Роджер Макбрайд Аллен. Западня Азбука Москва 1996 5-7684-0100-8 Roger MacBride Allen Ambush at Corellia Corellian Trilogy

Роджер Макбрайд Аллен

Западня

Кореллианская трилогия-1

(Звездные войны)

Глава первая

СЕКРЕТЫ ПОЛИШИНЕЛЯ

— Ну, Чуви, с богом. — Хэн Соло с озабоченным видом сунул переговорное устройство в карман и отступил немного назад. Теперь-то уж наверняка сработает. Впрочем, он думал так же и в прошлый раз, и в позапрошлый. За иллюминатором в рубке возникло лицо Чубакки. Похоже, он также не особенно уверен в успехе. Чуви склонился над пультом управления. Хэн вдруг понял, что стоит затаив дыхание, и заставил себя сделать выдох.

Слегка дрогнув корпусом, «Сокол» отлип от эстакады и стал медленно подниматься в прохладный вечерний воздух. Как только посадочные подушки оказались на уровне глаз Хэна, корабль завис в воздухе. «Молодчина, Чуви!»

Хэн осторожно вынул из кармана переговорное устройство:

— Так, нормалек. Теперь включай защитные экраны.

Воздух вокруг корабля начал светиться. Хэн опасливо отступил от корабля еще на пару шагов. Самое время вырубить репульсорные системы.

Хорошо, Чуви. Вырубай их!

Свечение репульсоров померкло, и «Сокол» резко подался вниз. Футах в трех от площадки он снова замер. Промежуток между днищем корабля и поверхностью стенда заполнился пульсирующими вспышками света.

— Отлично, — сказал Хэн. — Пять с плюсом. Теперь бы еще пальнуть разок — в упор — из турболазера, для проверки, и можно сказать, что защитные системы в полном ажуре. Если уж эти устройства выдерживают вес космического корабля, то…

Внезапно под второй посадочной подушкой искрение усилилось.

— Чуви! Врубай репульсоры! Иначе…

Неожиданная вспышка — и кормовые экраны словно бы взорвались. Кормовая часть корабля грохнулась об эстакаду. Хэн споткнулся и упал. Носовая часть продолжала висеть в воздухе, а кормовая покачивалась на амортизаторах.

В тот момент, когда амплитуда колебаний кормы корабля стала максимальной, носовые репульсоры отключились. Одновременно вспыхнули кормовые. Сильный удар о платформу, по всей видимости, повредил обмотки кормовых генераторов. И все-таки Чуви точно рассчитал маневр. Хэн не раз наблюдал, как при неудачной попытке использовать для подъема защитные экраны корабли просто опрокидываются.

Плавно посадив «Сокола», Чуви вырубил все посадочные системы. В следующую минуту на землю опустился трап. В проеме люка появился сам Чуви, мрачнее тучи. Издав звук, похожий на трубный зов, он скрылся внутри корабля и через минуту появился снова, держа в руках прибор для регулировки защитных экранов.

Мертвому припарки, вот как это называется. Проработав бок о бок с Чуви много лет, Хэн знал: когда вуки в расстроенных чувствах, ему не следует заниматься ремонтными работами. Вместо того чтобы отладить генератор, он его вконец испортит.

— Слушай, Чуви, по-моему, на сегодня хватит. Давай лучше завтра с утра, на свежую голову…

Чубакка с рыком швырнул сумку на землю.

— Знаю, знаю, — сказал Хэн. — Возни действительно слишком много. Тебе надоело ковыряться в подсистемах, которые мы отрегулировали всего неделю назад. Но с этим ничего не поделаешь. Такой уж это корабль. Тут все узлы взаимосвязаны. Аукнется в одном месте, а откликнется сразу во всех. Выход один — выбросить «Сокола» на свалку и пересесть на другой корабль. Но разве у тебя хватит духу выбросить его на свалку?

По выражению, с которым Чуви посмотрел на корабль, Хэн понял, что затронул больную тему. В отличие от него самого, вуки никогда не испытывал особо нежных чувств к «Соколу». Хэн и сам понимал: рано или поздно «Сокола» придется разрезать на запчасти. А может, лучше превратить его в музей? Мысль интересная. Разве «Сокол» не заслужил такой чести?

Но сейчас главное — это утихомирить Чубакку или отвлечь его внимание от регулировки экранов. А еще лучше — сделать и то и другое.

— Завтра, — продолжал Хэн. — Завтра продолжим. А сейчас ну его к богу. Лея там, наверное, уже на стол накрывает.

При этих словах лицо Чуви просветлело. Что, собственно, и требовалось. Справиться с вуки — задача нелегкая. И почему все-таки он с ним, Хэном, так покладист? Откуда эта невероятная преданность? Подумаем об этом в другой раз. На сегодня достаточно.

Удивительное дело, как все-таки меняется время, как время меняет жизнь! Минуты, когда жизнь Хэна висела на волоске, сражения, плен, рискованные операции, победы — все это осталось позади. Теперь у него одна забота — не опоздать домой к ужину. К своему удивлению, Хэн убедился, что стал примерным семьянином. Но, что самое удивительное, ему это нравилось.

Хэн Соло посмотрел на вечереющее небо. Что там теперь? Неужто прошло восемнадцать лет? Целых восемнадцать лет с тех пор, как он взялся подвезти сумасшедшего старика по имени Бен Кеноби и юнца с Таттуина по имени Люк Скайвокер. С тех пор жизнь его коренным образом изменилась. Да, по большому счету, изменился и весь ход истории галактики.

После разгрома Великого Адмирала Трауна и Темного Мастера Джедая минуло девять лет. И столько же времени прошло с момента рождения двойняшек, и чуть больше семи лет назад появился на свет Анакин.

— Капитан Соло? — Незнакомый женский голос вывел Хэна из задумчивости. Голос был низкий, хрипловатый. В нем звучала скрытая угроза: слишком уж он был тих, спокоен, холоден.

— Да, — медленно повернулся Хэн к говорящей. — Меня зовут Соло. — Из вечерних сумерек в дверях ангара возникла невысокая худенькая темнокожая женщина. На ней была синяя униформа, какую носят служащие республиканского ВМФ. Впрочем, Хэн мог и ошибиться. Он плохо себе представлял, какая нынче форма у флотских.

— А вы кто такая?

Женщина со спокойной улыбкой подошла ближе. Молодая, лет, наверное, двадцать пять. Широко расставленные холодные глаза. И при этом вроде бы косит. Хотя взгляд направлен на Хэна, кажется, будто смотрит не на него, а за него, даже не за него, а куда-то вверх. Черные как смоль волосы заплетены в косу, аккуратно уложены на темени.

Уверенной походкой женщина подошла к Хэну.

— Рада с вами познакомиться, — проговорила она. — Можете звать меня Календой.

— Великолепно, — отозвался Хэн. — Я зову вас Календой. Ну и?

— У меня есть для вас работа…

Хэн Соло хотел было оборвать незнакомку, но затем передумал. Она, по всей видимости, знала, кто он такой. Хотя, с другой стороны, кто ж его не знает? Ведь Хэн, Лея и Люк известны всей Республике. Но если она его знает, то должна знать и то, что у Хэна нет необходимости подрабатывать. Тут что-то другое.

— Продолжайте, — произнес Хэн, стараясь придать своему голосу бесстрастное выражение.

Какой у нее все-таки странный взгляд. Хотя теперь она смотрит в сторону Чубакки.

— Нельзя ли переговорить с вами с глазу на глаз? — тихо проронила женщина.

Чуви что-то прорычал, но Хэн даже не оглянулся на него. Он и без того знал, какое сейчас у Чубакки лицо.

— Может, не стоит? — возразил Соло. — Не хочу, чтобы вы сообщали мне нечто такое, чего не может услышать Чубакка.

— Что ж, — согласилась незнакомка. — Давайте поговорим втроем.

— Ладно, — сказал Хэн Соло. — Тогда потрудитесь подняться на борт «Сокола».

Календа нахмурилась. Предложение Хэна ей, видимо, пришлось не по душе. Ведь «Сокол» был территорией, принадлежавшей Хэну Соло.

— Хорошо, — отозвалась женщина.

Хэн махнул в сторону корабля и насмешливо поклонился:

— Милости просим.

Над стеной ограждения площадки для стендовых испытаний беззвучно завис Зонд-дройд. Быстро оценив ситуацию, он спустился вниз и юркнул в груду ящиков, прячась от посторонних взглядов. Окрашенный в матово-черный цвет, он был почти незаметен в сгущающихся сумерках. Он внимательно разглядывал людей и вуки, поднимающихся по трапу.

Дройд выдвинул аудиозонд и нацелил его на «Сокола». После секундного колебания он придвинулся еще ближе к кораблю. Хозяева должны получить качественную запись предстоящего разговора, так что риск вполне оправдан.

Календа вошла внутрь корабля. Хэн и Чуви проследовали за ней. Вежливей, конечно, было бы войти первыми, но Хэну хотелось позлить незваную гостью, а у него было как. раз такое ощущение, что она не любит, когда у нее за спиной кто-то стоит. Он не удержался от соблазна досадить дамочке.

Оказавшись на борту «Сокола», Календа уверенно зашагала прямиком к кают-компании. Когда туда вошли Хэн и Чубакка, она как ни в чем не бывало сидела уже в самом удобном кресле.

Хэн не сразу сообразил, что женщина здесь прежде никогда не бывала. Она, видно, успела надыбать где-то план корабля и запомнить расположение его помещений. И тем самым дала понять, как основательно она подготовилась к этой встрече, как много она знает о Хэне.

Что ж, поделом. Хэн решил подколоть Календу, и, естественно, она отплатила ему той же монетой.

— Недурственно, — заметил Хэн, усаживаясь в кресло. Чуви на всякий случай остался у люка, заслонив собой вход в помещение. — Все-то вам обо мне известно. Даже синьку с чертежей корабля изучить не поленились, — продолжал пилот. — Но это же все домашняя заготовка. Так что не особенно впечатляет.

— Пожалуй, так, — согласилась Календа. — Похоже, произвести на вас впечатление не очень-то просто.

— Рад стараться, — отозвался Хэн. — Ладно, шутки в сторону, Я очень спешу домой, меня ждут жена и дети. Что вам от меня надо?

— Ах да, жена и дети, — не моргнув глазом, парировала Календа. На сей раз взгляд ее был тверд и определенно направлен на Хэна.

Тот напрягся и всем корпусом подался в сторону Календы. Чуви оскалил зубы. Слишком часто семья Хэна подвергалась опасности, и к любому намеку на угрозу он относился более чем серьезно.

— На меня не производят впечатления и угрозы, — холодно произнес Хэн. — Когда рядом со мной Чубакка, те, кто мне угрожает, живут не слишком долго. Так что, как говорят у меня на родине, фильтруйте базар, сударыня.

В отсеке на мгновение повисла тишина. Календа внимательно посмотрела на Хэна. Взгляды их встретились.

— Вашей семье я не угрожаю, — возразила она бесстрастным голосом. — Но разведслужба Новой Республики намерена использовать членов вашей семьи в одном деле. Да и вас самого тоже.

Разведслужба Новой Республики? С какой это стати понадобился разведке он, Хэн Соло? Его же каждая собака знает — ему теперь даже контрабандой заниматься нельзя, а тут шпионаж. Кроме того, он терпеть не может шпионов, на кого бы они ни работали.

— По моему, жить вам все-таки поднадоело, — отозвался пилот. — Что вам от нас нужно и что это еще за «использовать»?

— По нашим данным, вы намерены совершить путешествие на Кореллиану?

— М-да, высший класс, — съязвил Хэн. — Да у вас там, должно быть, работает целая плеяда блестящих специалистов, как вам удалось пронюхать о нашем полете на Кореллиану? Об этом же в новостях сегодня сообщалось пять раз!

Действительно, предстоящий полет обсуждался во всех средствах массовой информации. Лея входила в состав делегации Корусканта, которая должна была отправиться на Кореллиану для участия в важной конференции по вопросам торговли.

Конференция эта имела шанс стать первым шагом к возобновлению связей со всем Кореллианским Сектором. Этот Сектор всегда был «себе на уме» — и в годы имперского владычества, и при Старой Республике. А к тому времени, когда Хэн Соло покинул свою родину, из «себе на уме» Кореллиана превратилась в «нелюдимку» и жила скрытно и взаперти.

Судя по сообщениям, мало что изменилось там и после образования Новой Республики. Редко можно было встретить какое-либо известие относительно Кореллианского Сектора, где его не награждали бы такими эпитетами, как «замкнутый», «параноический» или «недоверчивый». Факт, что кореллиане готовы принять у себя делегатов конференции, был воспринят Леей как триумф внутренней политики Новой Республики.

— Действительно, в сводках новостей упоминалось об участии вашей жены в конференции, — согласилась Календа. — Но мало где шла речь о том, что ее будете сопровождать вы и ваши дети.

— А что тут такого? — возразил Хэн. — Моя жена отправляется на конференцию, которая состоится в моей родной планетной системе. Так? Так! Я лечу с ней, и мы берем с собой своих детей. Должны же они знать, где родился их отец. Что в этом подозрительного? В чем тут криминал?

— Ни в чем. Но мы хотим, чтобы выглядело это подозрительным.

— Ну все, с меня хватит. Чуви, если эта дамочка не объяснит мне сию минуту, что она тут наговорила, можешь делать с ней что угодно.

Чуви издал нечленораздельный звук, похожий не то на лай, не то на рычание, который, должно быть, не на шутку перепугал гостью.

— Он только и ждет такой возможности, — заметил Хэн, — У вас осталась последняя возможность объяснить, в чем дело. Хватит говорить загадками.

Календа, похоже, утратила свое самообладание. Да и немудрено. Большинство людей при малейшем намеке на то, что им придется иметь дело с Чуви, делаются тихими и избегают резких движений.

— В Кореллианском Секторе назревают важные события, — проговорила Календа. — Важные и весьма неприятные. Какие именно, нам неизвестно. Известно одно. Мы отправили туда с полдюжины агентов, но ни один из них назад не вернулся. Не смог даже прислать донесение.

Слова Календы действительно произвели впечатление на Хэна. Служба разведки Новой Республики отлично знала свое дело. Она была преемницей прежней агентурной сети, созданной повстанцами еще во время войны с Империей. Поэтому лицо или организация, сумевшая обезвредить или захватить агентов разведслужбы Новой Республики, — сила серьезная.

— Весьма сожалею, — отозвался Хэн. — Но какое это имеет отношение к моей семье?

— Мы намерены послать туда еще одну группу. Для этого нам нужно прикрытие. Вот вы и станете этим прикрытием.

— Послушайте, Календа, или как вас там. Если кореллиане такие параноики, какими вы их рисуете, то они, очевидно, уже подозревают меня. Не гожусь я для шпионажа. Даже для разового поручения. Человек я прямолинейный. Чего стоят ваши досье, если в них не отмечено это обстоятельство?

— В том-то и дело, что отмечено, — возразила Календа. — Хотя в этом нет особой нужды, поскольку это общеизвестный факт. Кореллиане будут следить за вами, как ястреб за курицей. От вас ничего не требуется. Кроме одного — вести себя подозрительно.

— Не понял, — признался Хэн.

— Нам нужно, чтобы вы вели себя как можно более подозрительно, — продолжала разведчица. — Обращайте на себя внимание. Будьте на виду. Задавайте неуместные вопросы. Предлагайте взятки кому попало и когда попало. Действуйте как шпион-любитель самого низкого пошиба. Нам необходимо, чтобы вы привлекли к себе внимание. А мы в это время внедрим настоящих агентов.

— А как быть с моей семьей? — поинтересовался Хэн. — С моими детьми?

— По правде говоря, ваши дети уже успели зарекомендовать себя самым наилучшим образом. Не думаю, что мы стали бы затевать с вами этот разговор, если бы они не вписывались в картину. Полагаем, что ваши наследники и без инструкций сумеют доставить немало хлопот оппозиции.

— Будут ли они в безопасности? — настаивал Хэн. — Если дела там так плохи, как вы говорите, то я не уверен, стоит ли вообще брать их с собой.

— Обстановка на Кореллиане нестабильная, — после некоторой паузы ответила Календа. — Это однозначно. Однако, насколько можно судить, роль, которую мы вам предлагаем, не сопряжена с каким-то особенным риском для ваших детей. И поныне семья на Кореллиане — дело святое. Впутывать детей в конфликты считается там последним делом. Кому как не вам знать это.

В голосе Календы было нечто такое, что заставило Хэна задуматься. Казалось, она ведет речь не о древней планетарной традиции, а о том, что касается его, Хэна, судьбы. Но что именно имела в виду Календа? Неужели разведке известно о прошлом Хэна такое, чего не знает он сам? Взглянув в эти какие-то нездешние глаза, Хэн не решился задать такой вопрос.

— Насколько я понял, — сказал он, — то, о чем вы меня просите, не сделает Кореллиану более опасной для моих детей. Верно?

— Да, — ответила Календа.

Такой ответ Хэна не удовлетворил. У него было чувство, что, сказав «да», Календа не солгала, но и не сказала всей правды.

— Ну хорошо, — произнес он. — Задам вам следующий вопрос как отец, как кореллианин, который считает последним делом впутывать детей в конфликты. Взяв с собой детей, я подвергну их жизнь опасности?

Календа словно обмякла в кресле и вздохнула. Налет уверенности исчез с ее лица, взамен появились сомнение и нерешительность. Казалось, вместо разведчицы появился какой-то другой человек.

— Я не буду ходить вокруг да около, если вы ставите вопрос таким образом. Но, клянусь темными солнцами, лучше бы вы мне его не задавали, — отозвалась Календа. — Скажу вам честно: не знаю. Нам совершенно неизвестно, что именно происходит на этой планете. Потому-то мы и должны любой ценой внедрить туда своих людей. Но ведь в данный момент на Кореллиане находятся дети. И, быть может, им что-то угрожает? Быть может, Кореллиана более опасная планета, чем Корускант? Почти наверняка так оно и есть. Но насколько? Этого я не знаю. И вообще путешествовать опаснее, чем сидеть дома. Возможно, вам совсем не следует куда-то лететь. Если единственная ваша забота — избежать какой бы то ни было опасности, тогда забирайте своих детей, прячьте их в какую-нибудь пещеру. Тогда вы будете спокойны за их жизнь. Но разве же это жизнь?

Хэн посмотрел в глубину этих странных глаз, которые видели то, чего не видел он сам. В прежние времена, когда он был сорвиголовой, он не задумываясь полетел бы хоть в самое пекло. Но, став отцом, Хэн изменился. Мало того, что он не хотел подвергать своих ребятишек опасности, он не хотел без надобности подвергать опасности и самого себя. Смерти, как таковой, он не боялся. Он боялся сделать своих детей сиротами.

Ну, допустим, действительно, спрячет он своих детей куда-нибудь в пещеру и приставит к ним телохранителей, которые станут их охранять день и ночь. А тут — раз! — и оползень. Даже если ему удастся защитить своих чад от любой опасности, что это будет за жизнь? Приживутся ли они в мире, полном тревог и опасностей, когда станут взрослыми, если вырастут в тепличных условиях?

Не находя ответа, Хэн терялся в догадках, одолеваемый сомнениями. Ведь риск — неотъемлемый элемент жизни. Идти на риск — столь же естественно, как пить, есть, дышать. Но ведь существуют такие понятия, как честь и долг. Сейчас у него на родине, возможно, случилась беда, и что он будет за человек, если, имея такую возможность, не поможет своим соотечественникам?

Не следует забывать и еще одно обстоятельство. Ведь Лея — глава государства. Она давно получает доклады разведслужбы относительно положения на Кореллиане. Она должна быть хорошо осведомлена о том, что там происходит. Вполне вероятно, ей известно и об исчезновении агентов, заброшенных на эту планету. И все же, несмотря на это, она намерена взять с собой детей. Эта мысль вывела Хэна из угрюмой задумчивости.

— Спасибо, — наконец отозвался он. — Ценю вашу прямоту. Мы отправляемся на Кореллиану. Сделаю все, что смогу, чтобы навлечь на себя подозрения. Тем более что по своей натуре я такой человек, который не может не вызвать подозрений.

— Как лицо официальное, — ответила Календа, — я рада такому ответу. Но, как лицо частное, я не стала бы вас укорять, если бы вы решили вообще не лететь.

— Мы полетим, — заявил Хэн. — Чему быть, того не миновать.

— Даже так? — удивленно подняла брови Календа. — И не станете вдаваться в подробности? Сведения, которыми располагает наша разведслужба, не слишком обширны, но разве вам неинтересно узнать то, что нам известно?

Чуви издал гортанный звук, что на языке вуки означало хихиканье. Затем что-то прорычал.

— Что тут смешного? — спросила Календа. — Что он хочет этим сказать?

Хэн улыбнулся, хотя именно он вызвал насмешку Чубакки.

— Хочет сказать, что я, не зная броду, лезу в воду. Или что-то вроде этого. По правде говоря, чем меньше буду знать, тем больше у меня будет шансов влипнуть в какую-нибудь дурацкую историю. Если вам нужно, чтобы я был полным идиотом, пусть так оно и будет.

— Приблизительно на такой ответ мы и рассчитывали, — призналась Календа.

— Раз уж вы меня так хорошо изучили, то вас не удивит, если я скажу, что сейчас все нормальные люди ужинают в семейном кругу и нас тоже ждут к столу, — отрезал Хэн.

— Хорошо, — поднялась с кресла Календа. Уставившись на Чуви, который преграждал ей путь, она проговорила: — Не будет ли ваш друг настолько любезен?

Вуки с ворчанием пропустил молодую женщину. После того как она ушла, он взглянул на Хэна.

— Чуви, только давай без занудства, я и так знаю, что ты хочешь сказать, — проворчал Хэн. — Дескать, не моя это забота и не лез бы я на рожон… Но ведь наши агенты исчезают на моей родной планете. Неужели в этом повинны мои земляки? По словам этой женщины, в Кореллианском Секторе, в моих родных местах, творится что-то неладное. Неужели я должен поджать хвост? Скажи мне, как я должен был ей ответить?

Чуви не нашелся что сказать. Что-то буркнув, он пошел в рубку. Хэн последовал за ним, чтобы помочь вуки обесточить бортовые системы.

Но у самого входа в рубку вуки застыл на месте, и Хэн воткнулся лбом в его волосатую спину.

— А, чтоб тебе! — воскликнул он. — Ты что, обалдел?..

Чуви протянул левую руку назад и жестом велел Хэну замолчать, затем подался всем корпусом вперед и выглянул в иллюминатор. Из-за широкой спины вуки ничего не было видно. Но Хэн догадался, что дело нечисто. Чуви что-то заметил. Зонд-дройд или живой шпион — другого объяснения быть не могло.

— Ну, что будем делать с экранами? — делая вид, что ничего не произошло, спросил Хэн.

Чубакка, подыгрывая Хэну, что-то проворчал и плюхнулся в кресло второго пилота. Хэн проследил за взглядом Чуви, склонившегося над панелью управления. Хэн заметил, что глаза Чуви направлены в сторону штабелей упаковочных ящиков, находившихся с краю площадки для стендовых испытаний. Ах вот в чем дело!

Хэн опустился в кресло пилота и стал лихорадочно соображать. Их разговор с Календой кем-то или чем-то прослушивался. И шпик, видимо, продолжал оставаться рядом, рассчитывая узнать что-то еще. Иначе он исчез бы сразу после ухода молодой женщины.

Выходит, единственный способ поймать этого паршивца — или паршивку — состоит в том, чтобы занять его чем-то, пока они с Чубаккой что-нибудь придумают. Лучше всего затеять какую-нибудь работу, которая заинтересует чужака.

— С репульсорами, похоже, все так и есть, — заговорил Хэн. — Но если эта дамочка права, регулирующие устройства не доставят нам особых хлопот.

Чубакка с недоумением посмотрел на Хэна.

— Уж это точно, — продолжал импровизировать пилот. — Если верить ее словам, то на обратном пути нам будет о чем потолковать. Сорвем приличный куш, если сделаем все как надо. — Подобные речи должны были заинтересовать незваных гостей. Хэн жестикулировал, стараясь, чтобы снаружи его рук не было видно. Он указал на себя, затем двумя пальцами изобразил ходьбу, скосил глаза на иллюминатор и нажал на воображаемый курок.

Чуви едва заметно кивнул, ткнул себя пальцем в грудь, затем вниз, потом потрогал кнопки нижней лазерной пушки. Чубакка пробурчал, изображая радость по поводу предстоящего заработка, затем энергично закивал головой, желая убедить в этом наружных наблюдателей.

— Послушай-ка, — сказал Хэн. — Ты пока отключай системы, хорошо? А я пойду взгляну на задние посадочные подушки, может, мы там, не дай бог, своротили что-нибудь…

Чубакка качнул головой. Сунув левую руку под кресло пилота, Хэн достал небольшой бластер. Оружие было не слишком мощное, но зато его можно было спрятать в ладони.

Поднявшись, Хэн направился к люку. Шел он по коридору небрежной, беззаботной походкой.

Во всяком случае так ему казалось. Если он и Чуви сыграли роль удачно, а шпик — малый доверчивый, то он по-прежнему сшивается где-то рядом.

Хэн спустился по трапу, что-то насвистывая невпопад, внизу задержался. Зевнул, лениво потянулся. Затем направился к левому борту корабля, делая вид, будто намерен осмотреть кормовой репульсор.

Таким образом Хэн очутился возле штабеля ящиков. Существо или дройд, прятавшийся за ними, должен чуть попятиться, чтобы остаться незамеченным. Ловким движением Хэн переложил бластер из левой руки в правую и сделал еще несколько неторопливых шагов к кормовой части «Сокола», но вдруг резко развернулся и бросился обратно, держа бластер наготове.

Краем глаза он успел заметить, как из гнезда в днище корабля высунулась и тотчас открыла огонь лазерная пушка. Смерч пламени двигался справа налево, направляя непрошенного гостя в сторону Хэна Соло. Разлетаясь в стороны, ящики вспыхивали и озаряли площадку.

Неожиданно Хэн увидел эту штуку, освещенную яркими вспышками пламени. Меньше чем в десятке метров от него в воздухе висел дройд-разведчик, зонд-дройд старого образца, типа тех, что изготавливались еще во времена Империи. Из его круглого корпуса торчало восемь рук-сенсоров, производивших жуткое впечатление. В этот момент лазерная пушка перестала стрелять, и снова воцарилась темнота. Видно, Чуви побоялся попасть в Хэна. До чего же заботлив этот вуки!

Ящики разгорелись, и противники вновь увидели друг друга. Одно из щупалец дройда, сжимавшее бластер, было направлено на пилота.

Хэн машинально выстрелил и не то благодаря удаче, не то благодаря своей меткости выбил оружие из щупальца дройда.

Но потеря бластера ничуть не обескуражила электронного шпика. Направив на Хэна еще одно щупальце с острым, как игла, наконечником, он ринулся к пилоту. Тот бросился наземь и перекатился на спину в то самое мгновение, когда смертоносное острие, нацеленное ему в сердце, почти уже коснулось его груди. Хэн едва успел увернуться. Игла воткнулась в сверхпрочный бетон и на секунду застряла в нем.

Хэн выстрелил в дройда, но на этот раз промахнулся. Он снова нажал на курок, но, увы, ничего не произошло. Должно быть, крохотная батарейка бластера разрядилась после первых же двух выстрелов. Пилот вскочил на ноги и только сейчас заметил, что прижат к стене. Дройд вытащил острие из бетона и повернулся к человеку, готовый нанести смертельный Удар.

Но тут одиночный залп лазерной пушки «Сокола» угодил прямо в корпус дройда. Чудище рухнуло на землю. Хэн облегченно вздохнул.

В следующую минуту с фонарем в руке прибежал Чуви. Ткнув лучом света в сторону дройда, вуки посмотрел на Хэна и издал ряд звуков, напоминавших ворчание и рык.

— Сам вижу, — отозвался пилот. — Допотопный зонд-дройд. Ему не меньше двадцати лет. Раскопали его на какой-то свалке и перепрограммировали.

Чуви опустился на колени возле дройда и осветил его фонарем. Подняв глаза на кореллианца, тявкнул.

— А думаю я так потому, что имперские специалисты программировали роботов совсем иначе. В задачу этих механизмов не входило сражаться. Они должны были действовать как разведчики. И только. Если их захватывали, то они передавали собранные ими разведданные и самоликвидировались. Этот же решил постоять за себя. Не спрашивай меня, что это означает. Откуда мне знать, в чем тут дело.

Хэн лукавил. На самом деле он кое о чем догадывался. Он понял, что игра началась. В чем она заключается, эта игра, кто ее участники — Хэн не имел ни малейшего представления. Но наверняка они связаны с Кореллианой.

Хэн смотрел на мертвого дройда при свете горящих ящиков и думал о том, куда же убрать его останки. То обстоятельство, что зонд-дройд оказался именно здесь и именно в данный момент, наводило на мрачные мысли. Если за агентами разведслужбы ведется слежка, то, разумеется, не следует тотчас обращаться к ним и сообщать об этой стычке. Ни в коем случае. Лучше всего держать язык за зубами.

— Никто не должен знать о случившемся, — проговорил Хэн. — Ни разведслужба, ни Люк, ни Лея. Делу это не поможет, только расстроит их. Давай-ка быстренько уберем эту штуковину, заметем следы, словно ничего и не случилось.

Посмотрев на пилота, Чубакка одобрительно качнул головой.

Опустившись на колени рядом с вуки, Хэн стал думать, каким образом отделаться от этой груды металла. Потом можно поломать голову и над другими проблемами. К примеру, поразмышлять над тем, кто послал сюда этого дройда и с какой целью.

Но две вещи он понял.

Во-первых, что если кому-то очень не хочется видеть его на Кореллиане, то шпионы, скрытые угрозы, дройды-разведчики — не метод, это может напугать кого-то другого, только не его, Хэна Соло.

Во-вторых, он понял, что путешествие обещает быть увлекательным.

Глава вторая

ДЕЛО МАСТЕРА БОИТСЯ

Присев на корточки рядом с младшим братом, Джайна Соло протянула ему печатную плату:

— Ну давай же, Анакин. Ты же разбираешься в схемах. Почини ее.

Анакин Соло, которому было всего лишь семь с половиной лет, сидел на полу детской, окруженный кучами электронного и механического мусора.

Детали эти появились здесь благодаря стараниям Джесина, который собирал их в мусорных контейнерах возле мастерских по ремонту дройдов и возле складов поставщиков запчастей. Механической сборкой занималась в основном Джайна, сестра-двойняшка Джесина, но теперь без помощи Анакина ей было не обойтись. У всех троих детей и руки росли откуда надо, и головенки хорошо работали. Но Анакин был просто гений по части всякой техники.

За что бы он ни брался, все у него работало, все действовало, даже в том случае, когда он не знал, для чего нужен тот или иной механизм и что он собой представляет. Со стороны казалось, будто мальчуган умеет заглянуть внутрь самой сложной схемы и самой микроскопической детальки, и непонятно, каким образом оживали в его руках поврежденные схемы. Любой посторонний счел бы его способности совершенно необычными и даже сверхъестественными. Но двойняшкам все это было не в диковинку. По их убеждению, Анакин умел использовать такие свойства Силы, о существовании которых большинство людей даже не догадывалось. Возможно, ребенок попросту не подозревал, что он делает невозможное. Если бы взрослые узнали о его способности и убедили мальчика, что он не может делать то, что он делает, в таком случае игра на этом бы и кончилась. И пока этого не произошло, они вовсю пользовались феноменальной одаренностью младшего брата, в руках которого оживают сломанные механизмы и запускаются компьютеры. Он был для них просто кладом. Каких только головоломок не задавали Анакину двойняшки, когда они втроем обследовали помещения Императорского дворца, где им нельзя было появляться. Он отпирал самые мудреные замки; отключал камеры слежения, установленные службой безопасности; оживлял обесточенные подъемные устройства, — словом, был неоценимым помощником старшего брата и сестры: если бы не он, их бы сразу застукали.

Но то были прогулки по старому дворцу, и только. Сейчас у них поважнее дело. Теперь у них будет свой собственный дройд, о существовании которого не будут догадываться взрослые, который будет подчиняться только их приказаниям, которого у них не будут отнимать в наказание за плохое поведение.

Взяв в руки печатную плату, Анакин принялся неторопливо осматривать ее со всех сторон…

— Это тудой, потом сюдой, — вслух рассуждал он. — И через бок.

Двойняшки — да и взрослые — понимали Анакина, когда он им что-то объяснял; когда же ребенок разговаривал сам с собой, даже Джайна или Джесин не могли сообразить, о чем идет речь. Впрочем, какое это имеет значение? Главное, чтобы дело было сделано.

Джесин пристально наблюдал за действиями младшего брата. Сам он предпочитал иметь дело с растениями, животными — словом, со всем живым. Машины же, всякие там механизмы для него были темный лес. Джайна пошла в отца и здорово разбиралась в механизмах, она вечно возилась с разными деталями и что-то мастерила. Они с Джесином были похожи друг на друга как две капли воды: одинаковые каштановые волосы, одинаковые карие глаза. Оба они были крепкими, здоровыми детьми, хотя и нельзя было сказать, что они чересчур высоки или сильны для своего возраста. Анакин отличался от них обоих. Мелковатый для своих лет, он был настоящий крепыш. Волосы у него были темнее, а глаза — обескураживающе голубого, как лед, цвета. Все трое младших Соло носили черты семейного сходства, но Анакин меньше остальных походил на родителей. И вообще он был каким-то особенным и шел своим, никому неведомым путем.

Анакин установил печатную плату в глубине электронного чрева и нажал на кнопку. Черный громоздкий корпус дройда вздрогнул, словно проснувшийся человек, привстал на колесиках и словно вырос. Опознавательные огни зажглись, послышался тройной сигнал.

— Порядок, — заявил мальчуган, затем снова нажал на кнопку. Огни дройда погасли, он как бы сник. Анакин взял другую деталь. Это был мотиватор. Повертев его в руках, он нахмурился.

— А вот это не в порядке, — покачал он головой.

— Что не в порядке? — спросила Джайна.

— Вот эта самая штуковина, — объяснил мальчуган, протягивая сестре переключатель. — Разве ты не видишь? Внутри у нее все сломано. — Джайна и Джесин переглянулись.

— Внешне-то она нормальная, — возразила девочка, передавая переключатель брату. — И откуда ему известно, что там внутри? Ведь такие детали делаются неразборными. — В ответ Джесин лишь пожал плечами.

— Ему известно многое, чего мы не знаем, — проговорил он. — Но мотиватор нам нужен. Такие детали под ногами не валяются. Я полгорода обегал, пока нашел подходящий. — С этими словами мальчик обратился к младшему брату: — Анакин, другого мотиватора у нас нет. Почини, а?

— Ладно, попробую, — с недовольным видом ответил Анакин. — Может, что и получится.

— Постарайся, — протянул мальчугану деталь его старший брат.

Анакин, по-прежнему сидевший на полу, взял у него переключатель. Мальчуган хмуро повертел его в руках, поднял над головой, словно разглядывая на свет.

— Вот, — произнес он, ткнув пухлым пальцем в поверхность корпуса. — Вот тут испорчено.

Сев по-турецки, Анакин положил мотиватор на колени и ткнул указательным пальцем на «испорченное» место.

— Починяйся и больше не ломайся! — приказал ребенок. Темно-коричневый корпус прибора словно бы загорелся на секунду странным красновато-голубым светом. В следующее мгновение Анакин отдернул палец и засунул его в рот, словно обжегшись.

— Ну что, починил? — спросила Джайна.

— Немножко, — ответил мальчик, вынимая палец изо рта. — Но не совсем. — Он взял прибор в руки и встал. Затем открыл крышку пульта управления и вставил туда переключатель. Закрыв крышку, с интересом посмотрел на брата и сестру.

— Готово? — поинтересовалась Джайна.

— Готово, — отозвался мальчуган. — Но включать я не буду. — Отодвинувшись от дройда на безопасное расстояние, Анакин сел на пол и сложил руки на груди.

Джесин посмотрел на сестру.

— Я тоже не буду включать, — сказала она. — Ты все это затеял, ты и включай.

Джесин подошел к дройду и, вытянув изо всех сил руку, нажал на кнопку и тотчас отпрянул от робота.

Дройд снова ожил, затрясшись при этом всем корпусом. Колеса его втянулись внутрь, панель приборов зажглась, послышался тот же тройной звуковой сигнал. Но камера, заменяющая ему глаза, начала то выдвигаться, то вдвигаться, огни панели приборов то ярко вспыхивали, то тускнели. Чуть откатившись назад, дройд вновь встал на свое место.

— Доброе утро, молодая хозяйка и молодые хозяева, — произнес робот. — Чем могу быть болезен?

Подумаешь, вместо «полезен» сказал «болезен». Джесин засмеялся, потирая руки.

— Здравствуй, дройд, — ответил он. Получилось, получилось! Что же ему приказать для начала? — Прежде всего, приведи эту комнату в порядок, — сказал подросток. Работа не сложная, но сразу станет видно, на что способен этот дройд.

— Слушаюсь, молодой хозяин. — Дройд подкатил к какой-то сломанной детали, валявшейся на полу, протянул механическую руку, чтобы поднять ее, и застыл на месте. Рука, не дотянувшись до детали, повисла в воздухе.

Единственное, что продолжало работать, был электронный глаз. Дройд переводил его с одного ребенка на другого, пока не уставился на Джесина.

— Господи, — произнес дройд. — Похоже, что я вышел из строя. Я, кажется, сей…

Внезапно умолкнув, не закончив фразы, робот стал тупо кататься взад-вперед на вихляющихся колесиках.

— Ой-ой! — воскликнул Анакин, вскочив на ноги.

Неожиданно верхняя крышка дройда распахнулась, и из отверстия вырвался огонь. Следом взвилась тонкая струйка дыма. Лампочки на панели вспыхнули и погасли, механическая рука, висевшая в воздухе, опустилась вниз. Корпус дройда, нагретый пламенем, обмяк и рухнул на пол. Хотя пол, стены и потолок игровой комнаты были изготовлены из несгораемого материала, настил пола потемнел, а потолок стал черным. Зажужжали автоматически включившиеся вентиляторы и удалили дым из помещения. Через несколько секунд они смолкли, и в комнате установилась тишина.

Трое ребят застыли на месте, ошеломленные происшедшим. Первым пришел в себя Анакин. Он с опаской приблизился к дройду, внимательно осмотрел его, стараясь ни к чему не притрагиваться.

— Растаял ваш дройд, — заявил мальчик и ушел в дальний угол комнаты играть со своими кубиками.

Бросив взгляд на дройда, двойняшки переглянулись.

— Ну и влетит же нам, — оценив ущерб от аварии, произнес Джесин.

— Но мы же не нарочно, мы же не хотели, чтоб так получилось, — возразила Джайна.

— Если бы все получалось так, как нам хочется, то и неприятностей бы у нас не было. Ну разве что изредка, — добавил он, подумав. Дядя Люк твердил, что надо быть честным, особенно перед самим собой.

— Может, скажем, что во всем виноват Анакин? — сказала Джайна. — Ведь он сделал дройда, и, в конце концов, все произошло из-за него. Разве нет?

Их маленький брат, успевший сложить груду кубиков в аккуратный штабелек, посмотрел на брата и сестру с тревогой и некоторым удивлением. Однако, с учетом происшедшего, вид у него был какой-то на удивление спокойный. Анакин был загадкой для брата и сестры.

— Нет, — возразил Джесин. — Нельзя им ни о чем рассказывать. Если они узнают, на какие чудеса способен Анакин, все пропало.

Для Джесина и Джайны слова «им», «они» означали взрослых, «команду противника». У взрослых на уме одно — помешать Джесину и Джайне, а задача двойняшек — перехитрить взрослых. Джесин прекрасно понимал, что иногда, чтобы победить в войне, некоторые сражения приходится проигрывать. Если взрослые узнают о способностях, которыми наделен Анакин, на время это выручит их обоих, но тогда «предки» примут какие-нибудь меры в отношении их младшего брата, и двойняшки окажутся внакладе.

— Нельзя, чтобы взрослые узнали про Анакина. И потом, он ни в чем не виноват. Мы же сами упрашивали его помочь нам с этим дурацким дройдом. Будет нечестно, если ему влетит.

— Ну ладно, — недовольно проговорила Джайна. — Наверное, ты прав. Но как мы объясним, откуда взялось вот это.

Джесин пожал плечами и, ткнув носком ботинка в груду обгоревшего хлама, признался:

— Пожалуй, никак.

— А ты попробуй объяснить, — раздался чей-то голос сзади.

Мало кто мог войти в комнату так, чтобы Джесин этого не заметил. И лишь один человек из этого числа людей мог оказаться поблизости от Императорского дворца. Даже если бы он не узнал голоса этого человека, Джесин тотчас бы понял, кто это. Подросток почувствовал одновременно и тревогу и облегчение.

— Привет, дядя Люк, — отозвался он, оборачиваясь. Если уж их поймали с поличным, то слава богу, что их застукал именно дядя Люк.

— Здравствуйте, дядя Люк, — таким же упавшим голосом произнесла девочка.

— Люки! — воскликнул Анакин и кинулся к мужчине, не чувствуя никаких угрызений совести.

Люк Скайвокер, Рыцарь Джедай и Мастер Ордена — герой сотен сражений и тысяч миров, страж справедливости, которого любили, почитали и боялись все граждане Новой Республики, — присел на корточки и схватил в охапку своего шустрого племянника.

— Весьма впечатляющее зрелище, — заметил он. — Что же тут произошло?

Джесин Соло посмотрел на дядю. От волнения у него пересохло в горле. Хорошо хоть, что это дядя Люк, а не мама, или папа, или, хуже того, Чубакка застал их с поличным.

— Это я во всем виноват, — произнес подросток. Какой смысл тыкать пальцем в сестренку и говорить: «Это все она! Она!» С дядей Люком такой номер не пройдет. Он сразу выведет тебя на чистую воду.

— Ага, — изрек Люк Скайвокер. — Ну, это меня не особенно удивляет. Но что именно произошло?

— Мы решили сделать себе собственного дройда, — стала объяснять Джайна. -Чтоб можно было спокойно пользоваться им, особо не досаждая взрослым.

— То есть без спроса, — отозвался Люк. Это был не вопрос, а утверждение. — Вы же знаете, вам нельзя пользоваться дройдами без разрешения старших. И знаете почему. Так что не заливайте насчет того, что вы не хотели нам досаждать.

— Вообще-то да, — согласилась Джайна. — Вовсе не потому.

— Вы пытались что-то скрыть от нас, — продолжал дядя Люк. И снова это был не вопрос.

— Да, — ответила девочка.

Джесин было возмутился тем, что она так легко раскололась, но тотчас сообразил, что Джайна не хуже его знает: валять дурочку перед дядей Люком — дохлый номер.

— Отвечайте, почему вам не следует слишком часто использовать дройдов? — спросил Люк.

— Потому что мы должны быть самостоятельными. Потому что мы не должны рассчитывать на то, что дррйды будут делать работу за нас. Потому что они не могут выполнять многие операции настолько хорошо, как делаем это мы, — невыразительным голосом повторила давно заученный урок Джайна. Это же слово в слово мог повторить за ней и ее брат.

— А сейчас вы получили еще один урок, — отметил Люк. — Теперь вы знаете, что опасно экспериментировать с механизмами, в которых не смыслите ничего. А что, если бы кто-то из вас находился рядом с дройдом в тот момент, когда он загорелся? Неужели вам хочется провести целую неделю в регенераторе?

— Нет, не хочется, — призналась Джайна.

— То-то же, — продолжал Люк. — И к тому же разве вы собираетесь просидеть всю жизнь на Корусканте? Ведь перед вами — целая галактика, и на большинстве планет нет места тем, кто не может сам о себе позаботиться. Не всегда рядом с вами будут находиться дройды, которые станут с вами нянчиться.

— Но, дядя Люк, хорошо вам так говорить, когда за вами почти все время Арту, — возразил Джесин.

— Он помогает мне в управлении кораблем, обрабатывает данные и выполняет другие операции, для произведения которых он и предназначен. Арту занят своим делом, а не выполняет вместо меня мою работу. Он не прислуга. Он мой сотрудник. — Кивнув в сторону груды металлолома, лежавшей посредине комнаты, Люк продолжал: — Неужели же вы думаете, что вот этот дройд, которого вы так «ловко» починили, предназначался для того, чтобы выполнять домашнюю работу вместо несовершеннолетних мошенников?

— Да нет.

— Мошенников? — Анакин тронул дядю Люка за руку, чтобы привлечь к себе его внимание. — Я вовсе не мошенник.

Люк улыбнулся и подбросил на руках мальчугана.

— Ну конечно же, ты не такой, — согласился он. — И я очень хочу, чтобы твой брат и сестра не сделали тебя похожим на них. Они заставили тебя помогать им? Так ведь?

— Помогать им? Да я сам все делал. Это они мне помогали.

Люк нахмурился. Джесин затаил дыхание. Если кто-то из взрослых и пронюхает, на что способен Анакин, то это будет именно дядя Люк.

Уже не в первый раз этот малявка показывает свои таланты.

Но опасения Джесина оказались напрасными. Пронесло и на сей раз. Дядя Люк засмеялся. По лицу его было понятно, что ему и в голову не могло прийти, что Анакин Соло, которому всего семь с половиной лет, в состоянии смонтировать дройда.

— Ну ясное дело! — отозвался дядя. — Иначе и быть не могло. Но хотелось бы знать, что думают твои брат и сестра по поводу свалки, которую вы тут устроили?

— Надо прибраться в комнате! — воскликнул Анакин, злорадно ухмыляясь.

— Угадал! — рассмеялся Люк. — Сразу после обеда пусть займутся приборкой. После обеда мне надо будет подумать, как их еще наказать.

— Правильно! — заулыбался Анакин. — Надо их наказать!

Джесин вздохнул. Ну что ты будешь делать с этим Анакином! Вечно он их подставляет. А как дело доходит до того, чтобы помочь брату и сестре выпутаться из неприятностей, он мигом в кусты. Да еще злорадничает, коротышка, когда им влетает!

Все-таки фрукт этот Анакин, и еще какой фрукт!

Лея Органа Соло, бывшая принцесса Альтераана, а затем сенатор, посол, государственный министр и в конце концов глава Новой Республики, не любила, когда ее семейство опаздывало к ужину. Она понимала, что чересчур строга к своим близким, но что поделаешь. Уж если она при всей занятости умудряется выкраивать время, чтобы оказываться дома к семейной трапезе, то почему же ее муж, ее брат и ее дети не могут последовать ее примеру?

В глубине души Лея сознавала, что не вправе сетовать. Ведь эти семейные ужины — ее собственная затея, а между тем сама она пропускала эти мероприятия гораздо чаще, чем любой другой член ее семейства. Должность главы государства стоит дорого. И цену эту надо платить.

Она с таким трудом выкроила время для того, чтобы побыть с семьей, и вот пожалуйста! Дома ни души. Лея намеревалась уже отдать распоряжение кухонным дройдам, чтобы они повременили с ужином на очередные двадцать минут, но как раз в этот момент в дверях появились Хэн и Чубакка. Она хотела было устроить им выволочку, но одного взгляда на лицо мужа было достаточно, чтобы гнев ее испарился.

Лея тотчас заметила, как Хэн старается всем своим видом убедить ее, что все в порядке. Кривая эта улыбочка способна обмануть каких-нибудь контрабандистов, сгрудившихся вокруг стола для игры в сабакк, но только не ее.

— Привет, Лея, — произнес Хэн. — Прости, что опоздали. Такая морока с этими защитными экранами.

— Понимаю, — отозвалась Лея, стараясь, чтобы в голосе ее не прозвучали жесткие или обвинительные нотки. Годы дипломатических маневров научили ее владеть интонацией. Ей не следует взвинчивать мужа. Она поняла это тотчас.

Лее так и не удалось преуспеть в развитии своего джедай-потенциала. Она смирилась с мыслью, что никогда не сможет приобщиться к Силе в такой степени, как ее брат Люк. Возможно, она обладает не меньшими, чем он, способностями, но у нее никогда не хватало времени на тренировку. Несмотря на это, она порой, даже не прибегая к Силе, могла определить, что что-то неладно. Она поняла это по лицу мужа. Поняла и другое: надо, как и Хэн, делать вид, будто ничего не произошло. Если нажать на него, решительно потребовать рассказать, что случилось, Хэн ответит. Возможно, утаит кое-какие подробности, но никогда не солжет, не позволит себе ранить ее недоверием. Уж это точно. Раз Хэн утаивает что-то от нее, значит, у него есть на то самые веские основания.

Посмотрев на Чубакку, Лея окончательно убедилась — что-то стряслось. Вуки обладают множеством прекрасных качеств, но у них есть один существенный изъян: они не умеют держать себя в руках. Чуви было не по себе, во взгляде его сквозили нервозность и раздражительность.

У Леи опять возникло желание выспросить, разузнать, в чем дело. Нет, она не станет этого делать. У них есть причины, и веские причины, не говорить о том, что стряслось с ними.

— Ничего страшного, — отозвалась Лея небрежно и, шагнув к мужу, поцеловала его. — Все равно, кроме вас, никто еще не объявился. Можете освежиться, время еще есть. — Подойдя к мужу, Лея почувствовала запах дыма и гари и еще — озона, который выделяется при стрельбе из бластера. Но она не подала виду, что о чем-то догадывается.

— Вот и отлично, — отозвался Хэн. — А то чувствую себя неряхой.

Довольно пробурчав, Чубакка направился в конец коридора. Чуви был довольно частым гостем в доме Соло, поэтому вполне целесообразно было установить освежитель, спроектированный специально для вуки. Правда, Лея первый раз видела, чтобы Чубакка так охотно занимался своим туалетом. Чуви явно хотел поскорее смыть запахи, которыми пропитался его мех. И вообще не привлекать к себе внимания.

Лея ласково улыбнулась и поцеловала Хэна в щеку:

— Только давай поскорей, ладно?

Облегченно вздохнув, Хэн пошел в ванную, расположенную рядом со спальней. Интересно, Лея действительно ничего не заметила или просто сделала вид? Впрочем, какое это имеет значение. Хэн разделся. Да, наверное, она все-таки почувствовала запах гари от упаковочных ящиков. Хэн наскоро принял душ, по-быстрому обсушился и наконец надел чистую одежду. Привычный ритуал, которому он следовал, прежде чем сесть за стол, как-то умиротворил его, вывел из образа всполошившегося отца семейства. Хэн вновь почувствовал бодрость и уверенность. Пусть деятели из разведслужбы гоняются за призраками и играют в шпионов. Ведь от него требуется одно — вести себя естественно, а на это он мастер. И ведь, в конце концов, речь идет о Кореллиане — о родных, можно сказать, пенатах. Заблудиться он там не заблудится. А эти зонд-дройды пусть шныряют себе вокруг сколько влезет. Все равно он ничего такого не знает.

Защитные экраны на «Соколе» — вот это действительно морока.

Удивительно, до чего же бодрым чувствуешь себя после того, как освежишься. Все ерунда, все обойдется.

Хэн вернулся в гостиную и расположился в своем кресле в тот самый момент, когда из своей душевой вышел Чубакка. Указав на кресло, Чуви издал звук, обозначавший насмешку.

— Ты прав, как-то я размяк после душа. Но разве это такое уж преступление — развалиться в уютном кресле?

Чуви не ответил, но Хэн обратил внимание на то, что сам Чубакка все еще очень возбужден и не способен усидеть на одном месте. Пилот улыбнулся и покачал головой. Хотя они с вуки дружат столько лет, никогда не знаешь, из-за чего может попасть тому вожжа под хвост.

— Я распорядилась, чтобы кухонные дройды накрывали на стол, — проговорила Лея, вернувшаяся в комнату. — А ребятам подогреют. Поедят разок-другой переваренного-пережаренного, глядишь, и научатся не опаздывать к ужину.

Хэн не успел ответить: открылась входная дверь. Послышались детские голоса, хихиканье, топот легких ног, но в двери он увидел не своих чад, а шурина. Хэн совсем забыл, что Люк должен был ужинать с ними.

— Прошу извинить меня за опоздание, — произнес Люк, войдя в комнату. — Я застукал сорванцов в ту самую минуту, когда они снова попытались спалить дворец. Пришлось провести с ними воспитательную беседу. Я отправил их мыться.

— Что на этот раз? Надо принять какие-то меры? — спросила Лея.

После некоторого колебания Люк ответил:

— Мы уже решили, как их наказать. Боюсь, если я расскажу, что произошло, ты начнешь собственное расследование…

— …и испортишь настроение всем, и себе в первую очередь, — заключила сестра. — Хорошо. Расскажешь мне о том, что они натворили, через день-другой, когда все окончательно утрясется.

Откинувшись на спинку кресла, Хэн не мог удержаться от улыбки. Лея и Люк были одного поля ягода. Привыкшие повелевать, занимать ответственные должности, оба одаренные Силой, вечно занятые политической деятельностью. Ну а ребятишки, ясное дело, пошли в отца. Действительно, с этими маленькими чудовищами хлопот не оберешься. Но то ли еще будет!

Создавалось такое впечатление, что дети чувствуют себя несчастными, если периодически не оказываются на волосок от смертельной опасности. Он уж и не помнил, сколько раз они производили «опыты» с лучевым мечом своего дяди. Для его детей законы не писаны, всяческие запреты лишь распаляют их воображение. Хэн ухмыльнулся, вспоминая некоторые эпизоды из собственного детства. Ему доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие узнавать себя в собственных отпрысках.

Самые большие бедокуры — двойняшки. Анакин больше мечтатель, живет вроде бы в своем собственном странном мирке. Но этот карапуз способен натворить вдвое больше бед, чем его брат и сестра, вместе взятые. Правда, Анакин, похоже, не замечает того бедлама, который он устраивает, стоит ему только высунуться из мира своих фантазий, зато близнецы прямо-таки тащатся от своих безобразий.

В эту минуту близнецы ввалились в комнату, следом за ними, чуть поотстав, появился и малыш.

— Ну что, — произнес Хэн, вставая. — Давайте ужинать.

Глава третья

СЕМЬЯ

Фарнис Глизри, агент Лиги по защите прав человека, сидел в секретном бункере, спрятанном глубоко в недрах Корусканта, и в очередной раз снимал показания датчиков. Опять ничего. Дройд-разведчик словно сквозь землю провалился и не откликался на позывные.

Зная, сколько средств и трудов уходит на то, чтобы достать новые зонд-дройды, даже устарелых образцов, Фарнис нервничал. Разумеется, придется смириться с утратой дефицитного оборудования. Тут уж ничего не попишешь. Война неизбежно связана с потерями. Только вряд ли Тайный Вождь будет в восторге, когда ему доложат об исчезновении дройда.

И все же задача, поставленная перед дройдом, была второстепенной. Главное — это добраться до Скайвокера. Все было учтено, последовательность мер, которые следует принять, тщательно разработана. По плану Тайного Вождя, Фарнису предоставляется весьма ограниченный отрезок времени. Необходимые шаги будут совершены сразу после отлета Органы Соло на Кореллиану, но не раньше, чем состоится запланированная демонстрация. Если он передаст сообщение слишком рано, то Органа Соло может и не попасть в ловушку. Если слишком поздно — могут рухнуть все прочие планы Тайного Вождя.

На Фарнисе лежала огромная ответственность. По правде говоря, он не чувствовал себя готовым к несению возложенной на него миссии и до потери дройда.

По мнению Джайны, ужин получился не очень. В комнате царила атмосфера неуверенности и нервозности. Хотя девочка и не была настолько же чуткой, как ее брат Джесин, ей все-таки казалось, что источником нервозности был ее отец. И то, что с ним происходило, очень расстроило маму. Даже Чубакка чувствовал себя не в своей тарелке.

Джайна хотела было спросить, что произошло, но затем передумала. Если взрослые решили делать вид, будто ничего не случилось, она последует их примеру, хотя и не понимает, в чем проблема.

У нее из головы не выходила эта история с дройдом, который они только что сожгли. Они собрали его для того, чтобы избавиться от нудной работы — работы, которую взрослые не разрешали выполнять дройдам вместо детей. Неужели и обычных дройдов у них не будет? Ведь тогда ее с Джесином замучают разными там «достань-убери». Неужели они даже полетят без дройдов?

— Папа! Мы возьмем с собой на Кореллиану Арту и Трипио? — спросила девочка, орудуя вилкой.

Отец вздохнул, переглянулся с женой. Та едва заметно кивнула. Джайна поняла: родители заодно. Ока уже пожалела, что задала такой вопрос. Она допустила огромный промах. По отдельности отца или мать можно обмануть, но справиться с ними, когда они выступают единым фронтом, — дело гиблое.

— Сколько раз можно повторять? — отозвался Хэн. — Во-первых, вы в последнее время как-то повадились сваливать на дройдов ту работу, которую должны выполнять сами. Во-вторых, на «Соколе» и так будет тесно. В-третьих, я вообще не люблю, когда вокруг ошиваются дройды. В-четвертых, не хочу, чтобы они находились на моем корабле. Если нет особой нужды, я вообще не использую их.

— Но ведь…

Погрозив дочери пальцем, Хэн оборвал ее на полуслове:

— В-пятых, я ваш отец, и на этом покончим.

— Думаю, что вы, сорванцы, выбрали очень неподходящий момент для того, чтобы затевать разговор о дройдах, — вмешался Люк Скайвокер, едва заметно кивнув в сторону игровой комнаты, где все еще лежала груда металла — результат их неудачных опытов. — Я намеревался потолковать с вашими родителями по этому поводу позднее, но раз уж вы затронули данную проблему именно сейчас, то переносить беседу не стоит…

— Нет, нет, все в порядке, — торопливо проговорил Джесин. — Чего уж тут рассусоливать. Не будет дройдов — и не надо…

Джайна бросила презрительный взгляд на брата. Хвост поджал, пошел на попятную. Впрочем, что ему еще оставалось? Этот раунд остался за взрослыми, уж это точно. И все-таки сдаваться без боя ей не хотелось. Она еще не пришла в себя окончательно после того, как дядя Люк застал их на месте преступления. Но должна же она хоть как-то подгадить враждебному лагерю.

— А если лететь на другом корабле, а не на этом старом дурацком корыте? Тогда и для дройдов места хватило бы, — пробурчала Джайна, разглядывая собственную тарелку.

В гостиной повисла тишина. И в то же мгновение девочка осознала, какую глупость она сморозила. Она оглядела обедающих. Все, даже маленький Анакин, смотрели на нее с осуждением. А старший брат даже покачал головой.

— Ты же знаешь, как много значит этот корабль для твоего отца, — сказала Лея Соло ледяным назидательным тоном, слышать который было гораздо неприятнее, чем самый громкий крик. — Тебе известно, что «Сокол» спас жизнь половине людей, сидящих за этим столом. А некоторым даже не однажды. И все знают, что ты это знаешь. Поэтому могу предположить лишь одно: эти резкие и оскорбительные слова ты произнесла преднамеренно, чтобы показать непочтительность к своему отцу. Я права?

Джайна хотела было возразить, но, поймав на себе взгляд дяди Люка, поняла, что это бесполезно. Мама, как и дядя Люк, обладает способностью инстинктивно угадывать правду. Этого у нее не отнимешь. Если бы ей, Джайне, удавалось вешать лапшу, на уши своим родителям, как это умеют делать другие дети, ей жилось бы гораздо легче. Так что и на этот раз выкрутиться не удастся.

— Ты права, — выдавила девочка недовольным голосом.

— В таком случае, юная леди, извольте отправиться в свою комнату.

— Но…

— Никаких «но», — оборвал дочь Хэн Соло. Джайна замолчала. Когда отец разговаривает с ней таким тоном, сопротивляться бесполезно. Встав из-за стола, девочка поплелась в комнату, принадлежавшую ей и ее братьям. Она дулась и злилась на всех, хотя в глубине души и понимала, что во всем виновата сама.

Вот вечно так с этим дурацким джедайством — даже себе самой и то не соврешь.

После того как Джайну отправили спать, за столом веселее не стало. Когда родители наказывали одного из двойняшек, происходила своего рода цепная реакция: второй тоже начинал ежиться, нервничать и под каким-нибудь предлогом исчезал, чтобы разделить участь опальной «половинки». Тогда и Анакин замечал неладное, и ему хотелось выяснить, в чем дело. Стоило «сослать» одного из троих детей, как через какие-то десять минут за столом не оставалось ни одного. В таком случае взрослые обедали одни, наслаждаясь миром и покоем. На сей раз этого не произошло. Хэн продолжал делать вид, будто все в порядке, Чубакка нервничал, а Люк изо всех сил пытался разгадать, что все это значит.

— Ну так что, летите вы на Кореллиану? — спросил Люк с явным желанием завязать разговор.

— Что? Ах да! Разумеется, — отозвался Хэн. — Думаю, это будет классно. Может, полетишь с нами?

— Заманчивое предложение, — сказал Люк. — Но я обещал помочь Ландо, у него тут опять какие-то загадочные проекты.

— Ах да, припоминаю, он мне тоже что-то говорил про это, — заметил Хэн. — Что он там опять затеял?

— Да понятия не имею, — пожал плечами шурин. — Сказал только, что, если я ему помогу, на все про все потребуется от силы пара недель времени.

— Оно, конечно, любопытно посмотреть, в какую авантюру он ввязался на этот раз, — но ждать две недели? Лично у меня нет такого времени.

— У меня, честно говоря, тоже, — отозвался Люк Скайвокер. — Кстати, Лея, раз уж зашла речь о секретных проектах, должен тебе сообщить, что завтра вечером у меня встреча с Мон Мотмой. Она тоже не сказала, по какому поводу она хочет меня видеть. Наверное, какое-нибудь спецзадание, не иначе.

Бросив на шурина внимательный взгляд, Хэн через силу улыбнулся:

— И не просто спецзадание, но спецзадание особой важности и строгой секретности.

Не в силах слушать эту болтовню, Лея поднялась из-за стола:

— Прошу прощения, но у меня сегодня много работы. — Молодая женщина торопливым шагом направилась в свой кабинет. Закрыв дверь, она установила регулятор освещения на минимум. Хотелось посумерничать.

Конечно же, занятость всего лишь отговорка. Сколько бы работы она ни перекладывала на плечи помощников, дел все равно было невпроворот. Вздохнув, Лея подошла к письменному столу, заваленному кипами бумаг. Настольная лампа включилась автоматически. Узкая полоска яркого света освещала лишь небольшой участок стола. Лицо Леи оставалось в тени. Она не могла заставить себя взять со стола хотя бы один из этих требующих неотложного рассмотрения документов.

Почему же пустяковая стычка за обеденным столом так расстроила ее? Она понимала, что ее сотрапезников связывала какая-то недоговоренность, но было тут что-то еще. Были минуты в ее жизни — и именно такая минута наступила в ее жизни сейчас, — когда по какой-то совершенно непонятной причине бремя материнства становилось для нее просто невыносимым, а усилия, которые она прилагала к тому, чтобы сделать детей цивилизованными людьми, — тщетными.

Ей вспомнилось собственное детство, когда ей то и дело напоминали, что на торжественных обедах следует сидеть тихо и не вертеться, когда ее постоянно отсылали то к няням, то к воспитательницам, поскольку отец был чересчур занят. В обществе дройдов и прислуги она трапезничала гораздо чаще, чем с Бейлом Органой, своим приемным отцом. Да и детство это продолжалось недолго. Она была еще подростком, когда политика вовлекла девочку в свою сферу.

Стать сенатором в столь юном возрасте было большой личной победой, но победа эта досталась ей недешево. Пришлось расстаться с детством, утратить наивность и непосредственность. Лишь теперь, глядя на мир глазами собственных детей, Лея осознавала, насколько велика была эта потеря.

Хэн мало рассказывал о своем детстве и вообще о той жизни, которая была у него, прежде чем он покинул Кореллиану. Лишь Люк получил более или менее приличное образование. Вырос он на Таттуине, в семье фермеров — Оуэна и Беру Ларс, которых он считал дядей и тетей. Но в раннем детстве он, как и Лея, был, по существу, одинок. Даже в нормальных условиях искусственно орошаемая ферма на засушливой планете была бы не самым подходящим местом для счастливого детства. Те же условия, в которых он жил, не были даже просто нормальными.

Оуэн и Беру выдавали себя за дядю и тетю маленького Люка. Насколько Лея знала, они были добры к мальчику, но, занятые тяжелой работой, особого внимания уделять ему не могли. Той теплоты, той взаимной близости, какую хотела создать Лея между собой и собственными детьми, там не существовало.

Ни Лея, ни брат ее не были формально усыновлены людьми, которые их фактически воспитывали. Это было бы просто опасно. Приемная дочь и мнимый племянник — на большее Лея и Люк не смели и рассчитывать.

И еще одно обстоятельство тяготило их обоих. Они с братом стали невольными виновниками гибели воспитавших их людей. Звезда Смерти наметила в качестве своей цели планету Альтераан главным образом потому, что она была родиной Леи. Оуэн и Беру были убиты имперскими штурмовиками, когда те искали дройдов Люка.

Неудивительно, что Лея, чья память была обременена таким грузом, решила создать такую семью, где все близки друг другу, где нет чужих людей, у которых лишь формальные узы родства. Не оставляло ее и. сознание того, что дети могущественных или выдающихся людей зачастую становятся участниками — или, хуже того, пешками — сложной борьбы за власть. Даже если ее дети не унаследуют ее общественного положения и талантов, они все равно будут единственными представителями королевской фамилии в Республике.

Хотят они этого или нет, но дети ее принадлежат ко второму поколению династии. Не нужно обладать слишком богатым воображением, чтобы понять, насколько это опасно. Власть и богатство — это великий соблазн. А что, если ее детям не удастся перед ним устоять?

Предположим, что лет через двадцать Анакину вздумается соперничать с Джесином. Предположим, что какой-нибудь недобросовестный советчик порекомендует Джесину заставить посторониться брата и сестру, стоящих на его пути к какой-то сверкающей вершине. Все эти предположения кажутся сейчас немыслимыми, но ведь история знает немало подобных примеров.

Есть и еще одно, гораздо более серьезное обстоятельство: ее дети щедро одарены способностью использовать Силу, и это, несомненно, большое преимущество. Но Лея не могла забыть, что Дарт Вейдер — ее родной отец и дед ее детей — был столь же щедро одарен и тем не менее был уничтожен Темной Стороной. Без сомнения, наступит день, когда и ее детям придется столкнуться лицом к лицу с Темной Стороной. И мысль эта приводила Лею в ужас. И возможность того, что когда-нибудь дети ее перегрызутся между собой, не поделив власть или богатство, казалась ей сущим пустяком.

Малейшее проявление грубости со стороны детей, признак дурного настроения, попытка солгать пугали Лею до смерти. При всем алогизме, надуманности такого предположения, каждый случай непослушания, проявления дурных качеств заставлял ее подозревать, что ее ребенок уступает проискам Темной Стороны.

Теоретически подобное допущение считалось невозможным. Согласно джедайским сказаниям, невинность ребенка — надежная защита от Темной Стороны. Но если судить по тем же сказаниям и преданиям, то ни один ребенок не обладал теми способностями и талантами в области Силы, которыми наделены ее дети.

Опасности, грозящие детям, велики, и единственное верное средство защитить их — средство настолько простое, что может показаться чересчур элементарным. И состоит оно в том, чтобы дать детям хорошее воспитание.

Лея Органа Соло решила любой ценой добиться того, чтобы дети ее выросли сильными, честными, дружными, любящими друг друга.

Если для этого необходимо быть строгой, отправлять Джайну в постель сразу после ужина или не разрешать детям пользоваться дройдами — она сделает это.

Облокотившись о письменный стол, Лея стала тереть глаза. Она слишком устала. Только и всего. Незачем расстраиваться из-за пустяковой перебранки за общим столом. Надо куда-нибудь уехать и отдохнуть. Хэн неплохо придумал — отправиться всей семьей на Кореллиану и устроить себе каникулы до начала торговой конференции.

Это будет великолепно — насладиться миром и покоем.

— Ловко это ты подбросила идейку насчет дройдов, — заметил Джесин, натягивая на нос одеяло.

— Я не хотела, так уж получилось, — отозвалась его сестра, забравшись в кровать, стоявшую в другом конце комнаты. — Освещение до минимума, — скомандовала она.

Светильники почти погасли, лишь из алькова Анакина, расположенного рядом, струился тусклый свет ночника. Разумеется, у всех троих могла быть собственная комната, и они иногда пользовались такой возможностью, но вскоре убеждались, что обойтись друг без друга не в состоянии. Нынешнее просторное помещение, в котором они расположились вместе — лишь у Анакина была своя ниша, примыкающая к общей спальне, — устраивало всех. Кроме того, на космическом корабле места будет не очень много, так что надо привыкать к тесноте.

В комнате воцарилась тишина. Двойняшки слышали негромкое, ровное посапывание младшего брата, который уже спал.

Джесин, задумчиво разглядывающий темный потолок, проговорил:

— А тебе не кажется, что ты все время перебарщиваешь?

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Джайна.

— Ну вот ты говоришь, что не хотела грубить, и, значит, это не считается, — продолжал подросток. — А ведь главное не то, что ты хочешь сделать, а то, что у тебя получается. — Фраза прозвучала несколько назидательно. А между тем он сам каких-то два часа назад намеревался прибегнуть к такому же приему: «Я, дескать, не нарочно, так уж получилось». Правда, он полагал, что между тем, что ты собираешься сделать, и тем, что сделал, есть некоторая разница. — На самом же деле нахамила ты намеренно, и ты это знаешь.

— Ты начал говорить совсем как дядя Люк, — сказала сестра.

— Я, конечно, тоже оказался не на высоте, — отозвался Джесин, видя, что сестра и не думает оправдываться. — Дядя Люк правильно на меня наехал. Однако, если это может тебя утешить, дело вовсе не в тебе. Когда мы пришли, они уже были чем-то расстроены.

— Точно, — согласилась Джайна. — Сидели словно в воду опущенные.

— А между тем каждый делал вид, будто ничего не произошло.

— В том числе и мы, — подхватила Джайна. — Мы им тоже ничего не сказали, а ведь могли бы. Единственный, кто не притворялся, — это Анакин.

— Не забудь: он внушил дядюшке Люку, будто не имеет никакого отношения к сгоревшему дройду, — добавила девочка. — Артист почище нашего. Мы знали, что именно Анакин собрал дройда, но даже мы не смогли определить, ломает ли он дурочку перед дядей Люком или говорит серьезно. Я так и не поняла, придуривался он или по правде не понимал, что делает.

— Да, а я об этом как-то даже и не подумал, — сказал Джесин. Но Анакин всегда был для них загадкой. С этим они давно уже смирились.

— А что же, по-твоему, с ними стряслось? — спросил он у сестры, уставясь в темноту. — Я имею в виду взрослых.

— Даже не представляю, — ответила Джайна. — Но у меня такое впечатление, что папе что-то известно, но он не хочет сообщать об этом маме или дяде Люку.

Повернувшись к сестре, Джесин подпер подбородок ладонью. В полумраке он едва мог разглядеть силуэт девочки. Она сидела в такой же позе, как и ее брат.

— Как ты думаешь, его занимает что-то важное? Или какая-нибудь там дурацкая политика? — продолжал подросток.

— Не знаю. Как бы то ни было, нас это тоже касается. Мама и папа ни за что не станут вести себя настолько странно, если не тревожатся из-за троих своих сокровищ.

— Это ты верно заметила, — согласился Джесин. — Да они вечно чем-то встревожены.

Джайна повернулась на другой бок и улыбнулась.

— Ну а как же иначе, — отозвалась она голосом, приглушенным подушкой. — Будь ты на их месте, разве ты не стал бы тревожиться?

Лежавший на спине подросток нашел, что в словах сестры есть резон.

Глава четвертая

ОПАСНОСТИ МИРА

В глубинах космоса, вдали от обитаемых планет, на черном небосводе мерцала одинокая звездочка. Вместо имени у нее был индекс — скучный набор букв и цифр, по которому ее можно было отыскать на картах звездного неба. Вокруг звезды ТД-10036-ЕМ-1271 вращались не планеты, а ничем не примечательные кольца из космических обломков, так и не превратившиеся в обитаемые миры. Ни полезных ископаемых, которых нельзя было бы найти где-то в другом месте, ни особых красот, ни научной ценности. Так, звезда себе и звезда. Причин интересоваться этой звездой не было, и никто ею не интересовался.

В галактике имелись буквально миллиарды таких же звезд, размеры, возраст и тип которых были достаточно хорошо изучены. Любой толковый астрофизик, живущий в любой части Новой Республики, сумел бы без труда провести ряд основных измерений, касающихся этой звезды, и выдать стандартный набор сведений о ее возрасте, этапах развития и характере дальнейшей эволюции.

