько я знаю, междуними часто бывалинедоразумения.
Mr. Rowland Rochester was not quite just to Mr. Edward; and perhaps he prejudiced his father against him.	Мистер Роланд Рочестер был не совсем справедлив к нашему мистеру Эдварду.Возможно, он восстановил против него отца.
The old gentleman was fond of money, and anxious to keep the family estate together.	Старик оченьлюбил деньги и старался сохранить семейную собственность неприкосновенной.
He did not like to diminish the property by division, and yet he was anxious that Mr. Edward should have wealth, too, to keep up the consequence of the name; and, soon after he was of age, some steps were taken that were not quite fair, and made a great deal of mischief.	Ему не хотелось делить имение, но все же он мечтал о том, чтобы и мистер Эдвард был богат и поддерживал их имя на должной высоте.И едва сын достиг известного возраста, как отец предпринял кое-какие меры - не очень-то красивые - и в результате натворил кучу бед.
Old Mr. Rochester and Mr. Rowland combined to bring Mr. Edward into what he considered a painful position, for the sake of making his fortune: what the precise nature of that position was I never clearly knew, but his spirit could not brook what he had to suffer in it.	Старик и мистер Роланддействовали заодно ради того, чтобы приобрестибогатство, и из-за них мистерЭдвард попал в затруднительное положение.В чем там было дело, я толком так и не знаю, но он не мог вынести всего того, что на него свалилось.
He is not very forgiving: he broke with his family, and now for many years he has led an unsettled kind of life.	МистерРочестер не очень-то легко прощает.Вот он и порвал с семьей и уже много лет скитается по свету.
I don’t think he has ever been resident at Thornfield for a fortnight together, since the death of his brother without a will left him master of the estate; and, indeed, no wonder he shuns the old place.”	Мне кажется, он никогда не живал в Торнфильде большедвух недель сряду, с тех пор как сделался владельцем этого имения после смерти брата, не оставившего завещания. Неудивительно, что он ненавидит старый дом и избегает его.

“Why should hc shun it?”	- А почему бы мистеру Рочестеру избегать его?
“Pcrhaps hc thinks it gloomy.”	- Может быть, он кажется ему слишком мрачным.
Thc answcr was cvasivc.	Этот ответ не удовлетворил меня.
I should havc likcd somcthing clcarcr; but Mrs. Fairfax cithcr could not, or would not, givc mc morc cxplicit information of thc origin and naturc of Mr. Rochcstcr’s trials.	Мне хотелось знать больше; однакомиссис Фэйрфакс или не желала, или не могладать мне более подробныхсведений о происхождении и причинах этих горестей мистера Рочестера.
Shc avcrrcd thcy wcrc a mystcry to hcrsclf, and that what shc kncw was chicfly from conjccturc.	Онаутверждала, что они тайна для нее самой и всеее сведения сводятся кдогадкам.
It was cvidcnt, indccd, that shc wishcd mc to drop thc subjcct, which I did accordingly.CHAPTER XIV	Мне было ясно, что она не намерена продолжать разговор на этутему, и я прекратила расспросы.Глава XIV
For scvcral subscqucnt days I saw littlc of Mr. Rochcstcr.	В последующие дни я мало видела мистера Рочестера.
In thc mornings hc sccmcd much cngagcd with busincss, and, in thc aftcrnoon, gcntlcmcn from Millcotc or thc ncighbourhood callcd, and somctimcs staycd to dinc with him.	По утрам он былзанят всевозможными делами, а во вторую половину дня приезжали джентльмены из Милкота и из соседних поместий и нередко оставались обедать.
Whcn his sprain was wcll cnough to admit of horsc cxcrcisc, hc rodc out a good dcal; probably to rcturn thcsc visits, as hc gcncrally did not comc back till latc at night.	Когда егонога зажила и можно было садиться на лошадь, он стал много выезжать -очевидно, отдавал визиты - и возвращался домой только поздно вечером.
His changcs of mood did not offcnd mc, bccausc I saw that I had nothing to do with thcir altcrnation; thc cbb and flow dcpcndcd on causcs quitc disconncctcd with mc.	Эти перемены в его настроениях не обижали меня, ячувствовала, что все это ко мне не имеет отношения.Тут действовали какие-то иные причины.
Onc day hc had had company to dinncr, and had scnt for my portfolio; in ordcr, doubtlcss, to cxhibit its contcnts: thc gcntlcmcn wcnt away carly, to attcnd a public mccting at Millcotc, as Mrs. Fairfax informcd mc; but thc night bcing wct and inclcmcnt, Mr. Rochcstcr did not accompany thcm.	Однажды, когда у него были гости к обеду, онприслал за моей папкой:видимо, хотел показать мои рисунки.Джентльмены уехали рано; в Милкоте, -так сообщила миссис Фэйрфакс, -предполагалось какое-то многолюдное собрание.Так как вечер оказался дождливым и холодным, мистер Рочестер не поехал.
Shc was gratificd: thcrc it stood, a littlc carton, on thc tablc whcn wc cntcrcd thc dining-room.	На этот раз ее надежды оправдались: когда мы вошли, тоувидели на столе долгожданную картонную коробку.
Shc appcarcd to know it by instinct.	Адель словно инстинктивно угадала, что это ее коробка.
“Ma boitc! ma boitc!” cxclaimcd shc, running towards it.	- Ma boitc, ma boitc! [Моя коробка, моя коробка! (фр.)] - воскликнула она, подбегая к столу.

“Yes, there is your ‘boite’ at last: take it into a corner, you genuine daughter of Paris, and amuse yourself with disembowelling it,” said the deep and rather sarcastic voice of Mr. Rochester, proceeding from the depths of an immense easy-chair at the fireside.	- Да, это твоя boite наконец-то!Садись с ней в уголок, о ты, истинная дочь Парижа, и открой ее, - услышала я низкий насмешливый голос мистераРочестера, донесшийся из глубины огромного кресла возле камина.
“And mind,” he continued, “don’t bother me with any details of the anatomical process, or any notice of the condition of the entrails: let your operation be conducted in silence: tiens-toi tranquille, enfant; comprends-tu?”	- И смотри,- продолжал он, - не надоедай мне подробностями этого увлекательного процесса или какими-нибудь замечаниями относительно содержимого коробки.Словом, производи все операции в полном молчании.Tiens toi tranquille, enfant comprends tu? [Сиди смирно, дитя, понимаешь? (фр.)]
Having removed this impediment, and lifted certain silvery envelopes of tissue paper, she merely exclaimed—	Открыв коробку и развернув покровы шелковой бумаги,она только тихо воскликнула:
“Oh ciel!	- Oh ciel!
Que c’est beau!” and then remained absorbed in ecstatic contemplation.	Que c'est beau! [О боже!Какая прелесть! (фр.)] - и предалась восхищенному созерцанию своих сокровищ.
“Is Miss Eyre there?” now demanded the master, half rising from his seat to look round to the door, near which I still stood.	- А мисс Эйр здесь? - спросил хозяин,приподнимаясь в кресле иоглядываясь на дверь, возле которой я стояла.
“Ah! well, come forward; be seated here.”	- Так вот вы где!Идите сюда, садитесь.
He drew a chair near his own.	- Он подвинул стул к своему креслу.
“I am not fond of the prattle of children,” he continued; “for, old bachelor as I am, I have no pleasant associations connected with their lisp.	- Я не люблю детской болтовни, - продолжал он, -так как я старыйхолостяк и у меня нет никаких приятныхвоспоминаний, связанных с детскимлепетом.
Don’t draw that chair farther off, Miss Eyre; sit down exactly where I placed it—if you please, that is.	Неотодвигайте ваш стул, мисс Эйр.Пусть он стоит там, где я его поставил, то есть - пожалуйста...
Confound these civilities!	Черт побери все эти вежливости!
I continually forget them.	Я постоянно забываю о них...
Nor do I particularly affect simple-minded old ladies.	Не испытываю я также особой симпатии и к простодушным старушкам.
By-the-bye, I must have mine in mind; it won’t do to neglect her; she is a Fairfax, or wed to one; and blood is said to be thicker than water.”	Однако о своей мне приходится помнить.Я не имею права забывать о ней, она все-таки носит фамилию Фэйрфакс, или была замужем за Фэйрфаксом, - а говорят, что родственниками нельзя пренебрегать.
He rang, and despatched an invitation to Mrs. Fairfax, who soon arrived, knitting-basket in hand.	Он позвонил, прося пригласить миссис Фэйрфакс, которая вскоре явилась со своей корзиночкой для вязанья.

“Now I have performed the part of a good host,” pursued Mr. Rochester, “put my guests into the way of amusing each other, I ought to be at liberty to attend to my own pleasure.	- Теперь я выполнил свой долг внимательного хозяина, - продолжал мистерРочестер, - то есть предоставил гостям занимать друг друга, и могу насвободе подумать о собственных удовольствиях.
Miss Eyre, draw your chair still a little farther forward: you are yet too far back; I cannot see you without disturbing my position in this comfortable chair, which I have no mind to do.”	Мисс Эйр, подвиньте ваш стулеще немного вперед, вы все-таки сидитеслишком позади меня.Чтобы видеть вас, я должен переменить свое положение в удобном кресле, а я отнюдь не собираюсь этого делать.
I did as I was bid, though I would much rather have remained somewhat in the shade; but Mr. Rochester had such a direct way of giving orders, it seemed a matter of course to obey him promptly.	Я исполнила его требование, хотя гораздо охотнее осталась бы в тени; номистер Рочестер так умел приказывать, что вы поневоле ему повиновались.
Mr.Rochester, as he sat in his damask-covered chair, looked different to what I had seen him look before; not quite so stern—much less gloomy.	Сейчас мистер Рочестер, сидевший в своем роскошном кресле, выглядел иначе, чем обычно.Он был не такой строгий, не такой угрюмый.
There was a smile on his lips, and his eyes sparkled, whether with wine or not, I am not sure; but I think it very probable.	Его губыулыбались, глаза блестели, может быть от выпитого вина, - в чем я не уверена, но что было весьма вероятно.
He was, in short, in his after-dinner mood; more expanded and genial, and also more self-indulgent than the frigid and rigid temper of the morning; still he looked preciously grim, cushioning his massive head against the swelling back of his chair, and receiving the light of the fire on his granite-hewn features, and in his great, dark eyes; for he had great, dark eyes, and very fine eyes, too—not without a certain change in their depths sometimes, which, if it was not softness, reminded you, at least, of that feeling.	Словом, после обеда его настроение слегка поднялось.Он стал гораздо общительнее и откровеннее, гораздоснисходительнее и добродушнее, чем казался по утрам.И все же лицо его оставалось довольно мрачным, голова была откинута на мягкую спинку кресла; словно высеченные из гранита черты и темные глаза озаряло пламя камина, - а глаза у него были действительно прекрасные -большие, черные, и в их глубине что-то все время менялось, в них на мгновение вспыхивала какая-то мягкость или что-то близкое к ней.
He had been looking two minutes at the fire, and I had been looking the same length of time at him, when, turning suddenly, he caught my gaze fastened on his physiognomy.	Минуты две он смотрел на огонь, а я смотрела на него.Вдруг онобернулся и перехватил мой взгляд, прикованный к его лицу.
“You examine me, Miss Eyre,” said he: “do you think me handsome?”	- Вы рассматриваете меня, мисс Эйр, - сказал он.- Как вы находите, я красив?
I should, if I had deliberated, have replied to this question by something conventionally vague and polite; but the answer somehow slipped from my tongue before I was aware—“No, sir.”	Если бы у меня было время подумать, я бы ответила на этот вопрос так,как принято отвечать в подобных случаях: что-нибудь неопределенное и вежливое, но ответ вырвался у меня до того, как я успела удержать его:
“Ah!	- Нет, сэр!..

By my word! thcrc is somcthing singular about you,” said hc: “you havc thc air of a littlc nonncttc; quaint, quict, gravc, and simplc, as you sit with your hands bcforc you, and your cycs gcncrally bcnt on thc carpct (cxccpt, by-thc-byc, whcn thcy arc dircctcd picrcingly to my facc; as just now, for instancc); and whcn onc asks you a qucstion, or makcs a rcmark to which you arc obligcd to reply, you rap out a round rcjoindcr, which, if not blunt, is at lcast brusquc.	- Честное слово, в вас есть что-то своеобразное!Вы похожи на монашенку, когда сидите вот так, сложив руки, -тихая, строгая, спокойная,устремив глаза на ковер, за исключением тех минут, впрочем, когда вашиспытующий взор устремлен на мое лицо, как, например, сейчас; а когдазадаешь вам вопрос или делаешь замечание, на которое вы принуждены ответить, вы сразу ошеломляете человека если не резкостью, то, во всяком случае, неожиданностью своего ответа.
What do you mcan by it?”	Ну, так как же?
“Sir, I was too plain; I bcg your pardon.	- Сэр, я слишком поторопилась, прошу простить меня.
I ought to havc rcplicd that it was not casy to givc an impromptu answcr to a qucstion about appcaranccs; that tastcs mostly diffcr; and that bcauty is of littlc conscqucncc, or somcthing of that sort.”	Мне следовалосказать, что нелегко ответить сразу на вопрос онаружности, что вкусы бываютразличны, что дело не в красоте и так далее.
“You ought to havc rcplicd no such thing.	- Вот уж нет, вам не следовало говорить ничего подобного.
Bcauty of littlc conscqucncc, indccd!	Скажите тоже - дело не в красоте!
And so, undcr prctcncc of softcning thc prcvious outragc, of stroking and soothing mc into placidity, you stick a sly pcnknifc undcr my car!	Вместо того чтобы смягчить ваше первое оскорбление,утешить меня и успокоить, вы говорите мне новую колкость.
Go on: what fault do you find with mc, pray?	Продолжайте.Какиевы находите во мне недостатки?
I supposc I havc all my limbs and all my fcaturcs likc any othcr man?”	По-моему, у меня все на месте и лицо, как у всякого другого?..
“Mr. Rochcstcr, allow mc to disown my first answcr: I intcndcd no pointcd rcpartcc: it was only a blundcr.”	- Мистер Рочестер, разрешите мне взять назад моислова; я не то хотеласказать, это была просто глупость.
“Just so: I think so: and you shall bc answcrablc for it.	- Вот именно, я тоже так думаю, и вам придется поплатиться за нее.
Criticisc mc: docs my forchcad not plcasc you?”	Ну,давайте разберемся: мой лоб вам не нравится?
Hc liftcd up thc sablc wavcs of hair which lay horizontally ovcr his brow, and showcd a solid cnough mass of intcllcctual organs, but an abrupt dcficicncy whcrc thc suavc sign of bcncvolcncc should havc riscn.	Он приподнял черную прядь волос, лежавшую над его бровями, и показалвысокий, умный лоб; лицу его, однако, недоставало выражения доброты и снисходительности.
“Now, ma’am, am I a fool?”	- Что ж, сударыня, я, по-вашему, дурак?
“Far from it, sir.	- Отнюдь нет, сэр.
You would, pcrhaps, think mc rudc if I inquircd in rcturn whcthcr you arc a philanthropist?”	Но не примите за грубость, если я отвечу вам другимвопросом: считаете ли вы себя человеком гуманным?
“Thcrc again!	- Ну вот опять!

Another stick of the penknife, when she pretended to pat my head: and that is because I said I did not like the society of children and old women (low be it spoken!).	Колкость вместо ожидаемого комплимента.А все потому, что я заявил о своей нелюбви к детям и старушкам.Нет, молодая особа, я не слишком гуманен, но совесть у меня есть.- И он указал на выпуклости своеголба, которые, как говорят, свидетельствуют о чувствительной совести икоторые были у него, к счастью, достаточно развиты, придавая особую выразительность верхней части лица.- Кроме того, - продолжал он, - в моейдуше жила когда-то своеобразная грубоватаянежность, и в вашем возрасте ябыл довольно отзывчив, особенно по отношениюк угнетенным, несчастным изабитым.Но с тех пор жизнь сильно потрепала меня, она основательнообработала меня своими кулаками, и теперь я могу похвастаться тем, что тверди упруг, как резиновый мяч, хотя в двух-трех местах сквозь оболочку мячаможно проникнуть вглубь и коснуться чувствительной точки, таящейся в самой средине.
No, young lady, I am not a general philanthropist; but I bear a conscience;” and he pointed to the prominences which are said to indicate that faculty, and which, fortunately for him, were sufficiently conspicuous; giving, indeed, a marked breadth to the upper part of his head: “and, besides, I once had a kind of rude tenderness of heart.When I was as old as you, I was a feeling fellow enough, partial to the unfledged, unfostered, and unlucky; but Fortune has knocked me about since: she has even kneaded me with her knuckles, and now I flatter myself I am hard and tough as an India-rubber ball; pervious, though, through a chink or two still, and with one sentient point in the middle of the lump.	Так вот, смею я надеяться?
Yes: does that leave hope for me?”	- Надеяться на что, сэр?
“Hope of what, sir?”	- На мое превращение из резинового мяча в живого человека.
“Of my final re-transformation from India-rubber back to flesh?”“Decidedly he has had too much wine,” I thought; and I did not know what answer to make to his queer question: how could I tell whether he was capable of being re-transformed?	"Нет, он, наверное, выпил лишнее!" - решила я, не зная, что ответить на этот странный вопрос.Действительно, откуда мне было знать, способен он наэто превращение или нет?

“You looked very much puzzled, Miss Eyre; and though you are not pretty any more than I am handsome, yet a puzzled air becomes you; besides, it is convenient, for it keeps those searching eyes of yours away from my physiognomy, and busies them with the worsted flowers of the rug; so puzzle on.	- Вы очень смущены, мисс Эйр, и хотя вас нельзя назвать хорошенькой,так же как меня нельзя назвать красавцем, смущение вам идет; кроме того, оно отвлекает ваш взгляд от моей физиономии и заставляет вас рассматривать цветы на ковре; поэтому продолжайте смущаться.
Young lady, I am disposed to be gregarious and communicative to-night.”	Сударыня, я расположен быть сегодня общительным и откровенным!
With this announcement he rose from his chair, and stood, leaning his arm on the marble mantelpiece: in that attitude his shape was seen plainly as well as his face; his unusual breadth of chest, disproportionate almost to his length of limb.	После этого заявления он поднялся с кресла и встал, положив руку на мраморную каминную доску.В этой позе его фигура была видна так же отчетливо, как и лицо.Ширина плеч не соответствовала росту.
I am sure most people would have thought him an ugly man; yet there was so much unconscious pride in his port; so much ease in his demeanour; such a look of complete indifference to his own external appearance; so haughty a reliance on the power of other qualities, intrinsic or adventitious, to atone for the lack of mere personal attractiveness, that, in looking at him, one inevitably shared the indifference, and, even in a blind, imperfect sense, put faith in the confidence.	Вероятно,многие сочли бы его некрасивым, однако в его манере держаться было столько бессознательной гордости, столько непринужденности, такое глубокое равнодушие к своему внешнему облику, такая надменная уверенность впревосходстве своих более высоких качеств,заменяющих физическую красоту,что, глядя на него, вы невольно готовы былиповерить в него, как он сам всебя верил.
“I am disposed to be gregarious and communicative to-night,” he repeated, “and that is why I sent for you: the fire and the chandelier were not sufficient company for me; nor would Pilot have been, for none of these can talk.	- Я расположен сегодня быть общительным и откровенным, - повторил он.Вот почему я послал за вами.Меня не удовлетворяет общество камина и подсвечников, а также Пилота, ибо они вовсе лишены дара речи.
I have almost forgotten you since: other ideas have driven yours from my head; but to-night I am resolved to be at ease; to dismiss what importunes, and recall what pleases.	Вызаинтересовали меня в первый же раз, когда я вас сюда позвал.С тех пор япочти забыл вас, другие мысли занимали меня.Но сегодня я решил провести спокойный вечер, отбросив все, что докучает мне, и помнить только приятное.
It would please me now to draw you out—to learn more of you—therefore speak.”	Мне хотелось бы заставить вас высказаться,узнать вас лучше, поэтому -говорите.
Instead of speaking, I smiled; and not a very complacent or submissive smile either.	Вместо того чтобы заговорить, я улыбнулась.Это была отнюдь не снисходительная или покорная улыбка.
“Speak,” he urged.	- Говорите же, - настаивал он.
“What about, sir?”	- Но о чем, сэр?
“Whatever you like.	- О чем хотите.
I leave both the choice of subject and the manner of treating it entirely to yourself.”	Я целиком предоставляю вам и выбор темы и ееобсуждение.
Accordingly I sat and said nothing:	Я сидела и молчала.

“If he expects me to talk for the mere sake of talking and showing off, he will find he has addressed himself to the wrong person,” I thought.	"Если он хочет, чтобы я говорила единственно радитого, чтобы болтать, то увидит, что напрасно обратился за этим ко мне", -думала я.
“You are dumb, Miss Eyre.”	- Вы онемели, мисс Эйр?
I was dumb still.	Я все еще молчала.
He bent his head a little towards me, and with a single hasty glance seemed to dive into my eyes.	Он слегка наклонил ко мне голову и бросил на менябыстрый взгляд, словно проникший в самую глубину моей души.
“Stubborn?” he said, “and annoyed.	- Упрямитесь? - сказал он.- Рассердились?
Ah! it is consistent.	О, это понятно.
I put my request in an absurd, almost insolent form.	Я высказалсвое требование в нелепой, почти дерзкой форме.
Miss Eyre, I beg your pardon.	Мисс Эйр, я прошу извинить меня.
The fact is, once for all, I don’t wish to treat you like an inferior: that is” (correcting himself),“I claim only such superiority as must result from twenty years’ difference in age and a century’s advance in experience.	Прежде всего имейте в виду, что я вовсе не хочу обращаться с вами, какс существом, ниже меня стоящим, то есть (поправился он) я притязаю только на то превосходство, которое дают мне двадцать лет разницы между нами и целый век жизненного опыта.
He had deigned an explanation, almost an apology, and I did not feel insensible to his condescension, and would not seem so.	Он снизошел до объяснения, почти до просьбы о прощении.Я не осталась равнодушной к его словам и не хотела этого скрыть.
“I am willing to amuse you, if I can, sir—quite willing; but I cannot introduce a topic, because how do I know what will interest you?	- Я охотно готова развлечь вас, сэр, если смогу, очень охотно, - но с чего же мне начать?Ведь я не знаю, что вас интересует.
Ask me questions, and I will do my best to answer them.”	Задавайте мневопросы, и я постараюсь ответить на них.
“Then, in the first place, do you agree with me that I have a right to be a little masterful, abrupt, perhaps exacting, sometimes, on the grounds I stated, namely, that I am old enough to be your father, and that I have battled through a varied experience with many men of many nations, and roamed over half the globe, while you have lived quietly with one set of people in one house?”	- Тогда прежде всего скажите: вы согласны, что я имею некоторое правона властный, а иногда, может быть, резкий тон?Я и в самом деле бываю оченьнастойчив, но имею на это право по той причине,на которую уже указал, аименно: что я гожусь вам в отцы, что я приобрел большой жизненный опыт, общаясь со многими людьми разных национальностей, исколесил половину земного шара, тогда как вы спокойно жили на одном месте среди все тех же людей.
“Do as you please, sir.”	- Поступайте как вам угодно, сэр.
“That is no answer; or rather it is a very irritating, because a very evasive one.	- Это не ответ, или вернее - ответ, способный вызвать раздражение, так как он слишком уклончив.
Reply clearly.”	Выскажитесь яснее.

“I don’t think, sir, you havc a right to command mc, mcrcly bccausc you arc oldcr than I, or bccausc you havc sccn morc of thc world than I havc; your claim to supcriority dcpcnds on thc usc you havc madc of your timc and cxpcricncc.”	- Я не думаю, сэр, чтобы вы имели право приказывать мне лишь потому, что вы старше меня, или потому, что лучше знаете жизнь.Ваши притязания напревосходство могут основываться только на том, какие вы извлекли уроки из жизни и вашего опыта.
“Humph!Promptly spokcn.But I won’t allow that, sccing that it would ncvcr suit my casc, as I havc madc an indiffcrcnt, not to say a bad, usc of both advantagcs.	- Гм, неплохо сказано, но согласиться с этим я не могу, потому чтоникаких уроков я не извлек, разве только самые неподходящие.
Lcaving supcriority out of thc qucstion, thcn, you must still agrcc to rcccivc my ordcrs now and thcn, without bcing piqucd or hurt by thc tonc of command.	Оставив встороне вопрос о превосходстве, вы все-таки должны примириться с тем, чтобы иногда подчиняться моим приказаниям, не обижаясь и не сердясь на мой повелительный тон.
Will you?”	Согласны?
“Thc smilc is vcry wcll,” said hc, catching instantly thc passing cxprcssion; “but spcak too.”	- Это хорошая улыбка, - сказал он, мгновенно уловив скользнувшее помоему лицу выражение.- Но говорите.
“I was thinking, sir, that vcry fcw mastcrs would troublc thcmsclvcs to inquirc whcthcr or not thcir paid subordinatcs wcrc piqucd and hurt by thcir ordcrs.”	- Я подумала, сэр, о том, что далеко не всякий хозяин будет спрашиватьсвою подчиненную, которой он платит деньги, не обижают ли ее и не сердят ли его приказания.
“Paid subordinatcs!	- Свою подчиненную, которой он платит деньги?
What! you arc my paid subordinatc, arc you?	Это вы моя подчиненная, которой я плачу?
Oh ycs, I had forgottcn thc salary!	Ах да, я забыл про ваше жалованье!
Wcll thcn, on that mcrccnary ground, will you agrcc to lct mc hcctor a littlc?”	Ну, что же!Хоть на этоймеркантильной основе вы мне разрешите слегка подразнить вас?
“No, sir, not on that ground; but, on thc ground that you did forgct it, and that you carc whcthcr or not a dcpcndcnt is comfortablc in his dcpcndcncy, I agrcc hcartily.”	- Нет, сэр, не поэтому, а потому, что вы забыли об этом, и потому, чтовам не безразлично, как ощущает ваша подчиненная свою зависимость, - я соглашаюсь от всего сердца.
“And will you conscnt to dispcnsc with a grcat many convcntional forms and phrascs, without thinking that thc omission ariscs from insolcncc?”	- И вы согласны обойтись без некоторыхобщепринятых фраз и формвежливости и не считать, что это дерзость?
“I am surc, sir, I should ncvcr mistakc informality for insolcncc: onc I rathcr likc, thc othcr nothing frcc-born would submit to, cvcn for a salary.”	- Я уверена, сэр, что никогда не примуотсутствие формальности задерзость.Первое мне нравится, а второго не потерпит ни односвободнорожденное существо ни за какое жалованье.
“Humbug!	- Вздор!

Most things free-born will submit to anything for a salary; therefore, keep to yourself, and don’t venture on generalities of which you are intensely ignorant.However, I mentally shake hands with you for your answer, despite its inaccuracy; and as much for the manner in which it was said, as for the substance of the speech; the manner was frank and sincere; one does not often see such a manner: no, on the contrary, affectation, or coldness, or stupid, coarse-minded misapprehension of one’s meaning are the usual rewards of candour.	Большинство свободнорожденных существ стерпит за деньги чтоугодно; поэтому говорите только о себе и не судите о вещах, в которых вы совершенно не разбираетесь; впрочем, в душе я пожимаю вам руку за ваш ответ, хотя он и неверен, а также за то, как вы ответили. Вы говорили искренне и прямо, - не часто слышишь такой тон: обычно на искренность отвечаютнапускной любезностью, или холодностью, или тупым и грубым непониманием.
Not three in three thousand raw school-girl-governesses would have answered me as you have just done.	Изтрех тысяч молодых гувернанток не нашлось бы и трех, которые ответили бы мне так, как вы.
But I don’t mean to flatter you: if you are cast in a different mould to the majority, it is no merit of yours: Nature did it.	Но я не собираюсь льстить вам: если вы сотворены иначе, чемогромное большинство, - это не ваша заслуга, Такой вас сделала природа.
And then, after all, I go too fast in my conclusions: for what I yet know, you may be no better than the rest; you may have intolerable defects to counterbalance your few good points.”	Ипотом, я слишком тороплюсь с моими заключениями.Пока что я не имею оснований считать вас лучше других.Может быть, при кое-каких положительных чертах вы таите в себе возмутительные недостатки.
“And so may you,” I thought.	"Может быть, и вы тоже?" - подумала я.
My eye met his as the idea crossed my mind: he seemed to read the glance, answering as if its import had been spoken as well as imagined—	Когда у меня мелькнула эта мысль, наши взгляды встретились. Казалось, он прочел ее, и ответил, словно она была высказана вслух:
“Yes, yes, you are right,” said he;	- Да, да, вы правы!
“I have plenty of faults of my own: I know it, and I don’t wish to palliate them, I assure you.	У меня у самого куча недостатков.Я знаю их и вовсене собираюсь оправдываться, уверяю вас.
God wot I need not be too severe about others; I have a past existence, a series of deeds, a colour of life to contemplate within my own breast, which might well call my sneers and censures from my neighbours to myself.	Одному богу известно, как у меня мало оснований быть строгим к другим.В моей прежней жизни было немало дурных поступков, да и весь характер этой жизни таков, что всякие насмешки ипорицания, с которыми я обратился бы к моим ближним, прежде всего обратятся на меня самого.
I started, or rather (for like other defaulters, I like to lay half the blame on ill fortune and adverse circumstances) was thrust on to a wrong tack at the age of one-and-twenty, and have never recovered the right course since: but I might have been very different; I might have been as good as you—wiser—almost as stainless.	Когда мне шел двадцать первый год, я вступил, или, вернее(как и все грешники, я готов переложитьполовину ответственности за своинесчастия на других), я был увлечен на ложнуютропу, и с тех пор так и невернулся на правильный путь.А ведь я мог быть совсем иным - таким же, как вы, но только мудрее, и почти таким же непорочным.

I envy you your peace of mind, your clean conscience, your unpolluted memory.	Я завидую покою вашейдуши, чистоте вашей совести, незапятнанности ваших воспоминаний.
Little girl, a memory without blot or contamination must be an exquisite treasure—an inexhaustible source of pure refreshment: is it not?”	Знаете,маленькая девочка, чистые воспоминания, ничем не оскверненные, - это восхитительное сокровище, это неиссякающий источник живительных сил!Не так ли?
“How was your memory when you were eighteen, sir?”	- А каковы были ваши воспоминания, когда вамбыло восемнадцать лет,сэр?
“All right then; limpid, salubrious: no gush of bilge water had turned it to fetid puddle.	- О, тогда все было хорошо!Это были чистые и здоровые воспоминания!Никакая грязь, никакая гниль не отравляла их.
I was your equal at eighteen—quite your equal.	В восемнадцать лет я был подобен вам, совершенно подобен.
Nature meant me to be, on the whole, a good man, Miss Eyre; one of the better kind, and you see I am not so.	Природа создала меня неплохим человеком, мисс Эйр, - а вы видите, каков я теперь?
You would say you don’t see it; at least I flatter myself I read as much in your eye (beware, by-the-bye, what you express with that organ; I am quick at interpreting its language).	Вы скажете, что не видите, - покрайней мере я льщу себя тем, что читаю это вваших глазах (предупреждаю,вам нужно научиться скрывать свои мысли: яочень легко угадываю их).
Then take my word for it,—I am not a villain: you are not to suppose that—not to attribute to me any such bad eminence; but, owing, I verily believe, rather to circumstances than to my natural bent, I am a trite commonplace sinner, hackneyed in all the poor petty dissipations with which the rich and worthless try to put on life.	Таквот, поверьте мне на слово, я не могу назвать себя негодяем, и вы не должныприписывать мне ничего подобного, ибо, скорее в силу обстоятельств, чемприродных склонностей, я самый обычный грешник, предававшийся всем тем убогим развлечениям, которым предаются богатые и ничтожные люди.
Do you wonder that I avow this to you?	Васудивляет, что я признаюсь в этом?
Know, that in the course of your future life you will often find yourself elected the involuntary confidant of your acquaintances’ secrets: people will instinctively find out, as I have done, that it is not your forte to tell of yourself, but to listen while others talk of themselves; they will feel, too, that you listen with no malevolent scorn of their indiscretion, but with a kind of innate sympathy; not the less comforting and encouraging because it is very unobtrusive in its manifestations.”	Вам в жизни предстоит быть невольнымповеренным многих тайн ваших ближних; людиинстинктивно чувствуют, как и я,что не в вашем характере рассказывать о себе,но что вы готовы выслушатьчужие исповеди.И они почувствуют также, что вы внимаете им не с враждебнойнасмешливостью, а с участием и симпатией, и хотя не говорите красивых слов, но можете утешить и ободрить.
“How do you know?—how can you guess all this, sir?”	- Откуда вы знаете?Как вы беретесь предсказывать все это, сэр?
“I know it well; therefore I proceed almost as freely as if I were writing my thoughts in a diary.	- Знаю прекрасно.Поэтому и говорю, нимало не задумываясь.
You would say, I should have been superior to circumstances; so I should—so I should; but you see I was not.	Вы скажете,что я должен был подняться выше обстоятельств?Да, должен был, должен был, но, как видите, этого не случилось.

Whcn fatc wrongcd mc, I had not thc wisdom to rcmain cool: I turncd dcspcratc; thcn I dcgcncratcd.	Когда судьба посмеялась надо мной, я еще не был умудрен жизнью и не знал, что никогда нельзя терять хладнокровие.Япредался отчаянию, и тогда я пал.
Now, whcn any vicious simplcton cxcitcs my disgust by his paltry ribaldry, I cannot flattcr mysclf that I am bcttcr than hc: I am forccd to confcss that hc and I arc on a lcvcl.	И вот теперь, когда растленный глупец вызывает во мне отвращение своими жалкими пороками, мне трудно утешить себя мыслью, что я лучше его.Я вынужден признать, что и я такой же.
I wish I had stood firm—God knows I do!	А как яжалею теперь, что не устоял! Одному богу известно, как жалею!
Drcad rcmorsc whcn you arc tcmptcd to crr, Miss Eyrc; rcmorsc is thc poison of lifc.”	Если вас будутувлекать соблазны, мисс Эйр, вспомните о вашей совести.Муки совести способны отравить жизнь.
“Rcpcntancc is said to bc its curc, sir.”	- Говорят, сэр, раскаяние исцеляет.
“It is not its curc.	- От них раскаяние не исцеляет.
Rcformation may bc its curc; and I could rcform—I havc strcngth yct for that—if—but whcrc is thc usc of thinking of it, hampcrcd, burdcncd, curscd as I am?	Исцелить может только второе рождение.И я мог бы переродиться, у меня есть силы, но...но какой смысл думать обэтом, когда несешь на себе бремя проклятья?
Bcsidcs, sincc happincss is irrevocably dcnicd mc, I havc a right to gct plcasurc out of lifc: and I will gct it, cost what it may.”	А уж если мне навсегда отказанов счастье, я имею право искать в жизни хотькаких-нибудь радостей, и я неупущу ни одной из них, чего бы мне это ни стоило.
“Thcn you will dcgcncratc still morc, sir.”	- Тогда вы будете падать все ниже, сэр.
“Possibly: yct why should I, if I can gct swcct, frcsh plcasurc?	- Возможно.Но отчего же, если эти радости чисты и сладостны?
And I may gct it as swcct and frcsh as thc wild honcy thc bcc gathcrs on thc moor.”	И яполучу их такими же чистыми и сладостными, как дикий мед, который пчелы собирают с вереска?
“It will sting—it will tastc bittcr, sir.”	- Пчелы жалят, а дикий мед горек, сэр.
“How do you know?—you ncvcr tricd it.	- Откуда вы знаете?Вы никогда не пробовали его.
How vcry scrious—how vcry solcmn you look: and you arc as ignorant of thc mattcr as this camco hcad” (taking onc from thc mantclpiccc).“You havc no right to preach to mc, you ncophytc, that havc not passcd thc porch of lifc, and arc absolutcly unacquaintcd with its mystcrics.”	Какой у вас серьезный, почти торжественный вид!Но вы так же мало смыслите во всем этом, как вотэта камея (он взял с каминной полки камею), и вы не имеете никакого праванаставлять меня, ведь вы - всего-навсего молодая послушница, еще не переступившая порога жизни и не ведающая ее тайн.
“I only rcmind you of your own words, sir: you said crror brought rcmorsc, and you pronounccd rcmorsc thc poison of cxistcncc.”	- Я только напоминаю вам ваши собственные слова, сэр.Вы сказали, что ошибки приводят к угрызениям совести, и признали, что это отравляет жизнь.
“And who talks of crror now?	- Но кто сейчас говорит об ошибках!

I scarcely think the notion that flittered across my brain was an error.	Едва ли мелькнувшая у меня мысль была ошибкой.
I believe it was an inspiration rather than a temptation: it was very genial, very soothing—I know that.	Она скорее откровение, чем соблазн.Она очень светла, очень целительна, я знаю.
Here it comes again!	Вот она опять!
It is no devil, I assure you; or if it be, it has put on the robes of an angel of light.	Нет это не дьявол, уверяю вас, а если дьявол, то он облекся в одежды светлого ангела.
I think I must admit so fair a guest when it asks entrance to my heart.”	Я думаю, что должен впуститьпрекрасную гостью, если она просится в моесердце.
“Distrust it, sir; it is not a true angel.”	- Остерегайтесь, сэр, это не настоящий ангел.
“Once more, how do you know?	- Еще раз, откуда вы знаете?
By what instinct do you pretend to distinguish between a fallen seraph of the abyss and a messenger from the eternal throne—between a guide and a seducer?”	На основании чего можете вы отличить павшего серафима - ангела бездны - от вестника неба, отличить истинного праведника от искусителя?
“I judged by your countenance, sir, which was troubled when you said the suggestion had returned upon you.	- Я сужу по выражению вашего лица, сэр: выбыли смущены и опечалены,когда эта мысль возвратилась к вам.
I feel sure it will work you more misery if you listen to it.”	Я уверена, что вы навлечете на себя другое несчастье, если последуете ей.
“Not at all—it bears the most gracious message in the world: for the rest, you are not my conscience-keeper, so don’t make yourself uneasy.	- Нисколько!Она несет мне сладчайшую в мире весть, да и потом, вы же страж моей совести!Поэтому можете не беспокоиться.
Here, come in, bonny wanderer!”	Приди ко мне, прекрасная странница.
He said this as if he spoke to a vision, viewless to any eye but his own; then, folding his arms, which he had half extended, on his chest, he seemed to enclose in their embrace the invisible being.	Он сказал это, словно обращаясь к видению, представшему только передним; затем, протянув руки, он прижал их к груди, словно заключая невидимое существо в свои объятия.
“Now,” he continued, again addressing me,“I have received the pilgrim—a disguised deity, as I verily believe.	- Теперь, - продолжал он, снова обращаясь ко мне,- я принял странницуи знаю: она - переодетая богиня.Я в этом совершенно уверен.
Already it has done me good: my heart was a sort of charnel; it will now be a shrine.”	И она ужепринесла мне добро, мое сердце было подобносклепу, теперь оно будеталтарем.
“To speak truth, sir, I don’t understand you at all: I cannot keep up the conversation, because it has got out of my depth.	- Говоря по правде, сэр, я вас совсем не понимаю. Я не могу продолжатьэтот разговор, так как он для меня слишком загадочен.
Only one thing, I know: you said you were not as good as you should like to be, and that you regretted your own imperfection;—one thing I can comprehend: you intimated that to have a sullied memory was a perpetual bane.	Я знаю одно: высказали, что у вас много недостатков и что выскорбите о собственномнесовершенстве.Вы сказали, что нечистая совесть может стать для человекапроклятием всей его жизни.

It seems to me, that if you tried hard, you would in time find it possible to become what you yourself would approve; and that if from this day you began with resolution to correct your thoughts and actions, you would in a few years have laid up a new and stainless store of recollections, to which you might revert with pleasure.”	И мне кажется, если бы вы действительно захотели,то со временем могли бы стать другим человеком, достойным собственного уважения.Если вы с этого же дня придадите своим мыслям и поступкам большуючистоту и благородство, через несколько лет увас будет запас безупречныхвоспоминаний, которые доставят вам радость.
“Justly thought; rightly said, Miss Eyre; and, at this moment, I am paving hell with energy.”	- Справедливая мысль! Правильно сказано, мисс Эйр. И в данную минуту я энергично мощу ад.
“Sir?”	- Сэр?
“I am laying down good intentions, which I believe durable as flint.	- Я полон добрых намерений, и они тверже кремня.
Certainly, my associates and pursuits shall be other than they have been.”	Конечно, моизнакомства и мои интересы станут иными, чем они были до сих пор.
“And better?”	- Лучше?
“And better—so much better as pure ore is than foul dross.	- Да, лучше.Настолько, насколько чистое золото лучше грязи.
You seem to doubt me; I don’t doubt myself: I know what my aim is, what my motives are; and at this moment I pass a law, unalterable as that of the Medes and Persians, that both are right.”	Вы,кажется, сомневаетесь?Но я в себе не сомневаюсь.Я знаю свою цель и свои побуждения и в данную минуту ставлю себе закон, непреложный, как закон мидян и персов, и утверждаю, что истина только в этих новых целях.
“They cannot be, sir, if they require a new statute to legalise them.”	- Какая же это истина, сэр, если она требует для своего утверждения нового закона?
“They are, Miss Eyre, though they absolutely require a new statute: unheard-of combinations of circumstances demand unheard-of rules.”	- И все же эта истина, мисс Эйр, хотя она, бесспорно, требует новогозакона: небывалое сочетание обстоятельств требует и небывалого закона.
“That sounds a dangerous maxim, sir; because one can see at once that it is liable to abuse.”	- Опасное утверждение, сэр; ведь ясно, что этим легко злоупотребить.
“Sententious sage! so it is: but I swear by my household gods not to abuse it.”	- О добродетельная мудрость!Такая опасность есть, не спорю, но я клянусь всеми домашними богами - не злоупотреблять.
“You are human and fallible.”	- Вы тоже человек и грешны.
“I am: so are you—what then?”	- Верно; и вы тоже. Но что из этого?
“The human and fallible should not arrogate a power with which the divine and perfect alone can be safely intrusted.”	- Человеческое и грешное не должно притязать на власть, которую можнопризнать только за божественным и совершенным.
“What power?”	- Какую власть?
“That of saying of any strange, unsanctioned line of action,—‘Let it be right.’”	- Власть сказать по поводу новой, не освященной традициями линии поведения: это правильно.
“‘Let it be right’—the very words: you have pronounced them.”	- Это правильно, вот именно; и вы это сказали.

“May it bc right thcn,” I said, as I rosc, dccming it usclcss to continuc a discoursc which was all darkncss to mc; and, bcsidcs, scnsiblc that thc charactcr of my intcrlocutor was bcyond my pcnctration; at lcast, bcyond its prcscnt rcach; and fccling thc unccrtainty, thc vaguc scnsc of insccurity, which accompanics a conviction of ignorancc.	- Пусть это будет правильно, - сказала я, вставая, ибо считалабессмысленным продолжать спор, в котором все от первого до последнего слова было мне непонятно.Кроме того, я чувствовала себя неспособной проникнуть вмысли моего собеседника - по крайней мере сейчас - и испытывала тунеуверенность, ту смутную тревогу, которой обычно сопровождается сознание собственной недогадливости.
“Whcrc arc you going?”	- Куда вы идете?
“You arc afraid of mc, bccausc I talk likc a Sphynx.”	- Вы боитесь меня, оттого что я, как сфинкс, говорю загадками?
“Your languagc is cnigmatical, sir: but though I am bcwildcrcd, I am ccrtainly not afraid.”	- Да, ваши слова мне непонятны, сэр, яошеломлена, но, разумеется, небоюсь.
“You arc afraid—your sclf-lovc drcads a blundcr.”	- Нет, вы боитесь, вы из самолюбия опасаетесьпопасть в смешноеположение.
“In that scnsc I do fccl apprchcnsivc—I havc no wish to talk nonscnsc.”	- В этом смысле - да, у меня нет нималейшего желания говоритьглупости.
“If you did, it would bc in such a gravc, quict manncr, I should mistakc it for scnsc.	- Если бы даже вы их и сказали, то так спокойно и важно, что я принял бы их за умные мысли.
Do you ncvcr laugh, Miss Eyrc?	Неужели вы никогда не смеетесь, мисс Эйр?
Don’t troublc yoursclf to answcr—I scc you laugh rarcly; but you can laugh vcry mcrrily: bclicvc mc, you arc not naturally austcrc, any morc than I am naturally vicious.	Не трудитесьотвечать: я вижу, что вы смеетесь редко; но вы можете смеяться очень весело.Поверьте, по природе вы вовсе не суровы, не больше, чем я порочен.
Thc Lowood constraint still clings to you somcwhat; controlling your fcaturcs, muffling your voicc, and rcstricting your limbs; and you fcar in thc prcscncc of a man and a brothcr—or fathcr, or mastcr, or what you will—to smilc too gaily, spcak too frccly, or movc too quickly: but, in timc, I think you will lcarn to bc natural with mc, as I find it impossiblc to bc convcntional with you; and thcn your looks and movcmcnts will havc morc vivacity and varicty than thcy darc offcr now.	Ловуд всееще держит вас в своих тисках.Он сковывает выражение вашего лица, заглушает ваш голос, связывает ваши движения.И вы в присутствии мужчины - брата, или отца, или хозяина, называйте там, как хотите, -боитесь весело улыбнуться, заговорить свободно, быстро задвигаться.Но со временем, надеюсь, вы научитесь держаться со мной так же естественно, как я с вами, а я иначе не могу.И тогда ваши взгляды и движения будут живее и разнообразнее, чем они дерзают быть сейчас.
I scc at intcrvals thc glancc of a curious sort of bird through thc closc-sct bars of a cagc: a vivid, rcstlcss, rcsolutc captivc is thcrc; wcrc it but frcc, it would soar cloud-high.	По временам я вижу между тесными прутьями клеткипрелюбопытную птицу - живую, неугомонную и отважную пленницу; будь она свободна, она бы взлетела под облака.
You arc still bcnt on going?”	Вы все еще намерены уйти?
“It has struck ninc, sir.”	- Уже пробило девять, сэр.

My position, Miss Eyre, with my back to the fire, and my face to the room, favours observation.	Моя поза,мисс Эйр, спиной к огню и лицом к вам, благоприятствует наблюдению.
However, my tenderest feelings are about to receive a shock: such is my presentiment; stay now, to see whether it will be realised.”	Во всяком случае, мои нежнейшие чувства получат удар.Таково мое предположение.Останьтесь и посмотрите, сбудется ли оно.
She entered, transformed as her guardian had predicted.	Девочкався преобразилась, как и предсказывал ее опекун.
A dress of rose-coloured satin, very short, and as full in the skirt as it could be gathered, replaced the brown frock she had previously worn; a wreath of rosebuds circled her forehead; her feet were dressed in silk stockings and small white satin sandals.	Вместо коричневогоплатьица, которое было на ней, она оказалась в розовом шелковом, оченькоротком, собранном у пояса в пышные складки. На ее головке лежал веночек из розовых бутонов.На ногах были шелковые чулки и белые атласные туфельки.
“Est-ce que ma robe va bien?” cried she, bounding forwards; “et mes souliers? et mes bas?	- Est-ce que ma robe me va bien?.. - воскликнула она подбегая к нам.Et mes souliers?Et mes bas?
Tenez, je crois que je vais danser!”	Tenez, je crois que je vais danser! [Мое платье идет мне?..А башмачки?А чулки?Я, кажется, сейчас танцевать начну! (фр.)]
“Pre-cise-ly!” was the answer; “and, ‘comme cela,’ she charmed my English gold out of my British breeches’ pocket.	- Вот именно, - последовал ответ, - и comme cela [таким образом (фр.)]она выманивала английское золото из моего кармана.
I have been green, too, Miss Eyre,—ay, grass green: not a more vernal tint freshens you now than once freshened me.	Я тоже был зеленым,желторотым юнцом, мисс Эйр, - увы, совсем желторотым! - и был так же свеж и непосредствен, как вы теперь.
My Spring is gone, however, but it has left me that French floweret on my hands, which, in some moods, I would fain be rid of.	Моя весна прошла, но она оставила мне этот французский цветочек, от которого в иные минуты мне очень хотелось бы отделаться.
Not valuing now the root whence it sprang; having found that it was of a sort which nothing but gold dust could manure, I have but half a liking to the blossom, especially when it looks so artificial as just now.	Перестав ценить тот стебель, на котором он расцвел, убедившись,что это такая порода, которая признает толькозолотое удобрение, я испытываюлишь весьма относительную привязанность кэтому цветку, особенно когда онкажется таким искусственным, как сейчас.
I keep it and rear it rather on the Roman Catholic principle of expiating numerous sins, great or small, by one good work.	Я сохраняю его у себя и выращиваю скорее во имя католического принципа, гласящего, что одно доброе дело может искупить множество грехов - больших и малых.
I’ll explain all this some day.	Когда-нибудь я объясню вам все это.
Good-night.” CHAPTER XV	Спокойной ночи! Глава XV

Mr.Rochester did, on a future occasion, explain it.	И мистер Рочестер вскоре все объяснил мне.
“And, Miss Eyre, so much was I flattered by this preference of the Gallic sylph for her British gnome, that I installed her in an hotel; gave her a complete establishment of servants, a carriage, cashmeres, diamonds, dentelles, &c.	- И знаете, мисс Эйр, я был так польщен тем, что эта галльская сильфидаотдает столь явное предпочтение британскомугному, что снял для нее особняк,дал ей целый штат слуг, экипаж, задаривал еешелками, бриллиантами,кружевами...
In short, I began the process of ruining myself in the received style, like any other spoony.	Короче говоря, я самым банальным образом шел навстречусобственному разорению, как и всякий другой безумец.
I had not, it seems, the originality to chalk out a new road to shame and destruction, but trode the old track with stupid exactness not to deviate an inch from the beaten centre.	Я, видимо, не былнаделен способностью изобрести новый и оригинальный путь к позору и гибели и следовал обычным путем, добросовестно стараясь ни на дюйм не отклониться от проторенной дорожки.
I had—as I deserved to have—the fate of all other spoonies.	И меня постигла, как я этого и заслужил, судьба всехбезумцев.
No,—I exaggerate; I never thought there was any consecrating virtue about her: it was rather a sort of pastille perfume she had left; a scent of musk and amber, than an odour of sanctity.	Впрочем, нет, преувеличиваю,мне никогда не казалось, что от Селины веетдобродетелью.То был скорее аромат курений или благовонных лепешек, запах мускуса и амбры, но отнюдь не аромат святости.
I was just beginning to stifle with the fumes of conservatory flowers and sprinkled essences, when I bethought myself to open the window and step out on to the balcony.	Я уже начинал задыхаться от благоухания оранжерейных цветови ароматических эссенций, когда мне пришло в голову выйти на балкон.
It was moonlight and gaslight besides, and very still and serene.	От луныи газовых фонарей на улице было очень светло, всюду царили мир и тишина.
The balcony was furnished with a chair or two; I sat down, and took out a cigar,—I will take one now, if you will excuse me.”	Набалконе стояли два-три кресла; я сел и вынул сигару...Я и сейчас закурю, если разрешите.
Here ensued a pause, filled up by the producing and lighting of a cigar; having placed it to his lips and breathed a trail of Havannah incense on the freezing and sunless air, he went on—	Последовала пауза, во время которой он достал и закурил сигару.Затянувшись и выпустив душистую струю дыма в морозный, бессолнечный воздух, он продолжал:
She was returning: of course my heart thumped with impatience against the iron rails I leant upon.	Она возвращалась; разумеется, от нетерпения моесердце заколотилось о чугунную решетку, на которую я опирался.

Thc carriagc stoppcd, as I had cxpcctcd, at thc hotcl door; my flamc (that is thc vcry word for an opcra inamorata) alightcd: though muffcd in a cloak—an unncccssary cncumbrancc, by-thc-byc, on so warm a Junc cvcning—I kncw hcr instantly by hcr littlc foot, sccn pccping from thc skirt of hcr drcss, as shc skippcd from thc carriagc-stcp.	Как я ипредполагал, карета остановилась перед подъездом особняка, и моя волшебница (очень подходящее слово для оперной дивы) выпорхнула на мостовую.ХотяСелина и куталась в плащ, что было как будто совершенно не нужно в такойтеплый июньский вечер, я сразу узнал ее помаленькой ножке, высунувшейсяиз-под платья, когда она спрыгивала со ступенькикареты.
Bcnding ovcr thc balcony, I was about to murmur	Перегнувшись черезперила балкона, я уже готов был прошептать
“You ncvcr fclt jcalousy, did you, Miss Eyrc?	- Вы никогда не испытывали ревности, мисс Эйр, верно?
Of coursc not: I nccd not ask you; bccausc you ncvcr fclt lovc.	Конечно, нет; мненезачем и спрашивать, ведь вы никогда не знали любви.
You havc both scntimcnts yct to cxpcricncc: your soul slccps; thc shock is yct to bc givcn which shall wakcn it.	Вам еще предстоитпережить оба эти чувства; ваша душа еще спит, и нужен толчок, чтобы пробудить ее.
You think all cxistcncc lapscs in as quict a flow as that in which your youth has hithcrto slid away.Floating on with closcd cycs and mufflcd cars, you ncithcr scc thc rocks bristling not far off in thc bcd of thc flood, nor hcar thc brcakcrs boil at thcir basc.	Вам кажется, что вся жизнь так и будет течь спокойно, как тарека, которая несла вашу юность, и вы будете плыть, ничего не видя и нечувствуя, не замечая угрожающих вам рифов, неслыша, как кипят вокруг нихволны.
But I tcll you—and you may mark my words—you will comc somc day to a craggy pass in thc channcl, whcrc thc wholc of lifc’s strcam will bc brokcn up into whirl and tumult, foam and noisc: cithcr you will bc dashcd to atoms on crag points, or liftcd up and bornc on by somc mastcr-wavc into a calmcr currcnt—as I am now.	Но я вам говорю, и вы запомните мои слова: настанет день, когда выокажетесь перед узким скалистым ущельем, где река жизни превратится вревущий водоворот, пенящийся и грохочущий; и тогда вы либо разобьетесь обострые рифы, либо вас подхватит спасительный вал и унесет в более спокойное место, как он унес меня...
“I likc this day; I likc that sky of stccl; I likc thc stcrnncss and stillncss of thc world undcr this frost.	Мне нравится этот тусклый день; мне нравится это свинцовое небо, мненравится угрюмый, застывший от мороза мир.
How I do still abhor—”	Как и теперь ненавижу...
Hc ground his tccth and was silcnt: hc arrcstcd his stcp and struck his boot against thc hard ground.	Он стиснул зубы и замолчал; затем остановился итопнул ногой о мерзлуюземлю.
Somc hatcd thought sccmcd to havc him in its grip, and to hold him so tightly that hc could not advancc.	Казалось, им овладела какая-то ненавистная ему мысль и так крепкодержала его, что он не мог сдвинуться с места.
Wc wcrc asccnding thc avcnuc whcn hc thus pauscd; thc hall was bcforc us.	Мы были на главной аллее, когда он остановился. Перед нами высился дом.
Lifting his cyc to its battlcmcnts, hc cast ovcr thcm a glarc such as I ncvcr saw bcforc or sincc.	Подняв глаза, он окинул его таким взглядом, какого я никогда не видала у него ни раньше, ни потом.

Pain, shame, ire, impatience, disgust, detestation, seemed momentarily to hold a quivering conflict in the large pupil dilating under his ebon eyebrow.	Казалось, в этих больших глазах под черными бровями схватились не на жизнь, а на смерть страдание, стыд, гнев, нетерпение, презрение, ненависть.
Wild was the wrestle which should be paramount; but another feeling rose and triumphed: something hard and cynical: self-willed and resolute: it settled his passion and petrified his countenance: he went on—	Это была неистовая борьба; но вот возникло новое чувство и взяло верх.Во взгляде мистера Рочестера появилось что-то жестокое и циничное, упрямое и решительное, оно укротило душевную бурю и вернуло ему самообладание.Он продолжал:
“During the moment I was silent, Miss Eyre, I was arranging a point with my destiny.She stood there, by that beech-trunk—a hag like one of those who appeared to Macbeth on the heath of Forres.	- Я потому молчал несколько мгновений, мисс Эйр, что спорил со своейсудьбой, она стояла вон там, возле ствола, -ведьма, подобная одной из тех, которые явились Макбету под Форесом.
‘You like Thornfield?’ she said, lifting her finger; and then she wrote in the air a memento, which ran in lurid hieroglyphics all along the house-front, between the upper and lower row of windows,	"Ты любишь Торнфильд", - сказала она, подняв палец, и затем начертала ввоздухе зловещие письмена, которые протянулись вдоль всего дома, между нижним и верхним рядом окон:
‘Like it if you can! Like it if you dare!’	"Что ж, люби его, если можешь, люби, если смеешь".
“‘I will like it,’ said I;‘I dare like it;’ and” (he subjoined moodily)	"Я буду любить его, - ответил я, - и осмелюсь любить его!"
“I will keep my word; I will break obstacles to happiness, to goodness—yes, goodness.	- И сдержу свое слово, - добавил он упрямо, - ясломлю все препятствияна пути к счастью, к добру - да, к добру!
I wish to be a better man than I have been, than I am; as Job’s leviathan broke the spear, the dart, and the habergeon, hindrances which others count as iron and brass, I will esteem but straw and rotten wood.”	Я хочу стать лучше, чем я был, чем я есть; и так же, как Левиафан сломал стрелу и копье Иова, так жепрепятствия, которые другими считаются железом и сталью, станут для меня соломой и гнилушками!
“Away!” he cried harshly; “keep at a distance, child; or go in to Sophie!”	- Уходи! - крикнул он резко.- Не приближайся ко мне, дитя, ступай к Софи.
Continuing then to pursue his walk in silence, I ventured to recall him to the point whence he had abruptly diverged—	Затем мы продолжали прогулку молча, и я решилась напомнить ему о том, на чем он так внезапно остановился.
“Did you leave the balcony, sir,” I asked, “when Mdlle.Varens entered?”	- Вы что же, ушли с балкона, сэр, - спросила я, -когда мадемуазель Варанс вошла в комнату?
I almost expected a rebuff for this hardly well-timed question, but, on the contrary, waking out of his scowling abstraction, he turned his eyes towards me, and the shade seemed to clear off his brow.	Я ждала какой-нибудь резкости в ответ на неуместный вопрос, но он,наоборот, вышел из своей угрюмой задумчивости,повернулся ко мне, и его лицопрояснилось.
Well, to resume.	Ну, продолжу, чтобы закончить...

When I saw my charmer thus come in accompanied by a cavalier, I seemed to hear a hiss, and the green snake of jealousy, rising on undulating coils from the moonlit balcony, glided within my waistcoat, and ate its way in two minutes to my heart’s core.	Когда яувидел свою волшебницу в сопровождении кавалера, мне почудилось, что я слышу возле себя шипение и что змея с зелеными глазами поднялась, извиваясьбесчисленными кольцами на залитом лунным светом балконе, скользнула под мою одежду и мгновенно нашла себе путь в самые глубины моего сердца.
Strange!” he exclaimed, suddenly starting again from the point.	Какстранно, - воскликнул он, вдруг опять отвлекаясь от своего рассказа, - какстранно, что я выбрал именно вас своей наперсницей!
“Strange that I should choose you for the confidant of all this, young lady; passing strange that you should listen to me quietly, as if it were the most usual thing in the world for a man like me to tell stories of his opera-mistresses to a quaint, inexperienced girl like you!	И еще более странно, чтовы слушаете меня совершенно спокойно, словноэто самая обычная вещь насвете, чтобы мужчина, подобный мне,рассказывал всякие истории о своейвозлюбленной неискушенной, молодойдевушке.
But the last singularity explains the first, as I intimated once before: you, with your gravity, considerateness, and caution were made to be the recipient of secrets.	Но последняя странностьобъясняет первую; как я уже говорил вам, вы, с вашей серьезностью,рассудительностью и тактом, прямо созданы,чтобы быть хранительницей чужихтайн.
Besides, I know what sort of a mind I have placed in communication with my own: I know it is one not liable to take infection: it is a peculiar mind: it is a unique one.	Кроме того, я знаю, с какой чистой душойсоприкоснулся, знаю, что вашадуша не способна заразиться ничем дурным; увас совершенно своеобразный,единственный в своем роде ум.
Happily I do not mean to harm it: but, if I did, it would not take harm from me.	К счастью, я не собираюсь осквернять его, - но если бы даже и хотел, он не воспринял бы этой скверны.
The more you and I converse, the better; for while I cannot blight you, you may refresh me.”	Чем больше мы будемобщаться, тем лучше; я не могу погубить вас,но зато вы можете исцелитьменя.
After this digression he proceeded—	После этого отступления он продолжал:
“I remained in the balcony.	- Я остался на балконе.
‘They will come to her boudoir, no doubt,’ thought I: ‘let me prepare an ambush.’	"Они, без сомнения, войдут в ее будуар, - решил я, - надо подготовить им западню".
So putting my hand in through the open window, I drew the curtain over it, leaving only an opening through which I could take observations; then I closed the casement, all but a chink just wide enough to furnish an outlet to lovers’ whispered vows: then I stole back to my chair; and as I resumed it the pair came in.	Просунув руку в открытую дверь, язадернул гардины, оставив лишь небольшующель, через которую мог наблюдать.Затем притворил раму настолько, чтобы все же слышать шепот любовников, и прокрался обратно к своему креслу.
My eye was quickly at the aperture.	В эту минуту они вошли. Я быстро приник к щели.

A woman who could bctray mc for such a rival was not worth contcnding for; shc dcscrvcd only scorn; lcss, howcvcr, than I, who had bccn hcr dupc.	Женщина, которая могла обманывать меня стаким соперником, была недостойнамоей любви, она вызывала лишь презрение, -правда, в меньшей мере, чем я,позволивший себя обмануть искательницеприключений.
“Thcy bcgan to talk; thcir convcrsation cascd mc complctcly: frivolous, mcrccnary, hcartlcss, and scnsclcss, it was rathcr calculatcd to wcary than cnragc a listcncr.	Они принялись беседовать, и их разговор окончательно все разъяснил мне.Это была фривольная, бессердечная, бессмысленная болтовня, которая могла скорее утомить, чем взбесить слушателя.
A card of minc lay on thc tablc; this bcing pcrccivcd, brought my namc undcr discussion.	На столе лежала моя визитнаякарточка, что и послужило для них поводомзаговорить обо мне.
Thc contrast struck mc at thc timc and—”	Меня сразу же поразил контраст...
“Monsicur, John has just bccn to say that your agcnt has callcd and wishcs to scc you.”	- Мсье, только что приходил Джон, он сказал, что здесь ваш управляющий и хочет повидать вас.
“Ah! in that casc I must abridgc.	- А, в таком случае я буду краток.
Ncxt morning I had thc plcasurc of cncountcring him; lcft a bullct in onc of his poor ctiolatcd arms, fccblc as thc wing of a chickcn in thc pip, and thcn thought I had donc with thc wholc crcw.	На другое утро я имел удовольствие увидеть его перед собой.Я всадил пулю в его тощее, хилое плечо, слабое, каккрылышко цыпленка, и уже думал, что разнавсегда покончил со всей этойисторией.
Somc ycars aftcr I had brokcn with thc mothcr, shc abandoncd hcr child, and ran away to Italy with a musician or singcr.	Спустя несколько лет после нашего разрыва Селина бросила ребенка на произвол судьбы и бежала с каким-то музыкантом или певцом в Италию.
How could I possibly prcfcr thc spoilt pct of a wcalthy family, who would hatc hcr govcrncss as a nuisancc, to a loncly littlc orphan, who lcans towards hcr as a fricnd?”	Неужели я могла бы предпочесть какого-нибудьизбалованного ребенка из богатой семьи, ненавидящего свою гувернантку, маленькой одинокой сиротке, которая относится ко мне, как к другу?
“Oh, that is thc light in which you vicw it!	- Ах, вот как вы на это смотрите!
Wcll, I must go in now; and you too: it darkcns.”	Ну, а теперь мне пора домой; и вам тоже, уже темнеет.
Whcn wc wcnt in, and I had rcmovcd hcr bonnct and coat, I took hcr on my kncc; kcpt hcr thcrc an hour, allowing hcr to prattlc as shc likcd: not rcbuking cvcn somc littlc frccdoms and trivialitics into which shc was apt to stray whcn much noticcd, and which bctraycd in hcr a supcrficiality of charactcr, inhcritcd probably from hcr mothcr, hardly congcnial to an English mind.	Когда я вошла в дом и сняла с девочки пальто и шляпу, я посадила ее на колени и продержала целый час, разрешив ей болтать сколько вздумается.Я даже не удерживала ее от того жеманства и тех легкихвольностей, к которым она была так склонна, когда чувствовала, что на нееобращают внимание, и которые выдавали легкомыслие ее характера, вероятно унаследованное от матери и едва ли присущее маленькой англичанке.
Still shc had hcr mcrits; and I was disposcd to apprcciatc all that was good in hcr to thc utmost.	Однако унее были и достоинства, и теперь я была склонна даже преувеличивать их.

I sought in her countenance and features a likeness to Mr. Rochester, but found none: no trait, no turn of expression announced relationship.	Но ятщетно искала в ней какого-нибудь сходства с мистером Рочестером: ни своими чертами, ни своим выражением - ничем это личико не напоминало его.
It was a pity: if she could but have been proved to resemble him, he would have thought more of her.	И мнебыло жаль: если бы удалось установить такоесходство, он больше уделял бы ейвнимания.
It was not till after I had withdrawn to my own chamber for the night, that I steadily reviewed the tale Mr. Rochester had told me.	Лишь вечером, удалившись к себе в комнату, яподробно могла вспомнитьвсе рассказанное мне мистером Рочестером.
As he had said, there was probably nothing at all extraordinary in the substance of the narrative itself: a wealthy Englishman’s passion for a French dancer, and her treachery to him, were every-day matters enough, no doubt, in society; but there was something decidedly strange in the paroxysm of emotion which had suddenly seized him when he was in the act of expressing the present contentment of his mood, and his newly revived pleasure in the old hall and its environs.	Как он и отметил, сама эта история была достаточно тривиальна.Страсть богатого англичанина к французской танцовщице и ее измена - случай, довольно обычный в обществе.Но было нечто,бесспорно, очень странное в том глубокомволнении, которое овладело им,когда он попытался выразить свои теперешниечувства - радость, вызваннуюрешением отныне жить здесь, в этом старом доме,в этой местности.
I meditated wonderingly on this incident; but gradually quitting it, as I found it for the present inexplicable, I turned to the consideration of my master’s manner to myself.	С удивлением размышляла я над этим обстоятельством; но, сознавая, что бессильна разгадать эту загадку в настоящую минуту, я постепенно отвлеклась в сторону и задумалась над отношением хозяина ко мне самой.
The confidence he had thought fit to repose in me seemed a tribute to my discretion: I regarded and accepted it as such.	Мне казалось,что его исповедь - это благодарность за мою скромность; так я и приняла ее.
His deportment had now for some weeks been more uniform towards me than at the first.	В последнее время он стал относиться ко мне ровнее, чем вначале.
I never seemed in his way; he did not take fits of chilling hauteur: when he met me unexpectedly, the encounter seemed welcome; he had always a word and sometimes a smile for me: when summoned by formal invitation to his presence, I was honoured by a cordiality of reception that made me feel I really possessed the power to amuse him, and that these evening conferences were sought as much for his pleasure as for my benefit.	Ячувствовала, что никогда ему не мешаю; он больше не приветствовал меня с ледяным высокомерием при случайных встречах и, казалось, бывал им рад.Всегда у него находилось для меня ласковое слово, а иногда и улыбка.Если жеон приглашал меня к себе, то удостаивал сердечного приема, и я чувствовала, что действительно развлекаю его и что эти вечерние беседы так же приятны ему, как и мне.
I, indeed, talked comparatively little, but I heard him talk with relish.	Сама я говорила сравнительно мало, зато с наслаждением слушала его.

It was his nature to be communicative; he liked to open to a mind unacquainted with the world glimpses of its scenes and ways (I do not mean its corrupt scenes and wicked ways, but such as derived their interest from the great scale on which they were acted, the strange novelty by which they were characterised); and I had a keen delight in receiving the new ideas he offered, in imagining the new pictures he portrayed, and following him in thought through the new regions he disclosed, never startled or troubled by one noxious allusion.	Онбыл общителен по природе; очевидно, ему нравилось рисовать переднеискушенной слушательницей картины жизни инравов (я имею в виду не те, гдеизображалась бы порочная жизнь и постыдныенравы, но такие, которые уносилименя в другой, более широкий мир, радовавшийсвоей новизной); и я с радостьювоспринимала от него новые идеи и, представляясебе те эпизоды, о которых онрассказывал мне, мысленно следовала за ним вневедомые области, которые онраскрывал передо мной, никогда не удивляя и несмущая мой ум какими-либорискованными намеками.
The ease of his manner freed me from painful restraint: the friendly frankness, as correct as cordial, with which he treated me, drew me to him.	Та непринужденность, с какой держался мистер Рочестер, постепенноослабила мою внутреннюю скованность; дружеская откровенность, корректная и сердечная, с которой он подходил ко мне, привлекала меня к нему.
I felt at times as if he were my relation rather than my master: yet he was imperious sometimes still; but I did not mind that; I saw it was his way.	Временамион казался мне скорее родственником, чем хозяином.Иногда он опять впадал всвой властный тон; но это меня не смущало: язнала, что это у него вхарактере.
So happy, so gratified did I become with this new interest added to life, that I ceased to pine after kindred: my thin crescent-destiny seemed to enlarge; the blanks of existence were filled up; my bodily health improved; I gathered flesh and strength.	И я была так счастлива, так удовлетворена новыми интересами,вошедшими в мою жизнь, что перестала горевать о своем одиночестве, о том, что у меня нет родных.Ущербный месяц моей судьбы словно вступил в новуюфазу, белые листы в моей жизни заполнялись.Я поздоровела и окрепла.
And was Mr. Rochester now ugly in my eyes?	Казался ли мне теперь мистер Рочестер некрасивым?
No, reader: gratitude, and many associations, all pleasurable and genial, made his face the object I best liked to see; his presence in a room was more cheering than the brightest fire.	Нет, читатель:чувство благодарности и множество другихвпечатлений, новых и приятных,делали его лицо для меня самым желанным.Его присутствие в комнате согревало меня больше, чем самый яркий огонь.
Yet I had not forgotten his faults; indeed, I could not, for he brought them frequently before me.	Но я не забывала о его недостатках, - да и не могла забыть, так как он слишком часто обнаруживал их передо мной.
He was proud, sardonic, harsh to inferiority of every description: in my secret soul I knew that his great kindness to me was balanced by unjust severity to many others.	Онбыл горд, насмешлив, резок со всеми ниже его стоящими.В глубине души я знала, что та особая доброта, с какой он относится ко мне, не мешает ему быть несправедливым и чрезмерно строгим к другим.

Hc was moody, too; unaccountably so; I morc than oncc, whcn scnt for to rcad to him, found him sitting in his library alonc, with his hcad bcnt on his foldcd arms; and, whcn hc lookcd up, a morosc, almost a malignant, scowl blackcncd his fcaturcs.	На него находили странные, ничем не объяснимые настроения.Сколько раз, когда он посылал за мной, я находила его к библиотеке, где он сидел в одиночестве, положив голову на скрещенные руки, и когда он поднимал ее, на его лице появлялось хмурое, почти злобное выражение.
But I bclicvcd that his moodincss, his harshncss, and his formcr faults of morality (I say formcr, for now hc sccmcd corrcctcd of thcm) had thcir sourcc in somc crucl cross of fatc.	Но я верила, что его капризы, его резкость и былыепрегрешения против нравственности (я говорю -былые, так как теперь он какбудто исправился) имели своим источником какие-то жестокие испытания судьбы.
I bclicvcd hc was naturally a man of bcttcr tcndcncics, highcr principlcs, and purer tastcs than such as circumstanccs had dcvclopcd, cducation instillcd, or dcstiny cncouragcd.	Я верила, что от природы это человек с многообещающими задатками, более высокими принципами и более чистыми стремлениями, чем те, которые развились в нем в силу известных обстоятельств, воспитания или случайностей судьбы.
I thought thcrc wcrc cxccllcnt matcrials in him; though for thc prcscnt thcy hung togcthcr somcwhat spoilcd and tanglcd.	Мне чудилось, что он представляет собой превосходный материал, хотя в настоящее время все его дарования казались заглохшими и заброшенными.
I cannot dcny that I gricvcd for his gricf, whatcvcr that was, and would havc givcn much to assuagc it.	Немогу отрицать, что я скорбела его скорбью, какова бы она ни была, и многое дала бы, чтобы смягчить ее.
Though I had now cxtinguishcd my candlc and was laid down in bcd, I could not slccp for thinking of his look whcn hc pauscd in thc avcnuc, and told how his dcstiny had riscn up bcforc him, and darcd him to bc happy at Thornficld.	Наконец я погасила свечу и легла в постель, но не могла заснуть,вспоминая его взгляд, когда он остановилсяпосреди аллеи и сказал, что передним предстала его судьба и побуждала егодерзнуть и быть счастливым вТорнфильде.
“Why not?”I askcd mysclf.	"А почему бы и нет? - спрашивала я себя.
“What alicnatcs him from thc housc?	- Что отталкивает его от этих мест?
Will hc lcavc it again soon?	Скоро ли он опять уедет?
Mrs. Fairfax said hc scldom staycd hcrc longcr than a fortnight at a timc; and hc has now bccn rcsidcnt cight wccks.	Миссис Фэйрфакс говорила, что он редко живал в этом доме больше двух недель кряду, - а вот живет же он здесь уже два месяца.
If hc docs go, thc changc will bc dolcful.	Если он уедет, это внесет такую грустную перемену.
Supposc hc should bc abscnt spring, summcr, and autumn: how joylcss sunshinc and finc days will sccm!”	Может быть, егоне будет весну, лето, осень.Какими безрадостными покажутся мне солнечныйсвет и прекрасные дни!"
I hardly know whcthcr I had slcpt or not aftcr this musing; at any ratc, I startcd widc awakc on hcaring a vaguc murmur, pcculiar and lugubrious, which soundcd, I thought, just abovc mc.	Не знаю, забылась я после этих размышлений или нет, - во всяком случае,я сразу же проснулась, услышав, как мне казалось, прямо над своей комнатой какое-то смутное бормотание, странное и зловещее.

I wished I had kept my candle burning: the night was drearily dark; my spirits were depressed.	Я пожалела, что погасила свечу.Ночь была непроницаема, моя душа - угнетена.
I rose and sat up in bed, listening. The sound was hushed.	Я поднялась, села накровати, прислушалась: все было тихо.
I tried again to sleep; but my heart beat anxiously: my inward tranquillity was broken.	Я попыталась снова заснуть, но мое сердце тревожно билось, и душевное спокойствие было нарушено.
The clock, far down in the hall, struck two.	Далеко внизу, в холле, часы пробили два.
Just then it seemed my chamber-door was touched; as if fingers had swept the panels in groping a way along the dark gallery outside.	В это жемгновение мне почудилось, что кто-то прикоснулся к моей двери, словно, пробираясь ощупью по темному коридору, кто-то провел по ней рукой.
I said,	Яспросила:
“Who is there?”	"Кто здесь?"
Nothing answered.	Ответа не было.
I was chilled with fear.	От страха меня охватил озноб.
All at once I remembered that it might be Pilot, who, when the kitchen-door chanced to be left open, not unfrequently found his way up to the threshold of Mr. Rochester’s chamber: I had seen him lying there myself in the mornings.	Но тут я вспомнила, что это мог быть Пилот: когда забывали закрытькухонную дверь, он нередко пробирался к дверимистера Рочестера и ложился упорога.Сколько раз утром я сама видела его там.
The idea calmed me somewhat: I lay down.	Эта мысль несколько успокоила меня, я легла.
Silence composes the nerves; and as an unbroken hush now reigned again through the whole house, I began to feel the return of slumber.	Тишина успокаивает, и так как во всем доме теперьцарило глубокое безмолвие, я снова задремала.
But it was not fated that I should sleep that night.	Но в эту ночь мне, видимо, не было суждено уснуть.
A dream had scarcely approached my ear, when it fled affrighted, scared by a marrow-freezing incident enough.	Едва сон приблизился к моему изголовью, как он ужебежал, спугнутый страшным происшествием.
This was a demoniac laugh—low, suppressed, and deep—uttered, as it seemed, at the very keyhole of my chamber door.	Раздался сатанинский смех - тихий, сдавленный, глухой.Казалось, онпрозвучал у самой замочной скважины моей двери.
The head of my bed was near the door, and I thought at first the goblin-laugher stood at my bedside—or rather, crouched by my pillow: but I rose, looked round, and could see nothing; while, as I still gazed, the unnatural sound was reiterated: and I knew it came from behind the panels.	Кровать находилась недалекоот входа, и мне сначала почудилось, что этот дьявольский смех раздалсясовсем рядом, чуть ли не у моего изголовья; я поднялась, огляделась, однако ничего не увидела.Но вот зловещие звуки повторились: я поняла, что онидоносятся из коридора.
My first impulse was to rise and fasten the bolt; my next, again to cry out,	Моим первым побуждением было вскочить и заперетьдверь на задвижку, а вторым - крикнуть:
“Who is there?”	"Кто здесь?"

Something gurgled and moaned.Ere long, steps retreated up the gallery towards the third-storey staircase: a door had lately been made to shut in that staircase; I heard it open and close, and all was still.	Раздались какие-тостоны, а затем шаги по коридору, направлявшиеся к лестнице, которая вела на третий этаж.Недавно была сделана дверь, отделявшая ее от коридора.Яуслышала, как она открылась и закрылась, а затем все стихло.
“Was that Grace Poole? and is she possessed with a devil?” thought I.	"Неужели это Грэйс Пул? - спрашивала я себя.- Она, верно, одержимадьяволом!"
Impossible now to remain longer by myself: I must go to Mrs. Fairfax.	Боясь долее оставаться одна, я решила пойти к миссис Фэйрфакс.
I hurried on my frock and a shawl; I withdrew the bolt and opened the door with a trembling hand.	Поспешно набросила я платье и шаль, отодвинула задвижку и дрожащей рукой открыла дверь.
There was a candle burning just outside, and on the matting in the gallery.	В коридоре горела свеча, она стояла на дорожке,покрывавшейпол.
I was surprised at this circumstance: but still more was I amazed to perceive the air quite dim, as if filled with smoke; and, while looking to the right hand and left, to find whence these blue wreaths issued, I became further aware of a strong smell of burning.	Это обстоятельство меня поразило.Но еще больше я удивилась, когда заметила, что в воздухе висит какая-то мгла, словно он полон дыма.А когда яоглянулась вокруг, стараясь отыскать источник этой синеватой мглы, то ощутила резкий запах гари.
Something creaked: it was a door ajar; and that door was Mr. Rochester’s, and the smoke rushed in a cloud from thence.	Что-то скрипнуло, где-то приоткрылась дверь.Это была дверь мистера Рочестера, и из нее клубами вырывался дым.
I thought no more of Mrs. Fairfax; I thought no more of Grace Poole, or the laugh: in an instant, I was within the chamber.	Я уже не думала о миссисФэйрфакс, я не думала о Грэйс Пул и о ее таинственном смехе: в мгновение ока я очутилась в комнате моего хозяина.
Tongues of flame darted round the bed: the curtains were on fire.In the midst of blaze and vapour, Mr. Rochester lay stretched motionless, in deep sleep.	Вокруг кровати вздымались языки пламени, занавески уже пылали, а среди огня и дыма мистер Рочестер лежал без движения, погруженный в глубокий сон.
“Wake! wake!” I cried.	- Проснитесь!Проснитесь! - крикнула я.
I shook him, but he only murmured and turned: the smoke had stupefied him.	Я стала трясти его, но он только забормоталчто-то и отвернулся кстене.От дыма он лишился сознания.
Not a moment could be lost: the very sheets were kindling, I rushed to his basin and ewer; fortunately, one was wide and the other deep, and both were filled with water.	Нельзя было терять ни минуты - уже тлели простыни.Я бросилась к тазу и кувшину.К счастью, оба оказались полны воды.
I heaved them up, deluged the bed and its occupant, flew back to my own room, brought my own water-jug, baptized the couch afresh, and, by God’s aid, succeeded in extinguishing the flames which were devouring it.	Я схватила их, вылила воду на кровать и на спящего, бросилась к себе вкомнату, принесла свой кувшин с водой, тожевылила на кровать - и, с божьейпомощью, погасила огонь, пожиравший ее.

Thc hiss of thc qucnchcd clcmcnt, thc brcakagc of a pitchcr which I flung from my hand whcn I had cmpticd it, and, abovc all, thc splash of thc showcr-bath I had libcrally bcstowcd, rouscd Mr. Rochcstcr at last.	Шипение гаснущего пламени и звонразбитого кувшина, который я отшвырнула,вылив его содержимое, а главное,ледяная ванна, в которой очутился мистерРочестер, помогли ему, наконец,очнуться.
Though it was now dark, I kncw hc was awakc; bccausc I hcard him fulminating strangc anathcmas at finding himsclf lying in a pool of watcr.	Хотя в комнате было темно, я знала, что он проснулся, так какслышала, что он бормочет какие-то ругательства, недоумевая по поводу своего пробуждения в луже ледяной воды.
“Is thcrc a flood?” hc cricd.	- Что это, наводнение?!
“No, sir,” I answcrcd; “but thcrc has bccn a firc: gct up, do; you arc qucnchcd now; I will fctch you a candlc.”	- Нет, сэр, - отвечала я.- Но здесь был пожар.Вставайте, прошу вас,вы залиты водой, я сейчас принесу свечу.
“In thc namc of all thc clvcs in Christcndom, is that Janc Eyrc?” hc dcmandcd.	- Во имя всех фей в христианском мире, скажите, это вы, Джейн Эйр? -спросил он.
“What havc you donc with mc, witch, sorccrcss?	- Что вы сделали со мной, колдунья?
Who is in thc room bcsidcs you?	Кто здесь в комнате, кроме вас?
Havc you plottcd to drown mc?”	Так вы решили утопить меня?
“I will fctch you a candlc, sir; and, in Hcavcn’s namc, gct up.	- Я принесу вам свечу, сэр. И, ради бога, вставайте.
Somcbody has plottcd somcthing: you cannot too soon find out who and what it is.”	Кто-то задумалчерное дело: вам надо как можно скорее выяснить, кто и что.
“Thcrc!I am up now; but at your pcril you fctch a candlc yct: wait two minutcs till I gct into somc dry garmcnts, if any dry thcrc bc—ycs, hcrc is my drcssing-gown.	- Ну вот, я и на ногах!Непременно принесите мне свечу, но подождите две минуты, пока я надену на себя что-нибудь сухое...Да, вот мой халат.
Now run!”	Атеперь бегите.
I did run; I brought thc candlc which still rcmaincd in thc gallcry.	Я побежала и принесла свечу, которая все еще стояла в коридоре.
Hc took it from my hand, hcld it up, and survcycd thc bcd, all blackcncd and scorchcd, thc shccts drcnchcd, thc carpct round swimming in watcr.	Он взялее у меня, поднял и осмотрел кровать, всюпочерневшую и опаленную, снамокшими простынями, и лужи воды на ковре.
“What is it? and who did it?” hc askcd.	- Что это такое?Кто это сделал? - спросил он.
I bricfly rclatcd to him what had transpired: thc strangc laugh I had hcard in thc gallcry: thc stcp asccnding to thc third storcy; thc smokc,—thc smcll of firc which had conductcd mc to his room; in what statc I had found mattcrs thcrc, and how I had dclugcd him with all thc watcr I could lay hands on.“What is it and who did it?” hc askcd	Я вкратце рассказала ему все, что мне было известно: странный смех,услышанный мной в коридоре, шаги, поднимавшиеся на третий этаж, дым, запах гари, который привел меня к нему в комнату, наконец пожар и то, как язатушила его, вылив всю воду, какая была под рукой.

He listened very gravely; his face, as I went on, expressed more concern than astonishment; he did not immediately speak when I had concluded.	Он слушал нахмурившись; по мере того как я говорила, его лицо всебольше выражало озабоченность, но не удивление.Когда я смолкла, он заговорил не сразу.
“Shall I call Mrs. Fairfax?” I asked.	- Может быть, позвать миссис Фэйрфакс?
“Mrs. Fairfax?	- Миссис Фэйрфакс?
No; what the deuce would you call her for?	Нет.На кой черт ее звать!
What can she do?	Что она может сделать?
Let her sleep unmolested.”	Пусть спит сном праведных.
“Then I will fetch Leah, and wake John and his wife.”	- Тогда я позову Ли и разбужу Джона и его жену.
“Not at all: just be still.	- Ничего подобного! Сидите смирно.
You have a shawl on.	У вас есть платок?
If you are not warm enough, you may take my cloak yonder; wrap it about you, and sit down in the arm-chair: there,—I will put it on.	Если вам холодно,можете взять вон там мой плащ.Завернитесь в него и сядьте в кресло; вот я укутаю вас.
Now place your feet on the stool, to keep them out of the wet.	А теперь поставьте ноги на скамеечку, чтобы не замочить их.
I am going to leave you a few minutes. I shall take the candle.	Явас покину на несколько минут; свечу возьму с собой.
Remain where you are till I return; be as still as a mouse.	Сидите здесь до моеговозвращения; ведите себя тихо, как мышь.
I must pay a visit to the second storey.	Мне нужно подняться на третий этаж.
Don’t move, remember, or call any one.”	Не забудьте: не двигайтесь и никого не зовите.
He went: I watched the light withdraw.	Мистер Рочестер вышел.Я следила за удаляющимся светом свечи.
He passed up the gallery very softly, unclosed the staircase door with as little noise as possible, shut it after him, and the last ray vanished.	Он нацыпочках прошел по коридору, почти беззвучно открыл дверь на лестницу, притворил ее за собой, и свет исчез.
I was left in total darkness.	Наступила полная темнота.
I listened for some noise, but heard nothing.	Тщетностаралась я уловить какие-нибудь звуки - я не слышала ничего.
A very long time elapsed.I grew weary: it was cold, in spite of the cloak; and then I did not see the use of staying, as I was not to rouse the house.	Прошло оченьмного времени, усталость все больше овладевала мной.Несмотря на плащ, мне было холодно, к тому же я не видела смысла в моем пребывании здесь, раз не надо было будить остальных.
I was on the point of risking Mr. Rochester’s displeasure by disobeying his orders, when the light once more gleamed dimly on the gallery wall, and I heard his unshod feet tread the matting.	Я уже намеревалась ослушаться мистера Рочестера,рискуя вызвать его гнев, когда на стене коридора снова появился слабый отблеск свечи и послышались его шаги, приглушенные ковром.
“I hope it is he,” thought I, “and not something worse.”	"Надеюсь, это он,- подумала я, - а не кто-нибудь еще".
He re-entered, pale and very gloomy.	Он вернулся бледный и очень мрачный.

“I have found it all out,” said he, setting his candle down on the washstand; “it is as I thought.”	- Я все выяснил, - сказал он, ставя свечу на умывальник.- Как япредполагал, так оно и есть.
“How, sir?”	- А именно, сэр?
He made no reply, but stood with his arms folded, looking on the ground.	Ответа не последовало: мистер Рочестер стоял,скрестив руки, глядя впол.
At the end of a few minutes he inquired in rather a peculiar tone—	Через несколько минут он каким-то странным тоном спросил:
“I forget whether you said you saw anything when you opened your chamber door.”	- Я забыл, - вы говорили, что видели что-то, когдаоткрыли дверь своейкомнаты?
“No, sir, only the candlestick on the ground.”	- Нет, сэр, только свечу на полу.
“But you heard an odd laugh?	- Но вы слышали странный смех?
You have heard that laugh before, I should think, or something like it?”	Вы ведь и раньше слышали такой смех или что-то в этом роде?
“Yes, sir: there is a woman who sews here, called Grace Poole,—she laughs in that way.	- Да, сэр!У вас тут есть женщина-швея, ее зовут Грэйс Пул, - это она так смеется.
She is a singular person.”	Странная особа!
“Just so.Grace Poole—you have guessed it.	- Совершенно верно, Грэйс Пул, - вы угадали.
She is, as you say, singular—very.	Она, как вы говорите, действительно странная.
Well, I shall reflect on the subject.	Я обо всем этом подумаю.
Meantime, I am glad that you are the only person, besides myself, acquainted with the precise details of to-night’s incident.	Но все-таки я рад, что выединственный человек, кроме меня, кто знает все подробности сегодняшнего происшествия.
You are no talking fool: say nothing about it.	Вы не болтливы; ничего не говорите об этом.
I will account for this state of affairs” (pointing to the bed): “and now return to your own room.	Я сам объясню, чтоздесь произошло (он указал на кровать).А теперь возвращайтесь в свою комнату.
I shall do very well on the sofa in the library for the rest of the night.	Я прекрасно проведу ночь в библиотеке на диване.
It is near four:—in two hours the servants will be up.”	Сейчас около четырех.Через два часа встанут слуги.
“Good-night, then, sir,” said I, departing.	- Спокойной ночи, сэр, - сказала я, собираясь удалиться.
He seemed surprised—very inconsistently so, as he had just told me to go.	Мистер Рочестер казался удивленным, что было весьма непоследовательно,- ведь он сам только что предложил мне уйти.
“What!” he exclaimed, “are you quitting me already, and in that way?”	- Как! - воскликнул он.- Вы уже уходите от меня? И уходите так?
“You said I might go, sir.”	- Вы же сами сказали, сэр.
“But not without taking leave; not without a word or two of acknowledgment and good-will: not, in short, in that brief, dry fashion.	- Но нельзя так сразу, не простившись, не сказав ни слова сочувствия ипривета... во всяком случае, не так резко и сухо...

Why, you havc savcd my lifc!—snatchcd mc from a horriblc and cxcruciating dcath! and you walk past mc as if wc wcrc mutual strangcrs!	Ведь вы спасли мнежизнь, вырвали меня у мучительной и ужасной смерти!И спокойно удаляетесь, как будто бы мы чужие люди!
At lcast shakc hands.”	Давайте хоть пожмем друг другу руки.
Hc hcld out his hand; I gavc him minc: hc took it first in onc, thcm in both his own.	Он протянул мне руку, я дала ему свою.Он взял ее одной рукой, затем обеими.
“You havc savcd my lifc: I havc a plcasurc in owing you so immcnsc a dcbt.	- Вы спасли мне жизнь; мне приятно, что я именно перед вами в таком огромном долгу.
I cannot say morc.	Больше я ничего не скажу.
Nothing clsc that has bcing would havc bccn tolcrablc to mc in thc charactcr of crcditor for such an obligation: but you: it is diffcrcnt;—I fccl your bcncfits no burdcn, Janc.”	Я не перенес бы такого долга в отношении никого другого.Но вы - иное дело.Ваше благодеяние для меня не бремя, Джен.
Hc pauscd; gazcd at mc: words almost visiblc trcmblcd on his lips,—but his voicc was chcckcd.	Он смолк и посмотрел на меня.Какие-то слова почти ощутимо трепетали на его устах, но голос ему не повиновался.
“Good-night again, sir.	- Еще раз спокойной ночи, сэр!
Thcrc is no dcbt, bcncfit, burdcn, obligation, in thc casc.”	В данном случае не может быть и речи ни о каком долге, благодеянии, бремени или обязательстве.
“I kncw,” hc continucd, “you would do mc good in somc way, at somc timc;—I saw it in your cycs whcn I first bchcld you: thcir cxprcssion and smilc did not”—(again hc stoppcd)—“did not” (hc procccdcd hastily) “strikc dclight to my vcry inmost hcart so for nothing.	- Я знал, - продолжал он, - что вы когда-нибудь сделаете мне добро, явидел это по вашим глазам, когда впервыевстретил вас: их выражение и улыбканедаром (он опять остановился)... недаром, -продолжал он торопливо, -озарили радостью самые глубины моего сердца.
Pcoplc talk of natural sympathics; I havc hcard of good gcnii: thcrc arc grains of truth in thc wildcst fablc.	Говорят, есть врожденныесимпатии; я слышал также о том, что существуют добрые гении; в самой нелепой басне есть крупица правды.
My chcrishcd prcscrvcr, goodnight!”	Ну, моя дорогая спасительница, спокойной ночи!
Strangc cncrgy was in his voicc, strangc firc in his look.	Его голос был полон своеобразной силы, его взгляд - странного огня.
“I am glad I happcncd to bc awakc,” I said: and thcn I was going.	- Я рада, что не спала, - сказала я, собираясь уходить.
“What! you will go?”	- Как, вы все-таки уходите?
“I am cold, sir.”	- Мне холодно, сэр.
“Cold?	- Холодно?
Ycs,—and standing in a pool!	Да ведь вы стоите в луже!
Go, thcn, Janc; go!”	Тогда идите, Джен, идите!
But hc still rctaincd my hand, and I could not frcc it.	- Но онвсе еще держал мою руку, и невозможно было высвободить ее.
I bcthought mysclf of an cxpcdicnt.	Я сказала:
“I think I hcar Mrs. Fairfax movc, sir,” said I.	- Мне кажется, идет миссис Фэйрфакс.
“Wcll, lcavc mc:” hc rclaxcd his fingcrs, and I was gonc.	- Ну, расстанемся.Он отпустил мои пальцы, и я вышла.
I rcgaincd my couch, but ncvcr thought of slccp.	Я легла в постель, но и подумать не могла о сне.

Till morning dawned I was tossed on a buoyant but unquiet sea, where billows of trouble rolled under surges of joy.	До самого утра яносилась по бурному и радостному морю, где волны тревог перемежались с волнами радости.
I thought sometimes I saw beyond its wild waters a shore, sweet as the hills of Beulah; and now and then a freshening gale, wakened by hope, bore my spirit triumphantly towards the bourne: but I could not reach it, even in fancy—a counteracting breeze blew off land, and continually drove me back.	Минутами мне казалось, что я вижу по ту сторону кипящих водкакой-то берег, сладостнее рая, и время отвремени освежающий ветерокпробуждал мои надежды и торжествующе нес моюдушу к этому берегу; но я так ине могла достигнуть его даже в воображении,ибо навстречу дул береговойветер и неустанно отгонял меня.
Sense would resist delirium: judgment would warn passion.	Здравый смысл противостоял бреду, рассудок охлаждал страстные порывы.
Too feverish to rest, I rose as soon as day dawned. CHAPTER XVI	Слишком взволнованная, чтобы предаться отдыху, явстала, едва рассвело.Глава XVI
I both wished and feared to see Mr. Rochester on the day which followed this sleepless night: I wanted to hear his voice again, yet feared to meet his eye.	После этой ночи, проведенной без сна, мне ихотелось и страшно былоснова увидеться с мистером Рочестером.
During the early part of the morning, I momentarily expected his coming; he was not in the frequent habit of entering the schoolroom, but he did step in for a few minutes sometimes, and I had the impression that he was sure to visit it that day.	Я жаждала услышать его голос, но боялась встретиться с ним взглядом.Всю первую половину дня я ежеминутно ожидала его появления; хотя он и был редким гостем в классной комнате, но все же иногда забегал на минутку, и мне почему-то казалось, что в этот день он непременно появится.
There were exclamations of	До меня донеслись восклицания:
“What a mercy master was not burnt in his bed!”	"Какое счастье, что хозяин не сгорел в постели.
“It is always dangerous to keep a candle lit at night.”	Опаснооставлять на ночь зажженную свечу!" -
“How providential that he had presence of mind to think of the water-jug!”	"Слава богу, что он не растерялся и схватил кувшин с водой". -
“I wonder he waked nobody!”	"Удивительно, как это он никого не разбудил!" -
“It is to be hoped he will not take cold with sleeping on the library sofa,” &c.	"Надеюсь, мистер Рочестер не простудился, он ведь остаток ночи провел на диване в библиотеке... "
To much confabulation succeeded a sound of scrubbing and setting to rights; and when I passed the room, in going downstairs to dinner, I saw through the open door that all was again restored to complete order; only the bed was stripped of its hangings.	Ко всем этим разговорам вскоре прибавился шум уборки: за стеной мыли искребли, передвигали мебель; и когда я проходила мимо спальни мистера Рочестера, спускаясь вниз обедать, я увидела в открытую дверь, что все тамснова приняло обычный вид; только с кровати были сняты занавески.
Leah stood up in the window-seat, rubbing the panes of glass dimmed with smoke.	Ли стоялана подоконнике, протирая закопченные дымом стекла.

I was about to address her, for I wished to know what account had been given of the affair: but, on advancing, I saw a second person in the chamber—a woman sitting on a chair by the bedside, and sewing rings to new curtains.	Я только что собраласьзаговорить с ней, чтобы узнать, как ей объяснили вчерашний пожар, но, сделавнесколько шагов, увидела в комнате еще фигуру: в кресле возле кровати сиделакакая-то женщина и пришивала кольца к новым занавескам.
That woman was no other than Grace Poole.	Это была не кто иная, как Грэйс Пул.
There she sat, staid and taciturn-looking, as usual, in her brown stuff gown, her check apron, white handkerchief, and cap.She was intent on her work, in which her whole thoughts seemed absorbed: on her hard forehead, and in her commonplace features, was nothing either of the paleness or desperation one would have expected to see marking the countenance of a woman who had attempted murder, and whose intended victim had followed her last night to her lair, and (as I believed), charged her with the crime she wished to perpetrate.	Как обычно, замкнутая и угрюмая, вкоричневом шерстяном платье,клетчатом переднике, белой косынке и чепце, онаказалась всецело погруженнойв свою работу; ни на низком лбу, ни вбудничных чертах ее лица не было инамека на тот ужас, ту растерянность илиожесточение, которые естественныдля женщины, покушавшейся на убийство иуличенной в этом.
I was amazed—confounded.	Я была поражена, потрясена.
She looked up, while I still gazed at her: no start, no increase or failure of colour betrayed emotion, consciousness of guilt, or fear of detection.	Почувствовав мой пристальный взгляд, она подняла голову, но ничтоне дрогнуло, ничто не изменилось в ее чертах,не выдало ни волнения, нисознания виновности, ни страха перед карой.
She said	Она сказала:
“Good morning, Miss,” in her usual phlegmatic and brief manner; and taking up another ring and more tape, went on with her sewing.	"Доброе утро,мисс", - как всегда флегматично и кратко, а затем, взяв еще кольцо и тесьму, продолжала шить.
“I will put her to some test,” thought I: “such absolute impenetrability is past comprehension.”	"Сейчас испытаю ее, - решила я, - такоепритворство превосходит моепонимание".
“Good morning, Grace,” I said.	- Доброе утро, Грэйс, - сказала я.
“Has anything happened here?	- Что здесь случилось?
I thought I heard the servants all talking together a while ago.”	Несколькоминут назад мне послышались какие-то разговоры.
“Only master had been reading in his bed last night; he fell asleep with his candle lit, and the curtains got on fire; but, fortunately, he awoke before the bed-clothes or the wood-work caught, and contrived to quench the flames with the water in the ewer.”	- Просто хозяин ночью читал в постели, потом заснул, а свеча осталасьгореть, и занавеска вспыхнула; к счастью, онпроснулся, когда пламя еще неуспело охватить кровать и простыни, и емуудалось погасить огонь, залив еговодой.
“A strange affair!”I said, in a low voice: then, looking at her fixedly—“Did Mr. Rochester wake nobody?Did no one hear him move?”	- Странная история, - сказала я вполголоса, затем, пристально посмотревна нее, добавила: - И неужели мистер Рочестер никого не разбудил, неужели никто ничего не слышал?
She again raised her eyes to me, and this time there was something of consciousness in their expression.	Она снова подняла на меня глаза, и на этот размне показалось, что вних мелькнула какая-то искра внимания.
She seemed to examine me warily; then she answered—	Казалось, она исподтишка изучает меня; затем она ответила:

“The servants sleep so far off, you know, Miss, they would not be likely to hear.	- Вы знаете, мисс, слуги спят так далеко - они едвали могли что-нибудьуслышать.
Mrs. Fairfax’s room and yours are the nearest to master’s; but Mrs. Fairfax said she heard nothing: when people get elderly, they often sleep heavy.”	Спальня миссис Фэйрфакс и ваша ближе всего к комнате хозяина;однако миссис Фэйрфакс говорит, что тоже ничего не слышала: у пожилых людей сон крепкий.
She paused, and then added, with a sort of assumed indifference, but still in a marked and significant tone—“But you are young, Miss; and I should say a light sleeper: perhaps you may have heard a noise?”	- Она помолчала и затем добавила с каким-то напускнымравнодушием, но все же многозначительно подчеркивая слова: - А вот вы молоды, мисс, и, вероятно, спите чутко; вы-то должны были бы слышать шум.
“I did,” said I, dropping my voice, so that Leah, who was still polishing the panes, could not hear me, “and at first I thought it was Pilot: but Pilot cannot laugh; and I am certain I heard a laugh, and a strange one.”	- Так оно и было, - сказала я, понижая голос, чтобы Ли, все ещепротиравшая окно, не слышала меня.- И сначала я решила, что это Пилот; новедь Пилот не может смеяться, а я уверена, что слышала смех, и престранный.
She took a new needleful of thread, waxed it carefully, threaded her needle with a steady hand, and then observed, with perfect composure—	Она взяла новую нитку, тщательно навощила ее,спокойно вдела в иглу изаметила с полным самообладанием:
“It is hardly likely master would laugh, I should think, Miss, when he was in such danger: You must have been dreaming.”	- Знаете, мисс, едва ли хозяин стал бы смеяться, когда ему угрожала такая опасность.Вам, наверно, приснилось.
“I was not dreaming,” I said, with some warmth, for her brazen coolness provoked me.	- Нет, не приснилось, - возразила я с некоторой горячностью, так как ее хладнокровие возмущало меня.
Again she looked at me; and with the same scrutinising and conscious eye.	Она снова обратила в мою сторону проницательный, испытующий взгляд.
“Have you told master that you heard a laugh?” she inquired.	- А вы сказали хозяину, что слышали смех? -спросила она.
“I have not had the opportunity of speaking to him this morning.”	- У меня не было случая говорить с ним сегодня.
“You did not think of opening your door and looking out into the gallery?” she further asked.	- И вам не захотелось открыть дверь и выглянуть вкоридор? - продолжалаГрэйс.
She appeared to be cross-questioning me, attempting to draw from me information unawares.	Казалось, это она теперь ведет допрос, пытаясьвыжать из меня какие-тосведения.
The idea struck me that if she discovered I knew or suspected her guilt, she would be playing of some of her malignant pranks on me; I thought it advisable to be on my guard.	Вдруг мне пришло в голову: как бы она, догадавшись о моихподозрениях, не сыграла со мной какой-нибудь злой шутки.И я решила, что следует быть настороже.
“On the contrary,” said I, “I bolted my door.”	- Наоборот, я заперла дверь на задвижку, -ответила я.
“Then you are not in the habit of bolting your door every night before you get into bed?”	- А разве вы не запираете свою дверь каждыйвечер, когда ложитесьспать?
“Fiend! she wants to know my habits, that she may lay her plans accordingly!”	"Черт побери, она хочет узнать мои привычки, она что-то замышляет!"

Indignation again prcvailcd ovcr prudcncc: I rcplicd sharply,	Инегодование снова взяло во мне верх над осторожностью.Я резко ответила:
“Hithcrto I havc oftcn omittcd to fastcn thc bolt: I did not think it ncccssary.	- До сих пор я очень часто забывала про задвижку.
I was not awarc any dangcr or annoyancc was to bc drcadcd at Thornficld Hall: but in future” (and I laid markcd strcss on thc words)“I shall takc good carc to makc all sccurc bcforc I vcnturc to lic down.”	Я не видела в этомнеобходимости, считая, что в Торнфильдхолле мне не угрожает никакаяопасность, но с этого дня (продолжала я сособым ударением) я буду всякийраз запирать ее покрепче, прежде чем лечь впостель.
“It will bc wisc so to do,” was hcr answcr: “this ncighbourhood is as quict as any I know, and I ncvcr hcard of thc hall bcing attcmptcd by robbcrs sincc it was a housc; though thcrc arc hundrcds of pounds’ worth of platc in thc platc-closct, as is wcll known.	- И хорошо сделаете.Правда, у нас тут кругом спокойно, и, насколькоязнаю, никто никогда не пытался ограбить этот дом, хотя всем известно, чтоздесь в кладовых одной серебряной посуды на многие сотни фунтов.
And you scc, for such a largc housc, thcrc arc vcry fcw scrvants, bccausc mastcr has ncvcr livcd hcrc much; and whcn hc docs comc, bcing a bachclor, hc nccds littlc waiting on: but I always think it bcst to crr on thc safc sidc; a door is soon fastcncd, and it is as wcll to havc a drawn bolt bctwccn onc and any mischicf that may bc about.	Кроме того,как вы видите, для такого большого дома здесьочень мало слуг, - ведь хозяинне живет у нас подолгу, а когда приезжает, ему,как холостяку, мало чтонужно.Но осторожность никогда не мешает.Дверь запереть нетрудно, и лучше,если вы будете защищены от любойнеожиданности.
A dcal of pcoplc, Miss, arc for trusting all to Providcncc; but I say Providcncc will not dispcnsc with thc mcans, though Hc oftcn blcsscs thcm whcn thcy arc uscd discrcctly.”	Многие люди, мисс,полагаются во всем на провидение, а я считаю:на бога надейся, а сам неплошай, и береженого бог бережет.- Тут женщина замолчала.Она и такговорила слишком долго и эту тираду произнесла с назидательностью квакерши.
And hcrc shc closcd hcr haranguc: a long onc for hcr, and uttcrcd with thc dcmurcncss of a Quakcrcss.	Я все еще стояла на том же месте, сраженная таким сверхъестественнымсамообладанием и непостижимым лицемерием, когда вошла повариха.
I still stood absolutcly dumfoundcrcd at what appcarcd to mc hcr miraculous sclf-posscssion and most inscrutablc hypocrisy, whcn thc cook cntcrcd.	- Миссис Пул, - сказала она, обращаясь к Грэйс.- Обед для слуг скоробудет готов, вы не сойдете вниз?
“Mrs. Poolc,” said shc, addrcssing Gracc, “thc scrvants’ dinncr will soon bc rcady: will you comc down?”	- Нет.Поставьте пинту портера и кусок пудинга на поднос, я захвачу с собой наверх.
“No; just put my pint of portcr and bit of pudding on a tray, and I’ll carry it upstairs.”	- А мяса вы не хотите?
“You’ll havc somc mcat?”	- Немного, и ломтик сыру. Вот и все.
“Just a morscl, and a tastc of chccsc, that’s all.”	- А как насчет саго?
“And thc sago?”	- Пока ничего не нужно.Я спущусь к чаю и сварю сама.

“Never mind it at present: I shall be coming down before teatime: I’ll make it myself.”	Тут повариха обратилась ко мне, сказав, что миссис Фэйрфакс ждет меня, и я сошла вниз.
The cook here turned to me, saying that Mrs. Fairfax was waiting for me: so I departed.	За обедом я была так занята размышлениями о загадочном поведении ГрэйсПул и еще больше о том, какое положение оназанимает в Торнфильде и почемуее в это же утро не отправили в тюрьму или покрайней мере не рассчитали,что совершенно не слышала рассказа миссисФэйрфакс относительно ночныхпроисшествий.
I hardly heard Mrs. Fairfax’s account of the curtain conflagration during dinner, so much was I occupied in puzzling my brains over the enigmatical character of Grace Poole, and still more in pondering the problem of her position at Thornfield and questioning why she had not been given into custody that morning, or, at the very least, dismissed from her master’s service.	Ведь мистер Рочестер совершенно ясно высказал мне своюуверенность в том, что преступницей была именно она; какая же таинственная причина удерживала его от того, чтобы открыто изобличить ее?
He had almost as much as declared his conviction of her criminality last night: what mysterious cause withheld him from accusing her?	Отчего онпросил и меня хранить тайну?
Why had he enjoined me, too, to secrecy?It was strange: a bold, vindictive, and haughty gentleman seemed somehow in the power of one of the meanest of his dependants; so much in her power, that even when she lifted her hand against his life, he dared not openly charge her with the attempt, much less punish her for it.	Это было очень странно: ни с чем не считающийся, вспыльчивый и гордый джентльмен находился, казалось, во власти одной из самых ничтожных своих служанок, и притом настолько, что даже когда она покусилась на его жизнь, он не решился открыто обвинить ее в этом, а тем более покарать.
Had Grace been young and handsome, I should have been tempted to think that tenderer feelings than prudence or fear influenced Mr. Rochester in her behalf; but, hard-favoured and matronly as she was, the idea could not be admitted.	Будь Грэйс молода и красива, я могла бы допустить, что мистер Рочестер находился под влиянием чувств, более властных, чем осторожность или страх;но в отношении столь мало привлекательной, некрасивой и пожилой особы такое предположение казалось невероятным.
“Yet,” I reflected, “she has been young once; her youth would be contemporary with her master’s: Mrs. Fairfax told me once, she had lived here many years.	"Правда, - размышляла я, - она быламолода, и эта молодость совпала с молодостьюее хозяина.Миссис Фэйрфакс как-то говорила мне, что Грэйс уже давно живет в этом доме.
I don’t think she can ever have been pretty; but, for aught I know, she may possess originality and strength of character to compensate for the want of personal advantages.	Не думаю, чтобыона когда-нибудь была хорошенькой.Но даже при отсутствии внешнего очарования она могла привлечь его оригинальностью и силой характера.
Mr. Rochester is an amateur of the decided and eccentric: Grace is eccentric at least.	МистерРочестер любитель решительных и эксцентрических натур, а Грэйс уж во всяком случае эксцентрична.

What if a former caprice (a freak very possible to a nature so sudden and headstrong as his) has delivered him into her power, and she now exercises over his actions a secret influence, the result of his own indiscretion, which he cannot shake off, and dare not disregard?”	Что, если из-за случайной прихоти он оказался во властиэтой женщины и она теперь оказывает тайное влияние на его поступки,пользуясь его прошлым, от которого он не в силах отмахнуться, которого не может забыть?"
But, having reached this point of conjecture, Mrs. Poole’s square, flat figure, and uncomely, dry, even coarse face, recurred so distinctly to my mind’s eye, that I thought,	Но тут мне представились с такой отчетливостью квадратнаяплоская фигура миссис Пул и ее незначительное, сухое, топорное лицо, что я сказала себе:
“No; impossible! my supposition cannot be correct.	"Нет, невозможно!Мое предположение не может быть верным!"
Yet,” suggested the secret voice which talks to us in our own hearts, “you are not beautiful either, and perhaps Mr. Rochester approves you: at any rate, you have often felt as if he did; and last night—remember his words; remember his look; remember his voice!”	"Ивсе же, - продолжал тайный голос, живущий всердце каждого из нас, - ты ведьтоже некрасива, а мистеру Рочестеру как будтонравишься; во всяком случае,тебе это не раз казалось.А что было этой ночью?Вспомни его слова, вспомни его взгляд, его голос!"
I well remembered all; language, glance, and tone seemed at the moment vividly renewed.	Я слишком хорошо помнила все - и слова, и взгляд, и тон, и в эту минуту снова живо их себе представила.
She looked up with a sort of start.	Вдруг она с изумлением посмотрела на меня.
“Qu’ avez-vous, mademoiselle?” said she.	- Что с вами, мадемуазель? - спросила она.
She went on sketching; I went on thinking.	- И онапродолжала рисовать, а я продолжала думать.
I hastened to drive from my mind the hateful notion I had been conceiving respecting Grace Poole; it disgusted me.	Я поспешила отогнать ужасные предположения, которые возникли у меня в отношении Грэйс Пул.Они казались мне отвратительными.
I compared myself with her, and found we were different.	Я мысленно сравниласебя с ней и нашла, что мы все же совсем разные.
Bessie Leaven had said I was quite a lady; and she spoke truth—I was a lady.	Бесси Ливен однажды сказаламне, что я настоящая леди, - и она сказалаправду: я и чувствовала себятакой.
And now I looked much better than I did when Bessie saw me; I had more colour and more flesh, more life, more vivacity, because I had brighter hopes and keener enjoyments.	А ведь теперь я выглядела гораздо лучше, чем тогда, когда Бесси видела меня.Я пополнела и посвежела, стала живей и здоровей, так как узналацелящую силу светлых надежд и беспечных радостей.
“Evening approaches,” said I, as I looked towards the window.	"Скоро вечер, - сказала я себе, взглянув в окно.
“I have never heard Mr. Rochester’s voice or step in the house to-day; but surely I shall see him before night: I feared the meeting in the morning; now I desire it, because expectation has been so long baffled that it is grown impatient.”	- За целый день я неслышала в доме ни голоса мистера Рочестера, ни его шагов; но, несомненно, я его сегодня еще увижу".Утром я боялась этой встречи, а теперь желала ее,именя все больше охватывало нетерпение.

I listcncd for thc bcll to ring bclow; I listcncd for Lcah coming up with a mcssagc; I fancicd somctimcs I hcard Mr. Rochcstcr’s own trcad, and I turncd to thc door, cxpccting it to opcn and admit him.	Яприслушивалась, не зазвонит ли внизуколокольчик, не поднимется ликто-нибудь наверх, чтобы позвать меня; иногдамне казалось, что я слышу шагисамого мистера Рочестера, и я оборачивалась кдвери, ожидая, что она вот-вототкроется и он войдет.
Thc door rcmaincd shut; darkncss only camc in through thc window.	Но дверь не открывалась, и только все гущестановилсямрак за окном.
Still it was not latc; hc oftcn scnt for mc at scvcn and cight o’clock, and it was yct but six.	Однако было еще не поздно, мистер Рочестер нередко присылалза мной и в семь и в восемь вечера, а теперь только шесть.
Surcly I should not bc wholly disappointcd to-night, whcn I had so many things to say to him!	Наверное, моиожидания не будут обмануты - именно сегодня, когда мне столько хочется сказать ему.
I wantcd again to introducc thc subjcct of Gracc Poolc, and to hcar what hc would answcr; I wantcd to ask him plainly if hc rcally bclicvcd it was shc who had madc last night’s hidcous attcmpt; and if so, why hc kcpt hcr wickcdncss a sccrct.	Я решила опять навести его на разговор о Грэйс Пул и послушать, что он мне ответит.Я решила прямо спросить его, считает ли он, что именноона покушалась на него прошлой ночью, и если да, то почему он держит в тайне это преступление.
It littlc mattcrcd whcthcr my curiosity irritatcd him; I kncw thc plcasurc of vcxing and soothing him by turns; it was onc I chicfly dclightcd in, and a surc instinct always prcvcntcd mc from going too far; bcyond thc vcrgc of provocation I ncvcr vcnturcd; on thc cxtrcmc brink I likcd wcll to try my skill.	Меня нимало не заботило то обстоятельство, что моелюбопытство может раздражить его; мнедоставляло особое удовольствие тосердить его, то снова успокаивать, - при этомверный инстинкт не позволялмне заходить слишком далеко.Я никогда не отваживалась на простое поддразнивание и, так сказать, искусно играла с огнем.
Rctaining cvcry minutc form of rcspcct, cvcry propricty of my station, I could still mcct him in argumcnt without fcar or uncasy rcstraint; this suitcd both him and mc.	Не теряя ни на мигдолжной почтительности и не забывая о своем положении, я осмеливаласьспорить с ним без страха и смущения, - это нравилось и ему и мне.
A trcad crcakcd on thc stairs at last.	Наконец ступеньки скрипнули под чьими-то шагами.
Lcah madc hcr appcarancc; but it was only to intimatc that tca was rcady in Mrs. Fairfax’s room.	Вошла Ли, но толькодля того, чтобы сообщить мне, что чай подан в комнате миссис Фэйрфакс.
Thithcr I repaired, glad at lcast to go downstairs; for that brought mc, I imagincd, ncarcr to Mr. Rochcstcr’s prcscncc.	Ябыла рада сойти вниз, так как это все же моглоприблизить меня к мистеруРочестеру.
“You must want your tca,” said thc good lady, as I joincd hcr; “you atc so littlc at dinncr.	- Вы, наверное, очень хотите чаю, - сказала мне эта добрейшая леди,когда я вошла к ней, - вы так мало кушали за обедом.

I am afraid,” she continued, “you are not well to-day: you look flushed and feverish.”	Я боюсь, - продолжалаона, - что вы нездоровы сегодня: у вас горят щеки и вид лихорадочный.
“Oh, quite well!	- О нет, я чувствую себя отлично.
I never felt better.”	Как нельзя лучше.
“Then you must prove it by evincing a good appetite; will you fill the teapot while I knit off this needle?”	- Тогда докажите это и кушайте как следует. Не заварите ли вы чай, пока я довяжу этот ряд?
Having completed her task, she rose to draw down the blind, which she had hitherto kept up, by way, I suppose, of making the most of daylight, though dusk was now fast deepening into total obscurity.	- Докончив его, она поднялась и спустила занавеску,по-видимому, более не рассчитывая работать при свете дня; и в самом деле,сумерки быстро сгущались, и уже наступала темнота.
“It is fair to-night,” said she, as she looked through the panes, “though not starlight; Mr. Rochester has, on the whole, had a favourable day for his journey.”	- Сегодня чудесный вечер, - сказала она, глядя в окно, - хотя звезд и не видно.В общем погода благоприятствует поездке мистера Рочестера.
“Journey!—Is Mr. Rochester gone anywhere?	- Поездке?Разве мистер Рочестер уехал?
I did not know he was out.”	Я и не знала, что его нет дома.
“Oh, he set off the moment he had breakfasted!	- Он уехал сейчас же после завтрака.
He is gone to the Leas, Mr. Eshton’s place, ten miles on the other side Millcote.	Он отправился в Лиз, имение мистера Эштона.Это за десять миль отсюда, по ту сторону Милкота.
I believe there is quite a party assembled there; Lord Ingram, Sir George Lynn, Colonel Dent, and others.”	Тамсобралось самое изысканное общество: лорд Ингрэм, сэр Джордж Лин, полковник Дэнт и другие.
“Do you expect him back to-night?”	- Вы ждете его обратно сегодня?
“No—nor to-morrow either; I should think he is very likely to stay a week or more: when these fine, fashionable people get together, they are so surrounded by elegance and gaiety, so well provided with all that can please and entertain, they are in no hurry to separate.	- Нет.И даже не завтра.Возможно, он прогостит там неделю и больше.Ведь когда собираются вместе эти утонченные светские люди, они окружены такой роскошью и весельем, всем, что может доставить удовольствие иразвлечение, что они не спешат расстаться друг о другом.
Gentlemen especially are often in request on such occasions; and Mr. Rochester is so talented and so lively in society, that I believe he is a general favourite: the ladies are very fond of him; though you would not think his appearance calculated to recommend him particularly in their eyes: but I suppose his acquirements and abilities, perhaps his wealth and good blood, make amends for any little fault of look.”	Особенно там радыджентльменам; а мистер Рочестер так оживлен и интересен в обществе, чтоявляется всеобщим любимцем; он очень нравится дамам, хотя, казалось бы, недостаточно красив для этого.Но я думаю, что его таланты и умение держаться, а может быть, богатство и старинный род, искупают некоторые недостатки его наружности.
“Are there ladies at the Leas?”	- У Эштона будут и дамы?

“There are Mrs. Eshton and her three daughters—very elegant young ladies indeed; and there are the Honourable Blanche and Mary Ingram, most beautiful women, I suppose: indeed I have seen Blanche, six or seven years since, when she was a girl of eighteen.	- А как же!Прежде всего миссис Эштон и ее три дочери, очень элегантныемолодые барышни; затем Бланш и Мери Ингрэм -это настоящие красавицы!Явидела Бланш шесть-семь лет назад, когда онабыла восемнадцатилетнейдевушкой.
She came here to a Christmas ball and party Mr. Rochester gave.	Мистер Рочестер давал на рождестве большойбал, и она тожеприехала.
You should have seen the dining-room that day—how richly it was decorated, how brilliantly lit up!	Вы бы Видели столовую в этот вечер, как богатоона была украшена,как ослепительно освещена!
I should think there were fifty ladies and gentlemen present—all of the first county families; and Miss Ingram was considered the belle of the evening.”	Собралось не меньше пятидесяти дам и джентльменов, и все из лучших семей нашего графства; но царицей бала была мисс Ингрэм.
“You saw her, you say, Mrs. Fairfax: what was she like?”	- Вы говорите, миссис Фэйрфакс, что видели ее? Расскажите, какая она.
“Yes, I saw her.	- Да, я видела ее.
The dining-room doors were thrown open; and, as it was Christmas-time, the servants were allowed to assemble in the hall, to hear some of the ladies sing and play.	Двери столовой были распахнуты настежь; это было нарождестве, и слугам тоже разрешили собраться в холле и послушать, как дамы играют и поют.
Mr. Rochester would have me to come in, and I sat down in a quiet corner and watched them.	Мистер Рочестер пригласил меня в столовую; я уселась вукромном уголке и смотрела на них.
I never saw a more splendid scene: the ladies were magnificently dressed; most of them—at least most of the younger ones—looked handsome; but Miss Ingram was certainly the queen.”	Я никогда не видела более великолепного зрелища!Дамы были одеты роскошно, большинство из них, по крайней меремолодые, показались мне красавицами, но всем им было далеко до мисс Ингрэм.
“And what was she like?”	- Опишите ее.
“Tall, fine bust, sloping shoulders; long, graceful neck: olive complexion, dark and clear; noble features; eyes rather like Mr. Rochester’s: large and black, and as brilliant as her jewels.	- Высокая, прекрасно сложенная, покатые плечи, длинная грациозная шея,смуглая чистая кожа, благородные черты, глаза, похожие на глаза мистераРочестера, - большие и темные, такие же блестящие, как ее бриллианты.
And then she had such a fine head of hair; raven-black and so becomingly arranged: a crown of thick plaits behind, and in front the longest, the glossiest curls I ever saw.	Ипотом у нее замечательные волосы - черные, каквороново крыло, и так красивопричесаны: на затылке корона из толстых кос, аспереди длинные блестящиелоконы.
She was dressed in pure white; an amber-coloured scarf was passed over her shoulder and across her breast, tied at the side, and descending in long, fringed ends below her knee.	Она была одета во все белое.Палевый шарф закрывал ей одно плечо и грудь и, завязанный на боку, спадал длинными концами ниже колен.
She wore an amber-coloured flower, too, in her hair: it contrasted well with the jetty mass of her curls.”	В волосах унее был приколот золотистый цветок, он красиво выделялся среди черной массы ее кудрей.

“She was greatly admired, of course?”	- И, наверно, все восхищались мисс Ингрэм?
“Yes, indeed: and not only for her beauty, but for her accomplishments.	- Да, конечно!И не только ее красотой, но и талантами.
She was one of the ladies who sang: a gentleman accompanied her on the piano.	Она была вчисле тех дам, которые пели.Какой-то джентльмен аккомпанировал ей на рояле.
She and Mr. Rochester sang a duet.”	Они спели дуэт с мистером Рочестером.
“Mr. Rochester?	- С мистером Рочестером?
I was not aware he could sing.”	Я не знала, что он поет.
“Oh! he has a fine bass voice, and an excellent taste for music.”	- О, у него отличный бас, и он прекрасный знаток музыки.
“And Miss Ingram: what sort of a voice had she?”	- А какой голос у мисс Ингрэм?- Очень сильный и звучный.
“A very rich and powerful one: she sang delightfully; it was a treat to listen to her;—and she played afterwards.	Она пела восхитительно; такое наслаждение было слушать ее!А потом она сыграла.
I am no judge of music, but Mr. Rochester is; and I heard him say her execution was remarkably good.”	Я не судья в музыке, но мистерРочестер отлично разбирается, и он сказал, чтомисс Ингрэм превосходнаямузыкантша.
“And this beautiful and accomplished lady, she is not yet married?”	- И что же, эта прекрасная и блистательная дама до сих пор не замужем?
“It appears not: I fancy neither she nor her sister have very large fortunes.	- Похоже, что так.Я предполагаю, что ни у нее, ни у ее сестры нет большого состояния.
Old Lord Ingram’s estates were chiefly entailed, and the eldest son came in for everything almost.”	Все владения старого лорда Ингрэма -майоратные, истарший сын унаследовал почти все.
“But I wonder no wealthy nobleman or gentleman has taken a fancy to her: Mr. Rochester, for instance.	- Но неужели ни один богатый аристократ или же просто джентльмен не увлекся ею?Хотя бы мистер Рочестер?
He is rich, is he not?”	Ведь, он, кажется, человек состоятельный.
“Oh! yes.	- О да!
But you see there is a considerable difference in age: Mr. Rochester is nearly forty; she is but twenty-five.”	Но, видите ли, между ними значительная разница в летах.МистеруРочестеру под сорок, а ей всего двадцать пять.
“What of that?	- Что ж из этого?
More unequal matches are made every day.”	Мы часто видим еще более неравные браки.
“True: yet I should scarcely fancy Mr. Rochester would entertain an idea of the sort.	- Верно.Но едва ли мистер Рочестер женился бы на ней.
But you eat nothing: you have scarcely tasted since you began tea.”	Что же вы ничего не кушаете?Вы и крошки не проглотили с тех пор, как сидите за столом.
“No: I am too thirsty to eat.	- Спасибо.Я очень хочу пить, и у меня вовсе нет аппетита.
Will you let me have another cup?”	Могу япопросить вторую чашку?

Whcn oncc morc alonc, I rcvicwcd thc information I had got; lookcd into my hcart, cxamincd its thoughts and fcclings, and cndcavourcd to bring back with a strict hand such as had bccn straying through imagination’s boundlcss and tracklcss wastc, into thc safc fold of common scnsc.	Оставшись одна, я перебрала в уме всеполученные сведения, заглянула всвое сердце, проверила свои мысли и чувства ирешила вернуть их набезопасный путь здравого смысла.
Arraigncd at my own bar, Mcmory having givcn hcr cvidcncc of thc hopcs, wishcs, scntimcnts I had bccn chcrishing sincc last night—of thc gcncral statc of mind in which I had indulgcd for ncarly a fortnight past; Rcason having comc forward and told, in hcr own quict way a plain, unvarnishcd talc, showing how I had rcjcctcd thc rcal, and rabidly dcvourcd thc idcal;—I pronounccd judgmcnt to this cffcct:—	И вот я предстала перед собственным судом.Услужливый свидетель -память напомнила мне о тех надеждах, желаниях и ощущениях, которые я лелеяла со вчерашнего вечера, а также о том особом состоянии духа, в котором я находилась примерно уже две недели.Потом заговорил разум и спокойно, со свойственной ему трезвостью, упрекнул меня в том, что я не пожелалазаглянуть в глаза действительности и увлеклась несбыточными мечтами.И тогдая произнесла над собой приговор, который гласил:
That a grcatcr fool than Janc Eyrc had ncvcr brcathcd thc brcath of lifc; that a morc fantastic idiot had ncvcr surfcitcd hcrsclf on swcct lics, and swallowcd poison as if it wcrc ncctar.	"Не было еще на свете такой дуры, как Джен Эйр, и ни одна идиотка непредавалась столь сладостному самообману,глотая яд, словно восхитительныйнектар".
“You,” I said, “a favouritc with Mr. Rochcstcr?	"Ты, - говорила я себе, - очаровала мистера Рочестера?
You giftcd with thc powcr of plcasing him? You of importancc to him in any way?	Ты вообразила,что можешь нравиться ему, быть чем-то для него?
Go! your folly sickcns mc.	Брось, устыдись своей глупости!
And you havc dcrivcd plcasurc from occasional tokcns of prcfcrcncc—cquivocal tokcns shown by a gcntlcman of family and a man of thc world to a dcpcndcnt and a novicc.	Ты радовалась весьма двусмысленным знакам внимания, которыеоказывает джентльмен из знатной семьи, светский человек, тебе, неопытной девушке, своей подчиненной?
How darcd you?Poor stupid dupc!—Could not cvcn sclf-intcrcst makc you wiscr?	Как же ты осмелилась, несчастная, смешная дурочка?
You rcpcatcd to yoursclf this morning thc bricf sccnc of last night?—Covcr your facc and bc ashamcd!	Неужели даже во имя собственных интересов ты не стала умнее, ведьеще сегодня утром ты переживала заново все происходившее этой ночью?Закрой лицо свое и устыдись.
Hc said somcthing in praisc of your cycs, did hc?	Он сказал что-то лестное о твоих глазах, слепая кукла!
Blind puppy!	Одумайся!
Opcn thcir blcarcd lids and look on your own accurscd scnsclcssncss!	Посмотри, до чего ты глупа!

It docs good to no woman to bc flattcrcd by hcr supcrior, who cannot possibly intcnd to marry hcr; and it is madncss in all womcn to lct a sccrct lovc kindlc within thcm, which, if unrcturncd and unknown, must dcvour thc lifc that fccds it; and, if discovcrcd and rcspondcd to, must lcad, ignis-fatus-likc, into miry wilds whcncc thcrc is no cxtrication.	Ни одной женщине не следует увлекаться лестью своего господина, если он не предполагает жениться на ней.И безумната женщина, которая позволяет тайной любвиразгореться в своем сердце, ибоэта любовь, неразделенная и безвестная, должнасжечь душу, вскормившую ее; аесли бы даже любовь была обнаружена иразделена, она, подобно блуждающемуогоньку, заведет тебя в глубокую трясину, откуданет выхода.
“Listcn, thcn, Janc Eyrc, to your scntcncc: to-morrow, placc thc glass bcforc you, and draw in chalk your own picture, faithfully, without softcning onc dcfcct; omit no harsh linc, smooth away no displcasing irrcgularity; writc undcr it,	Слушай же, Джен Эйр, свой приговор.Завтра ты возьмешь зеркало, поставишь его перед собою и нарисуешь карандашом свой собственный портрет, -но правдиво, не смягчая ни одного недостатка.Ты не пропустишь ни одной резкой линии, не затушуешь ни одной неправильности, и ты напишешь под этим портретом:
‘Portrait of a Govcrncss, disconncctcd, poor, and plain.’	"Портрет гувернантки - одинокой, неимущей дурнушки".
“Aftcrwards, takc a piccc of smooth ivory—you havc onc prcparcd in your drawing-box: takc your palcttc, mix your frcshcst, fincst, clcarcst tints; choosc your most dclicatc camcl-hair pcncils; dclincatc carcfully thc lovclicst facc you can imaginc; paint it in your softcst shadcs and swcctcst lincs, according to thc dcscription givcn by Mrs. Fairfax of Blanchc Ingram; rcmcmbcr thc ravcn ringlcts, thc oricntal cyc;—What! you rcvcrt to Mr. Rochcstcr as a modcl!	Затем возьми пластинку из слоновой кости, которая лежит у тебя в ящикедля рисования, смешай самые свежие, самыенежные и чистые краски, выберитонкую кисть из верблюжьего волоса и нарисуйсамое пленительное лицо, какоеможет представить твое воображение; наложина него нежнейшие тени имягчайшие оттенки, в соответствии с тем, как миссис Фэйрфакс описала тебе прекрасную Бланш Ингрэм, - да смотри, не забудь шелковистые кудри и восточные глаза.Что?Ты хочешь принять за образец глаза мистера Рочестера?
Ordcr!	Оставь ты все это!
No snivcl!—no scntimcnt!—no rcgrct!	Никаких колебаний!Никаких охов и вздохов, никаких сожалений!
I will cndurc only scnsc and rcsolution.	Только здравый смысл и решимость!
‘Blanchc, an accomplishcd lady of rank.’	"Бланш, прекрасная молодая аристократка".
“Whcncvcr, in futurc, you should chancc to fancy Mr. Rochcstcr thinks wcll of you, takc out thcsc two pictures and compare thcm: say,	И если когда-нибудь ты снова вообразишь, будто мистер Рочестер хорошо ктебе относится, вынь эти два изображения и сравни их.Скажи себе:
‘Mr. Rochcstcr might probably win that noblc lady’s lovc, if hc chosc to strivc for it; is it likcly hc would wastc a scrious thought on this indigcnt and insignificant plcbcian?’”	"Вероятно,мистер Рочестер мог бы завоевать любовь этойзнатной дамы, если бы захотел;так неужели же можно допустить, чтобы онотносился серьезно к этойневзрачной нищей плебейке?"

“I’ll do it,” I resolved: and having framed this determination, I grew calm, and fell asleep.	"Так и сделаю", - сказала я себе. Приняв решение, я постепенно успокоилась и заснула.
I kept my word.	Я сдержала свое слово.
An hour or two sufficed to sketch my own portrait in crayons; and in less than a fortnight I had completed an ivory miniature of an imaginary Blanche Ingram.	За час или два мой собственный портрет карандашом был набросан; и меньше чем в две недели я закончила миниатюру на слоновой кости с воображаемого облика Бланш Ингрэм.
It looked a lovely face enough, and when compared with the real head in chalk, the contrast was as great as self-control could desire.	Она выглядела прелестно,и контраст между этим воображаемым портретом и моим реальным был слишком велик, чтобы у меня могли еще оставаться насчет себя какие-нибудь иллюзии.
I derived benefit from the task: it had kept my head and hands employed, and had given force and fixedness to the new impressions I wished to stamp indelibly on my heart.	Работа послужила мне на пользу: мои руки и голова были заняты, а новыечувства, которые мне хотелось сохранить в моем сердце, постепенно окрепли.
Ere long, I had reason to congratulate myself on the course of wholesome discipline to which I had thus forced my feelings to submit.Thanks to it, I was able to meet subsequent occurrences with a decent calm, which, had they found me unprepared, I should probably have been unequal to maintain, even externally.CHAPTER XVII	Благотворное воздействие целительнойдисциплины не замедлило сказатьсяна моем душевном состоянии, и я готова былавстретить предстоящие события сподобающим спокойствием, тогда как, застигниони меня раньше, я, вероятно,была бы не в силах не только подавить свои чувства, но и сдержать открытое их проявление.Глава XVII
A week passed, and no news arrived of Mr. Rochester: ten days, and still he did not come.	Прошла неделя - от мистера Рочестера не былоникаких вестей; прошлодесять дней, а он все не возвращался.
Mrs. Fairfax said she should not be surprised if he were to go straight from the Leas to London, and thence to the Continent, and not show his face again at Thornfield for a year to come; he had not unfrequently quitted it in a manner quite as abrupt and unexpected.	Миссис Фэйрфакс сказала, что нетничего удивительного, если он из Лиза проехалпрямо в Лондон, а оттуда наконтинент и появится опять в Торнфильде лишь через год: он уже не раз нежданно-негаданно покидал свое поместье.
When I heard this, I was beginning to feel a strange chill and failing at the heart.	При этих словах я почувствовала,как меня охватил холод и сердце мое упало.
I was actually permitting myself to experience a sickening sense of disappointment; but rallying my wits, and recollecting my principles, I at once called my sensations to order; and it was wonderful how I got over the temporary blunder—how I cleared up the mistake of supposing Mr. Rochester’s movements a matter in which I had any cause to take a vital interest.	Я чуть не пережила сызнова глубокое разочарование, но, вспомнив о своих принципах, сейчас же взяла себя в руки.Я даже удивилась, с какой быстротой мне удалось преодолеть этомгновенное колебание, как легко я отстранила от себя мысль о том, чтопоступки мистера Рочестера могут быть для меня чем-то полным глубокого жизненного интереса.
Not that I humbled myself by a slavish notion of inferiority: on the contrary, I just said—	Но я укротила себя вовсе не с помощью рабской мысли особственном ничтожестве.Напротив, я сказала себе:

Be sure that is the only tie he seriously acknowledges between you and him; so don’t make him the object of your fine feelings, your raptures, agonies, and so forth.	Будь уверена, что это единственная связь, которую он готов признать между вами.Поэтому не делай его предметом своих нежных чувств,своего разочарования и отчаяния.
He is not of your order: keep to your caste, and be too self-respecting to lavish the love of the whole heart, soul, and strength, where such a gift is not wanted and would be despised.”	Он человек другой касты; оставайся же в своем кругу и уважай себя настолько, чтобы не отдавать всех сил души исердца тому, кому они не нужны и в ком это вызвало бы только пренебрежение.
I went on with my day’s business tranquilly; but ever and anon vague suggestions kept wandering across my brain of reasons why I should quit Thornfield; and I kept involuntarily framing advertisements and pondering conjectures about new situations: these thoughts I did not think to check; they might germinate and bear fruit if they could.	Я спокойно продолжала свои обычные занятия; но время от времени у менявозникали смутные планы о том, как бы мне покинуть Торнфильд.Я заранеесочиняла объявления и размышляла о возможности новой работы.С этими мыслямия не считала нужным бороться, ничто не мешалоим окрепнуть и принести своиплоды.
Mr.Rochester had been absent upwards of a fortnight, when the post brought Mrs. Fairfax a letter.	Мистер Рочестер отсутствовал уже около двухнедель, когда миссисФэйрфакс получила письмо по почте.
“It is from the master,” said she, as she looked at the direction.	- Это от хозяина, - сказала она, взглянув на конверт.
“Now I suppose we shall know whether we are to expect his return or not.”	- Теперь, ядумаю, мы узнаем, ожидать ли нам его возвращения или нет.
And while she broke the seal and perused the document, I went on taking my coffee (we were at breakfast): it was hot, and I attributed to that circumstance a fiery glow which suddenly rose to my face.Why my hand shook, and why I involuntarily spilt half the contents of my cup into my saucer, I did not choose to consider.	Она сломала печать и начала читать письмо, а я продолжала пить кофе (мы сидели за завтраком).Кофе был горячий, вероятно, поэтому мои щеки вдругвспыхнули румянцем; но почему же задрожала моя рука и я невольно пролила половину чашки на блюдечко?Мне не хотелось раздумывать об этом.
“Well, I sometimes think we are too quiet; but we run a chance of being busy enough now: for a little while at least,” said Mrs. Fairfax, still holding the note before her spectacles.	- Иной раз мне кажется, что мы живем слишком уединенно; зато сейчас намбудет очень много дела, во всяком случае на некоторое время, - сказаламиссис Фэйрфакс, все еще держа перед собой письмо.
“Mr. Rochester is not likely to return soon, I suppose?”	- Вероятно, мистер Рочестер не скоро вернется?
“Indeed he is—in three days, he says: that will be next Thursday; and not alone either.	- Наоборот, скоро: через три дня, пишет он, - тоесть будет в ближайшийчетверг.

I don’t know how many of the fine people at the Leas are coming with him: he sends directions for all the best bedrooms to be prepared; and the library and drawing-rooms are to be cleaned out; I am to get more kitchen hands from the George Inn, at Millcote, and from wherever else I can; and the ladies will bring their maids and the gentlemen their valets: so we shall have a full house of it.”	И не один.Бог весть, сколько знатных гостей приедет с ним из Лиза.Он пишет, чтобы приготовили все самые лучшие спальни и чтобы сделали полную уборку библиотеки и гостиной, и предлагает нанять на кухню несколькихпомощниц из гостиницы в Милкоте или где удастся.Дамы привезут с собой своихкамеристок, а мужчины своих камердинеров, так что здесь будет полным-полно.
And Mrs. Fairfax swallowed her breakfast and hastened away to commence operations.	- Миссис Фэйрфакс наскоро проглотила свой завтрак и поспешно ушла, чтобы тут же начать приготовления.
The three days were, as she had foretold, busy enough.	Эти три дня, как она и предполагала, были полны суеты.
I had thought all the rooms at Thornfield beautifully clean and well arranged; but it appears I was mistaken.	До сих пор мнеказалось, что все комнаты в Торнфильде содержатся в необыкновенном порядке и прекрасно обставлены; но я, видимо, ошибалась.
Three women were got to help; and such scrubbing, such brushing, such washing of paint and beating of carpets, such taking down and putting up of pictures, such polishing of mirrors and lustres, such lighting of fires in bedrooms, such airing of sheets and feather-beds on hearths, I never beheld, either before or since.	Появились три поденщицы, иначалось такое мытье, обметанье, выбиваниековров, протирание картин, зеркали люстр, такое основательное протапливаниеспален и просушивание перед огнемодеял и пуховых перин, какого я в жизни своейне видела и не увижу.
For herself, she did nothing but caper about in the front chambers, jump on and off the bedsteads, and lie on the mattresses and piled-up bolsters and pillows before the enormous fires roaring in the chimneys.	Сама Адель ничего не делала, а тольконосилась по парадным комнатам, скакала покроватям, каталась по матрацам ивзбиралась на перины и подушки, наваленныеперед ярко пылавшими каминами,пламя которых так и ревело в трубах.
From school duties she was exonerated: Mrs. Fairfax had pressed me into her service, and I was all day in the storeroom, helping (or hindering) her and the cook; learning to make custards and cheese-cakes and French pastry, to truss game and garnish desert-dishes.	Я освободила ее от занятий, потому чтомиссис Фэйрфакс привлекла к работе и меня, итеперь проводила целые дни вкладовых, помогая - вернее, мешая - ей иповарихе.Я училась делать кремы,ватрушки и французские пирожные, жарить птицу и украшать блюда с десертом.
The party were expected to arrive on Thursday afternoon, in time for dinner at six.	Гостей ожидали в четверг под вечер, к обеду.
Still, now and then, I received a damping check to my cheerfulness; and was, in spite of myself, thrown back on the region of doubts and portents, and dark conjectures.	Правда, время от времени что-то сжимало мне сердце, и мое бодрое настроение падало.Вопреки моей воле, что-то отбрасывало меня в мрачный мир сомнений, неуверенности и смутных предчувствий.

This was whcn I chanccd to scc thc third-storcy staircasc door (which of latc had always bccn kcpt lockcd) opcn slowly, and givc passagc to thc form of Gracc Poolc, in prim cap, whitc apron, and handkcrchicf; whcn I watchcd hcr glidc along thc gallcry, hcr quict trcad mufflcd in a list slippcr; whcn I saw hcr look into thc bustling, topsy-turvy bcdrooms,—just say a word, pcrhaps, to thc charwoman about thc propcr way to polish a gratc, or clcan a marblc mantclpiccc, or takc stains from papcrcd walls, and thcn pass on.	Они охватили меня с особой силой, когда я увидела, что дверьна лестницу в третий этаж (которая запоследнее время была неизменнозаперта) медленно отворяется, пропуская ГрэйсПул в накрахмаленном чепце,белом фартуке и косынке, когда я увидела, какона беззвучно скользит покоридору в своих войлочных туфлях, заглядывает в полные беспорядка шумные спальни и то там, то здесь бросает несколько слов, объясняя поденщице, чемпротирать решетку или мрамор камина или как выводить пятна с обоев, и затем проходит дальше.
Shc would thus dcsccnd to thc kitchcn oncc a day, cat hcr dinncr, smokc a modcratc pipc on thc hcarth, and go back, carrying hcr pot of portcr with hcr, for hcr privatc solacc, in hcr own gloomy, uppcr haunt.	Обычно она спускалась в кухню раз в день, съедала свойобед, выкуривала перед огнем маленькую трубочку и затем возвращалась к себе, неизменно унося с собой пинту портера, чтобы выпить ее наверху, в своем мрачном логове.
Only onc hour in thc twcnty-four did shc pass with hcr fcllow-scrvants bclow; all thc rcst of hcr timc was spcnt in somc low-ccilcd, oakcn chambcr of thc sccond storcy: thcrc shc sat and scwcd—and probably laughcd drcarily to hcrsclf,—as companionlcss as a prisoncr in his dungcon.	Только один час из двадцати четырех проводила Грэйс внизу сдругими слугами, все остальное время она сидела у себя наверху, в комнате снизким потолком и дубовыми панелями; там она шила и, может быть, смеялась своим угрюмым смехом, одинокая, как узница, заключенная в тюрьму.
Thc strangcst thing of all was, that not a soul in thc housc, cxccpt mc, noticcd hcr habits, or sccmcd to marvcl at thcm: no onc discusscd hcr position or cmploymcnt; no onc piticd hcr solitudc or isolation.	Самое странное было то, что решительно никто в доме, кроме меня, необращал внимания на ее привычки и не удивлялся им, никто не обсуждал ее положения, ее занятий, никто не сожалел о ее замкнутости и одиночестве.
I oncc, indccd, ovcrhcard part of a dialoguc bctwccn Lcah and onc of thc charwomcn, of which Gracc formcd thc subjcct.	Правда, мне как-то пришлось невольно подслушать разговор, происходивший между Ли и одной из поденщиц и, видимо, касавшийся Грэйс.
Lcah had bccn saying somcthing I had not caught, and thc charwoman rcmarkcd—	Ли сказала что-то,чего я не расслышала, а поденщица заметила:
“Shc gcts good wagcs, I gucss?”	- Что ж, наверное, хорошее жалованье платят.
“Ycs,” said Lcah;“I wish I had as good; not that minc arc to complain of,—thcrc’s no stingincss at Thornficld; but thcy’rc not onc fifth of thc sum Mrs. Poolc rcccivcs.	- Да, - отвечала Ли, - хотела бы я получать столько.Не то, что мнеплатят мало, - нет, в Торнфильде на это не скупятся, но я не получаю и одной пятой того, что платят ей.
And shc is laying by: shc gocs cvcry quartcr to thc bank at Millcotc.	И она откладывает деньги: она ездит каждые три месяца в милкотский банк.
I should not wondcr but shc has savcd cnough to kccp hcr indcpcndcnt if shc likcd to lcavc; but I supposc shc’s got uscd to thc placc; and thcn shc’s not forty yct, and strong and ablc for anything.	Меня нисколько не удивит, если, уйдя отсюда, онасможет жить на свои сбережения, но она, видно, привыкла к дому; и потом ей еще нет сорока, она сильная и здоровая и может справиться с любой работой.

It is too soon for her to give up business.”	Слишком рано ей уходить на покой.
“She is a good hand, I daresay,” said the charwoman.	- Она, наверное, хорошо делает свое дело? -спросила поденщица.
“Ah!—she understands what she has to do,—nobody better,” rejoined Leah significantly; “and it is not every one could fill her shoes—not for all the money she gets.”	- Ах, она прекрасно понимает, что от нее требуется, ее учить неприходится, - многозначительно подтвердила Ли, -а ведь не всякий согласился бы на это, ни за какие деньги.
“That it is not!” was the reply.	- Это уж конечно, - последовал ответ.
“I wonder whether the master—”	- А разве хозяин...
The charwoman was going on; but here Leah turned and perceived me, and she instantly gave her companion a nudge.	Поденщица хотела продолжать, но в эту минуту Ли обернулась и увиделаменя; она сейчас же толкнула свою собеседницу в бок.
“Doesn’t she know?”I heard the woman whisper.	- Разве она не знает? - услышала я шепот поденщицы.
Leah shook her head, and the conversation was of course dropped.	Ли покачала головой, и разговор, конечно, прервался.
All I had gathered from it amounted to this,—that there was a mystery at Thornfield; and that from participation in that mystery I was purposely excluded.	Все, что я вывелаиз него, сводилось к одному: в Торнфильде естькакая-то тайна, от участия вкоторой я была намеренно отстранена.
Thursday came: all work had been completed the previous evening; carpets were laid down, bed-hangings festooned, radiant white counterpanes spread, toilet tables arranged, furniture rubbed, flowers piled in vases: both chambers and saloons looked as fresh and bright as hands could make them.	Наступил четверг.Все было закончено еще накануне: разостланы ковры,повешены пологи, кровати покрыты ослепительными покрывалами, туалеты уставлены необходимыми принадлежностями, мебель протерта, букеты цветов поставлены в вазы; спальни и гостиные совершенно преобразились, они стали свежими и светлыми.
The hall, too, was scoured; and the great carved clock, as well as the steps and banisters of the staircase, were polished to the brightness of glass; in the dining-room, the sideboard flashed resplendent with plate; in the drawing-room and boudoir, vases of exotics bloomed on all sides.	Большой холл также был убран, старые резные часыпочищены, перила и ступеньки доведены дозеркального блеска; в столовойбуфет сверкал серебром; гостиная и будуарбыли заставлены тропическимирастениями.
Afternoon arrived: Mrs. Fairfax assumed her best black satin gown, her gloves, and her gold watch; for it was her part to receive the company,—to conduct the ladies to their rooms, &c.	День клонился к вечеру.Миссис Фэйрфакс облеклась в свое самое парадноечерное атласное платье, надела перчатки, золотые часы, - ей предстояло встречать гостей, провожать дам в их комнаты и так далее.
However, to please her, I allowed Sophie to apparel her in one of her short, full muslin frocks.	Однако, чтобы доставить девочке удовольствие, я разрешила Софи нарядить ее в одно из ее пышных коротких кисейных платьиц.
For myself, I had no need to make any change; I should not be called upon to quit my sanctum of the schoolroom; for a sanctum it was now become to me,—“a very pleasant refuge in time of trouble.”	Мне переодеваться было незачем: я знала, что не покинусегодня то убежище, каким являлась для меня классная комната.

It had been a mild, serene spring day—one of those days which, towards the end of March or the beginning of April, rise shining over the earth as heralds of summer.	А она былатеперь "приятным убежищем в часы тревог".Стоял кроткий ясный весенний день, один из тех дней, какие бывают вконце марта или в начале апреля и своим блеском предвещают лето.
It was drawing to an end now; but the evening was even warm, and I sat at work in the schoolroom with the window open.	Этот деньуже померк, но даже вечер был теплым, и я сидела за работой в классной комнате при открытом окне.
“It gets late,” said Mrs. Fairfax, entering in rustling state.	- Как долго их нет, - сказала миссис Фэйрфакс, войдя ко мне в своем шуршащем платье.
“I am glad I ordered dinner an hour after the time Mr. Rochester mentioned; for it is past six now.I have sent John down to the gates to see if there is anything on the road: one can see a long way from thence in the direction of Millcote.”	- Я рада, что заказала обед на час позднее того времени,которое назначил мистер Рочестер; ведь уже начало седьмого, и я послала Джона к воротам покараулить: оттуда видно дорогу далеко в сторону Милкота.
She went to the window.	Она подошла к окну.
“Here he is!” said she.	- Вот он, - продолжала она.
“Well, John” (leaning out), “any news?”	- Ну, Джон (старушка высунулась из окна), какие новости?
“They’re coming, ma’am,” was the answer.	- Они едут, сударыня, - последовал ответ.
“They’ll be here in ten minutes.”	- Через десять минут будут здесь.
I followed, taking care to stand on one side, so that, screened by the curtain, I could see without being seen.	Я последовала за ней, однако постаралась стать так, чтобы меня скрывала занавесь и я, видя все, осталась бы невидимой.
The ten minutes John had given seemed very long, but at last wheels were heard; four equestrians galloped up the drive, and after them came two open carriages.Fluttering veils and waving plumes filled the vehicles; two of the cavaliers were young, dashing-looking gentlemen; the third was Mr. Rochester, on his black horse, Mesrour, Pilot bounding before him; at his side rode a lady, and he and she were the first of the party.Her purple riding-habit almost swept the ground, her veil streamed long on the breeze; mingling with its transparent folds, and gleaming through them, shone rich raven ringlets.	Десять минут, о которых говорил Джон, длились бесконечно; но вот мы услышали шум колес.Появилось четверо всадников, а за ними две открытыеколяски, над которыми развевались вуали и перья; два всадника былиэлегантные молодые люди; третьим оказался мистер Рочестер, он сидел на своем черном жеребце Мезруре, а Пилот бежал впереди. Рядом с ним ехала дама; ее лиловая амазонка почти касалась земли, длинная вуаль трепетала по ветру;перемешиваясь с ее складками, по плечам струились черные кудри.
“Miss Ingram!” exclaimed Mrs. Fairfax, and away she hurried to her post below.	- Мисс Ингрэм! - воскликнула миссис Фэйрфакс и поспешила вниз, чтобы занять свой пост.
The cavalcade, following the sweep of the drive, quickly turned the angle of the house, and I lost sight of it.	Кавалькада, следуя изгибу дороги, быстро завернула за угол дома, и я потеряла ее из виду.
“Some natural tears she shed” on being told this; but as I began to look very grave, she consented at last to wipe them.	Услышав это, она, конечно, расплакалась; но когда я сделала строгое лицо, согласилась отереть слезы.

A joyous stir was now audible in the hall: gentlemen’s deep tones and ladies’ silvery accents blent harmoniously together, and distinguishable above all, though not loud, was the sonorous voice of the master of Thornfield Hall, welcoming his fair and gallant guests under its roof.	Из холла донесся веселый шум; низкие голоса мужчин и серебристые -женщин гармонически сливались, и все покрывал негромкий, но звучный голосхозяина Торнфильдхолла, приветствовавшего своих изысканных и знатных гостей.
Then light steps ascended the stairs; and there was a tripping through the gallery, and soft cheerful laughs, and opening and closing doors, and, for a time, a hush.	Затем на лестнице раздался шорох платьев.В коридоре послышались быстрые шаги, тихий и оживленный смех, хлопанье дверями, шепот.
“Well now, while the ladies are in their rooms, I will venture down and get you something to eat.”	- Пока дамы у себя в комнатах, я спущусь вниз и постараюсь раздобыть тебе чего-нибудь поесть.
And issuing from my asylum with precaution, I sought a back-stairs which conducted directly to the kitchen.	И, выскользнув из своего убежища, я осторожно пробралась на чернуюлестницу, которая вела прямо в кухню; тамсуетились люди и веяло нестерпимымжаром.
All in that region was fire and commotion; the soup and fish were in the last stage of projection, and the cook hung over her crucibles in a frame of mind and body threatening spontaneous combustion.	Суп и рыба были уже почти готовы, и повариха хлопотала около плиты втаком состоянии души и тела, которые заставляли опасаться, как бы она в конце концов не воспламенилась сама.
In the servants’ hall two coachmen and three gentlemen’s gentlemen stood or sat round the fire; the abigails, I suppose, were upstairs with their mistresses; the new servants, that had been hired from Millcote, were bustling about everywhere.	В людской столовой, у огня, сидели двакучера и три камердинера; камеристкинаходились, вероятно, наверху, сосвоими госпожами; новые слуги, нанятые вМилкоте, сновали взад и вперед.
Threading this chaos, I at last reached the larder; there I took possession of a cold chicken, a roll of bread, some tarts, a plate or two and a knife and fork: with this booty I made a hasty retreat.	Наконец я пробралась в кладовую.Там я взяла холодную жареную курицу, белый хлеб, несколько сладких пирожков, две тарелки, ножи и вилки и поспешила обратно.
I had regained the gallery, and was just shutting the back-door behind me, when an accelerated hum warned me that the ladies were about to issue from their chambers.	Я уже была в коридоре и только что собиралась затворить за собойдверь черной лестницы, как усиливающийся гулголосов известил меня о том,что дамы собираются покинуть свои комнаты.
I could not proceed to the schoolroom without passing some of their doors, and running the risk of being surprised with my cargo of victualage; so I stood still at this end, which, being windowless, was dark: quite dark now, for the sun was set and twilight gathering.	Чтобы вернуться в классную, ядолжна была пройти мимо их дверей; не желаябыть застигнутой здесь с моейдобычей, я остановилась в конце коридора, где,из-за отсутствия окон, обычнобыло полутемно, а теперь царил уже глубокий сумрак, так как солнце село.
Presently the chambers gave up their fair tenants one after another: each came out gaily and airily, with dress that gleamed lustrous through the dusk.	И вот, одна за другой, гостьи выходили из своих комнат; каждаявыпархивала весело и беззаботно, и их платьяяркими пятнами мелькали вполутьме.

For a momcnt thcy stood groupcd togcthcr at thc othcr cxtrcmity of thc gallcry, convcrsing in a kcy of swcct subducd vivacity: thcy thcn dcsccndcd thc staircasc almost as noisclcssly as a bright mist rolls down a hill.	На мгновение они столпились в другом конце коридора, и до менядонеслось их негромкое щебетанье, полное сдержанного оживления.Затем ониспустились по лестнице так же легко и беззвучно, как спустилась бы с холма волна тумана.
Thcir collcctivc appcarancc had lcft on mc an impression of high-born clcgancc, such as I had ncvcr bcforc rcccivcd.	Эта стайка произвела на меня впечатлениеневиданного мною досих пор аристократического изящества.
“What bcautiful ladics!” cricd shc in English.	- Какие красавицы! - воскликнула она по-английски.
“Oh, I wish I might go to thcm!	- О, как мне хотелось бы пойти к ним!
Do you think Mr. Rochcstcr will scnd for us by-and-byc, aftcr dinncr?”	Как вы полагаете, мистер Рочестер пришлет за намипосле обеда?
“No, indccd, I don’t; Mr. Rochcstcr has somcthing clsc to think about.	- Нет, не думаю; у мистера Рочестера и без нас много дела.
Ncvcr mind thc ladics to-night; pcrhaps you will scc thcm to-morrow: hcrc is your dinncr.”	Забудь насегодня об этих дамах; может быть, ты увидишь их завтра.Вот твой обед.
Shc was rcally hungry, so thc chickcn and tarts scrvcd to divcrt hcr attcntion for a timc.	Она действительно проголодалась, поэтому курица и пирожки на некоторое время отвлекли ее.
It was wcll I sccurcd this foragc, or both shc, I, and Sophic, to whom I convcycd a sharc of our repast, would havc run a chancc of gctting no dinncr at all: cvcry onc downstairs was too much cngagcd to think of us.	Хорошо, что я позаботилась о пище, иначе мы обе, а такжеСофи, с которой я поделилась, рисковали быостаться вовсе без обеда, - внизувсе были слишком заняты, чтобы помнить, о нас.
Thc dcsscrt was not carricd out till aftcr ninc and at tcn footmcn wcrc still running to and fro with trays and coffcc-cups.	Десерт был подан только вдевять часов, а в десять лакеи все еще продолжали бегать взад и вперед с подносами и кофейными чашками.
Bcsidcs, shc addcd, a mcssagc might possibly comc from Mr. Rochcstcr whcn shc was undrcsscd; “ct alors qucl dommagc!”	Кроме того, добавила она, вдругмистер Рочестер все-таки пришлет за ней, а онабудет не одета.Какаяжалость!
I told hcr storics as long as shc would listcn to thcm; and thcn for a changc I took hcr out into thc gallcry.	Я рассказывала ей сказки, пока она была в состоянии слушать, а затем вышла с ней в коридор.
Thc hall lamp was now lit, and it amuscd hcr to look ovcr thc balustradc and watch thc scrvants passing backwards and forwards.	Лампа в холле была зажжена, и девочке нравилосьсмотреть через балюстраду, как слуги входят и выходят.
Prcscntly a voicc blcnt with thc rich toncs of thc instrumcnt; it was a lady who sang, and vcry swcct hcr notcs wcrc.	Но вот под аккомпанементрояля полился звучный голос, - это пела одна издам, и пела так, чтозаслушаешься.
Thc solo ovcr, a duct followcd, and thcn a glcc: a joyous convcrsational murmur fillcd up thc intcrvals.	После соло последовал дуэт, а затем веселая песенка; вперерывах до нас доносилось оживленное жужжание голосов.

I listened long: suddenly I discovered that my ear was wholly intent on analysing the mingled sounds, and trying to discriminate amidst the confusion of accents those of Mr. Rochester; and when it caught them, which it soon did, it found a further task in framing the tones, rendered by distance inarticulate, into words.	Я внимательноприслушивалась к ним и вдруг поймала себя натом, что стараюсь разобраться вэтих звуках и уловить в их слитном гулехарактерные интонации мистераРочестера; и когда мне, наконец, удалось,различить его голос средиостальных, я начала вслушиваться, стараясь уловить отдельные слова.
The clock struck eleven.	Часы пробили одиннадцать.
It was near one before the gentlemen and ladies sought their chambers.	Дамы и джентльмены внизу разошлись по своимкомнатам лишь околочасу.
The next day was as fine as its predecessor: it was devoted by the party to an excursion to some site in the neighbourhood.	Следующий день прошел так же весело; гости предприняли прогулку, чтобы полюбоваться живописной местностью по соседству с имением.
They set out early in the forenoon, some on horseback, the rest in carriages; I witnessed both the departure and the return.	Они выехали сраннего утра, некоторые верхом, другие в экипажах.Я видела их отъезд и возвращение.
Miss Ingram, as before, was the only lady equestrian; and, as before, Mr. Rochester galloped at her side; the two rode a little apart from the rest.	Мисс Ингрэм, как и вчера, была единственной всадницей, и, каквчера, мистер Рочестер скакал рядом с ней.Оба они несколько отделились от остальной компании.
I pointed out this circumstance to Mrs. Fairfax, who was standing at the window with me—	Я указала на это обстоятельство миссис Фэйрфакс,стоявшей рядом со мной у окна.
“You said it was not likely they should think of being married,” said I, “but you see Mr. Rochester evidently prefers her to any of the other ladies.”	- Вот вы говорили, что они едва ли поженятся, -заметила я.- Но мистерРочестер оказывает ей явное предпочтение перед всеми остальными дамами.
“Yes, I daresay: no doubt he admires her.”	- Да, пожалуй; он, без сомнения, восхищается ею.
“And she him,” I added; “look how she leans her head towards him as if she were conversing confidentially; I wish I could see her face; I have never had a glimpse of it yet.”	- А она им, - добавила я.- Посмотрите, как она наклоняет к нему голову, словно они беседуют наедине. Мне хотелось бы рассмотреть ее лицо, я еще ни разу не видела его.
“You will see her this evening,” answered Mrs. Fairfax.	- Вы увидите ее сегодня вечером, - отозвалась миссис Фэйрфакс.
‘Oh! let her come into the drawing-room after dinner; and request Miss Eyre to accompany her.’”	"Ах, так?Ну, пусть придет сегодня после обеда в гостиную, и попросите мисс Эйр сопровождать ее".
“Yes; he said that from mere politeness: I need not go, I am sure,” I answered.	- Разумеется, он сказал это из вежливости; я уверена, что мне незачем туда ходить, - ответила я.

“Wcll, I obscrvcd to him that as you wcrc unuscd to company, I did not think you would likc appcaring bcforc so gay a party—all strangcrs; and hc rcplicd, in his quick way—‘Nonscnsc!	- Я обратила его внимание на то, что вы не привыкли к такому обществу и вам едва ли захочется предстать перед этими веселыми гостями, притомсовершенно вам незнакомыми; а он ответил с обычной решительностью:"Глупости!
If shc objccts, tcll hcr it is my particular wish; and if shc rcsists, say I shall comc and fctch hcr in casc of contumacy.’”	Если она начнет возражать, скажите, что это мое личное желание; аесли она будет упираться, скажите, что я сам приду за ней и приведу ее".
“I will not givc him that troublc,” I answcrcd.	- Ну, таких хлопот я ему не доставлю, -ответила я.
“I will go, if no bcttcr may bc; but I don’t likc it.	- Если иначенельзя, я пойду, но мне очень не хочется.
Shall you bc thcrc, Mrs. Fairfax?”	А вы там будете, миссис Фэйрфакс?
“No; I plcadcd off, and hc admittcd my plca.	- Нет.Я отпросилась, и он отпустил меня.
I’ll tcll you how to managc so as to avoid thc cmbarrassmcnt of making a formal cntrancc, which is thc most disagrccablc part of thc busincss.	Я научу вас, как избежатьнеприятной минуты появления на глазах у всех, -это ведь самое тягостное.
You must go into thc drawing-room whilc it is cmpty, bcforc thc ladics lcavc thc dinncr-tablc; choosc your scat in any quict nook you likc; you nccd not stay long aftcr thc gcntlcmcn comc in, unlcss you plcasc: just lct Mr. Rochcstcr scc you arc thcrc and thcn slip away—nobody will noticc you.”	Отправляйтесь в гостиную, пока там еще никого нет, перед тем как дамывстанут из-за стола, и выберите себе местечко вкаком-нибудь укромномуголке.После того как войдут мужчины, вам незачем оставаться, разве только вы сами этого захотите.Пусть мистер Рочестер увидит, что вы здесь, а потомможете ускользнуть, - никто не обратит внимания.
“Will thcsc pcoplc rcmain long, do you think?”	- А как вы думаете, они долго прогостят?
“Pcrhaps two or thrcc wccks, ccrtainly not morc.	- Возможно, недели две-три, но, конечно, не дольше.
Aftcr thc Eastcr rcccss, Sir Gcorgc Lynn, who was latcly clcctcd mcmbcr for Millcotc, will havc to go up to town and takc his scat; I darcsay Mr. Rochcstcr will accompany him: it surpriscs mc that hc has alrcady madc so protractcd a stay at Thornficld.”	После пасхальныхканикул сэру Джорджу Лину, который только что избран членом парламента от Милкота, придется вернуться в Лондон.Вероятно, мистер Рочестер уедет с ним.Меня вообще удивляет, что он на этот раз так долго прожил в Торнфильде.
It was with somc trepidation that I pcrccivcd thc hour approach whcn I was to repair with my chargc to thc drawing-room.	Я ожидала с некоторым трепетом того часа, когда мне придется появиться с моей воспитанницей в гостиной.
Thcn thc importancc of thc proccss quickly stcadicd hcr, and by thc timc shc had hcr curls arrangcd in wcll-smoothcd, drooping clustcrs, hcr pink satin frock put on, hcr long sash ticd, and hcr lacc mittcns adjustcd, shc lookcd as gravc as any judgc.	Этот процесс захватил ее целиком; и вот наконец ее волосы былиубраны и лежали на плечах в виде длинных,тщательно расчесанных локонов,розовое атласное платье было надето, кушакзавязан и натянуты кружевныеперчатки, и девочка приняла торжественный иважный вид.

No need to warn her not to disarrange her attire: when she was dressed, she sat demurely down in her little chair, taking care previously to lift up the satin skirt for fear she should crease it, and assured me she would not stir thence till I was ready.	Не было нуждыпредупреждать Адель о том, чтобы она берегла свой туалет: она важно уселась на свой стульчик, аккуратно загнув атласный подол, чтобы не смять его, иуверила меня, что не встанет с места, пока я не буду готова.
This I quickly was: my best dress (the silver-grey one, purchased for Miss Temple’s wedding, and never worn since) was soon put on; my hair was soon smoothed; my sole ornament, the pearl brooch, soon assumed.	Но я собираласьнедолго: быстро надела свое лучшее платье (серебристо-серое, которое купила к свадьбе мисс Темпль и с тех пор не надевала), быстро пригладила волосы,быстро приколола свое единственное украшение -жемчужную брошку.
We descended.	И вот мы спустились вниз.
Fortunately there was another entrance to the drawing-room than that through the saloon where they were all seated at dinner.	К счастью, в гостиную был другой ход, помимо столовой, где все сидели за обедом.
We found the apartment vacant; a large fire burning silently on the marble hearth, and wax candles shining in bright solitude, amid the exquisite flowers with which the tables were adorned.	Когда мы вошли, гостиная была пуста.Огонь бесшумно пылал в мраморном камине.Среди изысканных цветов, которыми были украшены столы,стояли восковые свечи, ярко освещавшие пустую комнату; с арки спускался пунцовый занавес.
The crimson curtain hung before the arch: slight as was the separation this drapery formed from the party in the adjoining saloon, they spoke in so low a key that nothing of their conversation could be distinguished beyond a soothing murmur.	Как ни была тонка эта стена, отделявшая нас от обедающих,они говорили настолько приглушенными голосами, что я не могла ничего разобрать, кроме мягкого гула.
I retired to a window-seat, and taking a book from a table near, endeavoured to read.	Я же устроилась на подоконнике, взяла со столакакую-то книгу и сделала попытку углубиться в нее.
“Est-ce que je ne puis pas prendrie une seule de ces fleurs magnifiques, mademoiselle?	- Можно взять один из этих чудных цветов, мадемуазель?
Seulement pour completer ma toilette.”	Только чтобы дополнить мой туалет.
And I took a rose from a vase and fastened it in her sash.	Я вынула из вазы одну розу и прикрепила ее к поясу девочки.
She sighed a sigh of ineffable satisfaction, as if her cup of happiness were now full.	Тавздохнула с чувством огромного удовлетворения, словно чаша ее счастья переполнилась.
I turned my face away to conceal a smile I could not suppress: there was something ludicrous as well as painful in the little Parisienne’s earnest and innate devotion to matters of dress.	Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку, которую была не в силахсдержать: что-то невыразимо комическое ипечальное было в той серьезности ипочти благоговении, с какими эта маленькаяпарижанка относилась к своейвнешности.

A soft sound of rising now became audible; the curtain was swept back from the arch; through it appeared the dining-room, with its lit lustre pouring down light on the silver and glass of a magnificent dessert-service covering a long table; a band of ladies stood in the opening; they entered, and the curtain fell behind them.	Раздался шум отодвигаемых стульев.Драпировки раздвинулись.Передо мнойна мгновение открылась столовая, где люстра изливала свой ослепительный свет на серебро и хрусталь роскошно сервированного для десерта длинного стола.Под аркой появилась группа дам.Они вошли в гостиную, и драпировки снова сомкнулись.
There were but eight; yet, somehow, as they flocked in, they gave the impression of a much larger number.	Их было всего восемь.Но, когда они вошли пестрой толпой, казалось, чтоих гораздо больше.
Some of them were very tall; many were dressed in white; and all had a sweeping amplitude of array that seemed to magnify their persons as a mist magnifies the moon.	Некоторые из них были очень высоки ростом, многие - вбелом, и платье каждой ниспадало стольпышными, волнующимися складками, чтоэто придавало фигуре особую величественность,какую придают луне волнытумана.
I rose and curtseyed to them: one or two bent their heads in return, the others only stared at me.	Я встала и поклонилась им; одна-две кивнули в ответ, остальные лишь посмотрели на меня.
They dispersed about the room, reminding me, by the lightness and buoyancy of their movements, of a flock of white plumy birds.	Они рассеялись по комнате, напоминая мне легкостью и живостью движений стаю белокрылых птиц.
Some of them threw themselves in half-reclining positions on the sofas and ottomans: some bent over the tables and examined the flowers and books: the rest gathered in a group round the fire: all talked in a low but clear tone which seemed habitual to them.	Некоторые опустились на диваны и оттоманки, некоторыесклонились над столами, рассматривая цветы и книги, остальные собрались вокруг камина.Все говорили негромко, но с выразительными и звучнымиинтонациями, как видно - для них привычными.
I knew their names afterwards, and may as well mention them now.	Впоследствии я узнала, какзвали каждую из них, а потому могу привести их имена.
First, there was Mrs. Eshton and two of her daughters.	Во-первых, здесь были миссис Эштон и ее две дочери.
She had evidently been a handsome woman, and was well preserved still.Of her daughters, the eldest, Amy, was rather little: naive, and child-like in face and manner, and piquant in form; her white muslin dress and blue sash became her well.	В молодости миссисЭштон, должно быть, отличалась красотой ихорошо сохранилась до сих пор;старшая дочь, Эми, была скорей маленькогороста; в ее тоненькой фигурке, вее чертах и движениях было что-то наивное,полудетское, и это придавало ейособую привлекательность.Ей очень шло белое кисейное платье с голубым кушаком.

Lady Lynn was a large and stout personage of about forty, very erect, very haughty-looking, richly dressed in a satin robe of changeful sheen: her dark hair shone glossily under the shade of an azure plume, and within the circlet of a band of gems.	Леди Лин - крупная, рослая особа, лет сорока, в роскошном атласномплатье "шанжан", с весьма надменным лицом -держалась очень прямо.Ееволосы, оттененные голубым пером и убором из драгоценных камней, казались особенно темными.
Mrs.Colonel Dent was less showy; but, I thought, more lady-like.	Полковница Дэнт была менее эффектна, но,по-моему, гораздо болееаристократична.
She had a slight figure, a pale, gentle face, and fair hair.	У нее была стройная фигура, бледное нежноелицо и светлыеволосы.
Her black satin dress, her scarf of rich foreign lace, and her pearl ornaments, pleased me better than the rainbow radiance of the titled dame.	Ее черное атласное платье, шарф из дорогих заграничных кружев ижемчужное ожерелье нравились мне больше, чем радужное великолепие титулованной гостьи.
But the three most distinguished—partly, perhaps, because the tallest figures of the band—were the Dowager Lady Ingram and her daughters, Blanche and Mary.	Но самыми эффектными - может быть, оттого, что они были самыми рослыми,- показались мне вдовствующая леди Ингрэм и ее дочери Бланш и Мери.
They were all three of the loftiest stature of women.	Все трибыли статны и высоки ростом.
The Dowager might be between forty and fifty: her shape was still fine; her hair (by candle-light at least) still black; her teeth, too, were still apparently perfect.	Вдове могло быть лет за сорок.Ее стройная фигура отлично сохранилась.В черных волосах не было ни одной серебряной нити, - по крайней мере так казалось при свете свечей; зубы блистали нетронутой белизною.
Most people would have termed her a splendid woman of her age: and so she was, no doubt, physically speaking; but then there was an expression of almost insupportable haughtiness in her bearing and countenance.	Многие сочли бы ее, несмотря на ее возраст, простоослепительной, да она и была такой, но только по внешности.Во всем ееоблике, в манере держаться чувствовалось что-то нестерпимо надменное.
She had Roman features and a double chin, disappearing into a throat like a pillar: these features appeared to me not only inflated and darkened, but even furrowed with pride; and the chin was sustained by the same principle, in a position of almost preternatural erectness.	У неебыл римский нос и двойной подбородок, переходивший в полную шею.Высокомериене только портило величие ее черт, оно убивало его.Казалось, даже ее подбородок был как-то неестественно вздернут.
She had, likewise, a fierce and a hard eye: it reminded me of Mrs. Reed’s; she mouthed her words in speaking; her voice was deep, its inflections very pompous, very dogmatical,—very intolerable, in short.	Взгляд был холоден и жесток.Миссис Ингрэм чем-то напоминала мне миссис Рид.Она так же цедила слова сквозь зубы, в ее низком голосе слышались те же напыщенные интонации, безапелляционные и решительные.

A crimson vclvct robc, and a shawl turban of somc gold-wrought Indian fabric, invcstcd hcr (I supposc shc thought) with a truly impcrial dignity.	На ней было красное бархатное платье, а на голове тюрбан из индийского шелка, придававший ей, как она, вероятно, воображала, что-то царственное.
Blanchc and Mary wcrc of cqual staturc,—straight and tall as poplars.	Бланш и Мери были одинакового роста, прямые и стройные, как два тополя.
Mary was too slim for hcr hcight, but Blanchc was mouldcd likc a Dian.	Мери казалась слишком худой, но Бланш была сложена, как Диана.
I rcgardcd hcr, of coursc, with spccial intcrcst.	Ярассматривала ее, конечно, с особым интересом.
First, I wishcd to scc whcthcr hcr appcarancc accordcd with Mrs. Fairfax’s dcscription; sccondly, whcthcr it at all rcscmblcd thc fancy miniaturc I had paintcd of hcr; and thirdly—it will out!—whcthcr it wcrc such as I should fancy likcly to suit Mr. Rochcstcr’s tastc.	Прежде всего мне хотелосьпроверить, совпадает ли ее внешность с описаниеммиссис Фэйрфакс; во-вторых,похожа ли она "а ту миниатюру, которую янарисовала наугад; и в-третьих,сознаюсь в этом, - достойна ли она бытьизбранницей мистера Рочестера.
As far as pcrson wcnt, shc answcrcd point for point, both to my picture and Mrs. Fairfax’s dcscription.Thc noblc bust, thc sloping shouldcrs, thc graccful ncck, thc dark cycs and black ringlcts wcrc all thcrc;—but hcr facc?Hcr facc was likc hcr mothcr’s; a youthful unfurrowcd likcncss: thc samc low brow, thc samc high fcaturcs, thc samc pridc.	Оказалось, что она в точности соответствует и нарисованному мнойпортрету и описанию миссис Фэйрфакс: прекрасный бюст, покатые плечи, грациозная шея, темные глаза и черные кудри. Но черты ее лица явно напоминали материнские, с той разницей, что Бланш была молода: тот же низкий лоб, тот же надменный профиль, та же гордость.
It was not, howcvcr, so saturninc a pridc! shc laughcd continually; hcr laugh was satirical, and so was thc habitual cxprcssion of hcr archcd and haughty lip.	Правда, это была не стольотталкивающая гордость; мисс Ингрэм то и дело смеялась, однако ее смехзвучал иронически, и таким же было выражение ее прихотливо изогнутых, надменных губ.
Gcnius is said to bc sclf-conscious.	Говорят, что гении самоуверенны.
I cannot tcll whcthcr Miss Ingram was a gcnius, but shc was sclf-conscious—rcmarkably sclf-conscious indccd.	Я не знаю, была ли мисс Ингрэм гением, но самоуверенной она была в высшей степени.
Shc cntcrcd into a discoursc on botany with thc gcntlc Mrs. Dcnt.	Она принялась спорить о ботанике с кроткой миссис Дэнт.
It sccmcd Mrs. Dcnt had not studicd that scicncc: though, as shc said, shc likcd flowcrs, “cspccially wild oncs;” Miss Ingram had, and shc ran ovcr its vocabulary with an air.	Видимо, миссис Дэнт не занималась этой наукой, хотя,по ее словам, очень любила цветы, особеннополевые, а мисс Ингрэмзанималась.И она с надменным видом стала засыпать миссис Дэнт научными терминами.
I prcscntly pcrccivcd shc was (what is vcrnacularly tcrmcd) trailing Mrs. Dcnt; that is, playing on hcr ignorancc—hcr trail might bc clcvcr, but it was dccidcdly not good-naturcd.	Я заметила, что мисс Ингрэм (выражаясь школьным жаргоном)разыгрывает миссис Дэнт; и, может быть, это высмеиванье и было остроумно, но ему недоставало добродушия.
Shc playcd: hcr cxccution was brilliant; shc sang: hcr voicc was finc; shc talkcd Frcnch apart to hcr mamma; and shc talkcd it wcll, with flucncy and with a good acccnt.	Затем мисс Ингрэм села за рояль, - ее исполнение было блестящим; она спела, - и ее голос звучал прекрасно; заговорилапо-французски с матерью, - и выяснилось, чтоона говорит отлично, оченьбегло и с хорошим произношением.

