Олег  Шовкуненко

Звездная пыль калибра 5,56

Пролог

О том, что душа возвратилась в многострадальное тело, человек понял по острой боли, пронзившей его бок. Что-то колючее и твердое проскребло по ребрам, от чего кости задребезжали звонче потревоженного камертона. Он застонал. В ответ на это в его ушах послышался захлебывающийся шепот:

– Лейтенант, ты живой? Скажи что-нибудь ради бога! Я не хочу оставаться здесь один!

Человек не ответил, да и неудивительно. Чудом явилось уже то, что в прозвучавших звуках он распознал слова. Мгновение назад лейтенант вернулся к жизни. А может быть, нет? Человек испугался этой мысли. Все окружающее не походило на реальность. Говоривший с ним призрак, каменные стены, сам душный горячий воздух подземелья полыхали красками расплавленного металла. Затмевая друг друга, они низвергали офицера на самое дно раскаленного пекла.

– Не хочу! За что все это? – Картины ада заставили землянина закричать от страха.

– Успокойся! – Огненное существо вцепилось в его плечи и с силой встряхнуло. – Открой глаза, лейтенант.

Что? Глаза? Человек ухватился за спасительную догадку. Неужели это сон? Боясь поверить в подобное счастье, он с трудом приоткрыл слипшиеся веки. Но, вопреки ожиданиям, огненный мир не исчез. Сохранив свою солнечную палитру, он лишь стал более детальным и четким, услужливо предлагая множество доказательств реальности всего происходящего. Оружие, боевой комбинезон, эмблема Галактического Союза… Лейтенант узнал экипировку своего неизвестного спутника. Черти не носят военную форму и не стреляют из FAMASов – это ясно, как дважды два. Значит, он еще на этом свете! Значит, он живой!

Как следствие этого открытия, в памяти человека всплыли леденящие воспоминания. Трое беглецов. Они сломя голову несутся по подземным туннелям мертвого города. Позади слышится вой и рев охотников. Полумеханические звери настигают. Их очень много, и кажется, что спасения не будет. Больше нет сил. Огнем горит израненная нога. Хочется остановиться, поднять винтовку и встретить смерть, как подобает мужчине. Но нет, нельзя! Они отвлекают врага, давая возможность товарищам покинуть проклятую планету. Впереди станция городской подземки. Линия № 3. Исковерканные поезда, ржавые роботы и груды мертвецов… Именно так они и очутились в этом страшном месте! ЛАБИРИНТ ЖИЗНИ – проклятие и ужас всей Галактики! Здесь рождаются исчадия ада, кровожадность которых граничит с безумием.

Воспоминание о морунгах выдернуло человека из прошлого. Инстинкт самосохранения побудил его к немедленным действиям. Спрятаться, срочно найти убежище, где можно затаиться и собраться с силами! Дрожащими руками он бессознательно вцепился в склонившееся над ним существо.

– Бежим!

– Погоди, командир, дай отдышаться. Я тебя пер на себе больше часа и сейчас валюсь с ног.

Кто его спас? Офицер, как ни силился, не мог разобрать черты солдата. Приподнявшись на локтях, он приблизил свое лицо к лицу рядового. О ужас! Лейтенант вдруг понял, почему не узнал боевого товарища. Просто у того больше не было лица. Клочья грязной кожи, рваная плоть, лицевые кости, торчащие, словно камни из свежевспаханной борозды. Вдобавок к этому солдат лишился глаз. Раздавленные глазные яблоки свисали наружу рваными студенистыми лохмотьями.

– Ты ранен? – единственное, что выдавил из себя лейтенант.

– Да так… зацепило чуток… – Десантник болезненно изогнулся. – Побаливает спина. Едва выбрался из-под обвала, который мы с тобой организовали, командир.

Лейтенант не знал, что сказать. На рядовом не осталось живого места, а он словно не замечал этого: говорил разорванным ртом, видел без глаз и дышал отравленным воздухом сумрачной планеты-звезды! Тайно догадываясь о сути происходящего, офицер коснулся рукой своего лица. Так и есть, дыхательная маска исчезла. Его легкие жадно вдыхали смертоносные сернисто-гелиевые пары так, словно это был свежий бриз на родной Корсике. Сомнений быть не могло! Лабиринт изменил его так же, как этого солдата. Теперь они – не люди!

Глава 1

Роскошные апартаменты трансгалактического отеля казались лейтенанту Марку Грабовскому тягостнее тюрьмы. Вот уже двадцатый день он дожидался здесь аудиенции Совета. Все просьбы, уверения и протесты наталкивались на глухую стену молчания, которой галактическое правительство окружило выживших членов Четвертой специальной экспедиции в область Черной зоны. О них словно забыли, заживо замуровав в золоченом дворце, неспешно плывущем по орбите Тогора.

Сквозь прозрачную стену королевского суперлюкса Марк задумчиво глядел на величественную планету. Она похожа на Землю, даже очень! Та же синева океанов, те же спирали белых облаков и покрытые снегом горы. На одном из пиков лейтенант остановил взгляд. Вершина исполинской пирамиды пробивала облака, возвышаясь над ними, словно обитель богов. В одних ее гранях сверкало солнце, в других свое отражение видели звезды. Невольно Грабовский залюбовался совершенством и безукоризненностью форм. Его охватила гордость, ведь создателем этого фантастического сталагмита была не природа, а руки живых существ, избравших Тогор столицей Галактики.

Глядя на резиденцию Совета Галактического Союза, Марк попытался представить, что сейчас творится за ее стенами. Информация, которую доставила его группа, должна была произвести эффект разорвавшейся бомбы. Галактика, уже тысячи лет не знавшая насилия, оказалась на пороге страшнейшей из войн. В смертельной схватке схлестнулись создания органического и неорганического миров. Предотвратить бойню не смогут никакие политические уловки. Противник не помышляет о диалоге. Его целью является полное истребление жизни.

Дзинь! Мысли лейтенанта прервал сигнал открывающейся двери. Резные створки распахнулись, и в комнату вошла Дэя. Лурийка была ослепительна. За время их сурового похода Грабовский отвык видеть ее такой. Пятнистая ткань боевого комбинезона – не лучшее украшение для женщины. Гораздо роскошней Дэя выглядела в фамильном наряде королевского дома Лура.

Созерцанию Марк предпочел более приятное занятие. Подойдя вплотную к Дэе, он притянул ее к себе.

– Куда это ты подевалась сегодня утром? Просыпаюсь, а тебя нет.

– Получила вызов из канцелярии Совета. Поспешив туда, я не стала тебя будить.

– Из канцелярии Совета? – Глаза Грабовского округлились. – Неужели о нас вспомнили?

– О нас никогда и не забывали. – Дэя тактично отстранилась от возлюбленного. – Просто проблема Черной зоны столь неординарна, что для ее разрешения потребовалось дополнительное время.

Голос женщины стал бесстрастным и уверенным, Марк это сразу заметил. Столица вернула доктора Дэю в лоно большой политики. Как положено вышколенному государственному чиновнику, она со рвением приступила к исполнению своих служебных обязанностей, отодвинув их личные отношения на второй план. Но Грабовский не обиделся. Он вообще не имел этой дурацкой привычки – обижаться по пустякам. Бессмысленное занятие! За ним перестаешь замечать главное.

– Значит, решение принято? – Лейтенант моментально сделал вывод из слов лурийки.

– Да, и нас пригласили на церемонию всегалактической герольдоции.

– Герольдоции? Это еще что такое?

– Сегодня в полдень итоговый вердикт Совета будет оглашен перед послами всех доминионов. Церемония пройдет во Дворце Объединенных Миров.

– А… теперь понятно, для чего ты так вырядилась! – Марк демонстративно оценил полупрозрачное платье, под которым сияло инкрустированное тело женщины. Подкожные имплантаты сейчас генерировали насыщенные зелено-синие тона, и Дэя походила на русалку, поднявшуюся из бескрайних океанов Тогора.

– Между прочим, это официальный прием. Поэтому я надеюсь, что и ты наденешь что-нибудь подходящее.

– Конечно. – Землянин и не думал возражать. – Сейчас посмотрим, что там у нас есть.

Грабовский подошел к стенному шкафу и сдвинул дверцу. На вешалке болтался потертый камуфлированный комбинезон. Рядом на полке лежали два комплекта армейского нижнего белья. В сочетании с боевым шлемом и халатом, надетым сейчас на лейтенанте, эти вещи составляли весь его гардероб.

– На чем же остановиться? – Марк снял с вешалки термостойкие кальсоны. – Как тебе это?

– Немного смело. – За время, проведенное в обществе землян, Дэя научилась понимать юмор. – Желательно что-то более консервативное.

Не дожидаясь, пока Грабовский предложит следующий вариант, лурийка поймала приборчик, который на манер мобильного телефона болтался у нее на запястье. Мобильник в действительности оказался универсальным микрослитом, одной из функций которого являлось управление роботом-секретарем. Послушная приказу долговязая машина не замедлила появиться на пороге. В своих золоченых, поднятых кверху манипуляторах она держала длинный малиновый френч, синие расклешенные брюки и пару мягких плетеных сандалий. Всю одежду украшали золоченые гербы Лура.

– Одевайся. Орбитальный флаер уходит через час. У нас не так много времени.

Марка не нужно было долго упрашивать. Три недели, проведенные в этих стенах, показались ему годом. Сейчас он готов был бежать хоть на край света. Стараясь не слишком выдавать нетерпение, лейтенант подошел к роботу. Протонный помощник Дэи услужливо протянул одежду. Марк принял ее, помимо воли внимательно наблюдая за машиной. На это у него имелись причины. Всего месяц назад он покинул Агаву – ужасную планету смерти, где мертворожденные твари практически полностью уничтожили его роту «головорезов». Грабовский отогнал тягостные видения. Сейчас они находились за сотни световых лет от Агавы. Война еще не скоро докатится сюда.

– Тебе не нравится костюм? – Дэя по-своему истолковала задумчивость Марка.

– Ну, если ты говоришь, что это модно…

Лейтенант скинул халат и начал натягивать творение лурийских модельеров. Костюмчик был не в его вкусе. Френч слишком узок, штаны чрезмерно широки. Сандалии, заменившие кованые космические ботинки, вообще не ощущались на ногах. Казалось, будто идешь босиком. Закончив одеваться, Марк подошел к зеркалу. Смесь итальянского падре с борцом айкидо – таков был его вердикт. Инстинктивно Грабовский попробовал помахать руками и присесть. Плотная ткань оказалась эластичной и ничуть не стесняла движений. Это хорошо! Свое тренированное тело лейтенант расценивал как оружие, а оружие всегда должно быть готово к бою.

– Идем. – Лурийка настойчиво потянула его к выходу.

– Погоди всего одну минуту! – Лейтенант притормозил возле коммуникационной системы. – Я должен предупредить наших.

«Нашими» Марк назвал тех, кто выбрался вместе с ним с той страшной планеты-звезды. Он уже не делал различия между солдатами и штатскими, людьми и харририанами. Все они сформировали отряд, для которого Грабовский все еще оставался командиром. Членом команды ощутила себя и Дэя. Улыбнувшись этому чувству, она предложила помощь:

– Я знаю язык фа-хри лучше тебя, поэтому могу поговорить с харририанами. Так мы сэкономим время.

– Сделай милость. Ближайший терминал в вестибюле. – Проводив Дэю взглядом, лейтенант вызвал номер 3005. – Спите, бездельники! – проревел он, когда в голографическом проекторе появилась опухшая физиономия Георга Шредера.

– Никак нет, господин лейтенант! – Рядовой сделал невинную рожу. – Это помехи передающего устройства.

Возможно, Марк и поверил бы в это вранье, если бы не вчерашнее посещение бара. Там он застукал своих доблестных десантников во время сеанса «черной магии». Колдуя над вроде бы безалкогольным ассортиментом, они получали чудовищные смеси, которые то и дело проверяли фармакологическим тестером. Судя по теперешней физиономии Шредера, определенные успехи на этом поприще были достигнуты.

– Где капрал Рутов? – Лейтенант не стал укорять солдат за вольности. Вернувшись с войны, они имеют право выпустить пар.

– Я здесь! – Алексей вытолкнул здоровенного баварца из поля видимости сенсоров. – Слушаю вас, господин лейтенант.

Рутов выглядел куда лучше своего приятеля, был чисто выбрит и аккуратно причесан. На шее он спешно застегивал ворот камуфлированной униформы.

«Молодец, выглядит как огурчик. Когда это он успел опохмелиться? Чувствуется русский дух, не то что мои гориллы, – обрадовался лейтенант выправке капрала. – На него можно положиться, тем более когда на душе так неспокойно…»

Только сейчас Марк понял, что с самого утра чувствовал какой-то странный дискомфорт. Это не страх и не тревога, нет. Скорее ощущение легкой нервозности, наподобие той, что возникает у шпиона при взгляде на свежий окурок, лежащий на пороге его дома. Глупости! Налицо психоз, вызванный бездельем и обидой на Совет. Стараясь не заразить им своих подчиненных, лейтенант бодро приказал:

– Капрал, остаешься за главного. Я вместе с доктором Дэей улетаю на Тогор.

– Слушаюсь. – Лицо Алексея Рутова стало серьезным. – Будут специальные указания?

– Нет… – В груди Грабовского неприятно похолодело, словно подсознание пыталось о чем-то предупредить. – То есть да! – Марк не смог пойти наперекор волчьим инстинктам. – На время моего отсутствия запрещаю пьянку и праздное шатание по отелю. Всем собраться в две тысячи пятнадцатом номере, выставить охрану, проверить исправность боевых костюмов и шлемов. Постоянно быть на связи.

От подобного приказа глаза капрала вылезли из орбит.

– Господин лейтенант, нам нужно чего-нибудь опасаться?

– Пока нет. – Грабовский вдруг подумал, не перегнул ли он палку. – Однако сегодня на Тогоре собираются политики со всей Галактики. Решается судьба Черной зоны. Страсти могут накалиться. В такой день можно ждать чего угодно.

– Будет исполнено! – Последствия политических переворотов Рутов хорошо помнил еще по Земле. Прикинув шаткое положение «головорезов», он всецело поддержал командира. – Господин лейтенант, но мы сдали оружие…

– Придется исходить из того, что имеем: ножи, инструменты… Подумайте, что еще можно добыть в этом оазисе благополучия. Напрягите мозги, вы же элита французской армии!

К тому времени, когда Грабовский появился в вестибюле, Дэя уже закончила сеанс связи с харририанами. В ожидании лейтенанта она нетерпеливо мерила шагами перламутровую мозаику пола. Глядя на нее, Марк в который раз подивился дочери далекой планеты Лур. Комиксы «Пентхауса» отдыхают! Их художникам даже в голову не могут прийти такие формы: осиная талия и роскошные крутые бедра, торчащая грудь и точеная шея. Все это великолепие ничуть не портили высокий рост, отсутствие волос и острые двухдюймовые когти. А чего стоит светящаяся инкрустация ее золотистого тела!

Вдруг землянин поймал себя на мысли, что не смотрит на Дэю. Его взгляд, зацепившись за силуэт угрюмого серого робота, так и остался прикованным к нему. Это не полированная изящная машина из отельной службы сервиса. Это тяжелый ремонтник класса «РН» технического уровня. Что он здесь делает? Несколько напряженных секунд Грабовский буравил робота глазами. Ничего не происходило. Машина недвижимо стояла возле лифтового столба и не проявляла никакого интереса к делам живых существ.

«Чего это я паникую? – рассердился на себя Марк. – Наверняка на нашем уровне какая-то поломка. Ремонтника направили для ее устранения. Ну, стоит себе машина, и пускай стоит… СТОИТ?!»

В памяти вспыхнуло одно из правил эксплуатации роботов. Машины не имеют права останавливать рабочий процесс ни на секунду. Если задание выполнено, роботы возвращаются в свое хранилище и дезактивируются. Энергия не должна тратиться попусту.

Почуяв неладное, лейтенант схватил Дэю в охапку и решительно поволок прочь от робота-ремонтника.

– Что это значит? Куда ты меня тянешь? – Доктор попыталась высвободиться.

– Тихо ты! Кажется, у нас проблема!

Марк одним глазом следил за неподвижной машиной, а другим искал пути отступления. Вот оно, есть! Лента эскалатора должна вывести их на уровень казино. Там полно посетителей, обслуга и охрана. Можно поднять панику и под прикрытием всеобщей неразберихи пробраться на уровень второго класса. Там его взвод – товарищи, которые не подведут!

Маневр Грабовского не остался незамеченным. Робот «РН» ожил и двинулся в направлении беглецов. Он не спешил. Создавалось впечатление, что ремонтник просто отправился по своим делам.

Здесь что-то не так! Лейтенант нутром почуял подвох. Его взгляд заметался по роскошному вестибюлю в поисках новой опасности. Сюрприз не заставил себя ждать: эскалатор остановился. На другом его конце послышался скрежет сминаемого металла и гулкие тяжелые шаги. Марк не стал выяснять, кто производит эти звуки. Зачем? Все и так ясно – кто-нибудь стальной и безжалостный, встреча с которым не сулит ничего хорошего.

Последним вариантом оставалось отступление по уровню люкс. В соседнем блоке есть грузовые лифты. Перед тем как броситься бежать, Грабовский мельком взглянул на робота. Ой-ей-ей! Машина уже не казалась такой безобидной. В одном из манипуляторов активировался лазерный резак, а в другом засверкало острое сверло.

«С дверью грузового лифта придется повозиться. – Марк прикинул потерю времени. – Чего доброго это пугало доберется до нас быстрее, чем мы юркнем в кабину. Позарез необходима свежая идея».

Идея оказалась двухметрового роста, покрытая позолотой и очень смахивающая на вставшего на дыбы кузнечика. Она не спеша выползла из номера Грабовского. Завидев Дэю, ее робот-секретарь в почтительности остановился.

– Дай сюда! – Марк сорвал с запястья возлюбленной управляющий микрослит. – Мне нужен твой робот. Немедленно!

– Забирай. – Дэя готова была отдать что угодно, только бы отделаться от железных объятий Грабовского. – Постарайся правильно формулировать команды.

Правильней некуда! Лейтенант активировал канал связи:

– Остановить робота «РН»! Срочно!

Приказ не повлек за собой абсолютно никаких действий. Секретарь так и остался стоять на месте, спокойно наблюдая, как мимо него ползет гусеничный истукан.

– Выполнять! – Марк с Дэей пятились по роскошному вестибюлю.

– Ошибка, – проскрипела машина на интерлеви. – Обслуживание других механизмов не входит в обязанности робота-секретаря.

– Не входит, говоришь? Ну ладно! – В голове разведчика родился новый план. – Тогда ко мне, на максимальной скорости!

Грабовский рванулся навстречу роботу. Он слышал крики Дэи, видел, как полыхнул лазерный резак в руке угрюмой ремонтной машины, но останавливаться даже не подумал. Марк знал лишь одно: он, робот-секретарь и «РН» должны сойтись в одной точке одновременно. Все, что произойдет потом, зависит от скорости его реакции и силы мышц. Расчет оказался ювелирным. В момент, когда Грабовский налетел на секретаря, за спиной того как раз вырос ремонтный робот. Марк вложил всю инерцию своего тела в высокий прыжок. Ноги лейтенанта ударили в грудь золоченой машины. Как и предполагал разведчик, протонный помощник Дэи оказался абсолютно не готов к подобным испытаниям. Долговязая машина зашаталась и рухнула прямо в объятия тяжелого ремонтника «РН». Лазерный резак пропорол брюхо секретаря и плотно засел в его деликатных потрохах.

Дело сделано! Марк слышал, как за спиной трещат электрические разряды и лопаются сверхпроводящие кабели, но даже не обернулся. Маловероятно, что столкновение выведет из строя их стального противника. Как только «РН» протестирует свои цепи, он попробует избавиться от повисшего на нем секретаря. Да, на это уйдет несколько минут. Однако затем робот кинется исполнять кровавую волю своих хозяев. Грабовский на бегу схватил руку лурийки:

– Дэя, скорей к лифту. Это наш единственный шанс.

Подъемник скользил вниз быстро и бесшумно. Грабовскому казалось, что его ступни вот-вот оторвутся от пола и он начнет свободное парение в метре над решетчатой платформой. Пытаясь отделаться от этого неприятного ощущения, лейтенант схватился за ручку холодильного контейнера. Белый параллелепипед составлял часть груза, транспортирующегося с уровня ресторанов, куда-то в зону нижних пакгаузов.

– Тебе тоже не по себе? – услышал он голос Дэи.

Обернувшись, Марк увидел подругу, обеими руками намертво вцепившуюся в другую, точно такую же рукоять.

– Зато мы теперь знаем, что надпись «Перевозка живых организмов запрещена!» не лишена оснований. – Свободной рукой лейтенант обхватил Дэю за талию, стараясь заглушить ее страх.

Как будто услышав Грабовского, лифт преподнес своим незадачливым пассажирам очередной сюрприз. Падение более чем с километровой высоты закончилось резким торможением. Такого аттракциона они, естественно, не ожидали. Волна перегрузки сокрушающим ударом швырнула беглецов на пол, заставляя вспомнить те доисторические времена, когда передвижение на четвереньках было более популярно, чем сейчас. Нарушители оказались наказанными! Словно удовлетворившись содеянным, подъемник замер на месте.

– Приехали! – Марк не позволил женщине подняться на ноги. – Сиди за контейнером и не высовывайся! – Он надеялся, что засады не будет, но лифт могли встречать.

Землянин оказался прав. Как только стальная дверь распахнулась, в кабину лифта просунулось пятнистое серо-черное существо, сжимающее в руках увесистый обрезок стальной хромированной трубы.

– Микульский, ты? – Грабовский с радостью узнал широкие, затянутые камуфляжем плечи своего разведчика.

– Так точно, я! – Рядовой поправил боевой шлем и сделал знак «о’кей» кому-то незримому, находившемуся за пределами видимости Марка.

– Какого черта ты тут делаешь? – Лейтенант толчком отпихнул бесполезный теперь холодильник.

– То же самое, что и вы. Пытаемся смыться из этого золоченого гадюшника.

– Угу.

Чтобы ненароком не выдать обиду, Грабовский старался не смотреть в глаза Микульскому. Он не вправе обвинять своих ребят в предательстве. Они не знали, где их командир, а поэтому не могли прийти ему на помощь. Все правильно и естественно. Мозгами Марк понимал это, но в глубину души все-таки закралась некая горечь.

– За мной! – Лейтенант поднял Дэю и выдернул микрослит из панели управления лифтом. – Ян Микульский, доложить об обстановке.

Прежде чем разведчик открыл рот, лейтенант сам получил возможность оценить ситуацию. Палуба грузовых флаеров оказалась почти пустой. Три тяжелых пузатых грузовика, один контейнеровоз и кимбийская мобильная ремонтная мастерская составляли ту немногочисленную стайку стальных птиц, которым сегодня без всякой толчеи удалось спокойно занять желтые квадраты стояночных площадок. Мизерное количество транспортников не означало отсутствия персонала. Примерно полтора десятка рогатых и лохматых инопланетян с удивлением пялились на двоих землян, которые при помощи самодельного лома пытались вскрыть люк кимбийской мастерской. Во взмыленных взломщиках Марк узнал капрала Пери и рядового Нангисена. Корсиканцев ничуть не смущали ошарашенные взгляды обслуги. Словно не замечая их, десантники с остервенением долбили твердый металл.

– Для эвакуации подходит только этот ремонтник. – Шагая рядом, Микульский пояснял суть происходящего. – Все остальные флаеры негерметичны. Кабины на двух-трех пилотов и здоровенный пустой трюм. Это не годится. У нас ведь почти полсотни беженцев.

– Полсотни? – Марк видел только двух кузнецов и двух десантников, которые контролировали оставшиеся лифты.

– Рутов и Лекомп собирают всех уцелевших членов нашей команды на уровнях второго класса. Ваш номер и номер доктора Дэи оказались пустыми, поэтому мы, естественно, больше не совались на палубу люкс.

Слова Яна сжали сердце Грабовского. Боль была сладкая и одновременно горькая. Боевые товарищи помнили о нем и, несмотря на грозящую им опасность, продолжали искать своего командира. Но была и другая, страшная новость. Микульский употребил слово «уцелевших». Значит, снова пролилась кровь. Сумрачный призрак Агавы не хочет отпустить беглецов. Он достал их и здесь!

– Кто погиб? – Марк с Дэей одновременно остановились.

– Половина харририан.

Тонированное бронестекло боевого шлема было поднято. Марк увидел, как по лицу Микульского пробежала гримаса боли. Ужасы Агавы сроднили землян и жителей темной планеты-звезды. Потери харририан корсиканцы ощущали как свои собственные.

– Роботы? – Грабовский замедлил шаг, ощутив, как к горлу подкатывает комок.

– Роботы, – кивнул Микульский. – Весь механический персонал нашего уровня словно взбесился. Хорошо, что Рутов собрал нас до того, как началась атака. Все-таки мы здоровые мужики, плюс боевые костюмы, плюс шлемы. В дело пошло кое-что из мебели, кое-что из оборудования. Короче, отбились. А вот харририане… – Ян горестно вздохнул. – Когда мы ворвались в их зону, там было настоящее месиво.

– Ясно. – Марк хорошо понимал, что обезумевшие машины не встретили никакого отпора со стороны мирных аборигенов Агавы. – Вы собрали раненых?

– Раненых почти не было. Роботы изрезали всех в капусту.

– Инженер Нагира жив? – Лейтенант вдруг вспомнил о сгорбленном четырехруком мутанте.

– Трудно убить того, кто лазит по стенам, как муха. – Рядовой впервые улыбнулся. – Кстати, уцелевшие обязаны Нагире жизнью. Это он почувствовал приближение убийц и приказал баррикадировать двери. Завалы замедлили атаку и позволили части харририан продержаться до нашего прихода.

– Им, как и вам, повезло, что атаковали только легкие обслуживающие машины. – Грабовский, холодея, вспомнил недавнюю встречу с угрюмым роботом «РН». – Появись кто-нибудь помощней…

– Кто-нибудь помощнее и впрямь появился. – Рядовой опасливо покосился в сторону лифтов. – Сейчас там, наверху, бог знает что творится! Наши крушат лифты и эскалаторы. Рутов надеется, что это задержит поток той механической нечисти, которая вдруг хлынула изо всех дыр. Нас же он отправил вперед. Захват транспорта сейчас важнее всего.

