Литагент «ИП Махров»3e12e4af-66f2-11e3-b1c9-0025905a069a Сергей Шкенёв. Джонни Оклахома, или Магия массового поражения Эксмо, Яуза Москва 2015 978-5-699-79748-6

Сергей Шкенёв

Джонни Оклахома, или Магия массового поражения

В оформлении переплета использована работа художника Е. Деко

© Шкенёв С., 2015

© ООО «Издательство «Яуза», 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Глава 1

До банкомата триста шагов и тридцать потраченных на них минут. Три сотни точно отмеренных шагов. Выбросить вперёд костыли… перенести вес, пока непослушные ноги не подломились… подтянуть их… опять выбросить костыли… Привычно и знакомо за последние шесть лет.

Потом в магазин – восемьсот тридцать шагов. Далеко. Огромный и сияющий огнями супермаркет гораздо ближе, но Ивану нравилось ходить именно сюда. Тут человечнее, что ли? Да и толкать тележку, одновременно опираясь на костыли, невозможно.

Три ступеньки до двери – самое трудное. Хозяин магазинчика при каждой встрече божится, что обязательно сделает пандус, но то ли времени не хватает, то ли денег. Сквозь стекло видно, как спешит навстречу продавщица – Иван не самый богатый и не самый постоянный покупатель, но ему всегда помогают подняться. Кто-то просто так, а у этой личное. Бывшая одноклассница, когда-то провожавшая в армию и так и не выскочившая замуж.

– Привет, Джонни! – Голос весёлый, а у самой в уголках глаз блестят слезинки. – Держись за меня.

Угу, держись… девяносто два кило против её пятидесяти.

– И тебе не хворать, солнышко!

Улыбается уже грустно. Ирка в самом деле хорошая, и если бы не чёртова война! Да и сейчас делает намёки. Очень прозрачные намёки.

– Я не солнышко, я просто рыжая.

Как раз тот редкий случай, когда медный цвет волос и чуть смуглая, хорошо поддающаяся загару кожа. Упругая и гладкая кожа. Он знает…

– Лаврентий у себя? – Кое-как перебравшись через порог, Иван плюхнулся на стул у входа. – Позови, пожалуйста, будь добра.

– Здесь, куда он денется? – Ирка тряхнула головой. Знает, зараза, как завораживающе действует на него рыжий водопад. – Опять праздник, Джонни?

На английский, или, скорее, американский, манер Ивана прозвали в школе, а когда разозлившийся парнишка пообещал разделать дразнилок под хохлому, то стал ещё и Хохломой. К десятому классу – Джонни Оклахомой.

Хитрый, умный и очень старый Лаврентий Борисович Кац появился буквально через минуту. Сначала из двери выплыл внушительный живот, потом неизменная сигара… и вот уже весь целиком.

– Ваня, друг! Какими судьбами? Неужели соскучился? Не верю!

– Я тоже не верю в твою радость, Борисыч, – не остался в долгу Иван. – Коньяк есть?

– Коньяк? – Кац задумался, разглядывая витрину с разнокалиберными бутылками, где можно было разглядеть этикетки «Хеннесси», «Арарата», «КВВК» и прочих «Мартелей». – Где же его взять-то?

– А ты поищи.

Борисыч прищурил грустные от природы глаза и расхохотался, показав крепкие прокуренные зубы. Давно уже, со времён перестройки, талонов и сухого закона, все знали – у Лаврентия не купить приличного пойла, но если очень нужно, то только у него можно это приличное пойло достать. Чаще всего даром, так как старый еврей не любил брать деньги за оказываемые хорошим людям услуги. Вот за то, что разливается в подвале неподалёку, – платите сколько угодно.

В принципе и там не отрава, а левак с ночной смены ликёро-водочного завода, но сегодня особый случай.

– Найду! – Борисыч выставил указательный палец пистолетиком. – Но ты мне дашь автограф.

– Откуда знаешь?

– Элементарно, Джонни! Если человек четыре месяца подряд покупает одну бутылку пива в неделю, а потом вдруг требует хороший коньяк…

– Шерлок Холмс.

– Хоть доктор Ватсон, пофигу. И не сопротивляйся, поляна с меня. К восьми часам вечера ставь чайник, а остальное мы с Иркой принесём.

– Её-то зачем?

– Надо! – Лаврентий помахал у Ивана перед носом кулаком. – Присушил девку и сваливаешь? У-у-у, Достоевский… Ира!

– Да, Лаврентий Борисович?

– Закрываемся в семь и идём к Ваньке обмывать новую книжку.

– Гонорар, – поправил Иван.

– Тем более. Ира, ты когда-нибудь пила коньяк с настоящим писателем?

– Зимой, а что?

– Да, точно, – нимало не смутился Борисыч. – Тогда уйдёшь прямо сейчас и поможешь этому юному таланту приготовить стол. Сама же знаешь – у творческих людей вместо мозгов клавиатура.

Неприятно шкандыбать на костылях, когда рядом идёт нагруженная тяжёлыми сумками красивая девушка. Чувство собственной беспомощности больно царапает душу и бьёт по самолюбию вплоть до привкуса крови во рту. Нет, это губу невзначай прокусил, сдерживая злость.

Ирка тяжести не замечает, хотя с поклажей напоминает сейчас таджикского гастарбайтера, перебирающегося со стройки на стройку и таскающего в баулах пожитки всей бригады, включая чугунный казан для плова и портрет любимого ишака покойной бабушки в натуральную величину. Борисыч загрузил не жалеючи.

– Слушай, Джонни, а твоя принцесса выйдет замуж за рыцаря Блюментроста? А то уже вторую книгу ругаются, ну прямо как мы с тобой!

Иван и в самом деле писатель. Правда, из скромности он называет себя просто издающимся автором, но девятнадцать томиков на книжной полке возражают против преувеличенной скромности. Скоро их станет двадцать – полученный гонорар является не совсем гонораром, а авансом издательства. Остальное через два месяца после выхода из печати, и вот лишь тогда можно будет говорить о гонораре.

Писать он начал случайно, сначала просто читал, проводя за компьютером дни и ночи. А что ещё делать инвалиду, для которого прогулка по улице считается чуть ли не подвигом? Не водку же пить? Да, увлёкся фантастикой, потом перешёл на фэнтези с магами, драконами и прочими эльфами – душа просила чуда. И однажды понял, что сможет написать много лучше, чем мутный поток сознания и неудовлетворённых желаний пополам с комплексами, заполнивший Интернет и книжные прилавки. Мешало одно но – фантастика требует хоть какого-то образования кроме средней школы, а вот с этим туго.

Выход всегда есть. И заскакали по страницам донельзя благородные рыцари, зашуршали кринолинами и зазвенели бронелифчиками не менее благородные дамы, отправились в полёт огнедышащие драконы. Даже эльфы-гомосеки, как того требует недавно появившаяся литературная традиция, тоже имелись. Имелись с гоблинами, орками, гномами, троллями… Современный читатель падок на клубничку, замешенную с розовыми соплями. Да-да, что за книжка без розовых соплей?

На гонорары не разжиреешь, но, выдавая по четыре романа в год, Иван мог себе позволить смотреть на жизнь с некоторым оптимизмом. Во всяком случае, не боялся подохнуть с голодухи на пенсию, которой хватало на коммунальные платежи, оплату Интернета и двухразовое питание три дня в неделю.

Ирка всё не унималась:

– Так они поженятся в третьей книге?

Как маленькая, ей-богу. Нельзя в двадцать пять лет быть настолько наивной, чтоб не понимать главную суть фэнтези – обязательный хеппи-энд с непременной лав стори. Иначе целевая аудитория не воспримет. Кто нынче может написать книгу с гибелью главных героев? Разве что Ивакин да Буркатовский, но от них другого и не ждут. Репутация, однако.

У Ивана её нет. Его конёк – мечи, магия, магические академии и войны с нечистью или со злобными тиранами, стремящимися уничтожить славное и уютное королевство, возглавляемое добрым, умным и очень старым королём, готовым уступить трон положительному главному герою. Разумеется, в обмен на спасение погибающего государства, но иногда просто авансом.

– Поженятся.

– А мы?

От неожиданности Иван запутался в костылях и полетел лицом вперёд, изо всех сил стараясь извернуться и не протаранить железную урну на краю тротуара. Не получилось извернуться – задел левой бровью. После падения попытался приподняться на ободранных руках и несколько мгновений тупо рассматривал красные капли на асфальте. Не капли даже, целая лужица набралась.

– Вот же…

– Ванька! – Ирка бросила сумки и тут же ухватила за руку проносившегося мимо парня на роликовых коньках. – Помогай давай!

У того от резкой остановки ноги проехали вперёд, и с воплем, явно не похожим на крик радости, конькобежец хряснулся задницей о бордюр.

– А-а-а!!!

Решив, что двух инвалидов на одном квадратном метре для неё слишком много, рыжая бросилась к своему избраннику и попыталась перевернуть его на спину, чтобы осмотреть повреждения и остановить хлещущую кровь. Не успела – завизжали тормоза, хлопнула дверца машины, и внушительный бас произнёс, характерно растягивая слова и проглатывая половину звуков:

– Не, я не понял, чо! Какая падла тут рамсы попутала?

Иван поднял голову и обомлел – огромный толстомордый тип с обритым налысо черепом непринуждённо перебрасывал из руки в руку кастет, казавшийся в его ладонях детской игрушкой. Взгляд без проблеска интеллекта, тяжёлая челюсть. И новый вопрос, вернее, заявление:

– И чо молчим, жертва?

Провокационное, между прочим, заявление, ну и спровоцировал.

– Кого ты жертвой назвал, гоблин анаболический? – Ирка, не вставая с колен, сняла туфлю и с размаху саданула верзилу. И попала точно туда, куда целилась.

– Ой-ё-ё… – Лысый зажал самое сокровенное, согнувшись в три погибели, и неосмотрительно подставил макушку для добивающего удара. – Ты чо?

В следующий момент его лоб стукнулся в асфальт, а взбесившаяся рыжеволоска схватилась за костыль.

– Всех убьём – вдвоём останемся! Правда, Ванечка?

Ванечка молчал – вёл подсчёт шлепков, отвешиваемых попеременно шкафообразному детине и незадачливому конькобежцу. Да ещё немного печалился о судьбе сделанных на заказ костылей. Клеёные из дуба, самшита и бука, они в своё время обошлись почти в три пенсии.

Потасовка, точнее избиение, прекратилась неожиданно. Знакомый голос с едкими нотками произнёс:

– Мало того что одну сумку оставили, так ещё и драку устроили. А вы что делаете, Володя? Даже если решили срочно поломать лбом все тротуары в городе, то не стоит делать это бесплатно! Хотите, я всего за пять процентов помогу заключить договор с мэрией?

– Ой, Лаврентий Борисович! – Ирка опустила орудие убийства. – Представляете, на нас с Ваней напали!

– Вова, это так? – Появившийся в поле зрения Кац недобро нахмурился. – Володя, я в вас разочаровался.

Детина с трудом отдышался и, размазывая слёзы по красному, как пасхальное яйцо, лицу, начал оправдываться:

– Ты же меня знаешь, Борисыч!

– Знаю, Володенька, знаю. Потому и безмерно скорблю.

– О чём?

– О потере вашего морального облика!

Лысый осторожно, стараясь лишний раз не ворочать шеей, оглядел себя, но видимых снаружи дефектов не обнаружил.

– Не, а чо такова? Я за пацанов с раёна всегда впрягаюсь. Чо, нельзя? Если каждый залётный урод на роликах начнёт наших инвалидов с костылей сшибать… Чо, я не прав, Борисыч?

Ирка судорожно закашлялась и постаралась слиться со стеной. Но здоровяка заботило совсем другое:

– Да вот же он ползёт! Стой, подлюка, щас разбираться будем!

Только конькобежец предпочёл позорное бегство – на четвереньках проскочил перед трезвонящим трамваем, перекатился через проезжую часть, до смерти перепугав водителя гружённого щебнем «КамАЗа», и скрылся за припаркованными на противоположной стороне машинами.

Кац пригрозил вслед дезертиру дымящейся сигарой и принялся командовать:

– Вова, поднимите писателя с тротуара.

– Настоящего? Как братья Стругацкие?

– Берите выше – как братья Карамазовы!

Детина взял Ивана на руки и фыркнул в ответ на предложенную Иркой помощь:

– Ты, дева, сумки подбери. Куда нести гения?

Через час, когда отмытый и залепленный пластырем чуть ли не с ног до головы писатель лечил расстроенные нервы горячим сладким чаем и булочками с изюмом, Ирка решилась спросить у колдующего над плитой здоровяка:

– Извините, Володя, вы не из бандитов будете?

– Он гораздо хуже. – Лаврентий Борисович отвлёкся от процесса приготовления настоящей рыбы фиш с кисло-сладким соусом. – Он боксер-тяжеловес с отбитым содержимым черепной коробки. Призёр мирового чемпионата по версии Всегалактической Ассоциации бальных танцев с отягощениями.

– Ой, и такая есть?

– Борисыч шутит. – Вова зачерпнул полную ложку горчицы, отправил её в рот и пренебрежительно поморщился. – Слабая.

– Нормальная, – возразила рыжая, содрогнувшаяся от одного вида этой дегустации. – Лучшая в городе.

– Ты просто не пробовала настоящую, – ответил тяжеловес. – Я однажды в Одессе на Привозе покупал…

– Вот как? – Кац приподнял бровь. – Кто напомнит мне имя того поца, что надел Лёве Минкину на голову ведро с аджикой?

– Почему это сразу поц? – возмутился Вова. – И не ведро там было, а маленькая баночка.

– Лёва говорил за ведро.

– Он бы это отраву ещё цистернами считал. В следующий раз башку отверну.

Иван поставил на краешек стола пустую чашку и осторожно поинтересовался:

– Простите, Владимир, а зачем боксёру кастет?

– Привычка, – смутился Вова. – Но вообще-то он пластмассовый. Опять же с начальством удобно обсуждать финансирование моей лаборатории: приходишь, значит, в кабинет и небрежно так играешься…

– Какое финансирование?

Вместо боксёра ответил Лаврентий Борисович:

– Вова у нас заведует лабораторией в НПО «Лазурит». Кандидат наук, между прочим.

– Да? – Глаза у Ивана округлились до невозможности, отчего запульсировала болью рассечённая бровь. – Тогда зачем вот этот маскарад?

– Не маскарад, просто маска, – уточнил боксёр, с некоторой долей смущения застёгивая верхние пуговицы рубашки, чтобы скрыть золотую цепь в палец толщиной. – Зато в трамвае никто не хамит.

– Вы ездите на трамвае? – удивилась Ирка, вспомнившая про оставленный на улице «Лендровер».

– Нет, не езжу, но вдруг когда-нибудь придётся?

Гости разошлись поздно вечером. Изрядно подвыпивший боксёр порывался вызвать всем такси, но Лаврентий Борисович предпочёл пешую прогулку, а Ирка, загадочно посмеиваясь, отказалась, ссылаясь на необходимость перемыть посуду. Вот её-то, не посуду, разумеется, выпроводить оказалось труднее всего – слёзы, упрёки в чёрствости и жестокосердии… Так похоже на маленький семейный скандал! А ведь Иван был твёрдо уверен, что не давал никаких поводов к матримониальным поползновениям. Ну да, было пару раз, может, чуть больше, но это до армии, когда ещё мог ходить на двух ногах.

Вот дура! Ну зачем ей связывать жизнь с инвалидом? Вбила в свою рыжую башку бредовую мысль и теперь носится с ней как с писаной торбой.

Но всё же выпроводил, объяснив необходимость остаться одному горящими сроками по сдаче очередной книги. Вот этому поверила, хоть и с большим трудом. Правда, пообещала заглянуть утром и проверить – всё равно выходной. Неугомонная ведьма даже запасной комплект ключей вытребовала. Да не жалко, пусть берёт, а то вот так сдохнешь ненароком, и пока соседи не начнут возмущаться из-за запаха…

Впрочем, эти соседи только обрадуются, ибо упрямый писатель, отказывающийся продавать квартиру скупившим почти весь дом сектантам, давно у них костью в горле. То ли адвентисты, то ли иеговисты… разинули пасть на лакомый кусок в виде трёхэтажного особняка дореволюционной постройки в центре города. Улыбчивые джентльмены в безукоризненных костюмах приходили к Ивану раз в неделю, постоянно повышая предлагаемую цену. Но чуть-чуть повышали – через пару лет, глядишь, хватит на однокомнатную где-нибудь в ближайшем пригороде. Жлобы.

Жильё досталось писателю по наследству. Отец, заместитель начальника военного училища, получил его в далёком восемьдесят восьмом году, как раз после рождения сына. Получил, но толком пожить не успел, умер от обширного инфаркта во время командировки в Москву девятнадцатого августа девяносто первого. Мать продержалась на пятнадцать лет дольше.

– Да идут эти кришнаиты в задницу! – Иван помотал головой, отгоняя тяжёлые воспоминания, и включил комп.

Тот весело зажужжал кулерами, обрадованный вниманием хозяина, загрузился, по голосовой команде открыл браузер и выдал сообщение о пришедших на электронную почту письмах. Ага, две штуки из издательства. В первом редактор оправдывается, что задержка с переводом аванса произошла исключительно по вине бухгалтерии, а во втором спрашивает пожелания по картинке на обложке книги. Вежливый, паразит… Всё равно художники нарисуют не то, чего от них ждут, а собственное ви́дение, в большинстве случаев не связанное с сюжетом. Тоже творческие люди, однако.

Ладно, этот вопрос можно обсудить завтра в скайпе, а пока просмотреть остальную почту.

– Опять эти козлы?

В третьем письме с незнакомого адреса только цифры. Двенадцать тысяч. И закорючка, обозначающая евро.

– Оборзели, выродки.

Это соседи в очередной раз подняли предлагаемую цену. Аж на две сотни. И как только не разорвало от жадности? Экономят, наверное, – ведь спасение души и комфортное существование в загробном мире напрямую зависят от величины перечислений на счета штаб-квартиры секты, располагающейся где-то между Бостоном и Майами. Как есть жлобы!

– А теперь вечерние псалмы! – Иван злорадно потёр руки, прислонил колонки акустической системы к стоявшему на боку пустому аквариуму, придвинул получившуюся конструкцию к стене, укрыл толстым одеялом, и… – Маэстро, урежьте марш!

Вы любите в два часа ночи слушать «Рамштайн»? Рекомендовано как лучшее средство от сонливости!

Утро началось со звонка участкового, получившего кляузу от соседей. Старший лейтенант Тетюшев тоже когда-то учился с Иваном в одном классе, поэтому предварительно поинтересовался, не нужно ли сначала зайти в магазин за молоком или хлебом.

– Ага, пару булок прихвати, если не трудно.

Тот ответил, что для хорошего человека ничего не трудно сделать, даже захватить чего-нибудь для более плодотворной беседы. Услышав отказ, хмыкнул в телефонную трубку и пообещал принести пива.

Сразу после разговора с участковым зазвонил мобильник:

– Да? База торпедных катеров слушает!

Невидимый собеседник хрюкнул в микрофон и заорал:

– Джонни, это Вован, в натуре!

– Ещё одному по утрам не спится.

– Я по делу, чо! Бумажник с документами у тебя не оставлял?

– Какая-то кожаная папка под столом валяется.

– Во! Это она и есть! Ты дома будешь?

– Нет, мля, на марафонскую пробежку отправлюсь. Конечно, буду, куда же я денусь.

– Сейчас зайду.

Только закончил с разговорами, как защёлкали замки на входной двери. Ирка? Ну да, кто же ещё! По-хозяйски разбросала туфли в прихожей, обругала давным-давно не чищенное зеркало на стене и рыжим вихрем влетела в комнату.

– Ещё спишь? – И тут же, сделав вид, будто споткнулась об оставленные у кровати костыли, рухнула на Ивана. – Ой, Джонни, я тебя не придавила?

– Изыди, бесовское отродье! – Писатель буквально разрывался между желанием засветить нахалке в лоб или поддаться зову природу. Победило благоразумие, но с очень небольшим перевесом. – Ты меня окончательно изуродовала.

– Где? Дай посмотрю.

Неизвестно, чем бы закончилось это покушение, если бы не деликатное замечание Лаврентия Борисовича Каца:

– Правильным курсом идёте, товарищи. Но дверь таки лучше запирать на замок.

– А подглядывать нехорошо, – нисколько не смутилась рыжая.

– Ой, Ирочка, – отмахнулся Кац, – не делай мне смешно. В восемьдесят два года единственное, что хорошо получается, так это подглядывание. Хочешь бесплатный совет?

– Хочу.

– Путь к сердцу мужчины лежит через кухню, а не прячется под одеялом. А ну марш готовить писателю кофе!

– С молоком?

– Фантасты пьют чёрный.

– А поэты?

– Поэты пьют всё, они традиционно алкоголики. Джонни, ведь ты не пишешь стихи?

– Нет, Борисыч, не пишу. А нужно?

– Ни в коем случае! – Кац наклонился и ухватил рыжую за ухо. – И где же наш кофе, деточка? Или вы предлагаете с утра пить пиво?

Хлопнула оставленная незапертой дверь в прихожей, и тощий субъект в полицейской форме продекламировал:

– А кто с утра уже не пьян, тот, извините, не улан! Пушкин сказал! Или Лермонтов, пофигу. – Потом заржал, видимо, подражая боевому коню того самого улана, и добавил: – К чертям собачьим кофе! Мы пьём пиво!

– Моё пиво, – заметил Кац. – Серёжа, вы опять обидели крышующую меня организацию?

– Обижаете, Лаврентий Борисович. – Участковый поставил на пол звякнувшую стеклом сумку. – Вы же им просроченное отдаёте, а я свежайшего принёс.

Крышей Кац называл стаю местной гопоты, вознамерившуюся однажды обложить коммерсанта данью. Неизвестно, что они там себе навыдумывали, но в результате проведённых переговоров у Борисыча появилось два десятка дворников и грузчиков, работающих на энтузиазме. Не совсем голом энтузиазме – стимулом служила возможность забирать пиво местного производства, до истечения срока реализации которого оставалось один-два дня. Владелец единственного в городе пивоваренного завода мог позволить себе некоторую благотворительность.

Иван, воспользовавшись тем, что Ирка всё же ушла на кухню, поспешил вылезти из постели и одеться.

– Борисыч, а ты тоже что-то вечером у меня забыл?

– Я? – Кац сморщился, будто хватанул текилы без лимона. – Джонни, неужели ты настолько разочаровался в людях, что не можешь предположить обычный визит вежливости к приличному человеку?

– И всё же?

– Кошелёк.

– Что кошелёк?

Лаврентий Борисович вздохнул и объяснил раздельно, как малолетнему идиоту:

– Очень старый больной еврей. Ночью. С кошельком. Один. Тебе уже смешно?

– Понятно, – кивнул Иван. – До полного кворума только Вовчика не хватает, но он скоро подтянется. Обещал.

Кац бросил взгляд на бумажник под столом:

– Я давно подозревал, что Вова из наших будет.

– Из жуликов и махинаторов? – уточнил участковый.

– Тьфу на вас, Серёжа!

Боксёр явился минут через пятнадцать и произвёл неслабый эффект. Когда он вышел прямо из стены между кухней и лестничной клеткой, Ирка выронила турку с кофе, и на визг прибежали все остальные. Чтобы тут же застыть соляными столбами подобно жене библейского Лота.

– Глюк! – Старший лейтенант Тетюшев опомнился первым. И машинально потянулся к пустой кобуре.

– Хр-р-р… – Вова угрожающе оскалил длинные, не меньше мизинца, клыки и выдохнул пламя. – Хрена ли уставились, смертные?

Глава 2

– Всё ли готово к ритуалу, брат Михаил?

– Да, сиятельный магистр, можно начинать хоть сейчас.

– И кровь жертвы?

– Она в наличии, даже не пришлось организовывать вызов на медкомиссию со сдачей анализов – наш клиент вчера рассёк себе кровь на улице и изрядно наследил.

– Я это знаю, брат Михаил, потому и намереваюсь провести ритуал сегодня. Имеется в виду должная подготовка крови.

– Не извольте беспокоиться, сиятельный магистр, её состояние таково, что ни один из ослепительных владык не устоит перед искушением.

– Подарки ослепительному владыке?

– Невинная дева, праведный старец и неподкупный страж. Достаточно?

– Где они?

– Этажом выше, сиятельный магистр. Привести?

– Не стоит. Владыки кушают так неаккуратно, что… Не самое лучшее зрелище, брат Михаил. Начинаем через пятнадцать минут.

– Разрешите идти?

– Да, брат, идите. Пока я облачаюсь, можете начертить фигуру и зажечь свечи. Схему помните?

– Наизусть, сиятельный магистр.

– Хорошо, приступайте.

Мягко, без скрипа закрылась дверь, и улыбчивый человек в дорогом костюме от известного кутюрье сладко и со вкусом потянулся. Потом зевнул, едва не вывихнув челюсть. Чёртов инвалид! Это из-за него вот уже две недели невозможно нормально выспаться! Но всякому терпению есть предел, и сегодня он достигнут. Да свершится воля ослепительных владык!

Магистр, в миру отзывающийся на имя Морис Францевич Кирпша, произнёс приличествующую ситуации фразу вслух и поморщился. Нет, он никогда не был фанатиком и вызов демона рассматривал не с мистической, а исключительно с экономической точки зрения. Да, демон… да, из преисподней… что тут такого? Вселится в тело этого инвалида-писателя, подмахнёт нужные бумаги на продажу трёхкомнатной квартиры в центре города… Последняя из девяти квартир в доме. Можно, кстати, аукцион устраивать.

Разумеется, придётся отстегнуть малую толику головному предприятию – без официального прикрытия российские власти тут же объявят выгодный бизнес тоталитарной сектой, если не чем-нибудь похуже, и впаяют полновесный четвертак с отбыванием на пятьсот километров севернее Воркуты. А с крышей – вполне благопристойная организация с безупречной финансовой репутацией и налоговой отчётностью. Да, двух процентов заокеанским покровителям более чем достаточно. Или полтора?

Кстати, а демон в теле калеки очень даже поможет в дальнейшей работе по привлечению новых братьев. Образцово-показательный экзорцизм – неплохая реклама. На три показа его хватит, прежде чем донор будет окончательно растворён потусторонней сущностью? Должно хватить, ведь число подарков соответствует.

А даже если и не получится с представлением – наплевать. Главное, что упрямый безногий червяк (тут Морис Францевич улыбнулся, представив червяка с ногами)… да, он покорится силе! Ведь предлагали решить проблему полюбовно? Предлагали. Деньги давали? Давали. Много денег – за двенадцать тысяч евро вполне можно купить приличный дом в деревне. Пусть в двух сотнях километров от города по грунтовым дорогам, с печным отоплением, зато с электричеством и в экологически чистом районе. На Западе, между прочим, экологию ценят и уважают.

Магистр хмыкнул, ещё раз потянулся и, бодро поднявшись с кресла, распахнул дверцы старинного, доставшегося от прежних владельцев шкафа. На плечиках новая, ни разу не надёванная мантия из лилового с золотой искрой шёлка. На полочке разноцветные мелки с добавлением толчёных костей самоубийцы – лучшее из того, что используется для написания заклинаний по призыву демонов. Рядом обруч чёрного металла с безоаром из желудка чёрного трёхрогого козла – величайшая ценность и редкость. Символ власти.

Владимиру Дмитриевичу Бородулину, боксёру-тяжеловесу, мастеру спорта международного класса и по совместительству кандидату наук, очень нравилось играть роль донельзя тупого громилы с коэффициентом интеллекта, застывшим где-то в районе нуля. Изобразить отрицательный IQ никак не получалось. Даже сегодня, когда вошёл в образ, нисколько не напрягаясь, так как в точности соответствовал ему. Да что скрывать – наш здоровяк пребывал в состоянии, суконным языком милицейских протоколов называемом «состоянием сильного алкогольного опьянения», и на ногах держался лишь в силу привычки.

А во всём виноват аппетит, нисколько не пострадавший от возлияния накануне и заставивший заглянуть в холодильник в поисках съестного. Продукты отсутствовали, за исключением двух банок майонеза, зато присутствовала бутылка ирландского виски, купленная в Кракове после поединка с этим… как его там… У поляков вообще странные фамилии, особенно если они негры. Но вылетают за канаты в первом же раунде не хуже всех прочих.

Вот эта бутылка и сгубила, потому что семьсот граммов на сто тридцать кило практически не действуют, но вызывают сильнейшее желание накатить ещё пару рюмок. Потом ещё пару… и пива сверху. А закуски не надо, она градус крадёт.

Результатом неосторожности стало то, что Вова сейчас стоял в подъезде дома и мучительно соображал, куда же идти дальше. Первый этаж – это точно, но направо или налево? Или вообще прямо? Так… писателя вчера нёс в правой руке… Дверь открывал левой? Ага, значит сюда. Ой, заперто!

Боксёр нажал на пуговку звонка. Нет, не открывают. А если ещё раз. И не отпускать? Бесполезно. Заснул там Джонни, что ли?

Попробовать ногой? Ага, вроде открывают.

– Вам кого? – Неизвестный тип в подозрительной чёрной хламиде с решительным видом загораживал проход.

– Куда Ваньку дел, терпила? – Вова убрал помеху, но немного не соразмерил силу, и тип, ударившись лбом в стену, сполз по ней на пол.

– Кто там, брат Михаил? – прозвучал недовольный голос из комнаты с застеклёнными дверями. – Гоните всех прочь!

– Чо? Не, ты чо гонишь? – взревел здоровяк. – Рамсы попутал?

Хрястнули открываемые в обратную сторону створки… вот уроды, не могли петли навесить как полагается… зазвенело осыпающееся стекло. Крупный осколок, похожий на турецкий ятаган, воткнулся в ногу чуть выше колена. Ерунда!

– Кто ты? – Модест Францевич, увидев надвигающегося не с самыми мирными намерениями великана, непроизвольно перешёл на визг. – Осторожно, свечи!

– Чо? – Вова посмотрел на пол, украшенный нарисованными мелом геометрическими фигурами и вязью странных закорючек. – Теорему Пифагора доказываешь?

– Нет!

– Тогда теорему Ферма?

– Нет, не трогай! – Магистр испуганным взглядом проследил за улетающим пузырьком. – Кровь!

– Чья, моя? – Вова растёр подошвой несколько капель, попавших на пол из пореза. – Не быкуй, чувак.

– Пентаграмма!

– Это октаэдр, дубина. Ты неграмотный?

Дальнейшие события боксёр воспринимал через какую-то багровую пелену, да и потом воспоминания об этом моменте остались смутные и невнятные. Обрывочные воспоминания. Вот он с удивлением смотрит на собственные пальцы с внушительными когтями на них. В следующий момент слушает торопливую скороговорку подозрительного типа в хламиде. Потом ломает шею и вырывает кадык… чувство глубокого морального удовлетворения… И непреодолимая сила, заставляющая пойти в соседнюю квартиру и убить там всех. Пойти прямо сквозь стену.

Двадцать минут спустя тяжёлый разговор на повышенных тонах перешёл в более или менее мирное русло.

– Нет, ты пойми, Борисыч…

– Не понимаю и понимать не собираюсь! – жестко отрезал Кац. – Демонов не существует!

– А я тогда кто? – Вова прикладывал ко лбу, где вздулась огромная шишка после встречи с чугунной сковородкой, позаимствованный в морозильнике аккумулятор холода. – Я он и есть.

Боксёр сидел на полу, и в его облике не было ничего сверхъестественного и потустороннего. Огонь больше не выдыхал, исчезли когти на пальцах и костяной гребень на голове… даже протрезвел, что самое удивительное.

– Ты не демон, ты идиот, – поставила диагноз рыжая. – Зачем сквозь стену прошёл?

– Ирочка, успокойтесь: это случилась коллективная галлюцинация и никто ни через что не проходил.

– Может быть, ему «Скорую» вызвать? – предложил участковый. – И на Кащенко, фигли.

Вовчику идея не понравилась, и сбитая когтистой лапой Серёгина форменная фуражка полетела на пол и тут же вспыхнула от огненного плевка.

– Новый линолеум! – заорал писатель. – Ты что творишь, демон?

– Вот! Только один Джонни меня и понимает. – Боксёр втянул когти, усилием воли убрал выпирающие изо рта клыки и смахнул непрошеную слезу. – Да, я демон.

– Таки да? – Кац почесал кончик носа. – А можно подробности?

Рассказ кандидата наук длился недолго, но после него наступило тягостное молчание, прерываемое междометиями и неопределёнными артиклями.

Участковый был первым, кто его нарушил:

– Я подозревал, что в этом доме что-то нечисто – были кое-какие сигналы. В принципе и пришёл сюда, чтобы с Иваном поговорить по поводу соседей.

– На сигналы, Серёжа, нам уже наплевать. – Лаврентий Борисович прокурорским жестом указал на боксёра. – Главная проблема в том, что этот поц испытывает огромную потребность убить нас.

– А за что?

– Он и сам этого не понял, но очень нужно. Я бы даже сказал – позарез нужно.

– Но почему не Ивана?

Вова, не поднимаясь с пола, буркнул:

– Джонни в заказе отсутствует. Тот урод чётко сказал – неподкупный страж, праведный старец и невинная дева.

– Это кто такие? – не поняла Ирка.

– И ты в том числе.

– С какой стати? – Рыжая покраснела. – Я не подхожу, вот и Джонни может подтвердить.

– Да?

– Да, и уже давно!

– Уважаю. – Демон-боксёр изобразил лёгкий поклон в сторону Ивана. – А остальные?

– Вы же меня знаете, Владимир! – Кац прикрыл глаза рукой и покачал головой. – Я вас умоляю!

– Точно, вы тоже не подходите. Но может быть, наш господин полицейский соответствует заданным параметрам?

Старший лейтенант внезапно испытал чувство, очень напоминающее панику. Можно даже сказать, что это и была именно она.

– Я не… – И замолчал, не сумев найти убедительных причин, по которым демон должен оставить его в живых.

Так уж получилось, что коррупция прошла мимо Тетюшева стороной. Нет, конечно же, Сергей знал о существовании таковой, но лично в ней участвовать как-то не доводилось. За всю карьеру взяток никто не предлагал, помогать с распилом скудного бюджета районного управления внутренних дел не звали, и даже бабушек, торгующих семечками у подземного перехода, и тех не крышевал.

– Ну же, Серёга, вспоминай! – Иван решил прийти на помощь однокласснику. – Мы с тобой стаканы из школьной столовой воровали!

– И портвейн из них в сквере за Дворцом пионеров пили, – совсем не к месту прокомментировала Ирка.

– Стаканы не считаются, – возразил Вова. – Только профессиональная деятельность.

Участковый побледнел и в который раз пожалел об оставленном в сейфе пистолете. Не факт, что против потустороннего существа поможет, но всё равно как-то спокойнее.

– Есть! – Появившаяся в голове мысль наполнила радостью и позволила с оптимизмом смотреть в будущее. – Я помог двум гастарбайтерам прописку получить. За взятку. Разумеется.

О том, что взятка состояла из двух дынь и пяти килограммов винограда, Серёга предпочёл умолчать.

– Врёшь, – не поверила Ирка. – Я же тебя с третьего класса знаю.

– И не вру! Они ещё мне каждую неделю машину моют. Бесплатно, между прочим.

А что грязная машина оскорбляет эстетические чувства бывших искусствоведов из Ташкента, устроившихся дворниками, тоже говорить не стоит. Это самая что ни на есть коррупция! Использование служебного положения в личных целях! Нет никакого неподкупного стража! Фигу вам!

– Да, старлей тоже отпадает, – согласился боксёр-демон. – Это что же получается… меня обманули?

– Как лоха развели, – блеснул знанием соответствующей терминологии Лаврентий Борисович. – Вы лох кудрявый, Володенька.

Повисла неловкая пауза, напоминающая тиканье будильника в самодельном взрывном устройстве – вот-вот рванёт. А прятаться уже поздно. И не прилетит Сергей Кужугетович в голубом вертолёте, не разрулит чрезвычайную ситуацию по понятиям.

– Развели, – согласился Вова. – Но так как договор всё равно заключён, я обязан выполнить его условия.

Рыжая крепко сжала ручку сковородки.

– Только попробуй.

– Я не в том смысле. – Демон встал с пола и прошёлся по кухне, оставляя глубокие царапины на новом линолеуме. – Формально – должен. Иначе меня просто разорвёт к чертям собачьим.

– Вот и хорошо. – Чугунная сковородка пришла в боевую готовность. – Всегда говорила, что утреннее пьянство до добра не доводит.

– Ничего хорошего, – покачал головой Вова. – Тебе нужен взрыв в пару мегатонн в центре города?

– Да? – оживился Кац. – Могу купить билет до Вашингтона или Лондона. В один конец, разумеется.

– За двадцать минут не успею, а с телепортацией я ещё не разобрался. Даже из города за это время не выехать.

– И что делать?

Вова нервно облизнул губы раздвоенным языком:

– Могу переместить всех в другой мир.

– Грохнуть, что ли? Вот этого делать не нужно.

– В другой, а не иной мир, – уточнил демон. – В параллельный. Там мой договор признаётся недействительным в связи с форс-мажорными обстоятельствами. Аллес капут!

– Что с собой брать? – Иван, в своих книгах многократно описывавший перемещения в другие миры, остался спокоен и деловит. Попаданство? Значит, будет попаданство. – Ограничения по весу и количеству существуют?

– Вроде бы нет. Если только атомную бомбу нельзя.

– А гранаты?

– Какие гранаты?

– Осколочные. Ф-1. Знаешь такие?

– Формально…

– К чёрту формализм – что не запрещено, то разрешено! Ирочка, солнышко моё, помоги собрать сумки.

Рыжая, услышав такое обращение, не поверила своим ушам, но это не помешало ей с энтузиазмом взяться за работу. Клетчатые сумки, известные под названием «мечта оккупанта», стали наполняться всем, до чего дотянулись очаровательные девичьи ручки. И даже сверх того…

– Милый, ноутбук брать?

Иван на многозначительную оговорку внимание не обратил и лишь кивнул:

– Конечно, брать. Правильный попаданец без ноутбука как без рук.

– Соль, спички, зажигалки? – Ирка требовательно посмотрела на демона: – Там вообще что за мир?

– А какой нужен?

– Есть выбор?

– Небольшой, но есть. Я же ещё неопытный демон.

– Ну и?..

– Три мира после ядерной войны, четыре после нашествия инопланетян и орбитальных бомбардировок, шесть миров эпохи космической экспансии, два населены негуманоидными расами космического происхождения и один немного похож на наше Средневековье. Правда, немного модифицированное.

– И это ты называешь выбором?

– Не, а чо? – Вова взял со стола приготовленный к упаковке напильник и пару раз провёл им по когтям на левой руке. – Я бы инопланетян пошёл мочить.

– Ксенофоб!

– Ага!

Рыжая оглянулась на Ивана:

– Нам куда?

– Осталось пять минут, – предупредил демон.

– В Средневековье, – решился писатель.

Ирка радостно захлопала в ладоши. В будущем, где космические корабли бороздят просторы вселенной, студентке-заочнице политехнического института делать явно нечего, а среди отсталых аборигенов с копьями и мечами она будет самой умной! Или одной из самых умных!

– Лаврентий Борисович, Серёжа… помогите слабой девушке с багажом.

– Сам захвачу! – рявкнул демон и увеличился в размерах чуть ли не вчетверо, благо высота потолков позволяла. Одежда, кстати, тоже увеличилась. Резиновая? – Приготовились? Поехали!

Как именно нужно приготовиться, он не уточнил, и Иван просто закрыл глаза, ожидая грохота и световых эффектов. Ни того, ни другого не было.

– Вова, так мы перемещаемся или как?

– Уже прибыли, – довольно мерзко захихикал демон. – Зенки разуй!

Писатель последовал совету и обомлел…

– Гном, твою мать!

Самый настоящий гном с заплетённой в косички бородой, в шикарном пластинчатом доспехе крутил перед собой огромный боевой топор и многообещающе поблёскивал глубоко посаженными глазами из-под шлема.

– Оскорблять противника словом во время поединка неблагородно, сэр Джонни! Исключительно действием! Возьмите, сэр!

Повернул голову на голос – человек в расшитом золотом камзоле, шляпе с пером и прочей, явно старинного покроя одежде протягивал рукоятью вперёд длинный узкий меч. Это против гномьего топора?

Глава 3

«Вот это влип!» – подумал Иван, на подгибающихся ногах выходя навстречу злобно ухмыляющемуся бородачу.

Постойте… на ногах? А где костыли? Зрители спёрли?

– Эй, недомерок, сейчас тебя благородный сэр своей зубочисткой до смерти защекочет!

Да, зрителей много. Целая толпа, причём одна половина этой толпы отдаёт симпатии гному, а вторая просто не любит Ивана. А почему?

Свистят, улюлюкают…

– Этот благородный уже в штаны наложил! – Бородатый коротышка прекратил размахивать топором и презрительно сплюнул под ноги. – И сам он на кусок дерьма похож.

Не так Иван представлял попадание в чужой мир. В его книгах герои непременно просыпались утром в постелях под шёлковым балдахином и потихоньку приходили в себя перед визитом папы-герцога. Или в крайнем случае папы-графа.

– Начали! – Человек в расшитом камзоле махнул кружевным платочком, и ему отозвались горнисты с замковых стен.

Чёрт возьми, здесь и замок есть! Настоящий, с высокими башнями, с выбитыми воротами, с валяющимися повсюду трупами… А вон у того из башки стрела торчит! А тех явно придавило сброшенным сверху бревном. Это что получается, штурм только-только закончился?

Ой… гномья секира чуть не оставила без носа… Охамел, коротышка? Рука с мечом будто сама собой рванулась вперёд, вбивая клинок провалившемуся за топором гному в подмышку. Теперь привычно провернуть, потянуть на себя и вверх… Господи, что значит «привычно»?

Тишина. Шум падения грузного тела, сопровождаемый лязгом доспехов. Дружный вздох толпы.

Взгляд в сторону – у богато одетого типа разочарованно вытянулось лицо, но в глазах загорелся неприятный хищный огонёк.

– Этот поединок не считается, виконт.

Иван мысленно улыбнулся – ага, папаша всё же граф. И где тогда его черти носят?

– А что мы будем считать поединком?

– Изволите шутить, сэр Джонни? Ваш воспитатель недаром слыл искуснейшим мечом королевства, и мне почему-то думается, что ему на небесах не понравится слишком лёгкая победа. Всего лишь гном… это неблагородно!

Он идиот? Да коротышка чуть надвое не развалил… Вслух же пришлось сказать иное:

– Я готов.

– Вот как? – В голосе сквозило искреннее удивление, если не что-то большее. – Слухи о вашей… хм… осторожности, сэр Джонни, подтверждённые недавними событиями, несколько не соответствуют действительности.

О чём это он? Завуалированно обвиняет в трусости? Первый раз видит и уже обвиняет? Да что вообще происходит?

Ответ пришёл оттуда, откуда не ждал его получить:

– Ваня, тебя хотят прикончить.

Перед лицом, едва не задевая за нос, летает жирная блестящая муха, а знакомый голос звучит прямо в голове.

– Вова?

– Ага, я. Да не маши ты руками, придурок. Прихлопнешь ненароком!

– Ты муха?

– Не, мля, орёл… только маленький очень. Мы, демоны, в кого угодно превращаться умеем, понял? А закон сохранения массы – для лохов!

– Это как раз понял. А что ты про убийство говорил?

Информация, полученная от Вовчика, честно говоря, не порадовала. Надо же было такому случиться, что именно сегодня войско маркиза де Рамбуйе взяло штурмом замок барона Ла Фергюса, где Иван имел честь воспитываться. То есть не сам Иван, а виконт Джонни Оклендхайм, но после вселения писателя в чужое тело разницы не существовало.

Гийом де Рамбуйе, за последние пять лет увеличивший свои владения втрое, ни за что бы не добился успеха, но, увы, и в этом мире гружённый золотом осёл открывает любые ворота – барона отравили за завтраком вместе с третью дружины, так некстати приглашённой к столу. А виконту повезло – как ушёл с утра в библиотеку, так и просидел там весь день, пропустив и убийство воспитателя, и последовавший за ним штурм. Там и нашли его наёмники маркиза.

– Вова, я и правда просил пощадить меня?

– Чистая правда, – заверил демон. – Сапоги, конечно, не целовал, но смотреть было противно.

– Хреново. – Джонни, а Иван решил звать себя именно так, стиснул зубы, что не помешало ему выругаться. – Ублюдок трусливый.

– Ты просто трус, – возразил Вова. – А ублюдками здесь называют бастардов, и при наличии отца этот термин к тебе применять нельзя. Разве что в оскорбительном смысле можно?

Дружинники маркиза отводили глаза, стараясь не встретиться взглядом с мальчишкой-виконтом. Слишком знакома эта отрешённость от мира, беззвучное шевеление губ… так готовятся к бою «бессмертные» шу с Ругийских островов. А потом убивают. Всех. Всегда. Но откуда такие способности у сопляка? Нет, лучше не знать – жизнь воина и без того коротка, а любопытному воину лучше вообще не начинать жить.

Выходить с ним на поединок? Один уже попробовал…

– Я долго буду ждать, сэр Гийом? Скольких ещё убить, прежде чем вы соблаговолите исполнить данное слово?

А ведь маркиза корёжит, это заметно не только виконту. Не хочет отпускать живого свидетеля и одновременно не может нарушить объявленное перед воинами обещание? Пожалуй, так и есть – его войско на три четверти состоит из наёмников, а те чрезвычайно щепетильны в вопросах чести. Своеобразная гордость подонков, подкреплённая заботой о собственном кошельке, – наниматель, не сдержавший слово, вполне способен обмануть и с оплатой.

И ещё маркиз разозлился.

– Вы когда-нибудь убивали людей, виконт?

Надо же, уже по титулу называет. Вежливость превыше всего?

– Этого не считаете? – Кончик меча коснулся лежащей на вытоптанной земле секиры.

– Гномы не люди, – пожал плечами сэр Гийом. – Устоите против троих?

Троих гномов? Он что, идиот?

– Почему не сразу против хирда?

– Ах вот вы о чём! – натянуто рассмеялся маркиз. – Подгорный народ не злопамятен, и сегодня к этому добавилось искреннее уважение к мастерству. Нет, до завтрашнего утра ни один коротышка не согласится скрестить с вами оружие.

Надо же, в новом мире у гномов отсутствует комплекс неполноценности по поводу малого роста, и прозвища они воспринимают как должное. Или в наёмники к маркизам идут какие-то особенные? Необидчивые?

– Давайте троих, сэр Гийом.

Вышли. Нет, не добровольцы – де Рамбуйе назначил их, так сказать, волевым решением. Опытные. Опасные. Наверняка сработавшиеся во множестве схваток.

Господи, как же хорошо было на войне! Ручной пулемёт Калашникова рулит!

Эти с алебардами, чёрт бы их побрал. Против меча. Разрешите пригласить вас на тур вальса? Маэстро, музыку! Похоронный марш юному виконту! Или?..

Первый, жилистый одноглазый боец со шрамом через всё лицо, обозначил удар и тут же постарался зацепить за ногу крюком на нижней части древка. Как же эта хреновина правильно называется? Забыл… Второй атаковал вяло, имея целью не задеть, а подставить под третьего. Хоровод? Каравай, каравай, кого хочешь выбирай…

Бац! Клинок скользнул по древку алебарды, срезая пальцы. А кто ж тебе доктор, запрещающий носить боевые рукавицы? Пижоны доморощенные, мля… На! Боец отвалился, зажимая обрубками глубокий порез на внутренней стороне бедра. Туше!

Это второй выбыл из игры. А первый, тот, что со шрамом, почему выпучил глаза и пыхтит громче паровоза? На алебарду села муха весом сто тридцать килограммов и не даёт её поднять? Извини, парень, ничего личного… Меч с хрустом пробил кожаную куртку с нашитыми кольчужными обрывками и вышел из спины. Минус два.

Последний самый опасный? Похоже, что так: нападать не торопится, ходит кругами и мерзопакостно улыбается. И доспехи на нём подогнаны по фигуре. Обедневший дворянин, подавшийся в наёмники?

– Для меня было честью сражаться против вас, сэр Джонни!

– Было?

– Да, – кивнул тот и, перевернув алебарду, воткнул её остриём в землю. – Признаю своё поражение, сэр Джонни.

Маркиз де Рамбуйе налился дурной кровью и, едва сдерживаясь, прошипел:

– Сегодняшний день в расчёт оплаты не войдёт.

Наёмник кивнул и проорал, обращаясь к толпе:

– Я, риттер Сьёрг фон Тетюш, перед богами и людьми признаю себя вассалом виконта Джонни Оклендхайма и принимаю долг жизни!

– Серёга? – Писатель не поверил своим ушам. – Ты?

– Я это, Ванька, конечно же, я.

Маркиз де Рамбуйе выполнил обещание. Да попробовал бы он не выполнить, если собственная дружина устроила победителю овацию, а наёмники, половина из которых гномы, недвусмысленно застучали по щитам обухами боевых топоров. Так приветствуют героев или вызывают на бой – у сэра Гийома был выбор.

– Он, конечно, сволочь, но сволочь, не лишённая определённого благородства. – Риттер Сьёрг, размеренно покачиваясь в седле, объяснял Ивану некоторые нюансы местной жизни. – Если не прирезал тебя сразу, то можешь не сомневаться – погоню не отправит. Это не комильфо, если понимаешь, о чём я.

– Благородство из него так и прёт, ага.

– А что ты хочешь? Наш добрый король давно и безнадёжно болен, и никто не мешает маркизу немного округлить свои владения. Влиятельные родственники при дворе опять же. Наследников у его величества нет, и герцог Джеронимо Ланца – первый в очереди на престол – приходится сэру Гийому двоюродным братом. Дурное влияние среды и всё такое… Тут поневоле станешь агрессором.

– Барона отравил!

– В целях сохранения солдатских жизней, – ухмыльнулся фон Тетюш. – По отношению к своим людям маркиз весьма человеколюбив.

Джонни немного помолчал, усваивая порцию информации, и задал мучивший его вопрос:

– Ты как к нему попал?

Риттер грустно улыбнулся:

– Когда лейтенанта королевской гвардии обвиняют в получении огромной взятки, якобы для беспрепятственного пропуска убийц во дворец, и приговаривают к четвертованию, то у него не слишком большой выбор работодателей.

– А ты?

– Я не брал.

– Неподкупный страж, да?

– Будешь смеяться, но это так.

– Что же не казнили?

– Успел убежать перед арестом – приговор вынесли заочно. Потом целую неделю прятался в лесах, а буквально два дня назад пришёл к маркизу. Кушать-то хочется!

– Погоди. – Иван глубокомысленно почесал кончик носа. – Неделю?

– А всего тут уже месяц.

– Не понял…

Вова, хоть и пребывал в человеческом виде, слух имел, как у нормального инфернального существа:

– Сумки тащил, некогда было за временем следить. – Он погладил золотой «Ролекс» на запястье. – Так уж получилось, извините.

– Извиняем. – Риттер фон Тетюш плюнул коню под копыта. – Представляю, куда он Ирку с Лаврентием Борисычем запендюрил.

– А что? – вскинулся Вова. – Скорее всего, тоже выжили.

– Что значит «скорее всего»?

– То и значит, – насупился демон. – Я же не всемогущий, а по условиям договора вы все должны были умереть.

– В том мире.

– Ага, правильно. А в этом получили новые тела незадолго до их гибели. Формальности соблюдены, и остальное зависит от удачливости. Вы оба удачливые.

– Вот сучонок.

– И не обзывайся! После встречи с демоном удачливость человека возрастает на сто семнадцать процентов. Магическое число, однако.

– С тобой тут многие уже встречались.

– Эти не считаются, они неудачники.

– Владимир Дмитриевич, вы очень скользкий тип!

– В науке и спорте иначе нельзя – съедят! А потом просто привык.

Дальше ехали молча, думая каждый о своём. Скрипели несмазанные тележные оси, наглые белки перебегали через лесную дорогу чуть ли не под копытами коней, пели птички, пахло сосновой смолой и спелой земляникой… Настоящий рай, заставляющий позабыть о заботах и печалях.

– Слушай, Серёга, а куда мы вообще едем? – Виконт первым нарушил молчание.

– Как куда? – удивился фон Тетюш. – Конечно же, к твоему отцу.

– Да?

– А больше некуда. Не в разбойники же идти?

– Я его совсем не знаю.

– Он тебя тоже.

– Это как?

– Древняя традиция предписывает дворянам отдавать наследников на воспитание в чужие семьи, дабы не избаловать отцовской строгостью и материнской любовью. Чтоб золотая середина была.

– У меня ещё и мать есть?

– Увы, но граф Оклендхайм овдовел двенадцать лет назад и с тех пор больше не женился. Тебе сейчас семнадцать, кстати.

– Юнец.

– Вполне совершеннолетний молодой человек, если что. Уже целый год, как имеешь право жениться без родительского одобрения.

– А с ним?

– Хоть в подгузниках под венец вставай.

– Патриархальные нравы.

– И не говори…

Демон Вова, которому надоело изображать возницу, оставил на телеге двойника, превратился в большую пучеглазую сову и перелетел виконту на плечо. Видимо, поболтать захотелось.

– На наследство губищу не раскатывай, друг мой Джонни.

– Что так?

– А нету его! – Сова щёлкнула клювом и заухала, будто засмеялась. – Девять поколений благородных предков безуспешно пытались промотать состояние графов Оклендхаймов, но только твоему покойному дедушке наконец-то удалось это сделать. Города графства купили вольности лет пятьдесят назад, налоги с деревень и плата с арендаторов идут в погашение процентов по долгам банку Ордена Маммоны, а серебряные рудники отошли в казну после неудачного бунта сэра Людвига.

– Бунта?

– Рокош, если тебе это слово о чём-нибудь говорит. Твой папа слишком не вовремя решил воспользоваться древней привилегией – король уже болел и не стал разбираться в причинах, а герцог Ланца плевать хотел на обычаи. Особенно когда есть возможность оттяпать рудники в личное пользование.

– Полная задница, – сделал вывод Джонни.

– Она самая и есть, особенно с финансами. Думаешь, почему ты лишний год прожил у барона Ла Фергюс?

– Папе самому жрать нечего?

– Не ёрничай, Ваня. Питаться и дичью можно, благо лесов с озёрами у вас до фига, – денег на образование нет!

– Зачем оно мне?

– Тоже традиция. Каждый молодой дворянин обязан окончить Королевский университет в столице. Раньше, во всяком случае, был обязан. Нынче таких строгостей нет, но для наследников крупных феодов… Король вынужден иметь заложников для спокойствия страны! И прибыль в казну, естественно.

– Бардак!

– И не говори, – согласился демон. – А доходов твоего отца не хватит, чтобы даже один семестр оплатить.

– Чертовщина, – пробормотал виконт. – Должны же существовать бюджетные места, а?

– Обязательно должны, – подтвердил Вова. – И они существуют.

– Вот!

– Только студенты, обучающиеся бесплатно, долго не живут.

– Почему?

– Обыкновенная человеческая зависть. Ведь за счёт казны поступают самые талантливые, а кто же их любит? Три четверти погибают в первый же месяц на дуэлях, остальные вносят плату или умирают чуть позже. Кто-то получает нож в брюхо в кабацкой драке, некоторым разбивают головы ночные грабители… Мафия бездарей, чо!

– И король ничего не может сделать?

– Король? – вмешался риттер фон Тетюш. – Его величество уже десять лет как при смерти лежит, только всё никак помереть не соберётся… Королю не до университета.

– Дурдом!

– Согласен, – кивнул Сьёрг. – Но если не пойдёшь учиться, то хрен тебе, а не графство в наследство.

– Будем думать, – решил Джонни. – Много думать.

До родительского замка добирались больше недели, останавливаясь на ночь в недорогих придорожных трактирах, и за это время виконт Оклендхайм наконец-то разобрался с местной, довольно запутанной денежной системой, а также поразил свидетелей дотошностью при расчётах и требованиями сдачи. Никто не ожидал от благородного такой мелочности, но Джонни твёрдо решил поддерживать режим жёсткой экономии, тем более что своих денег пока нет. Серёга, правда, заверял, будто сюзерен вправе распоряжаться кошельком вассала по собственному усмотрению, но это прозвучало как-то неубедительно, и Иван страдал, осознавая себя нахлебником. Только горсть мелочи сунул в карман – на непредвиденные расходы.

Полегче стало, когда у моста через безымянную речку попался выживший из ума барон, промышлявший взиманием с путников пошлины за топтание своих земель. Медный полугрош, брошенный виконтом в дорожную пыль, гордый дворянин счёл оскорблением и вызвал обидчика на поединок.

Иван удивился. Какое такое оскорбление? Вот, помнится, перед армией пришлось побывать в Белоруссии, так там за проезд российских легковушек по полдоллара берут. Но зато и качество дороги соответствующее, а тут пыльное позорище с глубокими колеями от тележных колёс. Даже не полугроша, зуботычины бы хватило.

Чуть позже барона вернули за выкуп его же жене, явно разочарованной крушением надежд остаться вдовой. Но семь полновесных злотых озабоченная стерва заплатила без пререканий, да ещё добавила двенадцать серебряных гривенок за хромающего коня. Доспехи не отдали. Меч тоже – его Джонни подарил Серёге.

И вот наконец перед уставшими и грязными путниками предстал замок, имевший вполне грозный вид, но с лёгким налётом запустения и обветшания.

– Нас что, со стен не видят? – удивился Джонни.

– Некому смотреть, – пояснил фон Тетюш. – Там всего лишь пятеро стражников, да и те заступают в караул только по ночам.

– А днём пьянствуют? – уточнил демон.

– Это вряд ли. По слухам, стражи сэра Людвига зарабатывают на жизнь в кожевенной мастерской, а охрана замка – не более чем хобби.