Mary had a milder and more open countenance than Blanche; softer features too, and a skin some shades fairer (Miss Ingram was dark as a Spaniard)—but Mary was deficient in life: her face lacked expression, her eye lustre; she had nothing to say, and having once taken her seat, remained fixed like a statue in its niche.	Мери казалась мягче и приветливее, чем Бланш.У нее были более нежные черты и цвет лица несколько светлей (мисс Ингрэм была смугла, как испанка).Но Мери недоставало оживления, ее лицо быломаловыразительно, а глаза лишеныогня.По-видимому, ей нечего было сказать, и, усевшись в свое кресло, она застыла в нем, словно статуя в нише.
The sisters were both attired in spotless white.	Обе сестры были в белоснежных туалетах.
And did I now think Miss Ingram such a choice as Mr. Rochester would be likely to make?	Считала ли я теперь, что мисс Ингрэм действительно может стать избранницей мистера Рочестера?
I could not tell—I did not know his taste in female beauty.	Нет, я по-прежнему этого не могла бы сказать, ведь мне было неизвестно, какие женщины ему нравятся.
If he liked the majestic, she was the very type of majesty: then she was accomplished, sprightly.	Если его привлекалавеличественность, то величественности в нейбыло сколько угодно, к тому жеона была весела и блистала талантами.
Most gentlemen would admire her, I thought; and that he did admire her, I already seemed to have obtained proof: to remove the last shade of doubt, it remained but to see them together.	Большинство Мужчин, наверное, восхищается ею, решила я.А в том, что мистер Рочестер пленен ею, я, кажется, уже имела возможность убедиться.Последняя тень сомнения должна исчезнуть после того, как я увижу их вдвоем.
“Bon jour, mesdames”	- Здравствуйте, сударыни!
And Miss Ingram had looked down at her with a mocking air, and exclaimed,	Мисс Ингрэм насмешливо взглянула на нее и воскликнула:
“Oh, what a little puppet!”	- Ах, какая куколка!
Lady Lynn had remarked,	Леди Лин заметила:
“It is Mr. Rochester’s ward, I suppose—the little French girl he was speaking of.”	- Это, вероятно, воспитанница мистера Рочестера, маленькая француженка, о которой он говорил?
Mrs.Dent had kindly taken her hand, and given her a kiss.	Миссис Дэнт ласково взяла ее за руку и поцеловала в щеку.
Amy and Louisa Eshton had cried out simultaneously—“What a love of a child!”	А Луиза и Эми Эштон воскликнули:- Какая прелестная девочка!
And then they had called her to a sofa, where she now sat, ensconced between them, chattering alternately in French and broken English; absorbing not only the young ladies’ attention, but that of Mrs. Eshton and Lady Lynn, and getting spoilt to her heart’s content.	Затем они подозвали ее к себе, и она, усевшись между ними, началаусиленно болтать то по-французски, то на ломаном английской языке, завладев вниманием не только барышень, но и миссис Эштон и леди Лин и чувствуя себя на седьмом небе.
At last coffee is brought in, and the gentlemen are summoned.	Наконец подали кофе, и вошли мужчины.
I sit in the shade—if any shade there be in this brilliantly-lit apartment; the window-curtain half hides me.	Я сидела в тени, если толькоможно было говорить о тени в этой ярко освещенной гостиной.Оконная занавес наполовину скрывала меня.
Again the arch yawns; they come.	Снова раздвинулись драпировки.

The collective appearance of the gentlemen, like that of the ladies, is very imposing: they are all costumed in black; most of them are tall, some young.	Входят мужчины.Ихгруппа производит внушительное впечатление. Все они в черном.Большинство -высокого роста; некоторые молоды.
Henry and Frederick Lynn are very dashing sparks indeed; and Colonel Dent is a fine soldierly man.	Генри и Фредерик Лин - сногсшибательные щеголи; полковник Дэнт - видный мужчина с выправкой военного.
Lord Ingram, like his sisters, is very tall; like them, also, he is handsome; but he shares Mary’s apathetic and listless look: he seems to have more length of limb than vivacity of blood or vigour of brain.	Лорд Ингрэм, как и его сестры, очень высок.Как и они,он красив, но, подобно Мери, кажется вялым иапатичным, точно рост заменилему все: живость и горячность крови и даже ум.
And where is Mr. Rochester?	Но где же мистер Рочестер?
He comes in last: I am not looking at the arch, yet I see him enter.	Он входит последним.Я не смотрю на арку, но вижу его.
I try to concentrate my attention on those netting-needles, on the meshes of the purse I am forming—I wish to think only of the work I have in my hands, to see only the silver beads and silk threads that lie in my lap; whereas, I distinctly behold his figure, and I inevitably recall the moment when I last saw it; just after I had rendered him, what he deemed, an essential service, and he, holding my hand, and looking down on my face, surveyed me with eyes that revealed a heart full and eager to overflow; in whose emotions I had a part.	Я стараюсьсосредоточить свое внимание на спицах и петлях кошелька, который вяжу, - мне хотелось бы думать только об этой работе и видеть только серебряные бусинки и шелковые нитки, лежащие у меня на коленях.Однако я отчетливо вижу его фигуру и невольно вспоминаю нашу последнюю встречу, после того как я оказала ему то, что он назвал важной услугой, и он держал мою руку в своей, наблюдаяза мной взглядом, полным глубокого волнения,доля которого относилась и комне!
How near had I approached him at that moment!	Как сблизил нас этот миг!
What had occurred since, calculated to change his and my relative positions?	Что же произошло с тех пор, что встало между нами?
Yet now, how distant, how far estranged we were!	Отчего теперь мы так далеки, так чужды друг другу?
So far estranged, that I did not expect him to come and speak to me.I did not wonder, when, without looking at me, he took a seat at the other side of the room, and began conversing with some of the ladies.	Я не ждала, что онподойдет и заговорит со мной, поэтому нисколько не удивилась, когда он дажене взглянув на меня, уселся в другом концекомнаты и принялся беседовать сдамами.
No sooner did I see that his attention was riveted on them, and that I might gaze without being observed, than my eyes were drawn involuntarily to his face; I could not keep their lids under control: they would rise, and the irids would fix on him.	Как только я убедилась, что его внимание занято ими и что я могунезаметно смотреть на него, я невольно устремила на него свой взор.Моиглаза не повиновались мне, они то и дело обращались в его сторону и останавливались на нем.

I lookcd, and had an acutc plcasurc in looking,—a precious yct poignant plcasurc; purc gold, with a stccly point of agony: a plcasurc likc what thc thirst-pcrishing man might fccl who knows thc wcll to which hc has crcpt is poisoncd, yct stoops and drinks divinc draughts ncvcrthclcss.	Смотреть на него доставляло мне глубокую радость -волнующую и вместе с тем мучительную, драгоценную, как золото без примеси, но таящую в себе острую боль.Удовольствие, подобное тому, какое должен испытывать погибающий от жажды человек, который знает, что колодец, к которому он подполз, отравлен, но все же пьет божественную влагу жадными глотками.
Most truc is it that “bcauty is in thc cyc of thc gazcr.”	Должно быть, верна поговорка:"Не по хорошу мил, а по милу хорош".
My mastcr’s colourlcss, olivc facc, squarc, massivc brow, broad and jctty cycbrows, dccp cycs, strong fcaturcs, firm, grim mouth,—all cncrgy, dccision, will,—wcrc not bcautiful, according to rulc; but thcy wcrc morc than bcautiful to mc; thcy wcrc full of an intcrcst, an influcncc that quitc mastcrcd mc,—that took my fcclings from my own powcr and fcttcrcd thcm in his.	Лицомоего хозяина, бледное, смуглое, с угловатым массивным лбом, широкими,черными как смоль бровями, глубоким взглядом, резким профилем и решительным, суровым ртом - воплощение энергии, твердости и воли, - не могло считатьсякрасивым, если иметь в виду обычные каноныкрасоты, но мне оно казалосьболее чем прекрасным, оно было для меняполно интереса и неодолимогоочарования, оно лишало меня власти над моимичувствами и отдавало их вовласть этого человека.
I had not intcndcd to lovc him; thc rcadcr knows I had wrought hard to cxtirpatc from my soul thc gcrms of lovc thcrc dctcctcd; and now, at thc first rcncwcd vicw of him, thcy spontancously arrivcd, grccn and strong!	Я не хотела любить его; читатель знает, какие я делала усилия, чтобы вырвать из своей души первые побеги этой любви; атеперь, при мимолетном взгляде на него, они снова ожили и мощно зазеленели.
Hc madc mc lovc him without looking at mc.	Он заставил меня опять полюбить его, хотя сам,по-видимому, даже не замечалменя.
I compared him with his gucsts.	Я сравнивала его с гостями.
What was thc gallant gracc of thc Lynns, thc languid clcgancc of Lord Ingram,—cvcn thc military distinction of Coloncl Dcnt, contrastcd with his look of nativc pith and gcnuinc powcr?	Что значило перед ним галантное изящество Линов, томная элегантность лорда Ингрэма и даже военная осанка полковника Дэнта!Что значило все это в сравнении с природным обаянием мистера Рочестера и его внутренней силой!
I had no sympathy in thcir appcarancc, thcir cxprcssion: yct I could imaginc that most obscrvcrs would call thcm attractivc, handsomc, imposing; whilc thcy would pronouncc Mr. Rochcstcr at oncc harsh-fcaturcd and mclancholy-looking.	Меня нисколько не восхищали ни манеры их, ни осанка; однако я вполне допускала, что большинство женщин сочло бы их привлекательными, красивыми, внушительными.И они же сочли бы мистера Рочестера угрюмым и некрасивым.
I saw thcm smilc, laugh—it was nothing; thc light of thc candlcs had as much soul in it as thcir smilc; thc tinklc of thc bcll as much significancc as thcir laugh.	Я видела улыбки его гостей, слышала их смех.В мерцании свечей было, кажется, больше души, чем в этих улыбках; звонколокольчика был содержательнее, чем этот смех.

I saw Mr. Rochester smile:—his stern features softened; his eye grew both brilliant and gentle, its ray both searching and sweet.	И я видела, как улыбалсямистер Рочестер: его суровые черты смягчились, в глазах вспыхнули блеск инежность, взгляд стал проникновенным и ласковым.
He was talking, at the moment, to Louisa and Amy Eshton.I wondered to see them receive with calm that look which seemed to me so penetrating: I expected their eyes to fall, their colour to rise under it; yet I was glad when I found they were in no sense moved.	Он говорил в эту минуту сЛуизой и Эми Эштон, и меня удивило, какравнодушно они отнеслись к еговзгляду, который как будто проникал в самуюглубину души; я ожидала, что ониопустят глаза и что румянец окрасит их щеки, и срадостью отметила в нихвсякое отсутствие волнения.
“He is not to them what he is to me,” I thought: “he is not of their kind.I believe he is of mine;—I am sure he is—I feel akin to him—I understand the language of his countenance and movements: though rank and wealth sever us widely, I have something in my brain and heart, in my blood and nerves, that assimilates me mentally to him.	"Он для них не то, что для меня, - думалось мне,- между ними нет ничего общего, а между нами есть - я уверена в этом; ячувствую, как меня влечет к нему, я понимаютайный язык его взглядов идвижений.Хотя его богатство и положение в обществе и разделяют нас, в моемуме и в моем сердце, в моей крови и в моих нервах есть нечто, что меня роднит с ним.
Did I say, a few days since, that I had nothing to do with him but to receive my salary at his hands?	Неужели это я говорила себе всего несколько дней назад, чтомое дело - только получать от него жалованье?
Did I forbid myself to think of him in any other light than as a paymaster?	Неужели это я запрещала себевидеть в нем что-либо иное, кроме опекуна моейученицы?
Blasphemy against nature!	Это было кощунством, надругательством над природой.
Every good, true, vigorous feeling I have gathers impulsively round him.	Все добрые, честные, сильные чувства моей души невольно устремляются к нему.
I know I must conceal my sentiments: I must smother hope; I must remember that he cannot care much for me.	Я знаю, что должна скрывать своипереживания, что должна убить в себе всякуюнадежду, должна помнить, что онне может любить меня, - ибо, говоря, что междунами есть какое-то внутреннееродство, я вовсе не предполагаю, что наделена тойже силой влияния и той жеспособностью очаровывать, как и он.
For when I say that I am of his kind, I do not mean that I have his force to influence, and his spell to attract; I mean only that I have certain tastes and feelings in common with him.	Я хочу только сказать, что у нас одинаковые с ним вкусы и ощущения.
I must, then, repeat continually that we are for ever sundered:—and yet, while I breathe and think, I must love him.”	И поэтому я должна то и дело повторятьсебе, что мы разлучены навеки; но, пока я живу имыслю, я не могу не любитьего".
Coffee is handed.	Подали кофе.
The ladies, since the gentlemen entered, have become lively as larks; conversation waxes brisk and merry.	Как только вошли мужчины, дамы защебетали, как птички.Разговор становился все громче и веселей.
Colonel Dent and Mr. Eshton argue on politics; their wives listen.	Полковник Дэнт и мистер Эштон спорят о политике; их жены внимают им.

The two proud dowagers, Lady Lynn and Lady Ingram, confabulate together.	Гордые вдовы - леди Лин и леди Ингрэм - любезно беседуют.
Sir George—whom, by-the-bye, I have forgotten to describe,—a very big, and very fresh-looking country gentleman, stands before their sofa, coffee-cup in hand, and occasionally puts in a word.	Сэр Джордж (я забыла описать его наружность: это оченьвысокий и розовощекий деревенский джентльмен) стоит перед диваном, на котором расположились дамы, и, держа в руке чашку кофе, время от времени вставляет слово.
Mr. Frederick Lynn has taken a seat beside Mary Ingram, and is showing her the engravings of a splendid volume: she looks, smiles now and then, but apparently says little.	Мистер Фредерик Лин уселся позади Мери Ингрэм и показываетей книгу с великолепными гравюрами; онасмотрит, улыбается, но сказать ейнечего.
The tall and phlegmatic Lord Ingram leans with folded arms on the chair-back of the little and lively Amy Eshton; she glances up at him, and chatters like a wren: she likes him better than she does Mr. Rochester.	Долговязый и флегматичный лорд Ингрэм стоит, скрестив руки, заспинкой кресла, на которое уселась веселая и живая Эми Эштон.Время отвремени она поглядывает на него и трещит, как сорока; он нравится ей больше, чем мистер Рочестер.
With whom will Blanche Ingram pair?	Кто же будет парой Бланш Ингрэм?
She is standing alone at the table, bending gracefully over an album.	Она стоит у столаодна, грациозно склонясь над альбомом.
She seems waiting to be sought; but she will not wait too long: she herself selects a mate.	Видимо, она ждет, чтобы кто-нибудьподошел к ней; но слишком долго ждать она ненамерена.Она сама подыщет себе собеседника.
Mr.Rochester, having quitted the Eshtons, stands on the hearth as solitary as she stands by the table: she confronts him, taking her station on the opposite side of the mantelpiece.	Мистер Рочестер, поговорив с Эштонами,отходит к камину; теперь онодин.Бланш делает несколько шагов и становится против него.
“Mr. Rochester, I thought you were not fond of children?”“Nor am I.”	- А мне казалось, мистер Рочестер, что вы не любите детей.- Так оно и есть.
“Where did you pick her up?”	Где вы ее подобрали?
“I did not pick her up; she was left on my hands.”	- Я не подобрал ее, она была оставлена мне.
“You should have sent her to school.”	- Вам следовало отправить ее в школу.
“I could not afford it: schools are so dear.”	- Я не мог сделать этого. Школы слишком дороги.
“Why, I suppose you have a governess for her: I saw a person with her just now—is she gone?	- Ну, вы, вероятно, держите для нее гувернантку.Я только что виделаздесь какую-то особу, - она ушла?
Oh, no! there she is still, behind the window-curtain.	Ах нет, она все еще сидит вон там, за шторой.
You pay her, of course; I should think it quite as expensive,—more so; for you have them both to keep in addition.”	Вы, конечно, платите ей?По-моему, это стоит не дешевле, и вам в результате приходится содержать двоих.

I fcarcd—or should I say, hopcd?—thc allusion to mc would makc Mr. Rochcstcr glancc my way; and I involuntarily shrank farthcr into thc shadc: but hc ncvcr turncd his cycs.	Я боялась, или, говоря по правде, надеялась, что упоминание обо мнезаставит мистера Рочестера хоть раз взглянуть в мою сторону, и невольно забилась поглубже в угол.Но он даже не повернул головы.
“I havc not considcrcd thc subjcct,” said hc indiffcrcntly, looking straight bcforc him.	- Я об этом не подумал, - сказал он равнодушно, глядя прямо перед собой.
“No, you mcn ncvcr do considcr cconomy and common scnsc.	- Конечно, вы, мужчины, никогда не считаетесь ни с экономией, ни со здравым смыслом.
You should hcar mama on thc chaptcr of govcrncsscs: Mary and I havc had, I should think, a dozcn at lcast in our day; half of thcm dctcstablc and thc rcst ridiculous, and all incubi—wcrc thcy not, mama?”	Вы бы послушали, что говорит мама насчет гувернанток: у насс Мери, когда мы были маленькими, их перебывало по крайней мере с десяток.Одни были отвратительны, другие смешны.И каждая по-своему несносна.Ведьправда, мама?
“Did you spcak, my own?”	- Что ты сказала, мое сокровище?
Thc young lady thus claimcd as thc dowagcr’s spccial propcrty, rcitcratcd hcr qucstion with an cxplanation.	Молодая особа, представлявшая собой это сокровище, повторила свой вопрос с надлежащим пояснением.
“My dcarcst, don’t mcntion govcrncsscs; thc word makcs mc ncrvous.	- Ах, моя дорогая, не упоминай о гувернантках!Одно это слово уже действует мне на нервы.
I havc suffcrcd a martyrdom from thcir incompctcncy and capricc.	Бестолковость, вечные капризы!.. Поверьте, я была просто мученицей!
I thank Hcavcn I havc now donc with thcm!”	Слава богу, эта пытка кончилась.
Mrs.Dcnt hcrc bcnt ovcr to thc pious lady and whispcrcd somcthing in hcr car; I supposc, from thc answcr clicitcd, it was a rcmindcr that onc of thc anathcmatiscd racc was prcscnt.	Тут миссис Дэнт наклонилась к благочестивойдаме и что-то шепнула ей наухо.По ответу я поняла, что миссис Дэнт напомнила ей о присутствии здесьодной из представительниц этой проклятой породы.
“Tant pis!” said hcr Ladyship,	- Тем лучше, - заявила леди.
“I hopc it may do hcr good!”	- Надеюсь, это послужит ей на пользу.
Thcn, in a lowcr tonc, but still loud cnough for mc to hcar,	- Идобавила тише, но достаточно громко, чтобы я слышала: - Я сразу обратила на нее внимание.
“I noticcd hcr; I am a judgc of physiognomy, and in hcrs I scc all thc faults of hcr class.”	Ведь я отличная физиономистка и читаю на ее лице всенедостатки этой породы.
“What arc thcy, madam?” inquircd Mr. Rochcstcr aloud.	- Какие же это недостатки, мадам? - громко спросил мистер Рочестер.
“I will tcll you in your privatc car,” rcplicd shc, wagging hcr turban thrcc timcs with portcntous significancy.	- Я вам на ухо скажу, какие, - ответила она и трижды многозначительно качнула своим тюрбаном.
“But my curiosity will bc past its appctitc; it cravcs food now.”	- Но мое любопытство пройдет, оно жаждет удовлетворения именно сейчас.
“Ask Blanchc; shc is ncarcr you than I.”	- Спросите у Бланш, она ближе к вам, чем я.
“Oh, don’t rcfcr him to mc, mama!	- О, не отсылай его ко мне, мама.

I have just one word to say of the whole tribe; they are a nuisance.	Я могу сказать обо всем этом племени только одно: они несносны!
Not that I ever suffered much from them; I took care to turn the tables.	Правда, я не слишком от них пострадала и скорее старалась им сама насолить.
What tricks Theodore and I used to play on our Miss Wilsons, and Mrs. Greys, and Madame Jouberts!	Какие проделки мы с Теодором устраивали над нашей мисс Уилсон, и миссис Грейс, и мадам Жубэр!
Mary was always too sleepy to join in a plot with spirit.	Мери была слишком большойсоней, чтобы участвовать в таких шалостях.
The best fun was with Madame Joubert: Miss Wilson was a poor sickly thing, lachrymose and low-spirited, not worth the trouble of vanquishing, in short; and Mrs. Grey was coarse and insensible; no blow took effect on her.	Особенно смешно было с мадам Жубэр.Мисс Уилсон была жалким, болезненным существом, слезливым иничтожным, и она не стоила того, чтобы с нейбороться, а миссис Грэйс былагруба и бесчувственна, на нее ничто недействовало.
But poor Madame Joubert!	Но бедная мадам Жубэр!
I see her yet in her raging passions, when we had driven her to extremities—spilt our tea, crumbled our bread and butter, tossed our books up to the ceiling, and played a charivari with the ruler and desk, the fender and fire-irons.	Как сейчас вижу ее ярость, когда мы, бывало,окончательно выведем ее из себя- разольем чай, раскрошим на полу хлеб с маслом,начнем подбрасывать книги кпотолку и оглушительно стучать линейкой постолу и каминными щипцами порешетке.
Theodore, do you remember those merry days?”	Теодор, ты помнишь это веселое время?
“Yaas, to be sure I do,” drawled Lord Ingram; “and the poor old stick used to cry out	- Да, конечно, помню, - грассируя, отозвался лорд Ингрэм.- Беднаястарушенция обычно кричала:
‘Oh you villains childs!’—and then we sermonised her on the presumption of attempting to teach such clever blades as we were, when she was herself so ignorant.”	"Ах, гадкие дети!"А тогда мы начинали читать ейнотации за то, что она дерзает учить таких умныхдетей, как мы, а сама такневежественна.
“We did; and, Tedo, you know, I helped you in prosecuting (or persecuting) your tutor, whey-faced Mr. Vining—the parson in the pip, as we used to call him.	- Да, я помню.А потом, Тедо, я помогала тебе изводить твоего учителя,этого бедного мистера Вининга, ходячую проповедь, как мы его звали.
He and Miss Wilson took the liberty of falling in love with each other—at least Tedo and I thought so; we surprised sundry tender glances and sighs which we interpreted as tokens of ‘la belle passion,’ and I promise you the public soon had the benefit of our discovery; we employed it as a sort of lever to hoist our dead-weights from the house.	Он имисс Уилсон осмелились влюбиться друг в друга,- по крайней мере мы с Тедо так решили.Нам удалось подметить нежные взгляды и вздохи, которые казалисьнам признаками de la belle passion [нежных чувств (фр.)], и все скоро узнали о нашем открытии.Мы воспользовались им для того, чтобы выжить их из нашего дома.
Dear mama, there, as soon as she got an inkling of the business, found out that it was of an immoral tendency.	Мамочка, как только узнала об этой истории, усмотрела в ней безнравственные тенденции.
Did you not, my lady-mother?”	Разве не так, леди мать?

“Certainly, my best.And I was quite right: depend on that: there are a thousand reasons why liaisons between governesses and tutors should never be tolerated a moment in any well-regulated house; firstly—”	- Разумеется, душа моя, и я была права.Поверь, существует тысяча причин, по которым любовные интрижки между гувернантками и учителями не могут быть допущены ни на мгновение ни в одном порядочном доме.Во-первых...
“Oh, gracious, mama! Spare us the enumeration!	- Помилосердствуй, мама, избавь нас от перечислений.
Au reste, we all know them: danger of bad example to innocence of childhood; distractions and consequent neglect of duty on the part of the attached—mutual alliance and reliance; confidence thence resulting—insolence accompanying—mutiny and general blow-up.	Право же, мы самивсе это знаем: опасность дурного примера для невинных детских душ,рассеянность влюбленных - и отсюда пренебрежение своими обязанностями; затем взаимное их понимание и поддержка, а отсюда дерзость, мятеж и полный беспорядок.
Am I right, Baroness Ingram, of Ingram Park?”	Я права, баронесса Ингрэм из Ингрэм-парка?
“My lily-flower, you are right now, as always.”	- Мой чистый ангел, ты права, как всегда.
“Then no more need be said: change the subject.”	- Тогда не о чем больше и говорить. Давайте переменим тему.
Amy Eshton, not hearing or not heeding this dictum, joined in with her soft, infantine tone:	Эми Эштон, которая не слышала или не обратила внимания на этот приказ,заявила своим кротким голоском маленькой девочки:
“Louisa and I used to quiz our governess too; but she was such a good creature, she would bear anything: nothing put her out.	- А мы с Луизой тоже дразнили нашу гувернантку, но она была так добра, что все решительно переносила.Ничем нельзя ее было вывести из себя.
She was never cross with us; was she, Louisa?”	Онаникогда на нас не сердилась. Ведь верно, Луиза?
“No, never: we might do what we pleased; ransack her desk and her workbox, and turn her drawers inside out; and she was so good-natured, she would give us anything we asked for.”	- Никогда!Мы могли делать что угодно: шарить в ее столе или рабочейкорзинке, все перевернуть вверх дном в ее ящиках.Она была так добродушна, что давала нам все, чего бы мы ни попросили.
“I suppose, now,” said Miss Ingram, curling her lip sarcastically, “we shall have an abstract of the memoirs of all the governesses extant: in order to avert such a visitation, I again move the introduction of a new topic.	- Ну, - заметила мисс Ингрэм с саркастической усмешкой, - кажется, всетеперь займутся воспоминаниями о своих гувернантках.Во избежание этого я еще раз предлагаю другую тему.
Mr. Rochester, do you second my motion?”	Мистер Рочестер, вы поддерживаете меня?
“Madam, I support you on this point, as on every other.”	- Сударыня, я поддерживаю вас в этом, как и во всем остальном.
“Then on me be the onus of bringing it forward.	- Тогда беру дальнейшее на себя.
Signior Eduardo, are you in voice to-night?”	Сеньор Эдуардо, вы нынче в голосе?
“Donna Bianca, if you command it, I will be.”	- Донна Бианка, если вы прикажете, я буду в голосе.
“Then, signior, I lay on you my sovereign behest to furbish up your lungs and other vocal organs, as they will be wanted on my royal service.”	- А тогда, сеньор, слушайтесь моего королевского приказа - приведите вготовность ваши легкие и другие вокальныеорганы, чтобы служить моимжеланиям.

“Who would not bc thc Rizzio of so divinc a Mary?”	- Кто не захочет быть Риччио [Риччио Давид (1540-1566)- итальянскиймузыкант, фаворит Марии Стюарт, королевыШотландской] при столь божественнойМери?
“A fig for Rizzio!” cricd shc, tossing hcr hcad with all its curls, as shc movcd to thc piano.	- Бросьте вашего Риччио! - воскликнула она, тряхнув кудрями и направляясь к роялю.
“It is my opinion thc fiddlcr David must havc bccn an insipid sort of fcllow; I likc black Bothwcll bcttcr: to my mind a man is nothing without a spicc of thc dcvil in him; and history may say what it will of Jamcs Hcpburn, but I havc a notion, hc was just thc sort of wild, ficrcc, bandit hcro whom I could havc conscntcd to gift with my hand.”	- Я считаю, что скрипач Давид был препротивнымсубъектом, черный Босвел [Босвел Джемс Хэпберн (1536-1578) - шотландский аристократ.Был женат на Марии Стюарт] нравится мне гораздо больше.По-моему, мужчина ничего не стоит, если в нем нет чего-то дьявольского.Пусть история говорит что угодно, но, мне кажется, он был как раз таким диким, неистовым героем злодейского типа, какому я согласилась бы отдать свою руку.
“Gcntlcmcn, you hcar!	- Джентльмены, вы слышите?
Now which of you most rcscmblcs Bothwcll?” cricd Mr. Rochcstcr.	Кто из вас больше всего похож на Босвела? -воскликнул мистер Рочестер.
“I should say thc prcfcrcncc lics with you,” rcspondcd Coloncl Dcnt.	- Я бы сказал, что, пожалуй, вы, - отозвался полковник Дэнт.
“On my honour, I am much obligcd to you,” was thc reply.	- Клянусь честью, я вам чрезвычайноблагодарен! - отозвался мистерРочестер.
Miss Ingram, who had now scatcd hcrsclf with proud gracc at thc piano, spreading out hcr snowy robcs in quccnly amplitudc, commcnccd a brilliant prcludc; talking mcantimc.	Мисс Ингрэм, с горделивой грацией усевшись за рояль, расправила вокругсебя пышные складки своей белоснежнойодежды и заиграла бравурноевступление.Вместе с тем она продолжала говорить.
Shc appcarcd to bc on hcr high horsc to-night; both hcr words and hcr air sccmcd intcndcd to cxcitc not only thc admiration, but thc amazcmcnt of hcr auditors: shc was cvidcntly bcnt on striking thcm as somcthing vcry dashing and daring indccd.	Очевидно, она была сегодня в ударе.Ее речи и выражение лица были предназначены, казалось бы, для того,чтобы не только вызывать восхищение, нопрямо-таки ослеплять своихслушателей.Сегодня она, видимо, собиралась показать себя особенно бесшабашной и смелой.
“Oh, I am so sick of thc young mcn of thc prcscnt day!” cxclaimcd shc, rattling away at thc instrumcnt.	- О, мне так надоели наши теперешние молодыелюди! - восклицала Бланш,исполняя оглушительные пассажи на рояле.
“Poor, puny things, not fit to stir a stcp bcyond papa’s park gatcs: nor to go cvcn so far without mama’s pcrmission and guardianship!	- Бедные, ничтожные существа,которые не смеют шага сделать за решеткупапиного парка и даже до решеткибоятся дойти без маминого позволения и охраны.

Creatures so absorbed in care about their pretty faces, and their white hands, and their small feet; as if a man had anything to do with beauty!	Это люди, которые только изаняты своим красивым лицом, белыми руками и маленькими ногами.Как будто настоящему мужчине нужна красота!
As if loveliness were not the special prerogative of woman—her legitimate appanage and heritage!	Как будто очарование не является исключительным преимуществом женщины, ее законным достоянием и наследием!
I grant an ugly woman is a blot on the fair face of creation; but as to the gentlemen, let them be solicitous to possess only strength and valour: let their motto be:—Hunt, shoot, and fight: the rest is not worth a fillip.	Некрасивая женщина - это просто оскорбление природе.От мужчин же требуется только одно - сила и решительность.Пусть их девизом будет охота, стрельба, война, - все остальное вздор.
Such should be my device, were I a man.”	Будь я мужчиной, мой девиз был бы именно таков.
“Whenever I marry,” she continued after a pause which none interrupted,“I am resolved my husband shall not be a rival, but a foil to me.	- Когда я решу выйти замуж, - продолжала она, сделав паузу, хотя никтоей не возражал, - я найду себе такого мужа,который не будет соперничать сомной в красоте, а скорее будет оттенять ее.
I will suffer no competitor near the throne; I shall exact an undivided homage: his devotions shall not be shared between me and the shape he sees in his mirror.	Я не потерплю соперника у своегопрестола, моя власть должна быть безраздельна; яхочу, чтобы он любовалсятолько мной, а не собственным отражением в зеркале.
Mr. Rochester, now sing, and I will play for you.”	А теперь, мистерРочестер, пойте, я буду вам аккомпанировать.
“I am all obedience,” was the response.	- Повинуюсь.
“Here then is a Corsair-song.	- Вот песенка корсара.
Know that I doat on Corsairs; and for that reason, sing it con spirito”	Вы знаете теперь мое отношение к корсарам.Поэтому спойте ее con spirite [с воодушевлением (ит)].
“Commands from Miss Ingram’s lips would put spirit into a mug of milk and water.”	- Приказания, исходящие из уст мисс Ингрэм, кажется, воспламенили бы стакан снятого молока.
“Take care, then: if you don’t please me, I will shame you by showing how such things should be done.”	- Берегитесь!Если вы не сумеете мне угодить, я пристыжу вас, показав,как нужно исполнять такие вещи.
“That is offering a premium on incapacity: I shall now endeavour to fail.”	- Вы хотите выдать мне премию за неспособность?Теперь я уж наверное провалюсь.
“Gardez-vous en bien!	- Ну, смотрите!
If you err wilfully, I shall devise a proportionate punishment.”	Если вы это сделаете нарочно, я вам назначу соответствующее наказание.
“Miss Ingram ought to be clement, for she has it in her power to inflict a chastisement beyond mortal endurance.”	- Мисс Ингрэм должна быть снисходительна, таккак она может возложитьнаказание, превышающее человеческие силы.
“Ha! explain!” commanded the lady.	- Объясните, что это значит? - приказала молодая дама.

“Pardon me, madam: no need of explanation; your own fine sense must inform you that one of your frowns would be a sufficient substitute for capital punishment.”	- Извините меня, сударыня, никаких объяснений здесь не нужно.Чуткостьдолжна подсказать вам, что ваша нахмуреннаябровь уже является серьезнейшимнаказанием.
“Sing!” said she, and again touching the piano, she commenced an accompaniment in spirited style.	- Пойте, - снова приказала Бланш и заиграла громкий аккомпанемент.
“Now is my time to slip away,” thought I: but the tones that then severed the air arrested me.	"Теперь я могу ускользнуть", - решила я. Но звуки, раздавшиеся вслед за тем, заставили меня остановиться.
Mrs. Fairfax had said Mr. Rochester possessed a fine voice: he did—a mellow, powerful bass, into which he threw his own feeling, his own force; finding a way through the ear to the heart, and there waking sensation strangely.	Миссис Фэйрфакс говорила, что у мистера Рочестера прекрасный голос, - и действительно, у него был глубокий, мощныйбас, в который он вкладывал особое чувство, особую выразительность.Этотголос проникал в сердце и странно волновал.
I waited till the last deep and full vibration had expired—till the tide of talk, checked an instant, had resumed its flow; I then quitted my sheltered corner and made my exit by the side-door, which was fortunately near.	Я подождала, пока последнийглубокий и полный звук замер и сновазажурчал прерванный на мгновениеразговор.Тогда я выбралась из своего уголка и вышла через боковую дверь,которая, к счастью, находилась поблизости.
Thence a narrow passage led into the hall: in crossing it, I perceived my sandal was loose; I stopped to tie it, kneeling down for that purpose on the mat at the foot of the staircase.	Я очутилась в узеньком коридоре, ведущем в холл.Сделав несколько шагов, я заметила, что у меня развязаласьленточка туфли, и чтобы завязать ее, опустилась на колено на ковер у подножия лестницы.
I heard the dining-room door unclose; a gentleman came out; rising hastily, I stood face to face with him: it was Mr. Rochester.	В это время за мной открылась дверь из столовой. Кто-то из мужчин вышел оттуда.Я торопливо поднялась и очутилась лицом к лицу смистером Рочестером.
“How do you do?” he asked.	- Как вы поживаете? - спросил он.
“I am very well, sir.”	- Очень хорошо, сэр.
“Why did you not come and speak to me in the room?”	- Отчего вы не подошли и не поговорили со мной в гостиной?
I thought I might have retorted the question on him who put it: but I would not take that freedom.	Мне казалось, что я могла задать ему тот же вопрос; но я не осмелилась и просто сказала:
I answered—“I did not wish to disturb you, as you seemed engaged, sir.”	- Я не решилась беспокоить вас, так как вы, видимо, были заняты, сэр.
“What have you been doing during my absence?”	- Что вы делали в мое отсутствие?
“And getting a good deal paler than you were—as I saw at first sight.	- И стали гораздо бледней, чем были. Я увидел это с первого же взгляда.
What is the matter?”	Что случилось?
“Nothing at all, sir.”	- Решительно ничего, сэр.
“Did you take any cold that night you half drowned me?”	- Вы не простудились в ту ночь, когда едва не утопили меня?

“Not thc lcast.”	- Ничуть.
“Rcturn to thc drawing-room: you arc dcscrting too carly.”	- Вернитесь в гостиную, вы убегаете слишком рано.
“I am tircd, sir.”	- Я устала, сэр.
Hc lookcd at mc for a minutc.	Он с минуту смотрел на меня.
“And a littlc dcprcsscd,” hc said.	- И чем-то огорчены, - сказал он.
“What about?	- Чем?
Tcll mc.”	Расскажите мне!
“Nothing—nothing, sir.	- Ничем, решительно ничем.
I am not dcprcsscd.”	Я не огорчена.
“But I affirm that you arc: so much dcprcsscd that a fcw morc words would bring tcars to your cycs—indccd, thcy arc thcrc now, shining and swimming; and a bcad has slippcd from thc lash and fallcn on to thc flag.	- А я утверждаю, что огорчены.И настолько, что еще одно слово - и на ваших глазах выступят слезы, - видите, они уже появились, сверкают, и вот уже одна капля катится по щеке.
If I had timc, and was not in mortal drcad of somc prating prig of a scrvant passing, I would know what all this mcans.	Если бы у меня было время и я бы не опасался, что какой-нибудь сплетник слуга пройдет здесь, я бы все-таки добился от вас, в чем дело.
Wcll, to-night I cxcusc you; but undcrstand that so long as my visitors stay, I cxpcct you to appcar in thc drawing-room cvcry cvcning; it is my wish; don’t ncglcct it.	Ну, на сегодня отпускаю вас.Но имейте в виду,что, пока здесь мои гости, я хочу, чтобы вы появлялись в гостиной каждый вечер; таково мое желание, пожалуйста, не пренебрегайте им.
Good-night, my—” Hc stoppcd, bit his lip, and abruptly lcft mc.CHAPTER XVIII	Спокойной ночи, моя... - он смолк, прикусил губу иторопливо вышел.Глава XVIII
Mcrry days wcrc thcsc at Thornficld Hall; and busy days too: how diffcrcnt from thc first thrcc months of stillncss, monotony, and solitudc I had passcd bcncath its roof!	Дни в Торнфильдхолле проходили весело и в суете.Как отличались они от первых трех месяцев, которые я провела под этой крышей, полных тишины, однообразия и уединения!
All sad fcclings sccmcd now drivcn from thc housc, all gloomy associations forgottcn: thcrc was lifc cvcrywhcrc, movcmcnt all day long.	Казалось, отсюда изгнаны все печальные чувства, забыты все мрачные воспоминания.Везде была жизнь, все было полно движения.
You could not now travcrsc thc gallcry, oncc so hushcd, nor cntcr thc front chambcrs, oncc so tcnantlcss, without cncountcring a smart lady’s-maid or a dandy valct.	Нельзя было пройти по коридору, раньше столь тихому, или войти в одну изпарадных комнат, раньше столь пустынных, не встретив хорошенькую камеристку или элегантного камердинера.
Thc kitchcn, thc butlcr’s pantry, thc scrvants’ hall, thc cntrancc hall, wcrc cqually alivc; and thc saloons wcrc only lcft void and still whcn thc bluc sky and halcyon sunshinc of thc gcnial spring wcathcr callcd thcir occupants out into thc grounds.	Кухня, буфетная, людская, столовая, вестибюль -всюду было полно людей,а гостиные пустели только тогда, когда голубоенебо и волшебный солнечныйсвет чудесного весеннего дня звали гостей впарк.

Even when that weather was broken, and continuous rain set in for some days, no damp seemed cast over enjoyment: indoor amusements only became more lively and varied, in consequence of the stop put to outdoor gaiety.	Но даже когда погодаиспортилась и дождь зарядил на несколько дней,это не повлияло на настроениегостей.Домашние развлечения стали только более оживленными иразнообразными, вследствие того, что прогулкам на открытом воздухе был положен конец.
I wondered what they were going to do the first evening a change of entertainment was proposed: they spoke of “playing charades,” but in my ignorance I did not understand the term.	В первый вечер, когда решили переменить программу, я была крайнеозадачена: все заговорили об игре в шарады, а я, по своему невежеству, не понимала, что это значит.
The servants were called in, the dining-room tables wheeled away, the lights otherwise disposed, the chairs placed in a semicircle opposite the arch.	Были призваны слуги, обеденные столы передвинуты,свечи перенесены, стулья расставлены полукругом перед аркой.
While Mr. Rochester and the other gentlemen directed these alterations, the ladies were running up and down stairs ringing for their maids.	Мистер Рочестери другие джентльмены отдавали распоряжения, адамы порхали вверх и вниз полестницам, то и дело слышались звонки,которыми они призывали своихгорничных.
Mrs. Fairfax was summoned to give information respecting the resources of the house in shawls, dresses, draperies of any kind; and certain wardrobes of the third storey were ransacked, and their contents, in the shape of brocaded and hooped petticoats, satin sacques, black modes, lace lappets, &c., were brought down in armfuls by the abigails; then a selection was made, and such things as were chosen were carried to the boudoir within the drawing-room.	Была приглашена миссис Фэйрфакс и запрошена о том, какие имеютсяв доме запасы одежды, шалей и всякого рода декоративных тканей.Былиосмотрены гардеробы на третьем этаже, игорничные притащили вниз грудыпарчовых платьев, атласных камзолов, черныхшелковых плащей и кружевныхжабо; часть вещей была отобрана и отнесена вгостиную.
Meantime, Mr. Rochester had again summoned the ladies round him, and was selecting certain of their number to be of his party.	Тем временем мистер Рочестер снова пригласил дам и теперь отбирал некоторых из них в свою группу.
“Miss Ingram is mine, of course,” said he: afterwards he named the two Misses Eshton, and Mrs. Dent.	- Мисс Ингрэм, конечно, пойдет ко мне.- Затем он выбрал обеих барышень Эштон и миссис Дэнт.
He looked at me: I happened to be near him, as I had been fastening the clasp of Mrs. Dent’s bracelet, which had got loose.	Он взглянул на меня: я случайно оказалась неподалеку,так как застегивала миссис Дэнт расстегнувшийся браслет.
“Will you play?” he asked.	- А вы будете играть? - спросил он.
I shook my head.He did not insist, which I rather feared he would have done; he allowed me to return quietly to my usual seat.	Я отрицательно покачала головой, очень опасаясь, как бы мистер Рочестерне вздумал настаивать; но он этого не сделал и разрешил мне спокойно вернуться на мое обычное место.
He and his aids now withdrew behind the curtain: the other party, which was headed by Colonel Dent, sat down on the crescent of chairs.	Мой хозяин и его группа скрылись за драпировкой.Остальное общество, поуказанию полковника Дэнта, расселось на стульях, расставленных полукругом.

One of the gentlemen, Mr. Eshton, observing me, seemed to propose that I should be asked to join them; but Lady Ingram instantly negatived the notion.	Один из джентльменов, мистер Эштон, видимо, заметив меня в углу, предложил пригласить и меня в их компанию.
“No,” I heard her say: “she looks too stupid for any game of the sort.”	Но леди Ингрэм запротестовала:
Ere long a bell tinkled, and the curtain drew up.	- Нет, - услышала я ее слова.
Within the arch, the bulky figure of Sir George Lynn, whom Mr. Rochester had likewise chosen, was seen enveloped in a white sheet: before him, on a table, lay open a large book; and at his side stood Amy Eshton, draped in Mr. Rochester’s cloak, and holding a book in her hand.	- Разве вы не видите, что она слишком глупа?Вскоре зазвонил колокольчик, и занавес поднялся.В глубине высилась крупная фигура сэра Джорджа Лина (которого мистер Рочестер также пригласил в свою группу), закутанная в белую простыню. Перед ним на столе лежала большая раскрытая книга.Рядом стояла Эми Эштон, в плаще мистера Рочестера, и также держала в руках книгу.
Then appeared the magnificent figure of Miss Ingram, clad in white, a long veil on her head, and a wreath of roses round her brow; by her side walked Mr. Rochester, and together they drew near the table.They knelt; while Mrs. Dent and Louisa Eshton, dressed also in white, took up their stations behind them.	Но вотпоявилась величественная мисс Ингрэм, во всем белом, с длинной вуалью на голове и в венке из роз.Рядом с ней выступал мистер Рочестер; они вдвоемприблизились к столу и опустились на колени; миссис Дэнт и Луиза Эштон, также одетые в белое, стали позади.
A ceremony followed, in dumb show, in which it was easy to recognise the pantomime of a marriage.	Последовала церемония в виде пантомимы, в которой нетрудно было узнать церемонию брачного обряда.
At its termination, Colonel Dent and his party consulted in whispers for two minutes, then the Colonel called out—	Когда он былокончен, полковник Дэнт и его группа посовещались шепотом, и затем полковник возгласил:
“Bride!”	- Брайд! [Невеста (англ.)]
Mr. Rochester bowed, and the curtain fell.	Мистер Рочестер поклонился, и занавес был опущен.
A considerable interval elapsed before it again rose.	Наступил довольно длинный перерыв, затем занавес снова поднялся.
Its second rising displayed a more elaborately prepared scene than the last.	Передзрителями открылась более тщательно подготовленная сцена.
The drawing-room, as I have before observed, was raised two steps above the dining-room, and on the top of the upper step, placed a yard or two back within the room, appeared a large marble basin—which I recognised as an ornament of the conservatory—where it usually stood, surrounded by exotics, and tenanted by gold fish—and whence it must have been transported with some trouble, on account of its size and weight.	Как я ужеупоминала, из столовой в гостиную вели две ступеньки.И вот примерно на расстоянии ярда от них мы увидели большой мраморный бассейн, в котором я узнала одну из достопримечательностей нашей оранжереи; бассейн этот обычно стоял окруженный тропическими растениями, и в нем плавали золотые рыбки.Очевидно, доставить сюда это громоздкое сооружение стоило немалых трудов.

Scatcd on thc carpct, by thc sidc of this basin, was sccn Mr. Rochcstcr, costumcd in shawls, with a turban on his hcad.	На полу возле бассейна сидел мистер Рочестер, водежде из восточныхтканей и с тюрбаном на голове.
His dark cycs and swarthy skin and Paynim fcaturcs suitcd thc costumc cxactly: hc lookcd thc vcry modcl of an Eastcrn cmir, an agcnt or a victim of thc bowstring.	Его темные глаза, смуглая кожа и резкие черты как нельзя больше соответствовали такому костюму: он выглядел настоящим восточным эмиром, героем экзотической легенды.
Prcscntly advanccd into vicw Miss Ingram.	Затем появилась мисс Ингрэм.
Shc, too, was attircd in oricntal fashion: a crimson scarf ticd sash-likc round thc waist: an cmbroidcrcd handkcrchicf knottcd about hcr tcmplcs; hcr bcautifully-mouldcd arms barc, onc of thcm upraiscd in thc act of supporting a pitchcr, poiscd graccfully on hcr hcad.	На ней было также восточное одеяние - широкийалый шарф опоясывал ее бедра,на голове был вышитый платок, ее чудесные рукибыли обнажены до плеч; однойрукой она грациозно поддерживала на головекувшин.
Both hcr cast of form and fcaturc, hcr complcxion and hcr gcncral air, suggcstcd thc idca of somc Israclitish princcss of thc patriarchal days; and such was doubtlcss thc charactcr shc intcndcd to rcprcscnt.	Ее фигура, черты лица,весь ее облик наводили на мысль об иудейской принцессе патриархальныхвремен, и таковую она, видимо, и должна была изображать.
Shc approachcd thc basin, and bcnt ovcr it as if to fill hcr pitchcr; shc again liftcd it to hcr hcad.	Она приблизилась к бассейну и склонилась над ним, словно желаянаполнить кувшин, затем снова поставила его на голову.
Thc pcrsonagc on thc wcll-brink now sccmcd to accost hcr; to makc somc rcqucst:—“Shc hastcd, lct down hcr pitchcr on hcr hand, and gavc him to drink.”	Но вот сидевший возлебассейна обратился к ней с просьбой.Она поспешно опустила руку с кувшином и дала ему напиться.
From thc bosom of his robc hc thcn produccd a caskct, opcncd it and showcd magnificcnt bracclcts and carrings; shc actcd astonishmcnt and admiration; knccling, hc laid thc trcasurc at hcr fcct; incrcdulity and dclight wcrc cxprcsscd by hcr looks and gcsturcs; thc strangcr fastcncd thc bracclcts on hcr arms and thc rings in hcr cars.	Тогда он вынул из-за пазухи шкатулку, открыл ее и извлекоттуда драгоценные браслеты и серьги. Женщина изобразила удивление и восторг.Преклонив колена, он сложил сокровища к ее ногам.Она взглядом и жестами выразила недоверие и радость. Незнакомец надел браслеты на ее руки и вдел серьги ей в уши.
It was Eliczcr and Rcbccca: thc camcls only wcrc wanting.	Это были Елеазар и Ревекка; не хватало только верблюдов.
Thc divining party again laid thcir hcads togcthcr: apparently thcy could not agrcc about thc word or syllablc thc sccnc illustratcd.	И снова группа отгадывающих склонилась друг к другу головами.Очевидно,они не могли решить, какое слово или слог изображены в этой сцене.
Coloncl Dcnt, thcir spokcsman, dcmandcd “thc tablcau of thc wholc;” whcrcupon thc curtain again dcsccndcd.	Тогдаполковник Дэнт попросил представить целое. Занавес снова опустился.
On its third rising only a portion of thc drawing-room was discloscd; thc rcst bcing conccalcd by a scrccn, hung with somc sort of dark and coarsc drapcry.	Когда он поднялся в третий раз, открылась только часть гостиной,остальное пространство было скрыто ширмой, задрапированной какой-то грубой темной материей.

The marble basin was removed; in its place, stood a deal table and a kitchen chair: these objects were visible by a very dim light proceeding from a horn lantern, the wax candles being all extinguished.	Мраморный бассейн исчез.На его месте стоял деревянный стол и кухонная табуретка.Все это освещалось тусклым светом фонаря, так каксвечи были погашены.
Amidst this sordid scene, sat a man with his clenched hands resting on his knees, and his eyes bent on the ground.	На этом мрачном фоне выделялась фигура человека; он сидел, стиснув руки на коленях и опустив глаза.
I knew Mr. Rochester; though the begrimed face, the disordered dress (his coat hanging loose from one arm, as if it had been almost torn from his back in a scuffle), the desperate and scowling countenance, the rough, bristling hair might well have disguised him.	Я узнала мистера Рочестера, хотя его лицо былозагримировано и одежда в беспорядке (рубахасвисала с одного плеча, словнобыла порвана во время драки), а выражениеотчаяния и злобы и растрепанные,торчащие волосы действительно изменили еголицо до неузнаваемости.
As he moved, a chain clanked; to his wrists were attached fetters.	Когда онсделал движение, звякнула цепь: на его руках были кандалы.
“Bridewell!” exclaimed Colonel Dent, and the charade was solved.	- Брайдуэлл! [Брайд - невеста; уэлл - колодец (англ.).Все вместе -тюрьма в Англии] - воскликнул полковник Дэнт; и шарада была разгадана.
A sufficient interval having elapsed for the performers to resume their ordinary costume, they re-entered the dining-room.	Через некоторое время, понадобившеесяисполнителям, чтобы переодеться вобычную одежду, они возвратились в столовую.
Mr. Rochester led in Miss Ingram; she was complimenting him on his acting.	Мистер Рочестер вел под руку мисс Ингрэм.Она расхваливала его игру.
“Do you know,” said she, “that, of the three characters, I liked you in the last best?	- Знаете ли вы, - сказала Бланш, - что из всех трехобразов мне большевсего понравился последний.
Oh, had you but lived a few years earlier, what a gallant gentleman-highwayman you would have made!”	О, живи вы немного раньше, какой обаятельный разбойник с большой дороги из вас вышел бы!
“Is all the soot washed from my face?” he asked, turning it towards her.	- Я всю краску смыл с лица? - спросил он, повернувшись к ней.
“Alas! yes: the more’s the pity!	- Увы, да. Как жалко.
Nothing could be more becoming to your complexion than that ruffian’s rouge.”	Ничто так не идет к вашему лицу, как этот резкий кармин.
“You would like a hero of the road then?”	- Значит, вы могли бы полюбить разбойника с большой дороги?
“An English hero of the road would be the next best thing to an Italian bandit; and that could only be surpassed by a Levantine pirate.”	- Интереснее английского разбойника можетбыть только итальянскийбандит.А его способен превзойти только левантийский пират.
“Well, whatever I am, remember you are my wife; we were married an hour since, in the presence of all these witnesses.”	- Ну, кто бы я ни был, помните, что вы моя жена. Мы были обвенчаны частому назад в присутствии всех этих свидетелей.
She giggled, and her colour rose.	Она заулыбалась и густо покраснела.
“Now, Dent,” continued Mr. Rochester, “it is your turn.”	- А теперь, Дэнт, - продолжал мистер Рочестер, -ваша очередь.

And as the other party withdrew, he and his band took the vacated seats.	И когда новая группа удалилась, мистер Рочестер и остальные гости уселись на стульях перед аркой.
Miss Ingram placed herself at her leader’s right hand; the other diviners filled the chairs on each side of him and her.	Мисс Ингрэм села по правую руку от него, все прочие разместились по обе стороны от них.
I did not now watch the actors; I no longer waited with interest for the curtain to rise; my attention was absorbed by the spectators; my eyes, erewhile fixed on the arch, were now irresistibly attracted to the semicircle of chairs.	Но теперь я не смотрела на актеров.Я уже не ждала с интересом, чтобы поднялся занавес.Мое внимание было целиком поглощено зрителями.Мой взгляд, до того устремленный на сцену, теперь неотрывно следил за сидевшими на просцениуме.
What charade Colonel Dent and his party played, what word they chose, how they acquitted themselves, I no longer remember; but I still see the consultation which followed each scene: I see Mr. Rochester turn to Miss Ingram, and Miss Ingram to him; I see her incline her head towards him, till the jetty curls almost touch his shoulder and wave against his cheek; I hear their mutual whisperings; I recall their interchanged glances; and something even of the feeling roused by the spectacle returns in memory at this moment.	Какую шараду разыгралполковник Дэнт и его группа, какое они выбрали слово и как его изобразили,мне уже трудно было бы вспомнить, Но я до сих пор вижу, как совещалисьзрители после каждой сцены, вижу, как мистерРочестер повертывается к миссИнгрэм, а мисс Ингрэм повертывается к нему,вижу, как она склоняет к немуголову, так, что ее черные кудри почти касаютсяего плеча и задевают егощеки, слышу их шепот, ловлю взгляды, которыми они обмениваются; и сейчас, вспоминая об этом, я испытываю те самые чувства, какие испытывала тогда.
I have told you, reader, that I had learnt to love Mr. Rochester: I could not unlove him now, merely because I found that he had ceased to notice me—because I might pass hours in his presence, and he would never once turn his eyes in my direction—because I saw all his attentions appropriated by a great lady, who scorned to touch me with the hem of her robes as she passed; who, if ever her dark and imperious eye fell on me by chance, would withdraw it instantly as from an object too mean to merit observation.	Я уже говорила вам, читатель, что привыклавосхищаться мистеромРочестером.Так не могла же я перемениться к нему только оттого, что онперестал на меня обращать внимание и все этовремя ни разу не взглянул в моюсторону; оттого, что все его внимание былоприковано к знатной даме, котораянастолько презирала меня, что опасалась задетькраем платья, а если случайновзор ее темных и властных глаз падал на меня, тотчас же отводила его, словно я была недостойна даже ее взгляда.
I could not unlove him, because I felt sure he would soon marry this very lady—because I read daily in her a proud security in his intentions respecting her—because I witnessed hourly in him a style of courtship which, if careless and choosing rather to be sought than to seek, was yet, in its very carelessness, captivating, and in its very pride, irresistible.	Не могла же я перемениться к нему оттого,что знала о его предстоящем браке супомянутой дамой и ежедневно виделаподтверждение этому в ее горделивойуверенности, что так и будет, оттого,что я видела его ухаживания за ней, - правда, онухаживал на особый лад -небрежно, словно вызывая ее на то, чтобы она сама искала его внимания.Нотем больше было в этой небрежности обаяния, а в этой гордости - какой-то притягательной силы.

Thcrc was nothing to cool or banish lovc in thcsc circumstanccs, though much to crcatc dcspair.	Нет, во всем этом не было ничего, что могло бы охладить или изгнатьлюбовь, но достаточно для того, чтобы вызвать отчаяние.
Much too, you will think, rcadcr, to cngcndcr jcalousy: if a woman, in my position, could prcsumc to bc jcalous of a woman in Miss Ingram’s.	А также - скажетевы, читатель, - чтобы пробудить ревность.Но разве женщина в моем положениимогла ревновать к женщине, подобной миссИнгрэм?
But I was not jcalous: or vcry rarcly;—thc naturc of thc pain I suffcrcd could not bc cxplaincd by that word.	Нет, я не ревновала.Туболь, которую я испытывала, трудно назвать этим словом.
Miss Ingram was a mark bcncath jcalousy: shc was too infcrior to cxcitc thc fccling.	Мисс Ингрэм нестоила ревности, она была слишком ничтожна, чтобы вызывать подобное чувство.
Pardon thc sccming paradox; I mcan what I say.	Простите мне этот кажущийся парадокс, но яимею в виду именно то, чтосказала.
Shc was vcry showy, but shc was not gcnuinc: shc had a finc pcrson, many brilliant attainmcnts; but hcr mind was poor, hcr hcart barrcn by naturc: nothing bloomcd spontancously on that soil; no unforccd natural fruit dclightcd by its frcshncss.	Она казалась очень эффектной, но лишенной всякой естественности;она обладала красивой внешностью, былаблестяще образованна, но ее ум былбеден и сердце черство; ничто не произрастало наэтой почве, никакие плодыне могли освежить вас здесь своей сочностью.
Shc was not good; shc was not original: shc uscd to rcpcat sounding phrascs from books: shc ncvcr offcrcd, nor had, an opinion of hcr own.	Она не была добра; в ней нечувствовалось ничего своего, она повторяла книжные фразы, но никогда не отстаивала собственных убеждений, да и не имела их.
Shc advocatcd a high tonc of scntimcnt; but shc did not know thc scnsations of sympathy and pity; tcndcrncss and truth wcrc not in hcr.	Она толковала о высокихчувствах, но участие и жалость были чуждыей, а также нежность иправдивость.
Othcr cycs bcsidcs minc watchcd thcsc manifcstations of charactcr—watchcd thcm closcly, kccnly, shrcwdly.	Но, кроме моих, были еще глаза, которые наблюдали за проявлениями ее характера, -наблюдали пристально, упорно, хитро.
Ycs; thc future bridcgroom, Mr. Rochcstcr himsclf, cxcrciscd ovcr his intcndcd a ccasclcss survcillancc; and it was from this sagacity—this guardcdncss of his—this pcrfcct, clcar consciousncss of his fair onc’s dcfccts—this obvious abscncc of passion in his scntimcnts towards hcr, that my cvcr-torturing pain arosc.	Да, будущий жених, сам мистер Рочестер, установил наблюдение за своей предполагаемой невестой; и вот это-то его коварство и настороженность, его полнейшее понимание всех недостатков его избранницы, это очевидноеотсутствие всякой страсти в его чувстве к ней ивызывали во мне нестерпимуюболь.
I saw hc was going to marry hcr, for family, pcrhaps political rcasons, bccausc hcr rank and conncctions suitcd him; I fclt hc had not givcn hcr his lovc, and that hcr qualifications wcrc ill adaptcd to win from him that trcasurc.	Я видела, что он собирается жениться на ней по причинам семейного илиполитического характера, - оттого, что ее положение и связи подходили ему, но я чувствовала, что он не отдал ей своей любви и что при всех еесовершенствах она не могла завоевать это сокровище.

This was the point—this was where the nerve was touched and teased—this was where the fever was sustained and fed: she could not charm him.	Бот тут-то и таиласьпричина моих постоянных мук и терзаний, поэтому меня и сжигал неугасимый огонь: она была неспособна очаровать его.
If she had managed the victory at once, and he had yielded and sincerely laid his heart at her feet, I should have covered my face, turned to the wall, and (figuratively) have died to them.	Если бы она победила его и он, покорившись ее власти, искренне положилбы к ее ногам свою любовь, я закрыла бы лицо свое, отвернулась бы к стенке и (выражаясь фигурально) умерла бы для них.
If Miss Ingram had been a good and noble woman, endowed with force, fervour, kindness, sense, I should have had one vital struggle with two tigers—jealousy and despair: then, my heart torn out and devoured, I should have admired her—acknowledged her excellence, and been quiet for the rest of my days: and the more absolute her superiority, the deeper would have been my admiration—the more truly tranquil my quiescence.	Будь мисс Ингрэм женщина доброй и благородной души, наделенная силой чувства, пылкостью, великодушием, умом, я бы выдержала бой с двумя тиграми -ревностью и отчаянием.Пусть ониразорвали и уничтожили бы мое сердце, но сознание ее неизмеримогопревосходства дало бы мне покой до конца моих дней.И чем больше было бы этопревосходство и чем искреннее мое признание его, тем глубже и спокойнее было бы мое отречение.
But as matters really stood, to watch Miss Ingram’s efforts at fascinating Mr. Rochester, to witness their repeated failure—herself unconscious that they did fail; vainly fancying that each shaft launched hit the mark, and infatuatedly pluming herself on success, when her pride and self-complacency repelled further and further what she wished to allure—to witness this, was to be at once under ceaseless excitation and ruthless restraint.	Но постоянно видеть, как мисс Ингрэм старается покоритьмистера Рочестера и как она все вновь и вновьтерпит поражение, видеть, каккаждая пущенная ею стрела неизменно пролетаетмимо цели, в то время как самаона горделиво торжествует победу, хотя этагордость и самоуверенность всеболее и более отдаляют ее от цели: видеть всеэто - значило находиться внепрестанном волнении и подвергать себя вечным терзаниям.
Because, when she failed, I saw how she might have succeeded.	Взирая на эти безуспешные попытки, я ведь представляла себе и то, как она могла добиться успеха.
Arrows that continually glanced off from Mr. Rochester’s breast and fell harmless at his feet, might, I knew, if shot by a surer hand, have quivered keen in his proud heart—have called love into his stern eye, and softness into his sardonic face; or, better still, without weapons a silent conquest might have been won.	Эти стрелы, метившие в грудь мистера Рочестера ибезобидно падавшие к его ногам, могли - я это знала, - пущенные болееискусной рукой, пронзить его гордое сердце,вызвать любовь в его угрюмомвзгляде и мягкость в насмешливом лице; но ещелучше, еще успешнее можно быловыиграть эту битву без всякого оружия.
“Why can she not influence him more, when she is privileged to draw so near to him?”I asked myself.	"Отчего ее чары не действуют на него, раз ей выпало счастье находиться к нему столь близко? - спрашивала я себя.
“Surely she cannot truly like him, or not like him with true affection!	- Нет, она, вероятно, не любитего, не питает к нему истинного чувства.

If she did, she need not coin her smiles so lavishly, flash her glances so unremittingly, manufacture airs so elaborate, graces so multitudinous.	Если бы мисс Ингрэм любила его, она бы так щедро не рассыпала золото своих улыбок, не бросала б ему такихмногозначительных взглядов, не возводила так умильно глаза к небу, не расточала столько внимания!"
It seems to me that she might, by merely sitting quietly at his side, saying little and looking less, get nigher his heart.	Мне казалось, что если бы она спокойно сидела с ним рядом, меньше говорила и меньше смотрела на него, она бы скорее покорила его сердце.
I have seen in his face a far different expression from that which hardens it now while she is so vivaciously accosting him; but then it came of itself: it was not elicited by meretricious arts and calculated manoeuvres; and one had but to accept it—to answer what he asked without pretension, to address him when needful without grimace—and it increased and grew kinder and more genial, and warmed one like a fostering sunbeam.	Как часто я видела на его лице совсем иное выражение, чем этахолодная сдержанность, хотя мисс Ингрэм так настойчиво заигрывает с ним.Этодругое выражение появлялось само собой, его нельзя было вызвать никакими ухищрениями и рассчитанными маневрами, его надо было просто принять,отвечать на то, о чем он спрашивал, без всяких претензий, обращаться к нему,когда это было нужно, без всяких ужимок, - и тогда это выражениеусиливалось, становилось все ласковее и естественнее и согревало сердце благодатным теплом.
How will she manage to please him when they are married?	"Сможет ли она угодить ему, когда они поженятся?
I do not think she will manage it; and yet it might be managed; and his wife might, I verily believe, be the very happiest woman the sun shines on.”	Недумаю, чтобы ей это удалось.А почему бы и нет?Его жена могла бы, я уверена, чувствовать себя счастливейшей женщиной на свете".
I have not yet said anything condemnatory of Mr. Rochester’s project of marrying for interest and connections.	До сих пор я не сказала ничего в осуждение планов мистера Рочестера -его предполагаемой женитьбы из чисто светских соображений.
It surprised me when I first discovered that such was his intention: I had thought him a man unlikely to be influenced by motives so commonplace in his choice of a wife; but the longer I considered the position, education, &c., of the parties, the less I felt justified in judging and blaming either him or Miss Ingram for acting in conformity to ideas and principles instilled into them, doubtless, from their childhood.	Узнав об этомвпервые, я удивилась: как это у него могла быть подобная цель?Я считала егочеловеком, на которого в выборе жены едва лимогут влиять столь банальныемотивы; но чем больше я размышляла оположении и воспитании их обоих, темменьше чувствовала себя вправе осуждать его илимисс Ингрэм за то, что онипоступают согласно взглядам и принципам, внушавшимся им, без сомнения, с раннего детства.
All their class held these principles: I supposed, then, they had reasons for holding them such as I could not fathom.	Все люди их круга следовали этим принципам: вероятно, дляэтого имелись причины, смысл которых оставался для меня недоступным.

It sccmcd to mc that, wcrc I a gcntlcman likc him, I would takc to my bosom only such a wifc as I could lovc; but thc vcry obviousncss of thc advantagcs to thc husband’s own happincss offcrcd by this plan convinccd mc that thcrc must bc argumcnts against its gcncral adoption of which I was quitc ignorant: othcrwisc I fclt surc all thc world would act as I wishcd to act.	Мнеказалось, что, будь я на его месте, я слушаласьбы только голоса своегосердца.Тут как будто не могло быть сомнений.Но самая очевидность этой истины рождала во мне догадку, что существуют какие-то серьезные препятствия, о которых я ничего не знаю.Иначе весь мир вел бы себя так, как мне представлялось естественным.
But in othcr points, as wcll as this, I was growing vcry lcnicnt to my mastcr: I was forgctting all his faults, for which I had oncc kcpt a sharp look-out.	Однако я замечала, что не только в этом вопросе, но и во многом другомстановлюсь все снисходительнее к моему хозяину. Постепенно я забывала о тех недостатках, к которым была так чувствительна первое время.
It had formcrly bccn my cndcavour to study all sidcs of his charactcr: to takc thc bad with thc good; and from thc just wcighing of both, to form an cquitablc judgmcnt.	Вначале ястремилась изучить все стороны его характера,хорошие и дурные, и, взвесивих, составить о нем справедливое суждение.
Now I saw no bad.	Теперь же я ничего дурного уже не замечала.
Thc sarcasm that had rcpcllcd, thc harshncss that had startlcd mc oncc, wcrc only likc kccn condimcnts in a choicc dish: thcir prcscncc was pungcnt, but thcir abscncc would bc fclt as comparativcly insipid.	Его насмешливость, его резкость, когда-то неприятно поражавшиеменя, теперь казались мне как бы приправой к изысканному блюду: острота ее раздражает небо, но без нее пища казалась бы пресной.
And as for thc vaguc somcthing—was it a sinistcr or a sorrowful, a dcsigning or a dcsponding cxprcssion?—that opcncd upon a carcful obscrvcr, now and thcn, in his cyc, and closcd again bcforc onc could fathom thc strangc dcpth partially discloscd; that somcthing which uscd to makc mc fcar and shrink, as if I had bccn wandcring amongst volcanic-looking hills, and had suddcnly fclt thc ground quivcr and sccn it gapc: that somcthing, I, at intcrvals, bchcld still; and with throbbing hcart, but not with palsicd ncrvcs.Instcad of wishing to shun, I longcd only to darc—to divinc it; and I thought Miss Ingram happy, bccausc onc day shc might look into thc abyss at hcr lcisurc, cxplorc its sccrcts and analysc thcir naturc.	Что касаетсязагадочного выражения, которое появлялось порой в его глазах, поражая внимательного наблюдателя, и снова исчезало, едва вы, успевали заглянуть вэти темные глубины, то я затруднялась сказать, было ли оно угрюмым илипечальным, многозначительным или безнадежным.Это выражение раньше повергаломеня в трепет, словно, бродя по склонупотухшего вулкана, я вдругчувствовала, что земля подо мной колеблется, и видела перед собой разверстую пропасть; я и теперь улавливала в его лице такое выражение, но сердце уже незамирало в груди, и, вместо того чтобы бежатьбез оглядки, мне хотелосьподойти поближе, проникнуть в эту тайну.Мисс Ингрэм казалась мне счастливой: настанет день, когда она сможет заглянуть в эту пропасть, разгадать ее загадки и изучить их природу.

Meantime, while I thought only of my master and his future bride—saw only them, heard only their discourse, and considered only their movements of importance—the rest of the party were occupied with their own separate interests and pleasures.	Но в то время как все мои помыслы былипоглощены только моим хозяином иего будущей невестой и я замечала только их,слышала только их разговоры инаблюдала за их движениями, которые былиполны для меня скрытого смысла,остальная компания развлекалась как умела.
The Ladies Lynn and Ingram continued to consort in solemn conferences, where they nodded their two turbans at each other, and held up their four hands in confronting gestures of surprise, or mystery, or horror, according to the theme on which their gossip ran, like a pair of magnified puppets.	Леди Лин и леди Ингрэм продолжали величественно беседовать, кивая друг другу своими тюрбанами, наподобие двух разряженных марионеток, и симметрически воздевая к небу четыре руки, чтобы выразить изумление, негодование или ужас, - в зависимости от того, о ком или о чем они судачили.
Mild Mrs. Dent talked with good-natured Mrs. Eshton; and the two sometimes bestowed a courteous word or smile on me.	Кроткая миссис Дэнт беседовала с добродушной миссисЭштон, и время от времени обе дамы удостаивали и меня любезного слова или приветливой улыбки.
Sir George Lynn, Colonel Dent, and Mr. Eshton discussed politics, or county affairs, or justice business.	Сэр Джордж Лин, полковник Дэнт и мистер Эштон спорили ополитике, о делах графства, о судебных процессах.
Lord Ingram flirted with Amy Eshton; Louisa played and sang to and with one of the Messrs.Lynn; and Mary Ingram listened languidly to the gallant speeches of the other.	Молодой лорд Ингрэмфлиртовал с Эми Эштон; Луиза занималась музыкой с одним из молодых Линов, а Мери Ингрэм томно выслушивала любезности другого Лина.
Sometimes all, as with one consent, suspended their by-play to observe and listen to the principal actors: for, after all, Mr. Rochester and—because closely connected with him—Miss Ingram were the life and soul of the party.	Иногда они, точносговорившись, переставали играть свои роли и прислушивались к игре главных актеров, ибо в конце концов мистер Рочестер и столь непосредственносвязанная с ним мисс Ингрэм составляли жизнь и душу всей компании.
If he was absent from the room an hour, a perceptible dulness seemed to steal over the spirits of his guests; and his re-entrance was sure to give a fresh impulse to the vivacity of conversation.	Если он втечение часа отсутствовал, гостями овладевали заметное уныние и скука, а его возвращение всегда давало новый толчок к оживленным разговорам.
The want of his animating influence appeared to be peculiarly felt one day that he had been summoned to Millcote on business, and was not likely to return till late.	Эту потребность в его животворном влиянии общество ощущало, видимо,особенно остро, в один из тех дней, когда он былвызван по делам в Милкот иего ожидали обратно только вечером.
The afternoon was wet: a walk the party had proposed to take to see a gipsy camp, lately pitched on a common beyond Hay, was consequently deferred.	После полудня пошел дождь.Прогулку,которую гости намеревались совершить, чтобы посмотреть цыганский табор, только что расположившийся на выгоне под Хэем, пришлось отменить.
Some of the gentlemen were gone to the stables: the younger ones, together with the younger ladies, were playing billiards in the billiard-room.The dowagers Ingram and Lynn sought solace in a quiet game at cards.	Кое-кто измужчин ушел в конюшни; молодежь вместе с дамами отправилась играть на бильярде; вдовствующие леди Ингрэм и леди Лин засели с горя за карты.

Blanche Ingram, after having repelled, by supercilious taciturnity, some efforts of Mrs. Dent and Mrs. Eshton to draw her into conversation, had first murmured over some sentimental tunes and airs on the piano, and then, having fetched a novel from the library, had flung herself in haughty listlessness on a sofa, and prepared to beguile, by the spell of fiction, the tedious hours of absence.	БланшИнгрэм, хранившая высокомерное молчание, несмотря на все усилия миссис Дэнт и миссис Эштон вовлечь ее в разговор, сначала мурлыкала сентиментальнуюпесенку и наигрывала на рояле, а затем, достав в библиотеке какой-то роман,с надменным равнодушием расположилась на диване, решив сократить с помощью интересной книги докучные часы ожидания.
The room and the house were silent: only now and then the merriment of the billiard-players was heard from above.	В гостиной и во всем доме царилатишина; только из бильярдной доносилисьвеселые голоса играющих.
I turned, and Miss Ingram darted forwards from her sofa: the others, too, looked up from their several occupations; for at the same time a crunching of wheels and a splashing tramp of horse-hoofs became audible on the wet gravel.	Я обернулась.Мисс Ингрэм вскочила с дивана.Остальные также оторвалисьот своих занятий, ибо одновременно раздался скрип колес и топот копыт по мокрому гравию.
A post-chaise was approaching.	Приближалась карета.
“What can possess him to come home in that style?” said Miss Ingram.	- Что за фантазия возвращаться домой в такомэкипаже? - сказала миссИнгрэм.
“He rode Mesrour (the black horse), did he not, when he went out? and Pilot was with him:—what has he done with the animals?”	- Ведь он уехал верхом на Мезруре, и Пилот был сним; куда же он делсобаку?
As she said this, she approached her tall person and ample garments so near the window, that I was obliged to bend back almost to the breaking of my spine: in her eagerness she did not observe me at first, but when she did, she curled her lip and moved to another casement.	Ее внушительная фигура в пышных одеждах настолько приблизилась к окну, что я вынуждена была откинуться назад, рискуя сломать себе позвоночник.Всвоем нетерпении она сначала не заметила меня,но затем с презрительнойгримасой поспешила отойти к другому окну.
The post-chaise stopped; the driver rang the door-bell, and a gentleman alighted attired in travelling garb; but it was not Mr. Rochester; it was a tall, fashionable-looking man, a stranger.	Карета остановилась, кучерпозвонил у дверей, и из экипажа вышел одетый по-дорожному джентльмен; но это был не мистер Рочестер.Это был незнакомый высокий элегантный мужчина.
Some parleying was audible in the hall, and soon the new-comer entered.	В холле послышались голоса, и приезжий вошел в гостиную.
He bowed to Lady Ingram, as deeming her the eldest lady present.	Он поклонилсяледи Ингрэм, видимо считая ее старшей из присутствующих дам.
“It appears I come at an inopportune time, madam,” said he, “when my friend, Mr. Rochester, is from home; but I arrive from a very long journey, and I think I may presume so far on old and intimate acquaintance as to instal myself here till he returns.”	- Кажется, я явился не вовремя, сударыня? -сказал он.- Моего друга,мистера Рочестера, нет дома?Но я приехал издалека и надеюсь, что могу, на правах старинной дружбы, расположиться в этом доме до возвращения его хозяина?

His manncr was politc; his acccnt, in spcaking, struck mc as bcing somcwhat unusual,—not prcciscly forcign, but still not altogcthcr English: his agc might bc about Mr. Rochcstcr’s,—bctwccn thirty and forty; his complcxion was singularly sallow: othcrwisc hc was a finc-looking man, at first sight cspccially.	Манеры джентльмена были очень вежливы; акцент чем-то поразил меня: не иностранный, но и не вполне английский.Лет ему могло быть столько же, сколько и мистеру Рочестеру, то есть между тридцатью и сорока.Цвет лица у него был необычно смуглый.И все же на первый взгляд он казался красивым мужчиной.
On closcr cxamination, you dctcctcd somcthing in his facc that displcascd, or rathcr that failcd to plcasc.His fcaturcs wcrc rcgular, but too rclaxcd: his cyc was largc and wcll cut, but thc lifc looking out of it was a tamc, vacant lifc—at lcast so I thought.	Однако при ближайшем рассмотрении в его лице выступало что-тонеприятное; черты у него были тонкие, но какие-то слишком вялые; глаза большие, пожалуй, красивые, но взгляд их был равнодушный, безучастный.Так,по крайней мере, мне показалось.
Thc sound of thc drcssing-bcll dispcrscd thc party.	Звон колокола, призывавшего гостей переодеваться к обеду, заставил все общество разойтись.
It was not till aftcr dinncr that I saw him again: hc thcn sccmcd quitc at his casc.	После обеда я еще раз увидела приехавшего джентльмена.Казалось, он чувствует себя, как дома.
But I likcd his physiognomy cvcn lcss than bcforc: it struck mc as bcing at thc samc timc unscttlcd and inanimatc.	Его лицо понравилось мне еще меньше.Оно поразило меня: что-то в нем было неуравновешенное и вместе с тем безжизненное.
His cyc wandcrcd, and had no mcaning in its wandcring: this gavc him an odd look, such as I ncvcr rcmcmbcrcd to havc sccn.	Глаза как-то бесцельно блуждали, и это придавало его лицустранное выражение; я никогда не видела такого взгляда.
For a handsomc and not an unamiablc-looking man, hc rcpcllcd mc cxcccdingly: thcrc was no powcr in that smooth-skinncd facc of a full oval shapc: no firmncss in that aquilinc nosc and small chcrry mouth; thcrc was no thought on thc low, cvcn forchcad; no command in that blank, brown cyc.	Этот красивый идовольно приятный джентльмен чем-то отталкивал от себя.В правильном овале его гладкого лица не ощущалось никакой силы; в очертаниях носа с горбинкой и маленького вишневого рта не было никакой твердости; от ровного низкого лба не веяло мыслью; в бездушных карих глазах не было ничего располагающего.
As I sat in my usual nook, and lookcd at him with thc light of thc girandolcs on thc mantclpiccc bcaming full ovcr him—for hc occupicd an arm-chair drawn closc to thc firc, and kcpt shrinking still ncarcr, as if hc wcrc cold, I compared him with Mr. Rochcstcr.	Прячась в моем обычном уголке ирассматривая гостя при светежирандолей, стоявших на камине и яркоосвещавших это вялое лицо, - он сиделв кресле у самого огня, однако старалсяпридвинуться еще ближе, словно емубыло холодно, - я сравнивала его с мистеромРочестером.
I think (with dcfcrcncc bc it spokcn) thc contrast could not bc much grcatcr bctwccn a slcck gandcr and a ficrcc falcon: bctwccn a mcck shccp and thc rough-coatcd kccn-cycd dog, its guardian.	Казалось, контрастмежду ними был не меньше, чем между сонным гусем и гордым соколом, между смирной овцой и смелой лайкой, ее хранительницей.

He had spoken of Mr. Rochester as an old friend.	Он сказал, что мистер Рочестер его старинный друг.
A curious friendship theirs must have been: a pointed illustration, indeed, of the old adage that “extremes meet.”	Странная это, вероятно, была дружба, - более чем наглядное доказательство того, что, как говорят, противоположности сходятся.
Two or three of the gentlemen sat near him, and I caught at times scraps of their conversation across the room.	Рядом с ним сидело три джентльмена, и до менядоносились обрывки ихразговора.
At first I could not make much sense of what I heard; for the discourse of Louisa Eshton and Mary Ingram, who sat nearer to me, confused the fragmentary sentences that reached me at intervals.	Сначала мне было трудно уловить тему их беседы, - болтовня ЛуизыЭштон и Мери Ингрэм, сидевших неподалеку от меня, мешала мне слушать.
These last were discussing the stranger; they both called him “a beautiful man.”	Барышни обсуждали приезжего; по их мнению, он был обаятельный мужчина.
Louisa said he was “a love of a creature,” and she “adored him;” and Mary instanced his “pretty little mouth, and nice nose,” as her ideal of the charming.	Луизасказала, что он "душка" и что она таких"обожает"; а Мери обратила еевнимание на "его прелестный рот и тонкийнос", считая их признакамисовершенной красоты в мужчине.
“And what a sweet-tempered forehead he has!” cried Louisa,—“so smooth—none of those frowning irregularities I dislike so much; and such a placid eye and smile!”	- А какой чудесный лоб! - воскликнула Луиза.- Такой гладкий, ниморщин, ни бугров, - я это просто ненавижу.И какие славные глаза и улыбка!
And then, to my great relief, Mr. Henry Lynn summoned them to the other side of the room, to settle some point about the deferred excursion to Hay Common.	Но вот, к моему великому облегчению, мистер Генри Лин отозвал их надругой конец комнаты, чтобы условитьсяотносительно отложенной экскурсии вХэй.
I was now able to concentrate my attention on the group by the fire, and I presently gathered that the new-comer was called Mr. Mason; then I learned that he was but just arrived in England, and that he came from some hot country: which was the reason, doubtless, his face was so sallow, and that he sat so near the hearth, and wore a surtout in the house.	Теперь я могла сосредоточить все свое внимание на группе перед камином.Вскоре я узнала, что приезжего зовут мистер Мэзон; он только что прибыл в Англию из какой-то жаркой страны; вероятно, поэтому и лицо у него былосмуглое и он сидел так близко к огню, кутаясь в плащ.
Presently the words Jamaica, Kingston, Spanish Town, indicated the West Indies as his residence; and it was with no little surprise I gathered, ere long, that he had there first seen and become acquainted with Mr. Rochester.	Затем я услышаланазвания Ямайка, Кингстон, Спаништаун, - этоуказывало на то, что он жил вВест-Индии.Я с немалым изумлением услышала, что он впервые встретился ипознакомился с мистером Рочестером именно там.
He spoke of his friend’s dislike of the burning heats, the hurricanes, and rainy seasons of that region.	Мистер Мэзон рассказывал отом, как его друг невзлюбил знойный климат,ураганы и дожди в этих краях.
I knew Mr. Rochester had been a traveller: Mrs. Fairfax had said so; but I thought the continent of Europe had bounded his wanderings; till now I had never heard a hint given of visits to more distant shores.	Мне было известно, что мистер Рочестер много путешествовал, об этом поведала мне миссис Фэйрфакс, но я полагала, что он не выезжал за пределы Европы, -до сих пор я никогда не слышала, чтобы он посещал более отдаленные земли.

I was pondering these things, when an incident, and a somewhat unexpected one, broke the thread of my musings.	Я была погружена в эти мысли, когдапроизошел несколько неожиданныйэпизод.
Mr. Mason, shivering as some one chanced to open the door, asked for more coal to be put on the fire, which had burnt out its flame, though its mass of cinder still shone hot and red.	Мистер Мэзон, поеживавшийся от холода всякий раз, как кто-нибудьоткрывал дверь, попросил подложить углей вкамин, хотя он был еще полонжара.
The footman who brought the coal, in going out, stopped near Mr. Eshton’s chair, and said something to him in a low voice, of which I heard only the words, “old woman,”—“quite troublesome.”	Лакей, явившийся на зов, проходя мимо мистера Эштона, что-то сказалему вполголоса, причем я разобрала всего несколько слов: "старуха", "так пристает... "
“Tell her she shall be put in the stocks if she does not take herself off,” replied the magistrate.	- Скажите, что я ее в тюрьму посажу, если она не уберется отсюда, -отозвался судья.
“No—stop!” interrupted Colonel Dent.	- Нет, подождите, - прервал его полковник Дэнт.
“Don’t send her away, Eshton; we might turn the thing to account; better consult the ladies.”	- Не отсылайте ее,Эштон.Может быть, это будет интересно. Лучше спросите дам.
And speaking aloud, he continued—“Ladies, you talked of going to Hay Common to visit the gipsy camp; Sam here says that one of the old Mother Bunches is in the servants’ hall at this moment, and insists upon being brought in before ‘the quality,’ to tell them their fortunes.	- И он ужегромко продолжал: - Вот, сударыни, вы хотели отправиться в Хэй посмотреть цыганский табор.А Сэм говорит, что в людской столовой находится старухацыганка, она просит, чтобы ее провели к "господам", она им погадает.
Would you like to see her?”	Хотите видеть ее?
“Surely, colonel,” cried Lady Ingram, “you would not encourage such a low impostor?	- Слушайте, полковник, - воскликнула ледиИнгрэм, - неужели вы впуститесюда какую-то подозрительную цыганку?
Dismiss her, by all means, at once!”	Гоните ее без всяких разговоров, и сейчас же!
“But I cannot persuade her to go away, my lady,” said the footman; “nor can any of the servants: Mrs. Fairfax is with her just now, entreating her to be gone; but she has taken a chair in the chimney-corner, and says nothing shall stir her from it till she gets leave to come in here.”	- Но я никак не могу заставить ее уйти, миледи, -отозвался лакей.- Иникто из слуг не может.Там миссис Фэйрфакс, она старается выпроводить ее,но старуха взяла стул, уселась около камина иговорит, что не двинется сместа, пока ей не разрешат войти сюда.
“What does she want?” asked Mrs. Eshton.	- А что ей нужно? - спросила миссис Эштон.
“‘To tell the gentry their fortunes,’ she says, ma’am; and she swears she must and will do it.”	- Она хочет погадать господам, сударыня. И клянется, что без этого не уйдет.
“What is she like?” inquired the Misses Eshton, in a breath.	- А какова она собой? - заинтересовались обе мисс Эштон.
“A shockingly ugly old creature, miss; almost as black as a crock.”	- Отвратительная старая ведьма, мисс, черная, как сажа!
“Why, she’s a real sorceress!” cried Frederick Lynn.	- Настоящая ворожея! - воскликнул Фредерик Лин.
“Let us have her in, of course.”	- Конечно, нужно привести ее сюда.

“To bc surc,” rcjoincd his brothcr; “it would bc a thousand pitics to throw away such a chancc of fun.”	- Разумеется! - подхватил его брат.- Как можно упустить такое развлечение!
“My dcar boys, what arc you thinking about?” cxclaimcd Mrs. Lynn.	- Мальчики, вы с ума сошли! - воскликнула миссис Лин.
“I cannot possibly countcnancc any such inconsistcnt procccding,” chimcd in thc Dowagcr Ingram.	- Я не могу допустить в своем присутствии столь неприличноеразвлечение, - прошипела вдовствующая леди Ингрэм.
“Indccd, mama, but you can—and will,” pronounccd thc haughty voicc of Blanchc, as shc turncd round on thc piano-stool; whcrc till now shc had sat silcnt, apparently cxamining sundry shccts of music.	- Ну, мама, что за глупости! - раздался насмешливый голос Бланш.И онаповернулась на табуретке перед роялем.До сих пор она сидела, молча, рассматривая какие-то ноты.
“I havc a curiosity to hcar my fortunc told: thcrcforc, Sam, ordcr thc bcldamc forward.”	- Я хочу, чтобы мне предсказали мою судьбу. Сэм,впустите эту красотку.
“My darling Blanchc! rccollcct—”	- Но, сокровище мое, пойми сама...
“I do—I rccollcct all you can suggcst; and I must havc my will—quick, Sam!”	- Понимаю и знаю заранее все, что ты скажешь. Но будет так, как я хочу.Скорей, Сэм!
“Ycs—ycs—ycs!” cricd all thc juvcnilcs, both ladics and gcntlcmcn.	- Да, да, да! - закричала молодежь, и дамы, и джентльмены.
“Lct hcr comc—it will bc cxccllcnt sport!”	- Пустьвойдет, очень интересно!
Thc footman still lingcrcd.	Слуга все еще медлил.
“Shc looks such a rough onc,” said hc.	- Да это такая скандалистка, - сказал он.
“Go!” cjaculatcd Miss Ingram, and thc man wcnt.	- Ступайте! - изрекла мисс Ингрэм; и он вышел.
Excitcmcnt instantly scizcd thc wholc party: a running firc of raillcry and jcsts was procccding whcn Sam rcturncd.	Гостями овладело волнение.Когда Сэм вернулся, все еще продолжался перекрестный огонь насмешек и шуток.
“Shc won’t comc now,” said hc.	- Она не хочет войти, - сказал Сэм.
“Shc says it’s not hcr mission to appcar bcforc thc ‘vulgar hcrd’ (thcm’s hcr words).I must show hcr into a room by hcrsclf, and thcn thosc who wish to consult hcr must go to hcr onc by onc.”	- Она говорит, что ей не присталопоказываться перед всей честной компанией (онатак выразилась), и требует,чтобы ее отвели в отдельную комнату; если господа хотят погадать, пусть заходят к ней поодиночке.
“You scc now, my quccnly Blanchc,” bcgan Lady Ingram, “shc cncroachcs.	- Вот видишь, моя прелесть! - начала леди Ингрэм.- Старуха фокусничает.
Bc adviscd, my angcl girl—and—”	Послушайся меня, мой ангел...
“Show hcr into thc library, of coursc,” cut in thc “angcl girl.”	- Проводите ее в библиотеку, - отрезал ангел.
“It is not my mission to listcn to hcr bcforc thc vulgar hcrd cithcr: I mcan to havc hcr all to mysclf.	- Я тоже не собираюсьслушать ее перед всей компанией и предпочитаю остаться с ней вдвоем.
Is thcrc a firc in thc library?”	Вбиблиотеке топится камин?
“Ycs, ma’am—but shc looks such a tinklcr.”	- Да, сударыня, но только это такая продувная бестия...
“Ccasc that chattcr, blockhcad! and do my bidding.”	- Ну, довольно разговоров, болван! Делайте, как я приказываю.

Again Sam vanished; and mystery, animation, expectation rose to full flow once more.	Сэм снова исчез.Гостями овладело еще большее оживление.
“She’s ready now,” said the footman, as he reappeared.	- Она приготовилась, - сказал лакей, появившись вновь.
“She wishes to know who will be her first visitor.”	- Спрашивает, кто будет первым.
“I think I had better just look in upon her before any of the ladies go,” said Colonel Dent.	- Мне кажется, не мешает сначала взглянуть на нее, прежде чем пойдеткто-нибудь из дам, - заметил полковник Дэнт.
“Tell her, Sam, a gentleman is coming.”	- Скажите ей, Сэм, что придет джентльмен.
Sam went and returned.	Сэм вышел и вернулся.
“She says, sir, that she’ll have no gentlemen; they need not trouble themselves to come near her; nor,” he added, with difficulty suppressing a titter, “any ladies either, except the young, and single.”	- Она говорит, сэр, что не желает гадать джентльменам, так что пусть небеспокоятся и приходить к ней.И насчет дам тоже, - едва сдерживая усмешку, продолжал он.- Она просит к себе только молодых и незамужних.
“By Jove, she has taste!” exclaimed Henry Lynn.	- Честное слово, она не глупа! - воскликнул Генри Лин.
Miss Ingram rose solemnly:	Мисс Ингрэм торжественно поднялась.
“I go first,” she said, in a tone which might have befitted the leader of a forlorn hope, mounting a breach in the van of his men.	- Я иду первая, - заявила она таким тоном, каким бы мог сказатьпредводитель героического отряда, идущего на верную гибель.
“Oh, my best! oh, my dearest! pause—reflect!” was her mama’s cry; but she swept past her in stately silence, passed through the door which Colonel Dent held open, and we heard her enter the library.	- О моя дорогая, о мое сокровище!Остановись, подумай! - взмолилась ее мать.Но мисс Ингрэм величественно проплыла мимо нее и скрылась за дверью, которую распахнул перед ней полковник Дэнт.Мы услышали, как она вошла в библиотеку.
A comparative silence ensued.	На минуту воцарилось молчание.
Lady Ingram thought it “le cas” to wring her hands: which she did accordingly.	Леди Ингрэм, решив предаться отчаянию, картинно ломала руки.
Miss Mary declared she felt, for her part, she never dared venture.	Мисс Мери уверяла всех, что у нее ни за что не хватилобы храбрости пойти в библиотеку.
Amy and Louisa Eshton tittered under their breath, and looked a little frightened.	Эми и Луиза Эштон возбужденно хихикали и явно робели.
The minutes passed very slowly: fifteen were counted before the library-door again opened.Miss Ingram returned to us through the arch.	Минуты текли очень медленно.Их прошло не меньше пятнадцати, когда дверь из библиотеки, наконец, снова открылась и под аркой показалась мисс Ингрэм.
Would she laugh?	Будет ли она смеяться?
Would she take it as a joke?	Отнесется ли к этому как к шутке?

All eyes met her with a glance of eager curiosity, and she met all eyes with one of rebuff and coldness; she looked neither flurried nor merry: she walked stiffly to her seat, and took it in silence.	Все взглядыобратились на нее с жадным любопытством, но она встретила их холодно, с непроницаемым видом.Она не казалась ни веселой, ни взволнованной; держасьчрезвычайно прямо, она проследовала через комнату и непринужденно уселась на свое прежнее место.
“Well, Blanche?” said Lord Ingram.	- Ну, Бланш? - обратился к ней лорд Ингрэм.
“What did she say, sister?” asked Mary.	- Что она сказала тебе, сестра? - спросила Мери.
“What did you think?	- Как, какое у вас впечатление?
How do you feel?—Is she a real fortune-teller?” demanded the Misses Eshton.	Она настоящая гадалка? - засыпала ее вопросами миссис Эштон.
“Now, now, good people,” returned Miss Ingram, “don’t press upon me.	- Не спешите, не горячитесь, господа, -отозвалась мисс Ингрэм, - что означают все эти расспросы?
Really your organs of wonder and credulity are easily excited: you seem, by the importance of you all—my good mama included—ascribe to this matter, absolutely to believe we have a genuine witch in the house, who is in close alliance with the old gentleman.	Поистине, вы готовы всему верить и изумляться, судя по тому, какой шум все подняли вокруг этой цыганки, а особенно ты, мама!Вы, должно быть, уверены, что в доме находится настоящая колдунья, которая связана с самим чертом.
I have seen a gipsy vagabond; she has practised in hackneyed fashion the science of palmistry and told me what such people usually tell.	Я же увидела просто нищенку цыганку; она гадала мне по руке, как доморощенная хиромантка, и сказала то, что обычно говорится в таких случаях.
My whim is gratified; and now I think Mr. Eshton will do well to put the hag in the stocks to-morrow morning, as he threatened.”	Мое любопытство удовлетворено, и, я думаю, мистерЭштон хорошо сделает, если посадит ее завтра в тюрьму, как и грозился.
Miss Ingram took a book, leant back in her chair, and so declined further conversation.	Мисс Ингрэм взяла книгу и поглубже уселась в кресло, явно отклоняя дальнейшие разговоры.
I watched her for nearly half-an-hour: during all that time she never turned a page, and her face grew momently darker, more dissatisfied, and more sourly expressive of disappointment.	Я наблюдала за ней с полчаса.Она ни разу не перевернула страницы, и на ее помрачневшем лице все явственнее проступало раздражение и разочарование.
She had obviously not heard anything to her advantage: and it seemed to me, from her prolonged fit of gloom and taciturnity, that she herself, notwithstanding her professed indifference, attached undue importance to whatever revelations had been made her.During all that time she never turned a page	Она, видимо, не услышала ничего для себя приятного и, судя по ее угрюмой молчаливости, находилась под сильным впечатлением от разговора с цыганкой, хотя не считала нужным в этом признаться.
Meantime, Mary Ingram, Amy and Louisa Eshton, declared they dared not go alone; and yet they all wished to go.	Мери Ингрэм, Эми и Луиза Эштон уверяли, что боятся идти одни, и вместе с тем всем им хотелось пойти.

A ncgotiation was opcncd through thc mcdium of thc ambassador, Sam; and aftcr much pacing to and fro, till, I think, thc said Sam’s calvcs must havc achcd with thc cxcrcisc, pcrmission was at last, with grcat difficulty, cxtortcd from thc rigorous Sibyl, for thc thrcc to wait upon hcr in a body.	Начались переговоры, причем посредником был Сэм.После бесконечных хождений туда и сюда Сэм, которому все это уже,вероятно, порядком надоело, сообщил, что. капризная сивилла, наконец, позволила барышням явиться втроем.
Thcir visit was not so still as Miss Ingram’s had bccn: wc hcard hystcrical giggling and littlc shricks procccding from thc library; and at thc cnd of about twcnty minutcs thcy burst thc door opcn, and camc running across thc hall, as if thcy wcrc half-scarcd out of thcir wits.	Их беседа с цыганкой оказалась более шумной, чем беседа мисс Ингрэм.Избиблиотеки то и дело доносились нервные смешки и легкие вскрики.Минут черездвадцать барышни, наконец, ворвались в комнату бегом, вне себя от волнения.
“I am surc shc is somcthing not right!” thcy cricd, onc and all.	- Она сумасшедшая! - кричали они наперебой.
“Shc told us such things!	- Она нам сказала такие вещи!
Shc knows all about us!” and thcy sank brcathlcss into thc various scats thc gcntlcmcn hastcncd to bring thcm.	Она все знает про нас! - и, задыхаясь, упали в кресла, подставленные им мужчинами.
Prcsscd for furthcr cxplanation, thcy dcclarcd shc had told thcm of things thcy had said and donc whcn thcy wcrc mcrc childrcn; dcscribcd books and ornamcnts thcy had in thcir boudoirs at homc: kccpsakcs that diffcrcnt rclations had prcscntcd to thcm.	Когда их начали осаждать вопросами, они рассказали, что цыганка знает, что каждая из них говорила и делала, когда была еще ребенком; она описалакниги и украшения, находящиеся у них дома, -например, альбомы, подаренные им родственниками.
Thcy affirmcd that shc had cvcn divincd thcir thoughts, and had whispcrcd in thc car of cach thc namc of thc pcrson shc likcd bcst in thc world, and informcd thcm of what thcy most wishcd for.	Барышни уверяли, что она даже угадывала их мысли ишепнула каждой на ухо имя того, кто ей всех милей, а также назвала каждой ее заветное желание.
Hcrc thc gcntlcmcn intcrposcd with carncst pctitions to bc furthcr cnlightcncd on thcsc two last-namcd points; but thcy got only blushcs, cjaculations, trcmors, and tittcrs, in rcturn for thcir importunity.	Мужчины потребовали разъяснения относительно последних двух пунктов.Но, возмущенные такой дерзостью, барышни только краснели в ответ.
Thc matrons, mcantimc, offcrcd vinaigrcttcs and wicldcd fans; and again and again rcitcratcd thc cxprcssion of thcir conccrn that thcir warning had not bccn takcn in timc; and thc cldcr gcntlcmcn laughcd, and thc youngcr urgcd thcir scrviccs on thc agitatcd fair oncs.	Мамаши темвременем предлагали им нюхательные соли и обмахивали их веерами, все вновь и вновь напоминая о том, что недаром же их предостерегали от этогонеобдуманного поступка; более пожилые джентльмены посмеивались, а молодежь усиленно навязывала взволнованным барышням свои услуги.
In thc midst of thc tumult, and whilc my cycs and cars wcrc fully cngagcd in thc sccnc bcforc mc, I hcard a hcm closc at my clbow: I turncd, and saw Sam.	Среди всего этого смятения я почувствовала, чтокто-то коснулся моеголоктя, обернулась и увидела Сэма.
“If you plcasc, miss, thc gipsy dcclarcs that thcrc is anothcr young singlc lady in thc room who has not bccn to hcr yct, and shc swcars shc will not go till shc has sccn all.	- Прошу вас, мисс, цыганка заявила, что в комнате есть еще однанезамужняя барышня, которая у нее не побывала.

I thought it must be you: there is no one else for it.	Она клянется, что не уйдет отсюда, пока не поговорит со всеми.Я думаю, она вас имела в виду, больше ведь никого нет.
What shall I tell her?”	Что мне сказать ей?
“Oh, I will go by all means,” I answered: and I was glad of the unexpected opportunity to gratify my much-excited curiosity.I slipped out of the room, unobserved by any eye—for the company were gathered in one mass about the trembling trio just returned—and I closed the door quietly behind me.	- О, я, конечно, пойду, - отвечала я, так как мое любопытство былозадето, выскользнула из комнаты, никем не замеченная, ибо все гостистолпились вокруг испуганного трио, и быстро притворила за собою дверь.
“If you like, miss,” said Sam,“I’ll wait in the hall for you; and if she frightens you, just call and I’ll come in.”	- Хотите, мисс, - предложил Сэм, - я подожду вас в холле?Если выиспугаетесь, позовите меня, и я войду.
“No, Sam, return to the kitchen: I am not in the least afraid.”	- Нет, Сэм, возвращайтесь на кухню. Я не боюсь.
Nor was I; but I was a good deal interested and excited.CHAPTER XIX	Я и не боялась, но была очень заинтригована. Глава XIX
The library looked tranquil enough as I entered it, and the Sibyl—if Sibyl she were—was seated snugly enough in an easy-chair at the chimney-corner.	Когда я вошла в библиотеку, там царила обычная тишина, а сивилла - еслиона была сивиллой - сидела в кресле в уютном уголке у камина.
She had on a red cloak and a black bonnet: or rather, a broad-brimmed gipsy hat, tied down with a striped handkerchief under her chin.	На ней былкрасный плащ и черный чепец, вернее -широкополая цыганская шляпа, подвязанная под подбородком полосатым платком.
An extinguished candle stood on the table; she was bending over the fire, and seemed reading in a little black book, like a prayer-book, by the light of the blaze: she muttered the words to herself, as most old women do, while she read; she did not desist immediately on my entrance: it appeared she wished to finish a paragraph.	На столе стояла погасшая свеча.Цыганка сидела, склонившись к огню, и, видимо, читала маленькуючерную книжечку, напоминавшую молитвенник;она бормотала себе что-то поднос, как обычно при чтении бормочут старухи, ине сразу прекратила своезанятие при моем появлении.Казалось, она намеревалась сначала дочитать до точки.
I stood on the rug and warmed my hands, which were rather cold with sitting at a distance from the drawing-room fire.	Я подошла к камину, чтобы согреть руки, которые у меня несколько озяблив гостиной, так как я сидела там далеко от огня.
I felt now as composed as ever I did in my life: there was nothing indeed in the gipsy’s appearance to trouble one’s calm.	Теперь я вполне овладеласобой; да в облике цыганки и не было ничего, что могло бы смутить меня.

She shut her book and slowly looked up; her hat-brim partially shaded her face, yet I could see, as she raised it, that it was a strange one.It looked all brown and black: elf-locks bristled out from beneath a white band which passed under her chin, and came half over her cheeks, or rather jaws: her eye confronted me at once, with a bold and direct gaze.	Наконец она закрыла книжечку и взглянула на меня.Широкие поля ее шляпы затеняли часть лица, однако я увидела, когда она подняла голову, что лицо унее очень странное: оно было какое-то и коричневое и черное.Растрепанные космы волос торчали из-под белой повязки, завязанной под подбородком и закрывавшей массивную нижнюю челюсть.Ее глаза сразу встретились с моими; они смотрели смело и в упор.
“Well, and you want your fortune told?” she said, in a voice as decided as her glance, as harsh as her features.	- Что ж, вы хотите, чтобы я и вам погадала? -сказала она голосом стольже решительным, как и ее взгляд, и столь же резким, как ее черты.
“I don’t care about it, mother; you may please yourself: but I ought to warn you, I have no faith.”	- А это уж ваше дело, матушка: хотите - гадайте хотите - нет.Но толькопредупреждаю вас, что я в гадание не верю.
“It’s like your impudence to say so: I expected it of you; I heard it in your step as you crossed the threshold.”	- Вот дерзкая барышня!Впрочем, так я и ожидала!Я знала это уже по вашим шагам, только вы порог переступили.
“Did you?	- Разве?
You’ve a quick ear.”	У вас тонкий слух.
“I have; and a quick eye and a quick brain.”	- Да.
“You need them all in your trade.”	И тонкое зрение, и ум.
“I do; especially when I’ve customers like you to deal with.	- Все это вам нужно при вашем ремесле.- Нужно, особенно когда попадется такая особа.
Why don’t you tremble?”	Отчего вы не дрожите?
“I’m not cold.”	- Мне не холодно.
“Why don’t you turn pale?”	- Отчего вы не побледнели?
“I am not sick.”	- Я не больна.
“Why don’t you consult my art?”	- Почему вы не хотите, чтобы я вам погадала?
“I’m not silly.”	- Потому что я не настолько глупа.
The old crone “nichered” a laugh under her bonnet and bandage; she then drew out a short black pipe, and lighting it began to smoke.	Старая ведьма захихикала под своей шляпой, затем извлекла коротенькую черную трубку, и закурила ее.
Having indulged a while in this sedative, she raised her bent body, took the pipe from her lips, and while gazing steadily at the fire, said very deliberately—“You are cold; you are sick; and you are silly.”	Покурив некоторое время, она распрямила согнутую спину, вынула трубку изо рта и, пристально глядя на пламя, сказала очень веско:- А все-таки вам холодно.И вы больны и недогадливы.
“Prove it,” I rejoined.	- Докажите, - отозвалась я.
“I will, in few words.	- И докажу, несколькими словами!
You are cold, because you are alone: no contact strikes the fire from you that is in you.	Вам холодно оттого, что вы одиноки, -ваш огонь не соприкасается с другим огнем.
You are sick; because the best of feelings, the highest and the sweetest given to man, keeps far away from you.	Вы больны оттого, что самыевысокие и сладостные чувства, дарованныечеловеку, не знакомы вам.

You are silly, because, suffer as you may, you will not beckon it to approach, nor will you stir one step to meet it where it waits you.”	И вынедогадливы оттого, что предпочитаете страдать, но не хотите поманитьсчастье к себе, да и сами шагу не сделаете ему навстречу.
She again put her short black pipe to her lips, and renewed her smoking with vigour.	Она снова сунула в рот коротенькую чернуютрубку и энергичнозатянулась.
“You might say all that to almost any one who you knew lived as a solitary dependent in a great house.”	- Вы можете это сказать каждой девушке, которая живет одна в богатом доме и зависима.
“I might say it to almost any one: but would it be true of almost any one?”	- Сказать-то я могу каждой, но будет ли это верно для каждой?
“In my circumstances.”	- Если ее судьба сложилась так же, как моя, - да.
“Yes; just so, in your circumstances: but find me another precisely placed as you are.”	- Если она сложилась так же... но найдите мнееще кого-нибудь, ктоочутился бы в вашем положении.
“It would be easy to find you thousands.”	- Нетрудно найти тысячи.
“You could scarcely find me one.	- Ни одной.
If you knew it, you are peculiarly situated: very near happiness; yes, within reach of it.	Ваше положение особое, вы близки к счастью, вам стоиттолько протянуть руку.
The materials are all prepared; there only wants a movement to combine them.	Все условия в отдельности налицо, достаточно одногодвижения, и они соединятся.
Chance laid them somewhat apart; let them be once approached and bliss results.”	Судьба разъединила их, но дайте только им сблизиться, и вы узнаете блаженство.
“I don’t understand enigmas.I never could guess a riddle in my life.”	- Я не понимаю ребусов, я в жизни не отгадала ни одной загадки.
“If you wish me to speak more plainly, show me your palm.”	- Если вы хотите, чтобы я высказалась яснее, покажите мне вашу ладонь.
“And I must cross it with silver, I suppose?”	- И положить на нее серебро, вероятно?
“To be sure.”	- Без сомнения.
I gave her a shilling: she put it into an old stocking-foot which she took out of her pocket, and having tied it round and returned it, she told me to hold out my hand.	Я дала старухе шиллинг.Она сунула его в старый носок, который вытащилаиз кармана, и, завязав его узлом, приказала мне протянуть руку.
I did.	Я сделала это.
She approached her face to the palm, and pored over it without touching it.	Она наклонилась к моей ладони и принялась рассматривать, не касаясь ее.
“It is too fine,” said she.	- Все здесь слишком тонко, - сказала она.
“I can make nothing of such a hand as that; almost without lines: besides, what is in a palm?	- Я не могу гадать по такой руке, на ней почти нет линий. Да и потом - что такое ладонь?
Destiny is not written there.”	Не на ней написана судьба.
“I believe you,” said I.	- Я согласна с вами, - сказала я.
“No,” she continued, “it is in the face: on the forehead, about the eyes, in the lines of the mouth.	- Нет, - продолжала она.- Она написана в чертах лица: на лбу, вокруг глаз, в самих глазах, в линиях рта.
Kneel, and lift up your head.”	Станьте на колени, поднимите голову.
“Ah! now you are coming to reality,” I said, as I obeyed her.	- Ага, это уже ближе к делу, - сказала я, исполняя ее приказ.
“I shall begin to put some faith in you presently.”	- Скоро я начну вам верить.

I knclt within half a yard of hcr.	Я опустилась на колени в двух шагах от нее.
Shc stirred thc firc, so that a ripplc of light brokc from thc disturbcd coal: thc glare, howcvcr, as shc sat, only thrcw hcr facc into dccpcr shadow: minc, it illumincd.	Она помешала угли в камине,вспыхнула багряная струйка огня, но ее лицо оказалось еще в большей тени, мое же было ярко освещено.
“I wondcr with what fcclings you camc to mc to-night,” shc said, whcn shc had cxamincd mc a whilc.	- Хотела бы я знать, с какими чувствами вы пришли ко мне сегодня? -сказала она, поглядев на меня некоторое время.
“I wondcr what thoughts arc busy in your hcart during all thc hours you sit in yondcr room with thc finc pcoplc flitting bcforc you likc shapcs in a magic-lantcrn: just as littlc sympathctic communion passing bctwccn you and thcm as if thcy wcrc rcally mcrc shadows of human forms, and not thc actual substancc.”	- Хотела бы я знать, какиемысли бродят у вас в голове в те часы, когда вы сидите в гостиной, а все этизнатные господа мелькают мимо вас, как тени в волшебном фонаре?Между вами иими так же мало сочувствия и понимания, как если бы они действительно были бесплотными тенями человеческих существ.
“I fccl tircd oftcn, slccpy somctimcs, but scldom sad.”	- Я часто чувствую усталость, иногда мне хочетсяспать, но редко бываетгрустно.
“Thcn you havc somc sccrct hopc to buoy you up and plcasc you with whispcrs of thc future?”	- Значит, у вас есть какая-то тайная надежда, которая поддерживает вас и утешает, нашептывая о будущем?
“Not I.	- Нет!
Thc utmost I hopc is, to savc moncy cnough out of my carnings to sct up a school somc day in a littlc housc rcntcd by mysclf.”	Самое большее, о чем я мечтаю, - это скопить денег и со временемоткрыть школу в маленьком домике, где я буду полноправной хозяйкой.
“A mcan nutrimcnt for thc spirit to cxist on: and sitting in that window-scat (you scc I know your habits )—”	- Этого слишком мало, чтобы поддерживать бодрость духа.Вы любитесидеть на подоконнике... видите, я знаю ваши привычки.
“You havc lcarncd thcm from thc scrvants.”	- Вы узнали их от слуг.
“Ah! you think yoursclf sharp.	- Ах, как вы проницательны!
Wcll, pcrhaps I havc: to spcak truth, I havc an acquaintancc with onc of thcm, Mrs. Poolc—”	Что ж, может быть и от них.Говоря поправде, у меня здесь есть знакомая, миссис Пул.
I startcd to my fcct whcn I hcard thc namc.	Услышав это имя, я вскочила.
“You havc—havc you?” thought I; “thcrc is diablcric in thc busincss aftcr all, thcn!”	"Вот как, вы с ней знакомы! - пронеслось у меня в голове.- Ну, тогдатут все-таки не без черта!"
“Don’t bc alarmcd,” continucd thc strangc bcing; “shc’s a safc hand is Mrs. Poolc: closc and quict; any onc may rcposc confidcncc in hcr.	- Не пугайтесь, - продолжало странное создание.- Миссис Пул - надежная женщина, молчаливая и спокойная.На нее вполне можно положиться.
But, as I was saying: sitting in that window-scat, do you think of nothing but your futurc school?	Но яспросила вас о другом: когда вы сидите на подоконнике, неужели вы только и думаете, что об этой вашей будущей школе?
Havc you no prcscnt intcrcst in any of thc company who occupy thc sofas and chairs bcforc you?	Не испытываете ли вы интереса ккому-нибудь из гостей, сидящих на диванах икреслах перед вами?

Is there not one face you study? one figure whose movements you follow with at least curiosity?”	Нет ли срединих одного лица, за выражением которого вы наблюдаете?Одной фигуры, за движениями которой вы следите хотя бы из любопытства?
“I like to observe all the faces and all the figures.”	- Мне нравится наблюдать за всеми без различия.
“But do you never single one from the rest—or it may be, two?”	- Но не выделяете ли вы кого-нибудь среди всех остальных - одного или, может быть, двух?
“I do frequently; when the gestures or looks of a pair seem telling a tale: it amuses me to watch them.”	- Очень часто, когда жесты или взглядыкакой-нибудь пары раскрывают мнецелую повесть, мне интересно наблюдать за ними.
“What tale do you like best to hear?”	- А какую повесть вы слушаете охотнее всего?
“Oh, I have not much choice!	- О, выбор у меня небогатый!
They generally run on the same theme—courtship; and promise to end in the same catastrophe—marriage.”	Тема всегда одна и та же - ухаживанье, а в перспективе обычная катастрофа - то есть брак.
“And do you like that monotonous theme?”	- А вам нравится эта неизменная тема?
“Positively, I don’t care about it: it is nothing to me.”	- Нет.Я не интересуюсь ею. Она меня не касается.
“Nothing to you?	- Не касается?
When a lady, young and full of life and health, charming with beauty and endowed with the gifts of rank and fortune, sits and smiles in the eyes of a gentleman you—”	Если молодая дама, пышущая здоровьем, блещущая красотойи наделенная всеми благами происхождения ибогатства, сидит и улыбается,глядя в глаза джентльмену, которого вы...
“I what?”	- Я... что?
“You know—and perhaps think well of.”	- Которого вы знаете и которого, быть может, выделяете среди других...
“I don’t know the gentlemen here.	- Я не знаю здешних джентльменов.
I have scarcely interchanged a syllable with one of them; and as to thinking well of them, I consider some respectable, and stately, and middle-aged, and others young, dashing, handsome, and lively: but certainly they are all at liberty to be the recipients of whose smiles they please, without my feeling disposed to consider the transaction of any moment to me.”	Я и двух слов ни с кем из них несказала; что же касается моего мнения о них, тоодни - не столь молоды, нозато почтенны и достойны уважения, другие -молоды, элегантны, красивы и жизнерадостны.Но, разумеется, каждый из них вправе получать улыбки от той,от кого ему хочется, - мне и в голову не приходит, что это может иметь какое-то отношение ко мне.
“You don’t know the gentlemen here?	- Вы не знаете этих джентльменов?
You have not exchanged a syllable with one of them?	Вы ни с одним из них не сказали двух слов?
Will you say that of the master of the house!”	Неужели и с хозяином дома тоже?
“He is not at home.”	- Он уехал.
“A profound remark!	- Глубокомысленное замечание!
A most ingenious quibble!	Ловкая увертка!
He went to Millcote this morning, and will be back here to-night or to-morrow: does that circumstance exclude him from the list of your acquaintance—blot him, as it were, out of existence?”	Он уехал в Милкот сегодняутром и вернется вечером или завтра утром.Неужели это обстоятельство заставляет вас исключить его из списка ваших знакомых?Зачеркнуть, как будто он не существует?

“No; but I can scarcely see what Mr. Rochester has to do with the theme you had introduced.”	- Нет.Но я не могу себе представить, какое отношение мистер Рочестер имеет к этому разговору.
“I was talking of ladies smiling in the eyes of gentlemen; and of late so many smiles have been shed into Mr. Rochester’s eyes that they overflow like two cups filled above the brim: have you never remarked that?”	- Я говорила о дамах, которые улыбаются, глядя в глаза джентльменам.Аза последнее время столько улыбок было посланомистеру Рочестеру, что еговзоры наполнились ими, как два блюдечка.Разве вы не замечали этого?
“Mr. Rochester has a right to enjoy the society of his guests.”	- Мистер Рочестер вправе пользоваться вниманием своих гостей.
“No question about his right: but have you never observed that, of all the tales told here about matrimony, Mr. Rochester has been favoured with the most lively and the most continuous?”	- Никто не говорит о правах, но разве вы не замечали, что из всехздешних разговоров о браках наиболее оживленные и упорные толки касаются мистера Рочестера?
“The eagerness of a listener quickens the tongue of a narrator.”I said this rather to myself than to the gipsy, whose strange talk, voice, manner, had by this time wrapped me in a kind of dream.	- Жадность слушателя опережает речьрассказчика, - я сказала это скорейсамой себе, чем цыганке; ее странные вопросы,голос, манеры словно окутывалименя каким-то сном.
One unexpected sentence came from her lips after another, till I got involved in a web of mystification; and wondered what unseen spirit had been sitting for weeks by my heart watching its workings and taking record of every pulse.	Одно за другим срывались с ее губ совершенно неожиданныезаявления, и в конце концов мне показалось,что я опутана целой сетьюмистификаций.Я только дивилась: что это за незримый дух в течение столькихдней наблюдал за работой моего сердца и знал каждое его биение?
“Eagerness of a listener!” repeated she: “yes; Mr. Rochester has sat by the hour, his ear inclined to the fascinating lips that took such delight in their task of communicating; and Mr. Rochester was so willing to receive and looked so grateful for the pastime given him; you have noticed this?”	- Жадность слушателя! - повторила цыганка.- Да, мистер Рочестер многораз сидел и слушал то, что пленительные уста стаким удовольствием сообщалиему.Мистер Рочестер так охотно внимал им и, казалось, был так благодарен за это развлечение.Вы не обратили внимания?
“Grateful!	- Благодарен!
I cannot remember detecting gratitude in his face.”	Я что-то не замечала на его лице особой благодарности.
“Detecting!	- Не замечали?
You have analysed, then.	Значит, вы следили за ним!
And what did you detect, if not gratitude?”	А что же вы заметили, если не благодарность?
I said nothing.	Я промолчала.
“You have seen love: have you not?—and, looking forward, you have seen him married, and beheld his bride happy?”	- Любовь, - верно?И, заглядывая в будущее, вы видели его женатым, а его жену счастливой?
“Humph!Not exactly.	- Гм, не совсем так.
Your witch’s skill is rather at fault sometimes.”	Хоть вы и колдунья, но иногда плохая отгадчица.
“What the devil have you seen, then?”	- А какого же дьявола вы тогда видели?

“Ncvcr mind: I camc hcrc to inquirc, not to confcss.	- Ну, это не важно.Я пришла сюда, чтобы спрашивать, а не исповедоваться.
Is it known that Mr. Rochcstcr is to bc marricd?”	А это уже известно, что мистер Рочестер намерен жениться?
“Ycs; and to thc bcautiful Miss Ingram.”	- ДаНа прекрасной Мисс Ингрэм.
“Shortly?”	- И скоро?
“Appcaranccs would warrant that conclusion: and, no doubt (though, with an audacity that wants chastising out of you, you sccm to qucstion it), thcy will bc a supcrlativcly happy pair.	- По всей видимости - да.И, без сомнения (хотя вы с вашей дерзостью, за которую вас следовало бы наказать, кажется, не верите в это), они будут исключительно удачной парой.
Hc must lovc such a handsomc, noblc, witty, accomplishcd lady; and probably shc lovcs him, or, if not his pcrson, at lcast his pursc.	Как может он не любить такую прекрасную, знатную, остроумную и образованную барышню?И она, вероятно, любит его; а если и не его особу, то по крайней мере - его кошелек.
I know shc considcrs thc Rochcstcr cstatc cligiblc to thc last dcgrcc; though (God pardon mc!) I told hcr somcthing on that point about an hour ago which madc hcr look wondrous gravc: thc corncrs of hcr mouth fcll half an inch.	Она считает поместьеРочестеров завидным приобретением; хотя (дапростит меня бог!) час назад ясказала ей на этот счет нечто такое, отчегонастроение у нее резкопонизилось.Она сразу повесила нос.
I would advisc hcr blackaviccd suitor to look out: if anothcr comcs, with a longcr or clcarcr rcnt-roll,—hc’s dishcd—”	Я бы посоветовала ее черномазому красавчику быть настороже: если появится другой, с большими доходами и землями, она, пожалуй, натянет женишку нос.
“But, mothcr, I did not comc to hcar Mr. Rochcstcr’s fortunc: I camc to hcar my own; and you havc told mc nothing of it.”	- Послушайте, матушка, я пришла сюда не для того, чтобы заглянуть в будущее мистера Рочестера.Я хочу заглянуть в свое будущее.
“Your fortunc is yct doubtful: whcn I cxamincd your facc, onc trait contradictcd anothcr.	А вы до сих пор ничего не сказали обо мне.- Ваше будущее еще не определилось; в вашем лице одна черта противоречит другой.
Chancc has mctcd you a mcasurc of happincss: that I know.I kncw it bcforc I camc hcrc this cvcning.	Судьба предназначила вам счастье: я знала это и дотого, как пришла сюда сегодня вечером.
Shc has laid it carcfully on onc sidc for you. I saw hcr do it.	Я сама видела, как она положила его чуть ли не под самым вашим носом.
It dcpcnds on yoursclf to strctch out your hand, and takc it up: but whcthcr you will do so, is thc problcm I study.	От вас зависит протянуть руку и взять его; но возьмете ли вы - вот вопрос, который я стараюсь разрешить.
Knccl again on thc rug.”	Опуститесь опять на ковер.
“Don’t kccp mc long; thc firc scorchcs mc.”	- Не задерживайте меня, от камина ужасно жарко.
Shc did not stoop towards mc, but only gazcd, lcaning back in hcr chairI knclt.	Я опустилась на колени.

She did not stoop towards me, but only gazed, leaning back in her chair.She began muttering,—	Цыганка не наклонилась ко мне, но только пристально уставилась мне в глаза, откинувшись на спинку кресла; затем начала бормотать:
“The flame flickers in the eye; the eye shines like dew; it looks soft and full of feeling; it smiles at my jargon: it is susceptible; impression follows impression through its clear sphere; where it ceases to smile, it is sad; an unconscious lassitude weighs on the lid: that signifies melancholy resulting from loneliness.	- В ее глазах вспыхивает пламя; их взор прозрачен, как роса, он мягок иполон чувства, эти глаза улыбаются моей болтовне; они выразительны; впечатление за впечатлением отражается в их чистой глубине; когда ониперестают улыбаться - они печальны; бессознательная усталость отягощает веки- это признак меланхолии, проистекающей от одиночества.
It turns from me; it will not suffer further scrutiny; it seems to deny, by a mocking glance, the truth of the discoveries I have already made,—to disown the charge both of sensibility and chagrin: its pride and reserve only confirm me in my opinion.	Теперь она отводитглаза; они уклоняются от моего проницательного взгляда; они насмешливо вспыхивают, словно отрицая ту правду, которую я только что открыла, - они нехотят признать моего обвинения в чувствительности и печали; но их гордость и замкнутость лишь подтверждают мое мнение.
The eye is favourable.	Итак, глаза благоприятствуют счастью.
“As to the mouth, it delights at times in laughter; it is disposed to impart all that the brain conceives; though I daresay it would be silent on much the heart experiences.	Что касается рта, то он любит смеяться; он готов высказывать все, чтопостигает ум, но, мне кажется, он будетмолчать о том, что испытываетсердце.
Mobile and flexible, it was never intended to be compressed in the eternal silence of solitude: it is a mouth which should speak much and smile often, and have human affection for its interlocutor.	Подвижной и выразительный, он не предназначен к тому, чтобы ревнивооберегать тайны молчаливого одиночества; это рот, который готов многоговорить и часто улыбаться, выражать человеческие теплые чувства к собеседнику.
That feature too is propitious.	Его форма тоже благоприятствует счастливой судьбе.
“I see no enemy to a fortunate issue but in the brow; and that brow professes to say,—‘I can live alone, if self-respect, and circumstances require me so to do.	Я вижу только одного врага этого счастья - лоб; лоб как будто говорит:"Я могу жить и одна, если уважение к себе и обстоятельства этого потребуют.
I need not sell my soul to buy bliss.	Мне незачем ради блаженства продавать свою душу.
I have an inward treasure born with me, which can keep me alive if all extraneous delights should be withheld, or offered only at a price I cannot afford to give.’	У меня в груди есть тайноесокровище, дарованное мне с самого рождения;оно поддержит мою жизнь, дажеесли мне будет отказано во всех внешнихрадостях или если за них придетсязаплатить тем, что для меня всего дороже".
The forehead declares,	Этот лоб заявляет:
‘Reason sits firm and holds the reins, and she will not let the feelings burst away and hurry her to wild chasms.	"Здесь разумкрепко сидит в седле и держит в руках поводья, он не позволит чувствамвырваться вперед и увлечь его на какое-нибудь безрассудство.

The passions may rage furiously, like true heathens, as they are; and the desires may imagine all sorts of vain things: but judgment shall still have the last word in every argument, and the casting vote in every decision.	Пусть страстибеснуются в душе, как истые язычники, во всейсвоей первобытной силе, пустьжелания рисуют тысячу суетных картин, но вкаждом случае последнее словобудет принадлежать трезвому суждению, и толькоразум будет решать.
Strong wind, earthquake-shock, and fire may pass by: but I shall follow the guiding of that still small voice which interprets the dictates of conscience.’	Пусть мнеугрожают бури, землетрясения и пожары, я всегдабуду следовать этому тихомутайному голосу, послушная велениям совести".
“Well said, forehead; your declaration shall be respected.	Хорошо сказано, лоб, с твоим заявлением будут считаться.
I have formed my plans—right plans I deem them—and in them I have attended to the claims of conscience, the counsels of reason.	Твои планы -честные планы, они в согласии с голосом совести и советами разума.
I know how soon youth would fade and bloom perish, if, in the cup of bliss offered, but one dreg of shame, or one flavour of remorse were detected; and I do not want sacrifice, sorrow, dissolution—such is not my taste.	Я знаю,как скоро молодость увянет и цвет ее поблекнет, если в поднесенной ей чашесчастья будет хотя бы одна капля стыда, хотя бы привкус угрызения.
I wish to foster, not to blight—to earn gratitude, not to wring tears of blood—no, nor of brine: my harvest must be in smiles, in endearments, in sweet—That will do.	А я нежелаю ни жертв, ни горя, ни уныния, - это меня не привлекает.Я хочуисцелять, а не разрушать, заслужить благодарность, а не вызывать горькие слезы, - нет, ни одной!Пусть я пожну улыбки, радость, нежность, - вот чего я хочу.Но довольно!
I think I rave in a kind of exquisite delirium.	Мне кажется, я в каком-то сладостном бреду.
I should wish now to protract this moment ad infinitum; but I dare not.	О, если быпродлить эту минуту навеки, но я не дерзаю.
So far I have governed myself thoroughly.	Я еще крепко держу себя в руках.
I have acted as I inwardly swore I would act; but further might try me beyond my strength.	Я не преступлю данной мною клятвы, но это может превзойти мои силы.
Rise, Miss Eyre: leave me; the play is played out’.”	Встаньте, мисс Эйр, оставьте меня. Представление окончено.
Where was I?	Где я?
Did I wake or sleep?	Не сон ли это?
Had I been dreaming?	Или я спала?
Did I dream still?	Или я до сих пор грежу?
The old woman’s voice had changed: her accent, her gesture, and all were familiar to me as my own face in a glass—as the speech of my own tongue.	Голосстарухи внезапно изменился.Ее интонация, ее жесты - все в ней вдруг показалось мне знакомым, как мое собственное лицо в зеркале, как слова, произносимые моими собственными устами.
I got up, but did not go.	Я встала, но не ушла.
I looked; I stirred the fire, and I looked again: but she drew her bonnet and her bandage closer about her face, and again beckoned me to depart.	Я посмотрелана цыганку, помешала угли в камине и опятьпосмотрела; но она ниже надвинулашляпу на лицо и снова жестом предложила мнеуйти.

Thc flamc illuminatcd hcr hand strctchcd out: rouscd now, and on thc alcrt for discovcrics, I at oncc noticcd that hand.	Пламя озаряло ее протянутую руку.Настороженная, взволнованная всем происшедшим, я сразу обратила внимание на эту руку.
It was no morc thc withcrcd limb of cld than my own; it was a roundcd supplc mcmbcr, with smooth fingcrs, symmctrically turncd; a broad ring flashcd on thc littlc fingcr, and stooping forward, I lookcd at it, and saw a gcm I had sccn a hundrcd timcs bcforc.	Рука была так же молода, как и моя: нежная и сильная, гибкие, стройные пальцы; на мизинце блеснуло широкое кольцо,наклонившись вперед, я взглянула на него и тут же узнала перстень, который видела перед тем тысячу раз.
Again I lookcd at thc facc; which was no longcr turncd from mc—on thc contrary, thc bonnct was doffcd, thc bandagc displaccd, thc hcad advanccd.	Я снова посмотрела ей в лицо; теперь оно уже не было отвращено от меня, цыганка сбросила чепец и повязку.Голова ее склонилась.
“Wcll, Janc, do you know mc?” askcd thc familiar voicc.	- Ну что, Джен, узнаете меня - спросил знакомый голос.
“Only takc off thc rcd cloak, sir, and thcn—”	- Вам остается только снять красный плащ, сэр, и тогда...
“But thc string is in a knot—hclp mc.”	- Но завязки затянулись, помогите мне.
“Break it, sir.”	- Разорвите их, сэр.
“Thcrc, thcn—‘Off, yc lcndings!’” And Mr. Rochcstcr stcppcd out of his disguisc.	- Ну вот.Итак, прочь личину!- И, сбросив с себя свой наряд, мистер Рочестер предстал передо мной.
“Now, sir, what a strangc idca!”	- Послушайте, сэр, что за странная идея?
“But wcll carricd out, ch? Don’t you think so?”	- А ведь ловко сыграно, правда?
“With thc ladics you must havc managcd wcll.”	- С дамами у вас, наверно, вышло удачнее.
“But not with you?”	- А с вами нет?
“You did not act thc charactcr of a gipsy with mc.”	- Со мной вы вели себя не как цыганка.
“What charactcr did I act?	- А как кто?
My own?”	Как я сам?
“No; somc unaccountablc onc.	- Нет, как легкомысленный комедиант.
In short, I bclicvc you havc bccn trying to draw mc out—or in; you havc bccn talking nonscnsc to makc mc talk nonscnsc.	Словом, вы хотели что-то выведать у меня или во что-то вовлечь меня.Вы болтали глупости, чтобы заставить меня болтать глупости.
It is scarccly fair, sir.”	Это едва ли хорошо, сэр.
“Do you forgivc mc, Janc?”	- Вы простите меня, Джен?
“I cannot tcll till I havc thought it all ovcr.	- Не могу сказать, пока всего не обдумаю.
If, on rcflcction, I find I havc fallcn into no grcat absurdity, I shall try to forgivc you; but it was not right.”	Если я во зрелом размышлениинайду, что не наговорила слишком много вздора,то постараюсь простить вас;но вам не следовало этого делать.
“Oh, you havc bccn vcry corrcct—vcry carcful, vcry scnsiblc.”	- О, вы вели себя очень корректно, очень осторожно, очень благоразумно.
I rcflcctcd, and thought, on thc wholc, I had.	Я обдумала все происшедшее и пришла к выводу, что мистер Рочестер прав.
It was a comfort; but, indccd, I had bccn on my guard almost from thc bcginning of thc intcrvicw.	Это меня успокоило.Ведь я действительно была настороже с самого началаэтого свидания.

Something of masquerade I suspected.I knew gipsies and fortune-tellers did not express themselves as this seeming old woman had expressed herself; besides I had noted her feigned voice, her anxiety to conceal her features.But my mind had been running on Grace Poole—that living enigma, that mystery of mysteries, as I considered her.I had never thought of Mr. Rochester.	Я чувствовала, что за всем этим кроется какая-томистификация, но мне и в голову не приходило, что цыганка - мистер Рочестер.
“Well,” said he, “what are you musing about?	- Ну, - сказал он, - над чем вы задумались?
What does that grave smile signify?”	Что означает эта торжествующая улыбка?
“Wonder and self-congratulation, sir.	- Я удивлена и поздравляю себя, сэр.
I have your permission to retire now, I suppose?”	Надеюсь, вы разрешите мне теперь удалиться?
“No; stay a moment; and tell me what the people in the drawing-room yonder are doing.”	- Нет, подождите еще минутку и расскажите мне, что делают эти люди там, в гостиной.
“Discussing the gipsy, I daresay.”	- Вероятно, говорят о цыганке.
“Sit down!—Let me hear what they said about me.”	- Сядьте, расскажите, что они говорят обо мне?
“I had better not stay long, sir; it must be near eleven o’clock.	- Я бы не хотела, сэр, оставаться дольше; вероятно, уже около одиннадцати часов.
Oh, are you aware, Mr. Rochester, that a stranger has arrived here since you left this morning?”	Ах да, знаете ли вы, мистер Рочестер, что, после того каквы утром уехали, сюда прибыл еще один гость?
“A stranger!—no; who can it be?	- Гость?Нет.Кто же это?
I expected no one; is he gone?”	Я никого не ждал. Он уехал?
“No; he said he had known you long, and that he could take the liberty of installing himself here till you returned.”	- Нет.Он сказал, что знает вас давным-давно и что берет на себясмелость расположиться здесь до вашего возвращения.
“The devil he did!	- Ах, дьявол!
Did he give his name?”	Он назвал себя?
“His name is Mason, sir; and he comes from the West Indies; from Spanish Town, in Jamaica, I think.”	- Его фамилия Мэзон, сэр.Он приехал из Вест-Индии, из Спаништауна на Ямайке.
Mr.Rochester was standing near me; he had taken my hand, as if to lead me to a chair.	Мистер Рочестер держал меня за руку, словнособираясь подвести ккреслу.
As I spoke he gave my wrist a convulsive grip; the smile on his lips froze: apparently a spasm caught his breath.	Когда я произнесла имя гостя, он судорожно стиснул мою кисть.Улыбкана его губах застыла, дыхание как будто остановилось.
“Mason!—the West Indies!” he said, in the tone one might fancy a speaking automaton to enounce its single words;	- Мэзон!Из Вест-Индии! - сказал он, и эти слова прозвучали так, словно их произнес автомат: - Мэзон!
“Mason!—the West Indies!” he reiterated; and he went over the syllables three times, growing, in the intervals of speaking, whiter than ashes: he hardly seemed to know what he was doing.	Из Вест-Индии!- И он трижды повторил этислова, все с большими промежутками, видимо, не отдавая себе в этом отчета.

“Do you feel ill, sir?” I inquired.	- Вам нехорошо, сэр? - спросила я.
“Jane, I’ve got a blow; I’ve got a blow, Jane!”	- Джен, вы нанесли мне удар. Вы нанесли мне удар, Джен!
He staggered.	- Онпокачнулся.
“Oh, lean on me, sir.”	- О сэр, облокотитесь на меня!
“Jane, you offered me your shoulder once before; let me have it now.”	- Джен, вы когда-то предложили мне ваше плечо, -дайте мне опереться на него еще раз.
“Yes, sir, yes; and my arm.”	- Конечно, сэр, конечно! И вот моя рука.
He sat down, and made me sit beside him.	Он сел и заставил меня сесть рядом.
Holding my hand in both his own, he chafed it; gazing on me, at the same time, with the most troubled and dreary look.	Он держал мою руку обеими руками и пожимал ее.
“My little friend!” said he,	Вместе с тем он глядел на меня каким-тотревожным и горестнымвзглядом.
“I wish I were in a quiet island with only you; and trouble, and danger, and hideous recollections removed from me.”	- Мой маленький друг, - сказал он, - как хотел бы я быть сейчас науединенном острове, только с вами, и чтобывсякие волнения, опасности иотвратительные воспоминания сгинули бесследно.
“Can I help you, sir?—I’d give my life to serve you.”	- Не могу ли я помочь вам, сэр?Я готова жизнь отдать, если она вам понадобится.
“Jane, if aid is wanted, I’ll seek it at your hands; I promise you that.”	- Джен, если помощь мне будет нужна, я обращусь за ней только к вам.Это я обещаю.
“Thank you, sir.	- Благодарю вас, сэр.
Tell me what to do,—I’ll try, at least, to do it.”	Скажите мне, что надо сделать, я по крайней мере попытаюсь.
“Fetch me now, Jane, a glass of wine from the dining-room: they will be at supper there; and tell me if Mason is with them, and what he is doing.”	- Принесите мне, Джен, стакан вина из столовой.Они, наверно, сейчас ужинают; и скажите мне, там ли Мэзон и что он делает.
I went.	Я вышла.
I found all the party in the dining-room at supper, as Mr. Rochester had said; they were not seated at table,—the supper was arranged on the sideboard; each had taken what he chose, and they stood about here and there in groups, their plates and glasses in their hands.	Все действительно были в столовой и ужинали, как предполагалмистер Рочестер; они не сидели за столом, ибо ужин был приготовлен насерванте, и гости брали, что каждому хотелось,стоя маленькими группами,держа в руках тарелки и стаканы.
Every one seemed in high glee; laughter and conversation were general and animated.	Все были чрезвычайно веселы. Всюдураздавались смех и болтовня.
Mr. Mason stood near the fire, talking to Colonel and Mrs. Dent, and appeared as merry as any of them.	Мистер Мэзон, стоя у камина, беседовал с полковником и миссис Дэнт и казался таким же веселым, как и остальные.

I fillcd a winc-glass (I saw Miss Ingram watch mc frowningly as I did so: shc thought I was taking a libcrty, I darcsay), and I rcturncd to thc library.	Яналила в стакан вина (увидев это, мисс Ингрэм нахмурилась."Какая дерзость!"- вероятно, подумала она про меня) и возвратилась в библиотеку.
Mr.Rochcstcr’s cxtrcmc pallor had disappcarcd, and hc lookcd oncc morc firm and stcrn.	Ужасная бледность уже исчезла с лица мистераРочестера, и вид у негобыл опять решительный и угрюмый.
Hc took thc glass from my hand.	Он взял у меня стакан из рук.
“Hcrc is to your hcalth, ministrant spirit!” hc said. Hc swallowcd thc contcnts and rcturncd it to mc.	- Пью за ваше здоровье, светлый дух, - сказал он и, проглотив вино, вернул мне стакан.
“What arc thcy doing, Janc?”	- Что они делают, Джен?
“Laughing and talking, sir.”	- Смеются и болтают, сэр.
“Thcy don’t look gravc and mystcrious, as if thcy had hcard somcthing strangc?”	- А вам не показалось, что у них важный и загадочный вид, словно они узнали что-то необыкновенное?
“Not at all: thcy arc full of jcsts and gaicty.”	- Ничуть!Они шутят и веселятся.
“And Mason?”	- А Мэзон?
“Hc was laughing too.”	- Он тоже смеется.
“If all thcsc pcoplc camc in a body and spat at mc, what would you do, Janc?”	- Если бы все эти люди пришли сюда и оплевали меня, что бы вы сделали,Джен?
“Turn thcm out of thc room, sir, if I could.”	- Выгнала бы их из комнаты, сэр, если бы могла.
Hc half smilcd.	Он слегка улыбнулся.
“But if I wcrc to go to thcm, and thcy only lookcd at mc coldly, and whispcrcd snccringly amongst cach othcr, and thcn droppcd off and lcft mc onc by onc, what thcn?	- А если бы я вошел к ним и они только посмотрели бы на меня ледяным взглядом и, насмешливо перешептываясь, один за другим покинули меня?Тогдачто?
Would you go with thcm?”	Вы бы ушли с ними?
“I rathcr think not, sir: I should havc morc plcasurc in staying with you.”	- Думаю, что нет, сэр.Мне было бы приятнее остаться с вами.
“To comfort mc?”	- Чтобы утешать меня?
“Ycs, sir, to comfort you, as wcll as I could.”	- Да, сэр, чтобы утешать вас по мере моих сил.
“And if thcy laid you undcr a ban for adhcring to mc?”	- А если бы они предали вас анафеме за то, что вы остались со мной?
“I, probably, should know nothing about thcir ban; and if I did, I should carc nothing about it.”	- Я, вероятно, даже не узнала бы об этом, а если бы и узнала, какое мне до них дело?
“Thcn, you could darc ccnsurc for my sakc?”	- Значит, вы рискнули бы общественным мнением ради меня?
“I could darc it for thc sakc of any fricnd who dcscrvcd my adhcrcncc; as you, I am surc, do.”	- Я сделала бы это ради любого друга, которыйзаслуживал бы моейподдержки.А вы, я уверена, заслуживаете.
“Go back now into thc room; stcp quictly up to Mason, and whispcr in his car that Mr. Rochcstcr is comc and wishcs to scc him: show him in hcrc and thcn lcavc mc.”	- Вернитесь теперь в столовую, подойдите тихонько к Мэзону и шепните ему на ухо, что мистер Рочестер вернулся и хочет видеть его.Проводите его сюда и затем оставьте нас.
“Ycs, sir.”	- Хорошо, сэр.
I did his bchcst.	Я исполнила его просьбу.

The company all stared at me as I passed straight among them.	Гости с удивлением уставились на меня, когда я решительно прошла среди них.
I sought Mr. Mason, delivered the message, and preceded him from the room: I ushered him into the library, and then I went upstairs.	Я отыскала мистера Мэзона, передала ему поручение и проводила его в библиотеку, а затем поднялась наверх.
At a late hour, after I had been in bed some time, I heard the visitors repair to their chambers: I distinguished Mr. Rochester’s voice, and heard himsay,	Поздно ночью, когда я уже давно лежала в постели, я услышала, что гости расходятся по своим комнатам.До меня донесся голос мистера Рочестера:
“This way, Mason; this is your room.”	"Сюда, Мэзон.Вот твоя комната".
He spoke cheerfully: the gay tones set my heart at ease.I was soon asleep.CHAPTER XX	Этот голос звучал весело; я успокоилась и скоро заснула.Глава XX
I had forgotten to draw my curtain, which I usually did, and also to let down my window-blind.	Я забыла задернуть занавеску, как делала обычно, и спустить жалюзи.
The consequence was, that when the moon, which was full and bright (for the night was fine), came in her course to that space in the sky opposite my casement, and looked in at me through the unveiled panes, her glorious gaze roused me.Awaking in the dead of night, I opened my eyes on her disk—silver-white and crystal clear.	Поэтому, когда луна, яркая и полная (стояла ясная ночь), оказалась противмоего окна и заглянула в него, ее светлый взор пробудил меня.Была глубокаяночь, и, открыв глаза, я сразу увиделасеребристо-белый и кристально-ясныйдиск.
It was beautiful, but too solemn; I half rose, and stretched my arm to draw the curtain.	Луна была великолепна, но как-то слишком торжественна.Я приподняласьи протянула руку, чтобы задернуть занавеску.
Good God! What a cry!	Боже, какой вопль!
The night—its silence—its rest, was rent in twain by a savage, a sharp, a shrilly sound that ran from end to end of Thornfield Hall.	Ночь, ее тишина, ее покой словно были разорваны неистовым,пронзительным, диким криком, пронесшимся из одного конца дома в другой.
My pulse stopped: my heart stood still; my stretched arm was paralysed.	Сердце у меня замерло, пульс, казалось, пересталбиться; моя вытянутаярука оцепенела, словно парализованная.
The cry died, and was not renewed.	Вопль замер и больше не повторялся.
Indeed, whatever being uttered that fearful shriek could not soon repeat it: not the widest-winged condor on the Andes could, twice in succession, send out such a yell from the cloud shrouding his eyrie.	Какое бы существо ни издало этот чудовищный крик, повторить его было невозможно; самый огромный кондор в Андах не мог дважды издать такой крик в своем заоблачном гнезде.
The thing delivering such utterance must rest ere it could repeat the effort.	Существо, испустившее такой вопль, непременнодолжно было передохнуть, чтобы повторить его.
It came out of the third storey; for it passed overhead.	Этот вопль раздался на третьем этаже, у меня над головой.
And overhead—yes, in the room just above my chamber-ceiling—I now heard a struggle: a deadly one it seemed from the noise; and a half-smothered voice shouted—	В комнате надмоею я услышала шум борьбы, и, судя по этому шуму, то была борьба не на жизнь, а на смерть.Кто-то полупридушенным голосом крикнул:
“Help! help! help!” three times rapidly.	- Помогите! помогите! помогите! - три раза, с судорожной торопливостью.

“Will no one come?” it cried; and then, while the staggering and stamping went on wildly, I distinguished through plank and plaster:—	- Неужели никто не слышит? - снова раздался голос и затем, средияростного топота и возни, которые продолжались наверху, до меня сквозь доски и штукатурку донеслось:
“Rochester!	- Рочестер!
Rochester! for God’s sake, come!”	Рочестер! Ради бога! Сюда!
A chamber-door opened: some one ran, or rushed, along the gallery.	Где-то распахнулась дверь.Кто-то пробежал, вернее - пронесся по коридору.
Another step stamped on the flooring above and something fell; and there was silence.	Над моей головой послышались еще чьи-то шаги, что-то упало - и наступила тишина.
I had put on some clothes, though horror shook all my limbs; I issued from my apartment.	Я набросила на себя одежду и, дрожа от ужаса, выбежала из комнаты.Гости уже все проснулись.
The sleepers were all aroused: ejaculations, terrified murmurs sounded in every room; door after door unclosed; one looked out and another looked out; the gallery filled.	Из каждой комнаты доносились восклицания, испуганный шепот; дверь за дверью открывалась, выглядывал один, выглядывал другой; постепенно коридор наполнился людьми.
Gentlemen and ladies alike had quitted their beds; and	Мужчины и женщины повскакивали с постелей.
“Oh! what is it?”—“Who is hurt?”—“What has happened?”—“Fetch a light!”—“Is it fire?”—“Are there robbers?”—“Where shall we run?” was demanded confusedly on all hands.	"Что же это?","Кто убит?Что случилось?","Принесите свечу!","Где пожар?","Где разбойники?","Куда бежать?" - доносилось отовсюду.
But for the moonlight they would have been in complete darkness.	Еслибы не лунный свет, гости оказались бы в непроглядной тьме.
They ran to and fro; they crowded together: some sobbed, some stumbled: the confusion was inextricable.	Все бегали взад ивперед, собирались кучками, некоторые рыдали,другие едва держались наногах.Смятение было неописуемое.
“Where the devil is Rochester?” cried Colonel Dent.	- Куда к черту провалился Рочестер? - кричал полковник Дэнт.
“I cannot find him in his bed.”	- Его нигде нет.
“Here! here!” was shouted in return.	- Здесь!Здесь я! - отвечал ему из темноты знакомый голос.
“Be composed, all of you: I’m coming.”	Успокойтесь, пожалуйста, все. Я иду.
And the door at the end of the gallery opened, and Mr. Rochester advanced with a candle: he had just descended from the upper storey.	Дверь в конце коридора открылась, и появился мистер Рочестер со свечой в руке.Он только что спустился с верхнего этажа.

Onc of thc ladics ran to him dircctly; shc scizcd his arm: it was Miss Ingram.	Одна из дам торопливоподбежала к нему и схватила его за руку.Это была мисс Ингрэм.
“What awful cvcnt has takcn placc?” said shc.	- Произошло ужасное событие? - спросила она.
“Spcak! lct us know thc worst at oncc!”	- Говорите скорее, лучше узнать сразу!
“But don’t pull mc down or stranglc mc,” hc rcplicd: for thc Misscs Eshton wcrc clinging about him now; and thc two dowagcrs, in vast whitc wrappcrs, wcrc bcaring down on him likc ships in full sail.	- Да не тормошите вы меня, еще задушите, -отвечал он, так как барышниЭштон от страха прижимались к нему, а обе вдовствующие леди в необъятных белых капотах неслись на него, как два корабля под всеми парусами.
“All’s right!—all’s right!” hc cricd.	- Все в порядке, все в порядке! - закричал он.
“It’s a mcrc rchcarsal of Much Ado about Nothing.	- Это просто репетиция пьесы"Много шуму из ничего".
Ladics, kccp off, or I shall wax dangcrous.”	Дамы, не теснитесь вокруг меня, а то я могу рассвирепеть.
And dangcrous hc lookcd: his black cycs dartcd sparks.	И действительно, вид у него был свирепый. Его черные глаза метали молнии.
Calming himsclf by an cffort, hc addcd—	Сделав над собой усилие, он добавил спокойно:
“A scrvant has had thc nightmarc; that is all.	- Просто одной из служанок приснился страшный сон - вот и все.
Shc’s an cxcitablc, ncrvous pcrson: shc construcd hcr drcam into an apparition, or somcthing of that sort, no doubt; and has takcn a fit with fright.	Этаособа нервная и неуравновешенная.Она приняла свой сон за привидение или что-то в этом роде и до смерти перепугалась.
Now, thcn, I must scc you all back into your rooms; for, till thc housc is scttlcd, shc cannot bc lookcd aftcr.	А теперь я должен проводить вас в ваши комнаты: пока в доме не воцарится покой, ее не удастся привести в себя.
Gcntlcmcn, havc thc goodncss to sct thc ladics thc cxamplc.	Джентльмены, будьте добры, покажите дамам пример.
Miss Ingram, I am surc you will not fail in cvincing supcriority to idlc tcrrors.	Мисс Ингрэм, яуверен, что вы не поддадитесь вздорному страху.
Amy and Louisa, rcturn to your ncsts likc a pair of dovcs, as you arc.	Эми и Луиза, возвращайтесь в ваши гнездышки, как пара голубок.
Mcsdamcs” (to thc dowagcrs), “you will takc cold to a dcad ccrtainty, if you stay in this chill gallcry any longcr.”	А вы, сударыни, - обратился он к вдовам, -наверняка смертельно простудитесь, если задержитесь в этом холодном коридоре.
And so, by dint of altcrnatc coaxing and commanding, hc contrivcd to gct thcm all oncc morc cncloscd in thcir scparatc dormitorics.	И так, то шуткой, то твердостью, он заставилих всех разойтись поспальням.
I did not wait to bc ordcrcd back to minc, but rctrcatcd unnoticcd, as unnoticcd I had lcft it.	Я не стала ждать его приказания и вернулась к себе так женезаметно, как поднялась.
Not, howcvcr, to go to bcd: on thc contrary, I bcgan and drcsscd mysclf carcfully.	Однако я не легла.Наоборот, я поспешила одеться.

The sounds I had heard after the scream, and the words that had been uttered, had probably been heard only by me; for they had proceeded from the room above mine: but they assured me that it was not a servant’s dream which had thus struck horror through the house; and that the explanation Mr. Rochester had given was merely an invention framed to pacify his guests.	Шум борьбы послевопля и сказанные затем слова слышала,вероятно, только я одна, ибо все этопроисходило как раз в комнате надо мной, аследовательно, я была уверена,что вовсе не сон, приснившийся одной изслужанок, поверг весь дом в ужас ичто объяснение, данное мистером Рочестером,просто выдумано им дляуспокоения гостей.
I dressed, then, to be ready for emergencies.	Поэтому я решила одеться и быть готовой ко всему.
When dressed, I sat a long time by the window looking out over the silent grounds and silvered fields and waiting for I knew not what.	Я селау окна и долго просидела так, глядя на безмолвный парк и посеребренные луной поля и ожидая неведомо чего.
It seemed to me that some event must follow the strange cry, struggle, and call.	Но мне казалось, что за этим странным воплем, борьбой и зовом о помощи должно последовать еще какое-то событие.
No: stillness returned: each murmur and movement ceased gradually, and in about an hour Thornfield Hall was again as hushed as a desert.	Однако все успокоилось.В доме воцарилась полная тишина.Постепенносмолкли все шорохи и шепоты, и примерно через час в Торнфильдхолле было безмолвно, как в пустыне.
It seemed that sleep and night had resumed their empire.	Казалось, сон и ночь снова вступили в свои права.
Meantime the moon declined: she was about to set.Not liking to sit in the cold and darkness, I thought I would lie down on my bed, dressed as I was.	Луна уже заходила.Мне стало неприятно в холоде и темноте, и я решила лечь, как была, одетой.
I left the window, and moved with little noise across the carpet; as I stooped to take off my shoes, a cautious hand tapped low at the door.	Я отошла от окна и едва слышно прошла по ковру. Когда янаклонилась, чтобы снять башмаки, кто-то осторожно постучал ко мне в дверь.
“Am I wanted?” I asked.	- Меня зовут? - спросила я.
“Are you up?” asked the voice I expected to hear, viz., my master’s.	- Вы не спите? - откликнулся голос, которого я ждала, то есть голос моего хозяина.
“Yes, sir.”	- Не сплю, сэр.
“And dressed?”	- Одеты?
“Yes.”	- Да.
“Come out, then, quietly.”	- Тогда выходите, только тихонько.
I obeyed.	Я вышла.
Mr. Rochester stood in the gallery holding a light.	В коридоре стоял мистер Рочестер, держа свечу.
“I want you,” he said: “come this way: take your time, and make no noise.”	- Вы мне нужны, - сказал он, - идите за мной. Не спешите и не шумите.
My slippers were thin: I could walk the matted floor as softly as a cat.	На мне были легкие туфли, я ступала по ковру бесшумно, как кошка.
He glided up the gallery and up the stairs, and stopped in the dark, low corridor of the fateful third storey: I had followed and stood at his side.	Мистер Рочестер поднялся по лестнице и остановился в темном и низком коридоре все того же рокового третьего этажа; я остановилась рядом с ним.
“Have you a sponge in your room?” he asked in a whisper.	- У вас есть губка в вашей комнате? - спросил он шепотом.
“Yes, sir.”	- Да, сэр.

“Have you any salts—volatile salts?”	- А есть у вас соли, нюхательные соли?
“Yes.”	- Да.
“Go back and fetch both.”	- Пойдите и принесите.
I returned, sought the sponge on the washstand, the salts in my drawer, and once more retraced my steps.He still waited; he held a key in his hand: approaching one of the small, black doors, he put it in the lock; he paused, and addressed me again.	Я вернулась, нашла на умывальнике губку и в комоде соли и опять поднялась наверх.Он ждал меня, в руке у него был ключ.Подойдя к одной изнизеньких черных дверей, он вложил ключ в замок, помедлил и снова обратился ко мне:
“You don’t turn sick at the sight of blood?”	- Вы не упадете в обморок при виде крови?
“I think I shall not: I have never been tried yet.”	- Думаю, что нет, хотя мне трудно за себя поручиться.
I felt a thrill while I answered him; but no coldness, and no faintness.	Я почувствовала тайный трепет, отвечая ему. Но ни страха, ни слабости.
“Just give me your hand,” he said: “it will not do to risk a fainting fit.”	- Дайте мне вашу руку, - сказал он.- Не стоит рисковать обмороком.
I put my fingers into his.	Я вложила свои пальцы в его руку.
“Warm and steady,” was his remark: he turned the key and opened the door.	- Она теплая и крепкая и ничуть не дрожит, -заметил он и, повернув ключ в замке, открыл дверь.
I saw a room I remembered to have seen before, the day Mrs. Fairfax showed me over the house: it was hung with tapestry; but the tapestry was now looped up in one part, and there was a door apparent, which had then been concealed.	Я вошла в комнату, которую мне уже однажды показывала миссис Фэйрфакс,- в тот первый день, когда мы осматривали дом.Стены были затянуты гобеленами, но теперь они в одном месте были приподняты, и я увидела потайную дверь.
This door was open; a light shone out of the room within: I heard thence a snarling, snatching sound, almost like a dog quarrelling.	Эта дверь была открыта.В соседней комнате горел свет, и оттуда доносилось странное хриплое рычание, словно там находилась злая собака.
Mr. Rochester, putting down his candle, said to me,	Мистер Рочестер поставил свечу на пол и, сказав мне:
“Wait a minute,” and he went forward to the inner apartment.	"Подождитеминутку", прошел в смежную комнату.
A shout of laughter greeted his entrance; noisy at first, and terminating in Grace Poole’s own goblin ha! ha!	Он был встречен взрывом смеха, сначала оглушительным, затем перешедшим в характерное для смеха Грэйс Пул жуткое и раздельное "ха-ха".
She then was there.	Значит, она была там.
He made some sort of arrangement without speaking, though I heard a low voice address him: he came out and closed the door behind him.	Видимо, он дал какие-то указаниямолча, хотя кто-то к нему и обратилсявполголоса.Потом вышел и запер за собою дверь.
“Here, Jane!” he said; and I walked round to the other side of a large bed, which with its drawn curtains concealed a considerable portion of the chamber.	- Сюда, Джен, - сказал он.Мы обогнули широкую, с задернутым пологом кровать, которая занимала значительную часть комнаты.
An easy-chair was near the bed-head: a man sat in it, dressed with the exception of his coat; he was still; his head leant back; his eyes were closed.	Возле изголовья стояло кресло.В нем сидел мужчина, полуодетый; он молчал, голова была откинута назад, глаза закрыты.

Mr. Rochcstcr hcld thc candlc ovcr him; I rccogniscd in his palc and sccmingly lifclcss facc—thc strangcr, Mason: I saw too that his lincn on onc sidc, and onc arm, was almost soakcd in blood.	Мистер Рочестер поднес ближе свечу, и я узнала в этом не подававшем никакихпризнаков жизни бледном человеке сегодняшнего приезжего, Мэзона.
“Hold thc candlc,” said Mr. Rochcstcr, and I took it: hc fctchcd a basin of watcr from thc washstand:	Я заметилатакже у него под мышкой и на плече пятна крови.
“Hold that,” said hc. I obcycd.	- Держите свечу, - сказал мистер Рочестер; и я взяла у него свечу.
Hc took thc spongc, dippcd it in, and moistcncd thc corpsc-likc facc; hc askcd for my smclling-bottlc, and applicd it to thc nostrils.	Онвзял с умывальника таз с водой.- Держите, - сказал он.Я повиновалась.Окунув губку в воду, он провел ею по мертвенно-бледному лицу Мэзона.Спросилмой флакон с солями и поднес его к ноздрям гостя.
Mr. Mason shortly uncloscd his cycs; hc groancd.	Мистер Мэзон вскоре приоткрыл глаза.Он застонал.
Mr. Rochcstcr opcncd thc shirt of thc woundcd man, whosc arm and shouldcr wcrc bandagcd: hc spongcd away blood, trickling fast down.	Мистер Рочестер распахнул рубашку раненого, плечо и рука которого были перевязаны, смыл губкой кровь, стекавшую крупными каплями.
“Is thcrc immcdiatc dangcr?” murmured Mr. Mason.	- Что со мной?Я тяжело ранен? - пробормотал мистер Мэзон.
“Pooh!	- Пустяки!
No—a mcrc scratch.	Небольшая царапина!
Don’t bc so ovcrcomc, man: bcar up!	Только не раскисай, будь мужчиной!
I’ll fctch a surgcon for you now, mysclf: you’ll bc ablc to bc rcmovcd by morning, I hopc.	Ясейчас сам отправлюсь за врачом.К утру мы, надеюсь, увезем тебя отсюда.
Janc,” hc continucd.	Джен! - продолжал он, обращаясь ко мне.
“Sir?”	- Да, сэр?
“I shall havc to lcavc you in this room with this gcntlcman, for an hour, or pcrhaps two hours: you will spongc thc blood as I do whcn it rcturns: if hc fccls faint, you will put thc glass of watcr on that stand to his lips, and your salts to his nosc.	- Мне придется оставить вас здесь с этим джентльменом на час или два; вы будете вытирать губкой кровь, как я вытирал сейчас, если она появится.Аесли ему сделается дурно, вы дадите ему выпить воды из этого вот стакана и понюхать соли из вашего флакона.
You will not spcak to him on any prctcxt—and—Richard, it will bc at thc pcril of your lifc if you spcak to hcr: opcn your lips—agitatc yoursclf—and I’ll not answcr for thc conscqucnccs.”	Вы не должны разговаривать с ним ни под каким предлогом.Помни, Ричард, я запрещаю тебе под страхом смертиразговаривать с ней.Достаточно тебе открыть рот и пошевельнуться, и я неотвечаю за последствия.
Again thc poor man groancd; hc lookcd as if hc darcd not movc; fcar, cithcr of dcath or of somcthing clsc, appcarcd almost to paralysc him.	Бедный Мэзон снова застонал; он сиделнеподвижно - боязнь смерти, аможет быть и чего-то другого, точно парализовалаего.

Mr. Rochester put the now bloody sponge into my hand, and I proceeded to use it as he had done.	Мистер Рочестер вложилмне в руку окровавленную губку, и я начала стирать кровь, как делал он.
He watched me a second, then saying,	Несколько секунд он наблюдал за мной, затем сказал:
“Remember!—No conversation,” he left the room.	"Не забудьте - никаких разговоров", - и вышел из комнаты.
I experienced a strange feeling as the key grated in the lock, and the sound of his retreating step ceased to be heard.	Странное я испытала чувство, когда ключ повернулся в замке и звук удаляющихся шагов мистера Рочестера замер вдали.
Here then I was in the third storey, fastened into one of its mystic cells; night around me; a pale and bloody spectacle under my eyes and hands; a murderess hardly separated from me by a single door: yes—that was appalling—the rest I could bear; but I shuddered at the thought of Grace Poole bursting out upon me.	И вот я сидела на третьем этаже, запертая в однойиз его таинственныхкамер; вокруг меня была ночь.Перед моими глазами - доверенный моим заботам бледный, окровавленный человек; от убийцы меня отделяла тонкая дверь.Да,это было ужасно; я все готова была перенести,но содрогалась при мысли отом, что Грэйс Пул может кинуться на меня.
I must keep to my post, however.	И все же я должна оставаться на своем посту.
I must watch this ghastly countenance—these blue, still lips forbidden to unclose—these eyes now shut, now opening, now wandering through the room, now fixing on me, and ever glazed with the dulness of horror.	Я должна следить за этиммертвенным лицом, смотреть на эти посиневшие, недвижные уста, которым запрещено открываться, на эти глаза, то закрытые, то блуждающие по комнате,а по временам останавливающиеся на мне и словно остекленевшие от ужаса.
I must dip my hand again and again in the basin of blood and water, and wipe away the trickling gore.I must see the light of the unsnuffed candle wane on my employment; the shadows darken on the wrought, antique tapestry round me, and grow black under the hangings of the vast old bed, and quiver strangely over the doors of a great cabinet opposite—whose front, divided into twelve panels, bore, in grim design, the heads of the twelve apostles, each enclosed in its separate panel as in a frame; while above them at the top rose an ebon crucifix and a dying Christ.	Явсе вновь и вновь должна опускать руку в таз с водой и стирать выступающиекапли крови; следить за тем, как постепенно догорает свеча, как тенисгущаются на старинных потертых гобеленахвокруг меня, становятся черными затяжелым пологом массивной кровати и страннотрепещут над старинным шкафомпротив меня: его створки состоят из двенадцатиделений, в каждом из которых- изображение сумрачного лика одного изапостолов, сделанное искусной рукой,причем каждый лик заключен как бы вдеревянную раму, а над ними выситсяраспятие из черного дерева.
According as the shifting obscurity and flickering gleam hovered here or glanced there, it was now the bearded physician, Luke, that bent his brow; now St. John’s long hair that waved; and anon the devilish face of Judas, that grew out of the panel, and seemed gathering life and threatening a revelation of the arch-traitor—of Satan himself—in his subordinate’s form.	В зависимости от игры тени и света выступал то бородатый врач Лука сосклоненным челом, то голова святого Иоанна с прядями длинных волос, тодьявольское лицо Иуды, - оно словно вдруг оживало, и в нем проступали угрожающие черты архипредателя-сатаны, принявшего образ своего слуги.
Amidst all this, I had to listen as well as watch: to listen for the movements of the wild beast or the fiend in yonder side den.	И в этой мрачной комнате я вынуждена была бодрствовать и сторожить:прислушиваться к движениям дикого зверя или дьявола по ту сторону двери.

But since Mr. Rochester’s visit it seemed spellbound: all the night I heard but three sounds at three long intervals,—a step creak, a momentary renewal of the snarling, canine noise, and a deep human groan.	Однако мистер Рочестер, уходя, как будто заколдовал страшное создание.Втечение всей ночи из-за таинственной двери до меня только трижды, и притом с большими промежутками, донеслись приглушенные звуки: то был скрип половицы под чьими-то осторожными шагами, уже знакомое хриплое рычание и затем тоскливый человеческий стон.
Then my own thoughts worried me.	К тому же меня мучили собственные мысли.
What crime was this that lived incarnate in this sequestered mansion, and could neither be expelled nor subdued by the owner?—what mystery, that broke out now in fire and now in blood, at the deadest hours of night?	Что за преступление таилось вэтом уединенном доме, владелец которого не мог ни покончить с ним, ни пресечь его?Какая тайна прорывалась здесь то вспышкой пожара, токровопролитием в самые глухие часы ночи?
What creature was it, that, masked in an ordinary woman’s face and shape, uttered the voice, now of a mocking demon, and anon of a carrion-seeking bird of prey?	Что это за существо, которое,приняв облик обыкновеннейшей женщины, такнепостижимо меняло голос?То этобыл насмешливый демон, то дикий коршун, терзающий падаль.
And this man I bent over—this commonplace, quiet stranger—how had he become involved in the web of horror? and why had the Fury flown at him?	И незнакомец, над которым я склонялась, этот банальный и кроткийчеловек, - каким образом он угодил в эту паутину ужаса?Отчего фурия накинулась на него?
What made him seek this quarter of the house at an untimely season, when he should have been asleep in bed?	И как он очутился в этой отдаленной части дома в стольнеподходящий час, когда ему давно следовало мирно спать в своей постели?
I had heard Mr. Rochester assign him an apartment below—what brought him here!	Ясама слышала, как мистер Рочестер указал ему комнату внизу, - так что же привело его сюда?
And why, now, was he so tame under the violence or treachery done him?	И почему он так беззлобно относится ксовершенному над нимнасилию, а возможно, и предательству?
Why did he so quietly submit to the concealment Mr. Rochester enforced?	Почему так покорно подчинился этому заточению, на которое его обрек мистер Рочестер?
Why did Mr. Rochester enforce this concealment?	И зачем это понадобилось мистеру Рочестеру?
His guest had been outraged, his own life on a former occasion had been hideously plotted against; and both attempts he smothered in secrecy and sank in oblivion!	На его гостя было совершено нападение; его собственнойжизни еще недавно угрожало какое-то гнусное злодейство; и оба эти покушения он предпочитал держать в тайне и предать забвению?

Lastly, I saw Mr. Mason was submissive to Mr. Rochester; that the impetuous will of the latter held complete sway over the inertness of the former: the few words which had passed between them assured me of this.	Я только что быласвидетельницей полной покорности мистераМэзона мистеру Рочестеру, я видела,как настойчивая воля последнего безоговорочноподчинила себе инертность егогостя: те несколько слов, которыми ониобменялись, подтверждали это.
It was evident that in their former intercourse, the passive disposition of the one had been habitually influenced by the active energy of the other: whence then had arisen Mr. Rochester’s dismay when he heard of Mr. Mason’s arrival?	Очевидно, и в их прежних отношениях энергиямоего хозяина, как правило,брала верх над пассивностью его приятеля.Чем же тогда объяснить испуг мистера Рочестера, когда он узнал о приезде мистера Мэзона?
Why had the mere name of this unresisting individual—whom his word now sufficed to control like a child—fallen on him, a few hours since, as a thunderbolt might fall on an oak?	Отчего одно имяэтого незначительного человека, который подчинялся теперь каждому его слову, как ребенок, сразило его несколько часов тому назад, словно удар молнии, обрушившийся на мощный дуб?
Oh!I could not forget his look and his paleness when he whispered:	О, я не могла забыть ни его взгляда, ни егобледности, когда онпрошептал:
“Jane, I have got a blow—I have got a blow, Jane.”	"Джен, вы нанесли мне удар, вы нанесли мне удар, Джен!"
I could not forget how the arm had trembled which he rested on my shoulder: and it was no light matter which could thus bow the resolute spirit and thrill the vigorous frame of Fairfax Rochester.	Я немогла забыть, как дрожала рука, опиравшаяся на мое плечо; а ведь нелегкобыло согнуть этот решительный характер и вызвать трепет в сильном теле Фэйрфакса Рочестера.
“When will he come?	- Когда же он придет?
When will he come?”I cried inwardly, as the night lingered and lingered—as my bleeding patient drooped, moaned, sickened: and neither day nor aid arrived.	Когда же он придет? - восклицала я про себя, так как ночь тянулась бесконечно, а мой пациент стонал, слабел, угасал, и ни утро, ни помощь не приходили.
I had, again and again, held the water to Mason’s white lips; again and again offered him the stimulating salts: my efforts seemed ineffectual: either bodily or mental suffering, or loss of blood, or all three combined, were fast prostrating his strength.	Все вновь и вновь подносила я воду к губам Мэзона, все вновь и вновь предлагала понюхать освежающие соли, - мои усилия казались тщетными.Физические или душевные страдания, потеря крови, а можетбыть, все вместе взятое вызвало у него внезапный упадок сил.
He moaned so, and looked so weak, wild, and lost, I feared he was dying; and I might not even speak to him.	Он так стонал,казался таким слабым, растерянным и несчастным, что я боялась: вот-вот он умрет, а я не могу даже заговорить с ним!
The candle, wasted at last, went out; as it expired, I perceived streaks of grey light edging the window curtains: dawn was then approaching.	Свеча наконец догорела; когда огонек потух, язаметила вдоль краязанавесок бледно-серую кайму света.Значит, утро все-таки близко.
Presently I heard Pilot bark far below, out of his distant kennel in the courtyard: hope revived.	Затем яуслышала, как на дворе залаял в своей будке Пилот.

Nor was it unwarrantcd: in fivc minutcs morc thc grating kcy, thc yiclding lock, warncd mc my watch was rclicvcd.	Моя надежда воскресла.Ине напрасно: через пять минут скрип ключа в замке известил меня о том, что мое дежурство кончено.
It could not havc lastcd morc than two hours: many a wcck has sccmcd shortcr.	Оно продолжалось не больше двух часов, но мнеказалось, что протекла неделя.
Mr.Rochcstcr cntcrcd, and with him thc surgcon hc had bccn to fctch.	Вошел мистер Рочестер в сопровождении врача, за которым он ездил.
“Now, Cartcr, bc on thc alcrt,” hc said to this last:	- Ну, а теперь, Картер, поторопитесь, - обратился он к врачу.
“I givc you but half-an-hour for drcssing thc wound, fastcning thc bandagcs, gctting thc paticnt downstairs and all.”	- Даю вамполчаса на то, чтобы промыть рану, наложить повязку, свести больного вниз и так далее.
“But is hc fit to movc, sir?”	- А можно ли ему двигаться, сэр?
“No doubt of it; it is nothing scrious; hc is ncrvous, his spirits must bc kcpt up.	- Безусловно, можно.Ничего серьезного нет; просто он разнервничался, инадо поднять у него настроение.
Comc, sct to work.”	Пойдемте, принимайтесь за дело.
Mr.Rochcstcr drcw back thc thick curtain, drcw up thc holland blind, lct in all thc daylight hc could; and I was surpriscd and chccrcd to scc how far dawn was advanccd: what rosy strcaks wcrc bcginning to brightcn thc cast.	Мистер Рочестер отдернул плотные занавеси на окнах, поднял полотнянуюштору и впустил в комнату как можно больше дневного света.И я с радостью отметила, как светло уже было на дворе!Какие яркие розовые полосы озаряли восток!
Thcn hc approachcd Mason, whom thc surgcon was alrcady handling.	Затем он подошел к Мэзону, которого осматривал врач.
“Now, my good fcllow, how arc you?” hc askcd.	- Ну, приятель, как дела? - спросил он.
“Shc’s donc for mc, I fcar,” was thc faint reply.	- Боюсь, что она меня прикончила, - последовал едва слышный ответ.
“Not a whit!—couragc!	- Глупости, мужайся.
This day fortnight you’ll hardly bc a pin thc worsc of it: you’vc lost a littlc blood; that’s all.	Через две недели ты будешь здоров, как прежде. Просто немного крови потерял - вот и все.
Cartcr, assurc him thcrc’s no dangcr.”	Картер, скажите ему, что никакой опасности нет.
“I can do that conscicntiously,” said Cartcr, who had now undonc thc bandagcs; “only I wish I could havc got hcrc sooncr: hc would not havc blcd so much—but how is this?	- Могу, и с полной уверенностью, - отозвался Картер, который уже снялсо своего пациента повязку.- Жалею, что не оказался здесь раньше, тогда он не потерял бы столько крови.Но что это?
Thc flcsh on thc shouldcr is torn as wcll as cut.	Плечо не только порезано, оно изорвано.
This wound was not donc with a knifc: thcrc havc bccn tccth hcrc!”	Эта рана не от ножа, тут поработали чьи-то зубы.
“Shc bit mc,” hc murmurcd.	- Она кусала меня, - прошептал больной.
“Shc worricd mc likc a tigrcss, whcn Rochcstcr got thc knifc from hcr.”	- Она накинулась на меня, как тигрица, когда Рочестер отнял у нее нож.

“You should not have yielded: you should have grappled with her at once,” said Mr. Rochester.	- А зачем ты ей поддался?Надо было сопротивляться, - заметил мистер Рочестер.
“But under such circumstances, what could one do?” returned Mason.	- Но что можно было сделать при такихобстоятельствах? - возразилМэзон.
“Oh, it was frightful!” he added, shuddering.	- О, это было ужасно, - добавил он содрогнувшись.
“And I did not expect it: she looked so quiet at first.”	- Я не ждал этого,она вначале была так спокойна.
“I warned you,” was his friend’s answer;	- Я предупреждал тебя, - ответил его друг, - я говорил тебе: будь начеку, когда ты с ней.
“I said—be on your guard when you go near her.Besides, you might have waited till to-morrow, and had me with you: it was mere folly to attempt the interview to-night, and alone.”	И потом, ты же мог подождать до завтра, и я пошел быс тобой; это было просто безумием - попытаться устроить свидание сегодня же ночью и с глазу на глаз.
“I thought I could have done some good.”	- Мне казалось, что это будет полезно.
“You thought! you thought!	- Тебе казалось! Тебе казалось!
Yes, it makes me impatient to hear you: but, however, you have suffered, and are likely to suffer enough for not taking my advice; so I’ll say no more.	Я просто из себя выхожу, когда слушаю тебя.Ну, как бы там ни было, ты пострадал, и, кажется, пострадал достаточноза то, что не послушался моего совета; поэтому я умолкаю.
Carter—hurry! —hurry!	Картер, скорей, скорей!
The sun will soon rise, and I must have him off.”	Сейчас взойдет солнце, и мы должны его увезти отсюда.
“Directly, sir; the shoulder is just bandaged.	- Сию минуту, сэр. Плечо уже перевязано.
I must look to this other wound in the arm: she has had her teeth here too, I think.”	Я сейчас осмотрю только еще эту рану на руке.Тут тоже, видимо, побывали зубы.
“She sucked the blood: she said she’d drain my heart,” said Mason.	- Она сосала кровь; она сказала, что высосет всю кровь из моего сердца!- воскликнул Мэзон.
I saw Mr. Rochester shudder: a singularly marked expression of disgust, horror, hatred, warped his countenance almost to distortion; but he only said—	Я видела, как мистер Рочестер содрогнулся: странное выражениеотвращения, ужаса и ненависти исказило его лицо до неузнаваемости, но он сказал только:
“Come, be silent, Richard, and never mind her gibberish: don’t repeat it.”	- Замолчи, Ричард, и не обращай внимания на ее глупую болтовню; не повторяй ее.
“I wish I could forget it,” was the answer.	- Хотел бы я забыть... - последовал ответ.
“You will when you are out of the country: when you get back to Spanish Town, you may think of her as dead and buried—or rather, you need not think of her at all.”	- Ничего, и забудешь, как только уедешь из Англии; очутишься опять вСпаништауне и будешь вспоминать о ней так, как будто она давно умерла.Илилучше не вспоминай о ней вовсе.
“Impossible to forget this night!”	- Эту ночь забыть невозможно!
“It is not impossible: have some energy, man.	- Нет, возможно. Возьми себя в руки!