И все эти астрофизики были бы не правы. Об этом позаботилась секретная группа инженеров и ученых, укрытых в недрах Кореллианской Системы на расстоянии многих световых лет от звезды. Трудились они в течение длительного времени, и вскоре их усилия должны были принести свои плоды. Энергия, вырабатываемая их секретным оборудованием, должна была достичь самых отдаленных концов галактики.

Вскоре все должно было измениться.

Прежде чем нажать на кнопку переговорного устройства у входа в апартаменты Мон Мотмы, Люк подобрался и сделал глубокий вдох. За долгие годы он научился уважать многих обитателей галактики, но Мон Мотма вызывала в нем особое уважение. Возможно, это объяснялось ее внешней сдержанностью, ее спокойной, ненавязчивой манерой общаться с людьми.

Люди поверхностные полагали, что в новейшей истории галактики Мон Мотма играла очень скромную роль. Ведь она не командовала флотами, не участвовала в сражениях, не обладала сверхъестественными способностями. Не было у нее ни таинственного прошлого, ни каких-то особых талантов.

Она была не более (но и не менее) чем храбрая, толковая, порядочная женщина, положившая все свои силы на создание Повстанческого Союза. Главным образом благодаря именно ее стараниям и возникла Новая Республика.

Люку этого было вполне достаточно, чтобы испытывать по отношению к Мон Мотме глубочайшее уважение. Мастер Джедай нажал на кнопку, и дверь неслышно открылась. Мон Мотма стояла у самого входа. Кивнув, она улыбнулась:

— Здравствуйте, Мастер Джедай. Добро пожаловать в мое жилище. Проходите, прошу вас.

— Благодарю вас, мадам, — отозвался Люк. По его мнению, обращение «мадам» было недостаточно почтительно по отношению к такой личности, как Мон Мотма, но она всегда была равнодушна к титулам и званиям.

Войдя внутрь, Люк с любопытством огляделся вокруг. С Мон Мотмой он был знаком много лет, но дома у нее бывал редко.

Нынешнее жилище Мон Мотмы носило на себе печать характера его хозяйки — спокойной, непритязательной и в то же время уверенной в себе. Мебели немного, но каждый предмет обстановки искусно изготовлен, изящен, но при этом прочен и гармонирует с остальными. Преобладает белый цвет в различных его оттенках: снег, жемчуг, слоновая кость. Помещение казалось просторнее, чем было на самом деле. Строился этот эффект на очень простом контрасте. Большинство жилищ видных корускантцев были полны безделушек, безвкусных сувениров и фе-нечек, привезенных изо всех миров Новой Республики. Какая удача — оказаться в жилище, которое не напоминает тесный и на скорую руку организованный домашний музей.

— Рада, что вы выбрали время навестить меня, Мастер Джедай, — проговорила хозяйка дома, почему-то обращаясь к гостю официально.

— Я тоже очень рад этому, — отозвался Люк Скайвокер.

— Приятно слышать, — сказала Мон Мотма. — Прошу садиться.

Люк опустился в кресло с прямой спинкой и с удивлением убедился, что сидеть в нем гораздо удобнее, чем можно было предположить. Он ждал, когда хозяйка заговорит. Проявлять инициативу было бы неуместно: Мон Мотма сама знает, как и о чем им следует поговорить.

Сев напротив, Мон Мотма внимательно оглядела Люка:

— Расскажите мне о состоянии ваших дел, Мастер Джедай.

Люк поначалу опешил, но затем прнял, что это не вопрос, а приказание. Но почему ее интересует то, что она знает и без него? Ведь она в прошлом глава государства. Имеет доступ ко всевозможной информации и всегда с неизменным интересом следила за карьерой Люка.

— Что же, мадам, как вам известно, положение Школы Джедаев достаточно упрочилось. Время от времени я туда заглядываю. Студенты занимаются успешно. Учащиеся первой ступени достигли такого уровня знаний, что вполне могут учиться самостоятельно. Более того, некоторые студенты посвящают много времени обучению студентов второй и третьей ступени, продолжая и собственные занятия.

— Выходит, вы там не нужны.

— Разве что изредка. Если я буду проводить в Школе слишком много времени, это будет отвлекать студентов от учебы.

— Выходит, проблема лежит гораздо глубже. Вы предпочитаете оставаться в стороне, чтобы не вмешиваться в дела студентов.

Мысль высказана не чересчур дипломатично, но достаточно точно.

— Пожалуй, можно охарактеризовать ситуацию и таким образом.

— Чем же вы тогда занимаетесь?

Люк заерзал в кресле, которое вдруг показалось ему не таким уж удобным. Он не предполагал, что его станут допрашивать. Но Джедай обязан говорить правду даже в том случае, если вопросы смущают его. Даже если вопросы не слишком деликатны — никто, даже тот, кто не являлся Джедаем, не мог солгать ни на йоту, глядя Мон Мотме прямо в глаза.

— По правде говоря, я не очень-то перегружен работой, — признался Люк Скайвокер.

— Не участвуете в великих походах? Не сражаетесь в битвах и не отправляетесь никуда с героическими миссиями?

— Нет, ничем таким не занимаюсь, — отвечал Люк, которому становилось не по себе. Хотя эта дама и заслуживает почтения, она не вправе грубить ему.

— Ну разумеется, — отозвалась Мон Мотма. — Мы ведь живем в мирное время. — Затем с усталой улыбкой прибавила: — У мира есть свои проблемы. Никаких кризисов. Никаких хлопот. Никаких приключений. Выходит, нет особой нужды в людях, которые умеют устранять кризисы и хлопотать. Любители приключений нынче не в почете. Да и мятежники тоже. Знаете ли вы, Мастер Джедай, что я и сама в последнее время не слишком-то занята?

Люк счел, что вопрос риторический, и поэтому промолчал.

— Ваше молчание свидетельствует о вашей мудрости, Мастер Джедай, — продолжала бывшая правительница. — Вы не можете понять, зачем я вас пригласила сюда и к чему эта беспричинная грубость с моей стороны. Что же, я вам все объясню. — Встав со стула, Мон Мотма подошла к окну с матовым стеклом. Нажала на выключатель, и стекло стало прозрачным.

Солнце Корусканта опускалось по окрашенному пурпуром и золотом небу. Залитый светом, пронесся, выходя на орбиту, космический корабль и вскоре исчез в ночи.

— Неудачную я выбрала себе квартиру, — заметила Мон Мотма. — Каждый день вижу закат, но никогда не вижу восхода солнца. Иногда это наводит на грустные мысли. Всякий раз, когда гляжу в окно, я думаю о том, что мое время истекло. Знаю, я добилась многого, оставила свой след в истории галактики. Знаю, что, возможно, могу еще оказаться полезной и в будущем. Но то главное, чему я посвятила свою жизнь, — уже сделано; я исполнила свое предназначение — и теперь просто живу. Но до чего же это обескураживает — знать, что у тебя больше нет цели в жизни. Вы когда-нибудь испытывали подобное чувство?

Люк не нашелся что ответить. Мон Мотма отвернулась от окна и посмотрела на гостя:

— Если подобное ощущение вам знакомо, то вам гораздо труднее, чем мне. Мое время прошло, — повторила она, — я старуха. Поэтому, по крайней мере иногда, я радуюсь возможности жить в мире, наслаждаться досугом и одиночеством. Непоседливость, горячность молодости перегорели во мне, и нынешняя моя жизнь доставляет мне удовольствие такой, какая она есть.

Мон Мотма взглянула Люку в глаза.

— Но каково вам? — допытывалась она. — Каково Джедай-Мастеру? Мне кажется, что ответ мне известен.

— И каков же этот ответ? — спросил Люк.

— Вы полагаете, что и у вас все осталось в прошлом, — ответила Мон Мотма. — Вы отвоевали свои войны. Спасли несчетное количество жизней, освободили множество миров, приняли участие в великих сражениях. Восстановили Орден Рыцарей Джедаев. Хотя вы еще молоды, цель вашей жизни достигнута. Вы дитя войны, но войны закончились. История учит, что мир — тяжкое, а зачастую невыносимое бремя для воина. Они несовместимы друг с другом. Проще говоря, Люк Скайвокер, что вы намерены делать дальше?

— Не знаю, — отвечал Люк. — Но похоже, у вас есть какие-то соображения?

— У меня такое впечатление, что еще один член вашей семьи испытывает подобные проблемы, — отозвалась Мон Мотма. — И на мой взгляд, довольно успешно с ними справляется.

— Я бы не сказал. На мой взгляд, Хэн еще в большей растерянности, чем я. Так что вряд ли стоит ставить его в пример.

— Речь идет не о Хэне. Насчет него я не стала бы беспокоиться. Возможно, у него сейчас передышка, но мне почему-то кажется, что без работы он будет оставаться недолго.

— Пожалуй, вы недалеки от истины.

— Я имела в виду другого члена вашей семьи, который находился в сходном положении. И у него был в жизни период перехода от войны к мирной жизни. И она справилась с проблемой блестяще.

— Так вы о Лее? — нахмурил лоб Люк. — А мне даже в голову не пришло, что вы ее имеете в виду.

— Ее и никого другого.

— Но с Леей же все обстоит совершенно иначе, — возразил Люк. — Она занималась той же дипломатической и политической работой, что и теперь, еще до войны. А после войны она продолжала свою деятельность до тех пор…

— До тех пор, пока не заняла мою должность, — улыбнулась Мон Мотма. — Конечно, я с радостью освободилась от бремени власти, но иногда мне ее недостает. Хочу отметить, что Лея с работой справляется превосходно.

— Не уверен, что это такая работа, которая удовлетворит меня, если вы это имеете в виду. В таких вещах я не мастак. Не думаю, что она придется мне по душе, такая работа.

— Не скажу, чтобы Лея получала удовольствие от своей работы, но выполняет ее она отлично. Пожалуй, лучше, чем я. Но скажите мне, в какой степени она освоила искусство Джедая? — неожиданно переменила тему Мон Мотма.

Люк Скайвокер удивленно посмотрел на нее. Ведь ответ был известен Мон Мотме не хуже, чем ему. Но было ясно: ей хочется, чтобы он сам услышал свой ответ.

— Она наделена способностями, у нее природный талант, — осторожно начал Люк. — Это очевидно. Но, в силу обстоятельств, она не смогла получить надлежащей подготовки и утратила часть своего потенциала. Но даже и сейчас, если бы она взялась наверстать упущенное и посвятила этому все свободное время, она вскоре достигла бы моего уровня.

— Но в данный момент ей далеко до вас, — заметила Мон Мотма. — Она не сумела должным образом использовать свои дарования.

— Пока не сумела, — возразил Люк с неожиданной для себя горячностью. — Если бы она оставила другие свои обязанности и вступила на путь поиска, то смогла бы развить свои способности до фантастических пределов.

— И вы находите, что ей может представиться такая возможность?

— Нет, — покачал головой Люк Скайвокер. — Она сделала свой выбор. Политическая карьера налагает на Лею множество обязательств. К тому же ей приходится воспитывать троих детей.

— И все-таки Лею, да и вас самих всегда огорчало, что ей не удалось развить ее способности. Если я не ошибаюсь, именно это обстоятельство стало для вас поводом укорять, хотя и в мягкой форме, свою сестру?

— Вы правы.

— Вам не по себе от сознания, что сестра ваша наделена большими способностями, но не развивает их? Что она их не использовала в полной мере? Разве вы не находите, что с подобным расточительством следует покончить?

Подняв голову, Люк посмотрел прямо в глаза Мон Мотме. Правда. Вот чего она добивается от него. Сказать ей правду без обиняков, без уверток.

— Да, — ответил он, помедлив. — Дело обстоит именно так.

— В таком случае, Люк Скайвокер, обратите внимание, что некоторые зеркала имеют двойное отражение. — Голос Мон Мотмы утратил свою мягкость, в нем появились резкие интонации.

— Прошу прощения, сударыня? — удивился Люк. Неожиданно он осознал, что под внешним спокойствием экс-правительницы скрывалась с трудом сдерживаемая страсть. — Я вас не понимаю.

— Ко мне не раз обращались разные люди, — отвечала она несколько раздраженно. — Они указывали на то, что вы с Леей близнецы, что вы унаследовали одинаковые способности, но лишь один из вас их использовал, а другой предпочел иное занятие, менее ответственное. Люди возмущены этим. И объектом их возмущения является Лея Органа Соло, глава Новой Республики. Дескать, она глава государства, а не старается развивать свои дарования.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Люк, готовый вот-вот взорваться.

— Хочу сказать, что Люку Скайвокеру давно следовало бы сделать свой выбор. Давно пора подумать, что и вы наделены талантами и способностями, которые не удосужились развить.

— Например?

— Если Лея обладает незаурядным джедай-потенциалом потому, что вы доказали, что сами обладаете этой силой, то не следует ли отсюда, что вы можете проявить свои способности в других областях вследствие того, что их проявила Лея, ваша сестра? Она стала лидером, государственным деятелем, политиком, супругой и матерью. Она создает Новую Республику, одновременно воспитывая будущих Джедаев.

— Еще раз взглянем в зеркало, — продолжала Мон Мотма. — Республике необходимо новое поколение политических руководителей. Не знаю, осознаете вы это или нет, но мне представляется неизбежным ваше появление в политике, нравится вам это или нет.

— Мое появление? — переспросил Люк. — Но ведь я…

— …Вы герой Повстанческого движения. Известны всей Республике и сотне миров за ее пределами. Претенденты на роль правителей, кем бы они ни были, не смогут соперничать с таким знаменитым, любимым, всеми почитаемым человеком, как вы. В скором будущем вы неизбежно окажетесь в центре всех политических интриг.

— Но я Рыцарь Джедай, — возразил Люк. — Мастер. Я не вправе вмешиваться в политику. Да и не хочу.

— Часто ли в своей жизни вы делали именно то, чего хотели? — усмехнулась Мон Мотма. — Но давайте действительно поговорим о том, какими должны быть Джедай, в чем их призвание.

— Простите, но я не совсем понимаю, что именно вы имеете в виду, — отозвался Люк Скайвокер. Вся беседа с Мон Мотмой вдруг показалась ему цепью загадок и недомолвок. Если призвание Джедая — главная забота этой дамы, то почему она лишь сейчас заговорила о нем? Что же касается ее вопроса, то Джедай должны быть Джедаями. Кем же еще?

— Ну хорошо, — продолжала Мон Мотма. — Поставим вопрос иначе. Что произойдет с ними в будущем, когда из горстки учеников они превратятся в орден, состоящий из многих тысяч рыцарей? Превратятся ли они в касту жрецов или же станут элитным отрядом бойцов? Окажутся ли они изолированными от народа благодаря своему привилегированному положению и причастности к тайному знанию и будут в ответе лишь перед собственной совестью? Или же станут служить народу, с которым они будут теснейшим образом связаны? Станут ли они неотъемлемой его частью, гражданами Республики, или же окажутся вовне?

— Я понимаю, какого ответа вы от меня ждете, — сказал Люк, которому никогда в голову не приходило взглянуть на проблему с такой точки зрения. — И этот ответ — единственный возможный. По-моему, Орден Джедаев, изолированный от широких масс народа, стал бы весьма опасным образованием. Очень просто забыть, как живет простой народ, если не делить с ним все его заботы.

— Вот именно, — отозвалась Мон Мотма. — Полагаю, Республике необходимо, чтобы адепты джедайского учения попачкали свои ручки, чтобы они участвовали в обыденной жизни народа. Рыцари Джедай, живущие в башне из слоновой кости, могут оказаться опаснее людей, совсем незнакомых с тайнами Джедаев. Достаточно лишь вспомнить нашу новейшую историю, чтобы убедиться: именно Темные Джедай стремились обособиться. Джедай Света должен быть вместе с народом. Джедай должны существовать на каждой планете, в каждом городе. Нельзя допустить, чтобы Джедай сосредоточились лишь на нескольких планетах. Джедай должны делать то, что делают рядовые граждане, они и сами должны стать рядовыми гражданами. Нужны Джедаи врачи и судьи, воины и пилоты. А также политики.

— И вы полагаете, что мне суждено стать политиком? — спросил Люк Скайвокер.

— Да. Хотя бы потому, что это ваш долг — подавать пример. Вы ведь всегда были рабом долга. Стоит вам захотеть подняться на вершину холма, чтобы предаться там размышлениям, за вами ринутся ваши последователи, которые начнут искать собственные вершины, где предадутся своим размышлениям. Если же вы предпочтете отойти от дел, так же поступят и они.

— Я понял вас, — ответил Люк не слишком жизнерадостным тоном. Служить примером для подражания — занятие похвальное, но не сказать чтобы завидное. Однако Мон Мотма права: какое-то время всем будет не до развлечений, но это не так уж и плохо. — Вы действительно уверены, что мне следует с головой уйти в политику?

— Разумеется, я не в состоянии заглянуть в будущее, — отозвалась Мон Мотма. — Каков будет ваш жизненный путь, я не знаю. Но знаю одно: людям понадобятся вожаки, и их взоры обратятся к вам.

— Не исключено, — согласился Люк.

— Не просто не исключено, а скорее всего. И вы должны заранее обдумать ситуацию.

— Но власть меня никогда не привлекала, — возражал Люк. — Не могу себе представить, чтобы, проснувшись однажды утром, я захотел начать свою предвыборную кампанию.

— Конечно же. Произойдет все совершенно иначе. Кто-то — не знаю, кто именно, когда, сколько будет таких человек и по какому поводу это случится, но однажды к вам обратятся. Не как к вожаку, а как к защитнику. Эти кто-то попросят вас примкнуть к ним, выступить от их имени, помочь отстоять их права. Власть вас не привлекает, но разве вы откажетесь помочь людям?

— Нет, — с некоторым сожалением ответил Люк. Мон Мотма права. Если его попросят защитить чьи-то попранные права, отказать он не сможет. — Если вопрос будет поставлен именно таким образом, мне придется согласиться.

— А ведь рано или поздно это произойдет. Вопрос лишь в том, станете ли вы подлинным вожаком или же носовым украшением корабля.

— Прошу прощения? — переспросил Люк.

— Что значит быть носовым украшением? — продолжала Мон Мотма. — Удастся ли вам освоить искусство руководства людьми, сумеете ли вести переговоры, когда это потребуется, и принимать трудные решения, когда это необходимо? Или же вы будете полны благих намерений, но по причине вашей неготовности к работе на политическом поприще вами будут управлять и манипулировать другие? Если вы хотите стать подлинным вожаком, вам следует готовиться к этой работе, так же как вы готовились к тому, чтобы стать Джедаем. Вы должны получить те знания, которые получала Лея в то время, когда вы оттачивали свое джедайское искусство.

В интонации, не в словах, Люк уловил укоризненные нотки. Лея осваивала свое ремесло, выполняя скучную и тяжелую работу, пока ты получал удовольствие от своих увлекательных приключений. Мон Мотма не произнесла такой фразы, но именно это она хотела сказать.

— То, чем я занимался, не всегда было веселой забавой, — стал оправдываться Люк.

— Да, конечно. Нет никакого сомнения в том, что вы хорошо, даже героически служили делу Республики. Но история не стоит на месте. Времена меняются. Галактика завтрашнего дня предъявит нам новые, совсем не похожие на сегодняшние требования. Вы должны становиться лидером, парламентером, рупором тех, у кого нет голоса. Вы станете советником, полководцем или наставником. Близок день, когда весь народ выступит в едином марше. Готовы ли вы возглавить это выступление?

— Думаю, вы правы, — не слишком уверенно ответил Люк. — Но даже если бы я захотел поступить так, как вы считаете необходимым, вряд ли от меня было бы много проку. Ведь ничего особенного сейчас не происходит.

— Согласна, — улыбнулась Мон Мотма. — В настоящий момент существует очень мало предпосылок для динамического руководства. Таковы особенности мирного времени. В известном смысле наличие мира представляет собой проблему.

— Разве отсутствие войн может представлять собой проблему? — удивился ее собеседник.

— Не поймите меня превратно, — отозвалась Мон Мотма. — Война — дело ужасное, и надеюсь, нам больше не придется воевать. Однако в некоторых отношениях война — занятие простое и однозначное. О мире этого не скажешь. Когда идет война, понятно, кто враг, понятно, что он находится за пределами той группы, к которой принадлежишь ты сам. Все твои друзья и союзники должны быть заодно, чтобы уцелеть. В мирное же время врагов нет. Есть только люди, которые выступают против тебя по одному вопросу и поддерживают по другому. Мы сражались с Империей во имя свободы и справедливости. Но теперь наша задача воплотить эту свободу и справедливость в жизнь. Сейчас мы стараемся исправить зло, которое в былые времена показалось бы сущим пустяком. В ту пору, когда нам, того и гляди, могли перерезать глотку, было не до тонкостей законодательства. Мир — время сложное, неопределенное. Мы могли выиграть войну, взорвав Звезду Смерти или две такие звезды, но выиграть мир мы можем лишь путем строительства новых космических станций, новых зданий, новых городов. Речь вовсе не идет о широте натуры или щедрости руководства. Если мы не возьмемся за созидательную работу, возникнет недовольство, начнутся новые беспорядки и новая война. В мирное время победить можно лишь путем созидания, хотя разрушать всегда легче. Это, по существу, закон природы. Созидание — медленная, кропотливая работа, чуждая воинственному складу ума. Для таких людей, как вы и я, — это проблема. Мы привыкли упиваться подвигами, преодолевать трудности военного времени. Теперь все это позади. Зато есть люди, которые готовы подстрекать своих сограждан к беспорядкам, лишь бы пощекотать себе нервы.

— Не думаю, что дело обстоит именно таким образом, — возразил Люк Скайвокер. — Опасности и трудности будут всегда. Вселенная — место неспокойное. Кроме того, я не замечал за собой особого упоения подобными вещами. Я был бы счастлив, если бы никто больше не покушался на мою жизнь.

— Возможно, вы правы, Люк Скайвокер. Но даже если в данную минуту вас никто не призывает стать лидером, будьте готовы стать им, когда такое время придет. Совершенствуйтесь, не теряя драгоценного времени. Будьте не просто Джедаем, даже не просто Мастером Джедаем, а будьте Джедаем-лидером.

— Я подумаю над вашими словами, — сказал Люк, поднимаясь, чтобы распрощаться.

— Это единственное, на что я рассчитывала, — отозвалась Мон Мотма. — Но у меня есть к вам одна просьба, которую, из уважения к старой женщине, вы выполните.

— Что же это за просьба? — с некоторой опаской произнес Люк.

— Вам предстоит встретиться с Ландо Калрисситом, — отвечала Мон Мотма. — Он хочет, чтобы вы помогли ему с одним… одним его проектом.

— Да, это так, — произнес Люк Скайвокер, в который раз поражаясь осведомленности экс-правительницы. — Но я не знаю, в чем он заключается, этот проект.

— Ах вот что, — улыбнулась Мон Мотма. — Я так и думала. Мне тоже по чистой случайности стало известно о его замыслах. Удивительно, как Ландо решился на это, но проект поистине грандиозный.

— И вы хотите, чтобы я отговорил его от подобной затеи?

— Напротив. Я хочу, чтобы вы оказали ему всяческую поддержку. Грандиозность — эта вовсе не плохо. Скорей даже наоборот. Помогите своему другу. Думаю, что тем самым вы и себе принесете большую пользу.

Лишь некоторое время спустя, когда он уже вышел из покоев Мон Мотмы, Люк спохватился, что не догадался спросить, что она имела в виду.

Глава пятая

НЕГОСТЕПРИИМНАЯ ВСТРЕЧА

После минутного колебания лейтенант Белинди Календа включила световые двигатели грузового космоплана. Крохотный корабль повис в темном беззвездном пространстве. Навигационные расчеты завершены, все бортовые системы готовы к последнему этапу полета на Кореллиану. После того как двигатели заработали, Белинди осознала, что отступать некуда, решительный шаг сделан. Но тревожило ее другое. Уж кому-кому, а ей-то было хорошо известно, что происходит в Системе Кореллианы.

Она летела на небольшом грузовом корабле устаревшей модели. Корабль ее начальство подбирало в соответствии с ее легендой: она должна была сыграть роль неудачливого коммерсанта. На борту корабля находились грузы, доставленные с полудюжины миров, и записи в судовом журнале были сделаны таким образом, чтобы создать впечатление, будто космоплан действительно побывал на всех этих планетах. Мусор в контейнере состоял из предметов, встречающихся в предыдущих космических портах. А в воздушных фильтрах можно было найти шерстинки, чешуйки кожи и панцирей животных, встречающихся в тех местах, где якобы совершал посадку космоплан.

Но главной ее головной болью был преднамеренный изъян в двигателях. Вот-вот должен был выйти из строя сифон теплообменника. Технари из разведуправления заверили Календу, что этот узел выдержит еще один старт, а затем будет разрушен тепловым импульсом при выключении двигателей. Короче говоря, космоплан потеряет световую скорость в тот самый момент, когда окажется в пределах Кореллианской Системы. Диспетчеры не смогут удалить ее из контролируемых районов и будут вынуждены разрешить Календе посадку, чтобы отбуксировать корабль в центральные ремонтные мастерские. На мало-мальский ремонт уйдет несколько недель, а то и месяцев, если не дать взятку кому надо. Притом оплатить ремонтные работы Календа сможет лишь в том случае, если ей удастся продать свои товары.

Иными словами, очутившись в пределах Кореллианской Системы, она застрянет там на неопределенный срок. И если ей удастся сыграть роль коммерческого пилота-неудачника, то есть надежда, что ее не вычислят.

Молодой женщине очень хотелось дождаться прибытия Хэна Соло и его семейства, которые смогли бы отвлечь внимание местной службы безопасности. Но случилось иначе. Обе эти операции нельзя было совместить по той простой причине, что в разведцентре никто не был знаком с Соло. Подключение Хэна Соло было, по существу, ее собственной инициативой. Календа решила, что будет лучше для всех, если о существовании плана прикрытия будет знать только она. Судя по последним событиям, кореллианцам удалось внедрить своего агента в разведцентр.

Если бы начальство официально одобрило ее план, то враг — кто бы им ни был — давно бы уже обо всем пронюхал, и операция прикрытия сорвалась бы, не успев даже начаться.

Но ей, по крайней мере, удалось намекнуть Соло, что налицо утечка информации. Пусть ведет себя поосмотрительнее, позаботится о своих детях. Им нужна какая-то защита. Лея Органа Соло до начала торговой конференции на высшем уровне намерена совершить небольшое семейное путешествие. После того как с официальной частью подготовки этого мероприятия будет покончено, у руководства службы безопасности развяжутся руки. А до той поры у разведцентра будет немало хлопот.

Кстати, насчет осмотрительности. Давно пора приняться за осуществление своего собственного плана.

Но сможет ли она делать два дела одновременно? Вот в чем вопрос. Если разговор с Хэном был начат ею по собственной инициативе, то подготовка операции по ее внедрению целиком разработана разведцентром. Центром, который гордится доскональностью подготовки и слаженностью работы своей агентуры. В обычных обстоятельствах все это шло бы только на пользу, но в данном случае чем шире круг лиц, задействованных в операции, тем вероятнее утечка информации.

Да, неплохо было бы изменить координаты входа в Кореллианскую Систему, но это невозможно. Космическая служба сил обороны Кореллианы известна своей нетерпимостью к вещам такого рода. Если выйти из гиперпространства за пределами разрешенных координат, кореллианцы просто взбесятся. В лучшем случае ей надают по мозгам так, что мало не покажется, в худшем — размажут ее мозги по бескрайним просторам Космоса.

Допустим, что она немного замешкается и прибудет на несколько часов позднее, чем планировалось. В таком случае космические пограничники будут отозваны на базу, решив, что Календа вообще не прилетит и что пора расходиться по домам, или, наоборот, воспользуются свободным временем и займут максимально удобную позицию для перехвата ее корабля.

Календе оставалось одно: включить навигационный компьютер, разогнаться до скорости света и положиться на счастливый случай. Судорожно сглотнув, она медленно протянула руку к пульту и нажала на клавишу.

Звезды в иллюминаторах слились в светящиеся линии. Космоплан погрузился в неведомый и непознаваемый мрак гиперпространства. Заметив, что последняя звезда исчезла из виду, Календа облегченно вздохнула. Она в безопасности, по крайней мере пока.

К сожалению, пункт отправления находился на расстоянии всего лишь одного светового года от Кореллианской Системы. В течение этого краткого перелета Календа ломала себе голову: что же может случиться, какие беды могут на нее обрушиться? Перечень возможных неприятностей оказался слишком велик.

Звуковой сигнал навигационного компьютера, известивший о готовности к работе, послышался, как ей показалось, чересчур скоро. Календа села в кресло пилота и вцепилась в рычаги управления. Все в порядке. Компьютер закончил обратный отсчет, и корабль снова очутился в нормальном космическом пространстве.

Снова ожила вселенная: вокруг космоплана засветились ее огни. Календа увидела Корелл, солнце Кореллианы, именно там, где ему и следовало находиться. Посмотрев на навигационные дисплеи, пилот уточнила свое местоположение. Превосходно. Корабль посредине разрешенного маршрута приближения, прямо по курсу — Кореллиана.

Неужели этот номер все-таки пройдет? От нее требуется лишь одно — четко следовать разработанному сценарию, и все будет в порядке. Кстати, пора вступить в контакт с диспетчерской службой Кореллианы.

Календа включила систему связи и нажала на клавишу нужного диапазона:

— Диспетчерская служба, говорит пилот грузового корабля Пи-Би-Уай 1457. Иду на сближение с Кореллианой. Прошу разрешения на посадку и стоянку и ваших дальнейших инструкций.

Бум! Какая-то неведомая сила чуть не выбросила ее из кресла. Космоплан содрогнулся от сильного удара. Календа наклонилась к приборам. Не может быть, чтобы теплообменник уже вышел из строя. Технари пообещали, что по крайней мере еще полчаса он проработает. Это, должно быть…

Бум! Еще один удар. Взрыв произошел явно снаружи. Ее обстреливают. Едва успев подумать об этом, Календа бросила корабль в штопор и вошла в крутое пике.

Слева по курсу Белинди увидела вспышку. Взглянув на дисплей с кормового внешнего монитора, она резко вильнула в сторону, чтобы уклониться от следующего снаряда. Так и есть: патрульный бот. Лишь ПБ может выпустить два снаряда в такое старое корыто, не причинив ему никакого вреда. ПБ представляет собой крохотный одноместный корабль, в котором слабая огневая мощь компенсируется высокой скоростью. Однако при достаточном количестве попаданий даже малокалиберная пушка ПБ способна вывести из строя эту летающую груду металлолома — не защищенную броней и безоружную.

Календа едва увернулась от очередного попадания. Чтоб им пусто было! Совершенно очевидно, что ее ждали. О ее приближении было известно еще до того, как корабль вошел в пределы Кореллианской Системы. Надо срочно что-то придумать. Оторваться от ПБ она не сможет, да и маневрировать долгое время, уклоняясь от снарядов, ей не удастся. Продолжая сближение с планетой, Календа сделала резкий поворот. А может, сфинтить, сделать вид, будто она возвращается в гиперпространство? Нет, бесполезно, ясно, что ее уже раскусили. Им известно, что вот-вот полетят двигатели. Кому она собирается пудрить мозги? Эти типы, конечно же, знают, что ей уже не войти в гиперпространство.

Бум! Этот удар оказался сильнее предыдущих. Раздались звонки аварийной сигнализации, донесся запах дыма и горящей изоляции. Конец. Ей конец, если она будет продолжать игру по правилам. Космоплан содрогнулся всем корпусом: третий двигатель вспыхнул и заглох.

Календа переключила всю энергию на первый и второй двигатели. Сейчас не время думать о перегрузках. ПБ вот-вот сядет ей на хвост и будет лупить по ней, словно по мишени в тире. До планеты ей не добраться, но и в гиперпространство не войти. Теплообменник, того и гляди, взорвется и собьет ее с орбиты…

Ну конечно! Вот это-то ей и нужно. Такой выход граничит с самоубийством, но ведь все относительно. Движение по прежнему маршруту — тоже самоубийство.

Белинди протянула одну руку к клавишам гиперпривода, а второй рукой обесточила все системы защиты и ограничители мощности, перешла на ручное управление и, сама ужасаясь тому, что делает, включила гиперскорость. Резкий, предварительно не рассчитанный скачок в гиперпространство в такой близости от планеты — это извращенный способ самоубийства. Хотя, с другой стороны, если бы она этого не сделала, то была бы уже мертва. Это был не плавный переход на световую скорость, а жуткий, сотрясающий весь корпус рывок. Корабль словно бы врезался в каменную стену. Он начал беспомощно кувыркаться, но Календа даже не попыталась прекратить его беспорядочное движение. Ей было не до того…

Бум! Раздался страшный взрыв, космоплан буквально затрещал по швам: это полетел теплообменник. Согласно плану он должен был выйти из строя постепенно, при охлаждении. Но в режиме гиперскорости теплообменник разнесло в клочья. Энергия взрыва была так велика, что, казалось, корабль расколется надвое, как орех. И действительно, обшивка машинного отделения дала трещину, и из кормовой части донесся рев рвущегося наружу воздуха. Люк кабины пилота автоматически захлопнулся. Взвыли сирены аварийной сигнализации. Календа отжала кнопку энергообеспечения, отключив сигнализацию и подачу питания на все системы.

Поскольку теплообменника больше не существовало, спустя какие-то полсекунды контуры двигателей гиперскорости сгорели. Агонизирующий космоплан снова рухнул в обычное пространство. По крайней мере, Календа надеялась, что это нормальное пространство. За минувшие тысячелетия в гиперпространстве исчезало бессчетное количество космических кораблей, и никто не знал, где они в результате оказываются.

Но Календе было не до теоретических рассуждений относительно того, в каком месте пространственно-временного континуума она сейчас находится. Главное, чтобы корабль не рассыпался на части и не взорвался. Чтобы он перестал совершать эти безумные кувырки. Но как? Ведь корабль наполовину парализован. И все же Календе каким-то чудом удалось выровнять траекторию. Корабль двигался медленно вращаясь вокруг своей оси. Тщательно изучив показания системных дисплеев, Белинди окончательно убедилась, что гиперпривода больше нет. Первый двигатель тоже приказал долго жить. Остается уповать на то, что уцелел двигатель номер два. Судя по показаниям приборов в кабине пилота, он пока цел, и Календа от души желала, чтобы эти показания были верными.

Наконец-то у нее есть время осмотреться и сообразить, где она теперь находится. На ее счастье, оказалось, что круглая, красивая планета на фоне темного небосвода — это Кореллиана. Половина ее находилась в тени, вторая половина — освещена солнцем. Произведя приблизительные расчеты, Календа обнаружила, что ей удалось пролететь в гиперпространстве несколько сотен тысяч километров. Причем в нужном направлении. Похоже, она оказалась на противоположной стороне и примерно вдвое дальше от планеты, чем перед прыжком в гиперпространство. Бывает и хуже. Корабль мог очутиться за пределами галактики или бесследно раствориться во мраке межзвездного пространства.

Теперь можно, по крайней мере теоретически, совершить посадку. Если второй двигатель действительно цел, возможно, ей удастся выкарабкаться.

Если ей повезет, то кореллианцы поверят в то, что она погибла. Возможно, пилот ПБ, решив, что космоплан ее взорвался, не стал соваться в гиперпространство. Вероятен и другой вариант — более правдоподобный. Все решат — и не без основания, — что у нее нет ни малейшего шанса выдержать гиперскоростные перегрузки. «Ну все, каюк», — скажут они и приступят к выполнению нового боевого задания.

Но даже если кореллианцы предположат, что она жива, им ведь все равно неизвестно, где она находится. Календа надеялась, что именно так и произойдет.

Умение выжить отчасти состоит в том, чтобы угадать, когда следует нестись сломя голову, а когда двигаться потихоньку-полегоньку. Прежде чем сделать следующий шаг, Календа позволила себе передышку, продолжавшуюся целых три часа. Она произвела тщательный осмотр корабля, насколько это было возможно, находясь в кабине пилота. Единственный герметический скафандр находился на стеллаже по другую сторону входного люка. Спасибо вам, мудрые проектировщики, земной вам поклон, остроумные дизайнеры.

Но даже на таком корабле можно узнать многое, изучая дисплеи, установленные в кабине. Главной заботой Календы был уцелевший главный двигатель. С помощью различных тестов она убедилась, что двигатель по-прежнему работает. Конечно, не стоит рассчитывать, что его можно использовать на всю мощность. Помня о том, что в любую минуту он может выйти из строя, обращаться с ним следует крайне осторожно. Система жизнеобеспечения в кабине пилота функционирует удовлетворительно, хотя в корпусе, похоже, образовались микроскопические трещины, а система охлаждения на ладан дышит. Сутки, ну двое, — дольше сидеть в кабине ей бы не хотелось. Да она и не выдержит. Ни продовольствия, ни воды, ни санузла в кабине пилота нет. Неприкосновенный запас на полке рядом со скафандром.

Единственный способ покончить с этими проблемами и, кстати, выполнить поставленную перед нею задачу — это совершить посадку на одну из планет Кореллианской Системы. Главным предметом интересов является Кореллиана. Но не только она.

Календа подумала было о том, чтобы попытать счастья на какой-нибудь из других обитаемых планет системы. Их ведь вон сколько. Помимо самой Кореллианы есть еще Селения, Дролл, Двойные Миры — Тейлус и Трейлус, две планеты, которые вращаются одна вокруг другой. Если ее станут искать, то почти наверняка поиски сосредоточатся на Кореллиане, так что лучше всего на этой планете не показываться.

Но можно рассуждать и иначе. Ведь кореллианцы наверняка уверены в ее гибели. Так что, вполне вероятно, никаких поисков не будет. Кроме того, планета достаточно велика, там есть где затеряться. Даже если ее, Белинди, и ждут, она же стреляный воробей. Она должна опередить их.

Их. Кого же следует подразумевать под «ними»? И на что «они» способны, чего от них можно ждать. Вряд ли они склонны недооценивать профессионализм оперативников Новой Республики. Но кто же все-таки ее противники? Календа не имела ни малейшего представления ни об этом, ни о том, почему кореллианцы — или какая-то группа кореллианцев — так старались уничтожить агентов разведцентра Новой Республики, ни о том, каким образом им стало известно о ее экспедиции на Кореллиану. Впрочем, сейчас не время ломать над этим голову. Вопросы, разумеется, важные, но они не будут иметь особого значения, если ей удастся остаться в живых. Так что лучше всего — не забивать себе голову пустяками. Главное — выжить.

Календа решила не рассматривать возможности высадки на другие планеты Системы. Ближе всего Кореллиана. Добраться до нее больше шансов. Опасность, что здесь ее обнаружат, ничуть не больше, чем на любой другой планете. Кроме того, их противники действуют именно на Кореллиане. И все, что происходит, происходит там.

Вопрос в том, как туда попасть. Наблюдать сквозь иллюминатор за планетой весьма приятное занятие, но не может же она просто направить корабль на Кореллиану и включить двигатель. Сначала необходимо произвести сложные навигационные расчеты. И благо космоплан продолжает двигаться приблизительно с той же скоростью, с какой он перемещался до того момента, как она попыталась безуспешно достичь световой скорости. Разница лишь в том, что теперь Календа находится с противоположной стороны планеты и движется не к ней, а от нее. Разумеется, сила гравитации планеты замедляет движение корабля и рано или поздно начнет притягивать его.

Если ничего не придумать, то космоплан врежется в поверхность планеты и сгорит в ней наподобие метеорита. Конечно, она не рискнет совершить нормальную посадку. Посадка в дневное время исключена. Слишком велик риск, что ее обнаружат.

Несколько минут работы с навигационным компьютером позволили Календе принять самое разумное решение. Надо садиться на воду и в ночное время. Удалось вычислить траекторию, которая позволит ей приводить космоплан недалеко от восточного побережья основного континента.

Нельзя сказать, чтобы Календе улыбалась такая перспектива, но совершать ночную посадку на сушу слишком опасно. Календа не успела как следует изучить рельеф местности, глядя из иллюминатора, тем более в темноте. Куда она приземлится — на мягкую, ровную поляну, на главную площадь поселка, на вершины деревьев или заросли кустарника, скрывающие каменную глыбу, — сказать нельзя. А вода — это все-таки вода и скорее всего не является частным владением. При посадке на воду все же гораздо больше шансов, что ее не услышат и не увидят. Конечно, есть риск утонуть, но тут уж ничего не поделаешь.

Рассчитав курс, Календа подала питание на единственный оставшийся в целости двигатель. Причем делала она это постепенно. Прошло целых десять минут, прежде чем двигатель набрал четверть своей полной мощности. Все это происходило под аккомпанемент стуков и неприятного дребезжания: перегрузка была слишком резкой, элементы конструкции корабля, и без того подвергшиеся перенапряжению, заходили ходуном, заскрежетали, цепляясь за обшивку. Сидя внутри этой адской погремушки, Календа внимательно следила за дисплеями. У нее вырвалось гневное восклицание. Двигатель работал лишь в четверть силы, однако показания приборов вселяли все большую тревогу. Похоже, двигатель вот-вот начнет перегреваться: выдохлась система охлаждения. Она снизила мощность двигателя до одной восьмой и попыталась подключить систему охлаждения вышедших из строя двигателей к работающему. Бесполезно. Похоже, она посылает команды в пустоту. С уменьшением мощности двигателя возрастет продолжительность его работы, двигатель может не выдержать. Календа внесла поправки в курс сближения с Кореллианой, которая вырастала у нее на глазах.

Теперь у нее есть время поразмыслить над тем, каким образом кореллианцы узнали о ее миссии, и над тем, что творится на этой планете. Похоже, кореллианцы в курсе всех операций, проводимых разведкой Новой Республики, и без труда обнаруживают ее агентов. Должно быть, утечка информации происходит непосредственно через главное управление разведки.

У Календы возникло подозрение, что руководство разведцентра не прочь нагреть на этом руки. Выходит, каждое ведомство осуществляет собственные операции, так что левая рука не знает, что делает правая. Вполне вероятно, что и в состав торговых делегаций внедрено несколько агентов разведцентра.

Она догадалась, что отправка ее на планету предпринята с целью отвлечь внимание противников от появления на Кореллиане какого-то другого лица. Ей бы следовало возмутиться тем, что она служит для чьего-то прикрытия, но она знала, что таковы уж нравы, по крайней мере те, что царят в мире шпионажа. Ну а если не хочется быть пешкой в чужой игре, нечего соваться в разведку.

Во всяком случае, у нее есть надежда, что если ей не удастся выполнить свою миссию — выяснить, что на самом деле творится в этом сумасшедшем доме, называемом планетой, — то это сделает кто-то другой. И пусть даже она нужна здесь только в качестве прикрытия. Если она служит для отвода глаз и погибнет, отвлекая в нужный момент внимание кореллианцев от человека, чья жизнь обладает большей ценностью, чем ее собственная, то смерть ее не будет напрасной.

Утешение не ахти какое, но в обстановке, когда кореллианцы расстреливают ее корабль, а жизнь ее зависит от двигателя, готового отказать в любую минуту, и от успеха приводнения в ночных условиях, годится все, что хоть как-то может поддержать ее дух.

Календа вздрогнула: зуммер аварийной сигнализации резанул ее слух. Она заморгала спросонок, оглянулась и, сообразив, где находится, пожалела, что все это не сон. Почему сработал зуммер? Неужели еще какая-то система вышла из строя в этом летающем гробу? Она осмотрела панель приборов, взгляд ее упал на хронометр. Вот оно что! Нет никакого сбоя. Сработал обыкновенный будильник. Пора вставать и готовиться ко входу в атмосферу. Она нажала на клавишу и подвинулась в кресле, тщетно пытаясь расправить перекрутившиеся пучки проводов.

Сейчас придется попотеть. Даже в нормальных условиях ручное управление грузовым кораблем — дело не простое. Посадка же в ночное время, на чужой территории, без помощи диспетчерской службы, да еще на раскуроченном корабле, потребует от пилота полной самоотдачи.

Держать хвост пистолетом! Нечего распускать нюни. Нужно думать о хорошем. О том, что космоплан — добротный старый корабль, который выдержит посадку, как выдерживал до сих пор полет. Вспомнить все, чему ее учили, все эти карты Кореллианы, которые она знала наизусть, как собственное имя. Думать о том, что вряд ли кто-нибудь станет искать ее, а если т станет, то черта с два отыщет.

Вот так. Думать о хорошем. Только о хорошем. Календа еще раз проверила все бортовые системы. Еле дышат. Но спасибо и на том. Она посмотрела в иллюминатор на темную громаду Кореллианы. Красиво. Кажется, протяни руку — и коснешься ее поверхности. Космоплан приближался к планете с теневой стороны, но Кореллиана совсем не была погружена во тьму кромешную. То там, то здесь сверкали огни городов, свет звезд серебрил верхушки облаков, синее небо и черную землю. Точки, гирлянды и протуберанцы огней спящего там, внизу, мира создавали впечатление, будто планета светится изнутри.

Мир прекрасный и полный опасностей. Там надо быть начеку. Только бы остаться в живых. Календа проверила таймер, ведущий обратный отсчет времени. Еще немного, и пора вырубать двигатель.

Разумеется, в нормальных условиях посадку надо производить со включенными двигателями, которые станут тормозить космоплан, уменьшая орбитальную скорость до скорости полета. Но единственный работающий двигатель развивает слишком малую мощность, чтобы можно было осуществить такой маневр. Придется приземляться дедовским способом — врезаясь в атмосферу. Замедлить движение корабля поможет сопротивление воздуха, если не работа двигателей. Теоретически конструкция корабля позволяет выдержать подобную аварийную посадку, но лучше бы не проверять эту теорию на практике. Однако иного выбора у нее нет. Часы отщелкивали последние секунды, и нулевой отсчет приблизился неожиданно быстро. Вырубив единственный уцелевший двигатель, Календа переориентировала корабль для аэродинамического торможения.

Сейчас она почувствует небольшую дрожь от соприкосновения корпуса с атмосферой…

Не успела Календа подумать об этом, как космоплан вздрогнул, затрясся как в лихорадке, рычаги управления завибрировали у нее в руках. Календа мертвой хваткой вцепилась в штурвал и заставила корабль снова встать на ровный киль. Ей не раз приходилось совершать вход в атмосферу, и почти всегда первый контакт с нею был плавным и едва ощутимым. На этот же раз ей показалось, будто ее космоплан врезался в гору камней. Очевидно, наружная обшивка повреждена в гораздо большей степени, чем она предполагала. Посадка предстоит веселенькая…

Послышалось несколько ударов, космоплан заходил ходуном, что-то заскрежетало, и с диким воем от корпуса оторвалась какая-то деталь. Корабль попытался было перекувырнуться, но Календе каким-то образом удалось выровнять курс. Неизвестно, какую деталь потерял корабль, но благодаря этому движение его стало более устойчивым.

Белинди сверила фактическую траекторию полета с заданной. Выяснилось, что слишком высоки и скорость и высота полета. Она ввела поправки, какие было можно сделать, и стала наблюдать за дисплеями. Температура обшивки неуклонно возрастала. Космоплан снова начал вздрагивать, затем послышались глухие ритмичные удары. Вот-вот оторвется еще какой-то элемент конструкции.

Раскачиваясь из стороны в сторону, содрогаясь всем корпусом и скрежеща, корабль глубже проникал в атмосферу Кореллианы. Его раскаленный нос приобрел уже вишневый оттенок. Такого Календе еще не доводилось наблюдать. Привыкшая к плавным, обеспечиваемым мощными двигателями посадкам, она впервые имела дело с отошедшим в глубь веков аэродинамическим торможением.

Перегрузки резко увеличились, молодая женщина чувствовала себя так, словно очутилась в чьих-то смертельных объятиях. Снова послышался аварийный зуммер, едва различимый в какофонии звуков, наполнивших кабину пилота. С трудом удерживаясь в сиденье, Календа сумела-таки установить, что обозначает сигнал. Сработал аварийный датчик температуры. Не иначе.

Ну уж это никуда не годится. Календа не осмелилась оторвать рук от штурвала, чтобы ввести какие-то поправки в режим полета. Кроме того, вряд ли каким-то образом возможно понизить температуру. Теперь даже нельзя отказаться от попытки приземлиться. У единственного двигателя, работающего на одну восьмую своей мощности, не хватит силенок снова вывести корабль на орбиту.

Правда, находиться на орбите в космоплане, корпус которого, по-видимому, состоит из дыр и трещин, без пищи и воды, — удовольствие небольшое.

Бумм! Грохот был настолько силен, что Календа выпрыгнула бы из кресла, не будь она к нему пристегнута. Какая-то деталь оторвалась внутри космоплана. Второй удар, послабее.

Видно, деталь эта ударилась о противоположную переборку.

Начавшаяся вибрация достигла максимальной амплитуды, и в тот самый момент, когда, казалось, корпус корабля разлетится на части, она стала ослабевать и исчезла. Гораздо быстрее, чем возникла.

У Календы появилась слабая надежда, что самое страшное позади. Корабль по-прежнему швыряло из стороны в сторону, но, во всяком случае, вход в атмосферу он выдержал. Теперь из полуразвалившегося космоплана он превратился в получивший сильные повреждения самолет. Это вовсе не значит, что он стал более управляемым или что она, Белинди, станет менее покойником, если ей не удастся справиться с космопланом, не скрывающим своих самоубийственных намерений.

По ту сторону двери послышался громкий свист. Начавшись на самой высокой ноте, звук этот постепенно перешел в низкий рев. Звук этот означал, что в кормовые отсеки корабля врывается атмосферный воздух. Календа не решалась оторвать взгляд от лобового иллюминатора и основных дисплеев, чтобы посмотреть на дисплей окружающей среды, однако она знала, что наличие воздуха в кормовом отсеке — хороший знак. Теперь она сможет проникнуть в него и взять аварийное снаряжение.

Календа проверила скорость поступательного движения и снижения. И скорость движения, и высота полета все еще слишком велики. Теперь вопрос в том, как ей удастся регулировать подачу энергии и скорость спуска. А сгорит она в атмосфере вместе с кораблем или нет, это уж как бог даст. Чтобы еще немного сбить скорость, Календа совершила серию плавных, с большим радиусом, 8-образных маневров.

Во всяком случае, она хотела, чтобы они были плавными и с большим радиусом. Если при управляемом входе в атмосферу корабль вел себя словно извивающийся в конвульсиях бантха, то в режиме аэродинамического торможения походил на того же бантха, но уже не подающего признаков жизни. Космоплан почти не реагировал на команды, и, совершая каждый новый виток, Календе приходилось прилагать все большие усилия. В системе управления, испытывавшей огромные перегрузки, послышались гулкие удары. Календа перестала сражаться с кораблем: пусть все идет своим ходом.

Корабль погрузился в бархатный мрак ночного неба планеты. Сопротивление атмосферы возросло. Корабль бился в эпилептическом припадке. Чего еще можно было ожидать, если вся его аэродинамика нарушена. Ведь она так старалась уцелеть, чтобы добраться до атмосферной оболочки планеты, что не потрудилась представить себе, как поведет себя корабль, очутившись в ее толще.

Неожиданно Календа поняла, что рискует не промахнуться мимо цели на пару километров, а превратиться в смрадный клуб пламени, так и не коснувшись поверхности планеты. Она рассчитывала приводниться недалеко от берега, а не посреди океана. Выход один: надо снова запустить уцелевший двигатель и увеличить длину траектории. Календа полагала, что делать этого не придется, она не надеялась на двигатель, да и не была уверена в том, что корпус корабля выдержит нагрузки, вызываемые и трением искореженной обшивки, и сумасшедшей работой двигателя. Огромная нагрузка на стабилизаторы и эксцентрическая тяга двигателя могут привести к большой беде. Правда, выбора у нее нет. Если не запустить двигатель, корабль утонет.

Календа выглянула в иллюминатор. Зрелище было великолепное. Даже борьба за жизнь не помешала ей насладиться представшей ее взору картиной. Секунду, две, три она упивалась ею, словно желая сохранить эту красоту в памяти, если придется погибнуть. Безоблачное, иссиня-черное небо усыпано яркими, как алмазы, звездами — белыми, алыми, голубыми; на фоне темно-синего океана, испещренного серыми гребнями пены, сверкают бриллианты, рубины и сапфиры.

До чего же красиво! Но если она хочет наслаждаться подобными красотами и впредь, надо оторваться от этого зрелища и приняться за работу. Плавно, с предельной осторожностью, она подала питание на уцелевший двигатель, доведя его мощность до одной шестой потенциала. Космоплан завалился на левый борт, но Календе удалось выровнять его без особого труда. Корпус негромко застонал: но чего еще было ожидать при таких перегрузках?

Она снова взглянула на приборы и увидела, что слишком быстро теряет скорость и высоту. Есть опасность, что космоплан не долетит до намеченного участка посадки, а это никуда не годится. Если придется добираться до берега вплавь, то три километра она, может быть, и осилит, но уж никак не пятьдесят.

Прикусив нижнюю губу, Календа очень плавно — плавнее некуда — включила двигатель, доведя его мощность до одной восьмой. Корпус снова застонал, но на сей раз звук этот стал не стихать, а усиливаться. Получившему повреждения космоплану вряд ли выдержать дополнительные нагрузки. Нос корабля подался влево, и Календа попыталась вернуть его в исходное положение. Пилот не сразу отдал себе отчет в том, что корабль вошел в амплитуду опасных колебаний: носовая его часть отчаянно моталась из стороны в сторону. Если колебания усилятся, то космоплан начнет кувыркаться и штопором врежется в воду.

Календа убавила мощность двигателя. Вибрация поугасла, а скрип конструкций корабля поутих. Проверив снова показания дисплеев, она чертыхнулась. Скорости не хватает. Не хватает скорости, черт возьми. Придется совершать посадку ближе, чем она рассчитывала.

Осталась последняя попытка. Календа чуть приподняла нос корабля, чтобы увеличить подъемную силу крыльев. Удивительное дело, сработало. Корабль перестал терять высоту и вышел на горизонталь.

Но расслабляться не стоит. Мало ли что еще может произойти.

Ну вот, так оно и есть. Все началось с низкого, почти неслышного звука, который вскоре усилился, сопровождаясь ударами, сотрясавшими весь корпус. Грохот шел не то от стабилизатора, не то от руля. Стиснув зубы, Календа изо всех сил старалась удержать в повиновении раскачивавшийся и подпрыгивавший корабль. Но траектория полета была по-прежнему ровной, и с каждой секундой космоплан приближался к побережью. Лишь бы дотянуть до побережья, а там пускай старая калоша разваливается хоть на атомы.

Теперь она совсем близко. Календа оглядела горизонт, пытаясь различить очертания суши. Вот она! Полоска эта выделялась своей темнотой даже на темном фоне неба. О господи, неужели скоро все это закончится?

Раздался оглушительный грохот. Барабанные перепонки вот-вот лопнут, а он все усиливается. Неужели у корабля еще есть чему отрываться?

На мгновение грохот затих, но затем послышался душераздирающий скрежет металла о металл. Корабль содрогнулся всем корпусом. Хвостовая часть задралась, корабль накренился на правый борт. Очевидно, оторвалась стойка одного из горизонтальных стабилизаторов. Календа чуть наклонила корабль на левый борт. Плевать на угол атаки, лишь бы двигался более-менее прямо.

Сколько же еще осталось до побережья? Она бросила взгляд на навигационные дисплеи. Километров двадцать, не больше. Только бы этот летающий гроб не развалился…

Раздался пронзительный звуковой сигнал. Календа выключила сигнализацию и проверила приборы. Проклятье! Перегрев двигателя. Если не уменьшить нагрузку, он сию же секунду сгорит. Выход есть, но не по душе он ей, этот выход. Впрочем, какой смысл продолжать полет, если двигатель взорвется и она врежется в море? Превозмогая себя, Календа сбросила мощность двигателя до одной шестнадцатой и поморщилась, убедившись, что аппарат теряет скорость и высоту.

Снова звуковой сигнал! Она нажала на клавишу выключателя и замысловато выругалась. Двигатель по-прежнему перегревался. Должно быть, вышел из строя какой-то из патрубков системы охлаждения. Ну а раз система охлаждения не работает, двигателю хана, если его сейчас же не вырубить.

На мгновение у Календы мелькнула дикая мысль. Пусть двигатель взрывается хоть, сейчас, лишь бы это придало дополнительный импульс движению. Но тут же спохватилась: еще одного взрыва корабль не выдержит.

Готовая к любой неожиданности, молодая женщина отключила питание от двигателя. Аппарат резко наклонился и стал задирать нос, но Календа заставила его вернуться на траекторию планирования.

Все. Двигатель заглох. Осталось одно: ждать столкновения с окутанными мраком ночи водами океана. Она было подумала, что погода благоприятствует ей, но спохватилась: как бы не сглазить.

Любой полет состоит из двух этапов: первый, более продолжительный, когда у пилота одна забота — сохранять состояние. На втором этапе обстановка меняется каждое мгновение, и ты думаешь о том, чтобы как можно быстрее перейти от одного состояния к другому, оставаясь при этом в живых. Во время крейсирования пилота не следует подгонять, зато во время взлета или посадки приходится пошевеливаться.

Но помогут ли все эти соображения сейчас, когда корабль вот-вот камнем упадет в воду?

В воду, которая приближается с ужасающей быстротой. Надо подготовиться. Едва аппарат коснется поверхности моря, надо срочно сматываться. Удерживая одной рукой штурвал, другой рукой Календа потянула за рычаг «фонаря», закрывающего верхний аварийный люк. Улучив мгновение, она взглянула на предохранительные защелки, затем вновь устремила взгляд вперед. Вода близко. Совсем близко. Не глядя, Календа выдвинула задвижки и резко дернула за рычаг отстрела люка.

Раздался взрыв: это сработали разрывные болты, освободившие крышку люка. В кабину ворвался ветер. Затхлая, пропитанная запахом горелой изоляции атмосфера сменилась острым, соленым запахом Кореллианского моря.

Поверхность его совсем рядом, рукой подать. Календа попыталась сделать более пологим угол снижения и напряглась всем телом, готовясь к удару. На первый взгляд вода не так тверда, как суша, но, если удариться о нее на такой скорости, мало не покажется.

Сейчас, сейчас это случится! Календа подавила в себе желание зажмурить глаза и обеими руками вцепилась в штурвал.

Поверхность воды приближается с каждым мгновением, скорость все нарастает! Океан превратился в расплывчатое пятно, а аккуратные ряды волн — так они выглядели с высоты — теперь представляли собой иссиня-серую массу, на фоне которой невозможно различить ни одной отчетливой детали. Разметанные ветром волосы хлестали по лицу. Но Календа не обращала на это внимания. Лучше не видеть ничего, чем выпустить штурвал хотя бы на миг. Все ближе, ближе, сколько же можно ждать, когда же…

Содрогнувшись всем корпусом, изувеченный космоплан ударился о поверхность моря, затем срикошетировал, подпрыгнул и с новой силой плюхнулся в воду. Календа вцепилась в рычаг, сражаясь за жизнь, а космоплан гигантским корявым «блинчиком» ударялся в одну волну за другой. Вода заливала иллюминаторы, ослепляя на несколько секунд пилота, затем сбегала по стеклам вниз. Этот полет с одного гребня волны на другой, казалось, никогда не кончится…

Наконец движение космоплана замедлилось, корпус его несколько опустился в воду, потом замер на месте. На смену дикому, оглушительному гулу пришло прозаическое плескание воды о корпус да рокот волн, разбивающихся о берег, находившийся совсем рядом. Кажется, получилось!

Календа с трудом перевела дыхание. Заставив себя выпустить из рук штурвал, расстегнула привязные ремни и поднялась. Ноги были как ватные. Сил — никаких, но расслабляться некогда. Нос космоплана уже задирался в небо: в кормовую часть корпуса поступала вода.

Молодая женщина подошла к люку кабины и открыла панель ручного механизма. Потянув за рычаг, открыла стопорную защелку. Наклонившись вниз, отодвинула крышку люка. Вот они. Скафандр, который до этого нельзя было достать. Упаковки неприкосновенного запаса. Схватив обе сумки с НЗ и ящик со снаряжением, Календа почувствовала, что ноги у нее промокли. Вода. Она проникла и сюда. Живей. Пошевеливайся. На сумках были лямки для переноски. На каждое плечо она повесила по сумке, ящик взяла за ручку. Просунув ящик в верхний люк, поспешила выбраться наружу, прежде чем ящик соскользнет в воду. В то самое мгновение, когда он, казалось, уже начал падать, Календа поймала его за ручку.

По идее, в каждом аварийном комплекте помимо прочих необходимых предметов должен быть спасательный плот. Следовало открыть ящик, достать оттуда плот и весла, затем закрыть ящик, надуть плот, погрузить в него аварийный комплект, сумки с запасом продовольствия, забраться самой и не спеша взяться за весла. Но она с такой же пользой для дела могла бы сочинить несколько сонетов. Корабль уходил у нее из-под ног, кругом ни зги, — какие тут еще могут быть поиски спасательного плота?

Надеясь, что у инженеров, разработавших аварийное снаряжение, хватило здравого смысла придать ему плавучесть, Календа швырнула ящик в воду. Он действительно плавал, причем стенки его находились довольно высоко над водой. Поправив лямки сумок с запасом продовольствия, которые должны были служить ей вместо спасательного жилета, Календа соскользнула в прохладную соленую воду.

Она ухватилась за ручку ящика, готового исчезнуть в темноте, и легла на него животом. Ноги ее свешивались в воду. Календа обнаружила, что у ящика имеются ручки и с боков. Ухватившись за них, она принялась работать ногами, не заботясь о том, куда плывет. Главное — убраться подальше от тонущего космоплана. Даже самый крохотный кораблик, когда тонет, образует воронку, и ей не улыбалось угодить в нее.

Решив, что она удалилась от космоплана на достаточное расстояние, Календа перевернулась на спину и стала наблюдать за тем, как погружается в воды Кореллианского моря ее бедная старая посудина.

Нос космоплана задрался. Послышался всплеск, сноп искр осветил кабину пилота изнутри: произошло короткое замыкание какой-то системы питания. Освещение корабля включилось, затем померкло, включилось снова и погасло навсегда. Раздался глухой удар, из кормовой части аппарата на поверхность вырвалось множество пузырьков. Нос поднялся вертикально. Что-то затрещало, послышался шум воды, врывающейся внутрь корпуса космоплана. Нос корабля, как бы храня чувство собственного достоинства, стал погружаться, так и оставшись по стойке «смирно». Плеск, бульканье, и вот уже носовая часть злополучного космоплана исчезла под поверхностью океана.

Молодая женщина не могла оторвать взгляд от того места, где только что был космоплан. Буря непонятных чувств охватила ее при мысли, что она могла бы очутиться в пучине, если бы не этот космоплан, только что поглощенный океаном.

Календа посмотрела на небо, в котором сверкали яркие звезды. Возможно, кто-то заметил светящийся след ее корабля, когда она продиралась сквозь нижние слои атмосферы, но время нынче такое — этому никто не придаст особенного значения. В околопланетном пространстве всех обитаемых миров космического мусора хоть отбавляй. Таково одно из неприятных последствий войны между Республикой и Империей.

Окрестности большинства звездных систем просто кишат сбитыми кораблями самого разного вида. Теперь уже никто не удосуживается докладывать о появлении в ночном небе даже самых живописных НЛО. Она приводнилась ночью именно для того, чтобы ее не заметили. Но даже если кто-то и оказался свидетелем ее входа в атмосферу планеты, то он, верно, принял это за падение одного из сотен списанных истребителей, космических станций и зондов.

Вполне вероятно, что ей удалось добиться своего и кореллианцы не знают, что она находится на планете, а если и знают, то где именно она приземлилась — им неведомо.

Теперь возникает вопрос: какая ей польза от того, что она здесь?

Волна приподняла Календу. Она привстала, чтобы рассмотреть наконец, куда же ее принесла нелегкая. Превосходно. Превосходно. Гребет она к берегу, который, похоже, всего в нескольких километрах отсюда.

Она заработала ногами, чтобы поскорей добраться до суши.

Глава шестая

ПРОЩАЙ И ЗДРАВСТВУЙ

Перебросив свой черный плащ через плечо, Люк вышел из тени и шагнул в сторону эстакады, на которой стоял «Сокол», готовый к старту. Глазам Люка предстало зрелище организованного беспорядка. Вернее, два таких зрелища.

У правого борта космоплана Хэн ссорился с одним из служащих инспекции безопасности космопорта, видимо по поводу таможенных правил, не забывая при этом покрикивать на Чубакку, который, присев на корточки, возился с панелью доступа на правом крыле корабля. Что ж, с тех пор как он их знает, Хэн и Чуви всегда спорили о том, должен ли «Сокол» стартовать или отправляться на свалку. Почему они должны изменить своей привычке сегодня?

Вокруг Леи, стоявшей слева от космоплана, гомонила стайка чиновников различных ведомств. Люк оглядел это пестрое сборище. Клерки, дройды-канцеляристы, начальники отделов, сенаторы, несколько военных. Впрочем, ему тут удивляться нечему. Даже в таком демократическом, неформальном правительстве, какое пыталась создать Лея, невозможно добиться того, чтобы руководитель государства мог отправиться в отпуск, не упустив при этом из виду какой-либо мелочи и не ущемив чьего-то самолюбия. И вот эти-то огрехи она старалась исправить в последнюю минуту.

Один за другим вверх и вниз катались по грузовому трапу дройды-грузчики, доставлявшие на борт космоплана багаж участников экспедиции.

Дети Хэна и Леи бегали как очумелые, вне себя от возбуждения. Да и как же иначе, ведь им предстояло такое увлекательное приключение. Все трое, конечно же, отдавали себе отчет в том, что наконец избавятся от нудной опеки Трейко. При мысли об этом Люк улыбнулся. Неудивительно, что ребятишкам захотелось сконструировать собственного дройда с тем, чтобы эта груда болтов перестала читать им бесконечные нотации и изрекать прописные истины о пользе физического труда.

В то время как Лея пыталась найти общий язык с посланником Бимма, Хэн выбивался из сил, стремясь урезонить своих чад. Вполне понятно, в данных обстоятельствах сделать ему это было весьма непросто. Видя, что может разразиться конфликт, Люк решил вмешаться.

— Джесин! Джайна! Поумерьте-ка свою прыть! — воскликнул он. — Поаккуратней, Анакин! Посадочная подушка — это тебе не гимнастический снаряд! Слезай оттуда.

— Но ведь Чуви карабкается, — возразил мальчуган, неохотно слезая с корпуса космоплана.

— Но для него корабль не игрушка, — отвечал Люк, в который раз убеждаясь, что образумить ребенка в возрасте Анакина дело не из легких. — Он работает, он приводит корабль в порядок.

— Все равно я мог бы сделать это лучше, — уверенно заявил мальчик, ткнув пальцем себе в грудь.

— Ну, еще бы, — со смехом отозвался Люк. Похоже, мальчуган здорово разбирается в механизмах, несмотря на свой нежный возраст. Только вряд ли Чубакка захочет, чтобы тот ему помогал. — Но пусть у твоего отца и Чубакки голова болит, нам-то что? — Пока Анакин раздумывал над смыслом сказанного, Люк переменил тему разговора. — Вы как следует приготовились к путешествию? — спросил он.

— Ага. Я собрал все свои инструменты.

— Вот и ладно. Скучать, думаю, вам не придется. — Подняв глаза, Люк заметил, что Джайна на ходу копается в багаже, который дройды несут на борт космоплана. — Послушай-ка, Джайна, — крикнул он, — оставь этот ящик в покое,

— Я только хотела достать мои книжные чипы, — стала оправдываться девочка. — По-моему, они здесь.

— Пока космоплан не взлетит, у тебя все равно не будет возможности читать, — ответил Люк, надеясь, что племянница окажется столь же сговорчивой, как и ее брат. Он посторонился, давая пройти дройду, и продолжал: — Что же, так и будем вываливать весь багаж на стартовую площадку?

— Но чипы мне нужны сейчас! — продолжала девочка, несмотря ни на какие уговоры.

— Надо было подумать об этом раньше, пока их не упаковали.

— Но не я же упаковывала. Я бы не стала их запрятывать так глубоко. Это дройды их упаковали.

— Я же предупреждал, чтобы вы не сваливали на них свою работу, — назидательно проговорил Люк. — Видишь, что из этого выходит. Делай все сама, и выйдет так, как надо. А когда перекладываешь свои обязанности на кого-то другого, то и жаловаться не на кого. Так что нечего дуться, А в следующий раз сделаешь все как надо. Договорились?

— Договорились, — с недовольной миной ответила Джайна.

— Вот и ладно, — отозвался Люк. Хотелось бы думать, что наказание, которое они с Джесином получили за историю с дройдом, пошло ей на пользу. — А теперь возьми с собой Анакина и отойдите в сторонку. Сидите тихонько и ждите старта.

Люк заметил, что Джесин стоит рядом с отцом. Он хотел было окликнуть подростка, сказать, чтобы не мешал отцу. Но в эту минуту Хэн рассеянно обнял сына за плечи, продолжая что-то доказывать наземным специалистам. Джесин с любопытством слушал его. Ну и хорошо, пусть слушает.

Заметив краем глаза, что Джайна и Анакин сидят спокойно на опрокинутом упаковочном контейнере, Люк решил прийти на помощь сестре, осаждаемой разношерстным людом, готовым до ночи задавать «последний вопросик».

Но ему следовало бы помнить слова Мон Мотмы, которая обратила его внимание на то, что Лея обладает способностями, которых у него самого нет и которые ему следовало бы развить. Толпа, окружавшая Лею, быстро таяла. Каждый чиновник или служащий покидал Лею с улыбкой на лице, довольный тем, что глава государства уделила ему (или ей) особое внимание и вняла его (ее) просьбам. Люк, никогда не отличавшийся особым умением ладить с людьми, позавидовал сестре, без видимых усилий растасовывавшей весь этот народ. Дело понятное — если годами развиваешь свои таланты, все идет как по маслу. Надо отдать Лее должное, хотя он и запоздал с этим. Но начинать когда-то надо.

Когда он подошел к сестре, та прощалась с последним из своих просителей. Она повернулась к брату и одарила его такой лучезарной улыбкой, что он, как и всегда, тотчас растаял. Улыбка была искренней и непосредственной. Может, в этом и заключался ее секрет. В том, что на ее лице всегда отражались именно те чувства, которые она в настоящий момент испытывала.

— Привет, Люк, — сказала она. — День-то какой, а?

— И не говори, просто чудо, — согласился Люк. — Наконец-то у тебя будет возможность побывать в его родных местах. — Он кивнул головой в сторону Хэна, все еще собачившегося с вуки и служащими космопорта, при этом нежно обнимая сына. — Трудно, наверное, быть замужем за человеком, жизнь которого — сплошная тайна, — полушутливо заметил Люк. — Думаю, тебе не терпится узнать, с чего все началось.

— Вовсе нет. В Хэне нет ничего таинственного, — возразила Лея. — Он весь как на ладони. Его прошлое действительно окутано тайной. Он никогда не рассказывал о себе слишком много, да и едва ли когда-нибудь расскажет. И все же вряд ли семейное путешествие прольет свет на темные закоулки его биографии.

— Неужели это тебя не беспокоит? — удивился Люк Скайвокер.

— Когда-то беспокоило, — пожала плечами Лея. — Сейчас все иначе. Хэн — он и есть Хэн. Зачем мне знать больше этого?

— Допустим, — отозвался ее брат. — И все-таки хорошенько разгляди Кореллиану, а потом мне расскажешь.

— Непременно, — пообещала Лея. — Какое это будет удовольствие — всей семьей оказаться подальше от этой толпы, которая и двух минут не может без меня прожить, — жестом показала она в сторону сановников и служащих, уходивших прочь.

— Кстати, коль уж мы заговорили о семье, — отозвался Люк, — то я, как твой брат, хочу преподнести тебе подарок. — С этими словами он достал из поясной сумки пакет, завернутый в тончайший черный бархат. Предмет, находившийся в пакете, был тяжелый, продолговатой формы.

— Что это, Люк? — поинтересовалась его сестра.

— Разверни и посмотри.

Пакет был перевязан серебристой ленточкой. Развязав ее, Лея развернула упаковку. У молодой женщины вырвался возглас изумления.

— Но ведь…

— Я знаю, у тебя есть Огненный Меч, — кивнул головой Люк, — но я ни разу не видел, чтобы ты носила его с собой.

— Прошло уже много времени с того момента, когда я почувствовала, что вправе носить такой меч, — произнесла Лея, извлекая из упаковки подарок. — Много времени прошло с той поры, когда поняла, что я тоже Джедай.

— Потому-то я и вручаю тебе этот Меч, — сказал Люк. — Я не смог придумать более определенного способа доказать тебе, что считаю тебя Джедаем.

— Но мне следовало самой изготовить себе оружие, — возразила Лея. — Это же одно из условий.