– От кожемяк всегда плохо пахнет, – поморщился Вова.

– Тебе с ними не целоваться.

– Оно конечно… – Тут по телу демона прошла дрожь, он ненадолго окутался сиреневым туманом, и спустя несколько мгновений перед риттером и виконтом стоял самый настоящий северный варвар, сверкающий обритой наголо головой и сжимающий в руках боевую секиру. – Теперь точно ни одна вонючка не подойдёт!

– Неплохо, – оценил Джонни. – Ты теперь у нас кто?

– Норвайский рикс Вован Безумный из рода Димуса Синяя Борода, а чо?

– А где оригинал?

Демон немного смущенно засопел и нехотя признался:

– Он помер.

– Давно?

– Вот только что и помер. А не надо было в пьяном виде падать за борт драккара! Сам виноват!

Глава 4

В ворота колотились долго. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем открылось окошко, напоминающее «васисдас» московских булочных времён Евгения Онегина, и хриплый голос спросил:

– Кого нечистый в такую рань принёс?

– Уже полдень, болван! – Фон Тетюш попытался ухватить сторожа за шкирку прямо через отверстие, но потерпел неудачу из-за некстати дёрнувшегося коня. – Открывай!

– Его сиятельство никого не принимает! Приезжайте завтра, а лучше недельки через две! – И окошко захлопнулось.

– Немедленно открывай виконту Оклендхайму! – Заранее спешившийся Вова грохнул обухом в ворота, но немного перестарался и проломил довольно-таки гнилую доску. – Его милость соизволили вернуться домой!

– Проваливай к нечистому с такими шутками, варвар, – не поверил сторож.

– Сам посмотри.

– Не буду! – Но любопытство победило, и он опять распахнул «васисдас». Вгляделся, высунув голову. – Мастер Джонни? Я немедленно сообщу вашему батюшке… Радость-то какая! – И убежал, оставив путников снаружи.

Демон почесал бритую макушку:

– Гостеприимство на высоте, ядрёна кочерыжка.

Риттер поддакнул:

– Ага, бардак полнейший. Им бы сюда прапорщика хорошего, чтоб ещё советской закалки, – те даже из потомственного интеллигента способны сделать нормального человека. Или хотя бы солдата. Распустились, панимаишь!

Подождали ещё минут пятнадцать. Но так никто и не появился. Наконец демон-боксёр не выдержал:

– Вы как хотите, а я пошёл.

– Куда?

– Туда.

Секира с размаху влетела в то место, где предположительно должен был находиться запирающий ворота брус. Створки вздрогнули… и медленно завалились внутрь, зазвенев вырванными из расшатавшейся кладки штырями петель.

– Ни фига себе! – Вова торопливо отпрыгнул от упавшей сверху решётки. – А если бы по башке попала? Заикой сделают.

Поднявшаяся туча пыли заставила виконта расчихаться, а когда она немного осела, голос с той стороны преграды произнёс:

– Не думаю, что доблестного рикса можно напугать какой-то там решёткой.

– У нас в Норвае так шутят.

– Я понял.

Человек сделал шаг вперёд. Лёгкая улыбка на губах, внимательные серые глаза, седина и жёсткие складки у рта…

– Здравствуй, сын.

Если бы в этот момент в Джонни ударила молния, он бы её не заметил. Интонации… взгляд… черты лица… всё так напоминает погибшего много лет назад отца. Не он, но похож так, что сердце кольнуло.

– Я вернулся.

Джонни сидел в бочке с тёплой водой, смывая въевшуюся дорожную пыль. И время от времени прикладывался к кубку с довольно-таки дрянным вином – иного в Оклендхайме давно не водилось. Сам граф Людвиг находился тут же и всё сокрушался:

– В приличных замках под душем моются, а у нас… Бытовые маги нынче за услуги дерут неимоверно и требуют заключать контракт на пять лет с обязательной полной предоплатой.

– Они всегда полными ублюдками были, – согласился виконт, который о существовании магии узнал только что, зато не раз сталкивался с сантехниками из домоуправляющей компании. – Мочить их нужно в сортире.

Граф представил, как топит в отхожем месте главу гильдии бытовиков мэтра Дюпона, и зажмурился от удовольствия. А потом по башке ему, по башке…

– Прислать кого-нибудь, чтоб потёрли спину, сынок?

– Нет, не нужно. – Служанки женского пола в отцовском замке отсутствовали, если не считать старой толстой стряпухи, а с мужиками Джонни предпочитал пить водку, а не устраивать сеансы тайского массажа. – Моих друзей разместили?

– Они тоже приводят себя в порядок.

Сэр Людвиг спутников сына рассмотрел внимательно и пришёл к выводу, что одобряет выбор виконта. В столь юном возрасте суметь подружиться с варварским риксом – это дорогого стоит. Те обычно считают южан изнеженными недотёпами и предпочитают не заводить знакомств с будущими жертвами. Но рикс Вован, судя по всему, не воспринимает Джонни в качестве законной добычи. Удивительно и так не похоже на норвайцев.

Бывший лейтенант королевской гвардии тоже неплох. На ложное обвинение наплевать и растереть – из Оклендхайма выдачи нет, и герцог Ланца, буде ему вздумается предъявить какие-либо претензии, идёт лесом. Риттер фон Тетюш не из тех людей, что продаются за деньги.

От мыслей о деньгах сводило скулы. А ведь ещё сыну доспехи заказывать… какой виконт выйдет в свет без доспехов? Нет, столичные франты могут, но тем не нужно скрывать под бронёй огрехи и недостаточную пышность одежды. Слава Небесным Богам, хоть меч покупать не придётся – с собой привёз. Хорошие мечи безумно дороги, а трофеи на стенах лучше не трогать – всё что-нибудь ценное продано ещё при жизни старого сэра Леопольда, отца нынешнего графа и дедушки виконта.

– Сын, завтра мы едем в Окленд.

– Замечательно, – оживился Джонни. – Мне ещё из одежды надо кое-что прикупить и новые сапоги.

Сэр Людвиг мысленно выругался – припрятанной на чёрный день трёхзлотовой марки едва-едва хватит на оплату доспехов, а тут непредвиденные расходы. И ведь не откажешь единственному сыну и наследнику!

– Купим.

Может быть, получится занять у Ордена Маммоны с десяток гривенок? Столько должен, что увеличение суммы уже ни на что не влияет.

А Джонни получал удовольствие от долгожданного купания, пусть даже без мыла и шампуней, заменённых пучком неизвестной травы. Кстати, Ирка вроде бы сгребла в сумки всё, что стояло на полочках в ванной? Надо будет посмотреть, а если это так – подарить отцу новенький бритвенный станок с большим запасом кассет. Лучше для мужчины нет! Самому ещё долго не пригодится.

Машинально провёл рукой по подбородку. Да и чёрт с ней, с отсутствующей щетиной! Главное то, что ноги слушаются и нормально ходят. Замечательные новые ноги нового тела. Кто не бывал в шкуре полупарализованного инвалида – тому этой радости не понять.

Ужин прошёл оживлённо, но благопристойно. И сэра Людвига очень удивили манеры норвайского рикса, восседающего за столом с достоинством и учтивой непринуждённостью. Варвар повязал салфетку, так как заложить её за воротник мешало отсутствие оного у надетой на голое тело кожаной жилетки, и, привычно орудуя столовыми приборами, ел жёсткое мясо дикого кабана, запивая поразительно маленькими глотками из высокого бокала. Норвайцы как образец утончённого этикета? Куда катится мир?

Риттер фон Тетюш, пока гостеприимный хозяин отвлёкся на рассматривание норвайца, тайком выплюнул под стол не поддающийся зубам жилистый кусок и поинтересовался:

– Не подскажете, сэр Людвиг, сколько сейчас просят за полный курс университета?

Граф помрачнел. Впрочем, он уже лет сорок приходил в дурное расположение духа от любого упоминания о предстоящих расходах.

– Семь марок за все четыре года.

– Дорого. – Фон Тетюш покачал головой. – Как три пеших барона или два с четвертью, но на хромом коне.

– Вы о чём, сэр Сьёрг?

– Разве Джонни не рассказывал о своей стычке на дороге?

– Стычке?

– О да! От того болвана чуть ли не стружки летели! Но с выкупом, как мне кажется, виконт продешевил.

– Я бы за такого борова и дырявого эскудейро не дал, – вмешался норваец, аккуратно вытирая губы салфеткой. – Повесить бы его на собственных кишках, и всех делов.

Граф Оклендхайм переводил удивлённый взгляд с одного гостя на другого. Покойный Горацио Ла Фергюс неоднократно писал о некоторой робости воспитанника, сделавшего выбор между книгой и мечом в пользу первой, но вот почему-то уважаемые свидетели рассказывают об ошибочности сделанных выводов.

– А помните тот великолепный выпад, сэр Сьёрг? – Варвар покрутил в руке вилку, изображая удар. – Какая точность!

– Да, теперь бедолага не только в седло, но и на жену никогда не сможет залезть. Жена ему теперь без надобности. – Риттер наклонился к сэру Людвигу: – Я и говорю, что продешевил, так как во всём цивилизованном мире евнухи ценятся дороже.

Раскрасневшийся от похвал Джонни не стал объяснять, что хотел ткнуть барона в живот, но подвернувшийся под ногу кротовый холмик заставил руку дрогнуть, и удар пришёлся чуть ниже, чем нужно. Пусть отец гордится… Но чёрт побери, как же он похож на настоящего отца! Интонации, выражение лица. Скупые и точные жесты… Не хватает только отметины от миномётного осколка на левой щеке – памяти о лейтенантской молодости с экскурсиями в тёплые страны. Не ходите, дети, в Африку гулять!

Утро началось с кошмара, именуемого физзарядкой. Неугомонный демон, добровольно взявший на себя обязанности тренера, за ногу выдернул Джонни из-под тёплого мехового одеяла. Заставил умыться холоднющей колодезной водой и для начала устроил пробежку. Восемь кругов вокруг замка с мешком песка за спиной.

– Ты пойми, – поучал варварский рикс виконта. – В фехтовании, как и в боксе, многое зависит от дыхалки и выносливости. Как бы ни был поставлен удар, но если после второго раунда они сдохли… тогда ты сам на очереди.

– Шёл бы ты в ад со своими советами, – задыхаясь и обливаясь потом, ворчал Иван.

– Местной религией ни ад, ни ему подобные места не предусмотрены, – заржал Вова. – Исключительно замечательные заблуждения! Нечистая сила вроде как есть, но никто не знает, откуда она появляется.

– Бомжует?

– Ага, вроде того.

– Или из тех ворот, что и весь народ.

– Я в глобальном смысле, Джонни. Вопросов размножения нечисти касаться не будем.

Тяжелее всего пришлось на пятом и шестом круге. Потом незаметно включилось второе дыхание, и к силовым упражнениям виконт приступил окончательно проснувшимся.

– А где Серёга? – Говорить, одновременно отжимаясь с отягощением, не слишком удобно, но желание разделить с товарищем тяготы физподготовки оказалось сильнее. – Он почему не занимается?

– В ближайшую деревню по бабам пошёл.

– А я?

– А ты ещё молодой.

Иван обиделся:

– Пока сюда не попали, мы с Серёгой ровесниками были.

– Ага, – согласился демон. – Были, но сплыли. Тем более рыжая Ирка никогда не простит тебе измену.

– Найти бы только её.

– Найдём! Рыжие без вести не пропадают.

– Жаль.

– В каком смысле?

– Я про Чубайса.

– Да, точно жаль.

Сэр Людвиг Оклендхайм, стоя на стене замка, с умилением наблюдал, как варварский рикс в хвост и в гриву гоняет виконта. Нет, всё-таки несправедливо норвайцев считают самодовольными и необразованными дикарями – наверное, сталкивались лишь с северным простонародьем и никогда не видели представителей высшего общества.

Этот явный аристократ. Не зря же после вчерашнего ужина, затянувшегося до трёх часов ночи, спросил у графа, как пройти в библиотеку. Не может, видите ли, уснуть, если не почитает на ночь что-нибудь философское. Увы, но книги тоже распроданы, за исключением нескольких рукописных манускриптов по древней фортификации.

А сын молодец. И то, что по дороге домой ухитрился заработать две с половиной марки, говорит не только о способности к фехтованию, но и о хороших деловых качествах. Да, молодец! Теперь бы его женить удачно на недурном приданом и влиятельных родственниках, и можно со спокойной душой отпускать в университет. Лучше всего на факультет магической медицины – большое приданое дают только вместе с крокодиловидной страхолюдиной, а колдомедики после четырёх лет обучения из любой обезьяны красотку сделают. Особенно если эта обезьяна – собственная жена.

Да-да, править женские рожи нужно после свадьбы и рождения первого ребёнка, не ранее. Иначе возможны такие последствия, что сама богиня здоровья и красоты Солнцеподобная Целлюла не поможет. Исключений не бывает. Зато жениху всегда предъявляют товар лицом, так сказать! И достойное приданое замечательно устраняет недовольство излишне требовательным и эстетически привередливым.

Так… у кого из соседей в наличии уродины надлежащего возраста? Ой, конечно же, дочери на выданье. На севере у барона Кремсгольфа вроде бы есть, но горбатая и тупая. Нет, не подойдёт. И не уговаривайте! Слабоумие не лечится.

Самая младшая виконтесса Лефевр? Эта умна как демон, но довольно миловидна. А фигурой вообще пошла в бабушку-эльфийку. А ещё Лефевры бедны. Отпадает.

На западе? На западе владения герцога Ланца, и вассальные бароны скорее прирежут своих малышек, чем выдадут замуж без дозволения сюзерена. А сэр Джеронимо никогда не разрешит. Этот облезлый хорёк надеется прибрать графство к рукам и никогда не допустит, чтобы наследник Оклендхайма разбогател и смог оплатить обучение в университете. Старый чмошник!

– Чмошник! – сэр Людвиг громко повторил слово, случайно услышанное от рикса Вована, и решил, что норвайское ругательство как нельзя лучше подходит для описания характера первого претендента на престол королевства Грумант. – И ещё он беспредельщик отмороженный!

Значит, западное направление можно не рассматривать. А что на юге? Там столица и земли короны, находящиеся под непосредственным управлением его величества Ловия Третьего. Уже лучше, но опять же есть опасность вторгнуться в сферу интересов проклятого Ланца, чувствующего себя в королевских землях, как петух в курятнике, то есть полным властелином. Ага, в сторону юга тоже пока лучше не смотреть.

Остаётся восток – непроходимые горы с тремя перекрытыми крепостями перевалами, а дальше только степь и кочевые эльфы. Приличному государству без соседей-кочевников никак – внешняя угроза более или менее ограничивает масштабы междоусобиц, заставляя поддерживать хотя бы видимость сильного государства. В принципе при нормальном короле так оно и есть на самом деле, но… но сейчас такого нет.

Эльфийки в невесты не подойдут. Вообще-то они красавицы, особенно если выпить побольше, но беднее самого графа Оклендхайма. Если только оплатить обучение в университете баранами? Не возьмут – среди студентов баранов и так не меньше половины.

Небесные Боги, что же делать-то?

Джонни не подозревал о терзавших отца мыслях и потому к поездке в город готовился с лёгкой душой. Ещё и риттер фон Тетюш поднял настроение, предложив надеть свои доспехи.

– Подумаешь, чуть великоваты! Зато дырки на камзоле прикроешь. Сапоги тоже надень – сена набьёшь, и станут впору.

– Спасибо, Серёга, выручил, – улыбнулся виконт.

– Пустое, – отмахнулся тот. – Я всё равно никуда не поеду.

– Устал?

– Есть немного.

Риттер широко зевнул и потянулся. По уверениям наблюдавшего за сборами Вована, сэр Сьёрг сейчас напоминал персонажа местных сказок – хтонического кота Воркота, обожравшегося русалками.

– Такой же ленивый, – сделал вывод рикс. – А я, Джонни, с тобой прогуляюсь. Сам понимаешь – мы в ответе за тех… ну и так далее по тексту.

– Проваливайте, – отмахнулся бывший участковый. – Пива мне привезите. Типа за аренду железа, ага.

– Слышь, капитан… – возмутился демон.

– Старший лейтенант, если что.

– Никогда ты не станешь майором.

– Плагиатор!

– Это другой мир, тут Высоцкого цитировать можно.

Глава 5

В ратуше вольного города Окленда затишье. Здесь и так обычно немноголюдно, а в полдень вообще трудно кого-либо найти. Сейчас все приличные люди обедают, а после обеда сама Солнцеподобная Целлюла велит поспать, дабы течение телесных соков пришло в равновесие и чёрная желчь из селезёнки не поднялась к мозговой железе.

Маги-лекари из благородных часто посмеиваются над такими объяснениями, но ведь они лечат дворян. А у тех, как известно, организмы устроены совсем не так, как у простолюдинов, купцов или гильдейских мастеров. А как же иначе? Принцессы вон вообще бабочками какают! Ибо так заведено Небесными Богами, и не человеку пытаться постичь их замыслы!

Почтенный Микаэль Тарбаган, имеющий честь являться председателем магистрата этого славного города вот уже третий пятилетний срок, над предрассудками посмеивался, но с превеликой охотой предавался полуденному отдыху после плотного обеда. Всегда, но только не сегодня. Не во время срочно собранного совета «лучших людей».

Председатель прокашлялся и постарался придать лицу соответствующее серьёзности момента выражение:

– Господа, я бы попросил со всей ответственностью подойти к решению вопроса, от которого, как мы все понимаем, зависят судьба и будущее нашего города. И хочу надеяться, что нобили славного Окленда не падут жертвами сиюминутной выгоды, отказавшись от взгляда в перспективу.

Тарбаган любил использовать в речи непонятные слова из умных книг и часто наслаждался произведённым эффектом.

– А господин председатель магистрата понимает, что его предложение бросает тень на репутацию вольного города? – вкрадчиво произнёс закутавшийся в норвайские меха Фердинанд Нуэво, владелец рыбокоптилен и ловов практически всего графства. – За вольности уже заплачено, так что я не вижу причин, заставляющих нас раскошелиться ещё раз.

– Вы против, господин Нуэво? – В голосе Микаэля, прошедшего тяжёлый путь от мальчика на побегушках до владельца половины харчевен и трактиров Окленда, лязгнул металл.

– Да, я против! – Рыбопромышленник стукнул кулаком по подлокотнику кресла. – Мы не обязаны платить, и в своём последнем письме герцог Ланца лично обещал, что… ой…

– А подробности, господин Нуэво? – Глава гильдии хлебопёков, сидевший справа от Фердинанда, как-то нехорошо оживился. – Переписка с самим сэром Джеронимо – это не баран чихнул!

А Микаэля Тарбагана оговорка рыбопромышленника заставила задуматься. Ублюдочный герцог уже вербует сторонников в вольном городе? Ищет наивных идиотов, обещая им золотые горы?

Небесные Боги, ну почему вы позволяете дуракам жить? Неужели им непонятно, что, заполучив графство Оклендхайм в полное пользование, сэр Джеронимо тут же объявит вольности всех шести городов несостоятельными! Лысый хорёк не допустит, чтобы в разросшемся герцогстве остался хоть какой-то независимый от него островок. И никогда не откажется от взимания налогов, причём недоимки за прошедшие пятьдесят лет тоже будут учтены и взысканы.

– Джейсон, друг мой, не соблаговолите ли вы…

– Конечно же, господин председатель магистрата! – улыбнулся главный булочник и, не меняя выражения лица, воткнул Фердинанду Нуэво в печень трёхгранный стилет. – Как скажете, Микаэль!

– Спасибо, мой добрый друг, – поблагодарил Тарбаган. – Эй, кто-нибудь, выкиньте отсюда падаль!

Остолбеневшие участники совета полными ужаса взглядами проследили, как слуги с рожами прирождённых разбойников уносят труп. Председатель поспешил разрядить обстановку:

– Не беспокойтесь, господа, состояние и имущество предателя будет поделено между членами магистрата поровну.

Дружный вздох облегчения и возвращающийся на внезапно побледневшие лица румянец. Громкие голоса:

– Мудрые слова, господин Тарбаган!

– Среди нас нет места прихлебателям герцога!

– За нашу и вашу свободу!

– Так победим!

Микаэль поднял руку, останавливая говорунов, и продолжил:

– А теперь, когда каждый из нас стал богаче на… на… – заглянул в листок бумаги на столе, – на восемнадцать марок, два злотых и одиннадцать гривенок, нужно решить вопрос, из-за которого мы сегодня и собрались.

– Давайте и виконту выделим долю, – предложил главный булочник. – Мы не обеднеем, а ему на обучение хватит с лихвой.

– Вы меня не поняли, Джейсон, – покачал головой Тарбаган. – Выделить мы можем, да! Но я предлагаю немного иное. Жест доброй воли, так сказать. Скинуться не из внезапно образовавшейся добычи, а из личных средств, это гораздо благороднее. Вы знаете щепетильность графа Людвига в вопросах чести.

– Даю три марки, – буркнул молчаливый толстяк с распухшей из-за больного зуба щекой. – Но нужен список с именами жертвователей.

– Зачем? – удивился Микаэль.

– Отольём бронзовую доску, на коей будет написано, что такие-то и такие-то господа внесли вот такую сумму на благо вольного города Окленда. Почётно, приятно и не так обидно расставаться с деньгами. Истинную цель сборов можно не указывать.

– Но по три марки с двенадцати человек? – усомнился Джейсон.

– Давайте две, но тогда места на доске вам не хватит. – Толстяк поморщился и схватился за щёку. – И не забывайте, что, кроме оплаты университета, виконт должен прожить в столице четыре года. Голодранец, пусть даже самого благородного происхождения, не сможет завести полезные знакомства. Нужно объяснять уважаемым господам значение личных связей?

Микаэль Тарбаган с удовлетворением кивнул. И правда, обычного выпускника Королевского университета герцог Ланца может запихнуть куда-нибудь на границу с эльфами, где даже маги не всегда выживают, а вот представителя высшего общества… это будет выглядеть неприлично! Да сэра Джеронимо за такое свинство любовницы заплюют!

– Предлагаю сложиться по шесть марок.

Тишина, в которой чудится скрип мгновенно соображающих мозгов и звон монет. Решительный возглас толстяка с больным зубом:

– Даю восемь!

Председатель магистрата хлопнул в ладоши:

– Браво, господин Юрган, так и порешим! Двух часов на посещение банка хватит всем? – Переждал гул голосов и задал ещё один вопрос: – Кто возьмёт на себя почётную обязанность по передаче денег, господа?

Господа замялись. У графа Оклендхайма тяжёлая рука, и вдруг он воспримет инициативу магистрата как обидный намёк и оскорбление? Дело тонкое и требующее обходительности.

– Опять всё самому, – притворно вздохнул Тарбаган. – Небесные Боги, опять всё самому! На что только не приходится идти ради спокойствия родного Окленда!

– Ваше имя на бронзовой доске будет стоять на первом месте, – прибегнул к лести толстяк. – Вы лучший, господин Микаэль.

– Хорошо бы, если так. – Председатель взмахнул рукой. – А теперь в банк! Все в банк! Сэр Людвиг с сыном намерены прибыть в город около трёх часов пополудни.

Окленд Ивану понравился чистотой и общей опрятностью – именно так обычно и выглядит средневековый город в представлении среднестатистического писателя-фантаста. Разве что вонь из забранных решётками сточных канав мешает полностью поверить в идиллию, да десяток нищих с гниющими язвами у ворот. И ещё больше за воротами. У многих язвы сделаны на неплохом уровне и похожи на настоящие – профессионалы, мать их ети…

С требованием подаяния под копыта коней бросился самый неопытный или самый глупый, а остальные не решились заступить дорогу благородному графу, следующему в сопровождении не менее благородных спутников. И никто не удивился полученному дурачком подзатыльнику, разве что поразились несказанной доброте варварского рикса, совсем не свойственной норвайцам.

– Распустились, понимаешь, без прапорщиков, – проворчал демон. – И куда смотрят городские власти, сэр Людвиг?

– А что такого? – пожал плечами Оклендхайм. – Содержание нищих является давней традицией, а после того как по соглашению с магистратом попрошайки вырезали гильдию воров, так вообще стало почётной и необременительной обязанностью. Размеры подаяний строго оговорены, с них платятся налоги, и брошенная монета обходится всяко дешевле, чем срезанный кошелёк или обчищенные дома почтенных жителей.

– Да? – удивился демон. – Неплохо придумано.

Видимо, норвайского рикса внезапно укусила совесть, так как, покопавшись в кошеле на поясе, он кинул пострадавшему несколько медных эскудейро. Тот поднял монеты с мостовой, подбросил и две протянул обратно:

– Благодарю вас, сэр, но здесь полтора гроша вместо утверждённого магистратом полугроша.

Вова усмехнулся:

– Поделишься с арбалетчиками.

– С какими? – Нищий сделал вид, будто удивился.

– С теми, что прикрывают вашу братию с крыш. Их там пятеро?

– Да, сэр!

– Тогда скажи им, что только болваны так бездарно маскируются.

– Вы к ним слишком строги, многоуважаемый Вован, – вмешался граф. – Они же самоучки.

– Дилетанты. – Норваец достал ещё одну монету. – Лови!

– Спасибо, сэр!

– Вы свободны, юноша.

Радость нищего от щедрого подаяния длилась недолго – едва только благородные всадники скрылись за поворотом, как старшие коллеги накостыляли молодому так, что тот всерьёз задумался о ненужности фальшивых увечий. Зачем, если сейчас своих будет в достатке?

– Недоумок! – Лохматый, но тщательно выбритый старик огрел бедолагу костылём по спине. – Граф Оклендхайм пользуется правом беспошлинного въезда в город!

– Но я же не знал его в лицо!

– Твои проблемы. – Костыль больно ткнулся в ребра. – И какой идиот принимал у тебя экзамен?

– Но, дедушка, ты же и принимал.

– Хм… да… Я погорячился насчёт идиота. Но работать самостоятельно ты ещё не готов.

– Так ведь…

– И не уговаривай! А если бы тот рикс снёс твою тупую башку?

– Но он не снёс!

– Добрый варвар попался. Куда катится мир?

Упомянутый нищими норвайский рикс направлял коня уверенно, будто знал город не хуже местного жителя.

– Вы не возражаете, сэр Людвиг, если я выберу заведение по своему вкусу?

– Выбирайте, сэр Вован. Но должен сказать, что даже в самых захудалых тавернах Окленда вы найдёте отличную кухню. Разница лишь в окружающей обстановке – спокойный ужин под музыку обойдётся вчетверо дороже, чем такой же, но под звуки мордобоя.

– С дракой приятнее и экономнее. – Рикс мечтательно улыбнулся. – Но именно сегодня почему-то хочется тишины. Старею, наверное.

– А сколько же вам лет, рикс Вован?

Вова задумался. Самому тридцать два было плюс демону примерно пятнадцать тысяч лет…

– Мы, сэр Людвиг, свои года не считаем. Всё боится времени, а время боится норвайцев!

– Золотые слова, хоть сейчас девизом к дворянскому гербу! Но всё же позволю себе рекомендовать вот этот трактир. – Граф указал на вывеску, изображающую скрипку и сломанный смычок. – Очень прилично, а если выступают норвайские волынщики, то практически безлюдно.

– Хорошо, сэр Людвиг, – согласился Вова. – Я лично исполню для вас лучшие мелодии своей родины!

Оклендхайм-старший отшатнулся вместе с конём и дрогнувшим голосом произнёс:

– Волынки прекрасны! Но увы, кое-какие дела лишают меня удовольствия послушать их чарующее пение, рикс. Я присоединюсь к вам позже.

– Мы подождём, отец, – пообещал лишённый музыкального слуха Джонни. – Непременно подождём.

В банке Ордена Маммоны, крупнейшем из банков вольного города Окленда, графа встретили без интереса. Братья, имеющие право выдавать кредиты, куда-то исчезли, а мелкие служки занимались ссудами до двенадцати грошей включительно, и разговаривать с ними о крупном займе не имело смысла.

– И когда все вернутся? – Сэр Людвиг держал безбородого юного полугнома в чёрной хламиде на вытянутой руке. – Мне долго ждать?

– Простите великодушно, ваше сиятельство, – оправдывался служка, чувствовавший себя крайне неуютно. – Но все старшие братья ушли на аутодафе и вернутся не скоро. А может быть, вообще только завтра.

– Куда-куда?

– Сегодня на Ратушной площади оглашают приговор ведьме, сэр! А потом её торжественно сожгут на костре.

– Ведьму? Что за бред, их не сжигают лет четыреста.

– Триста восемьдесят два года, сэр. Но у этой нет лицензии.

– Пусть бы купила.

– Денег у неё тоже нет, ваше сиятельство.

Граф разжал пальцы, полугном рухнул на пол и совсем было успел заползти под стол, как был остановлен следующим вопросом:

– А ссуду вы ей не давали?

– Брат Гругус предлагал, но ведьме не понравились проценты. А ещё она расцарапала нашему настоятелю лицо, порвала новую хламиду и четыре раза ударила ногой в… – Тут служка покраснел и замялся. – Маг-медик сказал, что теперь брату Гругусу станет легче преодолевать насылаемые нечистым искушения.

Сэр Людвиг выругался. Судя по всему, славящийся любвеобильностью настоятель предложил ведьме нечто такое, от чего та отказалась в грубой и решительной форме. Теперь он точно не появится в банке, пока не налюбуется на сожжение недотроги. Но деньги-то нужны! Тоже пойти на площадь и поговорить о займе прямо там? Это выход, пожалуй.

– Во сколько начинается казнь?

– В четыре часа пополудни, сэр!

Виконту рекомендованный отцом кабачок понравился безлюдностью и отсутствием волынок. Он не знал, как звучат норвайские, но в своём мире однажды имел неосторожность посетить фестиваль кельтской музыки. Ну кто же мог подумать, что на Земле кельтами называют шотландцев с ирландцами? Оно, конечно, хорошо, когда отсутствует музыкальный слух, но пронзительный вой кожаных мешков долго преследовал Ивана во снах, отступив только в армии после ранения и госпиталя.

А ещё здесь не оказалось знакомых по собственным книгам тяжеленных дубовых столов и массивных лавок. Нет, всё тонкое и изящное, даже белоснежные скатерти без следов прошлогодних трапез. И это внушало беспокойство.

– Вова, да с нас же тут три шкуры сдерут!

– Ты так думаешь? – Варвар воткнул секиру в обшитую деревянными панелями стену, плюхнулся на скрипнувший стул и щёлкнул пальцами. – Человек!

Официант, или как он называется в этом мире, материализовался мгновенно:

– Что изволит благороднейший рикс?

– Усталые путники изволят скушать по дюжине устриц с белым вином урожая позапрошлого года, пару хороших лангустов, икры. И… – Вова посмотрел на Ивана. – Виконт, вы больше любите морские гребешки или трепанги?

Тому оставалось только кивнуть, но когда официант ушёл, он со злостью зашипел сквозь зубы:

– Вова, до ближайшего моря неделя пути. Ты представляешь, сколько наш заказ может стоить? Хочешь меня разорить?

– Да ни в коем разе! – Норваец ухмыльнулся. – Таверна не будет вечно пустовать – сейчас неторопливо покушаем, подождём, а потом нас оскорбят и мы вынужденно ввяжемся в драку. Проигравший заплатит.

– А если в морду дадут нам?

– Обижаешь! – Демон демонстративно почесал кулаком кончик носа.

Но каково же было его разочарование, когда появившийся официант вместе с заказом принёс и счёт. Всё честь по чести – плотная бумага с рамочкой в виде завитушек, красиво выписанные цифры… И не уходил, пока Вова не расплатился. От огорчения рикс даже сдачу забирать не стал, лишь задал вопрос:

– А где весь народ? Почему так пусто?

– На Ратушной площади!

– Зачем?

– Посмотреть на сожжение ведьмы!

– Живьём?

– Конечно, живьём, сэр рикс! Так же гораздо интереснее.

В газах официанта читалась зависть к счастливчикам, имеющим время на просмотр увлекательного зрелища. И тайная надежда, что благородные посетители сейчас провалятся сквозь землю и можно будет без помех смыться на площадь.

– Джонни, не желаешь взглянуть на аутодафе?

– Иди ты к чёрту, сэр Вован.

– Хотя бы из любопытства одним глазком глянуть?

– Не хочу.

– Заодно материал для новой книги соберёшь. А то напишешь про казнь, а сам её и не видел никогда. Настоящие шедевры по Википедии не пишутся, Джонни!

Иван скривился, а официант горячо поддержал предложение северного варвара:

– Конечно же, идите, благородные господа! Последнее сожжение ведьмы случилось почти четыреста лет назад, и тем обиднее пропустить нынешнее. О чём вы будете рассказывать внукам? Представьте, сэр, как крохотный малыш спрашивает вас о сожжениях в благословенном Окленде, а вы не сможете ответить. Малютка несказанно огорчится! Да что там огорчится – это же целая трагедия! Пожалейте ребёнка, благородные господа!

Виконт бросил мимолётный взгляд на стол:

– Вообще-то мы собрались пообедать.

– О, даже не беспокойтесь! Всё останется в целости и сохранности, а в честь праздника от лица владельца я имею честь предложить бутылку венсенского семилетней выдержки.

– Одну?

– Две. За счёт заведения, разумеется.

– Но красное вино под лангустов и устриц? – задумался Вован.

– Под бриольский паштет и нежнейшую ветчину собственного приготовления, – медовым голосом уточнил официант. – После зрелища всегда просыпается зверский аппетит, а скидка в половину цены весьма тому способствует!

– Уговорили. – Джонни встал из-за стола и поправил меч на поясе. – Где тут у вас Ратушная площадь?

Идти оказалось недалеко, поэтому коней оставили у трактира под присмотром чумазого мальчишки, приходившегося владельцу «Сломанного смычка» очень дальним родственником. Однако с эскудейро, составляющим одну шестую часть гроша, пришлось расстаться. И здесь платная парковка, мать её…

Демон пёр через толпу и не прилагал к этому никаких усилий – люди слышали тяжёлые шаги и сами расступались перед огромным варваром с секирой на плече.

– Смотри, Джонни, местные паханы с удобствами расположились. – Рост позволял норвайскому риксу видеть всё издалека. – Даже кресла поставили. Кинотеатр, мля…

Действительно, за спинами любопытных Иван разглядел какое-то возвышение, застеленное коврами и заставленное в несколько рядов обыкновенными стульями. Насчёт кресел демон приукрасил – грубые поделки из ближайшего кабака никак на них не тянули.

– Отвянь, гнида! – рявкнул Вова, отодвигая в сторону стражника с алебардой, вознамерившегося закрыть путь к лучшим местам. – Благородную кровь не можешь опознать, морда?

Тот, как житель вольного города, к тому же находящийся при исполнении, имел свой взгляд на дворянство вообще и его отдельных представителей в частности, но благоразумно не стал спорить и освободил дорогу к подиуму.

– Нам точно туда?

– Ага, – кивнул норваец. – Занимаем самые рублёвые места. А кто не успел, тот опоздал.

Иван вслед за варваром поднялся по ступенькам, вызвав недоумённые взгляды у одетых в чёрные хламиды с капюшонами личностей, и чуть не столкнулся с сэром Людвигом, разговаривающим с краснолицым толстяком.

– Отец?

Граф обернулся:

– Джонни? Сын. Познакомься с братом Гругусом, настоятелем Ордена Маммоны в Окленде.

– Виконт Оклендхайм к вашим услугам!

Иван слегка склонил голову, обозначая небрежный, но вежливый поклон высшего низшему, и тут ему в спину ударил крик с площади:

– Куда грабки тянешь, бычара? Ты же педрила, а не палач! В этой зачуханной деревне есть нормальные палачи? Не трогай меня, педофил! Сталина на вас нет, уроды!

Глава 6

Как же тяжело бить секирой плашмя – хищное, отливающее синевой лезвие так и стремится извернуться, врубиться в мягкое податливое тело, проломив тонкую скорлупу доспехов или смешную кожаную куртку с нашитыми железными бляхами. Но Вова сдержал кровожадные порывы собственного оружия и расшвыривал стражников у обложенного вязанками хвороста столба аккуратно, не нанося тем значительного ущерба. Сломанные руки и челюсти не считаются, как и расквашенные носы с разбитыми головами. Сами виноваты. Да, сами! Зачем мешают виконту Оклендхайму убивать городского палача? Что значит он единственный на всё графство и других больше нет? Незаменимых людей не бывает! Тем более не до смерти убивает, а так… до полусмерти изувечит, и всё. Писатели-фантасты вообще очень добрые. Иногда.

Пока демон отбивался от стражников, Джонни безуспешно пытался перерубить цепи, удерживающие у столба рыжую девицу лет шестнадцати-семнадцати, чертами лица очень напоминающую резко помолодевшую Ирку. Только та никогда не носила длинный и грязный балахон с многочисленными прорехами, предпочитая короткие юбки.

– Ты кто?

И голос до того знакомый, что сердце заколотилось быстро-быстро. Во что же ты вляпалась, дура рыжая?

– Кто-кто… я ужас, летящий на крыльях ночи! – От очередного удара по толстой цепи меч обломился у самой гарды. – Китайский подсунули, твою мать!

– Джонни? – Иркины глаза широко распахнулись.

– Нет, я Карл Иероним фон Мюнхгаузен, барон на полставки при Государственной Думе Российской Федерации.

– Ой, Ванечка, а меня тут сжечь хотели. Представляешь, ведьмой обозвали! – И тут же без всякого перехода выдала: – Ваня, я тебя люблю, и мы обязательно поженимся.

Тем временем демон покончил с последними защитниками несостоявшегося аутодафе, подошёл к столбу и хрястнул топором по цепи – половинками разлетевшегося звена контузило кого-то из зевак. Потом погладил не получившее ни единой щербинки лезвие и, как заправский гусар, щёлкнул каблуками:

– Разрешите представиться, мадемуазель! Рикс Вован из рода благороднейших норвайских риксов! Вова я, короче говоря.

– Ой…

– Да нормально, чо! Поцелуешь спасителя? Да не меня, Ваньку целуй.

Как только молодой Оклендхайм спрыгнул с помоста и бросился спасать ведьму, а огромный варвар принялся избивать стражу, брат Гругус возмутился до глубины души. Кто посмел заступиться за преступницу, покусившуюся на святое?

– Где арбалетчики? Ой…

Настоятель подавился криком, завороженно глядя на упёршийся в печень меч, а старший Оклендхайм негромко посоветовал:

– Заткните пасть, пожалуйста.

Сидевшие по обе стороны от брата Гругуса служители Маммоны испуганно замерли, не решаясь противоречить решительному сэру Людвигу, а самый сообразительный замахал руками, показывая стрелкам, что они неправильно поняли возглас настоятеля.

– Вы совершаете преступление, граф, – выдавил банкир.

– Я? – Оклендхайм изобразил удивление. – Наоборот, я не позволяю ему совершиться.

– В каком смысле?

– Согласно древнему закону, если найдётся кто-то, добровольно согласившийся сочетаться браком с осуждённым на смерть, казнь отменяется. Хотите нарушить тот закон?

– В нём говорится о том, что невинная дева может спасти приговорённого…

Богато одетый горожанин с золотой цепью на шее вмешался в разговор:

– Вы ошибаетесь, брат Гругус, в законе ничего не говорится о девах, тем более невинных. Любой доброволец, и всё тут!

– Спасибо за консультацию, господин Тарбаган, – поблагодарил граф. – Но что же нам скажет настоятель ордена?

Председатель магистрата вольного города Окленда всем своим видом выразил надежду на строптивость старшего брата Ордена Маммоны. Увы, господин Микаэль немного просчитался.

– Да будет так! – выдохнул банкир. – Маммона благословляет жениха и невесту!

Переодевшаяся в приличную одежду Ирка пряталась за спиной Ивана, опасаясь попасться на глаза будущему свёкру, но жених предательски отошёл в сторону, представив невесту под внимательный взгляд отца.

Граф Оклендхайм переглянулся с норвайским риксом и довольно улыбнулся:

– Доченька… Да, вы позволите называть вас именно так?

– Можно, – робко ответила рыжая.

– Замечательно. Итак, доченька, желаешь ли ты выйти замуж за этого юношу?

– Желаю, и уже давно! – Ирка покраснела и опять спряталась за спину Ивана.

– Давно? – удивился граф.

– Как только его увидела, – пояснил рикс Вован. – Джонни настолько неотразим, что девушки просто обязаны влюбляться с первого взгляда. Разве вы не верите в такую любовь, сэр Людвиг?

Оклендхайм-старший верил. Но больше всего верил в то, что с планами занять денег у Ордена Маммоны придётся расстаться. Ладно ещё город взял на себя расходы по лечению побитых стражников – хвала Небесным Богам, что норвайский рикс действовал грубо, но аккуратно и никого серьёзно не покалечил. Переломы срастутся, ушибы заживут, синяки рассосутся… Только вот в кошельке от этого ничего не прибавится.

Разговор происходил всё в том же трактире «Сломанный смычок», куда участники бурных событий на Ратушной площади решили вернуться в надежде, что заказанный и оплаченный обед их дожидается. Удивительно, но так оно и оказалось, только количество блюд на столе значительно увеличилось. Сияющий, как только что отчеканенный злотый, официант склонился к варварскому риксу и доверительно зашептал:

– Господин Тарбаган лично распорядился.

Сэр Людвиг, разобрав шёпот, поинтересовался:

– Микаэль решил заняться благотворительностью?

– Не знаю, ваше сиятельство, но он обещал появиться чуть позже и всё объяснить. И просил обязательно его дождаться.

Тяжёлый разговор в банке Ордена Маммоны стремительно скатывался к безобразному скандалу. Брат Гругус, брызгая слюной во все стороны, тыкал пальцем в бумажку и орал:

– Откуда взялись такие расценки, господин Тарбаган? Вывихнутый палец городского стражника никак не может стоить четырёх злотых!

– Дешёвых стражников в Окленде нет, – невозмутимо ответил председатель магистрата. – По другим вопросам, как я понял, возражений не имеется?

– Они есть! – Банкир захлебнулся от негодования. – Почему аренда арбалетчиков оценена в шестьдесят марок? Мы же договаривались о двух!

– Совершенно правильно, брат Гругус, договаривались… Но о чем? О том, что стрелки присмотрят за порядком, но нападение на виконта Оклендхайма и его невесту договором не предусматривалось. Так что всё честно – дополнительные услуги оплачиваются отдельно.

– О каком нападении вы говорите? – опешил настоятель. – Не было такого.

– Было. Множество свидетелей тому, как вы подали команду. Заметьте, я не прошу компенсировать моральный ущерб оскорблённым призывом к нарушению закона людям.

– Но… – Брат Гругус запнулся и ещё раз пробежался взглядом по длинному списку, задержавшись на итоговой цифре. – Но триста двенадцать марок и два злотых? Это несерьёзно!

– Округлим до трёхсот пятнадцати? – предложил Тарбаган.

– Округлять не будем. Но почему столько?

– Дрова нынче дороги, брат!

– Хворост так и остался лежать на площади, господин председатель.

– Да? Тогда давайте добавим семь гривенок метельщикам улиц.

– Это грабёж! Я буду жаловаться!

Где-то внутри себя настоятель уже смирился с тем, что с деньгами придётся расстаться, но хотелось сохранить лицо. Кому пожалуешься на вольный город? Разве что его величеству, но король давным-давно скинул дела на герцога Ланца, а сэр Джеронимо за решение проблем берёт дорого. И ссориться с магистратом не с руки – цеховой и гильдейский старшины Окленда проводят через банк Маммоны солидные суммы, и лишиться процентов от сделок для Ордена в высшей степени неразумно. Начнут работать с «Гномьим штандартом», и что тогда?

– Я согласен, господин Тарбаган. Прикажете перевести на счёт магистрата?

– Наличными, брат, исключительно наличными!

На Ратушной площади тоже происходил разговор, но исключительно деловой, без повышенных тонов и взаимных упрёков. Почтенный мастер Дилли Джанс, ведущий происхождение из славного гномьего рода Кольтов, обсуждал с заказчиком, таким же гномом, эскиз бронзовой памятной доски и сроки её изготовления.

– И завитушки пустить по краям?

– Да, мастер Дилли, без завитушек никак.

– Тогда получится немного дороже.

– Расходы окупятся.

– Не сомневаюсь, почтенный мастер Юдашек, нисколько не сомневаюсь. – Гном оторвался от эскиза и посмотрел на соплеменника. – А если буквы позолотить?

– Думаете, будет лучше?

– Несомненно. Пусть все видят издалека, что именно в вашей мастерской одеваются виконт и виконтесса Оклендхайм. Кстати, сколько леди Ирэна запросила за использование своего имени в коммерческих целях?

– Три процента от стоимости любого заказа.

– Разумная девушка, господин Юдашек. Характером – вылитая гнома.

– Леди Ирэна не похожа на гному, господин Дилли.

– Да-да, конечно… рыжеволосая и без бороды… Но у каждого есть свои недостатки, не так ли?

– Золотые слова, господин Дилли! Так когда будет готов мой заказ?

– Хотелось бы повесить доску до их свадьбы? Сделаем.

У главы магистрата совсем другие заботы, не похожие на таковые у мастера-литейщика и лучшего в городе портного, но по странному совпадению они тоже некоторым образом касались предстоящей свадьбы виконта Оклендхайма. Почтенный господин Микаэль Тарбаган думал о том, что самой удобной возможностью вручить сэру Людвигу собранные средства будет именно бракосочетание наследника, и никого не удивит солидный подарок. В любом другом случае мог создаться неприятный прецедент, позволяющий графу не только надеяться, но и требовать ежегодный пенсион в той же сумме. Хороший вариант, да… Но если бы не маленький нюанс – денег у Оклендхайма-старшего нет совсем и он не сможет организовать соответствующее случаю торжество, ограничась тихой семейной церемонией. Тогда подарки делать не принято. И где же выход?

– Наши гости ещё здесь?

– Точно так, господин Тарбаган. – Официант поклонился городскому голове, к тому же являющемуся владельцем таверны «Сломанный смычок», и доверительно сообщил: – Цены мы подняли вдвое, как вы и приказывали.

Микаэль с удовлетворением кивнул – на интересе оклендцев к виновникам сегодняшнего переполоха грех не заработать. Жизнь в городе скучна, редкие развлечения надолго остаются в памяти, а тут почти настоящая казнь с последующим чудесным спасением! Это гораздо интереснее, чем просто сожжение ведьмы! И как тут не выпить и не закусить в компании героев? Пусть не в компании, пусть за другим столом, но всё же… Неудачники, не попавшие этим вечером в таверну, помрут от зависти!

– Проводи и представь меня.

– Вы же знакомы с графом, господин Тарбаган.

– Представь его спутникам, болван!

Официант подтянулся. Придал лицу торжественное выражение, обернулся к залу и громко прокричал:

– Господин Тарбаган, председатель магистрата вольного города Окленда и распорядитель сегодняшней казни!

Сэр Людвиг успел остановить виконта, схватившего секиру норвайского рикса, но не смог удержать рыжую. Ирка вскочила со стула, вытянула ладонью вперёд правую руку и задорно взвизгнула. Светящийся ярко-зелёный шар пролетел впритирку к голове выпучившего глаза Микаэля Тарбагана, вышиб входную дверь и взорвался, вырвав большой кусок из угла дома на противоположной стороне улицы.

В таверне повисла напряжённая тишина, вдруг сменившаяся благоговейным шёпотом кого-то из посетителей:

– Природная боевая ведьма… Их же не бывает.

В следующий миг Иван сгрёб рыжую в охапку:

– Ты что творишь?

– Я не специально!

Тарбаган перевёл дух и подошёл к столу. Очень осторожно подошёл – примерно так же мышка пробирается к сыру под ленивым взглядом притворяющегося спящим кота.

– Леди Ирэна, примите искренние извинения по поводу случившегося недоразумения.

Рыжая фыркнула и недобро прищурилась:

– То, что меня чуть не сожгли на костре, считается недоразумением?

– Но у вас же отсутствовала лицензия.

– Плевать я хотела на ваши лицензии.

Господин Микаэль вздохнул и подумал, что сумму подарка придётся увеличить минимум втрое – по не отменённому до сих пор закону природные боевые ведьмы пользовались привилегией не вставать на учёт в королевском министерстве магии. Они даже на войну не призывались, прибывая в действующую армию исключительно на добровольных началах, и могли покинуть её в любой момент по собственному желанию. Правда, закон не применялся лет этак восемьсот ввиду полного отсутствия природных боевых ведьм, но тем не менее никогда не отменялся.

И вот спустя несколько веков они появились. Одна, во всяком случае. Ну так что, триста марок?

– Леди, предлагаю воспринимать случившееся как трагическую ошибку, обусловленную человеческим фактором. Орден Маммоны, проводивший расследование, ввёл магистрат в заблуждение, а не то мы бы тотчас… Мы же тоже…

При упоминании о банкирах сэр Людвиг едва заметно поморщился, и городской голова окончательно убедился в обоснованности своих предположений относительно пустоты графского кошелька. И решил сделать предложение:

– А не сыграть ли нам несколько партий в кости, ваше сиятельство?

– Прямо здесь?

– Ну что вы! Есть отдельный кабинет, где никто не помешает нашему… э-э-э… азарту, а молодёжь пусть посидит без стариков. Не желаете ли присоединиться к игре, благородный рикс Вован?

Поздним вечером, когда добрые люди уже ложатся спать, брат Гругус ещё работал. Впрочем, он относил себя к добрым с большой натяжкой и мог себе позволить засидеться в банке до полуночи. Особенно если нужно встретиться с человеком, делящимся сведениями не только за деньги, но и из любви к искусству.

– Так ты говоришь, триста марок? В кости?

– Да, брат Гругус, именно в кости. Сам бы не поверил, если бы не был тому свидетелем. И ещё два злотых господин Тарбаган проиграл норвайскому риксу.

– Расплатился?

– С варваром или с графом Оклендхаймом?

– С обоими, болван!

– Зачем сразу обзываться? – обиженно пробормотал человек, в котором посетители таверны «Сломанный смычок» без труда опознали бы тамошнего официанта. – Конечно, расплатился – я лично помогал таскать мешки с печатями вашего банка.

– Граф ещё в городе?

– Увы, он покинул Окленд почти два часа назад и наверняка подъезжает к своему замку.

– С охраной?

– Господин Тарбаган предлагал взять три десятка стражников, но сэр Людвиг отказался.

– Это хорошо.

– Чем же? Варвар как раз трёх десятков и стоит.

– Не твоё дело. – Брат Гругус бросил на стол приятно звякнувший кошелёк. – Свободен.

– Как скажете, мой господин, как скажете, – поклонился официант, одновременно забирая деньги. – Так я пойду?

Банкир сделал нетерпеливый жест, а когда добровольный шпион исчез за дверью, погрузился в размышления под бокал красного венсенского. Что ни говорите, а семь лет назад в Венсене выдался удачный для виноделия год.

Долгий глоток привёл мысли в порядок. Значит, так… граф отказался от охраны? И это замечательно! В его замке всего пятеро воинов, сам сэр Людвиг, виконт… Варвара действительно можно приравнять пусть не к трём десяткам, но к одному точно. Итого семнадцать мечей. Пусть даже двадцать, это уже ничего не меняет.

Всего-то и нужно сделать самую малость – послать весточку маркизу де Рамбуйе. Уж он не откажется от жирного куска в три сотни марок. Брат Гругус даже обычную долю не потребует – отдаст Ордену рыжую девку, и обязательства сторон можно считать исполненными.

Сказано – сделано! Перо заскользило по бумаге, оставляя аккуратные строчки. Этим чернилам можно доверять – после вскрытия пакета они продержатся не больше часа, а потом растают без следов и улик. Дорогостоящее, но удобное изобретение. Но стоит потраченных денег, ибо окупается сторицей.

Удивительно, но разговоры в этот насыщенный событиями день ещё не закончились, и последний из них происходил в таверне «Сломанный смычок» уже далеко за полночь.

– Ты всё ему рассказал, Вильям?

– Всё, что вы разрешили рассказать, господин Тарбаган.

– А про ведьму, то есть будущую виконтессу Оклендхайм?

– Я же не враг своему здоровью – леди Ирэна умеет производить впечатление. Но ведь он завтра узнает сам?

– Но будет уже поздно, – улыбнулся председатель магистрата. – За банком проследил?

– Не извольте беспокоиться, брат Гругус отправил гонца с письмом. А как думаете, сэр Людвиг сильно рассердится, если узнает, что это вы его подставили?

– Я? Ты о чём, Вильям?

– Да, действительно… – смутился официант. – Во всём виноват Орден Маммоны и более никто. А чем маркиз де Рамбуйе так провинился, что бросаете бедолагу против природной ведьмы?

– Не нравится он мне. – Михаэль Тарбаган грохнул кулаком по столу. – Он просто мне не нравится!

Глава 7

Утро опять началось с физзарядки под руководством неугомонного демона, и Джонни поблагодарил судьбу за то, что отец воспротивился идее выделить жениху и невесте общую спальню.

– Пойми, сын, – объяснил граф, – я не желаю на старости лет остаться без замка и жить на развалинах.

– А замок тут при чём?

– При том! Таинство венчания поможет природной боевой ведьме хоть немного контролировать свою силу во время… во время… ну, ты понимаешь, о чём я. Иначе говоря – до свадьбы и не думай! А у комнаты Ирэны будут стоять часовые.

– Внутри? – хихикнул виконт, чем заслужил недовольный взгляд отца.

– Я предупредил!

И вот сегодня Иван радовался, что сохранил хоть немного сил. Впрочем, после пятого круга с дополнительной нагрузкой закончился и тот небольшой запас.

– Вова, больше не могу…

– Надо терпеть. – Демон был полон бьющей через край энергии. – А здорово мы вчера всем накостыляли?

– Они твоего топора боялись.

– Топора? – норваец заржал. – Я их жалел – голыми руками вообще бы убил на хрен.

– Ага, ага… – Иван всё же остановился, выплюнул тягучую, с металлическим привкусом слюну и со стоном помассировал селезёнку. – Точно сдохну.

– Без этого сдохнешь ещё быстрее. – Вова стал предельно серьёзен. – Это тело хоть и подходит тебе идеально, к тому же оно немного тренировано, но на мышечной памяти далеко не уедешь – свою надо иметь.

– Погоди, – перебил виконт. – А куда делся прежний владелец тела?

– Тебе не всё ли равно?

– Но как же? Жил себе человек, и тут бац, лезет попаданец и просит подвинуться.

– Виконт Оклендхайм убит на поединке с гномом у стен замка Ла Фергюс. Забудь о нем.

– Но я же остался жив.

– Ты остался, не он.

– Понятно.

– Если понятно, то побежали дальше.

Потом опять была тренировка, во время которой Ивану пришла мысль:

– Вова, ты как-то про мозги говорил.

– Говорил.

– Но мы мышцы качаем и фехтовальные приёмы отрабатываем.

– Если появились глупые вопросы, значит, ты ещё не дорос до понимания. До настоящего понимания, имею в виду. И улыбайся, чёрт побери, на нас со стен смотрят!

Джонни и сам уже заметил Ирку, машущую платочком сверху. Ей-то что не спится в такую рань?

– Вова, она точно ведьма?

– Все женщины ведьмы, только некоторые не научились это скрывать.

– Я серьёзно.

– Я тоже. Кстати, ты о свадебном подарке подумал?

– Нет, а что?

– Есть тут одна идея, но нужно посоветоваться с сэром Людвигом.

Граф Оклендхайм идею норвайского рикса поначалу забраковал, но после некоторого раздумья нехотя признался:

– В вашем предложении что-то есть, сэр Вован. Но дело в том, что свадьба должна состояться через две недели, и времени нет.

– Мы управимся раньше, отец! – заверил виконт. – Дней за десять, не больше. Но двух недель хватит точно.

– Сомневаюсь.

– В крайнем случае отложите свадьбу на немного, – поддержал Ивана норваец. – Но представьте, сэр Людвиг, как это прекрасно – подарить невесте подвиг! Да о виконте всё королевство будет говорить.

– Вот как раз лишняя огласка нам не нужна. – Оклендхайм-старший покачал головой. – Герцог Ланца может обидеться за своего родственника. Но мысль и в самом деле хорошая.

Через полчаса граф стал воспринимать предложение навестить маркиза де Рамбуйе и забрать у того коллекцию старинного оружия покойного барона Ла Фергюста как свою собственную. Не нужна большая армия – трёх человек достаточно для незаметного проникновения в замок через подземный ход. А там спокойно режь глотку спящему сэру Гийому и вывози что душе угодно, включая казну, молоденьких служанок и винный погреб.

– Но откуда вы знаете о тайном проходе, сэр Вован?

Демон многозначительно улыбнулся:

– Риттер фон Тетюш некоторое время был наёмником у вышеупомянутого маркиза и…

– И выведал?

– Нет, что вы, сэр Сьёрг связан словом чести и никогда не выдаст тайн доверившегося ему человека, особенно если не знает их. Всё просто – на службе у маркиза он пристрастился к чтению и, ведомый этим благородным влечением, посетил вашу библиотеку, и вот там… – Вова сделал театральную паузу. – И там нашёл старый трактат о строительстве крепостей в эпоху его величества Фердинанда Быстрого. Замок де Рамбуйе построен примерно в те времена?

– Да, его род достаточно древний.

– Вот видите!

О том, что бывший участковый назвал затею друзей идиотизмом в чистом виде, графу лучше не знать. Во многих знаниях многие печали! Серёга вообще потребовал не приписывать ему авторство дурацкого проекта, ведущего к бесславной гибели.

Тут риттер ошибался – Вова вовсе не собирался отправиться на тот свет (хотя домой иногда тянуло), а хотел провести испытание демонических способностей в обстановке, максимально приближенной к боевой, и захват замка неприятного во всех отношениях маркиза как нельзя более ей соответствует. Небольшая диверсионная операция. И что в ней идиотского?