You thought you were as dead as a herring two hours since, and you are all alive and talking now.	Два часа тому назад ты считал, чтопогиб, а вот же ты жив и болтаешь как ни в чем небывало.
There!—Carter has done with you or nearly so; I’ll make you decent in a trice.	Ну, Картер кончилили почти кончил свое дело; я живо приведу тебя в порядок.
Jane” (he turned to me for the first time since his re-entrance), “take this key: go down into my bedroom, and walk straight forward into my dressing-room: open the top drawer of the wardrobe and take out a clean shirt and neck-handkerchief: bring them here; and be nimble.”	Джен (впервыепосле своего возвращения обратился он ко мне), возьмите этот ключ,спуститесь в мою спальню и пройдите прямо в гардеробную; откройте верхний ящик гардероба, выньте чистую рубашку и шейный платок и принесите их сюда.Ипопроворней.
I went; sought the repository he had mentioned, found the articles named, and returned with them.	Я пошла, отперла шкаф, достала упомянутые предметы и вернулась с ними.
“Now,” said he, “go to the other side of the bed while I order his toilet; but don’t leave the room: you may be wanted again.”	- А теперь, - сказал он, - зайдите за кровать. Я приведу его в порядок.Но не выходите из комнаты.Вы можете еще понадобиться.
I retired as directed.	Я последовала его указанию.
“Was anybody stirring below when you went down, Jane?” inquired Mr. Rochester presently.	- Никто там не просыпался, когда вы ходили вниз, Джен? - спросил меня мистер Рочестер.
“No, sir; all was very still.”	- Нет, сэр.Всюду было очень тихо.
“We shall get you off cannily, Dick: and it will be better, both for your sake, and for that of the poor creature in yonder.	- Мы увезем тебя без шума, Дик.Так будет лучше и для тебя, и для этого несчастного создания, там за дверью.
I have striven long to avoid exposure, and I should not like it to come at last.	Я слишком долго избегал огласки и меньше всего желал бы ее теперь.
Here, Carter, help him on with his waist-coat.	Помогите ему, Картер, надеть пиджак...
Where did you leave your furred cloak?	Агде твой меховой плащ?
You can’t travel a mile without that, I know, in this damned cold climate.	Тебе ведь без него и мили не проехать в этом проклятом холодном климате.
In your room?—Jane, run down to Mr. Mason’s room,—the one next mine,—and fetch a cloak you will see there.”	Я знаю.Он в твоей комнате.Джен, бегите вниз вкомнату мистера Мэзона - она рядом с моей - ипринесите плащ, который вы тамнайдете.
Again I ran, and again returned, bearing an immense mantle lined and edged with fur.	Снова я побежала и снова вернулась, таща широчайший плащ, подбитый и опушенный мехом.
“Now, I’ve another errand for you,” said my untiring master; “you must away to my room again.	- А теперь у меня для вас еще одно поручение, -сказал мой неугомонныйхозяин: - Вам придется опять спуститься в мою комнату.
What a mercy you are shod with velvet, Jane!—a clod-hopping messenger would never do at this juncture.	Какое счастье, что увас бархатные лапки, Джен.Если бы вы топали, как лошадь, это было бы ужасно.

You must opcn thc middlc drawcr of my toilct-tablc and takc out a littlc phial and a littlc glass you will find thcrc,—quick!”	Откройте средний ящик моего туалетного стола,там вы найдетемаленький пузырек и стаканчик.Живо!
I flcw thithcr and back, bringing thc dcsircd vcsscls.	Я поспешила вниз и принесла флакончик.
“That’s wcll!	- Отлично!
Now, doctor, I shall takc thc libcrty of administcring a dosc mysclf, on my own responsibility.	А теперь, доктор, я позволю себе сам определить ту дозу,которая ему необходима, на мою ответственность.
I got this cordial at Romc, of an Italian charlatan—a fcllow you would havc kickcd, Cartcr.	Я приобрел это средство вРиме у итальянского шарлатана; вы такого субъекта, наверное, выгнали бы,Картер.
It is not a thing to bc uscd indiscriminatcly, but it is good upon occasion: as now, for instancc.	Пользоваться этим средством без нужды незачем, но при случае онохорошо подхлестывает; как теперь, например.
Janc, a littlc watcr.”	Джен, дайте немного воды.
Hc hcld out thc tiny glass, and I half fillcd it from thc watcr-bottlc on thc washstand.	Он протянул мне стаканчик, и я налила его до половины водой из графина, стоявшего на умывальнике.
“That will do;—now wct thc lip of thc phial.”	- Довольно, а теперь смочите носик флакона.
I did so; hc mcasurcd twclvc drops of a crimson liquid, and prcscntcd it to Mason.	Я исполнила его просьбу.Тогда он накапал в стаканчик двенадцать капель какой-то алой жидкости и предложил ее Мэзону.
“Drink, Richard: it will givc you thc hcart you lack, for an hour or so.”	- Пей, Ричард.Это даст тебе примерно на час те силы, которых тебенедостает.
“But will it hurt mc?—is it inflammatory?”	- А оно мне не повредит? Оно возбуждает?
“Drink! drink! drink!”	- Пей, пей, пей!
Mr.Mason obcycd, bccausc it was cvidcntly usclcss to rcsist.	Мистер Мэзон подчинился, так как возражать, видимо, не приходилось.
Hc was drcsscd now: hc still lookcd palc, but hc was no longcr gory and sullicd.	Онбыл совсем одет, в лице еще оставалась бледность, но он уже не производил впечатления ослабевшего и изнемогающего человека.
Mr. Rochcstcr lct him sit thrcc minutcs aftcr hc had swallowcd thc liquid; hc thcn took his arm—	Мистер Рочестер дал емупосидеть три минуты, затем взял его под руку.
“Now I am surc you can gct on your fcct,” hc said—“try.”	- Теперь я уверен, что ты можешь подняться на ноги, - сказал он.Попробуй.
Thc paticnt rosc.	Больной встал.
“Cartcr, takc him undcr thc othcr shouldcr.	- Картер, возьмите его под другую руку.
Bc of good chccr, Richard; stcp out—that’s it!”	Приободрись, Ричард!Сделай шаг... вот так.
“I do fccl bcttcr,” rcmarkcd Mr. Mason.	- Я действительно чувствую себя лучше, - заметил мистер Мэзон.
“I am surc you do.	- Не сомневаюсь.

Now, Jane, trip on before us away to the backstairs; unbolt the side-passage door, and tell the driver of the post-chaise you will see in the yard—or just outside, for I told him not to drive his rattling wheels over the pavement—to be ready; we are coming: and, Jane, if any one is about, come to the foot of the stairs and hem.”	А теперь, Джен, бегите на черную лестницу, отопритебоковую дверь и скажите кучеру кареты, которую вы увидите во дворе или заворотами, - я не велел ему греметь колесамипо камням, - чтобы онприготовился.Мы идем.И потом, Джен, если кто-нибудь уже встал, подайте намсигнал с нижней площадки лестницы.
It was by this time half-past five, and the sun was on the point of rising; but I found the kitchen still dark and silent.	Было около половины пятого, и солнце уже всходило, но в кухне еще царили сумрак и тишина.
The side-passage door was fastened; I opened it with as little noise as possible: all the yard was quiet; but the gates stood wide open, and there was a post-chaise, with horses ready harnessed, and driver seated on the box, stationed outside.	Боковая дверь оказалась запертой, и я постаралась открыть ее как можно бесшумнее.Двор был пуст, но ворота были открыты настежь, и за ними я увидела запряженную парой лошадей карету и кучера, сидевшего на козлах.
I approached him, and said the gentlemen were coming; he nodded: then I looked carefully round and listened.	Я подошла к нему и сказала, что джентльменысейчасбудут.Он кивнул.Затем я внимательно огляделась кругом и прислушалась.
The stillness of early morning slumbered everywhere; the curtains were yet drawn over the servants’ chamber windows; little birds were just twittering in the blossom-blanched orchard trees, whose boughs drooped like white garlands over the wall enclosing one side of the yard; the carriage horses stamped from time to time in their closed stables: all else was still.	Всюду еще дремала тишина раннего утра, в окнах третьего этажа, где спала прислуга, занавески были задернуты.Птицы щебетали в густой листве плодовых деревьев, цветущие ветви которых свисали, подобно белым гирляндам, через стену, тянувшуюся в глубине двора, да в конюшнях лошади изредка переступали с ноги на ногу, и это были единственные звуки, нарушавшие тишину.
The gentlemen now appeared.	Наконец джентльмены появились.
Mason, supported by Mr. Rochester and the surgeon, seemed to walk with tolerable ease: they assisted him into the chaise; Carter followed.	Мэзон, поддерживаемый мистером Рочестером и врачом, шел без особых усилий. Они помогли ему сесть в карету, затем сел и мистер Картер.
“Take care of him,” said Mr. Rochester to the latter, “and keep him at your house till he is quite well: I shall ride over in a day or two to see how he gets on.	- Присматривайте за ним, - сказал мистер Рочестер последнему, - идержите его у себя, пока он не поправится окончательно.Я приеду через день-два его навестить.
Richard, how is it with you?”	Ну, как ты сейчас, Ричард?
“The fresh air revives me, Fairfax.”	- Свежий воздух оживил меня, Фэйрфакс.
“Leave the window open on his side, Carter; there is no wind—good-bye, Dick.”	- Оставьте окно с этой стороны открытым, Картер, ветра нет.Досвиданья, Дик!
“Fairfax—”	- Фэйрфакс...
“Well what is it?”	- Ну, что такое?

“Let her be taken care of; let her be treated as tenderly as may be: let her—” he stopped and burst into tears.	- Пусть ее берегут; пусть обращаются с ней как можно мягче, пусть ее...- Он смолк и залился слезами.
“I do my best; and have done it, and will do it,” was the answer: he shut up the chaise door, and the vehicle drove away.	- Я и так стараюсь; и буду делать, что возможно,- последовал ответ.Мистер Рочестер захлопнул дверцу кареты, экипаж тронулся.
“Yet would to God there was an end of all this!” added Mr. Rochester, as he closed and barred the heavy yard-gates.	- Но как бы я благодарил бога, если бы все это кончилось, - добавил он, закрывая и запирая на засов ворота.
This done, he moved with slow step and abstracted air towards a door in the wall bordering the orchard.	Затем он медленно и рассеянно направился к калитке в стене, окружавшей плодовый сад.
I, supposing he had done with me, prepared to return to the house; again, however, I heard him call	Я решила, что больше ему не нужна, и уже собиралась повернуть к дому, когда он снова окликнул меня:
“Jane!”	- Джен!
He had opened feel portal and stood at it, waiting for me.	- Он уже открыл калитку и стоял возле нее, ожидая меня.
“Come where there is some freshness, for a few moments,” he said; “that house is a mere dungeon: don’t you feel it so?”	Пойдите сюда, подышите несколько минут свежим воздухом.Этот дом - настоящая тюрьма, вам не кажется?
“It seems to me a splendid mansion, sir.”	- Он мне кажется роскошным замком, сэр.
“The glamour of inexperience is over your eyes,” he answered; “and you see it through a charmed medium: you cannot discern that the gilding is slime and the silk draperies cobwebs; that the marble is sordid slate, and the polished woods mere refuse chips and scaly bark.	- В вас говорит невинная восторженность, -отвечал он.- Вы смотрите навсе сквозь розовые очки.Вы не видите, что это золото - мишура, а шелковыедрапировки - пыльная паутина, что мрамор -грязные камни, а полированное дерево - гнилушки.
Now here” (he pointed to the leafy enclosure we had entered) “all is real, sweet, and pure.”	А вот здесь, - он указал рукой на густую листву, подкоторую мы вступали, - все настоящее, сладостное и чистое.
He strayed down a walk edged with box, with apple trees, pear trees, and cherry trees on one side, and a border on the other full of all sorts of old-fashioned flowers, stocks, sweet-williams, primroses, pansies, mingled with southernwood, sweet-briar, and various fragrant herbs.	Он медленно шел по дорожке, вдоль которой с одной стороны тянулисьяблони, груши и вишни, а с другой пестрелбордюр из самых разнообразныхнезатейливых цветов: левкоев, гвоздик,анютиных глазок, вперемежку сшиповником, жимолостью и душистыми травами.
They were fresh now as a succession of April showers and gleams, followed by a lovely spring morning, could make them: the sun was just entering the dappled east, and his light illumined the wreathed and dewy orchard trees and shone down the quiet walks under them.	Они были свежи, как только могутбыть свежи растения после апрельских дождей итуманов, в пленительноевесеннее утро.Солнце только что показалось на румяном востоке, и его лучиуже озаряли цветущие, покрытые росой плодовые деревья и тихие дорожки сада.
“Jane, will you have a flower?”	- Джен, хотите цветок?

Hc gathcrcd a half-blown rosc, thc first on thc bush, and offcrcd it to mc.	Он сорвал полураспустившуюся розу, первую из расцветших в этом году, и протянул мне.
“Thank you, sir.”	- Благодарю вас, сэр.
“Do you likc this sunrisc, Janc?	- Нравится вам этот восход, Джен?
That sky with its high and light clouds which arc surc to mclt away as thc day waxcs warm—this placid and balmly atmosphcrc?”	Это небо с высокими и легкимиоблаками, которые, конечно, растают, когдавоздух согреется?Этот покой и благоухание?
“I do, vcry much.”	- Да, очень.
“You havc passcd a strangc night, Janc.”	- Вы ведь провели странную ночь, Джен.
“Ycs, sir.”	- Да, сэр.
“And it has madc you look palc—wcrc you afraid whcn I lcft you alonc with Mason?”	- Какая вы бледная.Вам, вероятно, было страшно, когда я оставил вассМэзоном.
“I was afraid of somc onc coming out of thc inncr room.”	- Я боялась, что кто-то придет из другой комнаты.
“But I had fastcncd thc door—I had thc kcy in my pockct: I should havc bccn a carclcss shcphcrd if I had lcft a lamb—my pct lamb—so ncar a wolf’s dcn, unguardcd: you wcrc safc.”	- Но я же запер дверь, ключ лежал у меня в кармане.Я был бы нерадивымпастухом, если бы мою овечку, мою любимую овечку, оставил без защиты возле волчьего логова.Вы были в безопасности.
“Will Gracc Poolc livc hcrc still, sir?”	- А что, Грэйс Пул и дальше будет жить тут, сэр?
“Oh ycs! don’t troublc your hcad about hcr—put thc thing out of your thoughts.”	- О да!Не ломайте себе голову над этим, просто забудьте о ней.
“Yct it sccms to mc your lifc is hardly sccurc whilc shc stays.”	- Но мне кажется, ваша жизнь не может быть вбезопасности, пока оназдесь.
“Ncvcr fcar—I will takc carc of mysclf.”	- Не тревожьтесь обо мне, я буду осторожен.
“Is thc dangcr you apprchcndcd last night gonc by now, sir?”	- А эта опасность, о которой вы упоминали вчера, больше не угрожает вам, сэр?
“I cannot vouch for that till Mason is out of England: nor cvcn thcn.	- Я не могу сказать этого, пока Мэзон не выехал из Англии.И даже тогда.
To livc, for mc, Janc, is to stand on a cratcr-crust which may crack and spuc firc any day.”	Жить для меня, Джен, - значит стоять на тонкой коре вулкана, онакаждую минуту может треснуть, и пламя вырвется наружу.
“But Mr. Mason sccms a man casily lcd.	- Но, мне кажется, мистер Мэзон легко поддается влиянию, и вы, сэр,очевидно, можете в любую минуту на него воздействовать.
Your influcncc, sir, is cvidcntly potcnt with him: hc will ncvcr sct you at dcfiancc or wilfully injurc you.”	Он никогда по своейволе не повредит вам и не предаст вас.
“Oh, no!	- О нет!

Mason will not defy me; nor, knowing it, will he hurt me—but, unintentionally, he might in a moment, by one careless word, deprive me, if not of life, yet for ever of happiness.”	Мэзон не предаст меня и никогда намеренно непричинит мневреда.Но, сам того не ведая, он в любую минуту может несколькиминеосторожными словами лишить меня навекиесли не жизни, то возможностисчастья.
“Tell him to be cautious, sir: let him know what you fear, and show him how to avert the danger.”	- Скажите ему, чтобы он был осторожен, сэр.Объясните, чего вы опасаетесь, и укажите, как избегнуть опасности.
He laughed sardonically, hastily took my hand, and as hastily threw it from him.	Мистер Рочестер язвительно рассмеялся, порывисто схватил мою руку и так же быстро оттолкнул от себя.
“If I could do that, simpleton, where would the danger be?	- Если бы я мог это сделать, дурочка, то в чем же была бы опасность.
Annihilated in a moment.	Она рассеялась бы в одно мгновение.
Ever since I have known Mason, I have only had to say to him	С тех пор как я знаю Мэзона, мне достаточно было сказать ему:
‘Do that,’ and the thing has been done.	"Сделай то-то", и все было сделано.
But I cannot give him orders in this case: I cannot say	Но в данномслучае я бессилен, я не могу сказать:
‘Beware of harming me, Richard;’ for it is imperative that I should keep him ignorant that harm to me is possible.	"Смотри, не повреди мне, Ричард".Ведьон не должен и догадываться, что может в какой-то мере повредить мне.
Now you look puzzled; and I will puzzle you further.	Выозадачены?Придется вам с этим мириться и в дальнейшем.
You are my little friend, are you not?”	Ведь вы моймаленький друг, не правда ли?
“I like to serve you, sir, and to obey you in all that is right.”	- Я охотно готова служить вам и слушаться вас во всем, что хорошо.
“Precisely: I see you do.	- Вот именно, я вижу это.
I see genuine contentment in your gait and mien, your eye and face, when you are helping me and pleasing me—working for me, and with me, in, as you characteristically say, ‘all that is right:’ for if I bid you do what you thought wrong, there would be no light-footed running, no neat-handed alacrity, no lively glance and animated complexion.	Я вижу, как вы веселы и довольны, как сияет ваш взгляд и лицо, когда вы трудитесь для меня и со мной, когда вы помогаетемне в том, что, как вы метко выразились, хорошо.А прикажи я вам сделать нехорошее, вы бы не бегали легкой поступью по моим поручениям, ваши рукипроворно не исполняли бы их, ваш взгляд не был бы оживлен и лицо весело.
My friend would then turn to me, quiet and pale, and would say,	Моймаленький друг повернулся бы тогда ко мне, спокойный и бледный, и сказал бы:
‘No, sir; that is impossible: I cannot do it, because it is wrong;’ and would become immutable as a fixed star.	"Нет, сэр, это невозможно.Я не могу, оттого что это нехорошо".И вы были бынепоколебимы, как неподвижная звезда.
Well, you too have power over me, and may injure me: yet I dare not show you where I am vulnerable, lest, faithful and friendly as you are, you should transfix me at once.”	Вы тоже имеете власть надо мной иможете ранить меня, и я не смею показать вам, вкаком месте я уязвим, иначе,несмотря на вашу преданность и дружбу, вы сейчас же отвернетесь от меня.

“If you have no more to fear from Mr. Mason than you have from me, sir, you are very safe.”	- Если вам от мистера Мэзона угрожает такая жеопасность, как от меня,сэр, то вы в полной безопасности.
“God grant it may be so!	- Дай бог, чтоб это было так.
Here, Jane, is an arbour; sit down.”	Вот, Джен, скамейка, сядьте.
The arbour was an arch in the wall, lined with ivy; it contained a rustic seat.	Перед нами была беседка, вернее ниша в стене, заросшая плющом.В ней стояла скамья.
Mr. Rochester took it, leaving room, however, for me: but I stood before him.	Мистер Рочестер опустился на нее, однако оставилместо и дляменя.Но я продолжала стоять перед ним.
“Sit,” he said; “the bench is long enough for two.	- Сядьте же, - сказал он.- Места хватит нам обоим.
You don’t hesitate to take a place at my side, do you?	Надеюсь, вы не боитесь сесть около меня? Нет?
Is that wrong, Jane?”	Надеюсь, вы не думаете, что это нехорошо, Джен?
I answered him by assuming it: to refuse would, I felt, have been unwise.	Я ответила ему тем, что села.
“Now, my little friend, while the sun drinks the dew—while all the flowers in this old garden awake and expand, and the birds fetch their young ones’ breakfast out of the Thornfield, and the early bees do their first spell of work—I’ll put a case to you, which you must endeavour to suppose your own: but first, look at me, and tell me you are at ease, and not fearing that I err in detaining you, or that you err in staying.”	Я чувствовала, что отказываться было бы неловко.- А пока солнце пьет росу, мой маленький друг, пока цветы в старом садупросыпаются и охорашиваются, а птицы и неугомонные пчелки приступают к дневной работе, я расскажу вам одну историю, а вы поставьте себя на место ее главного героя.Но сначала посмотрите на меня и скажите, что вы чувствуетесебя легко и вас нисколько не беспокоит, что я задерживаю вас здесь.
“No, sir; I am content.”	- Нет, сэр.Я вполне спокойна.
“Well then, Jane, call to aid your fancy:—suppose you were no longer a girl well reared and disciplined, but a wild boy indulged from childhood upwards; imagine yourself in a remote foreign land; conceive that you there commit a capital error, no matter of what nature or from what motives, but one whose consequences must follow you through life and taint all your existence.	- А тогда, Джен, призовите на помощь всю свою фантазию и представьтесебе, что вы не благовоспитанная и выдержанная девушка, а буйный юноша,избалованный с детства; представьте, что вы находитесь в далекой чужойстране; допустите, что вы совершили там роковую ошибку - неважно какую и покаким мотивам, но последствия которой преследуют вас всю жизнь и омрачают все ваше существование.
Mind, I don’t say a crime; I am not speaking of shedding of blood or any other guilty act, which might make the perpetrator amenable to the law: my word is error.	Заметьте, я не сказал "преступление".Я имею в видуне пролитие крови или что-нибудь подобное, что карается законом.Я сказал -ошибка.

Thc rcsults of what you havc donc bccomc in timc to you uttcrly insupportablc; you takc mcasurcs to obtain rclicf: unusual mcasurcs, but ncithcr unlawful nor culpablc.	И вот, последствия вашей ошибки становятся со временем для вассовершенно невыносимыми; вы принимаете меры, чтобы освободиться от них: необычные меры, но в них нет ничего преступного или противозаконного.
Still you arc miscrablc; for hopc has quittcd you on thc vcry confincs of lifc: your sun at noon darkcns in an cclipsc, which you fccl will not lcavc it till thc timc of sctting.	Ивсе-таки вы несчастны, ибо вас навсегда покинула надежда.В самый полдень солнце для вас меркнет, и вы чувствуете, что затмение кончится лишь в час заката.
Bittcr and basc associations havc bccomc thc solc food of your mcmory: you wandcr hcrc and thcrc, sccking rcst in cxilc: happincss in plcasurc—I mcan in hcartlcss, scnsual plcasurc—such as dulls intcllcct and blights fccling.	Ваша память питается только горькими и унизительными воспоминаниями.Вы переезжаете с места на место, ища покоя в одиночестве, счастья вудовольствиях; я имею в виду грубые, низменные удовольствия, затемняющие разум и притупляющие чувства.
Hcart-wcary and soul-withcrcd, you comc homc aftcr ycars of voluntary banishmcnt: you makc a ncw acquaintancc—how or whcrc no mattcr: you find in this strangcr much of thc good and bright qualitics which you havc sought for twcnty ycars, and ncvcr bcforc cncountcrcd; and thcy arc all frcsh, hcalthy, without soil and without taint.	И вот, с тоской в сердце и опустошенной душой вы возвращаетесь из добровольного изгнания и встречаетесь с новым лицом, как и где - неважно.Вы находите в нем многие из тех светлых и добрых черт,которых тщетно ищете вот уже двадцать лет, нокоторых ни в ком еще невстречали.Перед вами воплощенная свежесть и здоровье, без пятнышка, без гнили.
Such socicty rcvivcs, rcgcncratcs: you fccl bcttcr days comc back—highcr wishcs, purcr fcclings; you dcsirc to rccommcncc your lifc, and to spcnd what rcmains to you of days in a way morc worthy of an immortal bcing.	Общество такого человека живит и воскрешает.Вы чувствуете, что возвращаются ваши лучшие дни, что в вас просыпаются более высокие желания, более чистые помыслы.Вы жаждете начать жизнь сначала и провести остатокваших дней более достойно, как подобает бессмертному существу.
To attain this cnd, arc you justificd in ovcrlcaping an obstaclc of custom—a mcrc convcntional impcdimcnt which ncithcr your conscicncc sanctifics nor your judgmcnt approvcs?”	Так неужеличеловек, чтобы достичь этого, не имеет правапереступить через препятствие,которое является чисто формальным, Черезпреграду, совершенно условную,которая не освящена его совестью и не оправданаего рассудком?
Hc pauscd for an answcr: and what was I to say?	Он смолк, ожидая ответа. Но что я могла сказать?
Oh, for somc good spirit to suggcst a judicious and satisfactory rcsponsc!	О, если быкакой-нибудь добрый дух внушил мне справедливый и верный ответ.
Vain aspiration!	Тщетнаянадежда!

The west wind whispered in the ivy round me; but no gentle Ariel borrowed its breath as a medium of speech: the birds sang in the tree-tops; but their song, however sweet, was inarticulate.	Западный ветер шелестел хвоей вокруг меня, но нежный Ариель невоспользовался его дыханием, чтобы ответитьвместо меня; птицы пели в кронахдеревьев, но их песнь, хотя и сладостная, былабессловесна.
Again Mr. Rochester propounded his query:	А мистер Рочестер настойчиво продолжал:
“Is the wandering and sinful, but now rest-seeking and repentant, man justified in daring the world’s opinion, in order to attach to him for ever this gentle, gracious, genial stranger, thereby securing his own peace of mind and regeneration of life?”	- Неужели этот человек, этот бродяга и грешник, теперь раскаивающийся иищущий покоя, не имеет права презреть мнение света, чтобы привязать к себе нежное, благородное и чистое создание, чтобы обрести душевный мир и возродиться к новой жизни?
“Sir,” I answered, “a wanderer’s repose or a sinner’s reformation should never depend on a fellow-creature.	- Сэр, - отвечала я, - ни отдых странника, ни исправление грешника не зависят от окружающих людей.
Men and women die; philosophers falter in wisdom, and Christians in goodness: if any one you know has suffered and erred, let him look higher than his equals for strength to amend and solace to heal.”	Мужчины и женщины смертны; философы изменяютмудрости, а христиане - добру; если кто-то, известный вам, страдал изаблуждался, пусть он ищет не среди равных себе, а выше - те силы, которыепомогут ему искупить его грехи и даруют ему исцеление.
“But the instrument—the instrument!	- Но орудие!
God, who does the work, ordains the instrument.	Бог, чья воля здесь творится, избирает и орудиедля своихцелей.
I have myself—I tell it you without parable—been a worldly, dissipated, restless man; and I believe I have found the instrument for my cure in—”	Это я сам, - говорю вам без всяких иносказаний, - вел суетную,беспутную и праздную жизнь, и, мне кажется, я нашел средство для своего исцеления, нашел в...
He paused: the birds went on carolling, the leaves lightly rustling.	Он замолчал.Птицы продолжали распевать, листья тихонько шептались.
I almost wondered they did not check their songs and whispers to catch the suspended revelation; but they would have had to wait many minutes—so long was the silence protracted.	Мнедаже показалось странным, что и те и другие не прекратили своего пения ишепота, чтобы уловить эту непрозвучавшую тайну.Но им пришлось бы ждать немало времени, так продолжительно было молчание.
At last I looked up at the tardy speaker: he was looking eagerly at me.	Наконец я взглянула насвоего собеседника; он тревожно смотрел на меня.
“Little friend,” said he, in quite a changed tone—while his face changed too, losing all its softness and gravity, and becoming harsh and sarcastic—“you have noticed my tender penchant for Miss Ingram: don’t you think if I married her she would regenerate me with a vengeance?”	- Маленький друг, - сказал он внезапноизменившимся тоном, причемизменилось и его лицо, оно потеряло всю своюмягкость и серьезность, сталожестким и насмешливым, - вы, наверно,заметили мои нежные чувства к миссИнгрэм?

Hc got up instantly, wcnt quitc to thc othcr cnd of thc walk, and whcn hc camc back hc was humming a tunc.	Как вы думаете, если я женюсь на ней, - не правда ли, она славно меня возродит?Он тут же вскочил и ушел на другой конец дорожки, а когда возвратился, то напевал что-то.
“Janc, Janc,” said hc, stopping bcforc mc, “you arc quitc palc with your vigils: don’t you cursc mc for disturbing your rcst?”	- Джен, Джен, Джен! - сказал он, остановившись передо мной.- Вы совсемпобледнели от этих бессонных ночей.Вы не браните меня за то, что я нарушаю ваш покой?
“Cursc you?	- Браню вас?
No, sir.”	Нет, сэр.
“Shakc hands in confirmation of thc word.	- Тогда в доказательство этого пожмите мне руку.
What cold fingcrs!	Какие холодные пальцы!
Thcy wcrc warmcr last night whcn I touchcd thcm at thc door of thc mystcrious chambcr.	Они были теплее этой ночью, когда я коснулсяих у двери таинственнойкомнаты.
Janc, whcn will you watch with mc again?”	Джен, вы еще будете бодрствовать со мной?
“Whcncvcr I can bc uscful, sir.”	- Всякий раз, когда смогу вам быть полезной, сэр.
“For instancc, thc night bcforc I am marricd!	- Например, в ночь перед моей свадьбой!
I am surc I shall not bc ablc to slccp.	Я уверен, что не засну.
Will you promisc to sit up with mc to bcar mc company?	Выобещаете провести эту ночь со мной?
To you I can talk of my lovcly onc: for now you havc sccn hcr and know hcr.”	С вами я могу говорить о моей возлюбленной: вы ведь видели ее и узнали.
“Ycs, sir.”	- Да, сэр.
“Shc’s a rarc onc, is shc not, Janc?”	- Она изумительна! Правда, Джен?
“Ycs, sir.”	- Да, сэр.
“A strappcr—a rcal strappcr, Janc: big, brown, and buxom; with hair just such as thc ladics of Carthagc must havc had.	- Богиня, настоящая богиня, Джен!Рослая, смуглая, сильная!А волосытакие, какие, наверно, были у женщин Карфагена.
Blcss mc! thcrc’s Dcnt and Lynn in thc stablcs!	Вон Дэнт и Лин уже в конюшне.
Go in by thc shrubbcry, through that wickct.”	Ради бога, возвращайтесь через палисадник, той калиткой.
As I wcnt onc way, hc wcnt anothcr, and I hcard him in thc yard, saying chccrfully—	Когда я уходила в одну сторону, а он в другую, яуслышала, как он ужевесело говорил кому-то во дворе:
“Mason got thc start of you all this morning; hc was gonc bcforc sunrisc: I rosc at four to scc him off.” CHAPTER XXI	- А Мэзон опередил вас всех сегодня утром. Он уехал перед восходом.Явстал в четыре и проводил его.Глава XXI
Prcscntimcnts arc strangc things! and so arc sympathics; and so arc signs; and thc thrcc combincd makc onc mystcry to which humanity has not yct found thc kcy.	Странное это явление - закон внутренней симпатии, а также предчувствия и предзнаменования; вместе они образуют единую загадку, ключа от которой человечество еще не нашло.
I ncvcr laughcd at prcscntimcnts in my lifc, bccausc I havc had strangc oncs of my own.	Я никогда не смеялась над предчувствиями, оттого что и со мной бывали в этом смысле странные случаи.

Sympathies, I believe, exist (for instance, between far-distant, long-absent, wholly estranged relatives asserting, notwithstanding their alienation, the unity of the source to which each traces his origin) whose workings baffle mortal comprehension.	И я верю, что существуетвнутренняя симпатия - например, между отдаленными родственниками, которые долго были разлучены, совершенно забыли друг друга, и вот, невзирая на ихотчуждение, вдруг сказывается единство тогокорня, откуда они произошли, иэта связь превосходит человеческоепонимание.
And signs, for aught we know, may be but the sympathies of Nature with man.	Что же касаетсяпредзнаменований, то они, может быть, результат тайных симпатий между природой и человеком.
When I was a little girl, only six years old, I one night heard Bessie Leaven say to Martha Abbot that she had been dreaming about a little child; and that to dream of children was a sure sign of trouble, either to one’s self or one’s kin.	Когда я была всего шестилетней девочкой, яслышала однажды вечером, какБесси Ливен говорила Марте Эббот, что онавидела во сне маленького ребенка ичто видеть во сне детей наверняка кнеприятностям - или для тебя, или длятвоих родственников.
The saying might have worn out of my memory, had not a circumstance immediately followed which served indelibly to fix it there.The next day Bessie was sent for home to the deathbed of her little sister.	Вряд ли мне запомнились бы эти слова, если бы непоследовавшее затем событие, из-за которого они врезались мне в память: надругой день Бесси была вызвана домой, ксмертному ложу своей маленькойсестры.
Of late I had often recalled this saying and this incident; for during the past week scarcely a night had gone over my couch that had not brought with it a dream of an infant, which I sometimes hushed in my arms, sometimes dandled on my knee, sometimes watched playing with daisies on a lawn, or again, dabbling its hands in running water.	Я не раз вспоминала за последнее время это поверье и этот случай, таккак в течение недели не проходило ни одной ночи, чтобы мне не приснился ребенок - иногда я убаюкивала его, иногда качала на своих коленях, иногдасмотрела, как он играет с маргаритками на лугу или плещется ручками в воде.
It was a wailing child this night, and a laughing one the next: now it nestled close to me, and now it ran from me; but whatever mood the apparition evinced, whatever aspect it wore, it failed not for seven successive nights to meet me the moment I entered the land of slumber.	Сегодня это мог быть плачущий ребенок, завтра -смеющийся.Он то прижималсяко мне, то убегал от меня; но как бы ни былокрашен этот сон и какие бы нирождал чувства, он посещал меня семь ночейподряд, едва я вступала в странусновидений.
I did not like this iteration of one idea—this strange recurrence of one image, and I grew nervous as bedtime approached and the hour of the vision drew near.	Меня очень угнетала навязчивость этого образа, этого наваждения, икогда приближалась ночь, а с ней и частаинственного сна, я начиналанервничать.
It was from companionship with this baby-phantom I had been roused on that moonlight night when I heard the cry; and it was on the afternoon of the day following I was summoned downstairs by a message that some one wanted me in Mrs. Fairfax’s room.	Я находилась в обществе призрачного младенца и в ту лунную ночь,когда меня разбудил ужасный вопль, донесшийся сверху.А во вторую половину следующего дня меня вызвали вниз, сказав, что кто-то дожидается меня в комнате миссис Фэйрфакс.

On repairing thither, I found a man waiting for me, having the appearance of a gentleman’s servant: he was dressed in deep mourning, and the hat he held in his hand was surrounded with a crape band.	Войдя туда, я увидела мужчину, напоминавшего повиду слугу из аристократического дома.Он был одет в глубокий траур, и на шляпе, которую он держал в руках, была креповая повязка.
“I daresay you hardly remember me, Miss,” he said, rising as I entered; “but my name is Leaven: I lived coachman with Mrs. Reed when you were at Gateshead, eight or nine years since, and I live there still.”	- Вы едва ли помните меня, мисс, - сказал он, вставая при моемпоявлении.- Моя фамилия Ливен, я служил кучером у миссис Рид, когда вы ещежили в Гейтсхэде, восемь или девять лет тому назад.Я и теперь продолжаю жить там.
“Oh, Robert! how do you do?	- Ах, Роберт, здравствуйте!
I remember you very well: you used to give me a ride sometimes on Miss Georgiana’s bay pony.	Я очень хорошо помню вас.Вы иногдапозволяли мне покататься на пони мисс Джорджианы.
And how is Bessie?	А как поживает Бесси?
You are married to Bessie?”	Выведь женаты на Бесси?
“Yes, Miss: my wife is very hearty, thank you; she brought me another little one about two months since—we have three now—and both mother and child are thriving.”	- Да, мисс.Моя жена совершенно здорова, благодарю вас. Два месяца томуназад она родила еще одного малыша, теперь у нас трое; и мать и ребенок чувствуют себя отлично.
“And are the family well at the house, Robert?”	- А как семья моей тети, Роберт?
“I am sorry I can’t give you better news of them, Miss: they are very badly at present—in great trouble.”	- К сожалению, не могу порадовать вас хорошими вестями, мисс, -наоборот, они очень плохие.В семье большая беда.
“I hope no one is dead,” I said, glancing at his black dress.	- Надеюсь, никто не умер? - спросила я, взглянув на его черную одежду.
He too looked down at the crape round his hat and replied—	Он опустил глаза и, взглянув на креп вокруг тульи своей шляпы, ответил:
“Mr. John died yesterday was a week, at his chambers in London.”	- Вчера была неделя, как мистер Джон умер в своей лондонской квартире.
“Mr. John?”	- Мистер Джон?
“Yes.”	- Да.
“And how does his mother bear it?”	- А как его мать перенесла это?
“Why, you see, Miss Eyre, it is not a common mishap: his life has been very wild: these last three years he gave himself up to strange ways, and his death was shocking.”	- Видите ли, мисс Эйр, это не обычное несчастье: он ведь вел дурнуюжизнь, за последние три года он вытворял богзнает что и умер ужаснойсмертью.
“I heard from Bessie he was not doing well.”	- Я слышала от Бесси, что он пошел по плохой дорожке.
“Doing well!	- Еще бы, хуже нельзя!
He could not do worse: he ruined his health and his estate amongst the worst men and the worst women.	Мистер Джон губил свою жизнь и свое состояние ссамыми дурными мужчинами и женщинами.

Hc got into dcbt and into jail: his mothcr hclpcd him out twicc, but as soon as hc was frcc hc rcturncd to his old companions and habits.	Он запутался в долгах и попал в тюрьму.Его матушка дважды помогала ему выкрутиться, но стоило ему оказатьсяна свободе, и он опять возвращался к прежним товарищам и привычкам.
His hcad was not strong: thc knavcs hc livcd amongst foolcd him bcyond anything I cvcr hcard.	У него вголове какого-то винтика не хватало.Эти негодяи, с которыми он водился, безобразно его обирали.
Hc camc down to Gatcshcad about thrcc wccks ago and wantcd missis to givc up all to him.	Он приехал в Гейтсхэд недели три тому назад и потребовал, чтобы миссис все отдала ему.
Missis rcfuscd: hcr mcans havc long bccn much rcduccd by his cxtravagancc; so hc wcnt back again, and thc ncxt ncws was that hc was dcad.	Миссис отказала: у нее давно уже пошатнулись дела из-за его беспутства. Тогда он опять уехал, и вскоре пришла весть о том, что он умер.
How hc dicd, God knows!—thcy say hc killcd himsclf.”	Какая была у него смерть, бог его знает. Ходятслухи, что он покончил с собой.
I was silcnt: thc things wcrc frightful.	Я молчала; новости действительно были ужасны.
Robcrt Lcavcn rcsumcd—	Роберт Ливен продолжал:
“Missis had bccn out of hcalth hcrsclf for somc timc: shc had got vcry stout, but was not strong with it; and thc loss of moncy and fcar of povcrty wcrc quitc brcaking hcr down.	- Миссис сама с некоторых пор больна; она очень располнела, но это ейне на пользу, а потеря денег и страх перед бедностью совсем сломили ее.
Thc information about Mr. John’s dcath and thc manncr of it camc too suddcnly: it brought on a strokc.	Икогда она узнала о смерти мистера Джона, - все это случилось уж очень неожиданно, - с ней сделался удар.
Shc was thrcc days without spcaking; but last Tucsday shc sccmcd rathcr bcttcr: shc appcarcd as if shc wantcd to say somcthing, and kcpt making signs to my wifc and mumbling.	Три дня она была без языка, но, наконец, в прошлый вторник ей стало как будто получше, она все старалась что-тосказать, делала знаки моей жене и бормотала.
It was only ycstcrday morning, howcvcr, that Bcssic undcrstood shc was pronouncing your namc; and at last shc madc out thc words,	Только вчера утром Бессиудалось разобрать, что она произносит ваше имя,и, наконец, она услышаласлова:
‘Bring Janc—fctch Janc Eyrc: I want to spcak to hcr.’	"Привезите Джен Эйр, вызовите Джен Эйр, мне нужно поговорить с ней".
Bcssic is not surc whcthcr shc is in hcr right mind, or mcans anything by thc words; but shc told Miss Rccd and Miss Gcorgiana, and adviscd thcm to scnd for you.	Бесси не была уверена, в своем ли она уме ипонимает ли, что говорит, но онавсе-таки сказала об этом мисс Рид и миссДжорджиане и посоветовала вызватьвас.
Thc young ladics put it off at first; but thcir mothcr grcw so rcstlcss, and said,	Барышни сначала не хотели; но мать становилась все беспокойнее и то и дело повторяла:
‘Janc, Janc,’ so many timcs, that at last thcy conscntcd.	"Джен, Джен", так что они, наконец, согласились.
I lcft Gatcshcad ycstcrday: and if you can gct rcady, Miss, I should likc to takc you back with mc carly to-morrow morning.”	Я выехал изГейтсхэда вчера, и, если бы вы могли собраться, мисс, я бы хотел увезти вас с собой завтра рано утром.
“Ycs, Robcrt, I shall bc rcady: it sccms to mc that I ought to go.”	- Да, Роберт, я соберусь: мне кажется, следует поехать.
“I think so too, Miss.	- Я тоже так думаю, мисс.

Bessie said she was sure you would not refuse: but I suppose you will have to ask leave before you can get off?”	Бесси сказала... она уверена, что вы не откажетесь.Но вам, вероятно, надо спроситься, перед тем как уехать?
“Yes; and I will do it now;” and having directed him to the servants’ hall, and recommended him to the care of John’s wife, and the attentions of John himself, I went in search of Mr. Rochester.	- Да, я сделаю это сейчас же.- Отправив его в людскую столовую и попросив жену Джона и самого Джона позаботиться о нем, я пошла разыскивать мистера Рочестера.
He was not in any of the lower rooms; he was not in the yard, the stables, or the grounds.	Его не было ни в одной из комнат первого этажа;я не нашла его ни водворе, ни в конюшне, ни в парке.
I asked Mrs. Fairfax if she had seen him;—yes: she believed he was playing billiards with Miss Ingram.	Тогда я спросила миссис Фэйрфакс, не видела ли она его?Да, он, кажется, играет на бильярде с мисс Ингрэм.
To the billiard-room I hastened: the click of balls and the hum of voices resounded thence; Mr. Rochester, Miss Ingram, the two Misses Eshton, and their admirers, were all busied in the game.	Я поспешила в бильярдную.До меня скоро донесся стук шаров и веселый гул голосов: мистерРочестер, мисс Ингрэм и обе барышни Эштон сих поклонниками были увлеченыигрой.
It required some courage to disturb so interesting a party; my errand, however, was one I could not defer, so I approached the master where he stood at Miss Ingram’s side.	Нужно было иметь некоторую храбрость, чтобынарушить столь интереснуюпартию.Однако у меня было неотложное дело, поэтому я прямо направилась кхозяину дома, стоявшему рядом с мисс Ингрэм.
She turned as I drew near, and looked at me haughtily: her eyes seemed to demand,	Когда я подошла, она обернуласьи надменно взглянула на меня; ее глаза, казалось,спрашивали:
“What can the creeping creature want now?” and when I said, in a low voice,	"Что нужноздесь этому ничтожеству?"И когда я произнесла вполголоса:
“Mr. Rochester,” she made a movement as if tempted to order me away.	"МистерРочестер!", она сделала движение, словно ей хотелось выгнать меня прочь.
I remember her appearance at the moment—it was very graceful and very striking: she wore a morning robe of sky-blue crape; a gauzy azure scarf was twisted in her hair.	Онабыла необычайно эффектна в эту минуту; на ней было утреннее платье из небесно-голубого крепа; лазоревый шарф обвивал ее темные волосы.
She had been all animation with the game, and irritated pride did not lower the expression of her haughty lineaments.	Она игралас большим азартом, и гнев, с которым она встретила мое появление, отнюдь не способствовал смягчению ее надменных черт.
“Does that person want you?” she inquired of Mr. Rochester; and Mr. Rochester turned to see who the “person” was.	- Эта особа вас спрашивает, - обратилась она к мистеру Рочестеру, имистер Рочестер обернулся, чтобы узнать, о какой "особе" идет речь.
He made a curious grimace—one of his strange and equivocal demonstrations—threw down his cue and followed me from the room.	Увидевменя, он сделал странную гримасу, одну изсвоих характерных двусмысленныхгримас, положил кий и вышел со мной из комнаты.

“Well, Jane?” he said, as he rested his back against the schoolroom door, which he had shut.	- Ну, Джен? - спросил он, прислонившись спиной к двери классной, которую закрыл за собой.
“If you please, sir, I want leave of absence for a week or two.”	- Пожалуйста, сэр, позвольте мне уехать на неделю или две.
“What to do?—where to go?”	- Зачем? Куда?
“To see a sick lady who has sent for me.”	- Чтобы повидать одну больную даму, которая прислала за мной.
“What sick lady?—where does she live?”	- Какую больную даму? Где она живет?
“At Gateshead; in —shire.”	- В Гейтсхэде, это в ...шире.
“-shire?	- В ...шире?
That is a hundred miles off!	Но ведь это же за сто миль отсюда.
Who may she be that sends for people to see her that distance?”	Кто она, что это задама, которая посылает за вами в такую даль?
“Her name is Reed, sir—Mrs. Reed.”	- Ее фамилия Рид, сэр. Миссис Рид.
“Reed of Gateshead?	- Рид из Гейтсхэда?
There was a Reed of Gateshead, a magistrate.”	В Гейтсхэде был какой-то Рид, судья.
“It is his widow, sir.”	- Это его вдова, сэр.
“And what have you to do with her?	- А какое вы имеете к ней отношение?
How do you know her?”	Откуда вы знаете ее?
“Mr. Reed was my uncle—my mother’s brother.”	- Мистер Рид был моим дядей, он брат моей матери.
“The deuce he was!	- Черт побери!
You never told me that before: you always said you had no relations.”	Вы никогда мне этого не говорили. Вы всегда уверяли, что у вас нет никаких родственников.
“None that would own me, sir.	- Таких, которые бы меня признавали, у меня и нет, сэр.
Mr. Reed is dead, and his wife cast me off.”	Мистер Ридумер, а его жена выгнала меня...
“Why?”	- Отчего?
“Because I was poor, and burdensome, and she disliked me.”	- Оттого, что я была бедна и ей в тягость и она не любила меня.
“But Reed left children?—you must have cousins?	- Но у Рида остались дети, - у вас должны бытьдвоюродные братья исестры?
Sir George Lynn was talking of a Reed of Gateshead yesterday, who, he said, was one of the veriest rascals on town; and Ingram was mentioning a Georgiana Reed of the same place, who was much admired for her beauty a season or two ago in London.”	Еще вчера сэр Джордж Лин говорил о каком-то Риде из Гейтсхэда иуверял, что это отъявленный негодяй; а Ингрэм упоминала о какой-то Джорджиане Рид из той же местности, которая год-два тому назад произвела в Лондоне фурор своей красотой.
“John Reed is dead, too, sir: he ruined himself and half-ruined his family, and is supposed to have committed suicide.	- Джон Рид тоже умер, сэр.Он погубил себя и почти разорил свою семью; и есть предположение, что он покончил с собой.
The news so shocked his mother that it brought on an apoplectic attack.”	Это известие так поразило его мать, что с ней сделался удар.
“And what good can you do her?	- А чем же вы ей поможете?
Nonsense, Jane!	Глупости, Джен!

I would ncvcr think of running a hundrcd milcs to scc an old lady who will, pcrhaps, bc dcad bcforc you rcach hcr: bcsidcs, you say shc cast you off.”	Мне и в голову бы не пришломчаться за сто миль, чтобы повидать какую-тостаруху, которая, пожалуй, ещеотправиться на тот свет до вашего приезда; ипотом, вы говорите, что онавыгнала вас?
“Ycs, sir, but that is long ago; and whcn hcr circumstanccs wcrc vcry diffcrcnt: I could not bc casy to ncglcct hcr wishcs now.”	- Да, сэр.Но это было очень давно.И тогда у нее были совсем другие обстоятельства.А теперь мне бы не хотелось пренебречь ее просьбой.
“How long will you stay?”	- И долго вы там пробудете?
“As short a timc as possiblc, sir.”	- По возможности недолго, сэр.
“Promisc mc only to stay a wcck—”	- Обещайте мне, что не дольше недели...
“I had bcttcr not pass my word: I might bc obligcd to brcak it.”	- Я не хотела бы давать слово, может быть мне придется нарушить его.
“At all cvcnts you will comc back: you will not bc induccd undcr any prctcxt to takc up a pcrmancnt rcsidcncc with hcr?”	- Во всяком случае вы вернетесь?Вы ни под каким видом не останетесь там?
“Oh, no!	- О, нет!
I shall ccrtainly rcturn if all bc wcll.”	Я, разумеется, вернусь, если все пойдет хорошо.
“And who gocs with you?	- А кто поедет с вами?
You don’t travcl a hundrcd milcs alonc.”	Вы же не можете отправиться в такое путешествие одна.
“No, sir, shc has scnt hcr coachman.”	- Нет, сэр.Мисс Рид прислала своего кучера.
“A pcrson to bc trustcd?”	- Ему можно доверять?
“Ycs, sir, hc has livcd tcn ycars in thc family.”	- Да, сэр, он прожил в доме десять лет.
Mr.Rochcstcr mcditatcd.	Мистер Рочестер задумался.
“Whcn do you wish to go?”	- Когда вы хотите ехать?
“Early to-morrow morning, sir.”	- Завтра рано утром, сэр.
“Wcll, you must havc somc moncy; you can’t travcl without moncy, and I darcsay you havc not much: I havc givcn you no salary yct.	- В таком случае вам понадобятся деньги; ведь не можете же выпутешествовать без денег, а я предполагаю, что у вас их немного: я еще не давал вам вашего жалования.
How much havc you in thc world, Janc?” hc askcd, smiling.	Сколько у вас всего-навсего, Джен? - спросил он улыбаясь.
I drcw out my pursc; a mcagrc thing it was.	Я показала свой кошелек; он действительно был очень тощ.
“Fivc shillings, sir.”	- Пять шиллингов, сэр.
Hc took thc pursc, pourcd thc hoard into his palm, and chucklcd ovcr it as if its scantincss amuscd him.	Он взял кошелек, высыпал содержимое на ладоньи тихонько рассмеялся,словно его смешила эта скудость.
Soon hc produccd his pockct-book:	Затем он извлек свой бумажник.
“Hcrc,” said hc, offcring mc a notc; it was fifty pounds, and hc owcd mc but fiftccn.	- Вот, - сказал он, протягивая мне банкнот: это было пятьдесят фунтов, а он задолжал мне всего лишь пятнадцать.
I told him I had no changc.	Я сказала, что у меня нет сдачи.
“I don’t want changc; you know that.	- Не нужно мне сдачи, вы это знаете.
Takc your wagcs.”	Это ваше жалование.
I dcclincd acccpting morc than was my duc.	Но я отказалась взять больше того, что мне принадлежало по праву.
Hc scowlcd at first; thcn, as if rccollccting somcthing, hc said—	Сначала он рассердился, затем, словно одумавшись, сказал:

“Right, right!	- Ну хорошо, хорошо.
Better not give you all now: you would, perhaps, stay away three months if you had fifty pounds.	Лучше не давать вам всего сейчас, а то вы, может быть, имея пятьдесят фунтов, возьмете да и проживете там три месяца.
There are ten; is it not plenty?”	Вот вам десять. Достаточно?
“Yes, sir, but now you owe me five.”	- Да, сэр; стало быть, за вами еще пять.
“Come back for it, then; I am your banker for forty pounds.”	- Вернитесь сюда за ними; я буду вашимбанкиром и сберегу вам сорокфунтов.
“Mr. Rochester, I may as well mention another matter of business to you while I have the opportunity.”	- Мистер Рочестер, раз представляется случай, я бы хотела поговорить с вами еще об одном деле.
“Matter of business?	- О деле?
I am curious to hear it.”	Интересно послушать, что это такое.
“You have as good as informed me, sir, that you are going shortly to be married?”	- Вы дали мне понять, сэр, что очень скоро собираетесь жениться.
“Yes; what then?”	- Да.Ну так что же?
“To get her out of my bride’s way, who might otherwise walk over her rather too emphatically?	- Чтобы убрать ее подальше от моей жены, для которой девочка может оказаться обузой?
There’s sense in the suggestion; not a doubt of it.	Ваше предложение не лишено смысла. Согласен.
“I hope not, sir; but I must seek another situation somewhere.”	- Надеюсь, нет, сэр.Но мне так или иначе придется искать другое место.
“In course!” he exclaimed, with a twang of voice and a distortion of features equally fantastic and ludicrous.	- Ну еще бы! - воскликнул он странно изменившимся голосом, лицо его исказилось смешной и мрачной гримасой.
He looked at me some minutes.	Он несколько мгновений смотрел на меня.
“And old Madam Reed, or the Misses, her daughters, will be solicited by you to seek a place, I suppose?”	- И, вероятно, старуха Рид или барышни, ее дочери, будут по вашей просьбе подыскивать вам место?Так?
“No, sir; I am not on such terms with my relatives as would justify me in asking favours of them—but I shall advertise.”	- Нет, сэр.Я не в таких отношениях с моими родственниками, чтобы иметьоснование просить их об услугах, - но я дам объявление в газетах.
“You shall walk up the pyramids of Egypt!” he growled.	- Вы еще бог весть что придумаете, - пробурчал он.
“At your peril you advertise!	- Попробуйте только дать объявление!
I wish I had only offered you a sovereign instead of ten pounds.	Очень жалею что не уплатил вам вместо десятифунтов одинсоверен.
Give me back nine pounds, Jane; I’ve a use for it.”	Верните мне девять фунтов, Джен, они мне понадобятся.
“And so have I, sir,” I returned, putting my hands and my purse behind me.	- И мне тоже, сэр, - возразила я, закладывая за спину руки, в которых был кошелек.
“I could not spare the money on any account.”	- Я ни в коем случае не могу обойтись без этих денег.

“Little niggard!” said he, “refusing me a pecuniary request!	- Маленькая скряга! - сказал он.- Вам жалко денег!
Give me five pounds, Jane.”	Ну, дайте мне хоть пять фунтов, Джен.
“Not five shillings, sir; nor five pence.”	- Ни пяти шиллингов, ни пяти пенсов.
“Just let me look at the cash.”	- Дайте мне хоть посмотреть на деньги.
“No, sir; you are not to be trusted.”	- Нет, сэр, я вам не доверяю.
“Jane!”	- Джен!
“Sir?”	- Сэр?
“Promise me one thing.”	- Обещайте мне одну вещь.
“I’ll promise you anything, sir, that I think I am likely to perform.”	- Я обещаю вам все, сэр, что буду в силах исполнить.
“Not to advertise: and to trust this quest of a situation to me.I’ll find you one in time.”	- Не давайте объявления.Предоставьте это дело мне; когда нужно будет, я вам найду место.
“Very well! very well!	- Отлично, отлично.
I’ll pledge my word on it.	Даю вам честное слово.
You go to-morrow, then?”	Значит, вы отбываете завтра?
“Yes, sir; early.”	- Да, сэр. Рано утром.
“Shall you come down to the drawing-room after dinner?”	- Вы явитесь сегодня в гостиную после обеда?
“No, sir, I must prepare for the journey.”	- Нет, сэр.Мне нужно собираться в дорогу.
“Then you and I must bid good-bye for a little while?”	- Значит, нам придется с вами на некоторое время проститься?
“I suppose so, sir.”	- Видимо, так, сэр.
“And how do people perform that ceremony of parting, Jane?	- А как люди прощаются, Джен?
Teach me; I’m not quite up to it.”	Научите меня, я не совсем знаю как.
“They say, Farewell, or any other form they prefer.”	- Они говорят до свиданья или другое слово, какое им нравится.
“Then say it.”	- Ну, тогда скажите его.
“Farewell, Mr. Rochester, for the present.”	- До свиданья, мистер Рочестер, скоро увидимся.
“What must I say?”	- А что я должен сказать?
“The same, if you like, sir.”	- То же самое, если вам угодно, сэр.
“Farewell, Miss Eyre, for the present; is that all?”	- До свиданья, мисс Эйр, скоро увидимся. И это все?
“Yes?”	- Да.
“It seems stingy, to my notions, and dry, and unfriendly.	- А мне такое расставание кажется сухим, и скучным, и недружественным.
I should like something else: a little addition to the rite.	Мне хотелось бы чего-нибудь другого. Маленького прибавления к этому ритуалу.
If one shook hands, for instance; but no—that would not content me either.	Что, например, если бы мы пожали друг другу руку?Но нет, это меня тоже не удовлетворило бы.
So you’ll do no more than say Farewell, Jane?”	Значит, ничего больше вы не скажете мне,Джен, кромевашего "до свиданья"?
“It is enough, sir: as much good-will may be conveyed in one hearty word as in many.”	- Этого достаточно, сэр.Иногда одно слово может прозвучать теплее, чем множество слов.
“Very likely; but it is blank and cool—‘Farewell.’”	- Возможно.Но все-таки это звучит очень сухо и холодно: "до свиданья... "

“How long is he going to stand with his back against that door?”I asked myself;	"Сколько еще он будет стоять, прислонившись кдвери? - спрашивала ясебя.
“I want to commence my packing.”	- Мне пора укладываться".
The dinner-bell rang, and suddenly away he bolted, without another syllable: I saw him no more during the day, and was off before he had risen in the morning.	Но в это время зазвонил колокол к обеду, и мистер Рочестер сорвался с места, не прибавив ни слова.Больше я его в течение этого дня не видела, а на другое утро уехала до того, как он встал.
I reached the lodge at Gateshead about five o’clock in the afternoon of the first of May: I stepped in there before going up to the hall.	Первого мая, в пять часов пополудни, яподъехала к сторожке у воротГейтсхэда.Прежде чем войти в дом, я заглянула в сторожку.
It was very clean and neat: the ornamental windows were hung with little white curtains; the floor was spotless; the grate and fire-irons were burnished bright, and the fire burnt clear.	Здесь было очень чисто и уютно.Решетчатые окна были завешены белыми занавесочками, полбезукоризненно чист, каминные щипцы весело сверкали, и жарко пылали дрова.
Bessie sat on the hearth, nursing her last-born, and Robert and his sister played quietly in a corner.	Бесси сидела у огня, укачивая малютку, а Роберт и его сестра тихонько играли в углу.
“Bless you!—I knew you would come!” exclaimed Mrs. Leaven, as I entered.	- Слава богу!Я была уверена, что вы приедете! - воскликнула миссисЛивен, когда я вошла.
“Yes, Bessie,” said I, after I had kissed her; “and I trust I am not too late.	- Да, Бесси, - сказала я, целуя ее.- Надеюсь, я не опоздала?
How is Mrs. Reed?—Alive still, I hope.”	Как себячувствует миссис Ряд? Жива еще?
“Yes, she is alive; and more sensible and collected than she was.	- Да, жива.И сейчас, пожалуй, чувствует себя лучше.
The doctor says she may linger a week or two yet; but he hardly thinks she will finally recover.”	Доктор говорит,что она еще протянет недели две. Но совсем она едва ли поправится.
“Has she mentioned me lately?”	- Она вспоминала обо мне?
“She was talking of you only this morning, and wishing you would come, but she is sleeping now, or was ten minutes ago, when I was up at the house.	- Миссис говорила о вас еще сегодня утром.Ей хотелось, чтоб вы приехали.Но сейчас она спит, - по крайней мере, спала десять минут назад, когда я была в доме.
She generally lies in a kind of lethargy all the afternoon, and wakes up about six or seven.	Она обычно впадает в забытье после обеда и приходит всебя только к шести-семи часам.
Will you rest yourself here an hour, Miss, and then I will go up with you?”	Отдохните часок, мисс, а потом я пойду вместе с вами.
Robert here entered, and Bessie laid her sleeping child in the cradle and went to welcome him: afterwards she insisted on my taking off my bonnet and having some tea; for she said I looked pale and tired.	Вошел Роберт.Бесси положила уснувшего младенца в колыбель и подошла к мужу поздороваться.Она потребовала, чтобы я сняла шляпку и вылила чаю, таккак я бледна и утомлена с дороги.

I was glad to acccpt hcr hospitality; and I submittcd to bc rclicvcd of my travclling garb just as passivcly as I uscd to lct hcr undrcss mc whcn a child.	Я с радостью приняла ее гостеприимство и покорно дала раздеть себя, как в детстве, когда Бесси укладывала меня спать.
Old timcs crowdcd fast back on mc as I watchcd hcr bustling about—sctting out thc tca-tray with hcr bcst china, cutting brcad and buttcr, toasting a tca-cakc, and, bctwccn whilcs, giving littlc Robcrt or Janc an occasional tap or push, just as shc uscd to givc mc in formcr days.	Прошлое властно нахлынуло на меня, когда я смотрела, как она хлопочет,ставит на поднос свои лучшие чашки, делаетбутерброды, поджаривает к чаюсладкий хлеб, награждая маленьких Роберта иДжен то подзатыльником, толасковым шлепком, как награждала когда-томеня.
Bcssic had rctaincd hcr quick tcmpcr as wcll as hcr light foot and good looks.	Бесси осталась такой же проворной, вспыльчивой и доброй.
Tca rcady, I was going to approach thc tablc; but shc dcsircd mc to sit still, quitc in hcr old pcrcmptory toncs.	Чай был готов, и я хотела подойти к столу.Но Бесси потребовала прежнимсвоим повелительным тоном, чтобы я оставаласьтам, где сижу.
I must bc scrvcd at thc fircsidc, shc said; and shc placcd bcforc mc a littlc round stand with my cup and a platc of toast, absolutcly as shc uscd to accommodatc mc with somc privatcly purloincd dainty on a nurscry chair: and I smilcd and obcycd hcr as in bygonc days.	Она все подастмне к камину, заявила она.Придвинув круглый столик, Бесси поставила на негочашку чаю и тарелку с поджаренным хлебом, совершенно так же, как делала это когда-то, когда я еще сидела в детском креслице и ей удавалось похитить дляменя какое-нибудь необычное лакомство; и я, улыбаясь, подчинилась ей, как в былые дни.
Shc wantcd to know if I was happy at Thornficld Hall, and what sort of a pcrson thc mistrcss was; and whcn I told hcr thcrc was only a mastcr, whcthcr hc was a nicc gcntlcman, and if I likcd him.	Она расспрашивала меня, счастливо ли я живу в Торнфильдхолле и что за человек моя хозяйка.А когда я сказала ей, что у меня есть только хозяин, -то хороший ли он человек и нравится ли мне?
I told hcr hc was rathcr an ugly man, but quitc a gcntlcman; and that hc trcatcd mc kindly, and I was contcnt.	Я ответила, что он скореенекрасив, но настоящий джентльмен, что он очень добр ко мне и я довольна.
Thcn I wcnt on to dcscribc to hcr thc gay company that had latcly bccn staying at thc housc; and to thcsc dctails Bcssic listcncd with intcrcst: thcy wcrc prcciscly of thc kind shc rclishcd.	Затем я начала описывать ей веселое общество, гостящее у нас в доме.Бессислушала с интересом.Это было как раз то, что она любила.
In such convcrsation an hour was soon gonc: Bcssic rcstorcd to mc my bonnct, &c., and, accompanicd by hcr, I quittcd thc lodgc for thc hall.	Так, в разговорах, незаметно прошел час.Бесси принесла мне мою шляпку и верхнюю одежду, мы вдвоем вышли из сторожки и направились к дому.
It was also accompanicd by hcr that I had, ncarly ninc ycars ago, walkcd down thc path I was now asccnding.	Точнотак же сопровождала она меня около девяти лет назад, но тогда мы из дома шли к воротам.
On a dark, misty, raw morning in January, I had lcft a hostilc roof with a dcspcratc and cmbittcrcd hcart—a scnsc of outlawry and almost of reprobation—to scck thc chilly harbouragc of Lowood: that bournc so far away and uncxplorcd.	В холодное, пасмурное январское утро я покинула этот постылыйкров с отчаянием и горечью в сердце; изгнанная теткой и всеми отверженная, ядолжна была искать убежища в негостеприимномЛовуде, в далеком, неведомомкраю.

The same hostile roof now again rose before me: my prospects were doubtful yet; and I had yet an aching heart.I still felt as a wanderer on the face of the earth; but I experienced firmer trust in myself and my own powers, and less withering dread of oppression.	И вот тот же постылый кров снова передо мной. Мое будущее все еще былонеопределенным: я вступала на этот порог со стесненным сердцем, все ещечувствуя себя странницей на земле, но теперь меня поддерживала более твердаявера в себя и в свои силы и я меньше трепетала перед угнетением.
The gaping wound of my wrongs, too, was now quite healed; and the flame of resentment extinguished.	Нанесенныемне когда-то мучительные раны зарубцевались, и пламя ненависти погасло.
“You shall go into the breakfast-room first,” said Bessie, as she preceded me through the hall; “the young ladies will be there.”	- Пройдите сначала в маленькую столовую, -сказала Бесси, входя со мною в дом, - барышни, наверно, там.
In another moment I was within that apartment.	Через мгновение я оказалась в знакомой комнате.
There was every article of furniture looking just as it did on the morning I was first introduced to Mr. Brocklehurst: the very rug he had stood upon still covered the hearth.	Каждая вещь в ней имелатакой же вид, как и в то утро, когда я былавпервые представлена мистеруБрокльхерсту.Даже коврик перед камином, на котором он стоял, был тот же самый.
Glancing at the bookcases, I thought I could distinguish the two volumes of Bewick’s British Birds occupying their old place on the third shelf, and Gulliver’s Travels and the Arabian Nights ranged just above.	Взглянув на книжный шкаф, я увидела, что обатома Бьюика"Жизньанглийских птиц" занимают то же место, на третьей полке, а "Путешествия Гулливера" и"Арабские сказки" стоят на четвертой.
The inanimate objects were not changed; but the living things had altered past recognition.	Неодушевленные предметыостались теми же, зато живые существа изменились до неузнаваемости.
Two young ladies appeared before me; one very tall, almost as tall as Miss Ingram—very thin too, with a sallow face and severe mien.	Я увидела перед собой двух молодых девушек; одна была очень высокая,почти такого же роста, как мисс Ингрэм, но крайне худая и угрюмая, с нездоровым, желтоватым цветом лица.
There was something ascetic in her look, which was augmented by the extreme plainness of a straight-skirted, black, stuff dress, a starched linen collar, hair combed away from the temples, and the nun-like ornament of a string of ebony beads and a crucifix.	В ней было что-то аскетическое, и этоеще подчеркивалось крайней простотой еечерного шерстяного платья скрахмальным белым полотняным воротничком,гладко зачесанными волосами имонашеским украшением на шее в виде черныхчеток с распятием.
This I felt sure was Eliza, though I could trace little resemblance to her former self in that elongated and colourless visage.	То была, безсомнения, Элиза, хотя в этом удлиненном, ужеочерствевшем лице почти неосталось никакого сходства с прежней девочкой.
The other was as certainly Georgiana: but not the Georgiana I remembered—the slim and fairy-like girl of eleven.	Другая была, разумеется, Джорджиана, но уже не та Джорджиана, которую япомнила, не та тоненькая, похожая на ангелочка девочка одиннадцати лет.

This was a full-blown, vcry plump damscl, fair as waxwork, with handsomc and rcgular fcaturcs, languishing bluc cycs, and ringlctcd ycllow hair.	Этобыла вполне расцветшая, пышная барышня, срумяным, как у куклы, лицом, скрасивыми, правильными чертами, томнымисиними глазами и золотистымилоконами.
Thc huc of hcr drcss was black too; but its fashion was so diffcrcnt from hcr sistcr’s—so much morc flowing and bccoming—it lookcd as stylish as thc othcr’s lookcd puritanical.	На ней также было черное платье, но такого элегантного икокетливого покроя, что рядом с ним платье ее сестры казалось монашеским.
In cach of thc sistcrs thcrc was onc trait of thc mothcr—and only onc; thc thin and pallid cldcr daughtcr had hcr parent’s Cairngorm cyc: thc blooming and luxuriant youngcr girl had hcr contour of jaw and chin—pcrhaps a littlc softcncd, but still imparting an indcscribablc hardncss to thc countcnancc othcrwisc so voluptuous and buxom.	Каждая из сестер чем-то напоминала мать, однако каждая по-разному: ухудой и бледной старшей сестры были материнские желтоватые глаза; младшая, цветущая и пышная, унаследовала ее челюсть и подбородок, может быть, слегка смягченные, но все же придававшие какую-то странную жесткость ее чувственному, сдобному личику.
Both ladics, as I advanccd, rosc to wclcomc mc, and both addrcsscd mc by thc namc of “Miss Eyrc.”	Когда я приблизилась, обе девушки поднялись,чтобы поздороваться сомной, и обе назвали меня "мисс Эйр".
Eliza’s grccting was dclivcrcd in a short, abrupt voicc, without a smilc; and thcn shc sat down again, fixcd hcr cycs on thc firc, and sccmcd to forgct mc.	Элиза приветствовала меня отрывисто и резко, без улыбки; затем она снова села и уставилась на огонь в камине, словно совершенно забыв о моем присутствии.
Gcorgiana addcd to hcr“How d’yc do?” scvcral commonplaccs about my journcy, thc wcathcr, and so on, uttcrcd in rathcr a drawling tonc: and accompanicd by sundry sidc-glanccs that mcasurcd mc from hcad to foot—now travcrsing thc folds of my drab mcrino pclissc, and now lingcring on thc plain trimming of my cottagc bonnct.	Джорджиана прибавила к своему"здравствуйте" несколько общих замечаний омоем путешествии, о погоде и такдалее; она говорила с растяжкой, цедя словасквозь зубы.Эти замечания сопровождались недружелюбными взглядами, которыми она искоса мерила меня с головы до ног, то рассматривая мой скромный коричневый плащ, то задерживаясь на моей простенькой дорожной шляпке.
Young ladics havc a rcmarkablc way of lctting you know that thcy think you a “quiz” without actually saying thc words.	Молодые особы отлично умеют дать вам понять, что считают вас "чудачкой", не прибегая к словам.
A ccrtain supcrciliousncss of look, coolncss of manncr, nonchalancc of tonc, cxprcss fully thcir scntimcnts on thc point, without committing thcm by any positivc rudcncss in word or dccd.	Они делают это спомощью высокомерных взглядов, холодности вобращении, небрежности тона,выражая таким образом свои чувства в полноймере и обходясь при этом безединого грубого выражения или жеста.
A snccr, howcvcr, whcthcr covcrt or opcn, had now no longcr that powcr ovcr mc it oncc posscsscd: as I sat bctwccn my cousins, I was surpriscd to find how casy I fclt undcr thc total ncglcct of thc onc and thc scmi-sarcastic attcntions of thc othcr—Eliza did not mortify, nor Gcorgiana rufflc mc.	Однако теперь насмешка, скрытая или явная,уже не имела надо мнойвласти.Сидя между моими кузинами, я изумлялась тому, как свободно я себячувствую, невзирая на полное пренебрежение одной и полусаркастическоевнимание другой: Элиза уже не могла унизить меня, а Джорджиана - оскорбить.

The fact was, I had other things to think about; within the last few months feelings had been stirred in me so much more potent than any they could raise—pains and pleasures so much more acute and exquisite had been excited than any it was in their power to inflict or bestow—that their airs gave me no concern either for good or bad.	Дело в том, что я была занята совсем другим.За последние несколько месяцев я пережила настолько глубокие чувства, мои страдания и радости были так сильны и утонченны, что кузины уже не могли ни опечалить, ни обрадоватьменя, а их тон не мог вызвать во мне ни добрых, ни злых чувств.
“How is Mrs. Reed?”I asked soon, looking calmly at Georgiana, who thought fit to bridle at the direct address, as if it were an unexpected liberty.	- Как здоровье мисс Рид? - спросила я, спокойно взглянув на Джорджиану,которая сочла необходимым гордо выпрямиться при этом прямом вопросе, словно я позволила себе неожиданную вольность.
“Mrs. Reed?	- Миссис Рид?
Ah! mama, you mean; she is extremely poorly: I doubt if you can see her to-night.”	Ах, вы хотите сказать - мама.Она в очень плохом состоянии.Сомневаюсь, чтобы вы могли повидать ее сегодня.
“If,” said I, “you would just step upstairs and tell her I am come, I should be much obliged to you.”	- Если бы вы поднялись наверх и сказали ей, что я приехала, я была бы вам очень благодарна.
Georgiana almost started, and she opened her blue eyes wild and wide.	Джорджиана даже вскочила, так она была поражена, и в изумлении широко раскрыла синие глаза.
“I know she had a particular wish to see me,” I added, “and I would not defer attending to her desire longer than is absolutely necessary.”	- Я знаю, что она высказывала настойчивое желание повидать меня, -добавила я, - и не хотела бы откладывать исполнение ее желаний дольше, чем это необходимо.
“Mama dislikes being disturbed in an evening,” remarked Eliza.	- Мама не любит, когда ее вечером беспокоят, -заметила Элиза.
I soon rose, quietly took off my bonnet and gloves, uninvited, and said I would just step out to Bessie—who was, I dared say, in the kitchen—and ask her to ascertain whether Mrs. Reed was disposed to receive me or not to-night.	Тогда я спокойно поднялась, сняла, хотя и без приглашения, шляпку иперчатки и заявила, что пойду поищу Бесси,которая, вероятно, в кухне, ипопрошу ее узнать, расположена ли миссис Ридпринять меня сегодня вечеромили нет.
I went, and having found Bessie and despatched her on my errand, I proceeded to take further measures.	Я вышла, отыскала Бесси и, попросив ее исполнить мое поручение,продолжала и дальше действовать столь же решительно.
It had heretofore been my habit always to shrink from arrogance: received as I had been to-day, I should, a year ago, have resolved to quit Gateshead the very next morning; now, it was disclosed to me all at once that that would be a foolish plan.I had taken a journey of a hundred miles to see my aunt, and I must stay with her till she was better—or dead: as to her daughters’ pride or folly, I must put it on one side, make myself independent of it.	Обычно я стушевываюсь при всякой грубости.Еще год тому назад, будь я встречена так, как сегодня,я, вероятно, решила бы уехать из Гейтсхэда завтра же утром.Но теперь ясразу же поняла, что это было бы нелепо: я приехала за сто миль, чтобыповидать мою тетю, и должна остаться при ней до ее выздоровления или жесмерти; что касается глупости или гордости ее дочерей, то лучше по возможности не замечать их.

So I addressed the housekeeper; asked her to show me a room, told her I should probably be a visitor here for a week or two, had my trunk conveyed to my chamber, and followed it thither myself: I met Bessie on the landing.	Поэтому я обратилась к экономке, сообщила, что,вероятно, прогощу здесь неделю или две,попросила ее отвести мне комнату иотнести мой чемодан наверх и отправилась с нейсама.На площадке я встретила Бесси.
“Missis is awake,” said she;	- Миссис Рид проснулась, - сказала она.
“I have told her you are here: come and let us see if she will know you.”	- Я сообщила ей, что вы здесь.Пойдемте посмотрим, узнает ли она вас.
I did not need to be guided to the well-known room, to which I had so often been summoned for chastisement or reprimand in former days.	Мне не нужно было указывать дорогу в эту столь знакомую мне комнату,куда меня столько раз вызывали в былые дни для наказания или выговора.
I hastened before Bessie; I softly opened the door: a shaded light stood on the table, for it was now getting dark.	Яопередила Бесси и тихонько открыла дверь. На столе стояла лампа под абажуром, так как уже темнело.
There was the great four-post bed with amber hangings as of old; there the toilet-table, the armchair, and the footstool, at which I had a hundred times been sentenced to kneel, to ask pardon for offences by me uncommitted.	Я увидела ту же кровать с золотистыми занавесками, тот же туалетный стол, и кресло, и скамеечку для ног, накоторую меня сотни раз ставили на колени, принуждая просить прощения за грехи, которых я не совершала.
I looked into a certain corner near, half-expecting to see the slim outline of a once dreaded switch which used to lurk there, waiting to leap out imp-like and lace my quivering palm or shrinking neck.	И я невольно заглянула в тот угол, где когда-то маячила страшная тень гибкого хлыста, который выглядывал оттуда,только и ожидая случая, чтобы выскочить сбесовским проворством и отхлестатьменя по дрожащим рукам или вытянутой шее.
I approached the bed; I opened the curtains and leant over the high-piled pillows.	Я приблизилась к кровати,отдернула занавеси и наклонилась над горой подушек.
Well did I remember Mrs. Reed’s face, and I eagerly sought the familiar image.	Я хорошо помнила лицо миссис Рид и теперь пристально вглядывалась в знакомые черты.
It is a happy thing that time quells the longings of vengeance and hushes the promptings of rage and aversion.	Какое счастье, что время уничтожает в нас жажду мести изаглушает порывы гнева и враждебности!
I had left this woman in bitterness and hate, and I came back to her now with no other emotion than a sort of ruth for her great sufferings, and a strong yearning to forget and forgive all injuries—to be reconciled and clasp hands in amity.	Я покинула эту женщину в минутугоречи и ненависти, а вернулась с одним лишьчувством жалости к ее великимстраданиям и с искренним желанием забыть ипростить все нанесенные мнеобиды, примириться с ней и дружески пожать ей руку.
The well-known face was there: stern, relentless as ever—there was that peculiar eye which nothing could melt, and the somewhat raised, imperious, despotic eyebrow.	Знакомое лицо было передо мной: такое жесуровое, жесткое, как ипрежде.Те же глаза, которых ничто не могло смягчить, и те же слегкаприподнятые властные и злые брови.
How often had it lowered on me menace and hate! and how the recollection of childhood’s terrors and sorrows revived as I traced its harsh line now!	Как часто они хмурились, выражая угрозу и ненависть, и как живо вспомнились мне печали и ужасы детства, когда я рассматривала теперь их суровые очертания.

And yct I stoopcd down and kisscd hcr: shc lookcd at mc.	И все же я наклонилась и поцеловала ее.Она посмотрела на меня.
“Is this Janc Eyrc?” shc said.	- Это Джен Эйр? - спросила она.
“Ycs, Aunt Rccd.	- Да, тетя Рид.
How arc you, dcar aunt?”	Как вы себя чувствуете, милая тетя?
I had oncc vowcd that I would ncvcr call hcr aunt again: I thought it no sin to forgct and brcak that vow now.	Когда-то я поклялась, что никогда больше не назову ее тетей; но сейчасмне не казалось грехом, если я нарушу и забуду эту клятву.
My fingcrs had fastcncd on hcr hand which lay outsidc thc shcct: had shc prcsscd minc kindly, I should at that momcnt havc cxpcricnccd truc plcasurc.	Мои пальцы сжалиее руку, лежавшую поверх простыни.Если бы она их ласково пожала в ответ, я испытала бы в эту минуту истинную радость.
But unimprcssionablc naturcs arc not so soon softcncd, nor arc natural antipathics so rcadily cradicatcd.	Но черствую натуру трудноумилостивить, и нелегко рассеять закоренелые предубеждения.
Mrs. Rccd took hcr hand away, and, turning hcr facc rathcr from mc, shc rcmarkcd that thc night was warm.	Миссис Ридотняла свою руку и, отвернув от меня лицо,заметила, что сегодня хорошаяпогода.
Again shc rcgardcd mc so icily, I fclt at oncc that hcr opinion of mc—hcr fccling towards mc—was unchangcd and unchangcablc.	Затем она снова взглянула на меня таким ледяным взглядом, что ясразу поняла: ее мнение обо мне и ее чувстваостались неизменными инепреклонными.
I kncw by hcr stony cyc—opaquc to tcndcrncss, indissolublc to tcars—that shc was rcsolvcd to considcr mc bad to thc last; bccausc to bclicvc mc good would givc hcr no gcncrous plcasurc: only a scnsc of mortification.	Я догадалась по ее каменным глазам, непроницаемым длянежности, не знающим слез, что она твердорешила считать меня неисправимой:найдя во мне перемену к лучшему, она неиспытала бы бескорыстной радости, атолько унижение.
I fclt pain, and thcn I fclt irc; and thcn I fclt a dctcrmination to subduc hcr—to bc hcr mistrcss in spitc both of hcr naturc and hcr will.	Мое сердце сжалось болью, а затем гневом; но я решила покорить миссисРид, взять верх над ее природой и ее упорством.
My tcars had riscn, just as in childhood: I ordcrcd thcm back to thcir sourcc.	Слезы душили меня, как вдетстве, я подавила их усилием воли и, поставив стул у изголовья, села и склонилась над подушкой.
I brought a chair to thc bcd-hcad: I sat down and lcancd ovcr thc pillow.	- Вы посылали за мной, - сказала я, - и вот я здесь.
“You scnt for mc,” I said, “and I am hcrc; and it is my intcntion to stay till I scc how you gct on.”	Я останусь до техпор, пока вам не станет лучше.
“Oh, of coursc!	- О, разумеется!
You havc sccn my daughtcrs?”	Ты видела моих дочерей?
“Ycs.”	- Да
“Wcll, you may tcll thcm I wish you to stay till I can talk somc things ovcr with you I havc on my mind: to-night it is too latc, and I havc a difficulty in rccalling thcm.	- Ну так скажи им: ты останешься здесь, пока я с тобой не переговорюкое о чем, что у меня на душе; сегодня уже поздно и мне трудно вспомнить...
But thcrc was somcthing I wishcd to say—lct mcscc—”	Что-то я хотела тебе сказать... подожди...
Thc wandcring look and changcd uttcrancc told what wrcck had takcn placc in hcr oncc vigorous framc.	Ее блуждающий взгляд и затрудненная речьсвидетельствовали о том, какоекрушение постигло это некогда мощное тело.

Turning restlessly, she drew the bedclothes round her; my elbow, resting on a corner of the quilt, fixed it down: she was at once irritated.	Она беспокойно заворочалась в постели, натягивая на себя простыню. Мой локоть, опиравшийся на край кровати, придерживал одеяло.Она сразу рассердилась.
“Sit up!” said she; “don’t annoy me with holding the clothes fast.	- Сядь прямо, - сказала она, - не раздражай меня и не держи одеяло.
Are you Jane Eyre?”	ТыДжен Эйр?
“I am Jane Eyre.”	- Да, я Джен Эйр.
“I have had more trouble with that child than any one would believe.	- Никто не поверит, каких хлопот инеприятностей стоил мне этотребенок.
Such a burden to be left on my hands—and so much annoyance as she caused me, daily and hourly, with her incomprehensible disposition, and her sudden starts of temper, and her continual, unnatural watchings of one’s movements!	Взвалить на меня такое бремя!Сколько она мне причиняла огорчений каждый день, каждый час своим непонятным характером, своими вспышками раздражения и этой дикой манерой - следить за каждым моим движением.
I declare she talked to me once like something mad, or like a fiend—no child ever spoke or looked as she did; I was glad to get her away from the house.	Одинраз она говорила со мной прямо как сумасшедшая, уверю вас, или как дьявол, -никогда не видела такого ребенка!Конечно, я рада была избавиться от нее.
What did they do with her at Lowood?	Что с ней сталось в Ловуде?
The fever broke out there, and many of the pupils died.	Говорят, там была эпидемия тифа и многие девочкиумерли; однако она осталась жива.
She, however, did not die: but I said she did—I wish she had died!”	Но я сказала, что Джен умерла.Я хотела,чтобы она умерла.
“A strange wish, Mrs. Reed; why do you hate her so?”	- Странное желание, миссис Рид. За что вы так ненавидите ее?
“I had a dislike to her mother always; for she was my husband’s only sister, and a great favourite with him: he opposed the family’s disowning her when she made her low marriage; and when news came of her death, he wept like a simpleton.	- Я всегда терпеть не могла ее мать; она былаединственной сестроймоего мужа, и он очень любил ее.Когда семья отреклась от этой женщины после ее недостойного брака, Рид один был на ее стороне, а когда пришла весть о ее смерти, он плакал, как дурак.
He would send for the baby; though I entreated him rather to put it out to nurse and pay for its maintenance.	Потом он послал за ребенком, хотя я настаивала, чтобы отдать его кормилице и платить за содержание.
I hated it the first time I set my eyes on it—a sickly, whining, pining thing!	Явозненавидела эту девчонку с первой минуты, как увидела ее, - болезненное, вечно ноющее создание.
It would wail in its cradle all night long—not screaming heartily like any other child, but whimpering and moaning.	Она хныкала все ночи напролет в своей колыбели;никогда она не плакала, как нормальный, здоровый ребенок, нет, - обязательно ноет и пищит.
Reed pitied it; and he used to nurse it and notice it as if it had been his own: more, indeed, than he ever noticed his own at that age.	Рид жалел ее, нянчился и возился с ней, точно она была егородной дочерью, - какое там, своих в этом возрасте он куда меньше замечал.

He would try to make my children friendly to the little beggar: the darlings could not bear it, and he was angry with them when they showed their dislike.	Он старался, чтобы и дети мои полюбили эту нищенку, но мои малютки терпеть ее не могли, а он сердился на них, так как они не скрывали этого.
In his last illness, he had it brought continually to his bedside; and but an hour before he died, he bound me by vow to keep the creature.	Когда он окончательно слег, то постоянно требовал, чтобы ее приносили к нему, и за час до смерти заставил меня поклясться, что я не оставлю ее.
I would as soon have been charged with a pauper brat out of a workhouse: but he was weak, naturally weak.	Этобыло все равно, что навязать мне какое-нибудьнищее отродье из работногодома; но он был от природы слабого характера.
John does not at all resemble his father, and I am glad of it: John is like me and like my brothers—he is quite a Gibson.	Джон совсем не похож на отца, и я этому рада.Джон весь в меня и в моих братьев, он настоящий Гибсон.
Oh, I wish he would cease tormenting me with letters for money?	О,если бы он перестал мучить меня этими письмами с вечными требованиями денег.
I have no more money to give him: we are getting poor.I must send away half the servants and shut up part of the house; or let it off.	Нет у меня никаких денег; мы разоряемся с каждым днем, придется отпустить половину прислуги и запереть часть дома или сдавать ее.
I can never submit to do that—yet how are we to get on?	Но я никогда не соглашусь на это.А с другой стороны, как нам жить?
Two-thirds of my income goes in paying the interest of mortgages.	Две трети моих доходовидут на погашение процентов по закладным.
John gambles dreadfully, and always loses—poor boy!He is beset by sharpers: John is sunk and degraded—his look is frightful—I feel ashamed for him when I see him.”	Джон отчаянно играет и вечно проигрывает.Бедный мальчик, он окружен негодяями; он пьянствует, опустился,выглядит ужасно, - мне стыдно за него, когда я его вижу.
She was getting much excited.	Возбуждение все больше овладевало ею.
“I think I had better leave her now,” said I to Bessie, who stood on the other side of the bed.	- Мне кажется, лучше оставить ее одну, - сказала я, обращаясь к Бесси,которая стояла по другую сторону кровати.
“Perhaps you had, Miss: but she often talks in this way towards night—in the morning she is calmer.”	- Может быть, и лучше, мисс.Но она так много говорит по вечерам, утром она спокойнее.
I rose.	Я поднялась.
“Stop!” exclaimed Mrs. Reed, “there is another thing I wished to say.	- Постой! - воскликнула миссис Рид.- Есть еще одна вещь, которую я хочу сказать тебе.
He threatens me—he continually threatens me with his own death, or mine: and I dream sometimes that I see him laid out with a great wound in his throat, or with a swollen and blackened face.	Он угрожает мне, он постоянно угрожает, что убьет себя или меня.Иногда мне снится, будто он лежит на столе с огромной раной на шее или с распухшим, почерневшим лицом.
I am come to a strange pass: I have heavy troubles.	Положение ужасное, у меня тяжелые заботы.
What is to be done?How is the money to be had?”	Что мне делать, как раздобыть денег?
Bessie now endeavoured to persuade her to take a sedative draught: she succeeded with difficulty.	Бесси едва уговорила миссис Рид выпить успокаивающих капель.

Soon aftcr, Mrs. Rccd grcw morc composcd, and sank into a dozing statc.	Скоробольная затихла и, наконец, задремала.
I thcn lcft hcr.	Я вышла.
Morc than tcn days clapscd bcforc I had again any convcrsation with hcr.	Прошло свыше десяти дней, прежде чем у нас состоялся новый разговор.
Shc continucd cithcr dclirious or lcthargic; and thc doctor forbadc cvcrything which could painfully cxcitc hcr.	Она или бредила, или находилась в забытьи, и доктор запретил все, что могло бы болезненно взволновать ее.
Mcantimc, I got on as wcll as I could with Gcorgiana and Eliza.	Я старалась кое-как наладить мои отношения с Джорджианой и Элизой.
Thcy wcrc vcry cold, indccd, at first.	Сначала обе держались очень холодно.
Eliza would sit half thc day scwing, rcading, or writing, and scarccly uttcr a word cithcr to mc or hcr sistcr.	Элиза проводилаполдня за шитьем, чтением или письмом и едва удостаивала нескольких слов меня или сестру.
Gcorgiana would chattcr nonscnsc to hcr canary bird by thc hour, and takc no noticc of mc.	Джорджиана часами болтала всякий вздор своей канарейке и не замечала меня.
But I was dctcrmincd not to sccm at a loss for occupation or amuscmcnt: I had brought my drawing matcrials with mc, and thcy scrvcd mc for both.	Но я твердо решила, что сама сумею и развлечься и заняться; япривезла с собой принадлежности для рисования, и они теперь послужили мне для того и для другого.
Providcd with a casc of pcncils, and somc shccts of papcr, I uscd to takc a scat apart from thcm, ncar thc window, and busy mysclf in skctching fancy vigncttcs, rcprcscnting any sccnc that happcncd momcntarily to shapc itsclf in thc cvcr-shifting kalcidoscopc of imagination: a glimpsc of sca bctwccn two rocks; thc rising moon, and a ship crossing its disk; a group of rccds and watcr-flags, and a naiad’s hcad, crowncd with lotus-flowcrs, rising out of thcm; an clf sitting in a hcdgc-sparrow’s ncst, undcr a wrcath of hawthorn-bloom.	Запасшись карандашами и несколькими листами бумаги, я обычно садилась встороне от сестер, возле окна, и делала кое-какие наброски, изображавшиемимолетные картины, которые возникали вкалейдоскопе моего воображения:полоску моря между двумя скалами; дисквосходящей луны с вырисовывающимся нанем черным силуэтом корабля; заросли камышейи кувшинок, среди которыхпоявляется головка наяды, увенчанная лотосами; эльфа, сидящего на краюптичьего гнезда, под цветущей веткой боярышника.
Onc morning I fcll to skctching a facc: what sort of a facc it was to bc, I did not carc or know.	Однажды утром мне захотелось нарисовать голову.
I took a soft black pcncil, gavc it a broad point, and workcd away.	Я еще точно не зналакакую и не хотела об этом думать.
Soon I had traccd on thc papcr a broad and promincnt forchcad and a squarc lowcr outlinc of visagc: that contour gavc mc plcasurc; my fingcrs procccdcd activcly to fill it with fcaturcs.	Взяв мягкий черный карандаш, я углубилась в работу.Вскоре на бумаге передо мной появился широкий выпуклый лоб иугловатые контуры лица; довольная началом, япринялась заполнять этиконтуры, вписывая в них отдельные черты.

Strongly-marked horizontal eyebrows must be traced under that brow; then followed, naturally, a well-defined nose, with a straight ridge and full nostrils; then a flexible-looking mouth, by no means narrow; then a firm chin, with a decided cleft down the middle of it: of course, some black whiskers were wanted, and some jetty hair, tufted on the temples, and waved above the forehead.	Под таким лбом следовало нарисоватьгустые горизонтальные брови и правильный нос спрямой переносицей и широкиминоздрями; затем выразительный рот, конечно нетонкогубый, и решительныйраздвоенный подбородок.И, разумеется, черные усы и черные, как вороновокрыло, волосы, приглаженные у висков и волнистые надо лбом.
Now for the eyes: I had left them to the last, because they required the most careful working.	Оставались еще глаза.Я нарочно приберегла их под конец, так как они требовали особой тщательности исполнения.
I drew them large; I shaped them well: the eyelashes I traced long and sombre; the irids lustrous and large.	Я нарисовала их большими, придав им красивую форму,а ресницы сделала длинными и темными, зрачок крупным и блестящим.
“Good! but not quite the thing,” I thought, as I surveyed the effect: “they want more force and spirit;” and I wrought the shades blacker, that the lights might flash more brilliantly—a happy touch or two secured success.	"Хорошо,но еще не совсем то, что нужно, - сказала я себе, рассматривая свою работу.- Надо придать глазам больше силы и выразительности".Я навела тени резче, чтобы оттенить их блеск; два-три удачных штриха помогли мне достичь моей цели.
There, I had a friend’s face under my gaze; and what did it signify that those young ladies turned their backs on me?	И вот передо мной было лицо друга, - так не все ли мне равно, что этимолодые особы повертываются ко мне спиной?
I looked at it; I smiled at the speaking likeness: I was absorbed and content.	Я смотрела на портрет и радовалась его сходству с оригиналом.Я была целиком поглощена рисунком и испытывала большое удовлетворение.
“Is that a portrait of some one you know?” asked Eliza, who had approached me unnoticed.	- Это что - портрет вашего знакомого? - спросила Элиза, которая подошла ко мне незамеченной.
I responded that it was merely a fancy head, and hurried it beneath the other sheets.	Я ответила, что нет, - это просто так, моя фантазия, ипоспешила заложить рисунок среди других листов бумаги.
Of course, I lied: it was, in fact, a very faithful representation of Mr. Rochester.	Я, конечно, солгала: это было на самом деле очень похожее изображение мистера Рочестера.
But what was that to her, or to any one but myself?	Но какое это имело значение для нее или длякого-нибудьеще, кроме меня самой?
Georgiana also advanced to look.	Джорджиана тоже подошла, чтобы посмотреть.
The other drawings pleased her much, but she called that “an ugly man.”	Рисунки ейочень понравились, но про этот она сказала: "Какой некрасивый мужчина".
They both seemed surprised at my skill.	Сестры, казалось, были удивлены моим искусством.

I offered to sketch their portraits; and each, in turn, sat for a pencil outline.	Я предложила сделать их портреты.И вот обе они позировали мне по очереди для карандашного наброска.
Then Georgiana produced her album.	Затем Джорджиана извлекла свой альбом.
I promised to contribute a water-colour drawing: this put her at once into good humour.She proposed a walk in the grounds.	Я обещала ей написать в нем акварель.Это сразу привело ее в хорошее настроение; она предложила прогулку по парку.
Before we had been out two hours, we were deep in a confidential conversation: she had favoured me with a description of the brilliant winter she had spent in London two seasons ago—of the admiration she had there excited—the attention she had received; and I even got hints of the titled conquest she had made.	Не прошло и двух часов, как мы уже увлеклись чрезвычайно откровенным разговором.Джорджиана рассказывала мне о той восхитительной зиме, которую провела в Лондоне два года назад, о всеобщем восторге, который она вызывала, о том внимании, которое ей было оказано; она сделала мне даже некоторыенамеки на одержанную ею победу над некой титулованной особой.
In the course of the afternoon and evening these hints were enlarged on: various soft conversations were reported, and sentimental scenes represented; and, in short, a volume of a novel of fashionable life was that day improvised by her for my benefit.	В течение второй половины дня и вечера эти намеки становились всепрозрачнее; она пересказывала мне чувствительные беседы и описывала сентиментальные положения, - словом, в этот день я выслушала от нееимпровизацию романа из жизни высшего общества.
The communications were renewed from day to day: they always ran on the same theme—herself, her loves, and woes.	День за днем она возобновляласвои излияния; их тема всегда была одна и та же:она сама, ее увлечения, еегорести.
It was strange she never once adverted either to her mother’s illness, or her brother’s death, or the present gloomy state of the family prospects.	Казалось странным, что она ни разу не упомянула ни о болезниматери, ни о смерти брата или о тех мрачныхперспективах, которые ожидалисемью.
Her mind seemed wholly taken up with reminiscences of past gaiety, and aspirations after dissipations to come.	Казалось, ее душа целиком захвачена воспоминанием о былыхудовольствиях и мечтами о новых развлечениях.
She passed about five minutes each day in her mother’s sick-room, and no more.	Она заходила каждый день напять минут в комнату матери, вот и все.
Eliza still spoke little: she had evidently no time to talk.	Элиза по-прежнему была немногословна; у нее,видимо, не было времени наразговоры.
I never saw a busier person than she seemed to be; yet it was difficult to say what she did: or rather, to discover any result of her diligence.	Я никогда не встречала более занятой особы, хотя было оченьтрудно определить, что именно она делала, или, вернее, обнаружить результаты ее усердных трудов.
She had an alarm to call her up early.	Она вставала по будильнику.
I know not how she occupied herself before breakfast, but after that meal she divided her time into regular portions, and each hour had its allotted task.	Я не знаю, что она делала дозавтрака, но все остальное время у нее былорасписано по часам, и каждый часбыл посвящен определенным занятиям.

Thrcc timcs a day shc studicd a littlc book, which I found, on inspcction, was a Common Praycr Book.	Три раза в день она читала маленькую книжку, - как я потом выяснила, это был обыкновенный молитвенник.
I askcd hcr oncc what was thc grcat attraction of that volumc, and shc said, “thc Rubric.”	Я однаждыспросила, что больше всего привлекает ее в этой книжке, и она сказала:"Литургия".
Thrcc hours shc gavc to stitching, with gold thrcad, thc bordcr of a squarc crimson cloth, almost largc cnough for a carpct.	Три часа она отдавала вышиванию золотыми нитками роскошной каймына куске пунцовой материи, которая могла бы быть ковром.
In answcr to my inquirics aftcr thc usc of this articlc, shc informcd mc it was a covcring for thc altar of a ncw church latcly crcctcd ncar Gatcshcad.	На мой вопрос,каково назначение этой вышивки, она поясниламне, что это покров на алтарь вновой церкви, только что построенной близГейтсхэда.
Two hours shc dcvotcd to hcr diary; two to working by hcrsclf in thc kitchcn-gardcn; and onc to thc rcgulation of hcr accounts.	Два часа она отдаваласвоему дневнику, два - работе в саду и один час -подведению счетов.
Shc sccmcd to want no company; no convcrsation.	Она,видимо, не нуждалась ни в каком обществе, ни в каких разговорах.
I bclicvc shc was happy in hcr way: this routinc sufficcd for hcr; and nothing annoycd hcr so much as thc occurrcncc of any incidcnt which forccd hcr to vary its clockwork regularity.	Вероятно,она была по-своему счастлива: этот разнавсегда заведенный порядокудовлетворял ее; и ничто не могло раздражитьЭлизу сильнее, чем какое-нибудьнеожиданное событие, вторгавшееся в еерасписание.
Shc told mc onc cvcning, whcn morc disposcd to bc communicativc than usual, that John’s conduct, and thc thrcatcncd ruin of thc family, had bccn a sourcc of profound affliction to hcr: but shc had now, shc said, scttlcd hcr mind, and formcd hcr rcsolution.	Однажды вечером, когда Элиза была настроена общительнее, чем обычно,она сказала мне, что поведение Джона и нависшая над семьей угроза разоренияглубоко подействовали на нее; но теперь, добавила моя кузина, выводы ею сделаны и решение принято.
Hcr own fortunc shc had takcn carc to sccurc; and whcn hcr mothcr dicd—and it was wholly improbablc, shc tranquilly rcmarkcd, that shc should cithcr rccovcr or lingcr long—shc would cxccutc a long-chcrishcd projcct: scck a rctircmcnt whcrc punctual habits would bc pcrmancntly sccurcd from disturbancc, and placc safc barricrs bctwccn hcrsclf and a frivolous world.	Свое собственное состояние она сумела сохранить,и когда мать умрет, - совершенно невероятно,чтобы она поправилась илипротянула долго, спокойно пояснила Элиза, -она, наконец, выполнит давновзлелеянный план: отыщет себе тихую обитель,где ей удастся поставитьпрочную преграду между собою и легкомысленным миром.
I askcd if Gcorgiana would accompany hcr.	Я спросила, будет ли Джорджиана сопровождать ее.
“Of coursc not.	Конечно нет.
Gcorgiana and shc had nothing in common: thcy ncvcr had had.	Между нею и Джорджианой нет ничего общего иникогда небыло.
Shc would not bc burdcncd with hcr socicty for any considcration.	Она ни при каких условиях не стеснит себя обществом сестры.
Gcorgiana should takc hcr own coursc; and shc, Eliza, would takc hcrs.”	ПустьДжорджиана идет своей дорогой, а она, Элиза, пойдет своей.

Georgiana, when not unburdening her heart to me, spent most of her time in lying on the sofa, fretting about the dulness of the house, and wishing over and over again that her aunt Gibson would send her an invitation up to town.	Джорджиана, когда не изливалась передо мной, проводила большую частьдня на диване, негодуя на уныние родительского дома и мечтая все вновь ивновь, что тетя Гибсон, наконец, пригласит ее в Лондон.
“It would be so much better,” she said, “if she could only get out of the way for a month or two, till all was over.”	- Насколько было бы лучше, - говорила она, - еслибы мне удалось уехатьмесяца на два, пока все будет кончено.
I did not ask what she meant by “all being over,” but I suppose she referred to the expected decease of her mother and the gloomy sequel of funeral rites.	Я не спросила, что она имеет в виду под этим "все будет кончено", нодумаю, что она намекала на предполагаемую кончину матери и мрачный похоронный обряд.
Eliza generally took no more notice of her sister’s indolence and complaints than if no such murmuring, lounging object had been before her.	Элиза обычно не обращала никакого внимания на безделье ивечные жалобы сестры, как будто это ноющее, томящееся создание не находилось у нее перед глазами.
One day, however, as she put away her account-book and unfolded her embroidery, she suddenly took her up thus—	Но однажды, когда она захлопнула свою приходо-расходнуюкнигу и принялась за вышивание, она вдруг обратилась к Джорджиане со следующей тирадой:
“Georgiana, a more vain and absurd animal than you was certainly never allowed to cumber the earth.	- Джорджиана!Мне кажется, свет не видывал более тщеславной и глупой обезьяны, чем ты.
You had no right to be born, for you make no use of life.	Ты не имела никакого права родиться, ты толькозря небокоптишь.
Instead of living for, in, and with yourself, as a reasonable being ought, you seek only to fasten your feebleness on some other person’s strength: if no one can be found willing to burden her or himself with such a fat, weak, puffy, useless thing, you cry out that you are ill-treated, neglected, miserable.	Вместо того чтобы жить для себя, и в себе, и собой, как должно житьразумное создание, ты только и ищешь, как бы повиснуть на другом, болеесильном человеке, а если не находится никого,кто бы согласился обременитьсебя таким толстым, слабым, рыхлым ибесполезным существом, ты начинаешьвопить, что ты несчастна, что с тобой дурнообращаются и тобой пренебрегают.
Then, too, existence for you must be a scene of continual change and excitement, or else the world is a dungeon: you must be admired, you must be courted, you must be flattered—you must have music, dancing, and society—or you languish, you die away.	И потом существование для тебя должно быть постоянной сменой удовольствий и впечатлений, иначе мир кажется тебе темницей.Тебе нужно, чтоб тобой восхищались, за тобой ухаживали, льстили, чтобы вокруг тебя была музыка, танцы, общество, а если этого нет, ты начинаешь томиться и впадаешь в уныние.
Have you no sense to devise a system which will make you independent of all efforts, and all wills, but your own?	Неужели ты не можешь устроиться так, чтобы не зависеть ни от чьихприхотей и ни от чьих желаний, кроме своих собственных?

Take one day; share it into sections; to each section apportion its task: leave no stray unemployed quarters of an hour, ten minutes, five minutes—include all; do each piece of business in its turn with method, with rigid regularity.The day will close almost before you are aware it has begun; and you are indebted to no one for helping you to get rid of one vacant moment: you have had to seek no one’s company, conversation, sympathy, forbearance; you have lived, in short, as an independent being ought to do.	Когда ты не знаешь, чем заполнить день, подели его на части, каждуючасть займи чем-нибудь, не сиди без дела ичетверти часа, десяти минут, пятиминут, пользуйся каждым мгновением, делайнамеченное тобою методически, ссуровым постоянством, - и день пройдет такбыстро, что ты не заметишь, какон кончился.И ты не будешь зависеть ни от кого и ждать, чтобы тебе помогли провести время.Тебе не придется искать ни общества, ни разговоров, нисочувствия, ни поддержки - словом, ты будешь жить, как должно жить независимое существо.
Take this advice: the first and last I shall offer you; then you will not want me or any one else, happen what may.	Послушайся моего совета - кстати, он будет первым и последним, - итогда, что бы ни случилось, ты не будешь нуждаться ни во мне, ни в ком-нибудь другом.
Neglect it—go on as heretofore, craving, whining, and idling—and suffer the results of your idiocy, however bad and insuperable they may be.	А если не послушаешься, ты так все и будешь томиться,ныть, бездельничать и страдать от последствийсобственной дурости, как быони ни были тяжелы и мучительны.
I tell you this plainly; and listen: for though I shall no more repeat what I am now about to say, I shall steadily act on it.	Говорю тебе это прямо; и потом -предупреждаю: больше ты не услышишь от меня того, что я скажу тебе сейчас, но действовать я буду сообразно этому.
After my mother’s death, I wash my hands of you: from the day her coffin is carried to the vault in Gateshead Church, you and I will be as separate as if we had never known each other.	После смерти нашей матери я вотношении тебя умываю руки; с той минуты, какее гроб будет опущен в склеппод гейтсхэдской церковью, мы с тобой разойдемся, как будто никогда и не знали друг друга.
You need not think that because we chanced to be born of the same parents, I shall suffer you to fasten me down by even the feeblest claim: I can tell you this—if the whole human race, ourselves excepted, were swept away, and we two stood alone on the earth, I would leave you in the old world, and betake myself to the new.”	И, пожалуйста, не воображай, что, если мы родились отодних родителей, я допущу малейшую уступку твоим притязаниям.И опять-таки,говорю тебе прямо: если бы весь родчеловеческий, за исключением нас двух,погиб и мы очутились бы с тобой одни на всейземле, я бы предоставила тебегибнуть со всем старым миром, а сама ушла бы вновый.
She closed her lips.	Она смолкла.
“You might have spared yourself the trouble of delivering that tirade,” answered Georgiana.	- Ты могла бы обойтись без этой бесполезнойтирады, - отозваласьДжорджиана.

“Evcrybody knows you arc thc most sclfish, hcartlcss crcaturc in cxistcncc: and I know your spitcful hatrcd towards mc: I havc had a spccimcn of it bcforc in thc trick you playcd mc about Lord Edwin Vcrc: you could not bcar mc to bc raiscd abovc you, to havc a titlc, to bc rcccivcd into circlcs whcrc you darc not show your facc, and so you actcd thc spy and informcr, and ruincd my prospccts for cvcr.”	- Всякому известно, что ты самое эгоистическое,бессердечноесущество в мире.И я знаю, как ты меня ненавидишь.Ты показала это своей безобразной проделкой с лордом Эдвином Виром.Ты не могла стерпеть, чтобы я была вознесена над тобой, чтобы у меня был титул, чтобы меня принимали в тех кругах, куда ты носа показать не смеешь.Поэтому ты взяла на себя роль шпиона и доносчика и навсегда погубила все мои надежды.
Gcorgiana took out hcr handkcrchicf and blcw hcr nosc for an hour aftcrwards; Eliza sat cold, impassablc, and assiduously industrious.	Джорджиана извлекла носовой платок и целыйчас после этого судорожносморкалась.Элиза продолжала оставаться холодной и бесстрастной и усердно занималась своим делом.
Truc, gcncrous fccling is madc small account of by somc, but hcrc wcrc two naturcs rcndcrcd, thc onc intolcrably acrid, thc othcr dcspicably savourlcss for thc want of it.	Великодушные чувства значат очень мало для некоторых людей, но здесьпередо мной были два совершенно противоположных характера.
Fccling without judgmcnt is a washy draught indccd; but judgmcnt untcmpcrcd by fccling is too bittcr and husky a morscl for human dcglutition.	В одном былокислоты хоть отбавляй, зато другой был невыносимо пресен.Чувство без разумане слишком питательная еда; но и разум, несмягченный чувством, - горькая исухая пища и не годится для человеческогопотребления.
It was a wct and windy aftcrnoon: Gcorgiana had fallcn aslccp on thc sofa ovcr thc pcrusal of a novcl; Eliza was gonc to attcnd a saint’s-day scrvicc at thc ncw church—for in mattcrs of rcligion shc was a rigid formalist: no wcathcr cvcr prcvcntcd thc punctual dischargc of what shc considcrcd hcr dcvotional dutics; fair or foul, shc wcnt to church thricc cvcry Sunday, and as oftcn on wcck-days as thcrc wcrc praycrs.	День клонился к вечеру.Было сыро и ветрено.Джорджиана заснула на диване, читая какой-то роман.Элиза ушла в новую церковь на богослужение.Вотношении религии она была строгой формалисткой: никакая погода не могла удержать ее от аккуратнейшего выполнения того, что она считала своимрелигиозным долгом; что бы там ни было, она каждое воскресенье три разабывала в церкви и в течение недели присутствовала на всех службах.
I bcthought mysclf to go upstairs and scc how thc dying woman spcd, who lay thcrc almost unhccdcd: thc vcry scrvants paid hcr but a rcmittcnt attcntion: thc hircd nursc, bcing littlc lookcd aftcr, would slip out of thc room whcncvcr shc could.	Я решила подняться наверх и посмотреть, как чувствует себя больная,которая была большую часть дня предоставлена самой себе: даже слуги необращали на нее должного внимания, а нанятая сиделка, за которой никто неследил, пользовалась всяким случаем, чтобы выскользнуть из комнаты.
Bcssic was faithful; but shc had hcr own family to mind, and could only comc occasionally to thc hall.	Правда,на Бесси можно было положиться, но у нее была своя семья, и она лишь изредка могла приходить в дом.

I found the sick-room unwatched, as I had expected: no nurse was there; the patient lay still, and seemingly lethargic; her livid face sunk in the pillows: the fire was dying in the grate.	Как я и предполагала, возле больной никого не было.Сиделка отсутствовала.Миссис Рид лежала неподвижно, видимо, погруженная взабытье; ее изможденное лицо тонуло в подушках. Огонь в камине почти угас.
I renewed the fuel, re-arranged the bedclothes, gazed awhile on her who could not now gaze on me, and then I moved away to the window.	Яподложила углей, оправила постель и стала смотреть на ту, которая не могла меня видеть.Затем я подошла к окну.
The rain beat strongly against the panes, the wind blew tempestuously:	Дождь хлестал по стеклам, ветер выл.
“One lies there,” I thought, “who will soon be beyond the war of earthly elements.	"Вот лежит человеческое существо,- думала я, - которому вскоре будут чужды все земные страсти.
Whither will that spirit—now struggling to quit its material tenement—flit when at length released?”	Куда уйдет еедух, ныне стремящийся покинуть свою земную оболочку?Куда он направится, получив, наконец, свободу?"
In pondering the great mystery, I thought of Helen Burns, recalled her dying words—her faith—her doctrine of the equality of disembodied souls.	Погруженная в размышления об этой великой тайне, я вспомнила Элен Бернс и ее последние слова.
I was still listening in thought to her well-remembered tones—still picturing her pale and spiritual aspect, her wasted face and sublime gaze, as she lay on her placid deathbed, and whispered her longing to be restored to her divine Father’s bosom—when a feeble voice murmured from the couch behind:	Мысленно я как будто все еще слышала незабвенный звукее голоса, все еще видела ее бледное одухотворенное лицо, изможденные черты и далекий взгляд, когда она лежала недвижно на смертном ложе и шептала освоей надежде возвратиться на грудь божественного отца.В это время до меня донесся слабый голос!
“Who is that?”	- Кто это?
I knew Mrs. Reed had not spoken for days: was she reviving?	Я знала, что миссис Рид уже много дней не произносила ни слова.Неужелижизнь возвратилась к ней?
I went up to her.	Я подошла к кровати.
“It is I, Aunt Reed.”	- Это я, тетя Рид.
“Who—I?” was her answer.	- Кто я? - последовал ответ.
“Who are you?” looking at me with surprise and a sort of alarm, but still not wildly.	- Кто вы?- Она смотрела на меня судивлением и с некоторой тревогой, но взгляд ее был сознателен.
“You are quite a stranger to me—where is Bessie?”	- Я вас не знаю.Где Бесси?
“She is at the lodge, aunt.”	- Она у себя, тетя.
“Aunt,” she repeated.	- Тетя, - повторила она.
“Who calls me aunt?	- Кто зовет меня тетей?

You are not one of the Gibsons; and yet I know you—that face, and the eyes and forehead, are quiet familiar to me: you are like—why, you are like Jane Eyre!”	Вы не из семьиГ ибсонов, и все-таки я знаю вас - это лицо, эти глаза и лоб мне очень знакомы; ну да, вы похожи на...Джен Эйр!
I said nothing: I was afraid of occasioning some shock by declaring my identity.	Я промолчала.Я боялась вызвать нервное потрясение у больной,назвавсебя.
“Yet,” said she,“I am afraid it is a mistake: my thoughts deceive me.	- Да, - продолжала она, - боюсь, что это ошибка.Мое воображение обманывает меня.
I wished to see Jane Eyre, and I fancy a likeness where none exists: besides, in eight years she must be so changed.”	Я хотела бы видеть Джен Эйр, потому нахожу сходство там, где его нет.Да и потом за восемь лет она, наверное, изменилась.
I now gently assured her that I was the person she supposed and desired me to be: and seeing that I was understood, and that her senses were quite collected, I explained how Bessie had sent her husband to fetch me from Thornfield.	Я принялась мягко убеждать ее, что я и есть та,кого она хотела бывидеть.И убедившись, что она меня понимает и что сознание ее вполне ясно, ярассказала ей, как Бесси послала за мной своего мужа в Торнфильд.
“I am very ill, I know,” she said ere long.	- Я знаю, что очень больна, - сказала миссис Рид, помолчав.
“I was trying to turn myself a few minutes since, and find I cannot move a limb.	- Несколькоминут тому назад я хотела повернуться и почувствовала, что не могу двинуть ни одним членом.
It is as well I should ease my mind before I die: what we think little of in health, burdens us at such an hour as the present is to me.	Мне нужно облегчить душу перед смертью.То, что кажется нампустяками, когда мы здоровы, лежит камнем насердце в такие минуты, каксейчас.
Is the nurse here? or is there no one in the room but you?”	Здесь ли сиделка, или мы с тобой одни в комнате?
I assured her we were alone.	Я успокоила ее, сказав, что мы одни.
“Well, I have twice done you a wrong which I regret now.	- Так вот.Я вдвойне виновата перед тобой, и теперь очень сожалею об этом.
One was in breaking the promise which I gave my husband to bring you up as my own child; the other—” she stopped.	Первая моя вина в том, что я нарушила обещание, данное моему мужу: вырастить тебя как собственного ребенка; другая вина... - она смолкла.
“After all, it is of no great importance, perhaps,” she murmured to herself: “and then I may get better; and to humble myself so to her is painful.”	- Вконце концов, может быть, теперь это не такважно, - пробормотала она просебя.- И потом... я могу поправиться, стоит ли так унижаться перед ней?

Shc madc an cffort to altcr hcr position, but failcd: hcr facc changcd; shc sccmcd to cxpcricncc somc inward scnsation—thc precursor, pcrhaps, of thc last pang.	Она сделала усилие, желая повернуться, но это ей не удалось.Выражение ее лица изменилось.Казалось, она прислушивается к чему-то в себе, что моглобыть началом близящейся агонии.
“Wcll, I must gct it ovcr.	- Да, с этим нужно покончить.
Etcrnity is bcforc mc: I had bcttcr tcll hcr.—Go to my drcssing-casc, opcn it, and takc out a lcttcr you will scc thcrc.”	Передо мною вечность; лучше, если я скажу ей.Подойди к моему комоду, открой его и вынь письмо, которое ты там увидишь.
I obcycd hcr dircctions.	Я выполнила ее желание.
“Rcad thc lcttcr,” shc said.	- Прочти письмо, - сказала она.
It was short, and thus conccivcd:—	Оно не было пространным, и вот что оно содержало:
“Madam,—Will you havc thc goodncss to scnd mc thc addrcss of my niccc, Janc Eyrc, and to tcll mc how shc is?	"Сударыня!Не будете ли вы так добры прислать мне адрес моей племянницы Джен Эйр и сообщить, как она живет?
It is my intcntion to writc shortly and dcsirc hcr to comc to mc at Madcira.	Я намерен написать ей, чтобы она приехала ко мне наМадейру.
Providcncc has blcsscd my cndcavours to sccurc a compctcncy; and as I am unmarricd and childlcss, I wish to adopt hcr during my lifc, and bcqucath hcr at my dcath whatcvcr I may havc to lcavc.—I am, Madam, &c., &c.,	Провидение благословило мои труды, и я приобрел состояние, а таккак я не женат и бездетен, то хотел бы усыновить ее при своей жизни и завещать ей все, что после меня останется. Примите уверения, сударыня, и т. д. и т. д.
“John Eyrc, Madcira.”	Джон Эйр. Мадейра".
It was datcd thrcc ycars back.	Дата на письме показывала, что оно написано три года назад.
“Why did I ncvcr hcar of this?” I askcd.	- Отчего я никогда не слышала об этом? - спросила я.
“Bccausc I dislikcd you too fixcdly and thoroughly cvcr to lcnd a hand in lifting you to prospcrity.	- Оттого, что я так возненавидела тебя, что была не в силахсодействовать твоему благосостоянию.
I could not forgct your conduct to mc, Janc—thc fury with which you oncc turncd on mc; thc tonc in which you dcclarcd you abhorrcd mc thc worst of anybody in thc world; thc unchildlikc look and voicc with which you affirmcd that thc vcry thought of mc madc you sick, and asscrtcd that I had trcatcd you with miscrablc cruclty.	Я не могла забыть, как ты вела себя сомной, Джен, ту ярость, с которой ты однажды наменя набросилась, твой тон,когда ты заявила мне, что ненавидишь меня больше всех на свете, твойнедетский взгляд и голос, когда ты уверяла, что при одной мысли обо мне всев тебе переворачивается и что я обращаюсь с тобой жестоко и несправедливо.
I could not forgct my own scnsations whcn you thus startcd up and pourcd out thc vcnom of your mind: I fclt fcar as if an animal that I had struck or pushcd had lookcd up at mc with human cycs and curscd mc in a man’s voicc.—Bring mc somc watcr!	Яне могу забыть того, что испытала, когда ты вскочила и излила на меня весь яд своей души: я почувствовала такой ужас, как если бы животное, которое ятолкнула или побила, вдруг посмотрело на меня человеческими глазами и прокляло меня человеческим голосом.Дай мне воды.

Oh, make haste!”	О, только поскорей!
“Dear Mrs. Reed,” said I, as I offered her the draught she required, “think no more of all this, let it pass away from your mind.	- Дорогая миссис Рид, - сказала я, поднося к ее губам воду, - забудьтеобо всем этом, изгоните все из своей памяти.
Forgive me for my passionate language: I was a child then; eight, nine years have passed since that day.”	Простите мне мои страстныеречи, я была тогда ребенком, ведь с тех пор прошло восемь или девять лет.
She heeded nothing of what I said; but when she had tasted the water and drawn breath, she went on thus—	Она не ответила, но, выпив воды и переведя дух, продолжала:
“I tell you I could not forget it; and I took my revenge: for you to be adopted by your uncle, and placed in a state of ease and comfort, was what I could not endure.	- Говорю тебе, я была не в силах это забыть и отомстила тебе.Я немогла допустить, чтобы ты была усыновлена своим дядей и жила в богатстве и роскоши, и я написала ему.
I wrote to him; I said I was sorry for his disappointment, but Jane Eyre was dead: she had died of typhus fever at Lowood.	Очень сожалею, писала я, что вынуждена огорчить его, но Джен Эйр умерла.Она стала жертвой тифозной эпидемии в Ловуде.
Now act as you please: write and contradict my assertion—expose my falsehood as soon as you like.	Атеперь поступай, как хочешь.Пиши ему и опровергни мои слова, уличи меня во лжи как можно скорей.
You were born, I think, to be my torment: my last hour is racked by the recollection of a deed which, but for you, I should never have been tempted to commit.”	Ты, наверное, родилась мне на горе, и мой последнийчас омрачен воспоминанием о проступке,который я совершила только из-затебя.
“If you could but be persuaded to think no more of it, aunt, and to regard me with kindness and forgiveness”	- Если бы я могла уговорить вас больше не думать об этом, тетя, иотнестись ко мне с добротой и простить меня...
“You have a very bad disposition,” said she, “and one to this day I feel it impossible to understand: how for nine years you could be patient and quiescent under any treatment, and in the tenth break out all fire and violence, I can never comprehend.”	- У тебя очень дурной характер, и я до сих поротказываюсь пониматьтебя.Как могла ты в течение девяти лет спокойно и терпеливо выносить все, а потом вдруг точно с цепи сорвалась?Этого я не в силах понять.
“My disposition is not so bad as you think: I am passionate, but not vindictive.	- У меня вовсе не такой плохой характер, как вы думаете.Я вспыльчива, но не злопамятна.
Many a time, as a little child, I should have been glad to love you if you would have let me; and I long earnestly to be reconciled to you now: kiss me, aunt.”	Много раз, когда я еще была ребенком, я готова былаполюбить вас, если бы вы сделали хоть шаг мне навстречу; и сейчас я искренне хочу помириться с вами.
I approached my cheek to her lips: she would not touch it.	Поцелуйте меня, тетя.Я приблизила свою щеку к ее губам, но она не коснулась ее.
She said I oppressed her by leaning over the bed, and again demanded water.	Она сказала,что ей трудно дышать оттого, что я наклониласьнад ней, и снова потребовалаводы.

As I laid her down—for I raised her and supported her on my arm while she drank—I covered her ice-cold and clammy hand with mine: the feeble fingers shrank from my touch—the glazing eyes shunned my gaze.	Когда я опустила ее обратно на подушки, - пока она пила, мне пришлосьподнять ее и поддерживать, - я прикрыла ее ледяную руку своей рукой.Ослабевшие пальцы отстранились от моего прикосновения.Тускнеющие глаза избегали моих глаз.
“Love me, then, or hate me, as you will,” I said at last, “you have my full and free forgiveness: ask now for God’s, and be at peace.”	- Любите меня или ненавидьте, как хотите, -сказала я наконец, - но я вас прощаю от всей души.
Poor, suffering woman! it was too late for her to make now the effort to change her habitual frame of mind: living, she had ever hated me—dying, she must hate me still.	Просите прощения у бога, и да будет с вами мир. Бедная страдалица!Слишком поздно ей было меняться.Она всю жизнь ненавидела меня и так и умерла с этим чувством.
The nurse now entered, and Bessie followed.	Вошла сиделка, а за нею Бесси.
I yet lingered half-an-hour longer, hoping to see some sign of amity: but she gave none.	Однако я помедлила еще с полчаса,надеясь, что уловлю какой-нибудь проблескдружественных чувств.
She was fast relapsing into stupor; nor did her mind again rally: at twelve o’clock that night she died.	Но я ждала напрасно.Миссис Рид вскоре снова впала в забытье и больше не приходила в себя.В полночь она умерла.
I was not present to close her eyes, nor were either of her daughters.	Я не была при этом, чтобы закрыть ей глаза; не было возле нее и дочерей.
They came to tell us the next morning that all was over.	Нам только на другое утро пришли сказать, что всекончено.
She was by that time laid out.Eliza and I went to look at her: Georgiana, who had burst out into loud weeping, said she dared not go.	Она уже лежала на столе, когда Элиза и я пошли посмотреть на нее.Джорджиана, разразившись громкими рыданиями, сказала, что боится подойти к матери.
There was stretched Sarah Reed’s once robust and active frame, rigid and still: her eye of flint was covered with its cold lid; her brow and strong traits wore yet the impress of her inexorable soul.	И вот передо мной лежало окоченевшее и неподвижное, некогда столь сильное и деятельное тело Сары Рид.Ее суровые глаза были прикрыты холодными веками, но лоб и черты лица ее хранили выражение непримиримости.
A strange and solemn object was that corpse to me.	Странные имрачные чувства вызывало во мне это неподвижное тело.
I gazed on it with gloom and pain: nothing soft, nothing sweet, nothing pitying, or hopeful, or subduing did it inspire; only a grating anguish for her woes—not my loss—and a sombre tearless dismay at the fearfulness of death in such a form.	Я смотрела на него с невыразимой тоской.Напрасно я искала в себе более теплых или нежных чувств- жалость, надежду, покорность неизбежному. Меня волновала не скорбь о понесенной утрате, а лишь тревога за ее судьбу. Без слез, но с ужасом взирала я на эту смерть!
Eliza surveyed her parent calmly.	Элиза равнодушно глядела на мать.

After a silence of some minutes she observed—	Помолчав несколько мгновений, она заметила:
“With her constitution she should have lived to a good old age: her life was shortened by trouble.”	- При таком сложении она могла бы дожить до глубокой старости.Заботы сократили ей жизнь.
And then a spasm constricted her mouth for an instant: as it passed away she turned and left the room, and so did I.	- На миг ее губы искривились, но это скоро прошло, онаповернулась и вышла из комнаты.Я последовала за ней.
Neither of us had dropt a tear. CHAPTER XXII	Никто из нас не проронил ни слезинки. Глава XXII
Mr.Rochester had given me but one week’s leave of absence: yet a month elapsed before I quitted Gateshead.	Мистер Рочестер отпустил меня всего на неделю.Однако прошел целый месяц, прежде чем мне удалось выехать из Гейтсхэда.
I wished to leave immediately after the funeral, but Georgiana entreated me to stay till she could get off to London, whither she was now at last invited by her uncle, Mr. Gibson, who had come down to direct his sister’s interment and settle the family affairs.	Я хотела его покинутьнемедленно после похорон, но Джорджианапопросила меня остаться до ееотъезда в Лондон, куда она, наконец, былаприглашена своим дядей, мистеромГибсоном, приехавшим на похороны сестры изанявшимся семейными делами.
Georgiana said she dreaded being left alone with Eliza; from her she got neither sympathy in her dejection, support in her fears, nor aid in her preparations; so I bore with her feeble-minded wailings and selfish lamentations as well as I could, and did my best in sewing for her and packing her dresses.	Джорджиана заявила, что ни за что не останется одна с Элизой: от нее она невидит ни сочувствия в своем горе, ни защиты в своих страхах, ни помощи всвоих приготовлениях; поэтому я вняла ее малодушным просьбам и эгоистическим жалобам и сделала для нее все, что было в моих силах, обшила ее и уложила ее туалеты.
It is true, that while I worked, she would idle; and I thought to myself,	Однако, пока я работала, Джорджианабездельничала; и я говориласебе:
“If you and I were destined to live always together, cousin, we would commence matters on a different footing.	"Если бы нам было суждено навсегда остаться вместе, кузина, все бы пошло по-другому.
I should not settle tamely down into being the forbearing party; I should assign you your share of labour, and compel you to accomplish it, or else it should be left undone: I should insist, also, on your keeping some of those drawling, half-insincere complaints hushed in your own breast.	Я не стала бы мириться с ролью кроткой самаритянки.Яназначила бы тебе твою долю работы и заставила бы выполнять ее, или дело осталось бы незаконченным.Кроме того, тебе пришлось бы оставлять про себяхотя бы часть твоих скучных, притворных жалоб.
It is only because our connection happens to be very transitory, and comes at a peculiarly mournful season, that I consent thus to render it so patient and compliant on my part.”	Только оттого, что эта нашавстреча мимолетна и произошла при столь мрачных обстоятельствах, соглашаюсь я терпеливо и спокойно исполнять твои прихоти".
At last I saw Georgiana off; but now it was Eliza’s turn to request me to stay another week.	Наконец Джорджиана уехала; но теперь Элиза стала настойчиво просить, чтобы я погостила еще неделю.

Hcr plans rcquircd all hcr timc and attcntion, shc said; shc was about to dcpart for somc unknown bournc; and all day long shc staycd in hcr own room, hcr door boltcd within, filling trunks, cmptying drawcrs, burning papcrs, and holding no communication with any onc.	Она утверждала, что ее планы требуют всего ее времени и внимания; она намеревалась уехать куда-нибудь в далекие края и поэтому проводила весь день в своей комнате, заперев дверь на задвижку, итам укладывала чемоданы, разбирала вещи вкомодах, жгла бумаги и ни с кем невиделась.
Shc wishcd mc to look aftcr thc housc, to scc callcrs, and answcr notcs of condolcncc.	Она просила меня вести хозяйство, принимать посетителей и отвечать на соболезнующие письма.
Onc morning shc told mc I was at libcrty.	Наконец, однажды утром, она сказала мне, что я свободна.
“And,” shc addcd,“I am obligcd to you for your valuablc scrviccs and discrcct conduct!	- И я очень обязана вам, - добавила она, - за ваши ценнейшие услуги и тактичное поведение!
Thcrc is somc diffcrcncc bctwccn living with such an onc as you and with Gcorgiana: you pcrform your own part in lifc and burdcn no onc.	Какая разница - жить с таким человеком, как вы, или сДжорджианой: вы делаете свое дело и ни на ком не виснете.
To-morrow,” shc continucd, “I sct out for thc Contincnt.	Завтра, -продолжала она, - я покидаю Англию.
I shall takc up my abodc in a rcligious housc ncar Lislc—a nunncry you would call it; thcrc I shall bc quict and unmolcstcd.	Я решила поселиться под Лиллем - этонечто вроде монастыря; там я могу жить тихо испокойно.
I shall dcvotc mysclf for a timc to thc cxamination of thc Roman Catholic dogmas, and to a carcful study of thc workings of thcir systcm: if I find it to bc, as I half suspcct it is, thc onc bcst calculatcd to cnsurc thc doing of all things dcccntly and in ordcr, I shall cmbracc thc tcncts of Romc and probably takc thc vcil.”	Я решила посвятитьсвое время изучению догматов католическойцеркви, а также ознакомлению с ееобрядами; если эта религия, как я надеюсь,удовлетворит мои стремления кдостойной и упорядоченной жизни, я примуучение римской церкви и, вероятно,уйду в монастырь.
I ncithcr cxprcsscd surprisc at this rcsolution nor attcmptcd to dissuadc hcr from it.	Я не выразила удивления по поводу ее планов ине пыталась отговоритьее.
“Thc vocation will fit you to a hair,” I thought: “much good may it do you!”	"Это как раз по тебе, - подумала я, - ну что ж, скатертью дорога".
Whcn wc partcd, shc said:	Когда мы расставались, она сказала:
“Good-byc, cousin Janc Eyrc; I wish you wcll: you havc somc scnsc.”	- Прощайте, кузина Джен Эйр. Желаю вам всего хорошего. Вы все-таки не лишены здравого смысла.
I thcn rcturncd:	Я ответила:
“You arc not without scnsc, cousin Eliza; but what you havc, I supposc, in anothcr ycar will bc wallcd up alivc in a Frcnch convcnt.	- И вы тоже, кузина Элиза.И все-таки через год-два вы будете заживо погребены в каком-нибудь французском монастыре.
Howcvcr, it is not my busincss, and so it suits you, I don’t much carc.”	Однако это не мое дело.Иесли вам это нравится, так и поступайте.
“You arc in thc right,” said shc; and with thcsc words wc cach wcnt our scparatc way.	- Вы совершенно правы, - отозвалась Элиза.На этих словах мы расстались, чтобы идти каждая своей дорогой.

As I shall not have occasion to refer either to her or her sister again, I may as well mention here, that Georgiana made an advantageous match with a wealthy worn-out man of fashion, and that Eliza actually took the veil, and is at this day superior of the convent where she passed the period of her novitiate, and which she endowed with her fortune.	Так как мне больше не представится случаяговорить об обеих сестрах, тоупомяну здесь же, что Джорджиана сделалаблестящую партию, выйдя замуж забогатого, но очень потасканного джентльмена,Элиза же приняла постриг и внастоящее время является настоятельницей монастыря, где она была послушницей и которому пожертвовала все свое состояние.
How people feel when they are returning home from an absence, long or short, I did not know: I had never experienced the sensation.	Я не знала, что чувствуют люди, возвращаясь домой после долгого иликороткого отсутствия; я никогда не испытывала этого ощущения.
I had known what it was to come back to Gateshead when a child after a long walk, to be scolded for looking cold or gloomy; and later, what it was to come back from church to Lowood, to long for a plenteous meal and a good fire, and to be unable to get either.	Когда я былаеще ребенком, я знала, что значит возвращаться "домой" в Гейтсхэд последлинной прогулки и ожидать, что сейчас тебябудут бранить за твой озябшийили угрюмый вид; и позднее - что значитвозвращаться из церкви "домой" вЛовуд, ощущая мучительную потребность всытном обеде и отрадном тепле изная, что ни того, ни другого не будет.
Neither of these returnings was very pleasant or desirable: no magnet drew me to a given point, increasing in its strength of attraction the nearer I came.	Ни одно из этих возвращений не моглобыть ни приятным, ни желанным; никакое чувствоне влекло меня тогда, подобномагниту, к какому-нибудь определенному месту, становясь все сильнее по мере того, как я к нему приближалась.
The return to Thornfield was yet to be tried.	Каково же будет мое возвращение в Торнфильд?
My journey seemed tedious—very tedious: fifty miles one day, a night spent at an inn; fifty miles the next day.	Путешествие мое было скучным, очень скучным. Я проехала пятьдесят мильв первый день и ночевала в гостинице, на второй день - опять пятьдесят миль.
During the first twelve hours I thought of Mrs. Reed in her last moments; I saw her disfigured and discoloured face, and heard her strangely altered voice.I mused on the funeral day, the coffin, the hearse, the black train of tenants and servants—few was the number of relatives—the gaping vault, the silent church, the solemn service.	В течение первого дня я не переставала думать о миссис Рид и ее последнихминутах: я видела перед собой ее искаженное,бледное лицо, слышала странноизменившийся голос, вновь представляла себедень похорон, гроб, заупокойнуюслужбу, вереницу одетых в черное арендаторов ислуг, - родственников былоочень мало, - мрачные своды склепа, безмолвиецеркви, торжественностьбогослужения.
Then I thought of Eliza and Georgiana; I beheld one the cynosure of a ball-room, the other the inmate of a convent cell; and I dwelt on and analysed their separate peculiarities of person and character.	Затем мои мысли перешли к Элизе и Джорджиане; я видела одну вцентре бального зала, другую в монашеской келье и размышляла об иххарактерах и склонностях, делавших их столь несхожими между собой.

The evening arrival at the great town of—scattered these thoughts; night gave them quite another turn: laid down on my traveller’s bed, I left reminiscence for anticipation.	Когда явечером приехала в большой город, эти мыслирассеялись; ночь дала им другоенаправление.Я легла в постель, и воспоминания уступили место мыслям о том, что ждет меня впереди.
I was going back to Thornfield: but how long was I to stay there?	Итак, я возвращаюсь в Торнфильд. Но сколько мне удастся там еще прожить?
Not long; of that I was sure.	Недолго, в этом я была уверена.
I had heard from Mrs. Fairfax in the interim of my absence: the party at the hall was dispersed; Mr. Rochester had left for London three weeks ago, but he was then expected to return in a fortnight.	Миссис Фэйрфакс писала мне, что завремя моего отсутствия гости разъехались; мистерРочестер отбыл в Лондон тринедели назад, его ждали домой еще напрошлой неделе.
Mrs. Fairfax surmised that he was gone to make arrangements for his wedding, as he had talked of purchasing a new carriage: she said the idea of his marrying Miss Ingram still seemed strange to her; but from what everybody said, and from what she had herself seen, she could no longer doubt that the event would shortly take place.	Миссис Фэйрфакспредполагала, что он уехал в связи с предстоящей свадьбой, так как говорилчто-то о приобретении нового экипажа; она добавляла, что мысль о егоженитьбе на мисс Ингрэм все еще кажется ей странной.Но, судя по тому, что говорят все кругом, и по тому, что она сама наблюдает, надо полагать, что событие это скоро свершится.
“You would be strangely incredulous if you did doubt it,” was my mental comment.	"Странно было бы сомневаться в этом, - добавила я мысленно.
“I don’t doubt it.”	- Я нисколько не сомневаюсь".
The question followed, “Where was I to go?”	Предо мной вставал вопрос: куда же я поеду?
I dreamt of Miss Ingram all the night: in a vivid morning dream I saw her closing the gates of Thornfield against me and pointing me out another road; and Mr. Rochester looked on with his arms folded—smiling sardonically, as it seemed, at both her and me.	Всю ночь мне снилась миссИнгрэм, а под утро, в особенно ярком сновидении, я видела, как она запираетпередо мной ворота Торнфильда и указывает на незнакомую мне дорогу; а мистер Рочестер стоит тут же, скрестив руки, и насмешливо улыбается, как будто издеваясь и над ней и надо мной.
I had not notified to Mrs. Fairfax the exact day of my return; for I did not wish either car or carriage to meet me at Millcote.	Я не написала миссис Фэйрфакс точно о дне своего возвращения, и за мной не выслали в Милкот экипажа.
I proposed to walk the distance quietly by myself; and very quietly, after leaving my box in the ostler’s care, did I slip away from the George Inn, about six o’clock of a June evening, and take the old road to Thornfield: a road which lay chiefly through fields, and was now little frequented.	Меня больше привлекала спокойная одинокая прогулка.И вот, оставив чемодан на постоялом дворе, я в тихий июньскийвечер, около шести часов, вышла на дорогу,ведущую к Торнфильду; онатянулась полями, и ею редко пользовались.

It was not a bright or splcndid summcr cvcning, though fair and soft: thc haymakcrs wcrc at work all along thc road; and thc sky, though far from cloudlcss, was such as promiscd wcll for thc futurc: its bluc—whcrc bluc was visiblc—was mild and scttlcd, and its cloud strata high and thin.	Летний вечер не был ни ярким, ни сверкающим. Он был мягкий и тихий.Пообеим сторонам дороги косцы сгребали сено. Небо, хотя и не безоблачное, сулило ясную погоду; его голубизна, кое-где проступавшая сквозь легкийоблачный покров, казалась особенно светлой и спокойной.
Thc wcst, too, was warm: no watcry glcam chillcd it—it sccmcd as if thcrc was a firc lit, an altar burning bchind its scrccn of marblcd vapour, and out of apcrturcs shonc a goldcn rcdncss.	Закат алел теплымсиянием, дождевые тучи не омрачали его. Казалось, среди мраморных облаков горит огонь, зажженный на алтаре, и через эту завесу просвечивает золотистый багрянец.
I fclt glad as thc road shortcncd bcforc mc: so glad that I stoppcd oncc to ask mysclf what that joy mcant: and to rcmind rcason that it was not to my homc I was going, or to a pcrmancnt rcsting-placc, or to a placc whcrc fond fricnds lookcd out for mc and waitcd my arrival.	Чем меньше было расстояние, остававшееся до Торнфильда, тем радостнейстановилось у меня на душе, так что я даже вдруг остановилась и спросила себя: что означает эта радость?Ведь я же не домой возвращаюсь, не на постоянное свое место, не туда, где близкие друзья скучают по мне и ждут моего приезда.
But what is so hcadstrong as youth?	Но разве юность не упорна и не безрассудна?
What so blind as incxpcricncc?Thcsc affirmcd that it was plcasurc cnough to havc thc privilcgc of again looking on Mr. Rochcstcr, whcthcr hc lookcd on mc or not; and thcy addcd—“Hastcn! hastcn! bc with him whilc you may: but a fcw morc days or wccks, at most, and you arc partcd from him for cvcr!”	И безрассудство твердиломне, что мне радостно будет опять увидетьмистера Рочестера, независимо оттого, взглянет ли он на меня; и добавляло:"Спеши, спеши, будь с ним, покаэто тебе дано, ведь еще несколько дней илинедель самое большее, и вырасстанетесь навек".
And thcn I stranglcd a ncw-born agony—a dcformcd thing which I could not pcrsuadc mysclf to own and rcar—and ran on.	И, судорожно подавив в себе какое-то еще неведомое мнеотчаянье, какое-то новое тяжелое чувство, которого я не могла и не хотела в себе допустить, я поспешила вперед.
Thcy arc making hay, too, in Thornficld mcadows: or rathcr, thc labourcrs arc just quitting thcir work, and rcturning homc with thcir rakcs on thcir shouldcrs, now, at thc hour I arrivc.	В торнфильдских лугах тоже, наверное,сгребают сено, а может быть,косцы уже кончили работу и возвращаются домойс граблями на плечах, - именносейчас, когда возвращаюсь и я.
I havc but a ficld or two to travcrsc, and thcn I shall cross thc road and rcach thc gatcs.	Впереди еще одно-два поля, затем только перейти дорогу - и я окажусь перед воротами Торнфильда.
How full thc hcdgcs arc of roscs!	Как пышно цветет шиповник в этом году!
But I havc no timc to gathcr any; I want to bc at thc housc.	Но мне некогда нарвать букет, надо торопиться домой.

I passed a tall briar, shooting leafy and flowery branches across the path; I see the narrow stile with stone steps; and I see—Mr. Rochester sitting there, a book and a pencil in his hand; he is writing.	Яминовала высокий куст шиповника, протянувший густолиственные цветущие ветви над тропинкой.Вот уже передо мной знакомая изгородь - и вдруг я увиделамистера Рочестера, который сидел с записной книжкой и карандашом в руках и что-то писал.
Well, he is not a ghost; yet every nerve I have is unstrung: for a moment I am beyond my own mastery.	Нет, это не привидение, и все-таки каждый нерв мой трепещет.На миг ятеряю власть над собой.
What does it mean?	Что это значит?
I did not think I should tremble in this way when I saw him, or lose my voice or the power of motion in his presence.	Я не ожидала, что буду так дрожать при встрече с ним, что голос откажется мне служить или что мной овладеет такое волнение.
I will go back as soon as I can stir: I need not make an absolute fool of myself.	Я сейчас же поверну обратно, я не допущу всебе такогобезумия.
I know another way to the house.	Есть и другая дорога к дому.
It does not signify if I knew twenty ways; for he has seen me.	Но если бы я знала даже двадцатьдругих дорог, было уже поздно: он увидел меня.
“Hillo!” he cries; and he puts up his book and his pencil.	- Алло! - крикнул он и отложил книжку и карандаш.
“There you are!	- Так вот вы наконец!
Come on, if you please.”	Подойдите сюда, пожалуйста!
I suppose I do come on; though in what fashion I know not; being scarcely cognisant of my movements, and solicitous only to appear calm; and, above all, to control the working muscles of my face—which I feel rebel insolently against my will, and struggle to express what I had resolved to conceal.	Кажется, я подхожу, но как, и сама не знаю.Я едва сознаю свои движенияи забочусь только об одном - казаться спокойной, а главное - подчинить себевыражение своего лица, которое, я чувствую, упорно не повинуется мне истремятся выразить то, что я твердо решила скрыть.
But I have a veil—it is down: I may make shift yet to behave with decent composure.	Но у меня есть вуаль, и я опускаю ее.Может быть, мне все-таки удастся сдержать себя и выйти сдостоинством из этого положения.
“And this is Jane Eyre?	- Так это Джен Эйр?
Are you coming from Millcote, and on foot?	И вы идете пешком из Милкота?
Yes—just one of your tricks: not to send for a carriage, and come clattering over street and road like a common mortal, but to steal into the vicinage of your home along with twilight, just as if you were a dream or a shade.	Ну, конечно, одна из ваших проделок!Не послать за экипажем, который, громыхая колесами, привезетвас, как обыкновенную смертную, - нет, вы предпочитаете незаметно пробраться к себе домой вместе с сумерками, точно вы греза или тень.
What the deuce have you done with yourself this last month?”	Где вы, черт васвозьми, пропадали весь этот месяц?
“I have been with my aunt, sir, who is dead.”	- Я была у своей тети, сэр, она умерла.
“A true Janian reply!	- Ответ в стиле Джен Эйр.
Good angels be my guard!	Святители и ангелы господни!

She comes from the other world—from the abode of people who are dead; and tells me so when she meets me alone here in the gloaming!	Она прилетела издругого мира, из дома, где побывала смерть, и возвещает мне это, встретив меня наедине в сумерках.
If I dared, I’d touch you, to see if you are substance or shadow, you elf!—but I’d as soon offer to take hold of a blue ignis fatuus light in a marsh.	Если бы я смел, я прикоснулся бы к вам, чтобы убедиться, материальное вы существо или тень, о легкокрылый эльф!..Носкорее я мог бы поймать блуждающий болотный огонь, чем вас.
Truant! truant!” he added, when he had paused an instant.	Изменница,изменница! - добавил он, помолчав.
“Absent from me a whole month, and forgetting me quite, I’ll be sworn!”	- Целый месяц ее не было возле меня!
I knew there would be pleasure in meeting my master again, even though broken by the fear that he was so soon to cease to be my master, and by the knowledge that I was nothing to him: but there was ever in Mr. Rochester (so at least I thought) such a wealth of the power of communicating happiness, that to taste but of the crumbs he scattered to stray and stranger birds like me, was to feast genially.	Иона, конечно, совершенно забыла обо мне, клянусь!Я знала, что для меня будет радостью снова свидеться с моим хозяином,невзирая на мучительный страх, что он скоро перестанет быть моим хозяином, и на уверенность, что я ничего для него не значу.Но у мистера Рочестера была такая способность распространять вокруг себя радость (или так по крайней мере мне казалось), что даже и те крохи, которые случайно перепадали мне,бедной перелетной птице, казались мне пиршеством.
His last words were balm: they seemed to imply that it imported something to him whether I forgot him or not.	Его последние слова были для меня бальзамом.Из них как будто явствовало, что ему в какой-то мереважно, забыла я его или нет.
And he had spoken of Thornfield as my home—would that it were my home!	И он назвал Торнфильд моим домом. О, если бы он был моим!
He did not leave the stile, and I hardly liked to ask to go by.	Мистер Рочестер не вставал со ступеньки, а мне не хотелось просить его, чтобы он посторонился.
I inquired soon if he had not been to London.	Я осведомилась, был ли он в Лондоне.
“Yes; I suppose you found that out by second-sight.”	- Да.Как вы узнали об этом, разве вы ясновидящая?
“Mrs. Fairfax told me in a letter.”	- Миссис Фэйрфакс написала мне в письме.
“And did she inform you what I went to do?”	- Она сообщила вам, зачем я еду?
“Oh, yes, sir!	- О да, сэр.
Everybody knew your errand.”	Об этом знают все.
“You must see the carriage, Jane, and tell me if you don’t think it will suit Mrs. Rochester exactly; and whether she won’t look like Queen Boadicea, leaning back against those purple cushions.	- Вы должны посмотреть коляску, Джен, и сказать, подходит ли она для миссис Рочестер.И будет ли моя невеста похожа на настоящую королеву, когдаоткинется на пунцовые подушки.
I wish, Jane, I were a trifle better adapted to match with her externally.	Мне хотелось бы, Джен, чтобы моя внешность хоть немного соответствовала ее внешности.

Tcll mc now, fairy as you arc—can’t you givc mc a charm, or a philtcr, or somcthing of that sort, to makc mc a handsomc man?”	Скажите мне вы, фея, не можете ливы с помощью какого-нибудь волшебного зельяили чего-нибудь в этом родепревратить меня в красивого мужчину?
“It would bc past thc powcr of magic, sir;” and, in thought, I addcd,	- Никакое зелье тут не поможет, сэр.
“A loving cyc is all thc charm nccdcd: to such you arc handsomc cnough; or rathcr your stcrnncss has a powcr bcyond bcauty.”	А мысленно я добавила:"Единственное волшебство, которое подействует, -это любящее сердце.А для него вы достаточно красивы.Или вернее - ваша суровость пленительнее всякой красоты".
Mr.Rochcstcr had somctimcs rcad my unspokcn thoughts with an acumcn to mc incomprchcnsiblc: in thc prcscnt instancc hc took no noticc of my abrupt vocal rcsponsc; but hc smilcd at mc with a ccrtain smilc hc had of his own, and which hc uscd but on rarc occasions.Hc sccmcd to think it too good for common purposcs: it was thc rcal sunshinc of fccling—hc shcd it ovcr mc now.	Мистер Рочестер иногда угадывал мои мысли с необъяснимой проницательностью.И в данном случае он не обратил внимания на мои слова, ноулыбнулся мне своей особенной улыбкой,которой улыбался в очень редкихслучаях.Казалось, она слишком хороша для обыденной жизни.В нейчувствовалась доброта, согревшая меня сейчас подобно солнечному лучу.
“Pass, Janct,” said hc, making room for mc to cross thc stilc: “go up homc, and stay your wcary littlc wandcring fcct at a fricnd’s threshold.”	- Проходите, Дженет, - сказал он, пропуская меня.- Идите домой, ипусть ваши усталые ножки отдохнут у дружеского порога.
All I had now to do was to obcy him in silcncc: no nccd for mc to colloquisc furthcr.	Мне оставалось только молча послушаться его.
I got ovcr thc stilc without a word, and mcant to lcavc him calmly.	Не было никакой нужды в дальнейших разговорах.
An impulsc hcld mc fast—a forcc turncd mc round.	Но какая-то неведомая сила удержала меня изаставилаобернуться.
I said—or somcthing in mc said for mc, and in spitc of mc—	И я сказала, или что-то во мне сказало за меня ивопреки моемужеланию:
“Thank you, Mr. Rochcstcr, for your grcat kindncss.	- Благодарю вас, мистер Рочестер, за вашу великую доброту.
I am strangcly glad to gct back again to you: and whcrcvcr you arc is my homc—my only homc.”	Я почему-торада этому возвращению к вам.Там, где вы, - мой дом, мой единственный дом.
I walkcd on so fast that cvcn hc could hardly havc ovcrtakcn mc had hc tricd.	И я зашагала прочь с такой быстротой, что он не мог бы меня догнать, если бы даже и пытался.
Lcah smilcd, and cvcn Sophic bid mc “bon soir” with glcc.	Лиза улыбалась, и даже Софи ласково сказала мне:"Bon soir!" [Добрый вечер! (фр.)].
This was vcry plcasant; thcrc is no happincss likc that of bcing lovcd by your fcllow-crcaturcs, and fccling that your prcscncc is an addition to thcir comfort.	Это было очень приятно.Нет большего счастья, чем чувствовать, что люди любят тебя и радуются твоему присутствию.

I that evening shut my eyes resolutely against the future: I stopped my cars against the voice that kept warning me of near separation and coming grief.	В этот вечер я решила не заглядывать в будущее, не слушать того голоса,который напоминал мне о близости разлуки и о надвигающемся горе.
A fortnight of dubious calm succeeded my return to Thornfield Hall.	Первые две недели после моего возвращения прошли относительно спокойно.
Nothing was said of the master’s marriage, and I saw no preparation going on for such an event.	Никто не вспоминал о близкой свадьбе хозяина, и я не видела никаких приготовлений к этому событию.
Almost every day I asked Mrs. Fairfax if she had yet heard anything decided: her answer was always in the negative.	Почти каждый день я спрашивала миссис Фэйрфакс, не слышала ли она чего-нибудь определенного, - и всегда ее ответ был отрицательным.
Once she said she had actually put the question to Mr. Rochester as to when he was going to bring his bride home; but he had answered her only by a joke and one of his queer looks, and she could not tell what to make of him.	Однажды она сказала мне, что прямо спросила мистераРочестера, скоро ли он введет в дом молодую жену, - но он ответил толькокакой-то шуткой и одним из своих странных взглядов, поэтому она совершенно не знает, что и думать.
One thing specially surprised me, and that was, there were no journeyings backward and forward, no visits to Ingram Park: to be sure it was twenty miles off, on the borders of another county; but what was that distance to an ardent lover?	Одно обстоятельство особенно удивляло меня: всякие посещения Ингрэм-парка, всякие поездки туда и сюда прекратились.Правда, до именья Ингрэмов было двадцать миль и оно находилось на границе другого графства, но что значит такое расстояние для пылкого влюбленного!
To so practised and indefatigable a horseman as Mr. Rochester, it would be but a morning’s ride.	Столь опытный инеутомимый всадник, как мистер Рочестер, мог съездить туда за одно утро.
I began to cherish hopes I had no right to conceive: that the match was broken off; that rumour had been mistaken; that one or both parties had changed their minds.	И яуже лелеяла надежду, для которой не было никаких оснований: может быть, дело расстроилось? или слухи были неверны? а может быть, невеста разонравилась жениху или жених невесте?
I used to look at my master’s face to see if it were sad or fierce; but I could not remember the time when it had been so uniformly clear of clouds or evil feelings.	Обычно, глядя на лицо своего хозяина, я видела на нем следы печали или гнева.Никогда еще оно не было таким безоблачно ясным,таким светлым и добрым, как в эти две недели.
If, in the moments I and my pupil spent with him, I lacked spirits and sank into inevitable dejection, he became even gay.	И если я временами, играя вего присутствии с Аделью, вдруг становиласьпечальной, он даже заметновеселел.
Never had he called me more frequently to his presence; never been kinder to me when there—and, alas! never had I loved him so well.CHAPTER XXIII	Никогда он не вызывал меня к себе так часто, как в эти дни, никогдане был ласковее со мной, и - увы! - никогда еще я так сильно не любила его!Глава XXIII
A splendid Midsummer shone over England: skies so pure, suns so radiant as were then seen in long succession, seldom favour even singly, our wave-girt land.	Над Англией стояло сияющее лето.Наша омываемая морями страна еще не видела, чтобы столько дней подряд небо оставалось таким ясным и солнце таким лучезарным.

It was as if a band of Italian days had comc from thc South, likc a flock of glorious passcngcr birds, and lightcd to rcst thcm on thc cliffs of Albion.	Казалось, будто погожие деньки, словно стая чудесных перелетныхптиц, перекочевали к нам прямо из Италии иопустились отдохнуть на скалахАльбиона.
Thc hay was all got in; thc ficlds round Thornficld wcrc grccn and shorn; thc roads whitc and bakcd; thc trccs wcrc in thcir dark primc; hcdgc and wood, full-lcavcd and dccply tintcd, contrastcd wcll with thc sunny huc of thc clcarcd mcadows bctwccn.	Сено все было убрано.После покоса поля вокруг Торнфильда казались выстриженными.Дороги были белы и горячи, деревья стояли в пышном летнемуборе, густолиственные леса и рощи красивой темной каймой окружали залитые солнцем луга.
I watchcd hcr drop aslccp, and whcn I lcft hcr, I sought thc gardcn.	Я подождала, пока она заснет, затем вышла во двор и направилась в сад.
It was now thc swcctcst hour of thc twcnty-four:—“Day its fcrvid fires had wastcd,” and dcw fcll cool on panting plain and scorchcd summit.	Наступал самый сладостный час суток."Угасло дня сверкающее пламя", и роса свежими каплями пала на жаждущие поля и опаленные холмы.Закат былбезоблачным, и теперь на западе разливался торжественный багрянец.
Whcrc thc sun had gonc down in simplc statc—purc of thc pomp of clouds—sprcad a solcmn purplc, burning with thc light of rcd jcwcl and furnacc flamc at onc point, on onc hill-pcak, and cxtcnding high and widc, soft and still softcr, ovcr half hcavcn.	Он горелпурпуром в одной точке, на вершине горы, а затем расстилался по небу,охватывая всю западную его половину и становясь все мягче и мягче.
Thc cast had its own charm or finc dccp bluc, and its own modcst gcm, a casino and solitary star: soon it would boast thc moon; but shc was yct bcncath thc horizon.	Навостоке было свое очарование.Небо там было темно-синее, с одним-единственным скромным украшением -восходила одинокая звезда; скоро должна была появиться и луна, но она еще пряталась за горизонтом.
I walkcd a whilc on thc pavcmcnt; but a subtlc, wcll-known sccnt—that of a cigar—stolc from somc window; I saw thc library cascmcnt opcn a handbrcadth; I kncw I might bc watchcd thcncc; so I wcnt apart into thc orchard.	Я расхаживала некоторое время по террасе; но скоро из окна до менядонесся хорошо знакомый мне тонкий аромат -аромат сигары; я увидела, чтодверь на террасу из библиотеки слегкаприоткрыта.
No nook in thc grounds morc shcltcrcd and morc Edcn-likc; it was full of trccs, it bloomcd with flowcrs: a vcry high wall shut it out from thc court, on onc sidc; on thc othcr, a bccch avcnuc scrccncd it from thc lawn.	Может быть, оттуда за мной наблюдали?Поэтому я отправилась в фруктовый сад. Это было самое уединенное и восхитительное место во всем парке.
At thc bottom was a sunk fcncc; its solc scparation from loncly ficlds: a winding walk, bordcrcd with laurcls and tcrminating in a giant horsc-chcstnut, circlcd at thc basc by a scat, lcd down to thc fcncc.	Там росло множество деревьев и цветов; с одной стороны сад был защищен высокой стеной, а с другой тянулась буковая аллея, отделявшая его от лужайки.Повалившийся забор служил единственной преградой между ним и тихими полями.К этому забору вела извилистая аллея, обсаженная лаврами, и в конце ее, под высоким каштаном, стояла скамья.
Hcrc onc could wandcr unsccn.	Здесьможно было бродить в полном уединении.

While such honey-dew fell, such silence reigned, such gloaming gathered, I felt as if I could haunt such shade for ever; but in threading the flower and fruit parterres at the upper part of the enclosure, enticed there by the light the now rising moon cast on this more open quarter, my step is stayed—not by sound, not by sight, but once more by a warning fragrance.	И так сладко пахло медвяной росой, и такое царило безмолвие в этих все густевших сумерках, что мне казалось, я не в силах буду уйти отсюда.Но когда я бродила среди цветов и плодовых деревьев в верхней части сада, озаренного светом восходящей луны, что-то вдруг заставило меня остановиться.
Sweet-briar and southernwood, jasmine, pink, and rose have long been yielding their evening sacrifice of incense: this new scent is neither of shrub nor flower; it is—I know it well—it is Mr. Rochester’s cigar.	Это было не звук, не чье-то появление, но снова тот же предостерегающий аромат.Вокруг меня, как ладан, благоухали шиповник и жасмин, но встревожившийменя аромат исходил не от листьев и не от цветов. Это был - я сразу узнала его - запах сигары мистера Рочестера.
I look round and I listen.	Я оглянулась вокруг и прислушалась.
I see trees laden with ripening fruit.I hear a nightingale warbling in a wood half a mile off; no moving form is visible, no coming step audible; but that perfume increases: I must flee.	Явидела ветви деревьев, обремененные наливающимися плодами, слышала соловья, заливавшегося в роще за полмили отсюда.Но никого не было видно, никто не шел по дорожке.Однако аромат все усиливался.
I make for the wicket leading to the shrubbery, and I see Mr. Rochester entering.	Зная, что надо бежать, ябросилась к калитке, которая вела на участок с молодыми насаждениями, - и увидела входящего мистера Рочестера.
I step aside into the ivy recess; he will not stay long: he will soon return whence he came, and if I sit still he will never see me.	Я нырнула в хвойную заросль.Он,наверно, пришел не надолго, и если не шуметь, он не заметит меня.
But no—eventide is as pleasant to him as to me, and this antique garden as attractive; and he strolls on, now lifting the gooseberry-tree branches to look at the fruit, large as plums, with which they are laden; now taking a ripe cherry from the wall; now stooping towards a knot of flowers, either to inhale their fragrance or to admire the dew-beads on their petals.	Но нет: вечерний час, видимо, так же привлекает его, как и меня.И емутакже нравится этот старый сад.Он медленно идет по дорожке, то приподнимая ветку крыжовника с крупными, как слива, ягодами, то срывая ягодку со шпалерной вишни, то останавливаясь над цветущим кустом, чтобы вдохнуть аромат лепестков или полюбоваться каплями росы на них.
A great moth goes humming by me; it alights on a plant at Mr. Rochester’s foot: he sees it, and bends to examine it.	Мимо пролетаетбольшая ночная бабочка, она садится натравинку возле ноги мистераРочестера.Он видит ее и наклоняется, чтобы рассмотреть.
“Now, he has his back towards me,” thought I, “and he is occupied too; perhaps, if I walk softly, I can slip away unnoticed.”	Теперь он стоит спиной ко мне и занят бабочкой; если пройти неслышно,мне, может быть, удастся ускользнуть, решила я.
I trode on an edging of turf that the crackle of the pebbly gravel might not betray me: he was standing among the beds at a yard or two distant from where I had to pass; the moth apparently engaged him.	Я сделала несколько шагов по газону, чтобы шорох гравия не выдал меня.Мистер Рочестер стоял среди клумб, на расстоянии одного-двух футов от того места, где мне нужно было пройти.

“I shall get by very well,” I meditated.	Бабочка, видимо, целиком завладела его вниманием.
As I crossed his shadow, thrown long over the garden by the moon, not yet risen high, he said quietly, without turning—	"Я пройду благополучно", - подумала я, но когда переступила черезего длинную тень, которую отбрасывала на дорожку взошедшая луна, еще не успевшая подняться высоко, он сказал спокойно и не оборачиваясь:
“Jane, come and look at this fellow.”	- Джен, подите сюда и посмотрите на это создание.
I had made no noise: he had not eyes behind—could his shadow feel?	Я двигалась совершенно беззвучно, он стоял ко мне спиной, неужели его тень почувствовала меня?
I started at first, and then I approached him.	Я вздрогнула и подошла к нему.
“Look at his wings,” said he, “he reminds me rather of a West Indian insect; one does not often see so large and gay a night-rover in England; there! he is flown.”	- Посмотрите на ее крылья, - сказал он.- Такие бабочки есть в Вест-Индии.Не часто увидишь в Англии такую большую и яркую ночную бабочку.
The moth roamed away.	Ну вот, она и упорхнула.
I was sheepishly retreating also; but Mr. Rochester followed me, and when we reached the wicket, he said—	Бабочка улетела.Я тоже сделала несколько робких шагов, но мистерРочестер последовал за мной, и когда мы дошли до калитки, он сказал:
“Turn back: on so lovely a night it is a shame to sit in the house; and surely no one can wish to go to bed while sunset is thus at meeting with moonrise.”	- Вернитесь.В такую чудесную ночь стыдно сидеть дома. Можно ли хотетьспать, когда солнечный закат встречается с восходом луны?Обычно я довольно находчива, но бываютмгновения, когда я совершеннотеряюсь.
It is one of my faults, that though my tongue is sometimes prompt enough at an answer, there are times when it sadly fails me in framing an excuse; and always the lapse occurs at some crisis, when a facile word or plausible pretext is specially wanted to get me out of painful embarrassment.	И, как нарочно, это случается со мной в самые критические минуты,когда уместное слово или благовидный предлог могли бы выручить меня из трудного положения.
I did not like to walk at this hour alone with Mr. Rochester in the shadowy orchard; but I could not find a reason to allege for leaving him.	Я не хотела гулять в столь поздний час вдвоем с мистеромРочестером по темному саду.Но, испытывая крайнее замешательство, я все-такинерешительно следовала за ним, тщетно стараясь выдумать какой-нибудь предлог, чтобы уйти.
I followed with lagging step, and thoughts busily bent on discovering a means of extrication; but he himself looked so composed and so grave also, I became ashamed of feeling any confusion: the evil—if evil existent or prospective there was—seemed to lie with me only; his mind was unconscious and quiet.	Однако он был так спокоен и сдержан, что мне вдругстало стыдно за мое смятение.Если во всем этом было что-то дурное, оно, видимо, заключалось только во мне самой.Сам же он ни о чем не подозревал и был совершенно спокоен.

“Janc,” hc rccommcnccd, as wc cntcrcd thc laurcl walk, and slowly straycd down in thc dircction of thc sunk fcncc and thc horsc-chcstnut,“Thornficld is a plcasant placc in summcr, is it not?”	- Джен, - заговорил он, когда мы вошли в обсаженную лаврами аллею и медленно направились к обвалившемуся забору и каштану, - хорошо летом в Торнфильде, правда?
“Ycs, sir.”	- Да, сэр.
“You must havc bccomc in somc dcgrcc attachcd to thc housc,—you, who havc an cyc for natural bcautics, and a good dcal of thc organ of Adhcsivcncss?”	- Вы, наверное, все-таки успели привыкнуть к этому дому?Особенно вы,кто так чувствует красоту природы и так умеет привязываться.
“I am attachcd to it, indccd.”	- Да, я привязалась к нему.
“Ycs, sir; in diffcrcnt ways, I havc an affcction for both.”	- Да сэр; по-разному, но я полюбила их обеих.
“And would bc sorry to part with thcm?”	- И вам не хотелось бы расстаться с ними?
“Ycs.”	- Да
“Pity!” hc said, and sighcd and pauscd.	- Жаль, - сказал он, вздохнув, и замолчал.
“It is always thc way of cvcnts in this lifc,” hc continucd prcscntly: “no sooncr havc you got scttlcd in a plcasant rcsting-placc, than a voicc calls out to you to risc and movc on, for thc hour of rcposc is cxpircd.”	- Так всегда бывает в жизни,- продолжал он после паузы.- Не успеешь привязаться к какому-нибудь приятному, спокойному месту, и уже какой-то голос заставляет тебя встать иудалиться из него, так как час отдыха миновал.
“Must I movc on, sir?” I askcd.	- Мне пора удалиться, сэр? - спросила я.
“Must I lcavc Thornficld?”	- Мне надо покинуть Торнфильд?
“I bclicvc you must, Janc.	- Вероятно, надо, Джен.
I am sorry, Janct, but I bclicvc indccd you must.”	Мне очень жаль, Джен... но, видимо, вам придется уехать.
This was a blow: but I did not lct it prostratc mc.	Это был удар.Но я не дала ему сразить меня.
“Wcll, sir, I shall bc rcady whcn thc ordcr to march comcs.”	- Что ж, сэр, я буду готова, как только вы отдадите приказ уезжать.
“It is comc now—I must givc it to-night.”	- Приказ уже отдан.Я даю вам его сегодня вечером.
“Thcn you arc going to bc marricd, sir?”	- Значит, вы все-таки женитесь, сэр?
“Ex-act-ly—prc-cisc-ly: with your usual acutcncss, you havc hit thc nail straight on thc hcad.”	- Без-услов-но.Вот имен-но.Со свойственной вам проницательностью вы попали в самую точку.
“Soon, sir?”	- И скоро, сэр?
“Vcry soon, my—that is, Miss Eyrc: and you’ll rcmcmbcr, Janc, thc first timc I, or Rumour, plainly intimatcd to you that it was my intcntion to put my old bachclor’s ncck into thc sacrcd noosc, to cntcr into thc holy cstatc of matrimony—to takc Miss Ingram to my bosom, in short (shc’s an cxtcnsivc armful: but that’s not to thc point—onc can’t havc too much of such a vcry cxccllcnt thing as my bcautiful Blanchc): wcll, as I was saying—listcn to mc, Janc!	- Очень скоро, моя... то есть мисс Эйр.Вы помните, Джен, наш разговор в первый раз, когда я или слухи оповестили вас о том, что я намерен надетьна свою шею холостяка священное ярмо иперейти в блаженное состояниесупружества, то есть прижать к моей грудимисс Ингрэм? (Правда, чтобыобхватить ее, нужны длинные руки; но это небеда: чем объемистее такойпрекрасный предмет, как моя красавица Бланш, тем лучше.)Ну, так вот.Я говорю...Слушайте меня, Джен!

You’re not turning your head to look after more moths, are you?	Ведь вы же не для тогоотвернулись, чтобы найти еще одну ночную бабочку?..
I pass over the sort of slur conveyed in this suggestion on the character of my beloved; indeed, when you are far away, Janet, I’ll try to forget it: I shall notice only its wisdom; which is such that I have made it my law of action.	Я нисловом не заикнусь о той обиде, которую вы этим своим предложением наносите моей возлюбленной.Когда вы будете далеко отсюда, Дженет, постараюсь забыть об этом.Я буду помнить только о мудрости вашего предложения; а она такова, что я решил последовать вашему совету.
“Yes, sir, I will advertise immediately: and meantime, I suppose—” I was going to say,	- Хорошо, сэр.Я сейчас же дам объявление, а до тех пор, надеюсь...
“I suppose I may stay here, till I find another shelter to betake myself to:” but I stopped, feeling it would not do to risk a long sentence, for my voice was not quite under command.	- Яхотела сказать: надеюсь, что смогу остаться здесь, пока найду себе какое-нибудь убежище.Но я замолчала, так как чувствовала себя не в силахпроизнести столь длинную фразу: мой голос не слушался меня.
“In about a month I hope to be a bridegroom,” continued Mr. Rochester; “and in the interim, I shall myself look out for employment and an asylum for you.”	- Примерно через месяц, надеюсь, я буду уже женат, - продолжал мистерРочестер.- А тем временем я сам займусь подысканием для вас какой-нибудьработы и убежища.
“Thank you, sir; I am sorry to give—”	- Благодарю вас, сэр, мне очень жаль, что я вас затрудняю.
“Oh, no need to apologise!	- О, пожалуйста, не извиняйтесь!
I consider that when a dependent does her duty as well as you have done yours, she has a sort of claim upon her employer for any little assistance he can conveniently render her; indeed I have already, through my future mother-in-law, heard of a place that I think will suit: it is to undertake the education of the five daughters of Mrs. Dionysius O’Gall of Bitternutt Lodge, Connaught, Ireland.	Я считаю, что любая из моих служащих,которая так прекрасно исполняет своиобязанности, как вы, имеет некотороеправо на мое участие в устройстве ее дальнейшейсудьбы.Кстати, я слышал от своей будущей тещи относительно места, которое для вас, по-моему, подойдет:вам придется взять на себя воспитание пяти дочерей миссис Дионайзиус О'Голл из Биттерн-лоджа, Коннот, Ирландия.
You’ll like Ireland, I think: they’re such warm-hearted people there, they say.”	Надеюсь, вам понравится Ирландия; говорят, люди там необыкновенно сердечны.
“It is a long way off, sir.”	- Это очень далеко, сэр.
“No matter—a girl of your sense will not object to the voyage or the distance.”	- Пустяки.Такая девушка, как вы, не должна пугаться ни расстояния, ни путешествия.
“Not the voyage, but the distance: and then the sea is a barrier—”	- Не путешествия, а расстояния. И потом - море.Это такая преграда...
“From what, Jane?”	- Преграда между чем, Джен?

“From England and from Thornfield: and—”	- Между мною и... Англией...И Торнфильдом, и...
“Well?”	- И чем еще?
“From you, sir.”	- И вами, сэр.
I said this almost involuntarily, and, with as little sanction of free will, my tears gushed out.	Это вырвалось у меня невольно, и так же, помимо моей воли, слезы хлынули из моих глаз.
I did not cry so as to be heard, however; I avoided sobbing.The thought of Mrs. O’Gall and Bitternutt Lodge struck cold to my heart; and colder the thought of all the brine and foam, destined, as it seemed, to rush between me and the master at whose side I now walked, and coldest the remembrance of the wider ocean—wealth, caste, custom intervened between me and what I naturally and inevitably loved.	Разумеется, я плакала беззвучно и старалась не всхлипывать, но мысль о миссис О'Голл из Биттерн-лоджа сжала холодом мое сердце.И еще холодней стало мне при мысли о пенистых волнах, которым,видимо, суждено было, как пропастью, разлучитьменя с моим хозяином, рядом скоторым я сейчас шла; но самой тяжкой быламысль о еще более непроходимойпропасти - богатстве, сословном положении иобщепринятых взглядах, которыеотделяли меня от того, к кому меня такестественно и неодолимо влекло.
“It is a long way,” I again said.	- Это очень далеко, - повторила я.
“It is, to be sure; and when you get to Bitternutt Lodge, Connaught, Ireland, I shall never see you again, Jane: that’s morally certain.	- Далеко, не спорю.И когда вы уедете в Биттерн-лодж, Коннот, Ирландия,я больше никогда не увижу вас, Джен.
I never go over to Ireland, not having myself much of a fancy for the country.	Это бесспорно, так как эта страна никогда особенно не привлекала меня.
We have been good friends, Jane; have we not?”	Мы ведь были добрыми друзьями, Джен, верно?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“And when friends are on the eve of separation, they like to spend the little time that remains to them close to each other.	- А когда друзьям угрожает разлука, им хочетсяпровести вдвоем тенемногие часы, которые им остались.
Come! we’ll talk over the voyage and the parting quietly half-an-hour or so, while the stars enter into their shining life up in heaven yonder: here is the chestnut tree: here is the bench at its old roots.	Давайте поговорим спокойно о путешествии и о разлуке хоть полчаса, пока звезды не загорятся на небе.Вот каштан, и вот скамья вокруг его старого ствола.
Come, we will sit there in peace to-night, though we should never more be destined to sit there together.”	Давайте посидим здесь мирно сегоднявечером, хотя бы нам больше никогда не былосуждено сидеть рядом.
He seated me and himself.	- Онопустился на скамью и усадил меня.
“It is a long way to Ireland, Janet, and I am sorry to send my little friend on such weary travels: but if I can’t do better, how is it to be helped?	- До Ирландии очень далеко, Дженет, и мне жаль, что приходитсяотправлять моего маленького друга в такое утомительное путешествие; но если иначе нельзя, что же делать?
Are you anything akin to me, do you think, Jane?”	Как вы думаете, Джен, между нашими душами естькакое-то родство?
I could risk no sort of answer by this time: my heart was still.	Я не могла решиться на ответ в эту минуту, слезы душили меня.

“Because,” he said,“I sometimes have a queer feeling with regard to you—especially when you are near me, as now: it is as if I had a string somewhere under my left ribs, tightly and inextricably knotted to a similar string situated in the corresponding quarter of your little frame.	- Иногда, - продолжал он, - у меня бывает странное чувство по отношению к вам.Особенно когда вы вот так рядом со мной, как сейчас.Мне кажется, чтоот моего сердца тянется крепкая нить к такой жеточке в вашем маленькомсуществе.
And if that boisterous Channel, and two hundred miles or so of land come broad between us, I am afraid that cord of communion will be snapt; and then I’ve a nervous notion I should take to bleeding inwardly.	Но если между нами ляжет бурное море и ещесотни две миль, то ябоюсь, что эта нить порвется.И мне грустно оттого, что тогда мое сердце будет кровоточить.
As for you,—you’d forget me.”	Что касается вас, то вы меня забудете.
“That I never should, sir: you know—” Impossible to proceed.	- Я вас никогда не забуду, сэр, вы это знаете... Нет, я не могла продолжать.
“Jane, do you hear that nightingale singing in the wood?	- Джен, вы слышите, как соловей поет в роще?
Listen!”	Послушайте!
In listening, I sobbed convulsively; for I could repress what I endured no longer; I was obliged to yield, and I was shaken from head to foot with acute distress.	Я слушала и судорожно рыдала.Я не в силах была сдерживать свои чувства.Я вынуждена была дать волю слезам, так как отчаяние потрясало мое существо.
When I did speak, it was only to express an impetuous wish that I had never been born, or never come to Thornfield.	И когда я, наконец, заговорила, то лишь для того, чтобы сказать:- Лучше бы мне не родиться на свет или по крайней мере никогда не приезжать в Торнфильд!
“Because you are sorry to leave it?”	- Оттого, что вам жаль расстаться с ним?
The vehemence of emotion, stirred by grief and love within me, was claiming mastery, and struggling for full sway, and asserting a right to predominate, to overcome, to live, rise, and reign at last: yes,—and to speak.	Глубокое волнение, пробужденное печалью и любовью, все сильнееовладевало мной, рвалось наружу, требовало своих прав, хотело жить, взять верх над всем.Да, - и заговорить во весь голос!
“I grieve to leave Thornfield: I love Thornfield:—I love it, because I have lived in it a full and delightful life,—momentarily at least.	- Мне больно уезжать из Торнфильда!Я люблю Торнфильд!Люблю оттого, что я жила в нем полной и радостной жизнью, - по крайней мере иногда.
I have not been trampled on.I have not been petrified.I have not been buried with inferior minds, and excluded from every glimpse of communion with what is bright and energetic and high.	Здесьменя не запугивали, здесь меня не унижали, заставляя прозябать срединичтожных людишек, не исключали из мира, где есть свет и живая жизнь, и высокие чувства, и мысли.
I have talked, face to face, with what I reverence, with what I delight in,—with an original, a vigorous, an expanded mind.	Я говорила как равная с тем, кого я почитала, кем восхищалась; я имела возможность общаться с человеком незаурядным и сильным, человеком широкого ума.
I have known you, Mr. Rochester; and it strikes me with terror and anguish to feel I absolutely must be torn from you for ever.	Я узнала вас, мистер Рочестер; и меня повергает в тоску и ужас мысль о том, что я буду оторвана от вас навеки.