— Не обязательно, — покачал головой ее брат. — Да, согласно устоявшейся традиции, Джедай должен изготовить собственный Огненный Меч. Это важный этап на пути к посвящению в Рыцари Джедая. Но это только старинный обычай. Отнюдь не жесткое правило. Ведь, в конце концов, свой первый Мен я получил от Оби ван Кеноби. Я его сам не изготавливал. Так что бери. Я сделал его для тебя.

Лея долго рассматривала оружие, затем взяла в руку и подняла над головой.

— Как он тебе? — спросил Люк.

— Как влитой. Как будто я всегда держала его в руке, — сказала Лея. — Чудо, а не Меч. Но ведь… ведь я не получила должной подготовки. Я не стала изготавливать свой собственный Меч, потому что не чувствовала себя готовой.

— Нет, — покачал головой Люк, — тут ты ошибаешься. Если в нашей галактике кто и имеет право носить Огненный Меч Джедая, то это именно Лея Органа Соло, глава Новой Республики. Ты действительно Джедай. Ты прошла свой путь посвящения. Он отличается от моего, он пройден.

— Но это вовсе не так! — воскликнула Лея. — Я многого не знаю. Ты должен столькому научить меня.

— Но Мон Мотма заметила, что то же самое можно сказать и о тебе, — возразил Люк. — Ты тоже можешь многому научить меня. Ни ты, ни я не знаем всего того, что мы должны знать. Совершенно не важно, что тебе неведомы некоторые способы парапсихических способностей развития или приемы фехтования. Ведь это не помешало тебе вступить в схватку с несправедливостью, научиться отличать добро от зла и воплотить это знание в поступках. Возьми этот меч. Ты заслужила эту награду. Возможно, он тебе пригодится.

Лея еще раз взвесила в руке тяжесть Меча, затем отступила от брата на шаг или два. Нажала на кнопку подачи энергии. Меч засветился, послышалось низкое гудение. Рубиновый сноп огня вырвался из рукоятки. Движением кисти Лея рассекла лезвием воздух. Гудение усилилось.

— Испытай меня, — обратилась она к брату, сделав еще пару шагов назад и нацелив клинок на возможного соперника.

Люк заколебался. В голосе и выражении лица сестры были какая-то растерянность и рассеянность. Заметив ее взгляд, обращенный к клинку Меча, он понял причину этой растерянности.

Отступив в свою очередь назад, движением плеч Люк уронил плащ на землю. Извлек из ножен собственный Меч, не отводя глаз от Леи. Включив энергию, услышал знакомый звук: световой клинок ожил. Привыкший следить за соперником, а не за самим собой, он не обращал внимания на свой меч, который держал в свободно опущенной руке. Вцепившись обеими руками в рукоятку, Лея приняла классическую позу бойца, отражающего удар. Люк поднял свой меч и коснулся им клинка Леи. Послышалось потрескивание: пучки энергии соприкоснулись.

На лице Леи застыло выражение сосредоточенности и сдерживаемого волнения. Она отдернула клинок. Люк понимал ее состояние. Ведь и в ее и в его жилах кровь их отца. Стремление испытать опасность, бросить вызов, вступить в схватку — все это жило в глубине его души. Что это было — отголосок Темной Стороны или же естественное желание помериться силами с соперником, — Люк не знал и сам. Но именно такое чувство он испытывал в эту минуту сам и мог поклясться — испытывала и его сестра.

Разумеется, за последнее время ей пришлось не однажды участвовать в битвах. Но это были битвы умов. Она одерживала великие победы во имя Новой Республики. Зачастую за столом переговоров — за счет своего умения идти на компромиссы, уклоняться от лобовых вопросов. Причем делала она это так талантливо и убедительно, что вступать в вооруженные столкновения не было и необходимости. Но Лее давно не приходилось пускать в ход свою физическую силу, быстроту мышечной реакции, телесную подвижность, а не умственные способности. Ничего удивительного, что глаза ее загорелись, когда она взмахнула мечом и сделала выпад в сторону Люка.

Он отразил ее первый косой рубящий удар и еле успел занять позицию, чтобы отбить ее новый выпад, едва не заставший его врасплох. Клинок Леи скользнул по Мечу брата и, провернувшись вокруг гарды, оказался справа от его лица. Люк отскочил назад и, повернувшись вокруг собственной оси, занял оборонительную стойку. Люк думал, что легко справится с сестрой, но не тут-то было. Она действовала слишком быстро и слишком уверенно.

Люк Скайвокер решил перейти в наступление. Удерживая рукоятку Меча лишь одной правой рукой, он сделал выпад. Но Лея изо всех сил ударила сверху по основанию клинка, чтобы выбить его из рук соперника. Удар сестры оказался настолько мощным, что Люк потерял равновесие и ослабил захват рукояти. Клинок выпал у него из рук и вонзился в сверхпрочный бетон стартовой площадки, образовав в ней дымящееся отверстие. Люк сосредоточил все свое внимание на том, чтобы вытащить клинок, и упустил из виду противника, правда лишь на долю секунды.

Люк выдернул клинок, но было поздно. Лея нанесла удар с противоположной стороны и выбила клинок из руки брата. Как только тот разжал пальцы, световой луч выключился. Пролетев по воздуху метров пятнадцать, клинок упал на площадку.

Люк удивленно взглянул на сестру и увидел на ее лице широкую улыбку. Подняв оружие, она отсалютовала побежденному, затем выключила питание. Рубинового клинка как не бывало.

Люк направился к тому месту, где лежал его собственный Меч, и поднял его. Затем закрепил на поясе. Сестра предстала перед ним совсем в ином свете. Она настоящий боец. Возможно, в следующий раз она его и не одолеет, но сегодня она сделала это. А победа над Люком Скайвокером, даже случайная, что-нибудь да значит. У нее нет того изящества, которое появляется лишь после многих лет практики, зато она от природы наделена талантом. Нужно совсем немного, чтобы талант этот раскрылся полностью. Люк направился к сестре, изумленно качая головой.

— А ты молодчина, — произнес он. — Разделала меня под орех.

— В следующий раз ты со мной разделаешься, — похлопала она брата по плечу и улыбнулась.

— Возможно, — отозвался Люк. — Но если это произойдет, то только потому, что я буду знать, откуда ждать опасность. — Бросив взгляд в сторону космоплана, он понял, что младшие Соло видели, как их мать расправилась с Мастером Джедаем. Что ж, если эта победа прибавит им уважения к родительнице, то его поражение лишь поможет делу,

— Я тренируюсь, когда у меня появляется такая возможность, — призналась Лея. Голос ее звучал серьезно. — Даже Хэн об этом не знает.

— И каким образом ты тренируешься? — спросил Люк.

— С Огненным Мечом я уже имела дело. Правда, с этим ему не сравниться. Противниками моими были радиоуправляемые дройды. Чаще всего я практиковалась во дворе своей канцелярии. Занималась я не слишком усердно, но и та практика, которую я получила, принесла мне пользу.

— Уж это точно, — отозвался Люк, растирая кисть. Она все еще ныла после удара, выбившего у него Меч. — Ты даже не представляешь себе, какую ты извлекла из этого пользу. Пойдем узнаем, как Хэн справляется с чиновниками из службы безопасности.

— Не хочется что-то, — призналась Лея. — Конечно, я могла бы устроить так, чтобы не было этих формальностей. Но ведь мы отправляемся в путешествие как частные лица. Не хотелось бы злоупотреблять своим служебным положением, когда речь идет об обыкновенном отпуске. Хэн сказал, чтобы я не встревала в это дело. Он просил зарегистрировать нас как частных лиц и заявил, что сам займется всеми необходимыми формальностями.

Люк не смог удержаться от улыбки. Хэн в своем репертуаре. Никак не может обойтись без комедии.

Дела у Хэна шли как обычно, то есть не слишком гладко. Вокруг него собралась целая ватага служащих космического порта. Каждый из них указывал на то или иное правило, которое следовало выполнить, и при этом громко спорил с Хэном. Хорошо, что у Хэна не оказалось при себе бластера. Иначе бы он не удержался от соблазна выстрелить несколько раз в воздух, чтобы поуспокоить всю эту шушеру. Сколько правил безопасности он в таком случае нарушил бы, только Небу известно.

В старые добрые времена такой шумихи вокруг очередного старта никто не поднимал. Задраиваешь люки, получаешь «добро» на старт — и вперед. Правда, в те самые старые добрые времена количество кораблей, взмывавших в небо планеты Корускант и приземлявшихся на его посадочных площадках, было раз в десять меньше нынешнего.

За последние годы в околопланетном пространстве Корусканта происходило слишком много аварий из-за столкновений с космическим мусором, который давно бы уже следовало ликвидировать. На других планетах правила полетов были все еще довольно либеральными, но на Корусканте дело обстояло иначе: движение в космосе было слишком оживленным, чтобы отпускать удила. Выход был один: скрупулезно выполнять космический кодекс, не делая скидки на то, что в течение жизни многих поколений на этот кодекс никто, мягко говоря, не обращал внимания. Сложность заключалась в том, что такие старые корабли, как «Сокол», должны были ежегодно проходить тщательнейший техосмотр. Но по разным причинам космоплан Хэна Соло не проходил техосмотра, наверное, лет десять с хвостиком. Вот буквоеды и решили на сей раз не давать спуску.

Вряд ли стоило осуждать этих чинуш за то, что под руку им подвернулась глава государства, которой вздумалось лететь на космическом корабле, с незапамятных времен не подвергавшемся осмотру. Без сомнения, вышеупомянутая глава государства могла бы уладить все дела по-тихому, шепнув слово или, два кому нужно или подписав официальное гарантийное письмо. Однако Лея не стала заниматься всей этой мутотой, а у Люка тем более не было желания вмешиваться. Но странное дело, Хэну явно очень нравилась вся эта неразбериха. Ну и пусть себе развлекается. Лея и ее брат стояли в стороне и наблюдали за представлением.

— Да помолчите вы! — не выдержав, закричал Хэн. — Не все сразу! Давайте по одному, в порядке живой очереди, а не то вот сейчас напущу на вас вуки. Вон видите? Уже слезает! Тогда поглядим, как вы запоете. — Угроза подействовала. — Вот и ладушки. Вы, — ткнул пальцем Хэн в самого шумного чиновника, — высказывайтесь.

— Речь пойдет о регуляторах гиперскорости, капитан Соло. На прошлой неделе не выдержали проверку защитные экраны…

Хэн поднял руку, крикливый инспектор затих.

— Тут небольшое недоразумение. — Хэн вынул из кармана куртки мятый листок бумаги, медленно развернул его, и все увидели множество штампов, печатей, подписей, наполовину закрывавших текст документа. — В этом свидетельстве указано, что регуляторы гиперскорости, навигационный компьютер, репульсорные и прочие системы прошли проверку и признаны исправными.

— Но если у вас было при себе это свидетельство, то чего же ради вы нам тут голову морочили? — спросил инспектор.

— Вы же прекрасно знаете, что я заклятый враг бюрократизма, — отозвался Хэн.

«А может быть, ты ждал, пока подойдет Лея, твоя властительная супруга?» — подумал Люк. Когда над душой стоит глава государства и ждет, когда ей дадут разрешение на взлет, не станешь скандалить из-за того, что на какой-то бумажке не хватает подписи старшего сантехника.

— Вот, прошу. Надеюсь, вы теперь довольны и счастливы. — Хэн протянул бумагу старшему инспектору. Тут же к нему устремились и остальные чиновники, принявшиеся внимательно изучать различные печати, подписи, визы и оживленно обсуждать документ. Что именно они говорили, Люк не слышал, но было очевидно, что документ не слишком-то убеждал их.

Рядом стояли трое или четверо служащих, которых документ нисколько не интересовал.

— Давайте разберемся с вами, — произнес Хэн, ласково обращаясь к одному из них, к тому, на которого пять минут назад он кричал громче всего. — Вы ведь из службы иммиграции? Я вам уже объяснял, что все визы, паспорта и прочие бумаги для всей семьи находятся у моей супруги. Лея!

С трудом скрывая иронию, Лея подошла к мужу и протянула ему все бумаги. Всем чиновникам было хорошо известно, что Лея — глава государства и, следовательно, их общий начальник. Но им не менее было известно также, что она намерена путешествовать вместе со своей семьей как частное лицо и поэтому с ней следует обращаться как с рядовым гражданином Новой Республики.

Если это не чушь собачья, то непонятно, что это такое. Просто смешно подумать, чтобы какой-то третьестепенный чиновник, мелкая сошка, занимающийся визами, решил, что у главы государства не в порядке бумаги. Если инспектора, наблюдающие за безопасностью полетов, смеют оспаривать правильность оформления документов Хэна, то, разумеется, у них не хватит духа сделать это в присутствии Леи Органа Соло. Люку не надо было прибегать к своим сверхъестественным способностям, чтобы заметить на их лицах сомнение и неуверенность в тот самый момент, когда они ставили разрешительные печати на документ.

Услышав сзади себя тихие шаги, Люк обернулся. Он увидел Ландо-калриссита, направлявшегося к стартовой площадке. Ландо был элегантен как всегда, если не больше: поверх белоснежной щегольской сорочки наброшен бирюзовый плащ, закрывавший такого же цвета брюки. Однако, несмотря на броский наряд, владелец его, похоже, не очень-то хотел, чтобы его заметили. Движения его были вкрадчивы и осторожны. Люку не потребовалось прибегать к Силе, чтобы понять: Ландо пришел наблюдать, а не красоваться. Он что-то затеял, хотя Люк не мог определить, что именно.

Приблизившись к Люку, калриссит рассеянно кивнул ему.

— Привет, Люк, — проговорил он, наблюдая за тем, как Хэн и Лея отвечают на претензии чиновников. Люк внимательно посмотрел на лицо франта, но не мог прочесть на нем ничего определенного. Оно было совершенно бесстрастно и невозмутимо и не выдавало ни единого чувства.

У Люка возникло желание прибегнуть к Силе, чтобы проникнуть в мысли Ландо, но он тотчас же приструнил себя. Любопытство не причина вторгаться во внутреннюю жизнь другого человека.

— Ну что же, гммм, — протянул старший инспектор. — Похоже, что все тут в порядке, — добавил он, не скрывая сомнения. — Пожалуй, мы все-таки вынуждены пожелать вам приятного путешествия.

Хэн одарил чиновника плутоватой кривой улыбкой и хлопнул его по плечу, что инспектору явно пришлось не по душе.

— Спасибо, — схватив правую руку инспектора, Хэн принялся яростно трясти ее. Тот кивнул, издал глухой стон, затем попятился и торопливо пошел прочь, пытаясь сохранить остатки своего достоинства. Следом за ним поспешили его подчиненные. Не меньшую готовность убраться восвояси выразили и чиновники иммиграционного контроля, как и прочий служивый люд. Хэн по-волчьи оскалился им вслед.

— Ну, ребятки, — обратился он к детям. — Давайте-ка поднимайтесь на борт. Чуви, можешь задраивать крышку панели доступа. Хватит пугать народ. Поднимайся на корабль и готовься к старту. Я тоже сейчас приду.

Издав утробное рычание, Чуви кивнул в знак одобрения. Взяв свои инструменты (похоже, что ими он так и не воспользовался), Чуви захлопнул крышку панели.

Люк повернулся к Ландо, чтобы задать ему какой-то вопрос, но тот, покачав головой, хохотнул.

— Ну и ловок же ты, старый пират, — произнес он, подходя к Хэну и пожимая ему руку. — Выходит, ты проиграл наше пари.

— Хэн! Неужели вы опять поставили на кон «Сокола»?! — воскликнула Лея.

— Все обстоит гораздо прозаичнее, — отозвался ее муж. — Просто я обещал угостить Ландо обедом, если мы успешно пройдем техосмотр.

— Ну тогда все в порядке. — Лея с улыбкой потрепала супруга по руке. — Тогда я схожу присмотрю за детьми, как бы они не напортачили чего-нибудь в орудийной башне. — Повернувшись, она пошла следом за детьми, поднимавшимися в космоплан.

«Конечно, Лея слишком легкомысленно относится ко всему, — подумал Люк, испытывая непонятную тревогу. — Хэн увиливает от технического осмотра, а она смотрит на это сквозь пальцы».

— Почему же Лея нисколько не расстроена? — спросил у Ландо Люк Скайвокер. — И какое отношение имеет Ландо к технической проверке?

— А кто подделал документы, разрешающие старт корабля, как ты думаешь? — усмехнулся Ландо. — Так когда меня угостят обедом? — продолжал он, поворачиваясь на этот раз к Хэну Соло.

— Да хоть сейчас, прямо на борту корабля, пока улететь не успели. Только мы очень спешим. Тебе, старик, не стоило большого труда подделать документ и ввести сведения в банк данных, только я не думаю, что следует в дальнейшем искушать судьбу. Того и гляди, влипнешь в историю.

— Человек, пытающийся облететь галактику на музейном экспонате, заботится о том, что не следует искушать судьбу, имея дело с инспекцией, заботящейся о безопасности полетов! Ценю твой юмор, — засмеялся Ландо. — Тогда я сам назначу время выигранного мною обеда, идет? Тебя это устроит?

— Вполне, — согласился Хэн.

— Хэн, погоди минуту, — сказал Люк. — Одно дело — рисковать своей собственной шкурой, отправляясь в полет на летающем гробу. Но брать с собой жену и детей — совсем другое. Ты не смеешь лететь с ними в космоплане, который не прошел инспекторскую проверку.

— Не кипятись, парень, — осадил шурина Хэн. — Неужели ты думаешь, что я стану рисковать жизнями своих ребятишек? Или что Лея позволила бы мне это сделать, если бы я все-таки решил выпендриться? Уверяю тебя, все системы, из-за которых досаждали мне эти спецы, находятся в полном порядке. Даже более того. Проблема вовсе не в этом.

— Я тебя не понимаю, — признался Люк.

— Дело проще простого, — вмешался Ландо. — Согласно официальным документам, внесенным в банк данных инспекции Корусканта, «Сокол» теперь представляет собой легкий грузовой корабль. Все незаконно установленные системы вооружения и контрабандное оборудование демонтированы. Но в том-то и фокус, что Хэн даже не думал демонтировать разные приспособления, устройства, датчики, огневую точку. Было бы весьма некстати, если бы инспектора все это обнаружили.

— У меня были другие заботы, — заметил Хэн с невозмутимым выражением лица, которое никого не могло ввести в заблуждение. — Кроме того, все это никогда не мешает иметь при себе во время космического путешествия. Хотя мы живем в мирное время, но в Секторе Кореллианы можно ожидать всяких сюрпризов. Правила безопасности полетов — штука хорошая, только мне хочется иметь под рукой пару пушчонок на тот случай, если пиратам вздумается пошалить.

— Ну, разумеется, я не ставлю тебе в вину это, — сказал Люк. Даже не прибегая к своим сверхъестественным способностям, он понял, что Хэна Соло заботят не полумифические пираты, а нечто другое. Однако Люк вовсе не намерен учить жизни своего зятя. — Позаботься о семье, а до остального нам нет никакого дела.

— Заметано, старичок, — согласился Хэн. — Ну, давайте, ребята, поднимайтесь на борт, будем прощаться.

Первым стал подниматься по трапу Хэн Соло, за ним — Ландо и Люк. Лея с детьми расположилась в кают-компании. Приятно вновь оказаться на борту доброго старого «Сокола». Столько важных событий в жизни Люка связаны с этим кораблем. Он оглянулся вокруг, и на него нахлынул поток воспоминаний. Именно здесь, в этой самой кают-компании, дал первый урок фехтования Огненным Мечом Оби ван Кеноби. Этот самый корабль спас ему жизнь в Городе Туманов, обеспечил ему огневое прикрытие, когда он разделывался с первой Звездой Смерти.

Однако все это в прошлом. Сейчас у экипажа космоплана слишком много других забот, чтобы вспоминать о том, что было когда-то. Хэн уже успел сходить в кабину пилота, чтобы проверить, успел ли Чуви подготовить все системы к старту. Двойняшки сидели в креслах, пристегнутые ремнями безопасности, и ерзали от возбуждения. Ясно, что долго им на месте не усидеть. Лея пристегивала младшего сына, возбужденного не менее двойняшек, подготавливая его к старту.

— Ну-ка, внимание, — проговорил Хэн, возвращаясь из отсека для пилотов в сопровождении Чуви. — Настало время попрощаться с Ландо и дядей Люком.

Едва не оглохший от хора детских голосов, Люк поцеловал и обнял каждого из троих племянников. Потом встал, прижал к груди сестру, похлопал по спине Хэна и отвесил чинный поклон Чубакке. Не следует демонстрировать свои чувства вуки, даже самые теплые. Если вуки расчувствуется в ответ, то сломанными ребрами тут вряд ли отделаешься.

Затем наступила пора прощаться с остальными путешественниками и Ландо. В такой тесноте сделать это оказалось не очень просто. Наконец церемония прощания завершена, пора спускаться вниз по трапу, напоследок помахать Хэну — когда он станет поднимать трап и задраивать люк, — чтобы успеть отойти подальше от стартующего космического аппарата.

Ни один корабль не взлетает без непродолжительной задержки, необъяснимой с точки зрения постороннего наблюдателя. Что же касается «Сокола», то тут удивляться было нечему. Люк и Ландо видели, как Хэн и Чуви усаживаются в свои кресла в кабине пилота, проверяют выключатели, устанавливают рычаги управления в нужное положение.

Наконец наступил момент, когда вспыхнули стартовые двигатели «Сокола». С грацией, несвойственной своенравному допотопному аппарату, «Сокол» плавно взмыл ввысь, совершил поворот на 90 градусов влево. Заработали главные субсветовые двигатели, унося корабль в вечернее небо.

— Поехали! — произнес Ландо негромким голосом, не скрывая охватившего его волнения. Люк понимал, что за чувства испытывает сейчас его приятель. Возможно, это всего лишь семейное путешествие, краткий перелет, возможность сделать небольшую передышку, пока Лея не погрязла в коммерческих переговорах, но ведь главное-то не это. Все шестеро находятся на борту космического корабля, и корабль этот уже несется в межзвездном пространстве. На его месте мог быть другой корабль, летевший в ином направлении. Но это был «Сокол», и для Люка и Ландо не существовало более яркого символа приключений, символа жизни на пределе человеческих возможностей, символа надежды и свободы.

Мон Мотма говорила Люку, что он жаждет приключений, но он стал отпираться. Понадобилось совсем немного времени, чтобы убедиться, насколько она права. Ему от всей души хочется оказаться там, в космосе, в самой гуще событий.

— Ну, пойдем же, Люк, — прервал его раздумья Ландо. — Нам с тобой есть о чем потолковать.

Люк и Ландо не были единственными свидетелями старта «Сокола». За стартом наблюдал, хотя и находясь на достаточном расстоянии от стартовой площадки, Фарнис Глейзри, агент «Лиги защитников прав человека». Он стоял на наблюдательной площадке одной из массивных башен Корусканта, расположенной в нескольких километрах от них. На площадке собралось множество туристов, которые не обращали на него никакого внимания, принимая его за такого же, как они, праздного зеваку. Стоя так далеко от стартовой площадки, Глейзри был вынужден прибегнуть к помощи макробинокля, чтобы как следует разглядеть происходящее. Туристы то и дело толкали его, так что удержать макробинокль было непростым делом.

Несмотря на помехи, он все-таки увидел, как взлетел «Сокол». Заметил и две фигурки, остававшиеся на стартовой площадке. Они смотрели, как исчезает в небе корабль, затем повернулись и зашагали прочь. Фарнис готов был поклясться, что тот, кто стоял слева, был Скайвокер. А спутник его, без сомнения, Ландо-калриссит. Прекрасно. Прекрасно. Теперь у него, Фарниса, есть наглядное подтверждение того, что объект его наблюдения находится на планете. Поскольку Органа Соло благополучно отчалила, пора заняться ее братцем. Но Фарнис успел выполнить свою «домашнюю заготовку». Теперь ему известно, что «Сокол» — корабль не очень-то надежный. Нужно дать ему отлететь подальше от главной планеты Новой Республики. Иначе если «Сокол» выйдет из строя слишком рано и Органа Соло вернется на Корускант после всех стараний его, Фарниса, он окажется в бо-о-льшой галоше.

Нет. Пусть они еще полетают. Завтра. Работу свою он выполнит завтра.

Глава седьмая

ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПРИНЯТО

— Так что это за проект, в который ты собираешься меня втянуть, Ландо? — полюбопытствовал Люк, возвращаясь со стартовой площадки.

Его спутник улыбнулся, посмотрев на Скайвокера с изрядной хитрецой.

— Это совершенно новое дело, ничем подобным я еще никогда не занимался, — произнес он. — Иначе говоря, у тебя есть возможность с пользой вложить средства. Я хочу, чтобы ты помог мне сколотить стартовый капитал.

«Вложить средства?» — мысленно повторил Люк и взглянул на своего спутника. У Ландо была репутация человека, который на мелочи не разменивается, а играет по-крупному. Правда, прежде он не имел обыкновения втягивать друзей в свои сумасбродные проекты. Даже у Ландо есть чувство меры, во всяком случае, до сих пор было.

Но, разумеется, дело не в этом. Он хоть целый день может клянчить у него, Люка, деньги, только вряд ли ему что-либо выгорит. Для того чтобы ссудить кого-то деньгами, надо их иметь. Кто-кто, а уж Ландо-то должен знать, что Мастер Джедай беден как церковная мышь. Борьба с мировым злом — дело не слишком-то прибыльное.

Так в чем же дело? Неужели Ландо докатился до того, что решил спекульнуть добрым именем Люка, чтобы заставить раскошелиться настоящих богачей?

— Слушай, дружище, вряд ли я смогу чем-нибудь помочь тебе, — отозвался Люк Скайвокер. — Ты же знаешь, я не из тех, у кого толстый бумажник. Я плохая приманка для состоятельных инвесторов.

— И как тебе такое в голову могло прийти? — расхохотался Ландо. — «Инвестиционная компания „Ночные Полеты“, директор — Ландо-калриссит, почетный председатель — Люк Скайвокер, Герой Галактики»? Я конечно порядочный нахал, но не до такой же степени.

— Тогда другое дело, — облегченно вздохнул Люк. — А я-то подумал, что ты намерен втянуть меня в какую-нибудь рекламную кампанию.

— В некотором смысле так оно и есть, — ехидно улыбнулся Ландо. — Намерен. Только кампания будет иного рода, чем ты думаешь.

— Ландо, ты морочишь мне голову.

— Уверяю тебя, вовсе нет. — Ландо остановился. Повернувшись к Люку, он взял его за руку, словно желая добавить что-то еще, оглянулся вокруг, как бы желая убедиться, что их никто не подслушивает. — Послушай, — продолжал он. — Я хочу тебе показать мой новый проект. Пойдем сюда. Присядем, и я не спеша, чин по чину, все тебе растолкую.

— Хорошо, — неуверенно произнес Скайвокер. — Что же ты задумал?

— Задумал построить себе новый дом, — отозвался Ландо. — И дом совершенно необычный.

— В каком смысле? — поинтересовался Люк.

— Сам увидишь, — ответил Ландо, хлопнув приятеля по плечу. — Пойдем. Проведу тебя по живописным местам.

Люк был уверен, что достаточно хорошо изучил Корускант, но Ландо повел его по лабиринту проходов, туннелей, лифтов, эскалаторов, о существовании которых Люк даже не догадывался. Как ни затейлив был их маршрут, вскоре стало ясно, что они с Ландо опускаются в недра города.

К тому времени, когда Ландо добрался до нужного ему уровня, Люк сообразил, что они находятся на глубине по крайней мере сотни-двух метров от поверхности земли, если только можно сказать, что у Корусканта имелась такая поверхность. Занимающий всю планету город, состоящий из башен и зданий из монолитного бетона, строился, перестраивался, вгрызался в недра и засыпался вновь столько раз, что никто не знал, где же теперь находится первоначальная поверхность земли. По существу, на планете не осталось ни одного клочка голой поверхности. Лишь кое-где виднелись холмики земли, за которые сумели зацепиться чахлые растения. Но даже и эти холмики вряд ли располагались на уровне первоначальной почвы. Просто дождями и ветрами нанесло какое-то количество пыли, грязи, различного мусора; попав на эти клочки «земли», случайные семена растений, растущих в роскошных внутренних садах, давали всходы.

При всем при том ясно, что они под землей. Половина туннелей прорублены в граните. В одних местах стены туннелей сухи, словно полированная кость, в других — липкие, сырые. Влага струйками сбегает по стенам и скапливается в лужах.

Здесь-то и жил теперь Ландо. У Люка Скайвокера невольно возникла мысль, что его приятель порядком.опустился. На планете Корускант те, чье жилище находилось в подземелье, имели весьма низкий социальный статус.

Люк встревожился. Насколько ему известно, Ландо весьма щепетилен в вопросах соблюдения внешних приличий. Были времена, когда Ландо жил буквально в нищете, но даже тогда он лез из кожи вон, чтобы выглядеть молодцом. И ему это удавалось. Отчасти это объяснялось его тщеславием. Чего-чего, а уж тщеславия у Ландо хоть отбавляй. Однако существовала и практическая сторона дела. Помимо всего прочего, Ландо коммерсант. Ну, а коммерсант, который не выглядит преуспевающим, обречен на провал.

Но Ландо сейчас действительно имеет вид процветающего дельца. Это заметно как никогда. Если же у него дела идут в гору, то зачем же он забрался в эти трущобы?

И зачем они так петляли? Видимо, сила привычки. В прежние времена Ландо имел все основания скрывать от посторонних глаз свое местожительство.

Хотя, в отличие от Люка, которого одно время преследовала чуть ли не половина шантажистов планеты, Ландо не был объектом домогательств, однако в последние годы у него появилось множество врагов. Случалось, даже самые надежные друзья не знали, где живет Ландо. Ведь даже самого надежного человека могли выследить, обманом прицепить к нему датчик, подвергнуть пыткам или напичкать наркотиками. Нынче времена уже не те, и в подобных мерах предосторожности нет необходимости, но бывшим контрабандистам, не успевшим умереть молодыми, нелегко изменить своей натуре. Тем более, что Ландо и не собирается умирать. Вполне вероятно, что у него остались кое-какие кореша, с которыми он не жаждет столкнуться нос к носу. Возможно, это не так уж и глупо с его стороны — петлять как заяц.

Пока они шли, Ландо беззаботно трепал языком, перескакивая с одной темы на другую — начиная с мелких выигрышей в игорных домах — как существующих легально, так и нелегальных — затерявшихся в трущобах Корусканта, и кончая огромными барышами, которые сможет получить любой, кто вовремя окажется на нужном месте, в том случае, если торговые переговоры на высшем уровне пройдут успешно. Каким был, таким и остался, подумал о нем Люк. Не побрезгует выигрышем в пять кредитов, да и от инвестиции в пятьдесят миллионов не откажется. Поскольку ему всегда везет по-крупному, то, возможно, Ландо прав, не отказываясь и от мелочевки.

Ландо был ключевой фигурой в разработке одного гигантского проекта и имел на этом хорошие бабки. Затем — причем не по его вине — предприятие это рухнуло, больно ударив его по ушам. Он великолепно справлялся со своими обязанностями, управляя Городом Туманов на Беспине, но разорился, оставшись чуть ли не без штанов. Примерно то же самое произошло с ним на горнодобывающем предприятии на Нкллоне.

Такая же история повторилась и на Кесселе. Если бы Ландо не везло еще и за игорным столом, то его давно бы уже доконали все эти несчастья.

Похоже, старый авантюрист снова принялся за свое. Но если ему не нужны деньги Люка и он не намерен спекулировать его именем, тогда, во имя всех планет Галактики, зачем он, Люк, ему понадобился?

Проходы и закоулки становились все более грязными и мерзопакостными. Лужи попадались все чаще, а вода в них — все грязнее и зловоннее. Происхождение некоторых запахов было Люку известно, с другими, к счастью, он был незнаком.

Наконец они уперлись в огромную бронированную дверь. Ландо набрал код, и дверь с ужасающим грохотом начала двигаться в сторону.

Оба вышли на террасу, возвышающуюся над огромной, с километр шириной, сводчатой подземной пещерой. Стоя на площадке, Люк удивленно разглядывал крохотный город, раскинувшийся у его ног: невысокие каменные дома, манящие прохладой зеленые парки. Свод, похожий на гигантскую раковину, ярко освещен, воздух чист и свеж, тротуары и аллеи безукоризненно опрятны. Здания стоят на значительном расстоянии друг от друга, стены их окрашены в яркие цвета. По аккуратно подстриженным газонам змеятся пешеходные дорожки. Гигантский свод окрашен в небесно-голубой цвет.

— Добро пожаловать в Город-под-Сводом, — проговорил Ландо.

— Вот это да! — вырвалось у Люка, который разглядывал открывшийся его взору вид, перегнувшись через невысокую стенку, ограждавшую террасу. — Красотища-то какая! Я даже не ожидал.

— Видишь ли, наши проектировщики держали языки за зубами. Не хотели, чтобы кто-то узнал о существовании этого города. Мы случайно наткнулись на этот гигантский подземный резервуар. Для какой цели и когда он был создан, никому неведомо. Тут была огромная свалка. Чего тут только не было — и сломанные механизмы, и всевозможный мусор, и целое скопище крыс-мутантов, и прочая нечисть из ночных кошмаров. Свалку мы расчистили, воздух санировали, воду отфильтровали, организовали систему безопасности и занялись строительством приличного жилья. Район не самый фешенебельный, но что с того? Тут можно снять приличное жилище в десять раз дешевле, чем на поверхности.

— Полагаю, ты не единственный инвестор этого симпатичного проекта? — предположил Люк.

Ландо со смехом хлопнул приятеля по плечу и повел его вниз по широкому, с невысокими бортами пандусу в Город-под-Сводом.

— Слово «полагаю» можешь опустить, — сказал он. — Я решил раз и навсегда вкладывать деньги во что-нибудь небольшое, но настоящее. Вместо того чтобы брать на себя всю обузу, почему бы не стать одним из многих равноправных партнеров? Почему бы не мыслить локально, а не в масштабах вселенной? И получилось такое вот уютное жилтоварищество. Когда-то я был хозяином огромного города, но его у меня отобрали. А тут у меня голова не болит.

— Так, выходит, с гигантскими проектами покончено? — спросил его Люк.

Ландо посмотрел на приятеля. Во взгляде его Люк заметил удивление и, пожалуй, обиду.

— Я никогда не откажусь от гигантских проектов, старик. Если человек не умеет мыслить масштабно, то на кой черт ему голова? Просто я устал от неудач, которые подрывают веру в свои силы. Возможно, наш жилищный кооператив — это не слишком престижно, но ведь престиж — не самое главное в жизни. Во всяком случае, никто не знает, где я обитаю. У меня есть кое-какой доход, который позволяет мне существовать и дает некоторые другие возможности. У меня есть свой собственный угол, и никто его у меня не отберет. К тому же здесь, как поется в одной старинной песне, «не страшна нам бомбежка любая».

— Действительно, надежное и безопасное вложение, — улыбнулся Люк, посмотрев на друга.

— Вот именно, — отозвался Ландо. — Только не трепли языком, а не то моя репутация будет погублена. А вон, кстати, моя берлога. Милости прошу к нашему шалашу.

Спустя пять минут оба наслаждались уютом элегантного, с намеком на спартанскую суровость, домашнего гнезда Ландо. Нужно признаться, Ландо оказался прав, когда говорил о размерах своего жилища. Такой особняк где-нибудь вблизи поверхности мог позволить себе лишь богатей или крупный правительственный чиновник. Дом каменный — под землей камень оказывается самым дешевым и доступным строительным материалом. Стены и полы облицованы полированным гранитом. В доме прохладно и тихо, уютно и просторно.

Усадив гостя на роскошный приземистый диванчик и угостив его прохладительным напитком, Ландо устроился на не менее удобном кресле, стоявшем рядом. Потом заговорил. Говорил он о чем угодно, только не о деле. Вопреки своей натуре, он не хотел сразу брать быка за рога. Суетился, сетовал на то, что в помещении слишком жарко или слишком холодно, выяснял, удобно ли гостю сидеть, достаточно ли освежающ прохладительный напиток.

В конце концов Люк решил помочь хозяину перейти к делу.

— Надеюсь, ты привел меня сюда не затем, чтобы выяснить, сколько кубиков льда я кладу в стакан в это время суток. Что я здесь делаю, Ландо? — спросил он.

— Ну хорошо, — отозвался Ландо. Потом помолчал, заерзав в кресле. Если он и решил перейти к существу дела, то делал это чересчур постепенно. Поставив на низенький столик свой стакан, он наклонился к гостю с заговорщицким выражением на лице. — Когда мы шли с тобой сюда, я тебе рассказывал о том, как я строил этот подземный райский уголок. Но я слукавил. Действительно, я перестал замахиваться на грандиозные проекты. Сначала я этого не понимал. С головой ушел в работу по созданию Города-под-Сводом. Работа была постоянная, денежная. Людям нужен был человек с моими талантами, и работа была мне по душе. Кроме шуток, после моего неудачного опыта на Нкллоне, строительство этого подземного города стало для меня скорее хобби, чем работой — и все шло как по маслу. В меня столько раз стреляли, столько раз били ногами, пытались взорвать, столько раз вытирали об меня ноги, что я больше не хотел участвовать в проектах, из-за которых идет большая драка. Всю свою энергию я вложил в то, чтобы придать этой дыре жилой вид.

— И ты не ошибся! — воскликнул Люк. — Результат получился великолепный.

— Согласен, — не без гордости отвечал Ландо. Оглядев гостиную, он, по-видимому, представил себе жилые кварталы, раскинувшиеся за ее пределами. — Я хорошо поработал. Однако спустя какое-то время я понял, что, хотя дело сделано, я все еще продолжаю его делать.

— Не понимаю, — недоуменно отозвался Люк Скайвокер. — Как ты можешь продолжать какое-то дело, если оно уже закончено?

— Понять меня нетрудно, Люк, — невесело покачал головой Ландо. — Так происходит с миллиардами людей, причем каждый день. Встав поутру, они раскладывают у себя на письменном столе какие-нибудь бумажки, звонят, принимают решения — надо покрыть слоем серо-голубой краски стены коридора, выкрашенные голубой краской с серым оттенком, собираются на какую-нибудь конференцию, после чего испытывают чувство, что хорошо потрудились. Потом отправляются домой, чтобы вернуться на службу на следующий день. И так изо дня в день. Возможно, кого-то это устраивает, только не меня. Когда я поймал себя на мысли, что занят тем же, что и остальные люди, я решил, что пора взяться за другое дело.

— Какое другое дело?

— Пока не знаю, — признался Ландо, растерянно разводя руками. — Да и не это главное. Главный вопрос в другом — на какие шиши? Мой дед говаривал: «Глубже кармана не задумаешься», и тут он во многом прав. Я стал вспоминать все свои прежние затеи, окончившиеся для меня крахом, и понял, что я бы не погорел, а выкарабкался, будь у меня карманы поглубже, будь в них побольше «тити-мити». Будь у меня ресурсы, надежная финансовая поддержка, я бы пережил трудные времена и добился бы того, чтобы мои проекты на Беспине и Нкллоне окупились. Глубокие карманы придают уверенности. Ты можешь терпеть крах, терять деньги, чтобы потом начать снова зарабатывать их. Я понял, что весь вопрос сводится к одному — как достать деньги. Настоящие деньги. Где взять глубокие карманы?

— Теперь ты знаешь, как это можно сделать, и решил заручиться моей помощью, — шутливым тоном проговорил Люк.

— Верно, — согласился Ландо. — Совершенно верно. Я сообразил, как можно получить глубокие карманы, набитые деньгами, и мне нужна твоя помощь.

— Ну, так рассказывай, — отозвался Люк. — Каким же образом получают глубокие карманы?

— Проще простого, — отвечал калриссит. — На них женятся.

Люк изумленно уставился на приятеля. Воцарилась минутная тишина. Удивить Мастера Джедая не так-то легко, но Ландо это удалось.

— Так ты решил жениться? — вырвалось наконец у Люка. — И на ком же?

— Не имею ни малейшего представления, — засмеялся Ландо, пожимая плечами. — То есть нет, конечно. У меня есть целый перечень кандидаток. И любая из них может оказаться моей невестой. И список этот постоянно растет.

— Но как можно жениться на женщине, которую ты даже не знаешь?

— Я намерен жениться не на ком, а на чем, — поправил друга Ландо. — Я женюсь на деньгах. Что тут странного? Брак по расчету древен как мир. Богатая жена могла бы принести мне большую пользу, а я — ей. Прежде всего, сделать ее еще богаче.

Пристально посмотрев на старого приятеля, Люк осторожно спросил:

— Но при чем тут я?

— Вот в этом-то и фокус, — стал объяснять Ландо. — Нельзя сказать, чтобы меня в Галактике не знали. Личность я известная. Но, к сожалению, то, что обо мне говорят, не особенно лестно для меня. С моим именем связано множество всяческих историй. Зачастую лживых. Но на всякий роток не накинешь платок. Вот, собственно, потому я и хочу, чтобы ты сопровождал меня, когда я отправлюсь на поиски своей суженой…

— Что? Так вот какова цель путешествия, на котором ты настаиваешь?

— Конечно, — удивленно посмотрел на него Ландо. — Разве ты не понял? Я хочу взять тебя с собой на охоту. Я собираюсь охотиться на богатых невест.

— Что же буду делать я? — спросил Люк. — Убеждать их, что истории, которые рассказывают про тебя, — сплошная выдумка? Я не могу в угоду тебе называть черное белым.

— Ну, разумеется, — отозвался Ландо. — Но я изменился, Люк. Не стану уверять тебя, что полностью переродился, что перед тобой не я, а совершенно новая личность. Да ты и не поверишь. Но я действительно очень изменился. Стал более солидным, надежным. Неужели тот Ландо, каким я был в прежние времена, смог бы построить такой город?

Смог бы, подумал Люк. Построил бы город, а потом профукал бы его в мгновение ока. Однако чувство такта помешало Люку сказать правду. Не дождавшись ответа, Ландо продолжал:

— Я не собираюсь открещиваться от своего прошлого. Какой смысл? Любой, кто хочет узнать о моем прошлом, сделает это без труда. Мне скрывать нечего. — Поймав на себе взгляд приятеля, Ландо поправился: — Почти нечего. Кроме того, большинству женщин, которых я хотел бы узнать поближе, известно, кто я такой. Некоторым из них моя репутация даже по нраву. Они находят в этом нечто волнующее, романтическое, что ли. И потом, сам подумай, кем я был и кем я стал. Вспомни, чего я добился за это время. Я горжусь тем, что сделал. — Ландо снова посмотрел на Люка и шутливо поднял руки, прежде чем тот успел что-либо возразить. — Хорошо, хорошо. Возможно, горжусь я не всем, но кое-чем все-таки горжусь.

— И у тебя есть на это все основания, — произнес Люк, стараясь быть убедительным. — Ты творил великие дела. Если бы не ты, то Новая Республика не была бы тем государством, каким она сегодня является.

— Спасибо, — отозвался Ландо. — Мне приятно слышать такие слова, тем более от тебя.

— Неужели я для этого тебе и нужен? — спросил Скайвокер. — Следовать за тобой повсюду и расхваливать тебя своим суженым?

— Ну что ты! — протянул Ландо. — Просто мне нужно, чтобы ты находился рядом со мной. Мне кажется, появляясь в твоем обществе, я буду выглядеть более респектабельным. Даже если ты не произнесешь ни слова. Все поймут, что если меня сопровождает Джедай, то у меня самые честные намерения. И имя мое не будут склонять на все лады, если ты будешь около меня.

— Подожди, подожди, — произнес Люк, с трудом сдерживая улыбку. — Так ты что, хочешь, чтобы я стал твоей гувернанткой?

Ландо наградил друга одной из самых своих ослепительных улыбок,

— Вот именно. Я и сам не смог бы выразиться точнее. В твоем обществе я буду выглядеть приличным человеком. Все будут знать, что я не лукавлю.

— А ты действительно не лукавишь? — спросил Люк.

— Ты относительно денег? — изумился Ландо. — Относительно денег я никогда не лукавлю.

— Да нет же. Относительно брака. Что ты можешь сказать своей невесте?

— А что я должен ей сказать? — удивленным тоном спросил Ландо.

— Нельзя же подойти к женщине и заявить: «Привет. Я слышал, у вас большой счет в банке, давайте поженимся». Почему она должна гореть желанием выйти за тебя замуж? А как быть с любовью, романтикой, семейными обязанностями, детьми и так далее? Она захочет узнать, как ты относишься ко всему этому.

Ландо, казалось, опешил. Похоже, ему и в голову не приходило, что может существовать на свете такая женщина, которая не захотела бы выйти за него.

— Вопрос резонный, — заметил он с видом человека, застигнутого врасплох неожиданным вопросом. — Должен признаться, я такие проблемы для себя не обсуждал. Однако не забывай: брак это нечто большее, чем одна лишь любовь и цветы. Зачастую цель его — это деловые взаимоотношения, даже политические.

Кроме того, даже если оставить в стороне романтику и прочее, — добавил Ландо, делая широкий жест, — то я тоже хорошая партия. У меня не просто дом, а целый подземный город, который приносит мне приличный доход. Я не стану транжирить женины деньги. Я просто превращу их в оборотный капитал, я заставлю их работать, приносить барыши. У меня большой опыт. Я умею руководить крупномасштабными проектами, умею ладить с людьми. У меня вполне приличный послужной список. Потом, взглянем правде в глаза, у меня есть кое-какие связи с властями предержащими на Корусканте.

— И мое появление в твоем обществе напомнит им всем об этом.

— Абсолютно верно, — ничуть не смутившись, ответил Ландо. — Ты сделаешь мне отличную рекламу, даже не произнеся ни единого слова.

— Понятно. И кто же числится в твоем списке? — полюбопытствовал Люк, не удержавшись от улыбки.

— Кандидаток очень много, — отвечал Ландо. Голос его был серьезен, как у коммерсанта, желающего произвести впечатление ассортиментом товаров, имеющихся у него на складе. — Я много работал с банками данных, проводил всякие расследования. Но не все сведения попадают в компьютеры. Поэтому я обращался на биржу сплетен, читал всегалактические новости, разговаривал с командирами кораблей и прочими людьми.

— Такую работу проводят, когда ищут себе работу, — заметил Люк.

— Вот именно, — отозвался Ландо, не заметив иронии. — Все это я и проделал. В моем списке двести пятьдесят кандидатур.

— Двести пятьдесят! — вырвалось у Люка Скайвокера.

— Совершенно верно, — ответил «жених», доставая из кармана блокнот. — Вот. Все они тут у меня аккуратнейшим образом записаны.

— Ландо, я не смогу вместе с тобой обойти две с половиной сотни дамочек! — вырвалось у Люка. Но в следующее мгновение он понял, что попал в западню. Ландо, негоциант галактического масштаба, первоклассный парламентер, обвел его вокруг пальца. Люк дал понять Ландо, что и сам не прочь познакомиться с некоторыми из женщин, хотя и не так круто, как в «ухажерском списке» Ландо. Отказываться от «охоты на невест» уже поздно. Остается одно — поторговаться с Ландо, чтобы число женщин оказалось приемлемым.

— Я об этом и не прошу тебя, — продолжал деловым тоном Ландо. — Я и сам не собираюсь встречаться с таким количеством дам. Хорошенько взвесив их плюсы и минусы, я пришел к выводу, что нельзя пройти мимо пяти-десяти наиболее желательных кандидатур.

— Ах, вот как. Пяти-десяти наиболее желательных?

— Вот именно. Разумеется, как только я подберу себе что-то подходящее, от дальнейших поисков я откажусь. Как знать, а вдруг мне повезет с первого же захода?

— Так куда же будет первый заход? — Люк протянул руку к стакану. — Кто твоя кандидатура номер один?

— Одна юная дама по имени Тендра Ризант. Когда-нибудь слыхал о ней?

— Нет, — ответил Люк. — А почему я должен был слышать о ней?

— Да нет, особых причин для этого нет. Живет она на Сакоррии, одной из внешних планет Кореллианского Сектора. Служит. Не слишком богата, но достаточно состоятельна, происходит из очень хорошей семьи. Прочные связи со всеми кругами Сектора. Такого рода связи могут оказаться ценнее денег для толкового человека.

— Такого, как ты? — спросил Люк.

— Такого, как я, — оскалившись по-волчьи, ответил Ландо.

— Кто еще?

— Сейчас посмотрим, — отвечал Ландо, всматриваясь в дисплей блокнота. Некто Кондрен Форек, обитательница Азбриана. Молода, даже юна, зато папа ее очень в годах.

— Какое это имеет значение?

— А ты подумай как следует, Люк. Если я намереваюсь жениться на деньгах, то должен знать, сколько мне придется ждать этих денег. — Еще раз заглянув в записную книжку, Ландо задумчиво протянул: — Мда-а-а. У ее родителя на счету очень приличная сумма. Возможно, есть смысл подождать, тем более что дочка будет получать весьма высокие проценты от вкладов. Перспектива неплохая. Гммм. По-моему, на здоровье девочка не жалуется. Тут отмечено, что у себя на планете она знаменитая спортсменка. Вполне возможно, что свои трофеи она завоевала не без помощи родителя. Кто знает?

Люк не стал вдаваться в подробности. Возможно, Ландо нужна жена, которая рано умрет и оставит безутешному супругу все свое приданое. Возможно также, его интересует молодая здоровая жена, которая в конце концов переживет своего отца и будет получать все это время приличную ренту.

— Хорошо, — произнес Люк. — Читай дальше.

— По правде говоря, — отозвался Ландо, — именно ее я и намерен повидать первым делом. Живет она далеконъко, зато по пути к Сектору Кореллианы, куда я и намерен затем направить свои стопы, чтобы присутствовать на торговой конференции и узнать, какие на ней будут заключены сделки.

— Так кто же твоя суженая номер три?

— Кария Вер Сериан, — ответил Ландо, сверившись с записью. — Обитательница планеты Лерия Керлсил. Дама средних лет, может, чуть постарше. Вдова Шанту Солка, одного пройдохи, которого я знал когда-то довольно хорошо. Он занимался перепродажей космических кораблей и неплохо нажился на войне с Империей. Он сохранил свои деньги, сумев вовремя перекинуться на нужную сторону. Она вышла за него замуж лет восемь назад, а он примерно пять лет тому назад преставился. Состояние свое он завещал жене. Дело свое она продала. Я не располагаю подробной информацией об этой особе, но, насколько мне известно, получив наследство, она ничем особенно не занимается. Мне кажется, она из тех людей, которые предпочитают проматывать деньги, а не зарабатывать.

Люку не стоило особого труда представить себе образ этой Карий Вер Сериан, который, мягко выражаясь, не был особенно привлекательным.

— И на такой вот «невесте» ты готов жениться? — удивился он.

— Только из-за денег. Я оставлю ее в покое и вложу ее средства в дело, которое принесет ей еще больше денег, и она оставит меня в покое, лишь бы иметь возможность расходовать деньги и впредь.

Ландо снова заглянул в свой карманный компьютер.

— Чтобы закончить список из пяти первых кандидатур, назову Деру Джинсол с планеты Орд Пардрон и еще, ах, да! — некую Лапему Фонстом с планеты Кабал. Список можно продолжить. Но я не стану этого делать, пока не разберусь с первыми тремя именами.

— Ландо, от твоих речей у меня стынет кровь в жилах.

— Оставь, Люк. Долго ли ты жил в реальном мире? Деньги — вот что заставляет галактики вращаться. Испокон веков браки заключаются по расчету. Вся разница в том, что я не напускаю туману, не твержу, что ищу настоящую любовь и что лишь по совершенной случайности моя избранница окажется самой богатой женщиной.

— До чего же все это грубо. Ты ищешь женщину так, словно выбираешь машину для участия в гонках: скорость, проходимость, объем цилиндров.

— В культурах многих народов дело обстоит именно таким образом, — живо отозвался Ландо-калриссит. — Людей интересует не пламенная любовь, а брак, который может выдержать испытание временем. Кроме того, дама, о которой пойдет речь, будет участвовать в самой выгодной сделке, то есть в такой сделке, когда каждая из сторон получает то, чего хочет. Вот все, к чему я стремлюсь. К честной, открытой сделке.

— И ты серьезно думаешь, что какая-то из этих дам захочет видеть в тебе своего будущего мужа?

— А почему бы нет? — удивился Ландо. — Кроме того, на них не сошелся белый свет клином. Это будет лишь разведывательная экспедиция. — Ландо взял в руки портативный компьютер. — Я знаю, что информация, которой я располагаю, устарела или неполна, возможно, даже неточна. Мне нужно собрать кое-какие дополнительные сведения. Но в любом случае не помешает на людей посмотреть и себя показать.

— Следовательно, эти дамы знают, что ты намерен встретиться с ними? — спросил Люк.

— Разумеется, — отозвался приятель. — Конечно, они не знают, что я провел подробное исследование. Просто им известно, что я присматриваюсь к ним, проявляю к ним интерес и не прочь познакомиться.

— И они согласны на это?

— Многие не согласны, — пожал плечами Ландо. Потом показал на записную книжку. — А вот эти сказали «да». — Швырнув блокнот на диван, Ландо взглянул Люку прямо в глаза. — Ну, что скажешь? Мне нужен кто-нибудь, кто смог бы мне помочь. Да и тебе полезно расправить крылья, оставить эту гигантскую коммуналку, называемую планетой Корускант, и побывать в дальних районах Галактики.

Люк заколебался. Ему не хотелось признаться, что предложение Ландо заинтриговало его. Корускант ему уже несколько приелся. Кроме того, он был от природы любопытен. Что выйдет из этой затеи у Ландо? Сколько же все-таки надо иметь самоуверенности, чтобы с нахальным видом носиться по Галактике и подыскивать себе жену? Кроме того, Мон Мотма настоятельно просила его, Люка, принять участие в путешествии Ландо Калриссита.

— Сколько прекрасных дам мы должны с тобой навестить? — спросил Люк, теряя последние остатки осторожности.

— Горячую десятку, — чересчур готовно отозвался «жених». — Этого будет достаточно. Тотчас пройдет слух, что великий Рыцарь Джедай сопровождает Ландо-калриссита. Даже если ты не захочешь сопровождать меня и дальше, одного лишь факта, что ты был со мной, достаточно, чтобы укрепить мою репутацию.

— Тройку, — заявил Люк, понимая, что настоять на такой цифре не удастся.

— Восьмерку, — возразил Ландо.

— Четверку.

— Пусть их будет шесть, Люк. Так уж и быть, по старой дружбе.

Хорошо, остановимся на пятерке.

Лицо Ландо расплылось в широкой, до ушей, улыбке.

— Отлично! — воскликнул он. — На том и порешили, — сказал Ландо, протягивая приятелю руку. Люк не слишком решительно пожал ее. Ландо и не собирался совершать больше пяти этих идиотских визитов в его сопровождении. Однако ему удалось убедить Люка, что согласен на компромисс, хотя на самом деле именно он, Люк, делает ему одолжение.

— Ну, так когда ты сможешь лететь? — спросил Ландо.

— Думаю, завтра утром, — неопределенно пожал плечами Скайвокер. Мон Мотма была недалека от истины, когда сказала, что нет ничего такого, что задерживало бы его на Корусканте. Возможно, она права. Возможно, ему будет полезно снова оказаться в космосе. Заняться делом. Если только можно назвать делом эскортирование Ландо.

— Вот и превосходно. Увидимся после завтрака?

У Люка появилось желание поломаться, просто из принципа, но какой смысл? Ландо провел его, заручился словом Рыцаря Джедая. А когда именно назначить старт — Ландо безразлично. Завтра, послезавтра или на следующей неделе — не все ли равно. Наверняка «Госпожа Удача» готова стартовать хоть сию минуту — на случай, если Люк согласится лететь сейчас же.

Да только к чему? Ландо и так «сделал» его. Ломаться нет смысла.

— Ну, до скорого, — сказал Люк, протягивая «жениху» руку. Тот улыбнулся и с силой пожал ее.

— Ты и сам не останешься внакладе, — заметил Ландо.

Ландо подробно объяснил, как вернуться назад, на верхние уровни города. Хотя Люк хорошо запомнил указания, следовать им он и не подумал, а стал бродить по подземным лабиринтам — грязным и зловещим — построенным неведомыми рабочими в незапамятные времена, потом — по великолепным улицам верхнего города, с его могучими замками, роскошными бульварами и сверкающими башнями. Даже в самые мрачные времена Люк Скайвокер не боялся бродить по городу. На Корусканте трудно найти глупцов, которым вздумалось бы досаждать Джедай-Мастеру, и еще меньше таких, чьи агрессивные намерения Люк не смог бы разгадать задолго до нападения. Он может гулять где ему вздумается, не опасаясь за свою жизнь.

Люк почти не обращал внимания на то, что его окружало. В тот вечер он не видел различия между зловонными туннелями и великолепными эспланадами. Мысли его где-то блуждали. Он бродил несколько часов, вспоминая совет Мон Мотмы, думал о сестре и ее семье, отправившихся в путешествие, о поразительной самоуверенности Ландо, об огромности Имперской столицы и Галактики, простирающейся за ее пределами.

Но всякий раз он мысленно возвращался к Ландо. Это та еще штучка. Люку от него ничего не нужно, но все же он сумел заставить его поступить по-своему.

Поразительно, ничего не скажешь. Он, Люк, обладает способностью читать мысли людей, манипулировать ими. Силою своей психической энергии он может поднять целый космоплан. И все же Ландо исхитрился положить его на обе лопатки.

Люк улыбнулся, подходя к двери своего жилища. Вывод однозначен. Существуют люди, которые прекрасно обходятся без какой бы то ни было помощи Силы.

Глава восьмая

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Мир и спокойствие были редкими гостями в семействе Хэна Соло и прежде. Теперь же, когда все пятеро собрались на борту небольшого космического корабля, такие гости должны были появляться еще реже. И все же, два дня спустя после старта с Корусканта, казалось, что все у них идет как по маслу. Конечно, произошли одна или две пустяковые стычки; больше, чем обычно, было возни, когда следовало укладываться спать. Но в общем с детьми было гораздо меньше хлопот, чем этого ожидала Лея.

Лея мысленно улыбнулась. Таковы все матери испокон веков. Если дети ведут себя хорошо, это ее дети. Когда они несносны или когда она опасается, что они станут несносными, тогда это дети мужа.

В данную минуту она более чем счастлива, что у нее такие дети. Трудно себе представить, чтобы кто-то был послушнее, чем Джесин, Джайна и Анакин.

Все случилось сразу после обеда в первый же вечер их полета. «Сокол» должен был прибыть на Кореллиану через двое суток. Разумеется, можно было добраться туда и раньше, но дело было не только в скорости. Лея настояла на том, чтобы Хэн не вздумал устанавливать никаких рекордов. Лучше прибыть на сутки-двое позднее, чем не долететь вовсе. А то Хэн вечно норовит перегрузить гиперпространственный двигатель, и на корабле то и дело выходит из строя какой-нибудь контур или что-то в этом роде. На этот раз Хэна удалось без труда уговорить. Возможно, он решил, что надо хотя бы сейчас поберечь космоплан.

В семье было так спокойно и тихо, что Лея засомневалась: ее ли это семья. После того как остатки трапезы были убраны, Чуви сел за стол и принялся чинить какую-то деталь, обложившись всяческими инструментами. Анакин сидел рядом, следя, как зачарованный, за каждым движением вуки, и время от времени тихим голосом что-то ему советовал, показывая на одну или другую часть прибора. Чуви не то воспринимал советы ребенка серьезно, не то относился к ним со смирением, совершенно для него несвойственным.

Двойняшки расположились на полу, вернее, мысленно, поправила себя Лея, на палубе — ведь теперь они на корабле. Оба что-то читали. Хэн находился в кормовой части кают-компании, на запасном пункте управления, и проверял работу каких-то бортовых систем. Возможно, он даже и не работал, а просто развлекался с самой большой и лучшей в мире игрушкой — космическим кораблем. Вид у него был счастливый, умиротворенный; таким мужа Лея давно не видела. Лея сидела на противоположном от Чуви и Анакина конце стола. Она читала или делала вид, что читает. Для нее было редкостным наслаждением погрузиться в чтение хорошей книги, а не нудного доклада, представленного ей очередным бюрократом. Она давно мечтала о таком удовольствии, но сама сейчас, по существу, ничего не делала, а лишь вкушала счастье материнства. Дети и муж рядом с нею, живы, здоровы и счастливы оттого, что собрались вместе.

— А на что она похожа, папочка? — спросила Джайна, оторвавшись от книги. Разговора между ними никакого не было до этого, но, похоже, что-то занимало мысли Джайны.

— Кто «она», моя принцесса? — в свою очередь спросил Хэн, повернувшись к дочери на вертлюжном кресле.

— Кореллиана. Какая она? Все так много говорят о ней, радуются, что мы туда летим, но никто ничего не рассказывает про нее. — Поднявшись с палубы, девочка подошла к отцу.

Лея взглянула на мужа. Он, показалось ей, смутился. Хэн редко и мало рассказывал о своей родине, а еще реже — о своей жизни в Кореллианском Секторе. Много лет Лея заставляла себя сдерживать любопытство. Но теперь-то он должен хоть что-то рассказать им.

— Знаешь, — задумчиво начал Хэн, — это очень интересная планета.

— Ты там жил, когда был маленьким? — спросила Джайна, забираясь на колени к отцу. Джесин, скрестив ноги, остался сидеть на полу, но Анакин последовал примеру сестры. Спрыгнув со стула, он обогнул стол и влез на колени к матери. Уж он-то знал, когда начинается интересное.

— Совершенно верно, я там жил, — начал Хэн многообещающе. — Это прекрасная планета. Беда только, что многие названия на ней звучат похоже друг на друга, и это нередко приводит чужеземцев в замешательство. С кореллианцами этого не происходит никогда. Если я кореллианец, а вы мои дети, то, выходит, вы тоже кореллианцы. Так что слушайте очень внимательно и не делайте ошибок, а то вы меня сильно огорчите. Договорились?

Джайна хихикнула, Джесин улыбнулся, а Анакин важно кивнул головой.

— Ну, так знайте. Сектор Кореллианы включает в себя десятка два звездных систем, но самой главной является Кореллианская звездная система. А самой главной планетой Кореллианской звездной системы в Кореллианском секторе является Кореллиана, столица которой называется Коронет. Звезда, вокруг которой вращается планета Кореллиана, называется Корелл. Вот почему все остальные названия начинаются со слова «Корелл». Однако никто не называет эту звезду Корелл. Все, по примеру обитателей других миров, называют ее солнцем. Так уж повелось.

— Ага, — кивнула Джайна.

— Ну, и хорошо. Теперь я вам расскажу о планете Кореллиана. Только самое любопытное в том, что в Кореллианскую звездную систему входит множество обитаемых планет. Редко случается, чтобы в какой-то звездной системе можно было обнаружить больше одной обитаемой планеты. Но еще реже в ней бывает больше одной планеты, на которой могут жить люди. Именно это и отличает Кореллианскую Систему. В нее входят целых пять обитаемых планет. Мы их называем Пять Братьев. В них столько похожего, что мы никогда не воспринимали их как пять отдельных миров. Испокон веков они существовали вместе — так, как ты, Джесин и Анакин. Но на Кореллиане самое большое население и самые крупные города, потому ее и называют Старшим Братом, а иногда просто Старшей планетой.

— Но почему обитаемых планет пять? — полюбопытствовал Джесин. — Кто-нибудь знает, как это вышло?

— Ты задал хороший вопрос. Кореллианская Система ставит ученых в тупик. Орбиты планет расположены так близко друг к другу и имеют настолько странные траектории, что некоторые ученые полагают, что вся звездная система искусственного происхождения. Они считают, что кто-то создал ее много, много лет назад.

— Ого! — воскликнул Джесин. — Неужели кто-то мог создать целую звездную систему?

— Видишь ли, это только одна из множества гипотез. Некоторые ученые находят ее бредовой. Они разработали теорию, согласно которой все могло произойти без участия человека. Но ясно одно. Если Пять Братьев были преднамеренно запущены на их нынешние орбиты, это должно было случиться в седой древности, еще до возникновения Старой Республики, более тысячи поколений тому назад. Потом, вам следует знать, в Кореллианском Секторе живут не только человеческие существа. В числе обитателей есть селониане, дроллы — причем в больших количествах, а также некоторые другие существа. Во всяком случае, жили. Что там происходит сейчас, мы знаем мало.

— Почему? — спросила Джайна.

— Трудно сказать, — отозвалась Лея. — В целом мы неплохо осведомлены о событиях на Кореллии, но получить основательные сведения по отдельным вопросам очень трудно. В этом-то и сложность. К примеру, кому-то известно, что вы, близнецы, любите друг друга и больше ничего. Такой человек ничего не поймет, если увидит, что вы деретесь, а потом, спустя какие-то две минуты, играете как ни в чем не бывало. Мы представляем в общих чертах то, что происходит в Кореллианском Секторе, но что находится в основе разворачивающихся там событий, нам, по существу, неизвестно. Нам также неизвестно, какие детали общей картины имеют первостепенное значение, а какие — нет.

— Даже в прежние времена, изучая Кореллиану, приходилось о многом лишь догадываться, — вмешался Хэн. — Всегда надо было смотреть в суть дела, не обращая внимания на внешнюю оболочку. Не надо забывать, что половина Галактики еще не успела оправиться от последствий войны между Империей и государствами Союза. Кореллиана, полагаю, также испытала их на себе, как и другие планеты. Только кореллианцы не любят выносить сор из избы. Поэтому может случиться, что планета предстанет перед нами прекрасной, ухоженной, какой я знавал ее когда-то. Может произойти и совсем иначе: выяснится, что место это неуютное, где множество разных проблем, где не все ладится.

— В такое пакостное место я не хочу, — заявил Джесин.

— Может оказаться, что такое знакомство будет для вас полезным, — возразил Хэн. — Мы с мамой считаем, что вам не помешает узнать жизнь с разных сторон. Что она может отличаться от безмятежной, благополучной жизни, какой вы наслаждаетесь.на Корусканте. Вы должны знать, как живут и другие люди. Ведь, в конце концов, совсем не так давно жизнь ваших родителей не отличалась особенным благополучием.

— Так вы были бедненькими и несчастненькими?

— Что ж, я действительно был бедняком, — признался Хэн. — Что же касается вашей мамы, то она во время войны потеряла все, что у нее было прежде.

«Слишком слабо сказано», — подумала Лея. Империя разрушила всю ее планету лишь затем, чтобы навести страх на остальные планеты Галактики.

— А теперь, — продолжал Хэн, — я расскажу вам о дроллах и селонианах. Взрослый дролл ростом примерно с тебя, Джесин, только гораздо коренастее. У него две коротких руки и две таких же ноги. Они покрыты короткой бурой, черной или серой шерстью. Иногда шерсть бывает рыжей. Туловищем напоминают эвоков, только они похудее, повыше и не такие лохматые. Голова у них совершенно другая. Более круглая, умные глаза, вытянутая мордочка, уши плотно прижаты, а не торчат. Преисполнены чувства собственного достоинства, очень толковы, хотят, чтобы к ним относились с уважением. Поняли?

Хэн оглядел своих чад, те кивнули в ответ.

— Вот и хорошо, — продолжал он. — Не стану предупреждать, что к селонианам следует отнестись со всей серьезностью. Через пять секунд после того, как вы их увидите, убедитесь в этом сами. Это крупные, сильные и очень подвижные существа. Взрослый селонианин в среднем чуточку выше меня. Большинство людей находит их весьма приятными на вид. Подобно людям и дроллам, они ходят на двух ногах, но у них длинное, стройное тело, и в случае необходимости могут передвигаться на четырех конечностях. Их предками, возможно, были какие-то активные, быстрые плавающие млекопитающие. У них гладкая короткая шерсть, длинное, заостренное лицо, обрамленное колючими усами. Они наделены очень острыми зубами, длинным хвостом, который они пускают в ход вместо кнута, если будете безобразничать. Живут обычно под землей, но очень хорошо плавают. И вот еще что вы должны иметь в виду. Скорее всего, те особи, которых вам доведется увидеть, будут бесплодными самками. Именно стерильная самка верховодит у них. Все самцы, все самки, которые могут рожать детенышей, должны постоянно находиться дома, в своих берлогах.

— Не очень-то это справедливо, — заметила Джайна.

— Конечно. С точки зрения человека, — отозвался ее родитель. — Возможно, и некоторые селониане находят, что это несправедливо. Но так уж устроено их общество. Многие люди пытались вмешаться в их порядки, да только у них ничего не вышло.

— Почему же? — спросил Джесин.

— Ну, уж нет, не скажу, — засмеялся Хэн. — Как-нибудь в другой раз. Лет так через десять или около того.

— «Когда вы станете достаточно взрослыми, чтобы понять», — закатил глаза мальчуган.

— Вот именно. Итак, на Кореллиане живут три основных типа существ. Время от времени какое-то сообщество, обитающее в одном из миров, решало переменить местожительство. Эти живые существа упаковывали свои вещи и отправлялись на другую планету. Затем на следующий день или спустя тысячелетие другая группа на другом из Братьев решала сменить свое место обитания и тоже отправлялась в путешествие. Это длилось много тысячелетий. Теперь все миры, как и сообщества существ, живущих на тех планетах, перепутались. Случается, что в каком-то одном городе живут особи одного вида — люди, селониане или дроллы. Есть города, как, например, Коронет, где обитают все три вида живых существ. Причем не только они, но и представители рас, обитающих в сотне других звездных систем. Все они некогда прилетели на Коронет, чтобы что-то купить, продать или обменять.

Хэн помолчал, затем с грустью добавил:

— Во всяком случае, некогда из других миров прилетало несметное количество коммерсантов. В связи с войной картина изменилась, очень много торговцев покинули Коронет, причем давным-давно.

А при чем тут война? — удивился Анакин.

После некоторого раздумья Хэн ответил малышу:

— Есть такие игры, где ты выстраиваешь фигурки в один ряд. Стоит тебе сбить первую фигурку, как та сбивает вторую, вторая увлекает за собой третью и так далее, пока все фигурки не упадут. Еще до начала войны работникам космофлота становилось все сложнее и сложнее следить за безопасностью космических трасс. Их то и дело отзывали для выполнения других заданий. То следовало отправиться в погоню за каким-нибудь отрядом Повстанцев, то продемонстрировать Имперский флаг на каком-то внешнем посту, то принять участие в подавлении какого-нибудь мятежа. Чем чаще силы флота оказывались ослабленными, тем больше налетчиков и пиратов появлялось в космосе. Чем активнее пираты охотились за коммерческими судами, тем менее привлекательной становилась торговля для предпринимателей. А когда коммерсанты исчезли, свернулась и коммерция, и началось массовое обнищание обитателей Кореллианского Сектора.

— А потом была война, — прибавила Лея. — Вокруг всего Сектора словно бы выросла стена. Имперское правительство Кореллианы охватил страх. Страх не только перед Повстанцами, но перед любым и каждым. Оно решило, что самое безопасное — это не доверять никому. Не пускать к себе коммерсантов и вообще изолироваться от внешнего мира. Правительство и само стало все больше и больше удаляться от своего народа. Появлялись новые и все более жестокие законы. Становилось все труднее получать самую элементарную информацию, а чужеземцам все сложнее поддерживать сношения или посещать планеты Кореллианской Системы. Чем меньше доверяли своим подданным правители Кореллианы, тем строже становились законы. Когда же Империя учредила пост Кореллианского Диктатора — так стал называться глава государства — правитель, получил право предпринимать любые шаги, не опасаясь возмущения народа.

— Но вы же давным-давно выиграли войну, — заметил Джесин. — Раз нет Империи, то и Диктатор должен уйти подобру-поздорову.

Лея улыбнулась. Если бы в мире царил порядок и здравый смысл, если бы побежденные знали, когда им следует отказаться от власти и после поражения уходили восвояси!

— Диктатор никуда не ушел, — отвечала Лея. — Во всяком в том смысле, какой ты имеешь в виду. Дня, когда Диктатор появился бы перед теле— и фотокамерами и объявил о снятии с себя полномочий, никто так и не дождался. Но поскольку Империя осталась без внешней поддержки, люди перестали бояться. Начали поступать, как им вздумается, стали нарушать законы. Чем чаще люди оставались безнаказанными, нарушив законы, тем смелее они становились и тем больше законов нарушали. Силы безопасности не решались положить конец этому беззаконию, не хотели стрелять в своих соотечественников. И государство рухнуло. Диктатор продолжал жить у себя во дворце, издавал указы, приказывал казнить мятежников, но никто его не слушал и не выполнял его приказания.

— А что же с ним случилось? — поинтересовался Джесин.

