Теодор Драйзер. Дженни Г ерхардт

CHAPTER I One morning, in the fall of 1880, a middle-aged woman, accompanied by a young girl of eighteen, presented herself at the clerk's desk of the principal hotel in Columbus, Ohio, and made inquiry as to whether there was anything about the place that she could do.	Глава I Осенним утром 1880 года немолодая женщина в сопровождении девушки лет восемнадцати вошла в главный отель города Колумбуса (штат Огайо) и, подойдя к портье, спросила, не найдется ли для нее в отеле какой-нибудь работы.
She was of a helpless, fleshy build, with a frank, open countenance and an innocent, diffident manner. Her eyes were large and patient, and in them dwelt such a shadow of distress as only those who have looked sympathetically into the countenances of the distraught and helpless poor know anything about.	Она была полная, но некрепкого сложения, держалась скромно и просто. Лицо у нее было открытое, большие глаза смотрели терпеливо и кротко, и в них таилась тень скорби, понятной лишь тем, кому случалось участливо заглянуть в лицо беспомощного, подавленного горем бедняка.
Any one could see where the daughter behind her got the timidity and shamefacedness which now caused her to stand back and look indifferently away.	Нетрудно было понять, откуда взялись у ее дочери робость и застенчивость, которые теперь заставляли ее держаться позади матери и с притворным равнодушием смотреть в сторону.
She was a product of the fancy, the feeling, the innate affection of the untutored but poetic mind of her mother combined with the gravity and poise which were characteristic of her father.	В характере этой девушки воображение, природная чуткость и впечатлительность неразвитого, но поэтического ума, унаследованные от матери, сочетались с отцовской серьезностью и уравновешенностью.
Poverty was driving them.	Женщин этих привела сюда нужда.
Together they presented so appealing a picture of honest necessity that even the clerk was affected.	Они казались таким трогательным воплощением честной бедности, что вызвали сочувствие даже у портье.
"What is it you would like to do?" he said.	- А какую работу вы ищете? - спросил он.
"Maybe you have some cleaning or scrubbing," she replied, timidly.	- Может, вам нужно где прибрать или что почистить, - несмело ответила мать.
"I could wash the floors."	- А еще я могу мыть полы.
The daughter, hearing the statement, turned uneasily, not because it irritated her to work, but because she hated people to guess at the poverty that made it necessary.	Дочь при этих словах поежилась - не то, чтобы ей не хотелось работать, но было горько, что люди поймут, какая крайность заставляет их браться за черную работу.
The clerk, manlike, was affected by the evidence of beauty in distress.	Портье, как подобает мужчине, был тронут горем красивой девушки.
The innocent helplessness of the daughter made their lot seem hard indeed.	Что и говорить, из-за ее наивности и беспомощности их доля казалась еще более тяжкой.
"Wait a moment," he said; and, stepping into a back office, he called the head housekeeper.	- Подождите минуту, - сказал он и, пройдя в контору, подозвал старшую горничную.
There was work to be done.	В отеле действительно нашлась работа.
The main staircase and parlor hall were unswept because of the absence of the regular scrub-woman.	Главная лестница и вестибюль оставались неубранными, так как постоянная поломойка получила расчет.
"Is that her daughter with her?" asked the housekeeper, who could see them from where she was standing.	- Это ее дочка? - спросила старшая горничная, издали глядя на женщин.

"Yes, I believe so."	- Похоже на то.
"She might come this afternoon if she wants to.	- Что ж, пускай сегодня же принимаются за работу.
The girl helps her, I suppose?"	Девушка, наверное, будет помогать?
"You go see the housekeeper," said the clerk, pleasantly, as he came back to the desk.	- Поговорите со старшей горничной, приветливо сказал портье, вернувшись к своей конторке.
"Right through there"-pointing to a near-by door.	- Пройдите вот сюда. - Он указал на дверь рядом.
"She'll arrange with you about it."	- Там с вами договорятся.
A succession of misfortunes, of which this little scene might have been called the tragic culmination, had taken place in the life and family of William Gerhardt, a glass-blower by trade.	Сцену эту можно назвать трагическим завершением долгой череды несчастий и неудач, которые постигли Уильяма Герхардта, стеклодува по профессии, и его семью.
Having suffered the reverses so common in the lower walks of life, this man was forced to see his wife, his six children, and himself dependent for the necessaries of life upon whatever windfall of fortune the morning of each recurring day might bring.	Этот человек потерял работу - такие превратности судьбы хорошо знакомы бедным труженикам - и теперь с трепетом встречал каждое утро, не зная, что принесет новый день ему, его жене и шестерым детям, ибо их хлеб насущный зависел от прихоти случая.
He himself was sick in bed.	Сам Герхардт был прикован болезнью к постели.
His oldest boy, Sebastian, or "Bass," as his associates transformed it, worked as an apprentice to a local freight-car builder, but received only four dollars a week. Genevieve, the oldest of the girls, was past eighteen, but had not as yet been trained to any special work.	Его старший сын, Себастьян, или Басс, как называли его приятели, работал подручным в местных вагоностроительных мастерских, но получал только четыре доллара в неделю, Дженевьеве, старшей дочери, минуло восемнадцать, но ее до сих пор не обучили никакому ремеслу.
The other children, George, aged fourteen; Martha, twelve; William ten, and Veronica, eight, were too young to do anything, and only made the problem of existence the more complicated.	У Г ерхардта были и еще дети -четырнадцатилетний Джордж, двенадцатилетняя Марта, десятилетний Уильям и восьмилетняя Вероника; они были еще слишком малы, чтобы работать, и всех их надо было прокормить.
Their one mainstay was the home, which, barring a six-hundred-dollar mortgage, the father owned.	Единственным достоянием и подспорьем семьи был принадлежавший Герхардту дом, да и тот заложен за шестьсот долларов.
He had borrowed this money at a time when, having saved enough to buy the house, he desired to add three rooms and a porch, and so make it large enough for them to live in.	Герхардт занял эти деньги в то время, когда истратив свои сбережения на покупку дома, задумал пристроить к нему еще три комнаты и веранду, чтобы семье жилось просторнее.
A few years were still to run on the mortgage, but times had been so bad that he had been forced to use up not only the little he had saved to pay off the principal, but the annual interest also.	До полного расчета по закладной оставалось еще несколько лет, но настали такие тяжелые времена, что пришлось истратить и небольшую сумму, отложенную для уплаты основного долга, и взнос в счет годовых процентов.

Gerhardt was helpless, and the consciousness of his precarious situation-the doctor's bill, the interest due upon the mortgage, together with the sums owed butcher and baker, who, through knowing him to be absolutely honest, had trusted him until they could trust no longer-all these perplexities weighed upon his mind and racked him so nervously as to delay his recovery.	Теперь Герхардт был совершенно беспомощен и сознавал, что положение его отчаянное; доктор прислал счет, проценты по закладной не выплачены, давно пора расплатиться с мясником, с булочником - оба они, полагаясь на его безукоризненную честность, верили ему в долг до последней возможности... Все это терзало и мучило его и мешало справиться с недугом.
Mrs. Gerhardt was no weakling.	Миссис Герхардт отнюдь не была малодушной женщиной.
For a time she took in washing, what little she could get, devoting the intermediate hours to dressing the children, cooking, seeing that they got off to school, mending their clothes, waiting on her husband, and occasionally weeping.	Она стала брать белье в стирку, когда удавалось найти клиентов, а в остальное время шила и чинила одежду детей, собирала их в школу, стряпала, ухаживала за больным мужем и, случалось, плакала.
Not infrequently she went personally to some new grocer, each time farther and farther away, and, starting an account with a little cash, would receive credit until other grocers warned the philanthropist of his folly.	Нередко она отыскивала какую-нибудь новую бакалейную лавку - каждый раз все дальше и дальше от дома - и, заплатив для начала наличными, покупала в кредит до тех пор, пока другие лавочники не предостерегали легковерного благотворителя.
Corn was cheap.	Кукуруза была дешевле всего.
Sometimes she would make a kettle of lye hominy, and this would last, with scarcely anything else, for an entire week.	Миссис Герхардт варила полный котел, и этой еды, чуть ли не единственной, хватало на целую неделю.
Corn-meal also, when made into mush, was better than nothing, and this, with a little milk, made almost a feast.	Каша из кукурузной муки тоже была лучше, чем ничего, а если в нее удавалось подбавить немного молока, это было уже почти пиршество.
Potatoes fried was the nearest they ever came to luxurious food, and coffee was an infrequent treat.	Жареная картошка считалась у Г ерхардтов самым роскошным блюдом, кофе - редким лакомством.
Coal was got by picking it up in buckets and baskets along the maze of tracks in the near-by railroad yard.	Уголь они подбирали, бродя с ведрами и корзинами по запутанным путям соседнего железнодорожного депо.
Wood, by similar journeys to surrounding lumber-yards.	Дрова добывались во время таких же походов на ближайшие лесные склады.
Thus they lived from day to day, each hour hoping that the father would get well and that the glass-works would soon start up.	Так они перебивались со дня на день, в ежечасной надежде, что отец поправится и что возобновится работа на стекольном заводе.
But as the winter approached Gerhardt began to feel desperate.	Но приближалась зима, и Г ерхардтом все сильнее овладевало отчаяние.
"I must get out of this now pretty soon," was the sturdy German's regular comment, and his anxiety found but weak expression in the modest quality of his voice.	- Я непременно должен поскорее выпутаться из этой истории, - то и дело повторял упрямый немец; его маловыразительный голос бессилен был передать гложущую его тревогу.
To add to all this trouble little Veronica took the measles, and, for a few days, it was thought that she would die.	В довершение всех несчастий маленькая Вероника заболела корью, и несколько дней ее жизнь была в опасности.

The mother neglected everything else to hover over her and pray for the best.	Мать забросила все дела, не отходила от ребенка и молилась.
Doctor Ellwanger came every day, out of purely human sympathy, and gravely examined the child.	Доктор Элуонгер, движимый сочувствием, ежедневно навещал больную.
The Lutheran minister, Pastor Wundt, called to offer the consolation of the Church.	Лютеранский священник, пастор Вундт, являлся с утешениями от лица святой церкви.
Both of these men brought an atmosphere of grim ecclesiasticism into the house.	Оба они вносили в дом дух мрачного ханжества.
They were the black-garbed, sanctimonious emissaries of superior forces.	Это были облаченные во все черное посланцы высших сил.
Mrs. Gerhardt felt as if she were going to lose her child, and watched sorrowfully by the cot-side.	Миссис Герхардт думала, что теряет девочку, и скорбно бодрствовала у ее постели.
After three days the worst was over, but there was no bread in the house.	Через три дня опасность миновала, но в доме не было ни куска хлеба.
Sebastian's wages had been spent for medicine.	Получка Себастьяна ушла на лекарства.
Only coal was free for the picking, and several times the children had been scared from the railroad yards.	Только уголь удавалось добывать даром, но уже несколько раз детей прогоняли из депо.
Mrs. Gerhardt thought of all the places to which she might apply, and despairingly hit upon the hotel.	Миссис Герхардт мысленно перебрала все места, куда можно было бы обратиться в поисках работы, и без всякой надежды на успех отправилась в отель.
Now, by a miracle, she had her chance.	И вот, чудом, ей повезло.
"How much do you charge?" the housekeeper asked her.	- Сколько вы хотите? - спросила старшая горничная.
Mrs. Gerhardt had not thought this would be left to her, but need emboldened her.	Миссис Герхардт никак не думала, что ее станут об этом спрашивать. Но нужда придала ей храбрости.
"Would a dollar a day be too much?"	- Доллар в день - не слишком много?
"No," said the housekeeper; "there is only about three days' work to do every week.	- Хорошо, - сказала старшая горничная. - В неделю наберется работы примерно дня на три.
If you would come every afternoon you could do it."	Приходите каждый день после полудня, и вы вполне справитесь.
"Very well," said the applicant.	- Спасибо вам, - сказала миссис Герхардт.
"Shall we start to-day?"	- Можно начать сегодня же?
"Yes; if you'll come with me now I'll show you where the cleaning things are."	- Да. Пойдемте, я покажу, где ведра и тряпки.
The hotel, into which they were thus summarily introduced, was a rather remarkable specimen for the time and place.	Отель, куда они так неожиданно попали, был для того времени и для города Колумбуса весьма примечательным заведением.

Columbus, being the State capital, and having a population of fifty thousand and a fair passenger traffic, was a good field for the hotel business, and the opportunity had been improved; so at least the Columbus people proudly thought.	Колумбус, столица штата, насчитывает пятьдесят тысяч жителей, притом тут всегда много приезжих, а стало быть, в городе должны процветать отели и гостиницы, и это обстоятельство использовалось наилучшим образом - по крайней мере так с гордостью полагали сами горожане.
The structure, five stories in height, and of imposing proportions, stood at one corner of the central public square, where were the Capitol building and principal stores.	Пятиэтажное здание внушительных размеров стояло на центральной площади Колумбуса, где находились также законодательное собрание штата и крупнейшие магазины.
The lobby was large and had been recently redecorated.	Просторный вестибюль отеля недавно был отделан заново.
Both floor and wainscot were of white marble, kept shiny by frequent polishing.	Пол и мраморная облицовка стен тщательно протирались и сверкали белизной.
There was an imposing staircase with hand-rails of walnut and toe-strips of brass.	Наверх вела великолепная лестница с перилами орехового дерева и медными прутьями, придерживающими ковер на ступенях.
An inviting corner was devoted to a news and cigar-stand.	В одном углу вестибюля видное место занимала стойка, где продавались газеты и сигары.
Where the staircase curved upward the clerk's desk and offices had been located, all done in hardwood and ornamented by novel gas-fixtures.	Под лестницей была конторка, за которой дежурил портье, и помещение администрации отеля; все было отделано деревом лучших сортов и увешано газовыми рожками - новинкой того времени.
One could see through a door at one end of the lobby to the barbershop, with its chairs and array of shaving-mugs.	В конце вестибюля помещалась парикмахерская -за дверью виднелись кресла и сверкающие бритвенные приборы.
Outside were usually two or three buses, arriving or departing, in accordance with the movement of the trains.	Перед отелем всегда можно было видеть два или три омнибуса, они подъезжали и отъезжали в соответствии с расписанием поездов.
To this caravanserai came the best of the political and social patronage of the State.	В этом роскошном караван-сарае останавливались крупнейшие политические и общественные деятели штата.
Several Governors had made it their permanent abiding place during their terms of office.	Несколько губернаторов поочередно избирали его своей резиденцией.
The two United States Senators, whenever business called them to Columbus, invariably maintained parlor chambers at the hotel.	Оба сенатора из конгресса Соединенных Штатов, когда дела призывали их в Колумбус, неизменно занимали здесь номера люкс.
One of them, Senator Brander, was looked upon by the proprietor as more or less of a permanent guest, because he was not only a resident of the city, but an otherwise homeless bachelor.	Одного из них, сенатора Брэндера, владелец считал почти постоянным своим жильцом, поскольку у этого старого холостяка не было, в сущности, другого дома в Колумбусе, кроме отеля.

Other and more transient guests included Congressmen, State legislators and lobbyists, merchants, professional men, and, after them, the whole raft of indescribables who, coming and going, make up the glow and stir of this kaleidoscopic world.	Среди прочих, менее оседлых постояльцев были члены конгресса, законодательного собрания штата, а также кулуарные политики, коммерсанты, адвокаты, врачи - словом, кого там только не было; вся эта разношерстная публика приезжала и уезжала, и отель жил калейдоскопически пестрой и суетливой жизнью.
Mother and daughter, suddenly flung into this realm of superior brightness, felt immeasurably overawed.	Мать и дочь, внезапно закинутые судьбой в этот ослепительный мир, были безмерно напуганы.
They went about too timid to touch anything for fear of giving offense.	Они едва решались к чему-либо притронуться.
The great red-carpeted hallway, which they were set to sweep, had for them all the magnificence of a palace; they kept their eyes down and spoke in their lowest tones.	Широкий, устланный красным ковром коридор, который они должны были подмести, казался им величественным, как дворец; они не смели поднять глаза и говорили шепотом.
When it came to scrubbing the steps and polishing the brass-work of the splendid stairs both needed to steel themselves, the mother against her timidity, the daughter against the shame at so public an exposure.	Когда же пришлось мыть великолепную лестницу и чистить медные прутья и решетки, обеим понадобилось призвать на помощь все свое мужество: матери - чтобы преодолеть робость, дочери - чтобы преодолеть стыд, ведь она должна заниматься этим на виду у всех.
Wide beneath lay the imposing lobby, and men, lounging, smoking, passing constantly in and out, could see them both.	Под ними раскинулся огромный вестибюль, и все, кто там отдыхал, курил, входил и выходил, могли видеть их обеих.
"Isn't it fine?" whispered Genevieve, and started nervously at the sound of her own voice.	- Как тут красиво, правда? - шепнула Дженевьева и вздрогнула от звука собственного голоса.
"Yes," returned her mother, who, upon her knees, was wringing out her cloth with earnest but clumsy hands.	- Да, - тихо отозвалась мать; стоя на коленях, она неловкими руками усердно выжимала тряпку.
"It must cost a good deal to live here, don't you think?"	- Наверное, чтобы жить здесь, нужно очень много денег!
"Yes," said her mother.	- Да, - сказала мать.
"Don't forget to rub into these little corners. Look here what you've left."	- Не забывай протирать вот тут, в уголках. Смотри, сколько грязи ты оставила.
Jennie, mortified by this correction, fell earnestly to her task, and polished vigorously, without again daring to lift her eyes.	Дженни, огорченная этим замечанием, усердно взялась за работу и терла изо всех сил, уже не смея больше смотреть по сторонам.
With painstaking diligence they worked downward until about five o'clock; it was dark outside, and all the lobby was brightly lighted.	Старательно, не жалея рук, они работали до пяти часов; на улице уже стемнело, и вестибюль был ярко освещен.
Now they were very near the bottom of the stairway.	Они кончали мыть лестницу, оставалось всего несколько ступеней в самом низу.
Through the big swinging doors there entered from the chilly world without a tall, distinguished, middle-aged gentleman, whose silk hat and loose military cape-coat marked him at once, among the crowd of general idlers, as some one of importance.	В это время отворилась широкая двустворчатая дверь, которая то и дело распахивалась, впуская с улицы струю холодного воздуха, и вошел высокий немолодой человек в цилиндре и широком плаще военного покроя; он резко выделялся на фоне праздной толпы - сразу видно было, что это важная особа.

His face was of a dark and solemn cast, but broad and sympathetic in its lines, and his bright eyes were heavily shaded with thick, bushy, black eyebrows.	Лицо у него было смуглое, со строгими чертами, но открытое и приятное; над блестящими глазами нависали густые черные брови.
Passing to the desk he picked up the key that had already been laid out for him, and coming to the staircase, started up.	Он на ходу взял с конторки уже приготовленный для него ключ и стал подниматься по лестнице.
The middle-aged woman, scrubbing at his feet, he acknowledged not only by walking around her, but by graciously waving his hand, as much as to say,	Он не только осторожно обошел пожилую женщину с тряпкой, но и снисходительно махнул ей рукой, словно говоря:
"Don't move for me."	"Ничего, я пройду".
The daughter, however, caught his eye by standing up, her troubled glance showing that she feared she was in his way.	В эту минуту дочь выпрямилась и оказалась с ним лицом к лицу; по ее глазам было видно, как она испугана тем, что очутилась у него на дороге.
He bowed and smiled pleasantly.	Он приветливо улыбнулся и кивнул.
"You shouldn't have troubled yourself," he said.	- Напрасно вы беспокоились, - сказал он.
Jennie only smiled.	Дженни только улыбнулась в ответ.
When he had reached the upper landing an impulsive sidewise glance assured him, more clearly than before, of her uncommonly prepossessing appearance.	Поднявшись площадкой выше, он невольно обернулся и, взглянув на девушку, убедился, что она, как и показалось ему сразу, необыкновенно хороша собой.
He noted the high, white forehead, with its smoothly parted and plaited hair.	Он заметил высокий, чистый лоб, волосы, ровно разделенные пробором и заплетенные в косы, голубые глаза и румянец.
The eyes he saw were blue and the complexion fair. He had even time to admire the mouth and the full cheeks-above all, the well-rounded, graceful form, full of youth, health, and that hopeful expectancy which to the middle-aged is so suggestive of all that is worth begging of Providence.	Он успел даже полюбоваться красивым изгибом губ, почти детским овалом лица и стройной, изящной фигуркой, воплощением юности, здоровья, надежд - всего, что так высоко ценит человек уже немолодой.
Without another look he went dignifiedly upon his way, but the impression of her charming personality went with him.	Затем он с достоинством пошел дальше, ни разу больше не взглянув в ее сторону, но унося с собой ее прелестный образ.
This was the Hon. George Sylvester Brander, junior Senator.	Это был достопочтенный сенатор Джордж Сильвестр Брэндер.
"Wasn't that a fine-looking man who went up just now?" observed Jennie a few moments later.	- Какой он красивый, этот человек, который сейчас прошел наверх, правда? - немного погодя сказала Дженни.
"Yes, he was," said her mother.	- Да, - подтвердила мать.
"He had a gold-headed cane."	- И трость у него с золотым набалдашником.
"You mustn't stare at people when they pass," cautioned her mother, wisely. "It isn't nice."	- Не надо глазеть на людей, - наставительно сказала мать. - Нехорошо.
"I didn't stare at him," returned Jennie, innocently. "He bowed to me."	- Я на него не глазела, - простодушно возразила Дженни. - Он сам мне поклонился.
"Well, don't you pay any attention to anybody," said her mother. "They may not like it."	- Незачем тебе смотреть на чужих, - сказала мать.- Может быть, им это не нравится.

Jennie fell to her task in silence, but the glamor of the great world was having its effect upon her senses.	Дженни снова молча принялась за работу, но блеск этого удивительного мира не мог не занимать ее.
She could not help giving ear to the sounds, the brightness, the buzz of conversation and laughter surrounding her.	Помимо воли она прислушивалась к царившему вокруг оживлению, к разговорам и смеху, которые сливались в сплошной веселый гул.
In one section of the parlor floor was the dining-room, and from the clink of dishes one could tell that supper was being prepared.	В одном конце первого этажа был ресторан; оттуда доносился звон посуды, и не трудно было угадать, что там накрывают на стол к ужину.
In another was the parlor proper, and there some one came to play on the piano.	В другом конце находилась гостиная, там кто-то заиграл на рояле.
That feeling of rest and relaxation which comes before the evening meal pervaded the place.	Во всем чувствовалась веселая непринужденность, обычная перед вечерней трапезой.
It touched the heart of the innocent working-girl with hope, for hers were the years, and poverty could not as yet fill her young mind with cares.	И сердце бедной девушки забилось надеждой, ибо она была молода и нужда еще не успела придавить ее душу всей своей тяжестью.
She rubbed diligently always, and sometimes forgot the troubled mother at her side, whose kindly eyes were becoming invested with crows' feet, and whose lips half repeated the hundred cares of the day.	Она продолжала прилежно мыть и чистить и минутами забывала о своей усталой матери, работавшей рядом, о матери, чьи добрые глаза окружены были сетью морщин, а губы беззвучно повторяли нескончаемый перечень повседневных забот.
She could only think that all of this was very fascinating, and wish that a portion of it might come to her.	Девушка могла думать только о том, как заманчиво все вокруг, и ей хотелось, чтобы и на ее долю выпало этого блеска и веселья.
At half-past five the housekeeper, remembering them, came and told them that they might go.	В половине шестого старшая горничная, вспомнив о них, пришла их отпустить.
The fully finished stairway was relinquished by both with a sigh of relief, and, after putting their implements away, they hastened homeward, the mother, at least, pleased to think that at last she had something to do.	С лестницей было покончено; со вздохом облегчения они оставили ее и, убрав на место ведра и тряпки, заторопились домой, причем мать была очень довольна, что наконец-то нашла работу.
As they passed several fine houses Jennie was again touched by that half-defined emotion which the unwonted novelty of the hotel life had engendered in her consciousness.	Они шли мимо больших красивых зданий, и снова Дженни ощутила смутное волнение, которое пробудили в ней необычность и новизна всего виденного в отеле.
"Isn't it fine to be rich?" she said.	- Хорошо быть богатыми, правда? - сказала она.
"Yes," answered her mother, who was thinking of the suffering Veronica.	- Да, - отозвалась мать, думая о больной Веронике.
"Did you see what a big dining-room they had there?"	- Ты видела, какая у них там огромная столовая?
"Yes."	- Да
They went on past the low cottages and among the dead leaves of the year.	Теперь они шли мимо жилых, неказистых домов, под ногами безжизненно шуршали осенние листья.
"I wish we were rich," murmured Jennie, half to herself.	- Вот бы мы были богатые... - почти про себя пробормотала Дженни.

"I don't know just what to do," confided her mother with a long-drawn sigh.	- Не знаю, что и делать, - с тяжелым вздохом призналась мать.
"I don't believe there's a thing to eat in the house."	- Дома, наверное, совсем есть нечего.
"Let's stop and see Mr. Bauman again," exclaimed Jennie, her natural sympathies restored by the hopeless note in her mother's voice.	- Давай зайдем еще раз к мистеру Баумену! - с живым сочувствием откликнулась Дженни, тронутая ноткой безнадежности, прозвучавшей в голосе матери.
"Do you think he would trust us any more?"	- Ты думаешь, он еще поверит нам?
"Let's tell him where we're working.	- Мы ему скажем, что нашли работу.
I will."	- Я сама скажу.
"Well," said her mother, wearily.	- Хорошо, - устало согласилась мать.
Into the small, dimly lighted grocery store, which was two blocks from their house, they ventured nervously.	Не доходя двух кварталов до дому, они несмело вошли в маленькую, тускло освещенную бакалейную лавку.
Mrs. Gerhardt was about to begin, but Jennie spoke first.	Миссис Герхардт хотела заговорить, но Дженни опередила ее.
"Will you let us have some bread to-night, and a little bacon? We're working now at the Columbus House, and we'll be sure to pay you Saturday."	- Вы не дадите нам сегодня в долг хлеба и немного сала? Мы получили работу в "Колумбус-Хаусе", в субботу мы непременно вам заплатим.
"Yes," added Mrs. Gerhardt, "I have something to do."	- Да, прибавила миссис Герхардт, - теперь у меня есть работа.
Bauman, who had long supplied them before illness and trouble began, knew that they told the truth.	Они были постоянными покупательницами Баумена еще до того, как начались все несчастья и болезни, и он знал, что они говорят правду.
"How long have you been working there?" he asked.	- А давно вы там работаете? - спросил он.
"Just this afternoon."	- Нынче первый день.
"You know, Mrs. Gerhardt," he said, "how it is with me. I don't want to refuse you.	- Вы меня знаете, миссис Герхардт, - сказал он. -Мне не хотелось бы вам отказать.
Mr. Gerhardt is good for it, but I am poor, too. Times are hard," he explained further, "I have my family to keep."	Мистер Герхардт человек надежный, но ведь я тоже не богат. Время сейчас тяжелое, - прибавил он, - а у меня семья.
"Yes, I know," said Mrs. Gerhardt, weakly.	- Да, я понимаю, - тихо сказала миссис Герхардт.
Her old shoddy shawl hid her rough hands, red from the day's work, but they were working nervously.	Спрятав под старой шалью огрубевшие, красные от работы руки, она беспокойно сжимала их.
Jennie stood by in strained silence.	Дженни стояла рядом в напряженном молчании.
"Well," concluded Mr. Bauman, "I guess it's all right this time. Do what you can for me Saturday."	- Ладно, - сказал наконец Баумен. - На это-раз, так и быть, еще дам в долг. В субботу заплатите сколько сможете.
He wrapped up the bread and bacon, and, handing Jennie the parcel, he added, with a touch of cynicism:	Он завернул им хлеб и сало и, протягивая Дженни сверток, сказал с усмешкой:
"When you get money again I guess you'll go and trade somewhere else."	- Когда у вас снова появятся деньги, вы, наверно, станете покупать где-нибудь в другом месте.

"No," returned Mrs. Gerhardt; "you know better than that."	- Неправда, - возразила миссис Герхардт, - вы же знаете, что нет.
But she was too nervous to parley long.	Но она была слишком измучена, чтобы вступать с ним в долгие объяснения.
They went out into the shadowy street, and on past the low cottages to their own home.	Они повернули за угол и пошли по мрачной улице, застроенной убогими домишками.
"I wonder," said the mother, wearily, when they neared the door, "if they've got any coal?"	- Хотела бы я знать, достали ли дети угля? -устало сказала мать, когда они были в нескольких шагах от дома.
"Don't worry," said Jennie. "If they haven't I'll go."	- Не волнуйся, - сказала Дженни. - Если не достали, я пойду и принесу.
"A man run us away," was almost the first greeting that the perturbed George offered when the mother made her inquiry about the coal.	- Какой-то дядька нас прогнал, - не успев даже поздороваться, выпалил Джордж, когда мать спросила про уголь.
"I got a little, though." he added. "I threw it off a car."	- Но я все-таки принес немножко, - добавил он. -С платформы сбросил.
Mrs. Gerhardt only smiled, but Jennie laughed.	Миссис Герхардт улыбнулась, а Дженни громко рассмеялась.
"How is Veronica?" she inquired.	- А как Вероника? - спросила она.
"She seems to be sleeping," said the father.	- Спит как будто, - сказал отец.
"I gave her medicine again at five."	- Я ей в пять часов еще раз дал лекарство.
While the scanty meal was being prepared the mother went to the sick child's bedside, taking up another long night's vigil quite as a matter of course.	Мать приготовила скудный ужин и села у постели больной девочки, собираясь, как всегда, бодрствовать подле нее всю долгую ночь.
While the supper was being eaten Sebastian offered a suggestion, and his larger experience in social and commercial matters made his proposition worth considering.	За ужином Себастьян внес деловое предложение, к которому все отнеслись с должным вниманием, так как он был человек практический, более других опытный во всех житейских делах.
Though only a car-builder's apprentice, without any education except such as pertained to Lutheran doctrine, to which he objected very strongly, he was imbued with American color and energy. His transformed name of Bass suited him exactly.	Себастьян работал всего лишь подручным в вагоностроительных мастерских и не получил никакого образования - его учили только догматам лютеранской веры, которые были ему очень и очень не по вкусу, - зато он был исполнен чисто американской энергии и задора.
Tall, athletic, and well-featured for his age, he was a typical stripling of the town.	Рослый, атлетически сложенный и очень крепкий для своих лет, он был типичным городским парнем.
Already he had formulated a philosophy of life. To succeed one must do something-one must associate, or at least seem to associate, with those who were foremost in the world of appearances.	У него уже выработалась своя жизненная философия: если хочешь добиться успеха - не зевай, а для этого надо сблизиться или по крайней мере делать вид, будто близок с теми, кто в этом мире, где внешнее и показное превыше всего, занимает первые места.
For this reason the young boy loved to hang about the Columbus House.	Вот почему Басс любил слоняться у "Колумбус-Хауса".

It seemed to him that this hotel was the center and circumference of all that was worth while in the social sense.	Ему казалось, что этот отель - средоточие всех сильных мира сего.
He would go down-town evenings, when he first secured money enough to buy a decent suit of clothes, and stand around the hotel entrance with his friends, kicking his heels, smoking a two-for-five-cent cigar, preening himself on his stylish appearance, and looking after the girls.	Когда ему удалось скопить денег на приличный костюм, он стал по вечерам ходить в центр города и часами простаивал с приятелями у входа в отель; он щелкал каблуками, дымил сигарами по пять центов пара и, рисуясь, с независимым видом поглядывал на девушек.
Others were there with him-town dandies and nobodies, young men who came there to get shaved or to drink a glass of whisky.	Тут бывали и другие молодые люди - городские франты и бездельники, заходившие в отель побриться или выпить стаканчик виски.
And all of these he admired and sought to emulate.	Басс восхищался ими и стремился им подражать.
Clothes were the main touchstone.	О человеке тут судили прежде всего по платью.
If men wore nice clothes and had rings and pins, whatever they did seemed appropriate.	Раз люди хорошо одеты, носят кольца и булавки в галстуках, - что бы они ни делали, все хорошо.
He wanted to be like them and to act like them, and so his experience of the more pointless forms of life rapidly broadened.	Басс хотел походить на них, поступать как они, и его опыт по части пустого и бессмысленного препровождения времени быстро расширялся.
"Why don't you get some of those hotel fellows to give you their laundry?" he asked of Jennie after she had related the afternoon's experiences.	- Почему бы тебе не брать у постояльцев отеля белье в стирку? - сказал он Дженни, выслушав ее рассказ о событиях дня.
"It would be better than scrubbing the stairs."	- Это куда лучше, чем мыть лестницы.
"How do you get it?" she replied.	- А как это сделать? - спросила она.
"Why, ask the clerk, of course."	- Да просто обратись к портье.
This plan struck Jennie as very much worth while.	Этот совет показался Дженни очень разумным.
"Don't you ever speak to me if you meet me around there," he cautioned her a little later, privately.	- Только смотри не заговаривай со мной, если встретишь возле отеля, - предупредил он ее, когда они остались одни.
"Don't you let on that you know me."	- Не подавай виду, что знаешь меня.
"Why?" she asked, innocently.	- Почему? - простодушно спросила она.
"Well, you know why," he answered, having indicated before that when they looked so poor he did not want to be disgraced by having to own them as relatives.	- Ты прекрасно знаешь, почему, - ответил брат; он уже не раз говорил, что у них у всех слишком жалкий вид, из-за такой родни сраму не оберешься.
"Just you go on by. Do you hear?"	- Если встретимся, проходи мимо, и все. Слышишь?
"All right," she returned, meekly, for although this youth was not much over a year her senior, his superior will dominated.	- Хорошо, - кротко ответила Дженни. Хотя брат был лишь годом старше, она всегда ему подчинялась.
The next day on their way to the hotel she spoke of it to her mother.	На другой день по дороге в отель она заговорила с матерью о предложении брата.
"Bass said we might get some of the laundry of the men at the hotel to do."	- Басс говорит, что мы могли бы брать у постояльцев белье в стирку.

Mrs. Gerhardt, whose mind had been straining all night at the problem of adding something to the three dollars which her six afternoons would bring her, approved of the idea.	Миссис Герхардт, которая всю ночь мучительно раздумывала над тем, как бы заработать еще что-нибудь сверх трех долларов в неделю за уборку, одобрила идею Басса.
"So we might," she said. "I'll ask that clerk."	- Это верно, - сказала она. - Я спрошу в отеле.
When they reached the hotel, however, no immediate opportunity presented itself.	Однако, когда они пришли в отель, удобный случай представился не сразу.
They worked on until late in the afternoon. Then, as fortune would have it, the housekeeper sent them in to scrub up the floor behind the clerk's desk.	Только под вечер судьба им улыбнулась: старшая горничная велела вымыть пол перед портье.
That important individual felt very kindly toward mother and daughter.	Это важное должностное лицо явно к ним благоволило.
He liked the former's sweetly troubled countenance and the latter's pretty face.	Ему пришлась по душе добрая, озабоченная мать и хорошенькая дочка.
So he listened graciously when Mrs. Gerhardt ventured meekly to put the question which she had been revolving in her mind all the afternoon.	И он благосклонно выслушал миссис Герхардт, когда она осмелилась задать ему вопрос, который весь день не выходил у нее из головы:
"Is there any gentleman here," she said, "who would give me his washing to do? I'd be so very much obliged for it."	- Может, кто из ваших постояльцев согласится давать мне белье в стирку? Я была бы так благодарна...
The clerk looked at her, and again recognized that absolute want was written all over her anxious face.	Портье посмотрел на нее и снова прочел на этом невеселом лице безысходную нужду.
"Let's see," he answered, thinking of Senator Brander and Marshall Hopkins.	- Посмотрим, - ответил он и тотчас подумал о сенаторе Брэндере и генерале Гопкинсе.
Both were charitable men, who would be more than glad to aid a poor woman.	Оба они люди отзывчивые и охотно помогут бедной женщине.
"You go up and see Senator Brander," he continued. "He's in twenty-two.	- Подымитесь наверх к сенатору Брэндеру. В двадцать второй номер.
Here," he added, writing out the number, "you go up and tell him I sent you."	Вот, - портье записал номер на бумажке, - пойдите и скажите, что это я вас прислал.
Mrs. Gerhardt took the card with a tremor of gratefulness.	Миссис Герхардт дрожащей рукой взяла бумажку.
Her eyes looked the words she could not say.	Ее глаза были полны благодарности, которую она не умела выразить словами.
"That's all right," said the clerk, observing her emotion. "You go right up. You'll find him in his room now."	- Ничего, ничего, - сказал портье, заметив ее волнение. - Пойдите сейчас же. Он как раз у себя.
With the greatest diffidence Mrs. Gerhardt knocked at number twenty-two. Jennie stood silently at her side.	Осторожно и почтительно постучала миссис Г ерхардт в дверь двадцать второго номера; Дженни молча стояла рядом.
After a moment the door was opened, and in the full radiance of the bright room stood the Senator.	Через минуту дверь открылась, и на пороге ярко освещенной комнаты появился сенатор.
Attired in a handsome smoking-coat, he looked younger than at their first meeting.	Он был в изящном смокинге и выглядел моложе, чем показалось им при первой встрече.

"Well, madam," he said, recognizing the couple, and particularly the daughter, "what can I do for you?"	- Чем могу служить, сударыня? - спросил он миссис Герхардт, сразу узнав обеих.
Very much abashed, the mother hesitated in her reply.	Мать совсем смешалась и ответила не сразу.
"We would like to know if you have any washing you could let us have to do?"	- Мы хотели спросить... может, вам надо постирать белье?
"Washing?" he repeated after her, in a voice which had a peculiarly resonant quality.	- Постирать? - переспросил он удивительно звучным голосом.
"Washing? Come right in. Let me see."	- Постирать белье? Ну, войдите. Сейчас посмотрим.
He stepped aside with much grace, waved them in and closed the door.	Он учтиво посторонился, пропуская их, и закрыл дверь.
"Let me see," he repeated, opening and closing drawer after drawer of the massive black-walnut bureau.	- Сейчас посмотрим, - повторил он, выдвигая один за другим ящики солидного шифоньера орехового дерева.
Jennie studied the room with interest.	Дженни с любопытством оглядывала комнату.
Such an array of nicknacks and pretty things on mantel and dressing-case she had never seen before.	Никогда еще она не видела такого множества безделушек и красивых вещиц, как здесь - на камине и на туалетном столике.
The Senator's easy-chair, with a green-shaded lamp beside it, the rich heavy carpet and the fine rugs upon the floor-what comfort, what luxury!	Мягкое кресло и рядом лампа под зеленым абажуром, на полу толстый пушистый ковер, несколько маленьких ковриков, разбросанных там и сям, - во всем такое богатство, такая роскошь!
"Sit down; take those two chairs there," said the Senator, graciously, disappearing into a closet.	- Присядьте, вот стулья, - любезно сказал сенатор, уходя в соседнюю комнату.
Still overawed, mother and daughter thought it more polite to decline, but now the Senator had completed his researches and he reiterated his invitation.	Преисполненные пугливой почтительности, мать и дочь из вежливости остались стоять, но сенатор, покончив с поисками, повторил приглашение.
Very uncomfortably they yielded and took chairs.	Они смущенно и неловко сели.
"Is this your daughter?" he continued, with a smile at Jennie.	- Это ваша дочь? - спросил он миссис Герхардт, улыбаясь Дженни.
"Yes, sir," said the mother; "she's my oldest girl."	- Да, сэр, - ответила мать. - Старшая.
"Is your husband alive?"	- А муж у вас жив? - расспрашивал он далее.
"What is his name?"	- Как ваша фамилия?
"Where does he live?"	Где вы живете?
To all of these questions Mrs. Gerhardt very humbly answered.	Миссис Г ерхардт покорно отвечала на все вопросы.
"How many children have you?" he went on.	- Сколько у вас детей? - продолжал он.
"Six," said Mrs. Gerhardt.	- Шестеро, - ответила миссис Герхардт.
"Well," he returned, "that's quite a family.	- Семья не маленькая, что и говорить.
You've certainly done your duty to the nation."	Вы, без сомнения, выполнили свой долг перед страной.

"Yes, sir," returned Mrs. Gerhardt, who was touched by his genial and interesting manner.	- Да, сэр, - ответила миссис Герхардт, тронутая его вниманием.
"And you say this is your oldest daughter?"	- Так вы говорите, это ваша старшая дочь?
"Yes, sir."	- Да, сэр.
"What does your husband do?"	- А чем занимается ваш муж?
"He's a glass-blower.	- Он стеклодув.
But he's sick now."	Но только он сейчас хворает.
During the colloquy Jennie's large blue eyes were wide with interest.	Они беседовали, а Дженни слушала, и большие голубые глаза ее глядели удивленно и пытливо.
Whenever he looked at her she turned upon him such a frank, unsophisticated gaze, and smiled in such a vague, sweet way, that he could not keep his eyes off of her for more than a minute of the time.	Всякий раз, как сенатор смотрел на нее, он встречал такой простодушный, невинный взгляд, такую чудесную улыбку, что ему трудно было отвести глаза.
"Well," he continued, sympathetically, "that is too bad! I have some washing here not very much but you are welcome to it. Next week there may be more."	- Да, - сказал он сочувственно, - все это очень печально. У меня тут набралось немного белья, вы его выстирайте, пожалуйста. А на той неделе, вероятно, будет еще.
He went about now, stuffing articles of apparel into a blue cotton bag with a pretty design on the side.	Он сложил белье в небольшой, красиво вышитый синий мешок.
"Do you want these any certain day?" questioned Mrs. Gerhardt.	- В какой день вам его принести? - спросила миссис Герхардт.
"No," he said, reflectively; "any day next week will do."	- Все равно, - рассеянно ответил сенатор. - В любой день на той неделе.
She thanked him with a simple phrase, and started to g°-	Она скромно поблагодарила его и собралась уходить.
"Let me see," he said, stepping ahead of them and opening the door, "you may bring them back Monday."	- Вот что, - сказал он, пройдя вперед и открывая перед ними дверь. - Принесите в понедельник.
"Yes, sir," said Mrs. Gerhardt.	- Хорошо, сэр, - сказала миссис Герхардт.
"Thank you."	- Спасибо вам.
They went out and the Senator returned to his reading, but it was with a peculiarly disturbed mind.	Они ушли, а сенатор вновь принялся за чтение, но почему-то им овладела странная рассеянность.
"Too bad," he said, closing his volume.	- Печально, - сказал он, закрывая книгу.
"There's something very pathetic about those people."	- В этих людях есть что-то очень трогательное.
Jennie's spirit of wonder and appreciation was abroad in the room.	Образ Дженни, полной изумления и восторга, витал в комнате.
Mrs. Gerhardt and Jennie made their way anew through the shadowy streets.	А миссис Г ерхардт с дочерью снова шли по мрачным и темным улицам.
They felt immeasurably encouraged by this fortunate venture.	Неожиданная удача необычайно подбодрила их.
"Didn't he have a fine room?" whispered Jennie.	- Какая у него прекрасная комната, правда? -прошептала Дженни.

"Yes," answered the mother; "he's a great man."	- Да, - ответила мать. - Он замечательный человек.
"He's a senator, isn't he?" continued the daughter.	- Он сенатор, да? - продолжала дочь.
"Yes."	- Да-
"It must be nice to be famous," said the girl, softly.	- Наверное, приятно быть знаменитым, - тихо сказала девушка.
CHAPTER II	Глава II
The spirit of Jennie-who shall express it?	Духовный облик Дженни - как его описать?
This daughter of poverty, who was now to fetch and carry the laundry of this distinguished citizen of Columbus, was a creature of a mellowness of temperament which words can but vaguely suggest.	Эта бедная девушка, которую нужда заставила помогать матери, стиравшей на сенатора, брать у него грязное белье и относить чистое, обладала чудесным мягким характером, всю прелесть которого не выразишь словами.
There are natures born to the inheritance of flesh that come without understanding, and that go again without seeming to have wondered why.	Бывают такие редкие, особенные натуры, которые приходят в мир, не ведая зачем, и уходят из жизни, так ничего и не поняв.
Life, so long as they endure it, is a true wonderland, a thing of infinite beauty, which could they but wander into it wonderingly, would be heaven enough.	Жизнь всегда, до последней минуты, представляется им бесконечно прекрасной, настоящей страной чудес, и если бы они могли только в изумлении бродить по ней, она была бы для них не хуже рая.
Opening their eyes, they see a conformable and perfect world. Trees, flowers, the world of sound and the world of color.	Открывая глаза, они видят вокруг совершенный мир, который им так по душе: деревья, цветы, море звуков и море красок.
These are the valued inheritance of their state.	Это - их драгоценнейшее наследство, их лучшее богатство.
If no one said to them	И если бы никто не остановил их словами:
"Mine," they would wander radiantly forth, singing the song which all the earth may some day hope to hear.	"Это мое", - они, сияя счастьем, могли бы без конца странствовать, по земле с песнью, которую когда-нибудь услышит весь мир.
It is the song of goodness.	Это песнь доброты.
Caged in the world of the material, however, such a nature is almost invariably an anomaly.	Но, втиснутые в клетку реального мира, такие люди почти всегда ему чужды.
That other world of flesh into which has been woven pride and greed looks askance at the idealist, the dreamer.	Мир гордыни и алчности косо смотрит на идеалиста, мечтателя.
If one says it is sweet to look at the clouds, the answer is a warning against idleness.	Если мечтатель заглядится на пролетающие облака, его упрекнут в праздности.
If one seeks to give ear to the winds, it shall be well with his soul, but they will seize upon his possessions.	Если он вслушивается в песни ветра, они радуют его душу, а окружающие тем временем спешат завладеть его имуществом.

If all the world of the so-called inanimate delay one, calling with tenderness in sounds that seem to be too perfect to be less than understanding, it shall be ill with the body.	Если весь так называемый неодушевленный мир захватит его, призывая столь нежными и чарующими голосами, что, кажется, они не могут не быть живыми и разумными, - мечтатель гибнет во власти стихии.
The hands of the actual are forever reaching toward such as these-forever seizing greedily upon them.	Действительный мир всегда тянется к таким людям своими жадными лапами и завладевает ими.
It is of such that the bond servants are made.	Именно таких жизнь превращает в покорных рабов.
In the world of the actual, Jennie was such a spirit.	Такой была и Дженни в этом прозаическом мире.
From her earliest youth goodness and mercy had molded her every impulse.	С детства каждый ее шаг был подсказан добротой и нежностью.
Did Sebastian fall and injure himself, it was she who struggled with straining anxiety, carried him safely to his mother.	Когда Себастьян падал и ушибался, это она, преодолевая тревогу и страх за брата, помогала ему встать и приводила к матери.
Did George complain that he was hungry, she gave him all of her bread.	Когда Джордж жаловался, что он голоден, она отдавала ему свой кусок хлеба.
Many were the hours in which she had rocked her younger brothers and sisters to sleep, singing whole-heartedly betimes and dreaming far dreams.	Долгими часами она баюкала младших братьев и сестер, ласково напевая и в то же время грезя о чем-то.
Since her earliest walking period she had been as the right hand of her mother.	Едва научившись ходить, она стала верной помощницей матери.
What scrubbing, baking, errand-running, and nursing there had been to do she did.	Она мыла, чистила, стряпала, бегала в лавку и нянчила малышей.
No one had ever heard her rudely complain, though she often thought of the hardness of her lot.	Никто никогда не слыхал от нее ни слова жалобы, хотя она нередко задумывалась над своей горькой долей.
She knew that there were other girls whose lives were infinitely freer and fuller, but, it never occurred to her to be meanly envious; her heart might be lonely, but her lips continued to sing.	Она знала, что многим девочкам живется гораздо привольнее и радостнее, но и не думала им завидовать; ей случалось в тайне грустить, и все же она пела свои песенки.
When the days were fair she looked out of her kitchen window and longed to go where the meadows were.	В ясные дни, когда она смотрела из окна кухни на улицу, ее тянуло на простор, в зеленые луга.
Nature's fine curves and shadows touched her as a song itself.	Красота природы, ее линии и краски, свет и тени волновали девочку, как прекрасная музыка.
There were times when she had gone with George and the others, leading them away to where a patch of hickory-trees flourished, because there were open fields, with shade for comfort and a brook of living water.	Бывало, она уводила Джорджа и других детей в заросли орешника, в уютный, тенистый уголок, где струился говорливый ручей, а вдали широко раскинулись поля.
No artist in the formulating of conceptions, her soul still responded to these things, and every sound and every sigh were welcome to her because of their beauty.	Она не умела, как делают поэты, выразить словами то, что чувствовала, но душа ее живо откликалась на всю эту красоту и радовалась каждому звуку, каждому дуновению.

When the soft, low call or the wood-doves, those spirits of the summer, came out of the distance, she would incline her head and listen, the whole spiritual quality of it dropping like silver bubbles into her own great heart.	Когда издалека доносилось негромкое, нежное воркованье лесных горлинок - этих духов лета, -она наклоняла голову и прислушивалась, и полные нежности звуки, словно серебряные капли, падали ей прямо в сердце.
Where the sunlight was warm and the shadows flecked with its splendid radiance she delighted to wonder at the pattern of it, to walk where it was most golden, and follow with instinctive appreciation the holy corridors of the trees.	Когда солнце пригревало жарче и сквозные тени и золотые узоры ложились на траву, Дженни не могла налюбоваться ими, ее тянуло туда, где лучи сверкали всего ярче, и, как завороженная, она уходила все дальше в мирную чащу леса.
Color was not lost upon her.	Она чувствовала всю прелесть красок.
That wonderful radiance which fills the western sky at evening touched and unburdened her heart.	Чудесное сияние, что разливается по небу в час заката, несказанно радовало и восхищало ее.
"I wonder," she said once with girlish simplicity, "how it would feel to float away off there among those clouds."	- Хорошо бы уплыть с этими облаками, - совсем по-детски сказала она однажды.
She had discovered a natural swing of a wild grape-vine, and was sitting in it with Martha and George.	Она нашла качели, которые сама природа сплела из лозы дикого винограда, и теперь качалась на них с Мартой и Джорджем.
"Oh, wouldn't it be nice if you had a boat up there," said George.	- Да, если бы была такая лодка, - сказал Джордж.
She was looking with uplifted face at a far-off cloud, a red island in a sea of silver.	Запрокинув голову, Дженни смотрела на далекое облако - алый остров в море серебра.
"Just supposing," she said, "people could live on an island like that."	- Вот бы людям жить на таком острове, - сказала она.
Her soul was already up there, and its elysian paths knew the lightness of her feet.	Мысленно она была уже там и легко пробегала по воздушным тропам.
"There goes a bee," said George, noting a bumbler winging by.	- Смотри, пчела, - объявил Джордж, показывая на летящего мимо шмеля.
"Yes," she said, dreamily, "it's going home."	- Да, - мечтательно отозвалась Дженни, - она спешит к себе домой.
"Does everything have a home?" asked Martha.	- А разве у всех есть дом? - спросила Марта.
"Nearly everything," she answered.	- Почти у всех, - ответила Дженни.
"Do the birds go home?" questioned George.	- И у птиц? - спросил Джордж.
"Yes," she said, deeply feeling the poetry of it herself, "the birds go home."	- Да, - сказала Дженни, всем существом чувствуя поэзию этой мысли, - и у птиц есть дом.
"Do the bees go home?" urged Martha.	- И у пчел? - настаивала Марта.
"Yes, the bees go home."	- Да, и у пчел.
"Do the dogs go home?" said George, who saw one traveling lonesomely along the nearby road.	- И у собак? - спросил Джордж, увидев невдалеке на дороге одиноко бредущего пса.
"Why, of course," she said, "you know that dogs go home."	- Ну, конечно, - сказала Дженни. - Разве ты не знаешь, что у собак есть дом?

"Do the gnats?" he persisted, seeing one of those curious spirals of minute insects turning energetically in the waning light.	- А у комаров? - приставал мальчик, заметив комариный хоровод, вьющийся в прозрачных сумерках.
"Yes," she said, half believing her remark.	- Да, - сказала она, сама наполовину веря этому.
"Listen!"	- Слушайте!
"Oho," exclaimed George, incredulously,	- Ого - недоверчиво воскликнул Джордж.
"I wonder what kind of houses they live in."	- Вот бы поглядеть, какие у них дома.
"Listen!" she gently persisted, putting out her hand to still him.	- Слушайте! - настойчиво повторила Дженни и подняла руку, призывая к молчанию.
It was that halcyon hour when the Angelus falls like a benediction upon the waning day.	Был тот тихий час, когда вечерний звон, как благословение, раздается над гаснущим днем.
Far off the notes were sounding gently, and nature, now that she listened, seemed to have paused also.	Смягченные расстоянием звуки тихо плыли в вечернем воздухе, и сама природа словно затихла, прислушиваясь вместе с Дженни.
A scarlet-breasted robin was hopping in short spaces upon the grass before her. A humming bee hummed, a cow-bell tinkled, while some suspicious cracklings told of a secretly reconnoitering squirrel.	В нескольких шагах от нее прыгала по траве красногрудая малиновка, Жужжала пчела, где-то позвякивал колокольчик, подозрительное потрескивание в ветвях выдавало крадущуюся за орехами белку.
Keeping her pretty hand weighed in the air, she listened until the long, soft notes spread and faded and her heart could hold no more.	Забыв опустить руку, Дженни слушала, пока протяжный звон не замер в воздухе, и сердце ее переполнилось.
Then she arose.	Тогда она поднялась.
"Oh," she said, clenching her fingers in an agony of poetic feeling.	- О! - вырвалось у нее, и в порыве поэтического восторга она крепко стиснула руки.
There were crystal tears overflowing in her eyes.	В глазах ее стояли слезы.
The wondrous sea of feeling in her had stormed its banks.	Чудесное море волновавшего ее чувства захлестывало берега.
Of such was the spirit of Jennie.	Такова была душа Дженни.
CHAPTER III	Глава III
The junior Senator, George Sylvester Brander, was a man of peculiar mold.	Сенатор Джордж Сильвестр Брэндер был человек необычного склада.
In him there were joined, to a remarkable degree, the wisdom of the opportunist and the sympathetic nature of the true representative of the people.	Изворотливость политического дельца своеобразно сочеталась в нем с отзывчивостью народного представителя.
Born a native of southern Ohio, he had been raised and educated there, if one might except the two years in which he had studied law at Columbia University.	Уроженец южного Огайо, он там же вырос и получил образование, если не считать двух лет, когда он изучал право в Колумбийском университете в Нью-Йорке.
He knew common and criminal law, perhaps, as well as any citizen of his State, but he had never practised with that assiduity which makes for pre-eminent success at the bar.	Он знал гражданское и уголовное право, пожалуй, не хуже любого жителя своего штата, но никогда не занимался им с тем усердием, которое необходимо для выдающихся успехов на адвокатском поприще.

He had made money, and had had splendid opportunities to make a great deal more if he had been willing to stultify his conscience, but that he had never been able to do.	Он неплохо зарабатывал, и ему не раз представлялась блестящая возможность заработать куда больше, если бы он пожелал пойти на сделку с совестью, но на это он не был способен.
And yet his integrity had not been at all times proof against the claims of friendship.	И, однако, при всей своей честности и неподкупности, он под час не мог устоять перед просьбой какого-нибудь приятеля.
Only in the last presidential election he had thrown his support to a man for Governor who, he well knew, had no claim which a strictly honorable conscience could have recognized.	Лишь недавно, на последних президентских выборах, он поддержал кандидатуру человека, который - Брэндеру это было хорошо известно -отнюдь не обладал качествами, необходимыми для правителя.
In the same way, he had been guilty of some very questionable, and one or two actually unsavory, appointments.	Точно так же он был повинен в том, что несколько раз предоставлял государственные должности людям сомнительным, а в двух или трех случаях - явно непорядочным.
Whenever his conscience pricked him too keenly he would endeavor to hearten himself with his pet phrase, "All in a lifetime."	Когда его начинали одолевать угрызения совести, он успокаивал себя любимым присловьем: "Мало ли что в жизни бывает".
Thinking over things quite alone in his easy-chair, he would sometimes rise up with these words on his lips, and smile sheepishly as he did so.	Иной раз он подолгу, одиноко просиживал в своем кресле, погруженный в невеселое раздумье, и потом, поднимаясь, с виноватой улыбкой повторял эти слова.
Conscience was not by any means dead in him. His sympathies, if anything, were keener than ever.	Совесть его отнюдь не молчала, а его сердце во всяком случае чутко отзывалось на все.
This man, three times Congressman from the district of which Columbus was a part, and twice United States Senator, had never married.	Этот человек, трижды избиравшийся в законодательное собрание штата от округа, в состав которого входил Колумбус, и дважды в сенат Соединенных Штатов, никогда не был женат.
In his youth he had had a serious love affair, but there was nothing discreditable to him in the fact that it came to nothing.	В юности он серьезно влюбился, и не его вина, что это не кончилось браком.
The lady found it inconvenient to wait for him. He was too long in earning a competence upon which they might subsist.	Дама его сердца не пожелала ждать его, а ему тогда предстояло еще долго добиваться положения, которое дало бы ему возможность содержать семью.
Tall, straight-shouldered, neither lean nor stout, he was to-day an imposing figure.	Высокий, статный, широкоплечий, он внушал уважение одним своим видом.
Having received his hard knocks and endured his losses, there was that about him which touched and awakened the sympathies of the imaginative.	Он пережил утраты, изведал удары судьбы, в нем было что-то, вызывающее симпатию в людях с живым воображением.
People thought him naturally agreeable, and his senatorial peers looked upon him as not any too heavy mentally, but personally a fine man.	Он слыл добрым и любезным, а его коллеги по сенату считали, что он звезд с неба не хватает, но очень милый человек.

His presence in Columbus at this particular time was due to the fact that his political fences needed careful repairing.	Тогдашнее пребывание сенатора Брэндера в Колумбусе было вызвано необходимостью укрепить его пошатнувшийся политический престиж.
The general election had weakened his party in the State Legislature.	На последних выборах в конгресс его партии не повезло.
There were enough votes to re-elect him, but it would require the most careful political manipulation to hold them together.	Сам он располагал достаточным количеством голосов и мог вновь быть избран, но для того, чтобы удержать их за собой, требовалось немало политической изворотливости.
Other men were ambitious.	Ведь есть еще честолюбцы, кроме него.
There were a half-dozen available candidates, any one of whom would have rejoiced to step into his shoes.	Найдется с полдюжины возможных кандидатов, и любой из них будет рад занять его место.
He realized the exigencies of the occasion.	Он отлично понимал, что сейчас от него требовалось.
They could not well beat him, he thought; but even if this should happen, surely the President could be induced to give him a ministry abroad.	Противникам будет не так-то просто его одолеть, но если это и произойдет, думалось ему, президент, конечно, не откажется поручить ему какой-нибудь дипломатический пост за границей.
Yes, he might be called a successful man, but for all that Senator Brander felt that he had missed something.	Да, сенатора Брэндера вполне можно было назвать человеком преуспевающим, но при всем том он чувствовал, что в его жизни чего-то не хватает.
He had wanted to do so many things.	Он еще не сделал всего, что хотел.
Here he was, fifty-two years of age, clean, honorable, highly distinguished, as the world takes it, but single.	Вот ему пятьдесят два года, у него незапятнанная репутация почтенного, уважаемого и видного деятеля, но он одинок.
He could not help looking about him now and then and speculating upon the fact that he had no one to care for him.	Невольно он все снова и снова думал о том, что рядом нет никого, кому он был бы дорог.
His chamber seemed strangely hollow at times-his own personality exceedingly disagreeable.	Собственная комната подчас казалась ему странно пустой, и он испытывал отвращение к самому себе.
"Fifty!" he often thought to himself. "Alone-absolutely alone."	"Пятьдесят лет! - часто думал он. - И один, один, как перст..."
Sitting in his chamber that Saturday afternoon, a rap at his door aroused him.	В этот субботний вечер, когда он сидел у себя в комнате, к нему тихонько постучали.
He had been speculating upon the futility of his political energy in the light of the impermanence of life and fame.	Он в это время размышлял о том, сколь проходящее все в мире - и жизнь, и слава, и сколь бесплодна с этой точки зрения его политическая деятельность.
"What a great fight we make to sustain ourselves!" he thought. "How little difference it will make to me a few years hence!"	"Сколько мы бьемся, чтобы завоевать какое-то положение, - думалось ему. - А пройдет несколько лет, и как мало все это будет значить для меня!"
He arose, and opening wide his door, perceived Jennie.	Он поднялся, распахнул дверь и увидел Дженни.

She had come, as she had suggested to her mother, at this time, instead of on Monday, in order to give a more favorable impression of promptness.	Она предложила матери отнести белье, не дожидаясь понедельника, чтобы удивить сенатора быстротой работы.
"Come right in," said the Senator; and, as on the first occasion, he graciously made way for her.	- Заходите, - сказал Брэндер и, как и в первый раз, любезно пропустил ее вперед.
Jennie passed in, momentarily expecting some compliment upon the promptitude with which the washing had been done. The Senator never noticed it at all.	Дженни вошла, ожидая похвалы за то, что они так быстро справились, но сенатор этого даже не заметил.
"Well, my young lady," he said when she had put the bundle down, "how do you find yourself this evening?"	- Ну, милая барышня, - сказал он, - как вы поживаете?
"Very well," replied Jennie.	- Очень хорошо, - ответила Дженни.
"We thought we'd better bring your clothes to-day instead of Monday."	- Мы с мамой решили не ждать понедельника, а принести вам белье сегодня.
"Oh, that would not have made any difference," replied Brander lightly. "Just leave them on the chair."	- Ну, это совершенно все равно, - небрежно заметил Брэндер. - Положите вон там, на стуле.
Jennie, without considering the fact that she had been offered no payment for the service rendered, was about to retire, had not the Senator detained her.	Дженни, не подумав о том, что ей еще не заплатили, собралась уходить, но сенатор удержал ее.
"How is your mother?" he asked pleasantly.	- Как поживает ваша матушка? - приветливо спросил он.
"She's very well," said Jennie simply.	- Хорошо, - просто ответила Дженни.
"And your little sister? Is she any better?"	- А ваша сестренка? Ей лучше?
"The doctor thinks so," she replied.	- Доктор говорит, что лучше, - ответила Дженни.
"Sit down," he continued graciously. "I want to talk to you."	- Присядьте, - продолжал сенатор. - Я хочу с вами побеседовать.
Moving to a near-by chair, the young girl seated herself.	Девушка опустилась на стоявший рядом стул.
"Hem!" he went on, clearing his throat lightly,	Слегка откашлявшись, сенатор продолжал:
"What seems to be the matter with her?"	- А чем больна ваша сестра?
"She has the measles," returned Jennie.	- У нее корь, - объяснила Дженни.
"We thought once that she was going to die."	- Одно время мы даже думали, что она уже не поправится.
Brander studied her face as she said this, and he thought he saw something exceedingly pathetic there.	Слушая девушку, сенатор пристально всматривался в ее лицо, и оно казалось ему необыкновенно трогательным.
The girl's poor clothes and her wondering admiration for his exalted station in life affected him.	Она так бедно одета и так восхищается его высоким положением.
It made him feel almost ashamed of the comfort and luxury that surrounded him.	В нем шевельнулся стыд за богатство и роскошь, в которой он жил.
How high up he was in the world, indeed!	Что и говорить, судьба высоко вознесла его!

"I am glad she is better now," he said kindly.	- Я рад, что ей лучше, - мягко сказал он.
"How old is your father?"	- А сколько лет вашему отцу?
"Fifty-seven."	- Пятьдесят семь.
"And is he any better?"	- Он поправляется?
"Oh yes, sir; he's around now, although he can't go out just yet."	- Да, сэр, он уже встает с постели, только еще не выходит из дому.
"I believe your mother said he was a glass-blower by trade?"	- Кажется, ваша матушка говорила, что по профессии он стеклодув?
"Yes, sir."	- Да, сэр.
Brander well knew the depressed local conditions in this branch of manufacture.	Брэндер хорошо знал, что местная стекольная промышленность переживает кризис.
It had been part of the political issue in the last campaign.	Это было одним из результатов последней политической кампании.
They must be in a bad way truly.	Должно быть, положение Г ерхардтов действительно очень тяжелое.
"Do all of the children go to school?" he inquired.	- Ваши младшие братья и сестры все ходят в школу?
"Why yes, sir," returned Jennie, stammering.	- Д-да, сэр, - с запинкой ответила Дженни.
She was too shamefaced to own that one of the children had been obliged to leave school for the lack of shoes.	Ей стыдно было сознаться, что один из братьев бросил учение, потому что у него развалились башмаки.
The utterance of the falsehood troubled her.	И ее мучило, что пришлось солгать.
He reflected awhile; then realizing that he had no good excuse for further detaining her, he arose and came over to her.	Сенатор на минуту задумался; потом, сообразив, что у него нет больше предлога задерживать девушку, встал и подошел к ней.
From his pocket he took a thin layer of bills, and removing one, handed it to her.	Вынув из кармана несколько кредиток, он протянул одну Дженни.
"You take that," he said, "and tell your mother that I said she should use it for whatever she wants."	- Вот, возьмите, - сказал он. - Передайте вашей матушке, чтобы она распорядилась этим по своему усмотрению.
Jennie accepted the money with mingled feelings; it did not occur to her to look and see how much it was.	Дженни в замешательстве взяла деньги: ей не пришло в голову посмотреть, сколько ей дали.
The great man was so near her, the wonderful chamber in which he dwelt so impressive, that she scarcely realized what she was doing.	Она терялась в обществе столь замечательного человека, в его великолепном жилище и плохо понимала, что делает.
"Thank you," she said.	- Спасибо, - сказала она.
"Is there any day you want your washing called for?" she added.	- Вы назначите нам, в какой день приходить за бельем?
"Oh yes," he answered;	- Да, да, - ответил он.
"Monday-Monday evenings."	- Приходите по понедельникам. В понедельник вечером.

She went away, and in a half reverie he closed the door behind her.	Она вышла, и он задумчиво притворил за нею дверь.
The interest that he felt in these people was unusual.	Его интерес к этим людям был не совсем обычен.
Poverty and beauty certainly made up an affecting combination.	Несомненно, бедность и красота - сочетание, к которому трудно остаться равнодушным.
He sat down in his chair and gave himself over to the pleasant speculations which her coming had aroused.	Он уселся в кресло и предался приятным мыслям, на которые навело его посещение Дженни.
Why should he not help them?	Почему бы ему не помочь этой семье?
"I'll find out where they live," he finally resolved.	- Надо узнать, где они живут, - решил он наконец.
In the days that followed Jennie regularly came for the clothes.	В последующие недели Дженни регулярно приходила за бельем.
Senator Brander found himself more and more interested in her, and in time he managed to remove from her mind that timidity and fear which had made her feel uncomfortable in his presence.	Сенатор Брэндер все больше интересовался ею и вскоре сумел победить робость и неловкость, овладевавшие ею в его присутствии.
One thing which helped toward this was his calling her by her first name.	Помогло, в частности, то, что он стал называть ее просто по имени.
This began with her third visit, and thereafter he used it with almost unconscious frequency.	Это началось с третьего посещения Дженни, и потом, почти бессознательно, он стал все чаще называть ее так.
It could scarcely be said that he did this in a fatherly spirit, for he had little of that attitude toward any one.	Едва ли можно сказать, что это выходило у него по-отечески - такое отношение к кому-либо было очень мало ему свойственно.
He felt exceedingly young as he talked to this girl, and he often wondered whether it were not possible for her to perceive and appreciate him on his youthful side.	Но, разговаривая с этой девушкой, он чувствовал себя каким-то помолодевшим и нередко спрашивал себя, неужели она не заметит и не оценит, что в нем еще столько юношеского.
As for Jennie, she was immensely taken with the comfort and luxury surrounding this man, and subconsciously with the man himself, the most attractive she had ever known.	А Дженни совсем покорили блеск и пышность, окружавшие этого человека, и - хотя она этого и не сознавала - сам Брэндер. Таких обаятельных людей она еще никогда не встречала.
Everything he had was fine, everything he did was gentle, distinguished, and considerate.	Все, что принадлежало ему, было прекрасно, все, что он делал, - благородно, значительно, достойно уважения.
From some far source, perhaps some old German ancestors, she had inherited an understanding and appreciation of all this.	Неведомо откуда, быть может, от каких-нибудь своих немецких предков, Дженни унаследовала способность понимать и ценить все это.
Life ought to be lived as he lived it; the privilege of being generous particularly appealed to her.	Жить нужно именно так, как живет этот человек. Особенно нравилось Дженни его великодушие.
Part of her attitude was due to that of her mother, in whose mind sympathy was always a more potent factor than reason.	Восхищение сенатором отчасти передалось Дженни от матери, у которой голос чувства всегда звучал громче, чем голос рассудка.
For instance, when she brought to her the ten dollars Mrs. Gerhardt was transported with joy.	Когда Дженни принесла ей десять долларов, миссис Герхардт была вне себя от радости.

"Oh," said Jennie, "I didn't know until I got outside that it was so much.	- Я только на улице увидела, что тут столько денег, - сказала Дженни.
He said I should give it to you."	- Он велел отдать их тебе.
Mrs. Gerhardt took it, and holding it loosely in her folded hands, saw distinctly before her the tall Senator with his fine manners.	Миссис Герхардт взяла бумажку и, бережно держа ее в ладонях, ясно представила себе сенатора - его статную фигуру и любезное обхождение.
"What a fine man he is!" she said. "He has a good heart."	- Что за человек! - сказала она. - Какое у него доброе сердце!
Frequently throughout the evening and the next day Mrs. Gerhardt commented upon this wonderful treasure-trove, repeating again and again how good he must be or how large must be his heart.	В этот вечер и на другой день миссис Герхардт только и говорила, что об этом сказочном богаче, о том, какой он, без сомнения, добрый и великодушный.
When it came to washing his clothes she almost rubbed them to pieces, feeling that whatever she did she could scarcely do enough.	Когда дело дошло до стирки, она терла его белье чуть не до дыр, чувствуя, что, как бы она ни старалась, все будет мало.
Gerhardt was not to know.	Сам Герхардт ни о чем не должен знать.
He had such stern views about accepting money without earning it that even in their distress, she would have experienced some difficulty in getting him to take it.	Он человек таких строгих правил, что, как ни велика нужда, жене было бы нелегко убедить его взять лишние деньги, которые ими не заработаны.
Consequently she said nothing, but used it to buy bread and meat, and going as it did such a little way, the sudden windfall was never noticed.	Поэтому она ничего не сказала, а просто стала покупать на эти деньги хлеб и мясо - совсем понемногу, чтобы неожиданное богатство так и осталось незамеченным.
Jennie, from now on, reflected this attitude toward the Senator, and, feeling so grateful toward him, she began to talk more freely.	Отношение матери к сенатору передалось и Дженни, и, бесконечно благодарная ему, она стала разговаривать с ним проще и принужденнее.
They came to be on such good terms that he gave her a little leather picture-case from his dresser which he had observed her admiring.	У них установились настолько хорошие отношения, что, заметив, как понравилась Дженни маленькая кожаная рамка для фотографий, стоявшая на туалетном столе, Брэндер подарил ей эту вещицу.
Every time she came he found excuse to detain her, and soon discovered that, for all her soft girlishness, there lay deep-seated in her a conscious deprecation of poverty and a shame of having to own any need.	Всякий раз, как Дженни приходила к нему, он под каким-нибудь предлогом задерживал ее и скоро понял, что эту юную, кроткую девушку до глубины души оскорбляет нужда, в которой ей приходится жить, и что она стыдится своей бедности.
He honestly admired her for this, and, seeing that her clothes were poor and her shoes worn, he began to wonder how he could help her without offending.	Это искренне восхищало его, и он, глядя на ее жалкое платье и изношенные башмаки, спрашивал себя, как бы ей помочь, не обидев.
Not infrequently he thought to follow her some evening, and see for himself what the condition of the family might be.	Нередко он подумывал о том, чтобы как-нибудь вечером пойти за нею и самому посмотреть, в каких условиях живет ее семья.
He was a United States Senator, however. The neighborhood they lived in must be very poor.	Но ведь он как-никак член сената Соединенных Штатов, а эти люди, должно быть, ютятся где-нибудь на убогой окраине.

He stopped to consider, and for the time the counsels of prudence prevailed. Consequently the contemplated visit was put off.	И он отбросил эту мысль благоразумие на время взяло верх, и задуманный визит был отложен.
Early in December Senator Brander returned to Washington for three weeks, and both Mrs. Gerhardt and Jennie were surprised to learn one day that he had gone.	В начале декабря сенатор Брэндер на три недели вернулся в Вашингтон, и в один прекрасный день миссис Герхардт и Дженни с удивлением узнали, что он уехал.
Never had he given them less than two dollars a week for his washing, and several times it had been five.	Он платил им за стирку не меньше двух долларов в неделю, а иногда и пять.
He had not realized, perhaps, what a breach his absence would make in their finances.	Быть может, он не представлял себе, какую брешь в их бюджете пробьет его отъезд.
But there was nothing to do about it; they managed to pinch along.	Но делать было нечего, и им пришлось кое-как сводить концы с концами.
Gerhardt, now better, searched for work at the various mills, and finding nothing, procured a saw-buck and saw, and going from door to door, sought for the privilege of sawing wood.	Сам Герхардт теперь чувствовал себя лучше; обойдя немало фабрик в тщетных поисках работы, он обзавелся козлами и пилой и ходил из дома в дом, предлагая напилить дров.
There was not a great deal of this to do, but he managed, by the most earnest labor to earn two, and sometimes three, dollars a week.	Работы было немного, но, не щадя сил, он все же ухитрялся заработать два, а иногда и три доллара в неделю.
This added to what his wife earned and what Sebastian gave was enough to keep bread in their mouths, but scarcely more.	Этих денег вместе с заработком жены и тем, что давал Себастьян, хватало на хлеб - но и только.
It was at the opening of the joyous Christmas-time that the bitterness of their poverty affected them most.	Наступала веселая пора рождества, и нужда казалась Герхардтам особенно горькой.
The Germans love to make a great display at Christmas.	Немцы любят справлять рождество с большой торжественностью.
It is the one season of the year when the fullness of their large family affection manifests itself.	В эти дни всего нагляднее проявляется сила их родительских чувств.
Warm in the appreciation of the joys of childhood, they love to see the little ones enjoy their toys and games.	Они высоко ценят радости детства и стараются, чтобы малыши всласть натешились забавами и игрушками.
Father Gerhardt at his saw-buck during the weeks before Christmas thought of this very often.	Перед рождеством, работая пилой, Герхардт-отец немало думал обо всем этом.
What would little Veronica not deserve after her long illness!	Как бы ему хотелось порадовать и побаловать подарками маленькую Веронику - ведь она так долго была больна!
How he would have liked to give each of the children a stout pair of shoes, the boys a warm cap, the girls a pretty hood.	Как бы он хотел подарить всем детям по паре крепких башмаков и сыновьям теплые шапки, а дочкам нарядные капоры.
Toys and games and candy they always had had before.	В прошлые годы они всегда получали на рождество игрушки и сласти.
He hated to think of the snow-covered Christmas morning and no table richly piled with what their young hearts would most desire.	Ему горько было думать, что настанет снежное утро праздника, а стол не будет щедро заставлен всем, чего так хочется детям.

As for Mrs. Gerhardt, one could better imagine than describe her feelings.	Что до миссис Г ерхардт, ее чувства легче вообразить, чем описать.
She felt so keenly about it that she could hardly bring herself to speak of the dreaded hour to her husband.	Она так болезненно переживала все это, что просто не в силах была заговорить с мужем о близящемся роковом дне.
She had managed to lay aside three dollars in the hope of getting enough to buy a ton of coal, and so put an end to poor George's daily pilgrimage to the coal yard, but now as the Christmas week drew near she decided to use it for gifts.	В надежде сэкономить деньги на покупку тонны угля и избавить злополучного Джорджа от ежедневного паломничества на угольный склад, она ухитрилась отложить три доллара - и вот теперь решила потратить эти деньги на рождественские подарки.
Father Gerhardt was also secreting two dollars without the knowledge of his wife, thinking that on Christmas Eve he could produce it at a critical moment, and so relieve her maternal anxiety.	Г ерхардт-отец тоже потихоньку сберег два доллара, рассчитывая в сочельник, в критическую минуту, их выложить и хоть немного успокоить и порадовать жену.
When the actual time arrived, however, there was very little to be said for the comfort that they got out of the occasion.	Но когда наступил сочельник, эти жалкие пять долларов оказались очень слабым утешением.
The whole city was rife with Christmas atmosphere.	В городе царила праздничная суета.
Grocery stores and meat markets were strung with holly.	Бакалейные магазины были разукрашены остролистом.
The toy shops and candy stores were radiant with fine displays of everything that a self-respecting Santa Claus should have about him.	Магазины игрушек и кондитерские ослепляли своим великолепием: тут было все, что только может понадобиться уважающему себя Санта-Клаусу.
Both parents and children observed it all-the former with serious thoughts of need and anxiety, the latter with wild fancy and only partially suppressed longings.	И родители и дети смотрели на витрины - одни с тоскливым сознанием своей горькой нужды, другие - с неистовым восторгом и едва сдерживаемой жаждой обладать этими сокровищами.
Frequently had Gerhardt said in their presence: "Kriss Kringle is very poor this year. He hasn't so very much to give."	Герхардт не раз говорил при детях: -Санта-Клаус в этом году очень беден. Он не может принести много подарков.
But no child, however poverty-stricken, could be made to believe this.	Но, ребенка, даже самого бедного, не заставишь в это поверить.
Every time after so saying he looked into their eyes, but in spite of the warning, expectation flamed in them undiminished.	Всякий раз отец видел, что, несмотря на его предупреждения, глаза детей горят все тем же радостным ожиданием.
Christmas coming on Tuesday, the Monday before there was no school.	Рождество приходилось на вторник, и накануне, в понедельник, в школе не было занятий.
Before going to the hotel Mrs. Gerhardt had cautioned George that he must bring enough coal from the yards to last over Christmas day.	Уходя в отель, миссис Герхардт посоветовала Джорджу набрать побольше угля, чтобы хватило на завтрашний день.
The latter went at once with his two younger sisters, but there being a dearth of good picking, it took them a long time to fill their baskets, and by night they had gathered only a scanty supply.	Джордж сейчас же отправился в депо, взяв с собою двух младших сестер, но угля было мало, им не скоро удалось наполнить свои корзинки, и к вечеру у них оказался лишь очень скудный запас.

"Did you go for the coal?" asked Mrs. Gerhardt the first thing when she returned from the hotel that evening.	- Ты ходил за углем? - первым делом спросила миссис Г ерхардт, когда она в тот вечер вернулась из отеля.
"Yes," said George.	- Ходил, - ответил Джордж.
"Did you get enough for to-morrow?"	- На завтра хватит?
"Yes," he replied, "I guess so."	- По-моему, хватит.
"Well, now, I'll go and look," she replied.	- Пойдем-ка, я посмотрю.
Taking the lamp, they went out into the woodshed where the coal was deposited.	И, взяв лампу, они вышли в сарай, где был сложен уголь.
"Oh, my!" she exclaimed when she saw it; "why, that isn't near enough.	- О господи! - воскликнула миссис Герхардт. - Да тут совсем мало!
You must go right off and get some more."	Пойди сейчас же и принеси еще.
"Oh," said George, pouting his lips, "I don't want to go. Let Bass go."	- Ну вот, - протянул Джордж, надув губы. - Я уже ходил, пускай теперь Басс идет.
Bass, who had returned promptly at a quarter-past six, was already busy in the back bedroom washing and dressing preparatory to going down-town.	Басс пришел с работы ровно в четверть седьмого и сейчас мылся и одевался, собираясь в город.
"No," said Mrs. Gerhardt. "Bass has worked hard all day. You must go."	- Нет, - сказала миссис Герхардт. - Басс работал целый день. Ты должен пойти сам.
"I don't want to," pouted George.	- Мне неохота, - проворчал Джордж.
"All right," said Mrs. Gerhardt, "maybe to-morrow you'll be without a fire, and then what?"	- Очень хорошо, - сказала миссис Герхардт. - А если завтра нечем будет топить, тогда что?
They went back to the house, but George's conscience was too troubled to allow him to consider the case as closed.	Они вернулись в дом, но самолюбие Джорджа было слишком сильно задето, чтобы он мог считать вопрос решенным.
"Bass, you come, too," he called to his elder brother when he was inside.	- Басс, ты тоже иди, - еще с порога крикнул он старшему брату.
"Go where?" said Bass.	- Куда это?
"To get some coal."	- За углем.
"No," said the former, "I guess not. What do you take me for?"	- Вот еще, - ответил Басс. - За кого ты меня принимаешь?
"Well, then, I'll not," said George, with an obstinate jerk of his head.	- Ну, тогда и я не пойду, - упрямо тряхнув головой, сказал Джордж.
"Why didn't you get it up this afternoon?" questioned his brother sharply; "you've had all day to do it."	- А почему ты сегодня не набрал угля? - резко спросил брат. - У тебя был на это целый день.
"Aw, I did try," said George. "We couldn't find enough. I can't get any when there ain't any, can I?"	- Да-а, я собирал, - сказал Джордж. - Только угля было очень мало. Где же я его возьму, раз его нет?
"I guess you didn't try very hard," said the dandy.	- Наверное, плохо собирал, надо было постараться получше.

"What's the matter now?" asked Jennie, who, coming in after having stopped at the grocer's for her mother, saw George with a solemn pout on his face.	- В чем дело? - спросила Дженни; она вернулась позже матери, так как по дороге заходила в лавку, и теперь, едва переступив порог, сразу заметила надутое лицо Джорджа.
"Oh, Bass won't go with me to get any coal?"	- Басс не хочет идти со мной за углем.
"Didn't you get any this afternoon?"	- А разве ты днем ничего не набрал?
"Yes," said George, "but ma says I didn't get enough."	- Набрал, да мама говорит - мало.
"I'll go with you," said his sister.	- Я пойду с тобой, - сказала сестра.
"Bass, will you come along?"	- Пойдешь с нами, Басс?
"No," said the young man, indifferently, "I won't." He was adjusting his necktie and felt irritated.	- Нет, холодно ответил молодой франт; он завязывал галстук и злился, что ему мешают.
"There ain't any," said George, "unless we get it off the cars.	- Да там и нет угля, - сказал Джордж. - Разве что с платформы скинем.
There wasn't any cars where I was."	А когда я ходил, так и платформ с углем не было.
"There are, too," exclaimed Bass.	- Уж наверно были! - воскликнул Басс.
"There ain't," said George.	- Не было, - повторил Джордж.
"Oh, don't quarrel," said Jennie.	- Пожалуйста, не спорь, - сказала Дженни.
"Get the baskets and let's go right now before it gets too late."	- Бери корзинки и пойдем, а то будет поздно.
The other children, who had a fondness for their big sister, got out the implements of supply-Veronica a basket, Martha and William buckets, and George, a big clothes-basket, which he and Jennie were to fill and carry between them.	Другие дети, очень любившие старшую сестру, тоже собрались идти с нею: Вероника взяла корзиночку, Марта и Уильям - ведра, Джордж -большую корзину для белья, которую им с Дженни предстояло наполнить и тащить вдвоем.
Bass, moved by his sister's willingness and the little regard he still maintained for her, now made a suggestion.	И тут Басс, тронутый готовностью сестры поправить дело и все еще сохранявший к ней какие-то братские чувства, предложил:
"I'll tell you what you do, Jen," he said. "You go over there with the kids to Eighth Street and wait around those cars. I'll be along in a minute. When I come by don't any of you pretend to know me. Just you say,	- Вот что, Джен. Ты иди с малышами к Восьмой улице и обожди у платформы. Я тоже там буду. Только, когда я подойду, чтоб никто из вас и виду не подал, что вы меня знаете. Просто скажите:
'Mister, won't you please throw us some coal down?' and then I'll get up on the cars and pitch off enough to fill the baskets.	"Мистер, сбросьте нам, пожалуйста, немножко угля!" Я залезу на платформу и сброшу сколько надо.
D'ye understand?"	Поняли?
"All right," said Jennie, very much pleased.	- Хорошо, - сказала Дженни, очень довольная.
Out into the snowy night they went, and made their way to the railroad tracks.	Они вышли из дому в снежную вечернюю мглу и направились к железной дороге.
At the intersection of the street and the broad railroad yard were many heavily laden cars of bituminous coal newly backed in.	Там, где улицу пересекали широкие подъездные пути товарной станции, стоял недавно прибывший состав, груженный углем.
All of the children gathered within the shadow of one.	Дети укрылись в тени одного из вагонов.

While they were standing there, waiting the arrival of their brother, the Washington Special arrived, a long, fine train with several of the new style drawing-room cars, the big plate-glass windows shining and the passengers looking out from the depths of their comfortable chairs.	Пока они стояли, дожидаясь старшего брата, пришел вашингтонский скорый - великолепный длинный экспресс с несколькими спальными вагонами новейшего образца; сверкали большие зеркальные окна, за ними виднелись пассажиры, утонувшие в мягких, удобных креслах.
The children instinctively drew back as it thundered past.	Дети невольно отпрянули, когда поезд с громом проносился мимо.
"Oh, wasn't it long?" said George.	- Какой длинный! - сказал Джордж.
"Wouldn't I like to be a brakeman, though," sighed William.	- Вот бы мне быть кондуктором в таком поезде! -вздохнул Уильям.
Jennie, alone, kept silent, but to her particularly the suggestion of travel and comfort had appealed.	Одна Дженни промолчала, но мысль о дальних путешествиях, о роскоши взволновала ее больше всех.
How beautiful life must be for the rich!	Как прекрасна, должно быть, жизнь богатых людей!
Sebastian now appeared in the distance, a mannish spring in his stride, and with every evidence that he took himself seriously.	Вдалеке показался Себастьян; у него была энергичная, мужественная походка, и все в нем выдавало человека, который знает себе цену.
He was of that peculiar stubbornness and determination that had the children failed to carry out his plan of procedure he would have gone deliberately by and refused to help them at all.	Он был необычайно упрям и решителен, и если бы дети не исполнили в точности его наставления, он прошел бы мимо, даже не подумав им помочь.
Martha, however, took the situation as it needed to be taken, and piped out childishly,	Однако Марта отнеслась к делу с должной серьезностью и пропищала, как было велено:
"Mister, won't you please throw us down some coal?"	"Мистер, сбросьте нам, пожалуйста, немножко угля!"
Sebastian stopped abruptly, and looking sharply at them as though he were really a stranger, exclaimed,	Себастьян резко остановился, посмотрел на них, как на чужих, и со словами;
"Why, certainly," and proceeded to climb up on the car, from whence he cast down with remarkable celerity more than enough chunks to fill their baskets.	"Что ж, можно!" - взобрался на платформу и с удивительным проворством сбросил столько угля, что с избытком хватило на все корзины.
Then as though not caring to linger any longer amid such plebeian company, he hastened across the network of tracks and was lost to view.	Потом, словно не желая задерживаться в столь недостойном обществе, он поспешно перешел через рельсы и скрылся из виду.
On their way home they encountered another gentleman, this time a real one, with high hat and distinguished cape coat, whom Jennie immediately recognized.	На обратном пути они встретили еще одного джентльмена, на сей раз настоящего, в цилиндре и великолепном плаще; Дженни его тотчас узнала.
This was the honorable Senator himself, newly returned from Washington, and anticipating a very unprofitable Christmas.	Это был не кто иной, как сенатор Брэндер, только что вернувшийся из Вашингтона и не ожидавший от праздника ничего хорошего.
He had arrived upon the express which had enlisted the attention of the children, and was carrying his light grip for the pleasure of it to the hotel.	Он приехал тем самым экспрессом, который привлек внимание детей, и, желая немного пройтись, налегке, с небольшим саквояжем в руках, направлялся в отель.
As he passed he thought that he recognized Jennie.	И вдруг ему показалось, что он увидел Дженни.

"Is that you, Jennie?" he said, and paused to be more certain.	- Это вы, Дженни? - окликнул он ее, замедляя шаг, чтобы вглядеться.
The latter, who had discovered him even more quickly than he had her, exclaimed, "Oh, there is Mr. Brander!" Then, dropping her end of the basket, with a caution to the children to take it right home, she hurried away in the opposite direction.	Дженни, узнавшая его еще раньше, вскрикнула; "Ой, это мистер Брэндер!" - и, отпустив ручку корзины, велела младшим скорее нести уголь домой, а сама побежала в противоположную сторону.
The Senator followed, vainly calling three or four times "Jennie! Jennie!"	Сенатор Брэндер пошел за нею и несколько раз звал; "Дженни! Дженни!" - но напрасно.
Losing hope of overtaking her, and suddenly recognizing, and thereupon respecting, her simple, girlish shame, he stopped, and turning back, decided to follow the children.	Потеряв надежду догнать девушку и вдруг поняв, что заставило ее убежать, он решил не смущать ее, повернулся и пошел за детьми.
Again he felt that same sensation which he seemed always to get from this girl-the far cry between her estate and his.	И снова, как всегда при встречах с этой девушкой, он ощутил всю пропасть между своим и ее положением.
It was something to be a Senator to-night, here where these children were picking coal.	Вот он - сенатор, а эти дети подбирают на рельсах уголь.
What could the joyous holiday of the morrow hold for them?	Какие радости принесет им завтрашний праздник?
He tramped along sympathetically, an honest lightness coming into his step, and soon he saw them enter the gateway of the low cottage.	Полный сочувствия, он с наилучшими намерениями шел за ними и вскоре увидел, как они вошли в калитку и скрылись в убогом домишке.
Crossing the street, he stood in the weak shade of the snow-laden trees.	Сенатор пересек улицу и стал в негустой тени осыпанных снегом деревьев.
The light was burning with a yellow glow in a rear window.	Из окна, выходившего во двор, падал желтый свет.
All about was the white snow.	Все вокруг было покрыто снегом.
In the woodshed he could hear the voices of the children, and once he thought he detected the form of Mrs. Gerhardt.	Из сарая доносились голоса детей, и раз Брэндеру показалось, что он разглядел миссис Герхардт.
After a time another form came shadow-like through the side gate.	Немного погодя какая-то тень проскользнула в калитку.
He knew who it was.	Он узнал ее.
It touched him to the quick, and he bit his lip sharply to suppress any further show of emotion.	Сердце его забилось, и, сдерживая волнение, он прикусил губу.
Then he turned vigorously on his heel and walked away.	Потом круто повернулся и зашагал прочь.
The chief grocery of the city was conducted by one Manning, a stanch adherent of Brander, and one who felt honored by the Senator's acquaintance.	Крупнейшим бакалейным торговцем в городе был некто Мэннинг, стойкий приверженец Брэндера, очень гордившийся своим знакомством с сенатором.
To him at his busy desk came the Senator this same night.	К нему-то и явился в этот вечер сенатор Брэндер и застал его за конторкой, поглощенного делами.

"Manning," he said, "could I get you to undertake a little work for me this evening?"	- Мэннинг, - сказал он, - не можете ли вы сегодня же выполнить одно мое поручение?
"Why, certainly, Senator, certainly," said the grocery-man. "When did you get back? Glad to see you. Certainly."	- Ну, конечно, сенатор, конечно! - сказал бакалейщик. - Когда вы вернулись? Очень рад вас видеть. Я к вашим услугам.
"I want you to get everything together that would make a nice Christmas for a family of eight-father and mother and six children-Christmas tree, groceries, toys-you know what I mean."	- Подберите все, что нужно для праздника семье в восемь человек - отец, мать и шестеро детей: елку, угощения, игрушки... словом вы понимаете.
"Certainly, certainly, Senator."	- Конечно, конечно, сенатор.
"Never mind the cost now. Send plenty of everything. I'll give you the address," and he picked up a note-book to write it.	- С расходами не считайтесь. Пошлите всего вдоволь. Я дам вам адрес. - И он вынул записную книжку.
"Why, I'll be delighted, Senator," went on Mr. Manning, rather affected himself. "I'll be delighted. You always were generous."	- С удовольствием все сделаю сенатор, -продолжал Мэннинг. - С величайшим удовольствием. Вы всегда были великодушны.
"Here you are, Manning," said the Senator, grimly, from the mere necessity of preserving his senatorial dignity.	- Хорошо, хорошо, Мэннинг, - сказал сенатор и нахмурился, чтобы сохранить свое достоинство государственного мужа.
"Send everything at once, and the bill to me."	- Отправьте все немедленно, а счет пришлите мне.
"I'll be delighted," was all the astonished and approving grocery-man could say.	- С величайшим удовольствием, - только и мог сказать обрадованный торговец.
The Senator passed out, but remembering the old people, visited a clothier and shoe man, and, finding that he could only guess at what sizes might be required, ordered the several articles with the privilege of exchange.	Сенатор вышел на улицу, но, вспомнив о стариках Герхардтах, зашел еще в магазин обуви и готового платья и, сообразив, что понятия не имеет, каких размеров нужны вещи, заказал кое-что с правом обменять покупки.
When his labors were over, he returned to his room.	Покончив с этим, он вернулся к себе.
"Carrying coal," he thought, over and over. "Really, it was very thoughtless in me. I mustn't forget them any more."	"Подбирают уголь... - снова думал он. - До чего же я был невнимателен. Впредь не следует забывать о них".
CHAPTER IV	Глава IV
The desire to flee which Jennie experienced upon seeing the Senator again was attributable to what she considered the disgrace of her position.	Желание убежать, которое охватило Дженни при виде сенатора, объяснялось тем, что она считала свое положение унизительным.
She was ashamed to think that he, who thought so well of her, should discover her doing so common a thing.	Ведь сенатор о ней хорошего мнения, какой стыд, что он застиг ее за столь низменным занятием!
Girl-like, she was inclined to imagine that his interest in her depended upon something else than her mere personality.	Она наивно воображала, что его интерес к ней вызван чем угодно, только не ею самой.
When she reached home Mrs. Gerhardt had heard of her flight from the other children.	Когда она вернулась домой, дети уже рассказали матери о ее бегстве.
"What was the matter with you, anyhow?" asked George, when she came in.	- Что это с тобой случилось? - спросил Джордж, когда она вошла в комнату.

"Oh, nothing," she answered, but immediately turned to her mother and said, "Mr. Brander came by and saw us."	- Да ничего, - ответила она, но тут же объяснила матери: - Мистер Брэндер проходил мимо и увидел нас.
"Oh, did he?" softly exclaimed her mother. "He's back then.	- Вот как? - негромко воскликнула миссис Герхардт. - Стало быть, он вернулся.
What made you run, though, you foolish girl?"	Но почему же ты убежала, глупенькая?
"Well, I didn't want him to see me."	- Просто мне не хотелось, чтобы он меня видел.
"Well, maybe he didn't know you, anyhow," she said, with a certain sympathy for her daughter's predicament.	- Ну, может, он тебя и не узнал, - сказала мать не без сочувствия.
"Oh yes, he did, too," whispered Jennie. "He called after me three or four times."	- Да нет, узнал, - прошептала Дженни. - Он меня раза три окликнул.
Mrs. Gerhardt shook her head.	Миссис Герхардт покачала головой.
"What is it?" said Gerhardt, who had been hearing the conversation from the adjoining room, and now came out.	- Что случилось? - спросил Герхардт, услышав разговор и выходя из соседней комнаты.
"Oh, nothing," said the mother, who hated to explain the significance which the Senator's personality had come to have in their lives.	- Ничего, - ответила жена, которой вовсе не хотелось объяснять, какую большую роль сенатор стал играть в их жизни.
"A man frightened them when they were bringing the coal."	- Какой-то человек напугал их, когда они несли уголь.
The arrival of the Christmas presents later in the evening threw the household into an uproar of excitement.	Позже в тот же вечер прибыли рождественские подарки и повергли все семейство в необычайное волнение.
Neither Gerhardt nor the mother could believe their eyes when a grocery wagon halted in front of their cottage and a lusty clerk began to carry in the gifts.	Герхардт и его жена не могли поверить своим глазам, когда фургон бакалейщика остановился у их дверей и рассыльный, здоровый малый, стал перетаскивать в дом пакеты.
After failing to persuade the clerk that he had made a mistake, the large assortment of good things was looked over with very human glee.	После безуспешных попыток убедить рассыльного, что он ошибся, Герхардты с вполне понятной радостью стали рассматривать всю эту благодать.
"Just you never mind," was the clerk's authoritative words. "I know what I'm about.	- Да вы не беспокойтесь, - уверенно сказал рассыльный. - Уж я знаю, что делаю.
Gerhardt, isn't it? Well, you're the people."	Ваша фамилия Герхардт, верно? Ну вот, это вам и есть.
Mrs. Gerhardt moved about, rubbing her hands in her excitement, and giving vent to an occasional "Well, isn't that nice now!"	Миссис Герхардт не могла усидеть на месте и, взволнованно потирая руки, повторяла: - Ну, разве не чудесно!
Gerhardt himself was melted at the thought of the generosity of the unknown benefactor, and was inclined to lay it all to the goodness of a great local mill owner, who knew him and wished him well.	Сам Г ерхардт расчувствовался при мысли о щедрости неведомого благодетеля и склонен был приписать случившееся доброте крупного местного фабриканта, у которого он когда-то служил и который неплохо к нему относился.

Mrs. Gerhardt tearfully suspected the source, but said nothing.	Миссис Г ерхардт подозревала истинный источник неожиданной радости и была тронута до слез, но промолчала.
Jennie knew, by instinct, the author of it all.	Дженни же сразу догадалась, чьих это рук дело.
The afternoon of the day after Christmas Brander encountered the mother in the hotel, Jennie having been left at home to look after the house.	На второй день рождества Брэндер встретился в отеле с миссис Герхардт - Дженни осталась дома присматривать за хозяйством.
"How do you do, Mrs. Gerhardt," he exclaimed genially extending his hand.	- Как поживаете, миссис Герхардт? - приветливо воскликнул он, протягивая руку.
"How did you enjoy your Christmas?"	- Как встретили праздник?
Poor Mrs. Gerhardt took it nervously; her eyes filled rapidly with tears.	Бедная миссис Герхардт робко пожала его руку; глаза ее мгновенно наполнились слезами.
"There, there," he said, patting her on the shoulder.	- Ну-ну, - сказал он, похлопывая ее по плечу.
"Don't cry.	- Не надо плакать.
You mustn't forget to get my laundry to-day."	И не забудьте взять у меня белье в стирку.
"Oh no, sir," she returned, and would have said more had he not walked away.	- Не забуду, сэр! - ответила она и хотела еще что-то сказать, но он уже отошел.
From this on, Gerhardt heard continually of the fine Senator at the hotel, how pleasant he was, and how much he paid for his washing.	Теперь Герхардт постоянно слышал об удивительном сенаторе из отеля, о том какой он любезный и как много платит за стирку.
With the simplicity of a German workingman, he was easily persuaded that Mr. Brander must be a very great and a very good man.	Простодушный труженик легко поверил, что мистер Брэндер - добрейший и благороднейший человек.
Jennie, whose feelings needed no encouragement in this direction, was more than ever prejudiced in his favor.	Дженни и сама думала так же и все больше восхищалась сенатором.
There was developing in her that perfection of womanhood, the full mold of form, which could not help but attract any man.	Она становилась так женственна, так хороша собой, что никто не мог равнодушно пройти мимо.
Already she was well built, and tall for a girl.	Она была высокая, великолепно сложена.
Had she been dressed in the trailing skirts of a woman of fashion she would have made a fitting companion for a man the height of the Senator.	В длинном платье, в наряде светской женщины она была бы прекрасной парой для такого представительного мужчины, как сенатор.
Her eyes were wondrously clear and bright, her skin fair, and her teeth white and even.	У нее были удивительно ясные, живые глаза, чудесный цвет лица, ровные, белые зубы.
She was clever, too, in a sensible way, and by no means deficient in observation.	И при том она была умна, чутка и очень наблюдательна.
All that she lacked was training and the assurance of which the knowledge of utter dependency despoils one.	Ей недоставало только воспитания и уверенности, которой никогда не бывает у человека, сознающего свое зависимое, подчиненное положение.
But the carrying of washing and the compulsion to acknowledge almost anything as a favor put her at a disadvantage.	Необходимость заниматься стиркой, разносить белье и принимать всякую малость как благодеяние связывала ее.

Nowadays when she came to the hotel upon her semi-weekly errand Senator Brander took her presence with easy grace, and to this she responded.	Теперь она дважды в неделю приходила в отель; сенатор Брэндер держался с нею приветливо и непринужденно, и она отвечала ему тем же.
He often gave her little presents for herself, or for her brothers and sisters, and he talked to her so unaffectedly that finally the overawing sense of the great difference between them was brushed away, and she looked upon him more as a generous friend than as a distinguished Senator.	Он часто делал небольшие подарки ей, ее сестрам и братьям и всегда говорил с нею так просто и искренне, что под конец ощущение разделяющей их пропасти исчезло, и она стала видеть в нем не столько важного сенатора, сколько великодушного друга.
He asked her once how she would like to go to a seminary, thinking all the while how attractive she would be when she came out.	Однажды он спросил, не хочет ли она учиться, думая при этом, что образование сделало бы ее еще привлекательней.
Finally, one evening, he called her to his side.	Наконец как-то вечером он подозвал ее:
"Come over here, Jennie," he said, "and stand by me."	- Идите-ка сюда поближе, Дженни.
She came, and, moved by a sudden impulse, he took her hand.	Она подошла, и он вдруг взял ее за руку.
"Well, Jennie," he said, studying her face in a quizzical, interrogative way, "what do you think of me, anyhow?"	- Ну-ка, Дженни, - сказал он, весело и пытливо глядя ей в лицо, - скажите, что вы обо мне думаете?
"Oh," she answered, looking consciously away, "I don't know. What makes you ask me that?"	- Не знаю, - ответила она, застенчиво отводя глаза.- А почему вы спрашиваете?
"Oh yes, you do," he returned.	- Нет, знаете, - возразил он.
"You have some opinion of me.	- Есть же у вас какое-то мнение обо мне.
Tell me now, what is it?"	Вот и скажите, какое?
"No, I haven't," she said, innocently.	- Никакого нет, - простодушно ответила она.
"Oh yes, you have," he went on, pleasantly, interested by her transparent evasiveness.	- Нет, есть - повторил он; ее явная уклончивость забавляла его и вызывала любопытство.
"You must think something of me. Now, what is it?"	- Должны же вы что-нибудь обо мне думать. Что же?
"Do you mean do I like you?" she asked, frankly, looking down at the big mop of black hair well streaked with gray which hung about his forehead, and gave an almost lionine cast to his fine face.	- Вы спрашиваете, нравитесь ли вы мне, да? -бесхитростно спросила Дженни, глядя сверху на львиную гриву черных с проседью волос, благодаря которой красивое лицо сенатора казалось почти величественным.
"Well, yes," he said, with a sense of disappointment.	- Да, - ответил он, немного разочарованный.
She was barren of the art of the coquette.	Ей не хватало умения кокетничать.
"Why, of course I like you," she replied, prettily.	- Ну, конечно, вы мне нравитесь, - с милой улыбкой сказала она.
"Haven't you ever thought anything else about me?" he went on.	- И вы никогда больше ничего не думали обо мне?
"I think you're very kind," she went on, even more bashfully; she realized now that he was still holding her hand.	- Я думаю, что вы очень добрый, - ответила Дженни, робея еще больше; она только теперь заметила, что он все еще держит ее руку.
"Is that all?" he asked.	- И это все? - спросил он.

"Well," she said, with fluttering eyelids, "isn't that enough?"	- Разве этого мало? - сказала она, и ресницы ее дрогнули.
He looked at her, and the playful, companionable directness of her answering gaze thrilled him through and through.	Сенатор смотрел на девушку, и ее ответный взгляд - веселый, дружески-прямой - глубоко волновал его.
He studied her face in silence while she turned and twisted, feeling, but scarcely understanding, the deep import of his scrutiny.	Он молча изучал ее лицо, а она отвернулась и поежилась, чувствуя, хотя едва ли понимая все значение этого испытывающего взгляда.
"Well," he said at last, "I think you're a fine girl.	- Ну, а я думаю, - сказал он наконец, - что вы замечательная девушка.
Don't you think I'm a pretty nice man?"	А вам не кажется, что я очень милый человек?
"Yes," said Jennie, promptly.	- Кажется, - без запинки ответила Дженни.
He leaned back in his chair and laughed at the unconscious drollery of her reply.	Сенатор откинулся в кресле и рассмеялся - так забавно это у него получилось.
She looked at him curiously, and smiled.	Она с любопытством посмотрела на него и улыбнулась.
"What made you laugh?" she inquired.	- Чему вы смеетесь? - спросила она.
"Oh, your answer" he returned. "I really ought not to laugh, though.	- Вашему ответу. Хотя мне не следовало бы смеяться.
You don't appreciate me in the least.	Вы меня ни капельки не цените.
I don't believe you like me at all."	Наверно, я вам совсем не нравлюсь.
"But I do, though," she replied, earnestly. "I think you're so good."	- Нет, нравитесь, - серьезно ответила она. - Вы такой хороший.
Her eyes showed very plainly that she felt what she was saying.	По ее глазам было ясно, что она говорит от души.
"Well," he said, drawing her gently down to him; then, at the same instant, he pressed his lips to her cheek.	- Так, - сказал он, мягко притянул девушку к себе и поцеловал в щеку.
"Oh!" she cried, straightening up, at once startled and frightened.	Дженни ахнула и выпрямилась, изумленная и испуганная.
It was a new note in their relationship.	Это было нечто новое в их отношениях.
The senatorial quality vanished in an instant.	Расстояние между Дженни и государственным деятелем мгновенно исчезло.
She recognized in him something that she had not felt before.	Она увидела в нем то, чего прежде не замечала.
He seemed younger, too.	Он сразу показался ей моложе.
She was a woman to him, and he was playing the part of a lover.	Он относится к ней как к женщине, он в нее влюблен.
She hesitated, but not knowing just what to do, did nothing at all.	Она не знала, что делать, как себя держать.
"Well," he said, "did I frighten you?"	- Я испугал вас? - сказал он.

She looked at him, but moved by her underlying respect for this great man, she said, with a smile,	Она посмотрела на этого человека, которого привыкла глубоко уважать, и с улыбкой ответила только:
"Yes, you did."	- Да, испугали.
"I did it because I like you so much."	- Это потому, что вы мне очень нравитесь.
She meditated upon this a moment, and then said,	Подумав минуту, Дженни сказала:
"I think I'd better be going."	- Мне надо идти.
"Now then," he pleaded, "are you going to run away because of that?"	- Ну вот, - жалобно сказал Брэндер, - неужели вы из-за этого убегаете?
"No," she said, moved by a curious feeling of ingratitude; "but I ought to be going.	- Нет, - ответила она, почему-то чувствуя себя неблагодарной, - но мне пора.
They'll be wondering where I am."	Дома будут беспокоиться.
"You're sure you're not angry about it?"	- А вы не сердитесь на меня?
"No," she replied, and with more of a womanly air than she had ever shown before.	- Нет, - сказала она чуть кокетливо, чего прежде никогда не бывало.
It was a novel experience to be in so authoritative a position. It was so remarkable that it was somewhat confusing to both of them.	Она почувствовала свою власть над ним, и это было так ново, так удивительно, что оба они почему-то смутились.
"You're my girl, anyhow," the Senator said, rising.	- Как бы то ни было, вы теперь моя, - сказал сенатор, вставая.
"I'm going to take care of you in the future."	- Отныне я буду заботиться о вас.
Jennie heard this, and it pleased her.	Дженни приятно было это слышать.
He was so well fitted, she thought, to do wondrous things; he was nothing less than a veritable magician.	"Ему впору творить чудеса, - подумала она, - он настоящий волшебник".
She looked about her and the thought of coming into such a life and such an atmosphere was heavenly.	Она оглянулась, и при мысли, что перед нею открывается такая новая, удивительная жизнь, у нее закружилась голова от радости.
Not that she fully understood his meaning, however.	Не то, чтобы она вполне поняла, что он хотел сказать.
He meant to be good and generous, and to give her fine things.	Наверно, он будет добр и великодушен, будет дарить ей прекрасные вещи.
Naturally she was happy.	Понятно, она была счастлива.
She took up the package that she had come for, not seeing or feeling the incongruity of her position, while he felt it as a direct reproof.	Она взяла сверток с бельем, за которым пришла, не замечая и не чувствуя несообразности своего положения, а для Брэндера это было горьким упреком.
"She ought not to carry that," he thought.	"Она не должна разносить белье", - подумал он.
A great wave of sympathy swept over him.	Нежность и сочувствие поднялись в нем горячей волной.
He took her cheeks between his hands, this time in a superior and more generous way.	Он взял ее лицо в ладони, на этот раз как добрый покровитель.
"Never mind, little girl," he said.	- Ничего, девочка, - сказал он.

"You won't have to do this always.	- Вам не придется вечно этим заниматься.
I'll see what I can do."	Я что-нибудь придумаю.
The outcome of this was simply a more sympathetic relationship between them.	С того дня их отношения стали еще более простыми и дружескими.
He did not hesitate to ask her to sit beside him on the arm of his chair the next time she came, and to question her intimately about the family's condition and her own desires.	Когда Дженни пришла в следующий раз, сенатор, не задумываясь, предложил ей сесть на ручку его кресла и стал подробно расспрашивать о том, как живут ее родные, чего хочет и о чем мечтает она сама.
Several times he noticed that she was evading his questions, particularly in regard to what her father was doing.	Он заметил, что на некоторые его вопросы она отвечает уклончиво, особенно о работе отца.
She was ashamed to own that he was sawing wood.	Ей стыдно было признаться, что отец ходит по дворам и пилит дрова.
Fearing lest something more serious was impending, he decided to go out some day and see for himself.	Опасаясь, что тут скрывается нечто более серьезное, Брэндер решил в ближайшие дни пойти и узнать, в чем дело.
This he did when a convenient morning presented itself and his other duties did not press upon him.	Так он и поступил в первое же свободное утро.
It was three days before the great fight in the Legislature began which ended in his defeat.	Это было за три дня до того, как в конгрессе началась ожесточенная борьба, закончившаяся его поражением.
Nothing could be done in these few remaining days.	В оставшиеся дни все равно уже ничего нельзя было предпринять.
So he took his cane and strolled forth, coming to the cottage in the course of a half hour, and knocked boldly at the door.	Итак, Брэндер взял трость и зашагал к дому Герхардтов; через полчаса он уже решительно стучал в их дверь.
Mrs. Gerhardt opened it.	Ему открыла миссис Герхардт.
"Good-morning," he said, cheerily; then, seeing her hesitate, he added, "May I come in?"	- Здравствуйте! - весело сказал он и, заметив ее смущение, добавил: - Можно войти?
The good mother, who was all but overcome by his astonishing presence, wiped her hands furtively upon her much-mended apron, and, seeing that he waited for a reply, said:	При виде необыкновенного гостя добрая женщина совсем потерялась; она потихоньку вытерла руки старым заплатанным фартуком и наконец ответила:
"Oh yes. Come right in."	- Да, да, пожалуйста, войдите.
She hurried forward, forgetting to close the door, and, offering him a chair, asked him to be seated.	Забыв закрыть дверь, миссис Г ерхардт торопливо провела сенатора в комнату и, придвинув стул, пригласила его сесть.
Brander, feeling sorry that he was the occasion of so much confusion, said:	Брэндер пожалел, что так смутил ее.
"Don't trouble yourself, Mrs. Gerhardt.	- Не беспокойтесь, миссис Герхардт, - сказал он.
I was passing and thought I'd come in.	- Я просто проходил мимо и решил заглянуть к вам.
How is your husband?"	Как здоровье вашего мужа?

"He's well, thank you," returned the mother.	- Спасибо, он здоров, - ответила она.
"He's out working to-day."	- Ушел на работу.
"Then he has found employment?"	- Значит, он нашел место?
"Yes, sir," said Mrs. Gerhardt, who hesitated, like Jennie, to say what it was.	- Да, сэр, - ответила миссис Герхардт; она, как и Дженни, не решалась сказать, что это за работа.
"The children are all well now, and in school, I hope?"	- И дети, надеюсь, все здоровы и ходят в школу?
"Yes," replied Mrs. Gerhardt.	- Да, - ответила миссис Герхардт.
She had now unfastened her apron, and was nervously turning it in her lap.	Она сняла фартук и смущенно теребила его.
"That's good, and where is Jennie?"	- Это хорошо. А где Дженни?
The latter, who had been ironing, had abandoned the board and had concealed herself in the bedroom, where she was busy tidying herself in the fear that her mother would not have the forethought to say that she was out, and so let her have a chance for escape.	Дженни как раз гладила белье; заслышав голос гостя, она бросила утюг и доску и убежала в спальню, где теперь поспешно приводила себя в порядок, боясь, что мать не догадается сказать, будто ее нет дома, и не даст ей возможности скрыться.
"She's here," returned the mother.	- Она дома, - сказала миссис Герхардт.
"I'll call her."	- Сейчас я ее позову.
"What did you tell him I was here for?" said Jennie, weakly.	- Зачем же ты ему сказала, что я тут? - тихо упрекнула Дженни.
"What could I do?" asked the mother.	- А что же мне было делать?
Together they hesitated while the Senator surveyed the room.	Они не решались выйти к сенатору, а он тем временем осматривал комнату.
He felt sorry to think that such deserving people must suffer so; he intended, in a vague way, to ameliorate their condition if possible.	"Грустно, что столь достойные люди живут в такой нужде, - думал он, - хотелось бы как-то им помочь".
"Good-morning," the Senator said to Jennie, when finally she came hesitatingly into the room.	- Доброе утро, - сказал он, когда Дженни наконец нерешительно вошла в комнату.
"How do you do to-day?"	- Как поживаете?
Jennie came forward, extending her hand and blushing.	Дженни подошла к нему и, краснея, протянула руку.
She found herself so much disturbed by this visit that she could hardly find tongue to answer his questions.	Его приход так взволновал ее, что она не могла вымолвить ни слова.
"I thought," he said, "I'd come out and find where you live.	- Решил зайти и посмотреть, как вы живете, -сказал сенатор.
This is a quite comfortable house.	- Дом неплохой.
How many rooms have you?"	Сколько же у вас комнат?
"Five," said Jennie.	- Пять, - ответила Дженни.
"You'll have to excuse the looks this morning. We've been ironing, and it's all upset."	- Вы извините, у нас беспорядок. Мы сегодня с утра гладили, поэтому тут все вверх дном.

"I know," said Brander, gently. "Don't you think I understand, Jennie? You mustn't feel nervous about me."	- Понимаю, - мягко сказал Брэндер. - Неужели вы думаете, что я этого не пойму, Дженни? Не надо меня стесняться.
She noticed the comforting, personal tone he always used with her when she was at his room, and it helped to subdue her flustered senses.	Он говорил так же спокойно и дружески, как всегда, когда она бывала у него, и это помогло Дженни прийти в себя.
"You mustn't think it anything if I come here occasionally. I intend to come. I want to meet your father."	- Пусть вас не смущает, если я еще как-нибудь загляну к вам. Я буду навещать. Мне хотелось бы повидать вашего отца.
"Oh," said Jennie, "he's out to-day."	- Вот как, - сказала Дженни. - А его нету дома.
While they were talking, however, the honest woodcutter was coming in at the gate with his buck and saw.	Но пока они разговаривали, Герхардт со своей пилой и козлами как раз появился у калитки.
Brander saw him, and at once recognized him by a slight resemblance to his daughter.	Брэндер увидел его и тотчас узнал по некоторому сходству с дочерью.
"There he is now, I believe," he said.	- А вот и ваш отец, если не ошибаюсь, - сказал он.
"Oh, is he?" said Jennie, looking out.	- Неужто? - отозвалась Дженни, выглядывая в окно.
Gerhardt, who was given to speculation these days, passed by the window without looking up.	Г ерхардт, поглощенный своими мыслями, прошел мимо окна, не подымая глаз.
He put his wooden buck down, and, hanging his saw on a nail on the side of the house, came in.	Он поставил козлы у стены, повесил пилу на гвоздь и вошел в дом.
"Mother," he called, in German, and, then not seeing her, he came to the door of the front room and looked in.	- Мать! - позвал он по-немецки, потом, не видя жены, подошел к двери и заглянул в столовую.
Brander arose and extended his hand.	Брэндер встал и протянул ему руку.
The knotted and weather-beaten German came forward, and took it with a very questioning expression of countenance.	Сутулый, жилистый немец подошел и пожал ее, вопросительно глядя на незнакомца.
"This is my father, Mr. Brander," said Jennie, all her diffidence dissolved by sympathy.	- Это мой отец, мистер Брэндер, - сказала Дженни; чувство приязни к сенатору помогло ей победить застенчивость.
"This is the gentleman from the hotel, papa, Mr. Brander."	- Папа, это мистер Брэндер, тот самый, что живет в отеле.
"What's the name?" said the German, turning his head.	- Какая, простите, фамилия? - переспросил Герхардт, поворачиваясь от одного к другому.
"Brander," said the Senator.	- Брэндер, - сказал сенатор.
"Oh yes," he said, with a considerable German accent.	- А, да! - Герхардт говорил с заметным немецким акцентом.
"Since I had the fever I don't hear good. My wife, she spoke to me of you."	- После болезни я неважно слышу. Жена про вас поминала.
"Yes," said the Senator, "I thought I'd come out and make your acquaintance. You have quite a family."	- Я решил зайти познакомиться с вами, - сказал сенатор. - У вас, я вижу, большая семья.

"Yes," said the father, who was conscious of his very poor garments and anxious to get away.	- Да, - сказал отец семейства; он вспомнил, что на нем потрепанный рабочий костюм, и ему хотелось поскорее уйти.
"I have six children-all young.	- Шестеро ребят, и все еще не пристроенные.
She's the oldest girl."	Вот она - старшая дочка.
Mrs. Gerhardt now came back, and Gerhardt, seeing his chance, said hurriedly: "Well, if you'll excuse me, I'll go.	В комнату вошла жена, и Герхардт поспешил воспользоваться случаем: - Уж вы извините, я пойду.
I broke my saw, and so I had to stop work."	Сломал пилу, пришлось бросить работу.
"Certainly," said Brander, graciously, realizing now why Jennie had never wanted to explain.	- Сделайте одолжение, - любезно сказал Брэндер, сразу поняв, о чем всегда умалчивала Дженни.
He half wished that she were courageous enough not to conceal anything.	Он, пожалуй, предпочел бы, чтобы у нее хватило мужества ничего не скрывать.
"Well, Mrs. Gerhardt," he said, when the mother was stiffly seated,	- Так вот, миссис Герхардт, - сказал он, когда та села, напряженно выпрямившись на стуле.
"I want to tell you that you mustn't look on me as a stranger.	- Я хотел бы, чтобы вы впредь не считали меня чужим человеком.
Hereafter I want you to keep me informed of how things are going with you.	И хотел бы, чтобы вы подробно рассказали мне о своих делах.
Jennie won't always do it."	Дженни не всегда со мной откровенна.
Jennie smiled quietly.	Дженни молча улыбалась.
Mrs. Gerhardt only rubbed her hands.	Миссис Герхардт беспокойно сжимала руки.
"Yes," she answered, humbly grateful.	- Хорошо, - робко, с благодарностью ответила она.
They talked for a few minutes, and then the Senator rose.	Они поговорили еще немного, и сенатор поднялся.
"Tell your husband," he said, "to come and see me next Monday at my office in the hotel.	- Передайте вашему мужу, - сказал он, - пусть зайдет в понедельник ко мне в отель.
I want to do something for him."	Я постараюсь ему помочь.
"Thank you," faltered Mrs. Gerhardt.	- Спасибо вам, - смущенно промолвила миссис Герхардт.
"I'll not stay any longer now," he added.	- А сейчас мне пора, - прибавил Брэндер.
"Don't forget to have him come."	- Так не забудьте сказать мужу, чтобы он пришел.
"Oh, he'll come," she returned.	- Ну конечно, он придет!
Adjusting a glove on one hand, he extended the other to Jennie.	Брэндер надел перчатку на левую руку и протянул правую Дженни.
"Here is your finest treasure, Mrs. Gerhardt," he said.	- Вот лучшее ваше сокровище, миссис Герхардт, -сказал он.
"I think I'll take her."	- И я намерен отнять его у вас.
"Well, I don't know," said her mother, "whether I could spare her or not."	- Ну уж, не знаю, как я без нее обойдусь, -ответила мать.

"Well," said the Senator, going toward the door, and giving Mrs. Gerhardt his hand, "good-morning."	- Итак, всего хорошего, - сказал сенатор, пожимая руку миссис Герхардт и направляясь к двери.
He nodded and walked out, while a half-dozen neighbors, who had observed his entrance, peeked from behind curtains and drawn blinds at the astonishing sight.	Он кивнул на прощание и вышел, а с полдюжины соседей, видевших, как он входил в дом, провожали его из-за стен и занавесок любопытными взглядами.
"Who can that be, anyhow?" was the general query.	"Кто бы это мог быть?" - вот вопрос, который занимал всех.
"See what he gave me," said the innocent mother to her daughter the moment he had closed the door.	- Посмотри, что он мне дал, - сказала дочери простодушная мать, как только за гостем закрылась дверь.
It was a ten-dollar bill.	Это была бумажка в десять долларов.
He had placed it softly in her hand as he said good-by.	Прощаясь, Брэндер незаметно вложил ее в руку миссис Герхардт.
CHAPTER V	Глава V
Having been led by circumstances into an attitude of obligation toward the Senator, it was not unnatural that Jennie should become imbued with a most generous spirit of appreciation for everything he had done and now continued to do.	Обстоятельства сложились так, что Дженни чувствовала себя многим обязанной сенатору и, вполне естественно, высоко ценила все, что он делал для нее и ее семьи.
The Senator gave her father a letter to a local mill owner, who saw that he received something to do.	Сенатор дал ее отцу письмо к местному фабриканту, и тот принял Герхардта на службу.
It was not much, to be sure, a mere job as night-watchman, but it helped, and old Gerhardt's gratitude was extravagant.	Это было, разумеется, не бог весть что - просто место ночного сторожа, но все же Г ерхардт снова работал, и его благодарность не знала границ.
Never was there such a great, such a good man!	Какой добрый человек этот сенатор, какой отзывчивый - таких больше нет на свете!
Nor was Mrs. Gerhardt overlooked.	Не была забыта и миссис Герхардт.
Once Brander sent her a dress, and at another time a shawl.	Однажды Брэндер послал ей платье, в другой раз -шаль.
All these benefactions were made in a spirit of mingled charity and self-gratification, but to Mrs. Gerhardt they glowed with but one motive. Senator Brander was good-hearted.	Все эти благодеяния делались отчасти из желания помочь, отчасти - для собственного удовольствия, но миссис Г ерхардт восторженно приписывала их одной лишь доброте сенатора.
As for Jennie, he drew nearer to her in every possible way, so that at last she came to see him in a light which would require considerable analysis to make clear.	А Дженни... Брэндер всеми способами старался завоевать ее доверие, и наконец ее отношение к нему стало настолько сложным, что в нем очень и очень непросто было бы разобраться.
This fresh, young soul, however, had too much innocence and buoyancy to consider for a moment the world's point of view.	А эта юная, неопытная девушка была слишком наивна и беспечна, что бы хоть на миг задуматься о том, что могут сказать люди.
Since that one notable and halcyon visit upon which he had robbed her her original shyness, and implanted a tender kiss upon her cheek, they had lived in a different atmosphere.	С того памятного и счастливого дня, когда Брэндер сумел победить ее врожденную робость и с такой нежностью поцеловал ее в щеку, для них настала новая пора.

Jennie was his companion now, and as he more and more unbended, and even joyously flung aside the habiliments of his dignity, her perception of him grew clearer.	Дженни почувствовала в нем друга - и чем проще и непринужденнее он становился, с удовольствием освобождаясь от привычной сдержанности, тем лучше она его понимала.
They laughed and chatted in a natural way, and he keenly enjoyed this new entrance into the radiant world of youthful happiness.	Они от души смеялись, болтали, и он искренне наслаждался этим возвращением в светлый мир молодости и счастья.
One thing that disturbed him, however, was the occasional thought, which he could not repress, that he was not doing right.	Все же временами его беспокоила мысль, от которой он не мог отделаться; он поступает не так, как следует.
Other people must soon discover that he was not confining himself strictly to conventional relations with this washer-woman's daughter.	Не сегодня-завтра люди заметят, что в отношениях с этой дочерью прачки он переходит границы благопристойности.
He suspected that the housekeeper was not without knowledge that Jennie almost invariably lingered from a quarter to three-quarters of an hour whenever she came for or returned his laundry.	От внимания старшей горничной, вероятно, не укрылось, что Дженни, приходя за бельем или принося его, почти всегда задерживается у него в номере на пятнадцать - двадцать минут, а то и на час.
He knew that it might come to the ears of the hotel clerks, and so, in a general way, get about town and work serious injury, but the reflection did not cause him to modify his conduct.	Брэндер понимал, что это может дойти до ушей других служащих отеля, слухи распространятся по городу, и из этого не выйдет ничего хорошего, но такие соображения не заставили его вести себя по-другому.
Sometimes he consoled himself with the thought that he was not doing her any actual harm, and at other times he would argue that he could not put this one delightful tenderness out of his life.	Он то успокаивал себя мыслью, что не делает ничего плохого для Дженни, то говорил себе, что не может лишиться единственной своей нежной привязанности.
Did he not wish honestly to do her much good?	По совести говоря, разве он не желает Дженни добра?
He thought of these things occasionally, and decided that he could not stop.	Задумываясь над этим, Брэндер всякий раз решал, что не может отказаться от Дженни.
The self-approval which such a resolution might bring him was hardly worth the inevitable pain of the abnegation.	Нравственное удовлетворение, которое он испытал бы, едва ли стоит боли, которую неминуемо принесет ему такая самоотверженность.
He had not so very many more years to live. Why die unsatisfied?	Ему осталось не так уж долго жить. Обидно было бы умереть, не получив того, чего так хочешь.
One evening he put his arm around her and strained her to his breast.	Как-то вечером он крепко обнял Дженни.
Another time he drew her to his knee, and told her of his life at Washington.	В другой раз усадил ее к себе на колени и стал рассказывать о своей жизни в Вашингтоне.
Always now he had a caress and a kiss for her, but it was still in a tentative, uncertain way.	Теперь он никогда не отпускал ее без ласки или поцелуя, но все это были лишь слабые, неопределенные попытки.
He did not want to reach for her soul too deeply.	Он не хотел слишком сильно ее тревожить.
Jennie enjoyed it all innocently.	А Дженни в простоте душевной наслаждалась всем этим.

Elements of fancy and novelty entered into her life.	В ее жизни появилось столько нового, необычайного.
She was an unsophisticated creature, emotional, totally inexperienced in the matter of the affections, and yet mature enough mentally to enjoy the attentions of this great man who had thus bowed from his high position to make friends with her.	Наивная, неискушенная, она была способна глубоко чувствовать; она еще ничего не знала о любви, но была уже достаточно взрослой, чтобы радоваться вниманию выдающегося человека, который удостоил ее своей дружбой.
One evening she pushed his hair back from his forehead as she stood by his chair, and, finding nothing else to do, took out his watch.	Как-то вечером, стоя рядом с его креслом, она провела рукой по его волосам, откинула их со лба, потом, от нечего делать, вынула у него из кармана часы.
The great man thrilled as he looked at her pretty innocence.	Ее милое простодушие привело сенатора в восторг.
"Would you like to have a watch, too?" he asked.	- А вам хотелось бы иметь часы? - спросил он.
"Yes, indeed, I would," said Jennie, with a deep breath.	- Еще бы, - со вздохом сказала Дженни.
The next day he stopped as he was passing a jewelry store and bought one. It was gold, and had pretty ornamented hands.	На другой день он зашел в ювелирный магазин и купил золотые часики с изящными фигурными стрелками.
"Jennie," he said, when she came the next time, "I want to show you something.	- Дженни, - сказал он, когда она пришла в следующий раз, - я хочу вам кое-что показать.
See what time it is by my watch."	Посмотрите-ка, сколько времени на моих часах.
Jennie drew out the watch from his waistcoat pocket and started in surprise.	Дженни достала часы из его жилетного кармана и широко раскрыла глаза.
"This isn't your watch!" she exclaimed, her face full of innocent wonder.	- Это не ваши часы! - удивленно воскликнула она.
"No," he said, delighted with his little deception. "It's yours."	- Конечно, - ответил он, наслаждаясь ее недоумением, - они ваши.
"Mine!" exclaimed Jennie. "Mine! Oh, isn't it lovely!"	- Мои! - воскликнула Дженни. - Мои! Какая прелесть!
"Do you think so?" he said.	- Они вам нравятся? - спросил Брэндер.
Her delight touched and pleased him immensely.	Он был очень польщен и тронут ее восторгом.
Her face shone with light and her eyes fairly danced.	Лицо ее так и сияло, глаза блестели.
"That's yours," he said. "See that you wear it now, and don't lose it."	- Это ваши часы, - сказал он. - Носите, да смотрите не потеряйте.
"You're so good!" she exclaimed.	- Какой вы добрый! - сказала Дженни.
"No," he said, but he held her at arm's length by the waist, to make up his mind what his reward should be.	- Нет, - возразил Брэндер и, обняв ее за талию, задумался над тем, какую же он может получить награду.
Slowly he drew her toward him until, when very close, she put her arms about his neck, and laid her cheek in gratitude against his own.	Потом он медленно притянул Дженни к себе, и тут она обвила руками его шею и благодарно прижалась щекою к его щеке.
This was the quintessence of pleasure for him.	Ничто не могло бы доставить ему большей радости.

He felt as he had been longing to feel for years.	Многие годы мечтал он о том, чтобы испытать нечто подобное.
The progress of his idyl suffered a check when the great senatorial fight came on in the Legislature.	Дальнейшее развитие этой идиллии на некоторое время прервали жаркие бои за место в конгрессе.
Attacked by a combination of rivals, Brander was given the fight of his life.	Под натиском противников сенатору Брэндеру пришлось сражаться не на жизнь, а на смерть.
To his amazement he discovered that a great railroad corporation, which had always been friendly, was secretly throwing its strength in behalf of an already too powerful candidate.	С величайшим изумлением он узнал, что могущественная железнодорожная компания, всегда относившаяся к нему благожелательно, втайне энергично поддерживает и без того опасного для него соперника.
Shocked by this defection, he was thrown alternately into the deepest gloom and into paroxysms of wrath.	Брэндер был потрясен этой изменой, им овладевало то мрачное отчаяние, то приступы ярости.
These slings of fortune, however lightly he pretended to receive them, never failed to lacerate him.	Хоть он и притворялся, что с легкостью принимает удары судьбы, они больно его ранили.
It had been long since he had suffered a defeat-too long.	Он так давно уже не испытывал поражения... слишком давно.
During this period Jennie received her earliest lesson in the vagaries of men.	В эти дни Дженни впервые узнала, что такое непостоянство мужского характера.
For two weeks she did not even see him, and one evening, after an extremely comfortless conference with his leader, he met her with the most chilling formality.	Две недели она совсем не видела Брэндера, а потом, как-то вечером, после весьма неутешительного разговора с местным лидером своей партии, он ее встретил более чем холодно.
When she knocked at his door he only troubled to open it a foot, exclaiming almost harshly:	Когда она постучала, он приоткрыл дверь и сказал почти грубо:
"I can't bother about the clothes to-night. Come tomorrow."	- Я не могу сегодня заниматься бельем. Приходите завтра.
Jennie retreated, shocked and surprised by this reception.	Дженни ушла, удивленная и огорченная таким приемом.
She did not know what to think of it.	Она не знала, что и думать.
He was restored on the instant to his far-off, mighty throne, and left to rule in peace.	В одно мгновение он вновь оказался на недосягаемой высоте, чуждый и далекий, и его уже нельзя было потревожить.
Why should he not withdraw the light of his countenance if it pleased him.	Конечно, он может лишить ее своего дружеского внимания, раз ему так вздумалось.
But why-	Но почему...
A day or two later he repented mildly, but had no time to readjust matters.	Через день или два он начал раскаиваться, но не успел исправить дело.
His washing was taken and delivered with considerable formality, and he went on toiling forgetfully, until at last he was miserably defeated by two votes.	Белье взяли и возвратили ему совершенно официально, и он, уйдя с головой в свои дела, ни о чем не вспоминал до тех пор, пока не потерпел обидного поражения: у противника оказалось на два голоса больше.

Astounded by this result, he lapsed into gloomy dejection of soul.	Брэндер был совсем угнетен и подавлен этим исходом.
What was he to do now?	Что ему теперь оставалось делать?
Into this atmosphere came Jennie, bringing with her the lightness and comfort of her own hopeful disposition.	В таком состоянии застала его Дженни, от которой так и веяло весельем, надеждой, радостью жизни.
Nagged to desperation by his thoughts, Brander first talked to her to amuse himself; but soon his distress imperceptibly took flight; he found himself actually smiling.	Доведенный до отчаяния мрачными мыслями, Брэндер заговорил с нею сначала просто для того, чтобы развлечься; но незаметно его уныние рассеялось, и вскоре он поймал себя на том, что улыбается.
"Ah, Jennie," he said, speaking to her as he might have done to a child, "youth is on your side.	- Ах, Дженни, - сказал он ей, как ребенку, - ваше счастье, что вы молоды.
You possess the most valuable thing in life." "Do I?"	Это - самое лучшее, самое дорогое в жизни. -Правда?
"Yes, but you don't realize it.	- Да, только вы этого еще не понимаете.
You never will until it is too late."	Это всегда начинаешь понимать слишком поздно.
"I love that girl," he thought to himself that night.	"Я люблю эту девушку, - сказал он себе в тот вечер.
"I wish I could have her with me always."	- Я хотел бы никогда с ней не расставаться".
But fortune had another fling for him to endure.	Но судьба готовила ему еще один удар.
It got about the hotel that Jennie was, to use the mildest expression, conducting herself strangely.	В отеле стали поговаривать, что Дженни, мягко выражаясь, ведет себя странно.
A girl who carries washing must expect criticism if anything not befitting her station is observed in her apparel.	Дочь прачки никогда не убережется от неодобрительных замечаний, если в ее наряде, что-нибудь не соответствует ее положению.
Jennie was seen wearing the gold watch.	У Дженни увидали золотые часы.
Her mother was informed by the housekeeper of the state of things.	Старшая горничная сообщила об этом матери.
"I thought I'd speak to you about it," she said. "People are talking. You'd better not let your daughter go to his room for the laundry."	- Я решила с вами поговорить, - сказала она. -Вам не следует посылать к нему дочь за бельем, а то уже пошли пересуды.
Mrs. Gerhardt was too astonished and hurt for utterance.	Миссис Герхардт так растерялась и огорчилась, что не могла вымолвить ни слова.
Jennie had told her nothing, but even now she did not believe there was anything to tell.	Дженни ничего ей не говорила, но она даже сейчас не верила, что тут есть повод для серьезного разговора.
The watch had been both approved of and admired by her.	То, что сенатор подарил Дженни часы, растрогало ее и привело в восторг.
She had not thought that it was endangering her daughter's reputation.	Ей и в голову не приходило, что доброму имени ее дочери грозит из-за этого какая-либо опасность.
Going home she worried almost incessantly, and talked with Jennie about it.	Она вернулась домой очень расстроенная и рассказала Дженни о случившемся.

The latter did not admit the implication that things had gone too far.	Но та не признавала, что в ее поведении есть что-нибудь плохое.
In fact, she did not look at it in that light.	Она смотрит на это совсем иначе.
She did not own, it is true, what really had happened while she was visiting the Senator.	Однако она не рассказала подробно о своих встречах с сенатором.
"It's so terrible that people should begin to talk!" said her mother.	- Какой ужас, что пошли такие толки! - сказала мать.
"Did you really stay so long in the room?"	- И ты правда подолгу остаешься у него в комнате?
"I don't know," returned Jennie, compelled by her conscience to admit at least part of the truth. "Perhaps I did."	- Не знаю, - ответила Дженни, которую совесть заставляла хоть отчасти признать истину, - может быть.
"He has never said anything out of the way to you, has he?"	- Но он никогда не говорил тебе ничего неподходящего?
"No," answered her daughter, who did not attach any suspicion of evil to what had passed between them.	- Нет, - ответила дочь, не подозревая, что в ее отношениях с Брэндером может быть что-нибудь дурное.
If the mother had only gone a little bit further she might have learned more, but she was only too glad, for her own peace of mind, to hush the matter up.	Если бы мать еще немного порасспросила Дженни, она бы узнала больше, но для собственного душевного спокойствия она была рада поскорее прекратить разговор.
People were slandering a good man, that she knew.	Хорошего человека всегда стараются оклеветать, это она знала.
Jennie had been the least bit indiscreet.	Дженни была немножко неблагоразумна.
People were always so ready to talk.	Люди всегда не прочь посплетничать.
How could the poor girl, amid such unfortunate circumstances, do otherwise than she did.	Жизнь так тяжела, и разве могла бы бедная девушка поступать иначе, чем поступала Дженни?
It made her cry to think of it.	От таких мыслей миссис Герхардт расплакалась.
The result of it all was that she decided to get the washing herself.	В конце концов она решила сама ходить к сенатору за бельем.
She came to his door the next Monday after this decision.	Итак, в следующий понедельник она постучалась к нему.
Brander, who was expecting Jennie, was both surprised and disappointed.	Брэндер, ожидавший увидеть Дженни, был удивлен и разочарован.
"Why," he said to her, "what has become of Jennie?"	- А что случилось с Дженни? - спросил он.
Having hoped that he would not notice, or, at least, not comment upon the change, Mrs. Gerhardt did not know what to say.	Миссис Герхардт надеялась, что он не заметит подмены или по крайней мере ничего не скажет, и теперь не знала, что ответить.
She looked up at him weakly in her innocent, motherly way, and said,	Она посмотрела на него простодушно и беспомощно и сказала:
"She couldn't come to-night."	- Дженни не могла нынче прийти.
"Not ill, is she?" he inquired.	- Но она не больна?
"No."	- Нет.

"I'm glad to hear that," he said resignedly.	- Рад это слышать, - сказал он покорно.
"How have you been?"	- А вы как себя чувствуете?
Mrs. Gerhardt answered his kindly inquiries and departed.	Миссис Герхардт ответила на его любезные вопросы и простилась.
After she had gone he got to thinking the matter over, and wondered what could have happened.	После ее ухода он задумался, спрашивая себя, что же могло произойти.
It seemed rather odd that he should be wondering over it.	Ему и самому было странно, что его занимают такие вещи.
On Saturday, however, when she returned the clothes he felt that there must be something wrong.	Однако в субботу, когда белье снова принесла мать, он почувствовал неладное.
"What's the matter, Mrs. Gerhardt?" he inquired.	- В чем дело, миссис Герхардт? - спросил он.
"Has anything happened to your daughter?"	- С вашей дочерью что-нибудь случилось?
"No, sir," she returned, too troubled to wish to deceive him.	- Нет, сэр, - ответила она, слишком расстроенная, чтобы лгать.
"Isn't she coming for the laundry any more?"	- Почему же она больше не приносит белье?
"I-I-" ventured the mother, stammering in her perturbation; "she-they have been talking about her," she at last forced herself to say.	- Я... я... - миссис Герхардт заикалась от волнения.- Она... про нее стали нехорошо говорить... - с усилием сказала она наконец.
"Who has been talking?" he asked gravely.	- Кто стал говорить? - серьезно спросил Брэндер.
"The people here in the hotel."	- Здешние, в отеле.
"Who, what people?" he interrupted, a touch of annoyance showing in his voice.	- Кто "здешние"? - Голос его зазвучал сердито.
"The housekeeper."	- Старшая горничная.
"The housekeeper, eh!" he exclaimed.	- Ах, старшая горничная! - воскликнул сенатор.
"What has she got to say?"	- И что же она говорит?
The mother related to him her experience.	Мать пересказала ему свой разговор со старшей горничной.
"And she told you that, did she?" he remarked in wrath.	- Вот как! - вскричал он в бешенстве.
"She ventures to trouble herself about my affairs, does she?	- Она смеет вмешиваться в мои дела?
I wonder people can't mind their own business without interfering with mine.	Хотел бы я знать, почему люди не желают смотреть за собой и оставить меня в покое.
Your daughter, Mrs. Gerhardt, is perfectly safe with me.	Знакомство со мной ничем не грозит вашей дочери, миссис Герхардт.
I have no intention of doing her an injury.	Я не сделаю ей ничего плохого.
It's a shame," he added indignantly, "that a girl can't come to my room in this hotel without having her motive questioned.	Стыд и позор, - прибавил он с возмущением, -девушка не может просто прийти ко мне в отель, сразу ее начинают в чем-то подозревать.
I'll look into this matter."	Я еще выясню, в чем тут дело.

"I hope you don't think that I have anything to do with it," said the mother apologetically.	- Только вы не думайте, я тут ни при чем, -извиняющимся тоном сказала миссис Герхардт.
"I know you like Jennie and wouldn't injure her.	- Я знаю, вы любите Дженни и не хотите ей зла.
You've done so much for her and all of us, Mr. Brander, I feel ashamed to keep her away."	Вы столько сделали для нее и для всех нас, мистер Брэндер, мне прямо совестно, что я не пускаю ее к вам.
"That's all right, Mrs. Gerhardt," he said quietly.	- Ничего, миссис Герхардт, - сказал он спокойно.
"You did perfectly right.	- Вы правильно поступили.
I don't blame you in the least.	Я вас нимало не осуждаю.
It is the lying accusation passed about in this hotel that I object to.	Но меня возмущает, что по отелю ходят такие сплетни.
We'll see about that."	Посмотрим, кто тут виноват.
Mrs. Gerhardt stood there, pale with excitement.	Миссис Герхардт побледнела от волнения.
She was afraid she had deeply offended this man who had done so much for them.	Она боялась, что оскорбила человека, который так много для них сделал.
If she could only say something, she thought, that would clear this matter up and make him feel that she was no tattler.	Если бы только сказать ему, объяснить все, чтобы он не думал, будто это она распускает сплетни.
Scandal was distressing to her.	Она так боялась скандала.
"I thought I was doing everything for the best," she said at last.	- Я хотела как лучше, - сказала она наконец.
"So you were," he replied.	- Вы совершенно правы, - ответил он.
"I like Jennie very much.	- Я очень люблю Дженни.
I have always enjoyed her coming here.	Мне всегда приятно, когда она приходит.
It is my intention to do well by her, but perhaps it will be better to keep her away, at least for the present."	Я желаю ей добра, но может быть, лучше, чтобы она не приходила, по крайней мере в ближайшее время.
Again that evening the Senator sat in his easy-chair and brooded over this new development.	В тот вечер сенатор снова сидел в своем кресле и размышлял над тем, что произошло.
Jennie was really much more precious to him than he had thought.	Оказывается, Дженни дорога ему, гораздо дороже, чем он думал.
Now that he had no hope of seeing her there any more, he began to realize how much these little visits of hers had meant.	Теперь, когда у него не было больше надежды видеть ее у себя, он стал понимать, как много значили для него ее короткие посещения.
He thought the matter over very carefully, realized instantly that there was nothing to be done so far as the hotel gossip was concerned, and concluded that he had really placed the girl in a very unsatisfactory position.	Он тщательно обдумал все и понял, что сплетен в отеле не избежать: видно, он и впрямь поставил девушку в очень неудобное положение.
"Perhaps I had better end this little affair," he thought.	"Пожалуй, следует покончить с этой историей, -думал он.
"It isn't a wise thing to pursue."	- Я вел себя слишком неразумно".

On the strength of this conclusion he went to Washington and finished his term.	Придя к такому заключению, Брэндер отправился в Вашингтон и жил там, пока не истек срок его сенаторских полномочий.
Then he returned to Columbus to await the friendly recognition from the President which was to send him upon some ministry abroad.	Затем вернулся в Колумбус и стал ждать, что президент из дружеского расположения поручит ему какой-нибудь ответственный пост за границей.
Jennie had not been forgotten in the least.	Но ему не удавалось забыть Дженни.
The longer he stayed away the more eager he was to get back.	Чем дольше он оставался вдали от нее, тем больше жаждал опять ее увидеть.
When he was again permanently settled in his old quarters he took up his cane one morning and strolled out in the direction of the cottage.	Обосновавшись снова на старом месте, Брэндер в одно прекрасное утро взял трость и зашагал хорошо знакомой дорогой.
Arriving there, he made up his mind to go in, and knocking at the door, he was greeted by Mrs. Gerhardt and her daughter with astonished and diffident smiles.	Поравнявшись с домом Герхардтов, он решил зайти, постучал у дверей и был встречен удивленными и почтительными улыбками миссис Герхардт и ее дочери.
He explained vaguely that he had been away, and mentioned his laundry as if that were the object of his visit.	Он неопределенно пояснил, что был в отъезде, и завел речь о стирке, как будто ради этого и пришел.
Then, when chance gave him a few moments with Jennie alone, he plunged in boldly.	Потом, когда ему посчастливилось остаться на несколько минут наедине с Дженни, он храбро приступил к делу.
"How would you like to take a drive with me to-morrow evening?" he asked.	- Хотите завтра вечером со мной покататься? -спросил он.
"I'd like it," said Jennie, to whom the proposition was a glorious novelty.	- Хочу, - ответила Дженни, для которой такое развлечение было ново и заманчиво.
He smiled and patted her cheek, foolishly happy to see her again.	Брэндер с улыбкой потрепал ее по щеке, радуясь, как мальчишка, что снова ее видит.
Every day seemed to add to her beauty.	Казалось, она хорошеет с каждым днем.
Graced with her clean white apron, her shapely head crowned by the glory of her simply plaited hair, she was a pleasing sight for any man to look upon.	В белоснежном переднике, с туго заплетенными косами вокруг головы она была так мила, что трудно было не залюбоваться ею.
He waited until Mrs. Gerhardt returned, and then, having accomplished the purpose of his visit, he arose.	Брэндер подождал возвращения миссис Герхардт и поднялся - ему больше незачем было оставаться.
"I'm going to take your daughter out riding to-morrow evening," he explained.	- Завтра вечером я собираюсь с вашей дочкой на прогулку, - сказал он.
"I want to talk to her about her future."	- Хочу с нею побеседовать о ее будущем.
"Won't that be nice?" said the mother.	- Ну что ж, - сказала мать.
She saw nothing incongruous in the proposal.	Она не видела в этом ничего предосудительного.
They parted with smiles and much handshaking.	Они расстались, обменявшись множеством улыбок и рукопожатий.
"That man has the best heart," commented Mrs. Gerhardt.	- Золотое Сердце у этого человека, - заметила миссис Герхардт.

"Doesn't he always speak so nicely of you?	- И как мило он всегда говорит про тебя, правда?
He may help you to an education.	Он может помочь тебе получить образование.
You ought to be proud."	Ты должна гордиться его добрым отношением.
"I am," said Jennie frankly.	- Я и горжусь, - чистосердечно призналась Дженни.
"I don't know whether we had better tell your father or not," concluded Mrs. Gerhardt.	- Не знаю, стоит ли рассказывать об этом отцу, -сказала миссис Герхардт.
"He doesn't like for you to be out evenings."	- Он не любит, когда ты уходишь из дому по вечерам.
Finally they decided not to tell him.	В конце концов решили отцу ничего не говорить.
He might not understand.	Он, пожалуй, не поймет.
Jennie was ready when he called.	Дженни была уже готова, когда Брэндер на другой день зашел за нею.
He could see by the weak-flamed, unpretentious parlor-lamp that she was dressed for him, and that the occasion had called out the best she had.	При слабом свете скромной лампы он видел, что она приоделась ради этого случая - на ней был ее лучший наряд.
A pale lavender gingham, starched and ironed, until it was a model of laundering, set off her pretty figure to perfection.	Бледно-лиловое ситцевое платье с узенькими, обшитыми кружевом манжетами и довольно высоким воротником, идеально накрахмаленное и отглаженное, подчеркивало ее безукоризненную фигуру.
There were little lace-edged cuffs and a rather high collar attached to it. She had no gloves, nor any jewelry, nor yet a jacket good enough to wear, but her hair was done up in such a dainty way that it set off her well-shaped head better than any hat, and the few ringlets that could escape crowned her as with a halo.	На ней не было ни перчаток, ни каких-либо безделушек, ни хотя бы приличного жакета, но со вкусом уложенные волосы украшали ее хорошенькую головку лучше любой модной шляпки, и нескольких выбившихся завитков венчали ее легким ореолом.
When Brander suggested that she should wear a jacket she hesitated a moment; then she went in and borrowed her mother's cape, a plain gray woolen one.	Когда Брэндер посоветовал ей надеть жакет, она на мгновение заколебалась, потом пошла в другую комнату и вернулась с простой серой шерстяной пелериной матери.
Brander realized now that she had no jacket, and suffered keenly to think that she had contemplated going without one.	Тут искренне огорченный Брэндер догадался, что у нее вообще нет жакета, и она собиралась обойтись без него.
"She would have endured the raw night air," he thought, "and said nothing of it."	"Она продрогла бы вечером, - подумал он, - и, конечно, не стала бы жаловаться".
He looked at her and shook his head reflectively.	Он посмотрел на Дженни и в раздумье покачал головой.
Then they started, and he quickly forgot everything but the great fact that she was at his side.	Потом они двинулись в путь, и Брэндер тотчас забыл обо всем, кроме одного - что Дженни рядом.
She talked with freedom and with a gentle girlish enthusiasm that he found irresistibly charming.	Она болтала о том о сем свободно, с полудетским увлечением, которое казалось ему неотразимо очаровательным.

"Why, Jennie," he said, when she had called upon him to notice how soft the trees looked, where, outlined dimly against the new rising moon, they were touched with its yellow light, "you're a great one.	- Послушайте, Дженни, - сказал он, когда она залюбовалась мягкими очертаниями деревьев, чуть позолоченных слабым сиянием восходящей луны.
I believe you would write poetry if you were schooled a little."	- Вы необыкновенная девушка. Я уверен, что, если бы вам хоть немного поучиться, вы писали бы стихи.
"Do you suppose I could?" she asked innocently.	- Думаете, я бы сумела? - наивно спросила она.
"Do I suppose, little girl?" he said, taking her hand. "Do I suppose? Why, I know.	- Думаю, девочка? - Брэндер взял ее за руку. -Думаю? Да я в этом уверен.
You're the dearest little day-dreamer in the world.	Вы самая милая мечтательница на свете.
Of course you could write poetry.	Конечно же, вы можете быть поэтом.
You live it.	Вы живете поэзией.
You are poetry, my dear.	Вы сама поэзия, дорогая моя.
Don't you worry about writing any."	И не так уж важно, умеете вы писать стихи или нет.
This eulogy touched her as nothing else possibly could have done.	Ничто не могло бы тронуть ее так, как эта похвала.
He was always saying such nice things.	Он всегда говорит такие милые вещи.
No one ever seemed to like or to appreciate her half as much as he did.	Кажется, никто никогда и вполовину не любил и не ценил ее, как он.
And how good he was!	И он такой добрый!
Everybody said that.	Все это говорят.
Her own father.	Даже отец.
They rode still farther, until suddenly remembering, he said:	Они ехали все дальше. Потом, словно что-то вспомнив, Брэндер вдруг сказал:
"I wonder what time it is.	- Интересно, сколько времени.
Perhaps we had better be turning back.	Пожалуй, нам пора возвращаться.
Have you your watch?"	У вас часы с собою?
Jennie started, for this watch had been the one thing of which she had hoped he would not speak.	Дженни вздрогнула: часы - она так боялась, что он заговорит о них!
Ever since he had returned it had been on her mind.	Она непрестанно ждала этого с той минуты, как он вернулся.
In his absence the family finances had become so strained that she had been compelled to pawn it.	За время его отсутствия в семье стало совсем туго с деньгами, и Дженни пришлось заложить часы.
Martha had got to that place in the matter of apparel where she could no longer go to school unless something new were provided for her.	Одежда Марты пришла в такое состояние, что девочка не могла больше ходить в школу.
And so, after much discussion, it was decided that the watch must go.	И вот, после долгих обсуждений, решено было отказаться от часов.

Bass took it, and after much argument with the local pawn broker, he had been able to bring home ten dollars.	Басс отнес часы к соседнему ростовщику и после долгих препирательств заложил их за десять долларов.
Mrs. Gerhardt expended the money upon her children, and heaved a sigh of relief.	Миссис Г ерхардт истратила эти деньги на детей и вздохнула с облегчением.
Martha looked very much better.	Марта стала выглядеть куда приличнее.
Naturally, Jennie was glad.	Понятно, Дженни была этому рада.
Now, however, when the Senator spoke of it, her hour of retribution seemed at hand.	Но теперь, когда сенатор заговорил о своем подарке, ей показалось, что настал час возмездия.
She actually trembled, and he noticed her discomfiture.	Она вся дрожала, и Брэндер заметил ее растерянность.
"Why, Jennie," he said gently, "what made you start like that?"	- Что с вами, Дженни? - сказал он ласково. -Почему вы так вздрогнули.
"Nothing," she answered.	- Ничего, - ответила она.
"Haven't you your watch?"	- При вас нет часов?
She paused, for it seemed impossible to tell a deliberate falsehood.	Дженни медлила, ей казалось невозможным солгать.
There was a strained silence; then she said, with a voice that had too much of a sob in it for him not to suspect the truth, "No, sir."	Наступило неловкое молчание; потом Дженни сказала: - Нет, сэр. В голосе ее слышались слезы.
He persisted, and she confessed everything.	Брэндер тотчас заподозрил истину, стал настаивать, и она во всем призналась.
"Well," he said, "dearest, don't feel badly about it.	- Не надо огорчаться, дорогая, - сказал он.
There never was such another girl.	- Вы лучшая девушка на свете.
I'll get your watch for you.	Я выкуплю ваши часы.
Hereafter when you need anything I want you to come to me.	А впредь, когда вам что-нибудь понадобится, непременно приходите ко мне.
Do you hear?	Слышите?
I want you to promise me that.	Непременно, обещайте мне.
If I'm not here, I want you to write me.	Если меня не будет в городе, напишите.
I'll always be in touch with you from now on.	Я больше никогда не потеряю вас из виду.
You will have my address.	У вас всегда будет мой адрес.
Just let me know, and I'll help you.	Дайте мне только знать, и я вам помогу.
Do you understand?"	Слышите.
"Yes," said Jennie.	- Да, - сказала Дженни.
"You'll promise to do that now, will you?'	- Вы мне это обещаете, правда?
"Yes," she replied.	- Да, - ответила она.
For a moment neither of them spoke.	Минуту оба молчали.

"Jennie," he said at last, the spring-like quality of the night moving him to a burst of feeling, "I've about decided that I can't do without you.	- Дженни, - сказал наконец сенатор; под влиянием этого по-весеннему чудесного вечера его чувство прорвалось наружу, - я убедился, что не могу без вас жить.
Do you think you could make up your mind to live with me from now on?"	Вы бы согласились больше не расставаться со мной?
Jennie looked away, not clearly understanding his words as he meant them.	Дженни смотрела в сторону, не совсем понимая, что он хочет сказать.
"I don't know," she said vaguely.	- Не знаю, - неопределенно ответила она.
"Well, you think about it," he said pleasantly.	Так вот, подумайте об этом, - мягко сказал Брэндер.
"I'm serious.	- Я говорю серьезно.
Would you be willing to marry me, and let me put you away in a seminary for a few years?"	Хотели бы вы стать моей женой и уехать на несколько лет учиться?
"Go away to school?"	- Уехать и поступить в школу?
"Yes, after you marry me."	- Да, после того как мы поженимся.
"I guess so," she replied.	- Пожалуй, да... - ответила Дженни.
Her mother came into her mind.	Она подумала о матери.
Maybe she could help the family.	Быть может, этим она помогла бы родным.
He looked around at her, and tried to make out the expression on her face.	Брэндер повернулся к ней, стараясь рассмотреть выражение ее лица.
It was not dark.	Было довольно светло.
The moon was now above the trees in the east, and already the vast host of stars were paling before it.	На востоке над вершинами деревьев вставала луна, и бесчисленные звезды уже побледнели в ее лучах.
"Don't you care for me at all, Jennie?" he asked.	- Неужели я вам совсем безразличен, Дженни? -спросил он.
"Yes!"	- Нет!
"You never come for my laundry any more, though," he returned pathetically.	- Но вы больше никогда не приходите ко мне за бельем, - горько пожаловался он.
It touched her to hear him say this.	Это ее тронуло.
"I didn't do that," she answered.	- Я не виновата, - ответила она.
"I couldn't help it; Mother thought it was best."	- Что же я могу поделать. Мама думает, что так будет лучше.
"So it was," he assented.	- Она права, - согласился Брэндер.
"Don't feel badly.	- Не огорчайтесь.
I was only joking with you.	Я просто пошутил.
You'd be glad to come if you could, wouldn't you?"	Но вы бы с удовольствием пришли, если бы могли, правда?
"Yes, I would," she answered frankly.	- Да, - чистосердечно ответила она.

He took her hand and pressed it so feelingly that all his kindly words seemed doubly emphasized to her.	Он взял ее руку и пожал так ласково, что его слова вдвойне тронули Дженни.
Reaching up impulsively, she put her arms about him.	Она порывисто обняла его.
"You're so good to me," she said with the loving tone of a daughter.	- Вы такой добрый, - сказала она с дочерней нежностью.
"You're my girl, Jennie," he said with deep feeling. "I'd do anything in the world for you."	- Дженни, девочка моя, - с глубоким чувством произнес Брэндер, - я на все готов ради вас.
CHAPTER VI	Глава VI
The father of this unfortunate family, William Gerhardt, was a man of considerable interest on his personal side.	Отец злополучного семейства, Уильям Герхардт, родом саксонец, был человек незаурядный.
Born in the kingdom of Saxony, he had had character enough to oppose the army conscription iniquity, and to flee, in his eighteenth year, to Paris.	Еще восемнадцатилетним юношей он возмутился несправедливостью закона о всеобщей воинской повинности и бежал в Париж.
From there he had set forth for America, the land of promise.	А оттуда он переправился в Америку, эту землю обетованную.
Arrived in this country, he had made his way, by slow stages, from New York to Philadelphia, and thence westward, working for a time in the various glass factories in Pennsylvania.	Прибыв сюда, он сначала подался из Нью-Йорка в Филадельфию, а потом и дальше на Запад; некоторое время он работал на стекольных заводах в Пенсильвании.
In one romantic village of this new world he had found his heart's ideal.	В одной живописной деревушке этого нового света он обрел подругу жизни, о какой всегда мечтал.
With her, a simple American girl of German extraction, he had removed to Youngstown, and thence to Columbus, each time following a glass manufacturer by the name of Hammond, whose business prospered and waned by turns.	Это была скромная молодая американка немецкого происхождения, и с нею он переехал в Янгстаун, а затем в Колумбус, все время следуя за стекольным фабрикантом по фамилии Хеммонд, чьи дела то процветали, то приходили в упадок.
Gerhardt was an honest man, and he liked to think that others appreciated his integrity.	Герхардт был человек честный, и ему приятно было, что люди ценят его неспособность кривить душой.
"William," his employer used to say to him, "I want you because I can trust you," and this, to him, was more than silver and gold.	- Уильям, - нередко говорил ему хозяин, - я хочу, чтобы ты у меня работал, потому что могу на тебя положиться.
This honesty, like his religious convictions, was wholly due to inheritance.	И эта похвала была для Г ерхардта дороже золота. Его честность, как и религиозные убеждения, была заложена в нем с детства, вошла в плоть и кровь.
He had never reasoned about it.	Герхардт никогда над этим не задумывался.
Father and grandfather before him were sturdy German artisans, who had never cheated anybody out of a dollar, and this honesty of intention came into his veins undiminished.	Его отец и дед были добропорядочные немецкие ремесленники, они ни разу никого ни на грош не обсчитали, и эта упрямая честность полностью передалась ему.