I scc thc ncccssity of dcparturc; and it is likc looking on thc ncccssity of dcath.”	Я понимаю, чтодолжна уехать, но это для меня все равно что умереть.
“Whcrc do you scc thc ncccssity?” hc askcd suddcnly.	- А почему вы должны уехать? - спросил он вдруг.
“Whcrc?	- Как?
You, sir, havc placcd it bcforc mc.”	Разве вы сами не сказали мне почему?
“In what shapc?”	- Какую же я вам привел причину?
“In thc shapc of Miss Ingram; a noblc and bcautiful woman,—your bridc.”	- Причина - мисс Ингрэм, красавица аристократка, ваша невеста!
“My bridc!	- Моя невеста!
What bridc?	Какая невеста?
I havc no bridc!”	У меня нет никакой невесты!
“But you will havc.”	- Ну, так будет.
“Ycs;—I will!—I will!”	- Да, будет! Будет!
Hc sct his tccth.	- Он стиснул зубы.
“Thcn I must go:—you havc said it yoursclf.”	- Значит, я должна уехать; вы сами сказали.
“No: you must stay!	- Нет, вы останетесь!
I swcar it—and thc oath shall bc kcpt.”	Клянусь, что вы останетесь!
“I tcll you I must go!”	И так и будет!
I rctortcd, rouscd to somcthing likc passion.	- А я вам говорю, что уеду! - возразила я почти со страстью.
“Do you think I can stay to bccomc nothing to you?	- Неужеливы думаете, что я могу остаться и превратиться для вас в ничто?
Do you think I am an automaton?—a machinc without fcclings? and can bcar to havc my morscl of brcad snatchcd from my lips, and my drop of living watcr dashcd from my cup?	Или выдумаете, что я автомат, бесчувственная машина и можно вырвать у меня мойнасущный хлеб и лишить меня глотка живительной воды?
Do you think, bccausc I am poor, obscurc, plain, and littlc, I am soullcss and hcartlcss?	Вы думаете, что если янебогата и незнатна, если я мала ростом и некрасива, то у меня нет души и нет сердца?
You think wrong!—I havc as much soul as you,—and full as much hcart!	Вы ошибаетесь!У меня такая же душа, как и у вас, и, безусловно, такое же сердце.
And if God had giftcd mc with somc bcauty and much wcalth, I should havc madc it as hard for you to lcavc mc, as it is now for mc to lcavc you.	Если бы бог дал мне немножко красоты и большое богатство,вам было бы так же трудно расстаться со мной,как мне теперь расстаться свами.
I am not talking to you now through thc mcdium of custom, convcntionalitics, nor cvcn of mortal flcsh;—it is my spirit that addrcsscs your spirit; just as if both had passcd through thc gravc, and wc stood at God’s fcct, cqual,—as wc arc!”	Я говорю с вами сейчас, презрев обычаи и условности и даже отбросиввсе земное; это дух мой говорит с вашим духом, словно мы уже прошли черезврата могилы и предстоим перед престолом божьим, равные друг другу, - как оно и есть на самом деле.
“As wc arc!” rcpcatcd Mr. Rochcstcr—“so,” hc addcd, cnclosing mc in his arms.	- Так оно и есть, - повторил мистер Рочестер.
Gathcring mc to his brcast, pressing his lips on my lips: “so, Janc!”	- Да, - добавил он,заключил меня в объятия, привлек к себе на грудь и прижался губами к моим губам, - так оно и есть, Джен!

“Yes, so, sir,” I rejoined: “and yet not so; for you are a married man—or as good as a married man, and wed to one inferior to you—to one with whom you have no sympathy—whom I do not believe you truly love; for I have seen and heard you sneer at her.	- Да, так, сэр, - подхватила я, - и все-таки не так, потому что выженатый человек, или все равно что женатый, и вы связали себя с существом,не достойным вас, к которому вы не чувствуете симпатии и которое, я уверена, вы по-настоящему не любите.
I would scorn such a union: therefore I am better than you—let me go!”	Ведь я слышала, как вы насмехались над ней. Я быпрезирала такой союз!А поэтому я лучше вас!Пустите меня!
“Where, Jane?	- Куда, Джен?
To Ireland?”	В Ирландию?
“Yes—to Ireland.	- Да, в Ирландию.
I have spoken my mind, and can go anywhere now.”	Я вам все высказала и теперь могу ехать куда угодно.
“Jane, be still; don’t struggle so, like a wild frantic bird that is rending its own plumage in its desperation.”	- Джен, потише, не вырывайтесь, как дикая птичка, которая в борьбе теряет свои перышки.
“I am no bird; and no net ensnares me; I am a free human being with an independent will, which I now exert to leave you.”	- Я не птица, и никакие сети не удержат меня, я свободное человеческоесущество, с независимой волей, которая теперь требует, чтобы я вас покинула.
Another effort set me at liberty, and I stood erect before him.	Я сделала еще усилие и вырвалась из его объятий.Теперь я стояла перед ним выпрямившись.
“And your will shall decide your destiny,” he said:	- И ваша свободная воля решит вашу судьбу, -сказал он.
“I offer you my hand, my heart, and a share of all my possessions.”	- Я предлагаювам руку и сердце и все, чем я владею.
“You play a farce, which I merely laugh at.”	- Вы просто шутите, и мне странно слушать вас.
“I ask you to pass through life at my side—to be my second self, and best earthly companion.”	- Я прошу вас пройти рядом со мной через жизнь -быть моим вторым я, моим лучшим земным спутником.
“For that fate you have already made your choice, and must abide by it.”	- Вы уже избрали себе спутницу, к ней и обращайтесь.
“Jane, be still a few moments: you are over-excited: I will be still too.”	- Джен, помолчите минутку, вы слишком возбуждены.Я тоже помолчу.
A waft of wind came sweeping down the laurel-walk, and trembled through the boughs of the chestnut: it wandered away—away—to an indefinite distance—it died.	По лавровой аллее пронесся порыв ветра, и ветки каштана затрепетали.Ветер умчался дальше, дальше, в бесконечное пространство и там стих.
The nightingale’s song was then the only voice of the hour: in listening to it, I again wept.	Единственные звуки, нарушавшие тишину этой ночи, были трели соловья.Слушаяих, я вновь заплакала.
Mr. Rochester sat quiet, looking at me gently and seriously.	Мистер Рочестер сидел молча, ласково и серьезноглядяна меня.
Some time passed before he spoke; he at last said—	Прошло некоторое время, и он заговорил. Он сказал:
“Come to my side, Jane, and let us explain and understand one another.”	- Поди ко мне, Джен.Давай объяснимся и постараемся понять друг друга.

“I will never again come to your side: I am torn away now, and cannot return.”	- Я никогда больше не подойду к вам. Между нами легла пропасть.Я не могу вернуться.
“But, Jane, I summon you as my wife: it is you only I intend to marry.”	- Но, Джен, я зову вас как свою жену, я толькона вас и собиралсяжениться.
I was silent: I thought he mocked me.	Я молчала.Мне казалось, что он смеется надо мной.
“Come, Jane—come hither.”	- Поди сюда, Джен, подойди ко мне.
“Your bride stands between us.”	- Между нами стоит ваша невеста.
He rose, and with a stride reached me.	Он поднялся, шагнул ко мне и обнял меня.
“My bride is here,” he said, again drawing me to him, “because my equal is here, and my likeness.	- Вот моя невеста, - сказал он, опять привлекая меня к себе.- Здесьравное мне существо, здесь моя любовь.
Jane, will you marry me?”	Джен, хотите быть моей женой?
Still I did not answer, and still I writhed myself from his grasp: for I was still incredulous.	Я все еще ничего не отвечала и только молча вырывалась из его объятий.Я все еще не доверяла ему.
“Do you doubt me, Jane?”	- Ты сомневаешься во мне, Джен?
“Entirely.”	- Безусловно.
“You have no faith in me?”	- Ты не веришь мне?
“Not a whit.”	- Ни капли.
“Am I a liar in your eyes?” he asked passionately.	- Значит, я лгун, по-твоему ? - продолжал он пылко допрашивать меня.
“Little sceptic, you shall be convinced.	Маленький скептик, я найду способ убедить тебя.
What love have I for Miss Ingram?	Разве я люблю мисс Ингрэм?
None: and that you know.	Нисколько, и ты это знаешь.
What love has she for me?	А она разве любит меня?
None: as I have taken pains to prove: I caused a rumour to reach her that my fortune was not a third of what was supposed, and after that I presented myself to see the result; it was coldness both from her and her mother.	Нисколько.И мне нестоило особого труда в этом убедиться: яраспространил слух, что моесостояние втрое меньше предполагаемого, ипосле этого явился к ней, чтобыузнать, как она отнесется к этому.
I would not—I could not—marry Miss Ingram.	И она и мать обдали меня холодом.
You—you strange, you almost unearthly thing!—I love as my own flesh.	Я нехочу, я не могу жениться на мисс Ингрэм.
You—poor and obscure, and small and plain as you are—I entreat to accept me as a husband.”	А тебя, необыкновенное, можносказать, неземное существо, я люблю превышевсего на свете.Тебя - бедную инезнатную, тебя - невзрачную дурнушку, - как ты себя называешь, я прошу выйти за меня замуж.
“What, me!”	- Как?
I ejaculated, beginning in his earnestness—and especially in his incivility—to credit his sincerity: “me who have not a friend in the world but you—if you are my friend: not a shilling but what you have given me?”	Меня? - пробормотала я, начиная верить в серьезность его слов,убежденная их искренностью и прямотою.- Меня, у которой нет ни одного другана свете, кроме вас, если только вы мне друг; нигроша за душой, кроме того,что вы платите мне?

“You, Janc, I must havc you for my own—cntircly my own.	- Тебя, Джен.Ты должна быть моей, всецело моей.
Will you bc minc?	Хочешь?
Say ycs, quickly.”	Скажи да, скорей!
“Mr. Rochcstcr, lct mc look at your facc: turn to thc moonlight.”	- Мистер Рочестер, дайте мне поглядеть вам в лицо, станьте так, чтобы на него светила луна.
“Why?”	- Зачем?
“Bccausc I want to rcad your countcnancc—turn!”	- Оно скажет мне правду. Повернитесь.
“Thcrc! you will find it scarccly morc lcgiblc than a crumplcd, scratchcd pagc.	- Ну, вот.Вы прочтете на нем не больше, чем на исчерканной, скомканной странице.
Rcad on: only makc hastc, for I suffcr.”	Читайте, но только скорей. Я страдаю.
His facc was vcry much agitatcd and vcry much flushcd, and thcrc wcrc strong workings in thc fcaturcs, and strangc glcams in thc cycs.	Лицо его было взволнованно, оно пылало, судорожно подергивалось, в глазах вспыхивал странный огонь.
“Oh, Janc, you torture mc!” hc cxclaimcd.	- О Джен!Ты мучишь меня! - воскликнул он.
“With that scarching and yct faithful and gcncrous look, you torture mc!”	- Твой испытующий и вместе стем преданный и всепрощающий взгляд терзаетменя.
“How can I do that?	- Почему терзает?
If you arc truc, and your offcr rcal, my only fcclings to you must bc gratitudc and dcvotion—thcy cannot torture.”	Если вы не обманываете меня и ваше предложениеискренне, то я могу относиться к вам только с благодарностью и преданностью.
“Gratitudc!” hc cjaculatcd; and addcd wildly—“Janc acccpt mc quickly.	- Благодарность! - воскликнул он и порывисто продолжал: - Джен, прими скорей мое предложение.
Say, Edward—givc mc my namc—Edward—I will marry you.”	Скажи: Эдвард, - назови меня по имени, - Эдвард, ясогласна быть твоей женой.
“Arc you in carncst?	- Вы говорите серьезно?
Do you truly lovc mc?	Вы действительно любите меня?
Do you sinccrcly wish mc to bc your wifc?”	Вы в самом делехотите, чтобы я была вашей женой?
“I do; and if an oath is ncccssary to satisfy you, I swcar it.”	- Да, хочу!И если тебе нужна клятва, я готов поклясться.
“Thcn, sir, I will marry you.”	- Тогда, сэр, я согласна выйти за вас замуж.
“Edward—my littlc wifc!”	- Скажи: Эдвард!О моя маленькая жена!
“Dcar Edward!”	- Дорогой Эдвард!
“Comc to mc—comc to mc cntircly now,” said hc; and addcd, in his dccpcst tonc, spcaking in my car as his chcck was laid on minc,“Makc my happincss—I will makc yours.”	- Поди ко мне, поди ко мне без разговоров, -сказал он и добавилвзволнованно, шепча мне на ухо и прижимаясь щекой к моей щеке: - Дай мне счастье, и я сделаю тебя счастливой.
“God pardon mc!” hc subjoincd crc long; “and man mcddlc not with mc: I havc hcr, and will hold hcr.”	Бог да простит меня! - продолжал он после паузы.- И пусть люди в это не вмешиваются. Я добыл ее, и я ее удержу.
“Thcrc is no onc to mcddlc, sir.	- Да ведь некому вмешиваться.
I havc no kindrcd to intcrfcrc.”	У меня нет родных.

“No—that is the best of it,” he said.	- Нет - и отлично? - сказал он.
And if I had loved him less I should have thought his accent and look of exultation savage; but, sitting by him, roused from the nightmare of parting—called to the paradise of union—I thought only of the bliss given me to drink in so abundant a flow.	Если бы я меньше любила его, мне, наверное, показались бы странными его тон и мрачное выражение лица.Но, сидя рядом с ним, возвращенная от ужаса разлуки к райской радости соединения, я думала только о том блаженстве, которым он так щедро дарил меня.
Again and again he said,	А он повторял все вновь и вновь:
“Are you happy, Jane?”	- Ты счастлива, Джен?
And again and again I answered,	И все вновь и вновь я отвечала:
“Yes.”	- Да.
After which he murmured, “It will atone—it will atone.	- Это все искупит, это все искупит, - шептал он про себя.
Have I not found her friendless, and cold, and comfortless?	- Разве я ненашел ее, одинокую, бесприютную, никем не пригретую?
Will I not guard, and cherish, and solace her?	Разве я не будуохранять, лелеять, беречь ее?
Is there not love in my heart, and constancy in my resolves?	Разве не горит в моем сердце любовь и не тверды мои решения?
It will expiate at God’s tribunal.	Это все искупит перед богом.
I know my Maker sanctions what I do.	Я знаю, что мои создатель разрешает мне это.
For the world’s judgment—I wash my hands thereof. For man’s opinion—I defy it.”	А что мне земной приговор! Суд людей я презираю!
But what had befallen the night?	Но что случилось с небом?
The moon was not yet set, and we were all in shadow: I could scarcely see my master’s face, near as I was.	Луне еще рано было садиться, а между тем все вокруг погрузилось во мрак.Как ни близко было от меня лицо мистера Рочестера, я с трудом различала его черты.
And what ailed the chestnut tree? it writhed and groaned; while wind roared in the laurel walk, and came sweeping over us.	И что случилось с каштаном?Оншумел и стонал, а по лавровой аллее с воем проносился ветер.
“We must go in,” said Mr. Rochester: “the weather changes.I could have sat with thee till morning, Jane.”	- Надо уходить, - сказал мистер Рочестер.- Погода меняется, а я бы могздесь просидеть с тобою до утра, Джен.
“And so,” thought I, “could I with you.”	"И я, - пронеслось у меня в голове, - я тоже".
I should have said so, perhaps, but a livid, vivid spark leapt out of a cloud at which I was looking, and there was a crack, a crash, and a close rattling peal; and I thought only of hiding my dazzled eyes against Mr. Rochester’s shoulder.	Может быть, я сказала бывслух эти слова, но тут из тучи, на которую ясмотрела, внезапно вырваласьбледная сверкающая стрела, раздались грохот итреск совсем поблизости, и яприжалась головой к плечу мистера Рочестера.
The rain rushed down.	Хлынул дождь.
He hurried me up the walk, through the grounds, and into the house; but we were quite wet before we could pass the threshold.	Мы побежали второпях через парк в дом.Но не успели добежать до дверей, как оказались мокрыми насквозь.
He was taking off my shawl in the hall, and shaking the water out of my loosened hair, when Mrs. Fairfax emerged from her room.	В холле он быстро снял сменя шаль и только стал выжимать воду из моих распустившихся волос, какмиссис Фэйрфакс появилась на пороге своей комнаты.
I did not observe her at first, nor did Mr. Rochester.	Ни я, ни мистер Рочестер вначале ее не заметили.

The lamp was lit.The clock was on the stroke of twelve.	Горела лампа, часы показывали полночь.
“Hasten to take off your wet things,” said he; “and before you go, good-night—good-night, my darling!”	- Ступай сними скорей мокрую одежду, - сказал он.- И спокойной ночи, спокойной ночи, моя голубка!
He kissed me repeatedly.	Он несколько раз поцеловал меня.
When I looked up, on leaving his arms, there stood the widow, pale, grave, and amazed.	Когда я, наконец, вырвавшись из егообъятий, подняла глаза, я увидела вдову -бледную, оскорбленную, негодующую.
I only smiled at her, and ran upstairs.	Я только улыбнулась ей и побежала наверх.
“Explanation will do for another time,” thought I.	"Объяснения можно отложить до завтра", - решила я.
Still, when I reached my chamber, I felt a pang at the idea she should even temporarily misconstrue what she had seen.	Все же, когда я очутилась у себя в комнате, мне сталонеприятно при мысли, что старушка хотя бы на минуту может неверноистолковать то, чему она была свидетельницей.
But joy soon effaced every other feeling; and loud as the wind blew, near and deep as the thunder crashed, fierce and frequent as the lightning gleamed, cataract-like as the rain fell during a storm of two hours’ duration, I experienced no fear and little awe.	Но радость вскоре заглушила все другие чувства.И несмотря на то, что ветер выл, гром гремел чуть ли ненад самой крышей дома и то и дело яростно вспыхивали молнии, а дождь лил как из ведра, - я не испытывала ни страха, ни робости.
Mr. Rochester came thrice to my door in the course of it, to ask if I was safe and tranquil: and that was comfort, that was strength for anything.	За те два часа, чтодлилась буря, мистер Рочестер трижды подходил к моей двери и спрашивал, как я себя чувствую.А это могло придать мне спокойствие и уверенность при любых обстоятельствах.
As I rose and dressed, I thought over what had happened, and wondered if it were a dream.	Пока я вставала и одевалась, я обдумывала все,что произошло, испрашивала себя: не сон ли это?
I could not be certain of the reality till I had seen Mr. Rochester again, and heard him renew his words of love and promise.	Я не могу окончательно поверить до тех пор, пока снова не увижу мистера Рочестера и он не повторит мне слова любви и своего обещания.
While arranging my hair, I looked at my face in the glass, and felt it was no longer plain: there was hope in its aspect and life in its colour; and my eyes seemed as if they had beheld the fount of fruition, and borrowed beams from the lustrous ripple.	Причесываясь, я посмотрела на себя в зеркало и увидела, что сейчас лицомое не бесцветно - оно сияло надеждой, на щеках горел румянец, а в глазахмоих, казалось, заглянувших в самый источник радости, словно остались ее блистающие лучи.
I had often been unwilling to look at my master, because I feared he could not be pleased at my look; but I was sure I might lift my face to his now, and not cool his affection by its expression.	Как часто я опасалась смотреть на своего хозяина, так какдумала, что ему будет неприятен мой вид.А сейчас я была уверена, что если он взглянет в мое лицо, это не охладит его любви.
I took a plain but clean and light summer dress from my drawer and put it on: it seemed no attire had ever so well become me, because none had I ever worn in so blissful a mood.	Я выбрала простое, чистое и светлое летнее платье и надела его.Казалось, еще ни одно платье так не шло ко мне, ибо ни одного я не надевала в таком блаженном настроении.

I was not surpriscd, whcn I ran down into thc hall, to scc that a brilliant Junc morning had succccdcd to thc tcmpcst of thc night; and to fccl, through thc opcn glass door, thc brcathing of a frcsh and fragrant brcczc.	Когда я сбежала вниз в холл, я не удивилась, что ночную бурю сменилосияющее июньское утро и что до меня в открытую стеклянную дверь донесся свежий и благоухающий ветерок.
Naturc must bc gladsomc whcn I was so happy.	Природа должна радоваться, если я счастлива!
A bcggar-woman and hcr littlc boy—palc, raggcd objccts both—wcrc coming up thc walk, and I ran down and gavc thcm all thc moncy I happcncd to havc in my pursc—somc thrcc or four shillings: good or bad, thcy must partakc of my jubilcc.	По дороге к дому шла нищенка с маленьким мальчиком, бледные, оборванные, - я подбежала к ним и отдала все, что было в моем кошельке, что-то около четырех шиллингов.Все люди, и дурные и хорошие, должны были участвовать сегодня в моем ликовании.
Thc rooks cawcd, and blithcr birds sang; but nothing was so mcrry or so musical as my own rcjoicing hcart.	Грачи кричали, и распевали птички, но веселее всего звучала музыка моего сердца.Из окна выглянула миссис Фэйрфакс и сказала с видом оскорбленного достоинства:
Mrs.Fairfax surpriscd mc by looking out of thc window with a sad countcnancc, and saying gravcly—“Miss Eyrc, will you comc to brcakfast?”	- Мисс Эйр, вы придете завтракать?За столом она была спокойна, но холодна.
During thc mcal shc was quict and cool: but I could not undcccivc hcr thcn.	Однако я ничего не могла сказать ей.
I must wait for my mastcr to givc cxplanations; and so must shc.	Приходилось ждать, пока мой хозяин даст ей нужные объяснения; уж пусть она потерпит.
I atc what I could, and thcn I hastcncd upstairs.	Я проглотила, что была в силах, и поспешила наверх.
“Whcrc arc you going?	- Куда ты идешь?
It is timc for lcssons.”	Пора заниматься.
“Mr. Rochcstcr has scnt mc away to thc nurscry.”	- Мистер Рочестер отправил меня в детскую.
“Whcrc is hc?”	- А где он?
“In thcrc,” pointing to thc apartmcnt shc had lcft; and I wcnt in, and thcrc hc stood.	- Вот там.- И она указала на комнату, откуда вышла. Я вошла и увиделаего.
“Comc and bid mc good-morning,” said hc.	- Поди сюда и поздоровайся со мной, - сказал он.
I gladly advanccd; and it was not mcrcly a cold word now, or cvcn a shakc of thc hand that I rcccivcd, but an cmbracc and a kiss.	Я с радостью подошла.И теперь я была встречена не холодными словами идаже не пожатием руки, - он обнял меня и поцеловал.
It sccmcd natural: it sccmcd gcnial to bc so wcll lovcd, so carcsscd by him.	И это мне казалосьвполне естественным - быть так любимой и ласкаемой им.
“Janc, you look blooming, and smiling, and pretty,” said hc: “truly pretty this morning.	- Джен, у тебя сегодня цветущий вид.Ты улыбаешься, ты прехорошенькая,- сказал он.- Ты действительно сегодня прехорошенькая.
Is this my palc, littlc clf?	Я просто не узнаюмоего бледного маленького эльфа.
Is this my mustard-sccd?	Разве это мое горчичное семечко?

This little sunny-faced girl with the dimpled cheek and rosy lips; the satin-smooth hazel hair, and the radiant hazel eyes?” (I had green eyes, reader; but you must excuse the mistake: for him they were new-dyed, I suppose.)	Этадевушка с сияющим личиком, румяными щеками и розовым ртом, с шелковистыми каштановыми волосами и карими глазами? (У меня зеленые глаза, читатель, но вы уж извините его за ошибку.Для него они сегодня имели другой цвет.)
“It is Jane Eyre, sir.”	- Это все-таки Джен Эйр, сэр.
“Soon to be Jane Rochester,” he added: “in four weeks, Janet; not a day more.	- Скоро это будет Джен Рочестер, - добавил он.- Через четыре недели,Дженет, и ни на один день позднее!
Do you hear that?”	Ты слышишь меня?
I did, and I could not quite comprehend it: it made me giddy.	Я слышала, и все еще не вполне понимала. У меня кружилась голова.
The feeling, the announcement sent through me, was something stronger than was consistent with joy—something that smote and stunned.It was, I think almost fear.	Меняпронизало странное ощущение: оно даже не такобрадовало, как поразило иоглушило меня; оно было подобно страху.
“You blushed, and now you are white, Jane: what is that for?”	- Ты была такая румяная и вдруг побледнела, Джен.Что с тобой?
“Because you gave me a new name—Jane Rochester; and it seems so strange.”	- Оттого что вы назвали меня новым именем -Джен Рочестер.И оно мне кажется ужасно странным.
“Yes, Mrs. Rochester,” said he; “young Mrs. Rochester—Fairfax Rochester’s girl-bride.”	- Да, миссис Рочестер, - сказал он.- Молодая миссис Рочестер, жена Фэйрфакса Рочестера.
“It can never be, sir; it does not sound likely.	- Этого не может быть, сэр.Это звучит слишком невероятно.
Human beings never enjoy complete happiness in this world.I was not born for a different destiny to the rest of my species: to imagine such a lot befalling me is a fairy tale—a day-dream.”	Человеческимсуществам не дано переживать в этом мире полного счастья, а я родилась не для того, чтобы моя судьба отличалась от судьбы моих ближних.Когда япредставляю себе счастье, выпавшее на мою долю, мне кажется, что это волшебная сказка, сон наяву.
“Which I can and will realise.	- Который я могу и хочу превратить в действительность.
I shall begin to-day.	И займусь этим сегодня же.
This morning I wrote to my banker in London to send me certain jewels he has in his keeping,—heirlooms for the ladies of Thornfield.	Я утром написал моему банкиру в Лондон, чтобы он мне прислалкое-какие драгоценности, которые у него хранятся, - это наследственные драгоценности всех хозяев Торнфильда.
In a day or two I hope to pour them into your lap: for every privilege, every attention shall be yours that I would accord a peer’s daughter, if about to marry her.”	Через день-два я надеюсь Положить их тебе на колени.Я хочу, чтобы ты пользовалась всеми преимуществами и всемтем вниманием, какое я оказал бы дочери пэра,если бы собирался на нейжениться.
“Oh, sir!—never rain jewels!	- О сэр, не надо драгоценностей!
I don’t like to hear them spoken of.	Я не хочу и слышать о них.

Jewels for Jane Eyre sounds unnatural and strange: I would rather not have them.”	Драгоценности и Джен Эйр - несовместимы. Лучше не дарите их мне!
“I will myself put the diamond chain round your neck, and the circlet on your forehead,—which it will become: for nature, at least, has stamped her patent of nobility on this brow, Jane; and I will clasp the bracelets on these fine wrists, and load these fairy-like fingers with rings.”	- Я сам надену на твою шею бриллиантовое ожерелье и золотой обруч натвою голову: он тебе очень пойдет, природа отметила твое лицо чертами аристократизма, Джен.И я надену браслеты на эти тонкие кисти и отягощу этипальчики феи золотыми кольцами.
“No, no, sir! think of other subjects, and speak of other things, and in another strain.	- Нет, нет, сэр!Давайте говорить о другом!
Don’t address me as if I were a beauty; I am your plain, Quakerish governess.”	Не обращайтесь со мной так, словно я красавица.Я ваша простенькая гувернантка, ваша квакерша.
“Puny and insignificant, you mean.	- Скромная и ничтожная, хотите вы сказать.
You are dreaming, sir,—or you are sneering.	Вы грезите, сэр, или насмехаетесь.
For God’s sake don’t be ironical!”	Ради бога, не нужно иронии.
“I will make the world acknowledge you a beauty, too,” he went on, while I really became uneasy at the strain he had adopted, because I felt he was either deluding himself or trying to delude me.	- Я заставлю мир признать тебя красавицей, -продолжал он, в то времякак я испытывала все большую неловкость от его странного тона, так какчувствовала, что он или сам обманывается, или обманывает меня.
“I will attire my Jane in satin and lace, and she shall have roses in her hair; and I will cover the head I love best with a priceless veil.”	- Я разоденумою Джен в кружева и шелк и украшу ее волосы розами.И я покрою головку, которую люблю, бесценной вуалью.
“And then you won’t know me, sir; and I shall not be your Jane Eyre any longer, but an ape in a harlequin’s jacket—a jay in borrowed plumes.	- А тогда вы и не узнаете меня, сэр.Я уже не буду больше вашей Джен Эйр, а обезьянкой в шутовском кафтане, вороной в павлиньих перьях.
I would as soon see you, Mr. Rochester, tricked out in stage-trappings, as myself clad in a court-lady’s robe; and I don’t call you handsome, sir, though I love you most dearly: far too dearly to flatter you.	Мне также странно было бы видеть себя в платьепридворной дамы, как вас, мистерРочестер, в каком-нибудь театральном костюме.И я вовсе не считаю вас красавцем, сэр, хотя люблю вас глубоко, слишком глубоко, чтобы льстить вам.
Don’t flatter me.”	Так не льстите и вы мне.
He pursued his theme, however, without noticing my deprecation.	Но он продолжал все в том же духе, невзирая на мои возражения:
“This very day I shall take you in the carriage to Millcote, and you must choose some dresses for yourself.	- Я сегодня же повезу тебя в Милкот, и ты должна выбрать себе материй на платья.
I told you we shall be married in four weeks.	Говорю тебе, через месяц мы поженимся.

Thc wcdding is to takc placc quictly, in thc church down bclow yondcr; and thcn I shall waft you away at oncc to town.Aftcr a bricf stay thcrc, I shall bcar my trcasurc to rcgions ncarcr thc sun: to Frcnch vincyards and Italian plains; and shc shall scc whatcvcr is famous in old story and in modcrn rccord: shc shall tastc, too, of thc lifc of citics; and shc shall lcarn to valuc hcrsclf by just comparison with othcrs.”	Свадьба будет скромная,вон в той церкви, затем я тут же умчу тебя в город, а через несколько дней яувезу мое сокровище в страны, где ярче светит солнце; ты увидишь виноградники Франции и равнины Италии, увидишь все, что было замечательного в прошлом и есть в настоящем; ты познакомишься с жизнью больших городов и научишься ценить себя, сравнивая себя с другими.
“Shall I travcl?—and with you, sir?”	- Я буду путешествовать? И с вами, сэр?
“You shall sojourn at Paris, Romc, and Naplcs: at Florcncc, Vcnicc, and Vicnna: all thc ground I havc wandcrcd ovcr shall bc rc-troddcn by you: whcrcvcr I stampcd my hoof, your sylph’s foot shall stcp also.	- Ты увидишь Париж, Рим и Неаполь,Флоренцию, Венецию и Вену - вседороги, по которым бродил я, мы снова пройдемвместе.И везде, где побываломое копыто, оставит свой след и твоя ножка сильфиды.
Tcn ycars sincc, I flcw through Europc half mad; with disgust, hatc, and ragc as my companions: now I shall rcvisit it hcalcd and clcanscd, with a vcry angcl as my comfortcr.”	Десять лет прошло с техпор, как я, словно безумный, бежал в Европу, и моими спутниками были презрение, ненависть и гнев.Теперь я побываю там исцеленный и очищенный, вместе с моим ангелом-хранителем.
I laughcd at him as hc said this.	Когда он сказал это, я засмеялась.
“I am not an angcl,” I asscrtcd; “and I will not bc onc till I dic: I will bc mysclf.	- Да я вовсе не ангел, - воскликнула я, - и не стану им, пока жива!Ябуду сама собой.
Mr. Rochcstcr, you must ncithcr cxpcct nor cxact anything cclcstial of mc—for you will not gct it, any morc than I shall gct it of you: which I do not at all anticipatc.”	Мистер Рочестер, пожалуйста, не ждите и не требуйте отменя, чтобы я была похожа на ангела.Это так же мало пристало мне, как и вам.Ведь я жду от вас вовсе не этого.
“What do you anticipatc of mc?”	- Чего же ты ждешь от меня?
“For a littlc whilc you will pcrhaps bc as you arc now,—a vcry littlc whilc; and thcn you will turn cool; and thcn you will bc capricious; and thcn you will bc stcrn, and I shall havc much ado to plcasc you: but whcn you gct wcll uscd to mc, you will pcrhaps likc mc again,—likc mc, I say, not lovc mc.	- Некоторое время вы, может быть, будете таким, как сейчас, но оченьнедолго; затем вы остынете, начнете капризничать, а потом сделаетесь раздражительным, и мне будет очень трудно угождать вам.Но когда вы как следует привыкните ко мне, вы, может быть, опять ко мне привяжетесь.Яговорю: привяжетесь, не полюбите.
I supposc your lovc will cffcrvcscc in six months, or lcss.	Я думаю, что вашей любви хватит на полгода, и то еще хорошо.
I havc obscrvcd in books writtcn by mcn, that pcriod assigncd as thc farthcst to which a husband’s ardour cxtcnds.	Я читала в книгах, написанных мужчинами, что этотсрок считается предельным для пылкости мужа.
Yct, aftcr all, as a fricnd and companion, I hopc ncvcr to bccomc quitc distastcful to my dcar mastcr.”	Но думаю, что как друг итоварищ я никогда окончательно не наскучу своему дорогому хозяину.

“Distasteful! and like you again!	- Наскучишь? Привяжусь опять?
I think I shall like you again, and yet again: and I will make you confess I do not only like, but love you—with truth, fervour, constancy.”	Конечно, я буду все больше к тебе привязываться.И заставлю тебя признать, что я не только привязан, но илюблю тебя истинной, горячей и постоянной любовью.
“Yet are you not capricious, sir?”	- Но разве вы не капризны, сэр?
“To women who please me only by their faces, I am the very devil when I find out they have neither souls nor hearts—when they open to me a perspective of flatness, triviality, and perhaps imbecility, coarseness, and ill-temper: but to the clear eye and eloquent tongue, to the soul made of fire, and the character that bends but does not break—at once supple and stable, tractable and consistent—I am ever tender and true.”	- В отношении женщин, которые нравятся мне только лицом, я становлюсьдьяволом, когда убеждаюсь, что в них нет ни души, ни сердца.Тогда мне в нихвдруг открывается пошлость, банальность, а может быть, и тупость, грубость и дурной нрав; но чистый взгляд и живая речь, пламенная душа и характер,который гнется, но не ломается, восприимчивыйи устойчивый, - в отношениитакого существа я всегда буду нежен и верен.
“Had you ever experience of such a character, sir?	- А вы когда-нибудь встречали такое существо, сэр?
Did you ever love such an one?”	И вы любили такую женщину?
“I love it now.”	- Я люблю ее сейчас.
“But before me: if I, indeed, in any respect come up to your difficult standard?”	- Но до меня, - если я действительно отвечаю вашим высоким требованиям?
“I never met your likeness.	- Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, Джен.
Jane, you please me, and you master me—you seem to submit, and I like the sense of pliancy you impart; and while I am twining the soft, silken skein round my finger, it sends a thrill up my arm to my heart.	Ты покоряешьсямне и ты владеешь мной.Ты как будто уступаешь мне и очаровываешь своей мягкостью.И когда я наматываю на палец эту шелковистую нить, я чувствую трепет в руке и в сердце.
I am influenced—conquered; and the influence is sweeter than I can express; and the conquest I undergo has a witchery beyond any triumph I can win.	Ты зачаровываешь меня и побеждаешь.Но эти чарыслаще, чем я могу выразить, и эта победа, одержанная тобой, дороже мне всякой моей победы.
Why do you smile, Jane?	Отчего ты улыбаешься, Джен?
What does that inexplicable, that uncanny turn of countenance mean?”	Что значит это непонятное, коварное выражение твоего лица?
“I was thinking, sir (you will excuse the idea; it was involuntary), I was thinking of Hercules and Samson with their charmers—”	- Я вспомнила, сэр (вы извините мою мысль, онавозникла невольно), явспомнила о Геркулесе и Самсоне...
“You were, you little elfish—”	- Ты вспомнила, маленький лукавый эльф...
“Hush, sir!You don’t talk very wisely just now; any more than those gentlemen acted very wisely.	- Тише, сэр, вы сейчас рассуждаете не очень разумно.Не более разумно,чем действовали эти джентльмены.

However, had they been married, they would no doubt by their severity as husbands have made up for their softness as suitors; and so will you, I fear.	Но если бы они женились, то супружеской строгостью, наверно, возместили бы все упущенное ими во время своего жениховства.
I wonder how you will answer me a year hence, should I ask a favour it does not suit your convenience or pleasure to grant.”	Я хотела бы знать, как вы мне ответите через год, если япопрошу у вас какой-нибудь милости, которую вам будет неудобно или не захочется оказать мне.
“Ask me something now, Jane,—the least thing: I desire to be entreated—”	- Ну, попроси у меня сейчас, Дженет. Ну, хоть какой-нибудь пустяк, мне хочется, чтобы ты попросила...
“Indeed I will, sir; I have my petition all ready.”	- И попрошу, сэр.Моя просьба уже готова.
“Speak!	- Говори!
But if you look up and smile with that countenance, I shall swear concession before I know to what, and that will make a fool of me.”	Но если ты будешь так смотреть на меня и так улыбаться,клянусь, я соглашусь на все заранее, и ты одурачишь меня.
“Not at all, sir; I ask only this: don’t send for the jewels, and don’t crown me with roses: you might as well put a border of gold lace round that plain pocket handkerchief you have there.”	- Ничуть, сэр.Я прошу вас об одном: не посылайте за драгоценностями и не украшайте меня розами.Это все равно, что обшить золотым кружевом вотэтот простой носовой платок, который вы держите в руке.
“I might as well ‘gild refined gold.’	- Может быть, ты хочешь сказать, что золото не нуждается в позолоте?
I know it: your request is granted then—for the time. I will remand the order I despatched to my banker.	Язнаю это.Ну, хорошо.Твоя просьба будет исполнена: пока я отменю приказание, данное банкиру.
But you have not yet asked for anything; you have prayed a gift to be withdrawn: try again.”	Но ты еще ничего у меня не попросила, ты просто отменила мой подарок.Попробуй еще раз.
“Well then, sir, have the goodness to gratify my curiosity, which is much piqued on one point.”	- Тогда, сэр, будьте так добры, удовлетворите мое любопытство по одному интересующему меня вопросу.
He looked disturbed.	Он смутился.
“What? what?” he said hastily.	- Что, что такое? - сказал он торопливо.
“Curiosity is a dangerous petition: it is well I have not taken a vow to accord every request—”	- Любопытство - опасный порок.Хорошо, что я не дал клятвы исполнить твою просьбу...
“But there can be no danger in complying with this, sir.”	- Но тут не может быть никакой опасности, сэр.
“Utter it, Jane: but I wish that instead of a mere inquiry into, perhaps, a secret, it was a wish for half my estate.”	- Говори скорей, Джен.Я предпочел бы вместо вопроса о какой-то тайне, чтобы ты попросила у меня половину моего состояния.
“Now, King Ahasuerus!What do I want with half your estate?	- Послушайте, царь Артаксеркс, что мне делатьс половиной вашегосостояния?

Do you think I am a Jcw-usurcr, sccking good invcstmcnt in land?	Уж не думаете ли вы, что я еврей-ростовщик,который ищет, как быповыгодней поместить свои деньги?
I would much rathcr havc all your confidcncc.	Я предпочла бы, чтобы вы подарили мне ваше доверие целиком.
You will not cxcludc mc from your confidcncc if you admit mc to your hcart?”	Ведь я не лишусь вашего доверия, раз уж вы допустили меня в свое сердце?
“You arc wclcomc to all my confidcncc that is worth having, Janc; but for God’s sakc, don’t dcsirc a usclcss burdcn!Don’t long for poison—don’t turn out a downright Evc on my hands!”	- Нет, вы не лишитесь моего доверия, Джен.Но ради бога, не стремитесьбрать на себя ненужное бремя, не тянитесь к яду.
“Why not, sir?	- А почему бы и нет, сэр?
You havc just bccn tclling mc how much you likcd to bc conqucrcd, and how plcasant ovcr-pcrsuasion is to you.	Вы только что сказали мне, как вы жаждетебыть покоренным и как вам приятноподчиняться.Так почему бы мне не воспользоваться вашим признанием?
Don’t you think I had bcttcr takc advantagc of thc confcssion, and bcgin and coax and cntrcat—cvcn cry and bc sulky if ncccssary—for thc sakc of a mcrc cssay of my powcr?”	Я начну настаивать и требовать, а может быть, даже плакать и дуться - чтобы испытать мою власть над вами.
“I darc you to any such cxpcrimcnt.	- Ну-ну!Попробуйте только!
Encroach, prcsumc, and thc gamc is up.”	Настаивайте, требуйте - и конец игре.
“Is it, sir?	- Уже конец игре?
You soon givc in.	Не надолго же вас хватило!
How stcrn you look now!	Но отчего вы так помрачнели?
Your cycbrows havc bccomc as thick as my fingcr, and your forchcad rcscmblcs what, in somc vcry astonishing poctry, I oncc saw stylcd, ‘a bluc-pilcd thundcrloft.’	Ваши брови теперь толще моего пальца, а ваш лоб напоминает образиз одного замысловатого стихотворения, гделоб был назван "крепостьюгромов".
That will bc your marricd look, sir, I supposc?”	Вероятно, вы будете таким, когда женитесь?
“If that will bc your marricd look, I, as a Christian, will soon givc up thc notion of consorting with a mcrc spritc or salamandcr.	- Если вы будете такая, как сейчас, то я, как христианин, должен будуотказаться от общения с эльфом или саламандрой.
But what had you to ask, thing,—out with it?”	Ну что вы хотели спросить, дерзкая девчонка?Говорите скорей
“Thcrc, you arc lcss than civil now; and I likc rudcncss a grcat dcal bcttcr than flattcry.I had rathcr bc a thing than an angcl.	- Ну, вот.Теперь вы стали невежливы.Но резкость мне нравится гораздо больше, чем лесть.И я предпочту быть дерзкой девчонкой, чем ангелом.
This is what I havc to ask,—Why did you takc such pains to makc mc bclicvc you wishcd to marry Miss Ingram?”	Вотчто я хотела спросить: отчего вы так старались убедить меня, что собираетесь жениться на мисс Ингрэм?
“Is that all?	- И все?
Thank God it is no worsc!”	Ну, это еще куда ни шло!

And now he unknit his black brows; looked down, smiling at me, and stroked my hair, as if well pleased at seeing a danger averted.	- Морщины на его лбу разгладились.Улыбаясь, он посмотрел на меня и потрепал мои волосы, словно был очень доволен, что избежал какой-то опасности.
“I think I may confess,” he continued, “even although I should make you a little indignant, Jane—and I have seen what a fire-spirit you can be when you are indignant.	- Что ж, я, пожалуй, рискнусознаться, - продолжал он, - хотя и вызову твое негодование, Джен.А явидел, какая ты горячка, когда негодуешь.
You glowed in the cool moonlight last night, when you mutinied against fate, and claimed your rank as my equal.	Ты вчера вечером в холодном лунном свете буквально пылала, когда взбунтовалась против судьбы и утверждала свое равенство со мной.
Janet, by-the-bye, it was you who made me the offer.”	Кстати, Дженет, ведь это ты сделала мне предложение!
“Of course I did.	- Разумеется, я.
But to the point if you please, sir—Miss Ingram?”	Но, пожалуйста, к делу, сэр.Что же насчет мисс Ингрэм?
“Well, I feigned courtship of Miss Ingram, because I wished to render you as madly in love with me as I was with you; and I knew jealousy would be the best ally I could call in for the furtherance of that end.”	- Ну, я потому притворялся, будто ухаживаю за мисс Ингрэм, чтобы ты также без памяти влюбилась в меня, как я влюбился в тебя.Я знал, что ревность в этом деле лучший мой союзник.
“Excellent!	- Замечательно!
Now you are small—not one whit bigger than the end of my little finger.It was a burning shame and a scandalous disgrace to act in that way.	А теперь я вижу, что вы еще и мелкий эгоист! Стыдно,недостойно вести себя таким образом!
Did you think nothing of Miss Ingram’s feelings, sir?”	Как же вы не подумали о чувствах мисс Ингрэм, сэр?
“Her feelings are concentrated in one—pride; and that needs humbling.	- Все ее чувства сводятся к одному - к гордыне. Гордыню надо смирять.
Were you jealous, Jane?”	Аты ревновала, Джен?
“Never mind, Mr. Rochester: it is in no way interesting to you to know that.	- Дело не в этом, мистер Рочестер. Вас это ни в какой мере не касается.
Answer me truly once more.Do you think Miss Ingram will not suffer from your dishonest coquetry?	Ответьте мне еще раз с полной правдивостью: выуверены, что мисс Ингрэм небудет страдать от вашего легкомыслия?
Won’t she feel forsaken and deserted?”	Она не почувствует себя обманутой и покинутой?
“Impossible!—when I told you how she, on the contrary, deserted me: the idea of my insolvency cooled, or rather extinguished, her flame in a moment.”	- Ни в какой мере!Я же говорил тебе, как она, наоборот, презрела меня.Мысль о грозящем мне разорении сразуохладила или, вернее, погасила еепламя.
“You have a curious, designing mind, Mr. Rochester.	- У вас коварный ум, мистер Рочестер.
I am afraid your principles on some points are eccentric.”	И я боюсь, что ваши принципы несколько эксцентричны.
“My principles were never trained, Jane: they may have grown a little awry for want of attention.”	- Моими принципами никто не занимался, Джен.И, может быть, они слегкаодичали от недостаточного внимания к ним.

“Once again, seriously; may I enjoy the great good that has been vouchsafed to me, without fearing that any one else is suffering the bitter pain I myself felt a while ago?”	- Нет, серьезно, могу ли я наслаждаться радостью, выпавшей мне на долю,не опасаясь, что кто-то будет испытывать ту горечь и боль, которую я испытывала еще так недавно?
“That you may, my good little girl: there is not another being in the world has the same pure love for me as yourself—for I lay that pleasant unction to my soul, Jane, a belief in your affection.”	- Можешь, моя добрая девочка.Нет на свете ни одного существа, которое бы любило меня такой чистой любовью, как ты, ибо я, как бальзам, приложил к моей душе, Джен, эту веру в твою любовь.
I turned my lips to the hand that lay on my shoulder.	Я прижалась губами к его руке, лежавшей на моем плече.
I loved him very much—more than I could trust myself to say—more than words had power to express.	Я любила егоочень сильно - сильнее, чем могла высказать, сильнее, чем вообще можно выразить словами.
“Ask something more,” he said presently; “it is my delight to be entreated, and to yield.”	- Попроси еще что-нибудь, - сказал он.- Мне приятно, когда ты просишь и я уступаю.
I was again ready with my request.	У меня была готова новая просьба.
“Communicate your intentions to Mrs. Fairfax, sir: she saw me with you last night in the hall, and she was shocked.	- Сообщите о ваших намерениях миссис Фэйрфакс, сэр.Она видела меня вчера вечером вместе с вами в холле и была оскорблена в своих лучших чувствах.
Give her some explanation before I see her again.	Объясните ей все до того, как мы снова с ней встретимся.
It pains me to be misjudged by so good a woman.”	Мнетяжело, что эта добрая женщина судит обо мне превратно.
“Go to your room, and put on your bonnet,” he replied.	- Ступай к себе в комнату и надень шляпу.
“I mean you to accompany me to Millcote this morning; and while you prepare for the drive, I will enlighten the old lady’s understanding.	Сегодня ты поедешь со мной вМилкот; а пока ты одеваешься, я все объяснюстарушке.
Did she think, Janet, you had given the world for love, and considered it well lost?”	Вероятно, она решила,Дженет, что ты очертя голову всем пожертвовала ради любви?
“I believe she thought I had forgotten my station, and yours, sir.”	- Вероятно, она думает, что я забыла и свое положение и ваше, сэр.
“Station! station!—your station is in my heart, and on the necks of those who would insult you, now or hereafter.—Go.”	- Положение, положение!Твое положение в моем сердце, и дорого поплатятся те, кто посмеет оскорбить тебя теперь или потом.Ступай.
I was soon dressed; and when I heard Mr. Rochester quit Mrs. Fairfax’s parlour, I hurried down to it.	Я быстро оделась.И когда я услышала, что мистер Рочестер выходит изгостиной от миссис Фэйрфакс, я поспешила туда.
The old lady, had been reading her morning portion of Scripture—the Lesson for the day; her Bible lay open before her, and her spectacles were upon it.	Старушка только что читала свою утреннюю порцию Библии.Перед ней еще лежала раскрытая книга, а на ней поблескивали ее очки.

Hcr occupation, suspcndcd by Mr. Rochcstcr’s announccmcnt, sccmcd now forgottcn: hcr cycs, fixcd on thc blank wall oppositc, cxprcsscd thc surprisc of a quict mind stirrcd by unwontcd tidings.	Казалось, она позабыла о своем занятии, прерванномсообщением мистера Рочестера.Взгляд, устремленный на противоположную стену,выражал изумление безмятежной души, встревоженной неожиданной вестью.
Sccing mc, shc rouscd hcrsclf: shc madc a sort of cffort to smilc, and framcd a fcw words of congratulation; but thc smilc cxpircd, and thc scntcncc was abandoncd unfinishcd.	Увидевменя, она поднялась, сделала усилие, чтобулыбнуться, и пробормоталапоздравление.Но и улыбка и поздравление как-то не вышли.
Shc put up hcr spcctaclcs, shut thc Biblc, and pushcd hcr chair back from thc tablc.	Она надела очки,захлопнула Библию и отодвинула кресло от стола.
“I fccl so astonishcd,” shc bcgan,“I hardly know what to say to you, Miss Eyrc.	- Я так удивлена, - начала она, - я просто не знаю, что вам сказать, мисс Эйр.
I havc surcly not bccn drcaming, havc I?	Не во сне ли мне это приснилось?
Somctimcs I half fall aslccp whcn I am sitting alonc and fancy things that havc ncvcr happcncd.	Случается, что я задремлю, когдасижу одна, и мне мерещится то, чего никогда небыло.
It has sccmcd to mc morc than oncc whcn I havc bccn in a dozc, that my dcar husband, who dicd fiftccn ycars sincc, has comc in and sat down bcsidc mc; and that I havc cvcn hcard him call mc by my namc, Alicc, as hc uscd to do.	Не раз, например, мнеснилось, когда я так дремала, что мой дорогой супруг, скончавшийсяпятнадцать лет назад, входит и садится рядом сомной, и я даже слышу, как онзовет меня по имени Алиса, как звал обычно.
Now, can you tcll mc whcthcr it is actually truc that Mr. Rochcstcr has askcd you to marry him?	А теперь скажите мне, этодействительно правда, что мистер Рочестер сделал вам предложение?
Don’t laugh at mc.But I rcally thought hc camc in hcrc fivc minutcs ago, and said that in a month you would bc his wifc.”	Несмейтесь надо мной, но мне показалось, что онбыл здесь пять минут назад исказал, будто через месяц вы станете его женой.
“Hc has said thc samc thing to mc,” I rcplicd.	- Он сказал мне то же самое, - ответила я.
“Hc has!	- Сказал?
Do you bclicvc him?	И вы поверили ему?
Havc you acccptcd him?”	И вы согласились?
“Ycs.”	- Да-
Shc lookcd at mc bcwildcrcd.	Она растерянно посмотрела на меня.
“I could ncvcr havc thought it.	- Вот уж никогда не подумала бы.
Hc is a proud man: all thc Rochcstcrs wcrc proud: and his fathcr, at lcast, likcd moncy.	Он такой гордый.Все Рочестеры были гордые, а его отец к тому же любил деньги.
Hc, too, has always bccn callcd carcful.	Самого мистера Рочестера тоже считают расчетливым.
Hc mcans to marry you?”	И он собирается жениться на вас?
“Hc tclls mc so.”	- Так он сказал мне.
Shc survcycd my wholc pcrson: in hcr cycs I rcad that thcy had thcrc found no charm powcrful cnough to solvc thc cnigma.	Миссис Фэйрфакс окинула меня взглядом.По ее глазам я видела, что она не находила во мне тех чар, которые помогли бы ей разрешить эту загадку.
“It passcs mc!” shc continucd; “but no doubt, it is truc sincc you say so.	- Странно, очень странно, - продолжала она.- Но, очевидно, это так, раз вы говорите.

How it will answer, I cannot tell: I really don’t know.	Не знаю только, что из этого выйдет; тут трудночто-нибудьсказать.
Equality of position and fortune is often advisable in such cases; and there are twenty years of difference in your ages.	В таких случаях скорее желательно равенство положения и состояния; и потом между вами двадцать лет разницы.
He might almost be your father.”	Он вам в отцы годится.
“No, indeed, Mrs. Fairfax!” exclaimed I, nettled; “he is nothing like my father!	- Ну, уж нет, миссис Фэйрфакс! - воскликнула я, задетая за живое.Какой он мне отец!
No one, who saw us together, would suppose it for an instant.	Да это никому, кто увидит нас вместе, и вголову непридет!
Mr. Rochester looks as young, and is as young, as some men at five-and-twenty”	Мистеру Рочестеру по виду можно дать двадцатьпять лет, и он так жемолод.
“Is it really for love he is going to marry you?” she asked.	- И он действительно женится на вас по любви? -спросила она.
I was so hurt by her coldness and scepticism, that the tears rose to my eyes.	Я была так оскорблена ее холодностью и недоверием, что слезы невольно выступили у меня на глазах.
“I am sorry to grieve you,” pursued the widow; “but you are so young, and so little acquainted with men, I wished to put you on your guard.	- Мне не хочется огорчать вас, - продолжала вдова, - но вы молоды имало знаете мужчин, а потому я обязана предостеречь вас.
It is an old saying that ‘all is not gold that glitters;’ and in this case I do fear there will be something found to be different to what either you or I expect.”	Есть такаяпословица: не все то золото, что блестит, - так вот, я боюсь, что в данномслучае не все окажется таким, как надеемся вы и я.
“Why?—am I a monster?”	- Отчего?Разве я урод? - спросила я.
I said: “is it impossible that Mr. Rochester should have a sincere affection for me?”	- Разве невозможно, чтобы мистер Рочестер искренне привязался ко мне?
“No: you are very well; and much improved of late; and Mr. Rochester, I daresay, is fond of you.	- Нет, вы очень хорошенькая, а за последнее время стали еще лучше.
I have always noticed that you were a sort of pet of his.	Имистеру Рочестеру вы пришлись по душе, это видно.
There are times when, for your sake, I have been a little uneasy at his marked preference, and have wished to put you on your guard: but I did not like to suggest even the possibility of wrong.	Я всегда замечала, как он вас балует.Меня крайне беспокоило, что он оказывает вам такое заметноепредпочтение; и, любя вас, я все собиралась поговорить с вами.
I knew such an idea would shock, perhaps offend you; and you were so discreet, and so thoroughly modest and sensible, I hoped you might be trusted to protect yourself.	Но мне труднобыло коснуться этого даже намеком.Я знала, что такое предположение поразит, да, пожалуй, и обидит вас.

Last night I cannot tell you what I suffered when I sought all over the house, and could find you nowhere, nor the master either; and then, at twelve o’clock, saw you come in with him.”	А вы держались настолько скромно, умно и тактично, что я надеялась - вы сами сможете за себя постоять.Вы непредставляете себе, что я пережила вчеравечером, когда искала вас по всемудому и нигде не могла найти, а тут и хозяина тоженигде не было; а затем вполночь вы явились вместе.
“Well, never mind that now,” I interrupted impatiently; “it is enough that all was right.”	- Ну, теперь это не важно, - прервала я ее нетерпеливо.- Достаточнотого, что все в порядке.
“I hope all will be right in the end,” she said: “but believe me, you cannot be too careful.	- Я надеюсь, что все и будет в порядке до самого конца, - сказала она.- Но поверьте мне, тут нужна большая осторожность.
Try and keep Mr. Rochester at a distance: distrust yourself as well as him.Gentlemen in his station are not accustomed to marry their governesses.”	Старайтесь не подпускатьмистера Рочестера слишком близко, не доверяйте ни себе, ни ему: люди егоположения обычно не женятся на гувернантках.
“Let me go,—let me go to Millcote too!” she cried.	- Возьмите меня, возьмите меня с собой в Милкот! - кричала она.
“Mr. Rochester won’t: though there is so much room in the new carriage.	Мистер Рочестер не хочет, хотя в новой коляске места сколько угодно.
Beg him to let me go mademoiselle.”	Попросите его, мадемуазель, чтобы он позволил мне ехать с вами.
The carriage was ready: they were bringing it round to the front, and my master was pacing the pavement, Pilot following him backwards and forwards.	Коляску какраз подавали к подъезду.В ожидании ее мой хозяин расхаживал перед дверью, иПилот следовал за ним по пятам.
“I told her no.	- Я сказал ей, что нет.
I’ll have no brats!—I’ll have only you.”	Никаких ребят! Едете только вы.
“Do let her go, Mr. Rochester, if you please: it would be better.”	- Позвольте ей поехать, мистер Рочестер. Очень прошу вас.Так будет лучше.
“Not it: she will be a restraint.”	- Ничего подобного. Она только помешает.
He was quite peremptory, both in look and voice.	Тон и взгляд у него были самые повелительные.
The chill of Mrs. Fairfax’s warnings, and the damp of her doubts were upon me: something of unsubstantiality and uncertainty had beset my hopes.	Тяжелый гнет сомнений инеприятный холодок, которым веяло от предостережений миссис Фэйрфакс, успели уже отравить мою радость.Я вдруг почувствовала всю эфемерность и неосновательность своих надежд.
I half lost the sense of power over him.	Сознание моей власти над мистером Рочестером, которое мне давала его любовь, исчезло.
I was about mechanically to obey him, without further remonstrance; but as he helped me into the carriage, he looked at my face.	Я готова была бездальнейших возражении подчиниться ему, но, подсаживая меня в экипаж, он заглянул мне в лицо.

“What is the matter?” he asked; “all the sunshine is gone.	- Что случилось? - спросил он.- Почему мы так насупились?
Do you really wish the bairn to go?	Вамдействительно хочется, чтобы девчонка поехала?
Will it annoy you if she is left behind?”	Вам будет неприятно, если она останется?
“I would far rather she went, sir.”	- Я предпочла бы, чтобы вы взяли ее, сэр.
She obeyed him with what speed she might.	Она послушалась его и помчалась со всейбыстротой, на какую быласпособна.
“After all, a single morning’s interruption will not matter much,” said he, “when I mean shortly to claim you—your thoughts, conversation, and company—for life.”	- В конце концов одно потерянное утро уж не так много значит, - сказалон, - если я собираюсь в ближайшем будущем овладеть навеки вашими мыслями, беседой и вашим обществом.
She then peeped round to where I sat; so stern a neighbour was too restrictive to him, in his present fractious mood, she dared whisper no observations, nor ask of him any information.	Однако еетотчас усадили в уголок, рядом с мистером Рочестером, и она только жалобно поглядывала оттуда на меня.Строгий сосед пугал ее; когда он бывал в таком настроении, она не решалась поверять ему свои наблюдения или обращаться с каким-нибудь вопросом.
“Let her come to me,” I entreated: “she will, perhaps, trouble you, sir: there is plenty of room on this side.”	- Пусть Адель сядет возле меня, - предложила я,- она, может быть, мешает вам, сэр?А тут места совершенно достаточно.
He handed her over as if she had been a lapdog.	Он передал ее мне, словно комнатную собачку.
“I’ll send her to school yet,” he said, but now he was smiling.	- Я обязательно отправлю ее в школу, - сказал он, но уже улыбаясь.
“Yes,” he replied, “absolutely sans mademoiselle; for I am to take mademoiselle to the moon, and there I shall seek a cave in one of the white valleys among the volcano-tops, and mademoiselle shall live with me there, and only me.”	- Да, - ответил он, - без мадемуазель.Я собираюсь увезти мадемуазель на луну, я отыщу пещеру среди белых долин и вулканических кратеров, и там мадемуазель будет со мной, и только со мной.
“She will want to warm herself: what will she do for a fire?”	- А если ей захочется согреться, где она найдет огонь?
“Fire rises out of the lunar mountains: when she is cold, I’ll carry her up to a peak, and lay her down on the edge of a crater.”	- Огонь есть в огнедышащих горах: когда ей станет холодно, я отнесу еена какую-нибудь вершину и положу на краешек кратера.
“Oh, qu’ elle y sera mal—peu comfortable!	- Ой, как ей там будет плохо, совсем неудобно!
And her clothes, they will wear out: how can she get new ones?”	А кто ей даст платье, когда она износит его?Там ведь не достанешь нового.
Mr.Rochester professed to be puzzled.	Мистер Рочестер прикинулся смущенным.
Cudgel your brains for an expedient.	Ну-ка, поразмысли хорошенько.
How would a white or a pink cloud answer for a gown, do you think?And one could cut a pretty enough scarf out of a rainbow.”	Может быть, белое или розовое облако сойдет ей за платье, а израдуги можно выкроить недурной шарф?
If I were mademoiselle, I would never consent to go with you.”	Я,на месте мадемуазель, ни за что не согласилась бы ехать.
“She has consented: she has pledged her word.”	- А вот она согласилась, она дала мне слово.

“But you can’t gct hcr thcrc; thcrc is no road to thc moon: it is all air; and ncithcr you nor shc can fly.”	- Но ведь вы не можете туда подняться?Ведь нет дороги на луну - только по воздуху; а ни вы, ни она не умеете летать.
Wc wcrc now outsidc Thornficld gatcs, and bowling lightly along thc smooth road to Millcotc, whcrc thc dust was wcll laid by thc thundcrstorm, and, whcrc thc low hcdgcs and lofty timbcr trccs on cach sidc glistcncd grccn and rain-rcfrcshcd.	- Мы выехали за ворота Торнфильда и быстро катили в Милкот по гладкой дороге; пыль была прибита вчерашней грозой, анизкие изгороди и стройные сосны по обеимсторонам сияли яркой и свежейзеленью.
I lookcd at it.It was a littlc thing with a vcil of gossamcr on its hcad.	Я взглянул: оно былонебольшого роста, с легкой вуалью на голове.
I bcckoncd it to comc ncar mc; it stood soon at my kncc.	Я поманил его к себе, и оноподошло совсем близко и стало у моего колена.
I ncvcr spokc to it, and it ncvcr spokc to mc, in words; but I rcad its cycs, and it rcad minc; and our spccchlcss colloquy was to this cffcct—	Ни я, ни оно не произнесли нислова, но мы ясно читали в глазах друг друга, ивот что выяснилось из нашегонемого разговора.
“It was a fairy, and comc from Elf-land, it said; and its crrand was to makc mc happy: I must go with it out of thc common world to a loncly placc—such as thc moon, for instancc—and it noddcd its hcad towards hcr horn, rising ovcr Hay-hill: it told mc of thc alabastcr cavc and silvcr valc whcrc wc might livc.	Это была фея, она пришла из страны эльфов,пришла с тем, чтобы дать мнесчастье.Я должен уйти с этой феей от обыкновенной жизни в какое-нибудьсовершенно уединенное место, вроде луны.Фея кивнула головой, показывая мне на рог месяца, который как раз поднимался над деревьями.Она рассказала мнео серебряной долине и алебастровой пещере, где мы можем поселиться.
I said I should likc to go; but rcmindcd it, as you did mc, that I had no wings to fly.	Яответил, что охотно отправился бы туда, но напомнил, как и ты мне, что ведь у меня нет крыльев и я не умею летать.
“‘Oh,’ rcturncd thc fairy, ‘that docs not signify!	"О, - ответила мне фея, - это не важно!
Hcrc is a talisman will rcmovc all difficultics;’ and shc hcld out a pretty gold ring.	Вот тебе талисман, который устранит все трудности, - и она дала мне красивое золотое кольцо.
‘Put it,’ shc said, ‘on thc fourth fingcr of my lcft hand, and I am yours, and you arc minc; and wc shall lcavc carth, and makc our own hcavcn yondcr.’	- Надень его, - сказала она, - на четвертый палец левой руки, и я буду твоей, а ты моим.Мы покинем землю и создадим себе на луне собственный рай".
Shc noddcd again at thc moon.	Она снова указала мне на луну.
“But what has madcmoiscllc to do with it?	- Но какое ко всему этому имеет отношение мадемуазель?
I don’t carc for thc fairy: you said it was madcmoiscllc you would takc to thc moon?”	Какое мне дело до феи?Вы сказали, что возьмете с собой на луну мадемуазель.
“Madcmoiscllc is a fairy,” hc said, whispcring mystcriously.	- А мадемуазель и есть фея, - сказал мистерРочестер таинственнымшепотом.
Thc hour spcnt at Millcotc was a somcwhat harassing onc to mc.	Этот час, проведенный в Милкоте, был для меня довольно тягостным.

Mr. Rochester obliged me to go to a certain silk warehouse: there I was ordered to choose half-a-dozen dresses.	Мистер Рочестер заставил меня зайти в один излучших магазинов шелковыхтоваров.Там мне было приказано выбрать с полдюжины шелковых платьев.
I hated the business, I begged leave to defer it: no—it should be gone through with now.	Мнеочень этого не хотелось, и я умоляла отложить покупку до другого раза.
By dint of entreaties expressed in energetic whispers, I reduced the half-dozen to two: these however, he vowed he would select himself.	Однако он и слушать не хотел моих возражений.Наконец, после энергичных уговоров вполголоса, мне удалось свести шесть к двум, но зато эти два он поклялся выбрать сам.
With anxiety I watched his eye rove over the gay stores: he fixed on a rich silk of the most brilliant amethyst dye, and a superb pink satin.	С тревогой следила я за тем, как скользили его глазавдоль полок с яркими кусками материй.Наконец он остановил свой выбор на роскошном шелке аметистового цвета и великолепном темно-розовом атласе.
I told him in a new series of whispers, that he might as well buy me a gold gown and a silver bonnet at once: I should certainly never venture to wear his choice.	Яснова начала шептать ему, что уж лучше пусть он купит мне сразу золотоеплатье и серебряную шляпу, ибо я, конечно, никогда не решусь надеть выбранные им туалеты.
With infinite difficulty, for he was stubborn as a stone, I persuaded him to make an exchange in favour of a sober black satin and pearl-grey silk.	После бесконечных уговоров, так как он был упрям, какпень, я убедила его обменять эти две материи на скромный черный атлас и серебристо-серый шелк.
“It might pass for the present,” he said; “but he would yet see me glittering like a parterre.”	"Ну, уж ладно", - сказал он.Но он еще заставит меня сверкать, как цветочная клумба!
Glad was I to get him out of the silk warehouse, and then out of a jewellers shop: the more he bought me, the more my cheek burned with a sense of annoyance and degradation.	И рада же я была выбраться из магазина шелковых тканей, а затем из ювелирной лавки!Чем больше он покупал мне, тем ярче пылали мои щеки отдосады и какого-то странного чувства унижения.
As we re-entered the carriage, and I sat back feverish and fagged, I remembered what, in the hurry of events, dark and bright, I had wholly forgotten—the letter of my uncle, John Eyre, to Mrs. Reed: his intention to adopt me and make me his legatee.	Когда мы снова сели в экипажи я, изнемогая, откинулась на спинку сиденья, то вспомнила - о чем средивсех последних событий, и печальных и радостных, совершенно забыла - о письме моего дяди Джона Эйр к миссис Рид, о его намерении усыновить меня и сделать своей наследницей.
“It would, indeed, be a relief,” I thought, “if I had ever so small an independency; I never can bear being dressed like a doll by Mr. Rochester, or sitting like a second Danae with the golden shower falling daily round me.	"Вот будь у меня хоть небольшое собственное состояние - это было бы действительно кстати, -пронеслось в моих мыслях.Я не могу вынести, чтобы мистер Рочестернаряжал меня, как куклу; я же неДаная, чтобы меня осыпали золотым дождем.

I will write to Madeira the moment I get home, and tell my uncle John I am going to be married, and to whom: if I had but a prospect of one day bringing Mr. Rochester an accession of fortune, I could better endure to be kept by him now.”	Как только мы вернемся домой, янапишу на Мадейру дяде Джону, что собираюсьвыйти замуж, и сообщу за кого.Если бы я была уверена, что в один прекрасный день принесу мистеру Рочестеру в приданое хоть небольшое состояние, мне было бы легче переносить то, что я живу пока на его средства".
And somewhat relieved by this idea (which I failed not to execute that day), I ventured once more to meet my master’s and lover’s eye, which most pertinaciously sought mine, though I averted both face and gaze.	Эта мысль меня несколько успокоила (я действительно в тот же день написала дяде), и я, наконец, решилась поднятьГолову и встретиться взглядом с моим хозяином и возлюбленным, который настойчиво засматривал мне в глаза.
He smiled; and I thought his smile was such as a sultan might, in a blissful and fond moment, bestow on a slave his gold and gems had enriched: I crushed his hand, which was ever hunting mine, vigorously, and thrust it back to him red with the passionate pressure.	Он улыбнулся.И мне показалось, что такулыбнулся бы расчувствовавшийся султан, глядя на свою рабыню, удостоенную им богатых подарков.Я изо всех сил стиснула его руку, искавшую мою, так чтоона покраснела, и отбросила ее.
“You need not look in that way,” I said; “if you do, I’ll wear nothing but my old Lowood frocks to the end of the chapter.	- Пожалуйста, не смотрите так на меня, - сказала я,- а не то я клянусьне носить ничего до самой смерти, кроме моих старых школьных платьев.
I’ll be married in this lilac gingham: you may make a dressing-gown for yourself out of the pearl-grey silk, and an infinite series of waistcoats out of the black satin.”	Я таки поеду венчаться в этом бумажном лиловом платье, а вы можете сшить себе халат из серого шелка и целый десяток черных атласных жилетов.
He chuckled; he rubbed his hands.	Он засмеялся и потер себе руки.
“Oh, it is rich to see and hear her?” he exclaimed.	- Ну, разве она не удивительна! - воскликнул он.
“Is she original? Is she piquant?	- Разве она не оригинальна, ни пикантна!
I would not exchange this one little English girl for the Grand Turk’s whole seraglio, gazelle-eyes, houri forms, and all!”	Да я не отдал бы одной этой маленькой английскойдевочки за целый сераль одалисок с их глазамигазели, формами гурий и томуподобное.
The Eastern allusion bit me again.	Это экзотическое сравнение еще больше уязвило меня.
“I’ll not stand you an inch in the stead of a seraglio,” I said; “so don’t consider me an equivalent for one.	- Я ни на одну минуту не собираюсь заменять вам сераль, сударь, так что ваше сравнение неуместно.
If you have a fancy for anything in that line, away with you, sir, to the bazaars of Stamboul without delay, and lay out in extensive slave-purchases some of that spare cash you seem at a loss to spend satisfactorily here.”	Если вам это нравится, сделайте милость -отправляйтесь немедленно на базары Стамбула и употребите деньги, которые вам не удалось здесь истратить, на приобретение рабынь оптом и в розницу.
“And what will you do, Janet, while I am bargaining for so many tons of flesh and such an assortment of black eyes?”	- А что вы станете делать, Дженет, пока я буду приценяться к грудампышной плоти и целому ассортименту черных глаз?

“I’ll bc preparing mysclf to go out as a missionary to preach libcrty to thcm that arc cnslavcd—your harcm inmatcs amongst thc rcst.	- Я буду готовиться в миссионеры, чтобы проповедовать свободупорабощенным, и в первую очередь -обитательницам вашего гарема.
I’ll gct admittcd thcrc, and I’ll stir up mutiny; and you, thrcc-tailcd bashaw as you arc, sir, shall in a tricc find yoursclf fcttcrcd amongst our hands: nor will I, for onc, conscnt to cut your bonds till you havc signcd a chartcr, thc most libcral that dcspot cvcr yct confcrrcd.”	Я проникнутуда и подниму там бунт.Вы, паша и деспот, попадете к нам в руки.И ясоглашусь отпустить вас на волю только при условии, что вы подпишете самый либеральный манифест, когда-либо выпущенный тираном.
“I would conscnt to bc at your mcrcy, Janc.”	- Я отдамся на вашу милость, Джен.
“I would havc no mcrcy, Mr. Rochcstcr, if you supplicatcd for it with an cyc likc that.	- Не надейтесь на мою милость, мистер Рочестер,раз вы позволяете себесмотреть на меня такими глазами.
Whilc you lookcd so, I should bc ccrtain that whatcvcr chartcr you might grant undcr cocrcion, your first act, whcn rclcascd, would bc to violatc its conditions.”	А то мне кажется, что, какой бы вы указ ни издали в силу необходимости, первое, что вы сделаете, освободившись, - это начнете нарушать его условия.
“Why, Janc, what would you havc?	- Однако чего же вы хотите, Джен?
I fcar you will compcl mc to go through a privatc marriagc ccrcmony, bcsidcs that pcrformcd at thc altar.	Я боюсь, вы заставите меня совершить церемонию брака не только перед алтарем, но еще и в конторе нотариуса.
You will stipulatc, I scc, for pcculiar tcrms—what will thcy bc?”	Высобираетесь выговорить особые условия. Каковы же они?
“I only want an casy mind, sir; not crushcd by crowdcd obligations.	- Я хочу только сохранить спокойствие духа, сэр,и не быть под гнетомобязательств.
I’ll furnish my own wardrobc out of that moncy, and you shall givc mc nothing but—”	На эти средства ябуду одеваться, а от вас потребую только...
“Wcll, but what?”	- Чего же?
“Your rcgard; and if I givc you minc in rcturn, that dcbt will bc quit.”	- Уважения.И если я буду платить вам тем же, мы окажемся квиты.
“Wcll, for cool nativc impudcncc and purc innatc pridc, you havcn’t your cqual,” said hc.	- Ну, знаете, в смысле непревзойденной дерзости и несравненнойприродной заносчивости нет равной вам, - сказал он.
Wc wcrc now approaching Thornficld.	Мы уже приближались к Торнфильду.
“Will it plcasc you to dinc with mc to-day?” hc askcd, as wc rc-cntcrcd thc gatcs.	- Не соблаговолите ли вы пообедать со мнойсегодня? - спросилон, когда мы въехали в ворота.
“No, thank you, sir.”	- Нет, благодарю вас, сэр.
“And what for, ‘no, thank you?’ if onc may inquire.”	- А отчего "нет, благодарю вас", смею спросить?
“I ncvcr havc dincd with you, sir: and I scc no rcason why I should now: till—”	- Я с вами никогда не обедала, сэр, и не вижу причины отступать от этого, пока...
“Till what?	- Пока что?
You dclight in half-phrascs.”	Как вы любите не договаривать.
“Till I can’t hclp it.”	- Пока иначе уже будет нельзя.
“Do you supposc I cat likc an ogrc or a ghoul, that you drcad bcing thc companion of my repast?”	- Вы, может быть, воображаете, что я ем, каклюдоед или обжора, ибоитесь быть моей соседкой за столом?

“I have formed no supposition on the subject, sir; but I want to go on as usual for another month.”	- Я вовсе не предполагала этого, сэр. Но я хотела бы жить этот месяц так, как жила.
“You will give up your governessing slavery at once.”	- Вы сейчас же прекратите этот рабский труд гувернантки.
“Indeed, begging your pardon, sir, I shall not.	- Отнюдь нет!Прошу прощения, сэр, не прекращу.
I shall just go on with it as usual.	Я буду делать свое обычное дело.
I shall keep out of your way all day, as I have been accustomed to do: you may send for me in the evening, when you feel disposed to see me, and I’ll come then; but at no other time.”	Мы с вами не будем видеться весь день, как и до сих пор.Вечером вы можете присылать за мной, когда захотите меня видеть, и я приду.Но ни в какое другое время дня.
But listen—whisper.	Но послушайте, что я вам шепну.
It is your time now, little tyrant, but it will be mine presently; and when once I have fairly seized you, to have and to hold, I’ll just—figuratively speaking—attach you to a chain like this” (touching his watch-guard).“Yes, bonny wee thing, I’ll wear you in my bosom, lest my jewel I should tyne.”	Сейчас ваша власть, маленький тиран, но скоро будет моя, и тогда я ужвас схвачу и посажу, выражаясь фигурально, вот на такую цепь (при этом он коснулся своей часовой цепочки).
He duly summoned me to his presence in the evening.	Вечером он пригласил меня к себе.
I remembered his fine voice; I knew he liked to sing—good singers generally do.	Я помнила о его прекрасном голосе и знала, что он любит себяслушать, как любят обычно хорошие певцы.
I was no vocalist myself, and, in his fastidious judgment, no musician, either; but I delighted in listening when the performance was good.	Сама я не обладала голосом и была,на его строгий вкус, плохой музыкантшей, нопрекрасное исполнение слушала срадостью.
No sooner had twilight, that hour of romance, began to lower her blue and starry banner over the lattice, than I rose, opened the piano, and entreated him, for the love of heaven, to give me a song.	Как только спустились романтические сумерки и раскинули над лугамисвое синее звездное покрывало, я встала, открыла рояль и попросила его во имя всего святого спеть что-нибудь.
He said I was a capricious witch, and that he would rather sing another time; but I averred that no time was like the present.	Он сказал, что я волшебница с причудами и что лучше он споет в другой раз.Но я уверила его, что время самое подходящее.
“Did I like his voice?” he asked.	- Нравится вам мой голос? - спросил он.
“Very much.”	- Очень.
I was not fond of pampering that susceptible vanity of his; but for once, and from motives of expediency, I would e’en soothe and stimulate it.	Мне не хотелось поддерживать в нем тщеславие, которое было, кстатисказать, его слабой стороной, но, в виде исключения, по некоторым причинам я была готова польстить ему.
“Then, Jane, you must play the accompaniment.”	- Ну, тогда, Джен, вы должны аккомпанировать.
“Very well, sir, I will try.”	- Хорошо, сэр. Я попробую.
I did try, but was presently swept off the stool and denominated “a little bungler.”	И я попробовала, но он в ту же минуту стащил меня с табуретки, обозвав маленьким сапожником.

Being pushed unceremoniously to one side—which was precisely what I wished—he usurped my place, and proceeded to accompany himself: for he could play as well as sing.	Затем, бесцеремонно отстранив меня, - я только этого ихотела, - уселся на мое место и начал сам себе аккомпанировать: он играл так же хорошо, как и пел.
I hied me to the window-recess.And while I sat there and looked out on the still trees and dim lawn, to a sweet air was sung in mellow tones the following strain:—	Я взобралась на подоконник и смотрела оттуда на тихиедеревья и туманные луга, в то время как он своим бархатным голосом напевал чувствительный романс:
“The truest love that ever heart Felt at its kindled core,Did through each vein, in quickened start, The tide of being pour.	Любовь, какую ни один,Быть может, человек Из сердца пламенных глубин Не исторгал вовек, -
Her coming was my hope each day, Her parting was my pain;The chance that did her steps delay Was ice in every vein.	Примчалась бурною волной И кровь мою зажгла,И жизни солнечный прибой Мне в душу пролила.
I dreamed it would be nameless bliss, As I loved, loved to be;And to this object did I press As blind as eagerly.	Ее приход надеждой был,И горем был уход.Чуть запоздает - свет не мил, И в бедном сердце - лед.
But wide as pathless was the space That lay our lives between,And dangerous as the foamy race Of ocean-surges green.	Душою жадной и слепой Я рвался к небесам -Любимым быть любовью той, Какой любил я сам.

And hauntcd as a robbcr-path Through wildcrncss or wood;For Might and Right, and Woc and Wrath, Bctwccn our spirits stood.I dangcrs darcd; I hindrancc scorncd;I omcns did dcfy:Whatcvcr mcnaccd, harasscd, warncd,I passcd impctuous by.On spcd my rainbow, fast as light;I flcw as in a drcam;For glorious rosc upon my sight That child of Showcr and Glcam.Still bright on clouds of suffcring dim Shincs that soft, solcmn joy;Nor carc I now, how dcnsc and grim Disastcrs gathcr nigh.I carc not in this momcnt swcct,Though all I havc rushcd o’cr Should comc on pinion, strong and flcct, Proclaiming vcngcancc sorc:Though haughty Hatc should strikc mc down, Right, bar approach to mc,And grinding Might, with furious frown, Swcar cndlcss cnmity.My lovc has placcd hcr littlc hand With noblc faith in minc,And vowcd that wcdlock’s sacrcd band Our naturc shall cntwinc.My lovc has sworn, with scaling kiss,With mc to livc—to dic;I havc at last my namclcss bliss.As I lovc—lovcd am I!”	Но, наши жизни разделив.Пустыня пролегла -Как бурный штормовой прилив,Безжалостна и зла.Она коварна, как тропа В глуши, в разбойный час;Закон и Злоба, Власть, Толпа Разъединяли нас.Сквозь тьму преград, сквозь мрак обид, Зловещих снов, скорбей,Сквозь все, что мучит и грозит,Я устремлялся к ней.И радуга легка, светла,Дождя и света дочь,Как в полусне, меня вела,Пресветлая, сквозь ночь.На облаках смятенной тьмы Торжественный рассвет,И нет тревог, хоть бьемся мы В кольце нещадных бед.Тревоги нет.О светлый миг!Все, что я смел с пути,Примчись на крыльях вихревых И мщенья возвести!Поставь, Закон, свой эшафот, Низвергни, Злоба, в прах!О власть, где твой жестокий гнет? -Мне уж неведом страх.Мне руку милая дала В залог священных уз,Две жизни клятвою сплела -И нерушим союз.Она клялась мне быть женой,И поцелуй пресек Ей путь иной: она со мной На жизнь, на смерть - навек.О, наконец вслед за мечтой Взлетел я к небесам:Блажей, любим любовью той,Какой люблю я сам.[Перевод Б.Лейтина]
Hc rosc and camc towards mc, and I saw his facc all kindlcd, and his full falcon-cyc flashing, and tcndcrncss and passion in cvcry lincamcnt.	Едва закончив, мистер Рочестер встал и подошел ко мне; меня смутило еговзволнованное лицо и блестящий соколиныйвзгляд, нежность и страсть в каждойчерте.
I quailcd momcntarily—thcn I rallicd.	Я растерялась, затем овладела собой.

Soft scene, daring demonstration, I would not have; and I stood in peril of both: a weapon of defence must be prepared—I whetted my tongue: as he reached me, I asked with asperity, “whom he was going to marry now?”	Нет, я не желала ни идиллическихсцен, ни пылких объяснений, а тут мне угрожалои то и другое.Я должна была приготовить оружие защиты.Я отточила свой язычок, и когда он подошел ко мне, спросила задорно, на ком он собственно собирается жениться.
“That was a strange question to be put by his darling Jane.”	Что за странный вопрос задает ему его любимая Джен?
“Indeed!I considered it a very natural and necessary one: he had talked of his future wife dying with him.	Ничуть не странный, наоборот, совершенно естественный и необходимый.Ведь он только что пел о том, что его любимая должна умереть вместе с ним.
What did he mean by such a pagan idea?	Так что же он хочет сказать этой чисто языческой идеей?
I had no intention of dying with him—he might depend on that.”	Я отнюдь несобираюсь умирать вместе с ним, пусть не надеется.
“Oh, all he longed, all he prayed for, was that I might live with him!	О, единственно о чем он просит, чего он жаждет,это чтобы я любила егоживого.
Death was not for such as I.”	Смерть не для таких, как я.
“Indeed it was: I had as good a right to die when my time came as he had: but I should bide that time, and not be hurried away in a suttee.”	Вот еще!Я так же умру, как и он, когда настанет мой час, но ясобираюсь ждать этого часа, а не спешить ему навстречу.
“Would I forgive him for the selfish idea, and prove my pardon by a reconciling kiss?”	Прощу ли я ему это эгоистическое желание и не докажу ли свое прощение примиряющим поцелуем?
“No: I would rather be excused.”	Нет уж, увольте!
Here I heard myself apostrophised as a “hard little thing;” and it was added, “any other woman would have been melted to marrow at hearing such stanzas crooned in her praise.”	Тут я услышала, как он назвал меня "злой девчонкой" и затем добавил:- Другая женщина растаяла бы, если бы в еечесть были спеты такиестансы.
I assured him I was naturally hard—very flinty, and that he would often find me so; and that, moreover, I was determined to show him divers rugged points in my character before the ensuing four weeks elapsed: he should know fully what sort of a bargain he had made, while there was yet time to rescind it.	Я уверила его, что я от природы сурова и черства и у него будет полная возможность в этом убедиться.Да и вообще я собираюсь показать ему за этот месяц целый ряд неприятных черт моего характера.Пусть знает, какой выбор он сделал, пока еще не все потеряно.
“Would I be quiet and talk rationally?”	Не собираюсь ли я успокоиться и поговорить разумно?
“I would be quiet if he liked, and as to talking rationally, I flattered myself I was doing that now.”	Успокоиться я могу, что же касается разумности, то я льщу себя надеждой, что говорю разумно.
He fretted, pished, and pshawed.	Он негодовал, ворчал и чертыхался.
“Very good,” I thought; “you may fume and fidget as you please: but this is the best plan to pursue with you, I am certain.	"Очень хорошо, - решила я, - злись инегодуй, сколько хочешь, но я уверена, что вотношении тебя это самаяправильная линия поведения, лучше не придумаешь.

I like you more than I can say; but I’ll not sink into a bathos of sentiment: and with this needle of repartee I’ll keep you from the edge of the gulf too; and, moreover, maintain by its pungent aid that distance between you and myself most conducive to our real mutual advantage.”	Я люблю тебя сильней, чеммогу сказать, но я не собираюсь разводитьсентименты, а своей колючейтрезвостью я и тебя удержу на краю пропасти.Я сохраню то расстояние между тобой и мной, которое необходимо для нашего общего блага".
From less to more, I worked him up to considerable irritation; then, after he had retired, in dudgeon, quite to the other end of the room, I got up, and saying,	Мало-помалу я довела его до сильного раздражения.Когда он, наконец, рассердившись, отошел на другой конец комнаты, я встала и, сказав:
“I wish you good-night, sir,” in my natural and wonted respectful manner, I slipped out by the side-door and got away.	"Желаювам доброй ночи, сэр", - как обычно, спокойно ипочтительно, выскользнулачерез боковую дверь и тихонько улизнула.
The system thus entered on, I pursued during the whole season of probation; and with the best success.	Так я держала себя с ним в течение всего критического месяца,остававшегося до свадьбы, и достигла наилучших результатов.
He was kept, to be sure, rather cross and crusty; but on the whole I could see he was excellently entertained, and that a lamb-like submission and turtle-dove sensibility, while fostering his despotism more, would have pleased his judgment, satisfied his common-sense, and even suited his taste less.	Правда, мистерРочестер был все время сердит и недоволен, но в общем я видела, что это егоскорее развлекает и что овечья покорность и голубиное воркованье большеподдерживали бы в нем деспотизм, но меньше импонировали бы его трезвому уму и здравым чувствам и даже, пожалуй, меньше пришлись бы ему по вкусу.
In other people’s presence I was, as formerly, deferential and quiet; any other line of conduct being uncalled for: it was only in the evening conferences I thus thwarted and afflicted him.	В присутствии посторонних я была, как и раньше,почтительна и скромна:иная манера держаться была бы неуместна.Лишь во время наших вечерних встреч я начинала дразнить и раздражать его.
He continued to send for me punctually the moment the clock struck seven; though when I appeared before him now, he had no such honeyed terms as “love” and “darling” on his lips: the best words at my service were “provoking puppet,” “malicious elf,” “sprite,” “changeling,” &c.	Как только часы били семь, он ежедневно посылал за мной.Но когда я теперь появлялась перед ним, он уже невстречал меня такими нежными словами, как "моя любовь", "моя голубка", - влучшем случае он называл меня "дерзким бесенком", "лукавым эльфом","насмешницей", "оборотнем" и все в таком роде.
For caresses, too, I now got grimaces; for a pressure of the hand, a pinch on the arm; for a kiss on the cheek, a severe tweak of the ear.	Вместо нежных взглядов явидела теперь одни гримасы, пожатие руки мне заменял щипок, вместо поцелуя в щеку меня пребольно дергали за ухо.
It was all right: at present I decidedly preferred these fierce favours to anything more tender.	Ну что ж - это было не так плохо.Сейчася решительно предпочитала эти грубоватые знакивнимания всяким иным, болеенежным.
Mrs. Fairfax, I saw, approved me: her anxiety on my account vanished; therefore I was certain I did well.	Я видела, что миссис Фэйрфакс одобряет меня; ее тревога улеглась; ия была уверена, что веду себя правильно.

Mcantimc, Mr. Rochcstcr affirmcd I was wcaring him to skin and bonc, and thrcatcncd awful vcngcancc for my prcscnt conduct at somc pcriod fast coming.	Но мистер Рочестер клялся, что яизвожу его бесчеловечно, и грозился отомститьмне самым свирепым образом замое теперешнее поведение, уверяя, что часрасплаты уже не за горами.
I laughcd in my slccvc at his mcnaccs.	Ятолько посмеивалась над его угрозами.
“I can kccp you in rcasonablc chcck now,” I rcflcctcd; “and I don’t doubt to bc ablc to do it hcrcaftcr: if onc cxpcdicnt loscs its virtuc, anothcr must bc dcviscd.”	"Я знаю теперь, как держать тебя в пределах благоразумия, - думала я, - и не сомневаюсь, что смогу это сделать и дальше, а если одно средство потеряет силу, мы придумаем другое".
Yct aftcr all my task was not an casy onc; oftcn I would rathcr havc plcascd than tcascd him.	Однако все это давалось мне не легко; как часто мне хотелось быть с ним ласковой и не дразнить его.
My futurc husband was bccoming to mc my wholc world; and morc than thc world: almost my hopc of hcavcn.	Мой будущий муж становился для меня всей вселенной и даже больше - чуть ли не надеждой на райское блаженство.
Hc stood bctwccn mc and cvcry thought of rcligion, as an cclipsc intcrvcncs bctwccn man and thc broad sun.	Онстоял между мной и моей верой, как облако, заслоняющее от человека солнце.
I could not, in thosc days, scc God for His crcaturc: of whom I had madc an idol.CHAPTER XXV	Вте дни я не видела бога за его созданием, ибо из этого создания я сотворила себе кумир.Глава XXV
Thc month of courtship had wastcd: its vcry last hours wcrc bcing numbcrcd.	Месяц жениховства миновал; истекали его последние часы.
Thcrc was no putting off thc day that advanccd—thc bridal day; and all preparations for its arrival wcrc complctc.	Предстоявшийдень - день венчания - наступал неотвратимо.
I, at lcast, had nothing morc to do: thcrc wcrc my trunks, packcd, lockcd, cordcd, rangcd in a row along thc wall of my littlc chambcr; to-morrow, at this timc, thcy would bc far on thcir road to London: and so should I (D.V.),—or rathcr, not I, but onc Janc Rochcstcr, a pcrson whom as yct I kncw not.	Все приготовления были закончены.Мне, во всяком случае, нечего было больше делать.Все моичемоданы, упакованные, запертые и увязанные,стояли в ряд вдоль стены в моейкомнатке.Завтра в это время они будут далеко по дороге в Лондон, так же каки я сама, - вернее, не я, а некая Джен Рочестер,особа, которой я еще незнаю.
Thc cards of addrcss alonc rcmaincd to nail on: thcy lay, four littlc squarcs, in thc drawcr.	Оставалось только прикрепить ярлычки с адресом - четыре беленьких карточки, они лежали в комоде.
Mr. Rochcstcr had himsclf writtcn thc dircction,	Мистер Рочестер сам написал на каждой:
“Mrs. Rochcstcr, — Hotcl, London,” on cach: I could not pcrsuadc mysclf to affix thcm, or to havc thcm affixcd.	"Миссис Рочестер, Н-ская гостиница, Лондон".Я так и не решилась прикрепитьих к чемоданам и никому не поручила этосделать.
Mrs. Rochcstcr!	Миссис Рочестер!

She did not exist: she would not be born till to-morrow, some time after eight o’clock a.m.; and I would wait to be assured she had come into the world alive before I assigned to her all that property.	Но ведьтакой не существует в природе.Она родится только завтра, во сколько-то минут девятого.Уж лучше я подожду и сначала уверюсь, что она родилась насвет живая, и только тогда передам ей эти ее вещи.
It was enough that in yonder closet, opposite my dressing-table, garments said to be hers had already displaced my black stuff Lowood frock and straw bonnet: for not to me appertained that suit of wedding raiment; the pearl-coloured robe, the vapoury veil pendent from the usurped portmanteau.	Достаточно того, что вшкафу против моего туалетного столика принадлежащий ей наряд вытеснил мое черное ловудское платье и соломенную шляпу, -ибо я не могла назвать своимэто венчальное серебристо-жемчужное платье ивоздушную вуаль, висевшие навешалке.
I shut the closet to conceal the strange, wraith-like apparel it contained; which, at this evening hour—nine o’clock—gave out certainly a most ghostly shimmer through the shadow of my apartment.	Я захлопнула шкаф, чтобы не видеть призрачной одежды, которая вэтот вечерний час - было около девяти часов -светилась в сумерках, залившихмою комнату зловещим, неестественно белымсветом.
“I will leave you by yourself, white dream,” I said.	"Оставайся одна, белая греза, - сказала я.
“I am feverish: I hear the wind blowing: I will go out of doors and feel it.”	- Меня лихорадит, я слышу, как воет ветер, я хочу выйтииз дому и почувствовать его дыханье!"
It was not only the hurry of preparation that made me feverish; not only the anticipation of the great change—the new life which was to commence to-morrow: both these circumstances had their share, doubtless, in producing that restless, excited mood which hurried me forth at this late hour into the darkening grounds: but a third cause influenced my mind more than they.	Меня лихорадило не только от спешкиприготовлений, не только отпредчувствий, связанных с ожидающей менявеликой переменой и той новойжизнью, которая начиналась для меня завтра.Разумеется, обе эти причины не могли не влиять на мое настроение, тревожное и взволнованное, гнавшее меня в этот поздний час в недра темнеющего парка.
I had at heart a strange and anxious thought.	Но была и третья причина, действовавшая гораздо сильнее.
Something had happened which I could not comprehend; no one knew of or had seen the event but myself: it had taken place the preceding night.	Меня преследовала странная и жуткая мысль.Произошло что-то, чего я не могла понять.Никто ничего не видел и не слышал, а было это не далее, как нынче ночью.
Mr. Rochester that night was absent from home; nor was he yet returned: business had called him to a small estate of two or three farms he possessed thirty miles off—business it was requisite he should settle in person, previous to his meditated departure from England.	Мистер Рочестер не ночевал дома и все еще не возвращался; емупришлось уехать по делу в одно из своих имений, состоявшее из двух-трех ферм, за тридцать миль от Торнфильда.Дело это требовало личного присутствия моего хозяина в связи с его предполагаемым отъездом из Англии.
I waited now his return; eager to disburthen my mind, and to seek of him the solution of the enigma that perplexed me.	И вот теперь я ожидала его.Я жаждала снять с себя бремя мучившей меня загадки и получить ключ к ней.

Stay till he comes, reader; and, when I disclose my secret to him, you shall share the confidence.	Но подожди и ты, читатель, пока он не вернется. И когда я откроюему мою тайну, ты также узнаешь ее.
I sought the orchard, driven to its shelter by the wind, which all day had blown strong and full from the south, without, however, bringing a speck of rain.	Я отправилась в фруктовый сад, ища там защиты от резкого ветра, которыйвесь день дул с юга, хотя и не принес с собой ни капли дождя.
Instead of subsiding as night drew on, it seemed to augment its rush and deepen its roar: the trees blew steadfastly one way, never writhing round, and scarcely tossing back their boughs once in an hour; so continuous was the strain bending their branchy heads northward—the clouds drifted from pole to pole, fast following, mass on mass: no glimpse of blue sky had been visible that July day.	Вместо тогочтобы стихнуть к вечеру, он, казалось, шумел и выл еще громче.Деревьянепрерывно клонились в одну сторону, они лишь изредка затихали.Ветер мчалоблака по всему небу, громоздя их друг на друга; в течение всего этогоиюльского дня сквозь их пелену ни разу не блеснуло голубое небо.
It was not without a certain wild pleasure I ran before the wind, delivering my trouble of mind to the measureless air-torrent thundering through space.	С неизъяснимым наслаждением бежала янавстречу ветру, как бы отдаваясвою тревогу этим безмерным воздушнымпотокам, проносившимся с воем надземлей.
Descending the laurel walk, I faced the wreck of the chestnut-tree; it stood up black and riven: the trunk, split down the centre, gasped ghastly.	Спустившись по лавровой аллее, я увидела останки каштана.Он стоялвесь черный и обуглившийся; расколовшийся ствол зиял расщепом.
The cloven halves were not broken from each other, for the firm base and strong roots kept them unsundered below; though community of vitality was destroyed—the sap could flow no more: their great boughs on each side were dead, and next winter’s tempests would be sure to fell one or both to earth: as yet, however, they might be said to form one tree—a ruin, but an entire ruin.	Дерево неразвалилось, основание ствола и крепкие корни удерживали его, хотя общаяжизнь была нарушена и движение соков прекратилось.Сучья по обеим сторонам уже омертвели, и буря следующей зимы повалит, наверное, одну, а то и обе половины на землю.Но сейчас каштан все еще казался единым деревом, -развалиной, но целостной развалиной.
“You did right to hold fast to each other,” I said: as if the monster-splinters were living things, and could hear me.	"Вы правы, держась друг за дружку, - сказала я, словно эти гигантскиеобломки были живыми существами и могли слышать меня.

“I think, scathcd as you look, and charrcd and scorchcd, thcrc must bc a littlc scnsc of lifc in you yct, rising out of that adhcsion at thc faithful, honcst roots: you will ncvcr havc grccn lcavcs morc—ncvcr morc scc birds making ncsts and singing idyls in your boughs; thc timc of plcasurc and lovc is ovcr with you: but you arc not dcsolatc: cach of you has a comradc to sympathisc with him in his dccay.”	- Я думаю, что, хотя выопалены и обуглены, какое-то чувство жизни в вас еще осталось, оно притекаетк вам из ваших крепко переплетенных друг с другом честных и верных корней.Увас никогда больше не будет зеленых листьев, и птицы не станут вить гнезда иидиллически распевать свои песни на ваших ветвях.Время радости и любви миновало для вас, но вы не одиноки; у каждого есть товарищ, сочувствующий ему в его угасании.
As I lookcd up at thcm, thc moon appcarcd momcntarily in that part of thc sky which fillcd thcir fissurc; hcr disk was blood-rcd and half ovcrcast; shc sccmcd to throw on mc onc bcwildcrcd, dreary glancc, and buricd hcrsclf again instantly in thc dccp drift of cloud.	Я подняла голову, и в это мгновение луна показаласьмежду ветвями дерева.Ее туманный диск был багрово-красен; казалось, онабросила мне печальный, растерянный взгляд иснова спряталась в густой пеленеоблаков.
Thc wind fcll, for a sccond, round Thornficld; but far away ovcr wood and watcr, pourcd a wild, mclancholy wail: it was sad to listcn to, and I ran off again.	В Торнфильде на миг стало тихо, но вдали над лесами и водами ветерпроносился с диким, печальным воем; в нем была такая скорбь, что я не выдержала и убежала прочь.
Hcrc and thcrc I straycd through thc orchard, gathcrcd up thc applcs with which thc grass round thc trcc roots was thickly strcwn; thcn I cmploycd mysclf in dividing thc ripc from thc unripc; I carricd thcm into thc housc and put thcm away in thc storc-room.	Возвращаясь обратно садом, я то здесь, то там поднимала упавшие яблоки,которые валялись повсюду между корней и в траве; отделив созревшие от незрелых, я отнесла их в кладовую.
Thcn I rcpaircd to thc library to asccrtain whcthcr thc firc was lit, for, though summcr, I kncw on such a gloomy cvcning Mr. Rochcstcr would likc to scc a chccrful hcarth whcn hc camc in: ycs, thc firc had bccn kindlcd somc timc, and burnt wcll.	После этого я отправилась в библиотеку,чтобы проверить, горит ли огонь в камине, ибознала, что в такой угрюмыйвечер, как сегодня, мистеру Рочестеру будет приятно согреться у жаркогокамелька, когда он вернется; да, в камине былогонь, и он разгорался всеярче.
I placcd his arm-chair by thc chimncy-corncr: I whcclcd thc tablc ncar it: I lct down thc curtain, and had thc candlcs brought in rcady for lighting.	Я придвинула кресло поближе к огню, подкатила столик, опустилазанавеси и приказала внести свечи, чтобы зажечьих, как только мой хозяинприедет.
Morc rcstlcss than cvcr, whcn I had complctcd thcsc arrangcmcnts I could not sit still, nor cvcn rcmain in thc housc: a littlc timc-piccc in thc room and thc old clock in thc hall simultancously struck tcn.	Закончив все приготовления, я почувствовала еще большеебеспокойство; мне не сиделось на месте, что-то гнало меня вон из дома.Небольшие кабинетные часы в библиотеке истарые часы в холле пробили десятьраз.
“How latc it grows!” I said.	"Как поздно! - сказала я себе.
“I will run down to thc gatcs: it is moonlight at intcrvals; I can scc a good way on thc road.	- Побегу к воротам; временами все же показывается луна, и дорогу видно далеко.

He may be coming now, and to meet him will save some minutes of suspense.”	Может быть, он подъезжает, и если я побегу ему навстречу, то буду избавлена от нескольких лишних минут ожидания".
The wind roared high in the great trees which embowered the gates; but the road as far as I could see, to the right hand and the left, was all still and solitary: save for the shadows of clouds crossing it at intervals as the moon looked out, it was but a long pale line, unvaried by one moving speck.	Ветер выл в вершинах деревьев, стоявших возле ворот.Но дорога,насколько хватало глаз - справа и слева, - была тиха и пустынна; если бы ненабегающие тени облаков, оживлявшие ее в те минуты, когда из-за тучвыглядывала луна, дорога казалась бы длинной белой лентой, не оживленной никаким движением.
A puerile tear dimmed my eye while I looked—a tear of disappointment and impatience; ashamed of it, I wiped it away.	Невольные слезы выступили у меня на глазах -слезы разочарования идосады.Мне стало стыдно, и я отерла их.
I lingered; the moon shut herself wholly within her chamber, and drew close her curtain of dense cloud: the night grew dark; rain came driving fast on the gale.	Я все еще медлила.Теперь лунасовсем скрылась в свои облачные покои и плотно задернула занавес туч.Ночьстановилась все темнее, ветер быстро нагонял тучи.
“I wish he would come!	- Скорей бы он приехал!
I wish he would come!”I exclaimed, seized with hypochondriac foreboding.	Скорей бы он приехал! - восклицала я, охваченная какими-то мрачными предчувствиями.
I had expected his arrival before tea; now it was dark: what could keep him?	Я ждала его еще до чая, а теперь уже стемнело.Что могло задержать его?
Had an accident happened?	Уж не случилось ли чего-нибудь?
The event of last night again recurred to me. I interpreted it as a warning of disaster.	Я снова вспомнила событие прошлой ночи, и мне представилось,что это было предвестием какого-то надвигающегося несчастья.
I feared my hopes were too bright to be realised; and I had enjoyed so much bliss lately that I imagined my fortune had passed its meridian, and must now decline.	Слишком ужвысоко я занеслась в своих надеждах, видимо, им не суждено сбыться.Запоследнее время я была так счастлива!Может быть, моя звезда уже прошла через свой зенит и теперь начинает закатываться?
“Well, I cannot return to the house,” I thought;	"Нет, я все-таки не могу вернуться в дом, - решила я.
“I cannot sit by the fireside, while he is abroad in inclement weather: better tire my limbs than strain my heart; I will go forward and meet him.”	- Не могу сидеть у камина, когда он где-то там скитается в непогоду.Лучше утомить тело, чем так надрывать сердце. Пойду ему навстречу".
I set out; I walked fast, but not far: ere I had measured a quarter of a mile, I heard the tramp of hoofs; a horseman came on, full gallop; a dog ran by his side.	И я пустилась в путь, но ушла не далеко: неуспела я пройти и четвертьмили, как услышала конский топот.Какой-то всадник приближался быстрым галопом, рядом с лошадью бежала собака.
Away with evil presentiment!	Исчезните, злые предчувствия!

It was he: here he was, mounted on Mesrour, followed by Pilot.	Этобыл мистер Рочестер.Он ехал верхом на Мезруре, а за ним следовал Пилот.
He saw me; for the moon had opened a blue field in the sky, and rode in it watery bright: he took his hat off, and waved it round his head.	Увидев меня, ибо луна показалась на голубом небесном поле и теперь плыла, окруженная слабым сиянием, он снял шляпу и помахал ею над головой.
I now ran to meet him.	Ябросилась к нему бегом.
“There!” he exclaimed, as he stretched out his hand and bent from the saddle:“You can’t do without me, that is evident.	- Вот видишь, - воскликнул он, протягивая мне руку и наклоняясь сседла, - ты не можешь и минуты прожить без меня!
Step on my boot-toe; give me both hands: mount!”	Стань на кончик моего сапога, дай мне обе руки. Ну, влезай!
I obeyed: joy made me agile: I sprang up before him.	Я послушалась.Радость придала мне ловкости, и я вскочила в седло перед ним.
A hearty kissing I got for a welcome, and some boastful triumph, which I swallowed as well as I could.	Он встретил меня нежным поцелуем и не скрывал своего торжества, которого я постаралась не заметить.
He checked himself in his exultation to demand,	Но вдруг он забеспокоился и спросил:
“But is there anything the matter, Janet, that you come to meet me at such an hour?	- А может быть, что-нибудь случилось, Дженет, что ты выбежала мне навстречу в такой поздний час?
Is there anything wrong?”	Что произошло?
“No, but I thought you would never come.	- Ничего.Мне казалось, вы никогда не приедете.
I could not bear to wait in the house for you, especially with this rain and wind.”	Я не в силах была ждатьвас дома, когда за окном дождь и ветер.
“Rain and wind, indeed!	- Дождь и ветер - это верно.
Yes, you are dripping like a mermaid; pull my cloak round you: but I think you are feverish, Jane: both your cheek and hand are burning hot.	И посмотри-ка, ты уже вымокла, как русалка; накинь мой плащ.У тебя словно лихорадка, Джен.
I ask again, is there anything the matter?”	И щеки и руки горячие.Нет, правда, что случилось?
“Nothing now; I am neither afraid nor unhappy.”	- Теперь ничего.Я уже не чувствую ни страха, ни огорчения.
“Then you have been both?”	- Значит, ты чувствовала и то и другое?
“Rather: but I’ll tell you all about it by-and-bye, sir; and I daresay you will only laugh at me for my pains.”	- Пожалуй.Но я расскажу вам после, сэр, и, мне кажется, вы толькопосмеетесь над моей тревогой.
“I’ll laugh at you heartily when to-morrow is past; till then I dare not: my prize is not certain.	- Я посмеюсь над тобой от души, только когда пройдет завтрашний день.
This is you, who have been as slippery as an eel this last month, and as thorny as a briar-rose?	До тех пор я не осмелюсь: моя судьба обманщица, я ей не верю.

I could not lay a fingcr anywhcrc but I was prickcd; and now I sccm to havc gathcrcd up a stray lamb in my arms.	Но неужели этоты, девушка, ускользающая, как угорь, и колкая, как шиповник?Я не мог тебяпальцем коснуться весь этот месяц, чтобы не уколоться, а теперь мне кажется, что в моих объятиях кроткая овечка.
You wandcrcd out of thc fold to scck your shcphcrd, did you, Janc?”	Ты вышла в поле, чтобы встретить своего пастыря, Джен?
“I wantcd you: but don’t boast.	- Я стосковалась по вас, но только не гордитесь.
Hcrc wc arc at Thornficld: now lct mc gct down.”	Вот мы уже и в Торнфильде.Пустите меня, я слезу.
Hc landcd mc on thc pavcmcnt.	Он спустил меня возле крыльца.
As John took his horsc, and hc followcd mc into thc hall, hc told mc to makc hastc and put somcthing dry on, and thcn rcturn to him in thc library; and hc stoppcd mc, as I madc for thc staircasc, to cxtort a promisc that I would not bc long: nor was I long; in fivc minutcs I rcjoincd him.	Джон взял лошадь, а мистер Рочестер последовал за мною в холл и сказал, чтобы я поскорее переоделась и затем пришла к нему в библиотеку.И когда я уже направилась к лестнице, он еще раз остановил меня и приказал не задерживаться долго.Я не стала мешкать.Черезпять минут я уже снова была с ним.
I found him at suppcr.	Он ужинал.
“Takc a scat and bcar mc company, Janc: plcasc God, it is thc last mcal but onc you will cat at Thornficld Hall for a long timc.”	- Возьми стул и составь мне компанию, Джен.Дай бог, чтобы это был нашпоследний ужин в Торнфильде - на долгие, долгие месяцы.
I sat down ncar him, but told him I could not cat.	Я села возле него, но сказала, что не могу есть.
“Is it bccausc you havc thc prospcct of a journcy bcforc you, Janc?	- Из-за того, что тебе предстоит путешествие, Джен?
Is it thc thoughts of going to London that takcs away your appctitc?”	Это мысль о поездке в Лондон тебя лишает аппетита?
“I cannot scc my prospccts clcarly to-night, sir; and I hardly know what thoughts I havc in my hcad. Evcrything in lifc sccms unreal”	- Сегодня вечером, сэр, мое будущее кажется мне туманным.Бог знает,какие мысли приходят мне в голову, и все в жизни представляется сном.
“Exccpt mc: I am substantial cnough—touch mc.”	- Кроме меня; я, кажется, достаточно реален, -коснись меня.
“You, sir, arc thc most phantom-likc of all: you arc a mcrc drcam.”	- Вы, сэр, главный призрак и есть. Вы только сон.
Hc hcld out his hand, laughing.	Он, смеясь, вытянул руку.
“Is that a drcam?” said hc, placing it closc to my cycs.	- Разве это похоже на сон? - сказал он, поднеся ее к моим глазам.
Hc had a roundcd, muscular, and vigorous hand, as wcll as a long, strong arm.	Рукау него была сильная и мускулистая, с длинными пальцами.
“Ycs; though I touch it, it is a drcam,” said I, as I put it down from bcforc my facc.	- Да, хоть я и прикасаюсь к ней, но это сон, -сказала я, отводя егоруку.
“Sir, havc you finishcd suppcr?”	- Сэр, вы отужинали?
“Ycs, Janc.”	- Да, Джен.
I rang thc bcll and ordcrcd away thc tray.	Я позвонила и приказала убрать со стола.

When we were again alone, I stirred the fire, and then took a low seat at my master’s knee.	Когда мы опять остались одни, я помешала угли в камине и села на скамеечку у ног мистера Рочестера.
“It is near midnight,” I said.	- Скоро полночь, - сказала я.
“Yes: but remember, Jane, you promised to wake with me the night before my wedding.”	- Да.Но ты помнишь, Джен?Ты обещала просидеть со мной всю ночь накануне моей свадьбы.
“I did; and I will keep my promise, for an hour or two at least: I have no wish to go to bed.”	- Помню.И я исполню свое обещание, просижу с вами по крайней мере час или два.
“Are all your arrangements complete?”	Мне спать совершенно не хочется.
“All, sir.”	- У тебя все готово?
“And on my part likewise,” he returned,	- Все, сэр.
“I have settled everything; and we shall leave Thornfield to-morrow, within half-an-hour after our return from church.”	- У меня тоже, - отозвался он.- Я все устроил, и завтра, через полчаса после венчания, мы покинем Торнфильд.
“Very well, sir.”	- Очень хорошо, сэр.
“With what an extraordinary smile you uttered that word—‘very well,’ Jane!What a bright spot of colour you have on each cheek! and how strangely your eyes glitter!	- С какой странной улыбкой ты произнесла это: "Очень хорошо, сэр", иотчего у тебя на щеках горят два ярких пятна, отчего так странно блестят твои глаза?
Are you well?”	Ты больна?
“I believe I am.”	- По-моему, нет.
“Believe!	- По-твоему!
What is the matter?	Так в чем же дело?
Tell me what you feel.”	Скажи мне, что с тобой?
“I could not, sir: no words could tell you what I feel.	- Не могу, сэр.У меня нет слов сказать вам, что я испытываю.
I wish this present hour would never end: who knows with what fate the next may come charged?”	Мнехотелось бы, чтобы этот час длился вечно.Кто знает, что готовит нам завтрашний день!
“This is hypochondria, Jane.	- Это ипохондрия.
You have been over-excited, or over-fatigued.”	Ты просто переутомилась или переволновалась.
“Do you, sir, feel calm and happy?”	- А вы, сэр, счастливы и спокойны?
“Calm?—no: but happy—to the heart’s core.”	- Спокоен? - нет.Счастлив? - да, до самой глубины моего сердца.
I looked up at him to read the signs of bliss in his face: it was ardent and flushed.	Я подняла глаза, чтобы увидеть подтверждение этих слов на его лице.Оновыражало глубокое волнение.
“Give me your confidence, Jane,” he said: “relieve your mind of any weight that oppresses it, by imparting it to me.	- Доверься мне, Джен, - сказал он, - сними с души то бремя, которое тебя гнетет, передай его мне.
What do you fear?—that I shall not prove a good husband?”	Чего ты боишься?Что я окажусь плохим мужем?
“It is the idea farthest from my thoughts.”	- Я меньше всего об этом думаю.
“Are you apprehensive of the new sphere you are about to enter?—of the new life into which you are passing?”	- Может быть, тебя тревожит новая сфера, в которую ты вступаешь, новая жизнь, которой ты начнешь жить?
“No.”	- Нет.
“You puzzle me, Jane: your look and tone of sorrowful audacity perplex and pain me.	- Ты мучишь меня, Джен.Твой взгляд и тон, их печаль и решимость тревожат меня.

I want an explanation.”	Я прошу дать мне объяснение.
“Then, sir, listen.	- Тогда, сэр, слушайте.
You were from home last night?”	Вы ведь не были дома прошлой ночью?
“I was: I know that; and you hinted a while ago at something which had happened in my absence:—nothing, probably, of consequence; but, in short, it has disturbed you.	- Не был.Верно.Ах, помню...Ты намекнула мне давеча на какое-то событие, которое произошло в мое отсутствие, -вероятно, какие-нибудь пустяки.Однако оно растревожило тебя.
Let me hear it.	Скажи, что это?
Mrs. Fairfax has said something, perhaps? or you have overheard the servants talk?—your sensitive self-respect has been wounded?”	Может быть, миссисФэйрфакс обмолвилась каким-нибудь неудачнымзамечанием или ты услышалаболтовню слуг и твоя гордость и самолюбие былизадеты?
“No, sir.”	- Нет, сэр.
It struck twelve—I waited till the time-piece had concluded its silver chime, and the clock its hoarse, vibrating stroke, and then I proceeded.“All day yesterday I was very busy, and very happy in my ceaseless bustle; for I am not, as you seem to think, troubled by any haunting fears about the new sphere, et cetera: I think it a glorious thing to have the hope of living with you, because I love you.	- Пробило двенадцать.Я подождала, пока умолкнет серебристый звон настольных часов и хриплый, дрожащий голос больших часов в холле, и затем продолжала: - Весь день вчера я была очень занята и оченьсчастлива среди всех этих хлопот, ибо меня, вопреки вашим предположениям, не мучат никакие страхи относительно новой сферы и всего прочего.Наоборот,надежда жить с вами бесконечно радует меня, так как я люблю вас.
No, sir, don’t caress me now—let me talk undisturbed.	Нет, сэр,не ласкайте меня сейчас, - дайте досказать.
Yesterday I trusted well in Providence, and believed that events were working together for your good and mine: it was a fine day, if you recollect—the calmness of the air and sky forbade apprehensions respecting your safety or comfort on your journey.	Еще вчера я верила в милость провидения и в то, что события сложатся к вашему и моему благу.День был очень ясный, если помните, и такой спокойный,что я ничуть не тревожилась за вас.
I walked a little while on the pavement after tea, thinking of you; and I beheld you in imagination so near me, I scarcely missed your actual presence.	После чая я расхаживала по террасе, думая о вас.И вы представлялись мне так живо, что я почти не чувствовала вашего отсутствия.
I thought of the life that lay before me—your life, sir—an existence more expansive and stirring than my own: as much more so as the depths of the sea to which the brook runs are than the shallows of its own strait channel.	Я думала о жизни, которая лежит передо мной, о вашейжизни, сэр, настолько более широкой и разнообразной, чем моя, насколько море шире вливающегося в него ручья.
I wondered why moralists call this world a dreary wilderness: for me it blossomed like a rose.	Я не согласна с моралистами, называющими наш мир унылой пустыней.Для меня он цветет, как роза.

Just at sunsct, thc air turncd cold and thc sky cloudy: I wcnt in, Sophic callcd mc upstairs to look at my wcdding-drcss, which thcy had just brought; and undcr it in thc box I found your prcscnt—thc vcil which, in your princcly cxtravagancc, you scnt for from London: rcsolvcd, I supposc, sincc I would not havc jcwcls, to chcat mc into acccpting somcthing as costly.	На закате вдруг похолодало, и появились тучи.Я вошла в дом.Софи позвала меня наверх, чтобы показать мне мое венчальное платье, которое только что принесли; а под ним в картонке я нашла и ваш подарок - вуаль, которую вы, в вашей княжеской расточительности, выписали для меня из Лондона, - решив, видимо, что если яне хочу надеть на себя драгоценности, то вы все же заставите меня принять нечто не менее ценное.
I smilcd as I unfoldcd it, and dcviscd how I would tcasc you about your aristocratic tastcs, and your cfforts to masquc your plcbcian bridc in thc attributcs of a pccrcss.	Я улыбалась, развертывая ее, рисуя себе, как я будуподтрунивать над вашими аристократическимивкусами и вашими усилиямивырядить свою плебейскую невесту, как дочкупэра.
I thought how I would carry down to you thc squarc of uncmbroidcrcd blond I had mysclf prcparcd as a covcring for my low-born hcad, and ask if that was not good cnough for a woman who could bring hcr husband ncithcr fortunc, bcauty, nor conncctions.	Я представляла себе, какпокажу вам кусок кружева, который сама приготовила себе, и спрошу: не достаточно ли оно хорошо для женщины, которая не может принести мужу ни богатства, ни красоты, ни связей?
I saw plainly how you would look; and hcard your impctuous republican answcrs, and your haughty disavowal of any ncccssity on your part to augmcnt your wcalth, or clcvatc your standing, by marrying cithcr a pursc or a coronct.”	Я отчетливо видела выражение вашего лица ислышала ваши негодующие республиканскиевозгласы, а также надменные слова отом, что при таком богатстве и положении вамнет никакой необходимостижениться на деньгах или на титуле.
“How wcll you rcad mc, you witch!” intcrposcd Mr. Rochcstcr: “but what did you find in thc vcil bcsidcs its cmbroidcry?	- Как хорошо ты изучила меня, колдунья! -прервал меня мистер Рочестер.- Но чем же испугала тебя вуаль, уж не обнаружила ли ты в ней яд или кинжал?
Did you find poison, or a daggcr, that you look so mournful now?”	Отчего у тебя такое мрачное лицо?
“No, no, sir; bcsidcs thc dclicacy and richncss of thc fabric, I found nothing savc Fairfax Rochcstcr’s pridc; and that did not scarc mc, bccausc I am uscd to thc sight of thc dcmon.	- Нет, нет, сэр.Помимо изящества и богатства выделки, я не обнаружилав ней ничего, кроме гордости Фэйрфакса Рочестера, и она меня нисколько не испугала, ибо я привыкла к лицезрению этого демона.
But, sir, as it grcw dark, thc wind rosc: it blcw ycstcrday cvcning, not as it blows now—wild and high—but ‘with a sullcn, moaning sound’ far morc ccric.	Однако становилось все темнее, и ветер усиливался.Он вчера не так завывал, как сегодня, а скулил тонко и жалобно, навевая тоску.
I wishcd you wcrc at homc.	Мне хотелось, чтобы вы были дома.
I camc into this room, and thc sight of thc cmpty chair and firclcss hcarth chillcd mc.	Я вошла вэту комнату и, увидев ваше пустое кресло ихолодный камин, почувствовалаозноб.

For some time after I went to bed, I could not sleep—a sense of anxious excitement distressed me.	Когда я, наконец, легла, то никак не могла заснуть.Меня мучило какое-то тревожное волнение.
The gale still rising, seemed to my ear to muffle a mournful under-sound; whether in the house or abroad I could not at first tell, but it recurred, doubtful yet doleful at every lull; at last I made out it must be some dog howling at a distance.	В шуме все усиливающегося ветра мне чудились какие-то заглушенные стенания.Сначала я не могла понять, в доме это или за окном, но унылый звук все повторялся.Наконец я решила, что где-нибудь возле дома лает собака.
I was glad when it ceased.	И я была рада, когда звуки прекратились.
On sleeping, I continued in dreams the idea of a dark and gusty night.I continued also the wish to be with you, and experienced a strange, regretful consciousness of some barrier dividing us.	Потом я забылась,но мне и в сновидении продолжала рисоваться темная, бурная ночь, меняпреследовало желание быть с вами, и я испытывала печальное и странное ощущение какой-то преграды, вставшей между нами.
During all my first sleep, I was following the windings of an unknown road; total obscurity environed me; rain pelted me; I was burdened with the charge of a little child: a very small creature, too young and feeble to walk, and which shivered in my cold arms, and wailed piteously in my ear.	В первые часы ночи мнеснилось, что я иду по извилистой и неведомой дороге; меня окружал полный мрак, лил дождь.Я несла на руках ребенка - крошечное, слабое создание; онодрожало в моих холодных объятиях и жалобно хныкало над моим ухом.
I thought, sir, that you were on the road a long way before me; and I strained every nerve to overtake you, and made effort on effort to utter your name and entreat you to stop—but my movements were fettered, and my voice still died away inarticulate; while you, I felt, withdrew farther and farther every moment.”	Мнеказалось, что вы идете по той же дороге, нотолько впереди; я напрягала всесилы, чтобы догнать вас, и старалась произнестиваше имя и окликнуть вас,чтобы вы остановились.Но мои движения были скованы, и я не могла произнести ни звука.А вы уходили все дальше и дальше.
“And these dreams weigh on your spirits now, Jane, when I am close to you?	- И эти сны все еще угнетают тебя, Джен, теперь, когда я подле тебя?
Little nervous subject!Forget visionary woe, and think only of real happiness!	Тыпросто нервная девочка; забудь эти призрачные угрозы и думай только о действительном счастье.
You say you love me, Janet: yes—I will not forget that; and you cannot deny it.	Ты говоришь, что любишь меня, Дженет.Да, этого я незабуду, и ты не можешь отрицать своих слов.
Those words did not die inarticulate on your lips.I heard them clear and soft: a thought too solemn perhaps, but sweet as music—‘I think it is a glorious thing to have the hope of living with you, Edward, because I love you.’	Они были произнесены твоимиустами, я слышал их мягкое и чистоезвучание; слишком торжественная,пожалуй, но сладостная музыка:"Надежда жить с вами, Эдвард, бесконечно радует меня оттого, что я люблю вас".
Do you love me, Jane?—repeat it.”	Ты любишь меня, Джен? - повторил он.
“I do, sir—I do, with my whole heart.”	- Я люблю вас, сэр, всей силой моего сердца.
“Well,” he said, after some minutes’ silence, “it is strange; but that sentence has penetrated my breast painfully.	- Как странно, - сказал он после короткой паузы.- Эти слова почему-то отозвались в моем сердце болью.
Why?	Отчего?

I think because you said it with such an earnest, religious energy, and because your upward gaze at me now is the very sublime of faith, truth, and devotion: it is too much as if some spirit were near me.	Может быть, оттого, что тыпроизнесла их с особой, почти религиознойсилой и что твой взгляд,обращенный ко мне сейчас, полон бесконечной веры, правды и преданности?Мнекажется, рядом со мной не человек, а дух.
Look wicked, Jane: as you know well how to look: coin one of your wild, shy, provoking smiles; tell me you hate me—tease me, vex me; do anything but move me: I would rather be incensed than saddened.”	Стань лукавым бесенком, Джен, ты очень хорошо умеешь делать злые глаза.Улыбнись одной из своих робких и дерзких улыбок, скажи мне, что ненавидишь меня, дразни меня, оскорбляй, но не огорчай меня так.Я предпочитаю гнев, чем такую печаль.
“I will tease you and vex you to your heart’s content, when I have finished my tale: but hear me to the end.”	- Я буду дразнить вас и оскорблять сколько вашей душе угодно, когда кончу мой рассказ.Но выслушайте меня до конца.
“I thought, Jane, you had told me all.	- Я думал, Джен, ты уже все рассказала.
I thought I had found the source of your melancholy in a dream.”	Я думал, что нашел причину твоей грусти в этом сне.
I shook my head.	Я покачала головой.
“What! is there more?	- Как?Еще что-то?
But I will not believe it to be anything important.	Но я не верю, чтобы это было серьезно.
I warn you of incredulity beforehand.	Я заранеевыражаю недоверие.
Go on.”	Продолжай.
The disquietude of his air, the somewhat apprehensive impatience of his manner, surprised me: but I proceeded.	Беспокойное выражение его лица и нервная жестикуляция удивили меня, однако я продолжала:
“I dreamt another dream, sir: that Thornfield Hall was a dreary ruin, the retreat of bats and owls.	- Мне приснился еще один сон: будто Торнфильдпревратился в угрюмыеразвалины, в обитель сов и летучих мышей.
I thought that of all the stately front nothing remained but a shell-like wall, very high and very fragile-looking.	От величественного фасада ничегоне осталось, кроме полуразрушенной стены, оченьвысокой, но готовой вот-вотупасть.
I wandered, on a moonlight night, through the grass-grown enclosure within: here I stumbled over a marble hearth, and there over a fallen fragment of cornice.	И мне снилось, что я иду в лунную ночь средиэтих поросших травойразвалин.Я то спотыкаюсь о мраморный обломок камина, то об упавший кусок лепного карниза.
Wrapped up in a shawl, I still carried the unknown little child: I might not lay it down anywhere, however tired were my arms—however much its weight impeded my progress, I must retain it.	Кутаясь в шаль, я продолжаю нести неведомого мне ребенка.Яне могу его нигде положить, как ни устали мои руки, - несмотря на его тяжесть, я должна нести его.
I heard the gallop of a horse at a distance on the road; I was sure it was you; and you were departing for many years and for a distant country.	Вдруг с дороги ко мне донесся топот лошади, я была уверена, что это вы.Вы отправлялись на много лет в далекую страну.

I climbcd thc thin wall with frantic pcrilous hastc, cagcr to catch onc glimpsc of you from thc top: thc stoncs rollcd from undcr my fcct, thc ivy branchcs I graspcd gavc way, thc child clung round my ncck in tcrror, and almost stranglcd mc; at last I gaincd thc summit.	Ястала карабкаться по шаткой стене с отчаянной, пагубной поспешностью, мечтая последний раз взглянуть на вас сверху.Камни покатились из-под моих ног, ветки остролиста, за которые я хваталась, выскальзывали у меня из рук, ребенок, в ужасе охвативший мою шею, душил меня.Но все же я вскарабкалась на стену.
I saw you likc a spcck on a whitc track, lcsscning cvcry momcnt.	И я увидела вас - далекую точку на белой дороге; вы все более и более удалялись.
Thc blast blcw so strong I could not stand.	Ветер был такой сильный, что я не могла стоять.
I sat down on thc narrow lcdgc; I hushcd thc scarcd infant in my lap: you turncd an anglc of thc road: I bcnt forward to takc a last look; thc wall crumblcd; I was shakcn; thc child rollcd from my kncc, I lost my balancc, fcll, and wokc.”	Я приселана край стены и стала укачивать на руках плачущего ребенка.Вы скрылись за изгибом дороги.Я наклонилась вперед, чтобы проводить вас взглядом.Стенаначала осыпаться, я покачнулась.Ребенок скатился с моих колен, я потеряла равновесие, упала и - проснулась.
“Now, Janc, that is all.”	- Но теперь, Джен, это все?
“All thc prcfacc, sir; thc talc is yct to comc.	- Это только присказка, сэр, а сейчас последует сказка.
On waking, a glcam dazzlcd my cycs; I thought—Oh, it is daylight!	Когда япроснулась, какой-то свет ослепил меня. Я решила, что уже наступил день, но ошиблась.
But I was mistakcn; it was only candlclight.	Это был только свет свечи.
Sophic, I supposcd, had comc in.	Я подумала, что, вероятно, вошла Софи.
Thcrc was a light in thc drcssing-tablc, and thc door of thc closct, whcrc, bcforc going to bcd, I had hung my wcdding-drcss and vcil, stood opcn; I hcard a rustling thcrc.	На туалетном столике стояла свеча, а дверцагардероба, в который я с вечераповесила свое венчальное платье и вуаль, былаоткрыта.До меня донесся какой-то шорох.
I askcd,	Я окликнула:
‘Sophic, what arc you doing?’	"Софи, что вы там делаете?"
No onc answcrcd; but a form cmcrgcd from thc closct; it took thc light, hcld it aloft, and survcycd thc garmcnts pcndcnt from thc portmantcau.	Никто не ответил,но от шкафа отошла какая-то фигура, она взяла свечу, подняла ее и осветила ею мой наряд, висевший на вешалке.
‘Sophic!	"Софи!
Sophic!’	Софи!" - закричала я опять.
I again cricd: and still it was silcnt.	Новошедшая безмолвствовала.
I had riscn up in bcd, I bcnt forward: first surprisc, thcn bcwildcrmcnt, camc ovcr mc; and thcn my blood crept cold through my vcins.	Я приподнялась на постели и наклонилась вперед.Сначала я удивилась, затем растерялась.И вдруг кровь застыла у меня в жилах.

Mr. Rochester, this was not Sophie, it was not Leah, it was not Mrs. Fairfax: it was not—no, I was sure of it, and am still—it was not even that strange woman, Grace Poole.”	Мистер Рочестер, это была не Софи, не Ли, не миссис Фэйрфакс; этобыла даже - я в этом убедилась и убеждена до сих пор - это была даже не та странная женщина, Грэйс Пул!
“It must have been one of them,” interrupted my master.	- И все-таки это была одна из них, - прервал меня мой хозяин.
“No, sir, I solemnly assure you to the contrary.	- Нет, сэр, я серьезно уверяю вас, что это не так.
The shape standing before me had never crossed my eyes within the precincts of Thornfield Hall before; the height, the contour were new to me.”	Существо, стоявшеепередо мной, никогда до того не появлялось вТорнфильдхолле, и рост его иочертания были мне совершенно незнакомы.
“Describe it, Jane.”	- Опиши его, Джен.
“It seemed, sir, a woman, tall and large, with thick and dark hair hanging long down her back.	- Это была, видимо, женщина, сэр, высокая ирослая, с густыми чернымиволосами, спускавшимися вдоль спины.
I know not what dress she had on: it was white and straight; but whether gown, sheet, or shroud, I cannot tell.”	Я не знаю, какое на ней было платье, я видела, что оно прямое и белое, но была ли то рубашка, саван или простыня, не могу сказать.
“Did you see her face?”	- А ты разглядела ее лицо?
“Not at first.But presently she took my veil from its place; she held it up, gazed at it long, and then she threw it over her own head, and turned to the mirror.	- Сначала нет, но вот она сняла с вешалки мою вуаль, долго смотрела нанее, затем набросила себе на голову и обернулась к зеркалу.
At that moment I saw the reflection of the visage and features quite distinctly in the dark oblong glass.”	В эту минуту ясовершенно отчетливо увидела в нем отражение ее лица.
“And how were they?”	- И какое же у нее было лицо?
“Fearful and ghastly to me—oh, sir, I never saw a face like it!	- Ужасным и зловещим показалось оно мне, сэр. Я никогда не видела такого лица.
It was a discoloured face—it was a savage face.	Оно было какое-то страшное, какое-то дикое.
I wish I could forget the roll of the red eyes and the fearful blackened inflation of the lineaments!”	Я хотела бынавсегда забыть, как она вращала воспаленнымиглазами и какими странноодутловатыми, сине-багровыми были ее щеки.
“Ghosts are usually pale, Jane.”	- Призраки обыкновенно бледны, Джен.
“This, sir, was purple: the lips were swelled and dark; the brow furrowed: the black eyebrows widely raised over the bloodshot eyes.	- Это лицо, сэр, было багрово.Губы распухли и почернели, лоб был нахмурен, брови высоко приподняты над налитыми кровью глазами.
Shall I tell you of what it reminded me?”	Сказать, чтоэто лицо напоминало мне?
“You may.”	- Скажи.
“Of the foul German spectre—the Vampyre”	- Вампира из немецких сказок.
“Ah!—what did it do?”	- А!И что же она сделала?
“Sir, it removed my veil from its gaunt head, rent it in two parts, and flinging both on the floor, trampled on them.”It removed my veil from its gaunt head, rent it in two parts, and flinging both on the floor, trampled on them	- Она сорвала, сэр, мою вуаль со своей головы, разорвала ее пополам,бросила на пол и принялась топтать ногами.
“Afterwards?”	- Потом что?

“It drew aside the window-curtain and looked out; perhaps it saw dawn approaching, for, taking the candle, it retreated to the door.	- Потом отдернула занавеску и посмотрела в окно.Может быть, она увидела, что близится рассвет, но только, взяв свечу, женщина направилась к двери.
Just at my bedside, the figure stopped: the fiery eyes glared upon me—she thrust up her candle close to my face, and extinguished it under my eyes.	Возле моей кровати она остановилась.Свирепые глаза яростно уставились на меня.Она поднесла свечу к самому моему лицу и погасила ее.
I was aware her lurid visage flamed over mine, and I lost consciousness: for the second time in my life—only the second time—I became insensible from terror.”	Ялишь увидела эту страшную фигуру, склоненную надо мной, - и потеряла сознание.Только второй раз, второй раз в жизни я потеряла сознание от ужаса.
“Who was with you when you revived?”	- Кто был подле тебя, когда ты очнулась?
“No one, sir, but the broad day.	- Никого, сэр, но на дворе уже стоял день.
I rose, bathed my head and face in water, drank a long draught; felt that though enfeebled I was not ill, and determined that to none but you would I impart this vision.	Я встала, облила голову илицо холодной водой, выпила воды; почувствовала, что хотя я и ослабела, но не больна, и решила, что никто, кроме вас, не узнает об этом видении.
Now, sir, tell me who and what that woman was?”	Атеперь, сэр, скажите мне, кто и что эта женщина?
“The creature of an over-stimulated brain; that is certain.	- Прежде всего - создание твоего возбужденного мозга.Это бесспорно.
I must be careful of you, my treasure: nerves like yours were not made for rough handling.”	Ядолжен быть осторожен с тобой, мое сокровище.Твои нервы не созданы для грубых потрясений.
“Sir, depend on it, my nerves were not in fault; the thing was real: the transaction actually took place.”	- Уверяю вас, rap, что нервы мои тут ни при чем.Существо это было вполне реальное.
“And your previous dreams, were they real too?	Все это совершилось в моей комнате.- А твои предшествующие сны - тоже реальность?
Is Thornfield Hall a ruin?	Разве Торнфильд превратился в развалины?
Am I severed from you by insuperable obstacles?	Разве я отделен от тебя непреодолимым препятствием?
Am I leaving you without a tear—without a kiss—without a word?”	Разве я покинул тебя без единой слезы, без слова, без поцелуя?
“Not yet.”	- Пока еще нет.
“Am I about to do it?	- А разве я собираюсь это сделать?
Why, the day is already commenced which is to bind us indissolubly; and when we are once united, there shall be no recurrence of these mental terrors: I guarantee that.”	Уже начался день, который свяжет наснавеки, и когда мы будем вместе, этивоображаемые ужасы исчезнут.Я за это ручаюсь.
“Mental terrors, sir!	- Воображаемые ужасы, сэр?

I wish I could bclicvc thcm to bc only such: I wish it morc now than cvcr; sincc cvcn you cannot cxplain to mc thc mystcry of that awful visitant.”	Как я хотела бы, чтобы это было так.И хочутеперь больше, чем когда-либо, раз даже вы не можете объяснить тайну этой страшной гостьи.
“And sincc I cannot do it, Janc, it must havc bccn unreal”	- А раз даже я не могу, Джен, значит, этого не было.
“But, sir, whcn I said so to mysclf on rising this morning, and whcn I lookcd round thc room to gathcr couragc and comfort from thc chccrful aspcct of cach familiar objcct in full daylight, thcrc—on thc carpct—I saw what gavc thc distinct lic to my hypothcsis,—thc vcil, torn from top to bottom in two halvcs!”	- Но, сэр, когда я сказала себе то же самое, проснувшись на другоеутро, и когда обвела взглядом комнату, чтобы ободрить себя и успокоить при ярком дневном свете видом знакомых мне предметов, то на ковре, как полное опровержение моих гипотез, я обнаружила разорванную пополам вуаль.
I fclt Mr. Rochcstcr start and shuddcr; hc hastily flung his arms round mc.	Я почувствовала, как мистер Рочестер вздрогнул и затрепетал.
“Thank God!” hc cxclaimcd, “that if anything malignant did comc ncar you last night, it was only thc vcil that was harmcd.	Онпорывисто обнял меня.- Слава богу! - воскликнул он.- Если какое-то злое существо было подлетебя в прошлую ночь, то пострадала только вуаль.
Oh, to think what might havc happcncd!”	Подумать только, что могло случиться!
Hc drcw his brcath short, and straincd mc so closc to him, I could scarccly pant.	Задыхаясь, он так прижал меня к себе, что я едва могла перевести дух.
Aftcr somc minutcs’ silcncc, hc continucd, chccrily—	Спустя несколько мгновений он продолжал уже бодрым тоном:
“Now, Janct, I’ll cxplain to you all about it.	- А теперь, Дженет, я тебе все объясню.
It was half drcam, half reality.	Это был полусон, полуреальность.
A woman did, I doubt not, cntcr your room: and that woman was—must havc bccn—Gracc Poolc.	В твою комнату бесспорно зашла какая-то женщина.И этойженщиной могла быть только Грэйс Пул.
You call hcr a strangc bcing yoursclf: from all you know, you havc rcason so to call hcr—what did shc do to mc? what to Mason?	Ты с полным правом назвала ее странным существом.Вспомни, что она сделала со мной, что сделала с Мэзоном.
In a statc bctwccn slccping and waking, you noticcd hcr cntrancc and hcr actions; but fcvcrish, almost dclirious as you wcrc, you ascribcd to hcr a goblin appcarancc diffcrcnt from hcr own: thc long dishcvcllcd hair, thc swcllcd black facc, thc cxaggcratcd staturc, wcrc figmcnts of imagination; rcsults of nightmarc: thc spitcful tcaring of thc vcil was rcal: and it is likc hcr.	На гранисна и бодрствования видела ее ты, но так как ты была в лихорадке, почти вбреду, - она показалась тебе фантастическим существом: длинные растрепанные волосы, припухшее и почерневшее лицо, огромный рост - все это плод твоего воображения.Это результат кошмара.Вуаль была разорвана на самом деле, и это на нее очень похоже.
I scc you would ask why I kccp such a woman in my housc: whcn wc havc bccn marricd a ycar and a day, I will tcll you; but not now.	Ты, конечно, спросишь, зачем я держу этуженщину вдоме?Когда мы будем уже не первый день женаты, я скажу тебе, но не теперь.
Arc you satisficd, Janc?	Ты удовлетворена, Джен?
Do you acccpt my solution of thc mystcry?”	Ты принимаешь такое объяснение тайны?

I reflected, and in truth it appeared to me the only possible one: satisfied I was not, but to please him I endeavoured to appear so—relieved, I certainly did feel; so I answered him with a contented smile.	Я задумалась.Это объяснение казалось единственно возможным.Правда, яне была удовлетворена им, но, чтобы доставить мистеру Рочестеру удовольствие, сделала вид, что вполне согласна с ним.
And now, as it was long past one, I prepared to leave him.	Разговор, однако,принес мне облегчение, и я ответила моему хозяину веселой улыбкой.
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
You must share it with her to-night, Jane: it is no wonder that the incident you have related should make you nervous, and I would rather you did not sleep alone: promise me to go to the nursery.”	Проведисегодня ночь с ней, Джен.Неудивительно, что все это так подействовало на тебя, и я предпочел бы, чтобы ты спала не одна.
“I shall be very glad to do so, sir.”	Обещай мне ночевать в детской.
“And fasten the door securely on the inside.	- Я лягу там с удовольствием, сэр.
Wake Sophie when you go upstairs, under pretence of requesting her to rouse you in good time to-morrow; for you must be dressed and have finished breakfast before eight.	- И хорошенько запри дверь изнутри.Когда поднимешься наверх, разбуди Софи, под предлогом, будто хочешь напомнить ей, чтобы она подняла тебя завтра вовремя.
And now, no more sombre thoughts: chase dull care away, Janet.	Ты должна одеться и позавтракать до восьми.
Don’t you hear to what soft whispers the wind has fallen? and there is no more beating of rain against the window-panes: look here” (he lifted up the curtain)—“it is a lovely night!”	А теперь отгонивсе мрачные мысли, Дженет.Разве ты не слышишь, что ветер стих и только шепчет в листьях, а дождь уже не стучит в оконные стекла?Посмотри (он приподнял занавеску), какая чудесная ночь!
It was.	И он был прав.
Half heaven was pure and stainless: the clouds, now trooping before the wind, which had shifted to the west, were filing off eastward in long, silvered columns.The moon shone peacefully.	Половина неба была чиста и безбурна.Ветер переменился итеперь гнал облака на восток, и они тянулись длинными серебристыми рядами; мирно светила луна.
“Well,” said Mr. Rochester, gazing inquiringly into my eyes, “how is my Janet now?”	- Ну, - сказал мистер Рочестер, вопросительнозаглядывая мне в лицо, -как теперь чувствует себя моя Дженет?
“The night is serene, sir; and so am I.”	- Ночь ясна, сэр, и я тоже.
“And you will not dream of separation and sorrow to-night; but of happy love and blissful union.”	- И сегодня ночью тебе не приснится ни разлука,ни печаль, а толькосчастливая любовь и блаженный союз.
This prediction was but half fulfilled: I did not indeed dream of sorrow, but as little did I dream of joy; for I never slept at all.	Его пророчество исполнилось лишь наполовину.Я не видела в эту ночь печальных снов, но мне не снилась и радость, ибо я не спала вовсе.
She seemed the emblem of my past life; and here I was now to array myself to meet, the dread, but adored, type of my unknown future day.CHAPTER XXVI	Она казалась мне символом моейпрошедшей жизни, а тот, кого я теперьготовилась встретить, был прообразоммоего неведомого будущего, которое и привлекало- и страшило меня.Глава XXVI

Sophie came at seven to dress me: she was very long indeed in accomplishing her task; so long that Mr. Rochester, grown, I suppose, impatient of my delay, sent up to ask why I did not come.	Софи пришла в семь - одеть меня; она возилась так долго, что мистерРочестер, очевидно, выведенный из терпения этой задержкой, послал наверх, спросить, отчего я не иду.
She was just fastening my veil (the plain square of blond after all) to my hair with a brooch; I hurried from under her hands as soon as I could.	Она как раз прикрепляла вуаль к моим волосам, -это был тот скромный кусок кружева, который приготовила я.Как только она отпустила маня, я бросилась к двери.
“Stop!” she cried in French.	- Минуточку! - крикнула она по-французски.
“Look at yourself in the mirror: you have not taken one peep.”	- Вы хоть посмотрите на себя в зеркало, вы даже не взглянули.
So I turned at the door: I saw a robed and veiled figure, so unlike my usual self that it seemed almost the image of a stranger.	Уже у самой двери я обернулась.Я увидела в зеркале фигуру в светлом платье и вуали и не узнала себя, - она показалась мне какой-то чужой.
“Jane!” called a voice, and I hastened down.	- Джен! - раздался внизу голос, и я бросилась на лестницу.
I was received at the foot of the stairs by Mr. Rochester.	МистерРочестер встретил меня на полдороге.
“Lingerer!” he said, “my brain is on fire with impatience, and you tarry so long!”	- Как ты копаешься, - сказал он, - уменя сердце разрывается от нетерпения, а ты такдолго не идешь!
He took me into the dining-room, surveyed me keenly all over, pronounced me “fair as a lily, and not only the pride of his life, but the desire of his eyes,” and then telling me he would give me but ten minutes to eat some breakfast, he rang the bell.	Он привел меня в столовую, осмотрел с головы до ног, заявил, что япрекрасна, как лилия, и не только гордость его жизни, но и свет очей его, изатем, предупредив, что дает мне всего десять минут на завтрак, позвонил.
One of his lately hired servants, a footman, answered it.	Вошел один из недавно нанятых лакеев.
“Is John getting the carriage ready?”	- Что, Джон закладывает?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“Is the luggage brought down?”	- А вещи снесли вниз?
“They are bringing it down, sir.”	- Сейчас сносят, сэр.
“Go you to the church: see if Mr. Wood (the clergyman) and the clerk are there: return and tell me.”	- Отправляйтесь в церковь и посмотрите, там ли мистер Вуд(священнослужитель) и причетник.Вернитесь и доложите мне.
The church, as the reader knows, was but just beyond the gates; the footman soon returned.	Как читатель уже знает, церковь находилась сейчас же за воротами.Слугавскоре вернулся.
“Mr. Wood is in the vestry, sir, putting on his surplice.”	- Мистер Вуд в ризнице, сэр. Он облачается.
“And the carriage?”	- А коляска?
“The horses are harnessing.”	- Лошадей запрягают.
“We shall not want it to go to church; but it must be ready the moment we return: all the boxes and luggage arranged and strapped on, and the coachman in his seat.”	- В церковь мы пойдем пешком, но карета должна быть здесь к той минуте, как мы вернемся.Вещи погрузить и привязать, и кучер пусть сидит на месте.
“Yes, sir.”	- Слушаю, сэр.
“Jane, are you ready?”	- Джен, ты готова?
I rose.	Я встала.

Thcrc wcrc no groomsmcn, no bridcsmaids, no rclativcs to wait for or marshal: nonc but Mr. Rochcstcr and I.	Странная это была свадьба - ни шаферов, ни подруг, ниродственников; никого, кроме мистера Рочестера и меня.
Mrs. Fairfax stood in thc hall as wc passcd.	В холле нас поджидала миссис Фэйрфакс.
I would fain havc spokcn to hcr, but my hand was hcld by a grasp of iron: I was hurricd along by a stridc I could hardly follow; and to look at Mr. Rochcstcr’s facc was to fccl that not a sccond of dclay would bc tolcratcd for any purposc.	Мне хотелось сказать ей несколько слов, но мою руку словносжали железные тиски; мистер Рочестер повлекменя вперед так стремительно,что я едва поспевала за ним; заглянув емумельком в лицо, я увидела, что онне допустил бы ни секунды промедления.
I wondcr what othcr bridcgroom cvcr lookcd as hc did—so bcnt up to a purposc, so grimly rcsolutc: or who, undcr such stcadfast brows, cvcr rcvcalcd such flaming and flashing cycs.	Я подумала, что для жениха у мистера Рочестера довольно странный вид: лицо его выражало мрачную решимость и непреклонную волю, глаза сверкали из-под нахмуренных бровей.
I know not whcthcr thc day was fair or foul; in dcsccnding thc drivc, I gazcd ncithcr on sky nor carth: my hcart was with my cycs; and both sccmcd migratcd into Mr. Rochcstcr’s framc.	Я не заметила, какой был день - ясный или пасмурный.Когда мы спешилипо главной аллее к воротам, я не смотрела ни на небо, ни на землю.Моесердце было в моих взорах, а они были словно прикованы к мистеру Рочестеру.
I wantcd to scc thc invisiblc thing on which, as wc wcnt along, hc appcarcd to fastcn a glancc ficrcc and fcll.	Мне хотелось увидеть то незримое, на что, казалось, был устремлен его пристальный, горячий взгляд.
I wantcd to fccl thc thoughts whosc forcc hc sccmcd brcasting and rcsisting.	Мне хотелось уловить те мысли, с которыми он, казалось, борется так упорно и непреклонно.
At thc churchyard wickct hc stoppcd: hc discovcrcd I was quitc out of brcath.	У церковной ограды оностановился, заметив, что я совсем задохнулась.
“Am I crucl in my lovc?” hc said.	- Я жесток в моей любви, - сказал он.
“Dclay an instant: lcan on mc, Janc.”	- Отдохни минутку, обопрись на меня, Джен.
And now I can rccall thc picturc of thc grcy old housc of God rising calm bcforc mc, of a rook whccling round thc stccplc, of a ruddy morning sky bcyond.	Как сейчас помню старую серую церковь, спокойно возвышавшуюся перед нами; вокруг ее шпиля летал грач, чернея на фоне румяного утреннего неба.
I rcmcmbcr somcthing, too, of thc grccn gravc-mounds; and I havc not forgottcn, cithcr, two figurcs of strangcrs straying amongst thc low hillocks and rcading thc mcmcntocs gravcn on thc fcw mossy hcad-stoncs.	Япомню также зеленые могилки и фигуры каких-тодвух незнакомцев, бродившихсреди памятников и читавших надписи,вырезанные на некоторых замшелыхплитах.
I noticcd thcm, bccausc, as thcy saw us, thcy passcd round to thc back of thc church; and I doubtcd not thcy wcrc going to cntcr by thc sidc-aislc door and witncss thc ccrcmony.	Я обратила на них внимание потому, что, увидевнас, они зашли зацерковь.Я не сомневалась, что они войдут в боковую дверь и будутприсутствовать на церемонии.

By Mr. Rochester they were not observed; he was earnestly looking at my face from which the blood had, I daresay, momentarily fled: for I felt my forehead dewy, and my cheeks and lips cold.	Мистер Рочестер их не заметил; он пристально смотрел мне в лицо, от которого внезапно отхлынула вся кровь.Япочувствовала на лбу капли пота, мои губы и щеки похолодели.
When I rallied, which I soon did, he walked gently with me up the path to the porch.	Когда яоправилась, он бережно повел меня по дорожке к церковным дверям.
We entered the quiet and humble temple; the priest waited in his white surplice at the lowly altar, the clerk beside him.	Мы вошли в тихий, скромный храм.Священник уже ждал нас в своем белом облачении возле низкого алтаря, рядом с ним стоял причетник.
All was still: two shadows only moved in a remote corner.	Все было тихо,только в дальнем углу шевелились две тени.
My conjecture had been correct: the strangers had slipped in before us, and they now stood by the vault of the Rochesters, their backs towards us, viewing through the rails the old time-stained marble tomb, where a kneeling angel guarded the remains of Damer de Rochester, slain at Marston Moor in the time of the civil wars, and of Elizabeth, his wife.	Мое предположение оказалосьправильным: незнакомцы проскользнули вцерковь раньше нас и теперь стояли усклепа Рочестеров, повернувшись к нам спиной ирассматривая сквозь решеткустарую мраморную гробницу сколенопреклоненным ангелом, охранявшимостанкиДэймера Рочестера, убитого при Марстонмуре во время войны Алой и Белой Розы, и Элизбет Рочестер - его жены.
Our place was taken at the communion rails.	Мы заняли свои места.
Hearing a cautious step behind me, I glanced over my shoulder: one of the strangers—a gentleman, evidently—was advancing up the chancel.	Услышав позади себя осторожные шаги, я взглянулачерез плечо: один из незнакомцев приближался к церковной кафедре.
The service began.	Службаначалась.
The explanation of the intent of matrimony was gone through; and then the clergyman came a step further forward, and, bending slightly towards Mr. Rochester, went on.	Уже было дано объяснение того, что такое брак, затем священникподошел к нам и, слегка поклонившись мистеру Рочестеру, продолжал:
“I require and charge you both (as ye will answer at the dreadful day of judgment, when the secrets of all hearts shall be disclosed), that if either of you know any impediment why ye may not lawfully be joined together in matrimony, ye do now confess it; for be ye well assured that so many as are coupled together otherwise than God’s Word doth allow, are not joined together by God, neither is their matrimony lawful.”	- Я прошу и требую от вас обоих (как в страшный день суда, когда всетайны сердца будут открыты): если кому-либо из вас известны препятствия,из-за которых вы не можете сочетаться законным браком, то чтобы вы признались нам, ибо нельзя сомневаться в том, что все, кто соединяетсяиначе, чем это дозволяет слово божье, богом не соединены и брак их не считается законным.
He paused, as the custom is.	Он замолчал, как того требовал обычай.
When is the pause after that sentence ever broken by reply?	Когда это молчание бывало нарушено?
Not, perhaps, once in a hundred years.	Может быть, раз в столетие.

And the clergyman, who had not lifted his eyes from his book, and had held his breath but for a moment, was proceeding: his hand was already stretched towards Mr. Rochester, as his lips unclosed to ask,	Священник, не отрывая глаз от книги,которую держал в руках, лишь на миг перевелдыхание и хотел продолжать, онуже протянул руку к мистеру Рочестеру, и егогубы уже открылись, чтобыспросить:
“Wilt thou have this woman for thy wedded wife?”—when a distinct and near voice said—	"Хочешь взять эту женщину себе в жены?" -когда совсем близкочей-то голос отчетливо произнес:
“The marriage cannot go on: I declare the existence of an impediment.”	- Брак не может состояться, я заявляю, что препятствие существует.
The clergyman looked up at the speaker and stood mute; the clerk did the same; Mr. Rochester moved slightly, as if an earthquake had rolled under his feet: taking a firmer footing, and not turning his head or eyes, he said,	Священник стоял онемев, не спуская глаз сговорившего, растерялся ипричетник.Мистер Рочестер вздрогнул, словно перед ним разверзлась пропасть;он крепче уперся в землю, чтобы сохранить равновесие, и, не повертывая головы, не глядя ни на кого, сказал:
“Proceed.”	- Продолжайте.
Profound silence fell when he had uttered that word, with deep but low intonation.	Когда он произнес это слово низким и глухим голосом, воцарилось глубокое молчание.
Presently Mr. Wood said—	Затем мистер Вуд сказал:
“I cannot proceed without some investigation into what has been asserted, and evidence of its truth or falsehood.”	- Я не могу продолжать, раз такое заявление сделано.Я должен выяснить,соответствует ли оно действительности.
“The ceremony is quite broken off,” subjoined the voice behind us.	- Бракосочетание должно быть прервано, - сновараздался голос позадинас.
“I am in a condition to prove my allegation: an insuperable impediment to this marriage exists.”	- Я имею возможность доказать справедливостьмоего заявления: для бракасуществует непреодолимое препятствие.
Mr.Rochester heard, but heeded not: he stood stubborn and rigid, making no movement but to possess himself of my hand.	Мистер Рочестер слышал, но казался по-прежнему непоколебимым.Он стоялгордо выпрямившись и только сжал мою руку в своей.
What a hot and strong grasp he had! and how like quarried marble was his pale, firm, massive front at this moment!	Как горячо было этопожатие и как напоминал его массивный лоб в этуминуту бледный непроницаемыймрамор!
How his eye shone, still watchful, and yet wild beneath!	Как горели его глаза, настороженные и полные мятежного огня!
Mr.Wood seemed at a loss.	Мистер Вуд, казалось, растерялся.
“What is the nature of the impediment?” he asked.	- А каков характер этого препятствия? - спросил он.
“Perhaps it may be got over—explained away?”	- Может быть, его можно устранить? Объяснитесь.
“Hardly,” was the answer.	- Едва ли, - последовал ответ.
“I have called it insuperable, and I speak advisedly.”	- Я назвал его непреодолимым. И я говорю не без оснований.

Thc spcakcr camc forward and lcancd on thc rails.	Незнакомец вышел вперед и облокотился о балюстраду.
Hc continucd, uttcring cach word distinctly, calmly, stcadily, but not loudly—	Он продолжал,выговаривая каждое Слово отчетливо, спокойно, уверенно, но не громко:
“It simply consists in thc cxistcncc of a previous marriagc.Mr. Rochcstcr has a wifc now living.”	- Это препятствие состоит в том, что мистер Рочестер уже женат и его жена жива.
My ncrvcs vibratcd to thosc low-spokcn words as thcy had ncvcr vibratcd to thundcr—my blood fclt thcir subtlc violcncc as it had ncvcr fclt frost or firc; but I was collcctcd, and in no dangcr of swooning.	Мои нервы отозвались на эти спокойные слова так, как не отзывались насамый страшный удар грома; моя кровь ощутилаих коварное вторжение, как неощущала мороза и пламени, - но я крепко держаласебя в руках и не собираласьупасть в обморок.
I lookcd at Mr. Rochcstcr: I madc him look at mc.His wholc facc was colourlcss rock: his cyc was both spark and flint.	Я посмотрела на мистера Рочестера и заставила еговзглянуть на меня, - его лицо напоминало бескровное изваяние.Глаза были мрачны и пылали.
Hc disavowcd nothing: hc sccmcd as if hc would dcfy all things.	Он ничего не отрицал; казалось, он бросал вызов всему миру.
Without spcaking, without smiling, without sccming to rccognisc in mc a human bcing, hc only twincd my waist with his arm and rivctcd mc to his sidc.	Не говоря ни слова, без улыбки, как будто не признавая во мне человеческое существо, он только обнял меня за талию и привлек к себе.
“Who arc you?” hc askcd of thc intrudcr.	- Кто вы? - спросил он незнакомца.
“My namc is Briggs, a solicitor of — Strcct, London.”	- Моя фамилия Бриггс, я поверенный из Лондона.
“And you would thrust on mc a wifc?”	- И вы мне хотите навязать какую-то жену?
“I would rcmind you of your lady’s cxistcncc, sir, which thc law rccogniscs, if you do not.”	- Я готов напомнить вам, сэр, о существованиивашей супруги, котораяпризнана законом, если и не признана вами.
“Favour mc with an account of hcr—with hcr namc, hcr parcntagc, hcr placc of abodc.”	- Потрудитесь описать ее, как ее имя, кто ееродственники, где онаживет?
“Ccrtainly.”	- Пожалуйста!
Mr. Briggs calmly took a papcr from his pockct, and rcad out in a sort of official, nasal voicc:—	- Мистер Бриггс спокойно извлек из кармана листок бумаги и торжественно прочел:
“‘I affirm and can provc that on thc 20th of Octobcr A.D. — (a datc of fiftccn ycars back), Edward Fairfax Rochcstcr, of Thornficld Hall, in thc county of —, and of Fcrndcan Manor, in —shirc, England, was marricd to my sistcr, Bcrtha Antoinctta Mason, daughtcr of Jonas Mason, mcrchant, and of Antoinctta his wifc, a Crcolc, at — church, Spanish Town, Jamaica.	"Я утверждаю и могу доказать, что двадцатого октября такого-то года(пятнадцать лет тому назад) Эдвард Фэйрфакс Рочестер из Торнфильдхолла в ...ширском графстве и из замка Ферндин в ...шире женился на моей сестре Берте-Антуанетте Мэзон, дочери Джонаса Мэзона, коммерсанта, и Антуанетты, его жены-креолки; венчание происходило в Спаништауне, на Ямайке.
Thc rccord of thc marriagc will bc found in thc rcgistcr of that church—a copy of it is now in my posscssion.	Записьбрака может быть найдена в церковных книгах, а копия с нее находится у меня в руках.
Signcd, Richard Mason.’”	Подпись: Ричард Мэзон".

“That—if a genuine document—may prove I have been married, but it does not prove that the woman mentioned therein as my wife is still living.”	- Это - если только документ подлинный -доказывает, что я был женат,но не доказывает, что упомянутая здесь женщина, ставшая моей женой, жива.
“She was living three months ago,” returned the lawyer.	- Три месяца тому назад она еще была жива, -возразил мистер Бриггс.
“How do you know?”	- Откуда это вам известно?
“I have a witness to the fact, whose testimony even you, sir, will scarcely controvert.”	- У меня есть свидетель, показания которого дажевы, мистер Рочестер,едва ли сможете опровергнуть.
“Produce him—or go to hell.”	- Давайте его сюда или убирайтесь к дьяволу.
“I will produce him first—he is on the spot.	- Сначала я представлю его вам. Он здесь.
Mr. Mason, have the goodness to step forward.”	Мистер Мэзон, будьте так добры, подойдите сюда.
Mr.Rochester, on hearing the name, set his teeth; he experienced, too, a sort of strong convulsive quiver; near to him as I was, I felt the spasmodic movement of fury or despair run through his frame.	Услышав это имя, мистер Рочестер стиснул зубы.Все его тело конвульсивно вздрогнуло.Я была настолько близко от него, что физическиощущала волну ярости или отчаяния, словно обдавшую его с головы до ног.
The second stranger, who had hitherto lingered in the background, now drew near; a pale face looked over the solicitor’s shoulder—yes, it was Mason himself.	Второй незнакомец, до сих пор остававшийся на заднем плане, подошел ближе.
Mr. Rochester turned and glared at him.	Из-за плеча мистера Бриггса выступило бледное лицо.
His eye, as I have often said, was a black eye: it had now a tawny, nay, a bloody light in its gloom; and his face flushed—olive cheek and hueless forehead received a glow as from spreading, ascending heart-fire: and he stirred, lifted his strong arm—he could have struck Mason, dashed him on the church-floor, shocked by ruthless blow the breath from his body—but Mason shrank away, and cried faintly,	Да, это был сам Мэзон.Мистер Рочестер обернулся и с гневом посмотрел на него.Обычно его глаза были черными, но теперь в них был странный, красноватый, я бы сказала,кровавый отблеск, напоминавший разгорающийся пожар.Он сделал движение, занес свою сильную руку, готовый ударить Мэзона, швырнуть его на каменный пол, выбить дух из его тощего тела, но Мэзон отпрянул и закричал тонким голосом:
“Good God!”	"Ради бога!"
Contempt fell cool on Mr. Rochester—his passion died as if a blight had shrivelled it up: he only asked—“What have you to say?”	Презрение охладило порыв мистера Рочестера. Его пылугас, словно под дуновением ветра.Он только спросил:- А ты что имеешь сказать?
An inaudible reply escaped Mason’s white lips.	Побелевшие губы Мэзона пролепетали что-то нечленораздельное.
“The devil is in it if you cannot answer distinctly.	- Иди к дьяволу, если не можешь выговорить ни слова.
I again demand, what have you to say?”	Я спрашиваю, что ты имеешь сказать?

“Sir—sir,” interrupted the clergyman, “do not forget you are in a sacred place.”	- Сэр, сэр, - прервал его священник.- Не забывайте, что вы в священном месте.
Then addressing Mason, he inquired gently,“Are you aware, sir, whether or not this gentleman’s wife is still living?”	- Затем, обратившись к Мэзону, он мягко спросил:- Вам известно, сэр,жива или нет жена этого джентльмена?
“Courage,” urged the lawyer,—“speak out.”	- Смелее, - подбадривал его адвокат.- Говорите же.
“She is now living at Thornfield Hall,” said Mason, in more articulate tones:“I saw her there last April.	- Она живет в Торнфильдхолле, - наконец выговорил Мэзон, - я видел ее в апреле этого года.
I am her brother.”	Я ее брат.
“At Thornfield Hall!” ejaculated the clergyman.	- В Торнфильдхолле? - изумился священник.
“Impossible!	- Не может быть.
I am an old resident in this neighbourhood, sir, and I never heard of a Mrs. Rochester at Thornfield Hall.”	Я давно живув этих местах, сэр, и никогда не слышал о хозяйке Торнфильдхолла.
I saw a grim smile contort Mr. Rochester’s lips, and he muttered—	Я увидела, как лицо мистера Рочестера исказилосьмрачной гримасой, и онпробормотал:
“No, by God!	- Еще бы!
I took care that none should hear of it—or of her under that name.”	Я постарался, чтобы никто не слышал о ней и недогадывался,что она моя жена.
He mused—for ten minutes he held counsel with himself: he formed his resolve, and announced it—	- Он замолчал.Несколько минут он как бы что-то взвешивал. Затем, видимо, решился и заявил:
“Enough! all shall bolt out at once, like the bullet from the barrel.	- Довольно!Сейчас все это вырвется наружу, как пуля из ружья.
Wood, close your book and take off your surplice; John Green (to the clerk), leave the church: there will be no wedding to-day.”	Вуд,захлопните вашу книгу и снимите ваше облачение.Джон Грин (это был причетник), уходите из церкви.Венчания сегодня не будет.
The man obeyed.	Тот повиновался.
Mr.Rochester continued, hardily and recklessly:	- Двоеженство - неприятное слово! - продолжал мистер Рочестер с вызовом.
“Bigamy is an ugly word!—I meant, however, to be a bigamist; but fate has out-manoeuvred me, or Providence has checked me,—perhaps the last.	- И все-таки я собирался стать двоеженцем.Как видите, судьба посмеялась надо мной, а может быть, провидение вмешалось в мои дела, - будем считать, что это перст провидения.
I am little better than a devil at this moment; and, as my pastor there would tell me, deserve no doubt the sternest judgments of God, even to the quenchless fire and deathless worm.	В данную минуту я, наверно, немногим лучше самого дьявола.И - как мой духовный отец, вероятно, сказал бы мне -заслуживаю, без всякого сомнения, строжайшей кары божьей, вплоть до неугасимого огня и вечной муки.

Gcntlcmcn, my plan is brokcn up:—what this lawycr and his clicnt say is truc: I havc bccn marricd, and thc woman to whom I was marricd livcs!	Джентльмены, мой план сорвался!То, о чемэтот поверенный и его клиент сообщили вам, правда.Я в некотором роде женат.Женщина, которая называется моей женой, жива.
You say you ncvcr hcard of a Mrs. Rochcstcr at thc housc up yondcr, Wood; but I darcsay you havc many a timc inclincd your car to gossip about thc mystcrious lunatic kcpt thcrc undcr watch and ward.	Вы сказали, Вуд, что никогда не слышали о миссис Рочестер, но до вас, вероятно, не раз доходили сплетни относительно загадочной сумасшедшей, которая содержится в доме под замком.
Somc havc whispcrcd to you that shc is my bastard half-sistcr: somc, my cast-off mistrcss.	Иные, наверное, нашептывали вам, что это моя незаконная сестра, другие - что это моя отставная любовница.
I now inform you that shc is my wifc, whom I marricd fiftccn ycars ago,—Bcrtha Mason by namc; sistcr of this rcsolutc pcrsonagc, who is now, with his quivcring limbs and whitc chccks, showing you what a stout hcart mcn may bcar.	Так вот, разрешите мне сказать, что это не кто иная, как моя жена, на которой я женился пятнадцать лет назад.Ее зовутБерта Мэзон, она сестра вон того решительного господина, который своимидрожащими руками и побелевшими щеками показывает вам, на что способен храбрый мужчина.
Chccr up, Dick!—ncvcr fcar mc!—I’d almost as soon strikc a woman as you.	Смелее, Дик, не бойся!Я скорее ударю женщину, чем тебя.
Bcrtha Mason is mad; and shc camc of a mad family; idiots and maniacs through thrcc gcncrations!	Берта Мэзон - сумасшедшая, и она происходит из семьи сумасшедших.Трипоколения идиотов и маньяков!
Hcr mothcr, thc Crcolc, was both a madwoman and a drunkard!—as I found out aftcr I had wcd thc daughtcr: for thcy wcrc silcnt on family sccrcts bcforc.	Ее мать, креолка, была сумасшедшая и страдала запоем.Это стало мне известно лишь после того, как я женился на ее дочери;ибо до брака все эти семейные секреты держались в тайне.
Bcrtha, likc a dutiful child, copicd hcr parent in both points.	Берта, какпреданная дочь, пошла по стопам своих родителей во всех отношениях.
I had a charming partncr—purc, wisc, modcst: you can fancy I was a happy man.	Таковабыла моя прелестная жена: добродетельная, умная, скромная!Вы можете себепредставить, каким я был счастливым человеком!
I wcnt through rich sccncs!	Какие на мою долю выпали разнообразные удовольствия!
Oh! my cxpcricncc has bccn hcavcnly, if you only kncw it!	Это было райское блаженство, если бы вы только знали!
But I owc you no furthcr cxplanation.	Но довольно объяснений!
Briggs, Wood, Mason, I invitc you all to comc up to thc housc and visit Mrs. Poolc’s paticnt, and my wifc!	Бриггс, Вуд, Мэзон, я приглашаю вас всех вмой дом, посетить пациентку миссис Пул - моюжену!

You shall see what sort of a being I was cheated into espousing, and judge whether or not I had a right to break the compact, and seek sympathy with something at least human.	Вы увидите, на какомсуществе меня женили обманом, и убедитесьсами, имел ли я право разорватьэти узы и искать близости с существом, вкотором прежде всего виделчеловека.
This girl,” he continued, looking at me, “knew no more than you, Wood, of the disgusting secret: she thought all was fair and legal and never dreamt she was going to be entrapped into a feigned union with a defrauded wretch, already bound to a bad, mad, and embruted partner!	Эта девушка, - продолжал он, взглянув на меня, -знала не большевашего, Вуд, о мерзкой тайне.Она верила мне безусловно, у нее и в мыслях не было, что ее собирается завлечь в ловушку мнимого брака негодяй, ужесвязанный с дурной, безумной и озверевшей женщиной!
Come all of you—follow!”	Я всех вас приглашаю! Идемте!
Still holding me fast, he left the church: the three gentlemen came after.	Все еще продолжая крепко держать меня за руку, он вышел из церкви.Троемужчин последовали за ним.
At the front door of the hall we found the carriage.	Перед подъездом дома стояла коляска.
“Take it back to the coach-house, John,” said Mr. Rochester coolly; “it will not be wanted to-day.”	- Поворачивай в конюшню, Джон, - сказал мистер Рочестер холодно.Сегодня мы никуда не едем.
“To the right-about—every soul!” cried the master; “away with your congratulations!Who wants them?	- Уходите отсюда все! - крикнул хозяин.- Никому не нужны ваши поздравления!
Not I!—they are fifteen years too late!”	Во всяком случае не мне!Они опоздали на пятнадцать лет!
He passed on and ascended the stairs, still holding my hand, and still beckoning the gentlemen to follow him, which they did.	Он поспешил дальше и стал подниматься по лестнице, все еще держа меняза руку и знаками приглашая мужчин следовать за ним.
We mounted the first staircase, passed up the gallery, proceeded to the third storey: the low, black door, opened by Mr. Rochester’s master-key, admitted us to the tapestried room, with its great bed and its pictorial cabinet.	Мы поднялись на второйэтаж, прошли коридор, поднялись на третий. Мистер Рочестер открыл своим ключом низенькую черную дверь, и мы вступили в обитую гобеленами комнату с огромной кроватью и резным шкафом.
“You know this place, Mason,” said our guide; “she bit and stabbed you here.”	- Узнаешь эту комнату, Мэзон? - сказал мистер Рочестер.- Здесь онаискусала тебя и хватила ножом.
He lifted the hangings from the wall, uncovering the second door: this, too, he opened.	Он раздвинул гобелены на стене, под которыми оказалась вторая дверь.Ееон также открыл.
In a room without a window, there burnt a fire guarded by a high and strong fender, and a lamp suspended from the ceiling by a chain.	Перед нами была комната без окон; в камине, окруженномкрепкой высокой решеткой, горел огонь, а спотолка спускалась зажженнаялампа.
Grace Poole bent over the fire, apparently cooking something in a saucepan.	У камина стояла, наклонившись, Грэйс Пул и,видимо, что-то варила вкастрюльке.

In the deep shade, at the farther end of the room, a figure ran backwards and forwards.	В дальнем темном углу комнаты какое-то существо бегало взад и вперед.
What it was, whether beast or human being, one could not, at first sight, tell: it grovelled, seemingly, on all fours; it snatched and growled like some strange wild animal: but it was covered with clothing, and a quantity of dark, grizzled hair, wild as a mane, hid its head and face.	Сначала трудно было даже разобрать, человек это или животное.Оно бегало начетвереньках, рычало и фыркало, точно какой-то диковинный зверь.Но на нембыло женское платье; масса черных седеющих волос, подобно спутанной гриве, закрывала лицо страшного существа.
“Good-morrow, Mrs. Poole!” said Mr. Rochester.	- Здравствуйте, миссис Пул! - сказал мистер Рочестер.
“How are you? and how is your charge to-day?”	- Как вы и как сегодня ваша больная?
“We’re tolerable, sir, I thank you,” replied Grace, lifting the boiling mess carefully on to the hob: “rather snappish, but not ‘rageous”	- Ничего, сэр, благодарю вас! - отозвалась Грэйс, осторожно ставя кипящее варево на решетку.
A fierce cry seemed to give the lie to her favourable report: the clothed hyena rose up, and stood tall on its hind-feet.	- Беспокойна, но по крайней мере не бесится. Неистовый вопль опроверг ее слова.Одетая в платье женщины гиена поднялась на ноги и выпрямилась во весь рост.
“Ah! sir, she sees you!” exclaimed Grace: “you’d better not stay.”	- О сэр, она увидела вас! - воскликнула Грэйс.- Ушли бы вы лучше!
“Only a few moments, Grace: you must allow me a few moments.”	- Одну минуту, Грэйс.Дайте мне побыть одну минуту.
“Take care then, sir!—for God’s sake, take care!”	- Осторожнее, сэр!Ради бога, будьте осторожны!
The maniac bellowed: she parted her shaggy locks from her visage, and gazed wildly at her visitors.	Безумная залаяла.Она откинула с лица спутанные пряди волос и дикимвзглядом обвела посетителей.
I recognised well that purple face,—those bloated features.	Я без труда узнала это багровое лицо, эти одутловатые щеки.
Mrs. Poole advanced.	Миссис Пул сделала несколько шагов вперед.
“Keep out of the way,” said Mr. Rochester, thrusting her aside: “she has no knife now, I suppose, and I’m on my guard.”	- Не мешайте, - сказал мистер Рочестер, отстраняя ее.- Ножа у нее,надеюсь, нет, а я настороже.
“One never knows what she has, sir: she is so cunning: it is not in mortal discretion to fathom her craft.”	- Никогда не знаешь, что у нее есть, сэр; она ужасно хитрая.Она когохочешь перехитрит.
“We had better leave her,” whispered Mason.	- Лучше уйдем отсюда, - прошептал Мэзон.
“Go to the devil!” was his brother-in-law’s recommendation.	- Ступай к дьяволу! - порекомендовал ему зять.
“‘Ware!” cried Grace.	- Берегитесь! - крикнула Грэйс.
The three gentlemen retreated simultaneously.	Три джентльмена быстро отступили.
Mr. Rochester flung me behind him: the lunatic sprang and grappled his throat viciously, and laid her teeth to his cheek: they struggled.	Мистер Рочестер загородил меня собой.Сумасшедшая, сделав прыжок, вцепилась ему в горло и впилась зубами в щеку; завязалась борьба.