К походу готовились до позднего вечера, занимаясь в основном разбором упакованных перед переносом баулов. Иван только диву давался, когда из сумок появлялись вещи, о существовании которых в собственной квартире он давным-давно позабыл. Зачем Ирка прихватила две мясорубки, причём одну электрическую? А тормозные колодки от отцовской, к тому же проданной машины? Или две гранаты Ф-1? Хотя да, феньки сам положил… не пропадать же подаркам на позапрошлый день рождения?

Говорят, что Господь потратил на сотворение мира целых шесть дней. Много, очень много. Если женщине дать на сборы пятнадцать минут – она способна этот самый сотворённый мир распихать по сумкам, и ещё останется время на макияж.

– Это что тут у нас? – Вова понюхал содержимое жестяной банки из-под растворимого кофе.

– Охотничий порох.

– Понятно. А мыла зачем так много?

– Толовые шашки. Папа любил на рыбалку ездить. Только детонаторов нет.

– Обойдёмся. – Демон рассовал бруски, действительно похожие на мыло, по седельным сумкам. – ПЗРК нигде не завалялся?

– Шутник хренов, – обиделся Иван. – Здесь драконов нет, Хоттабычи на коврах-самолётах не летают… Куда ты стрелять собрался?

– Я так, между прочим, поинтересовался. Нож разведчика тоже папин?

– От прадеда на память. И ещё вот это. – Виконт осторожно открыл коробочку из-под старинного «Эйнема». На чёрном бархате блеснуло золото и серебро наград. – Тоже его.

Вова осторожно погладил лучик ордена Красной Звезды:

– Хороший у тебя прадед был. Правильный.

– Угу, герой. А я сраные книжки про эльфов и принцесс пишу, – с неожиданным ожесточением произнёс Джонни и закрыл коробку. – Пистолет тебе не попадался?

– Что, и пистолет был?

– Охотничий, под шестнадцатый калибр.

– Милитарист.

– Оно само накопилось в квартире. Понемножку.

Появившийся чуть позже риттер Сьёрг фон Тетюш с удивлением увидел в комнате виконта целую кучу вещей, за каждую из которых законодательство предусматривало немалый срок за решёткой без надежды на последующее условно-досрочное освобождение. Да за такое богатство минимум два райотдела могли бы рассчитывать на внеочередные звания всем без исключения, даже кинологам вместе с собаками и уборщице со шваброй, а также на премию в размере половины месячного оклада.

– Ваня, ты дашь мне «парабеллум»?

– Нету, – ответил виконт, безуспешно пытающийся найти срок годности на банке со свиной тушёнкой. – Могу подарить упаковку одноразовых китайских зажигалок. Надо?

– Я шучу.

– А я нет. Ты где вообще шляешься? Нам утром выезжать, а некоторые… эх…

Риттер поправил воротник, стараясь спрятать оставленные деревенскими красотками следы, и удивился:

– А зачем нам что-то брать? Пожрать в дороге купим, а остальное… Детство в заднице играет и хочется устроить пострелушки?

– Серёжа, заткнись, пожалуйста, – пришёл на выручку демон. – Ты ничего не понимаешь в попаданстве – здесь любят героев, а не бабников. А будешь выёживаться – дам в рыло.

– Так бы сразу и сказал.

– Вот говорю. Легче стало?

– Значительно легче – сейчас взлечу.

Старший лейтенант постарался свести разговор к шутке. Он вообще воспринимал случившееся с ними как забавное приключение, которое скоро закончится хеппи-эндом, фейерверком и раздачей сахарной ваты. Это как новогоднее представление из детства с ряженым Дедом Морозом и слегка поддатой Снегурочкой. Из рамок игры немного выбивался собственный несостоявшийся арест по ложному обвинению, но это было давно и неправда!

Вздохнув, риттер стал помогать сборам. Куда теперь денешься?

Но утром уехать не успели – слухи о баснословном выигрыше сэра Людвига мгновенно пронеслись по округе, и в замке Оклендхайм тут же стали появляться гости. И ведь нельзя выгнать верных вассалов, ранее годами не показывавшихся сюзерену на глаза. Общество не поймёт! Хуже того – осудит и объявит сквалыгой!

А вот весть о появлении у младшего Оклендхайма невесты, скорее всего, задержалась. Иначе с чего бы благородным господам тащить с собой дочерей от четырнадцати лет и выше? Барон Хиггис фон Бозон вообще привёз трёх наследниц неопределённого возраста, про коих злые языки утверждали, будто те родились ещё при прошлом царствовании. Привирают, конечно, злопыхательницы, но не так чтобы очень намного.

– Ты знаешь, Джонни, странное у меня появилось чувство, – пожаловалась Ивану разглядывающая гостей Ирка. – Вроде бы приличия требуют выцарапать соперницам глаза, но что-то не хочется. Жалко мне их.

Визитёры умудрились прибыть почти одновременно, и виконт с невестой воспользовались суматохой, чтобы улизнуть и понаблюдать за действием со стороны. А ещё леди Ирэна немного стеснялась – робость и застенчивость сироты с окраины Окленда пока не растворились в решительности и беспардонности рыжей ведьмы. Немного осталось, но всё же… И наряд, слишком смелый для местной моды, вызывал сомнения. Да, мастер Юдашек превзошёл самого себя и выполнил заказ в рекордный срок, прислав его нарочным вчера вечером, но предугадать воздействие…

– Нас уже ищут, – заметил Иван.

– Чёрт с ними. – Ирка плюнула со стены, попав какому-то франту на роскошную шляпу с разноцветными перьями. – Мы имеем право на личную жизнь или как?

– Что, прямо здесь? – покраснел Джонни.

– Ну-у-у… – протянула рыжая. – Мне нравится направление твоих мыслей, но я вообще-то имела в виду обсуждение нашей дальнейшей жизни.

– Мы поженимся.

– Это само собой. А потом?

– Детишек наплодим!

– Обязательно, – улыбнулась Ирка. – Но неужели ты думаешь, что я только о том и мечтала, как сидеть в замке и дожидаться за вышиванием шляющегося в поисках приключений мужа? А ху-ху не хо-хо, Джонни? Я тоже поеду учиться в университет!

– Но девушек туда не принимают уже двести лет.

– Насра… ой… в смысле – это проблема университета, но никак не моя. Кто виноват в том, что в чёртовом Груманте женщины потеряли интерес к образованию?

– Это невозможно!

– Да, ты прав, это невозможно терпеть, и я исправлю ситуацию!

– Ты сумасшедшая!

– У всех гениев есть недостатки – Мусоргский вообще бухал! И не спорь со мной, Ванечка, ладно?

Пролетавшую мимо замка ворону вдруг закрутило в воздухе, перебросило через стену, и обезумевшая от вмешательства неведомой силы птица принялась в панике метаться над двором. И ещё одна ворона… а потом целая стая голубей.

– Вот видишь, дорогой, кое-какие способности у меня есть.

– Солнышко, прекрати! – Иван пожалел гостей и их одежду.

В этом и заключался дар ведьм – в устраивании неприятностей. Лишь немногие из них могли нанести ущерб противнику напрямую, и они встречались редко – боевые ведьмы не появлялись в Груманте несколько столетий, а остальные довольствовались устроением пакостей. Впрочем, это не делало их менее опасными. Нельзя смять вражеское войско ураганом? Да и чёрт с ним, всегда можно заставить испортиться обед прямо в котлах, а жуткий понос по своим последствиям вполне сравним с разгулом стихии.

Конечно же, не все ведьмы поголовно обладали столь разрушительными способностями. И слава Богам, как говорится! Иначе бы никогда не удалось взять их деятельность под контроль королевского министерства магии. А так – получи лицензию и вреди людям за небольшую плату. Человеческая натура завистлива и злопамятна, так что специалисты по нанесению ущерба всегда востребованы. На кого лихоманку наслать в нужное время, чтобы сорвать подписание выгодного контракта, кому перед замужеством бородавку на нос посадить… Разрешено всё, что не приводит к летальному исходу.

Расшалившуюся рыжую пришлось утихомиривать старым проверенным способом – достаточно положить руки ей на плечи, заглянуть в глаза, притянуть и…

– Сэр Джонни, его сиятельство просит вас и леди Ирэну спуститься к гостям!

Вот собака, такой момент испортил!

– Так срочно?

Стражник, один из пяти имеющихся в замке стражников, поедал глазами виконта:

– Пожелание было высказано в грубой матерной форме, сэр!

Понятно, рикс Вован уже научил графа и его гарнизон якобы норвайским ругательствам. А ещё кандидат наук!

– Мы идём. – Ирка улыбнулась воину и поправила причёску, используя его надраенные доспехи вместо зеркала. – И горе побеждённым!

– Что вы говорите, леди?

– Это я так, к слову.

Появление жениха и невесты произвело среди гостей фурор. Собственно, основной причиной тому послужил наряд леди Ирэны – в Груманте как-то не принято носить обтягивающие юбки, едва доходящие до середины бедра, и туфли на высоких каблуках, придающих особо прелестную форму и без того восхитительным ножкам. Сверху всё благопристойно – блузка с отложным воротничком, бархатный приталенный жакет… Застёгнутые пуговки натягивают ткань в нужных местах, скрывая, но подчёркивая. Конфетка!

Интересно, у кого завтра будет больше работы – у почтенного мэтра Юдашека или у цирюльников, принуждаемых брить дамские конечности? Кривизну, правда, бритвой никак не исправить, но вряд ли найдётся женщина, способная усомниться в собственной неотразимости даже наедине с зеркалом.

– А мужики здесь все развратники и педофилы, – тихонько шепнула Ирка. – Видишь, как слюнки текут?

– Во-первых, дорогая моя, не называй дворян мужиками – смертельно обидишь. А во-вторых, тебе здесь уже шестнадцать.

– Семнадцать через две недели.

– Тем более. И там было двадцать пять. Итого?

– Это ты про возраст знаешь, а они видят малолетку. Козлы…

– В этом мире и в четырнадцать замуж выходят, так что ничего страшного, всё в пределах нормы.

Сэр Людвиг не стал представлять их толпе, что противоречило бы этикету. Наоборот, подводил гостей к Ивану и Ирке поодиночке и целыми семьями, называл имена и титулы, у кого они имелись, и отправлял далее. В смысле, за стол, спешно накрываемый превратившимися в слуг стражниками. Мужчинам виконт благосклонно кивал, рыжая протягивала руку для поцелуя, а дамы с барышнями подставляли щёки обоим.

Сухопарая, немного похожая на лошадь матрона, которой Ирка что-то шепнула на ухо, вдруг расцвела в улыбке. Другая, наоборот, побледнела и отшатнулась, закусив губу.

– Солнышко, прекрати говорить людям гадости.

– Я не всем подряд! Ты видел, как порадовалась та тётка, когда узнала, что через год родит двойню?

– Она точно родит?

– Представления не имею. Но пусть старается!

Церемония представления напоминала Ивану сцену из «Мастера и Маргариты», только вместо Коровьева был граф Оклендхайм, а роль Бегемота играл непривычно молчаливый рикс Вован. Стоит с невозмутимой рожей, положив секиру на плечо, и оценивающе осматривает каждого гостя. Не потому ли они так приветливы и любезны?

– Вова, морду проще сделай, пожалуйста.

– Чо?

– Да ничо! Народ пугается.

– Народу это полезно. Я выпить хочу, а они всё идут и идут.

Глава 8

Пир в замке Оклендхайм продолжался четвёртый день, и рестораторы вольного города Окленда уважительно цокали языками, отгружая телеги по присланному графом списку. В основном вино, так как после определённого момента гостям стало безразлично, чем они закусывают, и на столах появилась жёсткая дикая кабанятина, жилистая утятина, костлявые караси из заросшего ряской и камышами рва, окаменевший и потрескавшийся от времени сыр из неприкосновенного запаса на случай осады…

Дамы не отставали от кавалеров как в скорости питья, так и в количестве, разве что некоторые юные особы в силу субтильного телосложения физически не могли предаваться обжорству. А что вы хотите? Вассалы сэра Людвига тоже не самые богатые люди в королевстве и потому пользуются всякой возможностью попировать за чужой счёт. Ничто человеческое им не чуждо.

Виконт был вынужден сбежать в героический поход как раз к вечеру четвёртого дня. Мог бы выдержать и больше, но после того, как сразу восемь почтенных леди поддались на провокации рыжей ведьмы и устроили стриптиз, Джонни сорвался в квест. Ирка, кстати, воспользовалась минутной слабостью жениха и тоже увязалась. Именно этот факт и беспокоил Ивана больше всего: уж не становится ли он подкаблучником ещё до свадьбы?

Зато качество питания в этом походе в лучшую сторону отличалось от сухомятки и подгоревшей каши, надоевшей во время путешествия от замка Ла Фергюс до Оклендхайма. Тогда даже не мечталось о горячей еде трижды в день, а сегодня к тому же обещан обед из трёх блюд с десертом. Именно обещан, так как пока Ирка приготовила лишь завтрак.

– Что, Ванечка, невкусно? – забеспокоилась рыжая, увидев, как Иван размазывает кулеш с салом по стенкам котелка.

– Вкусно, спасибо.

– Тогда почему не ешь?

– Не выспался.

Ответил честно. Так оно и было на самом деле – всю ночь преследовали видения, достойные самого святого Антония, воображение услужливо подсовывало соответствующие картинки, и… и проворочался без сна до рассвета, не решаясь втихаря пробраться к ведьме в палатку. Господи, если ты можешь услышать в другом мире, помоги грешнику!

Вова же отсутствием аппетита не страдал. Он моментально смолотил предложенную порцию, три раза попросил добавки, почти не пережёвывая проглотил копчёного тетерева из домашних запасов и сейчас изучал карту королевства, лениво переругиваясь с риттером фон Тетюшем.

– Серёга, ты какого чёрта нас тогда кругалями водил?

Бывший участковый не менее лениво отмахнулся:

– Мы по дороге ехали.

– Вот! А можно было срезать километров двадцать.

– По старому тракту? Да там же гномьи банды расплодились.

– Настоящие разбойники? – ахнула Ирка. – Как у Шиллера?

Риттер плохо расслышал названную ведьмой немецкую фамилию, но кивнул:

– Ага, те ещё гестаповцы. Папаше Мюллеру сто очков вперёд дадут. Людоеды.

– В каком смысле?

– В самом прямом. В гномьи банды сбиваются те, кого выгнали из родов и кланов из-за тупости и рукожопости. В наёмники по тем же причинам не берут, работать они не хотят, охотиться не умеют… А жрать каждый день нужно, вот и скатились до каннибализма.

– Ужас! – Ирка прикрыла кулачком широко раскрытый рот.

– Точно. Маркиз де Рамбуйе ублюдков не трогает, используя как дополнительную полосу безопасности.

– Мы пойдём по дороге!

Но тут уже упёрся Вован, которому страсть как не терпелось испытать полученные от демонической половины способности. Видимо, проснулся в нём инстинкт учёного, готового сбросить «Кузькину мать» на Бродвей только лишь для утоления любопытства или подтверждения теории о повышенной выживаемости популяции чёрных тараканов в условиях ядерной зимы. Прирождённый ботаник!

– Ирочка, тебе жалко гномов-людоедов?

– Мне жалко нас, а себя ещё жальче!

– Джонни, ну скажи ты ей!

А Иван ничего не говорил, он думал. Думал о том, что, с одной стороны, неплохо бы побыстрее обчистить кладовки замка Рамбуйе и тихонько смыться, а с другой… Нет, подвергать Ирку опасности не хочется с любой стороны.

И неожиданно для самого себя произнёс:

– Нормальные герои всегда идут в обход! Но мы же ненормальные, да? Прём напролом.

Ближе к обеду виконт Оклендхайм пожалел об опрометчивом решении, принятом под влиянием бушующего в организме гормонального шторма. Покрасоваться перед невестой захотелось, ага. Нестандартным мышлением! И забыл, что чаще всего такое встречается у идиотов в самом плохом смысле этого слова. Довыпендривался, короче говоря.

Полуденное солнце пробивалось сквозь кроны деревьев и освещало картинку, знакомую всем без исключения любителям приключенческих книжек: широкая поляна, многочисленные разбойники, заставшие героев врасплох, и непременный бандитский главарь с гнусной беззубой ухмылкой, держащий нож у горла прекрасной девы. Классика жанра и расплата за беспечность.

Ирку подловили в момент, когда она попросила остановиться и, соскочив с седла, отправилась на поиски редких растений для своего гербария. Ведь никто же не будет отрицать, что красивые девушки скрываются в кустиках исключительно с возвышенными, практически ботаническими целями?

– Бросайте мечи, благородные сволочи! – заорал беззубый гном, а потом, поглядев на хмурую рожу норвайского рикса, добавил: – Топоры тоже бросайте.

Демон шепнул Ивану:

– Тех, что справа, я сейчас сожгу, а вы с Серёгой рубите остальных. На счёт «три», договорились?

– А этот чмошник успеет Ирку зарезать.

– Может успеть, – согласился Вован. – Есть другие предложения?

– Давай заплатим выкуп.

– Они его вроде бы не требовали.

– А мы предложим.

Риттер фон Тетюш заметил:

– Переговоры с террористами до добра никогда не доводят.

– Наплевать, – ответил Иван и, дав коню шенкелей, выехал вперёд. – Будем доводить до зла.

– Стой на месте! – занервничал главарь.

– Стою. – Виконт вынул из седельной сумки нечто, приятной округлостью радующее сердце настоящего разбойника. – Ты старший у этих низкосраких ублюдков?

– От высокосракого слышу! – обиделся гном. – Меч бросай на землю!

– Или кошелёк?

– Его мне отдай.

– Просто так?

– Могу снять с мёртвого тела.

Разбойники шутку главаря не оценили. Три всадника, среди которых настоящий варварский рикс, внушали уважение, да и лейтенанта королевской гвардии многие знали в лицо. Скольких ловцов удачи этот риттер порубил при арестах и облавах в лесах и столичных притонах? И не сосчитать.

Самый младший выглядит наименее опасным, но и в его глазах читается угроза. Если дело дойдёт до схватки, то…

– Отдай ему девку, Арчи, – посоветовал главарю старый одноглазый гном. – А деньги забери.

– Иди к нечистому, пенёк трухлявый!

– Хрюмли дело говорит, – поддержали старика остальные разбойники. – Посмотри на кошелёк, там не меньше четырёх марок!

Главарь сплюнул:

– А потом будут вопить, что Арчи Вилкинс испугался каких-то там людишек? Этому не бывать! И не поместится туда четыре марки.

Джонни подбросил в ладони обсуждаемый предмет:

– Тут больше. Гораздо больше!

Глаза у главного коротышки разгорелись, но он упрямо продолжал стоять на своём:

– От меня нельзя откупиться!

Иван пожал плечами:

– Кто говорит о выкупе? Вы же разбойники, так?

– Мы благородные мстители отвергнувшему нас обществу.

– Тем более… Торговля людьми не ранит вашу чувствительность? Людьми, я говорю, а не гномами. Продай мне девушку.

Всё тот же старик Хрюмли поддакнул:

– Арчи, соглашайся! Сам же кричал, что от рыжих у тебя изжога.

Доселе потрясённо молчавшая Ирка встрепенулась:

– А после меня вообще три года дристать будешь! Прямо сейчас и начнёшь!

Главарь охнул, выронил нож и схватился за живот. Сдавленным голосом просипел:

– Хрюмли, глаз с неё не своди. Я скоро вернусь.

Отсутствовал коротышка долго, а когда пришёл обратно, на лице его читалось несказанное облегчение вместе со странной решимостью.

– Давай кошелёк, длинный! Мы договорились.

– Сначала девушку.

– Нет, деньги вперёд.

Рыжая заботливым тоном поинтересовалась:

– Как твоё здоровье, гном? Больше ничего не беспокоит?

Арчи скривился, снова охнул и стремительно скрылся в кустах, откуда завопил:

– Хрюмли, без меня не отдавайте!

Иван крикнул в сторону шевелящихся зарослей:

– А под честное слово?

– Под честное? – ответил главарь разбойников чуть ли не плачущим голосом. – Забирай! И кошелёк сюда брось. Хрюмли, проследи!

Никто не стал чинить препятствий, когда виконт посадил рыжую на коня впереди себя, только смотрели выжидательно и требовательно. Джонни усмехнулся и взмахнул рукой:

– Лови, Арчи!

В кустах послышался шорох, радостный вскрик, и уезжающего Ивана догнал удивлённый вопрос:

– А как он открывается?

– Там колечко есть – дёрни посильнее!

Когда сзади бабахнул взрыв, демон обрадовался:

– Вот я им сейчас персональный армагеддон и устрою!

И застыл с вытянувшейся в непонятной обиде мордой, потому что вместо ожидаемой стены огня с его ладоней слетели десятка два разноцветных мыльных пузырей, покрутившихся в воздухе и беззвучно лопнувших через минуту.

– Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? – полюбопытствовал бывший участковый.

– Фигня какая-то, – пробормотал Вова. – Тогда смерч попробую.

Получилось ещё смешнее – поднявшийся ветерок сгрёб из-под сосен опавшую хвою, закрутил её, а потом сформировал из этого мусора фигуру, напоминающую открытку-валентинку в перевёрнутом виде.

– Вот задница…

– Она самая, – согласился риттер фон Тетюш. – Не совсем полная, но станет такой, если недомерки очухаются после Ванькиной гранаты и полезут в драку.

– Предлагаешь смыться?

– Настаиваю на этом! В корень зришь, Вова!

Иван помог рыжей перебраться на её собственного коня и решительно скомандовал:

– Ходу отсюда! Ходу!

Как удачно, что местные гномы не пользуются ни луками, ни арбалетами. Первыми попросту брезгуют, так как, по легенде, это оружие изобретено эльфами, а вторые хоть и придуманы сумрачным гномьим гением, но слишком дороги для обыкновенных разбойников. Наёмники ещё смогли бы позволить себе такие траты, но и среди них редко встретишь стрелков – сила хирда в сплочённости рядов и остроте топоров, но никак не в пулянии дурацких стрел. Подгорный народ любит биться лицом к лицу, глаза в глаза, грудью в грудь.

Погони не было, и убежали без потерь, если не считать впавшую в истерику Ирку, обвинившую Ивана во всевозможных грехах.

– Ты! Меня! Купил! Как козу какую-то! – На первом же привале она со слезами колотила виконта по звенящему от ударов зерцалу, стараясь попасть кулаками в выгравированную надпись на чистом грумантском языке «С нами Бог никтоже на ны!».

– Сменял.

– Сам же говорил, что я для тебя бесценна!

Джонни посмотрел на демона, но тот демонстративно отвернулся, не желая влезать в почти семейные разборки.

– Да, солнце моё, говорил. И сейчас повторю – ты для меня единственная и неповторимая во всём мире!

– Но сменял?

– Дорогая, обмен был равноценный – граната тоже по-своему уникальна!

Рыжая всхлипнула и уткнулась носом Ивану в плечо:

– Сравнил… меня… с какой-то гранатой.

– Извини, больше не буду. Конечно же, твоё разрушительное действие гораздо мощнее.

– Ага. – Ирка наконец-то улыбнулась. – А у Вовы только фокусы получаются. Ему на ярмарках выступать можно. За деньги.

Демон насупился. Он очень переживал неудачу с применением потусторонней магии и терялся в догадках по поводу её причин. Ведь превращение в насекомых, птиц и людей получается? Так какого чёрта остальное колдовство не выходит?

– Не в деньгах счастье.

– Ну да, ну да. – Рыжая сразу повеселела, увидев человека, которому поганее, чем ей. Ладно, пусть не человека, а демона, но разве это что-то меняет? – Мальчики, вам что на обед приготовить?

До замка маркиза де Рамбуйе добрались за неделю. Если не брать во внимание мелкое недоразумение с гномами-людоедами, то больше никаких происшествий не случилось. Не считать же за происшествие пару трактирных драк, разбитую морду чрезвычайного и полномочного посла эльфийского кагана и сожжённое дотла логово оборотней? Эльф сам виноват – подкатил с неприличными предложениями. Только не к Ирке, а к норвайскому риксу. Неизвестно, что там за обычаи в их степях, но Вова сильно обиделся, со всеми вытекающими последствиями, и стребовал за обиду десять марок. Хотел больше, но нашлось ровно столько.

Оборотни тоже первыми задрались. Ну сожрали уведённых эльфийских лошадей… с кем не бывает, дело-то житейское, тем более низкорослые степные уродцы всё равно не хотели признавать новых хозяев и идти в поводу отказывались. Но на людей зачем нападать? Да-да, и эти сами виноваты.

Ладно, всё, забыли. Пора в разведку.

Шпионом выбрали Вову, так как его способности к превращениям позволяли демону незаметно осмотреть укрепления, пересчитать гарнизон и выявить слабые места в обороне противника. Конечно же, никакого подземного хода не существовало – его придумали, чтобы не расстраивать сэра Людвига.

– Лучше всего в совином обличье лететь, – советовала Ирка. – Они бесшумные, и глаза большие. Много увидеть можно.

– Среди бела дня? – засомневался Серёга. – Подозрительно.

– А летающий над замком норвайский рикс будет смотреться естественней? – парировала рыжая. – Не говорите глупостей, сэр риттер.

Бывший участковый не остался в долгу:

– Сама не говори. Как сова будет снимать на цифровик?

– Какой?

– Который ты к Ивану в сумку положила.

– Я? Ну хорошо, пусть летит с фотоаппаратом. В этом мире летучие обезьяны водятся?

– Угу, – кивнул Вова. – И феи убивающего домика. Нашли, блин, беспилотник! Так всё запомню.

Пока ему не успели возразить, демон превратился в большую серую ворону с зубастым клювом и взмахнул крыльями:

– Поехали! То есть кар-р-р!

Караульный, прохаживающийся по площадке воротной башни замка Рамбуйе, откровенно скучал, и кожаная фляга, припрятанная в нише как раз напротив лестницы, хоть немного помогала скрасить томительное ожидание смены. Очень удобно приложиться к горлышку, одновременно слушая, не заскрипят ли ступеньки под сапогами старшего по караулу. Запах-то сотник нипочём не учует, ибо от самого несёт как от винной бочки, но при виде нарушений со стороны подчинённого обязательно начнёт орать. А уж если совсем не в духе будет, то и оштрафует грошей на восемь.

– Плохо жить на свете трезвым, – пожаловался стражник севшей на парапет вороне. – Я бы даже сказал, вообще невмоготу!

– Кар-р-р, – согласилась мудрая птица.

– Вот именно. А давай за это выпьем!

До смены оставалось не так уж много времени, поэтому во фляге плескалось чуть на донышке. Ворона от предложенного угощения отказалась, выразительно помотав головой, так что пришлось стражнику допивать одному.

А потом его потянуло на разговоры о жизни, незаметно превратившиеся в жалобы на неё же. Рассказал о жене, злобной и страшной, как стая голодных крокодилов, о тёще, способной отравить существование не только нынешнее, но даже посмертное. Прошёлся по начальству, не ценящему бравого воина и не взявшему в поход за богатой добычей в замок графа Оклендхайма. Посмеялся над сослуживцами, обманутыми ушлым трактирщиком.

– Нет, ты представляешь, купили вскладчину целый бочонок вина, а там уксус! Не смешно? Ничего ты не понимаешь в шутках, глупая птица!

Видимо, ворона не считала себя глупой, так как возмущённо каркнула и мотнула головой куда-то в сторону.

– И чего ты хочешь мне сказать?

– Кар!

Птица подмигнула левым глазом и, как показалось, улыбнулась. Во всяком случае, именно так понял стражник выражение её… морды? Лица? Да она вся целиком изображала насмешку! Щёлкнула клювом, просунула его в щель между камнями и вытащила оттуда… Небесные Боги, так не бывает! Целая серебряная гривенка? Просто так? Ничейная?

– Цып-цып-цып… – Стражник зашарил по карманам в поисках хоть чего-нибудь, способного заинтересовать умнейшую птицу. Да что там умнейшую – блистательнейшую и красивейшую! Поющую слаще всех соловьёв на свете! – Птичка, хочешь хлебушка?

Ворона, не выпуская монетку из крепко сжатого клюва, скакнула к лестнице. Там остановилась и опять мотнула головой, указывая вниз.

– Приглашаешь? – догадался стражник. – Но мне нельзя оставлять пост! Ой, что ты творишь?!

Гривенка запрыгала по ступенькам, отзываясь болью в сердце и дрожью в руках. Разве можно так поступать с людьми?

Тем временем ворона вернулась и вытащила ещё одну монету, на этот раз блеснувшую благородной желтизной. Где она их берёт? Да за такие деньжищи можно тысячу ворон всю жизнь сыром кормить. Сыром?

– Птичка, я знаю, чем тебя угостить. Только потерпи до конца смены, ладно?

– Кар?

– И выпить найдём, не сомневайся.

Глава 9

Стражник не обманул. Как только пришла смена, он бросился вниз по лестнице, подобрал не замеченную никем серебряную гривенку. И, предупредив строгого сотника, побежал из замка в трактир, расположенный на перекрёстке дорог в прямой видимости со стен. Так туда и заявился – горящие от радости глаза, зажатая в потном кулаке монета и ворона на плече. А у вороны в клюве – целый злотый!

– Марко, старый хрыч, принимай гостей!

Трактирщик, пройдошистого вида мужичок с синим от побоев лицом, появлению богатой птицы не удивился – если у посетителя есть чем расплачиваться, то его внешний вид не имеет никакого значения. Придёт свинья с парой грошей, так и её за стол посадят и лохань с помоями подадут. Вот только ворона на злотый не наест и не выпьет… интересно, куда она будет девать сдачу?

– Проходи, Стефан, проходи! – Расквашенные губы растянулись в дежурной улыбке. – Разбогател?

– Ага, есть немного! Вина давай! Только не этого… ну ты понял.

Марко кивнул осторожно, так как каждое лишнее движение до сих пор отзывалось болью:

– Твоему приятелю тоже?

Стражник скосил глаз на оживившуюся ворону:

– Он не пьёт, ему сыра принеси. Много сыра.

Птица слетела с плеча на ближайший столик и подбросила монету, ловко пойманную трактирщиком.

– Кар!

– Сию минуту принесу, господин… господин?

– Кар!

– Уже бегу, господин Кар!

– И пожрать неси, я только-только с караула! – крикнул Стефан в удаляющуюся спину. – Мясо давай!

Обернулся и едва не намочил штаны – вместо вороны на столе сидел маленький демон с огромными клыками. Когти тоже были, и нисколько не меньше клыков.

– Отдельный кабинет закажи. – Потустороннее существо щёлкнуло челюстями. – Серьёзный разговор есть.

– С-с-слушаюсь, ваше демонство…

– Зови меня Вованом, смертный!

Явившийся с вином и сыром трактирщик поразился удивительным переменам, произошедшим за время его недолгого отсутствия. Куда-то подевалось недавнее весёлое настроение Стефана, и сейчас он сидел с бледной рожей и трясущейся челюстью. Про таких говорят – демона увидал.

– Дружище, ты чего приуныл?

– Кар! – вместо стражника ответила ворона, и Марко вдруг почувствовал, как встают дыбом остатки волос вокруг загорелой лысины.

– Это самое, – пролепетал Стефан. – Мне бы отдельный кабинет.

– Наверху? – Трактирщик задал вопрос только для того, чтобы прогнать неизвестно откуда взявшийся страх. Других кабинетов у него всё равно не было. – И никого не пускать?

– Меня вообще ни для кого нет! Да и не приходил я сюда сегодня! А то вдруг сотник припрётся, а оно нам надо?

– Кар!

– Да-да, и вина ещё принеси.

Вино Стефану не помогло – кончался уже третий кувшин, но опьянение никак не приходило. Спасительное опьянение, когда глаза перестают видеть, ноги слушаться, а голова – воспринимать окружающий мир, сузившийся до комнатушки под крышей придорожного трактира. Демон тоже никак не хотел пропадать.

– Ты закусывай, друг мой, закусывай!

– Угу. – У стражника хватило смелости кивнуть.

– И пей! – Демон взболтнул кувшин, проверяя, не опустел ли он. – Я понимаю, в этой тошниловке приличного вина не найти, да ведь на халяву сойдёт, да?

– У Марко хорошее. Иногда.

– Эх, человек… хорошего ты ещё не пробовал. Настоящее венсенское семилетней выдержки! Или старую имперскую лозу под магическими печатями! А эту перебродившую бурду называть вином язык не поворачивается.

– Да где же его взять-то, венсенского?

– Купить.

– На что?

– Тебе не хватит целого злотого и серебряной гривенки? Да ты жадина, смертный. Любишь деньги?

– В обмен на душу? Нет, не люблю.

– Зачем мне твоя душа? – удивился демон.

– Не знаю. – Голос Стефана дрогнул. – Все говорят, что вы их покупаете, чтобы потом отправить на вечные муки.

– Врут, – пренебрежительно отмахнулся Вова. – Сам посуди – зачем платить за то, что можно взять бесплатно? Щас вот сожру… и без вариантов, чо!

Стражник стремительно побледнел и протрезвел. Даже кончик носа, много лет переливающийся всеми оттенками красного, приобрёл белизну карийского мрамора.

– Может быть, не надо, ваше демонство?

– Чего не надо?

– Съедать.

– Хорошо, не буду. Но денег тебе дать или как? Много денег, я имею в виду. Пять марок.

– Согласен! – мгновенно оживший Стефан хлопнул ладонью по столу.

– На что согласен?

– За такие деньги – на всё! Не думаю, что благородное существо… ой, простите, сэр демон… то есть сэр Вован… Вы же не предложите простому человеку нечто бесчестное?

– А если предложу?

– Тогда шесть марок.

Вова хмыкнул. По щелчку когтистых пальцев кувшин воспарил над столешницей и наполнил две кружки ровно до краёв.

– Ну, как сказать… Подарок хочу хорошему товарищу сделать. Свадебный подарок. Сечёшь фишку?

Стражник не знал, что собой представляет эта самая фишка, но общий смысл уловил правильно:

– И я как-то могу в этом помочь?

– Бинго! Мой друг, не будем трепать его благородное имя в кабаке, увлекается старинным оружием…

– Но я свой меч в караулке оставил, – развёл руками Стефан. – Ему всяко больше двухсот лет.

Демон поморщился:

– Тот самотык исключительно в секс-шопе продавать. Мы же говорим о настоящем оружии, о коллекции барона Ла Фергюса, например.

– Но оно же у маркиза!

– Вот видишь, ты тоже осознаешь несправедливость сложившейся ситуации.

– И вы предлагаете?..

– Я? Это ты предлагаешь мне купить старый и никому не нужный хлам за пять полновесных марок.

– Обворовать господина де Рамбуйе?

– Что за пошлости, Стефан? Облагодетельствовать коллекционера, жаждущего прикоснуться к предмету вожделения.

Для необременённого большим умом стражника фраза оказалась слишком закрученной, и он слегка завис, так как с трудом мог представить себя в качестве благодетеля. Наконец сообразил:

– Так это не кража?

Вова заржал и выдал бессмертную цитату:

– Всё уже украдено до нас!

Виконт Оклендхайм, он же немного известный российский писатель-фантаст Иван Новиков, откровенно скучал. Чёртов демон куда-то запропастился, а нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Неужели нельзя разведать вражеский замок побыстрее? Шесть часов – это очень долго! Скоро солнце зайдёт, и сидеть в лесу станет немного неудобно. Ладно ещё способности ведьмы позволяют отгонять комаров – на расстоянии ближе двух метров они запутываются в крыльях и начинают махать ими поочерёдно.

Риттер фон Тетюш скучал не меньше виконта:

– Джонни, слушай, а давай в ножички сыграем? Как в детстве, а?

– И ещё в крестики-нолики, – хмыкнул виконт. – Вроде уже взрослый человек…

– Сам дурак, – обиделся бывший участковый. – Сюзерен, называется…

Он отошёл от костра с кипящим в котелке супом и, вытащив из-за голенища нож, очертил на земле окружность.

– В траве не видно, – заметила рыжая.

– Мне пофигу, – отозвался риттер. – Я увижу.

Бум! Брошенный нож вошёл в землю на ладонь и воткнулся во что-то твёрдое.

– Серёга клад нашёл, – пошутил Джонни.

– Или чей-то гроб. – Ирка перешла на зловещий шёпот. – Самое место для тайной могилы, тихое и укромное. Серёжа, осторожнее, сейчас оттуда вылезет упырь.

Риттер упырей никогда не видел, но не раз слышал про них, поэтому торопливо отскочил в сторону.

– Что, правда вылезет?

Ирка переглянулась с Иваном и засмеялась:

– А может, и в самом деле клад. Раскапывать нужно.

– Что-то уже не хочется.

– Нет в тебе романтики, сэр Сьёрг. – Виконт подошел к торчащему из земли ножу и пару раз ткнул рядом мечом. Неизвестный предмет, прячущийся в глубине, отозвался сначала деревянным стуком, а при ударе чуть в стороне – металлическим лязгом. – Тут окованный сундук лежит.

– С деньгами?

– А зачем его без денег прятать? Про графа Монте-Кристо читал? Он такой же нашёл.

Одну из любимейших в детстве книг Серёга помнил хорошо, и появившаяся вдруг ревность к удаче Эдмона Дантеса подстегнула азарт. Риттер встал на четвереньки и принялся срезать дёрн по намеченной ранее окружности. Если какому-то французу, мотавшему срок за убийство Пушкина, повезло, то почему должно не повезти честному русскому полицейскому в звании старшего лейтенанта?

За пару минут (куда там экскаватору!) получилась аккуратная ямка метра три в диаметре и в ладонь глубиной. Под тонким слоем рыхлой земли кое-где зеленела изъеденная временем бронза оковок.

Джонни нащупал массивное железное кольцо:

– Серёга, смотри!

– Это клад, – окончательно уверился риттер, дрожащими руками обхлопывая себя в поисках оставшихся в другом мире сигарет. Не нашёл и немного охрипшим голосом заявил: – На четверых делим, а то нечестно получится.

– Демонам деньги не нужны! – возразила Ирка.

– Не жадничай, будем делить поровну. – Иван помог полностью очистить крышку и взялся за кольцо. – Открываем?

– Давай вдвоём.

– Угу.

С хрустом сломались петли.

– Пошла, родимая!

Стонут мышцы спины, отчаянно скрежещет вырываемый с мясом хитрый запор, закрывающий толстую крышку изнутри. Как это изнутри? Какого чёрта?

– Есть!

Стянутые бронзовыми полосами дубовые доски. Затхлый воздух подземелья. Пыльные ступеньки уходят вниз.

– Ё-моё! – Риттер фон Тетюш в растерянности почесал затылок. – А где клад?

– Там! – Виконт уверенно показал в темноту. – Если что-то хорошо спрятали, то оно явно очень ценное. Иначе нафига прятать?

– Логично, – согласился Серёга. – Посмотрим?

– Я тоже пойду, – вмешалась рыжая. – Магическая поддержка ещё никому не мешала.

– Суп выкипит.

– Новый сварю.

– А за лошадьми кто присмотрит?

Ирка беспечно отмахнулась:

– Мы же недолго. Одним глазком глянем и сразу обратно.

– Если только одним глазком. – Иван покопался в седельной сумке и достал несколько свечек. – Вот, возьми, будешь нашим Прометеем.

– Ванечка, мы будем пользоваться достижениями магического прогресса! В кого ты такой ретроград? Слышал когда-нибудь про фаерболы?

Джонни про них не только слышал, но и писал в книжках – создание огненных или плазменных шаров является боевым заклинанием, которому порядочных магов из книг учат с детства. Понятное дело, что подствольник с ВОГ-25 получше будет, но за его неимением приходится довольствоваться эрзацами.

Потому он и не удивился, когда у Ирки с ладони взлетели штук десять светлячков размером с грецкий орех и закружились над входом в подземелье, как будто ожидая команды. И точно, по щелчку пальцев светильники-самолёты устремились вниз, выстроившись клином и став похожими на новогоднюю ёлку, выброшенную из окна вместе с гирляндами на длинном проводе.

– Я первый. – Иван вытащил отцовский меч, прихваченный взамен собственного, сломавшегося в Окленде, и сделал шаг. Зажмурился в ожидании, что сейчас каменные ступеньки обвалятся и он героически попадётся в ловушку. Странно, никаких сюрпризов нет… Следующий шаг…

– Ну чего там? – Риттер фон Тетюш нетерпеливо приплясывал наверху. – Золото есть?

– Кто же его у входа положит? – Ирка догнала Ивана и взяла его под руку. – Надо чуть дальше пройти.

– Тогда зачем остановились? Вперёд!

Холодно и сыро. Сыро и холодно. Вот два основных впечатления, полученных виконтом от путешествия по подземелью. Своды и пол тянущегося чёрт знает куда тоннеля выложены серым камнем, а его высота такая, что всадник на некрупном коне проедет не нагибая голову. Если только из брезгливости, а то свисающие мохнатыми клочьями корни деревьев, пробившиеся с поверхности, неприятно выглядят. Паутина гигантского паука – вот первое, что приходит в голову.

– Серёга, а ведь лошади в тот люк не пролезут.

– Угу, – кивнул риттер. – И лестница для них слишком крутая. Если только эльфийские? Те больше не на коней, а на горных козлов похожи – где угодно пролезут.

Ирка внезапно остановилась:

– Ты хочешь сказать, что эльфы спёрли наш клад?

– Похоже на то, – согласился фон Тетюш. – Они могут.

Рыжая нахмурилась и с раздражением топнула:

– Сколько раз встретишь эльфа, столько раз его и убей! Ненавижу!

Камень под ногой, по которому пришёлся удар, провалился вниз, а наверху что-то заскрипело. Туда сразу же рванули летающие огоньки, и подземные путешественники с изумлением увидели, как на толстых цепях опускается огороженная невысоким заборчиком платформа, похожая на боксёрский ринг. Она довольно громко бумкнулась в пол, заставив вздрогнуть даже стены, и одна сторона забора упала, образовав пологий пандус.

– Грузовой лифт, ёшкин кот, – удивился Джонни. – Пойдём?

– Почему бы нет? – откликнулась рыжая. – Нас же приглашают.

Она первая и запрыгнула на платформу. С любопытством огляделась, ожидая дальнейшей реакции древнего механизма, но ничего не происходило.

– Кнопочку какую-нибудь поищи, – посоветовал риттер, поднимаясь следом.

Иван зашёл на площадку последним, зато сразу нашёл выключатель. Или включатель, кому как нравится. Его никто не прятал, просто тяжело назвать кнопкой лифта нечто среднее между штурвалом старинного корабля и колодезным воротом.

– Малая механизация, блин…

– Ага. – Фон Тетюш взялся за рукояти штурвала. – Крутим?

Виконт сначала нерешительно пожал плечами, но под требовательным взглядом невесты согласился:

– Поехали!

Подъёмник закрутился неожиданно легко – древние строители хоть и не знали электромоторов, но предусмотрели систему блоков и противовесов, так что пользоваться лифтом смог бы и маленький ребёнок. Умные люди жили в старину!

Поднимались недолго (ну что там какие-то пять метров?) и оказались в маленькой комнате с бойницами в стенах. Дверь в неё, судя по всему, запиралась снаружи.

– Это от незваных гостей, – со знанием дела пояснил Серёга. – В случае чего вот отсюда будут стрелять арбалетчики.

– В нас? – побледнела рыжая.

– Не думаю. – Риттер покачал головой. – Видишь, амбразуры закрыты? Хозяева не знают о нашем присутствии.

– А клад-то где? – Ирка с обидой надула губу. – Зря пришли?

Занявшийся дверью Джонни оставил вопрос без ответа. Он искал запор и не находил его. Вот же чёртовы строители! Но открываться изнутри обязательно должно. Это ведь точно подземный ход в замок маркиза де Рамбуйе, и древние гастарбайтеры просто не могли не предусмотреть возможности, что осаждённому гарнизону будет некогда бегать в подвалы, чтобы запустить прибывшие извне подкрепления. Или уже никого в живых не останется, а здесь пойдут мстители, желающие перерезать глотки ликующим победителям. Потайной камень? Замаскированный рычаг?

В голову вдруг ударило резкой и острой болью, да так, что в глазах потемнело и подкосились ноги. Зазвенело в ушах…

– Что за…

Договорить Иван не успел – сквозь красную муть он увидел, как от двери в стены и пол уходят штыри, связанные между собой хитрой системой рычагов и тяг. Увидел прямо сквозь лист железа в палец толщиной и два слоя дубовых досок? Ни хрена себе рентген… И если новое зрение не обманывает, то нужно нажать вот тут и тут одновременно и сильно пнуть в самый угол. Получилось, ёшкин кот! Но каким образом?

Серёга с Иркой отреагировали мгновенно – ведьма отправила вперёд несколько летающих лампочек, а риттер с мечом в руке заглянул в следующее помещение. И почти сразу же обрадованно воскликнул:

– Это мы удачно сюда зашли!

– Что там? – спросил Джонни, при помощи новых способностей пытающийся заклинить дверь, чтобы та не закрывалась.

– Золото, что же ещё. И много!

Сундуки, стоящие вдоль стен, внушали почтение размерами. Их немного, всего пять штук, но именно там лежат жёлтые блестящие монетки, аккуратно расфасованные в мешочки. По девяносто штук в каждом – три марки золотыми гривенками. Таким кошельком при случае можно проломить голову вместе со шлемом любому противнику, если придёт блажь использовать его в качестве оружия. Сколько же лет копилось это богатство?

Серебро небрежно свалено в открытые ящики, а драгоценная посуда, покрытая толстым слоем пыли, расставлена на полках. Видимо, хозяин сокровища не пускает сюда посторонних даже для приборки.

– Гобсек с уголовными наклонностями. – Виконт дотронулся до массивного блюда, хранившего следы ударов топором.

– Гомосек? Вроде бы за маркизом де Рамбуйе такого не замечали? – откликнулся риттер фон Тетюш. – Это его хранилище.

– Тем лучше, – кивнул Иван. – У кого какие предложения?

Друзья переглянулись, а Ирка тут же заверила жениха, что её моральные принципы не позволяют оставить бандиту богатства, нажитые преступным путём. Серёга согласился:

– Правильно, ибо нефиг! Только на чём вывозить?

Взгляды скрестились на ведьме, и та сразу возмутилась:

– А почему сразу я? Телепортацией с телекинезами не владею, ничему толком не обучена… И вообще, какие претензии к слабой и хрупкой девушке?

Виконт поскрёб подбородок. И в самом деле задачка не из лёгких – переместить примерно две тонны на расстояние в полтора километра без машины и бригады грузчиков. А если забрать серебро и посуду, то не меньше четырёх тонн. Перетаскивать на себе? Так это несколько дней займёт, и не факт, что владелец сокровищницы за это время ни разу сюда не заглянет. Обнаружит пропажу как пить дать.

– Ваня?

Иркин голос прозвучал глухо, будто сквозь одеяло. Знакомая красная муть окутала всё, и на ней, как на экране, появился затейливый узор со стрелочками, указывающими… куда и на что? Иван протянул руку – призрачный рисунок вполне осязаем и чуть покалывает пальцы проскакивающими искорками. А если стрелки показывают направление движения? Попробовать повторить?

– Твою же ж мать! – восхищённо выдохнул риттер фон Тетюш, когда Джонни взмахнул рукой и тяжеленные сундуки взмыли в воздух. – Магия форева!

Глава 10

Владимир Дмитриевич Бородулин, он же демон-боксёр Вова и он же норвайский рикс Вован Безумный из рода Димуса Синяя Борода, предвкушал реакцию друзей на его трофеи. Фигу им, а не подвиг! Не нужно тайком пробираться в замок маркиза, не нужно устраивать штурмы и засады… Да, не стоит забывать про бритву старика Оккама – зачем применять грубую силу там, где можно обойтись деньгами? Тот, правда, немного иначе сформулировал, но смысл примерно тот же.

Разумеется, официальным героем станет Иван, так как демонам слава ни к чему. Лишняя слава. А правда пусть останется для внутреннего употребления – можно будет при случае Ваньке напомнить, чтоб не зазнавался.

Замечательную коллекцию, кстати, собрал покойный барон Ла Фергюс. Скорее всего, именно из-за неё чёртов маркиз и убил воспитателя юного виконта, а не из-за земель. Баронств полно, но не в каждом хранится меч легендарного короля Астория, давшего начало предыдущей династии, или секира самого первого норвайского ярла, вылизанного языком из камня божественной коровой Беффидой. Только топор Ванька не получит, он самому нужен.

– Далеко ещё ехать, ваше демонство? Темнеет уже.

– Что? – Вован отвлёкся от мыслей о возвышенном и строго посмотрел на Стефана, восседающего на гружённой сеном телеге. – Тебе какое дело? За пять марок на край света повезёшь.

– Не извольте сомневаться, даже за край отвезу. – Стражник похлопал по спрятанному за пазухой кошельку. – А если разрешите взять бутылочку из вашего запаса, то ещё дальше.

– Бутылки не трогай, не то голову откушу, – пообещал Вован. – С такого вина у тебя харя треснет.

Венсенское красное хранилось в оружейке маркиза и стоило целое состояние – немногие могли позволить себе вино четырёхсотлетней выдержки, благодаря магическим печатям не перебродившее в уксус и хранящее вкус настоящей имперской лозы. Сейчас оно хуже – старые виноградники в Венсене вырублены во время войны между империей и Грумантом несколько поколений назад, а у новых сортов и букет не тот, и цвет подкачал. Да и просто в старину всё было лучше – и трава зеленее, и кошки громче мяукали. Очарование веков, да…

А оружие завалили сеном, причём Стефан привлёк к этому делу своих сослуживцев, пообещав тем проставиться бочонком пива, а сотнику наплёл, будто именно на сене с лугов господина маркиза трактирщик Марко настаивает лучший в маркизате спотыкач, и пока сэр Гийом в отсутствии, не грех воспользоваться моментом. Начальник у стражника оказался человеком строгим, но справедливым – за половинную долю от будущей прибыли лично проводил до ворот и проследил, чтобы гружёный воз уехал в нужном направлении. Ладно ещё по жаре поленился сам дойти, крохобор…

Каково же было удивление Вована, когда Стефан во дворе трактира принялся перекладывать сено на другую телегу.

– Ты чо делаешь?

– Так вернуть в замок хочу, ваше демонство!

– Зачем?

– Ну как же? И денег сотнику отсыплю обязательно. Ведь сэр Гийом пропажи хватится и спросит.

– И чего?

– И ничего. Если с начальством вовремя поделиться, то у него голова и будет болеть.

И вот теперь Стефан понукал сивую кобылку, плетущуюся по лесной дороге, и страдал жестоким похмельем. Да ещё костерил себя последними словами за то, что не догадался прихватить у Марко пару кувшинов для поправки здоровья. Но ругался втихомолку, опасаясь разгневать развалившегося на сене демона. Вдруг он тоже захочет выпить, а закуски-то и нету!

– Извините, ваше демонство. а можно вопрос задать?

Вова выплюнул травинку и приподнял голову:

– Задавай.

– Так вам моя душа без надобности?

– Себе оставь.

– Спасибо, добрый господин. А слуги нужны? Вернее, один слуга.

– Ты, что ли?

– Я, – кивнул стражник. – Не знаю, как у демонов, но у нас, у людей, особе благородного происхождения путешествовать в одиночку не принято. Чтоб сапоги кто-то почистил, когти подточил… А если в обличье вороны изволите пребывать, то кошек могу отгонять. Зловредные существа эти кошки.

Вова задумался. Действительно, даже у нищих мушкетёров и д’Артаньяна были слуги, а он чем хуже?

– А в замок Рамбуйе возвращаться не собираешься?

Стефан энергично замотал головой:

– Скучно там, и платят мало.

– А у меня, значит, больше заработаешь?

– Я надеюсь на это, ваше демонство.

– Ладно, считай, что принят на работу.

На лесную поляну, где его должны были дожидаться друзья, Вова попал уже в темноте и очень удивился, никого там не обнаружив. Только давно прогоревший костёр, на нём котелок с угольками внутри, палатки, стреноженные кони… и всё. И валяющийся люк от подземного хода.

– Опаньки! – Демон хлопнул в ладоши и снова приобрёл привычный облик норвайского рикса. – Стефан, иди сюда.

Тот без всякого удивления встретил изменение внешнего вида работодателя, лишь уточнил:

– Извините, ваше демонство, как вас теперь называть?

– Зови просто – сэр Вован.

– Как скажете, сэр! Как вам будет угодно, сэр! Я всегда подозревал, что норвайцы спутались с нечистым! Извините, сэр!

– Хватит болтать. Видишь этот ход?

– Конечно. – Стефан привязал кобылку к дереву и подошёл поближе. – Гномья работа по заказу эльфов.

– Ты так думаешь?

– Знаю, сэр! Во время третьей войны с империей замок Рамбуйе захватили степняки и держались в нём лет восемьдесят. Его величество совсем было собрался объявить ихнего темника Джучиэлля новым маркизом…

– Эльфа?

– А что было делать, сэр? Грумант тогда ослаб, и сил справиться с косоглазыми просто не хватало, а оставлять в центре страны непокорную крепость – позору перед соседями не оберёшься. И решил король хоть таким образом приручить дикарей. Правда, Джучиэлль очень уж вовремя подох, отравившись грибочками, и…

– Ну?

– И эльфы куда-то смылись – дружина тогдашнего маркиза де Рамбуйе вошла в замок, когда тот уже пустой стоял. А косоглазые, значит, по подземному ходу умотали. Заранее к отступлению готовились.

– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…

– Они самые, сэр, – согласился Стефан. – Боюсь я этих подземных дырок, про них такие страсти рассказывают! Обязательно что-нибудь страшное вылезет. Сожрёт или к демонам утащит… Ой, извините, сэр Вован.

Вова только хотел сказать, что не видит ничего страшного в поедании демонами излишне любопытных людей, как вылетевший из-под земли сундук сбил его с ног. Второй, точно такой же, едва не лишил жизни сивую кобылу, а третий, четвёртый и пятый прижали Стефана к дереву, не давая пошевелиться.

– И чо за хрень? – Варварский рикс отшатнулся от хлопнувшего перед носом светящегося шарика. – Ирка, зараза, прекрати колдовать!

Из подземного хода показалась что-то тёмное, едва различимое в темноте:

– Ой, Вова… а ты давно нас ждёшь? А мы тут немного денежек нашли.

– Азохен вэй! – на чистом норвайском выругался демон, когда к его ногам грохнулись ящики, доверху заполненные монетами. – Вы подломили местный банк, медвежатники несчастные?

Выбравшийся вслед за невестой Оклендхайм-младший ответил за всех:

– Мы, Вова, счастливые медвежатники. Но это не повод, чтобы не смыться отсюда.

Шестеро гномов, сидевшие в засаде на лесной дороге, занимались важным делом – делили наследство, оставшееся от покойного Арчи Вилкинса. А дорога… так в случае чего добычу можно услышать издалека, а вот отвлекаться от справедливого раздела не стоит. Обязательно обманут продувные бестии.

– Хрюмли, но семь гривенок никак без остатка не делятся! – Недовольны все, но лишь один рискнул возмутиться вслух. – Поровну не получится.

Одноглазый, потирая свежую царапину на щеке, ухмыльнулся:

– Я и не предлагаю поровну.

– А как же тогда?

– Можно по справедливости, честно, по-братски. Сам видишь, способов много. Тебе какой нравится?

– Который лучше, тот и нравится.

– Тогда будет честно и справедливо, если я возьму две гривенки, а вам достанется по одной. Нет возражений, Магли?

– Тогда лучше по-братски.

– Да? А про майорат слышал, когда всё достаётся старшему, а младшие лапу сосут? И ладно если лапу.

– Майорат только у людей! – Упрямый гном с угрозой сжал рукоять секиры. – И к нам не применяется.

Магли хотел сказать что-то ещё, но поперхнулся словами и с удивлением уставился на окровавленный наконечник копья, вылезший из груди. Захлебнулся кашлем, разбрызгивая по сторонам красные капли, и рухнул лицом в куст дикого шиповника.

– Забирай две монеты, Хрюмли! – Разбойник с заплетённой в косички бородой упёрся ногой в спину неудачника, выдёргивая копьё. – А лишнюю всегда можно пропить, и тогда всё будет правильно.

– Ты силён в науках, Шмеле!

– А то! Кого пошлём за пивом? – Гном легонько пнул покойника. – Закуска у нас уже есть.

Разбойники дружно заржали, и никто из них не обратил внимания на крупную ворону, с интересом прислушивающуюся к разговору. Птица сидела на ветке ближайшего дерева, и в бусинках её глаз вспыхивали огоньки. Отблески нездешнего пламени?

А потом она взмахнула крыльями и слетела вниз.

Первым умер гном с косичками – лезвие норвайского топора смахнуло бородатую голову, почти не заметив преграды. Хрюмли вторым. Его кожаные доспехи могли защитить от скользящих ударов, но не от пинка в грудь, когда обломки рёбер превращают внутренности в месиво. Третий попробовал защищаться, но тут же завыл на одной ноте, пытаясь запихнуть обратно вывалившиеся кишки.

Вова остановился и с наигранным удивлением посмотрел на двоих оставшихся, так и не успевших схватиться за оружие:

– Ну а вы чего ждёте?

Гномы одновременно упали на колени:

– Пощады, сэр!

– Вот как? Но мне нужен только один, но он…

Разбойник, стоявший слева, сообразил сразу и воткнул в бок правому длинный нож. Провернул клинок в ране и с надеждой посмотрел на норвайца:

– Как будет угодно благородному риксу.

Вова нахмурился:

– Ты меня перебил, ублюдок! Я хотел сказать, что живым нужен только один, но он позавидует мёртвым.

Риттер фон Тетюш со злостью пнул рукоять дрянного разбойничьего меча, греющегося в весело потрескивающем костерке. Нет, ну где это видано, чтоб назначали дворянина палачом и главным дознавателем? В школе милиции, между прочим, теорию пыток не преподают, а про практику на телевидении и в газетах врут! Может быть, и есть некоторые недостатки, но какое они имеют отношение к нему, к старшему лейтенанту Сергею Тетюшеву? Нет же, даже слушать не стали и загрузили…

– Вова, давай ты сам, а?