His Lutheran proclivities had been strengthened by years of church-going and the religious observances of home life, In his father's cottage the influence of the Lutheran minister had been all-powerful; he had inherited the feeling that the Lutheran Church was a perfect institution, and that its teachings were of all-importance when it came to the issue of the future life.	Он был истый лютеранин - аккуратное посещение церкви и соблюдение всех домашних обрядов укрепило за многие годы его взгляды и верования. В доме его отца слово священника было законом, и Г ерхардт унаследовал убеждение, что лютеранская церковь безупречна и ее учение о загробной жизни непогрешимо и непререкаемо.
His wife, nominally of the Mennonite faith, was quite willing to accept her husband's creed.	Жена его, формально исповедовавшая учение меннонитов, охотно приняла вероисповедание мужа.
And so his household became a God-fearing one; wherever they went their first public step was to ally themselves with the local Lutheran church, and the minister was always a welcome guest in the Gerhardt home.	Итак, семейство было вполне богобоязненное. Куда бы не приезжали Герхардты, они прежде всего вступали в число прихожан местной лютеранской церкви, и священник становился желанным гостем в их доме.
Pastor Wundt, the shepherd of the Columbus church, was a sincere and ardent Christian, but his bigotry and hard-and-fast orthodoxy made him intolerant.	Мистер Вундт, пастырь лютеран города Колумбуса, был искренним и ревностным христианином, и притом слепым, нетерпимым фанатиком.
He considered that the members of his flock were jeopardizing their eternal salvation if they danced, played cards, or went to theaters, and he did not hesitate to declare vociferously that hell was yawning for those who disobeyed his injunctions.	Он полагал, что, танцуя, играя в карты или посещая театр, его прихожане рискуют спасением души, и без колебаний, во всю силу своих легких провозглашал, что те, кто не повинуется его предписаниям, будут ввергнуты в ад.
Drinking, even temperately, was a sin.	Пить, даже умеренно, - грех.
Smoking-well, he smoked himself.	Курить... ну, он и сам курил.
Right conduct in marriage, however, and innocence before that state were absolute essentials of Christian living.	Целомудрие до брака и затем соблюдение его святости строго обязательны для каждого христианина.
Let no one talk of salvation, he had said, for a daughter who had failed to keep her chastity unstained, or for the parents who, by negligence, had permitted her to fall.	Нет спасения, говорил он, той девушке, которая не сумеет соблюсти своей чистоты, и родителям, которые допустят, чтобы дочь согрешила.
Hell was yawning for all such.	Они будут ввергнуты в ад.
You must walk the straight and narrow way if you would escape eternal punishment, and a just God was angry with sinners every day.	Неуклонно следуйте стезей добродетели, дабы избегнуть вечной кары, ибо гнев праведного господа неминуемо настигнет грешника.
Gerhardt and his wife, and also Jennie, accepted the doctrines of their Church as expounded by Mr. Wundt without reserve.	Г ерхардт, его жена и Дженни безоговорочно принимали учение своей церкви в истолковании мистера Вундта.
With Jennie, however, the assent was little more than nominal.	Но Дженни, в сущности, соглашалась со всеми этим просто формально.
Religion had as yet no striking hold upon her.	Религия пока что не имела на нее решающего влияния.
It was a pleasant thing to know that there was a heaven, a fearsome one to realize that there was a hell.	Приятно знать, что существует рай, пугает мысль, что существует ад.

Young girls and boys ought to be good and obey their parents.	Юноши и девушки должны хорошо себя вести и слушаться родителей.
Otherwise the whole religious problem was badly jumbled in her mind.	В остальном религиозные понятия Дженни были довольно смутны.
Gerhardt was convinced that everything spoken from the pulpit of his church was literally true.	Герхардт-отец был убежден, что каждое слово, произнесенное с кафедры его церкви, -непреложная истина.
Death and the future life were realities to him.	Загробная жизнь казалась ему вполне реальной.
Now that the years were slipping away and the problem of the world was becoming more and more inexplicable, he clung with pathetic anxiety to the doctrines which contained a solution.	А годы шли, жизнь становилась все более непонятной и необъяснимой, и Г ерхардт отчаянно цеплялся за религиозные догмы, которые давали ответ на все вопросы.
Oh, if he could only be so honest and upright that the Lord might have no excuse for ruling him out.	О, если бы он мог быть столь честным и стойким, что господь не имел бы никаких оснований его отвергнуть!
He trembled not only for himself, but for his wife and children.	Он трепетал не только за себя, но и за жену и детей.
Would he not some day be held responsible for them?	Ведь настанет день, когда ему придется за них ответить.
Would not his own laxity and lack of system in inculcating the laws of eternal life to them end in his and their damnation?	Не приведет ли их всех к погибели его слабость и неумение внушить им законы вечной жизни?
He pictured to himself the torments of hell, and wondered how it would be with him and his in the final hour.	Он рисовал в своем воображении муки ада и спрашивал себя, что ждет его и его близких в последний час.
Naturally, such a deep religious feeling made him stern with his children.	Естественно, что столь глубокая религиозность делала его суровым в обращении с детьми.
He was prone to scan with a narrow eye the pleasures and foibles of youthful desire.	Он косо смотрел на развлечения молодежи и на ее слабости.
Jennie was never to have a lover if her father had any voice in the matter.	Будь его отцовская воля, Дженни никогда не узнала бы любви.
Any flirtation with the youths she might meet upon the streets of Columbus could have no continuation in her home.	Если бы она и познакомилась где-нибудь в городе с молодыми людьми и они стали бы за нею ухаживать, отец не пустил бы их на порог.
Gerhardt forgot that he was once young himself, and looked only to the welfare of her spirit.	Он забыл, что и сам когда-то был молод, и теперь заботился только о спасении души своей дочери.
So the Senator was a novel factor in her life.	Итак, сенатор был совершенно новым явлением в ее жизни.
When he first began to be a part of their family affairs the conventional standards of Father Gerhardt proved untrustworthy.	Когда Брэндер впервые стал принимать участие в делах семьи, все представления папаши Г ерхардта о том, что хорошо и что плохо, оказались несостоятельными.
He had no means of judging such a character.	Он не знал, с какой меркой подойти к такому человеку.

This was no ordinary person coquetting with his pretty daughter.	Брэндер не был обычным кавалером, который пытался приударить за его хорошенькой дочкой.
The manner in which the Senator entered the family life was so original and so plausible that he became an active part before any one thought anything about it.	Вмешательство сенатора в жизнь Герхардта было столь своеобразным и в то же время столь благовидным, что он стал играть в ней важную роль, прежде чем кто-либо успел опомниться.
Gerhardt himself was deceived, and, expecting nothing but honor and profit to flow to the family from such a source, accepted the interest and the service, and plodded peacefully on.	Сам Герхардт - и тот был введен в заблуждение; он не ожидал из такого источника ничего, кроме почета и пользы для себя и своей семьи, а потому преспокойно принимал заботы сенатора и его услуги.
His wife did not tell him of the many presents which had come before and since the wonderful Christmas.	Впрочем, жена не говорила ему о многочисленных подарках, полученных от Брэндера и до и после того чудесного рождества.
But one morning as Gerhardt was coming home from his night work a neighbor named Otto Weaver accosted him.	Но однажды утром, когда Герхардт возвращался домой после ночной работы, к нему подошел его сосед Отто Уивер.
"Gerhardt," he said, "I want to speak a word with you.	- Г ерхардт, - сказал он, - я хочу с тобой поговорить.
As a friend of yours, I want to tell you what I hear.	Я тебе друг и хочу рассказать, что я слышал.
The neighbors, you know, they talk now about the man who comes to see your daughter."	Видишь ли, соседи много болтают насчет того человека, который ходит к твоей дочери.
"My daughter?" said Gerhardt, more puzzled and pained by this abrupt attack than mere words could indicate.	- К моей дочери? - повторил Г ерхардт, несказанно ошеломленный и задетый этим неожиданным нападением.
"Whom do you mean?	- О ком ты говоришь?
I don't know of any one who comes to see my daughter."	Я не знаю никакого человека, который ходит к моей дочери.
"No?" inquired Weaver, nearly as much astonished as the recipient of his confidences.	- Разве? - спросил Уивер, удивленный не мене своего собеседника.
"The middle-aged man, with gray hair.	- Немолодой человек, наполовину седой.
He carries a cane sometimes.	Иногда ходит с тростью.
You don't know him?"	Разве ты его не знаешь?
Gerhardt racked his memory with a puzzled face.	Герхардт с озадаченным видом рылся в памяти.
"They say he was a senator once," went on Weaver, doubtful of what he had got into;	- Г оворят, он прежде был сенатором, - неуверенно продолжал Уивер.
"I don't know."	- Не знаю точно.
"Ah," returned Gerhardt, measurably relieved. "Senator Brander. Yes. He has come sometimes-so.	- А, сенатор Брэндер, - с некоторым облегчением сказал Г ерхардт. - Да. Он иногда заходит. Верно.
Well, what of it?"	Ну, так что же из этого?
"It is nothing," returned the neighbor, "only they talk.	- Да ничего, - ответил сосед, - только вот люди сплетничают.

He is no longer a young man, you know.	Он уже не молод, знаешь ли.
Your daughter, she goes out with him now a few times.	Твоя дочь иногда ходила с ним гулять.
These people, they see that, and now they talk about her.	А люди это видели, и теперь пошли пересуды.
I thought you might want to know."	Вот я и подумал, может, тебе следует про это знать.
Gerhardt was shocked to the depths of his being by these terrible words.	Слова приятеля потрясли Герхардта до глубины души.
People must have a reason for saying such things.	Уж верно люди не зря говорят такие вещи.
Jennie and her mother were seriously at fault.	Дженни и ее мать серьезно провинились.
Still he did not hesitate to defend his daughter.	Все же он, не колеблясь, выступил на защиту дочери.
"He is a friend of the family," he said confusedly.	- Это друг нашей семьи, - смущенно сказал он.
"People should not talk until they know.	- Напрасно люди говорят, чего не знают.
My daughter has done nothing."	Моя дочь ничего плохого не сделала.
"That is so. It is nothing," continued Weaver.	- Ну, понятно. Тут ничего плохого нет, - сказал Уивер.
"People talk before they have any grounds.	- Соседи часто болтают зря.
You and I are old friends. I thought you might want to know."	Но мы с тобой старые друзья, и я подумал, может, тебе следует знать...
Gerhardt stood there motionless another minute or so t his jaw fallen and a strange helplessness upon him.	Еще с минуту Г ерхардт стоял неподвижно, приоткрыв рот; странная беспомощность овладела им.
The world was such a grim thing to have antagonistic to you.	Как страшно, когда люди становятся тебе враждебны.
Its opinions and good favor were so essential.	Как важно, чтобы их мнение и расположение были на твоей стороне.
How hard he had tried to live up to its rules!	Он, Герхардт, так старался жить, соблюдая все установленные правила!
Why should it not be satisfied and let him alone?	Почему бы людям не удовольствоваться этим и не оставить его в покое?
"I am glad you told me," he murmured as he started homeward.	- Спасибо, что ты мне сказал, - пробормотал он, направляясь к дому.
"I will see about it.	- Я об этом подумаю.
Good-by."	Всего доброго.
Gerhardt took the first opportunity to question his wife.	Он воспользовался первым же удобным случаем, чтобы расспросить жену.
"What is this about Senator Brander coming out to call on Jennie?" he asked in German.	- Чего ради сенатор Брэндер ходит к Дженни? -спросил он по-немецки.
"The neighbors are talking about it."	- Соседи уж стали сплетничать.

"Why, nothing," answered Mrs. Gerhardt, in the same language.	- Тут нет ничего плохого, - ответила миссис Герхардт тоже по-немецки.
She was decidedly taken aback at his question.	Вопрос явно застал ее врасплох.
"He did call two or three times."	- Он приходил только два или три раза.
"You didn't tell me that," he returned, a sense of her frailty in tolerating and shielding such weakness in one of their children irritating him.	- Но ты мне об этом не говорила, - возразил муж, возмущенный тем, что она терпела поведение дочери и покрывала ее.
"No," she replied, absolutely nonplussed.	- Нет, не говорила, - ответила миссис Герхардт в полнейшем замешательстве.
"He has only been here two or three times."	- Он заходил только раза два.
"Two or three times!" exclaimed Gerhardt, the German tendency to talk loud coming upon him.	- Только! - воскликнул Герхардт, поддаваясь чисто немецкой привычке повышать голос.
"Two or three times!	- Только!
The whole neighborhood talks about it.	Все соседи уже судачат об этом.
What is this, then?"	На что это похоже, скажи, пожалуйста?
"He only called two or three times," Mrs. Gerhardt repeated weakly.	- Он заходил только раза два, - беспомощно повторила миссис Герхардт.
"Weaver comes to me on the street," continued Gerhardt, "and tells me that my neighbors are talking of the man my daughter is going with.	- Сейчас подходит ко мне на улице Уивер, -продолжал Герхардт, - и говорит, что все соседи болтают про человека, с которым гуляет моя дочь.
I didn't know anything about it.	А я ничего не знаю.
There I stood. I didn't know what to say.	Стою, как дурак, и молчу.
What kind of a way is that?	Куда это годится?
What must the man think of me?"	Что он обо мне подумает.
"There is nothing the matter," declared the mother, using an effective German idiom.	- Ничего тут такого нет, - возразила жена.
"Jennie has gone walking with him once or twice.	- Дженни раза два ходила с ним погулять.
He has called here at the house.	Он сам заходил сюда, к нам в дом.
What is there now in that for the people to talk about?	Что тут такого, о чем толковать?
Can't the girl have any pleasure at all?"	Неужели девушке уж и развлечься нельзя?
"But he is an old man," returned Gerhardt, voicing the words of Weaver.	- Но ведь он уже немолодой, - сказал Герхардт, повторяя слова Уивера.
"He is a public citizen.	- Человек видный, с положением.
What should he want to call on a girl like Jennie for?"	Чего ради он ходит к такой девушке, как Дженни?
"I don't know," said Mrs. Gerhardt, defensively.	- Не знаю, - защищалась миссис Герхардт.
"He comes here to the house.	- Он приходит к нам в дом.
I don't know anything but good about the man.	Я за ним не знаю ничего плохого.
Can I tell him not to come?"	Разве я могу ему сказать, чтоб он не приходил?

Gerhardt paused at this. All that he knew of the Senator was excellent.	И Г ерхардт умолк. Он знал сенатора с наилучшей стороны.
What was there now that was so terrible about it?	В самом деле, чего тут страшного?
"The neighbors are so ready to talk.	- Соседи всегда рады посплетничать.
They haven't got anything else to talk about now, so they talk about Jennie.	Им больше не о чем говорить, вот они и болтают про Дженни.
You know whether she is a good girl or not.	Ты сам знаешь, она хорошая девушка.
Why should they say such things?" and tears came into the soft little mother's eyes.	Зачем они сплетничают понапрасну? - Глаза доброй матери наполнились слезами.
"That is all right," grumbled Gerhardt, "but he ought not to want to come around and take a girl of her age out walking.	- Все это так, - проворчал Герхардт, - но ему незачем ходить сюда и водить такую молоденькую девушку на прогулки.
It looks bad, even if he don't mean any harm."	Это не годится, даже если у него и нет на уме ничего худого.
At this moment Jennie came in.	Тут как раз вошла Дженни.
She had heard the talking in the front bedroom, where she slept with one of the children, but had not suspected its import.	Она слышала голоса родителей из комнатки, которая служила спальней ей и сестре, но и не подозревала, какое значение имеет для нее этот разговор.
Now her mother turned her back and bent over the table where she was making biscuit, in order that her daughter might not see her red eyes.	Когда она вошла, мать повернулась к ней спиной склонилась над столом, где готовила печенье, стараясь скрыть от дочери покрасневшие глаза.
"What's the matter?" she inquired, vaguely troubled by the tense stillness in the attitude of both her parents.	- Что случилось? - спросила Дженни, немного встревоженная натянутым молчанием родителей.
"Nothing," said Gerhardt firmly.	- Ничего, - решительно ответил отец.
Mrs. Gerhardt made no sign, but her very immobility told something.	Мать даже не обернулась, но самая ее неподвижность была многозначительна.
Jennie went over to her and quickly discovered that she had been weeping.	Дженни подошла к ней и тотчас увидела, что она плакала.
"What's the matter?" she repeated wonderingly, gazing at her father.	- Что случилось? - удивленно повторила девушка, глядя на отца.
Gerhardt only stood there, his daughter's innocence dominating his terror of evil.	Г ерхардт промолчал, открытое лицо дочери успокоило его страхи.
"What's the matter?" she urged softly of her mother.	- Что случилось? - мягко настаивала Дженни, обращаясь к матери.
"Oh, it's the neighbors," returned the mother brokenly.	- Ах, это все соседи, - со вздохом отозвалась миссис Герхардт.
"They're always ready to talk about something they don't know anything about."	- Они вечно судачат о том, чего не знают.
"Is it me again?" inquired Jennie, her face flushing faintly.	- Опять про меня? - спросила Дженни, слегка краснея.

"You see," observed Gerhardt, apparently addressing the world in general, "she knows.	- Вот видите, - заметил Г ерхардт в пространство, -она сама знает, в чем дело.
Now, why didn't you tell me that he was coming here?	Так почему вы мне не говорили, что он здесь бывает?
The neighbors talk, and I hear nothing about it until to-day.	Все соседи толкуют об этом, а я до нынешнего дня ничего не знал.
What kind of a way is that, anyhow?"	Что это такое, спрашивается?
"Oh," exclaimed Jennie, out of the purest sympathy for her mother, "what difference does it make?"	- Ах, не все ли равно! - воскликнула Дженни, охваченная жалостью к матери.
"What difference?" cried Gerhardt, still talking in German, although Jennie answered in English.	- Все равно? - крикнул Герхардт, все еще по-немецки, хотя Дженни отвечала ему по-английски.
"Is it no difference that men stop me on the street and speak of it?	- Все равно, что люди останавливают меня на улице и рассказывают про это?
You should be ashamed of yourself to say that.	Постыдилась бы так говорить.
I always thought well of this man, but now, since you don't tell me about him, and the neighbors talk, I don't know what to think.	Я всегда был хорошего мнения об этом Брэндере, но теперь, раз вы мне ничего не говорили, а про меж соседей пошли толки, я уж не знаю, что и думать.
Must I get my knowledge of what is going on in my own home from my neighbors?"	Неужели я должен от соседей узнавать, что делается в моем доме?
Mother and daughter paused.	Мать и дочь молчали.
Jennie had already begun to think that their error was serious.	Дженни уже стала думать, что они и впрямь совершили серьезную ошибку.
"I didn't keep anything from you because it was evil," she said.	- Я вовсе не делала ничего такого, что надо скрывать, - сказала она.
"Why, he only took me out riding once."	- Просто один раз он возил меня кататься, вот и все.
"Yes, but you didn't tell me that," answered her father.	- Да, но ты мне об этом не рассказывала, - отвечал отец.
"You know you don't like for me to go out after dark," replied Jennie. "That's why I didn't. There wasn't anything else to hide about it."	- Я знаю, ты не любишь, когда я вечером ухожу из дому, потому и не рассказала. А скрывать тут нечего.
"He shouldn't want you to go out after dark with him," observed Gerhardt, always mindful of the world outside.	- Он не должен был никуда возить тебя вечером, -заметил Герхардт, не переставая тревожиться о том, что скажут люди.
"What can he want with you.	- Чего ему от тебя надо?
Why does he come here?	Зачем он сюда ходит?
He is too old, anyhow.	Он слишком старый.
I don't think you ought to have anything to do with him-such a young girl as you are."	У такой молоденькой девушки не должно быть с ним ничего общего.
"He doesn't want to do anything except help me," murmured Jennie.	- Ему ничего и не надо, он только хочет помочь мне, - пробормотала Дженни.

"He wants to marry me."	- Он хочет на мне жениться.
"Marry you? Ha!	- Жениться? Ха!
Why doesn't he tell me that!" exclaimed Gerhardt.	Почему же он не скажет об этом мне? -воскликнул Герхардт.
"I shall look into this.	- Я сам разберусь в этом деле.
I won't have him running around with my daughter, and the neighbors talking.	Не желаю, чтоб он обхаживал мою дочь и чтоб все соседи про это сплетничали.
Besides, he is too old.	И потом он слишком старый.
I shall tell him that.	Я ему так и скажу.
He ought to know better than to put a girl where she gets talked about.	Он не должен играть добрым именем девушки.
It is better he should stay away altogether."	И чтоб ноги его здесь больше не было.
This threat of Gerhardt's, that he would tell Brander to stay away, seemed simply terrible to Jennie and to her mother.	Угроза Герхардта привела Дженни и ее мать в ужас. Неужели он предложит Брэндеру больше не являться к ним в дом?
What good could come of any such attitude?	К чему это приведет?
Why must they be degraded before him?	В каком положении они окажутся перед Брэндером?
Of course Brander did call again, while Gerhardt was away at work, and they trembled lest the father should hear of it.	А Брэндер, конечно, снова пришел, когда Герхардт был на работе, и они трепетали, как бы отец об этом не услышал.
A few days later the Senator came and took Jennie for a long walk.	Через несколько дней сенатор зашел за Дженни, и они отправились погулять.
Neither she nor her mother said anything to Gerhardt.	Ни она, ни мать ничего не сказали Герхардту.
But he was not to be put off the scent for long.	Но его не удалось долго держать в неведении.
"Has Jennie been out again with that man?" he inquired of Mrs. Gerhardt the next evening.	- Дженни опять гуляла с этим человеком? -спросил он на другой день у жены.
"He was here last night," returned the mother, evasively.	- Он заходил вчера вечером, - уклончиво ответила та.
"Did she tell him he shouldn't come any more?"	- А она ему сказала, чтоб он больше не приходил?
"I don't know. I don't think so."	- Не знаю. Навряд ли.
"Well, now, I will see for myself once whether this thing will be stopped or not," said the determined father.	- Ладно, я сам постараюсь положить этому конец,- отрезал Герхардт.
"I shall talk with him. Wait till he comes again."	- Я с ним поговорю. Пускай только явится еще раз.
In accordance with this, he took occasion to come up from his factory on three different evenings, each time carefully surveying the house, in order to discover whether any visitor was being entertained.	И он трижды отпрашивался с работы и каждый раз тщательно следил за домом, проверяя, не принимают ли там гостя.

On the fourth evening Brander came, and inquiring for Jennie, who was exceedingly nervous, he took her out for a walk.	На четвертый вечер Брэндер явился и, вызвав необычайно взволнованную Дженни, пошел с нею гулять.
She was afraid of her father, lest some unseemly things should happen, but did not know exactly what to do.	Она боялась отца, боялась какой-нибудь некрасивой сцены, но не знала, как поступить.
Gerhardt, who was on his way to the house at the time, observed her departure.	Герхардт в это время подходил к дому и видел, как она вышла.
That was enough for him.	Этого было достаточно.
Walking deliberately in upon his wife, he said: "Where is Jennie?"	- Где Дженни? - приступил он к жене.
"She is out somewhere," said her mother.	- Куда-то вышла, - ответила та.
"Yes, I know where," said Gerhardt.	- Я знаю куда, - сказал Герхардт.
"I saw her.	- Видел.
Now wait till she comes home.	Ну, пускай только вернуться.
I will tell him."	Я с этим Брэндером потолкую.
He sat down calmly, reading a German paper and keeping an eye upon his wife, until, at last, the gate clicked, and the front door opened.	Он спокойно уселся и стал читать немецкую газету, исподлобья поглядывая на жену; наконец стукнула калитка, и открылась входная дверь.
Then he got up.	Тогда он поднялся.
"Where have you been?" he exclaimed in German.	- Где ты была? - крикнул он по-немецки.
Brander, who had not suspected that any trouble of this character was pending, felt irritated and uncomfortable.	Брэндеру, который никак не ожидал подобной сцены, стало и досадно и неловко.
Jennie was covered with confusion.	Дженни отчаянно смутилась.
Her mother was suffering an agony of torment in the kitchen.	На кухне в мучительной тревоге ждала ее мать.
"Why, I have been out for a walk," she answered confusedly.	- Я выходила погулять, - смущенно ответила девушка.
"Didn't I tell you not to go out any more after dark?" said Gerhardt, utterly ignoring Brander.	- А разве я не говорил тебе, что бы ты больше не выходила по вечерам? - сказал Г ерхардт, не обращая ни малейшего внимания на Брэндера.
Jennie colored furiously, unable to speak a word.	Дженни залилась краской, не в силах вымолвить ни слова.
"What is the trouble?" inquired Brander gravely.	- В чем дело? - внушительно произнес Брэндер.
"Why should you talk to her like that?"	- Почему вы так с нею разговариваете?
"She should not go out after dark," returned the father rudely.	- Она не должна выходить из дому, когда стемнеет, - грубо ответил Герхардт.
"I have told her two or three times now.	- Я ей уже сколько раз говорил.
I don't think you ought to come here any more, either."	Да и вам больше незачем сюда ходить.

"And why?" asked the Senator, pausing to consider and choose his words. "Isn't this rather peculiar?	- А почему? - спросил сенатор после короткого молчания, тщательно выбирая слова. - Вот странно.
What has your daughter done?"	Что плохого сделала ваша дочь?
"What has she done!" exclaimed Gerhardt, his excitement growing under the strain he was enduring, and speaking almost unaccented English in consequence.	- Что она сделала? - крикнул Герхардт; волнение его росло с каждой минутой, и он все невнятнее выговаривал английские слова.
"She is running around the streets at night when she oughtn't to be.	- Нечего ей бегать по улицам на ночь глядя, когда надо сидеть дома.
I don't want my daughter taken out after dark by a man of your age. What do you want with her anyway? She is only a child yet."	Я не желаю, чтоб моя дочь уходила вечером с человеком, который ей в отцы годится Чего вы от нее хотите? Она еще ребенок.
"Want!" said the Senator, straining to regain his ruffled dignity.	- Чего я хочу? - сказал сенатор, стараясь с достоинством выйти из положения.
"I want to talk with her, of course.	- Разумеется, я хочу беседовать с нею.
She is old enough to be interesting to me.	Она уже взрослая, мне с нею интересно.
I want to marry her if she will have me."	Я хочу женится на ней, если она согласна.
"I want you to go out of here and stay out of here," returned the father, losing all sense of logic, and descending to the ordinary level of parental compulsion.	- А я хочу, чтобы вы ушли и забыли сюда дорогу,- ответил Г ерхардт, теряя всякую способность рассуждать логично и впадая в самый обыкновенный отцовский деспотизм.
"I don't want you to come around my house any more.	- Я больше не желаю видеть вас в своем доме.
I have enough trouble without my daughter being taken out and given a bad name."	Мало у меня других несчастий, не хватает еще, чтобы у меня отняли дочь и погубили ее доброе имя.
"I tell you frankly," said the Senator, drawing himself up to his full height, "that you will have to make clear your meaning.	- Потрудитесь объяснить, что вы этим хотите сказать, - произнес сенатор, выпрямляясь весь рост.
I have done nothing that I am ashamed of.	- Мне нечего стыдиться своих поступков.
Your daughter has not come to any harm through me.	С вашей дочерью не произошло по моей вине ничего дурного.
Now, I want to know what you mean by conducting yourself in this manner."	И я хотел бы понять, в чем вы меня обвиняете.
"I mean," said Gerhardt, excitedly repeating himself, "I mean, I mean that the whole neighborhood talks about how you come around here, and have buggy-rides and walks with my daughter when I am not here-that's what I mean.	- Я хочу сказать... - Герхардт в возбуждении по нескольку раз повторял одно и то же: - Я... я хочу сказать, что все соседи говорят про то, как вы сюда ходите, и катаете мою дочь в коляске, и разгуливаете с ней по вечерам, и все это, когда меня нет дома, вот что я хочу сказать.
I mean that you are no man of honorable intentions, or you would not come taking up with a little girl who is only old enough to be your daughter.	Я хочу сказать, что ежели б у вас были честные намерения, вы не связывались бы с девочкой, которая годится вам в дочери.
People tell me well enough what you are.	Люди раскрыли мне на вас глаза.
Just you go and leave my daughter alone."	Уходите отсюда и оставьте мою дочь в покое.

"People!" said the Senator.	- Люди! - повторил сенатор.
"Well, I care nothing for your people.	- Мне дела нет до этих людей.
I love your daughter, and I am here to see her because I do love her.	Я люблю вашу дочь и прихожу к ней потому, что люблю ее.
It is my intention to marry her, and if your neighbors have anything to say to that, let them say it.	Я намерен жениться на ней, а если вашим соседям хочется болтать, пусть болтают.
There is no reason why you should conduct yourself in this manner before you know what my intentions are."	Это еще не значит, что вы можете оскорблять меня, даже не узнав моих намерений.
Unnerved by this unexpected and terrible altercation, Jennie had backed away to the door leading out into the dining-room, and her mother, seeing her, came forward.	Напуганная этой внезапной ссорой, Дженни попятилась к двери, ведущей в столовую; мать подошла к ней.
"Oh," said the latter, breathing excitedly, "he came home when you were away.	- Отец вернулся, покуда вас не было, - сказала она дочери, задыхаясь от волнения.
What shall we do?"	- Что нам теперь делать?
They clung together, as women do, and wept silently.	И, по обычаю всех женщин, они обнялись и тихо заплакали.
The dispute continued.	А те двое продолжали спорить.
"Marry, eh," exclaimed the father. "Is that it?"	- Ах, вот как! - воскликнул Герхардт. - Вы, стало быть, хотите жениться!
"Yes," said the Senator, "marry, that is exactly it.	- Да, - ответил сенатор, - именно жениться.
Your daughter is eighteen years of age and can decide for herself.	Вашей дочери восемнадцать лет, она может сама решать за себя.
You have insulted me and outraged your daughter's feelings.	Вы оскорбили меня и надругались над чувствами вашей дочери.
Now, I wish you to know that it cannot stop here.	Так вот, имейте в виду, что этим дело не кончится.
If you have any cause to say anything against me outside of mere hearsay I wish you to say it."	Если вы можете обвинить меня еще в чем-нибудь, кроме того, что болтают ваши соседи, потрудитесь высказаться.
The Senator stood before him, a very citadel of righteousness.	Сенатор стоял перед Г ерхардтом, как величественное воплощение правоты и безупречности.
He was neither loud-voiced nor angry-mannered, but there was a tightness about his lips which bespoke the man of force and determination.	Он не повышал голоса, не делал резких жестов, но в выражении его плотно сжатых губ была решимость и непреклонная воля.
"I don't want to talk to you any more," returned Gerhardt, who was checked but not overawed.	- Не хочу я больше с вами разговаривать, -возразил Герхардт, слегка сбитый с толку, но не испуганный.
"My daughter is my daughter.	- Моя дочь - это моя дочь.
I am the one who will say whether she shall go out at night, or whether she shall marry you, either.	И мое дело решать, гулять ли ей по вечерам и выходить ли за вас замуж.

I know what you politicians are.	Знаю я вас, политиков.
When I first met you I thought you were a fine man, but now, since I see the way you conduct yourself with my daughter, I don't want anything more to do with you.	Когда мы познакомились, я вас считал порядочным человеком, а теперь вижу, как вы поступаете с моей дочерью, и знать вас больше не хочу.
Just you go and stay away from here. That's all I ask of you."	Уходите отсюда, вот и весь разговор. Больше мне от вас ничего не надо.
"I am sorry, Mrs. Gerhardt," said Brander, turning deliberately away from the angry father, "to have had such an argument in your home.	- Очень сожалею, миссис Г ерхардт, что мне пришлось вступить в такие пререкания у вас в доме, - сказал Брэндер, намеренно отворачиваясь от разгневанного отца.
I had no idea that your husband was opposed to my visits.	- Я понятия не имел, что ваш муж возражает против моих посещений.
However, I will leave the matter as it stands for the present.	Во всяком случае, это ничего не меняет.
You must not take all this as badly as it seems."	Не огорчайтесь, дело не так плохо, как кажется.
Gerhardt looked on in astonishment at his coolness.	Герхардт был поражен его хладнокровием.
"I will go now," he said, again addressing Gerhardt, "but you mustn't think that I am leaving this matter for good.	- Я ухожу, - продолжал Брэндер, снова обращаясь к нему, - но не думайте, что я так это оставлю.
You have made a serious mistake this evening.	Сегодня вы совершили большую ошибку.
I hope you will realize that.	Надеюсь, вы это поймете.
I bid you goodnight."	Доброй ночи.
He bowed slightly and went out.	Он слегка поклонился и вышел.
Gerhardt closed the door firmly.	Герхардт захлопнул за ним дверь.
"Now," he said, turning to his daughter and wife, "we will see whether we are rid of him or not.	- Теперь, надеюсь мы от него избавились, - сказал он.
I will show you how to go after night upon the streets when everybody is talking already."	- А тебе я покажу, как шататься вечерами по улицам, чтоб весь свет болтал про тебя.
In so far as words were concerned, the argument ceased, but looks and feeling ran strong and deep, and for days thereafter scarcely a word was spoken in the little cottage. Gerhardt began to brood over the fact that he had accepted his place from the Senator and decided to give it up.	Больше на эту тему не было сказано ни слова, но по лицам и настроению всех обитателей дома, в котором последующие дни царило гнетущее молчание, нетрудно было понять, что они переживают, Герхардт мрачно раздумывал о том, что своей работой он обязан сенатору, и решил отказаться от места.
He made it known that no more of the Senator's washing was to be done in their house, and if he had not been sure that Mrs. Gerhardt's hotel work was due to her own efforts in finding it he would have stopped that.	Он объявил, что в его доме не должно быть больше никакой стирки на сенатора, и, не будь он уверен, что работу в отеле миссис Г ерхардт нашла самостоятельно, он запретил бы и это.
No good would come out of it, anyway. If she had never gone to the hotel all this talk would never have come upon them.	Во всяком случае, ни к чему хорошему эта работа не привела. Не пойди жена в отель, не было бы и сплетен.

As for the Senator, he went away decidedly ruffled by this crude occurrence.	А сенатор был очень расстроен досадным происшествием.
Neighborhood slanders are bad enough on their own plane, but for a man of his standing to descend and become involved in one struck him now as being a little bit unworthy.	Обывательские сплетни всегда неприятны, но человеку с его положением оказаться героем такой сплетни и вовсе не пристало.
He did not know what to do about the situation, and while he was trying to come to some decision several days went by.	Брэндер не знал, как поступить, и, пока он колебался и раздумывал, прошло несколько дней.
Then he was called to Washington, and he went away without having seen Jennie again.	Затем его вызвали в Вашингтон, и он уехал так и не повидавшись с Дженни.
In the mean time the Gerhardt family struggled along as before.	Тем временем Герхардты по-прежнему перебивались как могли.
They were poor, indeed, but Gerhardt was willing to face poverty if only it could be endured with honor.	Разумеется, они очень бедствовали, но Герхардт готов был мужественно переносить нужду, лишь бы честь оставалась при нем.
The grocery bills were of the same size, however.	Однако бакалейщику надо было платить не меньше прежнего.
The children's clothing was steadily wearing out.	Одежда детей неумолимо изнашивалась.
Economy had to be practised, and payments stopped on old bills that Gerhardt was trying to adjust.	Пришлось соблюдать строжайшую экономию и приостанавливать уплату старых долгов, с которыми Герхардт пытался разделаться.
Then came a day when the annual interest on the mortgage was due, and yet another when two different grocery-men met Gerhardt on the street and asked about their little bills.	Потом настал день, когда надо было внести годовые проценты по закладной, а вскоре два бакалейщика, встретив Г ерхардта на улице, спросили, когда он вернет долг.
He did not hesitate to explain just what the situation was, and to tell them with convincing honesty that he would try hard and do the best he could.	Он без колебаний объяснил им состояние своего кошелька и с подкупающей искренностью сказал, что будет стараться изо всех сил и сделает все возможное.
But his spirit was unstrung by his misfortunes.	Но все же под ударами судьбы он пал духом.
He prayed for the favor of Heaven while at his labor, and did not hesitate to use the daylight hours that he should have had for sleeping to go about-either looking for a more remunerative position or to obtain such little jobs as he could now and then pick up.	В часы работы он молился о том, чтобы небеса смилостивились над ним, а днем, когда следовало бы выспаться и отдохнуть, ходил по городу, пытаясь подыскать более выгодное место, и попутно брался за всякую случайную работу.
One of them was that of cutting grass.	В частности, он нанимался косить газоны.
Mrs. Gerhardt protested that he was killing himself, but he explained his procedure by pointing to their necessity.	Миссис Герхардт умоляла его не убивать себя непосильной работой, но он отвечал, что иначе нельзя.
"When people stop me on the street and ask me for money I have no time to sleep."	- Нельзя мне отдыхать, когда люди останавливают меня на улице и просят расплатиться с долгами.
It was a distressing situation for all of them.	Положение семьи было отчаянное.
To cap it all, Sebastian got in jail.	В довершение всего Себастьян попал в тюрьму.

It was that old coal-stealing ruse of his practised once too often.	Виной этому была старая уловка с кражей угля, на которой он в конце концов попался.
He got up on a car one evening while Jennie and the children waited for him, and a railroad detective arrested him.	Как-то вечером он залез на платформу, чтобы сбросить Дженни и детям немного угля, а агент железнодорожной полиции поймал его.
There had been a good deal of coal stealing during the past two years, but so long as it was confined to moderate quantities the railroad took no notice.	За последние два года на дороге не прекращалось расхищение угля, однако пока воровали понемногу, администрация смотрела на это сквозь пальцы.
When, however, customers of shippers complained that cars from the Pennsylvania fields lost thousands of pounds in transit to Cleveland, Cincinnati, Chicago, and other points, detectives were set to work.	Но когда клиенты грузоотправителей пожаловались, что составы, следующие из угольных бассейнов Пенсильвании в Кливленд, Цинциннати, Чикаго и другие города, теряют в пути тысячи фунтов угля, дело было передано в руки сыщиков.
Gerhardt's children were not the only ones who preyed upon the railroad in this way.	Не одни дети Герхардтов старались поживиться на железной дороге.
Other families in Columbus-many of them-were constantly doing the same thing, but Sebastian happened to be seized upon as the Columbus example.	Многие жители Колумбуса постоянно занимались тем же, но случилось так, что именно Себастьян попался и должен был понести кару в назидание всему городу.
"You come off that car now," said the detective, suddenly appearing out of the shadow.	- А ну, слезай, - сказал сыщик, внезапно вынырнув из темноты.
Jennie and the other children dropped their baskets and buckets and fled for their lives.	Дженни и дети побросали ведра и корзинки и кинулись бежать со всех ног.
Sebastian's first impulse was to jump and run, but when he tried it the detective grabbed him by the coat.	Первым побуждением Себастьяна тоже было спрыгнуть на землю и удрать, но сыщик схватил его за полу пальто.
"Hold on here," he exclaimed. "I want you."	- Стоп! - крикнул он. - Тебя-то мне и надо!
"Aw, let go," said Sebastian savagely, for he was no weakling.	- Пусти ты! - в бешенстве огрызнулся Себастьян, который был отнюдь не трусливого десятка.
There was nerve and determination in him, as well as a keen sense of his awkward predicament.	Он был полон отваги и решимости и хорошо понимал всю опасность своего положения.
"Let go, I tell you," he reiterated, and giving a jerk, he almost upset his captor.	- Пусти, говорят тебе, - повторил он, рванулся и чуть не опрокинул сыщика.
"Come here now," said the detective, pulling him viciously in an effort to establish his authority.	- Ну-ну, слезай, - сказал тот и злобно дернул Себастьяна, чтобы доказать свою власть.
Sebastian came, but it was with a blow which staggered his adversary.	Себастьян спрыгнул и так ударил противника, что тот пошатнулся.
There was more struggling, and then a passing railroad hand came to the detective's assistance.	Завязалась борьба, но тут проходивший мимо рабочий подоспел на помощь сыщику.
Together they hurried him toward the depot, and there discovering the local officer, turned him over.	Вдвоем они поволокли Басса на станцию и передали железнодорожной полиции.
It was with a torn coat, scarred hands and face, and a black eye that Sebastian was locked up for the night.	Пальто его было разорвано, лицо и руки расцарапаны, глаз подбит. В таком виде Себастьян был заперт до утра.

When the children came home they could not say what had happened to their brother, but as nine o'clock struck, and then ten and eleven, and Sebastian did not return, Mrs. Gerhardt was beside herself.	Дети прибежали домой, еще не зная, что случилось со старшим братом, и ничего толком не могли рассказать, но когда пробило девять часов, потом десять, одиннадцать, а Себастьян все не возвращался, миссис Г ерхардт обезумела от тревоги.
He had stayed out many a night as late as twelve and one, but his mother had a foreboding of something terrible tonight.	Сын нередко приходил домой и в двенадцать, и в час, но мать чувствовала, что в этот вечер с ним произошло что-то ужасное.
When half-past one arrived, and no Sebastian, she began to cry.	Когда пробило половину второго, а Себастьян так и не явился, она расплакалась.
"Some one ought to go up and tell your father," she said. "He may be in jail."	- Надо пойти предупредить отца, - сказала она. -Видно, Себастьян попал в тюрьму.
Jennie volunteered, but George, who was soundly sleeping, was awakened to go along with her.	Дженни вызвалась пойти; Джорджа, который уже спал крепким сном, разбудили, чтобы он ее проводил.
"What!" said Gerhardt, astonished to see his two children.	- Что такое? - с изумлением воскликнул Г ерхардт при виде детей.
"Bass hasn't come yet," said Jennie, and then told the story of the evening's adventure in explanation.	- Басс до сих пор не вернулся домой, - объяснила Дженни и рассказала, как неудачно они в этот вечер ходили за углем.
Gerhardt left his work at once, walking back with his two children to a point where he could turn off to go to the jail.	Г ерхардт тотчас бросил работу, вышел с детьми и направился в тюрьму.
He guessed what had happened, and his heart was troubled.	Он догадался о том, что произошло, и сердце его сжималось.
"Is that so, now!" he repeated nervously, rubbing his clumsy hands across his wet forehead.	- Только этого не хватало! - беспокойно повторял он, неловко отирая ладонью вспотевший лоб.
Arrived at the station-house, the sergeant in charge told him curtly that Bass was under arrest.	В участке дежурный сержант кратко сообщил ему, что Басс арестован.
"Sebastian Gerhardt?" he said, looking over his blotter; "yes, here he is.	- Себастьян Г ерхардт? - переспросил он, заглядывая в списки. - Да, есть такой.
Stealing coal and resisting an officer.	Воровал уголь и оказал сопротивление представителю власти.
Is he your boy?"	Это ваш сын?
"Oh, my!" said Gerhardt, "Ach Gott!" He actually wrung his hands in distress.	- Ach Gott! - сказал Герхардт. - О господи! -повторил он, в отчаянии ломая руки.
"Want to see him?" asked the Sergeant.	- Хотите его видеть? - спросил сержант.
"Yes, yes," said the father.	- Да, да, - ответил отец.
"Take him back, Fred," said the other to the old watchman in charge, "and let him see the boy."	- Проведите его, Фред, - обратился тот к старику караульному. - Пускай повидает парня.
When Gerhardt stood in the back room, and Sebastian was brought out all marked and tousled, he broke down and began to cry.	Когда Герхардт, стоя в соседней комнате, увидел входящего Себастьяна, встрепанного и избитого, силы изменили ему и он заплакал.
No word could cross his lips because of his emotion.	Он не мог выговорить не слова.

"Don't cry, pop," said Sebastian bravely.	- Не плачь, папа, - храбро сказал Себастьян.
"I couldn't help it.	- Я ничего не мог поделать.
It's all right.	Ну, не беда.
I'll be out in the morning."	Утром меня выпустят.
Gerhardt only shook with his grief.	Герхардт весь дрожал, подавленный горем.
"Don't cry," continued Sebastian, doing his very best to restrain his own tears.	- Не плачь, - продолжал Себастьян, всячески стараясь сам сдержать слезы.
"I'll be all right.	- Со мной ничего не случится.
What's the use of crying?"	Что толку плакать.
"I know, I know," said the gray-headed parent brokenly, "but I can't help it.	- Я знаю, знаю, - горестно сказал старик, - но я не могу удержаться.
It is my fault that I should let you do that."	Это все моя вина, ведь я позволял тебе этим заниматься.
"No, no, it isn't," said Sebastian. "You couldn't help it.	- Нет, нет, - возразил Себастьян, - ты тут ни при чем.
Does mother know anything about it?"	А мама знает?
"Yes, she knows," he returned.	- Да, знает.
"Jennie and George just came up where I was and told me.	Дженни и Джордж только что пришли ко мне и сказали.
I didn't know anything about it until just now," and he began to cry again.	Я только что узнал... И он снова заплакал.
"Well, don't you feel badly," went on Bass, the finest part of his nature coming to the surface.	- Ну, не надо так расстраиваться, - сказал Себастьян; в эту минуту в нем пробудилось все лучшее, что было в его натуре.
"I'll be all right.	- Все уладится.
Just you go back to work now, and don't worry.	Возвращайся на работу и не горюй.
I'll be all right."	Все уладится.
"How did you hurt your eye?" asked the father, looking at him with red eyes.	- Почему у тебя щека разбита? - спросил отец, глядя на него покрасневшими от слез глазами.
"Oh, I had a little wrestling match with the man who nabbed me," said the boy, smiling bravely.	- А, это у меня вышла небольшая стычка с парнем, который меня зацапал, - храбро ответил юноша и через силу улыбнулся.
"I thought I could get away."	- Я думал, что сумею удрать.
"You shouldn't do that, Sebastian," said the father. "It may go harder with you on that account.	- Напрасно ты это сделал, Себастьян, - сказал Герхардт, - Это может тебе очень повредить.
When does your case come up?"	Когда будут разбирать твое дело?
"In the morning, they told me," said Bass.	- Сказали, что утром, - ответил Басс.
"Nine o'clock."	- В девять часов.

Gerhardt stayed with his son for some time, and discussed the question of bail, fine, and the dire possibility of a jail sentence without arriving at any definite conclusion.	Г ерхардт побыл еще немного с сыном; они потолковали о том, нельзя ли родным взять Басса на поруки, о штрафе и о грозной опасности тюремного заключения, но так ни к чему и не пришли.
Finally he was persuaded by Bass to go away, but the departure was the occasion for another outburst of feeling; he was led away shaking and broken with emotion.	Наконец Басс уговорил отца уйти, но прощание вызвало новый взрыв отчаяния; Г ерхардта вывели за дверь потрясенного, убитого горем.
"It's pretty tough," said Bass to himself as he was led back to his cell. He was thinking solely of his father.	"Плохо дело, - думая об отце, сказал себе Басс, когда его вели обратно в камеру.
"I wonder what ma will think."	- И что-то будет с мамой..."
The thought of this touched him tenderly.	Мысль о матери глубоко взволновала его.
"I wish I'd knocked the dub over the first crack," he said.	"Эх, жаль, что я не свалил того типа с первого удара, - подумал он.
"What a fool I was not to get away."	- И какой же я дурак, что не удрал".
CHAPTER VII	Глава VII
Gerhardt was in despair; he did not know any one to whom he could appeal between the hours of two and nine o'clock in the morning.	Герхардт был в отчаянии; он не знал никого, к кому можно было бы обратиться за помощью между двумя часами ночи и девятью утра.
He went back to talk with his wife, and then to his post of duty.	Он зашел домой посоветоваться с женою, а затем вернулся на свой пост.
What was to be done?	Что делать?
He could think of only one friend who was able, or possibly willing to do anything. This was the glass manufacturer, Hammond; but he was not in the city.	Он вспомнил только одного человека, который мог бы и, пожалуй, согласился бы чем-нибудь помочь, - стекольного фабриканта Хеммонда; но его в то время не было в городе.
Gerhardt did not know this, however.	Впрочем, Герхардт этого не знал.
When nine o'clock came, he went alone to the court, for it was thought advisable that the others should stay away.	К девяти часам он направился в суд один - решено было, что остальным членам семьи не следует там присутствовать.
Mrs. Gerhardt was to hear immediately what happened. He would come right back.	Миссис Г ерхардт немедленно обо всем узнает: он сразу же вернется и все ей расскажет.
When Sebastian was lined up inside the dock he had to wait a long time, for there were several prisoners ahead of him.	В суде Себастьяну пришлось долго ждать, так как до него перед судьей должны были предстать еще несколько человек.
Finally his name was called, and the boy was pushed forward to the bar.	Наконец его вызвали и подтолкнули к барьеру.
"Stealing coal, Your Honor, and resisting arrest," explained the officer who had arrested him.	- Воровал уголь, ваша честь, и оказал сопротивление при аресте, - пояснил арестовавший его полицейский.
The magistrate looked at Sebastian closely; he was unfavorably impressed by the lad's scratched and wounded face.	Судья внимательно посмотрел на Себастьяна; расцарапанное и избитое лицо парня произвело на него неблагоприятное впечатление.

"Well, young man," he said, "what have you to say for yourself?	- Итак, молодой человек, - сказал он, - что вы можете сказать в свое оправдание?
How did you get your black eye?"	Откуда у вас такой синяк под глазом?
Sebastian looked at the judge, but did not answer.	Себастьян посмотрел на судью, но ничего не ответил.
"I arrested him," said the detective.	- Это я его задержал, - сказал сыщик.
"He was on one of the company's cars.	- Я застал его на платформе, принадлежащей нашей компании.
He tried to break away from me, and when I held him he assaulted me.	Он пробовал вырваться, а когда я стал его удерживать, он на меня накинулся.
This man here was a witness," he added, turning to the railroad hand who had helped him.	Вот и свидетель есть, - прибавил он, указывая на рабочего, который помог ему задержать Себастьяна.
"Is that where he struck you?" asked the Court, observing the detective's swollen jaw.	- Это он вас ударил? - спросил судья, заметив, что у сыщика распух подбородок.
"Yes, sir," he returned, glad of an opportunity to be further revenged.	- Да, сэр, - ответил тот, довольный, что будет вполне отомщен.
"If you please," put in Gerhardt, leaning forward, "he is my boy.	- С вашего позволения, - вставил Г ерхардт, подаваясь вперед, - это мой сын.
He was sent to get the coal.	Его послали за углем.
He-"	Он...
"We don't mind what they pick up around the yard," interrupted the detective, "but he was throwing it off the cars to half a dozen others."	- Мы не против, пускай подбирают то, что найдут на путях, - прервал сыщик. - Но он сбрасывал уголь с платформы своим сообщникам, их там было человек шесть.
"Can't you earn enough to keep from taking coal off the coal cars?" asked the Court; but before either father or son had time to answer he added, "What is your business?"	- Разве вы не в состоянии достаточно заработать и не таскать уголь с платформ? - спросил судья и, прежде чем отец или сын успели ответить, прибавил: - Чем вы занимаетесь?
"Car builder," said Sebastian.	- Работаю по ремонту вагонов, - сказал Себастьян.
"And what do you do?" he questioned, addressing Gerhardt.	- А вы? - обратился судья к Герхардту.
"I am watchman at Miller's furniture factory."	- Я ночной сторож на мебельной фабрике Миллера.
"Um," said the court, feeling that Sebastian's attitude remained sullen and contentious.	- Хм, - произнес судья, видя, что Себастьян продолжает держаться угрюмо и вызывающе.
"Well, this young man might be let off on the coal-stealing charge, but he seems to be somewhat too free with his fists.	- Так вот, с этого молодого человека можно снять обвинение в краже угля, но он, как видно, чересчур охотно пускает в ход кулаки.
Columbus is altogether too rich in that sort of thing.	В Колумбусе и без того драк больше чем достаточно.
Ten dollars."	Десять долларов.

"If you please," began Gerhardt, but the court officer was already pushing him away.	- С вашего позволения... - начал Герхардт, но судебный пристав его оттолкнул.
"I don't want to hear any more about it," said the judge.	- Я не желаю больше ничего слышать, - сказал судья.
"He's stubborn, anyhow.	- Вот еще упрямец.
What's the next case?"	Кто там следующий?
Gerhardt made his way over to his boy, abashed and yet very glad it was no worse.	Герхардт пробрался к сыну, пристыженный и все же довольный, что дело не кончилось хуже.
Somehow, he thought, he could raise the money.	Денег он уж как-нибудь добудет, думалось ему.
Sebastian looked at him solicitously as he came forward.	Сын участливо посмотрел на отца.
"It's all right," said Bass soothingly.	- Все в порядке, - постарался он успокоить расстроенного старика.
"He didn't give me half a chance to say anything."	- Только судья не дал мне слова сказать.
"I'm only glad it wasn't more," said Gerhardt nervously.	- Хорошо, что он не присудил больше, -озабоченно произнес отец.
"We will try and get the money."	- Теперь постараемся достать денег.
Going home to his wife, Gerhardt informed the troubled household of the result.	Он отправился домой и сообщил встревоженной жене и детям о приговоре.
Mrs. Gerhardt stood white and yet relieved, for ten dollars seemed something that might be had.	Миссис Г ерхардт побледнела, но все же почувствовала облегчение: ведь десять долларов как-нибудь можно раздобыть.
Jennie heard the whole story with open mouth and wide eyes.	Дженни слушала приоткрыв рот и глядя на отца большими глазами.
It was a terrible blow to her.	Вся эта история была для нее жестоким ударом.
Poor Bass!	Бедный Басс!
He was always so lively and good-natured.	Он всегда был такой веселый и добродушный.
It seemed awful that he should be in jail.	Просто ужас, что он попал в тюрьму.
Gerhardt went hurriedly to Hammond's fine residence, but he was not in the city.	Г ерхардт поспешил к великолепному особняку Хеммонда, но фабриканта не было в городе.
He thought then of a lawyer by the name of Jenkins, whom he knew in a casual way, but Jenkins was not at his office.	Тогда он подумал об адвокате по фамилии Дженкинс, с которым был немного знаком, и пошел к нему в контору, но не застал и его.
There were several grocers and coal merchants whom he knew well enough, but he owed them money.	Было еще несколько знакомых бакалейщиков и торговцев углем, но он им и без того задолжал.
Pastor Wundt might let him have it, but the agony such a disclosure to that worthy would entail held him back.	Пастор Вундт, пожалуй, дал бы ему денег, но для Г ерхардта было бы слишком мучительно признаться в случившемся столь достойному человеку.
He did call on one or two acquaintances, but these, surprised at the unusual and peculiar request, excused themselves.	Он попробовал обратиться к двум-трем знакомым, но те, удивленные его неожиданной и странной просьбой, ответили вежливым отказом.

At four o'clock he returned home, weary and exhausted.	В четыре часа он вернулся домой, усталый и измученный.
"I don't know what to do," he said despairingly.	- Не знаю, что и делать, - сказал он безнадежным тоном.
"If I could only think."	- Просто ума не приложу...
Jennie thought of Brander, but the situation had not accentuated her desperation to the point where she could brave her father's opposition and his terrible insult to the Senator, so keenly remembered, to go and ask.	Дженни подумала о Брэндере, но хотя положение было отчаянное, она не осмелилась пойти просить его о помощи: она слишком хорошо понимала запрет отца и ужасное оскорбление, которое он нанес сенатору.
Her watch had been pawned a second time, and she had no other means of obtaining money.	Ее часы опять были заложены, а другого способа достать денег она не знала.
The family council lasted until half-past ten, but still there was nothing decided.	Семейный совет длился до половины одиннадцатого, и все же придумать ничего не удалось.
Mrs. Gerhardt persistently and monotonously turned one hand over in the other and stared at the floor.	Миссис Г ерхардт, глядя в пол, упрямым, однообразным движением сжимала руки.
Gerhardt ran his hand through his reddish brown hair distractedly.	Ее муж рассеянно проводил ладонью по своим рыжеватым с проседью волосам.
"It's no use," he said at last.	- Все без толку, - сказал он наконец.
"I can't think of anything."	- Ничего я не могу придумать.
"Go to bed, Jennie," said her mother solicitously; "get the others to go.	- Иди спать, Дженни, - заботливо сказала мать. -И остальных уложи.
There's no use their sitting up I may think of something.	Незачем вам тут сидеть. Может, я что-нибудь придумаю.
You go to bed."	А вы все идите спать.
Jennie went to her room, but the very thought of repose was insupportable.	Дженни ушла к себе в комнату, но ей было не до сна.
She had read in the paper, shortly after her father's quarrel with the Senator, that the latter had departed for Washington.	Вскоре после ссоры отца с сенатором она прочла в газете, что Брэндер уехал в Вашингтон.
There had been no notice of his return.	О его возвращении не сообщали.
Still he might be in the city.	И все же, может быть, он уже приехал.
She stood before a short, narrow mirror that surmounted a shabby bureau, thinking.	Она в раздумье остановилась перед небольшим узким зеркалом, которое стояло на убогом столике.
Her sister Veronica, with whom she slept, was already composing herself to dreams.	Вероника, спавшая с нею в одной комнате, уже улеглась.
Finally a grim resolution fixed itself in her consciousness.	Наконец решение Дженни окрепло.
She would go and see Senator Brander.	Она пойдет к сенатору Брэндеру.
If he were in town he would help Bass. Why shouldn't she-he loved her.	Если только он в городе, он выручит Басса, Почему бы ей и не пойти - ведь он ее любит.

He had asked over and over to marry her.	Он столько раз просил ее выйти за него замуж.
Why should she not go and ask him for help?	Почему бы не пойти и не попросить его о помощи?
She hesitated a little while, then hearing Veronica breathing regularly, she put on her hat and jacket, and noiselessly opened the door into the sitting-room to see if any one were stirring.	Она немного поколебалась, слушая ровное дыхание Вероники, потом бесшумно отворила дверь, чтобы посмотреть, нет ли кого в столовой.
There was no sound save that of Gerhardt rocking nervously to and fro in the kitchen.	В доме не слышно было ни звука, только на кухне беспокойно раскачивался в качалке Герхардт.
There was no light save that of her own small room-lamp and a gleam from under the kitchen door.	Нигде не было света - горела лишь маленькая лампочка у нее в комнате да под дверью кухни виднелась желтоватая полоска.
She turned and blew the former out-then slipped quietly to the front door, opened it and stepped out into the night.	Дженни привернула и задула свою лампу, потом тихонько скользнула к выходной двери, открыла ее и вышла в ночь.
A waning moon was shining, and a hushed sense of growing life filled the air, for it was nearing spring again.	На небе сиял ущербный месяц, и воздух был полон смутным дыханием возрождающейся жизни, ибо снова приближалась весна.
As Jennie hurried along the shadowy streets-the arc light had not yet been invented-she had a sinking sense of fear; what was this rash thing she was about to do?	Дженни торопливо шла по темным улицам -дуговые фонари еще не были изобретены - и замирала от страха; на какое безрассудство она решилась!
How would the Senator receive her?	Как примет ее сенатор?
What would he think?	Что он подумает!
She stood stock-still, wavering and doubtful; then the recollection of Bass in his night cell came over her again, and she hurried on.	Она остановилась и застыла, одолеваемая сомнениями; потом вспомнила о Бассе, запертом на ночь в тюремной камере, и снова заторопилась.
The character of the Capitol Hotel was such that it was not difficult for a woman to find ingress through the ladies' entrance to the various floors of the hotel at any hour of the night.	Устройство отеля "Колумбус-Хаус" было таково, что женщина без труда могла пройти через особый ход для дам в какой угодно этаж в любой час ночи.
The hotel, not unlike many others of the time, was in no sense loosely conducted, but its method of supervision in places was lax.	Нельзя сказать, чтобы в этом отеле не существовало внутренних правил, но, как и во многих других отелях в то время, надзор за выполнением правил не всегда был достаточно строг.
Any person could enter, and, by applying at a rear entrance to the lobby, gain the attention of the clerk.	Кто угодно мог войти через черный ход, попасть в вестибюль, и здесь его заметил бы портье.
Otherwise not much notice was taken of those who came and went.	Помимо этого, никто особенно не следил за тем, кто входит или выходит.
When she came to the door it was dark save for a low light burning in the entry-way.	Когда Дженни подошла к отелю, кругом было темно, горел только слабый свет в подъезде.
The distance to the Senator's room was only a short way along the hall of the second floor.	До номера сенатора надо было лишь пройти немного по коридору второго этажа.

She hurried up the steps, nervous and pale, but giving no other outward sign of the storm that was surging within her.	Дженни побежала наверх; она была бледна от волнения, но больше ничто не выдавало бури, которая бушевала в ее душе.
When she came to his familiar door she paused; she feared that she might not find him in his room; she trembled again to think that he might be there.	Подойдя к знакомой двери, она приостановилась: она и боялась, что не застанет Брэндера, и трепетала при мысли, что он может быть здесь.
A light shone through the transom, and, summoning all her courage, she knocked.	В стеклянном окошечке над дверью виднелся свет и, собрав все свое мужество, Дженни постучала.
A man coughed and bestirred himself.	За дверью послышался кашель и движение.
His surprise as he opened the door knew no bounds.	Удивлению Брэндера, когда он открыл дверь, не было границ.
"Why, Jennie!" he exclaimed. "How delightful!	- Да это Дженни! - воскликнул он. - Вот чудесно!
I was thinking of you.	А я думал о вас.
Come in-come in."	Входите, входите...
He welcomed her with an eager embrace.	Он пылко обнял ее.
"I was coming out to see you, believe me, I was.	- Я собирался вас навестить.
I was thinking all along how I could straighten this matter out.	Я все время думал, как бы мне уладить дело.
And now you come.	И вот вы пришли.
But what's the trouble?"	Но что случилось?
He held her at arm's length and studied her distressed face.	Он отступил на шаг и всмотрелся в расстроенное лице Дженни.
The fresh beauty of her seemed to him like cut lilies wet with dew.	В ее красоте ему чудилась свежесть только что срезанных лилий, еще влажных от росы.
He felt a great surge of tenderness.	Бесконечная нежность волной прилила к его сердцу.
"I have something to ask you," she at last brought herself to say.	- У меня к вам просьба, - наконец с трудом вымолвила она.
"My brother is in jail.	- Мой брат в тюрьме.
We need ten dollars to get him out, and I didn't know where else to go."	Нам нужно внести за него десять долларов, и я не знала, куда еще пойти.
"My poor child!" he said, chafing her hands.	- Бедная моя девочка! - сказал он, грея ее озябшие руки.
"Where else should you go?	- Куда же вам еще идти?
Haven't I told you always to come to me?	Ведь я просил, чтоб вы всегда обращались ко мне!
Don't you know, Jennie, I would do anything in the world for you?"	Разве вы не знаете, Дженни, что для вас я все сделаю?
"Yes," she gasped.	- Да, - задохнувшись, едва вымолвила она.
"Well, then, don't worry about that any more.	- Так вот, ни о чем больше не тревожьтесь.
But won't fate ever cease striking at you, poor child?	Но когда же судьба перестанет наконец осыпать вас ударами, бедняжка моя?

How did your brother come to get in jail?"	Как ваш брат попал в тюрьму?
"They caught him throwing coal down from the cars," she replied.	- Он сбрасывал уголь с платформы, и его поймали.
"Ah!" he replied, his sympathies touched and awakened.	- А! - отозвался Брэндер с искренним сочувствием.
Here was this boy arrested and fined for what fate was practically driving him to do.	Юношу арестовали и присудили к штрафу за то, на что, в сущности, толкнула его сама жизнь.
Here was this girl pleading with him at night, in his room, for what to her was a great necessity-ten dollars; to him, a mere nothing.	И эта девушка пришла к нему ночью умолять о десяти долларах, которые ей так необходимы; для нее это огромная сумма, для него - ничто.
"I will arrange about your brother," he said quickly. "Don't worry.	- Не огорчайтесь, я все улажу, - быстро сказал он.
I can get him out in half an hour.	- Через полчаса ваш брат будет свободен.
You sit here now and be comfortable until I return."	Посидите здесь и отдохните, я скоро вернусь.
He waved her to his easy-chair beside a large lamp, and hurried out of the room.	Он указал ей на кресло возле большой лампы и поспешно вышел из комнаты.
Brander knew the sheriff who had personal supervision of the county jail.	Брэндер знал шерифа, ведавшего окружной тюрьмой.
He knew the judge who had administered the fine.	Знал он и судью, приговорившего Себастьяна к штрафу.
It was but a five minutes' task to write a note to the judge asking him to revoke the fine, for the sake of the boy's character, and send it by a messenger to his home.	Потребовалось каких-нибудь пять минут, чтобы написать судье, прося его отменить наказание и не портить юноше будущее, и отослать записку с посыльным ему на квартиру.
Another ten minutes' task to go personally to the jail and ask his friend, the sheriff, to release the boy then and there.	Еще десять минут понадобилось на то, чтобы самому отправиться в тюрьму и уговорить своего друга шерифа тут же выпустить Себастьяна.
"Here is the money," he said.	- Вот деньги, - сказал Брэндер.
"If the fine is revoked you can return it to me.	- Если штраф будет отменен, вы вернете их мне.
Let him go now."	А теперь отпустите его.
The sheriff was only too glad to comply.	Шериф охотно согласился.
He hastened below to personally supervise the task, and Bass, a very much astonished boy, was set free.	Он тут же пошел вниз, чтобы лично проследить за выполнением своего приказания, и изумленный Басс оказался на свободе.
No explanations were vouchsafed him.	Его не удостоили никакими объяснениями.
"That's all right now," said the turnkey. "You're at liberty.	- Все в порядке, - сказал тюремщик. - Ты свободен.
Run along home and don't let them catch you at anything like that again."	Беги домой, да гляди не попадайся больше на таком деле.
Bass went his way wondering, and the ex-Senator returned to his hotel trying to decide just how this delicate situation should be handled.	Недоумевающий Басс отправился домой, а бывший сенатор вернулся к себе в отель, стараясь решить, как быть дальше. Положение щекотливое.

Obviously Jennie had not told her father of her mission.	Очевидно, Дженни обратилась к нему без ведома отца.
She had come as a last resource.	Это была ее последняя надежда.
She was now waiting for him in his room.	И теперь она ждет у него в номере.
There are crises in all men's lives when they waver between the strict fulfilment of justice and duty and the great possibilities for personal happiness which another line of conduct seems to assure.	В жизни каждого человека бывают критические минуты, когда он колеблется между строгим соблюдением долга и справедливости и соблазном счастья, которого, кажется, можно бы достигнуть, - стоит лишь поступить не так, как должно.
And the dividing line is not always marked and clear.	И граница между должным и недолжным далеко не всегда ясна.
He knew that the issue of taking her, even as his wife, was made difficult by the senseless opposition of her father.	Брэндер понимал, что даже жениться на Дженни будет нелегко из-за бессмысленного упрямства ее отца.
The opinion of the world brought up still another complication.	Другое препятствие - общественное мнение.
Supposing he should take her openly, what would the world say?	Допустим, он женится на Дженни - что скажут люди?
She was a significant type emotionally, that he knew.	Она богато одаренная натура, способная сильно чувствовать, это он знал.
There was something there-artistically, temperamentally, which was far and beyond the keenest suspicion of the herd.	В ней есть что-то поэтическое, какая-то душевная тонкость, недоступная пониманию толпы.
He did not know himself quite what it was, but he felt a largeness of feeling not altogether squared with intellect, or perhaps better yet, experience, which was worthy of any man's desire.	Он и сам не совсем понимал, что это такое, но угадывал в девушке богатый внутренний мир, - а это увлекло бы кого угодно на месте Брэндера, хотя ум Дженни был еще неразвит и ей не хватало жизненного опыта.
"This remarkable girl," he thought, seeing her clearly in his mind's eye.	"Необыкновенная девушка", - думал Брэндер, мысленно вновь видя ее перед собой.
Meditating as to what he should do, he returned to his hotel, and the room.	Обдумывая, как поступить дальше, он вернулся к себе.
As he entered he was struck anew with her beauty, and with the irresistible appeal of her personality.	Войдя в комнату, он снова был поражен красотою девушки и ее неодолимым обаянием.
In the glow of the shaded lamp she seemed a figure of marvelous potentiality.	В свете лампы, затененной абажуром, она показалась ему каким-то неведомым миру чудом.
"Well," he said, endeavoring to appear calm,	- Ну вот, - сказал он, стараясь казаться спокойным.
"I have looked after your brother.	- Я похлопотал за вашего брата.
He is out."	Он свободен.
She rose.	Дженни встала.
"Oh," she exclaimed, clasping her hands and stretching her arms out toward him.	Она ахнула, всплеснула руками, потом шагнула к Брэндеру.
There were tears of gratefulness in her eyes.	Глаза ее наполнились слезами благодарности.

He saw them and stepped close to her.	Он увидел эти слезы и подошел к ней совсем близко.
"Jennie, for heaven's sake don't cry," he entreated.	- Ради бога, не плачьте, Дженни, - сказал он.
"You angel!	- Вы ангел!
You sister of mercy!	Вы - сама доброта!
To think you should have to add tears to your other sacrifices."	Подумать только, вы принесли так много жертв и вот теперь плачете!
He drew her to him, and then all the caution of years deserted him.	Он притянул ее к себе, и тут всегдашняя осторожность ему изменила.
There was a sense both of need and of fulfilment in his mood.	Он чувствовал одно: сбывается то, о чем он так тосковал.
At last, in spite of other losses, fate had brought him what he most desired-love, a woman whom he could love.	Наконец-то после стольких удач судьба дарит ему то, чего он больше всего жаждал, - любовь, любимую женщину.
He took her in his arms, and kissed her again and again.	Он обнял ее и целовал все снова и снова.
The English Jefferies has told us that it requires a hundred and fifty years to make a perfect maiden.	Английский писатель Джефрис сказал, что совершенная девушка появляется раз в полтораста лет.
"From all enchanted things of earth and air, this preciousness has been drawn.	"Это сокровище создают все чары земли и воздуха.
From the south wind that breathed a century and a half over the green wheat; from the perfume of the growing grasses waving over heavy-laden clover and laughing veronica, hiding the green finches, baffling the bee; from rose-lined hedge, woodbine, and cornflower, azure blue, where yellowing wheat stalks crowd up under the shadow of green firs.	И южный ветер, что веет полтора столетия над полями пшеницы; и благоухание высоких трав, что качаются над тяжелыми медвяными головками клевера и над смеющимися цветами вероники, укрывают вьюрка и преграждают путь пчеле; и живые изгороди из розовых кустов, и молодая жимолость, и лазоревые васильки в золотящейся ниве, и тень зеленых елей.
All the devious brooklets' sweetness where the iris stays the sunlight; all the wild woods hold of beauty; all the broad hills of thyme and freedom thrice a hundred years repeated.	Вся прелесть лукавых ручейков, по берегам которых тянутся к солнцу ирисы; вся властная красота дремучих лесов; все дальние холмы, от которых веет дыханием тмина и свободы, - все это повторяется снова и снова сотни лет.
"A hundred years of cowslips, bluebells, violets; purple spring and golden autumn; sunshine, shower, and dewy mornings; the night immortal; all the rhythm of time unrolling.	Лютики, колокольчики, фиалки; сиреневая весна и золотая осень; солнечный свет, проливные дожди и росистые утра; дивные ночи; снова и снова за сто лет повторяется весь круг беспрестанно текущего времени.
A chronicle unwritten and past all power of writing; who shall preserve a record of the petals that fell from the roses a century ago?	Неписанная летопись, которую никому и не под силу написать: кто расскажет о лепестках розы, облетевших сто лет назад?
The swallows to the house-tops three hundred-times think of that!	Сотни раз возвращаются ласточки в свое гнездо под крышей, сотни раз!
Thence she sprang, and the world yearns toward her beauty as to flowers that are past.	Но вот явилась она - и целый мир жаждет ее красоты, словно цветов, которых уже нет.

The loveliness of seventeen is centuries old. That is why passion is almost sad."	В очаровании ее семнадцати лет заключены чары веков, Вот почему в вызванной ею страсти таится печаль".
If you have understood and appreciated the beauty of harebells three hundred times repeated; if the quality of the roses, of the music, of the ruddy mornings and evenings of the world has ever touched your heart; if all beauty were passing, and you were given these things to hold in your arms before the world slipped away, would you give them up?	Если вы поняли и оценили прелесть лесных колокольчиков, повторенную сотни раз, если розы, музыка, румяные рассветы и закаты когда-либо заставляли сильнее забиться ваше сердце; если вся эта красота мимолетна - и вот она дана вам в руки, прежде чем мир от вас ускользнул, - откажитесь ли вы от нее?
CHAPTER VIII	Глава VIII
The significance of the material and spiritual changes which sometimes overtake us are not very clear at the time.	Значение внешних и внутренних перемен, которые порою совершаются в нашей жизни, не всегда сразу нам ясно.
A sense of shock, a sense of danger, and then apparently we subside to old ways, but the change has come.	Мы потрясены, испуганы - а потом как будто возвращаемся к прежнему существованию, но перемена уже совершилась.
Never again, here or elsewhere, will we be the same.	Никогда и нигде мы уже не будем прежними.
Jennie pondering after the subtle emotional turn which her evening's sympathetic expedition had taken, was lost in a vague confusion of emotions.	Думая о неожиданной развязке ночной встречи с сенатором, к которой ее привело желание выручить брата, Дженни не могла разобраться в своих чувствах.
She had no definite realization of what social and physical changes this new relationship to the Senator might entail.	Она очень смутно представляла себе, какие перемены и в общественном и в физиологическом смысле могут повлечь за собою ее новые взаимоотношения с Брэндером.
She was not conscious as yet of that shock which the possibility of maternity, even under the most favorable conditions, must bring to the average woman.	Она не сознавала еще, каким потрясением, даже при самых благоприятных условиях, является для обыкновенной женщины материнство.
Her present attitude was one of surprise, wonder, uncertainty; and at the same time she experienced a genuine feeling of quiet happiness.	Она ощущала удивление, любопытство, неуверенность и в то же время была искренне счастлива и безмятежна.
Brander was a good man; now he was closer to her than ever.	Брэндер - хороший человек, теперь он стал ей ближе, чем когда-либо.
He loved her.	Он ее любит.
Because of this new relationship a change in her social condition was to inevitably follow.	Их новые отношения неминуемо изменят и ее положение в обществе.
Life was to be radically different from now on-was different at this moment.	Жизнь ее станет теперь совсем иной - уже стала иной.
Brander assured her over and over of his enduring affection.	Брэндер снова и снова уверял ее в своей вечной любви.
"I tell you, Jennie," he repeated, as she was leaving, "I don't want you to worry.	- Говорю тебе, Дженни, ни о чем не тревожься, -повторял он, когда она уходила.
This emotion of mine got the best of me, but I'll marry you. I've been carried off my feet, but I'll make it up to you.	- Страсть оказалась сильнее меня, но я на тебе женюсь.

Go home and say nothing at all.	Иди домой и никому ничего не говори.
Caution your brother, if it isn't too late. Keep your own counsel, and I will marry you and take you away.	Предупреди брата, если еще не поздно, сохрани все в тайне, и я женюсь на тебе и увезу тебя отсюда.
I can't do it right now.	Я не могу сделать это сейчас же.
I don't want to do it here.	Мне не хочется делать это здесь.
But I'm going to Washington, and I'll send for you.	Но я поеду в Вашингтон и вызову тебя.
And here"-he reached for his purse and took from it a hundred dollars, practically all he had with him, "take that. I'll send you more tomorrow.	И вот (он достал бумажник и вынул сто долларов - все, что у него было при себе) возьми это, Завтра я пришлю тебе еще.
You're my girl now-rem ember that. You belong to me."	Ты теперь моя невеста, помни это. Ты - моя.
He embraced her tenderly.	Он нежно обнял ее.
She went out into the night, thinking.	Дженни вышла в ночную тьму.
No doubt he would do as he said.	Без сомнения, он сдержит слово.
She dwelt, in imagination, upon the possibilities of a new and fascinating existence.	Мысленно она уже жила новой, восхитительной жизнью.
Of course he would marry her.	Конечно, он на ней женится.
Think of it!	Подумать только!
She would go to Washington-that far-off place.	Она поедет в Вашингтон, в этот далекий, незнакомый город.
And her father and mother-they would not need to work so hard any more.	А отец и мать - им больше не придется так много работать.
And Bass, and Martha-she fairly glowed as she recounted to herself the many ways in which she could help them all.	А Басс, а Марта... она сияла от радости, думая о том, как много она сможет для них сделать.
A block away she waited for Brander, who accompanied her to her own gate, and waited while she made a cautious reconnaissance. She slipped up the steps and tried the door.	Пройдя квартал, она замедлила шаг, и ее нагнал Брэндер; он проводил Дженни до калитки ее дома и остановился, а она, осторожно осмотревшись, легко взбежала на крыльцо и потянула дверь.
It was open.	Дверь была не заперта.
She paused a moment to indicate to her lover that she was safe, and entered.	Дженни помедлила минуту, чтобы показать возлюбленному, что все в порядке, и вошла.
All was silent within.	В доме было тихо.
She slipped to her own room and heard Veronica breathing.	Она пробралась в свою комнатку и услышала сонное дыхание Вероники.
She went quietly to where Bass slept with George.	Потом бесшумно прошла в комнату, где спал Басс и Джордж.
He was in bed, stretched out as if asleep.	Басс лежал, вытянувшись на кровати и, казалось, спал.
When she entered he asked,	Но когда она вошла, он шепнул:
"Is that you, Jennie?"	- Это ты, Дженни?

"Yes."	- Я.
"Where have you been?"	- Где ты была?
"Listen," she whispered. "Have you seen papa and mamma?"	- Послушай, - прошептала она, ты видел папу и маму?
"Yes."	- Да
"Did they know I had gone out?"	- Они знают, что я уходила из дому?
"Ma did.	- Мама знает.
She told me not to ask after you.	Она не велела мне про тебя спрашивать.
Where have you been?"	Где ты была?
"I went to see Senator Brander for you."	- Ходила к сенатору Брэндеру просить за тебя.
"Oh, that was it.	- А, вот оно что.
They didn't say why they let me out."	Мне ведь не сказали почему меня выпустили.
"Don't tell any one," she pleaded.	- Никому ничего не говори, - умоляюще сказала Дженни.
"I don't want any one to know.	- Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал.
You know how papa feels about him."	Ты же знаешь, как папа к нему относится.
"All right," he replied.	- Ладно, - сказал Басс.
But he was curious as to what the ex-Senator thought, what he had done, and how she had appealed to him.	Но ему любопытно было, что подумал бывший сенатор, что он сделал и как Дженни с ним говорила.
She explained briefly, then she heard her mother come to the door.	Она коротко отвечала, и тут за дверью послышались шаги матери.
"Jennie," she whispered.	- Дженни, - шепотом позвала миссис Герхардт.
Jennie went out.	Дженни вышла к ней.
"Oh, why did you go?" she asked.	- Ах, зачем ты уходила?
"I couldn't help it, ma," she replied.	- Я не могла иначе, мама.
"I thought I must do something."	Должна же я была что-то сделать.
"Why did you stay so long?"	- Почему ты оставалась там так долго?
"He wanted to talk to me," she answered evasively.	- Он хотел со мной поговорить, - уклончиво ответила Дженни.
Her mother looked at her nervously, wanly.	Мать смотрела на нее полными тревоги, измученными глазами.
"I have been so afraid, oh, so afraid.	- Ай, я так боялась, так боялась!
Your father went to your room, but I said you were asleep.	Отец пошел было в твою комнату, но я сказала, что ты уже спишь.
He locked the front door, but I opened it again.	Он запер входную дверь, но я опять ее отперла.
When Bass came in he wanted to call you, but I persuaded him to wait until morning."	Когда Басс пришел, он тоже хотел тебя видеть, но я уговорила его подождать до утра.

Again she looked wistfully at her daughter.	И она опять грустно посмотрела на дочь.
"I'm all right, mamma," said Jennie encouragingly.	- Все хорошо, мамочка, - ободряюще сказала Дженни.
"I'll tell you all about it to-morrow.	- Завтра я тебе обо всем расскажу.
Go to bed.	А сейчас иди спать.
How does he think Bass got out?"	Как папа думает, почему Басса выпустили?
"He doesn't know.	- Он не знает.
He thought maybe they just let him go because he couldn't pay the fine."	Думает, может быть, просто потому, что Бассу все равно не уплатить штрафа.
Jennie laid her hand lovingly on her mother's shoulder.	Дженни ласково обняла мать за плечи.
"Go to bed," she said.	- Иди спать, - сказала она.
She was already years older in thought and act.	Она уже думала и поступала так, словно стала на много лет старше.
She felt as though she must help her mother now as well as herself.	Она чувствовала, что должна заботиться и о себе и о матери.
The days which followed were ones of dreamy uncertainty to Jennie.	Следующие дни Дженни прожила как во сне.
She went over in her mind these dramatic events time and time and time and again.	Все снова и снова она перебирала в памяти необычайные события того вечера.
It was not such a difficult matter to tell her mother that the Senator had talked again of marriage, that he proposed to come and get her after his next trip to Washington, that he had given her a hundred dollars and intended to give her more, but of that other matter-the one all-important thing, she could not bring herself to speak.	Не так уж трудно было рассказать матери, что сенатор опять говорил о свадьбе, что он хочет жениться на ней, когда вернется из Вашингтона, что он дал ей сто долларов и обещал дать еще, но совсем другое дело - то единственно важное, о чем она не могла заставить себя заговорить.
It was too sacred.	Это было слишком свято.
The balance of the money that he had promised her arrived by messenger the following day, four hundred dollars in bills, with the admonition that she should put it in a local bank.	Обещанные деньги он прислал ей на другой же день с нарочным - четыреста долларов, которые он советовал положить на текущий счет в банк.
The ex-Senator explained that he was already on his way to Washington, but that he would come back or send for her.	Бывший сенатор сообщил, что он уже находится на пути в Вашингтон, но вернется или вызовет ее к себе.
"Keep a stout heart," he wrote. "There are better days in store for you."	"Будь мужественна, - писал он. - Тебя ждут лучшие дни".
Brander was gone, and Jennie's fate was really in the balance.	Брэндер уехал, и судьба Дженни поистине повисла на волоске.
But her mind still retained all of the heart-innocence, and unsophistication of her youth; a certain gentle wistfulness was the only outward change in her demeanor.	Но она сохранила еще всю наивность и простодушие юности; внешне она была совсем прежней, только появилась в ней какая-то мягкая задумчивость.
He would surely send for her.	Конечно, он вызовет ее к себе.

There was the mirage of a distant country and wondrous scenes looming up in her mind.	Ей уже мерещились далекие края, удивительная, чудесная жизнь.
She had a little fortune in the bank, more than she had ever dreamed of, with which to help her mother.	У нее есть в банке немного денег, она никогда и не мечтала о таком богатстве, теперь она сможет помочь матери.
There were natural, girlish anticipations of good still holding over, which made her less apprehensive than she could otherwise possibly have been.	Как всегда бывает с молодыми девушками, она все еще ждала только хорошего; иначе, быть может, ею скоро бы овладели тревожные предчувствия.
All nature, life, possibility was in the balance.	Все ее существо, ее жизнь, будущее - все висело на волоске.
It might turn good, or ill, but with so inexperienced a soul it would not be entirely evil until it was so.	Это могло кончиться и хорошо и плохо, но для такого неискушенного создания зло становится очевидным лишь тогда, когда оно уже свершилось.
How a mind under such uncertain circumstances could retain so comparatively placid a vein is one of those marvels which find their explanation in the inherent trustfulness of the spirit of youth.	Как можно среди такой неопределенности сохранить душевное спокойствие - это одно из чудес, разгадка которых в прирожденной доверчивости всякого юного существа.
It is not often that the minds of men retain the perceptions of their younger days.	Не часто бывает, чтобы зрелый человек сохранил свои юношеские представления.
The marvel is not that one should thus retain, but that any should ever lose them Go the world over, and after you have put away the wonder and tenderness of youth what is there left?	И ведь чудо не в том, что кто-то их сохранил, а в том, что все их утрачивают. Обойди весь мир -что останется в нем, когда отойдут в прошлое нежность и наивность юности, на все смотрящей широко раскрытыми, изумленными глазами?
The few sprigs of green that sometimes invade the barrenness of your materialism, the few glimpses of summer which flash past the eye of the wintry soul, the half hours off during the long tedium of burrowing, these reveal to the hardened earth-seeker the universe which the youthful mind has with it always.	Несколько зеленых побегов, что порою появляются в пустыне наших будничных интересов, несколько видений солнечного лета, мелькнувших перед взором охладелой души, краткие минуты досуга среди непрестанного тяжкого труда - все это приоткрывает перед усталым путником вселенную, которая всегда открыта молодой душе.
No fear and no favor; the open fields and the light upon the hills; morning, noon, night; stars, the bird-calls, the water's purl-these are the natural inheritance of the mind of the child.	Ни страха, ни корысти; просторы полей и озаренные светом холмы; утро, полдень, ночь; звезды, птичьи голоса, журчанье воды - все это дается в дар душе ребенка.
Men call it poetic, those who are hardened fanciful.	Одни называют это поэзией, другие, черствые души, - пустой выдумкой.
In the days of their youth it was natural, but the receptiveness of youth has departed, and they cannot see.	В дни юности все это было понятно и им, но чуткость юности исчезла - и они уже неспособны видеть.
How this worked out in her personal actions was to be seen only in a slightly accentuated wistfulness, a touch of which was in every task.	Новые переживания Дженни проявлялись лишь в задумчивой грусти, сквозившей во всем, что бы она ни делала.

Sometimes she would wonder that no letter came, but at the same time she would recall the fact that he had specified a few weeks, and hence the six that actually elapsed did not seem so long.	Порою она удивлялась, что письма от Брэндера все нет, но тут же вспоминала, что он говорил о нескольких неделях, и потому полтора месяца, уже прошедшие со дня их разлуки, не казались такими долгими.
In the meanwhile the distinguished ex-Senator had gone light-heartedly to his conference with the President, he had joined in a pleasant round of social calls, and he was about to pay a short country visit to some friends in Maryland, when he was seized with a slight attack of fever, which confined him to his room for a few days.	Тем временем достопочтенный экс-сенатор весело отправился на свидание с президентом, потом окунулся в приятную светскую жизнь, - и как раз собирался навестить своих друзей в Мэриленде, но тут легкая простуда вынудила его просидеть несколько дней взаперти.
He felt a little irritated that he should be laid up just at this time, but never suspected that there was anything serious in his indisposition.	Он был, раздосадован, что именно теперь ему пришлось слечь в постель, но вовсе не подозревал в своем недомоганий ничего серьезного.
Then the doctor discovered that he was suffering from a virulent form of typhoid, the ravages of which took away his senses for a time and left him very weak.	Потом врач обнаружил у него тяжелую форму брюшного тифа, некоторое время он был без сознания и очнулся сильно ослабевшим.
He was thought to be convalescing, however, when just six weeks after he had last parted with Jennie, he was seized with a sudden attack of heart failure and never regained consciousness.	Казалось, он выздоравливает, но ровно через полтора месяца после его разлуки с Дженни с ним случился внезапный паралич сердца, и все было кончено.
Jennie remained blissfully ignorant of his illness and did not even see the heavy-typed headlines of the announcement of his death until Bass came home that evening.	Дженни оставалась в счастливом неведении, не подозревая о его болезни, и даже не видела напечатанного жирным шрифтом сообщения о его смерти, пока вечером Басс не принес домой газету.
"Look here, Jennie," he said excitedly,	- Смотри-ка, Дженни, - громко сказал он.
"Brander's dead!"	- Брэндер умер!
He held up the newspaper, on the first column of Which was printed in heavy block type:	Он протянул ей газету, на первой странице которой было напечатано:
DEATH OF EX-SENATOR BRANDER	СМЕРТЬ БЫВШЕГО СЕНАТОРА БРЭНДЕРА
Sudden Passing of Ohio's Distinguished Son.	Внезапная кончина славного сына штата Огайо.
Succumbs to Heart Failure at the Arlington, in Washington.	Скончался от паралича сердца в отеле "Арлингтон", в Вашингтоне.
Recent attack of typhoid, from which he was thought to be recovering, proves fatal.	Недавно он перенес тиф и, по мнению врачей, уже находился на пути к выздоровлению, но болезнь оказалась роковой.
Notable phases of a remarkable career.	Важнейшие вехи его незаурядной карьеры...
Jennie looked at it in blank amazement.	Дженни, безмерно потрясенная, смотрела на эти строки.
"Dead?" she exclaimed.	- Умер? - воскликнула она.
"There it is in the paper," returned Bass, his tone being that of one who is imparting a very interesting piece of news.	- Ну да, видишь, напечатано, - сказал Басс тоном человека, принесшего чрезвычайно интересную новость.
"He died at ten o'clock this morning."	- Умер сегодня в десять утра.

CHAPTER IX	Глава IX
Jennie took the paper with but ill-concealed trembling and went into the adjoining room.	Едва скрывая дрожь, Дженни взяла газету и вышла в соседнюю комнату.
There she stood by the front window and looked at it again, a sickening sensation of dread holding her as though in a trance.	Она встала у окна и снова посмотрела на эти строки, вся оцепенев от невыразимого ужаса.
"He is dead," was all that her mind could formulate for the time, and as she stood there the voice of Bass recounting the fact to Gerhardt in the adjoining room sounded in her ears.	"Он умер", - вот все, что она могла сейчас понять, а из соседней комнаты до нее доносился голос Басса, сообщавшего о случившемся отцу.
"Yes, he is dead," she heard him say; and once again she tried to get some conception of what it meant to her.	"Да умер", - услышала она и снова попыталась представить себе, что же это значит для нее.
But her mind seemed a blank.	Но рассудок отказывался ей служить.
A moment later Mrs. Gerhardt joined her.	Через минуту к ней подошла миссис Герхардт.
She had heard Bass's announcement and had seen Jennie leave the room, but her trouble with Gerhardt over the Senator had caused her to be careful of any display of emotion.	Она слышала слова Басса и видела, как Дженни вышла из комнаты, но, помня столкновения с мужем из-за сенатора, побоялась обнаружить свои чувства.
No conception of the real state of affairs ever having crossed her mind, she was only interested in seeing how Jennie would take this sudden annihilation of her hopes.	У нее никогда не возникло ни малейшего подозрения о том, что произошло между дочерью и сенатором, и сейчас ей просто хотелось посочувствовать Дженни в час крушения ее надежд.
"Isn't it too bad?" she said, with real sorrow.	- Как это печально, правда? - сказала она с искренним огорчением.
"To think that he should have to die just when he was going to do so much for you-for us all."	- Надо же было, чтоб он умер как раз теперь, когда хотел столько сделать для тебя и для всех нас.
She paused, expecting some word of agreement, but Jennie remained unwontedly dumb.	Она замолчала, ожидая ответа, но Дженни словно онемела.
"I wouldn't feel badly," continued Mrs. Gerhardt. "It can't be helped.	- Не горюй, - продолжала миссис Герхардт, - тут уж ничем не поможешь.
He meant to do a good deal, but you mustn't think of that now.	Он хотел многое сделать, но теперь не надо об этом думать.
It's all over, and it can't be helped, you know."	Все кончено, и ничего нельзя изменить, ты же сама понимаешь.
She paused again, and still Jennie remained motionless and mute.	Она опять замолчала, а Дженни оставалась все такой же немой и неподвижной.
Mrs. Gerhardt, seeing how useless her words were, concluded that Jennie wished to be alone, and she went away.	Видя бесполезность уговоров, миссис Герхардт решила, что Дженни хочет побыть одна, и вышла из комнаты.
Still Jennie stood there, and now, as the real significance of the news began to formulate itself into consecutive thought, she began to realize the wretchedness of her position, its helplessness.	А Дженни все стояла у окна и понемногу начинала понимать, что сулит ей эта новость, как безвыходно и непоправимо ее положение.

She went into her bedroom and sat down upon the side of the bed, from which position she saw a very pale, distraught face staring at her from out of the small mirror.	Она пошла в спальню, присела на край кровати и увидела в маленьком зеркале напротив бледное, искаженное от горя лицо.
She looked at it uncertainly; could that really be her own countenance?	Дженни растерянно смотрела - неужели это она?
"I'll have to go away," she thought, and began, with the courage of despair, to wonder what refuge would be open to her.	"Придется уехать", - подумала она и с мужеством отчаяния стала мысленно подыскивать себе убежище.
In the mean time the evening meal was announced, and, to maintain appearances, she went out and joined the family; the naturalness of her part was very difficult to sustain.	Тем временем настал час ужина, и, чтобы соблюсти приличия, она присоединилась к остальным; ей было нелегко вести себя как всегда.
Gerhardt observed her subdued condition without guessing the depth of emotion which it covered.	Г ерхардт заметил, что она подавлена, но не подозревал всей глубины скрывавшегося за этим отчаяния.
Bass was too much interested in his own affairs to pay particular attention to anybody.	Басс же был слишком занят собственными делами, чтобы обращать внимание на кого бы то ни было.
During the days that followed Jennie pondered over the difficulties of her position and wondered what she should do.	В последующие дни Дженни обдумывала свое трудное положение и спрашивала себя, что делать.
Money she had, it was true; but no friends, no experience, no place to go.	Правда, деньги у нее есть; но ни друзей, ни опыта, ни прибежища.
She had always lived with her family.	Она всегда жила с родителями.
She began to feel unaccountable sinkings of spirit, nameless and formless fears seemed to surround and haunt her.	Порою она испытывала непонятный упадок духа, какие-то бесформенные и безымянные страхи преследовали ее.
Once when she arose in the morning she felt an uncontrollable desire to cry, and frequently thereafter this feeling would seize upon her at the most inopportune times.	Раз поутру она почувствовала неодолимое желание расплакаться, и потом это чувство нередко охватывало ее в самые неподходящие минуты.
Mrs. Gerhardt began to note her moods, and one afternoon she resolved to question her daughter.	Миссис Герхардт стала это замечать и однажды решила расспросить дочь.
"Now you must tell me what's the matter with you," she said quietly.	- Скажи, что с тобой? - ласково заговорила она.
"Jennie, you must tell your mother everything."	- Ты должна все рассказать своей матери, Дженни.
Jennie, to whom confession had seemed impossible, under the sympathetic persistence of her mother broke down at last and made the fatal confession.	Дженни, которой казалось совершенно невозможным сказать правду, наконец, не выдержала и, уступив мягким настояниям матери, сделала роковое признание.
Mrs. Gerhardt stood there, too dumb with misery to give vent to a word.	Миссис Герхардт оцепенела от горя и долго не могла вымолвить ни слова.
"Oh!" she said at last, a great wave of self-accusation sweeping over her, "it is all my fault.	- Ах, это все моя вина, - сказала она наконец, охваченная раскаянием.
I might have known.	- Я должна была понять.

But we'll do what we can."	Но мы сделаем все, что сможем.
She broke down and sobbed aloud.	Тут она не выдержала и разрыдалась.
After a time she went back to the washing she had to do, and stood over her tub rubbing and crying.	Немного погодя она опять взялась за прерванную стирку и, согнувшись над корытом, продолжала плакать.
The tears ran down her cheeks and dropped into the suds.	Слезы катились по ее щекам и капали в мыльную пену.
Once in a while she stopped and tried to dry her eyes with her apron, but they soon filled again.	Изредка она утирала их фартуком, но они снова и снова наполняли глаза.
Now that the first shock had passed, there came the vivid consciousness of ever-present danger.	После первых страшных минут пришло острое сознание неотвратимой беды.
What would Gerhardt do if he learned the truth?	Что сделает Герхардт, если узнает правду?
He had often said that if ever one of his daughters should act like some of those he knew he would turn her out of doors.	Он не раз говорил, что если когда-нибудь одна из его дочерей поступит, как поступают иные, он выгонит ее на улицу.
"She should not stay under my roof!" he had exclaimed.	"Ноги ее не будет больше в моем доме!" - кричал он.
"I'm so afraid of your father," Mrs. Gerhardt often said to Jennie in this intermediate period.	- Я так боюсь отца, - часто говорила в эту пору миссис Герхардт дочери.
"I don't know what he'll say."	- Что-то он скажет...
"Perhaps I'd better go away," suggested her daughter.	- Может быть, мне лучше уехать? - предлагала Дженни.
"No," she said; "he needn't know just yet.	- Нет, - отвечала мать, - пока ему ничего не надо знать.
Wait awhile."	Погоди немного.
But in her heart of hearts she knew that the evil day could not be long postponed.	Но в глубине души она понимала, что роковой день все равно скоро наступит.
One day, when her own suspense had reached such a pitch that it could no longer be endured, Mrs. Gerhardt sent Jennie away with the children, hoping to be able to tell her husband before they returned.	Однажды, когда тревожная неизвестность стала для нее невыносима, миссис Герхардт услала из дому Дженни и остальных детей, надеясь, что до их возвращения сумеет все сказать мужу.
All the morning she fidgeted about, dreading the opportune moment and letting him retire to his slumber without speaking.	С самого утра она суетилась, со страхом ожидая удобной минуты, а после обеда, так ни слова и не сказав, предоставила мужу лечь спать.
When afternoon came she did not go out to work, because she could not leave with her painful duty unfulfilled.	Днем она не пошла на работу, потому что не могла уйти, не исполнив своего мучительного долга.
Gerhardt arose at four, and still she hesitated, knowing full well that Jennie would soon return and that the specially prepared occasion would then be lost.	В четыре часа Г ерхардт проснулся, а она все еще колебалась, хоть и прекрасно понимала, что Дженни скоро вернется и тщательно подготовленная возможность будет упущена.
It is almost certain that she would not have had the courage to say anything if he himself had not brought up the subject of Jennie's appearance.	Должно быть, она так и не набралась бы мужества, если бы Герхардт сам не заговорил о Дженни.

"She doesn't look well," he said.	- Она плохо выглядит, - сказал он.
"There seems to be something the matter with her."	- Похоже, с ней что-то неладно.
"Oh," began Mrs. Gerhardt, visibly struggling with her fears, and moved to make an end of it at any cost, "Jennie is in trouble.	- Ах, - начала миссис Г ерхардт, с усилием преодолевая страх и решив непременно довести дело до конца, - с Дженни беда.
I don't know what to do.	Не знаю, что и делать.
She-"	Она...
Gerhardt, who had unscrewed a door-lock and was trying to mend it, looked up sharply from his work.	Г ерхардт, который в эту минуту разбирал дверной замок, чтобы починить его, поднял голову и подозрительно посмотрел на жену.
"What do you mean?" he asked.	- Что такое? - спросил он.
Mrs. Gerhardt had her apron in her hands at the time, her nervous tendency to roll it coming upon her.	Миссис Герхардт стала в волнении скручивать жгутом фартук.
She tried to summon sufficient courage to explain, but fear mastered her completely; she lifted the apron to her eyes and began to cry.	Она старалась собрать все свое мужество и объяснить, но силы ей изменили; она закрылась фартуком и заплакала.
Gerhardt looked at her and rose.	Герхардт посмотрел на нее и встал.
He was a man with the Calvin type of face, rather spare, with skin sallow and discolored as the result of age and work in the wind and rain.	Он был немного похож на Кальвина - худое, болезненно-желтое лицо, словно потускневшее от возраста и работы под открытым небом, в дождь и ветер.
When he was surprised or angry sparks of light glittered in his eyes.	В минуты удивления или гнева глаза его вспыхивали.
He frequently pushed his hair back when he was troubled, and almost invariably walked the floor; just now he looked alert and dangerous.	В волнении он то и дело откидывал волосы со лба и начинал шагать взад и вперед по комнате; сейчас видно было, что он встревожен и вот-вот вспылит.
"What is that you say?" he inquired in German, his voice straining to a hard note.	- О чем это ты говоришь? - резко спросил он по-немецки.
"In trouble-has some one-" He paused and flung his hand upward.	- Беда... неужели кто-нибудь... - он не договорил и угрожающе поднял руку.
"Why don't you speak?" he demanded.	- Почему ты молчишь?
"I never thought," went on Mrs. Gerhardt, frightened, and yet following her own train of thought, "that anything like that would happen to her.	- Я никогда не думала, что с ней может случиться такое, - заговорила испуганная миссис Герхардт, пытаясь все же высказать свою мысль.
She was such a good girl.	- Она всегда была хорошей девочкой.
Oh!" she concluded, "to think he should ruin Jennie."	Ах, - закончила она, - подумать только, что он погубил Дженни...
"By thunder!" shouted Gerhardt, giving way to a fury of feeling,	- Проклятье! - в порыве бешенства крикнул Герхардт.
"I thought so!	- Так я и знал!
Brander!	Брэндер!
Ha!	Ха!

Your fine man!	Ваш благородный джентльмен!
That comes of letting her go running around at nights, buggy-riding, walking the streets.	Вот к чему привело, что ты позволяла ей бегать по вечерам, кататься в колясках, разгуливать по улицам.
I thought so.	Так я и знал.
God in heaven!-"	Боже правый!
He broke from his dramatic attitude and struck out in a fierce stride across the narrow chamber, turning like a caged animal.	Произнося этот трагический монолог, он стал метаться по тесной комнате из угла в угол, как зверь в клетке.
"Ruined!" he exclaimed.	- Погубили! - восклицал он.
"Ruined!	- Погубили!
Ha!	Ха!
So he has ruined her, has he?"	Так он ее погубил, вот оно что?
Suddenly he stopped like an image jerked by a string.	Вдруг он остановился, как марионетка, которую дернули за веревочку.
He was directly in front of Mrs. Gerhardt, who had retired to the table at the side of the wall, and was standing there pale with fear.	Он стоял перед миссис Г ерхардт, а она отступила к столу у стены и ждала, побледнев от страха.
"He is dead now!" he shouted, as if this fact had now first occurred to him.	- Но ведь он умер! - крикнул он, словно это впервые пришло ему в голову.
"He is dead!"	- Умер!
He put both hands to his temples, as if he feared his brain would give way, and stood looking at her, the mocking irony of the situation seeming to burn in his brain like fire.	Он смотрел на жену, сжав ладонями виски, словно боялся, что голова не выдержит, - злая ирония случившегося жгла его как огонь.
"Dead!" he repeated, and Mrs. Gerhardt, fearing for the reason of the man, shrank still farther away, her wits taken up rather with the tragedy of the figure he presented than with the actual substance of his woe.	- Умер! - повторил он, и миссис Герхардт, опасаясь за его рассудок, отступила еще дальше; искаженное лицо мужа сейчас ужасало ее сильней, чем причина его отчаяния.
"He intended to marry her," she pleaded nervously.	- Он хотел жениться на Дженни, - жалобно сказала она.
"He would have married her if he had not died."	- Если б он не умер, он женился бы на ней.
"Would have!" shouted Gerhardt, coming out of his trance at the sound of her voice.	- Женился бы! - закричал Герхардт, выведенный из оцепенения звуком ее голоса.
"Would have!	- Женился бы!
That's a fine thing to talk about now.	Нашла чем утешиться!
Would have!	Женился бы!
The hound! May his soul burn in hell-the dog!	Негодяй! Собака! Чтоб душе его вечно гореть в адском огне?
Ah, God, I hope-I hope-If I were not a Christian-" He clenched his hands, the awfulness of his passion shaking him like a leaf.	Господи, дай, чтобы... чтобы... ох, если б только я не был христианином... Он стиснул кулаки, весь дрожа от ярости.

Mrs. Gerhardt burst into tears, and her husband turned away, his own feelings far too intense for him to have any sympathy with her.	Миссис Герхардт зарыдала; муж отвернулся - он был слишком потрясен, чтобы ей сочувствовать.
He walked to and fro, his heavy step shaking the kitchen floor.	Он опять стал ходить по кухне взад и вперед; пол дрожал под его тяжелыми шагами.
After a time he came back, a new phase of the dread calamity having offered itself to his mind.	Немного погодя Г ерхардт снова подошел к жене, -теперь страшная истина предстала перед ним в новом свете.
"When did this happen?" he demanded	- Когда это случилось? - спросил он.
"I don't know," returned Mrs. Gerhardt, too terror-stricken to tell the truth.	- Не знаю, - ответила миссис Герхардт, слишком испуганная, чтобы сказать правду.
"I only found it out the other day."	- Я сама только на днях все узнала.
"You lie!" he exclaimed in his excitement.	- Лжешь! - крикнул он.
"You were always shielding her.	- Ты всегда ей потакала.
It is your fault that she is where she is.	Это ты виновата, что она до этого дошла.
If you had let me have my way there would have been no cause for our trouble to-night.	Если б ты не мешала мне и все шло бы по-моему, нам теперь не пришлось бы так мучиться.
"A fine ending," he went on to himself.	"До чего дошло! - продолжал он про себя.
"A fine ending.	- До чего дошло!
My boy gets into jail; my daughter walks the streets and gets herself talked about; the neighbors come to me with open remarks about my children; and now this scoundrel ruins her.	Мой сын попадает в тюрьму. Моя дочь шляется по улицам и дает повод к сплетням. Соседи говорят мне в лицо, что мои дети ведут себя неприлично. А теперь этот мерзавец ее погубил.
By the God in heaven, I don't know what has got into my children!	Господи, да что же это стряслось с моими детьми!"
"I don't know how it is," he went on, unconsciously commiserating himself.	- И за что мне такое наказание, - бормотал он, охваченный жалостью к самому себе.
"I try, I try!	- Я ли не стараюсь быть добрым христианином!
Every night I pray that the Lord will let me do right, but it is no use.	Каждый вечер я молюсь, чтоб господь указал мне путь истинный, но все напрасно.
I might work and work. My hands-look at them-are rough with work.	Работаю, работаю... Вот они, мои руки, все в мозолях.
All my life I have tried to be an honest man.	Всю жизнь я старался быть честным человеком.
Now-now-" His voice broke, and it seemed for a moment as if he would give way to tears.	И вот... вот... Голос его сорвался, казалось, он сейчас расплачется.
Suddenly he turned on his wife, the major passion of anger possessing him.	И вдруг в порыве гнева он накинулся на жену.
"You are the cause of this," he exclaimed.	- Это ты во всем виновата! - кричал он.
"You are the sole cause.	- Ты одна!
If you had done as I told you to do this would not have happened.	Если б ты поступала, как я велел, ничего бы не случилось.
No, you wouldn't do that.	Так нет же, ты меня не слушала.

She must go out! out!! out!!!	Пускай она убирается вон! вон! вон!!!
She has become a street-walker, that's what she has become.	Потаскушка, вот кто она такая!
She has set herself right to go to hell.	Теперь ей одна дорога - в ад.
Let her go.	И пускай туда и отправляется.
I wash my hands of the whole thing.	Я умываю руки.
This is enough for me."	Хватит с меня.
He made as if to go off to his little bedroom, but he had no sooner reached the door than he came back.	Он повернулся, собираясь уйти в свою крохотную спальню, но, не дойдя до двери, остановился.
"She shall get out!" he said electrically.	- Пускай убирается вон! - повторил он в бешенстве.
"She shall not stay under my roof!	- Ей нет места в моем доме!
To-night!	Сегодня же!
At once!	Сейчас же!
I will not let her enter my door again.	Я больше ее на порог не пущу.
I will show her whether she will disgrace me or not!"	Я ей покажу, как меня позорить!
"You mustn't turn her out on the streets to-night," pleaded Mrs. Gerhardt.	- Не гони ее сегодня, - умоляла миссис Герхардт.
"She has no place to go."	- Ей некуда идти.
"To-night!" he repeated.	- Нет, сегодня же! - сказал он, и на его суровом лице отразилась непреклонная решимость.
"This very minute!	- Сию минуту!
Let her find a home.	Пускай ищет себе другой дом.
She did not want this one.	Этот ей был не по вкусу.
Let her get out now.	Так вот, пускай убирается.
We will see how the world treats her."	Посмотрим, каково ей будет у чужих.
He walked out of the room, inflexible resolution fixed upon his rugged features.	И он вышел из комнаты.
At half-past five, when Mrs. Gerhardt was tearfully going about the duty of getting supper, Jennie returned.	В половине шестого, когда миссис Г ерхардт, заливаясь слезами, стала готовить ужин, вернулась Дженни.
Her mother started when she heard the door open, for now she knew the storm would burst afresh.	Мать вздрогнула, услыхав стук двери: она знала, что сейчас грянет буря.
Her father met her on the threshold.	Отец встретил Дженни на пороге.
"Get out of my sight!" he said savagely.	- Прочь с глаз моих! - сказал он в ярости.
"You shall not stay another hour in my house.	- Чтоб духу твоего не было в моем доме!
I don't want to see you any more.	Не попадайся мне больше на глаза.
Get out!"	Вон!

Jennie stood before him, pale, trembling a little, and silent.	Дженни стояла перед ним бледная, дрожащая, и молчала.
The children she had brought home with her crowded about in frightened amazement.	Дети, вернувшиеся вместе с нею, окружили ее изумленные и испуганные.
Veronica and Martha, who loved her dearly, began to cry.	Вероника и Марта, нежно любившие сестру, заплакали.
"What's the matter?" George asked, his mouth open in wonder.	- В чем дело? - спросил Джордж, совершенно ошарашенный.
"She shall get out," reiterated Gerhardt.	- Пускай убирается, - повторил Герхардт.
"I don't want her under my roof.	- Я не желаю терпеть ее в своем доме.
If she wants to be a street-walker, let her be one, but she shall not stay here.	Хочет быть потаскушкой - ее дело, но пускай убирается отсюда.
Pack your things," he added, staring at her.	Собирай свои вещи, - прибавил он, взглянув на дочь.
Jennie had no word to say, but the children cried loudly.	Дженни не промолвила ни слова, но дети заплакали еще громче.
"Be still," said Gerhardt.	- Молчать! - прикрикнул Герхардт.
"Go into the kitchen."	- Ступайте на кухню.
He drove them all out and followed stubbornly himself.	Он выпроводил их из комнаты и вышел сам, даже не обернулся.
Jennie went quietly to her room.	Дженни тихо прошла к себе в комнату.
She gathered up her few little belongings and began, with tears, to put them into a valise her mother brought her.	Она собрала свои скудные пожитки и стала со слезами укладывать их в принесенную матерью корзинку.
The little girlish trinkets that she had accumulated from time to time she did not take.	Девичьи безделушки, которых у нее набралось немного, она не взяла с собою.
She saw them, but thought of her younger sisters, and let them stay.	Они попались ей на глаза, но она подумала о младших сестрах и оставила их на прежнем месте.
Martha and Veronica would have assisted her, but their father forbade them to go.	Марта и Вероника хотели помочь ей уложить вещи, но отец их не пустил.
At six o'clock Bass came in, and seeing the nervous assembly in the kitchen, inquired what the trouble was.	В шесть часов пришел домой Басс и, застав все встревоженное семейство на кухне, осведомился, в чем дело.
Gerhardt looked at him grimly, but did not answer.	Герхардт хмуро посмотрел на него и не ответил.
"What's the trouble?" insisted Bass.	- В чем дело? - настаивал Басс.
"What are you all sitting around for?"	- Чего ради вы тут сидите?
"He is driving Jennie away," whispered Mrs. Gerhardt tearfully.	- Отец выгнал Дженни из дому, - со слезами шепнула миссис Герхардт.
"What for?" asked Bass, opening his eyes in astonishment.	- За что? - изумился Басс.
"I shall tell you what for," broke in Gerhardt, still speaking in German.	- Я тебе скажу, за что, - откликнулся по-немецки Герхардт.

"Because she's a street-walker, that's what for.	- За то, что она потаскушка, вот за что.
She goes and gets herself ruined by a man thirty years older than she is, a man old enough to be her father.	Дошла до того, что ее совратил человек на тридцать лет старше ее, который ей в отцы годился.
Let her get out of this.	Пускай теперь выпутывается как знает.
She shall not stay here another minute."	И чтоб духу ее здесь не было!
Bass looked about him, and the children opened their eyes.	Басс огляделся, дети широко раскрыли глаза.
All felt clearly that something terrible had happened, even the little ones.	Все, даже самые маленькие, чувствовали, что случилось что-то ужасное.
None but Bass understood.	Но один только Басс понял, в чем дело.
"What do you want to send her out to-night for?" he inquired.	- Чего ради ты гонишь ее на ночь глядя? - спросил он.
"This is no time to send a girl out on the streets.	- Сейчас не время девушке быть на улице.
Can't she stay here until morning?"	Разве нельзя подождать до утра?
"No," said Gerhardt.	- Нет, - сказал Герхардт.
"He oughtn't to do that," put in the mother.	- Напрасно ты это, - вставила мать.
"She goes now," said Gerhardt. "Let that be an end of it."	- Пускай уходит сейчас же, сказал Герхардт, - и чтоб больше я об этом не слышал.
"Where is she going to go?" insisted Bass.	- Куда же она пойдет? - допытывался Басс.
"I don't know," Mrs. Gerhardt interpolated weakly.	- Не знаю, - беспомощно сказала миссис Герхардт.
Bass looked around, but did nothing until Mrs. Gerhardt motioned him toward the front door when her husband was not looking.	Басс еще раз оглядел все, но ни слова не сказал: немного погодя мать воспользовалась минутой, когда Герхардт отвернулся, и глазами указала на дверь.
"Go in! Go in!" was the import of her gesture.	"Иди в комнату", - означал ее взгляд.
Bass went in, and then Mrs. Gerhardt dared to leave her work and follow.	Басс вышел, а затем и миссис Герхардт осмелилась отложить работу и последовать за сыном.
The children stayed awhile, but, one by one, even they slipped away, leaving Gerhardt alone.	Дети посидели еще немного в кухне, потом один за другим и они ускользнули, оставив отца в одиночестве.
When he thought that time enough had elapsed he arose.	Когда, по его мнению, прошло достаточно времени, он тоже поднялся.
In the interval Jennie had been hastily coached by her mother.	Тем временем мать поспешно давала дочери необходимые наставления.
Jennie should go to a private boarding-house somewhere, and send back her address.	Пусть Дженни поселится где-нибудь в скромных меблированных комнатах и сообщит свой адрес.
Bass should not accompany her, but she should wait a little way up the street, and he would follow.	Басс сейчас не выйдет вместе с нею, но пускай она отойдет в сторону и подождет его на улице -он ее проводит.

When her father was away the mother might get to see her, or Jennie could come home.	Когда отец будет на работе, мать навестит ее, или пусть Дженни придет домой.
All else must be postponed until they could meet again.	Все остальное можно отложить до следующей встречи.
While the discussion was still going on, Gerhardt came in.	Не успели они договориться, как в комнату вошел Герхардт.
"Is she going?" he asked harshly.	- Уйдет она или нет? - резко спросил он.
"Yes," answered Mrs. Gerhardt, with her first and only note of defiance.	- Сейчас, - ответила миссис Герхардт, и в голосе ее в первый и единственный раз прозвучал вызов.
Bass said, "What's the hurry?"	- Что за спешка? - сказал Басс.
But Gerhardt frowned too mightily for him to venture on any further remonstrance.	Но отец так грозно нахмурился, что он не решился больше возражать.
Jennie entered, wearing her one good dress and carrying her valise.	Вошла Дженни в своем единственном хорошем платье, с корзинкой в руках.
There was fear in her eyes, for she was passing through a fiery ordeal, but she had become a woman.	Глаза ее смотрели испуганно, ибо она понимала, что ее ждет суровое испытание. Но теперь она стала взрослой женщиной.
The strength of love was with her, the support of patience and the ruling sweetness of sacrifice.	Она обрела силу в любви, опору - в терпении и познала великую сладость жертвы.
Silently she kissed her mother, while tears fell fast.	Молча она поцеловала мать, слезы катились по ее щекам.
Then she turned, and the door closed upon her as she went forth to a new life.	Потом она повернулась и вышла навстречу новой жизни, и дверь закрылась за нею.
CHAPTER X	Глава X
The world into which Jennie was thus unduly thrust forth was that in which virtue has always vainly struggled since time immemorial; for virtue is the wishing well and the doing well unto others.	В мире, куда в такую трудную для нее пору была брошена Дженни, добродетель всегда, с незапамятных времен, тщетно отстаивала свое право на существование; ибо добродетель - это способность желать людям добра и делать им добро.
Virtue is that quality of generosity which offers itself willingly for another's service, and, being this, it is held by society to be nearly worthless.	Добродетель - это великодушие, с радостью готовое служить всем и каждому, но общество не слишком дорожит этим качеством.
Sell yourself cheaply and you shall be used lightly and trampled under foot.	Оцените себя дешево - вами станут пренебрегать, станут топтать вас ногами.
Hold yourself dearly, however unworthily, and you will be respected.	Цените себя высоко, хотя бы и не по заслугам - и вас будут уважать.
Society, in the mass, lacks woefully in the matter of discrimination.	Общество в целом на редкость плохо разбирается в людях.
Its one criterion is the opinion of others.	Единственный его критерий - "что скажут другие".
Its one test that of self-preservation.	Единственное его мерило - чувство самосохранения.
Has he preserved his fortune?	Сохранил ли такой-то свое состояние?

Has she preserved her purity?	Сохранил ли такой-то свою чистоту?
Only in rare instances and with rare individuals does there seem to be any guiding light from within.	Как видно, лишь очень редкие люди способны порою высказать самостоятельное суждение.
Jennie had not sought to hold herself dear.	Дженни и не пыталась ценить себя высоко.
Innate feeling in her made for self-sacrifice.	У нее была врожденная склонность к самопожертвованию.
She could not be readily corrupted by the world's selfish lessons on how to preserve oneself from the evil to come.	Вовсе не просто было бы привить ей житейское себялюбие, которое помогает уберечься от зла.
It is in such supreme moments that growth is greatest.	В минуты высшего напряжения всего заметней растет человек.
It comes as with a vast surge, this feeling of strength and sufficiency.	Он ощущает мощный прилив сил и способностей.
We may still tremble, the fear of doing wretchedly may linger, but we grow.	Мы еще дорожим, еще опасаемся сделать неверный шаг, но мы растем.
Flashes of inspiration come to guide the soul.	Нами руководят вспышки вдохновения.
In nature there is no outside.	Природа никого не отвергает.
When we are cast from a group or a condition we have still the companionship of all that is.	Если среда или общество от нас отворачиваются, мы все же остаемся в содружестве со всем сущим.
Nature is not ungenerous.	Природа великодушна.
Its winds and stars are fellows with you.	Ветер и звезды - твои друзья.
Let the soul be but gentle and receptive, and this vast truth will come home-not in set phrases, perhaps, but as a feeling, a comfort, which, after all, is the last essence of knowledge.	Будь только добр и чуток - и ты постигнешь эту великую истину; быть может, она дойдет до тебя не в сложившихся формулах, но в ощущении радости и покоя, которое в конечном счете и составляет суть познания.
In the universe peace is wisdom.	В покое обретешь мудрость.
Jennie had hardly turned from the door when she was overtaken by Bass.	Едва Дженни отошла от двери, ее нагнал Басс.
"Give me your grip," he said; and then seeing that she was dumb with unutterable feeling, he added, "I think I know where I can get you a room."	- Дай-ка мне корзинку, - сказал он и, видя, что она от волнения не может выговорить ни слова, прибавил: - Я, кажется, знаю, где найти тебе комнату.
He led the way to the southern part of the city, where they were not known, and up to the door of an old lady whose parlor clock had been recently purchased from the instalment firm by whom he was now employed.	Он повел ее в южную часть города, где их никто не знал, к одной старухе, недавно купившей в рассрочку стенные часы в магазине, в котором Басс теперь работал.
She was not well off, he knew, and had a room to rent.	Он знал, что она нуждается в деньгах и хочет сдать комнату.
"Is that room of yours still vacant?" he asked.	- Ваша комната еще свободна? - спросил он эту женщину.
"Yes," she said, looking at Jennie.	- Да, - ответила она, разглядывая Дженни.

"I wish you'd let my sister have it.	- Может быть, вы сдадите ее моей сестре?
We're moving away, and she can't go yet."	Мы переезжаем в другой город, а она пока не может ехать.
The old lady expressed her willingness, and Jennie was soon temporarily installed.	Старуха согласилась, и скоро Дженни обрела временное пристанище.
"Don't worry now," said Bass, who felt rather sorry for her.	- Ты не расстраивайся, - сказал Басс, искренне огорченный за сестру.
"This'll blow over.	- Все утрясется.
Ma said I should tell you not to worry.	И мама сказала, чтоб ты не расстраивалась.
Come up to-morrow when he's gone."	Приходи завтра домой, когда отец уйдет на работу.
Jennie said she would, and, after giving her further oral encouragement, he arranged with the old lady about board, and took his leave.	Дженни обещала прийти; Басс сказал ей еще несколько ободряющих слов, договорился со старухой, что Дженни будет столоваться у нее, и распрощался.
"It's all right now," he said encouragingly as he went out.	- Ну вот, все в порядке, - сказал он уже в дверях.
"You'll come out all right.	- Все будет хорошо.
Don't worry.	Не расстраивайся.
I've got to go back, but I'll come around in the morning."	Мне пора идти, а утром я к тебе забегу.
He went away, and the bitter stress of it blew lightly over his head, for he was thinking that Jennie had made a mistake.	Он ушел, и неприятные мысли не слишком его тревожили: ведь он считал, что сестра и в самом деле виновата.
This was shown by the manner in which he had asked her questions as they had walked together, and that in the face of her sad and doubtful mood.	Это было ясно из того, как он расспрашивал ее дорогой, хоть и видел, что она грустна и растеряна.
"What'd you want to do that for?" and	- Чего ради ты на это пошла? - допытывался он.
"Didn't you ever think what you were doing?" he persisted.	- Ты хоть раз подумала, что делаешь?
"Please don't ask me to-night," Jennie had said, which put an end to the sharpest form of his queries.	- Пожалуйста, не спрашивай меня сейчас, -сказала Дженни и тем самым положила конец его настойчивым расспросам.
She had no excuse to offer and no complaint to make.	Ей нечем было оправдываться и не на что жаловаться.
If any blame attached, very likely it was hers.	Если уж кто и виноват, так именно она.
His own misfortune and the family's and her sacrifice were alike forgotten.	Беда, в которую попал сам Басс и вовлек семью, и самопожертвование Дженни - все было забыто.
Left alone in her strange abode, Jennie gave way to her saddened feelings.	Оставшись одна в новом, чужом месте, Дженни дала волю отчаянию.
The shock and shame of being banished from her home overcame her, and she wept.	Пережитое потрясение, стыд, что ее выгнали из родного дома, - все это было уж слишком: она не выдержала и разрыдалась.

Although of a naturally long-suffering and uncomplaining disposition, the catastrophic wind-up of all her hopes was too much for her.	Правда, от природы она была терпелива и не любила жаловаться, но внезапное крушение всех надежд сломило ее.
What was this element in life that could seize and overwhelm one as does a great wind?	Что же это за сила, которая может вихрем налететь на человека и сокрушить его?
Why this sudden intrusion of death to shatter all that had seemed most promising in life?	Почему так внезапно врывается смерть и разбивает вдребезги все, что казалось самым светлым и радостным в жизни?
As she thought over the past, a very clear recollection of the details of her long relationship with Brander came back to her, and for all her suffering she could only feel a loving affection for him.	Думая о прошлом, Дженни припоминала все подробности своего знакомства с Брэндером и, как ни велико было ее горе, не чувствовала к нему ничего, кроме любви и нежности.
After all, he had not deliberately willed her any harm.	В конце концов он не хотел нарочно причинить ей зло.
His kindness, his generosity-these things had been real.	Он и в самом деле был добр и великодушен.
He had been essentially a good man, and she was sorry-more for his sake than for her own that his end had been so untimely.	Это был по-настоящему хороший человек, и, думая прежде всего о нем, она искренне оплакивала его безвременную смерть.
These cogitations, while not at all reassuring, at least served to pass the night away, and the next morning Bass stopped on his way to work to say that Mrs. Gerhardt wished her to come home that same evening.	В таких неутешительных размышлениях прошла ночь, а с утра по дороге на работу забежал Басс и сказал, что мать вечером ждет Дженни.
Gerhardt would not be present, and they could talk it over.	Отца не будет дома, и они смогут обо всем поговорить.
She spent the day lonesomely enough, but when night fell her spirits brightened, and at a quarter of eight she set out.	Дженни провела долгий, тягостный день, но к вечеру настроение у нее поднялось, и в четверть восьмого она пошла к своим.
There was not much of comforting news to tell her.	Дома ее ждали не слишком радостные вести.
Gerhardt was still in a direfully angry and outraged mood.	Герхардт все еще охвачен неистовым гневом.
He had already decided to throw up his place on the following Saturday and go to Youngstown.	Он решил в ближайшую же субботу отказаться от места и уехать в Янгстаун.
Any place was better than Columbus after this; he could never expect to hold up his head here again.	Теперь в любом городе будет лучше, чем в Колумбусе; здесь он никогда больше не сможет смотреть людям в глаза.
Its memories were odious.	С Колумбусом для него теперь связаны самые невыносимые воспоминания.
He would go away now, and if he succeeded in finding work the family should follow, a decision which meant the abandoning of the little home.	Он уедет отсюда и, если найдет работу, выпишет к себе семью, - а это значит, что надо будет расстаться со своим домиком.
He was not going to try to meet the mortgage on the house-he could not hope to.	Все равно ему не уплатить по закладной, на что нечего надеяться.

At the end of the week Gerhardt took his leave, Jennie returned home, and for a time at least there was a restoration of the old order, a condition which, of course, could not endure.	Через неделю Герхардт уехал, Дженни вернулась домой, и на некоторое время их жизнь опять вошла в прежнюю колею, но, конечно, ненадолго.
Bass saw it.	Басс это понимал.
Jennie's trouble and its possible consequences weighed upon him disagreeably.	Беда, случившаяся с Дженни, и ее возможные последствия угнетали его.
Columbus was no place to stay.	В Колумбусе оставаться немыслимо.
Youngstown was no place to go.	В Янгстаун переезжать не стоит.
If they should all move away to some larger city it would be much better.	Уж если им всем надо куда-то ехать, так лучше в какой-нибудь большой город.
He pondered over the situation, and hearing that a manufacturing boom was on in Cleveland, he thought it might be wise to try his luck there.	Размышляя над создавшимся положением, Басс подумал, что стоит попытать удачи в Кливленде, где, как он слышал, промышленность бурно развивается.
If he succeeded, the others might follow.	Если ему там повезет, остальные смогут переехать к нему.
If Gerhardt still worked on in Youngstown, as he was now doing, and the family came to Cleveland, it would save Jennie from being turned out in the streets.	И если отец будет по-прежнему работать в Янгстауне, а вся семья переберется в Кливленд, то Дженни не окажется на улице.
Bass waited a little while before making up his mind, but finally announced his purpose.	Басс не сразу пришел к этому выводу, но наконец сообщил о своем намерении.
"I believe I'll go up to Cleveland," he said to his mother one evening as she was getting supper.	- Хочу поехать в Кливленд, - сказал он как-то вечером матери, когда она подавала ужин.
"Why?" she asked, looking up uncertainly.	- Зачем? - спросила миссис Герхардт, растерянно глядя на сына.
She was rather afraid that Bass would desert her.	Она побаивалась, что Басс их бросит.
"I think I can get work there," he returned.	- Думаю, что найду там работу, - ответил он.
"We oughtn't to stay in this darned old town."	- Незачем нам оставаться в этом паскудном городишке.
"Don't swear," she returned reprovingly.	- Не ругайся, - с упреком сказала мать.
"Oh, I know," he said, "but it's enough to make any one swear.	- Да ладно, - отмахнулся он. - Тут кто угодно начнет ругаться.
We've never had anything but rotten luck here.	Нам здесь всегда не везло.
I'm going to go, and maybe if I get anything we can all move.	Я поеду, и, если найду работу, вы все переберетесь ко мне.
We'd be better off if we'd get some place where people don't know us.	Нам будет лучше в таком месте, где нас никто не знает.
We can't be anything here."	А тут добра не жди.
Mrs. Gerhardt listened with a strong hope for a betterment of their miserable life creeping into her heart.	Миссис Г ерхардт слушала, и в сердце ее пробудилась надежда, что им наконец станет хоть немного легче жить.

If Bass would only do this.	Если бы только Басс сделал, как говорит.
If he would go and get work, and come to her rescue, as a strong bright young son might, what a thing it would be!	Вот бы он поехал и нашел работу, помог бы ей, как должен помогать матери здоровый и умный сын! Как было бы хорошо!
They were in the rapids of a life which was moving toward a dreadful calamity.	Их подхватило стремительным потоком и несет к пропасти.
If only something would happen.	Неужели ничто их не спасет?..
"Do you think you could get something to do?" she asked interestedly.	- А ты думаешь, что найдешь работу? - с живостью спросила она.
"I ought to," he said.	- Должен найти, - ответил Басс.
"I've never looked for a place yet that I didn't get it.	- Еще не было такого случая, чтоб я добивался места и не получил.
Other fellows have gone up there and done all right.	Некоторые ребята уже уехали в Кливленд и отлично устроились.
Look at the Millers."	Миллеры, к примеру.
He shoved his hands into his pockets and looked out the window.	Он сунул руки в карманы и поглядел в окно.
"Do you think you could get along until I try my hand up there?" he asked.	- Как ты думаешь, проживете вы тут, пока я там не устроюсь? - спросил он.
"I guess we could," she replied.	- Думаю, что проживем.
"Papa's at work now and we have some money that, that-" she hesitated, to name the source, so ashamed was she of their predicament.	Папа сейчас работает, и у нас есть немного денег, которые... которые... Она не решилась назвать источник, стыдясь положения, в котором они оказались.
"Yes, I know," said Bass, grimly.	- Да, конечно, - мрачно сказал Басс.
"We won't have to pay any rent here before fall and then we'll have to give it up anyhow," she added.	- До осени нам ничего не надо платить, а тогда все равно придется все бросить, - прибавила миссис Герхардт.
She was referring to the mortgage on the house, which fell due the next September and which unquestionably could not be met.	Она говорила о закладной на дом; срок очередного платежа наступит в сентябре, и уплатить они, конечно, не смогут.
"If we could move away from here before then, I guess we could get along."	- Если нам до тех пор удастся переехать в другой город, я думаю, мы как-нибудь проживем.
"I'll do it," said Bass determinedly. "I'll go."	- Так я и сделаю, - решительно сказал Басс. -Поеду.
Accordingly, he threw up his place at the end of the month, and the day after he left for Cleveland.	Итак, в конце месяца он отказался от места и на следующий же день уехал в Кливленд.
CHAPTER XI	Глава XI
The incidents of the days that followed, relating as they did peculiarly to Jennie, were of an order which the morality of our day has agreed to taboo.	Дальнейшие события в жизни Дженни принадлежат к числу тех, на которые наша современная мораль накладывает строжайший запрет.

Certain processes of the all-mother, the great artificing wisdom of the power that works and weaves in silence and in darkness, when viewed in the light of the established opinion of some of the little individuals created by it, are considered very vile.	Некоторые законы матери-природы, великой и мудрой созидательной силы, творящей свое дело во тьме и в тиши, иным ничтожествам, также созданным ею, кажутся весьма низменными.
We turn our faces away from the creation of life as if that were the last thing that man should dare to interest himself in, openly.	Мы брезгливо отворачиваемся от всего, что связано с зарождением жизни, словно открыто интересоваться этим недостойно человека.
It is curious that a feeling of this sort should spring up in a world whose very essence is generative, the vast process dual, and where wind, water, soil, and light alike minister to the fruition of that which is all that we are.	Любопытно, что такое чувство возникло в мире, самое существование которого состоит в том, чтобы без конца снова и снова рождать новую жизнь, в мире, где ветер, вода, земля и солнечный свет - все служит рождению плоти - рождению человека.
Although the whole earth, not we alone, is moved by passions hymeneal, and everything terrestrial has come into being by the one common road, yet there is that ridiculous tendency to close the eyes and turn away the head as if there were something unclean in nature itself.	Но хотя не только человек, а и вся земля движима инстинктом продолжения рода и все земное является на свет одним и тем же путем, почему-то существует нелепое стремление закрывать на это глаза и отворачиваться, словно в самой природе есть что-то нечистое.
"Conceived in iniquity and born in sin," is the unnatural interpretation put upon the process by the extreme religionist, and the world, by its silence, gives assent to a judgment so marvelously warped.	"Зачаты в пороке и рождены во грехе" - вот противоестественное толкование, которое дает ханжа законам природы, и общество молчаливо соглашается с этим поистине чудовищным суждением.
Surely there is something radically wrong in this attitude.	Несомненно, такой взгляд на вещи в корне неправилен.
The teachings of philosophy and the deductions of biology should find more practical application in the daily reasoning of man. No process is vile, no condition is unnatural.	В повседневные представления человека должно бы прочнее войти то, чему учит философия, к чему приходит биология: в природе нет низменных процессов, нет противоестественных состояний.
The accidental variation from a given social practice does not necessarily entail sin.	Случайное отклонение от устоев и обычаев данного общества ни обязательно есть грех.
No poor little earthling, caught in the enormous grip of chance, and so swerved from the established customs of men, could possibly be guilty of that depth of vileness which the attitude of the world would seem to predicate so inevitably.	Ни одно несчастное существо, нарушившее по воле случая установленный людьми порядок, нельзя винить в той безмерной низости, какую неумолимо приписывает ему мнение света.
Jennie was now to witness the unjust interpretation of that wonder of nature, which, but for Brander's death, might have been consecrated and hallowed as one of the ideal functions of life.	Дженни пришлось теперь воочию убедиться в превратном толковании того чуда природы, которое, если бы не смерть Брэндера, было бы священно и почиталось бы одним из высших проявлений жизни.
Although herself unable to distinguish the separateness of this from every other normal process of life, yet was she made to feel, by the actions of all about her, that degradation was her portion and sin the foundation as well as the condition of her state.	Хотя она и не могла понять, чем отличается этот столь естественный и жизненный процесс от всех других, но окружающие заставляли ее чувствовать, что ее удел - падение и что ее состояние - грех и порождено грехом.

Almost, not quite, it was sought to extinguish the affection, the consideration, the care which, afterward, the world would demand of her, for her child.	Все это едва не убило любовь, внимание и заботливость, которых впоследствии люди потребуют от нее по отношению к ее ребенку.
Almost, not quite, was the budding and essential love looked upon as evil.	Эта созревающая естественная и необходимая любовь едва ли не стала казаться злом.
Although her punishment was neither the gibbet nor the jail of a few hundred years before, yet the ignorance and immobility of the human beings about her made it impossible for them to see anything in her present condition but a vile and premeditated infraction of the social code, the punishment of which was ostracism.	Дженни не повели на эшафот, не бросили в тюрьму, как карали подобных ей несколько веков назад, но невежество и косность окружающих мешали им видеть в ее состоянии что-либо, кроме подлого и злонамеренного нарушения законов общества, а это каралось всеобщим презрением.
All she could do now was to shun the scornful gaze of men, and to bear in silence the great change that was coming upon her.	Ей оставалось лишь избегать косых взглядов и молча переживать происходившую в ней великую перемену.
Strangely enough, she felt no useless remorse, no vain regrets.	Как ни странно, она не испытывала напрасных угрызений совести, бесплодных сожалений.
Her heart was pure, and she was conscious that it was filled with peace.	Сердце ее было чисто, на душе легко и спокойно.
Sorrow there was, it is true, but only a mellow phase of it, a vague uncertainty and wonder, which would sometimes cause her eyes to fill with tears.	Правда, горе не забылось, но оно утратило прежнюю остроту - осталась только смутная неуверенность и недоумение, от которых порою глаза Дженни наполнялись слезами.
You have heard the wood-dove calling in the lone stillness of the summertime; you have found the unheeded brooklet singing and babbling where no ear comes to hear.	Слыхали ли вы воркованье лесной горлинки в тиши летнего дня; случалось вам набрести на неведомый ручеек, который журчит и лепечет в глуши, где ничье ухо не может его услышать?
Under dead leaves and snow-banks the delicate arbutus unfolds its simple blossom, answering some heavenly call for color.	Под мертвой прошлогодней листвой, под снежным покровом распускаются скромные подснежники, словно откликаясь весенней синеве неба.
So, too, this other flower of womanhood.	Так зарождается и новая жизнь.
Jennie was left alone, but, like the wood-dove, she was a voice of sweetness in the summer-time.	Дженни осталась одна, но, как лесная горлинка, она вся была ласковой песней лета.
Going about her household duties, she was content to wait, without a murmur, the fulfilment of that process for which, after all, she was but the sacrificial implement.	Она хлопотала по хозяйству и спокойно, безропотно ждала завершения того, что в ней происходило и для чего она служила в конце концов всего лишь священным сосудом.
When her duties were lightest she was content to sit in quiet meditation, the marvel of life holding her as in a trance.	В часы досуга она предавалась мирному раздумью, словно завороженная чудом жизни.
When she was hardest pressed to aid her mother, she would sometimes find herself quietly singing, the pleasure of work lifting her out of herself.	Когда же ей приходилось особенно много хлопотать, помогая матери, Дженни порой начинала тихонько напевать, потому что за работой легче было забыться.
Always she was content to face the future with a serene and unfaltering courage.	И всегда она смотрела в будущее спокойно, с ясным и бестрепетным мужеством.

It is not so with all women.	Далеко не все женщины на это способны.
Nature is unkind in permitting the minor type to bear a child at all.	Жаль, что природа вообще позволяет ничтожным натурам становиться матерями.
The larger natures in their maturity welcome motherhood, see in it the immense possibilities of racial fulfilment, and find joy and satisfaction in being the hand-maiden of so immense a purpose.	Женщины, достойные так называться, достигнув зрелости, радуются материнству и с гордостью и удовлетворением выполняют свой великий долг перед родом человеческим.
Jennie, a child in years, was potentially a woman physically and mentally, but not yet come into rounded conclusions as to life and her place in it.	Дженни, по возрасту почти еще ребенок, физически и духовно была уже взрослой женщиной, но еще не имела ясного представления о жизни и о своем месте в ней.
The great situation which had forced her into this anomalous position was from one point of view a tribute to her individual capacity.	Необычайный случай, который привел ее к теперешнему ненормальному положению, был в известном смысле данью ее достоинствам.
It proved her courage, the largeness of her sympathy, her willingness to sacrifice for what she considered a worthy cause.	Он подтверждал ее мужество, отзывчивость, готовность жертвовать собою ради того, что она считала своим долгом.
That it resulted in an unexpected consequence, which placed upon her a larger and more complicated burden, was due to the fact that her sense of self-protection had not been commensurate with her emotions.	И если это привело к неожиданным последствиям, возложившим на нее новую, более тяжкую и сложную ответственность, - это произошло потому, что инстинкт самосохранения был в ней не столь силен, как другие чувства.
There were times when the prospective coming of the child gave her a sense of fear and confusion, because she did not know but that the child might eventually reproach her; but there was always that saving sense of eternal justice in life which would not permit her to be utterly crushed.	Подчас она думала о предстоящем рождении ребенка со страхом и смущением, опасаясь, что когда-нибудь он упрекнет ее; но всегда спасительное сознание извечной справедливости бытия не давало ей окончательно пасть духом.
To her way of thinking, people were not intentionally cruel.	Она думала, что люди не могут быть намеренно жестоки.
Vague thoughts of sympathy and divine goodness permeated her soul.	В ней жило смутное представление о божественной доброте и любви.
Life at worst or best was beautiful-had always been so.	Жизнь прекрасна и в худшие и в лучшие часы ее, и всегда была прекрасна.
These thoughts did not come to her all at once, but through the months during which she watched and waited.	Эти мысли пришли к ней не сразу, а в долгие месяцы ожидания.
It was a wonderful thing to be a mother, even under these untoward conditions.	Как чудесно быть матерью, даже и в таких тяжелых условиях!
She felt that she would love this child, would be a good mother to it if life permitted.	Дженни чувствовала, что полюбит своего ребенка и будет ему хорошей матерью, если только жизнь позволит.
That was the problem-what would life permit?	Но в том-то и вопрос: позволит ли жизнь?
There were many things to be done-clothes to be made; certain provisions of hygiene and diet to be observed.	Надо было многое сделать, сшить все необходимое для ребенка, позаботиться о собственном здоровье, о питании.

One of her fears was that Gerhardt might unexpectedly return, but he did not.	Притом Дженни все время боялась, как бы вдруг не вернулся отец; но этого не случилось.
The old family doctor who had nursed the various members of the Gerhardt family through their multitudinous ailments-Doctor Ellwanger-was taken into consultation, and he gave sound and practical advice.	Обратились к старому врачу, который всегда лечил семейство Г ерхардтов от всех болезней, - к доктору Элуонгеру, и он дал несколько дельных и здравых советов.
Despite his Lutheran upbringing, the practice of medicine in a large and kindly way had led him to the conclusion that there are more things in heaven and earth than are dreamed of in our philosophies and in our small neighborhood relationships.	Догмы религии не помешали этому сыну лютеранской церкви стать великодушным врачом и на основе долголетнего опыта прийти к выводу, что есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам и не укладывается в наши мелкие, обывательские представления о жизни.
"So it is," he observed to Mrs. Gerhardt when she confided to him nervously what the trouble was.	- Так, так, - сказал он, когда миссис Герхардт рассказала ему о случившейся беде.
"Well, you mustn't worry.	- Ну, не горюйте.
These things happen in more places than you think.	Такие вещи случаются чаще, чем вы думаете.
If you knew as much about life as I do, and about your neighbors, you would not cry.	Если бы вы знали о жизни и о ваших соседях столько же, сколько знаю я, вы не стали бы плакать.
Your girl will be all right.	Ваша дочка прекрасно это перенесет.
She is very healthy.	У нее отменное здоровье.
She can go away somewhere afterward, and people will never know.	А потом она может куда-нибудь уехать, и никто ничего не узнает.
Why should you worry about what your neighbors think.	Стоит ли огорчаться из-за того, что скажут соседи?
It is not so uncommon as you imagine."	Это не такой редкий случай, как вам кажется.
Mrs. Gerhardt marveled.	Миссис Герхардт вздохнула с облегчением.
He was such a wise man.	Какой он умный, этот доктор.
It gave her a little courage.	Его слова немного подбодрили ее.
As for Jennie, she listened to his advice with interest and without fear.	А Дженни выслушала его с интересом и без страха.
She wanted things not so much for herself as for her child, and she was anxious to do whatever she was told.	Она думала не о себе, но о ребенке и непременно хотела выполнить все, что было велено.
The doctor was curious to know who the father was; when informed he lifted his eyes.	Врач полюбопытствовал, кто отец ребенка; услышав ответ, он поднял глаза к небу.
"Indeed," he commented. "That ought to be a bright baby."	- Что и говорить, - сказал он, - ребенок должен быть замечательный.
There came the final hour when the child was ushered into the world.	Наконец настал час, когда младенцу надлежало появиться на свет.

It was Doctor Ellwanger who presided, assisted by the mother, who, having brought forth six herself, knew exactly what to do.	Принимал его доктор Элуонгер, ему помогала миссис Г ерхардт, которая будучи матерью шестерых детей, в точности знала, что надо делать.
There was no difficulty, and at the first cry of the new-born infant there awakened in Jennie a tremendous yearning toward it.	Все прошло благополучно; услышав первый крик новорожденного, Дженни всем существом потянулась к нему.
This was her child!	Ее ребенок!
It was weak and feeble-a little girl, and it needed her care.	Это была крошечная девочка, - слабая, беспомощная, она так нуждалась в материнской заботе.
She took it to her breast, when it had been bathed and swaddled, with a tremendous sense of satisfaction andj°y.	Когда ребенка выкупали и запеленали, Дженни с трепетом, с бесконечной радостью поднесла его к груди.
This was her child, her little girl.	Ее дитя, ее дочка!
She wanted to live to be able to work for it, and rejoiced, even in her weakness, that she was so strong.	Дженни жаждала жить и работать для нее, и даже сейчас, совсем слабая, радовалась, что вообще-то здоровье у нее крепкое.
Doctor Ellwanger predicted a quick recovery.	Доктор Элуонгер предсказывал, что она быстро оправится.
He thought two weeks would be the outside limit of her need to stay in bed.	Он считал, что ей придется провести в постели никак не больше двух недель.
As a matter of fact, in ten days she was up and about, as vigorous and healthy as ever.	И в самом деле, уже через десять дней она была на ногах, бодрая и крепкая, как всегда.
She had been born with strength and with that nurturing quality which makes the ideal mother.	Дженни была от природы сильная и здоровая, она обладала всеми качествами, которые нужны настоящей матери.
The great crisis had passed, and now life went on much as before.	Решительный час миновал, и жизнь пошла почти по-старому.
The children, outside of Bass, were too young to understand fully, and had been deceived by the story that Jennie was married to Senator Brander, who had died.	Сестры и братья, кроме Басса, были слишком молоды, чтобы понять толком, что произошло, и поверили, когда им сказали, будто Дженни вышла замуж за сенатора Брэндера, который вскоре после этого внезапно умер.
They did not know that a child was coming until it was there.	Они ничего не знали о ребенке, пока он не родился.
The neighbors were feared by Mrs. Gerhardt, for they were ever watchful and really knew all.	Миссис Г ерхардт боялась соседей, которые всегда за всем следили и все знали.
Jennie would never have braved this local atmosphere except for the advice of Bass, who, having secured a place in Cleveland some time before, had written that he thought when she was well enough it would be advisable for the whole family to seek a new start in Cleveland.	Дженни ни за что не выдержала бы этой обстановки, если бы Басс, который незадолго перед тем устроился в Кливленде, не написал ей, что, как только она совсем окрепнет, вся семья должна переехать к нему и начать новую жизнь.
Things were flourishing there.	В Кливленде дела процветают.

Once away they would never hear of their present neighbors and Jennie could find something to do.	Уехав из Колумбуса, они никогда больше не встретятся с нынешними своими соседями, и Дженни сможет найти себе какую-нибудь работу.
So she stayed at home.	А пока что она оставалась дома.
CHAPTER XII	Глава XII
Bass was no sooner in Cleveland than the marvel of that growing city was sufficient to completely restore his equanimity of soul and to stir up new illusions as to the possibility of rehabilitation for himself and his family.	В ту пору, когда Басс попал в Кливленд, город рос не по дням, а по часам, и это зрелище сразу восстановило душевное равновесие юноши, пробудило надежду поправить и свои дела и дела семьи.
"If only they could come here," he thought.	"Лишь бы они приехали, - думал он.
"If only they could all get work and do right."	- Лишь бы им найти работу, тогда все пойдет как надо".
Here was no evidence of any of their recent troubles, no acquaintances who could suggest by their mere presence the troubles of the past.	Здесь ничто не говорило о постигших семью новых несчастьях, не было знакомых, которые одним своим видом напоминали бы о несчастьях более давних.
All was business, all activity.	Все насыщено было деятельностью, энергией.
The very turning of the corner seemed to rid one of old times and crimes.	Казалось, стоит лишь повернуть за угол, чтобы избавиться от минувших дней и минувших провинностей.
It was as if a new world existed in every block.	В каждом новом квартале открывался новый мир.
He soon found a place in a cigar store, and, after working a few weeks, he began to write home the cheering ideas he had in mind.	Басс быстро нашел место в табачном магазине и, прослужив там месяца полтора, стал писать домой, излагая свои радужные планы.
Jennie ought to come as soon as she was able, and then, if she found something to do, the others might follow.	Дженни должна приехать, как только сможет, а потом, когда она найдет работу, за ней последуют и остальные.
There was plenty of work for girls of her age.	Для девушек ее возраста работы сколько угодно.
She could live in the same house with him temporarily; or maybe they could take one of the fifteen-dollar-a-month cottages that were for rent.	Временно она может поселиться вместе с ним, или, может быть, удастся снять домик из тех, что сдаются за пятнадцать долларов в месяц.
There were big general furnishing houses, where one could buy everything needful for a small house on very easy monthly terms.	Тут есть большие мебельные магазины, где можно купить все необходимое в рассрочку на вполне приемлемых условиях.
His mother could come and keep house for them.	Мать станет вести хозяйство.
They would be in a clean, new atmosphere, unknown and untalked about.	Они будут жить в своем новом окружении, никто не будет их знать и сплетничать про них.
They could start life all over again; they could be decent, honorable, prosperous.	Они начнут жизнь сначала и станут порядочными, почтенными, преуспевающими людьми.
Filled with this hope and the glamor which new scenes and new environment invariably throw over the unsophisticated mind, he wrote a final letter, in which he suggested that Jennie should come at once.	Охваченный мечтами и надеждами, какие всегда волнуют молодого, неискушенного человека на новом месте, среди новых людей. Басс наконец написал Дженни, чтобы она выезжала немедленно.

This was when the baby was six months old.	К этому времени ее ребенку исполнилось полгода.
There were theaters here, he said, and beautiful streets.	Здесь есть театры, писал Басс, красивые улицы.
Vessels from the lakes came into the heart of the city.	Пароходы с озер заходят в самый центр города.
It was a wonderful city, and growing very fast.	Кливленд - удивительный город, и он очень быстро растет.
It was thus that the new life appealed to him.	Это больше всего нравилось Бассу в его новой жизни.
The effect which all this had upon Mrs. Gerhardt, Jennie, and the rest of the family was phenomenal.	Все это произвело на миссис Герхардт, Дженни и остальных членов семейства необычайное впечатление.
Mrs. Gerhardt, long weighed upon by the misery which Jennie's error had entailed, was for taking measures for carrying out this plan at once.	Миссис Г ерхардт слишком тяжело переживала последствия проступка Дженни и теперь стояла за то, чтобы немедленно последовать совету Басса.
So buoyant was her natural temperament that she was completely carried away by the glory of Cleveland, and already saw fulfilled therein not only her own desires for a nice home, but the prosperous advancement of her children.	От природы она была так жизнерадостна и чужда унынию, что сейчас совсем увлеклась лучезарными перспективами жизни в Кливленде и уже видела осуществленной свою заветную мечту не только об уютном домике, но и о блестящем будущем детей.
"Of course they could get work," she said.	"Конечно они найдут работу", - говорила она.
Bass was right.	Басс прав.
She had always wanted Gerhardt to go to some large city, but he would not.	Ей всегда хотелось, чтобы муж переехал в какой-нибудь большой город, но он отказывался.
Now it was necessary, and they would go and become better off than they ever had been.	А теперь это необходимо, и они поедут и заживут благополучно, как никогда.
And Gerhardt did take this view of the situation.	И Герхардт присоединился к ее мнению.
In answer to his wife's letter he wrote that it was not advisable for him to leave his place, but if Bass saw a way for them, it might be a good thing to go.	В ответ на письмо жены он написал, что с его стороны было бы неразумно отказаться от места, но если, по мнению Басса, они могут устроиться в Кливленде, то, пожалуй, пусть переезжают.
He was the more ready to acquiesce in the plan for the simple reason that he was half distracted with the worry of supporting the family and of paying the debts already outstanding.	Он тем охотнее принимал этот план, что его чуть не до безумия доводили тревожные мысли о том, как прокормить семью и уплатить просроченные долги.
Every week he laid by five dollars out of his salary, which he sent in the form of a postal order to Mrs. Gerhardt.	Каждую неделю он откладывал из своей получки пять долларов и посылал их жене.
Three dollars he paid for board, and fifty cents he kept for spending money, church dues, a little tobacco and occasionally a glass of beer.	Три доллара он тратил на еду и пятьдесят центов оставлял на мелкие расходы: на церковные сборы, на горсть табаку да изредка - на кружку пива.
Every week he put a dollar and a half in a little iron bank against a rainy day.	Кроме того, он завел копилку и каждую неделю откладывал полтора доллара на черный день.
His room was a bare corner in the topmost loft of the mill.	Жилищем ему служил голый, неуютный угол на фабричном чердаке.

To this he would ascend after sitting alone on the doorstep of the mill in this lonely, foresaken neighborhood, until nine o'clock of an evening; and here, amid the odor of machinery wafted up from the floor below, by the light of a single tallow candle, he would conclude his solitary day, reading his German paper, folding his hands and thinking, kneeling by an open window in the shadow of the night to say his prayers, and silently stretching himself to rest.	До девяти часов вечера Г ерхардт одиноко сидел у ворот фабрики, глядя на пустынные, глухие улицы, а потом взбирался на чердак; здесь в удушливом запахе машинного масла, подымающемся из нижних этажей, при свете сальной свечи, старик все также одиноко заканчивал свой день: читал немецкую газету, задумывался, скрестив руки на груди, а потом в темноте опускался на колени у открытого окна и, помолясь на сон грядущий, вытягивался на своем жестком ложе.
Long were the days, dreary the prospect.	Дни тянулись бесконечно долго, будущее казалось унылым и безотрадным.
Still he lifted his hands in utmost faith to God, praying that his sins might be forgiven and that he might be vouchsafed a few more years of comfort and of happy family life.	И все же, возведя руки к небесам, он с безграничной верой молился о том, чтобы ему простились его грехи и дано было еще несколько лет покоя и счастья в кругу семьи.
So the momentous question was finally decided.	Итак, важнейший вопрос был наконец решен.
There was the greatest longing and impatience among the children, and Mrs. Gerhardt shared their emotions in a suppressed way.	Дети изнывали от нетерпения, и миссис Герхардт втайне разделяла их чувства.
Jennie was to go first, as Bass had suggested; later on they would all follow.	Дженни должна была выехать первой, как и предлагал Весе; за нею двинутся в Кливленд и остальные.
When the hour came for Jennie's departure there was great excitement in the household.	Когда настал час отъезда Дженни, все разволновались.
"How long you going to be 'fore you send for us?" was Martha's inquiry, several times repeated.	- Ты скоро нас выпишешь к себе? - снова и снова спрашивала Марта.
"Tell Bass to hurry up," said the eager George.	- Скажи Бассу, чтоб поскорее, - требовал Джордж.
"I want to go to Cleveland, I want to go to Cleveland," Veronica was caught singing to herself.	- Хочу в Кливленд, хочу в Кливленд! - напевала Вероника, когда думала, что ее никто не слышит.
"Listen to her," exclaimed George, sarcastically.	- Ишь ты, чего захотела, - насмешливо воскликнул Джордж, услыхав эту песенку.
"Aw, you hush up," was her displeased rejoinder.	- А тебе-то что? - обиженно сказала девочка.
When the final hour came, however, it required all of Jennie's strength to go through with the farewells.	Но когда настали минуты прощания, Дженни должна была призвать на помощь все свое мужество.
Though everything was being done in order to bring them together again under better conditions, she could not help feeling depressed.	Хотя это делалось для того, чтобы они поскорее могли опять зажить все вместе и лучше прежнего, она невольно пала духом.
Her little one, now six months old, was being left behind.	Ей приходилось расставаться со своей шестимесячной дочуркой.
The great world was to her one undiscovered bourne. It frightened her.	Впереди ждал огромный, неведомый мир, и он пугал ее.
"You mustn't worry, Ma," she found courage enough to say.	- Не тревожься, мамочка, - сказала она, собравшись с силами.

"I'll be all right.	- Все будет хорошо.
I'll write you just as soon as I get there.	Я напишу тебе, как только приеду.
It won't be so very long."	Это будет очень скоро.
But when it came to bending over her baby for the last time her courage went out like a blown lamp.	Но когда надо было в последний раз взглянуть на ребенка, мужество Дженни угасло, как спичка на ветру.
Stooping over the cradle in which the little one was resting, she looked into its face with passionate, motherly yearning.	Склонившись над колыбелью, она со страстной нежностью смотрела в лицо дочурки.
"Is it going to be a good little girl?" she cooed.	- Ты ведь будешь хорошей девочкой? - повторяла она.
Then she caught it up into her arms, and hugging it closely to her neck and bosom, she buried her face against its little body.	Потом схватила ребенка на руки, крепко прижала к груди и прильнула лбом к крошечному тельцу.
Mrs. Gerhardt saw that she was trembling.	Миссис Герхардт увидела, что она вся дрожит.
"Come now," she said, coaxingly, "you mustn't carry on so. She will be all right with me.	- Ну-ну, не надо так волноваться, - стала она уговаривать Дженни, - малышке будет хорошо со мной.
I'll take care of her.	Я сумею о ней позаботиться.
If you're going to act this way, you'd better not try to go at all."	Если ты будешь так расстраиваться, лучше вовсе не ехать.
Jennie lifted her head, her blue eyes wet with tears, and handed the little one to her mother.	Дженни подняла голову и передала девочку матери; ее голубые глаза были влажны.
"I can't help it," she said, half crying, half smiling.	- Не могу удержаться, - сказала она, улыбаясь сквозь слезы.
Quickly she kissed her mother and the children; then she hurried out.	Потом торопливо поцеловала мать, сестер и братьев и выбежала из комнаты.
As she went down the street with George she looked back and bravely waved her hand.	Шагая по улице рядом с Джорджем, она обернулась и весело махнула рукой.
Mrs. Gerhardt responded, noticing how much more like a woman she looked.	Миссис Герхардт помахала в ответ и при этом подумала, что Дженни теперь с виду совсем взрослая.
It had been necessary to invest some of her money in new clothes to wear on the train.	Перед ее отъездом часть денег пришлось истратить на новое платье, потому что иначе ей не в чем было ехать.
She had selected a neat, ready-made suit of brown, which fitted her nicely. She wore the skirt of this with a white shirt-waist, and a sailor hat with a white veil wound around it in such fashion that it could be easily drawn over her face. As she went farther and farther away Mrs. Gerhardt followed her lovingly with her glance; and when she disappeared from view she said tenderly, through her own tears:	И теперь на ней был изящный коричневый костюм, который очень ей шел, белая блузка и соломенная шляпа с белой вуалью, которую можно было опустить на лицо, Она уходила все дальше, а миссис Г ерхардт провожала ее взглядом, полным бесконечной любви; и когда Дженни скрылась из виду, мать с нежностью сказала сквозь слезы:
"I'm glad she looked so nice, anyhow."	- Во всяком случае, я очень рада, что она так мило выглядит.

CHAPTER XIII	Глава XIII
Bass met Jennie at the depot in Cleveland and talked hopefully of the prospects.	Басс встретил Дженни на вокзале в Кливленде и тотчас же бодро заговорил о будущем.
"The first thing is to get work," he began, while the jingling sounds and the changing odors which the city thrust upon her were confusing and almost benumbing her senses.	- Первым делом надо найти работу, - начал он, а сестра, оглушенная шумом и звоном, одурманенная непривычным, насыщенным резкими запахами воздухом большого промышленного города, растерялась и уже ничего не видела и не слышала.
"Get something to do.	- Надо найти тебе какое-нибудь место, -продолжал Басс.
It doesn't matter what, so long as you get something.	- Все равно какое, лишь бы найти.
If you don't get more than three or four dollars a week, it will pay the rent.	Даже если ты будешь получать хоть доллара четыре в неделю, этого уже хватит, чтоб платить за квартиру.
Then, with what George can earn, when he comes, and what Pop sends, we can get along all right.	Да еще Джордж начнет зарабатывать, когда приедет, да папа посылает, так что мы отлично проживем.
It'll be better than being down in that hole," he concluded.	Куда лучше, чем в этой жалкой дыре - в Колумбусе!
"Yes," said Jennie, vaguely, her mind so hypnotized by the new display of life about her that she could not bring it forcibly to bear upon the topic under discussion.	- Да, - неопределенно отвечала Дженни; она была до того захвачена новизной окружающего, что никак не могла заставить себя сосредоточиться на этой важной теме.
"I know what you mean.	- Да, понимаю.
I'll get something."	Я что-нибудь подыщу.
She was much older now, in understanding if not in years.	Она стала много старше, если не годами, то разумом.
The ordeal through which she had so recently passed had aroused in her a clearer conception of the responsibilities of life.	Испытание, которое ей только что пришлось пережить, помогло ей яснее понять, какую большую ответственность возлагает на нее жизнь.
Her mother was always in her mind, her mother and the children.	Она непрестанно думала о матери - о матери и о детях.
In particular Martha and Veronica must have a better opportunity to do for themselves than she had had.	В частности, надо постараться, чтобы Марта и Вероника устроили свою жизнь лучше, чем она.
They should be dressed better; they ought to be kept longer in school; they must have more companionship, more opportunity to broaden their lives.	Нужно их лучше одевать; они должны окончить школу; пусть у них будет больше друзей, больше возможности расширить свой кругозор и свои знакомства.
Cleveland, like every other growing city at this time, was crowded with those who were seeking employment.	Кливленд, как и всякий молодой, растущий город в те годы, был переполнен людьми, ищущими работы.
New enterprises were constantly springing up, but those who were seeking to fulfil the duties they provided were invariably in excess of the demand.	То и дело открывались новые предприятия, но свободных рабочих рук было всегда больше, чем требовалось.