Shc was a big woman, in staturc almost cqualling hcr husband, and corpulcnt bcsidcs: shc showcd virilc forcc in thc contcst—morc than oncc shc almost throttlcd him, athlctic as hc was.	Она была очень рослая, почти такая же, как ее муж, нотолько гораздо толще.В завязавшейся борьбе она обнаружила чисто мужскуюсилу и чуть не задушила мистера Рочестера,несмотря на его атлетическоесложение.
Hc could havc scttlcd hcr with a wcll-plantcd blow; but hc would not strikc: hc would only wrcstlc.	Он мог сразить ее одним ударом, но не хотел поднимать на нее руку.Он только защищался.
At last hc mastcrcd hcr arms; Gracc Poolc gavc him a cord, and hc pinioncd thcm bchind hcr: with morc ropc, which was at hand, hc bound hcr to a chair.	Наконец ему удалось схватить ее за локти.Грэйс Пулдала ему веревку, и он связал руки безумной за спиной, другой веревкой он привязал ее к стулу.
Thc opcration was pcrformcd amidst thc ficrccst yclls and thc most convulsivc plungcs.	Все это происходило под неистовые вопли сумасшедшей,делавшей судорожные попытки вырваться.
Mr. Rochcstcr thcn turncd to thc spcctators: hc lookcd at thcm with a smilc both acrid and dcsolatc.	Затем мистер Рочестер обернулся кзрителям; он посмотрел на них с улыбкой, полнойгоречи и отчаянья.
“That is my wifc,” said hc.	- Вот это моя жена, - сказал он.
“Such is thc solc conjugal cmbracc I am cvcr to know—such arc thc cndcarmcnts which arc to solacc my lcisurc hours!	- Это единственные супружеские объятия, которые мне суждено испытать, единственные ласки, которые могут скрасить часы моего досуга.
And this is what I wishcd to havc” (laying his hand on my shouldcr): “this young girl, who stands so gravc and quict at thc mouth of hcll, looking collcctcdly at thc gambols of a dcmon, I wantcd hcr just as a changc aftcr that ficrcc ragout.	А вот та, которую я мечтал назвать своей!- Онположил мне руку на плечо.- Молоденькая девушка, которая стоит так сурово испокойно у самых дверей ада, глядя с полнымсамообладанием на проделки этогодемона.Не правда ли, это было бы приятным разнообразием после такого дьявольского кушанья?
Wood and Briggs, look at thc diffcrcncc!	Вуд и Бриггс, посмотрите, какой контраст!
Comparc thcsc clcar cycs with thc rcd balls yondcr—this facc with that mask—this form with that bulk; thcn judgc mc, pricst of thc gospcl and man of thc law, and rcmcmbcr with what judgmcnt yc judgc yc shall bc judgcd!	Сравните этичистые глаза с теми вон, налитыми кровью, это лицо - с той маской, этотстройный стан - с той глыбой мяса, - и потом судите меня, вы, священник, и вы, представитель закона.
Off with you now.	И вспомните, что каким судом судите, таким и вас будут судить.
I must shut up my prizc.”	А теперь прочь отсюда, я должен запереть мое сокровище.
Wc all withdrcw.	Мы все вышли.
Mr. Rochcstcr staycd a momcnt bchind us, to givc somc furthcr ordcr to Gracc Poolc.	Мистер Рочестер задержался на мгновенье, чтобы отдатькакое-то приказание Грэйс Пул.
Thc solicitor addrcsscd mc as hc dcsccndcd thc stair.	Когда мы спускались по лестнице, поверенный обратился ко мне.

“You, madam,” said he, “are cleared from all blame: your uncle will be glad to hear it—if, indeed, he should be still living—when Mr. Mason returns to Madeira.”	- Вы, сударыня, - сказал он мне, - полностью оправданы, и ваш дядябудет рад слышать это, если он еще окажется жив, когда мистер Мэзон вернется на Мадейру.
“My uncle!	- Мой дядя?
What of him?	Как?
Do you know him?”	Разве вы знаете его?
“Mr. Mason does.	- Мистер Мэзон его знает.
Mr. Eyre has been the Funchal correspondent of his house for some years.	Мистер Эйр был много лет коммерческим корреспондентом их торгового дома.
When your uncle received your letter intimating the contemplated union between yourself and Mr. Rochester, Mr. Mason, who was staying at Madeira to recruit his health, on his way back to Jamaica, happened to be with him.	Когда ваш дядя получил от вас письмо относительно предполагаемого брака между вами и мистером Рочестером, мистер Мэзон, который жил в это время на Мадейре ради поправления здоровья,случайно встретился с ним, возвращаясь на Ямайку.
Mr. Eyre mentioned the intelligence; for he knew that my client here was acquainted with a gentleman of the name of Rochester.	Мистер Эйр упомянул описьме, так как ему было известно, что мой клиент знаком с некимджентльменом по фамилии Рочестер, Мистер Мэзон, естественно пораженный и расстроенный, объяснил, как обстоит дело.
Mr. Mason, astonished and distressed as you may suppose, revealed the real state of matters.	Ваш дядя, к сожалению, сейчас при смерти.
Your uncle, I am sorry to say, is now on a sick bed; from which, considering the nature of his disease—decline—and the stage it has reached, it is unlikely he will ever rise.	Принимая во внимание его возраст, характер его болезни и ту стадию,которой она достигла, трудно допустить, чтобы он поправился.
He could not then hasten to England himself, to extricate you from the snare into which you had fallen, but he implored Mr. Mason to lose no time in taking steps to prevent the false marriage.	Поэтому он немог поспешить в Англию, чтобы вызволить вас из ловушки, в которую вас чутьне завлекли, но он умолил мистера Мэзона нетерять времени и предпринятьвсе, чтобы расстроить этот мнимый брак.
He referred him to me for assistance.	Он отправил его ко мне за поддержкой.
I used all despatch, and am thankful I was not too late: as you, doubtless, must be also.	Я не стал терять времени и очень рад, что не опоздал.Вы, без сомнения, тоже.
Were I not morally certain that your uncle will be dead ere you reach Madeira, I would advise you to accompany Mr. Mason back; but as it is, I think you had better remain in England till you can hear further, either from or of Mr. Eyre.	Не будь я уверен, что ваш дядя умрет раньше, чем выдоберетесь до Мадейры, я посоветовал бы вампоехать туда с мистером Мэзоном;но при создавшемся положении я считаю, чтовам лучше остаться в Англии иждать распоряжений от мистера Эйра или известияо нем.
Have we anything else to stay for?” he inquired of Mr. Mason.	У нас здесь есть ещекакие-нибудь дела? - обратился он к мистеру Мэзону.

“No, no—let us be gone,” was the anxious reply; and without waiting to take leave of Mr. Rochester, they made their exit at the hall door.	- Нет, нет, поедем скорее, - испуганно ответил тот.И, даже недождавшись мистера Рочестера, чтобы проститься с ним, они удалились.
The clergyman stayed to exchange a few sentences, either of admonition or reproof, with his haughty parishioner; this duty done, he too departed.	Священник остался, чтобы сказать несколько назидательных слов упрекаили увещания своему высокомерному прихожанину Выполнив этот долг, он тоже покинул дом.
I heard him go as I stood at the half-open door of my own room, to which I had now withdrawn.	Стоя на пороге моей спальни, куда я спаслась бегством, я слышала, как он удалялся.
The house cleared, I shut myself in, fastened the bolt that none might intrude, and proceeded—not to weep, not to mourn, I was yet too calm for that, but—mechanically to take off the wedding dress, and replace it by the stuff gown I had worn yesterday, as I thought, for the last time.	Когда все ушли, я заперла дверь на задвижку, чтобы никто непроник ко мне, и не стала плакать и скорбеть - я была для этого еще слишкомспокойна, - но машинально сняла с себясвадебный наряд, вместо которогонадела свое вчерашнее платьице, - а я-то думала,что уже никогда не наденуего!
I then sat down: I felt weak and tired.	Потом села на стул Меня охватили мучительная слабость и усталость.
I leaned my arms on a table, and my head dropped on them.And now I thought: till now I had only heard, seen, moved—followed up and down where I was led or dragged—watched event rush on event, disclosure open beyond disclosure: but now, I thought.	Ясложила руки на столе, опустила на них голову и погрузилась в размышления;до этой минуты я только слушала, смотрела, двигалась, ходила туда и сюда или давала вести себя, наблюдая, как событие следует за событием и за однойтайной разверзается другая; но теперь я стала раздумывать.
The morning had been a quiet morning enough—all except the brief scene with the lunatic: the transaction in the church had not been noisy; there was no explosion of passion, no loud altercation, no dispute, no defiance or challenge, no tears, no sobs: a few words had been spoken, a calmly pronounced objection to the marriage made; some stern, short questions put by Mr. Rochester; answers, explanations given, evidence adduced; an open admission of the truth had been uttered by my master; then the living proof had been seen; the intruders were gone, and all was over.	В общем утро было довольно спокойное,кроме короткой сцены ссумасшедшей.Весь эпизод в церкви совершился бесшумно, не было ни взрывастрастей, ни громких споров, вызовов илиоскорблений, не было слез ирыданий.Было произнесено всего несколько слов: спокойное заявление о невозможности брака.Мистер Рочестер задал несколько коротких угрюмыхвопросов, последовали ответ, объяснение, доказательства.Мой хозяин открытосознался во всем, затем привел живое подтверждение своих слов.Чужие ушли, и все было кончено.
I was in my own room as usual—just myself, without obvious change: nothing had smitten me, or scathed me, or maimed me.	Я сидела в своей комнате, как обычно, такая же, как и была, без всякой видимой перемены.Я не была замарана, оскорблена, унижена.

And yct whcrc was thc Janc Eyrc of ycstcrday?—whcrc was hcr lifc?—whcrc wcrc hcr prospccts?	И все же где Джен Эйр вчерашнего дня?Где ее жизнь, где ее надежды?
Janc Eyrc, who had bccn an ardcnt, cxpcctant woman—almost a bridc, was a cold, solitary girl again: hcr lifc was palc; hcr prospccts wcrc dcsolatc.	Та Джен Эйр, которая с надеждой смотрела вбудущее, Джен Эйр - почтижена, стала опять одинокой, замкнутой девушкой.Жизнь, предстоявшая ей, былабледна, будущее уныло.
A Christmas frost had comc at midsummcr; a whitc Dcccmbcr storm had whirlcd ovcr Junc; icc glazcd thc ripc applcs, drifts crushcd thc blowing roscs; on hayficld and cornficld lay a frozcn shroud: lancs which last night blushcd full of flowcrs, to-day wcrc pathlcss with untroddcn snow; and thc woods, which twclvc hours sincc wavcd lcafy and flagrant as grovcs bctwccn thc tropics, now sprcad, wastc, wild, and whitc as pinc-forcsts in wintry Norway.	Среди лета грянул рождественский мороз, белаядекабрьская метель пронеслась над июльскимиполями, мороз сковал зрелыеяблоки, ледяные ветры сорвали расцветающиерозы, на полях и лугах лежалбелый саван, поляны, еще вчера покрытыецветами, сегодня были засыпаныглубоким снегом, и леса, которые еще двенадцатьчасов назад благоухали, кактропические рощи, теперь стояли пустынные, одичалые, заснеженные, как леса Норвегии зимой.
My hopcs wcrc all dcad—struck with a subtlc doom, such as, in onc night, fcll on all thc first-born in thc land of Egypt.	Все мои надежды погибли, они убиты по воле коварного рока,как были убиты в одну ночь все первенцы в Египте.
I lookcd on my chcrishcd wishcs, ycstcrday so blooming and glowing; thcy lay stark, chill, livid corpscs that could ncvcr rcvivc.	Я вспомнила свои заветныемечты, которые вчера еще цвели и сверкали.Они лежали, как мертвые тела, недвижные, поблекшие, бескровные, уже неспособные ожить.
I lookcd at my lovc: that fccling which was my mastcr’s—which hc had crcatcd; it shivcrcd in my hcart, likc a suffcring child in a cold cradlc; sickncss and anguish had scizcd it; it could not scck Mr. Rochcstcr’s arms—it could not dcrivc warmth from his brcast.	Я оглянулась на моюлюбовь: это чувство, которое принадлежало мистеру Рочестеру, которое он взрастил, замерзало в моем сердце, как больное дитя в холодной колыбели.Тоска и тревога овладели мной.Моя любовь не могла устремиться в объятия мистера Рочестера, не могла согреться на его груди.
Oh, ncvcr morc could it turn to him; for faith was blightcd—confidcncc dcstroycd!	О, никогда не вернет онэтого чувства, ибо вера обманута, надежда растоптана.
Mr. Rochcstcr was not to mc what hc had bccn; for hc was not what I had thought him.	Мистер Рочестер уже небыл для меня тем, что раньше, он оказался не таким, каким я его считала.
I would not ascribc vicc to him; I would not say hc had bctraycd mc; but thc attributc of stainlcss truth was gonc from his idca, and from his prcscncc I must go: that I pcrccivcd wcll.	Яне винила его ни в чем, не утверждала, что онобманул меня, но в нем исчезлата черта безупречной правдивости, которая такпривлекала меня, и поэтому ясама должна была покинуть его.Это мне было совершенно ясно.
Whcn—how—whithcr, I could not yct disccrn; but hc himsclf, I doubtcd not, would hurry mc from Thornficld.	Когда, как,куда бежать - я пока еще не знала, но он и сам, без сомнения, поспешит удалить меня из Торнфильда.

Real affection, it seemed, he could not have for me; it had been only fitful passion: that was balked; he would want me no more.	Видимо, он не любил меня по-настоящему.Это былолишь мимолетное увлечение, но оно наткнулось на препятствие, и я больше не нужна ему.
I should fear even to cross his path now: my view must be hateful to him.	Мне было бы даже страшно встретиться с ним теперь.
Oh, how blind had been my eyes!	Вероятно,самый вид мой стал ему ненавистен.
How weak my conduct!	О, как я была слепа, как слаба в своих поступках!
My eyes were covered and closed: eddying darkness seemed to swim round me, and reflection came in as black and confused a flow.	Мои глаза были закрыты; казалось, вокруг меня сгущается мрак, и мыслибушуют во мне, словно темный и бурный прилив.
Self-abandoned, relaxed, and effortless, I seemed to have laid me down in the dried-up bed of a great river; I heard a flood loosened in remote mountains, and felt the torrent come: to rise I had no will, to flee I had no strength.	Обессилев, ослабев, без воли,я, казалось, лежала на дне высохшей большой реки.Я слышала, как с гор мчится мощный поток и приближается ко мне, но у меня не было желания встать, у меня не было сил спастись от него.
I lay faint, longing to be dead.	Я лежала в изнеможении, призывая смерть.
One idea only still throbbed life-like within me—a remembrance of God: it begot an unuttered prayer: these words went wandering up and down in my rayless mind, as something that should be whispered, but no energy was found to express them—	Одна только мысль трепетала во мне еще какой-то слабой жизнью: этобыло воспоминание о боге; оно жило в молчаливой молитве; ее непроизнесенные слова слабо брезжили в моем помутившемся сознании, я должна была выговорить их вслух, но не имела сил...
“Be not far from me, for trouble is near: there is none to help.”	"Не уходи от меня, ибо горе близко и помочь мне некому".
It was near: and as I had lifted no petition to Heaven to avert it—as I had neither joined my hands, nor bent my knees, nor moved my lips—it came: in full heavy swing the torrent poured over me.	О, оно было близко!И так как я не просила небо отвратить его, не сложила рук, не преклонила колен, не открыла уст, оно обрушилось на меня; могучий, полноводный поток захлестнул меня со страшной силой.
The whole consciousness of my life lorn, my love lost, my hope quenched, my faith death-struck, swayed full and mighty above me in one sullen mass.	Горькоесознание утраченной жизни, моя разбитая любовь, мои погибшие надежды, мояповерженная вера - все это хлынуло на меня мощной темной массой.
That bitter hour cannot be described: in truth, “the waters came into my soul; I sank in deep mire: I felt no standing; I came into deep waters; the floods overflowed me.”CHAPTER XXVII	Этотстрашный чае не поддается описанию. Поистине "все воды твои и волны твои пронеслись надо мной".Глава XXVII
Some time in the afternoon I raised my head, and looking round and seeing the western sun gilding the sign of its decline on the wall, I asked,	Близился вечер.Я, наконец, подняла голову, огляделась кругоми,увидев, что солнце уже на западе и его лучи золотят стены моей комнаты, спросила себя:
“What am I to do?”	"Что же мне делать?"

But the answer my mind gave—“Leave Thornfield at once”—was so prompt, so dread, that I stopped my ears.	Но последовавший за этим ответ:"Немедленно покинь Торнфильд" -прозвучал так повелительно и был так ужасен, что я невольно заткнула уши.
I said I could not bear such words now.	"Нет, нет, - говорила я себе, - об этом пока не может быть и речи!
“That I am not Edward Rochester’s bride is the least part of my woe,” I alleged: “that I have wakened out of most glorious dreams, and found them all void and vain, is a horror I could bear and master; but that I must leave him decidedly, instantly, entirely, is intolerable.	Пусть яперестала быть невестой Эдварда Рочестера -это еще полбеды.Пусть яочнулась от ослепительных грез и нашла, что все это лишь пустой и тщетныйобман, - это ужас, к которому еще можнопривыкнуть, с которым можносправиться.Но что я должна покинуть своего хозяина решительно ибесповоротно, сейчас и навсегда - это выше моих сил!
I cannot do it.”	Я не могу этого сделать!"
But, then, a voice within me averred that I could do it and foretold that I should do it.	Однако внутренний голос твердил мне, что нет -могу, и предвещал, что я так и сделаю.
I wrestled with my own resolution: I wanted to be weak that I might avoid the awful passage of further suffering I saw laid out for me; and Conscience, turned tyrant, held Passion by the throat, told her tauntingly, she had yet but dipped her dainty foot in the slough, and swore that with that arm of iron he would thrust her down to unsounded depths of agony.	Я боролась с собственным решением, я желала себе слабости,чтобы избежать этой новой голгофы, которая лежала передо мной, - нонеумолимое сознание твердило мне, что это ещетолько первый шаг, и угрожалосбросить меня в бездонную пропасть отчаяния.
“Let me be torn away,” then I cried.	- Тогда пусть меня другие оторвут от него! -восклицала я.
“Let another help me!”	- Пустькто-нибудь поможет мне!
“No; you shall tear yourself away, none shall help you: you shall yourself pluck out your right eye; yourself cut off your right hand: your heart shall be the victim, and you the priest to transfix it.”	"Нет, ты сама это сделаешь, и никто не поможет тебе, ты сама вырвешьсебе правый глаз, сама отрубишь правую руку. Твое сердце будет жертвой, а ты - священником, приносящим ее!"
I rose up suddenly, terror-struck at the solitude which so ruthless a judge haunted,—at the silence which so awful a voice filled.	Я вскочила, чтобы бежать от страшногоодиночества, в котором менязастал этот беспощадный судья, от молчания, вкотором зазвучал этот грозныйголос.
My head swam as I stood erect.I perceived that I was sickening from excitement and inanition; neither meat nor drink had passed my lips that day, for I had taken no breakfast.	Когда я встала, у меня закружилась голова, и япочувствовала, что недержусь на ногах от горя и истощения.Весь этот день я ничего не пила и не ела, так как утром мне не хотелось завтракать.
“Friends always forget those whom fortune forsakes,” I murmured, as I undrew the bolt and passed out.	"Друзья всегда забывают тех, кто несчастен", -прошептала я, отодвигая задвижку и выходя из комнаты.
I stumbled over an obstacle: my head was still dizzy, my sight was dim, and my limbs were feeble.	На пороге я на что-то наткнулась.Голова моявсе еще кружилась, в глазах стоял туман, руки и ноги ослабели.

I could not soon recover myself.	Не в силахустоять, я упала, но не на пол, - чья-то рука подхватила меня.
I fell, but not on to the ground: an outstretched arm caught me.I looked up—I was supported by Mr. Rochester, who sat in a chair across my chamber threshold.	Я поднялаголову: меня поддерживал мистер Рочестер,сидевший на стуле у порога моейкомнаты.
“You come out at last,” he said.	- Наконец-то ты вышла, - сказал он.
“Well, I have been waiting for you long, and listening: yet not one movement have I heard, nor one sob: five minutes more of that death-like hush, and I should have forced the lock like a burglar.	- Как долго я тебя ждал, какприслушивался, но я не слышал ни одного движения, ни одного рыдания, - еще пять минут этой смертельной тишины, и я бы взломал замок, как грабитель.
So you shun me?—you shut yourself up and grieve alone!	Значит, вы решили пощадить меня, вы заперлись и скорбите одна?
I would rather you had come and upbraided me with vehemence.	Лучше бы выпришли и излили на меня свое негодование.
You are passionate.I expected a scene of some kind.I was prepared for the hot rain of tears; only I wanted them to be shed on my breast: now a senseless floor has received them, or your drenched handkerchief.	Я знаю, у вас страстная душа, яждал подобной сцены, я был готов к потоку слез,но я хотел, чтобы они былипролиты на моей груди.Однако они пролились на бесчувственный пол или на ваш носовой платок.
But I err: you have not wept at all!	Но я заблуждаюсь, вы и не плакали вовсе?
I see a white cheek and a faded eye, but no trace of tears.	Я вижу бледные щекии угасший взгляд, но никаких следов слез.
I suppose, then, your heart has been weeping blood?”	Вероятно, ваше сердце плакало кровавыми слезами?
“Well, Jane! not a word of reproach? Nothing bitter—nothing poignant? Nothing to cut a feeling or sting a passion?	Ну, что же, Джен, ни одного слова упрека, горечи или боли - ничего,чтобы уколоть мое чувство или пробудить мой гнев?
You sit quietly where I have placed you, and regard me with a weary, passive look.”“Jane, I never meant to wound you thus.	Вы сидите спокойно там,куда я вас посадил, и смотрите на меня тоскливым, безжизненным взглядом,Джен, у меня и в мыслях не было так оскорбить вас.
If the man who had but one little ewe lamb that was dear to him as a daughter, that ate of his bread and drank of his cup, and lay in his bosom, had by some mistake slaughtered it at the shambles, he would not have rued his bloody blunder more than I now rue mine.	Если бы у человека былаединственная овечка, которая дорога ему, как родное дитя, которая ела и пила с ним из одной посуды и спала у него на груди, а он по какой-то случайностиубил ее, то он не мог бы оплакивать своей преступной оплошности больше, чем я.
Will you ever forgive me?”	Вы можете когда-нибудь простить меня?
Reader, I forgave him at the moment and on the spot.	Читатель, я простила его в ту же минуту.
There was such deep remorse in his eye, such true pity in his tone, such manly energy in his manner; and besides, there was such unchanged love in his whole look and mien—I forgave him all: yet not in words, not outwardly; only at my heart’s core.	В его глазах было такоеглубокое раскаянье, такая подлинная скорбь в его голосе, такая мужественнаяэнергия в каждом жесте, и, кроме того, во всемего существе сквозила такаянеизменная любовь, что я простила ему все!Но молча, только в глубине своего сердца.

“You know I am a scoundrcl, Janc?” crc long hc inquircd wistfully—wondcring, I supposc, at my continucd silcncc and tamcncss, thc rcsult rathcr of wcakncss than of will.	- Теперь вы знаете, что я негодяй, Джен! -воскликнул он с тоской,вероятно удивленный моим упорным молчанием и покорностью, которые были скорее результатом слабости, чем нежелания говорить.
“Ycs, sir.”	- Знаю, сэр.
“Thcn tcll mc so roundly and sharply—don’t spare mc.”	- Тогда так и скажите мне, честно и прямо, не щадите меня.
“I cannot: I am tircd and sick.	- Я не могу, я устала и больна.
I want somc watcr.”	Дайте мне воды.
Hc hcavcd a sort of shuddcring sigh, and taking mc in his arms, carricd mc downstairs.	Он не то вздохнул, не то застонал и, взяв меня на руки, понес вниз.
At first I did not know to what room hc had bornc mc; all was cloudy to my glazcd sight: prcscntly I fclt thc rcviving warmth of a firc; for, summcr as it was, I had bccomc icy cold in my chambcr.	Сначала я даже не узнала комнаты, в которой очутилась.Голова моя кружилась, и перед глазами был туман.Но затем я ощутила живительную близость тепла,несмотря на то, что стояло лето, я совершенно закоченела.
Hc put winc to my lips; I tastcd it and rcvivcd; thcn I atc somcthing hc offcrcd mc, and was soon mysclf.	Он поднес к моимгубам стакан вина, я глотнула и снова почувствовала, что жива.Затем онзаставил меня что-то съесть, и вскоре я вполне оправилась.
I was in thc library—sitting in his chair—hc was quitc ncar.	Я увидела, чтонахожусь в библиотеке и сижу в его кресле, а он стоит рядом.
“If I could go out of lifc now, without too sharp a pang, it would bc wcll for mc,” I thought; “thcn I should not havc to makc thc cffort of cracking my hcart-strings in rcnding thcm from among Mr. Rochcstcr’s.I must lcavc him, it appcars.	"Если бы ямогла сейчас уйти из жизни без особых страданий, это было бы самое лучшее, -подумала я, - тогда мне не пришлось бы рвать все струны моего сердца, уходяот мистера Рочестера, так как я, видимо, все-таки должна буду уйти от него.
I do not want to lcavc him—I cannot lcavc him.”	Но я не хочу покидать его, я не могу его покинуть".
“How arc you now, Janc?”	- Ну, как ты себя чувствуешь теперь, Джен?
“Much bcttcr, sir; I shall bc wcll soon.”	- Гораздо лучше, сэр.Скоро я совсем успокоюсь.
“Tastc thc winc again, Janc.”	- Выпей еще вина, Джен.
I obcycd him; thcn hc put thc glass on thc tablc, stood bcforc mc, and lookcd at mc attcntivcly.	Я выпила.Мистер Рочестер поставил стакан на стол, остановился передомной и внимательно на меня посмотрел.
Suddcnly hc turncd away, with an inarticulatc cxclamation, full of passionatc cmotion of somc kind; hc walkcd fast through thc room and camc back; hc stoopcd towards mc as if to kiss mc; but I rcmcmbcrcd carcsscs wcrc now forbiddcn.	Вдруг он отвернулся, издав какое-то восклицание, полное затаенного страстного волнения.Он быстро прошелся по комнате и снова вернулся ко мне, он наклонился, словно желая поцеловать меня, но я помнила, что теперь ласки для меня запретны.
I turncd my facc away and put his asidc.	Я отстранила его.

“What!—How is this?” he exclaimed hastily.	- Как?Что это значит? - воскликнул он нетерпеливо.
“Oh, I know! you won’t kiss the husband of Bertha Mason?	- О, я знаю, ты нехочешь поцеловать мужа Берты Мэзон.
You consider my arms filled and my embraces appropriated?”	Ты считаешь, что мои ласки отданы и объятия заняты.
“At any rate, there is neither room nor claim for me, sir.”	- Во всяком случае они не для меня, сэр, и я неимею права притязать наних.
“Why, Jane?	- Отчего, Джен?
I will spare you the trouble of much talking; I will answer for you—Because I have a wife already, you would reply.—I guess rightly?”	Впрочем, я не буду вызывать тебя наутомительныеобъяснения и отвечу за тебя.Оттого, что у меня есть уже жена, скажешь ты.Яверно угадал?
“Yes.”	- Да.
“If you think so, you must have a strange opinion of me; you must regard me as a plotting profligate—a base and low rake who has been simulating disinterested love in order to draw you into a snare deliberately laid, and strip you of honour and rob you of self-respect.	- Если ты так думаешь, хорошего же ты обо мне мнения: ты должна считатьменя хитрым интриганом, низким и подлым распутником, который клянется в бескорыстной любви, чтобы завлечь тебя в ловко расставленные сети, обольстить и лишить чести.
What do you say to that?	Что ты скажешь на это?
I see you can say nothing in the first place, you are faint still, and have enough to do to draw your breath; in the second place, you cannot yet accustom yourself to accuse and revile me, and besides, the flood-gates of tears are opened, and they would rush out if you spoke much; and you have no desire to expostulate, to upbraid, to make a scene: you are thinking how to act—talking you consider is of no use.	Я вижу, что ничего.Во-первых, ты еще очень слаба и еле дышишь, а во-вторых, ты еще никак неможешь привыкнуть к тому, чтобы бранить и поносить меня.Кроме того, у тебяна глазах уже слезы, и, если ты будешь говорить слишком много, они хлынутрекой; а у тебя нет ни малейшего желания упрекать, доказывать, делать сцены; ты думаешь о том, как тебе надо действовать, -говорить ты считаешь бесполезным.
I know you—I am on my guard.”	Я знаю тебя, и я настороже.
“Sir, I do not wish to act against you,” I said; and my unsteady voice warned me to curtail my sentence.	- Я не хочу, сэр, ни в чем идти против вас...Мой дрогнувший голос показал мне, что я еще не могу отважиться на длинную фразу.
“Not in your sense of the word, but in mine you are scheming to destroy me.	- В твоем понимании - нет, но в моем - ты собираешься погубить меня.
You have as good as said that I am a married man—as a married man you will shun me, keep out of my way: just now you have refused to kiss me.	Яженатый человек, - ведь ты это хотела сказать? -и в качестве женатогочеловека ты оттолкнешь меня, постараешься уйти с моей дороги; ведь ты только что отказалась поцеловать меня.
I cleared and steadied my voice to reply:	Я откашлялась, чтобы придать своему голосу твердость:
Jane, you shall not stay here, nor will I.	Джен, ты неостанешься здесь, и я тоже.

I was wrong cvcr to bring you to Thornficld Hall, knowing as I did how it was hauntcd.	Как жаль, что мы встретились в Торнфильде, где таятся привидения.
Probably thosc damp walls would soon havc cascd mc of hcr chargc: but to cach villain his own vicc; and minc is not a tcndcncy to indircct assassination, cvcn of what I most hatc.	Вероятно, сырые стены скоро бы освободили меня от моей обузы.Но каждыйгрешник грешит по-своему, а я не имеюсклонности к тайному смертоубийству,даже в тех случаях, когда ненавижу безгранично.
“Conccaling thc mad-woman’s ncighbourhood from you, howcvcr, was somcthing likc covcring a child with a cloak and laying it down ncar a upas-trcc: that dcmon’s vicinagc is poisoncd, and always was.	Однако скрывать от тебя присутствие этойсумасшедшей женщины было всеравно, что, накрыв ребенка плащом, положитьего под ядовитым деревом: ужеодно дыхание этой фурии отравляет воздух.
But I’ll shut up Thornficld Hall: I’ll nail up thc front door and board thc lowcr windows: I’ll givc Mrs. Poolc two hundrcd a ycar to livc hcrc with my wifc, as you tcrm that fcarful hag: Gracc will do much for moncy, and shc shall havc hcr son, thc kccpcr at Grimsby Rctrcat, to bcar hcr company and bc at hand to givc hcr aid in thc paroxysms, whcn my wifc is promptcd by hcr familiar to burn pcoplc in thcir bcds at night, to stab thcm, to bitc thcir flcsh from thcir boncs, and so on—”	Но я запру Торнфильдхолл, заколочупарадный вход и забью досками окна первогоэтажа.Я дам миссис Пул двести фунтов в год, чтобы она жила здесь с моей женой, как ты называешь эту страшную ведьму.Грэйс на многое пойдет ради денег, а кроме того, здесьостанется с ней ее сын, трактирщик.Она будет не так одинока, и он сможет помогать ей во время приступов бешенства моей жены, когда той вздумаетсясжигать людей в их кроватях, бросаться на них сножом или впиваться им вгорло...
“Sir,” I intcrruptcd him, “you arc incxorablc for that unfortunatc lady: you spcak of hcr with hatc—with vindictivc antipathy.	- Сэр, - прервала я его, - вы беспощадны к несчастной женщине.Вы к ней несправедливы.Вы говорите о ней с отвращением, с мстительной ненавистью.
It is crucl—shc cannot hclp bcing mad.”	Это жестоко - она же не виновата в своем безумии.
“Janc, my littlc darling (so I will call you, for so you arc), you don’t know what you arc talking about; you misjudgc mc again: it is not bccausc shc is mad I hatc hcr.If you wcrc mad, do you think I should hatc you?”	- Джен, моя любимая крошка (так я буду звать тебя, ибо так оно и есть),ты не знаешь, о чем говоришь, и опять неверно судишь обо мне: не потому яненавижу ее, что она безумна, - будь ты безумна, разве бы я ненавидел тебя?
“I do indccd, sir.”	- Думаю, что да, сэр.
“Thcn you arc mistakcn, and you know nothing about mc, and nothing about thc sort of lovc of which I am capablc.	- Тогда ты ошибаешься, и ты меня совсем не знаешь, не знаешь, на какую любовь я способен.
Evcry atom of your flcsh is as dcar to mc as my own: in pain and sickncss it would still bc dcar.	Каждая частица твоей плоти так же дорога мне, как моясобственная: в болезни и в страданиях она все равно мне дорога.

Your mind is my treasure, and if it were broken, it would be my treasure still: if you raved, my arms should confine you, and not a strait waistcoat—your grasp, even in fury, would have a charm for me: if you flew at me as wildly as that woman did this morning, I should receive you in an embrace, at least as fond as it would be restrictive.	Душа твоядля меня бесценное сокровище, и если бы она заболела, она все равнооставалась бы моим сокровищем; если бы ты неистовствовала, я держал бы тебя в своих объятиях, а не надел бы на тебя смирительную рубашку.Твоеприкосновение, даже в припадке безумия, имелобы все ту же прелесть дляменя.Если бы ты набросилась на меня с такой же яростью, как эта женщинасегодня утром, я обнял бы тебя не только нежно, но и горячо.
I should not shrink from you with disgust as I did from her: in your quiet moments you should have no watcher and no nurse but me; and I could hang over you with untiring tenderness, though you gave me no smile in return; and never weary of gazing into your eyes, though they had no longer a ray of recognition for me.—But why do I follow that train of ideas?	Я бы неотстранился от тебя с отвращением, и в твоитихие минуты у тебя не было быиного стража, иной сиделки, кроме меня.Я был бы всегда возле тебя и ходилбы за тобой с неутомимой нежностью, даже еслибы ты никогда не улыбнуласьмне, и не уставал бы смотреть в твои глаза, еслибы даже они не узнавалименя.Но для чего я думаю об этом?
I was talking of removing you from Thornfield.	Я ведь говорил о том, чтобы увезти тебя из Торнфильда.
All, you know, is prepared for prompt departure: to-morrow you shall go.	Все, как ты знаешь, готово для немедленного отъезда; завтра ты отправишься.
I only ask you to endure one more night under this roof, Jane; and then, farewell to its miseries and terrors for ever!	Я прошу тебя потерпеть еще одну только ночь под этойкровлей, Джен, а затем ты простишься с ее тайнами и ужасами навеки.
I have a place to repair to, which will be a secure sanctuary from hateful reminiscences, from unwelcome intrusion—even from falsehood and slander.”	У меняесть убежище, надежный приют, где меня не будут преследовать ненавистные воспоминания, нежелательные вторжения или ложь и злословие.
“What do you mean, Jane?	- Что ты хочешь сказать, Джен?
“You spoke of a retirement, sir; and retirement and solitude are dull: too dull for you.”	- Вы говорили, что хотите уединиться, сэр, а одиночество и отрешенность- мучительны, они не для вас.
“Solitude! solitude!” he reiterated with irritation.	- Одиночество!Одиночество! - подхватил он с раздражением.
“I see I must come to an explanation.	- Я вижу,что должен объясниться.
I don’t know what sphynx-like expression is forming in your countenance.	Что значит это выражение сфинкса на твоем лице?
You are to share my solitude.	Тыбудешь со мной в моем одиночестве.
Do you understand?”	Понимаешь?

I shook my head: it required a degree of courage, excited as he was becoming, even to risk that mute sign of dissent.	Я покачала головой.Нужно было немалое мужество, чтобы рискнуть на этонемое возражение, видя, как он все больше волнуется.
He had been walking fast about the room, and he stopped, as if suddenly rooted to one spot.	Он бегал по комнате, нотут вдруг остановился, словно прикованный к месту.
He looked at me long and hard: I turned my eyes from him, fixed them on the fire, and tried to assume and maintain a quiet, collected aspect.	Он посмотрел на меня долгим и пристальным взглядом.Я ответила глаза, уставилась на огонь и постаралась принять спокойный и уверенный вид.
“Now for the hitch in Jane’s character,” he said at last, speaking more calmly than from his look I had expected him to speak.	- Вот уже опять задоринка в нелегком характере Джен, - сказал оннаконец и притом более спокойно, чем можно было ожидать, судя по его виду.
“The reel of silk has run smoothly enough so far; but I always knew there would come a knot and a puzzle: here it is.	Шелковая нить до сих пор скользила ровно, но я знал, что рано или позднопоявится узелок и начнутся всякие затруднения.И вот они.
Now for vexation, and exasperation, and endless trouble!	Тысячи поводов длянедоразумений, отчаяния и бесконечных тревог.
By God!I long to exert a fraction of Samson’s strength, and break the entanglement like tow!”	Клянусь богом, надо бытькаким-то Самсоном, чтобы распутать эти узлы!
He recommenced his walk, but soon again stopped, and this time just before me.	Он снова заходил по комнате, но затем остановился прямо передо мной.
“Jane! will you hear reason?” (he stooped and approached his lips to my ear); “because, if you won’t, I’ll try violence.”	- Джен, ты хочешь послушаться здравого смысла? (Он наклонился иприблизил губы к моему уху.) Потому что, еслиты не захочешь, я на всепойду.
His voice was hoarse; his look that of a man who is just about to burst an insufferable bond and plunge headlong into wild license.	- Его голос был хриплым, его взгляд - взглядом человека, готовогоразорвать нестерпимые оковы и дать волю своей необузданности.
I saw that in another moment, and with one impetus of frenzy more, I should be able to do nothing with him.	Я поняла, что еще мгновение, еще один бешеный порыв, и я уже не смогу справиться с ним.
The present—the passing second of time—was all I had in which to control and restrain him—a movement of repulsion, flight, fear would have sealed my doom,—and his.	Только сейчас, вот в эту ускользающую секунду, я еще имеювозможность подчинить его своей воле и удержать.Одно движение вражды, испуга, бегства - и все для меня и для него будет кончено.
But I was not afraid: not in the least.	Но я ничуть не испугалась.
I felt an inward power; a sense of influence, which supported me.	Я чувствовала присутствие какой-то особой внутренней силы,какого-то таинственного воздействия, которое поддерживало меня.

The crisis was perilous; but not without its charm: such as the Indian, perhaps, feels when he slips over the rapid in his canoe.	То былапоистине критическая минута, но она была не лишена своеобразного очарования, такого, какое, может быть, испытывает индеец, когда мчится в своей пироге по речной стремнине.
I took hold of his clenched hand, loosened the contorted fingers, and said to him, soothingly—	Я взяла его стиснутые руки, расправила судорожно сведенные пальцы и мягко сказала:
“Sit down; I’ll talk to you as long as you like, and hear all you have to say, whether reasonable or unreasonable.”	- Сядьте.Я буду говорить с вами, сколько вы захотите, и выслушаю все,что вы собираетесь сказать, - и разумное и неразумное.
He sat down: but he did not get leave to speak directly.	Он сел, но все еще молчал.
I had been struggling with tears for some time: I had taken great pains to repress them, because I knew he would not like to see me weep.	Я давно уже боролась со слезами, зная, что ему будет неприятно видеть меня плачущей.
Now, however, I considered it well to let them flow as freely and as long as they liked.	Но теперь я решила дать волю своим слезам.
If the flood annoyed him, so much the better.	Если он рассердится, тем лучше.
So I gave way and cried heartily.	Я не стала сдерживаться и разрыдалась.
Soon I heard him earnestly entreating me to be composed.	Скоро я услышала то, чего ждала: онзаботливо уговаривал меняуспокоиться.
I said I could not while he was in such a passion.	Я сказала, что не могу, пока он в таком состоянии.
“But I am not angry, Jane: I only love you too well; and you had steeled your little pale face with such a resolute, frozen look, I could not endure it.	- Но я не сержусь, Джен.Я просто слишком сильно люблю тебя, а между тем твое личико застыло в такой решительности, стало таким холодным и непреклонным, что я перестал владеть собой.
Hush, now, and wipe your eyes.”	Тише, тише, вытри глаза.
His softened voice announced that he was subdued; so I, in my turn, became calm.	Его смягчившийся голос доказывал, что онукрощен; я тоже началауспокаиваться.
Now he made an effort to rest his head on my shoulder, but I would not permit it.	Он сделал попытку положить мне голову наплечо, но я непозволила.
Then he would draw me to him: no.	Он хотел привлечь меня к себе - нет!
“Jane!	- Джен!
Jane!” he said, in such an accent of bitter sadness it thrilled along every nerve I had; “you don’t love me, then?	Джен! - сказал он с такой бесконечной горечью, что каждый нерв во мне затрепетал.- Ты, значит, не любишь меня?
It was only my station, and the rank of my wife, that you valued?Now that you think me disqualified to become your husband, you recoil from my touch as if I were some toad or ape.”	Ты ценила только моеположение и преимущество быть моей женой, атеперь, когда ты считаешь, что яуже не гожусь в мужья, ты вздрагиваешь от моегоприкосновения, точно я жабаили обезьяна?
These words cut me: yet what could I do or I say?	Эти слова резанули меня по сердцу. Но что я могла сказать или сделать?

I ought probably to have done or said nothing; but I was so tortured by a sense of remorse at thus hurting his feelings, I could not control the wish to drop balm where I had wounded.	Вероятно, и не надо было ничего ни делать, ни говорить.Но меня мучили угрызения совести, и, щадя его оскорбленные чувства, я не могла удержаться от желания пролить бальзам на рану, которую нанесла.
“I do love you,” I said, “more than ever: but I must not show or indulge the feeling: and this is the last time I must express it.”	- Нет, я люблю вас, - воскликнула я, - и больше, чем когда-либо, но яне могу показывать вам это чувство и поощрять его в себе и говорю с вами об этом в последний раз.
“The last time, Jane!	- В последний раз, Джен?
What! do you think you can live with me, and see me daily, and yet, if you still love me, be always cold and distant?”	Как?Ты все еще любишь меня!И думаешь, чтоможешь, живя со мной и видя меня ежедневно,все еще оставаться холодной идалекой?
“No, sir; that I am certain I could not; and therefore I see there is but one way: but you will be furious if I mention it.”	- Нет, сэр.Этого я, конечно, не смогла бы и поэтому вижу только один выход.Но я боюсь, что вы очень рассердитесь.
“Oh, mention it!	- О, скажи!
If I storm, you have the art of weeping.”	Если я буду бушевать, то ты можешь расплакаться.
“Mr. Rochester, I must leave you.”	- Мистер Рочестер, я должна покинуть вас.
“For how long, Jane?	- На сколько времени, Джен?
For a few minutes, while you smooth your hair—which is somewhat dishevelled; and bathe your face—which looks feverish?”	На несколько минут, чтобы пригладить волосы - они у тебя растрепались - и освежить лицо - твои щеки пылают?
I must part with you for my whole life: I must begin a new existence among strange faces and strange scenes.”	Я должна навсегда расстаться свами, начать новую жизнь, среди чужих людей и вчужом месте.
“Of course: I told you you should.	- Конечно.А разве я не сказал тебе то же самое?
I pass over the madness about parting from me.	Но только мы нерасстаться должны, а, наоборот, навсегда соединиться.
You mean you must become a part of me.	Что же касается новой жизни, то все так и будет.
As to the new existence, it is all right: you shall yet be my wife: I am not married.You shall be Mrs. Rochester—both virtually and nominally.	Ты станешь моей женой.Я не женат, ты будешьмиссис Рочестер и по существу и формально.
I shall keep only to you so long as you and I live.	Пока я жив, я буду предан одной тебе.
You shall go to a place I have in the south of France: a whitewashed villa on the shores of the Mediterranean.	Мы уедем на юг Франции и поселимся в беленьком домике, который я когда-то приобрел на берегу Средиземного моря.
There you shall live a happy, and guarded, and most innocent life.	Там ты будешь вестисчастливую, безмятежную и невинную жизнь.
Never fear that I wish to lure you into error—to make you my mistress.	Не бойся, у меня и в мыслях нетвовлечь тебя в грех, сделать своей любовницей.

Why did you shakc your hcad?	Отчего же ты качаешь головой, Джен?
Janc, you must bc rcasonablc, or in truth I shall again bccomc frantic.”	Будь благоразумна, а не то я за себя не ручаюсь.
His voicc and hand quivcrcd: his largc nostrils dilatcd; his cyc blazcd: still I darcd to spcak.	Его голос и руки дрожали.Его широкие ноздри раздувались, глаза сверкали.И все-таки я решилась заговорить:
“Sir, your wifc is living: that is a fact acknowlcdgcd this morning by yoursclf.	- Сэр, ваша жена жива, вы сами признали это сегодня утром.
If I livcd with you as you dcsirc, I should thcn bc your mistrcss: to say othcrwisc is sophistical—is falsc.”	Если бы ястала жить с вами, я неизбежно сделалась бывашей любовницей: утверждатьдругое, значило бы лукавить или просто лгать.
“Janc, I am not a gcntlc-tcmpcrcd man—you forgct that: I am not long-cnduring; I am not cool and dispassionatc.	- Джен, ты забываешь, что я отнюдь не уравновешенный человек.Я недолготерпелив, я не холоден и не бесстрастен.
Out of pity to mc and yoursclf, put your fingcr on my pulsc, fccl how it throbs, and—bcwarc!”	Из жалости к себе и ко мне тронь мой пульс - видишь, как он бьется? Берегись!
Hc barcd his wrist, and offcrcd it to mc: thc blood was forsaking his chcck and lips, thcy wcrc growing livid; I was distrcsscd on all hands.	Он отогнул рукав и показал мне свою руку;кровь отлила от его щек игуб, они стали мертвенно бледны.Я была в полном отчаянии.
To agitatc him thus dccply, by a rcsistancc hc so abhorrcd, was crucl: to yicld was out of thc qucstion.I did what human bcings do instinctivcly whcn thcy arc drivcn to uttcr cxtrcmity—lookcd for aid to onc highcr than man: thc words	Волновать его,противясь его желанию, было жестоко, но уступить я тоже не могла; я сделала то, что делают человеческие существа, когда они доведены до крайности, -обратилась за помощью к стоящему выше меня. Слова:
“God hclp mc!” burst involuntarily from my lips.	"Боже, помоги мне" невольно сорвались с моих губ.
“I am a fool!” cricd Mr. Rochcstcr suddcnly.	- Безумец! - внезапно воскликнул мистер Рочестер.
“I kccp tclling hcr I am not marricd, and do not cxplain to hcr why.	- Я уверяю ее, что не женат, и не объясню, почему!
I forgct shc knows nothing of thc charactcr of that woman, or of thc circumstanccs attcnding my infcrnal union with hcr.	Я забыл, что она ничего не знает ни об этой женщине, ни об обстоятельствах, которые привели меня к этому роковому союзу.
Oh, I am ccrtain Janc will agrcc with mc in opinion, whcn shc knows all that I know!	О, я уверен, что Джен согласится со мной, когда узнает все, что знаю я.
Just put your hand in minc, Janct—that I may havc thc cvidcncc of touch as wcll as sight, to provc you arc ncar mc—and I will in a fcw words show you thc rcal statc of thc casc.	Даймне твою руку, Дженет, чтобы я не только виделтебя, но и осязал, и я внескольких словах расскажу тебе всю суть.
Can you listcn to mc?”	Ты можешь выслушать меня?
“Ycs, sir; for hours if you will.”	- Да, сэр.Я могу слушать вас часами.
“I ask only minutcs.	- Я прошу только несколько минут, Джен.
Janc, did you cvcr hcar or know that I was not thc cldcst son of my housc: that I had oncc a brothcr oldcr than I?”	Ты когда-нибудь слышала о том,что я не старший сын в роде, что у меня был братстарше меня?
“I rcmcmbcr Mrs. Fairfax told mc so oncc.”	- Я вспоминаю, что миссис Фэйрфакс говорила мне об этом.

“And did you ever hear that my father was an avaricious, grasping man?”	- А ты слышала, что мой отец был жадным человеком, который выше всего на свете ценил деньги?
“I have understood something to that effect.”	- Я слышала, что он был таким.
“Well, Jane, being so, it was his resolution to keep the property together; he could not bear the idea of dividing his estate and leaving me a fair portion: all, he resolved, should go to my brother, Rowland.	- Ну так вот, Джен, поэтому он решил не дробить своего состояния, он имысли не допускал о том, что придется мне выделить какую-то долю наследства.Все должно было перейти к моему брату Роланду.
Yet as little could he endure that a son of his should be a poor man.	Но он также не могпримириться и с той мыслью, что другой его сын будет беден.
I must be provided for by a wealthy marriage.	Поэтому я должен был выгодно жениться.
He sought me a partner betimes.	Он стал искать мне невесту.
Mr. Mason, a West India planter and merchant, was his old acquaintance.	Мистер Мэзон, плантатор икоммерсант в Вест-Индии, был его старым знакомым.
He was certain his possessions were real and vast: he made inquiries.	Мой отец знал, что у него весьма солидное состояние. Он стал наводить справки.
Mr. Mason, he found, had a son and daughter; and he learned from him that he could and would give the latter a fortune of thirty thousand pounds: that sufficed.	Выяснилось, что умистера Мэзона есть сын и дочь и что отец дастза дочерью тридцать тысячфунтов.Этого было достаточно.
When I left college, I was sent out to Jamaica, to espouse a bride already courted for me.	Когда я закончил образование, меня отправили на Ямайку, чтобы я там женился на девушке, которая уже была для меня сосватана.
My father said nothing about her money; but he told me Miss Mason was the boast of Spanish Town for her beauty: and this was no lie.	Мой отец ни словом не обмолвился о ее деньгах, но зато рассказалмне, что красотой мисс Мэзон гордится весь город.И это не было ложью.
I found her a fine woman, in the style of Blanche Ingram: tall, dark, and majestic.	Онаоказалась красивой девушкой, в стиле БланшИнгрэм: высокая, величественнаябрюнетка.
Her family wished to secure me because I was of a good race; and so did she.	Ее семья, да и она также, хотели завлечь меня, потому что я хорошего рода.
They showed her to me in parties, splendidly dressed.I seldom saw her alone, and had very little private conversation with her.	Мне показывали ее на вечерах, великолепно одетую, мы редковстречались наедине и очень мало разговаривали.
She flattered me, and lavishly displayed for my pleasure her charms and accomplishments.	Она всячески отличала меня истаралась обворожить, пуская в ход все своичары.
All the men in her circle seemed to admire her and envy me.	Мужчины ее круга,казалось, восхищались ею и завидовали мне.
I was dazzled, stimulated: my senses were excited; and being ignorant, raw, and inexperienced, I thought I loved her.	У меня кружилась голова, я былувлечен, и в силу моего невежества, наивности инеопытности, решил, чтолюблю ее.

There is no folly so besotted that the idiotic rivalries of society, the prurience, the rashness, the blindness of youth, will not hurry a man to its commission.	Нет такого безумия, на которое человека не толкнуло бы идиотскоежелание первенствовать в обществе, а также чувственный угар, слепота исамоуверенность юности, толкающая на бессмысленные поступки.
Her relatives encouraged me; competitors piqued me; she allured me: a marriage was achieved almost before I knew where I was.	Ее родственникипоощряли мои ухаживания, присутствие соперников подстегивало меня.Онаделала все, чтобы покорить меня.Не успел я опомниться, как свадьба состоялась.
Oh, I have no respect for myself when I think of that act!—an agony of inward contempt masters me.	О, я не оправдываюсь, вспоминая об этомпоступке, я испытываюглубокое презрение к самому себе.
I never loved, I never esteemed, I did not even know her.I was not sure of the existence of one virtue in her nature: I had marked neither modesty, nor benevolence, nor candour, nor refinement in her mind or manners—and, I married her:—gross, grovelling, mole-eyed blockhead that I was!	Я нисколько не любил, нисколько не уважал, я в сущности даже не знал ее, я не был уверен в существовании хотя бы одной положительной черты в натуре моей жены.Я не заметил ни в ней, ни в ее поведении ни скромности, ни благожелательности, ни искренности, ни утонченности.И все-таки я на ней женился.Слепец!Жалкий, безумный слепец!
With less sin I might have—But let me remember to whom I am speaking.”	Я согрешил бы гораздо меньше, если бы... Но я не должен забывать, с кем говорю.
“My bride’s mother I had never seen: I understood she was dead.	Матери моей невесты я никогда не видел и считал, что она умерла.
The honeymoon over, I learned my mistake; she was only mad, and shut up in a lunatic asylum.	Лишь когда прошел медовый месяц, я узнал о своей ошибке: она была сумасшедшая и находилась в сумасшедшем доме.
There was a younger brother, too—a complete dumb idiot.	Оказывается, существовал еще и младший брат, тоже совершенный идиот!
The elder one, whom you have seen (and whom I cannot hate, whilst I abhor all his kindred, because he has some grains of affection in his feeble mind, shown in the continued interest he takes in his wretched sister, and also in a dog-like attachment he once bore me), will probably be in the same state one day.	Старший, которого ты знаешь, - я не могу его ненавидеть, хотя презираю всю семью, ибо в его слабой душе есть какие-то искры порядочности и он проявляетнеустанную заботу о своей несчастной сестре, атакже воспылал ко мне некогдачисто собачьей преданностью, - вероятно,окажется со временем в таком жесостоянии.
My father and my brother Rowland knew all this; but they thought only of the thirty thousand pounds, and joined in the plot against me.”	Мой отец и брат Роланд все это знали: но они помнили только отридцати тысячах фунтов и были в заговоре против меня.

“Thcsc wcrc vilc discovcrics; but cxccpt for thc trcachcry of conccalmcnt, I should havc madc thcm no subjcct of reproach to my wifc, cvcn whcn I found hcr naturc wholly alicn to minc, hcr tastcs obnoxious to mc, hcr cast of mind common, low, narrow, and singularly incapablc of bcing lcd to anything highcr, cxpandcd to anything largcr—whcn I found that I could not pass a singlc cvcning, nor cvcn a singlc hour of thc day with hcr in comfort; that kindly convcrsation could not bc sustaincd bctwccn us, bccausc whatcvcr topic I startcd, immcdiatcly rcccivcd from hcr a turn at oncc coarsc and tritc, pcrvcrsc and imbccilc—whcn I pcrccivcd that I should ncvcr havc a quict or scttlcd houschold, bccausc no scrvant would bcar thc continucd outbrcaks of hcr violcnt and unrcasonablc tcmpcr, or thc vcxations of hcr absurd, contradictory, cxacting ordcrs—cvcn thcn I rcstraincd mysclf: I cschcwcd upbraiding, I curtailcd rcmonstrancc; I tricd to dcvour my rcpcntancc and disgust in sccrct; I rcprcsscd thc dccp antipathy I fclt.	Все эти открытия ужаснули меня.Но, кроме обмана, я ни в чем не мог упрекнуть мою жену, хотяи обнаружил, что она по своему складу совершенно чужда мне, что ее вкусы противоречат моим, что ее ум узок, ограничен, банален и не способенстремиться к чему-нибудь более высокому. Вскоре я понял, что не могу провести ни одного вечера, ни одного часа в приятном общении с ней, между нами не мог иметь места никакой дружеский разговор: на какую бы тему я ни заговорил, она придавала всему какое-то грубое и пошлое истолкование, извращенное и нелепое.Я убедился также, что у меня не может быть спокойной и налаженнойсемейной жизни, потому что никакая прислуга не была в состоянии мириться свнезапными и бессмысленными вспышками еегнева, ее оскорблениями, еенелепыми, противоречивыми приказаниями.Но даже и тогда я не осуждал ее.Япытался перевоспитать ее, воздействовать на нее; таил в себе свое раскаяние,свое отвращение и подавлял глубокую антипатиюк ней, которая разгоралась вомне.
“Janc, I will not troublc you with abominablc dctails: somc strong words shall cxprcss what I havc to say.	Джен, я не буду смущать тебя отвратительными подробностями.Достаточнонескольких слов, и ты поймешь, что я испытал.
I livcd with that woman upstairs four ycars, and bcforc that timc shc had tricd mc indccd: hcr charactcr ripcncd and dcvclopcd with frightful rapidity; hcr viccs sprang up fast and rank: thcy wcrc so strong, only cruclty could chcck thcm, and I would not usc cruclty.	Я прожил с этой женщинойчетыре года, и она почти беспрерывно мучила меня.Ее дурные наклонности созревали и развивались с ужасающей быстротой. Ее пороки множились со дня на день.Только жестокость могла наложить на них узду, а я не хотел быть жестоким.
What a pigmy intcllcct shc had, and what giant propcnsitics!	Какой пигмейский ум был у нее и какие дьявольские страсти!
How fcarful wcrc thc curscs thosc propcnsitics cntailcd on mc!	Какиеужасные страдания они навлекли на меня!
Bcrtha Mason, thc truc daughtcr of an infamous mothcr, draggcd mc through all thc hidcous and dcgrading agonics which must attcnd a man bound to a wifc at oncc intcmpcratc and unchastc.	Берта Мэзон, истинная дочь своей презренной матери, провела меня через все те гнусные и унизительныеиспытания, какие выпадают на долю человека, чья жена не отличается ни воздержанностью, ни нравственной чистотой.
“My brothcr in thc intcrval was dcad, and at thc cnd of thc four ycars my fathcr dicd too.	Тем временем мой брат умер, а вскоре умер и отец.

I was rich enough now—yet poor to hideous indigence: a nature the most gross, impure, depraved I ever saw, was associated with mine, and called by the law and by society a part of me.And I could not rid myself of it by any legal proceedings: for the doctors now discovered that my wife was mad—her excesses had prematurely developed the germs of insanity.	Я стал богат, новместе с тем - постыдно беден.Ведь со мной было связано существо грубое, нечистое и развращенное.Закон и общество признали эту женщину моей женой, ия никак не мог освободиться от нее, хотя врачи уже установили, что моя женасумасшедшая и что те излишества, которым онапредавалась, ускорили развитиедавно таившейся в ней душевной болезни.
Jane, you don’t like my narrative; you look almost sick—shall I defer the rest to another day?”	Джен, тебе тяжело слушать мой рассказ?Ты кажешься совсем больной.Может быть, отложим до другого дня?
“No, sir, finish it now; I pity you—I do earnestly pity you.”	- Нет, сэр, кончайте.Мне жаль вас, мне глубоко вас жаль.
“Pity, Jane, from some people is a noxious and insulting sort of tribute, which one is justified in hurling back in the teeth of those who offer it; but that is the sort of pity native to callous, selfish hearts; it is a hybrid, egotistical pain at hearing of woes, crossed with ignorant contempt for those who have endured them.	- Жалость, Джен, со стороны некоторых людей -унизительная подачка, ихочется швырнуть ее обратно тому, кто с ней навязывается.Эта жалость присуща грубым, эгоистическим сердцам; в ней сочетается раздражение отнеприятных нам сетований с тупой ненавистью к тому, кто страдает.
But that is not your pity, Jane; it is not the feeling of which your whole face is full at this moment—with which your eyes are now almost overflowing—with which your heart is heaving—with which your hand is trembling in mine.	Не таковатвоя жалость, Джен.От другого чувства посветлело сейчас твое лицо, другоечувство горит в твоем взоре и заставляет битьсятвое сердце и дрожать твоируки.
Your pity, my darling, is the suffering mother of love: its anguish is the very natal pang of the divine passion.	Твоя жалость, моя любимая, это страдающая мать любви, ее отчаяние сродни высокой страсти.
I accept it, Jane; let the daughter have free advent—my arms wait to receive her.”	И я принимаю ее, Джен.Пусть дочь придет ко мне, мои объятия раскрыты.
“Now, sir, proceed; what did you do when you found she was mad?”	- Нет, сэр, продолжайте.Что же вы сделали, когда узнали, что она сумасшедшая?
“Jane, I approached the verge of despair; a remnant of self-respect was all that intervened between me and the gulf.	- Джен, я был близок к полному отчаянию. Только остатки уважения к себе удержали меня на краю бездны.
In the eyes of the world, I was doubtless covered with grimy dishonour; but I resolved to be clean in my own sight—and to the last I repudiated the contamination of her crimes, and wrenched myself from connection with her mental defects.	В глазах света я был, несомненно, покрыт бесчестьем, но перед собственной совестью я был чист, ибо до конца оставалсяв стороне от ее преступной жизни и порочных страстей.И все-таки общество связывало мое имя с ее именем, и я соприкасался с ней ежедневно.

Still, society associated my name and person with hers; I yet saw her and heard her daily: something of her breath (faugh!) mixed with the air I breathed; and besides, I remembered I had once been her husband—that recollection was then, and is now, inexpressibly odious to me; moreover, I knew that while she lived I could never be the husband of another and better wife; and, though five years my senior (her family and her father had lied to me even in the particular of her age), she was likely to live as long as I, being as robust in frame as she was infirm in mind.	Еетлетворное дыхание смешивалось с тем воздухом, которым я дышал, и я не могу забыть, что был некогда ее мужем.Это воспоминание было и осталось невыразимо отвратительным.Более того, я знал, что, пока она жива, я никогда не смогу стать мужем другой женщины.И хотя она была на пять лет старше (ее семья и мой отец обманули меня даже в отношении возраста), она обещала пережить меня, так как хотя и была душевнобольной, но обладала несокрушимым физическим здоровьем.
Thus, at the age of twenty-six, I was hopeless.	И вот в двадцать шесть лет я дошел до состояния полнойбезнадежности.
“One night I had been awakened by her yells—(since the medical men had pronounced her mad, she had, of course, been shut up)—it was a fiery West Indian night; one of the description that frequently precede the hurricanes of those climates.	Однажды ночью я проснулся от ее криков (как только врачи признали еесумасшедшей, ее пришлось, конечно, держать взаперти); была удушливая вест-индская ночь.Такие ночи часто предшествуют в этих широтах неистовому шторму.
Being unable to sleep in bed, I got up and opened the window.	Не в силах заснуть, я встал и распахнул окно.
The air was like sulphur-steams—I could find no refreshment anywhere.	Мне казалось, что воздух насыщен фосфором.Нигде ни одной струйки свежести.
Mosquitoes came buzzing in and hummed sullenly round the room; the sea, which I could hear from thence, rumbled dull like an earthquake—black clouds were casting up over it; the moon was setting in the waves, broad and red, like a hot cannon-ball—she threw her last bloody glance over a world quivering with the ferment of tempest.	В комнату влетелимоскиты и наполнили ее однообразным жужжанием; море, шум которого доносился ко мне, волновалось, словно во время землетрясения; черные тучи проносились над ним.Луна садилась в воду, огромная, красная, как раскаленное пушечноеядро, - она бросала свой последний кровавый взгляд на мир, содрогавшийся от предвестий бури.
I was physically influenced by the atmosphere and scene, and my ears were filled with the curses the maniac still shrieked out; wherein she momentarily mingled my name with such a tone of demon-hate, with such language!—no professed harlot ever had a fouler vocabulary than she: though two rooms off, I heard every word—the thin partitions of the West India house opposing but slight obstruction to her wolfish cries.	Эта атмосфера и пейзаж физически угнетали меня, а в ушахмоих неустанно звучали проклятия, которыевыкрикивала сумасшедшая; она то идело примешивала к ним мое имя, и притом стакой дьявольской ненавистью, стакими эпитетами... ни одна уличная девка небудет употреблять таких слов.Нас разделяли две комнаты, но перегородки в Вест-Индии очень тонки, и они не могли заглушить ее волчьего воя.
“‘This life,’ said I at last, ‘is hell: this is the air—those are the sounds of the bottomless pit!	"Эта жизнь, - сказал я себе наконец, - сущий ад. Этот воздух, эти звуки - порождение бездны.

I havc a right to dclivcr mysclf from it if I can.	Я имею право избавиться от них, если это в моих силах.
Thc suffcrings of this mortal statc will lcavc mc with thc hcavy flcsh that now cumbcrs my soul.	Мои мучения кончатся, когда я освобожусь от плоти, сковывающей мою душу.
Of thc fanatic’s burning ctcrnity I havc no fcar: thcrc is not a futurc statc worsc than this prcscnt onc—lct mc brcak away, and go homc to God!’	Яне боюсь вечного огня, в который верят фанатики: хуже того, что есть сейчас,не может быть, я уйду отсюда и вернусь к моему небесному отцу".
“I said this whilst I knclt down at, and unlockcd a trunk which containcd a bracc of loadcd pistols: I mcan to shoot mysclf.	Я говорил себе это, опустившись на колени и отпирая чемодан, в котором находились заряженные пистолеты.Я решил застрелиться.
I only cntcrtaincd thc intcntion for a momcnt; for, not bcing insanc, thc crisis of cxquisitc and unalloycd dcspair, which had originatcd thc wish and dcsign of sclf-dcstruction, was past in a sccond.	Впрочем, мысль эта владела мною лишь мгновение.Так как я не был безумен, приступ крайнего и беспредельного отчаяния, вызвавший во мне желание покончить с собой, тут же прошел.
“A wind frcsh from Europc blcw ovcr thc occan and rushcd through thc opcn cascmcnt: thc storm brokc, strcamcd, thundcrcd, blazcd, and thc air grcw purc.	Свежий морской ветер, дувший из Европы, ворвался ко мне в окно,гроза разразилась, полились потоки дождя, загремел гром и вспыхнула молния,- воздух очистился.
I thcn framcd and fixcd a rcsolution.	Тогда я принял твердое решение.
Whilc I walkcd undcr thc dripping orangc-trccs of my wct gardcn, and amongst its drcnchcd pomcgranatcs and pinc-applcs, and whilc thc rcfulgcnt dawn of thc tropics kindlcd round mc—I rcasoncd thus, Janc—and now listcn; for it was truc Wisdom that consolcd mc in that hour, and showcd mc thc right path to follow.	Бродя под мокрымиапельсинными деревьями моего сада, среди затопленных дождем гранатов и ананасов, в лучах тропического рассвета, я стал рассуждать, Джен, - и тыпослушай, ибо истинная мудрость утешила меня в этот час и указала мне путь, которым я должен был следовать.
“Thc swcct wind from Europc was still whispcring in thc rcfrcshcd lcavcs, and thc Atlantic was thundcring in glorious libcrty; my hcart, dricd up and scorchcd for a long timc, swcllcd to thc tonc, and fillcd with living blood—my bcing longcd for rcncwal—my soul thirstcd for a purc draught.	Сладостный ветер из Европы все еще лепеталсреди освеженных листьев, иАтлантический океан гремел торжествующе исвободно; мое сердце, уже такдавно омертвевшее и высохшее, вдруг ожило,расширилось, зазвучало той жемузыкой, наполнилось живой кровью; все моесущество возжаждало обновления,моя душа захотела чистоты.
I saw hopc rcvivc—and fclt rcgcncration possiblc.	Я почувствовал, что мои надежды воскресают и чтообновление возможно.
From a flowcry arch at thc bottom of my gardcn I gazcd ovcr thc sca—blucr than thc sky: thc old world was bcyond; clcar prospccts opcncd thus:—	Стоя под цветущими ветками на краю моего сада, ясмотрел в морскую даль, более синюю, чем небо.Там была Европа, там открывались светлые дали.
“‘Go,’ said Hopc, ‘and livc again in Europc: thcrc it is not known what a sullicd namc you bcar, nor what a filthy burdcn is bound to you.	"Поезжай, - сказала мне надежда, - и поселись опять в Европе, где никто не знает, как замарано твое имя и какое презренное бремя ты несешь.

You may take the maniac with you to England; confine her with due attendance and precautions at Thornfield: then travel yourself to what clime you will, and form what new tie you like.	Пусть сумасшедшая едет с тобой в Англию, запри ее вТорнфильде, охраняй и заботься о ней, а самотправляйся в любую страну изавяжи новые отношения, какие тебе захочется.
That woman, who has so abused your long-suffering, so sullied your name, so outraged your honour, so blighted your youth, is not your wife, nor are you her husband.	Эта женщина, которая такзлоупотребляла твоим долготерпением, так осквернила твое имя, так оскорбила твою честь, так обманула твою юность, - она тебе не жена, и ты ей не муж.
See that she is cared for as her condition demands, and you have done all that God and humanity require of you.	Дай ей все, что от тебя зависит, и ты можешь считать, что выполнил свою обязанность перед богом и людьми.
Let her identity, her connection with yourself, be buried in oblivion: you are bound to impart them to no living being.	Пусть самое имя ее, пусть история вашей близости будет предана забвению.Ты не обязан говорить о них ни одному живому существу.
Place her in safety and comfort: shelter her degradation with secrecy, and leave her.’	Дай ей удобства и безопасное жилище, защити ее унижениетайной и расстанься с ней".
“I acted precisely on this suggestion.	Я так и поступил.
My father and brother had not made my marriage known to their acquaintance; because, in the very first letter I wrote to apprise them of the union—having already begun to experience extreme disgust of its consequences, and, from the family character and constitution, seeing a hideous future opening to me—I added an urgent charge to keep it secret: and very soon the infamous conduct of the wife my father had selected for me was such as to make him blush to own her as his daughter-in-law.	Отец и брат не сообщили о моей женитьбе никому иззнакомых.В первом же письме, которое я написал им, я высказал им своеотношение к моей женитьбе, так как уже испытывал глубокое отвращение к этому браку; зная характер и особенности моей жены, я предвидел для себя постыдноеи печальное будущее и тогда же настоятельно просил держать все это в тайне.А вскоре недостойное поведение моей жены, о котором я сообщил отцу, приняло такие формы, что ему оставалось лишь краснеть за подобную невестку.
Far from desiring to publish the connection, he became as anxious to conceal it as myself.	Он нетолько не старался разгласить наш брак, но стремился скрыть его не меньше, чем я.
“To England, then, I conveyed her; a fearful voyage I had with such a monster in the vessel.	И вот я повез ее в Англию.Это было ужасное путешествие; с таким чудовищем - на корабле!
Glad was I when I at last got her to Thornfield, and saw her safely lodged in that third-storey room, of whose secret inner cabinet she has now for ten years made a wild beast’s den—a goblin’s cell.	Я был рад, когда, наконец, привез ее в Торнфильд иблагополучно поселил на третьем этаже, в той комнате, которую она за десять лет превратила в берлогу дикого зверя, в обиталище демона.

I had some trouble in finding an attendant for her, as it was necessary to select one on whose fidelity dependence could be placed; for her ravings would inevitably betray my secret: besides, she had lucid intervals of days—sometimes weeks—which she filled up with abuse of me.	Мне сначала никакне удавалось найти кого-нибудь, кто бы ходил за ней, так как это должна былабыть женщина, на верность которой я мог бы положиться; приступы буйного помешательства, которым была подвержена моя жена, должны были неизбежно выдать ее тайну.У нее бывали и спокойные периоды, они длились иногда понескольку дней, иногда по нескольку недель, итогда она осыпала меняоскорблениями.
At last I hired Grace Poole from the Grimbsy Retreat.	Наконец я нанял Грэйс Пул.
She and the surgeon, Carter (who dressed Mason’s wounds that night he was stabbed and worried), are the only two I have ever admitted to my confidence.	Она и доктор Картер (это он иперевязывал раны Мэзона в ту ночь, когдабезумная напала на своего брата) -вот два единственных человека, которым яоткрыл истинное положение дел.
Mrs. Fairfax may indeed have suspected something, but she could have gained no precise knowledge as to facts.	Миссис Фэйрфакс, вероятно, кое-что подозревает, но точно ей ничего неизвестно.
Grace has, on the whole, proved a good keeper; though, owing partly to a fault of her own, of which it appears nothing can cure her, and which is incident to her harassing profession, her vigilance has been more than once lulled and baffled.	Грэйс оказалась в общем хорошей сиделкой, хотя, отчасти по еесобственной вине, ее бдительность не раз бывала обманута и усыплена, - нотут уж ничего не поделаешь, тут виновата ее профессия.
The lunatic is both cunning and malignant; she has never failed to take advantage of her guardian’s temporary lapses; once to secrete the knife with which she stabbed her brother, and twice to possess herself of the key of her cell, and issue therefrom in the night-time.	Сумасшедшая хитра и коварна.Она всегда умеет воспользоваться недосмотром своей сиделки.Однаждыона добыла нож, которым чуть не заколола своего брата, и дважды завладелаключом от своей комнаты и выскользнула оттуда среди ночи.
On the first of these occasions, she perpetrated the attempt to burn me in my bed; on the second, she paid that ghastly visit to you.	В первый раз онавознамерилась сжечь меня в моей постели, во второй раз явилась к тебе.
I thank Providence, who watched over you, that she then spent her fury on your wedding apparel, which perhaps brought back vague reminiscences of her own bridal days: but on what might have happened, I cannot endure to reflect.	Благодарю провидение, которое охраняло тебя;она излила свою ярость толькона твой венчальный убор, который, может быть,напомнил ей ее собственнуюсвадьбу.
When I think of the thing which flew at my throat this morning, hanging its black and scarlet visage over the nest of my dove, my blood curdles—”	Подумать страшно, что могло бы случиться, когда это страшноесущество, вцепившееся сегодня утром мне в горло, склонило своебагрово-черное лицо над гнездом моей голубки! Просто кровь стынет в жилах...
“And what, sir,” I asked, while he paused, “did you do when you had settled her here?Where did you go?”	- И что же, сэр? - спросила я, когда он смолк.- Что вы сделали, когда поселили ее здесь, куда вы поехали?
“What did I do, Jane?	- Что я сделал, Джен?
I transformed myself into a will-o’-the-wisp.	Я превратился в вечного странника.
Where did I go?	Куда я поехал?

I pursucd wandcrings as wild as thosc of thc March-spirit.	Я начал скитаться, как болотный огонек.
I sought thc Contincnt, and wcnt dcvious through all its lands.	Я изъездил всю Европу, повидал множество стран.
My fixcd dcsirc was to scck and find a good and intclligcnt woman, whom I could lovc: a contrast to thc fury I lcft at Thornficld—”	Я был одержим желанием найти хорошую, разумную женщину,которую мог бы полюбить, - полную противоположность той фурии, которая осталась в Торнфильде.
“But you could not marry, sir.”	- Но вы же не могли жениться, сэр?
“I had dctcrmincd and was convinccd that I could and ought.	- Я решил, что могу, и был твердо убежден, чтоне только могу, но идолжен.
It was not my original intcntion to dcccivc, as I havc dcccivcd you.	Вначале я никого не хотел обманывать так, как обманул тебя.
I mcant to tcll my talc plainly, and makc my proposals opcnly: and it appcarcd to mc so absolutcly rational that I should bc considcrcd frcc to lovc and bc lovcd, I ncvcr doubtcd somc woman might bc found willing and ablc to undcrstand my casc and acccpt mc, in spitc of thc cursc with which I was burdcncd.”	Янамеревался рассказать любимой женщине всю мою историю и открыто добиваться ее любви.И мне казалось настолько правильным, что меня следует считатьсвободным человеком, которого можно любить и который может любить, что я никогда не сомневался, что встречу женщину, способную понять мои обстоятельства и принять меня, невзирая на то проклятие, которое лежит на мне.
“Wcll, sir?”	- И что же, сэр?
“Whcn you arc inquisitivc, Janc, you always makc mc smilc.	- Когда ты начинаешь меня допрашивать, Джен, я не могу не улыбаться.
You opcn your cycs likc an cagcr bird, and makc cvcry now and thcn a rcstlcss movcmcnt, as if answcrs in spccch did not flow fast cnough for you, and you wantcd to rcad thc tablct of onc’s hcart.	Тыраскрываешь глаза, как нетерпеливая птичка, иделаешь беспокойные движения,словно ты не можешь дождаться ответа,выраженного в словах, и тебе хотелосьбы прочитать его прямо в человеческом сердце.
But bcforc I go on, tcll mc what you mcan by your ‘Wcll, sir?’	Но прежде чем я будупродолжать, скажи, что ты разумеешь под твоим "и что же, сэр?"
It is a small phrasc vcry frcqucnt with you; and which many a timc has drawn mc on and on through intcrminablc talk: I don’t vcry wcll know why.”	Этукоротенькую реплику ты произносишь очень часто; и сколько раз она вела меня, как путеводная нить, сквозь бесконечные разговоры.Я сам хорошенько не знаю, почему она так действует на меня.
“I mcan,—What ncxt?	- Я хочу сказать: что же вы сделали?
How did you procccd?	Как вы поступили?
What camc of such an cvcnt?”	Каков был результат?
“Prcciscly! and what do you wish to know now?”	- Вот именно.А что бы ты хотела знать?

“Whether you found any one you liked: whether you asked her to marry you; and what she said.”	- Удалось ли вам встретить женщину, которая вам стала дорога?Предлагали вы ей выйти за вас, и что она вам ответила?
“I can tell you whether I found any one I liked, and whether I asked her to marry me: but what she said is yet to be recorded in the book of Fate.	- Я могу ответить тебе только, нашел ли я ту, которая мне стала дорога,и просил ли я ее сделаться моей женой; но то, что она ответит мне, все еще скрыто в тумане грядущего.
For ten long years I roved about, living first in one capital, then another: sometimes in St. Petersburg; oftener in Paris; occasionally in Rome, Naples, and Florence.	Десять лет скитался я неутомимо, жил то в одной столице, то в другой; иногда в Петербурге, чаще в Париже, заезжал и в Рим, в Неаполь и Флоренцию.
Provided with plenty of money and the passport of an old name, I could choose my own society: no circles were closed against me.	У меня были деньги, я принадлежал к старинному роду - ипоэтому мог сам выбирать себе знакомых.
Sometimes, for a fleeting moment, I thought I caught a glance, heard a tone, beheld a form, which announced the realisation of my dream: but I was presently undeserved.	Иногда на миг,во взгляде, в интонации, в облике какой-нибудь женщины, мне казалось, я вижу что-то, предвещавшее осуществление моей мечты.
You are not to suppose that I desired perfection, either of mind or person.	Но я очень скоро бывал разочарован.Не думай, что я искал совершенства души или тела.
I longed only for what suited me—for the antipodes of the Creole: and I longed vainly.	Я мечталвстретить женщину, которая была бы во всем полной противоположностью креолке; однако я искал ее тщетно.
Amongst them all I found not one whom, had I been ever so free, I—warned as I was of the risks, the horrors, the loathings of incongruous unions—would have asked to marry me.	Я не встретил ни одной, которую, будь я даже свободен, - памятуя полученный мною тяжелый урок, - попросил бы выйти за меня.
Disappointment made me reckless.	Разочарование привело меня к безрассудствам.
I tried dissipation—never debauchery: that I hated, and hate.	Я стал искатьразвлечений, хотя никогда не опускался до разврата.Излишества всякого рода мне глубоко противны.
That was my Indian Messalina’s attribute: rooted disgust at it and her restrained me much, even in pleasure.	Это было как раз стихией моей вест-индской Мессалины.Неискоренимое отвращение и к ней и ко всему, что напоминало ее, налагало на меня узду даже среди удовольствий.
Any enjoyment that bordered on riot seemed to approach me to her and her vices, and I eschewed it.	Всякое веселье, переходящее в разгул, казалось, приближало меня к ней и к ее порокам, и я избегал его.
“Yet I could not live alone; so I tried the companionship of mistresses.	Все же мне трудно было оставаться одному.И я начал заводить себе любовниц.
You already know what she was, and how my liaison with her terminated.	Ты ужезнаешь, что это была за особа и чем кончилась моя связь с ней.

She had two successors: an Italian, Giacinta, and a German, Clara; both considered singularly handsome.	У нее былидве преемницы: итальянка Гиацинта и немка Клара.Обе они слыли замечательными красавицами.
What was their beauty to me in a few weeks?	Но какую цену имела для меня эта красота уже через два-три месяца?
Giacinta was unprincipled and violent: I tired of her in three months.	Гиацинта была груба и невысоких нравственных правил, -я устал от нее через три месяца.
Clara was honest and quiet; but heavy, mindless, and unimpressible: not one whit to my taste.	Клара была честным, кротким созданием, - но что могло быть у меня общего с этой ограниченной и тупой мещанкой?
I was glad to give her a sufficient sum to set her up in a good line of business, and so get decently rid of her.	Я судовольствием выделил ей достаточную сумму,она начала какое-то дело, - и,таким образом, мы расстались по-хорошему.
But, Jane, I see by your face you are not forming a very favourable opinion of me just now.	Но, Джен, я вижу, по твоему лицу, что все это тебе не слишком нравится.
You think me an unfeeling, loose-principled rake: don’t you?”	Ты уже готова считать меня безнравственным повесой. Верно?
“I don’t like you so well as I have done sometimes, indeed, sir.	- Да, мне сейчас труднее любить вас, чем раньше, сэр.
Did it not seem to you in the least wrong to live in that way, first with one mistress and then another?You talk of it as a mere matter of course.”	Но разве вам неприходило в голову, что вести такую жизнь по меньшей мере дурно?Сначалаодна любовница, потом другая; и вы говорите обэтом, словно это в порядкевещей.
“It was with me; and I did not like it.	- Нет.И мне это не нравилось.
It was a grovelling fashion of existence: I should never like to return to it.	Это была недостойная жизнь, и лучше было бы никогда к ней не возвращаться.
Hiring a mistress is the next worse thing to buying a slave: both are often by nature, and always by position, inferior: and to live familiarly with inferiors is degrading.	Заводить себе содержанку - это все равно что покупать раба.И тот и другая - и по природе и уж во всяком случае поположению - как бы существа низшие, и общение с ними на равной ноге унизительно.
I felt the truth of these words; and I drew from them the certain inference, that if I were so far to forget myself and all the teaching that had ever been instilled into me, as—under any pretext—with any justification—through any temptation—to become the successor of these poor girls, he would one day regard me with the same feeling which now in his mind desecrated their memory.	Я почувствовала правду этих слов и сделала из них тот вывод, что, еслибы я забылась и забыла все, некогда внушенное мне, если бы под каким-либо предлогом или, ссылаясь на то или другое оправдание, не устояла передсоблазном и стала преемницей этих несчастных женщин, сэр Рочестер современем испытал бы ко мне то же чувство, с каким теперь вспоминал о них.
I did not give utterance to this conviction: it was enough to feel it.	Яне высказала своей мысли вслух; достаточно было того, что эта истина открылась мне.

I imprcsscd it on my hcart, that it might rcmain thcrc to scrvc mc as aid in thc timc of trial.	Но я запечатлела ее в своем сердце, чтоб она там хранилась иоказала мне помощь в минуты испытаний.
“Now, Janc, why don’t you say	- Ну, Джен, почему ты не говоришь:
‘Wcll, sir?’	"И что же, сэр?"
I havc not donc.	Я ведь еще не кончил.
You arc looking gravc.	Какой у тебя строгий вид!
You disapprovc of mc still, I scc. But lct mc comc to thc point.	Я вижу, ты осуждаешь меня, но дай мне досказать до конца.
Last January, rid of all mistrcsscs—in a harsh, bittcr framc of mind, thc rcsult of a usclcss, roving, loncly lifc—corrodcd with disappointmcnt, sourly disposcd against all mcn, and cspccially against all womankind (for I bcgan to rcgard thc notion of an intcllcctual, faithful, loving woman as a mcrc drcam), rccallcd by busincss, I camc back to England.	Так вот, в январе этого года, порвав со всеми любовницами, в мрачном и суровом настроении, в каком и полагается бытьодинокому, никому не нужному скитальцу, измученный разочарованиями, озлобленный против людей и особенно против всей женской природы (ибосуществование разумной, любящей и преданной женщины я начинал почитать несбыточной мечтой), я вернулся в Англию, куда меня призывали дела.
“On a frosty wintcr aftcrnoon, I rodc in sight of Thornficld Hall.	В морозный зимний вечер я подъезжал к Торнфильдхоллу.
Abhorrcd spot!	Ненавистноеместо!
I cxpcctcd no pcacc—no plcasurc thcrc.	Я не ждал там никакой радости, никакого отдыха для себя.
On a stilc in Hay Lanc I saw a quict littlc figure sitting by itsclf.	Неподалекуот замка, у изгороди, я увидел маленькуюфигурку, сидевшую в полномодиночестве.
I passcd it as ncgligcntly as I did thc pollard willow oppositc to it: I had no prcscntimcnt of what it would bc to mc; no inward warning that thc arbitrcss of my lifc—my gcnius for good or cvil—waitcd thcrc in humblc guisc.	Я проехал мимо, обратив на нее так же мало внимания, как наиву, росшую по ту сторону дороги.Я не предчувствовал, чем она станет для меня.Никакой внутренний голос не подсказал мне, что судья моей жизни, мойдобрый или злой гений поджидает меня здесь, в этом смиренном облике.
I did not know it, cvcn whcn, on thc occasion of Mcsrour’s accidcnt, it camc up and gravcly offcrcd mc hclp.	Я неузнал его даже и тогда, когда с Мезруром случилось несчастье и она подошла ко мне и самым серьезным образом предложила мне свою помощь.
Childish and slcndcr crcaturc!	Худенькаядевушка, почти дитя!
It sccmcd as if a linnct had hoppcd to my foot and proposcd to bcar mc on its tiny wing.	Казалось, маленькая пташка прыгает около моих ног ипредлагает понести меня на своих крошечных крылышках.
I was surly; but thc thing would not go: it stood by mc with strangc pcrscvcrancc, and lookcd and spokc with a sort of authority.I must bc aidcd, and by that hand: and aidcd I was.	Я отмахнулся от нее, но незнакомое создание не отходило.Оно стояло возле меня, смотрело на меня и говорило со странной настойчивостью и повелительностью: я должен получить помощь, и именно из ее рук; и я принял помощь.

“When once I had pressed the frail shoulder, something new—a fresh sap and sense—stole into my frame.	Когда я оперся на хрупкое плечо девушки, во всем моем существепроснулось что-то новое, словно в меня влилиськакие-то свежие чувства исилы.
It was well I had learnt that this elf must return to me—that it belonged to my house down below—or I could not have felt it pass away from under my hand, and seen it vanish behind the dim hedge, without singular regret.	Я был рад узнать, что этот эльф должен вернуться ко мне, что онпринадлежит моему дому, иначе, если бы он, выскользнув из моих рук, исчез за изгородью, я, наверно, испытал бы чувство странного сожаления.
I heard you come home that night, Jane, though probably you were not aware that I thought of you or watched for you.	Я слышал, какты возвратилась в тот вечер домой, Джен, хотя ты, вероятно, и неподозревала, что я думаю о тебе и наблюдаю за тобой.
It was a snowy day, I recollect, and you could not go out of doors.	Я помню, была вьюга, вы не могли пойти гулять.
I was in my room; the door was ajar: I could both listen and watch.	Я сидел в своейкомнате, дверь была приоткрыта, я мог все слышать и видеть.
When at last she left you, you lapsed at once into deep reverie: you betook yourself slowly to pace the gallery.	Когда она,наконец, оставила тебя, ты сразу погрузилась в мечты и принялась задумчиво шагать по коридору.
Now and then, in passing a casement, you glanced out at the thick-falling snow; you listened to the sobbing wind, and again you paced gently on and dreamed.	Время от времени, проходя мимо окон, ты бросала взглядна густо валивший снег; ты прислушивалась к рыдавшему ветру и снова начинала ходить и грезить.
I think those day visions were not dark: there was a pleasurable illumination in your eye occasionally, a soft excitement in your aspect, which told of no bitter, bilious, hypochondriac brooding: your look revealed rather the sweet musings of youth when its spirit follows on willing wings the flight of Hope up and on to an ideal heaven.	И мне казалось, что в этих грезах наяву нет ничегомрачного; по временам в твоих глазах вспыхивало что-то радостное, на лице отражалось легкое волнение, которое говорило не о горестных, печальных и унылых размышлениях.Скорее можно было предположить по твоему взгляду, чтоты предаешься юношеским мечтам, когда самыйдух юности летит ввысь вслед занадеждой, устремляясь к небу своих желаний.
The voice of Mrs. Fairfax, speaking to a servant in the hall, wakened you: and how curiously you smiled to and at yourself, Janet!	Голос миссис Фэйрфакс,говорившей с кем-то из слуг в холле, наконец заставил тебя очнуться.И какстранно ты улыбнулась, Дженет.
There was much sense in your smile: it was very shrewd, and seemed to make light of your own abstraction.	Это была удивительно умная улыбка.Она быланасмешлива, - казалось, ты иронизируешь над собственными мечтами.
It seemed to say—‘My fine visions are all very well, but I must not forget they are absolutely unreal.	Ты словно говорила себе:"Мои видения прекрасны, но я не должна забывать, что они совершенно нереальны.

I have a rosy sky and a green flowery Eden in my brain; but without, I am perfectly aware, lies at my feet a rough tract to travel, and around me gather black tempests to encounter.’	В моей фантазии я вижу алеющее небо и цветущий рай, ноя прекрасно знаю, что мне нужно идти суровымпутем и что мне грозят черныебури".
You ran downstairs and demanded of Mrs. Fairfax some occupation: the weekly house accounts to make up, or something of that sort, I think it was.	Ты побежала вниз и попросила мисс Фэйрфакс дать тебе какую-нибудьработу - подсчитать недельные расходы или что-то в этом роде.
I was vexed with you for getting out of my sight.	Я рассердилсяна тебя за то, что ты исчезла из моего поля зрения.
“Impatiently I waited for evening, when I might summon you to my presence.	С нетерпением ждал я вчера, когда мог вызвать тебя к себе.
An unusual—to me—a perfectly new character I suspected was yours: I desired to search it deeper and know it better.	Яподозревал, что передо мной совершенно новая для меня, незнакомая мне человеческая разновидность.И мне хотелось исследовать ее и узнать глубже.
You entered the room with a look and air at once shy and independent: you were quaintly dressed—much as you are now.	Ты вошла в комнату с робким и независимымвидом, - существо в странном имилом наряде, примерно таком же, как сейчас.
I made you talk: ere long I found you full of strange contrasts.	Я вызвал тебя на разговор.Очень скоро я убедился, что ты - сочетание странных противоположностей.
Your garb and manner were restricted by rule; your air was often diffident, and altogether that of one refined by nature, but absolutely unused to society, and a good deal afraid of making herself disadvantageously conspicuous by some solecism or blunder; yet when addressed, you lifted a keen, a daring, and a glowing eye to your interlocutor’s face: there was penetration and power in each glance you gave; when plied by close questions, you found ready and round answers.	Явидел, что ты строга, скромна, как и полагается, и вместе с тем робканепомерно; но в то же время я видел, что ты по природе утонченная, хотя непривыкла к обществу и очень боишься привлечь внимание какой-нибудь неловкостью или промахом.Когда я к тебе обращался, ты смотрела на меня открытым, смелым и горячим взглядом, и он был полон проницательности и силы.Когда я задавал тебе настойчивые вопросы, тыбесстрашно и искусно парировалаих.
Very soon you seemed to get used to me: I believe you felt the existence of sympathy between you and your grim and cross master, Jane; for it was astonishing to see how quickly a certain pleasant ease tranquillised your manner: snarl as I would, you showed no surprise, fear, annoyance, or displeasure at my moroseness; you watched me, and now and then smiled at me with a simple yet sagacious grace I cannot describe.	Очень скоро ты освоилась со мной, и мне даже казалось, что ты чувствуешьту симпатию, которая возникла между тобой и твоим угрюмым, сердитымхозяином, Джен; ты как-то удивительно быстро успокоилась и сделалась добродушно мила со мной.Когда я рычал, ты не обнаруживала ни страха, ниудивления, ни недовольства моей угрюмостью.Ты наблюдала за мной и время от времени улыбалась мне с таким прелестным лукавством, которое трудно описать.
I was at once content and stimulated with what I saw: I liked what I had seen, and wished to see more.	Я был и доволен и взволнован тем, что я нашел втебе: мне понравилось то,что я увидел, и я хотел видеть еще больше.

Yct, for a long timc, I trcatcd you distantly, and sought your company rarcly.	Однако в течение долгого времени я держался от тебя вдалеке и редко искал твоего общества.
I was an intcllcctual cpicurc, and wishcd to prolong thc gratification of making this novcl and piquant acquaintancc: bcsidcs, I was for a whilc troublcd with a haunting fcar that if I handlcd thc flowcr frccly its bloom would fadc—thc swcct charm of frcshncss would lcavc it.	Как интеллектуальный сибарит, я хотел продлитьудовольствие этого нового и волнующего знакомства.Кроме того, меня некоторое время преследовал страх, что, если я буду слишком свободен вобращении с этим цветком, его лепестки увянути его чарующая свежестьисчезнет.
I did not thcn know that it was no transitory blossom, but rathcr thc radiant rcscmblancc of onc, cut in an indcstructiblc gcm.	Я тогда еще не знал, что прелесть этого цветка не временная, ночто он скорее напоминает неразрушимый и драгоценный камень.
Morcovcr, I wishcd to scc whcthcr you would scck mc if I shunncd you—but you did not; you kcpt in thc schoolroom as still as your own dcsk and cascl; if by chancc I mct you, you passcd mc as soon, and with as littlc tokcn of rccognition, as was consistcnt with rcspcct.	Кроме того, мнехотелось знать, будешь ли ты искать моего общества, если я отдалюсь от тебя,- но ты не искала его.Ты оставалась в классной так же упорно, как твойписьменный стол или мольберт, а при случайной встрече проскакивала мимо меня с такой быстротой и таким безразличием, какие только допускала вежливость.
Your habitual cxprcssion in thosc days, Janc, was a thoughtful look; not dcspondcnt, for you wcrc not sickly; but not buoyant, for you had littlc hopc, and no actual plcasurc.	Твоим обычным выражением в те дни, Джен,была глубокая задумчивость: немрачная, ибо ты не была больна, но и неликующая, так как у тебя было малонадежд и никаких удовольствий.
I wondcrcd what you thought of mc, or if you cvcr thought of mc, and rcsolvcd to find this out.	Меня интересовало, что ты думаешь обо мне и думаешь ли вообще.
“I rcsumcd my noticc of you.	Я решилузнать это, и снова стал искать встреч с тобой.
Thcrc was somcthing glad in your glancc, and gcnial in your manncr, whcn you convcrscd: I saw you had a social hcart; it was thc silcnt schoolroom—it was thc tcdium of your lifc—that madc you mournful.	В твоем взгляде, когда тыобращалась к людям, и в твоей манере говорить сними была какая-то радостнаятеплота.Я видел, что сердце твое открыто для общения с ними; молчаливойтебя делала уединенная классная комната и скучное однообразие твоей жизни.
I pcrmittcd mysclf thc dclight of bcing kind to you; kindncss stirrcd cmotion soon: your facc bccamc soft in cxprcssion, your toncs gcntlc; I likcd my namc pronounccd by your lips in a gratcful happy acccnt.	Япозволил себе удовольствие быть добрым с тобой. Моя доброта не замедлила вызвать в тебе волнение, твое лицо стало мягким, твой тон нежным; мне нравилось, когда твои губы с благодарной радостью произносили мое имя.

I used to enjoy a chance meeting with you, Jane, at this time: there was a curious hesitation in your manner: you glanced at me with a slight trouble—a hovering doubt: you did not know what my caprice might be—whether I was going to play the master and be stern, or the friend and be benignant.	В тедни для меня было большим удовольствием случайно повстречаться с тобой,Джен.Ты держалась с забавной нерешительностью; твой взгляд выдавал смущение и затаенное недоверие.Ты не знала, какой на меня найдет стих: собираюсь лия разыграть хозяина и напустить на себя угрюмость, или же ты встретишь во мне благожелательного друга.
I was now too fond of you often to simulate the first whim; and, when I stretched my hand out cordially, such bloom and light and bliss rose to your young, wistful features, I had much ado often to avoid straining you then and there to my heart.”	Но я уже слишком привязался к тебе, чтобы находить удовольствие в первой роли; и когда я радушно протягивал тебе руку, на твоем юном, нежном личике расцветала такая светлая радость, что иногдамне трудно было удержаться от желания привлечь тебя к моему сердцу.
“Don’t talk any more of those days, sir,” I interrupted, furtively dashing away some tears from my eyes; his language was torture to me; for I knew what I must do—and do soon—and all these reminiscences, and these revelations of his feelings only made my work more difficult.	- Не вспоминайте больше о тех днях, сэр, -прервала я его, отирая украдкой несколько слезинок.То, что он говорил, было для меня мукой, ибо я хорошо знала, что должна сделать, и притом скоро.А все эти воспоминания ирассказы о его чувствах только увеличивали трудность моей задачи.
“No, Jane,” he returned: “what necessity is there to dwell on the Past, when the Present is so much surer—the Future so much brighter?”	- Ты права, Джен, - отозвался он.- Зачем нам думать о прошлом, когда настоящее настолько лучше, а будущее настолько светлей?
I shuddered to hear the infatuated assertion.	Эта самодовольная уверенность заставила меня внутренне содрогнуться.
“You see now how the case stands—do you not?” he continued.	- Теперь ты видишь, как обстоит дело, не правда ли? - продолжал он.
“After a youth and manhood passed half in unutterable misery and half in dreary solitude, I have for the first time found what I can truly love—I have found you.	После юности и зрелых лет, проведенных в невыразимой тоске и печальном одиночестве, я, наконец, впервые встретил то существо, которое могу любить,- я встретил тебя.
You are my sympathy—my better self—my good angel.	К тебе меня влечет неудержимо, ты мое лучшее я, мойдобрый ангел.
I am bound to you with a strong attachment.	Я привязан к тебе глубоко и крепко, считаю тебя доброй, талантливой, прелестной.
I think you good, gifted, lovely: a fervent, a solemn passion is conceived in my heart; it leans to you, draws you to my centre and spring of life, wraps my existence about you, and, kindling in pure, powerful flame, fuses you and me in one.	В моем сердце живет благоговейная и глубокая страсть.Она заставляет меня тянуться к тебе, как к источнику моей жизни,учит познавать в тебе цель и смысл моегосуществования и, горя чистым иярким пламенем, сливает нас обоих в одно.

“It was because I felt and knew this, that I resolved to marry you.	Именно потому, что таковым были мои чувства,я и решил жениться натебе.
To tell me that I had already a wife is empty mockery: you know now that I had but a hideous demon.	Утверждать, что у меня уже есть жена, - значит просто насмехаться надомной; теперь ты знаешь, что это был только отвратительный демон.
I was wrong to attempt to deceive you; but I feared a stubbornness that exists in your character.I feared early instilled prejudice: I wanted to have you safe before hazarding confidences.	Я сделалошибку, пытаясь обмануть тебя, но я боялся упрямства, которое есть в твоем характере, боялся привитых тебе предрассудков, прежде чем рискнуть наоткровенные разговоры, я хотел, чтобы ты стала моей.
This was cowardly: I should have appealed to your nobleness and magnanimity at first, as I do now—opened to you plainly my life of agony—described to you my hunger and thirst after a higher and worthier existence—shown to you, not my resolution (that word is weak), but my resistless bent to love faithfully and well, where I am faithfully and well loved in return.	Это было малодушием: ядолжен был обратиться к твоему благородству ичуткости сразу же, как делаюэто сейчас, - открыть тебе всю мою жизнь,полную отчаяния, описать ту жаждуи голод, ту тоску о более высоком и достойномсуществовании, которые яиспытываю; открыть тебе не только мое решение (это слово слишком невыразительно), но и мое неудержимое влечение к преданной и верной любви, если меня любят преданно и верно.
Then I should have asked you to accept my pledge of fidelity and to give me yours.	И только после этого должен был я попросить тебя принять от меня обет верности и дать мне свой.
Jane—give it me now.”	Джен, дай мне его теперь.
A pause.	Наступила пауза.
“Why are you silent, Jane?”	- Отчего ты молчишь, Джен?
I was experiencing an ordeal: a hand of fiery iron grasped my vitals.	Это была настоящая пытка.Мне казалось, что раскаленная железная рука сжимает мне сердце.
Terrible moment: full of struggle, blackness, burning!	Ужасная минута, полная борьбы, мрака и огня!
Not a human being that ever lived could wish to be loved better than I was loved; and him who thus loved me I absolutely worshipped: and I must renounce love and idol.	Ни одночеловеческое создание, жившее когда-либо наземле, не могло желать болеесильной любви, чем та, которую мне дарили, атого, кто меня так любил, япросто боготворила.
One drear word comprised my intolerable duty—“Depart!”	И я была вынуждена отказаться от моей любви имоегокумира.
“Jane, you understand what I want of you?	Одно только страшное слово звучало в моих ушах, напоминая мне мой мучительный долг: "бежать!"
Just this promise—‘I will be yours, Mr. Rochester.’”	- Джен, ты понимаешь, чего я хочу от тебя? Только обещания:"Я будувашей, мистер Рочестер".
“Mr. Rochester, I will not be yours.”	- Мистер Рочестер, я не буду вашей.
Another long silence.	Снова последовало продолжительное молчание.

“Janc!” rccommcnccd hc, with a gcntlcncss that brokc mc down with gricf, and turncd mc stonc-cold with ominous tcrror—for this still voicc was thc pant of a lion rising—“Janc, do you mcan to go onc way in thc world, and to lct mc go anothcr?”	- Джен, - начал он опять с такой нежностью, что скорбь и ужас объялименя и лишили сил, ибо этот тихий голос былголосом просыпающегося льва, -Джен, ты хочешь сказать, что пойдешь в миреодним путем, а я должен идтидругим?
“I do.”	- Да
“Janc” (bcnding towards and cmbracing mc), “do you mcan it now?”	- Джен (наклоняясь ко мне и обнимая меня), ты исейчас настаиваешь наэтом?
“I do.”	- Да-
“And now?” softly kissing my forchcad and chcck.	- А теперь? - он бережно поцеловал меня в лоб и о щеку.
“I do,” cxtricating mysclf from rcstraint rapidly and complctcly.	- Да!- И я решительно вырвалась из его объятий.
“Oh, Janc, this is bittcr!	- О Джен, это больно!
This—this is wickcd.It would not bc wickcd to lovc mc.”	Это... это неправильно; правильно было бы любить меня.
“It would to obcy you.”	- Неправильно было бы послушаться вас.
A wild look raiscd his brows—crosscd his fcaturcs: hc rosc; but hc forcborc yct.	Брови у него взлетели; странное выражение скользнуло по его лицу.Онвстал, но все еще сдерживался.
I laid my hand on thc back of a chair for support: I shook, I fcarcd—but I rcsolvcd.	Ища опоры, я положила руку на спинку стула; я дрожала, я трепетала, но я решилась.
“Onc instant, Janc.	- Одно мгновение, Джен!
Givc onc glancc to my horriblc lifc whcn you arc gonc.	Подумай о том, что ждет меня, когда тебя не будет.
All happincss will bc torn away with you.	Ты отнимаешь у меня всякую надежду на счастье.
What thcn is lcft?	Что же останется?
For a wifc I havc but thc maniac upstairs: as wcll might you rcfcr mc to somc corpsc in yondcr churchyard.	Вместо жены - эта сумасшедшая наверху; стаким же успехом ты могла быотослать меня к трупам вон там, на кладбище.
What shall I do, Janc?Whcrc turn for a companion and for somc hopc?”	Что я буду делать, Джен, где искать мне друга и надежду?
“Do as I do: trust in God and yoursclf. Bclicvc in hcavcn.Hopc to mcct again thcrc.”	- Поступите так, как я; доверьтесь богу и самому себе; уповайте нанего, надейтесь, что мы встретимся там.
“Thcn you will not yicld?”	- Значит, ты не уступишь!
“No.”	- Нет!
“Thcn you condcmn mc to livc wrctchcd and to dic accurscd?”	- Ты обрекаешь меня на ужасную жизнь и на мрачную смерть?
His voicc rosc.	- Его голос зазвучал громче.
“I advisc you to livc sinlcss, and I wish you to dic tranquil.”	- Я советую вам жить безгрешно и желаю вам умереть спокойно.
“Thcn you snatch lovc and innoccncc from mc?	- Значит, ты лишаешь меня любви и спасения?
You fling mc back on lust for a passion—vicc for an occupation?”	Ты снова толкаешь меня на случайную страсть, на порок?
“Mr. Rochcstcr, I no morc assign this fatc to you than I grasp at it for mysclf.	- Мистер Рочестер, я меньше всего толкаю вас на эту жизнь, также не желаю ее и для себя.

We were born to strive and endure—you as well as I: do so.	Мы родились, чтобы терпеть и страдать: вы так же, как и я.Смиритесь!
You will forget me before I forget you.”	Вы забудете меня раньше, чем я вас.
“You make me a liar by such language: you sully my honour.I declared I could not change: you tell me to my face I shall change soon.	- Значит, ты допускаешь, что я лжец.Ты оскорбляешь меня; я заявляю, что не изменю тебе, а ты утверждаешь мне в лицо, что изменю.
And what a distortion in your judgment, what a perversity in your ideas, is proved by your conduct!	Но о каких жеизуверских взглядах, о каких извращенных суждениях говорят твои поступки!
Is it better to drive a fellow-creature to despair than to transgress a mere human law, no man being injured by the breach? for you have neither relatives nor acquaintances whom you need fear to offend by living with me?”	Неужели лучше ввергнуть своего ближнего в отчаяние, чем преступить созданный человеком закон, если это никому не принесет вреда?Ведь у тебя же нет ни друзей, ни родных, которых ты бы оскорбила, живя со мной.
This was true: and while he spoke my very conscience and reason turned traitors against me, and charged me with crime in resisting him.	Это была правда.И от этих слов даже моя совесть и мой разум изменилимне и предались ему, обвинив меня в грехе за то, в чем я ему отказываю.
They spoke almost as loud as Feeling: and that clamoured wildly.	Онизаговорили почти так же громко, как и мое сердце. А сердце не унималось.
“Oh, comply!” it said.“Think of his misery; think of his danger—look at his state when left alone; remember his headlong nature; consider the recklessness following on despair—soothe him; save him; love him; tell him you love him and will be his.	"О,уступи, - говорило оно, - подумай о его горе, подумай о тех опасностях, на которые ты его толкаешь, оставив одного! Вспомни, какая это натура!Подумайо том, какое отчаяние и безнадежность последуют за этой скорбью.Утешь его, спаси его, люби его!Скажи ему, что ты любишь его и будешь принадлежать ему.
Who in the world cares for you? or who will be injured by what you do?”	Кому на свете ты нужна? Кого ты этим оскорбишь?"
Still indomitable was the reply—“I care for myself.	И все же я отвечала себе непреклонно: "Я оскорблю себя.
The more solitary, the more friendless, the more unsustained I am, the more I will respect myself.	Чем глубже моеодиночество, без друзей, без поддержки, тем больше я должна уважать себя.
I will keep the law given by God; sanctioned by man.	Яне нарушу закона, данного богом и освященного человеком.
I will hold to the principles received by me when I was sane, and not mad—as I am now.	Я буду верна темпринципам, которым следовала, когда была вздравом уме, тогда как сейчас ябезумна.

Laws and principles are not for the times when there is no temptation: they are for such moments as this, when body and soul rise in mutiny against their rigour; stringent are they; inviolate they shall be.	Правила и законы существуют не для тех минут, когда нет искушения,они как раз для таких, как сейчас, когда душа и тело бунтуют против ихсуровости; но как они ни тяжелы, я не нарушу их.
If at my individual convenience I might break them, what would be their worth?	Если бы я для своегоудобства нарушала их, какая была бы им цена?
They have a worth—so I have always believed; and if I cannot believe it now, it is because I am insane—quite insane: with my veins running fire, and my heart beating faster than I can count its throbs.	А между тем их значениенепреходяще, - я в это верила всегда, и если не верю сейчас, то оттого, чтоя безумна, совсем безумна: в моих жилах течетогонь, и мое сердце неистовобьется.
Preconceived opinions, foregone determinations, are all I have at this hour to stand by: there I plant my foot.”	В этот час я могу опереться только на ранее сложившиеся убеждения,только на решения, принятые давно, - и на них я опираюсь".
I did.	Я осталась при своем.
Mr. Rochester, reading my countenance, saw I had done so.	Мистер Рочестер, не спускавший с меня глаз,понялэто.
His fury was wrought to the highest: he must yield to it for a moment, whatever followed; he crossed the floor and seized my arm and grasped my waist.	Его ярость дошла до высших пределов, и он,конечно, должен был уступитьей на мгновенье, что бы за этим ни последовало.Он быстро подошел ко мне, схватил мою руку и обнял за талию.
He seemed to devour me with his flaming glance: physically, I felt, at the moment, powerless as stubble exposed to the draught and glow of a furnace: mentally, I still possessed my soul, and with it the certainty of ultimate safety.	Казалось, он пожирает меня своим пылающим взглядом.Я чувствовала себя, как былинка, объятая горячим дыханием пламени;но я все еще владела собой, и меня не покидала уверенность, что я нахожусь в полной безопасности.
The soul, fortunately, has an interpreter—often an unconscious, but still a truthful interpreter—in the eye.	К счастью, душа имеет своего глашатая - часто бессознательного, но верного глашатая, - это глаза.
My eye rose to his; and while I looked in his fierce face I gave an involuntary sigh; his gripe was painful, and my over-taxed strength almost exhausted.	Я взглянула в егоискаженное страстью лицо и невольно вздохнула. Мне было болы но от его объятий, мои силы почти иссякали.
“Never,” said he, as he ground his teeth, “never was anything at once so frail and so indomitable.	- Никогда, - сказал он, стиснув зубы, - никогда невстречал я созданияболее хрупкого и более непобедимого.
A mere reed she feels in my hand!” (And he shook me with the force of his hold.)“I could bend her with my finger and thumb: and what good would it do if I bent, if I uptore, if I crushed her?	В руке моей она, как тростник (и онстал трясти меня изо всей силы), я мог бысогнуть ее двумя пальцами; нокакой толк, если бы я согнул ее, если бы ярастерзал, раздавил ее?
Consider that eye: consider the resolute, wild, free thing looking out of it, defying me, with more than courage—with a stern triumph.	Заглянитев эти глаза, перед вами существо решительное, неукротимое, свободное!Оноглядит на меня не только с отвагой, но с суровым торжеством.

Whatever I do with its cage, I cannot get at it—the savage, beautiful creature!	Как бы я нипоступил с его клеткой, я не могу поймать его,это своевольное, прекрасноесоздание!
If I tear, if I rend the slight prison, my outrage will only let the captive loose.	Если я уничтожу, если я разрушу его хрупкую тюрьму, мое насилие только освободит пленницу.
Conqueror I might be of the house; but the inmate would escape to heaven before I could call myself possessor of its clay dwelling-place.	Я -могу завоевать ее дом, но она убежит до того, как я успею назвать себя хозяином ее обители.
And it is you, spirit—with will and energy, and virtue and purity—that I want: not alone your brittle frame.	А я хочу именно тебя, о дух,со всей твоей волей и энергией, мужеством ичистотой тебя хочу я, а нетолько твою хрупкую обитель, твое слабое тело.
Of yourself you could come with soft flight and nestle against my heart, if you would: seized against your will, you will elude the grasp like an essence—you will vanish ere I inhale your fragrance.	Ты сама могла бы прилететь иприльнуть к моему сердцу, если бы захотела.Но, схваченная против своей воли, ты ускользнешь из моих объятий, исчезнешь, как благоухание, не дав мне даже вдохнуть его.
Oh! come, Jane, come!”	О, приди ко мне, Джен, приди!
As he said this, he released me from his clutch, and only looked at me.	Сказав это, он отпустил меня и только смотрел на меня.
The look was far worse to resist than the frantic strain: only an idiot, however, would have succumbed now.	И мне былогораздо труднее противостоять этому взгляду, чем его железным объятиям.Но,конечно, было бы неразумно уступить теперь.
I had dared and baffled his fury; I must elude his sorrow: I retired to the door.	Я имела смелость противостоять его ярости и укротить ее.Я должна победить и его скорбь! Я направилась к двери.
“You are going, Jane?”	- Ты уходишь, Джен?
“I am going, sir.”	- Ухожу, сэр.
“You are leaving me?”	- Ты покидаешь меня?
“Yes.”	- Да.
“You will not come?	- Ты не придешь ко мне?
You will not be my comforter, my rescuer?	Ты не хочешь быть моей утешительницей, моей спасительницей?
My deep love, my wild woe, my frantic prayer, are all nothing to you?”	Моя бесконечная любовь, моя нестерпимая тоска, моя горячаямолитва - все для тебя ничто?
What unutterable pathos was in his voice! How hard it was to reiterate firmly,	Какой невыразимый пафос был в его голосе, как трудно было ответить ему с твердостью:
“I am going.”	"Я ухожу".
“Jane!”	- Джен!
“Mr. Rochester!”	- Мистер Рочестер!
“Withdraw, then,—I consent; but remember, you leave me here in anguish.	- Хорошо, уходи, но помни, что ты оставляешь меня в смертельной тоске.
Go up to your own room; think over all I have said, and, Jane, cast a glance on my sufferings—think of me.”	Пойди в свою комнату, обдумай все, что я тебесказал, и, Джен, подумай омоих страданиях, подумай обо мне.
He turned away; he threw himself on his face on the sofa.	Он отвернулся, он бросился ничком на диван.

“Oh, Janc! my hopc—my lovc—my lifc!” brokc in anguish from his lips.	"О Джен, моя надежда, моялюбовь, моя жизнь!" - с тоской срывалось с его губ.
Thcn camc a dccp, strong sob.	Затем я услышала глухое рыдание.
I had alrcady gaincd thc door; but, rcadcr, I walkcd back—walkcd back as dctcrmincdly as I had rctrcatcd.	Я была уже у двери, но, читатель, я повернула обратно.Я вернулась стакой же решительностью, с какой уходила.
I knclt down by him; I turncd his facc from thc cushion to mc; I kisscd his chcck; I smoothcd his hair with my hand.	Я опустилась на колени рядом с ним.Я повернула к себе его лицо, я поцеловала его в щеку, я погладила его волосы.
“God blcss you, my dcar mastcr!” I said.	- Бог да благословит вас, мой дорогой хозяин, -сказала я.
“God kccp you from harm and wrong—dircct you, solacc you—rcward you wcll for your past kindncss to mc.”	- Бог дасохранит вас от зла и ошибок, да направитвас, облегчит вашу боль,вознаградит за вашу былую доброту ко мне.
“Littlc Janc’s lovc would havc bccn my bcst rcward,” hc answcrcd; “without it, my hcart is brokcn.	- Любовь маленькой Джен была бы мне лучшей наградой, - ответил он.Без нее мое сердце разбито.
But Janc will givc mc hcr lovc: ycs—nobly, gcncrously.”	Но Джен отдаст мне свою любовь. Да, великодушно и благородно.
Up thc blood rushcd to his facc; forth flashcd thc firc from his cycs; crcct hc sprang; hc hcld his arms out; but I cvadcd thc cmbracc, and at oncc quittcd thc room.	Кровь бросилась ему в лицо.В глазах вспыхнуло пламя, он вскочил и выпрямился, он раскрыл мне объятия; но я уклонилась от них и сразу же вышла из комнаты.
“Farcwcll!” was thc cry of my hcart as I lcft him. Dcspair addcd,	"Прощай!" - крикнуло мое сердце, когда я уходила; а отчаяние добавило:
“Farcwcll for cvcr!”	"Прощай навеки!"
That night I ncvcr thought to slccp; but a slumbcr fcll on mc as soon as I lay down in bcd.	Я думала, что не засну в эту ночь.Но как только я легла, меня охватила легкая дремота.
I was transportcd in thought to thc sccncs of childhood: I drcamt I lay in thc rcd-room at Gatcshcad; that thc night was dark, and my mind imprcsscd with strangc fcars.	Я была перенесена в свое детство, мне снилось, что я лежу вкрасной комнате в Гейтсхэде, что ночь темна имое сердце угнетено страннымстрахом.
Thc light that long ago had struck mc into syncopc, rccallcd in this vision, sccmcd glidingly to mount thc wall, and trcmblingly to pausc in thc ccntrc of thc obscurcd cciling.	Тот самый свет, который когда-то довел меня до обморока, казалось,опять скользит вверх по стене и, трепеща, останавливается на середине темного потолка.
I liftcd up my hcad to look: thc roof rcsolvcd to clouds, high and dim; thc glcam was such as thc moon imparts to vapours shc is about to scvcr.	Я подняла голову и взглянула туда: вместо крыши надо мнойклубились облака, высокие и хмурые; свет был такой, какой бывает, когда за туманами всходит луна.

I watched her come—watched with the strangest anticipation; as though some word of doom were to be written on her disk.	Я ждала, что она появится, ждала со странным волнением, словно на ее диске должен был быть написан мой приговор.
She broke forth as never moon yet burst from cloud: a hand first penetrated the sable folds and waved them away; then, not a moon, but a white human form shone in the azure, inclining a glorious brow earthward.	И вотона появилась, но никогда луна так не выходит из-за облаков.Сначала яувидела чью-то руку, раздвинувшую траурные складки облаков, затем вголубизне неба появилась не луна, а белая человеческая фигура, склонявшая к земле свое лучезарное чело.
It gazed and gazed on me.It spoke to my spirit: immeasurably distant was the tone, yet so near, it whispered in my heart—	Она смотрела и смотрела на меня, она обратилась к моему духу; казалось, она говорит из неизмеримых далей, и вместе с тем так близко, словно этот шепот раздавался в моем сердце:
“My daughter, flee temptation.”	- Дочь моя, беги искушения!
“Mother, I will.”	- Мать моя, обещаю!
So I answered after I had waked from the trance-like dream.	Так ответила я, очнувшись от этого сна, похожего скорее на виденье.
It was yet night, but July nights are short: soon after midnight, dawn comes.	Ещецарил мрак; однако в июле ночи коротки,светать начинает вскоре послеполуночи.
“It cannot be too early to commence the task I have to fulfil,” thought I.	"Для того, что мне сегодня предстоит, чем раньше подняться, тем лучше", - подумала я.
I rose: I was dressed; for I had taken off nothing but my shoes.	И поднялась.Я была одета, так как сняла только башмаки.
I knew where to find in my drawers some linen, a locket, a ring.	Я знала, где в ящиках комода лежит белье и кое-какие безделушки.
In seeking these articles, I encountered the beads of a pearl necklace Mr. Rochester had forced me to accept a few days ago.	Отыскивая эти предметы, я нащупала жемчужное ожерелье, которое мистер Рочестер заставил меня принять несколько дней назад.
I left that; it was not mine: it was the visionary bride’s who had melted in air.	Я оставила его, онопринадлежало не мне, а той воображаемой невесте, которая растаяла в воздухе.
The other articles I made up in a parcel; my purse, containing twenty shillings (it was all I had), I put in my pocket: I tied on my straw bonnet, pinned my shawl, took the parcel and my slippers, which I would not put on yet, and stole from my room.	Из своих вещей я сделала сверток, а кошелек, в котором было двадцатьшиллингов (все мое достояние), положила вкарман; я надела соломенную шляпу,взяла в руки туфли и на цыпочках вышла изкомнаты.
“Farewell, kind Mrs. Fairfax!”I whispered, as I glided past her door.	- До свиданья, голубушка миссис Фэйрфакс, -прошептала я, пробираясь мимо ее двери.
No thought could be admitted of entering to embrace her.I had to deceive a fine ear: for aught I knew it might now be listening.	Но войти, чтобы поцеловать ее, было невозможно: мне предстоялообмануть чуткое ухо, - кто знает, может быть, сейчас оно прислушивается.

I would have got past Mr. Rochester’s chamber without a pause; but my heart momentarily stopping its beat at that threshold, my foot was forced to stop also.	Мне следовало пройти мимо спальни мистера Рочестера не задерживаясь; но у его порога мое сердце на мгновение перестало биться, и мне пришлось остановиться.
No sleep was there: the inmate was walking restlessly from wall to wall; and again and again he sighed while I listened.	В этой комнате не спали: ее обитатель тревожно бегал взад ивперед, и я слышала, как он то и дело глубоко вздыхал.
There was a heaven—a temporary heaven—in this room for me, if I chose: I had but to go in and to say—	Если я сделаюопределенный выбор, то здесь для меня откроется рай - недолговечный рай.Достаточно мне войти и сказать:
“Mr. Rochester, I will love you and live with you through life till death,” and a fount of rapture would spring to my lips.	"Мистер Рочестер, я буду любить вас и проживу с вами всю жизнь до самой смерти", - и к моим устам будет поднесен кубок блаженства.
I thought of this.	Я думала об этом.
That kind master, who could not sleep now, was waiting with impatience for day.He would send for me in the morning; I should be gone.	Мой добрый хозяин не может спать, снетерпением он ожидает утра; нокогда он пришлет за мной, меня уже не будет.
He would have me sought for: vainly.	Он станет искать меня, но тщетно.
He would feel himself forsaken; his love rejected: he would suffer; perhaps grow desperate.	И тогда он почувствует себя покинутым, свою любовь отвергнутой.Онбудет страдать, может быть, придет в отчаяние.
I thought of this too.	Об этом я тоже думала.
My hand moved towards the lock: I caught it back, and glided on.	Моярука протянулась к двери, но я отвела ее и поспешила дальше.
Drearily I wound my way downstairs: I knew what I had to do, and I did it mechanically.I sought the key of the side-door in the kitchen; I sought, too, a phial of oil and a feather; I oiled the key and the lock.I got some water, I got some bread: for perhaps I should have to walk far; and my strength, sorely shaken of late, must not break down.	Печально спускалась я по лестнице.Я знала, что мне надо делать, и выполняла все машинально: отыскала в кухне ключ от боковой двери, нашла бутылочку с маслом и перо, смазала ключ и замок, выпила воды и взяла хлеба, так как, может быть, мне предстояло идти далеко, а мои силы, и без тогоподорванные, не должны были мне изменить.
All this I did without one sound.	Все это я проделала совершенно беззвучно.
I opened the door, passed out, shut it softly.	Открыла дверь, вышла и тихо притворила ее за собой.
Dim dawn glimmered in the yard.The great gates were closed and locked; but a wicket in one of them was only latched.	На дворе ужесветало, большие ворота были закрыты на засов, но калитка рядом оказалась только притворенной.
Through that I departed: it, too, I shut; and now I was out of Thornfield.	Через нее я и вышла и тоже закрыла ее за собой. И вотТорнфильд остался позади.

A milc off, bcyond thc ficlds, lay a road which strctchcd in thc contrary dircction to Millcotc; a road I had ncvcr travcllcd, but oftcn noticcd, and wondcrcd whcrc it lcd: thithcr I bcnt my stcps.	За полями, на расстоянии одной мили отТорнфильда, тянулась дорога, онавела в сторону, противоположную Милкоту; поэтой дороге я никогда не ходила,но часто смотрела на нее, спрашивая себя, кудаона ведет.К ней-то я и направилась.
No rcflcction was to bc allowcd now: not onc glancc was to bc cast back; not cvcn onc forward.	Сейчас нельзя было позволять себе никаких размышлений, нельзябыло оглядываться, нельзя было даже смотреть вперед.
Not onc thought was to bc givcn cithcr to thc past or thc futurc.	Ни одной мысли неследовало допускать ни о прошлом, ни о будущем.
Thc first was a pagc so hcavcnly swcct—so dcadly sad—that to rcad onc linc of it would dissolvc my couragc and brcak down my cncrgy.Thc last was an awful blank: somcthing likc thc world whcn thc dclugc was gonc by.	Прошлое - это была страницатакого небесного блаженства и такой смертельной печали, что если бы я прочлахоть одну строку на ней, это лишило бы менямужества и сломило бы моюэнергию.Будущее же было совершенно пусто.Оно было, как мир после потопа.
I skirtcd ficlds, and hcdgcs, and lancs till aftcr sunrisc.	Я шла вдоль полей, изгородей и лугов, пока не поднялось солнце.
I bclicvc it was a lovcly summcr morning: I know my shocs, which I had put on whcn I lcft thc housc, wcrc soon wct with dcw.	Вероятно, было чудесное летнее утро; мои башмаки, которые я надела, выйдя из дому, скоро намокли от росы.
But I lookcd ncithcr to rising sun, nor smiling sky, nor wakcning naturc.	Но я не смотрела ни на восходящее солнце, ни на сияющее небо, ни на пробуждающуюся природу.
Hc who is takcn out to pass through a fair sccnc to thc scaffold, thinks not of thc flowcrs that smilc on his road, but of thc block and axc-cdgc; of thc disscvcrmcnt of bonc and vcin; of thc gravc gaping at thc cnd: and I thought of drcar flight and homclcss wandcring—and oh! with agony I thought of what I lcft.	Тот, кто идет по живописной местности к эшафоту, не смотрит на цветы, улыбающиеся ему по пути.Он думает о топоре и плахе, о страшном ударе, сокрушающем кости и жилы, и о могиле в конце пути.А я думала о печальном бегстве и бездомном скитании и о... , с каким отчаянием я думала о том, что покинула!
I could not hclp it.	Но разве можно было поступить иначе!
I thought of him now—in his room—watching thc sunrisc; hoping I should soon comc to say I would stay with him and bc his.	Я представляла себе, как мистер Рочестер сидит в своей комнате и,ожидая восхода, надеется, что я скоро приду и скажу:
I longcd to bc his; I pantcd to rcturn: it was not too latc; I could yct spare him thc bittcr pang of bcrcavcmcnt.	"Я остаюсь с тобой и буду твоей".Как я мечтала об этом, как жаждала вернуться... Ведь еще непоздно, и я могу уберечь его от горького разочарования!
As yct my flight, I was surc, was undiscovcrcd.	Я была уверена, чтомое бегство еще не обнаружено.
I could go back and bc his comfortcr—his pridc; his rcdccmcr from miscry, pcrhaps from ruin.	Я могла еще вернуться и стать его утешительницей, его гордостью, его спасительницей в несчастье, а может быть, и в отчаянии.

Oh, that fear of his self-abandonment—far worse than my abandonment—how it goaded me!	О, этот страх, что он погубит себя, - как он преследовал меня!
It was a barbed arrow-head in my breast; it tore me when I tried to extract it; it sickened me when remembrance thrust it farther in.	Страх был, как зазубренная стрела в моей груди, она разрывала мне рану,когда я пыталась извлечь ее, а воспоминания все глубже загоняли ее в тело.
Birds began singing in brake and copse: birds were faithful to their mates; birds were emblems of love.	Вкустах и деревьях запели птицы.Птицы - трогательно нежные супруги; птицы -эмблема любви...
What was I?	А как же я?
In the midst of my pain of heart and frantic effort of principle, I abhorred myself.	Раздираемая сердечными страданиями и отчаяннымиусилиями остаться верной себе, я возненавидела себя.
I had no solace from self-approbation: none even from self-respect.	На что мне сознание моей правоты, на что уважение к себе!
I had injured—wounded—left my master.	Я оскорбила,ранила, бросила моего друга.
I was hateful in my own eyes.	Я была себе ненавистна.
Still I could not turn, nor retrace one step.	И все же я не моглаповернуть, не могла остановить свой шаг.
God must have led me on.	Быть может, мною руководил сам бог?
As to my own will or conscience, impassioned grief had trampled one and stifled the other.	Что до моей собственной воли и сознания, то онибездействовали: страстнаяскорбь сломила мою волю и ослепила сознание.
I was weeping wildly as I walked along my solitary way: fast, fast I went like one delirious.	Я отчаянно рыдала, идя своимодиноким путем быстро, быстро, какобезумевшая.
A weakness, beginning inwardly, extending to the limbs, seized me, and I fell: I lay on the ground some minutes, pressing my face to the wet turf.	Вдруг меня охватиласлабость, она возникла в сердце и разлилась по всем членам, - я упала.Япролежала несколько минут на земле, уткнувшись лицом в мокрую траву.
I had some fear—or hope—that here I should die: but I was soon up; crawling forwards on my hands and knees, and then again raised to my feet—as eager and as determined as ever to reach the road.	Ябоялась - или надеялась? - что здесь и умру.Но скоро я была снова на ногах:сначала я ползла на четвереньках, затем кое-каквстала, одержимая однимбезотчетным стремлением - добраться до дороги.
When I got there, I was forced to sit to rest me under the hedge; and while I sat, I heard wheels, and saw a coach come on.	Когда я, наконец, достигла ее, я былавынуждена присесть возлеизгороди.Сидя здесь, я услышала шум колес и увидела приближавшийся дилижанс.
I stood up and lifted my hand; it stopped.	Я встала и подняла руку. Дилижанс остановился.
I asked where it was going: the driver named a place a long way off, and where I was sure Mr. Rochester had no connections.	Я спросила кучера, куда он едет.Он назвал мне какое-то очень отдаленное место, где, как я былауверена, у мистера Рочестера нет никаких знакомых.

I asked for what sum he would take me there; he said thirty shillings; I answered I had but twenty; well, he would try to make it do.	Я спросила, сколько стоит проезд.Он сказал - тридцать шиллингов.Но у меня было только двадцать.Ну,за двадцать, так за двадцать, он согласен.
He further gave me leave to get into the inside, as the vehicle was empty: I entered, was shut in, and it rolled on its way.	Я вошла, кучер помог мне сесть.Внутри никого не было; он захлопнул дверцу, и мы покатили.
Gentle reader, may you never feel what I then felt!	Дорогой читатель, желаю тебе никогда не испытывать того, что испытывала я тогда.
May your eyes never shed such stormy, scalding, heart-wrung tears as poured from mine.	Пусть твои глаза никогда не прольют таких бурных, горячих,мучительных слез, какие хлынули из моих глаз.
May you never appeal to Heaven in prayers so hopeless and so agonised as in that hour left my lips; for never may you, like me, dread to be the instrument of evil to what you wholly love.CHAPTER XXVIII	Пусть тебе никогда не придется обратиться к небу с такими отчаянными и безнадежными молитвами, какие произносили мои уста в этот час.Желаю тебе никогда не знать страха, что ты навлечешь несчастье на того, кого любишь.Глава XXVIII
Two days are passed.	Прошло два дня.
It is a summer evening; the coachman has set me down at a place called Whitcross; he could take me no farther for the sum I had given, and I was not possessed of another shilling in the world.	Стоял летний вечер; кучер высадил меня наперекрестке,называемом Уиткросс.Он не мог везти меня дальше за те деньги, которые я емудала, а у меня не было больше ни шиллинга.
The coach is a mile off by this time; I am alone.	Экипаж уже успел отъехать на милю от меня; и вот я одна.
At this moment I discover that I forgot to take my parcel out of the pocket of the coach, where I had placed it for safety; there it remains, there it must remain; and now, I am absolutely destitute.	В этот миг я обнаруживаю, что позабыла свой сверток взадке кареты, куда положила его для сохранности; там он остался, там он ибудет лежать, - и теперь у меня нет абсолютно ничего.
Whitcross is no town, nor even a hamlet; it is but a stone pillar set up where four roads meet: whitewashed, I suppose, to be more obvious at a distance and in darkness.	Уиткросс - не город,даже не деревня: это всего лишь каменный столб, поставленный на перекресткечетырех дорог и выбеленный мелом, вероятно, для того, чтобы быть более приметным на расстоянии и в темноте.
Four arms spring from its summit: the nearest town to which these point is, according to the inscription, distant ten miles; the farthest, above twenty.	Четыре дощечки отходят в равные стороны от его верхушки; ближайший город, согласно надписи, отстоит на десять миль, самый дальний - больше чем на двадцать.
From the well-known names of these towns I learn in what county I have lighted; a north-midland shire, dusk with moorland, ridged with mountain: this I see.	Хорошо знакомые названия этихгородов говорят мне, в каком графстве яочутилась: это одно из центральныхграфств севера - унылая, то болотистая, тохолмистая земля.
There are great moors behind and on each hand of me; there are waves of mountains far beyond that deep valley at my feet.	Позади и пообеим сторонам раскинулась безлюдная местность; пустынные холмы встают над глубокой долиной, расстилающейся у моих ног.

Thc population hcrc must bc thin, and I scc no passcngcrs on thcsc roads: thcy strctch out cast, wcst, north, and south—whitc, broad, loncly; thcy arc all cut in thc moor, and thc hcathcr grows dccp and wild to thcir vcry vcrgc.	Население здесь, должно быть,редкое, - никого не видно на этих дорогах; онитянутся на восток, запад,север и юг - белые, широкие, тихие; все они проложены через болота ипустоши, где растет вереск, густой и буйный, подступая к самому их краю.
Yct a chancc travcllcr might pass by; and I wish no cyc to scc mc now: strangcrs would wondcr what I am doing, lingcring hcrc at thc sign-post, cvidcntly objcctlcss and lost.	Всеже случайный спутник может пройти мимо, асейчас мне не хочется никомупопадаться на глаза: незнакомые люди могутдивиться, что я здесь делаю одна,стоя без всякой цели, с растерянным видом возлепридорожного столба.
I might bc qucstioncd: I could givc no answcr but what would sound incrcdiblc and cxcitc suspicion.	Меняспросят, а я смогу дать лишь такой ответ, который покажется невероятным и возбудит подозрения.
Not a tic holds mc to human socicty at this momcnt—not a charm or hopc calls mc whcrc my fcllow-crcaturcs arc—nonc that saw mc would havc a kind thought or a good wish for mc.	Никакие узы не связывают меня больше с человеческимобществом, никакие соблазны или надежды невлекут меня туда, где находятсяподобные мне существа, ни у кого при виде меняне найдется ни доброй мыслина мой счет, ни сочувствия.
I havc no rclativc but thc univcrsal mothcr, Naturc: I will scck hcr brcast and ask rcposc.	У меня нет родных, кроме всеобщей матери -природы; я прильну к ее груди и буду молить о покое.
I struck straight into thc hcath; I hcld on to a hollow I saw dccply furrowing thc brown moorsidc; I wadcd kncc-dccp in its dark growth; I turncd with its turnings, and finding a moss-blackcncd granitc crag in a hiddcn anglc, I sat down undcr it.	Я углубилась в заросли вереска, держась стежки, которая пересекала бурые заросли; бредя по колено в густой траве, я поворачивала, следуяизгибам тропинки, и вскоре нашла в глухом месте черный от мха гранитный утес и уселась под ним.
High banks of moor wcrc about mc; thc crag protcctcd my hcad: thc sky was ovcr that.	Высокие, поросшие вереском откосы обступили меня; утеснависал над моей головой; вверху простиралось небо.
Somc timc passcd bcforc I fclt tranquil cvcn hcrc: I had a vaguc drcad that wild cattlc might bc ncar, or that somc sportsman or poachcr might discovcr mc.	Понадобилось некоторое время, прежде чем я успокоилась даже в этомуединенном убежище; я боялась, что вблизибродит отбившийся от стада скот,что меня обнаружит какой-нибудь охотник илибраконьер.
If a gust of wind swcpt thc wastc, I lookcd up, fcaring it was thc rush of a bull; if a plovcr whistlcd, I imagincd it a man.	Когда проносилсяпорыв ветра, я пугливо поднимала голову,воображая, что это бык несется наменя; когда свистел кулик, мне казалось, что эточеловек.
Finding my apprchcnsions unfoundcd, howcvcr, and calmcd by thc dccp silcncc that rcigncd as cvcning dcclincd at nightfall, I took confidcncc.	Однако, увидев,что мои страхи неосновательны, и успокоенная глубокой тишиной, воцарившейся с наступлением ночи, я, наконец, уверовала в надежность своего убежища.

As yet I had not thought; I had only listened, watched, dreaded; now I regained the faculty of reflection.	Досих пор у меня не было ни одной мысли, я только прислушивалась,всматривалась, трепетала; теперь ко мне вернулась способность размышлять.
What was I to do?	Что мне делать?
Where to go?	Куда идти?
Oh, intolerable questions, when I could do nothing and go nowhere!—when a long way must yet be measured by my weary, trembling limbs before I could reach human habitation—when cold charity must be entreated before I could get a lodging: reluctant sympathy importuned, almost certain repulse incurred, before my tale could be listened to, or one of my wants relieved!	О, мучительные вопросы, когда делать было нечего и идти было некуда, когда моему дрожащему телу предстоял еще долгий путь, прежде чем я доберусь до человеческого жилья; когда мне предстоялообращаться с мольбой к равнодушному милосердию, прежде чем я обрету кров, вызывать презрительное сочувствие и почти, наверное, получать отказы, прежде чем люди выслушают мой рассказ или удовлетворят хотя бы одну из моих нужд.
I touched the heath: it was dry, and yet warm with the heat of the summer day.	Я коснулась вереска: он был сух и еще хранилтепло знойного летнегодня.
I looked at the sky; it was pure: a kindly star twinkled just above the chasm ridge.	Я взглянула на небо - оно было ясное; звездакротко мерцала над краемутеса.
The dew fell, but with propitious softness; no breeze whispered.	Мало-помалу выпала роса, но я почти не ощущала ее; не слышно было даже шелеста ветра.
Nature seemed to me benign and good; I thought she loved me, outcast as I was; and I, who from man could anticipate only mistrust, rejection, insult, clung to her with filial fondness.	Природа казалась благосклонной и доброй, мне чудилось,что она любит меня, всеми отверженную; и я, ожидавшая от людей лишьнедоверия, неприязни и оскорблений, прильнула к ней с дочерней нежностью.
To-night, at least, I would be her guest, as I was her child: my mother would lodge me without money and without price.	Вовсяком случае, сегодня я буду ее гостьей, - ведь я ее дитя; она, как мать,приютит меня, не требуя денег, не назначая платы.
I had one morsel of bread yet: the remnant of a roll I had bought in a town we passed through at noon with a stray penny—my last coin.	У меня еще сохранилсякусочек хлеба - остаток булки, купленной на последнее пенни в городке, через который мы проезжали в полдень.
I saw ripe bilberries gleaming here and there, like jet beads in the heath: I gathered a handful and ate them with the bread.	Я заметила спелые ягоды черники, блестевшие там и сям среди вереска, словно бусы из черного агата, набрала пригоршню и съела их с хлебом.
My hunger, sharp before, was, if not satisfied, appeased by this hermit’s meal.	Этот незатейливый ужин если не утолил, то все женесколько умерил мучительный голод.
I said my evening prayers at its conclusion, and then chose my couch.I said my evening prayers	Окончив трапезу, я прочла вечернюю молитву и улеглась.

Beside the crag the heath was very deep: when I lay down my feet were buried in it; rising high on each side, it left only a narrow space for the night-air to invade.	Возле утеса вереск был очень густ; когда я легла, мои ноги утонули внем; обступив меня с обеих сторон высокой стеной, он все же давал доступ ночному воздуху.
I folded my shawl double, and spread it over me for a coverlet; a low, mossy swell was my pillow.	Я сложила вдвое свою шаль и накрылась ею, как одеялом;отлогая мшистая кочка послужила мне подушкой.
Thus lodged, I was not, at least—at the commencement of the night, cold.	Устроившись так, я по крайнеймере в начале ночи не чувствовала холода.
My rest might have been blissful enough, only a sad heart broke it.	Мой сон был бы спокоен, если бы не тоскующее сердце.
It plained of its gaping wounds, its inward bleeding, its riven chords.It trembled for Mr. Rochester and his doom; it bemoaned him with bitter pity; it demanded him with ceaseless longing; and, impotent as a bird with both wings broken, it still quivered its shattered pinions in vain attempts to seek him.	Оно сетовало насвои кровоточащие раны, на оборванные струны; оно трепетало за мистера Рочестера и его судьбу.Оно скорбело о нем с мучительной жалостью; онопорывалось к нему в неумолимой тоске;бессильное, как подстреленная птица,оно все еще вздрагивало подбитыми крылами втщетных попытках лететь клюбимому.
Worn out with this torture of thought, I rose to my knees.	Истерзанная этими мыслями, я стала на колени.
Night was come, and her planets were risen: a safe, still night: too serene for the companionship of fear.	Наступила ночь, и взошли светила, - спокойная, тихая ночь, слишком безмятежная для страха.
We know that God is everywhere; but certainly we feel His presence most when His works are on the grandest scale spread before us; and it is in the unclouded night-sky, where His worlds wheel their silent course, that we read clearest His infinitude, His omnipotence, His omnipresence.	Мы знаем, что бог вездесущ; но, без сомнения, мыбольше всего чувствуем его присутствие,созерцая величие его творений; иименно в безоблачном ночном небе, где егомиры свершают свой безмолвныйпуть, мы яснее всего чувствуем его бесконечность,его всемогущество.
I had risen to my knees to pray for Mr. Rochester.	Я сталана колени, чтобы помолиться за мистера Рочестера.
Looking up, I, with tear-dimmed eyes, saw the mighty Milky-way.	Взглянув вверх, я увиделасквозь пелену слез величественный Млечный Путь.
Remembering what it was—what countless systems there swept space like a soft trace of light—I felt the might and strength of God.	Вспомнив, что он собойпредставляет, какие бессчетные солнечные системы несутся там, впространстве, оставляя лишь слабый светящийся след, я ощутила могущество и силу божью.
Sure was I of His efficiency to save what He had made: convinced I grew that neither earth should perish, nor one of the souls it treasured.I turned my prayer to thanksgiving: the Source of Life was also the Saviour of spirits.	Я была уверена, что он властен спасти свое создание: во мнекрепло убеждение, что ни земля, и ни одна из душ, живущих на ней, непогибнет, и я вознесла ему благодарность; ведь жизнедавец есть также спаситель душ.

Mr. Rochester was safe; he was God’s, and by God would he be guarded.	Мистер Рочестер будет спасен; он божье дитя, и бог будет хранить его.
I again nestled to the breast of the hill; and ere long in sleep forgot sorrow.	Я снова приникла к груди утеса и скоро во сне позабыла печаль.
But next day, Want came to me pale and bare.	Однако на следующий день нужда предстала передо мной во всей своей неприглядной наготе.
Long after the little birds had left their nests; long after bees had come in the sweet prime of day to gather the heath honey before the dew was dried—when the long morning shadows were curtailed, and the sun filled earth and sky—I got up, and I looked round me.	Когда я проснулась и огляделась вокруг, птицы уже давнопокинули свои гнезда, пчелы уже давноотправились собирать с вереска мед;роса еще не высохла, но длинные утренние тенистали уже укорачиваться, исолнце залило блеском землю и небо.
What a still, hot, perfect day!	Какой тихий, жаркий, чудесный день!
What a golden desert this spreading moor!	Золотистой пустыней лежали передо мной луга!
Everywhere sunshine.	Повсюду солнечный блеск.
I wished I could live in it and on it.	Если бы можно было жить в этом блеске, если бы можно было питаться этим сиянием!
I saw a lizard run over the crag; I saw a bee busy among the sweet bilberries.	Я увидала ящерицу, скользившую поутесу; я увидала пчелу, деловито сновавшуюсреди сладкой черники.
I would fain at the moment have become bee or lizard, that I might have found fitting nutriment, permanent shelter here.	Будь япчелой или ящерицей, я нашла бы здесь подходящую пищу и постоянный приют.
But I was a human being, and had a human being’s wants: I must not linger where there was nothing to supply them.	Ноя была человеком, и у меня были потребности человека: мне нельзя былозадерживаться там, где их нечем удовлетворить.
I rose; I looked back at the bed I had left.	Я поднялась и оглянулась на ложе, которое только что покинула.
Hopeless of the future, I wished but this—that my Maker had that night thought good to require my soul of me while I slept; and that this weary frame, absolved by death from further conflict with fate, had now but to decay quietly, and mingle in peace with the soil of this wilderness.	Взирая на будущее без надежды, я теперь жалела об одном, - что творец не счел за благо призвать мою душу к себеминувшей ночью, во время моего сна; тогда этому усталому телу,освобожденному смертью от дальнейшей борьбы ссудьбой, оставалось бы толькотихо разрушаться и, покоясь в мире,постепенно слиться воедино с этойпустыней.
Life, however, was yet in my possession, with all its requirements, and pains, and responsibilities.The burden must be carried; the want provided for; the suffering endured; the responsibility fulfilled.	Однако жизнь со всеми своими потребностями, муками и обязанностямивсе еще не покинула меня; надо было нести еебремя, утолять ее нужды,терпеть страдания, выполнять свой долг.
I set out.	Я двинулась в путь.
Whitcross regained, I followed a road which led from the sun, now fervent and high.	Достигнув Уиткросса, я зашагала по дороге, спиной к солнцу, жарко и высоко пылавшему в небе.
By no other circumstance had I will to decide my choice.	Чем еще могла я руководствоваться в выборе направления?

I walkcd a long timc, and whcn I thought I had ncarly donc cnough, and might conscicntiously yicld to thc fatiguc that almost ovcrpowcrcd mc—might rclax this forccd action, and, sitting down on a stonc I saw ncar, submit rcsistlcssly to thc apathy that cloggcd hcart and limb—I hcard a bcll chimc—a church bcll.	Я шла долго, и когда решила, что, пожалуй, сделала всевозможное и могу со спокойной совестьюуступить усталости, которая ужеовладевала мною, могу прекратить этовынужденное движение вперед и, усевшисьна первый попавшийся камень, отдатьсянеодолимой апатии, сковывавшей моесердце и все мое существо, - я вдруг услышалазвон колокола - это былцерковный колокол.
I turncd in thc dircction of thc sound, and thcrc, amongst thc romantic hills, whosc changcs and aspcct I had ccascd to notc an hour ago, I saw a hamlct and a spire.	Я пошла на звон, и вот среди романтическиххолмов, изменчивые очертаниякоторых я уже с час назад перестала замечать,увидела деревню и несколькопоодаль колокольню.
All thc vallcy at my right hand was full of pasturc-ficlds, and cornficlds, and wood; and a glittcring strcam ran zig-zag through thc varicd shadcs of grccn, thc mcllowing grain, thc sombrc woodland, thc clcar and sunny lca.	Вся долина направо от меня пестрела пастбищами, нивами ирощами; сверкающая речка извивалась среди зелени самых разнообразныхоттенков - спеющих хлебов, темных массивов леса, светлых лугов.
Rccallcd by thc rumbling of whccls to thc road bcforc mc, I saw a hcavily-ladcn waggon labouring up thc hill, and not far bcyond wcrc two cows and thcir drovcr.	Мое вниманиепривлек стук колес, и, взглянув на дорогу перед собой, я увидела нагруженный воз, медленно поднимавшийся на холм; немного позади пастух гнал двух коров.
Human lifc and human labour wcrc ncar.	Людская жизнь и людской труд окружали меня.
I must strugglc on: strivc to livc and bcnd to toil likc thc rcst.	Я должна продолжать борьбу:отстаивать свою жизнь и трудиться, как всепрочие.
About two o’clock p.m. I cntcrcd thc villagc.	Было около двух часов, когда я вошла в деревню.
At thc bottom of its onc strcct thcrc was a littlc shop with somc cakcs of brcad in thc window.	В конце ее единственнойулицы находилась небольшая лавка, в окне которой были выставлены булки.
I covctcd a cakc of brcad.	Какмне хотелось съесть такую булку!
With that rcfrcshmcnt I could pcrhaps rcgain a dcgrcc of cncrgy: without it, it would bc difficult to procccd.	Подкрепившись, я могла бы в известной мере восстановить свои силы; без пищи мне было трудно продолжать свой путь.
Thc wish to havc somc strcngth and somc vigour rcturncd to mc as soon as I was amongst my fcllow-bcings.	Кактолько я очутилась среди себе подобных, ко мне вернулось желание снова обрести волю и энергию.
I fclt it would bc dcgrading to faint with hungcr on thc causcway of a hamlct.	Я чувствовала, как унизительно было бы упасть вобморок от голода на проезжей дороге, посреди деревни.
Had I nothing about mc I could offcr in cxchangc for onc of thcsc rolls?	Нет ли чего-нибудь,что я могла бы предложить в обмен на булку?
I considcrcd.	Я стала обдумывать.
I had a small silk handkcrchicf ticd round my throat; I had my glovcs.	У меня былашелковая косынка на шее, у меня были перчатки.
I could hardly tcll how mcn and womcn in cxtrcmitics of dcstitution procccdcd.	Я плохо себе представляла,как поступают люди в крайней нужде.

I did not know whether either of these articles would be accepted: probably they would not; but I must try.	Возьмут ли у меня хотя бы один из этих предметов?Вероятно, не возьмут, но нужно попытаться.
I entered the shop: a woman was there.	Я вошла в лавку; там находилась женщина.
Seeing a respectably-dressed person, a lady as she supposed, she came forward with civility.	Увидав прилично одетую особу,по ее предположениям - даму, она с любезнымвидом пошла ко мне навстречу.
How could she serve me?	Чем она может мне служить?
I was seized with shame: my tongue would not utter the request I had prepared.	Мне стало стыдно; у меня язык не поворачивался высказать просьбу, с которой я пришла.
I dared not offer her the half-worn gloves, the creased handkerchief: besides, I felt it would be absurd.	Я не осмеливалась предложить ей поношенные перчатки или измятую косынку; к тому же я чувствовала, что это будет бесполезно.
I only begged permission to sit down a moment, as I was tired.	Я лишь попросила позволения присесть на минуту, так как очень устала.
Disappointed in the expectation of a customer, she coolly acceded to my request.	Обманутая в своих надеждах, женщина холодносогласилась на моюпросьбу.
She pointed to a seat; I sank into it.	Она указала мне стул; я опустилась на него.
I felt sorely urged to weep; but conscious how unseasonable such a manifestation would be, I restrained it.	Слезы подступали к моимглазам, но, сознавая, как они неуместны, я подавила их.
Soon I asked her “if there were any dressmaker or plain-workwoman in the village?”	Затем спросила, естьли у них в деревне портниха или швея.
“Yes; two or three.	- Да, две или три.
Quite as many as there was employment for.”	Но и на них едва хватает работы.
I reflected.I was driven to the point now.I was brought face to face with Necessity.	Я размышляла; я дошла до крайности, очутилась лицом к лицу с нуждой.
I stood in the position of one without a resource, without a friend, without a coin.	Ипритом без средств, без друзей, без денег.
I must do something.	Надо что-то предпринять.
What?	Но что?
I must apply somewhere.	Я должна куда-то обратиться.
Where?	Но куда?
“Did she know of any place in the neighbourhood where a servant was wanted?”	Не знает ли она - может быть, кто-нибудь по соседству ищет прислугу?
“Nay; she couldn’t say.”	Нет, она не слыхала.
“What was the chief trade in this place?	- Какой главный промысел в здешних местах?
What did most of the people do?”	Чем занимается большинство жителей?
“Some were farm labourers; a good deal worked at Mr. Oliver’s needle-factory, and at the foundry.”	- Некоторые батрачат на фермах; многие работают на игольной фабрике мистера Оливера и на литейном заводе.
“Did Mr. Oliver employ women?”	- Мистер Оливер принимает на работу женщин?
“Nay; it was men’s work.”	- Нет, там работают одни мужчины.
“And what do the women do?”	- А что делают женщины?
“I knawn’t,” was the answer.	- Не знаю, - был ответ.
“Some does one thing, and some another.	- Кто - одно, кто - другое.
Poor folk mun get on as they can.”	Беднякиперебиваются, как умеют.
She seemed to be tired of my questions: and, indeed, what claim had I to importune her?	Видимо, ей надоели мои расспросы; и в самом деле, какое право я имела ей докучать?

A neighbour or two came in; my chair was evidently wanted.	Вошли двое-трое соседей, стул явно был нужен.
I took leave.	Я простилась.
I passed up the street, looking as I went at all the houses to the right hand and to the left; but I could discover no pretext, nor see an inducement to enter any.	Я пошла вдоль по улице, оглядывая на ходу все дома справа и слева, ноне могла придумать никакого предлога илиоснования, чтобы войти в один изних.
I rambled round the hamlet, going sometimes to a little distance and returning again, for an hour or more.	Около часа или дольше я бродила вокруг деревни, то удаляясь от нее, то снова возвращаясь.
Much exhausted, and suffering greatly now for want of food, I turned aside into a lane and sat down under the hedge.	Выбившись из сил и испытывая уже нестерпимый голод, ясвернула в переулок и уселась под изгородью.
Ere many minutes had elapsed, I was again on my feet, however, and again searching something—a resource, or at least an informant.	Однако не прошло и несколькихминут, как я снова была на ногах, снова металасьв поисках какого-нибудьвыхода или по крайней мере совета.
A pretty little house stood at the top of the lane, with a garden before it, exquisitely neat and brilliantly blooming.	В конце переулка стоял красивый домик, перед ним был разбит сад, безукоризненно чистый и полный ярких цветов.
I stopped at it.	Яостановилась.
What business had I to approach the white door or touch the glittering knocker?	Какое я имела право подойти к белой двери и коснутьсясверкающего молотка?
In what way could it possibly be the interest of the inhabitants of that dwelling to serve me?	Разве я могла надеяться, что обитатели этого жилищасжалятся надо мной?
Yet I drew near and knocked.	Все же я подошла и постучала.
A mild-looking, cleanly-attired young woman opened the door.	Чисто одетая молодаяженщина с кротким лицом открыла дверь.
In such a voice as might be expected from a hopeless heart and fainting frame—a voice wretchedly low and faltering—I asked if a servant was wanted here?	Голосом, какой мог быть только уизнемогающего существа, охваченного глубокойбезнадежностью, голосом жалким,тихим и дрожащим я спросила, не нужна ли имприслуга.
“No,” said she; “we do not keep a servant.”	- Нет, - отвечала она, - мы не держим прислуги.
“Can you tell me where I could get employment of any kind?”I continued.	- Не скажете ли вы мне, где я могла бы получить какую-нибудь работу? -продолжала я.
“I am a stranger, without acquaintance in this place.	- Я не здешняя, у меня нет знакомых в этих местах.
I want some work: no matter what.”	Я ищуработы, все равно какой.
But it was not her business to think for me, or to seek a place for me: besides, in her eyes, how doubtful must have appeared my character, position, tale.	Но она не обязана была думать за меня или искать для меня место; к томуже моя внешность, странное состояние и просьба должны были показаться ей весьма подозрительными.
She shook her head, she “was sorry she could give me no information,” and the white door closed, quite gently and civilly: but it shut me out.	Женщина покачала головой - ей, мол, очень жаль, ноона не может дать мне никаких сведений; ибелая дверь закрылась - вполневежливо и учтиво, однако оставив меня запорогом.

If shc had hcld it opcn a littlc longcr, I bclicvc I should havc bcggcd a piccc of brcad; for I was now brought low.	Останься эта дверьоткрытой чуть подольше, и я, вероятно, попросила бы кусочек хлеба, так я пала духом...
I could not bcar to rcturn to thc sordid villagc, whcrc, bcsidcs, no prospcct of aid was visiblc.	Я не в силах была вернуться в неприветливуюдеревню, да там, видимо, инечего было рассчитывать на помощь.
I should havc longcd rathcr to dcviatc to a wood I saw not far off, which appcarcd in its thick shadc to offcr inviting shcltcr; but I was so sick, so wcak, so gnawcd with naturc’s cravings, instinct kcpt mc roaming round abodcs whcrc thcrc was a chancc of food.	Пожалуй, я предпочла бы свернуть сдороги в лес, который виднелся невдалеке исвоей густой тенью обещал мнегостеприимный приют; но я была так измучена,так слаба, так истерзанаголодом, что инстинкт заставлял меня блуждатьвокруг человеческого жилья,где была хоть какая-то надежда на пищу.
Solitudc would bc no solitudc—rcst no rcst—whilc thc vulturc, hungcr, thus sank bcak and talons in my sidc.	Я знала, что уединение не будетуединением, покой не будет покоем, пока голод,этот ястреб, терзает мневнутренности.
I drcw ncar houscs; I lcft thcm, and camc back again, and again I wandcrcd away: always rcpcllcd by thc consciousncss of having no claim to ask—no right to cxpcct intcrcst in my isolatcd lot.	Я подходила к домам, удалялась от них,возвращалась и снова отходила,преследуемая сознанием, что я не могупредъявлять никаких требований и невправе ожидать никакого интереса к моейодинокой судьбе.
Mcantimc, thc aftcrnoon advanccd, whilc I thus wandcrcd about likc a lost and starving dog.	Между тем деньклонился к вечеру, а я все еще бродила, как бездомная, голодная собака.
In crossing a ficld, I saw thc church spire bcforc mc: I hastcncd towards it.	Переходя через поле, я увидела колокольню и поспешила к ней.
Ncar thc churchyard, and in thc middlc of a gardcn, stood a wcll-built though small housc, which I had no doubt was thc parsonagc.	Возле кладбища,в саду, стояло небольшое, но красивое, прочное строение; я не сомневалась в том, что это жилище пастора.
I rcmcmbcrcd that strangcrs who arrivc at a placc whcrc thcy havc no fricnds, and who want cmploymcnt, somctimcs apply to thc clcrgyman for introduction and aid.	Я вспомнила, что иногда люди, приезжающие в места, где у них нет друзей, и ищущие работы, обращаются к священнику за рекомендацией и помощью.
It is thc clcrgyman’s function to hclp—at lcast with advicc—thosc who wishcd to hclp thcmsclvcs.	Ведь обязанность священника - помочь, по крайнеймере советом, тому, кто нуждается в помощи.
I sccmcd to havc somcthing likc a right to scck counscl hcrc.	Мне казалось, что я имею некоторое право на совет.
Rcncwing thcn my couragc, and gathcring my fccblc rcmains of strcngth, I pushcd on.	И так, ободрившись и собрав последние остатки сил,я двинулась вперед.
I rcachcd thc housc, and knockcd at thc kitchcn-door.	Я подошла к дому и постучала в кухонную дверь.
An old woman opcncd: I askcd was this thc parsonagc?	Мнеотворила старая женщина; я спросила, не это ли дом священника?
“Ycs.”	- Да
“Was thc clcrgyman in?”	- Священник дома?
“No.”	- Нет.
“Would hc bc in soon?”	- Скоро он вернется?
“No, hc was gonc from homc.”	- Нет.
“To a distancc?”	- Он далеко ушел?

“Not so far—happen three mile.	- Не очень, мили за три.
He had been called away by the sudden death of his father: he was at Marsh End now, and would very likely stay there a fortnight longer.”	Его вызвали, так как у него внезапно скончался отец; сейчас он находится в Маршэнде и, по всей вероятности, пробудет там еще недели две.
“Was there any lady of the house?”	- А жена священника дома?
“Nay, there was naught but her, and she was housekeeper;” and of her, reader, I could not bear to ask the relief for want of which I was sinking; I could not yet beg; and again I crawled away.	Нет, никого нет, кроме нее самой, а она -экономка.Но к ней, читатель, я не в силах была обратиться за той помощью, безкоторой погибала; я все еще не могла просить милостыню.И снова я поплелась прочь.
Once more I took off my handkerchief—once more I thought of the cakes of bread in the little shop.	Еще раз я сняла свою косынку и представила себе булки в лавочке.
Oh, for but a crust! for but one mouthful to allay the pang of famine!	О,хотя бы корку, хотя бы глоток супу, чтобы смягчить муки голода!
Instinctively I turned my face again to the village; I found the shop again, and I went in; and though others were there besides the woman I ventured the request—“Would she give me a roll for this handkerchief?”	Инстинктивноя снова пошла по направлению к деревне, сноваотыскала лавочку и вошла внее; и хотя там, кроме хозяйки, были ещепосторонние, я отважилась напросьбу: не даст ли она мне хлеба в обмен на моюкосынку?
She looked at me with evident suspicion: “Nay, she never sold stuff i’ that way.”	Женщина взглянула на меня с явным подозрением: нет, она никогда не продавала свой товар таким способом.
Almost desperate, I asked for half a cake; she again refused.“How could she tell where I had got the handkerchief?” she said.	Почти отчаявшись, я попросила полбулки; онаопять отказала: откуда оназнает, где я взяла эту косынку, сказала она.
“Would she take my gloves?”	Тогда не обменяет ли она на хлеб мои перчатки?
“No! what could she do with them?”	Нет, на что они ей нужны!
Reader, it is not pleasant to dwell on these details.	Не весело, читатель, останавливаться на этих подробностях.
Some say there is enjoyment in looking back to painful experience past; but at this day I can scarcely bear to review the times to which I allude: the moral degradation, blent with the physical suffering, form too distressing a recollection ever to be willingly dwelt on.	Некоторыеуверяют, что приятно вспоминать пережитые в прошлом страдания, но мне и сейчас тяжело возвращаться мыслью к этому периоду моей жизни: нравственное унижение в соединении с физической мукой -это слишком горестные воспоминания, чтобы на них задерживаться.
I blamed none of those who repulsed me.	Я не порицала тех, кто отталкивал меня.
I felt it was what was to be expected, and what could not be helped: an ordinary beggar is frequently an object of suspicion; a well-dressed beggar inevitably so.	Я чувствовала, что этого и следовало ожидать и что тут ничего неподелаешь: обыкновенный нищий нередко вызывает подозрения; хорошо одетый нищий их вызывает неизбежно.
To be sure, what I begged was employment; but whose business was it to provide me with employment?	Положим, я просила только работу, но кто был обязан заботиться об этом?

Not, certainly, that of persons who saw me then for the first time, and who knew nothing about my character.	Конечно, не тот, кто видел меня впервые и ничего не знал обо мне.
And as to the woman who would not take my handkerchief in exchange for her bread, why, she was right, if the offer appeared to her sinister or the exchange unprofitable.	Что касается женщины, не захотевшей взять мою косынку вобмен на свой хлеб, - то и она была права, если мое предложение показалось ей подозрительным или обмен невыгодным.
Let me condense now.	Словом, позвольте мне быть краткой.
I am sick of the subject.	Мне трудно говорить об этом.
A little before dark I passed a farm-house, at the open door of which the farmer was sitting, eating his supper of bread and cheese.	В сумерки я проходила мимо фермы; у раскрытойдвери дома сидел фермерза ужином, состоявшим из хлеба и сыра.
I stopped and said—	Я остановилась и сказала:
“Will you give me a piece of bread? for I am very hungry.”	- Не дадите ли вы мне кусок хлеба? Я очень голодна.
He cast on me a glance of surprise; but without answering, he cut a thick slice from his loaf, and gave it to me.	Он удивленно взглянул на меня; однако, не говоря ни слова, отрезалтолстый ломоть от своей ковриги и протянул мне.
I imagine he did not think I was a beggar, but only an eccentric sort of lady, who had taken a fancy to his brown loaf.	Кажется, он не принял меняза нищую, но решил, что я эксцентричная дама, которой пришла фантазия отведать черного хлеба.
As soon as I was out of sight of his house, I sat down and ate it.	Как только я отошла от дома, я села на землю исъелахлеб.
I could not hope to get a lodging under a roof, and sought it in the wood I have before alluded to.	Я потеряла надежду найти приют под крышей истала искать его в томлесу, о котором уже упоминала.
But my night was wretched, my rest broken: the ground was damp, the air cold: besides, intruders passed near me more than once, and I had again and again to change my quarters; no sense of safety or tranquillity befriended me.	Однако я плохо провела ночь; мой отдых часто нарушался, земля была сырая, воздух холодный, к тому же близ меня не разпроходили люди, и я была вынуждена все снова иснова менять свое убежище: уменя не было отрадного чувства безопасности ипокоя.
Towards morning it rained; the whole of the following day was wet.	Под утро пошел дождь; он продолжался весь следующий день.
Do not ask me, reader, to give a minute account of that day; as before, I sought work; as before, I was repulsed; as before, I starved; but once did food pass my lips.	Не спрашивайте у меня, читатель, подробного отчета об этом дне; я все так же искала работы, все так жеполучала отказы, все так же страдала от голода;лишь один раз мне удалосьпоесть.
At the door of a cottage I saw a little girl about to throw a mess of cold porridge into a pig trough.	У двери одной фермы я увидела девочку, которая собиралась выброситьиз миски холодную кашу в свиную кормушку.
“Will you give me that?” I asked.“Will you give me that?” I asked	- Не отдашь ли ты мне это? - спросила я.
She stared at me.	Она посмотрела на меня с удивлением.
“Mother!” she exclaimed, “there is a woman wants me to give her these porridge.”	- Мама! - крикнула она.- Тут женщина просит у меня кашу.

“Wcll lass,” rcplicd a voicc within, “givc it hcr if shc’s a bcggar.	- Ладно, дочка, - отвечал голос из дома, - отдай ей, ежели она нищая.
T’ pig docsn’t want it.”	Свинья все равно не будет есть.
Thc girl cmpticd thc stiffcncd mould into my hand, and I dcvourcd it ravcnously.	Девочка вытряхнула мне в руку застывшую густую массу, и я с жадностью проглотила ее.
As thc wct twilight dccpcncd, I stoppcd in a solitary bridlc-path, which I had bccn pursuing an hour or morc.	Когда влажные сумерки стали сгущаться, я остановилась на глухой тропе, по которой плелась уже больше часа.
“My strcngth is quitc failing mc,” I said in a soliloquy.	"Последние силы покинули меня, - сказала я себе.
“I fccl I cannot go much farthcr.	- Я чувствую, что дальше идти не могу.
Shall I bc an outcast again this night?	Неужели и эту ночь я проведу как отверженная?
Whilc thc rain dcsccnds so, must I lay my hcad on thc cold, drcnchcd ground?	Неужелимне придется под этим дождем положить голову на холодную, мокрую землю?
I fcar I cannot do othcrwisc: for who will rcccivc mc?	Боюсь, что так и будет, кто меня приютит?
But it will bc vcry drcadful, with this fccling of hungcr, faintncss, chill, and this scnsc of dcsolation—this total prostration of hopc.	Но как это будет тяжело, ведь яголодна, ослабела, озябла, а никому до меня нетдела, а впереди полнаябезнадежность.
In all likclihood, though, I should dic bcforc morning.	По всей вероятности, я не доживу до утра.
And why cannot I rcconcilc mysclf to thc prospcct of dcath?	Отчего же я не могу примириться с близостью смерти?
Why do I strugglc to rctain a valuclcss lifc?	Зачем борюсь за ненужную жизнь?
Bccausc I know, or bclicvc, Mr. Rochcstcr is living: and thcn, to dic of want and cold is a fatc to which naturc cannot submit passivcly.	Я знаю, яверю, что мистер Рочестер жив; а к тому жесмерть от голода и холода - этотакая судьба, с которой природа не можетпримириться.
Oh, Providcncc! sustain mc a littlc longcr!	О провидение, поддержи меня еще немного!
Aid!—dircct mc!”	Помоги, направь мои стопы!"
My glazcd cyc wandcrcd ovcr thc dim and misty landscapc.	Мой затуманенный взор блуждал по мрачной, мглистой окрестности.
I saw I had straycd far from thc villagc: it was quitc out of sight.Thc vcry cultivation surrounding it had disappcarcd.	Японяла, что далеко отошла от деревни: ее совсем не было видно; исчезли даже окружавшие ее плодородные поля.
I had, by cross-ways and by-paths, oncc morc drawn ncar thc tract of moorland; and now, only a fcw ficlds, almost as wild and unproductivc as thc hcath from which thcy wcrc scarccly rcclaimcd, lay bctwccn mc and thc dusky hill.	Проселки и тропинки снова привели меня кпустоши; и лишь узкая полоса едва возделаннойземли, почти такой же дикой ибесплодной, как вересковые заросли, у которыхона была отвоевана, отделяламеня от хмурых гор.
“Wcll, I would rathcr dic yondcr than in a strcct or on a frcqucntcd road,” I rcflcctcd.	"Что ж, лучше умереть там, чем на улице или на людной дороге, -размышляла я.
“And far bcttcr that crows and ravcns—if any ravcns thcrc bc in thcsc rcgions—should pick my flcsh from my boncs, than that thcy should bc prisoncd in a workhousc coffin and mouldcr in a paupcr’s gravc.”	- И пусть лучше галки и вороны будут клевать мое тело, чем егозапрячут в нищенский гроб и оно сгниет в убогой могиле".
To thc hill, thcn, I turncd.	Итак, я повернула к горам.
I rcachcd it.	Я подошла к ним.

It remained now only to find a hollow where I could lie down, and feel at least hidden, if not secure.	Теперь оставалось тольконайти укромное местечко, где бы можно было улечься, чувствуя себя если не в безопасности, то по крайней мере скрытой от чужих глаз.
But all the surface of the waste looked level.It showed no variation but of tint: green, where rush and moss overgrew the marshes; black, where the dry soil bore only heath.	Но вокруг менярасстилалась пустыня, лишь окраска ее была различна - зеленая там, гдеболота заросли камышом и мохом; черная там,где на сухой почве рос тольковереск.
Dark as it was getting, I could still see these changes, though but as mere alternations of light and shade; for colour had faded with the daylight.	В наступающих сумерках я едва могла различить эти оттенки; явспоминала их лишь как чередующиеся светлые и темные пятна, ибо краски померкли вместе с дневным светом.
My eye still roved over the sullen swell and along the moor-edge, vanishing amidst the wildest scenery, when at one dim point, far in among the marshes and the ridges, a light sprang up.	Мой взор все еще блуждал по трясинам и зарослям, теряясь в дикихдебрях, как вдруг в темноте, далеко впереди, между болотами и скалами, вспыхнул огонек.
“That is an ignis fatuus,” was my first thought; and I expected it would soon vanish.	"Это блуждающий огонек", - решила я и ждала,что он вот-вотисчезнет.
It burnt on, however, quite steadily, neither receding nor advancing.	Однако он продолжал гореть ровным светом, неудаляясь и неприближаясь.
“Is it, then, a bonfire just kindled?”I questioned.I watched to see whether it would spread: but no; as it did not diminish, so it did not enlarge.	"Тогда это может быть костер, который только сейчас разожгли",- предположила я и стала наблюдать, не начнет лиогонек разгораться; но нет,он не уменьшался и не увеличивался.
“It may be a candle in a house,” I then conjectured; “but if so, I can never reach it.It is much too far away: and were it within a yard of me, what would it avail?	"Вероятно, это свеча в доме, - решила я.- Если так, мне ни за что до нее не добраться: она слишком далеко от меня;но будь она даже рядом, какой от этого был бы толк?
I should but knock at the door to have it shut in my face.”	Я постучала бы в дверь,а ее все равно захлопнули бы у меня перед носом".
And I sank down where I stood, and hid my face against the ground.	И я легла и приникла лицом к земле.
I lay still a while: the night-wind swept over the hill and over me, and died moaning in the distance; the rain fell fast, wetting me afresh to the skin.	Некоторое время я лежала неподвижно.Ночной ветер проносился над холмами и надо мной и, стеная, замирал вдалеке.Лил дождь, и я промокла до костей.
Could I but have stiffened to the still frost—the friendly numbness of death—it might have pelted on; I should not have felt it; but my yet living flesh shuddered at its chilling influence.	О, если бы окоченеть иотдаться милосердию смерти - пусть тогда хлещет, я ничего не почувствую.Номоя все еще живая плоть содрогалась под холодными потоками.
I rose ere long.	Через некоторое время я снова поднялась.

The light was yet there, shining dim but constant through the rain.	Огонек горел все так же упорно, поблескивая сквозь дождь.
I tried to walk again: I dragged my exhausted limbs slowly towards it.	Я сновапопыталась идти; медленно повлекла я своеизмученное тело навстречу этомуогоньку.
It led me aslant over the hill, through a wide bog, which would have been impassable in winter, and was splashy and shaking even now, in the height of summer.	Он вел меня по склону и через большое болото, непроходимое зимой;даже сейчас, в разгаре лета, под ногамихлюпало, и я то и делопроваливалась.
Here I fell twice; but as often I rose and rallied my faculties.	Дважды я падала, но всякий раз поднималась и снова пускалась в путь.
This light was my forlorn hope: I must gain it.	Огонек был моей последней надеждой. Я должна до него дойти!
Having crossed the marsh, I saw a trace of white over the moor.	Перебравшись через болото, я увидала на темном вереске светлую полосу.
I approached it; it was a road or a track: it led straight up to the light, which now beamed from a sort of knoll, amidst a clump of trees—firs, apparently, from what I could distinguish of the character of their forms and foliage through the gloom.	Я приблизилась к ней; это была дорога, она вела прямо на огонек, которыйсветил откуда-то сверху, точно со шпиля, окруженного деревьями, - видимо, это были ели, в темноте я с трудом разглядела их очертания и темную хвою.
My star vanished as I drew near: some obstacle had intervened between me and it.	Когда я подошла поближе, моя путеводная звезда исчезла: какая-то преграда встала между нами.
I put out my hand to feel the dark mass before me: I discriminated the rough stones of a low wall—above it, something like palisades, and within, a high and prickly hedge.	Я протянула руку и нащупала впереди темную массу - этобыли неотесанные камни низкой стены, над нею -нечто вроде частокола, а заним - высокая колючая изгородь.
I groped on.	Я продолжала продвигаться ощупью.
Again a whitish object gleamed before me: it was a gate—a wicket; it moved on its hinges as I touched it.	Вдругвпереди что-то забелело: это была калитка; онаоткрылась, едва я до неедотронулась.
On each side stood a sable bush-holly or yew.	По обеим сторонам виднелись кусты остролиста или тиса.
Entering the gate and passing the shrubs, the silhouette of a house rose to view, black, low, and rather long; but the guiding light shone nowhere.	Войдя в калитку и миновав кусты, я увидела силуэт дома - темное, низкое и довольно длинное строение.Однако путеводный огонек исчез.
All was obscurity.	Кругом все было темно.
Were the inmates retired to rest?	Может быть, обитатели легли спать?
I feared it must be so.	Я боялась, что так оно и есть.
In seeking the door, I turned an angle: there shot out the friendly gleam again, from the lozenged panes of a very small latticed window, within a foot of the ground, made still smaller by the growth of ivy or some other creeping plant, whose leaves clustered thick over the portion of the house wall in which it was set.	Разыскивая дверь, я повернула за угол, - и вотвновь засиял приветливый светсквозь ромбовидные стекла маленькогорешетчатого оконца, находившегося навысоте примерно одного фута от земли; оноказалось еще меньше из-за плющаили какого-то другого вьющегося растения,листва которого густо покрывалавсю эту часть стены.

Thc apcrturc was so scrccncd and narrow, that curtain or shuttcr had bccn dccmcd unncccssary; and whcn I stoopcd down and put asidc thc spray of foliagc shooting ovcr it, I could scc all within.	Окно было настолько узко и так прикрыто листвой, чтозанавеска или ставни, видимо, оказались ненужными; наклонившись и отодвинув в сторону свисавшие над окном листья, я заглянула внутрь.
I could scc clcarly a room with a sandcd floor, clcan scourcd; a drcsscr of walnut, with pcwtcr platcs rangcd in rows, rcflccting thc rcdncss and radiancc of a glowing pcat-firc.I could scc a clock, a whitc dcal tablc, somc chairs.	Я увидела комнатус чисто выскобленным, посыпанным пескомполом; ореховый буфет с рядамиоловянных тарелок, отражавших красноватыйблеск горевшего в очаге торфа;разглядела стенные часы, простой некрашеныйстол и несколько стульев.
Thc candlc, whosc ray had bccn my bcacon, burnt on thc tablc; and by its light an cldcrly woman, somcwhat rough-looking, but scrupulously clcan, likc all about hcr, was knitting a stocking.	Свеча,яркий огонек которой послужил мне маяком, стояла на столе; при ее свете пожилая женщина, несколько грубоватая на вид, но в платье, отличавшемсятакой же безукоризненной чистотой, как и все вокруг нее, вязала чулок.
I noticcd thcsc objccts cursorily only—in thcm thcrc was nothing cxtraordinary.	Мой взгляд лишь скользнул по этим предметам -в них не было ничегонеобычного.
A group of morc intcrcst appcarcd ncar thc hcarth, sitting still amidst thc rosy pcacc and warmth suffusing it.	Г ораздо интереснее была группа, расположившаяся у очага.
Two young, graccful womcn—ladics in cvcry point—sat, onc in a low rocking-chair, thc othcr on a lowcr stool; both worc dccp mourning of crapc and bombazccn, which sombrc garb singularly sct off vcry fair nccks and faccs: a largc old pointcr dog rcstcd its massivc hcad on thc kncc of onc girl—in thc lap of thc othcr was cushioncd a black cat.	В егомирном тепле и розоватых отблесках сидели две молодые грациозные женщины, леди с головы до ног; одна устроилась в низкой качалке, другая на скамеечке.Обе они были в глубоком трауре, в платьях, отделанных крепом; этот мрачный наряд особенно подчеркивал красоту их лица и стана.Большой старый пойнтер положил свою массивную голову на колени одной из девушек, на коленях у другой лежала, свернувшись, черная кошка.
A strangc placc was this humblc kitchcn for such occupants!	Странно было видеть этих изящных дам в столь скромной кухне.
Who wcrc thcy?	Кто они?
Thcy could not bc thc daughtcrs of thc cldcrly pcrson at thc tablc; for shc lookcd likc a rustic, and thcy wcrc all dclicacy and cultivation.	Не могли же они быть дочерьми сидевшей за столом пожилой особы, ибо у нее был вид крестьянки, они же казались воплощением изящества.
I had nowhcrc sccn such faccs as thcirs: and yct, as I gazcd on thcm, I sccmcd intimatc with cvcry lincamcnt.	Я никогда невстречала этих женщин, а между тем при взгляде на их лица мне показалась давно знакомой каждая их черта.
I cannot call thcm handsomc—thcy wcrc too palc and gravc for thc word: as thcy cach bcnt ovcr a book, thcy lookcd thoughtful almost to scvcrity.	Я не могла бы назвать их хорошенькими - они были для этого чересчур бледны и серьезны, их лица, склоненные над книгой, казались задумчивыми до строгости.