Демон от предложения отмахнулся:

– Это не ко мне, я только зарезать могу.

Привязанный к дереву гном замычал через кляп, показывая, что такой исход его тоже устроит. Потом судорожным движением челюстей перекусил забитую в рот тряпку, выплюнул и запричитал дрожащим голосом:

– Я всё рассказал! Всё, что знал!

– А вдруг чего-нибудь забыл? – Вова ласково потрепал пленника по щеке и тут же отдёрнул пальцы от клацнувших зубов. – Вот видишь, ты стремишься поскорее умереть, чтобы не выдать нам самую главную тайну.

– Будьте вы прокляты! – Гном забился в путах. – Его величество отомстит за меня!

– Погоди. – Риттер остановил демона, собирающегося вновь заткнуть изрыгающую проклятья пасть. – Клиент хотел нам в чём-то признаться?

В фон Тетюше проснулось профессиональное любопытство. Это с каких пор короли мстят за разбойников? Тем более грумантский монарх в нынешнем состоянии вряд ли отличит гнома от эльфа, а собственное отражение в зеркале от привидения. Интересно…

Бывший старший лейтенант достал из костра раскалившийся до малинового цвета меч.

– Ну что, дружок, если сказал А, то почему бы не сказать Б?

– Он тебя не понял. – Виконт Оклендхайм, полирующий старинный клинок, отвлёкся от своего занятия. – У гномов нет алфавита, у них слоговое письмо.

– Как у корейцев?

– Ага, только рунами.

– Ты откуда знаешь?

Джонни пожал плечами:

– Само собой как-то в памяти всплывает. Знания реципиента, наверное.

– Понятно, – ответил риттер и опять повернулся к гному: – Любезнейший, ты не мог бы рассказать про короля более подробно?

Тот упрямо молчал, стиснув зубы.

Ирка тихонько шепнула жениху:

– Ваня, так вы на самом деле будете его пытать?

Виконт криво улыбнулся:

– Сначала просто попугать хотели, а теперь уже и не знаю. Серёга что-то чует.

– Обыскивали?

– Серёгу?

– Гнома!

– Оружие отобрали, а что?

Вова, слышавший весь разговор, бросил слуге:

– Стефан, обыщи коротышку ещё раз.

Стражник, уже второй день подряд пребывающий в трезвости, принялся стаскивать с гнома одежду, не развязывая верёвок, и буквально через пять минут с гордостью доложил:

– Вот оно, сэр!

Прямоугольный кусочек ткани в ладонь величиной. Текст не написан, а вышит шёлковыми нитками. Удобно – руны от сырости не расплывутся и никто потом не скажет, что неправильно прочитал.

– Дай сюда. – Джонни забрал у Стефана тряпку и присвистнул: – Ну ни фига себе в наши сети птичка залетела!

– Чо там? – Вова тут же сунул любопытный нос.

– Слушай… «Сим удостоверяется, что капитан заграничной стражи Хайрем Максим выполняет волю короля, как в пределах Подгорного Королевства, так и за ними. С доподлинным верно, его величество Беньямин Восьмой Блюминг, владетель… правитель…» Это неинтересно. Ага, вот… «и прочая, и прочая, и прочая».

– Шпион? – изумилась Ирка.

– Разведчик, – поправил демон.

Риттер фон Тетюш покачал головой:

– Скорее всего, диверсант. Впрочем, он нам сейчас сам всё и расскажет.

Часа через два поляна опустела, так как путешественники не захотели останавливаться на ночь рядом со старым трактом. А слетевшиеся неизвестно откуда падальщики не стали возражать – вдруг люди по своей дурацкой привычке решат закопать дохлятину в землю? Вкусную, хотя и жилистую дохлятину.

– Ни черта не вижу! – Джонни в очередной раз схлопотал по морде низко склонённой над дорогой веткой. – Эй, народ, мы останавливаться будем?

Ирка, едущая чуть впереди, обернулась, и Иван вздрогнул, увидев светящиеся в темноте глаза.

– Ванечка, но ты же сам просил поторопиться.

В ответ сказать нечего. Действительно, Оклендхайм-младший спешил в отцовский замок, наверняка сейчас отбивающийся от армии маркиза де Рамбуйе, и ещё вечером настоял на движении с минимальными остановками. Но как ехать, если хоть глаз выколи?

– Я тут подумал… коням отдохнуть и прочее… Вон и Сивка в телеге чуть не надорвалась.

Стефан, исполняющий обязанности возницы, втихомолку улыбнулся. Он-то знал, что господин виконт немного перестарался с уменьшением веса груза и облегчил не только телегу с сундуками и ящиками, но и кобылу в упряжке. Ровно наполовину. На заднюю половину. Теперь бедная животина изо всех сил цепляется за землю передними копытами, а задними просто перебирает в воздухе.

– Ну если только кони, – согласился норвайский рикс.

– И самим пожрать, – поддержал инициативу риттер фон Тетюш. – А насчёт осады не беспокойся, мы успеем вовремя.

– Рамбуйе опережает нас на неделю.

– Ну и что? Правильная осада, друг мой Джонни, – это разновидность народного гулянья. Нечто среднее между Масленицей и карнавалом. Кто же согласится, чтобы праздник так быстро закончился?

– Замок Ла Фергюс маркиз взял за несколько часов.

– Согласен. Но взял с помощью предательства.

Виконт кивнул:

– Было дело.

– Значит, захват готовился заранее. А тут чистая импровизация, так что сэр Гийом будет действовать по правилам, а это недели две, не меньше.

– В замке всего пять воинов, отец шестой.

– А гости на что?

– Думаешь, помогут?

– Святая обязанность вассала.

– Хочется надеяться.

Глава 11

Сэр Людвиг Оклендхайм благодарил всех Небесных Богов, задержавших прожорливых гостей в замке. Если бы не они, то пришлось бы совсем туго. А так как внезапно разбогатевшего сеньора приехали проведать целых восемь баронов уже со своими вассалами, то сила скопилась немалая. Каждая барония состоит минимум из пяти ленов, и доблестные риттеры тоже не отказали себе в удовольствии покушать и выпить за счёт графа. Итого пятьдесят два воина, умеющих держать меч. С каждым по меньшей мере трое вооружённых слуг. Четверо сумели скопить денег на доспехи оруженосцам. Своих пятеро. Неимоверная силища по нынешним временам!

Понятное дело, почти две сотни человек не способны завоевать соседнее королевство, но усидеть в осаде против маркиза де Рамбуйе вполне смогут. Сколько он привёл? Тысячу, тысячу двести? До праздника этого бы хватило, но сейчас любезный сэр Гийом обломится.

Оклендхайм-старший не в первый раз поймал себя на том, что употребляет норвайские ругательства, услышанные от рикса Вована. Северное наречие с удивительной точностью подходило для характеристики оборзевшего, охамевшего, потерявшего берега и забыдловавшего родственника герцога Ланца.

Неприятель о значительном усилении гарнизона не знал и, сунувшись с наскока, чувствительно получил по соплям. Это в поле постаревшие и заплывшие жирком бароны не смогут противостоять правильной атаке, а ткнуть копьём в появившуюся над стеной рожу вполне способны. Понятно, что лестницу оттолкнуть силёнок не хватит, но для этого есть бойцы помоложе.

Да, к сожалению, дело почти сразу же дошло до штурмовых лестниц – три лучника никак не могут помешать забросать ров фашинами, а к единственному на весь замок арбалету всего двадцать болтов. Дорогая игрушка и до последнего момента недоступная для графского кошелька. Если бы знать заранее!

Теперь маркиз готовится к новому штурму основательно – в его лагере вовсю стучат топоры, визжат пилы и орут деревенские бабы, чьи дома разобрали на строительство осадных башен. Дуры дурами, а каким-то сверхъестественным чутьём поняли, что сэр Гийом не собирается убивать крестьян, которых считает уже своими, и пользуются моментом, требуя компенсации.

Ага, заплатят им… потом задерут подолы и ещё раз заплатят. Или они именно этого и добиваются? Кто их поймёт, чёртовых баб.

Кстати, не забыть бы спросить у сэра Вована про чёрта. Что это вообще за существо и почему оно всё и про всех знает?

За спиной послышались шаги, и граф обернулся.

– Доброе утро, сэр Людвиг!

– Здравствуйте, сэр Генрих. Как спалось?

– Спасибо. – Барон Винслей немного осунулся и вроде бы помолодел. Вот кому введённая в замке экономия провизии пошла на пользу. – Вы не планируете вылазку, сэр Людвиг?

– Захотелось поразмяться?

– Размяться? – Толстяк коротко рассмеялся. – Лет двадцать назад я был бы не прочь вызвать на поединок кого-нибудь из этого сброда, но, увы, годы берут своё.

– Тогда что же?

Барон немного замялся, но, собравшись, духом, выпалил:

– Мне нужно встретить жену и дочь.

Признание далось сэру Генриху с большим трудом. Не объяснять же графу свой хитрый план? Или объяснить? Нет, говорить о том, что специально попросил супругу привезти дочь попозже, чтобы та не затерялась среди конкуренток, явно не стоило. Судя по всему, Оклендхайма-старшего вполне устраивает выбор сына, и…

– Когда они прибудут?

– Должны были ещё вчера, но наверняка где-нибудь пережидают, опасаясь воинов маркиза. Вы же знаете, граф, что леди Люсилла славится осторожностью и предусмотрительностью.

– Откуда мне знать?

– Ах, да…

Сэр Людвиг едва заметно скривился. Неужели этот толстый болван о чём-то догадывается? Шестнадцать лет молчал, а сейчас делает намёки?

– Конечно же, мы придём на выручку дамам, любезный барон. Долг благородного человека перед обществом и Небесными Богами…

– Так я соберу добровольцев для ночной вылазки, граф?

– Сделайте одолжение, сэр Генрих.

Защитники Оклендхайма рассчитывали на передышку, но сразу после полудня в лагере маркиза де Рамбуйе началось шевеление, явно указывающее на подготовку к новой попытке приступа. Противно заревели трубы, людская масса, при взгляде со стен напоминающая кишащую червяками дохлую кошку, пришла в движение, тронулись с места осадные башни.

Выдержат их тяжесть фашины во рву или маркиз не собирается подводить громоздкие сооружения близко и хочет лишь проредить гарнизон замка стрельбой из луков? Или всё-таки сделает ставку на штурм ворот, благо механизм подъёмного моста давным-давно сломался и есть все шансы разогнать таран для приличного удара? Его тоже толкают – сарай на колёсах, прикрытый сверху мокрыми шкурами и обмазанный глиной. Лишняя предосторожность, так как смолы, чтобы поливать атакующих, в замке нет. Как нет и дров для достаточного количества кипятка.

В рёве труб появились новые звуки, и граф стиснул зубы. Сигнальные рожки степных эльфов! Неужели маркиз опустился до такой степени, что спутался с этими отродьями нечистого?

В подтверждение мыслей сэра Людвига из ближайшей рощи выметнулась конная лава. Орущая толпа, ничуть не напоминающая рыцарскую кавалерию, от этого не стала менее опасной и смертоносной – косоглазые ушастики издавна славились непревзойдённой меткостью, а их короткие луки с костяными накладками позволяли стрелять с седла на полном скаку. Их тут не меньше трёх сотен.

– Укрыться, мать… – Граф замолчал на полуслове, когда сопровождающий его стражник поймал щитом подарок от кочевников, и присел, прижавшись спиной к парапету.

К сожалению, не все последовали примеру сэра Людвига, и стрелы нашли свои цели среди любопытных, решивших поглазеть на невиданное зрелище. Многие вообще в первый раз в жизни столкнулись с эльфами в бою – кочевникам давно не удавалось пробиться через перевалы на границе. В первый раз, и для кого-то он стал последним.

Ушастые ублюдки устроили круговерть, и пока они поочерёдно опустошали колчаны, башни успели преодолеть половину расстояния до стен. Эх, сюда бы парочку метателей… десяток камней размером с конскую голову способен остановить скрипящую колёсами махину. Но их тоже нет, как нет многого из того, что должно иметься в любом замке на случай внезапной осады.

Понятное дело, что и этот приступ получится отбить, но только какой ценой?

– Ваш арбалет, сэр! – Запыхавшийся от бега по лестницам мальчишка-оруженосец присел рядом и отбросил щит с торчащими из него стрелами. – Риттер фон Крупп просил передать, что замковая кузница похожа на собачью конуру, но сделать болты он попробует.

Граф с пониманием кивнул. Сэр Франц был самым необычным из вассалов и слыл человеком с большими странностями. Это ещё мягкое определение для дворянина, увлекающегося изобретением и изготовлением разных механических штучек, начиная от надёжных замков и заканчивая часами без маятника, имеющими удивительно малый размер. Разумеется, доход с продажи собственных изделий риттер имеет более чем приличный, но разве достойно потомку славного и древнего рода копаться в железках подобно паршивому гному? Коротышки, кстати, локти себе изгрызли от зависти к талантам фон Круппа и несколько раз устраивали покушения. Во всяком случае, трупы несостоявшихся убийц явно намекали на причастность Подгорного королевства.

– Спасибо. – Граф поблагодарил оруженосца и взвёл арбалет. – С кого начнём?

– С любого, сэр! Они все мне не нравятся, особенно вон тот, с хвостами на копье.

Оклендхайм-старший осторожно выглянул. Указанный оруженосцем эльф выделялся среди соплеменников так же, как старый и опытный волкодав выделяется среди комнатных собачек. Те всегда злобные и кусачие, ненавистью ко всему миру пытающиеся доказать собственную значимость, а этот молчалив и спокоен. Сила и уверенность искушённого бойца.

– Неужели кто-то из их князей пожаловал?

Фыркнул разрываемый тетивой воздух, и болт ударил точно в лоб эльфийскому коню.

– Навык потерял, старый хрыч, – костерил сам себя граф Оклендхайм, укрываясь от прилетевшего в ответ ливня стрел. – Хоть внимание отвлёк, и то хорошо.

Он на четвереньках добрался до бойницы и опять выглянул. Вождь эльфов сменил коня и продолжал наблюдать за обстрелом замка с прежней невозмутимостью.

– Вот же педрилка ушастая!

К сожалению, норвайские ругательства не являются заклинаниями и не влияют на меткость – второй болт эльф отбил уже мечом, и тот рикошетом ушёл в сторону, воткнувшись в глаз одному из телохранителей степного владыки. Ну хоть какой-то толк…

После третьего выстрела вылетел из седла ещё один ушастый, и сэр Людвиг поспешил сменить позицию – степняки начали посылать стрелы навесом, и несколько штук выбило искры из камня в опасной близости от графа. Оклендхайм-старший показал вражеским стрелкам выставленный средний палец и на четвереньках скрылся в башне.

Вечером на военном совете подвели грустные итоги отбитого штурма. Осадные башни так и не подошли к стенам, но укрытые в них стрелки маркиза нанесли немалый урон защитникам замка. Таран, правда, удалось поджечь, но этот подвиг стоил жизни пятерым.

– Сегодня мы потеряли восемнадцать человек, сэр Людвиг. – Барон Винслей за день заметно похудел, но именно из-за этого казался помолодевшим лет на пятнадцать. – А всего за неделю осады наши потери составили тридцать четыре человека. Это всё ушастые ублюдки!

Последнее замечание встретили дружным молчанием. Именно из-за эльфийских лучников оборона замка превратилась из увлекательного и относительно безопасного праздника в игру со смертью. Многие защитники Оклендхайма сейчас жалели об опрометчивом решении приехать в гости к графу, но обстоятельства сложились так, что любое бездействие ляжет на репутацию несмываемым пятном – клеймом труса и предателя, передающимся по наследству. Нет, уж лучше сдохнуть со стрелой в кишках, чем жить потом с этим…

– Много, – согласился сэр Людвиг. – У кого есть предложения?

– Моё предложение вы знаете, граф. – Сэр Генрих отсалютовал Оклендхайму-старшему кубком с вином. – Ночная вылазка. Если получится поджечь проклятые башни, то мы получим передышку дня на три, а за это время может многое измениться.

– Надеетесь, что герцог Ланца обуздает зарвавшегося родственника?

– Именно так, сэр Людвиг, – кивнул барон. – Ни для кого не является секретом, что первый советник его величества приглядел графство для себя и не горит желанием облагодетельствовать кого-либо другого. А ещё я рассчитываю на помощь магистрата вольного города Окленда.

– Вот уж на что бы я не стал надеяться, – мрачно ответил граф. – Не думаю, что господин Тарбаган сможет быстро забыть о проигрыше целых трёхсот марок. Будем строить планы, исходя из своих сил.

– Значит, вылазка?

– Да, барон, она самая. Не хотите составить мне компанию, благородные сэры?

В окне кабинета главы магистрата города Окленда до утра горел свет. Но на этот раз господин Микаэль Тарбаган не был занят важными делами – он сидел за столом в обществе нескольких бутылок и попросту напивался. Время от времени почтенный председатель шлёпал себя ладонью по лбу и спрашивал у собственного отражения в зеркале:

– Кого ты обманул, старый тупица? Ведь чуть ли не собственноручно сообщил стервятнику о добыче… Где же была твоя голова, Микаэль?

Отражение молчало, только в ответ на самые тяжёлые обвинения страдальчески морщилось и норовило отвернуться.

– Не отвечаешь? – Тарбаган погрозил зеркалу пальцем. – А кто понадеялся на ведьму, а?

Господину председателю было стыдно признаться, что его расчёт на силу природной ведьмы не оправдался. Леди Ирэна внезапно исчезла из замка в неизвестном направлении, а проклятый маркиз привёл вдвое больше воинов, чем обычно использовал в вылазках против соседей.

– И куда эту рыжую дуру нечистый понёс?

И опять вопрос остался без ответа. Или он найдётся на дне бутылки? Нужно посмотреть…

– А у нас в Трансильвании магии отродясь не водилось. Так… деревенские колдуны-погодники, способные град от полей отогнать или в засуху дождевую тучу приманить. – Бывший стражник маркиза де Рамбуйе, а сейчас доверенный слуга норвайского рикса Вована сидел у костра и старательно мазал лицо смесью сажи с томлёным салом, заодно рассказывая грустную историю своей предыдущей жизни. – Зато жил в горах пророк по прозвищу Оракул, способный ответить на любой вопрос.

– Дракул? – переспросил виконт Оклендхайм, тоже наносящий маскировочные узоры. – В Трансильвании без Дракула никак.

– Нет, ваша милость, – решился указать на ошибку Стефан. – Влад Оракул его звали. Всем пророкам пророк был! Да только собственную судьбу предсказать так и не смог.

– Убили?

– Ага. Мужики наши осиновыми кольями до смерти забили.

– За что?

– Да за ответы, за что же ещё. Кому понравится узнать, что в одной семье из двенадцати детей только у двоих правильные отчества?

– И?

– Я как раз восьмым по счёту был из неправильных. Выгнал нас папаня из дому да каждого напутственным пинком благословил.

– Понятно. А остальные где сейчас?

– Не знаю, ваша милость. Вроде бы двое Казимировичей к Пшекийскому герцогу на службу пошли, а Фридриховичей пятеро было – те в Ингерманланд двинули. Про иных и вовсе ничего не известно.

– А ты?

– Я же Баторьевич, мне с остальными никак не по пути было.

Демон, сосредоточенно полировавший лезвие легендарной секиры первого ярла, вмешался в разговор:

– Нам пора. Ира, солнышко, ты не забыла сигналы?

– Обижаешь, Владимир Дмитриевич. – Глаза ведьмы в свете костра блеснули пугающим зелёным огнём. – По красным светлячкам посылаю проклятие желудочно-кишечного тракта третьего уровня, по синим – поднимаю до второго, а в случае жёлтых – напускаю порчу высшей категории.

– Правильно, – кивнул Вова. – Только нас не задень своими поносными лучами. Что-то эти амулеты никакого доверия не вызывают.

Ирка не обиделась, так как заговорённые наспех монетки достоинством в одну гривенку и самой не нравились. А что делать, если золото плохо держит ведьмовскую ворожбу? Серебро, правда, вообще никуда не годится. На драгоценные камни бы заговор наложить, так ведь опыта нет – три крупных рубина взорвались, а дальше экспериментировать врождённая экономность не позволяет.

И вообще, тут магия нужна, но она появляется у Ивана непредсказуемо. Ладно ещё научился запускать разноцветные фаерболы, да и те маломощные, годные лишь вместо сигнальных ракет. И уменьшение веса хорошо получается, но зачем оно в ночном бою? Даже не в бою, в диверсионной вылазке.

Эх, учиться виконту и учиться настоящей магии! Но ничего, осталось только надрать задницу охамевшему маркизу, и можно будет со спокойной душой ехать в университет. А уж там мудрые и опытные преподаватели придадут должный блеск талантам Оклендхайма-младшего. Да, настоящие алмазы встречаются только в провинции, но лишь столица позволяет правильно огранить их.

– Мальчики, вы уж там поосторожнее, ладно?

Вова принял просьбу на свой счёт и буркнул:

– Разберёмся. – Демон крайне болезненно переносил намёки на неудачную попытку применить потусторонние способности. – Мы ведь тоже не пальцем деланные.

– И всё равно…

Иркино беспокойство имело под собой все основания – пойманный вчера эльфийский разъезд при допросе с пристрастием рассказал немало интересного о планах маркиза де Рамбуйе, но на вопросы об организации его охраны вольные дети степей ответили гордым молчанием. Понятное дело, что молчание очень быстро сменилось воплями, и выбранный дознавателем риттер приготовился слушать чистосердечные признания, но увы… эльфы сдохли, едва заговорив. Здешняя магия применяет ментальные блоки или НЛП?

– Готовы? – Норвайский рикс вылил в костёр воду из котелка. – Через час мы должны выйти на исходную позицию.

Левантийская миля, принятая для измерения расстояний практически во всех государствах, исключая эльфийские каганаты, состоит из тысячи ярдов и равняется примерно одному земному километру. Неизвестно, что взято за основу этой единицы, но Вова предполагал, что брали от балды. Но, во всяком случае, пользоваться удобно и заново привыкать не пришлось.

До лагеря маркиза как раз шесть миль – час ходьбы днём и почти два часа ночью.

– Серёга, здесь негры живут? – Виконт в очередной раз споткнулся о муравейник.

– Негров нет, а что?

– Темно примерно так же.

– Заткнитесь оба, пожалуйста! – вежливо попросил демон.

– Сам не ори, – ответил Иван и дальше зашагал молча.

Кто бы знал, как тяжело даётся это молчание! Когда хочется материть во весь голос проклятый лес, где под ноги то и дело попадаются упавшие деревья, муравьиные кучи, колючие кусты дикого шиповника. Нет, ну надо же было такому случиться, что в этом мире даже у эльфов всё устроено через задницу! Эльфы – скотоводы и кочевники, вместо меллорнов выращивающие овец! Поэтому и приходится избегать открытых пространств – ушастые отродья патрулируют дороги, но в чащу не сунутся. Неправильные ушастики, мать их за ногу.

Самим бы не заблудиться. Но вроде бы Вова ведёт уверенно, будто волшебный клубок из сказки, только размерами покрупнее. Ориентируется на дым костров?

Впрочем, минут через пять виконт и сам смог увидеть просвечивающие между деревьями огни. Сколько их! Не меньше сотни, а если у каждого сидит хотя бы десяток воинов…

Ближайший костёр у самой опушки. Кажется, протяни руку – и сможешь похлопать по плечу ворочающего вертел бойца. А ещё лучше – воткнуть тонкий стилет в обтянутую кольчугой спину.

– Конину жарят, – с завистью прошептал Стефан. – А потом пиво будут пить, сволочи.

– Почему конину? Вдруг это баранина? – так же шёпотом засомневался норваец.

– Так гномы же.

– И что?

– У них высшей доблестью считается увести у эльфов лошадь и сожрать её.

Риттер фон Тетюш осторожно подобрался к демону и бывшему стражнику:

– Стефан, а тебе не жалко будет своих резать?

– Против своих сэр Вован меня не пошлёт. – Слуга рикса гордо вскинул голову. – У нас договор.

– А эти?

– Гномы в договор не попали. Так я схожу, ваше демонство?

– Давай.

Стефан тут же растворился в кустах, и Вова замер, ожидая последствий собственной доверчивости. А с другой стороны… когда ещё проверить бывшего стражника, как не сейчас? Выдаст – не велика беда, всегда можно смыться обратно в лес и попробовать зайти с другой стороны. Коротышки, как и длинноухие, среди деревьев чувствуют себя неуверенно и в погоню не бросятся.

Потянулись долгие минуты, и вдруг тишину разорвал пронзительный женский визг.

– Бабские гномы, – выдохнул фон Тетюш. – То есть гномские бабы. Откуда они тут?

Глава 12

Когда с опушки леса послышался женский визг, граф Оклендхайм мысленно поблагодарил Небесных Богов, пославших барону Винслею красивую, глупую и очень громкую жену. Сейчас воины маркиза отвлекутся на шум, и можно будет без помех пробраться к осадным башням. Вдруг чёртов сэр Гийом ещё и катапульты успел собрать за это время? Чем не шутит то самое всезнающее норвайское существо и его мама?

Баронессу, конечно, жалко. Было дело, немало приятных минут провёл в её обществе и до сих пор мог вспомнить расположение родинок в куртуазных местах, но…

– Берите своих людей, сэр Генрих, и выручайте леди Люсиллу. Я пока попробую отвлечь неприятеля на себя.

– Никогда не забуду вашего благородства, граф! – с жаром произнёс Винслей и смахнул невидимую в темноте слезинку.

Не забывай, наивный болван, только поскорее беги через весь лагерь маркиза к своей ненабля… в смысле, ненаглядной.

Разумеется, Оклендхайм-старший не стал говорить этого вслух, а барону ответил напыщенной фразой:

– Мы же благородные люди, сэр Генрих! Какие могут быть сомнения! На моём месте так поступил бы каждый дворянин!

Прилетевшая на голос стрела воткнулась у ног и заставила графа снизить тон:

– Идите к славе, барон.

– Да хранят вас Небесные Боги, милорд! – Винслей отсалютовал мечом и бросился к кострам с громким воплем: – Люсилла, я иду к тебе! Грумант и Оклендхайм! Бойся!

Риттер фон Крупп, вызвавшийся на вылазку добровольцем, проводил барона скучающим взглядом:

– Сегодня ночью одним болваном на свете станет меньше. Какие будут приказания, сэр Людвиг?

– Мы тоже идём в бой, сэр Франц. Но очень и очень тихо. На цыпочках. Ферштейн?

– Что?

– Не обращайте внимания, это по-норвайски. Вы со мной?

У осадных башен защитников Оклендхайма ждали. Наёмникам плевать на суматоху, поднявшуюся в лагере, – у них приказ, и за его исполнение заплачены деньги. Неплохие деньги. Маркиз де Рамбуйе поручил охранять башни? Тем лучше, не нужно никуда бегать, а уж стоять насмерть гномы умеют.

– Отходим к замку! – Граф отшатнулся, пропуская метившую в грудь секиру, и срубил вывалившегося из строя молодого гнома. – Уходим, мать вашу!

Нет ничего постыдного в отступлении перед превосходящим противником. Это не баллада, где доблестный риттер должен непременно погибнуть, красиво забрызгав врага содержимым кишок. В жизни всё проще – убей, но останься в живых сам, и тогда получишь шанс отправить к нечистому ещё не одного противника. Ударить в спину? Да без угрызений совести! Навалиться втроём на раненого? Обязательно! Плюнуть в кашу в надежде, что ублюдки отравятся? Тоже неплохо.

Темноту прочертил огонёк, и в глубине гномьего строя полыхнуло ярким пламенем. Кто-то не выдержал и швырнул кувшин с зажигательной смесью, приготовленной для поджога башен? И ведь неплохо получилось!

– Бросайте в них зажигалки!

Замечательную штуку придумал риттер фон Крупп – в каждом кувшине, не касаясь содержимого, горит пропитанный неизвестной дрянью фитиль, и если разбить хрупкую посудину… Очень удобно – не нужно каждый раз возиться с огнивом, да и разгорается земляное масло лучше.

Таких зажигательных снарядов всего десяток, больше сделать не из чего – запас для замковых светильников оказался меньше, чем хотелось бы.

Сильный толчок сбил графа с ног, и вставший на его место фон Крупп воткнул меч прямо в горящую бороду разъярённого гнома.

– Извините, сэр Людвиг, но вы немного отвлеклись, – прокричал он, повернувшись к Оклендхайму.

– Пустое, сэр Франц! – Граф поднялся и успел отвести клинком наконечник копья, направленного риттеру в спину. – Не пора ли уходить, сэр?

И тут строй коротышек, и без того изрядно поредевший от зажигательных снарядов, словно взорвался изнутри. В дрожащем свете горящего земляного масла было видно, как разлетаются гномы. И чаще всего – разлетаются по частям. Неизвестный союзник орудовал секирой, и даже казалось, будто та достаёт наёмников чуть ли не на десяти шагах. Бред, конечно… такие топоры встречаются лишь в сказках о древних героях.

– Отец, ты живой? – Вынырнувший откуда-то виконт Оклендхайм напугал графа перемазанным сажей лицом. Ну прямо вылитый нечистый… – Ага, живой!

– Джонни? Откуда? – Сквозь вопли и шум боя плохо слышен даже собственный голос.

– Оттуда! – непонятно чему улыбнулся виконт и запустил вдаль россыпь мелких шариков, засветившихся синим светом. – Сейчас кому-то будет не до нас! Вова, шашки у тебя?

– Что? – Норвайский рикс, а секирой орудовал именно он, срубил ещё одного бородача.

– Шашки!

– Тут они! Идём к башням?

Вмешательство норвайца окрылило оклендхаймцев, и гномью полусотню смели, как веник сметает осколки разбитой посуды. Коротышки отступили. Но надо отдать им должное, отступили организованно, унося с собой раненых и обожжённых. Граф даже позавидовал – его бойцы на такое не способны и если начнут драпать всерьёз, то и оружие побросают. И ведь совсем чуть-чуть до этого не дошло. Ну ничего, были бы мечники, а мечей мы накуём!

Джонни и сэр рикс недолго копошились в темноте – буквально через пару мгновений оба прибежали обратно, причём норваец постоянно оглядывался и кричал:

– Ты, сундук железный, уходи оттуда! Сейчас как ё…

Что там должно было случиться, граф так и не расслышал – несколько одновременных вспышек ослепили сэра Людвига, а потом грохочущая металлом тень опять сбила его с ног, прижав к земле.

– Вот же… – сквозь звон в ушах пробился голос рикса. – Они там живые? Эй, кто-нибудь, поднимите сэра Людвига!

– Живой я, – откликнулся Оклендхайм-старший, а когда с него сняли человека в знакомых доспехах, удивился: – Риттер? Сэр Франц, вы второй раз спасаете мне жизнь!

– Он не специально. – Норваец попытался стащить с фон Круппа покорёженный шлем, но тот застонал, и сэр Вован оставил спасителя в покое. – Толовая шашка с фаерболом вместо взрывателя! А этот идиот остался посмотреть!

Граф ничего не понял из объяснений, но зауважал рикса ещё больше. Если бы не боль в пояснице, куда пришёлся основной удар риттера, обнял бы от избытка чувств.

– Салютуем доблестному сэру Францу фон Круппу! – крикнул Оклендхайм-младший и запустил в небо жёлтых светлячков.

Вова мысленно охнул, а вслух заорал:

– Бежим нафиг отсюда!

Джонни обернулся с удивлённым видом:

– Мы разве ещё не повоюем?

– Ты дал жёлтые ракеты, идиот! Точно вверх!

– И чего?

– И вызвал огонь на себя.

– Ух, мля… Бежим!

Никто не успел убежать – вопль ужаса зародился где-то в темноте, усилился, поддержанный новыми криками, и ближайший к графу мечник вдруг упал на землю и забился в падучей, пуская пену изо рта. Его тело выгнулось дугой… хруст переламываемых собственными мышцами костей больно царапнул нервы…

– Держи! – Кто-то сильно дёрнул сэра Людвига за руку, и в раскрытую ладонь впечаталось что-то твёрдое и горячее. – Сожми и держи!

Пока граф с удивлением рассматривал золотую гривенку, норвайский рикс бросился к виконту и ухватил того за грудки:

– Колдуй!

– Как?

– Колдуй, а то сейчас все сдохнут!

– Не умею!

– Плевать! – Вертикальные даже ночью зрачки демона полыхнули яростью. – Ну?

Джонни его не услышал – взорвавшееся в голове пламя гудело, заглушая все звуки, и требовало выхода наружу. Вот оно ушло в ноги… вернулось обратно… заметалось… запульсировало в ладонях.

– Мать вашу! – Свет из ладоней ударил в небо. Так зенитные прожекторы ищут вражеские бомбардировщики. Вспыхнули низкие облака…

Вспыхнули и опустились вниз знакомой красной пеленой, окутывая каждого человека, будто заботливая мать укрывает одеялом спящего ребёнка. Окутали человека, но не эльфа или гнома.

Спустя несколько мгновений стихли крики боли…

– Что это было, господа? – Риттер фон Крупп стоял на коленях и вытирал пену, не обращая внимания, что кольчужная перчатка раздирает губы в кровь.

– Дружественный огонь, – пояснил норваец, приматывающий обломки копейного древка к сломанным ногам неизвестного мечника с гербом Оклендхаймов на накидке. – Он же френдли файр.

– Понятно. – На самом деле сэр Франц ничего не понял, но предпочёл не сознаваться в этом, чтобы не прослыть перед варваром необразованной деревенщиной. – Что же вы тогда назовёте недружественным?

Риттер замолчал и в сильном броске успел подхватить падающего навзничь Оклендхайма-младшего.

– Раненых в замок! – распорядился норваец, и что-то в его голосе никому не позволило возразить или оспорить право командования. – Виконта в первую очередь!

Граф Людвиг протянул монету:

– Возьмите, рикс, это ваше.

Вова забрал гривенку и бросил её бойцу со сломанными ногами:

– Выпей за моё здоровье, приятель.

– А за своё? – ухмыльнулся тот.

– Обойдёшься. – Норваец помог подняться риттеру фон Круппу и махнул куда-то в сторону: – Вы хотели посмотреть, как выглядит недружественный огонь, сэр?

А выглядел он, мягко говоря, очень некрасиво. Особенно нехорошо выглядели гномы-наёмники, защищавшие осадные башни, – сломанные куклы в неестественных позах, с пеной и вчерашним ужином на бородах, с выпученными, налитыми кровью невидящими глазами.

– Небесные Боги… – прошептал сэр Франц.

– Представляю, что стало с ушастыми ублюдками. – Норваец мимоходом опустил секиру на голову коротышки, неизвестно каким чудом оставшегося в живых. – Хотя их только краем могло зацепить, так что возможны варианты.

– Простите? – Риттер не знал значения последнего слова, но на этот раз не постеснялся переспросить: – Варианты?

– Они же нюансы, – пояснил Вова. – Те самые нюансы, что у Петьки с Василием Иванычем.

Фон Крупп окончательно запутался. Может быть, сэр рикс называет так удары милосердия? Но почему тогда не сказать об этом простыми словами? Чудной народ норвайцы!

– Пленных вязать, сэр? – Выскочивший как из-под земли стражник сэра Людвига смотрел на Вову с таким выражением, словно тот занял денег лет десять назад и до сих пор не отдал.

– Разве у нас есть пленные?

– Так вот же они! – Боец указал на светящуюся красную дымку над телами. – Или прикончить, кого успею?

Пока варварский вождь соображал, сияние чуть поблёкло, и некоторые тела начали проявлять признаки жизни.

– Что это с ними, сэр?

– Действие заклинания заканчивается, нужно уходить.

– И никого не возьмём с собой?

– А чем кормить?

– Эльфийской кониной. Конями то есть.

– Хорошо, заберите тех, на ком доспехи побогаче. Но не увлекаться, понял?

– Так точно, сэр! Мы это мигом!

Маркиз Гийом де Рамбуйе очнулся в полной темноте. Всё тело немилосердно болело, в голове поселились пьяные кузнецы с огромными молотами, использующие виски вместо наковальни, и откуда они там взялись, неизвестно. Вообще ничего не известно. Последнее воспоминание – хлестнувший по ушам грохот и залитое кровью лицо длинноухого телохранителя. А что сейчас? И где это сейчас?

А ведь так хорошо всё начиналось – удалось выманить гарнизон замка из-за стен и выставить против них гномов. Коротышек не жалко – их Беньямин Восьмой третий месяц не отвечает на требования увеличить ежегодный пенсион вдвое, так что каждый убитый гном хоть немного уменьшит расходы. Немалые расходы!

Маркиз застонал, представив требуемую эльфами сумму, и тут же стало чуть светлее. Телохранитель, убравший с лица господина мокрую тряпку, сдержанно поклонился:

– Скоро взойдёт солнце, ваша светлость, и мы сможем продолжить путь.

– Помоги встать. – Голос дрожал. – Слышишь?

– Вам нельзя вставать, сэр.

– Будешь мне указывать, урод?

Телохранитель опустил взгляд и прошептал:

– У вас не на что вставать, милорд…

– Ты что городишь? Куда они делись? Я не чувствую боли! – Попона, заменившая одеяло, отлетела в сторону, и спустя мгновение де Рамбуйе завыл так, что шарахнулись привязанные к дереву кони.

– Эльфы остановили кровь и напоили вас отваром дурман-травы, сэр.

– Где они?

– Ушли в Весеннюю Степь, сэр.

Ушастые ублюдки… не смогли сберечь господина и предпочли выпустить себе кишки, ибо бесчестье у эльфов смывается кровью. Чаще всего вражеской, но в этом случае – собственной.

– Сколько их было?

– Трое.

– А остальные?

Телохранитель замялся, но был подстёгнут криком:

– Рассказывай!

Да, начиналось всё просто прекрасно – оклендхаймцы схватились с гномами у осадных башен, предусмотрительно оставленных поближе к стенам, и эльфы совсем было приготовились обрушить на тех и других тучу стрел, как вмешалась сама судьба. Сначала какой-то сумасшедший с воинственным воплем «Люсилла!» напугал лошадей, и стрелять с взбесившихся тварей стало невозможно, а потом он же с пятью воинами побежал точно через центр лагеря, расшвыривая костры и сбивая на пути палатки.

В войске маркиза подобрались люди горячие и вспыльчивые, так что завязалась грандиозная драка, причём каждый был уверен, что во всех бедах виноват именно сосед. А когда разобрались, то стало поздно – на лагерь обрушилось страшное проклятие.

Ну, поначалу-то оно не показалось страшным – все лишь заводили носами в поисках источников неприятных запахов, но когда начали валиться на землю, схватившись за живот…

– Вас мы отмыли в лесном ручье, сэр.

Что-то начало всплывать в памяти, но маркиз усилием воли отогнал воспоминания. Постыдные воспоминания.

– Дальше.

– И люди стали умирать, милорд. И эльфы умирали, и гномы. Они в первую очередь.

– Но ты же сказал, будто трое выжили?

– Шаманы, сэр. Только амулеты сгорели… Сначала их четверо осталось, а уж потом…

Это маркиз тоже вспомнил. И красное светящееся марево, опустившееся на людей. И собственную беспомощность. Бегство. Лесной ручей. Выкатившееся из кустов под ноги железное яблоко, украшенное ровными клеточками. И тот самый грохот.

Сознание в очередной раз милосердно покинуло сэра Гийома. Покинуло, чтобы вернуться от сильных шлепков по лицу. Странно знакомый голос вкручивался в мозг, причиняя боль:

– Ирка, да брось ты эту дохлятину, пойдём Ивана искать!

– Ничего с Ванечкой не случится, он с Вовой.

Второй голос женский и красивый. Жаль, что не открываются глаза и нельзя посмотреть на его обладательницу.

– С его демонским сиятельством господин виконт в полной безопасности!

Этот незнаком, но, судя по запаху гномьего пива, он или слуга, или рядовой мечник. Но не гном, тех по говору не спутаешь – говорят, будто камни жуют. А где телохранитель?

– Стефан, зачем ты ему мешок на башку надел? Задохнётся же раньше времени.

– Я в ём дырки напротив носа провертел, сэр Сьёрг! Пусть надышится перед смертью.

Какой ещё сэр Сьёрг? Уж не риттер ли фон Тетюш, давший вассальную присягу виконту Оклендхайму?

Маркиз громко потребовал:

– Снимите мешок!

Ну… что значит громко… Прошептал, можно сказать. Но был услышан.

– Вот, ожил он. А я что говорил? Надо бы добить, сэр риттер.

– Судить будем.

– В замке? При свидетелях? Нельзя, ваша милость.

– Почему?

– Герцог Ланца не простит суда над своим родственником, сэр. Даже если приговор будет мягким – усекновение головы али просто утопление. А ежели петлю присудят или четвертование, так вообще взбеленится.

– И что ты предлагаешь?

Это опять женский голос. В нём сама доброта и милосердие.

– Вестимо что – пропал маркиз в бою и пропал. Делов-то! Да вы не беспокойтесь, леди Ирэна, я его не больно зарежу.

Глава 13

Гонец с вестью о славной победе примчался в вольный город Окленд рано утром, но застал главу магистрата уже на ногах. Или ещё на ногах – Микаэль Тарбаган провёл ночь в обществе нескольких бутылок вина и больной совести, так что спать не ложился. Но, несмотря на всенощное бдение, взгляд председателя оставался внимательным и цепким. Он сразу заметил сияющую на лице посланца улыбку и сделал соответствующие выводы. Точнее, один вывод – опять придётся раскошеливаться.

– Много ли сэр Людвиг взял трофеев?

Гонец со счастливой рожей выдохнул:

– Одних только коней сотни две с половиной да мечей не меньше трёхсот. Войско сэра Гийома налегке убегало, так даже доспехи побросали. И с дохлых гномов много чего сняли.

Ну вот и всё, приехали. Если Оклендхайм-старший начнёт продавать трофеи, то цены упадут так, что городские оружейники от удара не оправятся и через пять лет. И что из этого следует? А следует немедленно собираться и выкупить у сэра Людвига всю добычу, пока он в благодушном настроении от победы.

Кстати, как ему вообще удалось победить? Не просто отбиться, пересидев в осаде, а разгромить превосходящее войско?

– Скажи, друг мой, почему же маркиз бежал?

Глаза посланца засияли восторгом.

– А по ним леди Ирэна как бабахнет! А потом сэр Джонни как дал! А сэр Вован вообще! И молнию в башни! Барон Винсли побежал гномьих баб спасать! Тут раз, и все лежат! Светятся и воняют! Как очухались, так бежать! Маркиза с телохранителями прямо в землю втоптали, аж до сих пор не нашли! А тут гномьи бабы в леди Люсиллу с дочерью превратились! Эльфы увидели это и тут же померли! А их коней сэр Людвиг приказал забить!

Из пламенной речи, насыщенной восклицаниями, Микаэль Тарбаган понял только одно – шкуры тоже подешевеют, зато гильдия башмачников сможет перехватить заказ на пошив сапог для королевской гвардии. Всё не так уж грустно, как кажется на первый взгляд.

– Значит, леди Ирэна вовремя подоспела?

– Так оно и есть, господин председатель, – кивнул гонец. – Только она немного перестаралась, и если бы его милость виконт Джонни не выставил магическую защиту…

– Какую?

Было чему удивляться. Ведь в мире существует всего четыре вида магии, и ни одна из них не годится для боевого применения. Исключая ведьмовство, разумеется.

Бытовые маги отвечают за освещение, воду подогревают и охлаждают, мышей отгоняют, за теплом в замках и дворцах следят, за садами и фонтанами опять же. Лекари, те всё больше за красотой и здоровьем, понятное дело. Погодники, они с урожаем помогают, дожди в нужное время приводят или град прогнать могут. Четвёртая из магических наук – землеведение. Ищут руды, указывают места будущих шахт, выводят на поверхность подземные водяные жилы, прокладывают дороги.

Но чтобы защиту в бою? Это только эльфийские шаманы способны, да и то исключительно для себя самого. Или амулет кому сделают, одноразовый и баснословно дорогой. Но ведь сэр Джонни не эльф?

Председатель магистрата позвонил в колокольчик, вызывая слуг:

– Доблестный воин не откажет в любезности сопроводить мою скромную персону к его сиятельству графу Оклендхайму?

– Как вам будет угодно, господин Тарбаган.

– Сначала поешьте и отдохните.

– Я не голоден и не устал! Можно ли и то, и другое заменить вином?

– Да-да, конечно. А мы пока соберёмся.

Дорога до Оклендхайма занимает часа три, и то если пускать коней неторопливым шагом, но Микаэль Тарбаган умудрился потратить на неё вдвое больше времени. Зато сумел лично убедиться, что рассказ о блистательной победе нисколько не преувеличен. Слегка приукрашен, но не более того.

Удивительно, но замок встретил не шумным пиром ликующих победителей, а деловитой суетой, более приличествующей лавке преуспевающего купца, но никак не жилищу благородного сеньора. Господин председатель с удивлением обнаружил, что добычу тщательно отмывают, сортируют по степени ущерба, часть волокут в кузницу, а остальное тут же смазывают и заворачивают в промасленные рогожи, а руководит всем этим безобразием сама леди Ирэна, вооружённая гусиным пером и большим листом пергамента.

– Сэр Франц, почему до сих пор не подсчитаны собранные стрелы? И почему вы их складываете в две кучи, а не в одну?

– Так там эльфийские с костяными наконечниками, а тут с железными, – пояснил риттер фон Крупп. – Но будет ещё одна, уже для хороших стрел. Лопоухие древки тростниковые делают – в степи мало приличного леса, да и тот…

Ведьма сделала пометку и, подняв глаза, увидела Тарбагана:

– Мэтр Микаэль! Какими судьбами?

– Сэр Людвиг прислал весточку, и вот…

Рыжая внимательно осмотрела повозку председателя магистрата, тщательно укрытый в ней груз и кивнула:

– О ценах мы поговорим чуть позже.

Виконт Оклендхайм, ещё бледный, но достаточно окрепший, чтобы сидеть за столом, а не лежать в постели, подкреплял здоровье предписанным лекарем красным вином. Вова с большим блюдом орехов устроился у окна, обстреливая скорлупой бегающих по двору людей. Те грузили трофеи на телеги и досадную бомбардировку воспринимали как неизбежное зло – герой ночного сражения многое может себе позволить, да и обижаться на дикого северного варвара опасно. Мало ли что ему в голову взбредёт… Норвайский рикс размышлял вслух:

– Как думаешь, Джонни, сотни две с половиной марок мы на этом деле поднимем? Рыжая не продешевит?

Оклендхайм-младший слабо улыбнулся:

– Ты просто плохо её знаешь. Ирке даже налоговый инспектор взятки давал.

– За что?

– За то, чтобы она замолчала и больше не объясняла, почему Борисыч понёс сплошные убытки и почему в квартальном балансе одни нули и прочерки. Это, Вова, особый талант. Я, например, так не умею.

– Понятно, у тебя другая специализация. Где колдовать научился? Аж завидки берут.

– Да нигде не учился, оно само. Вот поеду в университет…

– Поедем.

– В смысле?

– Вместе поедем. Я, ты и рыжая.

– Норвайцев туда не берут.

– А им и не нужно что-то брать. Им нужно давать. Образование. Мне. Ну и всем заодно.

– Бесплатное, разумеется?

– И никак иначе. Должны же быть льготы для раненных на колчаковских фронтах?

– Так ты из-за этого гномов душил-душил, душил-душил, душил-душил?..

– Ага, только они на польты не пойдут.

Вова пришёл в прекрасное расположение духа и пребывал в нём минуты полторы – ровно до тех пор, как увидел въезжающих в ворота замка братьев Ордена Маммоны во главе с самим настоятелем. Этим-то крохоборам что здесь понадобилось?

Впрочем, понятно и без объяснений – семейство Оклендхаймов задолжало ордену столько, что те в любой момент могут потребовать погашения кредитов. Не новых, так старых, сделанных ещё дедушкой нынешнего графа. А уж скупить трофеи по дешёвке – святое дело.

– Ваня, глянь, рэкетиры на стрелку прискакали.

Джонни неохотно встал из-за стола и подошёл к окошку.

– Ты знаешь, Вова, мне их даже немного жалко.

А вот Ирка банкиров в чёрных хламидах, напоминающих гоголевскую шинель с портрета Пушкина, не жалела совершенно. Будь её воля, она вообще напустила бы на них порчу помощнее, да только не хотелось огорчать графа. Оклендхайм-старший наверняка расстроится, если такое произойдёт в его замке. За пределами – ещё куда ни шло, но вот так, у всех на виду…

Поэтому встречу ведьмы и братьев ордена вряд ли кто назовёт тёплой и дружественной.

– Чего припёрся, козлиная морда?

Спокойный взгляд, ровный голос, надменное лицо аристократки по меньшей мере в тридцатом поколении. И не скажешь, что ещё недавно леди Ирэна была нищей девчонкой с окраины Окленда. Ведьмовская порода, она такая!

– Моё почтение, миледи! – Хотя слова брата Гругуса вполне приветливы, яду в интонациях хватит для отравления всех жителей Груманта трижды, и каждый раз насмерть. – Рад видеть вас в добром здравии. Как самочувствие сэра Людвига?

Риттер фон Тетюш, стоявший неподалёку, поспешил разрядить обстановку вежливостью:

– Граф так обрадовался вашему приезду, брат Гругус, что его сердечная железа пошла вразнос, а синусоида селезёнки вступила в противофазу и самостоятельно умножилась на производную от косинуса квадратного корня по экспоненте, возведённую в энную степень. Короче… что тебе надобно, пень старый?

Настоятель обиделся, потому что в таком тоне и такими словами с ним разговаривал сам Верховный Предстоятель ордена, но он волен над жизнями братьев, вплоть до отправки провинившегося на очистительный костёр. А тут нищие провинциальные дворянчики…

Гругус мысленно поправил себя: как раз сэр Сьёрг фон Тетюш и не являлся провинциалом, а с учётом трофеев – и нищим тоже. Не иначе риттер каким-то образом заслужил благорасположение Маммоны, выраженное в звонкой монете. Недаром у негодяя Тарбагана такая довольная рожа. Опередил? Это он так думает, что опередил.

– Потрудитесь сообщить сэру Людвигу, что орден в моём лице желает получить долги. – Брат Гругус щёлкнул пальцами, и подбежавший служка с поклоном передал ему десяток пергаментных свитков с висящими на шнурках свинцовыми печатями. – Сумма долга с учётом лихвы составляет одну тысячу восемьсот двадцать марок и два эскудейро.

– Вот как? – Поражённый астрономичностью цифр риттер подался вперёд, непроизвольно положив руку на рукоять меча. – Неужели срок погашения всех долгов наступил одновременно? Дай сюда!

В его голосе было столько властности, что настоятель даже в мыслях не подумал перечить – перед внутренним взором будто огнём полыхнуло, и в голове заметалось гулкое эхо, повторяющее непонятные крики, слышимые только ему одному. Почему всем нужно лежать? Кто такой Омон и почему он работает? Зачем опять обзываться козлиной мордой?

Риттер передал свитки леди Ирэне:

– Мне кажется или нас в самом деле хотят развести на бабло?

– Не горячитесь, сэр Сьёрг, – улыбнулась ведьма. – Брат Гругус просто не знает, что долги графа Оклендхайма выкуплены маркизом де Рамбуйе.

– Как это выкуплены? – удивился настоятель. – Я ему не продавал никаких долгов.

– Зато их продал сэр Людвиг. Маркиз был настолько любезен, что принял на себя все финансовые обязательства Оклендхаймов. Купчая подписана при свидетелях, с наложением печати.

– Так не бывает, – пробормотал брат Гругус. – Так не может быть. Я буду жаловаться его светлости герцогу Ланца.

И резко замолчал, внезапно осознав, какую глупость произнёс. Ведь у де Рамбуйе нет наследников, так что после его смерти всё состояние отходит к сэру Джеронимо как к единственному родственнику. Следовательно, и долги придётся требовать у него же. С того потребуешь, ага…

Бывший участковый мысленно рукоплескал ведьме, проявившей излишнее, как тогда казалось, милосердие и не позволившей Стефану перерезать умирающему глотку. Пожалела, по её словам. Сэр Гийом поступок оценил – даже ублюдки могут быть благодарными – и сообщил о письме брата Гругуса. Только вот благодарность к одному человеку вовсе не означает всепрощение и любовь ко всему человечеству: даже готовясь отойти в мир иной, де Рамбуйе смог нанести удар и умер с торжествующей улыбкой.

– Похороны маркиза состоятся завтра, любезный брат. – Голос ведьмы жалил не хуже отравленного клинка, и не было защиты, способной удержать ядовитое лезвие. – Вы почтите покойного своим присутствием?

– Зачем?

– Ну-у-у… – протянула Ирка. – Вдруг остались какие-то вопросы и вы захотите задать их сэру Гийому лично?

– Но он мёртв, а я жив!

– Если с первым утверждением я с вами ещё согласна, то со вторым… Все мы смертны.

Микаэль Тарбаган, с большим интересом прислушивающийся к разговору леди Ирэны с настоятелем Ордена Маммоны, оторопел. На его памяти ещё никто не угрожал братству столь откровенно. Ой, что сейчас будет…

Ничего не случилось, если не считать покрасневшего лица брата-настоятеля. Покрасневшего до такой степени, что глава магистрата всерьёз обеспокоился здоровьем банкира. А ну как хряпнет Гругуса удар прямо здесь, и доказывай потом сэру Людвигу свою невиновность.

– Спорим на пузырь, что жирдяй сейчас кони двинет? – Норвайский рикс прицельным броском попал брату Гругусу орехом по носу.

Оклендхайм-младший выглянул из окна вниз:

– Он проживёт ещё двенадцать лет, три месяца и шесть дней. Умрёт в пламени огнедышащего дракона.

– В этом мире нет драконов, Джонни!

Виконт пожал плечами:

– Значит, появятся. Я так вижу.

– Будущее?

– Варианты. Но у толстяка он только один.

– Так ты колдун или пророк?

Иван промолчал. Способность предвидеть чужую смерть он обнаружил у себя на войне и ничего интересного или замечательного в ней не находил. Дело в том, что предчувствовал именно чужие смерти, да и то видел будущее поверх ствола ручного пулемёта, а вот научиться предсказывать, что случится со своими, так и не смог. Ведь ребята из взвода свои, да?

– Учиться нам нужно, Вова.

– Кто бы спорил, – согласился норваец, запустив в брата Гругуса ещё один орех. – Занятия в университете когда начинаются?

– В сентябре, как у всех.

Месяцы в этом мире назывались иначе, но между собой друзья именовали их именно так, как привыкли дома. От них же не убудет, правда? И длиннее они из-за этого не станут.

– Ага, – Вова принялся загибать пальцы. – Неделя на… или две? Ладно, пусть будет четыре. Ещё добраться… там плюсуем десять дней… Выезжаем послезавтра!

– Сдурел? Мне жениться надо.

– Да? – Норваец сделал удивлённое лицо и высунулся из окна чуть ли не по пояс. – Леди Ирэна, вы не могли бы подняться к нам?

– Что случилось, сэр? – Ирка оставила в покое хватающегося за сердце банкира и подняла голову. – Как срочно?

– Срочнее некуда! Сэру Джонни прямо сейчас приспичило жениться, а ждать он не хочет. Вы не могли бы поприсутствовать на этом мероприятии в качестве невесты?

Теперь настала очередь ведьмы покраснеть. Но если морда брата Гругуса от прилива крови стала напоминать варёную свёклу, то порозовевшие щёки леди Ирэны смотрелись очень мило.

– Я скоро подойду, благородный рикс! Вот только обсужу с любезным настоятелем сумму свадебного подарка!

Разумеется, никакой свадьбы в тот день не было. Неприлично веселиться, когда погибшие при защите замка воины ещё не преданы земле, а стоны мечущихся между жизнью и смертью раненых не утихают ни днём, ни ночью. Сразу четыре мага-лекаря, приехавшие из Окленда вместе с главой магистрата, трудятся не покладая рук, но даже они не могут обещать полное исцеление ранее чем через две недели. Какая тут свадьба…

Зато за это время сэр Людвиг смог придать родовому гнезду должный блеск, которого тот не видел последние лет пятьдесят. Откуда-то появились почуявшие запах золота бытовые маги, на звон монет слетелись гильдейские строители аж из пяти вольных городов графства – Окленда, Кливленда, Гарварда, Оксфорда и Жмеринки. Работы хватило всем.

Население тоже увеличилось: барон Генрих Винсли, награждённый за доблесть в бою и спасение собственной семьи золотой цепью, объявил, что такому влиятельному сеньору, как граф Оклендхайм, просто необходимо иметь собственный двор, и назначил себя первым коннетаблем графства. Его жена, потратившая три дня на отклеивание маскировочной гномьей бороды, озаботилась поиском фрейлин для будущей виконтессы. Впрочем, леди Люсилла искала недолго – место статс-дамы оставила за собой, а во фрейлины записала всех присутствовавших в замке девиц благородного происхождения в возрасте от двенадцати до шестидесяти восьми лет.

Риттер фон Крупп тоже решил остаться, лишь отправил людей за инструментом и с головой ушёл в обустройство механической мастерской. Перспективы развития техники, нарисованные норвайским риксом, настолько увлекли его, что сэр Франц потерял покой и аппетит, а когда увидел чертежи воздушного шара, вообще лишился сна. Уж если северные варвары способны придумать этакое чудо, то цивилизованный человек обязан превзойти их. В общем, сэр риттер пропал…

Микаэль Тарбаган тоже не остался в стороне от забот по приведению замка Оклендхаймов в благопристойный вид и умудрился заработать на этом неплохие деньги. Ими, правда, пришлось поделиться с леди Ирэной, посоветовавшей провести тайный аукцион на право уплатить взятку и тем самым получить заказ на отделочные работы. А потом ещё один, уже среди проигравших первый… и ещё… пока не обеспечил подрядами всех претендентов.