A stranger coming to the city might walk into a small position of almost any kind on the very day he arrived; and he might as readily wander in search of employment for weeks and even months.	Новому человеку, приехавшему в город, могло в тот же день подвернуться какое угодно место; но случалось и так, что приезжий бродил в поисках работы долгие недели и даже месяцы.
Bass suggested the shops and department stores as a first field in which to inquire.	Басс предложил Дженни прежде всего попытать счастья в лавках и универсальных магазинах.
The factories and other avenues of employment were to be her second choice.	А уж если там не выйдет, тогда можно поступить на фабрику или еще куда-нибудь.
"Don't pass a place, though," he had cautioned her, "if you think there's any chance of getting anything to do. Go right in."	- Но только не упускай случая, если что подвернется, - предупредил он. - Бери сейчас же, какое место не предложат.
"What must I say?" asked Jennie, nervously.	- А что мне говорить? - озабоченно спросила Дженни.
"Tell them you want work.	- Говори, что хочешь получить работу.
You don't care what you do to begin with."	Что тебе все равно, с чего начинать.
In compliance with this advice, Jennie set out the very first day, and was rewarded by some very chilly experiences.	Дженни в первый же день попробовала последовать наставлениям брата и в награду получила несколько ледяных отказов.
Wherever she went, no one seemed to want any help.	Куда бы она ни обращалась, нигде видимо, не нуждались в новых служащих.
She applied at the stores, the factories, the little shops that lined the outlying thoroughfares, but was always met by a rebuff.	Она заходила в магазины, на фабрики, в мелкие мастерские, которых было множество на окраинах, но всюду ей указывали на дверь.
As a last resource she turned to housework, although she had hoped to avoid that; and, studying the want columns, she selected four which seemed more promising than the others. To these she decided to apply.	Наконец она стала искать места прислуги, хоть и очень надеялась, что ей не придется прибегнуть к этому последнему средству. Внимательно читая объявления в газетах, она выбрала четыре, показавшиеся ей наиболее подходящими, и пошла по этим адресам.
One had already been filled when she arrived, but the lady who came to the door was so taken by her appearance that she invited her in and questioned her as to her ability.	Одно место было уже занято, когда она пришла, но лицо Дженни произвело такое впечатление на даму, которая открыла ей дверь, что та предложила ей войти и стала расспрашивать.
"I wish you had come a little earlier," she said.	- Жаль, что вы не пришли немного раньше, -сказала она.
"I like you better than I do the girl I have taken.	- Вы мне больше нравитесь, чем девушка, которую я наняла.
Leave me your address, anyhow."	На всякий случай оставьте мне ваш адрес.
Jennie went away, smiling at her reception.	Дженни ушла, улыбаясь, обрадованная этим приветливым приемом.
She was not quite so youthful looking as she had been before her recent trouble, but the thinner cheeks and the slightly deeper eyes added to the pensiveness and delicacy of her countenance.	Она теперь уже не казалась такой юной, как прежде, до постигших ее испытаний; лицо ее осунулось, глаза немного запали, и это придавало всему ее облику еще большую задумчивость и нежность.
She was a model of neatness.	Она была образцом аккуратности.

Her clothes, all newly cleaned and ironed before leaving home, gave her a fresh and inviting appearance.	В опрятном, только что выстиранном и выглаженном платье она казалась такой свежей и привлекательной.
There was growth coming to her in the matter of height, but already in appearance and intelligence she looked to be a young woman of twenty.	Она еще не перестала расти, но видно было, что это уже не девочка, а двадцатилетняя женщина.
Best of all, she was of that naturally sunny disposition, which, in spite of toil and privation, kept her always cheerful.	А главное, у Дженни был счастливый характер, и, несмотря на тяжелую работу и лишения, она никогда не теряла бодрости.
Any one in need of a servant-girl or house companion would have been delighted to have had her.	Для всякого, кому требовалась служанка или компаньонка, она была бы поистине находкой.
The second place at which she applied was a large residence in Euclid Avenue; it seemed far too imposing for anything she might have to offer in the way of services, but having come so far she decided to make the attempt.	Наконец она направилась в большой особняк на авеню Эвклида; он показался ей слишком роскошным, - едва ли здесь могли понадобиться ее услуги, но, раз уж она пришла, следовало попытаться.
The servant who met her at the door directed her to wait a few moments, and finally ushered her into the boudoir of the mistress of the house on the second floor.	Слуга, открывший дверь, предложил ей немного подождать, а затем провел ее на второй этаж, в будуар хозяйки дома - миссис Брейсбридж.
The latter, a Mrs. Bracebridge, a prepossessing brunette of the conventionally fashionable type, had a keen eye for feminine values and was impressed rather favorably with Jennie.	Эта дама, приятная брюнетка того типа, что часто встречается в светском обществе, недурно разбиралась в женской красоте и сразу оценила внешность Дженни.
She talked with her a little while, and finally decided to try her in the general capacity of maid.	Она поговорила с молодой женщиной и решила взять ее на испытание в качестве горничной.
"I will give you four dollars a week, and you can sleep here if you wish," said Mrs. Bracebridge.	- Я буду платить вам четыре доллара в неделю, и вы можете жить здесь, если хотите, - сказала миссис Брейсбридж.
Jennie explained that she was living with her brother, and would soon have her family with her.	Дженни объяснила, что она живет у брата, а вскоре к ним приедет и вся семья.
"Oh, very well," replied her mistress. "Do as you like about that.	- Ну что ж, - заметила хозяйка, - устраивайтесь как вам удобнее.
Only I expect you to be here promptly."	Только утром являйтесь вовремя.
She wished her to remain for the day and to begin her duties at once, and Jennie agreed.	Она пожелала, чтобы новая горничная сейчас же приступила к своим обязанностям, и Дженни согласилась.
Mrs. Bracebridge provided her a dainty cap and apron, and then spent some little time in instructing her in her duties.	Миссис Брейсбридж распорядилась, чтобы Дженни дали изящную наколку и фартучек, и вкратце объяснила, что от нее требуется.
Her principal work would be to wait on her mistress, to brush her hair and to help her dress.	Горничная прежде всего должна ухаживать за хозяйкой, причесывать ее, помогать одеваться.
She was also to answer the bell, wait on the table if need be, and do any other errand which her mistress might indicate.	Она должна также открывать дверь, когда позвонят, в случае необходимости прислуживать за столом и вообще исполнять все поручения хозяйки.

Mrs. Bracebridge seemed a little hard and formal to her prospective servant, but for all that Jennie admired the dash and go and the obvious executive capacity of her employer.	Будущей горничной показалось, что миссис Брейсбридж несколько сурова и суховата, но при всем том Дженни была восхищена ее энергией и властными манерами.
At eight o'clock that evening Jennie was dismissed for the day.	В восемь часов вечера Дженни сказали, что на сегодня она свободна.
She wondered if she could be of any use in such a household, and marveled that she had got along as well as she had.	Она спрашивала себя, неужели действительно ее сочли подходящей горничной для такого большого, богатого дома, и была в восторге от того, что так замечательно устроилась.
Her mistress had set her to cleaning her jewelry and boudoir ornaments as an opening task, and though she had worked steadily and diligently, she had not finished by the time she left.	Хозяйка поручила ей для начала почистить драгоценности и безделушки, украшавшие будуар, и хотя Дженни работала усердно и прилежно, она не успела сделать все до восьми часов.
She hurried away to her brother's apartment, delighted to be able to report that she had found a situation.	Она спешила вернуться домой, радуясь, что сейчас скажет брату, какое место она нашла.
Now her mother could come to Cleveland.	Теперь мать может приехать в Кливленд.
Now she could have her baby with her.	Теперь ее дочурка будет с нею.
Now they could really begin that new life which was to be so much better and finer and sweeter than anything they had ever had before.	Теперь они в самом деле заживут по-новому, и эта новая жизнь будет гораздо легче, лучше и радостнее прежней.
At Bass's suggestion Jennie wrote her mother to come at once, and a week or so later a suitable house was found and rented.	По предложению Басса Дженни написала матери, чтобы та приезжала немедленно, а примерно через неделю они подыскали и сняли подходящий домик.
Mrs. Gerhardt, with the aid of the children, packed up the simple belongings of the family, including a single vanload of furniture, and at the end of a fortnight they were on their way to the new home.	Миссис Г ерхардт с помощью детей уложила нехитрые домашние пожитки, в том числе мебель, которая вся уместилась в одном фургоне, и через две недели они поселились в новом жилище.
Mrs. Gerhardt always had had a keen desire for a really comfortable home.	Миссис Г ерхардт всегда так хотелось жить в хорошем, уютном доме.
Solid furniture, upholstered and trimmed, a thick, soft carpet of some warm, pleasing color, plenty of chairs, settees, pictures, a lounge, and a piano she had wanted these nice things all her life, but her circumstances had never been good enough for her hopes to be realized.	Прочная и красивая мягкая мебель, толстый ковер приятного теплого цвета, много стульев, кресел, картины, кушетки, пианино - всю жизнь она мечтала об этих прекрасных вещах, но у нее никогда не было возможности осуществить свои мечтая.
Still she did not despair.	И все же она не отчаивалась.
Some day, maybe, before she died these things would be added to her, and she would be happy.	Быть может, когда-нибудь на своем веку она еще насладится всем этим.
Perhaps her chance was coming now.	Пожалуй, вот теперь счастье ей улыбнется.
Arrived at Cleveland, this feeling of optimism was encouraged by the sight of Jennie's cheerful face.	Приехав в Кливленд и увидев веселую, сияющую Дженни, миссис Г ерхардт совсем воспрянула духом.
Bass assured her that they would get along all right.	Басс заверил ее, что они отлично проживут всей семьей.

He took them out to the house, and George was shown the way to go back to the depot and have the freight looked after.	Он отвез их к себе, а потом велел Джорджу вернуться на вокзал и привезти багаж.
Mrs. Gerhardt had still fifty dollars left out of the money which Senator Brander had sent to Jennie, and with this a way of getting a little extra furniture on the instalment plan was provided.	От денег, которые сенатор Брэндер прислал Дженни, у миссис Г ерхардт еще оставалось пятьдесят долларов - на это можно купить в рассрочку кое-какую недостающую мебель.
Bass had already paid the first month's rent, and Jennie had spent her evenings for the last few days in washing the windows and floors of this new house and in getting it into a state of perfect cleanliness.	Басс уже внес квартирную плату за месяц вперед, а Дженни последние вечера только и делала, что мыла полы и окна, и навела в новом доме идеальную чистоту.
Now, when the first night fell, they had two new mattresses and comfortables spread upon a clean floor; a new lamp, purchased from one of the nearby stores, a single box, borrowed by Jennie from a grocery store, for cleaning purposes, upon which Mrs. Gerhardt could sit, and some sausages and bread to stay them until morning.	Теперь, в первый вечер, у них было два новых матраца и ватные одеяла, разостланные на безукоризненно чистом полу; новая лампа, купленная в магазине по соседству; ящик, который Дженни заняла в бакалейной лавке для хозяйственных надобностей и который пока что служил миссис Герхардт креслом; на ужин и на завтрак был хлеб и немного колбасы.
They talked and planned for the future until nine o'clock came, when all but Jennie and her mother retired.	До девяти часов они сидели и строили планы на будущее, потом все, кроме Дженни и миссис Герхардт, улеглись спать.
These two talked on, the burden of responsibilities resting on the daughter.	А мать с дочерью продолжали беседовать, причем решающее слово принадлежало Дженни.
Mrs. Gerhardt had come to feel in a way dependent upon her.	Мать теперь чувствовала себя в какой-то мере зависимой от нее.
In the course of a week the entire cottage was in order, with a half-dozen pieces of new furniture, a new carpet, and some necessary kitchen utensils.	За неделю весь дом привели в порядок, купили кое-что из мебели, ковер и необходимую кухонную утварь.
The most disturbing thing was the need of a new cooking-stove, the cost of which added greatly to the bill.	Досаднее всего было то, что пришлось купить печку - еще один большой расход.
The younger children were entered at the public school, but it was decided that George must find some employment.	Младшие дети поступили в школу, но было решено, что Джордж должен найти работу.
Both Jennie and her mother felt the injustice of this keenly, but knew no way of preventing the sacrifice.	Дженни и миссис Г ерхардт болезненно переживали всю несправедливость этой жертвы, но не знали, как ее избежать.
"We will let him go to school next year if we can," said Jennie.	- Постараемся, чтоб он учился в будущем году, -сказала Дженни.
Auspiciously as the new life seemed to have begun, the closeness with which their expenses were matching their income was an ever-present menace.	Как ни благополучно, по-видимому, начиналась новая жизнь, но доходы семьи едва покрывали расходы, и равновесие бюджета вечно было под угрозой.
Bass, originally very generous in his propositions, soon announced that he felt four dollars a week for his room and board to be a sufficient contribution from himself.	Басс, сперва исполненный великодушия, вскоре объявил, что достаточно, если он будет давать в общий котел четыре доллара - за комнату и за питание.

Jennie gave everything she earned, and protested that she did not stand in need of anything, so long as the baby was properly taken care of.	Дженни отдавала весь свой заработок и уверяла, что ей ничего не нужно, лишь бы за ее девочкой был должный уход.
George secured a place as an overgrown cash-boy, and brought in two dollars and fifty cents a week, all of which, at first, he gladly contributed.	Джордж нашел место рассыльного в магазине, получал два с половиной доллара в неделю и первое время охотно отдавал их матери.
Later on he was allowed the fifty cents for himself as being meet and just.	Позже было решено по справедливости оставлять ему пятьдесят центов на мелкие расходы.
Gerhardt, from his lonely post of labor, contributed five dollars by mail, always arguing that a little money ought to be saved in order that his honest debts back in Columbus might be paid.	Г ерхардт, по-прежнему одиноко трудившийся вдали от семьи, присылал почти пять долларов, всякий раз напоминая, что необходимо понемногу откладывать деньги для уплаты старых долгов в Колумбусе, до сих пор лежащих на его совести.
Out of this total income of fifteen dollars a week all of these individuals had to be fed and clothed, the rent paid, coal purchased, and the regular monthly instalment of three dollars paid on the outstanding furniture bill of fifty dollars.	Итак, общий доход равнялся пятнадцати долларам в неделю, и на эти деньги нужно было кормить и одевать всю семью, платить за квартиру, покупать уголь и ежемесячно вносить по три доллара за купленную в рассрочку мебель, стоившую пятьдесят долларов.
How it was done, those comfortable individuals, who frequently discuss the social aspects of poverty, might well trouble to inform themselves.	Как это делать? Пусть люди обеспеченные, часто и охотно рассуждающие о том, что такое бедность с социальной точки зрения, дадут себе труд поискать ответа на этот вопрос.
Rent, coal, and light alone consumed the goodly sum of twenty dollars a month; food, another unfortunately necessary item, used up twenty-five more; clothes, instalments, dues, occasional items of medicine and the like, were met out of the remaining eleven dollars-how, the ardent imagination of the comfortable reader can guess.	Только квартирная плата, уголь и освещение поглощали кругленькую сумму - двадцать долларов в месяц; на еду - еще одна, к сожалению, неизбежная статья расхода - уходило двадцать пять долларов; на одежду, взносы за мебель, всякие сборы, необходимые лекарства и тому подобное должно было хватить остающихся пятнадцати долларов, а каким образом - это пусть подскажет обеспеченному читателю его пылкое воображение.
It was done, however, and for a time the hopeful members considered that they were doing fairly well.	Так или иначе, концы сводились с концами, и пока что Герхардты были полны надежд и полагали, что им живется превосходно.
During this period the little family presented a picture of honorable and patient toil, which was interesting to contemplate.	В ту пору их семейство могло служить достойным примером скромного и честного трудолюбия.
Every day Mrs. Gerhardt, who worked like a servant and who received absolutely no compensation either in clothes, amusements, or anything else, arose in the morning while the others slept, and built the fire. Then she took up the task of getting the breakfast.	Миссис Г ерхардт, которая работала, как служанка, и не получала ни малейшего вознаграждения - ни платьев, ни развлечений, ни чего-либо другого, - каждое утро подымалась чуть свет, когда все еще спали, разводила огонь и принималась готовить завтрак.

Often as she moved about noiselessly in her thin, worn slippers, cushioned with pieces of newspaper to make them fit, she looked in on Jennie, Bass, and George, wrapped in their heavy slumbers, and with that divine sympathy which is born in heaven she wished that they did not need to rise so early or to work so hard.	В тонких, истоптанных шлепанцах, в которые приходилось вкладывать газетную бумагу (иначе они сваливались с ног), она неслышно двигалась по комнате и нередко, с бесконечной нежностью глядя на спящих крепким сном Дженни, Басса и Джорджа, от всего сердца желала, чтобы им не приходилось вставать так рано и работать так тяжело.
Sometimes she would pause before touching her beloved Jennie, gaze at her white face, so calm in sleep, and lament that life had not dealt more kindly with her.	Порою, прежде чем разбудить свою любимицу Дженни, мать всматривалась в ее усталое, бледное лицо, такое спокойное во сне, и горько жалела, что судьба обошлась с нею так жестоко.
Then she would lay her hand gently upon her shoulder and whisper, "Jennie, Jennie," until the weary sleeper would wake.	Потом ласково дотрагивалась до плеча спящей и шепотом звала ее по имени, пока Дженни не просыпалась.
When they arose breakfast was always ready.	Когда дети поднимались, завтрак был уже готов.
When they returned at night supper was waiting.	Когда они вечером возвращались домой, их ждал ужин.
Each of the children received a due share of Mrs. Gerhardt's attention.	Миссис Герхардт никого из детей не обделяла вниманием и заботой.
The little baby was closely looked after by her.	С маленькой внучки она не спускала глаз.
She protested that she needed neither clothes nor shoes so long as one of the children would run errands for her.	Она уверяла, что ей самой не нужно ни платьев, ни обуви, - ведь кто-нибудь из детей всегда может пойти и выполнить любое ее поручение.
Jennie, of all the children, fully understood her mother; she alone strove, with the fullness of a perfect affection, to ease her burden.	Из всех детей одна Дженни до конца понимала мать и, нежно любя ее, всеми силами старалась ей помочь.
"Ma, you let me do this."	- Мамочка, дай я сделаю.
"Now, ma, I'll 'tend to that."	- Оставь, мамочка, я сама об этом позабочусь.
"You go sit down, ma."	- Посиди, отдохни, мамочка.
These were the every-day expressions of the enduring affection that existed between them.	В этих простых словах выражалась бесконечная любовь, связывавшая Дженни с матерью.
Always there was perfect understanding between Jennie and her mother, and as the days passed this naturally widened and deepened.	Они всегда прекрасно понимали друг друга, и чем дальше, тем полней и глубже становилось это понимание.
Jennie could not bear to think of her as being always confined to the house.	Дженни было невыносимо думать, что мать, словно пленница, не может выйти за порог.
Daily she thought as she worked of that humble home where her mother was watching and waiting.	Весь день за работой она думала о бедном домике, где та хлопочет и трудится.
How she longed to give her those comforts which she had always craved!	Как бы хотелось Дженни дать ей отдых и скромный уют, которого мать всегда так жаждала!
CHAPTER XIV	Глава XIV
The days spent in the employ of the Bracebridge household were of a broadening character.	За то время, пока Дженни служила у Брейсбриджей, кругозор ее стал много шире.

This great house was a school to Jennie, not only in the matter of dress and manners, but as formulating a theory of existence.	Этот великолепный дом оказался для нее школой, где она не только училась одеваться и держать себя, но и получала уроки житейской мудрости.
Mrs. Bracebridge and her husband were the last word in the matter of self-sufficiency, taste in the matter of appointments, care in the matter of dress, good form in the matter of reception, entertainment, and the various usages of social life.	Миссис Брейсбридж и ее супруг были люди сверхсовременные, воплощение самоуверенности, безупречного вкуса по части обстановки, умения одеваться по последней моде, принимать гостей и держаться в обществе по всем правилам самого хорошего тона.
Now and then, apropos of nothing save her own mood, Mrs. Bracebridge would indicate her philosophy of life in an epigram.	То и дело, без всякого повода, если не считать собственной прихоти, миссис Брейсбридж в кратких афоризмах излагала свою философию.
"Life is a battle, my dear.	- Жизнь - это борьба, дорогая моя.
If you gain anything you will have to fight for it."	Если хочешь что-нибудь получить, надо за это драться.
"In my judgment it is silly not to take advantage of any aid which will help you to be what you want to be." (This while applying a faint suggestion of rouge.)	- По-моему, очень глупо не воспользоваться любым средством, которое поможет тебе сделать карьеру и добиться своего. (Это она сказала, слегка подкрашивая губы.)
"Most people are born silly.	- Почти все люди глупы от рождения.
They are exactly what they are capable of being.	Они живут, как того заслуживают, и ни на что лучшее не годятся.
I despise lack of taste; it is the worst crime."	Презираю недостаток вкуса, это - самое большое преступление.
Most of these worldly-wise counsels were not given directly to Jennie.	Большинство этих мудрых наставлений не было обращено к Дженни.
She overheard them, but to her quiet and reflective mind they had their import.	Но, нечаянно услыхав их, она не могла не задуматься.
Like seeds fallen upon good ground, they took root and grew.	Словно семена, упавшие в добрую почву, они пустили ростки.
She began to get a faint perception of hierarchies and powers.	У нее стало складываться некоторое представление об общественной лестнице, о власти.
They were not for her, perhaps, but they were in the world, and if fortune were kind one might better one's state.	Быть может, высокое положение и не для нее, но оно существует на свете, и, если судьба улыбнется человеку, можно подняться ступенькой выше.
She worked on, wondering, however, just how better fortune might come to her.	Дженни работала и все думала, как ей добиться лучшей доли.
Who would have her to wife knowing her history?	Кто захочет жениться на ней, зная о ее прошлом?
How could she ever explain the existence of her child?	Как она объяснит существование ребенка?
Her child, her child, the one transcendent, gripping theme of joy and fear.	Ребенок, ее ребенок - самое главное, самое захватывающее, постоянный источник радости и страха.

If she could only do something for it-sometime, somehow!	Сможет ли она хоть когда-нибудь сделать свою дочку счастливой?
For the first winter things went smoothly enough.	Первая зима прошла довольно гладко.
By the closest economy the children were clothed and kept in school, the rent paid, and the instalments met.	Благодаря строжайшей экономии дети были одеты и ходили в школу, за квартиру и за мебель удавалось платить вовремя.
Once it looked as though there might be some difficulty about the continuance of the home life, and that was when Gerhardt wrote that he would be home for Christmas.	Только раз возникла угроза мирному течению их жизни - когда отец написал, что приедет на Рождество домой.
The mill was to close down for a short period at that time. He was naturally anxious to see what the new life of his family at Cleveland was like.	Фабрика должна была на это короткое время закрыться, и, естественно, Г ерхардту не терпелось посмотреть, как живет его семья в Кливленде.
Mrs. Gerhardt would have welcomed his return with unalloyed pleasure had it not been for the fear she entertained of his creating a scene.	Миссис Г ерхардт от души обрадовалась бы мужу, если бы не боялась, что он устроит скандал.
Jennie talked it over with her mother, and Mrs. Gerhardt in turn spoke of it to Bass, whose advice was to brave it out.	Дженни говорила об этом с матерью, та, в свою очередь, обсудила все с Бассом, и он посоветовал не робеть.
"Don't worry," he said; "he won't do anything about it.	- Не беспокойся, - сказал он, - отец ничего не сможет сделать.
I'll talk to him if he says anything."	А если он что-нибудь скажет, я сам с ним потолкую.
The scene did occur, but it was not so unpleasant as Mrs. Gerhardt had feared.	Сцена произошла неприятная, но все же не столь тяжелая, как боялась миссис Герхардт.
Gerhardt came home during the afternoon, while Bass, Jennie, and George were at work.	Муж приехал днем, когда Басс, Дженни и Джордж были на работе.
Two of the younger children went to the train to meet him.	Двое из младших детей встретили его на вокзале.
When he entered Mrs. Gerhardt greeted him affectionately, but she trembled for the discovery which was sure to come.	Когда он вошел в дом, миссис Герхардт нежно обняла его, с дрожью думая в то же время, что сейчас все неминуемо откроется.
Her suspense was not for long.	Ей не пришлось долго ждать.
Gerhardt opened the front bedroom door only a few minutes after he arrived.	Через несколько минут Герхардт заглянул в спальню.
On the white counterpane of the bed was a pretty child, sleeping.	На кровати, застланной белым покрывалом, спала хорошенькая девочка.
He could not but know on the instant whose it was, but he pretended ignorance.	Он тотчас понял, что это за ребенок, но сделал вид, будто не знает.
"Whose child is that?" he questioned.	- Чья это? - спросил он.
"It's Jennie's," said Mrs. Gerhardt, weakly.	- Дочка Дженни, - робко сказала миссис Герхардт.
"When did that come here?"	- Давно она здесь?
"Not so very long ago," answered the mother, nervously.	- Не очень, - волнуясь, ответила мать.

"I guess she is here, too," he declared, contemptuously, refusing to pronounce her name, a fact which he had already anticipated.	- И та, надо думать, тоже здесь, - зажил он, не желая даже назвать дочь по имени.
"She's working in a family," returned his wife in a pleading tone.	- Она работает в услужении, - вступилась за Дженни миссис Герхардт.
"She's doing so well now.	- Она теперь так хорошо себя ведет.
She had no place to go.	Ей некуда больше деться.
Let her alone."	Не тронь ее.
Gerhardt had received a light since he had been away.	Живя вдали от семьи, Герхардт кое-что понял.
Certain inexplicable thoughts and feelings had come to him in his religious meditations.	Среди размышлений на религиозные темы у него возникали странные, непонятные мысли и чувства.
In his prayers he had admitted to the All-seeing that he might have done differently by his daughter.	В своих молитвах он признавался всевышнему, что напрасно поступил так с дочерью.
Yet he could not make up his mind how to treat her for the future.	Но он не решил еще, как обращаться с нею в дальнейшем.
She had committed a great sin; it was impossible to get away from that.	Она совершила тяжкий грех, от этого никуда не уйдешь.
When Jennie came home that night a meeting was unavoidable.	Вечером, когда Дженни вернулась домой, уже нельзя было избежать встречи.
Gerhardt saw her coming, and pretended to be deeply engaged in a newspaper.	Г ерхардт увидел ее из окна и притворился, будто с головой ушел в газету.
Mrs. Gerhardt, who had begged him not to ignore Jennie entirely, trembled for fear he would say or do something which would hurt her feelings.	Жена, прежде умолявшая его хотя бы взглянуть на Дженни, теперь дрожала от страха, как бы он словом или жестом не оскорбил дочь.
"She is coming now," she said, crossing to the door of the front room, where he was sitting; but Gerhardt refused to look up.	- Вот она идет, - сказала миссис Герхардт, заглянув в столовую, где он сидел, но Герхардт даже не поднял головы.
"Speak to her, anyhow," was her last appeal before the door opened; but he made no reply.	- Скажи ей хоть слово, - успела она еще попросить, прежде чем отворилась дверь, но он не ответил.
When Jennie came in her mother whispered,	Когда Дженни вошла в дом, мать шепнула ей:
"He is in the front room."	- Отец в столовой.
Jennie paled, put her thumb to her lip and stood irresolute, not knowing how to meet the situation.	Дженни побледнела, прижала палец к губам и остановилась в нерешимости. Как быть?
"Has he seen?"	- Он видел?..
Jennie paused as she realized from her mother's face and nod that Gerhardt knew of the child's existence.	И замолкла, поняв по лицу матери, что отец уже знает о ребенке.
"Go ahead," said Mrs. Gerhardt; "it's all right.	- Иди, не бойся, - сказала миссис Герхардт.
He won't say anything."	- Он ничего не скажет.

Jennie finally went to the door, and, seeing her father, his brow wrinkled as if in serious but not unkindly thought, she hesitated, but made her way forward.	Дженни наконец подошла к двери, увидела отца, на лбу которого прорезались морщины - знак глубокого раздумья, но не гнева, - и, мгновение поколебавшись, вошла в комнату.
"Papa," she said, unable to formulate a definite sentence.	- Папа, - вымолвила она и остановилась, не в силах продолжать.
Gerhardt looked up, his grayish-brown eyes a study under their heavy sandy lashes.	Герхардт поднял голову, его серовато-карие глаза пытливо смотрели из-под густых светло-рыжих ресниц.
At the sight of his daughter he weakened internally; but with the self-adjusted armor of resolve about him he showed no sign of pleasure at seeing her.	При виде дочери что-то в нем дрогнуло; но он заслонился своей непреклонностью как щитом и ничем не показал, что рад видеть Дженни.
All the forces of his conventional understanding of morality and his naturally sympathetic and fatherly disposition were battling within him, but, as in so many cases where the average mind is concerned, convention was temporarily the victor.	В нем происходила отчаянная борьба между условной, общепринятой моралью и естественным отцовским чувством, но, как это часто бывает с недалекими людьми, сила условностей временно взяла верх.
"Yes," he said.	- Что? - сказал он.
"Won't you forgive me, Papa?"	- Ты не простишь меня, папа?
"I do," he returned grimly.	- Прощаю, - хмуро отозвался Герхардт.
She hesitated a moment, and then stepped forward, for what purpose he well understood.	Дженни на миг замялась, потом шагнула к нему -он прекрасно понял, зачем.
"There," he said, pushing her gently away, as her lips barely touched his grizzled cheek.	- Ну, все, - сказал он, слегка отстраняя ее, едва она коснулась губами его небритой щеки.
It had been a frigid meeting.	Холодна была их встреча.
When Jennie went out into the kitchen after this very trying ordeal she lifted her eyes to her waiting mother and tried to make it seem as though all had been well, but her emotional disposition got the better of her.	Когда Дженни после этого горького испытания вышла на кухню и встретила вопросительный взгляд матери, она попыталась объяснить, что все как будто сошло благополучно, но ей не удалось скрыть свои чувства.
"Did he make up to you?" her mother was about to ask; but the words were only half out of her mouth before her daughter sank down into one of the chairs close to the kitchen table and, laying her head on her arm, burst forth into soft, convulsive, inaudible sobs.	"Вы помирились?" - хотела спросить мать, но не успела и слова сказать, как дочь опустилась на стул подле кухонного стола, уронила голову на руки и судорожно, беззвучно зарыдала.
"Now, now," said Mrs. Gerhardt.	- Тише, тише, - сказала миссис Герхардт.
"There now, don't cry.	- Не надо плакать.
What did he say?"	Что он тебе сказал?
It was some time before Jennie recovered herself sufficiently to answer.	Дженни не сразу успокоилась настолько, чтобы ответить.
Her mother tried to treat the situation lightly.	Мать попыталась ее подбодрить.
"I wouldn't feel bad," she said.	- Не огорчайся, - сказала она.
"He'll get over it. It's his way."	- Отец всегда так. А потом все уладится.
CHAPTER XV	Глава XV

The return of Gerhardt brought forward the child question in all its bearings.	После приезда Герхардта встали во весь рост все проблемы, связанные с ребенком.
He could not help considering it from the standpoint of a grandparent, particularly since it was a human being possessed of a soul.	Г ерхардт поневоле должен был склониться к точке зрения, естественной для деда: ведь ребенок - тоже человек, живая душа.
He wondered if it had been baptized.	Он спрашивал себя, окрестили ли девочку.
Then he inquired.	Потом осведомился об этом вслух.
"No, not yet," said his wife, who had not forgotten this duty, but had been uncertain whether the little one would be welcome in the faith.	- Нет еще, - ответила жена, которая не забыла об этом священном долге, но не была уверена, примут ли ее внучку в лоно церкви.
"No, of course not," sneered Gerhardt, whose opinion of his wife's religious devotion was not any too great.	- Ну, конечно, нет еще! - фыркнул Герхардт; он был не слишком высокого мнения о набожности жены.
"Such carelessness!	- Экая беззаботность!
Such irreligion!	Экое безверие!
That is a fine thing."	Прекрасно, нечего сказать!
He thought it over a few moments, and felt that this evil should be corrected at once.	После недолгого раздумья он решил, что зло необходимо исправить немедленно.
"It should be baptized," he said.	- Ребенка надо окрестить, - сказал он.
"Why don't she take it and have it baptized?"	- Почему она этого не сделала?
Mrs. Gerhardt reminded him that some one would have to stand godfather to the child, and there was no way to have the ceremony performed without confessing the fact that it was without a legitimate father.	Миссис Герхардт напомнила ему, что кто-то должен быть крестным отцом; к тому же, чтобы окрестить девочку, неминуемо надо будет признаться, что у нее нет законного отца.
Gerhardt listened to this, and it quieted him for a few moments, but his religion was something which he could not see put in the background by any such difficulty.	Выслушав это, Герхардт умолк на несколько минут, но не такова была его вера, чтобы подобные затруднения могли заставить его забыть о своем долге.
How would the Lord look upon quibbling like this?	Как посмотрит господь на такие увертки?
It was not Christian, and it was his duty to attend to the matter.	Это не по-христиански, и Г ерхардт обязан позаботиться о том, чтобы исправить дело.
It must be taken, forthwith, to the church, Jennie, himself, and his wife accompanying it as sponsors; or, if he did not choose to condescend thus far to his daughter, he must see that it was baptized when she was not present.	Дженни немедленно должна отнести ребенка в церковь и окрестить, а он и жена будут крестными; или, пожалуй, не стоит оказывать дочери такое снисхождение - он просто позаботится, чтобы ребенка окрестили без нее.
He brooded over this difficulty, and finally decided that the ceremony should take place on one of these week-days between Christmas and New Year's, when Jennie would be at her work.	Он обдумал это трудное положение и, наконец, решил, что крестины должны состояться в какой-нибудь ближайший будничный день, между Рождеством и Новым годом, когда Дженни будет на работе.
This proposal he broached to his wife, and, receiving her approval, he made his next announcement.	Он предложил это жене и, получив ее одобрение, высказал еще одну мысль, которая его заботила:
"It has no name," he said.	- У девочки нет имени.

Jennie and her mother had talked over this very matter, and Jennie had expressed a preference for Vesta.	Дженни тоже говорила об этом с матерью и сказала, что ей нравится имя Веста.
Now her mother made bold to suggest it as her own choice.	Теперь миссис Герхардт осмелилась сама это предложить.
"How would Vesta do?"	- Может, назовем ее Вестой?
Gerhardt heard this with indifference.	Герхардт выслушал жену с полным равнодушием.
Secretly he had settled the question in his own mind.	Втайне он уже сделал выбор.
He had a name in store, left over from the halcyon period of his youth, and never opportunely available in the case of his own children-Wilhelmina.	У него было про запас имя, сохранившееся в памяти со времен юности, хотя почему-то он не назвал так ни одну из собственных дочерей: Вильгельмина.
Of course he had no idea of unbending in the least toward his small granddaughter.	Разумеется, он и не думал ни о каких нежностях в отношении к внучке.
He merely liked the name, and the child ought to be grateful to get it.	Просто это хорошее имя, и девочка должна быть за него благодарна.
With a far-off, gingery air he brought forward this first offering upon the altar of natural affection, for offering it was, after all.	С рассеянным и недовольным видом Герхардт возложил свой первый дар на алтарь родственной любви, ибо в конце концов это был дар.
"That is nice," he said, forgetting his indifference.	- Недурно, - сказал он, забывая о своем равнодушии.
"But how would Wilhelmina do?"	- А может быть, назвать ее Вильгельминой?
Mrs. Gerhardt did not dare cross him when he was thus unconsciously weakening.	Миссис Г ерхардт не посмела ему перечить, раз уж он невольно смягчился.
Her woman's tact came to the rescue.	Женский такт выручил ее.
"We might give her both names," she compromised.	- Можно дать ей оба имени, - сказала она.
"It makes no difference to me," he replied, drawing back into the shell of opposition from which he had been inadvertently drawn.	- Мне все едино, - ответил Г ерхардт, вновь уходя в свою скорлупу, из которой вылез, сам того не заметив.
"Just so she is baptized."	- Важно, чтоб ее окрестили.
Jennie heard of this with pleasure, for she was anxious that the child should have every advantage, religious or otherwise, that it was possible to obtain.	Дженни с радостью услыхала об всем этом, так как ей непременно хотелось добиться для своей девочки всех возможных преимуществ, будь то в отношении религии или в любом другом.
She took great pains to starch and iron the clothes it was to wear on the appointed day.	Она положила немало труда на то, чтобы образцово накрахмалить и выгладить платьице и все, во что надо было нарядить дочку в назначенный день.
Gerhardt sought out the minister of the nearest Lutheran church, a round-headed, thick-set theologian of the most formal type, to whom he stated his errand.	Герхардт отыскал лютеранского священника из ближайшего прихода - большеголового, коренастого служителя церкви, педанта и формалиста - и изложил ему свою просьбу.
"Your grandchild?" inquired the minister.	- Это ваша внучка? - спросил священник.
"Yes," said Gerhardt, "her father is not here."	- Да, - сказал Герхардт. - Ее отца здесь нет.

"So," replied the minister, looking at him curiously.	- Так, - произнес священник, с любопытством глядя на собеседника.
Gerhardt was not to be disturbed in his purpose.	Но Герхардта было нелегко сбить с толку.
He explained that he and his wife would bring her.	Он объяснил, что девочку принесут крестить он и его жена.
The minister, realizing the probable difficulty, did not question him further.	Священник, догадываясь, в чем затруднительность положения, не стал больше расспрашивать.
"The church cannot refuse to baptize her so long as you, as grandparent, are willing to stand sponsor for her," he said.	- Церковь не может отказать в крещении, поскольку вы, как дед, изъявляете желание стать крестным отцом ребенка, - сказал он.
Gerhardt came away, hurt by the shadow of disgrace in which he felt himself involved, but satisfied that he had done his duty.	Г ерхардт ушел, болезненно ощущая, что тень позора пала и на него, но в то же время ему приятно было сознание исполненного долга.
Now he would take the child and have it baptized, and when that was over his present responsibility would cease.	Теперь он отнесет девочку в церковь, ее окрестят, и тогда с него снимется всякая ответственность.
When it came to the hour of the baptism, however, he found that another influence was working to guide him into greater interest and responsibility.	Но, когда настал час крещения, оказалось, что какая-то новая сила вызывает в нем еще больший интерес к ребенку и чувство еще большей ответственности.
The stern religion with which he was enraptured, its insistence upon a higher law, was there, and he heard again the precepts which had helped to bind him to his own children.	Он снова слышал заповеди суровой религии, утверждающей высший закон, - заповеди, которые скрепили когда-то его связь с родными детьми.
"Is it your intention to educate this child in the knowledge and love of the gospel?" asked the black-gowned minister, as they stood before him in the silent little church whither they had brought the infant; he was reading from the form provided for such occasions.	- Намерены ли вы воспитать это дитя в духе евангельской любви? - спрашивал священник в черном облачении; Герхардт и его жена стояли перед ним в маленькой тихой церковке, куда они принесли ребенка, и он задавал вопросы, какие полагаются по обряду, Герхардт сказал:
Gerhardt answered "Yes," and Mrs. Gerhardt added her affirmative.	"Да", - и миссис Герхардт также ответила утвердительно.
"Do you engage to use all necessary care and diligence, by prayerful instruction, admonition, example, and discipline that this child may renounce and avoid everything that is evil and that she may keep God's will and commandments as declared in His sacred word?"	- Обязуетесь ли вы с должным тщанием и усердием наставлять ее на путь истинный примером и строгостью, беречь ее от всякого зла и научить повиноваться воле божьей, как о сем сказано в священном писании?
A thought flashed through Gerhardt's mind as the words were uttered of how it had fared with his own children.	Герхардт слушал, и вдруг в мозгу его молнией блеснула мысль о том, что произошло с его детьми.
They, too, had been thus sponsored.	Их тоже вот так крестили.
They too, had heard his solemn pledge to care for their spiritual welfare. He was silent.	Они тоже слышали его торжественное обещание заботиться об их праведности... Он молчал.
"We do," prompted the minister.	- Да, обязуемся, - подсказал священник.

"We do," repeated Gerhardt and his wife weakly.	- Да, обязуемся, - покорно повторил Герхардт и его жена.
"Do you now dedicate this child by the rite of baptism unto the Lord, who brought it?"	- Предаете ли вы обрядом крещения судьбу этого младенца в руки господа, который даровал ему жизнь?
"We do."	- Да.
"And, finally, if you can conscientiously declare before God that the faith to which you have assented is your faith, and that the solemn promises you have made are the serious resolutions of your heart, please to announce the same in the presence of God, by saying 'Yes.'"	- И, наконец, если вы готовы по совести заявить пред богом, что вера ваша крепка и обеты ваши нерушимы и приняты в сердце вашем, подтвердите это пред лицом господа, сказав: да.
"Yes," they replied.	- Да, - повторили они.
"I baptize thee, Wilhelmina Vesta," concluded the minister, stretching out his hand over her, "in the name of the Father and of the Son and of the Holy Ghost.	- Крещается младенец Вильгельмина-Веста, во имя отца и сына и святого духа, - закончил священник, простирая руки над ребенком.
Let us pray."	- Помолимся.

Gerhardt bent his gray head and followed with humble reverence the beautiful invocation which followed: "Almighty and everlasting God! we

adore Thee as the great Parent of the children of men, as the Father of our spirits and the Former of our bodies. We praise Thee for giving existence to this infant and for preserving her until this day. We bless Thee that she is called to virtue and glory, that she has now been dedicated to Thee, and brought within-the pale of the Christian Church. We thank Thee that by the Gospel of the Son she is furnished with everything necessary to her spiritual happiness; that it supplies light for her mind and comfort for her heart, encouragement and power to discharge her duty, and the precious hope of mercy and immortality to sustain and make her faithful. And we beseech Thee, O most merciful God, that this child may be enlightened and sanctified from her early years by the Holy Spirit, and be everlastingly saved by Thy mercy. Direct and bless Thy servants who are intrusted with the care of her in the momentous work of her education. Inspire them with just conception of the absolute necessity of religious instruction and principles. Forbid that they should ever forget that this offspring belongs to Thee, and that, if through their criminal neglect or bad example Thy reasonable creature be lost, Thou wilt require it at their hands. Give them a deep sense of the divinity of her nature, of the worth of her soul, of the dangers to which she will be exposed, of the honor and felicity to which she is capable of ascending with Thy blessing, and of the ruin in this world and the misery in the world to come which springs from wicked passion and conduct. Give them grace to check the first risings of forbidden inclinations in her breast, to be her defense against the temptations incident to childhood and youth, and, as she grows up, to enlarge her understanding and to lead her to an acquaintance with Thee and with Jesus Christ, whom Thou hast sent. Give them grace to cultivate in her heart a supreme reverence and love for Thee, a grateful attachment to the Gospel of Thy Son, her Saviour, a due regard for all its ordinances and institutions, a temper of kindness and goodwill to all mankind, and an invincible love of sincerity and truth. Help them to watch continually over her with tender solicitude, to be studious, that by their conversation and deportment her heart may not be corrupted, and at all times to set before her such an example that she may safely tread in their footsteps. If it please Thee to prolong her days on earth, grant that she may prove an honor and a comfort to her parents and friends, be useful in the world, and find in Thy Providence an unfailing defense and support. Whether she live, let her live to Thee; or whether she die, let her die to Thee. And, at the great day of account, may she and her parents meet each other with rapture and rejoice together in Thy redeeming

стал

Герхардт склонил свою седую голову и набожно повторять про себя слова молитвы.

love, through Jesus Christ, forever and ever, Amen."
As this solemn admonition was read a feeling of obligation descended upon the grandfather of this little outcast; a feeling that he was bound to give the tiny creature lying on his wife's arm the care and attention which God in His sacrament had commanded.	Слушая эти торжественные слова, он ощущал великую ответственность за крошечное отверженное создание, лежащее в руках его жены, почувствовал, что должен заботиться о внучке, что он за нее в ответе перед самим богом.
He bowed his head in utmost reverence, and when the service was concluded and they left the silent church he was without words to express his feelings.	Он благоговейно склонил голову, и, когда все кончилось и они вышли из церкви, у него не нашлось слов, чтобы выразить свои чувства.
Religion was a consuming thing with him.	Он веровал истово и горячо.
God was a person, a dominant reality.	Бог был для него живым существом, высшей реальностью.
Religion was not a thing of mere words or of interesting ideas to be listened to on Sunday, but a strong, vital expression of the Divine Will handed down from a time when men were in personal contact with God.	Религия - это не только занимательные мысли, речи, которые выслушиваешь по воскресеньям, но могучее, живое выражение божественной воли, унаследованное от тех времен, когда люди находились в личном, непосредственном общении с богом.
Its fulfilment was a matter of joy and salvation with him, the one consolation of a creature sent to wander in a vale whose explanation was not here but in heaven.	В исполнении ее заветов Г ерхардт видел отраду и спасение, единственное утешение для существа, посланного скитаться в сей юдоли, смысл чего будет открыт нам не здесь, но в небесах.
Slowly Gerhardt walked on, and as he brooded on the words and the duties which the sacrament involved the shade of lingering disgust that had possessed him when he had taken the child to church disappeared and a feeling of natural affection took its place.	Г ерхардт медленно шел по улице, размышлял над священными словами, слышанными и произнесенными им в церкви, и над обязанностями, которые они на него налагали, - и Последняя тень отвращения, владевшего им, когда он шел с ребенком в церковь, исчезла, уступив место совершенно естественной нежности.
However much the daughter had sinned, the infant was not to blame.	Как бы тяжко ни согрешила его дочь, дитя ни в чем не повинно.
It was a helpless, puling, tender thing, demanding his sympathy and his love.	Это беспомощное, слабое, хнычущее создание требовало от него заботы и любви.
Gerhardt felt his heart go out to the little child, and yet he could not yield his position all in a moment.	Герхардт чувствовал, что сердце его рвется к малютке, но он не мог так сразу сдать все свои позиции.
"That is a nice man," he said of the minister to his wife as they walked along, rapidly softening in his conception of his duty.	- Прекрасный человек, - сказал он о священнике, шагая рядом с женой и быстро смягчаясь под влиянием мыслей о своем новом долге.
"Yes, he was," agreed Mrs. Gerhardt timidly.	- Да, правда, - робко согласилась миссис Герхардт.
"It's a good-sized little church," he continued.	- И церковь хорошая, - продолжал он.
"Yes."	- Да.

Gerhardt looked around him, at the street, the houses, the show of brisk life on this sunshiny, winter's day, and then finally at the child that his wife was carrying.	Герхардт посмотрел по сторонам, на дома, на улицу, такую оживленную в этот солнечный зимний день, и, наконец, на девочку, которую несла жена.
"She must be heavy," he said, in his characteristic German.	- Она, наверное, тяжелая, - сказал он по-немецки.
"Let me take her."	- Дай-ка ее мне.
Mrs. Gerhardt, who was rather weary, did not refuse.	Усталая миссис Герхардт согласилась.
"There!" he said, as he looked at her and then fixed her comfortably upon his shoulder.	- Ну вот! - сказал он, взглянув на девочку и прислоняя ее головку к своему плечу, чтобы ей было удобнее.
"Let us hope she proves worthy of all that has been done to-day."	- Будем надеяться, что она окажется достойной всего, что было сделано для нее сегодня.
Mrs. Gerhardt listened, and the meaning in his voice interpreted itself plainly enough.	И миссис Г ерхардт хорошо поняла, что звучало в его голосе.
The presence of the child in the house might be the cause of recurring spells of depression and unkind words, but there would be another and greater influence restraining him.	Присутствие этого ребенка в доме, быть может, еще не раз послужит поводом для тяжких переживаний и резких слов, но другая, более могущественная сила будет сдерживать Герхардта.
There would always be her soul to consider.	Он всегда будет помнить о душе девочки.
He would never again be utterly unconscious of her soul.	Он никогда больше не откажется от заботы о ней.
CHAPTER XVI	Глава XVI
During the remainder of Gerhardt's stay he was shy in Jennie's presence and endeavored to act as though he were unconscious of her existence.	Последние дни, которые Г ерхардт провел в Кливленде, он словно робел в присутствии Дженни и старался делать вид, что не замечает ее.
When the time came for parting he even went away without bidding her good-by, telling his wife she might do that for him; but after he was actually on his way back to Youngstown he regretted the omission.	Когда наступило время отъезда, он уехал, не простясь с нею и поручив жене сделать это за него; потом, по дороге в Янгстаун, он об этом пожалел.
"I might have bade her good-by," he thought to himself as the train rumbled heavily along.	"Надо было с ней попрощаться", - думал он в поезде под грохот колес.
But it was too late.	Но было уже слишком поздно.
For the time being the affairs of the Gerhardt family drifted.	А жизнь семьи шла своим чередом.
Jennie continued her work with Mrs. Bracebridge.	Дженни продолжала служить у миссис Брейсбридж.
Sebastian fixed himself firmly in his clerkship in the cigar store.	Себастьян прочно обосновался в табачном магазине приказчиком.
George was promoted to the noble sum of three dollars, and then three-fifty.	Джорджу повысили жалованье до трех долларов, а потом даже до трех с половиной.
It was a narrow, humdrum life the family led.	Это было нелегкое, скучное и однообразное существование.

Coal, groceries, shoes, and clothing were the uppermost topics of their conversation; every one felt the stress and strain of trying to make ends meet.	Уголь, еда, обувь и одежда были главной темой разговоров; все выбивались из сил, стараясь свести концы с концами.
That which worried Jennie most, and there were many things which weighed upon her sensitive soul, was the outcome of her own life-not so much for herself as for her baby and the family.	Чуткую Дженни тяготило множество забот, но больше всего тревожилась она о своем будущем -и не столько из-за себя, сколько из-за дочурки и всех родных.
She could not really see where she fitted in.	Она не представляла себе, что ее ждет.
"Who would have me?" she asked herself over and over.	"Кому я нужна?" - снова и снова спрашивала она себя.
"How was she to dispose of Vesta in the event of a new love affair?"	Как поступить с ребенком, если кто-нибудь ее полюбит?
Such a contingency was quite possible.	А это вполне могло случиться.
She was young, good-looking, and men were inclined to flirt with her, or rather to attempt it.	Дженни была молода, красива, и мужчины охотно ухаживали за нею, вернее, пытались ухаживать.
The Bracebridges entertained many masculine guests, and some of them had made unpleasant overtures to her.	У Брейсбриджей бывало много гостей, и некоторые пробовали приставать к хорошенькой горничной.
"My dear, you're a very pretty girl," said one old rake of fifty-odd when she knocked at his door one morning to give him a message from his hostess.	- Деточка, да вы просто прелесть, - заявил ей один старый повеса лет пятидесяти с лишком, когда однажды утром она пришла к нему по поручению хозяйки.
"I beg your pardon," she said, confusedly, and colored.	- Прошу прощения, - сказала она, смущаясь и краснея.
"Indeed, you're quite sweet.	- Право же, вы очаровательны.
And you needn't beg my pardon.	И незачем просить у меня прощения.
I'd like to talk to you some time."	Я хотел бы как-нибудь с вами потолковать.
He attempted to chuck her under the chin, but Jennie hurried away.	Он попытался потрепать ее по щеке, но Дженни увернулась и поспешила уйти.
She would have reported the matter to her mistress but a nervous shame deterred her.	Она хотела рассказать об этом хозяйке, но стыд удержал ее.
"Why would men always be doing this?" she thought.	"Почему мужчины всегда так себя ведут?" -думала она.
Could it be because there was something innately bad about her, an inward corruption that attracted its like?	Быть может, в ней самой от природы есть что-то порочное, какая-то внутренняя испорченность, привлекающая испорченных людей?
It is a curious characteristic of the non-defensive disposition that it is like a honey-jar to flies. Nothing is brought to it and much is taken away.	Любопытная черта беззащитных натур: они - как для мух горшок с медом, им никогда ничего не дают, но берут у них много.
Around a soft, yielding, unselfish disposition men swarm naturally.	Мягкий, уступчивый, бескорыстный человек всегда становится добычей толпы.
They sense this generosity, this non-protective attitude from afar.	Люди издали чуют его доброту и беззащитность.

A girl like Jennie is like a comfortable fire to the average masculine mind; they gravitate to it, seek its sympathy, yearn to possess it.	Для обыкновенных мужчин такая девушка, как Дженни, словно огонек, около которого можно погреться: они тянутся к ней, добиваются ее расположения, стремятся ею завладеть.
Hence she was annoyed by many unwelcome attentions.	Вот почему многие досаждали ей своими любезностями.
One day there arrived from Cincinnati a certain Lester Kane, the son of a wholesale carriage builder of great trade distinction in that city and elsewhere throughout the country, who was wont to visit this house frequently in a social way. He was a friend of Mrs. Bracebridge more than of her husband, for the former had been raised in Cincinnati and as a girl had visited at his father's house.	Однажды к Брейсбриджам приехал из Цинциннати некий Лестер Кейн, сын владельца большой фабрики экипажей, хорошо известной в самом Цинциннати и по всей стране. Лестер Кейн нередко навещал Брейсбриджей; особенно дружен он был с миссис Брейсбридж, которая выросла в Цинциннати и девочкой часто бывала в доме его отца.
She knew his mother, his brother and sisters and to all intents and purposes socially had always been considered one of the family.	Она хорошо знала мать Лестера, его брата и сестер и всегда была у Кейнов своим человеком.
"Lester's coming to-morrow, Henry," Jennie heard Mrs. Bracebridge tell her husband.	- Знаешь, Генри, завтра приезжает Лестер, -сказала миссис Брейсбридж мужу в присутствии Дженни.
"I had a wire from him this noon.	- Я сегодня получила от него телеграмму.
He's such a scamp.	Вот бездельник!
I'm going to give him the big east front room up-stairs.	Я устрою его наверху, в большой восточной комнате.
Be sociable and pay him some attention.	Будь к нему повнимательнее.
His father was so good to me."	Не забывай, что его отец всегда был очень добр ко мне.
"I know it," said her husband calmly.	- Помню, - спокойно сказал муж.
"I like Lester.	- Лестер мне нравится.
He's the biggest one in that family.	Он самый интересный и умный в семье.
But he's too indifferent.	Только слишком равнодушен ко всему.
He doesn't care enough."	Ничто его не трогает.
"I know; but he's so nice.	- Да, но он очень милый.
I do think he's one of the nicest men I ever knew."	Самый милый человек из всех наших знакомых.
"I'll be decent to him.	- Я буду вести себя вполне прилично.
Don't I always do pretty well by your people?"	Кажется, я всегда был любезен с твоими друзьями?
"Yes, pretty well."	- Да, очень.
"Oh, I don't know about that," he replied, dryly.	- Ну, то-то же, - суховато заметил муж.
When this notable person arrived Jennie was prepared to see some one of more than ordinary importance, and she was not disappointed.	Дженни приготовилась увидеть человека необыкновенного и не ошиблась.

There came into the reception-hall to greet her mistress a man of perhaps thirty-six years of age, above the medium in height, clear-eyed, firm-jawed, athletic, direct, and vigorous.	В гостиную вошел и поздоровался с хозяйкой мужчина лет тридцати шести, выше среднего роста, атлетически сложенный, с высоко поднятой головой, ясными глазами и упрямым подбородком.
He had a deep, resonant voice that carried clearly everywhere; people somehow used to stop and listen whether they knew him or not.	У него был удивительно сильный и звучный голос - и знакомые и незнакомые невольно к нему прислушивались.
He was simple and abrupt in his speech.	Говорил этот человек просто и кратко.
"Oh, there you are," he began.	- Добрый день, - начал он, здороваясь с хозяйкой дома.
"I'm glad to see you again.	- Рад опять вас видеть.
How's Mr. Bracebridge?	Как поживает мистер Брейсбридж?
How's Fannie?"	Как Фанни?
He asked his questions forcefully, whole-heartedly, and his hostess answered with an equal warmth.	Вопросы звучали живо и дружески, миссис Брейсбридж отвечала так же тепло.
"I'm glad to see you, Lester," she said.	- Я очень рада вам, Лестер, - сказала она.
"George will take your things up-stairs.	- Джордж отнесет ваши вещи наверх.
Come up into my room. It's more comfy.	Пойдемте в мою комнату, там уютнее.
How are grandpa and Louise?"	Как здоровье дедушки и Луизы?
He followed her up the stairs, and Jennie, who had been standing at the head of the stairs listening, felt the magnetic charm of his personality.	Он пошел за нею вверх по лестнице, и Дженни, которая стояла на площадке, прислушиваясь, сразу почувствовала его обаяние.
It seemed, why she could hardly say, that a real personage had arrived.	Ей казалось - она сама не знала почему, - что явился поистине замечательный человек.
The house was cheerier.	Весь дом словно повеселел.
The attitude of her mistress was much more complaisant.	Хозяйка стала несравненно любезнее и приветливее.
Everybody seemed to feel that something must be done for this man.	Всем хотелось угодить гостю.
Jennie went about her work, but the impression persisted; his name ran in her mind.	Дженни продолжала работать, но не могла отделаться от впечатления, которое произвел на нее гость; она повторяла про себя его имя.
Lester Kane.	Лестер Кейн.
And he was from Cincinnati.	Из Цинциннати.
She looked at him now and then on the sly, and felt, for the first time in her life, an interest in a man on his own account.	Она то и дело украдкой на него поглядывала, -впервые в жизни ее так заинтересовал незнакомый человек.
He was so big, so handsome, so forceful.	Он был такой статный, красивый, сильный.
She wondered what his business was.	Хотелось бы ей знать, чем он занимается.
At the same time she felt a little dread of him.	И в то же время он немного пугал ее.

Once she caught him looking at her with a steady, incisive stare.	Раз она поймала на себе его настойчивый, проницательный взгляд.
She quailed inwardly, and took the first opportunity to get out of his presence.	Она внутренне вздрогнула и при первой возможности вышла из комнаты.
Another time he tried to address a few remarks to her, but she pretended that her duties called her away.	В другой раз он хотел с нею заговорить, но она сделала вид, что очень занята, и поспешила уйти.
She knew that often his eyes were on her when her back was turned, and it made her nervous.	Часто она, и не глядя в его сторону, знала, что он смотрит на нее, и ощущала неясную тревогу.
She wanted to run away from him, although there was no very definite reason why she should do so.	Ей хотелось бежать от него, хотя для этого не было никакой видимой причины.
As a matter of fact, this man, so superior to Jennie in wealth, education, and social position, felt an instinctive interest in her unusual personality.	И этот человек, чье богатство, воспитание и положение в обществе ставили его гораздо выше Дженни, тоже невольно заинтересовался необыкновенной девушкой.
Like the others, he was attracted by the peculiar softness of her disposition and her pre-eminent femininity.	Как и многих других, его привлекала ее удивительная женственность и мягкость.
There was that about her which suggested the luxury of love.	Было в ней что-то, обещавшее редкую, чудесную любовь.
He felt as if somehow she could be reached why, he could not have said.	И он чувствовал, что ее нетрудно покорить, хотя и не понимал, почему.
She did not bear any outward marks of her previous experience.	То, что она пережила, никак не отразилось на ее внешности.
There were no evidences of coquetry about her, but still he "felt that he might."	В ее поведении не было ни малейших признаков кокетства, и все же Кейн чувствовал: успех обеспечен.
He was inclined to make the venture on his first visit, but business called him away; he left after four days and was absent from Cleveland for three weeks.	Он готов был попытать счастья теперь же, но дела заставили его уже через четыре дня уехать из Кливленда; он отсутствовал три недели.
Jennie thought he was gone for good, and she experienced a queer sense of relief as well as of regret.	Дженни думала, что он больше не вернется, и ею овладело странное чувство - и облегчение и грусть.
Then, suddenly, he returned.	И вдруг он снова приехал.
He came apparently unexpectedly, explaining to Mrs. Bracebridge that business interests again demanded his presence in Cleveland.	Его, по-видимому, не ждали, и он объяснил миссис Брейсбридж, что у него опять дела в Кливленде.
As he spoke he looked at Jennie sharply, and she felt as if somehow his presence might also concern her a little.	При этих словах он бросил быстрый взгляд на Дженни, и ей показалось, что, быть может, он здесь отчасти из-за нее.
On this second visit she had various opportunities of seeing him, at breakfast, where she sometimes served, at dinner, when she could see the guests at the table from the parlor or sitting-room, and at odd times when he came to Mrs. Bracebridge's boudoir to talk things over.	В этот его приезд Дженни часто видела его то за завтраком, во время которого ей иногда приходилось прислуживать, то за обедом, когда она могла наблюдать за гостями из залы или из гостиной, то в будуаре, когда он порою заходил поболтать с миссис Брейсбридж.
They were very friendly.	Они были большими друзьями.

"Why don't you settle down, Lester, and get married?" Jennie heard her say to him the second day he was there.	На второй день после приезда Кейна Дженни услышала, как миссис Брейсбридж сказала ему: -Почему вы не женитесь, Лестер?
"You know it's time."	Пора бы остепениться.
"I know," he replied, "but I'm in no mood for that.	- Знаю, - ответил он, - да что-то настроения нет.
I want to browse around a little while yet."	Хочу еще немножко погулять на свободе.
"Yes, I know about your browsing.	- Да, знаю я ваше гулянье.
You ought to be ashamed of yourself.	Постыдились бы.
Your father is really worried."	Вы так огорчаете своего отца.
He chuckled amusedly.	Кейн усмехнулся.
"Father doesn't worry much about me.	- Отец не очень-то огорчается из-за меня.
He has got all he can attend to to look after the business."	Он с головой ушел в дела.
Jennie looked at him curiously.	Дженни с любопытством посмотрела на него.
She scarcely understood what she was thinking, but this man drew her.	Она едва ли разбиралась в своих чувствах, но ее тянуло к этому человеку.
If she had realized in what way she would have fled his presence then and there.	Если бы она поняла, почему, она бежала бы от него без оглядки.
Now he was more insistent in his observation of her-addressed an occasional remark to her-engaged her in brief, magnetic conversations.	Он становился все внимательнее, нередко обращался к ней с каким-нибудь случайным замечанием и старался вызвать ее на разговор.
She could not help answering him-he was pleasing to her.	Она не могла не отвечать ему: он был так мил и приветлив.
Once he came across her in the hall on the second floor searching in a locker for some linen.	Как-то утром он застал ее в коридоре на втором этаже, когда она доставала из шкафа белье.
They were all alone, Mrs. Bracebridge having gone out to do some morning shopping and the other servants being below stairs.	Они были одни: миссис Брейсбридж отправилась за покупками, а слуги спустились вниз.
On this occasion he made short work of the business.	Кейн тотчас этим воспользовался.
He approached her in a commanding, unhesitating, and thoroughly determined way.	Он подошел к Дженни с самым решительным и властным видом.
"I want to talk to you," he said.	- Мне надо с вами поговорить, - сказал он.
"Where do you live?"	- Где вы живете?
"I-I-" she stammered, and blanched perceptibly. "I live out on Lorrie Street."	- Я... я... на Лорри-стрит, - пролепетала она, заметно бледнея.
"What number?" he questioned, as though she were compelled to tell him.	- Номер дома? - спросил он, как будто она обязана была ответить.
She quailed and shook inwardly.	У нее сжалось сердце.
"Thirteen fourteen," she replied mechanically.	Машинально она назвала номер дома.

He looked into her big, soft-blue eyes with his dark, vigorous brown ones. A flash that was hypnotic, significant, insistent passed between them.	Его смелые темно-карие глаза уверенно и многозначительно заглянули в большие голубые глаза Дженни, в самую глубь - и словно искра пробежала между ними.
"You belong to me," he said.	- Ты моя, - сказал он.
"I've been looking for you.	- Я давно искал тебя.
When can I see you?"	Когда мы встретимся?
"Oh, you mustn't," she said, her fingers going nervously to her lips.	- Не говорите так, - сказала она, в волнении прижав пальцы к губам.
"I can't see you-I-I-"	- Я не могу встречаться с вами... я... я...
"Oh, I mustn't, mustn't I?	- Ах, не говорить?
Look here"-he took her arm and drew her slightly closer-"you and I might as well understand each other right now.	Вот что, - он взял ее за руку и слегка притянул к себе, - давай объяснимся сразу.
I like you.	Ты мне нравишься.
Do you like me?	А я тебе?
Say?"	Отвечай!
She looked at him, her eyes wide, filled with wonder, with fear, with a growing terror.	Она смотрела на него расширенными глазами, полными изумления и ужаса.
"I don't know," she gasped, her lips dry.	- Не знаю, - задыхаясь, выговорила она пересохшими губами.
"Do you?"	- Нравлюсь?
He fixed her grimly, firmly with his eyes.	Он мрачно, неотступно смотрел на нее.
"I don't know."	- Не знаю.
"Look at me," he said.	- Посмотри на меня.
"Yes," she replied.	- Да... - сказала она.
He pulled her to him quickly.	Он крепко обнял ее.
"I'll talk to you later," he said, and put his lips masterfully to hers.	- Мы еще поговорим, - сказал он и властно поцеловал ее в губы.
She was horrified, stunned, like a bird in the grasp of a cat; but through it all something tremendously vital and insistent was speaking to her.	Она была перепугана, оглушена, как птица, попавшая в лапы кошки; и все же что-то в ней отозвалось на роковой, страшный и неотступный призыв.
He released her with a short laugh.	Лестер засмеялся и отпустил ее.
"We won't do any more of this here, but, remember, you belong to me," he said, as he turned and walked nonchalantly down the hall.	- Здесь это больше не повторится, но помни: ты моя, - сказал он, повернулся и ушел легкой, беззаботной походкой.
Jennie, in sheer panic, ran to her mistress's room and locked the door behind her.	А Дженни, охваченная ужасом, кинулась в спальню хозяйки и заперлась на ключ.
CHAPTER XVII	Глава XVII

The shock of this sudden encounter was so great to Jennie that she was hours in recovering herself.	Дженни была так потрясена этим нежданным разговором, что долго не могла прийти в себя.
At first she did not understand clearly just what had happened.	Сначала она просто не понимала, что же произошло.
Out of clear sky, as it were, this astonishing thing had taken place.	Это было как гром среди ясного неба.
She had yielded herself to another man.	Снова она подчинилась мужчине.
Why?	"Почему?
Why? she asked herself, and yet within her own consciousness there was an answer.	Почему?" - спрашивала она себя, и, однако, где-то в глубине души у нее был готов ответ.
Though she could not explain her own emotions, she belonged to him temperamentally and he belonged to her.	Она не могла бы объяснить того, что чувствовала, но она была создана для этого человека, а он для нее.
There is a fate in love and a fate in fight.	В любви, как в сражении, у каждого своя судьба.
This strong, intellectual bear of a man, son of a wealthy manufacturer, stationed, so far as material conditions were concerned, in a world immensely superior to that in which Jennie moved, was, nevertheless, instinctively, magnetically, and chemically drawn to this poor serving-maid.	Неглупый, энергичный и напористый человек, сын богатого фабриканта, занимающий несравнимо более высокое положение в обществе, чем Дженни, почувствовал невольное, неодолимое влечение к бедной горничной.
She was his natural affinity, though he did not know it-the one woman who answered somehow the biggest need of his nature.	Она была внутренне близка ему, хоть он этого и не сознавал, - единственная женщина, в которой он мог найти что-то главное, чего ему всегда недоставало.
Lester Kane had known all sorts of women, rich and poor, the highly bred maidens of his own class, the daughters of the proletariat, but he had never yet found one who seemed to combine for him the traits of an ideal woman-sympathy, kindliness of judgment, youth, and beauty.	Лестер Кейн знавал самых разных женщин, богатых и бедных, представительниц того класса, к которому принадлежал он сам, и дочерей пролетариата, но никогда он еще не встречал своего идеала - женщины, воплощавшей в себе отзывчивость, доброту, красоту и молодость.
Yet this ideal remained fixedly seated in the back of his brain-when the right woman appeared he intended to take her.	Однако он всегда мечтал именно о такой женщине и, встретив ее, не намерен был ее упустить.
He had the notion that, for purposes of marriage, he ought perhaps to find this woman on his own plane.	Он понимал, что если думать о браке, то ему следует искать эту женщину в своем кругу.
For purposes of temporary happiness he might take her from anywhere, leaving marriage, of course, out of the question.	Но если думать о кратковременном счастье, он может найти ее где угодно, хотя о браке тогда, разумеется, не будет и речи.
He had no idea of making anything like a serious proposal to a servant-girl.	Ему и в голову не приходило, что он мог бы всерьез сделать предложение горничной.
But Jennie was different.	Но Дженни - другое дело.
He had never seen a servant quite like her.	Таких горничных он никогда не видал.
And she was lady-like and lovely without appearing to know it.	У нее такой благородный вид, она очаровательна и притом, очевидно, сама этого не сознает.
Why, this girl was a rare flower.	Да, редкая девушка.

Why shouldn't he try to seize her?	Почему бы не попытаться еще завладеть?
Let us be just to Lester Kane; let us try to understand him and his position.	Будем справедливы к Лестеру Кейну, попробуем его понять.
Not every mind is to be estimated by the weight of a single folly; not every personality is to be judged by the drag of a single passion.	Не всякий ум измеряется каким-нибудь одним безрассудным поступком; не всякого можно судить по одной какой-нибудь страсти.
We live in an age in which the impact of materialized forces is well-nigh irresistible; the spiritual nature is overwhelmed by the shock.	В наш век действие материальных сил почти неодолимо, - они гнетут и сокрушают душу.
The tremendous and complicated development of our material civilization, the multiplicity, and variety of our social forms, the depth, subtlety, and sophistry of our imaginative impressions, gathered, remultiplied, and disseminated by such agencies as the railroad, the express and the post-office, the telephone, the telegraph, the newspaper, and, in short, the whole machinery of social intercourse-these elements of existence combine to produce what may be termed a kaleidoscopic glitter, a dazzling and confusing phantasmagoria of life that wearies and stultifies the mental and moral nature.	С ужасающей быстротой развивается и усложняется наша цивилизация, многообразны и изменчивы формы общественной жизни, на наше неустойчивое, утонченное и извращенное воображение крайне разнообразно и неожиданно влияют такие, например, факторы, как железные дороги, скорые поезда, почта, телеграф и телефон, газеты - словом, весь механизм существующих в нашем обществе средств общения и связи. Все это в целом создает калейдоскопическую пестроту, слепящую, беспорядочную жизненную фантасмагорию, которая утомляет, оглушает мозг и сердце.
It induces a sort of intellectual fatigue through which we see the ranks of the victims of insomnia, melancholia, and insanity constantly recruited.	Отсюда своеобразная умственная усталость, и каждый день множит число ее жертв - тех, кто страдает бессонницей, черной меланхолией или просто сходит с ума.
Our modern brain-pan does not seem capable as yet of receiving, sorting, and storing the vast army of facts and impressions which present themselves daily.	Мозг современного человека, как видно, еще не способен вместить, рассортировать и хранить огромную массу событий и впечатлений, которые ежедневно на него обрушиваются.
The white light of publicity is too white.	Мы живем слишком на виду, нам некуда укрыться от внешнего мира.
We are weighed upon by too many things.	Нам приходится слишком много воспринимать.
It is as if the wisdom of the infinite were struggling to beat itself into finite and cup-big minds.	Точно вековечная мудрость пытается пробить себе дорогу в тесные черепа и уместиться в ограниченных умах.
Lester Kane was the natural product of these untoward conditions.	Лестер Кейн был естественным продуктом этих ненормальных условий.
His was a naturally observing mind, Rabelaisian in its strength and tendencies, but confused by the multiplicity of things, the vastness of the panorama of life, the glitter of its details, the unsubstantial nature of its forms, the uncertainty of their justification.	У него был зоркий, наблюдательный ум той силы и склада, что встречаешь у героев Рабле, но многоликость окружающего, безмерная широта жизненной панорамы, блеск ее деталей, неуловимость их формы, их неясность и неоправданность сбивали его с толку.

Born a Catholic, he was no longer a believer in the divine inspiration of Catholicism; raised a member of the social elect, he had ceased to accept the fetish that birth and station presuppose any innate superiority; brought up as the heir to a comfortable fortune and expected to marry in his own sphere, he was by no means sure that he wanted marriage on any terms.	Он вырос в католической семье, но уже не верил в божественную природу католичества; он принадлежал к сливкам общества, но представление о том, что человек благодаря своему рождению и общественному положению может обладать каким-то неотъемлемым превосходством над другими людьми, стало для него пустым предрассудком; он был воспитан как богатый наследник, и предполагалось, что он найдет себе жену в своем кругу, но он отнюдь не был уверен, что вообще захочет жениться.
Of course the conjugal state was an institution.	Разумеется, брак - это общественный институт.
It was established. Yes, certainly.	Так установлено, спору нет.
But what of it?	Но что из этого следует?
The whole nation believed in it.	Человек должен своевременно вступить в брак -это стало законом страны.
True, but other nations believed in polygamy.	Да, конечно. Но есть страны, где законом установлено многоженство.
There were other questions that bothered him-such questions as the belief in a single deity or ruler of the universe, and whether a republican, monarchial, or aristocratic form of government were best.	Лестера занимали и другие вопросы, например: действительно ли вселенной правит единое божество, какая форма государства лучше -республика, монархия или правление аристократии?
In short, the whole body of things material, social, and spiritual had come under the knife of his mental surgery and been left but half dissected.	Короче говоря, все материальные, социальные и нравственные проблемы попали под скальпель его ума и остались вскрытыми лишь наполовину.
Life was not proved to him.	В жизни для него не было ничего бесспорного.
Not a single idea of his, unless it were the need of being honest, was finally settled.	Ни одно положение не было принято им как окончательное и неопровержимое, если не считать убеждения, что надо быть порядочным человеком.
In all other things he wavered, questioned, procrastinated, leaving to time and to the powers back of the universe the solution of the problems that vexed him.	Во всем остальном он сомневался, спрашивал, откладывал, предоставляя времени и тайным силам, движущим вселенной, разрешить вопросы, которые его тревожили.
Yes, Lester Kane was the natural product of a combination of elements-religious, commercial, social-modified by that pervading atmosphere of liberty in our national life which is productive of almost uncounted freedom of thought and action.	Да, Лестер Кейн был естественным продуктом религиозных и общественных условий и понятий, но притом он проникся духом вольнодумства, присущим нашему народу, - духом, который порождает почти безграничную свободу мыслей и поступков.
Thirty-six years of age, and apparently a man of vigorous, aggressive, and sound personality, he was, nevertheless, an essentially animal-man, pleasantly veneered by education and environment.	Этот тридцатишестилетний человек, по виду такой незаурядный, энергичный и рассудительный, был, в сущности, дикарь, которому воспитание и среда придали известный лоск.

Like the hundreds of thousands of Irishmen who in his father's day had worked on the railroad tracks, dug in the mines, picked and shoveled in the ditches, and carried up bricks and mortar on the endless structures of a new land, he was strong, hairy, axiomatic, and witty.	Подобно сотням тысяч ирландцев, которые за тридцатилетие до него прокладывали железнодорожные пути, работали в шахтах, копали канавы, таскали кирпичи и замешивали известь на бесчисленных стройках молодой страны, Лестер был силен, самоуверен и остер на язык.
"Do you want me to come back here next year?" he had asked of Brother Ambrose, when, in his seventeenth year, that ecclesiastical member was about to chastise him for some school-boy misdemeanor.	- Угодно вам, чтобы я вернулся сюда на будущий год? - спросил он брата Амвросия, когда сей пастырь хотел наказать его, семнадцатилетнего школьника, за какой-то проступок.
The other stared at him in astonishment.	Тот удивленно посмотрел на него и ответил:
"Your father will have to look after that," he replied.	- Это будет зависеть от вашего отца.
"Well, my father won't look after it," Lester returned.	- Ну нет, это не будет зависеть от моего отца, -возразил Лестер.
"If you touch me with that whip I'll take things into my own hands.	- Только троньте меня розгой, и я сам буду решать свои дела.
I'm not committing any punishable offenses, and I'm not going to be knocked around any more."	Я не заслужил наказания и никогда больше не дам себя ударить.
Words, unfortunately, did not avail in this case, but a good, vigorous Irish-American wrestle did, in which the whip was broken and the discipline of the school so far impaired that he was compelled to take his clothes and leave.	Слова, к несчастью, не убедили на сей раз почтенного наставника, зато помогли крепкие кулаки, в короткой стычке Лестер сломал розгу, и это было таким серьезным нарушением школьной дисциплины, что ему пришлось уложить свои вещи и уехать.
After that he looked his father in the eye and told him that he was not going to school any more.	После этого он напрямик заявил отцу, что не намерен больше учиться.
"I'm perfectly willing to jump in and work," he explained.	- Я хочу взяться за дело, - объявил он.
"There's nothing in a classical education for me.	- Классическое образование не для меня.
Let me go into the office, and I guess I'll pick up enough to carry me through."	Возьми меня к себе в контору - и, уж будь уверен, я сумею справиться.
Old Archibald Kane, keen, single-minded, of unsullied commercial honor, admired his son's determination, and did not attempt to coerce him.	Старик Арчибалд Кейн, неглупый, всецело поглощенный своим делом человек с незапятнанной репутацией, был очень доволен решительностью сына и не стал ему препятствовать.
"Come down to the office," he said; "perhaps there is something you can do."	- Что же, иди в контору, - сказал он. - Пожалуй, там найдется для тебя подходящее занятие.
Entering upon a business life at the age of eighteen, Lester had worked faithfully, rising in his father's estimation, until now he had come to be, in a way, his personal representative.	Начав свою деловую карьеру в восемнадцать лет, Лестер трудился весьма усердно, и постепенно отец стал такого высокого мнения о нем, что полагался на него почти как на самого себя.

Whenever there was a contract to be entered upon, an important move to be decided, or a representative of the manufactory to be sent anywhere to consummate a deal, Lester was the agent selected.	Когда надо было составить контракт, предпринять какой-либо важный шаг или послать представителя фирмы для заключения серьезной сделки, выбор всегда падал на Лестера.
His father trusted him implicitly, and so diplomatic and earnest was he in the fulfilment of his duties that this trust had never been impaired.	Отец слепо верил ему, и он так умно и ловко, с таким увлечением исполнял свои обязанности, что вера эта ни разу не была поколеблена.
"Business is business," was a favorite axiom with him and the very tone in which he pronounced the words was a reflex of his character and personality.	"Дело есть дело" - таково было любимое изречение Лестера, и уже по тому, как он произносил эти слова, можно было понять, что он за человек.
There were molten forces in him, flames which burst forth now and then in spite of the fact that he was sure that he had them under control.	Неукротимые силы кипели в нем, пламя, которое вновь и вновь прорывалось наружу, хотя сам Лестер воображал, будто может его сдерживать.
One of these impulses was a taste for liquor, of which he was perfectly sure he had the upper hand.	У него, например, было пристрастие к вину, причем он был глубоко убежден, что знает меру.
He drank but very little, he thought, and only, in a social way, among friends; never to excess.	Он пил, но совсем немного, как он полагал, -только за компанию, с друзьями и отнюдь не доходя до излишества.
Another weakness lay in his sensual nature; but here again he believed that he was the master. If he chose to have irregular relations with women, he was capable of deciding where the danger point lay.	Другая слабость коренилась в его чувственной натуре, но и тут он был убежден, что он сам себе господин, да, он с легкостью заводит случайные связи с женщинами, но всегда знает, в чем кроется опасность.
If men were only guided by a sense of the brevity inherent in all such relationships there would not be so many troublesome consequences growing out of them.	Если бы люди понимали, что подобные связи по самой природе своей должны быть кратковременными, не возникало бы такого множества неприятных осложнений.
Finally, he flattered himself that he had a grasp upon a right method of living, a method which was nothing more than a quiet acceptance of social conditions as they were, tempered by a little personal judgment as to the right and wrong of individual conduct.	Наконец, Лестер Кейн тешил себя мыслью, что он овладел секретом истинного смысла жизни: все дело в том, чтобы принимать общественные условия как они есть, лишь с кое-какими оговорками, и поступать так, как тебе самому удобнее.
Not to fuss and fume, not to cry out about anything, not to be mawkishly sentimental; to be vigorous and sustain your personality intact-such was his theory of life, and he was satisfied that it was a good one.	Не выходить из себя, не поднимать много шуму из-за пустяков, не разводить сантиментов; быть сильным и ни в чем не изменять себе - такова была его жизненная философия.
As to Jennie, his original object in approaching her had been purely selfish.	Его интерес к Дженни сперва был чисто эгоистическим.
But now that he had asserted his masculine prerogatives, and she had yielded, at least in part, he began to realize that she was no common girl, no toy of the passing hour.	Но теперь, когда он заявил о своих мужских правах, и она, по крайней мере отчасти, покорилась, он начал понимать, что это не обыкновенная девушка, не игрушка на час.
There is a time in some men's lives when they unconsciously begin to view feminine youth and beauty not so much in relation to the ideal of happiness, but rather with regard to the social conventions by which they are environed.	В жизни иных мужчин наступает время, когда они бессознательно начинают оценивать женскую свежесть и красоту, не столько мечтая об идеальном счастье, сколько с оглядкой на условности окружающей среды.

"Must it be?" they ask themselves, in speculating concerning the possibility of taking a maiden to wife, "that I shall be compelled to swallow the whole social code, make a covenant with society, sign a pledge of abstinence, and give to another a life interest in all my affairs, when I know too well that I am but taking to my arms a variable creature like myself, whose wishes are apt to become insistent and burdensome in proportion to the decrease of her beauty and interest?"	"Неужели, - спрашивают они себя, раздумывая, не жениться ли, - неужели мне придется покориться общепринятой морали, соблюдать законы общества, по доброй воле стать воздержанным и скромным, дать кому-то право вмешиваться во все мои дела - и все только потому, что я заключаю в объятия существо столь же изменчивое, как я сам, женщину, чьи желания и прихоти будут становиться все навязчивей и утомительней по мере того, как будет исчезать ее красота и привлекательность?"
These are the men, who, unwilling to risk the manifold contingencies of an authorized connection, are led to consider the advantages of a less-binding union, a temporary companionship.	Эти люди, опасаясь всевозможных случайностей, какие влечет за собою законный брак, склонны признать преимущества не столь обременительной временной связи.
They seek to seize the happiness of life without paying the cost of their indulgence.	Они стараются завладеть радостями жизни, не расплачиваясь за них.
Later on, they think, the more definite and conventional relationship may be established without reproach or the necessity of radical readjustment.	Когда-нибудь потом, думают они, можно будет установить более прочные и благопристойные отношения, избежав упреков или необходимости коренным образом что-то исправлять и улаживать.
Lester Kane was past the youthful love period, and he knew it.	Для Лестера Кейна пора юношеских увлечений миновала, и он это знал.
The innocence and unsophistication of younger ideals had gone.	Наивные мечты и идеалы неискушенного юноши исчезли без следа.
He wanted the comfort of feminine companionship, but he was more and more disinclined to give up his personal liberty in order to obtain it.	Ему хотелось женской близости, но он все меньше склонен был поступиться ради этого своей свободой.
He would not wear the social shackles if it were possible to satisfy the needs of his heart and nature and still remain free and unfettered.	Зачем надевать на себя кандалы, если можно получить все, что хочешь, оставаясь вольной птицей.
Of course he must find the right woman, and in Jennie he believed that he had discovered her.	Конечно, надо найти женщину, которая вполне подходила бы ему, и он считал, что нашел ее в Дженни.
She appealed to him on every side; he had never known anybody quite like her.	Все в ней отвечало его желаниям и вкусам, он еще никогда не встречал такой женщины.
Marriage was not only impossible but unnecessary.	Жениться На ней не только невозможно, но и не обязательно.
He had only to say	Достаточно ему сказать:
"Come" and she must obey; it was her destiny.	"Пойдем!" - и она должна повиноваться, такова ее судьба.
Lester thought the matter over calmly, dispassionately.	Лестер спокойно, бесстрастно все это обдумал.
He strolled out to the shabby street where she lived; he looked at the humble roof that sheltered her.	Он прошел по убогой улице, где жила Дженни, посмотрел на жалкий домишко, служивший ей кровом.

Her poverty, her narrow and straitened environment touched his heart.	Его тронуло, что она живет так честно и трудно, в такой бедности.
Ought he not to treat her generously, fairly, honorably?	Не следует ли и ему поступить с нею великодушно, справедливо и благородно?
Then the remembrance of her marvelous beauty swept over him and changed his mood.	Затем воспоминание о ее чудесной красоте нахлынуло на него и изменило его намерения.
No, he must possess her if he could-to-day, quickly, as soon as possible.	Нет, надо постараться завладеть ею - сегодня, сейчас же, немедленно.
It was in that frame of mind that he returned to Mrs. Bracebridge's home from his visit to Lorrie Street.	Вот в каком настроении он вернулся в дом миссис Брейсбридж после прогулки по Лорри-стрит.
CHAPTER XVIII	Глава XVIII
Jennie was now going through the agony of one who has a varied and complicated problem to confront.	А Дженни была охвачена безмерной тревогой, как человек, перед которым нежданно встала трудная и сложная задача.
Her baby, her father, her brothers, and sisters all rose up to confront her.	Надо было подумать о ребенке, об отце, о братьях и сестрах.
What was this thing that she was doing?	Что же она делает?
Was she allowing herself to slip into another wretched, unsanctified relationship?	Неужели снова совершит ошибку и вступит в порочную, беззаконную связь?
How was she to explain to her family about this man?	Что сказать родным об этом человеке?
He would not marry her, that was sure, if he knew all about her.	Конечно, он не женится на ней, если узнает о ее прошлом.
He would not marry her, anyhow, a man of his station and position.	Да и все равно не женится, он занимает такое высокое положение.
Yet here she was parleying with him.	И все же она слушала его.
What ought she to do?	Как быть?
She pondered over the problem until evening, deciding first that it was best to run away, but remembering painfully that she had told him where she lived.	Она раздумывала над этим до вечера и сначала хотела бежать, но с ужасом вспомнила, что дала Кейну свой адрес.
Then she resolved that she would summon up her courage and refuse him-tell him she couldn't, wouldn't have anything to do with him.	Потом она решила собрать все свое мужество и отвергнуть его - сказать, что она не может, не хочет иметь с ним дела.
This last solution of the difficulty seemed simple enough-in his absence.	Такое решение вопроса казалось ей довольно простым, пока Кейна не было рядом.
And she would find work where he could not follow her up so easily.	Она поступит на другое место, где он не сможет ее преследовать.
It all seemed simple enough as she put on her things in the evening to go home.	Все казалось очень простым, когда Дженни вечером одевалась, чтобы идти домой.
Her aggressive lover, however, was not without his own conclusion in this matter.	Однако у ее энергичного поклонника были свои соображения на этот счет.
Since leaving Jennie he had thought concisely and to the point.	Расставшись с Дженни, он все точно обдумал.

He came to the decision that he must act at once.	Он решил действовать немедленно.
She might tell her family, she might tell Mrs. Bracebridge, she might leave the city.	Дженни может рассказать все родным или миссис Брейсбридж, может уехать из Кливленда.
He wanted to know more of the conditions which surrounded her, and there was only one way to do that-talk to her.	Надо узнать подробнее, в каких условиях она живет, а для этого есть одно средство -поговорить с нею.
He must persuade her to come and live with him.	Надо убедить ее уйти к нему.
She would, he thought.	Она наверняка согласится.
She admitted that she liked him.	Она призналась, что он ей нравится.
That soft, yielding note in her character which had originally attracted him seemed to presage that he could win her without much difficulty, if he wished totry.	Свойственная ей мягкость, покорность, которая сразу привлекла его, по-видимому, обещала легкую победу: стоит только захотеть - и он без труда ее завоюет.
He decided to do so, anyhow, for truly he desired her greatly.	И он решил попробовать, потому что его и в самом деле очень влекло к ней.
At half-past five he returned to the Bracebridge home to see if she were still there.	В половине шестого он вернулся к Брейсбриджам, чтобы посмотреть, не ушла ли Дженни.
At six he had an opportunity to say to her, unobserved,	В шесть ему удалось тайком сказать ей:
"I am going to walk home with you.	- Я провожу тебя домой.
Wait for me at the next corner, will you?"	Подожди меня на ближайшем углу, хорошо?
"Yes," she said, a sense of compulsion to do his bidding seizing her.	- Да, - ответила она, чувствуя, что не может не послушаться.
She explained to herself afterward that she ought to talk to him, that she must tell him finally of her decision not to see him again, and this was as good an opportunity as any.	Потом она сказала себе, что должна с ним поговорить, твердо заявить о своем решении не встречаться с ним больше. Так почему бы не воспользоваться случаем и не объясниться теперь же.
At half-past six he left the house on a pretext-a forgotten engagement-and a little after seven he was waiting for her in a closed carriage near the appointed spot.	В половине седьмого он под каким-то предлогом вышел из дому - вспомнил, что у него деловое свидание, и в начале восьмого ждал Дженни в закрытом экипаже возле условленного места.
He was calm, absolutely satisfied as to the result, and curiously elated beneath a sturdy, shock-proof exterior. It was as if he breathed some fragrant perfume, soft, grateful, entrancing.	Он был спокоен, совершенно уверен в успехе, но под видимой твердостью и уравновешенностью скрывалось необычайное волнение, словно он вдыхал какой-то чудесный аромат, нежный, сладостный и чарующий.
A few minutes after eight he saw Jennie coming along.	В начале девятого он увидел Дженни.
The flare of the gas-lamp was not strong, but it gave sufficient light for his eyes to make her out.	Неяркий свет газового фонаря был все же достаточен для того, чтобы Кейн мог ее узнать.
A wave of sympathy passed over him, for there was a great appeal in her personality.	Волна нежности поднялась в нем - так сильно было обаяние этой девушки.
He stepped out as she neared the corner and confronted her.	Когда она подошла ближе, он вышел из экипажа и остановился перед нею.

"Come," he said, "and get in this carriage with me.	- Пойдем, - сказал он. - Садясь в карету.
I'll take you home."	Я отвезу тебя домой.
"No," she replied. "I don't think I ought to."	- Нет, - ответила она, - я не могу.
"Come with me.	- Идем.
I'll take you home.	Я отвезу тебя.
It's a better way to talk."	Так нам будет удобнее поговорить.
Once more that sense of dominance on his part, that power of compulsion.	И снова это ощущение его власти, силы, которой нельзя сопротивляться.
She yielded, feeling all the time that she should not; he called out to the cabman,	Она подчинилась, чувствуя, что не должна бы этого делать. Кейн крикнул кучеру:
"Anywhere for a little while."	- Езжай пока прямо!
When she was seated beside him he began at once.	Дженни села рядом с ним, и он тотчас сказал:
"Listen to me, Jennie, I want you.	- Вот что, Дженни, ты мне нужна.
Tell me something about yourself."	Расскажи мне о себе.
"I have to talk to you," she replied, trying to stick to her original line of defense.	- Мне надо с вами поговорить, - ответила она, стараясь держаться, как задумала.
"About what?" he inquired, seeking to fathom her expression in the half light.	- О чем? - осведомился Кейн, пытаясь в полутьме разглядеть выражение ее лица.
"I can't go on this way," she murmured nervously.	- Так дальше нельзя, - в волнении пробормотала Дженни.
"I can't act this way.	- Я так не могу.
You don't know how it all is.	Вы ничего не знаете.
I shouldn't have done what I did this morning.	Мне не следовало делать так, как утром.
I mustn't see you any more.	Я больше не должна с вами встречаться.
Really I mustn't."	Правда, не должна.
"You didn't do what you did this morning," he remarked, paradoxically, seizing on that one particular expression.	- То, что ты сделала утром, сделала не ты, -сострил он, подхватив ее слова.
"I did that.	- Это сделал я.
And as for seeing me any more, I'm going to see you."	А на счет того, что ты не хочешь со мной встречаться... зато я хочу встречаться с тобой.
He seized her hand.	- Он взял ее за руку.
"You don't know me, but I like you.	- Ты меня еще не знаешь, но я тебя люблю.
I'm crazy about you, that's all.	Просто с ума схожу.
You belong to me.	Ты создана для меня.
Now listen.	Слушай.
I'm going to have you.	Ты должна быть моей.
Are you going to come to me?"	Пойдешь ко мне?

"No, no, no!" she replied in an agonized voice,	- Нет, нет, нет! - страдальчески воскликнула Дженни.
"I can't do anything like that, Mr. Kane.	- Я не могу, мистер Кейн.
Please listen to me.	Пожалуйста, выслушайте меня.
It can't be.	Это невозможно.
You don't know. Oh, you don't know.	Вы не знаете... не знаете.
I can't do what you want.	Я не могу сделать, как вы хотите.
I don't want to.	Я не хочу.
I couldn't, even if I wanted to.	И не могла бы, если бы даже хотела.
You don't know how things are.	Вы не знаете, в чем дело.
But I don't want to do anything wrong.	Но я не хочу поступать дурно.
I mustn't.	Я не должна.
I can't.	Не могу.
I won't.	Не хочу.
Oh, no! no!! no!!!	Нет, нет, нет!
Please let me go home."	Пустите меня домой.
He listened to this troubled, feverish outburst with sympathy, with even a little pity.	Он выслушал эту отчаянную мольбу не без сочувствия, ему стало даже немного жаль Дженни.
"What do you mean by you can't?" he asked, curiously.	- Почему не можешь? Что это значит? - спросил он с любопытством.
"Oh, I can't tell you," she replied.	- Мне нельзя вам сказать, - ответила она.
"Please don't ask me.	- Пожалуйста, не спрашивайте.
You oughtn't to know.	Вам не надо знать.
But I mustn't see you any more.	Но я не должна с вами встречаться.
It won't do any good."	Это ни к чему хорошему не приведет.
"But you like me," he retorted.	- Но ведь я тебе нравлюсь.
"Oh yes, yes, I do.	- Да, да.
I can't help that.	Я ничего не могу с этим поделать.
But you mustn't come near me any more.	Но вы должны меня оставить.
Please don't."	Пожалуйста!
He turned his proposition over in his mind with the solemnity of a judge.	С важностью судьи Лестер мысленно еще раз взвесил свое предложение.
He knew that this girl liked him-loved him really, brief as their contact had been.	Он знал, что нравится этой девушке; в сущности она его любит, как ни кратко их знакомство.
And he was drawn to her, perhaps not irrevocably, but with exceeding strength.	И его влечет к ней - быть может, не так уж неодолимо, но все же с необычайной силой.

What prevented her from yielding, especially since she wanted to?	Что мешает ей уступить, тем более, если ей этого хочется?
He was curious.	В нем заговорило любопытство.
"See here, Jennie," he replied. "I hear what you say.	- Вот что, Дженни, - сказал он, - я тебя выслушал.
I don't know what you mean by 'can't' if you want to.	Я не понимаю, почему ты говоришь "не могу", если сама хочешь пойти ко мне.
You say you like me.	Ты говоришь, я тебе нравлюсь.
Why can't you come to me?	Почему же ты упрямишься?
You're my sort.	Ты создана для меня.
We will get along beautifully together.	Мы бы отлично поладили.
You're suited to me temperamentally.	У тебя самый подходящий для меня характер.
I'd like to have you with me.	Я хотел бы, чтобы ты была со мной.
What makes you say you can't come?"	Почему ты говоришь, что не можешь?
"I can't," she replied.	- Я не могу, - повторила она.
"I can't.	- Не могу.
I don't want to.	Не хочу.
I oughtn't.	Не должна.
Oh, please don't ask me any more.	Ах, пожалуйста, не спрашивайте больше.
You don't know.	Вы не знаете.
I can't tell you why."	Я не могу вам объяснить.
She was thinking of her baby.	Она думала о своем ребенке.
The man had a keen sense of justice and fair play.	В Лестере Кейне было сильно развито чувство справедливости и умение любую игру вести честно.
Above all things he wanted to be decent in his treatment of people.	Прежде всего он стремился к порядочности в своих отношениях с другими людьми.
In this case he intended to be tender and considerate, and yet he must win her.	Он и теперь хотел быть нежным и внимательным, но главное - надо завоевать эту девушку!
He turned this over in his mind.	И он снова мысленно взвесил все "за" и "против".
"Listen to me," he said finally, still holding her hand.	- Послушай, - сказал он наконец, все еще держа Дженни за руку.
"I may not want you to do anything immediately.	- Я не заставляю тебя решать немедленно.
I want you to think it over.	Я хочу, чтоб ты все обдумала.
But you belong to me.	Но ты создана для меня.
You say you care for me.	Я тебе небезразличен.
You admitted that this morning.	Ты сама признала это сегодня утром.
I know you do.	И я знаю, что это так.
Now why should you stand out against me?	Почему же ты упрямишься?

I like you, and I can do a lot of things for you.	Ты мне нравишься, и я могу многое для тебя сделать.
Why not let us be good friends now?	Почему бы нам пока что не стать друзьями?
Then we can talk the rest of this over later."	А об остальном поговорим после.
"But I mustn't do anything wrong," she insisted.	- Но я не должна поступать дурно, - твердила она.
"I don't want to.	- Я не хочу.
Please don't come near me any more.	Пожалуйста, оставьте меня.
I can't do what you want."	Я не могу сделать, как вы хотите.
"Now, look here," he said. "You don't mean that.	- Вот что, - сказал он, - ты кривишь душой.
Why did you say you liked me?	Почему же ты говорила, что я тебе нравлюсь?
Have you changed your mind?	Разве ты успела переменить мнение?
Look at me." (She had lowered her eyes.)	Посмотри на меня. (Дженни опустила глаза).
"Look at me!	Посмотри на меня!
You haven't, have you?"	Разве ты передумала?
"Oh no, no, no," she half sobbed, swept by some force beyond her control.	- Ах, нет, нет! - сказала она чуть не со слезами, поддаваясь чему-то, что было сильнее ее.
"Well, then, why stand out against me?	- Тогда почему ты упрямишься?
I love you, I tell you-I'm crazy about you.	Я люблю тебя, слышишь, с ума схожу по тебе.
That's why I came back this time.	Вот почему я в этот раз приехал.
It was to see you!"	Я хотел тебя видеть!
"Was it?" asked Jennie, surprised.	- Правда? - удивленно переспросила Дженни.
"Yes, it was.	- Да.
And I would have come again and again if necessary.	Я приехал бы еще и еще, если бы надо было.
I tell you I'm crazy about you.	Говорю тебе, я люблю тебя до безумия.
I've got to have you.	Ты должна быть моей.
Now tell me you'll come with me."	Обещай, что ты уедешь со мной!
"No, no, no," she pleaded.	- Нет, нет, нет, - твердила она.
"I can't.	- Я не могу.
I must work.	Я должна работать.
I want to work.	Я хочу работать.
I don't want to do anything wrong.	Я не хочу поступать дурно.
Please don't ask me.	Пожалуйста, не просите.
You mustn't.	Пожалуйста, не надо.
You must let me go.	Вы должны меня отпустить.
Really you must.	Правда же!
I can't do what you want."	Я не могу сделать по-вашему.

"Tell me, Jennie," he said, changing the subject. "What does your father do?"	- Скажи, Дженни, - неожиданно спросил Кейн, -чем занимается твой отец?
"He's a glass-blower."	- Он стеклодув.
"Here in Cleveland?"	- Здесь, в Кливленде?
"No, he works in Youngstown."	- Нет, он работает в Янгстауне.
"Is your mother alive?"	- А твоя мать жива?
"Yes, sir."	- Да, сэр.
"You live with her?"	- Ты живешь с нею?
"Yes, sir."	- Да, сэр.
He smiled at the "sir."	Он улыбнулся.
"Don't say 'sir' to me, sweet!" he pleaded in his gruff way. "And don't insist on the Mr. Kane.	- Не говори мне "сэр", крошка, - грубовато сказал он, - и не называй меня "мистер" Кейн.
I'm not 'mister' to you any more.	Я для тебя больше не мистер.
You belong to me, little girl, me."	Ты моя, слышишь?
And he pulled her close to him.	И он притянул ее к себе.
"Please don't, Mr. Kane," she pleaded.	- Пожалуйста, не надо, мистер Кейн, - умоляла она.
"Oh, please don't.	Ох, пожалуйста, не надо!
I can't!	Я не могу!
I can't!	Не могу!
You mustn't."	Оставьте меня!
But he sealed her lips with his own.	Но он крепко поцеловал ее в губы.
"Listen to me, Jennie," he repeated, using his favorite expression.	- Послушай-ка, - повторил он свое излюбленное словечко.
"I tell you you belong to me.	- Говорю тебе, ты моя.
I like you better every moment.	С каждой минутой ты мне все больше нравишься.
I haven't had a chance to know you.	Я еще мало тебя знаю.
I'm not going to give you up.	Но я от тебя не откажусь.
You've got to come to me eventually.	В конце концов ты ко мне придешь.
And I'm not going to have you working as a lady's maid.	И я не желаю, чтобы ты служила горничной.
You can't stay in that place except for a little while.	Ты не можешь оставаться на этом месте, разве что очень недолго.
I'm going to take you somewhere else.	Я увезу тебя куда-нибудь.
And I'm going to leave you some money, do you hear?	И дам тебе денег, слышишь?
You have to take it."	Ты должна их взять.

At the word money she quailed and withdrew her hand.	При слове "деньги" Дженни передернуло, и она отняла руку.
"No, no, no!" she repeated.	- Нет, нет, - сказала она.
"No, I won't take it."	- Я не возьму.
"Yes, you will.	- Возьмешь.
Give it to your mother.	Отдай их матери.
I'm not trying to buy you.	Я вовсе не пытаюсь тебя купить.
I know what you think.	Я знаю, о чем ты думаешь.
But I'm not.	Но это не верно.
I want to help you.	Я хочу тебе помочь.
I want to help your family.	Хочу помочь твоим родным.
I know where you live.	Я знаю, где ты живешь.
I saw the place to-day.	Сегодня я там был.
How many are there of you?"	Сколько вас всего детей?
"Six," she answered faintly.	- Шестеро, - чуть слышно ответила Дженни.
"The families of the poor," he thought.	"Ох уж эти семьи бедняков!" - подумал Кейн.
"Well, you take this from me," he insisted, drawing a purse from his coat.	- Так вот возьми, - настойчиво повторил он и достал из кармана кошелек.
"And I'll see you very soon again.	- И очень скоро мы опять увидимся.
There's no escape, sweet."	Ты от меня не ускользнешь, детка.
"No, no," she protested.	- Нет, нет, - протестовала Дженни.
"I won't.	- Я не хочу.
I don't need it.	Мне не надо.
No, you mustn't ask me."	Вы не должны просить меня об этом.
He insisted further, but she was firm, and finally he put the money away.	Кейн попробовал настоять на своем, но она была непреклонна, и в конце концов он спрятал деньги.
"One thing is sure, Jennie, you're not going to escape me," he said soberly.	- Одно скажу, Дженни: тебе от меня не уйти, -спокойно заявил он.
"You'll have to come to me eventually.	- Рано или поздно ты все равно будешь со мною.
Don't you know you will? Your own attitude shows that.	Ты ведь сама это чувствуешь и знаешь, это по всему видно.
I'm not going to leave you alone."	Я не намерен от тебя отказаться.
"Oh, if you knew the trouble you're causing me."	- Бели б вы знали, как вы меня мучаете.
"I'm not causing you any real trouble, am I?" he asked.	- Разве я в самом деле мучаю тебя? - спросил он.
"Surely not."	- Неужели?
"Yes.	- Да, мучаете.

I can never do what you want."	Я никогда не сделаю по-вашему.
"You will!	- Сделаешь!
You will!" he exclaimed eagerly, the bare thought of this prize escaping him heightening his passion.	Сделаешь! - горячо воскликнул Кейн; от одной мысли, что добыча ускользает, страсть его вспыхнула с новой силой.
"You'll come to me."	- Ты будешь моя!
And he drew her close in spite of all her protests.	И он крепко обнял Дженни, несмотря на все ее протесты.
"There," he said when, after the struggle, that mystic something between them spoke again, and she relaxed.	- Ну вот, - сказал он, когда после короткой борьбы то таинственное, что их соединяло, вновь заговорило в Дженни и она перестала сопротивляться.
Tears were in her eyes, but he did not see them.	На глазах у нее выступили слезы, но Кейн их не замечал.
"Don't you see how it is?	- Разве ты сама не видишь?
You like me too."	Я тоже нравлюсь тебе.
"I can't," she repeated, with a sob.	- Я не могу, - всхлипнув, повторила Дженни.
Her evident distress touched him.	Ее искреннее отчаяние тронуло Кейна.
"You're not crying, little girl, are you?" he asked.	- Что же ты плачешь, девочка? - спросил он.
She made no answer.	Дженни не ответила.
"I'm sorry," he went on.	- Ну, извини, - сказал он.
"I'll not say anything more to-night.	- Больше я тебе сегодня ничего не скажу.
We're almost at your home.	Мы почти приехали.
I'm leaving to-morrow, but I'll see you again.	Завтра я уезжаю, но скоро мы опять увидимся.
Yes, I will, sweet.	Да, детка.
I can't give you up now.	Теперь я не могу от тебя отказаться.
I'll do anything in reason to make it easy for you, but I can't, do you hear?"	Я сделаю все, что можно, чтобы тебе было не так трудно, но отказаться от тебя я не могу, слышишь?
She shook her head.	Она покачала головой.
"Here's where you get out," he said, as the carriage drew up near the corner.	- Выйдем здесь, - сказал Кейн, когда карета доехала до угла.
He could see the evening lamp gleaming behind the Gerhardt cottage curtains.	Он увидел свет в занавешенных окнах Герхардтов.
"Good-by," he said as she stepped out.	- До свидания, - прибавил он, когда она выходила из кареты.
"Good-by," she murmured.	- До свидания, - пробормотала Дженни.
"Remember," he said, "this is just the beginning."	- Помни, - сказал Кейн, - это - только начало.
"Oh no, no!" she pleaded.	- О нет, нет! - умоляюще сказала она.
He looked after her as she walked away.	Он посмотрел ей вслед.

"The beauty!" he exclaimed.	- Какая красавица! - воскликнул он.
Jennie stepped into the house weary, discouraged, ashamed.	Дженни вошла в дом усталая, растерянная, пристыженная.
What had she done?	Что же она наделала?
There was no denying that she had compromised herself irretrievably.	Бесспорно, она совершила непоправимую ошибку.
He would come back.	Он вернется.
He would come back.	Он вернется.
And he had offered her money.	И он предлагал ей деньги.
That was the worst of all.	Это хуже всего.
CHAPTER XIX	Глава XIX
The inconclusive nature of this interview, exciting as it was, did not leave any doubt in either Lester Kane's or Jennie's mind; certainly this was not the end of the affair.	Хотя после этой волнующей встречи у обоих осталось ощущение какой-то недосказанности, ни Лестер Кейн, ни Дженни нимало не сомневались: этим дело не кончится.
Kane knew that he was deeply fascinated.	Кейн чувствовал, что девушка совсем его очаровала.
This girl was lovely.	Она восхитительна.
She was sweeter than he had had any idea of.	Она даже не представляла себе, что она так мила.
Her hesitancy, her repeated protests, her gentle "no, no, no" moved him as music might.	Ее колебания, мольбы, это робкое "Нет, нет, нет!" волновали его, как музыка.
Depend upon it, this girl was for him, and he would get her.	Бесспорно, эта девушка создана для него, и он ее добьется.
She was too sweet to let go.	Она слишком прелестна, невозможно упустить ее.
What did he care about what his family or the world might think?	Какое ему дело до того, что скажут его родные, да и весь свет?
It was curious that Kane held the well-founded idea that in time Jennie would yield to him physically, as she had already done spiritually.	Странное дело, Кейн был твердо уверен, что рано или поздно Дженни уступит ему и физически, как уже уступила в душе.
Just why he could not say.	Он не мог бы объяснить, откуда у него эта уверенность.
Something about her-a warm womanhood, a guileless expression of countenance-intimated a sympathy toward sex relationship which had nothing to do with hard, brutal immorality.	Что-то в Дженни - ее необычайная женственность, прямой, бесхитростный взгляд - заставляло думать, что она способна на страсть, в которой нет ничего грубого и безнравственного.
She was the kind of a woman who was made for a man-one man.	Это женщина, созданная для мужчины, для одного, единственного.
All her attitude toward sex was bound up with love, tenderness, service.	С нею нераздельно представление о любви, нежности, покорности.
When the one man arrived she would love him and she would go to him.	Пусть только появится тот, единственный, и она полюбит его и пойдет за ним.
That was Jennie as Lester understood her.	Так понимал ее Лестер.

He felt it.	Он это чувствовал.
She would yield to him because he was the one man.	Она должна ему покориться, ибо он для нее - тот самый, единственный.
On Jennie's part there was a great sense of complication and of possible disaster.	А Дженни предчувствовала всевозможные осложнения, быть может, катастрофу.
If he followed her of course he would learn all.	Если он будет ее преследовать, он, конечно, все узнает.
She had not told him about Brander, because she was still under the vague illusion that, in the end, she might escape.	Она не сказала ему о Брэндере, потому что все еще смутно надеялась ускользнуть.
When she left him she knew that he would come back.	Расставшись с ним, она знала, что он вернется.
She knew, in spite of herself that she wanted him to do so.	Она невольно сознавала, что хочет этого.
Yet she felt that she must not yield, she must go on leading her straitened, humdrum life.	И все же чувствовала, что не должна уступать, должна по-прежнему вести честную, трудную и однообразную жизнь.
This was her punishment for having made a mistake.	Это - возмездие за ее прошлое.
She had made her bed, and she must lie on it.	Она должна пожать то, что посеяла.
The Kane family mansion at Cincinnati to which Lester returned after leaving Jennie was an imposing establishment, which contrasted strangely with the Gerhardt home.	Внушительный особняк Кейнов в Цинциннати, куда Лестер вернулся, расставшись с Дженни, был полной противоположностью дому Герхардтов.
It was a great, rambling, two-story affair, done after the manner of the French chateaux, but in red brick and brownstone.	Это было большое двухэтажное здание неопределенного стиля, напоминающее французский замок, но выстроенное из красного кирпича и песчаника.
It was set down, among flowers and trees, in an almost park-like inclosure, and its very stones spoke of a splendid dignity and of a refined luxury.	Окружавший его участок, засаженный цветами и деревьями, походил на настоящий парк, и самые камни, казалось, говорили о богатстве, достоинстве и утонченной роскоши.
Old Archibald Kane, the father, had amassed a tremendous fortune, not by grabbing and brow-beating and unfair methods, but by seeing a big need and filling it.	Арчибалд Кейн, отец семейства, нажил огромное состояние, притом не путем грабежа, не каким-нибудь наглым или бесчестным способом, но благодаря тому, что сумел взяться за самое в то время нужное и потому выгодное дело.
Early in life he had realized that America was a growing country.	Еще в юности он понял, что Америка - страна молодая, развивающаяся.
There was going to be a big demand for vehicles-wagons, carriages, drays-and he knew that some one would have to supply them.	Значит, будет громадный спрос на всевозможные экипажи, фургоны, повозки, - и кто-то должен удовлетворить этот спрос.
Having founded a small wagon industry, he had built it up into a great business; he made good wagons, and he sold them at a good profit.	Он открыл небольшую мастерскую и постепенно превратил ее в солидное предприятие; он выпускал хорошие экипажи и продавал их с хорошей прибылью.

It was his theory that most men were honest; he believed that at bottom they wanted honest things, and if you gave them these they would buy of you, and come back and buy again and again, until you were an influential and rich man.	Люди в большинстве своем честны, полагал Арчибалд Кейн; он был уверен, что им нужны добротные, на совесть сделанные вещи, и, если им такие вещи предложить, они охотно станут покупать у вас и будут обращаться к вам снова и снова, пока вы не станете богатым и влиятельным человеком.
He believed in the measure "heaped full and running over."	Он считал, что в торговле надо быть щедрым и всегда, продавая, отмеривать "с походом".
All through his life and now in his old age he enjoyed the respect and approval of every one who knew him.	Всю жизнь, до старости, он пользовался доброй славой у всех, кто его знал.
"Archibald Kane," you would hear his competitorssay,	"Арчибалд Кейн? - говорили его конкуренты.
"Ah, there is a fine man.	- О, это замечательный человек!
Shrewd, but honest.	Ловок, но честен.
He's a big man."	Это большой человек!"
This man was the father of two sons and three daughters, all healthy, all good-looking, all blessed with exceptional minds, but none of them so generous and forceful as their long-living and big-hearted sire.	У Арчибалда Кейна были два сына и три дочери, все здоровые, красивые, наделенные недюжинным умом, но никто из них не обладал столь широкой натурой, не был так полон сил и энергии, как сей почтенный патриарх.
Robert, the eldest, a man forty years of age, was his father's right-hand man in financial matters, having a certain hard incisiveness which fitted him for the somewhat sordid details of business life.	Сорокалетний Роберт, старший сын Кейна, давно стал правой рукой отца в финансовых вопросах: он был проницателен и прижимист - качества, весьма существенные для дельца, ибо в делах без них не обойтись.
He was of medium height, of a rather spare build, with a high forehead, slightly inclined to baldness, bright, liquid-blue eyes, an eagle nose, and thin, firm, even lips.	Роберт был среднего роста, худощавый, с высоким лбом и уже начинал лысеть; у него были живые бледно-голубые глаза, орлиный нос и тонкие, упрямо и бесстрастно сомкнутые губы.
He was a man of few words, rather slow to action and of deep thought.	Он был скуп на слова, нетороплив в своих действиях и серьезно обдумывал каждый шаг.
He sat close to his father as vice-president of the big company which occupied two whole blocks in an outlying section of the city.	В качестве вице-президента большого предприятия, раскинувшегося на целых два квартала по окраине города, он занимал почти столь же высокое положение, как и его отец.
He was a strong man-a coming man, as his father well knew.	Роберт Кейн был жесткий человек, делец с большим будущим - отец это хорошо знал.
Lester, the second boy, was his father's favorite.	Второй сын, Лестер, был любимец отца.
He was not by any means the financier that Robert was, but he had a larger vision of the subtleties that underlie life.	Отнюдь не такой блестящий финансист, как Роберт, он зато лучше понимал скрытые пружины, движущие миром.
He was softer, more human, more good-natured about everything.	Он был мягче, человечнее, он благодушнее ко всему относился.
And, strangely enough, old Archibald admired and trusted him.	И, как ни странно, старик Арчибалд верил ему и восхищался им, его умом и благородством.

He knew he had the bigger vision. Perhaps he turned to Robert when it was a question of some intricate financial problem, but Lester was the most loved as a son.	Он охотнее обращался к Роберту, когда перед ним вставала какая-нибудь запутанная финансовая задача, но Лестера он больше любил как сына.
Then there was Amy, thirty-two years of age, married, handsome, the mother of one child-a boy; Imogene, twenty-eight, also married, but as yet without children, and Louise, twenty-five, single, the best-looking of the girls, but also the coldest and most critical.	Из дочерей старшей была Эми, красивая тридцатидвухлетняя женщина, у которой уже подрастал сынишка; двадцативосьмилетняя Имоджин тоже была замужем, но детей пока не имела; младшая, двадцатипятилетняя Луиза, еще не вышла замуж; это была самая красивая из сестер, но зато и самая холодная и нетерпимая.
She was the most eager of all for social distinction, the most vigorous of all in her love of family prestige, the most desirous that the Kane family should outshine every other.	Она больше всех жаждала блеска и почета, больше всех дорожила семейным престижем и мечтала, чтобы Кейны затмили всех окружающих.
She was proud to think that the family was so well placed socially, and carried herself with an air and a hauteur which was sometimes amusing, sometimes irritating to Lester!	Она очень гордилась высоким общественным положением семьи и держалась так важно и высокомерно, что это порою забавляло, а порой и раздражало Лестера.
He liked her-in a way she was his favorite sister-but he thought she might take herself with a little less seriousness and not do the family standing any harm.	Он любил ее, пожалуй, даже больше других сестер, но считал, что она без всякого ущерба для достоинства семьи могла бы важничать поменьше.
Mrs. Kane, the mother, was a quiet, refined woman, sixty years of age, who, having come up from comparative poverty with her husband, cared but little for social life.	Их мать, шестидесятилетняя миссис Кейн, была скромная и достойная женщина; проведя первые годы замужества в сравнительной бедности, она и теперь не слишком стремилась вести светскую жизнь.
But she loved her children and her husband, and was naively proud of their position and attainments.	Но, любя детей и мужа, она наивно гордилась их положением и успехами.
It was enough for her to shine only in their reflected glory.	Ей самой хватало и отражения их славы.
A good woman, a good wife, and a good mother.	Это была добрая женщина, хорошая жена и мать.
Lester arrived at Cincinnati early in the evening, and drove at once to his home.	Лестер приехал в Цинциннати под вечер и сейчас же отправился домой.
An old Irish servitor met him at the door.	Старый слуга ирландец открыл ему дверь.
"Ah, Mr. Lester," he began, joyously, "sure I'm glad to see you back.	- А, мистер Лестер! - обрадовался он. - Вот и хорошо, что вернулись.
I'll take your coat.	Позвольте ваше пальто.
Yes, yes, it's been fine weather we're having.	Да, да, у нас была прекрасная погода.
Yes, yes, the family's all well.	Да, да, дома все здоровы.
Sure your sister Amy is just after leavin' the house with the boy.	Как же, ваша сестрица миссис Эми с сынком были здесь, только что ушли.
Your mother's up-stairs in her room.	Ваша матушка наверху, у себя в комнате.
Yes, yes."	Как же, как же!

Lester smiled cheerily and went up to his mother's room.	Лестер весело улыбнулся ему и поднялся к матери.
In this, which was done in white and gold and overlooked the garden to the south and east, sat Mrs. Kane, a subdued, graceful, quiet woman, with smoothly laid gray hair.	В белой с золотом комнате, выходившей в сад, окнами на юг и на восток, он застал миссис Кейн, благообразную женщину с добрым, немного утомленным лицом и гладко причесанными седыми волосами.
She looked up when the door opened, laid down the volume that she had been reading, and rose to greet him.	Когда отворилась дверь, она подняла голову, отложила книгу, которую читала, и встала навстречу сыну.
"There you are, Mother," he said, putting his arms around her and kissing her.	- Здравствуй, мама, - сказал он, обнял ее и поцеловал.
"How are you?"	- Как твое здоровье?
"Oh, I'm just about the same, Lester.	- Все по-прежнему, Лестер.
How have you been?"	Как ты съездил?
"Fine.	- Прекрасно.
I was up with the Bracebridges for a few days again.	Опять провел несколько дней у Брейсбриджей.
I had to stop off in Cleveland to see Parsons.	Мне пришлось заехать в Кливленд, чтобы повидаться с Парсонами.
They all asked after you."	Все спрашивали о тебе.
"How is Minnie?"	- Как поживает Минни?
"Just the same.	- Все так же.
She doesn't change any that I can see.	По-моему, она ничуть не изменилась.
She's just as interested in entertaining as she ever was."	И, как всегда, с увлечением принимает гостей.
"She's a bright girl," remarked his mother, recalling Mrs. Bracebridge as a girl in Cincinnati.	- Очень умная девушка, - заметила мать, вспоминая миссис Брейсбридж в юности, когда та еще жила в Цинциннати.
"I always liked her.	- Она мне всегда нравилась.
She's so sensible."	Такая рассудительная.
"She hasn't lost any of that, I can tell you," replied Lester significantly.	- Этого у нее и сейчас не отнимешь, -многозначительно сказал Лестер.
Mrs. Kane smiled and went on to speak of various family happenings.	Миссис Кейн улыбнулась и стала рассказывать ему о разных домашних событиях.
Imogene's husband was leaving for St. Louis on some errand.	Муж Имоджин уехал по какому-то делу в Сент-Луис.
Robert's wife was sick with a cold.	Жена Роберта больна - простудилась.
Old Zwingle, the yard watchman at the factory, who had been with Mr. Kane for over forty years, had died.	Умер старик Цвингль, фабричный сторож, прослуживший у мистера Кейна сорок лет.
Her husband was going to the funeral.	Мистер Кейн будет на его похоронах.

Lester listened dutifully, albeit a trifle absently.	Лестер слушал почтительно, хотя и несколько рассеянно.
Lester, as he walked down the hall, encountered Louise.	Спустившись вниз, он встретил Луизу.
"Smart" was the word for her.	Она была шикарна - вернее слова не сыщешь.
She was dressed in a beaded black silk dress, fitting close to her form, with a burst of rubies at her throat which contrasted effectively with her dark complexion and black hair.	Вышитое стеклярусом черное шелковое платье облегало ее стройную фигуру, рубиновая брошь очень шла к смуглой коже и черным волосам.
Her eyes were black and piercing.	Взгляд ее черных глаз пронизывал насквозь.
"Oh, there you are, Lester," she exclaimed.	- А, это ты Лестер! - воскликнула она.
"When did you get in? Be careful how you kiss me. I'm going out, and I'm all fixed, even to the powder on my nose.	- Когда вернулся? Поосторожнее с поцелуями, я еду в гости и уже напудрилась.
Oh, you bear!"	Ах ты, медведь!
Lester had gripped her firmly and kissed her soundly.	Лестер крепко обнял ее и звонко поцеловал.
She pushed him away with her strong hands.	Она с силой оттолкнула его.
"I didn't brush much of it off," he said.	- Я смахнул не так уж много пудры, - сказал он.
"You can always dust more on with that puff of yours."	- А ты возьми пуховку и подбавь!
He passed on to his own room to dress for dinner.	- И он прошел в свою комнату переодеться к обеду.
Dressing for dinner was a custom that had been adopted by the Kane family in the last few years.	Обычай переодеваться к обеду был введен в семействе Кейнов в последние годы.
Guests had become so common that in a way it was a necessity, and Louise, in particular, made a point of it.	Гости бывали так часто, что это стало в некотором роде необходимостью, и Луиза была на этот счет особенно педантична.
To-night Robert was coming, and a Mr. and Mrs. Burnett, old friends of his father and mother, and so, of course, the meal would be a formal one.	В этот вечер ждали Роберта и чету Барнет -старых друзей отца и матери, так что обед, конечно, предстоял торжественный.
Lester knew that his father was around somewhere, but he did not trouble to look him up now.	Лестер знал, что отец дома, но не спешил его повидать.
He was thinking of his last two days in Cleveland and wondering when he would see Jennie again.	Он думал о последних двух днях, проведенных в Кливленде, и гадал, когда опять увидит Дженни.
CHAPTER XX	Глава XX
As Lester came down-stairs after making his toilet he found his father in the library reading.	Переодевшись, Лестер спустился вниз и застал отца в библиотеке за чтением газеты.
"Hello, Lester," he said, looking up from his paper over the top of his glasses and extending his hand.	- Здравствуй, Лестер! - сказал отец, глядя на него поверх очков и протягивая руку.
"Where do you come from?"	- Откуда ты?
"Cleveland," replied his son, shaking hands heartily, and smiling.	- Из Кливленда, - с улыбкой ответил сын, обмениваясь с отцом рукопожатием.

"Robert tells me you've been to New York."	- Роберт говорил мне, что ты был в Нью-Йорке.
"Yes, I was there."	- Да, был.
"How did you find my old friend Arnold?"	- Как поживает мой старый друг Арнольд?
"Just about the same," returned Lester.	- Все так же, - ответил Лестер.
"He doesn't look any older."	- Он совсем не стареет.
"I suppose not," said Archibald Kane genially, as if the report were a compliment to his own hardy condition.	- Надо полагать, - весело сказал Арчибалд Кейн, словно услыхал комплимент собственному крепкому здоровью.
"He's been a temperate man.	- Он всегда был воздержан.
A fine old gentleman."	Настоящий джентльмен.
He led the way back to the sitting-room where they chatted over business and home news until the chime of the clock in the hall warned the guests up-stairs that dinner had been served.	- Он прошел с сыном в гостиную; они толковали о деловых и семейных новостях, пока бой часов в холле не возвестил собравшимся наверху, что обед подан.
Lester sat down in great comfort amid the splendors of the great Louis Quinze dining-room.	Лестер отлично чувствовал себя в пышной столовой, обставленной в стиле Людовика XV.
He liked this homey home atmosphere-his mother and father and his sisters-the old family friends.	Он любил свой дом и домашних - мать, отца, сестер и старых друзей семьи.
So he smiled and was exceedingly genial.	Итак, он улыбался и был необычайно весел.
Louise announced that the Leverings were going to give a dance on Tuesday, and inquired whether he intended to go.	Луиза сообщила, что во вторник Ливеринги дают бал, и спросила, поедет ли Лестер.
"You know I don't dance," he returned dryly.	- Ты же знаешь, я не танцую, - сказал он сухо.
"Why should I go?"	- Что мне там делать?
"Don't dance?	- Не танцуешь?
Won't dance, you mean.	Скажи лучше, что не хочешь танцевать.
You're getting too lazy to move.	Просто ты слишком обленился.
If Robert is willing to dance occasionally I think you might."	Уж если Роберт иногда танцует, так ты и подавно можешь.
"Robert's got it on me in lightness," Lester replied, airily.	- Где же мне угнаться за Робертом, я не так подвижен, - беспечно заметил Лестер.
"And politeness," retorted Louise.	- И не так любезен, - уколола его Луиза.
"Be that as it may," said Lester.	- Возможно, - сказал Лестер.
"Don't try to stir up a fight, Louise," observed Robert, sagely.	- Не затевай ссору, Луиза, - благоразумно вставил Роберт.
After dinner they adjourned to the library, and Robert talked with his brother a little on business.	После обеда они перешли в библиотеку, и Роберт немного потолковал с братом о делах.
There were some contracts coming up for revision.	Надо пересмотреть кое-какие контракты.
He wanted to see what suggestions Lester had to make.	Он хотел бы выслушать мнение Лестера.

Louise was going to a party, and the carriage was now announced.	Луиза собиралась в гости, ей подали карету.
"So you are not coming?" she asked, a trifle complainingly.	- Так ты не едешь? - спросила она с ноткой недовольства в голосе.
"Too tired," said Lester lightly.	- Нет, слишком устал, - небрежно сказал Лестер.
"Make my excuses to Mrs. Knowles."	- Извинись за меня перед миссис Ноулз.
"Letty Pace asked about you the other night," Louise called back from the door.	- Летти Пэйс на днях спрашивала о тебе, - кинула Луиза уже в дверях.
"Kind," replied Lester.	- Очень мило с ее стороны.
"I'm greatly obliged."	Весьма польщен.
"She's a nice girl, Lester," put in his father, who was standing near the open fire.	- Летти славная девушка, Лестер, - вставил отец, стоявший у камина.
"I only wish you would marry her and settle down.	- Хотел бы я, чтобы ты женился на ней и остепенился.
You'd have a good wife in her."	Она будет тебе хорошей женой.
"She's charming," testified Mrs. Kane.	- Очаровательная девушка, - подтвердила миссис Кейн.
"What is this?" asked Lester jocularly-"a conspiracy?	- Это что же, заговор? - пошутил Лестер.
You know I'm not strong on the matrimonial business."	- Я, знаете ли, не гожусь для семейной жизни.
"And I well know it," replied his mother semi-seriously.	- Очень хорошо знаю, - полушутя, полусерьезно отозвалась миссис Кейн.
"I wish you were."	- И это очень жаль.
Lester changed the subject.	Лестер перевел разговор на другое.
He really could not stand for this sort of thing any more, he told himself.	Ему стало невмоготу от подобных замечаний.
And as he thought his mind wandered back to Jennie and her peculiar "Oh no, no!"	И снова вспомнилась Дженни, ее жалобное: "Ах, нет, нет!"
There was someone that appealed to him.	Вот кто ему по душе.
That was a type of womanhood worth while.	Такая женщина действительно достойна внимания.
Not sophisticated, not self-seeking, not watched over and set like a man-trap in the path of men, but a sweet little girl-sweet as a flower, who was without anybody, apparently, to watch over her.	Не расчетливая, не корыстная, не окруженная строгим надзором и поставленная на пути мужчины, точно ловушка, а прелестная девушка -прелестная, как цветок, который растет, никем не охраняемый.
That night in his room he composed a letter, which he dated a week later, because he did not want to appear too urgent and because he could not again leave Cincinnati for at least two weeks.	В этот вечер, возвратясь к себе в комнату, он написал ей письмо но датировал его неделей позже, потому что не хотел показаться чересчур нетерпеливым и притом собирался пробыть в Цинциннати по крайней мере недели две.

"MY DEAR JENNIE, Although it has been a week, and I have said nothing, I have not forgotten you-believe me.	"Милая моя Дженни! Хотя прошла неделя, а я не подавал о себе вестей, поверь, я тебя не забыл.
Was the impression I gave of myself very bad?	Ты очень плохого мнения обо мне?
I will make it better from now on, for I love you, little girl-I really do.	Я добьюсь, чтобы оно изменилось к лучшему, потому что я люблю тебя, девочка, право, люблю.
There is a flower on my table which reminds me of you very much-white, delicate, beautiful.	У меня на столе стоит цветок, который напоминает тебя, - белый, нежный, прелестный.
Your personality, lingering with me, is just that.	Вот такая и ты, твой образ все время со мной.
You are the essence of everything beautiful to me.	Ты для меня - воплощение всего прекрасного.
It is in your power to strew flowers in my path if you will.	В твоей власти усыпать мой путь цветами - лишь бы ты пожелала.
"But what I want to say here is that I shall be in Cleveland on the 18th, and I shall expect to see you.	Теперь хочу сообщить тебе, что 18-го я буду в Кливленде и рассчитываю встретиться с тобой.
I arrive Thursday night, and I want you to meet me in the ladies' parlor of the Dornton at noon Friday.	Приеду в четверг вечером. Жди меня в дамской гостиной отеля "Дорнтон" в пятницу в полдень.
Will you?	Хорошо?
You can lunch with me.	Мы вместе позавтракаем.
"You see, I respect your suggestion that I should not call. (I will not-on condition.) These separations are dangerous to good friendship.	Ты не хотела, чтобы я приходил к тебе домой, -как видишь, я выполняю твое желание. (И впредь буду выполнять - при одном условии.) Добрым друзьям не следует разлучаться - это опасно.
Write me that you will.	Напиши, что будешь меня ждать.
I throw myself on your generosity.	Полагаюсь на твое великодушие.
But I can't take "no" for an answer, not now.	Но я не могу принять твое "нет" как окончательное решение.
"With a world of affection. "LESTER KANE."	Преданный тебе, Лестер Кейн".
He sealed the letter and addressed it.	Он запечатал письмо и надписал адрес.
"She's a remarkable girl in her way," he thought.	"В своем роде это замечательная девушка, -подумал он.
"She really is."	- Просто замечательная".
CHAPTER XXI	Глава XXI
The arrival of this letter, coming after a week of silence and after she had had a chance to think, moved Jennie deeply.	Письмо это пришло после недельного молчания, когда Дженни уже успела многое передумать, и глубоко взволновало ее.
What did she want to do?	Что делать?
What ought she to do?	Как поступить?
How did she truly feel about this man?	Как же она относится к этому человеку?
Did she sincerely wish to answer his letter?	Отвечать ли на его письмо?
If she did so, what should she say?	И если отвечать, то что?

Heretofore all her movements, even the one in which she had sought to sacrifice herself for the sake of Bass in Columbus, had not seemed to involve any one but herself.	До сих пор все ее поступки, даже когда она в Колумбусе пожертвовала собою ради Басса, как будто не касались никого, кроме нее самой.
Now, there seemed to be others to consider-her family, above all, her child.	Теперь надо было думать и о других: о родных и прежде всего о ребенке.
The little Vesta was now eighteen months of age; she was an interesting child; her large, blue eyes and light hair giving promise of a comeliness which would closely approximate that of her mother, while her mential traits indicated a clear and intelligent mind.	Маленькой Весте минуло уже полтора года; это была славная девочка, белокурая, с большими голубыми глазами, которая обещала стать очень похожей на мать; притом она была бойкая и смышленая.
Mrs. Gerhardt had become very fond of her.	Миссис Герхардт любила ее всем сердцем.
Gerhardt had unbended so gradually that his interest was not even yet clearly discernible, but he had a distinct feeling of kindliness toward her.	Сам Герхардт оттаивал очень медленно и даже сейчас не обнаруживал явного интереса к внучке, но все же был добр к ней.
And this readjustment of her father's attitude had aroused in Jennie an ardent desire to so conduct herself that no pain should ever come to him again.	И, видя эту перемену в отце, Дженни от всей души хотела вести себя так, чтобы никогда больше его не огорчать.
Any new folly on her part would not only be base ingratitude to her father, but would tend to injure the prospects of her little one.	Если она сделает какой-нибудь безрассудный шаг, это будет не только низкой неблагодарностью по отношению к отцу, но и повредит в будущем ее дочке.
Her life was a failure, she fancied, but Vesta's was a thing apart; she must do nothing to spoil it.	Ее собственная жизнь не удалась, думала Дженни, но жизнь Весты - другое дело, и нельзя каким-нибудь опрометчивым поступком ее испортить.
She wondered whether it would not be better to write Lester and explain everything.	Может быть, следует написать Лестеру и все ему объяснить.
She had told him that she did not wish to do wrong.	Она сказала ему, что не хочет поступать дурно.
Suppose she went on to inform him that she had a child, and beg him to leave her in peace.	Предположим, она признается, что у нее есть ребенок, и попросит оставить ее в покое.
Would he obey her?	Послушается он?
She doubted it.	Едва ли.
Did she really want him to take her at her word?	Да и хочется ли ей, чтобы он поймал ее на слове?
The need of making this confession was a painful thing to Jennie.	Необходимость сделать это признание была для Дженни мучительна.
It caused her to hesitate, to start a letter in which she tried to explain, and then to tear it up.	Вот почему она колебалась, начала было письмо, в котором пыталась все объяснить, и разорвала его.
Finally, fate intervened in the sudden home-coming of her father, who had been seriously injured by an accident at the glass-works in Youngstown where he worked.	А потом вмешалась сама судьба: внезапно вернулся домой отец, серьезно пострадавший во время несчастного случая на фабрике в Янгстауне.
It was on a Wednesday afternoon, in the latter part of August, when a letter came from Gerhardt.	Письмо от Герхардта пришло в среду, в начале августа.

But instead of the customary fatherly communication, written in German and inclosing the regular weekly remittance of five dollars, there was only a brief note, written by another hand, and explaining that the day before Gerhardt had received a severe burn on both hands, due to the accidental overturning of a dipper of molten glass.	Но это было обычное письмо, написанное по-немецки, с отеческими расспросами и наставлениями и со вложением еженедельных пяти долларов; в конверте оказалось несколько строк, написанных незнакомым почерком, -известие, что накануне случилось несчастье: опрокинулся черпак с расплавленным стеклом, и у Герхардта серьезно обожжены обе руки.
The letter added that he would be home the next morning.	Под конец в записке сообщалось, что на следующее утро он будет дома.
"What do you think of that?" exclaimed William, his mouth wide open.	- Ну что ты скажешь! - воскликнул ошарашенный Уильям.
"Poor papa!" said Veronica, tears welling up in her eyes.	- Бедный папа! - сказала Вероника, и глаза ее наполнились слезами.
Mrs. Gerhardt sat down, clasped her hands in her lap, and stared at the floor.	Миссис Герхардт опустилась на стул, уронила на колени стиснутые руки и остановившимися глазами уставилась в пол.
"Now, what to do?" she nervously exclaimed.	"Что же теперь делать?" - в отчаянии повторяла она.
The possibility that Gerhardt was disabled for life opened long vistas of difficulties which she had not the courage to contemplate.	Ей страшно было даже подумать о том, что будет с ними, если Г ерхардт навсегда останется калекой.
Bass came home at half-past six and Jennie at eight.	Басс возвращался домой в половине седьмого, Дженни - в восемь.
The former heard the news with an astonished face.	Басс выслушал новость, широко раскрыв глаза.
"Gee! that's tough, isn't it?" he exclaimed.	- Вот это худо! - воскликнул он.
"Did the letter say how bad he was hurt?"	- А в письме не сказано, ожоги очень тяжелые?
"No," replied Mrs. Gerhardt.	- Не сказано, - ответила миссис Герхардт.
"Well, I wouldn't worry about it," said Bass easily.	- Ну, по-моему, не стоит уж очень расстраиваться,- заявил Басс.
"It won't do any good.	- От этого толку не будет.
We'll get along somehow.	Как-нибудь выкрутимся.
I wouldn't worry like that if I were you."	Я бы на твоем месте не расстраивался так.
The truth was, he wouldn't, because his nature was wholly different.	Он-то и в самом деле не слишком расстраивался -не такой у него был характер.
Life did not rest heavily upon his shoulders.	Жизнь давалась ему легко.
His brain was not large enough to grasp the significance and weigh the results of things.	Он не способен был вдуматься в значение событий и предвидеть их последствия.
"I know," said Mrs. Gerhardt, endeavoring to recover herself.	- Знаю, - сказала миссис Герхардт, стараясь овладеть собой.
"I can't help it, though.	- Но я ничего не могу поделать.
To think that just when we were getting along fairly well this new calamity should be added.	Подумать только, не успела наша жизнь наладиться - и вот новая беда.

It seems sometimes as if we were under a curse.	Просто проклятие какое-то на нас лежит.
We have so much bad luck."	Нам так не везет!
When Jennie came her mother turned to her instinctively; here was her one stay.	Когда пришла Дженни, мать сразу почувствовала, что это ее единственная опора.
"What's the matter, ma?" asked Jennie as she opened the door and observed her mother's face.	- Что случилось, мамочка? - еще в дверях спросила Дженни, увидев лицо матери.
"What have you been crying about?"	- Почему ты плакала?
Mrs. Gerhardt looked at her, and then turned half away.	Миссис Г ерхардт посмотрела на нее и отвернулась.
"Pa's had his hands burned," put in Bass solemnly.	- Папа сжег себе руки, - с расстановкой сказал Бесе.
"He'll be home to-morrow."	- Он завтра приезжает.
Jennie turned and stared at him.	Дженни обернулась и с ужасом посмотрела на него.
"His hands burned!" she exclaimed.	- Сжег себе руки!
"Yes," said Bass.	- Да, - сказал Басс.
"How did it happen?"	- Как же это случилось?
"A pot of glass was turned over."	- Опрокинулся черпак со стеклом.
Jennie looked at her mother, and her eyes dimmed with tears.	Дженни взглянула на мать, и глаза ее застлало слезами.
Instinctively she ran to her and put her arms around her.	Она кинулась к миссис Герхардт и обняла ее.
"Now, don't you cry, ma," she said, barely able to control herself.	- Не плачь, мамочка, - сказала она, сама едва сдерживаясь.
"Don't you worry.	- Не надо огорчаться.
I know how you feel, but we'll get along.	Я знаю как тебе тяжело, но все обойдется.
Don't cry now."	Не плачь!
Then her own lips lost their evenness, and she struggled long before she could pluck up courage to contemplate this new disaster.	Тут губы ее задрожали, и она не скоро собралась с силами, чтобы взглянуть в лицо новой беде.
And now without volition upon her part there leaped into her consciousness a new and subtly persistent thought.	И вот, помимо ее воли, у нее вдруг явилась вкрадчивая и неотступная мысль.
What about Lester's offer of assistance now?	Лестер!.. Ведь он предлагал ей свою помощь.
What about his declaration of love?	Он объяснился ей в любви.
Somehow it came back to her-his affection, his personality, his desire to help her, his sympathy, so like that which Brander had shown when Bass was in jail.	Почему-то теперь он так живо ей вспомнился - и его внимание, и готовность помочь, и сочувствие... Так же вел себя и Брэндер, когда Басс попал в тюрьму.
Was she doomed to a second sacrifice?	Быть может, ей суждено еще раз принести себя в жертву?

Did it really make any difference?	Да и не все ли равно?
Wasn't her life a failure already?	Ведь ее жизнь и без того не удалась.
She thought this over as she looked at her mother sitting there so silent, haggard, and distraught.	Так думала она, глядя на мать, которая сидела молча, подавленная, обезумевшая от горя.
"What a pity," she thought, "that her mother must always suffer!	"Почему ей приходится столько страдать? -думала Дженни.
Wasn't it a shame that she could never have any real happiness?"	- Неужели на ее долю так и не выпадет хоть немного счастья?"
"I wouldn't feel so badly," she said, after a time.	- Не надо так убиваться, - сказала она немного погодя.
"Maybe pa isn't burned so badly as we think.	- Может быть, папа не очень уж сильно обжегся.
Did the letter say he'd be home in the morning?"	Ведь в письме сказано, что завтра утром он приедет?
"Yes," said Mrs. Gerhardt, recovering herself.	- Да, - подтвердила миссис Герхардт, приходя в себя.
They talked more quietly from now on, and gradually, as the details were exhausted, a kind of dumb peace settled down upon the household.	Теперь они стали разговаривать немного спокойнее и постепенно, когда все известные им подробности были обсуждены, как-то притихли, словно застыли в ожидании.
"One of us ought to go to the train to meet him in the morning," said Jennie to Bass.	- Надо кому-нибудь утром пойти на вокзал встречать папу, - сказала Дженни Бассу.
"I will.	- Я пойду.
I guess Mrs. Bracebridge won't mind."	Я думаю, миссис Брейсбридж ничего не скажет.
"No," said Bass gloomily, "you mustn't.	- Нет, - мрачно возразил Басс, - ты не ходи.
I can go."	Я сам его встречу.
He was sour at this new fling of fate, and he looked his feelings; he stalked off gloomily to his room and shut himself in.	Он злился на судьбу за этот новый удар и не мог скрыть досаду; он мрачно прошел в свою комнату и заперся.
Jennie and her mother saw the others off to bed, and then sat out in the kitchen talking.	Дженни с матерью отравили детей спать и ушли в кухню.
"I don't see what's to become of us now," said Mrs. Gerhardt at last, completely overcome by the financial complications which this new calamity had brought about.	- Не знаю, что теперь с нами будет, - сказала миссис Г ерхардт, подавленная мыслью о материальных осложнениях, которыми грозило это новое несчастье.
She looked so weak and helpless that Jennie could hardly contain herself.	Она казалась совсем разбитой и беспомощной, и Дженни стало до боли жаль ее.
"Don't worry, mamma dear," she said, softly, a peculiar resolve coming into her heart.	- Не огорчайся, мамочка, - мягко сказала она, чувствуя, что в ней зреет решение.
The world was wide.	Мир так велик.
There was comfort and ease in it scattered by others with a lavish hand.	И есть в нем люди, которые щедрой рукой оделяют других всякими благами.
Surely, surely misfortune could not press so sharply but that they could live!	Не вечно же ее родным бедствовать под гнетом несчастий!

She sat down with her mother, the difficulties of the future seeming to approach with audible and ghastly steps.	Дженни сидела рядом с матерью, и казалось, уже слышала грозную поступь грядущих невзгод.
"What do you suppose will become of us now?" repeated her mother, who saw how her fanciful conception of this Cleveland home had crumbled before her eyes.	- Как ты думаешь, что с нами будет? - повторила мать, видя, что мечта о благополучной жизни в Кливленде рушится у нее на глазах.
"Why," said Jennie, who saw clearly and knew what could be done, "it will be all right.	- Ничего, - ответила Дженни, уже ясно понимая, что надо делать, - все обойдется.
I wouldn't worry about it.	Не расстраивайся.
Something will happen.	Все уладится.
We'll get something."	Как-нибудь устроимся.
She realized, as she sat there, that fate had shifted the burden of the situation to her.	Теперь она знала, что судьба возложила на ее плечи все бремя ответственности.
She must sacrifice herself; there was no other way.	Она должна пожертвовать собой; другого выхода нет.
Bass met his father at the railway station in the morning.	Наутро Басс встретил отца на вокзале.
He looked very pale, and seemed to have suffered a great deal.	Г ерхардт был очень бледен и, по-видимому, сильно измучился.
His cheeks were slightly sunken and his bony profile appeared rather gaunt.	Щеки его ввалились, нос еще больше заострился.
His hands were heavily bandaged, and altogether he presented such a picture of distress that many stopped to look at him on the way home from the station.	Руки его были перевязаны, и весь вид - такой жалкий, что прохожие оборачивались, когда он с Бассом шел с вокзала.
"By chops," he said to Bass, "that was a burn I got.	- Тьфу, пропасть! - сказал он сыну. - Как я обжегся!
I thought once I couldn't stand the pain any longer. Such pain I had!	Мне даже раз показалось, что я не выдержу, такая была боль.
Such pain!	Какая боль!
By chops!	Тьфу, пропасть!
I will never forget it."	Век буду помнить.
He related just how the accident had occurred, and said that he did not know whether he would ever be able to use his hands again.	Он подробно рассказал, как произошло несчастье, и прибавил, что не знает, сможет ли когда-нибудь владеть руками, как прежде.
The thumb on his right hand and the first two fingers on the left had been burned to the bone.	Большой палец правой руки и два пальца на левой сожжены до кости.
The latter had been amputated at the first joint-the thumb he might save, but his hands would be in danger of being stiff.	На левой руке пришлось отнять первые суставы, большой палец удалось спасти, но может случиться, что пальцы останутся сведенными.
"By chops!" he added, "just at the time when I needed the money most.	- И это как раз теперь, когда мне так нужны деньги! - прибавил он.
Too bad!	- Вот беда!

Too bad!"	Вот беда!
When they reached the house, and Mrs. Gerhardt opened the door, the old mill-worker, conscious of her voiceless sympathy, began to cry.	Когда они дошли до дому и миссис Герхардт отворила им дверь, старый рабочий, поняв безмолвное горе жены, не сдержался и заплакал.
Mrs. Gerhardt sobbed also.	Миссис Герхардт тоже стала всхлипывать.
Even Bass lost control of himself for a moment or two, but quickly recovered.	Даже Басс на минуту потерял самообладание, но быстро оправился.
The other children wept, until Bass called a halt on all of them.	Младшие дети ревели, пока Басс на них не прикрикнул.
"Don't cry now," he said cheeringly.	- Брось плакать! - бодрым тоном сказал он отцу.
"What's the use of crying?	- Слезами горю не поможешь.
It isn't so bad as all that.	И потом все не так уж страшно.
You'll be all right again.	Ты скоро поправишься.
We can get along."	Как-нибудь проживем.
Bass's words had a soothing effect, temporarily, and, now that her husband was home, Mrs. Gerhardt recovered her composure.	Слова Басса на время всех успокоили, и теперь, когда муж вернулся домой, миссис Г ерхардт вновь обрела душевное равновесие.
Though his hands were bandaged, the mere fact that he could walk and was not otherwise injured was some consolation.	Правда, руки у него забинтованы, но он на ногах, нигде больше не обожжен и не ранен, а это тоже утешительно.
He might recover the use of his hands and be able to undertake light work again. Anyway, they would hope for the best.	Возможно, он снова будет владеть руками и сможет взяться за какую-нибудь легкую работу Во всяком случае, нужно надеяться на лучшее.
When Jennie came home that night she wanted to run to her father and lay the treasury of her services and affection at his feet, but she trembled lest he might be as cold to her as formerly.	Когда Дженни в тот вечер вернулась домой, ее первым побуждением было кинуться к отцу, высказать ему всю свою любовь и преданность, но она побоялась, что он встретит ее так же холодно, как и в прошлый раз.
Gerhardt, too, was troubled.	Герхардт тоже был взволнован.
Never had he completely recovered from the shame which his daughter had brought upon him.	Он до сих пор не вполне оправился от позора, который навлекла на него дочь.
Although he wanted to be kindly, his feelings were so tangled that he hardly knew what to say or do.	Он бы и хотел быть снисходительным, но никак не мог разобраться в путанице своих чувств и сам не знал, что делать и что сказать.
"Papa," said Jennie, approaching him timidly.	- Папа, - промолвила Дженни, робко подходя к нему.
Gerhardt looked confused and tried to say something natural, but it was unavailing.	Г ерхардт в смущении попытался сказать какие-нибудь самые простые слова, но это ему не удалось.
The thought of his helplessness, the knowledge of her sorrow and of his own responsiveness to her affection-it was all too much for him; he broke down again and cried helplessly.	Сознание собственной беспомощности, мысль, что дочь любит его и жалеет и он тоже не может не любить ее, - все это было свыше его сил; он не выдержал и снова расплакался.
"Forgive me, papa," she pleaded, "I'm so sorry.	- Прости меня, папа, - умоляла Дженни.

Oh, I'm so sorry."	- Пожалуйста, прошу тебя, прости!
He did not attempt to look at her, but in the swirl of feeling that their meeting created he thought that he could forgive, and he did.	Он даже не решился посмотреть на нее, но, охваченный смятением встречи, подумал, что и в самом деле надо бы простить.
"I have prayed," he said brokenly.	- Я молился, - сказал он разбитым голосом.
"It is all right."	- Хорошо, забудем об этом.
When he recovered himself he felt ashamed of his emotion, but a new relationship of sympathy and of understanding had been established.	Придя в себя, он устыдился своего волнения, но близость и понимание уже установились между ними.
From that time, although there was always a great reserve between them, Gerhardt tried not to ignore her completely, and she endeavored to show him the simple affection of a daughter, just as in the old days.	С этого дня, хотя в их отношениях еще оставалась известная сдержанность, Г ерхардт больше не старался не замечать Дженни, а она была с ним по-дочернему проста и ласкова, совсем как в былые времена.
But while the household was again at peace, there were other cares and burdens to be faced.	Итак, в доме снова водворился мир, но появились другие тревоги и заботы.
How were they to get along now with five dollars taken from the weekly budget, and with the cost of Gerhardt's presence added?	Как прожить, когда доходы уменьшились на пять долларов в неделю, а расходы благодаря присутствию Герхардта возросли?
Bass might have contributed more of his weekly earnings, but he did not feel called upon to do it.	Басс мог бы давать больше из своего недельного заработка, но не считал себя обязанным это делать.
And so the small sum of nine dollars weekly must meet as best it could the current expenses of rent, food, and coal, to say nothing of incidentals, which now began to press very heavily. Gerhardt had to go to a doctor to have his hands dressed daily.	Итак, жалких девяти долларов в неделю должно было хватить на квартирную плату, на провизию и уголь, не говоря уже о случайных расходах, которые стали очень обременительны, Герхардт ежедневно должен был ходить к врачу на перевязку.
George needed a new pair of shoes.	У Джорджа развалились башмаки.
Either more money must come from some source or the family must beg for credit and suffer the old tortures of want.	Либо надо было еще откуда-то добыть денег, либо семье предстояло снова залезть в долги и опять испытывать все муки нужды.
The situation crystallized the half-formed resolve in Jennie's mind.	Под влиянием этих обстоятельств решение Дженни созрело окончательно.
Lester's letter had been left unanswered.	Письмо Лестера оставалось без ответа.
The day was drawing near.	Назначенный день приближался.
Should she write?	Не написать ли ему?
He would help them.	Он поможет.
Had he not tried to force money on her?	Ведь он непременно хотел дать ей денег.
She finally decided that it was her duty to avail herself of this proffered assistance.	В конце концов она решила, что ее долг -воспользоваться предложенной помощью.
She sat down and wrote him a brief note.	И она написала Лестеру короткую записку.
She would meet him as he had requested, but he would please not come to the house.	Хорошо, она встретится с ним, но просит его не приходить к ней домой.

She mailed the letter, and then waited, with mingled feelings of trepidation and thrilling expectancy, the arrival of the fateful day.	Она отправила письмо и со странным чувством -смесью боязливого трепета и радостной надежды - стала ждать решающего дня.
CHAPTER XXII	Глава XXII
The fatal Friday came, and Jennie stood face to face with this new and overwhelming complication in her modest scheme of existence.	Настала роковая пятница, и Дженни оказалась перед лицом новых серьезных затруднений, осложнивших ее скромное существование.
There was really no alternative, she thought.	Выбора нет, думала она.
Her own life was a failure.	Жизнь не удалась.
Why go on fighting?	К чему сопротивляться дальше?
If she could make her family happy, if she could give Vesta a good education, if she could conceal the true nature of this older story and keep Vesta in the background perhaps, perhaps-well, rich men had married poor girls before this, and Lester was very kind, he certainly liked her.	Если бы она могла сделать счастливыми всех своих близких, дать образование Весте, скрыть свое прошлое и самое существование Весты -быть может... быть может... ведь бывает же, что богатые люди женятся на бедных девушках, а Лестер такой добрый, и она, конечно, нравится ему.
At seven o'clock she went to Mrs. Bracebridge's; at noon she excused herself on the pretext of some work for her mother and left the house for the hotel.	В семь утра она пошла к миссис Брейсбридж; в полдень попросила разрешения уйти под предлогом, что надо помочь матери, и направилась в отель.
Lester, leaving Cincinnati a few days earlier than he expected, had failed to receive her reply; he arrived at Cleveland feeling sadly out of tune with the world.	Лестер уехал из Цинциннати на несколько дней раньше, чем рассчитывал, и потому не получил ответа Дженни; он явился в Кливленд хмурый и недовольный всем светом.
He had a lingering hope that a letter from Jennie might be awaiting him at the hotel, but there was no word from her.	У него еще теплилась надежда, что письмо Дженни ждет его в отеле, но там не было от нее ни строчки.
He was a man not easily wrought up, but to-night he felt depressed, and so went gloomily up to his room and changed his linen.	Лестер был не из тех людей, которые легко отчаиваются, но сегодня он приуныл и, мрачный, поднялся в свою комнату, чтобы переодеться.
After supper he proceeded to drown his dissatisfaction in a game of billiards with some friends, from whom he did not part until he had taken very much more than his usual amount of alcoholic stimulant.	После ужина он попытался развлечься игрой на бильярде и расстался с приятелями лишь после того, как выпил много больше обычного.
The next morning he arose with a vague idea of abandoning the whole affair, but as the hours elapsed and the time of his appointment drew near he decided that it might not be unwise to give her one last chance.	На другое утро он поднялся со смутной мыслью махнуть рукой на это дело, но время шло, приближался назначенный час, и Лестер решил, что, пожалуй, надо бы подождать.
She might come.	А вдруг Дженни еще придет.
Accordingly, when it still lacked a quarter of an hour of the time, he went down into the parlor.	Итак, за четверть часа до назначенного срока он спустился в гостиную.
Great was his delight when he beheld her sitting in a chair and waiting-the outcome of her acquiescence.	Какова же была его радость, когда он увидел Дженни, - она сидела и ждала, и это был знак, что она покорилась.

He walked briskly up, a satisfied, gratified smile on his face.	Лестер быстро подошел к ней, довольный, радостный, улыбающийся.
"So you did come after all," he said, gazing at her with the look of one who has lost and recovered a prize.	- Все-таки пришла! - сказал он, глядя на нее как человек, который вновь обрел утраченное сокровище.
"What do you mean by not writing me?	- Почему же ты не написала мне?
I thought from the way you neglected me that you had made up your mind not to come at all."	Ты так упорно молчала, я уж решил, что ты и знать меня не хочешь.
"I did write," she replied.	- Я писала, - ответила Дженни.
"Where?"	- Куда?
"To the address you gave me.	- По тому адресу, который вы мне дали.
I wrote three days ago."	Я написала три дня назад.
"That explains it. It came too late.	- А, вот в чем дело: письмо меня уже не застало.
You should have written me before.	Надо было написать раньше.
How have you been?"	Ну, как ты живешь?
"Oh, all right," she replied.	- Хорошо, - ответила Дженни.
"You don't look it!" he said.	- Что-то не похоже.
"You look worried.	У тебя усталый вид.
What's the trouble, Jennie?	Что случилось, Дженни?
Nothing gone wrong out at your house, has there?"	Как дома, все в порядке?
It was a fortuitous question.	Лестер задал этот вопрос совершенно случайно.
He hardly knew why lie had asked it.	Он сам не знал, почему спросил об этом.
Yet it opened the door to what she wanted to say.	Но его вопрос помог Дженни заговорить о том, что больше всего ее волновало.
"My father's sick," she replied.	- Отец болен, - сказала она.
"What's happened to him?"	- А что с ним?
"He burned his hands at the glass-works.	- Ему обожгло руки на фабрике.
We've been terribly worried.	Мы ужасно перепугались.
It looks as though he would not be able to use them any more."	Наверно, он уже никогда не будет свободно владеть руками.
She paused, looking the distress she felt, and he saw plainly that she was facing a crisis.	Дженни замолчала, и лицо ее выразило всю глубину ее отчаяния; Лестер понял, что она в безвыходном положении.
"That's too bad," he said.	- Мне очень жаль, - сказал он.
"That certainly is.	- Право, жаль.
When did this happen?"	Когда это случилось?
"Oh, almost three weeks ago now."	- Почти три недели назад.
"It certainly is bad.	- Да, плохо.

Come in to lunch, though.	А все-таки давай позавтракаем.
I want to talk with you.	Я хочу с тобой поговорить.
I've been wanting to get a better understanding of your family affairs ever since I left."	С тех пор как я уехал, мне все хотелось узнать, как живет твоя семья.
He led the way into the dining-room and selected a secluded table.	Он повел Дженни в ресторан и выбрал там уединенный столик.
He tried to divert her mind by asking her to order the luncheon, but she was too worried and too shy to do so and he had to make out the menu by himself.	Стараясь развлечь ее, он предложил ей заказать завтрак, но Дженни была слишком озабочена и застенчиво, и ему пришлось самому заняться меню.
Then he turned to her with a cheering air.	Покончив с этим, он весело повернулся к ней.
"Now, Jennie," he said, "I want you to tell me all about your family.	- Ну, Дженни, я хочу, чтоб ты рассказала мне все о своей семье.
I got a little something of it last time, but I want to get it straight.	Я кое-что понял в прошлый раз, а теперь мне надо как следует во всем разобраться.
Your father, you said, was a glass-blower by trade.	Ты говоришь, твой отец стеклодув.
Now he can't work any more at that, that's obvious."	Теперь ему придется бросить свою профессию, это ясно.
"Yes," she said.	- Да, - сказала Дженни.
"How many other children are there?"	- Сколько в семье детей, кроме тебя?
"Six."	- Пятеро.
"Are you the oldest?"	- Ты старшая?
"No, my brother Sebastian is.	- Нет, старший Себастьян.
He's twenty-two."	Ему двадцать два года.
"And what does he do?"	- Чем он занимается?
"He's a clerk in a cigar store."	- Он продавец в табачном магазине.
"Do you know how much he makes?"	- Не знаешь сколько он зарабатывает?
"I think it's twelve dollars," she replied thoughtfully.	- Кажется, двенадцать долларов, - додумав, ответила Дженни.
"And the other children?"	- А другие дети?
"Martha and Veronica don't do anything yet. They're too young.	- Марта и Вероника не работают, они еще маленькие.
My brother George works at Wilson's. He's a cash-boy.	Джордж работает посыльным в магазине Уилсона.
He gets three dollars and a half."	Он получает три с половиной доллара.
"And how much do you make?"	- А ты сколько получаешь?
"I make four."	- Я - четыре.
He stopped, figuring up mentally just what they had to live on.	Лестер помолчал, подсчитал в уме, сколько же у них есть на жизнь.
"How much rent do you pay?" he continued.	- Сколько вы платите за квартиру? - спросил он.

"Twelve dollars."	- Двенадцать долларов.
"How old is your mother?"	- Мать, наверно, уже не молода?
"She's nearly fifty now."	- Ей скоро пятьдесят.
He turned a fork in his hands back and forth; he was thinking earnestly.	Он задумчиво вертел вилку.
"To tell you the honest truth, I fancied it was something like that, Jennie," he said.	- Сказать по правде, Дженни, я примерно так себе это и представлял, - произнес он наконец.
"I've been thinking about you a lot.	- Я много думал о тебе.
Now, I know.	Теперь мне все ясно.
There's only one answer to your problem, and it isn't such a bad one, if you'll only believe me."	У тебя есть только один выход, и он не так уж плох, если только ты доверишься мне.
He paused for an inquiry, but she made none.	Он помолчал, ожидая вопроса, но Дженни ни о чем не спросила.
Her mind was running on her own difficulties.	Она была поглощена своими заботами.
"Don't you want to know?" he inquired.	- Ты не хочешь знать, какой выход? - спросил он.
"Yes," she answered mechanically.	- Хочу, - машинально ответила она.
"It's me," he replied.	- Это я, - сказал Лестер.
"You have to let me help you.	- Позволь мне помочь вам.
I wanted to last time.	Я хотел сделать это в прошлый раз.
Now you have to; do you hear?"	Но теперь ты должна принять мою помощь, слышишь?
"I thought I wouldn't," she said simply.	- Я думала, что до этого не дойдет, - просто сказала Дженни.
"I knew what you thought," he replied.	- Я знаю, что ты думала, - возразил он.
"That's all over now.	- Забудь об этом.
I'm going to 'tend to that family of yours.	Я позабочусь о твоей семье.
And I'll do it right now while I think of it."	И сделаю это сейчас же, не откладывая.
He drew out his purse and extracted several ten and twenty-dollar bills-two hundred and fifty dollars in all.	Он вытащил кошелек и достал несколько десяти -и двадцатидолларовых бумажек - всего двести пятьдесят долларов.
"I want you to take this," he said.	- Возьми, - сказал он.
"It's just the beginning.	- Это только начало.
I will see that your family is provided for from now on.	Я буду заботиться о том, чтобы и впредь твоя семья была обеспечена.
Here, give me your hand."	Дай-ка руку.
"Oh no," she said.	- Нет, нет! - воскликнула Дженни.
"Not so much.	- Не надо так много.
Don't give me all that."	Не давайте мне столько.