— Да ничего особенного, — ответила ему мать. — Власти Новой Республики не захотели сажать его в тюрьму. Ведь он был законным главой государства. Если бы его подвергли аресту, это вызвало бы гнев многих убежденных сторонников монархии, которых мы намеревались привлечь на свою сторону. И пока мы раздумывали, как поступить с Диктатором, он исчез. Полагаю, его увезли на какую-нибудь из Систем-Останцев.

— А что это за Останцы? — спросил Анакин.

— Так называются системы звезд в Кореллианском Секторе, которые чрезвычайно малы к расположены вдали от Корелла, — объяснила Лея. — Системы эти находятся так далеко, что добраться до них дело не из легких. Уйма чиновников Имперского правительства скрывались на Останцах и буквально исчезли из виду. Республика учредила пост генерал-губернатора, — продолжала Лея. — Им стал фрозиец по имени Микамберлекто. Однако, после того как на Кореллиане прошли местные выборы, многие прежние имперские служащие вновь вернулись на свои должности.

— А чего же вы этих типов не вышвырнете вон? — удивился Джесин.

— Мы не вправе этого сделать, — ответила Лея. — Даже если они нам не по душе, они лишь исполняли свой долг. Кроме того, их избрал народ.

— Выходит, этот генерал-губернатор Микамберлекто — хороший малый, а у него под началом вредные типы, и он ничего не может поделать "с ними? — заключил мальчуган.

— Дело обстоит примерно так, — улыбнулась Лея.

— Так как же вы с папой наведете там порядок? — спросила Джайна.

Вопрос дочери поставил Лею в тупик. Девочка, видимо, полагает, что в задачу ее, Леи, входит искоренение всякой несправедливости.

— Никаких шагов предпринимать мы не собираемся, — ответила она. — Если мы станем вмешиваться в их дела и уволим всех законно избранных чиновников, которые нам не по нраву, мы ничем не будем отличаться от Имперского правительства. Иногда приходится мириться с положением. Но задача торговой конференции отчасти состоит и в том, чтобы прижать к ногтю таких вот зловредных типов. Они чувствуют себя как рыба в воде, когда дела в стране идут из рук вон плохо. Будоражат народ, указывая ему на его трудности. Когда же жизнь налаживается, кому охота избирать смутьянов. Мы надеемся, что, если удастся восстановить торговые связи, людям станет легче жить и они перестанут прислушиваться к подстрекателям.

— Кажется, я все понял, — скорчив рожу, отозвался Джесин. — Но ведь эти типы, которых вы собираетесь выгнать, и сами это понимают. А что, если они попытаются вам помешать?

— Непременно попытаются, — ответила Лея. — Поэтому мы должны знать больше, чем они, и думать быстрее их.

— Однако вернемся к Кореллиане, — чересчур громко сказал Хэн, стремясь нарушить неловкое молчание, воцарившееся в кают-компании. — Планета эта своеобразна и очень красива. Такого вы еще никогда не видели. Она совсем не похожа на Корускант.

Затем Хэн принялся рассказывать детям о мирах Кореллианы. Об ослепительном, широко раскинувшемся Коронете, который так отличается от планеты-города Корускант, перенаселенного, тесного, где один уровень улиц прячется под множеством других.

— На Корусканте мы, по существу, постоянно сидим взаперти. Это столица Галактики, но можно прожить в этом городе целую жизнь, ни разу не увидев неба над головой! Коронет — совсем другое дело. Там множество невысоких зданий, и между ними уйма свободного места. Можно все время находиться на улице. В городе много парков, площадей, дворцов. Есть там базар под названием Ряд Кораблей Сокровищ, где торгуют всякими вкусностями, где множество магазинов, наполненных разным добром, привезенным с разных концов Галактики. Во всяком случае, так было когда-то. Как знать, может быть, все это сохранилось до сих пор…

Лея внимательно слушала мужа, впитывая, как и дети, каждое его слово. Просторный зеленый город — это звучит неплохо. Не то что Корускант, где она жила чуть ли не как троглодит. Хотя Хэн и не распространяется о казино, салунах, ночных клубах и других менее приличных заведениях, скучившихся вокруг космического порта Коронета, ей-то хорошо известно о их существовании. Сама она ни ногой не ступит туда, но ведь все это часть легенды, часть наследия прошлого Кореллианы, связанного с контрабандистами и пиратами.

Конечно, есть какая-то романтика, которая окружает такие злачные места. Возможно, она и сама как-нибудь вечером заглянет в одно из них. Уложит детей в постель, приставит к ним в качестве телохранителя Чуви, наденет на себя что-нибудь этакое экстравагантное, что не к лицу носить руководителю государства, и сбежит из дому с мужем. Пусть покажет ей игровые площадки Коронета, на которых резвится взрослое население столицы, Что страшного в том, что она побывает на одном-двух шоу или попытает счастья в карточной игре? Но пока Лея думала о том, чем она будет заниматься в Коронете в часы досуга, Хэн рассказывал детям о других планетах.

— А мы сможем побывать на Селении и Дролле? — спросил отца Джесин.

— Как же иначе? — пообещал Хэн. — Увидим Селению, Дролл и Двойные Планеты — Талус и Тралус. Возможно, заглянем даже на Центральную Планету.

— Что это за планета? — поинтересовалась Джайна.

— Видишь ли, Талус и Тралус называют Двойными Планетами, потому что они одинакового размера. Они вращаются одна вокруг другой. Центральная Планета находится в центре тяжести, посередине между обеими планетами. С нее открывается великолепный вид.

— Еще бы! — согласился Джесин.

— Сможем посмотреть на Кипящее Море и Дролл, Заоблачные Пики Селении, Золотые Пески Кореллианы. Вы ведь никогда еще не купались в настоящем океане, верно? Мы все вместе пойдем на взморье, будем строить песчаные крепости и купаться в волнах огромного океана!

— А морские чудища нас не тронут? — озабоченно спросил Анакин.

— Потому-то мы и собираемся купаться на Кореллиане, — ответил Хэн, легонько подтолкнув Джайну.

Девочка спрыгнула с отцовских коленей. Хэн подошел к младшему сыну и взял его на руки.

— Там больше нет никаких морских чудищ. Всех их отвезли на Селонию, потому что океан там гораздо больше..

— Честно? — поинтересовался Анакин.

— Честно, — торжественно заявил Хэн. — Но мне кажется, что некоторым маленьким сухопутным чудищам пора укладываться спать. Что вы на это скажете?

Этого было достаточно, чтобы вызвать деланно-возмущенные возгласы у детей, но уложить их в постель родителям ничего не стоило. Все трое начали зевать и, борясь со сном, едва успели помыться, почистить зубы, раздеться и облачиться в пижамы.

Все трое с готовностью забрались в свои койки и уткнулись в подушки. Джесин и Джайна уже спали, мерно и негромко дыша, когда Хэн склонился над кроваткой Анакина и, натянув на него покрывало, нежно поцеловал ребенка в лоб.

Однако, прежде чем уснуть, тот спросил отца:

— Папа?

— Да, Анакин? В чем дело?

— Папа, когда мы прилетим туда?

Глава девятая

НАВСТРЕЧУ

Исчез. Сомневаться больше не приходится. Люк Скайвокер исчез. Фарнис Глейзри, агент Гуманитарной Лиги, не хотел обманывать себя. Мастера Джедая нет дома, по крайней мере, сутки. Осмотр жилища калриссита, попытавшегося спрятаться в подземном городе, показал, что оно пусто. Принадлежащего ему корабля «Госпожа Удача» так же нет на месте его обычной стоянки. Учитывая то обстоятельство, что он видел их обоих накануне, вполне вероятно, что они исчезли вдвоем. Теперь не остается ничего другого, как использовать альтернативный вариант — вариант весьма сомнительного свойства. Придется прибегнуть к разведывательному зонду и, вопреки сомнениям, надеяться, что «Нефритовое пламя» стартует согласно расписанию. Иначе… Иначе Тайный Вождь будет не слишком-то доволен. Лучше об этом не думать. Стоит, пожалуй, послать космический зонд, чтобы проследить за маршрутом Скайвокера.

Или же, зная крутой нрав Тайного Вождя, исчезнуть с глаз долой?

— Неужели так уж обязательно было тащить с собой эти железяки? — в который раз проворчал Ландо. Предметом его недовольства были дройды Арту и Трипио, устроившиеся в дальнем конце кают-компании. Люди отдыхали после трапезы, во всяком случае, делали вид, что отдыхают. Но роботы явно действовали Ландо на нервы уже тем, что так же не питали к нему особенно пылких чувств.

Люк мысленно улыбался. Конечно, существовали и объективные причины для того, чтобы использовать дройды, но Люк-то знал, почему он настоял на использовании дройдов. Ему хотелось досадить, отомстить Ландо за то, что он втянул его в эту идиотскую аферу. Конечно, Люк ни за что не признался бы, что дело обстоит именно таким образом, но самому себе лгать не мог.

Однако Трипио ответил прежде, чем Люк успел открыть рот:

— Уверяю вас, капитан Ландо, мы с моим напарником неоднократно демонстрировали высшую степень своей полезности. Могу добавить, что лично я смогу оказать неоценимые услуги, когда речь пойдет о решении задач романтического свойства, и не только потому, что мне известно свыше шести миллионов естественных и искусственных языков. На Корусканте я провел тщательное исследование огромного количества разнообразных источников информации, как правило недоступных широким слоям населения, и великолепно освоил различные варианты ритуала ухаживания, практикуемые в двух тысячах сорока семи человеческих культурах, а также в пятиста шестнадцати культурах негуманоидного типа.

— Закрой поддувало, — оборвал дройда Ландо. — Тот день, когда я спрошу у тебя, как мне вести себя с дамой, станет для меня днем принятия обета целомудрия.

Такое замечание не только застало Трипио врасплох, но и вызвало целую серию возмущенных звуковых сигналов со стороны Арту.

— Ты не совсем точно выразился, Арту. Кроме того, я сомневаюсь, чтобы твой совет пришелся капитану-калрисситу по душе.

Арту издал еще более негодующий звук и отпрянул от Трипио, повернув к Люку свой визуальный сенсор.

— Не кипятись, Арту, — отозвался Люк. — Ты слишком обидчив.

— Послушай-ка, старик, — обратился к приятелю Ландо. — Неужели нам всю дорогу придется слушать их трепотню. Может, выключим их или же отправим назад домой при первой же возможности.

Люк улыбнулся и покачал головой.

— Эти парни еще ни разу меня не подводили. Я без них как без рук. Поверь мне, Ландо, от них огромная польза.

— Тогда пусть приносят эту пользу поскорей, — буркнул Ландо. — А не то познакомятся с мусорным контейнером.

— Зачем так горячиться. Давай вон лучше займись своими знакомствами, — напомнил другу Люк. — Мы с минуты на минуту должны вырваться из гиперпространства и войти в систему Лерии Керлсил.

— У нас еще минут пятнадцать, — ответил Ландо, взглянув на хронометр. Поднимаясь с кресла, добавил: — Надо идти в кабину пилота. — Трипио сделал шаг вперед, чтобы пойти за ними следом, но Ландо поднял руку: — Оставайся там, где стоишь, золотой мой мальчик. Будете оба сидеть взаперти в кают-компании, пока мы управляем кораблем и летим к планете. Ясно?

— Вполне, сэр, — отозвался Трипио. — Но позвольте предложить…

— Потом, — оборвал его Ландо и, повернувшись к приятелю, спросил: — Ты когда-нибудь бывал на Лерии Керлсил?

— Нет. Да и в банках данных я мало что нашел о ней.

— Ну что ж, — отвечал калриссит. — Посмотрим, что это за планета.

Дверь заскользила в сторону, и оба вошли в кабину управления.

Трипио удивленно посмотрел, как затворилась входная дверь в кабину, и еще больше удивился, услышав щелчок щеколды. Капитан Ландо запер их.

— Ну и ну! — произнес дройд. — Совсем не похоже на ту обходительность, какой следовало ожидать от калриссита, тем более в данных обстоятельствах. Возможно, грубые манеры уместны при разработке полезных ископаемых, но уж никак не вяжутся с поведением джентльмена, отправившегося на поиски дамы сердца. По крайней мере, мастер Люк оказался настолько добр, что выступил в нашу защиту.

Арту издал несколько звуковых сигналов, обозначавших вопрос.

— Что? — переспросил Трипио. — Нет, я не расслышал название планеты, на которую мы летим. Мне никто ничего не говорил.

Издав стон, Арту повторил вопрос — на этот раз чуть медленнее — и для выразительности закончил витиеватым восклицанием

— Если ты слышал, что мы летим на Лерию Керлсил, к чему было приставать ко мне с расспросами?

В ответ Арту затрещал, как пулемет.

— Неправда! — возразил Трипио. — Я не просто бахвалюсь своими знаниями. Я их использую на практике. Зачем бы я стал изучать все эти мудреные ритуалы сватовства в допотопных источниках, если бы не надеялся проверить информацию и убедиться…

В ответ Арту энергично запищал и загудел, разъезжая взад и вперед на роликах, заменявших ему ноги.

— Ах, вот что! Говоришь, надо было порыться в памяти и извлечь из нее сведения о Лерии Керлсил? Что ж ты сразу мне не сказал? — Помолчав, Трипио принялся шарить в банке данных. — О Боже! — воскликнул он. — Арту! Что же нам делать?

Ландо-калрисситу не впервой было попадать на планеты, на которых он никогда еще не бывал. Он давно потерял счет мирам, городам и весям, где ему доводилось заниматься предпринимательством — того или иного рода. Так случилось и на сей раз. Ступив на почву Лерии Керлсил впервые в жизни, он почти ничего не знал о ней. В то же время ему было известно об этой планете больше, чем о тех мирах, которые ему довелось повидать.

Он давно научился импровизировать, наблюдав за местными обычаями и нравами, умел определять, что не имеет особого значения, а что существенно.

Но Ландо научился замечать не только различия. Он давно понял, например, что преступный мир одной планеты имеет много общего с преступным миром любой другой планеты. Во всяком случае, в той степени, в какой это нужно знать коммерсанту и предпринимателю.

На любой планете должен быть космический порт, а там, где порт, должно быть и все остальное: жилье для команд кораблей, бар или таверна, складские помещения и механизмы для обработки грузов, пункт обмена иностранной валюты на местную и наоборот и так далее. Откровенно говоря, кроме этих космопортов Ландо мало что видел на большинстве посещенных им планет.

Приземлившись, он обычно встречался с представителями тех фирм, которые покупали и продавали товары, присматривал за грузом, оплачивал или получал стоимость товаров, заходил в бар, чтобы перекусить и что-нибудь выпить, иногда ночевал в гостинице, если это позволял ему банковский счет, а номер оказывался вполне приличным. Утром он уже отправлялся в путь. Спустя какое-то время все портовые бары, складские помещения и таможенные чиновники казались ему похожими друг на друга. Да так оно и было на самом деле. Ландо «побывал» на десятке планет, и о местных культурах он судил, лишь по культуре таможенников.

Разумеется, так происходило не всегда. Не раз случалось и так, что, переступив границы космического порта, он погружался в подлинную жизнь планеты. Ландо решил, что так произойдет и на этот раз. Ведь, в конце-то концов, если все будет путем, он должен будет остаться на этой планете если не на долгие годы, то во всяком случае на какое-то время. Поэтому есть смысл как следует осмотреться, прежде чем предпринимать какие-то решительные шаги.

На первый взгляд место вполне подходящее. Прозрачное голубое небо, по которому несутся пушистые облака, подгоняемые освежающим ветром. Воздух чист и прозрачен. Сам космический порт невелик, но ухожен, все кругом блестит и сверкает, служащие приветливы и предупредительны.

По примеру многих небольших планет, порт был построен далеко за пределами города, который затем разросся и подступил к нему вплотную. Пять минут езды на ховере — и Ландо с Люком оказались в центре города, который произвел на обоих самое благоприятное впечатление. Вдоль чистеньких проспектов выстроились деревья по пояс взрослому человеку: бледно-голубая кора, небольшие округлые листья. Колесные машины бесшумно и неторопливо катят по ровной мостовой. Дома и магазины невелики, но сразу видно — жители гордятся своим городом. Кругом порядок и чистота, все красиво и добротно сделано.

— Недурственно, — заметил Ландо, обращаясь к спутнику, шагавшему рядом с ним. — Более чем недурственно. Полагаю, этот город вполне мог бы стать отправной точкой для дальнейших операций.

— Не гони лошадей, — засмеялся Люк. — Подожди, ты же еще в глаза не видел своей прекрасной леди.

— Хорошо, подожду, — согласился «жених». — До встречи еще целых полчаса. Не хочу приходить слишком рано и производить впечатление бесприданницы, рвущейся замуж.

А если сама невеста будет производить такое впечатление? полюбопытствовал Люк.

Посмотрев на друга, Ландо подмигнул ему:

— В таком случае поднимем ставки. Такая уж это игра.

Оба расхохотались. Обогнув угол, они увидели еще одну улицу славной столицы Лерии Керлсил.

— Давай скорей! Прожги, если нужно, ты, несчастное ведро с болтами! — кричал на Арту Трипио. Маленький астромеханический дройд пытался открыть дверь кают-компании. Неистово вращая манипулятором декодера, введенным в гнездо кибер-замка, дройд пытался подобрать нужную комбинацию. — Капитану Ландо грозит большая опасность. Живей! Хватит тебе колдовать с банком данных! Делу это не поможет.

Арту в ответ издал серию сердитых гудков и щелчков, после чего дверь немного приоткрылась. Этого оказалось достаточно для того, чтобы оба дройда сумели выйти из помещения.

— Молодчина, Арту! — воскликнул его напарник. — Я был уверен, что у тебя получится. Ну, почему капитан-калриссит или мастер Люк не захватили с собой переговорные устройства? Тогда мы смогли бы предупредить их. Надо непременно войти в городскую информационную сеть и уточнить мои данные. Живо!

Люк Скайвокер наслаждался погожим утром, но никак не мог отделаться от мысли, что что-то неладно. Внутреннее чутье, чутье Джедая, подсказывало ему, что ему угрожает опасность, но какая именно, он не мог определить.

Люк посмотрел вдаль, потом оглянулся назад. Там, куда они с Ландо направлялись, домов было меньше, но они были выше и импозантнее тех, что составляли центральную часть города. Навстречу попалось несколько прохожих, едва удостоивших своим вниманием чужестранцев. Нет, совершенно очевидно, опасность исходит не от них.

И все же надо быть начеку. Рука Люка невольно потянулась к Огненному Мечу. Видно, не зря. Скайвокер взглянул на своего спутника, но лицо «жениха» было совершенно безмятежным. Его заботил только успех будущей брачной сделки, в котором, впрочем, он нимало не сомневался. Так откуда же эта тревога? Люк с трудом сдерживал в себе желание схватить Ландо за руку и заставить его обернуться. Но нет. Мастеру Джедаю нужно нечто большее, чем смутное предчувствие грядущих неприятностей.

Два дройда наконец-то отыскали входное гнездо общественной информационной сети, расположенное на углу здания космического вокзала.

— Включайся! Включайся! — подгонял напарника Трипио. — Узнай все, что возможно, относительно Карии Вер Сериан. Ах, если бы я ошибся!

Арту начал издавать звуковые сигналы высокой тональности.

— Что ты этим хочешь сказать? Почему сейчас должно быть иначе? — спросил Трипио, стукнув второго дройда по макушке. — Подключайся к вводу и не морочь мне голову. Если я прав — а это происходит не так уж редко, — нам понадобится вся информация, какую возможно получить, чтобы объяснить капитану Ландо, насколько сложна создавшаяся ситуация. Да поживей ты!

Ландо и Люку удалось так рассчитать время, что возле дома Карии Вер Сериан они оказались за минуту-две до назначенного срока.

Такой дом, стоявший на тихой, обрамленной деревьями улице, трудно было не заметить. Он существенно выделялся своими размерами. Почти все соседние дома были сложены из темно-желтого кирпича, кое-где виднелись дома из голубовато-серого дерева. Пятиэтажный дом Вер Сериан, сложенный из серого камня и отделанный штукатуркой, возвышался над своими соседями, которые имели, максимум, два или три этажа. Стоял он на участке земли, по меньшей мере в четыре раза превышавшем площадь остальных земельных участков. Участок был огорожен высоким забором из чугунных прутьев художественного литья, отстоявших друг от друга на двенадцать сантиметров и прочно закрепленных в грунте.

Дом походил скорее на крепость, чем на жилище.

Люк заметил, что здания рядом с домом Вер Сериан пусты, а участки, на которых они стоят, заросли колючим кустарником. Это резко контрастировало с ухоженными садами и небольшими частными зверинцами, которые были на Кореллии обычным явлением.

Сады, окружавшие дом Вер Сериан, выделялись нарочитой, кричащей роскошью. Они были прорезаны тропинками, вдоль которых стояли высеченные из камня скамьи и росли экзотические растения, привезенные с десятков планет. Дом был обрамлен декоративным ручьем искусственного происхождения, без сомнения приводимым в движение каким-то насосным устройством. От ворот к входным дверям дома вела дорожка, перебегавшая через ручей по крохотному пешеходному мостику.

Справа от дома ручей образовывал заводь, из центра которой бил мощный трехъярусный фонтан. Тугие струи воды образовывали сложный, постоянно меняющийся рисунок. Однако, несмотря на декоративный фонтан, Люк заметил, что если мостик поднять, то ручей превратится в крепостной ров.

Дом, стоящий посреди этого чудесного рукотворного ландшафта, казался тут неуместным. Ни украшений, ни орнамента. Огромность и прочность. И ничего больше. Но несмотря на изысканный камуфляж из диковинных растений и замысловатых фонтанов, ясно как белый день: дом Вер Сериан не столько жилье, сколько крепость, куда нет хода чужим людям.

У Люка моментально испортилось настроение. Какой же нужно быть женщиной, чтобы прятаться от толпы за такими стенами. А в том, что владелец дома хотел защититься от толпы, нет никакого сомнения. Рвы, железные ограды не остановят профессионального взломщика или нападающего, вооруженного современным оружием. Но неорганизованную, взвинченную толпу задержат.

Как Люк ни пытался, он так и не смог убедить себя в том что все это — эстетический протест против приевшихся архитектурных канонов. А вон и доказательство — там, на стене дома, справа от входной двери. Карабкающееся вверх по штукатурке вьющееся растение не в силах скрыть под своими листьями и побегами следов бластерных ожогов.

— Похоже, что дамочка весьма состоятельна, — заметил Ландо.

Люк хотел высказать свое мнение на этот счет, но затем передумал. Слишком уж отличаются их взгляды. Там, где Люк увидел систему обороны, Ландо нашел доказательства состоятельности.хозяйки дома. Кто же из них прав? Может быть, все, что заметил Люк, имеет отношение к прежнему владельцу поместья или это все следы войны с Империей?

Однако переубедить себя Люк не смог. Что-то тут не то. Люк прибегнул к помощи Силы, пытаясь уяснить себе общий настрой мыслей и чувств обитателей этого странного места. Тревожное ощущение вновь вернулось к нему, став более четким и интенсивным. Источником тревоги был этот дом.

Зная, откуда может исходить угроза, Скайвокер Силой Джедая проник в сознание тех людей, которые находились поблизости от жилища Вер Сериан.

Все, кого он смог обнаружить, испытывали те же чувства, что и он. Оно не было главным, но оно все же существовало, и чем ближе к дому жил тот или иной человек, тем сильнее он его ощущал.

Люк переориентировал чувство Силы в другом направлении и удивился еще раз. Выяснилось, что в доме лишь одно живое существо. Должно быть, Вер Сериан. Но импульс, полученный от ее мозга, показал, что это вовсе не злобное создание. Она ни в коей мере не считает себя опасной. Напротив, Люк ощущал в ней почти назойливую доброжелательность человека, горящего желанием творить добро всем и каждому, по нраву им это или нет. От ума ее исходили импульсы алчности, но Люк не улавливал в ней ничего такого, что могло бы объяснить настороженность и страх окружающих ее людей. Если такого рода алчность способна вызывать страх в здешних обитателях, то Ландо должен был посеять всеобщую панику в тот самый момент, как он ступил на землю этой планеты.

Однако, как известно, нет таких людей, которые считали бы себя злыми. Даже Император считал, что поступает справедливо, громя Старую Республику и устанавливая деспотический режим во всей Галактике. Одного лишь факта, что Вер Сериан считает себя доброй, недостаточно для того, чтобы согласиться с этим. И все же что-то тут не состыковывается.

— Пойдем же, Люк, — нарушил его раздумья калриссит. — Или ты собираешься весь день глазеть на ее дом? Я лично не намерен заставлять даму ждать.

— Ландо, — произнес Скайвокер, положив руку на плечо приятеля, — Будь осмотрителен, хорошо?

— Во время беседы с ней? А разве я не осмотрителен? Я — сама осмотрительность. Не боись, старина!

Ландо толкнул калитку, и она отворилась. Калриссит направился к дому, Люк неохотно шел за ним, отстав на один-два шага.

Пройдя по дорожке, оба друга пересекли ров и, поднявшись по ступеням, остановились перед массивными стальными дверями. Ландо подождал, когда Люк тоже поднимется, и нажал на диск сигнального устройства.

Двери моментально распахнулись, и Люк понял, что за ними уже давно наблюдали изнутри дома. Взорам гостей предстала поразительно красивая молодая женщина. Люк хотел было справиться, дома ли госпожа Вер Сериан, но потом вспомнил, что, кроме нее, в доме никого нет. Выходит, это и есть сама хозяйка, хотя она ничуть не похожа на ту Вер Сериан, какой рисовало ему воображение.

— Добро пожаловать, господа, — проговорила женщина. — Я Кария Вер Сериан. Добро пожаловать, Ландо-калриссит. Я получила ваше сообщение и готова вступить с вами в переговоры. Мы сможем прийти к соглашению, представляющему интерес для нас обоих. — Повернувшись к Люку, она продолжала: — Конечно же, приветствую и вас, досточтимый Мастер Джедай. Ваши подвиги стали легендой, и для меня высочайшая честь принимать вас в моем скромном жилище. Входите же, господа, прошу вас.

Когда Вер Сериан отвернулась, Ландо подмигнул приятелю. Очевидно, он хотел сказать, что именно известность Люка открыла двери этого дома. Не теряя времени даром, Ландо переступил порог, следом за ним — Люк Скайвокер.

То, что увидел Люк внутри дома, не походило на то, чего он ждал. Угрюмости и тяжеловесности внешнего вида здания не видно ни следа. Внутри все было наполнено мягким светом. Стены облицованы белым камнем и декорированы драгоценными гобеленами и картинами, привезенными со всех концов Галактики. Первый этаж здания представлял собой одну большую просторную комнату. У задней стены величественная лестница, идущая слева направо и прерываемая лестничными площадками. На каждой площадке дверь, ведущая, по всей видимости, в покои.

Пространство первого этажа разбито на множество уютных местечек ширмами, стеллажами и витринами. Мягкие кушетки, кресла и великолепные ковры так и манят к себе. В такой комнате удобно принимать гостей, но, видимо, не очень-то уютно жить одинокой женщине.

Но если Люк не ожидал увидеть такое великолепное убранство, то тем более не предполагал, что хозяйка дома будет настолько хороша собой. Опираясь на те скудные сведения, которые он смог собрать, Люк представлял себе Карию Вер Сериан неряшливой, ленивой женщиной, которая в свое время вышла замуж из-за денег и после смерти мужа вовсе отбилась от рук. Судя по тому, как высказывался о ней Ландо, тот тоже не ожидал от своей суженой чего-то иного.

Однако настоящая Кария Вер Сериан разительно отличалась от созданного их воображением образа. Высокая, стройная, смуглая, бездонные, как озера, фиолетовые глаза. Волосы отливают золотом заката, движения естественны и изящны. Простое элегантное платье из черной ткани скромного покроя акцентирует безукоризненность ее фигуры гораздо лучше, чем самый продуманный наряд. На платиновой цепочке на шее висит крупный бриллиант. Одного взгляда на Ландо было достаточно, чтобы понять: он теперь согласен и на значительно меньшее приданое.

— У вас красивый дом, — проговорил он, — но он не идет ни в какое сравнение с его владелицей.

Вер Сериан мило улыбнулась и едва заметно наклонила голову в знак признательности.

— Благодарю вас, милостивый государь. Как вы понимаете, мне трудно нанять прислугу. Не стану скрывать от вас, насколько сложно поддерживать в доме порядок с помощью одних лишь дройдов. Признаюсь откровенно, что была бы счастлива иметь в доме мужчину, который служил бы мне хотя бы помощником.

— Уверяю вас, я с готовностью занял бы такую должность, — заявил Ландо. По тону его можно было определить, что он искренен.

— Прошу вас, — отвечала хозяйка. — Садитесь и чувствуйте себя, как дома.

Ландо улыбнулся такой широкой улыбкой, что, казалось, вот-вот порвет себе лицевые мускулы. Шагнув вперед, он взял в свою руку ладонь Керии Вер Сериан и склонился в сладострастном поцелуе.

— С удовольствием воспользуюсь вашим приглашением. Уверяю вас, я нигде не мог бы чувствовать себя как дома в большей степени, чем у вас в данный момент.

— Ой-ой! — воскликнул Трипио, когда их ховер круто повернул, обгоняя тихоходную машину. — Нельзя ли поосторожней, шеф!

— Что-нибудь одно — осторожность или скорость! — буркнул водитель, не оборачиваясь назад, и до отказа выжал акселератор.

Оба дройда, устроившись на заднем сиденье скоростного ховера, мчались к дому Карии Вер Сериан. Арту поездка, по-видимому, доставляла удовольствие, но его напарник слишком нервничал. Он опасался, что его контуры могут перегреться от излишнего волнения.

Существуют такие космические порты, в которых дройду очень сложно нанять ховер. Но есть и такие, где сделать это почти невозможно. Космопорт Лерии Керлсил относился как раз ко второй категории. Автоматические такси наотрез отказывались вести дройдов, поскольку были запрограммированы на неподчинение приказам механических пассажиров. Нашим дройдам не оставалось ничего другого, как обратиться к услугам такси, управляемых людьми. Но даже и в последнем случае им не удалось бы воспользоваться услугами местных лихачей, если бы по воле случая у Арту не оказалось довольно крупной суммы корускантских кредитов. Мастер Люк положил несколько лет назад эти деньги в одно из отделений в корпусе дройда. Отложил, так сказать, на черный день. Именно такой день сегодня и наступил.

Однако даже с наличными найти водителя, готового отвезти дройдов в город, было делом нелегким. Единственным водителем, которого им удалось уговорить, оказался тип сомнительной наружности, нарушавший все правила уличного движения. Умело оценив рыночную стоимость создавшейся ситуации, он заломил за свои услуги астрономическую цифру.

Трипио, привыкший торговаться, попытался сбить цену, но Арту, как обычно, все испортил. Чтобы заставить замолчать «коллегу», он намеренно и больно ударил Трипио по ноге. А потом предложил водителю все деньги, какие у него были.

Конечно, это делу помогло, ведь они же торопились, и все-таки поведение Арту иначе как провокационным нельзя было подчас назвать.

Машину кинуло влево: водитель, не снижая скорости, резко повернул за угол, так что Трипио едва не вылетел из кабины ховера. Арту, устроившийся рядом на заднем сиденье, завалился набок и тотчас принялся пищать и гудеть, призывая напарника на помощь.

— Вот и валяйся теперь здесь, — сварливо отозвался тот, тем не менее помогая дройду подняться. — Тупица самонадеянный!

Водитель снова круто повернул, но теперь Арту удержался на сиденье. Торжествующе булькнув, он выпростал механическую руку и уперся ею в угол машины.

— О боже! — воскликнул Трипио. — Только бы успеть вовремя. Согласно полученной мною информации, процесс необратим.

Ландо-калриссит был на седьмом небе от счастья. Заняться жениховским бизнесом надо было много лет назад. Удача сама идет ему в руки: с первой же попытки он вытянул счастливый билет: дело, похоже, идет к развязке. Уже спустя каких-то несколько минут после начала их беседы он был уверен в этом. Они с Карией отлично поладят. Она не только богата, но еще и молода, очаровательна и красива. Наверняка информация, которую он получил, не вполне точна, но такого рода ошибка, когда вместо старой клячи ты встречаешь юную богиню, его вполне устраивает.

Единственной ложкой дегтя в бочке меда оказался Люк. Вел он себя достаточно учтиво, но не очень-то любезно. У него был какой-то озабоченный, отстраненный вид. Как только они садились за стол, он больно пинал Ландо по ноге, пытаясь вывести его из блаженного состояния. Вот и в эту минуту Ландо, Кария и Люк расположились в чрезвычайно удобных креслах лицом друг к другу. У ног их лежал ковер, который стоил вдвое дороже Города-под-Сводом. А Кария улыбалась жениху такой улыбкой, которая могла бы расплавить дверь любого несгораемого сейфа. Позволив какой-то части своего мозга «идти на автопилоте», ублажая хозяйку непринужденной болтовней, Ландо отдыхал душой и наслаждался обществом

Кария. Все в мире прекрасно, пусть себе Люк дуется.

Но Кария была, похоже, чем-то озабочена. Она одобрительно улыбалась, услышав очередной комплимент из уст жениха. Но затем облокатилась о ручку кресла и на лице ее появилось сосредоточенное выражение.

— Мне очень приятно слышать все эти любезности, — прервала она Ландо, — но люди, иногда посещающие меня, обычно не имеют лишнего времени. Я предпочла бы как можно скорее перейти к делу. Вас это устраивает?

— Вполне, — кивнул, нерешительно помолчав, калриссит.

— Превосходно, — отозвалась Кария. — Очевидно, вы навели обо мне справки, иначе не появились бы в этом доме. Необходимо ли вам узнать что-то такое, чего вы не знаете? Есть ли у вас вопросы?

Ландо заговорил вновь. На этот раз он был несколько озадачен, но решил продолжать играть роль галантного кавалера.

— Конечно, мне хотелось бы узнать о вас многое, и я надеюсь, смогу узнать в будущем, но ничего такого, что я должен узнать о вас немедленно.

— Великолепно, — отвечала Кария. — Я не стану от вас скрывать ничего. Когда я получила от вас первое сообщение, я навела о вас справки.. Должна признаться, что в нормальные времена я не стала бы даже рассматривать ваше предложение. Но времена изменились. Хотя время отдыха для меня кончилось давно, должна признаться, что жизнь с предыдущим мужем была для меня тяжким бременем. Я еще не вполне оправилась от этого испытания. Хотя ваше состояние не настолько велико, каким оно могло бы быть, тем не менее оно значительно и увеличивается. Я восхищена вашей работой по созданию Города-под-Сводом. Полагаю, что при достаточной финансовой поддержке вы смогли бы сделать многое в кратчайший промежуток времени. Скажите по чести, вы думаете подобным же образом?

— Ну конечно же, — искренне ответил Ландо.

— Вижу, — сказала Кария. — Вы думаете точно так же. Вы молоды и энергичны. Мне не вполне понятна только одна вещь. Насколько мне известно, у вас ведь отменное здоровье. Не так ли?

— Ну да, разумеется, — ответил явно ошеломленный Ландо. — Я думаю, мне еще жить да жить.

— И все-таки вы здесь, — откинулась на спинку кресла Кария. — Весьма любопытно. Нельзя сказать, чтобы неслыханно, но весьма интересно. Есть такая поговорка: «Яркие свечи сгорают быстро». Могут быть такие люди, которые осуждают этот принцип, но, как говорится, вольному воля. Вы отдаете себе отчет в том, что брак — процесс необратимый? Что назад у вас ходу не будет?

Ландо понял, что влюбился в красавицу Карию по уши.

— Я совсем и не думал о том, чтобы жениться, а потом развестись, в надежде получить от вас компенсацию, если вы это имеете в виду. Если я женюсь на вас, то женатым и останусь.

— Конечно, ни о какой компенсации не может быть и речи, — рассмеялась Кария.

Судя по всему, она твердо уверена в своих адвокатах? Этот факт следует учесть.

— Конечно, конечно, — согласился калриссит. — Пока не разлучит нас смерть, и все такое.

— И все такое, — эхом отозвалась Кария. Лицо ее снова стало серьезным. Она долгим взглядом посмотрела в лицо Ландо, потом, словно приняв решение, проговорила: — Вы мне нравитесь. Несмотря на то, что вы молоды к полны сил, вы мне нравитесь. Жизнь для того, чтобы идти на риск, а я для того, чтобы жить. Ваше состояние сейчас невелико, но есть все основания полагать, что оно увеличится. Я желаю взять вас в мужья, если вы желаете взять меня в жены.

Чуть подавшись вперед, Люк смотрел то на Ландо, то на Карию.

— Что за спешка? — удивился он. — Неужели вы действительно готовы принять решение так быстро?

— Как я уже отмечала, люди, приходящие ко мне, как правило, не имеют времени на колебания, — улыбнулась Вер Сериан. — Пожалуй, это единственный раз, когда я могу позволить себе роскошь так тянуть с развязкой. — Повернувшись к Ландо, она спросила его: — Что вы скажете, милостивый государь? Желаете ли вы взять меня в жены? Или же нет?

— Видите ли, эээ… Любой мужчина счел бы за честь стать вашим супругом, дорогая госпожа Кария. Но мы же должны договориться относительно условий, прежде чем заключим брачное соглашение.

— Прекрасно и разумно сказано, милостивый государь, — заметила невеста. — Позвольте мне предложить вам свои условия. Женитесь на мне и живите со мной. Я буду полностью Поддерживать вас во всех отношениях в течение пяти лет — дольше обычного срока.

— Вы будете Поддерживать меня? — переспросил Ландо. Ему явственно представилась прописная буква "П" в слове «Поддерживать», — Поддерживать в каком смысле?

Кария улыбнулась, словно ей задали глупый вопрос.

— Во всех смыслах. Буду заботиться о вашем здоровье, оказывать вам финансовую помощь, одевать вас, предоставлю вам свой стол и кров.

— А что взамен? — поинтересовался Ландо.

— Взамен вы будете хорошо жить. А еще у нас тут такой закон, что после того, как вы на мне женитесь, я становлюсь вашей единственной наследницей.

— А я — вашим наследником?

— Именно, — снова улыбнулась Кария.

— Мне тут не все ясно. Что произойдет спустя пять лет? — полюбопытствовал Ландо. — Вы перестанете меня поддерживать? Мы расторгнем наш брак?

— Как вы уже сказали, мы останемся мужем и женой, пока смерть не разлучит нас.

— Но потом я должен буду сам заботиться о себе, да? Что же, это вполне справедливо, — согласился Ландо. — Только позвольте мне кое-что уточнить. Я не хочу и не намерен жить за ваш счет. Я хочу трудиться. Я хочу созидать, строить, управлять. Хочу разрабатывать грандиозные проекты, которые достойны воплощения, и претворять эти проекты в жизнь.

— Ну конечно же. Таков ваш дар. И вы не должны зарывать свои таланты в землю. У вас есть цель в жизни, и вы готовы жертвовать всем ради достижения этой цели. Вам нужен капитал для вложений, и я предоставляю вам этот капитал. Я, конечно, не собираюсь отдавать вам все, что имею, однако уверяю вас, что это, — она обвела широким жестом сказочно богатый дом со всем его убранством и окружающие его сады, — лишь малая часть того состояния, которым я владею. У вас все средства, необходимые для воплощения ваших планов. Вас это удовлетворяет?

— Ну, разумеется! Вполне! — воскликнул жених. Таких условий ему никто не предлагал. Надо быть сумасшедшим, чтобы отказаться от них или позволить Карии передумать.

— Тогда совершим церемонию, — произнесла Кария, вставая.

Следом за нею, словно бы повинуясь рефлексу, поднялись оба мужчины.

— Как, сейчас? — удивился Ландо.

— Конечно, — отозвалась хозяйка. — Какой смысл затягивать с этим? Оба мы знаем, что нам нужно, и каждый из нас знает, что мы можем предоставить друг другу то, что нам нужно. Жизнь коротка, промедление смерти подобно.

— Ландо, погоди секунду! — воскликнул Люк. — Тут что-то неладно. Не знаю, что именно, но неладно.

— Неужели Великий Мастер Джедай сомневается в моей искренности? — раздраженно проговорил Кария. В голосе ее прозвучала сталь. — Давайте же, загляните мне в душу, посмотрите, кроется ли в ней обман? Мне бояться нечего.

— В этом нет необходимости, — возразил Люк. — Не сомневаюсь, что ваши намерения искренни. Не думаю, что вы намерены кого-то обмануть. И все равно что-то тут не так. Прошу вас, дайте моему другу время — хотя бы час, — чтобы он смог все обдумать.

Во взоре Карии сверкнул гнев.

— Через час может прийти другой кандидат. Через час ваш друг может разонравиться мне. Нет. Он знает все, что ему нужно знать, и знает, зачем явился сюда. Сейчас или никогда.

Ландо схватил приятеля за руку и притянул к себе.

— Люк, отстань от нас. Она права. Я получил то, чего хотел. Не вмешивайся не в свое дело.

— Ландо! — произнес Скайвокер вполголоса и посмотрел приятелю в глаза. — Уверяю тебя, тут что-то неладно. Ты хоть сам-то уверен в том, что ты знаешь, что делаешь?

У Ландо словно что-то оборвалось внутри, и он понял, что ему страшно. Очень страшно. Отчего, он не знал и сам. Но если уж ему, Ландо, так страшно, что он подумывает о бегстве, то, значит, над ним повисла вторая Звезда Смерти. «Мужайся, муж, не поддавайся страху…»

— Нет, не уверен, — прошептал он на вдохе и тут же выпалил: — Но как сказала дама, жизнь — это риск. Если мне в данном месте и в данный момент предоставляется единственный шанс, я этот шанс использую. — Повернувшись к хозяйке, Ландо пригладил волосы и поправил на себе одежду. — Относительно церемонии, — произнес он голосом, которому попытался придать твердость. — В чем она заключается?

Кария взмахнула рукой в сторону пятиугольного красного балдахина, расположенного у южной стены просторного помещения.

— Это происходит там, — объяснила она. — Мы становимся под балдахином, включаем звукозаписывающее устройство, произносим краткую клятву в присутствии свидетеля, скрепляем ее кровавым поцелуем, и дело сделано.

— Кровавым поцелуем? — несколько озабоченно спросил Ландо.

— Довольно зловещее название весьма безобидного ритуала, — улыбнулась Кария. — Сущий пустяк. Укол в указательный палец правой руки. Капелька крови. Я целую ее. Вы делаете то же самое, вот, собственно, и все. Церемония закончена.

— А она имеет юридическую силу? — спросил Ландо. — Будем ли мы считаться супругами перед лицом закона и общества?

— А как же иначе? — снова рассмеялась Кария. — Церемония носит вполне законный характер. Мы станем самыми настоящими мужем и женой.

Глубоко вздохнув, Ландо сделал шаг вперед. Протянул левую руку невесте, и она оперлась о нее.

— Тогда вот наш свидетель, и пора приступать к бракосочетанию.

— Ландо! Нет! — запротестовал Люк, порываясь шагнуть к другу.

Калриссит поднял руку, обращенную ладонью к Люку.

— Именно этого я хочу, Люк. Именно в этом ты обещал мне помочь. Ты дал мне слово Мастера Джедая. Заявляю, что настало время сдержать свою клятву. Ты будешь нашим свидетелем.

По лицу друга он видел, что тот борется с противоречивыми чувствами, видел страх за него, Ландо, и досаду за обещание помочь.

— Хорошо, — произнес наконец Скайвокер. — Клянусь честью Мастера Джедая, мы совершим этот ритуал.

Таксист свернул не туда, куда следовало, и сделал порядочный крюк на дикой скорости. Наконец-то они оказались напротив дома Вер Сериан. Неожиданно Трипио сообразил, что без его помощи напарнику не выбраться из транспортного средства: он наглухо застрял в двери.

— Водитель! — воскликнул дройд, стуча по экрану из прозрачного пластика, отгораживавшего салон от кабины водителя. — Боюсь мне придется прибегнуть к вашей помощи, чтобы высадить моего приятеля из вашего аппарата.

Водитель оглянулся и посмотрел на робота уничтожающим взглядом.

— Шевелись, глупая жестянка! Мне хватило того, что я запихивал твоего напарника в машину в космическом порту.

— Не хотите, как хотите, — отозвался Трипио. — Но чем раньше мой коллега выберется из машины, тем скорее вы сможете двинуться в обратный путь.

От внимания дройда не ускользнул тот факт, что водителю не терпится убраться подальше от усадьбы Вер Сериан. Во всяком случае, последний аргумент убедил таксиста. Выбравшись из кабины, он открыл пассажирский салон и, схватив жирными руками Арту за бока, мощным рывком вытащил его из машины. После чего бесцеремонно швырнул его на придорожную траву. Трипио едва успел выскочить из салона, как водитель сел за пульт управления и мигом сорвался с места. От сильного рывка задняя дверь захлопнулась сама.

— Отлично! — произнес Трипио. — Признаюсь, я нимало не сожалею, что никогда больше не увижу этого грубияна. Пойдем же, Арту, нам нужно пошевеливаться.

Дройду удалось подняться, но было очевидно, что быстро передвигаться он не сможет. Направив визуальный сенсор в сторону приятеля, Арту отчаянно засвистел.

— Ах да! Клянусь небесами, ты прав, Арту. В данной обстановке мне не следует дожидаться тебя. — Трипио повернулся и торопливо пошел к дому Вер Сериан, сетуя на то, что его опорно-двигательная система несколько разладилась за время поездки на ховере.

Будет чрезвычайно досадно, если после всех трудностей, которые им пришлось преодолеть, они прибудут слишком поздно. Без сомнения, Мастер Люк очень расстроится. Да и всем будет крайне неприятно, если окажется, что капитану-калрисситу грозит смертельная опасность.

Все трое стояли под алым балдахином у южной стены здания. Откуда-то доносилась негромкая, завораживающая слух музыка. На приземистом пятиугольном столике, расположенном в самом центре площадки, стояла красная свеча, которая горела диковинным синим пламенем. Ландо стоял с восточной стороны столика, Кария — с западной.

Люк наблюдал за церемонией, находясь га пределами площадки, осеняемой балдахином, на ее северной стороне. То, что происходило сейчас у него на глазах, ему не очень нравилось. То есть не нравилось совершенно.

Брачная церемония началась. Подняв руки, Кария протянула их, ладонями вниз, Ландо. Обе руки ее располагались с двух сторон свечи. Ландо положил свои руки на руки невесты. Пламя свечи было настолько близко, что на пальцах их соединенных рук играли тревожные мертвенно-синие блики.

— Левая рука в правой, а правая в левой, — начала Кария. — Восток к западу, а запад к востоку, — продолжала она. — Восход обращен к закату, а сумерки обращены к рассвету. Жизнь мимолетней, чем мгновенье. Но жизнь длинней воспоминанья. Все стороны соприкоснулись. Двое станут одним, одно станет всем. — Кария кивнула Ландо, приглашая его повторить.за ней слова клятвы.

— Левая рука в правой, а правая в левой, — произнес калриссит. — Восток к западу, а запад к востоку, — продолжал он медленно и торжественно. — Восход обращен к закату, а сумерки обращены к рассвету. Жизнь мимолетней, чем мгновенье. Жизнь длинней воспоминанья. Все стороны соприкоснулись. Двое станут одним, одно станет всем.

Кария кивнула головой и отвела свою левую руку в сторону от правой. Взяла со стола странное орудие с резной рукояткой, напоминающее церемониальный кинжал. Но у этого кинжала не было клинка. Вместо лезвия инструмент был снабжен десятисантиметровой иглой — такой острой, что ее кончика не было видно. Женщина поднесла острие иглы к пламени свечи, из ярко-голубого ставшего пунцово-алым.

Правая рука Карии по-прежнему была накрыта левой рукой Ландо. Она повернула ее ладонью вверх. Зажав указательный палец жениха между большим пальцем и указательным своей руки, она подняла кинжал с иглой на конце и…

Внезапно послышались гулкие удары в дверь. Они прозвучали так громко, что Кария и Ландо отдернули руки в изумлении. Раздались дверные звонки, повторявшиеся вновь и вновь. Удары в дверь усилились.

— Подождите! — произнес Люк, мгновенно схватившись за Огненный Меч. Пришелец появился вовремя, церемонию удастся отложить. Он вошел в Силу и обнаружил, что за дверью нет живых существ. Выходит, это какой-то дройд.

Какой именно, не имеет значения. Возможно, всего лишь дройд, посланный бакалейщиком с просьбой, чтобы Кария оплатила свой счет. Главное, что благодаря этому у него появляется шанс выиграть время. И он этого шанса не упустит.

— Церемония прерывается! — объявил Люк. — Не знаю, кто или что находится за дверью, но церемония прерывается до тех пор, пока мы не выясним, в чем дело. Пусть ни один из вас не трогается с места.

Кария, казалось, хотела возмутиться, но Люк заметил, что она во все глаза смотрит на Огненный Меч. Она кивнула в знак согласия и промолчала. Следуя ее примеру, Ландо тоже кивнул головой.

— Посмотри, кто там, — сказал он.

Повернувшись, Люк направился к двери, отстегнув на всякий случай Огненный Меч. Отодвинув засов, он открыл дверь и с удивлением увидел Трипио, который пытался ворваться в дом.

— Трипио! Что это ты тут делаешь?..

— Остановитесь! Остановитесь! — воскликнул дройд, проникнув в помещение. На мгновение умолк, огляделся вокруг и увидел Ландо и Карию, стоящих под балдахином. Он бросился к ним, отчаянно жестикулируя. Люк в совершенной растерянности последовал за ним.

— Капитан-калриссит, одумайтесь! — закричал Трипио. — Прекратите церемонию!

— Что ты тут болтаешь? — спросил Ландо. — Трипио, сейчас не время для твоих выходок. Когда ты устроил этот тарарам у дверей, я решил, что кто-то пришел по важному делу. Убирайся прочь!

— Вы должны отказаться от этой затеи, уверяю вас! — Повернувшись к Люку, дройд спросил: — Мастер Люк, прошу вас, скажите мне, они еще не успели совершить таинство кровавого поцелуя?

— Нет. Только собирались, — ответил Скайвокер.

— Хвала Провидению, что я пришел вовремя. Вы должны прекратить церемонию, капитан-калриссит. Эта женщина ведьма!

— Кто-кто? — переспросил Ландо.

— Ведьма — пожирательница жизней! — воскликнул дройд, указывая на невесту. — Почетная приставка «Вер» обозначает, что она пожирательница жизней.

— Такое определение мне не нравится, — возразила Кария. — Мы называем себя носительницами жизни, поскольку именно в этом наше предназначение. — Она взглянула на Ландо. — Разве вы этого не знали? Не были осведомлены? Как же вы могли искать моей руки, не наведя справок обо мне?

— Что такое «пожирательница жизней»? — спросил Ландо. — Вы действительно ведьма?

— Я носительница жизни, — поправила его Кария.

— Называйте это как хотите, — продолжал дройд еще более возбужденным тоном. — Но я говорю правду. Правду! Мы все о ней разузнали, прежде чем приехать сюда. Я имею в виду себя и Арту. Он вам предоставит информацию, просто ему трудно подниматься по ступенькам. — Повернувшись к «невесте», дройд сказал: — Но вы-то, что же вы молчите? Рассказывайте. У нас есть все данные. Расскажите, сколько же, раз вы были замужем.

— Таков мой дар, дар носительниц жизни, — отвечала Кария, не обращая внимания на дройда. Глядя на Ландо, она с олимпийским спокойствием продолжала: — Нас можно встретить только здесь, только на этой планете. Мы появляемся иногда на свет по воле слепого случая. Но даже и здесь мы рождаемся редко. Мы наделены редким даром. При тесном общении мы можем поддерживать жизнь в старых, больных, умирающих людях в течение некоторого времени. Кровавый поцелуй связывает химический состав моей крови с составом крови моего супруга. Я могу подключаться к его организму и поддерживать его. Немощные и умирающие освобождаются от страданий и могут жить определенное время, полные сил и здоровья. Это и есть Поддержка, о которой я говорила. Но мы не в состоянии оказывать эту Поддержку вечно. Мы можем утишить боль, отодвинуть день кончины, но лишь на краткий промежуток времени. После этого мы должны прекратить оказывать Поддержку, иначе умрем сами. А жизненная энергия, исходящая от Поддержки, не может существовать сама по себе. Она исчезает.

— Вы хотите сказать, что через пять лет…

— Через пять лет я перестала бы Поддерживать вас и вы бы умерли, — отвечала Кария. — Я думала, что вам это известно. — Она пожала плечами. — Вы были бы не первым молодым и здоровым мужчиной, который в обмен на долгую, полную неопределенности жизнь получил бы краткую, но полную комфорта и безопасности. И, скажу вам заранее, я, конечно же, не смогла бы выйти замуж, не оказывая Поддержки. Нам нужен период восстановления между замужествами, но наши жизненные силы также формируются образом нашей жизни… Носительница жизни, которая не оказывает кому-то Поддержку, занемогает и вскоре умирает.

Ландо открыл рот, но ничего не сказал.

— Ваш знакомец Чанту Солк представлял собой более типичный случай. Когда он явился ко мне, ему оставалось жить всего несколько месяцев — месяцев, наполненных немощи и страданий. Я дала ему три года здоровой, наполненной комфортом и домашним уютом жизни, а взамен унаследовала его состояние, которое ему было уже не нужно. Разве это не честная сделка?

Ландо переводил взгляд с Карии на дройда и обратно, прежде чем к нему вернулся дар речи.

— Так сколько же у вас было супругов? — выдавил он через силу.

Кария выпрямилась и, сложив руки на груди, негромким, полным чувства собственного достоинства голосом ответила:

— Мне нечего скрывать. Носительница жизни не в состоянии рожать детей. Мы бесплодны. Но наше вознаграждение — продолжительная жизнь, которой достаточно для того, чтобы выполнить свое предназначение. Я удостоена чести пережить сорок девять мужей.

— Сорок девять мужей? — В голосе Ландо прозвучал ужас и изумление.

Люк удивленно посмотрел на Карию. Так сколько же лет этой женщине? Да и женщина ли, человек ли она вообще?

Повернувшись к Ландо, Вер Сериан улыбнулась:

— Я полагала, что вам все это известно. В моих глазах, в моем сердце ничего не изменилось. Я выйду за вас замуж, если вы пожелаете стать моим мужем. Осталось лишь совершить поцелуй соединения, чтобы моя кровь смешалась с вашей. Да, их было сорок девять. Однако стоит вам захотеть довершить церемонию и вступить со мной в брак, вы станете моим пятидесятым мужем и через пять лет умрете счастливой смертью.

Глава десятая

ЗАНАВЕС ПОДНИМАЕТСЯ

Со звездой э ТД-10036-ЕМ-1271 происходило нечто неладное, нечто такое, что противоречило всему порядку вещей, всем законам небесной механики. Она была во власти каких-то странных сил, казалось, какие-то огромные невидимые руки орудуют в ее недрах, поднимая температуры и давление до уровней, каких звезды подобного рода никогда не испытывали.

Поверхность звезды колебалась все сильнее и сильнее. Мощные сейсмические волны заставляли пульсировать сверхплотное вещество звездного ядра. Наружные слои ее оболочки стали растягиваться под воздействием повышенного внутреннего давления и тепла. Из желтой звезда превратилась в белую, затем приобрела голубоватый оттенок и, запульсировав иссиня-белым цветом, расплескалась яркой вспышкой ультрафиолета…

Случилось невероятное: ТД-10036-ЕМ-1271 взорвалась.

Ударная волна взрыва — неимоверной мощности поток света и тепла — разошлась во всех направлениях. Ее увидели невооруженным глазом жители полудюжины обитаемых систем, после того как годы или десятки лет спустя свет дошел до них.

Однако событие это не осталось незамеченным и в момент взрыва. В силу более чем случайных обстоятельств неподалеку оказался автоматический зонд-дройд. Он тщательно зарегистрировал мельчайшие детали рождения сверхновой, отметив время, место и просканировав расположение соседних звезд с целью определения координат звезды. Затем автомат отключил свои системы наблюдения и включил навигационный компьютер, приготовился к выходу из системы ТД-10036-ЕМ-1271 и совершил скачок в гиперпространство. Покинув нормальное космическое пространство, зонд устремился в черное межзвездье. Он спешил на рандеву.

Рандеву должно было состояться на Кореллии.

Хэн Соло лег спать с легким сердцем. Поправив одеяла на кроватях своих ребятишек, он остался один на один с собственными мыслями. Закрыв глаза, он вспоминал юные годы, проведенные на родине. С любовью и гордостью думал он о своих детях и был счастлив тем, что на борту старого доброго «Сокола» все в порядке, что все живы и здоровы.

Однако стоило ему уснуть, и хорошего настроения как не бывало. Всю ночь его преследовали кошмары, он заново переживал самые жуткие моменты былых своих приключений. Ему являлись чудовища, пытавшиеся сожрать или убить его, снились аварийные посадки, после которых он каким-то чудом оставался жив, ловушки, из которых он неизвестно как умудрялся выбраться. Хэн был не из тех людей, которым часто снятся кошмары, но когда это происходило, они производили на него особенно глубокое и сильное впечатление. А опасности, которым он подвергался наяву, подливали масла в огонь и служили пищей для новых ночных мучений.

Однако подлинные опасности, с которыми он сталкивался в прошлом, были лишь бледной тенью по сравнению с ужасом, сковавшим Хэна Соло в ту ночь. Ему казалось, будто он вновь и вновь оказывается в какой-то жуткой ситуации. Нечто безликое, таинственное, невидимое, смертельно опасное преследует Хэна и его семью, гонится за ними по зловещим, изувеченным зарослям джунглей, наполненных криками охотников и их жертв. Воздух пропитан зловонием падали, разлагающейся на одуряющей, как в турецкой бане, жаре. И все же, в этой жаре, в этом зловонии, слыша дикие крики, Хэн бежит, спасаясь от смертельной опасности, впереди — жена и дети, позади — Чуви. Дети кричат от страха, Лея прорубает просеку своим лучевым мечом.

Хэн понимает, что нельзя тратить силы или время, чтобы выяснить, что за неведомое существо преследует их, но не может справиться с желанием обернуться. Он оглядывается через плечо и, споткнувшись о лиану, падает наземь. Но лицо его обращено вверх, и глазам его предстает…

Глаза спящего открылись, и Хэн понял, что все это был сон, а сам он в постели на своем корабле, рядом с ним Лея, все живы и здоровы. Сев на кровати, он спустил ноги на пол, посидел, не шевелясь, пытаясь прийти в себя. Тело его было липким от холодного пота. Сделав глубокий вдох, он заставил себя расслабиться.

Поднявшись на нога, Хэн двинулся через мрак тесной каюты в душевую. Он включил свет и, сощурясь, набрал пригоршню воды и плеснул себе в лицо. Почему же так напугал его ночной кошмар?

После недолгого размышления он понял, в чем дело. Все дело в его семье. В опасности не он сам, а его близкие. С часу на час он должен доставить жену и детей на Кореллию, где, по данным разведслужбы Новой Республики, сейчас очень небезопасно: на планете пропало без вести несколько опытных агентов. Опасность велика, но не настолько, чтобы не использовать его, Хэна, и его семью в качестве приманки. Они летят на ту самую Кореллиану, где даже в старые добрые времена пираты были неотъемлемой частью повседневной жизни. Какого же лешего он тащит Лею и пацанов в этот гадюшник?

— Не бери в голову, — произнес он, обращаясь к собственному отражению в зеркале. Лея все равно отправилась бы на торговую конференцию. О ее твердом намерении взять с собой семью Хэну давно было известно. Они оба — Лея и Хэн — слишком часто разлучались, чтобы согласиться на очередную разлуку. Даже Чубакка стал бы настаивать на том, чтобы лететь всей семьей. В особенности, если бы понял, что детям угрожает какая-то опасность.

Короче говоря, он вряд ли смог бы каким бы то ни было образом отменить этот полет. Разве что ему удалось бы убедить свое семейство в том, что опасность, которая им угрожает, гораздо серьезнее, чем кажется на первый взгляд.

И все же. И все же. Эта дамочка из разведслужбы знала больше, чем рассказала. Может, и наоборот, рассказала больше, чем знала. Что-то тут неладно. Хэн был в этом уверен.

Взглянув на часы, Хэн вздохнул. Все равно через час ему надо было вставать. Ложиться снова в постель нет смысла. Лучше пойти заняться подготовкой ко входу в Кореллианскую Систему. Осталось-то всего-ничего — несколько часов.

Вернувшись в каюту, Хэн стал потихоньку одеваться. Пробормотав что-то во сне, Лея перевернулась на другой бок, но не проснулась. Это хорошо. Отступив в коридор, Люк направился в навигационную кабину, расположенную в носовой части космоплана.

Увидев Чубакку, который сидел в кресле второго пилота и проверял работу систем, Хэн не слишком удивился.

— Привет, Чуви, — хлопнул по плечу старого друга Хэн Соло. — Что, тоже не спится?

Ответив негромким рыком, Чуви продолжил заниматься своим делом. Хэн расположился в кресле пилота. Включив ряд систем управления и взглянув на показания приборов, он отстранился от пульта управления, откинулся на спинку кресла и, закинув ногу на ногу, погрузился в мысли.

Его сведения о политической обстановке на Кореллии устарели, самое малое, на двадцать лет. Однако, опираясь на них, можно сделать кое-какие выводы. Кто же там мутит воду? Люди? Дроллы? Селониане? Конечно, то, что там происходит, нельзя вот так просто разложить по полочкам. Все три расы имеют собственные партии, и все три обитают на каждой из пяти планет Системы, в результате чего могут возникать всевозможные объединения союзников и противников в каждой из группировок. Но кто может сказать, сколько группировок распалось или образовалось вновь за этот период?

Правда, над этим не стоит особенно ломать голову. Он, Хэн, знает главное. Дроллы слишком осторожны, слишком разумны, чтобы затевать смуту, в которой им не стать победителями. Селонианам в голову не придет преследовать агентуру разведслужбы Новой Республики. Кроме того, агенты разведки никогда не вмешивались в дела тех групп населения, которые угнетались во время существования Империи. И в первую очередь они бы не стали совать свой нос в дела дроллов и селониан. Даже если бы они попытались, то вряд ли смогли бы привлечь к сотрудничеству кого-то из аборигенов. Не секрет, что количество дроллов или селониан за пределами Кореллианской Системы можно сосчитать по пальцам. Даже если допустить, что разведслужбе Новой Республики удалось бы склонить на свою сторону кого-то из них, вряд ли завербованный стал бы заниматься шпионажем во вред своим сородичам.

Дроллов и селониан следует исключить: агентура Новой Республики не стала бы связываться с ними, а если бы и стала, то это был бы мартышкин труд. Выходит, они связались с людьми. Если у представителей рас, отличных от человеческой, не было особых причин учинять беспорядки, то у тех людей подобных причин могло оказаться множество.

Начнем с того, что политика Империи была ориентирована на защиту интересов человеческой расы. Представители других видов считались гражданами второго сорта. Это в лучшем случае. Хэн бросил взгляд на Чубакку, который продолжал заниматься своим делом. Некоторые виды существ, например вуки, становились рабами. Лишь немногие представители рас, отличных от человеческой, могли сокрушаться по поводу падения Империи, зато для большинства людей Имперская эра была наилучшим периодом в истории. Нет никакого сомнения, в Кореллианском Секторе множество людей сожалеют о гибели Империи и не имеют особых причин пылать любовью к Новой Республике.

И если разведслужбе Новой Республики пришлось заняться делами Кореллианы, то это значит, что оппозиция состоит из представителей человеческой расы. Разведка имела много агентов из числа людей. Это позволяло ей внедриться в ряды оппозиции. И наоборот, оппозиции внедряться в ряды агентуры Новой Республики.

Хэн выпрямил спину. Минутку, минутку. Так вот что его беспокоило. Календа сообщила ему, что оппозиции удалось захватить по меньшей мере шестерых агентов разведки Новой Республики. Ни один из них не оказался на высоте. Но вполне возможно, что у оппозиции имелись свои осведомители в среде сотрудников разведки Новой Республики.

Почти не остается сомнений в том, что в разведке вовсю орудует вражеская агентура. Хэн проверил свои приборы. До выхода из гиперпространства остается полтора часа. Что же, надо с толком использовать оставшееся время.

— Чуви, — проговорил он. — Меня беспокоит вот эта штуковина.

В ответ Чуви издал замысловатый звуковой сигнал и оскалил клыки.

— Знаю, — отозвался Хэн. — Я думал о том, что сообщила мне Календа. Вполне возможно, что на Кореллиане нас будут встречать не с оркестром, играющим туш, а с чем-нибудь похлеще.

Чуви вопросительно загудел и показал в сторону навигационного компьютера.

— Нет, мы только испортим все дело, — возразил Хэн Соло. — Они там боятся пиратов и прочего сброда и настаивают, чтобы корабли, прилетающие из гиперпространства, садились метр в метр и минута в минуту. Если мы изменим посадочные координаты, они сначала собьют нас, а потом начнут задавать вопросы. Мы должны появиться в точно назначенный срок и в четко обозначенном месте, но при этом быть готовыми к любым сюрпризам. Проверь все механизмы и особенно тщательно — огневые средства и системы защиты. Если обнаружишь ка-кой-то пустяковый сбой во второстепенной системе, наплюй и забудь. Главное, чтобы мы могли дать им прикурить в случае необходимости. А канализация — хрен с ней. Пушки и экраны, усек? Я скоро приду, чтобы помочь тебе, но сначала схожу в кормовой отсек и подниму своих.

Чуви сокрушенно покачал головой и, открыв рот, издал гортанный звук.

— Да ладно, Чуви, расслабься. Я только переговорю с Леей. Показывать свою нервозность и пугать ребятишек не собираюсь. Понятно?

Чубакка негромко загудел, явно убежденный заверениями Хэна.

Выбравшись из приземистого кресла, Хэн пошел в кормовую часть космоплана. Оказалось, что дети уже на ногах и, конечно же, подняли с постели и мать. Все суетились в кают-компании, дружно готовя завтрак.

— Ну, что, молодежь, как спалось? — спросил Хэн Соло.

— Привет, папа! Отлично, — отозвался Джесин, распечатывая пакет с овсяными хлопьями. — Мы сегодня уже прилетим на Кореллиану?

— Обязательно, — ответил Соло, изо всех сил стараясь придать своей улыбке жизнерадостное выражение. — Но сначала мы должны сбросить световую скорость. Это произойдет примерно через полтора часа.

— Вот здорово! — воскликнул Джесин. — Наверно, это жутко интересно. Можно, мы будем сидеть в рубке? Так посмотреть охота!

— На этот раз нельзя, малыш, — возразил Хэн. Не хватает, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств за спиной у него стояли до смерти перепуганные ребятишки. — Как-нибудь в другой раз. А сейчас я хочу, чтобы вы собрали все свои вещи, выполнили все, что скажет мама, и пристегнулись ремнями: выход из гиперпространства штука серьезная. Иначе корабль ложится на обратный курс — домой. Усекли?

— Да, папа, — одновременно ответили близнецы. Анакин, широко раскрыв глаза, важно кивнул головой.

— Вот и ладненько. Хочу забрать у вас маму на секундочку, а потом пойду к себе в рубку. Увидимся только тогда, когда окажемся в пространстве Кореллианской Системы. Так что ведите себя прилично. Договорились?

Услышав в ответ нестройное «угу», Хэн кивнул головой. Выйдя с женой в коридор, он закрыл за собой дверь в кают-компанию.

— Что случилось, Хэн? — спросила Лея, не дав мужу и рта открыть.

— Почему ты думаешь, что что-то случилось? — в свою очередь спросил Хэн, несколько озадаченный резкостью ее тона.

— Что тебя тревожит с самой минуты отлета с Корусканта?

Не найдясь, что ответить, Хэн изобразил улыбку и принялся изо всех сил отнекиваться. Но потом замолчал, и улыбка сползла с его лица. Ведь Лея его жена. Мать его детей. Более того. Она — Лея Органа Соло, глава правительства Новой Республики, герой войны, наделена Силой Джедая и способна быть беспощадной, как убийца из племени ногри. Нечего и надеяться на то, что ему удастся ее одурачить.

Да и ни к чему это. Его долг — вести честную игру; притворяться, что дела идут блестяще, — дело безнадежное. Лея сама прекрасно понимает — происходит что-то не то.

— Не знаю, в чем дело, — признался Хэн, — но что-то тут неладно. Я не хотел тебя волновать, потому что сам не знал причин своего беспокойства. Несколько дней назад со мной беседовала сотрудница разведслужбы и заявила, что у них потеряна связь с агентурой на Кореллиане. Это единственная информация, которую я получил от нее. Думаю, что и она сама мало что знает.

— Зачем же она обращалась к тебе? — спросила Лея.

— Их контора хочет, чтобы я привлек к себе внимание на Кореллиане, вызвал подозрения. Любым способом отвел удар от их людей.

— Не понимаю, зачем ей было просить тебя об этом, — пожала плечами Лея. — Не помню случая, чтобы ты не привлекал к себе чьего-то внимания и не вел себя подозрительно.

— Знаю, — улыбнулся Хэн, внутренне соглашаясь с женой. — Ни одному оппозиционеру на Кореллиане не придет в голову, что я всего-навсего турист. Недруги непременно будут следить га каждым моим шагом.

— Так какой же смысл, зная твою натуру, требовать от тебя, чтобы ты нарочно привлекал к себе внимание оппозиции?

— Я и сам ломал над этим голову, — признался Хэн. — Мне кажется, это было просто предупреждение. Вспоминая наш разговор, не могу отделаться от ощущения, что эта разведчица не считала себя вправе рассказать мне все, что ей известно.

— О чем же она хотела предупредить тебя?

— О тем, что мы можем попасть в какую-нибудь передрягу. Не знаю. Я несколько раз за последнее время намеревался отменить этот полет. Однако, если у разведслужбы нашей Республики сложилось мнение, что семье главы государства не следует отправляться в путешествие, она бы так нам и заявила. По-моему, эта сотрудница просто предупреждала меня о необходимости соблюдать осторожность. Не думаю, что это означало, что нам угрожает опасность.

Лея вздохнула и оперлась о переборку.

— И это все? Только это тебя и тревожит?

— Не совсем. Через пять минут после ее ухода Чуви заметил дройда-шпиона, который отирался около нашего корабля и явно что-то вынюхивал. Мы попытались захватить его, но этот дройд, вместо того чтобы самоуничтожиться, открыл ответый огонь. Чуви прикончил его, чтобы тот не прикончил меня. Не думаю, чтобы он успел передать какую-то информацию. Да и разговор наш ни для кого не представлял особого интереса.

— Когда вы пришли с ним домой в тот вечер, мне почудился запах гари, — подняла бровь Лея.

— Не понимаю, зачем мне вздумалось морочить тебе голову, — заметил Хэн Соло.

— Ну, так не морочь. Что еще? Подвергнуться нападению со стороны дройда — вещь сама по себе неприятная, но нет ли у тебя другой причины для беспокойства?

— Причина одна — Кореллиана, — ответил Хэн. — Как-то мне совершенно не хочется лететь в этот гадюшник.

— Вот потому-то я и решила отправиться на Кореллию, — сказала его супруга.

До сих пор Лее удавалось отбиваться от многих приглашений. То от нее требовали присутствовать на коронации на одной планете, то приглашали выступить на церемонии открытия университета на другой; то надо было уладить какие-то дипломатические дрязги, то погасить склоку между политиками. Но Лея была достаточно сильна и собранна для того, чтобы выполнять свои обязанности главы государства, не отвлекаясь на каждое разрезание ленточки и каждый юридический спор.

Тот факт, что Лея согласилась отправиться на Кореллиану, свидетельствовал о том, насколько важное значение придает она этой планете, и о том, как сложна сложившаяся на ней ситуация. Однако, если удастся вернуть Кореллию в орбиту нормальных торговых и иных отношений с остальными планетами Секторов Ядра, это будет неслыханным успехом. Разом будет решена половина дипломатических проблем Новой Республики. Само присутствие главы Новой Республики послужит доказательством значения, которое придает руководство Республики возможности разрядить напряженность, возникшую на Кореллиане.

Но одновременно поездка Леи Органы Соло привлекла к себе внимание самых разных кругов. И без того высокие ставки поднялись еще выше. А опасности, связанные с поездкой, слишком гипотетичны, слишком неопределенны, чтобы помешать планам Новой Республики. Как знать, не существуют ли опасности лишь в богатом воображении второстепенной сотрудницы разведслужбы?

— Но мы все равно летим на Кореллиану? — спросил Хэн.

— Правда, не следует рассчитывать на то, что мы будем в восторге от этой поездки, — заметила Лея. — Но как бы то ни было, тебе пора идти в рубку и готовиться к этой встрече. Правда?