– Что с флаером? – Вопрос Марка адресовался уже не разведчику, а капралу Пери. Растолкав инопланетных зевак, офицер в сопровождении Дэи и Микульского подошел к треугольному летательному аппарату.

– Проклятый люк! – Жорж спрыгнул на палубу и одним быстрым резким движением отдал честь. – Машина не принадлежит отелю, поэтому местным дармоедам код доступа неизвестен. А хозяев флаера, как говорится, днем с огнем… Ремонтируют что-то на палубе люкс.

«Видел там я одного ремонтника!» Грабовский с подозрением покосился на флаер. Ему почему-то сразу расхотелось лететь, а громада орбитального челнока показалась пугающей и зловещей. Может, пока не поздно, стоит одуматься и рвануть в пассажирский порт? Нет! Уже поздно! Марк понял это, когда один из подъемников выплеснул из своего чрева насмерть перепуганную, перемазанную кровью гурьбу харририан. К первой группе добавилась вторая. Третьими и последними на грузовую палубу прибыли корсиканцы. Ну что ж, как говаривал его друг Николай Строгов, семь бед – один ответ! Грабовский одним прыжком взлетел по трапу флаера. Будь что будет. Послушный приказу, микрослит Дэи тут же приступил к поиску кода.

Глава 2

Огонь за бортом стремительно угасал. Из ослепительного блондина он перекрасился в желто-рыжего жиголо. Затем, словно застеснявшись, пошел пунцовыми пятнами. И под конец угас, дав волю бескрайней неприкрытой голубизне.

Марк от души поприветствовал такую смену сексуальной ориентации. С некоторых пор Грабовский ненавидел падение в плотных слоях атмосферы. Память еще бередил ужас от той, последней посадки на Агаве. Они выпутались, а вот Жерес погиб! Марк вспомнил лицо ротного командира: открытое, улыбающееся, с легкой хитринкой в уголках глаз. Его уже нет. Был человек, а теперь пыль… бездушная серая пыль, которую горячие ветры Агавы будут вечно перекатывать по растрескавшимся черным камням. Марк горько вздохнул. Ему вдруг показалось, что их борьба – это бесполезная пустая игра, в которой участникам уготована смерть. И неважно, выиграл ты или проиграл, – конец будет один и тот же. С Земли их ушло более двух сотен. Элитное подразделение. Гордость Второго Корсиканского парашютно-десантного полка. Все были молоды, полны сил, безудержно влюблены в жизнь. Благородные порывы, высокие слова! Спасители мира хреновы! Сначала Такер, потом Жерес, Манзони, Фельтон, все остальные, а под конец Николай – его лучший друг… Все погибли!

У Грабовского вдруг закружилась голова. Что-то коснулось его мозга. Легкий, едва ощутимый контакт, в котором послышалась неожиданно жесткая команда: «Марк, тревога!» Что это? Приходя в себя, лейтенант помотал головой. Мозги прояснились, но чувство опасности осталось. Марк осмотрелся. Вроде бы все в порядке. Чистое безоблачное небо, ровный гул двигателей, спокойные уверенные лица пилотов. Так в чем же загвоздка?

– Жорж, как дела у нас? – Грабовский решил сравнить свои ощущения с ощущениями пилотов.

– Все путем. – Чувствовалось, что Пери наслаждается своей стихией. Рука нежно поглаживает биоконтактор, взгляд блуждает среди облаков, на физиономии – мина блаженства.

– Все путем – этого мало! – Лейтенанту не понравилась расслабленность капрала. – Курс? Энергия? Двигатели?

– Да успокойтесь вы, господин лейтенант, – вступился за партнера второй пилот капрал Рутов. – Энергетика в порядке, тяговый импульс стабильный. Так что максимум через час сядем в столичном космопорту.

– А приборы? – Марк удивился этому вопросу. Он не думал о приборах. Язык вышел из-под контроля и самостоятельно проявил любопытство.

– Приборы? – Алексей с удивлением посмотрел сначала на Пери, затем на командира. – Какие же у нас приборы? По вашему приказу мы отключили всю автоматику. Летим, как на доисторическом кукурузнике.

Грабовский не знал, что такое кукурузник. Наверное, что-то очень нехорошее, поскольку флаер обиделся: сотни шкал и индикаторов взбешенно зыркнули на людей. Затем машина встала на дыбы и, едва не совершив мертвую петлю, принялась круто менять курс.

Дьявольщина! Марк въехал лицом в панель контроля да так и остался торчать в ней, придавленный силой перегрузки. Искры из глаз разлетелись по всей кабине. Лейтенант с трудом навел резкость. Что такое? Перед глазами ошарашенного Грабовского сияло полностью активированное рабочее место бортинженера. Мгновение назад безмолвное, словно ночное кладбище, сейчас оно переливалось ярче, чем огни дискотеки.

– Что происходит? – Марк с трудом оторвал физиономию от мерно гудящей панели.

– Мы потеряли контроль! – Пери что есть силы вжимал руку в разъем биоконтактора, но его усилия абсолютно не отражались на пилотировании. Флаер больше не реагировал на мысленные приказы. Предав свой экипаж, он перешел в режим скоростного спуска.

– Мы падаем? – Марк почувствовал, как машину начало трясти.

– В том-то и весь фокус, что нет. – Смирившись с потерей управления, Рутов склонился над навигационной системой. – Автоматика включилась самопроизвольно. Автопилот взял курс на сто двадцать градусов. Идем на аварийное снижение.

– Можно что-нибудь сделать? – Грабовский судорожно шарил глазами по пилотской кабине.

– Ручное управление полностью блокировано. Власть над флаером в руках центрального слита.

Положеньице хуже некуда. Марк, так же как пилоты, прекрасно понимал: морунги уже здесь! Они пришли на Тогор в погоне за «головорезами». Все механизмы, до которых только дотянулись их хищные невидимые щупальца, теперь инфицированы. Они жаждут немедленной гибели живых существ ничуть не меньше, чем их бесноватые хозяева. Все повторяется… все, как на Агаве. Остается непонятным лишь одно: почему они еще живы? Это совсем не в духе морунгов! Игра по старым правилам весьма скоротечна. Взрыв двигателей или вертикальное падение более чем с тридцатикилометровой высоты должны были навечно вычеркнуть «головорезов» из списка живых. Но вместо этого они продолжают лететь…

– А куда это мы летим?

Слова, произнесенные на скрипучем интерлеви, могли принадлежать только одному существу. Инженер первой лиги Нагира просунулся внутрь пилотской кабины. Используя свои покрытые липкой слизью пальцы, он крепко приклеился к стене за спиной у Марка.

– Скоро узнаем. Хотя, по мне, лучше бы не знать, – скривился Марк.

Флаер трепыхался, словно белье на ветру. Зоны турбулентности, как и встречный тропический пассат, полностью игнорировались протонным мозгом. Зачем? Забота о живых? Глупости! Важным являлось лишь выполнение полученного приказа.

– Нас ждут джунгли, – перекрикивая дребезжание конструкции и истошный вой забортного воздуха, сообщил Алексей Рутов. – Прямо по курсу сплошной лес. На сотни километров ни одной посадочной площадки.

Взгляда в окно хватило, чтобы понять – так и есть. Океан заканчивался, впереди сплошной стеной вздымалась непроходимая сельва. Флаер словно потерял что-то внизу. Он, как сыскная собака, опустил свой широкий тупой нос, превратив спуск в крутое пике. Спустя мгновение зеленые акры заполнили собой все поле видимости. Гигантские деревья с бешеной скоростью замелькали перед глазами.

– Мы погибнем, если останемся здесь. – Используя свои телепатические способности, Нагира обратился к сознанию землян: – Я пришел, чтобы помочь вам перебраться в задний отсек.

Харририанин прав! Окровавленные тела Хука и Митича мигом всплыли в памяти лейтенанта. Пилоты его боевого транспортника погибли при посадке на Агаву. Они пилотировали подбитую машину и, естественно, не могли бросить штурвал, но сейчас все по-другому. От людей уже ничего не зависит.

– Покинуть кабину! Все назад! – Марк кинулся помогать пилотам избавиться от страховочных дуг. – Пошевеливайтесь! Никто не знает, когда этой жестянке заблагорассудится плюхнуться.

На жестянку флаер обиделся еще больше, чем на кукурузник. Крен на нос стал столь велик, что Грабовскому показалось: вот-вот машина покатится кубарем. Причем протонный маньяк значительно увеличил скорость. И это все при явном приближении к земле!

Они едва успели добраться до ремонтного отсека. Пятисоттонная посудина встала на дыбы. Взревели тормозные двигатели, а вслед за ними корпус затрясся от скрежета и шквала ударов.

Перепуганные вопли наполнили битком набитое брюхо флаера. На всех частотах и языках они без устали сотрясали воздух, пока громада орбитального челнока пробивала себе путь в лесной чаще. Тела беглецов так плотно нафаршировали ремонтный отсек, что яблоку негде было упасть. Как ни странно, именно это помогло избежать жертв. Харририане и земляне, судорожно ухватившись друг за друга, образовали единый многорукий клубок, который цепко закрепился за все мыслимое и немыслимое оборудование кимбийской мастерской. Не повезло только Грабовскому, Пери и Рутову. После первого же удара трех корсиканцев забросило в дальний угол, где они, матерясь на чем свет стоит, тут же стекли на пол. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не Нагира. Четырехрукий инженер зацепил их своими длинными паучьими конечностями и накрепко приклеил к стенам.

Когда все стихло, Грабовский не поверил своим глазам. Флаер выдержал удар о землю и поединок с толстенными батиловыми деревьями. Шпангоут уцелел. Лишь несколько рваных дырок в обшивке свидетельствовали о катастрофе. Следующей заботой лейтенанта стал поиск возлюбленной. Где Дэя? Он нашел ее недалеко от люка энергостанции. Лурийка сидела на полу. Одной рукой она вцепилась в Шредера, а другой сжимала станину какого-то металлообрабатывающего станка. Встретившись с ней глазами, Марк словно спросил: «Ты как, нормально?» Дэя кивнула: мол, все в порядке.

А вот у меня вроде не все! Грабовский нутром почуял приближение беды. Что-то ужасное, но вместе с тем хорошо знакомое рванулось к распластавшейся среди поваленных деревьев машине. Охотник! Конечно, это охотник! Биомеханический убийца не заставил себя ждать. Истекающая ядовитой слюной пасть замаячила в одном из проломов. Стальные когти впились в обшивку корабля и начали вскрывать ее, словно консервным ножом.

– К бою! – Марк сорвал со стены один из спектральных дефекторов и с силой швырнул его в пролом. Попал он в охотника или нет, Грабовский не видел. Его бросок был лишь актом злости и отчаяния. Искусственную зверюгу сложно было свалить даже из автомата – чего уж говорить о клубке пробирок и проводов?

Огонь и змеиное шипение отвлекли внимание лейтенанта. Его люди не зря провели время полета. Обследование ремонтного челнока кимбийцев дало в руки солдат старое проверенное средство борьбы – плазменные резаки. Шесть огненных мечей вспыхнули вокруг Грабовского. Прямо «Звездные войны» какие-то! Марк почувствовал себя немного уверенней. Резаки – это, конечно, не оружие, но тоже кое-что!

– Слушать команду! – Грабовский собирался дорого продать жизни «головорезов». – Все в центр! Отойти от внешних бортов. Владельцам резаков охранять проломы: Шредер, Нангисен, Мартинес – левый борт, Микульский, Грандье, Лекомп – правый. Остальным вооружиться, кто чем сможет.

Не дожидаясь, пока кто-нибудь из его команды отважится вступить в бой, офицер первым кинулся на врага. На ближайшей стене Марк заметил комплект пневматических разводных ключей. Прекрасно! Вот тот, самый большой, полутораметровый ключ послужит ему оружием. Сказано – сделано! С занесенной чудо-булавой лейтенант подкрался к пробоине правого борта.

Тем временем полумеханическая тварь не бездействовала. Она успела отодрать солидный пласт обшивки и расширить пробоину более чем на метр. Для зверя размером со слона дыра была все еще мала. Но запах живой плоти так аппетитен! Охотник сунул свою лысую голову внутрь.

– Э-э-эх! – Раскрутившись, как метатель молота, Марк врезал по лобастому черепу.

Такой удар проломил бы голову любому созданному Богом существу. Но творцом охотника был не Всевышний, а коварные морунги. Искусственные кости выдержали удар. Из обширной раны на темени монстра брызнула алая кровь. Его голова вздернулась к потолку, а из зловонной смертоносной пасти прогремел леденящий душу вой. От этого страшного звука покачнулись стены. Первобытный животный ужас вселился в сердца живых существ, от него их тела затряслись, словно в лихорадке.

Совладать со страхом оказалось под силу лишь тем, кто сам был страшнее смерти. Корсиканцы зарычали, как стая обезумевших волков. Враг жив, но оглушен. Это шанс! Единственный шанс, который «головорезы» не должны упустить. Защитники правого борта кинулись на ошарашенного охотника. С криком «Лейтенант, отойди!» Микульский первым воткнул пылающий резак в горло огромной твари. Клокотание вскипевшей крови и тошнотворный запах паленого мяса тут же наполнили отсек. Голова смертельно раненного охотника рефлекторно отпрянула от огненного меча, но полумеханический зверь так и не успел выдернуть ее наружу. Еще два резака полыхнули перед оскаленной пастью…

Этот готов! Марк равнодушно взирал на последние мгновения жизни безжалостного убийцы. Капрал Лекомп и рядовой Грандье быстро завершили работу Микульского. Через минуту башка охотника валялась внутри флаера, а его подергивающееся и потрескивающее электрическими разрядами биомеханическое тело грузно осело снаружи.

Агония охотника еще продолжалась, но Грабовский уже позабыл о его существовании. Это лишь первый из тех, кто встречал флаер. За ним придут остальные! Что делать? Забаррикадироваться в отсеке и ждать? Чего? Никто не знает, что «головорезы» завязли в этом проклятущем лесу, а значит, никто и не поможет. А сила стальных лап столь велика, что рано или поздно челнок разорвут на куски. И вот тогда точно смерть!

– Лейтенант, нам нужно уходить. – Слова капрала Рутова оказались созвучны мыслям Грабовского. – Может, удастся оторваться и затеряться в джунглях. Я тут кое-что нашел.

Алексей показал целый блок кислотных очистителей. Десяток больших красных аэрозолей. Надпись: «Внимание, ядовитые испарения».

– Это как раз то, что нужно! Если обработать следы, охотники точно собьются. Эта едкая дрянь обожжет не только носы, но и сами легкие. Тогда какие из них ищейки!

– Уходим через левый борт…

Шипение и негромкий взрыв заглушили команду лейтенанта. Грабовский рывком обернулся в сторону пилотской рубки – именно оттуда донесся этот странный шум.

– Что это? – «Головорезы» переводили взгляд с двери пилотской кабины друг на друга и обратно на дверь.

Загадка разрешилась сама собой. Из носового отсека показался Жорж Пери. Погасив позаимствованный у Шредера резак, он удовлетворенно сообщил:

– Прикончил я эту суку. Центральный слит больше не будет нам гадить. – Как бы извиняясь за самовольные действия, капрал исподлобья посмотрел на командира. – Кстати, теперь можно открыть люки. Компьютер их больше не блокирует.

Смерть центрального слита наверняка подпортила планы морунгов. Маяк больше не наводил их на цель, а без точного азимута этим бестиям ничего не оставалось, как взяться за прочесывание джунглей. «Головорезам» вместе с харририанами удалось не только покинуть челнок, но и беспрепятственно углубиться в сельву. Лейтенант специально выбрал самый труднопроходимый путь. Направление не имело значения. Сейчас самое главное – оторваться. Охотники, конечно, мощнее бульдозеров, но и их силам тоже есть предел. Не могут же они проломиться там, где между толстенными стволами едва протискиваются люди.

– Ушли примерно на километр. – Рутов остановился рядом с Марком, чтобы перевести дух. – Что за наказание! Никогда не видел такого леса. Сплошной частокол. И побеги этого сволочного батила, острые, как копья.

– Да, быстрее тут не пойдешь. – Грабовский осмотрелся по сторонам. – И еще харририане бедняги… Еле тащатся.

Взгляд, адресованный аборигенам Агавы, Марк остановил на Дэе. Женщине доставалось больше всех. Платье от кутюр – это не совсем то, в чем гуляют по джунглям. Хотя ткань и была легкой и невесомой, но макси есть макси. Каждый сук и каждая коряга говорили лурийке «привет».

– Иди сюда, горе мое. – Марк подтянул к себе возлюбленную. – Извини, но придется модернизировать твой наряд. Не волнуйся, я ведь лучший модельер в этом лесу.

– Делай что хочешь. Это платье уже больше походит на дуршлаг.

– У-у-у! Мы знаем, что такое дуршлаг!

Лейтенант нагнулся и захватил подол платья сзади. Протянув его между ног женщины, он подсунул ткань под пояс на животе. Узел Марк закрепил бриллиантовой булавкой, которая все равно без надобности болталась на лацкане его сюртука.

– Ну вот… – Грабовский критически осмотрел плоды своего труда. – Учи еще одно слово. Это называется бриджи.

Землянин не позволил подруге долго разглядывать свой новый прикид. Он поволок ее в узкий туннель, который прорубали в лесной чаще идущие впереди обладатели плазменных резаков.

Следующие два часа прошли без приключений. Колонна упорно пробивалась сквозь колючие деревья, молчаливо таща на себе инструменты и все те припасы, которые удалось раздобыть в покинутом флаере.

«Неужели оторвались? – Марк не верил в чудеса. – Что-то тут не так!» Догадка превратилась в уверенность, когда идущий впереди Шредер поднял руку. Марк поспешил к рядовому.

– Слышите шум? – Баварец вывернул до предела аудиоусилитель боевого шлема. – Это река. Широкая река.

– Только этого нам не хватало! – Грабовский придержал солдата и сам двинулся вперед.

Лес заметно поредел, грунт стал тверже, из него все чаще выглядывали обломки коричнево-желтых скал. Марк почувствовал свежесть, которой наполнился воздух. Точно, река! Гул нарастал. Еще сотня шагов, и лейтенант остановился на краю глубокой расщелины. На дне каньона действительно бурлила быстрая горная река. Буруны кипели и сверкали под лучами заходящего солнца.

– Фух, привал. – Грабовский опустился на камни. – «Головорезы», ко мне.

Выждав, пока все его воинство соберется, Марк задал вопрос:

– Куда пойдем – налево или направо?

– Уж точно не вниз… – Пери смерил взглядом пропасть. – Тут даже супер-пупер-альпинистам пришлось бы попотеть.

– Если говорить о направлении на столицу, так это налево, – сориентировался Рутов по низкому солнцу.

– А если говорить о направлении на засаду? – Грабовский пристально посмотрел на капрала.

– Наверно, тоже налево, – согласился Алексей.

– Но тем не менее нам именно туда. – Пери задумчиво проследил за изгибом каньона. – Не хочу вас расстраивать, но, скорее всего, это единственно возможное направление. Все остальные пути перекрывает эта чертова расщелина. Часть ее я видел еще с воздуха. Тянется аж до самого океана.

– Что ж не предупредил? – Рутов с укором поглядел на Жоржа. – Знали бы, не пришлось бы сюда переться.

– Знал бы, сам бы не перся, – зло парировал Пери укол Алексея. – Кто мог предположить, что каньон завернет именно в эту сторону и окажется у нас на пути?

– Короче, мы в полной заднице! – подвел итог краткой рекогносцировке Грабовский.

Оспорить этот вердикт не осмелился никто. Пятнадцать землян умолкли. Все они профессиональные солдаты, за плечами которых не одна военная кампания, каждый из них мгновенно ориентируется в ситуации и с большой вероятностью может предсказать действия противника. Именно поэтому все «головорезы» прекрасно понимали, что происходит. Место их приземления морунги выбрали с умом. Это западня – каменный мешок, из которого есть только один выход. И этот выход, скорее всего, перекрыт.

Гортанный дребезжащий крик поднял корсиканцев на ноги. Кричал харририанин, Марк в этом не сомневался. Несомненным казалось и то, что в вопле не было ужаса, только боль.

– Один из наших союзников влип в какую-то неприятность. – Грабовский двинулся на звук.

– Беда с этими штатскими! – Пери выразил мнение всех солдат, которые, как тени, последовали за командиром.

Идти пришлось недалеко. Метров через пятьдесят корсиканцы увидели гурьбу харририан, которые извлекали из густого кустарника одного из своих собратьев. Харририанину не повезло. Он нарвался на побег батила. Огромная колючка пробила бедро горе-путешественника и торчала из него чуть ли не на полметра.

– Положите его на землю, – приказал Марк. – Шредер, дай резак, Луари, заткни раненому рот, а всем остальным немедленно отыскать доктора Дэю.

– Я здесь. – Лурийка растолкала толпу зевак. Доктор сразу поняла, что происшедшее входит в ее компетенцию, поэтому без комментариев приступила к делу. – Выдерните острие. Я продезинфицирую рану и наложу кровоостанавливающий пластырь.

– Давайте!

Грабовский подождал, пока на помощь Дэе придут еще несколько солдат, а затем, активировав резак, молниеносно отрубил длинный шип возле самой раны. На крики потерпевшего никто не обратил внимания. Не дав ему опомниться, «головорезы» перевернули харририанина на бок, и Марк одним рывком выдернул обрубок из окровавленного тела.

– Не нравится мне все это. – Пери внимательно следил за хирургическим действом.

– Что именно тебе не нравится? – Грабовский сдал харририанина под опеку Дэи и поднялся на ноги.

– С одной стороны, нам не стоит задерживаться на одном месте, нас вроде бы ищут. Но с другой стороны… – Жорж Пери скептически глянул на сереющее небо. – Смеркается, а соваться в ночной лес, сплошь утыканный таким вот хворостом, почему-то не хочется. От него даже боевой комбинезон не спасет. Слыхал я, что во время вьетнамской войны партизаны строили подобные заграждения. Американцы их с трудом одолевали. Причем это днем, но никак не ночью!

– Трусишь? – Упрекая капрала, Грабовский оценивающе покосился на лесную чащобу.

– Да мне-то по барабану! Прикажете – пойду хоть сейчас. А скольких харририан мы насадим на вертел? Вот вопрос.

– Ладно, уговорил. Ночуем здесь.

Марк с непередаваемым блаженством растянулся на ворохе мягкой душистой травы. Какой кайф! Ничего подобного не испытывал уже очень давно. Минул почти год, как «головорезы» покинули Землю. Целый год!

Краем глаза Грабовский увидел, что рядом ложится Дэя. Орнамент на ее теле просвечивался сквозь одежду, и чудилось, будто частичка ночного неба упала на землю. Россыпи бело-голубых огней казались такими же прекрасными и загадочными, как хоровод звезд над головой. Женщина прижалась к нему всем телом, пытаясь согреться.

– Жалко, что мы оставили в отеле наши боевые комбинезоны. Функция терморегулирования сейчас оказалась бы очень кстати.

– Первый раз слышу разумные слова. Неужели практичность победила эстетику?

– Зануда! – Лурийка отвернулась.

– Не обижайся… – Грабовский обнял ее.

Они молча лежали, уставившись в бездонное антрацитовое небо. Где-то там, среди звезд, клокочет безудержная жизнь: древние мегаполисы и скромные купола лагерей первопоселенцев, громады космических станций и серебристые стрелы звездолетов. Бешеный ритм, чудовищные скорости, суматоха и толчея. Но это все там… Здесь же только этот лес, шум реки, пьянящий запах трав и Дэя. Марк вдруг почувствовал, что ему этого достаточно, что он в шаге от настоящего счастья. Но этот крохотный, самый последний шаг что-то мешало сделать. Грабовский поглубже заглянул себе в душу. Да, конечно… Николай!

– Марк, как ты думаешь, Строгов мог остаться в живых? – Дэя словно прочла мысли возлюбленного. Ее слова прозвучали тихо и печально, словно стон осеннего ветра.

– Конечно, мог.

Марк постарался, чтобы голос его не дрогнул. Он ведь соврал. Кто может выстоять против сотни разъяренных охотников? Чувство вины окатило лейтенанта ледяным холодом. Там, на Агаве, Николай Строгов сделал его работу. Ведь это он, Марк Грабовский, должен был увести за собой врагов. Но Николай проявил великое сострадание и самопожертвование. Он даровал им с Дэей жизнь и любовь. Марк тяжело вздохнул. Лицо друга будет вечно глядеть на него из небытия, служить напоминанием и укором.

Дэя уснула, а лейтенант еще долго лежал, уставившись в звездное небо. Он вспоминал всю свою жизнь: отца, военную академию, первую встречу с Николаем. Они тогда чуть не подрались. Марк улыбнулся. Вот идиоты! А всему виной эта сучка Николь… Грабовский зевнул и провалился в тяжелое забытье, которое сложно было назвать сном.

Тревога! Крик часового вмиг поставил Марка на ноги. Что случилось? Лейтенант вслушивался и всматривался в предрассветное марево. Ничего не видно.

– Приближение из северного сектора. – Рядом с командиром выросла плечистая фигура Яна Микульского. Марк видел обилие световой индикации боевого шлема, которую не могло скрыть даже тонированное бронестекло.

– Докладывай!

– Система раннего обнаружения засекла два десятка целей. Все опознаны. Охотники. Дистанция три километра. Идут цепью, очень медленно. Должно быть, продираются сквозь джунгли.

– Медленно, говоришь… – Тренированный мозг Грабовского молниеносно переварил полученную информацию. – Поднимай всех. Срочно выступаем. Курс на восток.

Микульский рванулся выполнять приказ.

– Стой! – Марк притормозил рядового. – Дай мне шлем.

– Слушаюсь! – Ян со скрежетом расстался со своим протонным помощником.

Когда окружающий мир расцветила паутина прицела, а в уголках глаз запрыгали показания дальномеров, Грабовский почувствовал себя немного уверенней. Да, конечно, бронированная кастрюля отобрала у него инстинкты зверя, зато дала зрение. И этим самым зрением Марк увидел цепочку красных пятен, черепахами ползущих прямо на них. Ширину атакующего фронта лейтенанту оценить не удалось. Дальнобойный термосканер брал не более чем на четыре километра, поэтому фланги расплылись и смешались с чернотой леса.

– Надеюсь, что на охоту вышли все, – обнадежил сам себя лейтенант. – Не могут они оставить заградотряд на востоке. Прочесать-то нужно вон сколько, километров пятьдесят. И если рванем вдоль фронта, можем и проскочить.