"Yes," he replied. "Don't argue.	- Не спорь, - сказал Лестер.
Here. Give me your hand."	- Ну-ка, давай руку.
She put it out in answer to the summons of his eyes, and he shut her fingers on the money, pressing them gently at the same time.	Покоряясь его взгляду, Дженни протянула руку, он вложил в нее деньги и слегка сжал ее пальцы.
"I want you to have it, sweet. I love you, little girl.	- Держи, детка. Я люблю тебя, моя прелесть.
I'm not going to see you suffer, nor any one belonging to you."	Я не желаю, чтобы ты нуждалась и твои родные тоже.
Her eyes looked a dumb thankfulness, and she bit her lips.	Дженни закусила губу и с немой благодарностью смотрела на Кейна.
"I don't know how to thank you," she said.	- Не знаю, как вас благодарить, - наконец сказала она.
"You don't need to," he replied.	- И не надо, - ответил Лестер.
"The thanks are all the other way-believe me."	- Поверь, это я должен благодарить тебя.
He paused and looked at her, the beauty of her face holding him.	Он замолчал и посмотрел на нее, очарованный ее красотой.
She looked at the table, wondering what would come next.	Она не поднимала глаз, ожидая, что же будет дальше.
"How would you like to leave what you're doing and stay at home?" he asked.	- Почему бы тебе не бросить работу? - спросил Лестер.
"That would give you your freedom day times."	- Ты была бы весь день свободна.
"I couldn't do that," she replied.	- Я не могу, - ответила она.
"Papa wouldn't allow it.	- Папа не разрешит.
He knows I ought to work."	Он ведь знает, что я должна зарабатывать.
"That's true enough," he said.	- Это, пожалуй, верно, - сказал Лестер.
"But there's so little in what you're doing.	- Но что толку в твоей работе?
Good heavens!	Господи?
Four dollars a week!	Четыре доллара в неделю.
I would be glad to give you fifty times that sum if I thought there was any way in which you could use it."	Я с радостью давал бы тебе в пятьдесят раз больше, если б думал, что ты сумеешь воспользоваться этими деньгами.
He idly thrummed the cloth with his fingers.	Он рассеянно барабанил пальцами по столу.
"I couldn't," she said.	- Не могу, - сказала Дженни.
"I hardly know how to use this.	- Я и с этими-то деньгами не знаю, как быть.
They'll suspect.	Мои догадаются.
I'll have to tell mamma."	Придется все рассказать маме.
From the way she said it he judged there must be some bond of sympathy between her and her mother which would permit of a confidence such as this.	По тому, как она это сказала, Лестер заключил, что мать и дочь очень близки, раз Дженни может сделать матери такое признание.

He was by no means a hard man, and the thought touched him.	Он отнюдь не был черствым человеком, и это его тронуло.
But he would not relinquish his purpose.	Но он вовсе не собирался отказаться от своих намерений.
"There's only one thing to be done, as far as I can see," he went on very gently.	- Насколько я понимаю, есть только один выход, -мягко продолжал он.
"You're not suited for the kind of work you're doing.	- Тебе не пристало быть горничной.
You're too refined.	Это недостойно тебя.
I object to it.	Я против этого.
Give it up and come with me down to New York; I'll take good care of you.	Брось все, и поедем со мной в Нью-Йорк; я о тебе позабочусь.
I love you and want you.	Я люблю тебя и хочу, чтоб ты была моей.
As far as your family is concerned, you won't have to worry about them any more.	И тебе не придется больше тревожиться о родных.
You can take a nice home for them and furnish it in any style you please.	Ты сможешь купить им славный домик и обставить его по своему вкусу.
Wouldn't you like that?"	Разве тебе этого не хочется?
He paused, and Jennie's thoughts reverted quickly to her mother, her dear mother.	Он замолчал, и Дженни сразу подумала о матери, о своей милой маме.
All her life long Mrs. Gerhardt had been talking of this very thing-a nice home.	Всю жизнь миссис Г ерхардт только и говорила об этом - о таком вот славном домике.
If they could just have a larger house, with good furniture and a yard filled with trees, how happy she would be.	Как она была бы счастлива, будь у них дом побольше, хорошая мебель, сад.
In such a home she would be free of the care of rent, the discomfort of poor furniture, the wretchedness of poverty; she would be so happy.	В таком доме она будет избавлена от забот о квартирной плате, от неудобной ветхой мебели, от унизительной бедности, - она будет так счастлива!
She hesitated there while his keen eye followed her in spirit, and he saw what a power he had set in motion.	Пока Дженни раздумывала об этом, Лестер, зорко следивший за нею, понял, что задел в ней самую чувствительную струну.
It had been a happy inspiration-the suggestion of a decent home for the family.	Это была удачная мысль - предложить ей купить приличный дом для родных.
He waited a few minutes longer, and then said:	Он подождал еще несколько минут, потом сказал:
"Well, wouldn't you better let me do that?"	- Так ты разрешишь мне это сделать?
"It would be very nice," she said, "but it can't be done now.	- Это было бы очень хорошо, - сказала Дженни. -Но сейчас это невозможно.
I couldn't leave home.	Я не могу уехать из дому.
Papa would want to know all about where I was going.	Папа захочет точно знать, куда я еду.
I wouldn't know what to say."	Что я ему скажу?
"Why couldn't you pretend that you are going down to New York with Mrs. Bracebridge?" he suggested.	- Почему бы не сказать, что ты едешь в Нью-Йорк с миссис Брейсбридж? - предложил Лестер.

"There couldn't be any objection to that, could there?"	- Против этого никто не может возразить, верно?
"Not if they didn't find out," she said, her eyes opening in amazement.	- Да, если дома не узнают правду, - удивленно глядя на него, сказала Дженни.
"But if they should!"	- А вдруг узнают?
"They won't," he replied calmly.	- Не узнают, - спокойно ответил Лестер.
"They're not watching Mrs. Bracebridge's affairs.	- Они не в курсе дел миссис Брейсбридж.
Plenty of mistresses take their maids on long trips.	Мало ли хозяек, уезжая надолго, берут с собой горничных.
Why not simply tell them you're invited to go-have to go-and then go?"	Просто скажи, что тебе предложили поехать, что ты должна ехать, - и мы уедем.
"Do you think I could?" she inquired.	- Вы думаете, это можно? - спросила он.
"Certainly," he replied.	- Конечно, - ответил Лестер.
"What is there peculiar about that?"	- А что тут такого?
She thought it over, and the plan did seem feasible.	Поразмыслив, Дженни решила, что это, пожалуй, выполнимо.
Then she looked at this man and realized that relationship with him meant possible motherhood for her again.	А потом ей пришло в голову; вдруг близость с этим человеком снова кончится для нее материнством?
The tragedy of giving birth to a child-ah, she could not go through that a second time, at least under the same conditions.	Какая это трагедия - дать жизнь ребенку... Нет, она не может пойти на это снова, во всяком случае не так опрометчиво, как в первый раз.
She could not bring herself to tell him about Vesta, but she must voice this insurmountable objection.	Она не могла заставить себя рассказать ему о Весте, но она должна сообщить ему об этом неодолимом препятствии.
"I-" she said, formulating the first word of her sentence, and then stopping.	- Я... - начала она и остановилась, не в силах продолжать.
"Yes," he said.	- Ты?.. - повторил Лестер.
"I-what?"	- А дальше что?
"I-" She paused again.	- Я... - И Дженни снова умолкла.
He loved her shy ways, her sweet, hesitating lips.	Лестера восхищала ее застенчивость, ее нежные, робкие губы, не решавшиеся выговорить нужное слово.
"What is it, Jennie?" he asked helpfully.	- Ну что ж? - спросил он ободряюще.
"You're so delicious.	- Ты просто прелесть.
Can't you tell me?"	Ты боишься мне сказать?
Her hand was on the table.	Рука Дженни лежала на столе.
He reached over and laid his strong brown one on top of it.	Лестер наклонился и положил на нее свою сильную смуглую руку.
"I couldn't have a baby," she said, finally, and looked down.	- Мне никак нельзя иметь ребенка, - вымолвила наконец Дженни, опустив глаза.

He gazed at her, and the charm of her frankness, her innate decency under conditions so anomalous, her simple unaffected recognition of the primal facts of life lifted her to a plane in his esteem which she had not occupied until that moment.	Он пристально смотрел на нее и чувствовал, что ее подкупающая искренность, достоинство, которое она сохраняла даже в столь трудных, неестественных условиях, ее умение просто, непосредственно принимать важнейшие жизненные явления необычайно возвышают ее в его глазах.
"You're a great girl, Jennie," he said.	- Ты необыкновенная девушка, Дженни, - сказал он.
"You're wonderful.	- Ты просто чудо.
But don't worry about that.	Но не беспокойся.
It can be arranged.	Это можно уладить.
You don't need to have a child unless you want to, and I don't want you to."	Тебе незачем иметь ребенка, раз ты не хочешь, да и я тоже этого не хочу.
He saw the question written in her wondering, shamed face.	На смущенном, покрасневшем лице Дженни отразилось недоумение.
"It's so," he said.	- Да, да, - сказал Лестер.
"You believe me, don't you?	- Ведь ты мне веришь?
You think I know, don't you?"	Я знаю, что говорю, понятно тебе?
"Yes," she faltered.	- Д-да, - с запинкой ответила она.
"Well, I do.	- Ну вот.
But anyway, I wouldn't let any trouble come to you.	Во всяком случае я не допущу, чтобы с тобой произошло что-нибудь плохое.
I'll take you away.	Я увезу тебя отсюда.
Besides, I don't want any children.	И потом я вовсе не желаю никаких детей.
There wouldn't be any satisfaction in that proposition for me at this time.	Сейчас они мне не доставили бы ни малейшего удовольствия.
I'd rather wait.	Предпочитаю с этим подождать.
But there won't be-don't worry."	Но ничего такого и не будет, пускай это тебя не тревожит.
"Yes," she said faintly.	- Хорошо, - чуть слышно ответила она.
Not for worlds could she have met his eyes.	Ни за что на свете не решилась бы она сейчас встретиться с ним взглядом.
"Look here, Jennie," he said, after a time.	- Послушай, Дженни, - сказал Лестер немного погодя.
"You care for me, don't you?	- Ведь ты меня любишь, верно?
You don't think I'd sit here and plead with you if I didn't care for you?	Неужели я стал бы тебя упрашивать, если бы не любил, как по-твоему?
I'm crazy about you, and that's the literal truth.	Я из-за тебя прямо голову потерял, это чистая правда.
You're like wine to me.	Просто пьян от тебя, как от вина.

I want you to come with me.	Ты должна уехать со мной.
I want you to do it quickly.	Должна, и поскорее.
I know how difficult this family business is, but you can arrange it.	Я знаю, дело в твоих родных, но это можно уладить.
Come with me down to New York.	Поедем со мной в Нью-Йорк.
We'll work out something later.	А после что-нибудь придумаем.
I'll meet your family.	Я познакомлюсь с твоими родными.
We'll pretend a courtship, anything you like-only come now."	Мы сделаем вид, что я ухаживаю за тобой, - все, что хочешь, только поедем не откладывая.
"You don't mean right away, do you?" she asked, startled.	- Но ведь не сейчас же? - спросила Дженни почти с испугом.
"Yes, to-morrow if possible.	- Если можно, завтра.
Monday sure.	На худой конец в понедельник.
You can arrange it.	Ты это устроишь.
Why, if Mrs. Bracebridge asked you you'd go fast enough, and no one would think anything about it.	Что тебя смущает? Ведь если бы миссис Брейсбридж предложила тебе поехать, тебе пришлось бы живо собраться, и никто бы слова не сказал.
Isn't that so?"	Разве нет?
"Yes," she admitted slowly.	- Да, - подумав, подтвердила она.
"Well, then, why not now?"	- Тогда за чем же дело стало?
"It's always so much harder to work out a falsehood," she replied thoughtfully.	- Всегда так трудно, когда приходится говорить неправду, - задумчиво сказала Дженни.
"I know it, but you can come.	- Знаю, а все-таки ты можешь поехать.
Won't you?"	Верно?
"Won't you wait a little while?" she pleaded.	- Может, вы немножко подождете? - попросила Дженни.
"It's so very sudden.	- Это все так неожиданно.
I'm afraid."	Я боюсь.
"Not a day, sweet, that I can help.	- Ни дня не стану ждать, детка.
Can't you see how I feel?	Разве ты не видишь, что я не в силах больше ждать?
Look in my eyes.	Посмотри мне в глаза.
Will you?"	Поедем?
"Yes," she replied sorrowfully, and yet with a strange thrill of affection.	- Хорошо, - ответила она печально, и все же странное чувство нежности к этому человеку шевельнулось в ее душе.
"I will."	- Поедем.
CHAPTER XXIII	Глава XXIII

The business of arranging for this sudden departure was really not so difficult as it first appeared.	С отъездом все уладилось гораздо легче, чем можно было ожидать.
Jennie proposed to tell her mother the whole truth, and there was nothing to say to her father except that she was going with Mrs. Bracebridge at the latter's request.	Дженни решила сказать матери всю правду, а отцу можно было сообщить только одно: миссис Брейсбридж уезжает и хочет, чтобы Дженни ее сопровождала.
He might question her, but he really could not doubt Before going home that afternoon she accompanied Lester to a department store, where she was fitted out with a trunk, a suit-case, and a traveling suit and hat.	Отец, конечно, начнет расспрашивать, но едва ли у него возникнут какие-либо сомнения. В этот день по дороге домой Дженни зашла с Дестером в универсальный магазин, и Лестер купил ей сундук, немоден, дорожный костюм и шляпу.
Lester was very proud of his prize.	Он был очень горд своей победой.
"When we get to New York I am going to get you some real things," he told her.	- Когда приедем в Нью-Йорк, я куплю тебе что-нибудь получше, - сказал он.
"I am going to show you what you can be made to look like."	- Ты еще сама не знаешь себе цены, на тебя все станут оглядываться.
He had all the purchased articles packed in the trunk and sent to his hotel.	Он распорядился, чтобы покупки сложили в сундук и отправили к нему в отель.
Then he arranged to have Jennie come there and dress Monday for the trip which began in the afternoon.	Затем уговорился с Дженни, что в понедельник перед отъездом она придет в отель и переоденется.
When she came home Mrs. Gerhardt, who was in the kitchen, received her with her usual affectionate greeting.	Вернувшись домой, Дженни застала мать в кухне, и та, как всегда, обрадовалась ей.
"Have you been working very hard?" she asked.	- У тебя был трудный день? - ласково спросила миссис Герхардт.
"You look tired."	- Ты, мне кажется, очень устала.
"No," she said, "I'm not tired.	- Нет, - сказала Дженни, - я не устала.
It isn't that.	Не в этом дело.
I just don't feel good."	Просто я не совсем себя хорошо чувствую.
"What's the trouble?"	- Что-нибудь случилось?
"Oh, I have to tell you something, mamma. It's so hard."	- Ах, мамочка, я должна тебе сказать... Это так трудно...
She paused, looking inquiringly at her mother, and then away.	Она замолчала, вопросительно глядя на мать, потом отвела глаза.
"Why, what is it?" asked her mother nervously.	- Ну, что такое? - встревоженно спросила миссис Герхардт.
So many things had happened in the past that she was always on the alert for some new calamity.	Их уже постигло столько несчастий, что она все время жила в ожидании какой-нибудь новой беды.
"You haven't lost your place, have you?"	Ты потеряла место?
"No," replied Jennie, with an effort to maintain her mental poise, "but I'm going to leave it."	- Нет, - ответила Дженни, стараясь не выдать волнения, - но я собираюсь уйти.
"No!" exclaimed her mother.	- Да не может быть! - воскликнула мать.

"Why?"	- Почему?
"I'm going to New York."	- Я уезжаю в Нью-Йорк.
Her mother's eyes opened widely.	Миссис Герхардт изумленно раскрыла глаза.
"Why, when did you decide to do that?" she inquired.	- Что вдруг? Когда ты решила?
"To-day."	- Сегодня.
"You don't mean it!"	- Ты это всерьез?
"Yes, I do, mamma.	- Да, мамочка.
Listen.	Послушай.
I've got something I want to tell you.	Я хочу кое-что тебе рассказать.
You know how poor we are.	Ты же знаешь, как нам трудно живется.
There isn't any way we can make things come out right.	Нам все равно никак не поправить наши дела.
I have found some one who wants to help us.	А сейчас нашелся такой человек, который хочет нам помочь.
He says he loves me, and he wants me to go to New York with him Monday.	Он говорит, что любит меня, и хочет, чтоб я в понедельник уехала с ним в Нью-Йорк.
I've decided to go."	Я решила ехать.
"Oh, Jennie!" exclaimed her mother. "Surely not!	- Нет, Дженни, ни за что! - воскликнула мать.
You wouldn't do anything like that after all that's happened.	- Как же ты можешь опять пойти на такое!
Think of your father."	Подумай об отце!
"I've thought it all out," went on Jennie, firmly.	- Я уже обо всем подумала, - твердо сказала Дженни.
"It's really for the best.	- Так будет лучше.
He's a good man. I know he is.	Он хороший человек, я знаю.
He has lots of money.	И у него много денег.
He wants me to go with him, and I'd better go.	Он хочет, чтоб я поехала с ним, и я поеду.
He will take a new house for us when we come back and help us to get along.	А когда вернемся, он купит для нас новый дом и вообще станет помогать.
No one will ever have me as a wife-you know that.	Ты же сама знаешь, на мне никто не женится.
It might as well be this way.	Пускай будет так.
He loves me.	Он меня любит.
And I love him.	И я его люблю.
Why shouldn't I go?"	Почему бы мне не поехать.
"Does he know about Vesta?" asked her mother cautiously.	- А он знает про Весту? - осторожно спросила миссис Герхардт.
"No," said Jennie guiltily.	- Нет, виновато ответила Дженни.
"I thought I'd better not tell him about her.	- Я думаю, лучше ему не говорить.

She oughtn't to be brought into it if I can help it."	Я постараюсь ее в это не вмешивать.
"I'm afraid you're storing up trouble for yourself, Jennie," said her mother.	- Боюсь, ты наживешь себе беду, Дженни.
"Don't you think he is sure to find it out some time?"	Неужто ты думаешь, что это никогда не откроется?
"I thought maybe that she could be kept here," suggested Jennie, "until she's old enough to go to school.	- Я думала, может, она поживет здесь, с вами, пока ей не пора будет в школу, - сказала Дженни.
Then maybe I could send her somewhere."	- А потом я, наверно, смогу отправить ее куда-нибудь учиться.
"She might," assented her mother; "but don't you think it would be better to tell him now?	- Так-то так, - согласилась мать. - Но, может быть, все-таки лучше сказать ему сразу?
He won't think any the worse of you."	Он будет только лучшего мнения о тебе, если ты скажешь правду.
"It isn't that.	- Не в этом дело.
It's her," said Jennie passionately.	Дело в Весте, - горячо сказала Дженни.
"I don't want her to be brought into it."	- Я не хочу вмешивать ее во все это.
Her mother shook her head.	Миссис Герхардт покачала головой.
"Where did you meet him?" she inquired.	- Где ты с ним познакомилась? - спросила она.
"At Mrs. Bracebridge's."	- У миссис Брейсбридж.
"How long ago?"	- Давно?
"Oh, it's been almost two months now."	- Да уже почти два месяца.
"And you never said anything about him," protested Mrs. Gerhardt reproachfully.	- И ты ни разу ни слова про него не сказала, -упрекнула ее миссис Герхардт.
"I didn't know that he cared for me this way," said Jennie defensively.	- Я не знала, что он так ко мне относится, -виновато сказала Дженни.
"Why didn't you wait and let him come out here first?" asked her mother.	- А может, обождешь? Почему бы ему сперва не зайти к нам? - спросила мать.
"It will make things so much easier.	Тогда все будет гораздо проще.
You can't go and not have your father find out."	Ведь все равно, если ты уедешь, отец узнает правду.
"I thought I'd say I was going with Mrs. Bracebridge.	- Я хочу сказать, что уезжаю с миссис Брейсбридж.
Papa can't object to my going with her."	Тогда папа не станет возражать.
"No," agreed her mother thoughtfully.	- Да, пожалуй, - в раздумье согласилась мать.
The two looked at each other in silence.	Они молча смотрели друг на друга.
Mrs. Gerhardt, with her imaginative nature, endeavored to formulate some picture of this new and wonderful personality that had come into Jennie's life.	Миссис Герхардт пыталась нарисовать в своем воображении этого нового, удивительного человека, который вошел теперь в жизнь Дженни.
He was wealthy; he wanted to take Jennie; he wanted to give them a good home.	Он богат. Он хочет увезти Дженни. И хочет купить им хороший дом.

What a story!	Прямо как в сказке!
"And he gave me this," put in Jennie, who, with some instinctive psychic faculty, had been following her mother's mood.	- И вот что он мне дал, - прибавила Дженни, каким-то чутьем угадывавшая мысли матери.
She opened her dress at the neck, and took out the two hundred and fifty dollars; she placed the money in her mother's hands.	Она достала двести пятьдесят долларов, которые были спрятаны у нее на груди, и вложила их в руки миссис Герхардт.
The latter stared at it wide-eyed.	Та в изумлении уставилась на деньги.
Here was the relief for all her woes-food, clothes, rent, coal-all done up in one small package of green and yellow bills.	В этой пачке зеленых и желтых бумажек заключалось избавление от всех забот - о еде, одежде, угле, плате за квартиру.
If there were plenty of money in the house Gerhardt need not worry about his burned hands; George and Martha and Veronica could be clothed in comfort and made happy.	Если в доме будет много денег, Герхардту не придется так убиваться из-за того, что с обожженными руками он не может работать; Джорджу, Марте и Веронике можно будет накупить хороших вещей - им так этого хочется!
Jennie could dress better; there would be a future education for Vesta.	Дженни приоденется. Веста получит образование.
"Do you think he might ever want to marry you?" asked her mother finally.	- Ты думаешь, он когда-нибудь на тебе женится? -спросила наконец мать.
"I don't know," replied Jennie "he might.	- Не знаю, - ответила Дженни. - Может быть.
I know he loves me."	Я знаю только, что он меня любит.
"Well," said her mother after a long pause, "if you're going to tell your father you'd better do it right away.	- Что ж, - помолчав, сказала миссис Герхардт, -если ты думаешь сказать отцу, что уезжаешь, так не откладывай.
He'll think it's strange as it is."	Ему и без того это покажется очень странным.
Jennie realized that she had won.	Дженни поняла, что победа осталась за нею.
Her mother had acquiesced from sheer force of circumstances.	Сила обстоятельств заставила мать примириться со случившимся.
She was sorry, but somehow it seemed to be for the best.	Она огорчена, но все-таки ей уже кажется, что может быть, это и к лучшему.
"I'll help you out with it," her mother had concluded, with a little sigh.	- Я помогу тебе, - со вздохом сказала она дочери.
The difficulty of telling this lie was very great for Mrs. Gerhardt, but she went through the falsehood with a seeming nonchalance which allayed Gerhardt's suspicions.	Миссис Герхардт было нелегко солгать, но она солгала с таким непринужденным видом, что усыпила все подозрения мужа.
The children were also told, and when, after the general discussion, Jennie repeated the falsehood to her father it seemed natural enough.	Новость сообщили детям, все оживленно обсуждали ее, а когда затем и Дженни повторила эту выдумку отцу, все вышло довольно естественно.
"How long do you think you'll be gone?" he inquired.	- И надолго ты едешь? - осведомился он.
"About two or three weeks," she replied.	- Недели на две, на три, - ответила Дженни.
"That's a nice trip," he said.	- Это приятное путешествие, - сказал Герхардт.

"I came through New York in 1844.	- Я побывал в Нью-Йорке в тысяча восемьсот сорок четвертом году.
It was a small place then compared to what it is now."	Тогда это был совсем маленький городок, не то, что теперь.
Secretly he was pleased that Jennie should have this fine chance.	В глубине души он был очень рад, что Дженни так повезло.
Her employer must like her.	Как видно, хозяйка ею довольна.
When Monday came Jennie bade her parents good-by and left early, going straight to the Dornton, where Lester awaited her.	Настал понедельник; рано утром Дженни простилась с родными и пошла в отель "Дорнтон", где ее ждал Лестер.
"So you came," he said gaily, greeting her as she entered the ladies' parlor.	- Вот и ты! - весело воскликнул он, встретив ее в дамской гостиной.
"Yes," she said simply.	- Да, - просто ответила она.
"You are my niece," he went on.	- Ты - моя племянница, - продолжал Лестер.
"I have engaged H room for you near mine.	- Я заказал для тебя смежный номер.
I'll call for the key, and you go dress.	Сейчас я пошлю за ключом, и ты переоденешься.
When you're ready I'll have the trunk sent to the depot.	Когда будешь готова, я отправлю твой багаж на вокзал.
The train leaves at one o'clock."	Поезд отходит в час.
She went to her room and dressed, while he fidgeted about, read, smoked, and finally knocked at her door.	Дженни пошла переодеться, а Лестер, не зная, как убить время, читал, курил и наконец постучался к ней.
She replied by opening to him, fully clad.	Она уже успела переодеться и тотчас открыла ему.
"You look charming," he said with a smile.	- Ты очаровательна, - сказал он с улыбкой.
She looked down, for she was nervous and distraught.	Она опустила глаза, на душе у нее было тяжело и неспокойно.
The whole process of planning, lying, nerving herself to carry out her part had been hard on her.	Ей пришлось столько хитрить, лгать, волноваться, чтобы сыграть свою роль, - все это давалось нелегко.
She looked tired and worried.	Лицо у нее было усталое, измученное.
"Not grieving, are you?" he asked, seeing how things stood.	- Неужели ты огорчена? - спросил Лестер, внимательно глядя на нее.
"No-o," she replied.	- Н-нет, - ответила Дженни.
"Come now, sweet. You mustn't feel this way.	- Ну-ну, детка, не надо так.
It's coming out all right."	Все будет хорошо.
He took her in his arms and kissed her, and they strolled down the hall.	Он обнял ее и поцеловал, и они сошли вниз.
He was astonished to see how well she looked in even these simple clothes-the best she had ever had.	Он поразился, увидев как она хороша даже в этом скромном наряде - лучшем, какой ей когда-либо доводилось надевать.
They reached the depot after a short carriage ride.	Они быстро доехали до вокзала.

The accommodations had been arranged for before hand, and Kane had allowed just enough time to make the train.	Кейн заказал места заранее, чтобы приехать к самому отходу поезда.
When they settled themselves in a Pullman state-room it was with a keen sense of satisfaction on his part.	Они уселись в купе пульмановского вагона, и Лестера охватило чувство величайшего удовлетворения.
Life looked rosy.	Жизнь предстала перед ним в самом розовом свете.
Jennie was beside him.	Дженни рядом.
He had succeeded in what he had started out to do.	Он добился того, чего хотел.
So might it always be.	Хорошо, если бы всегда все так удавалось.
As the train rolled out of the depot and the long reaches of the fields succeeded Jennie studied them wistfully.	Поезд тронулся, и Дженни стала задумчиво смотреть в окно.
There were the forests, leafless and bare; the wide, brown fields, wet with the rains of winter; the low farm-houses sitting amid flat stretches of prairie, their low roofs making them look as if they were hugging the ground.	За окном потянулись бесконечные поля, мокрые и побуревшие под холодным дождем; по осеннему голые леса; среди плоских равнин мелькали фермы - домики с невысокими крышами словно старались плотнее прижаться к земле.
The train roared past little hamlets, with cottages of white and yellow and drab, their roofs blackened by frost and rain.	Поезд проносился мимо крохотных деревушек, -это были просто кучки белых, желтых, бурых лачуг, их кровли почернели от дождя и непогоды.
Jennie noted one in particular which seemed to recall the old neighborhood where they used to live at Columbus; she put her handkerchief to her eyes and began silently to cry.	Один домик напомнил Дженни старый дом Герхардтов в Колумбусе; она закрыла глаза платком и тихо заплакала.
"I hope you're not crying, are you, Jennie?" said Lester, looking up suddenly from the letter he had been reading.	- Ты плачешь, Дженни? - сказал вдруг Лестер, отрываясь от письма, которое он читал.
"Come, come," he went on as he saw a faint tremor shaking her.	- Полно, полно, - продолжал он, видя, что она вся дрожит.
"This won't do.	- Так не годится.
You have to do better than this.	Будь умницей.
You'll never get along if you act that way."	Что толку в слезах?
She made no reply, and the depth of her silent grief filled him with strange sympathies.	Она не отвечала, и Лестер невольно посочувствовал этому глубокому немому горю.
"Don't cry," he continued soothingly; "everything will be all right. I told you that.	- Не плачь, - успокаивал он ее. - Я ведь сказал тебе, все будет хорошо.
You needn't worry about anything."	Не тревожься ни о чем.
Jennie made a great effort to recover herself, and began to dry her eyes.	Дженни с усилием взяла себя в руки и стала вытирать глаза.
"You don't want to give way like that," he continued.	- Не надо так расстраиваться, - продолжал Лестер.
"It doesn't do you any good.	- От этого только хуже.

I know how you feel about leaving home, but tears won't help it any.	Я понимаю, тебе тяжело уезжать из дому, но слезами тут не поможешь.
It isn't as if you were going away for good, you know.	И ведь ты не навсегда уезжаешь.
Besides, you'll be going back shortly.	Ты же скоро вернешься.
You care for me, don't you, sweet?	И ты меня любишь, правда, детка?
I'm something?"	Я что-нибудь для тебя значу?
"Yes," she said, and managed to smile back at him.	- Да, - ответила Дженни, силясь улыбнуться.
Lester returned to his correspondence and Jennie fell to thinking of Vesta.	Лестер снова стал читать письма, а Дженни задумалась о Весте.
It troubled her to realize that she was keeping this secret from one who was already very dear to her.	Ей было не по себе от сознания, что у нее есть такая тайна от человека, который уже стал ей дорог.
She knew that she ought to tell Lester about the child, but she shrank from the painful necessity.	Она знала, что должна рассказать Лестеру о ребенке, но одна мысль об этом заставляла ее содрогаться.
Perhaps later on she might find the courage to do it.	Быть может, когда-нибудь она найдет в себе достаточно мужества, чтобы ему признаться.
"I'll have to tell him something," she thought with a sudden upwelling of feeling as regarded the seriousness of this duty.	"Я должна ему сказать, - с волнением думала она; на нее вдруг нахлынуло сознание всей серьезности этого долга.
"If I don't do it soon and I should go and live with him and he should find it out he would never forgive me.	- Если я сразу не признаюсь и мы станем жить вместе, а потом он все узнает, он мне никогда не простит.
He might turn me out, and then where would I go?	Он может меня выгнать - а куда я пойду?
I have no home now.	У меня нет больше дома.
What would I do with Vesta?"	Что мне тогда делать с Вестой?"
She turned to contemplate him, a premonitory wave of terror sweeping over her, but she only saw that imposing and comfort-loving soul quietly reading his letters, his smoothly shaved red cheek and comfortable head and body looking anything but militant or like an avenging Nemesis.	Она обернулась и посмотрела на Лестера, охваченная ужасным предчувствием, но перед нею был всего лишь солидный, холеный мужчина, погруженный в чтение писем, - ни в его свежевыбритом розовом лице, ни во всей фигуре, которая так и дышала довольством, не было ничего грозного, напоминающего разгневанную Немезиду.
She was just withdrawing her gaze when he lookedup.	Едва Дженни успела отвести глаза, Лестер, в свою очередь, посмотрел на нее.
"Well, have you washed all your sins away?" he inquired merrily.	- Ну что, оплакала все свои грехи? - весело спросил он.
She smiled faintly at the allusion. The touch of fact in it made it slightly piquant.	Она ответила слабой улыбкой. Намек нечаянно попал в цель.
"I expect so," she replied.	- Надеюсь, - сказала она.
He turned to some other topic, while she looked out of the window, the realization that one impulse to tell him had proved unavailing dwelling in her mind.	Он заговорил о другом, а Дженни смотрела в окно и думала, как хорошо бы сейчас сказать ему правду - и вот ничего не выходит.

"I'll have to do it shortly," she thought, and consoled herself with the idea that she would surely find courage before long.	"Нельзя откладывать надолго", - подумала она, утешая себя мыслью, что, может быть, скоро соберется с духом и все ему расскажет.
Their arrival in New York the next day raised the important question in Lester's mind as to where he should stop.	На другой день они прибыли в Нью-Йорк, и перед Лестером встал серьезный вопрос: где остановиться?
New York was a very large place, and he was not in much danger of encountering people who would know him, but he thought it just as well not to take chances.	Нью-Йорк - большой город, маловероятно, чтобы он встретил здесь знакомых, но Лестер предпочитал не рисковать.
Accordingly he had the cabman drive them to one of the more exclusive apartment hotels, where he engaged a suite of rooms; and they settled themselves for a stay of two or three weeks.	Поэтому он велел кучеру отвезти их в один из самых изысканных отелей и снял номер из нескольких комнат, где им предстояло провести недели две-три.
This atmosphere into which Jennie was now plunged was so wonderful, so illuminating, that she could scarcely believe this was the same world that she had inhabited before.	Обстановка, в которую теперь попала Дженни, была столь необычна, столь ослепительна, что ей казалось, будто она перенеслась в какой-то иной мир.
Kane was no lover of vulgar display.	Кейн не любил дешевой, кричащей роскоши.
The appointments with which he surrounded himself were always simple and elegant.	Он всегда окружал себя простыми и изящными вещами.
He knew at a glance what Jennie needed, and bought for her with discrimination and care.	Он сразу понял, что нужно Дженни, и все выбирал для нее заботливо и со вкусом.
And Jennie, a woman, took a keen pleasure in the handsome gowns and pretty fripperies that he lavished upon her.	И Дженни, истая женщина, от души радовалась красивым нарядам и прелестным безделушкам, которыми он ее осыпал.
Could this be really Jennie Gerhardt, the washerwoman's daughter, she asked herself, as she gazed in her mirror at the figure of a girl clad in blue velvet, with yellow French lace at her throat and upon her arms?	Неужели это Дженни Г ерхардт, дочь прачки, спрашивала она себя, видя в зеркале стройную фигуру в синем бархатном платье с золотистым французским кружевом у ворота и на рукавах.
Could these be her feet, clad in soft shapely shoes at ten dollars a pair, these her hands adorned with flashing jewels?	Неужели это ее ноги обуты в легкие изящные туфельки, стоящие десять долларов, ее руки в сверкающих драгоценных камнях?
What wonderful good fortune she was enjoying!	Просто чудо, что на нее свалилось такое богатство!
And Lester had promised that her mother would share in it.	И Лестер обещал, что и на долю ее матери тоже кое-что достанется.
Tears sprang to her eyes at the thought.	Слезы выступали на глазах Дженни, когда она думала об этом.
The dear mother, how she loved her!	Милая, дорогая мама!
It was Lester's pleasure in these days to see what he could do to make her look like some one truly worthy of im.	Лестеру доставляло большое удовольствие наряжать ее так, чтобы она была по-настоящему достойна его.
He exercised his most careful judgment, and the result surprised even himself.	Он пустил в ход все свои способности - и результат превзошел его самые смелые ожидания.

People turned in the halls, in the dining-rooms, and on the street to gaze at Jennie.	В коридорах, в ресторанах, на улице люди оборачивались и провожали его спутницу взглядом.
"A stunning woman that man has with him," was a frequent comment.	- Потрясающая женщина! - слышалось со всех сторон.
Despite her altered state Jennie did not lose her judgment of life or her sense of perspective or proportion.	Несмотря на то, что положение Дженни так резко изменилось, это не вскружило ей голову и она не утратила здравого смысла.
She felt as though life were tentatively loaning her something which would be taken away after a time.	У нее было такое чувство, словно жизнь осыпала ее своими дарами лишь на время, а потом опять все отнимет.
There was no pretty vanity in her bosom.	Ей не свойственно было мелкое тщеславие.
Lester realized this as he watched her.	Лестер убеждался в этом, наблюдая за нею.
"You're a big woman, in your way," he said.	- Ты замечательная женщина, - говорил он.
"You'll amount to something.	- Ты еще будешь блистать.
Life hasn't given you much of a deal up to now."	До сих пор жизнь не слишком баловала тебя.
He wondered how he could justify this new relationship to his family, should they chance to hear about it.	Его заботила мысль о том, как объяснить эту новую связь родным, если они что-нибудь прослышат.
If he should decide to take a home in Chicago or St. Louis (there was such a thought running in his mind) could he maintain it secretly?	Он уже подумывал снять дом в Чикаго или в Сент-Луисе, но удастся ли сохранить все в тайне?
Did he want to?	Да и хочется ли ему делать из этого тайну?
He was half persuaded that he really, truly loved her.	Он был почти убежден, что по-настоящему, искренне любит Дженни.
As the time drew near for their return he began to counsel her as to her future course of action.	Когда подошло время возвращаться, Лестер стал обсуждать с Дженни дальнейший план действий.
"You ought to find some way of introducing me, as an acquaintance, to your father," he said.	- Постарайся представить меня отцу как знакомого, - говорил он.
"It will ease matters up.	- Так будет проще.
I think I'll call.	Я зайду к вам.
Then if you tell him you're going to marry me he'll think nothing of it."	И потом, когда ты ему скажешь, что мы хотим пожениться, это его не удивит.
Jennie thought of Vesta, and trembled inwardly.	Дженни подумала о Весте и внутренне содрогнулась.
But perhaps her father could be induced to remain silent.	Но, может быть, удастся уговорить отца молчать.
Lester had made the wise suggestion that she should retain the clothes she had worn in Cleveland in order that she might wear them home when she reached there.	Лестер дал Дженни дельный совет; сберечь старое кливлендское платье, чтобы она могла вернуться в нем домой.
"There won't be any trouble about this other stuff," he said.	- Об остальных вещах не беспокойся, - сказал он.

"I'll have it cared for until we make some other arrangement."	- Я их сохраню до тех пор, пока мы не устроимся по-настоящему.
It was all very simple and easy; he was a master strategist.	Все уладилось очень легко и просто: Лестер был отличный стратег.
Jennie had written her mother almost daily since she had been East. She had inclosed little separate notes to be read by Mrs. Gerhardt only.	Пока они были в Нью-Йорке, Дженни почти каждый день писала домой и вкладывала в эти письма коротенькие записочки, которые предназначались только для матери.
In one she explained Lester's desire to call, and urged her mother to prepare the way by telling her father that she had met some one who liked her.	Однажды она сообщила, что Лестер хочет побывать у них, и просила миссис Г ерхардт подготовить к этому отца; рассказать ему, что она встретила человека, который ее полюбил.
She spoke of the difficulty concerning Vesta, and her mother at once began to plan a campaign o have Gerhardt hold his peace.	Она писала о трудностях, связанных с Вестой, и мать сразу стала строить планы, как заставить Герхардта держать язык за зубами.
There must be no hitch now.	Надо, чтоб на этот раз все шло гладко.
Jennie must be given an opportunity to better herself.	Надо дать Дженни возможность устроить свою судьбу.
When she returned there was great rejoicing.	Наконец Дженни приехала, и все обрадовались ей.
Of course she could not go back to her work, but Mrs. Gerhardt explained that Mrs. Bracebridge had given Jennie a few weeks' vacation in order that she might look for something better, something at which he could make more money.	Разумеется, она не могла вернуться к прежней работе, но миссис Герхардт объяснила мужу, что миссис Брейсбридж заплатила Дженни за две недели вперед, чтобы она могла подыскать себе место получше, с более высоким жалованьем.
CHAPTER XXIV	Глава XXIV
The problem of the Gerhardt family and its relationship to himself comparatively settled, Kane betook himself to Cincinnati and to his business duties.	Временно уладив дела Г ерхардтов и свои взаимоотношения с ними, Лестер Кейн вернулся в Цинциннати, к своим обязанностям.
He was heartily interested in the immense plant, which occupied two whole blocks in the outskirts of the city, and its conduct and development was as much a problem and a pleasure to him as to either his father or his brother.	Он искренне интересовался жизнью громадной фабрики, занимавшей целых два квартала на окраине города, и все успехи и перспективы фирмы были для него таким же кровным делом, как для его отца и брата.
He liked to feel that he was a vital part of this great and growing industry.	Ему нравилось чувствовать себя необходимой частью огромного и все растущего предприятия.
When he saw freight cars going by on the railroads labelled	Когда он встречал на железной дороге товарные вагоны с надписью
"The Kane Manufacturing Company-Cincinnati" or chanced to notice displays of the company's products in the windows of carriage sales companies in the different cities he was conscious of a warm glow of satisfaction.	"Компания Кейн, Цинциннати" или видел за окнами больших магазинов в разных городах всевозможные экипажи производства своей фирмы, он испытывал горячее и радостное удовлетворение.
It was something to be a factor in an institution so stable, so distinguished, so honestly worth while.	Ведь не шутка - быть представителем такого надежного, почтенного, добропорядочного предприятия!

This was all very well, but now Kane was entering upon a new phase of his personal existence-in a word, there was Jennie.	Все это было прекрасно, но теперь в личной жизни Лестера началась новая эпоха - короче говоря, теперь появилась Дженни.
He was conscious as he rode toward his home city that he was entering on a relationship which might involve disagreeable consequences.	Возвращаясь в родной город, он сознавал, что эта связь сможет повлечь за собой неприятные последствия.
He was a little afraid of his father's attitude; above all, there was his brother Robert.	Он побаивался того, как отнесется к этому отец; а главное приходилось думать о брате.
Robert was cold and conventional in character; an excellent business man; irreproachable in both his public and in his private life.	Роберт был человек холодный и педантичный, образцовый делец, безупречный и в общественной и в личной жизни.
Never overstepping the strict boundaries of legal righteousness, he was neither warm-hearted nor generous-in fact, he would turn any trick which could be speciously, or at best necessitously, recommended to his conscience.	Никогда он не преступал строго установленных границ узаконенной добропорядочности, не отличался ни отзывчивостью, ни великодушием и в сущности способен был на любое мошенничество, которое мог бы для себя оправдать каким-нибудь благовидным предлогом или хотя бы необходимостью.
How he reasoned Lester did not know-he could not follow the ramifications of a logic which could combine hard business tactics with moral rigidity, but somehow his brother managed to do it.	Как он при этом рассуждал, Лестеру было неясно, - он не мог проследить всех ухищрений логики, примирявшей жесткие приемы дельца со строжайшими правилами морали, - но Роберт как-то умудрялся сочетать одно с другим.
"He's got a Scotch Presbyterian conscience mixed with an Asiatic perception of the main chance." Lester once told somebody, and he had the situation accurately measured.	"Он проповедует, как шотландец-пресвитерианин, и чует поживу, как азиат", - однажды сказал кому-то Лестер про брата, и это было совершенно точное определение.
Nevertheless he could not rout his brother from his positions nor defy him, for he had the public conscience with him.	И, однако, он не мог ни сбить Роберта с его позиций, ни вступить с ним в спор, ибо на стороне брата было мнение большинства.
He was in line with convention practically, and perhaps sophisticatedly.	Роберт поступал, а пожалуй, и рассуждал именно так, как принято.
The two brothers were outwardly friendly; inwardly they were far apart.	Внешне братья были в самых дружеских отношениях, внутренне - глубоко чужды друг другу.
Robert liked Lester well enough personally, but he did not trust his financial judgment, and, temperamentally, they did not agree as to how life and its affairs should be conducted.	Роберт в общем относился к Лестеру неплохо, но не доверял его способности разбираться в финансовых вопросах. К тому же братья были слишком разными людьми, чтобы одинаково смотреть на жизнь.
Lester had a secret contempt for his brother's chill, persistent chase of the almighty dollar.	Лестер втайне презирал брата за то, что тот посвятил себя хладнокровной, упорной погоне за всемогущим долларом.
Robert was sure that Lester's easy-going ways were reprehensible, and bound to create trouble sooner or later.	А Роберт был убежден, что легкомыслие Лестера предосудительно и доведет его рано или поздно до беды.

In the business they did not quarrel much-there was not so much chance with the old gentleman still in charge-but there were certain minor differences constantly cropping up which showed which way the wind blew.	В делах им не приходилось сталкиваться всерьез, поскольку до сих пор всем заправлял отец, но между ними постоянно возникали разногласия, и нетрудно было понять, откуда дует ветер.
Lester was for building up trade through friendly relationship, concessions, personal contact, and favors. Robert was for pulling everything tight, cutting down the cost of production, and offering such financial inducements as would throttle competition.	Лестер стоял за то, чтобы вести торговые дела на основе дружеских отношений, личных знакомств, одолжений и уступок, Роберт считал, что нужно вести жесткую линию, снижать издержки производства и сбивать цены, чтобы удушить всякую конкуренцию.
The old manufacturer always did his best to pour oil on these troubled waters, but he foresaw an eventual clash. One or the other would have to get out or perhaps both.	Старый фабрикант всегда старался водворять мир и тишину, но предвидел, что когда-нибудь разразится крупная ссора и тогда кому-нибудь из сыновей, а может быть, даже и обоим, придется выйти из дела,
"If only you two boys could agree!" he used to say.	"Надо бы вам получше ладить между собой!" -часто говаривал он.
Another thing which disturbed Lester was his father's attitude on the subject of marriage-Lester's marriage, to be specific.	И еще одно беспокоило Лестера - взгляды отца на брак, точнее - на его брак.
Archibald Kane never ceased to insist on the fact that Lester ought to get married, and that he was making a big mistake in putting it off.	Арчибалд Кейн постоянно твердил, что Лестер должен жениться и что он делает большую ошибку, откладывая это.
All the other children, save Louise, were safely married.	Все остальные, кроме Луизы, благополучно женились и вышли замуж.
Why not his favorite son?	Почему бы и его любимому сыну не последовать их примеру?
It was doing him injury morally, socially, commercially, that he was sure of.	Старик был убежден, что холостяцкая жизнь вредит Лестеру во всех отношениях.
"The world expects it of a man in your position," his father had argued from time to time.	- Принято, чтобы человек с твоим положением был женат, - не раз доказывал он сыну.
"It makes for social solidity and prestige.	- Это придаст тебе солидности в глазах людей.
You ought to pick out a good woman and raise a family.	Найди себе хорошую жену, обзаведись семьей.
Where will you be when you get to my time of life if you haven't any children, any home?"	Что ты станешь делать без дома, без детей, когда доживешь до моих лет?
"Well, if the right woman came along," said Lester, "I suppose I'd marry her.	- Отчего же, если встречу подходящую девушку, женюсь, - отвечал Лестер.
But she hasn't come along.	- Но пока я такой не встречал.
What do you want me to do?	Что же мне по-твоему, делать?
Take anybody?"	Жениться на ком попало?
"No, not anybody, of course, but there are lots of good women.	- Нет, конечно, но мало ли хороших девушек?

You can surely find some one if you try.	Ты, наверное, сумел бы найти себе подходящую жену, если бы захотел.
There's that Pace girl.	Например, эта Пэйс.
What about her?	Чем она плоха?
You used to like her.	Она тебе всегда нравилась.
I wouldn't drift on this way, Lester; it can't come to any good."	Не следует продолжать в таком духе, Лестер, это к добру не приведет.
His son would only smile.	Сын только улыбался в ответ.
"There, father, let it go now.	- Ладно, отец, оставим это.
I'll come around some time, no doubt.	Когда-нибудь я наверняка образумлюсь.
I've got to be thirsty when I'm led to water."	Но ведь для того, чтобы пить, надо чувствовать жажду.
The old gentleman gave over, time and again, but it was a sore point with him.	Старик на время сдавался, но это было его больное место.
He wanted his son to settle down and be a real man of affairs.	Ему так хотелось, чтобы сын остепенился и стал настоящим деловым человеком.
The fact that such a situation as this might militate against any permanent arrangement with Jennie was obvious even to Lester at this time.	Лестер понимал, что такое положение вещей не позволит ему построить свои отношения с Дженни на какой-либо прочной основе.
He thought out his course of action carefully.	Он тщательно обдумал план действий.
Of course he would not give Jennie up, whatever the possible consequences.	Безусловно, он не откажется от Дженни, будь что будет.
But he must be cautious; he must take no unnecessary risks.	Но надо соблюдать осторожность; не следует рисковать понапрасну.
Could he bring her to Cincinnati?	Привезти ее в Цинциннати?
What a scandal if it were ever found out!	Какой разразится скандал, если это когда-нибудь выйдет наружу!
Could he install her in a nice home somewhere near the city?	Устроить ее в уютном домике где-нибудь за городом?
The family would probably eventually suspect something.	Конечно, у родных рано или поздно возникнут подозрения.
Could he take her along on his numerous business journeys?	Брать ее с собой в многочисленные деловые поездки?
This first one to New York had been successful.	На первый раз поездка в Нью-Йорк сошла благополучно.
Would it always be so?	Но всегда ли так будет?
He turned the question over in his mind.	Он обдумывал это снова и снова.
The very difficulty gave it zest.	Трудности только подстрекали его.
Perhaps St. Louis, or Pittsburg, or Chicago would be best after all.	В конце концов, может быть, самое подходящее место - какой нибудь другой город; Сент-Луис, Чикаго или Питтсбург.

He went to these places frequently, and particularly to Chicago.	Он часто бывал там, особенно в Чикаго.
He decided finally that it should be Chicago if he could arrange it.	Под конец он решил поселить Дженни именно в Чикаго.
He could always make excuses to run up there, and it was only a night's ride.	Он всегда может наведаться туда под каким-нибудь предлогом, и это только ночь езды.
Yes, Chicago was best.	Да, Чикаго лучше всего.
The very size and activity of the city made concealment easy.	В таком большом, оживленном городе нетрудно будет затеряться.
After two weeks' stay at Cincinnati Lester wrote Jennie that he was coming to Cleveland soon, and she answered that she thought it would be all right for him to call and see her.	Проведя две недели в Цинциннати, Лестер написал Дженни, что скоро приедет в Кливленд, и она ответила, что он может прийти к ней домой.
Her father had been told about him.	Она говорила о нем отцу.
She had felt it unwise to stay about the house, and so had secured a position in a store at four dollars a week.	Она сочла неразумным оставаться дома и поступила на службу в магазин, получает четыре доллара в неделю.
He smiled as he thought of her working, and yet the decency and energy of it appealed to him.	Он улыбнулся, прочитав это, но ее энергия и порядочность нравились ему.
"She's all right," he said.	"Она молодец, - сказал он себе.
"She's the best I've come across yet."	- Я еще никогда не встречал такой девушки".
He ran up to Cleveland the following Saturday, and, calling at her place of business, he made an appointment to see her that evening.	В ближайшую субботу он приехал в Кливленд, зашел в магазин, где служила Дженни, и уговорился встретиться с ней вечером.
He was anxious that his introduction, as her beau, should be gotten over with as quickly as possible.	Пусть она его представит своим родителям в качестве поклонника, лишь бы с этим было покончено поскорее.
When he did call the shabbiness of the house and the manifest poverty of the family rather disgusted him, but somehow Jennie seemed as sweet to him as ever.	Убожество дома Герхардтов и их бьющая в глаза бедность вызвали в Лестере чуть ли не отвращение, однако сама Дженни казалась ему такой же прелестной, как всегда.
Gerhardt came in the front-room, after he had been there a few minutes, and shook hands with him, as did also Mrs. Gerhardt, but Lester paid little attention to them.	После того как он просидел несколько минут в столовой, к нему вышли поздороваться Герхардт с женой, но Лестер почти не обратил на них внимания.
The old German appeared to him to be merely commonplace-the sort of man who was hired by hundreds in common capacities in his father's factory.	Старый немец показался ему весьма заурядной личностью - таких сотнями нанимали на самые скромные должности на фабрике его отца.
After some desultory conversation Lester suggested to Jennie that they should go for a drive.	Поговорив немного о том о сем, Лестер предложил Дженни поехать кататься.
Jennie put on her hat, and together they departed.	Дженни надела шляпку, и они вышли.
As a matter of fact, they went to an apartment which he had hired for the storage of her clothes.	На самом деле они отправились на квартиру, нанятую Лестером, где пока что хранились новые наряды Дженни.

When she returned at eight in the evening the family considered it nothing amiss.	Вернулась Дженни в восемь часов вечера, и домашние не увидели в этом ничего плохого.
CHAPTER XXV	Глава XXV
A month later Jennie was able to announce that Lester intended to marry her.	Через месяц Дженни сообщила, что Лестер хочет на ней жениться.
His visits had of course paved the way for this, and it seemed natural enough.	Разумеется, его визиты подготовили почву, и это показалось всем довольно естественным.
Only Gerhardt seemed a little doubtful.	Только сам Герхардт словно бы немного сомневался.
He did not know just how this might be.	Ему неясно было, что из этого получится.
Perhaps it was all right. Lester seemed a fine enough man in all conscience, and really, after Brander, why not?	Возможно, все будет хорошо, Лестер как будто и в самом деле неплохой человек, и в конце-концов отчего бы ему не полюбить Дженни? Был же до него Брэндер.
If a United States Senator could fall in love with Jennie, why not a business man?	Если в нее мог влюбиться сенатор Соединенных Штатов, так почему это не может случиться с сыном фабриканта?
There was just one thing-the child.	Остается только одно препятствие - ребенок.
"Has she told him about Vesta?" he asked his wife.	- Она сказала ему про Весту? - спросил Герхардт жену.
"No," said Mrs. Gerhardt, "not yet."	- Нет еще, - ответила миссис Герхардт.
"Not yet, not yet.	- Нет еще, нет еще.
Always something underhanded.	Всегда какие-то недомолвки.
Do you think he wants her if he knows?	По-твоему он захочет жениться на ней, если узнает?
That's what comes of such conduct in the first place.	Вот, что получается, когда девушка плохо себя ведет.
Now she has to slip around like a thief.	Теперь ей приходится изворачиваться, как воришке.
The child cannot even have an honest name."	У ребенка даже нет честного имени.
Gerhardt went back to his newspaper reading and brooding.	Герхардт снова уткнулся в газету, но невеселые мысли одолевали его.
His life seemed a complete failure to him and he was only waiting to get well enough to hunt up another job as watchman.	Он считал, что жизнь его совершенно не удалась, и лишь надеялся поправиться настолько, чтобы можно было найти какое-нибудь место - скажем, сторожа.
He wanted to get out of this mess of deception and dishonesty.	Ему хотелось быть подальше от всех этих хитростей и обманов.
A week or two later Jennie confided to her mother that Lester had written her to join him in Chicago.	Недели через две Дженни призналась матери, что Лестер письмом вызывает ее к себе в Чикаго.
He was not feeling well, and could not come to Cleveland.	Он не совсем здоров и не может приехать в Кливленд.

The two women explained to Gerhardt that Jennie was going away to be married to Mr. Kane.	Мать с дочерью сказали Герхардту, что Дженни уезжает, чтобы обвенчаться с мистером Кейном.
Gerhardt flared up at this, and his suspicions were again aroused.	Г ерхардт вспылил, и все его подозрения пробудились вновь.
But he could do nothing but grumble over the situation; it would lead to no good end, of that he was sure.	Но ему оставалось только ворчать; нет уж, вся эта история добром не кончится.
When the day came for Jennie's departure she had to go without saying farewell to her father.	Настал день отъезда, и Дженни пришлось уехать, не простясь с отцом.
He was out looking for work until late in the afternoon, and before he had returned she had been obliged to leave for the station.	Он до вечера бродил по городу в поисках работы, и она должна была уйти на вокзал, так и не дождавшись его.
"I will write a note to him when I get there," she said.	- Я ему оттуда напишу, - сказала она.
She kissed her baby over and over.	Снова и снова она целовала дочку.
"Lester will take a better house for us soon," she went on hopefully.	- Лестер скоро снимет для нас дом получше этого,- весело говорила она.
"He wants us to move."	- Он хочет, чтобы мы отсюда переехали.
The night train bore her to Chicago; the old life had ended and the new one had begun.	И вот ночной поезд уносит ее в Чикаго; кончилась прежняя жизнь и начинается новая.
The curious fact should be recorded here that, although Lester's generosity had relieved the stress upon the family finances, the children and Gerhardt were actually none the wiser.	Любопытно, что хотя по милости Лестера семья теперь не так нуждалась в деньгах, дети и Герхардт ничего не замечали.
It was easy for Mrs. Gerhardt to deceive her husband as to the purchase of necessities and she had not as yet indulged in any of the fancies which an enlarged purse permitted.	Миссис Герхардт без труда обманывала мужа, покупая предметы первой необходимости, и пока что не решалась ни на какие излишества, которые теперь можно было бы себе позволить.
Fear deterred her.	Ее удерживал страх.
But, after Jennie had been in Chicago for a few days, she wrote to her mother saying that Lester wanted them to take a new home.	Но Дженни, проведя несколько дней в Чикаго, написала матери, что Лестер настаивает, чтобы они переехали в другой дом.
This letter was shown to Gerhardt, who had been merely biding her return to make a scene.	Письмо показали Герхардту, который только и ждал возвращения дочери, чтобы устроить скандал.
He frowned, but somehow it seemed an evidence of regularity.	Он нахмурился, но почему-то это предложение показалось ему свидетельством того, что все в порядке.
If he had not married her why should he want to help them?	Если бы Кейн не женился на Дженни, с чего бы ему помогать семье?
Perhaps Jennie was well married after all.	Пожалуй, они и в самом деле благополучно поженились.
Perhaps she really had been lifted to a high station in life, and was now able to help the family.	Пожалуй, Дженни действительно достигла высокого положения и может теперь помогать родным.

Gerhardt almost concluded to forgive her everything once and for all.	Герхардт почти готов был все ей простить, раз и навсегда.
The end of it was that a new house was decided upon, and Jennie returned to Cleveland to help her mother move.	Итак, вопрос о новом доме был решен, и Дженни вернулась в Кливленд, чтобы помочь матери с переездом.
Together they searched the streets for a nice, quiet neighborhood, and finally found one.	Они вместе ходили по городу в поисках приятного, тихого квартала и наконец нашли подходящее место.
A house of nine rooms, with a yard, which rented for thirty dollars, was secured and suitably furnished.	Был снят дом из девяти комнат, с двором, сдававшийся за тридцать долларов в месяц.
There were comfortable fittings for the dining-room and sitting-room, a handsome parlor set and bedroom sets complete for each room.	Его обставили как полагается: купили удобную мебель для столовой, гостиной, хорошие стулья, кресла, кровати и все, что нужно для каждой комнаты.
The kitchen was supplied with every convenience, and there was even a bath-room, a luxury the Gerhardts had never enjoyed before.	Кухня была со всеми удобствами, была даже ванная - роскошь, какой Г ерхардты прежде никогда не знали.
Altogether the house was attractive, though plain, and Jennie was happy to know that her family could be comfortable in it.	Словом, дом был очень милый, хотя и скромный, и Дженни радовалась, что родным будет теперь хорошо и уютно.
When the time came for the actual moving Mrs. Gerhardt was fairly beside herself with joy, for was not this the realization of her dreams?	Когда настало время переезжать, миссис Г ерхардт была просто вне себя от радости; сбывалась ее мечта!
All through the long years of her life she had been waiting, and now it had come.	Долгие годы, всю свою жизнь она ждала - и вот дождалась.
A new house, new furniture, plenty of room-things finer than she had ever even imagined-think of it!	Новый дом, новая мебель, вдоволь места, прекрасные вещи, какие ей и во сне не снились, -подумать только!
Her eyes shone as she looked at the new beds and tables and bureaus and whatnots.	У нее блестели глаза при виде новых кроватей, столов, шкафов и прочего.
"Dear, dear, isn't this nice!" she exclaimed.	- Господи, какая прелесть! - восклицала она.
"Isn't it beautiful!"	- Как красиво, правда?
Jennie smiled and tried to pretend satisfaction without emotion, but there were tears in her eyes.	Дженни, очень довольная, улыбалась, стараясь скрыть волнение, на глаза ее то и дело навертывались слезы.
She was so glad for her mother's sake.	Она так радовалась за мать.
She could have kissed Lester's feet for his goodness to her family.	Она готова была целовать ноги Лестера за то, что он так добр к ее родным.
The day the furniture was moved in Mrs. Gerhardt, Martha, and Veronica were on hand to clean and arrange things.	В тот день, когда привезли мебель, миссис Герхардт, Марта и Вероника тотчас стали ее расстанавливать и приводить в порядок.
At the sight of the large rooms and pretty yard, bare enough in winter, but giving promise of a delightful greenness in spring, and the array of new furniture standing about in excelsior, the whole family fell into a fever of delight.	Большие комнаты, двор, по-зимнему пустынный, но где весной, конечно, будет так славно и зелено, и новая превосходная мебель, привели всех в восторг.

Such beauty, such spaciousness!	Как красиво, как просторно!
George rubbed his feet over the new carpets and Bass examined the quality of the furniture critically.	Джордж топтался на новых коврах, Басс критически осматривал мебель.
"Swell," was his comment.	- Шикарно, - заявил он наконец.
Mrs. Gerhardt roved to and fro like a person in a dream.	Миссис Герхардт блуждала по дому, как во сне.
She could not believe that these bright bedrooms, this beautiful parlor, this handsome dining-room were actually hers.	Ей не верилось, что она и в самом деле хозяйка в этих замечательных спальнях, в красивой гостиной и столовой.
Gerhardt came last of all.	Герхардт пришел последним.
Although he tried hard not to show it, he, too, could scarcely refrain from enthusiastic comment.	Как он ни старался, ему плохо удавалось скрыть свое восхищение.
The sight of an opal-globed chandelier over the dining-room table was the finishing touch.	Вид круглого матового абажура над столом в столовой был последней каплей.
"Gas, yet!" he said.	- Ишь ты, газ! - сказал Герхардт.
He looked grimly around, under his shaggy eyebrows, at the new carpets under his feet, the long oak extension table covered with a white cloth and set with new dishes, at the pictures on the walls, the bright, clean kitchen. He shook his head.	Он хмуро поглядел вокруг из-под косматых бровей: на ковер под ногами, на раздвижной дубовый стол, покрытый белой скатертью и уставленный новыми тарелками, на картины по стенам, осмотрел сверкающую чистотой кухню и покачал головой.
"By chops, it's fine!" he said.	- Тьфу, пропасть! Вот здорово! - сказал он.
"It's very nice.	- Очень здорово. Да, очень хорошо.
Yes, it's very nice.	Надо быть поосторожнее, чтоб чего-нибудь не сломать.
We want to be careful now not to break anything.	Так легко поцарапать вещь, а тогда уж ее хоть выбрось.
It's so easy to scratch things up, and then it's all over."	Да, даже Герхардт был доволен.
Yes, even Gerhardt was satisfied.	Глава XXVI
CHAPTER XXVI	Нет смысла описывать подряд все события следующих трех лет - описывать, как семья постепенно перешла от крайней нужды к сравнительно прочному достатку, основанному, разумеется, на явном благополучии Дженни и на великодушии ее далекого супруга.
It would be useless to chronicle the events of the three years that followed-events and experiences by which the family grew from an abject condition of want to a state of comparative self-reliance, based, of course, on the obvious prosperity of Jennie and the generosity (through her) of her distant husband.	Время от времени появлялся сам Лестер - важный делец, наездом бывающий в Кливленде; изредка он останавливался у Г ерхардтов, где его с Дженни всегда ждали две лучшие комнаты на втором этаже.

Lester was seen now and then, a significant figure, visiting Cleveland, and sometimes coming out to the house where he occupied with Jennie the two best rooms of the second floor. There were hurried trips on her part-in answer to telegraph massages-to Chicago, to St. Louis, to New York. One of his favorite pastimes was to engage quarters at the great resorts-Hot Springs, Mt. Clemens, Saratoga-and for a period of a week or two at a stretch enjoy the luxury of living with Jennie as his wife.	Иногда он вызывал ее телеграммой, и она спешно выезжала в Чикаго, Сент-Луис или Нью-Йорк, Больше всего Лестер любил снять комнаты на одном из модных курортов - в Хот-Спрингс, Маунт-Клеменс или Саратоге - и позволить себе роскошь провести неделю-другую с Дженни под видом мужа и жены.
There were other times when he would pass through Cleveland only for the privilege of seeing her for a day.	Бывало и так, что он заезжал в Кливленд всего на день, чтобы с нею повидаться.
All the time he was aware that he was throwing on her the real burden of a rather difficult situation, but he did not see how he could remedy it at this time.	Он все время сознавал, что перекладывает на плечи Дженни всю тяжесть довольно трудного положения, но не представлял себе, как это сейчас можно поправить.
He was not sure as yet that he really wanted to.	Да и надо ли поправлять.
They were getting along fairly well.	Им и так неплохо вместе.
The attitude of the Gerhardt family toward this condition of affairs was peculiar.	В семействе Г ерхардтов сложилось очень своеобразное отношение к происходящему.
At first, in spite of the irregularity of it, it seemed natural enough.	Сперва, несмотря ни на что, положение казалось довольно естественным.
Jennie said she was married.	Дженни сказала, что она вышла замуж.
No one had seen her marriage certificate, but she said so, and she seemed to carry herself with the air of one who holds that relationship.	Ее брачного свидетельства никто не видел, но так она сказала, и она в самом деле держалась совсем как замужняя дама.
Still, she never went to Cincinnati, where his family lived, and none of his relatives ever came near her.	А все-таки она никогда не ездила в Цинциннати, где жила семья Лестера, и никто из его родных никогда не бывал у нее.
Then, too, his attitude, in spite of the money which had first blinded them, was peculiar.	Да и сам он вел себя странно, хотя его щедрость на первых порах и ослепила Герхардтов.
He really did not carry himself like a married man.	Даже не похоже было, что он женатый человек.
He was so indifferent.	Он бывал так небрежен.
There were weeks in which she appeared to receive only perfunctory notes.	В иные недели Дженни, по-видимому, получала от него лишь коротенькие записки.
There were times when she would only go away for a few days to meet him.	Бывало, что она уезжала к нему всего на несколько дней.
Then there were the long periods in which she absented herself-the only worthwhile testimony toward a real relationship, and that, in a way, unnatural.	Наконец, случалось, что она отсутствовала подолгу - единственное веское доказательство прочных отношений, да и то, пожалуй, странное.
Bass, who had grown to be a young man of twenty-five, with some business judgment and a desire to get out in the world, was suspicious.	Бассу уже минуло двадцать пять, он обладал известным деловым чутьем и сильным желанием выдвинуться, и у него возникли некоторые подозрения.

He had come to have a pretty keen knowledge of life, and intuitively he felt that things were not right.	Он недурно разбирался в жизни и чувствовал, что тут что-то неладно.
George, nineteen, who had gained a slight foothold in a wall-paper factory and was looking forward to a career in that field, was also restless.	Девятнадцатилетнему Джорджу удалось занять кое-какое положение на фабрике обоев, он мечтал сделать карьеру в этой области, и его тоже беспокоила сестра.
He felt that something was wrong.	Он подозревал, что у нее не все идет, как полагается.
Martha, seventeen, was still in school, as were William and Veronica.	Семнадцатилетняя Марта, Уильям и Вероника еще учились в школе.
Each was offered an opportunity to study indefinitely; but there was unrest with life.	Им предоставили возможность учиться, сколько они захотят; но и они ощущали смутное беспокойство.
They knew about Jennie's child.	Они ведь знали, что у Дженни есть ребенок.
The neighbors were obviously drawing conclusions for themselves.	Соседи, как видно, сделали свои выводы.
They had few friends.	С Герхардтами почти никто не водил знакомства.
Gerhardt himself finally concluded that there was something wrong, but he had let himself into this situation, and was not in much of a position now to raise an argument.	Даже Г ерхардт-отец в конце концов стал догадываться, что дело неладно, но ведь он сам допустил это, и теперь, пожалуй, поздно было протестовать.
He wanted to ask her at times-proposed to make her do better if he could-but the worst had already been done.	Иногда ему хотелось расспросить Дженни, заставить ее исправить, что можно, но ведь худшее уже совершилось.
It depended on the man now, he knew that.	Теперь все зависело от Лестера. Герхардт это понимал.
Things were gradually nearing a state where a general upheaval would have taken place had not life stepped in with one of its fortuitous solutions.	В отношениях Дженни с родными постепенно назревал решительный перелом, но тут внезапно вмешалась сама жизнь.
Mrs. Gerhardt's health failed.	Здоровье миссис Герхардт пошатнулось.
Although stout and formerly of a fairly active disposition, she had of late years become decidedly sedentary in her habits and grown weak, which, coupled with a mind naturally given to worry, and weighed upon as it had been by a number of serious and disturbing ills, seemed now to culminate in a slow but very certain case of systemic poisoning.	Женщина полная, еще так недавно подвижная и деятельная, она в последние годы почувствовала упадок сил и стала тяжела на подъем; притом ее от природы беспокойный ум угнетало великое множество невзгод и тяжких тревог, и вот теперь это привело к медленному, но несомненному угасанию.
She became decidedly sluggish in her motions, wearied more quickly at the few tasks left for her to do, and finally complained to Jennie that it was very hard for her to climb stairs.	Она двигалась вяло, быстро уставала от той несложной работы, которая еще оставалась на ее долю, и наконец пожаловалась Дженни, что ей стало очень трудно подниматься по лестнице.
"I'm not feeling well," she said.	- Мне что-то нездоровится, - сказала она.
"I think I'm going to be sick."	- Как бы не заболеть.
Jennie now took alarm and proposed to take her to some near-by watering-place, but Mrs. Gerhardt wouldn't go.	Дженни забила тревогу и предложила повезти мать на ближайший курорт, но миссис Герхардт отказалась.

"I don't think it would do any good," she said.	- Вряд ли мне это поможет, - сказала она.
She sat about or went driving with her daughter, but the fading autumn scenery depressed her.	Она сидела в садике или ездила с дочерью на прогулку, но унылые картины осени угнетали ее.
"I don't like to get sick in the fall," she said.	- Не люблю я хворать осенью, - говорила она.
"The leaves coming down make me think I am never going to get well."	- Смотрю, как падают листья, и мне все кажется, что я никогда не поправлюсь.
"Oh, ma, how you talk!" said Jennie; but she felt frightened, nevertheless.	- Ну что ты говоришь, мамочка! - возражала Дженни, скрывая испуг.
How much the average home depends upon the mother was seen when it was feared the end was near.	Всякий дом прежде всего держится на матери, но понимают это лишь тогда, когда уже недалек конец.
Bass, who had thought of getting married and getting out of this atmosphere, abandoned the idea temporarily.	Басс, который собирался жениться и уйти из семьи, на время отказался от этой мысли.
Gerhardt, shocked and greatly depressed, hung about like one expectant of and greatly awed by the possibility of disaster.	Сам Г ерхардт, потрясенный и безмерно подавленный, бродил по дому, как человек, который с ужасом ждет неизбежной катастрофы.
Jennie, too inexperienced in death to feel that she could possibly lose her mother, felt as if somehow her living depended on her.	Дженни никогда не приходилось так близко сталкиваться со смертью, и она не понимала, что теряет мать; ей казалось, что больную еще как-то можно спасти.
Hoping in spite of all opposing circumstances, she hung about, a white figure of patience, waiting and serving.	Надеясь наперекор очевидности, она бодрствовала у постели матери - воплощенное терпение, забота и внимание.
The end came one morning after a month of illness and several days of unconsciousness, during which silence reigned in the house and all the family went about on tiptoe.	Конец настал утром, после целого месяца болезни; несколько дней миссис Герхардт была без памяти; в доме водворилась глубокая тишина, все ходили на цыпочках.
Mrs. Gerhardt passed away with her dying gaze fastened on Jennie's face for the last few minutes of consciousness that life vouchsafed her.	В последние минуты сознание миссис Герхардт прояснилось, и она скончалась, не отводя взгляда от лица Дженни.
Jennie stared into her eyes with a yearning horror.	Охваченная тоской и ужасом, Дженни смотрела ей в глаза.
"Oh, mamma! mamma!" she cried.	- Мамочка, мама! - закричала она.
"Oh no, no!"	- Нет, нет!
Gerhardt came running in from the yard, and, throwing himself down by the bedside, wrung his bony hands in anguish.	Герхардт прибежал со двора и рухнул на колени возле постели, в отчаянии ломая худые руки.
"I should have gone first!" he cried.	- Зачем я не умер раньше! - твердил он.
"I should have gone first!"	- Зачем я не умер раньше!
The death of Mrs. Gerhardt hastened the final breaking up of the family.	Смерть матери ускорила распад семьи.
Bass was bent on getting married at once, having had a girl in town for some time.	У Басса давно уже была в городе невеста, и он собирался немедленно жениться.

Martha, whose views of life had broadened and hardened, was anxious to get out also.	Марте, которая стала смотреть на жизнь более трезво и практично, тоже не терпелось уйти из семьи.
She felt that a sort of stigma attached to the home-to herself, in fact, so long as she remained there.	Ей казалось, что какое-то проклятие лежит на их доме и на ней самой, пока она здесь остается.
Martha looked to the public schools as a source of income; she was going to be a teacher.	Она собиралась стать учительницей и надеялась, что работа в школе позволит ей существовать самостоятельно.
Gerhardt alone scarcely knew which way to turn.	Один только старик Герхардт не знал, что ему делать.
He was again at work as a night watchman.	Он опять работал ночным сторожем.
Jennie found him crying one day alone in the kitchen, and immediately burst into tears herself.	Однажды Дженни застала его на кухне плачущим и тотчас расплакалась сама.
"Now, papa!" she pleaded, "it isn't as bad as that.	- Не надо, папа, - уговаривала она. - Все не так уж плохо.
You will always have a home-you know that-as long as I have anything.	Ты же знаешь, пока у меня есть хоть какие-то деньги, ты не останешься без крова.
You can come with me."	Ты можешь уехать со мной.
"No, no," he protested.	- Нет, нет, - возразил отец.
He really did not want to go with her.	Он действительно не хотел ехать с нею.
"It isn't that," he continued.	- Не в этом дело.
"My whole life comes to nothing."	Вся моя жизнь пошла прахом.
It was some little time before Bass, George and Martha finally left, but, one by one, they got out, leaving Jennie, her father, Veronica, and William, and one other-Jennie's child.	Некоторое время Басс, Джордж и Марта еще пожили дома, но наконец один за другим разъехались, и в доме остались только Дженни, отец, Вероника, Уильям и самая младшая - Веста, дочка Дженни.
Of course Lester knew nothing of Vesta's parentage, and curiously enough he had never seen the little girl.	Лестер, разумеется, ничего не знал о происхождении Весты и, что любопытно, даже ни разу не видел девочки.
During the short periods in which he deigned to visit the house-two or three days at most-Mrs. Gerhardt took good care that Vesta was kept in the background.	В тех случаях, когда он - самое большое дня на два, на три - удостаивал своим присутствием дом Г ерхардтов, миссис Г ерхардт всячески заботилась о том, чтобы Веста не попалась ему на глаза.
There was a play-room on the top floor, and also a bedroom there, and concealment was easy.	Детская помещалась под самой крышей, и спрятать ребенка было не так трудно.
Lester rarely left his rooms, he even had his meals served to him in what might have been called the living-room of the suite.	Лестер почти все время оставался у себя, даже обед ему подавали в комнату, служившую ему гостиной.
He was not at all inquisitive or anxious to meet any one of the other members of the family.	Он был отнюдь не любопытен и не стремился встречаться с остальными членами семьи.
He was perfectly willing to shake hands with them or to exchange a few perfunctory words, but perfunctory words only.	Он всегда любезно здоровался с ними и обменивался несколькими случайными фразами, но не более того.

It was generally understood that the child must not appear, and so it did not.	Все понимали, что малышке не следует быть на виду, и успешно ее прятали.
There is an inexplicable sympathy between old age and childhood, an affinity which is as lovely as it is pathetic.	Стариков и детей всегда связывает какая-то необъяснимая приязнь, прекрасная и трогательная внутренняя близость.
During that first year in Lorrie Street, when no one was looking, Gerhardt often carried Vesta about on his shoulders and pinched her soft, red cheeks.	В первый год после переезда на Лорри-стрит Г ерхардт украдкой ласково щипал пухлые розовые щечки Весты, а когда никого не было дома, сажал ее к себе на плечи и катал по комнатам.
When she got old enough to walk he it was who, with a towel fastened securely under her arms, led her patiently around the room until she was able to take a few steps of her own accord.	Когда она подросла настолько, что начала ходить, именно он терпеливо водил ее по комнате, крепко обвязав полотенцем под мышками, пока она не научилась делать по несколько шагов самостоятельно.
When she actually reached the point where she could walk he was the one who coaxed her to the effort, shyly, grimly, but always lovingly.	А когда она стала уже такая большая, что могла ходить по-настоящему, он уговаривал ее идти -уговаривал украдкой, хмуро и все-таки всегда ласково.
By some strange leading of fate this stigma on his family's honor, this blotch on conventional morality, had twined its helpless baby fingers about the tendons of his heart.	По прихоти судьбы эта девочка - позор его семьи, несмываемое пятно с точки зрения общепринятой морали - забрала в свои беспомощные детские пальчики самые чувствительные струны его души.
He loved this little outcast ardently, hopefully.	Он отдавал этому маленькому отверженному созданию весь жар своего сердца и все свои надежды.
She was the one bright ray in a narrow, gloomy life, and Gerhardt early took upon himself the responsibility of her education in religious matters.	Девочка была единственным лучом света в его замкнутой, безрадостной жизни, и Герхардт рано почувствовал себя ответственным за ее религиозное воспитание.
Was it not he who had insisted that the infant should be baptized?	Разве не он настоял, чтобы ребенка окрестили.
"Say	- Скажи;
'Our Father,'" he used to demand of the lisping infant when he had her alone with him.	"Отче наш", - часто требовал он, оставаясь с внучкой наедине.
"Ow Fowvaw," was her vowel-like interpretation of his words.	- Оче нас, - шепелявя, повторяла она.
"'Who art in heaven.'"	- Иже еси на небесах...
"'Ooh ah in aven,'" repeated the child.	- Иси небесех... - повторяла девочка.
"Why do you teach her so early?" pleaded Mrs. Gerhardt, overhearing the little one's struggles with stubborn consonants and vowels.	- Зачем ты учишь ее так рано? - вступалась, бывало, миссис Герхардт, услыхав, как малышка воюет с неподатливыми звуками.
"Because I want she should learn the Christian faith," returned Gerhardt determinedly.	- Затем, чтоб она росла христианкой, -решительно отвечал Герхардт.
"She ought to know her prayers.	- Она должна знать молитвы.

If she don't begin now she never will know them."	Если она не начнет теперь, она никогда их не выучит.
Mrs. Gerhardt smiled.	Миссис Герхардт улыбалась в ответ.
Many of her husband's religious idiosyncrasies were amusing to her.	Многие религиозные причуды мужа только забавляли ее.
At the same time she liked to see this sympathetic interest he was taking in the child's upbringing.	В то же время ей нравилось, что он так близко принимает к сердцу воспитание внучки.
If he were only not so hard, so narrow at times.	Если б только он не был порою таким суровым, таким несговорчивым.
He made himself a torment to himself and to every one else.	Он мучил и себя и всех окружающих.
On the earliest bright morning of returning spring he was wont to take her for her first little journeys in the world. "Come, now," he would say, "we will go for a little walk."	Вновь настала весна, и рано утром, по первому солнышку, Герхардт стал выводить Весту, чтобы погулять.
"Walk," chirped Vesta.	- Гулять, - щебетала Веста.
"Yes, walk," echoed Gerhardt.	- Да, гулять, - повторял Герхардт.
Mrs. Gerhardt would fasten on one of her little hoods, for in these days Jennie kept Vesta's wardrobe beautifully replete.	Миссис Герхардт надевала девочке хорошенький капор (Дженни позаботилась о том, чтобы у ее дочки было вдоволь нарядов), и они пускались в путь.
Taking her by the hand, Gerhardt would issue forth, satisfied to drag first one foot and then the other in order to accommodate his gait to her toddling steps.	Веста неуверенно переваливалась, а Герхардт, очень довольный, вел ее за руку, едва передвигая ноги, чтобы приспособиться к ее шагу.
One beautiful May day, when Vesta was four years old, they started on one of their walks.	Как-то, когда Весте было четыре года, в прекрасный майский день они отправились на прогулку.
Everywhere nature was budding and bourgeoning; the birds twittering their arrival from the south; the insects making the best of their brief span of life.	Природа радовалась весне, распускались почки на деревьях; щебетали птицы, празднуя свое возвращение с юга; всякие мошки спешили насладиться короткой жизнью.
Sparrows chirped in the road; robins strutted upon the grass; bluebirds built in the eaves of the cottages.	Воробьи чирикали на дороге; малиновки прыгали в траве; ласточки вили гнезда под крышами домов.
Gerhardt took a keen delight in pointing out the wonders of nature to Vesta, and she was quick to respond.	Герхардт с истинным наслаждением показывал Весте чудеса природы, и она живо на все откликалась.
Every new sight and sound interested her.	Все, что она видела и слышала, занимало ее.
"Ooh!-ooh!" exclaimed Vesta, catching sight of a low, flashing touch of red as a robin lighted upon a twig nearby.	- О-о! - крикнула она, заметив мелькнувшее невысоко красное пятнышко: с ветки поблизости взлетела малиновка.
Her hand was up, and her eyes were wide open.	Девочка подняла руку, глаза у нее стали совсем круглые.

"Yes," said Gerhardt, as happy as if he himself had but newly discovered this marvelous creature.	- Да, - сказал Герхардт, такой счастливый, как будто он и сам первый раз в жизни увидел чудесную птичку.
"Robin.	- Это малиновка.
Bird.	Птица.
Robin.	Малиновка.
Say robin."	Скажи, ма-ли-нов-ка.
"Wobin," said Vesta.	- Ма-и-но-ка, - эхом отозвалась Веста.
"Yes, robin," he answered.	- Да, малиновка - повторил Герхардт.
"It is going to look for a worm now.	- Она полетела искать червяка.
We will see if we cannot find its nest.	А мы попробуем найти ее гнездо.
I think I saw a nest in one of these trees."	Я, кажется, видел гнездо где-то здесь, на дереве.
He plodded peacefully on, seeking to rediscover an old abandoned nest that he had observed on a former walk.	Он неторопливо шагал, осматривая ветви деревьев, на одном из которых он недавно заметил покинутое гнездо.
"Here it is," he said at last, coming to a small and leafless tree, in which a winter-beaten remnant of a home was still clinging.	- Вот оно! - сказал он наконец, подходя к невысокому, еще не одевшемуся листвою деревцу; в ветвях виднелись остатки птичьего жилища, полуразрушенного зимней непогодой.
"Here, come now, see," and he lifted the baby up at arm's length. "See," said Gerhardt, indicating the wisp of dead grasses with his free hand, "nest.	- Вот иди сюда, смотри! - Он высоко поднял внучку и показал ей комок сухой травы. -Смотри, гнездо.
That is a bird's nest.	Это птичкино гнездышко.
See!"	Смотри!
"Ooh!" repeated Vesta, imitating his pointing finger with one of her own.	- О-ой! - протянула Веста, тоже показывая пальчиком. - О-ой!
"Ness-ooh!"	Нездышко!
"Yes," said Gerhardt, putting her down again.	- Да, - подтвердил Г ерхардт, снова опуская девочку на землю.
"That was a wren's nest.	- Это гнездо птички, ее зовут кра-пив-ник.
They have all gone now.	А теперь все из гнезда улетели и больше не вернутся.
They will not come any more."	И они пошли дальше; он показывал внучке новые чудеса, а она по-детски всему изумлялась.
Still further they plodded, he unfolding the simple facts of life, she wondering with the wide wonder of a child. When they had gone a block or two he turned slowly about as if the end of the world had been reached.	Пройдя еще квартала два, Герхардт медленно повернул назад, словно они уже пришли на край света.
"We must be going back!" he said.	- Нам пора домой, - сказал он.
And so she had come to her fifth year, growing in sweetness, intelligence, and vivacity.	Так Веста росла до пяти лет, становясь все милей, смышленей и живее.

Gerhardt was fascinated by the questions she asked, the puzzles she pronounced.	Герхардта приводили в восторг ее вопросы и загадки, которыми она сыпала без счета.
"Such a girl!" he would exclaim to his wife.	- Что за девочка! - говорил он жене.
"What is it she doesn't want to know?	- Все-то ей надо знать!
' Where is God?	Она меня спрашивает: где живет боженька?
What does He do?	Что он делает?
Where does He keep His feet?" she asks me.	Есть ли у него скамеечка для ног?
"I gotta laugh sometimes."	Умора, да и только!
From rising in the morning, to dress her to laying her down at night after she had said her prayers, she came to be the chief solace and comfort of his days.	Он одевал внучку, когда она просыпалась поутру, укладывал ее спать по вечерам, дождавшись, пока она прочтет молитву. Он проводил с нею все дни, и она стала самой большой его радостью и утешением.
Without Vesta, Gerhardt would have found his life hard indeed to bear.	Не будь Весты, жизнь была бы для Герхардта куда более тяжким бременем.
CHAPTER XXVII For three years now Lester had been happy in the companionship of Jennie.	Глава XXVII Все эти три года Лестер был счастлив с Дженни.
Irregular as the connection might be in the eyes of the church and of society, it had brought him peace and comfort, and he was perfectly satisfied with the outcome of the experiment.	Хоть их связь и была незаконной в глазах церкви и общества, но она давала ему покой и уют, он был очень счастлив, что опыт удался.
His interest in the social affairs of Cincinnati was now practically nil, and he had consistently refused to consider any matrimonial proposition which had himself as the object.	Его интерес к светской жизни в Цинциннати свелся к нулю, и он упорно отмахивался от всяких попыток женить его.
He looked on his father's business organization as offering a real chance for himself if he could get control of it; but he saw no way of doing so.	Отцовская фирма была бы для него прекрасным поприщем, на котором он, несомненно, выдвинулся бы, если б только мог ею управлять; но он понимал, что это невозможно.
Robert's interests were always in the way, and, if anything, the two brothers were farther apart than ever in their ideas and aims.	Интересы Роберта всегда становились ему поперек дороги, и касалось ли это их взглядов или их цели, во всем братья были теперь еще более далеки друг от друга, чем когда-либо.
Lester had thought once or twice of entering some other line of business or of allying himself with another carriage company, but he did not feel that ha could conscientiously do this. Lester had his salary-fifteen thousand a year as secretary and treasurer of the company (his brother was vice-president)-and about five thousand from some outside investments.	Раза два Лестер подумывал о том, чтобы заняться каким-нибудь другим делом или войти компаньоном в другую фирму, производящую экипажи, но у него не хватало духу это сделать, Лестер получал пятнадцать тысяч в год в качестве секретаря и казначея отцовской фирмы (брат был вице-президентом), и, кроме того, пять тысяч давал ему капитал, вложенный в разные ценные бумаги.
He had not been so lucky or so shrewd in speculation as Robert had been; aside from the principal which yielded his five thousand, he had nothing.	Он не был таким удачливым и ловким дельцом, как Роберт; кроме этих пяти тысяч дохода, у него ничего не было.

Robert, on the other hand, was unquestionably worth between three and four hundred thousand dollars, in addition to his future interest in the business, which both brothers shrewdly suspected would be divided somewhat in their favor.	Напротив, Роберт, несомненно, "стоил" триста или даже четыреста тысяч долларов, не считая своей будущей доли в отцовском предприятии.
Robert and Lester would get a fourth each, they thought; their sisters a sixth.	Оба брата рассчитывали, что наследство будет разделено с некоторым преимуществом для них: они получат по четвертой части, а сестры по шестой.
It seemed natural that Kane senior should take this view, seeing that the brothers were actually in control and doing the work.	Казалось вполне естественным, что Кейн-старший именно так и рассудит, поскольку сыновья фактически вели все дело.
Still, there was no certainty.	И, однако, полной уверенности не было.
The old gentleman might do anything or nothing.	Старик может поступить, как ему заблагорассудится.
The probabilities were that he would be very fair and liberal.	Весьма вероятно, что он будет в высшей степени добр и справедлив.
At the same time, Robert was obviously beating Lester in the game of life.	В то же время Роберт явно умеет взять от жизни куда больше.
What did Lester intend to do about it?	Итак, что же оставалось делать Лестеру?
There comes a time in every thinking man's life when he pauses and "takes stock" of his condition; when he asks himself how it fares with his individuality as a whole, mental, moral, physical, material.	В жизни каждого мыслящего человека наступает время, когда он оглядывается на прошлое и спрашивает себя, чего же он стоит и в умственном, и в нравственном, и в физическом, и в материальном отношении.
This time comes after the first heedless flights of youth have passed, when the initiative and more powerful efforts have been made, and he begins to feel the uncertainty of results and final values which attaches itself to everything.	Это происходит тогда, когда безрассудные юношеские порывы уже позади, когда первые самостоятельные шаги и самые энергичные усилия уже сделаны и все, к чему стремился и чего достиг, становится в твоих глазах неверным и непрочным.
There is a deadening thought of uselessness which creeps into many men's minds-the thought which has been best expressed by the Preacher in Ecclesiastes.	И в сознание многих закрадывается иссушающая душу мысль о тщете бытия - мысль, которую всего лучше выразил Экклезиаст.
Yet Lester strove to be philosophical.	Однако Лестер пытался быть философом.
"What difference does it make?" he used to say to himself, "whether I live at the White House, or here at home, or at the Grand Pacific?"	"Не все ли равно, - часто говорил он себе, - живу я в Белом доме, здесь, у себя, или в "Грэнд-Пасифик"?"
But in the very question was the implication that there were achievements in life which he had failed to realize in his own career.	Но самая постановка вопроса уже говорила о том, что есть в жизни вещи, которых ему не удалось достичь.
The White House represented the rise and success of a great public character.	Белый дом был символом блистательной карьеры крупного общественного деятеля.
His home and the Grand Pacific were what had come to him without effort.	Свой особняк и шикарный отель олицетворяли то, что далось Лестеру без усилий с его стороны.

He decided for the time being-it was about the period of the death of Jennie's mother-that he would make some effort to rehabilitate himself.	И вот - это было примерно в то время, когда умерла мать Дженни, - Лестер решил попытаться как-то упрочить свое положение.
He would cut out idling-these numerous trips with Jennie had cost him considerable time.	Он покончит с бездельем, - эти бесконечные разъезды с Дженни отнимают у него немало времени.
He would make some outside investments.	Он найдет, куда вложить свои деньги.
If his brother could find avenues of financial profit, so could he.	Если брат может находить какие-то дополнительные источники дохода, значит, может и он.
He would endeavor to assert his authority-he would try to make himself of more importance in the business, rather than let Robert gradually absorb everything.	Пора утвердиться в своем праве, укрепить свой авторитет в отцовском предприятии. Он не позволит Роберту понемногу все прибрать к рукам.
Should he forsake Jennie?-that thought also, came to him.	Не придется ли пожертвовать Дженни? - и это тоже приходило ему на ум.
She had no claim on him.	У нее нет никаких прав на него.
She could make no protest.	Она не может протестовать.
Somehow he did not see how it could be done.	Но почему-то Лестер не представлял себе, как он мог бы это сделать.
It seemed cruel, useless; above all (though he disliked to admit it) it would be uncomfortable for himself.	Это и жестоко и бессмысленно; а главное (хоть ему и неприятно было признаться в этом даже себе), это лишило бы его многих удобств.
He liked her-loved her, perhaps, in a selfish way.	Она ему нравилась, он, пожалуй, даже любил ее -по-своему, эгоистически.
He didn't see how he could desert her very well.	Он плохо представлял себе, как это он ее бросит.
Just at this time he had a really serious difference with Robert.	В это самое время у него вышли серьезные разногласия с братом.
His brother wanted to sever relations with an old and well established paint company in New York, which had manufactured paints especially for the house, and invest in a new concern in Chicago, which was growing and had a promising future.	Роберт хотел порвать со старой и почтенной нью-йоркской фабрикой красок, которая специально обслуживала фирму Кейн, и завязать отношения с одним концерном в Чикаго, - это было молодое предприятие с большим будущим.
Lester, knowing the members of the Eastern firm, their reliability, their long and friendly relations with the house, was in opposition.	Лестер хорошо знал представителей нью-йоркской компании, знал, что на них можно положиться, что их связывают с фирмой Кейн давние и дружеские отношения, и потому воспротивился предложению Роберта.
His father at first seemed to agree with Lester.	Отец сначала как будто соглашался с Лестером.
But Robert argued out the question in his cold, logical way, his blue eyes fixed uncompromisingly upon his brother's face.	Но Роберт излагал свои доводы с присущей ему холодной логикой, упорно глядя брату в лицо жесткими голубыми глазами.
"We can't go on forever," he said, "standing by old friends, just because father here has dealt with them, or you like them.	- Мы не можем вечно держаться старых друзей только потому, что отец вел с ними дела, или потому, что ты им симпатизируешь, - сказал он.

We must have a change.	- Нужны перемены.
The business must be stiffened up; we're going to have more and stronger competition."	Дело необходимо укрепить; нам предстоит выдержать сильную конкуренцию.
"It's just as father feels about it," said Lester at last.	- Пусть решает отец, - сказал наконец Лестер.
"I have no deep feeling in the matter.	- Меня это мало трогает.
It won't hurt me one way or the other.	Так ли, этак ли, мне все равно.
You say the house is going to profit eventually.	Ты говоришь, что в итоге фирма от этого выиграет.
I've stated the arguments on the other side."	Я доказывал как раз обратное.
"I'm inclined to think Robert is right," said Archibald Kane calmly.	- Я склонен думать, что прав Роберт, - спокойно сказал Арчибалд Кейн.
"Most of the things he has suggested so far have worked out."	- До сих пор почти все, что он предлагал, оправдывало себя.
Lester colored.	Кровь бросилась в лицо Лестеру.
"Well, we won't have any more discussion about it then," he said.	- Что ж, не будем больше об этом говорить, -сказал он и тотчас поднялся и вышел из конторы.
He rose and strolled out of the office.	Это поражение, постигшее его как раз в то время, когда он решил взяться за ум, было для Лестера большим ударом.
The shock of this defeat, coming at a time when he was considering pulling himself together, depressed Lester considerably. It wasn't much but it was a straw, and his father's remark about his brother's business acumen was even more irritating.	Случай был пустячный, но он оказался в некотором роде последней каплей, а еще досадней было замечание отца о проницательности Роберта в делах.
He was beginning to wonder whether his father would discriminate in any way in the distribution of the property.	Лестер стал спрашивать себя, не отдаст ли отец предпочтения Роберту при разделе наследства.
Had he heard anything about his entanglement with Jennie?	Может быть, он что-нибудь прослышал о его связи с Дженни?
Had he resented the long vacations he had taken from business?	Или сердится на его долгие отлучки, считая, что они идут в ущерб делу?
It did not appear to Lester that he could be justly chargeable with either incapacity or indifference, so far as the company was concerned.	Лестер полагал, что несправедливо было бы обвинить его в недостатке способностей или в невнимании к интересам фирмы.
He had done his work well.	Он хорошо исполняет свои обязанности.
He was still the investigator of propositions put up to the house, the student of contracts, the trusted adviser of his father and mother-but he was being worsted.	Он и сейчас изучает все предложения, которые получает фирма, тщательно знакомится с контрактами, остается надежным советчиком отца и матери, но его упорно оттирают.
Where would it end?	Чем это кончится?
He thought about this, but could reach no conclusion.	Он много думал над этим, но так ни к чему и не пришел.

Later in this same year Robert came forward with a plan for reorganization in the executive department of the business.	В том же году, немного позже, Роберт выдвинул план реорганизации всего управления предприятием.
He proposed that they should build an immense exhibition and storage warehouse on Michigan Avenue in Chicago, and transfer a portion of their completed stock there.	Он предложил построить в Чикаго, на Мичиган-авеню, огромный выставочный зал и склад и перебросить туда часть готовой продукции.
Chicago was more central than Cincinnati.	Чикаго - более крупный центр, чем Цинциннати.
Buyers from the West and country merchants could be more easily reached and dealt with there.	Покупателям с Запада и провинциальным торговцам удобнее приезжать туда, чтобы вести дела с Кейнами.
It would be a big advertisement for the house, a magnificent evidence of its standing and prosperity.	Это будет прекрасной рекламой, великолепным доказательством прочности и процветания фирмы.
Kane senior and Lester immediately approved of this.	Кейн-отец и Лестер сразу же одобрили этот проект.
Both saw its advantages.	Оба вполне оценили его достоинства.
Robert suggested that Lester should undertake the construction of the new buildings.	Роберт предложил Лестеру заняться постройкой нового здания.
It would probably be advisable for him to reside in Chicago a part of the time.	Пожалуй, было бы разумно, чтобы он проводил часть времени в Чикаго.
The idea appealed to Lester, even though it took him away from Cincinnati, largely if not entirely.	Идея брата пришлась Лестеру по душе, хоть он и понимал, что ему предлагают почти совсем расстаться с Цинциннати.
It was dignified and not unrepresentative of his standing in the company.	Это почетно для него, это знак, что он играет видную роль в делах фирмы.
He could live in Chicago and he could have Jennie with him.	Притом он сможет поселиться в Чикаго и взять Дженни к себе.
The scheme he had for taking an apartment could now be arranged without difficulty.	Теперь без труда можно осуществить прежний план - снять квартиру для себя и для нее.
He voted yes.	И он поддержал Роберта.
Robert smiled.	Тот улыбнулся.
"I'm sure we'll get good results from this all around," he said.	- Я уверен, что это будет на пользу фирме, -сказал он.
As construction work was soon to begin, Lester decided to move to Chicago immediately.	Так как строительные работы должны были вскоре начаться, Лестер решил переехать в Чикаго немедленно.
He sent word for Jennie to meet him, and together they selected an apartment on the North Side, a very comfortable suite of rooms on a side street near the lake, and he had it fitted up to suit his taste.	Он вызвал Дженни, и они вместе выбрали квартиру на Северной стороне; дом стоял на тихой улице неподалеку от озера, квартира была очень удобная, и Лестер обставил ее по своему вкусу.
He figured that living in Chicago he could pose as a bachelor.	Он рассчитывал, что, живя в Чикаго, будет слыть холостяком.

He would never need to invite his friends to his rooms.	Ему не придется приглашать друзей к себе.
There were his offices, where he could always be found, his clubs and the hotels.	Он всегда сможет встретиться с ними в конторе, в клубе или отеле.
To his way of thinking the arrangement was practically ideal.	На его взгляд, все устраивалось как нельзя лучше.
Of course Jennie's departure from Cleveland brought the affairs of the Gerhardt family to a climax.	Естественно, что с отъездом Дженни из Кливленда жизнь Герхардтов круто изменилась.
Probably the home would be broken up, but Gerhardt himself took the matter philosophically.	Как видно, семья окончательно распадалась, но сам Герхардт относился к этому философски.
He was an old man, and it did not matter much where he lived.	Он уже старик, ему все равно, где ни жить.
Bass, Martha, and George were already taking care of themselves.	Басс, Марта и Джордж уже стали на ноги.
Veronica and William were still in school, but some provision could be made for boarding them with a neighbor. The one real concern of Jennie and Gerhardt was Vesta.	Вероника и Уильям еще учатся в школе, но можно будет как-нибудь устроить, чтобы они жили и столовались у соседей, Г ерхардта и Дженни серьезно заботило только одно - Веста.
It was Gerhardt's natural thought that Jennie must take the child with her.	Г ерхардт, естественно, подумал, что Дженни возьмет дочку с собой.
What else should a mother do?	Может ли мать поступить иначе.
"Have you told him yet?" he asked her, when the day of her contemplated departure had been set.	- Ты рассказала ему про Весту? - спросил он, когда был уже назначен день отъезда Дженни.
"No; but I'm going to soon," she assured him.	- Нет, но скоро расскажу, - успокоила она его.
"Always soon," he said.	- От тебя только и слышишь "скоро" да "скоро", -проворчал Герхардт.
He shook his head.	Он покачал головой.
His throat swelled.	Слезы душили его.
"It's too bad," he went on.	- Плохо дело, - продолжал он, помолчав.
"It's a great sin.	- Это великий грех.
God will punish you, I'm afraid.	Боюсь, что бог тебя покарает.
The child needs some one.	За ребенком нужен уход.
I'm getting old-otherwise I would keep her.	Не будь я так стар, я оставил бы девочку у себя.
There is no one here all day now to look after her right, as she should be." Again he shook his head.	Теперь уже некому смотреть за ней как полагается, - и он опять покачал головой.
"I know," said Jennie weakly.	- Я знаю, - тихо сказала Дженни.
"I'm going to fix it now.	- Я все это устрою.
I'm going to have her live with me soon.	Скоро я заберу ее к себе.
I won't neglect her-you know that."	Ты же знаешь, что я ее не брошу.
"But the child's name," he insisted.	- Но как же с именем? - сказал Герхардт.

"She should have a name.	- Девочке нужно имя.
Soon in another year she goes to school.	На будущий год она пойдет в школу.
People will want to know who she is.	Люди захотят знать, кто она такая.
It can't go on forever like this."	Не может же вечно так продолжаться.
Jennie understood well enough that it couldn't.	Дженни и сама хорошо это понимала.
She was crazy about her baby.	Она до безумия любила дочку.
The heaviest cross she had to bear was the constant separations and the silence she was obliged to maintain about Vesta's very existence. It did seem unfair to the child, and yet Jennie did not see clearly how she could have acted otherwise.	Постоянные разлуки и необходимость скрывать даже самое существование Весты были тяжким крестом для Дженни, Это было несправедливо по отношению к ребенку, но Дженни не видела возможности поступить иначе.
Vesta had good clothes, everything she needed.	Она хорошо одевала Весту, у девочки было всего вдоволь.
She was at least comfortable.	Во всяком случае она ни в чем не нуждалась.
Jennie hoped to give her a good education.	Дженни надеялась дать ей хорошее образование.
If only she had told the truth to Lester in the first place.	Ах, если бы она с самого начала сказала Лестеру правду!
Now it was almost too late, and yet she felt that she had acted for the best.	Теперь, пожалуй, уже слишком поздно; и все-таки Дженни чувствовала, что тогда она поступила так, как было лучше.
Finally she decided to find some good woman or family in Chicago who would take charge of Vesta for a consideration.	Наконец она решила подыскать в Чикаго какую-нибудь хорошую женщину или семью, которая стала бы за плату заботиться о Весте.
In a Swedish colony to the west of La Salle Avenue she came across an old lady who seemed to embody all the virtues she required-cleanliness, simplicity, honesty. She was a widow, doing work by the day, but she was glad to make an arrangement by which she should give her whole time to Vesta.	В шведском квартале к западу от Ла-Саль-стрит она нашла пожилую женщину, которая показалась ей воплощением всех добродетелей, - опрятную, скромную, честную, Женщина эта была вдова, работала поденно и с радостью согласилась оставить эту работу и отдавать все свое время Весте.
The latter was to go to kindergarten when a suitable one should be found.	Дженни решила, что девочка начнет ходить в детский сад, как только удастся найти подходящий.
She was to have toys and kindly attention, and Mrs. Olsen was to inform Jennie of any change in the child's health.	У нее будет много игрушек, хороший уход. Миссис Олсен непременно будет сообщать Дженни о всяком, даже самом легком нездоровье ребенка.
Jennie proposed to call every day, and she thought that sometimes, when Lester was out of town, Vesta might be brought to the apartment.	Дженни собиралась навещать Весту каждый день и думала, что изредка, когда Лестер будет уезжать из Чикаго, она станет брать дочку к себе.
She had had her with her at Cleveland, and he had never found out anything.	Жила же Веста раньше с ними в Кливленде, а Лестер об этом и не подозревал.
The arrangements completed, Jennie returned at the first opportunity to Cleveland to take Vesta away.	Договорившись с миссис Олсен, Дженни при первом же удобном случае поехала в Кливленд за Вестой.

Gerhardt, who had been brooding over his approaching loss, appeared most solicitous about her future.	Г ерхардт, в горестном ожидании близкой разлуки, был полон тревоги о будущем внучки.
"She should grow up to be a fine girl," he said.	- Она должна вырасти прекрасной девочкой, -сказал он Дженни.
"You should give her a good education-she is so smart."	- Надо дать ей хорошее образование, ведь она такая умница.
He spoke of the advisability of sending her to a Lutheran school and church, but Jennie was not so sure of that.	Он сказал еще, что следовало бы отдать Весту в лютеранскую церковную школу, но Дженни была не так уж в этом уверена.
Time and association with Lester had led her to think that perhaps the public school was better than any private institution.	Время и общение с Лестером привели ее к мысли, что обычная начальная школа лучше любого частного заведения.
She had no particular objection to the church, but she no longer depended upon its teachings as a guide in the affairs of life.	Не то, чтобы Дженни была против церкви, но она уже не считала, что учением церкви можно руководствоваться во всех случаях жизни.
Why should she?	Да и почему бы ей думать иначе?
The next day it was necessary for Jennie to return to Chicago.	На другой же день Дженни должна была вернуться в Чикаго.
Vesta, excited and eager, was made ready for the journey.	Веста, сгоравшая от нетерпения, была уже готова в дорогу.
Gerhardt had been wandering about, restless as a lost spirit, while the process of dressing was going on; now that the hour had actually struck he was doing his best to control his feelings.	Пока Дженни одевала ее, Герхардт бродил по дому как неприкаянный; теперь, когда пробил час разлуки, он изо всех сил старался сохранить самообладание.
He could see that the five-year-old child had no conception of what it meant to him.	Он видел, что пятилетняя девчурка совершенно не понимает, каково ему.
She was happy and self-interested, chattering about the ride and the train.	Она была бездумно счастлива и без умолку болтала про то, как они поедут на лошадке и на поезде.
"Be a good little girl," he said, lifting her up and kissing her.	- Будь умницей, - сказал Г ерхардт, поднимая ее и целуя.
"See that you study your catechism and say your prayers.	- Смотри, не забывай учить катехизис и молиться.
And you won't forget the grandpa-what?-" He tried to go on, but his voice failed him.	И ты будешь помнить своего дедушку, правда? Он хотел еще что-то прибавить, но голос изменил ему.
Jennie, whose heart ached for her father, choked back her emotion.	Дженни, у которой сердце разрывалось при виде его горя, старалась не выдавать волнения.
"There," she said, "if I'd thought you were going to act like that-" She stopped.	- Ну, вот... - сказала она. - Если б я знала, что ты будешь так это переживать... Она не договорила.
"Go," said Gerhardt, manfully, "go.	- Поезжайте, - мужественно сказал Герхардт. -Поезжайте.
It is best this way."	Так будет лучше.

And he stood solemnly by as they went out of the door.	Он молча проводил их взглядом.
Then he turned back to his favorite haunt, the kitchen, and stood there staring at the floor.	Потом пошел в свой любимый угол - на кухню, остановился там и застыл, глядя в пол невидящими глазами.
One by one they were leaving him-Mrs. Gerhardt, Bass, Martha, Jennie, Vesta.	Один за другим они покинули его - жена, Басс, Марта, Дженни, Веста.
He clasped his hands together, after his old-time fashion, and shook his head again and again.	По старой привычке он крепко стиснул руки и долго стоял, качая головой.
"So it is!	- Вот оно как! - твердил он.
So it is!" he repeated.	- Вот оно как.
"They all leave me.	Все меня покинули.
All my life goes to pieces."	Вся моя жизнь пошла прахом.
CHAPTER XXVIII	Глава XXVIII
During the three years in which Jennie and Lester had been associated there had grown up between them a strong feeling of mutual sympathy and understanding.	За те три года, что Лестер и Дженни прожили вместе, их привязанность друг к другу и взаимное понимание выросли и окрепли.
Lester truly loved her in his own way.	Лестер на свой лад действительно любил ее.
It was a strong, self-satisfying, determined kind of way, based solidly on a big natural foundation, but rising to a plane of genuine spiritual affinity.	Это сильное, самоуверенное, не знающее сомнений и колебаний чувство, основанное на естественном и неодолимом влечении, приближалось к подлинному духовному сродству.
The yielding sweetness of her character both attracted and held him.	Нежная покорность, столь свойственная Дженни, влекла и удерживала Лестера.
She was true, and good, and womanly to the very center of her being; he had learned to trust her, to depend upon her, and the feeling had but deepened with the passing of the years.	Дженни была такая преданная, добрая, бесконечно женственная. Лестер привык ей верить, во многом полагался на нее, и с годами его чувство становилось все глубже.
On her part Jennie had sincerely, deeply, truly learned to love this man.	А Дженни искренне, глубоко, преданно полюбила этого человека.
At first when he had swept her off her feet, overawed her soul, and used her necessity as a chain wherewith to bind her to him, she was a little doubtful, a little afraid of him, although she had always liked him.	Вначале, когда он, как вихрь, ворвался в ее жизнь, внес смятение в ее душу и, воспользовался ее горькой нуждой, как цепью, приковал ее к себе, она немного сомневалась в нем, немного боялась его, хотя он всегда ей нравился.
Now, however, by living with him, by knowing him better, by watching his moods, she had come to love him.	Но, проведя подле него все эти годы, узнав его лучше, она постепенно его полюбила.
He was so big, so vocal, so handsome.	Он такой сильный, красивый, у него такой чудесный голос.
His point of view and opinions of anything and everything were so positive.	Его взгляды на все, его мнения всегда так вески.
His pet motto,	Его излюбленный девиз:

"Hew to the line, let the chips fall where they may," had clung in her brain as something immensely characteristic.	"Шагай напролом, не оглядывайся", - поразил ее воображение.
Apparently he was not afraid of anything-God, man, or devil.	Как видно, ему ничто не страшно - ни люди, ни бог, ни дьявол.
He used to look at her, holding her chin between the thumb and fingers of his big brown hand, and say:	Нередко, взяв ее смуглыми пальцами за подбородок, он смотрел ей в глаза.
"You're sweet, all right, but you need courage and defiance.	- Ты прелесть, что и говорить, вот бы только смелости и дерзости побольше.
You haven't enough of those things."	Этого тебе явно не хватает.
And her eyes would meet his in dumb appeal.	И Дженни отвечала ему безмолвным нежным взглядом.
"Never mind," he would add, "you have other things." And then he would kiss her.	- Ну, ничего, - добавлял Лестер, - зато у тебя есть другие достоинства, - и целовал ее.
One of the most appealing things to Lester was the simple way in which she tried to avoid exposure of her various social and educational shortcomings.	Его очень трогало, что Дженни так наивно старается скрывать всякие пробелы в своем воспитании и образовании.
She could not write very well, and once he found a list of words he had used written out on a piece of paper with the meanings opposite.	Она недостаточно грамотно писала; и вот однажды он нашел лист бумаги, - на нем рукой Дженни были выписаны трудные слова, которые Лестер часто употреблял в разговоре, и их значения.
He smiled, but he liked her better for it.	Он улыбнулся и еще больше полюбил ее за это.
Another time in the Southern hotel in St. Louis he watched her pretending a loss of appetite because she thought that her lack of table manners was being observed by nearby diners.	В другой раз, в "Южном отеле" в Сент-Луисе, она сделала вид, будто ей не хочется есть, из страха, что ее манеры недостаточно хороши и обедающие за соседними столиками могут это заметить.
She could not always be sure of the right forks and knives, and the strange-looking dishes bothered her; how did one eat asparagus and artichokes?	Она не всегда была уверена, что возьмет именно ту вилку и тот нож, какие полагается, и непривычные на вид блюда приводили ее в смущение: как надо есть артишоки? А спаржу?
"Why don't you eat something?" he asked good-naturedly.	- Почему ты ничего не ешь? - весело спросил Лестер.
"You're hungry, aren't you?"	- Ведь ты голодная?
"Not very."	- Не очень.
"You must be.	- Наверное, голодная.
Listen, Jennie. I know what it is.	Послушай, Дженни, я знаю, в чем дело.
You mustn't feel that way.	Но ты напрасно беспокоишься.
Your manners are all right.	У тебя прекрасные манеры.
I wouldn't bring you here if they weren't.	Иначе я не повел бы тебя сюда.
Your instincts are all right.	И у тебя верное чутье.
Don't be uneasy.	Не смущайся.

I'd tell you quick enough when there was anything wrong."	Если ты что-нибудь сделаешь не так, я тут же подскажу.
His brown eyes held a friendly gleam.	Его карие глаза блеснули весело и ласково.
She smiled gratefully.	Дженни ответила благодарной улыбкой.
"I do feel a little nervous at times," she admitted.	- Мне и правда иногда бывает немножко не по себе, - призналась она.
"Don't," he repeated.	- Не надо, - сказал он.
"You're all right.	- Все в порядке.
Don't worry.	Не беспокойся.
I'll show you."	Я тебе все покажу.
And he did.	Так он и делал.
By degrees Jennie grew into an understanding of the usages and customs of comfortable existence.	Постепенно Дженни научилась разбираться в светских правилах и обычаях.
All that the Gerhardt family had ever had were the bare necessities of life.	У Герхардтов никогда не было ничего, кроме самого необходимого.
Now she was surrounded with whatever she wanted-trunks, clothes, toilet articles, the whole varied equipment of comfort-and while she liked it all, it did not upset her sense of proportion and her sense of the fitness of things.	Теперь у нее было все, чего только можно пожелать: чемоданы, наряды, всевозможные мелочи туалета, все, из чего создается истинный комфорт, и, хотя это ей нравилось, она не утратила присущего ей чувства меры и умения здраво судить обо всем.
There was no element of vanity in her, only a sense of joy in privilege and opportunity.	В ней не было ни капли тщеславия, она только радовалась, что судьба ей улыбнулась.
She was grateful to Lester for all that he had done and was doing for her.	Она так благодарна Лестеру за все, что он сделал и делает для нее.
If only she could hold him-always!	Если б только удержать его - навсегда!
The details of getting Vesta established once adjusted, Jennie settled down into the routine of home life.	Устроив Весту у миссис Олсен, Дженни погрузилась в свои домашние хлопоты.
Lester, busy about his multitudinous affairs, was in and out.	Лестер, занятый бесчисленными делами, то приезжал, то уезжал.
He had a suite of rooms reserved for himself at the Grand Pacific, which was then the exclusive hotel of Chicago, and this was his ostensible residence.	Он снимал номер-люкс в "Грэнд-Пасифик" -лучшем отеле Чикаго; предполагалось, что здесь-то он и живет.
His luncheon and evening appointments were kept at the Union Club.	В "Юнион-клубе" он завтракал и встречался по вечерам с друзьями и деловыми знакомыми.
An early patron of the telephone, he had one installed in the apartment, so that he could reach Jennie quickly and at any time.	Одним из первых оценив достоинства телефона, он установил аппарат на квартире и в любое время мог говорить с Дженни.
He was home two or three nights a week, sometimes oftener.	Дома он ночевал два-три раза в неделю, иногда чаще.

He insisted at first on Jennie having a girl of general housework, but acquiesced in the more sensible arrangement which she suggested later of letting some one come in to do the cleaning.	Сперва он настаивал, чтобы Дженни предоставила хозяйство служанке, но потом согласился, что разумнее договориться с какой-нибудь девушкой, которая будет только приходить и выполнять самую черную работу.
She liked to work around her own home. Her natural industry and love of order prompted this feeling.	Дженни нравилось хозяйничать самой, недаром она всегда отличалась трудолюбием и аккуратностью.
Lester liked his breakfast promptly at eight in the morning.	Лестер любил завтракать точно в восемь утра.
He wanted dinner served nicely at seven.	Он привык, чтобы обед подавался ровно в семь.
Silverware, cut glass, imported china-all the little luxuries of life appealed to him.	Ему нравилось серебро, хрусталь, китайский фарфор, всякие предметы роскоши.
He kept his trunks and wardrobe at the apartment.	Его одежда и чемоданы хранились на квартире Дженни.
During the first few months everything went smoothly.	Первые месяцы все шло гладко.
He was in the habit of taking Jennie to the theater now and then, and if he chanced to run across an acquaintance he always introduced her as Miss Gerhardt.	Изредка Лестер водил Дженни в театр и, если ему случалось встретить кого-либо из знакомых, всегда представлял ее как мисс Герхардт.
When he registered her as his wife it was usually under an assumed name; where there was no danger of detection he did not mind using his own signature.	Если они останавливались где-нибудь в отеле под видом мужа и жены, он называл портье вымышленную фамилию; если же не было опасности, что их узнают, он преспокойно ставил в книге для проезжающих свое настоящее имя.
Thus far there had been no difficulty or unpleasantness of any kind.	И пока что все сходило с рук.
The trouble with this situation was that it was criss-crossed with the danger and consequent worry which the deception in regard to Vesta had entailed, as well as with Jennie's natural anxiety about her father and the disorganized home.	Дженни все время боялась одного: как бы Лестер не открыл ее обман и не узнал про Весту; кроме того, она тревожилась об отце и о доме.
Jennie feared, as Veronica hinted, that she and William would go to live with Martha, who was installed in a boarding-house in Cleveland, and that Gerhardt would be left alone.	Из писем Вероники можно было понять, что они с Уильямом собираются переехать к Марте, которая теперь жила в меблированных комнатах там же, в Кливленде.
He was such a pathetic figure to her, with his injured hands and his one ability-that of being a watchman-that she was hurt to think of his being left alone.	Дженни беспокоило, что отец один. Ей было до боли жаль его; став калекой, он годился разве что в ночные сторожа, и Дженни с ужасом представляла себе, как он будет жить совсем один.
Would he come to her?	Не переехать ли ему сюда, к ней?
She knew that he would not-feeling as he did at present.	Но Дженни знала, что сейчас он на это не согласится.
Would Lester have him-she was not sure of that.	Да и захочет ли Лестер, чтобы Герхардт жил с ними? Она не была в этом уверена.

If he came Vesta would have to be accounted for.	К тому же, если отец приедет, неминуемо надо будет рассказать Лестеру о Весте.
So she worried.	Все это очень мучило Дженни.
The situation in regard to Vesta was really complicated.	Да, с Вестой было не так-то просто.
Owing to the feeling that she was doing her daughter a great injustice, Jennie was particularly sensitive in regard to her, anxious to do a thousand things to make up for the one great duty that she could not perform.	Чувствуя себя глубоко виноватой, Дженни особенно остро переживала все, что касалось дочери. Она всячески старалась искупить великую несправедливость, в которой была повинна перед своим ребенком, ибо этот самый большой свой долг она была не в силах исполнить.
She daily paid a visit to the home of Mrs. Olsen, always taking with her toys, candy, or whatever came into her mind as being likely to interest and please the child.	Каждый день она бывала у миссис Олсен, приносила игрушки, сласти - словом, все, что, как ей казалось, могло позабавить и обрадовать ребенка.
She liked to sit with Vesta and tell her stories of fairy and giant, which kept the little girl wide-eyed.	Она любила подолгу сидеть с Вестой, рассказывать ей про фей и великанов, и девочка жадно слушала ее сказки.
At last she went so far as to bring her to the apartment, when Lester was away visiting his parents, and she soon found it possible, during his several absences, to do this regularly.	Наконец Дженни до того осмелела, что однажды, когда Лестер поехал в Цинциннати навестить родителей, привела девочку к себе и потом стала брать ее домой всякий раз, как он уезжал из города.
After that, as time went on and she began to know his habits, she became more bold-although bold is scarcely the word to use in connection with Jennie.	Время шло, Дженни изучила привычки Лестера и понемногу становилась все более дерзкой, - хотя едва ли слово "дерзкая" применимо к Дженни.
She became venturesome much as a mouse might; she would risk Vesta's presence on the assurance of even short absences-two or three days.	Она стала храброй, как может быть храбрым мышонок; она осмеливалась брать к себе Весту, даже когда Лестер был в отлучке всего два-три дня.
She even got into the habit of keeping a few of Vesta's toys at the apartment, so that she could have something to play with when she came.	И даже оставляла у себя кое-какие игрушки, чтобы Весте было чем заняться.
During these several visits from her child Jennie could not but realize the lovely thing life would be were she only an honored wife and a happy mother.	За те немногие дни, что дочурка провела у нее, Дженни с особенной силой почувствовала, какое это было бы счастье, если бы она была законной женой и матерью.
Vesta was a most observant little girl.	Веста оказалась на редкость наблюдательным ребенком.
She could by her innocent childish questions give a hundred turns to the dagger of self-reproach which was already planted deeply in Jennie's heart.	Своими невинными детскими вопросами она то и дело бередила незаживающую рану в сердце Дженни.
"Can I come to live with you?" was one of her simplest and most frequently repeated questions.	- А можно мне всегда жить с тобой? - спрашивала она чаще всего.
Jennie would reply that mamma could not have her just yet, but that very soon now, just as soon as she possibly could, Vesta should come to stay always.	Дженни отвечала, что пока нельзя, но очень скоро, как только можно будет, она возьмет свою девочку к себе насовсем.

"Don't you know just when?" Vesta would ask.	- А когда это будет? - спрашивала Веста.
"No, dearest, not just when. Very soon now.	- Не знаю точно, моя маленькая. Теперь уже скоро.
You won't mind waiting a little while.	Ты уж потерпи еще немножко.
Don't you like Mrs. Olsen?"	А разве тебе не нравится у миссис Олсен?
"Yes," replied Vesta; "but then she ain't got any nice things now.	- Нравится, - отвечала Веста, - только у нее ничего нет хорошего.
She's just got old things."	Все старое.
And Jennie, stricken to the heart, would take Vesta to the toy shop, and load her down with a new assortment of playthings.	У Дженни сжималось сердце, она вела Весту в магазин и накупала ей игрушек.
Of course Lester was not in the least suspicious.	Лестер, разумеется, ни о чем не подозревал.
His observation of things relating to the home were rather casual.	Он почти не замечал, что происходит в доме.
He went about his work and his pleasures believing Jennie to be the soul of sincerity and good-natured service, and it never occurred to him that there was anything underhanded in her actions.	Он занимался делами, развлекался, твердо веря, что Дженни вполне откровенна с ним и до глубины души ему преданна, и ему в голову не приходило, что она может что-нибудь от него утаить.
Once he did come home sick in the afternoon and found her absent-an absence which endured from two o'clock to five.	Однажды ему нездоровилось, он среди дня вернулся домой и, не застав Дженни, прождал ее с двух до пяти.
He was a little irritated and grumbled on her return, but his annoyance was as nothing to her astonishment and fright when she found him there.	Он был раздосадован и поворчал, когда она пришла, но его недовольство было ничто по сравнению с изумлением и испугом Дженни, когда она увидела, что он дома.
She blanched at the thought of his suspecting something, and explained as best she could.	Она вся побелела при мысли, что он может что-нибудь заподозрить, и постаралась объяснить свое отсутствие как можно правдоподобнее.
She had gone to see her washerwoman. She was slow about her marketing.	Она была у прачки, потом ходила по магазинам и поэтому задержалась.
She didn't dream he was there.	У нее и в мыслях не было, что он дома.
She was sorry, too, that her absence had lost her an opportunity to serve him.	И ей так жаль, что она не могла поухаживать за ним.
It showed her what a mess she was likely to make of it all.	В тот раз Дженни поняла, что рискует все погубить.
It happened that about three weeks after the above occurrence Lester had occasion to return to Cincinnati for a week, and during this time Jennie again brought Vesta to the flat; for four days there was the happiest goings on between the mother and child.	Прошло еще три недели, и Лестер снова поехал на неделю в Цинциннати, а Дженни опять взяла Весту к себе; четыре дня мать и дочь были вполне счастливы вдвоем.
Nothing would have come of this little reunion had it not been for an oversight on Jennie's part, the far-reaching effects of which she could only afterward regret.	Все было бы очень хорошо, не допусти Дженни одной оплошности, о последствиях которой ей пришлось горько пожалеть.

This was the leaving of a little toy lamb under the large leather divan in the front room, where Lester was wont to lie and smoke.	В гостиной за широким кожаным диваном, на котором часто отдыхал с сигарой Лестер, остался позабытый игрушечный барашек.
A little bell held by a thread of blue ribbon was fastened about its neck, and this tinkled feebly whenever it was shaken.	На шее у него висел на голубой ленте маленький бубенчик, позвякивавший при малейшем движении.
Vesta, with the unaccountable freakishness of children had deliberately dropped it behind the divan, an action which Jennie did not notice at the time.	Весте почему-то вздумалось забросить игрушку за диван, а Дженни этого не заметила.
When she gathered up the various playthings after Vesta's departure she overlooked it entirely, and there it rested, its innocent eyes still staring upon the sunlit regions of toyland, when Lester returned.	Проводив Весту, она собрала все ее вещи, но так и не хватилась барашка, и он все еще стоял там, заглядевшись глазами-пуговками на солнечные луга страны игрушек, когда вернулся Лестер.
That same evening, when he was lying on the divan, quietly enjoying his cigar and his newspaper, he chanced to drop the former, fully lighted.	В тот вечер он лежал с газетой, мирно покуривая и нечаянно уронил за диван горящую сигару.
Wishing to recover it before it should do any damage, he leaned over and looked under the divan.	Опасаясь, как бы от нее что-нибудь не загорелось, Лестер наклонился и заглянул под диван, но не увидел ее; тогда он поднялся, отодвинул диван и вдруг заметил барашка, стоявшего на том самом месте, куда его кинула Веста.
The cigar was not in sight, so he rose and pulled the lounge out, a move which revealed to him the little lamb still standing where Vesta had dropped it.	Лестер поднял игрушку и повертел ее в руках, не понимая, как она сюда попала.
He picked it up, turning it over and over, and wondering how it had come there. A lamb!	"Откуда тут взяться барашку?
It must belong to some neighbor's child in whom Jennie had taken an interest, he thought.	Наверное, его затащил какой-нибудь соседский ребенок, с которым Дженни свела знакомство, -подумал Лестер.
He would have to go and tease her about this.	- Надо ее немножко подразнить".
Accordingly he held the toy jovially before him, and, coming out into the dining-room, where Jennie was working at the sideboard, he exclaimed in a mock solemn voice,	Собираясь от души посмеяться, он взял барашка, вошел в столовую, где хлопотала у буфета Дженни, и провозгласил с комической торжественностью:
"Where did this come from?"	- Откуда сие?
Jennie, who was totally unconscious of the existence of this evidence of her duplicity, turned, and was instantly possessed with the idea that he had suspected all and was about to visit his just wrath upon her.	Дженни, не подозревавшая о существовании такой улики, обернулась и мгновенно вообразила, что Лестер обо всем узнал и сейчас обрушит на нее свой справедливый гнев.
Instantly the blood flamed in her cheeks and as quickly left them.	Она вся вспыхнула, потом смертельно побледнела.
"Why, why!" she stuttered, "it's a little toy I bought."	- Это... я... я купила... это игрушка, - заикаясь, выговорила она.
"I see it is," he returned genially, her guilty tremor not escaping his observation, but having at the same time no explicable significance to him.	- Вижу, что игрушка, - весело сказал Лестер; он заметил виноватую растерянность Дженни, но не придал этому значения.

"It's frisking around a mighty lone sheepfold."	- Бедняга, скучно ему пастись в одиночестве.
He touched the little bell at its throat, while Jennie stood there, unable to speak. It tinkled feebly, and then he looked at her again.	И Лестер потрогал бубенчик на шее у барашка; бубенчик тихонько звякнул, и Лестер снова поднял глаза на Дженни, которая стояла перед ним, не в силах вымолвить ни слова.
His manner was so humorous that she could tell he suspected nothing. However, it was almost impossible for her to recover her self-possession.	По добродушному виду Лестера она поняла, что он ничего не подозревает, но никак не могла прийти в себя.
"What's ailing you?" he asked.	- Что с тобой? - спросил Лестер.
"Nothing," she replied.	- Ничего, - ответила она.
"You look as though a lamb was a terrible shock to you."	- У тебя такое лицо, как будто этот барашек тебя ужасно испугал.
"I forgot to take it out from there, that was all," she went on blindly.	- Просто я забыла его убрать, - невольно вырвалось у Дженни.
"It looks as though it has been played with enough," he added more seriously, and then seeing that the discussion was evidently painful to her, he dropped it.	- У него довольно потрепанный вид, - прибавил Лестер уже не так шутливо и затем, видя, что разговор неприятен Дженни, прекратил его.
The lamb had not furnished him the amusement that he had expected.	Никакого развлечения не вышло из этого барашка.
Lester went back into the front room, stretched himself out and thought it over.	Лестер вернулся в гостиную, прилег на диван и задумался.
Why was she nervous?	Что взволновало Дженни?
What was there about a toy to make her grow pale?	Почему она так побледнела при виде игрушки?
Surely there was no harm in her harboring some youngster of the neighborhood when she was alone-having it come in and play.	Ведь если, оставаясь одна, она приводит к себе какого-нибудь соседского малыша, играет с ним, забавляет его, в этом, конечно же, нет ничего плохого.
Why should she be so nervous?	С чего бы ей так волноваться?
He thought it over, but could come to no conclusion.	Он мысленно перебрал все это, но ни к чему не пришел.
Nothing more was said about the incident of the toy lamb.	О барашке больше не упоминалось ни словом.
Time might have wholly effaced the impression from Lester's memory had nothing else intervened to arouse his suspicions; but a mishap of any kind seems invariably to be linked with others which follow close upon its heels.	Быть может, со временем Лестер совсем забыл бы об этом случае, если бы ничто больше не пробудило его подозрений, но, видно, беда никогда не приходит одна.
One evening when Lester happened to be lingering about the flat later than usual the door bell rang, and, Jennie being busy in the kitchen, Lester went himself to open the door.	Как-то вечером, когда Лестер замешкался и собрался уходить позже обычного, у дверей позвонили; Дженни возилась на кухне, и Лестер сам пошел открывать.
He was greeted by a middle-aged lady, who frowned very nervously upon him, and inquired in broken Swedish accents for Jennie.	Он увидел немолодую женщину, которая с тревожным недоумением посмотрела на него и на ломаном английском языке спросила, нельзя ли видеть хозяйку.

"Wait a moment," said Lester; and stepping to the rear door he called her.	- Подождите минуту, - сказал Лестер и, выйдя в коридор, позвал Дженни.
Jennie came, and seeing who the visitor was, she stepped nervously out in the hall and closed the door after her.	Еще с порога узнав посетительницу, Дженни поспешно вышла в прихожую и затворила за собою дверь.
The action instantly struck Lester as suspicious.	Это сразу показалось Лестеру подозрительным.
He frowned and determined to inquire thoroughly into the matter.	Он нахмурился и решил выяснить, в чем дело.
A moment later Jennie reappeared.	Через минуту в комнату вернулась Дженни.
Her face was white and her fingers seemed to be nervously seeking something to seize upon.	Она была бледна, как полотно, дрожащие пальцы словно искали, за что бы ухватиться.
"What's the trouble?" he inquired, the irritation he had felt the moment before giving his voice a touch of gruffness.	- Что случилось? - спросил Лестер; он был раздражен, и голос его прозвучал довольно резко.
"I've got to go out for a little while," she at last managed to reply.	Дженни не сразу нашла в себе силы ответить. -Мне нужно ненадолго уйти, - сказала она наконец.
"Very well," he assented unwillingly.	- Ну что ж, иди, - неохотно согласился он.
"But you can tell me what's the trouble with you, can't you?	- Но разве ты не можешь мне сказать, что случилось?
Where do you have to go?"	Куда ты идешь?
"I-I," began Jennie, stammering.	- Я... я... - запинаясь, начала Дженни.
"I-have-"	- У меня есть...
"Yes," he said grimly.	- Ну? - хмуро спросил Лестер.
"I have to go on an errand," she stumbled on.	- У меня есть одно дело, - докончила Дженни.
"I-I can't wait.	- Мне... мне надо идти сейчас же.
I'll tell you when I come back, Lester.	Когда я вернусь, я тебе все расскажу, Лестер.
Please don't ask me now."	Только, пожалуйста, сейчас ни о чем не спрашивай.
She looked vainly at him, her troubled countenance still marked by preoccupation and anxiety to get away, and Lester, who had never seen this look of intense responsibility in her before, was moved and irritated by it.	Она смотрела на него, словно не видя; тревога, озабоченность, нетерпеливое желание скорее уйти ясно читались на ее лице. Лестер, никогда еще не видевший ее такой сосредоточенной и упорной, был и тронут и раздосадован.
"That's all right," he said, "but what's the use of all this secrecy?	- Ладно, - сказал он, - но чего ради ты делаешь из этого тайну?
Why can't you come out and tell what's the matter with you?	Почему не сказать прямо, что с тобой случилось?
What's the use of this whispering behind doors?	Зачем надо шептаться за дверями?
Where do you have to go?"	Куда ты идешь?

He paused, checked by his own harshness, and Jennie, who was intensely wrought up by the information she had received, as well as the unwonted verbal castigation she was now enduring, rose to an emotional state never reached by her before.	Он замолчал и сам вдруг удивился своей резкости; а Дженни, выведенная из равновесия и известием, которое ей только что принесли, и этим неожиданным выговором, вдруг ощутила прилив небывалой решимости.
"I will, Lester, I will," she exclaimed.	- Я тебе все скажу, Лестер, все! - воскликнула она.
"Only not now.	- Только не сейчас.
I haven't time.	У меня нет ни минуты.
I'll tell you everything when I come back.	Я все расскажу, когда вернусь.
Please don't stop me now."	Пожалуйста, не задерживай меня.
She hurried to the adjoining chamber to get her wraps, and Lester, who had even yet no clear conception of what it all meant, followed her stubbornly to the door.	Она бросилась в соседнюю комнату, чтобы одеться. Лестер, еще и сейчас не понимавший толком, что все это может означать, упрямо пошел за нею.
"See here," he exclaimed in his vigorous, brutal way, "you're not acting right.	- Послушай, - грубо крикнул он, - что за глупости!
What's the matter with you?	В чем дело?
I want to know."	Я хочу знать?
He stood in the doorway, his whole frame exhibiting the pugnacity and settled determination of a man who is bound to be obeyed.	Он стоял в дверях - воплощенная воинственность и решимость, мужчина, привыкший, чтобы ему подчинялись.
Jennie, troubled and driven to bay, turned at last.	Дженни, доведенная до отчаяния, наконец не выдержала.
"It's my child, Lester," she exclaimed. "It's dying.	- Моя девочка умирает, Лестер! - воскликнула она.
I haven't time to talk.	- Я сейчас не могу разговаривать.
Oh, please don't stop me.	Пожалуйста, не задерживай меня.
I'll tell you everything when I come back."	Я тебе все объясню, когда вернусь.
"Your child!" he exclaimed.	- Твоя девочка?! - повторил ошеломленный Лестер.
"What the hell are you talking about?"	- Что за черт, о чем ты говоришь?
"I couldn't help it," she returned.	- Я не виновата, - ответила она.
"I was afraid-I should have told you long ago.	- Я боялась... мне давно надо было тебе сказать.
I meant to only-only-Oh, let me go now, and I'll tell you all when I come back!"	Я и хотела сказать, но только... только... ох, отпусти меня скорее!
He stared at her in amazement; then he stepped aside, unwilling to force her any further for the present.	Когда я вернусь, я тебе все расскажу! Лестер в изумлении посмотрел на нее, потом шагнул в сторону, давая ей дорогу; сейчас он больше не хотел ничего от нее добиваться.
"Well, go ahead," he said quietly.	- Хорошо, иди, - сказал он негромко.
"Don't you want some one to go along with you?"	- Может быть, проводить тебя?
"No," she replied.	- Нет, - ответила Дженни.

"Mrs. Olsen is right here. I'll go with her."	- Меня ждут, я пойду не одна.
She hurried forth, white-faced, and he stood there, pondering.	Она выбежала из комнаты, а Лестер остался в раздумье.
Could this be the woman he had thought he knew?	Неужели это та самая женщина, которую, как ему казалось, он так хорошо знал?
Why, she had been deceiving him for years.	Выходит, она все эти годы обманывала его!
Jennie!	И это Дженни!
The white-faced!	Воплощенная искренность!
The simple!	Простая душа!
He choked a little as he muttered: "Well, I'll be damned!"	- Ах, черт меня побери! - пробормотал он, и у него перехватило горло.
CHAPTER XXIX	Глава XXIX
The reason why Jennie had been called was nothing more than one of those infantile seizures the coming and result of which no man can predict two hours beforehand.	Причиной всего этого переполоха оказалась одна из обычных детских болезней, наступления и исхода которых никто не мог бы предсказать даже за два часа.
Vesta had been seriously taken with membranous croup only a few hours before, and the development since had been so rapid that the poor old Swedish mother was half frightened to death herself, and hastily despatched a neighbor to say that Vesta was very ill and Mrs. Kane was to come at once.	В этот день у Весты вдруг открылась сильная ангина, и состояние девочки ухудшалось с такой быстротой, что старая шведка отчаянно перепугалась и попросила соседку сейчас же сходить за миссис Кейн.
This message, delivered as it was in a very nervous manner by one whose only object was to bring her, had induced the soul-racking fear of death in Jennie and caused her to brave the discovery of Lester in the manner described.	Соседка, думая лишь о том, чтобы поскорее привести Дженни, без предисловий объявила ей, что Веста очень больна и надо спешить. Потрясенная Дженни решила, что девочка умирает, и, как мы видели, в порыве ужаса и отчаяния осмелилась сказать Лестеру правду.
Jennie hurried on anxiously, her one thought being to reach her child before the arm of death could interfere and snatch it from her, her mind weighed upon by a legion of fears.	Она почти бежала по улице, терзаясь бесчисленными опасениями, с одной только мыслью; поспеть вовремя, увидеть свою девочку, прежде чем смерть унесет ее.
What if it should already be too late when she got there; what if Vesta already should be no more.	Что, если уже поздно? Что, если Весты уже нет в живых?
Instinctively she quickened her pace and as the street lamps came and receded in the gloom she forgot all the sting of Lester's words, all fear that he might turn her out and leave her alone in a great city with a little child to care for, and remembered only the fact that her Vesta was very ill, possibly dying, and that she was the direct cause of the child's absence from her; that perhaps but for the want of her care and attention Vesta might be well to-night.	Дженни невольно все ускоряла шаг, огни уличных фонарей возникали перед нею и вновь расплывались во тьме; она уже не помнила жестких слов Лестера, не боялась, что он выгонит ее и она останется в огромном городе совсем одна, с ребенком на руках, - она забыла обо всем, кроме одного: ее Веста тяжело больна, может быть, умирает, и это она виновата, что они не вместе; быть может, если бы она сама смотрела за своей дочерью, девочка теперь была бы здорова.

"If I can only get there," she kept saying to herself; and then, with that frantic unreason which is the chief characteristic of the instinct-driven mother: "I might have known that God would punish me for my unnatural conduct.	"Только бы успеть! - твердила она про себя и, в порыве горя теряя, как все матери, способность рассуждать, упрекала себя; - Я должна была знать, что бог покарает меня за мой грех.
I might have known-I might have known."	Я должна была, должна была знать..."
When she reached the gate she fairly sped up the little walk and into the house, where Vesta was lying pale, quiet, and weak, but considerably better.	Она распахнула знакомую калитку, бегом бросилась по дорожке к дому и ворвалась в комнату, где лежала Веста - бледная, тихая, ослабевшая; однако ей было уже гораздо лучше.
Several Swedish neighbors and a middle-aged physician were in attendance, all of whom looked at her curiously as she dropped beside the child's bed and spoke to her.	Тут же были какие-то соседки и немолодой врач; все они с любопытством посмотрели на Дженни, которая упала на колени у изголовья постели и стала что-то говорить девочке.
Jennie's mind had been made up.	И вот Дженни приняла окончательное решение.
She had sinned, and sinned grievously, against her daughter, but now she would make amends so far as possible.	Она виновата перед своей дочкой, тяжело виновата, но теперь она постарается искупить свою вину.
Lester was very dear to her, but she would no longer attempt to deceive him in anything, even if he left her-she felt an agonized stab, a pain at the thought-she must still do the one right thing.	Лестер ей очень дорог, но она больше не станет его обманывать, и пусть даже он бросит ее (при этой мысли сердце Дженни больно сжалось), она все-таки поступит, как надо.
Vesta must not be an outcast any longer.	Веста больше не должна быть отверженной.
Her mother must give her a home.	Ее место с матерью.
Where Jennie was, there must Vesta be.	Дом Дженни должен быть домом Весты.
Sitting by the bedside in this humble Swedish cottage, Jennie realized the fruitlessness of her deception, the trouble and pain it had created in her home, the months of suffering it had given her with Lester, the agony it had heaped upon her this night-and to what end?	Сидя у постели девочки в скромном домике старой шведки, Дженни поняла, как бесплодна была ее ложь: сколько тревоги и мук было из-за этого в доме родителей, как она страдала и боялась все время, пока жила с Лестером, какую пытку перенесла сегодня вечером, а для чего?
The truth had been discovered anyhow.	Все равно правда вышла наружу.
She sat there and meditated, not knowing what next was to happen, while Vesta quieted down, and then went soundly to sleep.	Дженни сидела, погруженная в невеселые думы, гадая, что ее ждет, а тем временем Веста постепенно затихла и уснула крепким, здоровым сном.
Lester, after recovering from the first heavy import of this discovery, asked himself some perfectly natural questions. "Who was the father of the child? How old was it?	Когда Лестер немного опомнился после ошеломляющего открытия, ему пришли на ум вполне естественные вопросы; сколько лет девочке? Кто ее отец?
How did it chance to be in Chicago, and who was taking care of it?"	Как ребенок оказался в Чикаго и кто о нем заботится?
He could ask, but he could not answer; he knew absolutely nothing.	Лестер мог только задавать себе эти вопросы, но не находил ответа; ведь он ничего не знал.
Curiously, now, as he thought, his first meeting with Jennie at Mrs. Bracebridge's came back to him.	Странное дело, среди этих мыслей ему вдруг припомнилась первая встреча с Дженни в доме миссис Брейсбридж.

What was it about her then that had attracted him?	Почему его тогда так потянуло к ней?
What made him think, after a few hours' observation, that he could seduce her to do his will?	Что так быстро, чуть ли не с первого взгляда подсказало ему, что он сумеет добиться своего?
What was it-moral looseness, or weakness, or what?	Что он почувствовал в ней - нравственную распущенность, неустойчивость, слабость?
There must have been art in the sorry affair, the practised art of the cheat, and, in deceiving such a confiding nature as his, she had done even more than practise deception-she had been ungrateful.	Во всей этой печальной истории не обошлось без хитрости, без искусного притворства, и ведь, обманывая его, который так ей доверял, Дженни не просто обманывала - она оказалась неблагодарной.
Now the quality of ingratitude was a very objectionable thing to Lester-the last and most offensive trait of a debased nature, and to be able to discover a trace of it in Jennie was very disturbing.	Надо сказать, что Лестер презирал и ненавидел неблагодарность, считал ее самой гнусной и отвратительной чертой, присущей натурам низменным, и был неприятно поражен, открыв это качество в Дженни.
It is true that she had not exhibited it in any other way before-quite to the contrary-but nevertheless he saw strong evidences of it now, and it made him very bitter in his feeling toward her.	Правда, прежде он никогда не замечал за ней этого, как раз наоборот, - однако теперь воочию убедился в ее неблагодарности и был глубоко возмущен.
How could she be guilty of any such conduct toward him?	Как смела она так его оскорбить?
Had he not picked her up out of nothing, so to speak, and befriended her?	Его, который, можно сказать, сделал ее человеком и возвысил до себя?
He moved from his chair in this silent room and began to pace slowly to and fro, the weightiness of this subject exercising to the full his power of decision.	Лестер поднялся, отодвинул кресло и медленно зашагал в тишине из угла в угол. То, что произошло, слишком серьезно, и теперь нужно принять верное и твердое решение.
She was guilty of a misdeed which he felt able to condemn.	Дженни преступна, и он вправе ее осудить.
The original concealment was evil; the continued deception more.	Она виновата в том, что с самого начала скрыла от него правду и вдвойне виновата, что все время продолжала его обманывать.
Lastly, there was the thought that her love after all had been divided, part for him, part for the child, a discovery which no man in his position could contemplate with serenity.	Наконец ему пришло в голову, что она делила свою любовь между ним и ребенком, - ни один мужчина в его положении не мог бы спокойно с этим примириться.
He moved irritably as he thought of it, shoved his hands in his pockets and walked to and fro across the floor.	Лестера передернуло от этой мысли, он засунул руки в карманы и продолжал шагать по комнате.

That a man of Lester's temperament should consider himself wronged by Jennie merely because she had concealed a child whose existence was due to conduct no more irregular than was involved later in the yielding of herself to him was an example of those inexplicable perversions of judgment to which the human mind, in its capacity of keeper of the honor of others, seems permanently committed.	Как мог человек с характером Лестера считать себя оскорбленным только потому, что Дженни скрыла существование ребенка, появившегося на свет в результате точно такого же проступка, какой она совершила позже уступив ему, Лестеру? Это пример тех необъяснимых заблуждений и ошибок, которых, как видно, не способен избежать человеческий ум - суровый страж и судья, когда дело идет о чести других людей.
Lester, aside from his own personal conduct (for men seldom judge with that in the balance), had faith in the ideal that a woman should reveal herself completely to the one man with whom she is in love; and the fact that she had not done so was a grief to him.	Забывая о своем собственном поведении (мужчины редко принимают его в расчет), Лестер верил, что женщина должна единственному любимому человеку раскрывать всю свою душу, и его очень огорчило, что Дженни поступила иначе.
He had asked her once tentatively about her past.	Однажды он пытался узнать подробности ее прошлого.
She begged him not to press her.	Она тогда умоляла не расспрашивать.
That was the time she should have spoken of any child.	Вот когда ей следовало бы сказать о ребенке.
Now-he shook his head.	А теперь... Лестер покачал головой.
His first impulse, after he had thought the thing over, was to walk out and leave her.	Первым его побуждением, когда он все обдумал, было уйти и больше не видеть Дженни.
At the same time he was curious to hear the end of this business.	Однако хотелось узнать, чем кончилось дело.
He did put on his hat and coat, however, and went out, stopping at the first convenient saloon to get a drink. He took a car and went down to the club, strolling about the different rooms and chatting with several people whom he encountered.	Все же он надел пальто и шляпу и вышел из дому; захотелось выпить, и он зашел в первый же приличный бар; потом поехал в клуб; там он бродил из комнаты в комнату, встретил кое-кого из знакомых, поболтал с ними.
He was restless and irritated; and finally, after three hours of meditation, he took a cab and returned to his apartment.	Беспокойство и досада не оставляли его; наконец, потратив три часа на размышления, он нанял извозчика и вернулся домой.
The distraught Jennie, sitting by her sleeping child, was at last made to realize, by its peaceful breathing that all danger was over.	В тоске и смятении Дженни долго сидела подле спящей девочки и наконец поняла, что опасность миновала.
There was nothing more that she could do for Vesta, and now the claims of the home that she had deserted began to reassert themselves, the promise to Lester and the need of being loyal to her duties unto the very end.	Сейчас она ничего не могла сделать для Весты, и понемногу к ней вернулись заботы о брошенном доме; она почувствовала, что должна исполнить обещание, данное Лестеру, и до последней минуты нести свои обязанности хозяйки.
Lester might possibly be waiting for her.	Возможно, Лестер ее ждет.
It was just probable that he wished to hear the remainder of her story before breaking with her entirely.	Вероятно, он хочет услышать всю правду о ее прошлом, прежде чем навсегда с нею расстаться.

Although anguished and frightened by the certainty, as she deemed it, of his forsaking her, she nevertheless felt that it was no more than she deserved-a just punishment for all her misdoings.	С болью и страхом думая о том, что Лестер, конечно, порвет с нею, Дженни все же считала это только справедливым наказанием за все ее проступки: она этого вполне заслуживает!
When Jennie arrived at the flat it was after eleven, and the hall light was already out.	Дженни вернулась домой в двенадцатом часу, свет на лестнице уже горел.
She first tried the door, and then inserted her key.	Она потянула ручку двери, потом открыла ее своим ключом.
No one stirred, however, and, opening the door, she entered in the expectation of seeing Lester sternly confronting her.	Помедлив и не услышав ни звука, она вошла, готовая к тому, что ее встретит разгневанный Лестер.
He was not there, however.	Но его не было.
The burning gas had merely been an oversight on his part.	Он просто забыл погасить в комнате свет.
She glanced quickly about, but seeing only the empty room, she came instantly to the other conclusion, that he had forsaken her-and so stood there, a meditative, helpless figure.	Дженни быстро осмотрелась, но комната была пуста. Дженни решила, что Лестер ушел навсегда, и застыла на месте, беспомощная и растерянная.
"Gone!" she thought.	"Ушел!" - подумала она.
At this moment his footsteps sounded on the stairs. He came in with his derby hat pulled low over his broad forehead, close to his sandy eyebrows, and with his overcoat buttoned up closely about his neck.	В эту минуту на лестнице послышались его шаги, Шляпа его была надвинута на самые брови, пальто наглухо застегнуто.
He took off the coat without looking at Jennie and hung it on the rack.	Не взглянув в сторону Дженни, он снял пальто и повесил на вешалку.
Then he deliberately took off his hat and hung that up also.	Потом не спеша снял и повесил шляпу.
When he was through he turned to where she was watching him with wide eyes.	Только после этого он обернулся к Дженни, которая следила за ним широко раскрытыми глазами.
"I want to know about this thing now from beginning to end," he began.	- Я хочу узнать все, с начала до конца, - сказал он.
"Whose child is that?"	- Чей это ребенок?
Jennie wavered a moment, as one who might be going to take a leap in the dark, then opened her lips mechanically and confessed:	Дженни поколебалась мгновение, словно готовясь к отчаянному прыжку в темную пропасть, потом выговорила пересохшими губами:
"It's Senator Brander's."	- Сенатора Брэндера.
"Senator Brander!" echoed Lester, the familiar name of the dead but still famous statesman ringing with shocking and unexpected force in his ears.	- Сенатора Брэндера! - повторил пораженный Лестер; меньше всего он ожидал услышать такое громкое имя.
"How did you come to know him?"	- Как ты с ним познакомилась?
"We used to do his washing for him," she rejoined simply-"my mother and I."	- Мы с мамой на него стирали, - просто ответила Дженни.
Lester paused, the baldness of the statements issuing from her sobering even his rancorous mood.	Лестер замолчал: прямота ее ответов отрезвила его, и гнев его утих.

"Senator Brander's child," he thought to himself.	"Ребенок сенатора Брэндера!" - думалось ему.
So that great representative of the interests of the common people was the undoer of her-a self-confessed washerwoman's daughter.	Стало быть, знаменитый поборник интересов простого народа соблазнил дочь прачки.
A fine tragedy of low life all this was.	Вот типичная трагедия из жизни бедняков.
"How long ago was this?" he demanded, his face the picture of a darkling mood.	- Давно это случилось? - хмуро спросил Лестер, сдвинув брови.
"It's been nearly six years now," she returned.	- Уже почти шесть лет прошло, - ответила Дженни.
He calculated the time that had elapsed since he had known her, and then continued:	Лестер мысленно прикинул, сколько времени они знакомы, потом спросил:
"How old is the child?"	- Сколько лет ребенку?
"She's a little over five."	- Ей пошел шестой год.
Lester moved a little.	Лестер кивнул.
The need for serious thought made his tone more peremptory but less bitter.	Стараясь сосредоточиться, он говорил теперь более властным тоном, но без прежнего озлобления.
"Where have you been keeping her all this time?"	- Где же она была все это время?
"She was at home until you went to Cincinnati last spring. I went down and brought her then."	- Жила дома, у наших, до прошлой весны, а когда ты ездил в Цинциннати, я привезла ее сюда.
"Was she there the times I came to Cleveland?"	- И она жила с вами, когда я приезжал в Кливленд?
"Yes," said Jennie; "but I didn't let her come out anywhere where you could see her."	- Да, - ответила Дженни, - только я следила, чтоб она не попадалась тебе на глаза.
"I thought you said you told your people that you were married," he exclaimed, wondering how this relationship of the child to the family could have been adjusted.	- Я думал, что ты сказала своим, что мы поженились! - воскликнул Лестер, не понимая, каким образом родные Дженни примирились с существованием этого ребенка.
"I did," she replied, "but I didn't want to tell you about her.	- Я им так и сказала, - ответила Дженни, - но я не хотела говорить тебе про дочку.
They thought all the time I intended to."	А мои все время думали, что я вот-вот расскажу тебе.
"Well, why didn't you?"	- Почему же ты не рассказала?
"Because I was afraid."	- Потому что я боялась.
"Afraid of what?"	- Чего?
"I didn't know what was going to become of me when I went with you, Lester.	- Я ведь не знала, что со мной будет, когда уехала с тобой, Лестер.
I didn't want to do her any harm if I could help it.	Мне так хотелось уберечь мою девочку, ничем ей не повредить.
I was ashamed, afterward; when you said you didn't like children I was afraid."	Потом мне было стыдно; а когда ты сказал, что не любишь детей, я испугалась.
"Afraid I'd leave you?"	- Испугалась, что я брошу тебя?

"Yes."	- Да.
He stopped, the simplicity of her answers removing a part of the suspicion of artful duplicity which had originally weighed upon him.	Лестер помолчал; Дженни отвечала так прямо и просто, что его первоначальное подозрение, будто она сознательно лицемерила и обманывала его, отчасти рассеялось.
After all, there was not so much of that in it as mere wretchedness of circumstance and cowardice of morals.	В конце концов всему виной несчастное стечение обстоятельств, малодушие Дженни и нравы ее семьи.
What a family she must have!	Ну и семейка, должно быть!
What queer non-moral natures they must have to have brooked any such a combination of affairs!	Только нелепые и безнравственные люди могли терпеть такое положение вещей!
"Didn't you know that you'd be found out in the long run?" he at last demanded.	- Разве ты не понимала, что в конце концов все должно выйти наружу? - спросил он наконец.
"Surely you might have seen that you couldn't raise her that way.	- Не могла же ты думать, что вот так и вырастишь ее.
Why didn't you tell me in the first place?	Почему ты сразу не сказала мне правду?
I wouldn't have thought anything of it then."	Тогда я отнесся бы к этому очень спокойно.
"I know," she said.	- Знаю, - сказала Дженни.
"I wanted to protect her."	- Но я хотела сделать лучше для нее.
"Where is she now?" he asked.	- Где она теперь?
Jennie explained.	Дженни объяснила.
She stood there, the contradictory aspect of these questions and of his attitude puzzling even herself.	Вопросы Лестера так не вязались с его тоном и выражением лица, что Дженни совсем растерялась.
She did try to explain them after a time, but all Lester could gain was that she had blundered along without any artifice at all-a condition that was so manifest that, had he been in any other position than that he was, he might have pitied her.	Она еще раз попробовала все объяснить, однако Лестер уразумел только одно: Дженни сделала глупость, но она отнюдь не хитрила, - это было так явно, что, будь Лестер в другом положении, он от души пожалел бы ее.
As it was, the revelation concerning Brander was hanging over him, and he finally returned to that.	Но теперь мысль о Брэндере не выходила у него из головы, и он снова вернулся к этому.
"You say your mother used to do washing for him.	- Так ты говоришь, твоя мать стирала на него.
How did you come to get in with him?"	Как же случилось, что ты с ним сошлась?
Jennie, who until now had borne his questions with unmoving pain, winced at this.	Дженни до сих пор терпеливо переносила мучительный допрос, но тут она вздрогнула, как от удара.
He was now encroaching upon the period that was by far the most distressing memory of her life.	Лестер задел незажившее воспоминание о самой горькой и трудной поре ее жизни.
What he had just asked seemed to be a demand upon her to make everything clear.	Его последний вопрос, как видно, требовал полной откровенности.
"I was so young, Lester," she pleaded.	- Я ведь была еще девчонка, Лестер, - печально сказала она.
"I was only eighteen.	- Мне было только восемнадцать лет.

I didn't know.	Я ничего не знала.
I used to go to the hotel where he was stopping and get his laundry, and at the end of the week I'd take it to him again."	Я ходила к нему в отель и брала у него белье в стирку, а потом относила.
She paused, and as he took a chair, looking as if he expected to hear the whole story, she continued:	Она умолкла, но, видя, что он пододвинул стул и уселся с явным намерением выслушать длинный и подробный рассказ, она снова заговорила.
"We were so poor.	- Мы так нуждались тогда.
He used to give me money to give to my mother.	Он часто давал мне деньги для мамы.
I didn't know."	Я не знала...
She paused again, totally unable to go on, and he, seeing that it would be impossible for her to explain without prompting, took up his questioning again-eliciting by degrees the whole pitiful story.	Она опять умолкла; Лестер, видя, что она не в силах связно обо всем рассказать, снова начал задавать ей вопросы, и постепенно невеселая история стала ему ясна.
Brander had intended to marry her.	Брэндер собирался жениться на ней.
He had written to her, but before he could come to her he died.	Он писал ей, должен был вызвать ее к себе, но не успел: помешала внезапная смерть.
The confession was complete.	Исповедь была окончена.
It was followed by a period of five minutes, in which Lester said nothing at all; he put his arm on the mantel and stared at the wall, while Jennie waited, not knowing what would follow-not wishing to make a single plea.	Долгих пять минут прошло в молчании; Лестер, опершись на камин, смотрел в одну точку, а Дженни ждала, не зная, что будет дальше, и не пытаясь сказать хоть слово в свою защиту.
The clock ticked audibly.	Громко тикали часы.
Lester's face betrayed no sign of either thought or feeling.	На застывшем лице Лестера нельзя было прочесть ни его чувств, ни мыслей.
He was now quite calm, quite sober, wondering what he should do.	Теперь он был совершенно спокоен и невозмутим и обдумывал, как поступить дальше.
Jennie was before him as the criminal at the bar. He, the righteous, the moral, the pure of heart, was in the judgment seat.	Дженни стояла перед ним, точно преступница на суде, Он - воплощенная праведность, нравственность, чистота сердечная - занимал место судьи.
Now to sentence her-to make up his mind what course of action he should pursue.	Итак, надо вынести приговор, решить ее дальнейшую судьбу.
It was a disagreeable tangle, to be sure, something that a man of his position and wealth really ought not to have anything to do with.	Что и говорить, скверное дело - грязная история, в которой не годится быть замешанным человеку с положением и богатством Лестера.
This child, the actuality of it, put an almost unbearable face upon the whole matter-and yet he was not quite prepared to speak.	Этот ребенок делает его отношения с Дженни просто невозможными... И все же Лестер еще не мог ничего сказать.
He turned after a time, the silvery tinkle of the French clock on the mantel striking three and causing him to become aware of Jennie, pale, uncertain, still standing as she had stood all this while.	Часы на камине звонко пробили три; Лестер обернулся и вспомнил о Дженни, - бледная, растерянная, она все еще неподвижно стояла перед ним.

"Better go to bed," he said at last, and fell again to pondering this difficult problem.	- Иди ложись, - вымолвил он наконец и снова задумался над своей нелегкой задачей.
But Jennie continued to stand there wide-eyed, expectant, ready to hear at any moment his decision as to her fate.	Но Дженни не тронулась с места; она стояла и смотрела на него широко раскрытыми остановившимися глазами, готовая каждую минуту услышать приговор.
She waited in vain, however.	Но она ждала напрасно.
After a long time of musing he turned and went to the clothes-rack near the door.	После долгих размышлений Лестер встал и пошел к вешалке.
"Better go to bed," he said, indifferently.	- Иди ложись, - повторил он холодно.
"I'm going out."	- Я ухожу.
She turned instinctively, feeling that even in this crisis there was some little service that she might render, but he did not see her.	Дженни невольно шагнула к нему, - даже в эту страшную минуту ей хотелось быть чем-нибудь ему полезной, - но Лестер не заметил ее движения.
He went out, vouchsafing no further speech.	Он вышел, не удостоив ее больше ни словом.
She looked after him, and as his footsteps sounded on the stair she felt as if she were doomed and hearing her own death-knell.	Она смотрела ему вслед и слушала его удаляющиеся шаги на лестнице с таким чувством, словно ей вынесен смертный приговор и уже раздается похоронный звон над могилой.
What had she done?	Что же она наделала?
What would he do now?	И что сделает теперь Лестер?
She stood there a dissonance of despair, and when the lower door clicked moved her hand out of the agony of her suppressed hopelessness.	Глубокое отчаяние овладело ею, и, когда внизу хлопнула дверь, она в тоске и безнадежности заломила руки.
"Gone!" she thought.	"Ушел! - подумала она.
"Gone!"	- Ушел!"
In the light of a late dawn she was still sitting there pondering, her state far too urgent for idle tears.	В окнах забрезжил поздний рассвет, а Дженни все сидела и предавалась горьким мыслям; ее положение было слишком серьезно, чтобы она могла дать волю слезам.
CHAPTER XXX	Глава XXX
The sullen, philosophic Lester was not so determined upon his future course of action as he appeared to be.	Угрюмый, всегда так логично рассуждавший Лестер на самом деле был далеко не уверен в том, что ему предпринять.
Stern as was his mood, he did not see, after all, exactly what grounds he had for complaint.	Он сильно расстроился, однако не мог бы точно определить, что его возмущает.
And yet the child's existence complicated matters considerably.	Разумеется, существование ребенка значительно осложняло дело.
He did not like to see the evidence of Jennie's previous misdeeds walking about in the shape of a human being; but, as a matter of fact, he admitted to himself that long ago he might have forced Jennie's story out of her if he had gone about it in earnest.	К чему это живое свидетельство былых прегрешений Дженни? Впрочем, Лестер тут же признал, что, если бы действительно захотел, давно мог бы выведать у Дженни все ее прошлое.