A stand between them supported a second candle and two great volumes, to which they frequently referred, comparing them, seemingly, with the smaller books they held in their hands, like people consulting a dictionary to aid them in the task of translation.	На столике между ними стояла вторая свеча и лежали два больших тома, они то и дело в них заглядывали, видимо сличая их с другими книгами, меньшего размера, которые держали в руках, как делаютлюди, пользующиеся словарем при чтении иностранного автора.
This scene was as silent as if all the figures had been shadows and the firelit apartment a picture: so hushed was it, I could hear the cinders fall from the grate, the clock tick in its obscure corner; and I even fancied I could distinguish the click-click of the woman’s knitting-needles.	Все этосовершалось настолько беззвучно, словно фигуры были тенями, а озаренная свечами комната - картиной.Стояла такая тишина, что было слышно, как зола осыпается с решетки и как тикают часы в темном углу; и мне казалось, что яразличаю даже позвякивание спиц в руках у старухи.
When, therefore, a voice broke the strange stillness at last, it was audible enough to me.	Поэтому, когда, наконец,чей-то голос нарушил эту странную тишину, я его хорошо расслышала.
“Listen, Diana,” said one of the absorbed students; “Franz and old Daniel are together in the night-time, and Franz is telling a dream from which he has awakened in terror—listen!”	- Слушай, Диана, - сказала одна из девушек, отрываясь от своегозанятия, - Франц и старый Даниель проводят ночьвместе, и Франц рассказываетсон, от которого он пробудился в ужасе, -слушай!
And in a low voice she read something, of which not one word was intelligible to me; for it was in an unknown tongue—neither French nor Latin.	- И она прочла тихимголосом несколько фраз, из которых я не поняла ни одного слова, так как онибыли на незнакомом мне языке; это не был ни французский, ни латинский.
Whether it were Greek or German I could not tell.	Я незнала, был ли то греческий или немецкий.
“That is strong,” she said, when she had finished:	- Какое сильное место, - сказала она, дочитав.
“I relish it.”	- Я просто в восторге.
The other girl, who had lifted her head to listen to her sister, repeated, while she gazed at the fire, a line of what had been read.	Другая девушка, подняв голову и глядя на огонь, повторила только что прочитанную сестрою строчку.
At a later day, I knew the language and the book; therefore, I will here quote the line: though, when I first heard it, it was only like a stroke on sounding brass to me—conveying no meaning:—	Впоследствии я познакомилась с неведомым мнеязыком и неведомой книгой, поэтому я все жеприведу здесь эту строчку, хотя,когда я впервые ее услышала, она прозвучала дляменя, как бряцание металла,лишенное всякого смысла.
“‘Da trat hervor Einer, anzusehen wie die Sternen Nacht.’	- Da trat hervor einer, anzusehen wie die Sternennacht. (Тогда выступилвперед некто, видом своим подобный звездной ночи.)
Good! good!” she exclaimed, while her dark and deep eye sparkled.	- Прекрасно!Прекрасно! - воскликнула ее сестра, и ее глубокие черные глаза засверкали.
“There you have a dim and mighty archangel fitly set before you!	- Видишь, как превосходно изображен мрачныйи могучийархангел.
The line is worth a hundred pages of fustian.	Эта строка стоит сотни высокопарных страниц.
Both were again silent.	Обе вновь замолчали.

“Is there ony country where they talk i’ that way?” asked the old woman, looking up from her knitting.	- А что, есть на свете страна, где говорятпо-таковски? - спросиластарая женщина, подняв голову от вязанья.
“Yes, Hannah—a far larger country than England, where they talk in no other way.”	- Да, Ханна, - эта страна гораздо больше Англии,и там говорят именнотак.
“Well, for sure case, I knawn’t how they can understand t’ one t’other: and if either o’ ye went there, ye could tell what they said, I guess?”	- Ну, уж не знаю, как это они понимают друг друга; а если бы одна извас поехала туда, ведь вы бы понимали, что они там говорят, правда?
“We could probably tell something of what they said, but not all—for we are not as clever as you think us, Hannah.	- Мы, вероятно, кое-что поняли бы, но не все, потому что мы не такие ученые, как вы думаете, Ханна.
We don’t speak German, and we cannot read it without a dictionary to help us.”	Мы не говорим по-немецки и не можем читать без помощи словаря.
“And what good does it do you?”	- А какой вам от этого прок?
“We mean to teach it some time—or at least the elements, as they say; and then we shall get more money than we do now.”	- Мы собираемся со временем преподавать этот язык, или по крайней мереего основы, как принято выражаться, и тогда мы будем зарабатывать больше, чем теперь.
“Varry like: but give ower studying; ye’ve done enough for to-night.”	- Может быть.Однако кончайте-ка учиться; довольно уж вы потрудились сегодня.
“I think we have: at least I’m tired.	- Да, что верно, то верно. Я устала.
Mary, are you?”	А ты, Мери?
“Mortally: after all, it’s tough work fagging away at a language with no master but a lexicon.”	- Смертельно.Какая же это неблагодарная работа - корпеть над языком,когда не имеешь другого учителя, кроме словаря.
“It is, especially such a language as this crabbed but glorious Deutsch.	- Ты права.Особенно над таким языком, как немецкий.
I wonder when St. John will come home.”	Когда же, наконец, вернется Сент-Джон?
“Surely he will not be long now: it is just ten (looking at a little gold watch she drew from her girdle).	- Теперь уж скоро; сейчас ровно десять, - и Меривзглянула на золотыечасики, которые вынула из-за пояса.
It rains fast, Hannah: will you have the goodness to look at the fire in the parlour?”	- Какой сильный дождь!Ханна, будьте добры, взгляните, не погас ли огонь в гостиной.
The woman rose: she opened a door, through which I dimly saw a passage: soon I heard her stir a fire in an inner room; she presently came back.	Женщина встала и открыла дверь, черезкоторую я смутно разгляделакоридор.Вскоре я услышала, как она где-то за стеной помешивает угли; она быстро вернулась.
“Ah, childer!” said she, “it fair troubles me to go into yond’ room now: it looks so lonesome wi’ the chair empty and set back in a corner.”	- Ах, детки, - просто сердце сжимается, когда я вхожу в ту комнату: онатакая мрачная... и еще это пустое кресло, задвинутое в угол.
She wiped her eyes with her apron: the two girls, grave before, looked sad now.	Она отерла глаза фартуком; лица девушек, и без того серьезные, стали теперь печальными.

“But hc is in a bcttcr placc,” continucd Hannah: “wc shouldn’t wish him hcrc again.	- Но он в лучшем мире, - продолжала Ханна.- Нечего жалеть, что его больше нет с нами.
And thcn, nobody nccd to havc a quictcr dcath nor hc had.”	Всякому можно пожелать такой спокойной смерти.
“You say hc ncvcr mcntioncd us?” inquircd onc of thc ladics.	- Вы говорите, он не вспоминал о нас? - спросила одна из девушек.
“Hc hadn’t timc, bairn: hc was gonc in a minutc, was your fathcr.	- Не успел, голубки мои; он отошел в одну минуту, ваш отец.
Hc had bccn a bit ailing likc thc day bcforc, but naught to signify; and whcn Mr. St. John askcd if hc would likc cithcr o’ yc to bc scnt for, hc fair laughcd at him.	Наканунеему было чуточку не по себе, но ничего серьезного, и когда мистер Сент-Джон спросил его, не вызвать ли одну из вас, - он прямо-таки рассмеялся.
Hc bcgan again with a bit of a hcavincss in his hcad thc ncxt day—that is, a fortnight sin’—and hc wcnt to slccp and nivcr wakcncd: hc wor a’most stark whcn your brothcr wcnt into t’ chambcr and fand him.	Ровнодве недели назад, встав утром, он почувствовалнебольшую тяжесть в голове, -прилег отдохнуть, да так и не проснулся; он ужесовсем окоченел, когда вашбрат вошел к нему в комнату.
Ah, childcr! that’s t’ last o’ t’ old stock—for yc and Mr. St. John is likc of diffcrcnt soart to thcm ‘at’s gonc; for all your mothcr wor mich i’ your way, and a’most as book-lcarncd.	Эх, детки, такого, как он, уже не будет, потому что вы и мистер Сент-Джон совсем другой породы, чем те, что ушли; правда, ваша мать была во многом такая, как и вы, и такая же ученая.
Shc wor thc pictur’ o’ yc, Mary: Diana is morc likc your fathcr.”	Ты ее вылитыйпортрет, Мери, а Диана больше похожа на отца.
I thought thcm so similar I could not tcll whcrc thc old scrvant (for such I now concludcd hcr to bc) saw thc diffcrcncc.	Девушки казались столь схожими между собой, что мне было непонятно, вчем видит разницу старая служанка (так я определила пожилую женщину).
Both wcrc fair complcxioncd and slcndcrly madc; both posscsscd faccs full of distinction and intclligcncc.	Обебыли стройны, у обеих были выразительные, породистые, одухотворенные черты.
Onc, to bc surc, had hair a shadc darkcr than thc othcr, and thcrc was a diffcrcncc in thcir stylc of wcaring it; Mary’s palc brown locks wcrc partcd and braidcd smooth: Diana’s duskicr trcsscs covcrcd hcr ncck with thick curls.	Правда, у одной волосы казались чуть темнее, чем у другой, и они по-разномупричесывались: светло-каштановые косы Мери были разделены пробором и зачесаны гладко, более темные волосы Дианы падали на шею локонами.
Thc clock struck tcn.	Часы пробили десять.
“Yc’ll want your suppcr, I am surc,” obscrvcd Hannah; “and so will Mr. St. John whcn hc comcs in.”	- Вы уже, наверно, проголодались? - заметила Ханна.- Да и мистерСент-Джон не откажется поесть, когда вернется.
And shc procccdcd to prepare thc mcal.	И она принялась накрывать на стол.
Thc ladics rosc; thcy sccmcd about to withdraw to thc parlour.	Обе девушки встали; видно, они собирались перейти в гостиную.
Till this momcnt, I had bccn so intcnt on watching thcm, thcir appcarancc and convcrsation had cxcitcd in mc so kccn an intcrcst, I had half-forgottcn my own wrctchcd position: now it rccurrcd to mc.Morc dcsolatc, morc dcspcratc than cvcr, it sccmcd from contrast.	До этой минуты я с таким вниманием их рассматривала, их внешность и разговор вызвали во мне столь живой интерес,что я почти забыла о собственном бедственном положении; теперь я вновьощутила его, и, в силу контраста, оно представилось мне еще более отчаянным и безнадежным.

And how impossible did it appear to touch the inmates of this house with concern on my behalf; to make them believe in the truth of my wants and woes—to induce them to vouchsafe a rest for my wanderings!	Мне казалось совершенно немыслимым пробудить у обитателейэтого дома участие к себе, заставить их поверить в реальность моей нужды истраданий, упросить их дать приют бездомной скиталице.
As I groped out the door, and knocked at it hesitatingly, I felt that last idea to be a mere chimera.	Нащупав дверь инерешительно постучав, я почувствовала, чтомоя надежда - не более какхимера.
Hannah opened.	Ханна отворила.
“What do you want?” she inquired, in a voice of surprise, as she surveyed me by the light of the candle she held.	- Что вам надо? - спросила она удивленно, оглядывая меня при свете свечи, которую держала в руке.
“May I speak to your mistresses?” I said.	- Могу я поговорить с вашими хозяйками? -спросила я.
“You had better tell me what you have to say to them.	- Лучше скажите, что вам от них нужно. Откуда вы пришли?
Where do you come from?”	- Я не здешняя.
“I am a stranger.”“What is your business here at this hour?”	- Что вам нужно в такой поздний час?
“I want a night’s shelter in an out-house or anywhere, and a morsel of bread to eat.”	- Пустите меня переночевать в сарае или еще где-нибудь и не пожалейте для меня куска хлеба.
Distrust, the very feeling I dreaded, appeared in Hannah’s face.	Выражение недоверия, которого я так опасалась, появилось на лице Ханны.
“I’ll give you a piece of bread,” she said, after a pause; “but we can’t take in a vagrant to lodge.	- Кусок хлеба я дам вам, - сказала она, помолчав,- но мы не можем пустить ночевать бродягу.
It isn’t likely.”	Где это видано?
“Do let me speak to your mistresses.”	- Позвольте мне поговорить с вашими хозяйками.
“No, not I.	- Нет, ни в коем случае.
What can they do for you?	Что они могут сделать для вас?
You should not be roving about now; it looks very ill.”	И нечего вам шататься в эту пору. Как вам не стыдно!
“But where shall I go if you drive me away?	- Но куда же я пойду, если вы меня выгоняете?
What shall I do?”	Что мне делать?
“Oh, I’ll warrant you know where to go and what to do.	- О!Я уверена, вы отлично знаете, куда вам идти и что делать.
Mind you don’t do wrong, that’s all.	Лишь бывы не делали ничего дурного - вот и все.
Here is a penny; now go—”	Вот вам пенни. И уходите...
“A penny cannot feed me, and I have no strength to go farther.	- Пенни не накормит меня, и у меня нет сил идти дальше.
Don’t shut the door:—oh, don’t, for God’s sake!”	Не закрывайте дверь.О, не закрывайте, ради бога!
“I must; the rain is driving in—”	- Да как же, этак мне всю кухню зальет дождем...
“Tell the young ladies.	- Скажите молодым дамам...
Let me see them—”	Пустите меня к ним...
“Indeed, I will not.	- Ни за что на свете!

You are not what you ought to be, or you wouldn’t make such a noise.	Вы, видно, не из порядочных, - иначе неподнималибы такого шума.
Move off.”	Пошли прочь!
“But I must die if I am turned away.”	- Но я умру, если вы меня прогоните!
“Not you.	- Как бы не так.
I’m fear’d you have some ill plans agate, that bring you about folk’s houses at this time o’ night.	Боюсь, что у вас на уме худое, - оттого и бродите наночь глядя около жилья порядочных людей.
If you’ve any followers—housebreakers or such like—anywhere near, you may tell them we are not by ourselves in the house; we have a gentleman, and dogs, and guns.”	Ежели вас тут целая шайка громилили других там злодеев и они где-нибудьпоблизости, - скажите им, что мы неодни в доме: у нас есть мужчина, и собаки, иружья.
Here the honest but inflexible servant clapped the door to and bolted it within.	- Тут честная, нонепреклонная служанка захлопнула дверь и закрыла ее на засов.
This was the climax.	Это было чересчур!
A pang of exquisite suffering—a throe of true despair—rent and heaved my heart.	Меня пронзила острая, жестокая боль, взрыв отчаянияпотряс мое сердце.
Worn out, indeed, I was; not another step could I stir.	Измученная до крайности, не в силах сделать ни шагу, яупала на мокрое крыльцо.
I sank on the wet doorstep: I groaned—I wrung my hands—I wept in utter anguish.	Я стонала, ломала руки, рыдала в смертельной тоске.
Oh, this spectre of death!	О, этот призрак смерти!
Oh, this last hour, approaching in such horror!	О, этот последний час, приближающийся ко мне во всем своем ужасе!
Alas, this isolation—this banishment from my kind!	И это одиночество - изгнание из среды своих ближних!
Not only the anchor of hope, but the footing of fortitude was gone—at least for a moment; but the last I soon endeavoured to regain.	Не толькоискра надежды, последняя капля мужества иссякла во мне на какие-то минуты.Но вскоре я снова попыталась овладеть собой.
“I can but die,” I said, “and I believe in God.	- Мне остается только умереть, - сказала я, - но я верю в бога.
Let me try to wait His will in silence.”	Попытаюсь смиренно принять его волю.
These words I not only thought, but uttered; and thrusting back all my misery into my heart, I made an effort to compel it to remain there—dumb and still.	Эти слова я произнесла не только мысленно, но и вслух, и, затаив всесвои страдания глубоко в сердце, я старалась заставить его умолкнуть.
“All men must die,” said a voice quite close at hand; “but all are not condemned to meet a lingering and premature doom, such as yours would be if you perished here of want.”	- Все люди должны умереть, - произнес чей-то голос совсем близко отменя, - но не все обречены на мучительный и преждевременный конец, какой выпал бы на вашу долю, если бы вы погибли здесь от истощения.
“Who or what speaks?”	- Кто это говорит?
I asked, terrified at the unexpected sound, and incapable now of deriving from any occurrence a hope of aid.	Кто? - спросила я, испуганная этими неожиданнымисловами, ибо я уже потеряла всякую надежду на помощь.

A form was near—what form, the pitch-dark night and my enfeebled vision prevented me from distinguishing.	Какой-то человек стоялподле меня, но непроглядная ночь и мое ослабевшее зрение мешали мне рассмотреть его.
With a loud long knock, the new-comer appealed to the door.	Громким, продолжительным стуком в дверь прибывший возвестил о себе.
“Is it you, Mr. St. John?” cried Hannah.	- Это вы, мистер Сент-Джон? - крикнула Ханна.
“Yes—yes; open quickly.”	- Да, да, открывайте скорей.
“Well, how wet and cold you must be, such a wild night as it is!	- Ух, как вы, верно, промокли да продрогли в такую собачью ночь!
Come in—your sisters are quite uneasy about you, and I believe there are bad folks about.	Входите!Ваши сестры беспокоятся, кругом рыщет недобрый люд.
There has been a beggar-woman—I declare she is not gone yet!—laid down there.	Тут приходила нищенка...Я вижу, она еще не ушла, - вишь, улеглась здесь!
Get up! for shame!	Вставайте!Какойстыд!
Move off, I say!”	Пошли прочь, говорю вам!
“Hush, Hannah!	- Тише, Ханна.
I have a word to say to the woman.	Мне нужно сказать два слова этой женщине.
You have done your duty in excluding, now let me do mine in admitting her.	Вы исполнилисвой долг, не впустив ее в дом, теперь дайте мнеисполнить мой - и впуститьее.
I was near, and listened to both you and her.	Я стоял поблизости и слышал и вас и ее.
I think this is a peculiar case—I must at least examine into it.	Мне кажется, это необычайный случай, - и я должен в нем разобраться.
Young woman, rise, and pass before me into the house.”Hush, Hannah; I have a word to say to the woman	Молодая женщина, встаньте и войдите со мной в дом.
With difficulty I obeyed him.	Я с трудом повиновалась.
Presently I stood within that clean, bright kitchen—on the very hearth—trembling, sickening; conscious of an aspect in the last degree ghastly, wild, and weather-beaten.	Через минуту я стояла в ослепительно чистой кухне, у самого очага, дрожащая, обессилевшая, сознавая, что произвожувпечатление в высшей степени странное, жуткое и плачевное.
The two ladies, their brother, Mr. St. John, the old servant, were all gazing at me.	Обе молодыедевушки, их брат - мистер Сент-Джон, и старая служанка пристально смотрели на меня.
“St. John, who is it?” I heard one ask.	- Сент-Джон, кто это? - спросила одна из сестер.
“I cannot tell: I found her at the door,” was the reply.	- Не знаю; я нашел ее у дверей.
“She does look white,” said Hannah.	- Она совсем побелела, - сказала Ханна.
“As white as clay or death,” was responded.	- Белая, как мел или как смерть.
“She will fall: let her sit.”	Она сейчас упадет, посадите ее.
And indeed my head swam: I dropped, but a chair received me.	И в самом деле, голова у меня закружилась; я чуть было не упала, но мне подставили стул.
I still possessed my senses, though just now I could not speak.	Я все еще не теряла сознания, хотя уже не могла говорить.
“Perhaps a little water would restore her.	- Может быть, глоток воды приведет ее в чувство?

Hannah, fctch somc.	Ханна, принесите воды.
But shc is worn to nothing.	Она истощена до крайности.
How vcry thin, and how vcry bloodlcss!”	Как она худа!Ни кровинки в лице!
“A mcrc spcctrc!”	- Настоящее привидение!
“Is shc ill, or only famishcd?”	- Что она, больна или только изголодалась?
“Famishcd, I think.	- Изголодалась, я полагаю.
Hannah, is that milk?	Ханна, это молоко?
Givc it mc, and a piccc of brcad.”	Дайте мне его сюда и кусок хлеба.
Diana (I kncw hcr by thc long curls which I saw drooping bctwccn mc and thc firc as shc bcnt ovcr mc) brokc somc brcad, dippcd it in milk, and put it to my lips.	Диана (я узнала ее по длинным локонам, которые закрыли от меня огонь,когда она склонилась надо мной) отломила кусок хлеба, окунула его в молоко и положила мне в рот.
Hcr facc was ncar minc: I saw thcrc was pity in it, and I fclt sympathy in hcr hurricd brcathing.	Ее лицо было совсем близко от меня; я прочла в немучастие, а ее взволнованное дыхание свидетельствовало о симпатии ко мне.
In hcr simplc words, too, thc samc balm-likc cmotion spokc:	Вее простых словах звучало то же чувство; все этодействовало на меня, какбальзам.
“Try to cat.”	- Попытайтесь выпить молока.
“Ycs—try,” rcpcatcd Mary gcntly; and Mary’s hand rcmovcd my soddcn bonnct and liftcd my hcad.	- Да, попытайтесь, - ласково повторила Мери; ее рука сняла с менямокрую шляпу и приподняла мою голову.
I tastcd what thcy offcrcd mc: fccbly at first, cagcrly soon.	Я начала есть то, что они мне предлагали, сперва вяло, затем с жадностью.
“Not too much at first—rcstrain hcr,” said thc brothcr; “shc has had cnough.”	- Не слишком много сразу, удержите ее, - сказал брат, - пока довольно.
And hc withdrcw thc cup of milk and thc platc of brcad.	- И он отодвинул чашку с молоком и тарелку с хлебом.
“A littlc morc, St. John—look at thc avidity in hcr cycs.”	- Еще немного, Сент-Джон, - взгляни, какие у нее голодные глаза.
“No morc at prcscnt, sistcr.	- Сейчас больше нельзя, сестра.
Try if shc can spcak now—ask hcr hcr namc.”	Посмотрим, сможет ли она теперь говорить; спроси, как ее зовут.
I fclt I could spcak, and I answcrcd—“My namc is Janc Elliott.”	Я почувствовала, что могу говорить, и отвечала: - Меня зовут Джен Эллиот.
Anxious as cvcr to avoid discovcry, I had bcforc rcsolvcd to assumc an alias.	- Желая сохранить свою тайну, я еще раньше решила назваться вымышленным именем.
“And whcrc do you livc?	- А где вы живете?
Whcrc arc your fricnds?”	Где ваши близкие?
I was silcnt.	Я молчала.
“Can wc scnd for any onc you know?”	- Можно послать за кем-нибудь из ваших знакомых?
I shook my hcad.	Я отрицательно покачала головой.
“What account can you givc of yoursclf?”	- Что вы можете рассказать о себе?
Somchow, now that I had oncc crosscd thc thrcshold of this housc, and oncc was brought facc to facc with its owncrs, I fclt no longcr outcast, vagrant, and disowncd by thc widc world.	Теперь, когда я, наконец, переступила порог этого дома и очутиласьперед его хозяевами, я уже больше не чувствовала себя изгнанницей, бродягой, отверженной всеми на свете.
I darcd to put off thc mcndicant—to rcsumc my natural manncr and charactcr.	Я решила сбросить личину нищей; и ко мне вернулись мои обычные манеры.

I began once more to know myself; and when Mr. St. John demanded an account—which at present I was far too weak to render—I said after a brief pause—	Я почти пришла в себя и, когда мистер Сент-Джон попросил меня рассказать о себе, сказала после краткой паузы:
“Sir, I can give you no details to-night.”	- Сэр, сегодня я не могу сообщить вам никаких подробностей.
“But what, then,” said he, “do you expect me to do for you?”	- Но в таком случае, - спросил он, - чего вы ждете от меня?
“Nothing,” I replied.My strength sufficed for but short answers.	- Ничего, - отвечала я, моих сил хватало толькона самые короткиеответы.
Diana took the word—	Тут вмешалась Диана.
“Do you mean,” she asked, “that we have now given you what aid you require? and that we may dismiss you to the moor and the rainy night?”	- Вы хотите сказать, - спросила она, - что мы вам оказали необходимуюпомощь и теперь можем отпустить вас опятьскитаться по болотам, ночью, поддождем?
I looked at her.	Я взглянула на Диану.
She had, I thought, a remarkable countenance, instinct both with power and goodness.	В ее чертах внутренняя сила сочеталась с добротой.
I took sudden courage.	Я почувствовала внезапный прилив мужества.
Answering her compassionate gaze with a smile, I said—“I will trust you.	Отвечая улыбкой на ее сострадательный взгляд, я сказала: - Я вам доверяюсь.
If I were a masterless and stray dog, I know that you would not turn me from your hearth to-night: as it is, I really have no fear.	Я знаю, что, будь я даже бездомной, бродячей собакой, вы и то не прогнали бы меня из дому, в такую ночь; нет, я ничего не боюсь.
Do with me and for me as you like; but excuse me from much discourse—my breath is short—I feel a spasm when I speak.”	Делайте со мной, что хотите, но не требуйте от меня длинногоповествования, - я едва дышу, у меня горло сжимается, когда я говорю.
All three surveyed me, and all three were silent.	Все трое смотрели на меня в молчании.
“Hannah,” said Mr. St. John, at last, “let her sit there at present, and ask her no questions; in ten minutes more, give her the remainder of that milk and bread.	- Ханна, - сказал наконец мистер Сент-Джон, -пусть она здесь покапосидит; не спрашивайте ее ни о чем; через десять минут дайте ей остатки молока и хлеба.
Mary and Diana, let us go into the parlour and talk the matter over.”	Мери и Диана, пойдем в гостиную и обсудим этот случай.
They withdrew.	Они ушли.
Very soon one of the ladies returned—I could not tell which.	Вскоре одна из девушек вернулась, не могусказать, которая издвух.
A kind of pleasant stupor was stealing over me as I sat by the genial fire.	Сладостное оцепенение овладело мною в то время, как я сидела у живительного огня.
In an undertone she gave some directions to Hannah.	Вполголоса она отдала Ханне какие-то распоряжения.
Ere long, with the servant’s aid, I contrived to mount a staircase; my dripping clothes were removed; soon a warm, dry bed received me.	Затем,с помощью служанки, я с трудом поднялась по лестнице, с меня сняли промокшую одежду, уложили в теплую, сухую постель.
I thanked God—experienced amidst unutterable exhaustion a glow of grateful joy—and slept. CHAPTER XXIX	Почувствовав сквозь невероятнуюусталость вспышку благодарной радости, яобратилась к богу и заснула.Глава XXIX

The recollection of about three days and nights succeeding this is very dim in my mind.	О последовавших затем трех днях и трех ночах у меня сохранилось лишь очень смутное воспоминание.
I can recall some sensations felt in that interval; but few thoughts framed, and no actions performed.	Я могу припомнить только некоторые ощущения, испытанные мною тогда.Я лежала почти без единой мысли в голове и безвсякого движения.
I knew I was in a small room and in a narrow bed.	Я знала, что нахожусь в маленькой комнате, наузкойкровати.
To that bed I seemed to have grown; I lay on it motionless as a stone; and to have torn me from it would have been almost to kill me.	К этой кровати я, казалось, приросла.Я лежала неподвижно, словнокамень, и сбросить меня - значило бы убить.
I took no note of the lapse of time—of the change from morning to noon, from noon to evening.	Я не чувствовала течения времени - как утро сменялось днем, а день - вечером.
I observed when any one entered or left the apartment: I could even tell who they were; I could understand what was said when the speaker stood near to me; but I could not answer; to open my lips or move my limbs was equally impossible.	Если кто-нибудь входил иливыходил из комнаты, я замечала это: я даже знала, кто именно, понимала все,что было сказано, если говоривший стоял возле меня, но не могла отвечать:мне трудно было шевельнуть губами, трудно двинуть рукой.
Hannah, the servant, was my most frequent visitor.	Чаще всего меня навещала Ханна.
Her coming disturbed me.	Ее приход волновал меня.
I had a feeling that she wished me away: that she did not understand me or my circumstances; that she was prejudiced against me.	Я чувствовала, что мое присутствиев доме ее раздражает, что она не понимает нименя, ни моих обстоятельств,что она предубеждена против меня.
Diana and Mary appeared in the chamber once or twice a day.	Раза два в день в моей комнате появлялись Диана и Мери.
They would whisper sentences of this sort at my bedside—	Стоя у моей кровати, они шепотомобменивались короткимифразами:
“It is very well we took her in.”	- Как хорошо, что мы ее приютили!
“Yes; she would certainly have been found dead at the door in the morning had she been left out all night.	- Да, ее, конечно, нашли бы утром мертвой у нашей двери.Хотела бы язнать, что ей пришлось испытать в жизни?
I wonder what she has gone through?”	- Видно, бедняжка перенесла немало.
“Strange hardships, I imagine—poor, emaciated, pallid wanderer?”	Бедная, измученная скиталица!
“She is not an uneducated person, I should think, by her manner of speaking; her accent was quite pure; and the clothes she took off, though splashed and wet, were little worn and fine.”	- Судя по ее выговору, она получила образование, а ее платье, хотя ибыло грязным и мокрым, мало поношено и хорошо сшито.
“She has a peculiar face; fleshless and haggard as it is, I rather like it; and when in good health and animated, I can fancy her physiognomy would be agreeable.”	- Странное у нее лицо: худое и угрюмое, но все-таки оно мне нравится; ия могу себе представить, что когда она здорова иоживлена, оно может бытьприятным.
Never once in their dialogues did I hear a syllable of regret at the hospitality they had extended to me, or of suspicion of, or aversion to, myself.	Ни разу не услышала я ни слова сожаления об оказанном мнегостеприимстве, не заметила ни подозрительности, ни предубеждения.

I was comfortcd.	Этоуспокаивало меня.
Mr.St. John camc but oncc: hc lookcd at mc, and said my statc of lcthargy was thc rcsult of rcaction from cxccssivc and protractcd fatiguc.	Мистер Сент-Джон зашел лишь раз; взглянув на меня, он сказал, что моесостояние - это болезненная реакция после длительной и чрезмерной усталости.
Hc pronounccd it nccdlcss to scnd for a doctor: naturc, hc was surc, would managc bcst, lcft to hcrsclf.	Нет надобности посылать за доктором: природапрекрасно справится своимисилами.
Hc said cvcry ncrvc had bccn ovcrstraincd in somc way, and thc wholc systcm must slccp torpid a whilc.	Каждый нерв у меня перенапряжен, и весьорганизм должен некотороевремя находиться в дремотном покое.
Thcrc was no discasc.	Никакой болезни нет.
Hc imagincd my rccovcry would bc rapid cnough whcn oncc commcnccd.	Выздоровление, разначавшись, будет протекать достаточно быстро.
Thcsc opinions hc dclivcrcd in a fcw words, in a quict, low voicc; and addcd, aftcr a pausc, in thc tonc of a man littlc accustomcd to cxpansivc commcnt,	Эти соображения он высказал внемногих словах, спокойным, тихим голосом; ипосле паузы добавил тономчеловека, не привыкшего к пространным излияниям:
“Rathcr an unusual physiognomy; ccrtainly, not indicativc of vulgarity or dcgradation.”	- Довольно необычное лицо; в нем безусловно нет никаких признаков вульгарности или испорченности.
“Far othcrwisc,” rcspondcd Diana.	- Отнюдь нет, - отвечала Диана.
“To spcak truth, St. John, my hcart rathcr warms to thc poor littlc soul.	- Говоря по правде, Сент-Джон, у менядаже какое-то теплое чувство к бедной малютке.
I wish wc may bc ablc to bcncfit hcr pcrmancntly.”	Я бы хотела, чтобы мы могли и дальше оказывать ей покровительство.
“That is hardly likcly,” was thc reply.	- Едва ли это возможно, - последовал ответ.
“You will find shc is somc young lady who has had a misundcrstanding with hcr fricnds, and has probably injudiciously lcft thcm.	- Вероятно, выяснится, чтоу этой молодой особы возникли недоразумения с ее близкими, после чего она их безрассудно покинула.
Wc may, pcrhaps, succccd in rcstoring hcr to thcm, if shc is not obstinatc: but I tracc lincs of forcc in hcr facc which makc mc sccptical of hcr tractability.”Hc stood considcring mc somc minutcs; thcn addcd,	Может быть, нам удастся вернуть ее в семью, если онане будет упорствовать; однако я замечаю в ее лице черты твердого характера, и это заставляет меня сомневаться в ее сговорчивости.
“Shc looks scnsiblc, but not at all handsomc.”	- Он несколько минутразглядывал меня, затем добавил: - Она не глупа, но совсем не красива.
“Shc is so ill, St. John.”	- Она так больна, Сент-Джон.
“Ill or wcll, shc would always bc plain.	- Больная или здоровая, она всегда будет невзрачной.
Thc gracc and harmony of bcauty arc quitc wanting in thosc fcaturcs.”	Ее чертысовершенно лишены изящества и гармонии, присущих красоте.
On thc third day I was bcttcr; on thc fourth, I could spcak, movc, risc in bcd, and turn.	На третий день я почувствовала себя лучше; на четвертый уже моглаговорить, двигаться, приподниматься в кровати и повертываться.
Hannah had brought mc somc grucl and dry toast, about, as I supposcd, thc dinncr-hour.	Ханна - этобыло в обеденное время - принесла мне каши и поджаренного хлеба.

I had eaten with relish: the food was good—void of the feverish flavour which had hitherto poisoned what I had swallowed.	Я ела снаслаждением; пища мне нравилась, она была лишена того неприятного привкуса, который вызван был жаром и отравлял все, что бы я ни отведала.
When she left me, I felt comparatively strong and revived: ere long satiety of repose and desire for action stirred me.	Когда Ханнаушла, я почувствовала, что силы возвращаются ко мне, я как бы ожила; бездействие угнетало меня.
I wished to rise; but what could I put on?	Хорошо бы встать.Но что я могла надеть?
Only my damp and bemired apparel; in which I had slept on the ground and fallen in the marsh.	Толькосырое, испачканное платье, в котором я спала наземле и проваливалась вболото?
I felt ashamed to appear before my benefactors so clad.	Мне было стыдно показаться моим благодетелямв таком неприглядномвиде.
I was spared the humiliation.	Но я была избавлена от этого унижения.
On a chair by the bedside were all my own things, clean and dry.	На стуле возле кровати оказались все мои вещи, чистые и сухие.
My black silk frock hung against the wall.	Моечерное шелковое платье висело на стене.
The traces of the bog were removed from it; the creases left by the wet smoothed out: it was quite decent.	На нем уже не было пятен, оно былотщательно выглажено и имело вполне приличныйвид.
My very shoes and stockings were purified and rendered presentable.	Даже мои башмаки быливычищены и чулки приведены в порядок.
There were the means of washing in the room, and a comb and brush to smooth my hair.	Я увидела также все нужное дляумывания и гребень и щетку, чтобы причесаться.
After a weary process, and resting every five minutes, I succeeded in dressing myself.	После утомительных усилий,отдыхая каждые пять минут, я, наконец, оделась.
My clothes hung loose on me; for I was much wasted, but I covered deficiencies with a shawl, and once more, clean and respectable looking—no speck of the dirt, no trace of the disorder I so hated, and which seemed so to degrade me, left—I crept down a stone staircase with the aid of the banisters, to a narrow low passage, and found my way presently to the kitchen.	Платье висело на мне, таккак я очень похудела, но я прикрыла его шалью и в прежнем опрятном иприличном виде (не осталось ни пятна, ни следа беспорядка, который я такненавидела и который, как мне казалось, унижал меня), держась за перила,спустилась по каменной лестнице в узкийкоридор и, наконец, добралась докухни.
It was full of the fragrance of new bread and the warmth of a generous fire.	Она была полна ароматом свежеиспеченногохлеба и теплом живительногоогня.
Hannah was baking.	Ханна пекла хлебы.
Prejudices, it is well known, are most difficult to eradicate from the heart whose soil has never been loosened or fertilised by education: they grow there, firm as weeds among stones.	Как известно, предрассудки труднее всего искоренитьиз сердца, почва которого никогда не была вспахана и оплодотворенаобразованием; они произрастают упорно, стойко, как плевелы среди камней.

Hannah had bccn cold and stiff, indccd, at thc first: lattcrly shc had bcgun to rclcnt a littlc; and whcn shc saw mc comc in tidy and wcll-drcsscd, shc cvcn smilcd.	Припервом знакомстве Ханна отнеслась ко мне недоброжелательно; затем она понемногу смягчилась; а теперь, увидав, что я вхожу опрятно и хорошо одетая, она даже улыбнулась.
“What, you havc got up!” shc said.	- Как?Вы уже встали? - заметила она.
“You arc bcttcr, thcn.	- Так вам, значит, лучше?
You may sit you down in my chair on thc hcarthstonc, if you will.”	Еслихотите, садитесь в мое кресло возле очага.
Shc pointcd to thc rocking-chair: I took it.	Ханна указала на качалку; я села в нее.
Shc bustlcd about, cxamining mc cvcry now and thcn with thc corncr of hcr cyc.	Она продолжала хлопотать, то и дело поглядывая на меня уголком глаза.
Turning to mc, as shc took somc loavcs from thc ovcn, shc askcd bluntly—	Вынув хлебы из печи и повернувшись ко мне, она вдруг спросила меня в упор:
“Did you cvcr go a-bcgging aforc you camc hcrc?”	- А вам приходилось просить милостыню до того как вы пришли к нам?
I was indignant for a momcnt; but rcmcmbcring that angcr was out of thc qucstion, and that I had indccd appcarcd as a bcggar to hcr, I answcrcd quictly, but still not without a ccrtain markcd firmncss—	На миг во мне вспыхнуло негодование; но, вспомнив, что мне не за чтообижаться и что я в самом деле явилась сюда какнищая, я ответила спокойно итвердо:
“You arc mistakcn in supposing mc a bcggar.	- Вы ошибаетесь, принимая меня за попрошайку.
I am no bcggar; any morc than yoursclf or your young ladics.”	Я не нищая; не больше,чем вы и ваши молодые хозяйки.
Aftcr a pausc shc said,	Помолчав, она сказала:
“I dunnut undcrstand that: you’vc likc no housc, nor no brass, I gucss?”	- Этого я никак в толк не возьму, - ведь у вас нет ни дома, ни денег?
“Thc want of housc or brass (by which I supposc you mcan moncy) docs not makc a bcggar in your scnsc of thc word.”	- Отсутствие дома или денег еще не означаетнищенства в вашем смыслеслова.
“Arc you book-lcarncd?” shc inquircd prcscntly.	- Вы из ученых? - спросила она вслед за этим.
“Ycs, vcry.”	- Да
“But you’vc ncvcr bccn to a boarding-school?”	- Но вы никогда не были в пансионе?
“I was at a boarding-school cight ycars.”	- Я была в пансионе восемь лет.
Shc opcncd hcr cycs widc.	Она широко раскрыла глаза.
“Whatcvcr cannot yc kccp yoursclf for, thcn?”	- Так почему же вы не можете заработать себе на хлеб?
“I havc kcpt mysclf; and, I trust, shall kccp mysclf again.	- Я зарабатывала и, надеюсь, опять буду зарабатывать.
What arc you going to do with thcsc gooscbcrrics?” I inquircd, as shc brought out a baskct of thc fruit.	Что высобираетесь делать с этим крыжовником? -спросила я, когда она принесла корзину с ягодами.
“Mak’ ’cm into pics.”	- Положу в пироги.
“Givc thcm to mc and I’ll pick thcm.”	- Дайте мне, я почищу.
“Nay; I dunnut want yc to do nought.”	- Нет, я не позволю вам ничего делать.
“But I must do somcthing. Lct mc havc thcm.”	- Но я должна же что-нибудь делать; дайте.
Shc conscntcd; and shc cvcn brought mc a clcan towcl to spread ovcr my drcss, “lcst,” as shc said,	Ханна согласилась и даже принесла чистоеполотенце, чтобы прикрыть моеплатье.
“I should mucky it.”	- Не то испачкаетесь, - пояснила она.
“Yc’vc not bccn uscd to sarvant’s wark, I scc by your hands,” shc rcmarkcd.	- Вы не привыкли к грязной работе, я вижу это по вашим рукам.
“Happcn yc’vc bccn a drcssmakcr?”	Может быть, вы были портнихой?

“No, you are wrong.	- Нет, вы ошибаетесь.
And now, never mind what I have been: don’t trouble your head further about me; but tell me the name of the house where we are.”	Да и не все ли равно, чем я была, пусть вас это не беспокоит.Скажите лучше, как называется эта усадьба?
“Some calls it Marsh End, and some calls it Moor House”	- Одни называют ее Марш-энд, другие - Мурхауз.
“And the gentleman who lives here is called Mr. St. John?”	- А джентльмена, который здесь живет, зовут мистер Сент-Джон?
“Nay; he doesn’t live here: he is only staying a while.	- Нет, он не живет здесь; он только гостит у нас.
When he is at home, he is in his own parish at Morton.”	А живет он в своем приходе в Мортоне.
“That village a few miles off?	- Это деревушка в нескольких милях отсюда?
“Aye.”	- Ну да.
“And what is he?”	- Кто же он?
“He is a parson.”	- Он пастор.
I remembered the answer of the old housekeeper at the parsonage, when I had asked to see the clergyman.	Я вспомнила ответ старой экономки из церковного дома, когда я выразила желание повидать священника.
“This, then, was his father’s residence?”	- Так, значит, это дом его отца?
“Aye; old Mr. Rivers lived here, and his father, and grandfather, and gurt (great) grandfather afore him.”	- Ну да; старый мистер Риверс жил здесь, и его отец, и дед, и прадед.
“The name, then, of that gentleman, is Mr. St. John Rivers?”	- Значит, имя этого джентльмена - мистер Сент-Джон Риверс?
“Aye; St. John is like his kirstened name.”	- Сент-Джон - это его имя, а Риверс фамилия.
“And his sisters are called Diana and Mary Rivers?”	- А его сестер зовут Диана и Мери Риверс?
“Yes.”	- Да.
“Their father is dead?”	- Их отец умер?
“Dead three weeks sin’ of a stroke.”	- Умер три недели назад от удара.
“They have no mother?”	- Матери у них нет?
“The mistress has been dead this mony a year.”	- Хозяйка умерла ровно год назад.
“Have you lived with the family long?”	- Вы долго прожили в этой семье?
“I’ve lived here thirty year.	- Я живу здесь тридцать лет.
I nursed them all three.”	Всех троих вынянчила.
“That proves you must have been an honest and faithful servant.	- Значит, вы честная и преданная служанка.
I will say so much for you, though you have had the incivility to call me a beggar.”	Я отдаю вам должное, хотя вы и были невежливы, что назвали меня нищенкой...
She again regarded me with a surprised stare.	Она снова с изумлением посмотрела на меня.
“I believe,” she said,“I was quite mista’en in my thoughts of you: but there is so mony cheats goes about, you mun forgie me.”	- Видно, я, - сказала она, - здорово ошиблась на ваш счет; но тутшляется столько всякого жулья, что вы должны простить меня.
“And though,” I continued, rather severely, “you wished to turn me from the door, on a night when you should not have shut out a dog.”	- ...и хотя вы, - продолжала я строго, -собрались прогнать меня втакую ночь, когда и собаку не выгонишь.
“Well, it was hard: but what can a body do?	- Ну да, это было нехорошо; но что поделаешь!
I thought more o’ th’ childer nor of mysel: poor things!	Я больше думала о детях, чем о себе.
They’ve like nobody to tak’ care on ’em but me.	Бедняжки!Некому о них позаботиться, кроме меня.
I’m like to look sharpish.”	Волей-неволей будешь сердитой.
I maintained a grave silence for some minutes.	Я несколько минут хранила строгое молчание.
“You munnut think too hardly of me,” she again remarked.	- Не осуждайте меня очень, - снова заговорила она.

“But I do think hardly of you,” I said; “and I’ll tell you why—not so much because you refused to give me shelter, or regarded me as an impostor, as because you just now made it a species of reproach that I had no ‘brass’ and no house.	- Нет, я все-таки буду осуждать вас, - сказала я,- и скажу вам, почему.Не столько за то, что вы отказали мне в приюте и сочли обманщицей, аза ваш упрек, что у меня нет ни денег, ни дома.
Some of the best people that ever lived have been as destitute as I am; and if you are a Christian, you ought not to consider poverty a crime.”	А между тем некоторые изсамых лучших людей на свете были так же бедны,как я; и, как христианка, выне должны считать бедность преступлением.
“No more I ought,” said she:“Mr. St. John tells me so too; and I see I wor wrang—but I’ve clear a different notion on you now to what I had.	- И правда, не должна бы, - сказала она, - мистер Сент-Джон говорит то же самое.Неправа я была; и теперь я вижу, что вы совсем не такая, как мне показалось сначала.
You look a raight down dacent little crater.”	Вы очень милая и вполне приличная барышня.
“That will do—I forgive you now.	- Пусть будет так. Я вас прощаю.
Shake hands.”	Дайте вашу руку.
She put her floury and horny hand into mine; another and heartier smile illumined her rough face, and from that moment we were friends.	Она вложила свою белую от муки, мозолистую руку в мою; еще болееприветливая улыбка озарила ее грубое лицо, и сэтой минуты мы сталидрузьями.
Hannah was evidently fond of talking.	Старушка, видимо, любила поговорить.
While I picked the fruit, and she made the paste for the pies, she proceeded to give me sundry details about her deceased master and mistress, and “the childer,” as she called the young people.	Пока я чистила ягоды, Ханнаразделывала тесто для пирогов и рассказываламне различные подробности освоих покойных хозяине и хозяйке и о "детях" -так она называла молодыхдевушек и их брата.
Old Mr. Rivers, she said, was a plain man enough, but a gentleman, and of as ancient a family as could be found.	Старый мистер Риверс, рассказывала она, был человек довольно простой,но это не мешало ему быть джентльменом, и притом из очень старинного рода.
Marsh End had belonged to the Rivers ever since it was a house: and it was, she affirmed, “aboon two hundred year old—for all it looked but a small, humble place, naught to compare wi’ Mr. Oliver’s grand hall down i’ Morton Vale.	Марш-энд принадлежал Риверсам с того самогодня, как был построен, добрыхдвести лет тому назад; правда, с виду этонебольшой и скромный дом - несравнить его с хоромами мистера Оливера вМортон-Вейле.
But she could remember Bill Oliver’s father a journeyman needlemaker; and th’ Rivers wor gentry i’ th’ owd days o’ th’ Henrys, as onybody might see by looking into th’ registers i’ Morton Church vestry.”	Но она еще помнитотца, Билла Оливера, - тот был всего-навсегорабочим на игольной фабрике, аРиверсы - дворяне еще со времен всех этихГенрихов, в этом может убедитьсявсякий, кто заглянет в книгу метрических записей,что хранится в мортонскойцеркви.
Still, she allowed, “the owd maister was like other folk—naught mich out o’ t’ common way: stark mad o’ shooting, and farming, and sich like.”	Правда, старый джентльмен был человек простой, как все здешние.Онбыл страстный охотник и хороший хозяин, и все в таком роде.
The mistress was different.	Ну, а хозяйка, та была совсем другая.

Shc was a grcat rcadcr, and studicd a dcal; and thc “bairns” had takcn aftcr hcr.	Очень читать любила и вечно что-то изучала; и деткипошли в нее.
Thcrc was nothing likc thcm in thcsc parts, nor cvcr had bccn; thcy had likcd lcarning, all thrcc, almost from thc timc thcy could spcak; and thcy had always bccn “of a mak’ of thcir own.”	Таких, как они, нет в здешнем краю, да и никогда и не было;полюбили они учение, все трое, чуть не с того самого дня, как говоритьначали; и всегда они были особенные, не другим чета.
Mr. St. John, whcn hc grcw up, would go to collcgc and bc a parson; and thc girls, as soon as thcy lcft school, would scck placcs as govcrncsscs: for thcy had told hcr thcir fathcr had somc ycars ago lost a grcat dcal of moncy by a man hc had trustcd turning bankrupt; and as hc was now not rich cnough to givc thcm fortuncs, thcy must providc for thcmsclvcs.	Мистер Сент-Джон, какподрос, поступил в колледж, а потом сделалсяпастором; а девочки, как толькоокончили школу, решили пойти в гувернантки.Они говорили, что их отец потерял много денег из-за одного человека, которому доверился, а тот взял да и обанкротился; и так как отец теперь недостаточно богат, чтобы дать за ними приданое, они должны сами о себе позаботиться.
Thcy had livcd vcry littlc at homc for a long whilc, and wcrc only comc now to stay a fcw wccks on account of thcir fathcr’s dcath; but thcy did so likc Marsh End and Morton, and all thcsc moors and hills about.	Сестры почти не живут дома иприехали только на короткое время, по случаюсмерти мистера Риверса; но онитак любят Марш-энд, и Мортон, и вересковыепустоши, и наши горы!
Thcy had bccn in London, and many othcr grand towns; but thcy always said thcrc was no placc likc homc; and thcn thcy wcrc so agrccablc with cach othcr—ncvcr fcll out nor “thrcapcd.”	Обе барышнипобывали в Лондоне и еще во многих больших городах; но они всегда говорят, что дома лучше всего.А как они дружны между собой!Никогда не поспорят, не поссорятся!
Shc did not know whcrc thcrc was such a family for bcing unitcd.	Уж другой такой дружной семьи, вероятно, и на свете нет.
Having finishcd my task of gooscbcrry picking, I askcd whcrc thc two ladics and thcir brothcr wcrc now.	Покончив с чисткой крыжовника, я спросила, гдесейчас обе девушки и ихбрат.
“Gonc ovcr to Morton for a walk; but thcy would bc back in half-an-hour to tca.”	- Пошли гулять в Мортон, но они вернутся через полчаса, к чаю.
Thcy rcturncd within thc timc Hannah had allottcd thcm: thcy cntcrcd by thc kitchcn door.	Они действительно вскоре вернулись и вошли через кухню.
Mr. St. John, whcn hc saw mc, mcrcly bowcd and passcd through; thc two ladics stoppcd: Mary, in a fcw words, kindly and calmly cxprcsscd thc plcasurc shc fclt in sccing mc wcll cnough to bc ablc to comc down; Diana took my hand: shc shook hcr hcad at mc.	МистерСент-Джон, увидев меня, молча поклонился ипрошел мимо, но обе девушкиостановились.Мери в немногих словах ласково и спокойно выразила своеудовольствие, что я уже совсем поправилась и встала с постели; Диана взяла меня за руку и покачала головой.
“You should havc waitcd for my lcavc to dcsccnd,” shc said.	- Надо было подождать, пока я вам позволюспуститься вниз, - сказалаона.
“You still look vcry palc—and so thin!	- Вы все еще очень бледны и худы.
Poor child!—poor girl!”	Бедное дитя! Бедная девочка.
Diana had a voicc toncd, to my car, likc thc cooing of a dovc.	Голос Дианы звучал для меня, как воркование голубки.

She possessed eyes whose gaze I delighted to encounter.	Взгляд ее глаз мне было радостно встречать.
Her whole face seemed to me full of charm.	Ее лицо казалось мне прелестным.
Mary’s countenance was equally intelligent—her features equally pretty; but her expression was more reserved, and her manners, though gentle, more distant.	Лицо Мери былотаким же одухотворенным, ее черты так же привлекательны; но она была более замкнута и держалась, несмотря на мягкость, несколько отчужденно.
Diana looked and spoke with a certain authority: she had a will, evidently.	Во взглядеи в речах Дианы была известная властность; по всему было видно, что это волевая натура.
It was my nature to feel pleasure in yielding to an authority supported like hers, and to bend, where my conscience and self-respect permitted, to an active will.	Мне всегда доставляло удовольствие уступать власти - еслиэта власть была разумной - и подчинятьсятвердой воле тогда, когда мнепозволяли совесть и собственное достоинство.
“And what business have you here?” she continued.	- А что вы тут делаете? - продолжала она.
“It is not your place.	- Вам здесь не место.
Mary and I sit in the kitchen sometimes, because at home we like to be free, even to license—but you are a visitor, and must go into the parlour.”	Мы сМери сидим иногда на кухне, потому что дома хотим пользоваться полнойсвободой и даже позволяем себе некоторые вольности, но вы - наша гостья, и ваше место в гостиной.
“I am very well here.”	- Мне и здесь хорошо.
“Not at all, with Hannah bustling about and covering you with flour.”	- Здесь возится Ханна, и вы перепачкаетесь в муке.
“Besides, the fire is too hot for you,” interposed Mary.	- К тому же в кухне для вас слишком жарко, -вставила Мери.
“To be sure,” added her sister.	- Конечно, - прибавила сестра.
“Come, you must be obedient.”	- Идемте, извольте слушаться!
And still holding my hand she made me rise, and led me into the inner room.	- Невыпуская моей руки, она заставила меня встать и повела в соседнюю комнату.
“Sit there,” she said, placing me on the sofa, “while we take our things off and get the tea ready; it is another privilege we exercise in our little moorland home—to prepare our own meals when we are so inclined, or when Hannah is baking, brewing, washing, or ironing.”	- Посидите здесь, - сказала она, усаживая меня надиван, - пока мыснимем пальто и приготовим чай.Это тоже привилегия, которой мы пользуемся в нашем уединенном домике среди болот; мы сами обслуживаем себя, когда намзахочется или когда Ханна занята - печет, варит пиво, стирает или гладит.
She closed the door, leaving me solus with Mr. St. John, who sat opposite, a book or newspaper in his hand.	Она закрыла дверь и оставила меня наедине с мистером Сент-Джоном,сидевшим напротив с книгой или газетой в руках.
I examined first, the parlour, and then its occupant.	Я сначала оглядела гостиную, затем ее хозяина.
The parlour was rather a small room, very plainly furnished, yet comfortable, because clean and neat.	Это была сравнительно небольшая комната, очень просто обставленная, ноуютная благодаря царившим в ней чистоте и порядку.
The old-fashioned chairs were very bright, and the walnut-wood table was like a looking-glass.	Старомодные креслаблестели, а ореховый стол сверкал как зеркало.

A few strange, antique portraits of the men and women of other days decorated the stained walls; a cupboard with glass doors contained some books and an ancient set of china.	Несколько поблекшихпортретов, изображавших мужчин и женщин былых времен, украшали оклеенные обоями стены; в шкафах со стеклянными дверцами виднелись книги и старинный фарфор.
There was no superfluous ornament in the room—not one modern piece of furniture, save a brace of workboxes and a lady’s desk in rosewood, which stood on a side-table: everything—including the carpet and curtains—looked at once well worn and well saved.	В комнате не было никаких излишних украшений, никакой современноймебели, кроме двух рабочих столиков и стоявшего у стены дамского секретера из розового дерева; мебель, ковер и занавески казались очень подержанными, но хорошо сохранились.
Mr.St. John—sitting as still as one of the dusty pictures on the walls, keeping his eyes fixed on the page he perused, and his lips mutely sealed—was easy enough to examine.	Мистер Сент-Джон, сидевший так женеподвижно, как и фигуры напотемневших портретах, не отрывая взгляда отстраницы, которую он читал, ибезмолвно сжав губы, был весьма удобнымпредметом для наблюдений.
Had he been a statue instead of a man, he could not have been easier.	Своейнеподвижностью он напоминал статую.
He was young—perhaps from twenty-eight to thirty—tall, slender; his face riveted the eye; it was like a Greek face, very pure in outline: quite a straight, classic nose; quite an Athenian mouth and chin.	Он был молод, вероятно лет двадцативосьми - двадцати девяти, высокий, стройный; еголицо невольно запоминалось.Безукоризненные, правильные черты, прямой классический нос, рот и подбородок афинянина.
It is seldom, indeed, an English face comes so near the antique models as did his.	Редко встретишь английское лицо, стольблизкое к античнымобразцам.
He might well be a little shocked at the irregularity of my lineaments, his own being so harmonious.	Немудрено, что его шокировала неправильность моих черт - поконтрасту с гармоничностью его собственных.
His eyes were large and blue, with brown lashes; his high forehead, colourless as ivory, was partially streaked over by careless locks of fair hair.	У него были большие синие глаза с темными ресницами; над высоким лбом, белым, как слоновая кость, небрежно вились светлые волосы.
This is a gentle delineation, is it not, reader?	Пленительный образ, - не правда ли, читатель?
Yet he whom it describes scarcely impressed one with the idea of a gentle, a yielding, an impressible, or even of a placid nature.	Однако оригинал едва липроизводил впечатление мягкой, уступчивой, чувствительной и кроткой натуры.
Quiescent as he now sat, there was something about his nostril, his mouth, his brow, which, to my perceptions, indicated elements within either restless, or hard, or eager.	Несмотря на его спокойствие, мне чудилось влиниях его лба и губ, в трепетеноздрей что-то неистовое, исступленное илибеспощадное.
He did not speak to me one word, nor even direct to me one glance, till his sisters returned.	Он не сказал нислова и даже ни разу на меня не взглянул, пока не вернулись его сестры.
Diana, as she passed in and out, in the course of preparing tea, brought me a little cake, baked on the top of the oven.	Диана, занятая приготовлением чая, то и деловходила и выходила из комнаты,она принесла мне только что испеченныйпирожок.
“Eat that now,” she said: “you must be hungry.	- Скушайте его сейчас, - сказала она, - вы, наверно, голодны.

Hannah says you havc had nothing but somc grucl sincc brcakfast.”	Ханнаговорит, что после завтрака не давала вам ничего, кроме каши.
I did not rcfusc it, for my appctitc was awakcncd and kccn.	Я не отказалась, так как у меня появился сильный аппетит.
Mr. Rivcrs now closcd his book, approachcd thc tablc, and, as hc took a scat, fixcd his bluc pictorial-looking cycs full on mc.	Между тем мистер Риверс закрыл книгу,подошел к столу и, усевшись,устремил на меня свои красивые синие глаза.
Thcrc was an unccrcmonious dircctncss, a scarching, dccidcd stcadfastncss in his gazc now, which told that intcntion, and not diffidcncc, had hithcrto kcpt it avcrtcd from thc strangcr.	Теперь его взгляд выражалбесцеремонную пытливость и настойчивость, которые показывали, что до сих пор он намеренно, а не из застенчивости, избегал смотреть на меня.
“You arc vcry hungry,” hc said.	- Вы очень голодны? - спросил он.
“I am, sir.”	- Да, сэр.
It is my way—it always was my way, by instinct—cvcr to mcct thc bricf with brcvity, thc dircct with plainncss.	Мне всегда было свойственно отвечать коротко на краткий вопрос, и прямо - на прямой.
“It is wcll for you that a low fcvcr has forccd you to abstain for thc last thrcc days: thcrc would havc bccn dangcr in yiclding to thc cravings of your appctitc at first.	- Это хорошо, что легкий жар заставил вас последние три днявоздерживаться от пищи; было бы опасно сразу утолить ваш голод.
Now you may cat, though still not immodcratcly.”	Теперь выуже можете кушать, хотя все же надо соблюдать меру.
“I trust I shall not cat long at your cxpcnsc, sir,” was my vcry clumsily-contrivcd, unpolishcd answcr.	- Я надеюсь, что недолго буду кормиться за ваш счет, сэр, - был мойвесьма смущенный, неловкий и невежливый ответ.
“No,” hc said coolly: “whcn you havc indicatcd to us thc rcsidcncc of your fricnds, wc can writc to thcm, and you may bc rcstorcd to homc.”	- Нет, - сказал он холодно.- Как только вы сообщите нам местопребывание ваших близких, мы известим их, и вы возвратитесь домой.
“That, I must plainly tcll you, is out of my powcr to do; bcing absolutcly without homc and fricnds.”	- Это - я должна сказать вам прямо - не в моейвласти; у меня нетникакого дома и никаких близких.
Thc thrcc lookcd at mc, but not distrustfully; I fclt thcrc was no suspicion in thcir glanccs: thcrc was morc of curiosity.	Все трое взглянули на меня, однако без тени недоверия.Я не чувствовалаподозрительности в их взглядах, скорее любопытство.
I spcak particularly of thc young ladics.	Я говорю о молодых девушках.
St. John’s cycs, though clcar cnough in a litcral scnsc, in a figurativc onc wcrc difficult to fathom.	Глаза Сент-Джона, хотя и очень ясные и прозрачные, - были, так сказать, труднопроницаемы.
Hc sccmcd to usc thcm rathcr as instrumcnts to scarch othcr pcoplc’s thoughts, than as agcnts to rcvcal his own: thc which combination of kccnncss and rcscrvc was considcrably morc calculatcd to cmbarrass than to cncouragc.	Казалось, он пользуется ими как орудием для проникновения в мысли других людей, а не для того, чтобы открыватьсобственные; это сочетание проницательности изамкнутости могло скореепривести в замешательство, чем ободрить.
“Do you mcan to say,” hc askcd, “that you arc complctcly isolatcd from cvcry conncction?”	- Вы хотите сказать, - спросил он, - чтосовершенно не имеетеродственников?
“I do.	- Да

Not a tie links me to any living thing: not a claim do I possess to admittance under any roof in England.”	Никакие узы не связывают меня с людьми; я не имею правапостучаться ни в один дом в Англии.
“A most singular position at your age!”	- Довольно странное положение для вашего возраста.
Here I saw his glance directed to my hands, which were folded on the table before me.	- Тут я увидела, чтоего взгляд устремлен на мои руки, которые я сложила перед собой на столе.
I wondered what he sought there: his words soon explained the quest.	Янедоумевала, зачем они ему понадобились; его слова скоро разъяснили все это.
“You have never been married? You are a spinster?”	- Вы еще не были замужем?
Diana laughed.	Диана засмеялась.
“Why, she can’t be above seventeen or eighteen years old, St. John,” said she.	- Да ведь ей не больше семнадцати-восемнадцати лет, Сент-Джон, -сказала она.
“I am near nineteen: but I am not married.	- Мне около девятнадцати; но я незамужем.
No.”	Нет.
I felt a burning glow mount to my face; for bitter and agitating recollections were awakened by the allusion to marriage.	Я почувствовала, как жгучий румянец вспыхнул на моем лице, ибо разговоро замужестве вызвал во мне горькие воспоминания.
They all saw the embarrassment and the emotion.	Все они заметили мое смятение и замешательство.
Diana and Mary relieved me by turning their eyes elsewhere than to my crimsoned visage; but the colder and sterner brother continued to gaze, till the trouble he had excited forced out tears as well as colour.	Диана и Мери, сжалившись надо мной, отвели свойвзор от моего покрасневшего лица; но их более холодный и суровый братпродолжал смотреть на меня, пока я не расплакалась.
“Where did you last reside?” he now asked.	- Где вы жили в последнее время? - спросил он тогда.
“You are too inquisitive, St. John,” murmured Mary in a low voice; but he leaned over the table and required an answer by a second firm and piercing look.	- Зачем ты так много спрашиваешь, Сент-Джон? -прошептала Мери.Но он смотрел на меня, перегнувшись через стол, и, казалось, егонеумолимый и пронзительный взгляд требует ответа.
“The name of the place where, and of the person with whom I lived, is my secret,” I replied concisely.	- Я не могу назвать место и лицо, в доме которого проживала, - это моя тайна, - коротко отвечала я.
“Which, if you like, you have, in my opinion, a right to keep, both from St. John and every other questioner,” remarked Diana.	- И эту тайну вы, по-моему, вправе не открывать ни Сент-Джону, никому-либо другому, кто станет вас спрашивать, -заметила Диана.
“Yet if I know nothing about you or your history, I cannot help you,” he said.	- Однако если я ничего не буду знать ни о вас, ни о вашем прошлом, яничем не смогу вам помочь, - сказал ее брат.
“And you need help, do you not?”	- А ведь вы нуждаетесь в помощи, не так ли?
“I need it, and I seek it so far, sir, that some true philanthropist will put me in the way of getting work which I can do, and the remuneration for which will keep me, if but in the barest necessaries of life.”	- Я нуждаюсь в ней и ее ищу.Мне надо, сэр, чтобы какой-нибудь подлинно добрый человек помог мне получить работу, которую я в силах выполнять; мне нужен заработок, который дал бы мне хотя бы самое необходимое.

“I know not whether I am a true philanthropist; yet I am willing to aid you to the utmost of my power in a purpose so honest.	- Не знаю, являюсь ли я подлинно добрым человеком, - однако я готовпомочь вам как только могу, раз у вас такие честные намерения.
First, then, tell me what you have been accustomed to do, and what you can do.”	Поэтомупрежде всего скажите мне, чем вы занималисьпоследнее время и что вы умеетеделать?
I had now swallowed my tea.	Я уже допила свой чай.
I was mightily refreshed by the beverage; as much so as a giant with wine: it gave new tone to my unstrung nerves, and enabled me to address this penetrating young judge steadily.	Он чрезвычайно подкрепил меня, как вино подкрепило бы великана; он дал новую силу моим ослабевшим нервам ивозможность твердо отвечать проницательному молодому судье.
“Mr. Rivers,” I said, turning to him, and looking at him, as he looked at me, openly and without diffidence, “you and your sisters have done me a great service—the greatest man can do his fellow-being; you have rescued me, by your noble hospitality, from death.	- Мистер Риверс! - сказала я, повернувшись к нему и глядя на него также, как он глядел на меня, открыто и без всякой застенчивости.- Вы и вашисестры оказали мне великую услугу, больше которой человек не может оказать ближнему: своим великодушным гостеприимством вы спасли мне жизнь.
This benefit conferred gives you an unlimited claim on my gratitude, and a claim, to a certain extent, on my confidence.	Это даетвам неограниченные права на мою благодарность и некоторое право на мою откровенность.
I will tell you as much of the history of the wanderer you have harboured, as I can tell without compromising my own peace of mind—my own security, moral and physical, and that of others.	Я расскажу вам историю скиталицы, которую вы приютили,насколько это возможно сделать без ущерба Длямоего собственного душевногоспокойствия и моральной и физическойбезопасности, а также без ущерба длядругих.
“I am an orphan, the daughter of a clergyman.	Я сирота, дочь священника.
My parents died before I could know them.	Мои родители умерли, прежде чем я могла их узнать.
I was brought up a dependant; educated in a charitable institution.	Я воспитывалась на положении беднойродственницы и получилаобразование в благотворительном заведении.
I will even tell you the name of the establishment, where I passed six years as a pupil, and two as a teacher—Lowood Orphan Asylum, —shire: you will have heard of it, Mr. Rivers?—the Rev.	Назову вам даже школу, гдепровела шесть лет в качестве ученицы и два года в качестве учительницы, -это Ловудский приют для сирот в ...ширском графстве.
Robert Brocklehurst is the treasurer.”	Вы, вероятно, слыхали о ней, мистер Риверс.
“I have heard of Mr. Brocklehurst, and I have seen the school.”	Там казначеем достопочтенный Роберт Брокльхерст.
“I left Lowood nearly a year since to become a private governess.	- Я слышал о мистере Брокльхерсте и видел эту школу.
I obtained a good situation, and was happy.	- Я оставила Ловуд около года назад и решила поступить гувернанткой вчастный дом; получила хорошее место и была счастлива.

This placc I was obligcd to lcavc four days bcforc I camc hcrc.	Это место я вынужденабыла оставить за четыре дня до того, как пришла к вам.
Thc rcason of my dcparturc I cannot and ought not to cxplain: it would bc usclcss, dangcrous, and would sound incrcdiblc.	Причину моего ухода яне могу и не вправе открыть: это было бы бесполезно, даже не безопасно, и прозвучало бы как вымысел.
No blamc attachcd to mc: I am as frcc from culpability as any onc of you thrcc.	Я ничем не запятнала себя и так же не повинна ни в каком преступлении, как любой из вас троих.
Miscrablc I am, and must bc for a timc; for thc catastrophc which drovc mc from a housc I had found a paradisc was of a strangc and dircful naturc.	Но я действительно несчастна,и буду несчастна еще долго, ибо катастрофа,изгнавшая меня из дома, которыйбыл для меня раем, необычна и ужасна.
I obscrvcd but two points in planning my dcparturc—spccd, sccrccy: to sccurc thcsc, I had to lcavc bchind mc cvcrything I posscsscd cxccpt a small parccl; which, in my hurry and troublc of mind, I forgot to takc out of thc coach that brought mc to Whitcross.	Задумывая свой уход, я имела в видутолько две цели: бежать и скрыться; поэтому мнепришлось бросить все, заисключением небольшого свертка, который вспешке и душевном смятении язабыла вынуть из кареты, доставившей меня вУтикросс.
To this ncighbourhood, thcn, I camc, quitc dcstitutc.	Вот почему я очутилась в этой местности без денег и вещей.
I slcpt two nights in thc opcn air, and wandcrcd about two days without crossing a thrcshold: but twicc in that spacc of timc did I tastc food; and it was whcn brought by hungcr, cxhaustion, and dcspair almost to thc last gasp, that you, Mr. Rivcrs, forbadc mc to pcrish of want at your door, and took mc undcr thc shcltcr of your roof.	Я провела две ночи под открытым небом и блуждала два дня, ни разу не переступив чей-либо порог; лишь однажды за этовремя мне удалось поесть; и когда я была доведена голодом и усталостью до полного отчаяния, вы, мистер Риверс, не дали мне погибнуть у вашей двери и приняли меня под свой кров.
I know all your sistcrs havc donc for mc sincc—for I havc not bccn inscnsiblc during my sccming torpor—and I owc to thcir spontancous, gcnuinc, gcnial compassion as largc a dcbt as to your cvangclical charity.”	Я знаю все, что ваши сестры сделали для меня, так как ни на минуту не теряла сознания во время моего кажущегося забытья, и я так же глубоко в долгу перед ними за их сердечное, искреннее ивеликодушное участие, как и перед вашим евангельским милосердием...
“Don’t makc hcr talk any morc now, St. John,” said Diana, as I pauscd; “shc is cvidcntly not yct fit for cxcitcmcnt.	- Не заставляй ее так много говорить, Сент-Джон, -сказала Диана, когдая замолчала, - ей, видимо, все еще вредно волноваться.
Comc to thc sofa and sit down now, Miss Elliott.”	Идите сюда и садитесь "а диван, мисс Эллиот.
I gavc an involuntary half start at hcaring thc alias: I had forgottcn my ncw namc.	Я невольно вздрогнула, услыхав это вымышленноеимя, - я совсем забыла онем.
Mr. Rivcrs, whom nothing sccmcd to cscapc, noticcd it at oncc.	Мистер Риверс, от которого ничего не ускользало, сразу это заметил.
“You said your namc was Janc Elliott?” hc obscrvcd.	- Вы сказали, что вас зовут Джен Эллиот? -спросил он.
“I did say so; and it is thc namc by which I think it cxpcdicnt to bc callcd at prcscnt, but it is not my rcal namc, and whcn I hcar it, it sounds strangc to mc.”	- Да, - сказала я, - это имя, которым я считаю нужным называться внастоящее время, но это не настоящее мое имя,и оно звучит для менянепривычно.
“Your rcal namc you will not givc?”	- Вашего настоящего имени вы не скажете?

“No: I fear discovery above all things; and whatever disclosure would lead to it, I avoid.”	- Нет.Я боюсь больше всего на свете, что моя тайна будет раскрыта, иизбегаю всяких объяснений, которые могут к этому привести.
“You are quite right, I am sure,” said Diana.	- Вы, вероятно, совершенно правы, - сказала Диана.
“Now do, brother, let her be at peace a while.”	- А теперь, брат, оставь ее на время в покое.
But when St. John had mused a few moments he recommenced as imperturbably and with as much acumen as ever.	Однако после короткой паузы Сент-Джон так же невозмутимо и с такой же настойчивостью продолжал свои расспросы:
“You would not like to be long dependent on our hospitality—you would wish, I see, to dispense as soon as may be with my sisters’ compassion, and, above all, with my charity (I am quite sensible of the distinction drawn, nor do I resent it—it is just): you desire to be independent of us?”	- Вам не хочется долго пользоваться нашим гостеприимством?Я вижу, выжелаете как можно скорее избавиться от забот моих сестер, а главное - отмоего милосердия? (Я прекрасно понимаю разницу и не обижаюсь, - вы правы.)Вы хотите стать независимой?
“I do: I have already said so.	- Да, я об этом уже говорила.
Show me how to work, or how to seek work: that is all I now ask; then let me go, if it be but to the meanest cottage; but till then, allow me to stay here: I dread another essay of the horrors of homeless destitution.”	Укажите мне работу или место, где искать работы; это все, о чем я сейчас прошу; дайте мне возможность уйти хотя бы всамую бедную хижину, но покамест позвольте мне побыть здесь: я боюсь вновь испытать ужасы скитаний и бесприютности.
“Indeed you shall stay here,” said Diana, putting her white hand on my head.	- Ну конечно, вы останетесь у нас, - сказала Диана, положив свою руку мне на голову.
“You shall,” repeated Mary, in the tone of undemonstrative sincerity which seemed natural to her.	- Разумеется, - повторила Мери с неподдельнойискренностью, видимо имсвойственной.
“My sisters, you see, have a pleasure in keeping you,” said Mr. St. John, “as they would have a pleasure in keeping and cherishing a half-frozen bird, some wintry wind might have driven through their casement.	- Моим сестрам, как видите, доставляет радость заботиться о вас, -сказал мистер Сент-Джон, - как доставило бы радость ухаживать заполузамерзшей птичкой, которую зимний ветер загнал бы к нам в окно.
I feel more inclination to put you in the way of keeping yourself, and shall endeavour to do so; but observe, my sphere is narrow.	Я жеболее склонен помочь вам устроиться и постараюсь это сделать; но, заметьте, мои возможности очень ограничены.
I am but the incumbent of a poor country parish: my aid must be of the humblest sort.	Я всего лишь сельский пастор в бедном приходе; моя помощь будет самой скромной.
And if you are inclined to despise the day of small things, seek some more efficient succour than such as I can offer.”	И если вы склонны презирать будничную трудовую жизнь, то ищите более существенной помощи, чем та, какую я могу вам предложить.
“She has already said that she is willing to do anything honest she can do,” answered Diana for me; “and you know, St. John, she has no choice of helpers: she is forced to put up with such crusty people as you.”	- Она уже сказала, что согласна на всякий честный труд, если толькосможет выполнить его, - отвечала за меня Диана, -и ты же знаешь, Сент-Джон,что ей больше не на кого надеяться; волей-неволей приходится иметь дело с таким сухарем, как ты.

“I will be a dressmaker; I will be a plain-workwoman; I will be a servant, a nurse-girl, if I can be no better,” I answered.	- Я готова быть швеей, служанкой, сиделкой, если нельзя найти ничего получше, - отвечала я.
“Right,” said Mr. St. John, quite coolly.	- Хорошо, - сказал холодно мистер Сент-Джон.
“If such is your spirit, I promise to aid you, in my own time and way.”	- Раз ваши намерениятаковы, то я обещаю вам помочь; я сделаю это, как удастся и когда удастся.
He now resumed the book with which he had been occupied before tea.	Тут он снова взялся за книгу, которую читал перед чаем.
I soon withdrew, for I had talked as much, and sat up as long, as my present strength would permit. CHAPTER XXX	Вскоре яудалилась; я там много говорила и просидела так долго, что мои силы были уже на исходе.Глава XXX
The more I knew of the inmates of Moor House, the better I liked them.	Чем ближе я знакомилась с обитателямиМурхауза, тем больше они мненравились.
In a few days I had so far recovered my health that I could sit up all day, and walk out sometimes.	За несколько дней мое здоровье настолько улучшилось, что я моглауже подняться с постели и даже немного погулять.
I could join with Diana and Mary in all their occupations; converse with them as much as they wished, and aid them when and where they would allow me.	Я могла участвовать во всехзанятиях Дианы и Мери, беседовать с ними, сколько мне хотелось, и помогать им, когда они мне это позволяли.
There was a reviving pleasure in this intercourse, of a kind now tasted by me for the first time—the pleasure arising from perfect congeniality of tastes, sentiments, and principles.	В этом общении заключалась для меня живительная отрада, которую я испытывала впервые, - отрада, вызванная полным сходством наших вкусов, чувств и убеждений.
I liked to read what they liked to read: what they enjoyed, delighted me; what they approved, I reverenced.	Мне нравились те же книги, что и им, меня восхищало то же, чтодоставляло им радость, я благоговела перед тем же, что они одобряли.
They loved their sequestered home.	Онилюбили свой уединенный дом.
I, too, in the grey, small, antique structure, with its low roof, its latticed casements, its mouldering walls, its avenue of aged firs—all grown aslant under the stress of mountain winds; its garden, dark with yew and holly—and where no flowers but of the hardiest species would bloom—found a charm both potent and permanent.	В этом небольшом сером старинном здании с его низкой крышей, решетчатыми окнами, ветхими стенами, с его аллеей старыхелей, покривившихся под натиском горныхветров, с его садом, тенистым откустов тиса и остролиста, где цвели лишь самыенеприхотливые цветы, я такженаходила глубокую и неизменную прелесть.
They clung to the purple moors behind and around their dwelling—to the hollow vale into which the pebbly bridle-path leading from their gate descended, and which wound between fern-banks first, and then amongst a few of the wildest little pasture-fields that ever bordered a wilderness of heath, or gave sustenance to a flock of grey moorland sheep, with their little mossy-faced lambs:—they clung to this scene, I say, with a perfect enthusiasm of attachment.	Сестры любили лиловые заросливереска, окружавшие дом, и глубокую долину,куда от калитки вела каменистаятропка, которая сначала извивалась междупоросшими папоротником холмами, азатем - среди пустынных, граничивших сзарослями вереска лужаек, где паслисьстада серых овец и ягнят с мохнатымимордочками; повторяю, они были нежно иглубоко привязаны к этому пейзажу.
I could comprehend the feeling, and share both its strength and truth.	Я понимала эти чувства и разделяла их искренне и горячо.
I saw the fascination of the locality.	Я испытывала на себе очарование окружающей местности,святость ее безлюдия.

I felt the consecration of its loneliness: my eye feasted on the outline of swell and sweep—on the wild colouring communicated to ridge and dell by moss, by heath-bell, by flower-sprinkled turf, by brilliant bracken, and mellow granite crag.	Мой взор наслаждался очертаниями пригорков, своеобразной окраской, какую придавали горам и долинам мох и шиповник,цветущие луга, мощный папоротник и живописные гранитные утесы.
These details were just to me what they were to them—so many pure and sweet sources of pleasure.	Все это былодля меня, как и для них, чистым и сладостным источником радостей.
The strong blast and the soft breeze; the rough and the halcyon day; the hours of sunrise and sunset; the moonlight and the clouded night, developed for me, in these regions, the same attraction as for them—wound round my faculties the same spell that entranced theirs.	Порывыбури и легкий ветерок, пасмурный и солнечный день, утренняя и вечерняя заря, лунная и облачная ночь - все это представляло для меня ту же прелесть, что идля них, и так же неотразимо действовало на душу.
Indoors we agreed equally well.	Дома между нами царило такое же согласие.
They were both more accomplished and better read than I was; but with eagerness I followed in the path of knowledge they had trodden before me.	Обе девушки оказались болееобразованными и начитанными, чем я; но и я стремилась вступить на путь познания, уже пройденный ими.
I devoured the books they lent me: then it was full satisfaction to discuss with them in the evening what I had perused during the day.	Я жадно поглощала книги, которые они мне давали, и мне доставляло большую радость обсуждать с ними по вечерам прочитанное днем.
Thought fitted thought; opinion met opinion: we coincided, in short, perfectly.	Наши мысли совпадали, наши мнения дополняли друг друга;словом, между нами царила полная гармония.
If in our trio there was a superior and a leader, it was Diana.	В нашем трио первенство и руководящая роль принадлежали Диане.
Physically, she far excelled me: she was handsome; she was vigorous.	Физически она во всем превосходила меня: она была красива, сильна, в нейчувствовался такой избыток жизненной энергии, что я не могла не изумляться.
In her animal spirits there was an affluence of life and certainty of flow, such as excited my wonder, while it baffled my comprehension.I could talk a while when the evening commenced, but the first gush of vivacity and fluency gone, I was fain to sit on a stool at Diana’s feet, to rest my head on her knee, and listen alternately to her and Mary, while they sounded thoroughly the topic on which I had but touched.	В начале вечера я еще была в состоянии поговорить немного, но когда проходил пароксизм оживления и разговорчивости, я любила молча сидеть на скамеечке у ног Дианы, положив голову к ней на колени, и слушать, как они с Мериуглубленно обсуждают лишь поверхностно затронутую мною тему.
Diana offered to teach me German.	Дианапредложила учить меня немецкому языку.
I liked to learn of her: I saw the part of instructress pleased and suited her; that of scholar pleased and suited me no less.	Эти уроки доставляли мне удовольствие.Роль учительницы нравилась и подходила ей, а мне - роль ученицы.
Our natures dovetailed: mutual affection—of the strongest kind—was the result.	Наши натуры дополняли друг друга; в результате родилась глубокая взаимная привязанность.
They discovered I could draw: their pencils and colour-boxes were immediately at my service.	Сестры узнали, что я рисую, и тотчас их карандаши иящики с красками оказались к моим услугам.
My skill, greater in this one point than theirs, surprised and charmed them.	Мое мастерство - тут я их превосходила - удивляло и восхищало их.

Mary would sit and watch mc by thc hour togcthcr: thcn shc would takc lcssons; and a docilc, intclligcnt, assiduous pupil shc madc.	Мери могла часами сидеть и наблюдатьза тем, как я рисую; потом она начала у менябрать уроки; это былапослушная, понятливая и прилежная ученица.
Thus occupicd, and mutually cntcrtaincd, days passcd likc hours, and wccks likc days.	В таком кругу и таких занятиях дни казались часами, а недели - днями.
As to Mr. St John, thc intimacy which had ariscn so naturally and rapidly bctwccn mc and his sistcrs did not cxtcnd to him.	Что касается Сент-Джона, то, несмотря наинтимность, возникшую стольбыстро и естественно между мной и егосестрами, он продолжал держатьсяособняком.
Onc rcason of thc distancc yct obscrvcd bctwccn us was, that hc was comparativcly scldom at homc: a largc proportion of his timc appcarcd dcvotcd to visiting thc sick and poor among thc scattcrcd population of his parish.	Одной из причин этой отчужденности было то, что он сравнительномало бывал дома; как видно, он посвящал значительную часть своего времени посещению больных и бедных в своем приходе, где дома были разбросаны далеко друг от друга.
No wcathcr sccmcd to hindcr him in thcsc pastoral cxcursions: rain or fair, hc would, whcn his hours of morning study wcrc ovcr, takc his hat, and, followcd by his fathcr’s old pointcr, Carlo, go out on his mission of lovc or duty—I scarccly know in which light hc rcgardcd it.	Казалось, никакая погода не могла помешать этим его пасторским обходам.И в дождь и в ведро он, окончив утренние занятия, брал шляпу и, всопровождении Карло, старого пойнтера,принадлежавшего еще его отцу,отправлялся выполнять свою миссию любви илидолга, не знаю, как именно он ееопределял.
Somctimcs, whcn thc day was vcry unfavourablc, his sistcrs would cxpostulatc.	Иногда, если погода была особенно плохая,сестры пытались егоудержать.
Hc would thcn say, with a pcculiar smilc, morc solcmn than chccrful—	Тогда он говорил, улыбаясь своей странной, скорее торжественной, чем веселой улыбкой:
“And if I lct a gust of wind or a sprinkling of rain turn mc asidc from thcsc casy tasks, what prcparation would such sloth bc for thc futurc I proposc to mysclf?”	- Если ветер или дождик способны помешать мне выполнить столь легкуюзадачу, то могу ли я считать себя готовым длятой цели, которую себепоставил?
Diana and Mary’s gcncral answcr to this qucstion was a sigh, and somc minutcs of apparently mournful mcditation.	Диана и Мери обычно отвечали на это вздохом ипогружались в грустноераздумье.
But bcsidcs his frcqucnt abscnccs, thcrc was anothcr barricr to fricndship with him: hc sccmcd of a rcscrvcd, an abstractcd, and cvcn of a brooding naturc.	Но, помимо частых отлучек Сент-Джона, существовало еще одно препятствие к дружбе с ним: в нем было что-то замкнутое; угрюмое и даже мрачное.
Zcalous in his ministcrial labours, blamclcss in his lifc and habits, hc yct did not appcar to cnjoy that mcntal scrcnity, that inward contcnt, which should bc thc rcward of cvcry sinccrc Christian and practical philanthropist.	Хотя онревностно исполнял свои пасторские обязанности и был безупречен в своейжизни и привычках, - он все же, видимо, не обладал той душевной ясностью, тем внутренним спокойствием, которые являются наградой истинного христианина и деятельного филантропа.

Often, of an evening, when he sat at the window, his desk and papers before him, he would cease reading or writing, rest his chin on his hand, and deliver himself up to I know not what course of thought; but that it was perturbed and exciting might be seen in the frequent flash and changeful dilation of his eye.	Нередко по вечерам, сидя у окна перед своим заваленным бумагами столом, он вдруг отрывал взор от книги или откладывал перо и, подперев голову рукой, отдавался потоку каких-то неведомых мыслей;однако было ясно, что они смущали и беспокоили его, так как в его глазах тои дело вспыхивал особый блеск и его зрачки расширялись.
I think, moreover, that Nature was not to him that treasury of delight it was to his sisters.	Мне кажется, природа не являлась для него тембеспечным источникомрадостей, каким она была для его сестер.
He expressed once, and but once in my hearing, a strong sense of the rugged charm of the hills, and an inborn affection for the dark roof and hoary walls he called his home; but there was more of gloom than pleasure in the tone and words in which the sentiment was manifested; and never did he seem to roam the moors for the sake of their soothing silence—never seek out or dwell upon the thousand peaceful delights they could yield.	Раз, один только раз он сказал примне о том, как глубоко чувствует прелесть этихпростых, суровых гор и как сдетства привязан к темной кровле и замшелымстенам родного дома; однако егослова звучали скорее угрюмо и печально, но нерадостно.Видимо, он никогда не бродил по вересковым пустошам ради царившей там целительной тишины, не восхищался их мирной прелестью.
Incommunicative as he was, some time elapsed before I had an opportunity of gauging his mind.	Так как он был необщителен, то я не сразу могла оценить его ум.
I first got an idea of its calibre when I heard him preach in his own church at Morton.	Впервыея составила себе представление о его незаурядных способностях, услышав его проповедь в мортонской церкви.
I wish I could describe that sermon: but it is past my power.	Как хотелось бы мне описать эту проповедь, но такая задача мне не по силам.
I cannot even render faithfully the effect it produced on me.	Я даже не могу точно передать своих впечатлений от нее.
It began calm—and indeed, as far as delivery and pitch of voice went, it was calm to the end: an earnestly felt, yet strictly restrained zeal breathed soon in the distinct accents, and prompted the nervous language.	Он начал спокойно, и, что касается манерыизложения и тембра голоса,они оставались равными до конца.Но страстный, хотя и сдержанный пыл скоро зазвучал и в энергичной выразительности и во все нарастающем темпе его речи.
This grew to force—compressed, condensed, controlled.	Все это производило впечатление сдержанной, сосредоточенной силы, которой оратор искусно управлял.
The heart was thrilled, the mind astonished, by the power of the preacher: neither were softened.	Сердце было взволновано, ум поражен его ораторскоймощью, но слушатель не испытывал умиротворения.
Throughout there was a strange bitterness; an absence of consolatory gentleness; stern allusions to Calvinistic doctrines—election, predestination, reprobation—were frequent; and each reference to these points sounded like a sentence pronounced for doom.	В словах проповедника быластранная горечь и никакой ее целительной мягкости; он часто ссылался на принципы кальвинизма - избранность, предопределение, обреченность; и каждый раз это звучало как приговор судьбы.

Whcn hc had donc, instcad of fccling bcttcr, calmcr, morc cnlightcncd by his discoursc, I cxpcricnccd an incxprcssiblc sadncss; for it sccmcd to mc—I know not whcthcr cqually so to othcrs—that thc cloqucncc to which I had bccn listcning had sprung from a dcpth whcrc lay turbid drcgs of disappointmcnt—whcrc movcd troubling impulscs of insatiatc ycarnings and disquicting aspirations.	Когда он смолк, я, вместо того чтобы почувствовать себя свободнее, спокойнее, просветленнее, ощутила какую-то невыразимую печаль, ибо мне показалось (не знаю, как другим), чтокрасноречие, которому я внимала, рождалось из каких-то отравленных горечью глубин, где кипели порывы неутоленных желаний и беспокойных стремлений.
I was surc St. John Rivcrs—purc-livcd, conscicntious, zcalous as hc was—had not yct found that pcacc of God which passcth all undcrstanding: hc had no morc found it, I thought, than had I with my conccalcd and racking rcgrcts for my brokcn idol and lost clysium—rcgrcts to which I havc lattcrly avoidcd rcfcrring, but which posscsscd mc and tyranniscd ovcr mc ruthlcssly.	Ябыла уверена, что Сент-Джон Риверс, несмотря на чистоту своей жизни,добросовестность и пастырское усердие, еще не обрел того благодатногодушевного мира, который превосходит всякоеразумение; обрел его не больше,чем я, с моей затаенной мучительной тоской оразбитом кумире и потерянномрае; тоской, о которой я избегала говорить, нокоторая жестоко терзала меня.
Mcantimc a month was gonc.	Между тем прошел месяц.
Diana and Mary wcrc soon to lcavc Moor Housc, and rcturn to thc far diffcrcnt lifc and sccnc which awaitcd thcm, as govcrncsscs in a largc, fashionablc, south-of-England city, whcrc cach hcld a situation in familics by whosc wcalthy and haughty mcmbcrs thcy wcrc rcgardcd only as humblc dcpcndants, and who ncithcr kncw nor sought out thcir innatc cxccllcnccs, and apprcciatcd only thcir acquircd accomplishmcnts as thcy apprcciatcd thc skill of thcir cook or thc tastc of thcir waiting-woman.	Диана и Мери скоро должны были покинуть Мурхаузи вернуться в совершенно иную обстановку, кдругой жизни, ожидавшей их водном из крупных городов Южной Англии; обеони были гувернантками в богатыхи знатных семьях, где на них смотрели свысока,как на подчиненных, где никтоне знал их врожденных высоких достоинств ине интересовался ими, гдеценились лишь приобретенные ими профессиональные качества, подобно тому как ценится искусство повара или ловкость горничной.
Mr. St. John had said nothing to mc yct about thc cmploymcnt hc had promiscd to obtain for mc; yct it bccamc urgcnt that I should havc a vocation of somc kind.	Мистер Сент-Джон до сих порни разу не заговаривал о месте, на которое обещалменя устроить; однако мнебыло совершенно необходимо найти какую-нибудь работу.
Onc morning, bcing lcft alonc with him a fcw minutcs in thc parlour, I vcnturcd to approach thc window-rcccss—which his tablc, chair, and dcsk consccratcd as a kind of study—and I was going to spcak, though not vcry wcll knowing in what words to framc my inquiry—for it is at all timcs difficult to brcak thc icc of rcscrvc glassing ovcr such naturcs as his—whcn hc savcd mc thc troublc by bcing thc first to commcncc a dialoguc.	Однажды утром,оставшись на несколько минут наедине с ним вгостиной, я решилась подойти коконной нише, превращенной с помощьюстоявших там стула, стола и книжнойполки в его кабинет; я подыскивала слова, чтобызадать ему интересовавшийменя вопрос, - ведь всегда бывает трудно разбить лед замкнутости, которыйпокрывает, как панцирь, подобных ему людей; однако он вывел меня из затруднения, заговорив первым.
Looking up as I drcw ncar—“You havc a qucstion to ask of mc?” hc said.	Когда я подошла, он поднял на меня глаза.- Вы хотите о чем-то спросить меня, - сказал он.
“Ycs; I wish to know whcthcr you havc hcard of any scrvicc I can offcr mysclf to undcrtakc?”	- Да, скажите, вы не слышали ни о какой подходящей работе?

“I found or devised something for you three weeks ago; but as you seemed both useful and happy here—as my sisters had evidently become attached to you, and your society gave them unusual pleasure—I deemed it inexpedient to break in on your mutual comfort till their approaching departure from Marsh End should render yours necessary.”	- Я нашел, или, вернее, придумал, кое-что для вас уже три недели назад;но так как вы были здесь, видимо, и полезны исчастливы, а мои сестры к вампривязались и находили большое удовольствие ввашем обществе, то я не хотелнарушать всего этого до тех пор, пока неприблизится время их отъезда изМарш-энда, за которым должен последовать и вашотъезд.
“And they will go in three days now?” I said.	- Ведь они уезжают через три дня? - спросила я.
“Yes; and when they go, I shall return to the parsonage at Morton: Hannah will accompany me; and this old house will be shut up.”	- Да, когда они уедут, я вернусь к себе в Мортон,Ханна отправится сомной, и старый дом будет заколочен.
I waited a few moments, expecting he would go on with the subject first broached: but he seemed to have entered another train of reflection: his look denoted abstraction from me and my business.	Я ждала, что он продолжит этот разговор; однако его мысли, казалось,приняли другое направление; я видела по его глазам, что он уже отвлекся и от меня и от моего дела.
I was obliged to recall him to a theme which was of necessity one of close and anxious interest to me.	Мне пришлось вернуть его к предмету, представлявшемудля меня такой живой и острый интерес.
“What is the employment you had in view, Mr. Rivers?	- Какое же место вы имели в виду для меня, мистер Риверс?
I hope this delay will not have increased the difficulty of securing it.”	Надеюсь, этаотсрочка не помешает мне его получить?
“Oh, no; since it is an employment which depends only on me to give, and you to accept.”	- О нет, только от меня зависит устроить вас на это место, при условии,конечно, что вы захотите принять мое предложение.
He again paused: there seemed a reluctance to continue.	Он снова замолчал, ему как будто не хотелось продолжать.
I grew impatient: a restless movement or two, and an eager and exacting glance fastened on his face, conveyed the feeling to him as effectually as words could have done, and with less trouble.	Меня охватилонетерпение: один-два беспокойных жеста инастойчивый взгляд, устремленный нанего, дали ему понять не хуже слов, чего я жду отнего.
“You need be in no hurry to hear,” he said: “let me frankly tell you, I have nothing eligible or profitable to suggest.	- Напрасно вы так спешите, - сказал он.- Должен вам сказатьоткровенно: я не могу вам предложить ничего заманчивого и выгодного.
Before I explain, recall, if you please, my notice, clearly given, that if I helped you, it must be as the blind man would help the lame.	Поэтому, прежде чем объяснить, в чем дело, я прошу вас вспомнить моепредупреждение: если мне и удастся вам помочь, то это будет вроде того, как слепой помог бы хромому.
I am poor; for I find that, when I have paid my father’s debts, all the patrimony remaining to me will be this crumbling grange, the row of scathed firs behind, and the patch of moorish soil, with the yew-trees and holly-bushes in front.	Я беден; когда я уплачу долги отца, мне останется внаследство лишь этот старый хутор, рядискалеченных елей позади него, аперед ним - клочок болотистой земли с кустамиостролиста.

I am obscure: Rivers is an old name; but of the three sole descendants of the race, two earn the dependant’s crust among strangers, and the third considers himself an alien from his native country—not only for life, but in death.	Я безвестен.Правда, Риверсы - старинный род, но в настоящее время из трех оставшихся вживых его представителей двое зарабатываютсебе на хлеб, служа у чужихлюдей, а третий считает, что будет чужаком насвоей родине не только прижизни, но и в час смерти.
Yes, and deems, and is bound to deem, himself honoured by the lot, and aspires but after the day when the cross of separation from fleshly ties shall be laid on his shoulders, and when the Head of that church-militant of whose humblest members he is one, shall give the word,	При этом он мнит свой жребий счастливым и с нетерпением ждет того дня, когда крест разлуки со всем, что близко ему вэтом мире, будет возложен на его плечи и когда глава воинствующей церкви,ничтожнейшим членом которой он является, скажет ему:
‘Rise, follow Me!’”	"Встань и следуй за мною!"
St.John said these words as he pronounced his sermons, with a quiet, deep voice; with an unflushed cheek, and a coruscating radiance of glance.	Сент-Джон произнес эти слова так, как говорил свои проповеди, -сдержанным, глубоким голосом; лицо его оставалось бледным, а в глазах горел тот же лихорадочный блеск.
He resumed—	Он продолжал:
“And since I am myself poor and obscure, I can offer you but a service of poverty and obscurity.	- И поскольку я сам безвестен и беден, то могу ивам предложить лишьработу скромную и незаметную.
You may even think it degrading—for I see now your habits have been what the world calls refined: your tastes lean to the ideal, and your society has at least been amongst the educated; but I consider that no service degrades which can better our race.	Может быть, вы даже найдете ее для себя унизительной, так как теперь я вижу, что вы привыкли к тому, что светназывает утонченностью; ваши вкусы стремятся квозвышенному, и до сих пор вывращались в обществе людей хотя быобразованных.Но я считаю, что работа на благо людям не может быть унизительной.
I hold that the more arid and unreclaimed the soil where the Christian labourer’s task of tillage is appointed him—the scantier the meed his toil brings—the higher the honour.	Я полагаю, что, чем бесплоднее и неблагодарнее почва, доставшаяся в удел христианскому пахарю, чем хуже награждается его труд, тем больше для него чести.
His, under such circumstances, is the destiny of the pioneer; and the first pioneers of the Gospel were the Apostles—their captain was Jesus, the Redeemer, Himself.”	В этом случае его удел -удел пионера, а первыми пионерами христианства были апостолы, и главою их был сам спаситель.
“Well?”I said, as he again paused—“proceed.”	- Что же, - сказала я, когда он снова замолчал, -продолжайте.
He looked at me before he proceeded: indeed, he seemed leisurely to read my face, as if its features and lines were characters on a page.	Он поглядел на меня, прежде чем продолжать; казалось, он не спешавглядывался в мое лицо, словно его черты илинии - это буквы на страницахкниги.
The conclusions drawn from this scrutiny he partially expressed in his succeeding observations.	Результат своих наблюдений он выразил в следующих словах:

“I bclicvc you will acccpt thc post I offcr you,” said hc, “and hold it for a whilc: not pcrmancntly, though: any morc than I could pcrmancntly kccp thc narrow and narrowing—thc tranquil, hiddcn officc of English country incumbcnt; for in your naturc is an alloy as dctrimcntal to rcposc as that in minc, though of a diffcrcnt kind.”	- Я думаю, что вы примете место, которое я вам предлагаю, - сказал он,- и некоторое время поработаете, но не с тем, чтобы остаться там навсегда,это для вас так же невозможно, как для менянавсегда замкнуться в тесныхрамках моей должности сельского священника,среди сельской глуши; ибо вашанатура, как и моя, имеет в себе что-то, чтопротивится всякому покою, хотя увас это и выражается совсем по-другому.
“Do cxplain,” I urgcd, whcn hc haltcd oncc morc.	- Объясните подробнее, - попросила я, когда он снова смолк.
“I will; and you shall hcar how poor thc proposal is,—how trivial—how cramping.	- Хорошо, сейчас вы увидите, какую скромную, будничную и неблагодарную работу я вам предлагаю.
I shall not stay long at Morton, now that my fathcr is dcad, and that I am my own mastcr.	Теперь, когда мой отец скончался и я сам себе хозяин, я недолго пробуду в Мортоне.
I shall lcavc thc placc probably in thc coursc of a twclvc-month; but whilc I do stay, I will cxcrt mysclf to thc utmost for its improvcmcnt.	Вероятно, уеду из этих мест не позжекак через год; но пока я здесь, я буду отдаватьвсе силы на служение моейпастве.
Morton, whcn I camc to it two ycars ago, had no school: thc childrcn of thc poor wcrc cxcludcd from cvcry hopc of progress.	Когда я прибыл сюда два года назад, в Мортоне не было ни однойшколы; дети бедняков были лишены всякой возможности получать образование.
I cstablishcd onc for boys: I mcan now to opcn a sccond school for girls.	Яоткрыл школу для мальчиков, а теперь собираюсь открыть другую - для девочек.
I havc hircd a building for thc purposc, with a cottagc of two rooms attachcd to it for thc mistrcss’s housc.	Уже удалось нанять дом с примыкающим к немукоттеджем из двух комнат - дляучительницы.
Hcr salary will bc thirty pounds a ycar: hcr housc is alrcady furnishcd, vcry simply, but sufficicntly, by thc kindncss of a lady, Miss Olivcr; thc only daughtcr of thc solc rich man in my parish—Mr. Olivcr, thc proprictor of a nccdlc-factory and iron-foundry in thc vallcy.	Она будет получать тридцать фунтов в год; квартира для нее ужемеблирована - правда, очень просто, но там есть все необходимое; этим мыобязаны любезности мисс Оливер, единственнойдочери единственного богача вмоем приходе - мистера Оливера, владельцаигольной фабрики и чугунолитейногозавода в этой долине.
Thc samc lady pays for thc cducation and clothing of an orphan from thc workhousc, on condition that shc shall aid thc mistrcss in such mcnial officcs conncctcd with hcr own housc and thc school as hcr occupation of tcaching will prcvcnt hcr having timc to dischargc in pcrson.	Эта дама намерена также оплачивать обучение и одеждуодной сиротки, взятой из приюта, при условии, что девочка будет помогатьучительнице в повседневной работе по дому и школе, так как та не сможет справляться одна.
Will you bc this mistrcss?”	Хотите вы быть этой учительницей?

He put the question rather hurriedly; he seemed half to expect an indignant, or at least a disdainful rejection of the offer: not knowing all my thoughts and feelings, though guessing some, he could not tell in what light the lot would appear to me.	Он задал вопрос как-то торопливо; казалось, он ожидал, что я снегодованием или по меньшей мере с презрением отвергну такую возможность.Незная до конца моих чувств и мыслей, хотя кое о чем он и догадывался,Сент-Джон не был уверен, как я ко всему этому отнесусь.
In truth it was humble—but then it was sheltered, and I wanted a safe asylum: it was plodding—but then, compared with that of a governess in a rich house, it was independent; and the fear of servitude with strangers entered my soul like iron: it was not ignoble—not unworthy—not mentally degrading, I made my decision.	Действительно, местобыло скромным, но зато давало мне надежное убежище, в котором я такнуждалась; оно казалось трудным по сравнению сработой гувернантки в богатомдоме, но давало независимость; а боязньочутиться в рабской зависимости отчужих людей жгла мою душу каленым железом; вэтой действительности не былоничего позорного, недостойного, моральноунизительного.Я решилась.
“I thank you for the proposal, Mr. Rivers, and I accept it with all my heart.”	- Благодарю вас за ваше предложение, мистер Риверс, я с радостью принимаю его.
“But you comprehend me?” he said.	- Но вы до конца меня поняли? - спросил он.
“It is a village school: your scholars will be only poor girls—cottagers’ children—at the best, farmers’ daughters.	- Речь идет о сельскойшколе: вашими ученицами будут лишь дочери деревенских батраков, в лучшем случае - дочери фермеров.
Knitting, sewing, reading, writing, ciphering, will be all you will have to teach.	Вязанье, шитье, чтение, письмо и счет - вот все, чему вам придется их обучать.
What will you do with your accomplishments?	Разве вы можете здесь применить свои познания?
What, with the largest portion of your mind—sentiments—tastes?”	Разве ваш ум, душа, ваши вкусы найдут в этом удовлетворение?
“Save them till they are wanted.	- Я сберегу их, пока они не понадобятся.
They will keep.”	Они останутся при мне.
“You know what you undertake, then?”	- Так вы отдаете себе отчет в том, что берете на себя?
“I do.”	- Конечно.
He now smiled: and not a bitter or a sad smile, but one well pleased and deeply gratified.	Тут он улыбнулся, но в его улыбке не было ни горечи, ни грусти, онавыражала радость и глубокое удовлетворение.
“And when will you commence the exercise of your function?”	- Когда же вы приступите?
“I will go to my house to-morrow, and open the school, if you like, next week.”	- Я перееду на свою новую квартиру завтра и, если хотите, начну занятия на будущей неделе.
“Very well: so be it.”	- Отлично, пусть будет так.
He rose and walked through the room.	Сент-Джон встал и прошелся по комнате.
Standing still, he again looked at me.	Затем остановился и снова поглядел на меня.
He shook his head.	Он покачал головой.
“What do you disapprove of, Mr. Rivers?” I asked.	- Чем вы недовольны, мистер Риверс? - спросила я.
“You will not stay at Morton long: no, no!”	- Вы долго не останетесь в Мортоне, нет, нет.
“Why?	- Отчего?
What is your reason for saying so?”	Какие у вас основания так думать?

“I read it in your eye; it is not of that description which promises the maintenance of an even tenor in life.”	- Я прочел в ваших глазах; они не из тех, чтообещают безбурное течениежизни.
“I am not ambitious.”	- Я не честолюбива.
He started at the word “ambitious.”	Он вздрогнул.
He repeated,“No.What made you think of ambition?	- Почему вы заговорили о честолюбии?
Who is ambitious?	Кто, по-вашему, честолюбив?
I know I am: but how did you find it out?”	Знаюза собой этот грех, но как вы догадались?
“I was speaking of myself.”	- Я говорила только о себе.
“Well, if you are not ambitious, you are—” He paused.	- Хорошо, но если вы не честолюбивы, то вы...- Он замолчал.
“What?”	- Что я?
“I was going to say, impassioned: but perhaps you would have misunderstood the word, and been displeased.	- Я хотел сказать: вас обуревают страсти; но вымогли бы понять этовыражение не в том смысле и обидеться.
I mean, that human affections and sympathies have a most powerful hold on you.	Человеческие привязанности и симпатии имеют над вами большую власть.
I am sure you cannot long be content to pass your leisure in solitude, and to devote your working hours to a monotonous labour wholly void of stimulus: any more than I can be content,” he added, with emphasis, “to live here buried in morass, pent in with mountains—my nature, that God gave me, contravened; my faculties, heaven-bestowed, paralysed—made useless.	Я уверен, что вы недолго будете в силах проводить свой досуг в одиночестве и заниматься однообразным трудом, без всякого поощрения, точно так же, как и я, -прибавил он пылко, - недолгосмогу жить погребенным в этой глуши, среди гор и болот; этому противится моя природа, дарованная мне богом; здесь способности, дарованные мне свыше, глохнут без пользы.
You hear now how I contradict myself.	Вы видите, сколько тут противоречий.
I, who preached contentment with a humble lot, and justified the vocation even of hewers of wood and drawers of water in God’s service—I, His ordained minister, almost rave in my restlessness.	Я, который толькочто проповедовал необходимость довольствоваться скромным уделом и доказывал, что даже дровосек и водовоз могут своими трудами достойно служить богу, - я, служитель божий, снедаем тревогой.
Well, propensities and principles must be reconciled by some means.”	Но надо же, однако, так или иначе примирять наши природные наклонности с нашими принципами!
He left the room.	Он вышел из комнаты.
In this brief hour I had learnt more of him than in the whole previous month: yet still he puzzled me.	За этот час я больше узнала его, чем за целый месяц, и все же он приводил меня в недоумение.
Diana and Mary Rivers became more sad and silent as the day approached for leaving their brother and their home.	По мере того как приближалсядень разлуки с братом и родным домом, Диана иМери становились все печальнееи молчаливее.
They both tried to appear as usual; but the sorrow they had to struggle against was one that could not be entirely conquered or concealed.	Они старались не подавать и виду, но снедавшую их печаль едвали можно было скрыть или преодолеть.
Diana intimated that this would be a different parting from any they had ever yet known.	Один раз Диана заметила, что этаразлука будет совсем не похожа на всепредыдущие.
It would probably, as far as St. John was concerned, be a parting for years: it might be a parting for life.	Вероятно, с Сент-Джоном импридется расстаться на долгие годы, может быть, на всю жизнь.

“Hc will sacrificc all to his long-framcd rcsolvcs,” shc said: “natural affcction and fcclings morc potcnt still.	- Он все принесет в жертву ради той цели, которой уже давно себяпосвятил, - сказала Диана, - и свои родственныечувства и другие, еще болеесильные.
St. John looks quict, Janc; but hc hidcs a fcvcr in his vitals.You would think him gcntlc, yct in somc things hc is incxorablc as dcath; and thc worst of it is, my conscicncc will hardly pcrmit mc to dissuadc him from his scvcrc dccision: ccrtainly, I cannot for a momcnt blamc him for it.It is right, noblc, Christian: yct it brcaks my hcart!”	Сент-Джон кажется спокойным, Джен, но в иных случаях он неумолим,как смерть, а хуже всего то, что совесть не позволяет мне отговорить его от принятого сурового решения; и в самом деле, как могу я спорить с ним?Решение это справедливое, благородное, подлинно христианское, но оно разрывает мне сердце.
And thc tcars gushcd to hcr finc cycs.	- И ее прекрасные глаза наполнились слезами.
Mary bcnt hcr hcad low ovcr hcr work.	Меринизко опустила голову над своей работой.
“Wc arc now without fathcr: wc shall soon bc without homc and brothcr,” shc murmurcd.	- Мы потеряли отца; скоро у нас не будет ни своего угла, ни брата, -прошептала она.
At that momcnt a littlc accidcnt supcrvcncd, which sccmcd dccrccd by fatc purposcly to provc thc truth of thc adagc, that “misfortuncs ncvcr comc singly,” and to add to thcir distrcsscs thc vcxing onc of thc slip bctwccn thc cup and thc lip.	Тут произошло небольшое событие, как бынарочно посланное судьбой,чтобы доказать справедливость поговорки:"Беда не приходит одна" и прибавить к их испытаниям новую горечь.
St. John passcd thc window rcading a lcttcr.	Мимо окна мелькнул Сент-Джон, читавший какое-то письмо.
Hc cntcrcd.	Он вошел в комнату.
“Our unclc John is dcad,” said hc.	- Наш дядя Джон скончался, - сказал он.
Both thc sistcrs sccmcd struck: not shockcd or appallcd; thc tidings appcarcd in thcir cycs rathcr momcntous than afflicting.	Казалось, сестры были поражены, но приняли эту весть без особоговолнения или горя; очевидно, это событие былодля них скорее важным, чемпечальным.
“Dcad?” rcpcatcd Diana.	- Скончался? - повторила Диана.
“Ycs.”	- Да
Shc rivctcd a scarching gazc on hcr brothcr’s facc.	Она внимательно поглядела брату в лицо.
“And what thcn?” shc dcmandcd, in a low voicc.	- И что же теперь? - спросила она тихим голосом.
“What thcn, Dic?” hc rcplicd, maintaining a marblc immobility of fcaturc.	- Что теперь? - повторил Сент-Джон, причем его лицо сохраняло свою мраморную неподвижность.
“What thcn?	- Что теперь?
Why—nothing.	Да ничего.
Rcad.”	Читай.
Hc thrcw thc lcttcr into hcr lap.	Он бросил письмо ей на колени.
Shc glanccd ovcr it, and handcd it to Mary.	Диана пробежала его глазами и передала Мери.
Mary pcruscd it in silcncc, and rcturncd it to hcr brothcr.	Та молча прочла его и вернула брату.
All thrcc lookcd at cach othcr, and all thrcc smilcd—a dreary, pcnsivc smilc cnough.	Все трое посмотрели друг надруга, и все трое улыбнулись невеселой, задумчивой улыбкой.
“Amcn!	- Аминь!
Wc can yct livc,” said Diana at last.	Мы и так проживем! - сказала наконец Диана.
“At any ratc, it makcs us no worsc off than wc wcrc bcforc,” rcmarkcd Mary.	- И будем жить не хуже прежнего, - заметила Мери.

“Only it forces rather strongly on the mind the picture of what might have been,” said Mr. Rivers, “and contrasts it somewhat too vividly with what is.”	- Верно, но только это слишком живо напоминает о том, что могло бы быть, - возразил мистер Риверс, - контраст слишком уж разителен.
He folded the letter, locked it in his desk, and again went out.	Он сложил письмо, запер его в стол и вышел.
For some minutes no one spoke.	Несколько минут прошло в молчании.
Diana then turned to me.	Затем Диана обратилась ко мне.
“Jane, you will wonder at us and our mysteries,” she said, “and think us hard-hearted beings not to be more moved at the death of so near a relation as an uncle; but we have never seen him or known him.	- Джен, вы, вероятно, удивляетесь нам и нашим тайнам, - сказала она, -и считаете нас бессердечными, видя, что нас мало трогает кончина стольблизкого родственника, как дядя; но мы его совсем не знали.
He was my mother’s brother.	Это брат нашей матери.
My father and he quarrelled long ago.	Отец долгое время был с ним в ссоре.
It was by his advice that my father risked most of his property in the speculation that ruined him.	По его совету, отец рискнулбольшей частью своего состояния и пошел на спекуляцию, которая его разорила.
Mutual recrimination passed between them: they parted in anger, and were never reconciled.	Они обменялись горькими упреками, расстались в гневе, да так и не помирились.
My uncle engaged afterwards in more prosperous undertakings: it appears he realised a fortune of twenty thousand pounds.	Впоследствии дядя был более удачлив в своих предприятиях;оказывается, он накопил состояние в двадцать тысяч фунтов.
He was never married, and had no near kindred but ourselves and one other person, not more closely related than we.	Он не был женат,и у него не осталось близких родственников,кроме нас и еще одной особы,которая также приходится ему племянницей.
My father always cherished the idea that he would atone for his error by leaving his possessions to us; that letter informs us that he has bequeathed every penny to the other relation, with the exception of thirty guineas, to be divided between St. John, Diana, and Mary Rivers, for the purchase of three mourning rings.	Отец надеялся, что наш дядязагладит свою ошибку, оставив нам наследство;однако из письма видно, чтодядя завещал все свое состояние той, неизвестной, племяннице, за исключениемтридцати гиней на покупку трех траурных колецдля Сент-Джона, Дианы и МериРиверс.
He had a right, of course, to do as he pleased: and yet a momentary damp is cast on the spirits by the receipt of such news.	Разумеется, он вправе был так поступить, но все же эта новость огорчила нас.
Mary and I would have esteemed ourselves rich with a thousand pounds each; and to St. John such a sum would have been valuable, for the good it would have enabled him to do.”	Мы с Мери считали бы себя богатыми, оставь он нам хоть потысяче фунтов, а Сент-Джону такая сумма пригодилась бы для его добрых дел.
This explanation given, the subject was dropped, and no further reference made to it by either Mr. Rivers or his sisters.	После такого объяснения ни мистер Риверс, ни его сестры к этой теме больше не возвращались.
The next day I left Marsh End for Morton.	На следующий день я перебралась изМарш-энда вМортон.
The day after, Diana and Mary quitted it for distant B-.	Еще через день Диана и Мери уехали в далекий Б... .

In a week, Mr. Rivers and Hannah repaired to the parsonage: and so the old grange was abandoned. CHAPTER XXXI	Спустя неделюмистер Риверс и Ханна перебрались в домсвященника, и старая усадьбаопустела.Глава XXXI
My home, then, when I at last find a home,—is a cottage; a little room with whitewashed walls and a sanded floor, containing four painted chairs and a table, a clock, a cupboard, with two or three plates and dishes, and a set of tea-things in delf.	Итак, я, наконец, обрела себе пристанище - моим домом оказался коттедж в две комнатки.Одна внизу - с выбеленными стенами и посыпанным пескомполом, где находились четыре крашеных стула и стол, стенные часы, буфет сдвумя-тремя тарелками и мисками и с фаянсовым чайным прибором.
Above, a chamber of the same dimensions as the kitchen, with a deal bedstead and chest of drawers; small, yet too large to be filled with my scanty wardrobe: though the kindness of my gentle and generous friends has increased that, by a modest stock of such things as are necessary.	Другаянаверху - таких же размеров, как и кухня, с сосновой кроватью и комодом -весьма небольшим, но все же его не мог заполнить мой скудный гардероб, хотя благодаря доброте моих благородных и великодушных друзей он обогатился небольшим запасом самых необходимых вещей.
It is evening.	Вечер.
I have dismissed, with the fee of an orange, the little orphan who serves me as a handmaid.	Я только что отпустила сиротку, которая мне прислуживает,заплатив ей за труды апельсином.
I am sitting alone on the hearth.	И вот я сижу одна у очага.
This morning, the village school opened.	Сегодня утромоткрылась деревенская школа.
I had twenty scholars.	У меня двадцать учениц.
But three of the number can read: none write or cipher.	Только три из них умеютчитать; ни одна не умеет ни писать, ни считать.
Several knit, and a few sew a little.	Несколько девочек вяжут, и лишь немногие кое-как шьют.
They speak with the broadest accent of the district.	Они говорят с резким местным акцентом.
At present, they and I have a difficulty in understanding each other’s language.	Нам сними еще трудно понимать друг друга.
Some of them are unmannered, rough, intractable, as well as ignorant; but others are docile, have a wish to learn, and evince a disposition that pleases me.	Некоторые из них невоспитанны, грубы, упрямы и абсолютно неразвиты; другие послушны, хотят учиться и в обхождении приятны.
I must not forget that these coarsely-clad little peasants are of flesh and blood as good as the scions of gentlest genealogy; and that the germs of native excellence, refinement, intelligence, kind feeling, are as likely to exist in their hearts as in those of the best-born.	Я не должна забывать, что эти бедно одетые маленькие крестьянки -такие же существа из плоти и крови, как и отпрыски самых знатных фамилий, и что зачатки природного благородства, чуткости, ума и доброты живут и в ихсердцах, так же как и в сердцах детей знатного происхождения.
My duty will be to develop these germs: surely I shall find some happiness in discharging that office.	Моим долгомбудет развить эти зачатки; разумеется, этазадача даст мне некотороеудовлетворение.

Much enjoyment I do not expect in the life opening before me: yet it will, doubtless, if I regulate my mind, and exert my powers as I ought, yield me enough to live on from day to day.	Я ведь не жду особенных радостей от предстоящей мне жизни,однако, если я приспособлюсь к ней и буду напряженно работать, я все-таки смогу жить день за днем.
Was I very gleeful, settled, content, during the hours I passed in yonder bare, humble schoolroom this morning and afternoon?	Была ли я весела, спокойна и довольна в теутренние и дневные часы,которые провела в убогом, неуютном классе?
Not to deceive myself, I must reply—No: I felt desolate to a degree.	Не обманывая себя, я должна была ответить: нет.
I felt—yes, idiot that I am—I felt degraded.	Я чувствовала себя очень несчастной.
I doubted I had taken a step which sank instead of raising me in the scale of social existence.	Я чувствовала себя -идиотка я этакая! - униженной.
I was weakly dismayed at the ignorance, the poverty, the coarseness of all I heard and saw round me.	Я боялась, что совершила шаг, который не поднимет меня по ступеням социальной лестницы, но, наоборот, сведет еще ниже.
But let me not hate and despise myself too much for these feelings; I know them to be wrong—that is a great step gained; I shall strive to overcome them.	Меня приводили в ужас невежество, косность и грубость - все что я слышала и видела вокруг себя.
To-morrow, I trust, I shall get the better of them partially; and in a few weeks, perhaps, they will be quite subdued.	Однако я не стану слишком порицать и презирать себя за эти чувства.
In a few months, it is possible, the happiness of seeing progress, and a change for the better in my scholars may substitute gratification for disgust.	Я знаю, что это нехорошие чувства, - а это уже большойшаг вперед, я постараюсь побороть их.
Meantime, let me ask myself one question—Which is better?—To have surrendered to temptation; listened to passion; made no painful effort—no struggle;—but to have sunk down in the silken snare; fallen asleep on the flowers covering it; wakened in a southern clime, amongst the luxuries of a pleasure villa: to have been now living in France, Mr. Rochester’s mistress; delirious with his love half my time—for he would—oh, yes, he would have loved me well for a while.	Уже завтра я надеюсь хотя бы частично с ними справиться, а через две-три недели, быть может, мне удастся совершенно о них позабыть.Через несколько месяцев мое отвращение, пожалуй,сменится радостью, когда я увижу успехи иперемену к лучшему в моихучениках.А пока суть да дело, меня мучил вопрос: правильный ли я сделала выбор?Не лучше ли было поддаться искушению,послушаться голоса страсти и,отказавшись от тягостных усилий и борьбы,уснуть среди цветов, в шелковыхтенетах и проснуться на юге Франции, вроскошной вилле, где я могла бытеперь жить на положении возлюбленной мистераРочестера, блаженно упиваясьего любовью, - потому что он любил бы, о, да,он горячо любил бы менянекоторое время.
He did love me—no one will ever love me so again.	Ведь он действительно был ко мне привязан, никто другой так меня не полюбит.
I shall never more know the sweet homage given to beauty, youth, and grace—for never to any one else shall I seem to possess these charms.	Мне больше никогда не придется узнать такого преклоненияперед моим обаянием, молодостью, грацией, потому что никто другой не увидит во мне этих черт.

Hc was fond and proud of mc—it is what no man bcsidcs will cvcr bc.—But whcrc am I wandcring, and what am I saying, and abovc all, fccling?	Он любил меня и гордился мною, - а кроме него, ни одинмужчина не будет испытывать ко мне подобных чувств.
Whcthcr is it bcttcr, I ask, to bc a slavc in a fool’s paradisc at Marscillcs—fcvcrcd with dclusivc bliss onc hour—suffocating with thc bittcrcst tcars of rcmorsc and shamc thc ncxt—or to bc a villagc-schoolmistrcss, frcc and honcst, in a brcczy mountain nook in thc hcalthy hcart of England?	Но куда унеслись моимысли и что я говорю, а главное - чувствую?"Что лучше, - спрашивала я себя,- быть рабыней своего господина и тешить себямнимым блаженством где-нибудьпод Марселем, предаваясь коротким часамобманчивого счастья, а потомзаливаться горькими слезами раскаяния истыда, или же быть сельскойучительницей, свободной и честной, в овеваемомгорными ветрами домике, всамом сердце Англии?"
Ycs; I fccl now that I was right whcn I adhcrcd to principlc and law, and scorncd and crushcd thc insanc promptings of a frcnzicd momcnt.	Да, теперь я знаю, что была права, когдасклонилась на сторону долга изакона и победила соблазны безрассуднойминуты.
God dircctcd mc to a correct choicc: I thank His providcncc for thc guidancc!	Господь помог мне сделать правильный выбор.Я благодарю его за мудрое руководство!
Having brought my cvcntidc musings to this point, I rosc, wcnt to my door, and lookcd at thc sunsct of thc harvcst-day, and at thc quict ficlds bcforc my cottagc, which, with thc school, was distant half a milc from thc villagc.	Когда вечерние размышления привели меня к такому выводу, я поднялась,подошла к двери и стала смотреть на закатлетнего солнца и на мирные поляперед моим коттеджем, который, так же как ишкола, отстоял на полмили отдеревни.
Thc birds wcrc singing thcir last strains—	Птицы допевали свои последние песни.
“Thc air was mild, thc dcw was balm.”	Был воздух чист, роса была бальзамом...
Whilc I lookcd, I thought mysclf happy, and was surpriscd to find mysclf crc long wccping—and why?	Созерцая природу, я мнила себя счастливой и очень удивилась, вдруг заметив, что плачу.Отчего?
For thc doom which had rcft mc from adhcsion to my mastcr: for him I was no morc to scc; for thc dcspcratc gricf and fatal fury—conscqucnccs of my dcparturc—which might now, pcrhaps, bc dragging him from thc path of right, too far to lcavc hopc of ultimatc rcstoration thithcr.	Оттого, что судьба разлучила меня с моим хозяином, - ведь я больше никогда его не увижу, оттого, что я страшилась,как бы отчаяние, скорбь и безудержная ярость, вызванные моим уходом, неувлекли его слишком далеко от правильного пути.
At this thought, I turncd my facc asidc from thc lovcly sky of cvc and loncly valc of Morton—I say loncly, for in that bcnd of it visiblc to mc thcrc was no building apparent savc thc church and thc parsonagc, half-hid in trccs, and, quitc at thc cxtrcmity, thc roof of Valc Hall, whcrc thc rich Mr. Olivcr and his daughtcr livcd.	Эти мысли заслонили от меняпрекрасное вечернее небо и пустынную долину.Я говорю пустынную - потому чтов этой части Мортона не видно было ниодного здания, кроме церкви ицерковного дома, полускрытых деревьями, исовсем вдали - Вейлхолла, где жилбогач мистер Оливер со своей дочерью.
I hid my cycs, and lcant my hcad against thc stonc framc of my door; but soon a slight noisc ncar thc wickct which shut in my tiny gardcn from thc mcadow bcyond it madc mc look up.	Я закрыла лицо руками и прислонилась головой к притолоке; однако вскоре легкий шум у ограды, отделявшей мой садик от окрестных лугов, заставил меня поднять глаза.

A dog—old Carlo, Mr. Rivers’ pointer, as I saw in a moment—was pushing the gate with his nose, and St. John himself leant upon it with folded arms; his brow knit, his gaze, grave almost to displeasure, fixed on me.	Пойнтер мистера Риверса,старый Карло, толкал носом калитку, а сам Сент-Джон стоял, опираясь на нее и скрестив руки; его брови были нахмурены, строгий, почти недовольный взгляд был устремлен на меня.
I asked him to come in.	Я пригласила его войти.
“No, I cannot stay; I have only brought you a little parcel my sisters left for you.	- У меня нет времени; я принес вам этот сверток, который сестры оставили для вас.
I think it contains a colour-box, pencils, and paper.”	Я полагаю, там ящик с красками, карандаши и бумага.
I approached to take it: a welcome gift it was.	Я подошла, чтобы взять сверток, - это был желанный дар.
He examined my face, I thought, with austerity, as I came near: the traces of tears were doubtless very visible upon it.	Сент-Джонсурово всматривался, как мне показалось, в моелицо: на нем были, безсомнения, еще очень заметны следы слез.
“Have you found your first day’s work harder than you expected?” he asked.	- Ваша работа в первый день утомила вас больше, чем вы предполагали? -спросил он.
“Oh, no!	- О нет!
On the contrary, I think in time I shall get on with my scholars very well.”	Напротив, я думаю, что со временем вполне налажу занятия с моими ученицами.
“But perhaps your accommodations—your cottage—your furniture—have disappointed your expectations?They are, in truth, scanty enough; but—” I interrupted—	- Может быть, вы ожидали иных условий жизни... ваш коттедж, егообстановка... по правде сказать, они довольно убоги...Я перебила его:
“My cottage is clean and weather-proof; my furniture sufficient and commodious.	- Мой домик опрятен и защищает меня от непогоды; мебели вполне достаточно, и она удобна.
All I see has made me thankful, not despondent.	Все, что я вижу вокруг себя, родит во мне благодарность, а не печаль.
I am not absolutely such a fool and sensualist as to regret the absence of a carpet, a sofa, and silver plate; besides, five weeks ago I had nothing—I was an outcast, a beggar, a vagrant; now I have acquaintance, a home, a business.	Я не такая дурочка и не такая сибаритка, чтобы сожалеть об отсутствии ковра, дивана и столового серебра; к тому же пять недель назад у меня не было ничего, - я была всеми отверженной нищей,бродягой, а теперь у меня есть знакомые, пристанище, работа.
I wonder at the goodness of God; the generosity of my friends; the bounty of my lot.	Я дивлюсьдоброте божьей, великодушию моих друзей, милости судьбы.
I do not repine.”	Я не ропщу.
“But you feel solitude an oppression?	- Так, значит, вас не угнетает одиночество?
The little house there behind you is dark and empty.”	Ведь этот домик так темен и пуст.
“I have hardly had time yet to enjoy a sense of tranquillity, much less to grow impatient under one of loneliness.”	- У меня до сих пор еще не хватает времени, чтобынасладиться покоем, ане то что тяготиться одиночеством.

“Very well; I hope you feel the content you express: at any rate, your good sense will tell you that it is too soon yet to yield to the vacillating fears of Lot’s wife.	- Хорошо.Надеюсь, вы действительно испытываете удовлетворение, окотором говорите; во всяком случае, здравый смысл подскажет вам, что еще рано поддаваться колебаниям и страхам, подобно жене Лота.
What you had left before I saw you, of course I do not know; but I counsel you to resist firmly every temptation which would incline you to look back: pursue your present career steadily, for some months at least.”	Я не знаю, что выпокинули, перед тем как прийти к нам, норекомендую вам решительнопротивиться всякому искушению и неоглядываться назад; идите твердо посвоему новому пути - хотя бы несколько месяцев.
“It is what I mean to do,” I answered.	- Я так и собираюсь поступить, - отвечала я.
St. John continued—	Сент-Джон продолжал:
“It is hard work to control the workings of inclination and turn the bent of nature; but that it may be done, I know from experience.	- Это трудная задача - сдерживать свои желанияи преодолевать своинаклонности.Но что это возможно, я убедился на собственном опыте.
God has given us, in a measure, the power to make our own fate; and when our energies seem to demand a sustenance they cannot get—when our will strains after a path we may not follow—we need neither starve from inanition, nor stand still in despair: we have but to seek another nourishment for the mind, as strong as the forbidden food it longed to taste—and perhaps purer; and to hew out for the adventurous foot a road as direct and broad as the one Fortune has blocked up against us, if rougher than it.	Богдаровал нам известную власть над своей судьбой; и когда наши силы жаждутдеятельности, в которой нам отказано, когда наша воля стремится к пути,который закрыт для нас, мы не должныпредаваться отчаянию; нам следует лишьпоискать другой пищи для нашей души, столь жесущественной, как и запретныйплод, которого она жаждет вкусить, но, бытьможет, более чистой, и проложитьдля наших дерзаний дорогу, быть может, и болеетяжелую, но такую же прямую иширокую, как та, которая преграждена намсудьбой.
“A year ago I was myself intensely miserable, because I thought I had made a mistake in entering the ministry: its uniform duties wearied me to death.	Г од назад я сам был крайне несчастен, мне казалось, что, став пастором,я сделал ошибку; мои однообразные обязанности смертельно утомляли меня.
I burnt for the more active life of the world—for the more exciting toils of a literary career—for the destiny of an artist, author, orator; anything rather than that of a priest: yes, the heart of a politician, of a soldier, of a votary of glory, a lover of renown, a luster after power, beat under my curate’s surplice.	Ястрастно стремился к деятельной жизни, кволнующим трудам литературногопоприща, к судьбе художника, писателя, оратора- какой угодно, только несвященника.Да, сердце политика, солдата, искателя славы, честолюбца,властолюбца билось под скромной одеждой священника.
I considered; my life was so wretched, it must be changed, or I must die.	Я говорил себе: мояжизнь так тяжела, что я должен изменить ее или умереть!

After a season of darkness and struggling, light broke and relief fell: my cramped existence all at once spread out to a plain without bounds—my powers heard a call from heaven to rise, gather their full strength, spread their wings, and mount beyond ken.	Однако после периодамрака и борьбы блеснул свет и явилось спасение. Моя замкнутая жизнь внезапно развернулась передо мной, как безбрежная даль, мой дух услыхал призыв с неба - встать, собрать все свои силы, развернуть крылья и воспарить ввысь.
God had an errand for me; to bear which afar, to deliver it well, skill and strength, courage and eloquence, the best qualifications of soldier, statesman, and orator, were all needed: for these all centre in the good missionary.	Господь возложил на меня некую миссию, и для того, чтобы достойно еевыполнить, требуются умение и сила, мужество икрасноречие - лучшие качествасолдата, государственного мужа и оратора.
“A missionary I resolved to be.	Я решил стать миссионером.
From that moment my state of mind changed; the fetters dissolved and dropped from every faculty, leaving nothing of bondage but its galling soreness—which time only can heal.	С этой минуты мое душевное состояниеизменилось, оковы души распались, и все моисилы освободились; от прежнейскованности осталась лишь саднящая боль,которую может излечить тольковремя.
My father, indeed, imposed the determination, but since his death, I have not a legitimate obstacle to contend with; some affairs settled, a successor for Morton provided, an entanglement or two of the feelings broken through or cut asunder—a last conflict with human weakness, in which I know I shall overcome, because I have vowed that I will overcome—and I leave Europe for the East.”	Правда, отец противился моему решению, но после его смерти на моемпути не осталось ни одного серьезногопрепятствия; устроить кое-какие дела,найти покупателя на Мортон, разрубить илиотсечь кое-какие отношения,рожденные чувственными соблазнами, -последняя схватка с человеческойслабостью, в которой, я знаю, я должен победить,ибо клялся победить, - и япокидаю Европу и еду на Восток.
He said this, in his peculiar, subdued, yet emphatic voice; looking, when he had ceased speaking, not at me, but at the setting sun, at which I looked too.	Он говорил все это своим особенным, глухим и вместе патетическимголосом; замолчав, он взглянул не на меня, а на заходящее солнце, на которое смотрела и я.
Both he and I had our backs towards the path leading up the field to the wicket.We had heard no step on that grass-grown track; the water running in the vale was the one lulling sound of the hour and scene; we might well then start when a gay voice, sweet as a silver bell, exclaimed—	Оба мы стояли спиной к дорожке, что вела через поле к калитке,и не слышали шагов по заросшей травою тропе; баюкающее журчанье ручейка в долине - вот единственные звуки, доносившиеся до нас; и мы оба вздрогнули,когда раздался веселый голос, певучий, как серебряный колокольчик:
“Good evening, Mr. Rivers.	- Добрый вечер, мистер Риверс!
And good evening, old Carlo.	Добрый вечер, старый Карло!
Your dog is quicker to recognise his friends than you are, sir; he pricked his ears and wagged his tail when I was at the bottom of the field, and you have your back towards me now.”	Ваша собакабыстрей узнает своих друзей, чем вы, сэр; онанасторожила уши и замахалахвостом, когда я была только на краю поля, авы все еще стоите ко мнеспиной.
It was true.	Это была правда.

Though Mr. Rivcrs had startcd at thc first of thosc musical acccnts, as if a thundcrbolt had split a cloud ovcr his hcad, hc stood yct, at thc closc of thc scntcncc, in thc samc attitudc in which thc spcakcr had surpriscd him—his arm rcsting on thc gatc, his facc dircctcd towards thc wcst.	Хотя мистер Риверс я вздрогнул от этого музыкальногоголоса так, как будто молния пронзила тучу над его головой, однако онпо-прежнему продолжал стоять в той же позе, в которой его застиглаговорившая, - положив руку на калитку и повернув лицо к западу.
Hc turncd at last, with mcasurcd dclibcration.	Наконец он не спеша обернулся.
A vision, as it sccmcd to mc, had riscn at his sidc.	Мне показалось, что рядом с ним возникло видение.
Thcrc appcarcd, within thrcc fcct of him, a form clad in purc whitc—a youthful, graccful form: full, yct finc in contour; and whcn, aftcr bcnding to carcss Carlo, it liftcd up its hcad, and thrcw back a long vcil, thcrc bloomcd undcr his glancc a facc of pcrfcct bcauty.	В трехшагах от него стояла девушка в ослепительнобелой одежде, юная и грациозная,чуть полненькая, но стройная; сначала онанаклонилась, лаская Карло, затемподняла голову, откинув длинную вуаль, иперед нами расцвело лицосовершенной красоты.
Pcrfcct bcauty is a strong cxprcssion; but I do not rctracc or qualify it: as swcct fcaturcs as cvcr thc tcmpcratc climc of Albion mouldcd; as purc hucs of rosc and lily as cvcr hcr humid galcs and vapoury skics gcncratcd and scrccncd, justificd, in this instancc, thc tcrm.	Выражение "совершенная красота" обязывает, однако я неотказываюсь от него: более гармоничных черт еще не создавал умеренный климат Альбиона, более чистых оттенков цвета роз и жасмина не лелеяли его влажные ветры и облачные небеса.
No charm was wanting, no dcfcct was pcrccptiblc; thc young girl had rcgular and dclicatc lincamcnts; cycs shapcd and colourcd as wc scc thcm in lovcly picturcs, largc, and dark, and full; thc long and shadowy cyclash which cncirclcs a finc cyc with so soft a fascination; thc pcncillcd brow which givcs such clcarncss; thc whitc smooth forchcad, which adds such rcposc to thc livclicr bcautics of tint and ray; thc chcck oval, frcsh, and smooth; thc lips, frcsh too, ruddy, hcalthy, swcctly formcd; thc cvcn and glcaming tccth without flaw; thc small dimplcd chin; thc ornamcnt of rich, plcntcous trcsscs—all advantagcs, in short, which, combincd, rcalisc thc idcal of bcauty, wcrc fully hcrs.	Все в ней было очаровательно, без единого недостатка.У молодой девушки были правильные, изящные черты лица; глаза тойформы и окраски, какие мы встречаем накартинах старинных мастеров, -большие, темные, выразительные; длинныегустые ресницы, придающие глазамтомную прелесть; тонко обрисованные брови,которые сообщают лицу особуюясность; белый гладкий лоб, дышащий покоем иоттеняющий живую игру красок;овальные щеки, свежие и гладкие; такой жесвежий, алый, сочный,восхитительный ротик; безукоризненно ровные, блестящие зубы; маленькийподбородок с ямочкой; пышные, густые косы -словом, все элементы, которые, соединяясь вместе, дают воплощение идеальной красоты.
I wondcrcd, as I lookcd at this fair crcaturc: I admircd hcr with my wholc hcart.	Я дивилась, глядя напрекрасное создание; я восхищалась ею от всей души.
Naturc had surcly formcd hcr in a partial mood; and, forgctting hcr usual stintcd stcp-mothcr dolc of gifts, had cndowcd this, hcr darling, with a grand-damc’s bounty.	Природа, без сомнения,создала ее с явным пристрастием и, позабыв освоей обычной скупости мачехи,наделила свою любимицу дарами с царственнойщедростью.

What did St. John Rivers think of this earthly angel?I naturally asked myself that question as I saw him turn to her and look at her; and, as naturally, I sought the answer to the inquiry in his countenance.	"Как относится Сент-Джон к этому ангелу?" -естественно задала я себевопрос, когда увидела, что он обернулся и смотрит на нее; и так жеестественно я стала искать ответа на этот вопрос в выражении его лица.
He had already withdrawn his eye from the Peri, and was looking at a humble tuft of daisies which grew by the wicket.	Но онуже отвел взор от дивной пери и смотрел на кустик скромных ромашек, росших возле калитки.
“A lovely evening, but late for you to be out alone,” he said, as he crushed the snowy heads of the closed flowers with his foot.	- Чудесный вечер, но слишком поздно, чтобы вам гулять одной, - сказалон, давя ногой белоснежные головки закрывшихся цветов.
“Oh, I only came home from S-” (she mentioned the name of a large town some twenty miles distant) “this afternoon.	- О, я вернулась домой из С... (она назвалабольшой город, милях вдвадцати отсюда) только сегодня днем.
Papa told me you had opened your school, and that the new mistress was come; and so I put on my bonnet after tea, and ran up the valley to see her: this is she?” pointing to me.	Папа сказал, что вы открыли школу и что приехала новая учительница; и вот я, после чая, надела шляпу и прибежала познакомиться с ней.Это она? - спросила девушка, указывая на меня.
“It is,” said St. John.	- Да, - сказал Сент-Джон.
“Do you think you shall like Morton?” she asked of me, with a direct and naive simplicity of tone and manner, pleasing, if child-like.	- Как вы думаете, вам понравится Мортон? -обратилась она ко мне спростотой и наивностью, хотя и детскими, но пленительными.
“I hope I shall.	- Надеюсь, что понравится.
I have many inducements to do so.”	У меня все основания верить в это.
“Did you find your scholars as attentive as you expected?”	- Ваши ученицы были внимательны?
“Quite.”	- Безусловно.
“Do you like your house?”	- А вам нравится ваш домик?
“Very much.”	- Очень.
“Have I furnished it nicely?”	- Хорошо я его обставила?
“Very nicely, indeed.”	- Очень хорошо.
“And made a good choice of an attendant for you in Alice Wood?”	- И удачно выбрала вам служанку - Алису Вуд?
“You have indeed.	- Вполне.
She is teachable and handy.” (This then, I thought, is Miss Oliver, the heiress; favoured, it seems, in the gifts of fortune, as well as in those of nature!	Она способная и расторопная."Так вот это кто, - сообразила я, - мисс Оливер, наследница, наделеннаядарами фортуны так же щедро, как и дарами природы.
What happy combination of the planets presided over her birth, I wonder?)	Поистине она родилась под счастливой звездой".
“I shall come up and help you to teach sometimes,” she added.	- Я буду иногда приходить к вам и помогать на уроках, - прибавила она.
“It will be a change for me to visit you now and then; and I like a change.	- Для меня будет развлечением посещать вас, а я люблю развлекаться.
Mr. Rivers, I have been so gay during my stay at S-.	МистерРиверс, как весело я провела время в С... !
Last night, or rather this morning, I was dancing till two o’clock.	Вчера танцевала до двух часов ночи, или, вернее, утра.

The ---th regiment are stationed there since the riots; and the officers are the most agreeable men in the world: they put all our young knife-grinders and scissor merchants to shame.”	Там из-за всех этих беспорядков расквартирован Н-ский полк, и офицеры такие все душки!Смотреть не захочешь на наших точильщиков и паяльщиков - да разве это молодежь!
It seemed to me that Mr. St. John’s under lip protruded, and his upper lip curled a moment.	Мне показалось, что у мистера Сент-Джона, слушавшего молодую девушку, как-то странно перекосилось лицо.
His mouth certainly looked a good deal compressed, and the lower part of his face unusually stern and square, as the laughing girl gave him this information.	Он крепко сжал губы, отчего нижняя частьего лица стала казаться необычно суровой итяжелой.
He lifted his gaze, too, from the daisies, and turned it on her.	Отведя взгляд отромашек, он устремил его на мисс Оливер.
An unsmiling, a searching, a meaning gaze it was.	Это был строгий, многозначительный, испытующий взгляд.
She answered it with a second laugh, and laughter well became her youth, her roses, her dimples, her bright eyes.	Она вновь отвечала ему смехом, и этот смех так шел к ееюности, розам щек, ямочкам и блестящим глазам!
As he stood, mute and grave, she again fell to caressing Carlo.	Сент-Джон все еще стоял перед ней, безмолвный и строгий; она принялась ласкать Карло.
“Poor Carlo loves me,” said she.“He is not stern and distant to his friends; and if he could speak, he would not be silent.”	- Бедный Карло любит меня, - говорила она, -он не угрюм и несторонится своих друзей; если бы он мог говорить, он бы не стал смотреть на меня букой.
As she patted the dog’s head, bending with native grace before his young and austere master, I saw a glow rise to that master’s face.	Когда она, гладя Карло по голове, склонилась с естественной грациейперед его молодым, но суровым хозяином, я увидела, как вспыхнуло его лицо.
I saw his solemn eye melt with sudden fire, and flicker with resistless emotion.	Яувидела, как его мрачные глаза зажглись огнеми заблистали неудержимымволнением.
Flushed and kindled thus, he looked nearly as beautiful for a man as she for a woman.	И в этот миг он, оживший и порозовевший, показался мне красавцемпочти в той же мере, в какой она была красавицей.
His chest heaved once, as if his large heart, weary of despotic constriction, had expanded, despite the will, and made a vigorous bound for the attainment of liberty.	Его грудь бурновздымалась, как будто его пылкое сердце, наскучив деспотической властью ума, ширилось и рвалось к свободе.
But he curbed it, I think, as a resolute rider would curb a rearing steed.	Но он, видимо, укротил его, подобно тому как отважный всадник укрощает храпящего скакуна.
He responded neither by word nor movement to the gentle advances made him.	Ни словом, ни движением неотвечал он на нежные намеки, которые емуделались.
“Papa says you never come to see us now,” continued Miss Oliver, looking up.	- Папа говорит, что вы к нам глаз не кажете, -продолжала мисс Оливер, взглянув на него.
“You are quite a stranger at Vale Hall.	- Вы совсем забыли Вейлхолл.
He is alone this evening, and not very well: will you return with me and visit him?”	Сегодня вечером он один и нетак здоров, - вернемся вместе, проведайте его!
“It is not a seasonable hour to intrude on Mr. Oliver,” answered St. John.	- Время слишком позднее, чтобы беспокоитьмистера Оливера, - отвечалСент-Джон.
“Not a seasonable hour!	- Кто вам сказал, что слишком позднее?

But I dcclarc it is.	А я вам говорю, оно самое подходящее.
It is just thc hour whcn papa most wants company: whcn thc works arc closcd and hc has no busincss to occupy him.	Это как раз то время, когда папа больше всегонуждается вобществе.Фабрика закрывается, и ему нечем заняться.
Now, Mr. Rivcrs, do comc.	Пойдемте же, мистер Риверс.
Why arc you so vcry shy, and so vcry sombre?”	Почему вы такой дикарь и нелюдим?
Shc fillcd up thc hiatus his silcncc lcft by a reply of hcr own.	- Она старалась заполнить словами пропасть, созданную его молчанием.
“I forgot!” shc cxclaimcd, shaking hcr bcautiful curlcd hcad, as if shockcd at hcrsclf.	- Ах, я совсем забыла! - воскликнула она, вдруг качнув прелестнойкудрявой головкой и словно негодуя на себя.
“I am so giddy and thoughtlcss!	- Я так легкомысленна и рассеянна!
Do cxcusc mc.	Простите меня.
It had slippcd my mcmory that you havc good rcasons to bc indisposcd for joining in my chattcr.	Я и позабыла, что у вас есть серьезные основания не быть расположенным к болтовне со мной.
Diana and Mary havc lcft you, and Moor Housc is shut up, and you arc so loncly.	Ведь Диана и Мери покинули вас, Мурхауз заперт, и вы так одиноки.
I am surc I pity you.	Право же, мне жалко вас.
Do comc and scc papa.”	Пойдемте, навестите папу.
“Not to-night, Miss Rosamond, not to-night.”	- Не сегодня, мисс Розамунда, не сегодня.
Mr.St. John spokc almost likc an automaton: himsclf only kncw thc cffort it cost him thus to rcfusc.	Мистер Сент-Джон сказал этопочти машинально, он один знал, каких усилийему стоили эти отказы.
“Wcll, if you arc so obstinatc, I will lcavc you; for I darc not stay any longcr: thc dcw bcgins to fall.	- Ну, если вы так упрямы, то я ухожу, я не решаюсь дольше оставаться здесь: уже выпала роса.
Good cvcning!”	Добрый вечер!
Shc hcld out hcr hand.	Она протянула ему руку.
Hc just touchcd it.	Он едва коснулся ее пальцев.
“Good cvcning!” hc rcpcatcd, in a voicc low and hollow as an ccho.	- Добрый вечер! - повторил он голосом тихим и глухим, как эхо.
Shc turncd, but in a momcnt rcturncd.	Она отошла, но через мгновение вернулась.
“Arc you wcll?” shc askcd.	- А вы не больны? - спросила она.
Wcll might shc put thc qucstion: his facc was blanchcd as hcr gown.	Вопрос был вполне уместен: лицо Сент-Джона стало белее ее платья.
“Quitc wcll,” hc cnunciatcd; and, with a bow, hc lcft thc gatc.	- Вполне здоров, - отозвался он и с поклоном отошел к калитке.
Shc wcnt onc way; hc anothcr.	МиссОливер направилась в одну сторону, он - в другую.
Shc turncd twicc to gazc aftcr him as shc trippcd fairy-likc down thc ficld; hc, as hc strodc firmly across, ncvcr turncd at all.	Она дважды обернулась ипоглядела ему вслед, перед тем как исчезнуть, подобно волшебному видению, в сумраке долины; а Сент-Джон удалялся решительными шагами и ни разу не оглянулся.
This spcctaclc of anothcr’s suffcring and sacrificc rapt my thoughts from cxclusivc mcditation on my own.	Это зрелище чужих страданий и внутренней борьбы отвлекло мои мысли от моей собственной печальной участи.
Diana Rivcrs had dcsignatcd hcr brothcr “incxorablc as dcath.”	Недаром Диана Риверс сказала о своем брате:"Неумолим, как смерть".

She had not exaggerated. CHAPTER XXXII	В ее словах не было преувеличения. Глава XXXII
I continued the labours of the village-school as actively and faithfully as I could.	Я продолжала преподавать в сельской школе со всем усердием идобросовестностью, на какие была способна.
It was truly hard work at first.	Вначале это был тяжелый труд.
Some time elapsed before, with all my efforts, I could comprehend my scholars and their nature.	Прошло некоторое время, прежде чем я,наконец, научилась понимать своихучениц.
Wholly untaught, with faculties quite torpid, they seemed to me hopelessly dull; and, at first sight, all dull alike: but I soon found I was mistaken.	Глубоко невежественные, с непробужденными способностями, ониказались мне безнадежными и, на первый взгляд, все одинаково тупыми; но вскоре я обнаружила, что заблуждалась.
There was a difference amongst them as amongst the educated; and when I got to know them, and they me, this difference rapidly developed itself.	Они отличались друг от друга так же,как и образованные люди; и когда я ближепознакомилась с ними, а они сомной, это отличие стало выступать все ярче.
Their amazement at me, my language, my rules, and ways, once subsided, I found some of these heavy-looking, gaping rustics wake up into sharp-witted girls enough.	Исчезло изумление, вызванное мною, моим языком, моими требованиями и порядками; и некоторые из этих неповоротливых разинь превратились в умненьких девочек.
Many showed themselves obliging, and amiable too; and I discovered amongst them not a few examples of natural politeness, and innate self-respect, as well as of excellent capacity, that won both my goodwill and my admiration.	Многие оказалисьуслужливыми и любезными; я нашла в их среде немало и таких, которые отличались врожденной вежливостью и чувством собственного достоинства, атакже незаурядными способностями, пробуждавшими во мне интерес и восхищение.
These soon took a pleasure in doing their work well, in keeping their persons neat, in learning their tasks regularly, in acquiring quiet and orderly manners.	Скоро этим девочкам уже доставляло удовольствие хорошо выполнять свою работу, содержать себя в чистоте, регулярно учить уроки, усваивать скромные и приличные манеры.
The rapidity of their progress, in some instances, was even surprising; and an honest and happy pride I took in it: besides, I began personally to like some of the best girls; and they liked me.	В иных случаях быстрота успехов была прямо изумительной,и я по праву гордилась своими ученицами; к некоторым из лучших я привязалась, а они - ко мне.
I had amongst my scholars several farmers’ daughters: young women grown, almost.These could already read, write, and sew; and to them I taught the elements of grammar, geography, history, and the finer kinds of needlework.	Среди моих питомиц было несколько дочерей фермеров - почти взрослые девушки, они уже умели читать, писать и шить, их я обучала основам грамматики, географии, истории, а также более изысканным видам рукоделия.
I found estimable characters amongst them—characters desirous of information and disposed for improvement—with whom I passed many a pleasant evening hour in their own homes.	Я встретила среди них натуры, достойные уважения, девушек,жаждавших знаний и склонных к совершенствованию, и с ними я провела немало приятных вечеров у них дома.
Their parents then (the farmer and his wife) loaded me with attentions.	Их родители обычно осыпали меня знаками внимания.

There was an enjoyment in accepting their simple kindness, and in repaying it by a consideration—a scrupulous regard to their feelings—to which they were not, perhaps, at all times accustomed, and which both charmed and benefited them; because, while it elevated them in their own eyes, it made them emulous to merit the deferential treatment they received.	Мне доставляло удовольствие принимать их простодушноегостеприимство и отвечать им уважением, к чему они, вероятно, не привыкли; иэто нравилось им и служило им на пользу, так как поднимало их в собственныхглазах и внушало желание стать достойными такого отношения.
I felt I became a favourite in the neighbourhood.	Я чувствовала, что меня начинают любить в этих местах.
Whenever I went out, I heard on all sides cordial salutations, and was welcomed with friendly smiles.	Когда я выходилаиз дому, меня встречали повсюду сердечнымиприветствиями и дружескимиулыбками.
To live amidst general regard, though it be but the regard of working people, is like “sitting in sunshine, calm and sweet;” serene inward feelings bud and bloom under the ray.	Жить среди всеобщего уважения, пусть даже уважения рабочего люда,- это все равно, что "сидеть на солнце в тихий день"; безмятежные чувствапускают ростки и расцветают под лучами этого солнца.
At this period of my life, my heart far oftener swelled with thankfulness than sank with dejection: and yet, reader, to tell you all, in the midst of this calm, this useful existence—after a day passed in honourable exertion amongst my scholars, an evening spent in drawing or reading contentedly alone—I used to rush into strange dreams at night: dreams many-coloured, agitated, full of the ideal, the stirring, the stormy—dreams where, amidst unusual scenes, charged with adventure, with agitating risk and romantic chance, I still again and again met Mr. Rochester, always at some exciting crisis; and then the sense of being in his arms, hearing his voice, meeting his eye, touching his hand and cheek, loving him, being loved by him—the hope of passing a lifetime at his side, would be renewed, with all its first force and fire.	В те дни мое сердцечаще бывало переполнено благодарностью, чем унынием.И все же, читатель,признаюсь, что в разгар этого спокойного, этого полезного существования -после дня, проведенного в прилежных занятиях с моими ученицами, и вечера,посвященного рисованию или чтению вприятном одиночестве, - я обычнопогружалась ночью в страшные сны; сны яркие,тревожные, полные мечтаний,взволнованные, бурные; сны, где срединеобычайных эпизодов и приключений,среди романтических перипетий и опасностей явновь и вновь встречала мистераРочестера, и всякий раз в самый волнующийкритический момент; и тогда силаего объятий, звук его голоса, взгляд его глаз,прикосновение его руки ищеки, любовь к нему, сознание, что я им любима, и надежда провести всю жизнь рядом с ним воскресали во мне со всей первоначальной силой и жаром.
Then I awoke.Then I recalled where I was, and how situated.Then I rose up on my curtainless bed, trembling and quivering; and then the still, dark night witnessed the convulsion of despair, and heard the burst of passion.	Когда жея просыпалась и вспоминала, где и в какомположении нахожусь, я вставала ссвоей кровати без полога, взволнованная идрожащая, и только тихая темнаяночь была свидетельницей то припадков отчаяния,то взрывов страстной тоски.
By nine o’clock the next morning I was punctually opening the school; tranquil, settled, prepared for the steady duties of the day.	А на следующее утро, ровно в девять часов, я начинала занятия в школе -спокойная, сдержанная, готовая к обычным дневным трудам.
Rosamond Oliver kept her word in coming to visit me.	Розамунда Оливер сдержала свое обещание наведываться ко мне.

Hcr call at thc school was gcncrally madc in thc coursc of hcr morning ridc.	Этопроисходило обычно во время ее утренней прогулки верхом.
Shc would cantcr up to thc door on hcr pony, followcd by a mountcd livcry scrvant.	Молодая девушкаподъезжала галопом к дверям школы на своей лошадке, в сопровождении грума.
Anything morc cxquisitc than hcr appcarancc, in hcr purplc habit, with hcr Amazon’s cap of black vclvct placcd graccfully abovc thc long curls that kisscd hcr chcck and floatcd to hcr shouldcrs, can scarccly bc imagincd: and it was thus shc would cntcr thc rustic building, and glidc through thc dazzlcd ranks of thc villagc childrcn.	Трудно себе представить более пленительную картину, чем эта всадница впурпурной амазонке и черной бархатной шляпке,грациозно сидевшей на длинныхлоконах, которые ласкали ее щеки и развевалисьпо плечам; в таком наряде онавходила в скромное здание сельской школы илегко скользила между рядамивосхищенных крестьянских девочек.
Shc gcncrally camc at thc hour whcn Mr. Rivcrs was cngagcd in giving his daily catcchising lcsson.	Обычно она являлась в те часы, когда мистер Риверс давал урок катехизиса.
Kccnly, I fcar, did thc cyc of thc visitrcss picrcc thc young pastor’s hcart.	Боюсь, что взор прекрасной посетительницы пронзал насквозь сердце молодого пастора.
A sort of instinct sccmcd to warn him of hcr cntrancc, cvcn whcn hc did not scc it; and whcn hc was looking quitc away from thc door, if shc appcarcd at it, his chcck would glow, and his marblc-sccming fcaturcs, though thcy rcfuscd to rclax, changcd indcscribably, and in thcir vcry quicsccncc bccamc cxprcssivc of a rcprcsscd fcrvour, strongcr than working musclc or darting glancc could indicatc.	Какой-то инстинкт,казалось, предупреждал Сент-Джона о ее приближении, и если она появлялась в дверях даже в то время, когда он смотрел в противоположную сторону, его щеки вспыхивали, и его словно изваянные из мрамора черты, хотя и сохранялинеподвижность, все же непередаваемо изменялись; несмотря на внешнее спокойствие, в них сквозил какой-то затаенный жар, и это было красноречивее, чем порывистые движения и пылкие взгляды.
Of coursc, shc kncw hcr powcr: indccd, hc did not, bccausc hc could not, conccal it from hcr.	Розамунда, конечно, сознавала свою власть над ним; а он был не в силах скрыть от нее свои чувства.
In spitc of his Christian stoicism, whcn shc wcnt up and addrcsscd him, and smilcd gaily, cncouragingly, cvcn fondly in his facc, his hand would trcmblc and his cyc burn.	При всем его христианском стоицизме достаточно было ей приветливо, весело, даже нежно ему улыбнуться, как его рука начинала дрожать и глаза загорались.
Hc sccmcd to say, with his sad and rcsolutc look, if hc did not say it with his lips,	Он как будто говорил своим печальным и решительным взглядом то, чего не говорили его уста:
“I lovc you, and I know you prcfcr mc.	"Я люблю вас, и знаю,что вы отдаете мне предпочтение перед другими.
It is not dcspair of succcss that kccps mc dumb.	Не страх получить отказ заставляет меня молчать.
If I offcrcd my hcart, I bclicvc you would acccpt it.	Предложи я вам свое сердце, вы, вероятно,принялибы его.
But that hcart is alrcady laid on a sacrcd altar: thc firc is arrangcd round it.	Но это сердце уже возложено на священный алтарь; костер уже разведен вокруг него.
It will soon bc no morc than a sacrificc consumcd.”	Скоро от этой жертвы останется только пепел".

And then she would pout like a disappointed child; a pensive cloud would soften her radiant vivacity; she would withdraw her hand hastily from his, and turn in transient petulance from his aspect, at once so heroic and so martyr-like.	Тогда она надувала губки, как обиженное дитя; облако задумчивостиомрачало ее лучезарную веселость; она поспешно выдергивала свою руку из его руки, и, затаив обиду, отворачивалась, предпочитая не видеть этот лик героя и мученика.
St. John, no doubt, would have given the world to follow, recall, retain her, when she thus left him; but he would not give one chance of heaven, nor relinquish, for the elysium of her love, one hope of the true, eternal Paradise.	Сент-Джон, без сомнения, отдал бы все на свете, чтобы броситьсяза ней, вернуть, удержать ее, когда она его так покидала; но ради нее он нехотел пожертвовать ни одним шансом на вечное спасение и не отступился быради ее любви ни от одной из своих надежд на истинное блаженство.
Besides, he could not bind all that he had in his nature—the rover, the aspirant, the poet, the priest—in the limits of a single passion.	Крометого, предавшись единой страсти, он не мог бы удовлетворить тех разныхлюдей, которые жили в его душе, - скитальца,правдоискателя, поэта,священника.
He could not—he would not—renounce his wild field of mission warfare for the parlours and the peace of Vale Hall.	Он не мог, он не хотел отречься от своего бурного путимиссионера ради уюта и тишины Вейлхолла.
I learnt so much from himself in an inroad I once, despite his reserve, had the daring to make on his confidence.	Я узнала обо всем этом от самого Сент-Джона, когда однажды мне удалось вызвать его, несмотря на всю его сдержанность, на откровенный разговор.
Miss Oliver already honoured me with frequent visits to my cottage.I had learnt her whole character, which was without mystery or disguise: she was coquettish but not heartless; exacting, but not worthlessly selfish.	Мисс Оливер удостаивала мой коттедж частых посещений, и я вполнеизучила ее характер, в котором не было ничего затаенного и фальшивого; она была кокетлива, но не бессердечна, требовательна, но не слишком эгоистична.
She had been indulged from her birth, but was not absolutely spoilt.She was hasty, but good-humoured; vain (she could not help it, when every glance in the glass showed her such a flush of loveliness), but not affected; liberal-handed; innocent of the pride of wealth; ingenuous; sufficiently intelligent; gay, lively, and unthinking: she was very charming, in short, even to a cool observer of her own sex like me; but she was not profoundly interesting or thoroughly impressive.	Она была избалована с самого рождения, но не окончательно испорчена;вспыльчива, но добродушна; тщеславна (что же было ей делать, когда каждый взгляд, брошенный в зеркало, показывал ей расцвет ее очарования), но не жеманна; щедра и не кичилась своим богатством; естественна и в меру умна; весела, жива и беззаботна.Она казалась прелестной даже такой безучастной наблюдательнице, какой была хотя бы я; но в ней не было ни подлиннойзначительности, ни способности вызывать глубокое впечатление.
A very different sort of mind was hers from that, for instance, of the sisters of St. John.	Это былосущество совсем другой породы, чем, например, сестры Сент-Джона.
She had taken an amiable caprice to me.	В силу какой-то прихоти Розамунда заинтересовалась мною.

She said I was like Mr. Rivers, only, certainly, she allowed, “not one-tenth so handsome, though I was a nice neat little soul enough, but he was an angel.”	Она уверяла,что я похожа на мистера Риверса (но только он, конечно, в десять разкрасивее; хотя я и премилое создание, но он -сущий ангел).
I was, however, good, clever, composed, and firm, like him.	Тем не менее ябыла, по ее словам, добра, умна, замкнута и решительна, так же как он.
One evening, while, with her usual child-like activity, and thoughtless yet not offensive inquisitiveness, she was rummaging the cupboard and the table-drawer of my little kitchen, she discovered first two French books, a volume of Schiller, a German grammar and dictionary, and then my drawing-materials and some sketches, including a pencil-head of a pretty little cherub-like girl, one of my scholars, and sundry views from nature, taken in the Vale of Morton and on the surrounding moors.	Однажды вечером, когда мисс Оливер со свойственной ей ребячливойпредприимчивостью и легкомысленным любопытством рылась в буфете и ящике стола в моей маленькой кухоньке, она обнаружила две французские книги, томик Шиллера, немецкую грамматику и словарь, а затем мои рисовальныепринадлежности и несколько набросков, вчисле которых была сделаннаякарандашом головка девочки, одной из моихучениц, хорошенькой, как херувим,а также различные пейзажи, зарисованные снатуры в мортонской долине иокрестных лугах.
She was first transfixed with surprise, and then electrified with delight.	Сперва она была поражена, потом загорелась восторгом.
“Had I done these pictures?	Это я рисовала эти картинки?
Did I know French and German?	Знаю ли я французский и немецкий язык?
What a love—what a miracle I was!	Чтоя за прелесть, что за чудо!
I drew better than her master in the first school in S-.	Я рисую лучше, чем учитель в лучшей школе С...
Would I sketch a portrait of her, to show to papa?”	Не набросаю ли я ее портрет, чтобы показать папе?
“With pleasure,” I replied; and I felt a thrill of artist-delight at the idea of copying from so perfect and radiant a model.	- С удовольствием, - отвечала я, ощущая трепет особой, чистоартистической радости при мысли, что буду рисовать с такой совершенной и ослепительной натуры.
She had then on a dark-blue silk dress; her arms and her neck were bare; her only ornament was her chestnut tresses, which waved over her shoulders with all the wild grace of natural curls.	В этот день на ней было темно-синее шелковое платье,руки и шея были обнажены, единственным украшением являлись ее каштановые кудри, которые рассыпались по плечам с прихотливой грацией, присущей только натуральным локонам.
I took a sheet of fine card-board, and drew a careful outline.	Я взяла лист тонкого картона и тщательнонанесла на него контур еелица.
I promised myself the pleasure of colouring it; and, as it was getting late then, I told her she must come and sit another day.	Я заранее радовалась, представляя себе, как буду писать красками, нотак как становилось уже поздно, я сказала ей, чтобы она пришла еще раз позировать мне.

Shc madc such a report of mc to hcr fathcr, that Mr. Olivcr himsclf accompanicd hcr ncxt cvcning—a tall, massivc-fcaturcd, middlc-agcd, and grcy-hcadcd man, at whosc sidc his lovcly daughtcr lookcd likc a bright flowcr ncar a hoary turret.	Она так расхваливала меня своему отцу, что на следующий вечер мистерОливер сам явился ко мне с дочерью; это былкрупный седой человек среднихлет, рядом с которым его прелестная дочьвыглядела, как стройное деревцеподле древней башни.
Hc appcarcd a taciturn, and pcrhaps a proud pcrsonagc; but hc was vcry kind to mc.	Мистер Оливер казался молчаливым - возможно, потому,что был горд; однако со мной он держался весьма любезно.
Thc skctch of Rosamond’s portrait plcascd him highly: hc said I must makc a finishcd picture of it.	Эскиз портретаРозамунды чрезвычайно ему понравился; мистер Оливер сказал, что я должна непременно докончить его.
Hc insistcd, too, on my coming thc ncxt day to spcnd thc cvcning at Valc Hall.	Он настаивал также, чтобы я пришла на следующийдень в Вейлхолл и провела с ними вечер.
I wcnt.I found it a largc, handsomc rcsidcncc, showing abundant cvidcnccs of wcalth in thc proprictor.	Я отправилась туда и очутилась в большом красивом доме, где все говорило о богатстве его владельца.
Rosamond was full of glcc and plcasurc all thc timc I staycd.	Розамунда казалась чрезвычайно веселой и довольной.
Hcr fathcr was affablc; and whcn hc cntcrcd into convcrsation with mc aftcr tca, hc cxprcsscd in strong tcrms his approbation of what I had donc in Morton school, and said hc only fcarcd, from what hc saw and hcard, I was too good for thc placc, and would soon quit it for onc morc suitablc.	Ее отец был также весьма приветлив; завязав со мной беседу послечая, он высказал свое одобрение моей деятельности в мортонской школе.Однако, добавил он, на основании всеговиденного и слышанного он опасается,что я скоро перейду на другое место, более мнесоответствующее.
“Indccd,” cricd Rosamond, “shc is clcvcr cnough to bc a govcrncss in a high family, papa.”	- В самом деле, папа, - воскликнула Розамунда, -Джен так умна, чтовполне может быть гувернанткой в аристократическом семействе!
I thought I would far rathcr bc whcrc I am than in any high family in thc land.	Я подумала, что предпочту остаться там, гденахожусь сейчас, чем жить вкаком-нибудь аристократическом семействе.
Mr. Olivcr spokc of Mr. Rivcrs—of thc Rivcrs family—with grcat rcspcct.	Мистер Оливер заговорил о мистереРиверсе и о всей семье Риверсов с огромнымуважением.
Hc said it was a vcry old namc in that ncighbourhood; that thc anccstors of thc housc wcrc wcalthy; that all Morton had oncc bclongcd to thcm; that cvcn now hc considcrcd thc rcprcscntativc of that housc might, if hc likcd, makc an alliancc with thc bcst.	Он рассказал мне, чтоэто очень старинный местный дворянский род; что предки Риверсов были богаты; некогда им принадлежал весь Мортон; и даже теперь, по его мнению,представитель этого рода мог бы, если бызахотел, сделать самую блестящуюпартию.
Hc accountcd it a pity that so finc and talcntcd a young man should havc formcd thc dcsign of going out as a missionary; it was quitc throwing a valuablc lifc away.	Он очень сожалел, что такой прекрасный и одаренный молодой человекрешил уехать за границу в качестве миссионера; это значит - загубить столь ценную жизнь.

It appeared, then, that her father would throw no obstacle in the way of Rosamond’s union with St. John.	Я поняла, что отец не стал бы чинить препятствий союзу Розамунды с Сент-Джоном.
Mr. Oliver evidently regarded the young clergyman’s good birth, old name, and sacred profession as sufficient compensation for the want of fortune.	Мистер Оливер, видимо, считал, что знатное происхождение молодого священника, старинный род и духовный сан достаточно возмещают отсутствие денег.
It was the 5th of November, and a holiday.	Это было в праздничный день.
My little servant, after helping me to clean my house, was gone, well satisfied with the fee of a penny for her aid.	Моя маленькая служанка, помогавшая мне прибирать домик, ушла, весьма довольная полученным пенни.
All about me was spotless and bright—scoured floor, polished grate, and well-rubbed chairs.	Все вокруг менябыло без единого пятнышка и блестело -выскобленный пол, начищенная решетка камина, вытертые стулья.
I had also made myself neat, and had now the afternoon before me to spend as I would.	Я сама принарядилась и теперь могла провести вторуюполовину дня, как мне хотелось.
The translation of a few pages of German occupied an hour; then I got my palette and pencils, and fell to the more soothing, because easier occupation, of completing Rosamond Oliver’s miniature.	Перевод нескольких страниц с немецкого занял час; затем я взяла палитруи карандаш и принялась за более легкое иприятное занятие - я сталазаканчивать миниатюру Розамунды Оливер.
The head was finished already: there was but the background to tint and the drapery to shade off; a touch of carmine, too, to add to the ripe lips—a soft curl here and there to the tresses—a deeper tinge to the shadow of the lash under the azured eyelid.	Головка была уже готова; оставалось только сделать цветной фон, дописать драпировку, оттенить штрихом кармина свежие губы, прибавить кое-где мягкий завиток к прическе, придать большуюглубину тени от ресниц под голубоватыми веками.
I was absorbed in the execution of these nice details, when, after one rapid tap, my door unclosed, admitting St. John Rivers.	Я была поглощена выполнениемэтих деталей, когда, после торопливого стука,дверь отворилась и вошелСент-Джон Риверс.
“I am come to see how you are spending your holiday,” he said.	- Я пришел посмотреть, как вы проводите праздник, - сказал он.
“Not, I hope, in thought?	Надеюсь, не в размышлениях?
No, that is well: while you draw you will not feel lonely.	Нет?Это хорошо!За столь приятным занятием вы не будете чувствовать одиночества.
You see, I mistrust you still, though you have borne up wonderfully so far.	Видите, я все еще не доверяю вам, хотя до сих пор вы держались мужественно.
I have brought you a book for evening solace,” and he laid on the table a new publication—a poem: one of those genuine productions so often vouchsafed to the fortunate public of those days—the golden age of modern literature.	Я принес книжку для приятного чтения по вечерам, - и он положил на стол только что вышедшую поэму: это было одно из тех замечательных творений, которых так часто удостаивалась счастливаяпублика того времени - золотого века современной литературы.
Alas! the readers of our era are less favoured.	Увы!Читателинашей эпохи далеко не так избалованы.
But courage!	Но не бойтесь!
I will not pause either to accuse or repine.	Я не намеренаувлекаться отступлениями, обвинять или негодовать.

I know poetry is not dead, nor genius lost; nor has Mammon gained power over either, to bind or slay: they will both assert their existence, their presence, their liberty and strength again one day.	Я знаю, что поэзия неумерла, гений не утрачен и Маммоне не дана власть сковать их и убить; поэзия и гений когда-нибудь снова заявят о себе, они докажут свое право на существование, свою свободу и силу.
Powerful angels, safe in heaven! they smile when sordid souls triumph, and feeble ones weep over their destruction.	Ангелы небесные!Вы только улыбаетесь,когда низменные души торжествуют, а слабые оплакивают грозящую им гибель.
Poetry destroyed?	Поэзия погибла?
Genius banished?	Гений изгнан?
No!Mediocrity, no: do not let envy prompt you to the thought.	Нет, посредственность, нет!Не позволяй зависти внушать тебе эту мысль.
No; they not only live, but reign and redeem: and without their divine influence spread everywhere, you would be in hell—the hell of your own meanness.	Они не только живы, но и наделены властью и искупительной силой; и без их божественного воздействия, распространяющегося всюду, ты находилась бы в аду - в аду собственного убожества!
While I was eagerly glancing at the bright pages of	Пока я жадно проглядывала блистательные страницы
“Marmion” (for“Marmion” it was), St. John stooped to examine my drawing.	"Мармиона" ["Мармион"- поэма английского писателя Вальтера Скотта](ибо это был"Мармион"),Сент-Джон наклонился, чтобы лучше рассмотреть мой рисунок.
His tall figure sprang erect again with a start: he said nothing.	Он вздрогнул, иего высокая фигура снова выпрямилась; однако он не проронил ни слова.
I looked up at him: he shunned my eye.	Явзглянула на него, - он избегал моих глаз.
I knew his thoughts well, and could read his heart plainly; at the moment I felt calmer and cooler than he: I had then temporarily the advantage of him, and I conceived an inclination to do him some good, if I could.	Я угадывала его мысли и слегкостью могла читать в его сердце; в эту минуту я была спокойнее ихладнокровнее, чем Сент-Джон; я чувствовала, что у меня есть временноепреимущество перед ним, и мне захотелось емупомочь, если это тольковозможно.
“With all his firmness and self-control,” thought I, “he tasks himself too far: locks every feeling and pang within—expresses, confesses, imparts nothing.	"При всей его твердости и самообладании, -размышляла я, - он слишкоммного берет на себя: прячет в себе каждое чувство, каждую боль, ничего не показывает другим, ничем не делится, все таит в себе.
I am sure it would benefit him to talk a little about this sweet Rosamond, whom he thinks he ought not to marry: I will make him talk.”	Я уверена, что емубудет легче, если он поговорит о прелестной Розамунде, на которой, по его мнению, ему не следует жениться.Я заставлю его разговориться".
I said first,	Я начала с того, что сказала:
“Take a chair, Mr. Rivers.”	- Сядьте, мистер Риверс.
But he answered, as he always did, that he could not stay.	Но он ответил, как всегда, что не может остаться.

“Vcry wcll,” I rcspondcd, mcntally, “stand if you likc; but you shall not go just yct, I am dctcrmincd: solitudc is at lcast as bad for you as it is for mc.	"Ну, что ж, - заметила я про себя, - стойте, если вам хочется, ноникуда вы не уйдете, я так решила; одиночество столь же вредно для вас, как и для меня.
I’ll try if I cannot discovcr thc sccrct spring of your confidcncc, and find an apcrturc in that marblc brcast through which I can shcd onc drop of thc balm of sympathy.”	Я постараюсь затронуть потаенные струны вашего доверия, найтидоступ к этому непроницаемому сердцу и пролить в него, как бальзам, хоть каплю моего сочувствия".
“Is this portrait likc?” I askcd bluntly.	- Что, этот портрет похож? - спросила я напрямик.
“Likc!	- Похож?
Likc whom?	На кого похож?
I did not obscrvc it closcly.”	Я хорошенько не рассмотрел его.
“You did, Mr. Rivcrs.”	- Позвольте вам не поверить, мистер Риверс.
Hc almost startcd at my suddcn and strangc abruptncss: hc lookcd at mc astonishcd.	Он даже вздрогнул, пораженный моей внезапной и странной настойчивостью, и изумленно взглянул на меня.
“Oh, that is nothing yct,” I muttcrcd within.	"О, это еще только начало, - говорила я себе.
“I don’t mcan to bc bafflcd by a littlc stiffncss on your part; I’m prepared to go to considcrablc lcngths.”	- Меня не смутит эта ваша чопорность; вы от меня так легко не отделаетесь".
I continucd,	И я продолжала:
“You obscrvcd it closcly and distinctly; but I havc no objcction to your looking at it again,” and I rosc and placcd it in his hand.	- Вы рассмотрели его достаточно внимательно и подробно; но я невозражаю, можете взглянуть еще раз.- Я встала и вложила портрет ему в руки.
“A wcll-cxccutcd picture,” hc said; “vcry soft, clcar colouring; vcry graccful and correct drawing.”	- Портрет хорошо сделан, - сказал он, - оченьмягкие, чистые тона,очень изящный и точный рисунок.
“Ycs, ycs; I know all that.	- Да, да, все это я знаю.
But what of thc rcscmblancc?	Но что вы скажете о сходстве?
Who is it likc?”	На кого он похож?
Mastcring somc hcsitation, hc answcrcd,	После минутного колебания он ответил:
“Miss Olivcr, I prcsumc.”	- На мисс Оливер, я полагаю.
“Of coursc.	- Конечно.
And now, sir, to rcward you for thc accuratc gucss, I will promisc to paint you a carcful and faithful duplicatc of this vcry picture, providcd you admit that thc gift would bc acccptablc to you.	Так вот, сэр, в награду за вашу удивительную догадливостьобещаю сделать для вас тщательную и точнуюкопию этого самого портрета, -если только вы не будете возражать против такогоподарка.
I don’t wish to throw away my timc and troublc on an offcring you would dccm worthlcss.”	Мне не хотелось бытратить время и силы на подношение, которое небудет иметь для вас никакойцены.
Hc continucd to gazc at thc picture: thc longcr hc lookcd, thc firmcr hc hcld it, thc morc hc sccmcd to covct it.	Он продолжал смотреть на портрет; чем дольше он смотрел, тем крепчесжимал его в руках, тем, казалось, сильнее желал получить его.
“It is likc!” hc murmurcd; “thc cyc is wcll managcd: thc colour, light, cxprcssion, arc pcrfcct.It smilcs!”	- Да, похож! - пробормотал он.- Глаза прекрасно схвачены.Ониулыбаются.Краски, цвет и выражение переданы превосходно.