– Что ты там бормочешь? – Дэя стояла рядом и перепуганно смотрела на окружающий переполох.

– Я говорю – уходим. – Марк схватил подругу за руку и ринулся вслед за передовой группой.

Они летели, не чувствуя под собой ног. Хорошо, что лес вдоль реки оказался не таким густым, как тот, через который пробивались охотники. Грабовский зорко следил за приближением биомеханических убийц. Он с надеждой искал край наступающей цепи. «Головорезы» должны проскочить его раньше, чем попадут в зону видимости охотников. Еще одно – ветер! Марк остановился, послюнил палец и поднял его над головой. Нормально, ветер хотя и меняющийся, но сейчас дует с запада. Искусственные звери пока не учуют их.

– Марк, ты помнишь о морунгах? – Дэя, задыхаясь, все же выдохнула пару слов.

– Что именно я должен помнить?

– Не подпускай их слишком близко. В охотниках могут находиться звезды.

– Да помню я!

Грабовский сделал вид, что у него все под контролем, хотя на самом деле по спине лейтенанта поползли мелкие мурашки. Как он мог забыть?! Если и впрямь в мозги охотников имплантировали по звезде Нума, то жизнь его солдат уже ничего не стоит. Звезда возьмет контроль над слитом боевого шлема. Взбесившийся компьютер изжарит человеческий мозг в доли секунды. Это происходило там, на Агаве, это может произойти здесь и сейчас.

Удаление от цели? Марк вперил взгляд в ближайшего из охотников. Полтора километра. Фух, пронесло! Лейтенант вздохнул с облегчением. Спасибо Дэе. На восьми сотнях будем выключаться.

Восемь сотен. Шлем запиликал яркой сигнальной надписью. Пора! Грабовский с надеждой глянул на северо-восток, туда, где, по его расчетам, должен был появиться левый фланг охотников. Ничего хорошего! Везде, куда только дотягивал свои невидимые щупальца термосканер, колыхались алые тени.

– Отключить шлемы!

Лейтенант не хотел рисковать своими людьми, хватит им проливать свою кровушку. Из всей его команды есть только один человек, которым можно рискнуть. Это он сам. Марк отдернул руку от кнопки отключения. Потерпи еще немного… Хотя бы до пяти сотен.

Пятьсот метров до ближайшего противника. Он еще жив. На северо-востоке… Марк задохнулся от радости. На северо-востоке чисто! «Головорезам» предстоит пройти еще каких-то пару километров, и они, считай, проскочили. Проскочили под самым носом у охотников! Звери упрутся в обрывистый берег и в смятении закружатся по нему, как сбившиеся со следа собачонки. Они будут вдыхать едкие пары очистителя и что есть силы напрягать свои недоразвитые мозги, пытаясь ответить на невероятный вопрос: куда подевались их маленькие беззащитные жертвы? Марк замечтался и не сразу понял, что его кто-то окликнул.

– Господин лейтенант! – Капрал Рутов из арьергарда почему-то перебазировался в голову колонны. Алексей выглядел крайне озабоченно.

– Говори, только быстро и тихо. – Предвидя плохие новости, Марк весь сжался. – Охотники уже близко.

– Аэрозоль закончился, – зашипел Рутов и для наглядности потряс пустым рюкзаком. – Все, дальше наши следы будут благоухать свежим мясом и теплой кровью.

– Еще одна плохая новость. – Как тень, рядом с Алексеем зашагал Пери. – Ветер меняется. Того и гляди, эти твари нас учуют.

– Необходимо взвинтить темп. Дальше уйдем, дольше проживем… – Лейтенант хотел наконец отключить боевой шлем, как вдруг заметил изменение в построении охотников. Четыре крайних зверюги оторвались от строя и устремились прямо на «головорезов».

Их учуяли, заметили или услышали. Какая теперь разница? Самое ужасное состоит в том, что охотники будто угорелые несутся к ним. Остановить тварей не смогут ни густые джунгли, ни острые побеги батила, ни Бог, ни дьявол. Первым желанием Грабовского было – бежать. Куда бежать? Джунгли предательски редели, предоставляя зверям прекрасную возможность для охоты. Тогда драться! Мы умрем в бою с высоко поднятыми головами. Идея ничуть не лучше первой. Нет ничего глупее тупой, бесполезной смерти. Расставаться с жизнью стоит лишь во имя чего-то или кого-то. Марк нашел глазами Дэю.

– Нагира, Дэя, слушать приказ! – Чтобы сократить церемонию прощания, Грабовский решил прибегнуть к безапелляционному приказному тону. – Сейчас вы соберете всех харририан и пулей броситесь бежать. Держите направление строго на восток, никуда не сворачивайте. Через пару дней, глядишь, и доберетесь до освоенных территорий.

– Что значит «соберете всех харририан»? – Дэя заподозрила неладное. – А как же ты и твои люди?

– Мне не дают покоя лавры Николая. – Марк прижал к себе дрожащую женщину. – Уходи, любимая. Мы остаемся прикрывать.

– Это безумие! – Лурийка вырвалась и, схватив Грабовского за руку, потянула вперед. – Идемте! Мы спасемся все!

– Нет. – Марк не сделал ни шагу. – Кто-то должен задержать охотников. Если не мы, то кто же?

– Я останусь с тобой. – Новый порыв Дэи был столь же решителен, как и предыдущий.

Марк понял, что у него появилась проблема. Уговорить Дэю невозможно. После того что им довелось испытать, лурийка слишком хорошо уяснила значение самых главных земных слов – «любовь» и «товарищество». Не теряя ни секунды, Грабовский послал мысленный вызов: «Нагира, ты слышишь меня?»

«Слышу», – прозвучал в мозгу голос мутанта.

«Забери ее… Силой забери. Иначе она погибнет вместе с нами».

Когда харририане тащили трепыхающуюся Дэю, Марк чувствовал себя предателем. Но, без сомнения, он поступил правильно. И неважно, что там кричала женщина. Он не может отдать горячо любимое существо на растерзание кровожадным хищникам. Она должна жить! Повернувшись к своим корсиканцам, Грабовский тем самым поставил точку в эпопее прощания.

– Ну что, господа, окропим красненьким эту паршивую планетенку?

– Я подыхать не собираюсь. – Шредер, как заправский джидай, крутанул в воздухе огненным мечом.

– Дурак, я не о нас. Я об охотниках. Предупреждаю: пленных не брать! – Лейтенант огляделся по сторонам, выбирая удобное место.

Позиция нашлась внутри небольшой рощицы. Деревья в ней были старые и толстые. Росли они довольно густо, своим расположением напоминая щербатый полумесяц. Местечко не идеальное, но тем не менее это лучший из вариантов. До джунглей корсиканцы добраться не успевали, это факт. В радиусе нескольких километров сплошное каменистое редколесье, покрытое ковром из ползущих плющей и невысоких папоротников. Настоящее раздолье для свирепых охотников. Догоняй и режь, как свиней!

– А здесь уютно. – Альберт Жене облокотился о ствол одного из лесных великанов. – Вон на том соседнем холме будут весьма живописно смотреться пятнадцать ровненьких могилок.

– Размечтался! – Расположившийся рядом Микульский вставил в резак новую батарею и с издевкой посмотрел на Альберта. – То, что от тебя останется, вряд ли кто-нибудь станет закапывать. Сам знаешь, как воняет дерьмо охотников.

Корсиканцы шутили сквозь зубы. И это была не напускная веселость и не игра нервов. Для людей, постоянно рискующих жизнью, колкие словечки стали чем-то вроде боевого клича. Если мы смеемся, значит, мы живы. Если мы живы, значит, победим.

«Победа может и не получиться», – понял Марк, когда увидел мерзких человекообразных великанов, преодолевающих последние метры лесной чащобы.

Глава 3

«Головорезы» встречали несущихся на них тварей, выйдя из-под прикрытия деревьев. Крохотная армия землян оставила позади себя частокол толстых стволов и, нисколько не заботясь о маскировке, поджидала врага. Самопальные дубины опущены, резаки погашены. Люди стояли плечом к плечу, словно рыцари из эпохи крестовых походов.

– Командир, может, вы все же отойдете назад, – побеспокоился стоявший рядом с лейтенантом Патрик Грандье. – Черт их знает, этих зверюг. Вдруг они, как быки, реагируют на красное.

Грабовский, скосив глаза, посмотрел сначала на Патрика, а затем на свой попугайский френч.

– Это не красный, а сверхмодный малиновый, деревня! И дай бог, чтобы ты оказался прав. Чем эти суки быстрее разгонятся, тем больше у нас шансов.

Слова Марка оказались пророческими. Подействовала ли на охотников красная тряпка или причиной их ярости являлся вечный врожденный голод, Грабовский не знал, но последние метры твари проделывали уже не бегом, а огромными остервенелыми скачками.

– Приготовились! – Марк смотрел в кровожадные морды охотников и ждал их решающего прыжка. – Сейчас! Пошли!

Стальные когти рассекли воздух в тот самый миг, когда «головорезы» юркнули под прикрытие древесных стволов. Чтобы затормозить в полете, нужны крылья. Но у охотников, к счастью, крыльев не оказалось. Биомеханические зверолюди с разгону влетели в полуметровые колоды, да так, что в роще начался лесоповал. Двух охотников оглушило. Придавленные упавшими деревьями, они тут же подверглись бешеной атаке корсиканцев. Но две другие твари оказались проворнее. Они увернулись от встречи с толстыми стволами и, ломая молодую поросль, лишь ободрали себе бока. Невзирая на раны, охотники кинулись на землян.

Все это Марк видел совершенно отчетливо, так как был единственным, кто в момент атаки остался стоять на месте. В самую последнюю секунду он словно физиологически почувствовал контакт с охотниками и буквально остолбенел. Искусственные звери не хотели его смерти, лейтенант прочел это в их красных глазах. В зрачках бестий блеснул если не страх, то холодное безразличие к персоне Грабовского. Охотники пронеслись мимо, выплескивая всю свою ярость на головы его товарищей.

«Бред какой-то! Показалось. Мне просто повезло. Оказался не на их траектории, а затормозить твари уже не могли». Разорвав оцепенение, лейтенант поднял свой знаменитый разводной ключ и с ревом кинулся на подмогу солдатам.

Что могут сделать практически безоружные люди против разъяренных хищных тварей размером с грузовик? Ровным счетом ничего! Им остается лишь прятаться или, как тараканам, кружить между дребезжащими от визга сервомоторов стальными лапами. Правда, еще есть надежда на удачу или на чудо. Но чудеса так редки! Грабовский еще не успел вступить в бой, а Патрик Грандье был уже мертв. Тварь, словно не замечая остальных, кинулась прямо на него. Патрик увернулся от первого удара и даже успел полоснуть резаком по огромной стальной лапе. Но этого оказалось мало. Второй удар и вторая лапа оказались более точными. Десятидюймовые когти сработали как сабли, превращая в гуляш не только тело солдата, но и ствол небольшого деревца, за которым тот хотел укрыться.

«Что мы делаем! Это безумие! О рукопашной схватке с охотниками никто никогда и не слыхивал!»

Грабовский позабыл свои сомнения, как только нанес первый удар. Сознание затмила лютая злость, погасить которую могла лишь кровь врагов. Органические, уязвимые части тела у охотников находились слишком высоко, поэтому он атаковал слабо защищенные узлы механических ног. Удар по кожуху сервомотора не принес ожидаемых результатов, но все же заставил тварь прекратить атаку на Микульского. Ища обидчика, зверь круто развернулся, подставляя рядовому свою незащищенную спину. Разъяренный поляк не преминул этим воспользоваться. Пока охотник искал Грабовского, Ян со ствола поваленного дерева, как пантера, сиганул прямо на морщинистую спину зверочеловека. У пантеры когти, у Микульского – резак. Чтобы поразить противника, разведчик активировал свое оружие еще в воздухе. Но резак – это не киношный лазерный меч. Он не входит в жертву, как в масло. Для резки нужно время. Рубанув лучом по загривку охотника, Микульский лишь обжег его. Огромная тварь встала на дыбы, и Ян кубарем полетел на землю. Охотник наверняка добил бы солдата, если бы перед ним не появились три новых врага. Шредер, Клеман и Мартинес выросли словно из-под земли.

– Лейтенант, это мы! – Победители одного из оглушенных охотников шли в атаку с гиками и воплями. – Помоги Яну, а эту суку мы возьмем на себя.

Опьяненные первой победой, корсиканцы потеряли осторожность.

– Не выходите на ровное место! Действуйте под прикрытием завалов!

Крик Грабовского потонул во всеобщем реве и грохоте, так и не долетев до солдат. Как только они показались на ровном месте, охотник прыгнул. Визг амортизаторов заглушил предсмертный вопль Клемана. Многотонная тварь размазала его по земле, словно комара. Полумеханический зверь праздновал сразу две победы. Прикончив одного землянина, он серьезно ранил и второго. Марк видел, как Мартинес получил удар в живот и пополз по земле, волоча за собой окровавленные кишки.

– Нет! – Грабовский подхватил резак Микульского и кинулся на защиту каталонца.

Охотник моментально отреагировал на движение. Он оставил изувеченного солдата и резко развернулся к Марку. Несколько бесконечных секунд они смотрели друг на друга. Почему зверь не атакует? Страшный вой и зловонный ветер, пропитанный брызгами ядовитой слюны, ударили лейтенанту в спину. Вторая тварь! Охотник подкрался тихо и незаметно. Морда залита кровью, среди стальных когтей клочья камуфлированной ткани. Зверюга уже успела славно попировать. Неужели следующим будет Марк?

Что делать? Грабовский оказался зажатым между двумя убийцами, которые медленно наползали на него. Шансов нет! Подороже продать свою жизнь – единственное утешение. Для этого нужно следить за врагом и не пропустить его первый выпад. Соберись. Внимание только на охотников. Так подсказывал разум, но глаза делали что хотели. Взгляд устремился мимо хищных тварей и уперся в изящную, стройную фигуру. Фея спустилась на проклятую окровавленную землю. Дэя? Почему она здесь? Мысли лейтенанта спутались окончательно, когда он увидел, что один из охотников оторвался от земли и тут же развалился пополам, как будто разрубленный ударом топора.

«Что происходит? Я брежу?» Марк увидел, что рядом с Дэей появились еще две фигуры: Нагира и… Кто же рядом с инженером первой лиги? Харририанин, но явно не один из беженцев. Потертый мундир хранителя, бритая голова и заостренные хищные черты узкого безносого лица помогли Грабовскому вспомнить. Главный хранитель Ратра! От взгляда на харририанина так и повеяло воспоминаниями. Грязные, зловонные подземелья Агавы. Ужас, смерть и безысходность. Вот тот мир, в котором они встретились. Но Марк вырвался, а Ратра… Ратра остался там!

Марк не успел ни удивиться, ни призадуматься. Сзади заревело и заскрежетало. Как он мог забыть! Второй охотник по-прежнему оставался за спиной. Быть может, в это мгновение он уже занес свою стальную лапу для решающего удара. Реакция опытного солдата ответила мгновенным прыжком. После приземления лейтенант сделал кувырок и замер у самой земли, прикрывшись пламенем своего плазменного оружия. Он так и застыл. Летели секунды, а Марк с широко открытыми глазами сидел, вздымая над собой уже полностью бесполезный резак.

Все происходящее оставалось за пределом понимания Грабовского. Фактом было лишь то, что охотники больше не правили бал на этой планете. Здесь появился кто-то более могущественный, сильный и свирепый. НЕВИДИМКИ! Страшное имя полыхнуло в мозгу лейтенанта. Худшее, что могло произойти! Молодые морунги пришли на Тогор вслед за своими верными слугами – охотниками. Верными?.. Слугами?.. Ну уж нет! Побоище, которое развернулось перед глазами лейтенанта, красноречиво говорило об обратном. Полумеханическая тварь, убившая Патрика, получила по заслугам. Когда без всяких церемоний ей с мясом вырывали стальные протезы рук и ног, она визжала, как свинья на бойне. Тишина наступила лишь тогда, когда невидимое лезвие перерезало горло охотнику, и он, захрипев, захлебнулся потоком собственной алой крови.

Что происходит? Кто друг, а кто враг? Марк потерялся в водовороте персонажей и событий. Оглушенный и растерянный, он так и стоял посредине опустевшего поля боя, продолжая крепко сжимать пылающий огненный меч. Человеческий стон вывел Грабовского из оцепенения. Мартинес! Как он мог забыть! Марк упал на колени перед солдатом одновременно с Дэей.

– Как ты?

– Лучше некуда. – Рядовой лежал на спине и дрожащими пальцами пытался впихнуть в распоротый живот свои грязные внутренности.

– Убери руки. – Дэя стала поливать страшную рану каталонца какой-то прозрачной жидкостью.

Соприкосновение этой субстанции с живыми тканями вызвало бурное пенообразование, в котором, как в огне, сгорели частички грязи и пыли. Занимаясь своей работой, доктор лишь раз искоса взглянула на Грабовского. В ее глазах полыхнули возмущение и едва удерживаемый гнев.

«Так… здесь я лишний». Марк понял, что ответы на вопросы лучше поискать в другом месте. Пока не развеется гнев лурийки, ее лучше не трогать. Он поднялся. Только теперь лейтенант смог оглядеться. Рощи, в которой они оборонялись, как не бывало. Поваленные деревья, скошенный кустарник, обожженные камни и кровь… везде море крови.

– Шестерых наших уже нет, – услышал Грабовский подавленный голос Алексея Рутова. – Мы продержались почти десять минут. Если бы не подмога, еще через десять минут… А, чего уж там говорить… – Капрал горестно махнул рукой.

Невидимки! Марк чувствовал их присутствие. Они были повсюду. Воздух так и гудел от движения газообразных тел. Но Грабовский прекрасно знал цену этой на вид невинной газообразности. Одно мгновение, и невесомый газ станет тверже брони, и эта самая броня тут же обзаведется целым арсеналом смертоносного оружия. До сегодняшнего дня встреча с невидимками была куда страшнее, чем встреча с охотниками. Она несла моментальную лютую смерть всему живому. Что изменилось? Не попали ли они из огня да в полымя? Ответы требовались сейчас же.

Нагира и Ратра, вот кто сможет все объяснить. Харририане, как недвижимые статуи, стояли там же, где Марк заметил их во время боя.

– Эй, приятели!

Сделав шаг в их направлении, Грабовский вдруг погрузился в сернистое облако. Один вдох, и у Марка огнем запылали легкие. Он не смог дышать. Схватившись за горло, лейтенант согнулся пополам. Легкое движение, едва уловимый порыв ветра… и все исчезло. Человек вновь вдыхал живительный кислород. Черт побери, что это было? Лейтенант кашлял и судорожно хватал ртом чистый воздух.

– Поосторожнее, лейтенант. – Голос Нагиры, как и прежде, певучими волнами звучал в глубине мозга. – Не натыкайтесь на невидимок. Газ, составляющий их тела, совершенно непригоден для дыхания землян.

– Это я уже понял. – Грабовский, шатаясь, доковылял до харририанина. – Ну?

– Что – ну?

– Я жду, когда мне все объяснят. – Последнюю фразу Марк произнес на фа-хри, пристально уставившись в огромные черные глаза главного хранителя.

– Великий Учитель ждет тебя, землянин Марк Грабовский. – Ратра говорил на чистейшем французском. Его голос, отдававший металлом, колол слух отрывистостью и лаконичностью.

«О-ба-на!» – От удивления Марк открыл рот. Всего месяц назад Ратра не владел даже интерлэви, что уж говорить о французском?

– Великий Учитель ждет тебя, – с настойчивостью робота повторил Ратра заветную фразу.

– Что происходит? Какой Учитель? Почему морунги?.. – Язык тугим кляпом закупорил глотку лейтенанта.

Пытливый взгляд разведчика уткнулся в лысый череп главного хранителя. О боже! Неужели?.. Голову Ратры от уха до уха пропахал широкий, совсем свежий рубец.

Словно увидев дьявола, Грабовский отпрянул назад. Резак сам собой прыгнул в его руку, и через мгновение лейтенант был готов нанести первый удар.

Глава 4

– Мне жутко даже поверить, что Ратра согласился на это добровольно. – Марк пристально поглядел в лицо бывшего главного хранителя.

– На Агаве идет война, и мы готовы сделать все, чтобы ее остановить. – Нагира сидел на подножке орбитального флаера и следил за тем, как харририане и люди грузили раненых.

– Это я понимаю, сам патриот не меньше вашего, но пойти на такое… Отдать свое тело, свой мозг, свою личность в вечное безграничное пользование морунгам – это уж слишком!

Грабовский в который раз попытался представить себе, каково это, когда тебе вскрывают череп, извлекают часть мозга, а вместо него вкладывают туда бездушную каменную звезду. Очнувшись, ты уже не являешься самим собой. Чуждый холодный разум, будто автомобилем, управляет твоим телом и, словно листая твой сокровенный дневник жизни, копается в воспоминаниях. Хорошо, что ты ничего не чувствуешь, не помнишь и не соображаешь. Подумав об этом, Марк спросил себя: так ли это? Что означает тот панический ужас, который нет-нет да мелькнет в остекленелых глазах главного хранителя? Лейтенант вздрогнул то ли от своих страшных мыслей, то ли от ледяного голоса Ратры:

– Великий Учитель послал нас защитить тебя и твоих людей, землянин Марк. Великий Учитель нуждается в тебе. Ты должен лететь с нами на Агаву.

Легко сказать «должен»! Грабовский весь бурлил от противоречий и сомнений. Да, конечно, сегодня морунги спасли им жизнь, ну и что из этого? Правда ли, что некоторые из них встали на путь истинный или это только часть коварного плана? Вдруг каменные монстры вновь пытаются заманить людей назад, на свою мрачную планету смерти? Но зачем? Чтобы убить? Убить их они могут прямо здесь и сейчас. Для чего тогда? В голове Марка снова всплыла одна неприглядная версия. Неужели он, лейтенант Второго Корсиканского парашютно-десантного полка, сын миллионера, человек и верный слуга Господа, как-то лично причастен ко всей этой галактической бойне? События, время от времени происходящие с Грабовским, как назло не рассеивали это подозрение, а, наоборот, подтверждали его с неимоверной настойчивостью и методичностью. С какой целью за ним еще на Земле следили агенты морунгов? Почему его ДНК была похищена с нашей планеты? И почему именно она где-то там, на далеких звездах, дала жизнь исчадиям ада – охотникам? Почему он всегда выживает, а все остальные гибнут? Он уже устал хоронить друзей!

– Им можно верить, – прервал Нагира экзекуцию самобичевания. – Еще на Агаве я говорил тебе и Строгову, что в самом начале морунги были мирными созданиями. Невидимки никогда никого не убивали, а звезды Нума даже помогали им искать контакт с живыми существами. Сейчас все вернулось на круги своя. В Лабиринте Жизни снова рождаются миролюбивые существа. И те, кто пришел нам на помощь, ярчайшее тому доказательство.

– Откуда ты все это знаешь?

– Что именно? – не понял Нагира.

– То, что морунги сейчас безобидней мухи. – После года войны Марк никак не мог поверить в кротких невидимок и в мудрые звезды. – Ты видел это своими глазами или тебе кто-нибудь рассказал?

– Я чувствую, что Ратра не лжет. – Инженер первой лиги еще раз оценивающе глянул на худощавого хранителя. – Уж моим-то инстинктам ты можешь доверять.

Да, четырехрукий мутант не раз спасал жизни землян. Способности, полученные все в том же Лабиринте Жизни, никогда не подводили его. Грабовский помнил это, но все же подсознательно пытался найти подвох.

– Ратра, расскажите еще раз об этом вашем Учителе.

– Великом Учителе! – поправил харририанин.

– Пусть Великом, – согласился лейтенант. – Ну, рассказывайте.

– Живым существам необходимо слишком много времени для запоминания. – Ратра предварил свой монолог критическим замечанием и с точностью заевшего патефона принялся пересказывать историю, которую Марк уже слышал по дороге к шаттлу: – Великий Учитель пришел в наш мир с далеких звезд. Мы не ведаем, кто он и с какой целью скитался по Вселенной. Быть может, он единственный в своем роде, последний из древней погибшей цивилизации или мутант, изгнанник, отвергнутый миром живых. Но для братства морунгов он святой. Великий Учитель повернул ход истории, вырвал из власти зла наше святилище и даровал свободу новым поколениям морунгов.

Насколько Марк помнил, дальше следовала получасовая хвалебная ода во славу великого героя и чудотворца. Ее можно и промотать, решил Грабовский. Важные сведения начнутся ближе к концу.

– Хватит, – словно путешествующий автостопом, замахал руками Марк. – Меня интересуют самые последние сведения. Что сейчас происходит на Агаве?

В глазах Ратры и впрямь завертелся режим ускоренной перемотки. Через секунду автопоиск нашел нужное место:

– Идет гражданская война. Хотя убийства и противоречат нашим принципам, но мы вынуждены защищаться. Моих братьев, морунгов правды, слишком мало, и новые особи зарождаются слишком медленно. Но у нас есть одно неоспоримое преимущество перед армией убийц. Во главе нашего движения стоит Великий Учитель. Он провидец и предсказатель.

«Интересно: откуда этот чародей знает про Марка Грабовского и что ему от меня нужно? – Лейтенант почесал затылок. – Что-то тут не так. Разобраться во всем этом клубке загадок можно только на Агаве. Отсюда вывод – лететь».

– Я категорически против полета!

Грабовский и двое харририан резко обернулись на голос. Дэя подошла так тихо и незаметно, как будто брала уроки у невидимок.

– Все, что касается Агавы или Черной зоны, должно находиться под контролем правительства. Борьба с агрессором – это не личное дело какого-то загадочного Учителя или Марка Грабовского, это дело всей Галактики.

Никогда упрямство Дэи не радовало Марка так, как сейчас. Она хочет поставить в известность Совет? Нет проблем! Надеется развернуть масштабную общегалактическую дискуссию? Да ради бога! Пусть делает что угодно, только бы держалась подальше от Агавы. Как раз на это ее следует и настроить.

– Дорогая, но наши фигуры так ничтожны, а голоса столь слабы. Будем ли мы услышаны Советом? И если да, то когда?

Принижение своей значимости Дэя восприняла как личную обиду.

– Королевский дом Лура занимает далеко не последнее место в Галактическом Союзе, а лично я являюсь консультантом Совета по науке. Мое мнение всегда высоко ценилось и учитывалось во многих решениях правительства. – Доктор гордо продефилировала перед сильной половиной и, перешагивая через край люка, властно приказала: – Летим в столицу, немедленно!