She would not have lied, he knew that.	Она, конечно, не стала бы лгать.
At the very outset he might have demanded the history of her past.	Он мог спросить ее в самом начале.
He had not done so; well, now it was too late.	Он этого не сделал, а теперь слишком поздно.
The one thing it did fix in his mind was that it would be useless to ever think of marrying her.	Ясно одно: о том, чтобы жениться на Дженни, нечего и думать.
It couldn't be done, not by a man in his position.	При его положении в обществе это исключено.
The best solution of the problem was to make reasonable provision for Jennie and then leave her.	Лучший выход - обеспечить Дженни материально и расстаться с ней.
He went to his hotel with his mind made up, but he did not actually say to himself that he would do it at once.	Когда он ехал к себе в отель, решение это было принято, хотя он и не собирался осуществлять его немедленно.
It is an easy thing for a man to theorize in a situation of this kind, quite another to act.	В подобного рода случаях куда легче рассуждать, чем действовать.
Our comforts, appetites and passions grow with usage, and Jennie was not only a comfort, but an appetite, with him.	Время укрепляет наши привычки, желания и чувства, а Дженни была для Лестера не только привычкой.
Almost four years of constant association had taught him so much about her and himself that he was not prepared to let go easily or quickly.	За четыре года непрерывного общения он так хорошо узнал ее и себя, что не видел возможности расстаться с ней легко и быстро.
It was too much of a wrench.	Это было бы слишком больно.
He could think of it bustling about the work of a great organization during the daytime, but when night came it was a different matter.	Он мог допускать такую мысль днем, в сутолоке своей конторы, но не по вечерам, когда оставался один.
He could be lonely, too, he discovered much to his surprise, and it disturbed him.	Он открыл в себе способность тосковать, и это смущало его.
One of the things that interested him in this situation was Jennie's early theory that the intermingling of Vesta with him and her in this new relationship would injure the child.	Тревожили его в эти дни и рассуждения Дженни, будто совместная жизнь с ним и с матерью могла бы повредить Весте.
Just how did she come by that feeling, he wanted to know?	Как она до этого додумалась?
His place in the world was better than hers, yet it dawned on him after a time that there might have been something in her point of view.	Ведь он занимает куда более завидное общественное положение, чем она. Но потом он отчасти понял ее точку зрения.
She did not know who he was or what he would do with her.	Дженни в то время не знала, кто он и какую судьбу он ей готовит.
He might leave her shortly.	Он мог очень скоро бросить ее.
Being uncertain, she wished to protect her baby.	В предвидении этого она хотела оградить своего ребенка от опасности.
That wasn't so bad.	Это не так уж плохо.
Then again, he was curious to know what the child was like.	И еще ему хотелось узнать, как выглядит эта девочка.

The daughter of a man like Senator Brander might be somewhat of an infant.	Дочь сенатора Брэндера - это могло быть интересно.
He was a brilliant man and Jennie was a charming woman.	Он был блестящим человеком, а Дженни -прелестная женщина.
He thought of this, and, while it irritated him, it aroused his curiosity.	Эта мысль вызвала в Лестере и раздражение и любопытство.
He ought to go back and see the child-he was really entitled to a view of it-but he hesitated because of his own attitude in the beginning.	То ему казалось, что нужно вернуться к Дженни и увидеть девочку - это в конце концов его право! -то он колебался, вспоминая, как принял известие о ее существовании.
It seemed to him that he really ought to quit, and here he was parleying with himself.	Он снова уверял себя, что нужно поставить точку, и этот внутренний спор длился до бесконечности.
The truth was that he couldn't.	На самом деле он был не в силах расстаться с Дженни.
These years of living with Jennie had made him curiously dependent upon her.	За эти годы она стала ему необходима.
Who had ever been so close to him before?	Был ли у него когда-нибудь такой близкий человек?
His mother loved him, but her attitude toward him had not so much to do with real love as with ambition.	Мать любит его, но в этой любви преобладает честолюбие.
His father-well, his father was a man, like himself.	Отец - что ж, отец мужчина, как и он сам.
All of his sisters were distinctly wrapped up in their own affairs; Robert and he were temperamentally uncongenial.	Сестрам не до него, у каждой своя жизнь; Роберт всегда был ему чужим.
With Jennie he had really been happy, he had truly lived.	С Дженни он впервые узнал, что такое настоящее счастье, настоящая близость.
She was necessary to him; the longer he stayed away from her the more he wanted her.	Она нужна ему - с каждым часом, проведенным вдали от нее, он все сильнее ощущал это.
He finally decided to have a straight-out talk with her, to arrive at some sort of understanding.	Наконец он решил поговорить с нею начистоту и найти какой-нибудь выход.
She ought to get the child and take care of it.	Пусть возьмет дочку к себе и заботится о ней.
She must understand that he might eventually want to quit.	Дженни должна понять, что рано или поздно он уйдет от нее.
She ought to be made to feel that a definite change had taken place, though no immediate break might occur.	Нужно внушить ей, что сейчас многое в их отношениях изменилось, хотя это и не означает немедленного разрыва.
That same evening he went out to the apartment.	В тот же вечер он поехал к себе на квартиру.
Jennie heard him enter, and her heart began to flutter.	Дженни услышала, как он отворил дверь, и сердце у нее тревожно забилось.
Then she took her courage in both hands, and went to meet him.	Взяв себя в руки, она вышла из своей комнаты встретить его.
"There's just one thing to be done about this as far as I can see," began Lester, with characteristic directness.	- Насколько я понимаю, нужно поступить так, -начал Лестер со свойственной ему прямотой.

"Get the child and bring her here where you can take care of her.	- Привези свою дочь сюда и пусть живет с тобой.
There's no use leaving her in the hands of strangers."	Нет смысла оставлять ее у чужих людей.
"I will, Lester," said Jennie submissively.	- Хорошо, Лестер, - покорно ответила Дженни.
"I always wanted to."	- Мне всегда этого хотелось.
"Very well, then, you'd better do it at once."	- А раз так, нечего и откладывать.
He took an evening newspaper out of his pocket and strolled toward one of the front windows; then he turned to her.	- Он достал из кармана вечернюю газету и прошел к окну. Потом обернулся.
"You and I might as well understand each other, Jennie," he went on.	- Нам нужно договориться, Дженни.
"I can see how this thing came about.	Я понимаю, как это произошло.
It was a piece of foolishness on my part not to have asked you before, and made you tell me.	Я допустил большую оплошность, что не расспросил тебя вовремя, не заставил все рассказать.
It was silly for you to conceal it, even if you didn't want the child's life mixed with mine.	А ты напрасно молчала, даже если и не хотела, чтобы я вошел в жизнь твоего ребенка.
You might have known that it couldn't be done.	Тебе следовало понять, что такую вещь все равно не скроешь.
That's neither here nor there, though, now.	Впрочем, теперь это не важно.
The thing that I want to point out is that one can't live and hold a relationship such as ours without confidence.	Я хочу сказать другое: при таких отношениях, как у нас, нельзя иметь друг от друга тайн.
You and I had that, I thought.	Я думал, что мы во всем доверяем друг другу.
I don't see my way clear to ever hold more than a tentative relationship with you on this basis.	А теперь я не знаю, смогу ли когда-нибудь упрочить наши отношения.
The thing is too tangled.	Очень уж все запуталось.
There's too much cause for scandal."	Очень уж много оснований для пересудов и сплетен.
"I know," said Jennie.	- Я знаю, - сказала Дженни.
"Now, I don't propose to do anything hasty.	- Пойми, я не намерен торопиться.
For my part I don't see why things can't go on about as they are-certainly for the present-but I want you to look the facts in the face."	По мне, все может остаться более или менее как было - на ближайшее время, - но я хочу, чтобы ты смотрела на вещи трезво.
Jennie sighed.	Дженни вздохнула.
"I know, Lester," she said, "I know."	- Знаю, Лестер, знаю.
He went to the window and stared out. There were some trees in the yard, where the darkness was settling.	Отойдя к окну, он смотрел во двор, на окутанные сумерками деревья.
He wondered how this would really come out, for he liked a home atmosphere.	Мысль о будущем страшила его, - он любил домашний уют.
Should he leave the apartment and go to his club?	Неужели проститься и уехать в клуб?

"You'd better get the dinner," he suggested, after a time, turning toward her irritably; but he did not feel so distant as he looked.	- Давай-ка обедать, - холодно сказал он наконец, отворачиваясь от окна; но в глубине души он не сердился на Дженни.
It was a shame that life could not be more decently organized.	Просто позор - до чего скверно устроена жизнь.
He strolled back to his lounge, and Jennie went about her duties.	Он побрел в гостиную, а Дженни пошла хлопотать по хозяйству.
She was thinking of Vesta, of her ungrateful attitude toward Lester, of his final decision never to marry her.	Она думала о Весте, о своей неблагодарности по отношению к Лестеру, о его окончательном решении не жениться на ней.
So that was how one dream had been wrecked by folly.	Своим неразумием она сама погубила заветную мечту.
She spread the table, lighted the pretty silver candles, made his favorite biscuit, put a small leg of lamb in the oven to roast, and washed some lettuce-leaves for a salad. She had been a diligent student of a cook-book for some time, and she had learned a good deal from her mother. All the time she was wondering how the situation would work out.	Она накрыла на стол, зажгла свечи в красивых серебряных подсвечниках, приготовила любимое печенье Лестера, поставила жарить баранину и вымыла салаг. (Последний год Дженни прилежно изучала поваренную книгу, а прежде она многому научилась от матери.) И все время она не переставала гадать о том, как-то теперь обернется ее жизнь.
He would leave her eventually-no doubt of that.	Рано или поздно Лестер ее бросит - это ясно.
He would go away and marry some one else.	Он уйдет от нее и женится на другой.
"Oh, well," she thought finally, "he is not going to leave me right away-that is something.	"Что ж, - подумала она наконец, - пока он меня не бросает - и то хорошо.
And I can bring Vesta here."	И Веста будет со мной".
She sighed as she carried the things to the table.	Она вздохнула и понесла обед в столовую.
If life would only give her Lester and Vesta together-but that hope was over.	Вот если бы сохранить Лестера и Весту... но с этой надеждой покончено навсегда.
CHAPTER XXXI	Глава XXXI
There was peace and quiet for some time after this storm.	После этой грозы в доме на время воцарились мир и тишина.
Jennie went the next day and brought Vesta away with her.	Дженни на следующий же день привезла к себе Весту.
The joy of the reunion between mother and child made up for many other worries.	Радость соединения с дочерью заслонила все ее заботы и печали.
"Now I can do by her as I ought," she thought; and three or four times during the day she found herself humming a little song.	"Теперь я смогу быть ей настоящей матерью", -думала она и несколько раз в течение дня ловила себя на том, что напевает веселую песенку.
Lester came only occasionally at first.	Лестер сперва заходил к ней только изредка.
He was trying to make himself believe that he ought to do something toward reforming his life-toward bringing about that eventual separation which he had suggested.	Он пытался уверить себя, что должен постепенно подготовить задуманную им перемену в своей жизни - уход от Дженни.
He did not like the idea of a child being in this apartment-particularly that particular child.	Ему неприятно было присутствие в доме ребенка, а тем более именно этого ребенка.

He fought his way through a period of calculated neglect, and then began to return to the apartment more regularly.	Некоторое время он упорно заставлял себя не бывать на Северной стороне, но потом стал появляться там чаще.
In spite of all its drawbacks, it was a place of quiet, peace, and very notable personal comfort.	Несмотря ни на что, здесь было тихо, спокойно, только здесь он чувствовал себя хорошо.
During the first days of Lester's return it was difficult for Jennie to adjust matters so as to keep the playful, nervous, almost uncontrollable child from annoying the staid, emphatic, commercial-minded man.	Поначалу Дженни было нелегко добиться, чтобы нервная, подвижная, шаловливая девочка не мешала уравновешенному, спокойному, занятому своими делами Лестеру.
Jennie gave Vesta a severe talking to the first night Lester telephoned that he was coming, telling her that he was a very bad-tempered man who didn't like children, and that she mustn't go near him.	Когда он в первый раз предупредил по телефону о своем приходе, Дженни строго поговорила с дочкой, сказала ей, что придет очень сердитый дядя, он не любит детей и к нему нельзя приставать.
"You mustn't talk," she said.	- Будь умницей, - наказывала она.
"You mustn't ask questions.	- Не болтай и ничего не проси.
Let mamma ask you what you want.	Мама сама даст тебе все, что нужно.
And don't reach, ever."	А главное - не тянись через стол.
Vesta agreed solemnly, but her childish mind hardly grasped the full significance of the warning.	Веста торжественно пообещала слушаться, но едва ли осознала своим детским умом всю важность сделанного ей внушения.
Lester came at seven.	Лестер приехал в семь часов.
Jennie, who had taken great pains to array Vesta as attractively as possible, had gone into her bedroom to give her own toilet a last touch.	Дженни, постаравшись как можно красивее нарядить Весту, только что прошла к себе в спальню, чтобы переодеться к вечеру.
Vesta was supposedly in the kitchen.	Весте полагалось быть в кухне.
As a matter of fact, she had followed her mother to the door of the sitting-room, where now she could be plainly seen. Lester hung up his hat and coat, then, turning, he caught his first glimpse.	Но она тихонько проскользнула вслед за матерью и остановилась в дверях гостиной, где ее и увидел Лестер, когда, повесив в передней пальто и шляпу, направился в комнаты.
The child looked very sweet-he admitted that at a glance.	Девочка была очаровательная, это Лестер признал с первого взгляда.
She was arrayed in a blue-dotted, white flannel dress, with a soft roll collar and cuffs, and the costume was completed by white stockings and shoes.	На ней было голубое в белый горошек фланелевое платьице с отложным воротником и манжетками, белые чулки и башмачки.
Her corn-colored ringlets hung gaily about her face. Blue eyes, rosy lips, rosy cheeks completed the picture.	Задорные светлые кудряшки обрамляли лицо -голубые глаза, алые губки, румяные щечки.
Lester stared, almost inclined to say something, but restrained himself.	Пораженный Лестер хотел что-то сказать, но сдержался.
Vesta shyly retreated.	Веста робко удалилась.
When Jennie came out he commented on the fact that Vesta had arrived. "Rather sweet-looking child," he said.	- Девочка очень мила, - сказал Лестер, когда Дженни прошла в столовую к нему.
"Do you have much trouble in making her mind?"	- Трудно тебе с ней справляться?

"Not much," she returned.	- Не очень, - ответила Дженни.
Jennie went on to the dining-room, and Lester overheard a scrap of their conversation.	Она прошла в столовую, и Лестер услышал такой разговор:
"Who are he?" asked Vesta.	- Это кто? - спросила Веста.
"Sh!	- ТТТттт!
That's your Uncle Lester.	Это твой дядя Лестер!
Didn't I tell you you mustn't talk?"	Я же тебе говорила, что нельзя болтать!
"Are he your uncle?"	- Он и твой дядя тоже?
"No, dear.	- Нет, маленькая.
Don't talk now.	Не болтай.
Run into the kitchen."	Беги в кухню.
"Are he only my uncle?"	- Он только мой дядя?
"Yes.	- Да.
Now run along."	Ну, беги.
"All right."	- Хорошо.
In spite of himself Lester had to smile.	Лестер невольно улыбнулся.
What might have followed if the child had been homely, misshapen, peevish, or all three, can scarcely be conjectured. Had Jennie been less tactful, even in the beginning, he might have obtained a disagreeable impression.	Трудно сказать, как повернулось бы дело, если бы Веста была уродлива, плаксива, скучна или если бы Дженни не проявила столько такта.
As it was, the natural beauty of the child, combined with the mother's gentle diplomacy in keeping her in the background, served to give him that fleeting glimpse of innocence and youth which is always pleasant.	Но привлекательность девочки в сочетании с усилиями матери мягко отодвигать ее на задний план создавали впечатление чистоты и юности, которые всегда действуют отрадно.
The thought struck him that Jennie had been the mother of a child all these years; she had been separated from it for months at a time; she had never even hinted at its existence, and yet her affection for Vesta was obviously great.	Лестер часто задумывался о том, что все эти годы Дженни была матерью; она месяцами не видела своего ребенка; ни словом не обмолвилась о его существовании; а между тем любовь ее к Весте не вызывала сомнений.
"It's queer," he said.	"Удивительно, - говорил себе Лестер.
"She's a peculiar woman."	- Она необыкновенная женщина".
One morning Lester was sitting in the parlor reading his paper when he thought he heard something stir.	Однажды утром, когда Лестер читал в гостиной газету, послышался какой-то шорох.
He turned, and was surprised to see a large blue eye fixed upon him through the crack of a neighboring door-the effect was most disconcerting.	Обернувшись, он с удивлением увидел голубой глаз, пристально глядевший на него в щелку приотворенной двери.
It was not like the ordinary eye, which, under such embarrassing circumstances, would have been immediately withdrawn; it kept its position with deliberate boldness.	Казалось бы, глаз, застигнутый на месте преступления, должен немедленно скрыться; но нет, он храбро остался, где был.

He turned his paper solemnly and looked again.	Лестер перевернул страницу и опять оглянулся.
There was the eye.	Глаз все смотрел на него.
He turned it again.	Он повторил свой маневр.
Still was the eye present.	Глаз не сдавался.
He crossed his legs and looked again.	Он переменил позу, закинув ногу за ногу.
Now the eye was gone.	Когда он опять поднял голову, то увидел, что глаз исчез.
This little episode, unimportant in itself, was yet informed with the saving grace of comedy, a thing to which Lester was especially responsive.	При всей незначительности этого эпизода в нем было что-то комическое, а это всегда находило отклик в душе Лестера.
Although not in the least inclined to relax his attitude of aloofness, he found his mind, in the minutest degree, tickled by the mysterious appearance; the corners of his mouth were animated by a desire to turn up.	И теперь, когда он вовсе не был склонен спускаться со своих неприступных высот, он почувствовал, что таинственный глаз развеселил его; губы его дрогнули и чуть было не раздвинулись в улыбке.
He did not give way to the feeling, and stuck by his paper, but the incident remained very clearly in his mind.	Он не поддался новому настроению и не перестал читать газету, но отчетливо запомнил этот пустячный случай.
The young wayfarer had made her first really important impression upon him.	В первый раз маленькая плутовка действительно обратила на себя его внимание.
Not long after this Lester was sitting one morning at breakfast, calmly eating his chop and conning his newspaper, when he was aroused by another visitation-this time not quite so simple.	Вскоре после этого, когда Лестер сидел однажды за утренним завтраком, неторопливо уничтожая отбивную котлету и просматривая газетные заголовки, спокойствие его снова было нарушено.
Jennie had given Vesta her breakfast, and set her to amuse herself alone until Lester should leave the house. Jennie was seated at the table, pouring out the coffee, when Vesta suddenly appeared, very business-like in manner, and marched through the room.	Дженни уже накормила Весту и, оставив ее до ухода Лестера одну с игрушками, разливала кофе; неожиданно отворилась дверь, и Веста деловито проследовала через столовую.
Lester looked up, and Jennie colored and arose.	Лестер поднял голову, Дженни покраснела и встала.
"What is it, Vesta?" she inquired, following her.	- Что тебе здесь нужно, Веста? - спросила она.
By this time, however, Vesta had reached the kitchen, secured a little broom, and returned, a droll determination lighting her face.	Веста тем временем вошла в кухню, взяла там маленькую метелку и пустилась в обратный путь, всем своим видом выражая забавную решимость.
"I want my little broom," she exclaimed and marched sedately past, at which manifestation of spirit Lester again twitched internally, this time allowing the slightest suggestion of a smile to play across his mouth.	- Мне нужно мою метелку, - звонко ответила она и невозмутимо зашагала к себе, а Лестер почувствовал как что-то в нем откликнулось на такую храбрость, и на этот раз не удержался от легкой улыбки.
The final effect of this intercourse was gradually to break down the feeling of distaste Lester had for the child, and to establish in its place a sort of tolerant recognition of her possibilities as a human being.	Так постепенно таяло неприязненное чувство Лестера к девочке, уступая место снисходительности и признанию за ней всех прав человеческого существа.

The developments of the next six months were of a kind to further relax the strain of opposition which still existed in Lester's mind.	В ближайшие полгода недовольство Лестера почти совсем улеглось.
Although not at all resigned to the somewhat tainted atmosphere in which he was living, he yet found himself so comfortable that he could not persuade himself to give it up.	Не то чтобы он примирился с несколько ненормальной атмосферой, в которой жил, но дома было так уютно и удобно, что он не мог заставить себя уйти.
It was too much like a bed of down.	Очень уж сладко ему жилось.
Jennie was too worshipful.	Очень уж боготворила его Дженни.
The condition of unquestioned liberty, so far as all his old social relationships were concerned, coupled with the privilege of quiet, simplicity, and affection in the home was too inviting.	Очень уж по нраву была полнейшая свобода, возможность беспрепятственно общаться со старыми знакомыми, в сочетании с тихим уютом и привязанностью, которые ждали дома.
He lingered on, and began to feel that perhaps it would be just as well to let matters rest as they were.	И он все медлил и уже начинал подумывать, что, может быть, и не нужно ничего менять.
During this period his friendly relations with the little Vesta insensibly strengthened.	За это время незаметно укрепилась его дружба с маленькой Вестой.
He discovered that there was a real flavor of humor about Vesta's doings, and so came to watch for its development.	Он обнаружил в ее повадках неподдельный юмор и с любопытством ждал новых его проявлений.
She was forever doing something interesting, and although Jennie watched over her with a care that was in itself a revelation to him, nevertheless Vesta managed to elude every effort to suppress her and came straight home with her remarks.	Она всегда была занята чем-нибудь интересным, и, хотя Дженни следила за ней с неослабной строгостью, которая уже сама по себе явилась для Лестера откровением, неугомонная Веста вечно ухитрялась ввернуть какое-нибудь забавное словечко.
Once, for example, she was sawing away at a small piece of meat upon her large plate with her big knife, when Lester remarked to Jennie that it might be advisable to get her a little breakfast set.	Так однажды Лестер, заметив, как девочка усердно пилит большим ножом кусочек мяса, сказал Дженни, что надо бы купить ей детский прибор.
"She can hardly handle these knives."	- Ей трудно справляться с такими ножами.
"Yes," said Vesta instantly.	- Да, - мгновенно отозвалась Веста.
"I need a little knife.	- Мне нужно маленький ножичек.
My hand is just so very little."	У меня ручка вот какая маленькая.
She held it up.	И она растопырила пальчики.
Jennie, who never could tell what was to follow, reached over and put it down, while Lester with difficulty restrained a desire to laugh.	Дженни, боясь как бы она еще чего-нибудь не выкинула, поспешила пригнуть ее ручку к столу, а Лестер с трудом удержался от смеха.
Another morning, not long after, she was watching Jennie put the lumps of sugar in Lester's cup, when she broke in with,	В другой раз, увидев, как Дженни кладет в чашку Лестера сахар, Веста потребовала:
"I want two lumps in mine, mamma."	- Мне тоже два кусочка, мама.
"No, dearest," replied Jennie, "you don't need any in yours.	- Нет, милая, - ответила Дженни, - тебе сахара не нужно.
You have milk to drink."	Ты пьешь молоко.

"Uncle Lester has two," she protested.	- А дяде Лестеру ты положила два кусочка.
"Yes," returned Jennie; "but you're only a little girl.	- Да, да, - сказала Дженни, - но ты еще маленькая.
Besides you mustn't say anything like that at the table.	И, пожалуйста, не болтай за столом.
It isn't nice."	Это неприлично.
"Uncle Lester eats too much sugar," was her immediate rejoinder, at which that fine gourmet smiled broadly.	- Дядя Лестер ест слишком много сахара, -последовал немедленный ответ, и Лестер, любивший сладкое, широко улыбнулся.
"I don't know about that," he put in, for the first time deigning to answer her directly.	- Ну, не знаю, - сказал он, впервые снисходя до разговора с девочкой.
"That sounds like the fox and grapes to me."	- Может, ты похожа на ту лисицу, которая говорила, что виноград зелен?
Vesta smiled back at him, and now that the ice was broken she chattered on unrestrainedly.	Веста улыбнулась ему в ответ и теперь, когда лед был сломан, не стесняясь, стала с ним разговаривать.
One thing led to another, and at last Lester felt as though, in a way, the little girl belonged to him; he was willing even that she should share in such opportunities as his position and wealth might make possible-provided, of course, that he stayed with Jennie, and that they worked out some arrangement which would not put him hopelessly out of touch with the world which was back of him, and which he had to keep constantly in mind.	Так оно и пошло, и, наконец, Лестер начал относиться к девочке, как к родной; он даже готов был дать ей все, к чему открывало дорогу его богатство, при том, конечно, условии, что он по-прежнему будет с Дженни и что они придумают, как ему все же сохранить связь со своим миром, о котором он не должен был забывать ни на минуту.
CHAPTER XXXII	Глава XXXII
The following spring the show-rooms and warehouse were completed, and Lester removed his office to the new building.	Веской постройка выставочных залов и складов была закончена, и Лестер перевел свою контору в новое здание.
Heretofore, he had been transacting all his business affairs at the Grand Pacific and the club.	До сих пор его деловая жизнь протекала в отеле "Грэнд-Пасифик" и в клубе.
From now on he felt himself to be firmly established in Chicago-as if that was to be his future home.	Теперь он чувствовал, что прочно обосновался в Чикаго, что отныне ему предстоит жить здесь постоянно.
A large number of details were thrown upon him-the control of a considerable office force, and the handling of various important transactions.	На него ложились серьезные обязанности -руководство многочисленным штатом конторы и заключение крупных сделок.
It took away from him the need of traveling, that duty going to Amy's husband, under the direction of Robert.	Зато он был освобожден от разъездов - их поручили мужу Эми, который действовал по указаниям Роберта.
The latter was doing his best to push his personal interests, not only through the influence he was bringing to bear upon his sisters, but through his reorganization of the factory.	А Роберт всеми силами пробивался вперед, он пытался перетянуть на свою сторону сестер и уже предпринял реорганизацию фабрики.
Several men whom Lester was personally fond of were in danger of elimination.	Нескольким служащим, которые пользовались личным расположением Лестера, грозило увольнение.

But Lester did not hear of this, and Kane senior was inclined to give Robert a free hand. Age was telling on him.	Но Лестер об этом не знал, а старик Кейн был склонен предоставлять Роберту полную свободу действий, Годы брали свое.
He was glad to see some one with a strong policy come up and take charge.	Он был доволен, что дело его останется в крепких, надежных руках.
Lester did not seem to mind.	Лестер как будто не выражал недовольства.
Apparently he and Robert were on better terms than ever before.	Видимо, их отношения с Робертом изменились к лучшему.
Matters might have gone on smoothly enough were it not for the fact that Lester's private life with Jennie was not a matter which could be permanently kept under cover.	Возможно, что все шло бы гладко и дальше, но, к сожалению, личная жизнь Лестера не могла навсегда остаться тайной.
At times he was seen driving with her by people who knew him in a social and commercial way.	Бывало, что, проезжая с Дженни по улицам в открытой коляске, он попадался на глаза светским или деловым знакомым.
He was for brazening it out on the ground that he was a single man, and at liberty to associate with anybody he pleased.	Это не смущало его, ведь он холостяк, а значит, волен проводить время с кем ему угодно.
Jennie might be any young woman of good family in whom he was interested.	Почему не предположить, что Дженни - молодая женщина из почтенного семейства, за которой он ухаживает?
He did not propose to introduce her to anybody if he could help it, and he always made it a point to be a fast traveler in driving, in order that others might not attempt to detain and talk to him.	Он ни с кем не собирался ее знакомить и раз навсегда велел кучеру ездить как можно быстрее, чтобы никто не пытался его окликнуть и заговорить с ним.
At the theater, as has been said, she was simply "Miss Gerhardt."	А для тех, с кем он встречался в театре, Дженни, как уже упоминалось, была просто "мисс Герхардт".
The trouble was that many of his friends were also keen observers of life.	На беду многие из знакомых Лестера отличались наблюдательностью.
They had no quarrel to pick with Lester's conduct.	Они и не думали осуждать его поведение.
Only he had been seen in other cities, in times past, with this same woman.	Просто им помнилось, что в прежние годы в других городах они встречали его с этой же самой женщиной.
She must be some one whom he was maintaining irregularly.	Видимо, он поддерживает с ней незаконную связь.
Well, what of it?	Ну и что же из этого?
Wealth and youthful spirits must have their fling.	Богатство и молодость на многое дают право.
Rumors came to Robert, who, however, kept his own counsel. If Lester wanted to do this sort of thing, well and good.	Кое-какие слухи дошли до Роберта, но он не счел нужным делиться с кем-либо своими соображениями.
But there must come a time when there would be a show-down.	Однако рано или поздно все должно было открыться.

This came about in one form about a year and a half after Lester and Jennie had been living in the north side apartment.	Это случилось года через полтора после того, как Лестер и Дженни поселились на Северной стороне.
It so happened that, during a stretch of inclement weather in the fall, Lester was seized with a mild form of grip.	Осенью, в гнилую погоду, Лестер заболел гриппом.
When he felt the first symptoms he thought that his indisposition would be a matter of short duration, and tried to overcome it by taking a hot bath and a liberal dose of quinine.	Почувствовав первые признаки недомогания, он решил, что это пустяк и что горячая ванна и хорошая доза хинина сразу поставят его на ноги.
But the infection was stronger than he counted on; by morning he was flat on his back, with a severe fever and a splitting headache.	Но болезнь оказалась серьезной: наутро он не мог встать с постели, у него был сильный жар и невыносимо болела голова.
His long period of association with Jennie had made him incautious.	За последнее время, постоянно живя с Дженни, он стал неосторожен.
Policy would have dictated that he should betake himself to his hotel and endure his sickness alone.	Ему следовало бы уехать к себе в гостиницу и болеть в одиночестве.
As a matter of fact, he was very glad to be in the house with her.	Но ему гораздо больше улыбалось побыть дома, с Дженни.
He had to call up the office to say that he was indisposed and would not be down for a day or so; then he yielded himself comfortably to her patient ministrations.	Он позвонил в контору и дал знать, что нездоров и несколько дней не появится; а потом блаженно отдался заботам своей терпеливой сиделки.
Jennie, of course, was delighted to have Lester with her, sick or well.	Дженни, разумеется, была только рада, что Лестер с ней, больной или здоровый.
She persuaded him to see a doctor and have him prescribe.	Она уговорила его вызвать врача и принимать лекарства.
She brought him potions of hot lemonade, and bathed his face and hands in cold water over and over.	Она поила его горячим чаем с лимоном, без устали освежала холодной водой его лицо и руки.
Later, when he was recovering, she made him appetizing cups of beef-tea or gruel.	А когда он стал поправляться, варила ему вкусный бульон и кашу.
It was during this illness that the first real contretemps occurred.	Во время этой болезни и произошла первая серьезная неприятность.
Lester's sister Louise, who had been visiting friends in St. Paul, and who had written him that she might stop off to see him on her way, decided upon an earlier return than she had originally planned.	Сестра Лестера, Луиза, гостившая у знакомых в Сент-Поле и предупредившая брата, что думает повидаться с ним на обратном пути, решила вернуться домой раньше, чем предполагала.
While Lester was sick at his apartment she arrived in Chicago. Calling up the office, and finding that he was not there and would not be down for several days, she asked where he could be reached.	Она оказалась в Чикаго в самый разгар болезни Лестера и, узнав по телефону в конторе, что его не будет еще несколько дней, осведомилась, как ей связаться с ним.
"I think he is at his rooms in the Grand Pacific," said an incautious secretary.	- Кажется, он живет в "Грэнд-Пасифик", -проговорилась неосторожная секретарша.
"He's not feeling well."	- Он нездоров.

Louise, a little disturbed, telephoned to the Grand Pacific, and was told that Mr. Kane had not been there for several days-did not, as a matter of fact, occupy his rooms more than one or two days a week.	Луиза встревожилась и позвонила в "Грэнд-Пасифик", где узнала, что мистера Кейна не видели уже несколько дней и вообще он бывает у себя в номере не чаще одного-двух раз в неделю.
Piqued by this, she telephoned his club.	Тогда, заинтригованная этим, она позвонила в его клуб.
It so happened that at the club there was a telephone boy who had called up the apartment a number of times for Lester himself.	К телефону, как нарочно, подошел мальчик-посыльный, который по поручению самого Лестера не раз бывал у него на квартире.
He had not been cautioned not to give its number-as a matter of fact, it had never been asked for by any one else.	Мальчик не знал, что адрес Лестера надлежит держать в тайне - до сих пор им никто не интересовался.
When Louise stated that she was Lester's sister, and was anxious to find him, the boy replied,	Когда Луиза сказала, что она сестра Лестера и ей очень нужно его повидать, мальчик ответил:
"I think he lives at 19 Schiller Place."	- А он живет на площади Шиллера, дом девятнадцать.
"Whose address is that you're giving?" inquired a passing clerk.	- Чей это ты адрес даешь? - спросил оказавшийся около телефона портье.
"Mr. Kane's."	- Мистера Кейна.
"Well, don't be giving out addresses.	- Никаких адресов давать нельзя.
Don't you know that yet?"	Ты что, не знаешь разве?
The boy apologized, but Louise had hung up the receiver and was gone.	Мальчик смутился и попросил прощения, но Луиза уже повесила трубку.
About an hour later, curious as to this third residence of her brother, Louise arrived at Schiller Place.	Через час Луиза, с изумлением обнаружившая, что у ее брата имеется еще и третий адрес, была на площади Шиллера.
Ascending the steps-it was a two-apartment house-she saw the name of Kane on the door leading to the second floor.	Остановившись перед двухквартирным домом, она прочла фамилию Кейн на дощечке у двери, ведущей во второй этаж, поднялась и позвонила.
Ringing the bell, she was opened to by Jennie, who was surprised to see so fashionably attired a young woman.	Дженни вышла на звонок и очень удивилась, увидев перед собой нарядную даму.
"This is Mr. Kane's apartment, I believe," began Louise, condescendingly, as she looked in at the open door behind Jennie.	- Здесь живет мистер Кейн? - надменно спросила Луиза, заглядывая в прихожую через открытую дверь.
She was a little surprised to meet a young woman, but her suspicions were as yet only vaguely aroused.	Присутствие женщины немного удивило ее, но подозрения были еще смутны.
"Yes," replied Jennie.	- Да, - ответила Дженни.
"He's sick, I believe.	- Он, кажется, болен?
I'm his sister.	Я его сестра.
May I come in?"	Можно войти?

Jennie, had she had time to collect her thoughts, would have tried to make some excuse, but Louise, with the audacity of her birth and station, swept past before Jennie could say a word.	Будь у Дженни время собраться с мыслями, она придумала бы какую-нибудь отговорку, но она и слова не успела сказать, как Луиза, избалованная своим положением и привыкшая поступать по-своему, уже проплыла мимо нее в комнаты.
Once inside Louise looked about her inquiringly. She found herself in the sitting-room, which gave into the bedroom where Lester was lying.	В гостиной, примыкавшей к спальне, где лежал Лестер, она огляделась.
Vesta happened to be playing in one corner of the room, and stood up to eye the new-comer.	Веста, игравшая в углу, поднялась и с любопытством уставилась на гостью.
The open bedroom showed Lester quite plainly lying in bed, a window to the left of him, his eyes closed.	Через отворенную дверь спальни Луиза увидела Лестера; он лежал в постели, закрыв глаза, освещенный слева лучом солнца, падавшим из окна.
"Oh, there you are, old fellow!" exclaimed Louise.	- Так вот ты где! - воскликнула Луиза, быстро входя в спальню.
"What's ailing you?" she hurried on.	- Что это с тобой?
Lester, who at the sound of her voice had opened his eyes, realized in an instant how things were.	При звуке ее голоса Лестер открыл глаза и мгновенно все понял.
He pulled himself up on one elbow, but words failed him.	Он приподнялся на локте, но не мог произнести ни слова.
"Why, hello, Louise," he finally forced himself to say.	Наконец он с трудом выдавил из себя: -Здравствуй, Луиза.
"Where did you come from?"	Откуда ты?
"St. Paul.	- Из Сент-Поля.
I came back sooner than I thought," she answered lamely, a sense of something wrong irritating her.	Я уехала раньше, чем собиралась, - заговорила она быстро и с раздражением, почуяв неладное.
"I had a hard time finding you, too.	- А я тебя еле разыскала.
Who's your-" she was about to say "pretty housekeeper," but turned to find Jennie dazedly gathering up certain articles in the adjoining room and looking dreadfully distraught.	Что это у тебя за... - она хотела сказать "хорошенькая экономка", но, оглянувшись, увидела Дженни, которая с печальным, расстроенным лицом прибирала что-то в гостиной.
Lester cleared his throat hopelessly.	Лестер вместо ответа закашлялся.
His sister swept the place with an observing eye.	Луиза внимательно оглядела комнату.
It took in the home atmosphere, which was both pleasing and suggestive.	От нее не ускользнула атмосфера семейного уюта, приятная, но наводящая на опасные мысли.
There was a dress of Jennie's lying across a chair, in a familiar way, which caused Miss Kane to draw herself up warily.	На стуле лежало платье Дженни, при виде которого мисс Кейн брезгливо подобрала юбку.
She looked at her brother, who had a rather curious expression in his eyes-he seemed slightly nonplussed, but cool and defiant.	Она взглянула на брата и прочла в его глазах странное выражение, словно он был немного озадачен, но в то же время спокоен и готов к бою.

"You shouldn't have come out here," said Lester finally, before Louise could give vent to the rising question in her mind.	- Зря ты сюда пришла, - сказал Лестер, не дав Луизе времени задать вопрос, который так и вертелся у нее на языке.
"Why shouldn't I?" she exclaimed, angered at the brazen confession.	- Почему же зря? - воскликнула она, возмущенная его дерзкой откровенностью.
"You're my brother, aren't you?	- Брат ты мне или нет?
Why should you have any place that I couldn't come.	А если брат, я могу прийти к тебе куда угодно.
Well, I like that-and from you to me."	Как вам это нравится? И ты говоришь мне такие вещи?
"Listen, Louise," went on Lester, drawing himself up further on one elbow.	- Послушай, Луиза, - продолжал Лестер, выше приподнимаясь на локте.
"You know as much about life as I do. There is no need of our getting into an argument.	- Мы ведь не дети. Ссориться нам нет смысла.
I didn't know you were coming, or I would have made other arrangements."	Я не знал, что ты приедешь, а то принял бы известные меры.
"Other arrangements, indeed," she sneered. "I should think as much. The idea!"	- Известные меры! - передразнила она злобно. -Ну, еще бы! Как же иначе!
She was greatly irritated to think that she had fallen into this trap; it was really disgraceful of Lester.	Она чувствовала, что попала в ловушку, и негодовала за это на Лестера.
"I wouldn't be so haughty about it," he declared, his color rising.	А Лестер даже покраснел от гнева. - Напрасно ты задираешь нос, - заявил он решительно.
"I'm not apologizing to you for my conduct.	- Я ни в чем не оправдываюсь перед тобой.
I'm saying I would have made other arrangements, which is a very different thing from begging your pardon.	Я говорю, что принял бы известные меры, но это вовсе не значит, что я прошу извинения.
If you don't want to be civil, you needn't."	Если ты не желаешь разговаривать вежливо, воля твоя.
"Why, Lester Kane!" she exclaimed, her cheeks flaming.	- Ну знаешь, Лестер! - вспыхнула она.
"I thought better of you, honestly I did.	- Этого я от тебя не ожидала.
I should think you would be ashamed of yourself living here in open-" she paused without using the word-"and our friends scattered all over the city.	Я думала, ты постыдишься открыто жить с... - она замялась, не решаясь произнести страшное слово, - когда у нас в Чикаго полно знакомых.
It's terrible!	Это ужасно!
I thought you had more sense of decency and consideration."	Я думала, у тебя все же есть чувство приличия и уважения к мнению...
"Decency nothing," he flared.	- К черту приличия! - возразил Лестер.
"I tell you I'm not apologizing to you.	- Пойми ты наконец, что я не прошу у тебя прощения.
If you don't like this you know what you can do."	Если тебе здесь не нравится, ты отлично знаешь, что тебе делать.
"Oh!" she exclaimed.	- О боже! - воскликнула она.

"This from my own brother!	- И это говорит мой брат!
And for the sake of that creature!	И все из-за этой твари!
Whose child is that?" she demanded, savagely and yet curiously.	Чей это ребенок? - спросила она вдруг с яростью, но и с любопытством.
"Never mind, it's not mine.	- Можешь успокоиться, не мой.
If it were it wouldn't make any difference.	Впрочем, хоть бы и мой, тебе-то что?
I wish you wouldn't busy yourself about my affairs."	Прошу не вмешиваться в мою жизнь.
Jennie, who had been moving about the dining-room beyond the sitting-room, heard the cutting references to herself. She winced with pain.	Дженни слышала все, включая оскорбительные замечания по своему адресу, и сердце ее сжалось от боли.
"Don't flatter yourself. I won't any more," retorted Louise.	- Успокойся, больше я не буду вмешиваться в твою жизнь, - бушевала Луиза.
"I should think, though, that you, of all men, would be above anything like this-and that with a woman so obviously beneath you.	- Скажу только, что от кого другого, а от тебя я этого не ожидала. Да еще с женщиной, которая настолько ниже тебя!
Why, I thought she was-" she was again going to add "your housekeeper," but she was interrupted by Lester, who was angry to the point of brutality.	Я сначала подумала, что она... - Луиза опять хотела сказать "твоя экономка", но Лестер, не помня себя от бешенства, грубо перебил ее:
"Never mind what you thought she was," he growled.	- Мне все равно, что ты о ней подумала.
"She's better than some who do the so-called superior thinking.	Она лучше многих, кто воображает себя высшими существами.
I know what you think.	Знаю я, что ты думаешь.
It's neither here nor there, I tell you.	Это все ерунда.
I'm doing this, and I don't care what you think.	Я поступаю, как хочу, и твое мнение меня не интересует.
I have to take the blame. Don't bother about me."	Я сам за себя отвечаю и прошу обо мне не заботиться.
"Well, I won't, I assure you," she flung back.	- И не буду, можешь быть уверен, - отпарировала Луиза.
"It's quite plain that your family means nothing to you.	- Что семья для тебя ничего не значит, это мне теперь совершенно ясно.
But if you had any sense of decency, Lester Kane, you would never let your sister be trapped into coming into a place like this.	Но будь у тебя хоть капля совести, ты никогда бы не допустил, чтобы твоя сестра очутилась в таком месте.
I'm disgusted, that's all, and so will the others be when they hear of it."	Мне просто противно, и другие, когда узнают, скажут то же самое, вот и все.
She turned on her heel and walked scornfully out, a withering look being reserved for Jennie, who had unfortunately stepped near the door of the dining-room.	Она круто повернулась и вышла вон, по дороге бросив уничтожающий взгляд на Дженни, которая на беду оказалась в дверях гостиной.
Vesta had disappeared.	Весты в комнате не было.
Jennie came in a little while later and closed the door.	Дженни немного погодя вошла к Лестеру и закрыла за собой дверь.

She knew of nothing to say.	Сказать ей было нечего.
Lester, his thick hair pushed back from his vigorous face, leaned back moodily on his pillow.	Лестер, откинув густые волосы с высокого лба, лежал на подушке, усталый и хмурый.
"What a devilish trick of fortune," he thought.	"Какая злая ирония судьбы! - думал он.
Now she would go home and tell it to the family.	- Теперь она приедет домой и всем все расскажет.
His father would know, and his mother. Robert, Imogene, Amy all would hear.	Отец узнает, и мать, Роберт, Имоджин, Эми - все узнают.
He would have no explanation to make-she had seen.	И отрицать невозможно: Луиза видела достаточно".
He stared at the wall meditatively.	Лестер в задумчивости устремил взгляд на стену.
Meanwhile Jennie, moving about her duties, also found food for reflection.	Тем временем Дженни, занимаясь своими домашними делами, тоже предавалась размышлениям.
So this was her real position in another woman's eyes.	Так вот какого мнения о ней другая женщине!
Now she could see what the world thought.	Теперь понятно, что думает свет.
This family was as aloof from her as if it lived on another planet.	До семьи Лестера ей так же далеко, как до другой планеты.
To his sisters and brothers, his father and mother, she was a bad woman, a creature far beneath him socially, far beneath him mentally and morally, a creature of the streets.	Для его родителей, братьев и сестер она дурная женщина, неизмеримо ниже его по своему положению в обществе, неизмеримо ниже его морально и умственно, она уличная девка, тварь.
And she had hoped somehow to rehabilitate herself in the eyes of the world.	А она-то надеялась со временем восстановить свою репутацию.
It cut her as nothing before had ever done. The thought tore a great, gaping wound in her sensibilities.	Эта мысль была ей всего больнее, ранила как ножом.
She was really low and vile in her-Louise's-eyes, in the world's eyes, basically so in Lester's eyes.	Да, она действительно дурная и низкая в глазах Луизы, в глазах света, а главное, в глазах Лестера.
How could it be otherwise?	Может ли быть иначе?
She went about numb and still, but the ache of defeat and disgrace was under it all.	Она молчала и не жаловалась, но боль унижения и стыда не отпускала ее.
Oh, if she could only see some way to make herself right with the world, to live honorably, to be decent.	Ах, если бы как-нибудь оправдаться во мнении всех этих людей; жить честно, стать порядочной женщиной!
How could that possibly be brought about?	Как это сделать?
It ought to be-she knew that. But how?	Добиться этого необходимо, но как?
CHAPTER XXXIII	Глава XXXIII
Outraged in her family pride, Louise lost no time in returning to Cincinnati, where she told the story of her discovery, embellished with many details.	Луиза, глубоко уязвленная в своей семейной гордости, тут же возвратилась в Цинциннати, где и рассказала про свое открытие, не скупясь на подробности.

According to her, she was met at the door by a "silly-looking, white-faced woman," who did not even offer to invite her in when she announced her name, but stood there "looking just as guilty as a person possibly could."	По ее словам, ей отворила дверь "совсем простая, глупая на вид женщина", которая, услышав, кто она, даже не пригласила ее войти, а застыла на месте "с самым, что ни на есть виноватым выражением лица".
Lester also had acted shamefully, having outbrazened the matter to her face.	Лестер - тот вел себя бессовестно, так и выложил ей всю правду.
When she had demanded to know whose the child was he had refused to tell her.	Когда она спросила, чей это ребенок живет с ними, он отказался ответить.
"It isn't mine," was all he would say.	"Не мой", - вот и все, что он ей сказал.
"Oh dear, oh dear!" exclaimed Mrs. Kane, who was the first to hear the story.	- Ах, боже мой, боже мой! - вздыхала миссис Кейн, первой узнавшая новость.
"My son, my Lester!	- Мой сын, мой Лестер!
How could he have done it!"	Как он мог?
"And such a creature!" exclaimed Louise emphatically, as though the words needed to be reiterated to give them any shadow of reality.	- И такая низкая тварь! - не уставала восклицать Луиза, словно желая бесконечным повторением придать больше убедительности своим словам.
"I went there solely because I thought I could help him," continued Louise.	- Я пошла туда просто потому, что хотела ему помочь, - продолжала она.
"I thought when they said he was indisposed that he might be seriously ill.	- Мне сказали, что он нездоров, я думала, может быть, он серьезно заболел.
How should I have known?"	Разве могла я предположить?..
"Poor Lester!" exclaimed her mother.	- Бедный Лестер! - воскликнула мать.
"To think he would come to anything like that!"	- Подумать только, что он мог до этого дойти!
Mrs. Kane turned the difficult problem over in her mind and, having no previous experiences whereby to measure it, telephoned for old Archibald, who came out from the factory and sat through the discussion with a solemn countenance.	Миссис Кейн попыталась разобраться в трудной задаче, но, не зная, с какой меркой к ней подойти, вызвала по телефону мужа, который пришел с фабрики и выслушал рассказ молча, с застывшим лицом.
So Lester was living openly with a woman of whom they had never heard.	Так, значит, Лестер открыто живет с женщиной, о которой они до сих пор даже не слышали.
He would probably be as defiant and indifferent as his nature was strong. The standpoint of parental authority was impossible.	Что же им предпринять? Родительский авторитет не поможет.
Lester was a centralized authority in himself, and if any overtures for a change of conduct were to be made, they would have to be very diplomatically executed.	Лестер сам себе авторитет, это сильная натура, и на упреки он ответит равнодушием, а может быть, и даст отпор. Если попытаться на него воздействовать, нужно пустить в ход дипломатию.
Archibald Kane returned to the manufactory sore and disgusted, but determined that something ought to be done.	Арчибалд Кейн возвратился на фабрику огорченный и негодующий, с твердым решением что-то предпринять.
He held a consultation with Robert, who confessed that he had heard disturbing rumors from time to time, but had not wanted to say anything.	Вечером у него состоялась беседа с Робертом, который сознался, что до него уже доходили тревожные слухи, но он предпочитал молчать.

Mrs. Kane suggested that Robert might go to Chicago and have a talk with Lester.	Миссис Кейн подала мысль - не съездить ли Роберту в Чикаго поговорить с Лестером.
"He ought to see that this thing, if continued, is going to do him irreparable damage," said Mr. Kane.	- Он обязан понять, что своим поведением наносит себе непоправимый вред, - сказал старик Кейн.
"He cannot hope to carry it off successfully. Nobody can.	- Такие вещи никому не сходят безнаказанно.
He ought to marry her or he ought to quit.	Он должен либо жениться на этой женщине, либо порвать с нею.
I want you to tell him that for me."	Так и передай ему от меня.
"All well and good," said Robert, "but who's going to convince him?	- Все это очень хорошо, - сказал Роберт, - но кто будет его убеждать?
I'm sure I don't want the job."	У меня, по правде сказать, нет желания этим заниматься.
"I hope to," said old Archibald, "eventually; but you'd better go up and try, anyhow.	- Я не теряю надежды, - сказал старик. - Ты поезжай, попробуй.
It can't do any harm.	Вреда от этого не будет.
He might come to his senses."	А может, он и одумается.
"I don't believe it," replied Robert. "He's a strong man.	- Едва ли, - возразил Роберт - Он большой упрямец.
You see how much good talk does down here. Still, I'll go if it will relieve your feelings any.	Особой пользы я в таких разговорах не вижу Но раз ты просишь, я, конечно, съезжу.
Mother wants it."	И маме этого хочется.
"Yes, yes," said his father distractedly, "better go."	- Да, да, - сказал вконец расстроенный старик, - ты все-таки съезди.
Accordingly Robert went.	И Роберт отправился в Чикаго.
Without allowing himself to anticipate any particular measure of success in this adventure, he rode pleasantly into Chicago confident in the reflection that he had all the powers of morality and justice on his side.	Не теша себя надеждой на успех своего предприятия, он, однако, находил удовлетворение в том, что нравственность и справедливость всецело на его стороне.
Upon Robert's arrival, the third morning after Louise's interview, he called up the warerooms, but Lester was not there.	Прибыв в Чикаго на третье утро после посещения Луизы, Роберт позвонил на склад, но Лестера там не оказалось.
He then telephoned to the house, and tactfully made an appointment.	Тогда он позвонил ему домой и деликатно предложил где-нибудь встретиться.
Lester was still indisposed, but he preferred to come down to the office, and he did.	Лестер еще не совсем поправился, но предпочел приехать в контору.
He met Robert in his cheerful, nonchalant way, and together they talked business for a time.	Он приветствовал Роберта по обыкновению бодро, и некоторое время они говорили о делах.
Then followed a pregnant silence.	Затем наступило настороженное молчание.
"Well, I suppose you know what brought me up here," began Robert tentatively.	Роберт начал издалека: - Ты, вероятно, знаешь, зачем я сюда приехал?

"I think I could make a guess at it," Lester replied.	- Догадываюсь, - отвечал Лестер.
"They were all very much worried over the fact that you were sick-mother particularly.	- Дома все очень встревожились, узнав о твоей болезни, особенно мама.
You're not in any danger of having a relapse, are you?"	Ты совсем поправился?
"I think not."	- Кажется, да.
"Louise said there was some sort of a peculiar m?nage she ran into up here.	- Луиза рассказала, что застала тебя в несколько своеобразной домашней обстановке.
You're not married, are you?"	Ты, конечно, не женат.
"No."	- Нет.
"The young woman Louise saw is just-" Robert waved his hand expressively.	- Та женщина, которую видела Луиза, - это просто... - Роберт выразительно повел рукой по воздуху.
Lester nodded.	Лестер кивнул.
"I don't want to be inquisitive, Lester.	- Я не хочу допрашивать тебя, Лестер.
I didn't come up for that.	Я не за тем приехал.
I'm simply here because the family felt that I ought to come.	Просто наши просили меня с тобой повидаться.
Mother was so very much distressed that I couldn't do less than see you for her sake"-he paused, and Lester, touched by the fairness and respect of his attitude, felt that mere courtesy at least made some explanation due.	Мама была в таком отчаянии, что я обязан был это сделать, хотя бы ради нее... Он умолк, и Лестер, тронутый таким почтительным и справедливым замечанием, почувствовал, что наотрез отказаться от объяснений было бы просто неучтиво.
"I don't know that anything I can say will help matters much," he replied thoughtfully.	- Едва ли я могу сказать тебе что-нибудь утешительное, - начал он немедленно.
"There's really nothing to be said.	- Мне, собственно, нечего сказать.
I have the woman and the family has its objections.	Женщина эта существует, и я с ней живу, а нашим это не нравится.
The chief difficulty about the thing seems to be the bad luck in being found out."	Хуже всего, пожалуй, то, что по несчастной случайности вы об этом узнали.
He stopped, and Robert turned over the substance of this worldly reasoning in his mind.	Он замолчал, предоставляя Роберту обдумать его трезвые рассуждения.
Lester was very calm about it.	Лестер, видимо, относился к своему положению спокойно.
He seemed, as usual, to be most convincingly sane.	И слова его звучали, как всегда, здраво и убедительно.
"You're not contemplating marrying her, are you?" queried Robert hesitatingly.	- Ты не собираешься на ней жениться? -нерешительно спросил Роберт.
"I hadn't come to that," answered Lester coolly.	- Пока нет, - хладнокровно ответил Лестер.
They looked at each other quietly for a moment, and then Robert turned his glance to the distant scene of the city.	Минуту они молча смотрели друг на друга, потом Роберт обратил взгляд на лежавший за окном город.

"It's useless to ask whether you are seriously in love with her, I suppose," ventured Robert.	- Вероятно, нет смысла спрашивать тебя, любишь ли ты ее, - отважился он сказать.
"I don't know whether I'd be able to discuss that divine afflatus with you or not," returned Lester, with a touch of grim humor.	- Право, не знаю, как я стал бы обсуждать с тобой это неземное чувство, - мрачно съязвил Лестер.
"I have never experienced the sensation myself.	- Мне не довелось его испытать.
All I know is that the lady is very pleasing to me."	Я знаю только, что эта женщина вполне меня устраивает.
"Well, it's all a question of your own well-being and the family's, Lester," went on Robert, after another pause.	Роберт опять помолчал. - Что ж, - сказал он наконец, - речь идет о твоем благополучии и о спокойствии семьи.
"Morality doesn't seem to figure in it anyway-at least you and I can't discuss that together.	Будем считать, что нравственность здесь ни при чем, во всяком случае, не нам с тобой обсуждать эту сторону дела.
Your feelings on that score naturally relate to you alone.	Твои чувства касаются одного тебя.
But the matter of your own personal welfare seems to me to be substantial enough ground to base a plea on.	Но вопрос о твоем будущем, как мне кажется, достаточно серьезен, чтобы о нем поговорить.
The family's feelings and pride are also fairly important.	О сохранении доброго имени и достоинства семьи тоже стоит подумать.
Father's the kind of a man who sets more store by the honor of his family than most men.	Отец дорожит семейной честью больше, чем многие другие.
You know that as well as I do, of course."	Тебе это, разумеется, известно так же хорошо, как и мне.
"I know how father feels about it," returned Lester.	- Я знаю, как смотрит на это отец, - отвечал Лестер.
"The whole business is as clear to me as it is to any of you, though off-hand I don't see just what's to be done about it.	- Все мне так же ясно, как любому из вас, но сейчас я просто не мору ничего предложить.
These matters aren't always of a day's growth, and they can't be settled in a day.	Такие отношения складываются не в один день, и покончить с ними сразу невозможно.
The girl's here.	Женщина эта существует.
To a certain extent I'm responsible that she is here.	Отчасти я сам тут виной.
While I'm not willing to go into details, there's always more in these affairs than appears on the court calendar."	В подробности вдаваться я не намерен, в таких делах многое всегда скрыто от постороннего наблюдателя.
"Of course I don't know what your relations with her have been," returned Robert, "and I'm not curious to know, but it does look like a bit of injustice all around, don't you think-unless you intend to marry her?"	- Я, конечно, понятия не имею о ваших отношениях, - сказал Роберт, - и не собираюсь тебя расспрашивать, но не кажется ли тебе, что ты поступаешь не вполне честно... если только ты не думаешь жениться на ней? - добавил он, чтобы прощупать почву.
This last was put forth as a feeler.	Ответ брата озадачил его.
"I might be willing to agree to that, too," was Lester's baffling reply, "if anything were to be gained by it.	- Возможно, я пошел бы и на это, - сказал Лестер,- если бы видел в том какую-нибудь пользу.

The point is, the woman is here, and the family is in possession of the fact.	Самое главное, что женщина эта существует и всей семье это известно.
Now if there is anything to be done I have to do it.	Если тут и следует что-нибудь предпринять, то только мне.
There isn't anybody else who can act for me in this matter."	Действовать за меня никто не может.
Lester lapsed into a silence, and Robert rose and paced the floor, coming back after a time to say:	Лестер умолк, а Роберт встал и зашагал взад и вперед по комнате. Потом он опять подошел к брату и сказал:
"You say you haven't any idea of marrying her-or rather you haven't come to it.	- Ты говоришь, что не собираешься на ней жениться или, вернее, что до этого еще не дошло.
I wouldn't, Lester.	Не советую, Лестер.
It seems to me you would be making the mistake of your life, from every point of view.	Мне кажется, это было бы роковой ошибкой.
I don't want to orate, but a man of your position has so much to lose; you can't afford to do it.	Я не хочу поучать тебя, но подумай сам, чем это грозит человеку в твоем положении; ты не вправе так рисковать.
Aside from family considerations, you have too much at stake.	Не говоря уже о семье, ты слишком многое ставишь на карту.
You'd be simply throwing your life away-"	Ты просто губишь свою жизнь.
He paused, with his right hand held out before him, as was customary when he was deeply in earnest, and Lester felt the candor and simplicity of this appeal.	Он умолк, вытянув вперед правую руку - его обычный жест, когда он принимал что-нибудь особенно близко к сердцу, - и Лестер почувствовал простую искренность его слов.
Robert was not criticizing him now.	Роберт уже не выступал в роли судьи.
He was making an appeal to him, and this was somewhat different.	Он взывал к его разуму, а это серьезно меняло дело.
The appeal passed without comment, however, and then Robert began on a new tack, this time picturing old Archibald's fondness for Lester and the hope he had always entertained that he would marry some well-to-do Cincinnati girl, Catholic, if agreeable to him, but at least worthy of his station.	Однако Лестер не откликнулся на этот призыв, и Роберт попробовал сыграть на другой струне. Он напомнил Лестеру, как его любит отец, как он надеялся, что Лестер женится в Цинциннати на богатой девушке, пусть даже не католичке, если ему захочется, но во всяком случае на девушке своего круга.
And Mrs. Kane felt the same way; surely Lester must realize that.	И миссис Кейн всегда лелеяла эту надежду, да что говорить, Лестер и сам все знает.
"I know just how all of them feel about it," Lester interrupted at last, "but I don't see that anything's to be done right now."	- Да, я знаю, как они на это смотрят, - перебил его Лестер, - но, право, не вижу, что можно сейчас изменить.
"You mean that you don't think it would be policy for you to give her up just at present?"	- Ты хочешь сказать, что пока не считаешь целесообразным расставаться с нею?
"I mean that she's been exceptionally good to me, and that I'm morally under obligations to do the best I can by her.	- Я хочу сказать, что встретил с ее стороны исключительное отношение и как порядочный человек обязан сделать для нее все возможное.
What that may be, I can't tell."	Что именно, я еще не знаю.

"To live with her?" inquired Robert coolly.	- Ты считаешь, что обязан жить с ней? - спросил Роберт холодно.
"Certainly not to turn her out bag and baggage if she has been accustomed to live with me," replied Lester.	- Во всяком случае, не выбрасывать ее на улицу, когда она привыкла жить со мной, - ответил Лестер.
Robert sat down again, as if he considered his recent appeal futile.	Роберт снова опустился в кресло, словно смирившись с тем, что его призыв остался без отклика.
"Can't family reasons persuade you to make some amicable arrangements with her and let her go?"	- Разве осложнения в семье - недостаточная причина для того, чтобы договориться с нею по-хорошему и отпустить ее?
"Not without due consideration of the matter; no."	- Не раньше чем я до конца обдумаю этот вопрос.
"You don't think you could hold out some hope that the thing will end quickly-something that would give me a reasonable excuse for softening down the pain of it to the family?"	- И ты даже не обещаешь мне покончить с этим в ближайшее время, чтобы я по приезде мог хоть немного успокоить родителей?
"I would be perfectly willing to do anything which would take away the edge of this thing for the family, but the truth's the truth, and I can't see any room for equivocation between you and me.	- Я бы с радостью облегчил их горе, но правда остается правдой, и в разговоре с тобой я не считаю нужным идти на уловки.
As I've said before, these relationships are involved with things which make it impossible to discuss them-unfair to me, unfair to the woman. No one can see how they are to be handled, except the people that are in them, and even they can't always see.	Как я уже сказал, такие вещи нельзя обсуждать, -это просто недопустимо и по отношению ко мне и по отношению к этой женщине, Здесь и сами заинтересованные стороны иногда не знают, как поступить, не говоря уже о посторонних.
I'd be a damned dog to stand up here and give you my word to do anything except the best I can."	Я был бы просто подлецом, если бы дал тебе сейчас слово предпринять что-то определенное.
Lester stopped, and now Robert rose and paced the floor again, only to come back after a time and say,	Роберт опять походил по комнате.
"You don't think there's anything to be done just at present?"	- Так ты считаешь, что сейчас ничего нельзя сделать?
"Not at present."	- Пока ничего.
"Very well, then, I expect I might as well be going.	- Ну, тогда я, пожалуй, пойду.
I don't know that there's anything else we can talk about."	Больше нам как будто говорить не о чем.
"Won't you stay and take lunch with me?	- Может быть, ты позавтракаешь со мной?
I think I might manage to get down to the hotel if you'll stay."	Я сейчас свободен, проехали бы ко мне в гостиницу.
"No, thank you," answered Robert.	- Нет, благодарю, - сказал Роберт.
"I believe I can make that one o'clock train for Cincinnati.	- Я, кажется, поспею к часовому поезду на Цинциннати.
I'll try, anyhow."	Во всяком случае, попытаюсь.

They stood before each other now, Lester pale and rather flaccid, Robert clear, wax-like, well-knit, and shrewd, and one could see the difference time had already made.	Они стояли друг против друга, Лестер - бледный и немного обрюзгший, Роберт - смуглый, прямой, подтянутый, себе на уме, и было видно, как годы изменили и того и другого.
Robert was the clean, decisive man, Lester the man of doubts.	Роберт всю жизнь действовал просто и решительно, Лестера вечно одолевали сомнения.
Robert was the spirit of business energy and integrity embodied, Lester the spirit of commercial self-sufficiency, looking at life with an uncertain eye.	В Роберте воплотились энергия и хватка дельца, в Лестере - самонадеянность удачливого богача с несколько скептическими взглядами на жизнь.
Together they made a striking picture, which was none the less powerful for the thoughts that were now running through their minds.	Вместе они являли замечательную картину, независимо от того, какие мысли мелькали сейчас в их сознании.
"Well," said the older brother, after a time, "I don't suppose there is anything more I can say.	- Что ж, - сказал старший брат после паузы, -добавить мне нечего.
I had hoped to make you feel just as we do about this thing, but of course you are your own best judge of this.	Я надеялся, что сумею внушить тебе нашу точку зрения, но ты, конечно, стоить на своем.
If you don't see it now, nothing I could say would make you.	Раз ты сам не понимаешь, что делаешь, мне тебя не вразумить.
It strikes me as a very bad move on your part though."	Одно скажу: по-моему, ты поступаешь неумно.
Lester listened. He said nothing, but his face expressed an unchanged purpose.	Лестер слушал молча, и лицо его выражало упрямую решимость.
Robert turned for his hat, and they walked to the office door together.	Роберт взял шляпу, и они вместе направились к дверям.
"I'll put the best face I can on it," said Robert, and walked out.	- Я постараюсь представить им дело в самом лучшем свете, - сказал Роберт и вышел.
CHAPTER XXXIV	Глава XXXIV
In this world of ours the activities of animal life seem to be limited to a plane or circle, as if that were an inherent necessity to the creatures of a planet which is perforce compelled to swing about the sun.	В окружающем нас мире жизнь всех представителей животного царства протекает в определенной сфере или среде, словно вне ее они не могли бы существовать на планете, которая в силу непреложного закона вращается вокруг Солнца.
A fish, for instance, may not pass out of the circle of the seas without courting annihilation; a bird may not enter the domain of the fishes without paying for it dearly.	Так, рыба гибнет, покидая водную стихию, а птица платит дорогой ценой за попытку вторгнуться в царство рыб.
From the parasites of the flowers to the monsters of the jungle and the deep we see clearly the circumscribed nature of their movements-the emphatic manner in which life has limited them to a sphere; and we are content to note the ludicrous and invariably fatal results which attend any effort on their part to depart from their environment.	Все живые существа - от тли, паразитирующей на цветке, до чудищ тропических лесов и морских глубин - свидетельствуют о том, что природа ограничила их деятельность определенной средой; и нам остается только отмечать, к каким нелепым и роковым последствиям приводят всякие их попытки вырваться из нее.

In the case of man, however, the operation of this theory of limitations has not as yet been so clearly observed.	Однако в отношении человека эта теория ограниченной сферы не подтверждается столь же наглядно.
The laws governing our social life are not so clearly understood as to permit of a clear generalization.	Законы, управляющие общественной жизнью, еще не поняты до конца и не дают нам основания для обобщений.
Still, the opinions, pleas, and judgments of society serve as boundaries which are none the less real for being intangible.	И все же мнения, требования и суждения общества тоже служат своего рода границами, вполне реальными, хоть и неосязаемыми.
When men or women err-that is, pass out from the sphere in which they are accustomed to move-it is not as if the bird had intruded itself into the water, or the wild animal into the haunts of man.	Когда мужчина или женщина согрешат - иными словами, преступят черту положенного круга, -уготованное им возмездие не похоже на то, что настигает птицу, вознамерившуюся жить под водой, или дикого зверя, который забрел в места, где обитает человек.
Annihilation is not the immediate result.	Их не ждет немедленная гибель.
People may do no more than elevate their eyebrows in astonishment, laugh sarcastically, lift up their hands in protest.	Люди всего лишь удивленно поднимают брови, или усмехнутся язвительно, или возмущенно всплеснут руками.
And yet so well defined is the sphere of social activity that he who departs from it is doomed.	И все же сфера общественной жизни очерчена для каждого так четко, что всякий, покидающий ее, обречен.
Born and bred in this environment, the individual is practically unfitted for any other state.	Человек, рожденный и воспитанный в той или иной среде, непригоден для существования вне ее.
He is like a bird accustomed to a certain density of atmosphere, and which cannot live comfortably at either higher or lower level.	Он словно птица, привыкшая к определенной плотности воздуха и неспособная наслаждаться жизнью ни в более плотной, ни в более разреженной атмосфере.
Lester sat down in his easy-chair by the window after his brother had gone and gazed ruminatively out over the flourishing city.	Проводив брата, Лестер сел в кресло у окна и загляделся на панораму молодого, быстрорастущего города.
Yonder was spread out before him life with its concomitant phases of energy, hope, prosperity, and pleasure, and here he was suddenly struck by a wind of misfortune and blown aside for the time being-his prospects and purposes dissipated.	За окном текла жизнь с ее кипучей деятельностью, надеждами, богатством и наслаждениями, а он, словно отброшенный внезапным порывом жесткого ветра, остался на время в стороне, и все его планы и замыслы как-то спутались.
Could he continue as cheerily in the paths he had hitherto pursued?	Может ли он по-прежнему беззаботно идти привычным путем?
Would not his relations with Jennie be necessarily affected by this sudden tide of opposition?	Не отразится ли противодействие семьи на его отношениях с Дженни?
Was not his own home now a thing of the past so far as his old easy-going relationship was concerned?	Неужели безвозвратно отошел в прошлое родительский дом, где раньше он чувствовал себя так легко и свободно?
All the atmosphere of unstained affection would be gone out of it now.	Да, прежних отношений с домашними, простых и дружеских, ему уже не вернуть.

That hearty look of approval which used to dwell in his father's eye-would it be there any longer?	И прочтет ли он, как бывало, во взгляде отца одобрение и гордость?
Robert, his relations with the manufactory, everything that was a part of his old life, had been affected by this sudden intrusion of Louise.	Отношения с Робертом, с рабочими на отцовской фабрике - все, все, что составляло прежде его жизнь, пострадало от злосчастного вторжения Луизы.
"It's unfortunate," was all that he thought to himself, and therewith turned from what he considered senseless brooding to the consideration of what, if anything, was to be done.	"Не повезло", - решил он мысленно и, оторвавшись от беспредметных размышлений, стал обдумывать, какие практические шаги он может предпринять.
"I'm thinking I'd take a run up to Mt. Clemens to-morrow, or Thursday anyhow, if I feel strong enough," he said to Jennie after he had returned.	Вернувшись домой, он сказал Дженни. - Хочу завтра или послезавтра уехать ненадолго в Маунт-Клеменс.
"I'm not feeling as well as I might. A few days will do me good."	Я что-то чувствую себя неважно, там отдохну и поправлюсь.
He wanted to get off by himself and think.	Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями.
Jennie packed his bag for him at the given time, and he departed, but he was in a sullen, meditative mood.	К назначенному часу Дженни собрала ему чемодан, и он уехал, сосредоточенный и угрюмый.
During the week that followed he had ample time to think it all over, the result of his cogitations being that there was no need of making a decisive move at present.	За следующую неделю он не спеша все обдумал и пришел к заключению, что пока никаких решительных шагов предпринимать не нужно.
A few weeks more, one way or the other, could not make any practical difference.	Лишних два-три месяца не имеют значения.
Neither Robert nor any other member of the family was at all likely to seek another conference with him.	Маловероятно, чтобы Роберт или кто-нибудь из семьи захотел еще раз повидаться с ним.
His business relations would necessarily go on as usual, since they were coupled with the welfare of the manufactory; certainly no attempt to coerce him would be attempted.	Деловые знакомства он будет поддерживать, как и раньше, поскольку они связаны с процветанием фирмы; принудительных мер никто по отношению к нему не примет.
But the consciousness that he was at hopeless variance with his family weighed upon him.	И все же сознание безнадежного разлада с семьей угнетало Лестера.
"Bad business," he meditated-"bad business."	"Плохо дело, - думал он, - плохо дело".
But he did not change.	Но жизни своей он не изменил.
For the period of a whole year this unsatisfactory state of affairs continued.	Такое неопределенное положение тянулось еще целый год.
Lester did not go home for six months; then an important business conference demanding his presence, he appeared and carried it off quite as though nothing important had happened.	Полгода Лестер не появлялся в Цинциннати; потом съездил туда на важное деловое совещание, потребовавшее его присутствия, и держал себя так, словно ничего не случилось.
His mother kissed him affectionately, if a little sadly; his father gave him his customary greeting, a hearty handshake; Robert, Louise, Amy, Imogene, concertedly, though without any verbal understanding, agreed to ignore the one real issue.	Мать поцеловала его нежно, хоть и печально; отец как всегда, крепко пожал ему руку; Роберт, Луиза, Эми и Имоджин, будто сговорившись, ни словом не коснулись единственного предмета, который их интересовал.

But the feeling of estrangement was there, and it persisted.	Но чувство отчуждения не прошло.
Hereafter his visits to Cincinnati were as few and far between as he could possibly make them.	После этого Лестер стал всячески избегать наездов в свой родной город.
CHAPTER XXXV	Глава XXXV
In the meantime Jennie had been going through a moral crisis of her own.	Тем временем Дженни переживала сложный душевный перелом.
For the first time in her life, aside from the family attitude, which had afflicted her greatly, she realized what the world thought of her.	Впервые, если не считать разногласий с собственной семьей, чье отношение глубоко огорчало ее, она столкнулась с мнением света.
She was bad-she knew that.	Теперь ей было ясно: она дурная женщина.
She had yielded on two occasions to the force of circumstances which might have been fought out differently.	Два раза она уступила силе обстоятельств, когда могла бы бороться с ними.
If only she had had more courage!	Если бы только у нее было больше мужества!
If she did not always have this haunting sense of fear!	Если бы ее не угнетал этот вечный страх!
If she could only make up her mind to do the right thing!	Если бы она могла решиться поступить, как подсказывает разум!
Lester would never marry her.	Лестер никогда на ней не женится.
Why should he?	Ему это не нужно.
She loved him, but she could leave him, and it would be better for him.	Она его любит, но она может уйти, так будет лучше для него.
Probably her father would live with her if she went back to Cleveland.	Если она вернется в Кливленд, отец, вероятно, согласится жить с ней.
He would honor her for at last taking a decent stand.	Этим правильным, хоть и запоздалым поступком она заслужит его уважение.
Yet the thought of leaving Lester was a terrible one to her-he had been so good.	И все же она содрогалась при одной мысли о том, чтобы покинуть Лестера, - он столько для нее сделал.
As for her father, she was not sure whether he would receive her or not.	А отец... отец, возможно, и не захочет ее принять.
After the tragic visit of Louise she began to think of saving a little money, laying it aside as best she could from her allowance.	После злополучного визита Луизы Дженни стала подумывать о том, не отложить ли ей немного денег, собрав их по крохам из того, что давал Лестер.
Lester was generous and she had been able to send home regularly fifteen dollars a week to maintain the family-as much as they had lived on before, without any help from the outside.	Он не скупился на расходы, и до сих пор Дженни каждую неделю посылала родным пятнадцать долларов, - на такие деньги они когда-то жили всей семьей, без посторонней помощи.
She spent twenty dollars to maintain the table, for Lester required the best of everything-fruits, meats, desserts, liquors, and what not.	Двадцать долларов она тратила на еду, - Лестер требовал, чтобы на столе у него все было самое лучшее - фрукты, сласти, мясо, виня.

The rent was fifty-five dollars, with clothes and extras a varying sum.	За квартиру они платили пятьдесят пять долларов в месяц, на одежду и всякие непредвиденные расходы определенной суммы установлено не было.
Lester gave her fifty dollars a week, but somehow it had all gone.	Лестер давал ей пятьдесят долларов в неделю, и почему-то от них никогда ничего не оставалось.
She thought how she might economize but this seemed wrong.	Однако Дженни вскоре отбросила мысль об экономии.
Better go without taking anything, if she were going, was the thought that came to her.	Если уйти, то лучше уйти с пустыми руками.
It was the only decent thing to do.	Иначе будет нехорошо.
She thought over this week after week, after the advent of Louise, trying to nerve herself to the point where she could speak or act.	После появления Луизы она думала об этом неделю за неделей, стараясь собраться с духом, чтобы сказать или сделать что-то решительное.
Lester was consistently generous and kind, but she felt at times that he himself might wish it.	Лестер был с ней неизменно великодушен и ласков, но порой она чувствовала, словно он чего-то ждет от нее.
He was thoughtful, abstracted.	Он бывал рассеян, задумчив.
Since the scene with Louise it seemed to her that he had been a little different.	Ей казалось, что после разговора с Луизой он немного изменился.
If she could only say to him that she was not satisfied with the way she was living, and then leave.	Как хорошо было бы сказать ему, что она недовольна своей жизнью, и потом уйти!
But he himself had plainly indicated after his discovery of Vesta that her feelings on that score could not matter so very much to him, since he thought the presence of the child would definitely interfere with his ever marrying her.	Но ведь, когда обнаружилось существование Весты, он ясно дал ей понять, что ее мнение для него немного значит, раз он решил, что ребенок -непреодолимое препятствие для их брака.
It was her presence he wanted on another basis.	Она нужна ему, но не в качестве законной жены.
And he was so forceful, she could not argue with him very well.	А спорить с ним трудно, он такой властный.
She decided if she went it would be best to write a letter and tell him why.	Наконец она решила, что лучше будет объяснить ему причину своего ухода в письме.
Then maybe when he knew how she felt he would forgive her and think nothing more about it.	Тогда он, возможно простит ее и забудет.
The condition of the Gerhardt family was not improving.	Дела семейства Г ерхардт шли по-прежнему плохо.
Since Jennie had left Martha had married.	Марта вышла замуж.
After several years of teaching in the public schools of Cleveland she had met a young architect, and they were united after a short engagement.	Проработав несколько лет школьной учительницей, она познакомилась с молодым архитектором, и вскоре они обручились.
Martha had been always a little ashamed of her family, and now, when this new life dawned, she was anxious to keep the connection as slight as possible.	Марта всегда немного стыдилась своей семьи, а теперь в предвкушении новой жизни старалась как можно меньше общаться с родными.

She barely notified the members of the family of the approaching marriage-Jennie not at all-and to the actual ceremony she invited only Bass and George.	Она лишь мимоходом известила их о предстоящем замужестве, а Дженни вообще не написала и на свадьбу пригласила только Басса и Джорджа.
Gerhardt, Veronica, and William resented the slight.	Герхардт, Вероника и Уильям обиделись.
Gerhardt ventured upon no comment. He had had too many rebuffs.	Герхардт снес обиду молча, - слишком уж много била его жизнь.
But Veronica was angry. She hoped that life would give her an opportunity to pay her sister off. William, of course, did not mind particularly. He was interested in the possibilities of becoming an electrical engineer, a career which one of his school-teachers had pointed out to him as being attractive and promising.	Зато Вероника не на шутку рассердилась и только ждала случая отплатить сестре, Уильям дулся недолго; он был увлечен своими планами, изучал электротехнику, про которую одна из учительниц в школе сказала ему, что это очень интересная и выгодная профессия.
Jennie heard of Martha's marriage after it was all over, a note from Veronica giving her the main details.	Дженни узнала о замужестве Марты много позже, из письма Вероники.
She was glad from one point of view, but realized that her brothers and sisters were drifting away from her.	Она порадовалась за Марту, но с грустью подумала, что братья и сестры все дальше отдаляются от нее.
A little while after Martha's marriage Veronica and William went to reside with George, a break which was brought about by the attitude of Gerhardt himself.	Через некоторое время Вероника и Уильям переселились к Джорджу. Произошло это по вине самого Герхардта.
Ever since his wife's death and the departure of the other children he had been subject to moods of profound gloom, from which he was not easily aroused.	После смерти жены и ухода старших детей он впал в глубокое уныние, порою от него часами нельзя было услышать ни слова.
Life, it seemed, was drawing to a close for him, although he was only sixty-five years of age.	Он чувствовал, что отжил свой век, хотя ему еще только шестьдесят пять лет.
The earthly ambitions he had once cherished were gone forever.	Мечты о мирском благополучии, которые он когда-то лелеял, рассеялись в прах.
He saw Sebastian, Martha, and George out in the world practically ignoring him, contributing nothing at all to a home which should never have taken a dollar from Jennie.	Себастьян, Марта и Джордж стали самостоятельными, он для них ничего не значил, и они ничего не приносили в дом; помогала одна Дженни, от которой он по-настоящему не должен был бы принять ни доллара.
Veronica and William were restless.	Вероника и Уильям бунтовали.
They objected to leaving school and going to work, apparently preferring to live on money which Gerhardt had long since concluded was not being come by honestly.	Они отказывались бросить школу и идти работать, видимо, предпочитая жить на деньги, добытые, как уже давно решил Г ерхардт, нечестным путем.
He was now pretty well satisfied as to the true relations of Jennie and Lester.	Он почти не сомневался в том, каковы истинные отношения Дженни и Лестера.

At first he had believed them to be married, but the way Lester had neglected Jennie for long periods, the humbleness with which she ran at his beck and call, her fear of telling him about Vesta-somehow it all pointed to the same thing.	Сначала он поверил, что они женаты, но, видя, как Лестер месяцами не вспоминает о Дженни, как покорно она бежит к нему по первому зову, как боится рассказать ему про Весту, он постепенно убеждался в обратном.
She had not been married at home. Gerhardt had never had sight of her marriage certificate.	Он не был на свадьбе дочери, не видел ее брачного свидетельства.
Since she was away she might have been married, but he did not believe it.	Она, конечно, могла выйти замуж после отъезда из Кливленда, но Герхардту в это не верилось.
The real trouble was that Gerhardt had grown intensely morose and crotchety, and it was becoming impossible for young people to live with him.	Он был теперь до крайности угрюм и сварлив, и детям становилось все труднее жить с ним.
Veronica and William felt it.	Вероника и Уильям капризничали и дулись.
They resented the way in which he took charge of the expenditures after Martha left.	Им не нравилось, что, когда Марта вышла замуж и уехала, отец взял расходы по дому в свои руки.
He accused them of spending too much on clothes and amusements, he insisted that a smaller house should be taken, and he regularly sequestered a part of the money which Jennie sent, for what purpose they could hardly guess.	Он ворчал, что дети слишком много тратят на одежду и развлечения, упорно твердил, что необходимо перебраться в другой дом, поменьше, а из денег, которые присылала Дженни, всякий раз удерживал часть для каких-то непонятных им целей.
As a matter of fact, Gerhardt was saving as much as possible in order to repay Jennie eventually.	Герхардт и в самом деле откладывал деньги: он задумал со временем выплатить Дженни все, что получил от нее.
He thought it was sinful to go on in this way, and this was his one method, out side of his meager earnings, to redeem himself.	Он полагал, что жить на ее деньги грешно, а из своего ничтожного заработка был, конечно, неспособен с ней рассчитаться.
If his other children had acted rightly by him he felt that he would not now be left in his old age the recipient of charity from one, who, despite her other good qualities, was certainly not leading a righteous life.	Его грызла мысль, что если бы другие дети исполняли свой долг по отношению к нему, он не был бы вынужден на старости лет принимать подаяние от дочери, которая при всех своих достоинствах все же ведет неправедную жизнь.
So they quarreled.	И домашние ссоры не прекращались.
It ended one winter month when George agreed to receive his complaining brother and sister on condition that they should get something to do.	Наконец, как-то зимой Джордж внял жалобам брата и сестры и согласился взять их к себе с условием, что они будут работать.
Gerhardt was nonplussed for a moment, but invited them to take the furniture and go their way.	Герхардт сперва растерялся, но затем предложил им забрать мебель и отправиться куда угодно.
His generosity shamed them for the moment; they even tentatively invited him to come and live with them, but this he would not do.	Такое великодушие с его стороны пристыдило их, и они даже заикнулись о том, что, может, и он стал бы жить с ними, но Г ерхардт наотрез отказался.
He would ask the foreman of the mill he watched for the privilege of sleeping in some out-of-the-way garret.	Он пойдет на фабрику, где работает сторожем, и попросит у мастера разрешения спать на каком-нибудь чердаке.
He was always liked and trusted.	На фабрике его любят, ему доверяют.
And this would save him a little money.	К тому же это будет экономнее.

So in a fit of pique he did this, and there was seen the spectacle of an old man watching through a dreary season of nights, in a lonely trafficless neighborhood while the city pursued its gaiety elsewhere.	Так он сгоряча и поступил, и в долгие зимние ночи можно было увидеть одинокого старика, караулящего на пустынной улице, далеко от оживленных центральных кварталов.
He had a wee small corner in the topmost loft of a warehouse away from the tear and grind of the factory proper.	Ему отвели угол на чердаке склада, стоявшего в стороне от фабрики с ее сутолокой и шумом.
Here Gerhardt slept by day.	Здесь он спал днем, после работы.
In the afternoon he would take a little walk, strolling toward the business center, or out along the banks of the Cuyahoga, or the lake.	Перед вечером он выходил пройтись либо к центру города, либо по берегу Кихоги, либо к озеру.
As a rule his hands were below his back, his brow bent in meditation.	Он тихо брел, заложив руки за спину, задумчиво склонив голову.
He would even talk to himself a little-an occasional	Иногда он разговаривал сам с собою; его удрученное состояние изредка прорывалось в горьких словах:
"By chops!" or	"Поди ж ты!" или
"So it is" being indicative of his dreary mood.	"Тьфу, пропасть!"
At dusk he would return, taking his stand at the lonely gate which was his post of duty.	С наступлением темноты он занимал свой пост у ворот фабрики.
His meals he secured at a nearby workingmen's boarding-house, such as he felt he must have.	Питался он по соседству, в закусочной для рабочих, которую считал самым подходящим для себя местом.
The nature of the old German's reflections at this time were of a peculiarly subtle and somber character.	Размышления старого немца бывали обычно отвлеченного или чрезвычайно мрачного свойства.
What was this thing-life?	Что такое жизнь?
What did it all come to after the struggle, and the worry, and the grieving?	Столько усилий, столько забот и горя, а в конце концов что остается?
Where does it all go to?	И где - то, чего больше нет?
People die; you hear nothing more from them.	Люди умирают и уже никак не общаются с живыми.
His wife, now, she had gone.	Взять хотя бы его жену.
Where had her spirit taken its flight?	Она умерла, а куда отлетел ее дух?
Yet he continued to hold some strongly dogmatic convictions.	Однако Герхардт еще крепко держался за привычные с детства церковные догматы.
He believed there was a hell, and that people who sinned would go there.	Он верил, что есть ад и что грешники после смерти попадают туда.
How about Mrs. Gerhardt?	Ну, а миссис Герхардт?
How about Jennie?	А Дженни?
He believed that both had sinned woefully.	По его мнению, обе они были повинны в тяжких грехах.

He believed that the just would be rewarded in heaven.	Он верил и в то, что праведников ждет райское блаженство.
But who were the just?	Но где эти праведники?
Mrs. Gerhardt had not had a bad heart.	У миссис Герхардт было доброе сердце.
Jennie was the soul of generosity.	Дженни - само великодушие.
Take his son Sebastian.	А его сын Себастьян?
Sebastian was a good boy, but he was cold, and certainly indifferent to his father.	Себастьян - хороший мальчик, но сердце у него черствое, а сыновней любви нет и в помине.
Take Martha-she was ambitious, but obviously selfish.	Марта честолюбива, думает только о себе.
Somehow the children, outside of Jennie, seemed self-centered.	Выходит, что все дети, кроме Дженни, - эгоисты.
Bass walked off when he got married, and did nothing more for anybody.	Басс, с тех пор как женился, пальцем не шевельнул для семьи.
Martha insisted that she needed all she made to live on.	Марта уверяет, что ее заработка ей еле хватает на себя.
George had contributed for a little while, but had finally refused to help out.	Джордж сначала хоть немножко помогал, а потом бросил.
Veronica and William had been content to live on Jennie's money so long as he would allow it, and yet they knew it was not right.	Вероника и Уильям спокойно жили на деньги Дженни, пока он это разрешал, хоть и знали, что поступают нехорошо.
His very existence, was it not a commentary on the selfishness of his children?	А теперешнее существование его, Герхардта, разве не свидетельствует об эгоизме детей?
And he was getting so old.	И силы его уже не прежние.
He shook his head.	Он сокрушенно качал головой.
Mystery of mysteries.	Загадка, да и только.
Life was truly strange, and dark, and uncertain.	Все в жизни непонятно, таинственно, шатко.
Still he did not want to go and live with any of his children.	А все-таки ни с кем из детей он не желает жить.
Actually they were not worthy of him-none but Jennie, and she was not good.	Они недостойны его, все, кроме Дженни, а Дженни живет грешной жизнью.
So he grieved.	Так горевал старый Герхардт.
This woeful condition of affairs was not made known to Jennie for some time.	Дженни не сразу узнала обо всех этих печальных делах.
She had been sending her letters to Martha, but, on her leaving, Jennie had been writing directly to Gerhardt.	Раньше она адресовала свои письма Марте, потом, когда сестра вышла замуж, стала писать прямо отцу.
After Veronica's departure Gerhardt wrote to Jennie saying that there was no need of sending any more money.	После ухода младших детей Г ерхардт написал ей, чтобы она больше не присылала денег.

Veronica and William were going to live with George. He himself had a good place in a factory, and would live there a little while.	Вероника и Уильям будут жить у Джорджа; у него хорошее место на фабрике, там же он пока имеет и квартиру.
He returned her a moderate sum that he had saved-one hundred and fifteen dollars-with the word that he would not need it.	Он вернул Дженни то, что сумел отложить, - сто пятнадцать долларов, объяснив, что эти деньги ему не понадобятся.
Jennie did not understand, but as the others did not write, she was not sure but what it might be all right-her father was so determined.	Дженни ничего не поняла, но, зная упорство отца, решила не спорить с ним, тем более, что братья и сестры молчали.
But by degrees, however, a sense of what it really must mean overtook her-a sense of something wrong, and she worried, hesitating between leaving Lester and going to see about her father, whether she left him or not.	Однако со временем она стала яснее представлять себе, что произошло дома, и встревожилась не на шутку. Ей хотелось съездить к отцу и не хотелось уезжать от Лестера, независимо от того, как сложатся их отношения.
Would he come with her?	Согласится ли отец жить с нею?
Not here certainly.	Сейчас, разумеется, нет.
If she were married, yes, possibly. If she were alone-probably.	Если она выйдет замуж, возможно; если останется одна, почти наверняка.
Yet if she did not get some work which paid well they would have a difficult time.	Но если у нее не будет хорошего заработка, им придется трудно.
It was the same old problem. What could she do?	Все сводилось к тому же вопросу; что ей делать?
Nevertheless, she decided to act.	И все же она решилась.
If she could get five or six dollars a week they could live.	Найти работу на пять-шесть долларов в неделю -и они проживут.
This hundred and fifteen dollars which Gerhardt had saved would tide them over the worst difficulties perhaps.	А на первое время у них будут те сто пятнадцать долларов, которые скопил отец.
CHAPTER XXXVI	Глава XXXVI
The trouble with Jennie's plan was that it did not definitely take into consideration Lester's attitude.	В планах Дженни был один изъян - она недостаточно принимала в расчет позицию Лестера.
He did care for her in an elemental way, but he was hedged about by the ideas of the conventional world in which he had been reared.	Он безусловно дорожил нею, хоть и не мог вырваться из замкнутого круга условностей того мира, в котором был воспитан.
To say that he loved her well enough to take her for better or worse-to legalize her anomalous position and to face the world bravely with the fact that he had chosen a wife who suited him-was perhaps going a little too far, but he did really care for her, and he was not in a mood, at this particular time, to contemplate parting with her for good.	Однако если он и не любил ее настолько, чтобы наперекор мнению света обвенчаться с ней по той простой причине, что он выбрал себе жену по душе, все же она занимала в его жизни очень большое место, и пока что он отнюдь не собирался окончательно с ней порвать.
Lester was getting along to that time of life when his ideas of womanhood were fixed and not subject to change.	Лестер был уже в том возрасте, когда взгляды на женщин, раз установившись, редко меняются.

Thus far, on his own plane and within the circle of his own associates, he had met no one who appealed to him as did Jennie.	До сих пор ни одна женщина его круга не нравилась ему так, как Дженни.
She was gentle, intelligent, gracious, a handmaiden to his every need; and he had taught her the little customs of polite society, until she was as agreeable a companion as he cared to have.	В ней была женственность, мягкость, природный ум, она предупреждала каждое его желание; искусству держаться в обществе он обучил ее сам, так что теперь мог показаться с ней где угодно.
He was comfortable, he was satisfied-why seek further?	Все это было удобно и приятно, что же еще ему оставалось желать?
But Jennie's restlessness increased day by day.	А между тем беспокойство Дженни росло день ото дня.
She tried writing out her views, and started a half dozen letters before she finally worded one which seemed, partially at least, to express her feelings.	Пытаясь изложить свои мысли на бумаге, она начала и уничтожила несколько писем и, наконец, как ей показалось, сумела хоть бы отчасти выразить то, что чувствовала.
It was a long letter for her, and it ran as follows:	Послание получилось длинное, она еще никогда таких не писала.
"Lester dear, When you get this I won't be here, and I want you not to think harshly of me until you have read it all.	"Лестер, милый, когда ты получишь это письмо, меня здесь не будет, и я прошу тебя не думай обо мне плохо, пока не дочитаешь до конца.
I am taking Vesta and leaving, and I think it is really better that I should.	Я уезжаю и увожу с собой Весту, думаю, что так будет лучше.
Lester, I ought to do it.	Право же, Лестер, так нужно.
You know when you met me we were very poor, and my condition was such that I didn't think any good man would ever want me.	Когда ты появился в моей жизни, мы были очень бедны, да и мое положение было такое, что я думала, ни один хороший человек на мне не женится.
When you came along and told me you loved me I was hardly able to think just what I ought to do. You made me love you, Lester, in spite of myself.	А ты сказал, что любишь меня, и я совсем голову потеряла, а потом и я полюбила тебя, сама не знаю как.
"You know I told you that I oughtn't to do anything wrong any more and that I wasn't good, but somehow when you were near me I couldn't think just right, and I didn't see just how I was to get away from you.	Ведь я говорила тебе тогда, что не хочу больше поступать дурно и что я нехорошая, но когда ты был со мной, я просто не могла ни о чем думать и не знала, как уйти от тебя.
Papa was sick at home that time, and there was hardly anything in the house to eat.	Отец в это время как раз заболел, и дома все сидели голодные.
We were all doing so poorly.	Мы зарабатывали такие гроши.
My brother George didn't have good shoes, and mamma was so worried.	У моего брата Джорджа не было башмаков, мама совсем с ног сбилась.
I have often thought, Lester, if mamma had not been compelled to worry so much she might be alive to-day.	Я часто думаю, Лестер, если бы на маму не навалилось столько забот и горя, она, может, и сейчас была бы жива.
I thought if you liked me and I really liked you-I love you, Lester-maybe it wouldn't make so much difference about me.	Я подумала, что раз я тебе нравлюсь и ты мне нравишься, - я тебя люблю, Лестер, - может быть, большого греха и не выйдет.

You know you told me right away you would like to help my family, and I felt that maybe that would be the right thing to do.	Ты ведь сразу сказал мне, что хотел бы помочь моей семье, и я подумала, что, может, так и нужно поступить.
We were so terribly poor.	Очень уж бедно мы жили.
"Lester, dear, I am ashamed to leave you this way; it seems so mean, but if you knew how I have been feeling these days you would forgive me.	Лестер, милый, мне стыдно уходить от тебя; тебе может показаться, что это очень гадко, но если б ты знал, что я пережила за последнее время, ты бы простил меня.
Oh, I love you, Lester, I do, I do.	Я люблю тебя, Лестер, очень люблю!
But for months past-ever since your sister came-I felt that I was doing wrong, and that I oughtn't to go on doing it, for I know how terribly wrong it is.	Но все эти месяцы, с тех пор как приходила твоя сестра, я чувствую, что живу дурно и что дальше так жить нельзя, раз я сама знаю, как это дурно.
It was wrong for me ever to have anything to do with Senator Brander, but I was such a girl then-I hardly knew what I was doing.	Я виновата в том, что у меня было с сенатором Брэндером, но я была еще так молода - я совсем не понимала, что делаю.
It was wrong of me not to tell you about Vesta when I first met you, though I thought I was doing right when I did it.	Я виновата, что с самого начала не рассказала тебе про Весту, хотя тогда мне казалось, что это правильно.
It was terribly wrong of me to keep her here all that time concealed, Lester, but I was afraid of you then-afraid of what you would say and do.	Я страшно виновата в том, что тайком от тебя привезла ее в Чикаго, но я боялась тебя, Лестер, боялась того, что ты скажешь или сделаешь.
When your sister Louise came it all came over me somehow, clearly, and I have never been able to think right about it since.	Все это стало мне ясно после того, как твоя сестра побывала здесь; и с тех пор я твердо знаю, что живу нехорошо.
It can't be right, Lester, but I don't blame you. I blame myself.	Но я тебя не виню, Лестер, я виню только себя.
"I don't ask you to marry me, Lester.	Я не прошу тебя жениться на мне.
I know how you feel about me and how you feel about your family, and I don't think it would be right.	Я знаю, как ты ко мне относишься и как ты относишься к моей семье, и сама не считаю, что это помогло бы делу.
They would never want you to do it, and it isn't right that I should ask you.	Твои родные не захотят этого, и я ни о чем не стану тебя просить.
At the same time I know I oughtn't to go on living this way.	А так, как мы сейчас живем, больше жить нельзя, это мне ясно.
Vesta is getting along where she understands everything.	Веста подрастает, скоро она будет все понимать.
She thinks you are her really truly uncle.	Пока она думает, что ты и в самом деле ее дядя.
I have thought of it all so much. I have thought a number of times that I would try to talk to you about it, but you frighten me when you get serious, and I don't seem to be able to say what I want to.	Я столько думала, столько раз хотела поговорить с тобой, но когда у тебя серьезное лицо, мне делается страшно и я не могу выговорить ни слова.
So I thought if I could just write you this and then go you would understand.	Вот я и решила - лучше напишу и уеду и, тогда ты все поймешь.
You do, Lester, don't you?	Ты понял, Лестер, понял?

You won't be angry with me? I know it's for the best for you and for me. I ought to do it.	Ты не сердишься на меня; так нужно.
Please forgive me, Lester, please; and don't think of me any more.	Прости меня, Лестер, пожалуйста, прости, и забудь обо мне.
I will get along.	Я как-нибудь проживу.
But I love you-oh yes, I do-and I will never be grateful enough for all you have done for me.	Но я так люблю тебя, так люблю, и вечно буду тебе благодарна за все, что ты для меня сделал.
I wish you all the luck that can come to you.	Желаю тебе счастья.
Please forgive me, Lester.	Прости меня, Лестер.
I love you, yes, I do. I love you.	Я люблю тебя.
"JENNIE.	Дженни.
"P. S.	P.S.
I expect to go to Cleveland with papa.	Я уезжаю к отцу в Кливленд.
He needs me.	Я ему нужна.
He is all alone.	Он совсем один.
But don't come for me, Lester.	Но, пожалуйста, Лестер, не приезжай за мной.
It's best that you shouldn't."	Не нужно".
She put this in an envelope, sealed it, and, having hidden it in her bosom, for the time being, awaited the hour when she could conveniently take her departure.	Дженни положила письмо в конверт, запечатала его и до времени спрятала в надежное место.
It was several days before she could bring herself to the actual execution of the plan, but one afternoon, Lester, having telephoned that he would not be home for a day or two, she packed some necessary garments for herself and Vesta in several trunks, and sent for an expressman.	Еще несколько дней она собиралась с духом, чтобы осуществить свой план, и наконец, когда Лестер однажды предупредил ее по телефону, что два-три дня не появится дома, она уложила в несколько чемоданов все самое необходимое для себя и Весты и послала за извозчиком.
She thought of telegraphing her father that she was coming; but, seeing he had no home, she thought it would be just as well to go and find him.	Она подумала было известить отца о своем приезде телеграммой, но потом вспомнила, что он живет на фабрике, и решила сама разыскать его.
George and Veronica had not taken all the furniture. The major portion of it was in storage-so Gerhard t had written.	Герхардт писал ей, что Вероника и Уильям увезли не всю мебель, часть ее сдана на хранение.
She might take that and furnish a little home or flat.	Значит, будет чем обставить небольшую квартирку.
She was ready for the end, waiting for the expressman, when the door opened and in walked Lester.	Покончив с приготовлениями к отъезду, Дженни села и стала ждать извозчика, но тут дверь отворилась и в комнату вошел Лестер.
For some unforeseen reason he had changed his mind.	В последнюю минуту он изменил свои планы.
He was not in the least psychic or intuitional, but on this occasion his feelings had served him a peculiar turn.	Он не обладал особой интуицией, но на этот раз словно почувствовал что-то.

He had thought of going for a day's duck-shooting with some friends in the Kankakee Marshes south of Chicago, but had finally changed his mind; he even decided to go out to the house early.	Сговорившись со знакомыми пострелять уток на болотах Канкаки, южнее Чикаго, он вдруг передумал и даже решил уйти из конторы раньше обычного.
What prompted this he could not have said.	Что его побудило к этому, он не мог бы объяснить.
As he neared the house he felt a little peculiar about coming home so early; then at the sight of the two trunks standing in the middle of the room he stood dumfounded.	Ему было даже странно возвращаться домой в такой ранний час. Увидев посреди передней два чемодана, он остолбенел.
What did it mean-Jennie dressed and ready to depart?	Что это значит? Дженни в дорожном костюме, совсем готовая в путь.
And Vesta in a similar condition?	И Веста одета.
He stared in amazement, his brown eyes keen in inquiry.	Карие глаза Лестера широко раскрылись от изумления.
"Where are you going?" he asked.	- Ты куда? - спросил он.
"Why-why-" she began, falling back. "I was going away."	- Я... я - начала она, пятясь от него, - я уезжаю.
"Where to?"	- Куда?
"I thought I would go to Cleveland," she replied.	- Я хотела уехать в Кливленд.
"What for?"	- Зачем?
"Why-why-I meant to tell you, Lester, that I didn't think I ought to stay here any longer this way.	- Я... я все время собиралась сказать тебе, Лестер, что, по-моему, нельзя мне больше здесь оставаться.
I didn't think it was right.	Нехорошо это.
I thought I'd tell you, but I couldn't.	Я все хотела поговорить с тобой и не решалась.
I wrote you a letter."	Я тебе написала письмо.
"A letter," he exclaimed.	- Письмо! - воскликнул он.
"What the deuce are you talking about?	- Ничего не понимаю!
Where is the letter?"	Где это письмо, черт побери?
"There," she said, mechanically pointing to a small center-table where the letter lay conspicuous on a large book.	- Вот, - сказала она, машинально протягивая руку к столику, где на самом виду, на толстой книге лежало ее послание.
"And you were really going to leave me, Jennie, with just a letter?" said Lester, his voice hardening a little as he spoke.	- И ты хотела уехать от меня, отделавшись письмом? - спросил Лестер уже более суровым тоном.
"I swear to heaven you are beyond me.	- Нет, я отказываюсь тебя понять.
What's the point?"	В чем дело, наконец?
He tore open the envelope and looked at the beginning.	- Он разорвал конверт и пробежал глазами первые строки письма.
"Better send Vesta from the room," he suggested.	- Уведи-ка отсюда Весту, - сказал он.
She obeyed.	Дженни послушалась.

Then she came back and stood there pale and wide-eyed, looking at the wall, at the trunks, and at him.	Потом, вернувшись, застыла посреди комнаты, бледная, расстроенная, обводя рассеянным взглядом стены, потолок, чемоданы, Лестера.
Lester read the letter thoughtfully. He shifted his position once or twice, then dropped the paper on the floor.	Он внимательно прочел письмо, изредка переступая с ноги на ногу, и бросил его на пол.
"Well, I'll tell you, Jennie," he said finally, looking at her curiously and wondering just what he was going to say.	- Слушай, Дженни, - заговорил он, с любопытством глядя на нее и не зная, что ему, собственно, сказать.
Here again was his chance to end this relationship if he wished.	Вот когда ему представилась возможность покончить с этой связью.
He couldn't feel that he did wish it, seeing how peacefully things were running.	Но ему этого вовсе не хочется, - все шло так мирно и хорошо.
They had gone so far together it seemed ridiculous to quit now.	Они столько лет прожили вместе, что разъехаться теперь было бы просто смешно.
He truly loved her-there was no doubt of that.	К тому же он любит ее, разумеется, любит.
Still he did not want to marry her-could not very well.	Однако жениться на ней он не хочет, да, пожалуй, и не может.
She knew that.	Она это знает.
Her letter said as much.	Свидетельство тому - ее письмо.
"You have this thing wrong," he went on slowly.	- Ты что-то путаешь, - продолжал он медленно.
"I don't know what comes over you at times, but you don't view the situation right.	- Не знаю, что на тебя находит, но у тебя совершенно неправильный взгляд на вещи.
I've told you before that I can't marry you-not now, anyhow.	Я ведь тебе говорил, что не могу на тебе жениться, во всяком случае сейчас.
There are too many big things involved in this, which you don't know anything about.	Есть много важных обстоятельств, о которых ты и понятия не имеешь.
I love you, you know that.	Что я тебя люблю, ты знаешь.
But my family has to be taken into consideration, and the business.	Но необходимо считаться и с моей семьей и с интересами нашей фирмы.
You can't see the difficulties raised on these scores, but I can.	Ты не понимаешь, как все это сложно, а я понимаю.
Now I don't want you to leave me. I care too much about you.	Но расставаться с тобой я не хочу, ты мне очень дорога.
I can't prevent you, of course. You can go if you want to.	Конечно, я не могу удержать тебя насильно, ты вольна уйти.
But I don't think you ought to want to.	Но мне кажется, это было бы нехорошо.
You don't really, do you?	Неужели тебе правда этого хочется?
Sit down a minute."	Присядь-ка на минутку.
Jennie, who had been counting on getting away without being seen, was now thoroughly nonplussed.	Дженни, надеявшись ускользнуть без объяснений, совсем растерялась.

To have him begin a quiet argument-a plea as it were.	К чему он затеял этот серьезный разговор и говорит так, словно просит ее о чем-то.
It hurt her.	Ей стало больно.
He, Lester, pleading with her, and she loved him so.	Он, Лестер, убеждает ее остаться, когда она его так любит!
She went over to him, and he took her hand.	Она подошла к нему, и он взял ее за руку.
"Now, listen," he said.	- Послушай-ка, - сказал он.
"There's really nothing to be gained by your leaving me at present.	Право же, в твоем уходе нет сейчас никакого смысла.
Where did you say you were going?"	Ты куда хотела уехать?
"To Cleveland," she replied.	- В Кливленд.
"Well, how did you expect to get along?"	- И как же ты собиралась там жить?
"I thought I'd take papa, if he'd come with me-he's alone now-and get something to do, maybe."	- Я думала: возьму к себе папу, если он согласиться, он сейчас совсем один, и найду какую-нибудь работу.
"Well, what can you do, Jennie, different from what you ever have done?	- А что ты умеешь делать, Дженни, кроме того, что делала раньше?
You wouldn't expect to be a lady's maid again, would you?	Неужели опять пойдешь в прислуги?
Or clerk in a store?"	Или станешь продавщицей в магазине?
"I thought I might get some place as a housekeeper," she suggested.	- Я могла бы устроиться где-нибудь экономкой, -робко сказала Дженни.
She had been counting up her possibilities, and this was the most promising idea that had occurred to her.	Это было лучшее, что пришло ей в голову во время долгих размышлений о возможной работе.
"No, no," he grumbled, shaking his head.	- Нет, нет, - проворчал он, качая головой.
"There's nothing to that.	- Это не годится.
There's nothing in this whole move of yours except a notion.	Все твои планы никуда не годятся, одна фантазия.
Why, you won't be any better off morally than you are right now.	И нравственного удовлетворения это тебе не даст.
You can't undo the past.	Прошлого не переделаешь.
It doesn't make any difference, anyhow.	Да это и неважно.
I can't marry you now.	Сейчас я не могу на тебе жениться.
I might in the future, but I can't tell anything about that, and I don't want to promise anything.	Позже - может быть, но я ничего не хочу обещать.
You're not going to leave me though with my consent, and if you were going I wouldn't have you dropping back into any such thing as you're contemplating.	Однако по доброй воле я тебя не отпущу, а если уж ты уйдешь, я не хочу, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни.
I'll make some provision for you.	Так или иначе я тебя обеспечу.

You don't really want to leave me, do you, Jennie?"	Неужели ты правда хочешь от меня уйти, Дженни?
Against Lester's strong personality and vigorous protest Jennie's own conclusions and decisions went to pieces.	Перед властной настойчивостью Лестера и его энергичными доводами Дженни была бессильна.
Just the pressure of his hand was enough to upset her.	Стоило ему коснуться ее руки, и от всех ее решений ничего не осталось.
Now she began to cry.	Она расплакалась.
"Don't cry, Jennie," he said.	- Не плачь, Дженни, - сказал Лестер.
"This thing may work out better than you think.	- Все может обернуться лучше, чем ты думаешь.
Let it rest for a while.	Подожди немного.
Take off your things.	Снимай же пальто и шляпу.
You're not going to leave me any more, are you?"	Ты ведь не уйдешь от меня?
"No-o-o!" she sobbed.	- Не уйду! - всхлипнула Дженни.
He took her in his lap.	Он привлек ее к себе на колени.
"Let things rest as they are," he went on.	- Не будем пока ничего менять, - продолжал он.
"It's a curious world.	- Жизнь - сложная шутка.
Things can't be adjusted in a minute.	Разом ничего не устроишь.
They may work out.	А потом все как-нибудь образуется.
I'm putting up with some things myself that I ordinarily wouldn't stand for."	Я тоже сейчас мирюсь с тем, на что в другое время не согласился бы ни в коем случае.
He finally saw her restored to comparative calmness, smiling sadly through her tears.	Постепенно Дженни успокоилась и печально улыбнулась сквозь слезы.
"Now you put those things away," he said genially, pointing to the trunks.	- А теперь убери все это по местам, - сказал он ласково, указывая на чемоданы.
"Besides, I want you to promise me one thing."	- И, пожалуйста, обещай мне одну вещь.
"What's that?" asked Jennie.	- Что? - спросила Дженни.
"No more concealment of anything, do you hear?	- Впредь ничего от меня не скрывать, понимаешь?
No more thinking things out for yourself, and acting without my knowing anything about it.	Ничего не решать без меня и не действовать без моего ведома.
If you have anything on your mind, I want you to come out with it.	Если тебя что-нибудь мучит, приди ко мне и скажи.
I'm not going to eat you!	Я тебя не съем!
Talk to me about whatever is troubling you.	Можешь говорить со мной обо всех своих заботах.
I'll help you solve it, or, if I can't, at least there won't be any concealment between us."	Я помогу тебе с ними справиться, а если и не смогу помочь, то у нас хотя бы не будет никаких секретов друг от друга.
"I know, Lester," she said earnestly, looking him straight in the eyes.	- Я знаю, Лестер, - сказала она, серьезно глядя ему в глаза.

"I promise I'll never conceal anything any more-truly I won't.	- Обещаю, что ничего больше не буду скрывать, честное слово.
I've been afraid, but I won't be now.	Я раньше боялась, а теперь не буду.
You can trust me."	Правда!
"That sounds like what you ought to be," he replied.	- Вот так-то лучше, - сказал Лестер.
"I know you will."	- Я тебе верю.
And he let her go.	И он отпустил ее.
A few days later, and in consequence of this agreement, the future of Gerhardt came up for discussion.	Первым результатом этого разговора было то, что через несколько дней речь зашла о судьбе Герхардта.
Jennie had been worrying about him for several days; now it occurred to her that this was something to talk over with Lester. Accordingly, she explained one night at dinner what had happened in Cleveland.	Дженни уже давно о нем беспокоилась, а теперь решила поделиться своей тревогой с Лестером и как-то вечером, за обедом, рассказала ему о том, что произошло в Кливленде.
"I know he is very unhappy there all alone," she said, "and I hate to think of it.	- Представляю себе, как ему там тяжело совсем одному.
I was going to get him if I went back to Cleveland.	Я, когда хотела уехать в Кливленд, собиралась взять его к себе.
Now I don't know what to do about it."	А теперь не знаю, что и делать.
"Why don't you send him some money?" he inquired.	- Ты бы послала ему денег, - предложил Лестер.
"He won't take any more money from me, Lester," she explained.	- Отец не хочет брать у меня деньги, - объяснила она.
"He thinks I'm not good-not acting right. He doesn't believe I'm married."	- Он не верит, что я замужем.
"He has pretty good reason, hasn't he?" said Lester calmly.	- У него есть к тому основания, - спокойно заметил Лестер.
"I hate to think of him sleeping in a factory.	- Подумать страшно, что он ночует где-то на фабрике.
He's so old and lonely."	Он такой старенький и совсем один.
"What's the matter with the rest of the family in Cleveland?	- А другие дети?
Won't they do anything for him?	Почему они о нем не заботятся?
Where's your brother Bass?"	Где твой брат Басс?
"I think maybe they don't want him, he's so cross," she said simply.	- Может быть, им не хочется о нем заботится, он такой вспыльчивый, - сказала она простодушно.
"I hardly know what to suggest in that case," smiled Lester.	- Ну, тогда уж я не знаю, что и посоветовать, -улыбнулся Лестер.
"The old gentleman oughtn't to be so fussy."	- Ему бы следовало быть покладистей.
"I know," she said, "but he's old now, and he has had so much trouble."	- Да, конечно, - сказала Дженни, - но он такой старый и ему так трудно жилось.
Lester ruminated for a while, toying with his fork.	Некоторое время Лестер молча вертел в руках вилку.

"I'll tell you what I've been thinking, Jennie," he said finally.	- Я вот о чем думаю, - сказал он наконец.
"There's no use living this way any longer, if we're going to stick it out.	- Раз мы решили не расставаться, лучше уехать из этой квартиры.
I've been thinking that we might take a house out in Hyde Park.	Я уже прикидывал, не снять ли нам дом в Хайд-Парке.
It's something of a run from the office, but I'm not much for this apartment life.	Правда, далеко будет ездить в контору, но жить здесь мне что-то надоело.
You and Vesta would be better off for a yard.	И вам с Вестой будет неплохо иметь свой двор и сад.
In that case you might bring your father on to live with us.	Вот тогда ты могла бы взять отца к себе.
He couldn't do any harm pottering about; indeed, he might help keep things straight."	Он нам не помешает. Будет возиться по хозяйству, еще поможет держать дом в порядке.
"Oh, that would just suit papa, if he'd come," she replied.	- Ах, это было бы как раз для него! - вздохнула Дженни.
"He loves to fix things, and he'd cut the grass and look after the furnace.	- Он так любит все чинить, и он мог бы косить газон и смотреть за отоплением.
But he won't come unless he's sure I'm married."	Но он ни за что не приедет, если не будет уверен, что мы женаты.
"I don't know how that could be arranged unless you could show the old gentleman a marriage certificate.	- Да, это усложняет дело, поскольку ты не можешь предъявить ему брачное свидетельство.
He seems to want something that can't be produced very well.	Старик явно мечтает о невозможном.
A steady job he'd have running the furnace of a country house," he added meditatively.	Да и трудновато ему будет справляться с отоплением загородного дома, - добавил он, помолчав.
Jennie did not notice the grimness of the jest.	Дженни пропустила его слова мимо ушей.
She was too busy thinking what a tangle she had made of her life.	Она опять задумалась о том, как плохо и неумело устроила свою жизнь.
Gerhardt would not come now, even if they had a lovely home to share with him.	Герхардт не приедет, даже если у них и будет прекрасный дом, где он мог бы жить.
And yet he ought to be with Vesta again.	А как хорошо ему было бы с Вестой!
She would make him happy.	Он бы просто воскрес.
She remained lost in a sad abstraction, until Lester, following the drift of her thoughts, said:	Она грустно молчала, пока Лестер не сказал, словно отвечая на ее мысли:
"I don't see how it can be arranged.	- Право, не знаю, что и придумать.
Marriage certificate blanks aren't easily procurable.	Раздобыть бланк брачного свидетельства не так-то легко.
It's bad business-a criminal offense to forge one, I believe.	Подделка карается по закону.
I wouldn't want to be mixed up in that sort of thing."	Мне бы, честно говоря, не хотелось ввязываться в такое дело.

"Oh, I don't want you to do anything like that, Lester.	- Да что ты, Лестер, разве можно!
I'm just sorry papa is so stubborn.	Мне просто жаль, что папа такой упрямый.
When he gets a notion you can't change him."	Когда он что-нибудь заберет себе в голову, с ним ничего не поделаешь.
"Suppose we wait until we get settled after moving," he suggested.	- Давай подождем, пока не устроимся на новом месте, - предложил Лестер.
"Then you can go to Cleveland and talk to him personally.	- А тогда ты съездишь в Кливленд и сама с ним поговоришь.
You might be able to persuade him."	Может быть, тебе и удастся убедить его.
He liked her attitude toward her father. It was so decent that he rather wished he could help her carry out her scheme.	Ему нравилось, что Дженни так предана отцу, и он готов был помочь ей в том, что она задумала.
While not very interesting, Gerhardt was not objectionable to Lester, and if the old man wanted to do the odd jobs around a big place, why not?	Старый Герхардт - мало интересный субъект, но не противный и если ему захочется поработать в большом хозяйстве, пожалуйста, Лестер ничего не имеет против.
CHAPTER XXXVII	Глава XXXVII
The plan for a residence in Hyde Park was not long in taking shape.	Слова о переезде в Хайд-Парк не были сказаны впустую.
After several weeks had passed, and things had quieted down again, Lester invited Jennie to go with him to South Hyde Park to look for a house.	Когда через две-три недели все опять пришло в норму, Лестер предложил Дженни съездить с ним туда, чтобы присмотреть дом.
On the first trip they found something which seemed to suit admirably-an old-time home of eleven large rooms, set in a lawn fully two hundred feet square and shaded by trees which had been planted when the city was young.	В первую же поездку они нашли то, что им было нужно, - старый дом из одиннадцати больших комнат окруженный газонами и тенистыми деревьями, посаженными, когда город еще только начинал строиться.
It was ornate, homelike, peaceful.	Здесь было красиво, уютно, тихо.
Jennie was fascinated by the sense of space and country, although depressed by the reflection that she was not entering her new home under the right auspices.	Дженни пришла в восторг от просторной, почти деревенской усадьбы, хотя ее и угнетало сознание, что она войдет в свой новый дом не вполне законной хозяйкой.
She had vaguely hoped that in planning to go away she was bringing about a condition under which Lester might have come after her and married her.	Когда она готовилась уйти от Лестера, ее поддерживала смутная надежда, что он приедет за ней и они поженятся.
Now all that was over. She had promised to stay, and she would have to make the best of it.	Теперь на этом поставлен крест Она обещала остаться, и нужно будет как-то ко всем приспособиться.
She suggested that they would never know what to do with so much room, but he waved that aside.	Она заикнулась было, что такой огромный дом им ни к чему, но Лестер не стал ее слушать.
"We will very likely have people in now and then," he said.	- Очень возможно, что мы будем принимать гостей, - сказал он.
"We can furnish it up anyhow, and see how it looks."	- Во всяком случае нужно обставить дом и посмотреть, что получится.

He had the agent make out a five-year lease, with an option for renewal, and set at once the forces to work to put the establishment in order.	Он дал агенту указания заключить арендный договор на пять лет с правом последующего продления, и работы на участке начались немедленно.
The house was painted and decorated, the lawn put in order, and everything done to give the place a trim and satisfactory appearance.	Дом покрасили снаружи и отделали внутри, газоны подровняли, все приняло нарядный, праздничный вид.
There was a large, comfortable library and sitting-room, a big dining-room, a handsome reception-hall, a parlor, a large kitchen, serving-room, and in fact all the ground-floor essentials of a comfortable home.	На первом этаже разместилась большая библиотека, столь же просторная столовая, гостиная для приемов, гостиная поменьше, огромная кухня и буфетная.
On the second floor were bedrooms, baths, and the maid's room.	На втором этаже спальня, ванные и комната горничной.
It was all very comfortable and harmonious, and Jennie took an immense pride and pleasure in getting things in order.	Все было удобно, все радовало глаз, и заботы по устройству на новом месте наполняли Дженни довольством и гордостью.
Immediately after moving in, Jennie, with Lester's permission, wrote to her father asking him to come to her.	Сейчас же после переезда Дженни с разрешения Лестера написала отцу, приглашая его переселиться к ним.
She did not say that she was married, but left it to be inferred.	Она ни словом не упомянула о своем браке, предоставив ему самому сделать нужный вывод.
She descanted on the beauty of the neighborhood, the size of the yard, and the manifold conveniences of the establishment.	Зато подробно рассказала, в каком красивом месте живет, какой у нее удобный дом и большой сад.
"It is so very nice," she added, "you would like it, papa.	"Здесь так хорошо, папа, - писала она, - тебе наверно понравится.
Vesta is here and goes to school every day.	Веста уже ходит в школу.
Won't you come and stay with us?	Приезжай к нам, будем жить вместе.
It's so much better than living in a factory.	Это куда лучше, чем ютиться при фабрике.
And I would like to have you so."	И я была бы так рада!"
Gerhardt read this letter with a solemn countenance, Was it really true?	Г ерхардт прочел это письмо и недоуменно нахмурился. Неужели правда?
Would they be taking a larger house if they were not permanently united? After all these years and all this lying?	Но если бы они не поженились, разве стали бы они переезжать в такой большой дом?
Could he have been mistaken?	Или он с самого начала ошибался?
Well, it was high time-but should he go?	Ну что ж, лучше поздно, чем никогда, но стоит ли ему-то к ним ехать?
He had lived alone this long time now-should he go to Chicago and live with Jennie?	Он уже привык жить один, так неужели перебираться в Чикаго, к Дженни?
Her appeal did touch him, but somehow he decided against it.	Он не остался равнодушным к ее призыву и все же решил отказаться.

That would be too generous an acknowledgment of the fact that there had been fault on his side as well as on hers.	Не мог он так открыто признать, что и на нем лежит часть вины за их размолвку.
Jennie was disappointed at Gerhardt's refusal.	Отказ отца сильно огорчил Дженни.
She talked it over with Lester, and decided that she would go on to Cleveland and see him.	Она посоветовалась с Лестером и решила сама съездить в Кливленд.
Accordingly, she made the trip, hunted up the factory, a great rumbling furniture concern in one of the poorest sections of the city, and inquired at the office for her father.	Разыскав мебельную фабрику, где служил Г ерхардт, - беспорядочное нагромождение зданий в одном из беднейших кварталов города, - она навела о нем справки в конторе.
The clerk directed her to a distant warehouse, and Gerhardt was informed that a lady wished to see him.	Клерк направил ее к стоявшему на отлете складу, и Герхардту сообщили, что его хочет видеть какая-то дама.
He crawled out of his humble cot and came down, curious as to who it could be.	Он поднялся со своей жалкой койки и сошел во двор, любопытствуя, кто бы это мог быть.
When Jennie saw him in his dusty, baggy clothes, his hair gray, his eye brows shaggy, coming out of the dark door, a keen sense of the pathetic moved her again.	У Дженни сердце защемило, когда он вышел из темной двери - седой, с косматыми бровями, в пыльной, измятой одежде.
"Poor papa!" she thought.	"Бедный папа!" - подумала она.
He came toward her, his inquisitorial eye softened a little by his consciousness of the affection that had inspired her visit.	Он подошел к ней, и его испытывающий взгляд смягчился, когда он понял, какое доброе побуждение привело ее сюда.
"What are you come for?" he asked cautiously.	- Ты зачем это приехала? - спросил он с опаской.
"I want you to come home with me, papa," she pleaded yearningly.	- Я хочу увезти тебя к себе, папа! - взмолилась Дженни.
"I don't want you to stay here any more.	- Нельзя тебе больше здесь оставаться.
I can't think of you living alone any longer."	Просто думать невыносимо, как ты тут живешь совсем один.
"So," he said, nonplussed, "that brings you?"	- Вот что, - сказал он, озадаченный, - так ты для этого приехала?
"Yes," she replied;	- Да, - отвечала она.
"Won't you?	- Поедем со мной.
Don't stay here."	Не надо оставаться здесь.
"I have a good bed," he explained by way of apology for his state.	- У меня хороший угол, - сказал он, словно оправдываясь.
"I know," she replied, "but we have a good home now and Vesta is there.	- Знаю, знаю, но у нас теперь большой дом и Веста с нами живет.
Won't you come?	Неужели ты не поедешь?
Lester wants you to."	Лестер тоже тебя приглашает.
"Tell me one thing," he demanded. "Are you married?"	- Ты мне одно скажи, - потребовал он, - женаты вы или нет.
"Yes," she replied, lying hopelessly.	- Конечно, - храбро солгала она.

"I have been married a long time.	- Давно женаты.
You can ask Lester when you come."	Спроси хоть Лестера, когда приедешь.
She could scarcely look him in the face, but she managed somehow, and he believed her.	Ей стоило большого труда выдержать его взгляд, но она не опустила глаз, и он ей поверил.
"Well," he said, "it is time."	- Ну что ж, - сказал он, - давно пора.
"Won't you come, papa?" she pleaded.	- Так ты поедешь, папа? - не отставала она.
He threw out his hands after his characteristic manner.	Герхардт беспомощно развел руками.
The urgency of her appeal touched him to the quick.	Ласковая настойчивость Дженни тронула его до глубины души.
"Yes, I come," he said, and turned; but she saw by his shoulders what was happening. He was crying.	- Да, поеду, - сказал он и отвернулся, но плечи его вздрагивали, и Дженни поняла, что он плачет.
"Now, papa?" she pleaded.	- Сейчас, со мной?
For answer he walked back into the dark warehouse to get his things.	Вместо ответа он исчез в темных дверях склада: пошел собирать вещи.
CHAPTER XXXVIII	Глава XXXVIII
Gerhardt, having become an inmate of the Hyde Park home, at once bestirred himself about the labors which he felt instinctively concerned him.	Поселившись у Дженни, Г ерхардт немедленно приступил к исполнению многообразных обязанностей, предназначенных, по его мнению, специально для него.
He took charge of the furnace and the yard, outraged at the thought that good money should be paid to any outsider when he had nothing to do.	Он взял на себя заботу об отоплении и об участке, не допуская и мысли о том, чтобы чужому человеку платили жалованье, когда сам он сидит без дела.
The trees, he declared to Jennie, were in a dreadful condition.	Деревья вокруг дома в безобразном состоянии, заявил он дочери.
If Lester would get him a pruning knife and a saw he would attend to them in the spring.	Нужно достать пилу и садовый нож, и весной он ими займется.
In Germany they knew how to care for such things, but these Americans were so shiftless.	В Германии понимают толк в таких вещах, а эти американцы - беспомощный, непрактичный народ!
Then he wanted tools and nails, and in time all the closets and shelves were put in order.	Затем Герхардт потребовал гвоздей и столярных инструментов и постепенно отремонтировал все шкафы и полки.
He found a Lutheran Church almost two miles away, and declared that it was better than the one in Cleveland. The pastor, of course, was a heaven-sent son of divinity.	В двух милях от дома он обнаружил лютеранскую церковь и нашел, что она лучше той, куда он ходил в Кливленде, а пастор - поистине человек, угодный богу.
And nothing would do but that Vesta must go to church with him regularly.	Он тут же настоял, чтобы Веста каждую неделю ходила с ним в церковь, и слушать не хотел никаких отговорок.
Jennie and Lester settled down into the new order of living with some misgivings; certain difficulties were sure to arise.	Начиная новую жизнь в Хайд-Парке, Дженни и Лестер были не совсем спокойны: они знали, что им будет нелегко.

On the North Side it had been easy for Jennie to shun neighbors and say nothing.	На Северной стороне Дженни без труда избегала знакомства и разговоров с соседями.
Now they were occupying a house of some pretensions; their immediate neighbors would feel it their duty to call, and Jennie would have to play the part of an experienced hostess.	Здесь же дом, который они занимали, был на виду; следовало ожидать, что соседи сочтут своим долгом явиться к ним с визитом, и Дженни придется играть роль опытной хозяйки.
She and Lester had talked this situation over. It might as well be understood here, he said, that they were husband and wife.	Они с Лестером подробно все обсудили, и он решил - пусть их считают мужем и женой.
Vesta was to be introduced as Jennie's daughter by her first marriage, her husband, a Mr. Stover (her mother's maiden name), having died immediately after the child's birth. Lester, of course, was the stepfather.	Про Весту можно сказать, будто она дочь Дженни от первого мужа, мистера Стовера (девичья фамилия миссис Г ерхардт), умершего сразу после рождения ребенка.
This particular neighborhood was so far from the fashionable heart of Chicago that Lester did not expect to run into many of his friends.	Хайд-Парк был расположен так далеко от фешенебельного центра Чикаго, что Лестер считал себя застрахованным от встреч с городскими знакомыми.
He explained to Jennie the ordinary formalities of social intercourse, so that when the first visitor called Jennie might be prepared to receive her.	Он объяснил Дженни, как ей следует себя вести, чтобы первая же гостья не застала ее врасплох.
Within a fortnight this first visitor arrived in the person of Mrs. Jacob Stendahl, a woman of considerable importance in this particular section. She lived five doors from Jennie-the houses of the neighborhood were all set in spacious lawns-and drove up in her carriage, on her return from her shopping, one afternoon.	Не прошло и двух недель, как первая гостья действительно явилась, - то была миссис Джейкоб Стендл, особа, пользовавшаяся почетом среди соседей и жившая через пять домов от Дженни, тоже в прекрасном особняке с газонами. Она приехала в собственной коляске, возвращаясь из поездки по магазинам.
"Is Mrs. Kane in?" she asked of Jeannette, the new maid.	- Дома ли миссис Кейн? - спросила она у новой горничной Жаннет.
"I think so, mam," answered the girl.	- Дома, мэм, - ответила та.
"Won't you let me have your card?"	- Позвольте вашу визитную карточку.
The card was given and taken to Jennie, who looked at it curiously.	И она отнесла карточку Дженни, которая с интересом прочла незнакомое имя.
When Jennie came into the parlor Mrs. Stendahl, a tall dark, inquisitive-looking woman, greeted her most cordially.	Когда Дженни вышла в гостиную, миссис Стендл, высокая брюнетка с любопытными глазами, сердечно поздоровалась с ней.
"I thought I would take the liberty of intruding on you," she said most winningly.	- Я взяла на себя смелость нарушить ваше уединение, - сказала она чарующе любезным тоном.
"I am one of your neighbors. I live on the other side of the street, some few doors up.	- Я ваша соседка, живу наискосок от вас.
Perhaps you have seen the house-the one with the white stone gate-posts."	Белая каменная ограда - может быть, вы обратили внимание?
"Oh, yes indeed," replied Jennie.	- Да, конечно, - ответила Дженни.
"I know it well.	- Я хорошо знаю этот дом.

Mr. Kane and I were admiring it the first day we came out here."	Мы с мистером Кейном любовались им еще в первый раз, как приезжали сюда.
"I know of your husband, of course, by reputation.	- Фамилию вашего мужа я, разумеется, слышала.
My husband is connected with the Wilkes Frog and Switch Company."	А мой муж связан с электрической фирмой "Уилкс и компания".
Jennie bowed her head.	Дженни кивнула.
She knew that the latter concern must be something important and profitable from the way in which Mrs. Stendahl spoke of it.	По тону миссис Стендл было ясно, что это -весьма крупное и доходное предприятие.
"We have lived here quite a number of years, and I know how you must feel coming as a total stranger to a new section of the city.	- Мы живем здесь уже несколько лет, и я прекрасно понимаю, как неуютно себя чувствуешь в новой части города.
I hope you will find time to come in and see me some afternoon.	Надеюсь, вы вскоре соберетесь ко мне.
I shall be most pleased.	Я была бы очень, очень рада.
My regular reception day is Thursday."	Мы принимаем по четвергам.
"Indeed I shall," answered Jennie, a little nervously, for the ordeal was a trying one.	- С удовольствием, - ответила Дженни, внутренне содрогаясь в предвидении этой мучительной церемонии.
"I appreciate your goodness in calling.	- С вашей стороны было очень любезно зайти к нам.
Mr. Kane is very busy as a rule, but when he is at home I am sure he would be most pleased to meet you and your husband."	Мистер Кейн очень занят, но как только он немного освободится, мы оба будем рады видеть у себя и вашего мужа.
"You must both come over some evening," replied Mrs. Stendahl.	- И вы приходите вдвоем как-нибудь вечером, сказала миссис Стендл.
"We lead a very quiet life.	- Мы живем очень тихо.
My husband is not much for social gatherings.	Мой муж не любит театров и выездов.
But we enjoy our neighborhood friends."	Но с соседями мы поддерживаем самые дружеские отношения.
Jennie smiled her assurances of good-will.	Дженни приветливо улыбнулась.
She accompanied Mrs. Stendahl to the door, and shook hands with her.	Г остья собралась уходить, и Дженни проводила ее до дверей.
"I'm so glad to find you so charming," observed Mrs. Stendahl frankly.	- Как я рада, что вы оказались такой прелестной, -откровенно сказала миссис Стендл, пожимая ейруку.
"Oh, thank you," said Jennie flushing a little.	- Благодарю вас, - отозвалась Дженни, краснея.
"I'm sure I don't deserve so much praise."	- Право же, я не заслужила такой похвалы.
"Well, now I will expect you some afternoon.	- Ну, так я буду вас ждать.
Good-by," and she waved a gracious farewell.	До свидания. И она с улыбкой помахала на прощание рукой.

"That wasn't so bad," thought Jennie as she watched Mrs. Stendahl drive away.	"Кажется, сошло не плохо, - подумала Дженни, глядя вслед удаляющейся коляске.
"She is very nice, I think.	- Она приятная женщина.
I'll tell Lester about her."	Надо будет рассказать Лестеру".
Among the other callers were a Mr. and Mrs. Carmichael Burke, a Mrs. Hanson Field, and a Mrs. Timothy Ballinger-all of whom left cards, or stayed to chat a few minutes. Jennie found herself taken quite seriously as a woman of importance, and she did her best to support the dignity of her position.	Побывали у них и некие мистер и миссис Кармайкл Бэрк, и миссис Филд, и миссис Боллингер; они либо оставляли свои карточки, либо заходили посидеть и поболтать, Дженни, видя, что ее считают достойной уважения, всячески старалась не ударить лицом в грязь.
And, indeed, she did exceptionally well.	И это ей отлично удавалось.
She was most hospitable and gracious. She had a kindly smile and a manner wholly natural; she succeeded in making a most favorable impression.	Она была гостеприимна и приветлива; в улыбке ее сквозила доброта, в манерах - полная естественность; она производила прекрасное впечатление.
She explained to her guests that she had been living on the North Side until recently, that her husband, Mr. Kane, had long wanted to have a home in Hyde Park, that her father and daughter were living here, and that Lester was the child's stepfather.	Гостям своим она рассказывала, что последнее время жила на Северной стороне, что ее муж мистер Кейн давно мечтал поселиться в Хайд-Парке, что с ней живут ее отец и дочь от первого брака.
She said she hoped to repay all these nice attentions and to be a good neighbor.	Она выражала надежду и впредь поддерживать знакомство со своими милыми соседями.
Lester heard about these calls in the evening, for he did not care to meet these people.	По вечерам она докладывала о своих гостях Лестеру, - сам он не желал знакомиться с этими людьми.
Jennie came to enjoy it in a mild way.	Дженни постепенно входила во вкус.
She liked making new friends, and she was hoping that something definite could be worked out here which would make Lester look upon her as a good wife and an ideal companion.	Ей нравилось завязывать знакомствам она надеялась, что в новой обстановке Лестер привыкнет видеть в ней хорошую жену и идеальную спутницу жизни.
Perhaps, some day, he might really want to marry her.	И тогда, может быть, когда-нибудь он женится на ней.
First impressions are not always permanent, as Jennie was soon to discover.	Однако первые впечатления не всегда оказываются прочными, в чем Дженни скоро убедилась.
The neighborhood had accepted her perhaps a little too hastily, and now rumors began to fly about.	Соседи приняли ее в свое общество, пожалуй, слишком поспешно, а потом поползли слухи.
A Mrs. Sommerville, calling on Mrs. Craig, one of Jennie's near neighbors, intimated that she knew who Lester was-"oh, yes, indeed.	Некая миссис Соммервил, сидя в гостях у миссис Крейг, ближайшей соседки Дженни, намекнула в разговоре, что ей кое-что известно про Лестера. -Да, да.
You know, my dear," she went on, "his reputation is just a little-" she raised her eyebrows and her hand at the same time.	Вы знаете, милочка, репутация у него не совсем... - Она вздернула брови и погрозила пальцем.
"You don't say!" commented her friend curiously.	- Да что вы говорите! - встрепенулась миссис Крейг.

"He looks like such a staid, conservative person."	- А на вид он такой положительный, серьезный.
"Oh, no doubt, in a way, he is," went on Mrs. Sommerville.	- Отчасти это так и есть, - проговорила миссис Соммервил.
"His family is of the very best.	- Он из прекрасной семьи.
There was some young woman he went with-so my husband tells me.	Но муж рассказывал мне, что у него была связь с какой-то молодой женщиной.
I don't know whether this is the one or not, but she was introduced as a Miss Gorwood, or some such name as that, when they were living together as husband and wife on the North Side."	Уж не знаю, она это или нет. С той они жили как муж и жена где-то на Северной стороне, и он представлял ее всем как мисс Г орвуд или что-то в этом роде.
"Tst! Tst! Tst!" clicked Mrs. Craig with her tongue at this astonishing news. "You don't tell me!	- Подумайте только! - и миссис Крейг от удивления прищелкнула языком.
Come to think of it, it must be the same woman.	- А знаете, ведь, наверное это та самая женщина.
Her father's name is Gerhardt."	Фамилия ее отца - Герхардт.
"Gerhardt!" exclaimed Mrs. Sommerville.	- Герхардт! - воскликнула миссис Соммервил.
"Yes, that's the name.	- Вот, вот, совершенно верно.
It seems to me that there was some earlier scandal in connection with her-at least there was a child.	И раньше у нее, кажется, тоже была какая-то скандальная история, во всяком случае, был ребенок.
Whether he married her afterward or not, I don't know.	Может быть, Кейн потом женился на ней - не знаю.
Anyhow, I understand his family will not have anything to do with her."	Но семья его, насколько мне известно, и слышать не хочет о ее существовании.
"How very interesting!" exclaimed Mrs. Craig.	- Это страшно интересно! - воскликнула миссис Крейг.
"And to think he should have married her afterward, if he really did.	- И подумать только, что все-таки женился на ней! А может быть, нет?
I'm sure you can't tell with whom you're coming in contact these days, can you?"	В наше время так трудно знать, с кем имеешь дело.
"It's so true.	- Вы совершенно правы.
Life does get badly mixed at times.	Иногда просто невозможно разобраться.
She appears to be a charming woman."	А она как будто очень милая женщина.
"Delightful!" exclaimed Mrs. Craig.	- Прелестная! - подтвердила миссис Крейг.
"Quite naive.	- Такая наивная.
I was really taken with her."	Она меня просто очаровала.
"Well, it may be," went on her guest, "that this isn't the same woman after all.	- А может быть, это все-таки не та женщина, -продолжала гостья.
I may be mistaken."	- Я могла ошибиться.
"Oh, I hardly think so.	- Ну, едва ли!
Gerhardt!	Герхардт!

She told me they had been living on the North Side."	И она сама мне говорила, что они жили на Северной стороне.
"Then I'm sure it's the same person.	- Тогда, значит, она и есть.
How curious that you should speak of her!"	Как странно, что вы о ней упомянули.
"It is, indeed," went on Mrs. Craig, who was speculating as to what her attitude toward Jennie should be in the future.	- Очень, очень странно, - сказала миссис Крейг, уже обдумывая про себя, как ей держаться с Дженни в дальнейшем.
Other rumors came from other sources.	Слухи доходили и из других источников.
There were people who had seen Jennie and Lester out driving on the North Side, who had been introduced to her as Miss Gerhardt, who knew what the Kane family thought.	Кто-то видел Дженни с Лестером в коляске на Северной стороне; кому-то ее представляли под именем миссис Герхардт; кто-то был осведомлен о разладе в семействе Кейн.
Of course her present position, the handsome house, the wealth of Lester, the beauty of Vesta-all these things helped to soften the situation.	Разумеется, теперешнее положение Дженни, прекрасный дом, богатство Лестера, красота Весты - все благоприятно влияло на мнение света.
She was apparently too circumspect, too much the good wife and mother, too really nice to be angry with; but she had a past, and that had to be taken into consideration.	Дженни держала себя с таким тактом, как явно была прекрасной женой и матерью и вообще производила такое милое впечатление, что сердиться на нее не представлялось возможным; но у нее было прошлое, и об этом не забывали.
An opening bolt of the coming storm fell upon Jennie one day when Vesta, returning from school, suddenly asked:	Впервые Дженни почувствовала, что надвигается гроза, когда Веста, вернувшись из школы, неожиданно спросила ее:
"Mamma, who was my papa?"	- Мама, а кто был мой папа?
"His name was Stover, dear," replied her mother, struck at once by the thought that there might have been some criticism-that some one must have been saying something.	- Фамилия его была Стовер, - ответила мать, сразу почуяв, что дело неладно, что кто-то сболтнул лишнее.
"Why do you ask?"	- А с чего это тебе вздумалось спросить?
"Where was I born?" continued Vesta, ignoring the last inquiry, and interested in clearing up her own identity.	- Где я родилась? - продолжала Веста не отвечая на ее вопрос и, видимо, задавшись целью как можно больше узнать о самой себе.
"In Columbus, Ohio, pet.	- В Колумбуса, крошка, в штате Огайо.
Why?"	А что?
"Anita Ballinger said I didn't have any papa, and that you weren't ever married when you had me.	- Анита Боллингер сказала, что у меня не было никакого папы и что ты даже не была замужем, когда я у тебя родилась.
She said I wasn't a really, truly girl at all-just a nobody.	Она говорит, что я не настоящая девочка, просто неизвестно кто.
She made me so mad I slapped her."	Я так рассердилась, что отколотила ее.
Jennie's face grew rigid. She sat staring straight before her. Mrs. Ballinger had called, and Jennie had thought her peculiarly gracious and helpful in her offer of assistance, and now her little daughter had said this to Vesta.	Дженни молча, с застывшим лицом смотрела в пространство Миссис Боллингер была у нее в гостях и чуть ли не усерднее всех предлагала ей свою дружбу, а теперь ее дочка так разговаривает с Вестой.

Where did the child hear it?	Где это она наслушалась?
"You mustn't pay any attention to her, dearie," said Jennie at last.	- Ты не обращай на нее внимания, - сказала наконец Дженни.
"She doesn't know.	- Она ничего не знает.
Your papa was Mr. Stover, and you were born in Columbus.	Твой папа был мистер Стовер, и ты родилась в Колумбусе.
You mustn't fight other little girls.	А драться нехорошо.
Of course they say nasty things when they fight-sometimes things they don't really mean.	Когда девочки дерутся, они могут наговорить всяких обидных вещей иногда просто так, сгоряча.
Just let her alone and don't go near her any more. Then she won't say anything to you."	Ты ее не трогай и не подходи к ней, тогда и она тебе ничего не скажет.
It was a lame explanation, but it satisfied Vesta for the time being.	Объяснение вышло не очень удачное, но на время оно удовлетворило Весту, которая сказала только:
"I'll slap her if she tries to slap me," she persisted.	- Если она попробует меня ударить, я ей тоже дам.
"You mustn't go near her, pet, do you hear?	- Да ты совсем не подходи к ней, понимаешь?
Then she can't try to slap you," returned her mother.	Тогда она тебя не ударит.
"Just go about your studies, and don't mind her. She can't quarrel with you if you don't let her."	Думай о своих уроках, а к ней не Приставай, не ссорься с ней, и она с тобой не будет ссориться.
Vesta went away leaving Jennie brooding over her words.	Веста убежала, а Дженни глубоко задумалась.
The neighbors were talking.	Соседи сплетничают.
Her history was becoming common gossip.	Ее прошлое ни для кого не секрет.
How had they found out.	Откуда они узнали?
It is one thing to nurse a single thrust, another to have the wound opened from time to time by additional stabs.	Рана, нанесенная сердцу Дженни разговором с дочерью, еще не зажила, как ее стали бередить новые щелчки и уколы.
One day Jennie, having gone to call on Mrs. Hanson Field, who was her immediate neighbor, met a Mrs. Williston Baker, who was there taking tea.	Однажды Дженни зашла навестить свою ближайшую соседку миссис Филд и застала ее за чашкой чая с другой гостьей, миссис Бейкер.
Mrs. Baker knew of the Kanes, of Jennie's history on the North Side, and of the attitude of the Kane family.	Миссис Бейкер была наслышана о жизни Дженни на Северной стороне и об отношении к ней семейства Кейн.
She was a thin, vigorous, intellectual woman, somewhat on the order of Mrs. Bracebridge, and very careful of her social connections.	Эта сухощавая, энергичная, неглупая женщина, несколько напоминавшая миссис Брейсбридж, была весьма осмотрительна в выборе светских знакомых.
She had always considered Mrs. Field a woman of the same rigid circumspectness of attitude, and when she found Jennie calling there she was outwardly calm but inwardly irritated.	Она всегда считала, что миссис Филд держится столь же строгих правил, и, встретив у нее Дженни, возмутилась, хотя и сохранила внешнее спокойствие.
"This is Mrs. Kane, Mrs. Baker," said Mrs. Field, introducing her guests with a smiling countenance.	- Познакомьтесь, это миссис Кейн, - сказала миссис Филд с любезной улыбкой.

Mrs. Baker looked at Jennie ominously.	Миссис Бейкер смерила Дженни взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
"Mrs. Lester Kane?" she inquired.	- Миссис Лестер Кейн? - переспросила она.
"Yes," replied Mrs. Fields.	- Да, - ответила миссис Филд.
"Indeed," she went on freezingly.	- Вот как, - продолжала миссис Бейкер ледяным тоном.
"I've heard a great deal about Mrs.-" accenting the word "Mrs.-Lester Kane."	- Я много слышала о миссис... миссис Лестер Кейн.
She turned to Mrs. Field, ignoring Jennie completely, and started an intimate conversation in which Jennie could have no possible share.	И, словно забыв о существовании Дженни, она повернулась к хозяйке и завела с ней интимный разговор, в котором Дженни не могла принять участия.
Jennie stood helplessly by, unable to formulate a thought which would be suitable to so trying a situation.	Дженни беспомощно молчала, не зная, как вести себя в таком щекотливом положении.
Mrs. Baker soon announced her departure, although she had intended to stay longer.	Миссис Бейкер вскоре поднялась, хотя собиралась пробыть в гостях гораздо дольше.
"I can't remain another minute," she said;	- Никак, никак не могу остаться, - говорила она, вставая.
"I promised Mrs. Neil that I would stop in to see her to-day.	- Я обещала миссис Нийл, что непременно заеду к ней сегодня.
I'm sure I've bored you enough already as it is."	Да я вам, вероятно, и так уж надоела.
She walked to the door, not troubling to look at Jennie until she was nearly out of the room. Then she looked in her direction, and gave her a frigid nod.	Она пошла к дверям и лишь на пороге обернулась в сторону Дженни и холодно кивнула ей головой.
"We meet such curious people now and again," she observed finally to her hostess as she swept away.	- С кем только не приходится встречаться! -заметила она на прощание хозяйке.
Mrs. Field did not feel able to defend Jennie, for she herself was in no notable social position, and was endeavoring, like every other middle-class woman of means, to get along.	Миссис Филд не сочла возможным заступиться за Дженни, ибо сама была не бог знает кто и, как свойственно недавно разбогатевшим женщинам, всячески старалась пролезть в хорошее общество.
She did not care to offend Mrs. Williston Baker, who was socially so much more important than Jennie.	А миссис Бейкер занимала в этом обществе куда более почетное положение, чем Дженни, так что ссориться с ней не хотелось.
She came back to where Jennie was sitting, smiling apologetically, but she was a little bit flustered.	Вернувшись к столу, где сидела Дженни, миссис Филд улыбнулась несколько виноватой улыбкой, но видно было, что ей очень не по себе.
Jennie was out of countenance, of course. Presently she excused herself and went home.	Дженни, естественно, тоже была расстроена и вскоре под каким-то предлогом простилась и ушла.
She had been cut deeply by the slight offered her, and she felt that Mrs. Field realized that she had made a mistake in ever taking her up.	Она чувствовала себя глубоко оскорбленной и понимала, что миссис Филд уже раскаивается в своем дружеском отношении к ней.
There would be no additional exchange of visits there-that she knew.	С одним знакомством покончено, в этом Дженни не сомневалась.

The old hopeless feeling came over her that her life was a failure.	Ею снова овладело гнетущее сознание, что жизнь не удалась.
It couldn't be made right, or, if it could, it wouldn't be.	Теперь уже ничего нельзя исправить, а на будущее нет надежды.
Lester was not inclined to marry her and put her right.	Лестер не захочет на ней жениться и спасти ее репутацию.
Time went on and matters remained very much as they were.	Время шло, не принося с собой никаких перемен.
To look at this large house, with its smooth lawn and well grown trees, its vines clambering about the pillars of the veranda and interlacing themselves into a transparent veil of green; to see Gerhardt pottering about the yard, Vesta coming home from school, Lester leaving in the morning in his smart trap-one would have said that here is peace and plenty, no shadow of unhappiness hangs over this charming home.	Глядя на красивый особняк, аккуратный газон и раскидистые деревья, на колонны веранды, увитые легкой зеленой сеткой дикого винограда; видя, как Герхардт возится в саду, как Веста возвращается из школы, а Лестер по утрам уезжает в своей щегольской двуколке, всякий подумал бы, что здесь царит довольство и покой, что заботам и горю нет места в этом чудесном жилище.
And as a matter of fact existence with Lester and Jennie did run smoothly.	И действительно, жизнь в доме текла спокойно, без потрясений.
It is true that the neighbors did not call any more, or only a very few of them, and there was no social life to speak of; but the deprivation was hardly noticed; there was so much in the home life to please and interest.	Правда, соседи почти перестали навещать Лестера и Дженни, и светские развлечения кончились; но это не было для них лишением, потому что и в своих четырех стенах они находили достаточно радостей и пищи для ума.
Vesta was learning to play the piano, and to play quite well. She had a good ear for music.	Веста училась играть на рояле и делала большие успехи, - у нее был отличный слух.
Jennie was a charming figure in blue, lavender, and olive-green house-gowns as she went about her affairs, sewing, dusting, getting Vesta off to school, and seeing that things generally were put to rights.	Дженни в голубых, лиловых, темно-зеленых домашних платьях, которые ей были так к лицу, хлопотала по хозяйству, шила, стирала пыль, провожала Весту в школу, присматривала за прислугой.
Gerhardt busied himself about his multitudinous duties, for he was not satisfied unless he had his hands into all the domestic economies of the household.	Г ерхардт трудился с утра до ночи, - ему непременно нужно было приложить руку ко всякому домашнему делу.
One of his self-imposed tasks was to go about the house after Lester, or the servants, turning out the gas-jets or electric-light bulbs which might accidentally have been left burning. That was a sinful extravagance.	Одной из обязанностей, которые он сам на себя возложил, было ходить по дому следом за Лестером и слугами, выключая газ или электрические лампы, если кто-нибудь забывал их погасить, что в его глазах было преступной расточительностью.
Again, Lester's expensive clothes, which he carelessly threw aside after a few month's use, were a source of woe to the thrifty old German.	Огорчала бережливого старика и манера Лестера носить даже самые дорогие костюмы всего несколько месяцев, а потом выбрасывать.
Moreover, he grieved over splendid shoes discarded because of a few wrinkles in the leather or a slightly run down heel or sole.	Он чуть не плакал над превосходными башмаками, которые Лестер не желал носить только потому, что слегка стоптался каблук или кожа кое-где морщит.

Gerhardt was for having them repaired, but Lester answered the old man's querulous inquiry as to what was wrong "with them shoes" by saying that they weren't comfortable any more.	Герхардт считал, что их нужно отдать в починку, но на все его ворчливые увещевания Лестер отвечал, что эта обувь стала ему неудобна.
"Such extravagance!" Gerhardt complained to Jennie.	- Такая расточительность! - жаловался Герхардт дочери.
"Such waste!	Столько добра пропадает!
No good can come of anything like that, It will mean want one of these days."	Вот увидишь, плохо это кончится, никаких денег не хватит.
"He can't help it, papa," Jennie excused.	- Он иначе не умеет, папа, - оправдывалась Дженни.
"That's the way he was raised."	- Так уж его воспитали.
"Ha! A fine way to be raised.	- Ну и воспитание!
These Americans, they know nothing of economy.	Эти американцы ничего не смыслят в экономии.
They ought to live in Germany awhile. Then they would know what a dollar can do."	Им бы в Г ермании пожить, тогда узнали бы цену доллару.
Lester heard something of this through Jennie, but he only smiled.	Лестер, слыша об этих разговорах от Дженни, только улыбался.
Gerhardt was amusing to him.	Старый Герхардт забавлял его.
Another grievance was Lester's extravagant use of matches.	Не мог старик примириться и с привычкой Лестера переводить спички.
He had the habit of striking a match, holding it while he talked, instead of lighting his cigar, and then throwing it away.	Бывало, Лестер, чиркнув спичкой держал ее некоторое время на весу и разговаривал, вместо того чтобы зажечь сигару, а потом бросал.
Sometimes he would begin to light a cigar two or three minutes before he would actually do so, tossing aside match after match.	Или начинал чиркать спичку за спичкой задолго до того, как закурить.
There was a place out in one corner of the veranda where he liked to sit of a spring or summer evening, smoking and throwing away half-burned matches. Jennie would sit with him, and a vast number of matches would be lit and flung out on the lawn.	На веранде был уголок, где он любил покурить летними вечерами, беседуя с Дженни; поминутно зажигая спички, он швырял их одну за другой в сад.
At one time, while engaged in cutting the grass, Gerhardt found, to his horror, not a handful, but literally boxes of half-burned match-sticks lying unconsumed and decaying under the fallen blades.	Однажды, подстригая газон, Герхардт, к своему ужасу, нашел целую кучу полусгнивших спичек.
He was discouraged, to say the least. He gathered up this damning evidence in a newspaper and carried it back into the sitting-room where Jennie was sewing.	Он совсем приуныл и, собрав в газету вещественные доказательства преступления, понес их в комнату, где Дженни сидела за шитьем.
"See here, what I find!" he demanded.	- Вот что я нашел! - заявил он.
"Just look at that!	- Ты только посмотри!
That man, he has no more sense of economy than a-than a-" the right term failed him.	Этот человек понимает в экономии не больше чем... чем... - Он так и не нашел нужного слова.

"He sits and smokes, and this is the way he uses matches.	- Сидит курит, а со спичками вот как обращается.
Five cents a box they cost-five cents.	Ведь они пять центов коробка стоят - пять центов!
How can a man hope to do well and carry on like that, I like to know.	Как он, интересно, думает прожить при таких тратах?
Look at them."	Нет, ты только посмотри, что это такое.
Jennie looked. She shook her head.	Дженни посмотрела и покачала головой.
"Lester is extravagant," she said.	- Да, Лестер совсем не бережлив, - сказала она.
Gerhardt carried them to the basement.	Герхардт унес спички в подвал.
At least they should be burned in the furnace.	Хотя бы сжечь их в плите - и то будет толк.
He would have used them as lighters for his own pipe, sticking them in the fire to catch a blaze, only old newspapers were better, and he had stacks of these-another evidence of his lord and master's wretched, spendthrift disposition.	Он мог бы раскуривать ими свою трубку, но гораздо удобнее для этого были старые газеты, а их набирались целые кипы, что опять-таки свидетельствовало о расточительной натуре хозяина дома.
It was a sad world to work in.	Герхардт сокрушенно качал головой. Ну как тут работать!
Almost everything was against him.	Все против него.
Still he fought as valiantly as he could against waste and shameless extravagance.	Но он не складывал оружия и не оставлял попыток пресечь это греховное мотовство.
His own economies were rigid.	Сам он соблюдал строжайшую экономию.
He would wear the same suit of black-cut down from one of Lester's expensive investments of years before-every Sunday for a couple of years.	Г ода два носил по воскресеньям перешитый черный костюм Лестера, на который тот в свое время ухлопал уйму денег.
Lester's shoes, by a little stretch of the imagination, could be made to seem to fit, and these he wore. His old ties also-the black ones-they were fine.	Носил его старую обувь, храбро делая вид, что она ему по ноге, и его галстуки, но только черные, других Герхардт не любил.
If he could have cut down Lester's shirts he would have done so; he did make over the underwear, with the friendly aid of the cook's needle.	Он и рубашки Лестера стал бы носить, если бы умел их перешить себе по росту, а нижнее белье отлично приспосабливал для собственного употребления, пользуясь дружескими услугами кухарки.
Lester's socks, of course, were just right.	О носках и говорить нечего.
There was never any expense for Gerhardt's clothing.	Таким образом, на одежду Герхардта не тратилось ни цента.
The remaining stock of Lester's discarded clothing-shoes, shirts, collars, suits, ties, and what not-he would store away for weeks and months, and then, in a sad and gloomy frame of mind, he would call in a tailor, or an old-shoe man, or a ragman, and dispose of the lot at the best price he could.	Другие вещи, уже отслужившие Лестеру -башмаки, рубашки, костюмы, галстуки, воротнички, - он хранил неделями, месяцами, а затем с мрачной решимостью приводил в дом портного или старьевщика, которому и продавал все это добро, немилосердно набивая цену.
He learned that all second-hand clothes men were sharks; that there was no use in putting the least faith in the protests of any rag dealer or old-shoe man.	Он держался того мнения, что все скупщики старого платья - пауки-кровососы и ни одному их слову нельзя верить.

They all lied.	Все они врут.
They all claimed to be very poor, when as a matter of fact they were actually rolling in wealth.	Жалуются на бедность, а сами купаются в деньгах.
Gerhardt had investigated these stories; he had followed them up; he had seen what they were doing with the things he sold them.	Герхардт своими глазами в этом убедился - он прослеживал старьевщиков и видел, как они поступают с купленными у него вещами.
"Scoundrels!" he declared.	- Мерзавцы! - негодовал он.
"They offer me ten cents for a pair of shoes, and then I see them hanging out in front of their places marked two dollars.	Предлагают десять центов за пару башмаков, а сами выставляют эту пару в своей лавчонке за два доллара.
Such robbery! My God!	Разбойники, да и только!
They could afford to give me a dollar."	Могли бы дать мне хоть доллар.
Jennie smiled.	Дженни улыбалась.
It was only to her that he complained, for he could expect no sympathy from' Lester.	Только она и выслушивала его жалобы, - на сочувствие Лестера Герхардт не рассчитывал.
So far as his own meager store of money was concerned, he gave the most of it to his beloved church, where he was considered to be a model of propriety, honesty, faith-in fact, the embodiment of all the virtues.	Свои собственные гроши он почти целиком жертвовал на церковь, и пастор считал его образцом смирения, нравственности, благочестия - словом, воплощением всех добродетелей.
And so, for all the ill winds that were beginning to blow socially, Jennie was now leading the dream years of her existence.	Итак, несмотря на зловещий ропот людской молвы, эти годы оказались самыми счастливыми в жизни Дженни.
Lester, in spite of the doubts which assailed him at times as to the wisdom of his career, was invariably kind and considerate, and he seemed to enjoy his home life.	Лестер, хоть его порой и одолевали сомнения относительно правильности избранного им пути, был неизменна ласков и внимателен к ней и казался вполне довольным своей семейной жизнью.
"Everything all right?" she would ask when he came in of an evening.	- Все в порядке? - спрашивала она, когда он к вечеру возвращался домой.
"Sure!" he would answer, and pinch her chin or cheek. She would follow him in while Jeannette, always alert, would take his coat and hat.	- Разумеется! - отвечал он и, мимоходом потрепав ее по щеке, шел с ней в комнаты, в то время как проворная Жаннет вешала на место его пальто и шляпу.
In the winter-time they would sit in the library before the big grate-fire.	Зимой они усаживались в библиотеке перед огромным камином.
In the spring, summer, or fall Lester preferred to walk out on the porch, one corner of which commanded a sweeping view of the lawn and the distant street, and light his before-dinner cigar. Jennie would sit on the side of his chair and stroke his head.	Весною, летом и осенью Лестер предпочитал веранду, с которой открывался красивый вид на лужайки сада и тихую улицу. Здесь он закуривал свою предобеденную сигару, а Дженни, сидя на ручке его кресла, гладила его по голове.
"Your hair is not getting the least bit thin, Lester; aren't you glad?" she would say; or,	- Волосы у тебя совсем не поредели, - говорила она. - Ты доволен? Или журила его:
"Oh, see how your brow is wrinkled now.	- Что это ты морщишь лоб?
You mustn't do that.	Разве можно?