— Правда, — вздохнул Хэн и, поцеловав жену, отправился к себе, чтобы занять место за пультом управления. Рассказав жене все, что тревожило, его, Хэн почувствовал облегчение. Опасность — если только она существует — не уменьшилась, но он, по крайней мере, поделился своими сомнениями с женой. Он не любил что-то скрывать от нее.

А впрочем, хватит толочь воду в ступе. Хватит заниматься самоанализом. Неужели больше нет других забот? Хэн нажал на кнопку, дверь скользнула вбок, и Хэн тяжело опустился в кресло.

Пора браться за работу.

Хэн еще раз взглянул на часы навигационного компьютера, ведущие обратный счет времени. Совсем уже скоро. До выхода из гиперпространства всего несколько минут. Чуви успел проверить дважды все основные системы и в особенности системы защиты и стрелковые орудия. Осталось лишь войти в космический док и пройти досмотр. Они готовы к встрече.

Наверное, готовы к встрече и их друзья на Кореллиане. Нет ни малейшего сомнения в том, что им известны координаты пункта приземления, как и показания бортового компьютера «Сокола». Возможно, даже лучше, чем ему самому, если вспомнить более чем неприятную историю, в которую попала Республиканская служба безопасности. Если их ждет сюрприз, а говоря точнее, если кто-то заинтересован в ликвидации главы государства, то этот кто-то непременно предпримет необходимые шаги сразу после выхода космоплана из гиперпространства.

Так стоит ли рисковать? Стоит ли давать врагу такой шанс? Зачем руководствоваться предписаниями диспетчерской службы Кореллианы, если она, не дай бог, готовит им западню? Хэн принял решение.

— Чуви, забудь все, что я тебе говорил. Плевать нам на их диспетчерскую службу. Из гиперпространства выходим на двадцать секунд раньше назначенного срока.

В ответ, как и следовало ожидать, Чуви возмущенно заревел.

— Как далеко мы окажемся от зоны прибытия, меня не колышет. Можем свалить вину на бортовой компьютер, пусть правительство Новой Республики платит штраф за нарушение расписания. Я не в восторге от своего решения, но лучше сбиться с курса, чем войти в нормальное пространство и оказаться на прицеле у какого-нибудь корсара.

Чубакка кивнул в знак согласия и негромко прорычал что-то вопросительное.

— Да, я тоже думал о том, чтобы подзадержаться в гиперпространстве дольше и устроить небольшой недолет, — ответил Хэн. — Но, по-моему, разумнее будет перелететь, чем не долететь. Кроме того, чем раньше мы окажемся в пределах Системы, чем раньше мы отчитаемся и доложим свои координаты, тем раньше сумеем позвать на помощь, если она понадобится.

Немного поразмыслив, Чубакка кивнул головой.

— Ну, вот и превосходно, — отозвался Хэн. Подавшись вперед, он включил трансляцию. — У вас там все в порядке? — спросил он.

Послышался нестройный хор голосов, говоривших «да». К нему присоединился и голос Леи:

— У нас все хорошо, Хэн. Что, пора?

— Почти, — ответил пилот. — На всякий пожарный случай хочу выйти в нормальное пространство на двадцать секунд раньше намеченного срока.

Хэн говорил равнодушным тоном, не желая волновать детей. Пусть они решат, что вопрос этот технического свойства и не представляет собой кардинального изменения в их планах.

— Неплохое решение, — таким же спокойным голосом отозвалась Лея. — Я сама хотела его предложить.

— Рад это слышать, — признался пилот. — Встретимся с той стороны. — Хэн выключил трансляцию и еще раз проверил положение переключателей. Если начнется заваруха, нельзя, чтобы дети слышали, что творится в рубке.

Вытянув правую руку, Хэн размял пальцы, затем взялся за рычаги управления гиперскоростью. Левой рукой выключил автопилот, связанный с бортовым компьютером, оставив работать дисплей обратного счета времени.

— Внимание, Чуви, выхожу из режима гиперскорости с опережением на двадцать секунд. Будь на подхвате. — Числа на дисплее уменьшались, со щелканьем таяли секунды.

Продолжая следить за обратным счетом времени, в тот самый момент, как дисплей достиг отметки двадцати секунд, Хэн передвинул вперед рычаги управления гиперскоростью. В иллюминаторе возникло усыпанное звездами небо. Световые линии стянулись в точки. Это были звезды Кореллианы. Звезды, знакомые с детства.

На мгновение, всего лишь на мгновение Хэн позволил себе насладиться этим зрелищем. Отыскал два созвездия, которые наблюдал, будучи подростком. В его памяти ожили воспоминания юности. Вспомнились теплые летние ночи, когда он глядел в небо, испещренное звездами, которые манили его, звали к себе…

Рычание Чубакки вернуло его к действительности. Он заморгал, но оказалось, что руки его машинально легли на нужные рычаги. Пора включать обычные двигатели.

Однако, прежде чем он успел что-то предпринять, вспыхнул дисплей системы связи.

— Неопознанное судно, вы находитесь в запретной зоне. Говорит диспетчерская служба Кореллианы. Немедленно назовитесь, — послышался довольно грубый голос.

В ответ Хэн выдал заранее заготовленную невинную ложь:

— Говорит «Сокол». Нами допущена незначительная ошибка в навигационных расчетах. Готовимся исправить ее и войти в ваше пространство в указанных координатах.

Возникла непродолжительная пауза, после которой они получили ответ:

— Вас понял. Продолжайте двигаться со стандартной скоростью в точку с согласованными координатами встречи и ждите дальнейших инструкций.

Координаты встречи? Но их никто не должен был встречать. Неужели кто-то на Кореллиане приготовил им сюрприз?

— Выполняем ваши инструкции, — проговорил Хэн, взглянув на Чубакку.

По выражению его лица он понял, что вуки тоже заметил допущенную кореллианцами ошибку.

— Похоже на то, что они сболтнули лишнее, — сказал Хэн. Он взял курс на Кореллиану, представлявшую собой сверкающий бело-голубой мраморный шарик, повисший в небе, определил расстояние до места рандеву и включил обычные, субсветовые двигатели. — Поехали, Чуви. Место встречи прямо по курсу. Посмотрим, как нас встретят.

Чуви уже включил радар дальнего действия. Его луч уже вращался на круговом дисплее. Определить то, что они искали, оказалось делом нетрудным. Вот оно. Вокруг центра согласованных координат входа «Сокола» в систему Кореллианы. Не меньше шести целей, образующих вершины правильного октаэдра. Если бы «Сокол» вошел в эту точку, то оказался бы в их окружении.

— Ничего себе рандеву, — негромко присвистнул Хэн. — Какие-то небольшие военные суда. Различить их трудно, а если бы мы не были оснащены специальными сенсорами, то ни за что бы их не заметили. Но что же это — почетный эскорт, встречающий главу государства, или кому-то в голову пришла блестящая идея — арестовать Лею?

Чуви издал насмешливый звук с вопросительным оттенком.

— Пожалуй, ты прав. Вполне вероятно, что арестовать хотят меня, — отозвался Хэн. — Но все ордеры на мой арест давно просрочены и утратили силу. Поверь, я это уточнил. Правда, это не имеет никакого значения. Удрать от шести конвоиров все равно не получится. Наверняка они держат наготове и другие патрульные суда, чтобы отрезать нам путь к бегству.

Чуви издал глухой стон, означавший знак согласия.

— Ничего не попишешь. У наших стражей имеются современные сенсоры, к тому же они получают информацию от диспетчерской службы. Однако, бьюсь об заклад, они уверены, что у нас допотопная система обнаружения, которая зарегистрирована в судовых документах. Поскольку им невдомек, что и мы не лыком шиты, они будут думать, что мы не можем наблюдать за ними с такого большого расстояния. Так что же они предпримут, видя нас и думая, что мы их не видим?

Понаблюдав за экраном Хэн получил ответ на свой вопрос.

— Они движутся, — заметил пилот, обращаясь к Чуви, хотя тот и сам следил за экраном дисплея. — Движутся прямо к нам. Но что они хотят этим сказать? И почетный эскорт и бандиты совершили бы один и тот же маневр.

Чуви протестующе буркнул.

— Да, ты прав, — согласился Хэн. — Чересчур уж быстро они сорвались с места. За считанные секунды они просто не успели бы рассчитать маневр синхронно. А они это только что сделали. — Немного поразмыслив, он продолжил: — Маневр был заранее запрограммирован. Они действуют по программе. Правда, мы в миллионе километров от той точки, где должны были находиться в это время. Чуви, выруби главные двигатели и включи кормовые детекторы, да поживей!

У большинства космических судов на корме имеется слепое место. Тяговой импульс, вырабатываемый субсветовыми двигателями, поглощает все частоты, необходимые для обнаружения и визуального наблюдения. На «Соколе» слепое пятно было гораздо меньших размеров, чем на большинстве других космических кораблей, но все-таки оно было. Однако, выключив субсветовые двигатели, экипаж мог использовать кормовые устройства обнаружения.

Как и большинству пилотов, маневр этот Хэну был не по душе: может случиться так, что именно в самый неподходящий момент корабль окажется обездвиженным. В обычных условиях, для того чтобы заработал носовой детектор, Хэну стоило просто развернуть корабль. Однако перед лицом угрозы со стороны шести вооруженных и готовых в любую минуту открыть огонь судов совершать такие резкие кульбиты было неразумно.

Издав негромкий стон, субсветовые двигатели умолкли. Вслед за привычным звуком послышался непривычный глухой стук. Чуви и Хэн переглянулись, но затем Хэн пожал плечами.

— Эта старая развалина то и дело издает какие-то новые звуки, — заметил он деланно-жизнерадостным тоном. — Наверное, ничего особенного не произошло.

Чуви хотел было что-то ответить, но тут заработал кормовой детектор, и вопрос о субсветовых двигателях перестал быть главным. Внезапно словно ниоткуда возникла веселая компания, и компания эта неслась с огромной скоростью прямо на «Сокола».

Налетчиков было трое. Они пронеслись так близко от корабля, что Хэн сумел разглядеть их.

— Три «Страшилы», — прокричал он. — Прямо по корме! До чего же я не перевариваю этих «Страшил».

И у Хэна были основания не переваривать их. «Страшилы» представляли собой изделия, сходившие со стапелей второсортных кораблестроительных верфей Кореллианы. Это были гибриды, склепанные из разнокалиберных обломков подбитых судов. При виде двух из них у Хэна не повернулся язык назвать этих ублюдков «истребителями» или «кораблями». Некогда это были «крестокрылы», но теперь крылья у них были отрезаны и вместо них приварены боковые щиты, снятые с пары допотопных истребителей.

Третий «Страшила» был еще хлеще. Кабина пилота была снята с легкого серийного грузового корабля — одного типа с «Соколом», и привинчена к фюзеляжу сильно поврежденного биплана, под брюхом которого была укреплена турбо-лазерная пушка. Судя по внешнему виду, лазерная установка предназначалась для какого-то сухопутного транспорта. При таком расположении пушки наводчику было бы трудно попасть точно в цель, правда, при таком калибре орудийной установке особенной точности и не требуется: все равно не промахнешься.

Когда имеешь дело со «Страшилами», проблема в том, что никогда не знаешь их тактико-технических данных. Истребители-крестокрылы могут вовсе не иметь экранов, а могут иметь экраны удвоенной мощности. Или же один корабль может иметь вооружение, совершенно отличное от вооружения другого аппарата. Ни один из трех «Страшил» не был предназначен для работы в космосе. Обычно их пилоты или болваны, или самоубийцы. А иногда и те и другие одновременно. Во всяком случае, от пилотов этих развалюх не требовалось особенно высокой квалификации. Но в ближнем бою никудышный и отчаянный пилот, управляющий ненадежным кораблем, может оказаться гораздо опаснее первоклассного пилота, который бережет свою шкуру и знает возможности корабля, которым управляет. Однако хуже всего того, что на «Страшилах» летали подонки, отребье летного состава Кореллианы. В их числе были «джентльмены удачи», наемники, готовые в самый разгар сражения переметнуться на сторону противника, если тот заплатит больше, неудачники, которым нечего терять. И еще — личности, не желавшие быть опознанными.

Все эти мысли промелькнули в сознании Хэна в долю секунды. Он повернулся к Чуви, намереваясь приказать ему поднять главные экраны и включить носовые лазеры, но Чуви уже хлопотал с ними, не дождавшись распоряжений пилота. Тогда Хэн перешел к следующему вопросу, стоявшему на повестке дня.

— Чуви, давай сюда, рулить будешь. Я пойду к нашей четырехствольной подружке.

Чуви отчаянно закивал и замахал руками, призывая Хэна поторопиться. Хэн нажал на защелку и уже через мгновение очутился по другую сторону люка, успевшего открыться лишь наполовину. Вскарабкавшись в башню, он сел за пульт управления, натянул на голову шлемофон и подал питание на башню.

— Чуви! — закричал Хэн. — Я взял их на мушку. Расстояние еще слишком велико, но я не хочу упускать их из виду.

На борту корабля дети, и уж лучше удрать, смазав пятки, чем лезть в драку с бандой «Страшил», а может, и с почетным эскортом, если окажется, что никакого почета они и не намерены оказывать.

— Врубай субсветовые, смываемся, — продолжал пилот.

Развернув орудийную башню, он поймал в перекрестье прицела первый истребитель и уже совсем было открыл огонь, но в это мгновение «Сокол» круто повернул: Чуви направил корабль так, чтобы пройти между незнакомцами. Это хорошо. Лучше убраться восвояси, чем ввязываться в драку. Пусть только двигатели наберут обороты, и давай бог ноги.

Но увеличения скорости не произошло. Хэн, умудренный горьким опытом, сразу понял, что все плохо. Тот глухой удар, который они услышали после того, как Чуви выключил субсветовые двигатели, прозвучал неспроста. Он увидел, как вуки бежит к панелям доступа субсветовых двигателей.

Хэн мысленно произнес неумелую и, в общем, никому, кроме себя, не адресованную молитву. Только бы с двигателями не стряслось ничего особенного. Затем, забыв о двигателях, сосредоточил свое внимание на приближающихся «Страшилах». Бросил взгляд на тактический дисплей. Через две с половиной секунды они будут в зоне поражения. Тактический дисплей обычно подразумевает работу в режиме автоматического ведения боевых действий, но Хэн переключил установку на ручное управление. Не хотелось доверять компьютеру, драться надо самому. Сначала взять в оборот это дугокрылое металлическое ассорти с огромной лазерной пушкой под брюхом. Эта пакость опаснее всех остальных. И еще неизвестно, сложно ли наводить такую пушку. Цель уже на мушке. Только бы Чуви поставил защитные экраны на максимум.

Дугокрыл приближался. Хэн помедлил долю секунды, чтобы противник оказался в зоне огня, затем нажал на гашетку — пусть получит сполна. Очередь разрядов угодила прямо в середину фюзеляжа. Хэн заметил это, когда вражеский корабль пронесся мимо. Затем он развернул свою счетверенную установку и влупил очередь в субсветовые двигатели. Один из двигателей с левой стороны ярко вспыхнул, затем погас. Нормально! Попадание не смертельное, но шкуру этому козлу попортило. Хэн снова развернул башенную установку с намерением открыть огонь по крестокрылам, но внезапно понял, что они летят не на него, а мимо. Как и подбитый им биплан.

Тут его осенило. Ни один из «атакующих» не атаковал его. Все они пролетели далеко в стороне от него.

— Ну и дела! — воскликнул Хэн.

Что бы с ними было, если б он открыл огонь по тяжеловооруженным судам, которые не имели по отношению к нему никаких враждебных намерений и совершенно случайно оказались в том же районе, что и его собственный корабль? Когда Хэн служил младшим офицером в Императорском флоте Кореллианркого Сектора, в их среде бытовала поговорка: "Никогда не зли «Страшилу». Насколько помнится, поговорка себя вполне оправдывала.

Внезапно Хэн почувствовал резкий рывок: субсветовые двигатели заработали, но затем также быстро выключились. Очевидно, Чуви удалось произвести нужный ремонт: не зря он копался в кормовом отсеке корабля. Потом он вырубил их, чтобы вновь запустить из рубки. Прикинув, сколько времени обычно требуется Чуви на подобную операцию, сделав скидку на долгое отсутствие практики, Хэн посмотрел в проход. Так оно и есть, мчится наш Чуви на всех парах в кабину пилота.

У Хэна мелькнула мысль: надо было посадить Лею за пульт управления счетверенной установкой. Тогда сам он мог бы остаться в рубке, пока вуки бегает взад-вперед, ремонтируя механизмы. Но хорошая мысля приходит опосля. И потом, должен же кто-то присматривать за ребятней. Бедняги, должно быть, здорово перепугались. Так что надо сидеть тут в башне и не рыпаться.

Послышавшийся в шлемофоне звук, похожий не то на стон, не то на рычание, свидетельствовал о том, что Чубакка вновь занял свое место за пультом управления кораблем. Снова резкий рывок: вуки врубил двигатели на полную мощность. Хэн изо всех сил старался не выпускать из поля зрения «Страшил», мчавшихся прямо к кораблям «почетного эскорта». «Сокол» двигался под прямым углом к линии, соединявшей «Страшил» с «почетным эскортом». Но происходило что-то непонятное. Совершенно непонятное. Ни «Страшилы», ни «почетный эскорт» не обращали на «Сокола» никакого внимания.

— Чуви! — закричал Хэн. — Стоп машина! Вырубай двигатели, развернись на сто восемьдесят градусов, включи обратную тягу и удерживай корабль на месте. — Естественным результатом такого приказа был возмущенный рык Чубакки, но Хэн прикрикнул на него: — Делай, что тебе говорят! Тут что-то неладно. Тот урод мог превратить нас в пыль с первого же залпа, но он даже не попытался сделать этого.

Чубакка снова загудел, на этот раз не так громко.

— Если б это были пираты, они не стали бы нас уничтожать, а только вывели бы из строя двигатели. Но они не сделали и этого. А ведь имели на это полное право. Горячую клизму в задницу, когда мы выходили из гиперпространства, и нам бы кранты.

Из кают-компании донесся взволнованный голос Леи:

— Хэн, это я, Лея. Подключилась к твоему шлемофону. Дети нас не слышат. Скажи мне, что происходит?

— Потом, Лея, потом. Не стони под руку.

Нашарив нужный тумблер, Хэн отключил кают-компанию. Не очень вежливо по отношению к жене, но стоит отвлечься и пиши пропало. Он извинится потом, если только все останутся живы.

— Чуви, — обратился он ко второму пилоту. — Сейчас же останавливай двигатели. Меняй курс на обратный и так оставайся. Затем сбрось высоту, чтобы мы смогли рассмотреть, что же тут все-таки происходит.

Корабль снова качнуло: Чуви наконец-то выполнил приказ командира корабля, и «Сокол» лег на новый курс. Хэн убедился, что тактический дисплей ведет запись, затем увеличил масштаб картинки, чтобы как следует разглядеть «Страшил».

Теперь они находились поверх «почетного эскорта», но, вместо того чтобы его атаковать, совершили разворот и…

— Чуви! Дай максимум экранов на нос и по правому борту! Живо!

В это мгновение «Страшилы» открыли огонь по «Соколу», находясь под невыгодным для себя углом и с расстояния, которое в двадцать раз превышало то, на которое они приблизились к кораблю в первый раз. Вдобавок ко всему элемент внезапности был ими утерян, рядом — корабли «почетного эскорта» (если только это вообще «почетный эскорт»), готовые атаковать нас самих. Но почему? В чем же дело? Залп, выпущенный из лазерной гаубицы дугокрыла, едва не поразил «Сокола», задев защитные экраны. Еще бы немного, и «Соколу» хана. И все же тут что-то не так.

В наушниках Хэна послышался рык Чуви, но Хэн оборвал его:

— Никакого маневрирования! Они мажут, бьют куда угодно, только не в цель. Даже «Страшилы» не могли промазать с такого расстояния, если бы захотели попасть в нас. Если будешь дергаться, угодим под залп, который должен был пройти мимо. Удерживай позицию. Я еще не вполне уверен, но мне кажется, я понял, что происходит.

Хэн увидел, как корабли «почетного эскорта» принялись расстреливать трех «Страшил», которые очень вяло реагировали на опасность. Дугокрыл вообще никак не ответил на нападение, продолжая вести неточный огонь по «Соколу». Крестокрылы стали отвечать на залпы «эскорта», однако не добились никакого результата. Опытным глазом Хзн заметил: или же крестокрылы слишком слабо вооружены, или же патрульные корабли оснащены невероятно мощной защитой — необычной для кораблей таких размеров. Но если у них такая защита, то они могут иметь и вооружение любого калибра. Однако для того, чтобы подбить один из крестокрылов, головному патрульному кораблю потребовалось сделать пять или шесть залпов. Двигатели крестокрыла потухли, орудия умолкли, и судно, превратившееся в груду металлолома, стало уносить в глубины космоса. Три из патрульных кораблей совершили излишне сложный синхронный маневр и, нырнув под уцелевший крестокрыл, принялись поливать его огнем. Крестокрыл совершил поворот, сделал несколько выстрелов по ведущему патрульному кораблю, но тут у него отлетело крыло.

Оставшись без прикрытия истребителей, дугокрыл прекратил свою безрезультатную атаку на «Сокола» и довольно неуклюже развернулся. Затем направил свою пушку на патрульный корабль, летевший прямо, не маневрируя, и сразил его первым же залпом. Остальные пять ПК окружили биплан со всех сторон и начали его обстреливать. Получив несколько прямых попаданий, вызвавших взрыв в центральной части корпуса, дугокрыл вошел в крутое пике. ПК продолжали лупить по нему, как по стоячему. Еще один взрыв, на этот раз в кормовом отсеке, и злополучный биплан вошел в штопор. Раздалась целая серия взрывов, разорвавших фюзеляж и слившихся в один горящий факел, который осветил все небо и ослепил Хэна на несколько мгновений. «Страшила», этот кое-как и кое из чего слепленный аппарат, перестал существовать.

Хэн стал наблюдать за тем, как уцелевшие ПК весьма живописно и синхронно совершают некий пируэт — салют самим себе в честь одержания блестящей победы.

— Великолепно, — заметил Хэн. — Глаз не оторвешь. Так и хочется верить в правдоподобность представления. Любопытно, хватит ли у них духу довести его до конца?

— «Сокол», на связи капитан Талпрон, командир второй эскадрильи Сил космической обороны Кореллианы. С вами все в порядке?

— Ну, конечно же, — ответил Хэн, придав голосу благодарственный оттенок. — Мы в полном порядке, спасибо. Спасибо за выручку.

— Не стоит благодарности, «Сокол». — Было заранее оговорено, что все космические суда Кореллии будут называть в эфире имя корабля, не упоминая имен людей, находящихся на борту, чтобы хоть как-то способствовать безопасности полета главы государства, совершающего частный визит. Было совершенно очевидно, что Талпрон намерен соблюдать договоренность, хоть всем давно ясно, как апельсин, что все эти старания соблюсти секретность не стоят и ломаного гроша.

Что же, если Талпрон желает делать вид, будто все идет отлично, то и он, Хэн Соло, будет ему подыгрывать. На это у него есть все причины.

— А что это были за суда? — этаким свойским тоном спросил Хэн кореллианца, делая вид, будто ничего не понимает.

— Звено неопознанных судов, — ответствовал Талпрон. — Возможно, принадлежат к какой-то из пиратских групп, вышедших на большую дорогу. Может оказаться, что они прилетели с одной из Систем-Останцев.

— Тогда произвести расследование будет непросто, — сочувственно проговорил Хэн.

— Попали в самую точку, «Сокол», — произнес Талпрон голосом Атланта, удерживающего на своих плечах весь земной шар. — Уж что правда, то правда.

— Даже если вам не удастся выяснить, что это за суда, мы все равно не находим слов, чтобы высказать вам свою благодарность за оказанное содействие, — продолжал Хэн. — Очень жаль, что вы потеряли один из своих кораблей. Позвольте выразить наше сочувствие вам и семьям экипажа погибшего корабля.

— Что? — спросил Талпрон. — Ах да. Конечно. Непременно передадим ваше соболезнование.

— Когда рак на горе свистнет, — сказал Хэн в сторону. Но уже громче проговорил: — Капитан Талпрон, еще раз спасибо за выручку. Но мне нужно заняться кораблем, проверить кое-какие системы. Так что прошу извинить меня.

— Все в порядке, не беспокойтесь, сударь. Будем в эфире и подождем, пока вы разберетесь со своими делами. Сообщите, когда будете готовы продолжить полет к Кореллиане.

— Непременно сообщим, командир. Конец связи.

Хэн выключил радиостанцию, снял с головы шлемофон, расстегнул привязные ремни. Не слезая с кресла, посидел, размышляя.

Когда играешь в «сэбэкк», в самый разгар игры правила могут измениться и все карты, которые должны были стать козырями, внезапно превращаются в полную шваль. Но случалось и наоборот. Неудачная сдача могла, напротив, быстро обернуться для вас удачей и принести вам жирный куш. Фокус заключался в том, чтобы знать, когда именно произойдет перемена, насколько быстро, а также каким именно образом. Тогда можно было подготовиться к ней, принять нужные меры и справиться с создавшейся ситуацией.

В такой игре ваш соперник иногда допускает промахи, показывает карту, которую вам не следовало знать, и оказывается, что вам известно больше, чем он предполагает. Самые честные участники такой игры достаточно порядочны, чтобы предупредить противника об этом. Но те, кто хочет выиграть, никогда не бывают настолько честными.

Оппозиция, кто бы она ни была, только что показала Хэну некоторые из своих карт. И он, Хэн Соло, отнюдь не намерен предупреждать ее о том, что он успел заметить.

Однако он не знал, какими правилами ему следует теперь руководствоваться.

Войдя в навигационную рубку, Хэн не слишком удивился, увидев Лею, сидевшую в его кресле и смотревшую в лобовой иллюминатор. Едва ли можно было ожидать, что она будет сидеть сложа руки, когда корабль подвергается нападению. Он был рад тому, что она не осталась безучастной. Если предположить, что она спрятала ребят в надежное место, то самое лучшее, что она могла сейчас сделать, это послать второго пилота в кабину летчика. Лея повернулась к мужу.

— Приятно побеседовал с нашими новыми друзьями? — поинтересовалась она. Было видно, что она все еще злится на то, что Хэн отключил ее от системы связи.

— А то как же, — ответил Хэн. — Отличные парни. Как дети, все в порядке с ними?

Лея кивнула в сторону телеэкрана, на котором была видна кают-компания. Три фигурки сидели с серьезными, сосредоточенными лицами.

— Я их предупредила, что, если не увижу их на экране, у них целую неделю не будет обеда, — объяснила Лея. — Похоже, на этот раз они поняли, что мать нужно слушать. Но, клянусь пылающим небом, что происходит, Хэн?

— Извини, что отключил тебя от сети, — произнес Соло, отвечая не столько на слова, сколько на обиду, прозвучавшую в голосе жены. — Мне нужно было сосредоточиться. Если бы все пошло наперекосяк, у нас могли бы возникнуть большие неприятности. — Хэн с трудом подбирал нейтральные слова. Его занимали иные проблемы, было не до любезностей. — Пусти-ка меня на мое место. Хочу кое-что предпринять.

Лея поднялась с кресла, но, видно, не могла еще забыть обиды,

— Могли бы возникнуть неприятности? — переспросила она. — Могли бы, а не возникли? А что, по-твоему, нападение на нас пиратов это не неприятности?

— Никаких пиратов не было, и нападения тоже не было, — усталым голосом проговорил Хэн. — Потому-то я и запретил Чуви производить какие бы то ни было маневры. Боялся, что ненароком попадем под обстрел, они ж там нарочно целились мимо. — Поудобнее усевшись в кресло, Хэн сказал, обращаясь к второму пилоту: — Чуви, включи тактический дисплей и прокрути назад, хорошо? Дай на большой экран.

Чубакка бросил на шефа странный взгляд, но повиновался. На экране возник тактический дисплей, на котором была изображена схема давешнего столкновения.

— Обрати внимание на то, как действуют «Страшилы», — обратился к жене Хэн. — Мы выходим из гиперпространства раньше времени, но идем точно по курсу на сближение с местом прибытия. «Страшилы» движутся тем же курсом в нормальном пространстве — но рассчитывают, что мы появимся на двадцать секунд позднее и на миллион километров дальше. Они оставляют идеальную позицию для нашего корабля и пролетают мимо нас. Они даже не открывают ответного огня, когда я произвожу залп по ним. Я было подумал, что обрек всех нас на верную смерть, обстреляв корабль, не проявляющий по отношению к нам никакой злонамеренности. Но потом сообразил, в чем дело. «Страшилы» пролетели мимо нас, оказавшись почти над патрульными судами, совершили разворот и открыли по нам огонь. При этом все время мазали. Даже Трипио не смог бы промахнуться с такого расстояния.

Чубакка буркнул и издал булькающий звук.

— Совершенно верно, — согласился Хэн. — «Страшилы» управлялись роботами, причем не слишком удачно запрограммированными. На борту этих судов не было ни одной живой души. Согласно программе они должны были достигнуть определенной точки в пространстве, затем открыть огонь по кораблю, сходному по описанию с нашим, не попадая при этом по нему. Предполагалось, что «Сокол» окажется приблизительно в центре октаэдра, вершины которого образуют патрульные корабли, — продолжал он. — Если бы мы оказались там, где следовало, план удался бы на славу. Мы оказались бы идеальной мишенью. Тактически все безупречно. Только вышло иначе. Мы оказались за миллион километров от обусловленного места, и «Страшилы», пролетев от нас совсем рядом — рукой подать, — заняли совершенно непонятную огневую позицию и принялись нас обстреливать. Видно, так уж бестолково были запрограммированы роботы.

— Чуви, покажи на дисплее, как бы развивалось столкновение, если бы мы прилетели по плану.

Изображение на экране исчезло, затем появилось изображение «Сокола», выходящего из гиперпространства в самом центре сферы, занятой патрульными кораблями «почетного эскорта».

— Если бы мы оказались именно в этой точке, окруженной со всех сторон патрульными судами, причем на двадцать секунд позднее, то у них все пошло бы как по маслу. Мнимые пираты устремились бы в нашу сторону, сделали бы залп или два, а потом были бы уничтожены героическими пилотами почетного эскорта, которые открыли бы огонь из своих лазерных пушек по «непрошеным гостям».

— Но ведь эскорт потерял один из своих кораблей! — возразила Лея.

— Это тоже был робот, — отозвался Хэн. — Тот патрульный корабль, который был сбит «Страшилами», занимал самое последнее место в строю и осуществлял самые элементарные маневры.

— Это еще не служит доказательством того, что он был роботом, — продолжала упорствовать Лея. — Возможно, им управлял самый неквалифицированный и неопытный пилот.

— Возможно. Если не принимать во внимание того, что командир эскадрильи, похоже, ничуть не расстроился из-за гибели одного из своих пилотов. Он поначалу даже не понял, о чем идет речь, когда я стал выражать свое соболезнование по поводу смерти его подчиненного. Премии за актерское мастерство ему не видать, как своих ушей.

— Если бы они разыгрывали спектакль, то продумали бы малейшую деталь и заблаговременно.

— Если бы спектакль затеяла ты, то ты бы продумала все наперед, — возразил жене Хэн. — А эти ребята не такие уж мастаки играть в подобные игры. Возможно, у них просто не было времени устроить все, как нужно. Возможно, они сочиняли сценарий на ходу. — Хэн задержал свой взгляд на дисплее и затем снова заговорил: — Тогда становится понятной и гибель этой громадины — дугокрыла сборной конструкции. Иначе трудно поверить в то, что крохотные патрульные кораблики могли так запросто с ним расправиться. Может, они просто не успели придумать более убедительной развязки.

— Хорошо. Допустим, ты действительно прав. Тогда возникает следующий вопрос: кто эти «они»? Ведь операция нешуточная. Никто не вправе вот так взять да и приказать патрульным судам полететь и начать цирковое представление. За всем этим должна стоять какая-то мощная организация. Я могу себе представить, что можно подкупить отдельных командиров. Но нельзя же подкупить все вооруженные силы государства!

— Почему же нельзя? — удивился Хэн. — Надо только, чтобы мошна была потуже. Это Кореллиана. Тут все на продажу. И прикрытия особого не требуется, поскольку все кругом засекречено. Вполне возможны два варианта: или операция проводится по приказу высшего командования, или же командование совершенно не в курсе происходящего.

— Ты хочешь сказать: вполне может быть, что операция проводится официальными властями, но может быть, и нет. Возможно, распоряжение отдали военные и правительственные чиновники, но, возможно, что и не они, — заметила Лея. — Ты мне очень помог.

— Давай посмотрим на случившееся оптимистически, — отвечал Хэн. — По крайней мере сейчас у нас есть преимущество. Мы знаем, что кто-то затеял какие-то игры, но они не знают, что нам это известно.

Чуви, вопреки обыкновению, все это время сидевший молча, издал вдруг низкий звук, обозначавший насмешку.

— Почему они это делают, я не знаю, — раздраженно ответил Хэн. — Могу только догадываться. Какие-то чины в командовании космической обороны Кореллианы захотели нагнать на нас страха и заставить нас поверить в их лояльность.

— Неужели они думают, что мы так легко попадемся на их удочку? — произнесла Лея.

— Конечно, знать, что и как на самом деле, было бы просто замечательно, — ответил Хэн. — Но сейчас мы вынуждены следовать указаниям этих молодцов и держать при этом ухо остро.

— И глядеть во все глаза, — отозвалась Лея. — Делай свое дело, Хэн, на тебя вся надежда.

Супруг ее занялся прокладкой курса, но потом посмотрел на «почетный эскорт», по-прежнему окружавший их корабль со всех сторон. Что ж, ему не впервой попадать в передряги в небесах этой планеты.

— Точь-в-точь, как в старые добрые времена, — заметил он, обращаясь к Чуви, который неопределенно хмыкнул в ответ. Хэн кивнул. — Правильно мыслишь, — заметил он, возвращаясь к работе. — Добро пожаловать на Кореллиану.

Глава одиннадцатая

ПЕРЕХВАЧЕННОЕ ДОНЕСЕНИЕ

Мара Шейд разглядывала контейнер с донесением, свалившимся как снег на голову. Как бы ей хотелось, чтобы его получил кто угодно другой, только не она. Или чтобы его вообще не существовало. Хотелось его выбросить, не обращать на него никакого внимания, сделать вид, будто она ничего не получала. Но это невозможно. Во всяком случае, в нынешних обстоятельствах.

Какой смысл таращиться на эту злосчастную кубышку. Все равно ничего не узнаешь, если будешь ее разглядывать. Вот именно. Она со вздохом поднялась со стула, пересекла свою каюту и, убрав контейнер в сейф, надежно заперла его. Вышла в коридор своего корабля «Нефритовое пламя» и, повернувшись, направилась к мостику. Чтобы отдавать приказания. Однажды она решила, какие команды ей следует отдавать.

Давным-давно, так давно, что, казалось, это происходило в иной жизни, тогда, когда существовала Империя и был жив Император, Мара Шейд была правой рукой всемогущего самодержца, выполняя его разнообразные поручения, творя его тайную волю. Была его курьером, фрейлиной, посланником, палачом, выполняя все эти обязанности бессчетное число раз. Император чувствовал, что она наделена Силой, ииспользовал ее дар. Он командовал ею, управлял ею, был владыкой ее тела и души.

И вдруг, словно гром среди ясного неба, наступил крах. Крах всего. Мятеж, Союз Повстанцев разрушили Империю и умертвили Императора.

Подобно кошке, приземляющейся одновременно на все четыре лапы, Мара не растерялась, более-менее пришла в себя и начала работать на контрабандиста и спекулянта Тэйлона Каррда, стараясь не распространяться о своем прошлом. Горячей и преданной любви к Новой Республике она, мягко выражаясь, не испытывала, но, для того чтобы выжить, следовало осмыслить и принять как факт создавшуюся ситуацию. Ну, а умения выживать в любых условиях у Мары было с избытком.

Когда появилась возможность разбогатеть, она ею воспользовалась. Какое-то время назад она по-хорошему рассталась с Каррдом, получив свою долю барышей, и затеяла собственное дело. То был совсем иной мир, где талант контрабандиста не слишком-то котировался. Мара заработала репутацию преуспевающего коммерсанта и руководила небольшой, незаметной, но приносящей хороший доход торговой фирмой. Подобно многим бывшим военным, ей было довольно трудно приспособиться к мирной жизни. Трудно получить особое удовлетворение от удачной продажи крупной партии корешков хабиса после того, как ты сражалась за будущее всей Галактики. И вот наконец она снова в космосе, она хозяйка своей судьбы, вправе лететь, куда захочет, и делать, что ей заблагорассудится.

Задержавшись на минуту перед герметичной дверью, ведущей на мостик, Мара оправила одежду и придала своему лицу строгое выражение.

Наверное, есть такие капитаны, которые стараются устроить экипажам своих кораблей легкую жизнь, у которых на мостике царит непринужденная атмосфера. Ну и пусть себе стараются. На корабле у нее, Мары, этого не будет. Ее манера управления кораблем являлась результатом манеры ее собственного поведения, которое было более чем строгим. Мара Шейд была удивительно привлекательной женщиной. Бледная кожа, высокие скулы, рыжевато-золотистые волосы заплетены в толстую косу, ниспадающую на спину. Изяществом фигуры и грациозностью движений она скорее напоминает профессиональную танцовщицу, чем командира космического корабля.

В тех редких случаях, когда ей приходилось являться, скажем, на официальный прием и она надевала вместо комбинезона платье, эффект оказывался поразительным. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: перед вами утонченная аристократка. Все полагали, что и поведение ее будет соответствующим: притворно-скромное и изысканное. Однако Мара никогда не обращала внимания на мнение посторонних и не любила миндальничать. Она могла сыграть какую угодно роль, но только в том случае, если она ее устраивала. Но происходило это редко.

Щелкнуть хлыстом, установить дисциплину, заставить уважать себя — это у нее получалось лучше всего. Она никогда не нанимала к себе на службу такого человека, который не умел завоевать ее уважение. Именно так она управляла своим кораблем, да и всем остальным, с чем ей доводилось сталкиваться. Вот почему перед экипажем она появилась холодной, спокойной и собранной. Ни малейшего намека на только что пережитое волнение.

Имперский код. Курьер использовал имперский код. Тот, который успел устареть еще до создания первой Звезды Смерти. И все же это был имперский код.

Что же это может значить?

Спокойно. Не будем торопиться. Будем двигаться потихоньку-полегоньку.

Мара нажала на выключатель, и дверь скользнула в сторону. Выйдя на мостик, она заняла свое обычное место на посту управления. Штурман, пучеглазый каламари, скосил глаз в сторону капитана и вновь, склонившись над пультом, занялся своим делом. Пилот посмотрел на Мару и с достоинством наклонил голову. Отлично. Это ей по душе. Порядок и дисциплину Мара любила, но не переваривала людей, которые вскакивают и отдают честь при появлении любого движущегося предмета.

«Вскрыть в присутствии Леи Органы Соло, самозваной главы так называемой Новой Республики, Хэна Соло и исполняющего обязанности генерал-губернатора Кореллианского Сектора. Код Рог Энджел Семь».

Шифровка была написана четким шрифтом на одной из сторон кубика, содержащего послание. Шифр старинный, использовавшийся в имперские времена. Мара расшифровала сообщение почти без труда, хотя и не имела ни малейшего понятия о том, что означает появление этого контейнера. Ясно только одно: отправитель послания не испытывает горячей любви к Новой Республике. На контейнере была еще какая-то наклейка на неизвестном языке. Судя по внешнему виду, наклейка с имперским кодом была прилеплена к пакету наспех и одним своим утлом перекрывала угол этикетки с непонятным текстом. Вывод один: или же имперская наклейка действительно была наклеена в последнюю очередь, или же кто-то хотел создать такое впечатление.

Послание было доставлено беспилотным аппаратом, который был перехвачен «Нефритовым пламенем» спустя день или два после того, как этот корабль проник в Систему Трафальо, расположенную на дальних подступах к Кореллианскому Сектору. Место перехвата тоже ничего Маре не говорило. Беспилотный аппарат был оснащен двигателями, развивающими скорость света, и мог стартовать откуда угодно.

Однако откуда бы ни прилетел этот почтовый дройд, Мара не могла понять, почему он ее преследовал. А он именно преследовал. Ее корабль не мог наткнуться на почтаря случайно. Он вышел на «Нефритовое пламя» по лучу маяка, а контейнер с посланием был запечатан в пакет, на котором было указано ее, Мары, имя.

Так кто же послал ей эту депешу? И с какой стати? Почему именно ей? Очевидно, фраза «Код Рог Энджел Семь» имеет определенное значение для Органы Соло или кого-то другого из перечисленных лиц и подсказывает, каким способом можно вскрыть контейнер, не уничтожив его начинки. Но если он должен быть вскрыт в присутствии этих лиц, зачем было прибегать к услугам Мары Шейд?

И зачем было использовать имперский код? Уж наверняка не для того, чтобы скрыть содержание сообщения. Ведь чиновники Новой Республики наверняка сумели бы прочитать ее, если не сразу, то спустя какое-то непродолжительное время. Неужели кому-то пришло в голову таким образом возродить в Маре симпатии к Империи? Наверняка текст шифрограммы не приведет в восторг ни одного сторонника Новой Республики. Неужели где-то еще мог сохраниться поборник идеалов Империи? Едва ли. А может, вся эта история — не что иное, как попытка ее деловых конкурентов укрепить за ней, Марой, репутацию имперского недобитка и разорить ее?

Впрочем, и это предположение абсурдно. Империя мертва, она не более чем набальзамированный труп. Сторонников у нее не осталось. Не только сторонников, но даже сочувствующих. Кроме того, даже если бы Маре удалось сохранить в тайне подробности своей прежней жизни, то в деловых кругах все равно было хорошо известно, что в прошлом она работала на благо Империи. Были времена, когда это обстоятельство усложняло ей жизнь, но большим секретом не было ни для кого. Какой же смысл портить ей репутацию, сообщая всем то, что и без того известно?

Так что же все это значит? Маре хорошо известны контейнеры такого типа. Вскрыть их постороннему невозможно. Хотя надпись снаружи контейнера вполне удобочитаема, содержание послания иной раз можно расшифровать лишь много лет спустя. Да и то нет никакой уверенности в том, что текст не будет стерт в процессе дешифровки.

Нет, этого она делать не станет. Но существует способ выяснить, в чем тут дело. Она так и поступит. Каких бы черт характера ей ни приписывали, что-что, а уж пошлое любопытство никогда не было ей свойственно. Контрабандистам и имперским агентам не удастся сунуть свой нос куда не положено.

Но умный предприниматель — это совсем другое дело, особенно если у него в руках есть то, что нужно кому-то. У Мары в руках — кубик с посланием. Она может обменять его на его содержание. Ведь знание всегда может принести барыш.

— Господин Тралкфа, — обратилась она к штурману. — Нам необходимо повернуть назад. Наша цель — Кореллианская Система. Предоставьте, пожалуйста, Несдину необходимые данные. На сей раз главное скорость, а не экономия топлива.

— Есть, командир, — лаконично ответил Тралкфа.

— Господин Несдин, — обратилась Мара к пилоту. — Поскольку господин Тралкфа сейчас занят, попрошу связаться с нашим следующим плановым портом захода и уведомить их о том, что мы задерживаемся в связи с выполнением срочного поручения. — Если лицо, отправившее управляемый аппарат, следит за передачами с борта «Нефритового пламени», оно поймет, что Мара попалась на удочку и везет адресату контейнер с посланием. — А затем летим на Кореллиану.

— Слушаюсь, мадам, — отозвался Несдин. Ни вопросов, ни удивленно поднятых бровей, ни напоминаний о том, что следует придерживаться намеченного плана. Вместо всего этого — спокойное, квалифицированное выполнение приказаний. Вот таким и должен быть экипаж корабля.

Однако что-то тревожило ее — не то какая-то фраза, не то оборот, произнесенный ею мысленно. Что же именно? Ах, вот в чем дело! Попалась на удочку. Попасться на удочку — значит заглотить наживку. Уж не в этом ли и состоит план отправителя послания? Не хотят ли ее заманить в ловушку?

Мара Шейд улыбнулась, но ничего хорошего эта улыбка не предвещала. Пусть только попробуют заманить ее. В другой раз делать этого им не захочется.

— Буду у себя в каюте, — проговорила она, поднимаясь с кресла. Конечно, дело безнадежное. Но надо еще раз взглянуть на этот злополучный контейнер.

Лейтенант Белинди Календа, опытный сотрудник разведслужбы Новой Республики, которой удалось уцелеть после аварийной посадки ее корабля, лежала на пригорке и смотрела в небо. Очутившись на клочке земли к востоку от космического порта Коронета, она изо всех сил старалась быть незамеченной.

На фоне ясного утреннего неба можно было четко разглядеть сверкающие башни и изящные своды городских строений. Но великолепное зрелище не трогало Календу. Позади нее расстилались воды восточного океана, белые, до рези в глазах, гребни высоких волн. В воде отражались солнечные лучи, превращающиеся в мириады бликов, которые вспыхивали и сверкали точно бесчисленные созвездия на бездонном и изменчивом лике океана. Непрестанно слышался низкий рокот прибоя, воздух был наполнен ароматом раскаленного песка и соленой воды.

Однако Календа не обращала внимания на красоты природы. Она прижималась к земле, мечтая о том, чтобы у нее было более надежное укрытие, чем тощие побеги острой как бритва травы, возвышавшейся на два-три фута над ее головой. Если бы это была более мощная разновидность бритвы-травы, то при малейшем прикосновении к ее листьям одежду Белинди разрезало бы в клочья, и тем не менее молодая женщина согласилась бы и на это, лишь бы оказаться в большей безопасности.

Календа была одета в потрепанный комбинезон, который она подобрала в гараже на другом конце континента, угоняя гоночный автомобиль. Комбинезон остался на ней, а машину она бросила в канаве в окрестностях Бела Вистал, средних размеров городка в двухстах километрах от Коронета. Если бы кто-то стал следить за ней, то наверняка решил бы, что Белинди едет в Бела Вистал, а не в столицу.

Чтобы добыть достаточное количество денег, чтобы добраться до цели, Календе понадобилось все ее искусство карманника. И все же ей пришлось экономить на всем.

К счастью, едва успев выйти из вагона монорельсовой дороги, Календа подверглась нападению со стороны довольно неумелых грабителей. Результаты этого столкновения оказались более чем удовлетворительными. Ей не только удалось завладеть их автомобилем, оружием и другим снаряжением — которое уже вряд ли когда-нибудь им понадобится, — но и замести следы этой «теплой встречи».

Календа в сотый раз попыталась подрегулировать окуляры своего макробинокля, также унаследованного от бандитов. Никак не удавалось добиться контрастности изображения. Чего же еще ждать от такой шпаны? Неужели эти громилы станут содержать в порядке свое имущество? Хотя, по правде говоря, у нее нет необходимости в особенно мощной оптике. К чему иметь возможность хорошо видеть, если смотреть не на что? Календа снова направила макробинокль на тот участок неба, откуда уже пора было ожидать появления корабля, и при этом вздохнула. Чего беспокоиться? Подумаешь, задержались на несколько часов, только и всего.

Существует тысяча причин, которые могли задержать «Сокола». Могла произойти поломка — причем не в первый раз, если рассказы об этом корабле правдивы. Главу государства мог задержать какой-нибудь политический скандал. Семейство Соло могло прибыть вовремя, но в последний момент принять решение посетить Дролл, Селонию или Талус и Тралус, прежде чем направиться собственно на Кореллиану. Возможно также, что после старта Календы планы Леи Органы Соло каким-то образом изменились.

Могло случиться и так, что корабль, на борту которого находилась руководительница государства, превратился в облако атомов. Надо было не обращать внимания на настойчивые просьбы Леи Органы Соло и запретить ей отправляться: в путешествие на крошечном суденышке вроде «Сокола». Независимо от того, как расценивать это путешествие — как официальную поездку или же частный вояж, — главе государства следовало лететь по меньшей мере на корвете.

Теперь об этом поздно говорить. Но если выяснится, что «Сокол» пропал без вести, произойдет галактический скандал. На этот счет не может быть никаких сомнений. И в центре скандала непременно окажется Кореллиана — это уж как пить дать. Ей, Календе, ничуть не улыбается оказаться замешанной во все эти разборки. Забот у нее и без того хватает. Служба общественной безопасности обычно не особенно интересуется лицами, которые ошиваются возле космических портов. Но ввиду того, что служба безопасности села ей на хвост сразу же после того, как она ступила на берег, остается лишь гадать, кто ее первым схватит — охрана космического порта или же контрразведка.

Допустим, только допустим, что все обстоит именно так, как ей кажется. Допустим, что до сих пор ее не обнаружили и самая большая опасность, которая ей угрожает, это порезаться о бритву-траву. Можно надеяться, что это так, хотя верится с трудом. И уж лучше перебдить, чем недобдить, как говорят у них в конторе.

Ну же, в чем дело? Куда они запропастились? Календа не знала, что она предпримет, если семейство Соло все-таки прилетит живым и здоровым. Не знала она и того, что она будет делать, если они так и не объявятся. Придется импровизировать. Ведь ей хорошо известно, что планета, на землю которой намерена ступить руководительница государства и ее семья, стоит на грани хаоса. Внешне на Кореллиане тишь да гладь, да божья благодать. Но не зря же Белинди провела последние несколько дней, прячась от посторонних взглядов по темным закоулкам инопланетной культуры. Она не из тех, кто не видит, что дела тут идут из рук вон плохо. Вокруг расплодилось множество соперничающих между собой отрядов безопасности. А это недобрый знак, мягко выражаясь. Силы гражданской обороны и их филиал, служба общественной безопасности, похоже, конфликтуют между собой так же часто, как и сотрудничают.

Но, помимо этих учреждений, существует, по меньшей мере, еще три официальных службы безопасности, которые наступают друг другу на ноги, не говоря уже о всевозможных частных охранных отрядах, вырастающих словно из-под земли. Самой крупной, но отнюдь не единственной организацией такого рода является «Лига в защиту прав человека». Несомненно, ни одна разновидность частной милиции, даже Лига, не просуществовала бы и десяти минут без финансовой и моральной поддержки со стороны каких-то высокопоставленных чиновников. Нет никакого сомнения в том, что Тайный Вождь Лиги имеет множество друзей, занимающих ключевые (и второстепенные) должности в различных департаментах. Еще более существенно то, что дела идут из рук вон плохо оттого, что так много высокопоставленных чинуш желают обзавестись собственными армиями.

Учрежденное Республикой правительство, руководимое генерал-губернатором Микамбер-лекто, вполне могло находиться где-нибудь на задворках Галактики: так ничтожно его влияние и контроль над событиями. Совершенно очевидна его полнейшая изолированность от реальной будничной жизни планеты. Мздоимство, коррупция, шкурничество, бюрократический маразм, похоже, представляют собой непреодолимую преграду на пути реформ.

Уж если на главной планете царит такой бардак, что же можно сказать об остальных районах сектора?

Политическому разброду способствует и плачевное состояние экономики планеты. Города Кореллианы разваливаются на глазах. Повсюду безработица, и вряд ли со временем что-то изменится. Ситуация более чем плачевная для страны, чья экономика основана на торговле, — страны, которая в течение половины жизни поколения, а то и дольше находится в добровольной изоляции от большей части внешнего мира. Масла в огонь подливает и нищета населения.

Но в данный момент все это не имеет значения. Есть что-то еще. Что именно, Календа не может точно определить, но что-то должно произойти. Какое-то важное событие. Она это чувствует, осязает, чуть ли не чувствует на вкус. Чувство это никогда ее прежде не обманывало. Возможно, она наделена Силой, и эта Сила подсказывает ей: что-то должно произойти. Что именно, сейчас не имеет значения.

Имеет значение то, что глава государства — если только она еще жива — окажется в самой гуще хаоса, а Календа, скорее всего, является единственным агентом разведслужбы Новой Республики на этой планете. Календе было известно, что ее ведомство намеревалось внедрить в местные службы большое количество своей агентуры. Возможно, всем им удалось сделать это, а возможно, и никому. Лучше всего ей, Календе, ничего об этом не знать. Тогда и она никого не выдаст.

Ей пришло в голову, что никаких других агентов разведслужбы на Кореллиану и не собираются посылать. А начальство сообщило ей об этом лишь для того, чтобы заморочить голову оппозиции в том случае, если ее, Календу, схватят. Лучше не очень беспокоиться о таких проблемах. Жизнь представителя ее профессии и так похожа на лабиринт из множества зеркал, к чему же еще воздвигать новые. Для собственной безопасности ей лучше всего считать себя единственным сотрудником разведки, которому удалось благополучно добраться до Кореллианы. Тогда остается один вопрос, и решить, что ей надо делать, очень просто.

Ее прислали сюда для сбора информации, хотя информации у нее и без того более чем достаточно. Она должна сосредоточить все свои усилия на том, чтобы уберечь главу государства до начала торговой конференции, когда прибудут ее официальные советники, а вместе с ними и сотрудники безопасности.

Но для того, чтобы уберечь Лею Органу Соло, нужно и самой беречься. А это очень сложно. Здешняя служба безопасности не настолько глупа, чтобы поверить в легенду о ее гибели во время аварии. Ее сотрудники будут повсюду разыскивать ее, как и других возможных агентов разведки Новой Республики. Скорее всего, они установят наблюдение за семьей Органы Соло и будут следить за каждым ее шагом либо для того, чтобы не допустить покушения на главу государства, либо для того, чтобы такое покушение организовать — для чего именно, сказать трудно.

Но в любом случае местные гебисты вряд ли станут особенно приветствовать появление в своих рядах агента Новой Республики. Возможно даже, что появление Календы даст повод для провокации и позволит заняться любимым делом: ловить рыбку в мутной воде. Следовательно, Календа не вправе приближаться к Лее Органе Соло и ее близким.

Единственное, что ей остается, — следить за происходящим издали, стараться не попасться в руки гебистам и надеяться на то, что у нее появится какая-то возможность вступить в контакт с окружением главы государства. Может быть, как знать, ей даже удастся оказаться полезной, даже находясь на расстоянии. Правда, каким именно образом, она пока плохо себе представляет.

А пока надо ждать. Ждать и держать ухо востро, и надеяться, что путешественники скоро объявятся.

Длительность ожидания заставила Календу встревожиться по-настоящему. Приближалась ночь. Хотя современные приборы инфракрасного наблюдения и хороши, но все-таки надежнее вести наблюдение при естественном освещении. Что же касается устройства для ночного видения, которым снабжен макробинокль, заимствованный ею у громил, то оно оставляло желать лучшего.

Всякий раз наблюдая за приземлением космических судов, Календа ощущала, что сердце у нее начинает биться сильнее. Она направляла свой макробинокль на приближающееся космическое судно, но оказывалось, что это вовсе не «Сокол». Календа уже начала беспокоиться: еще одну бессонную ночь ей уже не выдержать. Но тут в поле зрения появился еще один космический корабль. Календа вскинула к глазам окуляры, ожидая пережить очередное разочарование, но неожиданно сердце ее снова заколотилось.

То был не один корабль, а сразу шесть. В центре строя находился «Сокол». В этом можно было не сомневаться. Его окружали пять патрульных судов. Шестого, который должен был замыкать строй слева, не было. Возможно, его заслонял «Сокол». Календа попробовала увеличить резкость, чтобы как можно лучше разглядеть, что происходит. Не сразу сообразила нажать на кнопку записи. Возможно, запись изображения ей еще пригодится. Нет, шестого патрульного судна определенно не было.

Календе в голову пришли всевозможные объяснения этого факта. Но потом решила сосредоточить свое внимание на том, что видит. А для догадок и домыслов времени еще будет предостаточно.

«Сокол» и корабли эскорта пролетели мимо площадок для посадки общественных судов, затем зависли в воздухе над военным аэродромом, во воле случая очутившимся ближе всего к тому месту, где находилась Календа. Три корабля эскорта вышли из строя и приземлились, образовав равнобедренный треугольник, остальные два продолжали висеть в воздухе. «Сокол», поддерживаемый репульсорными системами, плавно опустился в самом центре треугольника. Ничуть не похоже на церемониальную встречу. Что-то произошло. Но что именно?

Календа чуть передвинулась, чтобы получше разглядеть «Сокол», и при этом довольно больно порезала предплечье о стебель бритвы-травы, который не заметила вовремя. Она машинально выругалась и стала пристально вглядываться вдаль. Насколько можно определить с такого расстояния, корабль никаких повреждений не имеет. Не похоже также, что модифицированный грузовоз участвовал в какой-то стычке. Хотя как знать. Вероятно, когда все высадятся, это можно будет сказать более определенно. Календа впилась взглядом в выдвигающиеся сходни.

Наконец сходни коснулись земли. Появилась крохотная фигурка Хэна Соло и явно не столь крохотная, даже на таком расстоянии, фигура Чубакки. Спускаясь по сходням, оба несли довольно увесистые чемоданы. В их движениях было что-то настороженное, даже нервное, словно с обоими произошло нечто неприятное и они ожидают очередного сюрприза. Календа выругала себя за то, что придает такое большое значение деталям. Может быть, они просто ошарашены астрономической суммой, которую запросили с них портовые власти. Не успели оба спуститься, как на земле Кореллии очутились трое ребятишек. Наконец появилась глава Новой Республики, Лея Органа Соло, с небольшим саквояжем в руке. Календа облегченно вздохнула. Она только сейчас поняла, в каком нервном напряжении находилась все это время. Органа Соло жива и здорова. Это самое главное. Теперь нужно сделать все, чтобы с ней ничего не произошло и впредь. Календа продолжала наблюдать за происходящим.

Хэн Соло подождал, пока жена спустится на землю, затем нажал на кнопку. Сходня встала на место, а «Сокол» замер в позиции готовности. К кораблю подъехал автомобиль с открытым верхом.

Сделав несколько шагов, Органа Соло остановилась в некоторой нерешительности. Нахмурилась оглядываясь вокруг, затем застыла на месте, направив свой взгляд прямо туда, где пряталась Календа. На какое-то мгновение Календа похолодела от мысли, что Органа Соло действительно заметила и решила, что это снайпер или террорист. Сейчас она закричит, чтобы предупредить об опасности своих близких и сотрудников службы безопасности. Календа с трудом заставила себя остаться в неподвижности — так у нее больше шансов уцелеть. Кроме того, откуда такая уверенность, что женщина-джедай сможет заметить или почуять одного-единственного наблюдателя с такого расстояния?

Тем более что Органа Соло пожала плечами, снова нахмурилась и направилась к автомобилю. У Календы вырвался вздох облегчения.

Спутники Леи двинулись следом за ней. Вид у них был довольно спокойный. Календа уже начала думать, что все ей только померещилось и нет никаких оснований для тревоги.

Но тут она обратила внимание на то, что Соло разговаривает с вуки.

Точнее, на то, каким образом он с ним разговаривает.

Календа прекрасно умела читать по губам, но, находясь на таком расстоянии, не слишком-то доверяла своим способностям. К тому же, если даже ей и удастся разобрать слова Соло, понять вуки нет ни малейшей надежды. Однако общеизвестно, что ни один пилот не станет рассказывать о выполненном полете своему собрату по профессии, не прибегая к жестикуляции. И движения рук Хэна Соло очень похожи на описание маневров судна, встретившегося с другими судами.

Нет никакого сомнения, что Хэн Соло рассказывал о стычке, произошедшей в космическом пространстве между каким-то кораблями. Возможно, он и не собирался передать Календе никакого сообщения, но Календа сумела его прочитать. И донесение это было очень важным.

Молодая женщина со всепоглощающим интересом наблюдала за тем, как руки Хэна Соло то взлетали ввысь, рассекая воздух, то двигались одна за другой, то расходились в разные стороны, изображая два корабля — или два отряда кораблей, — несущиеся навстречу друг другу. Потом показал на небо, где еще висели в воздухе патрульные суда, затем соединил обе руки в кулак, чтобы разнять их с растопыренным пальцами. Вот оно что! Выходит, один патрульный корабль взорвался. Вуки недоверчиво качал головой, в чем-то не соглашаясь, и в свою очередь размахивал руками.

К этому времени Органа Соло сумела собрать всех своих троих детей. Соло и вуки прекратили свой немой разговор, явно не желая, чтобы их слышали дети. Посадив своих отпрысков в автомобиль, Органа Соло дала знак водителю, и автомобиль отъехал. Календа поднялась на ноги, едва не обезглавив себя стеблем бритва-травы, и лишь в последний момент спохватилась и увернулась от опасного растения. Если есть хоть какой-то шанс встретиться с семейством Соло, то ей следует изо всех ног бежать к своему гоночному автомобилю и встать на дороге, ведущей от космического порта к городу. Там она сумеет пристроиться к их автомобилю. И не дай бог, если она, встретив группу Соло в порту, по дороге потеряет их из виду. Календа бросилась к гоночной машине, охваченная чувством тревоги, которая усиливалась с каждой минутой.

Кто-то уже попытался совершить покушение на главу государства. В этом нет ни малейшего сомнения. Готовится какой-то взрыв. И он вот-вот должен произойти. И когда это случится, глава Новой Республики будет низложена.

И она, Календа, бессильна этому помешать.

Глава двенадцатая

ВЕК ЖИВИ — ВЕК УЧИСЬ

Спустившись по трапу «Госпожи Удачи», Ландо-калриссит ступил на поверхность планеты Азбриан совсем с иным чувством, чем это было с ним на Лериа Керлсил. Встреча с ведьмой произвела на него сильное впечатление. Он теперь был не столь самоуверен и стал обращать внимание на мелкие детали, которые могут помешать ему в осуществлении его матримониальных планов. Люк шел следом за другом. На этот раз оба захватили с собой переговорные устройства и не стали запирать дройдов на корабле. Ландо знал: на Лериа Керлсил ему еще повезло. Испытывать судьбу во второй раз не стоит.

Очутившись на твердой почве, Ландо огляделся вокруг. «Госпожа Удача» приземлилась на пологом склоне, напоминавшем нечто вроде пастбища. В нескольких метрах от них мирно паслось стадо неведомых ему черных с белыми пятнами животных о восьми ногах. Они жевали низкорослые сочные растения, густым ковром покрывшие склон. Время от времени одно из диковинных животных поднимало голову и без всякой видимой причины издавало низкий, протяжный звук. От поля, на которое приземлился корабль Ландо, стадо отделяла изгородь. Хотя странные животные непохожи на существа, способные перепрыгнуть через изгородь и напасть на людей, их миролюбивая внешность могла быть обманчива. Кто их знает, а вдруг им взбредет в голову преодолеть преграду и налететь сначала на Люка, а затем и на него самого?

«Держи хвост пистолетом, — сказал себе Ландо, пробираясь через заросли, доходившие ему до колен. — Не раскисай». Не может же ему не повезти и на этот раз. Такое просто не может произойти.

Эй, Ландо, чего это ты раскис?

Ландо оглянулся и посмотрел на Люка.

— Что случилось? — спросил он приятеля.

— Группа встречающих, — кивнул Люк в сторону фермы, приткнувшейся к подножью склона.

— Ах, вот оно что! — деланно улыбнувшись, ответил калриссит. — Что ж, идем к ним.

Он помахал рукой облаченным в белое фигурам, направлявшимся к ним, и стал спускаться вниз, навстречу делегации в составе молодого мужчины и молодой женщины.

— Привет! — воскликнул Ландо.

— Привет! — отозвалась женщина. — Не можем ли помочь вам чем-нибудь?

— Великолепно, — вполголоса проговорил Ландо, обращаясь к Люку. — Координаты места посадки выбраны неверно. Мы приземлились не на той ферме, какая нам нужна. — Повысив голос, он ответил молодой женщине: — Мы ищем имение Кондрен Форек.

Мужчина и женщина удивленно переглянулись, продолжая идти к незваным гостям.

— Я Кондрен Форек, — отозвалась женщина обычным голосом, который оказался высоким и писклявым. — Но, прошу прощения, мы никого не ждем.

— А вы кто такие? — не слишком дружелюбно спросил молодой человек.

— Я Ландо-калриссит, — представился Ландо. — А это мой друг, Мастер Джедай Люк Скайвокер. — Ландо пристально взглянул на Кондрен и ее спутника.

Она была бледнокожей, худенькой, тоненькой, как тростинка, невысокого роста. Пышные непокорные волосы до плеч. Свободного покроя белая юбка до щиколоток, простая белая кофта. Ее спутник был рослым, упитанным малым. Желтоватое, нездорового цвета лицо, чересчур близко поставленные глаза. Одет в белый рабочий комбинезон, испачканный землей, на лице застыло хмурое выражение. Сочтя его за наемного работника, Ландо в следующую же минуту забыл о толстяке.

— Ландо-калриссит? Ах, вот как! — расстроенным голосом воскликнула Кондрен. — Надо же! Прилетели сюда, проделав такой долгий путь. Понимаю, мне следовало еще раз связаться с вами, когда… когда все изменилось. Но я даже не думала, что вы прилетите, но все изменилось так быстро… И потом я, гмм, я забыла. Прошу прощения.

— Ничего не понимаю, — произнес Ландо. — Вы должны были связаться со мной, когда что именно изменилось?

— Все, — невпопад ответила Кондрен, неуверенно посмотрев на своего спутника. — Мне действительно неловко, — прибавила она, затем замолчала, оставив ее собеседника в неведении. — Ах да! — наконец проговорила молодая женщина, взяв спутника за руку. — Господин Ландо, это Франг Колгтер. Мой муж. Всего неделю назад мы вернулись, проведя медовый месяц вместе.

— Поверить не могу, чтобы моя информация была настолько неточна, — сказал Ландо, наблюдая, как под левым крылом «Госпожи Удачи» проплывает планета Азбриан. Визит окончен, и слава богу. Корабль шел на автопилоте, и они с Люком сидели в рубке и смотрели, как мимо их иллюминатора проносятся миры. — Какой сюрприз нас ожидает? Потенциальная невеста, которой вот уже пять лет как нет в живых? Или невеста мужского пола? А может, вуки?

— Насколько мне известно, некоторые вуки женского пола чрезвычайно милы, если только сумеешь найти к ним подход, — улыбнулся Люк.

— Вольно тебе смеяться, — обиделся Ландо. — Твоя, что ли, репутация окажется подмоченной, если вдруг вся эта история выплывет наружу.

— Ну, что ты, я буду нем, как рыба, — успокоил его друг.

— Ты-то ладно, но вот этих дройдов хлебом не корми, только дай сор из избы вынести, — сказал Ландо, ткнув большим пальцем в сторону кают-компании, где находились Трипио и Арту. — Откровенно говоря, мне и самому хочется сделать достоянием общественности историю с ведьмой-пожирательницей жизней, — признался Ландо, сокрушенно покачав головой.

— Еще бы немного, и ты бы попался в ее тенета, — продолжал Люк, все еще улыбаясь. — А может, ты передумаешь? Ведь, в конце концов, она молода, красива и свободна.

— Скажешь тоже, — забурчал Ландо. — Красива, молода — всего-то триста годочков. К тому же богата, добра, обходительна. Но пока ты успеешь как следует узнать ее, придет пора сыграть в ящик. А она примется за новую жертву. Нет, история с этой ведьмой отвратительна. Что же касается сватовства к Кондрен Форек, то, признаю, ничего отвратительного в нем не было, но история довольно досадная.

— Да брось ты расстраиваться, — успокоил друга Люк. — Откуда ты мог знать, что так получиться. От подобного никто не застрахован. Ведь это она должна была предупредить тебя о том, что у нее появился другой жених. Твоей вины тут нет.

— Ну, конечно, — закатил глаза Ландо. — Любой мог высадиться на планету, встретиться с молодой богатой наследницей, намереваясь предложить ей руку и сердце, а потом узнать, что она только что вернулась из свадебного путешествия. Ни в какие ворота не лезет. Тоже мне, джентльмен удачи.

— Возможно, ты и прав, — рассмеялся Люк. — Но ведь ты не намерен сдаваться, верно?

— Конечно же, не намерен, — ответил Ландо, стараясь придать голосу оттенок уязвленной гордости. — На этом я не остановлюсь. — Немного поразмыслив, он пожал плечами и философски изрек: — С другой стороны, я не очень-то уверен, что эта Кондрен такой уж клад. Я не уверен, что смог бы ужиться с женщиной, у которой такой писклявый голос. Во всяком случае, нужно поторапливаться. Нас ждут.

— На Сакорре, ты имеешь в виду?

— Совершенно верно, на ней самой, — ответил Ландо. — Совершим посадку на планете Сакорра, расположенной в Кореллианском Секторе, и нанесем визит молодой даме, которую зовут Тендра Ризант. Будем надеяться, что у ней не окажется шести детей, троих мужей и бороды вот посюда.

— Подобное сочетание едва ли возможно, — заметил Люк с улыбкой.

— Предоставь это случаю, — буркнул калриссит. — В этом мире абсурдное стремится к максимуму. Особенно, когда я поблизости.

— Ты знаешь, а ведь есть способ избежать многих из этих проблем, если только ты не прочь потратить какое-то количество времени и денег, — проговорил Люк.

— Что это за способ? — поинтересовался Ландо.

— Ты мог бы заранее связаться с предполагаемой суженой. Вряд ли кто ожидает, чтобы ему стали звонить из межзвездного пространства, ведь это так дорого. Ты только подумай. Ты дважды попадал впросак только из-за того, что твоя информация была неполной или устаревшей. Попробуй связаться с этой Тендрой Ризант по голограммной системе связи. Конечно, это влетит тебе в копеечку, но зато ты можешь сэкономить уйму времени и не окажешься в дураках.

Ландо сосредоточенно хмурил лоб.

— Кроме того, — добавил с лукавой усмешкой Люк, — подумай, какое впечатление произведет на даму столь дорогостоящий звонок.

Последний довод убедил Ландо. Он протянул руку к своему электронному блокноту и принялся искать код Тендры Ризант.

Лейтенант Белинди Календа знала, что сделала все, что в ее силах. Воспользовавшись безвременьем и хаосом, царившим в стране, она отыскала заброшенную виллу, расположенную в нескольких сотнях метров от резиденции главы государства. Проникнуть на виллу и спрятать похищенный ею гоночный автомобиль и разное снаряжение оказалось довольно несложным делом, а спальня на верхнем этаже, как выяснилось, идеальный наблюдательный пункт.

Но когда слишком все хорошо, то это уже плохо. Плохо, что представители сил безопасности и гражданской обороны — военные люди в форме, деловито расхаживающие вокруг виллы главы государства, не удосужились проверить здание, служившее Календе наблюдательным пунктом. Или же они плохо выполняют свои обязанности, или же кто-то приказал им выполнять эти обязанности спустя рукава.

Как бы то ни было, отсюда она сможет наблюдать за происходящим, нельзя только отвлекаться на такие пустяки, как пища, сон и прочее.

М-да, дурацкая ситуация. Пора посмотреть правде в глаза и признать, что не все в ее силах, что у ее возможностей есть пределы. Она не в состоянии защитить главу государства или ее семью, если гебисты начнут действовать против них. Не в состоянии уследить за перемещениями каждого члена семейства Органы Соло. Не сможет оказаться одновременно в нескольких местах, если группа Соло вздумает разделиться. Если же они решат использовать вертомобиль, она тоже останется с носом. Остаться незамеченной, если лететь за ними следом, невозможно, — да и удастся ли ей раздобыть аппарат, способный продержаться в воздухе более пяти минут кряду.

Календу утешала только одна мысль. Такие организации как силы гражданской обороны редко используют сотрудников, одетых в форму, для выполнения грязной работы. Если гебисты решат убрать главу государства, они пошлют на дело агентов в штатском, возможно даже не уведомив об этом своих людей с погонами. По существу, если люди в форме действительно попытаются защитить Органу Соло и будут при этом убиты террористами, так будет даже лучше для гебистов. Они смогут отрицать свою причастность к покушению.

Уж такому-то нападению она сможет противостоять, хотя бы в какой-то мере. Занимая выгодную позицию, она, Календа, может наблюдать за подступами к дому. Если в системе охраны возникнет какое-то изменение, к примеру появится брешь, позволяющая проникнуть в дом Органы Соло, это послужит для Календы знаком: следует быть начеку. Вероятней всего, сценарий нападения будет заключаться в том, чтобы, используя брешь, убрать несколько охранников в форме — дескать, действовали террористы, — а затем уничтожить всю семью Соло.

Она будет наготове и обстреляет нападающих, во всяком случае, сделает несколько выстрелов с целью привлечь внимание охраны.