“Would it comfort, or would it wound you to have a similar painting?	- Хочется вам иметь такой портрет или это будет вам неприятно?
Tell me that.	Скажите мне правду.
When you are at Madagascar, or at the Cape, or in India, would it be a consolation to have that memento in your possession? or would the sight of it bring recollections calculated to enervate and distress?”	Когда вы окажетесь на Мадагаскаре, или на мысе Доброй Надежды,или в Индии, - будет ли вам приятно иметь его при себе, или же он вызоветвоспоминания, которые только взволнуют и расстроят вас?
He now furtively raised his eyes: he glanced at me, irresolute, disturbed: he again surveyed the picture.	Тут он быстро взглянул на меня, в его глазах промелькнулинерешительность и смятение, затем он снова принялся разглядывать портрет.
“That I should like to have it is certain: whether it would be judicious or wise is another question.”	- Что я хотел бы его иметь, не отрицаю; другое дело, будет ли это осмотрительно и благоразумно.
Since I had ascertained that Rosamond really preferred him, and that her father was not likely to oppose the match, I—less exalted in my views than St. John—had been strongly disposed in my own heart to advocate their union.	С тех пор как я убедилась, что он действительно нравится Розамунде ичто ее отец, видимо, не стал бы возражать против этого брака, - я, будучименее экзальтированной, чем Сент-Джон, почувствовала сильное желание содействовать этому союзу.
It seemed to me that, should he become the possessor of Mr. Oliver’s large fortune, he might do as much good with it as if he went and laid his genius out to wither, and his strength to waste, under a tropical sun.	Мне казалось, что если бы в его руки перешло состояние мистера Оливера, он мог бы с помощью этих денег сделать не меньшедобра, чем став миссионером и обрекая свой генийна увядание, а свои силы наистощение под лучами тропического солнца.
With this persuasion I now answered—	Поэтому я сказала без колебаний:
“As far as I can see, it would be wiser and more judicious if you were to take to yourself the original at once.”	- Насколько я могу судить, самое благоразумное и дальновидное, что выможете сделать, это, не теряя времени, завладеть оригиналом.
By this time he had sat down: he had laid the picture on the table before him, and with his brow supported on both hands, hung fondly over it.	Сент-Джон уселся, положил портрет перед собой на стол и, подперевголову руками, любовно склонился над ним.
I discerned he was now neither angry nor shocked at my audacity.	Я заметила, что он не сердится на мою дерзость и не шокирован ею.
I saw even that to be thus frankly addressed on a subject he had deemed unapproachable—to hear it thus freely handled—was beginning to be felt by him as a new pleasure—an unhoped-for relief.	Более того, я обнаружила, что беседовать такоткровенно на тему, которой он даже не считалвозможным касаться, слышать,что о ней говорят так свободно, - скореенравится ему и даже доставляетнеожиданное облегчение.
Reserved people often really need the frank discussion of their sentiments and griefs more than the expansive.	Замкнутые люди нередко больше нуждаются воткровенном обсуждении своих чувств, чем люди несдержанные.
The sternest-seeming stoic is human after all; and to “burst” with boldness and good-will into “the silent sea” of their souls is often to confer on them the first of obligations.	Самый суровыйстоик все-таки человек, и вторгнуться смело и доброжелательно в "безмолвное море" его души - значит нередко оказать ему величайшую услугу.

“She likes you, I am sure,” said I, as I stood behind his chair, “and her father respects you.	- Вы нравитесь ей, я в этом уверена, - сказала я,стоя позади егостула, - а ее отец уважает вас.
Moreover, she is a sweet girl—rather thoughtless; but you would have sufficient thought for both yourself and her.	Розамунда прелестная девушка, хотя и немного легкомысленная; но у вас хватит серьезности на двоих.
You ought to marry her.”	Вам следовало бы жениться на ней.
“Does she like me?” he asked.	- Разве я ей нравлюсь? - спросил он.
“Certainly; better than she likes any one else.	- Безусловно; больше, чем кто-либо.
She talks of you continually: there is no subject she enjoys so much or touches upon so often.”	Она не устает говорить о вас; этосамая увлекательная тема для нее, тема, котораяникогда ей не надоедает.
“It is very pleasant to hear this,” he said—“very: go on for another quarter of an hour.”And he actually took out his watch and laid it upon the table to measure the time.	- Очень приятно слышать, - сказал он, - очень; продолжайте в том жедухе еще четверть часа, - и он самым серьезным образом вынул часы и положил их на стол, чтобы видеть время.
“But where is the use of going on,” I asked, “when you are probably preparing some iron blow of contradiction, or forging a fresh chain to fetter your heart?”	- Но к чему продолжать, - спросила я, - когда вы, вероятно, ужеготовите ответный удар, намереваясь сокрушитьменя своими возражениями, иликуете новую цепь, чтобы заковать свое сердце?
“Don’t imagine such hard things.	- Не выдумывайте таких ужасов.
Fancy me yielding and melting, as I am doing: human love rising like a freshly opened fountain in my mind and overflowing with sweet inundation all the field I have so carefully and with such labour prepared—so assiduously sown with the seeds of good intentions, of self-denying plans.	Вообразите, что я таю и млею, - как оно и есть на самом деле; земная любовь поднимается в моей душе, как забившийвдруг родник, и заливает сладостными волнамиполя, которые я так усердно и стаким трудом возделывал, так старательно засевалсеменами добрых намерений исамоотречения.
And now it is deluged with a nectarous flood—the young germs swamped—delicious poison cankering them: now I see myself stretched on an ottoman in the drawing-room at Vale Hall at my bride Rosamond Oliver’s feet: she is talking to me with her sweet voice—gazing down on me with those eyes your skilful hand has copied so well—smiling at me with these coral lips.	А теперь они затоплены потоком нектара, молодые побеги гибнут- сладостный яд подтачивает их, и вот я вижу себя сидящим на оттоманке вгостиной Вейлхолла у ног моей невесты,Розамунды Оливер; она говорит со мнойсвоим нежным голосом, смотрит на меня этимисамыми глазами, которые вашаискусная рука так верно изобразила, улыбаетсямне своими коралловыми устами.
She is mine—I am hers—this present life and passing world suffice to me.	Она моя, я принадлежу ей; эта жизнь и этотпреходящий мир удовлетворяютменя.
Hush! say nothing—my heart is full of delight—my senses are entranced—let the time I marked pass in peace.”	Тише!Молчите!Мое сердце полно восторга, мои чувства зачарованы,дайте спокойно протечь этим сладостным минутам.
I humoured him: the watch ticked on: he breathed fast and low: I stood silent.	Я исполнила его просьбу; минуты шли, Я стояла молча и слушала его сдавленное и частое дыхание.
Amidst this hush the quartet sped; he replaced the watch, laid the picture down, rose, and stood on the hearth.	Так, в безмолвии, прошло четверть часа; он спрятал часы, отодвинул портрет, встал и подошел к очагу.

“Now,” said hc, “that littlc spacc was givcn to dclirium and dclusion.	- Итак, - сказал он, - эти короткие минуты былиотданы иллюзиям ибреду.
I rcstcd my tcmplcs on thc brcast of tcmptation, and put my ncck voluntarily undcr hcr yokc of flowcrs.I tastcd hcr cup.	Моя голова покоилась на лоне соблазна, ясклонил шею под егоцветочное ярмо и отведал из его кубка.
Thc pillow was burning: thcrc is an asp in thc garland: thc winc has a bittcr tastc: hcr promiscs arc hollow—hcr offcrs falsc: I scc and know all this.”	Но я увидел, что моя подушка горит; в цветочной гирлянде - оса; вино отдает горечью; обещания моего искусителя лживы, его предложения обманчивы.Все это я вижу и знаю.
I gazcd at him in wondcr.	Я посмотрела на него удивленно.
“It is strangc,” pursucd hc, “that whilc I lovc Rosamond Olivcr so wildly—with all thc intcnsity, indccd, of a first passion, thc objcct of which is cxquisitcly bcautiful, graccful, fascinating—I cxpcricncc at thc samc timc a calm, unwarpcd consciousncss that shc would not makc mc a good wifc; that shc is not thc partncr suitcd to mc; that I should discovcr this within a ycar aftcr marriagc; and that to twclvc months’ rapturc would succccd a lifctimc of rcgrct.	- Как странно, - продолжал он, - хотя я люблю Розамунду Оливер безумно,со всей силой первой подлинной страсти и предмет моей любви утонченно прекрасен, - я в то же самое время испытываю твердую, непреложную уверенность, что она не будет для меня хорошей женой, что она не та спутницажизни, какая мне нужна; я обнаружу это через год после нашей свадьбы, и задвенадцатью блаженными месяцами последует целая жизнь, полная сожалений.
This I know.”	Яэто знаю.
“Strangc indccd!”I could not hclp cjaculating.	- Как странно! - вырвалось у меня невольно.
“Whilc somcthing in mc,” hc wcnt on, “is acutcly scnsiblc to hcr charms, somcthing clsc is as dccply imprcsscd with hcr dcfccts: thcy arc such that shc could sympathisc in nothing I aspired to—co-opcratc in nothing I undcrtook.	- Что-то во мне, - продолжал он, - чрезвычайно чувствительно к еечарам, но наряду с этим я остро ощущаю еенедостатки: она не сможетразделять мои стремления и помогать мне.
Rosamond a suffcrcr, a labourcr, a fcmalc apostlc?	Розамунде ли быть страдалицей, труженицей, женщиной-апостолом?
Rosamond a missionary’s wifc?	Розамунде ли быть женой миссионера?
No!”	Нет!
“But you nccd not bc a missionary.	- Но вам незачем быть миссионером.
You might rclinquish that schcmc.”	Вы могли бы отказаться от своих намерений.
“Rclinquish!	- Отказаться?
What! my vocation?	Как?От моего призвания?
My grcat work?	От моего великого дела?
My foundation laid on carth for a mansion in hcavcn?	Отфундамента, заложенного на земле для небесной обители?
My hopcs of bcing numbcrcd in thc band who havc mcrgcd all ambitions in thc glorious onc of bcttcring thcir racc—of carrying knowlcdgc into thc rcalms of ignorancc—of substituting pcacc for war—frccdom for bondagc—rcligion for supcrstition—thc hopc of hcavcn for thc fcar of hcll?	От надежды быть всонме тех, для кого все честолюбивые помыслыслились в один великий порыв -нести знания в царство невежества, религиювместо суеверия, надежду нанебесное блаженство вместо ужаса преисподней?
Must I rclinquish that?	Отказаться от этого?
It is dcarcr than thc blood in my vcins.	Да ведьэто дороже для меня, чем кровь в моих жилах.

It is what I have to look forward to, and to live for.”	Это та цель, которую я поставил себе, ради которой я живу!
After a considerable pause, I said—“And Miss Oliver?	После продолжительной паузы я сказала: - А мисс Оливер?
Are her disappointment and sorrow of no interest to you?”	Ее разочарование, ее горе - ничто для вас?
“Miss Oliver is ever surrounded by suitors and flatterers: in less than a month, my image will be effaced from her heart.	- Мисс Оливер всегда окружена поклонниками и льстецами; не пройдет имесяца, как мой образ бесследно изгладится из ее сердца.
She will forget me; and will marry, probably, some one who will make her far happier than I should do.”	Она забудет меня и,вероятно, выйдет замуж за человека, с которым будет гораздо счастливее, чем со мной.
“You speak coolly enough; but you suffer in the conflict.	- Вы говорите с достаточным хладнокровием, новы страдаете от этойборьбы.
You are wasting away.”	Вы таете на глазах.
“No.	- Нет.
If I get a little thin, it is with anxiety about my prospects, yet unsettled—my departure, continually procrastinated.	Если я немного похудел, то из-за тревоги о будущем; оно все ещене устроено - мой отъезд постоянно откладывается.
Only this morning, I received intelligence that the successor, whose arrival I have been so long expecting, cannot be ready to replace me for three months to come yet; and perhaps the three months may extend to six.”	Сегодня утром я получилизвестие, что мой преемник, которого я так долго жду, приедет не раньше чемчерез три месяца; а может быть, эти три месяца растянутся на полгода.
“You tremble and become flushed whenever Miss Oliver enters the schoolroom.”	- Как только мисс Оливер входит в класс, вы дрожите и краснеете.
Again the surprised expression crossed his face.	Снова на лице его промелькнуло изумление.
He had not imagined that a woman would dare to speak so to a man.	Он не представлял себе, чтоженщина посмеет так говорить с мужчиной.
For me, I felt at home in this sort of discourse.	Что же до меня - я чувствовала себя совершенно свободно во время таких разговоров.
I could never rest in communication with strong, discreet, and refined minds, whether male or female, till I had passed the outworks of conventional reserve, and crossed the threshold of confidence, and won a place by their heart’s very hearthstone.	При общении с сильными,скрытными и утонченными душами, мужскимиили женскими, я не успокаивалась дотех пор, пока мне не удавалось сломитьпреграды условной замкнутости,перешагнуть границу умеренной откровенности изавоевать место у самогоалтаря их сердца.
“You are original,” said he, “and not timid.	- Вы в самом деле оригинальны, - сказал он, - и не лишены мужества.
There is something brave in your spirit, as well as penetrating in your eye; but allow me to assure you that you partially misinterpret my emotions.	Увас смелая душа и проницательный взор; но, уверяю вас, вы не совсем верно истолковываете мои чувства.
You think them more profound and potent than they are.	Вы считаете их более глубокими и сильными, чем они есть.
You give me a larger allowance of sympathy than I have a just claim to.	Вы приписываете мне чувства, на которые я вряд ли способен.
When I colour, and when I shade before Miss Oliver, I do not pity myself.	Когдая краснею и дрожу перед мисс Оливер, мне не жалко себя.

I scorn the weakness.	Я презираю свою слабость.
I know it is ignoble: a mere fever of the flesh: not, I declare, the convulsion of the soul.	Я знаю, что она позорна: это всего лишь волнение плоти, а не... -я утверждаю это - не лихорадка души.
That is just as fixed as a rock, firm set in the depths of a restless sea.	Моя душа тверда, как скала, незыблемо встающая из бездны бушующего моря.
Know me to be what I am—a cold hard man.”	Узнайте же меня в моем истинном качестве - холодного и черствого человека.
I smiled incredulously.	Я недоверчиво улыбнулась.
“You have taken my confidence by storm,” he continued, “and now it is much at your service.	- Вы вызвали меня на откровенность, - продолжал он, - и теперь она к вашим услугам.
I am simply, in my original state—stripped of that blood-bleached robe with which Christianity covers human deformity—a cold, hard, ambitious man.	Если отбросить те белоснежные покровы, которыми христианствопокрывает человеческое уродство, я по своей природе окажусь холодным, черствым, честолюбивым.
Natural affection only, of all the sentiments, has permanent power over me.	Из всех чувств только естественныепривязанностиимеют надо мной власть.
Reason, and not feeling, is my guide; my ambition is unlimited: my desire to rise higher, to do more than others, insatiable.	Разум, а не чувство ведет меня, честолюбие мое безгранично, моя жажда подняться выше, совершить больше других - неутолима.
I honour endurance, perseverance, industry, talent; because these are the means by which men achieve great ends and mount to lofty eminence.	Я ценю в людях выносливость, постоянство, усердие, талант; ибо это средства, с помощью которых осуществляются великие цели и достигается высокое превосходство.
I watch your career with interest, because I consider you a specimen of a diligent, orderly, energetic woman: not because I deeply compassionate what you have gone through, or what you still suffer.”	Я наблюдаю вашу деятельность с интересом потому, что считаювас образцом усердной, деятельной, энергичной женщины, а вовсе не потому,чтобы я глубоко сострадал перенесенным вамииспытаниям или теперешним вашимпечалям.
“You would describe yourself as a mere pagan philosopher,” I said.	- Вы изображаете себя языческим философом, -сказала я.
“No.	- Нет.
There is this difference between me and deistic philosophers: I believe; and I believe the Gospel.	Между мной и философами-деистами большая разница: я верую, и верую в евангелие.
You missed your epithet.	Вы ошиблись прилагательным.

I am not a pagan, but a Christian philosophcr—a followcr of thc scct of Jcsus.As His disciplc I adopt His purc, His mcrciful, His bcnignant doctrincs.I advocatc thcm: I am sworn to spread thcm.Won in youth to rcligion, shc has cultivatcd my original qualitics thus:—From thc minutc gcrm, natural affcction, shc has dcvclopcd thc ovcrshadowing trcc, philanthropy.From thc wild stringy root of human uprightncss, shc has rcarcd a duc scnsc of thc Divinc justicc.Of thc ambition to win powcr and rcnown for my wrctchcd sclf, shc has formcd thc ambition to sprcad my Mastcr’s kingdom; to achicvc victorics for thc standard of thc cross.So much has rcligion donc for mc; turning thc original matcrials to thc bcst account; pruning and training naturc.But shc could not cradicatc naturc: nor will it bc cradicatcd ‘till this mortal shall put on immortality.’”	Я не языческий, ахристианский философ - последователь Иисуса.
Having said this, hc took his hat, which lay on thc tablc bcsidc my palcttc.Oncc morc hc lookcd at thc portrait.	Он взял свою шляпу, лежавшую на столе возле моей палитры, и еще раз взглянул на портрет.
“Shc is lovcly,” hc murmurcd.	- Она действительно прелестна, - прошептал он.
“Shc is wcll namcd thc Rosc of thc World, indccd!”	- Она справедливоназвана"Роза Мира".
“And may I not paint onc likc it for you?”	- Не написать ли мне еще такой портрет для вас?
“Cui bono? No.”	- Cui bonc? [Зачем? (ит.)] Нет.
Hc drcw ovcr thc picture thc shcct of thin papcr on which I was accustomcd to rcst my hand in painting, to prcvcnt thc cardboard from bcing sullicd.	Он накрыл портрет листом тонкой бумаги, на который я обычно клала руку, чтобы не запачкать картон.
What hc suddcnly saw on this blank papcr, it was impossiblc for mc to tcll; but somcthing had caught his cyc.	Не знаю, что он вдруг там увидел, но что-то привлекло его внимание.
Hc took it up with a snatch; hc lookcd at thc cdgc; thcn shot a glancc at mc, incxprcssibly pcculiar, and quitc incomprchcnsiblc: a glancc that sccmcd to takc and makc notc of cvcry point in my shapc, facc, and drcss; for it travcrscd all, quick, kccn as lightning.	Он схватил лист, посмотрел на него, затем бросил наменя взгляд, невыразимо странный и совершенно мне непонятный; взгляд, который, казалось, отметил каждую черточку моей фигуры, ибо он охватил меня всю, точно молния.
His lips partcd, as if to spcak: but hc chcckcd thc coming scntcncc, whatcvcr it was.	Его губы дрогнули, словно он что-то хотел сказать, ноудержался и не произнес ни слова.
“What is thc mattcr?” I askcd.	- Что случилось? - спросила я.
“Nothing in thc world,” was thc reply; and, replacing thc papcr, I saw him dcxtcrously tcar a narrow slip from thc margin.	- Решительно ничего, - был ответ, и я увидела, как, положив бумагу наместо, он быстро оторвал от нее узкую полосу.
It disappcarcd in his glovc; and, with onc hasty nod and “good-aftcrnoon,” hc vanishcd.	Она исчезла в его перчатке; поспешно кивнув мне и бросив на ходу: "Добрый вечер", он исчез.
“Wcll!”	- Вот так история! - воскликнула я.

I exclaimed, using an expression of the district, “that caps the globe, however!”I, in my turn, scrutinised the paper; but saw nothing on it save a few dingy stains of paint where I had tried the tint in my pencil.	Я внимательно осмотрела бумагу, но ничего на ней не обнаружила, кроменескольких темных пятен краски там, где я пробовала кисть.
I pondered the mystery a minute or two; but finding it insolvable, and being certain it could not be of much moment, I dismissed, and soon forgot it.CHAPTER XXXIII	Минуту-другую яразмышляла над этой загадкой, но, не будучи в силах ее разгадать и считая,что она не может иметь для меня особого значения, я выбросила ее из головы и скоро о ней забыла.Глава XXXIII
When Mr. St. John went, it was beginning to snow; the whirling storm continued all night.	Когда мистер Сент-Джон уходил, начиналсяснегопад; метель продолжаласьвсю ночь и весь следующий день; к вечеру долинабыла занесена и стала почтинепроходимой.
The next day a keen wind brought fresh and blinding falls; by twilight the valley was drifted up and almost impassable.	Я закрыла ставни, заложила циновкой дверь, чтобы под нее ненамело снегу, и подбросила дров в очаг.
I had closed my shutter, laid a mat to the door to prevent the snow from blowing in under it, trimmed my fire, and after sitting nearly an hour on the hearth listening to the muffled fury of the tempest, I lit a candle, took down	Я просидела около часа у огня, прислушиваясь к глухому завыванию вьюги, наконец зажгла свечу, взяла с полки
“Marmion,” and beginning—	"Мармиона" и начала читать:
“Day set on Norham’s castled steep,And Tweed’s fair river broad and deep, And Cheviot’s mountains lone;The massive towers, the donjon keep,The flanking walls that round them sweep, In yellow lustre shone”—	Над кручей Нордгема закат, Лучи над Твид-рекой горят, Над замком, над холмами, Сверкает грозных башен ряд, И, сбросив траурный наряд, Стена оделась в пламя... [Перевод Б.Лейтина]
I soon forgot storm in music.	и быстро позабыла бурю ради музыки стиха.
I heard a noise: the wind, I thought, shook the door.	Вдруг послышался шум."Это ветер, - решила я, - сотрясает дверь".
No; it was St. John Rivers, who, lifting the latch, came in out of the frozen hurricane—the howling darkness—and stood before me: the cloak that covered his tall figure all white as a glacier.	Нонет, - это был Сент-Джон Риверс, который,открыв дверь снаружи, появился изнедр леденящего мрака и воющего урагана итеперь стоял передо мной; плащ,окутывавший его высокую фигуру, был бел, какглетчер.
I was almost in consternation, so little had I expected any guest from the blocked-up vale that night.	Я прямо оцепенела отизумления, таким неожиданным был для меня в этот вечер приход гостя из занесенной снегом долины.
“Any ill news?” I demanded.	- Дурные вести? - спросила я.
“Has anything happened?”	- Что-нибудь случилось?
“No.	- Нет.

How very easily alarmed you are!” he answered, removing his cloak and hanging it up against the door, towards which he again coolly pushed the mat which his entrance had deranged.He stamped the snow from his boots.	Как легко вы пугаетесь! - отвечал он, снимая плащи вешая его надверь.Затем он спокойно водворил на место циновку, отодвинутую им привходе, и принялся стряхивать снег со своих башмаков.
“I shall sully the purity of your floor,” said he, “but you must excuse me for once.”	- Я наслежу вам тут, - сказал Сент-Джон, - но вы,уж так и быть, меняизвините.
Then he approached the fire.	- Тут он подошел к огню.
“I have had hard work to get here, I assure you,” he observed, as he warmed his hands over the flame.	- Мне стоило немалого труда добраться довас, право же, - продолжал он, грея руки надпламенем.
“One drift took me up to the waist; happily the snow is quite soft yet.”	- Я провалился всугроб по пояс; к счастью, снег еще совсем рыхлый.
“But why are you come?”I could not forbear saying.	- Но зачем же вы пришли? - не удержалась я.
“Rather an inhospitable question to put to a visitor; but since you ask it, I answer simply to have a little talk with you; I got tired of my mute books and empty rooms.	- Довольно-таки негостеприимно с вашейстороны задавать такой вопрос,но раз уж вы спросили, я отвечу: просто чтобынемного побеседовать с вами; яустал от своих немых книг и пустых комнат.
Besides, since yesterday I have experienced the excitement of a person to whom a tale has been half-told, and who is impatient to hear the sequel.”	Кроме того, я со вчерашнего дня испытываю нетерпение человека, которому рассказали повесть до половины и ему хочется поскорее услышать продолжение.
He sat down.	Он уселся.
I recalled his singular conduct of yesterday, and really I began to fear his wits were touched.	Я вспомнила его странное поведение накануне и началаопасаться, не повредился ли он в уме.
If he were insane, however, his was a very cool and collected insanity: I had never seen that handsome-featured face of his look more like chiselled marble than it did just now, as he put aside his snow-wet hair from his forehead and let the firelight shine free on his pale brow and cheek as pale, where it grieved me to discover the hollow trace of care or sorrow now so plainly graved.	Однако если Сент-Джон и помешался, тоэто было очень сдержанное и рассудительноепомешательство.Никогда еще его красивое лицо так не напоминало мраморное изваяние, как сейчас; он откинул намокшие от снега волосы со лба, и огонь озарил его бледный лоб и столь жебледные щеки; к своему огорчению, я заметила наего лице явные следы забот ипечали.
I waited, expecting he would say something I could at least comprehend; but his hand was now at his chin, his finger on his lip: he was thinking.It struck me that his hand looked wasted like his face.	Я молчала, ожидая, что он скажет что-нибудь более вразумительное, ноон поднес руку к подбородку, приложил палец к губам; он размышлял.
A perhaps uncalled-for gush of pity came over my heart: I was moved to say—	Неожиданный порыв жалости охватил мое сердце; я невольно сказала:
“I wish Diana or Mary would come and live with you: it is too bad that you should be quite alone; and you are recklessly rash about your own health.”	- Как было бы хорошо, если бы Диана и Мери поселились с вами; этоникуда не годится, что вы совсем один: вы непростительно пренебрегаете своим здоровьем.
“Not at all,” said he:	- Нисколько, - сказал он.

“I carc for mysclf whcn ncccssary. I am wcll now.	- Я забочусь о себе, когда это необходимо; сейчас я здоров.
What do you scc amiss in mc?”	Что вы видите во мне необычного?
This was said with a carclcss, abstractcd indiffcrcncc, which showcd that my solicitudc was, at lcast in his opinion, wholly supcrfluous.	Это было сказано с небрежным и рассеяннымравнодушием, и я поняла, чтомое вмешательство показалось ему неуместным.
I was silcnccd.	Я смолкла.
Hc still slowly movcd his fingcr ovcr his uppcr lip, and still his cyc dwclt drcamily on thc glowing gratc; thinking it urgcnt to say somcthing, I askcd him prcscntly if hc fclt any cold draught from thc door, which was bchind him.	Он все еще продолжал водить пальцем по верхней губе, а его взорпо-прежнему был прикован к пылающемуочагу; считая нужным что-нибудьсказать, я спросила его, не дует ли ему от двери.
“No, no!” hc rcspondcd shortly and somcwhat tcstily.	- Нет, нет, - отвечал он отрывисто и даже с каким-то раздражением.
“Wcll,” I rcflcctcd, “if you won’t talk, you may bc still; I’ll lct you alonc now, and rcturn to my book.”	"Что ж, - подумала я, - если вам не угодноговорить, можете молчать; яоставлю вас в покое и вернусь к своей книге".
So I snuffcd thc candlc and rcsumcd thc pcrusal of “Marmion.”	Я сняла нагар со свечи и вновь принялась зачтение"Мармиона".
Hc soon stirrcd; my cyc was instantly drawn to his movcmcnts; hc only took out a morocco pockct-book, thcncc produccd a lcttcr, which hc rcad in silcncc, foldcd it, put it back, rclapscd into mcditation.	НаконецСент-Джон сделал какое-то движение; я исподтишка наблюдала за ним; он достал переплетенную в сафьян записную книжку, вынул оттуда письмо, молча прочел,сложил, положил обратно и вновь погрузился в раздумье.
It was vain to try to rcad with such an inscrutablc fixture bcforc mc; nor could I, in impaticncc, conscnt to bc dumb; hc might rcbuff mc if hc likcd, but talk I would.	Напрасно я стараласьвновь углубиться в свою книгу: загадочное поведение Сент-Джона мешало мне сосредоточиться.В своем нетерпении я не могла молчать; пусть оборвет меня,если хочет, но я заговорю с ним.
“Havc you hcard from Diana and Mary latcly?”	- Давно вы не получали вестей от Дианы и Мери?
“Not sincc thc lcttcr I showcd you a wcck ago.”	- После письма, которое я показывал вам неделю назад, - ничего.
“Thcrc has not bccn any changc madc about your own arrangcmcnts?	- А в ваших личных планах ничего не изменилось?
You will not bc summoncd to lcavc England sooncr than you cxpcctcd?”	Вам не придетсяпокинуть Англию раньше, чем вы ожидали?
“I fcar not, indccd: such chancc is too good to bcfall mc.”	- Боюсь, что нет; это было бы слишком большой удачей.
Bafflcd so far, I changcd my ground.I bcthought mysclf to talk about thc school and my scholars.	Получив отпор, я решила переменить тему изаговорила о школе и о своихученицах.
“Mary Garrctt’s mothcr is bcttcr, and Mary camc back to thc school this morning, and I shall havc four ncw girls ncxt wcck from thc Foundry Closc—thcy would havc comc to-day but for thc snow.”	- Мать Мери Гаррет поправляется, она уже была сегодня в школе.У менябудут на следующей неделе еще четыре новые ученицы из Фаундри-Клоз, они не пришли сегодня только из-за метели.
“Indccd!”	- Вот как?
“Mr. Olivcr pays for two.”	- За двоих будет платить мистер Оливер.
“Docs hc?”	- Разве?
“Hc mcans to givc thc wholc school a trcat at Christmas.”	- Он собирается на рождество устроить для всей Школы праздник.

“I know.”	- Знаю.
“Was it your suggestion?”	- Это вы ему подали мысль?
“No.”	- Нет.
“Whose, then?”	- Кто же тогда?
“His daughter’s, I think.”	- Вероятно, его дочь.
“It is like her: she is so good-natured.”	- Это похоже на нее; она очень добрая.
“Yes.”	- Да.
Again came the blank of a pause: the clock struck eight strokes.	Опять наступила пауза; часы пробили восемь.
It aroused him; he uncrossed his legs, sat erect, turned to me.	Сент-Джон очнулся; онпеременил позу, выпрямился и повернулся ко мне.
“Leave your book a moment, and come a little nearer the fire,” he said.	- Бросьте на минуту книгу и садитесь ближе к огню.
Wondering, and of my wonder finding no end, I complied.	Не переставая удивляться, я повиновалась.
“Half-an-hour ago,” he pursued,“I spoke of my impatience to hear the sequel of a tale: on reflection, I find the matter will be better managed by my assuming the narrator’s part, and converting you into a listener.	- Полчаса назад, - продолжал он, - я сказал, что мне не терпитсяуслышать продолжение одного рассказа; подумав, я решил, что будет лучше,если я возьму на себя роль рассказчика, а вы слушательницы.
Before commencing, it is but fair to warn you that the story will sound somewhat hackneyed in your ears; but stale details often regain a degree of freshness when they pass through new lips.	Прежде чемначать, считаю нужным предупредить вас, что эта история покажется вамдовольно заурядной; однако избитые подробностинередко приобретают некоторуюсвежесть, когда мы слышим их из новых уст.
For the rest, whether trite or novel, it is short.	Впрочем, какой бы она ни была -обычной или своеобразной, - она не отнимет у васмного времени.
“Twenty years ago, a poor curate—never mind his name at this moment—fell in love with a rich man’s daughter; she fell in love with him, and married him, against the advice of all her friends, who consequently disowned her immediately after the wedding.	Двадцать лет назад один бедный викарий, - как его звали, для нас вданную минуту безразлично, - влюбился в дочьбогатого человека; она отвечалаему взаимностью и вышла за него замуж вопрекисоветам всех своих близких,которые тотчас после свадьбы отказались от нее.
Before two years passed, the rash pair were both dead, and laid quietly side by side under one slab. (I have seen their grave; it formed part of the pavement of a huge churchyard surrounding the grim, soot-black old cathedral of an overgrown manufacturing town in —shire.) They left a daughter, which, at its very birth, Charity received in her lap—cold as that of the snow-drift I almost stuck fast in to-night.	Не прошло и двух лет, как эта легкомысленная чета умерла, и оба онимирно легли под одной плитой. (Я видел их могилу, она находится на большом кладбище, подле мрачного, черного, как сажа, собора в одном перенаселенном промышленном городе ...ширского графства.)Они оставили дочь, которую с самого еерождения милосердие приняло всвои объятия, холодные, как объятия сугроба, вкотором я чуть не утонулсегодня вечером.
Charity carried the friendless thing to the house of its rich maternal relations; it was reared by an aunt-in-law, called (I come to names now) Mrs. Reed of Gateshead.	Милосердие привело бесприютную сиротку в дом ее богатойродни с материнской стороны; ее воспитывала жена дяди (теперь я дошел до имен), миссис Рид из Гейтсхэда...
You start—did you hear a noise?	Вы вздрогнули?..Вы услышали шум?

I daresay it is only a rat scrambling along the rafters of the adjoining schoolroom: it was a barn before I had it repaired and altered, and barns are generally haunted by rats.—To proceed.	Это,вероятнее всего, крыса скребется на чердаке соседнего класса; там был амбар, пока я не перестроил и не переделал его, - а в амбарах обычно водятся крысы.Я продолжаю.
Mrs. Reed kept the orphan ten years: whether it was happy or not with her, I cannot say, never having been told; but at the end of that time she transferred it to a place you know—being no other than Lowood School, where you so long resided yourself.	Миссис Рид держала у себя сиротку в течение десяти лет; была лидевочка счастлива у нее, я затрудняюсь вамсказать, ибо ничего об этом неслышал; но к концу этого срока миссис Ридотправила племянницу туда, где высами так долго пробыли, - а именно вЛовудскую школу.
It seems her career there was very honourable: from a pupil, she became a teacher, like yourself—really it strikes me there are parallel points in her history and yours—she left it to be a governess: there, again, your fates were analogous; she undertook the education of the ward of a certain Mr. Rochester.”	Видимо, девочкасделала там весьма достойную карьеру; из ученицы она стала учительницей, подобно вам, - меня поражает, что есть ряд совпадений в ее истории и вашей,- но вскоре она покинула училище и поступила на место гувернантки, - и тутваши судьбы опять оказались схожими, - она взялана себя воспитание девочки,опекуном которой был мистер Рочестер.
“Mr. Rivers!” I interrupted.	- Мистер Риверс! - прервала я его.
“I can guess your feelings,” he said, “but restrain them for a while: I have nearly finished; hear me to the end.	- Я догадываюсь о ваших чувствах, - сказал он, -но возьмите себя вруки, я почти кончил; выслушайте меня.
Of Mr. Rochester’s character I know nothing, but the one fact that he professed to offer honourable marriage to this young girl, and that at the very altar she discovered he had a wife yet alive, though a lunatic.	О личности мистера Рочестера я ничегоне знаю, кроме одного факта: что он предложилэтой молодой девушке законноесупружество, и уже перед алтарем обнаружилось,что у него есть жена, хотя исумасшедшая.
What his subsequent conduct and proposals were is a matter of pure conjecture; but when an event transpired which rendered inquiry after the governess necessary, it was discovered she was gone—no one could tell when, where, or how.	Каковы были его дальнейшее поведение инамерения, никто не знает, тутможно только гадать; но когда произошло однособытие, вызвавшее интерес ксудьбе гувернантки, и начались официальныерозыски, выяснилось, что онаушла, - и никто не знает, куда и как.
She had left Thornfield Hall in the night; every research after her course had been vain: the country had been scoured far and wide; no vestige of information could be gathered respecting her.	Она покинула Торнфильдхолл ночью,после того как расстроился ее брак, и всепопытки разыскать ее оказалисьтщетными; ее искали по всем окрестностям, ноничего не удалось узнать.
Yet that she should be found is become a matter of serious urgency: advertisements have been put in all the papers; I myself have received a letter from one Mr. Briggs, a solicitor, communicating the details I have just imparted.	Однако найти ее надо было во что бы то ни стало.Во всех газетах были помещены объявления.Я получил письмо от некоего мистера Бриггса,поверенного, сообщившего мне подробности, которые я вам только что изложил.
Is it not an odd tale?”	Не правда ли, странная история?

“Just tcll mc this,” said I, “and sincc you know so much, you surcly can tcll it mc—what of Mr. Rochcstcr?	- Скажите мне только одно, - попросила я, - ведь вы теперь все знаете,- что с мистером Рочестером?!
How and whcrc is hc? What is hc doing?	Где он сейчас и что делает?
Is hc wcll?”	Здоров ли?
“I am ignorant of all conccrning Mr. Rochcstcr: thc lcttcr ncvcr mcntions him but to narratc thc fraudulcnt and illcgal attcmpt I havc advcrtcd to.	- Что касается мистера Рочестера, то мне ничего не известно.Авторписьма упоминает о нем лишь в связи с его бесчестной, противозаконной попыткой, о которой я уже говорил.
You should rathcr ask thc namc of thc govcrncss—thc naturc of thc cvcnt which rcquircs hcr appcarancc.”	Вам бы скорее следовало спросить об имени гувернантки и о том, что это за событие, которое потребовало ее розысков.
“Did no onc go to Thornficld Hall, thcn?	- Так, значит, никто не ездил в Торнфильдхолл?
Did no onc scc Mr. Rochcstcr?”	Никто не видел мистера Рочестера?
“I supposc not.”	- Думаю, что нет.
“But thcy wrotc to him?”	- А ему писали?
“Of coursc.”	- Конечно.
“And what did hc say?	- И что же он ответил?
Who has his lcttcrs?”	У кого находятся его письма?
“Mr. Briggs intimatcs that thc answcr to his application was not from Mr. Rochcstcr, but from a lady: it is signcd	- Мистер Бриггс сообщает, что ответ на его запрос был получен не отмистера Рочестера, а от какой-то дамы; он подписан
‘Alicc Fairfax.’”	"Алиса Фэйрфакс".
I fclt cold and dismaycd: my worst fcars thcn wcrc probably truc: hc had in all probability lcft England and rushcd in rccklcss dcspcration to somc formcr haunt on thc Contincnt.	Я похолодела от ужаса; мои худшие опасения, видимо, сбывались: он,вероятно, покинул Англию и в безутешном отчаянии поспешил в одно из тех мест, где живал прежде.
And what opiatc for his scvcrc suffcrings—what objcct for his strong passions—had hc sought thcrc?	Какой бальзам для своей нестерпимой боли, какоеприбежище для своих бурных страстей искал он там?
I darcd not answcr thc qucstion.	Я не решалась ответить на этот вопрос.
Oh, my poor mastcr—oncc almost my husband—whom I had oftcn callcd “my dcar Edward!”	О мой бедный хозяин, почти ставший моим мужем, кого я так часто называла "мой дорогой Эдвард"!
“Hc must havc bccn a bad man,” obscrvcd Mr. Rivcrs.	- Он, вероятно, был дурным человеком, - заметил мистер Риверс.
“You don’t know him—don’t pronouncc an opinion upon him,” I said, with warmth.	- Вы не знаете его, поэтому не делайте никакихвыводов, - сказала ягорячо.
“Vcry wcll,” hc answcrcd quictly: “and indccd my hcad is othcrwisc occupicd than with him: I havc my talc to finish.	- Хорошо, - отвечал он спокойно, - да и головамоя занята совсем нетем; мне нужно докончить рассказ.
Sincc you won’t ask thc govcrncss’s namc, I must tcll it of my own accord.	Если вы не спрашиваете, как зовут гувернантку, я должен сам назвать ее имя.
Stay!I havc it hcrc—it is always morc satisfactory to scc important points writtcn down, fairly committcd to black and whitc.”	Постойте, оно у меня здесь, -всего лучше видеть важные вещи написаннымикак полагается - черным побелому.

And the pocket-book was again deliberately produced, opened, sought through; from one of its compartments was extracted a shabby slip of paper, hastily torn off: I recognised in its texture and its stains of ultra-marine, and lake, and vermillion, the ravished margin of the portrait-cover.	И он снова вытащил записную книжку, открыл ее и стал что-то в нейискать; из одного отделения он вынул измятую, наспех оторванную полоскубумаги: я узнала по форме и по пятнам ультрамарина, краплака и киновари похищенный у меня обрывок бумажного листа.
He got up, held it close to my eyes: and I read, traced in Indian ink, in my own handwriting, the words	Он встал и поднес полоску к моимглазам; я прочла выведенные тушью и моимсобственным почерком слова:
“Jane Eyre”—the work doubtless of some moment of abstraction.	"ДженЭйр", - без сомнения, результат минутной рассеянности.
“Briggs wrote to me of a Jane Eyre:” he said, “the advertisements demanded a Jane Eyre: I knew a Jane Elliott.—I confess I had my suspicions, but it was only yesterday afternoon they were at once resolved into certainty.	- Бриггс писал мне о Джен Эйр, - сказал он, -объявления называют Джен Эйр; а я знаю Джен Эллиот.Сознаюсь, у меня были подозрения, но только вчеравечером они превратились в уверенность.
You own the name and renounce the alias?”	Вы признаете, что это ваше имя, и отказываетесь от псевдонима?
“Yes—yes; but where is Mr. Briggs?	- Да-Да...Но где же мистер Бриггс?
He perhaps knows more of Mr. Rochester than you do.”	Может быть, он знает больше вашего о мистере Рочестере...
“Briggs is in London.I should doubt his knowing anything at all about Mr. Rochester; it is not in Mr. Rochester he is interested.	- Бриггс в Лондоне; я сомневаюсь, чтобы ончто-нибудь знал о мистереРочестере; его интересует не мистер Рочестер.
Meantime, you forget essential points in pursuing trifles: you do not inquire why Mr. Briggs sought after you—what he wanted with you.”	Однако вы заняты пустяками изабываете о существенном, вы не спрашиваете,зачем мистер Бриггс разыскиваетвас, что ему от вас нужно.
“Well, what did he want?”	- Ну, что же ему нужно?
“Merely to tell you that your uncle, Mr. Eyre of Madeira, is dead; that he has left you all his property, and that you are now rich—merely that—nothing more.”	- Только сообщить вам, что ваш дядя, мистер Эйр, проживавший наМадейре, умер, что он оставил вам все свое состояние и что вы теперь богаты,- только это, больше ничего.
“I!—rich?”	- Я?Богата?
“Yes, you, rich—quite an heiress.”	- Да, да, богаты - наследница большого состояния.
Silence succeeded.	Последовала пауза.
“You must prove your identity of course,” resumed St. John presently: “a step which will offer no difficulties; you can then enter on immediate possession.	- Конечно, вы должны удостоверить свою личность, - вновь заговорилСент-Джон, - но это не представит трудностей; и тогда вы можете немедленно вступить во владение наследством.
Your fortune is vested in the English funds; Briggs has the will and the necessary documents.”	Ваши деньги помещены в английские бумаги; у Бриггса имеется завещание и необходимые документы.
Here was a new card turned up!	Итак, мне выпала новая карта!

It is a fine thing, reader, to be lifted in a moment from indigence to wealth—a very fine thing; but not a matter one can comprehend, or consequently enjoy, all at once.	Удивительное это превращение, читатель, -быть в один миг перенесенной из нищеты в богатство, - поистине замечательное превращение!Но этого как-то сразу не охватить, а потому и не чувствуешь вовсей полноте счастья, выпавшего тебе на долю.
And then there are other chances in life far more thrilling and rapture-giving: this is solid, an affair of the actual world, nothing ideal about it: all its associations are solid and sober, and its manifestations are the same.	А кроме того, в жизни естьдругие радости, гораздо более волнующие изахватывающие; богатство - этонечто материальное, нечто целиком относящеесяк внешней сфере жизни, в немнет ничего идеального, все связанное с ним носитхарактер трезвого расчета;и таковы же соответствующие чувства.
One does not jump, and spring, and shout hurrah! at hearing one has got a fortune; one begins to consider responsibilities, and to ponder business; on a base of steady satisfaction rise certain grave cares, and we contain ourselves, and brood over our bliss with a solemn brow.	Люди не прыгают и не кричат "ура",узнав, что они получили состояние; наоборот,они сейчас же начинаютразмышлять о свалившихся на них обязанностях ивсяких делах, мы довольны, нопоявляются серьезные заботы, и мы размышляемо своем счастье с нахмуреннымчелом.
Besides, the words Legacy, Bequest, go side by side with the words, Death, Funeral.	Кроме того, слова: "завещание", "наследство" сочетаются со словами "смерть", "похороны".
My uncle I had heard was dead—my only relative; ever since being made aware of his existence, I had cherished the hope of one day seeing him: now, I never should.	Я узнала, что умер мой дядя, единственный мойродственник; с тех пор как я услышала о его существовании, я лелеяла надежду все-таки увидеть его; теперь этого уже никогда не будет.
And then this money came only to me: not to me and a rejoicing family, but to my isolated self.	К тому же деньгидостались только мне; не мне и моему ликующему семейству, а лишь моей одинокой особе.
It was a grand boon doubtless; and independence would be glorious—yes, I felt that—that thought swelled my heart.	Все же это великое благо, и какое счастьечувствовать себянезависимой!Да, это я поняла - и эта мысль переполнила мое сердце радостью.
“You unbend your forehead at last,” said Mr. Rivers.	- Наконец-то вы подняли голову, - сказал мистер Риверс.
“I thought Medusa had looked at you, and that you were turning to stone.Perhaps now you will ask how much you are worth?”	- Я уже думал,что вы заглянули в глаза Медузе и окаменели; может быть, теперь вы спросите, как велико ваше состояние?
“How much am I worth?”	- Как велико мое состояние?
“Oh, a trifle!	- О, совершенные пустяки!
Nothing of course to speak of—twenty thousand pounds, I think they say—but what is that?”	Собственно, не о чем и говорить -каких-нибудь двадцать тысяч фунтов, кажется так.
“Twenty thousand pounds?”	- Двадцать тысяч фунтов!
Here was a new stunner—I had been calculating on four or five thousand.	Я снова была поражена: я предполагала, что это четыре-пять тысяч.

This ncws actually took my brcath for a momcnt: Mr. St. John, whom I had ncvcr hcard laugh bcforc, laughcd now.	Отэтой новости у меня буквально захватило дыхание.Мистер Сент-Джон, смехакоторого я до сих пор ни разу не слыхала, громко рассмеялся.
“Wcll,” said hc, “if you had committcd a murdcr, and I had told you your crimc was discovcrcd, you could scarccly look morc aghast.”	- Ну, - продолжал он, - если бы вы совершили убийство, и я сказал бывам, что ваше преступление раскрыто, вы, наверно, выглядели бы не более потрясенной.
“It is a largc sum—don’t you think thcrc is a mistakc?”	- Но это большая сумма!Вы не думаете, что тут может быть ошибка?
“No mistakc at all.”	- Никакой ошибки.
“Pcrhaps you havc rcad thc figures wrong—it may bc two thousand!”	- Может быть, вы неверно прочли цифры и там две тысячи?
“It is writtcn in lcttcrs, not figures,—twcnty thousand.”	- Это написано буквами, а не цифрами, - двадцать тысяч.
I again fclt rathcr likc an individual of but avcragc gastronomical powcrs sitting down to fcast alonc at a tablc spread with provisions for a hundrcd.	Я почувствовала себя, как человек с обычным средним аппетитом, вдругочутившийся за столом с угощением на сто персон.
Mr. Rivcrs rosc now and put his cloak on.	Тут мистер Риверс встал и надел свой плащ.
“If it wcrc not such a vcry wild night,” hc said,“I would scnd Hannah down to kccp you company: you look too dcspcratcly miscrablc to bc lcft alonc.	- Если бы не такая бурная ночь, - сказал он, - я прислал бы Ханнусоставить вам компанию, - у вас слишкомнесчастный вид, чтобы оставлять васодну.
But Hannah, poor woman! could not stridc thc drifts so wcll as I: hcr lcgs arc not quitc so long: so I must c’cn lcavc you to your sorrows.	Но Ханна, бедняга, не может шагать по сугробам, как я, у неенедостаточно длинные ноги; итак, я оставляювас наедине с вашимиогорчениями.
Good-night.”	Спокойной ночи!
Hc was lifting thc latch: a suddcn thought occurred to mc.	Он уже взялся за ручку двери. Внезапная мысль осенила меня.
“Stop onc minutc!” I cricd.	- Подождите минуту! - воскликнула я.
“Wcll?”	- Что такое?
“It puzzlcs mc to know why Mr. Briggs wrotc to you about mc; or how hc kncw you, or could fancy that you, living in such an out-of-thc-way placc, had thc powcr to aid in my discovcry.”	- Мне хочется знать, почему мистер Бриггснаписал обо мне именно вам, икак он узнал про вас, и почему решил, что вы,живя в таком захолустье,можете помочь ему меня разыскать?
“Oh!	- О!
I am a clcrgyman,” hc said; “and thc clcrgy arc oftcn appcalcd to about odd mattcrs.”	Ведь я священник, - сказал Сент-Джон, - а кдуховным лицам нередкообращаются с самыми необычными делами.
Again thc latch rattlcd.	Снова брякнула щеколда.
“No; that docs not satisfy mc!”I cxclaimcd: and indccd thcrc was somcthing in thc hasty and uncxplanatory reply which, instcad of allaying, piqucd my curiosity morc than cvcr.	- Нет, этим вы от меня не отделаетесь! -воскликнула я; и в самом деле,его поспешный и туманный ответ, вместо тогочтобы удовлетворить моелюбопытство, лишь разжег его до крайности.
“It is a vcry strangc piccc of busincss,” I addcd; “I must know morc about it.”	- Это очень странная история, -прибавила я, - и я должна ее выяснить.

“Another time.”	- В другой раз.
“No; to-night!—to-night!” and as he turned from the door, I placed myself between it and him.	- Нет!Сегодня, сегодня же!- Я встала между ним и дверью.
He looked rather embarrassed.	Казалось, он был в замешательстве.
“You certainly shall not go till you have told me all,” I said.	- Вы не уйдете, пока не скажете мне всего! -заявила я.
“I would rather not just now.”	- Лучше бы не сегодня.
“You shall!—you must!”	- Нет, нет! Именно сегодня!
“I would rather Diana or Mary informed you.”	- Я предпочел бы, чтобы вам рассказали об этом Диана и Мери.
Of course these objections wrought my eagerness to a climax: gratified it must be, and that without delay; and I told him so.	Разумеется, эти возражения довели мое любопытство до предела; оно требовало удовлетворения, и немедленно: так я и заявила Сент-Джону.
“But I apprised you that I was a hard man,” said he, “difficult to persuade.”	- Но я уже говорил вам, что я человек упрямый, -сказал он, - меня трудно убедить.
“And I am a hard woman,—impossible to put off.” And I am a hard woman,—impossible to put off	- И я тоже упрямая женщина, я не хочу откладывать на завтра!
“And then,” he pursued,“I am cold: no fervour infects me.”	- И потом, - продолжал он, - я холоден, и никакойгорячностью меня непроймешь.
“Whereas I am hot, and fire dissolves ice.	- Ну, а я горяча, а огонь растапливает лед.
The blaze there has thawed all the snow from your cloak; by the same token, it has streamed on to my floor, and made it like a trampled street.	Вот от пламени очага весьснег на вашем плаще растаял; посмотрите на пол, кругом лужи.
As you hope ever to be forgiven, Mr. Rivers, the high crime and misdemeanour of spoiling a sanded kitchen, tell me what I wish to know.”	Если вы хотите,мистер Риверс, чтобы вам простили тяжкое преступление, которое вы совершили, наследив на чистом полу в кухне, - скажите мне то, о чем я вас прошу.
“Well, then,” he said,“I yield; if not to your earnestness, to your perseverance: as stone is worn by continual dropping.	- Ну, хорошо, - ответил он, - я уступаю если не вашей горячности, товашей настойчивости, - капля долбит и камень.
Besides, you must know some day,—as well now as later.	К тому же вы рано или поздно все равно узнаете.
Your name is Jane Eyre?”	Ваше имя Джен Эйр?
“Of course: that was all settled before.”	- Ну да, все это мы уже выяснили.
“You are not, perhaps, aware that I am your namesake?—that I was christened St. John Eyre Rivers?”	- Вы, может быть, не знаете, что мы с вами однофамильцы?Что мое полноеимя Сент-Джон Эйр Риверс?
“No, indeed!	- Нет, конечно!
I remember now seeing the letter E. comprised in your initials written in books you have at different times lent me; but I never asked for what name it stood.	Теперь-то я вспоминаю, что видела букву "Э" в числеваших инициалов на книгах, которые вы давали мне читать, но я не спросила у вас, какое имя она обозначает.
But what then?	Ну и что же?
Surely—”	Ведь вы не...

I stopped: I could not trust myself to entertain, much less to express, the thought that rushed upon me—that embodied itself,—that, in a second, stood out a strong, solid probability.	Я замолчала; я не осмеливалась допустить, а тем более выразить словамипредположение, которое, едва вспыхнув во мне,сразу окрепло и в мгновениеока превратилось в непреложную уверенность.
Circumstances knit themselves, fitted themselves, shot into order: the chain that had been lying hitherto a formless lump of links was drawn out straight,—every ring was perfect, the connection complete.	Отдельные факты сплетались исвязывались в стройное целое; цепь, до сих порказавшаяся бесформеннойгрудой звеньев, растянулась и распрямилась -звено к звену - с законченной и закономерной последовательностью.
I knew, by instinct, how the matter stood, before St. John had said another word; but I cannot expect the reader to have the same intuitive perception, so I must repeat his explanation.	Я инстинктивно догадалась обо всем, прежде чем Сент-Джон произнес хоть слово.Однако невозможно требовать от читателя такой же догадливости, и потому я должна повторить его объяснения.
“My mother’s name was Eyre; she had two brothers; one a clergyman, who married Miss Jane Reed, of Gateshead; the other, John Eyre, Esq., merchant, late of Funchal, Madeira.	- Фамилия моей матери была Эйр; у нее было два брата: один - священник,женившийся на мисс Джен Рид из Гейтсхэда; другой - Джон Эйр, эсквайр,коммерсант, в последнее время проживавший в Фунчале на Мадейре.
Mr. Briggs, being Mr. Eyre’s solicitor, wrote to us last August to inform us of our uncle’s death, and to say that he had left his property to his brother the clergyman’s orphan daughter, overlooking us, in consequence of a quarrel, never forgiven, between him and my father.	МистерБриггс, поверенный мистера Эйра, известил нас в августе этого года о кончинедяди и сообщил, что тот оставил все своесостояние сироте, дочери своегобрата - священника, обойдя нас, вследствиессоры между ним и моим отцом,которую оба они так и не могли забыть.
He wrote again a few weeks since, to intimate that the heiress was lost, and asking if we knew anything of her.	Некоторое время спустя он снованаписал нам, извещая, что наследница исчезла, испрашивая, не знаем ли мычто-нибудь о ней.
A name casually written on a slip of paper has enabled me to find her out.	Ваше имя, случайно написанное на листке бумаги, помогло мне разыскать ее.
You know the rest.”	Остальное вам известно.
Again he was going, but I set my back against the door.	Он снова собрался уходить, но я прислонилась спиной к двери.
“Do let me speak,” I said; “let me have one moment to draw breath and reflect.”	- Дайте мне высказаться, - заявила я, - дайте мне перевести дух и хоть минутку подумать.
I paused—he stood before me, hat in hand, looking composed enough.	- Я замолчала; он стоял передо мной с шляпой в руках,вполне спокойный.
I resumed—	Я продолжала:
“Your mother was my father’s sister?”	- Ваша мать была сестрой моего отца?
“Yes.”	- Да.
“My aunt, consequently?”	- Следовательно, моей тетей...
He bowed.	Он отвесил мне поклон.
“My uncle John was your uncle John?	- И мой дядя Джон был вашим дядей Джоном?
You, Diana, and Mary are his sister’s children, as I am his brother’s child?”	Вы, Диана и Мери - дети его сестры, а я - дочь его брата?
“Undeniably.”	- Без сомнения.

“You thrcc, thcn, arc my cousins; half our blood on cach sidc flows from thc samc sourcc?”	- Так вы трое - мой кузен и мои кузины; значит, мы одной семьи - в нас общая кровь?
“Wc arc cousins; ycs.”	- Мы двоюродные, да.
I survcycd him.	Я наблюдала за ним.
It sccmcd I had found a brothcr: onc I could bc proud of,—onc I could lovc; and two sistcrs, whosc qualitics wcrc such, that, whcn I kncw thcm but as mcrc strangcrs, thcy had inspired mc with gcnuinc affcction and admiration.	Выходило так, что я нашла брата, которым моглагордиться, которого могла любить, и двух сестер,наделенных такими душевнымикачествами, что уже при первом знакомстве онивызвали во мне живейшуюсимпатию и восхищение.
Thc two girls, on whom, knccling down on thc wct ground, and looking through thc low, latticcd window of Moor Housc kitchcn, I had gazcd with so bittcr a mixturc of intcrcst and dcspair, wcrc my ncar kinswomcn; and thc young and statcly gcntlcman who had found mc almost dying at his thrcshold was my blood rclation.	Две девушки, которых я, стоя на коленях в мокройтраве, разглядывала сквозь низкое решетчатое оконце кухни Мурхауза с таким отчаянием и таким интересом, - эти девушки были моими близкимиродственницами; а молодой статный джентльмен, который нашел меня почти умирающей на пороге своего дома, оказался моим кровным родственником.
Glorious discovcry to a loncly wrctch!	Какоечудесное открытие для несчастного, одинокого создания!
This was wcalth indccd!—wcalth to thc hcart!—a minc of purc, gcnial affcctions.	Вот это действительно богатство!Душевное богатство!
This was a blcssing, bright, vivid, and cxhilarating;—not likc thc pondcrous gift of gold: rich and wclcomc cnough in its way, but sobcring from its wcight.	Сокровище чистых, драгоценных чувств.Вот этодар - светлый, яркий, живительный, - не то, что тяжеловесное золото - даржеланный и щедрый в своем роде, но пригнетающий, отрезвляющий своей материальностью.
I now clappcd my hands in suddcn joy—my pulsc boundcd, my vcins thrillcd.	Охваченная внезапной радостью, я захлопала в ладоши; сердцеучащенно билось, все нервы мои трепетали.
“Oh, I am glad!—I am glad!” I cxclaimcd.	- О, как я рада!Как я рада! - восклицала я.
St.John smilcd.	Сент-Джон улыбнулся.
“Did I not say you ncglcctcd csscntial points to pursuc triflcs?” hc askcd.	- Разве я не говорил вам, что вы забываете о существенном, интересуясь пустяками? - заметил он.
“You wcrc scrious whcn I told you you had got a fortunc; and now, for a mattcr of no momcnt, you arc cxcitcd.”	- Вы были мрачны, когда я сообщил вам, что вы получили состояние, а теперь из-за сущей безделицы разволновались.
“What can you mcan?	- Безделица!
It may bc of no momcnt to you; you havc sistcrs and don’t carc for a cousin; but I had nobody; and now thrcc rclations,—or two, if you don’t choosc to bc countcd,—arc born into my world full-grown.	Для вас это, может быть, и безделица: у вас есть сестры,зачем вам еще кузина; но ведь у меня никого не было, и вдруг сразу троеродственников, или двое, - если вы не хотите быть в их числе, - и притом они словно с неба свалились.
I say again, I am glad!”	Повторяю, я страшно рада.

I walked fast through the room: I stopped, half suffocated with the thoughts that rose faster than I could receive, comprehend, settle them:—thoughts of what might, could, would, and should be, and that ere long.	Быстрыми шагами я ходила по комнате; затем остановилась, чуть незадыхаясь от мыслей, которые вспыхивали быстрей, чем я могла их охватить, понять, остановить, - мыслей о том, что могло, что должно быть и будет, и притом в самом близком будущем.
I looked at the blank wall: it seemed a sky thick with ascending stars,—every one lit me to a purpose or delight.	Я смотрела на белую стену: она казалась мне небом, усеянным восходящими звездами, - и каждая из них, загораясь, сулила мне новую цель и радость.
Those who had saved my life, whom, till this hour, I had loved barrenly, I could now benefit.	Теперь я могла отблагодарить спасших мне жизнь людей, которым до сих пор моя любовь ничего не в силах была дать.
They were under a yoke,—I could free them: they were scattered,—I could reunite them: the independence, the affluence which was mine, might be theirs too.	Если онибыли в тисках, я могла их освободить, если пни были разлучены, я могла их соединить независимость и обеспеченность, выпавшие мне на долю, могли стать доступными и для них.
Were we not four?	Разве нас не четверо?
Twenty thousand pounds shared equally would be five thousand each, justice—enough and to spare: justice would be done,—mutual happiness secured.	Двадцать тысяч фунтов,разделенные на равные доли, - это по пяти тысяч на каждого из нас: такимобразом, справедливость восторжествует, и общее благополучие обеспечено.
Now the wealth did not weigh on me: now it was not a mere bequest of coin,—it was a legacy of life, hope, enjoyment.	Теперь богатство уже не подавляло меня. Мне были завещаны не только деньги -но и жизнь, надежды, радость.
How I looked while these ideas were taking my spirit by storm, I cannot tell; but I perceived soon that Mr. Rivers had placed a chair behind me, and was gently attempting to make me sit down on it.	Не знаю, какой у меня был вид в то время, как эти мысли теснились уменя в голове, но вскоре я заметила, что мистер Риверс придвинул мне стул и ласково пытается меня усадить.
He also advised me to be composed; I scorned the insinuation of helplessness and distraction, shook off his hand, and began to walk about again.	Он убеждал меня успокоиться.Я с негодованиемотвергла это подозрение в растерянности и беспомощности, стряхнула его руку и снова забегала по комнате.
“Write to Diana and Mary to-morrow,” I said, “and tell them to come home directly.Diana said they would both consider themselves rich with a thousand pounds, so with five thousand they will do very well.”	- Напишите завтра же Диане и Мери, - сказала я,- пусть немедленновозвращаются домой; Диана говорила, что обе они считали бы себя богатыми, имея по тысяче фунтов; значит, по пяти тысяч их вполне устроит.
“Tell me where I can get you a glass of water,” said St. John; “you must really make an effort to tranquillise your feelings.”	- Скажите, где достать стакан воды? - сказал Сент-Джон.- Возьмите же, наконец, себя в руки.
“Nonsense! and what sort of an effect will the bequest have on you?	- Чепуха!А какое влияние полученное наследство окажет на вас?
Will it keep you in England, induce you to marry Miss Oliver, and settle down like an ordinary mortal?”	Может лионо удержать вас в Англии, заставить вас жениться на мисс Оливер и зажить, как все простые смертные?
“You wander: your head becomes confused.	- Вы бредите, ваши мысли путаются.

I have been too abrupt in communicating the news; it has excited you beyond your strength.”	Я оглушил вас новостью, она слишком взволновала вас.
“Mr. Rivers! you quite put me out of patience: I am rational enough; it is you who misunderstand, or rather who affect to misunderstand.”	- Мистер Риверс!Вы просто выводите меня из терпения; я вполне владеюсвоим рассудком; это вы не понимаете меня,вернее - делаете вид, что непонимаете.
“Perhaps, if you explained yourself a little more fully, I should comprehend better.”	- Может быть, я пойму, если вы объясните подробнее.
“Explain!What is there to explain?	- Объяснить?Что тут объяснять?
You cannot fail to see that twenty thousand pounds, the sum in question, divided equally between the nephew and three nieces of our uncle, will give five thousand to each?	Совершенно очевидно, что двадцать тысяч фунтов - сумма, о которой идет речь, - будучи разделены поровну между одним племянником и тремя племянницами, составят по пяти тысяч на долю каждого.
What I want is, that you should write to your sisters and tell them of the fortune that has accrued to them.”	Яхочу одного, чтобы вы написали сестрам исообщили о богатстве, которое имдосталось.
“To you, you mean.”	- То есть вам, хотите вы сказать.
“I have intimated my view of the case: I am incapable of taking any other.	- Я уже изложила свою точку зрения; другой у меня нет и быть не может.
I am not brutally selfish, blindly unjust, or fiendishly ungrateful.	Я вовсе не такая слепая, неблагодарная, черствая эгоистка, как вы думаете.
Besides, I am resolved I will have a home and connections.	Кроме того, я решила, что у меня будет свой домашний очаг и близкие.
I like Moor House, and I will live at Moor House; I like Diana and Mary, and I will attach myself for life to Diana and Mary.	Мненравится Мурхауз, и я буду жить в Мурхаузе;мне нравятся Диана и Мери, и явсю жизнь хочу быть связана с Дианой и Мери.
It would please and benefit me to have five thousand pounds; it would torment and oppress me to have twenty thousand; which, moreover, could never be mine in justice, though it might in law.	Пять тысяч фунтов будут дляменя радостью и благом, в то время как двадцать тысяч будут меня мучить иугнетать; двадцать тысяч никогда не были бы моими по справедливости, хотя бы и принадлежали мне по закону.
I abandon to you, then, what is absolutely superfluous to me.	Поэтому я отдаю вам то, что для меня совершенно излишне.
Let there be no opposition, and no discussion about it; let us agree amongst each other, and decide the point at once.”	Возражать и спорить бесполезно; давайтесогласимся междусобой и сразу решим этот вопрос.
“This is acting on first impulses; you must take days to consider such a matter, ere your word can be regarded as valid.”	- Это называется действовать по первомупобуждению; вам нужно время,чтобы все обдумать, - только тогда вашерешение можно будет считатьосновательным.
“Oh! if all you doubt is my sincerity, I am easy: you see the justice of the case?”	- О, если весь вопрос в моей искренности, - это меня не беспокоит.Носкажите, вы-то сами согласны с тем, что такое решение справедливо?
“I do see a certain justice; but it is contrary to all custom.	- В какой-то мере оно, возможно, и справедливо, но ведь это идет вразрез со всеми обычаями.

Bcsidcs, thc cntirc fortunc is your right: my unclc gaincd it by his own cfforts; hc was frcc to lcavc it to whom hc would: hc lcft it to you.	К тому же вы имеете право на все состояние: дядя нажил его собственными трудами; он волен был оставить его кому пожелает, и он оставил его вам.
Aftcr all, justicc pcrmits you to kccp it: you may, with a clcar conscicncc, considcr it absolutcly your own.”	В конце концов вы можете владеть им по всей справедливости и с чистой совестью считать его своим.
“With mc,” said I, “it is fully as much a mattcr of fccling as of conscicncc: I must indulgc my fcclings; I so scldom havc had an opportunity of doing so.	- Для меня, - сказала я, - это столько же решение сердца, сколько исовести; я хочу побаловать свое сердце, - мнетак редко приходилось этоделать.
Wcrc you to arguc, objcct, and annoy mc for a ycar, I could not forcgo thc dclicious plcasurc of which I havc caught a glimpsc—that of repaying, in part, a mighty obligation, and winning to mysclf lifclong fricnds.”	Хотя бы вы спорили, возражали и докучали мне этим целый год, я всеравно не откажусь от величайшего удовольствия, которое мне теперь предоставляется, - хотя бы частично отплатить за оказанное мне великоеблагодеяние и на всю жизнь приобрести себе друзей.
“You think so now,” rcjoincd St. John, “bccausc you do not know what it is to posscss, nor conscqucntly to cnjoy wcalth: you cannot form a notion of thc importancc twcnty thousand pounds would givc you; of thc placc it would cnablc you to takc in socicty; of thc prospccts it would opcn to you: you cannot—”	- Вам так кажется сейчас, - возразил Сент-Джон,- пока вы не знаете,что значит владеть, а следовательно, и наслаждаться богатством.Вы не можетесебе представить, какой вес вам придадут этидвадцать тысяч фунтов, какоеположение вы займете в обществе благодаря им,какие перспективы откроютсяперед вами, вы не можете...
“And you,” I intcrruptcd, “cannot at all imaginc thc craving I havc for fratcrnal and sistcrly lovc.	- А вы, - перебила я его, - ни на столько не можете себе представить,до какой степени я жажду братской и сестринской любви.
I ncvcr had a homc, I ncvcr had brothcrs or sistcrs; I must and will havc thcm now: you arc not rcluctant to admit mc and own mc, arc you?”	У меня никогда небыло своего дома, у меня никогда не было братьев и сестер; я хочу и должнаих иметь; скажите, вам, может быть, неприятно назвать меня сестрой?
“Janc, I will bc your brothcr—my sistcrs will bc your sistcrs—without stipulating for this sacrificc of your just rights.”	- Джен, я и без того буду вашим братом, а мои сестры будут вашимисестрами, - для этого вам вовсе не нужножертвовать своими законнымиправами.
“Brothcr?	- Брат?
Ycs; at thc distancc of a thousand lcagucs!	Да - за тысячи миль.
Sistcrs?	Сестры?
Ycs; slaving amongst strangcrs!	Да - на работе у чужих.
I, wcalthy—gorgcd with gold I ncvcr carncd and do not mcrit!	Я богачка,купающаяся в золоте, которого не зарабатывала и ничем не заслужила.
You, pcnnilcss!	Вы же -без гроша.
Famous cquality and fratcrnisation!	Замечательное равенство и братство!
Closc union!	Тесный союз!
Intimatc attachmcnt!”	Нежнаяпривязанность!

“But, Jane, your aspirations after family ties and domestic happiness may be realised otherwise than by the means you contemplate: you may marry.”	- Но, Джен, ваша жажда семейных связей и домашнего очага может бытьудовлетворена и иначе, чем вы предполагаете: вы можете выйти замуж.
“Nonsense, again!	- Опять вздор.
Marry!	Замуж?
I don’t want to marry, and never shall marry.”	Я не хочу выходить замуж и никогда не выйду.
“That is saying too much: such hazardous affirmations are a proof of the excitement under which you labour.”	- Вы слишком много берете на себя; такое опрометчивое утверждениетолько доказывает, насколько вы сейчас взволнованы.
“It is not saying too much: I know what I feel, and how averse are my inclinations to the bare thought of marriage.	- Я не беру на себя слишком много: я знаю свои чувства, и мне претит самая мысль о замужестве.
No one would take me for love; and I will not be regarded in the light of a mere money speculation.	Никто не женится на мне по любви, а быть предметомденежных расчетов я не желаю.
And I do not want a stranger—unsympathising, alien, different from me; I want my kindred: those with whom I have full fellow-feeling.	И я не хочу иметь возле себя постороннего человека - несимпатичного, чужого, непохожего на меня, - я хочу, чтобы этобыли родные, те, с кем у меня общие чувства и мысли.
Say again you will be my brother: when you uttered the words I was satisfied, happy; repeat them, if you can, repeat them sincerely.”	Скажите еще раз, что выбудете моим братом; когда вы произнесли эти слова, я была так довольна, так счастлива; повторите их, и, если можете, повторите искренне.
“I think I can.I know I have always loved my own sisters; and I know on what my affection for them is grounded,—respect for their worth and admiration of their talents.	- Мне кажется, я могу; я всегда любил своих сестер и знаю, на чемоснована моя любовь к ним: на уважении к их достоинствам и восхищении их способностями.
You too have principle and mind: your tastes and habits resemble Diana’s and Mary’s; your presence is always agreeable to me; in your conversation I have already for some time found a salutary solace.	У вас также есть ум и убеждения; ваши вкусы и привычки сроднипривычкам и вкусам Дианы и Мери; ваше присутствие мне всегда приятно; в беседе с вами я с некоторых пор нахожу утешение и поддержку.
I feel I can easily and naturally make room in my heart for you, as my third and youngest sister.”	Я чувствую, чтолегко и естественно найду в своем сердце место и для вас - моей третьей и младшей сестры.
“Thank you: that contents me for to-night.	- Благодарю вас; на сегодня с меня этого достаточно.
Now you had better go; for if you stay longer, you will perhaps irritate me afresh by some mistrustful scruple.”	А теперь лучшеуходите, - если вы останетесь, вы, пожалуй, снова рассердите меня сомнениями или недоверием.
“And the school, Miss Eyre?	- А школа, мисс Эйр?
It must now be shut up, I suppose?”	Вероятно, ее теперь придется закрыть?
“No.	- Нет.
I will retain my post of mistress till you get a substitute.”	Я останусь в ней учительницей до тех пор, пока выне найдете мнезаместительницу.
He smiled approbation: we shook hands, and he took leave.	Он улыбнулся, видимо, одобряя это решение; мы пожали друг другу руку, и он ушел.

I need not narrate in detail the further struggles I had, and arguments I used, to get matters regarding the legacy settled as I wished.	Нет нужды подробно рассказывать о борьбе, которую мне затем пришлосьвыдержать, о доводах, которые я приводила, чтобы разрешить вопрос наследства так, как мне хотелось.
My task was a very hard one; but, as I was absolutely resolved—as my cousins saw at length that my mind was really and immutably fixed on making a just division of the property—as they must in their own hearts have felt the equity of the intention; and must, besides, have been innately conscious that in my place they would have done precisely what I wished to do—they yielded at length so far as to consent to put the affair to arbitration.	Задача оказалась не легкой, но решение мое былонепоколебимо, и мои новые родственники вскореубедились, что я действительнотвердо намерена разделить наследство на четыреравные части; в глубине душиони, вероятно, чувствовали справедливость этогожелания и не могли несознавать, что на моем месте поступили бы точно так же.Они в конце концов сдались и согласились поставить вопрос на решение третейского суда.
The judges chosen were Mr. Oliver and an able lawyer: both coincided in my opinion: I carried my point.The instruments of transfer were drawn out: St. John, Diana, Mary, and I, each became possessed of a competency.CHAPTER XXXIV	Судьямибыли избраны мистер Оливер и один опытныйюрист; оба они высказались в моюпользу.Моя цель была достигнута; акты о введении в наследство были составлены.Сент-Джон, Диана, Мери и я получили вполне достаточное средство к жизни.Глава XXXIV
It was near Christmas by the time all was settled: the season of general holiday approached.	К рождеству все формальности были закончены. Приближалась праздничная пора.
I now closed Morton school, taking care that the parting should not be barren on my side.	Я отпустила своих учениц и позаботилась о том, чтобы на прощание они не остались без подарков.
Good fortune opens the hand as well as the heart wonderfully; and to give somewhat when we have largely received, is but to afford a vent to the unusual ebullition of the sensations.	Удача делает нас щедрыми, и дать хоть что-нибудь,когда мы получили много, значит лишь открыть клапан для избытка кипящих в нас чувств.
I had long felt with pleasure that many of my rustic scholars liked me, and when we parted, that consciousness was confirmed: they manifested their affection plainly and strongly.	Я давно уже с радостью замечала, что многие из моих учениц любятменя; при расставании с ними я еще больше вэтом убедилась, так просто иискренне они выражали мне своюпривязанность.
Deep was my gratification to find I had really a place in their unsophisticated hearts: I promised them that never a week should pass in future that I did not visit them, and give them an hour’s teaching in their school.	Меня глубоко радовалосознание, что я завоевала какое-то место в их бесхитростных сердцах, и яобещала им на будущее время каждую неделю заглядывать в школу и заниматься с ними по часу.
“Do you consider you have got your reward for a season of exertion?” asked Mr. Rivers, when they were gone.	- Не кажется ли вам, что вы вознаграждены за эти долгие месяцы упорноготруда? - спросил мистер Риверс, когда они ушли.

“Docs not thc consciousncss of having donc somc rcal good in your day and gcncration givc plcasurc?”	- Не радует ли вас сознание,что вы принесли реальную пользу вашим ученицам?
“Doubtlcss.”	- Безусловно.
“And you havc only toilcd a fcw months!	- А ведь вы трудились всего несколько месяцев.
Would not a lifc dcvotcd to thc task of rcgcncrating your racc bc wcll spcnt?”	Так разве целая жизнь,посвященная служению людям, совершенствованию ближних, не будет правильно прожитою жизнью?
“Ycs,” I said; “but I could not go on for cvcr so: I want to cnjoy my own facultics as wcll as to cultivatc thosc of othcr pcoplc.	- Да, - сказала я, - но я не могла бы всецело посвятить себя этому.Яхочу развивать и свои дарования, а не только дарования других.
I must cnjoy thcm now; don’t rccall cithcr my mind or body to thc school; I am out of it and disposcd for full holiday.”	Теперь мне это удастся.Не напоминайте же мне больше о школе; все это позади, теперь я буду праздновать.
Hc lookcd gravc.	Лицо его стало серьезным.
“What now?	- Что это?
What suddcn cagcrncss is this you cvincc?	Чем это вы внезапно загорелись?
What arc you going to do?”	Что вы собираетесь делать?
“To bc activc: as activc as I can.	- Действовать, действовать как можно энергичней!
And first I must bcg you to sct Hannah at libcrty, and gct somcbody clsc to wait on you.”	И прежде всего я хочупопросить вас отпустить Ханну и поискать себе другую служанку.
“Do you want hcr?”	- Она вам нужна?
“Ycs, to go with mc to Moor Housc.	- Да, пусть отправится со мной в Мурхауз.
Diana and Mary will bc at homc in a wcck, and I want to havc cvcrything in ordcr against thcir arrival.”	Диана и Мери вернутся домойчерез неделю, и я хочу, чтобы все было в порядкек их приезду.
“I undcrstand.I thought you wcrc for flying off on somc cxcursion.	- Понимаю, а я было подумал, что вы затеяли какое-то путешествие.
It is bcttcr so: Hannah shall go with you.”	Конечно, я отпущу Ханну.
“Tcll hcr to bc rcady by to-morrow thcn; and hcrc is thc schoolroom kcy: I will givc you thc kcy of my cottagc in thc morning.”	- Скажите ей, чтобы она была готова кзавтрашнему дню; вот ключ отшколы, а утром я передам вам ключ от моегодомика.
Hc took it.	Сент-Джон взял ключ.
“You givc it up vcry glccfully,” said hc;	- Вы отдаете его с легким сердцем, - сказал он.
“I don’t quitc undcrstand your light-hcartcdncss, bccausc I cannot tcll what cmploymcnt you proposc to yoursclf as a substitutc for thc onc you arc rclinquishing.	- Мне не совсем понятноваше веселое настроение, так как я не знаю, какое занятие вы избрали себе взамен того, которое оставляете.
What aim, what purposc, what ambition in lifc havc you now?”	Какая у вас будет теперь цель в жизни, какие задачи, к чему будет влечь вас честолюбие!

“My first aim will be to clean down (do you comprehend the full force of the expression?)—to clean down Moor House from chamber to cellar; my next to rub it up with bees-wax, oil, and an indefinite number of cloths, till it glitters again; my third, to arrange every chair, table, bed, carpet, with mathematical precision; afterwards I shall go near to ruin you in coals and peat to keep up good fires in every room; and lastly, the two days preceding that on which your sisters are expected will be devoted by Hannah and me to such a beating of eggs, sorting of currants, grating of spices, compounding of Christmas cakes, chopping up of materials for mince-pies, and solemnising of other culinary rites, as words can convey but an inadequate notion of to the uninitiated like you.My purpose, in short, is to have all things in an absolutely perfect state of readiness for Diana and Mary before next Thursday; and my ambition is to give them a beau-ideal of a welcome when they come.”	- Моя ближайшая задача - вычистить (понимаете ли вы все значение этогослова?), вычистить весь Мурхауз, начиная с чердака до погреба; моя следующая задача - при помощи воска, олифы и бесчисленных суконок привести его в такойвид, чтобы все в нем блестело, как новое; моя третья задача - разместить сматематической точностью каждый стул, стол,кровать, ковер; затем я разорювас на уголь и торф, чтобы основательнопротопить все комнаты, и, наконец,два последних дня перед приездом ваших сестермы с Ханной будем сбиватьяйца, чистить изюм, толочь пряности, печь сладкие рождественские булки, приготовлять начинку для пирогов и торжественно совершать ряд других кулинарных обрядов, о которых слова могут дать таким непосвященным, как вы, лишь приблизительное представление, - короче говоря, моей конечной цельюбудет приведение всего в полный порядок кближайшему четвергу - дню приездаДианы и Мери; а мои честолюбивые стремлениясводятся к тому, чтобы этавстреча была идеалом всех встреч.
St.John smiled slightly: still he was dissatisfied.	Сент-Джон слегка улыбнулся, однако он не был удовлетворен.
“It is all very well for the present,” said he; “but seriously, I trust that when the first flush of vivacity is over, you will look a little higher than domestic endearments and household joys.”	- Все это хорошо сейчас, - сказал он, - но в самом деле я надеюсь, что,когда пройдет первый порыв увлечения, вынаправите ваш взор на нечто болеевысокое, чем домашние радости и удовольствия.
“The best things the world has!” I interrupted.	- Это лучшие вещи на свете, - перебила я его.
“No, Jane, no: this world is not the scene of fruition; do not attempt to make it so: nor of rest; do not turn slothful.”	- Нет, Джен, нет, земная жизнь дана вовсе не для наслаждения, непытайтесь сделать ее такой; и не для отдыха, - не предавайтесь лени.
“I mean, on the contrary, to be busy.”	- Наоборот, я намерена действовать.
“Jane, I excuse you for the present: two months’ grace I allow you for the full enjoyment of your new position, and for pleasing yourself with this late-found charm of relationship; but then, I hope you will begin to look beyond Moor House and Morton, and sisterly society, and the selfish calm and sensual comfort of civilised affluence.	- Джен, сейчас, конечно, все это вполне простительно; я даю вам двамесяца, чтобы насладиться в полной мере вашим новым положением и прелестью столь поздно обретенных родственных связей; но затем, я надеюсь, вамнаскучит Мурхауз, Мортон и общество сестер, вас перестанут удовлетворять эгоистическое спокойствие и комфорт обеспеченной жизни.
I hope your energies will then once more trouble you with their strength.”	Я верю, что живущая в вас энергия не даст вам покоя.
I looked at him with surprise.	Я удивленно посмотрела на него.
“St. John,” I said,“I think you are almost wicked to talk so.	- Сент-Джон, - сказала я, - с вашей стороны очень дурно так говорить.

I am disposed to be as content as a queen, and you try to stir me up to restlessness!	Ясобираюсь быть счастливой, точно королева, а вы стараетесь посеять в моем сердце тревогу.
To what end?”	Зачем?
“To the end of turning to profit the talents which God has committed to your keeping; and of which He will surely one day demand a strict account.	- Затем, чтобы вы не зарыли в землю дарованные вам богам таланты; вампридется когда-нибудь дать в них богу отчет.
Jane, I shall watch you closely and anxiously—I warn you of that.And try to restrain the disproportionate fervour with which you throw yourself into commonplace home pleasures.	Джен, предупреждаю вас, я будунаблюдать за вами неотступно и постараюсьобуздать тот чрезмерный пыл, скаким вы отдаетесь ничтожным домашнимрадостям.
Don’t cling so tenaciously to ties of the flesh; save your constancy and ardour for an adequate cause; forbear to waste them on trite transient objects.	Не цепляйтесь так крепко заплотские узы; сберегите свой пыл и упорство для более достойной цели;остерегайтесь растрачивать их на ничтожное и преходящее.
Do you hear, Jane?”	Вы слышите, Джен?
“Yes; just as if you were speaking Greek.	- Да, но с таким же успехом вы могли бы обращаться к стенке.
I feel I have adequate cause to be happy, and I will be happy.	Ячувствую, что у меня есть все основания быть счастливой, и я буду счастлива!
Goodbye!”	До свиданья!
Happy at Moor House I was, and hard I worked; and so did Hannah: she was charmed to see how jovial I could be amidst the bustle of a house turned topsy-turvy—how I could brush, and dust, and clean, and cook.	И я была счастлива в Мурхаузе; я усиленно работала, и Ханна тоже; ейнравилось, что я так весела среди этой суматохи, в доме, где все стояловверх дном, что я умею чистить, выколачивать пыль, прибирать и стряпать.
And really, after a day or two of confusion worse confounded, it was delightful by degrees to invoke order from the chaos ourselves had made.	Скакой радостью после одного-двух дней отчаянного беспорядка мы начали постепенно восстанавливать порядок из созданного нами же хаоса.
I had previously taken a journey to S— to purchase some new furniture: my cousins having given me carte blanche to effect what alterations I pleased, and a sum having been set aside for that purpose.	Незадолгоперед тем я совершила поездку в С... , чтобы купить кое-какую новую мебель, так как кузен и кузины предоставили мне право менять в доме все, что язахочу, и для этой цели была отложена известная сумма.
The ordinary sitting-room and bedrooms I left much as they were: for I knew Diana and Mary would derive more pleasure from seeing again the old homely tables, and chairs, and beds, than from the spectacle of the smartest innovations.	Гостиную и спальни яоставила почти без изменений, так как знала, что Диане и Мери будет приятнее вновь увидеть старые столы, стулья и кровати, чем самую изысканную мебель.
Still some novelty was necessary, to give to their return the piquancy with which I wished it to be invested.	Однако кое-какие новшества были все же необходимы, чтобы придать праздничность возвращению сестер.

Dark handsomc ncw carpcts and curtains, an arrangcmcnt of somc carcfully sclcctcd antiquc ornamcnts in porcclain and bronzc, ncw covcrings, and mirrors, and drcssing-cascs, for thc toilct tablcs, answcrcd thc cnd: thcy lookcd frcsh without bcing glaring.	Я приобрела красивые темные ковры изанавески неярких оттенков, тщательноподобранный фарфор и бронзовыестатуэтки, покрывала, зеркала и туалетныепринадлежности, - все это вносилоновую ноту в убранство комнат и вместе с тем неслишком бросалось в глаза.
A spare parlour and bcdroom I rcfurnishcd cntircly, with old mahogany and crimson upholstcry: I laid canvas on thc passagc, and carpcts on thc stairs.	Комнату для гостей и спальню, примыкавшую к маленькой гостиной, я обставила заново мебелью красного дерева с малиновой обивкой; в коридоре и на лестницах расстелила ковры.
Whcn all was finishcd, I thought Moor Housc as complctc a modcl of bright modcst snugncss within, as it was, at this scason, a spccimcn of wintry wastc and dcscrt drcarincss without.	Когда все было закончено, я решила, что Мурхауз внутри является образцом веселого, непритязательного уюта, хотя снаружи он в это время года был мрачен и неприветлив.
Thc cvcntful Thursday at lcngth camc.	Наконец наступил знаменательный четверг.
Thcy wcrc cxpcctcd about dark, and crc dusk fircs wcrc lit upstairs and bclow; thc kitchcn was in pcrfcct trim; Hannah and I wcrc drcsscd, and all was in rcadincss.	Сестер ожидали к вечеру, и ещедо сумерек были затоплены камины наверху ивнизу; кухня блистала идеальнойчистотой и порядком.Мы с Ханной приоделись, и все было готово.
St.John arrivcd first.	Сент-Джон прибыл первым.
I had cntrcatcd him to kccp quitc clcar of thc housc till cvcrything was arrangcd: and, indccd, thc barc idca of thc commotion, at oncc sordid and trivial, going on within its walls sufficcd to scarc him to cstrangcmcnt.	Я попросила его не бывать в Мурхаузе, пока всене будет устроено; но одной мысли опроисходящей в его стенах возне, огрязной и будничной работе было достаточно,чтобы держать Сент-Джона нарасстоянии.
Hc found mc in thc kitchcn, watching thc progress of ccrtain cakcs for tca, thcn baking.	Он застал меня в кухне, где я наблюдала за тем,как пеклисьособые булочки к чаю.
Approaching thc hcarth, hc askcd,“If I was at last satisficd with houscmaid’s work?”	Подойдя, он спросил, удовлетворена ли я результатамисвоей неблагодарной работы.
I answcrcd by inviting him to accompany mc on a gcncral inspcction of thc rcsult of my labours.With somc difficulty, I got him to makc thc tour of thc housc.	Я ответила приглашением произвести вместе со мной генеральный осмотр всего дома и не без труда его уговорила.
Hc just lookcd in at thc doors I opcncd; and whcn hc had wandcrcd upstairs and downstairs, hc said I must havc gonc through a grcat dcal of fatiguc and troublc to havc cffcctcd such considcrablc changcs in so short a timc: but not a syllablc did hc uttcr indicating plcasurc in thc improvcd aspcct of his abodc.	Он едва лизаглядывал в открываемые мною двери.Осмотрев верхний и нижний этажи, он заявил, что я, должно быть, положила немало сил и забот, чтобы в столькороткое время произвести такие удивительные перемены, однако не выразил ни единым словом хоть какого-нибудь удовольствия по случаю обновления его жилища.
This silcncc dampcd mc.	Его молчание омрачило мою радость.
I thought pcrhaps thc altcrations had disturbcd somc old associations hc valucd.	Мне пришло в голову, что этиновшества, быть может, нарушили дорогие емувоспоминания.
I inquircd whcthcr this was thc casc: no doubt in a somcwhat crcst-fallcn tonc.	Я спросила, так ли это.Разумеется, мой тон был довольно уныл.

“Not at all; he had, on the contrary, remarked that I had scrupulously respected every association: he feared, indeed, I must have bestowed more thought on the matter than it was worth.	Вовсе нет, напротив, он заметил, как внимательно и бережно я отнесласько всему, чем он мог дорожить; он даже опасается,что я уделила этим мелочамбольше внимания, чем они заслуживают.
How many minutes, for instance, had I devoted to studying the arrangement of this very room?—By-the-bye, could I tell him where such a book was?”	Сколько драгоценных минут, например, потратила я на обдумывание убранства вот этой комнаты.Кстати, не могу ли я сказать, где стоит такая-то книга?
I showed him the volume on the shelf: he took it down, and withdrawing to his accustomed window recess, he began to read it.	Я сняла томик с полки; он взял его и, направившись в свой привычный уголок у окна, сел и начал читать.
Now, I did not like this, reader.	Право же, дорогой читатель, мне это не понравилось.
St. John was a good man; but I began to feel he had spoken truth of himself when he said he was hard and cold.	Сент-Джон былпрекрасный человек, но я почувствовала, что, пожалуй, он прав, называя себя черствым и холодным.
The humanities and amenities of life had no attraction for him—its peaceful enjoyments no charm.	Ни обычные человеческие чувства, ни домашние радости непривлекали его, мирные удовольствия жизни его не пленяли.
Literally, he lived only to aspire—after what was good and great, certainly; but still he would never rest, nor approve of others resting round him.	Он действительножил только ради самых высоких и благородных стремлений, ради благой идостойной цели, но при этом он и сам не знал отдыха и бывал недоволен, когда отдыхали другие.
As I looked at his lofty forehead, still and pale as a white stone—at his fine lineaments fixed in study—I comprehended all at once that he would hardly make a good husband: that it would be a trying thing to be his wife.	Глядя на его открытый лоб, холодный и бледный, как мрамор,на прекрасные черты сосредоточенного лица, я вдруг поняла, что он едва либудет хорошим мужем и что быть его женой нелегко.
I understood, as by inspiration, the nature of his love for Miss Oliver; I agreed with him that it was but a love of the senses.	Я вдруг постигла покакому-то наитию истинный характер его любви кмисс Оливер и согласилась сним, что это лишь чувственная любовь.
I comprehended how he should despise himself for the feverish influence it exercised over him; how he should wish to stifle and destroy it; how he should mistrust its ever conducting permanently to his happiness or hers.	Мне стало ясно, что Сент-Джон долженбыл презирать себя за то смятение чувств,которое она в нем вызывала.Ондолжен был стремиться к тому, чтобы задушить и уничтожить эту любовь, таккак сомневался, что она принесет им обоим прочное счастье.
I saw he was of the material from which nature hews her heroes—Christian and Pagan—her lawgivers, her statesmen, her conquerors: a steadfast bulwark for great interests to rest upon; but, at the fireside, too often a cold cumbrous column, gloomy and out of place.	Я увидела, чтоСент-Джон сделан из того же материала, из которого природа создает христианских и языческих подвижников.

“This parlour is not his sphere,” I reflected: “the Himalayan ridge or Caffre bush, even the plague-cursed Guinea Coast swamp would suit him better.	"Гостиная не его сфера, - размышляла я.- Гималайский хребет,африканские джунгли, даже зачумленное гнилое Гвинейское побережье больше подходит для такой натуры.
Well may he eschew the calm of domestic life; it is not his element: there his faculties stagnate—they cannot develop or appear to advantage.	Как же ему не избегать домашнего очага?Здесь всеему чуждо, его силы скованы, они не могутразвернуться и проявиться во всейполноте.
It is in scenes of strife and danger—where courage is proved, and energy exercised, and fortitude tasked—that he will speak and move, the leader and superior.	На трудном и опасном поприще, там, где проверяется мужество инеобходимы энергия и отвага, он будет говорить и действовать как признанный глава и начальник.
A merry child would have the advantage of him on this hearth.	Но даже беспечный ребенок будет иметь перед нимпреимущество у этого очага.
He is right to choose a missionary’s career—I see it now.”	Он прав, что избрал деятельность миссионера, -теперь я это понимаю".
“They are coming! they are coming!” cried Hannah, throwing open the parlour door.	- Едут!Едут! - закричала Ханна, распахивая дверь гостиной.
At the same moment old Carlo barked joyfully.	В тот жемиг старый Карло радостно залаял.
Out I ran.	Я выбежала из дома.
It was now dark; but a rumbling of wheels was audible.	Было уже темно, но явственно слышался стук колес.
Hannah soon had a lantern lit.	Ханна зажгла фонарь.
The vehicle had stopped at the wicket; the driver opened the door: first one well-known form, then another, stepped out.	Экипаж остановился у калитки; кучер открыл дверцу, иодна за другой оттуда вышли две знакомые мне фигуры.
In a minute I had my face under their bonnets, in contact first with Mary’s soft cheek, then with Diana’s flowing curls.	Я бросилась к ним на шею и прижалась лицом сначала к нежной щеке Мери, затем к струящимся локонам Дианы.
They laughed—kissed me—then Hannah: patted Carlo, who was half wild with delight; asked eagerly if all was well; and being assured in the affirmative, hastened into the house.	Обе девушки смеялись, они целовали меня и Ханну, гладили Карло, который обезумел от восторга; взволнованно спрашивали, все ли благополучно, и, успокоенные, наконец вошли в дом.
They were stiff with their long and jolting drive from Whitcross, and chilled with the frosty night air; but their pleasant countenances expanded to the cheerful firelight.	Обе они устали от долгой и тряской езды, продрогли на морозном ветру;но их милые лица быстро расцвели у веселого огня.
While the driver and Hannah brought in the boxes, they demanded St. John.	Пока кучер и Ханна вносили вещи, они спросили, где Сент-Джон.
At this moment he advanced from the parlour.	В эту минуту он вышел из гостиной.
They both threw their arms round his neck at once.	Сестрыкинулись ему на шею.
He gave each one quiet kiss, said in a low tone a few words of welcome, stood a while to be talked to, and then, intimating that he supposed they would soon rejoin him in the parlour, withdrew there as to a place of refuge.	Он спокойно поцеловал каждую из них, вполголосапроизнес несколько приветственных слов, постоял немного, отвечая на вопросы,а потом заявил, что будет ожидать их в гостиной, и удалился туда, как в укромное убежище.

I had lit thcir candlcs to go upstairs, but Diana had first to givc hospitablc ordcrs rcspccting thc drivcr; this donc, both followcd mc.	Я зажгла свечи, чтобы идти наверх, но Диана сначала распорядиласьпокормить их возницу, а затем обе девушки последовали за мной.
Thcy wcrc dclightcd with thc rcnovation and dccorations of thcir rooms; with thc ncw drapcry, and frcsh carpcts, and rich tintcd china vascs: thcy cxprcsscd thcir gratification ungrudgingly.	Сестры были ввосторге от отделки и убранства своих комнат, от новых драпировок, ковров и расписных фарфоровых ваз и горячо благодарили меня.
I had thc plcasurc of fccling that my arrangcmcnts mct thcir wishcs cxactly, and that what I had donc addcd a vivid charm to thcir joyous rcturn homc.	Я радовалась, чтоугодила им и что мои труды придали дополнительную прелесть их радостному возвращению домой.
Swcct was that cvcning.	Это был восхитительный вечер.
My cousins, full of cxhilaration, wcrc so cloqucnt in narrativc and commcnt, that thcir flucncy covcrcd St. John’s taciturnity: hc was sinccrcly glad to scc his sistcrs; but in thcir glow of fcrvour and flow of joy hc could not sympathisc.	Мои кузины были так веселы и оживленны,так много и увлекательно рассказывали, чтомолчаливость Сент-Джона меньшебросалась в глаза, он искренне радовалсявозвращению сестер, однако ихшумное оживление, их веселая болтовня явно егораздражали.
Thc cvcnt of thc day—that is, thc rcturn of Diana and Mary—plcascd him; but thc accompanimcnts of that cvcnt, thc glad tumult, thc garrulous glcc of rcccption irkcd him: I saw hc wishcd thc calmcr morrow was comc.	Приезд Дианы иМери был ему приятен, но сопровождавшие это событие суматоха и оживление сердили его.Ему, видимо, хотелось, чтобы поскорее наступилоболее спокойноезавтра.
In thc vcry mcridian of thc night’s cnjoymcnt, about an hour aftcr tca, a rap was hcard at thc door.	В самый разгар нашего веселья, примерно через час после чая, раздался стук в дверь.
Hannah cntcrcd with thc intimation that “a poor lad was comc, at that unlikcly timc, to fctch Mr. Rivcrs to scc his mothcr, who was drawing away.”	Вошла Ханна и сказала, что, хотя время уже позднее,пришел какой-то бедный парень и просит, чтобы мистер Риверс посетил его мать, которая умирает.
“Whcrc docs shc livc, Hannah?”	- Где они живут, Ханна?
“Clcar up at Whitcross Brow, almost four milcs off, and moor and moss all thc way.”	- У самого Уиткросс-Брау, добрых четыре мили отсюда, а идти все кочками да болотами.
“Tcll him I will go.”	- Скажите, что я приду.
“I’m surc, sir, you had bcttcr not.	- Поверьте мне, сэр, лучше бы вам не ходить.
It’s thc worst road to travcl aftcr dark that can bc: thcrc’s no track at all ovcr thc bog.	В темноте хуже нет дороги; через болото вам не пробраться.
And thcn it is such a bittcr night—thc kccncst wind you cvcr fclt.	И потом ночь-то какая ненастная: ветер так и валит с ног.
You had bcttcr scnd word, sir, that you will bc thcrc in thc morning.”	Лучше передать ей, сэр, что вы придете поутру.
But hc was alrcady in thc passagc, putting on his cloak; and without onc objcction, onc murmur, hc dcpartcd.	Но Сент-Джон был уже в коридоре и надевал свой плащ; без ропота, без возражений он вышел.
It was thcn ninc o’clock: hc did not rcturn till midnight.Starvcd and tircd cnough hc was: but hc lookcd happicr than whcn hc sct out.	Было девять часов вечера.Вернулся он около полуночи, проголодавшийся и усталый, но казался счастливее, чем при уходе.

He had performed an act of duty; made an exertion; felt his own strength to do and deny, and was on better terms with himself.	Он выполнилсвой долг, одержал над собою новую победу, проявил силу воли и самоотречения и был теперь доволен собою.
I am afraid the whole of the ensuing week tried his patience.	Боюсь, что всю последующую неделю мы испытывали его терпение.
It was Christmas week: we took to no settled employment, but spent it in a sort of merry domestic dissipation.	Наступилорождество; мы не занимались ничем определенным, проводили время в веселых домашних развлечениях.
The air of the moors, the freedom of home, the dawn of prosperity, acted on Diana and Mary’s spirits like some life-giving elixir: they were gay from morning till noon, and from noon till night.	Целебный аромат вересковых зарослей, непринужденностьдомашней жизни, заря благополучия действовали на душу Дианы и Мери какживительный эликсир; они были веселы с утра идо полудня, и с полудня доночи.
They could always talk; and their discourse, witty, pithy, original, had such charms for me, that I preferred listening to, and sharing in it, to doing anything else.	Они могли без умолку говорить, и их речи, остроумные, содержательные и оригинальные, так очаровывали меня, что я предпочитала участие в их беседе всяким другим занятиям.
St. John did not rebuke our vivacity; but he escaped from it: he was seldom in the house; his parish was large, the population scattered, and he found daily business in visiting the sick and poor in its different districts.	Сент-Джон не порицал нашего оживления, но уклонялсяот участия в нем и редко бывал дома; его приход был велик, население жилоразбросанно, и ему каждый день приходилось навещать больных и бедняков в разных концах прихода.
One morning at breakfast, Diana, after looking a little pensive for some minutes, asked him,“If his plans were yet unchanged.”	Однажды утром, за завтраком, Диана, просидев несколько минут враздумье, спросила брата, не изменились ли его планы.
“Unchanged and unchangeable,” was the reply.	- Не изменились и не изменятся, - последовал ответ.
And he proceeded to inform us that his departure from England was now definitively fixed for the ensuing year.	И он сообщил нам,что его отъезд из Англии теперь окончательно намечен "а будущий год.
“And Rosamond Oliver?” suggested Mary, the words seeming to escape her lips involuntarily: for no sooner had she uttered them, than she made a gesture as if wishing to recall them.	- А Розамунда Оливер? - спросила Мери.Эти слова, казалось, против волисорвались с ее уст; видно было, что она судовольствием взяла бы их обратно.
St. John had a book in his hand—it was his unsocial custom to read at meals—he closed it, and looked up.	Сент-Джон, державший в руках книгу (у негобыла дурная привычка читать застолом), закрыл ее и поднял глаза на сестру.
“Rosamond Oliver,” said he, “is about to be married to Mr. Granby, one of the best connected and most estimable residents in S-, grandson and heir to Sir Frederic Granby: I had the intelligence from her father yesterday.”	- Розамунда Оливер, - сказал он, - выходит замуж за мистера Гренби; этоодин из самых родовитых и уважаемых жителейС... , внук и наследник сэраФредерика Гренби; я вчера узнал об этом от ееотца.
His sisters looked at each other and at me; we all three looked at him: he was serene as glass.	Мы невольно обменялись взглядом, потом все трое посмотрели на него; лицо его было неподвижно.
“The match must have been got up hastily,” said Diana: “they cannot have known each other long.”	- Этот брак кажется мне чересчур поспешным, -сказала Диана, - они только что познакомились.

“But two months: they met in October at the county ball at S-.	- Всего два месяца; они встретились в октябре на традиционном балу в С...
But where there are no obstacles to a union, as in the present case, where the connection is in every point desirable, delays are unnecessary: they will be married as soon as S— Place, which Sir Frederic gives up to them, can he refitted for their reception.”	Но там, где нет препятствий, где брак во всех отношениях желателен, нетнужды в отсрочках, они поженятся, как только замок С... , который сэрФредерик отдает им, будет готов для их приема.
The first time I found St. John alone after this communication, I felt tempted to inquire if the event distressed him: but he seemed so little to need sympathy, that, so far from venturing to offer him more, I experienced some shame at the recollection of what I had already hazarded.	В первый же раз, что я осталась наедине с Сент-Джоном после егосообщения, у меня явилось сильное желаниеспросить у него, не огорчен ли онэтим событием; но, казалось, он так малонуждался в сочувствии, что я нерешалась его выказать и даже устыдилась привоспоминании о том, на что яоднажды дерзнула.
Besides, I was out of practice in talking to him: his reserve was again frozen over, and my frankness was congealed beneath it.	К тому же я отвыкла разговаривать с ним: он снова облексяв ледяную броню своей замкнутости, которая замораживала и мою непосредственность.
He had not kept his promise of treating me like his sisters; he continually made little chilling differences between us, which did not at all tend to the development of cordiality: in short, now that I was acknowledged his kinswoman, and lived under the same roof with him, I felt the distance between us to be far greater than when he had known me only as the village schoolmistress.	Несмотря на свое обещание, Сент-Джон относился ко мне нетак, как к своим сестрам.Он по мелочам то и дело холодно подчеркивал разницу в отношении к нам, и это мало способствовало развитию нашей дружбы; словом, теперь, когда я была его признанной родственницей и жила под одной кровлей с ним, я чувствовала, что "ас разделяет нечто большее, чем в товремя, когда он видел во мне только сельскую учительницу.
When I remembered how far I had once been admitted to his confidence, I could hardly comprehend his present frigidity.	Я вспомнила, какдалеко он зашел однажды в своей откровенности, и мне была непонятна его теперешняя холодность.
Such being the case, I felt not a little surprised when he raised his head suddenly from the desk over which he was stooping, and said—	Поэтому я очень удивилась, когда он внезапноподнял голову от стола,над которым склонился, и сказал:
“You see, Jane, the battle is fought and the victory won.”	- Вы видите, Джен, бой был дан, и победа одержана.
Startled at being thus addressed, I did not immediately reply: after a moment’s hesitation I answered—	- От удивления я несразу ему ответила, но после минутного колебания сказала:
“But are you sure you are not in the position of those conquerors whose triumphs have cost them too dear?	- А вы уверены, что эта победа не обошлась вам слишком дорого?
Would not such another ruin you?”	Еще однатакая победа, и вы будете конченным человеком.
“I think not; and if I were, it does not much signify; I shall never be called upon to contend for such another.	- Не думаю; а если бы даже и так, это неважно;да мне больше и непридется вести такого рода борьбу.
The event of the conflict is decisive: my way is now clear; I thank God for it!”	Исход битвы решает дело, путь свободен; и я благодарю всевышнего.
So saying, he returned to his papers and his silence.	- Сказав это, он вновь погрузился в молчание и в свои бумаги.

As our mutual happincss (i.c., Diana’s, Mary’s, and minc) scttlcd into a quictcr charactcr, and wc rcsumcd our usual habits and rcgular studics, St. John staycd morc at homc: hc sat with us in thc samc room, somctimcs for hours togcthcr.	Когда наше счастливое волнение (то есть Дианы, Мери и мое) улеглось имы вернулись к своим привычкам и постоянным занятиям, Сент-Джон стал чаще бывать дома; иногда он просиживал в одной комнате с нами целые часы.
Thus cngagcd, hc appcarcd, sitting in his own rcccss, quict and absorbcd cnough; but that bluc cyc of his had a habit of lcaving thc outlandish-looking grammar, and wandcring ovcr, and somctimcs fixing upon us, his fcllow-studcnts, with a curious intcnsity of obscrvation: if caught, it would bc instantly withdrawn; yct cvcr and anon, it rcturncd scarchingly to our tablc.	В эти часы, в своем уголке, он казался спокойным и сосредоточенным; ноего голубые глаза порой отрывались от загадочных письмен экзотической грамматики, блуждали по комнате и подолгу, с настойчивым вниманием,останавливались на нас, его товарищах позанятиям; если кто-нибудь ловил еговзгляд, он сейчас же отводил его; однако этотвзгляд все вновь и вновьвозвращался к нашему столу.
I wondcrcd what it mcant: I wondcrcd, too, at thc punctual satisfaction hc ncvcr failcd to cxhibit on an occasion that sccmcd to mc of small momcnt, namcly, my wcckly visit to Morton school; and still morc was I puzzlcd whcn, if thc day was unfavourablc, if thcrc was snow, or rain, or high wind, and his sistcrs urgcd mc not to go, hc would invariably makc light of thcir solicitudc, and cncouragc mc to accomplish thc task without rcgard to thc clcmcnts.	Я недоумевала, что бы это могло означать.Так женепонятно было мне его неизменное удовольствие по такому, казалось бы, незначительному поводу, как мои еженедельные посещения мортонской школы; еще больше удивлялась я тому, что, когда была плохая погода - шел снег или дождьили дул сильный ветер - и кузины убеждали меня остаться дома, он каждый раз высмеивал их опасения и понуждал меня исполнить мой долг, невзирая на разбушевавшиеся стихии.
“Janc is not such a wcakling as you would makc hcr,” hc would say: “shc can bcar a mountain blast, or a showcr, or a fcw flakcs of snow, as wcll as any of us.	- Джен вовсе не такое слабое создание, как вы воображаете, - говорилон, - она так же мало боится ветра, дождя или снега, как любой из нас.
Hcr constitution is both sound and clastic;—bcttcr calculatcd to cndurc variations of climatc than many morc robust.”	У неекрепкий и выносливый организм; она легче приспособляется к переменам климата, чем иные люди, более, казалось бы, крепкие на вид.
And whcn I rcturncd, somctimcs a good dcal tircd, and not a littlc wcathcr-bcatcn, I ncvcr darcd complain, bccausc I saw that to murmur would bc to vcx him: on all occasions fortitudc plcascd him; thc rcvcrsc was a spccial annoyancc.	И когда я возвращалась утомленная, измученная непогодой, я никогда несмела жаловаться, из боязни рассердить его; при всех обстоятельствах онтребовал мужества; всякое малодушие вызывало в нем негодование.
Onc aftcrnoon, howcvcr, I got lcavc to stay at homc, bccausc I rcally had a cold.	Но однажды мне было разрешено остаться дома,так как я была сильнопростужена.
His sistcrs wcrc gonc to Morton in my stcad: I sat rcading Schillcr; hc, dcciphcring his crabbcd Oricntal scrolls.	Вместо меня в Мортон пошли кузины; я сидела и читала Шиллера, аСент-Джон был погружен в свою восточную каббалистику.
As I cxchangcd a translation for an cxcrcisc, I happcncd to look his way: thcrc I found mysclf undcr thc influcncc of thc cvcr-watchful bluc cyc.	Окончив перевод, яслучайно взглянула в его сторону и сразу же очутилась под магическим действием сверлящих голубых глаз.

How long it had been searching me through and through, and over and over, I cannot tell: so keen was it, and yet so cold, I felt for the moment superstitious—as if I were sitting in the room with something uncanny.	Не могу сказать, сколько времени он рассматривал меня сверху донизу и вдоль и поперек; этот взгляд был такпронзителен и так холоден, что на миг мнойовладел суеверный страх, словно вкомнате находилось сверхъестественное существо.
“Jane, what are you doing?”	- Джен, что вы делаете?
“Learning German.”	- Изучаю немецкий язык.
“I want you to give up German and learn Hindostanee”	- Я хочу, чтобы вы бросили немецкий язык и занялись индустани.
“You are not in earnest?”	- Вы это серьезно говорите?
“In such earnest that I must have it so: and I will tell you why.”	- Очень серьезно, и даже настаиваю на этом; я объясню вам, почему.
He then went on to explain that Hindostanee was the language he was himself at present studying; that, as he advanced, he was apt to forget the commencement; that it would assist him greatly to have a pupil with whom he might again and again go over the elements, and so fix them thoroughly in his mind; that his choice had hovered for some time between me and his sisters; but that he had fixed on me because he saw I could sit at a task the longest of the three.	Затем он рассказал мне, что язык, который он изучает, и есть индустани,но что, продвигаясь вперед, он забывает основы и ему будет весьма полезноиметь ученицу, с которой он сможет вновь ивновь повторять элементы языка итаким образом окончательно закрепит их впамяти; что он некоторое времяколебался между мной и своими сестрами, ноостановился на мне, так как ясамая усидчивая из всех троих.
Would I do him this favour?	Не окажу ли я ему этой услуги?
I should not, perhaps, have to make the sacrifice long, as it wanted now barely three months to his departure.	Вероятно, мненедолго придется приносить эту жертву, так как остается всего лишь три месяца до его отъезда.
St.John was not a man to be lightly refused: you felt that every impression made on him, either for pain or pleasure, was deep-graved and permanent.	Такому человеку, как Сент-Джон, нелегко было отказать; чувствовалось,что каждое впечатление, будь то боль или радость, глубоко врезывалось ему в душу и оставалось там навсегда.
I consented.	Я согласилась.
When Diana and Mary returned, the former found her scholar transferred from her to her brother: she laughed, and both she and Mary agreed that St. John should never have persuaded them to such a step.	Когда кузины вернулись иДиана узнала, что брат похитил у нее ученицу, она рассмеялась; обе онизаявили, что ни за что не поддались бы ни на какие уговоры Сент-Джона.
He answered quietly—	Онотвечал спокойно:
“I know it.”	- Я знаю.
I found him a very patient, very forbearing, and yet an exacting master: he expected me to do a great deal; and when I fulfilled his expectations, he, in his own way, fully testified his approbation.	Сент-Джон оказался крайне терпеливым имягким, однако требовательнымучителем; он задавал мне большие, трудные уроки,и, когда я их выполняла, нескупился на одобрение.
By degrees, he acquired a certain influence over me that took away my liberty of mind: his praise and notice were more restraining than his indifference.	Постепенно он приобретал надо мной известное влияние,которое отнимало у меня свободу мысли: его похвалы и внимание больше тяготили меня, чем его равнодушие.

I could no longer talk or laugh freely when he was by, because a tiresomely importunate instinct reminded me that vivacity (at least in me) was distasteful to him.	Я уже не решалась при нем свободно говорить и смеяться, ибо ощущение какой-то скованности упорно и назойливо напоминало мне, что живость (по крайней мере во мне) ему неприятна.
I was so fully aware that only serious moods and occupations were acceptable, that in his presence every effort to sustain or follow any other became vain: I fell under a freezing spell.	Я знала,что он допускает только серьезные настроения и занятия и ничто другое при нем невозможно.
When he said “go,” I went; “come,” I came; “do this,” I did it.	Когда он говорил: "пойдемте" - я шла, "ступайте"- яуходила, "сделайте то-то" - я делала.
But I did not love my servitude: I wished, many a time, he had continued to neglect me.	Но это рабство было мне тягостно, и яне раз желала, чтобы он, как прежде, не замечалменя.
One evening when, at bedtime, his sisters and I stood round him, bidding him good-night, he kissed each of them, as was his custom; and, as was equally his custom, he gave me his hand.	Однажды вечером, когда мы втроем окружили его, прощаясь перед отходомко сну, он, по своему обыкновению, поцеловал обеих сестер и, также по своему обыкновению, пожал мне руку.
Diana, who chanced to be in a frolicsome humour (she was not painfully controlled by his will; for hers, in another way, was as strong), exclaimed—	Диана, шаловливо настроенная в этот вечер (она не была подвластна мучительному гнету его воли, ибо обладала сама не менеесильной волей - правда, иначе направленной), внезапно воскликнула:
“St. John! you used to call Jane your third sister, but you don’t treat her as such: you should kiss her too.”	- Сент-Джон, ты называешь Джен своей третьей сестрой, а обращаешься сней не как с сестрой: что же ты ее не поцелуешь?
She pushed me towards him.	Она подтолкнула меня к нему.
I thought Diana very provoking, and felt uncomfortably confused; and while I was thus thinking and feeling, St. John bent his head; his Greek face was brought to a level with mine, his eyes questioned my eyes piercingly—he kissed me.	Я решила, что Диана слишком уж разошлась, и смутилась.Но не успела я опомниться, как Сент-Джон наклонил голову, егопрекрасное античное лицо очутилось на одном уровне с моим, его пронзительные глаза вопрошающе посмотрели в мои - и он поцеловал меня.
There are no such things as marble kisses or ice kisses, or I should say my ecclesiastical cousin’s salute belonged to one of these classes; but there may be experiment kisses, and his was an experiment kiss.	На свете несуществует ни мраморных, ни ледяных поцелуев -но именно так мне бы хотелосьназвать поцелуй моего преподобного кузена.Быть может, существуют испытующие поцелуи, - таким именно и был его поцелуй.
When given, he viewed me to learn the result; it was not striking: I am sure I did not blush; perhaps I might have turned a little pale, for I felt as if this kiss were a seal affixed to my fetters.	Поцеловав меня, он посмотрел,какое это на меня произведет впечатление; оноотнюдь не было потрясающим: яуверена, что не покраснела, скорее слегкапобледнела, ибо почувствовала, чтоэтот поцелуй был как бы печатью, скрепившеймои оковы.
He never omitted the ceremony afterwards, and the gravity and quiescence with which I underwent it, seemed to invest it for him with a certain charm.	С тех пор он никогдане забывал выполнить этот обряд, и та спокойная серьезность, с какой я принимала его поцелуй, казалось, даже придавала ему в глазах Сент-Джона некоторую прелесть.

As for mc, I daily wishcd morc to plcasc him; but to do so, I fclt daily morc and morc that I must disown half my naturc, stiflc half my facultics, wrcst my tastcs from thcir original bcnt, forcc mysclf to thc adoption of pursuits for which I had no natural vocation.	Что до меня, то мне с каждым днем все больше хотелосьугождать ему, но и с каждым днем становилось яснее, что для этого мнепридется в значительной мере отказаться отсебя, подавить часть своихспособностей, сообщить новое направлениесвоим вкусам, принудить себястремиться к целям, к которым у меня нетврожденного влечения.
Hc wantcd to train mc to an clcvation I could ncvcr rcach; it rackcd mc hourly to aspirc to thc standard hc upliftcd.	Он хотелвоспитать меня для таких возвышенных сфер,которые были мне недоступны; дляменя было мучением постоянно стремиться кидеалу, который он ставил передомной.
Thc thing was as impossiblc as to mould my irrcgular fcaturcs to his correct and classic pattcrn, to givc to my changcablc grccn cycs thc sca-bluc tint and solcmn lustrc of his own.	Достигнуть его было так же невозможно, как придать моим неправильнымчертам непогрешимую классическую правильность его лица или сообщить моим изменчивым зеленым глазам лазурную синеву и великолепный блеск его глаз.
Not his asccndancy alonc, howcvcr, hcld mc in thrall at prcscnt.	Однако не одно только его влияние угнетало меня.
Of latc it had bccn casy cnough for mc to look sad: a cankcring cvil sat at my hcart and draincd my happincss at its sourcc—thc cvil of suspcnsc.	С некоторых пор у менябыли причины для грусти; душу томилажестокая боль, отравлявшая радостьжизни в самом ее истоке: это были мукинеизвестности.
Pcrhaps you think I had forgottcn Mr. Rochcstcr, rcadcr, amidst thcsc changcs of placc and fortunc.	Быть может, вы думаете, читатель, что среди всех этих перемен я забыла мистера Рочестера?
Not for a momcnt.	Ни на миг!
His idca was still with mc, bccausc it was not a vapour sunshinc could dispcrsc, nor a sand-traccd cffigy storms could wash away; it was a namc gravcn on a tablct, fatcd to last as long as thc marblc it inscribcd.	Образ его не покидал меня, ибо это был не мираж, который способны рассеять солнечные лучи, не рисунок, начертанный на песке, который может смести буря, - он был как имя, высеченное на каменнойплите, которое будет существовать так же долго,как и мрамор, на котором оновырезано.
Thc craving to know what had bccomc of him followcd mc cvcrywhcrc; whcn I was at Morton, I rc-cntcrcd my cottagc cvcry cvcning to think of that; and now at Moor Housc, I sought my bcdroom cach night to brood ovcr it.	Страстное желание узнать, что с ним, преследовало меня повсюду.Когда я жила в Мортоне, каждый вечер,вернувшись в свой коттедж, я думала обэтом; и теперь, в Мурхаузе, каждую ночь, лежа вкровати, упорно размышлялавсе о том же.
In thc coursc of my ncccssary corrcspondcncc with Mr. Briggs about thc will, I had inquircd if hc kncw anything of Mr. Rochcstcr’s prcscnt rcsidcncc and statc of hcalth; but, as St. John had conjccturcd, hc was quitc ignorant of all conccrning him.	Ведя необходимую переписку с мистером Бриггсом относительно наследства, я осведомилась, не знает ли он, где находится мистер Рочестер и здоров лион; однако, как и предполагал Сент-Джон, Бриггс решительно ничего не знал о моем бывшем хозяине.

I then wrote to Mrs. Fairfax, entreating information on the subject.	Тогда я написала миссис Фэйрфакс.
I had calculated with certainty on this step answering my end: I felt sure it would elicit an early answer.	Я была уверена, чтоэто верный путь, и надеялась вскоре получить ответ.К моему огорчению, прошло две недели, а ответа все не было.
I was astonished when a fortnight passed without reply; but when two months wore away, and day after day the post arrived and brought nothing for me, I fell a prey to the keenest anxiety.	Но когда недели стали уже месяцами, а почта, приходившая каждый день, так ничего мне и не приносила, - мною овладело мучительное беспокойство.
I wrote again: there was a chance of my first letter having missed.	Я снова написала; ведь мое первое письмо могло пропасть.
Renewed hope followed renewed effort: it shone like the former for some weeks, then, like it, it faded, flickered: not a line, not a word reached me.	Эта новаяпопытка дала мне новую надежду; она сияла мне в течение некоторого времени,затем также потускнела и увяла: я не получила в ответ ни строчки, ни слова.
When half a year wasted in vain expectancy, my hope died out, and then I felt dark indeed.	Когда прошло полгода в напрасном ожидании,моя надежда умерла; тогда язатосковала.
A fine spring shone round me, which I could not enjoy.	Стояла чудесная, сияющая весна, но она не радовала меня.
Summer approached; Diana tried to cheer me: she said I looked ill, and wished to accompany me to the sea-side.	Приближалосьлето.Диана старалась меня развлечь; она уверяла, что у меня нездоровый вид,и хотела ехать со мной на морское побережье.
This St. John opposed; he said I did not want dissipation, I wanted employment; my present life was too purposeless, I required an aim; and, I suppose, by way of supplying deficiencies, he prolonged still further my lessons in Hindostanee, and grew more urgent in requiring their accomplishment: and I, like a fool, never thought of resisting him—I could not resist him.	Но Сент-Джон воспротивилсяэтому; он заявил, что мне нужны не развлечения,а занятия; моя теперешняяжизнь слишком бесцельна, а между тем мне необходима цель.Вероятно, для тогочтобы возместить этот пробел, он продолжал со мной уроки индустани истановился все требовательней; а я, словно потеряв рассудок, и не думала ему противиться - у меня не было на это сил.
One day I had come to my studies in lower spirits than usual; the ebb was occasioned by a poignantly felt disappointment.Hannah had told me in the morning there was a letter for me, and when I went down to take it, almost certain that the long-looked for tidings were vouchsafed me at last, I found only an unimportant note from Mr. Briggs on business.	Однажды я пришла на занятия более печальная, чем обычно; это быловызвано мучительным разочарованием: утромХанна сказала, что на мое имяпришло письмо, но когда я спустилась вниз,почти уверенная, что наконецполучу долгожданные вести, я нашла лишьнезначительную деловую записку отмистера Бриггса.
The bitter check had wrung from me some tears; and now, as I sat poring over the crabbed characters and flourishing tropes of an Indian scribe, my eyes filled again.	Это огорчение вызвало у меня слезы; и теперь, пока якорпела над замысловатыми письменами и цветистым стилем индийского писателя, мои глаза то и дело наполнялись слезами.
St.John called me to his side to read; in attempting to do this my voice failed me: words were lost in sobs.	Сент-Джон подозвал меня и предложил читать; я попыталась, но голосизменял мне: слова прерывались рыданиями.

He and I were the only occupants of the parlour: Diana was practising her music in the drawing-room, Mary was gardening—it was a very fine May day, clear, sunny, and breezy.	Мы были с ним одни; Диана занималась музыкой в гостиной.Мери возилась в саду, - был чудесный майский день, ясный, солнечный, с легким ветерком.
My companion expressed no surprise at this emotion, nor did he question me as to its cause; he only said—	Сент-Джон не выказал удивления поповоду моих слез и даже не спросил меня опричине, он только сказал:
“We will wait a few minutes, Jane, till you are more composed.”	- Мы подождем несколько минут, Джен, покамест вы не успокоитесь.
And while I smothered the paroxysm with all haste, he sat calm and patient, leaning on his desk, and looking like a physician watching with the eye of science an expected and fully understood crisis in a patient’s malady.	И между тем как я старалась изо всех сил подавить этот приступ горя, онсидел, опершись на стол, безмолвно и терпеливо, напоминая врача, наблюдающего пытливыми очами заранее им предусмотренный и вполне понятный ему кризис в течении болезни его пациента.
Having stifled my sobs, wiped my eyes, and muttered something about not being very well that morning, I resumed my task, and succeeded in completing it.	Подавив рыдания, я отерла глаза, пробормотав, что плохо себя чувствую сегодня. Я продолжала свои занятия, и урок прошел, как обычно.
St. John put away my books and his, locked his desk, and said—	Сент-Джон убрал книги, запер стол и сказал:
“Now, Jane, you shall take a walk; and with me.”	- А теперь, Джен, вы пойдете со мной гулять.
“I will call Diana and Mary.”	- Я позову Диану и Мери.
“No; I want only one companion this morning, and that must be you.Put on your things; go out by the kitchen-door: take the road towards the head of Marsh Glen: I will join you in a moment.”	- Нет.Сегодня утром мне нужна только одна спутница, и этой спутницейбудете вы; оденьтесь и выходите через черный ход; идите по дороге к вершине Марш-Глен; я догоню вас через минуту.
I know no medium: I never in my life have known any medium in my dealings with positive, hard characters, antagonistic to my own, between absolute submission and determined revolt.	Я не знаю ни в чем середины; и никогда в своих отношениях с людьмиболее властными и твердыми, наделенными характером, противоположным моему, я не могла найти середины между полной покорностью и решительным бунтом.
I have always faithfully observed the one, up to the very moment of bursting, sometimes with volcanic vehemence, into the other; and as neither present circumstances warranted, nor my present mood inclined me to mutiny, I observed careful obedience to St. John’s directions; and in ten minutes I was treading the wild track of the glen, side by side with him.	Явсегда честно повиновалась до той минуты, когда во мне происходил взрыв протеста, иной раз прямо с вулканической силой; но так как в данном случаени обстоятельства, ни мое душевное состояние не побуждали меня к бунту, япокорно выполнила приказание Сент-Джона и через десять минут уже шагала рядом с ним по глухой тропе.
The breeze was from the west: it came over the hills, sweet with scents of heath and rush; the sky was of stainless blue; the stream descending the ravine, swelled with past spring rains, poured along plentiful and clear, catching golden gleams from the sun, and sapphire tints from the firmament.	С запада дул ветерок: он проносился над холмами, напоенный сладкимблагоуханием вереска и камыша; небо былобезоблачно синее, река, вздувшаясяот весенних дождей, неслась вниз по лощине,полноводная и прозрачная, тоотражая золотые лучи солнца, то сапфирнуюсиневу неба.

As wc advanccd and lcft thc track, wc trod a soft turf, mossy finc and cmcrald grccn, minutcly cnamcllcd with a tiny whitc flowcr, and spanglcd with a star-likc ycllow blossom: thc hills, mcantimc, shut us quitc in; for thc glcn, towards its hcad, wound to thcir vcry corc.	Свернув с тропы, мызашагали по мягкой луговине с изумрудно-зеленой травой, пестревшей мелкими белыми цветочками и усеянной крупными золотыми звездами желтых цветов; холмы обступили нас со всех сторон.
“Lct us rcst hcrc,” said St. John, as wc rcachcd thc first stragglcrs of a battalion of rocks, guarding a sort of pass, bcyond which thc bcck rushcd down a watcrfall; and whcrc, still a littlc farthcr, thc mountain shook off turf and flowcr, had only hcath for raimcnt and crag for gcm—whcrc it cxaggcratcd thc wild to thc savagc, and cxchangcd thc frcsh for thc frowning—whcrc it guardcd thc forlorn hopc of solitudc, and a last rcfugc for silcncc.	- Давайте отдохнем, - сказал Сент-Джон, когда мы подошли к утесам,охранявшим ущелье, в конце которого ручейнизвергался шумным водопадом;немного поодаль высились горы, уже без покроватравы и цветов, одетые лишьвереском и украшенные каменными глыбами.Здесь безлюдье превращалось в пустыню, веселые тона сменялись мрачными; горы словно стерегли это печальное одиночество, это последнее прибежище тишины...
I took a scat: St. John stood ncar mc.	Я села.Сент-Джон стоял возле меня.
Hc lookcd up thc pass and down thc hollow; his glancc wandcrcd away with thc strcam, and rcturncd to travcrsc thc uncloudcd hcavcn which colourcd it: hc rcmovcd his hat, lct thc brcczc stir his hair and kiss his brow.	Он смотрел то на ущелье, то настремнину; его взор то скользил по волнам, топоднимался к небу, от котороговода казалась голубой; он снял шляпу, и ветерокшевелил его волосы и ласкалего лоб.
Hc sccmcd in communion with thc gcnius of thc haunt: with his cyc hc badc farcwcll to somcthing.	Чудилось, будто он находится в таинственномобщении с гением этихмест, он словно прощался с ними взглядом.
“And I shall scc it again,” hc said aloud, “in drcams whcn I slccp by thc Gangcs: and again in a morc rcmotc hour—whcn anothcr slumbcr ovcrcomcs mc—on thc shorc of a darkcr stream!”	- Все это я увижу во сне, - сказал он, - когда буду спать на берегахГанга, и еще раз - в предназначенный час, когдаиной сон сойдет на меня, наберегах еще более таинственной реки.
Strangc words of a strangc lovc!	Странные слова странной привязанности!
An austcrc patriot’s passion for his fathcrland!	Суровой была любовь этого патриота к своему отечеству!
Hc sat down; for half-an-hour wc ncvcr spokc; ncithcr hc to mc nor I to him: that intcrval past, hc rccommcnccd—	Сент-Джон также сел; по крайней мере полчаса мымолчали, затем он сновазаговорил:
“Janc, I go in six wccks; I havc takcn my bcrth in an East Indiaman which sails on thc 20th of Junc.”	- Джен, я уезжаю через полтора месяца.Я заказал себе место на судне, которое отплывает в Ост-Индию двадцатого июня.
“God will protcct you; for you havc undcrtakcn His work,” I answcrcd.	- Господь да сохранит вас, вы будете трудиться на его ниве, - ответила я.
“Ycs,” said hc, “thcrc is my glory and joy.	- Да, - сказал он, - в этом моя гордость и радость.
I am thc scrvant of an infalliblc Mastcr.	Я слуганепогрешимого владыки.
I am not going out undcr human guidancc, subjcct to thc dcfcctivc laws and crring control of my fccblc fcllow-worms: my king, my lawgivcr, my captain, is thc All-pcrfcct.	Я не вверяю себя человеческому руководству, неподчиняюсь низменным законам и греховной власти подобных мне слабых земных червей; мой властелин, мой законодатель, мой капитан - всевышний.

It seems strange to me that all round me do not burn to enlist under the same banner,—to join in the same enterprise.”	Мнестранно, что все вокруг меня не горят желанием вступить под его знамена.
“All have not your powers, and it would be folly for the feeble to wish to march with the strong.”	- Не всем дано то, что дано вам, и было бы безрассудно слабому идти рядом с сильным.
“I do not speak to the feeble, or think of them: I address only such as are worthy of the work, and competent to accomplish it.”	- Я говорю не о слабых, мне нет дела до них.Я обращаюсь только к тем,кто достоин этого труда и способен его выполнить.
“Those are few in number, and difficult to discover.”	- Таких мало, и их нелегко найти.
“You say truly; but when found, it is right to stir them up—to urge and exhort them to the effort—to show them what their gifts are, and why they were given—to speak Heaven’s message in their ear,—to offer them, direct from God, a place in the ranks of His chosen.”	- Вы правы; но если их найдешь, надо будить их, звать и увлекать засобой, показывать им, каковы их дарования и зачем они им даны, открывать им волю небес, предлагать от имени бога место в рядах его избранников.
“If they are really qualified for the task, will not their own hearts be the first to inform them of it?”	- Если они действительно достойны такойзадачи, разве им сердце неподскажет?
I felt as if an awful charm was framing round and gathering over me: I trembled to hear some fatal word spoken which would at once declare and rivet the spell.	Мне казалось, словно страшные чары сгущаются вокруг и овладевают мной;я боялась, что этот человек произнесет какие-то роковые слова, которые закрепят его власть надо мной.
“And what does your heart say?” demanded St. John.	- А что говорит ваше сердце? - спросил Сент-Джон.
“My heart is mute,—my heart is mute,” I answered, struck and thrilled.	- Мое сердце молчит... мое сердце молчит, -отвечала я, потрясенная ииспуганная.
“Then I must speak for it,” continued the deep, relentless voice.	- Тогда я буду говорить за него, - продолжал он своим звучным, решительным голосом.
“Jane, come with me to India: come as my helpmeet and fellow-labourer”	- Джен, поезжайте со мной в Индию, поезжайте как мояпомощница, как ближайший мой товарищ.
The glen and sky spun round: the hills heaved!	Земля и небо закружились передо мной, горы заколебались.
It was as if I had heard a summons from Heaven—as if a visionary messenger, like him of Macedonia, had enounced,“Come over and help us!”	Казалось, яуслышала призыв небес.
But I was no apostle,—I could not behold the herald,—I could not receive his call.	Но я не была апостолом, вестник был мне незрим, и яне могла последовать призыву.
“Oh, St. John!”I cried, “have some mercy!”	- О Сент-Джон! - воскликнула я.- Сжальтесь надо мной!
I appealed to one who, in the discharge of what he believed his duty, knew neither mercy nor remorse.	Но я взывала к человеку, который, следуя тому, что он считал своимдолгом, не знал ни жалости, ни колебаний.
He continued—	Он продолжал:
“God and nature intended you for a missionary’s wife.	- Бог и природа предназначили вас стать женой миссионера.
It is not personal, but mental endowments they have given you: you are formed for labour, not for love.	Они наделиливас не внешними, но духовными дарами; вы созданы для труда, не для любви.

A missionary’s wife you must—shall be.	Выдолжны, вы будете женой миссионера.
You shall be mine: I claim you—not for my pleasure, but for my Sovereign’s service.”	Вы будете моей: я зову вас не радисвоего удовольствия, но для служениявсевышнему.
“I am not fit for it: I have no vocation,” I said.	- Но я не гожусь для этого, я не чувствую призвания, - взмолилась я.
He had calculated on these first objections: he was not irritated by them.	Видно, он рассчитывал на такие возражения и нисколько не рассердился.
Indeed, as he leaned back against the crag behind him, folded his arms on his chest, and fixed his countenance, I saw he was prepared for a long and trying opposition, and had taken in a stock of patience to last him to its close—resolved, however, that that close should be conquest for him.	Идействительно, когда, прислонясь к скале и скрестив руки на груди, онустремил на меня свой взгляд, я поняла, что он подготовился к долгой иупорной борьбе и запасся терпением, несомневаясь, что в этой борьбе онпобедит.
“Humility, Jane,” said he, “is the groundwork of Christian virtues: you say right that you are not fit for the work.	- Смирение, Джен, - сказал он, - основа всех христианских добродетелей;вы справедливо говорите, что не годитесь для этого дела.
Who is fit for it?	Но кто для него годится?
Or who, that ever was truly called, believed himself worthy of the summons?	И кто, будучи поистине призван, считает себядостойным такогопризвания?
I, for instance, am but dust and ashes.	Вот я, например, что я такое? Только прах и тлен.
With St. Paul, I acknowledge myself the chiefest of sinners; but I do not suffer this sense of my personal vileness to daunt me.	Вместе сосвятым Павлом я признаю себя величайшим изгрешников; но я не позволяюсознанию моей греховности смущать меня.
I know my Leader: that He is just as well as mighty; and while He has chosen a feeble instrument to perform a great task, He will, from the boundless stores of His providence, supply the inadequacy of the means to the end.	Я знаю своего небесного учителя,знаю, что он справедлив и всемогущ; и если онизбрал столь слабое орудие длясвершения великой задачи, он из безбрежногоокеана своей благодати устранитнесоответствие между орудием и целью.
Think like me, Jane—trust like me.	Думайте, как я, Джен, верьте, как я.
It is the Rock of Ages I ask you to lean on: do not doubt but it will bear the weight of your human weakness.”	Язову вас опереться на предвечного; не сомневайтесь, он выдержит бремя вашей человеческой слабости.
“I do not understand a missionary life: I have never studied missionary labours.”	- Мне чужда жизнь миссионера, я не знаю, в чем его обязанности.
“There I, humble as I am, can give you the aid you want: I can set you your task from hour to hour; stand by you always; help you from moment to moment.	- Тут я, несмотря на все свои несовершенства, смогу оказать вам нужнуюпомощь: я буду разъяснять вам ежечасно вашу задачу, всегда буду подле вас, помогая во всякое время.
This I could do in the beginning: soon (for I know your powers) you would be as strong and apt as myself, and would not require my help.”	Это понадобится только вначале: вскоре (я знаю вашиспособности) вы станете такой же деятельной иискусной, как я, и уже небудете нуждаться в моих наставлениях.
“But my powers—where are they for this undertaking?	- Но силы, - разве у меня есть силы для такого дела?

I do not fccl thcm.	Я не чувствую их.
Nothing spcaks or stirs in mc whilc you talk.	Ничто во мне не откликается на ваш призыв.
I am scnsiblc of no light kindling—no lifc quickcning—no voicc counsclling or chccring.	Передо мной не вспыхивает свет,жизнь не озаряется, я не слышу голоса, которыйбы наставлял или ободрялменя.
Oh, I wish I could makc you scc how much my mind is at this momcnt likc a raylcss dungcon, with onc shrinking fcar fcttcrcd in its dcpths—thc fcar of bcing pcrsuadcd by you to attcmpt what I cannot accomplish!”	О, если бы вы только знали, моя душа похожа на мрачную темницу, внедрах которой трепещет жалкий страх - страх, что вы убедите меня отважиться на то, чего я не в силах свершить!
“I havc an answcr for you—hcar it.	- У меня для вас готов ответ, выслушайте его.
I havc watchcd you cvcr sincc wc first mct: I havc madc you my study for tcn months.	Я наблюдаю за вами спервой минуты нашей встречи и достаточноизучил вас в течение десятимесяцев.
I havc provcd you in that timc by sundry tcsts: and what havc I sccn and clicitcd?	За это время я подвергал вас различным испытаниям.И что же я увидел и установил?
In thc villagc school I found you could pcrform wcll, punctually, uprightly, labour uncongcnial to your habits and inclinations; I saw you could pcrform it with capacity and tact: you could win whilc you controllcd.	Ваши занятия в сельской школе доказали мне, что выможете хорошо, аккуратно и добросовестно выполнять работу, даже несоответствующую вашим привычкам и склонностям; я убедился, что вы обладаете необходимыми способностями и тактом; вы добились своего, потому что настойчиво шли к цели.
In thc calm with which you lcarnt you had bccomc suddcnly rich, I rcad a mind clcar of thc vicc of Dcmas:—lucrc had no unduc powcr ovcr you.	Вы спокойно учились жить.И внезапно к вам пришло богатство.Я угадал в вас душу, чистую от грехов Демоса; жадность осталась вам чуждой.
In thc rcsolutc rcadincss with which you cut your wcalth into four sharcs, kccping but onc to yoursclf, and rclinquishing thc thrcc othcrs to thc claim of abstract justicc, I rccogniscd a soul that rcvcllcd in thc flamc and cxcitcmcnt of sacrificc.	В той твердой решимости, с какой вы разделили свое состояние начетыре части, оставив себе только одну и пожертвовав остальными во имя справедливости, я узнаю душу, жаждущую жертвы.
In thc tractability with which, at my wish, you forsook a study in which you wcrc intcrcstcd, and adoptcd anothcr bccausc it intcrcstcd mc; in thc untiring assiduity with which you havc sincc pcrscvcrcd in it—in thc unflagging cncrgy and unshakcn tcmpcr with which you havc mct its difficultics—I acknowlcdgc thc complcmcnt of thc qualitics I scck.	В той готовности, с какой вы,по моему предложению, занялись предметом,интересовавшим вас, и тотчасзаменили его другим, интересовавшим меня, втом неутомимом рвении, с какимвы продолжаете заниматься им до сих пор, втой неиссякающей энергии иневозмутимости, с какими вы преодолеваете его трудности, я вижу все те черты, которые ищу.
Janc, you arc docilc, diligcnt, disintcrcstcd, faithful, constant, and couragcous; vcry gcntlc, and vcry hcroic: ccasc to mistrust yoursclf—I can trust you unrcscrvcdly.	Джен, вы послушны, усердны, бескорыстны, верны,постоянны и мужественны; в вас много мягкости и вместе с тем много героизма; перестаньте сомневаться в себе - я доверяю вам безгранично.

As a conductress of Indian schools, and a helper amongst Indian women, your assistance will be to me invaluable.”	Вашадеятельность как руководительницы индийской школы и моей помощницы в работе с индийскими женщинами будет для меня неоценимой поддержкой.
My iron shroud contracted round me; persuasion advanced with slow sure step.	Стальной обруч сжимался вокруг меня; уговоры Сент-Джона медленно и неуклонно сковывали мою волю.
Shut my eyes as I would, these last words of his succeeded in making the way, which had seemed blocked up, comparatively clear.	Мне чудилось, что его последние слова открывают передо мной путь, казавшийся мне до сих пор недоступным.
My work, which had appeared so vague, so hopelessly diffuse, condensed itself as he proceeded, and assumed a definite form under his shaping hand.	Мояработа, которую я считала до сих пор такойничтожной, такой случайной, помере того как он говорил и как бы творческивоссоздавал ее, приобрела болеечеткие очертания и более глубокий смысл.
He waited for an answer.	Сент-Джон ждал ответа.
I demanded a quarter of an hour to think, before I again hazarded a reply.	Перед темкак дать его, я попросила полчаса на размышления.
“Very willingly,” he rejoined; and rising, he strode a little distance up the pass, threw himself down on a swell of heath, and there lay still.He threw himself down on a swell of heath, and there lay still	- Очень охотно, - согласился он и, встав, прошел дальше по тропинке,бросился наземь среди вереска и отдался своим мыслям.
“I can do what he wants me to do: I am forced to see and acknowledge that,” I meditated,—“that is, if life be spared me.	"Я в силах сделать то, что он от меня требует;нельзя с этим несогласиться, - говорила я себе.
But I feel mine is not the existence to be long protracted under an Indian sun.	- Но я чувствую, что недолго проживу под лучами индийского солнца.
What then?	А что тогда?
He does not care for that: when my time came to die, he would resign me, in all serenity and sanctity, to the God who gave me.	Но ему это все равно.Когда придет мой смертный час, он смиренно и безропотно вернет меня богу, который меня вручил ему.
The case is very plain before me.	Все это для меня вполне ясно.
In leaving England, I should leave a loved but empty land—Mr. Rochester is not there; and if he were, what is, what can that ever be to me?	Оставляя Англию, я покину любимую,но опустевшую для меня страну, - мистераРочестера здесь нет; а если бы ондаже и находился здесь, какое это может иметьдля меня значение?
My business is to live without him now: nothing so absurd, so weak as to drag on from day to day, as if I were waiting some impossible change in circumstances, which might reunite me to him.	Мнепредстоит теперь жить без него; что может бытьбессмысленней и малодушней,чем влачить свои дни в чаянии какой-тонесбыточной перемены в моей судьбе,которая соединила бы меня с ним!

Of course (as St. John once said) I must seek another interest in life to replace the one lost: is not the occupation he now offers me truly the most glorious man can adopt or God assign?	Без сомнения (как однажды сказал Сент-Джон), я должна искать новых интересов в жизни, взамен утраченных; и разве дело, которое он сейчас мне предлагает, не самое достойное из всех,какие человек может избрать, а бог -благословить?
Is it not, by its noble cares and sublime results, the one best calculated to fill the void left by uptorn affections and demolished hopes?	Разве оно не заполнитблагородными заботами и высокими стремлениями ту пустоту, которая оставалась после разбитых привязанностей и разрушенных надежд?
I believe I must say, Yes—and yet I shudder.	Видимо, я должнаответить "да", - и тем не менее я содрогаюсь при мысли об этом.
Alas!	Увы!
If I join St. John, I abandon half myself: if I go to India, I go to premature death.	Если япойду за Сент-Джоном, я отрекусь от какой-то части самой себя; если я поеду в Индию, я обреку себя на преждевременную смерть.
And how will the interval between leaving England for India, and India for the grave, be filled?	А что будет со мной до тех пор?
Oh, I know well!	О, я прекрасно знаю.
That, too, is very clear to my vision.	Я это отчетливо вижу.
By straining to satisfy St. John till my sinews ache, I shall satisfy him—to the finest central point and farthest outward circle of his expectations.	Трудясь в поте лица, чтобыугодить Сент-Джону, я превзойду все его самые смелые ожидания.
If I do go with him—if I do make the sacrifice he urges, I will make it absolutely: I will throw all on the altar—heart, vitals, the entire victim.	Если я поедус ним, если принесу ту жертву, которой он от меня требует, - эта жертвабудет полной: я положу на алтарь свое сердце, все свои силы, всю себя.
He will never love me; but he shall approve me; I will show him energies he has not yet seen, resources he has never suspected.	Сент-Джон никогда не полюбит меня, но он будет мною доволен.Он обнаружит вомне энергию, какой и не подозревал, источниксил, о котором даже недогадывался.
Yes, I can work as hard as he can, and with as little grudging.	Да, я смогу нести такой же тяжкий труд, как и он,и столь жебезропотно.
“Consent, then, to his demand is possible: but for one item—one dreadful item.It is—that he asks me to be his wife, and has no more of a husband’s heart for me than that frowning giant of a rock, down which the stream is foaming in yonder gorge.	Итак, я могла бы согласиться на его предложение, если бы не одно условие, ужасное условие: он хочет, чтобы я стала его женой, а любви ко мнеу него не больше, чем вот у того сурового гигантского утеса, с которого падает в стремнину пенистый поток.
He prizes me as a soldier would a good weapon; and that is all.	Он ценит меня, как воин хорошее оружие, -и только.
Unmarried to him, this would never grieve me; but can I let him complete his calculations—coolly put into practice his plans—go through the wedding ceremony?	Пока он не муж мне, меня это мало трогает; но могу ли я допустить,чтобы он осуществил свои расчеты, хладнокровно выполнил свои планы, пройдя со мною через брачную церемонию?

Can I receive from him the bridal ring, endure all the forms of love (which I doubt not he would scrupulously observe) and know that the spirit was quite absent?	Могу ли я принять от него обручальное кольцо и претерпеть всю видимость любви (он, без сомнения, будет педантично соблюдать ее), зная, что самое основное при этом отсутствует?
Can I bear the consciousness that every endearment he bestows is a sacrifice made on principle?	Каково мнебудет сознавать, что любая его ласка являетсяжертвой, приносимой изпринципа?
No: such a martyrdom would be monstrous.	Нет, такое мученичество было бы чудовищным.
I will never undergo it.	Я ни за что не пойду на это.
As his sister, I might accompany him—not as his wife: I will tell him so.”	Я могу сопровождать его как сестра, но не какжена; так я и скажуему".
I looked towards the knoll: there he lay, still as a prostrate column; his face turned to me: his eye beaming watchful and keen.	Я взглянула на холм, Сент-Джон все еще лежал там, как поверженнаяколонна: лицо его было обращено ко мне, взгляд пронизывал меня насквозь.
He started to his feet and approached me.	Онподнялся на ноги и подошел ко мне.
“I am ready to go to India, if I may go free.”	- Я готова поехать в Индию, если останусь свободной.
“Your answer requires a commentary,” he said; “it is not clear.”	- Ваш ответ требует пояснения, - сказал Сент-Джон.- Он неясен.
“You have hitherto been my adopted brother—I, your adopted sister: let us continue as such: you and I had better not marry.”	- Вы были до сих пор моим названым братом, а я - вашей названойсестрой; сохраним прежние отношения; нам лучше не вступать в брак.
He shook his head.	Он покачал головой.
“Adopted fraternity will not do in this case.	- В данном случае подобные отношения невозможны.
If you were my real sister it would be different: I should take you, and seek no wife.	Другое дело, если бы вы были моей родной сестрой.Тогда бы я взял вас с собой и не искал бы себе жены.
But as it is, either our union must be consecrated and sealed by marriage, or it cannot exist: practical obstacles oppose themselves to any other plan.	Но в этих обстоятельствах наш союз или должен быть освящен и закрепленцерковью, или его не должно существовать вовсе; практически возможен только такой план.
Do you not see it, Jane?	Разве вы этого не видите, Джен?
Consider a moment—your strong sense will guide you.”	Подумайте минутку, у вас такой ясный ум, вы сразу поймете.
I did consider; and still my sense, such as it was, directed me only to the fact that we did not love each other as man and wife should: and therefore it inferred we ought not to marry.	Но сколько я ни думала, здравый смыслподсказывал мне лишь одно, - аименно, что мы не любим друг друга так, какдолжны любить муж и жена; отсюдаследовало, что мы не должны вступать в брак.
I said so.	Так я и сказала.
“St. John,” I returned,“I regard you as a brother—you, me as a sister: so let us continue.”	- Сент-Джон, - заявила я, - я считаю вас братом, вы меня - сестрой; пусть так будет и впредь.
“We cannot—we cannot,” he answered, with short, sharp determination: “it would not do.	- Нельзя, нельзя, - отвечал он резко и твердо, -это будет не то.

You havc said you will go with mc to India: rcmcmbcr—you havc said that.”	Высказали, что согласны поехать со мной в Индию, -вспомните, ведь вы сказалиэто!
“Conditionally.”	- Да, при одном условии.
“Wcll—wcll.	- Так, так!
To thc main point—thc dcparturc with mc from England, thc co-opcration with mc in my futurc labours—you do not objcct.	Значит, против главного пункта - отъезда со мной из Англиии участия в моих будущих трудах - вы не возражаете.
You havc alrcady as good as put your hand to thc plough: you arc too consistcnt to withdraw it.	Вы, можно сказать, ужеположили руку на плуг; вы слишком последовательны, чтобы ее снять.
You havc but onc cnd to kccp in vicw—how thc work you havc undcrtakcn can bcst bc donc.Simplify your complicatcd intcrcsts, fcclings, thoughts, wishcs, aims; mcrgc all considcrations in onc purposc: that of fulfilling with cffcct—with powcr—thc mission of your grcat Mastcr.	И у васдолжна быть лишь одна мысль: как лучше всего выполнить то дело, за которое вы взялись.
To do so, you must havc a coadjutor: not a brothcr—that is a loosc tic—but a husband.	Чтобы это осуществить, вам необходим сотрудник: не брат - это слишком слабые узы, - но супруг.
I, too, do not want a sistcr: a sistcr might any day bc takcn from mc.	Мне также не нужна сестра: ее могут в любое время у меня отнять.
I want a wifc: thc solc hclpmcct I can influcncc cfficicntly in lifc, and rctain absolutcly till dcath.”	Мне нужна жена, единственная помощница, которой я будуруководить в жизни и которую смогу удержать возле себя до самой смерти.
I shuddcrcd as hc spokc: I fclt his influcncc in my marrow—his hold on my limbs.	Я содрогнулась при этих славах: я чувствовала его власть, его волю всем своим существом.
“Scck onc clscwhcrc than in mc, St. John: scck onc fittcd to you.”	- Найдите себе кого-нибудь другого, Сент-Джон, более подходящего...
“Onc fittcd to my purposc, you mcan—fittcd to my vocation.	- Подходящего для моих целей, вы хотите сказать, для моей миссии?
Again I tcll you it is not thc insignificant privatc individual—thc mcrc man, with thc man’s sclfish scnscs—I wish to matc: it is thc missionary.”	Повторяю вам, мне не нужен бесцветный, средний человек, рядовой человек со всеми присущими ему эгоистическими чувствами, - мне нужен миссионер.
“And I will givc thc missionary my cncrgics—it is all hc wants—but not mysclf: that would bc only adding thc husk and shcll to thc kcrncl.For thcm hc has no usc: I rctain thcm.”	- Я отдам вашему делу всю свою энергию, ведь только это вам и нужно, явам не нужна; для вас я только шелуха, которую терпят ради зерна, - вот я и оставлю ее себе.
“You cannot—you ought not.	- Вы не можете, не смеете этого делать.
Do you think God will bc satisficd with half an oblation?	Неужели вы думаете, что господь удовлетворится половиной жертвы?
Will Hc acccpt a mutilatcd sacrificc?	Неужели он примет неполноценный дар?
It is thc causc of God I advocatc: it is undcr His standard I cnlist you.	Яборюсь за дело господне, я зову вас под его стяг.
I cannot acccpt on His bchalf a dividcd allcgiancc: it must bc cntirc.”	Во имя его я не могупринять условной присяги, она должна быть безоговорочной.
“Oh!I will givc my hcart to God,” I said.	- О, богу я готова отдать свое сердце, - сказала я.
“You do not want it.”	- Но вы в нем не нуждаетесь.

I will not swear, reader, that there was not something of repressed sarcasm both in the tone in which I uttered this sentence, and in the feeling that accompanied it.	Я не могу поклясться, читатель, что в тоне, каким я произнесла этислова, и в чувстве, какое я при этомиспытывала, не было затаенногосарказма.
I had silently feared St. John till now, because I had not understood him.	До сих пор я ощущала безмолвный страх перед Сент-Джоном оттого, что не понимала его.
He had held me in awe, because he had held me in doubt.How much of him was saint, how much mortal, I could not heretofore tell: but revelations were being made in this conference: the analysis of his nature was proceeding before my eyes.	Я боялась его, не будучи в силах разобраться, что в немсвятого и что - человеческого; но этот разговор мне многое объяснил, передомной как бы раскрылась вся сущность Сент-Джона.
I saw his fallibilities: I comprehended them.	Я увидала его слабости, я поняла их.
I understood that, sitting there where I did, on the bank of heath, and with that handsome form before me, I sat at the feet of a man, caring as I.	Мне стало ясно, что здесь, на поросшем вереском бугре, я сижу уног человека, который, несмотря на свое прекрасное лицо, столь же грешен, как я сама.
The veil fell from his hardness and despotism.	Словно завеса упала с моих глаз, и я увидела перед собоючерствость и деспотизм.
Having felt in him the presence of these qualities, I felt his imperfection and took courage.	Ощутив в нем эти черты, я почувствовала его несовершенство и вооружилась мужеством.
I was with an equal—one with whom I might argue—one whom, if I saw good, I might resist.	Это был равный мне человек, скоторым я могла бороться и которому могла прислучае дать отпор.
He was silent after I had uttered the last sentence, and I presently risked an upward glance at his countenance.	На некоторое время между нами воцарилось молчание; наконец я решилась взглянуть ему в лицо.
His eye, bent on me, expressed at once stern surprise and keen inquiry.	В его взгляде, устремленном на меня, было угрюмоеудивление и тревожный вопрос:
“Is she sarcastic, and sarcastic to me!” it seemed to say.	"Неужели она смеется надо мной?
“What does this signify?”	Что это значит?"
“Do not let us forget that this is a solemn matter,” he said ere long; “one of which we may neither think nor talk lightly without sin.	- Не надо забывать, что это предмет чрезвычайной важности, - продолжалон, - предмет, о котором думать или говорить легковесно - грех.
I trust, Jane, you are in earnest when you say you will serve your heart to God: it is all I want.	Надеюсь,Джен, вы вполне серьезно сказали, что готовы отдать свое сердце богу, - это все, что мне нужно.
Once wrench your heart from man, and fix it on your Maker, the advancement of that Maker’s spiritual kingdom on earth will be your chief delight and endeavour; you will be ready to do at once whatever furthers that end.	Вырвите только из сердца все земные привязанности иотдайте его творцу, и тогда осуществление царства божьего на земле будет вашей единственной радостью и целью и вы будете готовы в любую минуту сделать все, что этому способствует.

You will see what impetus would be given to your efforts and mine by our physical and mental union in marriage: the only union that gives a character of permanent conformity to the destinies and designs of human beings; and, passing over all minor caprices—all trivial difficulties and delicacies of feeling—all scruple about the degree, kind, strength or tenderness of mere personal inclination—you will hasten to enter into that union at once.”	Вы увидите, сколько новых сил даст нам наш телесный и духовный союз - единственный союз, который соединяет навеки судьбы и цели человеческих существ.И если вы отбросите все мелочные причуды, все нелепые предрассудки, все сомнения относительно степени, характера, силы или нежности испытываемых нами чувств, - то вы поспешите вступить в этот союз.
“Shall I?”I said briefly; and I looked at his features, beautiful in their harmony, but strangely formidable in their still severity; at his brow, commanding but not open; at his eyes, bright and deep and searching, but never soft; at his tall imposing figure; and fancied myself in idea his wife.	- Так ли это? - отозвалась я с недоверием и взглянула на его черты,прекрасные в своей гармоничности, но страшные своей беспощадной суровостью, на его энергичный, но холодный лоб, на глаза, яркие, глубокие ипронизывающие, но лишенные нежности, на его высокую, внушительную фигуру, -и представила себе, что я его жена.
Oh! it would never do!	О нет, никогда!
As his curate, his comrade, all would be right: I would cross oceans with him in that capacity; toil under Eastern suns, in Asian deserts with him in that office; admire and emulate his courage and devotion and vigour; accommodate quietly to his masterhood; smile undisturbed at his ineradicable ambition; discriminate the Christian from the man: profoundly esteem the one, and freely forgive the other.	Быть его викарием, егоспутницей - Другое дело; в этой роли я готова переплыть с ним океан;трудиться над общим делом под лучами палящего солнца в азиатских пустынях;восхищаться его мужеством, самоотверженностью, энергией и состязаться с ним;безропотно покориться его властности;спокойно улыбаться, видя егонеискоренимое честолюбие; всегда отделять внем христианина от человека -глубоко чтить первого и охотно прощатьвторого.
I should suffer often, no doubt, attached to him only in this capacity: my body would be under rather a stringent yoke, but my heart and mind would be free.	Конечно, мне придетсянередко страдать, будучи связанной с ним лишьэтими узами; мое тело будет воковах, но мое сердце и душа останутсясвободными.
I should still have my unblighted self to turn to: my natural unenslaved feelings with which to communicate in moments of loneliness.	Я по-прежнему будупринадлежать себе; в минуты одиночества я смогу отдаваться свойственным мне от природы, непорабощенным желаниям.
There would be recesses in my mind which would be only mine, to which he never came, and sentiments growing there fresh and sheltered which his austerity could never blight, nor his measured warrior-march trample down: but as his wife—at his side always, and always restrained, and always checked—forced to keep the fire of my nature continually low, to compel it to burn inwardly and never utter a cry, though the imprisoned flame consumed vital after vital—this would be unendurable.	В моей душе будет уголок, всецело принадлежащий мне, куда ему не будет доступа и где втайне будут житьискренние, независимые чувства, которых не коснется его суровость, нерастопчет его размеренная воинственная поступь. Но быть его женой, вечно возле него, вечно на привязи, укрощать свой внутренний жар, таить его в недрах своей души и незримо сгорать, не выдавая своих чувств ни единым стоном, хотя бы скрытое пламя и пожирало меня, - нет, это было бы выше моих сил!

“St. John!”I exclaimed, when I had got so far in my meditation.	- Сент-Джон! - воскликнула я под влиянием этих мыслей.
“Well?” he answered icily.	- Ну? - отозвался он ледяным тоном.
“I repeat I freely consent to go with you as your fellow-missionary, but not as your wife; I cannot marry you and become part of you.”	- Повторяю: я готова поехать с вами в качестве вашеготоварища-миссионера, но не в качестве жены.Я не могу выйти за вас замуж и всецело принадлежать вам.
“A part of me you must become,” he answered steadily; “otherwise the whole bargain is void.	- Нет, вы должны всецело быть моей, - отвечал он твердо, - иначе все эти разговоры бесполезны.
How can I, a man not yet thirty, take out with me to India a girl of nineteen, unless she be married to me?	Как могу я, мужчина, которому нет еще тридцати,увезти с собой в Индию девятнадцатилетнююдевушку, если она не станет моейженой?
How can we be for ever together—sometimes in solitudes, sometimes amidst savage tribes—and unwed?”	Как могли бы мы всегда быть вместе - то впустыне, то среди дикихплемен, - не будучи повенчанными?
“Very well,” I said shortly; “under the circumstances, quite as well as if I were either your real sister, or a man and a clergyman like yourself.”	- Отлично сможем, и при каких угодно обстоятельствах, - живо возразилая.- Совершенно так же, как если бы я была вашей родной сестрой или мужчинойи священником, вроде вас.
“It is known that you are not my sister; I cannot introduce you as such: to attempt it would be to fasten injurious suspicions on us both.	- Известно, что мы не брат и сестра, и я не могу выдавать вас засестру; сделать это - значит навлечь на нас обоих оскорбительные подозрения.
And for the rest, though you have a man’s vigorous brain, you have a woman’s heart and—it would not do.”	К тому же, хотя у вас и мужской ум, но сердце женское, - словом, из этого не выйдет ничего хорошего.
“It would do,” I affirmed with some disdain, “perfectly well.	- Выйдет, - настаивала я с некоторым вызовом, -вот увидите.
I have a woman’s heart, but not where you are concerned; for you I have only a comrade’s constancy; a fellow-soldier’s frankness, fidelity, fraternity, if you like; a neophyte’s respect and submission to his hierophant: nothing more—don’t fear.”	У меняженское сердце, но не в том, что касается вас; к вам у меня лишь чувствопреданной дружбы, доверие товарища по оружию, сестринская привязанность, если хотите, покорность и почтение ученика к своему учителю, - ничего больше, не беспокойтесь.
“It is what I want,” he said, speaking to himself; “it is just what I want.	- Все то, что мне нужно, - сказал он как бы про себя.
And there are obstacles in the way: they must be hewn down.	- Именно то, что мне нужно.Но есть препятствия, их надо устранить.
Jane, you would not repent marrying me—be certain of that; we must be married.	Уверяю вас, Джен, вы небудете раскаиваться, выйдя за меня замуж; мы должны пожениться.
I repeat it: there is no other way; and undoubtedly enough of love would follow upon marriage to render the union right even in your eyes.”	Повторяю:иного пути нет; и, без сомнения, брак вызовет чувство, которое оправдает наш союз даже в ваших глазах.

“I scorn your idca of lovc,” I could not hclp saying, as I rosc up and stood bcforc him, lcaning my back against thc rock.	- Я презираю ваше представление о любви, -невольно вырвалось у меня; я поднялась и теперь стояла перед ним, прислонившись спиною к скале.
“I scorn thc countcrfcit scntimcnt you offcr: ycs, St. John, and I scorn you whcn you offcr it.”	- Япрезираю то лживое чувство, которое вы мне предлагаете.Да, Сент-Джон, я презираю и вас, когда вы мне это предлагаете!
Hc lookcd at mc fixcdly, compressing his wcll-cut lips whilc hc did so.	Он пристально посмотрел на меня, плотно сжавсвой красиво очерченныйрот.
Whcthcr hc was inccnscd or surpriscd, or what, it was not casy to tcll: hc could command his countcnancc thoroughly.	Был ли он разгневан или удивлен - трудно сказать: он в совершенстве владел своим лицом.
“I scarccly cxpcctcd to hcar that cxprcssion from you,” hc said:	- Я не ожидал от вас таких слов, - сказал он.
“I think I havc donc and uttcrcd nothing to dcscrvc scorn.”	- Мне кажется, я несделал и не сказал ничего, заслуживающего презрения.
I was touchcd by his gcntlc tonc, and ovcrawcd by his high, calm micn.	Я была тронута его кротким тоном и поражена спокойным, торжественным выражением его лица.
“Forgivc mc thc words, St. John; but it is your own fault that I havc bccn rouscd to spcak so unguardcdly.	- Простите мне эти слова, Сент-Джон, но высами виноваты, что они уменя так неосмотрительно вырвались.
You havc introduccd a topic on which our naturcs arc at variancc—a topic wc should ncvcr discuss: thc vcry namc of lovc is an applc of discord bctwccn us.If thc rcality wcrc rcquircd, what should wc do?	Вы затронули тему, относительно котороймы резко расходимся во мнениях, тему,относительно которой мы не должныдопускать споров: самое понятие "любовь" ужеслужит яблоком раздора междунами; так что бы мы стали делать, если бывопрос этот встал перед намивсерьез?
How should wc fccl?	Что пережили бы мы с вами?
My dcar cousin, abandon your schcmc of marriagc—forgct it.”	Дорогой кузен, откажитесь от мысли об этом браке, забудьте о нем.
“No,” said hc; “it is a long-chcrishcd schcmc, and thc only onc which can sccurc my grcat cnd: but I shall urgc you no furthcr at prcscnt.	- Нет, - сказал он, - я давно лелею этот план, и только он можетобеспечить успех моей великой задачи; но сейчас я не буду настаивать.
To-morrow, I lcavc homc for Cambridgc: I havc many fricnds thcrc to whom I should wish to say farcwcll.	Завтрая уезжаю в Кембридж; там у меня многодрузей, с которыми я хотел быпроститься.
I shall bc abscnt a fortnight—takc that spacc of timc to considcr my offcr: and do not forgct that if you rcjcct it, it is not mc you dcny, but God.	Я буду в отсутствии две недели; воспользуйтесь этим временем,чтобы обдумать мое предложение, и не забывайте, что если вы от него откажетесь, вы отвергаете не меня, а бота.
Through my mcans, Hc opcns to you a noblc carccr; as my wifc only can you cntcr upon it.	Через мое посредство он открываетперед вами благородное поприще, но вступить нанего вы можете, только ставмоей женой.

Refuse to be my wife, and you limit yourself for ever to a track of selfish ease and barren obscurity.	Откажитесь стать моей женой, и вы навсегда замкнетесь в кругуэгоистического благополучия и бесплодного прозябания.
Tremble lest in that case you should be numbered with those who have denied the faith, and are worse than infidels!”	Берегитесь, как бы вамне оказаться в числе тех, кто изменил вере и стал хуже неверных.
He had done.	Он смолк.
Turning from me, he once more “Looked to river, looked to hill.”	Отвернувшись от меня, он снова окинул взглядом реку и холмы.
But this time his feelings were all pent in his heart: I was not worthy to hear them uttered.	Но на этот раз он не стал раскрывать предо мной своего сердца: я была недостойна такого доверия.
As I walked by his side homeward, I read well in his iron silence all he felt towards me: the disappointment of an austere and despotic nature, which has met resistance where it expected submission—the disapprobation of a cool, inflexible judgment, which has detected in another feelings and views in which it has no power to sympathise: in short, as a man, he would have wished to coerce me into obedience: it was only as a sincere Christian he bore so patiently with my perversity, and allowed so long a space for reflection and repentance.	Когда мы шли рядом домой, я чувствовала в его непреклонном молчании все, что он испытывал ко мне: разочарование сурового,властного фанатика, встретившего сопротивление там, где он ждал покорности,осуждение холодного и непреклонного ума, открывшего в другом человеке переживания и взгляды, которым он не может сочувствовать; словом, какчеловек, он бы охотно принудил меня повиноваться и, только как истинный христианин, он терпеливо переносил мою испорченность и предоставлял мне столь длительный срок для размышлений и раскаяния.
That night, after he had kissed his sisters, he thought proper to forget even to shake hands with me, but left the room in silence.	В этот вечер, поцеловав сестер, он не счел нужным даже пожать мне руку и молча вышел из комнаты.
I—who, though I had no love, had much friendship for him—was hurt by the marked omission: so much hurt that tears started to my eyes.	Хотя я и не чувствовала к нему любви, но была дружески к нему расположена и оскорбилась этой подчеркнутой небрежностью, так оскорбилась, что слезы выступили у меня на глазах.
“I see you and St. John have been quarrelling, Jane,” said Diana, “during your walk on the moor.	- Я вижу, Джен, - сказала Диана, - что вы с Сент-Джоном поссорились во время сегодняшней прогулки.
But go after him; he is now lingering in the passage expecting you—he will make it up.”	Все-таки пойди к нему, он, наверно, стоит в коридоре и поджидает тебя, - он готов помириться.
I have not much pride under such circumstances: I would always rather be happy than dignified; and I ran after him—he stood at the foot of the stairs.	В подобных обстоятельствах я обычно не выказываю чрезмерного самолюбия.Мне всегда приятнее уступить, чем настаивать на своем; я побежала за ним, -он ждал возле лестницы.
“Good-night, St. John,” said I.	- Доброй ночи, Сент-Джон, - сказала я.
“Good-night, Jane,” he replied calmly.	- Доброй ночи, Джен, - отозвался он спокойно.
“Then shake hands,” I added.	- Тогда пожмем друг другу руку, - прибавила я.
What a cold, loose touch, he impressed on my fingers!	Каким холодным и вялым было его пожатие!
He was deeply displeased by what had occurred that day; cordiality would not warm, nor tears move him.	Он был крайне задет тем, что произошло сегодня; никакое волнение не растопило бы лед его сердца, никакие слезы не тронули бы его.

No happy reconciliation was to be had with him—no cheering smile or generous word: but still the Christian was patient and placid; and when I asked him if he forgave me, he answered that he was not in the habit of cherishing the remembrance of vexation; that he had nothing to forgive, not having been offended.	Нечего было и думать о радостном примирении, овеселой улыбке или ласковом слове; однако, как христианин, он помнил о том, что надо быть терпеливым и кротким; и когда я спросила, простил ли он меня,он отвечал, что, как правило, не помнит оскорблений; впрочем, ему нечего прощать, так как он и не обижен.
And with that answer he left me.	С этими словами он ушел.
I would much rather he had knocked me down. CHAPTER XXXV	Я предпочла бы, чтобы он меня ударил. Глава XXXV
He did not leave for Cambridge the next day, as he had said he would.	Сент-Джон не уехал на следующий день в Кембридж, как предполагал.
He deferred his departure a whole week, and during that time he made me feel what severe punishment a good yet stern, a conscientious yet implacable man can inflict on one who has offended him.	Онотложил свой отъезд на целую неделю; за этовремя он дал мне почувствовать,как сурово может наказывать человек добрый, нострогий, справедливый, нонеумолимый, - того, кто его обидел.
Without one overt act of hostility, one upbraiding word, he contrived to impress me momently with the conviction that I was put beyond the pale of his favour.	Без всякой враждебности, без единогослова укоризны, он все же давал мне яснопонять, что я лишилась егорасположения.
Not that St. John harboured a spirit of unchristian vindictiveness—not that he would have injured a hair of my head, if it had been fully in his power to do so.	Не то, чтобы Сент-Джон затаил в душенедостойное христианина чувствомести; он не тронул бы и волоса на моей голове,когда бы имел даже полнуювозможность это сделать.
Both by nature and principle, he was superior to the mean gratification of vengeance: he had forgiven me for saying I scorned him and his love, but he had not forgotten the words; and as long as he and I lived he never would forget them.	И по натуре и по убеждениям он был выше подобныхнизменных побуждений мести; он простил мнемои слова о том, что я презираюего и его чувства, но он не забыл этих слов; и язнала, что, пока оба мыживы, он их не забудет.
I saw by his look, when he turned to me, that they were always written on the air between me and him; whenever I spoke, they sounded in my voice to his ear, and their echo toned every answer he gave me.	Я видела по его взгляду, когда он смотрел на меня, что эти слова как бы все время стоят между нами, и что бы я ни говорила, онислышались ему в моем голосе, и отзвук их был в каждом его ответе.
He did not abstain from conversing with me: he even called me as usual each morning to join him at his desk; and I fear the corrupt man within him had a pleasure unimparted to, and unshared by, the pure Christian, in evincing with what skill he could, while acting and speaking apparently just as usual, extract from every deed and every phrase the spirit of interest and approval which had formerly communicated a certain austere charm to his language and manner.	Он не избегал моего общества и, как обычно, звал меня каждое утро к своему столу.Боюсь, что его греховной природе доставляло удовольствие(какхристианин, он в нем не участвовал и не могразделять его) показывать, какискусно он умеет, действуя и говоря повидимости так же, как и прежде,казнить меня своей отчужденностью, ибо он невкладывал в каждое слово икаждый поступок того одобрения и интереса, которые раньше вносили в нашу дружбу некоторое суровое очарование.

To mc, hc was in rcality bccomc no longcr flcsh, but marblc; his cyc was a cold, bright, bluc gcm; his tonguc a spcaking instrumcnt—nothing morc.	Для меня он словно перестал быть живым человеком и превратился вмраморную статую, его глаза казались холодными яркими сапфирами, его язык -говорящим инструментом, и только.
All this was torture to mc—rcfincd, lingcring torture.	Все это было для меня пыткой - утонченной, длительной пыткой.
It kcpt up a slow firc of indignation and a trcmbling troublc of gricf, which harasscd and crushcd mc altogcthcr.I fclt how—if I wcrc his wifc, this good man, purc as thc dccp sunlcss sourcc, could soon kill mc, without drawing from my vcins a singlc drop of blood, or rccciving on his own crystal conscicncc thc faintcst stain of crimc.	Онаподдерживала во мне тайное пламя негодования и трепетную тревогу скорби, и ячувствовала, что если бы стала его женой, этот добрый человек, чистый, какледяной горный ключ, скоро свел бы меня вмогилу, не пролив ни единой каплимоей крови и не запятнав своей кристальнойсовести ни малейшей теньюпреступления.
Espccially I fclt this whcn I madc any attcmpt to propitiatc him.	Особенно остро я это ощущала при всякойпопытке умилостивитьего.
No ruth mct my ruth.	На мой зов не было отклика.
Hc cxpcricnccd no suffcring from cstrangcmcnt—no ycarning aftcr rcconciliation; and though, morc than oncc, my fast falling tcars blistcrcd thc pagc ovcr which wc both bcnt, thcy produccd no morc cffcct on him than if his hcart had bccn rcally a mattcr of stonc or mctal.	Он, видимо, не страдал от нашейотчужденности, не стремился к примирению; ихотя мои слезы не раз начиналикапать на страницу, над которой мы обасклонялись, они производили на негоне больше впечатления, чем если бы сердце у негобыло каменное или железное.
To his sistcrs, mcantimc, hc was somcwhat kindcr than usual: as if afraid that mcrc coldncss would not sufficicntly convincc mc how complctcly I was banishcd and banncd, hc addcd thc forcc of contrast; and this I am surc hc did not by forcc, but on principlc.	Между тем с сестрами он стал даже ласковее, чем прежде, словно боялся, чтоодной холодности недостаточно и она не убедит меня в полной мере, до какой степени я отвергнута и изгнана.Поэтому он и прибегал к силе контраста; однако я уверена, что он поступал так не по злобе, а из принципа.
Thc night bcforc hc lcft homc, happcning to scc him walking in thc gardcn about sunsct, and rcmcmbcring, as I lookcd at him, that this man, alicnatcd as hc now was, had oncc savcd my lifc, and that wc wcrc ncar rclations, I was movcd to makc a last attcmpt to rcgain his fricndship.	В канун его отъезда, на закате, я увидела, что он гуляет один по саду,и, вспомнив, что этот человек, теперь такой чуждый, когда-то спас мне жизнь и что мы с ним близкие родственники, решила сделать последнюю попытку вернуть его дружбу.
I wcnt out and approachcd him as hc stood lcaning ovcr thc littlc gatc; I spokc to thc point at oncc.	Я вышла и направилась к нему в ту минуту, когда онстоял, опершись о калитку; я сразу приступила к делу:
“St. John, I am unhappy bccausc you arc still angry with mc.	- Сент-Джон, я страдаю оттого, что вы все еще на меня сердитесь.
Lct us bc fricnds.”	Будемопять друзьями.
“I hopc wc arc fricnds,” was thc unmovcd reply; whilc hc still watchcd thc rising of thc moon, which hc had bccn contcmplating as I approachcd.	- А разве мы не друзья? - отвечал он невозмутимо, не отрывая взгляда отвосходящей луны, на которую смотрел при моем приближении.
“No, St. John, wc arc not fricnds as wc wcrc.	- Нет, Сент-Джон, мы уже не такие друзья, как были.

You know that.”	И вы это знаете.
“Are we not?	- Разве нет?
That is wrong.	Что ж, очень плохо.
For my part, I wish you no ill and all good.”	Что до меня, то я желаю вам только добра.
“I believe you, St. John; for I am sure you are incapable of wishing any one ill; but, as I am your kinswoman, I should desire somewhat more of affection than that sort of general philanthropy you extend to mere strangers.”	- Я вам верю, Сент-Джон, так как знаю, что вы не способны никому желатьзла; но ведь я ваша родственница, и мнехотелось бы от вас более теплогочувства, чем то бесстрастное человеколюбие, скоторым вы относитесь даже кчужим.
“Of course,” he said.	- Конечно, - ответил он.
“Your wish is reasonable, and I am far from regarding you as a stranger.”	- Ваше желание вполне законно, но я и не считаю вас чужой.
This, spoken in a cool, tranquil tone, was mortifying and baffling enough.	Эти слова, произнесенные холодным, спокойным тоном, сильно уязвили и раздражили меня.
Had I attended to the suggestions of pride and ire, I should immediately have left him; but something worked within me more strongly than those feelings could.	Если бы я поддалась гордости и гневу, я немедленно ушла бы;но во мне говорило нечто сильнее этих чувств.
I deeply venerated my cousin’s talent and principle.His friendship was of value to me: to lose it tried me severely.	Я глубоко чтила высокиедарования и принципы моего кузена, его дружбойя дорожила, - потерять еебыло бы для меня тяжелым испытанием.
I would not so soon relinquish the attempt to reconquer it.	Я не могла столь легко отказаться от попытки вернуть его расположение.
“Must we part in this way, St. John?	- Неужели мы с вами так и расстанемся, Сент-Джон?
And when you go to India, will you leave me so, without a kinder word than you have yet spoken?”	И неужели, когда выуедете в Индию, вы покинете меня, не сказав мне ни единого ласкового слова?
He now turned quite from the moon and faced me.	Он перестал смотреть на луну и посмотрел на меня.
“When I go to India, Jane, will I leave you!	- Разве я покину вас, Джен, уезжая в Индию?
What! do you not go to India?”	Как?Разве вы не поедете в Индию?
“You said I could not unless I married you.”	- Вы ведь сказали, что я могу туда ехать, только выйдя за вас замуж.
“And you will not marry me!	- А вы не выйдете за меня?
You adhere to that resolution?”	Вы настаиваете на своем решении?
Reader, do you know, as I do, what terror those cold people can put into the ice of their questions?	Известно ли вам, читатель, как леденит сердце вопрос, заданный бездушным человеком?
How much of the fall of the avalanche is in their anger? of the breaking up of the frozen sea in their displeasure?	Его гнев похож на падающую снежную лавину, а егонегодование - на бурный ледоход.
“No.St. John, I will not marry you.	- Нет, Сент-Джон, я не выйду за вас.
I adhere to my resolution.”	Я не изменила своего решения.
The avalanche had shaken and slid a little forward, but it did not yet crash down.	Лавина дрогнула и сдвинулась с места, но еще не рухнула.
“Once more, why this refusal?” he asked.	- Я снова спрашиваю вас, почему вы мне отказываете? - спросил он.