И только брат Гругус затаил злобу, усилившуюся стократно после письменного выговора от Верховного Предстоятеля ордена. Затаил… и нашёл способ отомстить!

Глава 14

Как рассказывают легенды, мир сотворился сам собой и долго пребывал в пустоте, пока в нём не появились Небесные Боги. Откуда они сюда заявились, так и осталось неизвестным, но оказались они ребятами работящими и живо навели порядок на пустынной планете. Навели и тут же заскучали без поклонений и молитв, привычных на прежнем месте жительства. Каком? Да кто же их знает!

Скучали недолго – может, сто тысяч лет, а может, и все двести, но однажды собрались на совет и решили заселить мир людьми. Всё бы хорошо, но под понятием «люди» каждый из небожителей подразумевал нечто своё, в большинстве случаев отличное от других. Судили, рядили, ругались, подрались пару раз… а потом плюнули и постановили: делать всем своих, и пусть сама жизнь рассудит, чьё творение самое лучшее.

Много воды утекло с тех пор, и не осталось даже в памяти названий вымерших рас, а выжили действительно лучшие. Люди, гномы, эльфы. Кто их сотворил, Небесные Боги уже и сами не помнили, поэтому покровительствовали всем понемногу, не выделяя никого среди прочих.

Но была богиня, которая пошла ещё дальше, попытавшись объединить три расы. Неведомо как уж у неё получилось, но что люди, что гномы, что эльфы могли иметь общее потомство. Да в принципе и немудрено – богиня любви и семейного очага и не на такое способна. Рассказывают, будто… Впрочем, кому какое дело до злых шуток доброй небожительницы? Может быть, у влюблённых эльфов детишек не бывает не потому, что оба мальчики, а потому, что недостаточно пожертвований в её храм принесли?

Настоятель Ордена Маммоны в вольном городе Окленде тоже считал, что правильное сопровождение молитвы от земли до небесных чертогов не может стоить дёшево, и не поскупился на марки при посещении монастыря Сияющей Матроны, более известной под именем Доброй Тёщи. И конечно же, ему пошли навстречу.

Граф Оклендхайм никогда ещё не выглядел таким растерянным, как сегодня. Он раз за разом перечитывал строчки короткого послания, но упрямые буквы опять складывались в одни и те же строчки. В слова отказа.

Базилисса монастыря Сияющей Матроны в вежливых выражениях сообщала, что её небесная покровительница запрещает браки между близкими родственниками, и потому проведение обряда венчания виконта Оклендхайма и леди Ирэны невозможно. Далее следовали уверения в совершеннейшем почтении, выражалась надежда на сохранение благожелательного к себе отношения и прочая, и прочая, и прочая…

– Но я же… – Сэр Людвиг уронил свиток на пол и, пока поднимал его, лихорадочно перебирал в памяти даты. – Меня тогда вообще тут не было! Это всё неправда!

– Ясен пень, – согласился норвайский рикс, приглашённый графом для обсуждения щекотливой темы. – Они не могут быть родственниками, я это чувствую.

Сэр Вован знал, о чём говорил. Кто, как не демон, способен разобраться во всех тонкостях и нюансах кровного родства? Да кровь даже на вкус не нужно пробовать, чтобы почувствовать разницу. И не рассказывайте за всякие там лейкоциты с эритроцитами – он просто видит эту разницу, и всё тут.

– Но базилисса…

– Старая кошёлка, а не базилисса! У нас в Норвае, сэр Людвиг, в таких случаях всегда анализ крови на ДНК делают. Очень дорого, конечно, но если деваться некуда…

– Нелепо сравнивать какие-то презренные монеты со счастьем моего сына! – с горячностью воскликнул граф. – Это даже не обсуждается, дорогой сэр Вован.

Удивительно, но Оклендхайм-старший действительно хотел, чтобы виконт женился по любви. Имея собственный пример несчастливого брака, заключённого по расчёту, в конце концов так себя и не оправдавшему, он одобрил выбор Джонни и даже не посмотрел на откровенную нищету невесты. А сейчас, когда леди Ирэна привезла из замка маркиза де Рамбуйе огромное приданое, тем более укрепился во мнении.

– Как, вы говорите, это называется? Анализ крови? Сделаем!

Три дня спустя вольный город Окленд содрогнулся от ужаса. События, произошедшие нынешней ночью, заставили жителей только о них и говорить: неизвестные злоумышленники проникли в монастырь Доброй Тёщи, но не разграбили его, как можно было ожидать от разбойников, а похитили базилиссу-настоятельницу мать Фригидию. Искали почтенную служительницу богини любви недолго – уже утром её начали находить в разных местах города. Да, именно в разных. По частям.

Голову же с набитым медными эскудейро ртом приколотили к дверям банка Ордена Маммоны, причём караулившие улицу стражники уверяли, будто совершившие это злодеяние были одеты в хламиды братства. Настоятеля Гругуса, узнавшего о происшествии, едва удар не хватил!

А ближе к обеду в кабинете главы магистрата появился мэтр Рибери – бессменный глава оклендской гильдии нищих вот уже на протяжении последних пятнадцати лет. Когда-то Тарбаган сам выдвинул отставного капитана панцирной кавалерии на хлопотную, но денежную должность и с тех пор ни разу не пожалел о своём решении. Друг детства и по совместительству муж младшей сестры не только помог избавить город от воров, но и превратил подчинённых в некое подобие тайной стражи, не спрашивая на их содержание ни единого гроша из магистратской казны.

Впрочем, ещё бы требовал – принадлежавшие гильдии нищих мельницы не облагались податями, а часть прибыли по молчаливому уговору шла на дела, о коих приличному человеку и говорить не пристало. И ещё случались дополнительные заработки, вот как этот…

– Держи, Микаэль. – Тяжёлый кошелёк упал на столешницу.

– Что это?

– Доля магистрата.

– С каких прибылей?

Мэтр Рибери поправил воротник из дорогого баррийского кружева и сел в кресло, не дожидаясь приглашения. Сцепил на животе пальцы, сверкнувшие самоцветами в перстнях, и едва уловимо улыбнулся:

– Ночные мастера выполнили заказ.

Микаэль вздрогнул и с беспокойством оглянулся. Нет, не стоит произносить вслух… даже упоминать неуловимых и почти легендарных наёмных убийц не нужно. Лишние уши… то да сё… слухи пойдут. А оно нам надо, как говорит норвайский рикс Вован?

– Я бы попросил…

– Понял, – кивнул мэтр. – Но деньги возьми.

Кошелёк тут же исчез в ящике стола.

– Феликс, ты что-нибудь слышал о сегодняшнем происшествии?

– Так это и есть тот самый заказ, – удивился Рибери. – Всё исполнили, как и договаривались.

– Кто договаривался?

– Как это кто? Разве не ты посоветовал его светлости графу Оклендхайму обратиться ко мне для проведения анализа крови?

Тарбаган побледнел:

– Проведения чего?

– Да это по-норвайски! Но смысл-то понятен.

Глава магистрата несколько раз сильно ударился лбом в столешницу и завопил:

– Что ты наделал, болван?!

– Да пошёл ты в задницу, Микаэль! – Мэтр раздражённо дёрнул плечом. – Разве тридцати марок за старую и выжившую из ума бабу тебе мало?

Через неделю виконт Оклендхайм всё ещё оставался холостым – потрясённые гибелью базилиссы служители Доброй Тёщи объявили о годичном трауре, во время которого невозможны любые венчания.

– Тогда давайте привезём монашек от соседей! – предложил норвайский рикс, приглашённый на семейный совет в качестве друга жениха. – Уговорим добрым словом и пистолетом.

Сэр Людвиг не знал, что подразумевается под «пистолетом», но, судя по всему, нечто страшное. Северные варвары вообще большие затейники по части лишения жизни – один только «анализ крови» чего стоит! Нет, не нужно так поступать с кроткими служительницами Сияющей Матроны. Ладно один раз, как устрашение и назидание за коварство и златолюбие, но отправлять на небеса всех подряд?

– Увы, сэр Вован, это не поможет. – Оклендхайм-старший тяжело вздохнул. – Базилисса успела разослать письма, в коих нашего Джонни и леди Ирэну объявила чуть ли не братом и сестрой, так что любые ухищрения бессмысленны.

– Опротестуем приговор в вышестоящей инстанции, – не сдавался рикс. – Моя бабушка вообще однажды на приём к Косыгину ходила, но своего добилась.

Граф живо представил пожилую норвайку, топором прорубающуюся сквозь толпу к подножию трона Мудрейшего Косыги – бога путешественников, мореплавателей и торговцев, и уважительно кивнул:

– Ваша бабушка была отважной женщиной, сэр!

– И очень умной, – подтвердил Вова. – В столицу нужно ехать.

Ирка недоверчиво хмыкнула:

– Как ходоки к Ленину? Правду искать?

Подобно многим своим ровесникам, знавшим о разрушенной Советской империи только со слов родителей, она не верила в верховную власть и была твёрдо уверена, что та создана исключительно для удобства продажи нефти и газа за границу. К «белым ленточкам», правда, рыжая относилась ещё хуже, считая их то ли тупиковой веткой эволюции, то ли переходным видом от хомячка к ослу.

– Ничего вы не понимаете, леди, – отмахнулся норваец. – Дадим на лапу министру магии, и он в два счёта докажет ошибочность выводов базилиссы Фригидии. Вот же имечко, мля…

Оклендхайм-старший не согласился:

– Но, сэр, наши маги не могут подтвердить или опровергнуть чьё-либо родство.

– А за хорошие деньги? – Норваец посмотрел на графа как на несмышлёного ребёнка. – Как говорил один мой приятель, тоже рикс, между прочим, – нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики при помощи гружённого золотом ишака![1]

– За хорошие? – повторил сэр Людвиг. – А вы знаете, стоит попробовать. Лишь бы чёртов герцог Ланца не помешал.

– Пусть только попробует. Вот я ему ужо!

Примерно в это же самое время в десяти днях пути от замка Оклендхайм проходило ещё одно совещание. Светлейший герцог и первый советник его величества собрал в своей резиденции верных ему людей, и по странному стечению обстоятельств в их число вошли все без исключения королевские министры. Впрочем, чему удивляться – посторонний человек никогда бы не смог стать министром в Груманте.

Случайный слушатель, доведись ему поприсутствовать на собрании, был бы очень удивлён произносимым здесь речам. Вопреки всеобщему мнению, на совете не планировалось убийство короля с последующим захватом власти, не делили неправедно нажитые богатства, не обсуждалось коварное нападение на сопредельные государства. Напротив, вопросы поднимались сугубо мирные и донельзя скучные.

– Так вы говорите, сэр Фердинанд, что урожай пшеницы в южных графствах ожидается на треть меньше обычного?

– Эпидемия хлебной ржавчины, – кивнул министр погоды и земледелия. – Цены на зерно уже взлетели в четыре раза, и я опасаюсь голодных бунтов к зиме. Местные бароны скупают всё, до чего дотянутся их руки, а граф Лектор смотрит на это со снисхождением.

– Я не собираюсь мешать свободной торговле, сэр! – подскочил упомянутый граф. – Моё дело следить за соблюдением законов, а не подсчитывать будущие прибыли благородных лордов. Законы нашего королевства…

– Если люди начнут дохнуть с голодухи, я тебе свод законов знаешь куда затолкаю? – взорвался министр земледелия. Родной племянник герцога мог себе позволить и более крепкие выражения. – Совсем зажрались, да? Сколько можно просить у вашего сраного университета увеличить приём на погодный факультет? Нет же, учат только лекарей для переделки коровьих задниц в женские морды! Красота спасёт мир, мать вашу?

– Позвольте, сэр! – возмутился ректор Королевского университета. – Студенты платят за обучение немалые деньги и вправе сами выбирать подходящий им факультет.

– Увеличьте количество бесплатных мест.

– Вы с ума сошли, сэр Фердинанд!

– Что ты сказал, жаба учёная? – Племянник герцога потянул из ножен меч. – Распустились тут без меня?

Стоит заметить, что граф Фердинанд Форбарра получил свою вполне мирную должность всего три года назад, а до этого всю сознательную жизнь отдал пограничной страже, пройдя путь от простого десятника до командующего. Лишь потерянная в стычке нога вынудила сэра Фердинанда передать маршальский жезл заместителю и сменить седло боевого коня на мягкое кресло министра. Но и на протезе он до сих пор оставался серьёзным мечником, способным противостоять если не троим, то уж двоим противникам точно.

Первый советник его величества положил племяннику руку на плечо:

– Успокойся! Ведь здесь собрались не враги, и каждый болеет душой за наш славный Грумант.

Герцог говорил правду – и он сам, и министры действительно хотели видеть свою страну сильной и богатой. И опять же вопреки всеобщему мнению, сэр Джеронимо не стремился спихнуть с трона больного короля, ибо в этом случае возможны бунты и междоусобицы. Пусть только теоретически, но всё же… Смена династии всегда разлагающе действует на дворянство.

Нет, пусть его величество живёт долго, не вмешиваясь в управление королевством, а у герцога и без того забот хватает.

– Я так думаю, что поставки зерна в южные графства нужно поручить армии.

Так как сэр Джеронимо по совместительству являлся главнокомандующим, то предложение приняли единогласно. И самим спокойнее, и даже если армейские каптенармусы поимеют с того дополнительную прибыль – ничего страшного, всяко лучше, чем разбогатевшие на спекуляциях бароны.

– Теперь следующий вопрос, – продолжил герцог. – Маркизат Рамбуйе остался без сеньора, и нам нужно назначить наследника, потому что покойный сэр Гийом так и не озаботился его появлением на свет. Мою кандидатуру не предлагать!

Смысл известия, произнесённого будничным тоном, дошёл до министров не сразу, но уж когда поняли, то восклицания и вопросы хлынули одновременно:

– Что с ним случилось, сэр Джеронимо?

– Его убили?

– Мои владения как раз неподалёку, так что я мог бы…

– Немедленно послать гвардию, дабы воспрепятствовать разграблению имущества!

– По предварительным подсчётам, казна маркиза де Рамбуйе составляет…

Герцог стукнул кулаком по столу:

– Тихо, господа! Маркиз убит при попытке захвата замка Оклендхайм. Гонец с известием об этом печальном событии прибыл в столицу сегодня утром.

Министр земледелия тяжело вздохнул – опять вылез этот проклятый граф! Вот же неугомонный человек… Мало того что за последние двадцать пять лет умудрился трижды объявить о независимости графства от королевства Грумант, так ещё смог наделать огромные долги, фактически заложив деревни и пахотные земли братству Ордена Маммоны. А тем лишь бы лихву содрать, и плевать, что плодороднейшая земля не распахивается и зарастает лесами, что поголовье коров сократилось в три раза, а свиней вообще в восемь. Оно и понятно – какой смысл крестьянину откармливать хрюшку, если ему самому от неё достанутся в лучшем случае только копыта, хвост и уши?

– Но печалит не смерть маркиза, – продолжил Ланца. – В том же сообщении говорится, что в нападении на Оклендхайм принимали участие эльфы во главе с одним из князей.

– Которым из них? – уточнил граф Форбарра.

– Имя неизвестно, так как все степняки уничтожены сэром Людвигом. Но сам факт…

Да, есть о чём задуматься. Это в нынешние просвещённые времена эльфиек даже в жёны берут, но ещё сто лет назад за любую связь с кочующими по степям отродьями нечистого отправляли на костёр. Слишком дорого обходились Груманту прорывы ушастых ублюдков через пограничные перевалы, и к тому же не забылись события третьей войны с империей, когда союзные императору эльфы вырезали чуть ли не половину населения королевства. У сэра Гийома короткая память? Тогда жаль, что подох, – очистительный огонь есть лучшее средство от рассеянности и забывчивости. Родство с всесильным первым советником не помогло бы – светлейший герцог Джеронимо Ланца терпеть не может пятен на репутации.

– Что же тогда получается? – глубокомысленно заметил граф Форбарра. – Сэр Людвиг оказал королевству неоценимую услугу, уничтожив предателя, и достоин награды?

– Серебряные рудники я ему не верну, – предупредил Ланца. – А с наградой… Вот когда сам обратится с какой-нибудь просьбой, тогда и подумаем над этим вопросом. А сейчас попрошу всех вернуться к обсуждению кандидатуры наследника маркизата.

Лицо первого советника его величества приобрело суровое выражение, и министры не решились спорить. Да что та суровость, если есть возможность поделить лакомый кусочек? И никто не услышал тяжёлого вздоха сэра Джеронимо и его же тихого шёпота:

– Ой вэй, товарищи бояре. Чтоб я так жил, как вы жадные…

Глава 15

Когда Иван в первый раз услышал название столицы королевства Грумант, то долго смеялся, а потом объяснил недоумевающим товарищам:

– Так Лютеция же!

– Ну и что? – не разделил энтузиазма демон. – Вот если бы был Санкт-Петербург или Нижний Тагил, тогда и мы бы посмеялись. Нормальное название для столицы, не хуже прочих.

– Не понимаете, – огорчился Джонни. – Это имя когда-то носил Париж. Не помню, почему его переименовали, но это точно он.

– Угу… и что?

– И всё, – обиделся виконт. – Нет в тебе, Вова, романтики.

– А романтика, стало быть, в том, чтобы, подобно шевалье д’Артаньяну, приехать покорять Париж с тремя экю в кармане?

– У него было пять экю! Ты перепутал с де Тревилем.

– Наплевать на обоих, без денег я всё равно никуда не поеду.

Тогда они ещё не знали, что ехать всё же придётся и финансовый вопрос окажется не таким уж неразрешимым, как казалось поначалу. Впрочем, счастье не в деньгах и не в их количестве, правда? Оно в другом. Разве нельзя назвать счастьем возможность ехать бок о бок с любимой девушкой, придерживать её стремя, помогая сойти с коня на коротких привалах? Или подгонять трактирных слуг, наполняющих горячей водой деревянную ванну? Да просто быть рядом и знать, что в этой жизни ты не калека с парализованными ногами и не станешь обузой. Счастье, оно такое… нет у него точного определения.

Виконт Оклендхайм, леди Ирэна, рикс Вован и неизменный Стефан, получивший высокое звание майордома, выехали в столицу спустя месяц после снятия осады. Риттер фон Тетюш от путешествия отказался, заявив, что климат Лютеции и не снятое обвинение слишком вредны для его здоровья. Всё это время сэр Людвиг не оставлял попыток найти законный способ женить сына, но поиски так и не увенчались успехом – служительницы Доброй Тёщи отвечали отказом, а рисковать без венчания граф опасался. Ведьмы, особенно природные, натуры увлекающиеся, и кто знает, переживёт ли графство последствия последующих за свадьбой ночей. Древние хроники хранят мрачные подробности таких опрометчивых поступков…

А в столице можно, имея достаточное количество золота и серебра, добиться справедливости. Звонкая монета, она как спасательный круг, с ней любая правда выплывет. И на правде не нужно экономить. А не получится… что ж, столицу не жалко. Сами виноваты!

Где-то между Оклендхаймом и Лютецией

Бабах!

Джонни успел пригнуться, и тяжёлая табуретка ударилась в стену над его головой – развлечение, именуемое кабацкой дракой, переходило в завершающую стадию. Ещё немного, и в ход пойдёт оружие, чего очень бы не хотелось. Конечно, порубить шестерых гномов можно, но какой в этом смысл? Добычи с них немного, слава от победы ещё меньше…

А виноват Стефан, рассказавший коротышкам про конфуз с гномьими бабами, оказавшимися и не бабами вовсе, а баронессой Винсли и её дочерью, приклеившими бороды. А потом бывший стражник сделал вывод, что если женщины от гномов отличаются только отсутствием или наличием бороды, то, следовательно, любой гном женщиной и является.

Вспыхнувшая драка как раз и стала результатом неосторожного высказывания. До этого путешествовали без приключений – кому в здравом смысле придёт в голову ссориться с высокородным дворянином и норвайским риксом, сопровождающими красивую леди? Такое невозможно просто из вежливости! Но не сегодня…

Вова в общей свалке энтузиазма не проявлял. Делая большие глотки из кружки с пивом, другой рукой он легонько отшвыривал неосторожных, стараясь работать в четверть силы. Всё же это не братья Кличко – вот тех бы отметелил за милую душу, а эти… их бить – себя не уважать.

Бум! Норваец впечатал кружку в лицо схватившемуся за нож гному.

– Курва мать!

И сам растерялся, когда незатейливое ругательство сработало как заклинание. Или это оно и было?

Облитый пивом гном икнул, выпустив изо рта несколько мыльных пузырей, заверещал что-то нечленораздельное и бросился к выходу, обрывая на бегу завязки штанов. Трое его соплеменников, к тому моменту оставшиеся на ногах, замерли на мгновение и тоже двинулись к двери, стараясь двигаться быстро, но осторожно.

– Браво, сэр! – послышалось откуда-то сверху.

Вова поднял голову – улыбающийся человек в синем плаще, заколотом дорогой даже на вид фибулой, стоял на ступеньках ведущей на второй этаж лестницы и изображал беззвучные аплодисменты. Поймав взгляд, вежливо поклонился и представился:

– Люций фон Бюлов, барон Мальборо! К вашим услугам, сэр!

– Рикс Вован из рода Димуса Синяя Борода, – ответно поклонился норваец. – Вы сэру Уинстону, герцогу Мальборо, родственником не приходитесь?

Улыбка барона стала ещё шире.

– Он мой двоюродный дядя. Вы знакомы?

– Немного наслышан.

– Да, дядюшку Уинни многие помнят даже сейчас, когда он оставил дипломатическое поприще и ушёл на покой. А ваши спутники, сэр?

– Виконт Джонни Оклендхайм, – сам представился виконт и пнул лежащего под столом противника. – А это гном. Он ничей, он просто гном.

– Путешествуете по делам или для собственного удовольствия?

– А вы с какой целью интересуетесь?

Барон спустился с лестницы и с неизменной улыбкой сообщил:

– Я имею отношение к Королевскому университету, господа, и проявленные благородным риксом магические способности меня очень заинтересовали. Кто бы мог подумать, что простейшее заклинание для мытья посуды из раздела бытовой магии можно использовать для самозащиты? Это прорыв в науке, господа! Не желаете продолжить образование, рикс Вован?

– Видите ли, в чём дело… – нахмурился норваец.

– Да-да! – перебил фон Бюлов. – Я понимаю, что ваша натура требует подвигов и схваток! Однако, обучаясь за счёт казны, вы не будете иметь в них недостатка. Завистники и всё такое прочее… Соглашайтесь, благородный рикс.

– Мы, собственно, как раз и едем в университет. – Вова наконец-то смог поймать паузу в монологе барона. – Только нас трое.

– Простите? – Барон посмотрел на Стефана, деловито проверяющего кошельки поверженных гномов. – И он учиться?

– Нет, что вы, – успокоил виконт. – Ещё моя невеста, но она сейчас приводит себя в порядок с дороги и спустится чуть позже.

– Женщин в университет не берут.

– Во-первых, леди Ирэна девушка, а во-вторых… – Джонни сделал театральную паузу. – Вы об этом узнаете. Если захотите.

Кажется, барон догадался, что и подтвердил следующим вопросом:

– Маркиз де Рамбуйе – её работа?

– Мы все там понемногу…

– Молодые люди, вы мне нравитесь! Трактирщик, друг мой, почему не несёшь вина господам студентам?

Энтузиазм Люция фон Бюлова объяснялся простыми причинами – факультет бытовой магии, деканом коего он имел честь являться, не пользовался популярностью у студентов благородного происхождения. Честно сказать, вообще ни у кого не пользовался. Ну кому хочется всю жизнь заниматься водоснабжением и заправкой магических светильников? Или того хуже – очисткой отхожих мест? Понятно, что не вручную, а при помощи искусства… Но дерьмо, даже удалённое магическим способом, дерьмом быть не перестанет.

А эти молодые люди явно не страдают от излишка денег, так как путешествуют в сопровождении одного лишь слуги, и вполне могут согласиться на бесплатное обучение. И если виконт Оклендхайм не шутит, то природная ведьма станет украшением факультета и его гордостью. Первая за несколько сотен лет! Это вам не беспомощные деревенские шептуньи, чьи способности уменьшаются вдвое с каждым последующим поколением, это родоначальница новой ведьмовской династии!

И его светлость герцог Ланца будет доволен быстро выполненным поручением.

Звонкий голос вывел барона из состояния глубокой задумчивости:

– Ребята, а что вы так сильно шумели?

– Леди Ирэна, – с преувеличенной церемонностью поклонился норвайский рикс, – господин фон Бюлов приглашает нас в университет.

Утром барон проснулся в прекрасном расположении духа, а ещё через полчаса оно стало особенно хорошим – уволенные за устроенную драку гномы охраны обиделись и ушли, не попросив окончательного расчёта. Немалая экономия, между прочим. Шестерым коротышкам приходилось не только платить раз в неделю, но и ежедневно рассчитываться за съеденное и выпитое ими в трактирах, что значительно превышало саму сумму контракта. Всем известно, что средний гном способен единовременно сожрать в одну десятую собственного веса и залить пива ещё на столько же, но каждый раз убеждаться в этом немного грустно.

А в сопровождении норвайца и виконта можно ехать без опасения, что на ближайшей лесной опушке какая-нибудь сволочь предложит выбор между кошельком и жизнью. Неосторожный разбойник сам будет рад заплатить, лишь бы благородный рикс позволил убежать.

– Леди Ирэна, вы не желаете проделать дальнейший путь в моей карете? – Фон Бюлов галантно поклонился будущей студентке, но, заметив вспыхнувший взгляд виконта Оклендхайма, поспешил уточнить: – А я бы проехался верхом.

– Нет, спасибо, – отказалась ведьма. – Что-то не хочется трястись в вашей колымаге, пересчитывая кочки филейной частью. Ищите мазохистов в другом колхозе.

Барон улыбнулся, но мысленно сделал заметку, что леди Ирэна не так проста, как кажется на первый взгляд, – о карательной экспедиции в вольное княжество Колхауз, где после переворота пришла к власти тёмная секта проповедника Мазохеса, знали очень немногие. Интересно, откуда пошли такие слухи и не замешан ли здесь сам граф Оклендхайм? Старый бунтовщик вполне способен ввязаться в сомнительное предприятие, а учитывая его недавнюю победу над родственником герцога Ланца…

Вслух же сэр Люций произнёс совсем иное:

– Ну что вы, миледи, о какой тряске может быть речь? Вот посмотрите… видите эти устройства? С амортизаторами почтенного мэтра Гидравла, дополненными пружинами, не страшны любые кочки и выбоины.

– Не может быть! – Вова сразу удивился и полез под карету. Несколько мгновений спустя оттуда послышалось его удивлённое восклицание: – Ванька, глянь, тут даже кузов несущий!

– А подвески Кристи там нет?

Теперь настала очередь барона высказать удивление:

– Вы слышали о работах мэтра Кристи, виконт? Надо же, как быстро распространяются новости в Груманте!

Иван предпочёл сделать многозначительный вид и промолчать. Ляпнешь вот так невзначай, а потом оправдывайся, доказывая непричастность к разглашению государственных секретов. Молчание, оно золото.

Уже на следующий день выяснилось, что именно золото помогло избегнуть многих неприятностей. А дело было так…

Норвайский рикс как раз вылез из-под кареты, когда послышался шум приближающегося к постоялому двору обоза. Обычный шум – скрип плохо смазанных тележных колёс, крики возниц, визг собак, бросившихся облаять гостей, но получивших по морде тяжёлым солдатским сапогом.

– Королевские латники? – удивился сэр Вован. – У герцога Ланца нет денег, и он решил немного подзаработать на сопровождении купеческих караванов?

Барона аж перекосило от такого предположения, и он поспешил объяснить варвару, что первый советник его величества не испытывает затруднений в средствах, а зерно в обозе закуплено для отправки в пострадавшие от неурожая южные графства. И будет вообще замечательно, если путешественники присоединятся к каравану и доберутся до столицы вместе с ним.

– Что-то в последнее время на дорогах стало неспокойно, – добавил фон Бюлов и, увидев пренебрежительную усмешку норвайца, поправился: – Я имел в виду, что с нашим присутствием силы охраны возрастут многократно, и зерно доедет в целости и сохранности.

– Вы льстец, сэр Люций.

– В этом случае я говорю правду. А что нам ответит сэр Джонни?

Виконт не возражал и даже поддержал предложение. Торопиться уже не нужно, и если появилась возможность спокойно подремать в пути на мешках, а не отбивать задницу о седло, то почему бы ею не воспользоваться? Только продуктов в дорогу закупить своих – солдатский рацион хоть и отличается высокой калорийностью, но однообразен до безобразия. Если изо дня в день есть одну и ту же кашу с салом, то поневоле станешь с нетерпением ждать какой-нибудь войны, чтобы выместить на противнике скопившееся недовольство.

С этими мыслями Оклендхайм-младший и отправился к трактирщику. Прокатившаяся по столу золотая гривенка произвела на того должное впечатление:

– Но у меня не будет сдачи, сэр!

Понятно, что врёт. Какой же это трактирщик, если у него не прикопана в укромном месте кубышка с серебром? Или он ненавязчиво намекает, что стоит набрать на всё? Можно и так – здесь неплохо кормят, а ветчина и окорок вообще выше всяких похвал.

– И что ты предлагаешь?

– Если вашей милости будет угодно подождать, – румяное лицо работника средневекового общепита расплылось в улыбке, – к вечеру коптильщики обещали привезти балыки.

Появившийся норваец услышал последнюю фразу и оживился:

– Балычок к пиву, самое оно. Когда, говоришь, будут?

– К вечеру, сэр.

Вова поскрёб подбородок:

– Хреново. Обоз отправляется через два часа.

– Так вы их завтра догоните, ваша милость. – Почуявший сомнения трактирщик выдвинул неотразимый аргумент: – Свежее пиво тоже вечером будет.

Нашёл, подлец, слабое место и ударил в него без промаха. Впрочем, тут даже искать не нужно – то, что северные варвары отличаются любовью к пиву, знали все. Иван даже высказал предположение, что у норвайцев метаболизм завязан на пиво и этот продукт необходим им для поддержания жизнедеятельности. Вова, правда, предпочитал вино, но иногда потребности позаимствованного организма громко заявляли о себе. Вот как сейчас…

Поэтому и остались в трактире ещё на одну ночь. Не выезжать же в дорогу поздно вечером?

На следующий день проснулись рано, но всё утро было испорчено недовольным ворчанием сэра Люция фон Бюлова. Это самое недовольство продолжалось почти до обеда, а потом… потом вышли к месту ночёвки хлебного обоза.

– Как такое случилось, рикс? – Барон с трудом сдерживал тошноту и прижимал к губам надушенный кружевной платочек. – И почему три десятка латников ничего не смогли сделать? Тридцать латников!

Фон Бюлова мутило. Оно и понятно – кабинетный учёный не часто видит поле боя своими глазами. Поле бойни…

Самих королевских латников, раздетых до исподнего, побросали в небольшой овражек, и, чтобы осмотреть мёртвых, норвайцу пришлось спуститься вниз, попутно разогнав собравшееся на пир мелкое зверьё.

– Гномья работа, – определил Вова, присев на колено возле командовавшего охраной обоза десятника. – Видишь?

Джонни тоже чувствовал себя не очень хорошо. Одно дело – убивать в горячке боя и совсем другое – ходить среди трупов, рассматривая раны. Внешне, однако, слабость не выказывал.

– Рубленых ран нет.

Вова пробормотал что-то матерное и указал пальцем:

– Вот.

– И что тут?

– Гномы только на поверхности воюют секирами, а в своих подземельях привыкли орудовать клевцами или чеканами на коротких рукоятях. В пещерах топором хрен размахнёшься, да и мечом их доспехи не прошибёшь.

– Да, но…

– Вот это самое «но» меня и беспокоит.

Глава 16

Его светлость герцог Джеронимо Ланца страдал от бессонницы, что не случалось с ним уже лет пятнадцать. Или четырнадцать? Да уже и не важно – чёртов демон забросил его в этот мир и в это тело настолько давно, что Лаврентий Борисович Кац перестал вести счёт годам. Зачем считать, если в прошлой жизни их прожито немало, да ещё больше предстоит – королевские маги-лекари невероятно искусны в вопросах омоложения организма. Только плати! Вот его величество только никак не вылечат, но тут воля Богов…

Правда, герцог пока не прибегал к подобным услугам. Сорок пять лет не старость, а самый лучший возраст – приобретён опыт, все ошибки молодости уже сделаны, и до маразма очень далеко… А седина и морщины у глаз… не девка, чтобы их бояться.

Сэру Джеронимо не давала уснуть одна мысль, пришедшая в голову после прочтения донесения из графства Оклендхайм. Мысль о странном сходстве имён. Иван Новиков по прозвищу Джонни Оклахома, рыжая девушка по имени Ирина, Вова Бородулин, Сергей Тетюшев… и тут же – виконт Джонни Оклендхайм, его невеста леди Ирэна, норвайский рикс Вован Безумный из рода Димуса Синяя Борода, риттер Сьёрг фон Тетюш. Бывают такие совпадения?

Отправленный в графство декан факультета бытовой магии барон Мальборо должен прояснить ситуацию, а ещё лучше – пригласить всех в столицу. Да, это было бы идеальным вариантом! Если они те, про кого думается… Это же какие гешефты можно делать? Кому доверять, как не землякам?

– Как же, уснёшь тут…

Герцог встал, накинул тёплый халат и пошарил ногой в поисках тапочек. Именно эти тапочки послужили однажды поводом к войне с Ингерманландией – их посол имел неосторожность глупо пошутить над домашней обувью сэра Джеронимо, сделанной в виде забавных кошачьих мордочек, и был убит на поединке тогдашним командующим пограничной стражей графом Форбарра. Племянник имел множество недостатков, но чувство юмора в их число не входило.

«Тапочковая война» длилась целых три месяца и заключалась в маневрах и обменах ультиматумами. Так в конце концов и разошлись, не вступив в генеральное сражение. Кому хочется прослыть среди потомков победителем в войне со столь похабным названием?

Сэр Джеронимо усмехнулся, вспомнив былое, и подошёл к окну. Прозрачные стёкла в них являлись предметом тайной зависти монархов ближайших королевств – одна только империя не завидовала, расплачиваясь за продукцию герцогских мануфактур полновесными гривнами. И оно того стоило.

Едва герцог отдёрнул тяжёлую штору, как в это великолепие из глубины дворцового парка прилетело несколько свинцовых, пущенных из пращи шариков. Один, первым пробивший хрупкую преграду, вдребезги расколотил вазу на каминной полке, отрикошетил от мраморной доски и ощутимо треснул по затылку. И сразу же в спальню ворвался шум ожесточенного боя.

– Ваша светлость! – Распахнувшаяся от чьего-то мощного пинка дверь ударилась в стену. – Ваша светлость, в городе взбунтовались гномы!

Они всегда жили среди людей. Испокон веку бородатые коротышки шли в наёмники, отличаясь исключительной честностью по отношению к нанимателю, слыли искусными мастерами, вступая в гильдии на равных правах со всеми прочими, ссужали деньгами, составляя достойную конкуренцию братству Маммоны. В иные годы население столицы на четверть состояло из гномов. Любому королю по нраву трудолюбивые подданные, исправно приносящие в казну немалый доход. Осуществлённая мечта правителя!

И вот сейчас эти самые законопослушные горожане резали таких же, не менее законопослушных, жгли дома вместе с жителями, грабили лавки и штурмовали королевский дворец. Впрочем, не только его – резиденция герцога Ланца тоже находилась в осаде, и лишь каким-то чудом гномам до сих пор не удалось ворваться внутрь. Сами защитники считали этим чудом бронзовые бомбарды, плюющиеся из окон рубленым свинцом, но атакующие, чьи тела устилали герцогский сад чуть ли не в три слоя, проклинали нечистого, купившего душу сэра Джеронимо за секрет огненного зелья.

Первый советник его величества вот уже несколько часов благодарил собственную паранойю, заставившую хранить дома двадцать четыре пушки. Только паркет, изуродованный тяжеленными дубовыми станинами на колёсах, жалко до умопомрачения (полторы марки за квадратный ярд!), но жизнь дороже.

– И когда же они кончатся? – Граф Форбарра деревянным молотком подбил клин вертикальной наводки. – Огонь!

Сэр Фердинанд, будучи убеждённым холостяком, предпочитал жить у дяди, так как повара герцога Ланца славились на весь Грумант и далеко за его пределами. Сплошная экономия и выигрыш в качестве! А ещё сэр Джеронимо являлся владельцем лучших в стране виноградников и предоставил в распоряжение племянника ключи от винных подвалов. Вот там и застало графа известие о вспыхнувшем мятеже. Не подумайте ничего плохого – он как раз осматривал складированные в подземельях бомбарды с точки зрения министра земледелия, то есть думал, как их приспособить для ускоренного засевания полей и отпугивания вредителей. И вот пришлось потренироваться.

Да, приходилось стрелять и раньше – сэр Джеронимо посвятил родственника в тайну нового оружия, но сейчас воочию убедился в его действенности. Свинец сметал плотные ряды гномов, даже при штурме пытающихся сбиться в плотный строй. Месиво… Граф ужасался, восхищался, радовался и мысленно благодарил Небесных Богов, пославших дяде идею обучить работе с бронзовыми чудовищами охрану резиденции.

Седоусые ветераны пограничной стражи быстро освоили стрельбу – тугодумы на границе не выживали, тем более герцог Ланца пообещал каждому освоившему и способному выстрелить неслыханную награду в целую марку. Откуда он мог знать заранее, что это пригодится так скоро? Ведь трёх месяцев не прошло с того дня, как закончена отливка последней бомбарды…

Сам первый советник его величества из пушек не палил – не генеральское это дело. Точнее, не маршальское, потому что как раз племянника и можно считать генералом запаса. Сэр Джеронимо устроился с арбалетом у разбитого окна, выцеливая пращников, мешающих работе артиллерии. Трое коротышек, выскочивших на открытое пространство для броска, уже поздоровались с тенями предков, и герцог не собирался останавливаться на достигнутых успехах.

В своё время Лаврентий Борисович Кац не отличался миролюбивым характером и считал пацифистов одной из разновидностей педерастов. И дело не в созвучии названий – бывший третий секретарь посольств во Вьетнаме, Северной Корее, Анголе и Мозамбике именно так и думал и менять своё мнение не собирался. Старомодные привычки, так сказать… приобретённые ещё в ту пору, когда в пятой графе стояла совсем иная национальность, да и остальные паспортные данные не соответствовали нынешним. То есть предпоследним. А сколько их всего было, этих фамилий? Не важно, хорошего человека должно быть много не только по весу.

К утру подошла подмога – королевские латники вырвались из заблокированных мятежниками казарм и в первую очередь поспешили на выручку к герцогу Ланца. Это вам не блистательная гвардия, куда собраны благородные пьяницы и болтуны с длинными родословными. В латную пехоту шло простонародье, привлечённое обещанием земельного надела после службы и освобождением от податей на столько, сколько лет провёл в строю. Эти за свой кусок земли гномов зубами загрызут и уж точно обеспокоятся безопасностью первого советника его величества, предложившего внести это дополнение в закон об армии.

Гномов не только отбросили, но и очистили от них две ближайшие улицы. Дальше не прошли, упёршись в баррикады.

– В девятьсот пятый год решили поиграть? – Сэр Джеронимо разглядывал завал через подзорную трубу – ещё одно чудо техники, произведённое на собственных мануфактурах. – Выкатывайте бомбарды на прямую наводку!

Кстати будет сказать, что орудия больше походили на кулеврины, чем на бомбарды, но Лаврентию Борисовичу с детства нравилось это слово. В нём слышался грохот сражений, звук фанфар и прочие, не менее воинственные звуки. Да и зависит ли от названия действие артиллерии на поле боя?

Последний довод герцога Ланца произвёл на гномов большое впечатление. Из экономии свинца пушки забили железным хламом, вплоть до ржавых подковных гвоздей и битого стекла, так что мало никому не показалось. Правда, сердце сэра Джеронимо кровью обливалось, когда он представлял воздействие этой дряни на внутреннюю поверхность с таким трудом прокованных стволов… но куда деваться?

Залпы сметали гномов с укреплений, а потом вступали в дело арбалетчики, стреляющие в любое подозрительное движение. Латники довершали разгром, добивая немногих уцелевших. О милосердии и жалости не вспоминали – слишком многие успели заглянуть в освобождённые от коротышек дома, где ещё сегодняшней ночью жили люди. Жили… теперь нет…

К полудню дошли до королевского дворца. Слишком поздно – бьющее изо всех окон пламя не оставляло надежд, что там хоть кто-нибудь остался в живых. Поздно…

В это же время. Двадцать миль к северу от Лютеции

– Опоздали, – со злостью сплюнул норвайский рикс при виде дымящегося пепелища, ещё недавно бывшего большой деревней на тракте.

Это уже третье пожарище за последние два дня, и, как и прежде, гномы нигде не оставили свидетелей. Даже своих погибших побросали в огонь, предварительно поснимав с них всё ценное. Впрочем, коротышек и положено хоронить огненным погребением, вот только Вова изо всех сил хотел, чтоб они попали туда живыми. Пока живыми…

Сознание демона услужливо подсказывало самые экзотические виды казней, а человеческая составляющая тут же с ним соглашалась, выбирая наиболее продолжительные. Уж если добрые дела не должны оставаться безнаказанными, то тут сами Небесные Боги велят воздать ублюдкам по заслугам. И норваец не собирался перечить их воле…

Сэр Люций фон Бюлов уже не бледнел и не приходил в ужас при виде трупов – неожиданно для самого себя он изменился, постепенно превращаясь из учёного бумажного червя в настороженного и готового в любой момент пустить в дело меч человека. Не хватало только опыта и выражения битого жизнью волка во взгляде, но это наживное. А роскошная карета с рессорами мирно упокоилась в глубоком овраге – удобства подождут до окончания войны.

В том, что началась война, уже никто не сомневался. Не может гномий отряд безнаказанно безобразничать в королевстве, если армия не занята где-то ещё.

– Вот же блин… – Нахватавшийся норвайских выражений барон Мальборо хлопнул себя по лбу. – Войска сопровождают хлебные обозы!

– И что?

– Вы не понимаете, рикс! Армия Груманта раздёргана на мелкие отряды по одному десятку, в лучшем случае по двадцать человек, и практически небоеспособна. И если предположить, что действует не одна такая банда, то…

– То становится грустно, – закончил норваец. – Нам нужен пленный.

Лютеция. Резиденция герцога Ланца

Сэр Джеронимо обвёл собравшихся тяжёлым взглядом:

– Господа, почему до сих пор нет ни одного пленного? Бои идут второй день, а никто не удосужился задаться вопросом: что, собственно, происходит и откуда растут ноги у нынешних событий?

Да, собранная первым советником армия хоть и с большим трудом, но очистила от гномов улицы столицы и теперь занималась выкуриванием коротышек из домов и подвалов, где те заняли глухую оборону. Потери при этом превзошли все мыслимые пределы, и обозлённые латники не брали пленных. Впрочем, даже если бы и хотели взять… Их не было – попавшие в безвыходное положение бородачи предпочитали выпустить себе кишки по эльфийскому обычаю, но не попасться в руки людей живыми.

– Вот что находят почти у каждого гнома, сэр! – Ректор университета щеголял повязкой на голове, а левую руку держал на перекинутой через шею косынке. Правой же протягивал герцогу пузырёк из тёмного стекла с притёртой пробкой.

– Что в нём?

– Настойка хлебной ржавчины на крепком вине, сэр Джеронимо. При испытаниях на добровольцах выяснили, что она подавляет чувство самосохранения и даже внушает иллюзию бессмертия. И немного изменяет мировосприятие.

– Насколько немного?

– Любой человек начинает казаться чудовищем и порождением нечистого, убить коего является высшей доблестью и угодным Небесным Богам делом.

– Вот только ассасинов нам и не хватало, – скривился герцог. – Но пленного всё равно приведите!

Граф Форбарра, назначенный военным комендантом Лютеции взамен прежнего, пропавшего без вести, откликнулся первым:

– Сделаем! Мы на границе эльфийских шаманов живьём брали, а тут какие-то коротышки!

– Фердинанд, не стоит недооценивать противника, о котором не известно вообще ничего.

Так оно и было на самом деле. Подгорное королевство хоть и называется королевством, но не имеет чётко ограниченной территории, представляя собой объединение поселений. Причём эти поселения могли находиться где угодно, хоть на краю света, но подчинялись его величеству Беньямину Восьмому Блюмингу. И никто не знал его в лицо – коротышки отличались скрытностью, а на любые вопросы о личности короля и его месторасположении отговаривались незнанием.

К ним привыкли. К хорошему вообще привыкают быстро – лучшие наёмники, лучшие кузнецы и ювелиры, самые искусные портные и башмачники… И все они в одну ночь превратились в кровожадных упырей, с одинаковой охотой режущих глотки что взрослым, что детям, не делая между ними отличий.

– Будет известно, я обещаю! – Граф Форбарра недобро прищурился. – И очень скоро.

Уверенность коменданта имела под собой все основания – полторы тысячи человек среди творящегося в столице хаоса представляли внушительную силу своей дисциплиной и организацией, а разрозненные гномьи банды не имели общего командования. Победа над ними – вопрос времени. И пленные будут. И найдутся желающие их разговорить.

А армия постоянно пополняется – уцелевшие люди выбираются из подвалов и погребов, многие с оружием, и хотя необученную массу бросать в бой нельзя, для охраны и караульной службы сгодятся и такие бойцы. Мало только их… уцелевших.

Резиденция герцога Ланца превратилась в штаб армии – огрызающийся огнём бомбард городской дворец сэра Джеронимо оказался не только острой костью, вставшей поперёк жадной гномьей глотки, но и стал центром кристаллизации, вокруг которого собрались все способные держать оружие.

– Что с пожаром в королевском дворце, господа? – Осунувшийся и небритый первый советник не мог усидеть на месте и расхаживал за спинами собравшихся на совет министров. Троих из двенадцати – остальные или сгинули без вести в суматохе бунта, или погибли с мечом в руке на пороге собственного дома.

– Потушим, сэр, – ответил ректор университета. – Опытных магов сейчас не найти, а студентам нужно время, чтобы пригнать ливневую тучу.

– Сколько?

Ректор взглянул на большие напольные часы:

– Обещали к пяти часам пополудни.

– А если быстрее? Или ваши школяры только и умеют, что винище в тавернах хлестать?

Герцог несправедлив. Именно студенты удержали университет, не пропустив гномов даже за ограду. Дворяне, а к таковым причислялись все обучающиеся, доказали, что не зря таскают мечи, устроив коротышкам локальный конец света. Почти триста человек из восьмисот никогда больше не сядут за учебные столы, но бородатые отродья ещё долго будут с криком просыпаться по ночам и пугать свои выводки страшным словом «студиозус».

– Сделаем всё возможное и чуть-чуть больше, сэр Джеронимо. – Ректор вздохнул. – А потом примемся за невозможное.

Нетерпение герцога Ланца понятно – надежды на спасение короля нет, но нужны чёткие доказательства его гибели. Иначе не успеешь сам влезть на трон, как толпами попрут самозванцы с просьбами уступить место. Так случилось в соседней Трансильвании, где ихнее величество изволили пропасть под горной лавиной, и страну вот уже десять лет лихорадят междоусобные войны претендентов на престол, коих насчитывается ровно десять штук.

Сэр Джеронимо наконец-то успокоился. По крайней мере внешне:

– А кто мне скажет, почему гномы не только не разгромили посольство империи, но даже не нападали на него? У кого есть мысли, господа?

Глава 17

Так уж само собой получилось, что командование маленьким отрядом перешло к норвайскому риксу Вовану, как наиболее опытному в делах войны. Люций фон Бюлов в полководцы не рвался, а присоединившийся к путешественникам десяток латников не возражал против кандидатуры северного варвара. Те успели убедиться, что сэр Вован, вопреки привычкам всех без исключения норвайцев, вовсе не рассматривает бой как драку двух неорганизованных толп и вовсе не чурается правильного строя.

Последний, правда, ещё ни разу не довелось использовать – все четыре стычки с гномами заканчивались одинаково. Начинались по-разному, да…

Первую банду коротышек подловили на привале. Ничего не подозревающие гномы спокойно сидели у костров в ожидании так ими любимой жареной конины, и в этот момент ударила проклятьем злая ведьма. Ударила со всей силы.

– Зря вы дали ублюдкам быструю смерть, миледи, – ворчали потом королевские латники. – Они того не заслужили.

Именно поэтому на следующих гномах испытал свои умения виконт Оклендхайм. Знакомая красная пелена перед глазами стала привычной и уже не отнимала силы. Наоборот, она вливала в Ивана энергию, подсказывая наиболее рациональные способы её расхода. И вообще, управление этой магией всё больше и больше напоминало интуитивный интерфейс компьютерной программы, где при наведении мысленного курсора всплывают окошки с вариантами действий. Выбрал строчку «по умолчанию».

Барон Мальборо от сработавшего заклинания пришёл в полный восторг, но Иван остался недоволен. Ну кто мог предположить, что под этим самым умолчанием подразумевается объёмно-детонирующая авиационная бомба? Чуть самих не смешало с землёй, а звон в ушах прошёл только через пару дней. Аккуратнее нужно с новыми знаниями и умениями, аккуратнее…

В следующий раз так и поступили – застигнутую на марше банду атаковал Вова. Боевое демонское колдовство у него так и не получилось, но и того, что смог, хватило с лихвой. У норвайца открылся талант к бытовой магии, а заклинание кипячения одинаково действует и на воду, и на гномью кровь. Правда, произнесённая риксом фраза больше походила на ругань, чем на магию, но барон пояснил, что дело не в словах и не в их определённой очерёдности. Они лишь инструмент. Ключ, открывающий двери приходящей извне энергии. Но если ключ потерян, то хорошая кувалда с успехом его заменяет!

Четвёртая стычка произошла сегодня утром. Даже стычкой нельзя назвать: перехватили гномью разведку около деревеньки неподалёку от тракта. Как выразился норваец – прихватили со спущенными штанами. Коротышкам удачно подвернулись беженцы, точнее, телега, гружённая бочками с пивом. Местный трактирщик решил спрятать в лесу самое ценное, но немного не рассчитал, зато спас себе жизнь – на радостях гномы просто отогнали людей подальше и, не откладывая, устроили пикник на обочине. Похмелиться уже не довелось.

– Крепче вяжи! – прикрикнул Вова на латника, а потом, полюбовавшись на проделанную работу, повернулся к Ивану: – Ты бы увёз Ирку чуть подальше, а? Зрелище не для её глаз, как бы не того… это самое…

Честно говоря, Вову и самого мутило от приготовлений к казни, ещё не виданной в Груманте и ближайших королевствах. Но решение принято, и отступать поздно. Может быть, показательная жестокость и не послужит уроком для гномов, но хотя бы собравшиеся беженцы получат моральное удовлетворение. Или аморальное.

– Моё мнение тебя уже не интересует? – разозлилась стоявшая рядом с женихом ведьма. – Как-нибудь обойдусь без заботы о душевном равновесии. Нашёл смольную институтку…

– Я предупредил, – покачал головой норваец. – Не мне блевать.

– Делай что должно, и будь что будет!

– Образованные все… с цитатами… Гони!

Тронулись с места лошади. Не нужно их торопить, пусть привязанный за ноги гном проникнется. Дурь из флаконов убирает чувство самосохранения, но даже в затуманенные мозги успеет что-нибудь прийти. Мысль, например. Последняя мысль. А потом всадники пришпорят коней и перед одиноким деревом на краю дороги резко разойдутся в стороны. И ещё раз… и не один раз… пока не закончатся коротышки.

– Марионетки. – Джонни наблюдал за казнью с лёгкой грустью философа, вынужденного спуститься с горних высот на грешную землю. – Куклы, выполняющие чужую волю.

– Вы считаете, виконт, что гномов следовало бы отпустить? – удивился барон Мальборо. – После того, что они натворили? Признаться, не ожидал.

– Отпустить? Ошибаетесь, сэр Люций, – коротышки убивают в долг, и вернуть его с большими процентами есть наша обязанность. Нет, меня больше интересуют дёргающие за ниточки кукловоды. Вот бы до кого добраться!

Фон Бюлов внимательно посмотрел на виконта:

– Есть конкретные кандидатуры?

– Если бы…

Иван и в самом деле не мог предположить, кто бы мог стоять за съехавшими с нарезки гномами и кому выгоден образовавшийся в Груманте бардак. За последнее время память виконта Оклендхайма, включая мышечную, восстановилась в полном объёме, только вот воспитанник провинциального барона ни черта не смыслил в политике. Родословные всех благородных семейств до седьмого колена помнил наизусть, а их отношения между собой… тёмный лес! Стандартная догадка о невидимой, но обязательно присутствующей руке империи отметается – слишком она напрашивается, чтобы оказаться верной.

В книжках, тем более собственных, намного проще. Там если эльфы, так обязательно извращенцы и отъявленные интриганы. Тренд современной фэнтези, так сказать… Гномы, иногда называемые дварфами, всегда работяги и добродушные пивные алкоголики, умудряющиеся при этом оставаться неплохими рубаками. И ни шагу в сторону от сложившегося образа, иначе читатели заплюют. А их угораздило попасть в мир чокнутых гномов!

Ирка, бледная как смерть или снег с горных вершин, вдруг предложила слабым голосом:

– Ваня, а если нам допросить?

– Кого?

– Их.

– А мы разве… вот чёрт… Вова, погоди!

Норваец хлопнул в ладоши, отправляя последнюю пару коней в короткую пробежку, и только тогда обернулся:

– Чо?

– Уже ничо! Мать…

Всю следующую неделю сборный отряд, увеличившийся почти до пятидесяти человек, нарезал круги вокруг столицы, вылавливая мелкие группы гномов. Половина коротышек стремилась в Лютецию на помощь восставшим собратьям, а другая изо всех сил старалась оттуда убежать. И те, и другие уже могли не торопиться… разве что на колья, по приказу рикса вкопанные по обочинам тракта.

Допрос пленных ничего не дал – упившиеся зелья бородачи хлопали глазами, орали, захлёбывались кровью, но причин своего бунта не открывали. Или просто не знали их. Ничего, кроме имени цехового старшины или капитана наёмников, заставивших проглотить содержимое пузырька и лишь потом объявивших волю Подгорного короля. Дисциплина, однако! Только гномы не задумываясь хлебнут непонятного варева по приказу старшего – орднунг и ещё раз орднунг!

Беглецы из Лютеции сообщали чуть больше, но они в основном рассказывали о страшном оружии герцога Ланца, несомненно, продавшего душу нечистому, и о собственных громадных потерях. На жалость давят, что ли? А откуда ей взяться?

На исходе восьмого дня вышли к замку, осаждаемому по всем правилам военного искусства: работали катапульты, посылающие в ворота камень за камнем с упорством дятла, большая группа арбалетчиков вела оживлённую перестрелку с защитниками, не меньше сотни коротышек одновременно сколачивали новые машины…

Вот наличие арбалетов Ивана удивило.

– Помнится, мне говорили, что они у гномов не в чести, так?

– Если бы так, – пояснил фон Бюлов. – Это регулярная армия Блюминга. Обратите внимание на доспехи, виконт, они у всех одинаковые.

Тут сэр Люций прав – в нынешние времена в ходу индивидуальность, и даже в королевской гвардии не найти единообразия. Слишком оно дорого обходится. Здесь же его наличие говорит о серьёзных расходах и не менее серьёзной промышленной основе – воистину гномье трудолюбие, помноженное на золото из их банков, способно творить чудеса и техническую революцию.

– Значит, будем бить регулярную армию!

Барону Мальборо заявление не понравилось. Он ничего не имел против уничтожения коротышек любым доступным способом, но зачем это делать на виду у всех? И без того скоро по Груманту поползут слухи о появлении в королевстве боевых магов, а уж если дойдут до соседей… Одна надежда – слухи обрастут подробностями и свидетельствами очевидцев до такой степени, что ни один здравомыслящий человек в них не поверит. Ага… а много ли среди королей здравомыслящих?

– Скажите, виконт, нельзя ли не выказывать ваши магические способности столь явно? Действовать немного потише, что ли.

Джонни на мгновение задумался, зачем-то оглянулся на лежащего в кустах с биноклем норвайского рикса. Потом кивнул:

– Тишину не обещаю, барон, но инкогнито постараемся сохранить.

– Что сохранить?

– Не обращайте внимания, это по-норвайски.

По гномьим меркам штандартен-мастер хирда «Блюминг Великий» очень стар, а некоторые его недоброжелатели уверяли, что тут не обошлось без помощи нечистого. Не может честный гном, если он не королевской крови, жить столь долго – многочисленные битвы или обвалы в шахтах всячески тому препятствуют. А этому уже сорок лет! Почти сорок один!

Впрочем, недоброжелателей осталось мало – Монделл Орбак непревзойдённый воин и любые слухи пресекает самым надёжным способом, вызывая сплетников на поединок. Долгая жизнь немало побросала штандартен-мастера по свету, и она же вынудила научиться пользоваться любым оружием в совершенстве, так что у противников не оставалось ни единого шанса. А глупцов не жалко – у короля много!

Эти же глупцы сейчас пытались убедить командующего в необходимости подкопа под замок. Куда там подкапываться? Слишком много чести для окружённой деревянным тыном башни.

– Никаких подкопов! Продолжаем обстрел! – рявкнул Орбак. – Или кто-то сомневается в мудрости его величества, приказавшего провести испытание машин?