– Летим! – Марк с готовностью поддержал желание своей подруги.

– Но Великий Учитель… – Ратра не смог говорить дальше, так как рот ему зажала сильная рука разведчика.

– Желание Учителя будет исполнено. – Грабовский держал харририанина до тех пор, пока тот не перестал вырываться. – Но сначала мы вывезем отсюда слабых и раненых.

– Он прав. – Нагира успокаивающе похлопал Ратру по спине. Лейтенанту же досталось телепатическое предупреждение: «Я знаю, что ты задумал. Она будет против».

Сказать, что Дэя против, – значит ничего не сказать. Доктор просто взбесилась. Кружа по стартовому полю столичного космопорта, она сыпала проклятиями в адрес Грабовского и всех чокнутых землян. Однако они ее уже не слышали. Орбитальный флаер быстро набирал скорость, унося корсиканцев прочь от света, тепла, аромата трав и голубизны высокого неба. Впереди их снова ждали ужас, мрак, опасность и смерть.

«Что я делаю? – Лейтенант оторвался от иллюминатора и поглядел на сидевших рядом солдат. – Куда я веду их и зачем они идут за мной?»

Марк призадумался. На первую половину вопроса, пожалуй, он знал ответ. Как ни противно признаваться, но в этой войне Грабовский сводил личные счеты. Ужасная смерть Франчески, исчезновение отца, твари, рожденные из его собственной плоти, и, наконец, Николай, его единственный настоящий друг… За всем этим кто-то стоял, за все это кто-то должен был ответить. «Ну и решай свои проблемы сам! – Второе «я» указало на скрючившихся на жестких сиденьях солдат. – Зачем их-то? В чем они-то виноваты? Действительно, почему «головорезы» идут за ним, как собачки на поводке? Все они профессиональные наемники, все себе на уме. Почему же они беспрекословно согласны сунуть голову в петлю?» Взгляд пробежал по Шредеру, Рутову, Луари, Нангисену, Пери и Лекомпу. Суровые усталые лица, хмурые взгляды, но гордый испепеляющий огонь в глазах. «Ах, вот оно что!» Оказывается, не только Марк имеет личные мотивы. У каждого из корсиканцев своя война. Каждый имеет своих Франчесок и своих Строговых. За спинами у них отцы, матери, жены, сестры и дети, за спинами у них – Земля.

Челнок вырвался за пределы атмосферы, и в кабину водопадом хлынули краски космоса. Бирюзовое сияние Тогора соревновалось с багряным океаном солнца. Накатываясь один на другой, они украшали планету огненно-желтой гривой, на фоне которой темными кляксами маячили силуэты Халаса и Накка – двух естественных спутников великого Тогора.

– Наш корабль на орбите Накка, – пояснил Ратра, показавшись из пилотской кабины. – Мы не хотели привлекать к себе лишнего внимания, поэтому остановили свой выбор не на планете, а на ее втором спутнике.

– Не беда. – Грабовский равнодушно кивнул. – Лишний час полета ничего не решает.

Однако час полета растянулся в вечность. Люди, натянув кислородные маски, напряженно сидели в металлическом аквариуме, до краев наполненном газообразными бестиями. Ощущение не из приятных. То и дело их тел касались невидимые щупальца. Там толкнет, здесь кольнет, а иной раз в кресло вдавит неожиданная, неизвестно откуда взявшаяся тяжесть. И это лишь физические ощущения – что уж говорить о моральных?.. Каждый из корсиканцев прекрасно помнил, кто рядом с ними. Это те существа, которые с легкостью разрывают на куски танк. Что им семеро хлипких землян?

Чтобы отвлечься от тягостных мыслей, Грабовский уставился в окно. Накк приближался очень быстро. Из бесформенного черного пятна он спешил превратиться в овальную скалистую глыбу, на орбите которой блеснули очертания звездолета.

Не может быть! Марк двумя руками вцепился в обод иллюминатора. Он знал этот корабль! Над горами Накка плыла исполинская черная медуза. Ее щупальца крутыми готическими арками переходили одно в другое, неся на себе необъятный купол. Каскады огней расцвечивали шкуру межзвездного странника, отчего он казался ночным городом, вознесшимся в небо.

– «Трокстер»! Будь я проклят, это же «Трокстер»! – не в силах сдержать удивление, закричал лейтенант на весь пассажирский отсек.

– Точно «Трокстер», – подтвердил Пери, который вместе с остальными «головорезами» так и прилип к иллюминатору правого борта.

Вид звездолета нэйджалов всколыхнул в душах людей воспоминания. Марк видел это по их лицам. Из возбужденных они постепенно становились задумчиво-печальными. И в этом не было ничего странного. У Грабовского самого, должно быть, точно такая же рожа. Да и немудрено, именно «Трокстер» унес их с Земли, навсегда разрубив жизнь на две кровоточащие половины. В одной из них остался дом, вернуться в который каждый сочтет за величайшее счастье. В другой бушевала безжалостная галактическая война.

– Интересно, кто сейчас восседает в командирском кресле? – Алексей Рутов прервал тишину.

– Уж точно не Хризик. – Лейтенант вспомнил здоровенного зеленого ящера в его комичной, увешанной медалями жилетке. – Во время высадки на Агаву Хризик командовал «Райдханом-1». Как вы знаете, еще в космосе самодвижущуюся крепость захватили морунги. Так что, вероятнее всего, нашего трусливого командора уже нет в живых.

– В России о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. – Рутов укоризненно посмотрел на офицера.

– Согласен. – Грабовский тяжело вздохнул. – Пусть командор покоится с миром.

Эхом слов лейтенанта стал шелест активирующегося голопроектора. Висящее под потолком связное устройство совместило несколько обручей, составлявших его корпус. Через открывшийся сферический объектив ударил неяркий луч, образуя в метре над полом слегка колышущуюся, но четкую голограмму.

– «Трокстер» вызывает шаттл четыреста девять! Ответьте, черт возьми! Сколько можно молчать! Грабовский, вы меня слышите?

Для земного глаза все нэйджалы на одну морду, и Марк, конечно, сомневался бы, но ряды медалей, командорские нашивки и до боли знакомый дребезжащий голос…

– Хризик, вы живы?

– Конечно, жив! – В голосе нэйджала послышалась обида.

– Я приказал стартовать еще до того, как наша «Интега-17» вывалилась из Z-пространства.

Земляне слушали Хризика в Доме бесед, в том самом зале, в котором проходил их первый военный совет на борту «Трокстера». Только тогда председательствовал не гуманоидный динозавр, а их командир – майор Жерес, да и народа с тех пор явно поубавилось. Отогнав невеселые мысли, Марк сосредоточил свое внимание на рассказе командора.

– Конечно, мы рисковали, но что было делать? Звездолет погибал, а «Райдхан» – слишком большой и неповоротливый объект. Окажись он рядом с кораблем в момент взрыва… гибель была бы неизбежной. Поэтому я выбрал меньшее из зол. «Райдхан» вполне мог пережить тяжесть аварийного скачка между пространствами. И я решил прыгать.

– А беженцы? – Грабовский вспомнил последние минуты трагедии.

– Да, разумеется. Профессор Торн связался со мной. Мы знали, что часть команды оказалась без средств эвакуации. Оттянув время скачка, я принял их всех.

– А что было потом?

– А потом случилось нечто невероятное. Прыжок мы пережили терпимо, но, выскочив в наше измерение, оказались заброшенными в пустое межзвездное пространство. Поблизости ни обитаемых миров, ни космических баз. Ближайшая звездная система в двух световых годах.

– Вы, конечно, начали звать на помощь. – Марк попытался представить действия немного трусливого звездоплавателя.

– Естественно, а что мы могли сделать в таких обстоятельствах? В распоряжении «Райдхана» был лишь посадочный модуль. С его двигателями не совершают межзвездных полетов.

«Это вы не совершаете, – подумал Грабовский. – У нас на Земле с этим проще. Чтобы спасти свою шкуру, я готов лететь даже на метле».

– И кто пришел на ваш зов? – Со своим вопросом Алексей Рутов опередил командира.

– Станция.

– Какая станция?

– Огромная космическая станция. – Хризик развел лапами, словно пытаясь показать размеры рукотворного космического тела. – Раньше я не видел такой. В Галактическом флоте не существует ничего подобного. Она напоминала обломок погибшей планеты, жители которой не заметили, что произошла катастрофа.

– Можно что-нибудь поконкретней? – Грабовский никак не мог представить объект, о котором шла речь. – Хватит эмоций! На что это было похоже?

– Участок поверхности площадью… – ящер призадумался, – я полагаю, в пару-другую тысяч акров. Если его вырубить из тела планеты, да так аккуратно, что вся инфраструктура большого города, который находился на нем, не пострадает, а потом все это запустить в космос, то вы представите то, что мы увидели.

– Это все слишком сложно, – засомневался капрал Рутов. – Гораздо легче себе представить, что под космическую станцию приспособили астероид. На нем продолбили туннели, возвели внешние сооружения и отправили с богом в путь-дорогу.

– Я не утверждал, что знаю, как возник этот объект. Все, что сказано, является моими субъективными впечатлениями. Да и рассмотреть ее как следует я так и не успел… – Хризик замялся.

– Что же вам помешало? – Уловив некоторую растерянность рассказчика, лейтенант понял, что нэйджал может спрыгнуть с очень интересной темы.

Несколько секунд ящер молчал, очевидно обдумывая варианты ответа. Именно таким Грабовский и помнил Хризика: шейный гребень прижат, словно уши, большие жабьи глаза закрыты, а из полуоткрытой пасти совсем по-собачьи вывалился тонкий раздвоенный язык.

«Ну, давай, бобик, рожай быстрее! Что ты застрял на самом интересном?» Словно услышав мысли лейтенанта, Хризик встрепенулся:

– Появление станции открыло межпространственный портал. Это был наш единственный шанс послать сигнал о помощи. Как самый опытный пилот, я взял эту опасную миссию на себя. Стартовав в спасательной шлюпке, я разогнался и успел войти в портал раньше, чем он закрылся, за самой кормой гигантского сооружения. По мне стреляли, но я сумел прорваться и доставил Совету ценнейшую информацию.

«Смылся ты, а не прорвался!» Грабовский знал, с кем имеет дело. В поступках командора для него не было тайн. Но Марк не имел права упрекать нэйджала. Раз уж так сложилось, что чувство самосохранения у этой расы забивает не только разум, но и все остальные инстинкты, то кого здесь винить? Странный парадокс. У них на Нэде самые трусливые как раз и являются самыми перспективными. Хризик, например, дослужился до командора звездного флота. И ничего тут не скажешь, инопланетная специфика.

Смех сквозь слезы. С одной стороны, Марк, конечно, рад, что Хризик уцелел, но с другой… Весь экипаж «Райдхана-1» погиб. Причем погиб страшной смертью, которую не пожелаешь и врагу. Пока в душе землян боролись противоречивые чувства, более толстокожий Нагира продолжал спрашивать:

– Хризик, а как вы и ваш звездолет оказались здесь? Кто послал вас за нами?

От этого вопроса командор впал в еще более длительное оцепенение. Но если раньше его чешуйчатая морда выражала сожаление, то сейчас на ней поселилась полная растерянность.

– Он позвал меня. – Речевой адаптер нэйджала издал едва различимый писк.

– Кто он?

– Великий Учитель.

– Ничего не понимаю. – Марк затряс головой. – Вы были на Агаве? Вы видели Великого Учителя?

– Нет. – Очередь мотать головой перешла к Хризику. – Он вошел со мной в астральный контакт и приказал доставить вас на Агаву. Мы подобрали челнок хранителя Ратры в условленном месте на краю Черной зоны и немедля отправились к Тогору.

– А как же разрешение на полет? «Трокстер» – не ваш личный корабль. Если мне не изменяет память, он принадлежит департаменту науки и картографии.

– Разрешение? – Глаза нэйджала завертелись, как мельничные колеса на ураганном ветру. – О разрешении я как-то не подумал…

Клац! Марк подсознательно почувствовал, как в голове Хризика что-то щелкнуло. За компанию с этим звуком в мозг лейтенанта ворвалось дружеское пожелание: «Баран, больше не задавай идиотских вопросов!» Что-что? Грабовский уже собирался переспросить таинственного невидимку, но его перебил Хризик:

– Мне показалось, что в сложившейся экстренной ситуации я должен был действовать быстро и решительно. Уверен: руководство по достоинству оценит мою инициативу. – Командор выпятил свою затянутую жилетом грудь, явно намекая на свободные места, те, на которых еще не успели поселиться золоченые медали.

– Конечно-конечно. – Сбитый с толку, лейтенант путался в версиях своих галлюцинаций. – А когда ориентировочно мы прибудем на Агаву?

– Через семь дней, четыре часа и сорок две с половиной минуты. – Хризик поднялся с кресла. – Естественно, если стартуем немедленно.

– Тогда в путь! – Грабовский решил приберечь все вопросы до встречи с Великим Учителем.

Глава 5

Пятый день пути. Вроде бы пока все идет гладко, но почему так паршиво на душе? Грабовский вот уже который час бродил по бесконечным палубам «Трокстера». Все здесь дышало воспоминаниями. Все, на что натыкался взгляд или к чему прикасалась рука, хранило отпечаток когда-то шумной и лихой ватаги сорвиголов под грозным именем «Головорезы». Палуба 163-В. Это сектор его разведвзвода. Марк пнул одну из дверей. Каюта Венцеля и Грандье. Обоих уже нет. Одного изжарил взбесившийся боевой шлем, другого разорвал охотник. Осталась только память, однако и она умрет, как только умрут они, последние из «головорезов». Со стоном лейтенант провел рукой по корявой надписи, выцарапанной солдатским ножом над одной из коек: «Я люблю тебя, Мари!» У Марка потекли слезы. Он не стал вытирать мокрые глаза. Кто сказал, что мужчины не плачут? Еще как плачут. Только там и тогда, когда их никто не видит. А сейчас как раз время и место. Он выл, как раненый пес, он проклинал весь мир и себя самого. Все, что у него осталось, – это память, и в этой памяти живут одни мертвецы. Господи, он похоронил почти всех! С каждой новой утратой Марк терял частицу своей души. И вот сейчас он превратился в привидение, которое только и ждет, когда кто-нибудь свирепый и безжалостный добьет его, избавив от мук.

«Держись, солдат!» – Металлические стены завопили на высокой запредельной для человеческого уха частоте. Этот звук не коснулся барабанных перепонок, а, словно в губку, впитался в мозг лейтенанта.

– А… что? – Марк юлой завертелся по комнате. – Кто со мной говорит?

Крик Грабовского так и остался без ответа. Каюта, как и прежде, была пуста и безмолвна. Лишь огоньки портативного слита подмигивали землянину своими синими и желтыми глазками.

«Ты сходишь с ума! – Лейтенант закрыл лицо руками. – Очнись! Опомнись! Жизнь еще не закончилась. До конца пройди свой путь. Ты вернешься на Агаву и завершишь то, что начали твои погибшие товарищи. Быть может, кто-нибудь из них еще жив и нуждается в твоей помощи. А ты раскис! Тряпка!» – Марк рванулся к выходу из каюты.

Палуба номер сто пять. Рукой подать до капитанского мостика. Здесь когда-то квартировал весь командный состав экспедиции. Проходя по длинному, ярко освещенному вестибюлю, Марк бессознательно следил за номерами кают. Дверь номер шестьсот три. Старое прибежище профессора Торна. Грабовский несколько раз заходил сюда. Память не замедлила воскресить лицо маленького чернокожего ученого. Вот он, важно развалившись в пузатом кресле, с вожделением потягивает свой любимый апельсиновый сок. Марк не удержался. Остановившись, он коснулся идентификатора дверного замка. Трам-там. Под мелодичный перелив красный огонек сменился на зеленый. Стальная дверь поползла в сторону. «Ничего не меняется. – Марк улыбнулся. – Мое имя все еще в списках гостей профессора».

Грабовский заглянул внутрь. Да, это не скромное солдатское жилище. Это роскошный кабинет, который полагается далеко не каждому чиновнику Галактического Союза. Фотографии, книги, журналы, стопка кристаллов к голопроектору – все здесь выдавало профессию владельца. Эксперт по планете Земля – вот кем был и навеки останется Торн в памяти тех, кто его знал.

Стоя посреди каюты, Грабовский чувствовал себя очень неуютно. Времени прошло немало, профессор мертв. Стоит ли бередить старые воспоминания? Марк уже хотел повернуть назад и уйти, но взгляд его случайно упал на солидную газетную подшивку, воткнутую среди документов особой важности. Вроде бы ничего особенного, обычная желтая пресса со своими дешевыми сенсациями. Но почему Марк не сводит с нее глаз? «Ковчег» – слово из заглавия резануло память. Именно об этой программе Торн говорил еще там, на Эктегусе, именно сверхсекретный проект «Ковчег» стал следствием робкой попытки Грабовского-старшего оповестить Землю об угрозе вторжения. Отец! Где он? Что с ним? Еще одна тема, которая причиняла Марку нестерпимую боль. Неужели его жизнелюбивый старик мог просто так взять и сгинуть? Лейтенант закипел от негодования. Может, Торн ему не все рассказал? Может, чернокожий хитрец говорил лишь ту правду, которая ему выгодна? В попытке найти ответ Грабовский принялся читать газетные столбцы.

Так, что здесь? Китай, Франция и Индия инициировали строительство подземного города-крепости. Странная подобралась компания. Эти страны никогда не пылали любовью друг к другу. Проект не связывают с репортажем отца. Пишут, что для строительства всепланетного банка жизненных форм просто пришло время. Загрязнение окружающей среды, озоновые дыры, искусственные вирусы гробят наш мир. Отсюда и необходимость подземного заповедника.

Что там дальше? Инициативу евроазиатской тройки поддержали США, Россия и Австралия. Каждая из этих стран предложила свою территорию под строительство. Почему нет? Страны большие, разгуляться есть где. Дальше. А дальше самое важное – финансирование. Называется цифра двести сорок миллиардов долларов. Ого! Марк присвистнул. За такие деньги можно не то что построить убежище, а и весь Париж опустить под землю. Интересно, что будет представлять собой комплекс? Ага, вот, нашел. Шестьдесят пять уровней, жилые кварталы, спортивные комплексы, рестораны, казино, загоны для животных. Бред какой-то! Марк отбросил газету. Загоны для животных, рестораны, казино… там что, собираются открыть еще один Диснейленд? Придумают же эти писаки! Слышат звон, да не знают, где он! Нет, с ловцами сенсаций следует завязывать. Нужны документы посерьезней.

Средства массовой информации Грабовский до поры до времени решил оставить в покое. В каюте Торна должны быть и другие источники. Просмотр архива, который хранился в персональном слите, ничего не дал. Часть файлов сводилась к историческим справкам и хозяйственно-экономическим отчетам по тем или иным регионам планеты. Другая же, большая часть оказалась написанной на совершенно незнакомых языках. Черт, где же искать? Лейтенант остановил взгляд на стопке голографических кристаллов. Может, здесь?

К счастью, вся информация, хранящаяся в кварцевых носителях, оказалась систематизирована и оснащена детальными каталогами. Пунктуальная натура профессора Торна не могла вытерпеть малейшего беспорядка. За это Грабовский от всего сердца поблагодарил покойного социолога. Хотя каталоги и были легки в обращении и прекрасно иллюстрированы, Марк утонул в них, как в Марианской впадине. Он уже пятый час сидел перед включенным голопроектором и затуманенным взглядом следил за несущимися кадрами видеохроник и печатными строками официальных документов.

– Сейчас я сдохну! – простонал лейтенант, извлекая из проектора восьмую по счету пластину. – Их же тут еще штук тридцать.

Какую же взять? На глаза попался тонкий малоемкий кристалл, лежавший не в общей пачке, а отдельно, в небьющемся пластиковом футляре.

– Ну что, прокрутим этого малыша и спать! – решил вконец измотанный лейтенант. – Утро вечера мудренее.

Однако спать Грабовский так и не пошел. Первые же кадры дали Марку понять, что «Ковчег» – это не плод больного воображения газетных бумагомарателей. Документы Министерства обороны США с грифом «Совершенно секретно» называли точное место строительства подземной крепости. Соединенные Штаты Америки, штат Техас, город Амарилло. Что, Амарилло? Он знал этот город. Много лет назад отец купил контрольный пакет акций тамошнего авиационного завода. Они вместе летали в Техас осматривать новые владения.

Но почему бункер строят именно под городом? Может, Марк что-то не так понял? Сводки с места строительства развеяли всякие сомнения. Миллионы тонн перемещенного грунта, километры проходки, список поставленного вооружения и планы монтажа реакторов. Никакой ошибки, все сходится! Есть только одна странность. Некоторые документы нельзя было назвать свежими. Встречались даже такие, которые датировались концом двадцатого века. Однако в одном все бумаги были сходны. На каждой из них стоял аккуратный штамп «Утверждено AL».

Листая кадры гигантского строительства, Марк не мог избавиться от мысли, что от него что-то ускользнуло. Название Амарилло уже встречалось сегодня. И употреблялось оно совсем не в связи с проектом «Ковчег». Искать или не искать? А, черт с ним! Информацию об отце он так и не нашел. Какой смысл дальше убивать время? Неважно, что у Марка его пруд пруди. Грабовский зевнул и выключил голопроектор. Поднимаясь из профессорского кресла, он совершенно случайно зацепил кипу газет, громоздившуюся на рабочем столе.

– Черт, какой я неуклюжий! – Лейтенант нагнулся и принялся собирать пахнущие краской типографские листки.

Газеты были почти свежие. Всего месяц назад они покинули типографию и, поступив в продажу, стали добычей агентов Галактического Союза. Вышколенные инопланетные клерки хорошо знали свою работу. Пока их официально не уведомили о смерти Торна, он оставался главой миссии на Земле. Именно поэтому все ценные материалы продолжали поступать на борт «Трокстера» – в штаб-квартиру знаменитого социолога.

Грабовский сразу сообразил, что держит в руках настоящее сокровище. Свежая информация о Земле! То, чего он был лишен многие месяцы. Первый же беглый взгляд дал ответ на вопрос: что именно он искал? Газеты пестрели тревожными заголовками: «Трагедия в Техасе», «Землетрясение уничтожает город», «Амарилло исчезает в пучине».

«Взрыв реактора или оружейного арсенала, после чего своды сложились по принципу домино…» Грабовский попытался проникнуть в тайну трагедии. Какая теперь разница, что похоронило «Ковчег» вместе с несчастным городом?

Горестно вздохнув, Марк хотел уже отложить последнюю газету, как вдруг на глаза попалась небольшая заметка, затерявшаяся на задворках светской хроники: «Безумный миллионер ищет инопланетян в Техасе». Сердце Грабовского невольно екнуло. Вдруг это то, что он искал? Вдруг это та ниточка, которая приведет его к отцу? Ощутив, как открывается второе дыхание, Марк принялся жадно читать заветную статью.

«…Медиамагнат Грабовский, прославившийся своим смехотворным репортажем о контакте с инопланетным разумом, инкогнито прибывает в Амарилло. Цель его визита неизвестна. Александра Грабовского сопровождают агенты спецслужб. Ходят слухи, что в своем навязчивом желании проникнуть в тайны инопланетян он сунул нос в секретные правительственные проекты США. Возникает вопрос, не станет ли Амарилло тем местом, где в скором времени объявится и Грабовский-младший, который, по заявлению его отца, якобы отправился в космос сражаться с галактическим нашествием…»

Газета выпала из рук лейтенанта. Боже мой! Отец прибыл в город за три дня до взрыва. Все остальное, конечно, чушь, но сроки – это, пожалуй, единственное, на что папарацци обычно не тратят свою фантазию.

Как он оказался в коридоре, Грабовский не помнил. Куда и зачем идет – тоже загадка. Скорее всего, просто переставляет ноги в надежде на то, что движение вновь включит мозг.

Отец мог погибнуть вместе с городом. Мог… Но мог и уцелеть. Не стоит отчаиваться и впадать в панику. Шансы на то, что старик, как всегда, выкрутился, еще не потеряны. Необходимо взять себя в руки, собраться с мыслями и выяснить, где следует искать.

Марк уже битый час блуждал бесконечными лабиринтами «Трокстера». В голове все та же каша. Где он? Сконцентрировав внимание, лейтенант попробовал определиться. Знакомое место. Марк понял это, когда увидел большой черный знак, на котором три жирные линии перечеркивали двинутую по башке медузу, – «Зона повышенной опасности». Здесь начинался сектор, где обитают морунги.

Грабовский только сейчас понял, что уже несколько дней не видел Ратру, а о невидимках он вообще забыл. С самого старта они забились в этот сектор и не показывают носа. Что происходит? Любопытство боролось с осторожностью, и его победа была не за горами. В тот самый момент, когда лейтенант готовился разблокировать дверь запретной зоны, его окликнул знакомый безжизненный голос:

– Не ходи туда.

Ратра испугал Марка. Бесшумно подойдя сзади, он остановился в метре от землянина.

– Фух! Ну, ты, хранитель, как привидение… – Грабовский осекся. Ратра действительно напоминал привидение. Одежда на нем висела мешком, кожа на лице словно присохла к черепу, а воздушный регенератор, став вдруг не по размеру широким, вот-вот был готов свалиться с шейных дыхательных щелей.

– Не ходи туда, – еще раз повторил Ратра. – Это опасно.

– Опасно? – Марк весь напрягся.

– Мои братья хотят есть. Чувство самосохранения может затмить разум, и тогда они выпьют тебя.

Так-так-так! Лейтенант понимал и не понимал одновременно. Хотят есть… Выпьют… Это не значит «ненавидят» и «разорвут на куски». Это что-то совсем другое. Господи боже! Из глубин памяти вырвались слова Нагиры, которые тот произнес при их первой встрече, еще там, на Агаве: «Как и все прочие формы жизни, морунги нуждаются в пополнении своих энергетических ресурсов… Они «едят» излучение Лабиринта». Но здесь нет излучения Лабиринта. Естественно, что морунги сатанеют от голода.

– Я блокировал дверь снаружи. Мне не нужны инциденты. Я должен выполнить волю Великого Учителя и доставить тебя и твоих людей на Агаву.

Ощущение опасности вперемешку с подозрительностью вылезло из самых потаенных уголков сознания. Подчиняясь ему, Марк бессознательно сделал пару шагов назад.