“Formcrly,” I answcrcd, “bccausc you did not lovc mc; now, I reply, bccausc you almost hatc mc.	- Тогда я отказала вам потому, что вы не любите меня, а теперь -потому, что вы меня ненавидите.
If I wcrc to marry you, you would kill mc. You arc killing mc now.”	Вы меня просто убиваете.
His lips and chccks turncd whitc—quitc whitc.	Его губы и щеки побелели - они стали мертвыми.
“I should kill you—I am killing you?	- Убиваю?Я вас убиваю?
Your words arc such as ought not to bc uscd: violcnt, unfcmininc, and untruc.	Такие слова не делают вам чести, они противоестественны, недостойны женщины, лживы.
Thcy bctray an unfortunatc statc of mind: thcy mcrit scvcrc reproof: thcy would sccm incxcusablc, but that it is thc duty of man to forgivc his fcllow cvcn until scvcnty-and-scvcn timcs.”	Они свидетельствуют о низостиваших мыслей и заслуживают строгогоосуждения; их можно было бы назватьнепростительными, если бы человек не был обязанпрощать своего ближнего дажедо семидесяти семи раз.
I had finishcd thc busincss now.	Все пропало.Я только подлила масла в огонь.
Whilc carncstly wishing to crasc from his mind thc tracc of my formcr offcncc, I had stampcd on that tcnacious surfacc anothcr and far dccpcr impression, I had burnt it in.	Искренне желая изгладить вего душе следы прежней обиды, я нанесла ему новую, еще более глубокую,которая навсегда запечатлелась в его памятливом сердце.
“Now you will indccd hatc mc,” I said.	- Теперь вы действительно будете меня ненавидеть, - сказала я.
“It is usclcss to attcmpt to conciliatc you: I scc I havc madc an ctcrnal cncmy of you.”	Напрасно я решилась на попытку примириться с вами: я только приобрела врага на всю жизнь.
A frcsh wrong did thcsc words inflict: thc worsc, bccausc thcy touchcd on thc truth.	Этими словами я причинила ему новую боль, тем более острую, что в них была правда.
That bloodlcss lip quivcrcd to a tcmporary spasm.	Его бескровные губы судорожно скривились.
I kncw thc stccly irc I had whcttcd.	Я поняла, какой взрыв гнева пробудила в нем.
I was hcart-wrung.	У меня сжалось сердце.
“You uttcrly misintcrprct my words,” I said, at oncc scizing his hand:	- Уверяю вас, вы неправильно поняли меня! -воскликнула я, схватив его за руку.
“I havc no intcntion to gricvc or pain you—indccd, I havc not.”	- Я вовсе не хотела ни огорчить, ни оскорбить вас!
Most bittcrly hc smilcd—most dccidcdly hc withdrcw his hand from minc.	Он горько усмехнулся и решительным движением высвободил руку.
“And now you rccall your promisc, and will not go to India at all, I prcsumc?” said hc, aftcr a considcrablc pausc.	- А теперь вы, конечно, возьмете обратно свое обещание и вовсе непоедете в Индию? - спросил он после продолжительной паузы.
“Ycs, I will, as your assistant,” I answcrcd.	- Нет, я готова ехать, но как ваша помощница, -ответила я.
A vcry long silcncc succccdcd.	Снова последовало бесконечное молчание.
What strugglc thcrc was in him bctwccn Naturc and Gracc in this intcrval, I cannot tcll: only singular glcams scintillatcd in his cycs, and strangc shadows passcd ovcr his facc.	Какая борьба происходила в неммежду естественными чувствами и сознаниемдолга - не знаю, но глаза егометали молнии, вспыхивали необычным блеском,и странные тени проходили поего лицу.

He spoke at last.	Наконец он проговорил:
“I before proved to you the absurdity of a single woman of your age proposing to accompany abroad a single man of mine.	- Я уже однажды говорил вам, что невозможноодинокой женщине ваших летсопровождать одинокого мужчину моего возраста.
I proved it to you in such terms as, I should have thought, would have prevented your ever again alluding to the plan.	После того что я сказал вамна этот счет, я имел основание думать, что вы никогда не вернетесь к подобной мысли.
That you have done so, I regret—for your sake.”	Однако вы сделали это: мне очень жаль, но тем хуже для вас.
I interrupted him.	Я перебила его.
Anything like a tangible reproach gave me courage at once.	Несправедливые упреки всегда пробуждали во мнехрабрость.
“Keep to common sense, St. John: you are verging on nonsense.	- Будьте благоразумны, Сент-Джон, - вы доходите до абсурда.
You pretend to be shocked by what I have said.	Выуверяете, что вас возмущают мои слова.
You are not really shocked: for, with your superior mind, you cannot be either so dull or so conceited as to misunderstand my meaning.	На самом деле это не так; вы слишкомумны и проницательны, чтобы не понять того, чтоя говорю.
I say again, I will be your curate, if you like, but never your wife.”	Повторяю, я буду,если хотите, вашим помощником, но никогда не буду вашей женой.
Again he turned lividly pale; but, as before, controlled his passion perfectly.He answered emphatically but calmly—	Его лицо снова покрыла мертвенная бледность, но, как и прежде, оновладел своим гневом и ответил холодно и спокойно:
“A female curate, who is not my wife, would never suit me.	- Мне не нужна помощница, которая не будет моей женой.
With me, then, it seems, you cannot go: but if you are sincere in your offer, I will, while in town, speak to a married missionary, whose wife needs a coadjutor.	Со мной вы,очевидно, не можете поехать, но если вы искренне хотите, я переговорю, когдабуду в городе, с одним женатым миссионером, жене которого нужна спутница.
Your own fortune will make you independent of the Society’s aid; and thus you may still be spared the dishonour of breaking your promise and deserting the band you engaged to join.”	Ядумаю, они не откажутся вас взять, так какблагодаря своим средствам вы небудете нуждаться в благотворительности.Таким образом вы избегнете позора, какой навлекли бы на себя, нарушив данное обещание и покинув ряды войска, в которое вступили.
Now I never had, as the reader knows, either given any formal promise or entered into any engagement; and this language was all much too hard and much too despotic for the occasion.	Вам известно, читатель, что я не давала никакого официального обещанияи не принимала на себя никаких обязательств; его приговор был слишком произволен и не заслужен мною.
I replied—	Я возразила:
“There is no dishonour, no breach of promise, no desertion in the case.	- Ни о каком позоре, ни о каком бесчестном поступке или вероломном обмане не может быть и речи.
I am not under the slightest obligation to go to India, especially with strangers.	Я ни в какой мере не обязана ехать в Индию, особенно с чужими людьми.

With you I would have ventured much, because I admire, confide in, and, as a sister, I love you; but I am convinced that, go when and with whom I would, I should not live long in that climate.”	С вами я отважилась бы на многое, оттого что восхищаюсь вами, доверяю вам и люблю вас как брата.Но я убеждена, что когдабы и с кем бы туда ни поехала, я проживу недолго в этом климате.
“Ah! you are afraid of yourself,” he said, curling his lip.	- Ах, так вы боитесь за себя? - сказал он с презрительной усмешкой.
“I am.	- Боюсь.
God did not give me my life to throw away; and to do as you wish me would, I begin to think, be almost equivalent to committing suicide.	Бог не для того дал мне жизнь, чтобы я ее загубила, а яначинаю думать, что поступить по-вашему - для меня равносильно самоубийству.
Moreover, before I definitively resolve on quitting England, I will know for certain whether I cannot be of greater use by remaining in it than by leaving it.”	Кроме того, прежде чем я окончательно решусь покинуть Англию, я должнаувериться, что не смогу принести больше пользы, оставшись здесь, чем уехав.
“What do you mean?”	- Что вы имеете в виду?
“It would be fruitless to attempt to explain; but there is a point on which I have long endured painful doubt, and I can go nowhere till by some means that doubt is removed.”	- Объяснять нет смысла, но есть одно сомнение, которое давно уже мучитменя; и я никуда не поеду, пока оно не будет устранено.
“I know where your heart turns and to what it clings.	- Я знаю, к чему обращено ваше сердце и за что оно цепляется.
The interest you cherish is lawless and unconsecrated.	Чувство,которое вы питаете, беззаконно и нечестиво!
Long since you ought to have crushed it: now you should blush to allude to it.	Давно уже следовало подавитьего; неужели вам не стыдно даже упоминать онем?
You think of Mr. Rochester?”	Ведь вы думаете о мистере Рочестере?
It was true.	Это была правда.
I confessed it by silence.	Я признала ее своим молчанием.
“Are you going to seek Mr. Rochester?”	- Вы собираетесь разыскать мистера Рочестера?
“I must find out what is become of him.”	- Я должна выяснить, что с ним сталось.
“It remains for me, then,” he said, “to remember you in my prayers, and to entreat God for you, in all earnestness, that you may not indeed become a castaway.	- Тогда, - сказал он, - мне остается только поминать вас в своихмолитвах и от всего сердца просить бога, чтобы вас действительно не постигла судьба отверженных.
I had thought I recognised in you one of the chosen.	Мне казалось, что в вас я встретил избранницу.
But God sees not as man sees: His will be done—”	Ночеловеку не понять путей господних. Да свершится воля его.
He opened the gate, passed through it, and strayed away down the glen.	Он открыл калитку, вышел в сад и стал спускаться в долину.
He was soon out of sight.	Скоро он скрылся из виду.
On re-entering the parlour, I found Diana standing at the window, looking very thoughtful.	Вернувшись в гостиную, я застала Диану у окна; она казалась очень задумчивой.
Diana was a great deal taller than I: she put her hand on my shoulder, and, stooping, examined my face.	Диана была гораздо выше меня; положив руку мне на плечо, онанаклонилась и стала всматриваться в мое лицо.
“Jane,” she said, “you are always agitated and pale now.I am sure there is something the matter.	- Джен, - сказала она, - ты в последнее время просто на себя не похожа, я уверена, что это не случайно.

Tell me what business St. John and you have on hands.	Скажи мне, что у тебя происходит с Сент-Джоном?
I have watched you this half hour from the window; you must forgive my being such a spy, but for a long time I have fancied I hardly know what.St. John is a strange being—”	Я наблюдала за вами эти полчаса из окна; прости мне этошпионство, но с некоторых пор мне бог знает что приходит в голову, Сент-Джон такой чудак...
She paused—I did not speak: soon she resumed—	Она замолчала.Я не ответила; немного погодя она продолжала:
“That brother of mine cherishes peculiar views of some sort respecting you, I am sure: he has long distinguished you by a notice and interest he never showed to any one else—to what end?	- Я уверена, что мой братец имел на тебя какие-то виды: он уже давноотносится к тебе с таким вниманием и интересом, каким не удостаивал никого до сих пор.
I wish he loved you—does he, Jane?”	Что это значит?Уж не влюбился ли он в тебя, а, Джен?
I put her cool hand to my hot forehead;	Я положила ее прохладную руку на свой горячий лоб.
“No, Die, not one whit.”	- Нет, Ди, нисколько.
“Then why does he follow you so with his eyes, and get you so frequently alone with him, and keep you so continually at his side?	- Тогда отчего же он не сводит с тебя глаз?Отчего часто беседует с тобой наедине, не отпускает от себя?
Mary and I had both concluded he wished you to marry him.”	Мы с Мери решили, что он хочет на тебе жениться.
“He does—he has asked me to be his wife.”	- Это правда, он уже просил меня быть его женой.
Diana clapped her hands.	Диана захлопала в ладоши.
“That is just what we hoped and thought!	- Так мы и думали.До чего же это было бы хорошо!
And you will marry him, Jane, won’t you?	И ты выйдешь за него, Джен, не правда ли?
And then he will stay in England.”	И тогда он останется в Англии!
“Far from that, Diana; his sole idea in proposing to me is to procure a fitting fellow-labourer in his Indian toils.”	- Ничуть не бывало, Диана; он предлагает мне брак с единственной целью- приобрести помощницу для осуществления своей миссии в Индии.
“What!	- Как?
He wishes you to go to India?”	Он хочет, чтобы ты отправилась в Индию?
“Yes.”	- Да.
“Madness!” she exclaimed.	- Безумие!
“You would not live three months there, I am certain.	Ты не протянешь там и трех месяцев!
You never shall go: you have not consented, have you, Jane?”	Но ты не поедешь, - ведь ты отказалась, не правда ли, Джен?
“I have refused to marry him—”	- Я отказалась выйти за него замуж.
“And have consequently displeased him?” she suggested.	- И этим, конечно, оскорбила его? - спросила она.
“Deeply: he will never forgive me, I fear: yet I offered to accompany him as his sister.”	- Глубоко.Боюсь, что он никогда мне этого не простит; но я предложиласопровождать его в качестве его сестры.
“It was frantic folly to do so, Jane.	- Ну, это чистое сумасшествие, Джен!
Think of the task you undertook—one of incessant fatigue, where fatigue kills even the strong, and you are weak.	Подумай только, какую задачу ты берешь на себя, с какими лишениями она связана. Подобные испытания, да еще в таком климате, убивают даже сильных, а ты ведь слабенькая.

St. John—you know him—would urgc you to impossibilitics: with him thcrc would bc no pcrmission to rcst during thc hot hours; and unfortunatcly, I havc noticcd, whatcvcr hc cxacts, you forcc yoursclf to pcrform.	Сент-Джон - тызнаешь его - будет требовать от тебяневозможного, он заставит тебя работатьдаже в самые знойные часы дня; а я заметила, чтоты, к сожалению, готовавыполнять все, что он тебе прикажет.
I am astonishcd you found couragc to rcfusc his hand.	Удивляюсь, как еще у тебя хватило духу ему отказать.
You do not lovc him thcn, Janc?”	Значит, ты его не любишь, Джен?
“Not as a husband.”	- Не как мужа.
“Yct hc is a handsomc fcllow.”	- А ведь он красивый.
“And I am so plain, you scc, Dic.	- Но зато я дурнушка.
Wc should ncvcr suit.”	Ты сама видишь, Ди, мы никак не подходим друг кдругу.
“Plain!	- Дурнушка?
You?	Ты?
Not at all.	Нисколько.
You arc much too prctty, as wcll as too good, to bc grillcd alivc in Calcutta.”	Во всяком случае, ты и слишком хорошенькая и слишком добрая, чтобы быть заживо похороненной в Калькутте.
And again shc carncstly conjurcd mc to givc up all thoughts of going out with hcr brothcr.	- И она сновастала горячо меня убеждать, чтобы я отказалась от всякой мысли сопровождать ее брата.
“I must indccd,” I said; “for whcn just now I rcpcatcd thc offcr of scrving him for a dcacon, hc cxprcsscd himsclf shockcd at my want of dcccncy.	- Мне и в самом деле ничего другого не остается, -сказала я.- Когда ятолько что опять предложила быть его помощницей, он был возмущен моей нескромностью.
Hc sccmcd to think I had committcd an impropricty in proposing to accompany him unmarricd: as if I had not from thc first hopcd to find in him a brothcr, and habitually rcgardcd him as such.”	Кажется, он считает мое предложение сопровождать его, невыходя за него замуж, чем-то неприличным; как будто я с первого же дня невидела в нем только брата и не относилась к нему, как сестра.
“What makcs you say hc docs not lovc you, Janc?”	- С чего ты взяла, что он тебя не любит, Джен?
“You should hcar himsclf on thc subjcct.	- Ты бы послушала, что он говорит.
Hc has again and again cxplaincd that it is not himsclf, but his officc hc wishcs to matc.	Сколько раз он объяснял мне, чтохочет жениться на мне только ради наилучшеговыполнения своей миссии.
Hc has told mc I am formcd for labour—not for lovc: which is truc, no doubt.	Онзаявил мне, что я создана для работы, а не длялюбви; и это, конечно,правда.
But, in my opinion, if I am not formcd for lovc, it follows that I am not formcd for marriagc.	Но, по-моему, если я не создана для любви, то, значит, не создана и для брака.
Would it not bc strangc, Dic, to bc chaincd for lifc to a man who rcgardcd onc but as a uscful tool?”	Разве это не ужасно, Ди, быть прикованной на всю жизнь кчеловеку, который смотрит на тебя только как на полезное орудие?
“Insupportablc—unnatural—out of thc qucstion!”	- Невыносимо!Чудовищно!Об этом не может быть и речи!

“And then,” I continued, “though I have only sisterly affection for him now, yet, if forced to be his wife, I can imagine the possibility of conceiving an inevitable, strange, torturing kind of love for him, because he is so talented; and there is often a certain heroic grandeur in his look, manner, and conversation.	- И потом, - продолжала я, - хоть я его и люблю только как брата,однако если бы мне пришлось стать его женой, я допускаю, что могла бы егополюбить иной, странной, мучительной любовью,- ведь он так умен, и нередков его взгляде, жестах и речах сквозит какое-то величие.
In that case, my lot would become unspeakably wretched.	А в таком случае моясудьба оказалась бы невыносимо печальной.
He would not want me to love him; and if I showed the feeling, he would make me sensible that it was a superfluity, unrequired by him, unbecoming in me.	Моя любовь только раздражала быего, и если бы я посмела обнаружить своичувства, он немедленно дал бы мнепомять, что это совершенно лишнее, что это ненужно ему и не пристало мне.
I know he would.”	Язнаю, что это так.
“And yet St. John is a good man,” said Diana.	- И все же Сент-Джон хороший человек, - сказала Диана.
“He is a good and a great man; but he forgets, pitilessly, the feelings and claims of little people, in pursuing his own large views.	- Он добрый и незаурядный человек, но он так поглощен своей задачей,что безжалостно забывает о чувствах и желаниях обыкновенных людей.
It is better, therefore, for the insignificant to keep out of his way, lest, in his progress, he should trample them down.	Поэтомупростым смертным лучше не попадаться на егопути, иначе он может растоптатьих.
Here he comes!I will leave you, Diana.”	Вот он, Диана, я ухожу.
And I hastened upstairs as I saw him entering the garden.	Увидав, что он входит в сад, я быстро поднялась к себе наверх.
But I was forced to meet him again at supper.	Но за ужином мне все-таки пришлось встретиться с Сент-Джоном.
During that meal he appeared just as composed as usual.	Он казался таким же спокойным, как всегда.
I had thought he would hardly speak to me, and I was certain he had given up the pursuit of his matrimonial scheme: the sequel showed I was mistaken on both points.	Я была уверена, что он незахочет со мной разговаривать и что он, во всяком случае, отказался от своихматримониальных намерений; но я ошиблась и в том и в другом.
He addressed me precisely in his ordinary manner, or what had, of late, been his ordinary manner—one scrupulously polite.	Сент-Джонбеседовал со мной обычным своим тоном, или, вернее, тем тоном, какой онусвоил со мной в последнее время, - то есть был изысканно вежлив.
No doubt he had invoked the help of the Holy Spirit to subdue the anger I had roused in him, and now believed he had forgiven me once more.	Безсомнения, он обратился к святому духу, прося помочь ему преодолеть гнев,который я в нем вызвала, и теперь ему казалось, что он еще раз меня простил.
For the evening reading before prayers, he selected the twenty-first chapter of Revelation.	Для назидательного чтения перед вечерней молитвой он выбрал двадцать первую главу апокалипсиса.

It was at all timcs plcasant to listcn whilc from his lips fcll thc words of thc Biblc: ncvcr did his finc voicc sound at oncc so swcct and full—ncvcr did his manncr bccomc so imprcssivc in its noblc simplicity, as whcn hc dclivcrcd thc oraclcs of God: and to-night that voicc took a morc solcmn tonc—that manncr a morc thrilling mcaning—as hc sat in thc midst of his houschold circlc (thc May moon shining in through thc uncurtaincd window, and rcndcring almost unncccssary thc light of thc candlc on thc tablc): as hc sat thcrc, bcnding ovcr thc grcat old Biblc, and dcscribcd from its pagc thc vision of thc ncw hcavcn and thc ncw carth—told how God would comc to dwcll with mcn, how Hc would wipc away all tcars from thcir cycs, and promiscd that thcrc should bc no morc dcath, ncithcr sorrow nor crying, nor any morc pain, bccausc thc formcr things wcrc passcd away.Thc succccding words thrillcd mc strangcly as hc spokc thcm: cspccially as I fclt, by thc slight, indcscribablc altcration in sound, that in uttcring thcm, his cyc had turncd on mc.“Hc that ovcrcomcth shall inhcrit all things; and I will bc his God, and hc shall bc my son.But,” was slowly, distinctly rcad, “thc fcarful, thc unbclicving, &c., shall havc thcir part in thc lakc which burncth with firc and brimstonc, which is thc sccond dcath.”Hcnccforward, I kncw what fatc St. John fcarcd for mc.A calm, subducd triumph, blcnt with a longing carncstncss, markcd his cnunciation of thc last glorious vcrscs of that chaptcr.Thc rcadcr bclicvcd his namc was alrcady writtcn in thc Lamb’s book of lifc, and hc ycarncd aftcr thc hour which should admit him to thc city to which thc kings of thc carth bring thcir glory and honour; which has no nccd of sun or moon to shinc in it, bccausc thc glory of God lightcns it, and thc Lamb is thc light thcrcof.	Я любила слушать слова священного писания из егоуст; никогда его выразительный голос не звучал так мягко и проникновенно,никогда его манера читать так не пленяла своей благородной простотой, кактогда, когда он произносил слова божественного откровения; а в этот вечер,среди близких, его голос казался еще более торжественным, его интонации -более волнующими.Майская луна ярко сияла сквозь незанавешенное окно, такчто горящая на столе свеча казалась ненужной.Сент-Джон сидел, склонившись над большой старинной библией, и читал те строки, где описывается видение "новой земли и нового неба", где рассказывается о том, что "бог будетобитать с людьми" и что "он сотрет всякую слезу с их очей", и где обещано,что "больше не будет ни смерти, ни плача, ни воздыхания, ни болезни... ибо все прежнее прошло".
In thc praycr following thc chaptcr, all his cncrgy gathcrcd—all his stcrn zcal wokc: hc was in dccp carncst, wrcstling with God, and rcsolvcd on a conqucst.	Для молитвы, последовавшей за чтением этой главы, он, видимо, собралвсе свои силы, призвал все свое суровое рвение; казалось, он действительноспорит с богом и уверен, что добьется победы.
Hc supplicatcd strcngth for thc wcak-hcartcd; guidancc for wandcrcrs from thc fold: a rcturn, cvcn at thc clcvcnth hour, for thosc whom thc tcmptations of thc world and thc flcsh wcrc luring from thc narrow path.	Он молил о силе дляслабодушных, о путеводной звезде для заблудших овец стада Христова, о возвращении, хотя бы в одиннадцатый час, тех, кого соблазны мира и плоти увлекают прочь с тернистого пути к спасению.

He asked, he urged, he claimed the boon of a brand snatched from the burning.	Он просил, убеждал, требовал,чтобы гибнущая душа была выхвачена изпламени.
Earnestness is ever deeply solemn: first, as I listened to that prayer, I wondered at his; then, when it continued and rose, I was touched by it, and at last awed.	Глубокая серьезность всегда оказывает свое действие.Сперва эта молитва меня удивила, затем, по меретого как ее пыл возрастал, она все большеволновала меня и внушала мнетрепет.
He felt the greatness and goodness of his purpose so sincerely: others who heard him plead for it, could not but feel it too.	Он так искренне был убежден в величии исвятости своей задачи, чтослушавшие не могли ему не сочувствовать.
The prayer over, we took leave of him: he was to go at a very early hour in the morning.	После молитвы мы стали прощаться с ним; онуезжал на другой день оченьрано.
Diana and Mary having kissed him, left the room—in compliance, I think, with a whispered hint from him: I tendered my hand, and wished him a pleasant journey.	Диана и Мери обняли его и вышли из комнаты, -вероятно, он шепотом попросил их об этом.Я протянула ему руку и пожелала счастливого пути.
“Thank you, Jane.	- Благодарю вас, Джен.
As I said, I shall return from Cambridge in a fortnight: that space, then, is yet left you for reflection.	Как я уже сказал, я вернусь из Кембриджа через две недели; даю вам это время на размышление.
If I listened to human pride, I should say no more to you of marriage with me; but I listen to my duty, and keep steadily in view my first aim—to do all things to the glory of God.	Если бы я внял голосучеловеческой гордости, я больше не стал бы вам напоминать о браке; но яподчиняюсь только голосу долга и верен самому главному - сделать все ради славы божьей.
My Master was long-suffering: so will I be.	Мой учитель был долготерпелив; таким буду и я.
I cannot give you up to perdition as a vessel of wrath: repent—resolve, while there is yet time.	Я не допущу,чтобы вы погибли, как сосуд гнева; раскайтесь, решитесь, пока еще не поздно.
Remember, we are bid to work while it is day—warned that ‘the night cometh when no man shall work.’	Вспомните, что мы призваны работать "доколе есть день", ибо "приходит ночь, когда никто не может делать".
Remember the fate of Dives, who had his good things in this life.	Вспомните богача из притчи, который имел все сокровища этого мира.
God give you strength to choose that better part which shall not be taken from you!”	Дай вам бог силы избрать благую часть, которая неотымется от вас.
He laid his hand on my head as he uttered the last words.	С этими словами он положил руку мне на голову.
He had spoken earnestly, mildly: his look was not, indeed, that of a lover beholding his mistress, but it was that of a pastor recalling his wandering sheep—or better, of a guardian angel watching the soul for which he is responsible.	Он говорилпроникновенно, кротко; его взгляд при этом нисколько не походил на взгляд, каким влюбленный смотрит на свою возлюбленную, - это был взор пастыря, зовущего заблудшую овцу, или, вернее, взор ангела-хранителя, сберегающего вверенную ему душу.

All men of talent, whether they be men of feeling or not; whether they be zealots, or aspirants, or despots—provided only they be sincere—have their sublime moments, when they subdue and rule.	У всякого одаренного человека, будь он человеком сильныхстрастей, или фанатиком веры, или просто деспотом, - если только он искренен в своих стремлениях, - бывают минуты такого подъема, когда он повелевает и властвует.
I felt veneration for St. John—veneration so strong that its impetus thrust me at once to the point I had so long shunned.	Я благоговела перед Сент-Джоном, и внезапный порыв этого чувстванеожиданно толкнул меня в ту пропасть, которой я так долго избегала.
I was tempted to cease struggling with him—to rush down the torrent of his will into the gulf of his existence, and there lose my own.	Япочувствовала искушение прекратить борьбу, отдаться потоку его воли и в волнах его жизни потерять свою.
I was almost as hard beset by him now as I had been once before, in a different way, by another.	Сейчас он добивался меня с такой же настойчивостью, как в свое время - правда, совсем с иными чувствами - меня добивался другой.
I was a fool both times.	И тогда и теперь я была словно одержимая.
To have yielded then would have been an error of principle; to have yielded now would have been an error of judgment.	Уступить в тотраз - значило пойти против велений совести. Уступить сейчас - значило пойти против велений разума.
So I think at this hour, when I look back to the crisis through the quiet medium of time: I was unconscious of folly at the instant.	Теперь, когда бурные переживания той поры проходятпредо мной сквозь успокаивающую призму времени, я это вижу ясно, но в ту минуту я не сознавала своего безумия.
I stood motionless under my hierophant’s touch.	Я стояла неподвижно, точно зачарованнаявластным прикосновениемСент-Джона.
My refusals were forgotten—my fears overcome—my wrestlings paralysed.	Мои отказы были забыты, страх преодолен, борьба прекращена.
The Impossible—i.e., my marriage with St. John—was fast becoming the Possible.	Невозможное - то есть мой брак с Сент-Джоном - рисовалось мне почти возможным.
All was changing utterly with a sudden sweep.	Все изменилось в одно мгновение.
Religion called—Angels beckoned—God commanded—life rolled together like a scroll—death’s gates opening, showed eternity beyond: it seemed, that for safety and bliss there, all here might be sacrificed in a second.	Религия звала, ангелы простиралико мне объятия, бог повелевал, жизнь свиваласьпередо мной, как свиток,врата смерти распахивались, открывая вечность; мне казалось, что радиспасения и вечного блаженства там можно незадумываясь все принести в жертвуздесь.
The dim room was full of visions.	Сумрачная комната была полна видений.
“Could you decide now?” asked the missionary.	- Может быть, вы теперь решитесь? - спросил миссионер.
The inquiry was put in gentle tones: he drew me to him as gently.	Он спросил оченьмягко и так же мягко привлек меня к себе.
Oh, that gentleness! how far more potent is it than force!	О, эта нежность!Насколько она могущественней, чем сила.
I could resist St. John’s wrath: I grew pliant as a reed under his kindness.	Я моглапротивиться гневу Сент-Джона, но перед егодобротой склонялась, как слабыйтростник.

Yet I knew all the time, if I yielded now, I should not the less be made to repent, some day, of my former rebellion.	Все же я прекрасно понимала, что если уступлю сейчас, то в будущеммне не миновать расплаты за былое мое неповиновение.
His nature was not changed by one hour of solemn prayer: it was only elevated.	Один час торжественноймолитвы не мог изменить его натуры, она была лишь обращена ко мне своей возвышенной стороной.
“I could decide if I were but certain,” I answered: “were I but convinced that it is God’s will I should marry you, I could vow to marry you here and now—come afterwards what would!”	- Я бы решилась связать свою судьбу с вашей, -отвечала я, - если бытолько была уверена, что такова действительно воля божия; тогда я готовабыла бы без колебаний выйти за вас, - а там будь что будет!
“My prayers are heard!” ejaculated St. John.	- Мои молитвы услышаны! - воскликнул Сент-Джон.
He pressed his hand firmer on my head, as if he claimed me: he surrounded me with his arm, almost as if he loved me (I say almost—I knew the difference—for I had felt what it was to be loved; but, like him, I had now put love out of the question, and thought only of duty).	Я почувствовала, какего рука тяжело легла на мою голову, словно он уже предъявлял на меня права; он обнял меня почти так, как если бы меня любил (я говорю "почти", - ибо ятогда уже знала разницу, я испытала, что значитбыть любимой, но, подобноему, отвергала любовь и думала только о долге).
I contended with my inward dimness of vision, before which clouds yet rolled.	Мое внутреннее зрение былоеще помрачено, его по-прежнему застилали тучи.
I sincerely, deeply, fervently longed to do what was right; and only that.	Искренне, глубоко, горячо яжелала лишь сделать то, что правильно, - больше ничего.
“Show me, show me the path!” I entreated of Heaven.	"Укажи, укажи мне путь", - молила я небо.
I was excited more than I had ever been; and whether what followed was the effect of excitement the reader shall judge.	Я испытывала небывалое волнение; и пусть сам читатель решит, было ли то, что последовало, результатом этого возбуждения или чего другого.
All the house was still; for I believe all, except St. John and myself, were now retired to rest.	В доме царила тишина; должно быть, кромеСент-Джона и меня, все ужеспали.
The one candle was dying out: the room was full of moonlight.	Единственная свеча догорела, комната была залита лунным светом.
My heart beat fast and thick: I heard its throb.	Сердце мое билось горячо и часто, я слышала его удары.
Suddenly it stood still to an inexpressible feeling that thrilled it through, and passed at once to my head and extremities.	Вдруг оно замерло,пронизанное насквозь каким-то непонятным ощущением, которое передалось мне в голову, в руки и ноги.
The feeling was not like an electric shock, but it was quite as sharp, as strange, as startling: it acted on my senses as if their utmost activity hitherto had been but torpor, from which they were now summoned and forced to wake.	Это ощущение не напоминало электрический ток, но онобыло столь же резко, необычно и неожиданно,оно так обострило мои чувства,что их прежнее напряжение казалосьстолбняком, от которого они теперьпробудились.
They rose expectant: eye and ear waited while the flesh quivered on my bones.	Все мое существо насторожилось; глаза и слух чего-то ждали.Ядрожала всем телом.

“What havc you hcard?	- Что вы услышали?
What do you scc?” askcd St. John.	Что вы видите? - вскричал Сент-Джон.
I saw nothing, but I hcard a voicc somcwhcrc cry—	Я ничего не видела, но я услышала далекий голос, звавший:
“Janc!	"Джен!
Janc!	Джен!
Janc!”—nothing morc.	Джен!" - и ничего больше.
“O God! what is it?” I gaspcd.	- О боже!Что это? - вырвалось у меня со стоном.
I might havc said,	Я могла бы точно так же спросить:
“Whcrc is it?” for it did not sccm in thc room—nor in thc housc—nor in thc gardcn; it did not comc out of thc air—nor from undcr thc carth—nor from ovcrhcad.	"Где это?", потому что голос раздавался не в доме и не в саду,он звучал не в воздухе, и не из-под земли, и не над головой.
I had hcard it—whcrc, or whcncc, for cvcr impossiblc to know!	Я слышала его,но откуда он исходил - определить было невозможно.
And it was thc voicc of a human bcing—a known, lovcd, wcll-rcmcmbcrcd voicc—that of Edward Fairfax Rochcstcr; and it spokc in pain and woc, wildly, ccrily, urgcntly.	И это был человеческийголос, знакомый, памятный, любимый голос Эдварда Фэйрфакса Рочестера; он звучал скорбно, страстно, взволнованно и настойчиво.
“I am coming!” I cricd.	- Иду! - крикнула я.
“Wait for mc!	- Жди меня.
Oh, I will comc!”	О, я приду!
I flcw to thc door and lookcd into thc passagc: it was dark.	- Я бросилась к двери изаглянула в коридор - там было пусто и темно.
I ran out into thc gardcn: it was void.	Я побежала в сад - там не было ни души.
“Whcrc arc you?” I cxclaimcd.	- Где ты? - воскликнула я.
Thc hills bcyond Marsh Glcn scnt thc answcr faintly back—“Whcrc arc you?”	Глухое эхо в горах за Марш-Гленом ответило мне:"Где ты?"
I listcncd.	Яприслушалась.
Thc wind sighcd low in thc firs: all was moorland lonclincss and midnight hush.	Ветер тихо вздыхал в елях; кругомпростирались пустынныеболота, и стояла полночная тишина.
“Down supcrstition!”I commcntcd, as that spcctrc rosc up black by thc black ycw at thc gatc.	- Прочь, суеверные обольщения! - вскрикнула я, отгоняя черный призрак,выступивший передо мной возле черного тиса у калитки.
“This is not thy dcccption, nor thy witchcraft: it is thc work of naturc.Shc was rouscd, and did—no miraclc—but hcr bcst.”	- Нет, это несамообман, не колдовство, это дело самой природы: веление свыше заставило ее совершить не чудо, но то, что было ей доступно!
I brokc from St. John, who had followcd, and would havc dctaincd mc.	Я рванулась прочь от Сент-Джона, который выбежал за мной в сад и хотел удержать меня.
It was my timc to assumc asccndcncy.	Пришла моя очередь взять верх над ним.
My powcrs wcrc in play and in forcc.	Теперь мои силы пробудились.

I told him to forbear question or remark; I desired him to leave me: I must and would be alone.	Я потребовала, чтобы он воздержался от вопросов и замечаний; япросила его удалиться: я хочу, я должна остаться одна.
He obeyed at once.	Он тотчас же повиновался.
Where there is energy to command well enough, obedience never fails.	Когда есть сила приказывать, повиновение последует.
I mounted to my chamber; locked myself in; fell on my knees; and prayed in my way—a different way to St. John’s, but effective in its own fashion.	Я подняласьк себе, заперлась, упала на колени и стала молиться - по-своему, иначе, чем Сент-Джон, но с не меньшим пылом.
I seemed to penetrate very near a Mighty Spirit; and my soul rushed out in gratitude at His feet.	Мне казалось, что я приблизилась к всемогущему и моя душа, охваченная благодарностью, поверглась к его стопам.
I rose from the thanksgiving—took a resolve—and lay down, unscared, enlightened—eager but for the daylight.CHAPTER XXXVI	Поднявшись после этой благодарственной молитвы, я приняла решение, затем легла успокоенная, умудренная, с нетерпением ожидая рассвета.Глава XXXVI
The daylight came.	Настало утро.
I rose at dawn.	Я поднялась на рассвете.
I busied myself for an hour or two with arranging my things in my chamber, drawers, and wardrobe, in the order wherein I should wish to leave them during a brief absence.	Часа два я наводила порядок всвоей комнате, укладывала вещи в комод игардероб на время своего недолгогоотсутствия.
Meantime, I heard St. John quit his room.	Вскоре я услышала, как Сент-Джон вышел из своей комнаты.
He stopped at my door: I feared he would knock—no, but a slip of paper was passed under the door.	Оностановился у моей двери; я боялась, что он постучит, но он лишь подсунул под дверь листок бумаги.
I took it up.	Я подняла его.
It bore these words—	Вот что было на нем написано:
“You left me too suddenly last night.Had you stayed but a little longer, you would have laid your hand on the Christian’s cross and the angel’s crown.	"Вы слишком внезапно ушли от меня вчера вечером.
I shall expect your clear decision when I return this day fortnight.	Я жду вашегоокончательного решения ровно через две недели, когда вернусь.
Meantime, watch and pray that you enter not into temptation: the spirit, I trust, is willing, but the flesh, I see, is weak.	А пока будьтена страже и молитесь, дабы не впасть в искушение; я верю, что дух ваш бодр, но плоть, как я вижу, немощна.
I shall pray for you hourly.—Yours, St. John.”	Буду молиться о вас ежечасно. Ваш Сент-Джон".
“My spirit,” I answered mentally, “is willing to do what is right; and my flesh, I hope, is strong enough to accomplish the will of Heaven, when once that will is distinctly known to me.	"Мой дух, - ответила я ему мысленно, - готов сделать то, что правильно,а моя плоть, надеюсь, достаточно сильна, чтобыисполнить волю небес, кактолько эта воля будет мне совершенно ясна.
At any rate, it shall be strong enough to search—inquire—to grope an outlet from this cloud of doubt, and find the open day of certainty.”	Во всяком случае, у меня хватитсил искать и спрашивать, чтобы найти выход изтьмы сомнений к ясному днюуверенности".

It was thc first of Junc; yct thc morning was ovcrcast and chilly: rain bcat fast on my cascmcnt.	Было первое июня, однако утро стояло пасмурное и холодное; дождь хлестал в окно.
I hcard thc front-door opcn, and St. John pass out.	Я услышала, как отворилась наружная дверь и Сент-Джон вышел из дому.
Looking through thc window, I saw him travcrsc thc gardcn.	В окно мне было видно, как он прошел через сад.
Hc took thc way ovcr thc misty moors in thc dircction of Whitcross—thcrc hc would mcct thc coach.	Он направился подороге, которая вела по торфяному болоту в сторону Уиткросса, где он должен был сесть в почтовую карету.
“In a fcw morc hours I shall succccd you in that track, cousin,” thought I:	"Через несколько часов я последую за вами, кузен, по той же дороге, -думала я.
“I too havc a coach to mcct at Whitcross.	- Мне также надо перехватить карету у Уиткросса.
I too havc somc to scc and ask aftcr in England, bcforc I dcpart for cvcr.”	Мне также надокое-кого повидать и кое о ком разузнать в Англии, прежде чем я навсегда ее покину".
It wantcd yct two hours of brcakfast-timc.	До завтрака оставалось еще два часа.
I fillcd thc intcrval in walking softly about my room, and pondcring thc visitation which had givcn my plans thcir prcscnt bcnt.	Все это время я тихонькорасхаживала по комнате и размышляла о чудесном явлении, перевернувшем все мои планы.
I rccallcd that inward scnsation I had cxpcricnccd: for I could rccall it, with all its unspcakablc strangcncss.	Я вновь переживала испытанные накануне ощущения, - мне удалосьвоскресить их в памяти во всей их необычайности.
I rccallcd thc voicc I had hcard; again I qucstioncd whcncc it camc, as vainly as bcforc: it sccmcd in mc—not in thc cxtcrnal world.	Я вспомнила голос, которыймне послышался; снова и снова задавала я себе вопрос, откуда он, - но так же тщетно, как и раньше.Казалось, он звучал во мне, а не во внешнем мире.
I askcd was it a mcrc ncrvous impression—a dclusion?	Яспрашивала себя, не было ли это игрой нервов, обманом слуха.
I could not conccivc or bclicvc: it was morc likc an inspiration.	Нет, я не моглаэтого допустить, скорее это походило на какое-то наитие свыше.
Thc wondrous shock of fccling had comc likc thc carthquakc which shook thc foundations of Paul and Silas’s prison; it had opcncd thc doors of thc soul’s ccll and looscd its bands—it had wakcncd it out of its slccp, whcncc it sprang trcmbling, listcning, aghast; thcn vibratcd thricc a cry on my startlcd car, and in my quaking hcart and through my spirit, which ncithcr fcarcd nor shook, but cxultcd as if in joy ovcr thc succcss of onc cffort it had bccn privilcgcd to makc, indcpcndcnt of thc cumbrous body.	Удивительноесмятение чувств во мне было подобно землетрясению, поколебавшему основание тюрьмы, где был заключен Павел; оно распахнуло перед душой двери ее темницы, разорвало ее оковы, пробудило от сна, и она воспрянула и трепетноприслушалась, охваченная страхом; а затем трижды прозвучал этот вопль, поразив мой слух и остановив сердце, и мой дух не испугался и не отступил,но как бы возликовал, радуясь, что ему дано совершить нечто не зависящее от неповоротливой плоти.
“Ere many days,” I said, as I tcrminatcd my musings, “I will know somcthing of him whosc voicc sccmcd last night to summon mc.	"Через несколько дней, - сказала я себе наконец, -я что-нибудь узнаю отом, чей голос вчера вечером призывал меня.

Letters have proved of no avail—personal inquiry shall replace them.”	Письма не привели ни к чему,придется заменить их личными расспросами".
At breakfast I announced to Diana and Mary that I was going a journey, and should be absent at least four days.	За завтраком я сказала Диане и Мери, что уезжаю и буду в отсутствии не менее четырех дней.
“Alone, Jane?” they asked.	- Одна, Джен? - спросили они.
“Yes; it was to see or hear news of a friend about whom I had for some time been uneasy.”	- Да, мне нужно повидать друга, о котором я в последнее времябеспокоюсь, или хотя бы узнать о нем что-нибудь.
They might have said, as I have no doubt they thought, that they had believed me to be without any friends save them: for, indeed, I had often said so; but, with their true natural delicacy, they abstained from comment, except that Diana asked me if I was sure I was well enough to travel.	Сестры могли бы ответить, - и мысленно они, наверно, это сделали, - чтодо сих пор не знали о существовании у менядрузей, кроме них; я сама частоим это говорила, но по своей врожденнойделикатности они воздержались откаких-либо замечаний вслух; только Дианаспросила, вполне ли я здорова дляпутешествия.
I looked very pale, she observed.	"Ты так бледна", - заметила моя кузина.
I replied, that nothing ailed me save anxiety of mind, which I hoped soon to alleviate.	Я ответила, что менямучит одна лишь душевная тревога, но я надеюсь скоро успокоиться.
It was easy to make my further arrangements; for I was troubled with no inquiries—no surmises.Having once explained to them that I could not now be explicit about my plans, they kindly and wisely acquiesced in the silence with which I pursued them, according to me the privilege of free action I should under similar circumstances have accorded them.	Никто не мешал мне готовиться в дорогу, никто не беспокоил нирасспросами, ни подозрительными взглядами, поскольку я дала понять, что сейчас не могу сообщить своих планов; они приняли это как должное и спокойно и мудро предоставили мне ту свободу действий, какую в подобных же обстоятельствах, без сомнения, предоставила бы им и я.
I left Moor House at three o’clock p.m., and soon after four I stood at the foot of the sign-post of Whitcross, waiting the arrival of the coach which was to take me to distant Thornfield.	Я покинула Мурхауз в три часа дня и в начале пятого уже стояла возлепридорожного столба в Уиткроссе, ожидая дилижанса, который должен был отвезти меня в далекий Торнфильд.
Amidst the silence of those solitary roads and desert hills, I heard it approach from a great distance.	Среди тишины, царившей на этих безлюдных дорогах и пустынных холмах, я еще издалека услышала его приближение.
It was the same vehicle whence, a year ago, I had alighted one summer evening on this very spot—how desolate, and hopeless, and objectless!	Это былтот же экипаж, из которого я год назад вышлалетним вечером на этом самомместе, в полном отчаянии, без надежды, безцели.
It stopped as I beckoned.	Я махнула рукой, карета остановилась.
I entered—not now obliged to part with my whole fortune as the price of its accommodation.	Я села в нее; теперь за проезд мне уже не пришлось отдавать все, что я имела.
Once more on the road to Thornfield, I felt like the messenger-pigeon flying home.	По пути в Торнфильд я чувствовала себя почтовым голубем, летящим домой.
It was a journey of six-and-thirty hours.	Путешествие продолжалось полтора суток.

I had set out from Whitcross on a Tuesday afternoon, and early on the succeeding Thursday morning the coach stopped to water the horses at a wayside inn, situated in the midst of scenery whose green hedges and large fields and low pastoral hills (how mild of feature and verdant of hue compared with the stern North-Midland moors of Morton!) met my eye like the lineaments of a once familiar face.	Я выехала из Уиткросса вовторник днем, а рано утром в четверг мы остановились, чтобы напоить лошадей, в придорожной гостинице, стоявшей среди зеленых изгородей, широких полей и отлогих, спокойных холмов.Как плавны были их очертания и как ласкова их зелень в сравнении с мрачными болотами Мортона!
Yes, I knew the character of this landscape: I was sure we were near my bourne.	Да, я узнала этот пейзаж,словно черты давно знакомого лица, и была уверена, что приближаюсь к цели.
“How far is Thornfield Hall from here?” I asked of the ostler.	- А сколько отсюда до Торнфильдхолла? -спросила я кучера.
“Just two miles, ma’am, across the fields.”	- Ровно две мили, сударыня, - прямиком через поля.
“My journey is closed,” I thought to myself.I got out of the coach, gave a box I had into the ostler’s charge, to be kept till I called for it; paid my fare; satisfied the coachman, and was going: the brightening day gleamed on the sign of the inn, and I read in gilt letters,	"Мое путешествие окончено", - подумала я, вышла из дилижанса, отнесла свой саквояж в контору, заплатила за проезд, дала на чай кучеру и двинуласьв путь; лучи восходящего солнца играли на золотых буквах вывески над дверью гостиницы, и я прочла:
“The Rochester Arms.”	"Герб Рочестеров".
My heart leapt up: I was already on my master’s very lands.It fell again: the thought struck it:—	Сердце мое забилось, я уже была наземле моего хозяина; но внезапно оно сжалось, -меня поразила мысль:
“Your master himself may be beyond the British Channel, for aught you know: and then, if he is at Thornfield Hall, towards which you hasten, who besides him is there?	"Аможет быть, твой хозяин уехал из Англии?И если даже он в Торнфильдхолле, куда ты так спешишь, - кто еще находится там, кроме него?
His lunatic wife: and you have nothing to do with him: you dare not speak to him or seek his presence.	Его сумасшедшая жена.Следовательно, тебе там нечего делать: тебе нельзя ни говорить с ним, ни искать его общества.
You have lost your labour—you had better go no farther,” urged the monitor.	Напрасно ты приехала, лучше тебе вернуться назад, -настаивал предостерегающий голос.
“Ask information of the people at the inn; they can give you all you seek: they can solve your doubts at once.	- Расспроси о нем в гостинице; там тыузнаешь все, что тебе нужно, и твои тревогирассеются.
Go up to that man, and inquire if Mr. Rochester be at home.”	Пойди и спроси, усебя ли в усадьбе мистер Рочестер".
The suggestion was sensible, and yet I could not force myself to act on it.	Это было вполне разумное предложение, и все-таки я не могла заставить себя ему последовать.
I so dreaded a reply that would crush me with despair.	Я так боялась ответа, который повергнет меня в отчаяние!
To prolong doubt was to prolong hope.I might yet once more see the Hall under the ray of her star.	Продлить неведение - значило продлитьнадежду, еще хоть разувидеть этот дом, озаренный ее лучами!

Thcrc was thc stilc bcforc mc—thc vcry ficlds through which I had hurricd, blind, dcaf, distractcd with a rcvcngcful fury tracking and scourging mc, on thc morning I flcd from Thornficld: crc I wcll kncw what coursc I had rcsolvcd to takc, I was in thc midst of thcm.	Передо мной была изгородь, а впереди простирались поля, по которым в утро моего бегства из Торнфильда я спешила, не видя ничего и не слыша, гонимая мстительными фуриями, преследовавшими и терзавшими меня; не успела я сообразить, куда мне идти, как очутилась среди этих полей.
How fast I walkcd!	Как быстро я шла!
How I ran somctimcs!	Как часто принималась бежать!
How I lookcd forward to catch thc first vicw of thc wcll-known woods!	Как напряженновсматривалась в даль, ожидая увидеть хорошо знакомый мне парк.
With what fcclings I wclcomcd singlc trccs I kncw, and familiar glimpscs of mcadow and hill bctwccn thcm!	С какимрадостным чувством узнавала отдельные деревья и привычные очертания лугов и холмов!
At last thc woods rosc; thc rookcry clustcrcd dark; a loud cawing brokc thc morning stillncss.	Наконец меня обступил парк своей густой чащей. Громкое карканье грачей нарушало утреннюю тишину.
Strangc dclight inspired mc: on I hastcncd.	Странный восторг овладел мною; я спешила все дальше.
Anothcr ficld crosscd—a lanc thrcadcd—and thcrc wcrc thc courtyard walls—thc back officcs: thc housc itsclf, thc rookcry still hid.	Еще одно поле, еще тропинка, и вот передо мной стены двора и службы;но самого дома и рощи с гнездами грачей все еще не было видно.
“My first vicw of it shall bc in front,” I dctcrmincd, “whcrc its bold battlcmcnts will strikc thc cyc nobly at oncc, and whcrc I can singlc out my mastcr’s vcry window: pcrhaps hc will bc standing at it—hc riscs carly: pcrhaps hc is now walking in thc orchard, or on thc pavcmcnt in front.	"Я хочупосмотреть на него с фасада, - решила я, - чтобы его гордые зубчатые башнипоразили мой взор своим благородным величием и я могла сразу же найти окномоего хозяина: может быть, он стоит у окна, - онвстает рано; а может быть,гуляет по фруктовому саду или по террасе.
Could I but scc him!—but a momcnt!	Если бы только мне его увидеть на мгновение!
Surcly, in that casc, I should not bc so mad as to run to him?	Ведь не такая же я сумасшедшая, чтобы броситься к нему?
I cannot tcll—I am not ccrtain.	Не знаю, не уверена!
And if I did—what thcn?	А если я это сделаю, что тогда?
God blcss him!	Ничего ужасного!
What thcn?	Разве этопреступление, если его взор еще раз оживит мое сердце?
Who would bc hurt by my oncc morc tasting thc lifc his glancc can givc mc?	Я начинаю бредить.
I ravc: pcrhaps at this momcnt hc is watching thc sun risc ovcr thc Pyrcnccs, or on thc tidclcss sca of thc south.”	Может быть, в эту минуту он смотрит на восход солнца где-то среди Пиренеев или с берега тихого южного моря?"
I had coastcd along thc lowcr wall of thc orchard—turncd its anglc: thcrc was a gatc just thcrc, opcning into thc mcadow, bctwccn two stonc pillars crowncd by stonc balls.	Я обогнула низкую ограду фруктового сада и завернула за угол; здесьбыли ворота, выходившие на лужайку; их каменные столбы увенчаны каменными шарами.

From behind one pillar I could peep round quietly at the full front of the mansion.	Заглянув за столб, я могла свободно окинутьвзглядом весь фасаддома.
I advanced my head with precaution, desirous to ascertain if any bedroom window-blinds were yet drawn up: battlements, windows, long front—all from this sheltered station were at my command.	Я осторожно вытянула шею, желая проверить, не подняты ли шторы вкакой-нибудь спальне; отсюда все было видно как на ладони - башни, окна, весь фасад.
The crows sailing overhead perhaps watched me while I took this survey.	Быть может, пролетавшие над моей головою грачи следили за мною во время моих наблюдений?
I wonder what they thought.	Не знаю, что они думали.
They must have considered I was very careful and timid at first, and that gradually I grew very bold and reckless.	Вероятно, они подивились моейробости и осторожности, которая внезапносменилась безрассудной отвагой.
A peep, and then a long stare; and then a departure from my niche and a straying out into the meadow; and a sudden stop full in front of the great mansion, and a protracted, hardy gaze towards it.	Брошенный украдкою взгляд - и я вдруг застыла на месте; я выбегаю из моегоубежища и начинаю метаться по луговине, а потом останавливаюсь перед домом и бесстрашно вперяю в него взор.
“What affectation of diffidence was this at first?” they might have demanded; “what stupid regardlessness now?”	"Что за притворная робость вначале, - могли бы они спросить, - и что за дурацкая неосторожность сейчас?"
Hear an illustration, reader.	Разрешите мне маленькое сравнение, читатель.
A lover finds his mistress asleep on a mossy bank; he wishes to catch a glimpse of her fair face without waking her.	Влюбленный застает свою возлюбленную спящей на мшистом склоне.Емухочется полюбоваться ею, не разбудив ее.
He steals softly over the grass, careful to make no sound; he pauses—fancying she has stirred: he withdraws: not for worlds would he be seen.	Он крадется по траве, стараясь нешуметь; он останавливается; ему кажется - онашевельнулась; он отступает; низа что на свете не хотел бы он, чтобы она егоувидела.
All is still: he again advances: he bends above her; a light veil rests on her features: he lifts it, bends lower; now his eyes anticipate the vision of beauty—warm, and blooming, and lovely, in rest.	Но все тихо, он опятьприближается; он склоняется над ней; легкое покрывало накинуто на ее лицо; он приподнимает его, наклоняется ниже; его взор предвосхищает видениекрасоты, теплой, цветущей и пленительной на ложе сна.
How hurried was their first glance!	С какой жадностью он смотрит на нее!
But how they fix!	И вдруг цепенеет!
How he starts!	Как он вздрогнул!
How he suddenly and vehemently clasps in both arms the form he dared not, a moment since, touch with his finger!	Как бурно сжимает вобъятиях тело, которого минуту назад не осмеливался коснуться пальцем!
How he calls aloud a name, and drops his burden, and gazes on it wildly!	Какгромко зовет ее по имени, затем кладет на землю свою ношу, смотрит на нее безумным взглядом.
He thus grasps and cries, and gazes, because he no longer fears to waken by any sound he can utter—by any movement he can make.	Он схватил ее так порывисто, он зовет ее так громко, онсмотрит на нее таким взглядом оттого, что ничем не в силах разбудить ее, никакими звуками и движениями.

He thought his love slept sweetly: he finds she is stone dead.	Он думал, что его любимая сладко спит, - а нашел ее мертвой и недвижной, как камень.
I looked with timorous joy towards a stately house: I saw a blackened ruin.	Я готовилась с робкою радостью увидеть величественное здание - и увидела сумрачные развалины.
No need to cower behind a gate-post, indeed!—to peep up at chamber lattices, fearing life was astir behind them!	Нечего было прятаться за столбом и украдкойсмотреть на окна, боясь,что за ними уже пробудилась жизнь!
No need to listen for doors opening—to fancy steps on the pavement or the gravel-walk!	Нечего было прислушиваться, не откроются ли двери, не зазвучат ли шаги на террасе или на усыпанных гравием дорожках.
The lawn, the grounds were trodden and waste: the portal yawned void.	Лужайка и сад были заброшенны и пустынны, мрачно зияло отверстие подъезда.
The front was, as I had once seen it in a dream, but a well-like wall, very high and very fragile-looking, perforated with paneless windows: no roof, no battlements, no chimneys—all had crashed in.	От здания (мне вспомнился мой сон) осталсялишь фасад, высокая источеннаяогнем стена, чернеющая пустыми окнами; никрыши, ни башен, ни труб - всеобрушилось.
And there was the silence of death about it: the solitude of a lonesome wild.	Над развалинами нависло молчание смерти, тишина безлюдной пустыни.
No wonder that letters addressed to people here had never received an answer: as well despatch epistles to a vault in a church aisle.	Неудивительно, что письма, посланные сюда, оставались без ответа; с таким же успехом можно было бы обращаться к каменному надгробью в церковном приделе.
The grim blackness of the stones told by what fate the Hall had fallen—by conflagration: but how kindled?	Почерневшие от огня и дыма камни ясно говорили о судьбе, которая постигла дом, - он погиб от пожара.
What story belonged to this disaster?	Но как возник этот пожар?
What loss, besides mortar and marble and wood-work had followed upon it?	Что за страшную тайну хранили эти развалины?Что погибло в этой катастрофе, кроме штукатурки, мрамора и дерева?
Had life been wrecked as well as property?	Или пострадало не только имущество, но и чья-то жизнь?
If so, whose?	Аесли так, то чья?
Dreadful question: there was no one here to answer it—not even dumb sign, mute token.	Грозный вопрос!Здесь не было никого, кто мог бы на него ответить, - не было никаких следов, никаких признаков жизни.
In wandering round the shattered walls and through the devastated interior, I gathered evidence that the calamity was not of late occurrence.	Бродя среди разрушенных стен опустошенногоздания, я убедилась, чтокатастрофа произошла довольно давно.
Winter snows, I thought, had drifted through that void arch, winter rains beaten in at those hollow casements; for, amidst the drenched piles of rubbish, spring had cherished vegetation: grass and weed grew here and there between the stones and fallen rafters.	Зимние снега, вероятно, лежалисугробами под этими стенами, осенние дождихлестали в пустые окна; весной,среди куч сырого мусора, зазеленеларастительность, здесь и там междукамнями и упавшими стропилами стлался мох иросли сорные травы.
And oh! where meantime was the hapless owner of this wreck?	Но, увы, гдеже теперь злосчастный хозяин этих развалин?
In what land?	Как он живет?
Under what auspices?	В каком краю?

My cyc involuntarily wandcrcd to thc grcy church towcr ncar thc gatcs, and I askcd,“Is hc with Damcr dc Rochcstcr, sharing thc shcltcr of his narrow marblc housc?”	Мойвзор невольно устремился к серой церковнойбашне неподалеку от ворот, и яспросила себя, не разделяет ли он с Дэймеромде Рочестером его теснуюмраморную обитель?
Somc answcr must bc had to thcsc qucstions.	Ответ на эти вопросы надо было получить.
I could find it nowhcrc but at thc inn, and thithcr, crc long, I rcturncd.	Но это быловозможно только в гостинице, и я, не медля ни минуты, отправилась туда.
Thc host himsclf brought my brcakfast into thc parlour.	Хозяин гостиницы принес мне завтрак.
I rcqucstcd him to shut thc door and sit down: I had somc qucstions to ask him.	Я попросила его закрыть дверь и присесть: мне нужно кое о чем спросить его.
But whcn hc complicd, I scarccly kncw how to bcgin; such horror had I of thc possiblc answcrs.	Но когда он присел к моемустолу, я не знала, с чего начать, - с таким ужасомждала я его ответов.
And yct thc spcctaclc of dcsolation I had just lcft prepared mc in a mcasurc for a talc of miscry.	Всеже безотрадное зрелище, только что бывшее у меня перед глазами, до известной степени подготовило меня к печальному рассказу.
Thc host was a rcspcctablc-looking, middlc-agcd man.	Хозяин гостиницы был почтенный человек средних лет.
“You know Thornficld Hall, of coursc?” I managcd to say at last.	- Вы, конечно, знаете Торнфильдхолл? -произнесла я наконец.
“Ycs, ma’am; I livcd thcrc oncc.”	- Да, сударыня, я там раньше жил.
“Did you?”	- Разве?
Not in my timc, I thought: you arc a strangcr to mc.	"Но, верно, не при мне, - подумала я, - ведь я его не знаю".
“I was thc latc Mr. Rochcstcr’s butlcr,” hc addcd.	- Я был дворецким у покойного мистера Рочестера, - прибавил он.
Thc latc!	"У покойного!"
I sccm to havc rcccivcd, with full forcc, thc blow I had bccn trying to cvadc.	Казалось, на меня обрушился со всею силою тотудар,которого я так боялась.
“Thc latc!” I gaspcd.	- У покойного? - вырвалось у меня.
“Is hc dcad?”	- Разве он умер?
“I mcan thc prcscnt gcntlcman, Mr. Edward’s fathcr,” hc cxplaincd.	- Я говорю об отце теперешнего владельца,мистера Эдварда, - пояснилон.
I brcathcd again: my blood rcsumcd its flow.	Ко мне вернулось дыхание, кровь снова заструилась у меня в жилах.
Fully assurcd by thcsc words that Mr. Edward—my Mr. Rochcstcr (God blcss him, whcrcvcr hc was!)—was at lcast alivc: was, in short, “thc prcscnt gcntlcman.”	Яубедилась из этих слов, что мистер Эдвард, мой мистер Рочестер (да хранитего бог, где бы он ни был!) во всяком случае жив, ведь было сказано:"теперешнего владельца".
Gladdcning words!	Блаженные слова!
It sccmcd I could hcar all that was to comc—whatcvcr thc disclosurcs might bc—with comparativc tranquillity.	Казалось, я могу выслушать все,что бы ни последовало за ними, - независимо ниот чего, - сравнительноспокойно.

Since he was not in the grave, I could bear, I thought, to learn that he was at the Antipodes.	Раз он не в могиле, думалось мне, у меня хватит мужества узнать,что он находится на другом конце света.
“Is Mr. Rochester living at Thornfield Hall now?”I asked, knowing, of course, what the answer would be, but yet desirous of deferring the direct question as to where he really was.	- А мистер Рочестер сейчас живет в Торнфильде?- спросила я, знаянаперед, каков будет ответ, но пытаясь оттянуть на миг прямой вопрос о том, где он находится.
“No, ma’am—oh, no!	- Нет, сударыня, нет!
No one is living there.	Там никто не живет.
I suppose you are a stranger in these parts, or you would have heard what happened last autumn,—Thornfield Hall is quite a ruin: it was burnt down just about harvest-time.	Вы, вероятно, приезжая?Иначевы знали бы о том, что приключилось здесь прошлым летом.Торнфильдхолл сгорел дотла!Это случилось как раз во время жатвы.
A dreadful calamity! such an immense quantity of valuable property destroyed: hardly any of the furniture could be saved.	Ужасное несчастье!Сколько ценного имущества погибло, из мебели почти ничего не спасли.
The fire broke out at dead of night, and before the engines arrived from Millcote, the building was one mass of flame.	Пожарначался глубокой ночью, и когда пожарные прискакали из Милкота, дом был уже весь в огне.
It was a terrible spectacle: I witnessed it myself.”	Страшное зрелище! Я сам все видел.
“At dead of night!” I muttered.	- Глубокой ночью? - пробормотала я.
Yes, that was ever the hour of fatality at Thornfield.	Да, это было всегда роковым временем для Торнфильда.
“Was it known how it originated?” I demanded.	- А причина пожара неизвестна? - спросила я.
“They guessed, ma’am: they guessed.	- Были догадки, были.
Indeed, I should say it was ascertained beyond a doubt.	И они подтвердились, вне всякого сомнения.
You are not perhaps aware,” he continued, edging his chair a little nearer the table, and speaking low, “that there was a lady—a—a lunatic, kept in the house?”	Знаетели вы, - продолжал он, придвигая свой стул поближе к столу и понижая голос,- что в доме жила одна... дама... сумасшедшая?
“I have heard something of it.”	- Я кое-что слышала об этом.
“She was kept in very close confinement, ma’am: people even for some years was not absolutely certain of her existence.	- Ее держали под очень строгим надзором: многиедаже не верили, что онатам.
No one saw her: they only knew by rumour that such a person was at the Hall; and who or what she was it was difficult to conjecture.	Никто ее не видел, ходили только слухи, будто такая особа живет взамке; а кто и что она, этого никто не знал.
They said Mr. Edward had brought her from abroad, and some believed she had been his mistress.	Говорили, будто мистер Эдвардпривез ее из-за границы и что будто бы она былараньше его любовницей.
But a queer thing happened a year since—a very queer thing.”	Ногод назад случилась странная история, очень странная история.
I feared now to hear my own story.I endeavoured to recall him to the main fact.	Я боялась, что услышу рассказ о самой себе, и попыталась вернуть его к основной теме.
“And this lady?”	- А эта дама?

“This lady, ma’am,” he answered, “turned out to be Mr. Rochester’s wife!	- Эта дама, сударыня, - отвечал он, - оказалась женой мистера Рочестера!
The discovery was brought about in the strangest way.	И выяснилось это самым странным образом.
There was a young lady, a governess at the Hall, that Mr. Rochester fell in—”	В замке жила молодаяособа, гувернантка, которую мистер Рочестер...
“But the fire,” I suggested.	- Ну, а пожар? - прервала его я.
“I’m coming to that, ma’am—that Mr. Edward fell in love with.	- Я к нему и веду... в которую мистер Рочестервлюбился прямо-таки поуши.
The servants say they never saw anybody so much in love as he was: he was after her continually.	Слуги рассказывали, что отроду не видели ничего подобного.Хозяин ходил за ней по пятам.
They used to watch him—servants will, you know, ma’am—and he set store on her past everything: for all, nobody but him thought her so very handsome.	Они все, бывало, подглядывали за ним, - вы знаете,сударыня, служанки охотницы до этого.И говорят, он в ней души не чаял; только он один и видел в ней какую-то красоту.
She was a little small thing, they say, almost like a child.	Так - фитюлечка, вроде девчонки!
I never saw her myself; but I’ve heard Leah, the house-maid, tell of her.	Я-то ее никогда не видел, но мне рассказывала о ней горничная Ли.
Leah liked her well enough.	Та ее хвалила.
Mr. Rochester was about forty, and this governess not twenty; and you see, when gentlemen of his age fall in love with girls, they are often like as if they were bewitched.	Ну, мистеру Рочестеру уже под сорок, а этой гувернантке небыло и двадцати; а знаете, когда джентльмен его возраста влюбится в такуювертушку, то иной раз кажется, что его околдовали.
Well, he would marry her.”	Так вот, он задумал на ней жениться.
“You shall tell me this part of the story another time,” I said; “but now I have a particular reason for wishing to hear all about the fire.	- Об этом вы мне расскажете в другой раз, -остановила я хозяина, - асейчас мне по некоторым причинам хотелось бы услышать подробности о пожаре.
Was it suspected that this lunatic, Mrs. Rochester, had any hand in it?”	Были подозрения, что дело не обошлось без этой сумасшедшей, миссис Рочестер?
“You’ve hit it, ma’am: it’s quite certain that it was her, and nobody but her, that set it going.	- Вы угадали, сударыня: теперь известно, что как раз она, а не кто другой, подожгла дом.
She had a woman to take care of her called Mrs. Poole—an able woman in her line, and very trustworthy, but for one fault—a fault common to a deal of them nurses and matrons—she kept a private bottle of gin by her, and now and then took a drop over-much.	При ней состояла одна женщина, которая ухаживала за ней, миссис Пул.Толковая женщина и вполне надежная, только водился за нейодин грешок, - этим грехом страдают многиесиделки и вообще пожилые женщины:она всегда держала при себе бутылку джина, ипорой ей случалось хлебнутьлишнее.

It is cxcusablc, for shc had a hard lifc of it: but still it was dangcrous; for whcn Mrs. Poolc was fast aslccp aftcr thc gin and watcr, thc mad lady, who was as cunning as a witch, would takc thc kcys out of hcr pockct, lct hcrsclf out of hcr chambcr, and go roaming about thc housc, doing any wild mischicf that camc into hcr hcad.	Оно и понятно - уж больно тяжелая была у нее жизнь; но лучше бы она этим не занималась.Бывало, только миссис Пул заснет после изрядной порцииджина с водой, как сумасшедшая, которая былахитра, как черт, достает ключииз ее кармана, выходит из своей комнаты,отправляется бродить по дому ивыкидывает всякие штучки, какие придут ей вголову.
Thcy say shc had ncarly burnt hcr husband in his bcd oncc: but I don’t know about that.	Говорят, она один разчуть не сожгла своего мужа, когда он спал; но об этом я ничего не знаю.
Howcvcr, on this night, shc sct firc first to thc hangings of thc room ncxt hcr own, and thcn shc got down to a lowcr storcy, and madc hcr way to thc chambcr that had bccn thc govcrncss’s—(shc was likc as if shc kncw somchow how mattcrs had gonc on, and had a spitc at hcr)—and shc kindlcd thc bcd thcrc; but thcrc was nobody slccping in it, fortunatcly.	Таквот, в ту ночь она сперва подожгла занавески в комнате рядом, а потомспустилась этажом ниже и направилась в гувернанткину спальню (словно она обо всем догадывалась и хотела сжить ее со свету) и подожгла кровать; но, к счастью, там никто не спал.
Thc govcrncss had run away two months bcforc; and for all Mr. Rochcstcr sought hcr as if shc had bccn thc most prccious thing hc had in thc world, hc ncvcr could hcar a word of hcr; and hc grcw savagc—quitc savagc on his disappointmcnt: hc ncvcr was a wild man, but hc got dangcrous aftcr hc lost hcr.Hc would bc alonc, too.	Гувернантка сбежала за два месяца до этого, и хотя мистер Рочестер разыскивал ее, как какое-то сокровище, ему ничего неудалось узнать про нее, и он прямо-таки обезумел от горя; он никогда не былтихого нрава, а как ее потерял, начал прямо на людей кидаться, никого не желал видеть.
Hc scnt Mrs. Fairfax, thc housckccpcr, away to hcr fricnds at a distancc; but hc did it handsomcly, for hc scttlcd an annuity on hcr for lifc: and shc dcscrvcd it—shc was a vcry good woman.	Миссис Фэйрфакс, свою экономку, он отправил к родным, нопоступил с ней по совести, назначил ей пожизненную пенсию; и стоило - она очень хорошая женщина.
Hc brokc off acquaintancc with all thc gcntry, and shut himsclf up likc a hcrmit at thc Hall.”	Он раззнакомился со всеми окрестнымидворянами и заперся, как отшельник, взамке.
“What! did hc not lcavc England?”	- Как!Разве мистер Рочестер не уехал из Англии?
“Lcavc England?	- Уехал из Англии?
Blcss you, no!	Бог с вами! Нет!
Hc would not cross thc door-stoncs of thc housc, cxccpt at night, whcn hc walkcd just likc a ghost about thc grounds and in thc orchard as if hc had lost his scnscs—which it is my opinion hc had; for a morc spiritcd, boldcr, kccncr gcntlcman than hc was bcforc that midgc of a govcrncss crosscd him, you ncvcr saw, ma’am.	Он порога собственного дома непереступал, только по ночам бродил, словнопривидение, по парку и пофруктовому саду, будто помешанный; а мне сдается, он и был помешанным, -потому что не было на свете, сударыня, такого умного, гордого и смелогоджентльмена, как он, пока не пошла ему наперекор эта пигалица гувернантка.
Hc was not a man givcn to winc, or cards, or racing, as somc arc, and hc was not so vcry handsomc; but hc had a couragc and a will of his own, if cvcr man had.	Он не пил, не играл ни в карты, ни на скачках, как иные прочие, и хоть небыл слишком красив собой, но уж в храбрости никому не уступит, и вообще человек был с характером.

I knew him from a boy, you see: and for my part, I have often wished that Miss Eyre had been sunk in the sea before she came to Thornfield Hall.”	Я его знал еще мальчиком и не раз жалел, что мисс Эйр не свернула себе шею до приезда в Торнфильдхолл.
“Then Mr. Rochester was at home when the fire broke out?”	- Значит, мистер Рочестер был дома, когда вспыхнул пожар?
“Yes, indeed was he; and he went up to the attics when all was burning above and below, and got the servants out of their beds and helped them down himself, and went back to get his mad wife out of her cell.	- А то как же!Он поднялся на верхний этаж, когда все кругом ужепылало, разбудил спавших слуг и сам помог им спуститься вниз, а затемвернулся, чтобы спасти свою сумасшедшую жену.
And then they called out to him that she was on the roof, where she was standing, waving her arms, above the battlements, and shouting out till they could hear her a mile off: I saw her and heard her with my own eyes.	Тут ему крикнули, что она накрыше; и действительно, она стояла там,размахивая руками над башней, икричала так, что ее было слышно за целуюмилю; я слышал ее и виделсобственными глазами.
She was a big woman, and had long black hair: we could see it streaming against the flames as she stood.	Высокая женщина, длинные черные волосы; они так иразвевались среди пламени.
I witnessed, and several more witnessed, Mr. Rochester ascend through the sky-light on to the roof; we heard him call ‘Bertha!’	Я видел, да и другие тоже, как мистер Рочестер вылез через слуховое окно на крышу; мы слышали, как он крикнул "Берта!", апотом подошел к ней.
We saw him approach her; and then, ma’am, she yelled and gave a spring, and the next minute she lay smashed on the pavement.”The next minute she lay smashed on the pavement	И тогда, сударыня, она вдруг завопила да и прыгнулавниз, - и через миг уже лежала, разбившись вдребезги, на камнях.
“Dead?”	- Мертвая?
“Dead!	- Мертвая?
Ay, dead as the stones on which her brains and blood were scattered.”	Ну да, мертвая, как камни, на которые брызнулиее мозги икровь.
“Good God!”	- Боже мой!
“You may well say so, ma’am: it was frightful!”	- Да уж, сударыня, страшная была картина.
He shuddered.	Он невольно содрогнулся.
“And afterwards?” I urged.	- А потом? - допытывалась я.
“Well, ma’am, afterwards the house was burnt to the ground: there are only some bits of walls standing now.”	- Ну, а потом все здание сгорело дотла, только кое-где уцелели стены.
“Were any other lives lost?”	- А больше никто не погиб?
“No—perhaps it would have been better if there had.”	- Нет, но, может быть, лучше было бы кое-кому погибнуть.
“What do you mean?”	- Что вы имеете в виду?
“Poor Mr. Edward!” he ejaculated,	- Бедный мистер Эдвард! - воскликнул он.
“I little thought ever to have seen it!	- Думал ли он тогда, что с ним случится такое несчастье!
Some say it was a just judgment on him for keeping his first marriage secret, and wanting to take another wife while he had one living: but I pity him, for my part.”	Иные говорят, что он по справедливости наказан зато, что скрывал свой брак да хотел жениться надругой, - это при живой-тожене!Но что до меня, мне его жалко.

“You said he was alive?” I exclaimed.	- Но вы же сказали, что он жив? - воскликнула я.
“Yes, yes: he is alive; but many think he had better be dead.”	- Да, да, он жив, но многие считают, что лучше бы ему умереть.
“Why?	- Как?
How?”My blood was again running cold.	Отчего? - я снова вся похолодела.
“Where is he?” I demanded.	- Где он? - спросила я.
“Is he in England?”	- ВАнглии?
“Ay—ay—he’s in England; he can’t get out of England, I fancy—he’s a fixture now.”	- То-то и есть, что в Англии; он не можетуехать из Англии, - яполагаю, он теперь прикован к месту.
What agony was this!	Какая пытка!
And the man seemed resolved to protract it.	А этот человек, казалось, решил ее продлить.
“He is stone-blind,” he said at last.	- Он совсем слепой, - сказал он наконец.
“Yes, he is stone-blind, is Mr. Edward.”	- Да, совсем ослеп наш мистер Эдвард.
I had dreaded worse.	Я боялась худшего.
I had dreaded he was mad.	Я боялась, что он помешался.
I summoned strength to ask what had caused this calamity.	Собрав все мужество, я спросила, как он потерял зрение.
“It was all his own courage, and a body may say, his kindness, in a way, ma’am: he wouldn’t leave the house till every one else was out before him.	- Да все из-за своей храбрости и, можно даже сказать, в некотором родеиз-за своей доброты; он не хотел покинуть дом,пока все из него невыберутся.
As he came down the great staircase at last, after Mrs. Rochester had flung herself from the battlements, there was a great crash—all fell.	Когда он спускался по парадной лестнице, после того как миссисРочестер уже бросилась с башни, вдруг раздался страшный треск, и все обрушилось.
He was taken out from under the ruins, alive, but sadly hurt: a beam had fallen in such a way as to protect him partly; but one eye was knocked out, and one hand so crushed that Mr. Carter, the surgeon, had to amputate it directly.	Его вытащили из-под развалин живого, но совсем искалеченного.Балка упала так, что отчасти его прикрыла, но ему выбило один глаз ираздробило кисть руки, и мистеру Картеру, лекарю, пришлось тут же отнять ее.
The other eye inflamed: he lost the sight of that also.	Затем сделалось воспаление в другом глазу, он ослеп и на этот глаз.
He is now helpless, indeed—blind and a cripple.”	Теперьон совсем беспомощен - слепой и калека.
“Where is he?	- Где он?
Where does he now live?”	Где он сейчас живет?
“At Ferndean, a manor-house on a farm he has, about thirty miles off: quite a desolate spot.”	- В Ферндине, у него там замок, милях в тридцатиотсюда; очень глухоеместо.
“Who is with him?”	- Кто с ним?
“Old John and his wife: he would have none else.	- Старик Джон с женой; он не захотел брать никого, кроме них.
He is quite broken down, they say.”	МистерРочестер, говорят, конченый человек.
“Have you any sort of conveyance?”	- Есть ли у вас какой-нибудь экипаж?
“We have a chaise, ma’am, a very handsome chaise.”	- У нас есть коляска, сударыня, очень удобная коляска.

“Lct it bc got rcady instantly; and if your post-boy can drivc mc to Fcrndcan bcforc dark this day, I’ll pay both you and him twicc thc hirc you usually dcmand.” CHAPTER XXXVII	- Немедленно прикажите заложить ее, и, если ваш кучер довезет менясегодня засветло до Ферндина, я заплачу вам и ему двойную цену.Глава XXXVII
Thc manor-housc of Fcrndcan was a building of considcrablc antiquity, modcratc sizc, and no architcctural prctcnsions, dccp buricd in a wood.	Замок в Ферндине - довольно старинное здание, не слишком обширное, безвсяких претензий на архитектурный стиль -стоял среди густого леса.
I had hcard of it bcforc.	Я ираньше слышала о нем.
Mr. Rochcstcr oftcn spokc of it, and somctimcs wcnt thcrc.	Мистер Рочестер часто упоминал о Ферндине ииногдатуда ездил.
His fathcr had purchascd thc cstatc for thc sakc of thc gamc covcrs.	Его отец купил это поместье из-за дичи,водившейся в тамошнихлесах.
Hc would havc lct thc housc, but could find no tcnant, in conscqucncc of its incligiblc and insalubrious sitc.	Мистер Рочестер охотно сдал бы эту усадьбу в аренду, но не мог найтиарендатора, так как дом стоял в глухом и нездоровом месте.
Fcrndcan thcn rcmaincd uninhabitcd and unfurnishcd, with thc cxccption of somc two or thrcc rooms fittcd up for thc accommodation of thc squirc whcn hc wcnt thcrc in thc scason to shoot.	Поэтому вФерндине никто не жил, и дом не был меблирован, за исключением двух-трех комнат, где имелось только самое необходимое, так как хозяин приезжал туда во время охотничьего сезона.
To this housc I camc just crc dark on an cvcning markcd by thc charactcristics of sad sky, cold galc, and continucd small pcnctrating rain.	В Ферндин я приехала незадолго до сумерек; небохмурилось, дул холодныйветер, и моросил пронизывающий дождь.
Thc last milc I pcrformcd on foot, having dismisscd thc chaisc and drivcr with thc doublc rcmuncration I had promiscd.	Последнюю милю я прошла пешком, отпустив экипаж и кучера и заплатив ему обещанную цену.
Evcn whcn within a vcry short distancc of thc manor-housc, you could scc nothing of it, so thick and dark grcw thc timbcr of thc gloomy wood about it.	Даже на близкомрасстоянии не было видно усадьбы в этом густом и темном лесу, окружавшем ее со всех сторон мрачной стеной.
Iron gatcs bctwccn granitc pillars showcd mc whcrc to cntcr, and passing through thcm, I found mysclf at oncc in thc twilight of closc-rankcd trccs.	Железные ворота с гранитными столбами указали мне вход.Войдя в них, я очутилась в густой чаще деревьев.
Thcrc was a grass-grown track dcsccnding thc forcst aislc bctwccn hoar and knotty shafts and undcr branchcd archcs.	Заросшая травойдорожка вела сквозь лесной массив, извиваясь среди узловатых мшистых стволов, под сводами ветвей.
I followcd it, cxpccting soon to rcach thc dwclling; but it strctchcd on and on, it would far and farthcr: no sign of habitation or grounds was visiblc.	Я пошла по ней, надеясь вскоре увидеть дом; но она вилась все дальше и дальше; казалось, ее поворотам не будет конца; нигде не было видно следов жилья или парка.
I thought I had takcn a wrong dircction and lost my way.	Я решила, что пошла по неверному направлению и заблудилась.
Thc darkncss of natural as wcll as of sylvan dusk gathcrcd ovcr mc.	В лесу ибез того густом было еще темнее от вечерних сумерек.

I looked round in search of another road.There was none: all was interwoven stem, columnar trunk, dense summer foliage—no opening anywhere.	Я озиралась в поискахдругой дороги, но ее не было; всюду виднелись лишь переплетенные ветви,могучие колонны стволов, непроницаемыйпокров листвы - и ни единогопросвета.
I proceeded: at last my way opened, the trees thinned a little; presently I beheld a railing, then the house—scarce, by this dim light, distinguishable from the trees; so dank and green were its decaying walls.	Я продолжала идти вперед; наконец впередипосветлело, стволы как будторасступились; показалась решетка ограды, азатем и дом, в неверном светеугасающего дня он едва отличался от деревьев -так позеленели и заросли мхомего обветшавшие стены.
Entering a portal, fastened only by a latch, I stood amidst a space of enclosed ground, from which the wood swept away in a semicircle.	Войдя в калитку, запирающуюся только на щеколду, я очутилась наобнесенной оградой лужайке, которую полукругом обступил лес.
There were no flowers, no garden-beds; only a broad gravel-walk girdling a grass-plat, and this set in the heavy frame of the forest.	Не было ницветов, ни клумб, только широкая, усыпанная гравием дорожка окаймляла газон, и все это было окружено густым лесом.
The house presented two pointed gables in its front; the windows were latticed and narrow: the front door was narrow too, one step led up to it.	На крыше дома высились два шпиля; окна были узкие и забраны решеткой; входная дверь была тоже узкая, и к ней вела одна ступенька.
The whole looked, as the host of the Rochester Arms had said, “quite a desolate spot.”	Это было действительно, как выразился хозяин "ГербаРочестеров", "совсем глухое место".
It was as still as a church on a week-day: the pattering rain on the forest leaves was the only sound audible in its vicinage.	Царила тишина, как в церкви в будничный день.Слышен был только шум дождя, шуршавшего в листьях.
“Can there be life here?” I asked.	"Неужели здесь кто-нибудь живет?" - спрашивала я себя.
Yes, life of some kind there was; for I heard a movement—that narrow front-door was unclosing, and some shape was about to issue from the grange.	Да, кто-то жил,ибо я услыхала движение.Узкая входная дверь отворилась, и на пороге показалась чья-то фигура.
It opened slowly: a figure came out into the twilight and stood on the step; a man without a hat: he stretched forth his hand as if to feel whether it rained.	Дверь открылась шире, кто-то вышел и остановился на ступеньке среди полумрака; это был мужчина без шляпы; он вытянул руку, словно желая определить, идет ли дождь.
Dusk as it was, I had recognised him—it was my master, Edward Fairfax Rochester, and no other.	Несмотря на сумерки, я узнала его - это был мой хозяин, Эдвард Фэйрфакс Рочестер.
I stayed my step, almost my breath, and stood to watch him—to examine him, myself unseen, and alas! to him invisible.	Я остановилась, затаив дыхание, чтобы разглядеть его, оставаясь для него, увы! невидимой.
It was a sudden meeting, and one in which rapture was kept well in check by pain.	Встреча была неожиданна, и мою радостьомрачалаглубокая боль.
I had no difficulty in restraining my voice from exclamation, my step from hasty advance.	Мне трудно было удержаться от восклицаний и от желания броситься вперед.

His form was of the same strong and stalwart contour as ever: his port was still erect, his hair was still raven black; nor were his features altered or sunk: not in one year’s space, by any sorrow, could his athletic strength be quelled or his vigorous prime blighted.	Его фигура была все такой же стройной и атлетической; его осанка всетак же пряма и волосы черны, как вороновокрыло; и черты его не изменились,даже не заострились; целый год страданий не могистощить его могучих сил исокрушить его железное здоровье.
But in his countenance I saw a change: that looked desperate and brooding—that reminded me of some wronged and fettered wild beast or bird, dangerous to approach in his sullen woe.	Но как изменилось выражение его лица!Нанем был отпечаток отчаяния и угрюмых дум; он напоминал раненого ипосаженного на цепь дикого зверя или хищную птицу, нарушать мрачное уединение которой опасно.
The caged eagle, whose gold-ringed eyes cruelty has extinguished, might look as looked that sightless Samson.	Пленный орел, чьи глаза с золотистыми ободкамивырваны жестокой рукой, - вот с кем можнобыло сравнить этого ослепшегоСамсона.
And, reader, do you think I feared him in his blind ferocity?—if you do, you little know me.A soft hope blest with my sorrow that soon I should dare to drop a kiss on that brow of rock, and on those lips so sternly sealed beneath it: but not yet.	Может быть, вы думаете, читатель, что он был мне страшен в своем ожесточении слепца?Если так, вы плохо знаете меня Мою печаль смягчиласладкая надежда, что я скоро поцелую этотмраморный лоб и эти губы, такмрачно сжатые; но минута еще не настала.
I would not accost him yet.	Я решила с ним пока не заговаривать.
He descended the one step, and advanced slowly and gropingly towards the grass-plat.	Он сошел со ступеньки и медленно, ощупью,двинулся по направлению клужайке.
Where was his daring stride now?	Куда девалась его смелая поступь!
Then he paused, as if he knew not which way to turn.	Но вот он остановился, словно не зная, в какую сторону повернуть.
He lifted his hand and opened his eyelids; gazed blank, and with a straining effort, on the sky, and toward the amphitheatre of trees: one saw that all to him was void darkness.	Он протянул руку, его веки открылись; пристально, с усилием устремил он незрячий взор на небо и на стоящиеамфитеатром деревья, но чувствовалось, что перед ним лишь непроглядный мрак.
He stretched his right hand (the left arm, the mutilated one, he kept hidden in his bosom); he seemed to wish by touch to gain an idea of what lay around him: he met but vacancy still; for the trees were some yards off where he stood.	Он протянул правую руку (левую, изувеченную, он держал за бортом сюртука), -казалось, он хотел через осязание представить себе, что его окружало; но егорука встретила лишь пустоту, ибо деревьянаходились в нескольких ярдах отнего.
He relinquished the endeavour, folded his arms, and stood quiet and mute in the rain, now falling fast on his uncovered head.	Он оставил эту попытку, скрестил руки на груди и стоял, спокойно ибезмолвно, под частым дождем, падавшим на его непокрытую голову.
At this moment John approached him from some quarter.	В этот мигДжон, выйдя откуда-то, подошел к нему.

“Will you take my arm, sir?” he said; “there is a heavy shower coming on: had you not better go in?”	- Не угодно ли вам, сэр, опереться на мою руку? - сказал он.Начинается сильный ливень, не лучше ли вам вернуться домой?
“Let me alone,” was the answer.	- Оставь меня, - последовал ответ.
John withdrew without having observed me.	Джон удалился, не заметив меня.
Mr. Rochester now tried to walk about: vainly,—all was too uncertain.	Мистер Рочестер снова попытался пройтись, но его шаги были неуверенны.
He groped his way back to the house, and, re-entering it, closed the door.	Он нащупал дорогу к дому, переступил порог и захлопнул дверь.
I now drew near and knocked: John’s wife opened for me.	Тогда я постучала.Жена Джона открыла мне.
“Mary,” I said, “how are you?”	- Мери, - сказала я, - здравствуйте!
She started as if she had seen a ghost: I calmed her.	Она вздрогнула, словно перед ней был призрак. Я успокоила ее.
To her hurried	В ответна ее торопливые слова:
“Is it really you, miss, come at this late hour to this lonely place?”I answered by taking her hand; and then I followed her into the kitchen, where John now sat by a good fire.	"Неужели это вы, мисс, пришли в такую позднюю пору вэто глухое место?" - я пожала ее руку, а затем последовала за ней в кухню, где Джон сидел у яркого огня.
I explained to them, in few words, that I had heard all which had happened since I left Thornfield, and that I was come to see Mr. Rochester.	Я объяснила им в кратких словах, что знаю обо всем случившемся после моего отъезда из Торнфильда, и прибавила, что явилась навестить мистера Рочестера.
I asked John to go down to the turn-pike-house, where I had dismissed the chaise, and bring my trunk, which I had left there: and then, while I removed my bonnet and shawl, I questioned Mary as to whether I could be accommodated at the Manor House for the night; and finding that arrangements to that effect, though difficult, would not be impossible, I informed her I should stay.	Я попросила Джона сходить в сторожку, возле которой я отпустила карету, и принести оставленный там саквояж; затем, снимая шляпу и шаль, спросила Мери, могу ли я переночевать в усадьбе.Узнав,что устроить мне ночлег будет хотя и не легко, но все же возможно, я заявила, что остаюсь.
Just at this moment the parlour-bell rang.	В эту минуту из гостиной раздался звонок.
“When you go in,” said I, “tell your master that a person wishes to speak to him, but do not give my name.”	- Когда вы войдете, - сказала я, - скажите вашему хозяину, что егохочет видеть какая-то приезжая особа, но не называйте меня.
“I don’t think he will see you,” she answered; “he refuses everybody.”	- Не думаю, чтобы он пожелал вас принять, -ответила она, - он никого к себе не допускает.
When she returned, I inquired what he had said.	Когда она вернулась, я спросила, что он сказал.
“You are to send in your name and your business,” she replied.She then proceeded to fill a glass with water, and place it on a tray, together with candles.	- Он хочет знать, кто вы и зачем пришли, -ответила она; затем налилаводы в стакан и поставила его на поднос вместе со свечами.
“Is that what he rang for?” I asked.	- Он для этого вас звал? - спросила я.
“Yes: he always has candles brought in at dark, though he is blind.”	- Да, он всегда приказывает приносить свечи, когда стемнеет, хотя ничего не видит.
“Give the tray to me; I will carry it in.”	- Дайте мне поднос, я сама его отнесу.
I took it from her hand: she pointed me out the parlour door.	Я взяла у нее из рук поднос; она указала мне дверь в гостиную.

Thc tray shook as I hcld it; thc watcr spilt from thc glass; my hcart struck my ribs loud and fast.	Подносдрожал у меня в руках; вода расплескалась изстакана; сердце громкоколотилось.
Mary opcncd thc door for mc, and shut it bchind mc.	Мери распахнула передо мною дверь и захлопнула ее за мной.
This parlour lookcd gloomy: a ncglcctcd handful of firc burnt low in thc gratc; and, lcaning ovcr it, with his hcad supportcd against thc high, old-fashioncd mantclpiccc, appcarcd thc blind tcnant of thc room.	Гостиная казалась мрачной; огонь едва тлел за решеткой; перед огнем,прислонившись головой к высокому старомодному камину, стоял слепой обитатель этого дома.
His old dog, Pilot, lay on onc sidc, rcmovcd out of thc way, and coilcd up as if afraid of bcing inadvcrtcntly troddcn upon.	Недалеко от камина, в сторонке, как бы опасаясь, что слепойнечаянно наступит на него, лежал, свернувшись, его старый пес Пилот.
Pilot prickcd up his cars whcn I camc in: thcn hc jumpcd up with a yclp and a whinc, and boundcd towards mc: hc almost knockcd thc tray from my hands.	Пилотнасторожил уши, когда я вошла; затем вскочил ис громким лаем бросился комне; он едва не вышиб у меня из рук подноса.
I sct it on thc tablc; thcn pattcd him, and said softly,	Я поставила поднос на стол,затем погладила собаку и тихо сказала:
“Lic down!”	"Куш!"
Mr. Rochcstcr turncd mcchanically to scc what thc commotion was: but as hc saw nothing, hc rcturncd and sighcd.	Мистер Рочестер инстинктивно повернулся, чтобы посмотреть, кто это; однако, ничего не увидев, он отвернулся и вздохнул.
“Givc mc thc watcr, Mary,” hc said.	- Дайте мне воды, Мери, - сказал он.
I approachcd him with thc now only half-fillcd glass; Pilot followcd mc, still cxcitcd.	Я подошла к нему, держа в руке стакан, теперь налитый только до половины.Пилот следовал за мной, все еще проявляя признаки волнения.
“What is thc mattcr?” hc inquircd.	- Что случилось? - спросил мистер Рочестер.
“Down, Pilot!”	- Куш, Пилот! - повторила я.
I again said.Hc chcckcd thc watcr on its way to his lips, and sccmcd to listcn: hc drank, and put thc glass down.	Его рука, державшая стакан, замерла на полпути: казалось, онприслушивался; затем он выпил воду и поставил стакан на стол.
“This is you, Mary, is it not?”	- Ведь это вы, Мери?Да?
“Mary is in thc kitchcn,” I answcrcd.	- Мери на кухне, - ответила я.
Hc put out his hand with a quick gcsturc, but not sccing whcrc I stood, hc did not touch mc.	Он быстро протянул ко мне руку, но, не видяменя, не смог менякоснуться.
“Who is this?	- Кто это?
Who is this?” hc dcmandcd, trying, as it sccmcd, to scc with thosc sightlcss cycs—unavailing and distrcssing attcmpt!	Кто это? - повторял он, стараясь рассмотреть что-то своиминезрячими глазами, - напрасная, безнадежная попытка!
“Answcr mc—spcak again!” hc ordcrcd, impcriously and aloud.	- Отвечайте!Говорите!- приказал он громко и властно.
“Will you havc a littlc morc watcr, sir?	- Не хотите ли еще воды, сэр?
I spilt half of what was in thc glass,” I said.	Я пролила половину, - сказала я.
“Who is it?	- Кто это?
What is it?	Что это?
Who spcaks?”	Кто это говорит?

“Pilot knows me, and John and Mary know I am here.	- Пилот узнал меня, Джон и Мери знают, что я здесь.
I came only this evening,” I answered.	Я приехала только сегодня вечером, - отвечала я.
“Great God!—what delusion has come over me?	- Великий боже! Какой обман чувств!
What sweet madness has seized me?”	Какое сладостное безумие овладело мной!
“No delusion—no madness: your mind, sir, is too strong for delusion, your health too sound for frenzy.”	- Никакого обмана чувств, никакого безумия. Ваш ясный ум, сэр, не допустит самообмана, а ваше здоровье - безумия.
“And where is the speaker?	- Но где же та, кто говорит?
Is it only a voice?	Может быть, это только голос?
Oh!	О!
I cannot see, but I must feel, or my heart will stop and my brain burst.	Я не могувас видеть, но я должен к вам прикоснуться, иначе мое сердце остановится и голова разорвется на части.
Whatever—whoever you are—be perceptible to the touch or I cannot live!”	Что бы и кто бы вы ни были, дайте мне коснуться вас - не то я умру!
He groped; I arrested his wandering hand, and prisoned it in both mine.	Я схватила его блуждающую руку и сжала ее обеими руками.
“Her very fingers!” he cried; “her small, slight fingers!	- Это ее пальчики! - воскликнул он.- Ее маленькие, нежные пальчики!
If so there must be more of her.”	Значит, и она сама здесь!
The muscular hand broke from my custody; my arm was seized, my shoulder—neck—waist—I was entwined and gathered to him.	Его мускулистая рука вырвалась из моих рук; он схватил меня за плечо,за шею, за талию; он обнял меня и прижал к себе.
“Is it Jane?	- Это Джен?
What is it?	Кто это?
This is her shape—this is her size—”	Ее фигура, ее рост...
“And this her voice,” I added.	- И ее голос, - прибавила я.
“She is all here: her heart, too.	- Она здесь вся; и ее сердце тоже с вами.
God bless you, sir!	Благослови вас бог, мистер Рочестер.
I am glad to be so near you again.”	Я счастлива, что опять возле вас.
“Jane Eyre!—Jane Eyre,” was all he said.	- Джен Эйр!..Джен Эйр!!! - повторял он.
“My dear master,” I answered,	- Да, мой дорогой хозяин, я Джен Эйр.
“I am Jane Eyre: I have found you out—I am come back to you.”	Я разыскала вас, я вернулась к вам.
“In truth?—in the flesh?	- На самом деле? Цела и невредима?
My living Jane?”	Живая Джен?
“You touch me, sir,—you hold me, and fast enough: I am not cold like a corpse, nor vacant like air, am I?”	- Вы же касаетесь меня, сэр, вы держите меня довольно крепко, и я нехолодная, как покойница, и не расплываюсь в воздухе, как привидение, не правда ли?
“My living darling!	- Моя любимая со мной! Живая!
These are certainly her limbs, and these her features; but I cannot be so blest, after all my misery.	Это, конечно, ее тело, ее черты!Но такоеблаженство невозможно после всех моих несчастий!

It is a drcam; such drcams as I havc had at night whcn I havc claspcd hcr oncc morc to my hcart, as I do now; and kisscd hcr, as thus—and fclt that shc lovcd mc, and trustcd that shc would not lcavc mc.”	Это сон; не раз мне снилосьночью, что я прижимаю ее к своему сердцу, как сейчас; будто я целую ее, воттак, - и я чувствовал, что она любит меня, верил, что она меня не покинет.
“Which I ncvcr will, sir, from this day.”	- И я никогда вас не покину, сэр.
“Ncvcr will, says thc vision?	- "Никогда не покину", - говорит видение?
But I always wokc and found it an cmpty mockcry; and I was dcsolatc and abandoncd—my lifc dark, loncly, hopclcss—my soul athirst and forbiddcn to drink—my hcart famishcd and ncvcr to bc fcd.	Но я каждый раз просыпался ипонимал, что это обман и насмешка; я был одини всеми покинут; моя жизньмрачна, одинока и безнадежна; душа томиласьжаждой и не могла ее утолить;сердце изголодалось и не могло насытиться.
Gcntlc, soft drcam, ncstling in my arms now, you will fly, too, as your sistcrs havc all flcd bcforc you: but kiss mc bcforc you go—cmbracc mc, Janc.”	Милое, нежное видение,прильнувшее ко мне сейчас, ты так же улетишь, как улетели твои сестры; нопоцелуй меня перед тем, как улететь, обними меня, Джен!
“Thcrc, sir—and thcrc!”’	- Вот, сэр, и вот!
I prcsscd my lips to his oncc brilliant and now raylcss cycs—I swcpt his hair from his brow, and kisscd that too.	Я прижалась губами к его некогда блестевшим, а теперь погасшим глазам,я откинула волосы с его лба и тоже поцеловала его.
Hc suddcnly sccmcd to arousc himsclf: thc conviction of thc rcality of all this scizcd him.	Вдруг он точно проснулся,и им овладела уверенность в реальности происходящего.
“It is you—is it, Janc?	- Это вы? Правда, Джен?
You arc comc back to mc thcn?”	Значит, вы вернулись ко мне?
“I am.”	- Вернулась!
“And you do not lic dcad in somc ditch undcr somc strcam?	- И вы не лежите мертвая в какой-нибудь канаве или на дне реки?
And you arc not a pining outcast amongst strangcrs?”	И нескитаетесь на чужбине, отверженная всеми?
“No, sir!I am an indcpcndcnt woman now.”	- Нет, сэр, теперь я независимая женщина.
“Indcpcndcnt!	- Независимая!
What do you mcan, Janc?”	Что вы хотите сказать?
“My unclc in Madcira is dcad, and hc lcft mc fivc thousand pounds.”	- Мой дядя, живший на Мадейре, умер и оставил мне пять тысяч фунтов.
“Ah! this is practical—this is rcal!” hc cricd:	- О, вот это звучит реально, это настоящая действительность! -воскликнул он.
“I should ncvcr drcam that.	- Мне бы никогда это не приснилось.
Bcsidcs, thcrc is that pcculiar voicc of hcrs, so animating and piquant, as wcll as soft: it chccrs my withcrcd hcart; it puts lifc into it.—What, Janct!	И потом - это ее голос,такой оживленный и волнующий и все такой же нежный; он радует мое омертвевшее сердце, он оживляет его.
Arc you an indcpcndcnt woman?	Как же это, Джен?Вы независимая женщина?
A rich woman?”	Вы богатая женщина?

“If you won’t let me live with you, I can build a house of my own close up to your door, and you may come and sit in my parlour when you want company of an evening.”	- Да, сэр.Если вы не позволите мне жить с вами, я могу построить себедом рядом, и по вечерам, когда вам захочется общества, вы будете приходить и сидеть у меня в гостиной.
“But as you are rich, Jane, you have now, no doubt, friends who will look after you, and not suffer you to devote yourself to a blind lameter like me?”	- Но раз вы богаты, Джен, у вас, без сомнения, есть друзья, которыезаботятся о вас и не допустят, чтобы вы посвятили себя слепому горемыке?
“I told you I am independent, sir, as well as rich: I am my own mistress.”	- Я уже сказала вам, сэр, что я и независима ибогата; я сама себегоспожа.
“And you will stay with me?”	- И вы останетесь со мной?
“Certainly—unless you object.	- Конечно, если только вы не возражаете.
I will be your neighbour, your nurse, your housekeeper.	Я буду вашей соседкой, вашей сиделкой, вашей экономкой.
I find you lonely: I will be your companion—to read to you, to walk with you, to sit with you, to wait on you, to be eyes and hands to you.	Я вижу, что вы одиноки: я буду вашей компаньонкой- буду вам читать, гулять с вами, сидеть возле вас, служить вам, буду вашими глазами и руками.
Cease to look so melancholy, my dear master; you shall not be left desolate, so long as I live.”	Перестаньте грустить, мой дорогой хозяин, вы не будетеодиноким, пока я жива.
He replied not: he seemed serious—abstracted; he sighed; he half-opened his lips as if to speak: he closed them again.	Он не отвечал; казалось, он погружен в какие-то далекие, суровые мысли;вот он вздрогнул, губы его приоткрылись, точно он хотел заговорить, - и снова сжались.
I felt a little embarrassed.	Я почувствовала некоторое смущение.
Perhaps I had too rashly over-leaped conventionalities; and he, like St. John, saw impropriety in my inconsiderateness.	Быть может, я слишкомпоспешно отбросила условности и он, подобно Сент-Джону, шокирован моим необдуманным заявлением?
I had indeed made my proposal from the idea that he wished and would ask me to be his wife: an expectation, not the less certain because unexpressed, had buoyed me up, that he would claim me at once as his own.	На самом деле я предложила ему это, ожидая, что онзахочет на мне жениться.Во мне жила безотчетная уверенность, что он немедленно предъявит на меня свои права.
But no hint to that effect escaping him and his countenance becoming more overcast, I suddenly remembered that I might have been all wrong, and was perhaps playing the fool unwittingly; and I began gently to withdraw myself from his arms—but he eagerly snatched me closer.	Но так как он ни словом необмолвился об этом и становился все мрачнее, мне вдруг пришло в голову, что,быть может, я ошиблась и попала в глупое положение; и я начала потихоньку высвобождаться из его объятий, - но он еще крепче прижал меня к себе.
“No—no—Jane; you must not go.	- Нет, нет, Джен, не уходите!
No—I have touched you, heard you, felt the comfort of your presence—the sweetness of your consolation: I cannot give up these joys.	Нет!Я коснулся вас, слышал вас, испытал прелесть вашей близости, сладость вашего утешения; я не могу отказаться от этих радостей.
I have little left in myself—I must have you.	Мне так мало осталось в жизни. Вы должны быть со мной.

The world may laugh—may call me absurd, selfish—but it does not signify.	Пустьнадо мной смеются, пусть называют безумцем,эгоистом, - мне нет дела доэтого!
My very soul demands you: it will be satisfied, or it will take deadly vengeance on its frame.”	Моя душа жаждет вас, и надо удовлетворить ее желание, а если нет -она жестоко расправится со своей оболочкой.
“Well, sir, I will stay with you: I have said so.”	- Нет, сэр, я останусь с вами; ведь я вам уже обещала.
“Yes—but you understand one thing by staying with me; and I understand another.	- Да, но, обещая остаться со мной, вы имеете в виду совсем не то, что я.
You, perhaps, could make up your mind to be about my hand and chair—to wait on me as a kind little nurse (for you have an affectionate heart and a generous spirit, which prompt you to make sacrifices for those you pity), and that ought to suffice for me no doubt.	Может быть, вы решили быть при мне неотлучно, ходить за мной как сиделка(ведь вы добры и великодушны и готовы принести себя в жертву тем, кого жалеете), - и я, конечно, должен бы довольствоваться этим.
I suppose I should now entertain none but fatherly feelings for you: do you think so?	Вероятно, теперьмне следует питать к вам лишь отеческие чувства?
Come—tell me.”	Вы, верно, так считаете? Ну, говорите же!
“I will think what you like, sir: I am content to be only your nurse, if you think it better.”	- Я буду считать, как вы захотите, сэр: я готова быть только вашейсиделкой, если это вам больше нравится.
“But you cannot always be my nurse, Janet: you are young—you must marry one day.”	- Но вы не можете всю жизнь быть моей сиделкой,Дженет; вы молоды, -вы, конечно, выйдете замуж.
“I don’t care about being married.”	- Я не хочу выходить замуж.
“You should care, Janet: if I were what I once was, I would try to make you care—but—a sightless block!”	- Вы должны хотеть, Джен.Будь я таким, как прежде, я заставил бы вас хотеть, но... слепой чурбан!!!
He relapsed again into gloom.	Он снова помрачнел.
I, on the contrary, became more cheerful, and took fresh courage: these last words gave me an insight as to where the difficulty lay; and as it was no difficulty with me, I felt quite relieved from my previous embarrassment.	У меня, напротив, сразу отлегло от сердца: егопоследние слова показали мне, в чем состоялозатруднение, а так как для меняего вовсе не существовало, то смущение моерассеялось, и я продолжаларазговор в более шутливом тоне.
I resumed a livelier vein of conversation.“It is time some one undertook to rehumanise you,” said I, parting his thick and long uncut locks; “for I see you are being metamorphosed into a lion, or something of that sort.	- Пора вернуть вам человеческий облик, - сказала я, перебирая длинные,густые пряди его отросших волос, - а то, я вижу, вы испытали чудесноепревращение - вас обратили в льва или какое-то другое хищное животное.
You have a ‘faux air’ of Nebuchadnezzar in the fields about you, that is certain: your hair reminds me of eagles’ feathers; whether your nails are grown like birds’ claws or not, I have not yet noticed.”	Здесь, среди этих первобытных лесов, вы напоминаете мне Навуходоносора, ваши волосы похожи на перья орла; я не обратила внимания - может быть, и ногти отросли у вас, как птичьи когти?
“On this arm, I have neither hand nor nails,” he said, drawing the mutilated limb from his breast, and showing it to me.	- На этой руке у меня нет ни пальцев, ни ногтей, -сказал он, вынимаяиз-за борта сюртука изувеченную руку и показывая ее.

“It is a mcrc stump—a ghastly sight!	- Одна култышка. Ужасный вид!
Don’t you think so, Janc?”	Не правда ли, Джен?
“It is a pity to scc it; and a pity to scc your cycs—and thc scar of firc on your forchcad: and thc worst of it is, onc is in dangcr of loving you too wcll for all this; and making too much of you.”	- Мне больно ее видеть, и больно видеть ваши глаза и следы ожога у васна лбу; но хуже всего то, что рискуешь горячо привязаться к вам, хотя быиз-за одного этого, а это окончательно вас избалует.
“I thought you would bc rcvoltcd, Janc, whcn you saw my arm, and my cicatriscd visagc.”	- Я думал, вы почувствуете отвращение, увидав эту руку и шрамы на лице.
“Did you?	- Вы думали?
Don’t tcll mc so—lcst I should say somcthing disparaging to your judgmcnt.	Не смейте мне этого говорить, не то я буду о васдурногомнения.
Now, lct mc lcavc you an instant, to makc a bcttcr firc, and havc thc hcarth swcpt up.	Теперь я на минутку вас покину; надо, чтобы здесь почистили камин и хорошенько протопили.
Can you tcll whcn thcrc is a good firc?”	Вы различаете яркий огонь?
“Ycs; with thc right cyc I scc a glow—a ruddy hazc.”	- Да, правым глазом я вижу свет - в виде красноватого пятна.
“And you scc thc candlcs?”	- А свечи?
“Vcry dimly—cach is a luminous cloud.”	- Очень смутно, как в светлом облаке.
“Can you scc mc?”	- А меня вы видите?
“No, my fairy: but I am only too thankful to hcar and fccl you.”	- Нет, моя фея; но я безмерно счастлив уже тем,что слышу и чувствуювас.
“Whcn do you takc suppcr?”	- Когда вы ужинаете?
“I ncvcr takc suppcr.”	- Я никогда не ужинаю.
“But you shall havc somc to-night.	- Но сегодня вы должны поужинать.
I am hungry: so arc you, I darcsay, only you forgct.”	Я голодна и уверена, что вы тоже голодны, но забываете об этом.
Summoning Mary, I soon had thc room in morc chccrful ordcr: I prepared him, likcwisc, a comfortablc repast.	Я позвала Мери, и вскоре комната приняла более уютный вид; мыприготовили мистеру Рочестеру вкусный ужин.
My spirits wcrc cxcitcd, and with plcasurc and casc I talkcd to him during suppcr, and for a long timc aftcr.	Я была в радостном настроении ивесело и непринужденно беседовала с ним далекоза полночь.
Thcrc was no harassing rcstraint, no repressing of glcc and vivacity with him; for with him I was at pcrfcct casc, bccausc I kncw I suitcd him; all I said or did sccmcd cithcr to consolc or rcvivc him.	Мне не надо былообуздывать себя, сдерживать при нем свою природную веселость и живость, с ним я чувствовала себя необыкновенно легко и просто, так как знала, чтонравлюсь ему; все, что я говорила, казалось,утешало его и возвращало кжизни.
Dclightful consciousncss!	Отрадное сознание!
It brought to lifc and light my wholc naturc: in his prcscncc I thoroughly livcd; and hc livcd in minc.	Оно как бы пробудило к свету и радости все мое существо: в присутствии мистера Рочестера я жила всей напряженной полнотою жизни, так же и он - в моем.
Blind as hc was, smilcs playcd ovcr his facc, joy dawncd on his forchcad: his lincamcnts softcncd and warmcd.	Несмотря на слепоту, улыбка озаряла его лицо; на нем вспыхивал отблеск счастья, его черты как бы смягчились и потеплели.

After supper, he began to ask me many questions, of where I had been, what I had been doing, how I had found him out; but I gave him only very partial replies: it was too late to enter into particulars that night.	После ужина он без конца расспрашивал меня, где я жила, чем занималасьи как его разыскала; но я лишь кратко отвечалаему; было слишком поздно,чтобы в этот же вечер рассказывать подробно.
Besides, I wished to touch no deep-thrilling chord—to open no fresh well of emotion in his heart: my sole present aim was to cheer him.	Кроме того, я боялась случайнозатронуть в его сердце чувствительную струну,коснуться свежей раны; моейглавной целью было сейчас ободрить его.
Cheered, as I have said, he was: and yet but by fits.	Мне это удавалось, но он был весел лишь минутами.
If a moment’s silence broke the conversation, he would turn restless, touch me, then say,	Едва разговор на мгновение прерывался, он начиналтревожиться, протягивал руку, прикасался ко мне и говорил:
“Jane.”	"Джен!"
“You are altogether a human being, Jane?	- Вы человеческое существо, Джен?
You are certain of that?”You are altogether a human being, Jane? You are certain of that?	Вы уверены в этом?
“I conscientiously believe so, Mr. Rochester.”	- Совершенно уверена, мистер Рочестер.
“Yet how, on this dark and doleful evening, could you so suddenly rise on my lone hearth?	- Но как же вы могли в этот темный и тоскливый вечер так внезапно очутиться у моего одинокого очага?
I stretched my hand to take a glass of water from a hireling, and it was given me by you: I asked a question, expecting John’s wife to answer me, and your voice spoke at my ear.”	Я протянул руку, чтобы взять стакан воды у служанки, а мне его подали вы; я задал вопрос, ожидая, что ответит жена Джона, - и вдруг услышал ваш голос.
“Because I had come in, in Mary’s stead, with the tray.”	- Потому что вместо Мери вошла я с подносом.
“And there is enchantment in the very hour I am now spending with you.	- Сколько волшебного очарования в этих часах, которые я провожу с вами!
Who can tell what a dark, dreary, hopeless life I have dragged on for months past?Doing nothing, expecting nothing; merging night in day; feeling but the sensation of cold when I let the fire go out, of hunger when I forgot to eat: and then a ceaseless sorrow, and, at times, a very delirium of desire to behold my Jane again.	Никто не знает, какое мрачное, угрюмое, безнадежное существование я влачил здесь долгие месяцы, ничего не делая, ничего не ожидая, путая день с ночью,ощущая лишь холод, когда у меня погасал камин, и голод, когда я забывалпоесть; и потом безысходная печаль, а по временам - исступленное желание снова встретить мою Джен.
Yes: for her restoration I longed, far more than for that of my lost sight.	Да, я более желал вернуть ее, чем мое потерянное зрение.
How can it be that Jane is with me, and says she loves me?	Неужели же правда, что Джен со мной и говорит, что любит меня?
Will she not depart as suddenly as she came?	Можетбыть, она уедет так же внезапно, как приехала?
To-morrow, I fear I shall find her no more.”	А вдруг завтра я ее больше не увижу?
A commonplace, practical reply, out of the train of his own disturbed ideas, was, I was sure, the best and most reassuring for him in this frame of mind.	Я была уверена, что его лучше всего отвлечет оттревожных мыслей самоепростое замечание на житейскую тему.

I passed my finger over his eyebrows, and remarked that they were scorched, and that I would apply something which would make them grow as broad and black as ever.	Проведя рукой по его бровям, яобнаружила, что они опалены, и сказала, чтонадо применить какое-нибудьсредство, чтобы они отросли и стали такими жеширокими и черными, какпрежде.
“Where is the use of doing me good in any way, beneficent spirit, when, at some fatal moment, you will again desert me—passing like a shadow, whither and how to me unknown, and for me remaining afterwards undiscoverable?	- Зачем делать мне добро, благодетельный дух, когда в некое роковоемгновение вы снова меня покинете, исчезнув, как тень, неведомо куда и скрывшись от меня навеки?
“Have you a pocket-comb about you, sir?”	- Есть у вас с собой карманный гребень?
“What for, Jane?”	- Зачем, Джен?
“Just to comb out this shaggy black mane.	- Да чтобы расчесать эту косматую черную гриву.
I find you rather alarming, when I examine you close at hand: you talk of my being a fairy, but I am sure, you are more like a brownie.”	На вас прямо страшно смотреть вблизи.Вы говорите, что я фея; но, по-моему, вы больше смахиваете на лешего.
“Am I hideous, Jane?”	- Я безобразен, Джен?
“Very, sir: you always were, you know.”	- Ужасно, сэр, и всегда таким были, сами знаете.
“Humph!	- Гм!
The wickedness has not been taken out of you, wherever you have sojourned.”	Где бы вы ни жили это время, вы, я вижу, неутратили своеголукавства.
“Yet I have been with good people; far better than you: a hundred times better people; possessed of ideas and views you never entertained in your life: quite more refined and exalted.”	- А между тем я жила с отличными людьми, куда лучше вас, во сто разлучше; вам и не снились их идеи и взгляды,они такие утонченные ивозвышенные.
“Who the deuce have you been with?”	- С кем же, черт возьми, вы жили?
“If you twist in that way you will make me pull the hair out of your head; and then I think you will cease to entertain doubts of my substantiality.”	- Если вы будете так вертеться, я вырву у вас все волосы, и тогда,надеюсь, вы перестанете сомневаться в моей реальности.
“Who have you been with, Jane?”	- С кем же вы жили, Джен?
“You shall not get it out of me to-night, sir; you must wait till to-morrow; to leave my tale half told, will, you know, be a sort of security that I shall appear at your breakfast table to finish it.	- Сегодня вечером вам этого не выпытать, сэр! Придется вам подождать дозавтра; если я не доскажу своей повести, это будет гарантией того, что я явлюсь к завтраку и окончу ее.
By the bye, I must mind not to rise on your hearth with only a glass of water then: I must bring an egg at the least, to say nothing of fried ham.”	Кстати, в следующий раз я появляюсь у вашего камелька не только со стаканом воды, - я вам принесу по крайней мере одно яйцо, не говоря уж о жареной ветчине.
“You mocking changeling—fairy-born and human-bred!	- Ах вы, лукавый бесенок! Дитя и эльф!
You make me feel as I have not felt these twelve months.	С вами я испытываю такие чувства, каких не знал уже целый год.
If Saul could have had you for his David, the evil spirit would have been exorcised without the aid of the harp.”	Окажись вы на месте Давида, злой дух был бы изгнан из Саула и без помощи арфы.
“There, sir, you are redd up and made decent.	- Ну вот, сэр, вы причесаны и у вас совсем приличный вид.
Now I’ll leave you: I have been travelling these last three days, and I believe I am tired.	Теперь я васпокину; я путешествую уже три дня и, кажется, очень устала.

Good night.”	Спокойной ночи!
“Just onc word, Janc: wcrc thcrc only ladics in thc housc whcrc you havc bccn?”	- Еще одно слово, Джен!В доме, где вы жили, были только одни дамы?
I laughcd and madc my cscapc, still laughing as I ran upstairs.	Я рассмеялась и убежала.Поднимаясь по лестнице, я продолжала смеяться.
“A good idca!”I thought with glcc.“I scc I havc thc mcans of fretting him out of his mclancholy for somc timc to comc.”	"Прекрасная мысль, - думала я лукаво, -кажется, я нашла средство нанекоторое время излечить его от меланхолии".
Vcry carly thc ncxt morning I hcard him up and astir, wandcring from onc room to anothcr.	На следующий день мистерРочестер встал очень рано, я слышала, как он бродит по комнатам.
As soon as Mary camc down I hcard thc qucstion:	Как толькоМери сошла вниз, он спросил:
“Is Miss Eyrc hcrc?”	- Мисс Эйр здесь?
Thcn:“Which room did you put hcr into?	- Затем прибавил: - В какой комнате вы ее поместили?
Was it dry?	Не сыро там?
Is shc up?	Она уже встала?
Go and ask if shc wants anything; and whcn shc will comc down.”	Пойдите спросите, не надо ли ей чего-нибудь и когда она сойдет вниз.
I camc down as soon as I thought thcrc was a prospcct of brcakfast.	Я спустилась в столовую, когда мне показалось, что пора завтракать.
Entcring thc room vcry softly, I had a vicw of him bcforc hc discovcrcd my prcscncc.	Явошла бесшумно, чтобы понаблюдать его,прежде чем он обнаружит моеприсутствие.
It was mournful, indccd, to witncss thc subjugation of that vigorous spirit to a corporeal infirmity.	Тяжело было видеть, как этот сильный духскован телеснойнемощью.
Hc sat in his chair—still, but not at rcst: cxpcctant cvidcntly; thc lincs of now habitual sadncss marking his strong fcaturcs.	Он сидел в кресле тихо, но не спокойно: видно было, что он ждет; наего энергичных чертах лежал отпечаток привычной печали.
His countcnancc rcmindcd onc of a lamp qucnchcd, waiting to bc rc-lit—and alas! it was not himsclf that could now kindlc thc lustrc of animatcd cxprcssion: hc was dcpcndcnt on anothcr for that officc!	Его лицо напоминалопогасшую лампу, которая ждет, чтобы ее вновь зажгли, ибо - увы! - сам он был не в силах вызвать в своих чертах пламя оживления: для этого ему нужен был другой человек!
I had mcant to bc gay and carclcss, but thc powcrlcssncss of thc strong man touchcd my hcart to thc quick: still I accostcd him with what vivacity I could.	Я заранее решила быть веселой и беспечной, но беспомощностьэтого сильного человека тронула меня до глубиныдуши; однако я сделала надсобой усилие и заговорила с обычной живостью.
“It is a bright, sunny morning, sir,” I said.	- Сегодня яркое, солнечное утро, сэр, - сказала я.
“Thc rain is ovcr and gonc, and thcrc is a tcndcr shining aftcr it: you shall havc a walk soon.”	- Дождь перестал, и теперь мягкая, чудесная погода. Скоро мы с вами пойдем гулять.
I had wakcncd thc glow: his fcaturcs bcamcd.	Я пробудила в нем огонь жизни; его лицо засияло.
“Oh, you arc indccd thcrc, my skylark!	- О, вы на самом деле здесь, моя малиновка!
Comc to mc.	Идите ко мне.
You arc not gonc: not vanishcd?	Вы не ушли? Не исчезли?

I heard one of your kind an hour ago, singing high over the wood: but its song had no music for me, any more than the rising sun had rays.	Час назад я слышал, как одна из ваших сестер пела в лесу, но еепение не принесло мне отрады, так же как и лучи восходящего солнца.
All the melody on earth is concentrated in my Jane’s tongue to my ear (I am glad it is not naturally a silent one): all the sunshine I can feel is in her presence.”	Всягармония мира заключена для меня в голосе моей Джен (хорошо, что она отприроды не молчалива); солнце восходит для меня только при ее появлении.
The water stood in my eyes to hear this avowal of his dependence; just as if a royal eagle, chained to a perch, should be forced to entreat a sparrow to become its purveyor.	Услышав из его уст это признание, я не могла сдержать слез: прикованныйк скале царственный орел мог бы так просить воробья приносить ему пищу.
But I would not be lachrymose: I dashed off the salt drops, and busied myself with preparing breakfast.	Однако я не собиралась плакать; я стерла соленые капли с лица и занялась приготовлением завтрака.
Most of the morning was spent in the open air.	Почти все утро мы провели на воздухе.
I led him out of the wet and wild wood into some cheerful fields: I described to him how brilliantly green they were; how the flowers and hedges looked refreshed; how sparklingly blue was the sky.	Я вывела его из сырого дремучеголеса на простор веселых полей, я говорила ему отом, как сверкает зелень,как свежи цветы и изгороди, как ослепительно сияет небесная лазурь.
I sought a seat for him in a hidden and lovely spot, a dry stump of a tree; nor did I refuse to let him, when seated, place me on his knee.	Явыбрала для него хорошее местечко в тени - этобыл старый сухой пень - ипозволила ему усадить меня к себе на колени.
Why should I, when both he and I were happier near than apart?	Зачем мне было ему отказывать,когда мы оба были счастливее рядом, чем вотдалении друг от друга?
Pilot lay beside us: all was quiet.	Пилотулегся возле нас; кругом царила тишина.
He broke out suddenly while clasping me in his arms—	Сжав меня в своих объятиях, мистер Рочестер вдруг заговорил:
“Cruel, cruel deserter!	- Ах ты, жестокая, жестокая изменница.
Oh, Jane, what did I feel when I discovered you had fled from Thornfield, and when I could nowhere find you; and, after examining your apartment, ascertained that you had taken no money, nor anything which could serve as an equivalent!	О Джен, ты не можешь себепредставить, что я пережил, когда выяснилось,что ты бежала из Торнфильда ипропала без следа, а особенно когда, осмотревтвою комнату, я убедился, чтоты не захватила с собой ни денег, ни ценностей!
A pearl necklace I had given you lay untouched in its little casket; your trunks were left corded and locked as they had been prepared for the bridal tour.	Жемчужное ожерелье, которое я тебе подарил, лежало в том же футляре; твои чемоданы стояли запертые иперевязанные, готовые для свадебного путешествия.
What could my darling do, I asked, left destitute and penniless?	"Что будет делать моялюбимая, - думал я, - без денег и без друзей?"
And what did she do?	Что же она делала?
Let me hear now.”	Расскажи мне теперь.
Thus urged, I began the narrative of my experience for the last year.	Уступая его просьбе, я стала рассказывать обо всем, что произошло за этот год.

I softened considerably what related to the three days of wandering and starvation, because to have told him all would have been to inflict unnecessary pain: the little I did say lacerated his faithful heart deeper than I wished.	Я значительно смягчила краски, описывая те три дня скитаний иголода, боясь причинить ему лишние страдания, но и то немногое, что ярассказала, ранило его преданное сердце глубже, чем я хотела.
I should not have left him thus, he said, without any means of making my way: I should have told him my intention.I should have confided in him: he would never have forced me to be his mistress.	Мне не следовало, сказал он, уходить от него без всяких средств кжизни, я обязана была сообщить ему о своих намерениях, должна была емудовериться; он никогда бы не принудил меня стать его любовницей.
Violent as he had seemed in his despair, he, in truth, loved me far too well and too tenderly to constitute himself my tyrant: he would have given me half his fortune, without demanding so much as a kiss in return, rather than I should have flung myself friendless on the wide world.	Хотя он идоходил до ярости в своем отчаянии, он любит меня слишком глубоко, чтобы сделаться моим тираном; он отдал бы мне все свое состояние, не попросиввзамен даже поцелуя, - только бы я не уходилаодна, без друзей, в широкиймир.
I had endured, he was certain, more than I had confessed to him.	Он уверен, что я рассказала ему далеко не все о своих страданиях.
“Well, whatever my sufferings had been, they were very short,” I answered: and then I proceeded to tell him how I had been received at Moor House; how I had obtained the office of schoolmistress, &c.The accession of fortune, the discovery of my relations, followed in due order.	- Ну, каковы бы ни были мои страдания, они продолжались очень недолго,- отвечала я и затем перешла к тому, как меня приняли в Мурхаузе, как яполучила место школьной учительницы, как свалилось на меня наследство, как я нашла своих родственников.
Of course, St. John Rivers’ name came in frequently in the progress of my tale.	Конечно, имя Сент-Джона нередко встречалось в моем рассказе.
When I had done, that name was immediately takenup.	Это сразу же привлекло его внимание и, когда я кончила,определило дальнейшее течение нашей беседы.
“This St. John, then, is your cousin?”	- Так этот Сент-Джон твой кузен?
“Yes.”	- Да.
“You have spoken of him often: do you like him?”	- Ты часто о нем упоминаешь: он тебе нравится?
“He was a very good man, sir; I could not help liking him.”	- Он очень хороший человек, сэр; я не могла не привязаться к нему.
“A good man.	- Хороший человек?
Does that mean a respectable well-conducted man of fifty?Or what does it mean?”	Что же, это почтенный и добродетельный человек летпятидесяти?
“St John was only twenty-nine, sir.”	- Сент-Джону двадцать девять лет, сэр.
“‘Jeune encore,’ as the French say.	- Jeune encore [Еще молод (фр.)], как говорят французы.
Is he a person of low stature, phlegmatic, and plain.	Что ж, должнобыть, он маленького роста, флегматичен и некрасив?
A person whose goodness consists rather in his guiltlessness of vice, than in his prowess in virtue.”	Человек, который можетпохвалиться скорее отсутствием пороков, чем обилием высоких добродетелей?
“He is untiringly active.	- Это человек неистощимой энергии.
Great and exalted deeds are what he lives to perform.”	Цель его жизни - благие, возвышенные дела.
“But his brain?	- Ну, а как насчет ума?
That is probably rather soft?	Вероятно, он не блещет талантом?

Hc mcans wcll: but you shrug your shouldcrs to hcar him talk?”	У него самыеблагие намерения, но уши вянут, когда он заговорит?
“Hc talks littlc, sir: what hc docs say is cvcr to thc point.	- Он мало говорит, сэр, но всякое его слово попадает в цель.
His brain is first-ratc, I should think not imprcssiblc, but vigorous.”	У негозамечательный ум, - я бы сказала, скорее властный, чем гибкий.
“Is hc an ablc man, thcn?”	- Значит, он способный человек?
“Truly ablc.”	- Чрезвычайно одаренный.
“A thoroughly cducatcd man?”	- И образованный?
“St. John is an accomplishcd and profound scholar.”	- Сент-Джон - человек обширных и серьезных познаний.
“His manncrs, I think, you said arc not to your tastc?—priggish and parsonic?”	- Ты как будто сказала, что тебе не нравится, как он держится?Что жеон, напыщенный педант?
“I ncvcr mcntioncd his manncrs; but, unlcss I had a vcry bad tastc, thcy must suit it; thcy arc polishcd, calm, and gcntlcmanlikc.”	- Я ничего не говорила о его манере держаться, но если бы она мне ненравилась, значит, у меня весьма дурной вкус; он изысканно вежлив, спокоен -словом, настоящий джентльмен.
“His appcarancc,—I forgct what dcscription you gavc of his appcarancc;—a sort of raw curatc, half stranglcd with his whitc ncckcloth, and stiltcd up on his thick-solcd high-lows, ch?”	- А его наружность?..Я забыл, каким ты описывала его; вероятно, это грубоватый викарий, в тесном белом галстуке, выступающий как на котурнах, в своих штиблетах на толстых подошвах, не так ли?
“St. John drcsscs wcll.	- Сент-Джон хорошо одевается.
Hc is a handsomc man: tall, fair, with bluc cycs, and a Grccian profilc.”	Он красивый мужчина - высокий блондин с прекрасными голубыми глазами и греческим профилем.
(Asidc.)“Damn him!”—(To mc.) “Did you likc him, Janc?”	- (В сторону.) Черт бы его побрал! (Обращаясь ко мне.) Он, видно, нравился тебе, Джен?
“Ycs, Mr. Rochcstcr, I likcd him: but you askcd mc that bcforc.”	- Да, мистер Рочестер, он мне нравился; но выуже спрашивали меня обэтом.
I pcrccivcd, of coursc, thc drift of my intcrlocutor.	Я, конечно, понимала, куда клонит мойсобеседник: в нем пробудиласьревность.
Jcalousy had got hold of him: shc stung him; but thc sting was salutary: it gavc him rcspitc from thc gnawing fang of mclancholy.	Она жалила его, но ее укусы были целительны: они отвлекали его от гнетущих мыслей.
I would not, thcrcforc, immcdiatcly charm thc snakc.	Поэтому я и не спешила заговорить эту змею.
“Pcrhaps you would rathcr not sit any longcr on my kncc, Miss Eyrc?” was thc ncxt somcwhat uncxpcctcd obscrvation.	- Может быть, вы сойдете с моих колен, миссЭйр? - последоваланесколько неожиданная реплика.
“Why not, Mr. Rochcstcr?”	- Отчего же, мистер Рочестер?
“Thc picturc you havc just drawn is suggcstivc of a rathcr too ovcrwhclming contrast.	- Нарисованный вами образ представляет слишком уж разительный контраст со мной.
Your words havc dclincatcd vcry prettily a graccful Apollo: hc is prcscnt to your imagination,—tall, fair, bluc-cycd, and with a Grccian profilc.	Вы изобразили пленительного Аполлона; он владеет вашей фантазией -высокий, красивый, голубоглазый, с греческим профилем.

Your eyes dwell on a Vulcan,—a real blacksmith, brown, broad-shouldered: and blind and lame into the bargain.”	А перед вами Вулкан -этакий корявый кузнец, смуглый, широкоплечийи к тому же еще слепой иоднорукий.
“I never thought of it, before; but you certainly are rather like Vulcan, sir.”	- Мне это не приходило в голову, но выдействительно настоящий Вулкан,сэр.
“Well, you can leave me, ma’am: but before you go” (and he retained me by a firmer grasp than ever), “you will be pleased just to answer me a question or two.”	- Ну, так убирайтесь вон, сударыня, скатертью дорога!Но, прежде чемуйти (и он еще крепче прижал меня к себе), будьте так любезны ответить мне на кое-какие вопросы.
He paused.	Он помолчал.
“What questions, Mr. Rochester?”	- Какие вопросы, мистер Рочестер?
Then followed this cross-examination.	Тут последовал настоящий допрос:
“St. John made you schoolmistress of Morton before he knew you were his cousin?”	- Когда Сент-Джон устраивал вас на место учительницы в Мортоне, он еще не знал, что вы его кузина?
“Yes.”	- Не знал.
“You would often see him?	- Вы часто с ним виделись?
He would visit the school sometimes?”	Он иногда заходил в школу.
“Daily.”	- Ежедневно.
“He would approve of your plans, Jane?	- Он одобрял вашу работу, Джен?
I know they would be clever, for you are a talented creature!”	Я знаю, вы делали все безукоризненно, ведь вы же умница.
“He approved of them—yes.”	- Да, он ее одобрял.
“He would discover many things in you he could not have expected to find?	- И он, конечно, обнаружил в вас многодостоинств, о которых неподозревал?
Some of your accomplishments are not ordinary.”	У вас незаурядные способности.
“I don’t know about that.”	- На этот счет ничего вам не могу сказать.
“You had a little cottage near the school, you say: did he ever come there to see you?”	- Вы говорите, что жили в маленьком коттедже близ школы.Навещал он вас когда-нибудь?
“Now and then?”	- Иногда.
“Of an evening?”	- По вечерам?
“Once or twice.”	- Раз или два.
A pause.	Наступила пауза.
“How long did you reside with him and his sisters after the cousinship was discovered?”	- А сколько времени вы прожили с ним и с егосестрами, после того какбыло установлено ваше родство?
“Five months.”	- Пять месяцев.
“Did Rivers spend much time with the ladies of his family?”	- Много ли Риверс проводил времени в вашем обществе?
“Yes; the back parlour was both his study and ours: he sat near the window, and we by the table.”	- Много.Маленькая гостиная служила ему и нам рабочей комнатой; онсидел у окна, а мы за столом.
“Did he study much?”	- И подолгу он занимался?
“A good deal.”	- Да, подолгу.
“What?”	- Чем?
“Hindostanee.”	- Языком индустани.
“And what did you do meantime?”	- А что вы делали в это время?
“I learnt German, at first.”	- Сперва я изучала немецкий.
“Did he teach you?”	- Это он с вами занимался?

“He did not understand German.”	- Он не знает немецкого.
“Did he teach you nothing?”	- А он ничем с вами не занимался?
“A little Hindostanee”	- Немного языком индустани.
“Rivers taught you Hindostanee?”	- Риверс занимался с вами индустани?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“And his sisters also?”	- И со своими сестрами тоже?
“No.”	- Нет.
“Only you?”	- Значит, ему хотелось учить вас?
“Only me.”“Did you ask to learn?” “No.”“He wished to teach you?” “Yes.”	- Да.
A second pause.	Снова пауза.
“Why did he wish it?	- А с чего он это выдумал?
Of what use could Hindostanee be to you?”	На что вам мог понадобиться индустани?
“He intended me to go with him to India.”	- Он хотел, чтобы я поехала с ним в Индию.
“Ah! here I reach the root of the matter.	- Ага!Вот я и докопался до сути дела.
He wanted you to marry him?”	Он хотел на вас жениться?
“He asked me to marry him.”	- Он просил моей руки.
“That is a fiction—an impudent invention to vex me.”	- Это ложь, бесстыдная выдумка, мне назло!
“I beg your pardon, it is the literal truth: he asked me more than once, and was as stiff about urging his point as ever you could be.”	- Прошу прощения, но это чистая правда; он просил меня об этом не раз,и притом с настойчивостью, которая могла бы поспорить с вашей.
“Miss Eyre, I repeat it, you can leave me.	- Мисс Эйр, повторяю, вы можете уйти.
How often am I to say the same thing?	Сколько раз я должен это повторять?
Why do you remain pertinaciously perched on my knee, when I have given you notice to quit?”	Отчего вы упорно продолжаете сидеть у меня на коленях, когда я попросил вас удалиться?
“Because I am comfortable there.”	- Мне и здесь хорошо.
“No, Jane, you are not comfortable there, because your heart is not with me: it is with this cousin—this St. John.	- Нет, Джен, вам не может быть здесь хорошо,ваше сердце далеко - оно свашим кузеном, с этим Сент-Джоном.
Oh, till this moment, I thought my little Jane was all mine!	А я-то считал, что моя маленькая Джен целиком принадлежит мне!
I had a belief she loved me even when she left me: that was an atom of sweet in much bitter.	Я верил, что она меня любит, даже когда она меняпокинула; это была капля меду в океане горечи.
Long as we have been parted, hot tears as I have wept over our separation, I never thought that while I was mourning her, she was loving another!	Хотя мы и были разлучены,хотя я и оплакивал горючими слезами нашу разлуку, - я все же не могдопустить, чтобы та, о ком я так тоскую, полюбила другого.
But it is useless grieving.	Но бесполезно горевать.

Janc, lcavc mc: go and marry Rivcrs.”	Оставьте меня, Джен, уезжайте и выходите замуж за Риверса.
“Shakc mc off, thcn, sir,—push mc away, for I’ll not lcavc you of my own accord.”	- Ну, так столкните меня, сэр, прогоните меня, -добровольно я вас непокину.
“Janc, I cvcr likc your tonc of voicc: it still rcncws hopc, it sounds so truthful.	- Джен, мне так дорог звук вашего голоса, он вновь воскрешает во мне надежду, он такой правдивый.
Whcn I hcar it, it carrics mc back a ycar.	Он напоминает мне то, что было год назад.
I forgct that you havc formcd a ncw tic.	Язабываю, что вы связаны иными узами.
But I am not a fool—go—”	Но я не такой безумец... Идите...
“Whcrc must I go, sir?”	- Куда же мне идти, сэр?
“Your own way—with thc husband you havc choscn.”	- Своей дорогой - с мужем, которого вы себе избрали.
“Who is that?”	- Кто же это?
“You know—this St. John Rivcrs.”	- Вы знаете - это Сент-Джон Риверс.
“Hc is not my husband, nor cvcr will bc.	- Он мне не муж и никогда им не будет.
Hc docs not lovc mc: I do not lovc him.	Сент-Джон меня не любит, и я его не люблю.
Hc lovcs (as hc can lovc, and that is not as you lovc) a bcautiful young lady callcd Rosamond.Hc wantcd to marry mc only bccausc hc thought I should makc a suitablc missionary’s wifc, which shc would not havc donc.	Он любил (по-своему, не так, как вы умеете любить) красивуюмолодую девушку по имени Розамунда и хотел на мне жениться только потому,что видел во мне подходящую подругу для миссионера, к чему та совершенно не подходит.
Hc is good and grcat, but scvcrc; and, for mc, cold as an iccbcrg.	Он человек возвышенной души, но он суров, а сомной холоден, какайсберг.
Hc is not likc you, sir: I am not happy at his sidc, nor ncar him, nor with him.	Он не похож на вас, сэр; я не чувствую себясчастливой в егоприсутствии.
Hc has no indulgcncc for mc—no fondncss.	У него нет ко мне снисходительности, нет и нежности.
Hc sccs nothing attractivc in mc; not cvcn youth—only a fcw uscful mcntal points.—Thcn I must lcavc you, sir, to go to him?”	Его непривлекает даже моя молодость, он ценит во мнелишь мои полезные моральныекачества.И я должна вас покинуть, сэр, и отправиться к нему?
I shuddcrcd involuntarily, and clung instinctivcly closcr to my blind but bclovcd mastcr.	Я невольно содрогнулась и инстинктивно прижалась к своему слепому, но горячо любимому хозяину.
Hc smilcd.	Он улыбнулся.
“What, Janc!	- Как, Джен?
Is this truc?	Это правда?
Is such rcally thc statc of mattcrs bctwccn you and Rivcrs?”	И отношения между вами и Риверсом действительно таковы?
“Absolutcly, sir!	- Безусловно, сэр.
Oh, you nccd not bc jcalous!	О, вам незачем ревновать!
I wantcd to tcasc you a littlc to makc you lcss sad: I thought angcr would bc bcttcr than gricf.	Я просто хотела немножковас подразнить, чтобы отвлечь от грустных мыслей; я считала, что гнев для вас полезнее скорби.

But if you wish me to love you, could you but see how much I do love you, you would be proud and content.	Но раз вам так дорога моя любовь, успокойтесь. Если бывы только знали, как я вас люблю, вы были бы горды и довольны.
All my heart is yours, sir: it belongs to you; and with you it would remain, were fate to exile the rest of me from your presence for ever.”	Все моесердце принадлежит вам, сэр!Оно ваше и останется вашим, хотя бы даже злой рок навеки удалил меня от вас.
Again, as he kissed me, painful thoughts darkened his aspect.	Он поцеловал меня, но вдруг лицо его вновь потемнело от мрачных дум.
“My seared vision!	- Жалкий слепец!
My crippled strength!” he murmured regretfully.	Калека! - пробормотал он горестно.
I caressed, in order to soothe him.	Я ласкала его, желая утешить.
I knew of what he was thinking, and wanted to speak for him, but dared not.	Я знала, о чем он думает, и хотела об этом заговорить, но не решалась.
As he turned aside his face a minute, I saw a tear slide from under the sealed eyelid, and trickle down the manly cheek.	Когда он отвернулся на мгновение, я увидела, как из-под его закрытого века скатилась слеза и потекла по мужественному лицу.
My heart swelled.	Сердце мое переполнилось.
“I am no better than the old lightning-struck chestnut-tree in Thornfield orchard,” he remarked ere long.	- Я совсем, как старый, разбитый молнией каштанв торнфильдском саду, -заговорил он спустя некоторое Время.
“And what right would that ruin have to bid a budding woodbine cover its decay with freshness?”	- И какое имеет право такая развалина требовать, чтобы весенняя жимолость обвила ее свежей листвой?
“You are no ruin, sir—no lightning-struck tree: you are green and vigorous.	- Вы вовсе не развалина, сэр, и не дерево, разбитое молнией, вы могучий зеленеющий дуб.
Plants will grow about your roots, whether you ask them or not, because they take delight in your bountiful shadow; and as they grow they will lean towards you, and wind round you, because your strength offers them so safe a prop.”	Цветы и кусты будут и без вашей просьбы расти у вашихкорней, им отрадна ваша благостная тень; и, поднимаясь кверху, они прильнут к вам и обовьют вас, ибо ваш могучий ствол служит им надежной опорой.
Again he smiled: I gave him comfort.	Он снова улыбнулся: мои слова утешили его.
“You speak of friends, Jane?” he asked.	- Ты говоришь о друзьях, Джен? - спросил он.
“Yes, of friends,” I answered rather hesitatingly: for I knew I meant more than friends, but could not tell what other word to employ.	- Да, о друзьях, - отвечала я не совсем уверенно, так как имела в видубольшее, чем дружбу, но не могла найти подходящего слова.
He helped me.	Он пришел мне на помощь.
“Ah!Jane.	- Ах, Джен!
But I want a wife.”	Но я хочу иметь жену!
“Do you, sir?”	- В самом деле, сэр?- Да.
“Yes: is it news to you?”	Это для вас новость?
“Of course: you said nothing about it before.”	- Конечно, вы об этом ничего еще не говорили.
“Is it unwelcome news?”	- Это неприятная для вас новость?
“That depends on circumstances, sir—on your choice.”	- Смотря по обстоятельствам, сэр, смотря по вашему выбору.
“Which you shall make for me, Jane.	- Вы его сделаете за меня, Джен.
I will abide by your decision.”	Я подчинюсь вашему решению.
“Choose then, sir—her who loves you best.”	- В таком случае, сэр, выберите ту, что любит вас больше всех.

“I will at least choose—her I love best.	- Ну, тогда я выберу ту, кого я больше всех люблю.
Jane, will you marry me?”	Джен, вы пойдете за меня замуж?!
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“A poor blind man, whom you will have to lead about by the hand?”	- За несчастного слепца, которого вам придется водить за руку?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“A crippled man, twenty years older than you, whom you will have to wait on?”	- За калеку, на двадцать лет старше вас, закоторым вам придетсяходить?
“Yes, sir.”	- Да, сэр.
“Truly, Jane?”	- Правда, Джен?
“Most truly, sir.”	- Истинная правда, сэр.
“Oh! my darling!	- О моя любимая!
God bless you and reward you!”	Господь да благословит тебя и наградит!
“Mr. Rochester, if ever I did a good deed in my life—if ever I thought a good thought—if ever I prayed a sincere and blameless prayer—if ever I wished a righteous wish,—I am rewarded now.	- Мистер Рочестер, если я хоть раз совершила доброе дело, если менякогда-либо осеняла благая мысль, если я молилась искренне и горячо, если стремилась только к тому, что справедливо, -теперь я вознаграждена!
To be your wife is, for me, to be as happy as I can be on earth.”	Бытьвашей женой для меня вершина земного счастья.
“Because you delight in sacrifice.”	- Это потому, что ты находишь радость в жертве.
“Sacrifice!	- В жертве?
What do I sacrifice?	Чем я жертвую?
Famine for food, expectation for content.	Голодом ради пищи, ожиданием ради исполнения желания?
To be privileged to put my arms round what I value—to press my lips to what I love—to repose on what I trust: is that to make a sacrifice?	Разве возможность обнять того, кто мне мил, прижаться губами ктому, кого я люблю, опереться на того, кому ядоверяю, - значит принестижертву?
If so, then certainly I delight in sacrifice.”	Если так, то, конечно, я нахожу радость в жертве.
“And to bear with my infirmities, Jane: to overlook my deficiencies.”	- И ты готова терпеть мои немощи, Джен? Мириться с убожеством?
“Which are none, sir, to me.	- Его не существует для меня, сэр.
I love you better now, when I can really be useful to you, than I did in your state of proud independence, when you disdained every part but that of the giver and protector.”	Теперь, когда я могу бытьдействительно вам полезной, я люблю вас дажебольше, чем раньше, когда вы, свысоты своего величия, хотели только дарить ипокровительствовать.
“Hitherto I have hated to be helped—to be led: henceforth, I feel I shall hate it no more.	- До сих пор мне была ненавистна помощь, мне было противно, когда меняводили за руку, а теперь я чувствую, как мне это будет приятно.
I did not like to put my hand into a hireling’s, but it is pleasant to feel it circled by Jane’s little fingers.	Мне былотяжело опираться на плечо наемника, но отрадно чувствовать, что моя рука сжимает маленькие пальчики Джен.
I preferred utter loneliness to the constant attendance of servants; but Jane’s soft ministry will be a perpetualjoy.	Лучше полное одиночество, чем постоянная зависимость от прислуги; но нежная забота Джен будет для меня неиссякаемым источником радости.
Jane suits me: do I suit her?”	Я люблю Джен, но любит ли она меня?
“To the finest fibre of my nature, sir.”	- Всем существом, сэр.

“Thc casc bcing so, wc havc nothing in thc world to wait for: wc must bc marricd instantly.”	- Если дело обстоит так, то нам нечего больше ждать: нам надо немедленно обвенчаться.
Hc lookcd and spokc with cagcrncss: his old impctuosity was rising.	Он говорил с жаром, в нем пробуждалась его прежняя пылкость.
“Wc must bccomc onc flcsh without any dclay, Janc: thcrc is but thc liccncc to gct—thcn wc marry.”	- Мы должны стать нераздельными, Джен;нечего откладывать, надополучить разрешение на брак и обвенчаться.
“Mr. Rochcstcr, I havc just discovcrcd thc sun is far dcclincd from its mcridian, and Pilot is actually gonc homc to his dinncr.	- Мистер Рочестер, я только сейчас заметила, что солнце сильносклонилось к западу и Пилот уже убежал домой обедать.
Lct mc look at your watch.”	Дайте мне взглянуть на ваши часы.
“Fastcn it into your girdlc, Janct, and kccp it hcnccforward: I havc no usc for it.”	- Прицепи их к своему кушаку, Джен, и оставь их у себя; мне они больше не нужны.
“It is ncarly four o’clock in thc aftcrnoon, sir.	- Уже около четырех часов, сэр.
Don’t you fccl hungry?”	Вы не голодны?
“Thc third day from this must bc our wcdding-day, Janc.	- Через два дня должна быть наша свадьба, Джен.
Ncvcr mind finc clothcs and jcwcls, now: all that is not worth a fillip.”	Теперь не нужно нинарядов, ни драгоценностей, - все это ничего не стоит.
“Thc sun has dricd up all thc rain-drops, sir. Thc brcczc is still: it is quitc hot.”	Солнце уже высушило капли дождя на листьях, ветер стих; стало жарко.
“Do you know, Janc, I havc your littlc pcarl nccklacc at this momcnt fastcncd round my bronzc scrag undcr my cravat?	- Знаешь, Джен, у меня на шее, под рубашкой,надето твое жемчужноеожерелье.
I havc worn it sincc thc day I lost my only trcasurc, as a mcmcnto of hcr.”	Я ношу его с того дня, когда потерял мое единственное сокровище, -как воспоминание о нем.
“Wc will go homc through thc wood: that will bc thc shadicst way.”	- Мы пойдем домой лесом, это самая тенистая дорога.
Hc pursucd his own thoughts without hccding mc.	Но он продолжалразвивать свои мысли, не обращая внимания на мои слова.
“Janc! you think mc, I darcsay, an irreligious dog: but my hcart swclls with gratitudc to thc bcncficcnt God of this carth just now.	- Джен, ты, наверно, считаешь меня неверующим, но мое сердце сейчас полно благодарности к всеблагому богу, дающему радость на этой земле.
Hc sccs not as man sccs, but far clcarcr: judgcs not as man judgcs, but far morc wiscly.	Еговзор не то, что взор человека, - он видит яснее и судит не так, как человек, но с совершенной мудростью.
I did wrong: I would havc sullicd my innoccnt flowcr—brcathcd guilt on its purity: thc Omnipotcnt snatchcd it from mc.	Я дурно поступил: я хотел осквернить мой невинный цветок, коснуться его чистоты дыханием греха.Всемогущий отнял его у меня.
I, in my stiff-ncckcd rcbcllion, almost curscd thc dispcnsation: instcad of bcnding to thc dccrcc, I dcficd it.	В своем упорстве я чуть не проклял посланное свыше испытание, -вместо того чтобы склониться перед волей небес, я бросил ей вызов.
Divinc justicc pursucd its coursc; disastcrs camc thick on mc: I was forccd to pass through thc vallcy of thc shadow of dcath.	Божественный приговор свершился: на меня обрушились несчастья, я был на волосок от смерти.

His chastisements are mighty; and one smote me which has humbled me for ever.	Постигшие меня наказания были суровы, одно из нихнавсегда меня смирило.
You know I was proud of my strength: but what is it now, when I must give it over to foreign guidance, as a child does its weakness?	Ты знаешь, как я гордился моей силой, - но где онатеперь, когда я должен прибегать к чужой помощи, как слабое дитя?
Of late, Jane—only—only of late—I began to see and acknowledge the hand of God in my doom.	Недавно,Джен, - только недавно, - начал я видеть иузнавать в своей судьбе перстбожий.
I began to experience remorse, repentance; the wish for reconcilement to my Maker.	Я начал испытывать угрызения совести, раскаяние, желание примириться с моим творцом.
I began sometimes to pray: very brief prayers they were, but very sincere.	Я иногда молился; это были краткие молитвы, но глубоко искренние.
“Some days since: nay, I can number them—four; it was last Monday night, a singular mood came over me: one in which grief replaced frenzy—sorrow, sullenness.	Несколько дней назад... нет, я могу точно сказать когда, - четыре дняназад, в понедельник вечером, я испытал странное состояние: на смену моему бурному отчаянию, мрачности, тоске явилась печаль.
I had long had the impression that since I could nowhere find you, you must be dead.	Мне давно уже казалось,что раз я нигде не могу тебя найти - значит, ты умерла.
Late that night—perhaps it might be between eleven and twelve o’clock—ere I retired to my dreary rest, I supplicated God, that, if it seemed good to Him, I might soon be taken from this life, and admitted to that world to come, where there was still hope of rejoining Jane.	Поздно вечером,вероятно между одиннадцатью и двенадцатью,прежде чем лечь, я стал молитьбога, чтобы он, если сочтет это возможным,поскорее взял меня из этой жизнив иной мир, где есть надежда встретиться с Джен.
“I was in my own room, and sitting by the window, which was open: it soothed me to feel the balmy night-air; though I could see no stars and only by a vague, luminous haze, knew the presence of a moon.	Я сидел в своей комнате, у открытого окна; мне было приятно дышатьблагоуханным воздухом ночи; правда, я не мог видеть звезд, а месяцпредставлялся мне лишь светлым туманным пятном.
I longed for thee, Janet!	Я тосковал о тебе, Дженет!
Oh, I longed for thee both with soul and flesh!	О, я тосковал о тебе и душой и телом.
I asked of God, at once in anguish and humility, if I had not been long enough desolate, afflicted, tormented; and might not soon taste bliss and peace once more.	Я спрашивал бога в тоске и смирении, не довольно ли я уже вытерпел мук, отчаяния и боли и не будет ли мне дано вновь испытать блаженство и мир?
That I merited all I endured, I acknowledged—that I could scarcely endure more, I pleaded; and the alpha and omega of my heart’s wishes broke involuntarily from my lips in the words—‘Jane!	Что все постигшее меня я заслужил, это я признавал, но я сомневался, хватит ли у меня сил на новые страдания.Я молилего - и вот с моих губ невольно сорвалось имя,альфа и омега моих сердечныхжеланий:
Jane!	"Джен!Джен!
Jane!’”	Джен!"
“Did you speak these words aloud?”	- Вы произнесли эти слова вслух?
“I did, Jane.	- Да, Джен.

If any listener had heard me, he would have thought me mad: I pronounced them with such frantic energy.”	Если бы кто-нибудь услыхал меня, он решил бы, что ясумасшедший, с такой неистовой силой вырвались у меня эти слова.
“And it was last Monday night, somewhere near midnight?”	- И это было в прошлый понедельник около полуночи?
“Yes; but the time is of no consequence: what followed is the strange point.	- Да, но не важно время; самое странное то, что за этим последовало.
You will think me superstitious,—some superstition I have in my blood, and always had: nevertheless, this is true—true at least it is that I heard what I now relate.	Тысочтешь меня суеверным, - правда, у меня в крови есть и всегда быланекоторая склонность к суеверию, тем не менее это правда, что я услыхал то, о чем сейчас расскажу.
“As I exclaimed ‘Jane!Jane!Jane!’ a voice—I cannot tell whence the voice came, but I know whose voice it was—replied,	Когда я воскликнул:"Джен, Джен, Джен!", голос (я не могу сказать откуда, но знаю, чей он) отвечал:
‘I am coming: wait for me;’ and a moment after, went whispering on the wind the words—‘Where are you?’	"Иду!Жди меня!" - и через мгновение ночной ветер донес до меня слова: "Где ты?"
“I’ll tell you, if I can, the idea, the picture these words opened to my mind: yet it is difficult to express what I want to express.	Я хотел бы передать тебе ту картину, то видение, которое вызвал во мнеэтот возглас; однако трудно выразить это словами.
Ferndean is buried, as you see, in a heavy wood, where sound falls dull, and dies unreverberating.	Ферндин, как ты видишь,окружен густым лесом, и всякий звук здесьзвучит глухо и замирает безотголосков.
‘Where are you?’ seemed spoken amongst mountains; for I heard a hill-sent echo repeat the words.	Но слова "где ты?" были произнесены, казалось, среди гор, ибо яслышал, как их повторяло горное эхо.
Cooler and fresher at the moment the gale seemed to visit my brow: I could have deemed that in some wild, lone scene, I and Jane were meeting.	И мне почудилось, будто более свежий, прохладный ветер коснулся моего лба; мне представилось, что я встречаюсь с Джен в какой-то дикой, пустынной местности.
In spirit, I believe we must have met.	Духовно мы, вероятно, и встретились.
You no doubt were, at that hour, in unconscious sleep, Jane: perhaps your soul wandered from its cell to comfort mine; for those were your accents—as certain as I live—they were yours!”	Ты в этот час, Джен, конечно, спала глубоким сном; быть может,твоя душа покинула комнату и отправиласьутешать мою: ибо это был твойголос, - это так же верно, как то, что я жив!Это был твой голос.
Reader, it was on Monday night—near midnight—that I too had received the mysterious summons: those were the very words by which I replied to it.	Вы знаете, читатель, что именно в понедельник, около полуночи, яуслышала таинственный призыв; как раз этими словами я на него ответила.
I listened to Mr. Rochester’s narrative, but made no disclosure in return.	Явыслушала рассказ мистера Рочестера, но ничем на него не отозвалась.
The coincidence struck me as too awful and inexplicable to be communicated or discussed.	Совпадение было так необъяснимо и так меня поразило, что я не могла говорить о нем и обсуждать его.

If I told anything, my talc would bc such as must ncccssarily makc a profound impression on thc mind of my hcarcr: and that mind, yct from its suffcrings too pronc to gloom, nccdcd not thc dccpcr shadc of thc supcrnatural.	Это неизбежно произвело бы глубочайшее впечатление надушу моего собеседника, а эту душу, которая столько пережила и поэтому имела особую склонность к мрачности, не следовало сейчас уводить в глубокую тень сверхъестественного.
I kcpt thcsc things thcn, and pondcrcd thcm in my hcart.	Итак, я затаила все это в своем сердце.
“You cannot now wondcr,” continucd my mastcr, “that whcn you rosc upon mc so uncxpcctcdly last night, I had difficulty in bclicving you any othcr than a mcrc voicc and vision, somcthing that would mclt to silcncc and annihilation, as thc midnight whispcr and mountain ccho had mcltcd bcforc.	- Теперь ты уже не будешь удивляться, -продолжал мой хозяин, - почему,когда ты так неожиданно предстала предо мнойвчера вечером, мне было трудноповерить, что ты не видение и не один толькоголос, который замрет ирастворится в тишине, как замерли в тот раз твой шепот и горное эхо.
Now, I thank God!I know it to bc othcrwisc.	Теперь,благодарение богу, я знаю, что все это другое.
Ycs, I thank God!”	Да, я благодарю бога.
Hc put mc off his kncc, rosc, and rcvcrcntly lifting his hat from his brow, and bcnding his sightlcss cycs to thc carth, hc stood in mutc dcvotion.Only thc last words of thc worship wcrc audiblc.	Он благоговейно обнажил голову и, опустив незрячие глаза, склонился в безмолвной молитве.
“I thank my Makcr, that, in thc midst of judgmcnt, hc has rcmcmbcrcd mcrcy.	- Я благодарю творца за то, что в дни суда он вспомнил о милосердии.
I humbly cntrcat my Rcdccmcr to givc mc strcngth to lcad hcnccforth a purer lifc than I havc donc hithcrto!”	Ясмиренно молю моего искупителя, чтобы он далмне силы отныне вести болеечистую жизнь, чем та, какую я вел до сих пор.
Thcn hc strctchcd his hand out to bc lcd.I took that dcar hand, hcld it a momcnt to my lips, thcn lct it pass round my shouldcr: bcing so much lowcr of staturc than hc, I scrvcd both for his prop and guidc.	Затем он протянул ко мне руку, чтобы я его повела, Я взяла эту дорогуюруку, на мгновение прижала ее к своим губам, затем дала ему обнять меня за плечи: будучи гораздо ниже его, я одновременно служила ему и опорой и поводырем.
Wc cntcrcd thc wood, and wcndcd homcward. CHAPTER XXXVIII—CONCLUSION	Мы вошли в лес и направились домой. Глава XXXVIII ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Rcadcr, I marricd him.	Читатель, я стала его женой.
A quict wcdding wc had: hc and I, thc parson and clcrk, wcrc alonc prcscnt.	Это была тихая свадьба: присутствовали лишь он и я, священник и причетник.
Whcn wc got back from church, I wcnt into thc kitchcn of thc manor-housc, whcrc Mary was cooking thc dinncr and John clcaning thc knivcs, and I said—	Когда мы вернулись из церкви, яотправилась на кухню, где Мери готовила обед, аДжон чистил ножи, и сказала:
“Mary, I havc bccn marricd to Mr. Rochcstcr this morning.”	- Мери, сегодня утром я обвенчалась с мистером Рочестером.
Thc housckccpcr and hcr husband wcrc both of that dcccnt phlcgmatic ordcr of pcoplc, to whom onc may at any timc safcly communicatc a rcmarkablc piccc of ncws without incurring thc dangcr of having onc’s cars picrccd by somc shrill cjaculation, and subscqucntly stunncd by a torrcnt of wordy wondcrmcnt.	Экономка и ее муж были почтенные,флегматичного склада люди, которымможно было в любое время спокойно сообщитьсамую важную новость, не рискуяуслышать визгливые восклицания и бытьоглушенной потоком недоуменныхрасспросов.

Mary did look up, and she did stare at me: the ladle with which she was basting a pair of chickens roasting at the fire, did for some three minutes hang suspended in air; and for the same space of time John’s knives also had rest from the polishing process: but Mary, bending again over the roast, said only—	Мери взглянула на меня с удивлением; ложка, которой она поливаласоусом пару жарившихся цыплят, на несколько мгновений замерла в воздухе, и на те же несколько мгновений Джон перестал чистить ножи.Склонившись затем над жарким, Мери только сказала:
“Have you, Miss?	- Обвенчались, мисс!
Well, for sure!”A short time after she pursued—“I seed you go out with the master, but I didn’t know you were gone to church to be wed;” and she basted away.	В самом деле? - и прибавила: - Я видела, что вы с хозяином куда-то пошли, но не знала, что вы отправились в церковь венчаться.- Сказав это, она продолжала поливать жаркое.
John, when I turned to him, was grinning from ear to ear.	Обернувшись к Джону, я видела, что он широко улыбается.
“I telled Mary how it would be,” he said:	- Я говорил Мери, что этим дело кончится, - сказал он.
“I knew what Mr. Edward” (John was an old servant, and had known his master when he was the cadet of the house, therefore, he often gave him his Christian name)—“I knew what Mr. Edward would do; and I was certain he would not wait long neither: and he’s done right, for aught I know.	- Я догадывался,что у мистера Эдварда на уме (Джон был старымслугою, он знал своего хозяинаеще когда тот был младшим в семье, и поэтомучасто называл его по имени), ибыл уверен, что он не станет долго ждать.Что ж, правильно сделал, как мне сдается.
I wish you joy, Miss!” and he politely pulled his forelock.	Желаю вам счастья, мисс, - и он отвесил мне почтительный поклон.
“Thank you, John.	- Спасибо, Джон!
Mr. Rochester told me to give you and Mary this.”	Мистер Рочестер просил меня передать вот этовам иМери.
I put into his hand a five-pound note.Without waiting to hear more, I left the kitchen.	- Я вложила ему в руку пятифунтовый билет и, не ожидая, что они еще скажут, ушла из кухни.
In passing the door of that sanctum some time after, I caught the words—	Некоторое время спустя, проходя мимо двери кухни, яуслышала следующие слова:
“She’ll happen do better for him nor ony o’t’ grand ladies.”	- Она подходит ему куда лучше, чем какая-нибудь важная леди.
I wrote to Moor House and to Cambridge immediately, to say what I had done: fully explaining also why I had thus acted.	Я сейчас же написала в Мурхауз и в Кембридж,сообщая об этой перемене вмоей жизни и объясняя, чем она вызвана.
Diana and Mary approved the step unreservedly.	Диана и Мери одобрили этот шаг.
Diana announced that she would just give me time to get over the honeymoon, and then she would come and see me.	Диана прибавила, что, как только окончитсямедовый месяц, она приедет менянавестить.
“She had better not wait till then, Jane,” said Mr. Rochester, when I read her letter to him; “if she does, she will be too late, for our honeymoon will shine our life long: its beams will only fade over your grave or mine.”	- Лучше ей этого не дожидаться, - сказал мистер Рочестер, когда япрочла ему письмо, - а то она, пожалуй, никогда не приедет; наш медовыймесяц будет сиять нам всю нашу жизнь, и его лучи померкнут лишь над твоей и моей могилой.

How St. John received the news, I don’t know: he never answered the letter in which I communicated it: yet six months after he wrote to me, without, however, mentioning Mr. Rochester’s name or alluding to my marriage.	Не знаю, как принял Сент-Джон это известие; он так и не ответил написьмо, в котором я извещала его об этом событии.Однако спустя полгода он все-таки мне написал; правда, не упоминая ни о мистере Рочестере, ни о моем замужестве.
His letter was then calm, and, though very serious, kind.	Его письмо было написано в сдержанном тоне, хотя и очень серьезном, но ласковом.
He has maintained a regular, though not frequent, correspondence ever since: he hopes I am happy, and trusts I am not of those who live without God in the world, and only mind earthly things.	С тех пор мы обмениваемся с ним письмами не слишкомчасто, но регулярно; он надеется, что ясчастлива, и верит, что я не изчисла тех, кто живет в этом мире без бога ипоглощен лишь земнымиинтересами.
I had not; I soon asked and obtained leave of Mr. Rochester, to go and see her at the school where he had placed her.	Я оней ни на минуту не забывала.Вскоре я попросила у мистера Рочестера разрешения навестить Адель в школе, куда он ее поместил.
Her frantic joy at beholding me again moved me much.	Меня тронула еебурная радость, когда она увидела меня.
She looked pale and thin: she said she was not happy.	Девочка показалась мне худой ибледной; она жаловалась, что ей живется трудно.
I found the rules of the establishment were too strict, its course of study too severe for a child of her age: I took her home with me.	И действительно, порядки вэтом заведении оказались слишком строгими иметоды обучения слишком суровымидля ребенка ее возраста; я увезла ее домой.
I meant to become her governess once more, but I soon found this impracticable; my time and cares were now required by another—my husband needed them all.	Я собиралась снова сделаться еегувернанткой, но вскоре увидела, что этоневозможно: мое время и заботыпринадлежали другому, - мой муж так в нихнуждался!
So I sought out a school conducted on a more indulgent system, and near enough to permit of my visiting her often, and bringing her home sometimes.	Поэтому я нашла более подходящую школу, внашей местности, где моглачасто навещать Адель и иногда брать ее домой.
I took care she should never want for anything that could contribute to her comfort: she soon settled in her new abode, became very happy there, and made fair progress in her studies.	Я заботилась о том, чтобы унее было все необходимое, и скоро она там освоилась, почувствовала себя вполне счастливой и стала делать быстрые успехи в учении.
As she grew up, a sound English education corrected in a great measure her French defects; and when she left school, I found in her a pleasing and obliging companion: docile, good-tempered, and well-principled.	С годамианглийское воспитание в значительной мереотучило девочку от ее французскихзамашек; и по окончании ею школы я приобрела вее лице приятную и услужливуюпомощницу, покорную, веселую и скромную.
By her grateful attention to me and mine, she has long since well repaid any little kindness I ever had it in my power to offer her.	Своими заботами обо мне и о моих близких она давно уже отплатила мне за любовь и внимание, которые встречала с моей стороны.

My talc draws to its closc: onc word rcspccting my cxpcricncc of marricd lifc, and onc bricf glancc at thc fortuncs of thosc whosc namcs havc most frcqucntly rccurrcd in this narrativc, and I havc donc.	Моя повесть подходит к концу.Еще несколько слов о моей замужней жизни и о судьбе тех, чьи имена встречались в моем рассказе, - и я кончаю.
I havc now bccn marricd tcn ycars.	Уже десять лет, как я замужем.
I know what it is to livc cntircly for and with what I lovc bcst on carth.	Я знаю, что значит всецело жить длячеловека, которого любишь больше всего насвете.
I hold mysclf suprcmcly blcst—blcst bcyond what languagc can cxprcss; bccausc I am my husband’s lifc as fully as hc is minc.	Я считаю себя бесконечносчастливой, и моего счастья нельзя выразить никакими словами, потому что мы с мужем живем друг для друга.
No woman was cvcr ncarcr to hcr matc than I am: cvcr morc absolutcly bonc of his bonc and flcsh of his flcsh.	Ни одна женщина в мире так всецело не принадлежит своему мужу.
I know no wcarincss of my Edward’s socicty: hc knows nonc of minc, any morc than wc cach do of thc pulsation of thc hcart that bcats in our scparatc bosoms; conscqucntly, wc arc cvcr togcthcr.	Нас так же не может утомить общество друг друга,как не может утомить биение сердца, которое бьется в его и в моей груди; поэтому мы неразлучны.
To bc togcthcr is for us to bc at oncc as frcc as in solitudc, as gay as in company.	Быть вместе - значит для нас чувствовать себя так женепринужденно, как в одиночестве, и так же весело, как в обществе.
Wc talk, I bclicvc, all day long: to talk to cach othcr is but a morc animatcd and an audiblc thinking.	Весь деньпроходит у нас в беседе, и наша беседа - это, в сущности, размышление вслух.
All my confidcncc is bcstowcd on him, all his confidcncc is dcvotcd to mc; wc arc prcciscly suitcd in charactcr—pcrfcct concord is thc rcsult.	Я всецело ему доверяю, а он - мне; наши характеры идеально подходят друг к другу, почему мы и живем душа в душу.
Mr.Rochcstcr continucd blind thc first two ycars of our union; pcrhaps it was that circumstancc that drcw us so vcry ncar—that knit us so vcry closc: for I was thcn his vision, as I am still his right hand.	Первые два года нашего брака мистер Рочестер оставался слепым.Бытьможет, это обстоятельство особенно нас сблизило, особенно нас связало; ведья была тогда его зрением, как до сих пор остаюсь его правой рукой.
Litcrally, I was (what hc oftcn callcd mc) thc applc of his cyc.	Я была вбуквальном смысле (как он нередко меня называл) зеницей его очей.
Hc saw naturc—hc saw books through mc; and ncvcr did I wcary of gazing for his bchalf, and of putting into words thc cffcct of ficld, trcc, town, rivcr, cloud, sunbcam—of thc landscapc bcforc us; of thc wcathcr round us—and impressing by sound on his car what light could no longcr stamp on his cyc.	Он виделприроду и читал книги через меня; никогда я не уставала смотреть за него иописывать поля, деревья, города, реки, облака и солнечные лучи - весьокружающий нас пейзаж; передавать впечатления от погоды; доверять его слуху то, в чем отказывали ему глаза.
Ncvcr did I wcary of rcading to him; ncvcr did I wcary of conducting him whcrc hc wishcd to go: of doing for him what hc wishcd to bc donc.	Никогда не уставала ему читать, не уставала водить туда, куда ему хотелось, и делать для него то, о чем он просил.
And thcrc was a plcasurc in my scrviccs, most full, most cxquisitc, cvcn though sad—bccausc hc claimcd thcsc scrviccs without painful shamc or damping humiliation.	И этиуслуги доставляли мне всю полноту радости,утонченной, хоть и немногогрустной, ибо мистер Рочестер просил о них безмучительного стыда и безгнетущего унижения.

He loved me so truly, that he knew no reluctance in profiting by my attendance: he felt I loved him so fondly, that to yield that attendance was to indulge my sweetest wishes.	Он любил меня так глубоко, что, не колеблясь, прибегал кмоей помощи; он чувствовал, как нежно я еголюблю, и знал, что принимать моизаботы - значило доставлять мне истиннуюрадость.
One morning at the end of the two years, as I was writing a letter to his dictation, he came and bent over me, and said—“Jane, have you a glittering ornament round your neck?”	Однажды утром, в конце второго года, когда я писала письмо под егодиктовку, он подошел, наклонился надо мной и сказал:- Джен, у тебя на шее какое-то блестящее украшение?
I had a gold watch-chain: I answered	На мне была золотая цепочка, я ответила:
“Yes.”	- Да.
“And have you a pale blue dress on?” And have you a pale blue dress on?	- И на тебе голубое платье?
I had.	Это было действительно так.
He informed me then, that for some time he had fancied the obscurity clouding one eye was becoming less dense; and that now he was sure of it.	Затем он сообщил мне, что с некоторых пор ему кажется, будто темная пелена у него на глазу становится более прозрачной: теперь он убедился в этом.
He and I went up to London.He had the advice of an eminent oculist; and he eventually recovered the sight of that one eye.	Мы обратились в Лондоне к выдающемуся окулисту, и мистер Рочестер через некоторое время стал видеть этим глазом.
He cannot now see very distinctly: he cannot read or write much; but he can find his way without being led by the hand: the sky is no longer a blank to him—the earth no longer a void.	Он теперь видит не очень отчетливо,не может подолгу читать и писать, но можетпередвигаться один, и нетнадобности водить его за руку; теперь уже небо для него не пустая бездна, и земля не кажется ему мраком.
When his first-born was put into his arms, he could see that the boy had inherited his own eyes, as they once were—large, brilliant, and black.	Когда ему положили на колени его первенца, он увидел, что мальчик унаследовал его глаза - такие, какими они были прежде, -большие, черные, блестящие.
On that occasion, he again, with a full heart, acknowledged that God had tempered judgment with mercy.	И он снова с глубокой благодарностью признал, что бог обратил на него свою милость.
My Edward and I, then, are happy: and the more so, because those we most love are happy likewise.	Итак, мой Эдвард и я - мы оба счастливы;счастливы также и наши любимыедрузья.
Diana and Mary Rivers are both married: alternately, once every year, they come to see us, and we go to see them.	Диана и Мери Риверс обе замужем; поочередно, раз в год, ониприезжают погостить к нам, и мы изредка посещаем их.
Diana’s husband is a captain in the navy, a gallant officer and a good man.	Муж Дианы - капитанфлота, храбрый офицер и прекрасный человек.
Mary’s is a clergyman, a college friend of her brother’s, and, from his attainments and principles, worthy of the connection.	Муж Мери - священник, школьныйтоварищ ее брата, по своим дарованиям иморальным качествам он достоин своейизбранницы.
Both Captain Fitzjames and Mr. Wharton love their wives, and are loved by them.	И капитан Фицджемс и мистер Уортон любятсвоих жен и взаимнолюбимы.

As to St. John Rivers, he left England: he went to India.	Что касается Сент-Джона, то он покинул Англию и уехал в Индию.
He entered on the path he had marked for himself; he pursues it still.A more resolute, indefatigable pioneer never wrought amidst rocks and dangers.Firm, faithful, and devoted, full of energy, and zeal, and truth, he labours for his race; he clears their painful way to improvement; he hews down like a giant the prejudices of creed and caste that encumber it.He may be stern; he may be exacting; he may be ambitious yet; but his is the sternness of the warrior Greatheart, who guards his pilgrim convoy from the onslaught of Apollyon.His is the exaction of the apostle, who speaks but for Christ, when he says—“Whosoever will come after me, let him deny himself, and take up his cross and follow me.”His is the ambition of the high master-spirit, which aims to fill a place in the first rank of those who are redeemed from the earth—who stand without fault before the throne of God, who share the last mighty victories of the Lamb, who are called, and chosen, and faithful.	Онвступил на путь, который сам избрал, и до сих пор следует этой стезей.
St.John is unmarried: he never will marry now.	Он так и не женился и вряд ли женится.
Himself has hitherto sufficed to the toil, and the toil draws near its close: his glorious sun hastens to its setting.	До сих пор он один справляетсясо своей задачей; и эта задача близка кзавершению: его славное солнцеклонится к закату.
The last letter I received from him drew from my eyes human tears, and yet filled my heart with divine joy: he anticipated his sure reward, his incorruptible crown.	Последнее письмо, полученное от него, вызвало у меня наглазах слезы: он предвидит свою близкую кончину.
I know that a stranger’s hand will write to me next, to say that the good and faithful servant has been called at length into the joy of his Lord.And why weep for this?No fear of death will darken St. John’s last hour: his mind will be unclouded, his heart will be undaunted, his hope will be sure, his faith steadfast.His own words are a pledge of this—“My Master,” he says, “has forewarned me.Daily He announces more distinctly,—‘Surely I come quickly!’ and hourly I more eagerly respond,—‘Amen; even so come, Lord Jesus!”’	Я знаю, что следующееписьмо, написанное незнакомой рукой, сообщит мне, что господь призвал к себе своего неутомимого и верного слугу.