Тут старый гном немного исказил настоящее положение вещей. Как раз король и был главным противником любой метательной техники, предпочитая воевать согласно традициям. А всё, что летит, оно от эльфов, следовательно, от нечистого. Разве исключая арбалеты, но и то со скрежетом зубовным. Еле-еле удалось уговорить…

Собравшиеся в шатре гномьи командиры скромно промолчали. А что спорить-то? Себе дороже – по самым достоверным слухам именно Монделл Орбак после окончания войны возглавит комиссию по наделению особо отличившихся воинов усадьбами и поместьями. Поспорить сегодня – и потерять надежду на осуществление мечты завтра? Да пронесут Небесные Боги мимо чашу сию!

Сотни, даже тысячи лет в сердце каждого гнома жила жажда справедливости. Когда-нибудь, говорили, подгорный народ займёт достойное место под солнцем, прогнав жадных людишек с незаконно занимаемых исконных гномьих земель, отнятых в незапамятные времена коварством и обманом. Так победим! И каждому герою – по два раба и четыре рабыни!

Видимо, эти мысли посетили многих, потому что звук сигнального рожка, потревоживший благоговейное молчание, был воспринят как личное оскорбление. В том числе и господином штандартен-мастером:

– Что там творится?

В шатёр просунулась голова часового:

– Парламентёры едут!

– Из замка?

– Нет.

– Тогда откуда?

– Из леса.

– Что хорошего может прийти из леса?

Новый мир во многом походил на покинутую путешественниками Землю – вода такая же мокрая, снег белый и холодный, небо голубое, луна на нём тоже одна. География, конечно, отличается, но флора и фауна один в один, разве что количество разумных рас меньше. Земные учёные их насчитывали от шестнадцати до тридцати шести, а тут всего три. Оборотни не считаются, они обычные мутанты.

Вот почему Ирка и удивилась, увидев, на чём приехал на переговоры гномий командир. Неужели нет денег на нормального коня и приходится ездить верхом на баране?

– Сэр Люций, – обратилась рыжая к фон Бюлову, – вы как человек пожилой и опытный сможете объяснить, кто из этих животных главный?

– Это так важно, леди Ирэна?

– Нет, но любопытно же. Козёл верхом на баране!

Гномы отличаются великолепным слухом, и штандартен-мастер услышал оскорбительный для него разговор. Такие слова смываются только кровью. А ещё лучше не торопиться и с чувством, толком и расстановкой намотать кишки обидчика на его же собственную шею.

– Кто такие? – Орбак спрашивал у сопровождающих его коротышек, тем самым выказывая людишкам всю степень презрения. – Узнать и доложить!

Бородач с красным мясистым носом, исполняющий обязанности адъютанта при командующем хирдом, выехал вперёд и проорал:

– Кто посмел беспокоить штандартен-мастера, надежду и опору Подгорного Трона, видящего во тьме, поражающего врагов, не знающего пощады, величайшего среди равных Монделла Орбака?

– Ни хрена себе титул! – хмыкнул Вова. – Как у турецкого султана.

– Видали мы лилипутов и покрупнее, – отмахнулась рыжая и крикнула красноносому: – Скажи своему барану, что мне неинтересны его прозвища!

– Это не баран, а каменный архар! – оскорбился гном.

– Хоть сайгак… я не про рогоносца говорю. Или штандартен-мастер командующий тоже? Это самое? С рогами?

Только сейчас до командующего хирдом дошло, что его снова оскорбили. И если на первое оскорбление нельзя было отвечать из-за глупого закона о неприкосновенности послов, то повторное отбрасывало прочь все сдерживающие условности.

– Взять их!

Давно известно, что в гости лучше всего ходить большой компанией – даже если припрёшься незваным, хозяева постесняются выказать и высказать неудовольствие. А чем переговоры хуже? Да ничем, поэтому три сотни сопровождающих штандартен-мастера хмурых коротышек воспринимались им как нечто само собой разумеющееся.

Вот только исполнить приказ оказалось несколько сложнее, чем отдать его.

– И это, виконт, вы называете сокрытием магических способностей? – Барон Мальборо с укоризной покачал головой. – Мы же договорились, сэр Джонни.

Вид удирающих гномов настроил фон Бюлова на благодушный лад, но не указать будущему студенту на ошибку нельзя. В магической науке требуется предельная аккуратность, и любое послабление себе может привести к фатальным последствиям. Сегодня забыл о данном обещании, завтра перепутал заклинания, так и до беды недалеко.

Оклендхайм-младший пожал плечами. Если кто-то считает гранату колдовством – его право, пусть считает. Ну да, помог ей улететь немного дальше, чем смог бы бросить сам, так это для безопасности. Ирка ещё десяток огненных шаров запустила… где же здесь магия? Тем более почти никого не убили – затоптанных в панике гораздо больше, чем задетых осколками. Наверное. Кто хочет, пусть пересчитывает.

Глава 18

На следующее утро опять прозвучал рожок, вызывающий гномов на переговоры. Невыспавшийся штандартен-мастер, всю ночь наводивший порядок среди сбежавших сотен, вздрогнул. Что на этот раз нужно посланцам нечистого?

– Придётся ехать, Монделл. – Бригаден-мастер Тропп на правах старого друга мог себе позволить давать советы командиру. – Мы вчера так и не узнали, что от нас хотят.

– Вот ты и отправишься.

– Мне не по чину. – Заместитель командующего хирдом устал не меньше, ведь именно он проводил тетрамацию среди трусов, лично затягивая удавку на шее каждого четвёртого. – Традиции предписывают…

Упоминание о традициях привело Орбака в бешенство. Брызгая слюной, он прорычал:

– Будешь оспаривать приказы?

Это прозвучало угрозой – в Подгорном Королевстве неповиновение считалось более тяжким грехом, чем бегство с поля боя, и виновные в нём умирали очень и очень долго. Его величество Беньямин Восьмой Блюминг однажды собственных внуков не пожалел. Шестерых из пятидесяти двух.

Меж тем рожок продолжал выводить мелодию, странно похожую на норвайские ругательства.

Бригаден-мастер тяжело вздохнул:

– Так я пойду?

– Ты ещё здесь?

На этот раз гнома сопровождал всего лишь десяток верховых на архарах, но это была элита элит Подгорного Королевства. Королевские рагули не входили в состав хирда, являясь личным конвоем командующего и одновременно глазами и ушами его величества с правом принимать самостоятельные решения.

А с противоположной стороны всё те же лица – бритый наголо норваец со свирепой рожей, рыжая девица с наглым прищуром зелёных глаз, молодой дворянин с невозмутимым выражением лица и пожилой щёголь с любопытством во взгляде. Разговор начала именно девчонка. С упрёков.

– Вам не кажется, любезнейший… э-э-э?

– Тропп, – подсказал гном. – Бригаден-мастер Тропп.

– Ага… так вот… не кажется ли вам, что вчерашняя выходка несколько странно выглядит? Ни здравствуйте, ни до свиданья… что за манеры?

– Точно-точно, – поддержал претензии норваец. – Сначала быкуют, а потом жалуются на выпиливание поголовья.

Опять оскорбляют? Не иначе как чувствуют за своей спиной немалую силу. Неужели успели подойти войска герцога Ланца? В таком случае нельзя идти на поводу у эмоций и ввязываться в драку – предупредить штандартен-мастера о возможной угрозе гораздо важнее. Но почему тогда не напали вчера? Это передовой отряд? Но разве в армии Груманта могут служить женщины?

– Я хотел бы узнать причины, побудившие вас потревожить в столь ранний час покой моего командующего. – Гном решил быть вежливым, но выдержки хватило только на первую фразу. – Говорите, что вам нужно, и проваливайте!

Рыжая не осталась в долгу:

– Нам нужно, чтобы ты своего козла под хвостом поцеловал! Ну?

Несколько бородачей из конвоя бригаден-мастера с угрозой подняли арбалеты. Королевские рагули стерпят любую насмешку над собой, но никогда не простят глумления над благородными скакунами. Каменные архары, и никак иначе! Или девка имеет в виду не их, а самого командующего хирдом? Тогда ладно… его можно.

– Но-но! – заметивший угрозу Вова многозначительно подбросил на ладони гранату. Единственную оставшуюся. – Не балуйте, убогие!

Ирка, наплевав на опасность, продолжила:

– А ещё нам нужно, чтобы вы сложили оружие, оплатили нанесённый ущерб в троекратном размере и отправились на виселицу. Можно строем.

Ведьма сознательно провоцировала бригаден-мастера, дожидаясь вызова на поединок, и добилась своего. Только её забыли предупредить о кое-каких мелочах…

– Здесь и сейчас! – Кольчужная рукавица упала под ноги Иркиной лошади. – До смерти! На топорах!

Мелочи состояли в том, что по гномьим обычаям не допускалась замена поединщика. Их бородатые матроны владели оружием не намного хуже мужей и с удовольствием участвовали в дуэлях, тем самым избавляя Подгорное Королевство от перенаселения.

Вова тоже не знал. В памяти норвайского рикса этого не нашлось.

– Эх, давненько не брал я в руки шашек!

– Ты вторым, – сплюнул Тропп. – Сначала она!

– Я? – удивилась Ирка. – С тобой?

– Да!

– Охренел? – возмутился виконт. – Да я тебя сейчас…

– Ты будешь третьим!

Бригаден-мастер соскочил с архара и потянулся за секирой, висящей в петле у седла. Желание не ввязываться в драку пропало, будто его и не бывало. Появилось другое… Гном аж застонал, представив вкус ещё тёплой печени. У рыжей девки печёнка не отравлена ни пивом, ни вином… Сладкая, хрустящая на зубах…

Тропп проревел воинственный клич и бросился вперёд. И яркие искры из глаз зажгли небо.

Вообще-то Ирка плохо ездила верхом и постоянно жаловалась на потёртости и сбитую… хм… седалищную часть тела. Так продолжалось ровно до тех пор, пока она не подобрала себе достойное средство передвижения. Серая в яблоках эльфийская кобыла называлась Матрёшкой, отличалась злобным и вздорным нравом, но обладала несомненным достоинством – иноходью. Потому и не пустили на мясо, как всех остальных степных лошадей. Да, те неприхотливы и выносливы, но слишком мелкие для человеческого роста. А вот для рыжей – самое то! На Дюймовочку, конечно, не тянет, но всяко полегче любого ушастика. А что до злобности… так она происходит исключительно из-за отсутствия у кочевников моркови и яблок. Несколько штук в день, и в суровой конячьей душе просыпается невиданная нежность к благодетельнице, а также верность и обострённое чувство благодарности.

И допустить, чтоб какой-то бородатый недомерок покушался на любимую хозяйку? Или того страшнее – на морковку в её кармане? Да за такое убивать нужно! Копытом!

Ирка едва удержалась в седле, когда Матрёшка в прыжке развернулась на сто восемьдесят градусов и лягнула бригаден-мастера сразу обеими ногами. Коротко лязгнул гномий нагрудник, способный выдержать арбалетный болт на двадцати шагах, и коротышка взлетел. Невысоко и недолго.

– Охамели, козлы? – Вова пригрозил гранатой приготовившимся к залпу рагулям. – Поединок прошёл честно!

Гномы народ доверчивый, но не настолько, чтобы не поверить своим глазам. Самый старший телохранитель позволил себе высказать сомнения вслух:

– Врёшь?

– Норвайцы всегда говорят правду, – оскорбился рикс. – Ты на копыта лошади смотрел?

– Они не похожи на топор.

– Это ты так думаешь. Посмотри внимательней.

Гном спешился, но вопреки ожиданиям подошёл не к Матрёшке, а к лежащему Троппу. Присел рядом на корточки, поковырял пальцем доспехи и кивнул:

– Ты прав, норваец, на подковах клеймо в виде секиры. Позволено ли будет забрать бригаден-мастера сейчас или вы оставите почтенного Троппа у себя до внесения выкупа?

– Так он живой?

– У гномов крепкие кости, рикс. Вексель гномьего банка, я так понимаю, вас не устроит?

– Этот вопрос обсуждайте с победительницей, пожалуйста, – перевёл стрелки Вова.

Рагуль поморщился, но пересилил себя, спросив с преувеличенной вежливостью:

– Какова сумма выкупа, миледи?

Ирка мило улыбнулась:

– Я слышала, что в империи хорошие мастера ценятся на вес золота? Господин Тропп хороший?

– Здесь не империя, миледи.

– Хорошо, сделаем скидку. Будем взвешивать без доспехов!

Два часа спустя штандартен-мастер Монделл Орбак бегал по шатру и не знал, на кого излить свою ярость. Ни один гном не решался подойти к командующему хирдом ближе арбалетного перестрела, а на королевских рагулях злость не сорвёшь. Если только осторожно, не перегибая.

– И вы бросили Троппа на поле боя?

– Он проиграл честный поединок и остался в плену до внесения выкупа. – Старший рагуль следил за мечущимся штандартен-мастером хмурым взглядом. – Если у его величества и будут претензии, то только к тому, кто пожалел золота на освобождение заслуженного товарища по мастерству.

– Будьте вы прокляты, ублюдки…

Экономность Орбака давно вошла в поговорку и стала примером для подражания для каждого уважающего себя гнома, так что мысль о предстоящем расставании с огромной суммой огорчала. Пусть она из казны хирда, но ведь всё равно отдавать своё! Хирд – это его командующий!

В тот же день. Поздний вечер

Ещё недавно бригаден-мастер Тропп был вполне добропорядочным гномом и почитал естественные для любого жителя Подгорного Королевства ценности – его величество Беньямина Восьмого Блюминга, собственных родителей, штандарт хирда, священную бороду Первогнома… А сейчас он их искренне ненавидел. Всех без исключения.

– И ещё за папу! И за маму! – Ложка ткнулась в плотно сжатые губы, и горячая каша вывалилась на бороду. – Немного за короля, а?

Гном упрямо замотал головой – второе ведро овсянки в него не лезло. Мерзкое месиво стояло в глотке, но едва стоило раскрыть рот, чтобы попытаться выплюнуть, как проклятая рыжая ведьма проталкивала туда ложку с новой порцией.

– Ира, солнышко, ты его насмерть не закормишь? – не выдержал наблюдавший за процедурой виконт. – Он сейчас лопнет.

– Ванечка, я зарабатываю на нашу с тобой обеспеченную старость. Пара лишних килограммов… ты о внуках подумай.

– Так ещё даже детей нет.

– Будут! – Ведьма зачерпнула из ведра каши. – Жри быстрей, чучело бородатое!

Гном послушно открыл рот. Если до этого момента он воспринимал насильное кормление как изощрённую пытку, то обмолвка о золоте внесла полную ясность и понимание – от него не отступятся. Бригаден-мастер и сам бы не отступился, выдайся такая возможность. Но если попробовать заменить золото чем-нибудь равноценным? Информацией, например? Что заинтересует милосердную леди?

Слова давались с трудом, так как язык совсем не хотел ворочаться в забитом липкой дрянью рту. Пришлось проглотить.

– Выкуп!

– Где? – Рыжая с недоумением огляделась по сторонам.

– Убери кашу, и ты про него услышишь.

– Сомневаюсь. – Ирка воспользовалась моментом и вбила в гнома порцию овсянки. – Вот молодец! Давай ещё ложечку за здоровье его подгорного величества?

Норвайский рикс, по обыкновению всё свободное время посвящавший полировке древней секиры, отвлёкся от любимого занятия:

– Да пусть расскажет что хотел. Тебе жалко?

– Вова, да он же соврёт!

– Пусть только попробует.

– И как мы определим правду?

– С помощью твоей лошади. Ты разве не слышала, что эльфийские кобылы серой в яблоках масти способны чувствовать ложь?

– И Матрёшка тоже?

– Спроси у неё, если не веришь.

Ведьма немного подумала и свистнула, подзывая своё злобное чудовище, а гном застонал и закрыл глаза. Неизвестно, какими способностями обладает проклятая коняга, но два ведра съеденной без неё овсянки она точно не простит. Небесные Боги, выручайте! Или хотя бы просто добейте!

– Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! И священный молот Первогнома тому порукой!

Серьёзное заявление. Ещё никто из коротышек не рискнул нарушить такую клятву. Рискнуть?

– Сэр Люций, – окликнул норваец задремавшего у костра барона Мальборо, – у вас есть хорошая карта Груманта?

– Да, я всё расскажу и всё покажу. – Гном с ужасом покосился на появившуюся эльфийскую кобылу. – И нарисую, только руки развяжите.

– А морду вареньем не намазать? – Вова развернул поданный фон Бюловым пергамент. – Слушаю.

Виконт Оклендхайм в допросе участия не принимал. Так, ловил разговор краем уха и удивлялся страсти гномов к звучным названиям. Хирд «Блюминг Великий», хирд «Швайнкопф», хирд «Небесный дварф», хирд «Железный Беньямин» и так далее до бесконечности. Ну, не совсем до бесконечности – крупных частей, сравнимых численностью с земными дивизиями, в Подгорном Королевстве всего девять, и только три из них действуют сейчас в Груманте. Остальные ещё не перешли границу, так как сформированы на территориях Империи, Трансильвании и Тевтонбурга, но вот-вот…

Всё это Ивану неинтересно. Он с гораздо большим удовольствием разбирался с магическими способностями – точнее, с управлением ими. Очень понравились найденные «горячие клавиши», на которые установил десятка полтора боевых заклинаний. Теперь нет красной мглы перед глазами – вместо неё достаточно представить обычную клавиатуру, и дальше работай в своё удовольствие, пока не закончится зарядка батарей. Подзаряжаться лучше всего мясом и салом, а вот жиденький супчик не годится… нет в нём нужной энергии.

А вообще магия досталась какая-то странная. Заклинание невидимости искал часа полтора и совсем было убедился, что такого просто не существует, как совершенно случайно обнаружил его в папке «Безопасность» под названием «Защита от всех видов сканирования и визуального осмотра, в том числе пограничного и таможенного контроля». Еле-еле разобрался. Облегчение веса там обозвали «Транспортировка грузов в полевых условиях», а магическое затягивание ран шло как «Аптечка ВКФ РИ номер 2, гражданский вариант». Столь любимые всеми фаерболы несли свою маркировку, даже не одну – «Плазмомёт сигнальный», «Плазмомёт малый тактический» и «Плазмомёт «Башмак-М».

Интересно, если покопаться, то можно найти что-нибудь вроде «Тополя» или «Искандера»? Вполне, потому что некоторые заклинания не открываются, а перед глазами появляется табличка с надписью – «Извините, но запрашиваемые данные превышают уровень вашего допуска». Так что ещё учиться, учиться и учиться военному делу настоящим образом.

– Так, а это что у нас такое? – пробормотал виконт, открывая папку «Гарнизонная и караульная служба. Системы охраны и слежения». – Уставы, что ли?

Нет, Оклендхайм-младший немного ошибся, и, осознав ошибку, приятно удивился. За суконным канцеляритом названия прятались потрясающие возможности! А если попробовать нажать вот тут? Вот, совсем замечательно!

Теперь нажать кнопку «ДА» в выскочившей табличке «Запустить следящие модули?» и поставить галочку в строчке «Отчёты в режиме реального времени». Удобно, чёрт побери. Только немного закружилась голова от обилия поступающей информации… вот жирный и наверняка вкусный заяц… семейство кабанов, тоже съедобное… медведь-оборотень грабит запасы пива в гномьем обозе… сами гномы… Как же они забавно ползают – морда в траве, а задница на полметра вверх торчит.

Что, гномы?

– Тревога, господа. – Джонни переключил невидимость в автономный режим и неторопливо поднялся. – Нас убивать пришли.

– Кто? – удивился Вова. – И за что?

– Сейчас спросим. – Ирка с угрозой в голосе придвинула поближе ведро с кашей. – Тропп, ты не в курсе, что за непонятная движуха пошла?

Глава 19

Неправда, что гномы неуклюжи и неповоротливы. Это мнение ошибочно и происходит из-за некоторых особенностей телосложения подгорных жителей. Развитые плечи, широкая грудь и выпирающее брюхо придают фигуре бочкообразный вид, кое-кому кажущийся комическим. А на самом деле…

А на самом деле строение тела помогает гномам выжить под землёй. Там они выглядят естественно, легко и непринуждённо, и мало найдётся желающих сразиться с коротышками в темноте и узостях шахт и пещер. Да и на поверхности таковых обнаруживалось не больше.

«Мы отмечены Небесными Богами», – любил повторять зондер-мастер Мюлли, командир подхирда разведки и деликатных поручений хирда «Блюминг Великий», и был кое в чём прав.

Небеса и в самом деле благоволили разведчикам – за последние пять лет состав подхирда поменялся лишь наполовину, что по гномьим меркам означало чрезвычайно низкий уровень потерь. Подумаешь, половина! Иные возвращались с заданий едва ли пятой частью, а из знаменитого рейда по эльфийским степям пришёл только каждый десятый.

У Мюлли потери всегда ниже, за что подчинённые его боготворят. Иногда боготворят. Чаще всего втихомолку ругают, особенно на ежедневных учениях и тренировках, а ещё по вечерам, когда пивное довольствие оказывается урезанным вдвое. Тогда ругаются громче, проклиная жизнь и службу, из-за которой нельзя выпить больше четырёх кружек.

Но муштра никому не вредила, и сейчас гномы и сами понимали её пользу. Не каждый способен незамеченным подобраться к вражескому лагерю, не всяк способен сделать это тихо. Они могут. Они разведчики!

Зондер-мастер бормотал под нос неофициальный гимн своей команды и еле сдерживался от того, чтобы не изрыгать проклятия во весь голос. Ну и где противник, которого необходимо аккуратно вырезать? Где взятый в плен бригаден-мастер, подлежащий освобождению? Где, нечистый их побери, все?

Весь опыт кричал о том, что люди где-то здесь – дым костра, вонь конского навоза, запах свежесваренной овсяной каши, множество следов, прямо указывающих на близкое месторасположение вражеского лагеря. Он должен быть тут, но его нет!

И потому удар в зубы тяжёлым сапогом стал для зондер-мастера неприятным и неожиданным сюрпризом.

Там же. Замок риттера де Пейна

В свои четырнадцать лет сэр Гуго трезво смотрел на жизнь. Обычно в столь юном возрасте люди имеют привычку переоценивать силы и способности, но рано оставшийся сиротой риттер отличался нерешительностью и некоторой робостью характера. Так, например, он опасался нарушить присягу и сдать замок, как того требовал командующий осаждающей армией штандартен-мастер Орбак.

Впрочем, выжить в этой осаде сэр Гуго не надеялся. Только немного обидно за младшую сестру… но она твёрдо пообещала принять яд, чтобы не достаться гномам живой. Что же, тогда и самому будет спокойнее умирать.

– Как вы думаете, дядя, чем вызвана эта задержка?

Риттер подразумевал непонятную вялость коротышек, со вчерашнего дня прекративших обстрел ворот и не предпринимавших никаких решительных действий.

Человек, к которому обращался Гуго, усмехнулся:

– Готовят новую пакость, что же ещё!

Эммануил де Пейн приходился владельцу замка двоюродным дядей и до совершеннолетия риттера осуществлял опеку, а также отвечал за обучение племянника и племянницы в соответствии с благородным происхождением: танцы, основы стихосложения, фехтование на мечах и копьях, постройка осадных машин, этикет и геральдика, галантное обхождение и общая куртуазия, допрос пленных с использованием подручных средств, бесшумное снятие часовых и все остальные науки, приличествующие дворянину. И подготовка к поступлению в Королевский университет, как же без этого. Деньги на оплату полного курса уже отложены, и по достижении шестнадцати лет…

Но, увы, жизнь вносит коррективы в любые планы, и, как обычно, в худшую сторону. Замок не удержать – обнесённая частоколом башня изрядно обветшала, и после падения первой линии обороны останется только молиться. В донжоне нет колодца, нет запасов для длительной осады… да и зачем это было нужно в центре страны? От кого обороняться?

– Дядя, вы послали гонца в столицу?

– Четверых.

Сэр Эммануил не стал расстраивать племянника и рассказывать, что головы посланцев переброшены гномьими метательными машинами через частокол ещё вчера. Все четыре. Отправить новых – ослабить и без того малочисленный гарнизон замка. А так хоть по парочке коротышек заберут с собой на тот свет.

Гуго догадывался о несказанном. Слишком красноречиво молчание, и слишком старательно дядя отводит глаза. Помощи ждать не стоит? Досадно, но не смертельно. То есть и то, и другое, но пережить можно. В смысле не пережить, а… Тьфу, совсем запутался.

– Темнеет. – Сэр Эммануил указал на костры в гномьем лагере. – Ближе к полуночи мы можем попробовать пойти на прорыв. Десять мечников при поддержке пяти арбалетчиков изобразят ложную атаку, а мы…

– Исключено. – Юный риттер упрямо мотнул головой. – В пешем строю далеко не уйдём.

– У нас есть лошади.

– Три.

– Да, три. Для тебя, для меня и для маленькой леди.

– А остальные?

– Они давали присягу, Гуго, и обязаны умереть, сохраняя жизнь сюзерена. Умрут с честью.

– Они умрут, да… А с чем буду жить я, дядя? С чем оставаться мне? Если помнишь, присяга подразумевает обоюдную ответственность!

– Ты отомстишь.

– Потом? Когда-нибудь? Извини, дядя, но я остаюсь в замке.

Сэр Эммануил молчал, пытаясь отыскать слова, способные убедить племянника, и не находил их. Старый риттер до того задумался, что не заметил огромную сову, севшую на парапет площадки донжона, и вздрогнул, когда та громко заухала:

– Фух, фух, фух! Вашу мать… То есть здравствуйте!

– Оборотень! – Гуго потянул меч из ножен. – Сова-оборотень!

– Сам дурак! – обиделась птица. – Тебя чему-нибудь учили, двоечник?

Юный риттер замер, оставив оружие в покое. Действительно, оборачиваться можно только в крупных хищников, волков там или медведей, но никак не в птиц. И разговаривать в зверином обличье они не могут – глотка животного мало подходит для человеческой речи.

– Посланница Небесных Богов?

В легендах упоминались случаи, когда небожители вмешивались в события и давали подсказки или задания своим любимцам посредством таких вот посланников. Так это в легендах… Да и какой из Гуго де Пейна любимец богов? Мал ещё. Но вдруг?!

– Вообще-то я мальчик. – Сова щёлкнула клювом, изображая смех. – Юноша, вы в шахматы играете?

– Что это такое?

– Хреново… Но всё равно будем делать ход конём.

– У нас нет кавалерии, сэр… сэр?

– Давайте без имён, я не стремлюсь к славе и известности. – Сова махнула крылом. – А свою долю вы получите там!

– Простите, но там целый хирд гномов!

– Угу, тем ценнее победа, господа. Так что вперёд, на мины! Тьфу, я хотел сказать – да пребудет с вами ум, честь и совесть нашей эпохи!

Ухнув на прощание что-то неразборчиво-неприличное, птица исчезла. Не улетела, как можно было бы ожидать от совы, а просто растворилась в воздухе, оставив на прощание пару перьев. Да и те через пару мгновений растаяли без следа.

Оклендхайм-младший в течение двадцати минут выслушивал норвайские ругательства и только потом сообразил выключить невидимость. Приземлившаяся у костра сова тут же превратилась в Вову, который возмущённо заявил:

– Ваня, я понимаю, что магия, как и Пушкин, это наше всё, но ты можешь думать побыстрее? Или в следующий раз маячок поставь, чёрт побери! И распознавание «свой-чужой».

Иван от предъявленных претензий отмахнулся и сразу перешёл к делу:

– С гарнизоном замка договорился?

– Ага, как только, так и сразу. В смысле начнут.

– Во сколько?

– Можно подумать, у них часы есть. Скоро. Сегодня… наверное.

– Ты им ничего толком не сказал?

– Посланец Богов должен быть загадочным и немногословным, между прочим. И никакой конкретики – всё туманно и общими фразами.

– Вова, ты идиот?

– Не больше тебя, – ухмыльнулся норваец. – Любимец Богов есть товар штучный, и назначенный на эту должность местный риттер должен действовать самостоятельно. Представляешь, как бы оно выглядело, если бы я припёрся туда и заявил, что некоему виконту Оклендхайму взбрело в голову атаковать гномий хирд полусотней латников, и он предлагает поучаствовать в идиотской затее всем желающим? Пойдёт, ага… ищи дураков. Только осознание избранности может толкнуть человека на безумство. Тяжёлые вещества, само собой, из списка исключаю.

– Высказался? – Не отвлекаясь от беседы, Иван просмотрел отчёты следящих модулей. – Извини, ты был прав. Они открывают ворота.

Напрасно сэр Эммануил отговаривал племянника от вылазки – тем самым он ещё больше распалил воображение юного риттера, уверовавшего, что с помощью Небесных Богов будет одержана блистательная победа. Осталось выйти из ворот, и враг побежит! Пятки засверкают! А в столице герою обязательно поставят памятник! Конную статую высотой в три человеческих роста.

– Вперёд! – Гуго указал мечом на горящие в ночи костры гномьего лагеря. – Да покарают их небеса!

Ветвистая молния, слетевшая с конца клинка, наполнила душу риттера восторгом, а когда на правое плечо вдруг опустилась знакомая сова, отпали последние сомнения в своей избранности.

– Ты видел это, о крылатый посланник небес?

– Угу, – кивнула мудрая птица. – Ваня, возьми левее сто. Гуго, махни ещё.

– Что?

– Железкой маши, болван!

Ещё одна молния. Пожар и крики ужаса.

– Так, о посланник?

– Нормально. Ваня, увеличивай мощность и давай беглым! Хорошо… прицел чуть выше… Не опускай меч, блин! Ира, извини, это не тебе.

Сэр Эммануил со страхом и ликованием смотрел на воспитанника, разрываясь между желанием броситься в бой под предводительством отмеченного Богами великого героя и желанием убраться как можно дальше отсюда. Гарнизон замка именно так и сделал – успевшие выйти из ворот мечники двинули обратно, устроив давку в проходе. И как умудрились при этом никого не затоптать?

Паника длилась недолго – всё же в замок старались брать ветеранов королевской армии, прослуживших не меньше десяти лет и понимающих пользу дисциплины. Первый страх прошёл, и на смену ему явилась холодная рассудочность. Неизвестное колдовство убивает гномов? Замечательно! Оно не бьёт по своим? Ещё лучше! Уже требуется не атаковать крепко сбитый строй, а резать мечущихся коротышек? Вообще великолепно!

– Лучникам и арбалетчикам приготовиться! – Сэр Эммануил наконец-то вспомнил о долге и взялся командовать. – Лёгкая пехота, вперёд!

Оно, конечно, громкое название для крестьян, из всей защиты имеющих только шапки с железными полосами. Но сегодня от них требуется всего лишь бросать короткие дротики в толпу. Пять штук. Потом вернуться под защитой стрелков, пополнить боезапас и снова обрушить на гномов полторы сотни смертей. Не все попадут, не все добросят. Но всяко лучше, чем вообще ничего.

Этих тридцать человек. Мечников всего двенадцать. Есть ещё копейщики, они и пойдут следом за метателями дротиков.

А сова на плече риттера проорала вовсе непонятное:

– Ирка, ты их надолго обездвижила? Что? Всего на полтора часа? Мало, добавь ещё! Да и плевать, что сердца начнут останавливаться… не у всех же!

Гуго де Пейн, продолжая лупить молниями с кончика меча, тем не менее не забывал почтительно внимать посланцу небес, разговаривающему с богами. Лишь в одном месте позволил себе уточнить:

– Простите, сэр сова, вы говорили о времени.

– Да, у вас есть часа два, чтобы повязать пленных.

– Весь хирд?

– На ваше усмотрение, остальных можете перерезать. А сейчас извините, дела… Подвиги ждут. До свидания, сэр риттер!

Известие о сокрушительном разгроме горсткой храбрецов целого гномьего хирда долетело до столицы Груманта быстро – ровно за столько времени, сколько понадобилось гонцу сэра Эммануила де Пейна, чтобы добраться до Лютеции и передать герцогу Ланца подробный отчёт о невиданной победе, подтверждённый списком взятых трофеев. И ещё в письме старый риттер спрашивал совета – как поступить с пленными гномами, каковых насчитывалось больше двух с половиной тысяч. Залитая для сохранности мёдом голова командующего хирдом штандартен-мастера Монделла Орбака прилагалась к отчёту в качестве подарка.

Сувенир выбросили на помойку, а упомянутого в письме юного риттера Гуго де Пейна сэр Джеронимо приказал срочно доставить в столицу и зачислить в университет.

– На какой факультет? – осведомился ещё не оправившийся от ран ректор. – Несомненно, его способности являются выдающимися, но они не относятся ни к одному из разделов магии. Как быть, сэр?

– Организуйте новый.

– Какой и зачем, сэр? – Ректор внезапно замолчал, осознав сказанную только что глупость. Что значит – какой? Да какой угодно! Ведь новый факультет – это не только студенты, но и должность декана с солидным жалованьем, новые преподаватели, дополнительные учебные корпуса и лаборатории. И можно будет подумать о переименовании университета в Академию, как в империи. – Простите, мы, конечно же, исполним ваше приказание, сэр Джеронимо.

– Это на что вы намекаете, позвольте полюбопытствовать?

Ректор выпрямился в кресле, случайно потревожив раненую руку, и открыто посмотрел герцогу в глаза:

– Не намёки, сэр, совсем не намёки. Я открытым текстом говорю, что пришла пора сесть на трон и примерить корону. Мы же не хотим ввергнуть Грумант в пучину междоусобиц?

Ланца прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, и ответил только после долгого размышления:

– У нас нет ни короны, ни трона. Всё осталось там, в сгоревшем королевском дворце. И тело его величества до сих пор не найдено. Да, я тоже не хочу междоусобиц, но быть обвинённым в незаконном захвате власти… увольте, господа.

Находившийся тут же граф Форбарра со злостью стукнул кулаком по столу:

– Захват – это одно, а подобрать бесхозную корону – совсем другое. Две большие разницы, как вы любите повторять, любезный дядюшка.

Герцог поморщился, но не от упоминания поговорки, а от не присущей племяннику злости.

– Пока не разберём завалы, ни о какой коронации не может быть и речи! Подождём, твою мать…

– А вот народ ждать не хочет, – негромко заметил ректор, продолжая баюкать перевязанную полотном руку. – Кто присылает депеши из провинций именно на ваше имя, разве не народ? Он уверен в вас, сэр Джеронимо, и уже видит на престоле Груманта. Заранее, ага…

С такой постановкой вопроса герцог тоже не согласился:

– Отчитываться передо мной, как перед командующим армией королевства, их прямая обязанность.

– Обязанность военачальников, начиная от десятника и выше, но никак не у простых риттеров, являющихся чужими вассалами. Заметьте, сэр Джеронимо. – Тут ректор хитро прищурился. – Даже старый бунтовщик граф Людвиг Оклендхайм прислал с голубиной почтой сообщение, что графство отбило нападение гномьих банд и сейчас занимается отлавливанием разбежавшихся коротышек. Также он испрашивает дальнейших приказов. У вас испрашивает.

– Когда?

– Да прямо сейчас.

– Я не про это. Когда пришло письмо от графа?

– Буквально перед нашим совещанием, сэр.

– Хм… – Герцог опять прошёлся по кабинету. – Интересно, что же там случилось у старого чёрта?

– Выясним.

– Не сомневаюсь, что выясните. Но с коронацией мы всё равно подождём!

Глава 20

Иван тоже вспоминал графа Оклендхайма. Удивительно, но за короткое время пребывания в теле виконта он привык воспринимать сэра Людвига как отца, а отсутствие известий из графства беспокоило и заставляло тревожиться. В замке почти нет гарнизона, если не считать многочисленных с недавних пор гостей, и при правильной осаде гномьими войсками укрепления не устоят. Конечно, допрос бригаден-мастера показал, что коротышки пройдут стороной, но и бродячие банды представляют серьёзную угрозу. Во всяком случае, могут разорить окрестные деревни, и это сильно ударит как по кошельку, так и по общему престижу графа. Мол, взялся защищать народ вооружённой рукой, так изволь соответствовать светлому образу народного защитника. И не важно, что налоги до последнего времени уходили на погашение задолженностей банку братства Маммоны.

Беспокойство Ивана передалось фон Бюлову, но барон более всего опасался возвращения виконта в родной замок. Очень уж сэру Люцию не хотелось терять из виду перспективного студента, способного испепелить молниями половину гномьего хирда. Это какой же аргумент в вечном споре с империей получается! А если вдумчиво исследовать феномен Оклендхайма-младшего, то, может быть, получится пробудить магический дар и у других?

В том, что жалкие фокусы, именуемые сейчас гордым словом «магия», на самом деле таковой не являются, фон Бюлов уже понял, но нисколько не разочаровался в своих прежних занятиях. Наоборот, именно нынешняя должность позволит занять в истории место выдающегося учёного, открывшего новые грани в благородном искусстве. Стать предтечей и провозвестником великих героев и спасителей Груманта… что же почётнее?

Ирка переживала по другому поводу – ведьме было жалко отдавать славу победителей хирда «Блюминг Великий» какому-то там захудалому риттеру и ничего не получить взамен. Где оркестр, где восторженные толпы, где брошенные под копыта коней букеты цветов? Даже не удалось собрать с коротышек трофеи, что огорчало больше всего.

– А ведь могли продать железо в столице, – жаловалась рыжая норвайскому риксу. – Там тонн тридцать было, не меньше.

– Ира, солнышко, – пытался объяснить Вова, – у нас совсем иная задача. Как бы мы такую кучу по всему королевству таскали?

– Иван умеет.

– Вот ему больше забот нет, как с металлоломом возиться. Тем более я предупредил риттера де Пейна, что половину вырученных за добычу денег он должен переправить в замок Оклендхайм, особо отмеченный благодатью Небесных Богов.

– Мало.

– Не жадничай.

Ведьма покосилась на телегу, в которой везли сундук с захваченной без участия посторонних казной хирда, и тяжело вздохнула:

– Тебе хорошо говорить… тебе приданое не нужно.

– И слава Богам, что не нужно, – перекрестился демон, отчего пошёл мелкой рябью. – Но не в деньгах счастье.

– Я знаю, – ответила Ирка. – Теоретически знаю, потому что их у меня никогда много не было. Вот победим гномов, тогда и буду применять знание на практике. Кстати, как там наш шашлык?

Разговор происходил на очередном привале, устроенном на пути к границе Трансильвании. Именно оттуда в Грумант должен войти хирд «Небесный дварф», и именно его решили не пустить в королевство. С остальными пусть армия справляется, ей за это жалованье платят.

Но заботы о судьбах страны не повлияли на аппетит, и потому в телеге с сундуком всегда везли купленных по пути поросят. Каша, конечно, полезна и питательна, но на войне не до заботы о здоровье, так что приходится есть жареное мясо. Вот с хлебом к югу от столицы хуже, но крестьяне стараются обеспечить спасителей, расплачивающихся звонким серебром, даже в ущерб себе. Хотя, как догадывалась Ирка, хозяйственные селяне в первую очередь распродают долю собственного сеньора, а если выдать им справку о потраве полей гномьими горными архарами, то и цена падала чуть ли не вдвое.

– Шашлык скоро будет готов. – Норваец кивнул в сторону расстеленной на траве скатерти. – Накрывайте на стол, леди Ирэна.

Командиры питались отдельно от латников сборного отряда – субординация есть субординация, но их меню мало отличалось от такового у подчинённых. Разве что те поросят целиком на вертеле жарили, а не по кусочкам, предварительно замариновав в белом кислом вине. А так всё то же самое, включая фрукты и кувшины с венсенским красным семилетней выдержки. Понятно, оно не идёт ни в какое сравнение с трофеем из замка Рамбуйе, но очень и очень неплохое. И недорого – жители южных провинций охотно меняли его на гномье пиво в пропорции один к одному, явно радуясь выгодной сделке. Наверняка добавляют адское зелье в бочки для предотвращения перебраживания вина в уксус. Ну да Небесные Боги им судьи…

Между третьей и четвёртой кружкой фон Бюлов поинтересовался у норвайского рикса планами обороны перевалов, ведущих из Трансильвании в Грумант:

– Вы понимаете, сэр Вован, что пятидесяти латников не хватит? Не спорю, можно объединиться с пограничной стражей, но и их сил недостаточно для отражения удара сразу с трёх направлений. Рассчитываете на магию виконта Оклендхайма и выдающиеся способности леди Ирэны?

– Я и сам кое-что могу, – оскорбился Вова. – Не пальцем деланный.

– Согласен. – Сэр Люций с сожалением отложил прутик с недоеденным шашлыком. – Но лишь ваши объединённые усилия могут нанести наибольший урон противнику, и разделение ослабит мощь. Наша сила в единстве, как любит говорить многоуважаемый герцог Джеронимо Ланца.

– Мы и не собираемся защищать перевалы. – Северный варвар промокнул губы салфеткой, используемой даже в полевых условиях, и достал из-за голенища сапога сложенную карту. – Вот посмотрите, барон. Будем бить противника малой кровью на его территории.

– Но это же Трансильвания! – Сэр Люций поднял изумлённые глаза. – Дипломатический скандал гарантирован… в лучшем случае!

– Плевать на скандалы. Сейчас трансильванские бояре с увлечением режут друг друга в борьбе за корону, и ёще одна небольшая битвочка на фоне многих останется незамеченной. Мелкий эпизод длящейся пятьдесят лет гражданской войны, не более того. Кто будет скандалить?

– Империя.

– Они-то с какого бодуна?

Сэр Люций догадался о значении незнакомого норвайского слова и поморщился:

– Империя давно объявила себя защитницей слабых от нападений и прочих поползновений злобного королевства Грумант, и вот уже четыре века её уши торчат из любой заварушки с нашим участием. Третья война как раз и началась после похода возмездия тогдашнего грумантского короля в эльфийские степи. Спасение ушастых ублюдков от уничтожения и всё такое…

– Завидное постоянство. Кстати, господин барон, а как эта империя называется?

– Никак, – хмыкнул фон Бюлов. – Она всего одна и в названиях не нуждается.

Ирка вздохнула и процитировала один из своих самых любимых фильмов:

– И чего эти империалисты от нас хотят?

Барон Мальборо в советском кинематографе не разбирался, потому ответил на риторический вопрос:

– В Груманте находятся три четверти всех известных месторождений железа, половина золотых копей и примерно треть серебряных рудников. Такое богатство многим не даёт покоя, а предпоследний император вообще потребовал объявить недра королевства достоянием всего человечества, включая гномов, но не учитывая эльфов.

– Вот козёл, – отреагировал молчавший до сих пор виконт Оклендхайм. – Но мы и не таким рога отшибали. Вова, подтверди.

– Да, было дело, – согласился норваец. – Вспомнят, сволочи, и Сталинград, и Курск, и Корсунь-Шевченковский вместе с операцией «Багратион».

Сэр Люций непонимающе переводил взгляд с Ивана на Вову. Это когда они успели вместе повоевать? Неужели виконт начал военную карьеру чуть ли не с колыбели? И названия наверняка норвайские. Ладно, с северными варварами понятно, при их драчливости могли и на неизведанных землях с империей схватиться, но как туда попал Оклендхайм-младший? Вот и ведьма кивает… что, и она? Нет, такие тайны пусть и остаются тайнами, ибо прояснять непонятности чрезвычайно опасно. Лучше не соваться и жить долго и счастливо.

– Вернёмся к нашим планам, господа.

– А зачем к ним возвращаться? – удивился Вова, складывая карту. – Они известны, менять что-то мы не собираемся и через пару дней начнём действовать.

Вова оказался излишне оптимистичен – зарядили дожди, и ни через два дня, ни через неделю сборный отряд так и не добрался до перевалов. Жирный чернозём, в сухую погоду донимавший пылью, превратился в липкую кашу, в которой ноги тонули выше щиколоток, и каждый шаг приходилось делать с опасением потерять сапоги. Телеги с провизией, доспехами и гномьим сундуком вязли по оси, люди злобно матерились во весь голос, вытаскивая их на руках, лошади отказывались тянуть, а пятнадцать миль в день стали казаться недостижимой мечтой.

– И где эти чёртовы горы? – возмущался Вова, тыкая пальцем в злополучную карту с расплывшимися от сырости обозначениями. – Куда они подевались?

– Горы скоро будут. – Барон отжал рукав плаща и вытер мокрое лицо, покрытое точками налетевшей из-под конских копыт грязи. – А пока могу предложить постоялый двор.

– Шутите? – Норваец всмотрелся в сплошную стену ливня. – Откуда он здесь возьмётся?

– Ну как же, если есть дорога, то на ней обязательно должен быть постоялый двор. Да вот и указатель есть.

– Это он? – удивилась Ирка, разглядев на обочине вырезанную из дерева фигурку, изображающую стоящего со спущенными штанами гнома. – Судя по натурализму скульптуры, впереди бордель, а не гостиница.

– Увы, миледи, – согласился фон Бюлов, – в этих местах оба заведения часто совмещают.

– Да? – оживился норваец. – А можно поподробнее?

Виконт Оклендхайм, с непонятной опаской взглянув на невесту, вмешался:

– Зачем тебе подробности, Вова? Главное, что у нас будет крыша над головой, и мы наконец-то сможем просушиться.

– Не так уж ты и промок, – подозрительно прищурилась рыжая.

Это Ирка намекала на магические способности Ивана, позволяющие создать вокруг себя непроницаемую для дождя сферу. Оклендхайм-младший единственный, кто ехал с относительным комфортом, только время от времени приходилось проветривать защиту – почему-то запах конского пота она пропускала только в одну сторону. Внутрь.

– Подтянись! – крикнул Вова месящим грязь латникам. – Впереди постоялый двор с блэкджеком, и… хм… там всё есть!

Услышав приятную новость, люди оживились. Присяга и чувство долга не позволяли им всерьёз роптать на тяжесть перехода, но в такую погоду куда как приятнее сидеть в тепле и в лекарственных целях пить подогретое вино. Можно и не греть – средства позволяют не экономить на выпивке и не наливаться горячим пойлом для быстрого воздействия на мозги. Слава Небесным Богам, виконт и норвайский рикс выплатили не только полагающееся от королевской казны жалованье за три месяца вперёд, но и выдали премию от себя лично. Достойные господа, да благословит их судьба!

Самые нетерпеливые принялись всматриваться в сырую мглу, стараясь разглядеть долгожданный приют, а Стефан, личный слуга и оруженосец благородного сэра варвара, даже привстал в телеге, за что и поплатился. Оставшаяся без управления лошадь выбрала именно этот момент, чтобы устроить бунт – попросту остановилась посреди широкой лужи и выходить оттуда категорически отказывалась, несмотря на понукания опомнившегося возницы. Так и пришлось под злорадный смех латников слезать в грязь, зачерпнув сапогами, и махать перед лошадиной мордой букетом из морковок.

– Чёртова скотина, – бормотал нахватавшийся норвайских ругательств трансильванец. – На колбасу курву пущу.

Желание поквитаться с упрямой конягой настолько переполнило Стефана, что он явственно почувствовал запах чесночной колбасы, обжаренной на сковородке с салом, луком и залитой по меньшей мере тремя десятками яиц. Наваждение захватило и не отпускало, вызывая музыку в душе и голодные вопли в желудке.

Но через несколько мгновений он увидел, что и остальные закрутили носами, и только было собрался сообщить о близком обеде, как где-то впереди раздался голос рыжей ведьмы:

– Я его вижу! Я вижу постоялый двор!

Деревня Букурештовка знавала лучшие времена, но, судя по всему, с той поры минул не один десяток лет. Если быть точным, то пятьдесят четыре года – ровно столько длится междоусобная война в соседней Трансильвании, из-за чего многолюдный когда-то тракт пришёл в полное запустение. Окончательно пойти по миру с сумой местным жителям не позволяла гордость, а ещё заставы пограничной стражи, где охотно покупали провизию. Иногда с гор спускались крохотные караваны торговцев беспошлинными товарами, и они тоже хотели есть и пить. Путь в обход грумантских таможен здорово возбуждал аппетит и разжигал жажду, и некоторые подозревали, что контрабандисты экономят исключительно для того, чтобы просадить эти деньги в «Озабоченном гноме».

Да, постоялый двор именно так и назывался, но когда латники внимательно осмотрели все помещения, то ни одного коротышки не обнаружили. Впрочем, не очень-то и хотелось – махать мечами никогда не поздно, а вино и яичница с колбасой ждать не будут. Такие вот они капризные…

К огорчению норвайского рикса и к немалому облегчению леди Ирэны, весёлых девок тоже не нашли. Во всяком случае, готовых к немедленному использованию. Пара служанок не считается – пока накормят полсотни голодных вояк, пока приготовят купальни для благородных постояльцев, пока наведут порядок в пустовавших годами комнатах… Да за это время желающие могут сбегать в Букурештовку, где подобный промысел не являлся в глазах жителей чем-то особо предосудительным.

Возможностью никто не воспользовался. После пятнадцати миль по такой дороге нескромные желания куда-то пропадают, уступая место двум основным инстинктам – жрать и спать. Того и другого как можно больше.

Командованию отряда, несмотря на усталость, поддаваться слабости нельзя. Люди всегда должны видеть пример для подражания и недосягаемый идеал, к которому тем не менее следует стремиться. Потому сначала помылись, благо воду подогревали магией, и лишь потом спустились в общий зал, до отказа забитый жующими и чавкающими латниками.

– Извольте сюда, господа! – Трактирщик изо всех сил пытался изобразить галантерейное обхождение, известное только по рассказам покойного деда, и молил Небесных Богов, чтобы благородные гости не рассердились на неуклюжесть. Небось привыкли в столицах кушать в лучших ресторациях с изысканными блюдами и вышколенной прислугой. – Ваш стол тот, что с чистой скатертью.

– Благодарю вас, любезный хозяин, – с улыбкой сказала рыжая девица в мужской одежде и с мечом на перевязи, одна рукоять которого стоила больше, чем замок местного сеньора вместе с самим владельцем и его семейством.

Почтенный Иштван вздрогнул, ощутив разницу между вежливостью незнакомой леди и спесивой заносчивостью виденных ранее захудалых риттеров. Не иначе как птицы высокого полёта пожаловали на забытый Богами постоялый двор – только они могли позволить себе быть благодарными без урона для чести. Тот же герцог Ланца, по слухам, извинялся перед отправляемыми на эшафот преступниками за некоторые неудобства, наступающие вслед за отрубанием головы или повешением. А эти могут того… отправить?

Норваец может. Хотя он, скорее всего, предпочтёт лично срубить башку виновному своей огромной секирой, не утруждаясь формальностями. И вельможа с золотой цепью на шее вполне обойдётся без фальшивого правосудия.

А самый молодой из гостей выглядит самым опасным. Неспроста же он так задумчиво улыбается и молчит. Обычно приезжающие благородные господа не закрывают рта, громогласно похваляясь военными подвигами и любовными победами, а этот лишь лёгким движением головы поблагодарил и всё так же, не произнеся ни слова, принялся рассматривать столовые приборы. Но не удивился наличию на столе вилок и ножей, как это сделал три года назад риттер фон Кумарер, углядевший намёк на низкое происхождение. Неужели Иштван виноват в том, что вилка напоминает некий сельский инструмент для перекидывания навоза?

– Чем любезный хозяин намеревается нас кормить? – Норваец излучает дружелюбие, да такое, что хочется убежать и на всякий случай спрятаться в погреб.

– Есть запеченные перепела под кисло-сладким соусом по рецепту грумантской пограничной стражи. Прикажете подать?

– Вот как? – удивился варвар. – И такую роскошь вы держите наготове?

– Не совсем так, ваша светлость, – замялся хозяин постоялого двора. – Перепела заранее заказаны сотником Гржимеком для празднования своего дня рождения. Но вы не беспокойтесь, сэр, я предложу пограничной стаже жаренного с яблоками барашка, что для их грубых желудков гораздо сытнее и полезнее.

– Предлагаешь обожрать братьев по оружию? – недобро прищурился варвар. – Когда должны появиться пограничники?

– Да вот-вот подойдут. Из-за грязи задерживаются, сэр.

– Мы подождём, – за всех решила рыжая леди. – Не будем делать из еды культа.

Глава 21

Прошло больше двух часов, а пограничная стража всё не появлялась и не появлялась. Не выдержав, рикс грохнул кулаком по столу:

– Хозяин, давай сюда своих перепелов! И вина побольше!

Увы, но давно приготовленное блюдо успело остыть, и пока оно разогревалось, пришлось обойтись обычным окороком, тремя видами колбас, фаршированными орехами заячьими почками, холодной олениной с подливкой из крыжовника и небольшим ведёрком варенных с укропом раков. Вова ворчал, что закуски портят желудок, а не утоляют голод, но именно он съел половину всего выставленного на стол, работая ножом и вилкой не хуже шагающего экскаватора в открытом угольном карьере.

Джонни ел мало. Это только в его книгах герои постоянно обжирались в трактирах и на привалах, в перерывах между пиршествами отвлекаясь на убийство драконов, соблазнение и последующее спасение принцесс, завоевание корон и королевств и прочие приятные мелочи. Иван даже знал писателя, у которого сцены чревоугодия кочевали из произведения в произведение с минимальными изменениями, занимая до половины текста. Другую половину тот предусмотрительно оставлял для разговоров о разнообразных женских прелестях, но и они казались близнецами-братьями. Если точнее, то сёстрами, так как был тот автор насквозь правильной ориентации и не грешил общечеловеческими ценностями.

А на самом деле много ли нужно человеку, чтобы наесться? Это гномы трескают в десятую часть от собственного веса и нисколько не страдают ожирением или несварением желудка – закалённые веками борьбы с харчами бойцы. Тут же попробовал этого, вот этого, ещё вон того… ага, и тут тоже пару кусочков… и уже наелся так, что приходится расстёгивать пояс.

– Ну и где наши перепела? – Норваец для разнообразия перестал корчить из себя интеллигента и бросил обглоданную кость под стол. – Хватит закусывать, пора нормально покушать!

– Они давным-давно сгорели, – заметила Ирка, принюхиваясь к лёгкому запаху дыма. – Мэтр Иштван, вы там не уснули у плиты?

Хозяин трактира явился на зов почти сразу, но с каким-то странным выражением лица. Побледневший, с выпученными глазами, с дрожащей от волнения бородой…

– Там, господа… там оно! Дождь закончился, и оно стало видно!

– Что там за «оно»?

– Заставы.

– Говори яснее.

– Заставы пограничной стражи горят!

Иван первым выскочил во двор и наткнулся на часовых, с любопытством наблюдающих за поднимающимися над лесом столбами дыма.

– Тревога, мать вашу! Выходим немедленно!

Сотник грумантской пограничной стражи с самого утра испытывал какое-то непонятное чувство. Беспричинная тревога и неизвестно откуда взявшееся беспокойство. Их не должно быть в день рождения – предыдущие двадцать девять празднований проходили исключительно в приятной обстановке. Во всяком случае, Карл Гржимек помнил себя лет с четырёх, и никогда на душе не случалось такого паскудства. Вроде бы всё правильно сделал – с вечера озаботился достойным угощением и приличным вином для друзей и гостей с соседних застав, уговорил заместителя не обижаться и принять временное командование от сегодняшнего полудня до завтрашнего утра, но всё равно что-то гложет изнутри и не даёт покоя.

Даже поспать толком не получилось – поднялся ни свет ни заря, и пока лично не проверил посты на перевале и секреты арбалетчиков на нескольких якобы тайных тропах, не успокоился. С чего бы это?

Понятно, что служба на границе с Трансильванией никогда не считалась необременительным времяпровождением, и нередко приходилось схватываться с соседями, слишком увлёкшимися забавной игрой под названием «гражданская война», но особой опасности здесь нет. Почему тогда не сидится на месте, а руки сами непроизвольно тянутся к мечу?

– С днём рождения, ваша милость! – пробегающий мимо сотника кашевар заставы вскинул сжатый кулак к плечу, приветствуя командира.

– Стой, ты куда?

Хотя что за странный вопрос? Ключ в руке пограничника недвусмысленно говорил о намерении открыть единственную запирающуюся на замок дверь. И вела та дверь в погреб для хранения конфискованных у контрабандистов товаров. Собственно, там сейчас имелись только бочки с трансильванской сливовицей, отнятой у пытавшегося прорваться без уплаты пошлины торговца, а остальное ещё до дождей успели отправить в столицу провинции.

– Собираетесь ужраться, сволочи?

– Так ведь по кружечке в честь юбилея, ваша милость. И ещё по одной в лечебных целях по случаю плохой погоды. В прошлом году дозволялось, вот мы и подумали…

Гржимек с укоризной покачал головой, тяжело вздохнул… и промолчал. А что говорить, если сам устроил эти дожди? Будучи слабым магом-погодником, но с дипломом Королевского университета, сотник по несколько месяцев каждый год копил силы, чтобы в свой день рождения нагнать туч и устроить непролазную грязь. Только так можно спокойно отпраздновать, не опасаясь, что через границу кто-нибудь полезет. А на подходах к самому перевалу ещё страшнее – мало найдётся самоубийц, решивших пройти по превратившемуся в бурный поток узкому ущелью. Это досюда не достаёт, срываясь в горное озеро, а что творится там?

– Хорошо, можете выпить по паре кружек, но не больше.

– Ваше приказание будет исполнено в лучшем виде, ваша милость! – во весь голос проорал кашевар. – Разрешите долю заступающих в караул сохранить в оружейке?

Хитрит, зараза. Не только в оружейке спрячет, но и на кухне, в конюшне, и в сено закопает. Насквозь же шельму видно! Но сегодня можно, сегодня праздник, и мелкие прегрешения отпускаются. Вот через месяц прибудет новый командир заставы, тогда и попляшут! Тому выслуживаться нужно, так что возьмётся за воспитание подчинённых с превеликой охотой, как и сам Гржимек шесть лет назад.

Да, получен приказ о повышении, и осталось дождаться замены и передать дела. И так засиделся в сотниках лишний год, хотя граф Форбарра обещал лично присмотреть за карьерой собственного бастарда. Наверное, не посчитал Карла готовым к ответственному посту, не иначе.

– И ещё одно, сэр… – Так и не убежавший за сливовицей кашевар переминался с ноги на ногу, будто хотел что-то сказать, но стеснялся.