– А ты сам? – Лейтенант посмотрел в черные глаза Ратры. – Ты сам разве не хочешь есть?

– Хочу. – Морунг не стал скрывать правду. – Но я могу терпеть. Пока в теле этого харририанина есть хоть капля жизненной энергии, я не умру с голоду.

– Что? Энергия Лабиринта сходна с энергией живого организма?

– Абсолютно. По крайней мере, на вкус я не вижу никакой разницы. Только в живых организмах ее ничтожно мало и она не такая концентрированная, как в Лабиринте.

Умирающие с голоду морунги станут огромной проблемой для звездолета. Грабовский сразу это смекнул. Если они сойдут с ума, это будет конец. Никакой бронированный люк не сдержит атаки невидимок. Да и этот верный служитель Великого Учителя того и гляди выкинет какой-нибудь фортель. Марк обязан был что-то придумать.

– До Агавы еще пятьдесят девять часов лета, плюс маневрирование в ближнем космосе, плюс посадка. Вы продержитесь?

– Я выпустил из виду две последние фазы полета. – И без того бесстрастное лицо Ратры стало воистину каменным.

Понятно. Грабовский получил интересовавший его ответ. Что же делать? Стоп! Есть идея. Не теряя ни секунды, лейтенант воспользовался личным коммуникатором.

– Командор Хризик на связи. – Голос нэйджала транслировался прямо в мозг.

– Хризик, это Грабовский.

– А, Марк! – Командор уловил тревожные нотки в интонации землянина. – Какие-то проблемы?

Лейтенант не стал утруждать себя преамбулой. Его интересовал конкретный вопрос:

– Скажите, Хризик, на борту есть подопытные животные?

– Конечно есть. Мы же научный корабль.

– Где они?

– А зачем вам? – Дотошный командор хотел быть в курсе всех событий.

– Морунги проголодались, и, если мы их не накормим, они сожрут и меня, и вас, и всех остальных.

Разведчик знал, как можно убедить великого космоплавателя. Чувство самосохранения тут же включило в голове Хризика повышенную скорость воспроизведения, точь-в-точь как на древнем проигрывателе виниловых дисков.

– Уровень двадцать один-це, сектора правого борта. Добраться быстрее всего на лифтовых столбах семьдесят восемь и девяносто три. Код доступа – два, семь, три, кью, эм. Вас проводить?

– Сам доберусь. – Помимо воли Марк улыбнулся. Вот ведь: когда хочет, Хризик может разговаривать очень даже лаконично.

Как только металлические створки широких раздвижных ворот расползлись в стороны, перед Марком закипело море белых копошащихся червей. Вернее, нет, не червей. Черви ведь тонкие и длинные, а эти твари больше напоминали пузатых личинок. Именно таких насекомых земляне привыкли видеть ползающими по грудам гниющих отходов. Разница состояла лишь в размерах. Грабовскому показалось, что кто-то невидимый держал перед его глазами огромное увеличительное стекло. В результате отвратные создания значительно выросли. Самый ближний червяк в длину был никак не меньше двух метров. Сокращая и расправляя свое кольчатое тело, он барахтался на питательной грязевой подстилке.

Ну и звери! Лейтенанта прошиб озноб гадливости. Могли бы наловить кого-нибудь посимпатичней. А впрочем, нет, для экспериментов эти как раз сойдут. Не так жалко. Кстати, об экспериментах… Марк повернулся к стоящему рядом Ратре и, указывая на червей, произнес:

– Вот, пожалуйста, обед подан. Жизненной энергии в них хоть отбавляй.

– Ты уверен, что, убив их, я поступлю правильно?

– Уверен, это же неразумные существа, мы сами убиваем их, когда хотим есть. – А про себя Марк подумал: «Не совсем их, но разница небольшая. Убийство есть убийство».

Получив разрешение, Ратра пулей кинулся в самую гущу червей. Грабовскому уже довелось повидать столько всякой дряни и мерзости, что лишняя пара штрихов не могла изменить в его мироощущении ровным счетом ничего. Кроме этого, он мог стать первым из людей, который воочию увидит, как питаются морунги. Именно поэтому Марк не стал уходить или в страхе прятать глаза. Наоборот, он сконцентрировал все свое внимание, стараясь не упустить ни одной мелочи.

Ничего ужасного не произошло. Процесс проходил прозаически, можно сказать, в рабочем порядке, если, конечно, эти выражения можно поставить рядом с леденящим словом «смерть». Ратра неподвижно стоял посреди обреченного «стада», а вокруг него одна за другой дохли гигантские личинки. Сначала они прекращали двигаться, затем скрючивались, скукоживались и, как пробитые резиновые игрушки, падали в грязь плоскими бесформенными ошметками старой истлевшей рогожи. После того как в радиусе двух-трех метров вокруг Ратры не оставалось ничего живого, он переходил в другое место, а вслед за ним туда же следовала смерть.

Марк смотрел на черное действо округленными от недоумения глазами. Боже мой! Сколько жизней нужно отдать, чтобы удовлетворить голод одного-единственного морунга! Марк вдруг подумал о фиолах. Древние жители Агавы настолько обожествляли морунгов, что ради них согласились отдать свои жизни. Они пришли в храм Лабиринта и точно так же, как вот эти червяки, были выпиты до дна. Каждая клеточка их тела отдала дарованную Богом энергию во имя великих каменных богов. Но зачем понадобилось это самопожертвование? Неужели Лабиринт не обеспечивал морунгов необходимой силой?

– Все, больше нет энергии, – слова Ратра вернули лейтенанта с Агавы.

– Наелся? – Марк тщетно пытался найти в иссохшей физиономии харририанина хоть каплю здорового румянца.

– Этой энергии недостаточно для нашей нормальной жизнедеятельности. На Агаве мы получаем ее в тысячи раз больше.

– Скажите «спасибо» и за это. – Разведчик скептически хмыкнул. Вдруг ему в голову пришел интересный вопрос: – Слушай, Ратра, а как ты… то есть не ты, а морунги… Как морунги могут так долго жить вне родной планеты? С такими энергетическими аппетитами вы уже должны были сожрать всю Галактику.

– Мы не можем длительное время находиться вдали от Агавы. На подножном корму морунг выдерживает не более тридцати дней.

Нормально! Ответ Ратры перевернул вверх дном все знания и понятия Грабовского. Находясь в состоянии мысленного коллапса, он начал разговаривать сам с собой:

– Если морунги не могут жить вне Агавы, то кто же тогда захватывает планету за планетой?

Глава 6

В небе Тогора вспыхнуло новое солнце. Его лучи огненным дождем обрушились на бесконечные кварталы одноименного города, на мгновение пристыдив скромное матовое сияние родного для планеты Красного светила.

Дэя зажмурилась. Световой шквал не спрашивал разрешения войти. Он ворвался в огромные окна больничного блока, лишая зрения каждого, кто не успел прикрыть глаза.

– Что за черт! – Ян Микульский подковылял к окну.

– На орбите что-то взорвалось, – догадался Мартинес, который после перенесенной операции отлеживался в специальном анатомическом гамаке.

– Это что ж так могло грохнуть? – удивился поляк. – Орбитальный завод по производству динамита?

– Нет там никакого завода. – Дэя не поняла шутку.

– Вот то-то и оно. – Разведчики встревоженно переглянулись, а затем, как по команде, кинулись к своей одежде.

– Что вы делаете? – Доктор с ужасом смотрела, как на регенерирующие повязки наползает серо-черная камуфлированная ткань. – Вам еще рано выписываться.

– Просто хочется жить! – прокричал каталонец, надевая боевой шлем.

– Мне тоже, – согласился Микульский. Как только щелкнула последняя магнитная застежка, он приказал: – Дэя, вы идете с нами.

– Куда?

– Подальше от этого высокоцивилизованного благоденствия. Назад, в джунгли!

Дэя не успела возмутиться. В дверь с грохотом влетел инженер первой лиги Нагира. Защитный комбинезон застегнут наперекосяк, от страха дрожит словно осиновый лист.

– Они уже здесь! – с трудом выдавил из себя харририанин. – Зло пришло!

Гигантская космическая станция медленно выползала из межпространственного портала. В зареве плазмоэлектрических потоков она напоминала дракона, прорывающегося из жерла огнедышащего вулкана. Первыми в наш мир просунулись километровые шпили антенн, затем десятки этажей стекла, металла и бетона, а под конец из параллельного мира показалась колоссальная скальная платформа, усеянная оспинами стартовых площадок и оплетенная паутиной путепроводов.

Межпространственный портал, не успев закрыться, все еще сиял за кормой космического монстра, а со своих гнезд уже сорвались сотни черных птиц. Стаи боевых шаттлов ринулись в атмосферу Тогора. «Убей!» – велело Великое Пророчество, и пилоты без колебания мчались исполнять священный приказ.

Первый удар агрессор нанес по энергетическим комплексам. Тогор содрогнулся, когда семнадцать термоядерных реакторов, снабжавших энергией единственный город планеты, взорвались практически одновременно. Землетрясение еще раскачивало стены домов, когда его поддержала канонада, гремящая со стороны космопорта. Один за другим звездолеты превращались в горы искореженного пылающего металла. Несколько кораблей попытались стартовать, но им не удалось даже покинуть атмосферу. Черные флаеры настигли беглецов и превратили их в пылающий метеоритный дождь. Обломки звездолетов стали лишь первыми каплями того жуткого огненного ливня, который обрушился на столицу. Сотни рукотворных спутников, мирно покоившихся на геостационарных орбитах, были уничтожены беспощадными завоевателями. Взрывы расшвыряли миллионы тонн металлических конструкций. Этажи орбитальных отелей, лаборатории, научные комплексы, ремонтные доки, цеха космических заводов сошли с насиженных траекторий и с силой чудовищных авиабомб ударили по беззащитному городу. Сгустки плазмы и лазерные лучи, которыми поливали город планетарные истребители, не могли сравниться с мощью этой бомбардировки. Врезаясь в поверхность, каждый из исполинских обломков сметал с лица земли десятки кварталов, оставляя на их месте дымящиеся кратеры. За считаные минуты цветущий мегаполис превратился в безбрежное кладбище, по которому, словно восставшие из могил мертвецы, метались последние из уцелевших жителей.

– Идем через кратер! – Микульский рванул Дэю за руку. – Снаряд два раза в одну и ту же воронку не падает.

Лурийка ничего не ответила. Она просто не могла говорить. Ужас полностью подавил волю женщины. Вначале доктор всякий раз, когда Ян ослаблял хватку, норовила шмыгнуть в какую-нибудь из укромных щелей. Но потом внутри Дэи сработало некое реле безопасности, защищая мозг от безумия. Она прекратила всякое сопротивление и, словно безжизненное привидение, брела вслед за разведчиком.

– Стремно как-то. – Проводив взглядом звено черных флаеров, Хорхе Мартинес придержал коллегу. – Внутри воронки выжженная земля. Без укрытия мы превращаемся в легкую мишень.

– Идти в обход еще опаснее. Руины держатся на соплях, и их все время песочат с воздуха. Кроме этого, обходной путь втрое длиннее. А нам медлить нельзя. Того и гляди, на зачистку столицы морунги бросят охотников или, еще хуже, невидимок.

Словно в подтверждение слов Микульского где-то совсем рядом пророкотал гул обвала. Белесое облако выплеснулось из проломов в соседнем здании и медленно покатилось навстречу «головорезам». Микульский, Мартинес, Дэя, Нагира и еще трое харририан инстинктивно пригнулись, как будто ожидая, что вместе с пылью в них полетят росчерки лазерных выстрелов. Демонстрация опасности, которую таили в себе мертвые кварталы, побудила Мартинеса изменить свое мнение:

– Ладно, идем через кратер. Дистанция – тридцать метров друг от друга. Не хватало еще, чтобы всех нас срезало одной очередью.

С того самого момента, как беглецы ступили на опаленную землю, лурийка молчала. Ее взгляд бездумно цеплялся за остатки каких-то сооружений, а когда свидетельства былой цивилизации исчезли, она аморфной безликой массой поплыла над однообразной многокилометровой пустыней, бывшей когда-то столичным административным центром. Возможно, доктор и продолжала бы безвольно скатываться в глубь огромной покатой воронки, если бы не отчаянный вопль Мартинеса:

– Два флаера с севера! Через сорок секунд пересекут наш курс.

– Ложись! – Микульский повалил лурийку на горячую землю. – Не двигаться! Пусть думают, что мы мертвы.

Дэя видела, как над ними пронеслись две длиннокрылые машины, слышала рев их двигателей и свист рассекаемого воздуха. Все произошло с такой скоростью, что она даже не успела испугаться. Страх пришел лишь тогда, когда она вновь услышала трубный голос Мартинеса:

– Они возвращаются!

Слова каталонца потонули в реве высокотемпературной плазмы, которая обрушилась на их головы. Вой огня и предсмертные крики живых существ еще звучали в ушах женщины, когда она провалилась в бездну. Удар, второй, третий, а после них мрак и безмолвие. Нет, это не смерть. Когда умираешь, не должно быть так больно. Лурийка лежала на жестком, но ровном полу. Ее окружала темнота, и только где-то там, высоко над головой, сияла багровая хищная звезда. Мгновение спустя с нее спустились трое огненных пришельцев. Один из них бросился к Дэе:

– Доктор, вы живы? – Женщина узнала голос Микульского.

– Ох… – Лурийка, балансируя на грани беспамятства, смогла лишь простонать в ответ.

– Хорхе, сюда. Доктор разбилась.

– Идем. – Мартинес, на плечах которого цепко держался четырехрукий инженер первой лиги, наконец достиг пола. Отстегнув конец тонкого страховочного линя, он стряхнул своего наездника, и они вместе поспешили на помощь Микульскому.

– Вот невезуха! – Ян зажег фонарик и принялся осматривать раненую.

– Еще какая везуха! – Мартинес лучом своего фонаря провел по своду подземного ангара, по железным телам стреловидных летательных аппаратов. – Если бы Дэя не продавила эту дыру, мы бы все изжарились. Видал, что стало с нашими харририанскими спутниками? Повезло, что боевые костюмы держат до шестисот градусов, а вот у харририан такой униформы, увы, не оказалось. – После своего замечания Хорхе перевел взгляд на Нагиру. – А ты ничего, соображаешь. Нацепил на себя костюм пожарника.

– Инстинкт самосохранения, знаете ли. Я ведь последние годы только тем и занимался, что пытался выжить.

– Хватит болтать! – Микульский разозлился на своих компаньонов. – Давайте перенесем доктора куда-нибудь. Не век же ей валяться здесь на полу.

– Погодите, – остановил Мартинеса Нагира. – Доктор сорвалась с потолка и упала на флаер, затем скатилась по крылу, а в конце грохнулась на пол. Столько ударов… Кто знает, может, она сломала позвоночник. В этом случае ее нельзя двигать.

Дэя слышала своих товарищей сквозь плотный туман, который застилал мозг. Однако последние слова совершенно ясно дошли до ее сознания. Лурийка попробовала двинуться, но острая боль пронзила все тело.

– Ох, – снова застонала она.

– Вот видите. – Мутант, присев рядом с потерпевшей, положил все свои четыре руки на ее тело. – Может, я смогу почувствовать повреждения.

– Отставить! – Микульский вскочил на ноги и вдруг быстро стал раздеваться. – Есть другой метод.

– Ты что задумал? – Хорхе с подозрением уставился на товарища.

– Накинем на нее мою куртку. Аптечка должна сработать.

Идея оказалась весьма и весьма плодотворной. Портативная медицинская установка, встроенная в стационарный ранец боевого комбинезона, безошибочно диагностировала организм, а после выявления недуга самостоятельно создавала необходимое снадобье. Неизвестно, как справлялась аптечка с серьезными болезнями, но травмы являлись ее коньком.

– Все нормально. Позвоночник цел. – Данные медико-биологического сканирования поступили в боевой шлем Микульского. – Три ребра сломаны и ушиб головного мозга. – Ян помедлил несколько секунд. – Сейчас доктору впрыскиваются антишоковые средства, стимуляторы и регенерирующая смесь.

От первой дозы препаратов Дэя пришла в себя. Она буквально почувствовала, как после инъекции миллионы микроскопических роботов отправились гулять по ее кровеносной и лимфатической системам. Сейчас они направляются к поврежденным тканям, где согласно заложенной программе начнут процесс восстановления. Роботы сошьют, залатают и дотачают поврежденные клетки. Благо стройматериалов у них хоть отбавляй, ведь вместе с наномашинами в организм влился полный набор аминокислот. Представив процесс восстановления, Дэя вдруг забеспокоилась.

– Остановите введение регенерирующей смеси! Без фиксации кости могут срастись неверно.

– Поздно. – Ян сверился с информацией слита. – Почти вся доза уже ушла.

– Тогда помогите мне чем-нибудь зафиксировать ребра.

– Сейчас сделаем.

Мужчины приподняли лурийку и, стараясь не делать резких движений, просунули ее руки в рукава войсковой куртки Микульского. Дэя была на голову выше Яна, но по ширине плеч явно уступала польскому тяжеловесу. Куртка оказалась коротковата, но все же закрыла поврежденные места. Как только магнитные застежки прочно захлопнулись, Микульский приказал слиту:

– Бандаж. Создать условия для регенерации.

Дэя ойкнула, когда саморегулирующаяся система поставила поломанные ребра на свои места.

– Все нормально? – Ян скривился, как бы почувствовав боль женщины.

– Нормально. – Дэя уже могла самостоятельно сидеть.

– А ну, мужики, взялись…

Микульский с Мартинесом сплели руки и с помощью Нагиры усадили на них женщину. Теперь они готовы идти. Но куда? Стены огромного ангара тонули во мраке, скрывая от глаз «головорезов» не только заветную дверь, но и облик большинства железных обитателей подземного царства.

– Сейчас разберемся. – Мартинес без колебаний вывел шлем на полный боевой режим.

Ночное видение, подкрепленное функцией цветораспознавания, развеяло тьму подземелья. Но грязно-серые краски лишь на мгновение оставались скучными и блеклыми. Рядовой не успел моргнуть глазом, как их расцветила мигающая красная надпись: «Неопознанная цель. Дистанция шестьдесят метров».

– Тебя как зовут? – Микульский с подозрением оглядел молодого фалийца.

– Эр-рик, – проскрипел инопланетянин, прикрывая здоровенный синяк под глазом.

– Ты пилот? – Ян пригляделся к нашивкам. – Чего прятался?

– Пилот. А прятался потому, что думал, что вы – это они. – Эр-рик ткнул пальцем в потолок.

– Летаешь вот на этом? – Землянин указал в сторону серебристых стрел.

– Да.

– Что за штуки такие? Ни на пассажирские, ни на грузовые флаеры не похожи. Мы можем на них улететь?

Эр-рик молчал. Под взглядами корсиканцев он пытался держаться с гордостью и достоинством, хотя поджатый, словно у собаки, хвост явно выдавал противоположные чувства.

– Ты смотри, этот козел вдруг позабыл интерлэви! – Мартинес уставился на фалийца, как бык на тореадора. – Придется гаду и второй глаз подбить.

Услышав такую угрозу, инопланетянин отпрянул назад и принял оборонительную стойку. Эр-рик не был трусом и, возможно, даже имел кое-какое представление о рукопашном бое. Правда, в поединке с Хорхе Мартинесом все его знания и умения ровным счетом ничего не стоили. Разевать пасть на опытного «головореза» мог только самоубийца. Наверняка убийством все бы и закончилось, не подоспей Микульский вовремя.

– Ну все… Он сам напросился… – Каталонец сделал угрожающий шаг вперед.

– Постой. – Микульский схватил напарника за локоть. – Может, мы что-то не так делаем или задаем не те вопросы? Пусть лучше с ним поговорит Дэя.

– Вряд ли у нее получится. – Обернувшись, Хорхе бросил взгляд на лурийку, которая недвижимо лежала на крыле одного из летательных аппаратов. – Доктор еще слишком слаба.

– Тогда зови Нагиру. Если фалиец ничего не скажет, пусть наш фокусник покопается у него в мозгах.

Микульский грозно посмотрел на Эр-рика, плюнул и ушел. Проводив его взглядом, Ян тяжело вздохнул и сосредоточил внимание на новом знакомом. Хотя судьба неоднократно сталкивала Микульского с фалийцами, он все равно никак не мог привыкнуть к их облику. С виду невысокая хрупкая женщина. Черты лица, грудь, бедра… ну, вроде все на месте, все как положено. А нет! Никакая это не женщина. И дело даже не в красноватой, словно потрескавшейся под жгучим солнцем коже и не в свисающем ниже колен раздвоенном драконьем хвосте. Просто фалийцы не разделяются на мужчин и женщин. У них нет полов. Они все одинаковые. Когда приходит время, внутри каждой особи зарождается новая жизнь, а через семь месяцев на свет появляется еще один лучший в Галактике пилот.

Над головой загрохотало. Из дыры в потолке посыпались камни и комья спекшейся глины. Три взрыва один за другим сотрясли землю. Они снова напомнили о смертельной опасности, угрожающей всем ротозеям, которые решат задержаться в городе.

«Пилот! – Ян вмиг вернулся в окружающую действительность. – Нам как воздух нужен пилот!» Столице уже ничем не поможешь. Раз сюда пришли морунги, городу конец! Чтобы выжить, существует всего два пути: или, как беглецы и планировали раньше, затаиться в сельве, или побыстрее покинуть этот погибающий мир. Второй вариант предпочтительней, ведь до джунглей еще идти и идти, а транспорт – вот он, перед самым носом.

Разведчик в очередной раз прошелся взглядом по заостренным обводам флаеров. Довольно большие и на вид быстроходные машины. Такие могут не только кружить по орбите, но и спокойно совершать межпланетные полеты. Вот и прекрасно. Тогор не единственная планета в системе Красной звезды. Есть и другие. Все заселены, на каждой из них космопорты…

Мысли Микульского оборвал звук шагов. Мартинес и Нагира выпрыгнули из люка одного из флаеров и быстро приближались. Харририанин, как заправский механик, на ходу вытирал свои четыре перепачканные слизью и смазкой руки о кусок какой-то ветоши.

– Что скажете, мсье инженер? – Ян с трудом дождался, пока его товарищи подойдут поближе.

– Машины совсем новые. Использованы последние технологии. Двигателем служит электродуговой плазмотрон. Горючего – полные баки. Экипаж – два пилота, но есть отсек реабилитации, где могут разместиться еще как минимум три персоны.

Микульский про себя сосчитал членов их группы и одобрительно кивнул:

– Прекрасно, это нам подходит.

Он уже хотел предложить Нагире пообщаться с Эр-риком, но инженер первой лиги перебил разведчика неожиданным вопросом:

– Ян, а почему вы не спрашиваете меня о назначении флаеров?

– Ну-у, я думал, что об этом нам расскажет пилот.

– Пилот? – Нагира упер свой сканирующий взгляд в физиономию Эр-рика. – Думаю, он будет упираться, пока не поймет, что нам все известно.

– Что известно? – не понял рядовой.

– А то, что это никакие не флаеры, а настоящие космические истребители. Они несут в себе последнюю модель аннигилирующего излучателя и целый арсенал лазерного оружия.

Микульский не поверил собственным ушам. Собрав остатки здравых мыслей, он едва выдавил из себя:

– К-к-как истребители? Галактический Союз ведь уже тысячи лет не ведет войн. У них нет ни армии, ни оружия!

Глава 7

Эгион «Трокстера» безапелляционно присвоил себе права не только режиссера, но и главного оператора. В фильме, который он демонстрировал землянам, посадка выглядела как падение в бездонном черном колодце. Где заканчивается и где начинается атмосфера, было известно одному богу. И там и здесь ночь, ни одного огонька, ни проблеска света. Компьютер вычленил из изображения все, что посчитал лишним, все, что, по его мнению, не соответствовало реальной картине окружающего мира.

Вот и чудненько! Марк не хотел даже думать об океане плазмы, которая в этот момент лижет корпус звездолета, прорывающегося сквозь плотные слои атмосферы. Хватит, насмотрелся. Именно здесь, над Агавой, погиб Жерес. Здесь же Грабовский испытал самые тягостные минуты своей жизни. Лейтенант постарался отбросить страшные воспоминания и отвлечься. Он перевел взгляд с широкого панорамного экрана на холодное лицо хранителя Ратры.

– А что нам мешает сесть прямо на космодроме Ульфа?

– Космодром Ульфа не предназначен для приема таких больших кораблей. Ведь «Трокстер» – это скорее космическая станция, чем звездолет.

– Это точно.

Грабовский вдруг вспомнил свою первую встречу с кораблем нэйджалов. Земля, Корсика, летние предрассветные сумерки, тишина и покой. И вдруг откуда ни возьмись появилась эта громадина. Накрывая собой несколько холмов, «Трокстер» уменьшил до муравьиных размеров остальной мир. По сравнению с ним дома, деревья, горы казались куцыми и жалкими декорациями…

Неожиданный взрыв безжалостно вырвал Марка из плавно текущей реки воспоминаний. Грохот, скрежет и яростная болтанка превратили исполинский мир надежности в обессиленную птицу, бьющуюся в объятиях бушующего урагана. Хорошо, что антиперегрузочные кресла оснащались дугами аварийных фиксаторов. Без них пассажирам довелось бы расстаться не только с комфортабельными сиденьями, но и с частью своих зубов. Однако опасность не исчерпалась одним толчком. Корабль раненым зверем начал угрожающе заваливаться набок.

– Катастрофа! Спасайся кто может! – перепуганные вопли звучали со всех сторон.

– Всем сидеть! – Грабовский вложил в команду всю мощь голосовых связок. – Надеть шлемы и крепко держаться. Бежать нам некуда.

Бежать действительно было некуда. Спасательные шлюпки не могут стартовать в момент посадки на планету. Неистовая турбуленция разобьет их о борт корабля, а плотные слои атмосферы докончат дело, отправив обломки в плазменный крематорий.

Что ж так не везет?! Начиная с этого момента, Марк уверовал в проклятие, висящее над его головой. Он уже не помнил, когда приземление проходило гладко и спокойно. А впрочем, был такой случай. Тогда «Трокстер» доставил их на Эктегус… В памяти воскресли веселые лица его боевых друзей. Все молоды, полны сил, а самое главное – живы.