Подобное нападение, скорее всего, произойдет ночью, особенно если будет пасмурно. В середине дня она сможет немного вздремнуть, установив предварительно макробинокль на треногу и направив его на дом Органы Соло с таким расчетом, чтобы встроенный таймер будил ее, едва будет замечено какое-то резкое движение. Правда, придется вскакивать с постели всякий раз, когда дети Органы Соло будут выбегать во двор или над крышей дома пролетит скиммер. И все же чуть-чуть соснуть она сможет.

— О наставнике нам никто ничего не говорил, — возмущенно проговорила Джайна, уставившись в темный потолок комнаты, в которой они устроились на ночлег все трое. — Зачем он нам, этот наставник?

— А затем, балда. Будет учить нас всякой всячине, — отозвался брат, лежавший в соседней кровати. — Зачем же еще?

Джайна пожала плечами, хотя и понимала, что Джесин в темноте не видит ее. Потом продолжила:

— Это-то понятно. Но ведь у нас каникулы.

— Ну и что из того? — возразил мальчуган. — Мы же хозяева будущего или что-то в этом роде, нравится нам это или нет. Ты думаешь, маманя и папаня откажутся от такой шикарной возможности — напичкать нас всякими знаниями, которые нам могут пригодиться, когда станем править Галактикой?

Джайна хихикнула. Чудила этот Джесин. Умеет так смешно пересказать идеи, которые с таким серьезным видом излагают взрослые.

Удовлетворенно вздохнув, девочка перевернулась на другой бок. Кровать была такая просторная и удобная. Не то что эти узенькие койки на борту «Сокола». Какое счастье — оказаться на земле. Заканчивался первый день их пребывания на Кореллии, но они еще ничего не успели посмотреть. Целый день ушел на то, чтобы пройти всяческие формальности в космическом порту, добраться до виллы, расположенной на окраине города, распаковать вещи и устроиться. Ну и ладно. Все равно хорошо, что они приехали сюда, не беда, что они еще не успели ничего сделать. Путешествие на «Соколе» оказалось очень интересным, правда, чересчур уж тесно было на корабле. И потом, эта непонятная заваруха, которая произошла в самом конце перелета. Ни один из родителей почему-то не захотел объяснить, что же произошло. Джесин уверяет, будто какой-то чужой корабль стрелял по ним. Глупости! Ведь мама — глава государства. Кому вздумается стрелять в нее?

Анакин, крепко спавший в своей кроватке в противоположном конце комнаты, мирно посапывал. Отлично, что все трое вместе, совсем как дома! А не как на корабле!

— Как ты думаешь, чему будет учить нас этот наставник? — спросила Джайна. — Конечно, помимо того, как управлять вселенной?

— Этой науке, ясное дело, он посвятит почти весь первый день, — рассмеялся мальчик. — А потом, поживем — увидим.

Вилла, которую арендовало семейство Соло, одной стороной была обращена к городу. Оттуда открывался прекрасный вид на Коронет. С другой стороны виллы открывался еще более великолепный вид на восточный океан. Подножием для виллы служил невысокий утес, откуда к белому песчаному пляжу сбегала дорожка.

Устроившись на заднем дворе виллы, Хэн, облокотясь о перила, смотрел на море. Безоблачное небо, чистый воздух, со стороны океана дует легкий ветерок. Хорошо очутиться у себя на родине ясным погожим утром. Дети — все трое — носятся по берегу под бдительным надзором Чубакки. Молодчина этот Чуви. А ведь с такой шерстью, как у него, вываляться в песке или промокнуть — удовольствие маленькое.

Есть все причины радоваться жизни. Ведь в балладах и песнях, составляющих космический фольклор, говорится об одном. О том, что в гостях хорошо, а дома лучше. Здесь все тебе по душе: и сила тяжести, действующая на твой организм, и давление воздуха, и его состав, и язык, и произношение, да и все остальное.

Но Хэн радости не испытывал. Во всяком случае, нынешним утром. Виной тому была не только встреча с патрульными судами и «Страшилами». Конечно, столкновение было не из приятных, однако не настолько опасным, как показалось вначале. Ведь, в конце концов, их запросто могли убить, но не убили. Выходит, какое-то могущественное лицо определенно заинтересовано в том, чтобы они были целы и невредимы. Разумеется, утешение плохое, но все-таки можно исключить возможность преднамеренного убийства.

И еще одно обстоятельство. Причем существенное. По словам Леи, она была уверена, что за ней следил кто-то в космическом порту. Кто-то, находившийся за линией оцепления. Если Джедай, хотя бы наполовину освоивший учение о Силе, заявляет подобные вещи, глупо не верить ему.

Хэн не мог отделаться от какого-то неловкого чувства при виде города, по которому они проезжали. Он ожидал каких-то превратностей, изменений, возможно, даже в худшую сторону. Он следил за событиями, происходящими на Кореллиане, как и все, живущие за пределами Сектора.

Он ожидал всего, но только не зрелища запущенных полей, облупившихся домов полукилометровой длины с заколоченными окнами, оборванных, износившихся людей. Такого развала, такой разрухи он не ожидал. Ему показалось, будто во всем этом есть и его вина, потому что он покинул родину, не жил одной жизнью со своими земляками, не разделил с ними лишений, выпавших на их долю.

Хэна охватило нестерпимое желание как-то исправить положение. Побыть в их шкуре. Живя в загородной вилле, где-то на самом отшибе, не очень-то разберешься в том, что творится на родной планете, в ее столице. Оторвавшись от великолепного пейзажа, он вошел в дом. Лея сидела за столом и все еще завтракала.

— Слушай, — обратился Хэн к жене, — а ты не смогла бы без меня решить проблему с наставником?

— Наверное, смогла бы, — с некоторым изумлением посмотрела на супруга Лея. — А в чем дело? Что-то произошло?

— Как бы тебе это сказать, — попытался объяснить ей Хэн. — У меня такое ощущение, что хватит уже сидеть здесь сложа руки, пора отправляться в город. Осмотреться там, выяснить что и как. Побродить на своих двоих, а не раскатывать в роскошном бронированном лимузине. На станции я смогу сесть на подкидыш.

Лея кивнула головой. Лицо ее было чуточку печально и серьезно.

— Я почему-то так и думала, что тебе захочется побывать в городе одному. Поезжай, походи, посмотри. С наставником я и одна разберусь. Через час должен приехать один из кандидатов на эту должность.

Хэн наклонился к жене и поцеловал ее в щеку.

— Спасибо. Мне действительно нужно это сделать.

— Не забудь, мы приглашены на обед к генерал-губернатору в «Корона-Хаус», — напомнила мужу Лея. — В восемь вечера за нами прибудет вертомобиль.

— Я вернусь достаточно рано, так что собраться успею, — заверил супругу Хэн Соло. — Но мне действительно необходимо побывать в городе. Я тут так давно не был.

Распрощавшись с третьим кандидатом на должность наставника, Лея уже начала жалеть, что возложила на себя его выбор. Из канцелярии генерал-губернатора ей прислали целый список кандидатов, благонадежность которых была проверена. Но Лея и сама обладала некоторыми способностями, свойственными адептам учения Джедаев. Ей ничего не стоило распознать обманщика или мошенника. Так что она застрахована от появления в ее доме какого-нибудь сексота в роли воспитателя ее детей.

Но существовала и другая опасность — нанять какого-нибудь круглого невежду. Из трех первых кандидатов — она не выбрала никого, кому смогла бы доверить воспитание трех шумных, полных неуемной энергии детей. Не способствовала доверию и слащавая любезность, с какой они рассыпались в комплиментах Лее. Ей всегда была не по душе приторная угодливость, и тратить время на подобные глупости у нее не было ни малейшего желания.

Расположившись в своем кабинете, скорее напоминавшем приемную офиса, Лея приготовилась к очередной атаке. Она нажала на кнопку, приглашая к себе очередного кандидата.

Вошел пожилой дролл, по пятам за которым, к нескрываемому удивлению Леи, двигался черный как смоль дройд. Дролл был довольно высокого для своей расы роста — приблизительно метр двадцать. Густая короткая шерсть светлосерого цвета, на лице и на шее седина. Ни одежды, ни знаков отличия.

Дроллы — обыкновенные двуногие существа, невысокие, с темным мехом, серьезными лицами, важными манерами. Руки и ноги у них довольно короткие, покрытые мехом и когтями вместо ногтей. Появившийся в кабинете Леи дролл вполне соответствовал укрепившейся за ними репутации существ самоуверенных.

Лея пристально посмотрела на дройда, вкатившегося следом за дроллом. Похож на Арту-Дету, но выше и тоньше — цилиндр с колесиками на телескопических ножках. Похоже, сильно модифицированный дройд-астромеханик. Правда, в отличие от Арту, может передвигаться не только на колесах, но и с помощью репульсорных устройств. По крайней мере, в нижней части его цилиндрического корпуса есть нечто похожее на репульсоры. Таких дройдов Лее еще не приходилось видеть. Однако, согласно этикету Кореллианы, на дройда не следует обращать внимания, если он не используется в данный момент.

Пожилой дролл был полноват, как и большинство дроллов, с которыми Лее доводилось встречаться. Несмотря на то что двигался он довольно медленно, ничего неуклюжего и неловкого в его манерах не было. Внешность его внушала почтение, черные глаза спокойно смотрели на руководительницу государства Новая Республика.

— Я Эбрихим, — произнес он низким голосом.

Неожиданно для себя Лея поднялась с места и направилась навстречу гостю, чего прежде никогда не делала. В этом Эбрихиме было нечто вызывающее уважение.

— Я Лея Органа Соло, — отозвалась она, также не прибавляя к имени никаких громких титулов. Согласно информации, которой она располагала, Эбрихим имеет ряд ученых степеней.

— Вы ищете наставника для своих детей, — произнес гость, направляясь к стулу для посетителей. — Вы желаете, чтобы он также выполнял обязанности гида для всей вашей группы, организуя поездки по местам, представляющим для вас интерес. Это верно?

— Да, — ответила Лея, чувствуя себя так, словно ее допрашивают.

— Хорошо, — сказал дролл. — Прошу вас, садитесь, — продолжал он, устраиваясь на стуле, который был несколько велик для него. Лея послушно направилась к своему креслу, в душе поражаясь той самоуверенности, с какой посетитель сообщил руководительнице государства, как ей следует вести себя в собственном кабинете.

— Я действительно подыскиваю наставника, — ответила она. Этот тип, похоже, любит брать быка за рога. Превосходно, последуем его примеру и мы. — Но почему я должна предложить эту должность вам?

— Законный вопрос. Потому, что работа мне интересна. Я знаю историю данного Сектора. Имею опыт воспитания детей из состоятельных семей. Насколько я могу судить, вам нужен наставник, не принадлежащий к человеческой расе для того, чтобы ознакомить ваших детей с мировоззрением других существ. Вы желаете, чтобы негуманоиды стали равноправными гражданами Системы и дали возможность людям заглянуть в их внутренний мир. Я примерно того же роста, что и ваши дети, и они не будут бояться меня, если я этого не захочу. Достаточно ли вам этих причин, или же вам нужны новые аргументы?

— Приведенного вами перечня вполне достаточно, — улыбнулась Лея.

— Вот и хорошо. Как я догадываюсь, об уровне моей квалификации вы можете судить по выписке, которая лежит у вас на столе. Вам известно обо мне достаточно, или же вы намерены прибегнуть к вашим забавным экспериментам с Силой, чтобы заглянуть в глубины моей души?

— Вы не верите в Силу? — спросила Лея.

— Я верю в нее в той же степени, как верю в силу гравитации или солнечный свет. Я наблюдал ее и поэтому знаю, что она существует. Но я не воспринимаю ее слишком серьезно. На этой планете не найдется ни одного мошенника, играющего на доверии или же карточного шулера — прибавим к этому списку кого угодно, — который не утверждал бы, что наделен способностями использовать Силу.

— В ваших словах есть известный смысл. Но Сила от этого не перестает быть Силой.

— В повседневной жизни для подавляющего числа существ Сила не имеет реального значения. Это вы живете в мире джедаев, где чудесное становится обыденным явлением. Я же обитаю в таком мире, где я не в состоянии прыгнуть на высоту, в пять раз превышающую мой рост, как бы я ни старался. Мне для этого нужна лестница или дройд. Галактику, которой вы управляете и в управлении которой, вполне возможно, будут участвовать ваши дети, населяет гораздо больше моих сородичей, чем ваших. Ваши дети обладают Силой?

— В весьма значительной степени.

— Тогда не позволяйте им слишком рассчитывать на нее, — проговорил Эбрихим. — Она может стать для них костылем, шпаргалкой, легким выходом из положения. Пусть они научатся искусству жить и делать обычные вещи самостоятельно. Пусть они поступают так, как поступают рядовые граждане. Пусть они начнут с азов, чтобы достичь вершин, а не полагаются с самого начала на поддержку Силы.

— Понимаю вас, — ответила Лея. Ей вдруг пришло в голову, что Эбрихим должен был бы нанести ей смертельную обиду многим из того, что он сказал. Но, возможно, она слишком долгое время была окружена подхалимами и льстецами. Прямота этого дролла была для нее глотком свежего воздуха. Какое все-таки это удовольствие иметь дело с разумным существом, которое не лезет из кожи вон, не лебезит перед ней, словно перед какой-то живой легендой. Говорит, как школьный учитель, у которого за плечами богатый жизненный опыт, обращаясь к родителю, не желающему отказаться от своих взглядов.

Лея поняла, что именно такой наставник и нужен ее детям. У него своя точка зрения на Силу. Возможно, детям полезно познакомиться с мировоззрением, где Силу не считают началом и концом всего сущего. Ведь, в конце концов, ее детям придется прожить свою жизнь в мире, где подавляющее большинство существ никогда не сталкивались с Силой.

— Вы получите эту должность, — заявила Лея. — Оговоренное жалование вас устраивает?

— Я был бы глупцом, если бы отказался от большей суммы, если бы вы ее предложили. Но могу сказать, что оно меня устраивает. И если вы не возражаете, я тотчас же приступлю к выполнению своих обязанностей.

— Я не возражаю, — отвечала Лея. Эбрихим слез со стула и повернулся к дройду.

— Пойдем, Кьюнайн, — проговорил он. — Нам надо приниматься за работу.

Поскольку Эбрихим привлек ее внимание к своему дройду, Лея была вправе выразить свое мнение относительно этого аппарата.

— Хочу заметить, что это весьма необычная модель, — сказала она. — Вряд ли я когда-нибудь видела что-либо похожее. Позвольте узнать, к чему наставнику астромеханический дройд?

— Для очень многих надобностей, — объяснил Эбрихим. — Его умение запоминать информацию не имеет предела. Но он обладает и другими достоинствами. Например, он…

— Я и сам могу ответить, учитель Эбрихим, — заявил дройд. — Зачем же говорить обо мне так, будто меня здесь нет.

— Не помню, чтобы мне когда-нибудь приходилось встречать астромеханического дройда, который умел бы разговаривать на интерлингве, — удивленно подняв брови, обратилась к Эбрихиму Лея. — Вы внесли какие-то изменения в конструкцию, или же эта модель именно такой и выходит с завода?

— Прошу прощения, сударыня, — обратился к Лее дройд, — но, как я уже сказал, я сам могу говорить за себя. Хочу вас уведомить, что я сам модифицировал свою конструкцию, чтобы уметь говорить.

— Кьюнайн, разве можно так обращаться с руководительницей Новой Республики? — заметил Эбрихим.

— А разве нельзя? — спросил дройд, в голосе которого явственно слышалось неподдельное любопытство.

— Нельзя, потому хотя бы, что она может приказать разобрать тебя на запчасти.

— Вы не позволите ей сделать это, — возразил дройд. — Так что эта пустая угроза меня не пугает.

— Может случиться так, что ты оскорбишь не того, кого следует, и тогда я не смогу помешать наказать тебя.

— Хотя и я посоветовала бы вам быть повежливее, — заметила Лея, не удержавшись от улыбки, — но смею вас заверить, что не стану приказывать разобрать вас на запасные части.

— Слышали, что она говорит? — обратился Кьюнайн к своему хозяину.

— Нет, не слышал, — с мягким укором произнес Эбрихим. — Если ты прощен, то это не значит, что ты прав.

— Возможно, — ответил дройд. — Почему-то до сих пор мне легче получить прощение, чем доказать свою правоту.

— Вот потому-то люди и говорят о тебе так, словно тебя не существует, — возразил Эбрихим. — Они очень быстро выясняют, что с тобой не стоит разговаривать.

Кьюнайн переводил взгляд с Леи на Эбрихима и обратно явно в растерянности. Не найдя достаточно веского контраргумента, он повернулся к двери и выкатился из кабинета.

— Должно быть, он чрезвычайно полезен, если вы миритесь с его дерзостью, — заметила Лея.

— Иногда мне трудно с ним мириться, — признался Эбрихим, — но, должен признаться, это любопытное создание. Мне никогда не приходилось встречать дройда с таким своеобразным мышлением. Я нахожу это весьма обнадеживающим. У него вполне определенные взгляды на роль дройдов, и он пытается соответствовать своим идеалам. Вот в этом, как я полагаю, одна из причин того, что он постоянно вносит усовершенствования в собственную конструкцию.

— Выходит, речевая функция — не единственное его усовершенствование?

— Ну, конечно же, нет. Едва появляется новейший и наиболее удачно сконструированный модуль, ему непременно нужно получить его. По мои расчетам в нем меньше половины первоначально вмонтированных в него на заводе деталей. Все остальное — плоды его собственной рационализаторской деятельности. К примеру, он сам смонтировал репульсорные устройства. Надеюсь, что следующим его приобретением станет модуль вежливости, но пока это только надежды, — пошутил Эбрихим, которому, по-видимому, нравилось говорить о дройде. Возможно, он был просто рад, что получил работу.

— Пойдемте, — проговорила Лея. — Думаю, самое время познакомиться с моими детьми.

— С нетерпением жду этого знакомства, — отозвался Эбрихим, слегка наклонив голову, и двинулся следом за Леей.

Недалеко от космического порта Коронета Хэн Соло свернул с Метеорного шоссе и попал прямо в Корабельный Ряд. Он не поверил своим глазам. Он помнил, каким он был в прежние времена. Как дошел народ до такой жизни? Может, он не туда попал?

Корабельный Ряд некогда представлял собой ярмарку, увеселительный центр, сказку наяву. Если же у вас не было воображения или вам не был свойствен дух приключений, то это был просто участок объездной дороги из космического порта в город.

Он помнил сотни киосков, сгрудившихся в центре широкого кольца дороги. Там продавались всевозможные товары из самых дальних уголков Галактики. Помнил продавцов — существ, принадлежащих к самым разным расам, прибывших со звезд, названий которых Хэн никогда прежде не слыхал. Они толпились на этом пятачке, пытаясь сбыть свои товары. Ежедневно прибывали новые космические корабли, и каждый день на прилавках появлялись новые, никому не ведомые товары.

Когда-то Корабельный Ряд кишел торговцами и покупателями со всех концов галактики. Когда-то здесь стоял невообразимый шум и гвалт. Удары барабанов, уханье, буханье, гуденье, бренчанье музыкальных инструментов. Песни уличных артистов, звучащие на тысяче языков в одно и то же время и зазывающие прохожих к прилавкам, чтобы те примерили, попробовали, пощупали, посмотрели все самое лучшее, самое красивое, самое редкое. И все это продавалось по баснословно низким ценам. Каждый продавец, который не снижал затем первоначальную цену по меньшей мере вдвое, мог пенять только на себя за последствия своей неуступчивости.

Некогда воздух был наполнен дразнящими ароматами жареного мяса, спиртных напитков, свежего хлеба и другими менее приятными запахами. Ваше обоняние то ласкали изысканные запахи тончайших духов, то до него доносилась вонь содержимого клетки с животным или какого-то чересчур экзотического яства.

Некогда Корабельный Ряд представлял собой живописное зрелище — пестрые палатки и тенты, ярко вспыхивающие, мелькающие вывески, огни реклам. Лавки окрашивались во все цвета радуги, были и такие цвета, которых раньше не видело ни одно живое существо. Знали вы и то, что передняя стена магазина подчас окрашивалась в хмурый серый или больничный белый цвет для того, чтобы являть собой кричаще яркое зрелище в ультрафиолетовых и инфракрасных лучах. А необычная текстура и замысловатый рисунок звукоотражающих перегородок были характерны для магазинов, набитых товарами, пользующимися спросом у существ, которые ориентировались в пространстве с помощью эхолокации.

Над неприметными дверьми нередко можно было видеть небольшие фонарики. Какие дела обделываются за такими дверьми, догадаться было нетрудно. Лампочки, на первый взгляд неисправные, ярко горели в инфракрасных или ультрафиолетовых лучах, уведомляли об услугах, которыми могут воспользоваться существа, видящие мир в буквальном смысле иначе, чем люди. Среди школьников ходили легенды о том, что вспышки лампочек имеют глубокий зашифрованный смысл, хотя ни один человек не мог объяснить Хэну, как работает такая система и что обозначает тот или другой цвет.

Некогда ночами на Корабельном Ряду было так же светло, как и днем, если не светлее. С наступлением вечерних сумерек половина торговцев закрывали свои киоски, чтобы открыть их затем вновь, устраивая в них карточные клубы, салоны для татуировки, букмекерские конторы. Были и такие лавки, которые вообще не закрывались. С наступлением ночи появлялось еще больше уличных певцов, танцоров, музыкантов, и толпы посетителей баров и ресторанов выходили на улицу, чтобы вдохнуть благоуханный воздух вечернего города. Вы никогда не задерживались подолгу на одном месте, опасаясь пропустить какое-то интересное событие, происходящее за соседним рядом ларьков.

Некогда все это было. Теперь же нет ни запахов, ни звуков, ни многоцветья; в прошлом чудесные дни и таинственные, волшебные ночи. Нет и следа торговых киосков и лотков, остался лишь широкий пустынный бульвар. Окна магазинов заколочены досками, у иных разбиты витрины, на стенах следы пожара. Кругом тишина, слышен лишь вой ветра да шорох питающихся падалью зверьков, которые прячутся в свои норы, едва завидев человека. Пахнет плесенью и гнильем, древесной трухой и стоячей грязной водой.

То там то сям из мостовой вылезают уродливые побеги деревьев, высокие сорняки торчат даже из разбитых окон нескольких лавок. Все, что осталось от старого доброго времени, кроме теплых воспоминаний, — это лохмотья старой парусины, разорванной ветром, груды шестов от уличных тентов, да сломанных складных столиков.

Все исчезло. Исчезло раз и навсегда. Давно, так давно, что, кажется, это произошло с кем-то другим. Корабельный Ряд был для юного Хэна миром, где царит тайна, волшебство и дух приключений, миром загадочным и опасным. Теперь ничего волшебного тут не осталось, кругом лишь мерзость запустения.

Хэн вспомнил свою встречу с одним известным актером. Юноша Хэн сидел в четвертом ряду партера. Актер исполнял в спектакле роль лихого молодого лейтенанта. Никогда еще Хэну не доводилось видеть человека, который был бы так полон сил, жизни, энергии, как этот вымышленный офицер. После спектакля юноша решил пройти за кулисы, чтобы выразить свое восхищение исполнением, и смело вошел в артистическую уборную актера. Он увидел костюм, висящий на вешалке, парик, саблю и даже бутафорский нос персонажа пьесы, которые лежали рядком на столе, рядом сидел усталый, с посеревшим лицом старик с потухшим взором.

Юному Хэну стоило немало усилий поверить в то, что вот этот самый старик еще несколько минут назад был бравым офицером, а сейчас досадовал на то, что сегодня его последнее представление и что он остается без работы.

Так случилось и с Корабельным Рядом. Некогда своеобразная, полная соблазнительных иллюзий улица перестала существовать. От нее ничего не осталось, кроме реальной грязи.

Хэн прошел по всему бульвару, потом повернул на проспект Звездных Линий и направился к центру города. Надо было как следует осмотреть столицу, хотя делать этого ему и не хотелось.

Еще не все пропало, пытался убедить себя Хэн. Почти все, но не все. То тут, то там попадаются поддерживаемые в приличном состоянии дома, есть магазины, которые все еще открыты, а один или два, судя по их виду, даже процветают. Однако Хэн понимал, что хватается за соломинку. Все-таки душой Коронета был Корабельный Ряд. Разница лишь в том, что Корабельный Ряд мертв, а в городе еще теплится жизнь. Улицы только полупустынны. На дороге попадаются автомобили, правда, в большинстве своем развалюхи. Еще совсем недавно такие машины были бы отправлены на свалку. Почти на каждом углу бродяги и бездельники.

И почти все они принадлежат к роду человеческому. Лишь изредка увидишь дролла или селонианина. Испокон века представители каждой из рас жили в отведенном им анклаве, правда, в прежние времена это не имело особого значения. Селониане покупали бакалейные товары в магазинах дроллов, люди ходили в гости к своим друзьям селонианцам, а дроллы посещали спектакли в соседних кварталах, обитаемых людьми.

Теперь все стало иначе. Теперь ни у кого нет ни денег, ни работы, и каждый был за себя, при этом косился через плечо на соседа.

Но удивляться особенно нечему. Разве это тебе в диковинку? Почти все отрасли промышленности Кореллии так или иначе были связаны с развитием торговли. Индустрия развлечений для экипажей космических судов, финансовые услуги для транспортных компаний, изготовление и ремонт дройдов, строительство и ремонт космических кораблей. Даже криминальные отрасли отдельных видов индустрии основывались на торговом обмене. Азартные игры, отмывание грязных денег, контрабанда, прокат дройдов, незаконные усовершенствования судовых систем — все это требовало клиентов, обитающих за пределами системы.

В доброе старое время существа появлялись на свет, чтобы жить хорошо, продавать свои товары, следить за тем, чтобы за их дройдами и космическими судами был хороший присмотр. Очень часто люди получали больше, чем рассчитывали, и это составляло неотъемлемый элемент жизни Кореллии. Теперь же, вследствие войны, параноидального страха, испытываемого перед чужеземцами, вследствие политики властей, направленной против пришлых рас, что равносильно финансовому самоубийству, на Кореллию больше никто не прилетал. Продавать некому, покупать нечего, нет денег, чтобы вести мало-мальскую торговлю.

По мере приближения Хэна к центру города у него создавалось впечатление, будто дела здесь обстоят получше. Больше открытых магазинов, а люди, стоящие в очередях, равнодушны и безучастны, но по крайней мере не кипят от гнева.

Хэн прошел по все еще состоятельным на вид кварталам, знакомым по прежним временам, со множеством великолепных старинных особняков, и с удовлетворением отметил, что здесь не произошло, по существу, никаких изменений. Но потом увидел дройдов-охранников, скрытые от посторонних взглядов генераторы статического силового поля, камеры наблюдения и сторожевые посты. Сверху спустился дройд-охранник и стал парить рядом с Хэном, шедшим по улице, пока тот не понял намека и убрался восвояси. У некоторых людей еще были деньги, и они явно опасались тех, у кого их не было.

Около полудня Хэн оказался в деловых кварталах города. Он было решил поискать какое-нибудь кафе, чтобы перекусить, но тут услышал приближающиеся звуки пения и брутальные выкрики. Тут до него дошло, что звуки эти он слышал уже несколько минут, но тогда они доносились откуда-то издалека.

Хэн оглянулся вокруг себя, и увидел, что улица быстро пустеет. Прохожие исчезали быстро, но без суеты, заслышав шум приближающейся толпы. Слышно было, как хлопают двери, с грохотом опускаются металлические жалюзи. Из магазина, перед которым остановился Хэн, выскочил управляющий. Посмотрев в дальний конец улицы, он взялся за рукоятку, укрепленную возле витрины, с усилием провернул ее, и жалюзи из армированного пластика стали опускаться.

Находившаяся на противоположной стороне улицы женщина схватила в охапку ребенка и побежала домой. Прежде чем хозяин небольшой таверны успел захлопнуть дверь и опустить жалюзи, какой-то прохожий успел юркнуть внутрь.

Вскоре на улице не осталось никого, кроме Хэна. Слышен был лишь грохот дверей, лязг замков, грохот шагов и громкое пение. Донесся звон разбитых стекол, сопровождаемый грубым хохотом.

Хэн бросился бежать в противоположном от приближающегося гула направлении, но определить его оказалось трудно. Он решил свернуть за угол…

И, не успев вовремя остановиться, врезался прямо в толпу. Она шла, плотно сомкнув ряды, веселая, бесшабашная, по крайней мере, так ему показалось сначала, и Хэн был подхвачен ею, словно приливной волной.

Демонстранты вопили так громко, что слов песни нельзя было разобрать. На них была грубоскроенная форма темно-коричневого цвета. На ногах — черные башмаки с металлическими мысками. На рукавах черные повязки с изображением улыбающегося черепа, зажавшего в зубах кинжал, ниже которого была надпись: «Лига в защиту прав человека».

В толпе находились одни мужчины, которые пытались шагать в такт песне, но из-за того, что они были неорганизованны и недостаточно трезвы, им это не удавалось. Ото всех разило сивухой и грязными носками.

Хэну удалось вырваться из первых рядов толпы и оказаться в третьем или четвертом ряду. Стараясь идти в ногу с «гуманистами», он постепенно перемещался в хвост колонны, чтобы попытаться выйти из ее рядов.

Хэн уже готов был задать стрекача, когда чья-то толстая лапа схватила его за ворот и подняла в воздух. Второй лапой незнакомец схватил его за плечо и повернул к себе. Едва было не упав, Хэн выпрямился и оказался лицом к лицу с огромным, испачканным машинным маслом верзилой. Налитые кровью глаза, обвислые щеки, гнилые зубы, зловонное дыхание. Верзила остановился прямо посередине улицы, не обращая внимания на толчки толпы, продолжавшей идти дальше. Он внимательно разглядывал Хэна, потом посмотрел на демонстрантов. Протянув руку, он схватил одного из них:

— Эй! Флаутис!

— Барнлей! Поосторожней со своими ручищами!

— Флаутис, глянь-ка на этого субчика! — произнес верзила, не обращая внимания на протест приятеля.

Флаутис был точной копией Барнлея, только поменьше ростом и погрязнее. Он посмотрел на Хэна удивленными глазами.

— Ну, что ты на это скажешь? — произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Хэн привык к тому, чтобы его узнавали даже спустя столько лет после событий, которые его прославили. Однако эти башибузуки, похоже, не знают, кто он такой.

— Послушайте, приятели, в чем проблема? — проговорил он громким голосом, чтобы его можно было услышать, несмотря на гул толпы.

Флаутис и Барнлей переглянулись, потом схватили Хэна за руки. Расталкивая демонстрантов, потащили к краю мостовой. Потом поднялись на тротуар, и тут Барнлей с силой прижал Хэна к стене дома.

— Чего это ты тут вынюхиваешь, малый? Кто ты?

— Ничего я не вынюхиваю, — стал уверять «гуманистов» Хэн. — Просто шел по улице и случайно наткнулся на вашу демонстрацию, — Хэн пытался убедить громил, будто ничего особенного не произошло. — Чуть меня не задавили. Честное слово. Спасибо, что выручили.

Барнлей схватил Хэна за ворот рубашки и привлек его к себе, дыша перегаром.

— Как тебя зовут, корешок? Говори сейчас же.

— Хэн, — ответил он как можно дружелюбнее. — Хэн Соло.

На запачканной физиономии Барнлея возникло выражение крайнего изумления.

— Соло? — переспросил он. — Ну, конечно, кто же еще. — Повернувшись к «соратнику», Барнлей заявил: — Надо его отвести куда следует.

— Это точно, — согласился Флаутис. — Надо проверить, что это за гусь такой.

— Но послушайте! — запротестовал Хэн. — Я же ничего…

Но тут почувствовал удар по затылку и потерял сознание.

— Итак, дети. Начнем с самого начала, — начал Эбрихим. Все трое — Джесин, Джайна и Анакин — сидели за столом в игровой комнате. С другой стороны стола, на таком же, как и у его подопечных, стуле сидел Эбрихим. Он был примерно одинакового со своими учениками роста. Возле него стоял дройд Кьюнайн, который рядом с сидящим хозяином казался выше ростом.

— С какого начала? — спросил, криво улыбаясь, Джесин. Выражение лица его сестры было не более приветливым, а самый младший, Анакин, похоже, старался подражать обоим. Во всяком случае, он делал вид, что дуется, хотя получалось это у него не слишком убедительно. Малыша, по-видимому, заинтересовал Кьюнайн.

Эбрихим вздохнул. Ясное дело — уйти с пляжа в погожий денек и оказаться за партой — удовольствие маленькое.

— Началом будет знакомство с Кореллианским Сектором, — отозвался старик. Подождав, пока не утихнут стоны, он продолжал: — В конце концов, как смогу я водить вас на экскурсии, если вы не будете знать, куда мы едем.

На экскурсии? — оживилась Джайна.

Как он и рассчитывал, фраза произвела нужный эффект.

— Разумеется, — сказал Эбрихим. — Ведь нам предстоит осмотреть восемь миров. Это Дролл, Селения, Тралус и Талус, Кореллиана и Центральная Станция. В мои обязанности входит быть вашим гидом, когда вы всей семьей будете путешествовать в тех краях.

— Ну, тогда ладно, — согласился Джесин. — А куда мы отправимся сначала?

— Если вы хотите изучить историю этой Системы, то лучше всего, я считаю, начать со знакомства с ее прошлым. Недалеко от города Коронет имеется большой археологический раскоп. Ваша мама согласилась отправиться туда вместе со всеми нами и осмотреть его.

— А что это за раскоп? — поинтересовалась Джайна.

— В сущности, это пещера. По-видимому, она использовалась для каких-то промышленных нужд с очень древних времен. Для каких именно, мы не знаем — но и люди, и дроллы, и селониане использовали эту разработку для каких-то целей — крупномасштабных целей — две тысячи лет тому назад, а возможно, и раньше.

— Ого! — воскликнул Джесин. — А скелеты мы увидим?

— По всей вероятности, да, — кивнул головой Эбрихим. — При раскопках их было обнаружено достаточное количество.

— А он похож на Арту? — неожиданно спросил Анакин, ткнув пухлым пальчиком в сторону Дройда.

Кьюнайн отъехал на несколько сантиметров назад и направил свой телеглаз на мальчика.

— Прошу прощения? — произнес дройд, явно изумленный вопросом.

— Арту, — объяснил Джесин, — это дройд нашего дяди Люка, который остался дома. По-моему, мой брат хочет выяснить, принадлежишь ли ты к тому же виду дройдов.

— Не принадлежу, — ответил Кьюнайн, возвращаясь к столу. — Буду весьма признателен, если вы не будете впредь высказывать подобные предположения.

— Но ты похож на Арту, — продолжал настаивать Анакин. — Чем-то его напоминаешь. Только он пониже ростом и не умеет разговаривать, как ты.

— Я Кьюнайн, усовершенствованная модификация экспериментального дройда, на основе Арсевен, который в свою очередь представляет собой модернизированную версию серии «Арту». Могу добавить, что, в дополнение к первоначальным характеристикам, я сам внес множество модификаций в свою конструкцию. К серии «Арту» я не имею никакого отношения.

— А чем плох Арту? — обиделся Анакин.

— Мне думается, что Кьюнайн весьма невысокого мнения о дройдах типа «Арту», — едва удержавшись от улыбки, заметил Эбрихим.

— Но Арту хороший дройд! — возмутился мальчик.

— Вполне возможно, — согласился Кьюнайн. — Но конструкторы дройдов типа «Арту» намеренно лишили их голоса и оснастили их лишь колесами.

— Ну, и что такого? — удивился Джесин.

— В результате Арту не могут выполнять свою работу как следует. Я нахожу крайне огорчительной саму мысль, что андроид не в состоянии надлежащим образом выполнять свои обязанности. Дело не в вашем Арту и не в его конструкции. К примеру, здесь, на Кореллиане, очень многие андроиды находятся в плачевном положении и никто не в состоянии починить их. Как много теряет от этого наша планета? Это меня шокирует.

Анакин бросил свирепый взгляд на Кьюнайна.

— Не смей говорить гадости об Арту, — проговорил он, затем слез со стула и вышел из комнаты.

— Удачно у тебя получается, — заметил Джесин. — Пойду позову его. — С этими словами мальчик вышел за младшим братом.

— Мне приятно слышать от мастера Джесина слова одобрения в мой адрес.

— Подозреваю, — произнес Эбрихим, поворачиваясь к своему механическому помощнику, — что ты еще не дорос до понимания сарказма.

Когда Хэн пришел в себя, в камере царил полумрак. Он ощущал тупую, пульсирующую боль в затылке, во рту — горечь.

Какого беса понадобилось этим «гуманистам» хватать его прямо на улице? Единственное объяснение, наверное, в том, что герой Повстанческого движения не вызывает восторга у толпы, которая, по-видимому, разделяет имперскую идеологию. Нет, такое предположение не выдерживает критики. Тут что-то совсем другое. Но что именно?

Хэн осмотрелся. Кроме сырой постели, на которой он сидел, да ведра в углу комнаты нет ничего. Такое впечатление, что комната предназначалась для иной цели. По-видимому, прежде тут было подвальное помещение, служившее в качестве кладовой. Как бы то ни было, камера достаточно надежна, чтобы можно было попытаться выбраться отсюда.

Сколько застенков повидал на своем веку Хэн! Так что, в очередной раз попав в темницу, он не очень-то перепугался. Сейчас он в безопасности. Неприятности начнутся после того, как за ним придут.

Едва он успел подумать об этом, как включился яркий до рези в глазах свет и дверь распахнулась. Хэн с трудом поднялся, силясь привыкнуть к яркому освещению. В камеру вошли Барнлей, Флаутис и еще какой-то мужчина, судя по знакам отличия, некий начальник. Они пристально разглядывали узника.

— Что ж, ребята, — произнес незнакомец, — теперь я понимаю, почему вы его схватили, и вполне одобряю ваши действия. Сначала я подумал, что произошла ошибка, но, выходит, никакой ошибки нет. Отпустите его.

— Но… — начал было Флаутис.

— Это приказ, — оборвал незнакомец. — Оттуда. — Он многозначительно поднял глаза. — Вы понимаете, о чем я говорю.

— От Тайного Вождя? — спросил Барнлей, и в голосе его прозвучало нечто похожее на благоговение.

Незнакомец молча кивнул, показывая, что вопрос был неуместен.

— Ну, тогда другое дело, — произнес Флаутис, тотчас придя в себя.

Хэн повернулся было к незнакомцу, чтобы выяснить, что же происходит, но не успел. Едва он открыл рот, как подумал, что зря встал спиной к Барнлею.

Снова удар по затылку, и снова у него потемнело в глазах.

Прошел вечер, дело шло к ночи, и Лея не знала, что ей надо делать — тревожиться или сердиться. То ли Хэн загулял со старинными приятелями и забыл позвонить домой, то ли с ним стряслась беда. Через полчаса за ними должен прилететь вертомобиль.

Именно в этот момент она услышала шум приближающегося аппарата. Неужели это раньше времени прилетел аппарат генерал-губернатора? Она подошла к окну и посмотрела на небо. По тому, как быстро, не зажигая бортовых огней, приближался аппарат, она поняла, что это летит не генерал-губернатор или какое-то другое официальное лицо. Служба безопасности во всех частях дома установила кнопки аварийной сигнализации. Стоит нажать на одну из них, и охрана окажется в состоянии боевой готовности. Одна такая кнопка находилась у окна. Протянув руку, Лея нажала на нее.

Вечер выдался тихий, спокойный, но Календа по опыту знала, что в такие вот тихие вечера чаще, всего и случаются неприятности. И тут послышалось негромкое жужжанье вертомобиля, приближающегося с включенными репульсорами.

Неожиданно ночной воздух наполнился звуками сирен, и всю территорию виллы главы государства залили потоки света. Охранники тотчас заняли свои посты. Не обращая внимания на всю эту суету, Календа впилась взглядом в небо, пытаясь обнаружить налетчика.

Вот он! В трехстах метрах от виллы в вечернем небе появился вертомобиль. Голубоватое пламя, вырывавшееся из демпферных устройств, отбрасывало диковинные тени на узкую проселочную дорогу. Приземляясь, аппарат ударился о землю. Открылась задняя дверь, и из аппарата выбросили какой-то продолговатый предмет. Едва коснувшись земли, вертомобиль снова взмыл в небо и исчез.

Из виллы выбежали охранники и тотчас кинулись к предмету, выброшенному из аппарата. Схватив макробинокль, Календа включила увеличивающее устройство.

Предмет оказался человеком, который с трудом поднялся на ноги. Это был Соло. Судя по его внешнему виду, он побывал в переделке.

Календа мысленно выругалась. Дело плохо. Никуда не годится дело. Это еще одно послание. Хотя она и не понимает, что именно оно обозначает, ясно одно: ничего хорошего ждать не приходится.

Дело пахнет керосином.

Глава тринадцатая

РАЗГОВОР ПРИ СВЕТЕ ФАКЕЛОВ

Обед закончился. Прошел он не слишком весело. Из-за того, что пришлось накладывать повязки и пластыри на Хэна, они опоздали к назначенному сроку. Официальный прием превратился в военный совет.

Не способствовал непринужденности атмосферы и шум, доносившийся с улицы. Несмотря на то что обеденный зал находился на шестом этаже резиденции, крики и пение были настолько громкими, что не обращать на них внимания было невозможно. Все перешли в личный кабинет генерал-губернатора, куда шум доносился еще явственнее. Собравшиеся перестали делать вид, будто ничего не слышат. Убавив освещение в комнате до минимума, чтобы лучше видеть происходящее, а самим при этом оставаться невидимыми, они наблюдали за разворачивающимися событиями из окна. Хотя стекла считались пуленепробиваемыми, всем было явно не по себе. Колеблющееся пламя факелов освещало лица присутствующих в кабинете, которые смотрели на толпы громил.

— Они снова здесь, — печально проговорил генерал-губернатор Микамберлекто. — Пришли и этой ночью. А я не смею, да, не смею вызвать силы обороны или службу общественной безопасности. Я даже не знаю, на чьей они стороне. Более того, я почти уверен, что они больше не поддерживают меня. Если бы я вызвал войска, то не исключено, что и они присоединились бы к смутьянам.

Он вздохнул, прижавшись худым плечом к оконной раме и взглянул на демонстрантов, собравшихся внизу. Звук этот расстроил Лею больше всего. Это был вздох усталого чиновника, покорного судьбе и оставившего всякую надежду на лучшее. Одного этого вздоха Лее было достаточно, чтобы понять: дело проиграно.

Лея и Хэн стояли рядом с Микамберлекто и тоже разглядывали толпу. В воздухе еще висели серые клубы дыма, чучело Микамберлекто все еще тлело, хотя оно было так затоптано, что нельзя было узнать, кого оно изображает.

Демонстранты, одни только люди, причем в большинстве своем мужчины с факелами в руках, ходили вокруг резиденции генерал-губернатора. Факелы коптили, и дым висел в неподвижном вечернем воздухе, отчего ночь казалась темнее, чем была в действительности. У тех демонстрантов, которые не несли факелов, в руках были лозунги и транспаранты, содержание которых было направлено против дроллов и селониан.

Снова послышалось пение, если только можно было назвать это пением. На этот раз оно звучало громче. Тексты песен были грубые, непристойные и, мягко говоря, не выражали ни малейших симпатий в адрес Новой Республики. Прокричав заключительные, особенно оскорбительные для властей строки, демонстранты принялись вопить «ура» себе, любимым.

— Они будут продолжать, продолжать это безобразие еще довольно долго, — заметил Микамберлекто. На интерлингве он говорил почти без акцента, правда, иногда используя грамматические обороты и порядок слов, свойственные фрозийскому языку. В особенности это было заметно по его манере повторять отдельные фразы для пущей выразительности. — Демонстрация эта продлится еще какое-то время, какое-то время, — продолжал генерал-губернатор. — Только ничего нового уже не будет. Не будет ничего такого, чего вы уже не видели. Будут петь и горланить, выкрикивать лозунги, напьются, затеют драку, примутся бить стекла, а потом уберутся восвояси туда, откуда пришли, до следующего раза. Но нынче ночью, нынче ночью на улицах вряд ли будет безопасно находиться. — Покачав невесело головой, Микамберлекто прибавил: — Боюсь, вы выбрали не очень-то удачное место, не очень-то удачное место для отдыха.

Микамберлекто был фрозийцем, а фрозийцы не отличались излишним оптимизмом. Никто не сомневался в их бескорыстности, честности и трудолюбии, но их отличал несколько меланхолический склад характера. Правда, оснований для того, чтобы предаваться веселью, не было.

— Толпы эти ничего хорошего не предвещают, — заметила Лея.

— Совершенно верно, ничего хорошего, — согласился Микамберлекто, отворачиваясь от окна и садясь за свой рабочий стол, который был чересчур велик для него. Микамберлекто был типичным фрозийцем — рослым, тощим, похожим на какое-то огородное чучело, на треть выше Хэна. Фрозийцы были существами, относившимися к гуманоидному типу, хотя и непривычно высокими. В отличие от людей, на руках и ногах у них был дополнительный сустав, и поэтому их движения казались постороннему человеку неестественными. Наблюдать Микамберлекто сидящим в кресле, сложа руки, скрещенные во вторых локтевых суставах, было поистине странным зрелищем.

Все тело Микамберлекто было покрыто короткой золотисто-бурой шерстью. Уши у фрозийцев были едва заметны, темно-карие глаза широко расставлены. Нос — на конце вытянутого лица, похожего на морду животного, рот — небольшой и беззубый — словно бы не желал конкурировать с великолепным носом. Длинные черные бакенбарды соединялись с колючими усами. Микамберлекто задумчиво повел носом, отчего энергично заходили усы.

— Тут всегда такие беспорядки? — спросил Хэн.

— И да, и нет, — отвечал Микамберлекто. — Да будет вам известно, что даже сейчас, в эту минуту, город Коронет на девяносто пять процентов тих и спокоен. В каких-нибудь четырех кварталах отсюда никто даже не знает, что прошла очередная демонстрация. Однако были иные времена, когда я уверял своих гостей: город спокоен на девяносто девять процентов. Положение ухудшается, может произойти взрыв, очень мощный взрыв. Клянусь родной планетой, я хотел бы отменить торговую конференцию. Но теперь слишком поздно. Делегаты уже находятся в пути, и мы, обитатели Новой Республики, не вправе, да, не вправе ударить в грязь лицом. Нет, не вправе.

— Пожалуй, должна согласиться с вами, друг Микамберлекто, — отозвалась Лея, повернув голову через плечо. Она продолжала наблюдать за факельным шествием, обвивающимся вокруг здания. — Мы не представляли себе, чтобы тут могло твориться подобное. Нам следовало отменить поездку, но после драки кулаками не машут.

— Из-за чего же все это началось? — спросил Хэн, повернувшись спиной к окну. Поворачивая голову, он сморщился от боли и двигался с трудом: стычка с громилами давала о себе знать. — Никто не может мне этого объяснить. Планета, сектор должны жить в богатстве. У нее есть все, что необходимо для этого: природные ресурсы, таланты, капитал для инвестиций. Прежде планета была богатой и наслаждалась мирной жизнью. Так что же произошло?

Микамберлекто выразительно пожал плечами.

— У нас на Фрозе есть такая поговорка: «Дела плохи, когда вопросов больше, чем ответов, но еще хуже, когда ответов больше, чем вопросов». Задайте мне один вопрос, и я дам вам десяток, сотню ответов. — Вытянув длинную руку в сторону окна, он показал в сторону демонстрантов. — Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из этих вот «гуманистов» смог задать хотя бы один вопрос, хотя бы один. Что касается меня, то я мог бы сказать, что экономика в плачевном состоянии, что народ обозлен и расстроен, что он стал чрезвычайно нетерпим и так далее.

— Да, все это правда, — отозвалась Лея. — Но это лишь симптомы, а не причины.

— Совершенно верно, совершенно верно. Действительно, экономический развал, вызванный минувшей войной, является наиболее очевидной, да, самой очевидной причиной настроения в обществе, но корни уходят глубже, гораздо глубже. Без сильного внешнего руководства сохранить мир, удержать в повиновении разного рода диссидентов и возмутителей спокойствия так же невозможно, как выйти из лабиринта без проводника. И виноваты в этом не только «гуманисты», затеявшие это факельное шествие. Другие расы тоже приложили к этому руку. Из числа дроллов и селониан, а не только людей, выдвинулись свои демагоги. И все они пытаются посеять страх и недоверие к остальным расам. Но все эти ответы нам ничего не скажут, ничего. Вопрос ваш касается лишь внешних симптомов, а не самой болезни. Мне кажется, настоящий ответ в том, что вы задали неправильный вопрос. Полагаю, вам следовало поставить его таким образом: почему ничего этого не происходило раньше, до настоящего времени?

Хэн нахмурился, садясь в кресло напротив рабочего стола Микамберлекто.

— Продолжайте, — проговорил он.

— Вопрос очень простой, — отозвался фрозиец. — Он сводится к следующему: какие изменения сделали возможным такой хаос? И ответ на него тоже простой — падение Империи. Больше не существует верховной власти, принуждающей каждого держаться в определенных рамках. В течение долгого времени к голове каждого кореллианца был приставлен пистолет. «Делай вид, что ты любишь своего ближнего, иначе мы тебя убьем», — твердила имперская власть. Не допускалось никакого недовольства, никакого недовольства, верхушка общества поддерживала этот порядок, низы терпели. Не допускалось никакого прогресса. Экономика разрушалась с нарушением торговых связей, да, разрушалась, и общий уровень жизни падал все ниже. Именно это усугубляло кризис, но вызвало его совсем другое.

Лея выглянула в окно. Стало совсем темно, лишь отблеск факелов рассеивал тьму. Отвернувшись от окна, она пересекла кабинет и села рядом с мужем.

— Я не уверена, что все то, что вы сейчас говорите, мне по душе, но все же продолжайте.

— В течение тысячелетий все расы, населяющие Кореллианский Сектор, жили под надежной защитой правительства Старой Республики, а затем Империи. Но началась война, война началась, и Империя пала. Тут у нас проходили бои, но недолго. Здесь имперская система просто зачахла. Перестала существовать, словно воздушный шарик, из которого медленно выходит воздух. Поскольку имперское правительство перестало управлять страной, сектор был предоставлен своей судьбе, своей собственной судьбе. Наша распрекрасная Новая Республика назначила меня на пост генерал-губернатора, но какими средствами я располагаю для того, чтобы управлять? Кто мне может в этом помочь? За последние годы кореллианцы совершенно перестали со мной считаться. У меня огромная, просто огромная нужда в знающих, политически благонадежных кадрах. Не хватает людей с ярко выраженной прореспубликанской.ориентацией, которые смогли бы занять все правительственные должности или пополнить кадры сил внутренней безопасности. Я вынужден нанимать на службу прежних имперских чиновников и военных. Хуже того, каждая, чуть ли не каждая из этих группировок, место которым в тюрьме, пользуется услугами своего рода наемников. В большинстве своем это бывшие военнослужащие — Империи, но есть среди них и военные, вышедшие в отставку из вооруженных сил Республики. Но мало кто из них по-настоящему лоялен по отношению ко мне и Новой Республике. Вот почему людям стало известно, что мои чиновники и военнослужащие не выполняют мои распоряжения. При Императоре генералы и чиновники одновременно занимали несколько должностей, приносивших им власть и влияние. Они были директорами фабрик, управляющими фирмами, входили в состав разного рода контрольных палат. И сейчас, несмотря на то что они лишились своих имперских должностей и привилегий, они по-прежнему пользуются властью, которую дают им побочные должности. Мы твердим, что Империя мертва, но здесь, на Кореллиане, тело Империи продолжает жить и после того, как ее голова отрублена. По-прежнему существуют всякие маленькие начальники, занимающиеся тем же, чем они занимались всегда. Но теперь эти полицейские чиновники и бывшие имперские бюрократы не несут ответственности ни перед кем, ни перед кем вообще. Ведь высшего начальства, которое может наказать их, если они зарвутся, больше не существует. И они входят во вкус от своей безнаказанности. Они могут мстить, мстить за зло, причиненное им пять, десять, двадцать, сто лет тому назад, чувствуя себя при этом в полной безопасности и зная: имперские штурмовики не взломают их дверь и не арестуют их. Вот в чем корень зла.

Испокон веков именно сильное центральное правительство удерживало различные расы обитателей Сектора от взаимных нападок. Империя не симпатизировала расам, отличным от человеческой, но еще больше не симпатизировала бунтам, направленным против негуманоидов. Они были вредны, очень вредны для торговли и предпринимательства. Люди поняли, что если они начнут устраивать беспорядки, то будут наказаны. Потому-то они не устраивали их. Все три расы обитателей Кореллианы жили в согласии и мире, потому что их принуждали, силой принуждали жить в согласии и мире. Теперь никто не принуждает их к этому. Настали плохие времена. Обитателям системы необходимо винить в этом кого-то, искать козла отпущения. Вот они и винят во всех бедах друг друга.

Во время войны кореллианцы стояли перед выбором — встать на сторону приверженцев Республики или оставаться верными Императору. Теперь же представители всех рас, населяющих систему Кореллианы, задают себе вопрос: а зачем им вообще нужна какая-то верховная власть? — Микамберлекто показал на окно. — Они начинают задавать себе вопрос: зачем же оставаться в составе Новой Республики, если она не в состоянии навести порядок? Почему бы не жить отдельной планетой и иметь собственное, местное правительство?

Хэн невесело покачал головой.

— Не могу этому поверить. Если я выгляну из окна, то увижу все это. Я знаю, что все это происходит на самом деле. Но я не верю своим глазам. Я родился и вырос в едином Кореллианском Секторе…

— Вряд ли это так и было, — возразила Лея. — Микамберлекто прав: имперское правительство заставляло кореллианцев делать вид, будто они едины и живут в мире.

— А теперь им — вернее, нам — незачем более притворяться. Невероятно.

— Невероятно, возможно, зато истинно. Пять Братьев, обитаемые миры Кореллианской Системы на грани анархии. Мир между тремя основными расами, населяющими Систему, — людьми, селонианами и дроллами, — который в принудительном порядке поддерживался в течение многих поколений, теперь нарушен.

Лея посмотрела на мужа. Ей незачем было прибегать к своим способностям Джедая, чтобы понять его боль, оцепенение, охватившие его. То, что происходит, достаточно неприятно для нее. Но как, должно быть, страдает при виде всего этого Хэн. Однако для Леи гораздо более тревожным было не зрелище беснующейся толпы, а слова Микамберлекто. Вся ее жизнь была сосредоточена на выборе между Республикой и Империей. Вечный вопрос заключался в том, какой должна быть верховная власть, а не в том, необходима ли она вообще. Теперь все было иначе. Мысль о суверенитете планеты начала завоевывать умы здешнего населения. Не нужно иметь особенно богатого воображения, чтобы представить себе, с какой скоростью она начнет распространяться.

— Микамберлекто, мы не можем допустить этого, — проговорила она. — Если позволить Кореллианскому Сектору разделиться на составные части, то идея сепаратизма может распространиться и привести к повсеместному хаосу.

— Она уже начала распространяться, — произнес Микамберлекто еще более мрачным тоном. — Сообщества всех трех рас — а также и других рас, населяющих Кореллианский Сектор, — начали создавать независимые государства в системах Останцев, которые окружают нас. Ряд планет уже отделились от сектора, отделились и отказываются подчиняться мне, а следовательно, и центральному правительству Новой Республики. Существует угроза, что Сектор выродится в лоскутное одеяло, составленное из мини-империй и государств-уродцев.

— А что в этом плохого? — спросил Хэн. — Конечно, ситуация не из простых, но разве это имеет значение, если все эти маленькие планеты станут суверенными, и на них воцарится мир, и они не станут никому угрожать?

— Но они уже угрожают друг другу, — покачав головой, отозвался Микамберлекто. — Вы видели сами, каким образом они требуют независимости. Это демагоги, будоражащие чернь, а черни необходимы враги. Люди вроде членов «Лиги защитников прав человека» нуждаются в тех, на кого можно свалить все. Нет, нет, никакого мирного, никакого развода «по-хорошему» не будет. Будет война, будут мятежи, будут бесконечные кровавые бойни. Если прежде врагом была Империя, то теперь врагом становятся расчленение единого государства и хаос, хаос, хаос.

— Насколько серьезную угрозу представляет собой «Лига защитников прав человека»? — полюбопытствовал Хэн. — И что за личность — Тайный Вождь?

— Если бы я смог ответить на подобные вопросы, — печально покачал головой Микамберлекто, — я был бы одним из счастливейших фрозийцев. Создается такое впечатление, что громилы из Лиги могут оказаться повсюду в один момент, а спустя минуту — повсеместно исчезнуть, словно под землю провалиться. Исчезать в мгновение ока, когда необходимо, — в этом они не имеют равных. Таков же и этот пресловутый Тайный Вождь. На то он и тайный. Отдельные члены организации знают, кто он такой, но за ее пределами этого не знает никто. У меня в полиции и в разведке просто нет таких кадров, которые смогли бы провести тщательное расследование этой проблемы. Что же касается агентуры разведслужбы Новой Республики, то, по-видимому, у нее, у нее самой, на Кореллиане серьезные проблемы. Мы не получаем от них почти никакой информации.

Лея нахмурилась.

— Если положение ухудшится, правительству Новой Республики останется только прибегнуть к тем же мерам, к каким прибегало имперское правительство. Чтобы предотвратить столкновения, мы вынуждены будем ввести внутренние войска. Придется навязать свою волю населению Кореллианского Сектора по примеру имперских властей.

— Но мы воевали против этих самых имперских властей, чтобы положить конец произволу, — возразил Хэн.

— Знаю, — согласилась Лея. — Представь себе, какого будет стоить мне труда получить одобрение подобной политики. Но если не сделать этого и остаться в стороне, то произойдет кровопролитие.

— Я не уверен, совсем не уверен, что мы сможем навести порядок, — сказал Микамберлекто. — У нас в секторе нет, по существу, никаких тяжелых судов.

— Но разве нельзя вызвать суда и войска из других районов сектора? — спросил Хэн.

— Это будет стоить огромных денег, которых у нас просто нет, — возразила Лея. — Кроме того, слава Провидению, сейчас нет особой нужды в военных кораблях или армиях. Вооруженные силы практически расформированы. У нас множество республиканских и бывших имперских судов, но большинство из них законсервированы или разрезаются на металлолом. Немало судов, которые считаются пригодными для выполнения боевых задач, находятся в доках, где подвергаются модификации. Те же суда, которые можно использовать, находятся на патрульной службе в других секторах.

— Но должны же быть хоть какие-то силы в резерве! — воскликнул Хэн.

— Они есть, но их немного, — беспомощно пожала плечами Лея. — А для того, чтобы пустить в дело те резервы, которыми мы располагаем, потребуется время. Как говорится, где тонко, там и рвется. Никогда еще за многие годы боевая готовность наших сил не была на таком низком уровне, как сейчас.

— Тогда будем надеяться, что не произойдет ничего такого, ничего такого, к чему нужно готовиться, — проговорил Микамберлекто. — Думаю, надежды на это мало, но, как говорится, Бог не выдаст, свинья не съест.

— Но что же следует предпринять? — спросила Лея.

— Да ничего мы не можем предпринять, — снова пожал плечами генерал-губернатор. — Я хочу указать еще на одно обстоятельство. Вот какое обстоятельство. Хотя на первый взгляд арест капитана Соло произошел по чистой случайности, могло произойти и иначе. Возможно, таким образом кто-то пригрозил всей вашей семье. В этом можно видеть своего рода предупреждение. Предупреждение.

— Вы хотите сказать, что они пытаются нас запугать, чтобы мы отсюда убрались подобру поздорову? — спросил Хэн.

— Вполне возможно, — ответил Микамберлекто. — Судя по тому, что.было инсценировано нападение на ваш корабль, можно предположить, что дело обстоит именно таким образом.

— Ну уж нет, не на таковских напали, — отозвался Хэн. — Мы не из тех, кто поджимает хвост и пускается наутек. Заявляю, что мы остаемся; остаемся и будем делать то, что намеревались делать.

— Отлично, — проговорил Микамберлекто. — Но я все же порекомендовал бы вам принять некоторые меры безопасности. Я знаю, ваш корабль находится под охраной в космическом порту, но это не самое надежное место. Кто-нибудь может подложить в корабль следящее устройство, а может быть, и еще что-нибудь.

— Еще что-нибудь, — повторила Лея. — Вы имеете в виду бомбу?

— Да, — кивнул головой генерал-губернатор. — Во всяком случае, целесообразно поместить «Сокол» на какую-то другую стоянку.

— Я и сам об этом думал, — признался Хэн. — Но где найти такое место не слишком далеко от виллы?

— Хочу сказать, что здесь, на крыше «Корона-Хаус», есть небольшая, совсем небольшая посадочная площадка и ангарный комплекс, — продолжал Микамберлекто. — Вы могли бы посадить свой корабль здесь, а я послал бы собственных специалистов, чтобы они убедились в том, что еще никто не начал никаких враждебных действий, направленных против вас.

— А им можно доверять? — с опаской проговорила Лея. — Вы признались, что большинство ваших подчиненных не внушают к себе доверия.

— Мои техники и личная охрана целиком состоит из кавалеров орденов, ветеранов войны с Империей, — отвечал генерал-губернатор. — Лучшие из лучших прошли проверку на благонадежность или, как принято говорить у гебистов, на вшивость. Я спокойно могу доверить им свою жизнь. Подозреваю я не их, а тех, кто завербован местными органами безопасности и работает в других отделах.

Тогда лады, — отозвался Хэн. — Первым делом я велю Чубакке завтра утром пригнать сюда корабль. У него появится занятие. Работы у него будет больше, чем у нас.

Лея улыбнулась шутке мужа.

— Если хотим не ударить в грязь лицом, Хэн, придется и нам поработать.

— В каком смысле?

— Будем изображать из себя туристов.

— Ну, не знаю, — простонал Хэн. — Именно этим я нынче и занимался. Посмотри, чем кончилась моя туристическая прогулка.

Погода на утро выдалась премерзкая. По крыше виллы хлестал дождь. В результате дети остались дома, в четырех стенах, а значит, шалили и производили много шума. Несмотря на все усилия медицинских дройдов, направленных силами гражданской обороны, голова у Хэна по-прежнему гудела после «гуманистических» плюх.

Хэн сидел в гостиной и наблюдал за тем, как дети в очередной раз пытались построить невероятно высокую и тонкую башню из строительных блоков. Строительные блоки. В их распоряжении какие угодно игрушки, в которых воплощены высшие достижения науки и техники, а они играют со строительными блоками.

Хорошо хоть Чубакке удалось вырваться из этого бедлама. Он отправился в космический порт. Хорошо бы, если бы ему, несмотря на тесноту воздушного пространства, удалось спокойно перелететь и посадить корабль на крышу резиденции генерал-губернатора. Лея уединилась в своем кабинете с Эбрихимом, где они разрабатывали маршрут предстоящего путешествия. Только этого ему еще недоставало!

Башня, как и следовало ожидать, рухнула под крики и хохот ребятишек, который показался Хэну чересчур громким.

Хэн решил найти себе какой-нибудь укромный уголок. В надежде оказаться в одиночестве поднялся в библиотеку. Надо было поразмыслить кое о чем. К тому же, возможно, тишина утишит его головную боль.

Очутившись в библиотеке, он устроился в одном из удивительно уютных кресел, располагающих к чтению. Интуиция, чрезвычайно развитая у него еще с контрабандистских времен, подсказала, что он совершил двойную ошибку: во-первых, оставил дверь открытой, а во-вторых, сел к ней спиной.

Но Хэн тотчас отогнал эти глупые мысли. Просто он издергался, устал, оттого-то и возвращаются прежние рефлексы. Кроме того, у него есть и другие заботы. Он вспомнил вчерашний инцидент — нет, давай называть вещи своими именами — похищение. Почему его схватили? Почему удерживали? И, во имя всего святого, почему его отпустили? Единственным объяснением может быть то…

— Мастер Соло, можно с вами поговорить?

Хэн испуганно подпрыгнул в кресле. Обернувшись, он увидел Кьюнайна, этого необычного дройда Эбрихима, парящего у него за спиной в воздухе. Вот тебе и мир, вот тебе и покой.

— Не делай этого, — проговорил он.

— Не делать чего именно, господин?

— Никогда больше не подкрадывайся ко мне сзади. И хоть немного шуми, когда входишь в помещение. Вместо того, чтобы летать, используй колеса.

— Но с помощью колесного устройства я не смог бы подняться наверх, — возразил дройд.

— Ничего страшного и не произошло бы, — буркнул Хэн, — Послушай, я пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве. Не мог бы ты укатить отсюда, улететь или исчезнуть как-нибудь иначе?

— Но я должен сообщить вам нечто важное, — произнес дройд, оказавшись лицом к лицу с Хэном. — Нечто такое, что, по моему мнению, нам следует обсудить с вами с глазу на глаз.

— Да неужто? — вяло произнес Хэн, откидываясь на спинку кресла. — И что же это за важное сообщение? — По собственному опыту Хэн знал: то, что дройды находили важным, редко соответствовало его представлению о том, что важно, а что нет.

— Во-первых, узнав о том, что мастер Эбрихим и я должны будем находиться на службе у таких важных лиц, как вы, причем в обстановке неопределенности, которая к настоящему времени сложилась на Кореллии, я решил сделать все, что в моих силах, чтобы способствовать вашей безопасности, и поэтому внес ряд модификаций в собственную конструкцию.

— А? Что? — спросил недоуменно Хэн. — О чем это ты толкуешь?

— Прошу простить меня за то, что я так долго объясняю вам, но вы должны понять, что я установил у себя ряд сложных приборов. Теперь я располагаю рядом чрезвычайно надежных сканеров и компараторов, и в промежутке между моими прямыми обязанностями я произвел ряд наблюдений над окружающей местностью.

— Весьма полезное занятие, — заметил Хэн, по-прежнему не придавая значения словам дройда. Почему это каждому дройду так хочется рассказать ему о своих технических характеристиках и способностях?

— Оно полезно и для вас, мастер Соло, — заметил Кьюнайн. — Полагаю, вам следовало бы более серьезно отнестись к моим словам.

— И почему же? — спросил Хэн.

А потому, что за вами следят.

Эта фраза заставила Хэна Соло насторожиться.

— Если ты имеешь в виду агентов службы гражданской обороны…

— Не надо, мастер Соло. Я вам не какой-нибудь пустоголовый истукан. Прислушайтесь к моим словам. Речь идет не о них. Судя по ее поведению, данный наблюдатель, вернее наблюдательница, как я полагаю, старается изо всех сил оставаться вне поля зрения этих агентов. Это ее заботит больше, чем остаться незамеченной вами и членами вашей семьи.

— Это женщина?

— Да, господин. Она одна и, по-видимому, действует в одиночку. Во всяком случае, я не заметил никого, кто бы работал вместе с нею. Она расположилась в заброшенной вилле неподалеку от вашего дома. Ведет наблюдение она из окна второго этажа, всячески стараясь не попадаться никому на глаза. Могу добавить, что для обычного человеческого зрения она почти невидима. Стекло в окне достаточно толстое, комната, в которой она находится, не освещена, и она старается держаться в тени. Однако мне удалось сделать несколько двухмерных снимков в поляризованных инфракрасных лучах этим утром до того, как начался ливень.

— Дай взглянуть.

Хэн рассчитывал, что Кьюнайн спроецирует на стену или куда-то еще нечеткое голографическое изображение. Послышался негромкий стрекочущий звук, и из отверстия спереди дройда выпала обычная плоская фотография. Возможно, в словах дройда, который сам вносит модификации в собственную конструкцию, и есть известный смысл.

— Разумеется, лицо ее обычно скрыто макробиноклем, — продолжал Кьюнайн. — Это наиболее четкое изображение, которое мне удалось получить. Качество его все-таки невысоко, хотя я и использовал целый ряд самых современных способов увеличения.

Хэн взял в руки фотографию и стал ее разглядывать. Снимок был довольно зернистым и чрезвычайно контрастным, а само изображение несколько смазанным. Однако ошибиться было невозможно. На снимке была Календа, агент разведслужбы, сфотографированная в тот самый момент, когда она поднимала к глазам макробинокль. Хэн почему-то ничуть не удивился снимку. Календа — именно тот человек, который может появиться где угодно и оказаться за несколько световых лет от того места, где она должна была находиться.

Лицо у нее было озабоченное, похудевшее и усталое. Но это была именно Календа и никто другой. Такие непривычно широко расставленные глаза не встретишь ни у кого другого. Хэн вспомнил слова жены, которая сказала, что у нее было такое ощущение, будто за ней следили в космическом порту. Да, все сходится.

Но что все это значит? Какого лешего Календа тут делает, а если она здесь, то почему с ним не свяжется? Это может объясняться только одним: она тоже не доверяет агентам гражданской обороны.

— Ты сообщил кому-нибудь о своем открытии? — спросил Хэн.

— Нет, господин. Я решил, что сперва надо поговорить с вами.

— Ты поступил очень разумно, Кьюнайн, — после краткого раздумья произнес Хэн Соло. — Сведения эти очень важные, но я должен приказать тебе не сообщать их никому — никому другому. Ни твоему хозяину, ни моей жене, ни кому бы то ни было. Будет очень плохо, если мне придется делать вид, что я не знаю о том, что за мной следят. Если всем, кто живет в доме, придется притворяться, то кто-нибудь да и выдаст себя.

— Следовательно, эта наблюдательница — враг, господин?

— Нет, нет. Это друг. Я точно не знаю ее планы, но она на нашей стороне. Проблема в том, что мы совсем не уверены, что здешняя охрана — наши союзники. Вполне возможно, она пытается защитить каким-то образом от здешних агентов безопасности. Если эти агенты обнаружат ее, то мы можем лишиться очень важного преимущества в ее лице.

— В чем оно заключается?

— Я пока и сам не знаю. Прежде чем я смогу сообщить тебе, зачем эта женщина может нам понадобиться, надо уточнить, какую игру мы намерены вести. Но она рядом, и люди, которым мы не доверяем, об этом не знают. Это может оказаться полезным.

— Может быть, следует связаться с нею? — предложил дройд. — Каким-то способом, неизвестным агентам службы безопасности?

— Не надо, — возразил Хэн. — Пока не надо. Я должен узнать больше. Обстановка и так достаточно сложна, и усложнять ее не следует. К тому же, возможно, агенты службы безопасности разработали какие-то собственные методики, о которых нам ничего не известно.

— Хорошо, господин, — отозвался дройд. — Ситуация довольно серьезная, так я понимаю?

— Гораздо серьезнее, чем думает любой из нас, если ты действительно хочешь знать мое мнение, — ответил Хэн, возвращая фотографию Кьюнайну. — Уничтожь это, — приказал он. — Следи, но очень незаметно, за нашей знакомой. И не обсуждай сложившуюся обстановку ни с кем. Даже со мной, если я сам не заговорю об этом или же если обстановка изменится. Ты понял?

— Вполне, господин.

— Благодарю тебя, Кьюнайн. Вполне вероятно, что ты выполнил самую важную работу в.твоей жизни.

Дройд отступил назад и накренился с помощью репульсорных устройств. Это его движение весьма напоминало поклон.

— Во всяком случае, до сих пор, — отозвался дройд без тени иронии. — Самую важную до сих пор.

Хэн проследил за тем, как дройд спускается и вполголоса выругался. Должен произойти взрыв. Долгое время такое напряжение невозможно выдержать.

А тем временем им остается одно: изображать из себя беспечных туристов и делать вид, будто они ничего знать не знают и ведать не ведают. А кругом тишь да гладь да Божья благодать.

До чего же противная эта штука — политика.

В окна хлестал дождь.

Глава четырнадцатая

ЭКСКУРСАНТ

Дождь продолжал лить и на следующий день, но к тому времени всем надоело сидеть взаперти, будто прокаженным. Не обращая внимания на ливень, все уселись в вертомобиль, который предоставил им генерал-губернатор, и полетели. За пультом управления сидел Хэн. Он как можно быстрее поднялся на нужную высоту, рассекая наполненные дождем серые тучи и с трудом удерживая под контролем подпрыгивающий и раскачивающийся во все стороны аппарат. Наконец-то их окружало голубое небо.

Удивительно, как быстро преобразило всех зрелище безоблачного неба. У всех поднялось настроение, повеселел даже Чубакка, с трудом втиснувшийся в свое кресло второго пилота. Дети тотчас успокоились, перестали спорить, кому где сидеть. Как один, они принялись тыкать пальцем в тучи, оставшиеся внизу, и рассказывать друг другу, каких чудовищ и диковинных существ они им напоминают.

Самочувствие Хэна тоже улучшилось. Отчасти это объяснялось тем, что они вырвались из пелены дождя, но главная причина была в том, что они оказались далеко за пределами Коронета, хотя и ненадолго. О людях, которые называют себя туристами и при этом постоянно сидят в четырех стенах, могут начаться всякие разговоры.