– Да?

– Ваша милость, тут ребята подарок приготовили, это самое… Вручить желают, если вы не погнушаетесь.

– Пусть дарят.

– Так это… в торжественной обстановке хотят.

Гржимек польщённо пригладил усы и кивнул:

– Хорошо, будет им торжество. Пусть построятся… э-э-э?

А действительно, где могут одновременно собраться почти сто человек? На плацу перед казармой из-за дождей образовалась огромная лужа, в самой казарме не продохнуть из-за просушиваемых на печке мокрых портянок, площадка для тренировок с оружием раскисла. Единственное сухое место – это крыльцо командирского домика, на котором сотник сейчас и стоит.

– Разрешите идею, ваша милость?

А почему бы и нет? Кашевар в пограничной страже уже лет двадцать пять служит и плохого вряд ли посоветует. Это столичные хлыщи могут пренебречь мнением подчинённых, а граница учит прислушиваться к любым умным словам.

– Давай свою идею.

– В винном погребе места для всех хватит, ваша милость. Я туда уже четыре окорока отнёс и хлеб.

– Шельма.

– Так точно, ваша милость!

– Ладно, уговорил, – усмехнулся Гржимек. – Собирай людей в винном погребе. Но только по три кружки, понял?

– Нешто мы не соображаем, сэр? Тем более в вашем присутствии.

Сотник хорошо знал своих орлов и не сомневался, что при нём всё будет исключительно чинно и благопристойно, зато стоит ему отлучиться в Букурештовку… Впрочем, это уже головная боль заместителя, а у Карла завтрашним утром своя появится. Похмельная.

– Только это, ваша милость… – нерешительно попросил кашевар. – А нельзя ли дождик утихомирить? Хотя бы чуть-чуть.

– Обойдётесь.

– Есть обойтись, сэр!

– Тогда давай пошевеливайся.

Сотник с понимающей усмешкой проследил за тем, как выскакивают из казармы пограничники, оповещённые звоном бронзовой доски. Радовало то, что, даже ожидая сигнала на небольшое застолье, они не оставили оружие и вставали в строй в доспехах и с мечами, как и полагается по тревоге. Или они таким образом раскручивают командира заставы на лишнюю кружку?

Кашевар у распахнутой настежь двери погреба заорал во всю глотку:

– К торжественному маршу! По десяткам! Равнение на командира! К бочкам! Шагом! Арш! Отставить, вашу мать!

Последняя команда была вызвана тем, что новоявленный командующий забыл повернуть строй направо. Пришлось начинать заново.

Под всеобщий смех Гржимек махнул рукой:

– Вольно, орлы! Залетайте побыстрее, а то сливовица скиснет.

В винный погреб сотник зашёл последним и, собираясь закрыть за собой дверь, успел увидеть, как в тесовую крышу казармы ударилось что-то большое и дымящееся, а вслед за этим полыхнуло пламя.

Первое, что пришло в голову Карлу, была мысль о раскалённом камне, отвалившемся от небесной тверди. Ночью часто можно увидеть, как такие же падают, оставляя огненные росчерки, а по осени они вообще сыплются частым дождём.

– Что за…

Бух! Огромный глиняный кувшин рухнул в лужу на плацу, подняв фонтан брызг, но не разбился, а развалился надвое. Вытекающая вязкая жидкость тут же вспыхнула, расползаясь по поверхности воды тонким слоем. Следующий попал точно в окно командирского домика.

– Гномий огонь, – охнул за спиной Гржимека кашевар. – Но ведь его не существует?

– А это тогда что? – Карл захлопнул дверь, чтобы случайные капли горючей смеси не залетели внутрь, и опустился на пол, привалившись спиной к косяку. – Вот это мы попали, ребята.

В детстве Гржимеку, как и любому мальчишке в любом королевстве, доводилось слышать сказки о делах давно минувших дней, преданья старины глубокой, истории о войнах прошлого, о великих подвигах и об отчаянных героях. Вот именно они почти тысячу лет назад остановили победное шествие неимоверно расплодившихся гномов и спасли человечество от неминуемой гибели. Как раз тогда пока ещё не кочевые эльфы убежали от опасности в степи, бросив людей в одиночку сражаться с вооружёнными огненными машинами коротышками. С тех пор бывало всякое, но гномий огонь в войнах больше не применялся никогда, и его секрет считался погибшим вместе с последними мастерами Подгорного королевства, изрубленными на куски после взятия Майдан-Ордора.

И нет у гнусных коротышек столицы… А огонь есть!

– Найду ублюдка, разгадавшего древний рецепт, и собственными руками в нужнике утоплю, – пробормотал Карл, прислушиваясь к рёву пламени за дверью погреба. Пламени, которое невозможно погасить.

Кашевар осторожно тронул командира за плечо и, когда тот поднял голову, протянул глиняную кружку:

– Оно ещё долго будет гореть, сэр.

Сотник кивнул:

– А потом пойдут гномы. Это война.

– Да, сэр. Но уж если суждено погибнуть в бою, то почему мы должны сделать это трезвыми? Предстоящая смерть – вовсе не повод отказываться от сливовицы. Замечательной, между прочим, сливовицы.

Гул голосов показал, что пограничники полностью согласны с обоими предложениями, как насчёт славной гибели, так и насчёт хорошей выпивки. Отказываться от такой наливки – значит совершить грешный поступок и нанести обиду Небесным Богам. А смерть… так все люди смертны, а бойцы пограничной стражи в особенности. Не зря их жалованье в два раза выше, чем у королевских латников, и лишь немного недотягивает до гвардейцев. Но там поголовно дворяне с голубой кровью и белой костью – им простительно получать больше.

– Разливайте, негодяи! А потом в бой!

Картинка, передаваемая Ивану невидимыми даже для него самого разведчиками, вырисовывалась нехорошая. Судя по всему, гномы успели пробраться на территорию Груманта ещё до дождей и ударили по пограничной страже в строго определённое время. Это люди могут считать горы непроходимыми и, закрыв перевалы, чувствовать себя в безопасности. Коротышки так не думают – это для них дом родной и естественная среда обитания.

Так что пограничные секреты грумантцев погибли первыми. Да, стражи дорого отдали жизни, успев сделать по десятку выстрелов из арбалетов, но потом их просто задавили массой. И потянулись по заброшенному трансильванскому тракту запряжённые горными козлами повозки с метательными машинами.

Несколько штук смыло бурным потоком, но воду отвели, за пару часов пробив в скалах новое русло, и уже ничто не мешало хирду следовать дальше. Ничто, кроме застав.

– Ну как там, Ваня? – нетерпеливо спросил норваец.

Когда кони идут намётом, разговаривать трудно, но голос прирождённого мореплавателя способен преодолеть рёв шторма и слышен хорошо. А острый слух рикса позволяет разобрать ответ:

– Я на них сейчас «кузькину мать» сброшу.

– Сдурел?

– Шучу, ОДАБа[2] хватит.

Джонни уже привычно представил клавиатуру с мышкой и навёл невидимый курсор на нужную строчку. Теперь поставить галочку и нажать «ОК». Не понял…

«Система заблокировала команду на запуск из-за возможности поражения дружественных целей».

– Это что за фигня?

«Отключить распознавание «свой-чужой»?»

Срочно щёлкнуть по кнопке «Нет». Этого ещё не хватало, своих бомбить!

– Вова, там наши есть!

– Кто?

– Чёрт их знает! Погранцы, наверное!

Пограничников Вова уважал всегда, хотя сам с детства мечтал служить в танковых войсках. Но не срослось – военком пояснил, что танки под его размер не делают аж с Первой мировой войны.

– Ванька, ребят нужно выручать!

– А мы куда скачем, на дискотеку, что ли?

– Идиот, кого там выручишь вчетвером?

Иван натянул поводья, придерживая коня, и оглянулся. Действительно, кроме них, никого больше нет, только где-то далеко позади виден Стефан, нещадно погоняющий свою клячу. И когда запрячь успел?

Барон тоже остановился:

– Что случилось, сэр Джонни?

– Потом объясню.

Гномы не пришли. То есть они появились, но нисколько не заинтересовались видом полыхающей заставы. Ровные колонны хирда «Швайнкопф» равнодушно месили грязь и не отвлекались ни на что. Получен приказ, и его исполнение – великая честь и почётная обязанность каждого жителя Подгорного королевства. А потрескивающие развалюхи… сколько их таких ещё будет на пути! Впереди богатые города, накопившие жирок за долгие годы без войны. И у каждого воина появится собственная деревушка с послушными крестьянами. Ведь люди ни к чему больше не приспособлены, кроме копошения в навозе. Гномам слава! Грумант на ножи!

Они всё шли и шли, торопясь соединиться с другими хирдами перед решительным броском на Лютецию. Появился слушок, будто там творится что-то неладное, потому командиры и поторапливают. Подгоняют и молчат о причинах недостойной истинных гномов спешки.

Рыжебородый ротен-мастер с нескрываемой досадой смотрел на уходящих вперёд хирдманов. И ведь ни одна скотина не остановится и не поможет разобрать метательные машины. Торопятся, спешат… А им вдесятером нужно управиться с восемью онаграми, уложить их на телеги, ничего не перепутав, и догонять, догонять, догонять… В лучшем случае можно успеть к остывшему ужину, а в худшем будет как обычно – всё сожрут без них и даже котлы изнутри вылижут. Уроды!

Впрочем, сам виноват. Зачем сел играть в кости с этим плешивым отродьем из второй бригады? Ведь он же известный жулик, хотя и ни разу не пойманный за руку на мухлевании. И продул пройдохе, разумеется. Только на кону стояли не деньги, а вот эти самые онагры. Вернее, все работы по их сборке, разборке и перевозке на три месяца вперёд. Почему всего на три месяца? Так ведь война с Грумантом дольше и не продлится – вон экую силищу собрал его подгорное величество Беньямин Восьмой Блюминг.

– Пошевеливайтесь, дармоеды! – Хотя злость и была на самого себя, срывать её ротен-мастер предпочитал на подчинённых. – Пошевеливайте задницами, недоумки!

С удивлением услышав в ответ невнятный хрип, гном обернулся. Выпученные глаза и посиневшая рожа обер-подмастерья настолько произвели впечатление, что не сразу получилось разглядеть удавку на шее бедолаги. А вот человека, её затягивающего, не увидел вообще – короткий свист за спиной, и бородатая голова заскакала по сложенным в аккуратные стопы брусьям онагра.

– Лихо ты его. – Гржимек вытер меч о бороду удавленного кашеваром гнома. – И пикнуть не успел.

– Тут дело нехитрое, ваша милость, – поскромничал пограничник. – Баранов и то сложнее резать.

– Надеюсь, сегодняшний ужин будет не из гномов? – пошутил сотник и огляделся. – Все справились?

Мог бы и не спрашивать. Ну что могут сделать десяток коротышек против правильно обученных пограничных стражей? То-то и оно, ничего не смогут сделать. Тут ведь главное – поближе подобраться, а потом у противника не остаётся ни единого шанса.

Всё тот же кашевар, удачно заменивший не успевшего выскочить из казармы заместителя командира заставы, ткнул носком сапога в детали разобранных метательных машин и задумчиво почесал затылок:

– Ваша милость, а если нам того? Ну, это самое…

Карл понял идею с полуслова. Гномы не могут маршировать сутками напролёт и непременно остановятся на привал. Ещё лучше, если получится застать их на ночёвке. Так что есть вполне реальная возможность вырезать посты и преподнести недомеркам нежданный подарок. Если бы только кто собрал машины в должном порядке.

– Как думаешь, у нас есть кто-то разбирающийся в этой куче хлама?

– Я немного разбираюсь.

– Откуда?

– Жизнь научила, ваша милость.

– Тогда чего же мы ждём?

– Приказа.

– Считай, что я его отдал.

Полсотни человек с любой работой справятся быстрее десяти гномов. Исключение составляет разве что пробивка шахт и рытьё тоннелей, так что разобранные на части метательные машины погрузили в считаные минуты. И тут же в полный рост встала новая проблема – тягловые горные козлы, они же архары, категорически отказывались слушаться возниц, а от ударов кнутом попросту ложились в грязь, не желая тащить телеги.

Гржимек немного подумал и махнул рукой:

– Сами дотолкаем до нужного места. А упрямых тварей под нож и на мясо.

– Уж больно они вонючие, ваша милость. Жрать невозможно!

– А под сливовую наливку?

– А ведь точно! – моментально оживился кашевар и крикнул лупцующим архаров пограничникам: – Ребята, прекратите глумиться над закуской! От побоев мясо портится!

Заменять тягловых животных – не самое приятное занятие, особенно под дождём и по щиколотку в грязи. Причём в лучшем случае по щиколотку, потому что тяжёлые телеги проваливались в колеи до осей. Так что сотнику поневоле пришлось поднапрячь свои невеликие магические способности и утихомирить им же самим вызванный дождь. Поначалу непогода отступала неохотно, но уже через час в разрывах низких облаков начало проглядывать чистое синее небо.

– Эх, ещё бы дорогу подсушить, ваша милость! – Томас Блумберг, произведённый из кашеваров в заместители командира заставы, вопросительно посмотрел на Гржимека: – Никак не получится?

– Даже не мечтай, – покачал головой сотник. – Это уже не магия будет, а настоящее чудо. На такое даже у ректора Королевского университета сил не хватит. Так что, Томми, не будем тешить себя напрасными надеждами и молча толкаем телеги.

– Плохо. – Бывший кашевар с трудом выдернул сапог из липкой грязи. – Ежели чего испортить, так магия в первых рядах, а вот как исправить… Вот в империи, говорят, по дорогам можно ездить в любое время года и не обращать внимание на погоду. Ровные и гладкие, будто стол в приличном кабаке.

– Есть такое, приходилось видеть, – подтвердил Карл. – Только там через каждые двести ярдов закапывают жертву. Ага, живьём… по пять человек на милю. Тебе подсказать общую протяжённость имперских дорог?

– Гномам в задницу такую протяжённость, – откликнулся на предложение Блумберг, но потом ненадолго задумался и спросил: – Ваша милость, а для жертвы только людей нужно или коротышки тоже подойдут? Дороги у нас плохие, а вот в гномах с недавних пор недостатка нет.

– Не знаю, – пожал плечами сотник. – Я думаю, что когда возьмём имперскую столицу на меч, то там и спросим. Вот нюхом чую – без их участия тут не обошлось. Наши «добрые друзья» любят действовать чужими руками.

Глава 22

Костры остановившегося на ночёвку хирда видны издалека. А ещё раньше чувствуется их едкий запах – каждый гном в заплечном мешке носит несколько фунтов каменного угля и фляжку с земляным маслом, так что на привалах огонь разжигают быстро. Очень удобно, кстати, в безлесной местности. Да и в лесу на многотысячное войско сухих дров не хватит, а сырые когда ещё разгорятся… с голодухи околеешь, пока ждёшь.

– Куда будем бить, командир? – К концу дня Блумберг перестал именовать Карла «вашей милостью», заменив титулование на более короткое и уважительное обращение. – Я бы долбанул по центру.

– Хочешь сразу накрыть шатёр командующего?

– И это тоже. Но в основном из-за того, что опыта стрельбы у нас нет и горшки с гномьим огнём полетят куда угодно, только не в цель. Лучше уж сразу лупить в середину.

– Мудро мыслишь, – согласился Гржимек. – Возьмём ублюдков в кольцо, и…

– И поймаем первый же перелёт. Нам это надо, командир?

– Есть другие предложения?

– Есть. – Томас показал рукой в сторону гномьего лагеря. – Если расположим онагры на обратном склоне вон того пригорка, то успеем дать несколько выстрелов до того, как гномы нас засекут. И уходить в случае чего удобно – за спиной лес, а коротышки его не любят.

При упоминании о возможном отступлении сотник сморщился, будто увидел приготовленную под кисло-сладким имперским соусом земляную жабу. Душа просила битвы, хотя разум целиком и полностью поддерживал идею отхода после удара. Разум победил.

– Хорошо, Томми, собираем машины прямо здесь и выдвигаем их к пригорку. Сжечь-то потом успеем?

– А почему бы не успеть? – Блумберг достал из кошеля на поясе костяной манок и трижды крякнул уткой. – Сейчас приволокут, сэр.

Почти сразу затрещали кусты, и запыхавшиеся пограничники выкатили телеги с разобранными онаграми. Дальше тащить не стоит, а то неизвестно где расположенные гномьи секреты услышат шум. Вот когда машины будут готовы, тогда можно не осторожничать – коротышки вряд ли успеют что-то сделать.

– Томми, ты тут руководи, а я на всякий случай по округе похожу. Сам знаешь – бережёного Небесные Боги берегут.

– Да не должны коротышки посты выставить, командир. Запах каши чуете?

– Ну?

– Жрут они. Какие часовые во время еды?

– И всё равно. – Карл указал пальцем на трёх пограничников, выглядевших уставшими меньше других, и вместе с ними пропал из виду.

Блумберг уважительно и с некоторой долей зависти покачал головой:

– Магия, однако.

Заместитель зря завидовал командиру: Гржимек ни сном ни духом не ведал о внезапно открывшейся у него способности становиться невидимым не только самому, но и прятать от чужих взглядов несколько человек. Сотник лишь удивлённо похлопал глазами, услышав прозвучавший прямо в голове голос: «Демо-версия защитного поля «Егерь 12-с» установлена». Остановился, обдумывая услышанное, не нашёл объяснений и побежал дальше.

– Ваня, ты его хорошо видишь?

– Угу, – коротко отозвался виконт. Управление полем невидимости на расстоянии требовало сосредоточенности, и отвлекаться на посторонние разговоры он не собирался. – Не мешай, пожалуйста.

Правда, у Ирки на этот счёт имелось собственное, прямо противоположное мнение:

– А пограничник нас видит?

Джонни нехотя перевёл программу в автоматический режим и устало вздохнул:

– Вообще-то тебя ему лучше не показывать. Заикание сейчас даже магические лекари не берутся исправлять, а хорошего логопеда здесь днём с огнём не сыскать. Оно тебе надо?

В принципе, Оклендхайм-младший вовсе не хотел обидеть собственную невесту, и замечание по поводу боевой раскраски, наивно принимаемой Иркой за так называемый спецназовский камуфляж, вырвалось совершенно случайно. Но было уже поздно – ведьма фыркнула, надула губы и отвернулась, многообещающе сверкнув светящимися в темноте глазами. А вот сама виновата!

– Я тебе всё припомню, – послышалось якобы неразборчивое бормотание. – И чокнутых гномов припомню, и остывшую ванну на постоялом дворе, и дожди с грязью…

Джонни сделал вид, будто не слышит угроз. Зачем обращать на них внимание, если рыжая завтра утром и не вспомнит сегодняшнюю шутку по поводу макияжа, так как найдётся масса других воспоминаний. А уж об этом он позаботится!

– Солнышко, ты не могла бы обижаться потише?

– Что?

– Ничего, но вроде как наш доблестный погранец вляпался в неприятности.

– Большие?

– Это как посмотреть. – Виконт замер, обнаружив всплывшую перед глазами надпись «Демо-версия защитного поля «Егерь 12-с» подверглась вирусной атаке. Угроза заражения». – И что это за фигня, товарищи?

Неизвестная местной науке магия тут же выдала:

«Антивирус «Лаврентий 38-53» включится через пять секунд».

– Какой ещё Лаврентий?

В принципе заданный вслух вопрос проходил по части риторических и не подразумевал ответа на него, но в ушах у Оклендхайма-младшего прозвенел колокольчик, а потом приятный женский голос пояснил:

– Этот Лаврентий – кого надо Лаврентий!

Сидевшая спиной Ирка вздрогнула и быстро повернулась:

– Ваня, что это было?

– Магия, моя дорогая… обыкновенная магия. Или необыкновенная.

Запах чеснока сотник почуял шагов за пятьдесят. Вообще-то Карл ничего не имел против гномьей привычки жрать сало в неимоверных количествах, но зачем они его портят приправами? Или свиней в глубоких пещерах Подгорного Королевства кормят чем-то таким, что потом есть невозможно? Что там растёт в избытке – мох, грибы, плесень? Да чем бы ни откармливали – нажравшегося сала с чесноком коротышку легко отыскать даже в навозной куче. Какие уж тут секреты охранения и невидимые часовые.

Ага, вот они, голубчики. Присели за кустом в полной уверенности, что мимо них и муха не пролетит незамеченной. А ведь при желании обоих ротозеев можно взять в ножи без особого труда, если бы вдруг появилось такое желание.

– Встретимся в следующий раз, – прошептал сотник и тихонько зашипел, давая пограничникам знак обойти гномий секрет слева.

Бумс! Прилетевший метательный молот едва не задел Карла по макушке и с треском вломился в кусты. Испуганный вопль тут же прояснил причину происшествия:

– Ты чего дерёшься, Фистинг?

– Зачем выкинул оружие, урод?

– Там змея!

– Какая ещё змея? Ты разве не знаешь, что не все могут видеть змей? Мало кто может это делать, и не только лишь все на это способны.

Судя по длительному молчанию, бросивший молот гном не сразу вник в глубокий смысл фразы, а когда наконец-то сообразил, то ахнул:

– Ты опять выжрал всё наше пиво в одну харю? Роттен-мастер Яршли будет очень недоволен тем, что какой-то там Кличок Фистинг выпил пиво всей роты.

– Я не пил, болван! И, кстати, с каких это пор ты, Арси Кроллех, можешь знать заранее о недовольстве роттен-мастера? Уж не стукач ли ты часом?

Заподозренный в обыденном и чрезвычайно распространённом среди жителей Подгорного Королевства доносительстве, гном тем не менее начал отнекиваться и тут же постарался свалить вину на другого:

– Это Сантил Турчини стучит. Я сам видел!

– Стукачей могут видеть не только лишь все, – не согласился коротышка, названный Фистингом. – Они как змеи.

– Невидимые?

– Да! – ответ прозвучал столь твёрдо, что стало понятно – усомнившемуся тут же прилетит в рыло. – А молот нужно найти.

Сотник замер, опасаясь выдать своё местоположение. А то эти два придурка поднимут тревогу, и тогда с мыслью устроить ночной обстрел придётся распрощаться. Ведь одно дело – накрыть ничего не подозревающий лагерь парой залпов и смыться, и совсем другое – столкнуться нос к носу с готовым к нападению противником.

– Да найду я его, найду… – недовольно проворчал гном с именем Арси Кроллех и решительно шагнул в колючие заросли.

Удача сегодня благоволила жителям Подгорного Королевства, во всяком случае, одному из них, и коротышка не заметил приготовившегося к броску сотника. Прошел буквально в двух шагах, и в лунном свете можно было пересчитать все волосинки в довольно жидкой бороде. Прошёл и не заметил?

– Ну и где же этот молот? – Арси опустился на четвереньки прямо перед Карлом и начал ощупывать землю. – Шипело вот тут, значит… А-а-а!!! Невидимая змея! Кличок, бежим отсюда!

Гржимек тихо, но очень выразительно выругался в адрес подчинённых, выбравших неудачный момент для условного знака, и бросился догонять шустрого гнома. Какая уж теперь маскировка, если придурок несётся с выпученными глазами и орёт на всю округу. Вот козёл…

– Зачем бежать? – послышался недовольный голос второго коротышки. – Не все могут бежать. Вернее, это могут делать не только лишь все… мало кто может это делать.

– Невидимые змеи! – продолжал орать перепуганный Кроллех. – Надо немедленно сообщить нашему магу!

Карл так удивился, что выронил приготовленный для броска нож. Откуда у гномов маги, если они к магии совсем не способны? Так, по мелочи кое-что, вроде заклинаний против скисания пива или изготовления простеньких амулетов от насекомых в бороде. Их даже обучать никто не берётся по причине природной тупости.

Справедливости ради стоит сказать, что сотник судил о гномах с большой долей предвзятости. На самом деле коротышки были нисколько не глупее тех же степных эльфов, а в некоторых областях деятельности гномьи таланты никем не оспаривались. В обработке металлов и кожи, например, или в ювелирном мастерстве. Просто Карл их не любил искренне и всей душой… Любой человек имеет право на маленькие недостатки, не правда ли?

– В задницу магов! – взвизгнул Кличок Фистинг. – Я сам справлюсь!

То, что произошло потом, Карлу очень не понравилось – гном прибавил ходу и закричал что было силы:

– Невидимая змея! Она меня догоняет! Активируй амулет!

Вспышка, превратившая ночную темноту в белый день, ослепила Гржимека, и воздух вокруг него вдруг стал вязким и тягучим. До такой степени, что каждый шаг давался с большим трудом, будто пробираешься в болоте по горло в жиже. Только там сыро, а здесь от любого движения становится всё горячее и горячее, и дыхание начинает обжигать горло и лёгкие.

– Ну и где твоя змея, придурок? – Голос гнома прозвучал громче колокола на ратуше в Лютеции и отозвался в голове у пограничника нестерпимой болью. Кличок всего этого не видел, так как продолжал орать на незадачливого Кроллеха. – Я колдуну двенадцать имперских паундов[3] отдал!

– Тут она, тут! – Арси сотворил знак Небесного Молота и наугад ткнул пальцем в темноту, сгустившуюся и кажущуюся непроглядной после недавней вспышки амулета. – Вот она!

То ли сволочной коротышка увидел свечение воздуха вокруг Карла, то ли просто угадал, но направление он указал с удивительной точностью. И тут же охнул Кличок Фистинг.

– Лазутчик попался, ёпта!

– Не трогай моего папу! – неожиданно окрысился Кроллех.

– А при чём тут твой папаша? – удивился Кличок, но сразу вспомнил неприличное прозвище родителя своего напарника и смущённо кашлянул. – Кхе… поймать лазутчика могут не только лишь все! Мало кто может это сделать.

Гном не торопился – купленный у имперского колдуна амулет содержал заклинание, способное удержать дикого буйвола из южных джунглей, причём не важно, видимый он или невидимый. В империи такими мелочами голову не забивают, и уж если продают магическую вещь на сторону, то закачивают в неё неимоверную мощь. Правда, злые языки поговаривают, будто таким образом «благодетели» избавляются от просроченных боевых артефактов, так как оный способен сработать в любой, и чаще всего – в самый неподходящий момент. Врут, наверное… Подгорный народ – великая и древнейшая раса, и никакой поганый человечишка, будь он сто раз имперец, не осмелится обмануть подданного Беньямина Восьмого Блюминга.

Впрочем, придёт время, и союзники тоже за всё заплатят. Людей на ножи! Подгорное Королевство превыше всего!

– Арси, у тебя верёвка есть?

– Нету, а зачем она? Давай его просто убьём.

– Ты дурак? За мёртвого нам не дадут и дырявого эскудейро грумантской чеканки, а живой лазутчик стоит не меньше трёх марок!

– Ага, размечтался, – с сомнением протянул Кроллех. – Сейчас на крик сбежится половина хирда, и честно заработанное придётся делить на всех.

– Да? – задумался Кличок.

– Точно тебе говорю, так оно и будет.

Делиться деньгами с другими гномами Фистингу очень не хотелось. Это что же получается… он рискует жизнью, использует дорогостоящие амулеты, а какие-то любители дармовщины припрутся на всё готовенькое? Так нечестно! Может быть, и правда лучше ткнуть светящуюся фигуру копьём? Или…

– Нет, не сбегутся.

– Это почему же?

– Да потому что они меня знают! – самодовольно ухмыльнулся Кличок. – Я же всегда такой громкий.

Кроллех молча кивнул. И ведь не поспоришь – Фистинг славился в хирде не только феноменальной тупостью, но и выдающейся склочностью характера. Никто не удивится воплям караульных, лишь посмеются в твёрдой уверенности, что буйный гном воспитывает напарника с помощью кулаков и подручных средств. Он вообще способен поскандалить сам с собой в полном одиночестве.

И о чём это говорит? Ёпта, да оно не говорит, оно кричит во весь голос: «Зарабатывай денежку, Арси! Пользуйся случаем!»

– Верёвочки нет, но есть завязка от штанов.

– Давай сюда.

– И награду пополам?

– С какой стати пополам? – удивился Кличок. – Амулет мой, значит, обойдёшься двадцатой частью. И оцени мою щедрость, недоносок. Делиться добычей могут не только лишь все! Мало кто может это делать!

– Стоимость амулета вычитаем, а остальное поровну!

– Десятая часть, и давай завязку.

– Согласен на треть.

– Слушай, ты, болван, – разозлился Фистинг, – я сейчас сниму свой шнурок, и кое-кто вообще ничего не получит.

– Со спадающими штанами ты станешь посмешищем для всего хирда.

– А ты?

– А у меня есть запасная завязка.

– Продай, а? – Кличок очень не любил насмешек над собой и, чтобы избежать этого, был готов пойти на жертвы.

– Покупай, – покладисто согласился Кроллех. – За одну грумантскую марку.

– Сколько-сколько? Да твоему шнурку красная цена полтора гроша! С ума сошёл?

– Поищи дешевле.

Сотник грумантской пограничной стражи Карл Гржимек слушал препирательства жадных до наживы гномов и не слышал их. Его больше занимал появившийся на расстоянии вытянутой руки мерцающий силуэт, быстро набирающий цвета и краски. Пара мгновений, и видение превратилось в полупрозрачного человека в зелёной одежде, застёгнутой на блестящие, явно золотые пуговицы под самое горло, со странным приспособлением из стекла и проволоки на носу и с роскошной лысиной. Внимательные глаза с едва уловимой насмешкой смотрели на пограничника.

– Ну-с, молодой человек, какие у нас проблемы?

– У нас? – воскликнул Карл, но тут же замолчал, так как горячий сгустившийся воздух обжёг губы и язык.

– У кого же ещё? – улыбнулся незнакомец. – Антивирус «Лаврентий 38-53» создан для того, чтобы ваши неприятности стали моими, а уж я с ними как-нибудь разберусь. С чего начнём?

– Вот, – процедил сквозь зубы Гржимек и слабо дёрнул плечом. Усилившееся свечение отразилось в стёклах, закрывающих глаза незнакомого господина явно благородного происхождения. – Горячо.

– И это всё? – Полупрозрачный незнакомец потрогал рукой воздух вокруг сотника, не прикасаясь, впрочем, к нему самому. – Забавное колдунство, однако. Представляете, молодой человек, на этой забытой богом и людьми планете попадаются настоящие затейники, способные поставить с ног на голову любой закон физики. Вы слышали когда-нибудь о теории академика Таругина? Нет, не отвечайте, я и так вижу, что даже слово «физика» вам ни о чём не говорит.

– Кто вы?

– Я разве не представился? Зовите меня просто Лаврентием Павловичем. Не люблю, знаете ли, фамильярности, хоть и являюсь компьютерной программой восемнадцатого поколения.

Гржимек первый раз услышал такой странный титул, поэтому решил уточнить:

– Это выше барона?

Удивительно, но на этот раз обошлось без неприятных ощущений. Неизвестно откуда взявшийся сэр Лаврентий Павлович смог победить имперское колдовство так быстро? А тот усмехнулся наивному вопросу:

– Да что там какие-то бароны! Мне и герцоги в подмётки не годятся. И короли как-то жалко выглядят…

Карл внутренне похолодел. Небесные Боги с незапамятных времён перестали вмешиваться в земные дела, и вот… Никем иным сэр Лаврентий Павлович быть не может!

– Я ваш вечный должник, – выдохнул пограничник, полностью освободившийся от воздействия амулета. – До конца жизни и после неё… Вы только скажите!

– Пустое, – отмахнулось полупрозрачное божество. – На коротышек порчу насылать будем?

– А разве можно?

– Нужно! Стенки здесь всё равно нет, так что придётся…

– Зачем вам стенка? – удивился Гржимек. – В чистом поле?

– Ну, во-первых, молодой человек, здесь не совсем чистое поле, а во-вторых, вы ничего не понимаете в массовых репрессиях.

Слово «массовых» сотник раньше слышал, но вот остальное… Впрочем, кто он такой, чтобы спорить с волей Небесных Богов?

– Я согласен.

– Вот и замечательно, юноша! – воскликнул небожитель и поправил на переносице проволочное сооружение со стёклами. – Сейчас замкну управляющий контур амулета и выведу сигнал на внешнюю антенну… Дада шени, кто же так проги пишет? Руки бы выдернуть да вставить на место, но не туда, откуда они торчали раньше.

– Что-то сложное?

– Да что тут может быть сложного? – Полупрозрачное лицо небожителя изобразило пренебрежительную усмешку. – Эти кретины на заклинание не то чтобы защиту, они даже простейший пароль не поставили. Правильно говорил товарищ Судоплатов – нет страшнее вредителя, чем возомнивший о себе дилетант.

Карл больше не задавал вопросов, так как прекрасно осознавал, что сегодня он узнал о Небесных Богах больше, чем всё остальное человечество за много тысяч лет. Ну, пусть не совсем так, но кто ещё сможет похвастаться личным знакомством с одним небожителем и знанием имени второго, доселе никому не известного?

– Ну вот и порча готова, – сообщил Лаврентий Павлович. – Активируем?

– Что делаем, простите?

– Запускаем порчу?

– Да-да, конечно. А какая она?

– В смысле?

– Ну там… чёрная чума, алая оспа, заразное безумие?

– Вы за кого меня принимаете, молодой человек? Искусственный интеллект, а я, как антивирус восемнадцатого поколения, к таковым, несомненно, отношусь, не имеет права причинять вред разумным существам. И не важно, гномы перед ним или, прости господи, пиндосы. Всё проще, юноша! Отныне любой недомерок из этого хирда, встречавшийся ранее с магией империи или встретившийся с ней в будущем, станет испытывать стойкое отвращение к спиртным напиткам, начиная со слабого пива и заканчивая чистейшим ректификатом.

– Непьющие гномы? – ахнул сотник. – Так их же потом свои на кол посадят, заподозрив в подмене или одержимости нечистым.

– Это уже не моя забота – формально условие соблюдено.

– Понятно. А с этими двумя что будем делать?

– Я? Я с ними ничего не буду делать. Вы, если хотите, хоть летку-енку с ними танцуйте, а хотите – прирежьте тихонько. Есть гном – есть проблема. Нет гнома – нет проблемы. Понятна моя мысль?

– Так точно, сэр Антивирус!

– Ведь просил же без фамильярности! – Светящаяся фигура потускнела, пошла рябью и пропала. А через несколько мгновений до Карла донеслись прощальные слова, похожие на отголосок дальнего эха: – Если Ивана увидишь – передавай привет.

– Кого увижу?

Но ответа сотник грумантской пограничной стражи так и не дождался. Да и нужен ли он, этот ответ? Воля Небесных Богов высказана однозначно, и, значит, встреча неизбежна. Вот только с кем? Кто он такой, неизвестный любимец небес?

– И долго, чёрт возьми, мы здесь собираемся сидеть? – Недовольный отсутствием каких-либо событий норвайский рикс высказывал претензии не Оклендхайму-младшему, являвшемуся причиной бездействия, а его невесте. Ведь всем же ясно, что природная боевая ведьма гораздо безопаснее увлечённого процессом колдовства волшебника-недоучки. – Ира, ну скажи ты ему.

– Не отвлекай, – ухмыльнулась рыжая. – Ты чемпионат мира по футболу смотрел?

– Это позорище? Так, краем глаза глянул. А что?

– Вот и он смотрит.

– Да? А какой счёт? И кто с кем играет?

– Грумантский пограничник против двух гномов.

– Тогда это не футбол. И даже не бокс.

– Правильно… погранец коротышек резать собрался.

– Хорошее дело, – оживился норваец. – Там помощь не требуется?

Карл в помощи не нуждался. Гномы так и не перестали спорить о стоимости шнурка для завязывания штанов, поэтому он подобрался к увлечённым коммерцией коротышкам почти вплотную. Достаточное расстояние, чтобы брошенный нож воткнулся точно под подбородок Кличку Фистингу. Этот противник выглядел гораздо опаснее довольно плюгавого Кроллеха и должен был умереть первым.

– Эй, ты чего? – удивился Арси, когда напарник всхрапнул и начал заваливаться набок. – Да пошутил я насчёт целой марки! Пошутил, говорю!

Торчащую из бороды рукоять он не заметил. Впрочем, Кроллеху тут же стало не до этого – тонкое длинное шило прошло сквозь крупные звенья гномьей кольчуги и достало до печени. Такое оружие, само собой, не одобрялось и почти всеми служителями Небесных Богов было объявлено вне закона, но пограничная стража никогда не страдала излишним благородством. На границе всегда война, и устраивать поединки с соблюдением утончённых манер попросту смешно. А тут был гном, и вот его уже нет. Быстро и качественно!

– Барыги жадные, мать вашу, – негромко пробормотал Карл, обыскивая коротышек на предмет трофеев. – Сколько споров, а у самих кошельки пустые.

Задумался на минутку, оглядывая немудрёное вооружение и снаряжение покойных. Да, это вовсе не те кольчуги, за которые в Лютеции платят серебром по весу. Или просто гномы такие бедные попались? Ладно, была не была… с паршивой овцы хоть шерсти клок! Забираем всё.

– Позвольте помочь, ваша милость? – появившиеся из кустов пограничники выглядели довольными, а объёмистые тюки за их спинами показывали, что для многих коротышек сегодняшний день стал самым неудачным в короткой и бестолковой жизни.

– Ага, помогите, – согласился Карл. – Только ответьте, пожалуйста, на такой вопрос: какому болвану пришло в голову шипеть? Неужели нельзя было тихонько свистнуть?

Пограничник с нашивками урядника удивился и почесал в затылке:

– Да вы же сами… того самого… Вот мы и подумали…

– Это у меня свист такой, понятно?

– Да что же тут непонятного, ваша милость? Ясное дело, что свист. Только это… может быть, в следующий раз будем уткой крякать?

Глава 23

Командующий хирдом «Швайнкопф» штандартен-мастер Беньямин Голомой происходил из древнего гномьего рода и являлся дальним свойственником его подгорного величества по женской линии. Не кровное родство, конечно, но близко к тому – их двоюродные прабабушки вместе обучались в пансионате благородных гномок в имперской столице, и по гномьим меркам это довольно высоко ценилось. И потому высочайшим разрешением семье будущего штандартен-мастера дозволялось называть первенцев королевским именем.

Поговаривали, будто вместе с таким подарком юный Беня Голомой получил непреодолимую жажду власти и в армию подался исключительно для поиска сторонников. Врут, наверное, завистники… Зачем командующему хирдом внешние атрибуты власти, если его личное состояние позволяет контролировать одну половину Подгорного Королевства и влиять на другую? Причём всё те же злые языки утверждают, что кошелёк штандартен-мастера ровно в три раза толще всей казны королевства.

Кстати, как он умудряется одновременно командовать хирдом и управлять огромным торговым домом, поставляющим рабов для каменоломен империи, Лузитании, Тевтонбурга и даже охваченной постоянными смутами Трансильвании? Не иначе как имперские колдуны помогают.

– Ваше высокопревосходительство, к вам начальник штаба с докладом.

Как и многие облечённые властью гномы, Беньямин Голомой предпочитал человеческие титулы. По его мнению, только они правильно отражали всё величие духа и суровую мощь, присущие Подгорному Королевству. А то, что они человеческие… Так люди всегда отличались хитростью и вороватостью – наверняка украли у древних гномов звучные названия и беззастенчиво объявили своими.

– Зови! – командующий откинулся на пуховые подушки малого походного ложа и погладил себя по животу. – Заодно и пожрать принеси.

– Ужин на двоих? – почтительно осведомился мастер-секретарь.

– С ума сошёл? Я не настолько богат, чтобы кормить каждого появляющегося здесь проходимца. Разорения моего хочешь, сволочь?

– Я просто подумал, что урчание в его голодном желудке может испортить вам аппетит, ваше высокопревосходительство, – поклонился секретарь, прекрасно осведомлённый о неприязни штандартен-мастера к своему начальнику штаба.

– Глупая рожа канцеляр-мастера Фарионля испортит его ещё вернее. И как только Небесные Боги терпят на земле такого негодяя?

Разумеется, командующий хирдом судил слишком пристрастно. Начальник штаба хоть и не блистал острым умом, но на фоне общей массы выглядел почти гением. Но вот то, что он был назначен прямым повелением его подгорного величества, наводило на кое-какие мысли. Очень неприятные мысли!

– Тащи пожрать и веди сюда этого старого недоумка.

Мастер-секретарь ещё раз поклонился и исчез, чтобы буквально в то же мгновение появиться опять, но на этот раз с подносом в руках и в сопровождении гнома почтенных лет, согнувшегося под непомерной для него тяжестью тонких парадных доспехов. Пока кушанья перекочёвывали на низенький столик у ложа командующего, начальник штаба молчал, с неодобрительной миной на лице пережёвывая нижнюю губу, а после того как последнее блюдо заняло подобающее ему место, заговорил тонким, срывающимся на визг голосом.

– Рапорт о состоянии дел, господин Голомой. – Титулы и звание канцеляр-мастер упустил из врождённой вредности. – Начать с плохих или с хороших?

– А что, есть и те, и другие? – удивился командующий.

– Разумеется.

Голомой отправил в рот кусок мяса, немногим уступающий размерами его собственной голове, и невнятно промычал:

– Фафай хафофы…

– С хороших? Хорошая новость только одна – дожди закончились, и мы за три следующих дня сможем наверстать отставание от рекомендованного его величеством графика. Вам знакомо это слово, господин Голомой?

Штандартен-мастер усмехнулся и мощно рыгнул в сторону изрядно надоевшего королевского соглядатая.

– Следующие новости давай.

– Остались только плохие.

– Всё равно говори.

Начальник штаба хирда ещё раз пожевал нижнюю губу и через неё же процедил:

– Бригада из десяти метательных машин до сих пор не вернулась после обстрела грумантской пограничной заставы.

– Так пошлите кого-нибудь им навстречу!

– Ночью? Это запрещено.

– Ну и что? Бедолаги застряли где-нибудь в грязи с гружёными повозками, а ваша нерасторопность, господин Фарионль, заставит их заночевать в дороге. Вы не бережёте подданных его величества, канцеляр-мастер!

Старый гном скрипнул зубами и скривился. При чём здесь его величество, если всем известно, что хирд снаряжён и вооружён на личные средства господина Голомоя и набран из его собственных должников? Кроме торговли рабами, штандартен-мастер владеет крупнейшим гномьим банком, и каждый второй грош, проходящий через руки жителей Подгорного Королевства, взят взаймы в одном из его отделений. Залогом служит всё, включая жизни. И вот результат… опасный для Беньямина Восьмого Блюминга результат.

– Мы примем меры по поиску бригады метательных машин, господин командующий. Надеюсь, что приказ об отправке отряда будет подписан вами собственноручно?

Штандартен-мастер замаскировал усмешку хрустом восхитительных медовых вафель с ореховой начинкой. Старая скотина целенаправленно копает под командующего хирдом и старается подтвердить документом любую оплошность. А его величество будет недоволен оставлением без присмотра и надёжной охраны ценнейших метательных машин и секретных снарядов к ним. Кстати, о снарядах…

– Скажите, любезнейший канцеляр-мастер, разве учёт расхода огненной смеси не входит в обязанности начальника штаба?

– Да, входит, но при чём здесь это?

– При всём! – с победоносным видом заявил Беньямин Голомой. – Потрудитесь предъявить отчётность по использованию «гномьего огня» для уничтожения грумантской пограничной заставы.

– Но бригада метательных машин неизвестно где!

– Вот именно! Найдите, узнайте… и добро пожаловать на доклад! А пока можете быть свободны, господин Фарионль!

Начальник штаба остолбенел от невиданной наглости командующего и с трудом сдержал крепкие слова. Ругаться с большим начальством опасно, а спорить бессмысленно, потому он молча развернулся и вышел из шатра. И не успел сообщить штандартен-мастеру о нескольких пропавших караульных. Как оказалось буквально через несколько минут, это сообщение в любом случае запоздало.

– Видишь белый шатёр в центре лагеря? – Сотник доверил наводку метательных машин своему заместителю, а за собой оставил выбор целей. – На три пальца правее самого большого костра.

– Это тот, рядом с которым вилы торчат? – на всякий случай уточнил Блумберг. – А под вилами пьяный гном стоит.

– Там часовой, это во-первых…

– Ага! А чего его мотает?

– Представления не имею. Ну а во-вторых, не надо путать личную тамгу командующего хирдом с крестьянским инструментом. По гномьим легендам, именно таким трезубцем Небесный Первогном будет вытаскивать свой народ из огня в тот час, когда весь мир превратится в пылающий кузнечный горн.

Бывший кашевар задумчиво почесал в затылке и решил:

– А по мне, так лучше сгореть, чем отправиться живьём на небеса с вилами в заднице. Да пусть даже в любом другом месте! Нет, всё равно не согласен. Не, а он их точно станет из огня вытаскивать или это красивая сказка?

Сотник пожал плечами:

– Да мы сейчас сами всё увидим. Насчёт всего мира сомневаюсь, но небольшой кузнечный горн коротышкам обеспечим. Ты готов?

– Нет, конечно. Дело это для меня новое, быстро оно не получается. И вообще, ваша милость, не мельтешили бы вы перед глазами.

– Что значит новое? – удивился Карл. – А кто обещал, что машины будут исправно стрелять?

– Я обещал, – согласился Блумберг. – Но вот про точность попаданий разговора не было. И где, кстати, горшки с «гномьим огнём»?

– Не лучше ли сначала камнем попробовать? – предложил кто-то из пограничников.

– Ага, или твоей дурной головой. Раскладывайте снаряды, бездельники! Пошевеливайтесь!

Для переноски горшков с «гномьим огнём» сотник назначил самых спокойных пограничников, способных, если припрёт, устроить засаду в муравейнике и просидеть там целый день, так что поторапливание командира заставы было оставлено без внимания. Глиняные снаряды со смертельно опасной начинкой вытащили из телег, где те лежали в специальных подставках, устеленных для мягкости соломенными жгутами и мешками с овечьей шерстью.

Первый горшок лёг в ложку метательной машины, и Блумберг, старательно прячущий за спиной дрожащие от предчувствия неудачи руки, спросил:

– Есть желающие войти в летописи?

Гржимек раскусил нехитрую уловку и укоризненно покачал головой:

– Хочешь свалить промах на кого-то другого?

Тот тяжело вздохнул, принял вид оскорблённой невинности и решительно взялся за рукоять деревянного молотка:

– Бить будем одновременно всеми машинами, и тогда у нас появится шанс сделать ещё пару залпов. Поднимется паника, то да сё… пока разберутся, если будет кому…

– Согласен, – ответил Карл. – Но остальные метатели разве не собираешься наводить?

– Тоже на шатёр командующего? А смысл?

– Вдруг не попадём с первого раза?

– Тоже мне проблема! Да за потерю метательных машин этого гнома их же король Беня Восьмой на кол посадит. Так зачем облегчать коротышкам участь?

– Злой ты, Томас.

– Я? Вовсе даже наоборот, я добрый и даже кошек люблю.

Это было правдой – в недавнем кашеварном прошлом Блумберг прикормил на заставе десятка два хвостатых бездельников, постоянно путающихся под ногами. Сотнику, кстати, неоднократно за сегодняшний день мерещились мохнатые нахлебники, не разбежавшиеся, вопреки ожиданиям, а целеустремлённо следующие за отрядом на некотором удалении.

– Тогда начинаем, – усмехнулся Гржимек. – Томас – добрая душа.

Командующий хирдом «Швайнкопф» ждал доклада об исполнении приказа начальником штаба и, чтобы не терять времени, решил повторить ужин. Зачем ещё добропорядочному гному пробиваться на самый верх общества, как не за возможностью жить красиво, весело, богато и сытно? Собственно, богатство и есть та мера, по которой определяется благоволение Небесного Первогнома к своим почитателям, а уже от количества денег зависит всё остальное.

– Подгорному Королевству сала! – с энтузиазмом воскликнул Беньямин Голомой, когда секретарь появился в шатре командующего в сопровождении слуг с подносами, кастрюльками, горшочками, котелками, судками и прочей радующей глаз и желудок посудой.

– Гномам сала! – ответил мастер-секретарь на традиционное приветствие и с почтением поклонился. – Ваше высокопревосходительство, канцеляр-мастер Фарионль просил передать, что лично возглавит бригаду королевских рагулей, отправляющуюся на поиски. Также он твёрдо обещал, что к утру метательные машины будут найдены.

Голомой усмехнулся:

– Да этот старый трухлявый пенёк на горного архара не сможет забраться, тут же развалится.

Секретарь мысленно улыбнулся, но благоразумно промолчал. Небезопасно напоминать штандартен-мастеру, что его веса не выдержит даже южный буйвол, не говоря уж о верховом архаре. И это без доспехов!

– Он всего лишь выполняет волю вашего высокопревосходительства.

– Пусть только попробует не выполнить! – Командующий взмахом пухлой руки прогнал закончивших сервировку стола слуг и нетерпеливо потёр ладони. – Ну-с, так что сегодня мне послал Небесный Первогном?

Да, божественный покровитель сильно симпатизировал Беньямину Голомою и на угощение не поскупился. Тут было и знаменитое сало подземных свиней, приправленное чесноком и присыпанное семенами укропа, и пивная похлёбка с копчёными ушами всё тех же хрюшек, и фаршированная орехами свиная голова с виноградной гроздью в чуть приоткрытой пасти, и восемнадцать сортов колбас обычных, шесть – кровяных и ливерных, девять видов окорока, а венчало великолепие огромное блюдо с жаренными на ореховом масле кабаньими тестикулами.

– Наполнить кубок, ваше высокопревосходительство?

Штандартен-мастер печально вздохнул и с нескрываемой ненавистью посмотрел на большой кувшин с имперским вороном на запечатывающем горлышко воске. Он терпеть не мог слишком крепкое и довольно мерзкое на вкус пойло, отдавая предпочтение тёмному пиву, но был вынужден держать марку цивилизованного и просвещённого гнома, стремящегося приобщиться к незыблемым ценностям империи. Ну ничего, скоро наступит время платить по счетам, и подлые людишки заплатят за всё! И за свою «уиску» в том числе.

– Наливай. Только не до краёв, и пивом разбавь наполовину. – Голомой не стал рисковать, употребляя в чистом виде напиток, по крепости напоминающий «гномий огонь». – И себе налей.

Разумная предосторожность – недоброжелателей у командующего много, и любой способен добавить в пойло яду. А секретарь есть существо бесполезное и к бою совершенно негодное, так что его, в случае чего, не жалко.

– За здоровье его подгорного величества! – провозгласил штандартен-мастер. – Пей первым!

– Многие годы величайшему из гномов! – подхватил секретарь, предусмотрительно не называя монарха по номеру, и осторожно сделал глоток. Прислушался к ощущениям и поспешил похвалить имперскую «уиску». – Похоже на жидкий огонь, падающий с небес в наши желудки. И да хранит нас Первогном!

В это же самое время Карл Гржимек в последний раз осмотрел изготовленные к стрельбе метательные машины и негромко произнёс:

– Давай, Томас. И да хранят нас Небесные Боги.

– Ага, дождёшься от них! – хрипло рассмеялся бывший кашевар пограничной заставы и деревянным молотком вышиб стопорный клин. – Первый подарок пошёл! Давайте, ребята!

Здоровенный горшок полетел в сторону ярких костров гномьего бивака, и светящийся фитиль был похож на маленькую звёздочку, только не падающую с неба, а поднимающуюся к нему. Вот она описала плавную дугу и… и ярко вспыхнула тысячами огненных брызг, так и не долетев до земли. Капли накрыли шатёр командующего, тут же превратившийся в коптящий костёр, но этим не ограничились – охране штандартен-мастера Голомоя досталось нисколько не меньше. «Гномий огонь» невозможно потушить, и попавшая на тело маленькая капелька горит до тех пор, пока есть чему гореть. А что там – гномье мясо или железо доспехов, ей без разницы.

– Однако! – изумился сотник, никак не ожидавший такого зрелища. – Томас, добавь огоньку!

Блумберга просить было не нужно, у него имелись свои давние счёты с гномами, и сегодняшняя ночь стала ночью долгожданной расплаты. Он, не отвлекаясь на разглядывание результатов попадания, подгонял пограничников, заряжающих метательные машины для нового залпа, и успевал покрикивать на других, запаздывающих, по его мнению. Тут Томас был немного не прав – горшки с зажигательной смесью полетели на гномов дружно и почти одновременно и тоже взрывались прямо над головами остолбеневших коротышек.

– Магия какая-то, – прошептал Гржимек, когда собственноручно отправленный им снаряд чуть изменил направление полёта и угодил точно во временное стойло с беснующимися от ужаса горными архарами. – Я же не успел поджечь фитиль!

Как бы то ни было, но горшок с «гномьим огнём» расцвёл ярким цветком, и блеянье верховых козлов сменилось визгом. Рогатые живые факелы смели хлипкую загородку и бросились прочь, затаптывая по пути всех без разбору, включая собственных наездников, оказавшихся между архарами и вздувшимся от дождей ручьём.

Блумберг, случайно заметивший это происшествие, весело крикнул:

– Козлы с козлами воюют! Поддадим жару, ребята!

Вопреки опасениям сотника Гржимека, коротышки так и не смогли прийти в чувство от внезапного удара и организовать оборону. Попавшие под огненный дождь гномы бестолково метались, и над умирающим хирдом витал не заданный вслух, но подразумеваемый вопрос:

– Это огонь для людей… а нас за что?

Не меньше полусотни снарядов полыхнули среди толпы, прежде чем ревущая масса бросилась бежать. Обратно, к перевалам и родным горам Трансильвании… хоть куда… лишь бы подальше отсюда.

Барон тоже пребывал в состоянии, близком к оцепенению, но совсем по иной причине, нежели испуганные гномы. Его попросту заворожила необыкновенная лёгкость, с которой виконт Оклендхайм управлял магией. Именно управлял, а не использовал заученные заклинания с заранее известными эффектами, как это делали все известные сэру Винстону маги, включая преподавателей университета в Лютеции. Да и разве там была магия? Так, ремесло… не более. А Джонни играл потоками энергии, на ходу исправляя мелкие погрешности, являющиеся результатом излишней торопливости и отсутствия опыта, и плевать хотел на законы науки. Современные законы современной науки.

– Небесные Боги, как он это делает?

Многозначительное покашливание норвайского рикса, сопровождающееся похлопыванием по рукояти старинной секиры, удержало барона от дальнейших вопросов.

– Всему своё время, сэр! – широко улыбнулся норваец. – Когда-нибудь вы всё узнаете. Или не узнаете, что тоже вполне вероятно.

– Но магия виконта… она невозможна!

– Не буду спорить. Я вообще не люблю спорить. Ни с кем и никогда.

– Но вы не будете возражать, если я немедленно сообщу о случившемся герцогу Ланца? Со всеми подробностями, разумеется.

– Сообщайте, мне-то что.

– А сэр Джонни не будет против?

– Мы ему не скажем. Пусть станет сюрпризом.

– Для кого? – уточнила рыжая, наблюдавшая за полем боя в бинокль.

– А нам какая разница? Тем более правильно проведённая рекламная кампания должна стать сюрпризом для всех!

Глава 24

Прошло уже три недели со дня последнего уличного боя в Лютеции, и столица стала потихонечку оживать. Перестали дымиться развалины, погибших достали из-под завалов и похоронили, отплакали выжившие, смирившиеся с потерей близких… Город приобретал привычные черты. Разве что нельзя теперь встретить на улицах ни гнома, ни эльфа. Последние тоже попали под горячую руку, и там уж никто не разбирал степень благонадёжности и долю человеческой крови. Жаждущие возмездия горожане уничтожили не только полукровок, но и любого состоящего в родстве с проклятыми Небесными Богами расами, не отделяя правых от виноватых. Накопилось и наболело. А протом прорвалось.

Народ пришлось утихомиривать силой лично его светлости герцогу Джеронимо Ланца. Правда, хватило всего лишь трёх орудий, сделавших по два выстрела картечью в самую гущу беснующейся и охваченной жаждой мести толпы. Такие пожары можно и нужно гасить кровью, чтобы все не закончилось ещё страшнее. Ведь что такое два-три десятка смертей по сравнению с жертвами бессмысленной и беспощадной резни? Там счёт пойдёт на тысячи. Пошёл бы на тысячи, если бы не своевременно принятые меры.

– К вам посол империи, ваша светлость! – Заглянувший в дверь гвардеец отвлёк герцога от размышлений и воспоминаний. – Прикажете гнать в шею?

– А что ему нужно?

– А он с претензиями припёрся, представляешь? – Протиснувшийся мимо латника граф Форбарра чувствовал себя в кабинете временного верховного правителя Груманта без малейшего стеснения и сразу ухватил со стола кувшин с вином. – Да ты и сам всё услышишь, дядя!

– Вот как? – Сэр Джеронимо проследил за двигающимся кадыком племянника, хлещущего благородный напиток прямо из кувшина, как простую воду, и уточнил: – Я его звал?

– Нет. А что, разве нужно было вызвать?

– Не знаю. – Граф поставил кувшин на стол, вытер рот рукавом камзола и пожал плечами. – Если хочешь, я могу спустить его с лестницы.

– Нет в тебе дипломатического такта, Фридрих, – покачал головой герцог. – Может быть, посол прибыл объясниться, почему же подданные империи во время гномьего бунта гибли лишь по несчастливой случайности, а в большинстве своём недомерки обходили их дома стороной?

– А ты не знаешь, дядя? – удивился граф.

– Знаю, но желал бы услышать их версию.

– Так зачем же самому? Палач всё подробно расспросит.

– Тебе нужен международный скандал? – Сэр Джеронимо укоризненно улыбался, но по его виду было заметно, что вариант с палачом тоже не исключался.

– Это с какой стати скандал? Пропал человек с концами при беспорядках и пропал. Мы-то здесь при чём? Даже если имперцы успели отправить доклад с голубем… отопрёмся в случае чего. Доказательств не будет.

– Нет, не пойдёт, – решил герцог Ланца и кивнул гвардейцу. – Зови этого траханого посла.