Грабовский словно вызвал из потустороннего мира призраки погибших товарищей. Своими не по-человечески сильными руками они поддержали «Трокстер», не дав ему превратиться в беспорядочно кувыркающийся метеорит. Звездолет хотя и продолжала колотить крупная дрожь, однако он стабилизировал положение. Двадцатиградусный крен сохранился, неестественно сильный рев двигателей заглушал все остальные звуки, перегрузка приближалась к критической черте, но все же это не было падением.

«Внимание, контакт с поверхностью!» Механический голос заставил лейтенанта сжаться в комок. Контакт с поверхностью – ах как это верно сказано! Мягкой посадкой такой трюк никак не назовешь. Грохот выведенных на форсаж двигателей, страшный удар и словно в замедленной съемке встающая на дыбы палуба.

Все закончилось совершенно неожиданно. Неведомый фотограф надавил на спуск своей фотокамеры, и мир замер, остановленный всего за миг до, казалось бы, неминуемого кульбита.

Летели мгновения, они складывались в секунды и минуты, а никто из корсиканцев не пошевелился. «Головорезы» так и висели на мягких дугах, не смея проронить ни слова. В душе каждого землянина было сумрачно и пусто. И не надо быть телепатом, чтобы прочесть их мысли. Снова на волосок от смерти и снова на Агаве. Сколько сил, крови, жизней было положено, чтобы вырваться из этого проклятого места! Но взбалмошная судьба все решила по-своему, и вот они опять здесь.

– Приехали, – разорвал тишину негромкий голос Алексея Рутова.

– Да уж… – Шредер первым попробовал освободиться от хватки страхующей системы. – И чего нас принесло в это распроклятое место?

– Уже принесло. Теперь нечего скулить. – Грабовский оборвал всплеск вялости и нерешительности. – Нас ждут встреча с Великим Учителем и поиски наших друзей. Вдруг кто-нибудь из них еще уцелел?

Шанс на выживание кого-либо из «головорезов» выглядел более чем призрачным. Однако помочь попавшим в беду товарищам – дело святое. Корсиканцы своих не бросают!

Расставшись с антигравитационными креслами, земляне муравьями поползли вниз по накренившейся палубе. Всеобщий порыв не обошел стороной и Грабовского. Его новенький, только что извлеченный из необъятных хранилищ «Трокстера» боевой шлем поблескивал во главе четвероногого отряда.

– Все на выход! – Демонстрируя пример, Марк первым вцепился в стальной обод двери.

– Стойте! – Ратра больше не производил впечатления усталого и обессиленного. – Сначала выйдем мы. Снаружи может быть опасно.

Марк не стал возражать. Это их мир, пусть идут первыми. Все равно от его людей сейчас мало толку. Они ведь до сих пор безоружные.

Застывшие в камне, бушующие черные волны. Призрачный блеск антрацитового песка. Огромные яркие звезды над головой. Грабовский знал Агаву совершенно иной. Полгода назад его боевой транспорт «ММ» рухнул в железобетонные джунгли погибшего города, да так там и остался. Разведвзвод лейтенанта уподобился стае крыс, обитающих в подземельях огромного мегаполиса. Никто из них не покидал город. Они сражались на узких, заваленных мертвечиной городских улицах, их предсмертные вопли отражались от стен мертвых домов, а их кровь стекала в колодцы мусоросбросов. И вот теперь глазам Марка открылся совсем другой мир, полный величия и первозданной красоты. Окидывая взглядом бесконечный простор, Грабовскому захотелось вдохнуть свежий пьянящий воздух. Вдох. Под хрип фильтрующей системы он получил лишь дополнительную порцию мерзкого кислородного суррогата. Воздух отдавал пластиком и целым набором дезинфицирующих средств.

«Здравствуй, Агава. – Поправив намордник регенерирующего респиратора, Марк перевел взгляд на громаду межзвездного рейдера. – Давно не виделись».

Грабовский привык к величественному облику огромного межпланетного корабля, к его неожиданным гротескным формам и исполненному мощью совершенству. Лейтенант всегда восхищался творением нэйджалов, считая «Трокстер» самым удивительным звездолетом, который ему удалось увидеть. Именно поэтому сердце Марка обливалось кровью. Огромный корабль был смертельно ранен. Он стал похож на солдата, которого настигла шальная пуля. На подкашивающихся ногах тот пытается устоять, но нет… все тщетно. Падая, человек опирается на окровавленные руки и вздымает к небу глаза, в последний раз взирая на звезды. Вот так и «Трокстер». Ему больше не взлететь, не бороздить безбрежные просторы космоса, не встречать диковинных гостей на своем гостеприимном борту. Теперь он вечный пленник сумрачной планеты-звезды.

Подломив две посадочные опоры, звездолет полулежал на боку. Смертельная рана зияла в его черном дымящемся борту. Взрыв наверняка не имел бы серьезных последствий, случись он в открытом космосе. Однако, прогремев в плотных слоях атмосферы, он не оставил кораблю шансов. Что стало причиной катастрофы, не знал никто. Но для Грабовского это не было вопросом. Духи Агавы – жестокие и смертоносные – снова жаждали смерти «головорезов».

Семеро землян, опасливо озираясь по сторонам, жались к одной из посадочных опор «Трокстера». Створки подъемника захлопнулись за их спинами, и люди оказались один на один с безжалостной планетой-звездой.

– Командир, а нас точно будут встречать? – Капрал Лекомп водил головой из стороны в сторону. Хотя система раннего обнаружения была готова оповестить о любой опасности, но капрал, должно быть, больше доверял глазам.

– Точно – не точно, не задавай идиотских вопросов. Сейчас мы играем по правилам хранителя Ратры, а согласно им встреча назначена именно здесь, в пустыне Ядо.

– Не нравится мне этот вождь команчей. – Пери с подозрением посмотрел на одинокую фигуру, маячившую в сотне метров от них. – Он кого-то ждет, в этом нет сомнения. Вопрос только – кого?

Советник Ратра застывшей статуей украшал вершину черного скалистого пьедестала. Полчаса назад он первым покинул звездолет и с тех пор недвижимо замер на этом возвышенном месте. Режим «RQ-14» делал его похожим на бронзовое изваяние, по пояс погруженное в облака красного клубящегося тумана. Грабовский знал, что этот газ не обман зрения и не игра света. Это совсем другое. У ног своего предводителя терлось два десятка невидимок. Слит боевого шлема окрасил их в красные тона, делая похожими на вареных осьминогов.

– Господин лейтенант, а те, кто нас встретит, будут на колесах? До Ульфа ведь километров двадцать пять. – Не то чтобы Рутов сильно тяготился проблемой транспорта, просто ему хотелось прервать повисшее в воздухе тягостное молчание.

– Не думаю. – Марк прикинул такую возможность. – На Агаве вряд ли осталась хотя бы одна целая машина. А если даже и осталась, то наверняка слит этого транспортного средства уже давно под контролем армии мстителей.

– Значит, опять потопаем пехом? – вздохнул Алексей. – И это в эпоху высоких технологий и космических полетов!

– Не исключено, что не пехом, а бегом. – Шредер стоял крайним справа и, естественно, первым засек приближение. – Цель групповая. Удаление – три с половиной километра. – Через секунду Георг громко добавил: – Цель опознана – невидимки!

– Что делаем, шеф? – Лекомп и Рутов практически одновременно задали один и тот же вопрос.

– Бежим на корабль. – Пери принялся набирать код доступа к внешнему лифтовому столбу. – А свои или чужие, разберемся потом.

Чужие! Марк понял это, как только взглянул на Ратра. Харририанин готовил свою немногочисленную армию к бою. Только что это будет за бой? Наступающих раз в десять больше!

Численное превосходство противника не смутило главного хранителя. Не задумываясь, он бросил свой отряд на врага. Никакой стратегии и никакой тактики, просто стенка на стенку, вернее, куча покрупней на кучу помельче. Медузы летели навстречу друг другу, словно идущие на таран локомотивы. Не зная, чего ожидать от столкновения газообразных армий, корсиканцы стояли как парализованные. Прибывший по приказу Жоржа Пери подъемник впустую хлопал дверями. Открыл – закрыл, открыл – закрыл… на него никто не обращал внимания. Пери сам позабыл о своем вызове. Продолжая нажимать кнопку контроля, он, как и все остальные, завороженно смотрел в спины невидимкам Ратры.

Вот сейчас! Удар! Грабовский съежился. Вот это удар! Противник растворился в бушующем белом огне. В аннигилирующем крематории вмиг сгорел авангард атакующих медуз вместе с солидным куском поверхности. Уцелевших мстителей ударная волна отбросила назад, и они, словно перекати-поле, покатились по перегретым, дымящимся камням. А что же отряд Ратры? Куда они подевались? Марк догадался о судьбе союзников, лишь когда к глазам подключился мозг. Не успев затормозить, все двадцать невидимок с ходу ухнули в образовавшийся провал. Им повезло, так как только земная твердь могла защитить невидимок от той огненной бури, которая разыгралась на поверхности.

– Что это такое было? – Шредер, подняв бронестекло, тер слезящиеся глаза.

– Я тоже ничего не могу понять. Оно как рванет! – Нангисен хотя и успел поляризовать остекление шлема, но разобрать что-либо в серии ослепительных белых вспышек не представлялось возможным.

– Ах вы, жалкие тупые недоумки! – Алексей Рутов вдруг зареготал и запрыгал от восторга. – Вы что, не узнали? Это же залпы аннигилирующих излучателей!

Алексей оказался прав. Всего через несколько минут на горизонте замаячили три силуэта. Грозные двуногие великаны с золотыми звездами на башнях и огромными белыми цифрами идентификации, нанесенными поверх серой маскировочной окраски. Сомнений быть не могло! Машины класса «Сахай-47». Бортовые номера 61, 31 и 44. Шагоходы Дюваля, Фурье и Шеннона вернулись с того света, чтобы отстоять своих товарищей!

«Головорезы» не знали, кто скрывается под броней боевых машин, живы ли их друзья или «Сахаями» управляет холодный чуждый разум, но их чувства, оголенные до самых нейронов, истертые и истерзанные в горниле страшной войны, не позволили устоять на месте. Никто из корсиканцев не ведал, что творит. Позабыв об осторожности, они кинулись навстречу шагающим гигантам. Люди неслись будто угорелые. Они визжали, кричали, размахивали руками, оступались и падали, вязли в черном песке, но выкарабкивались и снова и снова продолжали бежать.

Порыв солдат словно передался стальным великанам. Мелкую рысь они сменили на размашистый галоп. Километры каменной пустыни промелькнули со скоростью звука. Казалось, машины вот-вот должны были налететь на людей… но в самый последний момент они резко затормозили. Послышался скрип амортизаторов, алмазные когти впились в землю, пропоров в ней рваные глубокие борозды, а в сторону «головорезов» полетели облака песка и мелкого щебня.

Видимость возвращалась очень медленно. Из пыльного марева как бы нехотя стали проступать знакомые очертания боевых машин. Три «Сахая», как скалистые утесы, возвышались над людьми, заслоняя собой половину неба. Машинам досталось! Грабовскому сразу бросились в глаза бесчисленные вмятины и глубокие царапины на стальных торсах. Создавалось впечатление, что шагоходы протащили через гигантскую камнедробилку, и если бы не их сверхпрочная высокомолекулярная броня… Но нет, броня кое-где тоже подкачала. Более внимательный взгляд обнаружил заплаты и широкие сварные шрамы, которыми умелые хирурги подштопали тела рукотворных тираннозавров. Больше всех досталось Шеннону. «Сахай» капрала походил на сшитое из лоскутков старое одеяло. Нетронутыми оказались лишь пилотская башня и блистеры излучателей. Все остальное – сплошное решето. Но машины можно починить. А вот что стало с их экипажами?

Тягостные мгновения тянулись бесконечно долго. Шагоходы стояли словно мертвые. Ни одного движения, ни одного сигнала, только мерный гул энергетических установок. Не выдержав напряжения, «головорезы» принялись карабкаться по мощным стальным лапам.

– Есть кто живой?! – Марк сорвал с себя шлем и, как сумасшедший, барабанил им по бездушному металлу. – Шеннон, ответь, черт возьми!

Душераздирающий скрежет заставил лейтенанта соскочить на землю. Люк, расположенный в районе плечевого сустава, медленно отворился. Бронированный щит больше не был одним из узлов совершенной боевой машины. Из бесшумно скользящего блистера он превратился в крышку старого замшелого погреба, которая болталась на двух самопальных, не притертых еще петлях. Словно чертика из табакерки, мрачная утроба «Сахая» произвела на свет Артура Шеннона. Вместо горячего приветствия капрал от души сыпал крепкими выражениями. Конец его фразы был не столь эмоционален, но именно в нем и заключалась вся ценная информация:

– Вы что, сдурели?! Куда прете, олухи? Я едва успел затормозить!

– Куда прем? – Офицер, сияя счастливой дурацкой рожей, с огромным удовольствием пустился в неуставную перепалку с капралом. – Ах ты, баран безмозглый, что, не мог нас предупредить?

– Предупредишь вас, как же! – из-за спины Марка послышался до боли знакомый густой бас. – Я чуть голос не сорвал. Орал во всю глотку, а от ваших станций ни слуху ни духу.

Марк резко обернулся. Знакомые морщины вокруг глубоко посаженных карих глаз, тронутые сединой курчавые волосы, немного тучная, но подтянутая фигура, а если бы не дыхательная маска, то наверняка лейтенант лицезрел бы и знаменитые на весь полк, по-гусарски закрученные усы. Дюваль! Грабовский бросился в объятия своего старого товарища и учителя.

– Осторожно, задушишь. – Несмотря на присутствие нижних чинов, пожилой сержант не стал «выкать».

– Ты живой! – Марк не мог поверить в счастье. Он с гиканьем, совсем как малолетний пацан, повис на Дювале.

– Если ты меня не отпустишь, долго я не протяну. – Симон не мог тягаться с Марком ни в силе, ни в гибкости. Стальные объятия взводного командира напомнили ему о старом радикулите. Сержант закряхтел.

– Прости, забыл о твоей пояснице. – Грабовский встал на ноги и огляделся по сторонам.

Не только встреча двух давних приятелей носила бурный характер. Еще три «головореза», выбравшись из люков «Сахаев», оказались в центре шумного внимания своих товарищей. Их качали на руках, обнимали, пинали и толкали. Короче, сахайцам достались все прелести дружеских чувствоизлияний, на которые только была способна солдатская душа. Целоваться никто не стал. Это как-то не по-мужски, да и вряд ли найдется смельчак, готовый стянуть с себя кислородную маску в гелиево-сернистой атмосфере.

– А где же Фурье и его бортинженер? – Марк покосился на шагоход под номером 31. Боевая машина, как раньше, была полностью закупорена и угрюмо стояла в шеренге замерших шагоходов.

– Ну, ты совсем сдурел, лейтенант! Очнись! Это же Агава! Кто-то ведь должен охранять ваши сраные задницы. – Как бы подтверждая свое предупреждение, старый сержант указал на изувеченный звездолет. – Вижу, вам досталось. Что, снова диверсия?

– Не похоже. – Марк проследил за взглядом Симона. – Рвануло в наружном секторе. Командор говорит, что мы на что-то напоролись.

– Где, в воздухе? – Карие глаза Дюваля округлились.

Вместо ответа Грабовский лишь пожал плечами.

– Это что ж так могло рвануть? – Дюваль продолжал изучение «Трокстера». – Гляди, почти полборта разворотило.

– По большей части разрушения произошли в плотных слоях атмосферы. Дырявый борт как наждаком стерло. Хорошо, что Хризик сумел практически зависнуть в воздухе. Дальше мы уже спускались почти черепашьим шагом. Сожгли почти все топливо, но зато живы.

– Хризик с вами? Он уцелел? – Симон не поверил своим ушам. – Как ни странно, но я бы с удовольствием взглянул на его крокодилью морду.

– Еще успеешь. – Марк вдруг вспомнил самое главное. Развернув к себе Дюваля, он с замиранием сердца спросил: – Симон, кто-нибудь еще выжил?

Старый сержант опустил глаза и отрицательно покачал головой:

– Нет, только мы, да и то благодаря счастливой случайности. Во время атаки провалились в подземный ход, который выкопали сарийцы. Ну, эти, чертовы землекопы… помнишь их?

– Угу. – Марк кивнул, воскрешая в памяти облик огромных ржавых муравьев.

– Так вот, завалило нас. Думали – каюк… – Дюваль весь поник, словно ощутив на себе тонны горной породы. – Но нет, видать, жить хочется. Дня через три откопались. На поле боя никого, только обломки. Даже похоронить некого. – Сержант вдруг оборвал свой рассказ и гневно посмотрел на Грабовского. – И от вас, дубин стоеросовых, тоже ничего не останется.

– Почему это? – Лейтенант не ожидал такого перехода.

– Почему-почему – связь надо включать, причем полный боевой спектр. А то до вас не докричаться.

Связь? Только сейчас Марк понял, что они лишь частично активировали свои телепортационные связные устройства. Корсиканцы уже и не надеялись встретить здесь живых. А даже если бы надеялись! Какой прок от дальней связи на Агаве? Именно этот вопрос и озвучил Грабовский:

– Здесь же ничего не работает. Проклятущее излучение Лабиринта глушит все. Триста метров – и амба… конец любой связи.

– Это раньше так было. – Сержант подтолкнул Марка, приглашая следовать за собой. – Сейчас стало получше.

– А что изменилось? – Грабовский с готовностью принял предложение пройтись.

– Великий Учитель что-то там колдонул. Теперь фалийская станция бьет почти на три километра.

– Опять этот Великий Учитель! – Марк приостановил Дюваля. – Какая-то мистическая личность. Откуда он взялся? Ты его видел?

– Видел разок. – Сержант поежился, будто от холода. – Взгляд у него, я тебе скажу… аж до костей пробирает. И в башке копается, как хирург. Нет, он, конечно, все скрывает, но я-то чувствовал. Извилины словно рентгеном песочит.

– А выглядит как?

– Не приставай, сам увидишь. Я тебе не гадалка, чтобы страшные сказки рассказывать.

За разговорами офицеры не заметили, что обошли «Сахай» Дюваля с тыла. Сержант указал на спину своей машины и прокомментировал:

– Карета подана. Сейчас погрузитесь, и в путь.

Ух ты! Грабовский только теперь увидел небольшую пассажирскую кабину, которая появилась на загривке «61-го». Спереди она была абсолютно незаметной, так как полностью скрывалась за пилотской башней, зато сзади образовался настоящий балкон, с которого беззаботные путешественники могли любоваться красотами смертоносной планеты.

– Сам придумал? – Марк попытался оценить прочность сооружения.

– Учитель постарался.

– Понятно… А не свалится?

– Пристегнули на манер навесных посадочных двигателей. – Симон пожал плечами. – Если не отпали те, значит, не свалится и эта. А ну, собирай свою банду, и живо все наверх. Там, кстати, имеется полтора десятка FAMASов, полные боекомплекты к ним и даже пара гранатометов. Все это по приказу Учителя морунги откопали в каком-то радиоактивном туннеле. Ума не приложу: откуда там взялось столько нашего оружия?

Путешествие на плечах у «Сахая-47» наверняка очень напоминает езду на слоне, только с одной маленькой разницей: слоны не стреляют из аннигилирующих излучателей, а «Сахай-47» очень даже может. Дюваль, конечно, предупредил… но все же корсиканцы пережили несколько весьма неприятных мгновений, когда всего в метре от них активировался боевой излучатель. Установка загудела, слегка приоткрылась, словно молодой бутон огромной лилии, затем по ее корпусу побежали голубые молнии. В конце концов оружие смачно плюнуло сгустком светящегося, как солнце, антивещества. Когда с полсотни невидимок превратились в поток фотонов, старый сержант поинтересовался:

– Ну, как вы там? Живы?

– Нормально, по крайней мере, чувствуем себя лучше, чем эти невидимки. – Марк поглядел на облако оседающей пыли. – Симон, откуда ты знал, что это мстители, а не кто-то из армии Великого Учителя?

– Ничего такого я не знал. Пальнул в кого попало. Учитель гарантировал, что никто из медуз не появится. А они взяли и появились. Раз так, то получите по полной программе. Здесь война, а не бульвар для прогулок.

Железная логика! Дюваль верен себе. Любой приказ пропускает сквозь фильтр своего собственного мнения, отчего в конце концов и зависит знак, с которым этот приказ будет выполнен. Хорошо, если «плюс». А если «минус»? Лейтенант понял, что должен вернуть бразды правления в свои руки.

– Больше никаких стрельб. Без приказа огонь не открывать. Докладывать обо всех объектах, попавших в зону видимости.

– Слушаюсь. – Грабовскому показалось, что в голосе Симона засквозила грусть об утраченной вольной жизни. – Вижу один объект. Удаление – пять километров. Здоровый-прездоровый. Ульф называется. – После минутной паузы Дюваль сообщил: – В город «Сахаи» не заходят. Очень тесно. Уличные бои не для нас. Вам придется идти пешком. Так что проверьте оружие.

– Пешком, значит… – Марк многозначительно посмотрел на свою группу.

Предвидя опасения десантников, Симон поспешил их успокоить:

– Да не дрейфьте вы! Мой бортинженер пойдет с вами, а кроме того, Учитель пообещал, что вас встретят.

«Этот Учитель и впрямь семи пядей во лбу! Все-то он знает. – Марк любовно, почти как женщину, погладил казенник автоматической винтовки. – Смотри-ка, отыскал оружие, которое бросила группа Николая, когда пробиралась в Ульф».

– Винтовка как новенькая. – Рутов чуть не поцеловал свою вороненую подругу. – Словно только из пирамиды. Вычищена и смазана. Не скажешь, что несколько месяцев провалялась в грязном подземелье.

– Это точно. Оружие в полном порядке, – согласился Нангисен. Он рачительно оглядел свой старый верный гранатомет «Апилас-3». – Кто-то из морунгов, видать, поднаторел в этом деле.

– Скоро узнаем. – Марк дослал патрон в патронник и с подозрением поглядел на приближающуюся городскую стену.

Глава 8

Оказавшись в Ульфе, Марк почувствовал себя чуть ли не дома. Это он знает, это они уже проходили. Знакомый, почти родной пейзаж. Здесь есть где укрыться в случае опасности и есть чем угостить непрошеных гостей. Лейтенант вспомнил, как его парни взрывали дома, опрокидывая тонны стеклобетона на головы охотников и невидимок.

«Внимание, приближение!» Взревевший сигнал тревоги заставил Грабовского взвести курок. В такт ему дружно защелкали затворы других винтовок.

– Без команды не стрелять. – Марк помнил слова Дюваля: «… вас встретят».

Усиление. Мысленный приказ боевой шлем исполнил быстро и точно. Взгляд Грабовского, презрев мрак мертвого мегаполиса, понесся вдоль пустынных городских кварталов. Полет продолжался несколько миллисекунд. Слит дотянулся до цели и тут же захватил ее пунктирами прицела. Протонная машина корректировала изображение до тех пор, пока оно не стало абсолютно четким и контрастным.

По самому центру широкого бесконечно длинного проспекта не спеша шел человек. Конечно, если это был человек. Развевающийся на горячем ветру широкий темно-коричневый балахон не позволял разглядеть фигуру. Лицо? У этого создания не было лица. Низко надвинутый капюшон наполняло облако мелких, слегка светящихся частичек. Они находились в постоянном хаотичном движении, отчего чудилось, что под плотной черной тканью собрался целый рой пчел. На шее – толстый полированный обруч, в руке извивающаяся, как змея, металлическая трость. Ни дать ни взять колдун из древней сказки.

Незнакомец шагал абсолютно спокойно. Еще бы не быть спокойным! Грабовский не верил своим глазам. Вокруг рослой фигуры скакала целая стая тутов. Свирепые саблезубые приматы превратились в игривых ручных собачонок. На бегу они то и дело норовили угодливо заглянуть в лицо своему повелителю, а высшим счастьем, должно быть, считалось потереться о его ноги.

– Кто это? – Марк почти шепотом обратился то ли к самому себе, то ли к бортмеханику Дюваля, рядовому Петеру Райнису.

Молодой латыш подождал, пока в его шлеме появится картинка.

– Это Воин без лица – незримая тень Великого Учителя, его единственный друг и ближайший помощник. – Петер хмыкнул. – Еще одна мистическая фигура в новейшей истории Агавы. Я так понимаю: он и есть наш эскорт.

Лейтенант опустил FAMAS-G3 и первым покинул помещение когда-то фешенебельного медицинского салона, послужившего корсиканцам временным укрытием. По примеру командира, через выбитые витрины выпрыгнули и его люди.

Они шли навстречу друг другу. Земляне, которых стремление защитить свой родной дом забросило так далеко, что этот самый дом казался им теперь чудесной, но призрачной иллюзией, и неизвестное инопланетное существо, планы и помыслы которого оставались загадкой. Под ногами гудящая от шагов грязная мостовая, над головой бетонная сельва этажей, самодвижущихся тротуаров и транспортных магистралей, в редких просветах которой лишь изредка мелькнет россыпь ярких, словно крупные бриллианты, звезд. Ноги взбивали клубы зловонного тумана, сочащегося из колодцев очистки, забитых нечистотами. Эти смрадные смерчи играли и извивались в лучах редких аварийных фонарей. Союз газа и света рождал жуткие пугающие тени, которые стаями мерзких химер заселяли мир погибшего города. Они словно крались вслед за людьми, ежесекундно готовые броситься им на спины. Но корсиканцы не страшились призраков. Куда ужаснее было существо, к которому они приближались.

И встреча состоялась. Остановившись в двух шагах от Воина без лица, «головорезы» пытались проникнуть в его тайну. Словно защищая своего хозяина, туты свирепо зарычали. Незнакомец не растерялся. Легкий взмах руки – и стая, успокоившись, мирно сдала назад. Грабовский сделал шаг навстречу. Но лейтенант даже не успел раскрыть рта.

– Можете ничего не говорить. Я знаю, кто вы и кто все ваши люди. – Слова звучали на правильном интерлэви и словно создавались вибрацией самого воздуха, который окружал Марка со всех сторон. Наверняка, если закрыть глаза, сразу и не поймешь, где спрятался таинственный собеседник. – Вы пойдете со мной. Ничего не бойтесь и ничему не удивляйтесь. Великий Учитель ждет вас.

Ничего не бояться – это ладно… но ничему не удивляться – это уж слишком. От вида сияющего миллионами огней президентского дворца глаза Марка сами собой полезли на лоб. И это уже второй раз за сегодня! Первое округление глазных яблок произошло час назад, когда Воин без лица посадил «головорезов» в абсолютно целый и исправно функционирующий вагон городской подземки. «Жизнь продолжается», – сказал тогда инопланетянин. «И хорошо продолжается!» – подумал Грабовский сейчас.