Календа наблюдала за вертомобилем с чувством облегчения и страха. Следовать за ними она не могла. Зато сможет хоть немного отдохнуть. Похоже на то, что багаж воздушных путешественников не слишком велик. Очевидно, прогулка займет у них не более дня. За это время она сумеет немного освежиться, как следует перекусить и чуточку поспать. Конечно, не исключена возможность, что оппозиция воспользуется отсутствием семейства Соло, чтобы устроить им какую-нибудь пакость. Но можно включить записывающее устройство, вмонтированное в макробинокль, пока она отдыхает. Потом можно будет прокрутить запись. Если выяснится, что затевается какая-то провокация, она увидит это из записи и успеет своевременно принять меры.

Обстановка не улучшалась. Календа понимала, что еще не скоро сможет оказать своим подопечным хоть какую-то помощь. Но самое главное, что она может сейчас сделать, — это оставаться поблизости от дома, где живет семья главы государства.

Следующий шаг она обдумает потом.

А тем временем надо хоть немного соснуть.

Наконец облака снова оказались наверху, и взорам пассажиров вертомобиля предстал покатый ландшафт Кореллианы. Поросшие деревьями пологие холмы и сбегающие с них равнины нарушали ровные полосы ухоженных полей.

Иногда то справа, то слева возникал какой-нибудь городок.

Хэн посмотрел вниз. Зрелище радовало его сердце. Перед ним простиралась та Кореллиана, которую он помнил, во всяком случае, так ему казалось. Как знать, может быть, те самые аккуратные фермы, красивые на первый взгляд городки находятся в таком же запущенном состоянии, как и столица планеты. Но разве нельзя хотя бы вообразить, что там счастливая, сытая жизнь?

Послышался звуковой сигнал автопилота, загорелась индикаторная лампа. Они приближались к раскопу. Посмотрев вперед, Хэн увидел огромный котлован, темным пятном выделявшийся на фоне ландшафта.

— Эбрихим! — позвал он наставника. Расстегнув привязной ремень, тот выбрался из кресла и подошел к пилоту.

— Слушаю, капитан Соло. В чем дело?

— Здесь будет проходить наша экскурсия? — спросил Хэн.

— Да, господин. Похоже на то, судя по описаниям.

— Так вы никогда здесь прежде не были? — изумился Хэн Соло. — Я-то думал, что вы будете нашим проводником.

— Совершенно верно, — ничуть не смутившись, ответил Эбрихим. — Я уже давно изучал этот раскоп. Прочитал все научные работы, посвященные ему, беседовал со многими виднейшими археологами. Это первый и самый значительный раскоп на нашей планете, и поэтому он представляет особый интерес. Потому-то мне и не разрешали побывать здесь — не давали допуска.

— Выходит, вы используете общество главы государства для того, чтобы без специального разрешения посетить место раскопок? — спросил Хэн не то с досадой, не то с восхищением.

— Вот именно, — признался Эбрихим. — Разве мог я упустить такую возможность?

— Вы говорите, что это первые археологические раскопки, которые проводились когда-нибудь на этой планете? — спросила Лея, сидевшая во втором ряду кресел. — Как это могло случиться?

— Законный вопрос, — отозвался Хэн. — Когда я здесь жил, никто не интересовался подобной чепухой. Почему же теперь к этому раскопу проявляется такой интерес?

Подняв ладони вверх, Эбрихим покачал головой.

— Трудно сказать, — ответил он. — Я полагаю, что это объясняется внезапно возникшими шовинистическими чувствами у рас, населяющих Кореллиану и другие миры нашей системы.

— Не вижу никакой связи, — заметила Лея.

— Видите ли, прошлое стало предметом гордости. Кто появлялся здесь первым? Кому принадлежит преимущественное право владения этим или тем участком земли, той или иной планетой? Даже среди лиц, не проявляющих особого интереса к политике и обитающих во всех пяти мирах системы, вопросы, связанные с археологией, стали злобой дня. Мне известно, что на всех Пяти Братьях сформированы группы ученых — людей, дроллов и селониан, — которые производят археологические работы, занимаются научными исследованиями. Все они соперничают друг с другом, пытаясь доказать, что именно их раса возникла первой или же достигла наивысших результатов раньше остальных рас. И так далее и тому подобное.

— Политическая археология, — заключил Хэн. — Это для меня что-то новое. И что же мы будем там осматривать?

— Интересный вопрос, — отозвался Эбрихим. — Никто не знает определенно, что представляет собой раскоп. Это весьма древняя система искусственных подземных камер, многие из них обрушены или заполнены осадочными породами и чем угодно. Некоторые камеры хорошо сохранились. В них множество разнообразных машин, причем никто не знает, для чего предназначались эти механизмы, кто их создал и зачем.

— Разве археология не занимается исследованием глиняных хижин или черепками гончарных изделий? — нахмурился Хэн.

— Многие из нас думают именно так, — ответил Эбрихим. — Но цивилизация существует в течение очень и очень продолжительного периода времени. Мы говорим о тысяче поколений, в течение которых существовала Старая Республика, как будто до нее не существовало ничего. Но ведь это происходило всего лишь двадцать тысяч лет назад или около того? А может, и целых двадцать пять тысяч лет?

— Но ведь это такая древность, — заметил Джесин.

— Разве? — спросил Эбрихим. — А сколько времени светят звезды? Сколько времени существует жизнь на планетах?

— Очень давно? — полюбопытствовал Джесин. Эбрихим засмеялся смехом, похожим скорее на гогот.

— Конечно, очень давно. В тысячу, три или четыре тысячи раз больше, чем жизнь тысячи поколений, о которых обычно говорят. Срок более чем достаточный для того, чтобы могли произойти такие события, о природе которых мы никогда не узнаем.

— Выходит, еще до возникновения Старой Республики кто-то построил все эти сооружения? — спросил Хэн.

— Есть предположение, что так оно и есть, — ответил наставник. — Наверняка не знает никто. Существуют методы датирования, но никто в Кореллианском Секторе не знает, как их применять. Возможно, наступят лучшие времена, и такого рода специалисты прилетят к нам.

— Возможно, так оно и случится, — проговорил Хэн, проверяя показания приборов. — Но сейчас нам нужно приготовиться к посадке. Вы, Эбрихим, и все остальные, займите ваши места и убедитесь, что ремни безопасности пристегнуты. Начинаю снижение.

Поверхность раскопа походила на колонию общественных насекомых, которую кто-то разворошил, и вот теперь насекомые эти носятся во все стороны, чтобы исправить повреждения.

Рабочие — одни лишь представители человеческой расы — вывозили из раскопа на больших самосвалах груды земли и мусора. Дройды всевозможных видов и конструкций вносили и выносили из огромной пещеры различную аппаратуру.

Хаос был только кажущимся. Хэн и его семья, выйдя из аппарата, несколько растерялись, не зная, куда идти и что делать. Но у Хэна к тому же резко испортилось настроение.

— Лея, — сказал он вполголоса. — Посмотри на форму на рабочих.

— А что в ней особенного?

— Такая же была на тех шутниках, которые вздули меня. Не достает только повязок с надписью «Лига защитников прав человека». На демонстрантах, разгуливавших с факелами вокруг «Корона-Хаус», были такие же костюмчики.

— Да, ты прав, — согласилась Лея. — Но мы не можем сейчас говорить об этом. Вот, кажется, идет наш гид.

И действительно к ним приближался мужчина средних лет, этакого вальяжного, сытого вида. Смуглый, с коротко подстриженными волосами, широкой улыбкой, обнажившей крепкие белые зубы. Одет в такую же форму, как и остальные, как и у всех остальных — на одежде влажные пятна пота, но на погонах какая-то мудреная эмблема, которой нет ни у кого другого. Фуражка, тоже какого-то особенного покроя, сдвинута лихо набекрень.

— Общий привет, — произнес он неожиданно приятным и мелодичным голосом, в котором прозвучал акцент, свойственный жителям северных районов материка Кореллианы. — Я генерал Бримон Ярар. Добро пожаловать к нам на участок. — Почтительно поклонившись Лее, он продолжал: — Госпожа Органа Соло, для меня большая честь видеть вас здесь. — Протянув руку Хэну, он сказал: — Капитан Соло, сочту за честь познакомиться.

От внимания Соло не ускользнул тот твердый внимательный взгляд, который бросил на него хозяин, словно перед ним редкостное существо, которое ему давно хотелось увидеть. Ощущение было не из приятных.

— Благодарю, — ответил Хэн, пожимая протянутую руку. — Мы рады тому, что здесь оказались. Вы генерал каких войск, позвольте узнать? Вы воевали? — «И на чьей стороне?» — напрашивался вопрос, но Хэн его вслух не произнес.

— Гмм. Что? Ах, вот в чем дело, — явно удивленный неожиданным вопросом, произнес генерал. — Боюсь, просто почетное звание, только и всего. Неформальное звание в частной организации.

— Уж не в «Лиге ли защитников прав человека»? — поинтересовался Хэн. — Вы состоите в этой организации?

На какую-то долю секунды улыбка Ярара погасла, но он ответил:

— Именно. Именно она оказывает нам в основном финансовую поддержку. Но мы стараемся не афишировать этот факт чересчур широко. Кое-кто может неправильно понять нас. Однако рабочие, которые здесь трудятся, являются членами отрядов «Наследие Лиги защитников прав человека». Цель их работы — доказать участие наших славных предков в создании цивилизации на Кореллиане. Вам знакома наша работа, капитан Соло?

— Отчасти да, — ответил Хэн.

— А это, должно быть, юное поколение славного семейства Соло, — заметил Ярар, сделав вид, что не заметил сарказма в словах Хэна. Присев на корточки, он дружелюбно подмигнул Джесину. — Рад познакомиться со всеми вами.

— Мы тоже, — ответил мальчик, чуть отстранившись от генерала, — рады знакомству.

Джайна через силу выдавила улыбку и ничего не сказала. Анакин даже не пошевельнулся, он просто смотрел на Ярара широко раскрытыми глазами.

Ярар выпрямился с таким видом, словно очаровал всех троих.

— Идем? — произнес он.

— Конечно, — отозвался Хэн. Он заметил, что генерал не обратил никакого внимания ни на Чубакку, ни на Эбрихима. Хэн Соло обменялся взглядами с Чуви, и тот отрицательно покачал головой. Затем — на Эбрихима, и получил тот же ответ. Хэн согласился с ними. Какой смысл насильно представлять своих друзей и затевать скандал. Это лишь отвлечет от главного…

А что оно — это главное? Осмотр пещеры, полной ржавых машин? Нет. Надо выяснить, что тут происходит. Зачем такой организации, как «Лига защитников прав человека», понадобилось откапывать допотопные механизмы?

Надо дать Ярару понять, что ему не удастся обвести их вокруг пальца. Генералы командуют армиями, а не археологическими экспедициями. Только армии под силу мобилизовать и финансировать такое количество людей, которые здесь работают.

Так чем же занимается на самом деле частная армия под видом проведения археологических раскопок? Пусть Эбрихим утверждает, будто они стараются обосновать какую-то политическую Доктрину, что, кстати, может подтвердить и Ярар, он, Хэн, ни за что не поверит этому. Эти парни что-то ищут, и нужно узнать, что именно.

Вот это и есть то главное, от чего не следует отвлекаться, размениваться на пустяки.

— Мы рады тому, что попали сюда, — сказал Хэн. — Нам крайне любопытно узнать, что вы тут делаете.

Ярар расхохотался, а затем, широко улыбаясь, произнес:

— Да ничего особенного. Можете пойти с нами и посмотреть, что тут у нас под землей происходит;

Может, взрослым эта экскурсия была и интересна, но внимание Джесина направилось в другую сторону. Сначала было просто весело бродить где-то под землей по каким-то допотопным туннелям. Эбрихим оказался прав: туннели засыпаны землей, проникшей снаружи и залиты просочившейся водой; стены некоторых из них обрушились. Те туннели, которые успели расчистить, производили какое-то жутковатое впечатление. Возможно, оттого, что мальчуган впервые оказался в подземном царстве. Возможно, так действовал на него непривычный затхлый запах, стоявший в туннелях, — сказать трудно.

Этот генерал Ярар таял от восторга при виде множества странных допотопных механизмов, которые они тут нашли. Джесин не понимал, чему тут восторгаться. Под землей сохранилось много просторных помещений, где в допотопные времена полы, стены и потолки были белыми, гладкими. Теперь они покрыты трещинами, местами обрушились. Даже там, где стены вычищены и укреплены, осталось много грязи и разрушений. А у тех механизмов, которые тут находили, был такой вид, будто они на миллион лет древнее самих помещений. В большинстве своем они представляли собой груды ржавого железа, истлевшей пластмассы и разложившихся синтетических материалов. Что они собой когда-то представляли, для чего использовались, — сказать трудно. На некоторых машинах были какие-то надписи или что-то еще, но все это было совершенно неудобочитаемо. По словам генерала Ярара, алфавит или система письменности, которые при этом использовались, никому не известны. Даже Эбрихим несколько разочаровался.

Их группе даже не удалось увидеть людей, которые занимаются раскопками. Понятное дело, здешнее начальство не желает, чтобы группа слоняющихся без дела туристов мешала работе археологов. Генерал показал им одно помещение, где рабочие копали какие-то траншеи с помощью сложных землеройных машин, но потом отвел их в боковые туннели, где не производилось вообще никаких раскопок.

У Джесина почему-то возникли подозрения. Он читал в свое время книги по археологии, где говорилось о том, что нужно быть очень внимательным и осторожным, что нужно оставлять все так, как есть, что нужно тщательно просеивать извлеченную породу, чтобы не упустить из виду и не выбросить в отвал такие предметы, которые могут пролить свет на прошлое страны.

Археологи, работающие здесь, этого не делали и, судя по наблюдениям Джесина, не изучали предметы, которые находили. Даже не вели раскопок сплошным фронтом. Они передвигались от одного помещения к другому, производя раскопки лишь наполовину. Создавалось такое впечатление, будто они ищут что-то определенное, и, не найдя того, что искали, перемещаются дальше. Горе-археологи даже оставили не выкопанными до конца скелеты. Главным образом это были скелеты селониан и людей, и лишь один из них принадлежал дроллу. Некоторые кости были повреждены, по-видимому, во время раскопок. Между тем в книгах, которые читал Джесин, говорится, что следует быть очень осторожным при раскопке костей и что останки могут рассказать очень многое. Но эти типы орудовали здесь так, словно кости их вовсе не интересуют.

Джесин испытывал странное чувство, разглядывая эти скелеты. Холодок ужаса пробегал по коже, когда он смотрел на оскаленные, словно бы улыбающиеся черепа и пустые глазницы.

Прежде Джесину не приходилось видеть ничего подобного. Генерал Ярар мчался вперед, словно наскипидаренный, хвастаясь тем, сколько какой породы и с какой скоростью извлекли из раскопа его люди, во что все это обошлось и какой туннель — такой-то длины и такого-то диаметра получился бы, если бы сложить все эти объемы работ.

Сейчас он поворачивал за угол, уводя их группу в еще один туннель, ничем не отличающийся от остальных. Сначала Джесин вместе с братом и сестрой шли впереди всех и раньше остальных оказывались в следующем помещении. Теперь же им все это наскучило, и они тащились сзади. Джесин шел сразу за взрослыми, а Джайна и Анакин двигались следом.

Неожиданно Джесин оглянулся и увидел, что позади него никого нет. Он пошел назад и свернул за угол, чтобы выяснить, в чем дело.

Анакин пристально разглядывал какое-то пятно на полу, что-то при этом бормоча. Джайна наблюдала за младшим братом.

— Что это он делает? — спросил у сестры Джесин.

— Не знаю, — покачала головой девочка. — Подошел к этому пятну, замер, как вкопанный, и начал разговаривать с полом.

— И он ему ответил? — поинтересовался мальчуган на полном серьезе. Когда рядом Анакин, то случаются и более странные вещи.

— Пока нет, — ответила Джайна. Двойняшки стали пристально наблюдать за младшим братом. Что же он будет делать дальше? Что бы это ни было, уж наверняка будет интереснее болтовни генерала Ярара насчет объемов выемки грунта.

— Туда! — неожиданно изрек малыш и указал в направлении, противоположном тому, в котором ушли взрослые. Он повернулся и рысцой побежал по боковому ответвлению туннеля, по-прежнему внимательно разглядывая пол. Его брат и сестра переглянулись, одновременно пожав плечами, и побежали за младшим братом.

— Анакин! — окликнула его Джайна. — Что случилось? Куда ты бежишь?

— Туда! — отвечал мальчик. — Это внизу.

— Внизу, под полом? — спроси Джесин, задыхаясь: одновременно разговаривать и бежать тяжело. — Это что, кабель или что-то еще?

— Там, внизу, — отвечал Анакин. — идет мощный ток!

Малыш продолжал бежать в направлении, известном только ему. Туннель уперся в перекресток и повернул за угол так резко, что брат и сестра едва не пробежали мимо Анакина. К тому времени, как они догнали его, тот уже спускался по пандусу, который вел вниз, на нижний ярус.

— Что это с ним? — спросила Джайна.

— Не знаю, — покачал головой Джесин. — Но хорошо, что он делает это не в присутствии этого типа с генеральскими погонами. По-моему, его работяги что-то ищут. У меня такое подозрение, что Анакин уже нашел это.

Дройд плыл по воздуху, поддерживаемый репульсорами, держась позади группы, чувствуя себя не очень нужным. Сам он придерживался того мнения, что к помощи дройдов следует прибегать всегда и везде. Он считал оскорбительным, что такая совершенная техника простаивает без дела в мире, где такая уйма всякой работы.

Но тащиться следом за группой, которой сообщают бесполезную информацию, не менее бесполезно. А их проводник даже делает вид, будто мастера Эбрихима тут даже нет. Подобно всем дройдам, Кьюнайн не любил, когда им пренебрегают. На еще хуже — быть дройдом лица, которым пренебрегают. Совершенно очевидно, что этот генерал Ярар принадлежит к числу людей, вбивших себе в голову ни на чем не основанную уверенность в неполноценности иных рас, и поэтому не намерен обращать внимание на мастера Эбрихима. В таком же положении оказался и Чубакка.

Даже на самого Кьюнайна Ярар обращает не больше внимания, чем на детей.

Дети.

Неожиданно Кьюнайн заметил, что в числе экскурсантов детей нет. Целую десятую долю миллисекунды Кьюнайн раздумывал, стоит объявлять сигнал тревоги или же нет. Ведь мастер Соло дал понять, что обстановка совершенно неясна. Возможно, у детей есть свои причины отстать. Вероятно, их родители велели им что-то разузнать. Возможно, их проводник рассердится, узнав о том, что дети бродят там, где им быть не следует.

Нет, никакого сигнала тревоги. Не зря же он установил все это сложное оборудование для обнаружения и наблюдения. Пора его применить на практике.

Дройд замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, позволив туристской группе уйти вперед. Повернувшись назад, он двинулся в обратном направлении, выдвинув сенсоры. Уже подав питание на следящее устройство и пеленгатор остаточного тепла и начав получать от них данные, дройд внезапно догадался посмотреть вниз. Следы. Следы ног на грязном полу туннеля, где ведутся земляные работы. Досадуя на себя, Кьюнайн убрал антенны сенсоров. К чему иметь в своем распоряжении совершеннейшее оборудование, если в нем нет нужды?

И дройд стал углубляться в туннель.

Теперь Анакин уже не шел, а бежал изо всех ног по темным переходам нижнего яруса. Здесь было более сыро и темно, чем наверху. Джесин попытался увидеть, что происходит в глубине туннеля. Те, кто устанавливал здесь освещение, очевидно, были крайне стеснены в средствах, уж это точно. В туннеле было темно.

Но это обстоятельство, похоже, ничуть не заботило Анакина. Он продолжал бежать вперед, по-прежнему глядя при этом на пол туннеля. Джайна и Джесин едва успевали за ним.

Неожиданно Анакин остановился, как вкопанный, и близнецы едва не сбили его с ног. Насколько можно было это определить в полумраке, он остановился перед участком коридора, как две капли воды похожим на туннели, в которых они уже побывали. Но.это для Анакина было безразлично. Он буквально прыгал от возбуждения.

— Здесь! — проговорил он, с трудом дыша. — Здесь! Мне нужно… — Голос малыша затих, и он перестал подпрыгивать. Потом присел на корточки и указательным пальцем правой руки ткнул в пол. — Там! — прошептал он. — Идет вверх… — Держа указательный палец на расстоянии сантиметров десяти от пола, он указал в сторону стены, затем стал медленно поднимать руку вверх.

— Он что-то обнаружил, — едва слышно произнесла Джайна. — Хочет выяснить, откуда это берет свое начало.

— Но что именно? — также тихо спросил Джесин. — И как он намерен определить, где это самое начало?

Анакин обнаружил какое-то пятно на стене, сантиметров на пятнадцать выше того места, до которого он мог дотянуться. Он подпрыгнул, силясь коснуться его, но тщетно. Анакин повернулся к брату и сестре. Джесину показалось, что Анакин только сейчас увидел их.

— Наверх! — сказал он. — Мне нужно наверх. Поднимите меня.

Джайна опустилась на колени рядом с братом, и тот вскарабкался ей на плечи. Девочка осторожно выпрямилась, чуть покачнувшись. Вместе с ней зашатался и Анакин.

— Шагай! — скомандовал мальчуган. — Еще, еще. Стой. Хорошо. Теперь влево, нет, вправо. Нет, нет, чуть ближе. Назад… назад. Достаточно. Стой на месте.

— Джесин, что он там делает? — спросила девочка. — Мне не видно.

— Приложил руку к стене, — сказал Джесин. — Очень сильно нажимает. Ах, ты!

Сверху посыпались мелкие камешки и пыль.

— Ну, удружил! У меня вся физиономия в пыли, — вырвалось у Джайны. — Что произошло?

— Тут панель, — ответил Джесин. — Похожа на клавиатуру компьютера, но не совсем. Размером пять на пять дюймов. Вместо клавиш маленькие зеленые кнопочки. В стене туннеля обнаружилась дверца, а за ней оказалась эта панель. Загорелась красным и зеленым светом, как только дверца распахнулась.

— Что, панель освещена? — удивилась Джайна. — Неужели на такой глубине проходит кабель?

— Получается, что так. Наверно, его-то и искал Анакин.

— А теперь что он делает? — спросила девочка. — Анакин, давай скорее заканчивай. Мне тяжело тебя держать.

— Подожди чуть-чуть, — попросил Анакин. — Я сейчас.

— По-моему, он пытается определить, на какую кнопку надо нажимать, — заметил Джесин. — Мне что-то не по себе становится.

Анакин уставился на красную клавиатуру, что-то бормоча про себя и показывая пальцем на зеленые кнопки.

— Все в порядке, — произнес мальчуган. — Поехали. — С этими словами он принялся нажимать на кнопки одна за другой. Каждый раз, когда он нажимал на одну из кнопок, одна из зеленых лампочек гасла.

— Куда поехали? — удивленно спросила Джайна. — Джесин, что он там делает?

— То, что умеет делать лучше всего, — ответил ей брат. — На кнопки нажимает.

— Все в порядке, — объявил Анакин. — Спускай меня.

Джайна охотно выполнила просьбу младшего брата.

— А что теперь? — поинтересовалась она. — Теперь-то что будет?

В эту минуту послышался глухой гул работающих механизмов, и секция стены туннеля шириной в десять метров рухнула на пол. По полу застучал град мелких камешков и взметнулось облачко сыроватой пыли.

За фальшивой стеной оказалась огромная, без швов, панель из сверкающего серебра. Неожиданно в серебристой стене появилась щель, и огромная секция стала открываться наподобие двери банковского сейфа. Дети едва успели отбежать в сторону, чтобы их не придавило.

Из проема вырвался сноп яркого света, всем троим пришлось зажмурить глаза.

Проем вел в длинный коридор из такого же серебристого материала, что и дверь. Что находилось в конце коридора, они не могли разглядеть. Никаких светильников в коридоре не было, но все-таки свет откуда-то шел. Все трое долго смотрели вдаль. Они знали, что нужно делать, но никак не могли решиться.

Что это такое, Анакин? — спросила Джайна своего младшего брата.

— Сам не знаю, — пожал плечами мальчуган. — Я просто почувствовал его присутствие и пошел за ним. А что именно оно представляет, не знаю.

— Ну что же, — уверенно произнес Джесин, хотя никакой уверенности в себе у него не было. — Если будем торчать тут, то никогда и не узнаем. Пошли.

Все трое взялись за руки, Анакин посередине, и зашагали по сверкающему полу коридора.

Коридор был примерно сотню метров длиной, и дети шли медленно, с опаской. Наконец они добрались до конца коридора и там остановились. Внизу они увидели нечто такое, чего Джесин еще никогда не видел. Ничего даже отдаленно похожего на это.

Пол оканчивался обзорной площадкой шириной метров пять. Площадка, ничем не огороженная, повисла над пустым пространством.

Ограждение, какие-нибудь перила были здесь просто необходимы. Площадка находилась в самой верхней части невероятно глубокой рукотворной пещеры, стены которой были из того же серебристого материала. Глубина ее составляла, самое меньшее, полкилометра. По форме пещера напоминала острый конус, в вершине которого располагалась площадка. Основанием же конуса был пол пещеры, едва различимый внизу.

Отпустив руку младшего брата, Джесин встал на четвереньки и подполз к краю площадки. Вытянул голову. Во рту у него пересохло.

Первое, что он заметил, это то, что площадка поддерживалась лишь дорожкой, которая была продолжением туннеля, по которому они только что шли.

Далеко внизу он заметил другие конусообразные своды — гораздо меньше самой пещеры, но все равно достаточно большие. Конусов было семь: шесть образовывали круг, в центре которого располагался седьмой. На первый взгляд, все они имели такое же отношение высоты к основанию, как и сама пещера.

— Клянусь космосом, куда это вы, дети, забрались? — послышался ворчливый голос.

От испуга Джесин едва не свалился с площадки. Он даже зажмурил глаза, на мгновение представив себе, что бы с ним стало, если бы он сорвался вниз. Его била дрожь, и, чтобы унять ее, мальчик лег на площадку ничком.

— Привет, Кьюнайн, — выдавил он. — Спасибо за то, что чуть не напугал меня до смерти, — добавил он, поспешно отодвигаясь от края. Затем сел и стал подниматься на ноги.

— Ваше «спасибо» искренне или же в ваших словах снова сарказм? — поинтересовался дройд.

— Сарказм, — признался Джесин. — Определенно сарказм. Ты нас ищешь? Остальные тоже ищут нас или же только ты?

— Да, я искал вас, — отвечал дройд. — Больше никто вас не ищет. Во всяком случае, никто не искал вас, когда я отстал от них.

— Это хорошо, — обрадовался Джесин. — Джайна, Анакин, надо убираться отсюда поживей.

— Но ведь мы только что пришли сюда, — запротестовал Анакин.

— Знаю, знаю. Мне тоже хочется посмотреть, что тут такое. Но чем дольше мы отсутствуем, тем больше вероятность того, что нас спохватятся и обнаружат это самое место. Неужели ты хочешь, чтобы генерал как бишь его там…

— Ярар, — подсказал Кьюнайн.

— Вот именно, Ярар. Противный тип, и, главное, так сладко улыбается. Хочешь, чтобы его люди обнаружили все это, хотя я и сам не знаю, что это такое? А это что-то серьезное и грандиозное.

Подумав мгновение, Анакин энергично мотнул головой.

— Ты прав, — согласился он. — Нельзя, чтобы этот солдафон узнал о нашем открытии.

— Тогда надо сматывать удочки, — заключил Джесин. — Ты можешь сделать так, чтобы дверь и панель встали на прежнее место, как было?

— Пара пустяков, — ответил Анакин. — Когда мы выйдем отсюда, они закроются автоматически.

А ты почем знаешь? — удивилась Джайна.

Анакин изумленно посмотрел на сестру, затем ответил:

— Знаю, и все. Я чувствую, что это так.

— Но ведь… — начала было Джайна.

— Потом, Джайна. Потом, — оборвал девочку старший брат. — Слушайте оба. И Кьюнайн тоже. Мы никому не расскажем о том, что тут увидели, идет? Пока говорить об этом рано. В летательном аппарате или на вилле могут быть установлены жучки. Подождем, пока не окажемся все вместе там, где нас никто не услышит. Тогда все и обсудим. Ладушки?

Джайна кивнула головой в знак согласия, следом га ней, но не столь охотно, и Анакин. Все трое повернулись к дройду.

— Вполне согласен с вами. Однако я полагаю, что мне следует осмотреть все кругом и занести в память, прежде чем мы уйдем отсюда. Впоследствии нам эта запись может очень пригодиться.

— Хорошо, — согласилась Джайна. — Только поскорей. Джесин прав. Надо побыстрее уходить отсюда. Пошевеливайся, Анакин.

Мальчуган послушно взялся правой рукой за руку сестры, а левую протянул брату. Трое ребятишек торопливо пошли назад. Паря над обзорной площадкой, дройд сделал обзорную запись всего, что смог увидеть. Ближе, чем дети, к краю площадки он не мог приблизиться, поскольку репульсоры, поддерживающие его, были маломощные и могли поднять его всего на несколько метров над твердой поверхностью. Стоило бы ему переместиться за край площадки, то он камнем бы упал вниз.

Дети ждали Кьюнайна у входа в серебряный коридор. Шурша колесами, на полной скорости к ним наконец-то подъехал дройд.

Он выкатил в темный туннель, потом отодвинулся на несколько метров, чтобы его не расплющило массивной дверью.

— Что нужно делать, Анакин? — спросил Джесин, подойдя к пурпурной панели.

— Нажми на среднюю кнопку и не отпускай ее в течение трех гримналов, — ответил мальчуган.

— А что это за зверь такой — гримнал?

— Не знаю, — признался Анакин. — Это время, в течение которого надо нажимать на кнопку.

Джесин вздохнул и покачал головой. Такого чудика надо поискать! Только вряд ли другой такой найдется на белом свете. Он ткнул пальцем в центр клавиатуры из пяти клавиш на пять. Все кнопки вновь загорелись зеленым огнем. Он держал палец на кнопке до тех пор, пока не начала закрываться массивная дверь, после чего сделал пару шагов назад.

Массивная дверь затворилась, послышался щелчок замка. Секция стенки туннеля с глухим стуком встала на прежнее место. Захлопнулась и дверца, закрывавшая кнопочный набор. Выложенный серебром коридор и исполинская коническая камера снова скрылись от посторонних глаз:

— Теперь надо возвращаться назад, пока никто не заметил, что нас нет, — заметил Джесин.

— Подожди секунду? — возразила Джайна. — Кьюнайи, как ты нас отыскал?

— Неужели непонятно? — спросил дройд.

— Если бы было понятно, я б не спрашивала. Ну, скажи.

— По следам. Проще простого.

— Ах, вот что! — Девочка посмотрела вниз. — Подчиненные Ярара увидят: наши следы здесь кончаются. Тут и начнут свои поиски.

— Может, и не начнут. — сказал Джесин. — Отойдите все чуть подальше. Хочу кое-что попробовать. — Его спутники послушно отступили в сторону, и Джесин стал разглядывать затоптанный пол коридора. Дядя Люк разровнял бы эту пыль, даже не вспотев.

Он обратился к Силе и с ее помощью разгладил пылевой покров пола. В первые секунды ничего не произошло, лишь поднялось облачко пыли. Но затем, совершенно неожиданно, следы ног исчезли, и грязный пол коридора принял прежний вид.

Лиха беда начало. Сделав несколько шагов назад, Джесин снова попытался использовать тот же прием, и результат оказался удовлетворительным. Увидев это, Джайна начала помогать брату. Без слов понимая друг друга, как это часто происходило с двойняшками, они принялись по очереди разглаживать пыль, пятясь при этом назад.

Дети и дройд успели добраться до верхнего яруса и почти дошли до того места, где они отстали от взрослых. В этот момент из-за поворота показалась мать, которая сразу увидела их.

— Вот вы куда запропастились, — проговорила она с облегчением в голосе. — Я чувствовала ваше присутствие с помощью Силы, но никак не могла отыскать. Где это вы болтались?

— Пошли за Анакином и заблудились, — с небрежным видом отвечал Джесин. — Кьюнайн нас нашел и вывел из лабиринта.

— Молодчина, Кьюнайн, — посмотрев на дройда, заметила Лея. — Я рада, что ты с нами. А теперь давайте догонять остальных, пока наш проводник не перевернул все вверх дном, чтобы отыскать вас. Пойдем же.

Когда мать отвернулась, Джесин и его сестра многозначительно переглянулись. Вот и прекрасно. Удалось отбрехаться. Хотя бы пока.

Оглянувшись назад, Лея сделала нетерпеливый жест.

— Живей! — воскликнула она. — Не заставляйте себя ждать.

Джесин подумал о гигантских механизмах, которые столько времени никто не видел. У него было такое чувство, что недалеко то время, когда они снова их увидят.

— Иду, мама, — отозвался мальчик и стал догонять Лею.

Глава пятнадцатая

ТРАНЗИТОМ

Заглянув в отсек Ландо, который сидел, уставясь в голографическое переговорное устройство, Люк спросил:

— Неужели никак не можешь собраться с духом?

— Не такое это простое дело — ни с того ни с сего свалиться как снег на голову незнакомой женщине, — укоризненно посмотрев на приятеля, отозвался калриссит.

— Но ведь ты только этим и занимаешься, — возразил Люк, входя в отсек и усаживаясь на койку. — Разве тебе не удалось очаровать Карию Вер Сериан?

— Ну еще бы. Так ее очаровал, что меня чуть на тот свет не отправили. Но там было совсем другое дело. То была личная встреча. Я находился рядом с ней. Я знал, что мне рады, я мог определить это по тому, как она стояла, держала голову, по тысяче мелочей. Сеанс связи по голокому без всякого предупреждения — это хуже, чем вторжение в частную жизнь. Я же ничего не знаю об этой Тендре Ризант. Что мне сказать ей?

— Для начала можешь поздороваться и пронаблюдать ее реакцию, — ответил Люк.

— Очень мудрый совет, высказанный Люком Скайвокером, известным во всем мире дамским угодником, — съязвил Ландо.

— Согласен, вполне возможно, что я не мастер пудрить дамам мозги. Да я и не претендую на эту роль. Но ты претендуешь. Давай, звони. — Люк поднялся с койки и хлопнул Ландо по плечу. — Чего тянешь кота за хвост?

С этими словами он вышел из отсека.

— Хорошо тебе говорить, — пробурчал Ландо. Но потом понял, что Люк прав. Если хочешь встретиться с «невестой», то почему бы не заявить ей об этом сию же минуту? В сотый раз он принялся набирать код вызова Тендры. Но только на этот раз набрал его до конца. Прошло несколько секунд.

Переговорное устройство ожило, и на экране появилось лицо молодой женщины. Светлая кожа, высокие скулы, нежные, выразительные черты лица.

— Я вас слушаю, — проговорила она.

— Здравствуйте, — отозвался Ландо, у которого так громко билось сердце, что, должно быть, это было слышно в микрофонную трубку. — Меня зовут Ландо-калриссит. Я хочу связаться с Тендрой Ризант.

— Капитан Ландо! — приветливо улыбнулась женщина. — Как любезно с вашей стороны заранее позвонить мне. Я Тендра Ризант.

Ландо облегченно вздохнул и улыбнулся. Она не прервала сеанс связи, и на голове у нее не растут рога. Хорошее начало.

— Очень рад с вами познакомиться, госпожа Тендра,

— Взаимно. Вы скоро прилетите на Саккорию? — поинтересовалась молодая женщина.

— В данный момент я лечу к вам, госпожа Тендра.

— Зовите меня просто Тендрой, прошу вас, — отозвалась она. — С нетерпением жду встречи с вами, капитан-калриссит.

— Друзья зовут меня Ландо, — сказал пилот. — Я надеюсь, что вы окажетесь в их числе.

— У меня нет никаких сомнений на этот счет, Ландо, — улыбнулась молодая женщина.

Ландо улыбнулся в ответ. И почему это он решил, что разговор будет трудным?

— Очень рад слышать это, Тендра. Честное слово, очень рад.

Удар, похожий на взрыв, — и в иллюминаторах «Нефритового Пламени» возникла вселенная. Мара Шейд спокойно наблюдала за тем, как светлые полосы превращаются в звезды, как возникают в поле зрения планеты Кореллианской Системы.

— Необходимые координаты заданы, — доложил пилот. — Служба безопасности полетов дала «добро», и мы движемся к Кореллиане по середине выделенного нам коридора.

— Превосходно, господин Несдин, — заметила Мара. — Господин Тралкфа, — произнесла она, обращаясь к штурману. — Пока вы свободны, дайте нам, пожалуйста, глубокий обзор системы. — Несомненно, Тралкфа и без приказания начал сканирование — по правде сказать, она была бы недовольна, если бы штурман не проявил такой инициативы, но порядок есть порядок, и приказ следовало отдать.

— Слушаюсь, госпожа, — отозвался Тралкфа. — С помощью специального оборудования мне удалось получить кое-какие интересные результаты. — На борту космического корабля были установлены усовершенствованные сканеры, за которые любой капитан республиканского флота готов был отдать правую руку. С их помощью можно было вмонтировать информацию, полученную в момент выхода из гиперпространства, в моментальный снимок системы расположения звезд в момент прибытия корабля. Система способна была выдавать удивительно точные детали. Правда, не всегда. Для этого нужны были соответствующие условия. Но сегодня, похоже на то, условия самые что ни на есть благоприятные.

— Что там у вас? — спросила Мара.

— Ничего, госпожа. В этой системе почти не видно кораблей.

— И это вы называете интересными результатами? — пожала плечами командирша.

— Дело в том, что движение в космическом пространстве чрезвычайно вялое, даже если учесть плачевное состояние экономики. Ни одного военного корабля. Один-два пассажирских шаттла и два-три грузовых судна, приближающихся к Кореллиане. Другие суда, которые я заметил, — это суда, везущие делегатов на конференцию на высшем уровне. Но и этих раз-два и обчелся. Полагаю, что на конференции будет много «нетчиков».

— Очевидно, это должно быть неожиданностью для меня, — съязвила Мара, — но я почему-то ничуть не удивлена этим известием, господин Тралкфа. Надвигается сильный шторм, — продолжала она. — А кому охота покидать порт в непогоду.

— Когда же мы перестанем развлекаться? — спросил Хэн. Прищурив глаза, он смотрел на яркие огни Коронета, видневшиеся прямо по курсу. Вокруг летательного аппарата было темно, хоть глаз коли. Тишину аппарата, где царил полумрак, нарушало лишь мерное дыхание пассажиров, сидевших на задних рядах кресел.

Лея, сидевшая в кресле второго пилота, сонно улыбнулась:

— Как только вернемся домой.

— Где он, этот дом?

— Надоело крутиться, как белка в колесе? — спросила Лея, потягиваясь и зевая. — Даже если придется оставить виллу, я не прочь перебраться в «Корона-хаус». Хотя бы там не чувствуешь себя голой и беззащитной.

— Не знаю, — отозвался Хэн. На этот раз в голосе его прозвучала озабоченность. — Хотя и кажется, что «Корона-хаус» более безопасное место, я в этом не уверен. Но, думаю, к большому представлению надо перебираться туда. Голова закружится от этой карусели: с виллы в резиденцию, с резиденции — на виллу. К тому же не слишком разумно подвергать себя риску, летая взад-вперед над городом. Признаюсь, я рад тому, что какое-то время нам не понадобится изображать из себя туристов.

Из глубины кабины слышался оглушительный храп, затем глухой удар и хныканье. Как и все остальные пассажиры, на заднем сиденье спал Чубакка. На коленях у него свернулся калачиком Анакин. Едва Чубакка начинал храпеть, Анакин просыпался и бил его кулачком в грудь. На последнем ряду спали Джесин и его сестра. Пристроившись в ногах Джесина, забавно сопел Эбрихим. Даже Кьюнайн, казалось, дремлет. Он расположился в дальнем заднем углу салона. Все световые индикаторы были погашены, лишь изредка вспыхивала янтарная точка.

Хэн потерял счет дням, в течение которых они разъезжали по Кореллии якобы в туристических целях. Не только дням, но и местам, в которых они побывали. В голове у Хэна перемешались подробные рассказы Эбрихима о местах их экскурсий, прерываемые мелочными придирками Кьюнайна, который перебивал и исправлял своего хозяина всякий раз, как тот допускал какую-нибудь пустяковую неточность или упускал из вида второстепенную деталь.

Даже оставив в стороне физическую нагрузку, которая легла на них, чете Соло нелегко было играть роль беспечной четы путешественников. Особенно трудно было делать это после того, как двойняшки рассказали им об открытии, которое сделал Анакин в раскопе, где хозяйничал генерал Ярар, и после просмотра видеозаписи, сделанной Кьюнайном. Нет никакого сомнения в том, что люди Ярара ищут это самое место, если только уже не нашли его. Ни Чубакка, ни дройд, ни даже Эбрихим не имеют ни малейшего представления о том, что за гигантское сооружение обнаружил мальчуган. Однако ни у кого нет сомнения, что это что-то важное и серьезное. Иначе подчиненные Ярара не стали бы тратить столько времени и труда на поиски.

Единственное, что всем известно наверняка, — предстоят большие неприятности. Рано или поздно. Скорее всего, рано. Определенно известно одно: кто-то хочет, чтобы они уехали, хочет напустить на них страху. Уже хотя бы по этой причине они должны оставаться там, где находятся, и убедительно делать вид, что ничто их не тревожит.

По этой причине они упорно не замечали аппараты сил гражданской обороны и патрульные суда, непрерывно висевшие в воздухе, находясь выше и сзади них, обеспечивая охрану. Не обращали внимания на охранников, словно выраставших из-под земли при их появлении в каждом музее, каждом историческом здании или парке для отдыха и увеселений. Делать вид, что не замечаешь стены, окружающей их, было не так-то легко.

Единственный полезный вывод, к которому пришли Хэн и его семья, состоял в том, что на наземные силы войск гражданской обороны они могут положиться. С космическими силами обстояло совсем иначе, но сомнений в лояльности агентов, охраняющих его семью, у Хэна не было. Ему приходилось встречаться с более профессионально подготовленными агентами сил безопасности, но таких старательных, как эти, он еще не видел. Они были слишком осмотрительными, слишком внимательными, чтобы можно было поверить, что все это только игра.

Было бы иначе, он давно бы постарался от них отделаться. Сегодня вечером заканчивался отпуск. У Хэна появилось такое ощущение, что он не первый отец семейства, с нетерпением ожидающий возвращения к обычной трудовой деятельности. Завтра первый день работы конференции, когда шефство над Леей возьмет официальная служба безопасности.

Нынче же вечером семье предстоит покинуть виллу на берегу моря. Отсюда они полетят прямо в «Корона-хаус», где состоится конференция, и заночуют в отведенных семейству Соло апартаментах.

Строго говоря, спать там будут все, кроме главы семейства. Хэну пришлось напрячь воображение, но он все-таки сумел убедить супругу в том, что должен всех их доставить в резиденцию генерал-губернатора. Сам же он вернется на виллу, переночует там, а потом приедет с остатками багажа. Лея, похоже, решила, что мужу хочется отдохнуть от всех, прежде чем окунуться в водоворот дипломатических встреч. Хэна вполне устраивала такая реакция жены. У него были свои планы, осуществить которые он не сумеет, если кто-то из близких будет рядом.

Спустя четверть часа аппарат совершил посадку на крышу «Корона-хаус». Проснулись Чубакка и Эбрихим, включил свои системы и Кьюнайн, но дети спали как убитые, и разбудить их было невозможно, хоть из пушки пали. Хэн взял на руки старшего сына, Лея — Анакина, а Чубакка понес Джайну. Спустившись на турболифте на пятнадцатый этаж двадцатиэтажного здания, детей растормошили, чтобы раздеть их, заставить почистить зубы, сполоснуть лицо и надеть ночные рубашки.

Едва коснувшись головами подушек, все трое крепко уснули. Чубакка удовлетворенно кивал головой и зевал, обнажая целый арсенал зубов. Затем вышел из спальни, оставив Хэна и Лею, смотревших на своих спящих отпрысков.

— Какие красавцы, верно? — спросила Лея, обнимая мужа за талию и вместе с ним любуясь малышами, спящими беззаботным сном праведников.

— Как же иначе, — отозвался Хэн. — В тебя уродились. Не дети, а сущие ангелы.

— Береги себя, хорошо? — проговорила Лея, кладя голову на плечо мужу. — Хочу, чтобы утром дети не оказались сиротами.

Хэн вздохнул и потрепал Лею по плечу.

— И чего ты зря волнуешься? Ничего особенного сегодня не произойдет. Нет никакой опасности. Просто мне нужно сделать кое-что, но так, чтобы меня не видели.

— И я не должна об этом знать? — спросила Лея.

— Пожалуй, да. Во-первых, мы не уверены в том, что нас никто не подслушивает. Представь себе, что я намерен принять кое-какие меры для вашей безопасности, и чем меньше об этом будет известно, тем больше шансов, что план сработает. Кроме того, я не уверен, что план мой действительно удачен.

— Ну, хорошо, — отозвалась Лея, но в голосе ее прозвучала тревожная нотка. — Я люблю тебя. Верю тебе. Делай, что считаешь нужным, чтобы оградить нас от всяких неожиданностей.

— Слушаюсь, Ваше Предусмотрительство, — отозвался Хэн, вспомнив шутливое прозвище, которым он некогда наградил Лею. — Я только этим и занимаюсь.

Лея засмеялась и подняла глаза на мужа.

— Ты всегда умел убедительно лгать, — проговорила она, целуя его.

Хэн попрощался с женой и направился в комнаты Чубакки, которые были отделены холлом от его собственных апартаментов. Он не стал использовать переговорное устройство, а легонько постучал в дверь. Дверь открылась чуть ли не в ту же секунду. Чуви догадался, каков будет его следующий шаг. Да, и с этим темнить бесполезно. Хэн вошел в комнату вуки.

— Чуви, — произнес Хэн, едва успев закрыть за собой дверь. — Ты должен дать мне обещание.

Вуки склонил голову на бок и издал негромкий звук.

— Сейчас скажу, в чем дело. Я ухожу и, возможно, увижу тебя утром, и все будет в порядке. Но в том случае, если что-то случится или же если не удастся сделать то, что задумано, пообещай мне прямо сейчас. Обещай, что ты позаботишься о ребятах.

Оскалив клыки, Чуви сделал шаг к Хэну и с ужасающим ревом схватил его за плечи и поднял на воздух.

— Ну, ну, полегче! — воскликнул Хэн, болтая ногами в воздухе. — Ты что, очумел? Всех в «Корона-хаус» хочешь поднять на ноги? Да помню я твой долг, как бы ни хотел о нем забыть. — Дело в том, что много лет назад Хэн вырвал Чубакку из рук работорговцев, и Чуви в знак благодарности поклялся защищать жизнь Хэна, даже не удосужившись спросить у того, как он к этому относится. Случалось не однажды, что Хэн и сам был не рад, что у него такой телохранитель. Но, дав однажды клятву, вуки не мог изменить ей, и она распространялась и на детей Хэна. Но тогда Хэн не имел ни малейшего представления о законах вукийской этики!

В эту минуту Чубакка готов был оторвать Хэну голову за то, что он посмел усомниться в крепости клятвы, что было для вуки смертельной обидой.

Чтобы остаться в живых, Хэн попытался еще раз обратиться к Чуви с просьбой, надеясь, что на сей раз объяснит ее суть более убедительно.

— Вот что я хочу тебе сказать. Присматривай за ними. Не обращай внимания ни на Лею, ни на меня. Если обстановка осложнится — а дело к тому идет, — возможно, мне или Лее придется пойти на кое-какой риск. Если это произойдет и тебе придется выбирать между нами и детьми, ты даже не раздумывай, хорошо? И не лезь зря на рожон. Если тебя убьют, детям грозит большая беда. Возможно, тебе придется принимать решение в доли секунды. Пусть твое решение будет таким, чтобы выручить ребят из беды. Ни о чем другом не думай. Договорились?

Помолчав секунду, Чуви кивнул головой, затем опустил Хэна на пол.

— Ну вот и ладно, — проговорил Хэн, поправляя сорочку. — Следующий раз не лезь, пожалуйста, в бутылку.

Поднявшись на турболифте на крышу «Корона-хаус», Хэн приветливо улыбнулся дежурившей там охраннице.

— Привет, — произнес он. — Хочу достать кое-какие вещи из «Сокола», прежде чем слетать на виллу. Не возражаете?

— Нет, разумеется, — пожала плечами дружелюбная охранница. — Это же ваш корабль. Делайте, что вам нужно.

— Я просто подумал, что надо сперва вас предупредить, — продолжал Хэн. — Обстановка несколько нервозная, и я не хочу, чтобы возникали какие-либо проблемы. — «Которые я преднамеренно хочу создать», — подумал при этом Хэн, но вслух эту мысль не высказал.

— По-моему, разумное решение, — отозвалась охранница. — Надо о себе заботиться.

— Вот именно, — согласился Хэн и пожелал молодой женщине спокойной ночи.

Некто, пришедший ниоткуда, — эта роль имеет свои преимущества. Гебистов, возможно, и волнует безопасность главы государства, но кому какое дело до бывшего контрабандиста? Попрощавшись с Леей, Хэн развязал себе руки: рядом с ним не будут больше ошиваться агенты сил гражданской обороны.

То же самое можно было сказать и о вилле. Поскольку она перестала быть резиденцией Леи Органы Соло, у гебистов хлопот полон рот: начинается конференция в верхах, вот они и собирают свои вещички и сматываются с виллы. Хэн направил аппарат в сторону виллы и был за это вознагражден чрезвычайно колоритным зрелищем: охрана как раз покидала здание. Он надеялся, что точно рассчитал время. Если же и Календа покинула свою виллу, то дело из рук вон плохо.

Посадив аппарат, Хэн посмотрел в ту сторону, где находилась «заброшенная» вилла. По-прежнему ли Календа в ней? А если она никуда не ушла, есть ли от этого какая-то польза?

Впрочем, к чему напрасно ломать голову? Через несколько часов он это выяснит. Нужно дождаться момента, когда в их бывшей резиденции не останется ни одного охранника.

А потом он попытается узнать, что и как.

Увидев, что охранники собираются покинуть виллу, Белинди Календа готова была впасть в отчаяние. Если они уезжают оттуда, то, следовательно, Органы Соло там больше нет и возвращаться она не намерена. Выходит, все было напрасно — наблюдения, ожидание, тревоги, риск, которому она ежеминутно подвергалась? Она нисколько не помогла главе государства. Она принесла бы больше пользы Новой Республике, если бы сосчитала количество армейских башмаков, выпущенных обувной фабрикой «Корона», и разделила это число на два. Так бы она определила численность личного состава армии.

Теперь ей остается одно: ждать, пока последний охранник не оставит виллу, а потом и самой рвать когти, предварительно убедившись, что побережье чисто. О том, что делать дальше, она не имела ни малейшего понятия. Трудно смириться с мыслью, что все твои усилия тщетны.

Но потом она заметила, что Хэн Соло вернулся на виллу. И, сама не зная, что подсказало ей это, поняла зачем. Возможно, ей это подсказала та малая толика Силы, которой она, по-видимому, обладает. Возможно, она поняла это по тем взглядам, которые Хэн бросал на виллу, на которой она скрывается. Возможно, всему виной постоянное недосыпание: у нее начались галлюцинации. Однако неожиданно Календа ощутила твердую уверенность: он знает, что она здесь, и вернулся для того, чтобы установить с ней контакт.

Сердце молодой женщины забилось, когда она увидела, как Хэн Соло вышел из аппарата, поговорил с охранниками, пожал одному или двум руки в знак благодарности, после чего вошел в дом. Иначе зачем ему было возвращаться? Наверняка он сделал это ради встречи с ней.

Календа приготовилась к последнему своему дежурству. Дежурству, которое окупит все ее старания и бессонные ночи. Она видела, как последние из охранников упаковали свое имущество, сели в автомобили и летающие аппараты и исчезли во мраке ночи. Прильнув к окулярам, она продолжала наблюдать. Так продолжалось пять, десять, пятнадцать минут: надо было дать охранникам время вспомнить, не забыли ли они что-нибудь, и вернуться за своими вещами.

В тот самый момент, когда, по ее мнению, прошло достаточно времени, на берегу океана никого не было, а охранники, похоже, не собирались возвращаться, в окне верхнего этажа виллы Соло вспыхнул рубиновый огонек. Он вспыхнул три раза, затем наступила пауза, после которой огонек снова вспыхнул трижды, потом пауза и опять три тире.

Световая азбука Мон-Каламари, используется допотопный лазерный фонарь. Простой, как мычанье, код, сущий примитив. Азбука, которую запомнил каждый гардемарин во время учебы в училище. Азбука, которую не смогут прочитать здешние гебисты, располагающие самой совершенной аппаратурой, если даже вдруг появятся некстати. Не только прочитать, но даже заметить световые сигналы.

ВСТРЕЧАЙТЕ МНЕ У ВШЕЙ ПЕРДНЕЙ ДВРИ ПОЛНОЧЬ — гласила светограмма.

Вот и ладушки. Что из того, что человек малость разучился сигналить? Смысл депеши понятен.

Календа увидела, как Хэн идет по дороге. Идет спокойно, неторопливо, словно любитель вечерних прогулок.

Заметила, как он на секунду остановился у дорожки, ведущей к ее вилле. Оглянулся, желая убедиться, что не привел за собой «хвоста», затем направился прямо к входной двери. Едва Хэн Соло поднялся по ступенькам, как она отворила ее, и гость вошел в дом, не сбиваясь с шага. Затворив за ним дверь, Календа жестом предложила ему спуститься следом за ней в подвальный этаж виллы. Хэн Соло молча кивнул и последовал за молодой женщиной. В том невероятном случае, если кто-то наблюдает за ним, в подвальное помещение звуковой или световой луч следящего устройства вряд ли проникнет. Кроме того, поскольку дверь наверх будет закрыта, они смогут зажечь свет. Проведя Хэна Соло по темной лестнице в подвал, Календа закрыла дверь и нажала на клавишу выключателя.

Складское помещение, расположенное в подвале, залил мягкий желтый свет. Отвыкшая от искусственного освещения, Календа так и ахнула.

— Я кое-что принес вам, — заявил без всяких околичностей Хэн Соло, вытряхивая содержимое небольшого саквояжа на старый допотопный стол, оставленный хозяевами виллы, видно, в незапамятные времена. — Немного наличных денег, пара костюмов — спортивная одежда Леи, — свежая пища и запас воды. Это я захватил на тот случай, если вам приелась та пища, которой вы располагаете или если она у вас заканчивается. Карманный фонарь, ручной бластер и переговорное устройство.

Не в силах вымолвить ни слова, Календа кивнула головой. С нею разговаривают! Рядом с нею человек, которому она может верить, который верит ей. Человек, старающийся что-то для нее сделать. Она почувствовала, как по щеке покатилась слеза, но взяла себя в руки, во всяком случае, попыталась сделать это.

— Спасибо, спасибо вам, — выдавила она. Затем схватила один из пакетов с рационом и разорвала его. Консервы, которыми она питалась до сих пор, так ей надоели, что она была рада просто другому сорту все тех.же пайковых продуктов, которые можно было найти на любом космическом корабле. Она откусила большой кусок и стала жадно жевать.

— Все это время вы наблюдали за домом, — произнес Хэн. Это был не вопрос, а утверждение. — Готовые прийти нам на помощь в случае, если с нами случится беда или местные гебисты устроят какую-нибудь гадость. Почти без сна, на одной сухомятке.

— Да, да, так оно и было, — произнесла Календа. От того, что она долго ни с кем не разговаривала, голос ее был похож на кваканье. Ей даже не хотелось вспоминать, сколько времени она была лишена общения с людьми.

— Я потрясен, — признался Хэн. — Думаю, я бы не выдержал такого испытания.

— Что… Что я должна делать? — спросила Календа.

— Отдыхать, — отозвался Хэн Соло. — Найдите себе какой-нибудь скромный отель или пансионат в Коронете, где можно платить за номер наличными, держитесь незаметно и отдыхайте. Делайте, что вам заблагорассудится. Сходите в театр, погуляйте. Держите при себе переговорное устройство. Когда я свяжусь с вами, ответьте. Мне хотелось бы, чтобы вы продолжали присматривать за нами и в случае необходимости пришли бы к нам на помощь.

— Вам понадобится моя помощь? — переспросила Календа. — Какая именно?

— Пока не знаю, — покачал головой Хэн Соло. — Нам грозят какие-то неприятности, какие — еще не знаю. Но у меня такое чувство, что вы можете оказаться для нас тем самым козырем, которого у нас нет.

— Вы полагаете, что-то должно произойти? — спросила молодая женщина.

— Будет война, — произнес Хэн с таким выражением, словно произнес непристойное слово. — Кто будет воевать против кого, этого я не знаю. Возможно, это будет даже не война, а бунт, мятеж, который перерастет в нечто худшее. Но все равно это будет война. Слишком многие на этой планете жаждут войны. Слишком многие ведут себя чересчур агрессивно.

— Думаю, вы правы, — кивнула головой Календа. — Будьте внимательны, гораздо внимательнее, чем, по-вашему, необходимо. В кадры разведслужбы Новой Республики, даже в ее руководство, проник какой-то агент. Я была направлена сюда по надежной легенде, со сверхсекретным заданием, которого не должен знать никто посторонний — лишь самый ограниченный круг лиц, но едва я вышла из гиперпространства, как меня уже ждали. Корабль мой сбили. Мне с большим трудом удалось спастись. Не знаю, кто этот агент, каким образом на Кореллии узнали о моей миссии, но им известно, чем мы тут занимаемся.

— Дела обстоят гораздо хуже, чем я предполагал, — нахмурился Хэн Соло. — Если им все это известно, то им известно и то, как мало в нашем распоряжении живой силы и техники.

— Что вы хотите этим сказать? — удивилась Календа.

— А вот что, — отозвался Соло. — Будь я кореллианцем, который захотел бы выйти из состава Новой Республики и располагал информацией, получаемой от нашей разведслужбы, то я бы пришел к выводу, что сейчас самый подходящий момент для этого.

Глава шестнадцатая

ЗДРАВСТВУЙ И ПРОЩАЙ

Сойдя на землю, Ландо-калриссит внезапно понял, что с ним что-то произошло. Вот она, Тендра Ризант. В каких-то ста метрах от него, сразу же за ограждением. Ждет, когда он спустится по трапу, и энергично машет ему руками. Это что-то значит.

Он постоял с минуту, вдыхая свежий, чистый воздух Саккории. Место неплохое. Жить можно, хотя планета и находится где-то у черта на куличках. Система Останцев всегда.славилась склонностью ее жителей к бунтарству, но пока никаких признаков бунтарства он не видел.

Обернувшись, Ландо стал наблюдать, как спускается по трапу Люк Скайвокер.

— Нервничаешь? — спросил он приятеля.

— Ничуть, — покачал головой Люк. — Чувствую себя просто великолепно, лучше не бывает.

— Вот и хорошо, — отозвался Ландо, и оба направились к Тендре Ризант. — Надо сказать, на первый взгляд она просто очаровашка, — окинул оценивающим взглядом молодую женщину калриссит.

Лет тридцати, высокая, сильная, здоровая, ухоженная. Светлая кожа, высокие скулы, тонкие черты лица, на котором выделяются темно-карие глаза. Фигура ладная, если не идеальная — разве что чуть тяжеловата для возраста своей обладательницы. Одета в голубое платье традиционного покроя с высоким воротником и чуть длинноватой юбкой. Коротко стриженные темно-русые волосы. Производит, впечатление искренней, непринужденной, дружелюбной молодой особы.

Короче говоря, ни капельки не похожа на одну из тех хищниц с опасной внешностью секс-бомбы, с декольте до попы, горящим взором и темным прошлым, которые прежде так прельщали Ландо.

Но именно это и подкупало «жениха».

— Привет, Ландо, — проговорила она, как только они приблизились друг к другу. В ее голосе было столько тепла, а в улыбке столько приветливости, что Ландо показалось, будто он знает ее всю свою жизнь, будто они с ней старинные друзья, встретившиеся после разлуки, а не чужие люди, никогда раньше не видевшие друг друга. Этим Ландо был обязан совету Люка. Действительно, продолжительные беседы по голокому дают определенные преимущества.

— Здравствуйте, Тендра, — отозвался он, оказавшись за ограждением. Молодая женщина протянула ему руку, и Ландо, к своему изумлению, не нагнулся для церемонно-театрального поцелуя, а просто мягко пожал ее.

«Это становится интересным», — произнес он про себя.

— Тендра, — продолжал Ландо, — хочу представить вам моего хорошего друга Люка Скайвоера. — Калриссит ни словом не обмолвился о том, что Люк — знаменитый Мастер Джедай и все такое прочее. Конечно же, Тендре известно об этом и, насколько он, Ландо, успел ее изучить, для нее это обстоятельство не имеет никакого значения.

— Здравствуйте, Люк, — проговорила молодая женщина. — Добро пожаловать на нашу планету. Я надеюсь, что мы сможем сделать ваше пребывание у нас приятным.

— Благодарю вас, госпожа Тендра, — сказал он, пожимая протянутую руку.

— Пожалуйста, зовите меня просто Тендра, — ответила она. — Ну, пойдемте же. Нам есть о чем поговорить.

Почти весь вечер Ландо находил все новые и новые причины для удивления. Больше всего он поражался самому себе. Много лет он слыл дамским угодником, завоевателем женских сердец. И не без основания. Но в присутствии Тендры он вел себя совершенно иначе. Он беседовал с женщиной, которая вызвала у него искренний интерес, разговаривал с ней, а не просто расточал комплименты ее красоте, сулил златые горы и порол обычную чушь, давно набившую оскомину ему самому.

Отправившись в ресторан, расположенный на старинной живописной площади, вымощенной булыжником, в самом центре города, все трое обсуждали не что иное, как политику. Ландо не мог вспомнить, когда он последний раз получал удовольствие от беседы с женщиной. Да и не только с женщиной. К тому времени, как дройды-официанты убрали десертные тарелки и разлили полагающиеся после трапезы напитки, все трое уже успели обсудить все политические сплетни Корусканта и перешли к местным проблемам.

— Обстановка здесь накаляется, — проговорила Тендра.

— Мы успели это заметить, — отозвался Люк. — Местные таможенники не разрешали нам сходить на землю.

— Мне пришлось изрядно потрудиться, — кивнула Тендра, — чтобы получить разрешение на вашу посадку. Не удивлюсь, если вашу визу аннулируют. Все, что происходит в Кореллианской Системе, находит отклик и тут.

— И что же там происходит? — спросил Люк. — Дело в том, что на Кореллиане находятся сейчас мои родственники.

— Не говоря о том, что мы и сами намерены лететь туда, — прибавил Ландо. — Я должен встретиться кое с кем во время торговой конференции.

— Никто ничего не знает точно, — невесело покачала головой Тендра. — До нас доходят всевозможные слухи и заявления, которые делает то дролл, то селонианин, то представитель человеческой расы о том, что они вот-вот захватят власть, изгонят угнетателей и тому подобное. Они почти все время обзывают друг друга лжецами.

— А как обстоят дела здесь? — поинтересовался Ландо. — Ведь, в конце концов, ваша планета является частью Кореллианской Системы. Уж наверняка как там аукнется, так и у вас откликнется.

— Это и так, и не так, — пожала плечами Тендра. — У нас правит Тройка, и нашему правительству не так-то просто пойти на поводу у какой-то одной расы.

— Что это за Тройка? — спросил Ландо.

— Прошу прощения, я совсем забыла, что вы нездешние. Откуда вам было знать? Тройка — это совет, состоящий из трех членов — человека, селонианина и дролла. Они принимают все важные решения в области политики и по остальным вопросам. В прежние времена Тройка была не более чем рупором имперского наместника в Коронете, но за последние годы Коронет утратил к нам интерес. Нам пришлось научиться самим заботиться о себе, и в настоящее время Тройка делает все, что ей заблагорассудится.

— А сейчас ей заблагорассудилось показать, что она хозяин положения, — произнес Ландо, взглянув на стеклянную дверь ресторана. Наряд довольно сердитых селониан в полицейской форме шел по площади прямо по направлению к ресторану. Селониане обычно считались довольно симпатичными существами с длинными, гибкими телами, покрытыми гладким коротким мехом, которые они явно унаследовали в результате эволюции от своих предков — активных млекопитающих, обитающих в воде. Но в этих представителях рода селонианского не было ничего симпатичного. Крупные, грубо скроенные, бандитского вида типы с растрепанным мехом и отяжелевшими от обильной пищи и безделья телами. Это явно были скандалисты, а не спортсмены.

— Не люблю я фараонов, — признался Ландо, а таких наглых, как эти, — тем более.

Мне кажется, они ищут нас, — заметил Люк.

Тендра покачала головой.

— Этого-то я и боялась. — сказала она. — Какому-то засидевшемуся допоздна чинуше вдруг показалось, что вы оба персоны нежелательные.

— Но как они нашли нас? — удивился Ландо.

— Что-что, а индустрия сыска у нас в Саккории поставлена на широкую ногу, — подняла бровь Тендра.

— Ландо, — проговорил Люк, — у нас всего лишь несколько секунд. Путешествие мы затеяли по твоей инициативе. Тебе и карты в руки. Пасуешь или будешь отбиваться?

Ландо посмотрел на Тендру, затем в окно — на полицейских, которые шли к ресторану. Первым его желанием было навести шороху, как-то отвлечь внимание полицейских или дать им на лапу — сделать все что угодно, только не подчиниться. Но неожиданно он понял, что наверняка ему захочется вновь вернуться сюда, причем как можно скорей. Лучше всего — изобразить из себя этаких законопослушных мальчиков.

— На рожон мы не полезем, — явно превозмогая себя, произнес он. Повернувшись к Тендре, он улыбнулся. — Я больше соответствовал бы расхожему представлению обо мне, если бы мы достали свои бластеры и уложили половину людей, сидящих вокруг, совершая героическую попытку спастись. Но у меня такое впечатление, что дирекция ресторана станет возражать.

— Боюсь, вы правы, — согласилась Тендра. Открыв крышку в подлокотнике кресла, она быстро нажала на несколько кнопок. — Я только что оплатила ваш обед. Что вы скажете, если мы встретим наших друзей в полицейской форме на улице вместо того, чтобы устраивать сцену здесь?

— Вижу, в вас нет романтической жилки, — заметил Ландо, поднимаясь из-за стола. Встав с кресла, Тендра широко улыбнулась.

— Как-нибудь испытайте меня, — произнесла она. — Возможно, вам придется переменить свое мнение.

Следом за ними поднялся из-за стола Люк, и все трое вышли из ресторана, чтобы насладиться вечерней прохладой.

Наряд полицейских рож тотчас подошел к ним и не стал тратить время на любезности.

— Калриссит? Скайвокер? — спросила самая толстая из рож.

— Совершенно верно, — отозвался Ландо. — Чем можем быть полезны, господа?

— Можете катиться отсюда ко всем чертям, — ответил старший мусор, ехидно улыбаясь и обнажая чрезвычайно острые зубы. — Ваши визы аннулированы. Вам дается шесть часов на то, чтобы исчезнуть с лица нашей планеты, и восемнадцать — на то, чтобы оказаться за пределами нашей системы. Усекли?

— Вполне, — подтвердил Ландо, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал мягко и вежливо. Полицейские, с которыми ему пришлось сейчас столкнуться (это были женщины), относились к самой ненавистной для него категории. — Мы усекли. Мы и так собирались уходить. Спокойной ночи, милые дамы.

— Хватит строить из себя пай-мальчика, — обрезала главная мусорша. Ландо поймал себя на мысли, что такая пасть может действительно перерезать ему глотку. — Забирайся в свой кораблик, красавчик, да не забудь у нас своего дружка.

— Заберемся, — отозвался Ландо, едва сдерживая охватившую его ярость. — Стартуем в назначенный срок.

— Сделай такое одолжение, красавчик, иначе десять лет будешь вкалывать на каменоломнях Дортус Тал. Наши ребята проследят за тем, чтобы вы смотались вовремя. А теперь валите отсюда.

Четверо селонианок повернулись спиной к трем людям, явно разочарованные тем, что не удалось затеять драку.

После того как полицейские бандерши ушли, Люк повернулся к Ландо и Тендре со словами:

— Мне кажется, я не доставлю нашим друзьям-полицейским особых хлопот, если уйду восвояси. Однако, как я могу предположить, агентов у них предостаточно, они не упустят нас, даже если мы разделимся. Времени, чтобы побыть вдвоем, у вас осталось совсем немного, поэтому не стану вам мешать. Госпожа Тендра, Тендра, мне действительно было приятно познакомиться с вами, но все же, думаю, нам лучше попрощаться именно сейчас и именно здесь.

— Спасибо, Люк, — приветливо улыбнулась молодая женщина. — Вы очень великодушны.

— Спасибо, Люк, — отозвался Ландо. — Я твой должник.

— Встретимся на корабле, — усмехнулся Люк. — Добрый вечер вам обоим. — Он вежливо поклонился Тендре и ушел.

— Славный малый, — заметила Тендра.

— Не то слово, — возразил Ландо. — Ты проводишь меня до корабля? Медленным шагом?

— Очень медленным, — сказала молодая женщина. — Я рада, что встретила тебя, увидела тебя воочию, Ландо. Я не хочу потерять тебя.

— А зачем нам терять друг друга? — сказал Ландо, медленно шагая рядом с Тендрой. — Я могу связываться с тобой по голосвязи.

— Какое-то время, да, — согласилась молодая женщина. — Но ходит много разговоров насчет того, чтобы ограничить доступ к межзвездной системе связи. Возможно даже, ее совсем запретят использовать. Чтобы оградить нас от влияний чуждых кореллианскому менталитету идей или что-то вроде того.

— Вряд ли у них что-то получится, — заметил Ландо. — Задушить идеи не так-то просто. Правда, это значит, что мы не сможем поддерживать связь друг с другом, если какое-то время мне не удастся получить визу повторно. У меня такое впечатление, что твои земляки не могут путешествовать, куда им хочется.

— Дело почти безнадежное, — покачала головой Тендра.

— Какая все-таки несправедливость! — вырвалось у Ландо. — Ведь я только что встретился с тобой, и я не хочу расставаться навсегда.

— Что поделаешь. — В голосе Тендры прозвучала нотка безысходности. — Тебе нужно лететь на другую систему звезд и там попытать счастья.

— Что ты имеешь в виду под словами «попытать счастья»? — спросил Ландо.

— Найти богатую невесту, разумеется, — объяснила Тендра. — Ты ведь за этим прилетел сюда, не так ли? С матримониальными целями?

— Должен признаться, я начинаю по-иному воспринимать свои планы женитьбы по расчету, — заметил Ландо. — Все оказывается гораздо сложнее, чем я предполагал.

— Что же, если это тебя утешит, могу сказать, что я не так уж и богата, — призналась Тендра. — Все деньги у отца.

— Что ж, я могу и не спешить.

— Дело даже не в этом, — возразила молодая женщина. — Видишь ли, существуют проблемы, о которых я тебе не говорила.

— Ого, — произнес Ландо. Он остановился и посмотрел на свою спутницу. — Начинается.

— Первая проблема не такая уж страшная. У нас на планете девушка не вправе выйти замуж без согласия отца, независимо от ее возраста. Закон дикий, но он существует. Если моему отцу ты не понравишься, я лишусь наследства.

— Но это не так уж и страшно.

— Я думаю, ты бы понравился папе, — ответила Тендра. — Я смогла бы уговорить его. — И с улыбкой добавила: — Если бы я решила, что ты мне нужен.

— И на том спасибо. Ну а какая проблема хуже этой? — полюбопытствовал Ландо.

— Видишь ли, ты подыскиваешь себе богатую невесту. Ты не стал притворяться, что это не так, не стал обращаться со мной, как с дурочкой, поэтому и я не стану тебя обманывать. Уже давно я ищу себе мужа с другой планеты. Ищу мужчину, который увез бы меня отсюда, чтобы я смогла забыть про власть Тройки, про все эти дурацкие правила и законы. Брак с человеком с другой планеты дал бы мне, пожалуй, единственную возможность получить разрешение уехать отсюда. Я разослала брачные объявления куда только было можно. Очевидно, на одно из таких объявлений ты и наткнулся.

— Я так и предполагал, — кивнул головой Ландо. И все же он был рад тому, что Тендра откровенно заявила об этом. — Ну, так в чем проблема?

— Дело в том, ксенофобия все больше укореняется на Саккории. Теперь у нас не только выгоняют всех чужеземцев. Вчера утром Тройка объявила, что отныне запрещены браки с чужестранцами.

— Что?!