Тот в изумлении округлил глаза:

– Так он, ваша светлость, приверженец новомодной имперской секты?

– Проверять, я думаю, не стоит. Просто позови сюда.

Граф Форбарра посмотрел на закрывающуюся за стражником дверь и на всякий случай уточнил:

– Если что, я не хуже палача смогу допрос провести. Сейчас только пошлю за жаровней и инструментами.

Сэр Роланд Брюгге, двенадцатый граф Берентхилл, явился к временному правителю Груманта не по своей воле. В империи своеволие вообще не поощрялось, а уж посол о чём-то подобном даже помыслить не смел. Исключительно следование инструкциям и указаниям его императорского величества – вот высшая добродетель дипломата. В данное время он являлся лицом державы, и никакие личные чувства не должны мешать выполнить свой долг. Чего бы это ни стоило!

А на самом деле поход в резиденцию герцога Ланца требовал немалого мужества. Сэр Джеронимо слыл человеком жёстким и решительным и часто применял силу для получения нужной информации. Сам так и говорил: «Знание – сила!» Тем более сэр Роланд чувствовал за собой вину… но надеялся на мастерство имперских магов, открывших недавно способ безболезненной смерти, наступающей при попытке развязать язык насильственным способом. Стоит только заговорить на определённые темы, и растворённый в крови яд избавит несчастного от мучений.

– А вдруг герцог ничего не подозревает?

Видимо, вопрос был произнесён вслух, так как появившийся в приёмной стражник сверкнул глазами. Впрочем, лицо гвардейца тут же приобрело невозмутимый вид, немного подпорченный тщательно скрываемым торжеством во взгляде.

– Его светлость милостиво соизволили дать вам аудиенцию, граф!

Брюгге подобрался, изо всех сил постарался отогнать видение разверзшейся под ногами пропасти и сделал первый шаг навстречу неизвестности. Остаётся только надеяться, что в случае неблагоприятного исхода сегодняшней встречи его императорское величество не оставит без милостей бедную семью своего несчастного посла.

В кабинете герцога царил мягкий полумрак, и первое, что притягивало взгляд, было сияние углей в железной жаровне, установленной на высоком треножнике прямо посреди помещения. От неожиданной картины имперский посол сделал шаг назад, но упёрся спиной в закрытую дверь.

– Вы что, передумали, граф? – Насмешливый голос сэра Джеронимо больно ударял по ушам и вызывал бешеное сердцебиение. – Это неприлично – напроситься в гости, а потом свинтить, даже не поздоровавшись. Признайтесь, сэр Роланд, вы тайный гном? Только они пренебрегают правилами хорошего тона.

Из кресла в углу послышались хрюкающие звуки сдерживаемого смеха, и скосивший глаза посол к ужасу своему опознал в смеющемся человеке графа Форбарра. В свете недавних событий именно племянник всесильного герцога внушал наибольший страх – ходившие слухи упорно указывали на то, что сэр Фридрих собственноручно зарезал не менее полусотни гномов. А ещё говорили, что у каждого убитого коротышки он вырывал печень и поедал её, едва-едва прожарив в огне полыхающих пожаров. Жители Лютеции рассказывали об этом шёпотом, но почему-то в их голосах слышались горячее одобрение и странная гордость.

Мысль о горячем заставила посла империи опять бросить взгляд на жаровню, и сэр Роланд вздрогнул – там, среди рдеющих углей, лежали разнообразные инструменты самого пренеприятнейшего вида. Небесные Боги, его-то за что? И даже если искусство магов не позволит выдать государственные секреты… жить-то всё равно хочется!

Но приказ императора и чувство долга всё же одержали победу над секундной слабостью, и сэр Роланд, стараясь не встречаться с герцогом взглядом, громко произнёс:

– По поручению его императорского величества я заявляю о недопустимости нарушения прав и свобод гномов в Груманте, выражаю решительный протест против необоснованных убийств расовых меньшинств в Лютеции и предостерегаю от агрессивных действий по отношению к Подгорному Королевству.

Ответом стало молчание. Неприятная тишина, готовая в любой момент смениться раскатами грома чудовищной силы. Но граф Берентхилл, оказывается, ещё не закончил:

– Также от имени его императорского величества я требую выдачи военных преступников Людвига Оклендхайма и Сьёрга фон Тетюша, проявивших особую жестокость в преследовании мирных подданных Подгорного Королевства.

Сэр Джеронимо всё так же не произнёс ни слова, так что первым высказался граф Форбарра:

– Вы отдаёте себе отчёт, господин посол, что ваши слова можно трактовать как объявление войны?

По спине посла пробежал неприятный холодок – с грумантских дикарей, не знающих такого понятия, как «цивилизованное государство», вполне станется снести голову неприкосновенной дипломатической особе.

– И что же натворили граф Людвиг и риттер Сьёрг? – Сэр Джеронимо говорил на удивление мягким и ровным голосом. – Почему вдруг военными преступниками объявлены именно они, а не командование осадившего замок Оклендхайм гномьего хирда?

Посол вздрогнул, как перед прыжком в холодную воду, и зачастил, торопясь успеть высказать претензии:

– Во-первых, это они устроили провокацию, без предупреждения напав на безобидных фуражиров, занимавшихся заготовкой провианта для совершающего мирный марш хирда…

– То есть повесили мародёров, грабивших деревню и застигнутых на месте преступления? – уточнил сэр Джеронимо.

– Я бы не стал формулировать столь грубо, ваша светлость.

– Вот и не формулируйте, – жестко отрезал герцог. – Дальше!

– Потом они, явно пользуясь благоволением нечистого, нанесли подлый удар неизвестным оружием по гномам, подошедшим к стенам замка в поисках справедливости.

Сэр Джеронимо, получивший от старого графа подробнейший отчёт о случившемся, усмехнулся:

– Вот как? С каких это пор «гномий огонь» стал неизвестным оружием?

О том, что коротышек заманили на поле с вкопанными в землю бочками этого страшного зелья, герцог распространяться не стал. Как и удивляться количеству потраченного на уничтожение хирда «гномьего огня» – кое-где в графстве имелись открытые выходы нефти на поверхность, и начерпать земляного масла из ям не представляло особого труда. Только вот кто надоумил Оклендхайма-старшего использовать популярное лекарство от ломоты в суставах в качестве одного из ингредиентов местного напалма?

Посол принял позу оскорблённой невинности:

– Империя никогда не применяла «гномий огонь» в войнах!

Хороший ответ. Почти честный.

– Ладно, хрен с ним, с этим огнём, – махнул рукой герцог. – Но что у нас там с войной?

– С какой войной, сэр?

– Ну как же?! Ваши наглые заявления вполне можно рассматривать как ультиматум или провокацию. А может быть, это и то, и другое одновременно?

Граф Форбарра молча встал с кресла, прихрамывая, подошёл к сэру Роланду и внезапно без замаха двинул того в подбородок. Герцог Ланца чуть посторонился, давая послу беспрепятственно впечататься затылком в вощёный паркет, и усмехнулся:

– Фридрих, ты сломал ему челюсть. Ты знал?

– О чём, дядя?

– О новом способе защиты имперских секретов.

– Не такой уж он и новый, – фыркнул граф. – Его ещё двадцать лет назад эльфийские шаманы придумали. Эльфов, кстати, в этом случае допрашивать сложнее.

– Это почему?

– Они неграмотные. А вот наш любезный посол всё в письменном виде изложит, не выдавая государственных секретов вслух. У тебя есть перо и чернила?

История умалчивает о дальнейшей судьбе посла, но его откровения имели далекоидущие последствия в отношениях двух государств. Нет, они, то есть отношения, не испортились, как мог бы подумать всякий прочитавший откровения сэра Роланда Брюгге, двенадцатого графа Барентхилла, а совсем напротив. Временный правитель Груманта его светлость герцог Джеронимо Ланца неожиданно воспылал нежной любовью к могущественному соседнему государству и в личном письме его императорскому величеству клятвенно пообещал найти и жестоко покарать виновных в нападении на посольство империи.

«Коварство гномов не знает предела, – писал сэр Джеронимо. – И подлое похищение с последующим трусливым убийством не останется безнаказанным. Королевство Грумант приложит все силы, дабы примерно наказать самозванца, выдающего себя за повелителя Подгорного Королевства Беньямина Восьмого Блюминга, отдавшего приказ об уничтожении посольства. Гнусным коротышкам не удастся запугать человеческую расу, и Грумант лишь приветствует стремление вашего императорского величества к справедливой мести. Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

Граф Форбарра, в этом случае исполнивший обязанности секретаря и писаря одновременно, помахал бумагой, давая высохнуть чернилам, и спросил:

– Война, как я понимаю, откладывается?

Сэр Джеронимо улыбнулся:

– Это почему же? Мы начнём партизанские действия.

– Какие? – удивился незнакомому слову граф.

– Чуть позже узнаешь. А пока вызови в Лютецию Оклендхайма-старшего и риттера фон Тетюша.

– Фон Тетюш вряд ли сюда приедет, – усомнился Форбарра. – После того как ты его чуть не казнил…

– Так не казнил же!

– Случайность.

– Случайность? Ты где её увидел? Фридрих, ты меня огорчаешь.

Замок Оклендхайм. Неделю спустя

Нельзя сказать, что победа над целым хирдом досталась графу Людвигу дёшево – гномы разорили все деревни вокруг замка, вырубили сады, пожгли амбары с зерном нового урожая, загадили пруды, вытоптали виноградники… Слишком неожиданно появились здесь коротышки. И это после того, как вассалы Оклендхайма-старшего совместно с ополчением Окленда уничтожили два десятка мелких шаек – люди успокоились и даже немного расслабились. И тут такой щелчок по носу!

Хвала Небесным Богам, что разведка смогла вовремя донести о приближении хирда, так что люди успели уйти под защиту крепких городских и замковых стен. Только вот имущество, домашнюю скотину и всё прочее хозяйство пришлось бросить на произвол судьбы. Как выяснилось, в этом случае судьба предпочла повернуться задницей.

А теперь граф Оклендхайм возмещал крестьянам понесённые убытки, чем приятно удивил самих пострадавших и поразил невиданной щедростью население города Окленда.

– Следующий! – Риттер фон Тетюш махнул рукой, вызывая из толпы очередного бедолагу. – Как зовут?

– Ноттолио сын Чубысов, ваша милость! – низко поклонился рыжий детина. – Я мельник из деревни Роснановки.

Риттер с непонятной ухмылкой сверился с лежащим на столе списком и кивнул:

– И каковы же твои убытки, Ноттолио?

Рыжий ещё раз поклонился и принялся перечислять, загибая толстые пальцы:

– Так это, значицца, ваша милость… мельницу мою как есть сожгли-порушили супостаты. Восемь марок на строительство потратил! Бычка ещё увели. Шесть бычков, двенадцать коров стельных да две дюжины овец. По нонешним ценам, ваша милость, ещё на три с половиной марки выходит. Итого ровным счётом четырнадцать марок, две гривенки и одиннадцать эскудейро с тремя грошами.

В толпе кто-то охнул, поражённый аппетитами мельника, но фон Тетюш не повёл и бровью:

– Грамотен?

– А как же, ваша милость! В нашем деле без этого нельзя.

– Тогда вот здесь распишись. – Риттер ткнул пальцем в бумагу.

– Что сделать?

– Имя своё поставь, дурень.

– Так точно, ваша милость. – Ноттолио дрожащей от нетерпения рукой взял перо и черкнул закорючку в указанном месте. – А когда за деньгами приходить?

– На следующий день после погашения недоимок за двенадцать лет.

Мельник растерянно захлопал глазами:

– Я все подати монастырю братства Маммоны платил исправно. У них всё записано, ваша милость!

– Обязательно уточним, – согласился риттер Сьёрг, недели две назад лично уговаривавший настоятеля ордена вернуть закладные расписки на доходы с деревень. – Но ведь в них было указано, что ты оценил своё имущество в три с половиной гривенки, не так ли?

– А-а-а…

– Так что идите в задницу, милейший Ноттолио. Следующий!

Фон Тетюш развлекался до самого вечера, пока окончательно не разуверился в человеческой честности. Люди вдохновенно врали прямо в глаза, требуя возмещения миллионов голов крупного и мелкого рогатого скота, миллиардов фунтов зерна, великолепных дворцов с фонтанами и лебедями, и были твёрдо уверены, что уж их-то, самых умных и хитрых, нипочём не разоблачат. Изредка встречающаяся честность радовала – ведь даже в навозной куче при определённом везении можно найти жемчужное зерно.

Окончательно разочароваться в человечестве риттеру фон Тетюшу не дал сэр Людвиг, прервавший процедуру:

– Оставьте их, Сьёрг. Пусть дальше разбирается наш кастелян, а у нас найдутся более благородные заботы.

– Воевать и пировать?

– Может быть. Голубиной почтой пришло приглашение в Лютецию на торжества, посвящённые коронации герцога Ланца, то есть его величества короля Джеронимо Первого.

– Что-то он торопится забраться на трон, – хмыкнул риттер.

– А почему бы нет? Стране нельзя без короля, и герцог является не самым худшим вариантом в правители.

– Но вы же были самым непримиримым его противником, сэр Людвиг.

– Вы ошибаетесь, Сьёрг. Да, глубоко ошибаетесь.

– Вот как?

– Моя семья была непримиримым противником предыдущей династии, а я, как известно, чту семейные традиции. Но сейчас совсем другое дело!

– Тогда нужно предупредить Джонни об изменениях ваших взглядов на внутреннюю политику в Груманте.

– Взгляды не изменились, Сьёрг! Изменилась сама политика.

– Ну да, ну да… – согласился фон Тетюш. – Но виконта всё равно нужно предупредить.

– Я так думаю, что в Лютеции мы его и встретим. Надеюсь, они добрались до столицы без приключений.

Глава 25

Оклендхайм-старший немного ошибся – приключений на долю виконта выпало столько, что хватило бы на десятка два рыцарских романов формата in folio. Правда, получились бы они не слишком популярными из-за недостаточно раскрытой, как выражается взыскательный читатель, темы сисек. Честно сказать, эта тема вообще не раскрывалась – присутствие при Джонни невесты со способностями врождённой боевой ведьмы напрочь отбивало у встреченных дам любые мысли о возможном адюльтере. Оно, конечно, правильно… только к окончанию похода Оклендхайм-младший стал каким-то нервным и напрочь утратил чувство юмора. И совсем немного не доехали до Лютеции, как его мрачное настроение нашло себе козла отпущения.

– Ваня, а тебе обязательно нужна эта дуэль? – Норвайский рикс Вован сосредоточенно водил точильным камнем по лезвию старинной секиры, не забывая время от времени прикладываться к кувшину с пивом. – Грохнул бы на месте мерзавца, и все дела. Зачем церемонии разводить?

Джонни промолчал. По его мнению, сразу убивать лежащего без сознания дворянина, которому сам только что разбил бутылку о лицо, немного неприлично. Вот очухается, тогда и можно выпустить кишки наглецу, усомнившемуся в благородном происхождении леди Ирэны. Недоумку ещё повезло, что рыжая ведьма поднималась по лестнице на второй этаж гостиницы и не слышала брошенный в спину сомнительный комплимент.

Рикс неправильно понял молчание друга и предложил:

– Брезгуешь сам, давай я его сактирую. После моей секиры контрольный выстрел не требуется. Думай быстрее, а то сейчас гуся принесут.

Владелец придорожной таверны, в глубине души активно протестовавший против радикального уменьшения поголовья клиентов, сообразил моментально и бросился к очагу, где на вертеле готовилась упомянутая птица. Почтенный мэтр справедливо рассудил, что варвару придётся по вкусу и полусырое блюдо, а с дворянина, буде тот счастливо избежит смерти, можно будет содрать двойную плату. И вообще, по его мнению, не расплатившихся посетителей убивать нельзя. Небесные Боги этого не одобрят.

– Нет, Вова, – покачал головой виконт и выплеснул на недвижимое тело неизвестного дворянина пиво из кувшина. – Этого франта я вызову на поединок по всем правилам. Всё-таки мы скоро приедем в столицу, и пора привыкать к соблюдению этикета. Зря, что ли, меня учили столько лет?

– Ах вот это зачем, – с облегчением выдохнул норваец и разорвал печёного гуся пополам. – Сугубо в утилитарно-практических целях… тогда одобряю.

– А я категорически против, – заявил барон Мальборо. – Нельзя растрачивать талант на пустяки. А потом… вы представьте, сэр Джонни, какая это будет потеря для магической науки, если проходимец вас убьёт?

– Меня? – удивился Оклендхайм-младший. – Да никогда.

– Не будьте слишком самоуверенны, юноша! Истории известны случаи, когда искуснейшие бойцы проигрывали заведомо слабейшим противникам из-за несерьёзного к ним отношения. Вспомните хотя бы дуэль графа Давида фон Джеруслема с маркизом Эрнандо де ла Голиаффи. Сэр Давид выжил в Маккавейской бойне, пережил осаду Эразма Сигрийского и уцелел при взятии Брешии трансваальцами… да он бы одной левой мог зарезать провинциального маркизёнка с парадным мечом. Но поскользнулся на гнилом яблоке и пропустил простейший прямой укол в шею. А всё почему?

– Да, почему? – поддержал беседу норваец.

– Самоуверенность его подвела!

Рикс почесал бритый наголо затылок прямо половинкой гуся, пожал плечами и кивнул занятому похлёбкой с бараньей требухой слуге:

– Стефан, обыщи товарища.

Тот недоумённо захлопал глазами:

– У меня здесь нет товарищей, ваша милость. А если вы подразумеваете тех купцов… Врут они, ваше норвайское сиятельство! Как есть врут! Неужели можно подумать, будто я способен жульничать при игре в кости? Тем более они сами предложили поставить на кон целую марку.

Вован посмотрел на виконта и взглядом изобразил вопрос.

Оклендхайм-младший усмехнулся:

– Да ты уже спать пошёл, когда Стефан из купцов долги выколачивал. Это обыском не считается.

– Ну и чёрт с ними. – Норваец показал пальцем на лежащего дворянина. – Стефан, не хочешь считать его товарищем, так не считай, но к обыску приступай немедленно. Нам, как людям благородного происхождения, такое невместно, а тебе можно. Пошевеливайся!

Люций фон Бюлов если и удивился гибкости варварских представлений о благородном поведении, то не подал виду. А через некоторое время вообще выбросил посторонние мысли из головы, увидев имперские печати на найденном Стефаном пакете.

– Поздравляю, господа, мы с вами вляпались в политику.

– Почему это сразу в политику? – возмутился Вован. – Нам разве некуда больше вляпываться? И вообще это шпион с рекомендательными письмами, шифровками и инструкциями резиденту.

– Видите ли, в чём дело. – Барон позволил себе снисходительную улыбку. – Шпионская переписка не пересылается в пакетах с печатями имперской канцелярии. А вот неофициальное послание от императора к герцогу Ланца…

Оклендхайм-младший не согласился:

– Сэр Джеронимо та ещё свинья, но не до такой же степени, чтобы вступать в переписку с врагом.

– С каким врагом? Официально наши государства не воюют.

– Мне бы вашу уверенность, барон.

– Подковёрные игры и работу тайных служб учитывать не стоит.

– Это почему же? – возмутился норваец. – А на чьи деньги организовано нашествие гномов и их же бунт в Лютеции? Именно ослиные уши империи торчат из-за любого отдельно взятого коротышки.

– Пусть так! Но давайте не будем путать необъявленную войну с войной без объявления. Первая длится уже сотни лет, и приличные люди стараются не говорить о ней вслух.

– Хорошо, побуду немного неприличным. – Рикс Вован забрал пакет и решительно хрустнул сургучными печатями. – Стремление к новым знаниям облагораживает человека, а варвара делает цивилизованным! И что нам там пишут таким ужасным почерком?

Барон в который раз за последнее время нарушил данную самому себе торжественную клятву ничему не удивляться. Вернее, не удивляться ничему исходящему от виконта Оклендхайма и его окружения. Но ведь и причина нарушить клятву достаточно убедительная – норвайский рикс, которого даже происхождение обязывало быть неграмотным, не только свободно читал написанный от руки текст, но ещё и оценивал красоту почерка. Правду говорят, что Норвай – земля контрастов.

– Разрешите взглянуть, благородный рикс? – заинтересовался посланием сэр Люций.

Норваец, вопреки ожиданиям, протянул письмо фон Бюлову, но не удержался от комментария:

– Сдаётся мне, любезнейший барон, что ваши надежды заполучить на свой факультет троих перспективных студентов только что рухнули с оглушительным треском.

– А что там? – полюбопытствовал Джонни.

– Император сливает гномов в унитаз по полной программе и частным образом предлагает замять случившееся недоразумение.

– Это как?

– А как оно в политике бывает? Уверяет в собственной непричастности и сообщает, что в империи коротышки объявлены обыкновенными разбойниками, подлежащими повешению без суда и следствия. Мавры сделали своё дело – мавры могут уходить.

– Это действительно почерк императора, – с некоторой растерянностью подтвердил барон. – Мне раньше приходилось видеть его почерк.

– Наплевать на почерк и на императора, – непочтительно отмахнулся Джонни. – Что конкретно он хочет от герцога Ланца и какое отношение имеет это письмо к нашим планам по поступлению в университет?

– От герцога он хочет любви и согласия.

– Хм…

– В политическом смысле, разумеется. И чтобы скрепить нерушимую дружбу двух древнейших государств континента, предлагает совершить жест доброй воли.

– Вова, не тяни кота за хвост.

– Ладно, не буду. Ты когда-нибудь слышал про учёбу по обмену? Вот и тут примерно то же самое – полторы сотни студентов из благородных семей Груманта едут в империю, а оттуда, соответственно, едут сюда. Вроде как и дружеский жест, но с другой стороны – полноценный обмен заложниками.

– Ну а нам какое дело? – не понял Оклендхайм-младший. – Мы пока ещё не студенты.

Норваец громко заржал, заставив владельца теверны испуганно спрятаться под стойкой:

– Не знаю, кто и как, но я не собираюсь поступать в Королевский университет Лютеции, если тот откажет мне в возможности проехаться по заграницам на халяву. Именно за государственный счёт! Не так ли, господин барон?

Люций фон Бюлов с обидой посмотрел на северного варвара:

– Но мой факультет…

– Но ваш факультет, – с удовольствием перебил рикс, – направит вас в командировку в качестве куратора группы!

– Да?

– Я буду на этом настаивать, – пообещал Вован. – За небольшой процент от командировочных.

– Звучит заманчиво, – согласился барон. – Но как же письмо попадёт к сэру Джеронимо, если оно распечатано, а гонец изуродован?

Норваец возмутился такой постановкой вопроса:

– Не изуродован, а всего лишь слегка помят. И вообще, мужчины должны гордиться полученными в бою шрамами.

– А разбитой в кабаке мордой? А сломанным носом и синяками во всё лицо?

Вова опять почесал затылок половинкой гуся и показал на виконта:

– Он виноват. И кстати, Ваня, ты же у нас колдун, вот тебе и исправлять ситуацию.

Оклендхайм-младший подавился куриным крылышком и долго откашливался. А когда восстановил дыхание, заявил:

– Я не колдун!

– Пусть так, – покладисто пошёл на попятную норваец. – Но печать восстановить сумеешь? Или хотя бы очень похожую сделай.

– Дайте письмо! – Виконт забрал пакет у сэра Люция и надолго задумался.

Во всяком случае, со стороны это выглядело глубокой задумчивостью. А на самом деле Иван копался в программах воображаемого компьютера, отыскивая нужную. Ага, вот что-то похожее…

Тут же выскочила табличка:

«Использование программы невозможно без ознакомления с файлом «Прикладное фальшивомонетничество и подделка документов для чайников». Открыть файл?»

– Нет, твою мать, в коробочку с розовым бантиком его запакуй, – под удивлёнными взглядами барона Мальборо и норвайского рикса вслух выругался Джонни и мысленно нажал кнопку «Да».

«Подтверждаете согласие на закачку информации непосредственно в мозг? На принятие решения десять секунд… восемь секунд… шесть секунд…»

«Чёрт побери, и тут нейросети!» – подумал виконт, но и на этот вопрос ответил утвердительно. О чём почти сразу же пожалел.

Голова каким-то чудом не взорвалась от потока хлынувших в неё знаний, а воображаемый компьютер вывел новое сообщение:

«Поздравляю с успешным усвоением базового курса и предлагаю загрузить второй уровень специальности «Профессиональный фальшивомонетчик с правом подделывать банковские чеки, векселя, лотерейные билеты и документы государственной важности до шести степеней защиты включительно».

Пока Иван скрипел зубами от боли и усваивал новую профессию, норвайский рикс доверительно сообщил барону:

– Видите, сэр Люций, как нашего виконта корёжит? Это всё от великого благочестия, выраженного в долгом воздержании. Может быть, вы подскажете юному магическому таланту, что леди Ирэна давно готова к… ну, понятно к чему, и что излишняя галантность позиционирует его как закоренелого ретрограда и безнадёжного провинциала без права на реабилитацию.

Опешивший фон Бюлов вытаращил глаза:

– Простите за любопытство, благородный рикс, но используемые в вашей речи термины заставляют меня думать… Вы какой университет оканчивали, сэр Вован? А учёную степень я бы определил никак не меньше магистерской.

– Вы мне льстите, сэр Люций. – Вова осмотрел со всех сторон многострадальную половинку гуся и изо всех сил запустил её в вылезшего из-под стойки владельца таверны. – Маэстро, неужели вы надеетесь, что я стану жрать сырое мясо? Это же не печёнка только что поверженного противника! Или твою вырезать?

– Вы напрасно маскируетесь под неотёсанного мужлана, – покачал головой барон. – Но я свято чту право благородного человека на инкогнито. Хотя если вам заблагорассудится его дезавуировать…

– Вы будете первым, кому я открою своё истинное лицо, – пообещал норваец.

– Ага. – Сэр Люций многозначительно улыбнулся. – Моя догадка получила наглядное подтверждение.

– Это какое же?

– Северные варвары не способны понять значение слова «дезавуировать» и уж тем более не могут заметить разницу между полусырой и полупрожаренной гусятиной. Я прав в своих предположениях?

– Возможно, – не стал отнекиваться Вова. – Но всё равно попрошу объяснить виконту Оклендхайму вредность воздержания с точки зрения медицины и психиатрии. Смею надеяться, что научная мысль славного королевства Грумант знает эти понятия или хотя бы подозревает об их существовании. Особенно последнего.

– Наши маги-целители…

– Там сплошняком шарлатан на шарлатане и шарлатанами погоняют.

– Да, но…

– Мнение официальной науки меня не интересует, а вот выводы таких блистательных умов, как ваш, сэр Люций… Короче, сумеете убедить Джонни в бессмысленности соблюдения целибата, и я открою перед вами сияющие бездны древнего наследия норвайских мудрецов. То есть не бездны, а вершины. Впрочем, какая разница?

Только что упомянутый виконт Оклендхайм открыл один глаз:

– Вова, я всё слышу.

– И одобряешь?

– И негодую.

– Дебил, – весьма непочтительно заметил норваец. – А Ирка, между прочим, уже в спальне.

– Сначала дело, а потом…

– Что потом?

– Тебя это не касается, – ответил Оклендхайм-младший и вложил письмо императора обратно в пакет. – А сейчас сделаем вот так!

Под воздействием исходящего от ладони неяркого свечения сломанные печати слились в единое целое, с пола и со стола взлетели упавшие сургучные крошки, а через половину минуты пакет приобрёл первозданный вид. Даже жирные отпечатки пальцев норвайского рикса исчезли с плотной серой бумаги, будто их и не было никогда. Покончив с этой работой, Джонни перевёл внимание на гонца, так до сих пор и не пришедшего в сознание. Присел рядом с ним на корточки и похлопал по щеке:

– Просыпайтесь, граф, вас ждут великие дела. Гнусные делишки тоже заждались.

– Поразительно, – пробормотал барон Мальборо, с удивлением увидевший, как от единственного прикосновения с лица лежащего дворянина исчезают следы сильного удара бутылкой. – Как вы это делаете, виконт?

Джонни помедлил с ответом, убирая последствия собственноручно устроенных повреждений, и улыбнулся:

– Открытие косметического салона на паях не предлагать! А что, разве маго-лекари так не умеют?

– Умеют, – согласился барон. – Но не столь же быстро. Ещё немного, виконт, и вы заставите меня поверить в чудеса.

– Не заставлю, – отмахнулся Джонни. – Лучше влейте пару кувшинов самого крепкого вина в это хамское недоразумение.

– Вы про меня, ваша милость? – моментально оживился слуга норвайского рикса, из экономии пробавляющийся дешёвым пивом. – Я готов!

– Заткнись, – осадил Стефана барон Мальборо и уточнил у Оклендайма-младшего: – А вы уверены, что после отрезвления гонец императора ничего не вспомнит?

Виконт неопределённо махнул рукой:

– Я всё сделал по инструкции, так что… Хотя, учитывая отсутствие практики в ментальном воздействии, мог что-нибудь и напутать. Но твёрдо гарантирую сохранение воспоминаний о его собственном имени и полученном задании. А большего нам и не нужно, ведь так?

Гонец опередил неторопливых путешественников и прибыл в Лютецию через четыре дня, три из которых мучился страшными головными болями, списываемыми на не менее страшное похмелье. И что самое удивительное – совсем не помогало проверенное лекарство. Вино не только не избавляло от мучений, но добавляло новых, заставляя содержимое гудящего черепа пульсировать в такт конскому топоту и пытаться выплеснуться из ушей при любом громком звуке. Хоть вообще пить бросай!

Ещё целая неделя ушла на попытки добиться приёма у герцога Ланца. В обычное время утрясанием формальностей занялся бы посол, но при недавних беспорядках в грумантской столице от посольства империи в прямом смысле не осталось камня на камне, и на расчищенной от развалин площадке ударными темпами разбивался парк. По уверениям руководящих процессом магов из местного университета, живых имперских дипломатов злокозненные гномы увели в неизвестном направлении и, скорее всего, употребили в пищу.

Но к концу недели повезло и удалось добиться аудиенции через одного из чиновников столичного магистрата, запросившего за услугу немыслимые шесть марок.

– Вы поймите, молодой человек, – терпеливо растолковывал просителю пожилой толстяк со значком природного факультета университета Лютеции. – В нашем королевстве взятки облагаются шестидесятипроцентным налогом, и, уступив вам в цене, я рискую оказать дорогостоящую услугу почти бесплатно.

Гонец поскрипел зубами, поиграл сурово сдвинутыми бровями и согласился с тяжелейшим вздохом. Зато уже через два часа стоял перед воротами городской резиденции всемогущего герцога, готовящегося занять опустевший трон королевства.

– Его светлость очень занят, поэтому сможет уделить вам только пять минут, – сообщил хмурый гвардеец в парадной кирасе с характерными вмятинами и проинструктировал: – В присутствии герцога не рекомендуется делать резких движений, повышать голос и подходить ближе десяти шагов. Руки держите на виду, а лучше всего – поднимите их и сцепите на затылке. Всё понятно?

– Да.

– Тогда следуйте за мной, сэр. Сейчас мы пройдём в кордегарию, где вы смените одежду и примете горячую ванну.

– Именно в такой последовательности?

– Мне без разницы. Главное, обезопасить его светлость от ядов, возможно, нанесённых на вашу кожу.

– Да, но…

– Вы вправе отказаться от аудиенции, сэр, и тем самым признаться в попытке покушения. Ну так что?

– Я согласен.

– Кто бы сомневался. Вперёд!

Горячая вода неожиданно придала сил и принесла успокоение. Удивительно, и как это в империи не додумались до ванн и душевых? Неужели никто не догадался, что в варварской привычке к чистоте есть определённые положительные стороны?

– Готовы, сэр? – Гвардеец бросил на стоящий рядом с ванной табурет плотный свёрток с одеждой. – Или прислать солдат в помощь?

– Да, готов.

– Тогда одевайтесь. Я буду ждать вас в коридоре.

Шли долго. Причём настолько долго, что у имперского посланца начали появляться мысли о неблагополучном завершении этой прогулки. Ну не может же будущий король Груманта принимать посетителей в тёмном и холодном подземелье? А если может, то их называют уже не посетителями, а узниками и арестантами.

– Прибыли, сэр. – Провожающий негромко постучал в неприметную дверь, ничем не выделяющуюся из ряда точно таких же. – Ещё раз предупреждаю о крайней занятости его светлости и о правилах поведения.

– Да, я помню.

К счастью, подозрения не имели под собой никаких оснований – герцог Ланца вовсе не горел желанием выпотрошить из посланника императора совершенно секретные сведения, а комната в подземелье оказалась совсем не пыточной. Скорее, одной из многочисленных кладовых для хранения казны и семейных реликвий. Недаром слухи приписывают сэру Джеронимо несметное богатство.

– Как вы думаете, молодой человек, эта корона не смотрится слишком вызывающе и пафосно? – Герцог стоял перед зеркалом рядом с раскрытым сундуком, где виднелось десятка два разнообразных корон. – Замучился с примерками. А какие нынче в моде в цивилизованных странах?

– Наш император носит…

– Ах, юноша… – Ланца прервал ответ нетерпеливым жестом. – Я спрашивал не про империю, а про цивилизованные страны.

Гонец проглотил брошенное в лицо оскорбление и замотал головой.

– Не знаю, сэр! Но вполне возможно, что в письме его императорского величества к вашей светлости есть ответ как на этот, так и на многие другие вопросы.

Герцог оценил мастерский уход от скользкой темы благосклонной улыбкой и бросил присутствующему здесь же графу Форбарра:

– Учись искусству дипломатического обхождения, Фридрих. Это тебе не челюсти кулаком крушить. Спорим, что сей молодой человек привёз нам предложение, от которого мы вряд ли сможем отказаться?

– Империя отдаст Груманту парочку портов на южном побережье? Ты прав, дядя, не откажемся.

Побледневший от возмущения гонец больше ничем не выдал обуревающие его чувства и достал из-под камзола запечатанный пакет:

– Письмо моего императора, ваша светлость!

Сэр Джеронимо бросил корону в сундук, подошёл неторопливо, забрал послание и кивнул на кресло у самой двери:

– Присядьте, юноша. Вы устали в дороге и наверняка нуждаетесь в отдыхе. Не желаете вина? Или в империи пьют что-то другое?

От неожиданного предложения вдруг встали дыбом волосы, а внезапно нахлынувшие воспоминания о событиях в придорожной таверне заставили вздрогнуть и вымученно улыбнуться:

– У нас пьют всё, ваша светлость, но не в таких количествах. Какое-то время назад мне довелось встретиться с неким виконтом Оклендхаймом… вот кто непревзойдённый мастер пития!

Герцог оторвался от чтения письма и с живейшим интересом спросил:

– А где вы его видели?

– В таверне по пути сюда. Я их немного обогнал, но они наверняка уже прибыли в Лютецию.

– Их?

– Виконт путешествовал с друзьями и невестой, ваша светлость.

Сэр Джеронимо кивнул и передал послание графу Форбарра:

– Вот, Фридрих, мы и нашли первую кандидатуру.

– Куда? Или для чего?

– Для учёбы за границей.

– А он согласится?

Герцог совсем не аристократично почесал кончик носа и обратился к замершему в кресле гонцу с очередным вопросом:

– Как, вы говорите, звали его друзей?

– Точно не помню, но вроде бы сэр Вован и барон Люций. А невесту – леди Ирэна. Простите, ваша светлость, но воспоминания о той встрече до сих пор как в тумане, и…

Сэр Джеронимо отмахнулся:

– Пустое. Главное, что это они.

– Кто? – не понял дядиной радости граф Форбарра.

– Не важно. Но скоро прибудут именно те, кто обязательно поедет в империю. И да хранят её после этого Небесные Боги.

Глава 26

По приезде в Лютецию барон Мальборо предложил друзьям воспользоваться его гостеприимством.

– Вряд ли вы отыщете в городе приличную гостиницу, господа. Уж не знаю почему, но во время гномьего бунта именно они в первую очередь подверглись разгрому и разграблению.

– Это как раз легко объяснимо, – со знанием дела откликнулся Вова. – Мы, норвайцы, тоже завсегда с гостиниц начинаем. Там же всегда можно найти приличное вино и богатых путешественников с пухлыми кошельками. Ну не грабить же грязные кабаки в бедных предместьях, где пиво разбавлено водой, а вина отродясь не бывало?

– Может быть, – согласился сэр Люций. – Но в любом случае мой дом располагается в университетском квартале, и бесчинствующие коротышки туда не добрались. Заодно познакомитесь с будущей альма-матер.

Норваец попридержал коня, чтобы барон смог с ним поравняться, и, ласково улыбнувшись, произнёс:

– Кажется, мы говорили про обучение в империи?

– Разумеется! Но диплом всё равно придётся получать здесь.

Сам фон Бюлов уже примерил на себя роль куратора в заграничной командировке и находил в ней немало плюсов, но пока ректор не произвёл официальное назначение, старался не упускать из виду перспективных абитуриентов. Коллеги с конкурирующих факультетов порой хуже степных эльфов – те только убьют и коней украдут, а эти сопрут студента и скажут, что так оно и было. Два декана даже на дуэли дрались до первой крови. А за право обучать боевую ведьму и ассигнования на исследование её способностей могут вообще зарезать без зазрения совести.

Ирка в это самое время купалась в восхищённых взглядах прохожих, любующихся редким для Груманта рыжим водопадом распущенных волос, но внимательно прислушивалась к разговору:

– Сэр Люций, а мы вас не стесним?

– У меня большой дом, леди Ирэна, – не удержался от похвальбы барон. – Правда, первый этаж и флигель я отдал под госпиталь для пострадавших при подавлении мятежа студентов…

– А их-то зачем подавляли? – удивилась Ирка.

– Наоборот, это они мужественно и доблестно отражали атаки бунтовщиков на университетский квартал.

– А-а-а, тогда ладно.

Сэр Люций с облегчением перевёл дух. С боевой ведьмы станется, не разобравшись в ситуации, навести порчу на бедных студентов, а жуткое несварение желудка выздоравливающим строго противопоказано. Кстати, а если попробовать уговорить виконта Оклендхайма на применение выдающихся лекарских способностей? И раненых вылечит, и дом поскорее освободится.

Увы, как это часто случается, хрустальные мечты вдребезги разбились при столкновении с суровой реальностью. И вроде бы ничего не предвещало неприятностей… просто на перекрёстке улицы Пляшущих Человечков и Пенькового переулка из-за угла выметнулся конный патруль городской стражи, и небритый капитан с красным плюмажем на шлеме радостно заорал:

– Да это же тот самый виконт Оклендхайм! Вот кого мы ищем целую неделю!

Если бы в голосе бравого вояки не звучало столько энтузиазма, то при определённой удачливости стражники могли рассчитывать на благоприятный исход долгожданной встречи. А так…

Первой отреагировала ведьма, запулив ясно видимое облако боевого проклятия, отшвырнувшего патруль вместе с конями шагов на двадцать. Собственно, именно Иркина торопливость и спасла стражников от неминуемой смерти, так как поднявшаяся с близлежащих крыш черепица закрутилась в брякающем и похрустывающем смерче и обрушилась точно туда, где только что находились доблестные стражи порядка. А следом ударила мощная водяная струя, вылетавшая прямо из призрака завывающего и сверкающего синими огоньками красного чудовища с огромным блестящим лбом и горящими глазами.

Видение оказалось настолько необычным, что виконт Оклендхайм удержался от броска новым заклинанием и с большим удивлением посмотрел на норвайского рикса:

– Грандиозный ты человечище, Вова!

– Не, ну а чо? – смутился сэр Вован. – Оно как-то само получилось. Вроде как свои, не секирой же их рубить?

Леди Ирэна прокомментировала совсем непонятно:

– Классно! Пожарная машина в средневековье – круть неимоверная! Но внутреннее чувство мне подсказывает о необходимости срочно рвать когти.

Барона Мальборо передёрнуло от одной только мысли, что хрупкая и красивая девушка будет лично пытать городских стражников, вырывая им ногти огромными ржавыми клещами. Страшно представить! Неужели она на это способна?

– Пощадите их, леди! Люди при исполнении и не должны страдать из-за ошибок командиров.

– Да? Значит, мы будем спокойно наблюдать за собственным арестом?

– Кто вам сказал про арест? – Возмущённый голос едва слышался из-за жалобного ржания отброшенных проклятием лошадей. – Вас обманули!

Ведьма повернула голову в направлении звука:

– Кто здесь?

Появление нового действующего лица сопровождалось грохотом железа и страдальческими стонами – давешний небритый капитан выбирался из-под кучи конских тел и собственных подчинённых с упорством заваленного в штробе гнома. Не сказать, что это удалось легко, но через каких-то пять минут командир патруля вылез относительно живой и по большей части невредимый.

– Извините, господа, но я чувствую, что произошло какое-то недоразумение.

Оклендхайм-младший с чувством выругался и спрыгнул с седла:

– Разбирайтесь сами, а я пойду коней лечить.

– А людей? – поспешил уточнить стражник. – Только у нас с деньгами совсем негусто.

– Людей во вторую очередь. Бесплатно.

Примерно в это же самое время в городской резиденции герцога Ланца происходил разговор, показавшийся бы постороннему свидетелю очень странным и загадочным. Хорошо знающие сэра Джеронимо люди ни за что бы не поверили в реальность увиденного – будущий король Груманта лично наливал вино в бокал небрежно развалившегося в кресле государственного преступника. Ну а тот разговаривал с всесильным правителем королевства непочтительно и зло:

– Ну и свинья же ты, Лаврентий Борисович. Нет, я прекрасно понимаю, что в нашем мире мы были мало знакомы…

– Лет пятнадцать. Ты ещё в школу бегал мимо моего магазина.

– Ага, а потом приговорил к смертной казни по липовому обвинению и отправил на эшафот.

– Так не казнил же?

– Случайность.

– У меня? Случайность у меня? – Сэр Джеронимо с осуждением посмотрел на риттера фон Тетюша. – Серёжа, ты меня опять расстраиваешь. Я столько времени потратил на поиск, перебрал почти всех, чьи имена и фамилии хоть немного похожи на ваши…

– То есть, Лаврентий Борисович, вы хотите сказать, будто совпадения не случайны?

– А сам как думаешь? Уж не знаю, что там наколдовал наш доморощенный демон, но лично я переселился в новое тело буквально за пару часов до его предполагаемой гибели. Следовательно, сделал вывод об аналогичном способе вашего попадания и начал действовать. Проще всего было с тобой, хотя за пятнадцать лет пришлось попробовать провести подобные эксперименты с Тэ де Юшем, Тадеушем Юшманом, Тиматэо Юшвальдом и даже с Тетуальдом де ла Шуавом. Никто, разумеется, не превратился в лейтенанта Сергея Тетюшева. Кроме тебя!

– Тех вы тоже приговорили?

Герцог пожал плечами:

– Была война, и они погибли в бою. Ничего не поделаешь, судьба…

– А с Иваном что?

– Ничего. Я просто не успел ничего сделать, хотя и предполагал… Предположения, как ты видишь, оправдались. И не кривите рожу, Серёжа, это совершеннейшая правда. Вот виконт Оклендхайм приедет, и спросишь у него лично.

– А не боитесь, Лаврентий Борисович? – усмехнулся риттер фон Тетюш.

– Чего именно я должен бояться, Серёжа? – вопросом на вопрос ответил сэр Джеронимо. – Как раз его к смертной казни никто не приговаривал.

– За исключением того, что Ивана собирался прикончить ваш бандитствующий родственник. Преступная связь, как говорится, налицо! Если Джонни здесь и появится, то исключительно с целью набития морды одному зарвавшемуся герцогу. Или к тому моменту вы рассчитываете короноваться?

– Не успею, – покачал головой герцог Ланца. – Я хоть и лишён способностей к магии чуть больше чем полностью, но могу улавливать возмущения магических полей, а они недвусмысленно указывают… Чёрт побери, да эти отморозки мне всю столицу сожгут!

– Не так-то много от неё и осталось.

– Лютеция дорога мне как память. Серёжа! Собирайтесь, мы срочно едем спасать столицу от нашествия магических талантов.

Ресторация Мариуса Швайнштайгера до недавнего времени не числилась в списке самых популярных заведений в городе. Расположенная на улице Пляшущих Человечков, разделяющей кварталы ткачей и университетский, она имела определённую известность среди студентов и ремесленников, любивших поесть плотно и сытно, но не отягощённых излишне тонким вкусом и излишне толстым кошельком.

Однако эта ресторация стала первой, что открылась после разграбления взбунтовавшимися гномами. Скорее всего, сверхбыстрому ремонту заведение было обязано скудному интерьеру, состоявшему из голых каменных стен да половинок дубовых бочек, заменявших столы. Ну а достаточное количество лавок любой владеющий топором человек соорудит из десятка брёвен за один вечер. Ведь тут главное что? Главное, чтобы занозы в седалище не втыкались, а внешний вид мебели никого не волнует.

На торжественном открытии присутствовал сам граф Фридрих Форбарра, и неожиданно для владельца ресторация превратилась в излюбленное место для участников очистки столицы от обезумевших коротышек. Удивительнее всего, что ощущение боевого братства не исчезло, и переступившие порог люди отбрасывали сословные предрассудки. Нередко можно было увидеть родовитого вельможу, распивающего пиво в компании мясников с рынка и городского палача, или подвыпивших студентов, прямо за залитым вином столом обучающих грамоте затесавшегося в общество деревенского кузнеца. Впрочем, и он не являлся тут человеком случайным, о чём красноречиво свидетельствовал свежий рубец на щеке да пара трофейных гномьих топоров, прислонённых к лавке.

Разумеется, посторонних сюда тоже пускали, но поглядывали неодобрительно, а уж цены задирали так, что хотелось плюнуть и уйти. Но, надо отдать должное, хозяин честно предупреждал об этом. Он лично встретил у дверей ресторации патруль стражников во главе с капитаном и неизвестную рыжеволосую красавицу, появившуюся в сопровождении двух дворян и одного здоровенного норвайца.

– Добрый день, леди! Рад приветствовать вас в моей скромной ресторации.

– Взаимно, уважаемый мэтр, – улыбнулась рыжая.

– Вы, как я вижу, издалека и не пережили ужасов гномьего бунта?

– Я из Окленда, если это имеет какое-то значение.

– Самое непосредственное, – поклонился Мариус Швайнштайгер. – В этом случае цены будут вчетверо выше.

– Да? А почему?

Хозяин заведения обвёл рукой зал:

– Все эти люди сражались бок о бок со мной, и они должны получить хоть какую-то компенсацию от лицезрения тех, кто пересидел бурные времена в тишине и спокойствии. Вы же не откажетесь оплатить их вино и закуску?

– Вообще-то мы пьём пиво, – уточнил капитан городской стражи. – А за то, что ты обозвал меня тихим и спокойным, сейчас получишь в морду.

– А это не про тебя, Уилли, – отмахнулся Швайнштайгер. – Вы как раз свои, и именно стражники вытащили мою задницу из неприятностей, когда меня и остатки отряда сэра Юлиуша Бромштайна зажала толпа коротышек у базилики Солнцеподобной Целлюлы.

Виконт Оклендхайм, настроенный весьма миролюбиво из-за сильной усталости, заработанной при вытаскивании практически с того света шести коней и пяти человек, в ответ на заявление мэтра Мариуса пожал плечами:

– Вчетверо так вчетверо. Это же не повод оставаться голодными и трезвыми? – Остановил порывавшегося высказаться рикса: – Вова, люди не нарываются, а прямо и честно предупреждают. Тебе нужны лишние скандалы?

– Да, нужны! – обрадовался норваец. – И вообще, они лишними не бывают.

– Но не здесь и не сейчас. – Виконт Оклендхайм посторонился, пропуская рыжую вперёд, и кивнул мэтру Мариусу. – Приличного вина на всю нашу компанию, а на закуску…

– А ещё водку, шашлык с лепёшками из тандыра и соусом тартар, кролика по-сычуаньски, утку по-пекински, котлеты по-киевски и восемь кружек «жигулёвского», – озвучил пожелания северный варвар. – А даме принесите квасу и лимонаду.

Посетители ресторации глухо заворчали. В Груманте никогда не любили норвайцев – хотя те и были редкими гостями в столице, слухи о морских разбойниках разлетались по всему миру. И это ли не натуральное хамство – указывать почтенному ресторатору на несоответствие его меню неизвестным стандартам? Да и названия блюд, кроме самого первого, прозвучали довольно похабно.

Впрочем, пока гости вели себя более или менее в рамках приличий, особых претензий к ним не предъявляли. Только уже расплатившиеся и собравшиеся уходить посетители вдруг почувствовали жажду и заказали ещё по кружечке пива, в ожидании которого принялись хвастаться друг перед другом заточкой мечей и топоров.

Капитан городской стражи зябко поёжился, раздираемый несколькими противоречивыми чувствами. С одной стороны, ему очень хотелось поесть и попить за счёт приезжих магов и препроводить их потом к герцогу Ланца, а с другой… они всё же чужаки, и в неизбежной потасовке поневоле придётся присоединиться к своим. Ну а третье чувство громко вопило о надвигающейся опасности и настоятельно рекомендовало как можно быстрее смазывать пятки салом.

Барон Мальборо, понимая состояние бравого вояки, сообщил тому громким шёпотом:

– Не переживайте, капитан, мои друзья чтут писаные и неписаные традиции кабацких драк, поэтому бить будут сильно, но аккуратно.

Как и рассчитывал сэр Люций, шёпот долетел до ближайших столиков, и уже дальше его слова распространились с быстротой молнии, обрастая неизбежными при пересказе подробностями. Ну а результатом стал рёв из самого тёмного угла зала:

– Это кто грозится поиметь меня эльфийским способом?

Барон мысленно поаплодировал собственной находчивости. Да, способности виконта Оклендхайма, леди Ирэны и рикса Вована на поле боя можно признать выдающимися, но как они поведут себя в конфликтной ситуации среди почти мирного населения? Ведь в будущем путешествии в империи, а тем более во время обучения в тамошнем университете их будут сознательно провоцировать. В миролюбие имперцев не верится совершенно, и наверняка тайные службы получат указание устроить подходящий повод к войне. И что может быть лучше горы трупов и последующей казни провинившихся иностранцев? А потом Грумант вынужденно объявит войну, представ перед всем миром кровожадным агрессором.

Грохот отброшенной лавки заглушил все звуки в ресторации, и буквально через несколько мгновений над друзьями навис колоритный персонаж в кожаных доспехах с бронзовыми пластинами и рогатом шлеме:

– Ну и кто хочет эльфийской любви?

– Ой, ещё один норваец! – искренне восхитилась Ирка. – Вова, скажи мне как художник художнику, почему от тебя пахнет ландышами и железом, а этот болван благоухает тухлой рыбой?

Вова встал, и тут же выяснилось, что неизвестно откуда появившийся норваец едва-едва достаёт ему до плеча. Смерил коротышку презрительным взглядом:

– Он из рода Голубых Тюленей, леди Ирэна, поэтому… И вообще, тюлени – козлы.

Публика в ресторации обрадованно захлопала в ладоши. Любому приятно, когда предстоящая драка с чужаками вдруг превращается в выяснение отношений между конкурирующими норвайскими кланами. Редчайшее зрелище, так как обычно северные варвары предпочитают воевать друг с другом в родных морях, сходясь к борту борт в лихих абордажных схватках. Ну а то обстоятельство, что первый северянин помогал отбиваться от взбесившихся гномов, лишь добавляло остроты и позволяло поставить на него пару лишних гривенок.

– Я знаю тебя! – Указательный палец с обломанным ногтем упёрся Вовану в грудь. – Два года назад ты утопил две ладьи нашего рода, а рикса Вилкасиуса приказал выпороть плетьми и посадить на муравейник.

– Вообще-то я тогда защищался, – пожал плечами Вова. – А кто старое помянет, тому глаз вон!

Но вопреки обещанию, он двинул соперника в челюсть. Никто удара и не заметил – со стороны показалось, будто один из норвайцев сам по себе подпрыгнул на месте, а потом повалился спиной на ближайший столик, где бедолагу тут же наградили пустой глиняной кружкой по голове. Стремление пнуть слабого заложено в человеческой природе, и это ничем не исправить. Разве теми же самыми пинками?

– Ах ты гнида казематная! – Рикс сгрёб в охапку любителя драться пивными кружками и отправил в короткий полёт к опорному столбу. Столб, как ни странно, выдержал. – Ноги выдерну!

Виконт Оклендхайм со вздохом снял перевязь с мечом и вопросительно посмотрел на сэра Люция:

– Ваше баронское достоинство не пострадает от участия в небольшом развлечении? Но только не говорите, что не желали устраивать эту драку. Ну, так как?

Фон Бюлов в который раз поразился проницательности молодого человека и принялся засучивать рукава камзола:

– Лечение за ваш счёт, сэр Джонни.

– Разумеется, сэр Люций.

Удача свалилась на сотника пограничной стражи Карла Гржимека неожиданно. Он часа три мотался пешком по улицам в безуспешной попытке найти место для неторопливых раздумий о перспективах карьерного роста в обществе пары-тройки бутылок красного полусладкого прошлогоднего урожая и всё никак не находил. Бородатые отродья нечистого пожгли в столице не только все приличные питейные заведения, но даже от неприличных не оставили камня на камне. Знал бы, что так выйдет, то ещё бы целый хирд с землёй смешал.

Кстати, именно доклад об уничтожении пограничниками его заставы чуть ли не десятой части гномьей армии вторжения и послужил поводом для вызова Карла в Лютецию. Примчавшийся курьер вручил письмо, в котором герцог Ланца лично поздравлял героев, намекал на резкое повышение, открытым текстом сообщал о награждении «Звездой Чести» четвёртой степени и требовал прибыть на аудиенцию как можно скорее. К счастью, его светлость не соизволил обозначить точные сроки, поэтому Гржимек никуда не торопился. Когда ещё доведётся попутешествовать в собственное удовольствие за казённый счёт?

Ну а так как любой приличный командир не забывает о подчинённых, то сотника сопровождал Томас Блумберг, бывший кашевар и нынешний заместитель. А чего ему торчать на развалинах заставы?

Вот Блумберг первым и отреагировал на вылетевшее из окна и упавшее на Карла тело:

– Командир, да тут у них драка!

Гржимек, потирая ушибленное плечо, рассматривал распластавшегося по мостовой человека с надетым на голову помятым медным котелком:

– А нам какое дело до их драки? Или не терпится кулаки почесать?

– Так ведь это… – попытался объяснить удивлённый непонятливостью командира Томас. – Если дерутся, значит, пьют. Нутром чую, что кабак именно тут. Да вот же и пивная кружка на вывеске нарисована!

Карл с сомнением хмыкнул – закопчённый рисунок на ржавом щите скорее напоминал кучерявую нечёсаную голову чернокожего дикаря с южных островов, но никак не вожделенную ёмкость с пивом. Но решил довериться нюху опытного пограничника:

– Тогда нужно зайти.

Принять решение оказалось гораздо проще, чем его осуществить. Следующее тело вылетело из ресторации вместе с дверью, сбив с ног замешкавшегося Томаса. Но нужно отдать Блумбергу должное – он почти успел отпрыгнуть в сторону, и запущенный неизвестным орудием снаряд нанёс пограничнику незначительный урон. Ну что такое отпечаток чужого каблука на лбу? Тьфу, плюнуть и растереть. Плюнуть, естественно, на обидчика, и его же растереть по булыжной мостовой.

Гржимек, недолго раздумывая, ввинтился в опустевший проём и громко спросил, стараясь перекричать шум потасовки:

– Извините, господа, я вам не помешаю?

Какой-то горожанин со следами размазанной по лицу каши попробовал возмутиться бесцеремонному вторжению постороннего человека и бросился в атаку с пустой бутылкой в руке, но был повержен метким броском глиняного кувшина. Огромный норваец с бритой наголо головой улыбнулся своему удачному попаданию и приветливо кивнул Карлу:

– Если вы решите встать на сторону добра, сэр, то, конечно же, не помешаете. Присоединитесь к веселью?

– А кто у нас сегодня будет добром?

– Мы, естественно. Видите вон тех дворян и прекрасную рыжеволосую леди? Добрее их не найдёте во всём Груманте!

Но принять участие в битве со злом Карл не успел. Спокойный голос со стороны отсутствующей двери невероятным образом перекрыл грохот и вопли и был услышан всеми без исключения:

– Ну и что за херня здесь происходит, господа?

Норваец недовольно скривился:

– Как обычно… пришёл поручик Ржевский и всё опошлил.

Сотник пограничной стражи обернулся и встретился взглядом с его светлостью герцогом Джеронимо Ланца, без пяти минут его величеством королём Груманта.

– Некуда лишнюю энергию девать? Так я найду ей применение.

Вместо эпилога

– Ну здравствуй, столица ненавистной империи! Вот и мы!

Эмоциональное восклицание виконта Оклендхайма встретили ухмылками, но без комментариев. Только норвайский рикс пробормотал что-то неразборчивое про пафос, лозунги и передовицу газеты «Пионерская правда», за что получил локтем в бок от рыжей ведьмы. Риттер фон Тетюш и полковник Гржимек дипломатично промолчали.

Впрочем, Джонни и не ждал комментариев, увлечённый видом раскинувшегося вдоль побережья и уходящего в невысокие горы города. Города, в котором предстояло жить и учиться ближайшие четыре года. А ещё Оклендхайм-младший вспоминал напутственные слова его величества Джеронимо Первого, сказанные в день отъезда.

Монарх выразился прямо и недвусмысленно:

– Ваня, учёба учёбой, но… но если через четыре года от того гадючника хоть что-нибудь останется, родина тебя не поймёт. На вас можно надеяться, сэр Джонни?

Тогда и прозвучал ответ, заменивший любые клятвы и обещания:

– Почему бы нет, Лаврентий Борисович? Мне никогда не нравились города с названием Лунгдум. И Карфаген должен быть разрушен!