В свою подземную «крысиную» бытность на Агаве Марк пару раз заглядывал в резиденцию правительства. Ничего любопытного. Пустые кабинеты, раскуроченные слиты и груды разбитой мебели. Все как всегда. В зонах боевых действий особого разнообразия не дождешься. Ульф не стал исключением. Это было тогда, но сейчас… Лейтенант сперва не понял, куда он попал. Длинный, уходящий ввысь коридор, а по бокам залитые стеклобетоном двери. Сколько их? Тысячи! Три уровня дворца были затоплены расплавленным стеклобетоном. Они превратились в фундамент настоящей крепости, которая на целую сотню метров вознеслась над землей. Очень умно: неприступные стены, узкий туннель, который в случае чего можно легко перекрыть. Но где же двери? А, понятно! Не нужно никаких дверей. Марк увидел жерло целой батареи плазмометов, торчащих из стены.

– Наверняка здесь бывает жарко. – Шредер выразительно поглядел на обожженные адским огнем стены. – Эти пушки способны сжечь не только невидимку. Пожалуй, и от робота останется всего лишь лужа расплавленного металла.

– Мстители несколько раз пытались прорваться, но безуспешно. Им тут крепко досталось. – Воин без лица, не оборачиваясь к Георгу, подтвердил его предположение.

«Крепко досталось», сказано почти по-земному. Не всякому инопланетянину такое придет в голову, а на Земле так выражаются даже дети. Грабовский встрепенулся. Может, это создание и впрямь посещало нашу планету? Откуда он так хорошо знает землян?

Лейтенант не успел развить эту мысль. Туннель неожиданно закончился. Дальше начинались бесчисленные административные этажи, в которых спустя много лет снова затеплилась жизнь. Харририане провожали людей долгими внимательными взглядами. Некоторые из них приветственно поднимали руки. Марк уже не помнил, встречался ли с кем-нибудь из них раньше, но все же старался исправно отвечать на приветствия. Однако одного аборигена он все же узнал.

– Хан на мара, – прокричал он советнику Фахру.

Молодой хранитель скорости радостно замахал длинными трехпалыми руками:

– Хан на мара ту.

«Уже скоро, – подумал Грабовский. – Верховные хранители не шастают где попало».

Еще одним доказательством своей догадки Марк посчитал слова Воина:

– Дальше пойдет только офицер. Все остальные будут ждать здесь.

Инопланетянин указал на обширный холл, по периметру которого стояли обшарпанные диваны. Количество заплат на них наталкивало на мысль, что именно здесь драли свои стальные когти охотники.

– Господин лейтенант прикажет нам остаться? – Капрал Лекомп всем своим видом показал, что игнорирует распоряжения неизвестного монстра. У «головорезов» есть только один командир.

– Спокойно, Анри! – Грабовский успокаивающе потрепал унтера по плечу, а затем обвел взглядом остальных корсиканцев. – Все нормально. Я скоро буду.

Гипотезу о том, что они у цели, Марку пришлось пересмотреть. Проводник все вел и вел его бесконечными переходами гигантского дворца. Грабовский шел немного позади Воина без лица. Хотя он и пытался следить за маршрутом, но всякий раз, когда в поле зрения попадало лицо незнакомца, взгляд землянина волей-неволей прикипал к нему. Увиденное пугало, но одновременно с этим интриговало и завораживало. Стоило Воину совершить резкое движение, как частички, кружившие у него под капюшоном, по инерции вылетали наружу. Отлетев всего на пять-десять сантиметров, они тут же тоненькими извилистыми ручейками возвращались на свое место. Из какого же теста сделано это существо? Разведчик путался в гипотезах. Неужели он весь такой? Марк опустил взгляд на руки – единственные части тела, которые не скрывал непробиваемый для взгляда балахон. Нет, хотя и в перчатках, но руки вроде бы твердые. Трехпалая ладонь крепко сжимала мистический жезл. Значит, Воин все-таки харририанин. А, нет! Когда инопланетянин перехватил жезл другой рукой, глазам Грабовского предстала почти человеческая пятерня. Что ж за раса такая? Марк впервые видел природную асимметрию.

А Великий Учитель, кто он такой? Бог или дьявол? В первом случае, мы должны подняться наверх, благо немного уж осталось. Во втором, на каком-нибудь секретном лифте спустимся в самые недра. Ага, вот и лифт! Значит, нам в ад. Ожидания лейтенанта не оправдались, и зеркальная кабина понеслась вверх. Э, куда это мы? Марк почувствовал перегрузку от бешеного набора скорости. До крыши всего пара этажей, а мы проскочили как минимум сотню. Грабовский с немым вопросом посмотрел на инопланетянина. Тот ничего не ответил, а лишь указал на дверь:

– Мы прибыли.

Лифт остановился и, распахнув свои створки, предоставил землянину возможность взглянуть на роскошную панораму погруженного во мрак Ульфа. Округлый зал, в который они попали, наполовину состоял из металлостекла, от чего казался капитанским мостиком океанского суперлайнера, величаво плывущего по тихому ночному океану.

«Все-таки бог, если судить по той высоте, на которой Учитель обосновался», – мелькнуло в голове Грабовского.

Однако бог оказался очень и очень странным. Не только внешне. Грабовского до онемения поразило его занятие. Сидя на полу, Великий Учитель старательно чистил видавший виды FAMAS-G3.

– Калибр пять – пятьдесят шесть миллиметров, предельная дальность до трех тысяч метров, заряды плазменные, большой пробивной силы. Хорошая штука!

– Х-х-хорошая. – Грабовского парализовали светящиеся ярко-голубым радиоактивным светом холодные глаза Учителя. Они словно заглядывали в душу, причем в такую ее потаенную даль, куда не проникал и сам Марк. В сознании с калейдоскопической быстротой замелькали воспоминания и лица: Земля, отец, полк, Жерес, Николай, Эктегус, Дэя… В голове помутилось, и лейтенант покачнулся. Учитель тут же ослабил хватку. Мозг разведчика, разорвав оковы, вновь приобрел способность соображать.

Первым достижением высвободившихся чувств стало недоумение. Землянин смотрел и не понимал. Воин без лица и Великий Учитель абсолютно не походили один на другого. Если первый нес в себе тайну, магию, то второй олицетворял жесткую беспощадную силу. На секунду Грабовский вообще усомнился, что перед ним живое существо. Уж больно нереально выглядело тело, большую часть которого покрывали мощные костно-роговые пластины, вросшие в бронзу загорелой кожи. Одежду Учителя составляли широкие, заправленные в ботинки шаровары и короткий жилет, сшитый явно по нэйджалскому фасону. Ткани было мало, и она не скрывала инопланетянина от пытливого взгляда Марка. То, что он видел, не умещалось в голове. Природные доспехи непробиваемым корсетом покрывали торс, защищали грудь и плечи, а затем, словно торчащий наружу позвоночник, плавно переходили в свирепый многогранный шишак.

Именно на голове Учителя Грабовский задержал свое внимание дольше всего. Землянин даже представить не мог, что природа сама изобретет настоящий рыцарский шлем. Роговые пластины расходились от дугообразного навершия и покрывали череп крупной асимметричной чешуей, которая, сползая по контуру лица, опускалась ниже скул. Нос и щеки защищала более мощная порция брони. Пластины здесь отличались правильными, ровными гранями, отчего казалось, что лицо Учителя отмечено печатью фирмы «Ситроен». Только на место двух перевернутых чаек встали сразу пять. Единственное, что осталось без защиты, – это нижняя часть лица. Почти человеческие черты, только губы чрезвычайно тонкие, а подбородок по-дьявольски острый. Неизвестно, почему Создатель оставил их без прикрытия. Именно благодаря этому Марк мог совершенно точно увидеть, что инопланетянин ухмыляется.

– Ну что, закончил меня рассматривать? – Рыцарь в черном поднялся на ноги.

Интерлэви Учителя содержал какой-то странный акцент. Лейтенант мог поклясться, что слышал что-то подобное прежде. Но думать было некогда. Учитель явно проверяет его на вшивость. Чтобы не ударить в грязь лицом, Марк ответил вопросом на вопрос:

– Наверно, тяжело все это волочить на себе?

– Ничуть не тяжелее, чем таскать на голове вот этот аквариум.

Аквариум? Хорошая шутка. Почти по-земному. Грабовский только сейчас понял, что не снял боевой шлем. Может быть, это невежливо?

Встряхнув не по-уставному отросшими вьющимися волосами, лейтенант поискал место, куда пристроить шлем, да и самому не грех бы передохнуть. Как говорил Николай: «В ногах…»

– «…правды нет», – закончил за него Учитель.

Мрачная личность подошла к одной из стен и пробежалась когтистыми пальцами по клавишам сервисной системы. Через мгновение в комнате засветились силовой стол и три силовых кресла.

«Дюваль был прав. Мысли читает что надо, – соображал Марк, поудобней устраиваясь на жесткой сидушке, которую создало сверхконцентрированное магнитное поле. – И когти у него побольше и покрепче, чем у Дэи… Стоп! Надо себя контролировать, а то еще чего доброго сболтну или, вернее, подумаю лишнее».

Несколько минут царило молчание. Посланцы разных миров просто сидели и сверлили друг друга взглядами. Марку это занятие быстро надоело.

– Великий Учитель, ты звал меня?

– Звал. – Ответ односложный и ничего не объясняющий.

– Зачем?

– Чтобы ты помог мне, Галактике и своей родной Земле. – Учитель пристально посмотрел на лейтенанта. – Ты ведь с Земли?

– С Земли, но я обычный человек. Чем я могу помочь? Вы вроде бы и так неплохо справляетесь. – Марк выразительно глянул через прозрачную стену. – Кстати, может, расскажете, что такого стряслось на Агаве во время моего непродолжительного отсутствия? Почему произошел раскол в рядах морунгов? Почему часть из них перестала убивать и даже поступила к вам на службу?

– Раскол, говоришь… – Припоминая что-то личное, Учитель хмыкнул. – А никакого раскола и не было. Морунги – они, как вещи, бывают только двух видов: хорошие и плохие. Плохие так плохими и помрут, а тех, кого сотворили хорошими, никогда не перейдут на сторону зла.

«Ну что ж, очень простая и логичная теория, – подумал Грабовский. – Главное, все объясняется. Раньше в Лабиринте Жизни сидел плохой дядя. Он там, как на прессе, штамповал таких же, как и он сам, гадких морунгов. Потом появился добрый Учитель. Он грохнул злодея и наладил свое производство. Теперь его фабрика выпускает доброкачественный товар. А брак? Ну, что с ним поделать? Приходится терпеть. Будет ползать по планете, пока не сломается или пока его не перестреляет старина Дюваль».

– Что ж, основную часть технологического процесса ты уловил. – Учитель удовлетворенно кивнул. – Ошибся ты лишь в одном – плохого дяди нет и никогда не было.

– А кто же был? – не понял Марк.

– Ни «кто», а «что». – Инопланетянин протянул свою когтистую пятерню к Воину без лица и, как бы подзывая его к себе, поманил пальцем: – Дай сюда.

Воин не спеша, лейтенанту даже показалось, что нехотя, исполнил приказ. Он запустил руку в широкий рукав своего почти монашеского балахона и добыл оттуда небольшой приборчик. Кристаллический треугольник, вставленный внутрь приплюснутого металлического диска, разъем биоконтактора, кнопки питающей батареи и индикатор сбоку.

«Чтоб я пропал!» – Грабовский много раз видел такой аппарат. В Галактике эта штука была популярнее, чем знаменитая игровая платформа «Плейстейшн» на Земле. Только название у нее более звучное – «Дипломатический патруль».

Когда Воин без лица передавал игрушку, она пикнула и осведомилась яркой надписью на дисплее: «Вы хотите продолжить игру?» Учитель укоризненно поглядел на своего помощника. Тот сконфузился, но все же попросил:

– Сохрани, пожалуйста. Доиграю потом.

«Компьютерные игры затягивают даже монстров! Ой!» – Грабовский тут же взял свои слова обратно. Колючий взгляд Учителя послужил «головорезу» предупреждением: «Много болтаешь, и все не по делу».

– А если по делу, то, может, потрудитесь объяснить, какое отношение эта игрушка имеет к морунгам? – Лейтенант мало-помалу начал привыкать к мысленному диалогу.

– Охотно… – Немного помедлив, инопланетянин прикинул, с чего начать. – Начнем, пожалуй, с вопроса, кто такие морунги и как появляются они на свет.

«Очень интересно. Давно хотел узнать». – Грабовский не стал утруждать себя словами. В беседе с Учителем это совсем не обязательно.

– Даже первобытной земной науке известно, что вокруг живого организма существует поле. Земляне пытаются обнаружить его с помощью примитивных приборов, годных лишь для измерения силы тока в розетке…

«Нет, он точно был на Земле!» – Лейтенант ловко спрятал свою мысль за ворохом воспоминаний о вольтметрах, реостатах и осциллографах. Учитель ничего не заметил или сделал вид, что не заметил.

– Люди ошибаются. Это абсолютно не электромагнитная энергия. Это особая биокинетическая субстанция, имеющая совсем иные, еще малоизученные свойства. В большинстве религий ее называют жизненной силой.

«Вот и мистика пошла. Я так и думал, что этим все кончится». – Окрыленный первым успехом, Марк снова попытался избежать мысленного контакта с таинственным инопланетянином.

– Это не мистика. – Учитель развеял попытку Грабовского защититься. – Просто теория жизненной силы существует столько, сколько и сама жизнь. Одни верят в нее, другие нет, но от этого закон не перестает быть объективной реальностью. И доказательством этому служит существование морунгов.

«Вот-вот, поближе к морунгам». – Марк надеялся, что ничего такого… на этот раз он не подумал.

– До морунгов остался один шаг. Хотя ты терпеть не можешь физику, но соберись с силами и попробуй представить, что произойдет, когда биллионы крохотных биокинетических полей всех живых тварей, населяющих эту Галактику, воссоединятся.

Грабовский не стал раскрывать свою страшную тайну. Дело в том, что беспутный сын миллионера не любил не только физику. Он терпеть не мог и остальные точные и естественные науки, которые назойливые преподаватели пытались впихнуть в его голову все годы, проведенные в самых элитных колледжах Европы. Но откуда об этом узнал Великий Учитель? Грабовский искал ответ и в то же время сочинял отмазку.

– Наверное… они начнут притягиваться. – Разведчик об этом что-то такое слышал. Только что к чему притягивается или от чего отталкивается, точно вспомнить сейчас не мог.

– Представляю эту кучу! – Учитель вместе с Воином без лица от души захохотали. – Грабовский, тебя в детстве, случаем, не роняли? Уж больно ты темный для миллионера.

Марк не мог даже обидеться. Он находился в шоке.

«Откуда инопланетянин знает, что я миллионер? Мы что, встречались или он наводил обо мне справки?» От страшной мысли у разведчика все похолодело внутри. Еще на Земле вокруг него творились странные вещи, самой ужасной из которых стала гибель бедной Франчески. Может, ноги у всей этой истории растут именно оттуда и эти загадочные создания и есть часть той неведомой силы, с которой он, лейтенант Марк Грабовский, борется, не щадя своей крови и жизни?

Несмотря на то что землянин не прятал свои мысли, инопланетяне на них не прореагировали. Великий Учитель как ни в чем не бывало продолжал рассказ:

– Я вижу, в научной беседе от тебя толку мало. Придется все растолковывать самому. Ну, ладно, сиди, слушай и верь каждому моему слову. – Грозный человек-воин превратился в школьного учителя. – В результате соединения отдельных полей образуется одно гигантское суммарное поле. Оно покрывает Галактику целиком и подпитывает своей энергией все формы жизни. Сильные помогают слабым – это закон биологического существования живой материи. Ты думаешь, как на пустынных планетах появились первые организмы? Благодаря какой энергии аминокислоты превратились там в белковые молекулы?

– Все это очень интересно, но мне бы что-нибудь о морунгах. – Марк посчитал, что его полное пренебрежение к проблемам зарождения жизни должно было показать инопланетянам, что эта тема сейчас абсолютно неактуальна.

– Ты нетерпелив и за спешкой можешь пропустить главное.

– А что главное?

– Главное – жизненная энергия. Эта сила столь велика, что ее воздействие ощущают на себе не только живые существа, но и объекты неорганического мира. Чтобы не терять драгоценное время на объяснение, сразу скажу, что именно она создает морунгов.

– Как же такое возможно? – призадумался Грабовский. – Почему ваше хваленое поле на Агаве ведет себя не так, как в других местах? И почему, вместо того чтобы создавать эти – как их? – белковые молекулы, оно стряпает здесь каменных монстров?

– Вы, наверное, заметили, что жизнь зародилась не во всех мирах, – впервые вступил в разговор Воин без лица. Его дребезжащий, колеблющий воздух голос коснулся лица человека, как порыв легкого ветра. – На некоторых планетах просто нет условий для ее возникновения. Вот, например, здесь, на Агаве, газовый состав атмосферы не создает предпосылок к созданию живой материи, правда, и не угнетает белковые образования. Он словно нейтрален.

– А как же фиолы? – Марк включил свое обычное упрямство, между делом отмечая, что Воин без лица упорно продолжает обращаться к нему на «вы». Боится? Вряд ли. Неужели уважает?

– Фиолы, как и харририане, – пришлые расы. Это колонисты. Можно предположить, что фиолы перебрались на остывшую звезду с одной из ее планет. В дальнейшем их родина погибла заодно с другими планетами этой системы. Как вы знаете, доказательства данного катаклизма и сейчас еще кружатся на орбите Агавы в виде огромного астероидного пояса.

– Мне бы что-нибудь о морунгах, – скорчив плаксивую физиономию, упрямо попросил «головорез».

– Любое поле имеет свои полюса, – в разговор снова вступил Великий Учитель.

– Это я знаю: Северный, Южный, страховой… – Грабовский пошутил, специально используя каламбур из французских слов.

Ловушка сработала. В нее, как птичка в силки, попался Воин без лица.

– Господи, да он еще и французского не знает! «Полюс» от «полиса» отличить не может, – едва слышно фыркнул Воин.

– А ты откуда знаешь французский? – Встрепенувшись, Марк поискал взглядом свою винтовку.

– Мы много чего знаем. – Учитель понял, в какую лужу сел его компаньон. Как бы между прочим он переложил FAMAS землянина на дальний конец силового стола, чтобы Грабовский не смог добраться до него одним прыжком. – И эти знания дал нам полюс великого жизненного поля, или, как его еще называют, Источник жизни. Это не хрустальный ручей, не колодец с живой водой и не сказочные молодильные яблоки, а вихрь голубого искрящегося пламени. Этот костер пылает здесь, на Агаве, в глубине легендарного Лабиринта. Именно там, под поверхностью планеты, творится невиданное таинство. Из бездушного мертвого газа, которого на планете хоть пруд пруди, Источник жизни, словно из деталей конструктора, складывает черные алмазные звезды. Побочным явлением этого процесса являются газообразные существа, которых вы называете невидимками.

Хотя Марк и был не на шутку встревожен, но с атакующими действиями решил подождать. Глупо отказываться от драгоценной информации, которая сама шла ему в руки. Сейчас необходимо собраться и слушать, запоминать, анализировать.

Существование галактического биологически активного поля и его производного – Источника жизни, бесспорно, являлось для Марка новостью, но не неожиданной и далеко не сногсшибательной. Еще Нагира подозревал о чем-то подобном.

– Допустим, я поверил вашему рассказу. Но это ведь еще не вся история? – Марк выразительно показал глазами на «Дипломатический патруль», который, поблескивая панелью индикации, лежал на столе рядом с боевым шлемом и винтовками.

– Это вся история, касающаяся природных процессов. – Учитель тоже посмотрел на игровую приставку. – Но есть еще одна новелла. В ней главную роль играет не мистический Лабиринт или жизненная сила, а вполне реальные действующие лица.

– И начинается она сразу после того, как четыре года назад горные проходчики откопали Лабиринт?

– Совершенно верно. – Учитель утвердительно кивнул головой. – Я не буду тебе пересказывать начало, ты его знаешь. Начну с того места, когда в Лабиринте заплутала бригада робототехников под руководством инженера первой лиги Нагиры.

Еще раз по спине Марка пробежал колючий холодок. Откуда Учитель знает про Нагиру и его группу? Все участники тех событий наверняка погибли, а инженер покинул Агаву еще до появления на ней таинственных пришельцев. А может, кому-то удалось выжить? Помнится, Нагира говорил, что вместе с ним спасли одного техника. Что, если предположить, что сейчас перед Марком тот самый рабочий, только измененный до неузнаваемости всемогущей силой Источника жизни? Грабовский тут же начал поиск харририанских черт в облике Учителя.

– Вижу, землянин, ты не забыл ту историю. – Инопланетянин встретил его взгляд улыбкой.

– Более или менее. – Лейтенант вспомнил сумрак погибшего звездолета, в котором Нагира поведал ему и Николаю свою печальную эпопею.

– А двух молодых техников, которых конфликт с инженером первой лиги заставил отколоться от группы, ты тоже помнишь?

«Боже мой, неужели это они? Тех было двое, и этих тоже двое!» – Глаза Марка бешено метались от одного собеседника к другому. У Грабовского вполне могло развиться косоглазие, если бы Учитель не остановил этот пинг-понг.

– Мы нашли их останки. – Голос человека-броненосца стал твердым, как его панцирь.

– Останки? – Слова Учителя означали, что Марк ошибся. Это не они! Мозг землянина сразу потребовал новой информации. – Где же вы их нашли?

– Там, где и полагалось, – в Лабиринте. – Великий Учитель устремил свои горящие голубые глаза куда-то в прошлое. – Вернее, там, где им не полагалось быть, в Источнике жизни.

«Полагалось – не полагалось». Грабовский понял, что именно в этих словах скрывается ключ к шифрограмме, которую демонстрировали ему Учитель и Воин без лица. Но без их помощи подобрать его он не мог. Превратившись в слух, разведчик ждал.

– Вот эта штуковина лежала внутри одного из скелетов. – Учитель взвесил на ладони обрамленный металлом кристалл «Дипломатического патруля». – Она была включена. Причем не только включена. Ее программа находилась на том самом месте, где проигравшей в переговорах стороне объявляется война.

– И что из этого? – Лейтенант не мог понять, куда клонит Учитель.

– Как только игрушка была выключена, война на Агаве остановилась.

– Вы хотите сказать… – Грабовский не поверил своим ушам.

– Да, ты правильно понял. «Дипломатический патруль» программировал морунгов на борьбу с иными. А кто для морунгов иные? Те, кто отличается от них. Врагов искать долго не пришлось. Углеродные формы жизни они встретили уже прямо у входа в Лабиринт. А дальше пошло-поехало.

– Не может быть! – Марк встал и на негнущихся ногах приблизился к Учителю. Скрюченными пальцами он, как маньяк, схватил игровую приставку и вперил в нее ненавидящий взгляд.

Вот эта железяка, случайно оброненная в Лабиринте, породила ужасную галактическую войну? Полностью погибли девять миров, полегла вся его рота, все его близкие, друзья и товарищи, а причиной всему – этот бибикающий кусок дерьма?!

Грабовский, наверное, еще долго вот так и стоял бы, оглушенный и подавленный, если бы не почувствовал довольно ощутимое прикосновение. Сильная рука Учителя сдавила ему локоть:

– Я позвал тебя, чтобы ты помог мне.

– В чем? Война закончена. Галактический Союз спасен. Оставшиеся банды мстителей уже ничего не изменят. Они обречены.

– Ты ошибаешься. – Учитель протянул Грабовскому его FAMAS. – Война в Галактике еще только начинается.

Глава 9

– Эр-рик, ты сможешь проскочить мимо патрульных кораблей? – Микульский с надеждой посмотрел на фалийского пилота.

– Проскочим! – Голос Эр-рика звенел от металлических ноток. – На Фрейзере мы пробили куда более плотный строй.

– Это хорошо, что ты так уверен. – Ян пропустил мимо ушей название незнакомой планеты. Сейчас не до расспросов, сейчас следует поскорее выбираться из этого дерьма. – Если нужно чем подсобить, говори, я готов.

Ян Микульский занимал кресло второго пилота и совсем не шутя собирался помогать своему инопланетному напарнику. Плевать, что до этого разведчик рулил только на автомобиле. А впрочем, нет, Строгов пару раз разрешал ему посидеть в кабине «Сахая». Имея за плечами такой опыт, Ян чувствовал себя почти профессионалом.

– Эй, там… пассажиры! – Микульский включил связь с отсеком реабилитации. – Приготовьтесь к ускорению. Мы стартуем.

– Понял тебя, – заскрежетал в трансляторах голос Нагиры. – Только без резких виражей. Ребра доктора Дэи срослись еще не полностью. Ей нужен покой.

– Ну, это как получится. Мы все-таки не на прогулке.

Больше разведчик ничего говорить не стал. Не маленькие, сами должны понимать, а если не дойдет, Мартинес объяснит. Ян посмотрел на кабину первого пилота. Фонарь из толстого бронестекла поблескивал в метре от него, считай, на самом острие серебряной стрелы истребителя. Микульский отчетливо видел Эр-рика. Его огненно-красный шлем вертелся из стороны в сторону. Очевидно, фалиец проверял оборудование.

– Эр-рик, мы готовы?

– Готовы. Управление катапультой ответило на наш запрос. Установка имеет автономное питание и находится в полной готовности.

– Тогда с богом. – Ян перекрестился. – Поехали!

Три сотни тонн космического истребителя, как пушинку, всосало в жерло огромного черного туннеля. В темноте за бортом замелькали люминесцирующие надписи, цифры и стрелки. Скорость нарастала. К разгонным полям силовой катапульты добавилась тяга двигателя. Ян почувствовал вибрацию корабля, а со стороны кормы возникло призрачное свечение.

Вот это влипли! Душа бывалого солдата ушла в пятки. Скорость бешеная, зубы выбивают крупную чечетку, сейчас рванет – и конец! Ян зажмурился. Бах! Вместо взрыва глухой хлопок. Конец вибрации. Микульский приоткрыл один глаз, затем второй. Вокруг только чистое голубое небо и тишина. Второй взгляд – на приборы. Семьдесят три яга. Это сколько же будет по-нашему? Микульский прикинул приблизительно. Ого! Сорок километров набора высоты всего за несколько секунд! Вот это нас выплюнуло!