— Мне следовало тотчас же предупредить тебя об этом законе, но когда я узнала о нем, твой корабль уже вступил в фазу снижения.

Ландо не знал, что и сказать. Никто из них не влюблен до безумия. Пока. Слишком мало времени прошло с начала их знакомства. А после истории с ведьмой Вер Сериан Ландо хотел как следует изучить предполагаемую невесту, прежде чем решиться на бесповоротный шаг. Да нет же, внушал он себе, это не любовь. Пока не любовь. Если бы иметь хоть какой-то шанс, какое-то время.

Ландо-калрисситу стало вдруг ясно, что он не желает лететь ни какую следующую систему звезд в поисках богатых невест. Нет. Он уже нашел ее. Сегодня. Нынче вечером. Женщину, которая, возможно, только возможно, станет его избранницей. Да, она богата, но что с того. Он был достаточно честен перед самим собой и подумал, как бы он поступил, если бы узнал от нее, что она бедна. Бедная или богатая — разве главное в этом? Ведь и для нее не так уж важно, что он чужеземец. Они смогли найти общий язык. Они понимали друг друга с полуслова — такого никогда прежде с ним не случалось. Тендра такая женщина, которой невозможно лгать. Он понимал это интуитивно. Конечно, это еще не любовь, но это чувство, какого он прежде никогда не испытывал. И он не допустит, чтобы это чувство погасло только потому, что какой-то тупоголовый бюрократ высосал из пальца какой-то дурацкий закон.

Неожиданно Ландо осенила идея.

— Послушай, — проговорил он, — я, кажется, нашел выход на тот случай, если голограммную связь действительно запретят. Метод допотопный, хлопотный, но он может помочь.

— О чем ты? — спросила женщина.

— Прием старый, я научился ему в прежние времена, когда был контрабандистом.

— Контрабандистом? — удивилась Тендра.

— Старая история, я потом тебе расскажу, — ответил Ландо. — Дело в том, что существует очень древняя система связи, в которой гиперпространство не используется. В ней используется модуляция низкочастотного электромагнитного излучения волн, находящихся в радиодиапазоне спектра. Систему эту называют радионика. Она ограничена скоростью света, и дальность действия ее также ограничена, если это излучение не использовать в виде направленного пучка и не подключить к достаточно мощному источнику энергии. Но метод этот никто давно не использует, поэтому ни полицейским, ни пограничникам даже в голову не придет прослушивать этот диапазон. В трюме «Госпожи Удачи» у меня спрятан комплект согласованных передающих и принимающих устройств.

— Но если волны распространяются со скоростью света, а ты будешь находиться в другой системе звезд, пройдут годы, прежде чем ты получишь сообщение, если вообще его получишь.

— А кто говорит, что я буду находиться в другой системе звезд? — улыбнулся Ландо. — Я должен присутствовать на конференции в верхах. Я обещал это кое-каким людям. Но потом я вернусь в эту систему — незаметно, тихонько, как это умеют делать только старые контрабандисты. — Ландо помолчал в ожидании вдохновения, посмотрел на небо, и тут его осенило. — А припаркуюсь я вон там, — заявил он, указывая на жирный полумесяц, повисший высоко над ними.

— На нашей луне? — удивилась Тендра. — На Саркофагусе? Да это же просто огромное кладбище. Там никто не бывает, кроме тех, кто хочет похоронить своих близких.

— Значит, никому не придет в голову искать меня там. Но ты сможешь достать свое радио, направить антенну на Саркофагус, а я буду ждать от тебя весточки. У нас будет время, чтобы придумать, каким образом нам встретиться вновь. Как мне незаметно пробраться на планету или что-нибудь еще.

— На первый взгляд, затея безумная, — отозвалась Тендра, — но я лично полагаю, что эта идея ничуть не хуже других.

— Очень многое может помешать ее осуществлению. Но будет гораздо хуже, если я отпущу тебя, даже не попытавшись узнать тебя получше.

Тендра засмеялась и с улыбкой обняла Ландо.

Слова витиеватого комплимента, произнесенные Ландо, шли на этот раз от самого сердца.

Глава семнадцатая

ХОРОШИЕ ВЕСТИ ПОЛЗУТ

— А что, если конференция начнется, а никто на нее не приедет? — пробурчал Хэн. Он был не совсем прав, но ему приходилось видеть и более длинные очереди на приемах. Он был одет в парадную форму и стоял рядом с Леей, генерал-губернатором Микамберлекто и несколькими местными заправилами. До сих пор им пришлось пожать не так уж много рук. Неустойчивая обстановка отпугнула, по-видимому, многих делегатов от участия в конференции. Хэн был готов побиться о заклад, что некоторые из мнимых делегатов конференции были в действительности агентами разведслужбы Новой Республики. Торговые делегации представляют собой слишком удобное прикрытие, чтобы им не воспользоваться.

— Спокойно, Хэн, — продолжая мило и искренне улыбаться, одернула мужа Лея. Надо сказать, выглядела она потрясающе в своем свободном синем платье, которое сама выбрала. Платье прекрасно оттеняло цвет ее глаз и волос.

— Все эти люди, пошли на большой риск ради участия в конференции, — продолжала она, по-прежнему улыбаясь. — Эта встреча имеет большое значение для них, да и для твоей планеты, если ты об этом забыл. Так что веди себя прилично и будь со всеми поприветливее. Пусть они чувствуют себя как дома.

— Как дома, как же иначе, — съязвил Хэн. — Как будто дом — это вечеринка с выпивкой. А для меня это сборище — источник бесконечных мучений. Здравствуйте, как ваше здоровье? — оборвал он свою тираду, приветствуя очередного делегата — величественного вида селонианку, которая возвышалась над ним на шесть или семь сантиметров.

— Великолепно, капитан Соло. Рада познакомиться.

— Я также рад с вами познакомиться, — отозвался Хэн. Когда же селонианка отошла на достаточное расстояние, он буркнул ей вслед: — Как бишь вас там, валяй прямиком к бару, чего ты? Выпивка бесплатная. Хоп, вот еще одна.

— Здравствуйте, — обратился он к пучеглазому каламарианину, который, словно возникнув из небытия, протянул ему похожую на плавник руку. — Добро пожаловать на нашу скромную вечеринку. — Каламарианин кивнул головой, что-то пробурчал на незнакомом Хэну диалекте и от души хлопнул его по спине так, что генерал Соло едва не упал. Когда он пришел в себя после шлепка, каламарианина уже не было.

— Еще одна страница, которая будет золотыми буквами вписана в анналы мировой цивилизации, — заметил Хэн. — Что это за сброд?

— Коммерсанты, — ответила Лея. — Ты это прекрасно знаешь. Здравствуйте, очень рада, что вы пришли, — обратилась она к очередному гостю.

— Для меня огромная честь познакомиться с вами и вашим доблестным супругом, — проговорил дролл, кланяясь так низко, что чуть не ткнулся носом в пол. Очевидно, он был одним из тех делегатов, которые успели заглянуть в бар, прежде чем встать в очередь для приветствия хозяев дома.

— Не стоит так низко кланяться, — проговорил Хэн, помогая дроллу сохранить равновесие и отойти в сторону.

— Все, Лея, похоже, улыбка у меня сейчас отклеится, — пожаловался он.

— Зато тебя ждет очень большое изумление, — ответила Лея. — Сумеешь справиться с нечаянной радостью?

— Наверно, — ответил муж.

— Тогда посмотри, кто стоит четвертым от меня.

Хэн Соло поднял глаза и так удивился, что забыл сделать колкие замечания в адрес трех следующих делегатов. Более того, он даже не сказал им ни слова. Мара. Мара Шейд. Правая рука бывшего императора. В прошлом контрабандистка. Женщина, которая поклялась убить Люка, но затем передумала. Мара собственной персоной. Длинное черное платье делает ее еще более высокой, стройной и опасной. Время пощадило ее. Она не утратила ни величественной осанки, ни прежней красоты, ни угрожающего вида. За последнее время отношения Хэна и его семьи с нею улучшились, но сегодня в ее манере держаться появилось нечто такое, что заставило Хэна насторожиться. Надо быть поосторожней, чтобы не наступить на эту змею.

— Добрый вечер, капитан Шейд, — проговорила Лея, протягивая гостье руку.

— Добрый вечер, госпожа глава государства, — с легким поклоном взяла протянутую руку Мара. — И вы, капитан Соло. У меня есть для вас послание, — обратилась к Лее Мара. — Для вас обоих и генерал-губернатора.

— Послание? — переспросила Лея.

— Точнее, контейнер с посланием, — отозвалась гостья. — Я не смогла распечатать его. Не скрою, я попыталась его вскрыть. Предлагаю вам вместе с генерал-губернатором подыскать какое-нибудь надежное симпатичное помещение, где мы могли бы все вместе встретиться.

Мгновенно приняв решение, Лея проговорила:

— Мои покои. Они на пятнадцатом этаже. Помещения ежедневно проверяются на наличие жучков и подслушивающих устройств. Встретимся через двадцать минут. Хэн, сообщи госпоже Шейд код для турболифта.

— Что? Ах, да, конечно, — отозвался Хэн. Турболифт работал в режиме секретности. Надо было вставить карточку-пропуск в щелевое отверстие и держать большой палец над считывающим устройством, которое сканировало отпечаток вашего пальца, прежде чем впустить вас. У Леи обычно был с собой запас карточек, но в вечернем платье не оказалось карманов. Муж вынул гостевую карточку, небольшой белый квадрат из пластика, из своего кармана. Нажал на один из двух участков для сканирования. Осветился второй участок.

— Приложите правый большой палец вот сюда, — обратился он к Маре. Та повиновалась. Второй участок перестал светиться. Хэн Соло протянул ей пропуск. — С его помощью вы сможете войти и выйти из лифта и попасть в наши комнаты, — продолжал он. — Подождите нас там. Мы поднимемся, как только все это закончится.

Мара Шейд взяла пропуск и с холодной усмешкой посмотрела на Хэна.

— Буду ждать вас, — проговорила она, отходя от него. — Не беспокойтесь. Серебро ваше останется в целости и сохранности.

— Как знать, — заметил Хэн, обращаясь к жене. — Напомни мне, чтобы я пересчитал ложки после ее ухода.

Теоретически все трое ребятишек должны были крепко спать. Но, зная, что все взрослые ушли вниз, дети решили, что есть повод пополуночничать. Правда, по горькому опыту они знали, что самое надежное — это не выходить из спальни и закрыть дверь, притушив свет. У взрослых есть противная привычка возвращаться неожиданно.

Несмотря на все принятые меры предосторожности, никто из них не ожидал услышать щелчок замка и звук открывающейся двери. Оставив настольную игру, все трое юркнули под одеяла. Уже забравшись в постель и зажмурив глаза, делая вид, что спит без задних ног, Джесин заметил, что они забыли. выключить свет. Одного этого родителям будет достаточно, чтобы понять: в постель они легли не вовремя. Джесин решил было прибегнуть к Силе, но потом сообразил, что способностей у него недостаточно.

Проще разбить лампу, чем правильно нажать на выключатель. И он решил рискнуть. Выбравшись из постели, он прокрался к лампе и выключил ее. Он уже был готов снова юркнуть под одеяло, как что-то привлекло его внимание. Прислушался, чтобы убедиться, что не ошибся, затем на цыпочках подошел к кровати сестры.

— Тссс, Джайна, — прошептал он.

— Тише ты, — прошептала девочка. — Хочешь, чтобы нас застукали?

— Слышишь? — продолжал Джесин. — Это не мама и папа. Это кто-то чужой, судя по шагам. Кто-то проник к нам в квартиру.

Сев на кровати, Джайна тоже стала прислушиваться.

— Правда, — сказала она. — Пошли. — С этими словами она спрыгнула на пол и побежала к двери. Джесин хотел было окликнуть ее и предупредить, что опасно связываться с грабителем, который сумел перехитрить службу безопасности «Корона-хаус», но было поздно. Он знал, что придется идти следом за сестрой. Иначе его всю жизнь будут называть трусом. Следом за сестрой он поднялся на площадку верхнего этажа и ничуть не удивился, увидев Анакина, который соскочил с кровати следом за ним.

Семейству Соло предоставили двухэтажную квартиру. Спальня находилась наверху, а гостиная и столовая — на нижнем этаже. Потолок гостиной доходил до потолка верхнего этажа, словно кто-то взял комнаты, которые должны были находиться над гостиной, да и превратил в пустое пространство. Лестница, которая вела наверх, проходила вдоль западной стены гостиной и упиралась в площадку, которая занимала всю ширину северной стены. Площадка была огорожена перилами, чтобы нельзя было упасть вниз, на пол гостиной. Площадка соединялась проемом с узким коридором, в который выходили двери спальни. Спустя какие-то восемнадцать секунд после того, как дети вышли в коридор, они убедились, что проем, соединенный с площадкой, — очень удобное место для наблюдения за входной дверью. Оставаясь в тени, можно было видеть практически все, что происходит в гостиной. Сгрудившись вместе, все трое стали смотреть вниз. То, что они увидели, было ничуть не похоже на действия грабителя. Прежде всего потому, что грабители, как правило, свет не зажигают.

По комнате расхаживала взад и вперед высокая, красивая дама в длинном черном платье, оттенявшем рыжеватые, с золотистым отливом волосы. Ее лицо было озабоченно, и она то и дело поглядывала на дверь. Было совершенно ясно, что она кого-то ждет. Ну, конечно же, она ждет папу и маму.

Немного подумав, Джесин дернул сестру за рукав и кивком головы предложил ей с Анакином следом за ним возвращаться в спальню. Оказавшись у себя в спальне, он закрыл дверь, но оставил щелку, чтобы не было слышно щелчка.

— Слышите? — произнес он почти беззвучным шепотом. — Что-то происходит. Не иначе. Эта дама пришла, чтобы потолковать с нашими предками. Как только они вернутся, первым делом они убедятся, что мы спим, чтобы можно было разговаривать без помех.

— Эту даму я знаю, — заметила Джайна. — Она Мара Шейд.

Глаза Джесина расширились. Девчонка права. Как он сам этого не заметил? Но Джайна продолжала:

— Нам нужно забраться в постель и сделать вид, будто крепко спим, когда мама с папой вернутся. После того, как они убедятся, что мы в постели и видим десятый сон, мы можем потихоньку пробраться на площадку.

Оба мальчика кивнули головой, кинулись к своим кроватям и натянули на себя одеяла.

Начинается что-то интересное.

Пропустив впереди себя Хэна и Микамберлекто, Лея закрыла за собой дверь.

— Минутку, — проговорила она. — Пойду взгляну на ребят. — Она пересекла комнату и поспешно поднялась в детскую спальню. Открыла дверь и услышала мирное посапывание своих отпрысков. Как обычно, рука Анакина свисала вниз. Она опустилась на колени, спрятала руку сынишки под одеяло и поцеловала в лоб. Ребенок что-то пробормотал и повернулся на другой бок. Лея посмотрела на близнецов. Ну что за умницы. Удовлетворенная, она отвернулась и вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

— Все спят, — заявила, спустившись вниз, Лея. — Мара, рассказывайте. Что за послание?

Мара Шейд открыла небольшую сумочку, которую держала в руках. Оглядевшись кругом, она мотнула головой в дальний конец гостиной, где стояли диванчики:

— Присядем на кушетки.

Комната как нельзя лучше подходила для встреч в тесном кругу. Диванчики поставлены покоем, между ними низкий столик. Открытая часть буквы П смотрит на южную стену, поэтому всякий, кто сидит на противоположной кушетке; оказывается спиной к площадке, а всякий, кто стоит в южном конце комнаты, хорошо виден всем. На южной стене был укреплен плоский экран. В данный момент на нем была видна репродукция картины, иллюстрирующей какой-то захватывающий эпизод истории Кореллии. Но на экран можно было вывести любое двух— или трехмерное изображение

Хэн, Лея и генерал-губернатор сели на кушетки, а Мара, достав из сумочки контейнер, положила его на столик. Стоя у открытой части буквы П, она широким жестом показала остальным присутствующим на контейнер с посланием.

— Вот он, — проговорила она.

Никто не двинулся с места, чтобы потрогать его. Каждый подумал про себя, что это, возможно, взрывное устройство, которое сработает при прикосновении, идентифицировав объект покушения по отпечаткам пальцев, химическому составу пота или какому-то иному признаку. Все трое лишь наклонились над контейнером и принялись внимательно рассматривать его.

— На дне есть какая-нибудь маркировка? — спросил Хэн.

— Поверьте мне, — отозвалась Мара. — Я тщательнейшим образом осмотрела этот предмет: снизу, сверху, с боков. На дне нет ничего. Единственная маркировка — та, которую вы видите наверху

— Подозрительно напоминает имперский код, который я время от времени расшифровывал, извлекая для себя немалую выгоду, — заметил Хэн Соло. — А написано вот что: «Вскрыть в присутствии Леи Органы Соло, самозваной главы так называемой Новой Республики, Хэна Соло и лица, исполняющего обязанности генерал-губернатора Кореллианского Сектора. Код Рог Энджел Севен». Особой учтивостью отправитель, я думаю, не отличается. Уж это точно. А что это за «Рог Энджел Севен»?

— Да сущие пустяки, — ответила Лея. — Просто ключевая фраза для чтения моей частной дипломатической почты. Кто-то хочет уведомить нас о том, что они перлюстрируют мои письма.

Микамберлекто тихонько присвистнул. Его ребяческая выходка никак не вязалась с солидностью его положения. Выпрямив длинные голенастые ноги, он наклонился над контейнером, чтобы получше разглядеть его.

— Кто-то знает, кто-то очень много знает про нас, — заметил он.

— Не могу понять одного, — проговорила Мара Шейд. — Почему эти люди выбрали в качестве курьера именно меня? Им следовало бы знать, что нас с вами не всегда связывали особенно теплые отношения.

— Я вам отвечу, — отозвалась Лея. — Вы были вторым кандидатом. Первым был Люк. Именно он должен был доставить мне это послание. — Она указала пальцем на контейнер, опасаясь прикоснуться к нему. — Обратите внимание на эту надпись, вот, под наклейкой, — сама я не могу ее прочесть, но похоже, она сделана на языке джава.

— Джава? — удивилась Мара.

— Это язык одной из рас, обитающих на родной планете Люка, Таттуине. Он свободно читает на нем, между тем как все остальные делают это с невероятным трудом. Вы же разбираетесь в имперском коде. Могу поклясться, что это послание первоначально предназначалось для Люка.

— Почему же Люк не взял его?

— Не знаю, — пожала плечами Лея.

— Зато я знаю, — вмешался Хэн. — Помните, он хотел встретиться с Ландо по какому-то делу перед самым нашим отлетом? Ландо сказал мне, что намерен куда-то слетать до начала торговой конференции на Кореллиане. Предполагаю, что Люк, по доброте душевной, согласился сопровождать этого обормота.

— Потому-то ему и не смогли передать этот контейнер, — заключила Мара. — Так как не нашли Люка, было решено отыскать какой-то другой выход из положения и вспомнили обо мне. Объяснение вполне убедительное.

— Поскольку мы этот вопрос выяснили, не заняться ли нам чтением послания? — предложил Хэн Соло.

— Согласна, — отозвалась Лея. — Хэн, попробуй видео— и аудиосканирование, хорошо? Я хочу сделать запись этого послания на тот случай, если послание самостирающееся.

Открыв крышку панели на углу стола, Хэн нажал на кнопку.

— Все готово, — произнес он.

— Хорошо, — отозвалась Лея. — Тогда начнем. — Неловко взяв одной рукой контейнер, она приподняла его. Тотчас послышалось гуденье, затем раздался щелчок. Крышка контейнера приоткрылась на миллиметр или два. «Опознана по отпечаткам пальцев», — заключила Лея. Открыв крышку, она заглянула внутрь. И разочарованно добавила: — Я-то думала, что увижу что-то особенное, вроде голографического изображения. А тут только клип с информацией. — Достав небольшую черную полоску, она спросила у мужа: — Хэн, а на видеодисплей можно это выдать?

— Запросто, — отозвался Хэн, взяв из рук жены кусочек пластика. Осмотрев его внимательно, он заключил: — Нет, это не одноразовый клип. Можно проигрывать его сколько вздумается. Он вставил клип в отверстие воспроизводящего устройства, вмонтированного в крышку стола. Героическое прошлое Кореллианы вдруг исчезло с экрана, и он стал белым. Мара отступила в сторону, чтобы не загораживать его.

— Все готовы? — Послышалось нестройное «да», и Хэн нажал на кнопку.

Без всякого вступления на экране появились цифры, занявшие весь экран. Послышался мужской голос, говоривший на интерлингва с кореллианским акцентом:

— Это единственное предупреждение перед началом событий. Никому не сообщайте о содержании настоящего послания и ждите указаний. В противном случае вас ждут серьезные неприятности. Мы будем следить за всеми вашими каналами связи. Не пытайтесь взывать о помощи. Любое нарушение инструкций лишь ускорит развязку.

Цифры остались на экране, но голос не произнес больше ничего. Хэн нахмурился.

— Голос сильно смахивает на мой, — проговорил он. — Зачем им понадобилось имитировать мой голос?

— Если они действительно задавались такой целью, то у них это не очень получилось, — заметила Мара. — Похож, но не слишком.

— Что это за цифры? — произнесла Лея, разглядывая экран. — Тоже какой-то код? Что они хотят сообщить нам?

— Цифры справа — это статические звездные координаты, — отозвался Хэн. — Причем с тремя дополнительными десятичными знаками. Прежде такая точность использовалась в Имперском флоте, и столь точными данными располагает только флот Новой Республики. Тот, кто привел эти данные, получил их из секретных флотских источников. Может быть, умудрились расколоть какой-нибудь компьютер, может быть, дали кому-нибудь на лапу. Возможно также, что у оппозиции есть сторонники, занимающие у нас весьма высокие должности. Данные самые свежие. Как известно, звезды находятся в постоянном движении, вращаясь вокруг ядра галактики. Поэтому необходимо указывать не только местонахождение того или иного предмета в космосе, но и время, в какое он находится в той или иной точке.

Пристальнее взглянув на цифры, Хэн проговорил:

— Насколько я понимаю, все эти точки входят в Кореллианскую Систему. А последний набор координат относится непосредственно к звезде Корелл. Я запомнил их, потому что вводил их в навигационный компьютер, когда мы летели сюда. Предполагаю, что остальные наборы координат также относятся к положению звезд.

— Цифры слева — это обозначения времени в астрономическом формате, — заметила Мара. — Не астронавигационные обозначения, а формат времени, который используют астрономы. Тоже очень точные обозначения. Первые цифры шестнадцатидневной давности. Все остальные относятся к будущему.

— Иначе говоря, — заключил Хэн, — в этих точках в указанные моменты времени должно что-то произойти, если мы не выполним те условия, о которых сообщит нам тип, говорящий моим голосом, в следующем послании.

— Клянусь пылающим небом, — проговорил Микамберлекто, выпрямляясь во весь рост. — Три дня назад откуда-то прилетел зонд-дройд и подал сигнал на радиомаяк сил гражданской обороны. Специалисты приняли его. Оказалось, что послание предназначалось для меня. В послании содержалось изображение взрыва звезды с координатами во времени и пространстве. И больше ничего. Дата также шестнадцатидневной давности.

— Кто-то снял на пленку момент взрыва какой-то звезды, — пожал плечами Хэн. — Что из этого? Мара, когда вы получили это сообщение?

— Четырнадцать дней назад, — ответила молодая женщина. — После взрыва звезды.

— Но ведь сообщение должен был получить Люк, — вмешалась Лея. — Если учесть то время, которое им понадобилось для того, чтобы убедиться, что его нет дома, найти Мару и доставить ей контейнер, то можно заключить: сообщение должно было попасть к Люку до взрыва звезды.

— Если только это не искусная подделка, — возразил ее муж. — Похожие фокусы проделывал в старые добрые времена Ландо. Допустим, что кто-то наблюдал взрыв, сварганил контейнер для сообщения, как бы предназначавшегося для Люка, а потом как бы запоздал с его передачей. Тогда эти малые, если они действительно такие умники, могли бы сделать так, будто именно они вызвали этот взрыв.

— Но по словам моих специалистов, звезда, изображенная на снимке, не могла дать вспышки сверхновой, — возразил Микамберлекто. — Они никак не могли найти объяснения этому факту. Они хотели было отправить туда корабль, чтобы взглянуть на место события, но я заявил, что мы не можем себе позволить…

— Теперь можете, — заметила Мара. — Соло прав: возможно, это действительно подделка. Но возможен и иной вывод: а вдруг существуют такие мастера, которые умеют взрывать звезды лучше, чем отправлять послания? Не думаю, что перед нами всего лишь ловкий фокус.

— Ни в коем случае, — произнес Хэн, занося в электронную записную книжку координаты звезд. — Система первой звезды этого перечня необитаема. Все остальные включают обитаемые планеты. Похоже на то, что расположены они по мере возрастания численности их населения. На второй — всего лишь небольшая колония, зато следующая… — Хэн проверил данные и покачал головой. — Тут, согласно последней переписи, население составляет восемь миллионов. Последняя в списке, как я уже отметил, Корелл.

— Поступай, как мы решили, — полушепотом проговорила Лея. — Иначе все погибнут.

Спрятавшись в тени проема, выходящего на площадку, слова эти слышали трое перепуганных ребятишек.

Тайный Вождь «Лиги защитников прав человека», укрывшийся в секретном бункере глубоко под поверхностью Коронета, решительный и хладнокровный, читал последнее донесение. Возможно, его приспешники ожидали, что увидят на его лице признаки радостного возбуждения от того, что настал долгожданный момент и последняя деталь головоломки встала на место. Но на то он и Вождь, а они его подручные. Пусть они проявляют все свои чувства и реакции. Тайный Вождь будет скрывать свои эмоции, как и свою личность.

И все же время действительно пришло. Все готово. Все, ради чего он трудился, интриговал, плел сети заговора, встало на свое место. Его час пробил.

Уронив на стол донесение, Тайный Вождь откинулся на спинку кресла и произнес:

— Приступайте.

Глава восемнадцатая

ВОССТАНИЕ

— Хэн! Хэн! Проснись, подойди к окну! — изо всех сил трясла мужа Лея.

Хэн проснулся и подскочил, как ошпаренный.

— В чем дело? Что случилось? — спросил он и, взглянув на стенные часы, решил, что его разбудили слишком рано. Накануне он долго не мог уснуть, пытаясь понять значение угрозы и найти какой-нибудь выход из положения, предложить какой-то план действий. Но ничего так и не придумал.

— Посмотри в окно! — снова проговорила Лея. — Вон туда, на юг.

Взглянув в окно, Хэн молча выругался.

— Черт бы их побрал! Началось. Началось-таки. — Километрах в трех от них над городом поднимались густые клубы черного дыма. Распахнув окно, он услышал далекие, но явственные звуки сирен, крики, выстрелы.

— Что началось? — спросила Лея.

— Горит селонианский квартал, — произнес Хэн голосом, исполненным печали и горечи. — Скоро беспорядки перекинутся сюда.

Послышался далекий глухой удар, секунду-две спустя мелкой дрожью задрожали стекла.

— Граната с большим радиусом поражения, — заметил Хэн Соло. — Километрах в трех отсюда. Возможно в самом центре этой заварухи.

В этот момент к небу стало как бы нехотя подниматься еще одно облако, за ним еще и еще.

— Это не случайное совпадение, — продолжал он. — Не может оно быть случайным. Тут повсюду шпионы. Как только узнали, что Мара доставила нам извещение, так сразу и начали мятеж. Не иначе.

— Пойдем, — сказала Лея. — Нужно найти генерал-губернатора.

— А дети? — спросил муж.

— С ними остается Чубакка, а также Эбрихим и Кьюнайн. Они в надежных руках. Пойдем же.

Микамберлекто находился в том самом кабинете, из окон которого они наблюдали факельное шествие. И снова за окнами пламя. Но на этот раз горели селонианские кварталы. В прошлый раз в кабинете было тихо, темно. Теперь он оказался ярко освещенным. Кругом царил сущий бедлам: посыльные вбегали и выбегали, помощники вопили в телефонные трубки, двое мужчин в флотской форме развешивали крупномасштабную карту города. Хэн ничуть не удивился, увидев вчерашних «делегатов», которые суетились вместе с остальными, помогая налаживать систему связи. Наверное, они правы. Зачем теперь агентам разведслужбы Новой Республики делать вид, будто они приехали на конференцию.

— Подобное же творится повсюду, повсеместно, — заявил генерал-губернатор вошедшим в его кабинет супругам. — Не только здесь, в Коронете, но и везде. И не только на нашей планете, но и на других.

— Где и когда это началось? — спросил Хэн.

— Кажется, первый инцидент произошел в селонианском районе Бела Вистал часов восемь назад. Кто-то затеял драку, и началось, и поехало. Началось там, а потом перекинулось и на другие города. Дроллы нападают на селониан, те и другие нападают на людей, люди воюют со всеми. Происходит это у нас, на Дролле и Селении, пришли первые донесения о том, что начались беспорядки на Тралусе и Талусе.

— Ты прав, Хэн, — произнесла Лея. — Расчет оказался слишком точен, слишком уж все согласованно. Кто-то отдал приказ начать все эти беспорядки, причем сделал это в тот самый момент, когда мы встретились с Марой.

— Совершенно верно, совершенно верно, — заметил Микамберлекто. — Я пришел к такому же выводу.

— Как ведут себя силы гражданской обороны? — спросил Хэн. Еще вчера он был уверен, что на них можно положиться. Но сегодня ни в чем нельзя быть уверенным.

— Почти все наземные войска пока на нашей стороне. Пока они с нами и сохраняют верность Республике. Но я не смог связаться ни с кем из руководства космических сил.

— Именно космические силы инсценировали нападение на нас, — заметил Хэн. — Можете забыть о них, губернатор. Они больше не на вашей стороне. Да никогда на вашей стороне и не были.

На столе Микамберлекто зажглось табло переговорного устройства, и он, нажав на кнопку, произнес:

— Губернатор слушает.

— Господин губернатор, докладывает капитан Боултан, наземные силы гражданской обороны. — «Наземные силы», «Правительственные войска». Хэн отметил про себя, что войска гражданской обороны нашли обозначения для обеих сторон. — Моя часть пыталась пробиться к казармам на территории флотских доков, с тем чтобы взять снаряжение для борьбы с уличными беспорядками. Космические силы захватили базу. Я видел военных в форме войск Новой Республики, которые им помогали.

— Флотские? — переспросила Лея. — Что, флотские перешли на их сторону?

— Да нет же, — ответил Хэн. — Только доки в их руках, хотя и в этом мало хорошего. Не следует забывать, что это были доки Имперского флота. На Кореллиане в республиканском флоте служили многие лица, прежде работавшие на Империю. Теперь понятно, зачем они это сделали. — Обратившись к генерал-губернатору, Хэн спросил: — А как обстоит с гражданским космическим портом?

Микамберлекто покачал головой и ответил:

— Не знаю. Трудно выяснить что-либо. Персонал порта слишком малочислен. Они все находятся здесь — все лояльны и надежны, но половина аппаратов связи выведена из строя. Мы беспомощны, совершенно беспомощны, мы можем только наблюдать за происходящим.

Хэн посмотрел на генерал-губернатора и понял, что тот прав.

Оставалось просто стоять у окна и наблюдать, как горит его родная планета.

За последующие несколько часов удалось получить достаточное количество информации, чтобы, по крайней мере, разобраться хоть как-то в запутанной ситуации. Вскоре выяснилось, что повстанцы, то есть «Лига защитников прав человека», действительно уже давно ждали сигнала, чтобы начать драку. Однако их противники — дроллы и селониане — давно были готовы и ждали нападения, что явно удивило членов «Лиги».

Что касается Коронета, то в этом городе жители селонианского и дроллского районов сумели отбить атаку «гуманистов», но с большим трудом. Ни из Бела Вистал, ни из других крупных городов Кореллианы сколько-нибудь надежной информации не поступало.

Поступили лишь разрозненные сообщения о стычках на Дролле и Селении, другими сведениями правительство не располагало.

Более сложной была ситуация на Двойных Мирах. На Талусе объединенные силы дроллов и людей, судя по сообщениям по радио, отбивали ожесточенную атаку селониан. Коалиция людей и дроллов удерживала Центральную Станцию. Зато на Талусе селониане и дроллы объединились в борьбе с людьми.

Если сформулировать коротко, то все три группы населения — люди, селониане и дроллы — пытались как можно быстрее захватить как можно большую территорию вместе с малочисленными судами и прочей техникой.

Это был хаос.

Чубакка отчаянно взревел и пробил в стене еще одно отверстие. Сорвав со стены светильник, он швырнул его в дыру. Светильник застрял.

— Ну, что ты, Чубакка, — увещевала его Джайна. — Не надо бояться.

Оскалив зубы, Чубакка потопал к противоположной стене комнаты.

— Не думаю, что он боится, Джайна, — заметил Джесин. — Ты, наверно, хочешь драться, Чуви?

Вуки энергично закивал головой и, всплеснув руками, снова заревел.

— Я даже не знаю, с кем надо драться, — сказал Джесин. — Похоже на то, что все дерутся против всех. — Мальчик понимал, что Чубакка расстраивается оттого, что его оставили нянькаться с тремя малолетними остолопами, а признаться в этом он стесняется.

— Вы понимаете, кто тут с кем воюет, Эбрихим? — спросила наставника Джайна. Эбрихим и Кьюнайн стояли у окна с самого утра, наблюдая за тем, как разворачиваются драматические события.

Эбрихим печально покачал головой.

— Понимаю и в то же время не понимаю. Идет война одной расы против другой, но я думаю, нет, я знаю — большинство представителей всех этих рас желали бы жить в мире. Драку затеяли смутьяны, придурки, которые умеют только одно: сваливать на других свои собственные ошибки. Но я боюсь, что это только начало. Какой-нибудь человек убьет селонианина, а селонианин убьет в отместку человека, а заодно и дролла, если он ему не по нраву. Дролл станет мстить обоим или же одному из них. Из-за кровных связей люди будут втянуты в конфликт помимо своей воли.

— Мне страшно, — признался Анакин, сидевший напротив окна.

Подойдя к брату, Джайна села рядом с ним на диванчик и принялась утешать его теми же словами, какими успокаивала Чубакку:

— Все уладится. Не надо бояться. — Анакин обхватил руками старшую сестру, и та стала его укачивать, как младенца. На малышей слова утешения действуют лучше, чем на вуки.

В этот момент «Корона-хаус» содрогнулся от взрыва. Грохот был настолько оглушительным, что сначала никто не понял, в чем дело. Стекла разбились, и Кьюнайн, действовавший с молниеносной быстротой, сбил своего хозяина с ног, чтобы того не поранило осколками стекла, и принял большую часть ударной волны на себя. Анакин завопил от страха и спрятал лицо на груди сестры.

Джесин, сбитый с ног первым взрывом, только было поднялся на ноги, как снова раздался грохот.

Взрыв произошел совсем рядом, так что здание закачалось. Мальчик хотел было снова вскочить на ноги, но тут огромная мохнатая рука подхватила его. Джесин поднял глаза и увидел, что Чубакка держит в другой руке брата и сестру.

Вуки громко завопил, обращаясь к Джесину, который наконец-то понял намерения Чубакки.

Эбрихим! — воскликнул Джесин, стараясь перекричать шум вихря, ворвавшегося в комнату. — Чубакка отнесет нас на «Сокол». Корабль на крыше. Если можете, следуйте за нами.

Но Эбрихим сильно ушибся при втором взрыве и был не в состоянии ответить. Кьюнайн выпустил пару механических рук, взял своего хозяина в охапку и приподнялся, включив репульсоры.

— Показывайте, куда идти! — прокричал дройд.

Бухнул еще один взрыв, на этот раз чуть подальше. Здание содрогнулось. Чуви кинулся к двери, наполовину вырванной из дверной коробки ударной волной. Выбив остатки двери, Чуви кинулся в холл, следом за ним Кьюнайн.

Конструкция турболифта позволяла ему выдержать землетрясение значительной силы. Чубакка нажал на кнопку вызова, и двери кабины открылись. Чуть ли не швырнув детей внутрь ее, он встал рядом с ними, чтобы дать дорогу Кьюнайну, влетевшему следом за ним.

Лифт закрылся, но остался неподвижным. Чубакка в ярости завопил и принялся.барабанить своими кулачищами по створкам двери.

— Все в порядке, Чубакка, — успокоил его Джесин. — У меня есть карточка с отпечатком пальца. Достав пластиковый квадратик из кармана, он вставил его в щель и нажал большим пальцем на опознавательную пластинку. Панель управления включилась, и мальчуган утопил кнопку «крыша». Кабина двинулась вверх.

Первый взрыв произошел на первом этаже и сильно повредил нижнюю часть здания. Второй был результатом попадания ракеты в седьмой или восьмой этаж. Куда ударила третья ракета, никто не знал. В кабинете Микамберлекто на шестом этаже царила разруха. Пол был загроможден опрокинувшейся мебелью. Освещение и линии связи вышли из строя, работали только портативные переговорные устройства. Два или три сотрудника резиденции получили тяжелые ранения осколками стекла, но убитых, к счастью, не было.

— Чуви! Чуви! Это Хэн! Ответь мне! — Хэн Соло отчаянно пытался связаться с Чубаккой после первого же взрыва. Дети. Его дети там. Неужели же с ними что-то случилось? — Чуви, Чуви! Выходи на связь, прошу тебя!

— Папа! Это я, Джесин. Папочка, с тобой и с мамой все в порядке?

— Джесин! Да, да, у нас все хорошо. Где вы? — В голосе Хэна прозвучала радость, но он тотчас же встревожился. Дети живы, но опасность еще не миновала.

— Мы на крыше, идем к «Соколу». Чуви очень занят, ему некогда разговаривать.

— Я понимаю. Он вытащил вас всех?

— Ну, да! Он и нас троих доставил наверх, и Эбрихима с Кьюнайном. Только Чуви говорит, что нам надо лететь без вас!

— Он прав, сынок! — отозвался Хэн. — Он прав. Маме и мне нужно остаться здесь. — К чему сообщать мальчишке, что им придется остаться потому, что нижняя часть турболифта наверняка разрушена вместе с лестничной клеткой. Хэн был почти уверен, что взрывы были произведены для того, чтобы закупорить генерал-губернатора в собственной канцелярии. — Мы присоединимся к вам при первой же возможности. А пока делай все, что велит Чуви, и позаботься о сестре и братишке.

— Но, папа…

— Разговаривать некогда, — оборвал его Хэн. — Забирайся в корабль и слушайся Чуви. Передай сестренке и братишке, что мы с мамой очень любим вас. А теперь ступай. Скорее.

— Хо-хорошо, — послышался тонкий голосок в переговорном устройстве. — Мы будем стараться. Про-прощай, папочка.

— Прощай, сын, — отозвался Хэн. Он не знал, насколько долгой может оказаться разлука. Есть все основания предполагать, что она будет вечной. Сунув переговорное устройство в карман, он направился к Лее, оказывавшей медицинскую помощь генерал-губернатору. Оказалось, что Микамберлекто получил лишь ушибы, но серьезных ранений не было. Даже кости, несмотря на их длину, уцелели.

— Дети с Чуви, — сообщил ей Хэн. — Они добрались до «Сокола» и должны с минуты на минуту стартовать. С ними все благополучно.

— Слава Провидению, — отозвалась жена. — Я прибегла к Силе и узнала, что, хотя они и перепуганы, но живы и здоровы. Больше ничего узнать не смогла.

— Единственная хорошая новость за последнее время, — заметил Хэн.

Запустив двигатели «Сокола», Чубакка без всякого перехода включил их на полную мощность. Он не хотел, чтобы кто-то успел взять корабль на мушку. «Сокол» тотчас взмыл ввысь. Как только корабль оказался в безопасности, Чубакка врубил основные субсветовые двигатели, не заботясь о выборе курса — главное, поскорей оказаться в космосе, в надежном межзвездном пространстве. У Чуви не было ни выверенного курса, ни навигационных ориентиров, но не было и другого выхода. Надо подальше убраться от этого бедлама, а уж потом, в космическом пространстве, начать ломать голову, куда лететь.

Естественно, в том случае, если «Сокол» будет все еще цел.

Через два часа после взрывов канцелярия генерал-губернатора была более или менее приведена в порядок. На верхние этажи пока было невозможно попасть, зато взрыв внизу не был таким мощным, чтобы помешать находящимся в здании выбраться из него: если перед диверсантами стояла именно такая цель, то ее они не достигли. Вполне вероятно, что это был попросту энергичный протест против политики, проводимой Новой Республикой. Во всяком случае, по остаткам лестницы можно было спуститься со второго или даже третьего этажа вниз.

Конечно, не исключено, что снаружи действуют снайперы. Но и здесь засиживаться бесполезно. Ведь все, кто находится в резиденции генерал-губернатора, судя по всему — политические узники, а возможно, еще и заложники. А режиссеры этого представления скорее всего с заложниками цацкаться не станут, просто поставят их к стенке. Нет, надо действовать. И действовать быстро. Что делать, Хэн знал, нужно было только дождаться, пока стемнеет.

Отыскав в канцелярии укромный уголок, Хэн снова извлек из кармана портативную рацию и настроил ее на новую частоту. Следует иметь в виду, что его подслушивают. Ну а вдруг — нет? Сейчас не время для перестраховки. Туманные загадочные фразы могут ввести собеседника в заблуждение, а это может иметь роковые последствия.

— Соло — Календе. Вы меня слышите? — Ответа не последовало. Он повторил вызов: — Соло — Календе. Свяжитесь со мной. Вы меня слышите?

— Календа — Соло, — послышался голос в крохотном динамике рации. — Я уже начала беспокоиться.

— Что ж, можете продолжать, — отозвался Хэн. — Ничего особенно хорошего нам тут пока не светит. У меня есть для вас задание. Его нужно выполнить. Вы сумеете пробраться в космический порт и выкрасть корабль? Корабль, оснащенный двигателями гиперпривода?

— Возможно, — отозвалась Календа. — Но задача не из легких.

— Значит, придется повкалывать. Оно того стоит. Надеюсь, что смогу как-то помочь вам. Час спустя после захода солнца попробую выбраться отсюда. У вас есть автомобиль или что-нибудь летающее?

— Автомобиль.

— И то неплохо, — отозвался Хэн. — Тогда встречайте меня через три часа на углу Стар-лайнер и Волбик. — Он не стал выяснять, знает ли Календа, где это находится. Если она из тех, кто не в состоянии выяснить это самостоятельно, им обоим все равно каюк. — У меня есть пакет, совсем небольшой пакет для вас. Вы должны передать его лично в руки или Мон Мотме, или адмиралу Акбару, или Люку Скайвокеру.

— Не слабо, — заметила молодая женщина.

— Мелочиться не время, — ответил Хэн. — Жду вас через три часа.

Видя, что два патрульных корабля делают новый заход, Чубакка взревел от гнева. Патрульные суда обнаружили его сразу же после того, как «Сокол» вышел из атмосферы, и с того самого момента продолжали их преследовать.

В обычных условиях пара патрульных судов не представляла бы никакой проблемы для «Сокола». Но на борту корабля находился дройд, дролл и трое ребятишек. Единственная помощь, на которую он мог рассчитывать, состояла в том, чтобы они сидели на месте и не мешали ему. В бою ни один из них ему помочь не сможет. Без стрелка, обслуживающего башенную установку, «Сокол» утратил половину своей огневой мощи. Придется одному и рулить, и отстреливаться.

Он развернулся и приготовился к новому нападению. Открыв огонь из носовых лазерных пушек, вуки сбил одно из нападающих судов, но второй из них пробил защитные экраны и повредил «Соколу» правое крыло. «Сокол» всем корпусом содрогнулся от удара.

Чубакка снова развернулся и открыл огонь по нападавшему. Последним залпом он пробил его броню. Патрульное судно вспыхнуло и взорвалось, произведя на зрителей необыкновенное впечатление. Чубакка порадовался удаче, но знал, даже не глядя на приборы, что удачным залпом патрульный корабль успел вывести из строя один из гипердвигателей.

За пределы Кореллианской Системы вырваться им не удалось.

За час до захода солнца обитателей «Корона-хаус» ждал новый, самый большой сюрприз. С самого утра на голографических и плоскостных экранах мелькали лишь полосы помех. Неожиданно помехи исчезли, и на экранах появилась знакомая Хэну эмблема, затем послышались звуки труб и барабанов, исполняющих военный марш.

Эмблема изображала оскаленный человеческий череп с ножом в зубах. Под черепом надпись: ЛИГА ЗАЩИТНИКОВ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА. Всем сразу стало понятно, кто одерживает верх, во всяком случае, в Коронете.

Военная музыка звучала несколько минут, призывая всех и каждого прийти и посмотреть, прийти и послушать. Хэн, Лея, генерал-губернатор и его помощники собрались перед самым большим головидеоэкраном аппарата, который еще работал, и стали ждать, что произойдет дальше.

Произошло то, чего никто не ожидал.

Изображение черепа исчезло с экрана. Вместо него появилось мужское лицо. При виде его половина присутствовавших так и ахнула. Все повернулись и посмотрели на Хэна.

С экрана смотрело его лицо.

Лицо Хэна. Темно-каштановые, почти черные волосы, тронутые сединой. Хэна, но несколько килограммов тяжелее, обросшее бородой. Суровое выражение лица, не свойственное Хэну.

И все же, несмотря на все различия между этими людьми, сходство было феноменальным. Хэн с бьющимся сердцем уставился в экран. Руки стали липкими от пота. Это невозможно. Просто невероятно. Но это так.

— Люди Кореллианы! — произнес человек с экрана. При звуках его голоса все снова ахнули. Это был голос Хэна. — Я Тайный Вождь «Лиги защитников прав человека», отстаивающий права человеческого населения Кореллии. Возможно, многие из вас знали, что существует Тайный Вождь, хотя и не имели понятия о том, кому оказана честь занимать этот пост. И вот я перед вами. Меня зовут Тракен Сал-Соло.

Разглядывая экран, Лея изумленно воскликнула:

— Хэн, этот человек… Это же…

— Это мой двоюродный брат, — ответил Хэн, В голосе его прозвучали досада и гнев. Прошлое, которое, казалось ему, осталось позади, внезапно вновь вернулось к нему. — Он не очень-то симпатичный человек, мягко выражаясь. Я полагал, что он умер несколько лет назад, еще до того, как я оставил Кореллиану. Он тогда совершенно исчез из виду. — Хэн посмотрел на удивительно похожего на него человека. Потом добавил задумчиво: — Правда, и про меня не раз думали, что я мертв.

— Тогда понятно, почему эта шпана из «Лиги» сначала схватила тебя, а потом отпустила, — заметила Лея. — Наверно, они решили, что ты играешь его роль, не слишком удачно, правда. К тому же они слышали запись его голоса.

— Когда-то я был крупным чиновником в имперском правительстве этого сектора, — продолжал Тракен Сал-Соло. — Я был назначен преемником последнего диктатора, прежде чем власть узурпировала так называемая Новая Республика. Посему, являясь законным правителем этого сектора, провозглашаю себя законным диктатором Кореллианы. Я вместе с моими верными товарищами долго и упорно трудился ради того, чтобы настал нынешний день. День освобождения от репрессивной политики господства всех рас, навязанной предательским правительством Новой Республики. Объявляю об отделении Кореллианского Сектора от Новой Республики. Отныне мы будем суверенными и свободными от республиканского засилья. Тем из вас, кто сомневается в способности моих соратников и меня лично подкрепить фактами наши притязания на власть, хочу сказать следующее. Недели две назад на далекой окраине Кореллианского Сектора произошла вспышка сверхновой. Исполняющий обязанности генерал-губернатора, назначенный правительством Новой Республики, недавно получил убедительные доказательства того, что взрыв был организован «Лигой защитников прав человека» и что «Лига» готова произвести новые взрывы, если наши требования не будут удовлетворены.

— Минутку! — воскликнул Хэн. — В послании, которое мы получили вчера вечером, указано, что мы не вправе не сообщать об этом никому. Зачем же он сам об этом рассказывает?

— Тссс! — прошептала Лея. — Надо дослушать его.

— Мы требуем, чтобы так называемая Новая Республика немедленно приняла меры по депортации всех дроллов, селониан и остальных представителей рас, отличных от человеческой, с планеты Кореллиана в течение тридцати суток, — продолжал Сал-Соло. — Иначе нам придется произвести очередной из запланированных нами звездных взрывов.

На этот раз вмешалась Лея.

— Он что, рехнулся? Даже если используем весь транспортный флот галактики, мы не успеем эвакуировать всех. Да и где мы их разместим?

Тракен Сал-Соло улыбнулся, но взгляд его глаз по-прежнему оставался холодным и жестким.

— Много лет мы ждали этого дня. И вот он пришел. Теперь мы сможем трудиться во имя свободы всего человечества этого сектора, не связанного и не запятнанного общением с неполноценными расами. Происходящие в настоящее время беспорядки будут скоро подавлены. Ваше новое правительство в ближайшие несколько дней обнародует последующие решения. Будущее прекрасно. — Оратор замолчал на несколько секунд. Улыбка исчезла с его лица, остались лишь сталь и неумолимость.

— И будущее за нами, — продолжал Сал-Соло. — Благодарю всех и желаю доброй ночи.

Изображение исчезло, появились полосы помех, а затем ослепительно яркие вспышки, сопровождаемые оглушительным треском динамиков.

— Глушат передачу! — крикнул Хэн, перекрывая шум. Кто-то выключил голоэкран, и наступила тишина.

— Так по всем каналам, — заявил один из связистов. — Забиты все диапазоны.

— Вот почему они смогли сообщить о своих действиях людям и в то же время запретили нам сообщать о них обитателям вселенной, — сказала Лея. — Но если все каналы связи нарушены, как же мы можем вступать в какие-то переговоры или вызывать транспортные средства, если уж на то пошло?

— Полагаю, скоро мы это узнаем, -. ответил Хэн. — Но все равно под их дудку плясать я не намерен. Через час с небольшим я встречаюсь с Календой и передам ей копию чипа, содержащего сведения, которые мы вчера получили накануне, вместе с дополнительной информацией, которую мы сумеем собрать. Я тут придумал устроить одну диверсию. Если все сработает, она угонит корабль и слетает за подмогой.

— Похоже, тебя не особенно интересует мое мнение относительно всех этих планов, — отозвалась Лея. — Но, по крайней мере, ты действуешь открыто и предупреждаешь меня о своих намерениях.

— Тогда я буду действовать открыто и впредь и скажу, что вряд ли смогу скоро вернуться, — продолжал Хэн. — Тот, кто устраивает диверсию, обычно попадается первым. Думаю, на этот раз сходство с их вожаком мне не поможет.

— Выходит, у нас совсем мало времени, — заметила Лея, обнимая мужа, и положила голову ему на плечо.

— А когда у нас было много времени, принцесса? — спросил Хэн. — Когда?

Глава девятнадцатая

В ПОРОЧНОМ КРУГЕ

— Так ничего не получится, — заметил Анакин, заглядывая через плечо Чубакки. — Отремонтировать можно только снаружи.

Вуки раздраженно буркнул, прослеживая сгоревший контур.

— Я тоже, — отозвался мальчуган. — Зачем мне гадать? — Он указал на деталь, до которой Чубакка еще не дошел. — Видишь? Вот этот тороидальный рефлектор полетел. Не иначе. Потому что нарушена центровка ионного регенератора правого борта. Иной причины не может быть.

Чубакка посмотрел на рефлектор и застонал. Мальчуган прав: рефлектор действительно сгорел.

Совсем рядом оказался и Кьюнайн. Чубакка с трудом подавил желание шарахнуть эту груду железа о переборку.

— Любопытно, — изрек дройд. — Похоже на то, что Анакин не ошибся. Отсюда следует вывод, что до тех пор, пока мы не приземлимся и не произведем нужный ремонт, выйти в гиперпространство мы не сумеем. Поскольку вряд ли можно рассчитывать на безопасное возвращение на Кореллиану, предлагаю попытаться добраться до Дролла. Там живут сородичи моего хозяина, и есть надежда на дружественную встречу.

Чубакка откинулся на переборку и с трудом сдержал стон. Нет ничего хуже выскочки-дройда. Разве только выскочка-дройд, который прав.

Календа наблюдала за Хэном Соло, который вел автомобиль. До сих пор все шло хорошо, даже удивительно хорошо, если учесть хаос, творящийся в городе. Они ехали мимо бесчисленных горящих зданий, изуродованных машин, тел убитых. Но людей, желающих выйти на улицу после темноты, было немного, а город Соло знал хорошо. Он использовал все закоулки, проходные дворы, чтобы любой ценой избежать встреч с мародерами, бунтовщиками и бандами хулиганов.

Молодая женщина еще раз взглянула на чип, который должна была отвезти домой. Он содержал текст угрозы вместе с другой информацией, которую удалось получить сотрудникам канцелярии губернатора. Небольшая полоска черного материала размером с ее большой палец. Такая крохотная, на первый взгляд не представляющая никакой ценности полоска может сыграть решающую роль. Если руководство «Лиги» сказало правду о появлении новых звездных взрывов, то от того, удастся ли ей добраться до Корусканта, зависят миллионы жизней. Она сунула чип обратно в карман и застегнула молнию.

— Почти добрались, — произнес Хэн. — Вы готовы?

— Более или менее, — отозвалась Календа. — Сейчас мне кажется, что да. — Она замолчала, видно, не решаясь что-то добавить. — Капитан Соло, я вот что хотела вам сказать. Я сожалею, что впутала вашу семью в эту историю.

— Никого вы не впутывали, — возразил Соло, продолжая наблюдать за дорогой. — Вы попытались предупредить нас о том, что нас ждет, но мы вас не послушались. Думаю, мы прилетели бы сюда независимо от того, что вы нам говорили. Единственное, что вам удалось, это заставить нас проявить большую осторожность. Вы сделали то, что надо было сделать. И сделали хорошо.

— Спасибо, — сказала Календа. — Вы даже не представляете себе, что для меня значат ваши слова. Надеюсь… — Она умолкла, поняв, что сказала слишком много.

— На что вы надеетесь? — поинтересовался Хэн.

— Надеюсь, что с вашими близкими не случится ничего плохого. Мне очень жаль. Это касается моих личных чувств. Но я так долго наблюдала за ними, так часто их видела…

— Не волнуйтесь, все в порядке, — успокоил Хэн молодую женщину. — Я тоже надеюсь, что с ними ничего не случится.

— Спасибо, сэр. Для меня… для меня было честью служить вам.

Оторвав взгляд от дороги, Соло улыбнулся своей спутнице доброй, ласковой улыбкой:

— Взаимно, лейтенант, взаимно. — Вновь глядя на дорогу, он продолжал: — Приближаемся к космическому порту. Где сворачивать?

— Чуть впереди, — ответила Календа. — Так, пошла грунтовка. Теперь сюда.

Машина съехала с дороги и запрыгала на ухабах.

— Дальше, еще дальше. Приехали, — сказала молодая женщина. — Выключите все огни и постойте минуту.

Хэн выключил двигатель. Взяв макробинокль, Календа вылезла из машины, жестом предлагая Хэну следовать за ней. Встав на четвереньки, она поползла к невысокому пригорку слева от нее и вскоре порезала руку о тот же куст бритва-травы.

— Это то самое место, — сказала она Хэну, которому удалось подняться на пригорок, не порезавшись. Календа негромко засмеялась.

— Что? — спросил Хэн. — Что произошло?

— Круг замкнулся, — ответила Календа. — Именно отсюда я наблюдала, как вы приземлились. А теперь ваша очередь наблюдать отсюда же за тем, как я буду стартовать.

— Если бы замкнулся, — возразил Хэн. — Мы только переходим к выполнению основного плана. Я отвлеку на себя внимание, устроив как можно больше шума, и дам вам возможность выполнить свое задание.

— Что ж, будем надеяться, что у нас это получится и на сей раз, — проговорила Календа и заговорила по существу дела. — Сейчас мы находимся ближе всего к забору, огораживающему порт по периметру. Видите его, вон он внизу, метрах в ста от нас?

— Конечно, — отозвался Хэн. — Проблем не будет. Еще не выбрали себе корабль?

— Секунду, — сказала Календа, прижимая окуляры макробинокля к глазам. — В инфракрасных лучах их как следует и не разглядишь. Сейчас посмотрим. Ничего, кроме патрульных судов. Ни одной машины с гиперприводом.

Секундочку. Есть один. Крестокрыл «Страшила». Метрах в пятистах от ограды.

— Ненавижу «Страшил», — признался Хэн. — Но другого выбора у вас нет. А гиперпривод у него есть, точно?

— Должен быть, — ответила Календа. — Кроме того, до другого аппарата мне все равно не добраться.

— Как с охраной?

— Один охранник около крестокрыла, возле патрульных судов нет никого. Возможно, у них людей не хватает.

— Будем надеяться, — произнес Соло. — Если это так, то у этих патрульных судов не очень-то веселое будущее. Я поехал. А вы будьте готовы перерезать ограждение, когда я окажусь по другую сторону пригорка.

Достав бластер, Календа проговорила:

— Теперь все готово.

— Тогда увидимся по ту сторону ограждения. — Лихо отсалютовав Календе, Хэн пополз вниз по холму к автомобилю.

Забравшись в машину, Хэн убедился, что его бластер на боевом взводе, а термодетонаторы под рукой. Затем надел светозащитные очки, надеясь, что они выручат его. По идее они должны были реагировать на любой уровень освещенности, но иногда они барахлили. Интересно, как получится на сей раз? Проверив ремни безопасности, он включил освещение и дал полный газ.

Старый драндулет ринулся вверх по пригорку, подминая под себя заросли бритва-травы. Справа от него прозвучали выстрелы из бластера: это Календа пыталась пробить брешь в заграждении. Выстрелы попадали в цель, но ограда не поддавалась. Крепкая, зараза. Нажав до предела на акселератор, Хэн рванул на полной скорости вниз по склону. Машина с размаху ударила в преграду и пробила ее. Хэн с трудом удерживал машину, подпрыгивавшую на кочках и ухабах. Наконец колеса автомобиля коснулись твердой бетонной поверхности летного поля, управлять машиной стало гораздо легче. Направив машину на ближайший патрульный корабль, Хэн снова нажал до упора на педаль газа.

В темноте возникла вспышка, и заряд бластера ударил в поверхность летного поля у передка автомобиля. Хэн инстинктивно отвернул в сторону, но затем снова направил машину на патрульный корабль. Вытащил бластер и, высунувшись из двери, открыл бешеную стрельбу в том направлении, откуда раздался выстрел, не рассчитывая на то, чтобы поразить цель. Но неподалеку от него вспыхнуло пламя: это взорвался топливный бак. Машина Хэна находилась почти у самого патрульного корабля. Бросив на пол бластер и удерживая руль одной рукой, другой рукой он достал мини детонатор. Сорвал чеку, замедлил ход, швырнул гранату в сторону летательного аппарата и выжал до предела акселератор.

Дикий грохот, ослепительная вспышка света. К счастью, очки не подвели. Хэн наконец рискнул оглянуться назад. От взрыва бомбы патрульный корабль исчез, оставив после себя воронку таких размеров, что было непонятно, почему уцелел автомобиль.

Посмотрев на ограждение, Хэн Соло заметил маленькую фигурку, одетую в темный костюм, бежавшую во всю прыть к крестокрылу.

— Скорей! — кричал он, хотя и знал, что Календа не услышит его.

С неба начали падать обломки взорвавшегося патрульного корабля, и Хэн принялся отчаянно маневрировать по бетонной площадке, пытаясь избежать встречи с ними.

Раздался еще один удар. На этот раз заряд бластера угодил прямо в двигатель автомобиля. Машина тотчас вспыхнула, надо было бежать от нее подальше. Хотя машина продолжала двигаться, Хэн выпустил руль, одной рукой схватил бластер, другой стал запихивать в карман мини бомбы, затем расстегнул ремень безопасности, распахнул дверь.

Выбросившись из машины, он упал на бок, больно ударившись о бомбы, которыми был набит карман. Хэн вскочил на ноги и бросился бежать что есть духу в сторону ближайшего патрульного корабля под прикрытием продолжающего двигаться горящего и дымящего автомобиля. Достал бомбу, установил детонатор на замедление и кинул в сторону аппарата. Бомба плавно покатилась к цели.

Хотя в охране порта и недоставало людей, но действовала она довольно активно. Хэн увидел огни машин, направляющихся в его сторону, и патрульных судов, приближающихся к космическому порту. Справа от него ударил заряд бластера, и, прежде чем упасть навзничь, он выстрелил в ответ.

Раздался взрыв второй бомбы, но он лишь поджег патрульный корабль, а не уничтожил его. Посмотрев в сторону крестокрыла, Хэн заметил маленькую фигурку, влезающую внутрь аппарата.

Хэн решил избавиться от опасного груза и, не заботясь о том, чтобы нанести максимальный ущерб, достал последние бомбы и расшвырял их на все три стороны — на четвертой находился крестокрыл.

Тройного взрыва светозащитные очки не выдержали. Они потемнели и больше не осветлялись. Стащив их с лица, Хэн с улыбкой наблюдал за тем, как, пролетев у него над головой, уходит в небо «Страшила». Черта с два догонит его патруль. Ведь им управляет настоящий пилот.

Охранники начали окружать диверсанта. Прожектор приближающегося вертомобиля сил безопасности осветил Хэна. Он со смехом бросил на землю бластер и, подняв руки, стал ждать, когда к нему подойдут и арестуют его.

Задачу свою он выполнил.

Обнаруженную запасную лестницу, не до конца заваленную обломками и мусором, расчистили, чтобы Лея смогла подняться на пятнадцатый этаж «Корона-хаус».

Еще утром на этом этаже находились апартаменты, служившие жильем для нее и ее семьи, где они жили благополучной и безопасной жизнью. Теперь семья рассеяна, от апартаментов осталась лишь темная, в развалинах, коробка, где гуляет холодный ветер, врывающийся в разбитые окна.

Но отсюда можно видеть космический порт. Вооружившись мощным макробиноклем, она наблюдала за тем, как взмывают к небу огненные фонтаны взрывов, как вспыхивают бластеры и тусклым пламенем горят корабли. Она даже заметила, как стартовал креетокрыл.

Но Хэна было не видно. И Лея поняла, что, возможно, не увидит его никогда.

Крестокрыл, содрогаясь всем корпусом, поднимался все выше. Этот урод, казалось, того и гляди развалится на части. Сражаясь за собственную жизнь, Календа прилагала все силы к тому, чтобы поскорей вывести это чудище из атмосферы и поскорей оказаться в гиперпространстве. Теперь ей стало понятно, почему таких гибридов называют «Страшилами».

На ее счастье оказалось, что на этом «Страшиле» установлены стандартный гипердвигатель и навигационный компьютер. С большим трудом ей все-таки удалось вывести крестокрыл из атмосферы. Поставив корабль на автопилот, Календа принялась за расчеты курса на Корускант.

Увидев данные, которые выдавал навигационный компьютер, молодая женщина нахмурилась. Что-то тут не сходится. Слишком уж значительны величины фоновой гравитации и растут прямо на глазах. Пока еще гравитация не настолько велика, чтобы помешать совершить скачок в гиперпространство, но скоро это произойдет. Таких отсчетов она еще не видела никогда, разве лишь вокруг корабля, генерирующего гравитационные помехи, с которым приходилось сталкиваться во время тренировок.

Но кому вздумалось поместить сюда такой генератор?

Календа ввела необходимые поправки и сделала все приготовления для перехода в гиперпространство. Переключив управление на нави-компьютер, она крепко схватилась за подлокотники кресла.

Врубились световые двигатели. Звезды превратились в светящиеся линии, и крестокрыл, сотрясаясь всем корпусом, прыгнул в гиперпространство.

Когда Лея спустилась вниз, ее ожидал один из них — один из сонма тех помощников и специалистов, которым всегда было что-то нужно от нее. Она увидела его, заметила в его глазах надежду на то, что она кивком головы или жестом позволит ему приблизиться. Очень молодой, очень серьезный, с неизбежным электронным блокнотом в руках. Одежда наглаженная, чистая, словно дня, полного кошмаров, и не было. Умный, энергичный, безжалостно учтивый.

Куда бы она ни шла, повсюду ее ждали такие, как он. Готовые прийти на помощь люди, которые намеревались сообщить ей какие-то важные сведения; люди, которым хотелось, чтобы она уделила им всего лишь две минуты: желающие дать или получить какой-нибудь пустяковый совет. И дела им нет до того, что ее муж и дети неведомо где, возможно, навсегда потеряны для нее. Неужели они никогда не оставят ее в покое?

Ответ напрашивался сам собой: никогда. Нужно управлять галактикой, а на это все равно никогда времени не хватает. Семьи многих людей оказались нынешней ночью в опасности, и эти люди верят в то, что Лея сумеет все наладить. Оставив в стороне свои печали, она быстрым шагом подошла к молодому человеку, который ожидал ее.

— Добрый вечер, мадам.

«Ничего себе добрый», — подумала Лея. Но вслух вежливо ответила:

— Добрый вечер. — Голос ее прозвучал несколько холодно. — Мне показалось, что вы хотели переговорить со мной.

— Да, мадам. Мне нужно сообщить вам нечто такое, что вам следовало бы знать. Я работаю в отделе связи. Нам пока не удалось справиться с глушением сигналов, но во время работы я обратил внимание на очень странные показатели гравиметрических сенсоров.

— И вы полагаете, что это имеет какое-то значение? — едко спросила Лея, но тотчас спохватилась, почувствовав себя в чем-то виноватой. — Простите меня, — проговорила она, потирая лоб. — Вы ничем не заслужили подобного тона. Прошу вас, продолжайте.

— Хорошо, мадам. Благодарю. Суть того, что я хочу сообщить вам, сводится к следующему. Какое-то устройство пытается разрушить реальное пространство, подобно тому, как это делает корабль, генерирующий гравитационные помехи.

Внезапно Лея вся превратилась в слух. Ведь корабль, о котором упомянул молодой человек, вырабатывает гравитационную энергию с тем, чтобы поблизости не могло образовываться гиперпространство. Корабли, очутившиеся в гравитационном поле, не могут перейти в гиперпространство, а корабли в гиперпространстве, прошедшие через гравитационное поле, внезапно, зачастую с разрушениями, отбрасываются в нормальное пространство.

— Говорите дальше, — произнесла она.

— Видите ли, пока уровень гравитации достаточно низок, но он повышается ежеминутно.

Создается такое впечатление, будто работает очень мощный генератор гравитационного поля, который медленно набирает обороты. В данный момент оно слишком слабо, чтобы вытеснить корабль из гиперпространства или помешать ему войти туда, но скоро это случится. Но самое худшее не в этом.

— А что самое худшее? — спросила Лея.

— Размер барьерной гравитационной зоны, сударыня. Если это барьерное поле будет увеличиваться в своих размерах с настоящей скоростью, то оно охватит всю Кореллианскую систему звезд.

— Всю систему? — переспросила Лея Соло. — Но это невозможно. Никто не в состоянии генерировать барьерное гравитационное поле таких размеров.

— Беда в том, что оно уже возникло, мадам. И когда сила этого поля достигнет максимальной величины, никто и ничто не сможет приблизиться в гиперпространстве на расстояние ближе световой недели к нашей системе звезд. — Молодой инженер убрал свою записную книжку и, сплетя пальцы рук, уставился в угол, не решаясь взглянуть в глаза Лее. Впервые в его голосе прозвучала нотка страха. — Это означает, — добавил он, — что мы не сможем рассчитывать на помощь извне.

Лея Органа Соло отыскала место, где можно было остаться наедине со своими мыслями. Это был пустой конференц-зал, в котором не было окон, расположенный напротив канцелярии генерал-губернатора. Отсюда нельзя было увидеть ни неба, ни космического порта, ни звезд, внезапно ставших такими далекими.

Она осталась без семьи. Семья ее затерялась в глубинах космоса. За какой-то день Кореллианская Система погрузилась в болото бессмысленной расовой ненависти, с которой следовало покончить тысячу поколений тому назад. Сосед воюет с соседом в трехсторонней драке, и чем глубже будут становиться раны, тем больше будут озлобляться дерущиеся. Кореллианский Сектор отделился от Новой Республики, вводя в соблазн других, которые тоже могут потребовать суверенитета. Лея понимала, сколь еще хрупка структура Новой Республики. Понимала, как легко расчленить ее и что воссоединить отделившиеся ее составные части будет невозможно.

Но голова у нее болела не только из-за политических проблем. Куда же подевалась Мара? Она просто исчезла. Каким образом шайка бандитов и головорезов вроде «Лиги защитников прав человека» смогла заполучить секретнейшие сведения, которыми располагало правительство Новой Республики? Как им удается взрывать звезды? Неужели они способны уничтожить целую звездную систему, населенную живыми существами, если их требования не будут удовлетворены? И каким способом вырабатывается это сверхмощное гравитационное поле?

А между тем вот эти люди рассчитывают на нее. Стоит ей совершить малейшее усилие, прибегнуть к Силе, и она в буквальном смысле слова почувствует их нужды, нужды людей, собравшихся в канцелярии генерал-губернатора. Она им нужна, они верят в нее, надеются на то, что ей удастся найти выход для каждого из них.

Но на самом деле она не знает, даже не представляет себе, каков будет ее следующий шаг.

Лея погрузилась в сокровенные глубины своего "я", чтобы слиться с Силой, которая позволит ей продержаться и дальше.

Люк Скайвокер вернулся в кабину управления «Госпожи Удачи» и сел в кресло второго пилота.

— Почти добрались, — заметил Ландо, посмотрев на друга.

— Прекрасно, — отозвался Люк, застегивая ремни безопасности. — Хорошо, что скоро сможем увидеть Хэна, Лею и ребятишек.

Хищно осклабившись, Ландо метнул на Люка взгляд и сказал:

— А еще лучше то, что во время этой конференции можно будет заключить выгодные сделки, которые принесут жирный куш.

— Думаешь, это так просто? — рассмеялся Люк. — Если бы даже дело обстояло именно таким образом…

Он не успел закончить фразу. Корабль содрогнулся всем корпусом и начал круто падать. Одновременно загудело с полдюжины сирен, оповещающих об аварийной ситуации.

— Люк! — закричал Ландо, пытавшийся справиться с рулями высоты. — Это гравитационное поле! Оно выбило нас из гиперпространства. Вырубай гиперскоростные двигатели, пока они не сгорели!

Протянув руку, Люк выключил гиперпривод, почти все сирены при этом умолкли. Ландо вывел корабль из пике и дал навикомьютеру ряд команд, которые окончательно утихомирили систему аварийной сигнализации.

Люк не мешал приятелю работать. Он испытывал какое-то странное чувство, ощутил обширное и мощное возмущение в поле Силы, Закрыв глаза, Люк сосредоточился и вошел в Силу,

— Что это было? — спросил Ландо, наконец-то выведя корабль на правильный курс. — Какой маньяк мог создать барьерное поле здесь, в глубинах вселенной?

— Вовсе не здесь, — отозвался Люк, открыв глаза. — А там. — Он показал в иллюминатор на далекую светящуюся точку, какой им казалась планета Корелл, до которой нужно было лететь по крайней мере два месяца с субсветовой скоростью. — Поле это очень слабо, неустойчиво, но я ощущаю поле его взаимодействия с Силой. Мы лишь задели край барьерного гравитационного поля, которое обволакивает всю Кореллианскую звездную систему.

— У тебя что, крыша поехала? — удивился Ландо. — Никто не в состоянии создать гравитационное поле таких размеров. Никто.

— Кто-то все-таки создал, — возразил Люк. — Вот оно, здесь. Мы только что задели его.

Люк снова прибегнул к помощи Силы, на этот раз не затем, чтобы определить пространственные очертания поля, а чтобы понять состояние умов в Кореллианской Системе. Не отдельных индивидов, а общий настрой ее обитателей. Находясь на гигантском расстоянии от планеты, он рассчитывал получить лишь самое приблизительное представление о том, что там происходит. Но то, что он почувствовал, поразило Люка. Ненависть, страх, мстительность, гнев, жестокость — все темные чувства взбаламутили сознание обитателей Кореллианской Системы.

— Ландо, — проговорил Люк, — поворачивай корабль назад. Мы углубились в гравитационное поле всего лишь на несколько сотен километров. Возвращайся по-быстрому в нормальное пространство, затем врубай световую скорость и бери курс на Корускант. Мы должны вернуться за помощью. Сию же минуту.

Ландо хотел было запротестовать, но затем передумал.

— Ты прав, — согласился он. — Совершенно прав. — Взявшись за рычаги управления, Ландо стал делать разворот.

— Живее, Ландо, — произнес Люк. Люк еще раз посмотрел в иллюминатор на сверкающий диск Корелла.

— Живее, Ландо, — повторил он снова. — У меня очень дурные предчувствия.