You didn't change your tie, mister, this morning. Why didn't you?	И почему ты сегодня утром не переменил галстук?
I laid one out for you."	Я ведь тебе приготовила новый.
"Oh, I forgot," he would answer, or he would cause the wrinkles to disappear, or laughingly predict that he would soon be getting bald if he wasn't so now.	- Забыл, - отвечал он и разглаживал морщины на лбу или со смехом предсказывал, что скоро у него будет огромная лысина.
In the drawing-room or library, before Vesta and Gerhardt, she was not less loving, though a little more circumspect.	В гостиной, в присутствии Весты и Герхардта, Дженни бывала с ним так же ласкова, но более сдержанна.
She loved odd puzzles like pigs in clover, the spider's hole, baby billiards, and the like.	Она любила игры и головоломки - шарики под стеклом, ребусы, настольный бильярд.
Lester shared in these simple amusements.	Лестер тоже участвовал в этих нехитрых развлечениях.
He would work by the hour, if necessary, to make a difficult puzzle come right.	Иногда он по часу просиживал над какой-нибудь головоломкой.
Jennie was clever at solving these mechanical problems. Sometimes she would have to show him the right method, and then she would be immensely pleased with herself.	Дженни справлялась с ними необыкновенно ловко и бывала горда и счастлива, когда он обращался к ней за помощью.
At other times she would stand behind him watching, her chin on his shoulder, her arms about his neck.	Если же он непременно хотел разрешить загадку сам, она молча наблюдала за ним, обняв его за шею и прижавшись подбородком к его плечу.
He seemed not to mind-indeed, he was happy in the wealth of affection she bestowed. Her cleverness, her gentleness, her tact created an atmosphere which was immensely pleasing; above all her youth and beauty appealed to him.	Ему это нравилось, он наслаждался любовью, которую она так щедро на него изливала, и не уставал любоваться ее молодостью и красотой.
It made him feel young, and if there was one thing Lester objected to, it was the thought of drying up into an aimless old age.	С Дженни он сам чувствовал себя молодым, а больше всего в жизни страшило Лестера наступление бессмысленной старости.
"I want to keep young, or die young," was one of his pet remarks; and Jennie came to understand.	Он часто говорил: - Я хочу остаться молодым или умереть молодым. И Дженни понимала его.
She was glad that she was so much younger now for his sake.	Любя Лестера, она теперь и сама была довольна, что настолько моложе его.
Another pleasant feature of the home life was Lester's steadily increasing affection for Vesta.	Особенно радовала Дженни растущая привязанность Лестера к Весте.
The child would sit at the big table in the library in the evening conning her books, while Jennie would sew, and Gerhardt would read his interminable list of German Lutheran papers.	Вечерами они часто собирались в библиотеке. Веста, сидя за огромным столом, готовила уроки. Дженни шила. Герхардт читал свои нескончаемые немецкие газеты.
It grieved the old man that Vesta should not be allowed to go to a German Lutheran parochial school, but Lester would listen to nothing of the sort.	Старика огорчало, что Весте не разрешают учиться в приходской церковной школе при лютеранской церкви, а Лестер об этом и слышать не хотел.
"We'll not have any thick-headed German training in this," he said to Jennie, when she suggested that Gerhardt had complained.	- Чтобы ее учили какие-то немцы? Вот еще! -заявил он, когда Дженни рассказала ему о заветном желании старика.

"The public schools are good enough for any child. You tell him to let her alone."	Скажи ему, пусть оставит ее в покое.
There were really some delightful hours among the four.	Иногда им бывало вчетвером особенно хорошо.
Lester liked to take the little seven-year-old school-girl between his knees and tease her. He liked to invert the so-called facts of life, to propound its paradoxes, and watch how the child's budding mind took them.	Лестер любил подразнить семилетнюю школьницу. Зажав ее между коленями, он принимался выворачивать на изнанку простые истины, наблюдая, как сознание девочки воспринимает его парадоксы.
"What's water?" he would ask; and being informed that it was "what we drink," he would stare and say, "That's so, but what is it?	- Что такое вода? - спрашивал он и, услышав ответ "Это то, что мы пьем", - удивленно раскрывал глаза и продолжал допытываться: -Хорошо, но что это такое, не знаешь?
Don't they teach you any better than that?"	Чему вас после этого учат в школе?
"Well, it is what we drink, isn't it?" persisted Vesta.	- Но мы же пьем воду? - не сдавалась Веста.
"The fact that we drink it doesn't explain what it is," he would retort.	- Пьем-то пьем, а что такое вода, ты не знаешь.
"You ask your teacher what water is"; and then he would leave her with this irritating problem troubling her young soul.	Спроси учительницу, может быть, она тебе скажет. И он предоставлял малышке ломать себе голову над трудной задачей.
Food, china, her dress, anything was apt to be brought back to its chemical constituents, and he would leave her to struggle with these dark suggestions of something else back of the superficial appearance of things until she was actually in awe of him.	Пищу, посуду, платье девочки - Лестер все готов был разложить на химические элементы, и Веста, смутно подозревая что-то иное за внешней оболочкой знакомых предметов, стала даже побаиваться его.
She had a way of showing him how nice she looked before she started to school in the morning, a habit that arose because of his constant criticism of her appearance.	Утром, перед уходом в школу, она приходила показаться Лестеру, потому что он очень придирчиво относился к ее внешности.
He wanted her to look smart, he insisted on a big bow of blue ribbon for her hair, he demanded that her shoes be changed from low quarter to high boots with the changing character of the seasons' and that her clothing be carried out on a color scheme suited to her complexion and disposition.	Он хотел всегда видеть ее нарядной, с огромным голубым бантом в волосах, велел обувать ее то в туфельки, то в высокие башмачки, смотря по сезону, и, одевая ее, выбирать оттенки, подходящие к ее цвету лица и характеру.
"That child's light and gay by disposition.	- У девочки веселый, легкий нрав, - сказал он однажды.
Don't put anything somber on her," he once remarked.	- Не надевай не нее ничего темного.
Jennie had come to realize that he must be consulted in this, and would say,	Дженни поняла, что и в этом вопросе следует советоваться с Лестером, и часто говорила дочери:
"Run to your papa and show him how you look."	- Беги, покажись дяде.
Vesta would come and turn briskly around before him, saying,	Веста являлась и начинала кружиться перед ним, приговаривая:
"See."	- Смотри!
"Yes.	- Так, так.

You're all right.	Все в порядке.
Go on"; and on she would go.	Можешь идти. И она убегала.
He grew so proud of her that on Sundays and some week-days when they drove he would always have her in between them. He insisted that Jennie send her to dancing-school, and Gerhardt was beside himself with rage and grief.	Он стал прямо-таки гордиться Вестой. Выезжая по воскресеньям на прогулку, он всегда сажал ее между собой и Дженни; он настоял, чтобы девочку отдали учиться танцам, и Герхардт был вне себя от горя и ярости.
"Such irreligion!" he complained to Jennie.	- Грех-то какой! - жаловался он Дженни.
"Such devil's fol-de-rol.	- Только дьявола тешить!
Now she goes to dance.	Танцевать ей нужно!
What for?	К чему?
To make a no-good out of her-a creature to be ashamed of?"	Чтобы из нее вышла какая-нибудь вертушка, чтобы мы же потом ее стыдились?
"Oh no, papa," replied Jennie.	- Ну что ты, папа, - возражала Дженни.
"It isn't as bad as that.	- Ничего в этом страшного нет.
This is an awful nice school.	Школа очень хорошая.
Lester says she has to go."	Лестер говорит, что Весте полезно поучиться.
"Lester, Lester; that man!	- Ох, уж этот Лестер!
A fine lot he knows about what is good for a child.	Много он понимает в том, что полезно ребенку.
A card-player, a whisky-drinker!"	Сам в карты играет, виски пьет!
"Now, hush, papa; I won't have you talk like that," Jennie would reply warmly.	- Тише, тише, папа, не надо так говорить, -унимала его Дженни.
"He's a good man, and you know it."	- Лестер хороший человек, ты сам это знаешь.
"Yes, yes, a good man. In some things, maybe.	- Кое в чем хороший, да не во всем.
Not in this. No."	Ох, не во всем!
He went away groaning.	И он уходил, недовольно кряхтя.
When Lester was near he said nothing, and Vesta could wind him around her finger.	В присутствии Лестера он помалкивал, а Веста делала с ним что хотела.
"Oh you," she would say, pulling at his arm or rubbing his grizzled cheek. There was no more fight in Gerhardt when Vesta did this.	- Дедушка, - говорила она, дергая его за рукав или гладя по жесткой щеке, и Герхардт таял.
He lost control of himself-something welled up and choked his throat.	Он был бессилен перед ее лаской, что-то подступало у него к горлу и душило его.
"Yes, I know how you do," he would exclaim.	- Знаю я тебя, озорница, - говорил он.
Vesta would tweak his ear.	А Веста, бывало, щипнет его за ухо.
"Stop now!" he would say.	- Перестань, - ворчал он.
"That is enough."	- Хватит баловаться.
It was noticeable, however, that she did not have to stop unless she herself willed it.	Но всякий мог заметить, что Веста переставала лишь тогда, когда ей самой надоедало шалить.

Gerhardt adored the child, and she could do anything with him; he was always her devoted servitor.	Герхардт обожал девочку и выполнял малейшее ее желание. Он был ее покорным рабом.
CHAPTER XXXIX	Глава XXXIX
During this period the dissatisfaction of the Kane family with Lester's irregular habit of life grew steadily stronger.	Все это время недовольство семьи Лестера, вызванное его беспорядочным образом жизни, продолжало расти.
That it could not help but become an open scandal, in the course of time, was sufficiently obvious to them.	Родным было ясно, что рано или поздно неизбежен скандал.
Rumors were already going about.	Уже носились зловещие слухи.
People seemed to understand in a wise way, though nothing was ever said directly.	Казалось, всем все известно, хотя открыто никто ничего не говорил.
Kane senior could scarcely imagine what possessed his son to fly in the face of conventions in this manner.	Кейн-старший просто диву давался, - как мог его сын бросить такой вызов обществу!
If the woman had been some one of distinction-some sorceress of the stage, or of the world of art, or letters, his action would have been explicable if not commendable, but with this creature of very ordinary capabilities, as Louise had described her, this putty-faced nobody-he could not possibly understand it.	Будь еще женщина исключительно интересна, будь это какая-нибудь известная актриса, художница, поэтесса, - увлечение Лестера можно было бы объяснить, если и не оправдать; но по описанию Луизы это весьма заурядная особа, не блещущая ни красотой, ни талантами, -непонятно, совсем непонятно!
Lester was his son, his favorite son; it was too bad that he had not settled down in the ordinary way.	Лестер - его сын, его любимец; какая жалость, что он не устроил свою жизнь по-человечески.
Look at the women in Cincinnati who knew him and liked him.	В Цинциннати он нравился многим женщинам.
Take Letty Pace, for instance.	Взять хотя бы Летти Пэйс.
Why in the name of common sense had he not married her?	Вот на ком ему нужно было жениться.
She was good looking, sympathetic, talented.	Красива, умна, и сердце у нее доброе.
The old man grieved bitterly, and then, by degrees, he began to harden.	Старик Кейн горевал и сетовал, а потом ожесточился.
It seemed a shame that Lester should treat him so.	Стыдно Лестеру так обижать отца!
It wasn't natural, or justifiable, or decent.	Его поведение противоестественно, непростительно, наконец, неприлично.
Archibald Kane brooded over it until he felt that some change ought to be enforced, but just what it should be he could not say.	Арчибалд Кейн долго терзался этой мыслью и наконец почувствовал, что так продолжаться не может, хотя затруднялся бы сказать, в чем должна выразиться перемена.
Lester was his own boss, and he would resent any criticism of his actions.	Лестер сам себе голова и не потерпит замечаний.
Apparently, nothing could be done.	Выходит, ничего сделать нельзя.
Certain changes helped along an approaching denouement.	Ряд событий в семье приблизили развязку.

Louise married not many months after her very disturbing visit to Chicago, and then the home property was fairly empty except for visiting grandchildren.	Луиза вскоре после своей злополучной поездки в Чикаго вышла замуж, и дом стариков опустел, разве что наезжали погостить внуки.
Lester did not attend the wedding, though he was invited.	Лестер не был у Луизы на свадьбе, хотя и получил приглашение.
For another thing, Mrs. Kane died, making a readjustment of the family will necessary.	Потом умерла миссис Кейн, и в связи с ее смертью старому Арчибалду пришлось изменить свое завещание. Это потребовало присутствия Лестера.
Lester came home on this occasion, grieved to think he had lately seen so little of his mother-that he had caused her so much pain-but he had no explanation to make.	Лестер приехал, угнетенный сознанием, что в последнее время так мало виделся с матерью и причинил ей столько горя, но о своих делах не обмолвился ни словом.
His father thought at the time of talking to him, but put it off because of his obvious gloom.	Отец хотел было поговорить с сыном, но потом передумал, - очень уж мрачно тот был настроен.
He went back to Chicago, and there were more months of silence.	Лестер уехал к себе в Чикаго, и на несколько месяцев все опять затихло.
After Mrs. Kane's death and Louise's marriage, the father went to live with Robert, for his three grandchildren afforded him his greatest pleasure in his old age.	После свадьбы Луизы и смерти жены старик Кейн переселился к Роберту, потому что наибольшей отрадой для него на старости лет были внучата.
The business, except for the final adjustment which would come after his death, was in Robert's hands.	Роберт теперь держал в руках все дела фирмы, хотя окончательное разделение капитала могло состояться лишь после смерти старика.
The latter was consistently agreeable to his sisters and their husbands and to his father, in view of the eventual control he hoped to obtain.	Рассчитывая в конце концов стать главою всего предприятия, Роберт, не жалея сил, угождал отцу, сестрам и их мужьям.
He was not a sycophant in any sense of the word, but a shrewd, cold business man, far shrewder than his brother gave him credit for.	Неправильно было бы сказать, что он к ним подлаживается, просто это был холодный расчет дельца, куда более хитрого, чем мог предположить Лестер.
He was already richer than any two of the other children put together, but he chose to keep his counsel and to pretend modesty of fortune.	Личное состояние Роберта уже вдвое превышало состояния остальных детей, но он держал это в тайне и делал вид, будто располагает весьма скромными средствами.
He realized the danger of envy, and preferred a Spartan form of existence, putting all the emphasis on inconspicuous but very ready and very hard cash.	Ом знал, что зависть родственников может ему повредить, и вел спартанский образ жизни, до поры до времени делая главную ставку на незаметные, но надежные наличные деньги.
While Lester was drifting Robert was working-working all the time.	Пока Лестер плыл по течению, Роберт трудился, трудился не покладая рук.

Robert's scheme for eliminating his brother from participation in the control of the business was really not very essential, for his father, after long brooding over the details of the Chicago situation, had come to the definite conclusion that any large share of his property ought not to go to Lester.	То обстоятельство, что Роберт лелеял план отстранить брата от руководства фирмой, не имело особого значения, поскольку старик Кейн после долгих размышлений над чикагской жизнью Лестера сам пришел к заключению, что передать ему сколько-нибудь значительную долю капитала было бы неразумно.
Obviously, Lester was not so strong a man as he had thought him to be.	Видимо, он переоценил Лестера.
Of the two brothers, Lester might be the bigger intellectually or sympathetically-artistically and socially there was no comparison-but Robert got commercial results in a silent, effective way.	Лестер, может быть, и умнее и сердечнее брата -по части эстетических запросов и успеха в обществе тот и в сравнение с ним не идет, - но у Роберта отличная деловая хватка, он умеет без шума добиваться своего.
If Lester was not going to pull himself together at this stage of the game, when would he?	Если Лестер сейчас не подтянется, то чего же и ждать?
Better leave his property to those who would take care of it.	Не лучше ли оставить капитал тому, кто сумеет им распорядиться?
Archibald Kane thought seriously of having his lawyer revise his will in such a way that, unless Lester should reform, he would be cut off with only a nominal income.	И Арчибалд Кейн уже готов был дать своему поверенному распоряжение изменить завещание таким образом, чтобы Лестер, если он не исправится, не получил в наследство ничего, кроме ничтожного годового дохода.
But he decided to give Lester one more chance-to make a plea, in fact, that he should abandon his false way of living, and put himself on a sound basis before the world.	Однако он решил дать Лестеру еще один шанс -потребовать, чтобы тот отказался от греховного образа жизни и занял подобающее ему место в обществе.
It wasn't too late.	Может быть, еще не поздно.
He really had a great future.	Ведь у него такие прекрасные виды на будущее.
Would he deliberately choose to throw it away?	Неужели он сам себе враг?
Old Archibald wrote Lester that he would like to have a talk with him at his convenience, and within the lapse of thirty-six hours Lester was in Cincinnati.	Старый Арчибалд написал Лестеру, что хотел бы поговорить с ним, когда тому будет удобно, и не прошло и полутора суток, как Лестер уже был в Цинциннати.
"I thought I'd have one more talk with you, Lester, on a subject that's rather difficult for me to bring up," began the elder Kane.	- Я хочу еще раз поговорить с тобой по одному вопросу, Лестер, - начал старик, - хоть это мне и нелегко.
"You know what I'm referring to?"	Ты знаешь, что я имею в виду?
"Yes, I know," replied Lester, calmly.	- Знаю, - спокойно ответил Лестер.
"I used to think, when I was much younger that my son's matrimonial ventures would never concern me, but I changed my views on that score when I got a little farther along.	- Когда я был много моложе, я думал, что ни в коем случае не буду вмешиваться в личные дела моих сыновей, но с годами мое мнение на этот счет изменилось.
I began to see through my business connections how much the right sort of a marriage helps a man, and then I got rather anxious that my boys should marry well.	На примере моих деловых знакомых я увидел, насколько благоразумный брак помогает человеку, и тогда мне очень захотелось, чтобы мои сыновья женились как можно удачнее.

I used to worry about you, Lester, and I'm worrying yet.	Я тревожился за тебя, Лестер, тревожусь и по сей день.
This recent connection you've made has caused me no end of trouble.	Твоя нынешняя связь доставила мне много тяжелых минут.
It worried your mother up to the very last.	И матери твоей она до самой смерти не давала покоя.
It was her one great sorrow.	Ничто другое так не огорчало ее.
Don't you think you have gone far enough with it?	Не думаешь ли ты, что всему есть предел?
The scandal has reached down here.	Слухи достигли даже нашего города.
What it is in Chicago I don't know, but it can't be a secret.	Насчет Чикаго не знаю, но полагаю, что там это ни для кого не секрет.
That can't help the house in business there.	А это, безусловно, вредит интересам нашего чикагского отделения.
It certainly can't help you.	И вредит тебе.
The whole thing has gone on so long that you have injured your prospects all around, and yet you continue.	Это тянется уже так долго, что сейчас вся твоя будущность поставлена под угрозу, а ты по-прежнему упорствуешь.
Why do you?"	Почему?
"I suppose because I love her," Lester replied.	- Вероятно, потому, что люблю ее, - ответил Лестер.
"You can't be serious in that," said his father.	- Не верю, чтобы ты сказал это серьезно, -возразил отец.
"If you had loved her, you'd have married her in the first place.	- Если бы ты ее любил, ты бы с самого начала на ней женился.
Surely you wouldn't take a woman and live with her as you have with this woman for years, disgracing her and yourself, and still claim that you love her.	Не стал бы ты жить с женщиной годами, позоря ее и себя и только уверяя на словах, что любишь.
You may have a passion for her, but it isn't love."	Может быть, это страсть, но уж никак не любовь.
"How do you know I haven't married her?" inquired Lester coolly.	- Откуда ты знаешь, что я не ней не женился? -невозмутимо спросил Лестер.
He wanted to see how his father would take to that idea.	Ему интересно было, как отец воспримет такую возможность.
"You're not serious!"	- Неправда!
The old gentleman propped himself up on his arms and looked at him.	- Старик даже приподнялся с кресла.
"No, I'm not," replied Lester, "but I might be.	- Да, неправда, - сказал Лестер, - но может стать и правдой.
I might marry her."	Я, возможно, женюсь на ней.
"Impossible!" exclaimed his father vigorously. "I can't believe it.	- Не верю! - вскричал отец.
I can't believe a man of your intelligence would do a thing like that, Lester.	- Не поверю я, чтобы умный человек мог сделать такую глупость.

Where is your judgment?	Да где у тебя голова, Лестер?
Why, you've lived in open adultery with her for years, and now you talk of marrying her.	После стольких лет греховного сожительства ты еще говоришь о женитьбе!
Why, in heaven's name, if you were going to do anything like that, didn't you do it in the first place?	Да если это входило в твои планы, почему, скажи на милость, ты не женился на ней с самого начала?
Disgrace your parents, break your mother's heart, injure the business, become a public scandal, and then marry the cause of it?	Опозорил родителей, матери разбил сердце, делу нанес ущерб, стал притчей во языцех, а теперь хочешь жениться?
I don't believe it."	Не верю.
Old Archibald got up.	Старый Арчибалд встал и выпрямился.
"Don't get excited, father," said Lester quickly.	- Не волнуйся, отец, - поспешил сказать Лестер.
"We won't get anywhere that way.	- Так мы ни до чего не договоримся.
I say I might marry her.	Я повторяю, что, может быть, женюсь на ней.
She's not a bad woman, and I wish you wouldn't talk about her as you do.	Она неплохая женщина, и я очень тебя прошу: не говори о ней дурно.
You've never seen her. You know nothing about her."	Ты ее никогда не видел и ничего о ней не знаешь.
"I know enough," insisted old Archibald, determinedly.	- Знаю вполне достаточно, - решительно возразил старик.
"I know that no good woman would act as she has done.	- Я знаю, что ни одна порядочная женщина не поступила бы подобно ей.
Why, man, she's after your money.	Да она, мой милый, за твоими деньгами охотится.
What else could she want? It's as plain as the nose on your face."	Больше ей ничего не нужно - это всякий дурак поймет.
"Father," said Lester, his voice lowering ominously, "why do you talk like that?	- К чему такие слова, отец? - глухо проговорил Лестер.
You never saw the woman. You wouldn't know her from Adam's off ox.	- Ты ее не знаешь, даже в лицо не видел.
Louise comes down here and gives an excited report, and you people swallow it whole.	Луиза приехала и наболтала что-то сгоряча, а вы и поверили.
She isn't as bad as you think she is, and I wouldn't use the language you're using about her if I were you.	Она вовсе не такая, как ты думаешь, и напрасно ты выражаешься о ней столь резко.
You're doing a good woman an injustice, and you won't, for some reason, be fair."	Ты незаслуженно обижаешь женщину, не хочешь почему-то рассуждать по-хорошему.
"Fair! Fair!" interrupted Archibald.	- По-хорошему! - перебил его Арчибалд.
"Talk about being fair.	- А сам ты поступаешь по-хорошему?
Is it fair to me, to your family, to your dead mother to take a woman of the streets and live with her?	Хорошо это по отношению к твоей семье, к покойной матери, - подобрать женщину на улице и жить с ней?
Is it-"	Хорошо это...

"Stop now, father," exclaimed Lester, putting up his hand.	- Довольно, отец! - воскликнул Лестер, поднявруку.
"I warn you. I won't listen to talk like that.	- Предупреждаю тебя, я отказываюсь слушать такие вещи.
You're talking about the woman that I'm living with-that I may marry.	Ты говоришь о женщине, с которой я живу, на которой, возможно, женюсь.
I love you, but I won't have you saying things that aren't so.	Я тебя люблю, но не позволю тебе говорить неправду.
She isn't a woman of the streets.	Я не подобрал ее на улице.
You know, as well as you know anything, that I wouldn't take up with a woman of that kind.	Ты прекрасно знаешь, что с такой женщиной я не стал бы иметь дело.
We'll have to discuss this in a calmer mood, or I won't stay here.	Либо мы обсудим все спокойно, либо я здесь не останусь.
I'm sorry.	Прости меня.
I'm awfully sorry.	Мне очень жаль.
But I won't listen to any such language as that."	Но продолжать разговор в подобном тоне я отказываюсь.
Old Archibald quieted himself.	Старый Арчибалд утих.
In spite of his opposition, he respected his son's point of view.	Несмотря ни на что, он уважал своего непокорного сына.
He sat back in his chair and stared at the floor.	Он откинулся на спинку кресла и опустил глаза.
"How was he to handle this thing?" he asked himself.	Как же ему теперь быть?
"Are you living in the same place?" he finally inquired.	- Ты живешь все там же? - спросил он наконец.
"No, we've moved out to Hyde Park.	- Нет, мы переехали в Хайд-Парк.
I've taken a house out there."	Я снял там дом.
"I hear there's a child.	- Я слышал, что есть ребенок.
Is that yours?"	Это твой ребенок?
"No."	- Нет.
"Have you any children of your own?"	- А свои дети у тебя есть?
"No."	- Нет.
"Well, that's a God's blessing."	- И то слава богу.
Lester merely scratched his chin.	Лестер молча потер подбородок.
"And you insist you will marry her?" Archibald went on.	- И ты утверждаешь, что женишься на ней?
"I didn't say that," replied his son.	- Этого я не говорил.
"I said I might."	Я сказал, что, возможно, женюсь.
"Might! Might!" exclaimed his father, his anger bubbling again.	- Возможно! - воскликнул старик, снова распаляясь гневом.

"What a tragedy!	- Какая трагедия!
You with your prospects! Your outlook!	Это с твоим-то будущим, с твоими возможностями!
How do you suppose I can seriously contemplate entrusting any share of my fortune to a man who has so little regard for what the world considers as right and proper?	Сам посуди, могу ли я доверить долю моего состояния человеку, которому наплевать на мнение света?
Why, Lester, this carriage business, your family, your personal reputation appear to be as nothing at all to you.	Выходит, что и наша фирма, и семья, и твоя репутация - все это для тебя пустой звук?
I can't understand what has happened to your pride.	Где твоя гордость, Лестер?
It seems like some wild, impossible fancy."	Нет, это какая-то невероятная, дикая фантазия!
"It's pretty hard to explain, father, and I can't do it very well.	- Это очень трудно объяснить, отец, я просто не берусь объяснить.
I simply know that I'm in this affair, and that I'm bound to see it through.	Я знаю одно - что я сам затеял эту историю и обязан довести ее до конца.
It may come out all right.	Все может кончиться вполне благополучно.
I may not marry her-I may.	Может быть, я женюсь, может быть, нет.
I'm not prepared now to say what I'll do.	Сейчас я не могу сказать ничего определенного.
You'll have to wait.	Придется тебе подождать.
I'll do the best I can."	А я сделаю, что могу.
Old Archibald merely shook his head disapprovingly.	Старый Арчибалд укоризненно покачал головой.
"You've made a bad mess of this, Lester," he said finally.	- Ты, я вижу, совсем запутался, Лестер.
"Surely you have.	Дальше некуда.
But I suppose you are determined to go your way.	И, сколько я понимаю, ты намерен стоять на своем.
Nothing that I have said appears to move you."	Что бы я ни говорил, тебя, видно, ничем не проймешь.
"Not now, father. I'm sorry."	- Мне очень жаль, но сейчас это верно, отец.
"Well, I warn you, then, that, unless you show some consideration for the dignity of your family and the honor of your position it will make a difference in my will.	- Ну, так имей в виду, что если ты не проявишь должного уважения к семье и к самому себе как представителю нашей фирмы, я буду вынужден изменить свое завещание.
I can't go on countenancing this thing, and not be a party to it morally and every other way.	Потворствуя твоим грязным интрижкам, я в конце концов сам становлюсь соучастником.
I won't do it.	Этого больше не будет.
You can leave her, or you can marry her.	Расставайся с ней или женись на ней.
You certainly ought to do one or the other.	Но то или другое ты обязан сделать.
If you leave her, everything will be all right.	В первом случае все будет хорошо.

You can make any provision for her you like. I have no objection to that.	Ты можешь прекрасно обеспечить ее -пожалуйста, я не возражаю.
I'll gladly pay whatever you agree to.	Я с радостью дам на это денег, сколько бы ты ни попросил.
You will share with the rest of the children, just as I had planned.	И ты получишь свою долю наследства наравне с другими детьми, как это всегда и предполагалось.
If you marry her it will make a difference.	Но если ты женишься - тогда дело другое.
Now do as you please.	Выбирай.
But don't blame me.	И не пеняй на меня.
I love you.	Я тебя люблю.
I'm your father.	Я тебе отец.
I'm doing what I think is my bounden duty.	Я поступаю так, как мне подсказывает чувство долга.
Now you think that over and let me know."	Обдумай все это и дай мне знать о твоем решении.
Lester sighed.	Лестер вздохнул.
He saw how hopeless this argument was.	Он понимал, что спорить бесполезно.
He felt that his father probably meant what he said, but how could he leave Jennie, and justify himself to himself?	Отец, видимо, не шутит, но как бросить Дженни? Он никогда не простил бы себе такой подлости.
Would his father really cut him off?	Да полно, неужели отец действительно лишит его наследства?
Surely not.	Нет, конечно.
The old gentleman loved him even now-he could see it.	Старик его любит, несмотря ни на что, это сразу видно.
Lester felt troubled and distressed; this attempt at coercion irritated him.	Лестер был смущен и расстроен, он не терпел принуждения.
The idea-he, Lester Kane, being made to do such a thing to throw Jennie down.	Подумать только, его, Лестера Кейна, толкают на такую низость - бросить Дженни!
He stared at the floor.	Он опустил голову и мрачно молчал.
Old Archibald saw that he had let fly a telling bullet.	Старый Арчибалд понял, что стрела его попала в цель.
"Well," said Lester finally, "there's no use of our discussing it any further now-that's certain, isn't it?	Что ж, - сказал наконец Лестер, - сейчас нам больше не о чем говорить, все как будто ясно.
I can't say what I'll do.	Я не знаю, как поступлю.
I'll have to take time and think.	Нужно подумать.
I can't decide this offhand."	Сразу я не могу ничего решить.
The two looked at each other. Lester was sorry for the world's attitude and for his father's keen feeling about the affair.	Они посмотрели друг на друга, Лестеру было жаль, что мнение света против него и что отец так тяжело это переживает.
Kane senior was sorry for his son, but he was determined to see the thing through.	Старику было жаль сына, но он твердо решил вести свою линию до конца.

He wasn't sure whether he had converted Lester or not, but he was hopeful.	Он не был уверен, что ему удалось образумить Лестера, но не терял надежды.
Maybe he would come around yet.	Может быть, сын еще одумается.
"Good-by, father," said Lester, holding out his hand.	- До свидания, отец, - сказал Лестер, протягиваяруку.
"I think I'll try and make that two-ten train.	- Я, кажется, поспею на двухчасовой поезд.
There isn't anything else you wanted to see me about?"	Больше я тебе ни за чем не нужен?
"No."	- Нет.
The old man sat there after Lester had gone, thinking deeply.	После ухода Лестера, старик долго сидел задумавшись.
What a twisted career!	Так загубить свою карьеру!
What an end to great possibilities?	Отказаться от таких возможностей!
What a foolhardy persistence in evil and error!	Проявить такое слепое упорство в грехах и заблуждениях!
He shook his head.	Он покачал головой.
Robert was wiser.	Нет, Роберт умнее.
He was the one to control a business.	Тот действительно способен возглавить крупное предприятие.
He was cool and conservative.	Он осторожен, благоразумен.
If Lester were only like that.	Ах, если бы Лестер обладал этими достоинствами!
He thought and thought. It was a long time before he stirred. And still, in the bottom of his heart, his erring son continued to appeal to him.	Старик сидел не шевелясь и все думал, думал, втайне чувствуя, что блудный сын по-прежнему занимает первое место в его сердце.
CHAPTER XL	Глава XL
Lester returned to Chicago.	Лестер возвратился в Чикаго.
He realized that he had offended his father seriously, how seriously he could not say.	Он отдавал себе отчет в том, что серьезно оскорбил отца.
In all his personal relations with old Archibald he had never seen him so worked up.	Никогда еще старый Арчибалд не говорил с ним так гневно.
But even now Lester did not feel that the breach was irreparable; he hardly realized that it was necessary for him to act decisively if he hoped to retain his father's affection and confidence.	Но и сейчас Лестер не был убежден, что дело непоправимо; мысль, что он может сохранить любовь и доверие отца, только если решится на что-нибудь определенное, просто не укладывалась у него в голове.
As for the world at large, what did it matter how much people talked or what they said.	Что касается "мнения света", - да пусть люди болтают что угодно и сколько угодно.
He was big enough to stand alone.	Он сумеет обойтись и без них.
But was he?	А впрочем, так ли это?
People turn so quickly from weakness or the shadow of it.	Всякая слабость, даже призрак слабости, отпугивает людей.

To get away from failure-even the mere suspicion of it-that seems to be a subconscious feeling with the average man and woman; we all avoid non-success as though we fear that it may prove contagious.	Они бессознательно сторонятся неудачников, избегают их, словно опасаясь заразы.
Lester was soon to feel the force of this prejudice.	Лестеру предстояло на себе убедиться в силе этого предрассудка.
One day Lester happened to run across Berry Dodge, the millionaire head of Dodge, Holbrook & Kingsbury, a firm that stood in the dry-goods world, where the Kane Company stood in the carriage world.	Однажды он встретил Берри Доджа, миллионера и главу фирмы "Додж, Холбрук и Кингсбери", которая занимала в текстильной промышленности такое же место, как "Компания Кейн" - в производстве экипажей.
Dodge had been one of Lester's best friends. He knew him as intimately as he knew Henry Bracebridge, of Cleveland, and George Knowles, of Cincinnati.	Лестер считал Доджа одним из лучших своих друзей, был с ним так же близок, как с Генри Брейсбриджем из Кливленда или Джорджем Ноулзом из Цинциннати.
He visited at his handsome home on the North Shore Drive, and they met constantly in a business and social way.	Он бывал в его прекрасном доме на набережной, и они постоянно встречались то по делам, то на светских приемах.
But since Lester had moved out to Hyde Park, the old intimacy had lapsed.	Но с переездом Лестера в Хайд-Парк дружба их сошла на нет.
Now they came face to face on Michigan Avenue near the Kane building.	И вот теперь они встретились на Мичиган-авеню, возле отделения фирмы Кейн.
"Why, Lester, I'm glad to see you again," said Dodge.	- А, Лестер, давно не видались, - сказал Додж, вежливо протягивая руку.
He extended a formal hand, and seemed just a little cool.	Тон его показался Лестеру холоднее обычного.
"I hear you've gone and married since I saw you."	- Ты, я слышал, за это время женился.
"No, nothing like that," replied Lester, easily, with the air of one who prefers to be understood in the way of the world sense.	- Ничего подобного, - возразил Лестер тоном человека, который хочет, чтобы слова его были поняты в общепринятом смысле.
"Why so secret about it, if you have?" asked Dodge, attempting to smile, but with a wry twist to the corners of his mouth.	- Зачем же делать из этого тайну? - продолжал Додж и хотел улыбнуться, но только скривил губы.
He was trying to be nice, and to go through a difficult situation gracefully.	Он очень старался сохранить дружеский тон и с честью выйти из щекотливого положения.
"We fellows usually make a fuss about that sort of thing.	- Обычно мы таких вещей не скрываем.
You ought to let your friends know."	С близкими-то друзьями можно было поделиться!
"Well," said Lester, feeling the edge of the social blade that was being driven into him, "I thought I'd do it in a new way.	- Ну, а я, - сказал Лестер, чувствуя, как в него впивается отравленный клинок, - решил отступить от этого правила.
I'm not much for excitement in that direction, anyhow."	Я не считаю, что такие события следует рекламировать.
"It is a matter of taste, isn't it?" said Dodge a little absently.	- Дело вкуса, дело вкуса, - рассеянно проговорил Додж.

"You're living in the city, of course?"	- Ты, конечно, живешь в городе?
"In Hyde Park."	- В Хайд-Парке.
"That's a pleasant territory.	- Хороший пригород.
How are things otherwise?"	Ну, а вообще как дела?
And he deftly changed the subject before waving him a perfunctory farewell.	И он ловко переменил тему разговора, а вскоре и распрощался, небрежно помахав Лестеру рукой.
Lester missed at once the inquiries which a man like Dodge would have made if he had really believed that he was married.	Лестера как ножом резанула мысль, что если бы Додж действительно считал его женатым человеком, он неминуемо засыпал бы его вопросами.
Under ordinary circumstances his friend would have wanted to know a great deal about the new Mrs. Kane.	Как близкий друг, он захотел бы многое узнать о новой миссис Кейн.
There would have been all those little familiar touches common to people living on the same social plane.	Завязался бы легкий разговор, обычный между людьми одного круга.
Dodge would have asked Lester to bring his wife over to see them, would have definitely promised to call.	Додж пригласил бы его в гости с женой, пообещал бы сам заехать к ним.
Nothing of the sort happened, and Lester noticed the significant omission.	А тут - ничего, ни слова! Лестер понял, что это неспроста.
It was the same with the Burnham Moores, the Henry Aldriches, and a score of other people whom he knew equally well.	Так же вели себя супруги Мур, Олдричи и ряд других знакомых.
Apparently they all thought that he had married and settled down.	Все они как будто считали, что он женат и остепенился.
They were interested to know where he was living, and they were rather disposed to joke him about being so very secretive on the subject, but they were not willing to discuss the supposed Mrs. Kane.	Они спрашивали, где он живет, шутили над его скрытностью, но упорно не проявляли любопытства по поводу предполагаемой миссис Кейн.
He was beginning to see that this move of his was going to tell against him notably.	Лестер начинал убеждаться, что взятая им линия не сулит ничего хорошего.
One of the worst stabs-it was the cruelest because, in a way, it was the most unintentional-he received from an old acquaintance, Will Whitney, at the Union Club.	Один из самых чувствительных ударов нанес ему непреднамеренно, а потому особенно жестоко, его старый знакомый Уильям Уитни.
Lester was dining there one evening, and Whitney met him in the main reading-room as he was crossing from the cloak-room to the cigar-stand.	Однажды вечером Лестер приехал к себе в клуб обедать; сняв пальто, он направился к табачному киоску купить сигару и тут, в читальне, столкнулся с Уитни.
The latter was a typical society figure, tall, lean, smooth-faced, immaculately garbed, a little cynical, and to-night a little the worse for liquor.	Тот был типичный клубный завсегдатай -высокий, худощавый, гладко выбритый, безукоризненно одетый, немного циник, а в этот вечер к тому же порядком навеселе.
"Hi, Lester!" he called out, "what's this talk about a m?nage of yours out in Hyde Park?	- Ого, Лестер! - окликнул он. - Что это за гнездышко ты свил себе в Хайд-Парке?

Say, you're going some.	Времени, видно, не теряешь?
How are you going to explain all this to your wife when you get married?"	А как ты объяснишь все это невесте, когда надумаешь жениться?
"I don't have to explain it," replied Lester irritably.	- Ничего я не обязан объяснять, - раздраженно отвечал Лестер.
"Why should you be so interested in my affairs?	- И почему тебя так интересуют мои дела?
You're not living in a stone house, are you?"	Ты, насколько я знаю, и сам не святой.
"Say, ha! ha! that's pretty good now, isn't it?	- Ха-ха-ха! Это хорошо, честное слово, хорошо!
You didn't marry that little beauty you used to travel around with on the North Side, did you?	Ты часом не женился ли на той красотке, с которой разъезжал по Северной стороне, а?
Eh, now! Ha, ha!	Ха-ха!
Well, I swear.	Ну и дела!
You married!	Женился!
You didn't, now, did you?"	А может быть, люди все врут?
"Cut it out, Whitney," said Lester roughly.	- Замолчи, Уитни, - оборвал его Лестер.
"You're talking wild."	- Говоришь какую-то чушь.
"Pardon, Lester," said the other aimlessly, but sobering.	- Виноват, - сказал Уитни развязно, но уже начиная трезветь.
"I beg your pardon.	- Прошу прощения.
Remember, I'm just a little warm.	Ты не забудь, я ведь чуточку пьян.
Eight whisky-sours straight in the other room there.	Восемь порций виски, чистого, - только что пропустил в буфете.
Pardon.	Виноват.
I'll talk to you some time when I'm all right. See, Lester?	Мы с тобой поговорим, когда я буду в форме, верно, Лестер, а?
Eh! Ha! ha! I'm a little loose, that's right.	Ха-ха-ха, я и правда немного пьян!
Well, so long!	Ну всего наилучшего!
Ha! ha!"	Ха-ха-ха!
Lester could not get over that cacophonous "ha! ha!"	Этот безобразный смех долго стоял в ушах у Лестера.
It cut him, even though it came from a drunken man's mouth.	Он прозвучал как оскорбление, хотя Уитни и был пьян.
"That little beauty you used to travel with on the North Side.	"Красотка, с которой ты разъезжал по Северной стороне.
You didn't marry her, did you?"	Ты часом не женился на ней?"
He quoted Whitney's impertinences resentfully.	Лестер с возмущением вспоминал наглую выходку Уитни.
George! But this was getting a little rough!	Черт, это уже слишком!

He had never endured anything like this before-he, Lester Kane. It set him thinking.	Чтобы ему, Лестеру Кейну, говорили такие вещи... Он задумался.
Certainly he was paying dearly for trying to do the kind thing by Jennie.	Да, дорогой ценой он расплачивается за свое решение поступить с Дженни, как подобает порядочному человеку.
CHAPTER XLI	Глава XLI
But worse was to follow.	Но это было не самое худшее.
The American public likes gossip about well-known people, and the Kanes were wealthy and socially prominent.	Американская публика любит посудачить о сильных мира сего, а Кейны были богаты и у всех на виду.
The report was that Lester, one of its principal heirs, had married a servant girl.	И вот распространился слух, что Лестер, один из прямых наследников главы фирмы, женился на служанке.
He, an heir to millions!	Это он-то, сын миллионера!
Could it be possible?	Возможно ли?
What a piquant morsel for the newspapers!	Вот поистине лакомый кусочек для репортеров.
Very soon the paragraphs began to appear.	И газеты не замедлили подхватить пикантный слух.
A small society paper, called the South Side Budget, referred to him anonymously as "the son of a famous and wealthy carriage manufacturer of Cincinnati," and outlined briefly what it knew of the story.	Светский листок "Новости Южной стороны", не называя Лестера, писал о "сыне видного богатого фабриканта экипажей из Цинциннати" и вкратце излагал его роман, добавляя в заключение:
"Of Mrs. --" it went on, sagely, "not so much is known, except that she once worked in a well-known Cleveland society family as a maid and was, before that, a working-girl in Columbus, Ohio.	"О миссис К. известно лишь то, что раньше она служила горничной в одном почтенном семействе в Кливленде, а до этого работала в Колумбусе, штат Огайо.
After such a picturesque love-affair in high society, who shall say that romance is dead?"	Кто осмелится утверждать, что романтика умерла, когда в высшем обществе еще бывают столь красочные любовные истории!"
Lester saw this item.	Лестер прочел эту заметку.
He did not take the paper, but some kind soul took good care to see that a copy was marked and mailed to him.	Сам он не выписывал "Новости", но какая-то добрая душа позаботилась о нем, и он получил по почте экземпляр, в котором нужный столбец был отчеркнут красным карандашом.
It irritated him greatly, for he suspected at once that it was a scheme to blackmail him. But he did not know exactly what to do about it.	Лестер рассердился, сразу заподозрив, что его собираются шантажировать, но не знал, как поступить.
He preferred, of course, that such comments should cease, but he also thought that if he made any effort to have them stopped he might make matters worse.	Ему, конечно, хотелось положить конец этой газетной болтовне, но он подумал, что протест с его стороны может только ухудшить дело.
So he did nothing.	И он ничего не предпринял.
Naturally, the paragraph in the Budget attracted the attention of other newspapers.	Заметка в "Новостях", как и следовало ожидать, привлекла внимание других газет.

It sounded like a good story, and one Sunday editor, more enterprising than the others, conceived the notion of having this romance written up.	Это был богатый материал, и некий предприимчивый редактор воскресной газеты решил выжать из него все, что возможно.
A full-page Sunday story with a scare-head such as	Разогнать эту романтическую историю на целую полосу под кричащей шапкой вроде
"Sacrifices Millions for His Servant Girl Love," pictures of Lester, Jennie, the house at Hyde Park, the Kane manufactory at Cincinnati, the warehouse on Michigan Avenue-certainly, such a display would make a sensation.	"Пожертвовал миллионами ради любви к служанке", дать снимки - Лестер, Дженни, дом в Хайд-Парке, фабрика Кейнов в Цинциннати, склады на Мичиган-авеню, - и сенсация обеспечена.
The Kane Company was not an advertiser in any daily or Sunday paper.	"Компания Кейн" не помещала рекламы в прессе.
The newspaper owed him nothing.	Газетка ничем не была ей обязана.
If Lester had been forewarned he might have put a stop to the whole business by putting an advertisement in the paper or appealing to the publisher.	Будь Лестер предупрежден, он мог бы пресечь эту затею, послав в газету объявление или обратившись к издателю.
He did not know, however, and so was without power to prevent the publication.	Но он ничего не знал и потому бездействовал.
The editor made a thorough job of the business.	А редактор постарался на совесть.
Local newspaper men in Cincinnati, Cleveland, and Columbus were instructed to report by wire whether anything of Jennie's history was known in their city.	Корреспондентам в Цинциннати, Кливленде, Колумбусе было предложено сообщить по телеграфу, известна ли история Дженни в этих городах.
The Bracebridge family in Cleveland was asked whether Jennie had ever worked there.	В Кливленде обратились к Бейсбриджам, чтобы узнать, работала ли Дженни у них в доме.
A garbled history of the Gerhardts was obtained from Columbus.	Из Колумбуса поступили сильно искаженные слухи о семье Герхардт.
Jennie's residence on the North Side, for several years prior to her supposed marriage, was discovered and so the whole story was nicely pieced together.	Выяснилось, что именно на Северной стороне Дженни проживала несколько лет до своего предполагаемого замужества. Так по кусочкам был восстановлен весь роман.
It was not the idea of the newspaper editor to be cruel or critical, but rather complimentary.	У редактора и в мыслях не было бичевать или возмущаться, скорее он воображал, что оказывает любезность.
All the bitter things, such as the probable illegitimacy of Vesta, the suspected immorality of Lester and Jennie in residing together as man and wife, the real grounds of the well-known objections of his family to the match, were ignored.	Были опущены все неприятные детали - то, что Веста, по всей вероятности, внебрачный ребенок, что, видимо, Лестер и Дженни долго состояли в незаконном сожительстве, что для всем известного недовольства семьи Лестера по поводу его брака имеются веские основания.
The idea was to frame up a Romeo and Juliet story in which Lester should appear as an ardent, self-sacrificing lover, and Jennie as a poor and lovely working-girl, lifted to great financial and social heights by the devotion of her millionaire lover.	Редактор сочинил своего рода историю про Ромео и Джульетту, в которой Лестер фигурировал как пылкий, самоотверженный любовник, а Дженни -как бедная, но очаровательная девушка из народа, которую преданная любовь миллионера вознесла к богатству и знатности.

An exceptional newspaper artist was engaged to make scenes depicting the various steps of the romance and the whole thing was handled in the most approved yellow-journal style.	Художник газеты иллюстрировал последовательные стадии романа.
There was a picture of Lester obtained from his Cincinnati photographer for a consideration; Jennie had been surreptitiously "snapped" by a staff artist while she was out walking.	Портрет Лестера раздобыли за приличную мзду у фотографа в Цинциннати, а Дженни фоторепортер незаметно снял на прогулке.
And so, apparently out of a clear sky, the story appeared-highly complimentary, running over with sugary phrases, but with all the dark, sad facts looming up in the background.	Словом, все было проделано по испытанным рецептам бульварной прессы. И вот газета вышла в свет - сплошная лесть и сладкие слова, но между строк угадывалась вся печальная, мрачная подоплека.
Jennie did not see it at first.	Дженни узнала об этом не сразу.
Lester came across the page accidentally, and tore it out.	Лестер, случайно наткнувшись на роковую страницу, поспешил ее выдрать.
He was stunned and chagrined beyond words.	Он был безмерно удивлен и расстроен.
"To think the damned newspaper would do that to a private citizen who was quietly minding his own business!" he thought.	Подумать только, что какая-то чертова газетка может так поступить с частным лицом, с человеком, который жил спокойно, никому не мешая.
He went out of the house, the better to conceal his deep inward mortification.	Чтобы не выдать горького чувства обиды, он ушел из дому.
He avoided the more populous parts of the town, particularly the down-town section, and rode far out on Cottage Grove Avenue to the open prairie.	Путь его лежал не к оживленному центру города, а прочь от него, по Коттедж-Гроув-авеню, в открытую прерию.
He wondered, as the trolley-car rumbled along, what his friends were thinking-Dodge, and Burnham Moore, and Henry Aldrich, and the others.	Покачиваясь на сиденье трамвая, он старался представить себе, что думают сейчас его бывшие друзья - Додж, Бэрнхем Мур, Генри Олдрич.
This was a smash, indeed.	Да, это настоящий удар.
The best he could do was to put a brave face on it and say nothing, or else wave it off with an indifferent motion of the hand.	Что делать? Стиснуть зубы и молчать или равнодушно отмахнуться от этой новой заботы?
One thing was sure-he would prevent further comment.	Однако ему было ясно: больше он такого не потерпит.
He returned to the house calmer, his self-poise restored, but he was eager for Monday to come in order that he might get in touch with his lawyer, Mr. Watson.	Домой он вернулся в более спокойном состоянии и стал с нетерпением ждать понедельника, чтобы повидаться со своим поверенным, мистером Уотсоном.
But when he did see Mr. Watson it was soon agreed between the two men that it would be foolish to take any legal action.	Впрочем, когда они встретились, оба быстро пришли к решению, что подавать в суд было бы не разумно.
It was the part of wisdom to let the matter drop.	Лучше промолчать.
"But I won't stand for anything more," concluded Lester.	- Но больше это не должно повториться, -закончил Лестер.

"I'll attend to that," said the lawyer, consolingly.	- Об этом я позабочусь, - успокоил его поверенный.
Lester got up.	Лестер поднялся.
"It's amazing-this damned country of ours!" he exclaimed.	- Черт его знает, в какой стране мы живем! -воскликнул он.
"A man with a little money hasn't any more privacy than a public monument."	- Если человек богат, ему никуда не скрыться, точно он памятник на городской площади!
"A man with a little money," said Mr. Watson, "is just like a cat with a bell around its neck.	- Если человек богат, - сказал мистер Уотсон, - он напоминает кота с бубенчиком на шее.
Every rat knows exactly where it is and what it is doing."	Каждая мышь в точности знает, где он и что делает.
"That's an apt simile," assented Lester, bitterly.	- Да, сравнение подходящее, - проворчал Лестер.
Jennie knew nothing of this newspaper story for several days.	Дженни еще несколько дней оставалась в неведении.
Lester felt that he could not talk it over, and Gerhardt never read the wicked Sunday newspapers.	Лестер умышленно не касался больного вопроса, а Герхардт не читал греховных воскресных газет.
Finally, one of Jennie's neighborhood friends, less tactful than the others, called her attention to the fact of its appearance by announcing that she had seen it.	Но потом одна из соседок просветила Дженни, бестактно упомянув в разговоре, что прочла о ней интереснейшую историю.
Jennie did not understand at first.	Дженни сперва не поняла.
"A story about me?" she exclaimed.	- Обо мне? - воскликнула она удивленно.
"You and Mr. Kane, yes," replied her guest.	- Да, да, о вас и о мистере Кейне, - ответила гостья.
"Your love romance."	- Весь ваш роман.
Jennie colored swiftly.	Дженни вспыхнула.
"Why, I hadn't seen it," she said.	- Я ничего не знаю, сказала она.
"Are you sure it was about us?"	- А вы уверены, что это про нас?
"Why, of course," laughed Mrs. Stendahl.	- Еще бы! - рассмеялась миссис Стендл.
"How could I be mistaken?	- Ошибиться я никак не могла.
I have the paper over at the house.	И газета у меня сохранилась.
I'll send Marie over with it when I get back.	Я, если хотите, пришлю вам ее с дочкой.
You look very sweet in your picture."	Вы прелестно вышли на снимке.
Jennie winced.	Дженни вся сжалась.
"I wish you would," she said, weakly.	- Я буду вам очень благодарна, - пролепетала она.
She was wondering where they had secured her picture, what the article said.	Ее мучила мысль, где могли достать ее карточку и что написано в газете.
Above all, she was dismayed to think of its effect upon Lester.	А главное - что скажет Лестер?
Had he seen the article?	Видел ли он заметку?
Why had he not spoken to her about it?	Почему он ничего ей не сказал?

The neighbor's daughter brought over the paper, and Jennie's heart stood still as she glanced at the title-page.	Дочь соседки принесла газету, и у Дженни сердце замерло, когда она взглянула на роковую страницу.
There it all was-uncompromising and direct.	Вот оно - черным по белому.
How dreadfully conspicuous the headline-"This Millionaire Fell in Love With This Lady's Maid," which ran between a picture of Lester on the left and Jennie on the right.	Слева портрет Лестера, справа портрет Дженни, а посередине заголовок крупными буквами и стрелки: "Вот этот миллионер увлекся вот этой горничной".
There was an additional caption which explained how Lester, son of the famous carriage family of Cincinnati, had sacrificed great social opportunity and distinction to marry his heart's desire.	В тексте объяснялось, что Лестер, сын известного фабриканта экипажей из Цинциннати, пожертвовал завидным общественным положением, чтобы жениться на любимой женщине.
Below were scattered a number of other pictures-Lester addressing Jennie in the mansion of Mrs. Bracebridge, Lester standing with her before an imposing and conventional-looking parson, Lester driving with her in a handsome victoria, Jennie standing beside the window of an imposing mansion (the fact that it was a mansion being indicated by most sumptuous-looking hangings) and gazing out on a very modest working-man's cottage pictured in the distance.	Дальше следовали рисунки, Лестер беседует с Дженни в особняке миссис Брейсбридж, Лестер стоит с ней рядом перед почтенным, строгого вида пастором, Лестер едет с нею в роскошной коляске, Дженни, стоя у окна богато обставленной залы (о богатстве свидетельствуют тяжелые складки гардин), смотрит на чуть видный в отдалении смиренный домик.
Jennie felt as though she must die for very shame.	Дженни почувствовала, что готова сквозь землю провалиться от стыда.
She did not so much mind what it meant to her, but Lester, Lester, how must he feel?	Она страдала не столько за себя, сколько за Лестера. Что он должен был пережить?
And his family?	А его родные?
Now they would have another club with which to strike him and her.	Теперь у них в руках есть новое оружие против нее и Лестера.
She tried to keep calm about it, to exert emotional control, but again the tears would rise, only this time they were tears of opposition to defeat.	Она старалась успокоиться, совладать со своими чувствами, но слезы снова и снова навертывались ей на глаза. То были слезы негодования.
She did not want to be hounded this way.	Зачем ее преследуют, травят?
She wanted to be let alone.	Неужели не могут оставить ее в покое?
She was trying to do right now.	Она так старается поступать хорошо.
Why couldn't the world help her, instead of seeking to push her down?	Разве люди не могли бы помочь ей, вместо того чтобы толкать ее в пропасть?..
CHAPTER XLII	Глава XLII
The fact that Lester had seen this page was made perfectly clear to Jennie that evening, for he brought it home himself, having concluded, after mature deliberation, that he ought to.	В тот же вечер Дженни убедилась, что Лестеру давно все известно: он сам принес домой злосчастную газету, решив, по зрелом размышлении, что обязан это сделать.
He had told her once that there was to be no concealment between them, and this thing, coming so brutally to disturb their peace, was nevertheless a case in point.	В свое время он сказал Дженни, что между ними не должно быть секретов, и теперь не считал себя вправе утаить от нее то, что так неожиданно и грубо нарушило их покой.

He had decided to tell her not to think anything of it-that it did not make much difference, though to him it made all the difference in the world.	Он скажет ей, чтобы она не тревожилась, что это не имеет значения, но для него-то это имело огромное значение.
The effect of this chill history could never be undone.	Мерзкая газетка нанесла ему непоправимый вред.
The wise-and they included all his social world and many who were not of it-could see just how he had been living.	Мало-мальски сообразительные люди - а в число их входят все его знакомые и множество незнакомых - поймут теперь, как он жил все эти годы.
The article which accompanied the pictures told how he had followed Jennie from Cleveland to Chicago, how she had been coy and distant and that he had to court her a long time to win her consent.	В газете рассказывалось, что он последовал за Дженни из Кливленда в Чикаго, что она держалась стыдливо и непреступно и он ухаживал за ней, прежде чем она уступила.
This was to explain their living together on the North Side.	Это должно было объяснить их совместную жизнь на Северной стороне.
Lester realized that this was an asinine attempt to sugar-coat the true story and it made him angry.	Идиотская эта попытка приукрасить истинную историю их отношений бесила Лестера, хоть он и понимал, что это все же лучше каких-либо наглых выпадов.
Still he preferred to have it that way rather than in some more brutal vein.	Войдя в гостиную, он достал газету из кармана и развернул ее на столе.
He took the paper out of his pocket when he arrived at the house, spreading it on the library table. Jennie, who was close by, watched him, for she knew what was coming.	Дженни, знавшая, что сейчас последует, стояла подле него и внимательно следила за его движениями.
"Here's something that will interest you, Jennie," he said dryly, pointing to the array of text and pictures.	- Тут есть кое-что интересное для тебя, - сказал он сухо, указывая на иллюстрированную страницу.
"I've already seen it, Lester," she said wearily.	- Я уже видела, Лестер, - ответила она устало.
"Mrs. Stendahl showed it to me this afternoon.	- Как раз сегодня миссис Стендл показала мне этот номер.
I was wondering whether you had."	Я только не знала, как ты - видел или нет.
"Rather high-flown description of my attitude, isn't it?	- Ну и расписали меня, нечего сказать.
I didn't know I was such an ardent Romeo."	Я и не подозревал, что могу быть таким пылким Ромео.
"I'm awfully sorry, Lester," said Jennie, reading behind the dry face of humor the serious import of this affair to him.	- Мне ужасно жаль, Лестер, - сказала Дженни, угадывая за невеселой шуткой его тяжелое настроение.
She had long since learned that Lester did not express his real feeling, his big ills in words.	Она давно знала, что Лестер не любит и не умеет говорить о своих подлинных чувствах и серьезных заботах.
He was inclined to jest and make light of the inevitable, the inexorable.	Сталкиваясь с неизбежным, неотвратимым, он предпочитал отделываться шутками.
This light comment merely meant "this matter cannot be helped, so we will make the best of it."	И сейчас его слова означали: "Раз делу все равно не помочь, не будем расстраиваться".
"Oh, don't feel badly about it," he went on.	- Я вовсе не считаю это трагедией, - продолжал он.

"It isn't anything which can be adjusted now.	- А предпринять тут ничего нельзя.
They probably meant well enough.	У них, вероятно, были самые лучшие намерения.
We just happen to be in the limelight."	Просто мы сейчас очень на виду.
"I understand," said Jennie, coming over to him.	- Я понимаю, - сказала Дженни, подходя к нему.
"I'm sorry, though, anyway."	- И все-таки мне очень жаль.
Dinner was announced a moment later and the incident was closed.	Тут их позвали обедать, и разговор прервался.
But Lester could not dismiss the thought that matters were getting in a bad way.	Однако Лестер не мог скрыть от себя, что дела его плохи.
His father had pointed it out to him rather plainly at the last interview, and now this newspaper notoriety had capped the climax.	Отец достаточно ясно дал ему понять это во время последней беседы, а теперь, в довершение всего, ими занялась пресса!
He might as well abandon his pretension to intimacy with his old world.	Нечего больше притворяться, будто он по-прежнему близок с людьми своего круга.
It would have none of him, or at least the more conservative part of it would not.	Они знать его не хотят, во всяком случае, те из них, которые придерживаются более или менее строгих взглядов.
There were a few bachelors, a few gay married men, some sophisticated women, single and married, who saw through it all and liked him just the same, but they did not make society.	Есть, конечно, и веселые холостяки, и женатые прожигатели жизни и искушенные женщины -замужние и одинокие, - которые, зная правду, продолжают хорошо к нему относится; но не эти люди составляют его "общество".
He was virtually an outcast, and nothing could save him but to reform his ways; in other words, he must give up Jennie once and for all.	По существу, он оказался на положении изгоя, и ничто не может спасти его, кроме решительного отказа от теперешнего образа жизни; другими словами, ему следует порвать с Дженни.
But he did not want to do this.	Но он не хотел с ней порывать.
The thought was painful to him-objectionable in every way.	Одна мысль об этом была ему глубоко противна.
Jennie was growing in mental acumen.	Дженни неустанно расширяла свой кругозор.
She was beginning to see things quite as clearly as he did.	Она теперь многое понимала не хуже самого Лестера.
She was not a cheap, ambitious, climbing creature.	Дженни не какая-нибудь честолюбивая карьеристка.
She was a big woman and a good one.	Она незаурядная женщина и добрая душа.
It would be a shame to throw her down, and besides she was good-looking.	Бросить ее было бы подло, а кроме того, она очень хороша собой.
He was forty-six and she was twenty-nine; and she looked twenty-four or five.	Ему сорок шесть лет, ей - двадцать девять, а на вид не больше двадцати пяти.
It is an exceptional thing to find beauty, youth, compatibility, intelligence, your own point of view-softened and charmingly emotionalized-in another.	Редкое счастье, если в женщине, с которой живешь, находишь молодость, красоту, ум, покладистый характер и собственные свои взгляды, только в более мягкой и эмоциональной форме.

He had made his bed, as his father had said. He had better lie on it.	Отец был прав: он сам устроил свою жизнь, сам и проживет ее как умеет.
It was only a little while after this disagreeable newspaper incident that Lester had word that his father was quite ill and failing; it might be necessary for him to go to Cincinnati at any moment.	Довольно скоро после неприятного случая с газетой Лестер узнал, что отец тяжело болен, и с минуты на минуту стал ждать вызова в Цинциннати.
Pressure of work was holding him pretty close when the news came that his father was dead.	Однако дела удержали его в конторе, и он еще был в Чикаго, когда пришло известие о смерти отца.
Lester, of course, was greatly shocked and grieved, and he returned to Cincinnati in a retrospective and sorrowful mood.	Лестер, потрясенный, поспешил в Цинциннати. Образ отца неотступно стоял у него перед глазами.
His father had been a great character to him-a fine and interesting old gentleman entirely aside from his relationship to him as his son.	Независимо от их личных отношений отец всегда был для него большим человеком - интересным и значительным.
He remembered him now dandling him upon his knee as a child, telling him stories of his early life in Ireland, and of his subsequent commercial struggle when he was a little older, impressing the maxims of his business career and his commercial wisdom on him as he grew to manhood.	Он вспоминал, как в детстве отец сажал его к себе на колени, как рассказывал ему о своей юности, проведенной в Ирландии, и о своих усилиях выбиться в люди, а после внушал ему деловые принципы, которые сложились у него на основании собственного опыта.
Old Archibald had been radically honest.	Старый Арчибалд был правдив и честен.
It was to him that Lester owed his instincts for plain speech and direct statement of fact.	Подобно ему и Лестер не терпел уверток и обиняков.
"Never lie," was Archibald's constant, reiterated statement.	"Никогда не лги, - неустанно твердил Арчибалд.
"Never try to make a thing look different from what it is to you.	- Никогда не пытайся представлять факты не такими, какими сам их видишь.
It's the breath of life-truth-it's the basis of real worth, while commercial success-it will make a notable character of any one who will stick to it."	Правдивость - это дыхание жизни, это основа всяческого достоинства, и в деловой сфере она обеспечивает доброе имя каждому, кто крепко ее придерживается".
Lester believed this.	Лестер верил в этот принцип.
He admired his father intensely for his rigid insistence on truth, and now that he was really gone he felt sorry.	Он всегда восхищался воинственной прямолинейностью отца и теперь скорбел о своей утрате.
He wished he might have been spared to be reconciled to him.	Он жалел, что отец не дожил до примирения с ним.
He half fancied that old Archibald would have liked Jennie if he had known her.	Ему уже начинало казаться, что если бы старик увидел Дженни, она бы ему понравилась.
He did not imagine that he would ever have had the opportunity to straighten things out, although he still felt that Archibald would have liked her.	Он не представлял себе, как именно все могло бы уладиться, - он просто чувствовал, что Дженни пришлась бы старику по душе.
When he reached Cincinnati it was snowing, a windy, blustery snow.	Когда он приехал в Цинциннати, мел сильный снег.
The flakes were coming down thick and fast.	Ветер бросал в лицо колючие хлопья.

The traffic of the city had a muffled sound.	Снег приглушал привычный шум улицы.
When he stepped down from the train he was met by Amy, who was glad to see him in spite of all their past differences.	На вокзале Лестера встретила Эми. Она обрадовалась ему, несмотря на их размолвки в прошлом.
Of all the girls she was the most tolerant.	Из всех сестер она была наиболее терпимой.
Lester put his arms about her, and kissed her.	Лестер обнял ее и поцеловал.
"It seems like old times to see you, Amy," he said, "your coming to meet me this way.	- Какая ты умница, что встретила меня, Эми, -сказал он. - Словно прежние времена вернулись.
How's the family?	Ну, как наши?
I suppose they're all here.	Вероятно, все съехались.
Well, poor father, his time had to come.	Бедный папа, настал и его час.
Still, he lived to see everything that he wanted to see.	Но он прожил долгую, деятельную жизнь.
I guess he was pretty well satisfied with the outcome of his efforts."	Наверно, он был доволен тем, что успел столько сделать.
"Yes," replied Amy, "and since mother died he was very lonely."	- Да, - сказала Эми, - но после маминой смерти он очень тосковал.
They rode up to the house in kindly good feeling, chatting of old times and places.	Они ехали с вокзала, дружески беседуя и вспоминая прошлое.
All the members of the immediate family, and the various relatives, were gathered in the old family mansion.	В старом доме уже собрались все родственники -близкие и дальние.
Lester exchanged the customary condolences with the others, realizing all the while that his father had lived long enough.	Лестер обменялся с ними обычными выражениями соболезнования, но сам все время думал о том, что отец его прожил долгий век.
He had had a successful life, and had fallen like a ripe apple from the tree.	Он достиг своей цели и умер - подобно тому как яблоко, созрев, падает на землю.
Lester looked at him where he lay in the great parlor, in his black coffin, and a feeling of the old-time affection swept over him.	Вид отца, лежавшего в черном гробу посреди огромной гостиной, вызвал у Лестера давно забытое чувство детской любви.
He smiled at the clean-cut, determined, conscientious face.	Он даже улыбнулся, глядя на решительное, с резкими чертами лицо, еловые выражавшее сознание исполненного долга.
"The old gentleman was a big man all the way through," he said to Robert, who was present.	- Хороший был человек, - сказал он Роберту, стоявшему рядом с ним.
"We won't find a better figure of a man soon."	- Такого не часто встретишь.
"We will not," said his brother, solemnly.	- Ты прав, - торжественно подтвердил Роберт.
After the funeral it was decided to read the will at once.	После похорон было решено прочесть завещание, не откладывая.
Louise's husband was anxious to return to Buffalo; Lester was compelled to be in Chicago.	Муж Луизы торопился домой, в Буффало, Лестер - в Чикаго.
A conference of the various members of the family was called for the second day after the funeral, to be held at the offices of Messrs.	И на второй день родственники собрались в юридической конторе

Knight, Keatley & O'Brien, counselors of the late manufacturer.	"Найт, Китли и О'Брайн", ведавшей делами старого Кейна.
As Lester rode to the meeting he had the feeling that his father had not acted in any way prejudicial to his interests.	Лестер ехал на это собрание с уверенностью, что отец не мог обойти его в своем завещании.
It had not been so very long since they had had their last conversation; he had been taking his time to think about things, and his father had given him time.	Их последний разговор состоялся совсем недавно; он сказал отцу, что ему нужен срок, чтобы все как следует обдумать, и отец дал ему этот срок.
He always felt that he had stood well with the old gentleman, except for his alliance with Jennie.	Отец всегда любил его и одобрял во всем, кроме связи с Дженни.
His business judgment had been valuable to the company.	Деловая сметка Лестера принесла немалую пользу фирме.
Why should there be any discrimination against him? He really did not think it possible.	Он определенно чувствовал, что у отца не было оснований обойтись с ним хуже, чем с другими детьми.
When they reached the offices of the law firm, Mr. O'Brien, a short, fussy, albeit comfortable-looking little person, greeted all the members of the family and the various heirs and assigns with a hearty handshake.	Мистер О'Брайн - толстенький, суетливый человечек - сердечно пожимал руки всем наследникам и правопреемникам, которые прибывали к нему в контору.
He had been personal counsel to Archibald Kane for twenty years.	Он двадцать лет был личным поверенным Арчибалда Кейна.
He knew his whims and idiosyncrasies, and considered himself very much in the light of a father confessor.	Он знал все его симпатии и антипатии, все его причуды и считал себя по отношению к нему чем-то вроде исповедника.
He liked all the children, Lester especially.	И он любил его детей, особенно Лестера.
"Now I believe we are all here," he said, finally, extracting a pair of large horn reading-glasses from his coat pocket and looking sagely about.	- Ну вот, кажется, все в сборе, - сказал он, доставая из кармана большие очки в роговой оправе и озабоченно оглядывая присутствующих.
"Very well.	- Очень хорошо.
We might as well proceed to business.	Можно приступить к делу.
I will just read the will without any preliminary remarks."	Я прочту вам завещание без каких бы то ни было вступлений и предисловий.
He turned to his desk, picked up a paper lying upon it, cleared his throat, and began.	Он взял со стола большой лист бумаги, откашлялся и стал читать.
It was a peculiar document, in some respects, for it began with all the minor bequests; first, small sums to old employees, servants, and friends. It then took up a few institutional bequests, and finally came to the immediate family, beginning with the girls.	Документ был составлен не совсем обычно; сначала перечислялись мелкие суммы, отказанные старым служащим, домашней прислуге и друзьям; затем - посмертные дары различным учреждениям и, наконец, - наследство, оставленное ближайшим родственникам, начиная с дочерей.
Imogene, as a faithful and loving daughter was left a sixth of the stock of the carriage company and a fourth of the remaining properties of the deceased, which roughly aggregated (the estate-not her share) about eight hundred thousand dollars.	Имоджин, как любящей и преданной дочери, была завещана шестая часть капитала, вложенного в фабрику, и шестая часть остального имущества покойного, составляющая около восьми тысяч долларов.

Amy and Louise were provided for in exactly the same proportion.	Ровно столько же получили Эми и Луиза.
The grandchildren were given certain little bonuses for good conduct, when they should come of age.	Внукам по достижении совершеннолетия причитались небольшие награды за хорошее поведение.
Then it took up the cases of Robert and Lester.	Далее речь шла о Роберте и Лестере.
"Owing to certain complications which have arisen in the affairs of my son Lester," it began, "I deem it my duty to make certain conditions which shall govern the distribution of the remainder of my property, to wit: One-fourth of the stock of the Kane Manufacturing Company and one-fourth of the remainder of my various properties, real, personal, moneys, stocks and bonds, to go to my beloved son Robert, in recognition of the faithful performance of his duty, and one-fourth of the stock of the Kane Manufacturing Company and the remaining fourth of my various properties, real, personal, moneys, stocks and bonds, to be held in trust by him for the benefit of his brother Lester, until such time as such conditions as may hereinafter be set forth shall have been complied with.	"Ввиду некоторых осложнений, обнаружившихся в делах моего сына Лестера, я полагаю своим долгом дать особые указания, коими следует руководствоваться при распределении остального моего имущества, а именно: одну четвертую часть капитала "Промышленной компании Кейн" и одну четвертую часть прочего моего имущества, движимого и недвижимого, в наличности, акциях и ценных бумагах, я завещаю моему возлюбленному сыну Роберту в награду за неуклонное выполнение им своего долга, а одной четвертой частью капитала "Промышленной компании Кейн" и одной четвертой частью прочего моего имущества, движимого и недвижимого, в наличности, акциях и ценных бумагах, я завещаю ему управлять в пользу брата его Лестера до того времени, когда будут выполнены поименованные ниже условия.
And it is my wish and desire that my children shall concur in his direction of the Kane Manufacturing Company, and of such other interests as are entrusted to him, until such time as he shall voluntarily relinquish such control, or shall indicate another arrangement which shall be better."	И я желаю и требую, чтобы все мои дети содействовали ему в управлении "Промышленной компанией Кейн" и другими вверенными ему капиталами до тех пор, пока он сам не пожелает сложить с себя таковое управление или не укажет другой, лучший способ осуществления его".
Lester swore under his breath.	Лестер негромко чертыхнулся.
His cheeks changed color, but he did not move. He was not inclined to make a show.	Краска сбежала с его лица, но он не пошевелился - не устраивать же сцену.
It appeared that he was not even mentioned separately.	Выходило, что он даже не упомянут отдельно в завещании!
The conditions "hereinafter set forth" dealt very fully with his case, however, though they were not read aloud to the family at the time, Mr. O'Brien stating that this was in accordance with their father's wish.	"Поименованные ниже" условия не были прочитаны всем собравшимся, что, по словам мистера О'Брайна, соответствовало воле покойного.
Lester learned immediately afterward that he was to have ten thousand a year for three years, during which time he had the choice of doing either one of two things: First, he was to leave Jennie, if he had not already married her, and so bring his life into moral conformity with the wishes of his father.	Однако Лестеру и остальным детям он дал их прочесть в тот же день. Лестер узнал, что будет получать десять тысяч в год в течение трех лет, за каковой срок он должен сделать следующий выбор: либо он расстанется с Дженни, если еще не женился на ней, и тем приведет свою жизнь в соответствие с желанием отца.
In this event Lester's share of the estate was to be immediately turned over to him.	В этом случае Лестеру будет передана его доля наследства.

Secondly, he might elect to marry Jennie, if he had not already done so, in which case the ten thousand a year, specifically set aside to him for three years, was to be continued for life-but for his life only.	Либо он женится на Дженни, если еще не сделал этого, и тогда будет получать свои десять тысяч в год пожизненно.
Jennie was not to have anything of it after his death.	Но после его смерти Дженни все равно не получит ни цента.
The ten thousand in question represented the annual interest on two hundred shares of L. S. and M. S. stock which were also to be held in trust until his decision had been reached and their final disposition effected.	Упомянутые десять тысяч представляли собой годовой доход с двухсот акций, которые тоже вверялись Роберту до того времени, как Лестер примет окончательное решение.
If Lester refused to marry Jennie, or to leave her, he was to have nothing at all after the three years wereup.	Если же Лестер не женится на Дженни, но и не расстанется с ней, он по истечении трех лет перестанет получать что бы то ни было.
At Lester's death the stock on which his interest was drawn was to be divided pro rata among the surviving members of the family.	По его смерти акции, с которых он получал доход, распределяются поровну между теми из братьев и сестер, которые к тому времени будут в живых.
If any heir or assign contested the will, his or her share was thereby forfeited entirely.	Любой наследник или правопреемник, оспаривающий завещание, тем самым лишается права на свою долю наследства.
It was astonishing to Lester to see how thoroughly his father had taken his case into consideration.	Лестера поразило, как подробно отец предусмотрел все возможности.
He half suspected, on reading these conditions, that his brother Robert had had something to do with the framing of them, but of course he could not be sure.	При чтении заключительных условий у него даже мелькнуло подозрение, не участвовал ли в их формулировке Роберт; но, разумеется, он не мог утверждать этого с уверенностью.
Robert had not given any direct evidence of enmity.	Роберт никогда не проявлял к нему враждебных чувств.
"Who drew this will?" he demanded of O'Brien, a little later.	- Кто составлял это завещание? - спросил он О'Брайна.
"Well, we all had a hand in it," replied O'Brien, a little shamefacedly.	- Да мы все понемножку старались, - ответил тот несколько смущенно.
"It was a very difficult document to draw up.	- Это было нелегким делом.
You know, Mr. Kane, there was no budging your father.	Вы же знаете, мистер Кейн, вашего батюшку трудно было в чем-нибудь переубедить.
He was adamant.	Кремень был, а не человек.
He has come very near defeating his own wishes in some of these clauses.	В некоторых из этих пунктов он чуть ли не против себя самого шел.
Of course, you know, we had nothing to do with its spirit.	За дух завещания мы, конечно, не несем ответственности.
That was between you and him.	Это уже касается только вас и вашего отца.
I hated very much to have to do it."	Мне было очень тяжело выполнять его указания.
"Oh, I understand all that!" said Lester.	- Я вас вполне понимаю, - сказал Лестер.
"Don't let that worry you."	- Пожалуйста, не беспокойтесь.

Mr. O'Brien was very grateful.	Мистер О'Брайн выразил свою глубокую признательность.
During the reading of the will Lester had sat as stolid as an ox. He got up after a time, as did the others, assuming an air of nonchalance.	Лестер, все время сидевший неподвижно, словно врос в кресло, теперь поднялся вместе с другими и принял равнодушный вид.
Robert, Amy, Louise and Imogene all felt shocked, but not exactly, not unqualifiedly regretful.	Роберт, Эми, Луиза, Имоджин - все были поражены, но нельзя сказать, чтобы им было жаль Лестера.
Certainly Lester had acted very badly.	Как-никак, он вел себя очень дурно.
He had given his father great provocation.	Он дал отцу достаточно поводов для недовольства.
"I think the old gentleman has been a little rough in this," said Robert, who had been sitting next him.	- Старик-то, пожалуй, хватил через край, - сказал Роберт, сидевший рядом с Лестером.
"I certainly did not expect him to go as far as that.	- Я никак не ожидал, что он зайдет так далеко.
So far as I am concerned some other arrangement would have been satisfactory."	По-моему, можно было устроить все и по-другому.
Lester smiled grimly. "It doesn't matter," he said.	- Неважно, - буркнул Лестер, мрачно усмехнувшись.
Imogene, Amy, and Louise were anxious to be consolatory, but they did not know what to say.	Сестрам хотелось его утешить, но они не знали, что сказать.
Lester had brought it all on himself.	Ведь в конце концов Лестер сам виноват.
"I don't think papa acted quite right, Lester," ventured Amy, but Lester waved her away almost gruffly.	- Мне кажется, папа поступил не совсем правильно... - начала было Эми, но Лестер резке оборвал ее:
"I can stand it," he said.	- Как-нибудь переживу.
He figured out, as he stood there, what his income would be in case he refused to comply with his father's wishes.	Он наскоро подсчитал в уме, каковы будут его доходы, если он не выполнит воли отца.
Two hundred shares of L. S. and M. S., in open market, were worth a little over one thousand each. They yielded from five to six per cent., sometimes more, sometimes less.	Его двести акций дают от пяти до шести процентов дохода.
At this rate he would have ten thousand a year, not more.	Да, больше десяти тысяч в год не получится.
The family gathering broke up, each going his way, and Lester returned to his sister's house. He wanted to get out of the city quickly, gave business as an excuse to avoid lunching with any one, and caught the earliest train back to Chicago.	Родственники разъехались по домам; Лестер заехал к сестре, но, торопясь выбраться из родного города, отказался от приглашений к завтраку, сославшись на неотложные дела, и ближайшим поездом уехал в Чикаго.
As he rode he meditated.	Всю дорогу мысли не давали ему покоя.
So this was how much his father really cared for him!	Так вот, значит, как мало любил его отец!
Could it really be so?	Возможно ли?

He, Lester Kane, ten thousand a year, for only three years, and then longer only on condition that he married Jennie!	Ему, Лестеру Кейну, бросили десять тысяч, да и то всего на три года, а дальше он будет получать их, только если женится на Дженни.
"Ten thousand a year," he thought, "and that for three years!	"Десять тысяч в год, - думал он, - и то всего на три года!
Good Lord! Any smart clerk can earn that.	О господи, да столько всякий приличный конторщик может заработать.
To think he should have done that to me!"	И подумать, что родной отец так поступил со мной!"
CHAPTER XLIII	Глава XLIII
This attempt at coercion was the one thing which would definitely set Lester in opposition to his family, at least for the time being.	Ничего не могло так сильно восстановить Лестера против его родных, как эта попытка к принуждение.
He had realized clearly enough of late that he had made a big mistake; first in not having married Jennie, thus avoiding scandal; and in the second place in not having accepted her proposition at the time when she wanted to leave him; There were no two ways about it, he had made a mess of this business.	За последнее время ему стало ясно, что он совершил две серьезнейшие ошибки, сначала - не женившись на Дженни, что избавило бы его от толков и пересудов; а затем - не согласившись отпустить ее, когда она сама пыталась от него уйти. Да, что и говорить, он безнадежно запутался.
He could not afford to lose his fortune entirely.	Он не может пойти на то, чтобы потерять все свое состояние.
He did not have enough money of his own.	Собственных денег у него совсем мало.
Jennie was unhappy, he could see that.	Дженни несчастна, это сразу видно.
Why shouldn't she be? He was unhappy.	Впрочем, иначе и быть не может, потому что и сам он несчастен.
Did he want to accept the shabby ten thousand a year, even if he were willing to marry her?	Готов ли он помириться на каких-то десяти тысячах в год, даже если женится на Дженни?
Finally, did he want to lose Jennie, to have her go out of his life once and for all?	Согласен ли он потерять Дженни, допустить, чтобы она навсегда ушла из его жизни?
He could not make up his mind; the problem was too complicated.	Проблема была слишком сложной. Он не мог склониться ни в ту, ни в другую сторону.
When Lester returned to his home, after the funeral, Jennie saw at once that something was amiss with him, something beyond a son's natural grief for his father's death was weighing upon his spirits.	Когда Лестер возвратился с похорон, Дженни сразу заметила, что его гнетет не только естественная печаль по умершем отце.
What was it, she wondered.	Что же еще могло случиться?
She tried to draw near to him sympathetically, but his wounded spirit could not be healed so easily.	Она пыталась выразить ему свое сочувствие, но залечить его рану было не так-то легко.
When hurt in his pride he was savage and sullen-he could have struck any man who irritated him.	Когда бывала оскорблена его гордость, Лестер злобно замыкался в себе, а рассердившись, способен был ударить человека.
She watched him interestedly, wishing to do something for him, but he would not give her his confidence.	Дженни присматривалась к нему, всей душой желая помочь, но он не делился с ней своим горем.

He grieved, and she could only grieve with him.	Он страдал, и ей оставалось лишь страдать вместе с ним.
Days passed, and now the financial situation which had been created by his father's death came up for careful consideration.	Дни бежали за днями, и настало время, когда Лестеру пришлось серьезно подумать о своем финансовом положении в связи с предсмертной волей старого Арчибалда.
The factory management had to be reorganized.	Управление фабрикой будет реорганизовано.
Robert would have to be made president, as his father wished.	Роберт, согласно желанию отца, станет президентом компании.
Lester's own relationship to the business would have to come up for adjudication.	Возникнет вопрос об уточнении роли и участии в деле самого Лестера.
Unless he changed his mind about Jennie, he was not a stockholder. As a matter of fact, he was not anything.	Если он не изменит своих отношений с Дженни, он даже не может быть акционером; точнее говоря, он вообще ничто.
To continue to be secretary and treasurer, it was necessary that he should own at least one share of the company's stock.	Чтобы занимать и впредь должность секретаря и казначея, он должен иметь хотя бы одну акцию компании.
Would Robert give him any? Would Amy, Louise, or Imogene?	Захочет ли Роберт или кто-нибудь из сестер уступить ему часть своих акций?
Would they sell him any?	Согласятся ли они, на худой конец, продать ему эти акции?
Would the other members of the family care to do anything which would infringe on Robert's prerogatives under the will?	Или родные не предпримут никаких шагов в ущерб новым прерогативам Роберта?
They were all rather unfriendly to Lester at present, and he realized that he was facing a ticklish situation.	Все они сейчас настроены по отношению к Лестеру скорее враждебно.
The solution was-to get rid of Jennie.	Да, единственный выход их этого запутанного положения - бросить Дженни.
If he did that he would not need to be begging for stock.	Если он ее бросит, не придется выпрашивать акций.
If he didn't, he was flying in the face of his father's last will and testament.	Если нет, это будет нарушением последней воли отца, и тогда он должен быть готов к любым последствиям.
He turned the matter over in his mind slowly and deliberately. He could quite see how things were coming out.	Снова и снова он взвешивал противоречивые доводы, и картина становилась все яснее.
He must abandon either Jennie or his prospects in life. What a dilemma!	Он должен отказаться либо от Дженни, либо от своего будущего.
Despite Robert's assertion, that so far as he was concerned another arrangement would have been satisfactory, he was really very well pleased with the situation; his dreams were slowly nearing completion.	Роберт, хоть и утверждал, что все можно было бы устроить но-другому, был вполне доволен тем, как сложились обстоятельства.

Robert had long had his plans perfected, not only for a thorough reorganization of the company proper, but for an extension of the business in the direction of a combination of carriage companies.	Его планы близились к осуществлению, а он уже давно и подробно разрабатывал их, задумав не только реорганизовать отцовское дело, но и расширить его путем слияния с другими компаниями по производству экипажей.
If he could get two or three of the larger organizations in the East and West to join with him, selling costs could be reduced, over-production would be avoided, and the general expenses could be materially scaled down.	Такое объединение с двумя крупными предприятиями на западе и на востоке страны позволило бы снизить продажные цены, избежать перепроизводства и значительно сократить общие расходы.
Through a New York representative, he had been picking up stock in outside carriage companies for some time and he was almost ready to act.	Через своего представителя в Нью-Йорке Роберт уже приобрел некоторое количество акций других компаний и теперь был почти готов действовать.
In the first place he would have himself elected president of the Kane Company, and since Lester was no longer a factor, he could select Amy's husband as vice-president, and possibly some one other than Lester as secretary and treasurer.	Прежде всего нужно было, чтобы его избрали президентом компании Кейн; после этого, поскольку с Лестером можно было не считаться, он собирался предоставить пост вице-президента мужу Эми и, возможно, заменить Лестера кем-нибудь другим на должности секретаря и казначея.
Under the conditions of the will, the stock and other properties set aside temporarily for Lester, in the hope that he would come to his senses, were to be managed and voted by Robert.	По условиям завещания в обязанности Роберта входило управление долей наследства, выделенной Лестеру, в надежде, что он образумится.
His father had meant, obviously, that he, Robert, should help him coerce his brother.	Видимо, отец рассчитывал, что Роберт поможет ему воздействовать на брата.
He did not want to appear mean, but this was such an easy way.	Роберту несколько претила такая некрасивая роль, но самая задача не представляла трудностей.
It gave him a righteous duty to perform.	В некоторых отношениях это был даже почетный долг.
Lester must come to his senses or he must let Robert run the business to suit himself.	Лестер должен был либо образумиться, либо предоставить старшему брату руководить фирмой по своему усмотрению.
Lester, attending to his branch duties in Chicago, foresaw the drift of things.	Выполняя свои обязанности по чикагскому филиалу, Лестер уже чувствовал новые веяния.
He realized now that he was permanently out of the company, a branch manager at his brother's sufferance, and the thought irritated him greatly.	Он видел, что оказался за бортом, что он всего лишь заведующий отделением на службе у собственного брата, и это сознание бесило его.
Nothing had been said by Robert to indicate that such a change had taken place-things went on very much as before-but Robert's suggestions were now obviously law.	Роберт ни словом не упоминал о какие-либо переменах; все, казалось, шло по-прежнему; но было ясно, что теперь каждое слово Роберта -приказ.
Lester was really his brother's employee at so much a year.	По существу, Лестер служил у брата и получал от него жалованье.
It sickened his soul.	Это было унизительно и противно.
There came a time, after a few weeks, when he felt as if he could not stand this any longer. Hitherto he had been a free and independent agent.	Через несколько недель он почувствовал, что больше не выдержит, ведь до сих пор он действовал вполне самостоятельно.

The approaching annual stockholder's meeting which hitherto had been a one-man affair and a formality, his father doing all the voting, would be now a combination of voters, his brother presiding, his sisters very likely represented by their husbands, and he not there at all.	Приближался день ежегодного собрания акционеров, ранее бывшего не более как формальностью, поскольку отец вершил все дела единолично. Теперь председательствовать будет Роберт, сестер, по всей вероятности, будут представлять их мужья, а сам он даже не сможет присутствовать.
It was going to be a great come-down, but as Robert had not said anything about offering to give or sell him any stock which would entitle him to sit as a director or hold any official position in the company, he decided to write and resign.	Поскольку Роберт не предложил передать или продать ему акции, которые дали бы ему право стать членом правления и занять какой-нибудь ответственный пост, он решил, как ни тяжело это было для его самолюбия, послать брату прошение об отставке.
That would bring matters to a crisis.	Это разрядит атмосферу.
It would show his brother that he felt no desire to be under obligations to him in any way or to retain anything which was not his-and gladly so-by right of ability and the desire of those with whom he was associated.	Роберт поймет, что он, Лестер, не желает принимать от него одолжений и согласен пользоваться только тем, что заработает благодаря своим способностям и с полного согласия родных.
If he wanted to move back into the company by deserting Jennie he would come in a very different capacity from that of branch manager.	А если он все же бросит Дженни и вернется к участию в делах, то уже отнюдь не в качестве заведующего филиалом.
He dictated a simple, straight-forward business letter, saying:	И он продиктовал простое, откровенное деловое письмо:
"DEAR ROBERT, I know the time is drawing near when the company must be reorganized under your direction.	"Дорогой Роберт! Я знаю, что в ближайшее время компания будет реорганизована под твоим руководством.
Not having any stock, I am not entitled to sit as a director, or to hold the joint position of secretary and treasurer.	Поскольку у меня нет акций, я не имею права ни состоять членом правления, ни занимать должность секретаря и казначея.
I want you to accept this letter as formal notice of my resignation from both positions, and I want to have your directors consider what disposition should be made of this position and my services.	Считай, пожалуйста, это письмо официальным заявлением о моем уходе с обеих этих должностей, и пусть правление обсудит вопрос как о замещении этих должностей, так и о дальнейшем использовании моих услуг.
I am not anxious to retain the branch-managership as a branch-managership merely; at the same time I do not want to do anything which will embarrass you in your plans for the future.	Местом заведующего филиалом как таковым я особенно не дорожу, но я ни в коем случае не хочу нарушать твои планы.
You see by this that I am not ready to accept the proposition laid down in father's will-at least, not at present.	Из всего сказанного тебе должно быть ясно, что я пока не собираюсь выполнять условие, оговоренное в завещании отца.
I would like a definite understanding of how you feel in this matter.	Мне хотелось бы точно знать, как ты смотришь на это дело.
Will you write and let me know?	Буду ждать от тебя ответа.
"Yours, "LESTER."	Твой Лестер".
Robert, sitting in his office at Cincinnati, considered this letter gravely.	В своей конторе в Цинциннати Роберт тщательно обдумал это письмо.

It was like his brother to come down to "brass tacks."	Итак, Лестер требует полной ясности, это на него похоже.
If Lester were only as cautious as he was straightforward and direct, what a man he would be!	При его прямоте да побольше бы осмотрительности - замечательный был бы человек!
But there was no guile in the man-no subtlety.	Но в нем нет коварства, нет тонкости.
He would never do a snaky thing-and Robert knew, in his own soul, that to succeed greatly one must.	Он никогда не пойдет на обман, а Роберт в глубине души считал, что без этого не достичь настоящего успеха.
"You have to be ruthless at times-you have to be subtle," Robert would say to himself.	"Иной раз необходима и изворотливость и жестокость, - думал он часто.
"Why not face the facts to yourself when you are playing for big stakes?"	- Почему не признаться в этом самому себе, когда делаешь крупную ставку?"
He would, for one, and he did.	И он придерживался этого правила довольно твердо.
Robert felt that although Lester was a tremendously decent fellow and his brother, he wasn't pliable enough to suit his needs.	Сейчас Роберт чувствовал, что хотя Лестер -превосходный малый и к тому же его брат, ему не хватает известной гибкости.
He was too outspoken, too inclined to take issue.	Он слишком прямолинеен, слишком любит спорить.
If Lester yielded to his father's wishes, and took possession of his share of the estate, he would become, necessarily, an active partner in the affairs of the company.	Если Лестер подчинится желанию отца и получит свою долю наследства, он неизбежно станет активным участником в управлении фирмой.
Lester would be a barrier in Robert's path.	Он свяжет руки старшему брату.
Did Robert want this?	Хотелось ли этого Роберту?
Decidedly he did not.	Безусловно, нет.
He much preferred that Lester should hold fast to Jennie, for the present at least, and so be quietly shelved by his own act.	Его гораздо больше устраивало, чтобы Лестер, во всяком случае, на ближайшее время, остался с Дженни и таким образом сам отстранился от дел.
After long consideration, Robert dictated a politic letter.	Обдумав все как следует, Роберт продиктовал вежливое письмо.
He hadn't made up his mind yet just what he wanted to do.	Он еще не уверен, как лучше поступить.
He did not know what his sisters' husbands would like.	Он не знает, какого мнения держатся зятья.
A consultation would have to be held.	Надо будет с ними посоветоваться.
For his part, he would be very glad to have Lester remain as secretary and treasurer, if it could be arranged.	Лично он очень хотел бы сохранить Лестера в должности секретаря и казначея, если только это удастся устроить.
Perhaps it would be better to let the matter rest for the present.	Не лучше ли повременить с окончательным решением?
Lester cursed.	Лестер выругался.

What did Robert mean by beating around the bush?	Какого черта Роберт виляет и тянет?
He knew well enough how it could be arranged.	Он-то прекрасно знает, как это можно устроить.
One share of stock would be enough for Lester to qualify.	Дать Лестеру еще одну акцию - и он будет полноправным пайщиком.
Robert was afraid of him-that was the basic fact.	Роберт его боится, вот где собака зарыта.
Well, he would not retain any branch-managership, depend on that.	Ну что ж, на роли заведующего филиалом он не останется, будьте спокойны.
He would resign at once.	Он немедленно подаст в отставку.
Lester accordingly wrote back, saying that he had considered all sides, and had decided to look after some interests of his own, for the time being.	И Лестер написал Роберту, что все обдумал и решил попытать счастья на деловом поприще самостоятельно.
If Robert could arrange it, he would like to have some one come on to Chicago and take over the branch agency.	Пусть Роберт направит в Чикаго кого-нибудь, кому он мог бы сдать дела.
Thirty days would be time enough.	Он готов ждать месяц, но не больше.
In a few days came a regretful reply, saying that Robert was awfully sorry, but that if Lester was determined he did not want to interfere with any plans he might have in view.	Через несколько дней пришел ответ. Роберт писал, что чрезвычайно сожалеет, но если таково решение Лестера, он со своей стороны не хочет мешать ему в осуществлении его новых планов.
Imogene's husband, Jefferson Midgely, had long thought he would like to reside in Chicago.	Муж Имоджин, Джефферсон Миджли, давно выражал желание перебраться в Чикаго.
He could undertake the work for the time being.	На первое время заведование филиалом можно передать ему.
Lester smiled.	Лестер улыбнулся.
Evidently Robert was making the best of a very subtle situation.	Роберт, очевидно, пытается извлечь пользу из создавшихся осложнений.
Robert knew that he, Lester, could sue and tie things up, and also that he would be very loath to do so.	Роберт знает, что он, Лестер, может подать в суд и оспорить назначение зятя, но знает и то, что Лестеру меньше всего этого хочется.
The newspapers would get hold of the whole story.	Вся история попадет в газеты.
This matter of his relationship to Jennie was in the air, anyhow.	Снова пойдут затихшие было разговоры о его отношениях с Дженни.
He could best solve the problem by leaving her.	Лучшим выходом было бы расстаться с ней.
So it all came back to that.	Так все опять извращалось к исходной точке.
CHAPTER XLIV	Глава XLIV
For a man of Lester's years-he was now forty-six-to be tossed out in the world without a definite connection, even though he did have a present income (including this new ten thousand) of fifteen thousand a year, was a disturbing and discouraging thing.	Лестеру исполнилось сорок шесть лет. В таком возрасте оказаться совсем одному, без друзей и деловых связей, было тоскливо и страшновато, даже при наличии пятнадцати тысяч годового дохода (включая десять по отцовскому завещанию).

He realized now that, unless he made some very fortunate and profitable arrangements in the near future, his career was virtually at an end.	Он понимал, что, если в ближайшем будущем он не нападет на какую-нибудь золотую жилу, его карьера кончена.
Of course he could marry Jennie.	Разумеется, можно жениться на Дженни.
That would give him the ten thousand for the rest of his life, but it would also end his chance of getting his legitimate share of the Kane estate.	Это обеспечило бы ему десять тысяч дохода до конца его дней, но также лишило бы последнего шанса получить свою долю капитала компании Кейн.
Again, he might sell out the seventy-five thousand dollars' worth of moderate interest-bearing stocks, which now yielded him about five thousand, and try a practical investment of some kind-say a rival carriage company.	С другой стороны, он мог продать свои акции - их было у него на семьдесят пять тысяч: с них-то он и получал около пяти тысяч долларов процентами - и вложить деньги в какое-нибудь предприятие, например в другую фирму по производству экипажей.
But did he want to jump in, at this stage of the game, and begin a running fight on his father's old organization?	Но хочется ли ему вступать в конкуренцию со старой отцовской фирмой?
Moreover, it would be a hard row to hoe.	К тому же это было бы очень нелегко.
There was the keenest rivalry for business as it was, with the Kane Company very much in the lead.	Конкуренция и так обострялась день ото дня, причем компания Кейн упорно удерживала первое место.
Lester's only available capital was his seventy-five thousand dollars.	Весь капитал Лестера составлял семьдесят пять тысяч долларов.
Did he want to begin in a picayune, obscure way?	Есть ли смысл вступать в бой с такими ничтожными средствами?
It took money to get a foothold in the carriage business as things were now.	При нынешней конъюнктуре, чтобы закрепиться в этой отрасли производства, нужны большие деньги.
The trouble with Lester was that, while blessed with a fine imagination and considerable insight, he lacked the ruthless, narrow-minded insistence on his individual superiority which is a necessary element in almost every great business success.	Лестер, наделенный богатым воображением и недюжинным умом, на свое горе, не обладал тупой, самодовольной уверенностью в собственном превосходстве, столь необходимой для достижения серьезных успехов в коммерческих делах.
To be a forceful figure in the business world means, as a rule, that you must be an individual of one idea, and that idea the God-given one that life has destined you for a tremendous future in the particular field you have chosen.	Занять видное место в деловом мире обычно удается лишь человеку одной идеи, твердо убежденному, что само провидение уготовило ему блестящую карьеру на том или ином избранном им поприще.
It means that one thing, a cake of soap, a new can-opener, a safety razor, or speed-accelerator, must seize on your imagination with tremendous force, burn as a raging flame, and make itself the be-all and end-all of your existence.	Новый сорт мыла, или нож для открывания консервных банок, или безопасная бритва, или переключатель скоростей - что-то одно безраздельно захватывает воображение человека, жжет, как раскаленный уголь, и до краев заполняет его существование.
As a rule, a man needs poverty to help him to this enthusiasm, and youth.	Чтобы так гореть, нужна бедность и молодость.

The thing he has discovered, and with which he is going to busy himself, must be the door to a thousand opportunities and a thousand joys.	Предмет, которому человек решил посвятить свою жизнь, должен открывать ему путь к несчетным возможностям и несчетным радостям.
Happiness must be beyond or the fire will not burn as brightly as it might-the urge will not be great enough to make a great success.	И целью должно быть счастье, иначе огонь не будет гореть достаточно ярко, движущая сила не будет достаточно мощной - и успех не будет полным.
Lester did not possess this indispensable quality of enthusiasm.	Но Лестер не был способен на такое горение.
Life had already shown him the greater part of its so-called joys.	Он уже изведал большую часть так называемых радостей жизни.
He saw through the illusions that are so often and so noisily labeled pleasure.	Иллюзии, столь часто и громко именуемые наслаждениями, уже не прельщали его.
Money, of course, was essential, and he had already had money-enough to keep him comfortably.	Деньги, разумеется, необходимы, и деньги у него есть, во всяком случае, достаточные для безбедного существования.
Did he want to risk it? He looked about him thoughtfully.	Что ж, неужели поставить их на карту?
Perhaps he did.	А впрочем, почему бы и нет.
Certainly he could not comfortably contemplate the thought of sitting by and watching other people work for the rest of his days.	Куда страшнее остаток жизни сидеть сложа руки и смотреть, как другие преуспевают.
In the end he decided that he would bestir himself and look into things.	В конце концов он решил поискать приложения своим силам.
He was, as he said to himself, in no hurry; he was not going to make a mistake.	Он уверял себя, что торопиться некуда, что никакой оплошности он не допустит.
He would first give the trade, the people who were identified with v he manufacture and sale of carriages, time to realize that he was out of the Kane Company, for the time being, anyhow, and open to other connections.	Для начала нужно, чтобы в кругу промышленников, причастных к оптовому производству экипажей, стало известно, что он не связан больше с отцовским предприятием и готов выслушать любые предложения.
So he announced that he was leaving the Kane Company and going to Europe, ostensibly for a rest.	И он широко оповестил всех о том, что выходит из компании Кейн и уезжает в Европу, отдохнуть.
He had never been abroad, and Jennie, too, would enjoy it.	Он никогда не был за границей, да и Дженни нужно побаловать.
Vesta could be left at home with Gerhardt and a maid, and he and Jennie would travel around a bit, seeing what Europe had to show.	Весту можно оставить дома с прислугой и Герхардтом, а Дженни пусть поездит, посмотрит, что есть интересного в Европе.
He wanted to visit Venice and Baden-Baden, and the great watering-places that had been recommended to him.	Лестер решил побывать в Венеции, в Баден-Бадене и на других курортах, о которых много наслышался.
Cairo and Luxor and the Parthenon had always appealed to his imagination.	Ему давно хотелось увидеть и египетские города и Парфенон.
After he had had his outing he could come back and seriously gather up the threads of his intentions.	Он погостит в чужих краях, освежится, а затем, вернувшись домой, всерьез возьмется за что-нибудь новое.

The spring after his father died, he put his plan into execution.	Путешествие состоялось весной, в год смерти старого Кейна.
He had wound up the work of the warerooms and with a pleasant deliberation had studied out a tour.	Лестер сдал дела в Чикаго и не спеша, с большим удовольствием составил себе маршрут, постоянно советуясь с Дженни.
He made Jennie his confidante, and now, having gathered together their traveling comforts they took a steamer from New York to Liverpool. After a few weeks in the British Isles they went to Egypt.	Захватив все необходимое для дороги, они отбыли пароходом из Нью-Йорка в Ливерпуль, провели несколько недель в Англии, потом поехали в Египет.
From there they came back, through Greece and Italy, into Austria and Switzerland, and then later, through France and Paris, to Germany and Berlin. Lester was diverted by the novelty of the experience and yet he had an uncomfortable feeling that he was wasting his time.	Обратный путь лежал через Грецию и Италию в Австрию и дальше, через Швейцарию, - в Париж и Берлин, Новые впечатления развлекли Лестера, и все же его не покидало неприятное чувство, что он зря тратит время.
Great business enterprises were not built by travelers, and he was not looking for health.	Путешествуя, не создашь крупного делового предприятия, а поправлять здоровье ему не требуется...
Jennie, on the other hand, was transported by what she saw, and enjoyed the new life to the full.	Зато Дженни приходила в восторг от всего, что видела, и просто упивалась этой новой жизнью.
Before Luxor and Karnak-places which Jennie had never dreamed existed-she learned of an older civilization, powerful, complex, complete.	В Луксоре и Карнаке, о существовании которых она раньше и не подозревала, ей открылась древняя культура, мощная, многогранная и исполненная совершенства.
Millions of people had lived and died here, believing in other gods, other forms of government, other conditions of existence.	Миллионы людей жили и умирали здесь, веруя в иных богов, в иные формы правления, иные правила жизни.
For the first time in her life Jennie gained a clear idea of how vast the world is.	Дженни впервые осознала, как огромен мир.
Now from this point of view-of decayed Greece, of fallen Rome, of forgotten Egypt, she saw how pointless are our minor difficulties, our minor beliefs.	Думая об ушедшей в прошлое Греции, о погибшей Римской империи, о канувшем в забвение Египте, она поняла, как ничтожны и мелки наши заботы и мысли.
Her father's Lutheranism-it did not seem so significant any more; and the social economy of Columbus, Ohio-rather pointless, perhaps.	Лютеранское благочестие отца уже не казалось ей таким значительным, а общественное устройство Колумбуса в штате Огайо - нерушимым.
Her mother had worried so of what people-her neighbors-thought, but here were dead worlds of people, some bad, some good.	Мать всегда придавала огромное значение тому, что скажут люди, что подумают соседи, а здесь Дженни видела несметное множество могил, в которых успокоились люди, и дурные и хорошие.
Lester explained that their differences in standards of morals were due sometimes to climate, sometimes to religious beliefs, and sometimes to the rise of peculiar personalities like Mohammed.	Лестер объяснял ей, что различия в нравственных критериях вызываются иногда климатом, иногда -религией, иногда - появлением какой-нибудь исключительной личности вроде Магомета.
Lester liked to point out how small conventions bulked in this, the larger world, and vaguely she began to see.	Лестер любил отмечать, как мало значат условности в масштабах этого мира, такого необъятного по сравнению с их привычным мирком, и Дженни по-своему понимала его.

Admitting that she had been bad-locally it was important, perhaps, but in the sum of civilization, in the sum of big forces, what did it all amount to?	Взять хотя бы ее прошлое. Допустим, она поступила дурно; для какой-то кучки людей это, может быть, и важно, но в плане всей истории человечества, всех движущих миром сил - какое это имеет значение?
They would be dead after a little while, she and Lester and all these people.	Пройдет немного времени, и все умрут - и она, и Лестер, и эти люди.
Did anything matter except goodness-goodness of heart?	Ничего нет реального и вечного, кроме доброты, сердечной, человеческой доброты.
What else was there that was real?	Все остальное преходящее, как сон.
CHAPTER XLV	Глава XLV
It was while traveling abroad that Lester came across, first at the Carlton in London and later at Shepheards in Cairo, the one girl, before Jennie, whom it might have been said he truly admired-Letty Pace.	Случилось так, что за границей - сначала в Лондоне, а затем в Каире - Лестер снова встретил ту единственную женщину, если не считать Дженни, которая ему когда-либо действительно нравилась.
He had not seen her for a long time, and she had been Mrs. Malcolm Gerald for nearly four years, and a charming widow for nearly two years more.	Он не виделся с Летти Пэйс очень давно, она около четырех лет была женою Мальколма Джералда, а затем уже два года очаровательной вдовушкой.
Malcolm Gerald had been a wealthy man, having amassed a fortune in banking and stock-brokering in Cincinnati, and he had left Mrs. Malcolm Gerald very well off.	Мальколм Джералд, банкир и биржевик из Цинциннати, оставил своей жене большое состояние.
She was the mother of one child, a little girl, who was safely in charge of a nurse and maid at all times, and she was invariably the picturesque center of a group of admirers recruited from every capital of the civilized world.	У нее был ребенок, девочка, предоставленная заботам надежной няни, а сама она жила вечно окруженная поклонниками - цветом всех столиц цивилизованного мира.
Letty Gerald was a talented woman, beautiful, graceful, artistic, a writer of verse, an omnivorous reader, a student of art, and a sincere and ardent admirer of Lester Kane.	Летти Джералд была одаренная женщина, красивая, изящная, изысканная, она писала стихи, очень много читала, изучала искусство и от всей души восхищалась Лестером Кейном.
In her day she had truly loved him, for she had been a wise observer of men and affairs, and Lester had always appealed to her as a real man.	В свое время она по-настоящему любила его, потому что, зорко приглядываясь к людям, не нашла никого лучше Лестера.
He was so sane, she thought, so calm.	Он казался ей таким уравновешенным, таким спокойным.
He was always intolerant of sham, and she liked him for it.	Он не терпел притворства.
He was inclined to wave aside the petty little frivolities of common society conversation, and to talk of simple and homely things.	Его не привлекала фривольная легкость светских разговоров, он предпочитал говорить о простых и конкретных вещах.
Many and many a time, in years past, they had deserted a dance to sit out on a balcony somewhere, and talk while Lester smoked.	Сколько раз им случалось, ускользнув из бального зала, беседовать где-нибудь на балконе, глядя на дымок его сигары.

He had argued philosophy with her, discussed books, described political and social conditions in other cities-in a word, he had treated her like a sensible human being, and she had hoped and hoped and hoped that he would propose to her.	Лестер рассуждал с ней на философские темы, спорил о книгах, рассказывал о политическом положении и общественной жизни в других городах - словом, относился к ней как к разумному человеку, и она долго, упорно надеялась, что он сделает ей предложение.
More than once she had looked at his big, solid head with its short growth of hardy brown hair, and wished that she could stroke it.	Сколько раз, глядя на его крупную голову, на коротко подстриженные густые каштановые волосы, она с трудом удерживалась, чтобы не погладить их.
It was a hard blow to her when he finally moved away to Chicago; at that time she knew nothing of Jennie, but she felt instinctively that her chance of winning him was gone.	Его переезд в Чикаго был для нее жестоким ударом - в то время она ничего не знала про Дженни, но инстинктивно почувствовала, что Лестер для нее потерян.
Then Malcolm Gerald, always an ardent admirer, proposed for something like the sixty-fifth time, and she took him.	А тут Мальколм Джералд, один из самых верных и пылких ее поклонников, в двадцатый или тридцатый раз сделал ей предложение, и она согласилась.
She did not love him, but she was getting along, and she had to marry some one.	Она не любила его, но надо же было за кого-нибудь выйти замуж.
He was forty-four when he married her, and he lived only four years-just long enough to realize that he had married a charming, tolerant, broad-minded woman.	Ему шел сорок пятый год, и он прожил с ней всего четыре года, причем окончательно убедился, что его жена прелестная и очень снисходительная женщина, умеющая широко смотреть на вещи.
Then he died of pneumonia and Mrs. Gerald was a rich widow, sympathetic, attractive, delightful in her knowledge of the world, and with nothing to do except to live and to spend her money.	А потом он умер от воспаления легких и миссис Джералд осталась богатой вдовой. Чрезвычайно привлекательная, искушенная в светских делах, она была отягчена одной-единственной заботой -как истратить свои деньги.
She was not inclined to do either indifferently.	Однако она не проявляла склонности бросать деньги на ветер.
She had long since had her ideal of a man established by Lester.	С юных лет идеалом мужчины стал для нее Лестер.
These whipper-snappers of counts, earls, lords, barons, whom she met in one social world and another (for her friendship and connections had broadened notably with the years), did not interest her a particle.	Мелкотравчатые графы, лорды, бароны, которых она встречала в свете (а с годами у нее установились весьма обширные знакомства и связи), нимало не интересовали ее.
She was terribly weary of the superficial veneer of the titled fortune-hunter whom she met abroad.	Ей смертельно надоел внешний лоск титулованных охотников за долларами, с которыми она сталкивалась за границей.
A good judge of character, a student of men and manners, a natural reasoner along sociologic and psychologic lines, she saw through them and through the civilization which they represented.	Она хорошо разбиралась в людях, была наблюдательна, умела схватить и социальную и психологическую сторону того, что видела, и, естественно, не питала иллюзий относительно этих господ и воплощенной в них "цивилизации".

"I could have been happy in a cottage with a man I once knew out in Cincinnati," she told one of her titled women friends who had been an American before her marriage.	- Я могла бы быть счастлива даже в убогой хижине с одним человеком, которого я когда-то знала в Цинциннати, - сказала она однажды своей титулованной приятельнице, которая до замужества жила в Америке.
"He was the biggest, cleanest, sanest fellow.	- Это был большой человек, человек ясного ума и чистой души.
If he had proposed to me I would have married him if I had had to work for a living myself."	Сделай он мне предложение, я бы вышла за него, хотя бы мне пришлось самой зарабатывать деньги.
"Was he so poor?" asked her friend.	- А он был очень беден? - спросила приятельница.
"Indeed he wasn't.	- Вовсе нет.
He was comfortably rich, but that did not make any difference to me.	Он был достаточно богат. Но для меня это не играло никакой роли.
It was the man I wanted."	Мне нужен был он сам.
"It would have made a difference in the long run," said the other.	- Со временем это все же сыграло бы известную роль.
"You misjudge me," replied Mrs. Gerald.	- Ну, не скажите, - возразила миссис Джералд.
"I waited for him for a number of years, and I know."	- Я-то знаю, я ждала его много лет.
Lester had always retained pleasant impressions and kindly memories of Letty Pace, or Mrs. Gerald, as she was now.	Лестер сохранил о бывшей Летти Пэйс самые приятные воспоминания.
He had been fond of her in a way, very fond.	Когда-то она ему очень нравилась.
Why hadn't he married her?	Почему он не женился на ней?
He had asked himself that question time and again.	Много раз он задавал себе этот вопрос.
She would have made him an ideal wife, his father would have been pleased, everybody would have been delighted.	Она была бы для него самой подходящей женой, отец одобрил бы его брак, все были бы довольны.
Instead he had drifted and drifted, and then he had met Jennie; and somehow, after that, he did not want her any more.	А он тянул да тянул, потом появилась Дженни, и тут уже Летти перестала занимать его мысли.
Now after six years of separation he met her again.	Теперь они снова встретились - после шестилетней разлуки.
He knew she was married.	Он знал, что она вышла замуж.
She was vaguely aware he had had some sort of an affair-she had heard that he had subsequently married the woman and was living on the South Side.	До нее дошли смутные слухи о его связи и о том, что в конце концов он женился на своей любовнице и живет на Южной стороне.
She did not know of the loss of his fortune.	О его финансовых затруднениях она ничего не знала.
She ran across him first in the Carlton one June evening.	В первый раз они встретились июньским вечером в отеле "Карлтон".

The windows were open, and the flowers were blooming everywhere, odorous with that sense of new life in the air which runs through the world when spring comes back.	Окна были отворены, в аромате цветов, вливающемся из сада, была радость новой жизни, что охватывает весь мир с приходом весны.
For the moment she was a little beside herself.	В первую минуту Летти растерялась, у нее захватило дух.
Something choked in her throat; but she collected herself and extended a graceful arm and hand.	Но она быстро овладела собой и непринужденно протянула руку.
"Why, Lester Kane," she exclaimed.	- Боже мой, да это Лестер Кейн! - воскликнула она.
"How do you do! I am so glad.	- Ну, здравствуйте, как я рада вас видеть!
And this is Mrs. Kane?	А это миссис Кейн?
Charmed, I'm sure.	Счастлива с вами познакомиться.
It seems truly like a breath of spring to see you again.	Так приятно встретить старого друга, точно молодость вернулась!
I hope you'll excuse me, Mrs. Kane, but I'm delighted to see your husband.	Вы меня простите, миссис Кейн, но я, право же, страшно рада видеть вашего мужа.
I'm ashamed to say how many years it is, Lester, since I saw you last!	Даже стыдно сказать, сколько лет мы с вами не виделись, Лестер!
I feel quite old when I think of it. Why, Lester, think; it's been all of six or seven years!	Я, как вспомню, чувствую себя совсем старухой, Нет, вы подумайте, больше шести лет прошло!
And I've been married and had a child, and poor Mr. Gerald has died, and oh, dear, I don't know what all hasn't happened to me."	Я за это время и замуж вышла, и дочка у меня родилась, и бедный мистер Джералд скончался, и, господи, чего только не случилось!
"You don't look it," commented Lester, smiling.	- Г лядя на вас, этого не скажешь, - заметил Лестер с улыбкой.
He was pleased to see her again, for they had been good friends.	Он обрадовался этой встрече, - когда-то они были добрыми друзьями.
She liked him still-that was evident, and he truly liked her.	Он и сейчас ей нравился - это сразу было видно, -да и она ему нравилась.
Jennie smiled. She was glad to see this old friend of Lester's.	Дженни приветливо улыбнулась, глядя на старую приятельницу Лестера.
This woman, trailing a magnificent yellow lace train over pale, mother-of-pearl satin, her round, smooth arms bare to the shoulder, her corsage cut low and a dark red rose blowing at her waist, seemed to her the ideal of what a woman should be.	Эта женщина с прекрасными обнаженными руками, в платье из бледно-розового шелка с великолепным кружевным треном и с алой розой у пояса ковалась ей верхом совершенства.
She liked looking at lovely women quite as much as Lester; she enjoyed calling his attention to them, and teasing him, in the mildest way, about their charms.	Дженни, так же как и Лестер, любила смотреть на красивых женщин, нередко сама указывала ему на них и ласково его поддразнивала.
"Wouldn't you like to run and talk to her, Lester, instead of to me?" she would ask when some particularly striking or beautiful woman chanced to attract her attention.	- Ты бы пошел познакомился с ней, Лестер, а то сидишь все время со мной, - говорила она, заметив особенно интересную или эффектную женщину.

Lester would examine her choice critically, for he had come to know that her judge of feminine charms was excellent. "Oh, I'm pretty well off where I am," he would retort, looking into her eyes; or, jestingly, "I'm not as young as I used to be, or I'd get in tow of that."	- Ничего, мне и здесь хорошо, - отшучивался он, глядя ей в глаза, или вздыхал: - Годы мои не прежние, а то бы я за ней приударил.
"Run on," was her comment.	- Беги, беги, - подзадоривала она.
"I'll wait for you."	- Я тебя подожду.
"What would you do if I really should?"	- А что бы ты сказала, если б я и вправду побежал?
"Why, Lester, I wouldn't do anything.	- Ничего бы не сказала.
You'd come back to me, maybe."	Может быть, ты вернулся бы ко мне.
"Wouldn't you care?"	- И тебе все равно?
"You know I'd care.	- Ты отлично знаешь, что не все равно.
But if you felt that you wanted to, I wouldn't try to stop you.	Но мешать тебе я бы не стала.
I wouldn't expect to be all in all to one man, unless he wanted me to be."	Я вовсе не считаю, что должна быть для тебя единственной женщиной, если ты только сам этого не хочешь.
"Where do you get those ideas, Jennie?" he asked her once, curious to test the breadth of her philosophy.	- Откуда у тебя такие понятия, Дженни? - спросил он однажды, пораженный широтой ее взглядов.
"Oh, I don't know, why?"	- Право, не знаю. А что?
"They're so broad, so good-natured, so charitable.	- В них столько терпимости и милосердия.
They're not common, that's sure."	Не многие согласились бы с тобой.
"Why, I don't think we ought to be selfish, Lester.	- По-моему, Лестер, нельзя быть эгоисткой.
I don't know why.	Я сама не знаю, почему мне так кажется.
Some women think differently, I know, but a man and a woman ought to want to live together, or they ought not to-don't you think?	Некоторые женщины думают иначе, но если мужчина и женщина не хотят жить вместе, зачем принуждать друг друга, - ты со мной не согласен?
It doesn't make so much difference if a man goes off for a little while-just so long as he doesn't stay-if he wants to come back at all."	И даже если мужчина уйдет ненадолго, а потом все-таки вернется, - это не так уж страшно.
Lester smiled, but he respected her for the sweetness of her point of view-he had to.	Лестер улыбнулся, но он не мог не уважать ее за такие человечные чувства.
To-night, when she saw this woman so eager to talk to Lester, she realized at once that they must have a great deal in common to talk over; whereupon she did a characteristic thing.	В тот вечер, увидев, что Летти обрадовалась Лестеру, Дженни сразу поняла, что им о многом захочется поговорить; и она осталась верна себе.
"Won't you excuse me for a little while?" she asked, smiling.	- Вы меня простите, я вас ненадолго оставлю, -сказала она с улыбкой.
"I left some things uncared for in our rooms.	- Мне нужно кое-что привести в порядок у нас в номере.
I'll be back."	Я скоро вернусь.

She went away, remaining in her room as long as she reasonably could, and Lester and Letty fell to discussing old times in earnest.	Она ушла и просидела у себя, сколько считала возможным, а у Лестера и Летти сразу завязался оживленный разговор.
He recounted as much of his experiences as he deemed wise, and Letty brought the history of her life up to date.	Он рассказал ей о себе, опустив некоторые подробности, а она описала ему свою жизнь за последние годы.
"Now that you're safely married, Lester," she said daringly, "I'll confess to you that you were the one man I always wanted to have propose to me-and you never did."	- Теперь, когда вы женаты и недоступны, - сказала она смело, - я вам признаюсь: я всегда мечтала, что именно вы сделаете мне предложение, - но этого так и не случилось.
"Maybe I never dared," he said, gazing into her superb black eyes, and thinking that perhaps she might know that he was not married.	- Может быть, я не посмел, - сказал он, глядя в ее прекрасные черные глаза и спрашивая себя, знает она или не знает, что он не женат.
He felt that she had grown more beautiful in every way. She seemed to him now to be an ideal society figure-perfection itself-gracious, natural, witty, the type of woman who mixes and mingles well, meeting each new-comer upon the plane best suited to him or her.	Ему казалось, что она еще больше похорошела, что сейчас она само совершенство, изящная, уверенная в себе, остроумная, идеал светской женщины, умеющей подойти к каждому и каждого очаровать.
"Yes, you thought!	- Бросьте!
I know what you thought.	Я знаю чем были заняты ваши мысли.
Your real thought just left the table."	Ваша заветная мысль только что сидела за этим столом.
"Tut, tut, my dear. Not so fast.	- Не торопитесь с выводами, дорогая.
You don't know what I thought."	Какие у меня были мысли, этого вы не можете знать.
"Anyhow, I allow you some credit.	- Так или иначе я отдаю должное вашему вкусу.
She's charming."	Она очаровательна.
"Jennie has her good points," he replied simply.	- В Дженни много хорошего, - заметил он просто.
"And are you happy?"	- Вы счастливы?
"Oh, fairly so.	- Более или менее.
Yes, I suppose I'm happy-as happy as any one can be who sees life as it is.	Нет, конечно, счастлив, насколько это возможно для человека, если он живет с открытыми глазами.
You know I'm not troubled with many illusions."	А у меня, вы знаете, не много иллюзий.
"Not any, I think, kind sir, if I know you."	- Вы хотите сказать: никаких?
"Very likely, not any, Letty; but sometimes I wish I had a few.	- Пожалуй, что и никаких, Летти. Иногда я об этом жалею.
I think I would be happier."	С иллюзиями легче живется.
"And I, too, Lester.	- Я вас понимаю.
Really, I look on my life as a kind of failure, you know, in spite of the fact that I'm almost as rich as Croesus-not quite. I think he had some more than I have."	Я-то вообще считаю, что моя жизнь не удалась, хотя денег у меня почти столько, сколько было у Креза, может быть, чуточку поменьше.

"What talk from you-you, with your beauty and talent, and money-good heavens!"	- Боже мой! И это говорите вы - с вашей красотой, талантами, богатством!
"And what can I do with it?	- Зачем они мне?
Travel, talk, shoo away silly fortune-hunters.	Ездить по свету, вести пустые разговоры, отпугивать идиотов, которые зарятся на мои доллары?
Oh, dear, sometimes I get so tired!"	Ах, как это бывает утомительно и скучно!
Letty looked at Lester.	Летти взглянула на Лестера.
In spite of Jennie, the old feeling came back.	Встреча с Дженни не помешала прежнему чувству проснуться в ее сердце.
Why should she have been cheated of him?	Почему Лестер достался не ей?
They were as comfortable together as old married people, or young lovers.	Им хорошо вместе, как будто они давно женаты или только что объяснились друг другу в любви.
Jennie had had no better claim.	Какое право имела Дженни им завладеть?
She looked at him, and her eyes fairly spoke.	Глаза Летти говорили яснее слов.
He smiled a little sadly.	Лестер печально усмехнулся.
"Here comes my wife," he said.	- Вот идет моя жена, - сказал он.
"We'll have to brace up and talk of other things.	- Придется переменить тему разговора.
You'll find her interesting-really."	А Дженни вас может заинтересовать.
"Yes, I know," she replied, and turned on Jennie a radiant smile.	- Я знаю, - ответила она и озарила Дженни сверкающей улыбкой.
Jennie felt a faint sense of misgiving.	У Дженни шевельнулось слабое подозрение.
She thought vaguely that this might be one of Lester's old flames.	Может быть, это старая любовь Лестера?
This was the kind of woman he should have chosen-not her.	Вот какую женщину он должен был бы себе выбрать.
She was suited to his station in life, and he would have been as happy-perhaps happier.	Она одного с ним круга, с ней он был не менее, а может быть, и более счастлив.
Was he beginning to realize it?	Уж не думает ли он сам о том же?
Then she put away the uncomfortable thought; pretty soon she would be getting jealous, and that would be contemptible.	Потом она отмахнулась от этой неприятной мысли; чего доброго, она начнет ревновать, а это было бы низко.
Mrs. Gerald continued to be most agreeable in her attitude toward the Kanes.	Миссис Джералд держала себя с Дженни крайне любезно.
She invited them the next day to join her on a drive through Rotten Row. There was a dinner later at Claridge's, and then she was compelled to keep some engagement which was taking her to Paris.	На следующий день она пригласила их кататься в Хайд-Парк, один раз они вместе обедали в отеле "Кларидж", а потом настал день ее отъезда, - она сговорилась встретиться со знакомыми в Париже.
She bade them both an affectionate farewell, and hoped that they would soon meet again.	Она сердечно распростилась с Кейнами, выразив надежду на новую встречу.
She was envious, in a sad way, of Jennie's good fortune.	Ей было грустно, она завидовала счастью Дженни.

Lester had lost none of his charm for her.	Лестер не потерял для нее былого очарования.
If anything, he seemed nicer, more considerate, more wholesome.	Скорее ей казалось, что он стал еще приятнее, обходительнее, разумнее.
She wished sincerely that he were free.	Она страстно жалела, что он не свободен.
And Lester-subconsciously perhaps-was thinking the same thing.	И Лестер - быть может, бессознательно - разделял ее сожаление.
No doubt because of the fact that she was thinking of it, he had been led over mentally all of the things which might have happened if he had married her.	Словно следуя за ее мыслями, он представил себе, как было бы, если бы он на ней женился.
They were so congenial now, philosophically, artistically, practically.	Их взгляды на жизнь, на искусство, на практические вопросы удивительно совпадали.
There was a natural flow of conversation between them all the time, like two old comrades among men.	Говорилось им свободно и легко, как старым друзьям.
She knew everybody in his social sphere, which was equally hers, but Jennie did not. They could talk of certain subtle characteristics of life in a way which was not possible between him and Jennie, for the latter did not have the vocabulary.	Принадлежа к одному общественному кругу, они понимали друг друга с полуслова, до малейших тонкостей, которые Дженни не могла бы ни уловить, ни выразить.
Her ideas did not flow as fast as those of Mrs. Gerald. Jennie had actually the deeper, more comprehensive, sympathetic, and emotional note in her nature, but she could not show it in light conversation.	Мысль у нее работала не так быстро, как у миссис Джералд, По натуре своей Дженни была способна и на более глубокое чувство и на более душевное понимание, но она не умела показать себя в светской беседе.
Actually she was living the thing she was, and that was perhaps the thing which drew Lester to her.	Она всегда была искренна до конца; это-то ее качество, возможно, и привлекало Лестера.
Just now, and often in situations of this kind, she seemed at a disadvantage, and she was.	Но сейчас, как и всегда в подобных случаях, она от этого теряла.
It seemed to Lester for the time being as if Mrs. Gerald would perhaps have been a better choice after all-certainly as good, and he would not now have this distressing thought as to his future.	И Лестеру уже начинало казаться, что он сделал бы лучше, остановив свой выбор на Летти Пэйс. Во всяком случае, это было бы не хуже, и теперь его не мучила бы неотвязная мысль о будущем.
They did not see Mrs. Gerald again until they reached Cairo.	Во второй раз они встретились с миссис Джералд в Каире.
In the gardens about the hotel they suddenly encountered her, or rather Lester did, for he was alone at the time, strolling and smoking.	Лестер, бродивший с сигарой по саду отеля, вдруг столкнулся с ней лицом к лицу.
"Well, this is good luck," he exclaimed.	- Какая счастливая встреча! - воскликнул он.
"Where do you come from?"	- Откуда вы?
"Madrid, if you please.	- Представьте себе - из Мадрида.
I didn't know I was coming until last Thursday.	До прошлого четверга я сама не знала, что попаду сюда.
The Ellicotts are here. I came over with them.	Меня Элликоты уговорили составить им компанию.
You know I wondered where you might be. Then I remembered that you said you were going to Egypt.	Я как раз думала, где-то вы сейчас, а потом вспомнила, что вы собирались в Египет.

Where is your wife?"	Где ваша жена?
"In her bath, I fancy, at this moment.	- В настоящую минуту, по всей вероятности, в ванне.
This warm weather makes Jennie take to water.	Здесь так жарко, что Дженни готова не вылезать из воды.
I was thinking of a plunge myself."	Я и сам не прочь искупаться.
They strolled about for a time.	Он опять залюбовался миссис Джералд.
Letty was in light blue silk, with a blue and white parasol held daintily over her shoulder, and looked very pretty.	На ней было голубое шелковое платье, в руке -нарядный голубой с белым зонт.
"Oh, dear!" she suddenly ejaculated,	- Ах, боже мой! - воскликнула она вдруг!
"I wonder sometimes what I am to do with myself.	- Просто не знаю, что мне с собой делать.
I can't loaf always this way.	Не могу я все время скитаться.
I think I'll go back to the States to live."	Я уж думаю, не возвратиться ли мне в Штаты?
"Why don't you?"	- За чем же дело стало?
"What good would it do me?	- А что это мне даст?
I don't want to get married.	Замуж выходить я не хочу.
I haven't any one to marry now-that I want."	Мне теперь не за кого выходить замуж.
She glanced at Lester significantly, then looked away.	Она выразительно взглянула на Лестера и отвернулась.
"Oh, you'll find some one eventually," he said, somewhat awkwardly.	- Ну, кто-нибудь да найдется, - не очень вежливо сказал Лестер.
"You can't escape for long-not with your looks and money."	- С вашей красотой и деньгами вам все равно не спастись.
"Oh, Lester, hush!"	- Не надо, Лестер!
"All right! Have it otherwise, if you want.	- Хорошо, пусть будет по-вашему.
I'm telling you."	Но я-то знаю, что говорю.
"Do you still dance?" she inquired lightly, thinking of a ball which was to be given at the hotel that evening.	- Вы еще танцуете? - спросила она другим, светским тоном, вспомнив, что в отеле вечером будет бал.
He had danced so well a few years before.	Когда-то Лестер танцевал прекрасно.
"Do I look it?"	- Да вы посмотрите на меня!
"Now, Lester, you don't mean to say that you have gone and abandoned that last charming art.	- Бросьте, Лестер, неужели вы отказались от такого прекрасного развлечения?
I still love to dance.	Я так до сих пор обожаю танцевать.
Doesn't Mrs. Kane?"	А миссис Лестер?
"No, she doesn't care to.	- Нет, она не любит танцев.
At least she hasn't taken it up.	Во всяком случае, не увлекается ими.
Come to think of it, I suppose that is my fault.	Пожалуй, это отчасти моя вина.

I haven't thought of dancing in some time."	Я в последнее время как-то забыл, что этим можно развлечься.
It occurred to him that he hadn't been going to functions of any kind much for some time.	Он подумал, что в последнее время вообще перестал бывать в обществе.
The opposition his entanglement had generated had put a stop to that.	Его связь была к тому непреодолимой преградой.
"Come and dance with me to-night.	- Давайте потанцуем сегодня вечером.
Your wife won't object.	Ваша жена не будет ничего иметь против.
It's a splendid floor.	Зал здесь отличный.
I saw it this morning."	Я утром заглянула туда.
"I'll have to think about that," replied Lester.	- Посмотрим, - ответил Лестер.
"I'm not much in practice.	- Я, наверное, разучился.
Dancing will probably go hard with me at my time of life."	В мои годы мне будет нелегко начать снова.
"Oh, hush, Lester," replied Mrs. Gerald.	- Ну что вы, Лестер, - возразила она.
"You make me feel old.	- Выходит, что и мне уже нельзя танцевать?
Don't talk so sedately.	Не будьте таким степенным.
Mercy alive, you'd think you were an old man!"	Вас послушать, так вы совсем старик.
"I am in experience, my dear."	- Я и есть старик, если судить по жизненному опыту.
"Pshaw, that simply makes us more attractive," replied his old flame.	- Что ж, это еще интереснее, - кокетливо промолвила миссис Джералд.
CHAPTER XLVI	Глава XLVI
That night after dinner the music was already sounding in the ball-room of the great hotel adjacent to the palm-gardens when Mrs. Gerald found Lester smoking on one of the verandas with Jennie by his side.	Вечером, когда в бальном зале огромного отеля, выходившем в пальмовую аллею сада, уже играл оркестр, миссис Джералд отыскала Лестера на одной из веранд.
The latter was in white satin and white slippers, her hair lying a heavy, enticing mass about her forehead and ears.	Дженни сидела рядом с ним в белом атласном платье и белых туфельках, с короной густых волос над чистым лбом.
Lester was brooding over the history of Egypt, its successive tides or waves of rather weak-bodied people; the thin, narrow strip of soil along either side of the Nile that had given these successive waves of population sustenance; the wonder of heat and tropic life, and this hotel with its modern conveniences and fashionable crowd set down among ancient, soul-weary, almost despairing conditions.	Лестер курил и размышлял о судьбе Египта, о сменявших друг друга поколениях слабосильных людей, об узкой полосе земли по берегам Нила, кормившей эти поколения, об удивительной жизни тропиков и об этом отеле с его современными удобствами и нарядной толпой туристов, возникшем в древней, усталой, истощенной стране.
He and Jennie had looked this morning on the pyramids.	Утром они с Дженни ездили осматривать пирамиды.
They had taken a trolley to the Sphinx!	Они прокатились на трамвае к подножию сфинкса.

They had watched swarms of ragged, half-clad, curiously costumed men and boys moving through narrow, smelly, albeit brightly colored, lanes and alleys.	Они видели узкие переулки, полные смешанных запахов и ярких красок, кишащие оборванными, полуголыми, причудливо одетыми мужчинами и мальчишками.
"It all seems such a mess to me," Jennie had said at one place.	- Ужасно трудно в этом разобраться, - сказала Дженни.
"They are so dirty and oily.	- Они такие грязные, страшные.
I like it, but somehow they seem tangled up, like a lot of worms."	Смотреть на них интересно, но они все свиваются в один клубок, словно черви.
Lester chuckled,	Лестер усмехнулся.
"You're almost right.	- Ты отчасти права.
But climate does it.	Но причиной этому климат.
Heat.	Жара.
The tropics.	Тропики.
Life is always mushy and sensual under these conditions.	Это обычно расслабляет, порождает чувственность.
They can't help it."	Люди не виноваты.
"Oh, I know that. I don't blame them.	- Ну конечно, я их не виню.
They're just queer."	Просто они странные.
To-night he was brooding over this, the moon shining down into the grounds with an exuberant, sensuous luster.	Сейчас Лестер вспоминал этот разговор, глядя на пальмы, залитые ярким, волшебным светом луны.
"Well, at last I've found you!" Mrs. Gerald exclaimed.	- Наконец-то я разыскала вас! - воскликнула миссис Джералд.
"I couldn't get down to dinner, after all.	- К обеду я все-таки опоздала.
Our party was so late getting back.	Мы страшно задержались на экскурсии.
I've made your husband agree to dance with me, Mrs. Kane," she went on smilingly.	Я уговорила вашего мужа потанцевать со мной, миссис Кейн, - продолжала она с улыбкой.
She, like Lester and Jennie, was under the sensuous influence of the warmth, the spring, the moonlight.	Ее, так же как и Лестера с Дженни, разнежила теплая южная ночь.
There were rich odors abroad, floating subtly from groves and gardens; from the remote distance camel-bells were sounding and exotic cries,	Воздух был напоен острым ароматом садов и рощ: слабо доносился звон колокольчиков и странные выкрики:
"Ayah!" and "oosh! oosh!" as though a drove of strange animals were being rounded up and driven through the crowded streets.	"Айя! Уш! Уш!" - это вдали по узким улицам гнали верблюдов.
"You're welcome to him," replied Jennie pleasantly.	- Вот и отлично, - приветливо ответила Дженни.
"He ought to dance.	- Пусть потанцует.
I sometimes wish I did."	Я бы сама с удовольствием, но не умею.
"You ought to take lessons right away then," replied Lester genially.	- Тебе надо сейчас же взять несколько уроков, -живо отозвался Лестер.

"I'll do my best to keep you company.	- И я тебе составлю компанию.
I'm not as light on my feet as I was once, but I guess I can get around."	Конечно, я порядком отяжелел, но что-нибудь да выйдет.
"Oh, I don't want to dance that badly," smiled Jennie.	- Ну, мне не настолько уж хочется танцевать, -улыбнулась Дженни.
"But you two go on, I'm going up-stairs in a little while, anyway."	- Но вы идите, а я скоро пойду к себе наверх.
"Why don't you come sit in the ball-room?	- А может быть, ты посидишь в зале? - сказал Лестер, вставая.
I can't do more than a few rounds. Then we can watch the others," said Lester rising.	- Ведь я сделаю один-два тура, не больше, а потом мы бы посмотрели на других.
"No.	- Нет.
I think I'll stay here. It's so pleasant.	Я лучше побуду на веранде, здесь так хорошо.
You go.	А ты иди.
Take him, Mrs. Gerald."	Заберите его, миссис Джералд.
Lester and Letty strolled away.	Лестер и Летти удалились.
They made a striking pair-Mrs. Gerald in dark wine-colored silk, covered with glistening black beads, her shapely arms and neck bare, and a flashing diamond of great size set just above her forehead in her dark hair.	Это была чрезвычайно эффектная пара. Темно-лиловое платье миссис Джералд, усыпанное черными блестками, оттеняло белизну открытых рук и шеи; в темных ее волосах сверкал огромный бриллиант.
Her lips were red, and she had an engaging smile, showing an even row of white teeth between wide, full, friendly lips.	Полные, румяные губы, складываясь в подкупающую улыбку, обнажали полоску ровных белых зубов.
Lester's strong, vigorous figure was well set off by his evening clothes, he looked distinguished.	Лестер во фраке, подчеркивающем его крепкую, статную фигуру, выглядел внушительно и благородно.
"That is the woman he should have married," said Jennie to herself as he disappeared. She fell into a reverie, going over the steps of her past life.	"Вот на ком ему следовало жениться", - подумала Дженни, когда он скрылся в дверях отеля; и она стала перебирать в памяти свою жизнь.
Sometimes it seemed to her now as if she had been living in a dream. At other times she felt as though she were in that dream yet.	Иногда ей казалось, что все ее прошлое было сном, а порой думалось, что сон продолжается и поныне.
Life sounded in her ears much as this night did.	Звуки жизни долетали до нее, неясные, как звуки этой ночи.
She heard its cries. She knew its large-mass features. But back of it were subtleties that shaded and changed one into the other like the shifting of dreams.	Она слышала лишь самые громкие крики, видела лишь самые общие черты, а за ними, как во сне, плыли, сменяя друг друга, неуловимые тени.
Why had she been so attractive to men?	Почему к ней так влекло мужчин?
Why had Lester been so eager to follow her?	Почему Лестер так настойчиво добивался ее?
Could she have prevented him?	Могла ли она в свое время устоять против него?

She thought of her life in Columbus, when she carried coal; to-night she was in Egypt, at this great hotel, the chatelaine of a suite of rooms, surrounded by every luxury, Lester still devoted to her.	Она вспоминала как жила в Колумбусе, как ходила собирать уголь. А сейчас она в Египте, в этом огромном отеле, к ее услугам роскошный номер из нескольких комнат, и Лестер по-прежнему ее любит.
He had endured so many things for her!	Сколько он вытерпел из-за нее!
Why?	Почему?
Was she so wonderful?	Разве она такая необыкновенная женщина?
Brander had said so.	Когда-то Брэндер утверждал это.
Lester had told her so.	И Лестер говорил ей то же самое.
Still she felt humble, out of place, holding handfuls of jewels that did not belong to her.	И все-таки она смиренно чувствовала, что она здесь не на месте, словно в руках у нее -пригоршни драгоценных камней, которые не ей принадлежат.
Again she experienced that peculiar feeling which had come over her the first time she went to New York with Lester-namely, that this fairy existence could not endure.	К ней часто возвращалось ощущение, испытанное во время первой поездки с Лестером в Нью-Йорк, - будто эта сказочная жизнь ненадолго.
Her life was fated.	Судьба подстерегает ее.
Something would happen. She would go back to simple things, to a side street, a poor cottage, to old clothes.	Что-то случится, и снова она окажется, где была -в глухом переулке, в убогом домишке, в стареньком, поношенном платье.
And then as she thought of her home in Chicago, and the attitude of his friends, she knew it must be so.	Потом мысли ее перенеслись в Чикаго, она вспомнила знакомых Лестера, и ей стало ясно, что именно так и будет.
She would never be received, even if he married her.	Ее не примут в обществе, даже если он на ней женится.
And she could understand why.	Сейчас она понимала и причину этого.
She could look into the charming, smiling face of this woman who was now with Lester, and see that she considered her very nice, perhaps, but not of Lester's class.	Глядя в прелестное, улыбающееся лицо женщины, с которой только что ушел Лестер, она читала мысль: "Ты, может быть, и очень мила, но ты не его круга".
She was saying to herself now no doubt as she danced with Lester that he needed some one like her.	И сейчас, танцуя с ним, миссис Джералд, вероятно, думает, что сама она была бы для него куда более подходящей женой.
He needed some one who had been raised in the atmosphere of the things to which he had been accustomed.	Ему нужна женщина, выросшая в родной для него среде.
He couldn't very well expect to find in her, Jennie, the familiarity with, the appreciation of the niceties to, which he had always been accustomed.	От Дженни он не мог ожидать знания всех мелочей, к которым привык с детства, и правильной их оценки.
She understood what they were.	Теперь-то она многое понимала.

Her mind had awakened rapidly to details of furniture, clothing, arrangement, decorations, manner, forms, customs, but-she was not to the manner born.	Она быстро научилась разбираться в тонкостях обстановки, туалетов, манер, светских обычаев, но это было у нее благоприобретенное, а не врожденное.
If she went away Lester would return to his old world, the world of the attractive, well-bred, clever woman who now hung upon his arm.	Если она уйдет, Лестер возвратится в свой прежний мир, в мир, где царит красивая, умная, безупречно воспитанная женщина, которая сейчас кружится с ним в вальсе.
The tears came into Jennie's eyes; she wished, for the moment, that she might die.	На глазах Дженни навернулись слезы; ей вдруг захотелось умереть.
It would be better so.	Право же, так было бы лучше.
Meanwhile Lester was dancing with Mrs. Gerald, or sitting out between the waltzes talking over old times, old places, and old friends.	Тем временем Лестер танцевал с миссис Джералд, а в перерывах между танцами беседовал с ней о знакомых местах и людях.
As he looked at Letty he marveled at her youth and beauty.	Он смотрел на Летти и дивился ее молодости и красоте.
She was more developed than formerly, but still as slender and shapely as Diana.	Не такая тоненькая, как в юности, она и сейчас была стройна и прекрасно сложена, словно Диана.
She had strength, too, in this smooth body of hers, and her black eyes were liquid and lusterful.	В ее холеном теле чувствовалась сила, черные глаза светились влажным блеском.
"I swear, Letty," he said impulsively, "you're really more beautiful than ever.	- Честное слово, Летти, - не выдержал он, - вы еще больше похорошели.
You're exquisite.	Вы изумительны.
You've grown younger instead of older."	Вы все молодеете.
"You think so?" she smiled, looking up into his face.	- Вам, правда, так кажется? - улыбнулась она, вскинув на него глаза.
"You know I do, or I wouldn't say so.	- Вы отлично знаете, что иначе я бы этого не сказал.
I'm not much on philandering."	Пустые комплименты - не по моей части.
"Oh, Lester, you bear, can't you allow a woman just a little coyness?	- Ах, Лестер, медведь вы этакий, с вами уж и пожеманиться нельзя?
Don't you know we all love to sip our praise, and not be compelled to swallow it in one great mouthful?"	Разве вы не знаете, что женщины любят пить хвалу по каплям, а не глотать залпом?
"What's the point?" he asked.	- О чем вы? - спросил он.
"What did I say?"	- Что я такого сказал?
"Oh, nothing.	- Ничего.
You're such a bear.	Просто вы медведь.
You're such a big, determined, straightforward boy.	Большой мальчик, непосредственный и упрямый.
But never mind.	Но это пустяки.
I like you.	Вы мне нравитесь.
That's enough, isn't it?"	Этого вам достаточно?
"It surely is," he said.	- Вполне, - сказал он.

They strolled into the garden as the music ceased, and he squeezed her arm softly.	Музыка смолкла, они вышли в сад. Лестер нежно сжал ей руку.
He couldn't help it; she made him feel as if he owned her.	Он не мог удержаться, у него было такое чувство, словно эта женщина принадлежит ему.
She wanted him to feel that way.	А она всеми силами старалась внушить ему это.
She said to herself, as they sat looking at the lanterns in the gardens, that if ever he were free, and would come to her, she would take him.	Сидя с ним в саду, глядя на развешанные меж деревьями фонарики, она думала; будь он свободен, позови он ее, и она пошла бы за ним.
She was almost ready to take him anyhow-only he probably wouldn't.	Она, пожалуй, пошла бы за ним и без зова, только он, вероятно не захочет.
He was so straight-laced, so considerate.	Он такой пуританин, так заботится о приличиях.
He wouldn't, like so many other men she knew, do a mean thing.	Не в пример другим знакомым ей мужчинам он никогда не совершит низкого поступка.
He couldn't.	Никогда.
Finally Lester rose and excused himself.	Наконец Лестер поднялся и стал прощаться.
He and Jennie were going farther up the Nile in the morning-toward Karnak and Thebes and the water-washed temples at Phylae.	Наутро они с Дженни едут дальше, вверх по Нилу, в Карнак и Фивы и к вырастающим из воды храмам острова Филе.
They would have to start at an unearthly early hour, and he must get to bed.	Вставать придется в несусветную рань, так что пора на покой.
"When are you going home?" asked Mrs. Gerald, ruefully.	- А когда вы собираетесь в Штаты? - спросила приунывшая миссис Джералд.
"In September."	- В сентябре.
"Have you engaged your passage?"	- Вы уже заказали билеты?
"Yes; we sail from Hamburg on the ninth-the Fulda."	- Да, отплываем девятого из Г амбурга, пароходом "Фульда".
"I may be going back in the fall," laughed Letty.	- Я, может быть, тоже осенью поеду домой, -засмеялась Летти.
"Don't be surprised if I crowd in on the same boat with you.	- Не удивляйтесь, если мы встретимся на пароходе.
I'm very unsettled in my mind."	Я еще, правда ничего не решила.
"Come along, for goodness sake," replied Lester.	- Нет, в самом деле, поедемте вместе, - сказал Лестер.
"I hope you do.... I'll see you to-morrow before we leave."	- Я надеюсь, что вы не раздумаете... Мы еще, может быть, увидимся завтра утром.
He paused, and she looked at him wistfully.	Он замолчал, и она обратила на него печально-вопросительный взгляд.
"Cheer up," he said, taking her hand.	- Не горюйте, - сказал он и пожал ей руку.
"You never can tell what life will do.	- Мало ли что бывает в жизни.
We sometimes find ourselves right when we thought we were all wrong."	Иногда кажется, что дело совсем плохо, а выходит к лучшему.

He was thinking that she was sorry to lose him, and he was sorry that she was not in a position to have what she wanted.	Он думал, что ей, видимо, жаль терять его, а ему было жаль, что ее желание невыполнимо.
As for himself, he was saying that here was one solution that probably he would never accept; yet it was a solution.	И еще он говорил себе, что такой выход из положения для него неприемлем; а между тем это тоже выход.
Why had he not seen this years before?	Почему он не сделал этого много лет назад?
"And yet she wasn't as beautiful then as she is now, nor as wise, nor as wealthy." Maybe! Maybe!	Но тогда она была не так хороша, как сейчас, и не так умна, и не так богата... Ах, если бы!..
But he couldn't be unfaithful to Jennie nor wish her any bad luck.	Однако он не может изменить Дженни или желать ей зла.
She had had enough without his willing, and had borne it bravely.	Ей и так пришлось нелегко, и она храбро несет свое бремя.
CHAPTER XLVII	Глава XLVII
The trip home did bring another week with Mrs. Gerald, for after mature consideration she had decided to venture to America for a while.	На обратном пути Лестер и Дженни действительно провели еще целую неделю с миссис Джералд, которая решила, что попытается пожить немного на родине.
Chicago and Cincinnati were her destinations, and she hoped to see more of Lester.	Она направлялась в Цинциннати с заездом в Чикаго, рассчитывая и впредь хоть изредка встречаться с Лестером.
Her presence was a good deal of a surprise to Jennie, and it started her thinking again.	Увидев ее на пароходе, Дженни очень удивилась, и тревожные мысли снова стали одолевать ее.
She could see what the point was. If she were out of the way Mrs. Gerald would marry Lester; that was certain.	Теперь положение было для нее ясно; не будь ее, миссис Джералд несомненно вышла бы замуж за Лестера.
As it was-well, the question was a complicated one.	А сейчас... трудно что-нибудь сказать.
Letty was Lester's natural mate, so far as birth, breeding, and position went.	Летти - самая подходящая для него жена по своему рождению, воспитанию, положению в обществе.
And yet Jennie felt instinctively that, on the large human side, Lester preferred her.	Но в более широком человеческом плане Дженни все-таки была ему ближе, это она чувствовала безошибочно.
Perhaps time would solve the problem; in the mean time the little party of three continued to remain excellent friends.	Может быть, время поможет разрешить этот сложный вопрос: а пока они все трое по-прежнему оставались друзьями.
When they reached Chicago Mrs. Gerald went her way, and Jennie and Lester took up the customary thread of their existence.	В Чикаго они расстались: миссис Джералд проследовала в Цинциннати, а Лестер с Дженни снова водворились в своем доме в Хайд-Парке.
On his return from Europe Lester set to work in earnest to find a business opening.	По возвращении из Европы Лестер всерьез стал подыскивать себе новое поле деятельности.

None of the big companies made him any overtures, principally because he was considered a strong man who was looking for a control in anything he touched. The nature of his altered fortunes had not been made public.	Ни одна из крупных компаний не обращалась к нему с предложениями, главным образом потому, что у него была репутация сильного и властного человека, который, войдя в любое предприятие, непременно захочет играть в нем первую скрипку; о перемене в его финансовом положении ничего не было известно.
All the little companies that he investigated were having a hand-to-mouth existence, or manufacturing a product which was not satisfactory to him.	Мелкие компании, о которых он собрал сведения, влачили жалкое существование или выпускали негодную, на его взгляд, продукцию.
He did find one company in a small town in northern Indiana which looked as though it might have a future.	В небольшом городке на севере штата Индиана он, правда, обнаружил одно предприятие, имевшее, казалось, кое-какие перспективы.
It was controlled by a practical builder of wagons and carriages-such as Lester's father had been in his day-who, however, was not a good business man.	Во главе его стоял опытный мастер-каретник -таким в свое время был отец Лестера, - не наделенный, однако, особыми деловыми способностями.
He was making some small money on an investment of fifteen thousand dollars and a plant worth, say, twenty-five thousand.	Он получал весьма скромную прибыль с пятнадцати тысяч долларов, вложенных в предприятие стоимостью тысяч в двадцать пять.
Lester felt that something could be done here if proper methods were pursued and business acumen exercised.	Лестер решил, что с введением надлежащих методов и при наличии настоящей деловой хватки здесь можно кое-чего добиться.
It would be slow work. There would never be a great fortune in it. Not in his lifetime.	О быстрых успехах не могло быть и речи, крупные барыши если и были возможны, то лишь в очень отдаленном будущем.
He was thinking of making an offer to the small manufacturer when the first rumors of a carriage trust reached him.	Все же Лестер подумывал о том, чтобы вступить в переговоры с хозяином этого предприятия, но тут до него дошла весть о создании каретного треста.
Robert had gone ahead rapidly with his scheme for reorganizing the carriage trade.	Все это время Роберт энергично занимался давно задуманной им коренной реорганизацией производства экипажей.
He showed his competitors how much greater profits could be made through consolidation than through a mutually destructive rivalry.	Он всячески старался доказать своим конкурентам, что объединение сулит куда больше прибыли, чем соперничество и стремление вытеснить друг друга с рынка.
So convincing were his arguments that one by one the big carriage manufacturing companies fell into line.	Доводы его были так убедительны, что крупные компании сдавались на них одна за другой.
Within a few months the deal had been pushed through, and Robert found himself president of the United Carriage and Wagon Manufacturers' Association, with a capital stock of ten million dollars, and with assets aggregating nearly three-fourths of that sum at a forced sale.	Через несколько месяцев соглашение было оформлено, и Роберт стал президентом "Объединенной ассоциации по производству экипажей", располагавшей акционерным капиталом в десять миллионов долларов и основными средствами, равными трем четвертям этой суммы.
He was a happy man.	Он достиг своего и был счастлив.
While all this was going forward Lester was completely in the dark.	Лестер оставался в полном неведении относительно этих важных перемен.

His trip to Europe prevented him from seeing three or four minor notices in the newspapers of some of the efforts that were being made to unite the various carriage and wagon manufactories.	Несколько коротких газетных заметок о предполагаемом слиянии ряда предприятий по производству экипажей не попались ему на глаза, потому что он в это время был за границей.
He returned to Chicago to learn that Jefferson Midgely, Imogene's husband, was still in full charge of the branch and living in Evanston, but because of his quarrel with his family he was in no position to get the news direct.	Вернувшись в Чикаго, он узнал, что муж Имоджин, Джефферсон Миджли, по-прежнему ведает чикагским отделением и живет в Ивенстоне; однако ссора с родными помешала Лестеру получить какие-либо сведения из первыхрук.
Accident brought it fast enough, however, and that rather irritatingly.	Случай вскоре открыл ему глаза на то, что произошло и - нужно сказать, - при довольно досадных обстоятельствах.
The individual who conveyed this information was none other than Mr. Henry Bracebridge, of Cleveland, into whom he ran at the Union Club one evening after he had been in the city a month.	Поразительную новость сообщил ему не кто иной, как мистер Генри Брейсбридж из Кливленда, с которым Лестер встретился в клубе через месяц после приезда из Европы.
"I hear you're out of the old company," Bracebridge remarked, smiling blandly.	- Ты, я слышал, расстался с отцовской компанией,- заметил Брейсбридж с любезной улыбкой.
"Yes," said Lester, "I'm out."	- Да, - сказал Лестер. - Расстался.
"What are you up to now?"	- А теперь какие у тебя планы?
"Oh, I have a deal of my own under consideration, I'm thinking something of handling an independent concern."	- Да я тут обдумываю одно дело. Хочу завести собственное предприятие.
"Surely you won't run counter to your brother?	- Но против брата ты едва ли пойдешь?
He has a pretty good thing in that combination of his."	Он это не плохо придумал со своей ассоциацией.
"Combination!	- С какой ассоциацией?
I hadn't heard of it," said Lester.	Понятия не имею.
"I've just got back from Europe."	Я только что вернулся из Европы.
"Well, you want to wake up, Lester," replied Bracebridge.	- Ой, смотри, Лестер, так ты все на свете проспишь, - сказал Брейсбридж.
"He's got the biggest thing in your line.	- Твой брат создал крупнейший трест в вашей отрасли производства.
I thought you knew all about it.	Я был уверен, что ты в курсе дела.
The Lyman-Winthrop Company, the Myer-Brooks Company, the Woods Company-in fact, five or six of the big companies are all in.	Объединились все крупные компании - Вудс, Лайман-Уинтроп, Майер-Брукс.
Your brother was elected president of the new concern.	Твой брат избран президентом.
I dare say he cleaned up a couple of millions out of the deal."	Он, наверное, на одном распределении акций заработал миллиона два.
Lester stared. His glance hardened a little.	Лестер поднял брови, глаза его смотрели холодно.
"Well, that's fine for Robert. I'm glad of it."	- Ну что ж, я очень рад за Роберта.

Bracebridge could see that he had given him a vital stab.	Брейсбридж понял, что Лестер задет за живое.
"Well, so long, old man," he exclaimed.	- До свидания, дорогой, мне пора, - сказал он.
"When you're in Cleveland look us up.	- Когда будешь в Кливленде, заглядывай к нам.
You know how fond my wife is of you."	Мы с женой тебя любим, ты это знаешь.
"I know," replied Lester.	- Знаю, - сказал Лестер.
"By-by."	- До свидания.
He strolled away to the smoking-room, but the news took all the zest out of his private venture.	Он побрел в курительную. После того, что он узнал, его новая затея потеряла для него всякий интерес.
Where would he be with a shabby little wagon company and his brother president of a carriage trust? Good heavens!	Хорош он будет в роли хозяина захудалой фабрики, когда его брат - президент каретного треста!
Robert could put him out of business in a year.	Да Роберт через год пустит его по миру.
Why, he himself had dreamed of such a combination as this.	Когда-то он сам мечтал о такой ассоциации.
Now his brother had done it.	Он мечтал, а Роберт взял и создал.
It is one thing to have youth, courage, and a fighting spirit to meet the blows with which fortune often afflicts the talented.	Одно дело сносить удары судьбы, столь часто обрушивающиеся на одаренных людей, когда ты молод, смел, исполнен воинственного духа.
It is quite another to see middle age coming on, your principal fortune possibly gone, and avenue after avenue of opportunity being sealed to you on various sides.	И совсем иное дело, когда молодость уже позади, когда основное твое состояние ускользает у тебя из рук, а новые пути к богатству и успеху закрываются перед тобой один за другим.
Jennie's obvious social insufficiency, the quality of newspaper reputation which had now become attached to her, his father's opposition and death, the loss of his fortune, the loss of his connection with the company, his brother's attitude, this trust, all combined in a way to dishearten and discourage him.	Откровенное нежелание "общества" признать Дженни, созданная вокруг нее газетная шумиха, размолвки с отцом и его смерть, потеря состояния, разрыв с отцовским предприятием, поведение Роберта, наконец, новый трест - все обескураживало, угнетало Лестера.
He tried to keep a brave face-and he had succeeded thus far, he thought, admirably, but this last blow appeared for the time being a little too much.	Он старался не показывать вида, и до сих пор это ему как будто удавалось, но теперь он вдруг почувствовал, что всему есть предел.
He went home, the same evening that he heard the news, sorely disheartened.	Домой он вернулся чернее тучи.
Jennie saw it. She realized it, as a matter of fact, all during the evening that he was away. She felt blue and despondent herself.	Дженни сразу это заметила, вернее она этого ждала. Весь вечер, пока его не было дома, ее томила какая-то безотчетная тоска.
When he came home she saw what it was-something had happened to him.	И вот он вернулся, и она поняла - у него серьезные неприятности.
Her first impulse was to say,	Первым побуждением ее было спросить:
"What is the matter, Lester?" but her next and sounder one was to ignore it until he was ready to speak, if ever.	"Что случилось, Лестер?" - но она сдержалась и мудро решила, что он, если захочет, сам расскажет ей обо всем.

She tried not to let him see that she saw, coming as near as she might affectionately without disturbing him.	Она сделала вид, что ничего не заметила, и постаралась развлечь его ласково и неназойливо.
"Vesta is so delighted with herself to-day," she volunteered by way of diversion.	- Веста сегодня очень довольна собой, - начала она.
"She got such nice marks in school."	- Принесла из школы отличные отметки.
"That's good," he replied solemnly.	- Это хорошо, - отозвался он мрачно.
"And she dances beautifully these days.	- И танцевать она стала замечательно.
She showed me some of her new dances to-night.	Как раз перед твоим приходом она показывала мне новые танцы, которые только что выучила.
You haven't any idea how sweet she looks."	Такая прелесть - ты просто представить себе не можешь.
"I'm glad of it," he grumbled.	- Очень рад слышать, - пробурчал он.
"I always wanted her to be perfect in that.	- Я же говорил, что ей стоит учиться.
It's time she was going into some good girls' school, I think."	И пора, пожалуй, перевести ее в другую школу, получше.
"And papa gets in such a rage. I have to laugh.	- А папа все сердится, даже смешно.
She teases him about it-the little imp.	Она еще смеет его дразнить, шалунья этакая.
She offered to teach him to dance to-night.	Сегодня все предлагают поучить его танцевать.
If he didn't love her so he'd box her ears."	Если бы он не любил ее так, он бы ей уши надрал.
"I can see that," said Lester, smiling.	- Могу себе представить! - улыбнулся Лестер.
"Him dancing!	- Наш дед танцует.
That's pretty good!"	Ну и картина!
"She's not the least bit disturbed by his storming, either."	- Он ворчит, бушует, а ей хоть бы что.
"Good for her," said Lester.	- Молодец, девочка, - сказал Лестер.
He was very fond of Vesta, who was now quite a girl.	Он искренне любил Весту и все больше интересовался ею.
So Jennie tripped on until his mood was modified a little, and then some inkling of what had happened came out.	Дженни продолжала болтать, и ей удалось немного рассеять мрачное настроение Лестера.
It was when they were retiring for the night.	А когда пришло время ложиться спать, он сам заговорил наконец о своих заботах.
"Robert's formulated a pretty big thing in a financial way since we've been away," he volunteered.	- Пока мы были за границей, Роберт здесь устроил недурную финансовую комбинацию.
"What is it?" asked Jennie, all ears.	- А что такое? - насторожилась Дженни.
"Oh, he's gotten up a carriage trust.	- Сколотил каретный трест, не более и не менее.
It's something which will take in every manufactory of any importance in the country.	Теперь его трест вберет в себя все, что в стране сколько-нибудь значительного по этой части.

Bracebridge was telling me that Robert was made president, and that they have nearly eight millions in capital."	Брейсбридж мне рассказал, что Роберт избран президентом и что у них чуть ли не восемь миллионов капитала.
"You don't say!" replied Jennie.	- Да что ты! - воскликнула Дженни.
"Well, then you won't want to do much with your new company, will you?"	- Тогда тебе, вероятно, не стоит вступать в новую компанию, о которой ты говорил.
"No; there's nothing in that, just now," he said.	- Да, сейчас это было бы глупо.
"Later on I fancy it may be all right.	Может быть, позже, не знаю.
I'll wait and see how this thing comes out.	Пока нужно подождать, посмотреть, что получится из этого нового треста.
You never can tell what a trust like that will do."	Мало ли какой курс он может взять.
Jennie was intensely sorry.	Дженни была огорчена до глубины души.
She had never heard Lester complain before. It was a new note.	Никогда раньше она не слышала от Лестера ни слова жалобы.
She wished sincerely that she might do something to comfort him, but she knew that her efforts were useless.	Ей страстно хотелось утешить его, но она понимала, что это не в ее силах.
"Oh, well," she said, "there are so many interesting things in this world.	- Ну что ж, - сказала она. - Есть и еще много интересного на свете.
If I were you I wouldn't be in a hurry to do anything, Lester.	Я бы на твоем месте не стала торопиться.
You have so much time."	Время у тебя есть.
She didn't trust herself to say anything more, and he felt that it was useless to worry. Why should he?	Больше она ничего не решилась добавить, но он вдруг почувствовал, что, и правда, нечего себя терзать.
After all, he had an ample income that was absolutely secure for two years yet.	В конце концов еще на два года ему обеспечен более чем достаточный доход.
He could have more if he wanted it.	При желании можно его умножить.
Only his brother was moving so dazzlingly onward, while he was standing still-perhaps "drifting" would be the better word.	И все же Лестера грызла мысль, что брат так стремительно идет в гору, а он стоит на месте, или, вернее, плывет по течению.
It did seem a pity; worst of all, he was beginning to feel a little uncertain of himself.	Это было обидно; а главное - он стал чувствовать, что теряет почву под ногами.
CHAPTER XLVIII	Глава XLVIII
Lester had been doing some pretty hard thinking, but so far he had been unable to formulate any feasible plan for his re-entrance into active life.	Сколько Лестер ни ломал себе голову, он не мог придумать, как ему снова включиться в жизнь делового мира.
The successful organization of Robert's carriage trade trust had knocked in the head any further thought on his part of taking an interest in the small Indiana wagon manufactory.	Узнав, что Роберт создал свой трест, он тотчас отбросил всякую мысль об участии в скромном предприятии фабриканта из Индианы.

He could not be expected to sink his sense of pride and place, and enter a petty campaign for business success with a man who was so obviously his financial superior.	У него хватало гордости и чувства меры, чтобы понять, как нелепо было бы тягаться с братом, столь бесспорно превосходившим его своими финансовыми возможностями.
He had looked up the details of the combination, and he found that Bracebridge had barely indicated how wonderfully complete it was.	Он навел справки о новой ассоциации и убедился, что Брейсбридж отнюдь не преувеличил ее размаха и мощи.
There were millions in the combine.	Это было миллионное дело.
It would have every little manufacturer by the throat.	У самостоятельных мелких фабрикантов не оставалось ни малейших шансов уцелеть.
Should he begin now in a small way and "pike along" in the shadow of his giant brother?	Так неужели же плестись в хвосте за своим знаменитым братом?
He couldn't see it. It was too ignominious.	Нет, это слишком унизительно.
He would be running around the country trying to fight a new trust, with his own brother as his tolerant rival and his own rightful capital arrayed against him.	Метаться и изворачиваться в неравной борьбе против нового треста, зная, что родной брат волен раздавить или пощадить тебя и что против тебя используется принадлежащий тебе по праву капитал?
It couldn't be done. Better sit still for the time being.	Нет, невозможно, лучше переждать.
Something else might show up.	Что-нибудь да подвернется.
If not-well, he had his independent income and the right to come back into the Kane Company if he wished.	А пока еще у него есть на что жить, и за ним остается право, если он того пожелает, снова стать пайщиком компании Кейн.
Did he wish?	Но желает ли он этого?
The question was always with him.	Вот вопрос, на который Лестер никак не мог ответить.
It was while Lester was in this mood, drifting, that he received a visit from Samuel E. Ross, a real estate dealer, whose great, wooden signs might be seen everywhere on the windy stretches of prairie about the city.	Он все еще был в плену своих колебаний и сомнений, когда в один прекрасный день к нему явился некий Сэмюел Росс, агент по продаже недвижимого имущества, чьи огромные рекламы на деревянных щитах красовались по всей прерии, окружавшей Чикаго.
Lester had seen Ross once or twice at the Union Club, where he had been pointed out as a daring and successful real estate speculator, and he had noticed his rather conspicuous offices at La Salle and Washington streets.	Лестер раза два встречался с ним в клубе, слышал о нем как о смелом и удачливом дельце и помнил кричащий фасад его конторы на углу улиц Вашингтона и Ла-Саль.
Ross was a magnetic-looking person of about fifty years of age, tall, black-bearded, black-eyed, an arched, wide-nostriled nose, and hair that curled naturally, almost electrically.	Россу было лет пятьдесят, орлиный нос с нервными ноздрями и густые кудрявые волосы.
Lester was impressed with his lithe, cat-like figure, and his long, thin, impressive white hands.	Лестеру запомнилась его мягкая, кошачья походка и выразительные узкие белые руки с длинными пальцами.
Mr. Ross had a real estate proposition to lay before Mr. Kane.	Мистер Росс явился к мистеру Кейну с деловым предложением.

Of course Mr. Kane knew who he was.	Мистер Кейн, разумеется, знает, кто он такой?
And Mr. Ross admitted fully that he knew all about Mr. Kane.	Со своей стороны, мистер Росс полностью осведомлен о мистере Кейне.
Recently, in conjunction with Mr. Norman Yale, of the wholesale grocery firm of Yale, Simpson & Rice, he had developed	Известно ли мистеру Кейну, что совсем недавно он, Росс, вместе с Мистером Норманом Иэйлом, представителем оптовой бакалейной торговли
"Yalewood." Mr. Kane knew of that?	"Иэйл, Симпсон и Райс", создал новый пригород -Иэйлвуд?
Yes, Mr. Kane knew of that.	Да, мистеру Кейну это было известно.
Only within six weeks the last lots in the Ridgewood section of "Yalewood" had been closed out at a total profit of forty-two per cent.	Еще не прошло и полутора месяцев, как последние участки в Иэйлвуде были проданы; в среднем они принесли сорок два процента прибыли.
He went over a list of other deals in real estate which he had put through, all well-known properties.	Росс перечислил еще несколько осуществленных им сделок по продаже недвижимости, о которых Лестер тоже кое-что слышал.
He admitted frankly that there were failures in the business; he had had one or two himself.	Росс откровенно признал, что в его деле бывают неудачи; он сам пострадал раза два.
But the successes far outnumbered the bad speculations, as every one knew.	Но, как известно, гораздо чаще торговля недвижимостью приносит доход.
Now Lester was no longer connected with the Kane Company. He was probably looking for a good investment, and Mr. Ross had a proposition to lay before him.	Так вот, поскольку Лестер больше не связан с компанией Кейн, он, вероятно, не прочь хорошо поместить свои деньги. Есть интересное предложение.
Lester consented to listen, and Mr. Ross blinked his cat-like eyes and started in.	Лестер согласился выслушать мистера Росса, и тот, поморгав круглыми, как у кошки, глазками, приступил к изложению сути дела.
The idea was that he and Lester should enter into a one-deal partnership, covering the purchase and development of a forty-acre tract of land lying between Fifty-fifth, Seventy-first, Halstead streets, and Ashland Avenue, on the southwest side.	Сводилось оно к тому, что он предлагал Лестеру войти с ним в долю для покупки и эксплуатации большого участка земли площадью в сорок акров, расположенного на юго-восточной окраине города и ограниченного улицами Пятьдесят пятой, Семьдесят первой, Холстед и Эшленд.
There were indications of a genuine real estate boom there-healthy, natural, and permanent.	Цены на землю в этом районе неминуемо должны возрасти, - намечается настоящий бум, и притом надолго.
The city was about to pave Fifty-fifth Street.	Муниципалитет уже решил замостить Пятьдесят пятую улицу.
There was a plan to extend the Halstead Street car line far below its present terminus.	Трамвайную линию по Холстед-стрит предполагается продолжить.
The Chicago, Burlington & Quincy, which ran near there, would be glad to put a passenger station on the property.	Компания проходящей поблизости железной дороги Чикаго - Берлингтон - Куинси, несомненно, захочет построить в новом пригороде пассажирскую станцию.
The initial cost of the land would be forty thousand dollars which they would share equally.	За землю нужно заплатить сорок тысяч долларов, - этот расход они поделят поровну.

Grading, paving, lighting, tree planting, surveying would cost, roughly, an additional twenty-five thousand.	Нивелировка, размежевание участков, мощение улиц, посадка деревьев, фонари - все это обойдется примерно в двадцать пять тысяч.
There would be expenses for advertising-say ten per cent, of the total investment for two years, or perhaps three-a total of nineteen thousand five hundred or twenty thousand dollars.	Нужно будет затратить известную сумму на рекламу, в течение двух или, вернее, трех лет по десять процентов от вложенного капитала - всего девятнадцать-двадцать тысяч долларов.
All told, they would stand to invest jointly the sum of ninety-five thousand, or possibly one hundred thousand dollars, of which Lester's share would be fifty thousand.	В общей сложности им вдвоем придется вложить в дело девяносто пять, от силы - сто тысяч, из которых на долю Лестера падает пятьдесят.
Then Mr. Ross began to figure on the profits.	Затем мистер Росс перешел к исчислению прибылей.
The character of the land, its salability, and the likelihood of a rise in value could be judged by the property adjacent, the sales that had been made north of Fifty-fifth Street and east of Halstead.	О перспективах на продажу намеченной земли и повышение ее в цене можно судить по прилегающим к ней участкам севернее Пятьдесят пятой улицы и восточное Холстед-стрит.
Take, for instance, the Mortimer plot, at Halstead and Fifty-fifth streets, on the south-east corner.	Взять хотя бы участок Мортимера, на углу Холстед и Пятьдесят пятой.
Here was a piece of land that in 1882 was held at forty-five dollars an acre.	В 1882 году он продавался по сорок пять долларов за акр.
In 1886 it had risen to five hundred dollars an acre, as attested by its sale to a Mr. John L. Slosson at that time.	Через четыре года акр стоил уже пятьсот долларов - такую цену в 1886 году заплатил за этот участок мистер Джон Слоссен.
In 1889, three years later, it had been sold to Mr. Mortimer for one thousand per acre, precisely the figure at which this tract was now offered.	В 1889 году, то есть еще через три года, он перепродал землю мистеру Мортимеру по тысяче долларов за акр. По такой цене предлагается сейчас и новый, еще не разработанный кусок земли.
It could be parceled out into lots fifty by one hundred feet at five hundred dollars per lot.	Его можно разбить на участки площадью пятьдесят футов на сто и распродать по пятьсот долларов.
Was there any profit in that?	Это ли не верная прибыль.
Lester admitted that there was.	Лестер согласился, что прибыль как будто обеспечена.
Ross went on, somewhat boastfully, to explain just how real estate profits were made.	Росс не без хвастовства стал объяснять, как наживают барыши на недвижимости.
It was useless for any outsider to rush into the game, and imagine that he could do in a few weeks or years what trained real estate speculators like himself had been working on for a quarter of a century.	Непосвященному человеку нечего и соваться в это дело. В несколько недель, даже в несколько лет нельзя надеяться достичь того умения, какое у знатоков вроде него самого вырабатывалось целых четверть века.
There was something in prestige, something in taste, something in psychic apprehension.	Тут важен и престиж, и вкус, и чутье.
Supposing that they went into the deal, he, Ross, would be the presiding genius.	Если они договорятся и начнут действовать, руководить операциями будет он.

He had a trained staff, he controlled giant contractors, he had friends in the tax office, in the water office, and in the various other city departments which made or marred city improvements.	В его распоряжении хорошо обученный штат подчиненных и крупные подрядчики. У него есть знакомства в налоговом управлении, в управлении водоснабжения - словом, во всех отделах городского хозяйства, от которых зависит судьба нового района.
If Lester would come in with him he would make him some money-how much he would not say exactly-fifty thousand dollars at the lowest-one hundred and fifty to two hundred thousand in all likelihood.	Если Лестер войдет с ним в долю, он. Росс, гарантирует ему барыш; сколько - это он в точности не может сказать: самое меньшее -пятьдесят тысяч долларов, но скорее полтораста иди двести.
Would Lester let him go into details, and explain just how the scheme could be worked out?	Как только Лестер изъявит желание, он ознакомит его со всеми подробностями и разъяснит, как претворить этот план в жизнь.
After a few days of quiet cogitation, Lester decided to accede to Mr. Ross's request; he would look into this thing.	Пораздумав несколько дней. Лестер решил, что проект мистера Росса заслуживает внимания.
CHAPTER XLIX	Глава XLIX
The peculiarity of this particular proposition was that it had the basic elements of success.	Сомневаться в успехе задуманной операции не было, казалось, никаких оснований.
Mr. Ross had the experience and the judgment which were quite capable of making a success of almost anything he undertook.	Огромный опыт и здравое суждение мистера Росса служили залогом успеха для любого его начинания.
He was in a field which was entirely familiar. He could convince almost any able man if he could get his ear sufficiently long to lay his facts before him.	Он досконально изучал свое дело, он умел убедить кого угодно и в чем угодно, лишь бы ему дали время подробно осветить все стороны вопроса.
Lester was not convinced at first, although, generally speaking, he was interested in real estate propositions.	Лестер не сразу позволил себя увлечь, хотя, в общем, операции с недвижимостью были в его вкусе.
He liked land.	Земля его интересовала.
He considered it a sound investment providing you did not get too much of it.	Он считал, что это - солидное помещение капитала, если не размахиваться слишком широко.
He had never invested in any, or scarcely any, solely because he had not been in a realm where real estate propositions were talked of.	До сих пор он не пробовал вкладывать деньги в земельные участки, но только потому, что вращался в кругах, далеких от этих интересов.
As it was he was landless and, in a way, jobless.	Он был человеком "безземельным", а сейчас в некотором роде и безработным.
He rather liked Mr. Ross and his way of doing business.	Мистер Росс ему нравился, он, видимо, понимал толк в своем деле.
It was easy to verify his statements, and he did verify them in several particulars.	Его посулы не трудно было проверить, и Лестер не преминул этим заняться.
There were his signs out on the prairie stretches, and here were his ads in the daily papers.	К тому же он помнил рекламные щиты Росса в прерии и его объявления в газетах.

It seemed not a bad way at all in his idleness to start and make some money.	И пора было наконец прекратить затянувшееся безделье и хоть сколько-нибудь приумножить свой капитал.
The trouble with Lester was that he had reached the time where he was not as keen for details as he had formerly been.	К сожалению, Лестер за последнее время разучился вникать в мелкие подробности.
All his work in recent years-in fact, from the very beginning-had been with large propositions, the purchasing of great quantities of supplies, the placing of large orders, the discussion of things which were wholesale and which had very little to do with the minor details which make up the special interests of the smaller traders of the world.	С самого начала его деятельности в отцовском предприятии ему поручались задачи общего характера - закупки крупных партий товаров, размещение оптовых заказов, обсуждение вопросов, касающихся работы всей фирмы и далеких от практических деталей, которые имеют первостепенное значение для торговцев помельче.
In the factory his brother Robert had figured the pennies and nickels of labor-cost, had seen to it that all the little leaks were shut off.	На фабрике не он, а Роберт исчислял до последнего цента издержки производства, следил за тем, чтобы нигде не было ни малейшей утечки.
Lester had been left to deal with larger things, and he had consistently done so.	Лестер же добросовестно и с интересом выполнял поручения более общего порядка.
When it came to this particular proposition his interest was in the wholesale phases of it, not the petty details of selling.	И сейчас, когда он обдумывал предложение Росса, его интересовали широкие перспективы, а не мелочи.
He could not help seeing that Chicago was a growing city, and that land values must rise.	Он прекрасно знал, что Чикаго быстро растет и земля не может не подниматься в цене.
What was now far-out prairie property would soon, in the course of a few years, be well built-up suburban residence territory.	Там, где сейчас голая прерия, очень скоро, через несколько лет, будут густо застроенные жилые пригороды.
Scarcely any land that could be purchased now would fall in value.	Невозможно допустить, чтобы цены на землю упали.
It might drag in sales or increase, but it couldn't fall.	Продажа участков может затянуться, и цены могут расти не всегда одинаково быстро, но упасть они не могут.
Ross convinced him of this. He knew it of his own judgment to be true.	В это убеждал его Росс, да и сам Лестер был в этом уверен.
The several things on which he did not speculate sufficiently were the life or health of Mr. Ross; the chance that some obnoxious neighborhood growth would affect the territory he had selected as residence territory; the fact that difficult money situations might reduce real estate values-in fact, bring about a flurry of real estate liquidation which would send prices crashing down and cause the failure of strong promoters, even such promoters for instance, as Mr. Samuel E. Ross.	Целого ряда случайностей он не предусмотрел. Он не подумал о том, что сам мистер Росс не вечен; что району, который сейчас представляется идеальным для жилого пригорода, может повредить застройка соседних с ним кварталов; что неблагоприятная финансовая конъюнктура может вызвать понижение цен на землю, более того - паническую распродажу участков за бесценок, перед которой не устоять даже таким опытным маклерам, как мистер Сэмюел Росс.

For several months he studied the situation as presented by his new guide and mentor, and then, having satisfied himself that he was reasonably safe, decided to sell some of the holdings which were netting him a beggarly six per cent, and invest in this new proposition.	Несколько месяцев Лестер изучал обстановку, обрисованную его новым наставником и руководителем, а затем, придя к заключению, что риск если и есть, то очень незначительный, решил продать часть акций, приносивших ему жалкие шесть процентов, и вложить деньги в новое предприятие.
The first cash outlay was twenty thousand dollars for the land, which was taken over under an operative agreement between himself and Ross; this was run indefinitely-so long as there was any of this land left to sell.	Первым его взносом были двадцать тысяч долларов - половина цены на землю, которую они по соглашению с Россом оплачивали поровну; это соглашение должно было оставаться в силе до тех пор, пока не будут распроданы все участки.
The next thing was to raise twelve thousand five hundred dollars for improvements, which he did, and then to furnish some twenty-five hundred dollars more for taxes and unconsidered expenses, items which had come up in carrying out the improvement work which had been planned.	Затем он дал двенадцать с половиной тысяч на производство работ, а затем - еще две с половиной тысячи на уплату налогов и на различные непредвиденные расходы.
It seemed that hard and soft earth made a difference in grading costs, that trees would not always flourish as expected, that certain members of the city water and gas departments had to be "seen" and "fixed" before certain other improvements could be effected.	Оказалось, что из-за особенностей почвы нивелировка обходится дороже, чем было предусмотрено сметой; что деревья не всегда принимаются с первого раза; что для успешного завершения некоторых работ нужно "подмазать" кое-кого в газовом или водопроводном отделе городского хозяйства.
Mr. Ross attended to all this, but the cost of the proceedings was something which had to be discussed, and Lester heard it all.	Всем этим занимался мистер Росс, но, поскольку это влекло за собой увеличение расходов, он не мог не держать Лестера в курсе дела.
After the land was put in shape, about a year after the original conversation, it was necessary to wait until spring for the proper advertising and booming of the new section; and this advertising began to call at once for the third payment.	Приблизительно через год после их первой беседы участки были готовы, но чтобы создать им надлежащую рекламу, следовало подождать весны.
Lester disposed of an additional fifteen thousand dollars worth of securities in order to follow this venture to its logical and profitable conclusion.	Для покрытия рекламных расходов Лестеру пришлось сделать третий взнос, и он продал еще на пятнадцать тысяч акций, считая необходимым довести дело до конца, а затем уже ждать обещанных прибылей.
Up to this time he was rather pleased with his venture.	Поначалу Лестер был вполне доволен осуществлением своих планов.
Ross had certainly been thorough and business-like in his handling of the various details.	Росс, безусловно, показал себя толковым и проницательным дельцом, умеющим охватить множество разнообразных деталей.
The land was put in excellent shape.	Участки были разработаны превосходно.
It was given a rather attractive title-"Inwood," although, as Lester noted, there was precious little wood anywhere around there.	Новому району было присвоено заманчивое название Гринвуд - Зеленый лес, хотя, как отметил Лестер, леса там и в помине не было.

But Ross assured him that people looking for a suburban residence would be attracted by the name; seeing the vigorous efforts in tree-planting that had been made to provide for shade in the future, they would take the will for the deed.	Но Росс уверил его, что людям, подыскивающим себе пригородный участок, такое название придется по душе; а увидев, как энергично идет посадка молодых деревьев, долженствующих разрастись в тенистые аллеи и сады, они легко примут мечты за действительность.
Lester smiled.	Лестер улыбнулся в ответ на этот довод.
The first chill wind that blew upon the infant project came in the form of a rumor that the International Packing Company, one of the big constituent members of the packing house combination at Halstead and Thirty-ninth streets, had determined to desert the old group and lay out a new packing area for itself.	Первой тенью, омрачившей светлое будущее Гринвуда, был слух, будто "Интернациональная Консервная" - одна из крупнейших компаний, объединившихся в мясоконсервный трест, чья контора помещалась на углу Холстед-стрит и Тридцать второй, - решила выделиться из треста и основать самостоятельное предприятие.
The papers explained that the company intended to go farther south, probably below Fifty-fifth Street and west of Ashland Avenue.	В газетах писали, что "Интернациональная" намерена обосноваться южнее, по всей вероятности в районе Пятьдесят пятой улицы и Эшленд-авеню.
This was the territory that was located due west of Lester's property, and the mere suspicion that the packing company might invade the territory was sufficient to blight the prospects of any budding real estate deal.	Квартал этот непосредственно примыкал с запада к земле Лестера, а одного подозрения, что по соседству открывается консервный завод, было достаточно, чтобы погубить перспективы зарождающегося дачного пригорода.
Ross was beside himself with rage.	Росс был вне себя от ярости.
He decided, after quick deliberation, that the best thing to do would be to boom the property heavily, by means of newspaper advertising, and see if it could not be disposed of before any additional damage was likely to be done to it.	Быстро оценив обстановку, он решил, что единственный выход - это разрекламировать новые участки в газетах и постараться распродать их, пока не возникли еще какие-нибудь помехи.
He laid the matter before Lester, who agreed that this would be advisable.	Он изложил свою точку зрения Лестеру, и тот согласился, что так будет лучше всего.
They had already expended six thousand dollars in advertising, and now the additional sum of three thousand dollars was spent in ten days, to make it appear that In wood was an ideal residence section, equipped with every modern convenience for the home-lover, and destined to be one of the most exclusive and beautiful suburbs of the city.	Они уже истратили на рекламу шесть тысяч долларов, а теперь за десять дней еще три тысячи, чтобы создать впечатление, будто Гринвуд -идеальный район, оборудованный по последнему слову современной техники, по красоте и тишине не имеет и не будет иметь себе равных в Чикаго.
It was "no go."	Но это не помогло.
A few lots were sold, but the rumor that the International Packing Company might come was persistent and deadly; from any point of view, save that of a foreign population neighborhood, the enterprise was a failure.	На несколько участков нашлись покупатели; однако зловещие слухи о планах "Интернациональной Консервной" упорно держались; теперь Г ринвуд годился разве что под поселок для рабочих иностранцев; а затея с дачным пригородом явно потерпела полный провал.
To say that Lester was greatly disheartened by this blow is to put it mildly.	Лестера этот новый удар привел в полное отчаяние.

Practically fifty thousand dollars, two-thirds of all his earthly possessions, outside of his stipulated annual income, was tied up here; and there were taxes to pay, repairs to maintain, actual depreciation in value to face.	Пятьдесят тысяч долларов - две трети его состояния, если не считать годового дохода, завещанного отцом, - оказались замороженными; нужно было платить налоги, производить ремонт и приготовится к тому, что цены на землю начнут падать.
He suggested to Ross that the area might be sold at its cost value, or a loan raised on it, and the whole enterprise abandoned; but that experienced real estate dealer was not so sanguine.	Он высказал предположение, что оставшиеся участки можно бы продать по себестоимости или заложить, отказавшись от дальнейшей эксплуатации; но Росс смотрел на дело куда более мрачно.
He had had one or two failures of this kind before.	Раза два он уже попадал в такие переделки.
He was superstitious about anything which did not go smoothly from the beginning. If it didn't go it was a hoodoo-a black shadow-and he wanted no more to do with it.	Он был суеверен и считал, что если дело не пошло гладко с самого начала, значит не судьба и как ни старайся - беде все равно не поможешь.
Other real estate men, as he knew to his cost, were of the same opinion.	По горькому опыту он знал, что многие его коллеги думают так же.
Some three years later the property was sold under the sheriff’s hammer.	Они продержались около трех лет, а потом участки пошли с молотка.
Lester, having put in fifty thousand dollars all told, recovered a trifle more than eighteen thousand; and some of his wise friends assured him that he was lucky in getting off so easily.	На долю Лестера, вложившего в них пятьдесят тысяч долларов, пришлось чуть больше восемнадцати тысяч; и кое-кто из умудренных жизнью людей уверял его, что он еще легко отделался.
CHAPTER L	Глава L
While the real estate deal was in progress Mrs. Gerald decided to move to Chicago.	Операции с пригородными участками были в самом разгаре, когда миссис Джералд решила переселиться в Чикаго.
She had been staying in Cincinnati for a few months, and had learned a great deal as to the real facts of Lester's irregular mode of life.	Живя в Цинциннати, она многое узнала об обстоятельствах жизни Лестера, вызвавших столько пересудов и нареканий.
The question whether or not he was really married to Jennie remained an open one.	Вопрос о том, женат ли он на Дженни, так и остался открытым.
The garbled details of Jennie's early years, the fact that a Chicago paper had written him up as a young millionaire who was sacrificing his fortune for love of her, the certainty that Robert had practically eliminated him from any voice in the Kane Company, all came to her ears.	Но до миссис Джералд дошла - правда, в искаженном виде - вся история Дженни и рассказы о том, как чикагская газета изобразила Лестера в роли миллионера, пожертвовавшего из любви к ней всем своим состоянием, а также совершенно точные сведения, что Роберт отстранил брата от участия в делах "Компании Кейн".
She hated to think that Lester was making such a sacrifice of himself.	Ей было обидно и больно, что Лестер губит себя.
He had let nearly a year slip by without doing anything.	Прошел год, а он ничего не сделал.
In two more years his chance would be gone.	Пройдет еще два года - и будет слишком поздно.

He had said to her in London that he was without many illusions.	В Лондоне он сказал ей, что у него почти не осталось иллюзий.
Was Jennie one?	Может быть, Дженни - одна из них?
Did he really love her, or was he just sorry for her?	Что он, действительно любит ее или просто жалеет?
Letty wanted very much to find out for sure.	Летти было очень интересно выяснить этот вопрос.
The house that Mrs. Gerald leased in Chicago was a most imposing one on Drexel Boulevard.	В Чикаго она сняла роскошный особняк на бульваре Дрексел.
"I'm going to take a house in your town this winter, and I hope to see a lot of you," she wrote to Lester.	"Эту зиму я проведу в Ваших краях, - писала она Лестеру, - и надеюсь, что мы с Вами будем часто встречаться.
"I'm awfully bored with life here in Cincinnati.	В Цинциннати я умираю от скуки.
After Europe it's so-well, you know.	После Европы здесь так... ну, Вы понимаете.
I saw Mrs. Knowles on Saturday. She asked after you.	В субботу видела миссис Ноулз, она о Вас спрашивала.
You ought to know that you have a loving friend in her.	Имейте в виду, что она прекрасно к Вам относится.
Her daughter is going to marry Jimmy Severance in the spring."	Ее дочь весной выходит замуж за Джимми Севренса".
Lester thought of her coming with mingled feelings of pleasure and uncertainty.	Лестер ждал приезда миссис Джералд со смешанным чувством удовольствия и неловкости.
She would be entertaining largely, of course.	Она, конечно, будет устраивать вечера и приемы.
Would she foolishly begin by attempting to invite him and Jennie?	Что, если ей взбредет на ум пригласить его с Дженни?
Surely not.	Но нет, едва ли.
She must know the truth by this time.	Надо полагать, что теперь-то она узнала, как обстоит дело.
Her letter indicated as much.	И по письму ее это видно.
She spoke of seeing a lot of him. That meant that Jennie would have to be eliminated.	Она намерена "часто встречаться" с ним - значит именно с ним, а не с Дженни.
He would have to make a clean breast of the whole affair to Letty. Then she could do as she pleased about their future intimacy.	Он решил рассказать Летти все начистоту и предоставить ей самой определить, какими будут в дальнейшем их отношения.
Seated in Letty's comfortable boudoir one afternoon, facing a vision of loveliness in pale yellow, he decided that he might as well have it out with her. She would understand.	Он выбрал для откровенного разговора минуту, когда они сидели в уютной гостиной вдвоем с Летти - прелестным видением в бледно-желтых шелках.
Just at this time he was beginning to doubt the outcome of the real estate deal, and consequently he was feeling a little blue, and, as a concomitant, a little confidential.	Как раз в это время он стал сомневаться в успешном исходе своих земельных операций, настроение у него было неважное, и он как никогда нуждался в сочувствии и понимании.

He could not as yet talk to Jennie about his troubles.	Дженни он еще ни слова не сказал о своих заботах.
"You know, Lester," said Letty, by way of helping him to his confession-the maid had brought tea for her and some brandy and soda for him, and departed-"that I have been hearing a lot of things about you since I've been back in this country.	Когда горничная удалилась, подав хозяйке чай, а Лестеру коньяк с содовой, Летти решила помочь ему и сама нарушила молчание. - А я много слышала о вас, Лестер, с тех пор как вернулась из Европы.
Aren't you going to tell me all about yourself?	Расскажите мне о себе.
You know I have your real interests at heart."	Вы знаете, как близко я принимаю к сердцу все, что касается вас.
"What have you been hearing, Letty?" he asked, quietly.	- Что же вы слышали, Летти? - спросил он спокойно.
"Oh, about your father's will for one thing, and the fact that you're out of the company, and some gossip about Mrs. Kane which doesn't interest me very much.	- Ну, во-первых, слышала о завещании вашего отца и о том, что вы больше не участвуете в делах компании, а еще - всякие сплетни о миссис Кейн, которые меня не особенно интересуют.
You know what I mean.	Вы меня понимаете.
Aren't you going to straighten things out, so that you can have what rightfully belongs to you?	Но неужели вы не хотите упорядочить свою жизнь, чтобы получить то, что принадлежит вам по праву?
It seems to me such a great sacrifice, Lester, unless, of course, you are very much in love.	Мне кажется, это такая огромная жертва, если, конечно, у вас нет настоящего глубокого чувства.
Are you?" she asked archly.	Верно, Лестер? - спросила она лукаво.
Lester paused and deliberated before replying.	Он ответил не сразу.
"I really don't know how to answer that last question, Letty," he said.	- Не знаю даже, что и сказать вам, Летти.
"Sometimes I think that I love her; sometimes I wonder whether I do or not.	Иногда мне кажется, что я люблю ее, иногда я в этом далеко не уверен.
I'm going to be perfectly frank with you.	Я буду говорить с вами вполне откровенно.
I was never in such a curious position in my life before.	Никогда в жизни я еще не оказывался в таком затруднительном положении.
You like me so much, and I-well, I don't say what I think of you," he smiled.	Вы ко мне так хорошо относитесь, а я... не стану говорить, какого я мнения о вас.
"But anyhow, I can talk to you frankly.	Но, во всяком случае, я не хочу иметь от вас тайн.
I'm not married."	Я не женат. Он умолк.
"I thought as much," she said, as he paused.	- Я так и думала, - сказала она.
"And I'm not married because I have never been able to make up my mind just what to do about it.	- И потому не женат, - продолжал он, - что слишком долго колебался.
When I first met Jennie I thought her the most entrancing girl I had ever laid eyes on."	Когда я в первый раз увидел Дженни, я решил, что обольстительнее нет женщины на свете.
"That speaks volumes for my charms at that time," interrupted his vis-a-vis.	- Не много же я для вас значила в то время, -перебила его миссис Джералд.

"Don't interrupt me if you want to hear this," he smiled.	- Если хотите, чтобы я говорил, не перебивайте меня - улыбнулся Лестер.
"Tell me one thing," she questioned, "and then I won't.	- Скажите мне одно, и больше я ничего не буду спрашивать.
Was that in Cleveland?"	Это было в Кливленде?
"Yes."	- Да.
"So I heard," she assented.	- Мне так и говорили, - подтвердила она.
"There was something about her so-"	- В ней было что-то такое...
"Love at first sight," again interpolated Letty foolishly. Her heart was hurting her.	- Любовь с первого взгляда, - снова не утерпела Летти, у нее стало очень горько на душе.
"I know."	- Это бывает.
"Are you going to let me tell this?"	- Вы мне дадите говорить?
"Pardon me, Lester.	- Простите меня, Лестер.
I can't help a twinge or two."	Что же делать, если мне взгрустнулось о прошлом.
"Well, anyhow, I lost my head.	- Ну, в общем, я потерял голову.
I thought she was the most perfect thing under the sun, even if she was a little out of my world.	Я видел в ней идеал, совершенство, хоть и знал, что она мне не пара.
This is a democratic country.	Мы живем в демократической стране.
I thought that I could just take her, and then-well, you know.	Я думал; сойдусь с ней, а потом... ну, вы знаете, как это бывает.
That is where I made my mistake.	Вот ту-то я и допустил ошибку.
I didn't think that would prove as serious as it did.	Я никогда не думал, что это окажется так серьезно.
I never cared for any other woman but you before and-I'll be frank-I didn't know whether I wanted to marry you.	До этого мне не нравилась ни одна женщине кроме вас, да и то - буду откровенным до конца - я вовсе не был уверен, что хотел бы жениться на вас.
I thought I didn't want to marry any woman.	Мне казалось, что женитьба вообще не для меня.
I said to myself that I could just take Jennie, and then, after a while, when things had quieted down some, we could separate.	И я сказал себе; лишь бы Дженни стала моей, а потом, когда надоест, можно и расстаться.
She would be well provided for.	Я позабочусь о том, чтобы она не нуждалась.
I wouldn't care very much.	Прочее мне будет безразлично.
She wouldn't care.	И ей тоже.
You understand."	Понимаете?
"Yes, I understand," replied his confessor.	- Понимаю, - ответила она.
"Well, you see, Letty, it hasn't worked out that way.	- Так вот, Летти, из этого ничего не вышло.
She's a woman of a curious temperament.	Она женщина совсем особого склада.
She possesses a world of feeling and emotion.	Ее душевный мир необычайно богат.

She's not educated in the sense in which we understand that word, but she has natural refinement and tact.	Она не образованна в том смысле, как мы понимаем это, но обладает врожденной утонченностью и тактом.
She's a good housekeeper. She's an ideal mother.	Она прекрасная хозяйка, безупречная мать.
She's the most affectionate creature under the sun.	У нее какой-то неиссякаемый источник любви к людям.
Her devotion to her mother and father was beyond words.	Отцу и матери она была предана всей душой.
Her love for her-daughter she's hers, not mine-is perfect.	Ее любовь к дочери - это ее дочь, не моя - не знает границ.
She hasn't any of the graces of the smart society woman.	Светскости в ней нет ни на грош.
She isn't quick at repartee. She can't join in any rapid-fire conversation.	Она никогда не блеснет метким словечком, неспособна поддержать легкий, остроумный разговор.
She thinks rather slowly, I imagine.	И думает она, вероятно, медленно.
Some of her big thoughts never come to the surface at all, but you can feel that she is thinking and that she is feeling."	Самые серьезные ее мысли даже не всегда выражаются в словах, но нетрудно понять, что она все время и думает и чувствует.
"You pay her a lovely tribute, Lester," said Letty.	- Вы чудесно говорите о ней, Лестер, - сказала миссис Джералд.
"I ought to," he replied.	- А как же иначе, Летти, - отвечал он.
"She's a good woman, Letty; but, for all that I have said, I sometimes think that it's only sympathy that's holding me."	- Дженни хорошая женщина. Но что бы я ни говорил, порою мне кажется, что меня привязывает к ней только жалость.
"Don't be too sure," she said warningly.	- Сомневаюсь! - И она погрозила ему пальцем.
"Yes, but I've gone through with a great deal.	- Да, да, но мне много пришлось вытерпеть.
The thing for me to have done was to have married her in the first place.	Теперь-то я вижу, что должен был сразу жениться на ней.
There have been so many entanglements since, so much rowing and discussion, that I've rather lost my bearings.	Но потом возникли такие осложнения и столько было споров и уговоров, что я как-то запутался.
This will of father's complicates matters.	А тут еще отцовское завещание.
I stand to lose eight hundred thousand if I marry her-really, a great deal more, now that the company has been organized into a trust.	Я, если женюсь, теряю восемьсот тысяч и даже гораздо больше, поскольку компания теперь реорганизована в трест.
I might better say two millions.	Да, пожалуй, два миллиона.
If I don't marry her, I lose everything outright in about two more years.	Если я не женюсь, я через два года, даже меньше, лишаюсь всего решительно.
Of course, I might pretend that I have separated from her, but I don't care to lie. I can't work it out that way without hurting her feelings, and she's been the soul of devotion.	Конечно, можно бы сделать вид, будто я с ней расстался, но лгать я не хочу, Это было бы слишком мучительно для ее самолюбия, она не заслуживает такой обиды.

Right down in my heart, at this minute, I don't know whether I want to give her up.	Положа руку на сердце, я сейчас даже не могу сказать, хочу я расстаться с ней или нет.
Honestly, I don't know what the devil to do."	Честное слово, просто не знаю, что мне делать.
Lester looked, lit a cigar in a far-off, speculative fashion, and looked out of the window.	Лестер умолк, закурил сигару и устремил невидящий взор в окно.
"Was there ever such a problem?" questioned Letty, staring at the floor.	- Да, это очень, очень трудная задача, - сказала Летти, опустив глаза.
She rose, after a few moments of silence, and put her hands on his round, solid head.	Потом она встала и, подойдя к Лестеру, положила руку на его крупную, красивую голову.
Her yellow, silken house-gown, faintly scented, touched his shoulders.	Чуть надушенный желтый шелк ее платья касался его плеча.
"Poor Lester," she said.	- Бедный Лестер, - сказала она.
"You certainly have tied yourself up in a knot.	- Ну и узел же вы затянули!
But it's a Gordian knot, my dear, and it will have to be cut.	Но это гордиев узел, мой милый, и придется его разрубить.
Why don't you discuss this whole thing with her, just as you have with me, and see how she feels about it?"	Почему бы вам не поговорить с нею начистоту, вот как сейчас со мной, и не выяснить, что она сама думает?
"It seems such an unkind thing to do," he replied.	- Это было бы очень жестоко, - сказал он.
"You must take some action, Lester dear," she insisted.	- Но что-то нужно сделать, Лестер, уверяю вас, -настаивала Летти.
"You can't just drift.	- Нельзя больше плыть по течению.
You are doing yourself such a great injustice.	Вы себе страшно этим вредите.
Frankly, I can't advise you to marry her; and I'm not speaking for myself in that, though I'll take you gladly, even if you did forsake me in the first place.	Жениться я вам не могу посоветовать - и право же, я забочусь не о себе, а впрочем, я с радостью вышла бы за вас, хотя вы когда-то и пренебрегли моей любовью.
I'll be perfectly honest-whether you ever come to me or not-I love you, and always shall love you."	Не скрою; все равно, придете вы ко мне или нет, я вас люблю и всегда буду любить.
"I know it," said Lester, getting up. He took her hands in his, and studied her face curiously.	- Я это знаю, - сказал Лестер. Он встал, взял ее руки в свои и заглянул ей в глаза.
Then he turned away. Letty paused to get her breath. His action discomposed her.	Потом отвернулся, Летти перевела дух, взволнованная его взглядом.
"But you're too big a man, Lester, to settle down on ten thousand a year," she continued.	- Нет, Лестер, - продолжала она, - такой большой человек, как вы, не может успокоиться на десяти тысячах годового дохода.
"You're too much of a social figure to drift.	И нельзя вам сидеть сложа руки - вас слишком хорошо знают.
You ought to get back into the social and financial world where you belong.	Вы должны снова занять свое место и в деловом мире и в свете.

All that's happened won't injure you, if you reclaim your interest in the company. You can dictate your own terms.	Никто не станет чинить вам помехи, никто не заикнется о вашем прошлом; только получите свою долю отцовского состояния - и вы сами можете диктовать условия.
And if you tell her the truth she won't object, I'm sure.	А она, если узнает правду, наверное, не будет возражать.
If she cares for you, as you think she does, she will be glad to make this sacrifice.	Если она вас любит, как вы говорите, она охотно пойдет на жертву.
I'm positive of that.	В этом я не сомневаюсь.
You can provide for her handsomely, of course."	Вы, разумеется, щедро обеспечите ее.
"It isn't the money that Jennie wants," said Lester, gloomily.	- Дженни не деньги нужны, - мрачно возразил Лестер.
"Well, even if it isn't, she can live without you and she can live better for having an ample income."	- Ну, все равно, она может прожить и без вас; а если у нее окажется много денег, ей будет и легче жить и интереснее.
"She will never want if I can help it," he said solemnly.	- Пока я жив, она ни в чем не будет нуждаться, -торжественно заявил он.
"You must leave her," she urged, with a new touch of decisiveness. "You must.	- Вы должны от нее уйти, должны, - твердила Летти все более настойчиво.
Every day is precious with you, Lester!	- Каждый день дорог.
Why don't you make up your mind to act at once-to-day, for that matter?	Почему не решить и не сделать это теперь же -сегодня же.
Why not?"	Почему?
"Not so fast," he protested.	- Не спешите, - возразил он.
"This is a ticklish business.	- Это - дело нелегкое.
To tell you the truth, I hate to do it.	Сказать по правде, меня страшит объяснение с Дженни.
It seems so brutal-so unfair.	Это так несправедливо по отношению к ней, так жестоко.
I'm not one to run around and discuss my affairs with other people.	Я ведь, как правило, не распространяюсь о своих личных делах.
I've refused to talk about this to any one heretofore-my father, my mother, any one.	И до сих пор я ни с кем не хотел говорить, даже с родителями.
But somehow you have always seemed closer to me than any one else, and, since I met you this time, I have felt as though I ought to explain-I have really wanted to.	Но в вас я почему-то всегда чувствовал близкого человека, а со времени нашей последней встречи мне все думалось, что нужно вам об этом рассказать. И хотелось.
I care for you.	Вы мне очень дороги.
I don't know whether you understand how that can be under the circumstances. But I do.	Не знаю, может быть, это покажется вам странным при нынешних обстоятельствах, но это так.
You're nearer to me intellectually and emotionally than I thought you were.	Я даже не подозревал, что вы мне настолько близки и как человек и как женщина.

Don't frown.	Не хмурьте брови.
You want the truth, don't you?	Вы ведь хотели слышать правду?
Well, there you have it.	Вот вам правда.
Now explain me to myself, if you can."	А теперь, если можете, объясните мне, что я такое.
"I don't want to argue with you, Lester," she said softly, laying her hand on his arm.	- Я не хочу с вами спорить, Лестер, - сказала она мягко, коснувшись его руки.
"I merely want to love you.	- Я хочу только любить вас.
I understand quite well how it has all come about.	Я прекрасно понимаю, как это все сложилось.
I'm sorry for myself.	Мне грустно за себя.
I'm sorry for you.	И грустно за вас.
I'm sorry-" she hesitated-"for Mrs. Kane.	И грустно... - она запнулась, - за миссис Кейн.
She's a charming woman.	Она - обаятельная женщина.
I like her. I really do.	Она мне нравится, очень нравится.
But she isn't the woman for you, Lester; she really isn't.	Но не такая женщина вам нужна, Лестер.
You need another type.	Поверьте мне, вам нужно другое.
It seems so unfair for us two to discuss her in this way, but really it isn't.	Нехорошо, конечно, что мы с вами говорим о ней такие вещи, но ведь это правда.
We all have to stand on our merits.	У каждого свои достоинства.
And I'm satisfied, if the facts in this case were put before her, as you have put them before me, she would see just how it all is, and agree. She can't want to harm you.	И я убеждена, что если высказать ей все так же, как вы сейчас высказали мне, она поймет и согласится.
Why, Lester, if I were in her position I would let you go. I would, truly.	Будь я на ее месте, Лестер, я бы отпустила вас, правда.
I think you know that I would.	Я думаю, вы мне поверите.
Any good woman would.	Всякая порядочная женщина поступила бы так же.
It would hurt me, but I'd do it.	Мне было бы очень больно, но я отпустила бы вас.
It will hurt her, but she'll do it.	И ей будет больно, но она вас отпустит.
Now, mark you my words, she will.	Уверяю вас.
I think I understand her as well as you do-better-for I am a woman.	Мне кажется, я понимаю ее не хуже вас, даже лучше, потому что я женщина.
Oh," she said, pausing, "I wish I were in a position to talk to her.	Ах, - добавила она, помолчав, - если бы я могла сама поговорить с ней!
I could make her understand."	Я бы ей все объяснила.
Lester looked at Letty, wondering at her eagerness.	Лестер глядел на Летти и дивился ее рвению.
She was beautiful, magnetic, immensely worth while.	Она была хороша, притягательна, она так много обещала...

"Not so fast," he repeated.	- Не спешите, - повторил он.
"I want to think about this.	- Дайте мне подумать.
I have some time yet."	У меня еще есть время.
She paused, a little crestfallen but determined.	Летти приуныла, но не сдалась.
"This is the time to act," she repeated, her whole soul in her eyes.	- Действовать нужно сейчас же, - повторила она, подняв на Лестера взгляд, в который вложила всю душу.
She wanted this man, and she was not ashamed to let him see that she wanted him.	Она добивалась этого человека и не стыдилась показать ему это.
"Well, I'll think of it," he said uneasily, then, rather hastily, he bade her good-by and went away.	- Так я подумаю, - сказал он смущенно и, поспешно распростившись с нею, ушел.
CHAPTER LI	Глава LI
Lester had thought of his predicament earnestly enough, and he would have been satisfied to act soon if it had not been that one of those disrupting influences which sometimes complicate our affairs entered into his Hyde Park domicile. Gerhardt's health began rapidly to fail.	Лестер уже достаточно долго и серьезно обдумывал свое положение; он, пожалуй, и предпринял бы что-нибудь, и очень скоро, если бы жизнь в его доме не омрачило одно из тех печальных обстоятельств, которые так часто нарушают наши планы: здоровье Герхардта стало быстро сдавать.
Little by little he had been obliged to give up his various duties about the place; finally he was obliged to take to his bed.	Постепенно ему пришлось отказаться от всех своих обязанностей по дому, а потом он слег.
He lay in his room, devotedly attended by Jennie and visited constantly by Vesta, and occasionally by Lester.	Дженни заботливо ухаживала за ним. Веста навещала его по несколько раз на дню, заходил и Лестер.
There was a window not far from his bed, which commanded a charming view of the lawn and one of the surrounding streets, and through this he would gaze by the hour, wondering how the world was getting on without him.	Кровать Герхардта стояла у окна, и он часами глядел на деревья сада и видневшуюся за ними улицу, думая о том, как-то идет хозяйство без его надзора.
He suspected that Woods, the coachman, was not looking after the horses and harnesses as well as he should, that the newspaper carrier was getting negligent in his delivery of the papers, that the furnace man was wasting coal, or was not giving them enough heat.	Он был уверен, что кучер Вудс небрежно чистит лошадей и сбрую, что почтальон неаккуратно доставляет газеты, а истопник изводит слишком много угля и все-таки в доме недостаточно тепло.
A score of little petty worries, which were nevertheless real enough to him.	Эти мелкие заботы составляли всю его жизнь.
He knew how a house should be kept.	Он был прирожденным домоправителем.
He was always rigid in his performance of his self-appointed duties, and he was so afraid that things would not go right.	Сам он неуклонно выполнял добровольно взятые на себя обязанности и теперь серьезно опасался, что без него все пойдет вкривь и вкось.
Jennie made for him a most imposing and sumptuous dressing-gown of basted wool, covered with dark-blue silk, and bought him a pair of soft, thick, wool slippers to match, but he did not wear them often.	Дженни подарила ему роскошный стеганый халат, крытый синим шелком, и мягкие теплые ночные туфли, но он их почти не носил.

He preferred to lie in bed, read his Bible and the Lutheran papers, and ask Jennie how things were getting along.	Он предпочитал лежать в кровати, читать Библию и лютеранские газеты да выслушивать от Дженни домашние новости.
"I want you should go down in the basement and see what that feller is doing.	- Ты бы сходила в подвал, посмотрела, что делает этот молодчик.
He's not giving us any heat," he would complain.	Вон какой холод в комнатах, - жаловался Герхардт.
"I bet I know what he does. He sits down there and reads, and then he forgets what the fire is doing until it is almost out.	- Я-то знаю, чем он занимается - сидит и книжку читает, а о топке тогда только вспомнит, когда весь уголь прогорит.
The beer is right there where he can take it.	И пиво у него там под рукой.
You should lock it up.	Ты бы заперла чулан.
You don't know what kind of a man he is.	Почем ты знаешь, что он за человек.
He may be no good."	Может быть, негодяй какой-нибудь.
Jennie would protest that the house was fairly comfortable, that the man was a nice, quiet, respectable-looking American-that if he did drink a little beer it would not matter.	Дженни пробовала убедить отца, что в доме достаточно тепло, что истопник - очень славный и вполне порядочный американец, что, ели он и выпьет стаканчик пива, вреда от этого не будет.
Gerhardt would immediately become incensed.	Герхардт сейчас же начинал сердиться.
"That is always the way," he declared vigorously.	- Вот вы всегда так, - твердил он запальчиво.
"You have no sense of economy.	- Ничего не понимаете в экономии.
You are always so ready to let things go if I am not there.	Чуть я недосмотрю - все распускаются.
He is a nice man!	"Славный!"
How do you know he is a nice man?	Откуда ты знаешь, что он славный?
Does he keep the fire up?	Топит он как следует?
No!	Нет!
Does he keep the walks clean?	Дорожки подметает?
If you don't watch him he will be just like the others, no good.	Нет! Все они хороши, за ними нужен глаз да глаз.
You should go around and see how things are for yourself."	Тебе надо самой за хозяйством присматривать.
"All right, papa," she would reply in a genial effort to soothe him, "I will.	- Хорошо, папа, я присмотрю, - ласково успокаивала его Дженни.
Please don't worry.	- Ты не тревожься.
I'll lock up the beer.	А пиво я запру.
Don't you want a cup of coffee now and some toast?"	Принести тебе чашечку кофе с сухариками?
"No," Gerhardt would sigh immediately, "my stomach it don't do right.	- Нет, вздыхал Г ерхардт, - у меня что-то желудок не в порядке.
I don't know how I am going to come out of this."	Хоть бы поскорей поправиться!

Dr. Makin, the leading physician of the vicinity, and a man of considerable experience and ability, called at Jennie's request and suggested a few simple things-hot milk, a wine tonic, rest, but he told Jennie that she must not expect too much.	Дженни пригласила к отцу доктора Мэйкина, старого, опытного врача, считавшегося лучшим в этой части города. Он рекомендовал покой, горячее молоко, сердечные капли, но предупредил Дженни, что на полное выздоровление надеяться нельзя.
"You know he is quite well along in years now.	- Как-никак, годы берут свое.
He is quite feeble.	Он очень ослабел.
If he were twenty years younger we might do a great deal for him. As it is he is quite well off where he is.	Будь он на двадцать лет моложе, я поставил бы его на ноги, а так... Впрочем, дело его не совсем плохо.
He may live for some time. He may get up and be around again, and then he may not.	Он, возможно, еще поживет; может быть, даже встанет с постели; впрочем, за это не ручаюсь.
We must all expect these things.	Никто, знаете ли, не вечен.
I have never any care as to what may happen to me.	Я вот совсем не тревожусь, что мне осталось мало жить.
I am too old myself."	Дожил до старости - и хорошо.
Jennie felt sorry to think that her father might die, but she was pleased to think that if he must it was going to be under such comfortable circumstances. Here at least he could have every care.	Мысль о близкой смерти отца печалила Дженни, но ее утешало, что свои последние дни он проводит в покое и довольстве, окруженный всяческими заботами.
It soon became evident that this was Gerhardt's last illness, and Jennie thought it her duty to communicate with her brothers and sisters.	Скоро всем стало ясно, что дни Герхардта сочтены, и Дженни решила известить братьев и сестер.
She wrote Bass that his father was not well, and had a letter from him saying that he was very busy and couldn't come on unless the danger was an immediate one.	Она написала о болезни отца Бассу, но он в ответном письме сообщил, что очень занят и едва ли приедет, если только нет непосредственной опасности.
He went on to say that George was in Rochester, working for a wholesale wall-paper house-the Sheff-Jefferson Company, he thought. Martha and her husband had gone to Boston. Her address was a little suburb named Belmont, just outside the city.	Еще он писал, что Джордж живет в Рочестере, работает на обойной фабрике - кажется, компании Шефф-Джефферсон, Марта с мужем уехали в Бостон, живут в Белмонте, это пригород, но недалеко от центра.
William was in Omaha, working for a local electric company.	Уильям в Омахе, работает техником в электрической компании.
Veronica was married to a man named Albert Sheridan, who was connected with a wholesale drug company in Cleveland.	Вероника замужем, ее муж, Альберт Шериден, служит в Кливленде, на складе аптекарских товаров.
"She never comes to see me," complained Bass, "but I'll let her know."	"Она у меня совсем не бывает, - обиженно добавил Басс, - но я дам ей знать".
Jennie wrote each one personally.	Дженни написала всем по письму.
From Veronica and Martha she received brief replies. They were very sorry, and would she let them know if anything happened.	От сестер пришли коротенькие ответы: им очень жаль, и пусть Дженни известит их, если что-нибудь случится.

George wrote that he could not think of coming to Chicago unless his father was very ill indeed, but that he would like to be informed from time to time how he was getting along.	Джордж написал, что ему нечего и думать выбраться в Чикаго, разве что отцу станет совсем плохо, я просил держать его в курсе дел.
William, as he told Jennie some time afterward, did not get her letter.	Уильям, как Дженни узнала позднее, не получил ее письма.
The progress of the old German's malady toward final dissolution preyed greatly on Jennie's mind; for, in spite of the fact that they had been so far apart in times past, they had now grown very close together.	Дженни тяжело переживала медленное умирание отца; в прошлом они были далеки друг от друга, но последние годы очень сблизили их.
Gerhardt had come to realize clearly that his outcast daughter was goodness itself-at least, so far as he was concerned.	Г ерхардт понял наконец, что отвергнутая им дочь - сама доброта, особенно в своем отношении к нему.
She never quarreled with him, never crossed him in any way.	Она никогда не ссорилась с ним, ни в чем ему не перечила.
Now that he was sick, she was in and out of his room a dozen times in an evening or an afternoon, seeing whether he was "all right," asking how he liked his breakfast, or his lunch, or his dinner.	Во время его болезни она по многу раз в день заходила к нему, спрашивала, не нужно ли ему чего, понравился ли ему обед или завтрак.
As he grew weaker she would sit by him and read, or do her sewing in his room.	Когда он ослабел еще больше, она стала подолгу просиживать у него в комнате с книгой или с шитьем.
One day when she was straightening his pillow he took her hand and kissed it.	Однажды, когда она поправляла ему подушку, он взял ее руку и поцеловал.
He was feeling very weak-and despondent. She looked up in astonishment, a lump in her throat. There were tears in his eyes.	Она удивленно подняла голову, и сердце у нее заныло. Вид у Герхардта был беспомощный и жалкий, в глазах стояли слезы.
"You're a good girl, Jennie," he said brokenly.	- Ты добрая девочка, Дженни, - сказал он прерывающимся голосом.
"You've been good to me.	- Ты хорошо со мной обошлась.
I've been hard and cross, but I'm an old man.	Я часто сержусь и ворчу, но ведь я старик.
You forgive me, don't you?"	Ты уж прости меня.
"Oh, papa, please don't," she pleaded, tears welling from her eyes.	- Ну что ты, папа! - взмолилась она, чуть не плача.
"You know I have nothing to forgive.	- Что мне прощать?
I'm the one who has been all wrong."	Это мне нужно просить у тебя прощения.
"No, no," he said; and she sank down on her knees beside him and cried.	- Нет, нет, - сказал он. Дженни опустилась на колени у его кровати и заплакала.
He put his thin, yellow hand on her hair.	Он погладил ее по голове высохшей желтой рукой.
"There, there," he said brokenly, "I understand a lot of things I didn't.	- Не плачь, - сказал он тихо, - я теперь многое понимаю.
We get wiser as we get older."	Век живи - век учись.

She left the room, ostensibly to wash her face and hands, and cried her eyes out.	Она вышла из комнаты, сказав, что хочет умыться, и, оставшись одна, дала волю слезам.
Was he really forgiving her at last?	Неужели он наконец простил ее?
And she had lied to him so!	А она столько ему лгала!
She tried to be more attentive, but that was impossible.	Она старалась еще заботливее ухаживать за ним, но это едва ли было возможно.
But after this reconciliation he seemed happier and more contented, and they spent a number of happy hours together, just talking.	А Г ерхардт после этого примирения стал как будто и счастливее и спокойнее, и они провели вместе немало хороших часов.
Once he said to her,	Однажды он сказал ей:
"You know I feel just like I did when I was a boy.	- Ты знаешь, я чувствую себя совсем мальчишкой.
If it wasn't for my bones I could get up and dance on the grass."	Если бы не ломило кости, так бы, кажется, и стал резвиться на траве.
Jennie fairly smiled and sobbed in one breath.	Дженни улыбнулась и всхлипнула.
"You'll get stronger, papa," she said.	- Скоро тебе станет лучше, папа, - сказала она.
"You're going to get well.	- Ты поправишься.
Then I'll take you out driving."	Тогда мы с тобой поедем кататься.
She was so glad she had been able to make him comfortable these last few years.	Она опять порадовалась, что благодаря ей Герхардт в свои последние годы не знал нужды и забот.
As for Lester, he was affectionate and considerate.	Лестер был внимателен и приветлив к старику.
"Well, how is it to-night?" he would ask the moment he entered the house, and he would always drop in for a few minutes before dinner to see how the old man was getting along.	Каждый вечер он первым делом спрашивал: "Ну, как он сегодня?" - и еще до обеда непременно заглядывал на несколько минут в комнату больного.
"He looks pretty well," he would tell Jennie.	- Вид у него ничего, - сообщал он Дженни.
"He's apt to live some time yet.	- Он, по-моему, еще поживет.
I wouldn't worry."	Ты не тревожься.
Vesta also spent much time with her grandfather, for she had come to love him dearly.	Веста тоже проводила много времени с дедом, к которому нежно привязалась.
She would bring her books, if it didn't disturb him too much, and recite some of her lessons, or she would leave his door open, and play for him on the piano.	Она вслух учила уроки в его комнате, если это ему не мешало, или, оставив его дверь открытой, играла ему на рояле.
Lester had bought her a handsome music-box also, which she would sometimes carry to his room and play for him.	Лестер подарил ей красивую музыкальную шкатулку, и Веста иногда заводила ее у Г ерхардта в комнате.
At times he wearied of everything and everybody save Jennie; he wanted to be alone with her.	Случалось, что его тяготило все, кроме Дженни, ему хотелось остаться наедине с ней.
She would sit beside him quite still and sew.	Тогда она тихонько сидела подле него с рукоделием.
She could see plainly that the end was only a little way off.	Ей было ясно, что скоро наступит конец.

Gerhardt, true to his nature, took into consideration all the various arrangements contingent upon his death.	Верный себе, Герхардт обдумывал все, что нужно будет сделать после его смерти.
He wished to be buried in the little Lutheran cemetery, which was several miles farther out on the South Side, and he wanted the beloved minister of his church to officiate.	Он пожелал, чтобы его похоронили на маленьком лютеранском кладбище здесь же, на Южной стороне, и чтобы заупокойную службу служил полюбившийся ему пастор из той церкви, в которую он всегда ходил.
"I want everything plain," he said.	- Пусть все будет просто, - сказал он.
"Just my black suit and those Sunday shoes of mine, and that black string tie.	- Наденьте на меня черный костюм и мои воскресные штиблеты и галстук черный, шнурком.
I don't want anything else.	Больше мне ничего не надо.
I will be all right."	Так будет хорошо.
Jennie begged him not to talk of it, but he would.	Дженни просила его не говорить о таких вещах, но ему это доставляло удовольствие.
One day at four o'clock he had a sudden sinking spell, and at five he was dead.	Однажды, часа в четыре дня, им овладела страшная слабость.
Jennie held his hands, watching his labored breathing; once or twice he opened his eyes to smile at her.	Дженни держала руки отца, следя за его дыханием; раза два он открыл глаза и улыбнулся ей.
"I don't mind going," he said, in this final hour.	- Я не боюсь смерти, - сказал он.
"I've done what I could."	- Я сделал, что мог.
"Don't talk of dying, papa," she pleaded.	- Не нужно говорить о смерти, папа, - взмолилась Дженни.
"It's the end," he said.	- Все равно конец, - сказал он.
"You've been good to me.	- Ты была добра ко мне.
You're a good woman."	Ты хорошая женщина.
She heard no other words from his lips.	Это были его последние слова.
The finish which time thus put to this troubled life affected Jennie deeply.	К пяти часам его не стало. Спокойный и ясный конец этой тяжелой жизни глубоко потряс Дженни.
Strong in her kindly, emotional relationships, Gerhardt had appealed to her not only as her father, but as a friend and counselor.	В ее добром, отзывчивом сердце Г ерхардт жил не только как отец, но и как друг и советчик.
She saw him now in his true perspective, a hard-working, honest, sincere old German, who had done his best to raise a troublesome family and lead an honest life.	Теперь он предстал перед ней в своем истинном виде - честный, трудолюбивый немец, все силы положивший на то, чтобы поднять семью и прожить безгрешную жизнь.
Truly she had been his one great burden, and she had never really dealt truthfully with him to the end.	Дженни была самым тяжким его бременем, но он так до конца и не узнал всей правды о ней.
She wondered now if where he was he could see that she had lied.	Она думала о том, где-то он теперь, знает ли, что она ему солгала.

And would he forgive her?	И простит ли он ее?
He had called her a good woman.	Ведь он сказал, что она - хорошая женщина.
Telegrams were sent to all the children.	Всем детям послали телеграммы.
Bass wired that he was coming, and arrived the next day.	Басс ответил, а на следующий день приехал и сам.
The others wired that they could not come, but asked for details, which Jennie wrote.	Остальные телеграфировали, что не могут приехать, и просили сообщить все подробности. Дженни написала им письма.
The Lutheran minister was called in to say prayers and fix the time of the burial service.	Лютеранский священник прочел над покойником молитвы и сговорился о дне похорон.
A fat, smug undertaker was commissioned to arrange all the details.	Устройство их было поручено толстому, самодовольному агенту из похоронного бюро.
Some few neighborhood friends called-those who had remained most faithful-and on the second morning following his death the services were held.	Зашел кое-кто из соседей - как-никак, не все они порвали знакомство с этим домом. Похороны состоялись на третий день.
Lester accompanied Jennie and Vesta and Bass to the little red brick Lutheran church, and sat stolidly through the rather dry services.	Лестер вместе с Дженни, Вестой и Бассом отправились в краснокирпичную лютеранскую церковку и мужественно высидел до конца скучную, сухую службу.
He listened wearily to the long discourse on the beauties and rewards of a future life and stirred irritably when reference was made to a hell.	Он покорно прослушал длинную проповедь о блаженстве загробной жизни, досадно поеживаясь при упоминании о преисподней.
Bass was rather bored, but considerate.	Басс тоже скучал, но вел себя, как подобало случаю.
He looked upon his father now much as he would on any other man.	Г ерхардт уже давно стал для него чужим человеком.
Only Jennie wept sympathetically.	Одна Дженни искренне оплакивала отца.
She saw her father in perspective, the long years of trouble he had had, the days in which he had had to saw wood for a living, the days in which he had lived in a factory loft, the little shabby house they had been compelled to live in in Thirteenth Street, the terrible days of suffering they had spent in Lorrie Street, in Cleveland, his grief over her, his grief over Mrs. Gerhardt, his love and care of Vesta, and finally these last days.	Перед ней проходила вся его жизнь - долгие годы, полные забот и лишений, то время, когда он ходил по дворам пилить дрова и когда жил на чердаке над фабричным складом, убогий домишко на Тринадцатой улице, мучительные дни на Лорри-стрит в Кливленде, все горе, причиненное ему грехами дочери и смертью жены, его нежные заботы о Весте и, наконец, эти последние недели перед смертью.
"Oh, he was a good man," she thought.	"Он был очень хороший человек, - думала Дженни.
"He meant so well."	- Он так старался, чтобы все было к лучшему".
They sang a hymn,	Когда запели гимн
"A Mighty Fortress Is Our God," and then she sobbed.	"Господь нам сила и оплот", она разрыдалась.
Lester pulled at her arm.	Лестер потянул ее за рукав.
He was moved to the danger-line himself by her grief.	Он был глубоко взволнован ее горем.

"You'll have to do better than this," he whispered.	- Нельзя же так, - шепнул он. - Подумай о других.
"My God, I can't stand it. I'll have to get up and get out."	Я не могу видеть твоих слез, кажется, сейчас встану и уйду.
Jennie quieted a little, but the fact that the last visible ties were being broken between her and her father was almost too much.	Дженни утихла, но она чувствовала, как рвутся последние осязаемые нити, связывавшие ее с отцом и сердце ее обливалось кровью.
At the grave in the Cemetery of the Redeemer, where Lester had immediately arranged to purchase a lot, they saw the plain coffin lowered and the earth shoveled in.	На лютеранском кладбище, где Лестер распорядился купить место, простой гроб опустили в могилу и засыпали землей.
Lester looked curiously at the bare trees, the brown dead grass, and the brown soil of the prairie turned up at this simple graveside.	Лестер задумчиво поглядывал на голые деревья, на сухую, побуревшую траву, на разрытую лопатами бурую землю прерии.
There was no distinction to this burial plot. It was commonplace and shabby, a working-man's resting-place, but so long as he wanted it, it was all right.	Кладбище было убогое, бедное - последний приют рабочего человека, но раз Герхардт хотел, чтобы его похоронили именно здесь, значит так и нужно.
He studied Bass's keen, lean face, wondering what sort of a career he was cutting out for himself.	Лестер всматривался в худое смышленое лицо Басса и гадал, какие планы тот строит на будущее.
Bass looked to him like some one who would run a cigar store successfully.	Почему-то ему казалось, что у Басса успешно пошла бы табачная торговля.
He watched Jennie wiping her red eyes, and then he said to himself again,	Он видел, как Дженни вытирает покрасневшие глаза, и снова говорил себе;
"Well, there is something to her."	"Да, это поразительно".
The woman's emotion was so deep, so real.	Чувство ее было так непритворно и сильно.
"There's no explaining a good woman," he said to himself.	"Хорошая женщина - это необъяснимая загадка", -думал он.
On the way home, through the wind-swept, dusty streets, he talked of life in general, Bass and Vesta being present.	Все вместе они возвращались домой по пыльным, ветреным улицам.
"Jennie takes things too seriously," he said.	- Дженни слишком близко принимает все к сердцу, - сказал Лестер.
"She's inclined to be morbid. Life isn't as bad as she makes out with her sensitive feelings.	- Уж очень она впечатлительна, вот жизнь и представляется ей мрачнее, чем она есть на самом деле.
We all have our troubles, and we all have to stand them, some more, some less.	У всех у нас свои горести, у кого больше, у кого меньше, и нужно с ними как-то справляться.
We can't assume that any one is so much better or worse off than any one else.	Неверно, будто одни люди намного счастливее других.
We all have our share of troubles."	Забот на всех хватает.
"I can't help it," said Jennie. "I feel so sorry for some people."	- Что же я поделаю, - сказала Дженни, - когда мне так жалко некоторых людей.
"Jennie always was a little gloomy," put in Bass.	- Дженни всегда была чувствительная, - вставил свое слово Басс.

He was thinking what a fine figure of a man Lester was, how beautifully they lived, how Jennie had come up in the world.	Он все время думал о том, какой Лестер замечательный человек, как богато они живут, какой знатной дамой стала его сестра.
He was thinking that there must be a lot more to her than he had originally thought.	Видно, он в свое время не понял, что она собой представляет.
Life surely did turn out queer. At one time he thought Jennie was a hopeless failure and no good.	Как странно получается в жизни - ведь еще совсем недавно он считал, что Дженни ни на что не годится и жизнь ее безнадежно загублена.
"You ought to try to steel yourself to take things as they come without going to pieces this way," said Lester finally.	- Ты все же постарайся взять себя в руки, пойми, что нельзя каждое событие в жизни принимать как катастрофу, - сказал Лестер напоследок.
Bass thought so too.	Басс был с ним вполне согласен.
Jennie stared thoughtfully out of the carriage window.	Дженни молча глядела в окно кареты.
There was the old house now, large and silent without Gerhardt.	Вот сейчас они вернутся в огромный тихий дом, а Герхардта там уже нет.
Just think, she would never see him any more.	Подумать только, что она больше никогда его не увидит.
They finally turned into the drive and entered the library.	Карета свернула во двор.
Jeannette, nervous and sympathetic, served tea.	В гостиной Жаннет, притихшая и заплаканная, уже накрывала стол к чаю.
Jennie went to look after various details.	Дженни занялась привычными домашними делами.
She wondered curiously where she would be when she died.	Ее не оставляла мысль, что-то с ней будет после смерти.
CHAPTER LII	Глава LII
The fact that Gerhardt was dead made no particular difference to Lester, except as it affected Jennie. He had liked the old German for his many sterling qualities, but beyond that he thought nothing of him one way or the other.	Лестер отнесся к смерти Г ерхардта довольно равнодушно, он только сочувствовал Дженни, Сам он ценил в старике его бесспорные достоинства, но личной привязанности к нему не питал.
He took Jennie to a watering-place for ten days to help her recover her spirits, and it was soon after this that he decided to tell her just how things stood with him; he would put the problem plainly before her.	Он увез Дженни на десять дней к морю, чтобы дать ей отдохнуть и оправиться, а вскоре после возвращения в Чикаго решил наконец посвятить ее в свои дела и вместе с ней обсудить положение.
It would be easier now, for Jennie had been informed of the disastrous prospects of the real-estate deal.	Задачу эту отчасти облегчало то обстоятельство, что о неудаче его земельных операций Дженни уже знала.
She was also aware of his continued interest in Mrs. Gerald.	Не были для нее тайной и его визиты к миссис Джералд.
Lester did not hesitate to let Jennie know that he was on very friendly terms with her.	Лестер сам ей говорил, что поддерживает это знакомство.

Mrs. Gerald had, at first, formally requested him to bring Jennie to see her, but she never had called herself, and Jennie understood quite clearly that it was not to be.	Один раз миссис Джералд пригласила его в гости вместе с Дженни, но сама к ним не приехала и, как хорошо понимала Дженни, не собиралась приезжать.
Now that her father was dead, she was beginning to wonder what was going to become of her; she was afraid that Lester might not marry her. Certainly he showed no signs of intending to do so.	Похоронив отца, Дженни все больше стала задумываться о своей дальнейшей судьбе; на брак с Лестером она уже не надеялась, и ничто в его поведении не давало ей повода для таких надежд.
By one of those curious coincidences of thought, Robert also had reached the conclusion that something should be done.	Случилось так, что в это время Роберт тоже пришел к выводу о необходимости решительных действий.
He did not, for one moment, imagine that he could directly work upon Lester-he did not care to try-but he did think that some influence might be brought to bear on Jennie.	Он более не считал возможным повлиять на самого Лестера - с него достаточно было прежних попыток, - но почему бы не попробовать договориться с Дженни?
She was probably amenable to reason.	По всей вероятности, она может внять голосу разума.
If Lester had not married her already, she must realize full well that he did not intend to do so.	Если Лестер до сих пор на ней не женился, она, конечно, понимает, что это не входит в его намерения.
Suppose that some responsible third person were to approach her, and explain how things were, including, of course, the offer of an independent income?	Нужно поручить какому-то надежному третьему лицу повидаться с ней, объяснить, как обстоит дело, и, разумеется, предложить ей солидное обеспечение.
Might she not be willing to leave Lester, and end all this trouble?	Может быть, она согласится уйти от Лестера и покончить с этой неприятной историей.
After all, Lester was his brother, and he ought not to lose his fortune.	Лестер, как-никак, ему брат, обидно будет, если он потеряет свое состояние.
Robert had things very much in his own hands now, and could afford to be generous.	Роберт теперь мог позволить себе этот великодушный жест, - он успел основательно прибрать к рукам дела нового треста.
He finally decided that Mr. O'Brien, of Knight, Keatley & O'Brien, would be the proper intermediary, for O'Brien was suave, good-natured, and well-meaning, even if he was a lawyer.	В конце концов он решил, что самым подходящим посредником будет мистер О'Брайн из юридической конторы "Найт, Китли и О'Брайн". Он любезен, добродушен, обходителен, даром что юрист.
He might explain to Jennie very delicately just how the family felt, and how much Lester stood to lose if he continued to maintain his connection with her.	Он сумеет деликатно разъяснить Дженни, как смотрят на нее родные Лестера и чего сам Лестер лишится, если не порвет с ней.
If Lester had married Jennie, O'Brien would find it out.	Если Лестер женат, О'Брайн сумеет об этом разузнать.
A liberal provision would be made for her-say fifty or one hundred thousand, or even one hundred and fifty thousand dollars.	Дженни будет обеспечена, она получит пятьдесят, сто, пусть даже полтораста тысяч долларов.

He sent for Mr. O'Brien and gave him his instructions. As one of the executors of Archibald Kane's estate, it was really the lawyer's duty to look into the matter of Lester's ultimate decision.	Роберт вызвал к себе мистера О'Брайна и дал ему соответствующие инструкции, предварительно разъяснив, что, поскольку он является душеприказчиком Арчибалда Кейна, в его обязанности входит позаботиться о том, чтобы Лестер принял надлежащее решение.
Mr. O'Brien journeyed to Chicago.	Мистер О'Брайн отбыл в Чикаго.
On reaching the city, he called up Lester, and found out to his satisfaction that he was out of town for the day.	Прямо с вокзала он позвонил Лестеру и к полному своему удовлетворению узнал, что тот на весь день уехал из города.
He went out to the house in Hyde Park, and sent in his card to Jennie.	Тогда он отправился в Хайд-Парк и вручил Жаннет свою визитную карточку.
She came down-stairs in a few minutes quite unconscious of the import of his message; he greeted her most blandly.	Через несколько минут к нему вышла Дженни, не подозревавшая, с каким важным поручением он к ней явился. Мистер О'Брайн поздоровался с ней изысканно любезным тоном.
"This is Mrs. Kane?" he asked, with an interlocutory jerk of his head.	- Я имею удовольствие говорить с миссис Кейн? -спросил он, склонив голову набок.
"Yes," replied Jennie.	- Да, - ответила Дженни.
"I am, as you see by my card, Mr. O'Brien, of Knight, Keatley & O'Brien," he began.	- Как вы могли убедиться, взглянув на мою визитную карточку, я мистер О'Брайн, фирма "Найт, Китли и О'Брайн".
"We are the attorneys and executors of the late Mr. Kane, your-ah-Mr. Kane's father.	Мы являемся поверенными и душеприказчиками покойного мистера Кейна, отца вашего... мм... мистера Кейна.
You'll think it's rather curious, my coming to you, but under your husband's father's will there were certain conditions stipulated which affect you and Mr. Kane very materially.	Мой визит может показаться вам странным, но дело в том, что в завещании отца мистера Кейна имеются некоторые оговорки, близко касающиеся его и вас.
These provisions are so important that I think you ought to know about them-that is if Mr. Kane hasn't already told you.	Эти пункты столь существенны, что мне представляется необходимым ознакомить вас с ними, если, конечно, мистер Кейн сам этого не сделал.
I-pardon me-but the peculiar nature of them makes me conclude that-possibly-he hasn't."	Я... простите меня, но, принимая во внимание характер этих пунктов, я готов допустить, что он, возможно, о них умолчал.
He paused, a very question-mark of a man-every feature of his face an interrogation.	Мистер О'Брайн сделал паузу, всем своим видом, каждой черточкой лица изобразив вопрос.
"I don't quite understand," said Jennie.	- Я не совсем поняла, - сказала Дженни.
"I don't know anything about the will.	- Про завещание я ничего не знаю.
If there's anything that I ought to know, I suppose Mr. Kane will tell me.	Если там есть что-нибудь, что мне следует знать, мистер Кейн, вероятно, мне скажет.
He hasn't told me anything as yet."	Пока он ничего не говорил.
"Ah!" breathed Mr. O'Brien, highly gratified.	- Ага; - удовлетворенно вздохнул мистер О'Брайн.
"Just as I thought.	- Значит, я не ошибся.

Now, if you will allow me I'll go into the matter briefly. Then you can judge for yourself whether you wish to hear the full particulars.	Так позвольте, я вкратце изложу вам суть дела, после чего вы решите, желаете ли вы узнать все подробности.
Won't you sit down?"	Может быть, вы присядете?
They had both been standing. Jennie seated herself, and Mr. O'Brien pulled up a chair near to hers.	До сих пор они разговаривали стоя, Дженни села, и мистер О'Брайн придвинул себе стул и сел рядом.
"Now to begin," he said.	- Итак, начнем, - сказал он.
"I need not say to you, of course, that there was considerable opposition on the part of Mr. Kane's father, to this-ah-union between yourself and his son."	- Мне, разумеется, незачем распространяться о том, что отец мистера Кейна очень неблагожелательно смотрел на союз между вами и своим сыном.
"I know-" Jennie started to say, but checked herself. She was puzzled, disturbed, and a little apprehensive.	- Я знаю... - начала было Дженни, но тут же замолчала.
"Before Mr. Kane senior died," he went on, "he indicated to your-ah-to Mr. Lester Kane, that he felt this way.	- Незадолго до своей смерти, - продолжал юрист, -мистер Кейн-старший имел на эту тему беседу с вашим... мм... с мистером Лестером Кейном.
In his will he made certain conditions governing the distribution of his property which made it rather hard for his son, your-ah-husband, to come into his rightful share.	В своем завещании он поставил некоторые условия относительно раздела своего имущества, несколько затрудняющие его сыну, вашему... мм... супругу, получение причитающейся ему доли.
Ordinarily, he would have inherited one-fourth of the Kane Manufacturing Company, worth to-day in the neighborhood of a million dollars, perhaps more; also one-fourth of the other properties, which now aggregate something like five hundred thousand dollars.	При обычных обстоятельствах он унаследовал бы четвертую часть капитала "Компании Кейн", составляющую в настоящее время около миллиона долларов, возможно, даже больше, а также четвертую часть остального имущества, которая оценивается примерно в пятьсот тысяч.
I believe Mr. Kane senior was really very anxious that his son should inherit this property.	Насколько я могу судить, мистер Кейн-старший очень хотел, чтобы его сын унаследовал это состояние.
But owing to the conditions which your-ah-which Mr. Kane's father made, Mr. Lester Kane cannot possibly obtain his share, except by complying with a-with a-certain wish which his father had expressed."	Но, согласно условию, поставленному его отцом, мистер Лестер Кейн может получить свою долю лишь в том случае, если он исполнит... гм... одно его предсмертное желание.
Mr. O'Brien paused, his eyes moving back and forth side wise in their sockets.	Мистер О'Брайн умолк, только глаза его тревожно бегали из стороны в сторону.
In spite of the natural prejudice of the situation, he was considerably impressed with Jennie's pleasing appearance.	Несмотря на всю свою предубежденность, он успел почувствовать обаяние Дженни.
He could see quite plainly why Lester might cling to her in the face of all opposition.	Он уже понимал, почему Лестер наперекор всем советам и уговорам не захотел с ней расстаться.
He continued to study her furtively as he sat there waiting for her to speak.	Ожидая ее ответа, он незаметно наблюдал за ней.
"And what was that wish?" she finally asked, her nerves becoming just a little tense under the strain of the silence.	- И какое же это было желание? - спросила она наконец, когда напряженное молчание стало ей невмоготу.

"I am glad you were kind enough to ask me that," he went on.	- Я вам чрезвычайно признателен за ваш вопрос, -сказал мистер О'Брайн.
"The subject is a very difficult one for me to introduce-very difficult.	- Самому мне было бы очень трудно заговорить на эту тему, очень трудно.
I come as an emissary of the estate, I might say as one of the executors under the will of Mr. Kane's father.	Я пришел к вам в качестве представителя фирмы, в качестве одного из душеприказчиков по завещанию отца мистера Кейна.
I know how keenly your-ah-how keenly Mr. Kane feels about it. I know how keenly you will probably feel about it.	Я знаю, как болезненно отнесетесь к этому вы.
But it is one of those very difficult things which cannot be helped-which must be got over somehow.	Но это один из тех весьма тягостных случаев, когда вопроса не обойти, когда его так или иначе нужно разрешить.
And while I hesitate very much to say so, I must tell you that Mr. Kane senior stipulated in his will that unless, unless"-again his eyes were moving sidewise to and fro-"he saw fit to separate from-ah-you" he paused to get breath-"he could not inherit this or any other sum or, at least, only a very minor income of ten thousand a year; and that only on condition that he should marry you."	И сколь мне не трудно, я должен вам сказать, что мистер Кейн-старший оговорил в своем завещании, что если... - глаза его опять забегали по сторонам, - если его сын не сочтет возможным расстаться с вами... - мистер О'Брайн перевел дух, - он не получит в наследство ничего, вернее, только очень незначительный годовой доход в десять тысяч, и то лишь при условии, что он на вас женится.
He paused again.	- Снова пауза.
"I should add," he went on, "that under the will he was given three years in which to indicate his intentions.	- Добавлю еще, что согласно завещанию, ему было дано три года для принятия окончательного решения.
That time is now drawing to a close."	Срок этот в ближайшее время истекает.
He paused, half expecting some outburst of feeling from Jennie, but she only looked at him fixedly, her eyes clouded with surprise, distress, unhappiness.	Он замолчал, готовый выдержать бурную сцену, но Дженни только обратила на него взгляд, затуманенный удивлением, растерянностью, горем.
Now she understood. Lester was sacrificing his fortune for her.	Она поняла: ради нее Лестер пожертвовал своим состоянием.
His recent commercial venture was an effort to rehabilitate himself, to put himself in an independent position.	Операция с недвижимостью была попыткой стать на ноги, восстановить свое независимое положение.
The recent periods of preoccupation, of subtle unrest, and of dissatisfaction over which she had grieved were now explained.	Теперь ясно, почему он в последнее время часто бывал озабочен, расстроен, недоволен.
He was unhappy, he was brooding over this prospective loss, and he had never told her. So his father had really disinherited him!	Отец просто-напросто лишил его наследства. Он глубоко несчастен, он неотступно думает о предстоящей потере, а ей не говорит ни слова.
Mr. O'Brien sat before her, troubled himself.	Мистер О'Брайн тоже был взволнован и смущен.
He was very sorry for her, now that he saw the expression of her face.	Изменившееся лицо Дженни преисполнило его жалости.
Still the truth had to come out. She ought to know.	Однако он обязан был сказать ей всю правду.

"I'm sorry," he said, when he saw that she was not going to make any immediate reply, "that I have been the bearer of such unfortunate news.	- Я очень сожалею, - заговорил он снова, видя, что она не собирается отвечать, - очень сожалею, что мне выпало на долю сообщить вам эту неприятную новость.
It is a very painful situation that I find myself in at this moment, I assure you.	Уверяю вас, положение мое не из легких.
I bear you no ill will personally-of course you understand that.	Сам я не питаю к вам никаких дурных чувств, -это вы, конечно, понимаете.
The family really bears you no ill will now-I hope you believe that.	Семейство Кейн в настоящее время тоже не питает к вам дурных чувств, - надеюсь, вы этому поверите.
As I told your-ah-as I told Mr. Kane, at the time the will was read, I considered it most unfair, but, of course, as a mere executive under it and counsel for his father, I could do nothing.	Как я уже говорил мистеру Кейну в тот день, когда читалось завещание, я лично считал решение его отца несправедливым, но, будучи всего лишь исполнителем его воли, не мог, разумеется, ничему помешать.
I really think it best that you should know how things stand, in order that you may help your-your husband"-he paused, significantly-"if possible, to some solution.	И я считаю, что вам следует знать всю правду, для того чтобы вы, если возможно, помогли вашему... вашему супругу... - он сделал многозначительную паузу, - прийти к тому или иному решению.
It seems a pity to me, as it does to the various other members of his family, that he should lose all this money."	Я, так же как и члены его семьи, глубоко сожалею о том, что он теряет все свое состояние.
Jennie had turned her head away and was staring at the floor. She faced him now steadily.	Дженни, которая до сих пор сидела, отвернувшись и опустив голову, обратила на адвоката твердый, спокойный взгляд.
"He mustn't lose it," she said; "it isn't fair that he should."	- Он не потеряет своего состояния, - сказала она. -Это было бы несправедливо.
"I am most delighted to hear you say that, Mrs.-Mrs. Kane," he went on, using for the first time her improbable title as Lester's wife, without hesitation.	- Мне очень отрадно слышать это от вас, миссис Кейн, - сказал он, впервые, наперекор фактам, смело обращаясь к ней как к жене Лестера.
"I may as well be very frank with you, and say that I feared you might take this information in quite another spirit.	- Скажу вам по совести, я боялся, что вы примете эту новость совсем по-иному.
Of course you know to begin with that the Kane family is very clannish.	Вам, конечно, известно, что семейство Кейн придает огромное значение браку.
Mrs. Kane, your-ah-your husband's mother, was a very proud and rather distant woman, and his sisters and brothers are rather set in their notions as to what constitute proper family connections.	Миссис Кейн, мать вашего супруга, была женщина гордая, даже несколько надменная; его сестры и брат предъявляют вполне определенные требования к тем, кого они могут принять в свою семью.
They look upon his relationship to you as irregular, and-pardon me if I appear to be a little cruel-as not generally satisfactory.	Ваши отношения они считают ненормальными и -простите мне невольную жестокость -недопустимыми.
As you know, there had been so much talk in the last few years that Mr. Kane senior did not believe that the situation could ever be nicely adjusted, so far as the family was concerned.	За последние годы это столько раз обсуждалось, что мистер Кейн-старший уже не надеялся уладить дело путем семейных переговоров.

He felt that his son had not gone about it right in the first place.	Он считал, что его сын с самого начала поступил неправильно.
One of the conditions of his will was that if your husband-pardon me-if his son did not accept the proposition in regard to separating from you and taking up his rightful share of the estate, then to inherit anything at all-the mere ten thousand a year I mentioned before-he must-ah-he must pardon me, I seem a little brutal, but not intentionally so-marry you."	И потому он особо обусловил в своем завещании, что ваш супруг... простите, что его сын, если он не пожелает расстаться с вами и, следовательно, получить свою долю капитала, должен, чтобы получить хоть что-нибудь - те самые десять тысяч в год, о которых я уже упоминал... простите меня, если мои слова прозвучат грубо, право же, это не преднамеренно, - должен на вас жениться.
Jennie winced.	Дженни вся сжалась.
It was such a cruel thing to say this to her face.	Как жестоко было сказать ей это в лицо!
This whole attempt to live together illegally had proved disastrous at every step.	Да, попытка прожить вместе, не узаконив брака, не могла кончиться добром.
There was only one solution to the unfortunate business-she could see that plainly. She must leave him, or he must leave her. There was no other alternative.	И теперь из этой печальной путаницы есть только один выход - им нужно расстаться.
Lester living on ten thousand dollars a year! It seemed silly.	Чтобы Лестер жил на десять тысяч в год - да это просто нелепо!
Mr. O'Brien was watching her curiously.	Мистер О'Брайн с интересом поглядывал на Дженни.
He was thinking that Lester both had and had not made a mistake. Why had he not married her in the first place?	По его мнению, Лестер ошибся только в одном: почему он тогда же не женился на ней?
She was charming.	Она очаровательная женщина.
"There is just one other point which I wish to make in this connection, Mrs. Kane," he went on softly and easily.	- Мне остается сказать вам только одну вещь, миссис Кейн, - проговорил он ласково.
"I see now that it will not make any difference to you, but I am commissioned and in a way constrained to make it.	- Я теперь понимаю, что для вас это не имеет значения, но я должен выполнить все, что мне поручено.
I hope you will take it in the manner in which it is given.	Надеюсь, вы не истолкуете моего предложения превратно.
I don't know whether you are familiar with your husband's commercial interests or not?"	Не знаю, посвящены ли вы в финансовые дела вашего мужа?
"No," said Jennie simply.	- Нет, - просто ответила Дженни.
"Well, in order to simplify matters, and to make it easier for you, should you decide to assist your husband to a solution of this very difficult situation-frankly, in case you might possibly decide to leave on your own account, and maintain a separate establishment of your own I am delighted to say that-ah-any sum, say-ah-"	- Ну, это все равно. Так вот, чтобы облегчить вам задачу в том случае, если вы решите помочь вашему мужу разрешить этот сложнейший вопрос, скажем откровенно; в том случае, если вы сочтете нужным по собственному почину уехать от него и жить отдельно, я счастлив заявить, что любая сумма... скажем... гм...
Jennie rose and walked dazedly to one of the windows, clasping her hands as she went.	Дженни встала и, стиснув руки, как слепая, шагнула к окну.

Mr. O'Brien rose also.	Мистер О'Брайн тоже поднялся.
"Well, be that as it may.	- Это на ваше усмотрение.
In the event of your deciding to end the connection it has been suggested that any reasonable sum you might name, fifty, seventy-five, a hundred thousand dollars"-Mr. O'Brien was feeling very generous toward her-"would be gladly set aside for your benefit-put in trust, as it were, so that you would have it whenever you needed it.	Но мне поручено вам сказать, что если вы решите расторгнуть ваш союз, вам будет охотно предоставлена любая разумная сумма, какую вы пожелаете назвать, - пятьдесят, семьдесят, семьдесят пять, сто тысяч долларов... - Мистер О'Брайн казался себе необыкновенно благородным и щедрым. - Она будет, так сказать, храниться для вас, чтобы вы в любую минуту могли ее востребовать.
You would never want for anything."	Вы не должны ни в чем нуждаться.
"Please don't," said Jennie, hurt beyond the power to express herself, unable mentally and physically to listen to another word.	- Прошу вас, довольно, - сказала Дженни, чувствуя, что она не в силах больше слушать и что от страшной, почти физической боли вот-вот лишится дара речи.
"Please don't say any more.	- Прошу вас, не продолжайте.
Please go away. Let me alone now, please.	Прошу вас, оставьте меня.
I can go away.	Я могу от него уехать.
I will.	Я это сделаю.
It will be arranged.	Все будет хорошо.
But please don't talk to me any more, will you?"	Но прошу вас, не говорите мне больше ни слова.
"I understand how you feel, Mrs. Kane," went on Mr. O'Brien, coming to a keen realization of her sufferings.	- Я вполне понимаю ваши чувства, миссис Кейн, -произнес О'Брайн, осознав наконец, какие страдания он ей причинил.
"I know exactly, believe me.	- Поверьте, я сочувствую вам всей душой.
I have said all I intend to say.	Я сказал все, что имел вам сказать.
It has been very hard for me to do this-very hard.	Это было трудно, очень трудно.
I regret the necessity.	Прискорбная необходимость.
You have my card. Please note the name.	У вас есть моя карточка.
I will come any time you suggest, or you can write me.	Вы можете вызвать меня в любое время или написать мне.
I will not detain you any longer.	Больше я не буду отнимать у вас время.
I am sorry.	Прошу прощения.
I hope you will see fit to say nothing to your husband of my visit-it will be advisable that you should keep your own counsel in the matter.	Надеюсь, вы не сочтете нужным рассказывать о моем визите вашему мужу - было бы лучше, если бы вы решили этот вопрос самостоятельно.
I value his friendship very highly, and I am sincerely sorry."	Я весьма дорожу его расположением. Мне очень жаль, прошу прощения.
Jennie only stared at the floor.	Дженни стояла молча, опустив голову.
Mr. O'Brien went out into the hall to get his coat.	Мистер О'Брайн направился в переднюю.

Jennie touched the electric button to summon the maid, and Jeannette came.	Дженни нажала кнопку звонка, и Жаннет вышла проводить гостя.
Jennie went back into the library, and Mr. O'Brien paced briskly down the front walk.	Он бодро зашагал прочь по дорожке сада, а Дженни, оставшись одна, вернулась в библиотеку.
When she was really alone she put her doubled hands to her chin, and stared at the floor, the queer design of the silken Turkish rug resolving itself into some curious picture.	Она сидела, подперев руками подбородок, и в причудливых узорах шелкового турецкого ковра ей рисовались странные картины.
She saw herself in a small cottage somewhere, alone with Vesta; she saw Lester living in another world, and beside him Mrs. Gerald.	Вот она сама в каком-то маленьком коттедже, одна с Вестой; вот Лестер, далеко, словно в другом мире, и рядом с ним - миссис Джералд.
She saw this house vacant, and then a long stretch of time, and then-	Вот опустел их большой, прекрасный дом, а дальше - потянулись долгие годы, а дальше...
"Oh," she sighed, choking back a desire to cry. With her hands she brushed away a hot tear from each eye.	Она тяжело вздохнула, сдерживая рыдания, и жгучие слезы выступили у нее на глазах.
Then she got up.	Потом она встала.
"It must be," she said to herself in thought. "It must be.	"Так надо, - подумала она.
It should have been so long ago."	- Давно надо было с этим покончить.
And then-"Oh, thank God that papa is dead Anyhow, he did not live to see this."	- И тут же вспомнила; - Какое счастье, что папа умер, что он не дожил до этого дня!"
CHAPTER LIII	Глава LIII
The explanation which Lester had concluded to be inevitable, whether it led to separation or legalization of their hitherto banal condition, followed quickly upon the appearance of Mr. O'Brien.	Объяснение, без которого Лестер не считал больше возможным обойтись, независимо от того, приведет ли оно к разрыву или к узаконению их связи, произошло очень скоро после посещения мистера О'Брайна.
On the day Mr. O'Brien called he had gone on a journey to Hegewisch, a small manufacturing town in Wisconsin, where he had been invited to witness the trial of a new motor intended to operate elevators-with a view to possible investment.	В самый день этого посещения Лестер уезжал в Хегевиш, небольшой промышленный город в Висконсине, куда его пригласили на испытания нового мотора для лифтов, - он подумывал о том, чтобы стать пайщиком компании, производившей такие моторы.
When he came out to the house, interested to tell Jennie something about it even in spite of the fact that he was thinking of leaving her, he felt a sense of depression everywhere, for Jennie, in spite of the serious and sensible conclusion she had reached, was not one who could conceal her feelings easily.	Когда он на следующий день вернулся домой, по привычке готовясь, даже сейчас, несмотря на свое намерение расстаться с Дженни, рассказать ей о своей поездке, его поразило царившее в доме уныние: Дженни, хоть и пришла к разумному твердому решению, не в силах была скрывать свои чувства.
She was brooding sadly over her proposed action, realizing that it was best to leave but finding it hard to summon the courage which would let her talk to him about it.	Она печально обдумывала будущее, все время помня, что уехать необходимо, но опасаясь, что у нее не хватит мужества для разговора с Лестером.
She could not go without telling him what she thought. He ought to want to leave her.	А уехать, не поговорив с ним, нельзя - он должен согласиться на разрыв.

She was absolutely convinced that this one course of action-separation-was necessary and advisable.	По глубокому убеждению самой Дженни, это был единственно правильный выход.
She could not think of him as daring to make a sacrifice of such proportions for her sake even if he wanted to. It was impossible.	Мысль, что ради нее Лестер мог пойти на такую огромную жертву, просто не укладывалась у нее в голове.
It was astonishing to her that he had let things go along as dangerously and silently as he had.	Ее поражало, как он мог молчать до сих пор, когда все его будущее уже так давно висело на волоске.
When he came in Jennie did her best to greet him with her accustomed smile, but it was a pretty poor imitation.	Услышав, что он вошел в дом, Дженни попыталась встретить его своей обычной улыбкой, но получилось лишь слабое подобие.
"Everything all right?" she asked, using her customary phrase of inquiry.	- Все в порядке? - спросила она, как спрашивала изо дня в день.
"Quite," he answered.	- Разумеется, - ответил он.
"How are things with you?"	- А у тебя как дела?
"Oh, just the same."	- Да как всегда.
She walked with him to the library, and he poked at the open fire with a long-handled poker before turning around to survey the room generally.	Они вместе прошли в библиотеку, и Лестер, подойдя к камину, помешал кочергой угли.
It was five o'clock of a January afternoon.	Был холодный январский день, в пять часов уже стемнело.
Jennie had gone to one of the windows to lower the shade.	Дженни спустила штору на окне.
As she came back he looked at her critically.	Когда она вернулась к Лестеру, он вопросительно взглянул на нее.
"You're not quite your usual self, are you?" he asked, sensing something out of the common in her attitude.	- Что-то ты сегодня не такая, как всегда, - сказал он, сразу почувствовав в ней перемену.
"Why, yes, I feel all right," she replied, but there was a peculiar uneven motion to the movement of her lips-a rippling tremor which was unmistakable to him.	- Да нет, я ничего - ответила она, но губы ее дрогнули, и это не ускользнуло от его взгляда.
"I think I know better than that," he said, still gazing at her steadily.	- По-моему, ты что-то скрываешь, - сказал он, не сводя с нее глаз.
"What's the trouble?	- Что с тобой?
Anything happened?"	Что-нибудь случилось?
She turned away from him a moment to get her breath and collect her senses.	Она отвернулась, чтобы перевести дух и собраться с мыслями.
Then she faced him again.	Потом опять подняла на него глаза.
"There is something," she managed to say.	- Да, случилось, - выговорила она.
"I have to tell you something."	- Мне нужно с тобой поговорить.
"I know you have," he agreed, half smiling, but with a feeling that there was much of grave import back of this. "What is it?"	- Я вижу. Он улыбнулся, хотя чувствовал, что за ее словами кроется что-то очень серьезное.

She was silent for a moment, biting her lips. She did not quite know how to begin. Finally she broke the spell with:	Она еще немного помолчала, кусая губы, не зная, с чего начать, и наконец заговорила:
"There was a man here yesterday-a Mr. O'Brien, of Cincinnati.	- Здесь вчера был один человек - мистер О'Брайн, из Цинциннати.
Do you know him?"	Ты его знаешь?
"Yes, I know him.	- Да, знаю.
What did he want?"	Что ему было нужно?
"He came to talk to me about you and your father's will."	- Он приезжал поговорить со мною о тебе и о завещании твоего отца.
She paused, for his face clouded immediately.	Она умолкла, заметив, как потемнело его лицо.
"Why the devil should he be talking to you about my father's will!" he exclaimed.	- Какого черта ему понадобилось говорить с тобой о завещании моего отца! - воскликнул он.
"What did he have to say?"	- Что он тебе наболтал?
"Please don't get angry, Lester," said Jennie calmly, for she realized that she must remain absolute mistress of herself if anything were to be accomplished toward the resolution of her problem.	- Пожалуйста, не сердись, Лестер, - спокойно сказала Дженни, понимая, что ничего не добьется, если не сумеет сохранить полное самообладание.
"He wanted to tell me what a sacrifice you are making," she went on. "He wished to show me that there was only a little time left before you would lose your inheritance.	- Мистер О'Брайн рассказал мне, какую жертву ты приносишь, и предупредил, что осталось очень мало времени и ты можешь потерять свою часть наследства.
Don't you want to act pretty soon?	Не думаешь ли ты, что тебе пора действовать?
Don't you want to leave me."	Пора со мной расстаться?
"Damn him!" said Lester fiercely.	- Проклятие! - злобно выругался Лестер.
"What the devil does he mean by putting his nose in my private affairs?	- Как он смеет соваться в мои дела!
Can't they let me alone?"	Неужели нельзя оставить меня в покое?
He shook himself angrily.	- Он возмущенно передернул плечами.
"Damn them!" he exclaimed again.	- Будь они прокляты! - взорвался он снова.
"This is some of Robert's work.	- Это все Роберт орудует.
Why should Knight, Keatley & O'Brien be meddling in my affairs?	К чему бы "Найт, Китли и О'Брайн" стали вмешиваться в мои дела?
This whole business is getting to be a nuisance!"	Ох, и устрою же я им скандал!
He was in a boiling rage in a moment, as was shown by his darkening skin and sulphurous eyes.	Он был в бешенстве, лицо побагровело, глаза метали молнии.
Jennie trembled before his anger. She did not know what to say.	Дженни, напуганная его гневом, не могла выговорить ни слова.
He came to himself sufficiently after a time to add:	Немного успокоившись, Лестер спросил:
"Well. Just what did he tell you?"	- Ну, так что же он тебе сказал?

"He said that if you married me you would only get ten thousand a year.	- Сказал, что если ты на мне женишься, у тебя будет всего десять тысяч годового дохода.
That if you didn't and still lived with me you would get nothing at all.	А если не женишься, но будешь по-прежнему со мной, тогда у тебя ничего не будет.
If you would leave me, or I would leave you, you would get all of a million and a half.	Если ты от меня уйдешь или я от тебя, ты получишь полтора миллиона.
Don't you think you had better leave me now?"	Не думаешь ли ты, что нам нужно теперь же расстаться?
She had not intended to propound this leading question so quickly, but it came out as a natural climax to the situation.	Она не собиралась задать ему этот - самый главный - вопрос так скоро - слова вырвались у нее против воли.
She realized instantly that if he were really in love with her he would answer with an emphatic "no."	И в то же мгновение она поняла, что, если Лестер ее действительно любит, он ответит ей решительным "нет".
If he didn't care, he would hesitate, he would delay, he would seek to put off the evil day of reckoning.	Если ему все равно, он будет колебаться, тянуть, он постарается отсрочить развязку.
"I don't see that," he retorted irritably.	- Не знаю, почему, - возразил он раздраженно.
"I don't see that there's any need for either interference or hasty action.	- Не вижу необходимости ни для вмешательства, ни для поспешных действий.
What I object to is their coming here and mixing in my private affairs."	Меня бесит, что они являются сюда и суют нос в чужие дела!
Jennie was cut to the quick by his indifference, his wrath instead of affection.	Дженни была глубоко уязвлена его равнодушием, этой вспышкой злобы вместо слов любви.
To her the main point at issue was her leaving him or his leaving her.	Для нее важно было одно - предстоящая разлука.
To him this recent interference was obviously the chief matter for discussion and consideration.	А он снова и снова возвращался к визиту О'Брайна.
The meddling of others before he was ready to act was the terrible thing.	Кто-то посмел вмешаться в его дела, когда он еще не принял решения, - вот о чем он не мог забыть.
She had hoped, in spite of what she had seen, that possibly, because of the long time they had lived together and the things which (in a way) they had endured together, he might have come to care for her deeply-that she had stirred some emotion in him which would never brook real separation, though some seeming separation might be necessary.	А Дженни, вопреки всему, надеялась, что, прожив с нею столько лет, когда и радость и горе - все было пополам, Лестер любит ее глубоко, и это чувство не позволит ему порвать с ней, даже если видимость разрыва и окажется необходимой.
He had not married her, of course, but then there had been so many things against them.	Пусть он не женился на ней - для этого было так много серьезных причин.
Now, in this final hour, anyhow, he might have shown that he cared deeply, even if he had deemed it necessary to let her go.	Но сейчас, когда все кончилось, он мог бы сказать ей о своей любви, хотя бы перед тем, как отпустить ее.
She felt for the time being as if, for all that she had lived with him so long, she did not understand him, and yet, in spite of this feeling, she knew also that she did.	Ей показалось, что, прожив с ним столько лет, она совсем не знает его, а вместе с тем она его понимала.

He cared, in his way.	По-своему он ее любит.
He could not care for any one enthusiastically and demonstratively.	Он не способен на излияния, не умеет говорить о чувствах.
He could care enough to seize her and take her to himself as he had, but he could not care enough to keep her if something more important appeared.	Когда-то он сумел покорить ее и сделать своей, но его любви не хватает на то, чтобы удержать ее теперь, когда возникли препятствия.
He was debating her fate now.	Вот сейчас он решает ее судьбу.
She was in a quandary, hurt, bleeding, but for once in her life, determined.	Ей мучительно больно, сердце обливается кровью, но на этот раз решение ее твердо.
Whether he wanted to or not, she must not let him make this sacrifice.	Хочет того Лестер или нет - она не допустит, чтобы он пошел на такую жертву.
She must leave him-if he would not leave her.	Она должна от него уйти, если он сам не уйдет от нее.
It was not important enough that she should stay.	Не для чего ей оставаться.
There might be but one answer.	Ответ может быть только один.
But might he not show affection?	Но неужели он не найдет для нее ласкового слова?
"Don't you think you had better act soon?" she continued, hoping that some word of feeling would come from him.	- Не думаешь ли ты, что пора действовать? -продолжала Дженни, все еще надеясь, что он вспомнит о ней.
"There is only a little time left, isn't there?"	- Ведь осталось совсем мало времени!
Jennie nervously pushed a book to and fro on the table, her fear that she would not be able to keep up appearances troubling her greatly.	Она машинально передвинула взад-вперед лежавшую на столе книгу, с одной мыслью - лишь бы сохранить внешнее спокойствие.
It was hard for her to know what to do or say.	Что ей еще сказать, что сделать?
Lester was so terrible when he became angry.	Гневные вспышки Лестера всегда страшили ее.
Still it ought not to be so hard for him to go, now that he had Mrs. Gerald, if he only wished to do so-and he ought to.	Но ведь сейчас ему не так трудно уйти - у него есть миссис Джералд. Только бы он захотел, а он должен захотеть.
His fortune was so much more important to him than anything she could be.	Ведь состояние для него куда важнее, чем Дженни.
"Don't worry about that," he replied stubbornly, his wrath at his brother, and his family, and O'Brien still holding him.	- Это не твоя забота, - упрямо сказал Лестер, все еще снедаемый злобой на брата, сестер, О'Брайна.
"There's time enough.	- Времени хватит.
I don't know what I want to do yet.	Я пока ничего не решил.
I like the effrontery of these people!	Нет, какая наглость!
But I won't talk any more about it; isn't dinner nearly ready?"	А впрочем, я не желаю больше говорить об этом. Обед готов?
He was so injured in his pride that he scarcely took the trouble to be civil.	Помня лишь о своем оскорбленном самолюбии, Лестер даже не давал себе труда говорить вежливо.

He was forgetting all about her and what she was feeling.	Он совсем забыл о Дженни, о ее чувствах.
He hated his brother Robert for this affront. He would have enjoyed wringing the necks of Messrs. Knight, Keatley & O'Brien, singly and collectively.	Он ненавидел Роберта и с радостью свернул бы шею Найту, Китли и О'Брайну - порознь или всем вместе.
The question could not be dropped for good and all, and it came up again at dinner, after Jennie had done her best to collect her thoughts and quiet her nerves.	Тема, разумеется, не была исчерпана, она снова возникла уже за обедом. Дженни немного успокоилась и собралась с мыслями.
They could not talk very freely because of Vesta and Jeannette, but she managed to get in a word or two.	Она не могла говорить свободно в присутствии Весты и Жаннет, но все же сделала новую попытку.
"I could take a little cottage somewhere," she suggested softly, hoping to find him in a modified mood.	- Я бы могла снять небольшой коттедж, - сказала они тихо, в надежде, что он успел остыть.
"I would not want to stay here.	- Здесь я не хочу оставаться.
I would not know what to do with a big house like this alone."	Что мне делать одной в таком большущем доме...
"I wish you wouldn't discuss this business any longer, Jennie," he persisted.	- Пожалуйста, прекрати этот разговор, - резко перебил ее Лестер.
"I'm in no mood for it.	- Я не в настроении его поддерживать.
I don't know that I'm going to do anything of the sort.	Я вовсе еще не решил, что так будет.
I don't know what I'm going to do."	Я еще ничего не решил.
He was so sour and obstinate, because of O'Brien, that she finally gave it up.	Он упорствовал, затаив обиду на О'Брайна, и Дженни наконец отступилась.
Vesta was astonished to see her stepfather, usually so courteous, in so grim a mood.	Веста, привыкшая видеть отчима приветливым и учтивым, с удивлением смотрела на его мрачно сдвинутые брови.
Jennie felt a curious sense that she might hold him if she would, for he was doubting; but she knew also that she should not wish.	У Дженни уже создалось впечатление, что при желании она могла бы удержать его - очень уж он колебался. Но она этого не желала.
It was not fair to him.	Это было бы нехорошо по отношению к Лестеру.
It was not fair to herself, or kind, or decent.	Да и по отношению к себе самой это было бы нехорошо, жестоко, непорядочно.
"Oh yes, Lester, you must," she pleaded, at a later time.	И на следующий день она продолжала его уговаривать. - Так нужно, Лестер, уверяю тебя.
"I won't talk about it any more, but you must.	Я не буду больше к тебе приставать, но так нужно.
I won't let you do anything else."	Ничего другого я тебе не позволю сделать.
There were hours when it came up afterward-every day, in fact-in their boudoir, in the library, in the dining-room, at breakfast, but not always in words.	Этот спор возобновлялся теперь каждый день - то в спальне, то в библиотеке, то за завтраком, хотя не всегда он выражался в словах.
Jennie was worried. She was looking the worry she felt. She was sure that he should be made to act.	Дженни не скрывала своей тревоги, Она была убеждена, что Лестера нужно заставить действовать.

Since he was showing more kindly consideration for her, she was all the more certain that he should act soon.	Когда он стал к ней внимательней и ласковей, это убеждение укрепилось еще больше.
Just how to go about it she did not know, but she looked at him longingly, trying to help him make up his mind.	Она не знала, что нужно делать, но тоскливо поглядывала на него, стараясь помочь ему принять решение.
She would be happy, she assured herself-she would be happy thinking that he was happy once she was away from him.	Она уверяла себя, что будет счастлива - будет счастлива мыслью о его счастье, когда они наконец расстанутся.
He was a good man, most delightful in everything, perhaps, save his gift of love.	Он хороший человек, ему дано все, кроме, может быть, дара любви.
He really did not love her-could not perhaps, after all that had happened, even though she loved him most earnestly.	Он не любит ее по-настоящему, вероятно, не может после всего, что было, хоть она и любит его глубоко.
But his family had been most brutal in their opposition, and this had affected his attitude.	А на него повлияло ожесточенное сопротивление его семьи.
She could understand that, too.	Это она тоже поняла.
She could see now how his big, strong brain might be working in a circle.	Теперь ей было ясно, что, несмотря на свой светлый ум, он не может вырваться из заколдованного круга.
He was too decent to be absolutely brutal about this thing and leave her, too really considerate to look sharply after his own interests as he should, or hers-but he ought to.	Он слишком порядочный человек, чтобы грубо разрубить узел и бросить ее, слишком деликатный, чтобы откровенно заботиться о своих интересах да и о ее будущем, но это его долг.
"You must decide, Lester," she kept saying to him, from time to time.	- Решай, Лестер, - твердила она снова и снова.
"You must let me go.	- Отпусти меня.
What difference does it make?	Почему ты сомневаешься?
I will be all right.	Мне будет хорошо.
Maybe, when this thing is all over you might want to come back to me.	Может быть, после, когда все устроится, ты захочешь ко мне вернуться.
If you do, I will be there."	Ну и вернешься, я буду тебя ждать.
"I'm not ready to come to a decision," was his invariable reply.	- Я еще не пришел ни к какому решению, - был его неизменный ответ.
"I don't know that I want to leave you.	- Я вовсе не уверен, что хочу с тобой расстаться.
This money is important, of course, but money isn't everything.	Мое наследство, конечно, интересует меня, но деньги - это еще не все.
I can live on ten thousand a year if necessary.	Если нужно, я могу прожить на десять тысяч в год.
I've done it in the past."	Мне это не впервой.
"Oh, but you're so much more placed in the world now, Lester," she argued.	- Да, но сейчас у тебя такое видное положение в обществе, - возражала она.
"You can't do it.	- Сейчас об этом и думать нечего.

Look how much it costs to run this house alone.	Ты вспомни, во сколько тебе обходится один этот дом.
And a million and a half of dollars-why, I wouldn't let you think of losing that.	А тут полтора миллиона долларов - да я просто не допущу, чтобы ты их лишился.
I'll go myself first."	Я лучше сама от тебя уеду.
"Where would you think of going if it came to that?" he asked curiously.	- А куда бы ты делась, если бы до этого дошло? -спросил он с любопытством.
"Oh, I'd find some place.	- О, я нашла бы какое-нибудь местечко.
Do you remember that little town of Sandwood, this side of Kenosha?	Помнишь Сэндвуд, такой маленький городок, не доезжая Кеноши?
I have often thought it would be a pleasant place to live."	Я часто думала, что там было бы очень приятно жить.
"I don't like to think of this," he said finally in an outburst of frankness.	- Мне тяжело думать об этом, - не выдержал он наконец.
"It doesn't seem fair.	- Это так несправедливо.
The conditions have all been against this union of ours.	Все, все было против нас.
I suppose I should have married you in the first place.	Наверно, я должен был сразу на тебе жениться.
I'm sorry now that I didn't."	Напрасно я этого не сделал.
Jennie choked in her throat, but said nothing.	Дженни чуть не разрыдалась, но промолчала.
"Anyhow, this won't be the last of it, if I can help it," he concluded.	- Все равно, я постараюсь, чтобы это не был конец, - сказал он напоследок.
He was thinking that the storm might blow over; once he had the money, and then-but he hated compromises and subterfuges.	Он думал, что, может быть, все и обойдется. Нужно получить деньги, а потом... Однако всякие сделки с совестью и уловки были ему глубоко противны.
It came by degrees to be understood that, toward the end of February, she should look around at Sandwood and see what she could find.	Они наконец договорились, что в последних числах февраля Дженни съездит в Сэндвуд и попробует что-нибудь там себе присмотреть.
She was to have ample means, he told her, everything that she wanted.	Лестер сказал ей, чтобы она не стеснялась расходами, - у нее будет все, что ей нужно.
After a time he might come out and visit her occasionally.	И сам он будет приезжать к ней в гости.
And he was determined in his heart that he would make some people pay for the trouble they had caused him.	Про себя он решил, что кое-кто жестоко поплатится за доставленные ему тяжелые минуты.
He decided to send for Mr. O'Brien shortly and talk things over.	Он вызовет к себе мистера О'Брайна и крупно поговорит с ним.
He wanted for his personal satisfaction to tell him what he thought of him.	Нужно же отвести душу - пусть узнает, что о нем думают!
At the same time, in the background of his mind, moved the shadowy figure of Mrs. Gerald-charming, sophisticated, well placed in every sense of the word.	И все это время в глубине его сознания жила миссис Джералд - обольстительная, утонченная, совершенная во всех отношениях.

He did not want to give her the broad reality of full thought, but she was always there.	Он старался не думать о ней, но не мог отогнать от себя ее образ.
He thought and thought. "Perhaps I'd better," he half concluded.	И все чаще у него мелькала мысль: "Почему бы и нет?"
When February came he was ready to act.	К началу февраля решение его было принято.
CHAPTER LIV	Глава LIV
The little town of Sandwood, "this side of Kenosha," as Jennie had expressed it, was only a short distance from Chicago, an hour and fifteen minutes by the local train.	Городок Сэндвуд, "не доезжая Кеноши", как выразилась Дженни, был совсем близко от Чикаго, всего час с четвертью езды дачным поездом.
It had a population of some three hundred families, dwelling in small cottages, which were scattered over a pleasant area of lake-shore property.	Состоял он из каких-нибудь трехсот домиков, разбросанных в живописной местности на берегу озера.
They were not rich people.	Жители его были не богаты.
The houses were not worth more than from three to five thousand dollars each, but, in most cases, they were harmoniously constructed, and the surrounding trees, green for the entire year, gave them a pleasing summery appearance.	Дома стоили не дороже пяти тысяч долларов, но построены были по большей части со вкусом, а окружающие их вечнозеленые деревья придавали всему городку по-летнему веселый вид.
Jennie, at the time they had passed by there-it was an outing taken behind a pair of fast horses-had admired the look of a little white church steeple, set down among green trees, and the gentle rocking of the boats upon the summer water.	Когда-то Дженни с Лестером проезжали здесь в коляске, запряженной парою быстрых лошадей, и она залюбовалась белой колоколенкой в зелени деревьев и лодками, тихо покачивающимися на спокойной воде озера.
"I should like to live in a place like this some time," she had said to Lester, and he had made the comment that it was a little too peaceful for him.	- Хорошо бы пожить в таком месте, - сказала тогда Дженни, а Лестер ответил, что, на его взгляд, место скучное.
"I can imagine getting to the place where I might like this, but not now.	- Когда-нибудь меня, может, и потянет сюда, но только не сейчас.
It's too withdrawn."	Очень уж здесь тихо.
Jennie thought of that expression afterward.	Дженни не раз вспоминала его слова.
It came to her when she thought that the world was trying.	Они приходили ей на ум, когда жизнь казалась особенно тяжелой и трудной.
If she had to be alone ever and could afford it she would like to live in a place like Sandwood.	Если она останется одна и у нее будут средства, как было бы славно оказаться в таком городке!
There she would have a little garden, some chickens, perhaps, a tall pole with a pretty bird-house on it, and flowers and trees and green grass everywhere about.	Садик, куры, высокий шест со скворечником, и кругом - цветы, трава, деревья.
If she could have a little cottage in a place like this which commanded a view of the lake she could sit of a summer evening and sew. Vesta could play about or come home from school. She might have a few friends, or not any.	Жить в маленьком коттедже с видом на озеро, летними вечерами сидеть на веранде с шитьем... Веста будет возвращаться из школы; может быть, появятся новые знакомые.

She was beginning to think that she could do very well living alone if it were not for Vesta's social needs. Books were pleasant things-she was finding that out-books like Irving's Sketch Book, Lamb's Elia, and Hawthorne's Twice Told Tales.	Она полюбила читать, по многу раз перечитывала "Книгу очерков" Вашингтона Ирвинга, "Элию" Лэма, "Дважды рассказанные истории" Хоторна. Дженни уже начинало казаться, что ей будет неплохо одной, хотя будущее Весты не переставало ее беспокоить.
Vesta was coming to be quite a musician in her way, having a keen sense of the delicate and refined in musical composition.	Веста радовала ее своими успехами в музыке. Девочка была необычайно музыкальна.
She had a natural sense of harmony and a love for those songs and instrumental compositions which reflect sentimental and passionate moods; and she could sing and play quite well.	У нее было врожденное чувство ритма, она особенно любила песни и пьесы, проникнутые печальным, взволнованным настроением, и сама неплохо играла и пела.
Her voice was, of course, quite untrained-she was only fourteen-but it was pleasant to listen to.	Голос ее еще не установился - ей было всего четырнадцать лет, - но слушать ее было приятно.
She was beginning to show the combined traits of her mother and father-Jennie's gentle, speculative turn of mind, combined with Brander's vivacity of spirit and innate executive capacity.	В ней причудливо сочетались черты матери и отца: от Дженни она унаследовала мягкую задумчивость, от Брэндера - энергию и живость ума.
She could talk to her mother in a sensible way about things, nature, books, dress, love, and from her developing tendencies Jennie caught keen glimpses of the new worlds which Vesta was to explore.	Она вполне разумно беседовала с матерью о природе, о книгах, о платьях, о любви, и Дженни, следя за развитием ее интересов, прозревала новые миры, которые открывались перед ее дочкой.
The nature of modern school life, its consideration of various divisions of knowledge, music, science, all came to Jennie watching her daughter take up new themes.	У девочки прибавлялись новые предметы, и Дженни вместе с ней постигала жизнь современной школы, ее разнообразную программу, в которой находилось место и для музыки и для естественной истории.
Vesta was evidently going to be a woman of considerable ability-not irritably aggressive, but self-constructive.	Веста обещала стать многосторонней и дельной женщиной, не чересчур бойкой, но вполне самостоятельной.
She would be able to take care of herself. All this pleased Jennie and gave her great hopes for Vesta's future.	Мать утешалась мыслью, что она сумеет за себя постоять, и возлагала большие надежды на ее будущее.
The cottage which was finally secured at Sandwood was only a story and a half in height, but it was raised upon red brick piers between which were set green lattices and about which ran a veranda.	Коттедж в Сэндвуде, на котором остановила свой выбор Дженни, был одноэтажный, с мезонином и верандой на красных кирпичных столбах, соединенных зеленой деревянной решеткой.
The house was long and narrow, its full length-some five rooms in a row-facing the lake.	Все пять комнат выходили окнами на озеро.
There was a dining-room with windows opening even with the floor, a large library with built-in shelves for books, and a parlor whose three large windows afforded air and sunshine at all times.	В столовой были стеклянные двери, полки большой библиотеки могли вместить множество книг, угловая гостиная с тремя окнами весь день была залита солнцем.
The plot of ground in which this cottage stood was one hundred feet square and ornamented with a few trees.	На участке возле дома росло несколько красивых деревьев.

The former owner had laid out flower-beds, and arranged green hardwood tubs for the reception of various hardy plants and vines.	Прежний арендатор разбил в саду клумбу и приготовил зеленые кадки для кустов и декоративных растений.
The house was painted white, with green shutters and green shingles.	Домик был белый, с зелеными ставнями и зеленой гонтовой крышей.
It had been Lester's idea, since this thing must be, that Jennie might keep the house in Hyde Park just as it was, but she did not want to do that.	Лестер предложил было Дженни оставить за собой дом в Хайд-Парке, но этого она не захотела.
She could not think of living there alone. The place was too full of memories.	Одна мысль о том, чтобы жить здесь без Лестера, была ей невыносима - столько воспоминаний населяло этот дом.
At first, she did not think she would take anything much with her, but she finally saw that it was advisable to do as Lester suggested-to fit out the new place with a selection of silverware, hangings, and furniture from the Hyde Park house.	Сначала она даже не хотела ничего с собой увозить, но потом все же последовала совету Лестера - отобрать нужную для ее нового жилища мебель, занавески и столовое серебро.
"You have no idea what you will or may want," he said.	- Мало ли что тебе может понадобиться, - сказал он.
"Take everything.	- Бери все.
I certainly don't want any of it."	Мне ничего не нужно.
A lease of the cottage was taken for two years, together with an option for an additional five years, including the privilege of purchase.	Коттедж был снят на два года с правом продления арендного срока или последующей покупки.
So long as he was letting her go, Lester wanted to be generous. He could not think of her as wanting for anything, and he did not propose that she should.	Решившись, наконец, отпустить Дженни, Лестер проявлял большую щедрость - он не допускал мысли, что ей придется в чем-нибудь нуждаться.
His one troublesome thought was, what explanation was to be made to Vesta.	Он был озабочен тем, как объяснить перемену в их жизни Весте.
He liked her very much and wanted her "life kept free of complications.	Он любил девочку и хотел оградить ее от тяжелых переживаний.
"Why not send her off to a boarding-school until spring?" he suggested once; but owing to the lateness of the season this was abandoned as inadvisable.	- Может быть, устроим ее до весны в какую-нибудь закрытую школу? - предложил он однажды. Но учебный год был в разгаре, и от этой мысли пришлось отказаться.
Later they agreed that business affairs made it necessary for him to travel and for Jennie to move.	Тогда они решили сказать Весте, что Лестеру нужно надолго уехать из Чикаго по делам, а вдвоем с матерью им будет лучше в маленьком городке.
Later Vesta could be told that Jennie had left him for any reason she chose to give.	Когда-нибудь Дженни объяснит дочери, что ушла от Лестера, и придумает причину.
It was a trying situation, all the more bitter to Jennie because she realized that in spite of the wisdom of it indifference to her was involved.	У Дженни было горько на душе. Она понимала, что решение Лестера разумно, но какая за ним крылась бессердечность!
He really did not care enough, as much as he cared.	Да, если он и любит ее, то очень мало.

The relationship of man and woman which we study so passionately in the hope of finding heaven knows what key to the mystery of existence holds no more difficult or trying situation than this of mutual compatibility broken or disrupted by untoward conditions which in themselves have so little to do with the real force and beauty of the relationship itself.	В отношениях между мужчиной и женщиной, которые мы наблюдаем с таким горячим интересом, надеясь найти в них какую-то разгадку тайны бытия, самыми трудными и тягостными бывают минуты, когда взаимная привязанность приносится в жертву внешним обстоятельствам, столь далеким от красоты и силы самого чувства.
These days of final dissolution in which this household, so charmingly arranged, the scene of so many pleasant activities, was literally going to pieces was a period of great trial to both Jennie and Lester.	И Лестер и Дженни жестоко страдали в последние дни перед разлукой, когда рушилась их совместная жизнь в этом доме, где все было устроено с такой любовью, где они провели столько счастливых часов.
On her part it was one of intense suffering, for she was of that stable nature that rejoices to fix itself in a serviceable and harmonious relationship, and then stay so.	У Дженни сердце разрывалось на части, ведь она была из тех постоянных натур, которые не ищут никаких перемен, лишь бы чувствовать, что тебя любят и что ты нужна.
For her life was made up of those mystic chords of sympathy and memory which bind up the transient elements of nature into a harmonious and enduring scene.	Вся ее жизнь, как из невидимых нитей, состояла из привязанностей и воспоминаний, соединяющих разрозненные впечатления в гармоничное и прочное целое.
One of those chords-this home was her home, united and made beautiful by her affection and consideration for each person and every object.	И одной из таких нитей был этот дом в Хайд-Парке, ее дом, украшенный ее любовью и бережным вниманием ко всем его обитателям, к каждой безделушке.
Now the time had come when it must cease.	Теперь всему этому настал конец.
If she had ever had anything before in her life which had been like this it might have been easier to part with it now, though, as she had proved, Jennie's affections were not based in any way upon material considerations.	Если бы когда-нибудь раньше Дженни владела подобными сокровищами, ей теперь было бы не так тяжело, хотя в своих чувствах она отнюдь не руководствовалась материальными соображениями.
Her love of life and of personality were free from the taint of selfishness.	В ее любви к жизни и к людям не было и тени корысти.
She went about among these various rooms selecting this rug, that set of furniture, this and that ornament, wishing all the time with all her heart and soul that it need not be.	И вот она бродила по комнатам, отбирая здесь ковер, там картину или столик с диваном и креслами и непрерывно мучаясь тем, что ей приходится этим заниматься.
Just to think, in a little while Lester would not come any more of an evening!	Подумать только - пройдет еще немного времени, и Лестер не будет больше возвращаться домой по вечерам!
She would not need to get up first of a morning and see that coffee was made for her lord, that the table in the dining-room looked just so.	Утром ей не нужно будет вставать первой, чтобы проверить, готов ли кофе для ее повелителя и хорошо ли накрыт стол в столовой.
It had been a habit of hers to arrange a bouquet for the table out of the richest blooming flowers of the conservatory, and she had always felt in doing it that it was particularly for him.	Каждый день она ставила на стол букет из самых пышных цветов, какие только были в зимнем саду, всегда помня, что делает это для него.
Now it would not be necessary any more-not for him.	Теперь и букеты будут не нужны - он их не увидит.

When one is accustomed to wait for the sound of a certain carriage-wheel of an evening grating upon your carriage drive, when one is used to listen at eleven, twelve, and one, waking naturally and joyfully to the echo of a certain step on the stair, the separation, the ending of these things, is keen with pain.	Когда привыкнешь ждать по вечерам знакомого шороха колес по гравию, раздающегося все ближе и ближе, когда прислушиваешься и в час и в два часа ночи и легко и радостно просыпаешься от звука шагов на лестнице, - тогда разлука, пресекающая все одним ударом, невыразимо мучительна.
These were the thoughts that were running through Jennie's brain hour after hour and day after day.	И Дженни неотступно думала о том, что каждый день, каждый час приближает ее к этой разлуке.
Lester on his part was suffering in another fashion.	Лестер тоже страдал, но по-иному.
His was not the sorrow of lacerated affection, of discarded and despised love, but of that painful sense of unfairness which comes to one who knows that he is making a sacrifice of the virtues-kindness, loyalty, affection-to policy.	Его терзала не отвергнутая, растоптанная любовь, а тягостное сознание вины, которое испытывает человек, зная, что ради низменного расчета он поступился добротой, преданностью, чувством.
Policy was dictating a very splendid course of action from one point of view. Free of Jennie, providing for her admirably, he was free to go his way, taking to himself the mass of affairs which come naturally with great wealth.	Теперь перед ним открывались широчайшие перспективы, Не связанный больше с Дженни, щедро обеспечив ее, он волен пойти своим путем, отдаться многообразным обязанностям, какие налагает большое богатство.
He could not help thinking of the thousand and one little things which Jennie had been accustomed to do for him, the hundred and one comfortable and pleasant and delightful things she meant to him.	Но он все время думал о том, как много сделала для него Дженни, как она всегда старалась, чтобы жизнь его была удобной, приятной, красивой.
The virtues which she possessed were quite dear to his mind. He had gone over them time and again.	Он знал наперечет все ее достоинства и отдавал им должное.
Now he was compelled to go over them finally, to see that she was suffering without making a sign.	Теперь он был вынужден признать за ней еще одно неоценимое качество - она умела страдать не жалуясь.
Her manner and attitude toward him in these last days were quite the same as they had always been-no more, no less.	Эти последние дни она держалась по отношению к нему как всегда - не лучше, не хуже.
She was not indulging in private hysterics, as another woman might have done; she was not pretending a fortitude in suffering she did not feel, showing him one face while wishing him to see another behind it.	Она не закатывала истерик, как поступала бы на ее месте другая женщина; не старалась казаться более стойкой, чем была на самом деле, или делать веселое лицо с одной мыслью - чтобы он все же догадался о ее страданиях.
She was calm, gentle, considerate-thoughtful of him-where he would go and what he would do, without irritating him by her inquiries.	Она оставалась спокойной, мягкой, внимательной, по-прежнему интересовалась его планами и делами, но не раздражала лишними вопросами.
He was struck quite favorably by her ability to take a large situation largely, and he admired her.	Лестер был поражен ее благородством, он восхищался ею.
There was something to this woman, let the world think what it might.	Что бы ни говорили люди, она - замечательная женщина.
It was a shame that her life was passed under such a troubled star.	Жалко и стыдно, что жизнь ее сложилась так несчастливо.
Still a great world was calling him. The sound of its voice was in his ears.	И в то же время Лестер слышал зов другого, широкого мира.

It had on occasion shown him its bared teeth.	Этот мир не всегда был гостеприимен, Лестер помнил его звериный оскал.
Did he really dare to hesitate?	Так смеет ли он ослушаться этого зова?
The last hour came, when having made excuses to this and that neighbor, when having spread the information that they were going abroad, when Lester had engaged rooms at the Auditorium, and the mass of furniture which could not be used had gone to storage, that it was necessary to say farewell to this Hyde Park domicile.	И вот они уже оповестили кое-кого из соседей, что уезжают за границу, и Лестер уже снял себе номер в отеле "Аудиториум", и сдана на хранение вся лишняя обстановка, и настала пора распрощаться с Хайд-Парком.
Jennie had visited Sandwood in company with Lester several times.	Дженни в сопровождении Лестера несколько раз побывала в Сэндвуде.
He had carefully examined the character of the place. He was satisfied that it was nice but lonely.	Он подробно осмотрел городок и остался при своем первом впечатлении, что там красиво, но скучновато.
Spring was at hand, the flowers would be something.	Однако приближалась весна, а Дженни так любила цветы.
She was going to keep a gardener and man of all work. Vesta would be with her.	Она собиралась нанять садовника.
"Very well," he said, "only I want you to be comfortable."	- Прекрасно, - сказал Лестер. - Все что хочешь, лишь бы тебе здесь было хорошо.
In the mean time Lester had been arranging his personal affairs.	Тем временем он энергично занимался и своими делами.
He had notified Messrs. Knight, Keatley & O'Brien through his own attorney, Mr. Watson, that he would expect them to deliver his share of his father's securities on a given date.	Через своего поверенного мистера Уотсона он дал знать конторе "Найт, Китли и О'Брайн", чтобы к такому-то числу ему была передана его доля отцовских акций.
He had made up his mind that as long as he was compelled by circumstances to do this thing he would do a number of other things equally ruthless.	Он решил, что, раз обстоятельства вынудили его пойти на это, он предпримет и ряд других, не менее бессердечных шагов.
He would probably marry Mrs. Gerald.	По всей вероятности, он женится на миссис Джералд.
He would sit as a director in the United Carriage Company-with his share of the stock it would be impossible to keep him out.	Он войдет в правление "Каретного треста" -теперь, когда у него в руках такой пакет акций, они не смогут этому помешать.
If he had Mrs. Gerald's money he would become a controlling factor in the United Traction of Cincinnati, in which his brother was heavily interested, and in the Western Steel Works, of which his brother was now the leading adviser.	Если в его распоряжении будут деньги миссис Джералд, он заберет в свои руки "Тракторную компанию" в Цинциннати, с которой связывает большие надежды его братец, а также "Западную Сталеплавильную", при которой Роберт состоит главным консультантом.
What a different figure he would be now from that which he had been during the past few years!	Да, это будет не то положение, какое он занимал в последние годы!
Jennie was depressed to the point of despair. She was tremendously lonely.	Дженни не находила себе места от одиночества и тоски.
This home had meant so much to her.	Этот дом так много для нее значил.

When she first came here and neighbors had begun to drop in she had imagined herself on the threshold of a great career, that some day, possibly, Lester would marry her.	Когда они сюда переехали и соседи стали приходить в гости, она вообразила, что для нее начинается новая жизнь, что со временем Лестер на ней женится.
Now, blow after blow had been delivered, and the home and dream were a ruin.	А потом посыпались удар за ударом, и нет больше ее мечты, и нет больше дома.
Gerhardt was gone. Jeannette, Harry Ward, and Mrs. Frissell had been discharged, the furniture for a good part was in storage, and for her, practically, Lester was no more.	Умер отец, отпущена Жаннет и другие слуги, мебель свезена на склад, и Лестер - Лестер ушел из ее жизни.
She realized clearly that he would not come back.	Дженни ясно понимала, что он не вернется.
If he could do this thing now, even considerately, he could do much more when he was free and away later.	Раз он мог уйти от нее сейчас - пусть с колебаниями, с болью, - чего же ждать от того времени, когда он будет свободен и вдали от нее?
Immersed in his great affairs, he would forget, of course.	Увлеченный своими важными делами, он просто забудет о ней.
And why not?	И правильно сделает.
She did not fit in.	Она не годится ему в жены.
Had not everything-everything illustrated that to her?	Сколько раз она в этом убеждалась.
Love was not enough in this world-that was so plain.	Любви в этом мире недостаточно. Это всякому ясно.
One needed education, wealth, training, the ability to fight and scheme, She did not want to do that.	Нужно еще воспитание, богатство, умение добиваться своего и интриговать. А заниматься этим она не хочет.
She could not.	Да и не сумела бы.
The day came when the house was finally closed and the old life was at an end.	Наконец большой дом был заперт, и прежняя жизнь осталась позади.
Lester traveled with Jennie to Sandwood. He spent some little while in the house trying to get her used to the idea of change-it was not so bad.	Лестер проводил Дженни в Сэндвуд и немного побыл с ней в коттедже, стараясь внушить ей, что домик отличный и она легко привыкнет к новой обстановке.
He intimated that he would come again soon, but he went away, and all his words were as nothing against the fact of the actual and spiritual separation.	Он обещал скоро навестить ее, а потом он собрался уезжать, и перед неизбежностью разлуки его слова сразу потеряли всякое значение.
When Jennie saw him going down the brick walk that afternoon, his solid, conservative figure clad in a new tweed suit, his overcoat on his arm, self-reliance and prosperity written all over him, she thought that she would die. She had kissed Lester good-by and had wished him joy, prosperity, peace; then she made an excuse to go to her bedroom.	Дженни поцеловала его на прощанье, пожелала ему счастья, успехов, душевного покоя - и ушла к себе в спальню. Увидев в окно, как он удаляется от дома по кирпичной дорожке, плотный и элегантный, в новом костюме, с перекинутым через руку пальто, - воплощение самоуверенности и благополучия, - она почувствовала, что сейчас умрет.
Vesta came after a time, to seek her, but now her eyes were quite dry; everything had subsided to a dull ache.	Однако когда через некоторое время к ней заглянула Веста, глаза ее были сухи. Осталась только тупая, ноющая боль.

The new life was actually begun for her-a life without Lester, without Gerhardt, without any one save Vesta.	Так начиналась ее новая жизнь - жизнь без Лестера, без отца, с одной только Вестой.
"What curious things have happened to me!" she thought, as she went into the kitchen, for she had determined to do at least some of her own work.	"Удивительная у меня все-таки судьба!" - думала она, спускаясь в кухню. Она решила, что часть домашней работы будет выполнять сама.
She needed the distraction.	Ей нужно отвлечься.
She did not want to think.	Нельзя все время думать.
If it were not for Vesta she would have sought some regular outside employment.	Если бы не Веста, она поступила бы куда-нибудь на работу.
Anything to keep from brooding, for in that direction lay madness.	Только не уходить в себя, не то можно лишиться рассудка.
CHAPTER LV	Глава LV
The social and business worlds of Chicago, Cincinnati, Cleveland, and other cities saw, during the year or two which followed the breaking of his relationship with Jennie, a curious rejuvenation in the social and business spirit of Lester Kane.	В последующие год или два деловые и светские круги Чикаго, Цинциннати, Кливленда и других городов были свидетелями своеобразного возрождения Лестера Кейна.
He had become rather distant and indifferent to certain personages and affairs while he was living with her, but now he suddenly appeared again, armed with authority from a number of sources, looking into this and that matter with the air of one who has the privilege of power, and showing himself to be quite a personage from the point of view of finance and commerce.	За время связи с Дженни он отдалился от многих людей и начинаний и, казалось, потерял к ним всякий интерес; теперь же, расставшись с нею, он вновь появился на сцене во всеоружии своих огромных средств, стал вникать в любое дело как человек, уверенный в своей силе, и быстро был признан авторитетом в области коммерции и финансов.
He was older of course.	Правда, он постарел.
It must be admitted that he was in some respects a mentally altered Lester.	В некоторых отношениях это был уже не прежний Лестер.
Up to the time he had met Jennie he was full of the assurance of the man who has never known defeat.	До встречи с Дженни его отличала самоуверенность, свойственная всякому, кто не знал поражений.
To have been reared in luxury as he had been, to have seen only the pleasant side of society, which is so persistent and so deluding where money is concerned, to have been in the run of big affairs not because one has created them, but because one is a part of them and because they are one's birthright, like the air one breathes, could not help but create one of those illusions of solidarity which is apt to befog the clearest brain.	Когда ты воспитан в роскоши, когда ты видишь общество только с его приятной стороны, такой убедительно-обманчивой, когда имеешь дело с крупными предприятиями не потому, что ты их создал, а потому, что ты сам являешься частью их и они при тебе от рождения, как воздух, которым ты дышишь, - тогда, естественно, создается иллюзия нерушимости бытия, способная затуманить самый светлый ум.
It is so hard for us to know what we have not seen. It is so difficult for us to feel what we have not experienced.	Трудно иметь представление о том, чего мы не видели, почувствовать то, чего самим не пришлось пережить.
Like this world of ours, which seems so solid and persistent solely because we have no knowledge of the power which creates it, Lester's world seemed solid and persistent and real enough to him.	Подобно вселенной, которая кажется нам вечной и незыблемой только потому, что мы ничего не знаем о создавших ее силах, мир Лестера казался ему и незыблемым и вечным.

It was only when the storms set in and the winds of adversity blew and he found himself facing the armed forces of convention that he realized he might be mistaken as to the value of his personality, that his private desires and opinions were as nothing in the face of a public conviction; that he was wrong.	Лишь когда сгустились грозовые тучи и налетел ураган, когда на него пошли войной все силы общественных условностей - лишь тогда он понял, что, возможно, переоценил себя, что его личные желания и взгляды - ничто перед мнением общества, что он не прав.
The race spirit, or social avatar, the "Zeitgeist" as the Germans term it, manifested itself as something having a system in charge, and the organization of society began to show itself to him as something based on possibly a spiritual, or, at least, superhuman counterpart.	Ему представлялось, что дух времени - Zeitgeist, как называют его немцы, - стоит на страже некой системы, что наше общество организовано по какому-то загадочному, недоступному для человеческого понимания образцу.
He could not fly in the face of it.	Он не мог вступить в единоборство с этим обществом.
He could not deliberately ignore its mandates.	Не мог отмахнуться от его велений.
The people of his time believed that some particular form of social arrangement was necessary, and unless he complied with that he could, as he saw, readily become a social outcast.	Его современники считали такое общественное устройство необходимым, и Лестер убедился, что, нарушив его законы, легко оказаться за бортом.
His own father and mother had turned on him-his brother and sisters, society, his friends.	Все отвернулись от него - отец, мать, сестры, знакомые, друзья.
Dear heaven, what a to-do this action of his had created!	Боже милостивый! Какую бурю вызвал его поступок!
Why, even the fates seemed adverse.	Сама судьба словно решила его покарать.
His real estate venture was one of the most fortuitously unlucky things he had ever heard of.	Его операция с недвижимостью окончилась неслыханным провалом.
Why?	Почему?
Were the gods battling on the side of a to him unimportant social arrangement?	Неужели боги стоят на страже законов общества, которыми он хотел пренебречь?
Apparently.	Очевидно.
Anyhow, he had been compelled to quit, and here he was, vigorous, determined, somewhat battered by the experience, but still forceful and worth while.	Так или иначе его вынудили сдать позиции, и вот он снова в своем прежнем мире, полный энергии и решимости, несколько помятый после всего пережитого, но все же достаточно крупная и влиятельная фигура.
And it was a part of the penalty that he had become measurably soured by what had occurred. He was feeling that he had been compelled to do the first ugly, brutal thing of his life.	Эта сдача после долгой борьбы не прошла для него безнаказанно - он сильно ожесточился, Он чувствовал, что его толкнули на первый в его жизни некрасивый и жестокий поступок.
Jennie deserved better of him.	Дженни заслуживала лучшей доли.
It was a shame to forsake her after all the devotion she had manifested.	Позорно было бросить ее, получив от нее так много.
Truly she had played a finer part than he.	Что и говорить, она превзошла его в благородстве.
Worst of all, his deed could not be excused on the grounds of necessity.	А главное - нельзя оправдать себя безвыходностью положения.

He could have lived on ten thousand a year; he could have done without the million and more which was now his.	Он мог бы прожить на десять тысяч в год; мог бы обойтись без полутора миллионов, которыми теперь владеет.
He could have done without the society, the pleasures of which had always been a lure.	Мог бы обойтись и без светского общества, которое, оказывается, не потеряло для него своей притягательной силы.
He could have, but he had not, and he had complicated it all with the thought of another woman.	Мог бы, но не захотел и еще усугубил свою вину мыслью о другой женщине.
Was she as good as Jennie?	Чем она лучше Дженни?
That was a question which always rose before him.	Вот вопрос, постоянно встававший перед Лестером.
Was she as kindly?	Добрая ли она?
Wasn't she deliberately scheming under his very eyes to win him away from the woman who was as good as his wife?	Разве не делала она самых откровенных попыток отнять его у женщины, которую обязана была считать его женой?
Was that admirable?	И разве это похвально?
Was it the thing a truly big woman would do?	Разве женщина с большим сердцем поступила бы так?
Was she good enough for him after all?	В конце концов достаточно ли она хороша для него?
Ought he to marry her?	Может, ему не следует на ней жениться?
Ought he to marry any one seeing that he really owed a spiritual if not a legal allegiance to Jennie?	Может, ему вообще не следует жениться, поскольку он если не юридически, то морально еще связан с Дженни?
Was it worth while for any woman to marry him?	Какой из него выйдет муж?
These things turned in his brain. They haunted him.	Эти мысли не давали ему покоя, и он не мог отделаться от сознания, что идет на бессердечный и неблаговидный поступок.
He could not shut out the fact that he was doing a cruel and unlovely thing. Material error in the first place was now being complicated with spiritual error.	Он сделал ложный шаг, следуя материальным соображениям, а теперь готов поступиться соображениями нравственными.
He was attempting to right the first by committing the second.	Второй ошибкой он пытается исправить первую.
Could it be done to his own satisfaction? Would it pay mentally and spiritually? Would it bring him peace of mind?	Но даст ли это ему удовлетворение, окупится ли с материальной и моральной точки зрения, принесет ли ему душевный покой?
He was thinking, thinking, all the while he was readjusting his life to the old (or perhaps better yet, new) conditions, and he was not feeling any happier.	Он упорно думал об этом, пока перестраивал свою жизнь применительно к прежним, вернее, к новым условиям, но покоя не было.
As a matter of fact he was feeling worse-grim, revengeful.	Скорее ему становилось хуже, им овладело мрачное, мстительное чувство.
If he married Letty he thought at times it would be to use her fortune as a club to knock other enemies over the head, and he hated to think he was marrying her for that.	Порою он думал, что если женится на Летти, так только для того, чтобы при помощи ее денег жестоко расправиться со своими врагами, и тут же начинал презирать себя за такие мысли.

He took up his abode at the Auditorium, visited Cincinnati in a distant and aggressive spirit, sat in council with the board of directors, wishing that he was more at peace with himself, more interested in life.	Он жил в отеле "Аудиториум", ездил в Цинциннати на заседания правления, где держал себя надменно и вызывающе; мучился от внутреннего разлада и собственного равнодушия ко всему на свете.
But he did not change his policy in regard to Jennie.	Но с Дженни он по-прежнему не встречался.
Of course Mrs. Gerald had been vitally interested in Lester's rehabilitation.	Само собой разумеется, миссис Джералд с живым интересом приняла известие о новом повороте в жизни Лестера.
She waited tactfully some little time before sending him any word; finally she ventured to write to him at the Hyde Park address (as if she did not know where he was), asking,	Немного выждав для приличия, она написала ему на его адрес в Хайд-Парк, словно не зная, что он переехал.
"Where are you?"	"Где вы скрываетесь?" - спрашивала она.
By this time Lester had become slightly accustomed to the change in his life.	Лестер в это время только-только стал привыкать к происшедшей с ним перемене.
He was saying to himself that he needed sympathetic companionship, the companionship of a woman, of course.	Он говорил себе, что нуждается в понимании и сочувствии - разумеется, женском.
Social invitations had begun to come to him now that he was alone and that his financial connections were so obviously restored.	В гости его стали приглашать, как только выяснилось, что он живет один и его финансовое положение восстановлено.
He had made his appearance, accompanied only by a Japanese valet, at several country houses, the best sign that he was once more a single man.	Он уже побывал в нескольких загородных домах в сопровождении одного только слуги-японца -лучший признак того, что он снова стал холостяком.
No reference was made by any one to the past.	О его прошлом никто не упоминал ни словом.
On receiving Mrs. Gerald's note he decided that he ought to go and see her.	Получив письмо миссис Джералд, Лестер решил, что нужно навестить ее.
He had treated her rather shabbily. For months preceding his separation from Jennie he had not gone near her.	Он перед ней виноват - последние месяцы до отъезда Дженни он даже не заглядывал к ней.
Even now he waited until time brought a 'phoned invitation to dinner. This he accepted.	Но и сейчас он не стал спешить. Через некоторое время она по телефону пригласила его на обед, и тогда он, наконец, поехал.
Mrs. Gerald was at her best as a hostess at her perfectly appointed dinner-table.	Миссис Джералд была великолепна в роли гостеприимной хозяйки.
Alboni, the pianist, was there on this occasion, together with Adam Rascavage, the sculptor, a visiting scientist from England, Sir Nelson Keyes, and, curiously enough, Mr. and Mrs. Berry Dodge, whom Lester had not met socially in several years.	Среди ее гостей были пианист Альбони, скульптор Адам Раскевич, английский ученый сэр Нельсон Киз, а также, к удивлению Лестера, мистер и миссис Берри Додж, с которыми он не встречался, кроме как мимоходом, уже несколько лет.
Mrs. Gerald and Lester exchanged the joyful greetings of those who understand each other thoroughly and are happy in each other's company.	Лестер и хозяйка дома весело обменялись приветствиями, как люди прекрасно понимающие друг друга и радующиеся случаю провести время вместе.

"Aren't you ashamed of yourself, sir," she said to him when he made his appearance, "to treat me so indifferently?	- И не совестно вам, сэр? - сказала она, чуть Лестер появился в дверях. - Разве можно забывать старых друзей?
You are going to be punished for this."	Выбудете за это наказаны.
"What's the damage?" he smiled. "I've been extremely rushed.	- Я был страшно занят, - ответил он. - А какое меня ждет наказание?
I suppose something like ninety stripes will serve me about right."	Надеюсь, девяносто плетей хватит?
"Ninety stripes, indeed!" she retorted.	- Девяносто плетей - как бы не так - возразила она.
"You're letting yourself off easy.	- Вы хотите легко отделаться.
What is it they do to evil-doers in Siam?"	Я забыла, как это наказывают преступников в Сиаме?
"Boil them in oil, I suppose."	- Наверное, бросают в кипящее масло.
"Well, anyhow, that's more like.	- Вот это скорей подойдет.
I'm thinking of something terrible."	Я уж придумаю для вас какую-нибудь страшную казнь.
"Be sure and tell me when you decide," he laughed, and passed on to be presented to distinguished strangers by Mrs. De Lincum who aided Mrs. Gerald in receiving.	- Ну, когда придумаете - сообщите мне, -засмеялся он, но тут миссис де Линкум, помогавшая хозяйке принимать гостей, увела его, чтобы представить знатным иностранцам.
The talk was stimulating.	Завязался оживленный разговор.
Lester was always at his ease intellectually, and this mental atmosphere revived him.	Лестер, который всегда чувствовал себя в такой обстановке, как рыба в воде, ощущал необыкновенный прилив бодрости.
Presently he turned to greet Berry Dodge, who was standing at his elbow.	Обернувшись, он вдруг увидел рядом с собой Берри Доджа.
Dodge was all cordiality.	Додж расплылся в любезнейшей улыбке.
"Where are you now?" he asked.	- Где ты обретаешься? - спросил он.
"We haven't seen you in-oh, when?	- Мы тебя не видели не помню сколько лет.
Mrs. Dodge is waiting to have a word with you."	Пойдем к миссис Додж, она хочет с тобой поговорить.
Lester noticed the change in Dodge's attitude. "Some time, that's sure," he replied easily.	- Да, давненько не видались, - беззаботно подтвердил Лестер, вспомнив их последнюю встречу и тон Доджа, так непохожий на его сегодняшнее обхождение.
"I'm living at the Auditorium."	- Живу я в "Аудиториуме".
"I was asking after you the other day.	- А я только на днях о тебе справлялся.
You know Jackson Du Bois?	Ты Джексона Дюбуа знаешь?
Of course you do.	Ну, конечно, знаешь.
We were thinking of running up into Canada for some hunting.	Так вот, мы с ним собираемся махнуть в Канаду, поохотиться.
Why don't you join us?"	Ты нам не составишь компанию?

"I can't," replied Lester.	- Сейчас не могу, - ответил Лестер.
"Too many things on hand just now.	- Я очень занят.
Later, surely."	Как-нибудь в другой раз - с удовольствием.
Dodge was anxious to continue.	Додж не отходил от него.
He had seen Lester's election as a director of the C. H. & D. Obviously he was coming back into the world.	Совсем недавно он прочел, что Лестер избран в правление еще одной компании, - видимо, человек опять пошел в гору.
But dinner was announced and Lester sat at Mrs. Gerald's right hand.	Но тут доложили, что обед подан, и Лестер оказался по правую руку от миссис Джералд.
"Aren't you coming to pay me a dinner call some afternoon after this?" asked Mrs. Gerald confidentially when the conversation was brisk at the other end of the table.	- Вы не собираетесь побывать у меня с менее официальным визитом? - спросила она вполголоса, пользуясь минутой, когда беседа за столом стала особенно оживленной.
"I am, indeed," he replied, "and shortly.	- Собираюсь, - отвечал он, - и в самом скором времени.
Seriously, I've been wanting to look you up.	Право же, я давно хотел к вам зайти.
You understand though how things are now?"	Но вы знаете, как сейчас обстоят мои дела?
"I do.	- Знаю.
I've heard a great deal.	Я многое слышала.
That's why I want you to come.	Поэтому я и хочу, чтобы вы пришли.
We need to talk together."	Нам нужно поговорить.
Ten days later he did call.	Через десять дней он к ней пришел.
He felt as if he must talk with her; he was feeling bored and lonely; his long home life with Jennie had made hotel life objectionable. He felt as though he must find a sympathetic, intelligent ear, and where better than here?	Ему хотелось повидать ее; он скучал, не находил себе места; после долгих лет, проведенных под одним кровом с Дженни, жизнь в отеле казалась ему невыносимой, нужно было излить кому-то душу, а где же искать сочувствия, как не здесь?
Letty was all ears for his troubles.	Летти только о том и мечтала, чтобы его утешить.
She would have pillowed his solid head upon her breast in a moment if that had been possible.	Будь ее воля, она обняла бы его и стала гладить по голове, как ребенка.
"Well," he said, when the usual fencing preliminaries were over, "what will you have me say in explanation?"	- Ну-с, - сказал он, после того как они по привычке обменялись шутками, - никаких объяснений вы от меня не ждете?
"Have you burned your bridges behind you?" she asked.	- Вы сожгли свои корабли? - спросила она?
"I'm not so sure," he replied gravely.	- Ох, не знаю, - ответил он задумчиво.
"And I can't say that I'm feeling any too joyous about the matter as a whole."	- И вообще не могу сказать, чтобы все это меня особенно радовало.
"I thought as much," she replied.	- Я так и думала, - вздохнула миссис Джералд.
"I knew how it would be with you.	- Я же вас знаю.
I can see you wading through this mentally, Lester.	Могу представить себе все, что вы перечувствовали.

I have been watching you, every step of the way, wishing you peace of mind.	Я следила за каждым вашим шагом и хотела только одного - чтобы вы обрели душевный покой.
These things are always so difficult, but don't you know I am still sure it's for the best.	Такие вещи всегда даются трудно, но я сейчас убеждена, что это к лучшему.
It never was right the other way.	То было не для вас.
It never could be.	И все равно вы бы не выдержали.
You couldn't afford to sink back into a mere shell-fish life.	Нельзя вам жить, как улитке в своей раковине.
You are not organized temperamentally for that any more than I am.	Вы не созданы для этого, так же как и я.
You may regret what you are doing now, but you would have regretted the other thing quite as much and more.	Вы жалеете о том, что сделали, но если бы вы этого не сделали, то жалели бы еще больше.
You couldn't work your life out that way-now, could you?"	Нет, продолжать такую жизнь вам было невозможно - разве вы не согласны со мной?
"I don't know about that, Letty. Really, I don't.	- Право, не знаю, Летти.
I've wanted to come and see you for a long time, but I didn't think that I ought to.	Я ведь давно хотел к вам прийти, но считал, что не имею права.
The fight was outside-you know what I mean."	Внешне борьба окончена - вы меня понимаете?
"Yes, indeed, I do," she said soothingly.	- Понимаю, - сказала она ласково.
"It's still inside.	- Но внутри она продолжается.
I haven't gotten over it.	Я еще не во всем разобрался.
I don't know whether this financial business binds me sufficiently or not.	Мне не ясно, насколько меня связывает мое финансовое положение.
I'll be frank and tell you that I can't say I love her entirely; but I'm sorry, and that's something."	Скажу вам откровенно, я даже не знаю, люблю ли я ее. Но мне ее жаль, а это уже немало.
"She's comfortably provided for, of course," she commented rather than inquired.	- Она, разумеется, хорошо обеспечена. - Это прозвучало не как вопрос, а как мимолетное замечание.
"Everything she wants.	- Конечно.
Jennie is of a peculiar disposition.	Но Дженни - человек особого склада.
She doesn't want much.	Ей много не нужно.
She's retiring by nature and doesn't care for show.	Она по натуре домоседка, внешний блеск ее не привлекает.
I've taken a cottage for her at Sandwood, a little place north of here on the lake; and there's plenty of money in trust, but, of course, she knows she can live anywhere she pleases."	Я снял для нее коттедж в Сэндвуде, это на озере, к северу от Чикаго; но она знает, что может жить где ей угодно; денег в ее распоряжении вполне достаточно.
"I understand exactly how she feels, Lester.	- Я понимаю, каково ей, Лестер.
I know how you feel.	И понимаю, каково вам.

She is going to suffer very keenly for a while-we all do when we have to give up the thing we love.	Первое время она будет жестоко страдать - все мы страдаем, когда лишаемся того, что любим.
But we can get over it, and we do. At least, we can live.	Но все проходит, а жизнь течет своим чередом.
She will.	И с ней так будет.
It will go hard at first, but after a while she will see how it is, and she won't feel any the worse toward you."	Сначала будет очень тяжело, а потом она успокоится и не затаит на вас обиды.
"Jennie will never reproach me, I know that," he replied.	- Дженни меня никогда не упрекнет, это я знаю, -возразил он.
"I'm the one who will do the reproaching. I'll be abusing myself for some time.	- Я сам буду упрекать себя, и еще долго.
The trouble is with my particular turn of mind.	Таков уж я человек.
I can't tell, for the life of me, how much of this disturbing feeling of mine is habit-the condition that I'm accustomed to-and how much is sympathy.	Сейчас я, хоть убей, не могу сказать, вызвана ли моя теперешняя тревога силой привычки или более глубоким чувством.
I sometimes think I'm the the most pointless individual in the world.	Иногда мне сдается, что я самый тупой человек на свете.
I think too much."	Я слишком много думаю.
"Poor Lester!" she said tenderly.	- Бедный Лестер! - сказала она нежно.
"Well, I understand for one.	- Я-то вас понимаю.
You're lonely living where you are, aren't you?"	Тоскливо вам жить одному в гостинице?
"I am that," he replied.	- Очень, - отвечал он.
"Why not come and spend a few days down at West Baden?	- Почему бы вам не уехать на несколько дней в Вест-Баден?
I'm going there."	Я тоже туда еду.
"When?" he inquired.	- Когда? - спросил он.
"Next Tuesday."	- В будущий вторник.
"Let me see," he replied.	- Минутку, - сказал он.
"I'm not sure that I can."	- Сейчас посмотрим.
He consulted his notebook.	- Он перелистал записную книжку.
"I could come Thursday, for a few days."	- Я мог бы приехать в четверг, на несколько дней.
"Why not do that?	- Вот и отлично.
You need company.	Вам нужно побыть с людьми.
We can walk and talk things out down there.	Мы там погуляем, поговорим.
Will you?"	Так приедете?
"Yes, I will," he replied.	- Приеду.
She came toward him, trailing a lavender lounging robe.	Она подошла к нему, волоча за собой шлейф бледно лилового платья.

"You're such a solemn philosopher, sir," she observed comfortably, "working through all the ramifications of things.	- Нельзя так много думать, сэр, - сказала она беспечно. - Обязательно вам нужно докопаться до корня.
Why do you?	Зачем это?
You were always like that."	Впрочем, вы всегда были такой.
"I can't help it," he replied.	- Что ж поделаешь, - ответил он.
"It's my nature to think."	- Я не умею не думать.
"Well, one thing I know-" and she tweaked his ear gently.	- Ну, одно я знаю. - Она легонько ущипнула его за ухо.
"You're not going to make another mistake through sympathy if I can help it," she said daringly.	- Второй раз ваши добрые чувства не заставят вас совершить ошибку. Я этого не допущу, -добавила она смело.
"You're going to stay disentangled long enough to give yourself a chance to think out what you want to do.	- Вы должны быть свободны, пока не обдумаете все как следует и не решите, что вам нужно.
You must.	Иначе нельзя.
And I wish for one thing you'd take over the management of my affairs.	А я хочу вас попросить взять на себя управление моими делами.
You could advise me so much better than my lawyer."	Вы могли бы давать мне куда более ценные советы, чем мой поверенный.
He arose and walked to the window, turning to look back at her solemnly.	Он встал, отошел к окну и исподлобья посмотрел на нее.
"I know what you want," he said doggedly.	- Знаю я, что вам нужно, - сказал он хмуро.
"And why shouldn't I?" she demanded, again approaching him.	- А почему бы и нет? - спросила она, снова подходя к нему.
She looked at him pleadingly, defiantly.	В ее взгляде была и мольба и вызов.
"Yes, why shouldn't I?"	- Почему бы нет?
"You don't know what you're doing," he grumbled; but he kept on looking at her; she stood there, attractive as a woman of her age could be, wise, considerate, full of friendship and affection.	- Вы сами не знаете, что делаете, - проворчал он, но не отвел от нее взгляда; она стояла перед ним во всем обаянии зрелой женщины, умная, настороженная, полная участия и любви.
"Letty," he said. "You ought not to want to marry me.	- Летти, - сказал он, - напрасно вы хотите выйти за меня замуж.
I'm not worth it. Really I'm not.	Я этого не стою, уверяю вас.
I'm too cynical. Too indifferent.	Я человек холодный, безнадежный скептик.
It won't be worth anything in the long run."	Ничего из этого не выйдет.
"It will be worth something to me," she insisted.	- А по-моему, выйдет, - не сдавалась она.
"I know what you are.	- Я знаю, какой вы человек.
Anyhow, I don't care.	И мне все равно.
I want you!"	Вы мне нужны.

He took her hands, then her arms. Finally he drew her to him, and put his arms about her waist.	Он взял ее за руки, потом притянул к себе и обнял.
"Poor Letty!" he said;	- Бедная Летти! - сказал он.
"I'm not worth it.	- Я этого не стою.
You'll be sorry."	- Смотрите, пожалеете.
"No, I'll not," she replied.	- Нет, не пожалею, - возразила она.
"I know what I'm doing.	- Я знаю, что делаю.
I don't care what you think you are worth."	Мне все равно, какого вы мнения о себе.
She laid her cheek on his shoulder.	- Она приникла щекой к его плечу.
"I want you."	- Вы мне нужны.
"If you keep on I venture to say you'll have me," he returned. He bent and kissed her.	- Так вы, чего доброго, меня добьетесь, - сказал он и, наклонившись, поцеловал ее.
"Oh," she exclaimed, and hid her hot face against his breast.	- Ах! - воскликнула она и спрятала лицо у него на груди.
"This is bad business," he thought, even as he held her within the circle of his arms. "It isn't what I ought to be doing."	"Нехорошо, - думал он, обнимая ее, - не следовало мне этого делать".
Still he held her, and now when she offered her lips coaxingly he kissed her again and again.	Но он все держал ее в объятиях, и когда она, подняв голову, снова потянулась к нему, он целовал ее еще много раз.
CHAPTER LVI	Глава LVI
It is difficult to say whether Lester might not have returned to Jennie after all but for certain influential factors.	Если бы не влияние некоторых обстоятельств, Лестер, возможно, со временем и вернулся бы к Дженни.
After a time, with his control of his portion of the estate firmly settled in his hands and the storm of original feeling forgotten, he was well aware that diplomacy-if he ignored his natural tendency to fulfil even implied obligations-could readily bring about an arrangement whereby he and Jennie could be together.	Он хорошо понимал, что, крепко взяв в руки управление своим состоянием и выждав, пока улягутся страсти, он мог бы пойти на дипломатическую уловку и в той или иной форме возобновить свои отношения с нею. Но для этого ему пришлось бы поступиться неизменным правилом - выполнять свои обязательства, даже если они нигде прямо не оговорены.
But he was haunted by the sense of what might be called an important social opportunity in the form of Mrs. Gerald.	К тому же он не мог отделаться от мысли о широчайших возможностях, которые открыла бы перед ним женитьба на миссис Джералд.
He was compelled to set over against his natural tendency toward Jennie a consciousness of what he was ignoring in the personality and fortunes of her rival, who was one of the most significant and interesting figures on the social horizon.	Искреннее влечение к Дженни не мешало ему сознавать, как много значат личность и богатство ее соперницы - одной из интереснейших представительниц высшего света.
For think as he would, these two women were now persistently opposed in his consciousness.	В мыслях он постоянно противопоставлял друг другу этих женщин.

The one polished, sympathetic, philosophic-schooled in all the niceties of polite society, and with the means to gratify her every wish; the other natural, sympathetic, emotional, with no schooling in the ways of polite society, but with a feeling for the beauty of life and the lovely things in human relationship which made her beyond any question an exceptional woman.	Одна - изысканная, образованная, привлекательная, искушенная во всех тонкостях светского обращения и достаточно богатая, чтобы удовлетворить любую свою прихоть; другая -непосредственная, любящая, ласковая, не обученная светским манерам, но как никто способная чувствовать красоту жизни и все, что есть прекрасного в человеческих отношениях.
Mrs. Gerald saw it and admitted it.	Миссис Джералд понимала и признавала это.
Her criticism of Lester's relationship with Jennie was not that she was not worth while, but that conditions made it impolitic.	Осуждая связь Лестера, она критиковала не Дженни, но неразумность этой связи с точки зрения его карьеры.
On the other hand, union with her was an ideal climax for his social aspirations.	Другое дело брак с нею самой - это было бы идеальным завершением его самых честолюбивых замыслов.
This would bring everything out right.	Это было бы хорошо во всех отношениях.
He would be as happy with her as he would be with Jennie-almost-and he would have the satisfaction of knowing that this Western social and financial world held no more significant figure than himself.	Он будет с нею так же счастлив, как с Дженни -почти так же, - и вдобавок ему приятно будет сознавать, что он самая значительная фигура в светских и финансовых кругах Среднего Запада.
It was not wise to delay either this latter excellent solution of his material problems, and after thinking it over long and seriously he finally concluded that he would not.	Его материальные проблемы тоже разрешались в этом случае наилучшим образом. Лестер много и серьезно думал и наконец решил, что нет смысла тянуть и откладывать.
He had already done Jennie the irreparable wrong of leaving her.	Расставшись с Дженни, он уже нанес ей непоправимую обиду.
What difference did it make if he did this also?	Не все ли равно, если теперь к ней прибавится вторая?
She was possessed of everything she could possibly want outside of himself.	Дженни обеспечена, у нее есть решительно все, что ей нужно, кроме разве его, Лестера.
She had herself deemed it advisable for him to leave.	Она сама признала, что им следует расстаться.
By such figments of the brain, in the face of unsettled and disturbing conditions, he was becoming used to the idea of a new alliance.	Так, устав от своей неустроенной и неуютной жизни, он выдумывал себе оправдания и постепенно привыкал к мысли о новом союзе.
The thing which prevented an eventual resumption of relationship in some form with Jennie was the constant presence of Mrs. Gerald.	Постоянное общение с миссис Джералд и явилось тем решающим обстоятельством, которое помешало Лестеру вновь соединиться с Дженни.
Circumstances conspired to make her the logical solution of his mental quandary at this time.	Все как нарочно складывалось так, что именно она должна была спасти его от утомительного внутреннего разлада.
Alone he could do nothing save to make visits here and there, and he did not care to do that.	Пока он жил один, он мог время от времени бывать в гостях, но это его мало интересовало.
He was too indifferent mentally to gather about him as a bachelor that atmosphere which he enjoyed and which a woman like Mrs. Gerald could so readily provide.	Он был слишком тяжел на подъем, чтобы самостоятельно собрать вокруг себя людей, которые были бы ему по душе, тогда как женщине, подобной миссис Джералд, ничего не стоило себя ими окружить.

United with her it was simple enough.	Вдвоем это было бы им особенно легко.
Their home then, wherever it was, would be full of clever people.	Где бы они ни решили жить, их дом всегда был бы полон интересных людей.
He would need to do little save to appear and enjoy it.	Лестеру оставалось бы только появляться среди гостей и наслаждаться беседой.
She understood quite as well as any one how he liked to live.	Летти прекрасно разбирается в том, какой образ жизни его привлекает.
She enjoyed to meet the people he enjoyed meeting.	Ей нравятся те же люди, что и ему.
There were so many things they could do together nicely.	У них столько общих интересов, жизнь с нею была бы сплошным удовольствием.
He visited West Baden at the same time she did, as she suggested. He gave himself over to her in Chicago for dinners, parties, drives.	Итак, Лестер провел несколько дней с миссис Джералд в Вест-Бадене, а в Чикаго предоставил себя в ее распоряжение для обедов, прогулок и выездов в свет.
Her house was quite as much his own as hers-she made him feel so.	В ее доме он чувствовал себя почти хозяином -она сама этого добивалась.
She talked to him about her affairs, showing him exactly how they stood and why she wished him to intervene in this and that matter.	Она подробно рассказывала ему о своих делах, объясняя, почему ей нужен его совет по тому или иному вопросу.
She did not wish him to be much alone. She did not want him to think or regret.	Она не хотела надолго оставлять его одного с его мыслями и сожалениями.
She came to represent to him comfort, forgetfulness, rest from care.	И он шел к ней, когда хотел утешиться, забыться, отдохнуть от забот.
With the others he visited at her house occasionally, and it gradually became rumored about that he would marry her.	Он много с кем встречался у нее в доме, и среди их знакомых уже стали поговаривать о том, что они собираются пожениться.
Because of the fact that there had been so much discussion of his previous relationship, Letty decided that if ever this occurred it should be a quiet affair.	Поскольку прежняя связь Лестера вызвала так много пересудов, Летти решила ни в коем случае не устраивать торжественной свадьбы.
She wanted a simple explanation in the papers of how it had come about, and then afterward, when things were normal again and gossip had subsided, she would enter on a dazzling social display for his sake.	Достаточно будет коротенькой заметки в газетах, а через некоторое время, когда все успокоится и сплетни утихнут, она, ради его блага, ослепит весь город своими приемами.
"Why not let us get married in April and go abroad for the summer?" she asked once, after they had reached a silent understanding that marriage would eventually follow.	- Может, нам пожениться в апреле и уехать на лето за границу? - предложила она однажды. В том, что брак - их дело решенное, ни он, ни она уже не сомневались.
"Let's go to Japan.	- Поедем в Японию.
Then we can come back in the fall, and take a house on the drive."	А осенью вернемся и снимем дом на набережной.
Lester had been away from Jennie so long now that the first severe wave of self-reproach had passed.	Лестер расстался с Дженни так давно, что совесть уже не мучила его с прежней силой.
He was still doubtful, but he preferred to stifle his misgivings.	Внутренний голос еще не совсем умолк, но Лестер старался заглушить его.

"Very well," he replied, almost jokingly. "Only don't let there be any fuss about it."	- Ну что ж, - ответил он почти шутливым тоном, -только, пожалуйста, без всякого шума.
"Do you really mean that, sweet?" she exclaimed, looking over at him; they had been spending the evening together quietly reading and chatting.	- Ты правда согласен, милый? - воскликнула она, радостно глядя на него; перед этим они спокойно провели вечер за чтением и разговорами.
"I've thought about it a long while," he replied. "I don't see why not."	- Я достаточно долго думал, - ответил он, - и не вижу причин откладывать.
She came over to him and sat on his knee, putting her arms upon his shoulders.	Она подошла, села к нему на колени и положила руки ему на плечи.
"I can scarcely believe you said that," she said, looking at him curiously.	- Мне просто не верится, что ты это сказал, -промолвила она, удивленно глядя на него.
"Shall I take it back?" he asked.	- Что же мне, взять свои слова обратно?
"No, no.	- Нет, нет!
It's agreed for April now.	Значит, решено, в апреле.
And we'll go to Japan.	И мы поедем в Японию.
You can't change your mind.	Теперь ты уже не передумаешь.
There won't be any fuss.	И шума никакого не будет.
But my, what a trousseau I will prepare!"	Но, бог ты мой, какое я себе закажу приданое!
He smiled a little constrainedly as she tousled his head; there was a missing note somewhere in this gamut of happiness; perhaps it was because he was getting old.	Она весело взъерошила ему волосы. Он улыбнулся чуть напряженной улыбкой; чего-то недоставало в его безоблачном счастье, может быть, это сказались годы.
CHAPTER LVII	Глава LVII
In the meantime Jennie was going her way, settling herself in the markedly different world in which henceforth she was to move.	Тем временем Дженни понемногу привыкла к совершенно новой обстановке, в которой ей отныне предстояло проводить свои дни.
It seemed a terrible thing at first-this life without Lester.	Сначала это было страшно - жить без Лестера.
Despite her own strong individuality, her ways had become so involved with his that there seemed to be no possibility of disentangling them.	Дженни и сама была незаурядной личностью, но все ее существование так переплелось с существованием Лестера, что казалось, разорвать и распутать эти нити невозможно.
Constantly she was with him in thought and action, just as though they had never separated.	В мыслях она непрестанно была с ним, словно они и не разлучались.
Where was he now?	Где он сейчас?
What was he doing?	Что делает?
What was he saying?	Что говорит?
How was he looking?	Как выглядит?
In the mornings when she woke it was with the sense that he must be beside her.	По утрам она просыпалась с ощущением, что он рядом с ней.
At night as if she could not go to bed alone.	По вечерам ей казалось, что нельзя лечь спать, пока его нет.

He would come after a while surely-ah, no, of course he would not come. Dear heaven, think of that!	Он должен скоро вернуться... Ах, нет, он не вернется никогда... Боже мой, подумать только!
Never any more.	Никогда.
And she wanted him so.	А она так о нем тоскует.
Again there were so many little trying things to adjust, for a change of this nature is too radical to be passed over lightly.	Нужно было наладить жизнь до последних мелочей, и это тоже давалось нелегко - уж очень резкой и болезненной оказалась ломка.
The explanation she had to make to Vesta was of all the most important.	Самое главное - нужно было как-то объяснить все происшедшее Весте.
This little girl, who was old enough now to see and think for herself, was not without her surmises and misgivings.	Девочка уже многое замечала и много думала, и теперь у нее были свои сомнения и догадки.
Vesta recalled that her mother had been accused of not being married to her father when she was born.	Веста вспоминала разговоры о том, что, когда она родилась, ее мать не была замужем.
She had seen the article about Jennie and Lester in the Sunday paper at the time it had appeared-it had been shown to her at school-but she had had sense enough to say nothing about it, feeling somehow that Jennie would not like it.	В свое время она видела воскресную газету с романтической историей про Дженни и Лестера -эту газету ей показали в школе, - но она оказалась достаточно умна, чтобы ничего не сказать об этом дома: она почувствовала, что это не понравилось бы матери.
Lester's disappearance was a complete surprise; but she had learned in the last two or three years that her mother was very sensitive, and that she could hurt her in unexpected ways.	Исчезновение Лестера безмерно удивило ее; однако за последние два-три года она убедилась, как чувствительна ее мать и как легко сделать ей больно, Поэтому она воздержалась от вопросов.
Jennie was finally compelled to tell Vesta that Lester's fortune had been dependent on his leaving her, solely because she was not of his station.	Дженни пришлось самой рассказать дочери, что Лестер мог лишиться своего состояния, если бы не оставил их, поскольку Дженни была ниже его по общественному положению.
Vesta listened soberly and half suspected the truth.	Веста спокойно выслушала ее, но заподозрила правду.
She felt terribly sorry for her mother, and, because of Jennie's obvious distress, she was trebly gay and courageous.	Она прониклась огромной жалостью к матери и, видя, как та угнетена, старалась быть особенно бодрой и веселой.
She refused outright the suggestion of going to a boarding-school and kept as close to her mother as she could.	Уехать в закрытую школу она наотрез отказалась и как можно больше времени проводила с Дженни.
She found interesting books to read with her, insisted that they go to see plays together, played to her on the piano, and asked for her mother's criticisms on her drawing and modeling.	Она выбирала самые интересные книги, чтобы читать их вслух, упрашивала мать пойти с ней в театр, играла ей на рояле, показывала ей свои рисунки и спрашивала ее мнения.
She found a few friends in the excellent Sand wood school, and brought them home of an evening to add lightness and gaiety to the cottage life.	Подружившись с несколькими девочками в превосходной Сэндвудской школе, она приводила их по вечерам к себе, и коттедж наполнялся шумным весельем.
Jennie, through her growing appreciation of Vesta's fine character, became more and more drawn toward her.	Дженни все больше ценила чудесный характер девочки и все больше привязывалась к ней.

Lester was gone, but at least she had Vesta.	Лестер ушел, но зато у нее есть Веста.
That prop would probably sustain her in the face of a waning existence.	Вот кто будет ей опорой на закате ее жизни.
There was also her history to account for to the residents of Sandwood.	Дженни знала, что ей нужно будет объяснить свое положение соседям и новым знакомым.
In many cases where one is content to lead a secluded life it is not necessary to say much of one's past, but as a rule something must be said.	Бывает, что человеку удается прожить в уединении, не распространяясь о своем прошлом, но обычно что-нибудь да приходится рассказать.
People have the habit of inquiring-if they are no more than butchers and bakers. By degrees one must account for this and that fact, and it was so here.	Люди любопытны - особенно такие люди, как мясники и булочники, - и уйти от их расспросов трудно. Так было и с Дженни.
She could not say that her husband was dead. Lester might come back.	Она не могла сказать, что ее муж умер, - ведь Лестер мог вернуться.
She had to say that she had left him-to give the impression that it would be she, if any one, who would permit him to return.	Пришлось говорить будто она сама от него уехала, чтобы создалось впечатление, что она вольна разрешить или не разрешить ему вернуться.
This put her in an interesting and sympathetic light in the neighborhood. It was the most sensible thing to do.	Это было хорошо придумано - к ней стали относиться с сочувственным интересом.
She then settled down to a quiet routine of existence, waiting what d?nouement to her life she could not guess.	А она зажила тихой, однообразной жизнью в ожидании неведомой развязки.
Sandwood life was not without its charms for a lover of nature, and this, with the devotion of Vesta, offered some slight solace.	Скрашивали ее существование любовь Весты и сказочно красивая природа Сэндвуда.
There was the beauty of the lake, which, with its passing boats, was a never-ending source of joy, and there were many charming drives in the surrounding country.	Дженни не уставала любоваться озером, по которому с утра до вечера скользили быстрые лодки, и живописными окрестностями городка.
Jennie had her own horse and carryall-one of the horses of the pair they had used in Hyde Park.	У нее был шарабан и лошадь - одна из той пары, на которой они ездили, когда жили в Хайд-Парке.
Other household pets appeared in due course of time, including a collie, that Vesta named Rats; she had brought him from Chicago as a puppy, and he had grown to be a sterling watch-dog, sensible and affectionate.	Со временем появились и другие любимцы, и среди них собака-колли, которую Веста назвала "Мышка". Дженни привезла ее из Чикаго щенком, а теперь это был прекрасный сторожевой пес, умный и ласковый.
There was also a cat, Jimmy Woods, so called after a boy Vesta knew, and to whom she insisted the cat bore a marked resemblance.	Была у них и кошка, Джимми Вудс, - Веста окрестила ее так в честь знакомого мальчика, на которого кошка, по ее словам, была очень похожа.
There was a singing thrush, guarded carefully against a roving desire for bird-food on the part of Jimmy Woods, and a jar of goldfish.	Был певчий дрозд, тщательно охраняемый от хищных набегов Джимми Вудса, и аквариум с золотыми рыбками.
So this little household drifted along quietly and dreamily indeed, but always with the undercurrent of feeling which ran so still because it was so deep.	И жизнь в коттедже текла спокойно и безмятежно, а бурные переживания и чувства были глубоко скрыты от людских глаз.

There was no word from Lester for the first few weeks following his departure; he was too busy following up the threads of his new commercial connections and too considerate to wish to keep Jennie in a state of mental turmoil over communications which, under the present circumstances, could mean nothing.	Первое время после своего отъезда Лестер не писал Дженни; он целиком ушел в дела, связанные с его возвращением в коммерческие сферы, а кроме того, считал, что нехорошо зря волновать Дженни письмами, которые при данных обстоятельствах все равно ничего не значили.
He preferred to let matters rest for the time being; then a little later he would write her sanely and calmly of how things were going.	Он решил дать ей и себе передышку, с тем чтобы потом трезво и спокойно написать обо всех своих делах.
He did this after the silence of a month, saying that he had been pretty well pressed by commercial affairs, that he had been in and out of the city frequently (which was the truth), and that he would probably be away from Chicago a large part of the time in the future.	Он молчал месяц, а потом действительно сообщил ей письмом, что был по горло завален делами и несколько раз уезжал из Чикаго (это соответствовало действительности), а в будущем думает бывать там лишь изредка.
He inquired after Vesta and the condition of affairs generally at Sandwood.	Он спрашивал о Весте, о том, как идет жизнь в Сэндвуде.
"I may get up there one of these days," he suggested, but he really did not mean to come, and Jennie knew that he did not.	"Я, возможно, скоро побываю у вас", - писал он, но на самом деле у него не было такого намерения, и Дженни это сразу поняла.
Another month passed, and then there was a second letter from him, not so long as the first one.	Прошел еще месяц, и он опять написал, теперь уже совсем коротенькое письмо.
Jennie had written him frankly and fully, telling him just how things stood with her.	Отвечая ему в первый раз, Дженни подробно рассказала о своей жизни.
She concealed entirely her own feelings in the matter, saying that she liked the life very much, and that she was glad to be at Sand wood.	О своих чувствах она не обмолвилась ни словом, но упомянула, что всем довольна и в Сэндвуде ей очень хорошо.
She expressed the hope that now everything was coming out for the best for him, and tried to show him that she was really glad matters had been settled.	Она надеется, что для него все теперь сложится к лучшему, и от души рада, что все трудные вопросы наконец разрешены.
"You mustn't think of me as being unhappy," she said in one place, "for I'm not.	"Не думай, что я несчастлива, - писала она, - это неверно.
I am sure it ought to be just as it is, and I wouldn't be happy if it were any other way.	Я убеждена, что мы поступили правильно, и не была бы счастлива, если бы все было иначе.
Lay out your life so as to give yourself the greatest happiness, Lester," she added.	А ты строй свою жизнь так, чтобы тебе было как можно лучше.
"You deserve it.	Ты достоин большого счастья, Лестер.
Whatever you do will be just right for me.	Что бы ты ни сделал, по мне все будет хорошо.
I won't mind."	Я заранее согласна".
She had Mrs. Gerald in mind, and he suspected as much, but he felt that her generosity must be tinged greatly with self-sacrifice and secret unhappiness.	Она думала о миссис Джералд, и Лестер это понял, читая ее письмо, как понял и то, сколько самопожертвования и молчаливых мук скрыто за ее великодушием.
It was the one thing which made him hesitate about taking that final step.	Только это и заставило его так долго колебаться, прежде чем сделать решительный шаг.

The written word and the hidden thought-how they conflict!	Как бесконечно далеки друг от друга написанное слово и тайная мысль!
After six months the correspondence was more or less perfunctory on his part, and at eight it had ceased temporarily.	После шести месяцев Лестер почти перестал писать, после восьми - их переписка окончательно прекратилась.
One morning, as she was glancing over the daily paper, she saw among the society notes the following item:	Однажды утром, просматривая газету, Дженни увидела в отделе светской хроники следующую заметку.
The engagement of Mrs. Malcolm Gerald, of 4044 Drexel Boulevard, to Lester Kane, second son of the late Archibald Kane, of Cincinnati, was formally announced at a party given by the prospective bride on Tuesday to a circle of her immediate friends.	"Во-вторник, в своем доме на бульваре Дрексел № 4044, миссис Мальком Джералд объявила собравшимся у нее близким друзьям о своей помолвке с Лестером Кейном, младшим сыном ныне покойного Арчибалда Кейна из Цинциннати.
The wedding will take place in April.	Свадьба состоится в апреле".
The paper fell from her hands.	Газета выпала у нее из рук.
For a few minutes she sat perfectly still, looking straight ahead of her.	Несколько минут она сидела неподвижно, глядя в одну точку.
Could this thing be so? she asked herself.	"Неужели это возможно? - думала она.
Had it really come at last?	- Неужели это случилось?"
She had known that it must come, and yet-and yet she had always hoped that it would not.	Она знала, что так будет, и все-таки... все-таки надеялась.
Why had she hoped?	На что она надеялась, почему?
Had not she herself sent him away?	Разве она не сама настояла, чтобы он ушел от нее?
Had not she herself suggested this very thing in a roundabout way?	Не сама дала ему понять, что так будет лучше?
It had come now.	И вот это произошло.
What must she do?	Что же ей теперь делать?
Stay here as a pensioner?	Остаться здесь, жить на его деньги?
The idea was objectionable to her.	Нет, только не это!
And yet he had set aside a goodly sum to be hers absolutely.	А между тем Лестер предоставил в ее полное распоряжение большие средства.
In the hands of a trust company in La Salle Street were railway certificates aggregating seventy-five thousand dollars, which yielded four thousand five hundred annually, the income being paid to her direct.	В банке на Ла-Саль-стрит хранилось на семьдесят пять тысяч долларов железнодорожных акций, ежегодный доход с которых - четыре с половиной тысячи - выплачивался непосредственно ей.
Could she refuse to receive this money?	Могла ли она отказаться от этих денег?
There was Vesta to be considered.	Ведь нужно было думать о Весте.
Jennie felt hurt through and through by this denouement, and yet as she sat there she realized that it was foolish to be angry.	Дженни чувствовала себя уязвленной до глубины души, но тут же поняла, что сердиться было бы глупо.
Life was always doing this sort of a thing to her.	Жизнь всегда обходилась с ней жестоко.

It would go on doing so. She was sure of it.	Наверно, так будет до конца.
If she went out in the world and earned her own living what difference would it make to him?	Ну, попробует она жить самостоятельно, сама зарабатывать себе на хлеб, а какое это будет иметь значение для Лестера?
What difference would it make to Mrs. Gerald?	И для миссис Джералд?
Here she was walled in this little place, leading an obscure existence, and there was he out in the great world enjoying life in its fullest and freest sense.	Она, Дженни, заперта в четырех стенах в этом маленьком городке, незаметная, одинокая, а он там, в широком мире, живет полной жизнью, наслаждается свободой.
It was too bad.	Нехорошо это, несправедливо.
But why cry?	Но к чему плакать?
Why?	К чему?
Her eyes indeed were dry, but her very soul seemed to be torn in pieces within her. She rose carefully, hid the newspaper at the bottom of a trunk, and turned the key upon it.	И глаза ее были сухи, но душа исходила слезами, она медленно встала, спрятала газету на дно чемодана и заперла чемодан на ключ.
CHAPTER LVIII	Глава LVIII
Now that his engagement to Mrs. Gerald was an accomplished, fact, Lester found no particular difficulty in reconciling himself to the new order of things; undoubtedly it was all for the best.	Теперь, когда его помолвка с миссис Джералд стала свершившимся фактом, Лестеру уже не так трудно было примириться с новым положением вещей. Да, несомненно, все к лучшему.
He was sorry for Jennie-very sorry.	Он глубоко сочувствовал Дженни.
So was Mrs. Gerald; but there was a practical unguent to her grief in the thought that it was best for both Lester and the girl.	Миссис Джералд тоже ей сочувствовала, но утешалась мыслью, что так будет лучше и для Лестера и для этой бедной женщины.
He would be happier-was so now.	Он будет много счастливее, это уже сейчас видно.
And Jennie would eventually realize that she had done a wise and kindly thing; she would be glad in the consciousness that she had acted so unselfishly.	А Дженни со временем поймет, что поступила умно и самоотверженно, и будет черпать радость в сознании собственного великодушия.
As for Mrs. Gerald, because of her indifference to the late Malcolm Gerald, and because she was realizing the dreams of her youth in getting Lester at last-even though a little late-she was intensely happy.	Сама же миссис Джералд, никогда не питавшая нежных чувств к своему покойному мужу, была на седьмом небе: наконец-то, хоть и с некоторым запозданием, сбылись ее девичьи мечты!
She could think of nothing finer than this daily life with him-the places they would go, the things they would see.	Ничего лучше жизни с Лестером она не могла себе представить. Куда они только не поедут, чего только не увидят!
Her first season in Chicago as Mrs. Lester Kane the following winter was going to be something worth remembering.	Будущей зимой она, новоиспеченная миссис Лестер Кейн, покажет всему городу, какие бывают балы и приемы!
And as for Japan-that was almost too good to be true.	А Япония... Просто дух захватывает, как это будет чудесно.
Lester wrote to Jennie of his coming marriage to Mrs. Gerald.	Лестер написал Дженни о своей предстоящей женитьбе.
He said that he had no explanation to make. It wouldn't be worth anything if he did make it.	Он не дает ей никаких объяснений, они были бы излишни.

He thought he ought to marry Mrs. Gerald.	Он считает, что ему следует жениться на миссис Джералд.
He thought he ought to let her (Jennie) know.	И что ей, Дженни, следует об этом знать.
He hoped she was well.	Он надеется, что она здорова.
He wanted her always to feel that he had her real interests at heart.	Она должна всегда помнить, что он принимает ее судьбу близко к сердцу.
He would do anything in his power to make life as pleasant and agreeable for her as possible.	Он всеми силами постарается сделать ее жизнь возможно приятнее и легче.
He hoped she would forgive him.	Пусть не поминает его лихом.
And would she remember him affectionately to Vesta?	И передаст от него привет Весте.
She ought to be sent to a finishing school.	Ее нужно отдать в самую лучшую среднюю школу.
Jennie understood the situation perfectly.	Дженни слишком хорошо понимала, как обстоит дело.
She knew that Lester had been drawn to Mrs. Gerald from the time he met her at the Carlton in London.	Она знала, что Лестера тянуло к миссис Джералд с тех самых пор, как они встретились в Лондоне, в отеле "Карлтон".
She had been angling for him.	Эта женщина долго ловила его.
Now she had him.	Теперь она его добилась!
It was all right.	Все в порядке.
She hoped he would be happy.	Пусть будет счастлив.
She was glad to write and tell him so, explaining that she had seen the announcement in the papers.	Дженни так и написала в ответ, добавив, что объявление о помолвке видела в газете.
Lester read her letter thoughtfully; there was more between the lines than the written words conveyed.	Получив ее письмо, Лестер задумался; между строк он прочел много больше, чем она написала.
Her fortitude was a charm to him even in this hour.	Даже сейчас он подивился твердости ее духа.
In spite of all he had done and what he was now going to do, he realized that he still cared for Jennie in a way.	Несмотря на все обиды, которые он ей нанес и еще собирался нанести, он знал, что его чувство к Дженни не совсем угасло.
She was a noble and a charming woman.	Она благородная, обаятельная женщина.
If everything else had been all right he would not be going to marry Mrs. Gerald at all.	Сложись обстоятельства по-другому, он не готовился бы к женитьбе на миссис Джералд.
And yet he did marry her.	И все-таки он женился на ней.
The ceremony was performed on April fifteenth, at the residence of Mrs. Gerald, a Roman Catholic priest officiating.	Бракосочетание состоялось пятнадцатого апреля в доме у миссис Джералд; венчал их католический священник.
Lester was a poor example of the faith he occasionally professed.	Лестер отнюдь не был примерным сыном церкви.
He was an agnostic, but because he had been reared in the church he felt that he might as well be married in it.	Он был неверующий, но решил, что раз уж он воспитан в лоне церкви, нет смысла отказываться от церковного брака.

Some fifty guests, intimate friends, had been invited.	Собралось человек пятьдесят гостей - все близкие друзья.
The ceremony went off with perfect smoothness.	Обряд прошел без малейшей заминки.
There were jubilant congratulations and showers of rice and confetti.	Новобрачных оглушили поздравлениями, осыпали пригоршнями риса и конфетти.
While the guests were still eating and drinking Lester and Letty managed to escape by a side entrance into a closed carriage, and were off.	Г ости еще пировали, когда Лестер и Летти выскользнули из дома через боковой подъезд, где их ждала карета.
Fifteen minutes later there was pursuit pell-mell on the part of the guests to the Chicago, Rock Island and Pacific depot; but by that time the happy couple were in their private car, and the arrival of the rice throwers made no difference.	Через четверть часа веселая погоня устремилась за ними на вокзал железнодорожной дороги Чикаго - Рок Айленд - Сан-Франциско. Но когда провожающие прибыли, счастливая пара уже сидела в своем купе.
More champagne was opened; then the starting of the train ended all excitement, and the newly wedded pair were at last safely off.	Снова смех, оживленные возгласы, шампанское, и вот, наконец, поезд тронулся - молодые отправились в путь.
"Well, now you have me," said Lester, cheerfully pulling Letty down beside him into a seat, "what of it?"	- Итак, ты меня добилась, - весело сказал Лестер, усаживая Летти рядом с собой. - Ну, и что?
"This of it," she exclaimed, and hugged him close, kissing him fervently.	- Вот что! - воскликнула она и, крепко обняв его, горячо расцеловала.
In four days they were in San Francisco, and two days later on board a fast steamship bound for the land of the Mikado.	Через четыре дня они были на берегу Тихого океана, еще через два уже неслись на самом быстром пароходе в страну микадо.
In the meanwhile Jennie was left to brood.	А Дженни осталась одна со своим горем.
The original announcement in the newspapers had said that he was to be married in April, and she had kept close watch for additional information.	Узнав, что Лестер женился в апреле, она стала внимательно просматривать газеты в поисках подробностей.
Finally she learned that the wedding would take place on April fifteenth at the residence of the prospective bride, the hour being high noon.	Наконец она прочла, что свадьба состоится в полдень пятнадцатого апреля, в доме миссис Джералд.
In spite of her feeling of resignation, Jennie followed it all hopelessly, like a child, hungry and forlorn, looking into a lighted window at Christmas time.	Несмотря на все свое смирение и покорность судьбе, Дженни с жадностью тянулась к этому недоступному счастью - так смотрит голодный бродяжка на рождественскую елку в освещенном окне.
On the day of the wedding she waited miserably for twelve o'clock to strike; it seemed as though she were really present-and looking on.	Настало пятнадцатое апреля. Дженни едва дождалась, пока пробьет двенадцать. Она так остро переживала все события этого дня, словно сама в них участвовала.
She could see in her mind's eye the handsome residence, the carriages, the guests, the feast, the merriment, the ceremony-all.	В мыслях она видела прекрасный особняк, кареты, гостей, венчальный обряд, веселый свадебный пир.
Telepathically and psychologically she received impressions of the private car and of the joyous journey they were going to take.	Она чувствовала, как им хорошо в их роскошном купе, какое им предстоит увлекательное путешествие.

The papers had stated that they would spend their honeymoon in Japan.	В газетах упоминалось, что медовый месяц молодые проведут в Японии.
Their honeymoon!	Медовый месяц!
Her Lester!	Ее Лестер!
And Mrs. Gerald was so attractive.	И миссис Джералд так хороша.
She could see her now-the new Mrs. Kane-the only Mrs. Kane that ever was, lying in his arms.	И ее - новую миссис Кейн, единственную настоящую миссис Кейн - обнимает Лестер!
He had held her so once.	Когда-то он также обнимал ее.
He had loved her.	Он ее любил!
Yes, he had!	Да, любил!
There was a solid lump in her throat as she thought of this.	У Дженни сжималось горло.
Oh, dear!	О господи!
She sighed to herself, and clasped her hands forcefully; but it did no good. She was just as miserable as before.	Она вздохнула, до боли стиснула руки, но облегчения не было - тоска по-прежнему давила ее.
When the day was over she was actually relieved; anyway, the deed was done and nothing could change it.	Когда этот день миновал, ей стало легче; дело сделано, и никакими силами нельзя ничего изменить.
Vesta was sympathetically aware of what was happening, but kept silent. She too had seen the report in the newspaper.	Веста, которая тоже читала газеты, прекрасно понимала, что произошло, и от всей души жалела мать, но молчала.
When the first and second day after had passed Jennie was much calmer mentally, for now she was face to face with the inevitable. But it was weeks before the sharp pain dulled to the old familiar ache.	Через два-три дня Дженни немного успокоилась, примирившись с неизбежным, но прошло еще много времени, прежде чем острая боль утихла, уступив место привычной глухой тоске.
Then there were months before they would be back again, though, of course, that made no difference now.	Дженни считала дни и недели до их возвращения, хотя знала, что ей больше нечего ждать.
Only Japan seemed so far off, and somehow she had liked the thought that Lester was near her-somewhere in the city.	Но очень уже далекой казалась Япония, и Дженни почему-то было легче, когда она знала, что Лестер близко от нее, в Чикаго.
The spring and summer passed, and now it was early in October.	Прошла весна, за ней лето, и наступил октябрь.
One chilly day Vesta came home from school complaining of a headache.	Однажды в холодный, ветреный день Веста, вернувшись из школы, пожаловалась на головную боль.
When Jennie had given her hot milk-a favorite remedy of her mother's-and had advised a cold towel for the back of her head, Vesta went to her room and lay down.	Дженни, помня наставления матери, напоила ее горячим молоком, посоветовала положить на затылок мокрое полотенце, и девочка ушла к себе и легла.
The following morning she had a slight fever.	На следующее утро у нее немного поднялась температура.

This lingered while the local physician, Dr. Emory, treated her tentatively, suspecting that it might be typhoid, of which there were several cases in the village.	Местный врач, доктор Эмри, сразу заподозрил брюшной тиф - в округе уже было отмечено несколько случаев заболевания.
This doctor told Jennie that Vesta was probably strong enough constitutionally to shake it off, but it might be that she would have a severe siege.	Врач сказал Дженни, что организм у девочки крепкий и, по всей вероятности, она справится с болезнью, но, возможно, будет болеть тяжело.
Mistrusting her own skill in so delicate a situation, Jennie sent to Chicago for a trained nurse, and then began a period of watchfulness which was a combination of fear, longing, hope, and courage.	Не полагаясь на свое умение, Дженни выписала из Чикаго сестру милосердия, и потянулись дни ожидания, когда мужество сменялось отчаянием, страх - надеждой.
Now there could be no doubt; the disease was typhoid.	Скоро все сомнения отпали; у Весты действительно был брюшной тиф.
Jennie hesitated about communicating with Lester, who was supposed to be in New York; the papers had said that he intended to spend the winter there.	Дженни не сразу написала Лестеру, хотя и думала, что он в Нью-Йорке: судя по газетам, он собирался провести там зиму.
But when the doctor, after watching the case for a week, pronounced it severe, she thought she ought to write anyhow, for no one could tell what would happen.	Но через неделю, когда врач определил форму болезни как тяжелую, она решила все-таки написать - как знать, что может случиться.
Lester had been so fond of Vesta.	Лестер так любил девочку.
He would probably want to know.	Наверно, ему захотелось бы о ней узнать.
The letter sent to him did not reach him, for at the time it arrived he was on his way to the West Indies.	Лестер не получил этого письма: когда оно прибыло в Нью-Йорк, он уже отплыл в Вест-Индию.
Jennie was compelled to watch alone by Vesta's sick-bed, for although sympathetic neighbors, realizing the pathos of the situation were attentive, they could not supply the spiritual consolation which only those who truly love us can give.	Дженни пришлось самой дежурить у постели Весты. Добрые соседи, понимая серьезность положения, навещали ее и участливо справлялись о больной, но они не могли оказать Дженни настоящей нравственной поддержки, которую мы чувствуем, лишь когда она исходит от близких нам людей.
There was a period when Vesta appeared to be rallying, and both the physician and the nurse were hopeful; but afterward she became weaker.	Одно время казалось, что Весте лучше; и врач и сестра готовы были обнадежить Дженни. Но потом девочка стала заметно терять силы.
It was said by Dr. Emory that her heart and kidneys had become affected.	Доктор Эмри объяснил, что болезнь дала осложнения на сердце и на почки.
There came a time when the fact had to be faced that death was imminent.	И вот уже тень смерти нависла над домом.
The doctor's face was grave, the nurse was non-committal in her opinion.	Лицо врача стало сосредоточенно-серьезным, сестра на все отвечала уклончиво.
Jennie hovered about, praying the only prayer that is prayer-the fervent desire of her heart concentrated on the one issue-that Vesta should get well.	А Дженни молилась - ибо что же и назвать молитвой, если не страстное желание, на котором сосредоточены все помыслы, - только бы Веста поправилась!

The child had come so close to her during the last few years! She understood her mother. She was beginning to realize clearly what her life had been.	В последние годы девочка стала так близка ей; она любила мать, она уже понимала своим детским умом, как много матери пришлось выстрадать.
And Jennie, through her, had grown to a broad understanding of responsibility.	А сама Дженни благодаря ей прониклась более глубоким чувством ответственности.
She knew now what it meant to be a good mother and to have children.	Она теперь знала, что значит быть хорошей матерью.
If Lester had not objected to it, and she had been truly married, she would have been glad to have others.	Если бы Лестер захотел, если бы она была законной женой, как она была бы рада иметь от него детей.
Again, she had always felt that she owed Vesta so much-at least a long and happy life to make up to her for the ignominy of her birth and rearing.	И притом она всегда чувствовала себя в долгу перед Вестой; долгую, счастливую жизнь - вот что она обязана дать своей девочке, чтобы искупить позор ее рождения и раннего детства.
Jennie had been so happy during the past few years to see Vesta growing into beautiful, graceful, intelligent womanhood.	Дженни с такой радостью наблюдала, как ее маленькая дочь превращается в красивую, грациозную, умную девушку.
And now she was dying.	И вот теперь она умирает.
Dr. Emory finally sent to Chicago for a physician friend of his, who came to consider the case with him.	Доктор Эмри вызвал на консилиум знакомого врача из Чикаго.
He was an old man, grave, sympathetic, understanding. He shook his head.	Вдумчивый, доброжелательный старик только покачал головой.
"The treatment has been correct," he said.	- Лечение было правильным, - сказал он.
"Her system does not appear to be strong enough to endure the strain.	- Видимо, организм недостаточно крепок.
Some physiques are more susceptible to this malady than others."	Не все одинаково способны бороться с этой болезнью.
It was agreed that if within three days a change for the better did not come the end was close at hand.	Врачи вынесли приговор; если через три дня не будет поворота к лучшему, нужно ждать конца.
No one can conceive the strain to which Jennie's spirit was subjected by this intelligence, for it was deemed best that she should know.	От Дженни не сочли возможным скрыть истину; она сидела у постели дочери без кровинки в лице, без мысли, поглощенная одним чувством, натянутая, как струна.
She hovered about white-faced-feeling intensely, but scarcely thinking. She seemed to vibrate consciously with Vesta's altering states. If there was the least improvement she felt it physically. If there was a decline her barometric temperament registered the fact.	Казалось, все ее существо отзывается на каждую перемену в состоянии Весты, она физически ощущала малейший прилив сил у девочки, малейшее ухудшение.
There was a Mrs. Davis, a fine, motherly soul of fifty, stout and sympathetic, who lived four doors from Jennie, and who understood quite well how she was feeling.	Одна из соседок Дженни, миссис Дэвис, полная, немолодая женщина, относилась к ней с чисто материнской нежностью.
She had co-operated with the nurse and doctor from the start to keep Jennie's mental state as nearly normal as possible.	Глубоко сочувствуя Дженни, она вместе с доктором и сестрой с самого начала делала все, чтобы не дать ей впасть в отчаяние.

"Now, you just go to your room and lie down, Mrs. Kane," she would say to Jennie when she found her watching helplessly at the bedside or wandering to and fro, wondering what to do.	- Вы бы пошли к себе и прилегли, миссис Кейн, -говорила она Дженни, видя, что та не сводит глаз с Весты или бесцельно бродит по комнатам.
"I'll take charge of everything.	- Я тут за всем пригляжу.
I'll do just what you would do.	Справлюсь не хуже вас.
Lord bless you, don't you think I know?	Вы что же, думаете, я не сумею?
I've been the mother of seven and lost three.	Я сама семерых родила, троих схоронила.
Don't you think I understand?"	Разве я не понимаю?
Jennie put her head on her big, warm shoulder one day and cried.	Однажды Дженни расплакалась, припав головой к ее мягкому, теплому плечу.
Mrs. Davis cried with her.	Миссис Дэвис всплакнула с ней вместе.
"I understand," she said. "There, there, you poor dear.	- Бедная вы моя, разве я не понимаю!
Now you come with me."	Ну, пойдемте со мной.
And she led her to her sleeping-room.	И она увела ее в спальню.
Jennie could not be away long.	Но Дженни не могла долго оставаться одна.
She came back after a few minutes unrested and unrefreshed.	Через несколько минут, совсем не отдохнув, она уже вернулась к дочери.
Finally one midnight, when the nurse had persuaded her that all would be well until morning anyhow, there came a hurried stirring in the sick-room.	И наконец, однажды в полночь, после того как сестра с уверенностью сказала, что до утра ничего случиться не может, в комнате больной началась какая-то суета.
Jennie was lying down for a few minutes on her bed in the adjoining room. She heard it and arose.	Дженни, которая только что прилегла в соседней комнате, услышала это и встала.
Mrs. Davis had come in, and she and the nurse were conferring as to Vesta's condition-standing close beside her.	У постели Весты, тихо совещаясь, стояли сестра и миссис Дэвис.
Jennie understood.	Дженни все поняла.
She came up and looked at her daughter keenly. Vesta's pale, waxen face told the story.	Подойдя к дочери, она впилась долгим взглядом-в ее восковое лицо.
She was breathing faintly, her eyes closed.	Девочка едва дышала, глаза ее были закрыты.
"She's very weak," whispered the nurse.	- Она очень слаба, - шепнула сестра.
Mrs. Davis took Jennie's hand.	Миссис Дэвис взяла Дженни за руку.
The moments passed, and after a time the clock in the hall struck one.	Проходили минуты, уже часы в передней пробили час.
Miss Murfree, the nurse, moved to the medicine-table several times, wetting a soft piece of cotton cloth with alcohol and bathing Vesta's lips.	Время от времени сестра подходила к столику с лекарствами и, окунув тряпочку в воду, смачивала губы Весты.
At the striking of the half-hour there was a stir of the weak body-a profound sigh.	В половине второго ослабевшее тело шевельнулось. Послышался глубокий вздох.

Jennie bent forward eagerly, but Mrs. Davis drew her back.	Дженни жадно наклонилась вперед, но миссис Дэвис потянула ее за руку.
The nurse came and motioned them away.	Сестра сделала им знак отойти.
Respiration had ceased.	Дыхание прекратилось.
Mrs. Davis seized Jennie firmly.	Миссис Дэвис крепко обхватила Дженни за плечи.
"There, there, you poor dear," she whispered when she began to shake.	- Бедная моя, хорошая, - зашептала она, видя, что Дженни сотрясается от рыданий.
"It can't be helped. Don't cry."	- Ну не надо плакать, слезами горю не поможешь.
Jennie sank on her knees beside the bed and caressed Vesta's still warm hand.	Дженни опустилась на колени у кровати и погладила еще теплую руку дочери.
"Oh no, Vesta," she pleaded. "Not you! Not you!"	- Веста, - молила она, - не уходи от меня, не уходи.
"There, dear, come now," soothed the voice of Mrs. Davis.	Словно издалека до нее доносился ласковый голос миссис Дэвис: - Не надо так убиваться, милая.
"Can't you leave it all in God's hands?	Все в руке божией.
Can't you believe that everything is for the best?"	Что он ни делает, все к лучшему.
Jennie felt as if the earth had fallen.	Дженни чувствовала, что земля разверзлась под ней.
All ties were broken.	Все нити порваны.
There was no light anywhere in the immense darkness of her existence.	Ни проблеска света не осталось в обступившем ее необъятном мраке.
CHAPTER LIX	Глава LVIX
This added blow from inconsiderate fortune was quite enough to throw Jennie back into that state of hyper-melancholia from which she had been drawn with difficulty during the few years of comfort and affection which she had enjoyed with Lester in Hyde Park. It was really weeks before she could realize that Vesta was gone.	Сломленная этим новым ударом безжалостной судьбы, Дженни опять впала в то угнетенное состояние, от которого ее излечили спокойные и счастливые годы, прожитые с Лестером в Хайд-Парке, Прошло много времени, прежде чем она осознала, что Веста умерла.
The emaciated figure which she saw for a day or two after the end did not seem like Vesta.	Исхудалое тело, на которое она смотрела еще два дня, совсем не было похоже на ее девочку.
Where was the joy and lightness, the quickness of motion, the subtle radiance of health?	Где прежняя радость, где ловкость и быстрота движений, живой блеск глаз?
All gone.	Все исчезло.
Only this pale, lily-hued shell-and silence.	Осталась бледная, восковая оболочка и - тишина.
Jennie had no tears to shed; only a deep, insistent pain to feel.	Дженни не плакала, она только ощущала глубокую, неотступную боль.
If only some counselor of eternal wisdom could have whispered to her that obvious and convincing truth-there are no dead.	И не было возле нее никого, кто шепнул бы ей слова вечной мудрости - простые и проникновенные слова о том, что смерти нет.
Miss Murfree, Dr. Emory, Mrs. Davis, and some others among the neighbors were most sympathetic and considerate.	Доктор Эмри, сестра, миссис Дэвис и другие соседи - все были участливы, внимательны к Дженни.

Mrs. Davis sent a telegram to Lester saying that Vesta was dead, but, being absent, there was no response.	Миссис Дэвис телеграфировала Лестеру о смерти Весты, но он был далеко, и ответа не последовало.
The house was looked after with scrupulous care by others, for Jennie was incapable of attending to it herself.	Кто-то готовил обед и старательно поддерживал порядок в комнатах - сама Дженни ничем не интересовалась.
She walked about looking at things which Vesta had owned or liked-things which Lester or she had given her-sighing over the fact that Vesta would not need or use them any more.	Она только перебирала и разглядывала любимые вещи Весты, вещи, когда-то подаренные Лестером или ею самой, и вздыхала при мысли, что девочке они больше не понадобятся.
She gave instructions that the body should be taken to Chicago and buried in the Cemetery of the Redeemer, for Lester, at the time of Gerhardt's death, had purchased a small plot of ground there.	Дженни распорядилась, чтобы тело Весты перевезли в Чикаго и похоронили на кладбище Спасителя, - когда умер Герхардт, Лестер приобрел там участок земли.
She also expressed her wish that the minister of the little Lutheran church in Cottage Grove Avenue, where Gerhardt had attended, should be requested to say a few words at the grave.	По ее просьбе священник лютеранской церкви, в которую всегда ходил Г ерхардт, должен был сказать несколько слов над могилой.
There were the usual preliminary services at the house.	Дома, в Сэндвуде, были соблюдены все обряды.
The local Methodist minister read a portion of the first epistle of Paul to the Thessalonians, and a body of Vesta's classmates sang	Священник местной методистской церкви прочел начало первого послания апостола Павла к фессалоникийцам, хор одноклассниц Весты пропел
"Nearer My God to Thee."	"К тебе, господь, к тебе".
There were flowers, a white coffin, a world of sympathetic expressions, and then Vesta was taken away.	Были цветы, и белый гроб, и несчетные соболезнования, а потом Весту увезли.
The coffin was properly incased for transportation, put on the train, and finally delivered at the Lutheran cemetery in Chicago.	Гроб спрятали в ящик, погрузили в поезд и доставили на лютеранское кладбище в Чикаго.
Jennie moved as one in a dream.	Дженни прожила эти дни как во сне.
She was dazed, almost to the point of insensibility.	Оглушенная своим горем, она почти ничего не чувствовала и не воспринимала.
Five of her neighborhood friends, at the solicitation of Mrs. Davis, were kind enough to accompany her.	Миссис Дэвис и по ее настоянию еще четыре соседки поехали в Чикаго на похороны.
At the grave-side when the body was finally lowered she looked at it, one might have thought indifferently, for she was numb from suffering.	Когда гроб опускали в могилу, Дженни стояла, смотрела и казалась безучастной, словно окаменела.
She returned to Sandwood after it was all over, saying that she would not stay long.	После похорон она вернулась в Сэндвуд, но ненадолго.
She wanted to come back to Chicago, where she could be near Vesta and Gerhardt.	Ей хотелось быть в Чикаго, поближе к Весте и к отцу.
After the funeral Jennie tried to think of her future.	Оставшись одна, Дженни попыталась обдумать свою дальнейшую жизнь.
She fixed her mind on the need of doing something, even though she did not need to.	Она чувствовала, что ей необходимо работать, хоть это и не вызывалось материальной нуждой.

She thought that she might like to try nursing, and could start at once to obtain the training which was required.	Можно стать сестрой милосердия, тогда надо сейчас же начать учиться.
She also thought of William.	Вспоминала Дженни и про своего брата Уильяма.
He was unmarried, and perhaps he might be willing to come and live with her.	Уильям не женат. Может быть, он захочет жить вместе с ней.
Only she did not know where he was, and Bass was also in ignorance of his whereabouts. She finally concluded that she would try to get work in a store.	Вот только адрес его ей неизвестен, и Басс как будто тоже не знает, где его можно найти, Дженни решила поискать работы в каком-нибудь магазине.
Her disposition was against idleness.	Надо что-то делать.
She could not live alone here, and she could not have her neighbors sympathetically worrying over what was to become of her.	Не может она жить здесь одна, предоставив соседям заботиться о ее судьбе.
Miserable as she was, she would be less miserable stopping in a hotel in Chicago, and looking for something to do, or living in a cottage somewhere near the Cemetery of the Redeemer.	Как ей ни тяжело, все же легче будет, если она переедет в Чикаго и, остановившись в гостинице, поищет себе работу или снимет домик неподалеку от кладбища Спасителя.
It also occurred to her that she might adopt a homeless child.	А еще можно взять на воспитание ребенка.
There were a number of orphan asylums in the city.	В городе сколько угодно сиротских приютов.
Some three weeks after Vesta's death Lester returned to Chicago with his wife, and discovered the first letter, the telegram, and an additional note telling him that Vesta was dead.	Лестер возвратился с женой в Чикаго недели через три после смерти Весты и тут только нашел первое письмо Дженни, телеграмму и еще коротенькое письмо с извещением о смерти девочки.
He was truly grieved, for his affection for the girl had been real.	Он искренне печалился, потому что был по-настоящему привязан к ней.
He was very sorry for Jennie, and he told his wife that he would have to go out and see her.	Охваченный жалостью к Дженни он тут же сказал жене, что поедет навестить ее.
He was wondering what she would do.	Его тревожило будущее Дженни.
She could not live alone.	Нельзя, чтобы она жила одна.
Perhaps he could suggest something which would help her.	Может быть, он сумеет дать ей какой-нибудь полезный совет.
He took the train to Sandwood, but Jennie had gone to the Hotel Tremont in Chicago.	Он поехал в Сэндвуд, но узнал там, что Дженни перебралась в отель "Тремонт" в Чикаго.
He went there, but Jennie had gone to her daughter's grave; later he called again and found her in.	В отеле он ее тоже не застал - она ушла на могилу дочери. Он заехал еще раз в тот же день, и ему сказали, что она дома.
When the boy presented his card she suffered an upwelling of feeling-a wave that was more intense than that with which she had received him in the olden days, for now her need of him was greater.	Когда ей подали карточку Лестера, Дженни страшно взволновалась, сильнее, чем волновалась, встречая его в прежние дни, потому что сейчас он был ей нужнее.

Lester, in spite of the glamor of his new affection and the restoration of his wealth, power, and dignities, had had time to think deeply of what he had done.	Лестер все еще много думал о своем поступке -этому не помешали ни его сверхблагополучный брак, ни вновь обретенное богатство и почет.
His original feeling of doubt and dissatisfaction with himself had never wholly quieted.	Его сомнения и недовольство собой не улеглись до сих пор.
It did not ease him any to know that he had left Jennie comfortably fixed, for it was always so plain to him that money was not the point at issue with her.	Мысль, что он обеспечил Дженни, не утешала его - он всегда знал, как мало значат для нее деньги.
Affection was what she craved.	Любовь - вот смысл ее жизни.
Without it she was like a rudderless boat on an endless sea, and he knew it.	Без любви она была как утлая лодка в открытом море, - это он хорошо знал.
She needed him, and he was ashamed to think that his charity had not outweighed his sense of self-preservation and his desire for material advantage.	Ей нужен был только он сам, и Лестер испытывал глубокий стыд при мысли, что сострадание к ней оказалось бессильным перед чувством самосохранения и жаждой богатства.
To-day as the elevator carried him up to her room he was really sorry, though he knew now that no act of his could make things right.	В тот день, когда он поднимался на лифте отеля "Тремонт", совесть жестоко мучила его, хоть он и понимал, что теперь не в его власти что-либо исправить.
He had been to blame from the very beginning, first for taking her, then for failing to stick by a bad bargain.	Он кругом виноват - и в том, что увлек Дженни, и в том, что не остался с нею до конца наперекор всему свету.
Well, it could not be helped now.	Но теперь уже ничего не поделаешь.
The best thing he could do was to be fair, to counsel with her, to give her the best of his sympathy and advice.	Нужно только обойтись с Дженни как можно мягче, поговорить с нею, по мере сил помочь ей сочувствием и советом.
"Hello, Jennie," he said familiarly as she opened the door to him in her hotel room, his glance taking in the ravages which death and suffering had wrought.	- Здравствуй, Дженни, - сказал он приветливо, когда она отворила ему дверь.
She was thinner, her face quite drawn and colorless, her eyes larger by contrast.	Как изменили ее перенесенные страдания! Она похудела, бледные щеки ввалились, глаза казались огромными.
"I'm awfully sorry about Vesta," he said a little awkwardly.	- Какое страшное несчастье, - заговорил он смущенно.
"I never dreamed anything like that could happen."	- Кто бы мог подумать, что это случится.
It was the first word of comfort which had meant anything to her since Vesta died-since Lester had left her, in fact.	То были первые слова утешения, которые дошли до сердца Дженни с тех пор, как Веста умерла, с тех пор, как сам Лестер ее покинул.
It touched her that he had come to sympathize; for the moment she could not speak.	Его приход глубоко тронул ее; от волнения она не могла говорить.
Tears welled over her eyelids and down upon her cheeks.	Слезы задрожали у нее на ресницах и потекли по щекам.
"Don't cry, Jennie," he said, putting his arm around her and holding her head to his shoulder.	- Не плачь, Дженни, - сказал он, обняв ее и ласково прижимая к плечу ее голову.
"I'm sorry.	- Мне так жаль.

I've been sorry for a good many things that can't be helped now.	Я о многом жалею, да поздно об этом говорить.
I'm intensely sorry for this.	Мне бесконечно жаль Весту.
Where did you bury her?"	Где ты ее похоронила?
"Beside papa," she said, sobbing.	- Рядом с папой, - ответила Дженни и разрыдалась.
"Too bad," he murmured, and held her in silence.	- Бедняжка, - сказал он тихо и замолчал.
She finally gained control of herself sufficiently to step away from him; then wiping her eyes with her handkerchief, she asked him to sit down.	Немного успокоившись, она отошла от него и, вытерев глаза, пригласила его сесть.
"I'm so sorry," he went on, "that this should have happened while I was away.	- Так обидно, что меня не было здесь, когда это случилось, - продолжал Лестер.
I would have been with you if I had been here.	- А то я все время был бы с тобой.
I suppose you won't want to live out at Sand wood now?"	Ты теперь, вероятно, не захочешь больше жить в Сэндвуде?
"I can't, Lester," she replied.	- Я не могу, Лестер, - сказал она.
"I couldn't stand it."	- Просто сил нет.
"Where are you thinking of going?"	- Куда же ты думаешь переехать?
"Oh, I don't know yet.	- Еще не знаю.
I didn't want to be a bother to those people out there.	Там мне просто не хотелось обременять соседей.
I thought I'd get a little house somewhere and adopt a baby maybe, or get something to do. I don't like to be alone."	Я думала снять где-нибудь маленький домик и, может быть, взять на воспитание ребенка или поступить на работу... Мне так не хочется жить одной.
"That isn't a bad idea," he said, "that of adopting a baby.	- А это неплохая мысль - взять на воспитание ребенка, - сказал он.
It would be a lot of company for you.	- Тебе будет не так тоскливо.
You know how to go about getting one?"	Ты уже справлялась о том, что для этого нужно?
"You just ask at one of these asylums, don't you?"	- Я думаю, нужно просто обратиться в какой-нибудь приют.
"I think there's something more than that," he replied thoughtfully.	- Возможно, что это несколько сложнее, - сказал он в раздумье.
"There are some formalities-I don't know what they are.	- Полагается соблюсти какие-то формальности, я точно не знаю, какие.
They try to keep control of the child in some way.	В приютах требуют, чтобы ребенок оставался в их поле зрения или что-то в этом роде.
You had better consult with Watson and get him to help you.	Ты посоветуйся с Уотсоном, он тебе все разъяснит.
Pick out your baby, and then let him do the rest.	Выбери себе младенца, а остальное предоставь ему.
I'll speak to him about it."	Я с ним поговорю, предупрежу его.

Lester saw that she needed companionship badly.	Лестер понимал, как страшно для Дженни одиночество.
"Where is your brother George?" he asked.	- Где твой брат Джордж? - спросил он.
"He's in Rochester, but he couldn't come.	- Джордж в Рочестере, но он ко мне не приедет.
Bass said he was married," she added.	Басс писал, что он женился.
"There isn't any other member of the family you could persuade to come and live with you?"	- А больше никого нет из родных, кто согласился бы жить с тобой?
"I might get William, but I don't know where he is."	- Может быть, Уильям; только я не знаю, где он сейчас.
"Why not try that new section west of Jackson Park," he suggested, "if you want a house here in Chicago?	- Если ты думаешь жить в Чикаго, посмотри новый квартал к западу от Джексон-Парка, -посоветовал он.
I see some nice cottages out that way.	- Там, помнится, есть очень миленькие коттеджи.
You needn't buy.	Не обязательно сразу покупать.
Just rent until you see how well you're satisfied."	Сначала сними на какой-нибудь срок, а там увидишь, подходит это тебе или нет.
Jennie thought this good advice because it came from Lester.	Дженни решила, что это прекрасный совет, - ведь она получила его от Лестера!
It was good of him to take this much interest in her affairs. She wasn't entirely separated from him after all.	Какой он добрый, он интересуется всеми ее делами, значит, они все-таки не совсем чужие.
He cared a little.	Она ему не безразлична.
She asked him how his wife was, whether he had had a pleasant trip, whether he was going to stay in Chicago.	Она стала расспрашивать его о здоровье жены, о том, доволен ли он своим путешествием, долго ли пробудет в Чикаго.
All the while he was thinking that he had treated her badly.	А он, отвечая ей, все время думал о том, как жестоко поступил с нею.
He went to the window and looked down into Dearborn Street, the world of traffic below holding his attention.	Он подошел к окну и стал смотреть вниз, на людную улицу.
The great mass of trucks and vehicles, the counter streams of hurrying pedestrians, seemed like a puzzle.	Экипажи, фургоны, встречные потоки пешеходов - все сливалось в причудливую головоломку.
So shadows march in a dream.	Так движутся тени в сновидении.
It was growing dusk, and lights were springing up here and there.	Уже темнело, тут и там зажигались огни.
"I want to tell you something, Jennie," said Lester, finally rousing himself from his fit of abstraction.	- Я хочу тебе кое-что сказать, Дженни, -проговорил Лестер, стряхнув с себя задумчивость.
"I may seem peculiar to you, after all that has happened, but I still care for you-in my way.	- После всего, что случилось, это может показаться тебе странным, но ты и сейчас мне дорога.
I've thought of you right along since I left.	Я не Переставал о тебе думать.

I thought it good business to leave you-the way things were.	Мне казалось, что, расставшись с тобой, я поступил благоразумно, - так уж тогда все складывалось.
I thought I liked Letty well enough to marry her.	Мне казалось, что, раз Летти мне нравится, я могу жениться на ней.
From one point of view it still seems best, but I'm not so much happier.	С известной точки зрения я и сейчас готов признать, что так лучше, но большого счастья это мне не дало.
I was just as happy with you as I ever will be.	Счастливее, чем я был с тобой, я никогда не буду.
It isn't myself that's important in this transaction apparently; the individual doesn't count much in the situation.	По-видимому, дело здесь не во мне; отдельный человек вообще мало значит.
I don't know whether you see what I'm driving at, but all of us are more or less pawns.	Не знаю, поймешь ли ты меня, но, по-моему, все мы более или менее пешки.
We're moved about like chessmen by circumstances over which we have no control."	Нами распоряжаются силы, над которыми мы не властны.
"I understand, Lester," she answered.	- Я понимаю, Лестер, - сказала она.
"I'm not complaining.	Я ни на что не жалуюсь.
I know it's for the best."	Так лучше.
"After all, life is more or less of a farce," he went on a little bitterly.	- В конце концов жизнь очень похожа на фарс, -продолжал он горько.
"It's a silly show.	- Глупая комедия, и больше ничего.
The best we can do is to hold our personality intact.	Единственное, что можно сделать, это сохранить свое "я".
It doesn't appear that integrity has much to do with it."	А честности, насколько я могу судить, от нас никто не требует.
Jennie did not quite grasp what he was talking about, but she knew it meant that he was not entirely satisfied with himself and was sorry for her.	Дженни не вполне уловила смысл его слов, но она поняла, что он недоволен собой, и ей стало жаль его.
"Don't worry over me, Lester," she consoled.	Она попыталась его утешить: - Ты не тревожься за меня, Лестер.
"I'm all right; I'll get along.	Я ничего, я проживу.
It did seem terrible to me for a while-getting used to being alone.	Сперва, когда я только привыкала жить одна, было очень трудно.
I'll be all right now.	А теперь ничего.
I'll get along."	Как-нибудь проживу.
"I want you to feel that my attitude hasn't changed," he continued eagerly.	- Но ты помни, что мое отношение к тебе не изменилось, - горячо сказал он.
"I'm interested in what concerns you. Mrs.-Letty understands that. She knows just how I feel.	- Мне важно все, что тебя касается.
When you get settled I'll come in and see how you're fixed.	Когда ты устроишься на новом месте, я приду посмотреть, все ли у тебя есть.

I'll come around here again in a few days.	Я и сюда еще зайду к тебе через несколько дней.
You understand how I feel, don't you?"	Ты понимаешь, что у меня на душе?
"Yes, I do," she said.	- Да, - сказал она, - понимаю.
He took her hand, turning it sympathetically in his own.	Он взял ее руку и погладил.
"Don't worry," he said.	- Не горюй, - сказал он.
"I don't want you to do that.	- Не надо.
I'll do the best I can.	Я сделаю все, что могу.
You're still Jennie to me, if you don't mind.	Как хочешь, а ты для меня прежняя Дженни.
I'm pretty bad, but I'm not all bad."	Я скверный человек, но кое-что хорошее во мне все же есть.
"It's all right, Lester.	- Ничего, ничего, Лестер.
I wanted you to do as you did.	Я ведь сама настояла, что бы ты так поступил.
It's for the best.	Все к лучшему.
You probably are happy since-"	И ты, наверно, счастлив теперь, когда...
"Now, Jennie," he interrupted; then he pressed affectionately her hand, her arm, her shoulder.	- Не надо, Дженни, - перебил он ее. Потом ласково привлек ее к себе и улыбнулся.
"Want to kiss me for old times' sake?" he smiled.	- Ты меня не поцелуешь по старой памяти?
She put her hands over his shoulders, looked long into his eyes, then kissed him.	Она положила руки ему на плечи, долго смотрела в глаза, потом поцеловала.
When their lips met she trembled.	Когда их губы встретились, она почувствовала, что дрожит.
Lester also felt unsteady.	Лестер тоже с трудом овладел собой.
Jennie saw his agitation, and tried hard to speak.	Заметив его волнение, Дженни заставила себя заговорить.
"You'd better go now," she said firmly.	- Теперь иди, - сказал она твердо.
"It's getting dark."	- На улице уже совсем темно.
He went away, and yet he knew that he wanted above all things to remain; she was still the one woman in the world for him.	Он ушел, сознавая, что ему хочется одного -остаться; Дженни до сих пор была для него единственной женщиной на свете.
And Jennie felt comforted even though the separation still existed in all its finality.	А Дженни стало легче, хотя им по-прежнему предстояло жить в разлуке.
She did not endeavor to explain or adjust the moral and ethical entanglements of the situation.	Она не пробовала разобраться в этической или нравственной стороне этой загадки.
She was not, like so many, endeavoring to put the ocean into a tea-cup, or to tie up the shifting universe in a mess of strings called law.	В отличие от многих Дженни не стремилась охватить необъятное или связать изменчивый мир одной веревочкой, называемой законом.
Lester still cared for her a little.	Лестер все еще любит ее немножко.
He cared for Letty too.	Летти он тоже любит.
That was all right.	Ну и хорошо.

She had hoped once that he might want her only.	Когда-то она надеялась, что никто, кроме нее, не будет ему нужен.
Since he did not, was his affection worth nothing? She could not think, she could not feel that. And neither could he.	Это оказалось ошибкой, но разве немножко любви - ничто? Нет, конечно. И сам Лестер был того же мнения.
CHAPTER LX	Глава LX
The drift of events for a period of five years carried Lester and Jennie still farther apart; they settled naturally into their respective spheres, without the renewal of the old time relationship which their several meetings at the Tremont at first seemed to foreshadow.	В последующие пять лет пути Лестера и Дженни разошлись еще дальше. Они прочно обосновались каждый в своем мире, так и не возобновив прежних отношений, к которым, казалось, могли привести их несколько встреч в отеле "Тремонт".
Lester was in the thick of social and commercial affairs; he walked in paths to which Jennie's retiring soul had never aspired.	Лестер едва поспевал справляться со своими деловыми и светскими обязанностями; он вращался в сферах, о которых скромная Дженни и не помышляла.
Jennie's own existence was quiet and uneventful.	А сама Дженни вела жизнь тихую и однообразную.
There was a simple cottage in a very respectable but not showy neighborhood near Jackson Park, on the South Side, where she lived in retirement with a little foster-child-a chestnut-haired girl taken from the Western Home for the Friendless-as her sole companion.	В простеньком домике, на прекрасной, но отнюдь не фешенебельной улице, близ Джексон-Парка, на Южной стороне, она жила вдвоем со своей приемной дочкой Розой, темноволосой девочкой, которую она взяла из Западного приюта для подкидышей.
Here she was known as Mrs. J. G. Stover, for she had deemed it best to abandon the name of Kane.	Новые соседи знали ее под именем Дж. Г. Стовер - она сочла за благо расстаться с фамилией Кейн.
Mr. and Mrs. Lester Kane when resident in Chicago were the occupants of a handsome mansion on the Lake Shore Drive, where parties, balls, receptions, dinners were given in rapid and at times almost pyrotechnic succession.	А мистер и миссис Кейн, когда жили в Чикаго, занимали огромный особняк на набережной, где приемы, балы и обеды сменялись с поразительной, прямо-таки каледойскопической быстротой.
Lester, however, had become in his way a lover of a peaceful and well-entertained existence.	Впрочем, сам Лестер в последнее время проявлял склонность к более спокойной, содержательной жизни.
He had cut from his list of acquaintances and associates a number of people who had been a little doubtful or overfamiliar or indifferent or talkative during a certain period which to him was a memory merely.	Из списка своих знакомых он вычеркнул многих людей, которые в смутные годы, уже отошедшие в область воспоминаний, показали себя не в меру щепетильными или фамильярными, или равнодушными, или болтливыми.
He was a director, and in several cases the chairman of a board of directors, in nine of the most important financial and commercial organizations of the West-The United Traction Company of Cincinnati, The Western Crucible Company, The United Carriage Company, The Second National Bank of Chicago, the First National Bank of Cincinnati, and several others of equal importance.	Лестер был теперь членом, а в некоторых случаях даже председателем правления девяти крупнейших финансовых и торговых компаний Среднего Запада: "Объединенной Тракторной" с центром в Цинциннати, "Западной Сталеплавильной", "Объединенной Каретной", Второго национального банка в Чикаго, Второго Национального банка в Цинциннати и нескольких других, не менее значительных.

He was never a personal factor in the affairs of The United Carriage Company, preferring to be represented by counsel-Mr. Dwight L. Watson, but he took a keen interest in its affairs.	В делах "Каретного треста" он не принимал непосредственного участия, предпочитая действовать через своего поверенного мистера Уотсона, однако не переставал интересоваться ими.
He had not seen his brother Robert to speak to him in seven years. He had not seen Imogene, who lived in Chicago, in three.	Роберта он не видел уже семь лет, Имоджин - года три, хотя она жила в Чикаго.
Louise, Amy, their husbands, and some of their closest acquaintances were practically strangers.	Луиза, Эми, их мужья и знакомые стали для него чужими людьми.
The firm of Knight, Keatley & O'Brien had nothing whatever to do with his affairs.	Юридическую контору "Найт, Китли и О'Брайн" он и близко не подпускал к своим делам.
The truth was that Lester, in addition to becoming a little phlegmatic, was becoming decidedly critical in his outlook on life.	С годами Лестер немного отяжелел, а его взгляды на жизнь приобрели явно скептическую окраску.
He could not make out what it was all about.	Все меньше и меньше смысла находил он в окружающем мире.
In distant ages a queer thing had come to pass. There had started on its way in the form of evolution a minute cellular organism which had apparently reproduced itself by division, had early learned to combine itself with others, to organize itself into bodies, strange forms of fish, animals, and birds, and had finally learned to organize itself into man.	Когда-то, в отдаленные времена, произошло непонятное явление: стала эволюционировать крошечная органическая клетка, она размножалась делением, научилась соединяться с другими клетками, образуя всевозможные организмы - рыб, зверей, птиц, наконец, человека.
Man, on his part, composed as he was of self-organizing cells, was pushing himself forward into comfort and different aspects of existence by means of union and organization with other men.	И вот человек - скопление клеток - в свою очередь пробивает себе путь к более обеспеченному и разнообразному существованию, объединясь с другими людьми.
Why?	Почему?
Heaven only knew.	Одному богу известно.
Here he was endowed with a peculiar brain and a certain amount of talent, and he had inherited a certain amount of wealth which he now scarcely believed he deserved, only luck had favored him.	Взять хотя бы его, Лестера Кейна. Он наделен недюжинным умом и кое-какими талантами, он получил в наследство свою меру богатства, которого он, если вдуматься, ничем не заслужил, -просто ему повезло.
But he could not see that any one else might be said to deserve this wealth any more than himself, seeing that his use of it was as conservative and constructive and practical as the next one's.	Но поскольку он использует это богатство так же разумно, практично и созидательно, как это сделал бы на его месте всякий другой человек, нельзя сказать, что для других оно было бы более заслуженным.
He might have been born poor, in which case he would have been as well satisfied as the next one-not more so.	Он мог бы родиться в бедности, и тогда был бы доволен жизнью не больше и не меньше, чем любой другой бедняк.
Why should he complain, why worry, why speculate?-the world was going steadily forward of its own volition, whether he would or no.	К чему жаловаться, тревожиться, строить догадки? Чтобы он ни делал, жизнь будет неуклонно идти вперед, повинуясь своим собственным законам.
Truly it was.	В этом он убежден.

And was there any need for him to disturb himself about it?	Так к чему волноваться?
There was not.	Решительно не к чему.
He fancied at times that it might as well never have been started at all.	Порою Лестеру казалось, что с тем же успехом он мог бы и вовсе не появляться на свет.
"The one divine, far-off event" of the poet did not appeal to him as having any basis in fact.	Дети - "нам свыше посланная радость", как сказал поэт, - отнюдь не были в его глазах чем-то обязательным или желанным.
Mrs. Lester Kane was of very much the same opinion.	И этот его взгляд полностью разделяла миссис Кейн.
Jennie, living on the South Side with her adopted child, Rose Perpetua, was of no fixed conclusion as to the meaning of life.	У Дженни, которая по-прежнему жила на Южной стороне со своей приемной дочкой, тоже не сложилось никакого четкого представления о смысле жизни.
She had not the incisive reasoning capacity of either Mr. or Mrs. Lester Kane.	В отличии от Лестера и миссис Кейн она не умела мыслить аналитически.
She had seen a great deal, suffered a great deal, and had read some in a desultory way.	Она всего насмотрелась в жизни, много выстрадала, кое-что прочла, без выбора и без системы.
Her mind had never grasped the nature and character of specialized knowledge.	В специальных отраслях знания она не разбиралась вовсе.
History, physics, chemistry, botany, geology, and sociology were not fixed departments in her brain as they were in Lester's and Letty's.	История, физика, химия, ботаника, биология и социология - все это было для нее темный лес, не то что для Летти и Лестера.
Instead there was the feeling that the world moved in some strange, unstable way.	Вместо знаний у нее было смутное ощущение, что мир устроен неладно и не прочно.
Apparently no one knew clearly what it was all about.	Вероятно, никто ничего не понимает до конца.
People were born and died.	Люди рождаются и умирают.
Some believed that the world had been made six thousand years before; some that it was millions of years old.	Одни считают, что мир был сотворен шесть тысяч лет назад; другие - что он существует уже много миллионов лет.
Was it all blind chance, or was there some guiding intelligence-a God?	И что кроется за всем этим - слепой случай или какой-то направляющий разум, какой-то бог?
Almost in spite of herself she felt there must be something-a higher power which produced all the beautiful things-the flowers, the stars, the trees, the grass.	Что-нибудь, наверно, должно быть, думалось Дженни, какая-то высшая сила создала всю окружающую нас красоту - цветы, траву, деревья, звезды.
Nature was so beautiful!	Природа так прекрасна!
If at times life seemed cruel, yet this beauty still persisted.	Жизнь порою кажется жестокой, но красота природы непреходяща.
The thought comforted her; she fed upon it in her hours of secret loneliness.	Эта мысль поддерживала Дженни, которая часто и подолгу утешалась ею в своем одиночестве.
It has been said that Jennie was naturally of an industrious turn.	Дженни с детства была трудолюбива.

She liked to be employed, though she thought constantly as she worked.	Она никогда не сидела сложа руки, но работа не мешала ей думать.
She was of matronly proportions in these days-not disagreeably large, but full bodied, shapely, and smooth-faced in spite of her cares.	За последние годы она пополнела, хоть и не сверх меры; вид у нее был представительный и благообразный, на лице ни морщинки, несмотря на пережитые заботы и горе.
Her eyes were gray and appealing. Her hair was still of a rich brown, but there were traces of gray in it.	В ее прекрасных каштановых волосах уже появилась седина.
Her neighbors spoke of her as sweet-tempered, kindly, and hospitable.	Взгляд голубых глаз проникал в самую душу Соседи отзывались о ней как о женщине ласковой, доброй и гостеприимной.
They knew nothing of her history, except that she had formerly resided in Sandwood, and before that in Cleveland.	О прошлом ее ничего не было известно, кроме того, что она приехала из Сэндвуда, а раньше жила в Кливленде.
She was very reticent as to her past.	Она очень скупо говорила о себе.
Jennie had fancied, because of her natural aptitude for taking care of sick people, that she might get to be a trained nurse.	Дженни умела хорошо и с любовью ухаживать за больными, одно время она думала, что поучившись, будет работать сиделкой или сестрой милосердия.
But she was obliged to abandon that idea, for she found that only young people were wanted.	Но от этой мысли ей пришлось отказаться: она узнала, что на такую работу берут только молодых женщин.
She also thought that some charitable organization might employ her, but she did not understand the new theory of charity which was then coming into general acceptance and practice-namely, only to help others to help themselves.	Подумала она и о том, чтобы вступить в какое-нибудь благотворительное общество. Однако ей была непонятна входившая тогда в моду новая теория, согласно которой следует только учить людей собственными силами выходить из трудного положения.
She believed in giving, and was not inclined to look too closely into the credentials of those who asked for help; consequently her timid inquiry at one relief agency after another met with indifference, if not unqualified rebuke.	Дженни казалось, что если бедняк просит помощи, ему нужно помочь, не вдаваясь в рассуждения о том, насколько он этого заслуживает; вот почему во всех учреждениях, где она робко наводила справки, Дженни встречала холодное равнодушие, если не прямой отказ.
She finally decided to adopt another child for Rose Perpetua's sake; she succeeded in securing a boy, four years old, who was known as Henry-Henry Stover.	Наконец, она решила усыновить еще одного ребенка, чтобы Роза росла не одна. Ее вторым приемышем был четырехлетний мальчик Генри, получивший фамилию Стовер.
Her support was assured, for her income was paid to her through a trust company.	Как и прежде, банк регулярно выплачивал Дженни ее доход, так что она была вполне обеспечена.
She had no desire for speculation or for the devious ways of trade. The care of flowers, the nature of children, the ordering of a home were more in her province.	Ни к торговле, ни к спекуляции у нее не было ни малейшей склонности, ей куда больше нравилось растить детей, ухаживать за цветами и вести хозяйство.

One of the interesting things in connection with this separation once it had been firmly established related to Robert and Lester, for these two since the reading of the will a number of years before had never met.	Одним из косвенных последствий разрыва между Дженни и Лестером было свидание братьев впервые после чтения отцовского завещания.
Robert had thought of his brother often. He had followed his success since he had left Jennie with interest.	Роберт часто вспоминал о Лестере и с интересом следил за его успехами.
He read of his marriage to Mrs. Gerald with pleasure; he had always considered her an ideal companion for his brother.	Известие о женитьбе Лестера доставило ему истинное удовольствие; он всегда считал, что миссис Джералд - идеальная жена для его брата.
He knew by many signs and tokens that his brother, since the unfortunate termination of their father's attitude and his own peculiar movements to gain control of the Kane Company, did not like him.	По целому ряду признаков Роберт понял, что посмертное распоряжение отца, а также его собственные попытки захватить в свои руки "Компанию Кейн" отнюдь не способствовали хорошему отношению к нему Лестера.
Still they had never been so far apart mentally-certainly not in commercial judgment.	Однако ему казалось, что их взгляды, особенно в деловой области, не так уж сильно расходятся.
Lester was prosperous now.	Сейчас Лестер процветает.
He could afford to be generous. He could afford to make up.	Он может позволить себе великодушный жест, может пойти на мировую.
And after all, he had done his best to aid his brother to come to his senses-and with the best intentions.	Ведь Роберт не жалея сил старался в свое время образумить брата, и руководили им самые благие побуждения.
There were mutual interests they could share financially if they were friends. He wondered from time to time if Lester would not be friendly with him.	Будь они друзьями, работай за одно - перед ними открылись бы еще более широкие возможности обогащения, Роберт все чаще подумывал о том, не прельстит ли Лестера такая перспектива.
Time passed, and then once, when he was in Chicago, he made the friends with whom he was driving purposely turn into the North Shore in order to see the splendid mansion which the Kanes occupied.	Однажды, когда Роберт гостил в Чикаго, он нарочно попросил знакомых, с которыми ехал в коляске, свернуть на набережную.
He knew its location from hearsay and description.	Ему хотелось своими глазами увидеть роскошный особняк Кейна, о котором он столько слышал.
When he saw it a touch of the old Kane home atmosphere came back to him. Lester in revising the property after purchase had had a conservatory built on one side not unlike the one at home in Cincinnati.	И вдруг на него пахнуло атмосферой отцовского дома: Лестер, купив этот особняк, пристроил к нему сбоку зимний сад, какой был у них в Цинциннати.
That same night he sat down and wrote Lester asking if he would not like to dine with him at the Union Club.	В тот вечер Роберт послал Лестеру приглашение пообедать с ним в "Юнион-Клубе".
He was only in town for a day or two, and he would like to see him again.	Он писал, что пробудет в городе не больше двух-трех дней и хотел бы повидаться с братом.
There was some feeling he knew, but there was a proposition he would like to talk to him about.	Он, разумеется, помнит, что между ними когда-то произошла размолвка, но ему хотелось бы вместе обсудить одно дело.
Would he come, say, on Thursday?	Не приедет ли Лестер, хотя бы в четверг?

On the receipt of this letter Lester frowned and fell into a brown study.	Получив это письмо, Лестер сдвинул брови и сразу помрачнел.
He had never really been healed of the wound that his father had given him. He had never been comfortable in his mind since Robert had deserted him so summarily.	В душе он все еще страдал от удара, который нанес ему отец; его до сих пор передергивало, когда он вспоминал как бесцеремонно отмахнулся от него Роберт.
He realized now that the stakes his brother had been playing for were big.	Правда, Роберту было из-за чего хлопотать -сейчас-то это понятно.
But, after all, he had been his brother, and if he had been in Robert's place at the time, he would not have done as he had done; at least he hoped not.	Но как-никак Лестер ему брат, и будь он сам в то время на месте Роберта, он, надо надеяться, не поступил бы так подло.
Now Robert wanted to see him.	А теперь Роберту зачем-то понадобилось видеть его.
He thought once of not answering at all.	Сначала Лестер решил совсем не отвечать.
Then he thought he would write and say no.	Потом решил написать Роберту, что не может с ним встретиться.
But a curious desire to see Robert again, to hear what he had to say, to listen to the proposition he had to offer, came over him; he decided to write yes.	Но им овладело любопытство, захотелось узнать, изменился ли Роберт, что ему нужно, какую комбинацию он затеял. И Лестер еще раз передумал.
It could do no harm.	Да, они встретятся; вреда от этого не будет.
He knew it could do no good.	Правда, и хорошего ничего не получится.
They might agree to let by-gones be by-gones, but the damage had been done.	Они, возможно, пообещают друг другу забыть старое, но слова останутся словами. Прошлого не воротишь.
Could a broken bowl be mended and called whole?	Нельзя разбитую чашку сделать целой.
It might be called whole, but what of it? Was it not broken and mended?	Можно только склеить ее к назвать целой, но целой она от этого не станет.
He wrote and intimated that he would come.	Он написал брату, что приедет.
On the Thursday in question Robert called up from the Auditorium to remind him of the engagement. Lester listened curiously to the sound of his voice.	В четверг утром Роберт позвонил ему из "Аудиториума" и напомнил о предстоящем свидании, Лестер жадно прислушивался к звуку его голоса.
"All right," he said, "I'll be with you."	"Да, да я помню", - сказал он.
At noon he went down-town, and there, within the exclusive precincts of the Union Club, the two brothers met and looked at each other again.	В полдень он поехал в деловую часть города, и здесь, в изысканном "Юнион-Клубе", братья встретились и оглядели друг друга.
Robert was thinner than when Lester had seen him last, and a little grayer.	Роберт за это время похудел, волосы у него немного поседели.
His eyes were bright and steely, but there were crow's-feet on either side.	Взгляд остался твердым и пронзительным, но около глаз появились морщинки.
His manner was quick, keen, dynamic.	Движения у него были быстрые, энергичные.

Lester was noticeably of another type-solid, brusque, and indifferent.	В Лестере сразу угадывался человек совсем другого склада - плотный, грубоватый, флегматичный.
Men spoke of Lester these days as a little hard.	В те дни многие находили его несколько жестким.
Robert's keen blue eyes did not disturb him in the least-did not affect him in any way.	Г олубые глаза Роберта нисколько его не смутили, не оказали на него никакого действия.
He saw his brother just as he was, for he had the larger philosophic and interpretative insight; but Robert could not place Lester exactly. He could not fathom just what had happened to him in these years.	Он видел брата насквозь, потому что умел и наблюдать и делать выводы. А Роберту было трудно определить, в чем именно Лестер изменился за эти годы.
Lester was stouter, not gray, for some reason, but sandy and ruddy, looking like a man who was fairly well satisfied to take life as he found it.	Он пополнел, но почему-то не седеет, у него все такой же здоровый цвет лица и вообще он производил впечатление человека, готового принять жизнь такой, как она есть.
Lester looked at his brother with a keen, steady eye. The latter shifted a little, for he was restless. He could see that there was no loss of that mental force and courage which had always been predominant characteristics in Lester's make-up.	Роберт беспокойно поежился от его строгого взгляда - было очевидно, что Лестер полностью сохранил и мужество и ясный ум, которые его всегда отличали.
"I thought I'd like to see you again, Lester," Robert remarked, after they had clasped hands in the customary grip.	- Мне очень хотелось с тобой повидаться, Лестер,- начал Роберт, после того как они, по старой привычке, обменялись крепким рукопожатием.
"It's been a long time now-nearly eight years, hasn't it?"	- Мы давно не встречались - почти восемь лет.
"About that," replied Lester.	- Да, около того, - отвечал Лестер.
"How are things with you?"	- Ну, как твои дела?
"Oh, about the same.	- Все по-старому.
You've been fairly well, I see."	А ты прекрасно выглядишь.
"Never sick," said Lester. "A little cold now and then.	- Я никогда не болею, - сказал Лестер, - разве что изредка насморк схвачу.
I don't often go to bed with anything.	А так, чтобы лежать в постели, - и не припомню.
How's your wife?"	Как жена?
"Oh, Margaret's fine."	- Спасибо, жива и здорова.
"And the children?"	- А дети?
"We don't see much of Ralph and Berenice since they married, but the others are around more or less.	- Ральфа и Беренис мы почти не видим, у каждого из них своя семья, а остальные пока дома.
I suppose your wife is all right," he said hesitatingly. It was difficult ground for Robert.	Надеюсь, твоя жена тоже в добром здоровье, -добавил он нерешительно, чувствуя, что ступает на скользкую почву.
Lester eyed him without a change of expression.	Лестер окинул его спокойным взглядом.
"Yes," he replied.	- Да, - ответил он.
"She enjoys pretty fair health.	- Здоровье у нее прекрасное.
She's quite well at present."	И сейчас она ни на что не жалуется.

They drifted mentally for a few moments, while Lester inquired after the business, and Amy, Louise, and Imogene. He admitted frankly that he neither saw nor heard from them nowadays.	Они еще поговорили о том о сем; Лестер справился о делах треста, спросил, как поживают сестры, откровенно признавшись, что совсем потерял их из виду.
Robert told him what he could.	Роберт рассказал обо всех понемножку и, наконец, приступил к делу.
"The thing that I was thinking of in connection with you, Lester," said Robert finally, "is this matter of the Western Crucible Steel Company.	- А поговорить я хотел с тобой вот о чем, - сказал он. - Меня интересует "Западная Сталеплавильная компания".
You haven't been sitting there as a director in person I notice, but your attorney, Watson, has been acting for you. Clever man, that.	Я знаю, что ты лично не состоишь в числе ее директоров, тебя представляет твой поверенный Уотсон, - очень, кстати сказать, толковый человек.
The management isn't right-we all know that.	Так вот, управление компанией поставлено скверно, это нам всем известно.
We need a practical steel man at the head of it, if the thing is ever going to pay properly.	Для того, чтобы получить надлежащие прибыли, нам нужно иметь во главе ее человека практичного и сведущего.
I have voted my stock with yours right along because the propositions made by Watson have been right.	До сих пор я неизменно действовал заодно с Уотсоном, потому что находил его предложения вполне разумными.
He agrees with me that things ought to be changed.	Он, как и я, считает, что многое нужно изменить.
Now I have a chance to buy seventy shares held by Rossiter's widow.	Сейчас представилась возможность купить семьдесят акций, которыми владеет вдова Росситера.
That with yours and mine would give us control of the company.	Вместе с твоей и моей долей это составило бы контрольный пакет.
I would like to have you take them, though it doesn't make a bit of difference so long as it's in the family.	Я бы очень хотел, чтобы именно ты купил эти семьдесят акций, хотя с тем же успехом могу их взять и на свое имя - лишь бы сохранить их за нами.
You can put any one you please in for president, and we'll make the thing come out right."	Тогда ты сделаешь президентом кого захочешь, а дальше все пойдет как по маслу.
Lester smiled.	Лестер улыбнулся.
It was a pleasant proposition.	Предложение было заманчивое.
Watson had told him that Robert's interests were co-operating with him. Lester had long suspected that Robert would like to make up.	Он уже знал от Уотсона, что в делах этой компании Роберт держит его сторону, и давно догадывался о намерении брата пойти на мировую.
This was the olive branch-the control of a property worth in the neighborhood of a million and a half.	Так вот она - оливковая ветвь в виде контроля над компанией с полуторамиллионным капиталом!
"That's very nice of you," said Lester solemnly.	- Это очень мило с твоей стороны, - сказал он серьезно.
"It's a rather liberal thing to do.	- Прямо-таки щедрый подарок.
What makes you want to do it now?"	С чего это тебе вздумалось?

"Well, to tell you the honest truth, Lester," replied Robert,	- Что ж, Лестер, я скажу тебе правду, - отвечал Роберт.
"I never did feel right about that will business. I never did feel right about that secretary-treasurership and some other things that have happened.	- Мне все эти годы не давала покоя та история с завещанием и то, что ты лишился должности секретаря-казначея, и другие недоразумения.
I don't want to rake up the past-you smile at that-but I can't help telling you how I feel.	Я не хочу ворошить старое - ты, я вижу, улыбаешься, - но почему не высказать тебе моих мыслей?
I've been pretty ambitious in the past.	В прошлом я был порядком честолюбив.
I was pretty ambitious just about the time that father died to get this United Carriage scheme under way, and I was afraid you might not like it.	И как раз в то время, когда умер отец, я носился с планами создания Каретного треста и боялся, что ты их не одобришь.
I have thought since that I ought not to have done it, but I did. I suppose you're not anxious to hear any more about that old affair.	С тех пор я часто думал, что поступил нехорошо, но дело уже было сделано.
This other thing though-"	Но то, с чего я сегодня начал...
"Might be handed out as a sort of compensation," put in Lester quietly.	- Могло бы служить некоторой компенсацией, -спокойно закончил Лестер.
"Not exactly that, Lester-though it may have something of that in it.	- Ну, не совсем так, Лестер... хотя, пожалуй, в этом роде.
I know these things don't matter very much to you now.	Я понимаю, что теперь такие вещи не имеют для тебя большого значения.
I know that the time to do things was years ago-not now.	Я понимаю, что важнее было что-то предпринять тогда, а не сейчас.
Still I thought sincerely that you might be interested in this proposition.	Но все же я искренне думал заинтересовать тебя своим предложением.
It might lead to other things.	Я думал, оно послужит началом.
Frankly, I thought it might patch up matters between us. We're brothers after all."	Скажу по совести, я хотел, чтобы это был первый шаг к нашему примирению, ведь мы как-никак братья.
"Yes," said Lester, "we're brothers."	- Да, - сказал Лестер, - мы братья.
He was thinking as he said this of the irony of the situation.	Он думал о том, сколько иронии в этих словах.
How much had this sense of brotherhood been worth in the past?	Много ли братские чувства Роберта помогли ему в прошлом?
Robert had practically forced him into his present relationship, and while Jennie had been really the only one to suffer, he could not help feeling angry.	По существу никто иной, как Роберт, толкнул его на брак с миссис Джералд; и хотя истинно страдающим лицом оказалась одна Дженни, Лестер до сих пор на него досадовал.
It was true that Robert had not cut him out of his one-fourth of his father's estate, but certainly he had not helped him to get it, and now Robert was thinking that this offer of his might mend things.	Правда, Роберт не лишил его четвертой части отцовского состояния, но зато и не помог получить ее. А теперь воображает, что своим предложением сразу поправит дело.
It hurt him-Lester-a little.	Не хорошо это.

It irritated him.	И глупо.
Life was strange.	И вообще странная штука - жизнь!
"I can't see it, Robert," he said finally and determinedly.	- Нет, Роберт, - сказал он наконец твердо и решительно.
"I can appreciate the motive that prompts you to make this offer.	- Я понимаю твои мотивы.
But I can't see the wisdom of my taking it.	Но не вижу, зачем это мне.
Your opportunity is your opportunity.	Случай представился тебе, ты им пользуйся.
I don't want it.	А я не хочу.
We can make all the changes you suggest if you take the stock.	Если ты купишь эти акции, я согласен на все мероприятия, какие ты найдешь нужным провести.
I'm rich enough anyhow.	Я теперь достаточно богат.
Bygones are bygones.	Что прошло, то прошло.
I'm perfectly willing to talk with you from time to time.	Я не отказываюсь время от времени встречаться и беседовать с тобой.
That's all you want.	А ведь это все, что тебе нужно.
This other thing is simply a sop with which to plaster an old wound.	Комбинация, которую ты мне предлагаешь, -попросту штукатурка, чтобы заделать старую трещину.
You want my friendship and so far as I'm concerned you have that.	Тебе нужно мое расположение - пожалуйста.
I don't hold any grudge against you.	Я не питаю к тебе злобы.
I won't."	И не собираюсь тебе вредить.
Robert looked at him fixedly. He half smiled.	Роберт посмотрел на брата и усмехнулся.
He admired Lester in spite of all that he had done to him-in spite of all that Lester was doing to him now.	Как бы он ни обидел Лестера в прошлом, как бы ни был обижен им сейчас, все же это замечательный человек.
"I don't know but what you're right, Lester," he admitted finally.	- Может быть, ты и прав, Лестер, - сказал он.
"I didn't make this offer in any petty spirit though.	- Но знай, что мною руководили не мелочные соображения.
I wanted to patch up this matter of feeling between us.	Мне действительно хотелось помириться с тобой.
I won't say anything more about it.	Больше я не буду к этому возвращаться.
You're not coming down to Cincinnati soon, are you?"	Ты в ближайшее время в Цинциннати не собираешься?
"I don't expect to," replied Lester.	- Да как будто нет, - отвечал Лестер.
"If you do I'd like to have you come and stay with us.	- А я хотел предложить тебе остановиться у нас.
Bring your wife.	Приезжай с женой.

We could talk over old times."	Вспомним молодость.
Lester smiled an enigmatic smile.	Лестер невесело улыбнулся.
"I'll be glad to," he said, without emotion. But he remembered that in the days of Jennie it was different.	- Что ж, с удовольствием, - сказал он вежливо, а сам подумал, что во времена Дженни не дождался бы такого приглашения.
They would never have receded from their position regarding her.	Ничто не заставило бы его родных отнестись к ней по-человечески.
"Well," he thought, "perhaps I can't blame them.	"А впрочем, они, может быть, и не виноваты, -подумал он.
Let it go."	- Бог с ними".
They talked on about other things.	Братья поговорили еще немного.
Finally Lester remembered an appointment.	Потом Лестер вспомнил, что у него назначено деловое свидание, и взглянул на часы.
"I'll have to leave you soon," he said, looking at his watch.	- Мне скоро придется тебя покинуть, - сказал он.
"I ought to go, too," said Robert.	- Да и мне пора, - сказал Роберт.
They rose.	Они встали.
"Well, anyhow," he added, as they walked toward the cloakroom, "we won't be absolute strangers in the future, will we?"	- Как бы там ни было, - добавил старший брат, спускаясь по лестнице, - я надеюсь, что впредь мы будем не совсем чужими друг другу.
"Certainly not," said Lester.	- Разумеется, сказал Лестер.
"I'll see you from time to time."	- Время от времени будем встречаться.
They shook hands and separated amicably.	Они пожали друг другу руки и расстались вполне дружески.
There was a sense of unsatisfied obligation and some remorse in Robert's mind as he saw his brother walking briskly away.	Глядя вслед быстро удаляющемуся Лестеру, Роберт испытывал смутное чувство раскаяния и не выполненного долга.
Lester was an able man.	Лестер - незаурядный человек.
Why was it that there was so much feeling between them-had been even before Jennie had appeared?	Почему же всегда, даже до появления Дженни, между ними стояла какая-то стена?
Then he remembered his old thoughts about "snaky deeds."	Потом Роберт вспомнил своя давнишние мысли о "темных сделках".
That was what his brother lacked, and that only. He was not crafty; not darkly cruel, hence.	Да, вот чего не хватает Лестеру - в нем нет коварства, он не способен на жестокость.
"What a world!" he thought.	Ах ты, черт возьми!
On his part Lester went away feeling a slight sense of opposition to, but also of sympathy for, his brother.	А Лестер думал о брате с досадой, но без враждебного чувства.
He was not so terribly bad-not different from other men.	Не так уж он плох - не хуже многих и многих других.
Why criticize?	К чему осуждать его?
What would he have done if he had been in Robert's place?	Еще неизвестно, как он сам поступил бы на месте Роберта.

Robert was getting along.	Роберт купается в деньгах.
So was he.	Он тоже.
He could see now how it all came about-why he had been made the victim, why his brother had been made the keeper of the great fortune.	Теперь ему ясно, как все получилось, - почему он оказался жертвой, почему управление огромным отцовским состоянием было доверено Роберту.
"It's the way the world runs," he thought.	"Такова жизнь, - думал он.
"What difference does it make?	- Не все ли равно?
I have enough to live on.	У меня достаточно средств.
Why not let it go at that?"	Так о чем же еще беспокоиться?"
CHAPTER LXI	Глава LXI
The days of man under the old dispensation, or, rather, according to that supposedly biblical formula, which persists, are threescore years and ten.	По каким-то стародавним подсчетам, или, вернее, согласно освященной веками библейской формуле, человеку отпущено для жизни семьдесят лет.
It is so ingrained in the race-consciousness by mouth-to-mouth utterance that it seems the profoundest of truths.	Формула эта, бесконечно повторяемая из рода в род, так крепко внедрилась в сознание людей, что принимается как непреложная истина.
As a matter of fact, man, even under his mortal illusion, is organically built to live five times the period of his maturity, and would do so if he but knew that it is spirit which endures, that age is an illusion, and that there is no death.	На самом же деле человек, хотя бы и считающий себя смертным, органически способен прожить в пять раз дольше, и жизнь его в самом деле была бы много продолжительнее, если бы только он знал, что живет не тело, а дух, что возраст - это иллюзия и что смерти нет.
Yet the race-thought, gained from what dream of materialism we know not, persists, and the death of man under the mathematical formula so fearfully accepted is daily registered.	Однако веками укореняющуюся мысль - плод неведомо каких материалистических гипотез -чрезвычайно трудно вытравить из сознания, и каждый день люди умирают, словно повинуясь этой, с покорностью и страхом принятой ими математической формуле.
Lester was one of those who believed in this formula.	Верил в эту формулу и Лестер.
He was nearing sixty.	Ему перевалило за пятьдесят.
He thought he had, say, twenty years more at the utmost to live-perhaps not so long.	Он считал, что жить ему осталось самое большее двадцать лет, а может, и меньше.
Well, he had lived comfortably.	Ну что ж, он прожил завидную жизнь.
He felt that he could not complain.	Жаловаться не на что.
If death was coming, let it come. He was ready at any time.	Если смерть придет, он готов к ней.
No complaint or resistance would issue from him.	Он встретит ее без жалоб, без борьбы.
Life, in most of its aspects, was a silly show anyhow.	Ведь жизнь в большинстве своих проявлений всего только глупая комедия.
He admitted that it was mostly illusion-easily proved to be so.	Куда ни глянь - одни иллюзии, это нетрудно доказать.
That it might all be one he sometimes suspected.	А может быть, жизнь вообще только иллюзия?

It was very much like a dream in its composition truly-sometimes like a very bad dream.	Во всяком случае, она очень похожа на сон, подчас - на скверный сон.
All he had to sustain him in his acceptance of its reality from hour to hour and day to day was apparent contact with this material proposition and that-people, meetings of boards of directors, individuals and organizations planning to do this and that, his wife's social functions Letty loved him as a fine, grizzled example of a philosopher.	Что поддерживает в нем изо дня в день сознание реальности жизни? Видимое общение с людьми: заседания правлений, обсуждение всевозможных планов с отдельными лицами и организациями, светские приемы жены. Летти обожала его и называла своим мудрым старым философом.
She admired, as Jennie had, his solid, determined, phlegmatic attitude in the face of troubled circumstance.	Так же, как Дженни, она восхищалась его невозмутимой твердостью перед лицом всяческих передряг.
All the winds of fortune or misfortune could not apparently excite or disturb Lester.	Казалось, ни удары, ни улыбки судьбы не способны были взволновать Лестера или вывести его из равновесия.
He refused to be frightened.	Он не желал пугаться.
He refused to budge from his beliefs and feelings, and usually had to be pushed away from them, still believing, if he were gotten away at all.	Не желал отступать от своих убеждений, симпатий и антипатий, и его приходилось отрывать от них силой, что не всегда удавалось.
He refused to do anything save as he always said, "Look the facts in the face" and fight.	По собственному выражению, он желал одного: "смотреть фактам в глаза" и бороться.
He could be made to fight easily enough if imposed upon, but only in a stubborn, resisting way.	Заставить его бороться было не трудно, но эта борьба выражалась в упорном сопротивлении.
His plan was to resist every effort to coerce him to the last ditch.	Он сопротивлялся всем попыткам насильно столкнуть его в воду.
If he had to let go in the end he would when compelled, but his views as to the value of not letting go were quite the same even when he had let go under compulsion.	Даже если в конце концов его все же сталкивали, взгляд его на необходимость сопротивления оставался неизменным.
His views of living were still decidedly material, grounded in creature comforts, and he had always insisted upon having the best of everything.	Его запросы всегда были преимущественно материального порядка, он хотел только земных благ и соглашался лишь на самое лучшее.
If the furnishings of his home became the least dingy he was for having them torn out and sold and the house done over.	Стоило внутренней отделке его дома хоть немного поблекнуть, как он требовал, чтобы гардины были сорваны, мебель продана и весь дом отделан заново.
If he traveled, money must go ahead of him and smooth the way.	Во время его путешествий деньги должны были прокладывать и расчищать ему дорогу.
He did not want argument, useless talk, or silly palaver as he called it.	Он не терпел пререканий, ненужных разговоров, "дурацкой болтовни", как он сам называл это.
Every one must discuss interesting topics with him or not talk at all.	С ним полагалось либо беседовать на интересующие его темы, либо не разговаривать совсем.
Letty understood him thoroughly.	Летти прекрасно понимала его.
She would chuck him under the chin mornings, or shake his solid head between her hands, telling him he was a brute, but a nice kind of a brute.	Она шутливо трепала его по щеке или брала обеими руками за голову и уверяла, что он медведь, но очень симпатичный и милый медведь.

"Yes, yes," he would growl.	- Да, да, знаю, - ворчал он.
"I know. I'm an animal, I suppose.	- Я животное.
You're a seraphic suggestion of attenuated thought."	А ты, надо полагать, бесплотное средоточие ангельской сущности.
"No; you hush," she would reply, for at times he could cut like a knife without really meaning to be unkind.	- Ну, довольно, замолчи, - говорила она, потому что он, хоть и без злого умысла, делал ей иногда очень больно.
Then he would pet her a little, for, in spite of her vigorous conception of life, he realized that she was more or less dependent upon him.	Тогда Лестер спешил утешить ее лаской - он хорошо знал, что она, несмотря на всю свою энергию и самостоятельность, зависит от него.
It was always so plain to her that he could get along without her.	А ей всегда было ясно, что он может обойтись и без нее.
For reasons of kindliness he was trying to conceal this, to pretend the necessity of her presence, but it was so obvious that he really could dispense with her easily enough. Now Letty did depend upon Lester.	Жалея ее, он пытался это скрывать, притворялся, что она ему необходима, но ему не удавалось обмануть ни ее, ни себя, Летти же действительно цеплялась за него всеми силами.
It was something, in so shifty and uncertain a world, to be near so fixed and determined a quantity as this bear-man.	Так важно, когда в нашем изменчивом непрочном мире рядом с тобой есть столь определенная и постоянная величина, как этот мужественный человек.
It was like being close to a warmly glowing lamp in the dark or a bright burning fire in the cold.	Чувствуешь себя как у приветливой лампы в темной комнате или у пылающего костра на холодной улице.
Lester was not afraid of anything.	Лестер ничего не боится.
He felt that he knew how to live and to die.	Он уверен, что умеет жить и сумеет умереть.
It was natural that a temperament of this kind should have its solid, material manifestation at every point.	Такой темперамент, естественно, должен был проявляться на каждом шагу и по всякому поводу.
Having his financial affairs well in hand, most of his holding being shares of big companies, where boards of solemn directors merely approved the strenuous efforts of ambitious executives to "make good," he had leisure for living.	Теперь, когда Лестер привел в порядок свои финансовые дела и крепко держал в руках все нити, когда большая часть его состояния была вложена в акции крупнейших компаний, директорам которых не было другого дела, кроме как санкционировать инициативу своих честолюбивых администраторов, у него оставалось вдоволь свободного времени.
He and Letty were fond of visiting the various American and European watering-places.	Он много разъезжал с Летти по модным курортам Европы и Америки.
He gambled a little, for he found that there was considerable diversion in risking interesting sums on the spin of a wheel or the fortuitous roll of a ball; and he took more and more to drinking, not in the sense that a drunkard takes to it, but as a high liver, socially, and with all his friends.	Он полюбил азартные игры - ему нравилось делать крупные ставки, рискуя все потерять, если не вовремя остановится колесо или не туда покатится шарик; он еще больше пристрастился к спиртному - не как пьяница, но как человек, который любит пожить в свое удовольствие и хорошо провести время с друзьями.

He was inclined to drink the rich drinks when he did not take straight whiskey-champagne, sparkling Burgundy, the expensive and effervescent white wines.	Пил он либо неразбавленные виски, либо лучшие сорта вин - шампанское, искристое бургундское, дорогие, веселящие душу белые вина.
When he drank he could drink a great deal, and he ate in proportion.	Он мог пить помногу и ел соответственно.
Nothing must be served but the best-soup, fish, entree, roast, game, dessert-everything that made up a showy dinner and he had long since determined that only a high-priced chef was worth while.	Все, что появлялось у него на столе, - закуски, супы, рыба, жаркое, дичь, - должно было непременно быть первосортное, и он давно уже пришел к выводу, что имеет смысл держать только самого дорогого повара.
They had found an old cordon bleu, Louis Berdot, who had served in the house of one of the great dry goods princes, and this man he engaged.	Они разыскали и наняли старого француза, Луи Бердо, когда-то служившего в поварах у миллионера-мануфактурщика.
He cost Lester a hundred dollars a week, but his reply to any question was that he only had one life to live.	Лестер платил ему сто долларов в неделю, а на все недоуменные вопросы по этому поводу отвечал, что жизнь дается нам только раз.
The trouble with this attitude was that it adjusted nothing, improved nothing, left everything to drift on toward an indefinite end.	Проникнувшись такими взглядами, Лестер был бессилен что-либо изменить, что-либо исправить; помимо его воли все стремилось к неведомой ему цели.
If Lester had married Jennie and accepted the comparatively meager income of ten thousand a year he would have maintained the same attitude to the end.	Если бы он женился на Дженни и получал сравнительно скромный доход в десять тысяч годовых, он все равно не отказался бы от этих взглядов.
It would have led him to a stolid indifference to the social world of which now necessarily he was a part. He would have drifted on with a few mentally compatible cronies who would have accepted him for what he was-a good fellow-and Jennie in the end would not have been so much better off than she was now.	Он жил бы так же безвольно, довольствуясь обществом двух-трех приятелей, говорящих на одном с ним языке и видящих в нем то, чем он был, - славного малого, и Дженни, пожалуй, жилось бы с ним немногим лучше, чем без него.
One of the changes which was interesting was that the Kanes transferred their residence to New York.	Одним из важных событий в жизни Кейнов был их переезд в Нью-Йорк.
Mrs. Kane had become very intimate with a group of clever women in the Eastern four hundred, or nine hundred, and had been advised and urged to transfer the scene of her activities to New York.	Среди близких друзей миссис Кейн имелось несколько умных женщин - представительниц четырехсот лучших семейств Новой Англии; они-то и уговорили ее переселиться в Нью-Йорк.
She finally did so, leasing a house in Seventy-eighth Street, near Madison Avenue. She installed a novelty for her, a complete staff of liveried servants, after the English fashion, and had the rooms of her house done in correlative periods.	Приняв это решение, она сняла дом на Семьдесят восьмой улице, близ Мэдисон-авеню, обставила каждую комнату в стиле какой-нибудь исторической эпохи и впервые завела целый штат ливрейных лакеев, совсем на английский лад.
Lester smiled at her vanity and love of show.	Лестер посмеивался над ее тщеславием и любовью к пышным декорациям.
"You talk about your democracy," he grunted one day.	- А еще толкуешь о своей демократичности, -проворчал он однажды.

"You have as much democracy as I have religion, and that's none at all."	- Ты такая же демократка, как я - верующий христианин!
"Why, how you talk!" she denied.	- Вовсе нет! - возразила она.
"I am democratic.	- Я самая настоящая демократка.
We all run in classes.	Но все мы неотделимы от своего класса.
You do.	И ты тоже.
I'm merely accepting the logic of the situation."	Я просто подчиняюсь логике вещей.
"The logic of your grandmother!	- Какая там к черту логика!
Do you call a butler and doorman in red velvet a part of the necessity of the occasion?"	Ты еще скажешь, что дворецкий и лакей, наряженные в красный бархат, продиктованы необходимостью?
"I certainly do," she replied.	- Конечно! - отвечала она.
"Maybe not the necessity exactly, but the spirit surely.	- Ну, если не необходимостью, так всем укладом нашей жизни.
Why should you quarrel?	Что тебя так возмущает?
You're the first one to insist on perfection-to quarrel if there is any flaw in the order of things."	Ты же первый настаиваешь, чтобы все было безупречно, первый возмущаешься, чуть заметишь малейший изъян.
"You never heard me quarrel."	- Когда это я возмущался?
"Oh, I don't mean that literally.	- Ну, может быть, я не так выразилась.
But you demand perfection-the exact spirit of the occasion, and you know it."	Но ты хочешь, чтобы все было идеально, чтобы в каждом случае был выдержан стиль... Да ты сам это прекрасно знаешь.
"Maybe I do, but what has that to do with your democracy?"	- Предположим, но при чем тут твоя демократичность?
"I am democratic.	- Я демократка.
I insist on it.	Этого ты у меня не отнимешь.
I'm as democratic in spirit as any woman.	В душе я не менее демократична, чем любая другая женщина, Просто я трезво смотрю на вещи и по возможности ни в чем себе не отказываю, точно так же, как и ты.
Only I see things as they are, and conform as much as possible for comfort's sake, and so do you.	Нечего швырять камешки в мой стеклянный дом, уважаемый Повелитель.
Don't you throw rocks at my glass house, Mister Master.	Ваш домик тоже прозрачный, я вижу каждое ваше движение.
Yours is so transparent I can see every move you make inside."	- И все-таки я демократ, а ты нет, - поддразнил ее Лестер.
"I'm democratic and you're not," he teased; but he approved thoroughly of everything she did.	Впрочем, он безоговорочно одобрял все, что бы она ни делала.
She was, he sometimes fancied, a better executive in her world than he was in his.	Порою ему казалось, что она распоряжается своим миром куда более толково, чем он - своим.

Drifting in this fashion, wining, dining, drinking the waters of this curative spring and that, traveling in luxurious ease and taking no physical exercise, finally altered his body from a vigorous, quick-moving, well-balanced organism into one where plethora of substance was clogging every essential function.	Бесконечная еда и питье, воды всех по очереди целебных источников, путешествия в покое и роскоши, пренебрежение гимнастикой и спортом -все это в конце концов подорвало здоровье Лестера, - чрезмерное полнокровие тормозило теперь все функции его когда-то сильного, подвижного тела.
His liver, kidneys, spleen, pancreas-every organ, in fact-had been overtaxed for some time to keep up the process of digestion and elimination.	Уже давно его желудок, печень, почки, селезенка работали с перегрузкой.
In the past seven years he had become uncomfortably heavy.	За последние семь лет он очень располнел.
His kidneys were weak, and so were the arteries of his brain.	Первыми стали отказывать почки, а также сосуды мозга.
By dieting, proper exercise, the right mental attitude, he might have lived to be eighty or ninety.	При умеренной еде, достаточно подвижном образе жизни и большем душевном равновесии Лестер мог бы прожить и до восьмидесяти и до девяноста лет.
As a matter of fact, he was allowing himself to drift into a physical state in which even a slight malady might prove dangerous.	Но он позволил себе дойти до такого физического состояния, когда малейшая болезнь грозила серьезными последствиями.
The result was inevitable, and it came.	Результат всего этого мог быть только один, и он не замедлил сказаться.
It so happened that he and Letty had gone to the North Cape on a cruise with a party of friends.	Однажды Лестер и Летти с компанией друзей отправились на яхте к северным берегам Норвегии.
Lester, in order to attend to some important business, decided to return to Chicago late in November; he arranged to have his wife meet him in New York just before the Christmas holidays.	В конце ноября важные дела потребовали присутствия Лестера в Чикаго; он уговорился с женой, что к Рождеству они съедутся в Нью-Йорке.
He wrote Watson to expect him, and engaged rooms at the Auditorium, for he had sold the Chicago residence some two years before and was now living permanently in New York.	Известив Уотсона, чтобы тот встретил его, Лестер приехал и остановился в "Аудиториуме" -чикагский особняк уже два года как был продан.
One late November day, after having attended to a number of details and cleared up his affairs very materially, Lester was seized with what the doctor who was called to attend him described as a cold in the intestines-a disturbance usually symptomatic of some other weakness, either of the blood or of some organ.	В последних числах ноября, когда Лестер в основном уже закончил свои дела, он внезапно почувствовал себя плохо. Пришел доктор и сказал, что у него кишечное расстройство, которое нередко служит проявлением серьезного общего заболевания крови или какого-нибудь важного органа.
He suffered great pain, and the usual remedies in that case were applied.	Лестер очень страдал.
There were bandages of red flannel with a mustard dressing, and specifics were also administered.	Врач велел тепло закутать ноги, прописал горчичники и лекарства.
He experienced some relief, but he was troubled with a sense of impending disaster.	Боли утихли, но Лестера томило предчувствие близкой беды.

He had Watson cable his wife-there was nothing serious about it, but he was ill.	Он попросил Уотсона послать телеграмму Летти. Нужно сообщить ей, что ничего серьезного нет, просто ему нездоровится.
A trained nurse was in attendance and his valet stood guard at the door to prevent annoyance of any kind.	У постели Лестера дежурила сестра, его лакей стоял как на часах за дверью номера, не пропуская докучливых посетителей.
It was plain that Letty could not reach Chicago under three weeks. He had the feeling that he would not see her again.	Летти могла добраться до Чикаго не раньше, чем через три недели, Лестер чувствовал, что никогда больше ее не увидит.
Curiously enough, not only because he was in Chicago, but because he had never been spiritually separated from Jennie, he was thinking about her constantly at this time. He had intended to go out and see her just as soon as he was through with his business engagements and before he left the city.	Как ни странно, он в эти дни все время думал о Дженни, и не только потому, что был в Чикаго, -просто она, как и раньше, оставалась для него самым близким человеком, Он собирался навестить ее в этот приезд, как только немного освободится.
He had asked Watson how she was getting along, and had been informed that everything was well with her. She was living quietly and looking in good health, so Watson said.	В первый же день он расспросил о ней Уотсона, и тот сказал, что она живет по-прежнему уединенно и выглядит хорошо.
Lester wished he could see her.	Лестеру очень хотелось повидаться с ней.
This thought grew as the days passed and he grew no better.	Дни шли за днями, ему не становилось лучше, и желание это овладевало им все сильнее.
He was suffering from time to time with severe attacks of griping pains that seemed to tie his viscera into knots, and left him very weak.	Его мучили приступы страшной боли, которая словно скручивала ему все внутренности и сменялась полным упадком сил.
Several times the physician administered cocaine with a needle in order to relieve him of useless pain.	Чтобы облегчить его страдания, врач уже несколько раз впрыскивал ему морфий.
After one of the severe attacks he called Watson to his side, told him to send the nurse away, and then said:	Однажды, после особенно жесткого приступа, Лестер подозвал к себе Уотсона, велел ему отослать сестру и сказал:
"Watson, I'd like to have you do me a favor.	- Я хочу попросить вас об одном одолжении.
Ask Mrs. Stover if she won't come here to see me.	Узнайте у миссис Стовер, не может ли она навестить меня.
You'd better go and get her.	А лучше всего съездите за ней сами.
Just send the nurse and Kozo (the valet) away for the afternoon, or while she's here.	Сиделку и Козо (так звали лакея) можно отослать на полдня или на то время, пока она будет здесь.
If she comes at any other time I'd like to have her admitted."	Когда бы она ни приехала, пустите ее ко мне.
Watson understood.	Уотсон понял.
He liked this expression of sentiment.	Это проявление чувства нашло отклик в его душе.
He was sorry for Jennie.	Ему было жаль Дженни.
He was sorry for Lester.	И жаль Лестера.
He wondered what the world would think if it could know of this bit of romance in connection with so prominent a man.	Он подумал о том, как удивился бы свет, узнав о романтической прихоти столь видного человека.

Lester was decent. He had made Watson prosperous.	Уотсон глубоко уважал Лестера и всегда помнил, что обязан ему собственным благосостоянием.
The latter was only too glad to serve him in any way.	Он готов был оказать Лестеру любую услугу.
He called a carriage and rode out to Jennie's residence.	Наемный экипаж быстро доставил его на Южную сторону.
He found her watering some plants; her face expressed her surprise at his unusual presence.	Дженни оказалась дома. Она поливала цветы и удивленно подняла брови при виде Уотсона.
"I come on a rather troublesome errand, Mrs. Stover," he said, using her assumed name.	- Я к вам с нерадостным поручением, миссис Стовер, - начал он.
"Your-that is, Mr. Kane is quite sick at the Auditorium.	- Ваш... я хочу сказать, мистер Кейн серьезно болен. Он в "Аудиториуме".
His wife is in Europe, and he wanted to know if I wouldn't come out here and ask you to come and see him.	Жена его еще не вернулась из Европы. Он поручил мне заехать к вам и передать, что он просит вас навестить его.
He wanted me to bring you, if possible. Could you come with me now?"	Он просил, если возможно, привезти вас к нему... Вы могли бы поехать со мной сейчас?
"Why yes," said Jennie, her face a study.	- Да, конечно, - ответила Дженни, и на лице ее появилось какое-то отсутствующее выражение.
The children were in school.	Дети были в школе.
An old Swedish housekeeper was in the kitchen.	Старуха шведка, единственная ее служанка, сидела в кухне.
She could go as well as not.	Ничто не мешало Дженни отлучиться из дому.
But there was coming back to her in detail a dream she had had several nights before.	Но тут ей внезапно вспомнился во всех подробностях сон, который она видела несколько дней назад.
It had seemed to her that she was out on a dark, mystic body of water over which was hanging something like a fog, or a pall of smoke.	Ей снилось, что вокруг нее - таинственное черное озеро, над которым навис туман или облако дыма.
She heard the water ripple, or stir faintly, and then out of the surrounding darkness a boat appeared.	Она услышала слабый плеск воды, и из обступившего ее мрака появилась лодка.
It was a little boat, oarless, or not visibly propelled, and in it were her mother, and Vesta, and some one whom she could not make out.	Лодка была маленькая, без весел, она двигалась сама собой, и в ней сидели мать Дженни, Веста и еще кто-то, кого она не могла разглядеть.
Her mother's face was pale and sad, very much as she had often seen it in life.	Лицо матери было бледно и печально, каким часто бывало при жизни.
She looked at Jennie solemnly, sympathetically, and then suddenly Jennie realized that the third occupant of the boat was Lester.	Она смотрела на Дженни строгими, но полными сочувствия глазами, и внезапно Дженни поняла, что третьим в лодке сидит Лестер.
He looked at her gloomily-an expression she had never seen on his face before-and then her mother remarked,	Он мрачно взглянул на нее - Дженни никогда не видела его таким, - и тут ее мать сказала:
"Well, we must go now."	"А теперь довольно, нам пора".
The boat began to move, a great sense of loss came over her, and she cried,	Лодка стала удаляться, острое чувство утраты охватило Дженни, она крикнула:

"Oh, don't leave me, mamma!"	"Мама, не оставляй меня одну!"
But her mother only looked at her out of deep, sad, still eyes, and the boat was gone.	Но мать только поглядела на нее глубоким, кротким, печальным взором, и лодка исчезла.
She woke with a start, half fancying that Lester was beside her.	Дженни в испуге проснулась, ей почудилось, что Лестер рядом с ней.
She stretched out her hand to touch his arm; then she drew herself up in the dark and rubbed her eyes, realizing that she was alone.	Она протянула руку, чтобы тронуть его за плечо; потом, сообразив, что она одна, села в постели и протерла глаза.
A great sense of depression remained with her, and for two days it haunted her.	После этого тяжелое, гнетущее чувство два дня не давало ей покоя.
Then, when it seemed as if it were nothing, Mr. Watson appeared with his ominous message.	И едва оно стало проходить, как явился мистер Уотсон со своей страшной вестью.
She went to dress, and reappeared, looking as troubled as were her thoughts.	Дженни вышла из комнаты и скоро вернулась в пальто и шляпе; походка, лицо - все выдавало ее волнение.
She was very pleasing in her appearance yet, a sweet, kindly woman, well dressed and shapely.	Дженни еще и теперь была очень хороша собой -статная, прекрасно одетая, с ясным и добрым взглядом.
She had never been separated mentally from Lester, just as he had never grown entirely away from her.	В душе она не расставалась с Лестером, так же как он никогда не мог до конца оторваться от нее.
She was always with him in thought, just as in the years when they were together.	Все ее мысли были с ним, как в те годы, когда они жили вместе.
Her fondest memories were of the days when he first courted her in Cleveland-the days when he had carried her off, much as the cave-man seized his mate-by force.	Самые заветные ее воспоминания были связаны с Кливлендом, где Лестер ухаживал за ней и покорил ее силой, - наверно, так пещерный человек покорял свою подругу.
Now she longed to do what she could for him.	Теперь Дженни страстно желала чем-нибудь помочь ему.
For this call was as much a testimony as a shock. He loved her-he loved her, after all.	Он послал за ней - это не только потрясло ее, но и открыло ей глаза; значит, он все-таки... все-таки любит ее!
The carriage rolled briskly through the long streets into the smoky down-town district.	Экипаж быстро катился по длинным улицам к окутанной дымом деловой части города.
It arrived at the Auditorium, and Jennie was escorted to Lester's room. Watson had been considerate. He had talked little, leaving her to her thoughts.	Поверенный деликатно молчал, не мешая Дженни думать. Скоро они подъехали к "Аудиториуму", и Уотсон проводил ее до двери номера, где лежал Лестер.
In this great hotel she felt diffident after so long a period of complete retirement.	Дженни так давно не бывала на людях, что сильно робела, идя по длинным коридорам отеля.
As she entered the room she looked at Lester with large, gray, sympathetic eyes.	Войдя в номер, она подошла к кровати Лестера и застыла, глядя на него полными жалости, широко раскрытыми голубыми глазами.
He was lying propped up on two pillows, his solid head with its growth of once dark brown hair slightly grayed.	Он полулежал, откинув массивную голову на подушки, в темных волосах его пробивалась седина.

He looked at her curiously out of his wise old eyes, a light of sympathy and affection shining in them-weary as they were.	Умные, старые, усталые глаза смотрели на Дженни с ласковым любопытством.
Jennie was greatly distressed. His pale face, slightly drawn from suffering, cut her like a knife.	Жгучая боль пронзила ее при виде этого бледного, измученного лица.
She took his hand, which was outside the coverlet, and pressed it.	Она тихонько пожала руку Лестера, лежавшую поверх одеяла.
She leaned over and kissed his lips.	Потом наклонилась и поцеловала его в губы.
"I'm so sorry, Lester," she murmured. "I'm so sorry.	- Я так огорчена, так огорчена, Лестер, -прошептала она.
You're not very sick though, are you?	- Но ведь ты не очень серьезно болен, правда?
You must get well, Lester-and soon!"	Тебе нужно поправляться, и как можно скорее.
She patted his hand gently.	- Она тихонько погладила его руку.
"Yes, Jennie, but I'm pretty bad," he said.	- Да, Дженни, но дела мои плохи, - сказал он.
"I don't feel right about this business.	- Скрутило меня не на шутку.
I don't seem able to shake it off.	Не знаю, удастся ли выкарабкаться.
But tell me, how have you been?"	Ты лучше расскажи о себе. Как ты живешь?
"Oh, just the same, dear," she replied.	- Живу по-прежнему, милый, - ответила она.
"I'm all right.	- У меня все хорошо.
You mustn't talk like that, though.	А ты напрасно так говоришь.
You're going to be all right very soon now."	Ты поправишься, и очень скоро.
He smiled grimly.	Он горько улыбнулся.
"Do you think so?"	- Ты думаешь?
He shook his head, for he thought differently.	- И с сомнением покачал головой.
"Sit down, dear," he went on, "I'm not worrying about that.	- Впрочем, - продолжал он, - это меня мало беспокоит. Садись, родная.
I want to talk to you again.	Я хочу поговорить с тобой, как бывало.
I want you near me."	Хочу, чтобы ты была около меня.
He sighed and shut his eyes for a minute.	Он вздохнул и закрыл глаза.
She drew up a chair close beside the bed, her face toward his, and took his hand.	Дженни придвинула к постели стул, села и взяла руку Лестера в свои.
It seemed such a beautiful thing that he should send for her.	Как хорошо, что он послал за ней!
Her eyes showed the mingled sympathy, affection, and gratitude of her heart.	Жалость, любовь, благодарность переполняли ее сердце.
At the same time fear gripped her; how ill he looked!	И вдруг она похолодела от страха; он болен тяжело, это сразу видно!
"I can't tell what may happen," he went on.	- Не знаю, что будет дальше, - говорил Лестер.

"Letty is in Europe. I've wanted to see you again for some time.	- Летти в Европе, Мне уже давно хотелось тебя повидать.
I was coming out this trip. We are living in New York, you know.	Решил - в этот приезд непременно наведаюсь, Ты ведь знаешь, мы теперь живем в Нью-Йорке.
You're a little stouter, Jennie."	А ты немножко пополнела, Дженни.
"Yes, I'm getting old, Lester," she smiled.	- Старею, Лестер, - улыбнулась она.
"Oh, that doesn't make any difference," he replied, looking at her fixedly.	- Это неважно, - возразил он, не отводя от нее глаз.
"Age doesn't count.	- Дело не в возрасте.
We are all in that boat.	Все стареют.
It's how we feel about life."	Дело в том, как кто смотрит на жизнь.
He stopped and stared at the ceiling.	Он замолчал и поднял глаза к потолку.
A slight twinge of pain reminded him of the vigorous seizures he had been through.	Легкая боль напомнила ему о перенесенных мучениях.
He couldn't stand many more paroxysms like the last one.	Еще несколько таких приступов, как сегодня утром, - и он не выдержит.
"I couldn't go, Jennie, without seeing you again," he observed, when the slight twinge ceased and he was free to think again.	- Я не мог умереть, не повидавшись с тобой, -заговорил он опять, когда боль отпустила.
"I've always wanted to say to you, Jennie," he went on, "that I haven't been satisfied with the way we parted.	- Я давно хотел тебе сказать, Дженни, - напрасно мы расстались.
It wasn't the right thing, after all.	Теперь я вижу, что это было не нужно.
I haven't been any happier.	Мне это не дало счастья.
I'm sorry.	Ты прости меня.
I wish now, for my own peace of mind, that I hadn't done it."	Мне самому было бы легче, если бы я не сделал этого.
"Don't say that, Lester," she demurred, going over in her mind all that had been between them.	- Ну что ты, Лестер, - возразила она, и в этот миг вся их совместная жизнь пронеслась в ее памяти.
This was such a testimony to their real union-their real spiritual compatibility.	Вот оно - свидетельство их подлинного союза, их подлинной душевной близости!
"It's all right.	- Не мучай себя.
It doesn't make any difference.	Все хорошо и так.
You've been very good to me.	Ты был очень добр ко мне.
I wouldn't have been satisfied to have you lose your fortune. It couldn't be that way.	Не мог же ты из-за меня потерять все свое состояние.
I've been a lot better satisfied as it is.	И мне так гораздо спокойнее.
It's been hard, but, dear, everything is hard at times."	Конечно, было тяжело, но мало ли в жизни тяжелого, мой дорогой.
She paused.	Она умолкла.

"No," he said. "It wasn't right.	- Нет, - сказал Лестер, - это было ошибкой.
The thing wasn't worked out right from the start; but that wasn't your fault.	С самого начала все шло не так; но ты в этом не виновата.
I'm sorry.	Прости меня.
I wanted to tell you that.	Я давно хотел тебе сказать это.
I'm glad I'm here to do it."	Я очень рад, что успел.
"Don't talk that way, Lester-please don't," she pleaded.	- Не говори так, Лестер, прошу тебя, - взмолилась Дженни.
"It's all right.	- Все хорошо.
You needn't be sorry. There's nothing to be sorry for.	Тебе не о чем жалеть.
You have always been so good to me.	Ты столько для меня сделал!
Why, when I think-" she stopped, for it was hard for her to speak.	Когда я подумаю... - Голос у нее сорвался.
She was choking with affection and sympathy.	Любовь и жалость душили ее.
She pressed his hands.	Она молча сжала руку Лестера.
She was recalling the house he took for her family in Cleveland, his generous treatment of Gerhardt, all the long ago tokens of love and kindness.	Ей вспомнился дом в Кливленде, который он купил для ее родных, и как он приютил ее отца, и вся его забота и ласка.
"Well, I've told you now, and I feel better.	- Ну вот, теперь я тебе все сказал, и мне легче.
You're a good woman, Jennie, and you're kind to come to me this way."	Ты хорошая женщина, Дженни. Спасибо, что ты пришла ко мне.
I loved you.	Я тебя любил.
I love you now.	И сейчас люблю.
I want to tell you that.	Это я тоже хотел тебе оказать.
It seems strange, but you're the only woman I ever did love truly.	Как странно, но, кроме тебя, я ни одной женщины не любил по-настоящему.
We should never have parted.	Не надо нам было расставаться.
Jennie caught her breath.	У Дженни перехватило дыхание.
It was the one thing she had waited for all these years-this testimony.	Этих слов - только этих слов - она ждала долгие годы.
It was the one thing that could make everything right-this confession of spiritual if not material union.	Единственное, чего ей недоставало, - вот этого подтверждения их близости, если не физической, то духовной.
Now she could live happily.	Теперь жизнь будет для нее счастьем.
Now die so.	И смерть тоже.
"Oh, Lester," she exclaimed with a sob, and pressed his hand.	Рыдания подступили к горлу. - Ах, Лестер! -воскликнула она и сжала его руку.
He returned the pressure.	Он ответил ей слабым пожатием.
There was a little silence.	Некоторое время оба молчали.

Then he spoke again.	Потом он снова заговорил.
"How are the two orphans?" he asked.	- Ну, как твои сиротки?
"Oh, they're lovely," she answered, entering upon a detailed description of their diminutive personalities.	- Дети чудесные, - ответила она и стала подробно рассказывать ему о своих маленьких воспитанниках.
He listened comfortably, for her voice was soothing to him.	Лестер слушал довольный, ее голос успокаивал его.
Her whole personality was grateful to him.	Самое ее присутствие было ему отрадно.
When it came time for her to go he seemed desirous of keeping her.	Когда она поднялась, чтобы уходить, брови его страдальчески сдвинулись.
"Going, Jennie?"	- Уходишь, Дженни?
"I can stay just as well as not, Lester," she volunteered.	- Я могу остаться здесь, Лестер, - предложила она.
"I'll take a room.	- Возьму себе номер.
I can send a note out to Mrs. Swenson. It will be all right."	А миссис Свенсон извещу запиской, и все будет хорошо.
"You needn't do that," he said, but she could see that he wanted her, that he did not want to be alone.	- Нет, зачем же, - сказал он, но она поняла, что нужна ему, что он боится остаться один.
From that time on until the hour of his death she was not out of the hotel.	И до его последнего часа она уже не уходила из отеля.
CHAPTER LXII	Глава LXII
The end came after four days during which Jennie was by his bedside almost constantly.	Конец настал через четыре дня, в течение которых Дженни почти не отлучалась от постели больного.
The nurse in charge welcomed her at first as a relief and company, but the physician was inclined to object.	Сестра была очень довольна, что у нее появилась смена и она не одна. Врач попробовал протестовать.
Lester, however, was stubborn.	Но с Лестером было трудно спорить.
"This is my death," he said, with a touch of grim humor.	- Мне умирать, а не вам, - заявил он с мрачной иронией.
"If I'm dying I ought to be allowed to die in my own way."	- Уж разрешите мне умереть так, как мне нравится.
Watson smiled at the man's unfaltering courage.	Уотсон только улыбнулся.
He had never seen anything like it before.	Такого несгибаемого мужества он еще не видел.
There were cards of sympathy, calls of inquiry, notices in the newspaper.	Лестеру писали, справлялись о его здоровье по телефону, завозили карточки; заметки о его болезни появились в газетах.
Robert saw an item in the Inquirer and decided to go to Chicago.	Роберт прочел одну из них и решил съездить в Чикаго.
Imogene called with her husband, and they were admitted to Lester's room for a few minutes after Jennie had gone to hers.	Пришла Имоджин с мужем. Их на несколько минут впустили к Лестеру, после того как Дженни ушла к себе в номер.
Lester had little to say.	Лестер почти все время молчал.

The nurse cautioned them that he was not to be talked to much.	Сестра предупредила, что с ним нельзя много разговаривать.
When they were gone Lester said to Jennie,	Позже он сказал Дженни:
"Imogene has changed a good deal."	- Имоджин очень изменилась.
He made no other comment.	- И больше ничего не добавил.
Mrs. Kane was on the Atlantic three days out from New York the afternoon Lester died.	В тот вечер, когда Лестер умер, пароход, которым возвращалась на родину миссис Кейн, был в трех днях пути от Нью-Йорка.
He had been meditating whether anything more could be done for Jennie, but he could not make up his mind about it.	Последние дни Лестер все думал, что бы еще сделать для Дженни, но так ничего и не решил.
Certainly it was useless to leave her more money.	Оставить ей еще денег?
She did not want it.	Смысла нет, они ей не нужны.
He had been wondering where Letty was and how near her actual arrival might be when he was seized with a tremendous paroxysm of pain.	И как раз когда он задумался о том, где-то сейчас Летти и когда она сможет добраться сюда, у него начались жестокие боли.
Before relief could be administered in the shape of an anesthetic he was dead.	Еще до того, как ему успели сделать укол, наступила смерть.
It developed afterward that it was not the intestinal trouble which killed him, but a lesion of a major blood-vessel in the brain.	Позднее выяснилось, что умер он не от кишечного заболевания, а от кровоизлияния в мозг.
Jennie, who had been strongly wrought up by watching and worrying, was beside herself with grief.	Дженни, изнуренная тревогой и бессонными ночами, словно окаменела от горя.
He had been a part of her thought and feeling so long that it seemed now as though a part of herself had died.	Лестер так долго владел ее мыслями и чувствами, что теперь ей казалось, будто кончилась ее собственная жизнь.
She had loved him as she had fancied she could never love any one, and he had always shown that he cared for her-at least in some degree.	Она любила его так, как не могла бы, вероятно, любить никого другого, и он всегда умел показать, что она дорога ему.
She could not feel the emotion that expresses itself in tears-only a dull ache, a numbness which seemed to make her insensible to pain.	Горе Дженни не находило выхода в слезах, она ощущала только тупую боль, какое-то оцепенение сковало все ее чувства.
He looked so strong-her Lester-lying there still in death.	Лестер - ее Лестер - даже в смерти казался таким сильным.
His expression was unchanged-defiant, determined, albeit peaceful.	Лицо было спокойное, но решительное, вызывающее, как прежде.
Word had come from Mrs. Kane that she would arrive on the Wednesday following.	Миссис Кейн известила, что приедет в среду.
It was decided to hold the body.	Было решено подождать с похоронами.
Jennie learned from Mr. Watson that it was to be transferred to Cincinnati, where the Paces had a vault. Because of the arrival of various members of the family, Jennie withdrew to her own home; she could do nothing more.	Дженни узнала от мистера Уотсона, что тело перевезут в Цинциннати и похоронят там в фамильном склепе семьи Пэйс, Когда стали съезжаться родственники, Дженни уехала к себе домой, здесь ей больше нечего было делать.

The final ceremonies presented a peculiar commentary on the anomalies of existence.	В погребальных церемониях можно было усмотреть своеобразную иллюстрацию того, сколько противоестественного содержит наша жизнь.
It was arranged with Mrs. Kane by wire that the body should be transferred to Imogene's residence, and the funeral held from there.	Миссис Кейн сообщила по телеграфу, что тело Лестера будет перевезено из гостиницы в дом Имоджин.
Robert, who arrived the night Lester died; Berry Dodge, Imogene's husband; Mr. Midgely, and three other citizens of prominence were selected as pall-bearers.	Нести гроб должны были Роберт, прибывший в Чикаго через несколько часов после смерти брата, Берри Додж, муж Имоджин мистер Миджли и еще три не менее почтенных джентльмена.
Louise and her husband came from Buffalo; Amy and her husband from Cincinnati.	Из Буффало приехали Луиза и ее муж, из Цинциннати - Эми с мужем.
The house was full to overflowing with citizens who either sincerely wished or felt it expedient to call.	В доме было тесно от людей, приходивших проститься с покойным, - кто по искреннему желанию, а кто для приличия.
Because of the fact that Lester and his family were tentatively Catholic, a Catholic priest was called in and the ritual of that Church was carried out.	Поскольку Лестер и его родные считали себя католиками, для совершения похоронного обряда был приглашен католический священник.
It was curious to see him lying in the parlor of this alien residence, candles at his head and feet, burning sepulchrally, a silver cross upon his breast, caressed by his waxen fingers.	Лестер лежал в парадной гостиной чужого ему дома, в головах и на ногах у него горели погребальные свечи, восковые пальцы придерживали на груди серебряное распятие.
He would have smiled if he could have seen himself, but the Kane family was too conventional, too set in its convictions, to find anything strange in this.	Он улыбнулся бы, если б мог себя увидеть. Но семья Кейн, привыкшая соблюдать условности, свято придерживавшаяся традиционных обычаев, не усматривала в этом ничего несообразного.
The Church made no objection, of course.	Духовенство, разумеется, было готово к услугам.
The family was distinguished. What more could be desired?	Семья богатая, всеми уважаемая, так какие же могут быть разговоры?
On Wednesday Mrs. Kane arrived.	В среду прибыла в Чикаго миссис Кейн.
She was greatly distraught, for her love, like Jennie's, was sincere.	Горе ее было безгранично - как и Дженни, она непритворно любила Лестера.
She left her room that night when all was silent and leaned over the coffin, studying by the light of the burning candles Lester's beloved features.	Поздно вечером, когда в доме все стихло, она спустилась в гостиную и долго стояла, склонившись над гробом, вглядываясь в любимое лицо, освещенное мигающими свечами.
Tears trickled down her cheeks, for she had been happy with him.	Слезы текли у нее по щекам, - она вспомнила, как счастлива была с Лестером.
She caressed his cold cheeks and hands. "Poor, dear Lester!" she whispered. "Poor, brave soul!"	"Бедный, милый Лестер! - прошептала она. -Бедный мой герой!" - и погладила его холодные щеки и руки.
No one told her that he had sent for Jennie.	Ей не сказали, что он посылал за Дженни.
The Kane family did not know.	Никто в семье Кейн не знал об этом.

Meanwhile in the house on South Park Avenue sat a woman who was enduring alone the pain, the anguish of an irreparable loss.	А тем временем в маленьком доме на Южной стороне другая женщина в полном одиночестве несла боль и муку невозвратимой утраты.
Through all these years the subtle hope had persisted, in spite of every circumstance, that somehow life might bring him back to her.	Все эти годы в душе ее упрямо теплилась надежда, что, может быть, когда-нибудь они снова соединятся.
He had come, it is true-he really had in death-but he had gone again.	Правда, он вернулся к ней, вернулся перед самой смертью, но теперь опять ушел.
Where?	Куда?
Whither her mother, whither Gerhardt, whither Vesta had gone?	Куда ушла мать, отец, куда ушла Веста?
She could not hope to see him again, for the papers had informed her of his removal to Mrs. Midgely's residence, and of the fact that he was to be taken from Chicago to Cincinnati for burial. The last ceremonies in Chicago were to be held in one of the wealthy Roman Catholic churches of the South Side, St. Michael's, of which the Midgelys were members.	Дженни не надеялась больше увидеть Лестера; в газетах она прочла, что тело его перевезли в дом мистера Миджли; отпевание должно было происходить в одной из самых богатых католических церквей на Южной стороне - в церкви святого Михаила, прихожанами которой были Имоджин и ее муж. А затем гроб с телом увезут в Цинциннати.
Jennie felt deeply about this.	Это было для Дженни новым горем.
She would have liked so much to have had him buried in Chicago, where she could go to the grave occasionally, but this was not to be.	Ей так хотелось, чтобы Лестера похоронили в Чикаго, - она могла бы хоть изредка ходить на его могилу. Но и этого ее лишили.
She was never a master of her fate.	Никогда она не была хозяйкой своей судьбы.
Others invariably controlled.	Вечно ею распоряжались другие.
She thought of him as being taken from her finally by the removal of the body to Cincinnati, as though distance made any difference.	Эти похороны в Цинциннати она переживала как последнюю, окончательную разлуку с Лестером, словно расстояние могло что-то изменить.
She decided at last to veil herself heavily and attend the funeral at the church.	Наконец она решила украдкой пробраться в церковь на заупокойную службу.
The paper had explained that the services would be at two in the afternoon. Then at four the body would be taken to the depot, and transferred to the train; the members of the family would accompany it to Cincinnati.	В газете было сказано, что служба начнется в два часа; в четыре тело перевезут на вокзал; родные будут сопровождать его в Цинциннати.
She thought of this as another opportunity. She might go to the depot.	Дженни пришла в голову новая мысль: она может поехать и на вокзал.
A little before the time for the funeral cortege to arrive at the church there appeared at one of its subsidiary entrances a woman in black, heavily veiled, who took a seat in an inconspicuous corner.	Незадолго до того, как похоронный кортеж достиг церкви, в нее вошла через боковую дверь женщина в черном, под густой вуалью, и скромно села в сторонке, в полутемном углу.
She was a little nervous at first, for, seeing that the church was dark and empty, she feared lest she had mistaken the time and place; but after ten minutes of painful suspense a bell in the church tower began to toll solemnly.	Церковь стояла пустая, неосвещенная, и Дженни охватила тревога: верно ли она запомнила время и место; но она сомневалась недолго: над головой у нее раздался мерный похоронный звон.

Shortly thereafter an acolyte in black gown and white surplice appeared and lighted groups of candles on either side of the altar.	Затем появился служка в белом стихаре поверх черного облачения; он прошел к алтарю и стал зажигать свечи.
A hushed stirring of feet in the choir-loft indicated that the service was to be accompanied by music.	На хорах послышались приглушенные шаги - это певчие занимали свои места.
Some loiterers, attracted by the bell, some idle strangers, a few acquaintances and citizens not directly invited appeared and took seats.	Вошли и расселись на скамьях какие-то люди -может быть, случайные прохожие, привлеченные звоном колоколов.
Jennie watched all this with wondering eyes.	Дженни с удивлением оглядывалась по сторонам.
Never in her life had she been inside a Catholic church.	Она еще никогда не была в католической церкви.
The gloom, the beauty of the windows, the whiteness of the altar, the golden flames of the candles impressed her.	Полумрак, стрельчатые окна с цветными стеклами, белый алтарь, золотое пламя свечей -все это произвело на нее глубокое впечатление.
She was suffused with a sense of sorrow, loss, beauty, and mystery.	Ощущение красоты и тайны, печаль и тоска по утраченному переполняли ее.
Life in all its vagueness and uncertainty seemed typified by this scene.	Казалось, перед ней сама жизнь во всей своей туманной неопределенности.
As the bell tolled there came from the sacristy a procession of altar-boys.	Колокол все звонил, и вот из ризницы показалась процессия мальчиков.
The smallest, an angelic youth of eleven, came first, bearing aloft a magnificent silver cross.	Впереди шел самый маленький - прелестный мальчуган лет одиннадцати; он нес сверкающий серебряный крест.
In the hands of each subsequent pair of servitors was held a tall, lighted candle.	Остальные шли за ним парами, у каждого была в руках большая зажженная свеча.
The priest, in black cloth and lace, attended by an acolyte on either hand, followed.	За ними следовал священник в черном облачении, отороченном кружевами, и при нем два служки.
The procession passed out the entrance into the vestibule of the church, and was not seen again until the choir began a mournful, responsive chant, the Latin supplication for mercy and peace.	Процессия удалилась через главный выход на паперть. Прошло несколько минут, потом два хора, перекликаясь, запели по-латыни скорбное моление о милосердии и мире душевном.
Then, at this sound the solemn procession made its reappearance.	С первыми звуками двери церкви распахнулись.
There came the silver cross, the candles, the dark-faced priest, reading dramatically to himself as he walked, and the body of Lester in a great black coffin, with silver handles, carried by the pall-bearers, who kept an even pace.	Опять показался серебряный крест, свечи, строгий священник, на ходу произносящий взволнованные слова молитвы, а за ним - тяжелый черный гроб с серебряными ручками на плечах у мерно шагающих мужчин.
Jennie stiffened perceptibly, her nerves responding as though to a shock from an electric current.	Дженни замерла, словно невидимая сила сковала все ее движения.
She did not know any of these men.	Никого из этих мужчин она не знала.
She did not know Robert. She had never seen Mr. Midgely.	Она ни разу не видела ни Роберта, ни мистера Миджли.

Of the long company of notables who followed two by two she recognized only three, whom Lester had pointed out to her in times past.	Среди множества людей, которые попарно следовали за гробом, она узнала только троих - в давно прошедшие дни Лестер ей показывал их в театре или в ресторане.
Mrs. Kane she saw, of course, for she was directly behind the coffin, leaning on the arm of a stranger; behind her walked Mr. Watson, solemn, gracious.	Миссис Кейн шла первая, опираясь на руку какого-то мужчины; за ней Уотсон, печальный, серьезный.
He gave a quick glance to either side, evidently expecting to see her somewhere; but not finding her, he turned his eyes gravely forward and walked on.	Он быстро огляделся по сторонам, видимо, отыскивая глазами Дженни; но, не найдя ее, снова устремил взгляд вперед.
Jennie looked with all her eyes, her heart gripped by pain.	Дженни смотрела, смотрела, и сердце у нее сжималось все больнее.
She seemed so much a part of this solemn ritual, and yet infinitely removed from it all.	Этот торжественный обряд так близко касался ее, а между тем как бесконечно далека она всем этим людям!
The procession reached the altar rail, and the coffin was put down.	Процессия подошла к алтарю, и здесь гроб опустили наземь.
A white shroud bearing the insignia of suffering, a black cross, was put over it, and the great candles were set beside it.	На него набросили белый покров с черным крестом - эмблемой страдания, - а вокруг поставили высокие свечи.
There were the chanted invocations and responses, the sprinkling of the coffin with holy water, the lighting and swinging of the censer and then the mumbled responses of the auditors to the Lord's Prayer and to its Catholic addition, the invocation to the Blessed Virgin.	С хоров неслось стройное пение, гроб окропили святой водой, раскачивалось кадило, и молящиеся вполголоса повторяли вслед за священником "Отче наш", а потом - по католическому канону -молитву пресвятой деве.
Jennie was overawed and amazed, but no show of form colorful, impression imperial, could take away the sting of death, the sense of infinite loss.	Дженни была изумлена и подавлена, но ни прекрасная церковь, ни пышный обряд не могли смягчить остроту ее горя, чувство непоправимой утраты.
To Jennie the candles, the incense, the holy song were beautiful. They touched the deep chord of melancholy in her, and made it vibrate through the depths of her being. She was as a house filled with mournful melody and the presence of death.	Свечи, запах ладана, песнопения - вся эта красота проникла в самую ее душу, отзывалась в ней глубокой печалью Словно не осталось ничего, кроме скорбной мелодии и присутствия смерти.
She cried and cried.	Дженни плакала, плакала.
She could see, curiously, that Mrs. Kane was sobbing convulsively also.	И почему-то удивилась, увидев, что миссис Кейн тоже вздрагивает от рыданий.
When it was all over the carriages were entered and the body was borne to the station.	Служба кончилась, провожающие расселись по каретам, и гроб повезли на вокзал.
All the guests and strangers departed, and finally, when all was silent, she arose.	Когда ушли все, приглашенные и чужие, и церковь опустела, Дженни тоже поднялась.
Now she would go to the depot also, for she was hopeful of seeing his body put on the train.	Теперь и она поедет на вокзал - может быть ей удастся увидеть, как гроб будут вносить в вагон.
They would have to bring it out on the platform, just as they did in Vesta's case.	Вероятно, его заранее выставят на платформу -так было, когда увозили Весту.

She took a car, and a little later she entered the waiting-room of the depot.	Дженни села в экипаж и скоро уже входила под своды вокзала.
She lingered about, first in the concourse, where the great iron fence separated the passengers from the tracks, and then in the waiting-room, hoping to discover the order of proceedings.	Сперва она постояла близ высокой решетки, за которой тянулись железнодорожные пути, потом прошла в зал ожидания и внимательно оглядела сидевших там людей.
She finally observed the group of immediate relatives waiting-Mrs. Kane, Robert, Mrs. Midgely, Louise, Amy, Imogene, and the others.	А вот и они - миссис Кейн, Роберт, мистер Миджли, Луиза, Эми, Имоджин, и с ними еще кто-то.
She actually succeeded in identifying most of them, though it was not knowledge in this case, but pure instinct and intuition.	Дженни чувствовала, что могла бы безошибочно назвать почти каждого из них, хоть никто ее с ними не знакомил.
No one had noticed it in the stress of excitement, but it was Thanksgiving Eve.	Только сейчас она вспомнила, что завтра -праздник, День Благодарения.
Throughout the great railroad station there was a hum of anticipation, that curious ebullition of fancy which springs from the thought of pleasures to come. People were going away for the holiday.	Огромный вокзал заполняла шумная, оживленная толпа. Веселый гул стоял кругом - люди, уезжая на праздник за город, громко смеялись и переговаривались в предвкушении отдыха и развлечений.
Carriages were at the station entries.	К вокзалу беспрерывно подъезжали экипажи.
Announcers were calling in stentorian voices the destination of each new train as the time of its departure drew near.	Зычный голос объявлял о посадке на поезда, по мере того как их подавали к перрону.
Jennie heard with a desperate ache the description of a route which she and Lester had taken more than once, slowly and melodiously emphasized.	У Дженни защемило сердце, когда медленно, нараспев объявили маршрут, по которому она не раз ездила с Лестером:
"Detroit, Toledo, Cleveland, Buffalo, and New York."	"Детройт - Толедо - Кливленд - Буффало -Нью-Йорк".
There were cries of trains for "Fort Wayne, Columbus, Pittsburg, Philadelphia, and points East," and then finally for "Indianapolis, Louisville, Columbus, Cincinnati, and points South." The hour had struck.	Потом объявили поезд "Форт Уэйн - Колумбус -Питтсбург - Филадельфия - Атлантик-Сити" и, наконец, - "Индианаполис - Колумбус -Цинциннати"... Час настал.
Several times Jennie had gone to the concourse between the waiting-room and the tracks to see if through the iron grating which separated her from her beloved she could get one last look at the coffin, or the great wooden box which held it, before it was put on the train.	Дженни уже несколько раз переходила из зала ожидания к железной решетке, отделявшей ее от возлюбленного, гадая, удастся ли ей еще раз взглянуть на гроб, заключенный в деревянный ящик, прежде чем его погрузят в поезд.
Now she saw it coming.	И вдруг она увидела то, чего ждала.
There was a baggage porter pushing a truck into position near the place where the baggage car would stop.	К тому месту, где должен был остановиться багажный вагон, подкатили тележку.
On it was Lester, that last shadow of his substance, incased in the honors of wood, and cloth, and silver.	И на ней лежал Лестер - все, что от него осталось, - надежно защищенный от любопытных взглядов деревом, тканью, серебром.

There was no thought on the part of the porter of the agony of loss which was represented here.	Грузчику, который возился у тележки, и в голову не приходило, сколько здесь сокрыто горя и мук.
He could not see how wealth and position in this hour were typified to her mind as a great fence, a wall, which divided her eternally from her beloved.	Откуда ему было знать, что в этот час богатство и общественное положение воплотилось для Дженни в виде решетки - неодолимой преграды, навек отделившей ее от любимого?
Had it not always been so?	Так было всегда.
Was not her life a patchwork of conditions made and affected by these things which she saw-wealth and force-which had found her unfit?	Всю жизнь богатство и сила, в нем воплощенная, оттесняли ее, не пускали дальше определенной черты.
She had evidently been born to yield, not seek.	Видно, ей на роду было написано не требовать, а смиряться.
This panoply of power had been paraded before her since childhood.	С самого ее детства армия богатых триумфальным маршем шествовала мимо нее.
What could she do now but stare vaguely after it as it marched triumphantly by?	Что же ей осталось теперь, кроме как с тоской глядеть им вслед?
Lester had been of it.	Лестер был своим в этом чужом ей мире.
Him it respected. Of her it knew nothing.	Ему уделяли там почетное место, а ее и знать не хотели.
She looked through the grating, and once more there came the cry of	Пока она стояла, приникнув лицом к решетке, снова раздалось:
"Indianapolis, Louisville, Columbus, Cincinnati, and points South." A long red train, brilliantly lighted, composed of baggage cars, day coaches, a dining-car, set with white linen and silver, and a half dozen comfortable Pullmans, rolled in and stopped. A great black engine, puffing and glowing, had it all safely in tow.	"Индианаполис - Колумбус - Цинциннати"... К перрону подкатил длинный красный поезд с ярко освещенными окнами: багажные вагоны, пассажирские, вагон-ресторан, сверкающий серебром и белоснежными скатертями, несколько спальных вагонов-люкс, а впереди огромный черный паровоз, изрыгающий дым и снопы искр.
As the baggage car drew near the waiting truck a train-hand in blue, looking out of the car, called to some one within.	Один из багажных вагонов поравнялся с тележкой, из него выглянул поездной грузчик в синем и, обернувшись, крикнул кому-то невидимому:
"Hey, Jack! Give us a hand here.	- Эй, Джек, подсоби!
There's a stiff outside!"	Покойника грузить будем.
Jennie could not hear.	Дженни ничего не слышала.
All she could see was the great box that was so soon to disappear.	Она видела одно - длинный ящик, который вот-вот скроется из глаз.
All she could feel was that this train would start presently, and then it would all be over.	Она чувствовала одно - скоро поезд тронется, и все будет кончено.
The gates opened, the passengers poured out.	Открыли ворота в решетке, пассажиры хлынули на перрон.
There were Robert, and Amy, and Louise, and Midgely-all making for the Pullman cars in the rear.	Вот Роберт, Эми, Луиза, все они направляются к спальным вагонам в хвосте поезда.
They had said their farewells to their friends. No need to repeat them.	С друзьями они уже простились и теперь идут быстро, не оглядываясь.

A trio of assistants "gave a hand" at getting the great wooden case into the car.	Трое рабочих "подсобили" поднять тяжелый ящик.
Jennie saw it disappear with an acute physical wrench at her heart.	У Дженни словно что-то оборвалось в груди, когда он исчез в глубине вагона.
There were many trunks to be put aboard, and then the door of the baggage car half closed, but not before the warning bell of the engine sounded.	Потом грузили еще много сундуков и чемоданов, потом прозвонил паровозный колокольчик, и дверь багажного вагона наполовину закрылась.
There was the insistent calling of "all aboard" from this quarter and that; then slowly the great locomotive began to move.	Слышатся возгласы "Прошу занимать места!" - и вот уже огромный паровоз медленно сдвинулся с места.
Its bell was ringing, its steam hissing, its smoke-stack throwing aloft a great black plume of smoke that fell back over the cars like a pall.	Звонит колокол, со свистом вырывается пар; черный дым высоко поднимается из трубы; потом, спадая, застилает вагоны погребальным покровом.
The fireman, conscious of the heavy load behind, flung open a flaming furnace door to throw in coal.	Кочегар, словно чувствуя, какой тяжелый состав предстоит вести, отворяет дверцу пылающей топки, чтобы подбросить угля.
Its light glowed like a golden eye.	Отверстие топки светится, как огненный глаз.
Jennie stood rigid, staring into the wonder of this picture, her face white, her eyes wide, her hands unconsciously clasped, but one thought in her mind-they were taking his body away.	Дженни стояла, завороженная этой картиной; бледная, стиснув руки и широко открыв глаза, она помнила об одном - Лестера увозят.
A leaden November sky was ahead, almost dark.	Свинцовое ноябрьское небо нависло над путями.
She looked, and looked until the last glimmer of the red lamp on the receding sleeper disappeared in the maze of smoke and haze overhanging the tracks of the far-stretching yard.	Поезд уходил все дальше, дальше, и, наконец, красный фонарь на последнем спальном вагоне скрылся из глаз, утонув в дымном тумане.
"Yes," said the voice of a passing stranger, gay with the anticipation of coming pleasures.	- Да, да, - сказал, проходя мимо Дженни, какой-то человек, видимо, собравшийся за город.
"We're going to have a great time down there.	- Мы там отлично проведем время.
Remember Annie?	Ты Энни помнишь?
Uncle Jim is coming and Aunt Ella."	И дядя Джим едет, и тетя Элла.
Jennie did not hear that or anything else of the chatter and bustle around her.	Дженни ничего не слышала - ни этих слов, ни шумной суматохи вокзала.
Before her was stretching a vista of lonely years down which she was steadily gazing.	Перед глазами ее разматывался длинный свиток тоскливых, одиноких лет.
Now what?	Что же дальше?
She was not so old yet.	Она еще не стара.
There were those two orphan children to raise.	Нужно воспитать своих приемышей.
They would marry and leave after a while, and then what?	Пройдет немного времени, они оперятся, уйдут от нее, а дальше?
Days and days in endless reiteration, and then-?	Бесконечная вереница дней, один, как другой, а потом?..

THE END

КОНЕЦ