Но в следующее мгновение восторгу поляка пришел конец. Небо вокруг полыхнуло цветом огня, а истребитель догнала страшная ударная волна.

– Что случилось? – Забыв о стягивающих его тело фиксаторах, Ян инстинктивно вцепился в панель приборов.

– Они накрыли нашу базу. – Эр-рик умело подавил стремление корабля свалиться в штопор. – Нам повезло. Протяни мы еще пару минут со стартом, и все… конец!

«Везение – это следствие тщательной подготовки». Микульский вспомнил одно из любимых выражений майора Жереса. Всего пять минут назад они с Мартинесом применили именно это золотое правило. Эр-рик еще не сказал «да», а его уже запрессовали в пилотскую кабину. В своей поспешности «головорезы» оказались правы. Спасибо, господин майор. Живому или мертвому, огромное вам спасибо!

Сигнал тревоги не оставил и следа от сентиментальных чувств «головореза». Их мигом разогнала лошадиная доза адреналина. «Три цели на хвосте» – кроваво-красная надпись не сулила ничего хорошего.

– Эр-рик, нас атакуют! – Микульский не знал, как ему действовать.

– Не ори, а лучше возьми на себя управление второй лазерной батареей.

Вторая батарея защищает истребитель от атаки сзади – это Микульский помнил. Но как ею управлять? Рычаг с символом «2» – может, это? Разведчик с силой рванул на себя упирающуюся рукоятку. В тот же миг истребитель тряхнуло, и он, как взбесившийся жеребец, скакнул вверх по крутой параболе. Маневр случайный и бездарный, но именно он спас корабль от двух плазменных сгустков, промелькнувших где-то снизу.

– Как ты догадался? – восхищенно воскликнул Эр-рик.

– Пустяки, – едва отдышавшись от острых ощущений, благосклонно принял Ян похвалу. – Это нам раз плюнуть.

Мгновение Эр-рик переваривал, куда надо, а куда не надо плевать, а затем посоветовал:

– Больше не дергай форсаж без предупреждения. Все управление легче осуществлять через центральный слит. Разъем справа от тебя. Подключи к шлему.

Как только Микульский воспользовался советом, он сразу получил возможность кругового пространственного зрения, а стало быть, смог объективно оценивать ситуацию. Их истребитель, пропоров плотные слои атмосферы, наконец вырвался в космос. От трех преследователей удалось оторваться, но путь к свободе преградила гигантская космическая станция.

Это что за чудо такое? Ян с удивлением смотрел на светящиеся городские кварталы, плывущие на фоне бездонной черноты Вселенной. Что-то знакомое и родное… почти как на Земле. Но нет, с теплыми чувствами разведчик погорячился. От невиданной станции к ним метнулись черные тени. Боевые флаеры морунгов – система раннего обнаружения безошибочно опознала десять крылатых машин.

– Эр-рик, не вздумай ввязаться в бой! Меняем курс и уходим!

Куда там уходить! Вторая эскадрилья приближалась со стороны Тогора. В отличие от своих коллег флаеры не шли плотным строем, а растянулись широкой дугой, зажимая истребитель «головорезов» в жесткие клещи. Что делать? Микульский не был пилотом и знал всего две тактики: или вперед на врага, или руки в ноги и…

– Всем держаться, полная тяга! – Эр-рик выбрал первый вариант.

«Вот черт, не знал, что у пилотов ассортимент трюков такой же узкий, как у пехоты. – Внутри разведчика все сжалось. – Куда вперед? Неужели этот полоумный решил идти на таран?»

Идея с тараном оказалась не по душе не одному Микульскому. Противник заметил ускорение истребителя и открыл шквальный встречный огонь. Море высокотемпературной плазмы клокотало со всех сторон. Одно попадание – и добрая часть их боевой машины могла превратиться в многотонную каплю расплавленного металла. Ну вот, допрыгались! Разведчик увидел, что один из залпов лизнул правый борт истребителя, и часть фюзеляжа засветилась, словно свежая кровоточащая рана.

– Нас подбили!

– Все нормально, продолжаем набор скорости.

Фалиец знал свой корабль. Аварийная энергопоглощающая система боевого истребителя не позволила машине взорваться. Вобрав в себя миллиарды джоулей, она не только сохранила обшивку, но и предотвратила пожар.

– Землянин, почему ты не стреляешь? – Крик Эр-рика реанимировал волчьи инстинкты Микульского.

«Это я действительно тормознул, – согласился Ян. – А ну, идите сюда, гады!»

Виртуальным зрением он видел корму истребителя, за которой, как на буксире, болталась эскадрилья крылатых флаеров. Они уступали в скорости фалийскому истребителю, поэтому с каждой секундой становились все меньше и меньше. Но разведчик прекрасно понимал: как только Эр-рик схлестнется с атакующими их в лоб машинами, это преимущество исчезнет. Вторая эскадрилья превратится в стервятников и обязательно добьет, если, конечно, первыми это не сделают их более удачливые коллеги.

Огонь! Микульский даже не заметил, как отдал мысленную команду. Четыре лазерные установки выдвинулись из хвостовой части фюзеляжа. Как бы дополняя огненный выброс двигателя, они метнули стаю красных стрел в шеренгу врага. Начинающий стрелок промазал, но зато наглядно продемонстрировал противнику, что у «головорезов» тоже есть зубы. Морунги поняли, с кем имеют дело. Их строй развалился на две группы, которые разошлись одна вправо, другая влево.

Это очень хреново! Разъяренный поляк палил то в одну, то в другую сторону. Больше наводишь, чем стреляешь. Какой тут, к дьяволу, заградительный огонь!

Вдруг многотонное тело истребителя сотряс мощный толчок. В нас снова попали? Взгляд разведчика оторвался от прицела и скользнул по обшивке корабля. Вроде нет. Что же тогда? Ответом Микульскому послужила яркая аннигилирующая вспышка, полыхнувшая прямо по курсу. В отличие от землянина фалиец стрелял точно. Первый же залп из аннигилирующего излучателя разнес сразу два черных флаера. Взрывы оказались необычайно мощными. Огненный ураган не оставил от боевого порядка морунгов и следа. Крылатые боевые машины разбросало по всему сектору. Две из них налетели на третью, и в космосе запылал еще один ядерный костер.

– Они не знали, что у нас есть излучатель! – победоносно вскричал Ян.

– Да, я приберег эту неожиданность до решающего момента. – Эр-рик взял курс прямо в точку аннигиляции. – Теперь у нас есть не только скорость, но и свободная дорога. Проскочим!

Зловещие голубые искры электрических разрядов заплясали по серебристым крыльям истребителя, как только тот ворвался в зону недавнего взрыва. Жуткое зрелище, но даже оно ничто по сравнению с видом жерл гигантских ионных пушек. Ян словно под гипнозом смотрел в их смертоносную черноту и смиренно ждал неминуемого конца. Прорвав заслон боевых флаеров, их истребитель попал в зону действия крупнокалиберных батарей космической станции. И уж тут надо быть семи пядей во лбу, чтобы придумать, как выкарабкаться. Но Эр-рик не подкачал. Увернувшись от двух ионных выстрелов, он бросил свой корабль прямо к самой поверхности невиданного космического монстра. Крупнокалиберные орудия не были предназначены для борьбы в ближнем космосе, тем более с таким мелким противником. План прост, как все гениальное, и наверняка они ушли бы, маневрируя среди железобетонных пиков, если бы не роковая случайность.

Микульский, как в страшном сне, увидел перед собой борт неизвестно откуда взявшегося автоматического грузовика. На ярко-красном пузатом боку красовалась знакомая с детства эмблема фирмы «Coca-Cola». «Сейчас обопьемся», – мелькнуло в голове разведчика за миг до удара.

Глава 10

– Куда мы идем? – Марк шагал рядом с Великим Учителем по одному из многочисленных мрачных коридоров Президентского дворца. Как прикинул разведчик, это был третий подземный уровень.

– Под правым крылом расположился научно-исследовательский центр. Нас там уже ждут.

– Понятно. – Грабовский мимоходом оглянулся и, не заметив Воина без лица, слегка удивился: – Твой друг не идет с нами?

– Нет, – Учитель отрицательно покачал головой. – Он это уже видел. Ему это неинтересно.

Что «это», лейтенант расспрашивать не стал. Если Учитель не говорит, значит, на то есть свои причины. И вообще, за время их недолгого знакомства Марк понял, что инопланетянин страшно рационален и делает все в четко выверенный момент.

Дорога до правого крыла огромного дворца совсем неблизкая. Учитель задумчив и молчалив. Подземные катакомбы скучны и неприветливы. Даже попадавшиеся навстречу редкие прохожие не могли разбавить серое однообразие. Немудрено, что Грабовский погрузился в мрачное подполье своих невеселых мыслей. «Война только начинается» – что Великий Учитель хотел этим сказать? Если армия мстителей повержена, то от кого же исходит угроза? Для ответа на этот вопрос Марк попытался собрать воедино все сведения, которые ему были известны.

Морунги вышли из Лабиринта и учинили резню на Агаве. Здесь вроде бы все понятно. Механизмы попали под контроль своих мертворожденных собратьев, а все типы связи заглушило мощное излучение Источника жизни. Полчищам невидимок ничего не стоило овладеть Ульфом, а затем и всей планетой. Вдруг Марка словно ударило током. Какие полчища?! С того момента, как техники Нагиры приволокли в Лабиринт «Дипломатический патруль», и до начала бойни прошло от силы месяц-полтора. За это время Источник мог наплодить не более двух тысяч мстителей, а, по рассказам выживших харририан, атакующих были миллионы. Марк крепко призадумался. Есть еще одна странность: мстители хотя и горели ненавистью к живым, но целый месяц сидели в Лабиринте и не показывали носа. Такое впечатление, что их кто-то держал за ошейник. Правда, этот «кто-то» может оказаться звездами Нума, они ведь разумные существа. В этой теории тоже есть свои слабые места. Откуда звезды могли знать, как им действовать? Они только появились на свет, а до этого слыхом не слыхали о войне.

Грабовский поймал на себе взгляд ярких голубых глаз. Учитель просто с любопытством посмотрел и ничего не сказал. Однако разведчику вдруг показалось, что на лице инопланетянина мелькнула гримаса удивления, которая как будто говорила: «Смотри-ка, а я раньше об этом и не думал!»

Поддержка столь авторитетного эксперта добавила Марку уверенности. Несколько секунд ученик Шерлока Холмса копался в истории Агавы. Не отыскав там ничего нового, он устремил свой взгляд к звездам. Со звездолетами все ясно, их эгионы знают свое дело. Они могли доставить морунгов куда угодно. Ну, долетели, к примеру, до Бахота. Марк покопался в памяти. Кажется, эту планету захватили второй… или третьей… Хотя какое это имеет значение? Бахот – это никак не пустынная Агава. Технологически развитый мир, изобилие городов, рудников, баз и космодромов. Захватить это все одним махом практически невозможно. Правда, к моменту атаки на Бахот мстителей могло быть уже около ста тысяч, но этого все равно недостаточно. Излучения Лабиринта там нет, а агрессорам следовало сделать так, чтобы планета даже не пискнула.

«Почта, телефон, телеграф…» – прозвучало в голове Грабовского. Что такое? Марку потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что Великий Учитель вмешался в его мысли.

– Может, я не буду сушить себе мозги, – разведчик раздраженно остановился, – а ты расскажешь мне все, что знаешь?

– Ты хочешь понять, как морунги захватили Бахот и все другие планеты? – Учитель, словно не заметив, что землянина нет рядом, продолжал спокойно идти по коридору. – Им помогли захватить их.

– Кто помог? – Грабовский двумя прыжками догнал инопланетянина.

– Тот, кто знал, как это делается. Тот, кто имеет опыт.

– Ты намекаешь на то, что у мстителей есть союзники?

– Я не намекаю, я чувствую их.

– Не наводи тень на плетень! Кто это?

– Тень на плетень? Странный оборот, – улыбнулся Учитель. – Откуда он?

– У меня был друг. Он погиб здесь, на Агаве. Это его слова.

– Мы все кого-нибудь или что-нибудь потеряли в этой войне, – инопланетянин произнес это неожиданно печально и медленно. – Твой друг… Как он погиб?

– Я не знаю… – Горе камнем сдавило грудь землянина. – Он остался прикрывать наш отход. Больше мы не виделись.

– Ты вспоминаешь его? – Учитель задал странный вопрос, в котором Марк почувствовал тоску вперемешку со страшной внутренней болью. – Пока о солдатах помнят, они остаются живыми.

Не может быть! У Марка подкосились ноги, а полутемные своды коридора качнулись, словно от землетрясения. «Помни обо мне. Пока о солдатах помнят, они остаются живыми» – это были последние слова, которые Николай сказал Луизе перед их стартом с Земли. Тогда Грабовский стал случайным свидетелем их прощания, и эта подслушанная ненароком фраза накрепко запечатлелась в его мозгу. И вот сейчас те же слова и тот же русский акцент. Это мистика! Лейтенант как будто прозрел. Всем знаниям Учителя об оружии, Земле, людях, лично о нем, Марке Грабовском, может быть лишь одно объяснение…

Разведчик двумя руками схватил покрытые броней плечи и заставил инопланетянина глянуть ему в глаза. Грабовского лихорадило. Задыхаясь и путаясь в словах, он едва смог прохрипеть:

– Николай, это ты?

Друзья долго стояли обнявшись. Завидев их издали, харририане спешили повернуть назад или юркнуть в один из соседних переходов. От греха подальше. Кто их разберет, этих инопланетян? Странные они какие-то. Совершают непонятные поступки. От них так и разит эмоциями и стрессом. Откуда аборигенам Агавы было знать, что никакой опасности нет, а таинственные пришельцы просто плачут?

– Ах ты, баран безмозглый! – Марк через силу разорвал объятия. – Почему ты так долго молчал?

– А я тебе и сейчас ничего не сказал. С чего ты взял, что перед тобой твой друг Николай Строгов? Посмотри внимательней. Я ведь больше не человек, я ужасный монстр, Франкенштейн, созданный Лабиринтом. Мое тело – сплошной панцирь, дышу я серой, а когтями рву металл.

– Чушь собачья! – справившись с чувствами, Марк восстановил свой пытливый разум. – Главное – ты живой! А тело… мы же в сказочном будущем, выбирай, какое хочешь. Давай я поговорю с Дэей, и она состряпает тебе тело с хвостом и тремя головами.

– Нет уж, Змея Горыныча ваша семейка из меня не сделает.

Николай расслабился, напряжение спало, а внутренняя боль отступила. Впервые за долгое время Строгов перестал чувствовать себя забытым и одиноким.

– Давай рассказывай. – Марку не терпелось поговорить с другом.

– О чем?

– Обо всем, что хочешь. Только не молчи. – Грабовский одной рукой стиснул плечи Николая, а другой забарабанил ему по груди. – Мы так долго не виделись.

– Рассказывать особо нечего. – В свою очередь, Строгов слегка двинул друга в бок. – Охотники загнали нас в Лабиринт…

– В Лабиринт? – насторожился Марк. – Это случайность или их замысел?

– Я много думал об этом. – Приглашая Грабовского продолжить путь, Николай увлек его за собой. – Мне кажется, и то и другое. Стартовая площадка сто пять, тупиковое место. Стоит перекрыть четыре входа – и всё, беглецам не вырваться. Остается только туннель городской подземки, который, кстати говоря, и соединен с Лабиринтом. Если смельчаки примут открытый бой – им конец, если попытаются сунуться в Лабиринт – о них можно забыть навсегда. Попавший в Лабиринт Жизни не выберется оттуда.

– Но вы же выбрались?

– Выбрались мы не все. Фогюс погиб. И я бы остался там, если бы не Легардер. – Николай сделал долгую паузу. Наверняка он вспоминал те страшные мгновения. – Не знаю, что нам помогло, сверхъестественные силы или невероятное стечение обстоятельств, а возможно, и то и другое. Мы попали в Лабиринт израненные и смертельно облученные. Как ни парадоксально, это нас и спасло. Большая часть энергии Источника пошла на восстановление наших жизненных функций и органов, а не на смертоносные мутации. Хотя мутациями, как видишь, нас тоже зацепило. Нагира был прав. Лабиринт – это костер, он согревает и лелеет жизнь, но подходить к нему близко опасно. Иначе своей безграничной силой он убьет или покалечит.

– Легардер тоже… – Грабовский запнулся, подбирая слова, – тоже изменился?

– А ты разве не заметил? По-твоему, Воин без лица выглядит абсолютно ординарно?

Ну, конечно же! Как Марк сразу не догадался? Друг и помощник Великого Учителя не может быть не кем иным, как Виктором Легардером – рядовым из третьего взвода, творцом того самого компьютерного вируса, который с такой легкостью крушил инфицированные мозги всех слитов Агавы.

– Кстати, вирус нам тоже пригодился, – прочел Строгов мысли друга. – Виктор сберег свою пушку, и мы стреляли из нее в невидимок. Конечно же, ни одна тварь не сдохла, но дезориентировать их газообразные мозги мы смогли. Это позволило нам прорваться к самому Источнику жизни.

– Ты выключил «Дипломатический патруль» и тем самым восстановил нормальный процесс рождения морунгов. – Грабовский понял, что произошло потом. – Вот почему морунги воспринимают тебя как спасителя.

– Не только поэтому. Я единственный из живых существ могу разговаривать с ними и чувствовать их.

Как ни радостна была встреча с другом, Марк не мог не думать о войне. Невероятные возможности Николая он связал со словами Великого Учителя.

– Но ты можешь почувствовать не только морунгов? Ведь так?

– Не теряешь хватку. Хвалю. – Строгов приостановил друга возле одной из массивных дверей. – Сейчас ты все поймешь.

Помещение, куда они вошли, напоминало запасник исторического музея: резные ритуальные плиты, стереокарты поверхности Агавы, кристаллические носители информации и черные звезды… бесчисленное количество звезд Нума.

– Это друзья или враги? – Марк с подозрением уставился на алмазных истуканов.

– Раньше были враги, а сейчас просто горы дерьма. – В глазах Николая блеснули хищные искорки. – Используя вирус Легардера, мы вычистили Лабиринт. Местным биоинженерам теперь есть что изучать.

Двое харририан в серой лабораторной униформе угадали, что речь идет о них. Приложив правую руку к груди, исследователи изобразили общегалактический знак приветствия. Марк ответил им тем же. Проводя этот церемониал, Грабовский гадал: «Зачем Николай притащил меня сюда?»

– Среди всего этого хлама есть парочка интересных экспонатов.

Строгов подошел к двум лабораторным столам. Черные чехлы на них скрывали продолговатые предметы, каждый длиной метра по два. От вида этих пластиковых пакетов у Марка засосало под ложечкой. Уж очень смахивало на морг.

– Ты совершенно прав. – Строгов рывком сорвал один из чехлов. – Игрок под номером один и… – второе покрывало полетело вслед за первым, – лидер соревнований под номером два.

Марк глядел в пустые глазницы двух скелетов. На мгновение разведчику показалось, что они вопросительно уставились на своего гостя и удивлены встрече ничуть не меньше, чем он сам.

– И в каком же виде спорта они принимали участие? – Грабовский без любопытства пробежал глазами по кускам полусгнившей ткани и двум грудам изломанных костей.

– В беге. – Николай развернул рукав одного из мертвецов, так, чтобы Марк увидел шеврон. – Сначала они бежали от Нагиры, а затем устроили перегонки со смертью. Этот вот добежал аж до самого Источника жизни. Правда, там все и закончилось. Дальше он не смог сделать ни шагу.

– Постой. – Марк догадался, что имеет в виду его друг. – Это те самые техники, которые принесли «Дипломатический патруль» в Лабиринт?

– Те самые, – подтвердил Строгов. – Я приказал невидимкам доставить их сюда.

– Зачем? – Марк с отвращением посмотрел на истлевшие скелеты.

– Перехвалил я тебя, разведчик. Теряешь былую квалификацию. – Николай сложил руки на груди и взглядом указал на останки харририан. – Посмотри внимательней. Ты ничего не замечаешь?

А чего тут замечать? Грабовский сосредоточил внимание на одном из трупов. Старые ботинки, остатки серого форменного комбинезона, трехпалые спецперчатки, торчащие из-под рваной ткани сломанные ребра, лысый череп, зияющие черной пустотой глазницы, носовая кость, скулы, зубы… Черт, неужели? Марк, словно не доверяя своим глазам, ощупал рукой лицо скелета. У харририан ведь нет ни носа, ни зубов!

– Вот-вот! – Когда Строгов стянул перчатку с руки мертвеца, взгляду открылись пять мумифицировавшихся пальцев.

– Что это? – Марк в ужасе поднял на Николая глаза.

Строгов горестно покачал головой.

– Это наши с тобой собратья. Это люди, правда, умело загримированные под аборигенов Агавы.

Глава 11

Земля. Несколько месяцев назад…

Непослушными пальцами Луиза скомкала что-то мягкое и шелковистое. Что это? Где она? Пока глаза затуманивала серая поволока, девушка могла рассчитывать только на осязание. Поводя ослабевшими руками, Луиза поняла, что лежит на постели, укрытая толстым шерстяным одеялом. Вокруг тишина, и только где-то совсем близко слышится тоненькое попискивание, словно маленький сверчок пытается вести свою сольную партию. Каждый раз его прерывают, но он упрямо начинает снова и снова. Как тихо и как спокойно! Мучительная агония миновала. Досыта насладившись своей юной жертвой, она сгинула, оставив о себе лишь память в виде ноющей боли внизу живота.

Боже мой! Ужасная мысль обожгла мозг Луизы. Ребенок! Что с ее ребенком? Страшась заглянуть под одеяло, она стала читать молитву. Но Всевышний не ответит на вопрос, не исправит свершенное и не отведет неизбежное. Она должна узнать все сама.

Трясущимися пальцами Луиза сорвала провода, соединявшие ее руку с большим электронным прибором. Индикаторы на нем вмиг взорвались алым огнем, а комариное попискивание перешло в постоянный протяжный вой. Не слыша и не видя ничего, девушка ощупала свое тело: талия, бедра, живот… Страшная догадка оказалась правдой – живот впалый и мягкий. Она потеряла ребенка. Причем трагедия оказалась ужасной вдвойне. Это был ребенок Николая – плод любви, который связывал их через время и расстояние.

– Господи! За что мне это?!

Несчастная закричала, словно от острой нестерпимой боли. Нет, она не плакала. Слезы закончились еще тогда, когда, корчась от невыносимой боли, Луиза просила Бога смилостивиться над ней и ее малышом. А сейчас она могла лишь выть, как израненная собака.

Звук шагов за дверью означал, что ее услышали. Замок щелкнул, и в комнату вошли двое. Больничные халаты туго сидели на темных строгих пиджаках, лица без улыбок, глаза без жизни. Луиза шестым чувством осознала, что это не врачи. Кто тогда? Что им нужно? Словно пытаясь защититься, она по шею натянула одеяло.

– Не волнуйтесь, все будет хорошо. – Мягкий и в то же время бездушный голос больше напугал, чем успокоил.

– Что будет хорошо? – Луиза, всхлипывая, переводила взгляд с одного визитера на другого.

Один из мужчин, тот, что постарше, с густой проседью на аккуратно выстриженных висках, подошел вплотную к кровати и прошелся глазами по телу девушки. Холодный оценивающий взгляд. Так смотрят на только что изготовленную машину. Внимательно и дотошно, стараясь оценить все ее достоинства и заметить все изъяны. Несмотря на то что больная была укрыта одеялом, ей вдруг показалось, что она совершенно голая. Мужчина уловил нервозность девушки и попытался ее успокоить:

– У вас возникли некоторые проблемы. Не волнуйтесь, мы вам поможем.

Луиза ничего не ответила, однако ничуть не успокоилась, даже наоборот. От этих людей исходил мертвенный холод. Чувствуя его, девушка затряслась от мелкого озноба.

Трель мобильного телефона громом прогремела в наполненной напряженностью тишине. Чтобы достать аппарат, седоволосому гостю пришлось расстегнуть белый халат и залезть во внутренний карман своего безукоризненного костюма. Лишь на мгновение полы пиджака разошлись, но этого хватило, чтобы Луиза заметила кобуру пистолета.

Вид оружия стал той последней песчинкой, которая заставила сорваться и без того хлипкое душевное равновесие несчастной. Она перенесла страшную мучительную болезнь, погубила ребенка, потеряла свою любовь… и вот теперь эти люди. Они явно пришли не с добрыми намерениями. Не соображая, что творит, позабыв о боли, Луиза рванулась вперед.

– Лежать! – Седовласый агент грубо толкнул ее в грудь, да так, что девушка, ойкнув, вновь повалилась на подушку.

На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, не промелькнула ни одна эмоция. Он, словно металлический робот, отточенным движением отщелкнул панель своего слайдера и произнес в трубку:

– Да. Она пришла в себя. Можете высылать машину.

Неизвестно, что больше обескуражило Луизу: толчок или то бесцеремонное пренебрежительное отношение, с которым незнакомцы пытались вершить ее судьбу. С ней никогда так не обращались. Даже подвыпившие солдаты в ресторане, где она работала, всегда достойно относились к дочери героически погибшего сержанта Ламарка.

Правду говорят: кровь – не вода. Именно вскипевшая горячая кровь старого солдата заставила девушку сорваться с места. Только на этот раз она не хотела бежать. Она хотела отомстить за оскорбление. Не думая о последствиях, Луиза ударила своего ставшего вдруг ненавистным охранника. Кулачок не коснулся тела агента. Он только двинулся в его направлении, а детина в белом халате уже согнулся пополам, как будто получил удар бейсбольной битой.

– Ах ты, стерва! – Напарник седовласого из-за скрюченной спины компаньона не видел, что произошло. Вероятно, он решил, что хитрая бестия спрятала что-то тяжелое у себя под одеялом и именно этой штуковиной воспользовалась для удара.

Взбешенный широкоплечий атлет накинулся на хрупкую девушку. Что она могла противопоставить? Только инстинктивно выставленную вперед ладонь. Но, как выяснилось, этого вполне хватило. Агент номер два словно налетел на невидимую бетонную стену. Треснувшись как следует о нее головой, он с закатившимися глазами осел на пол.

Однако схватка не могла закончиться так быстро. Спустя мгновение Луиза почувствовала на своем теле железную хватку сильных рук. Седовласый охранник быстро пришел в себя. Или удар был не такой уж сильный, или тренированный агент был готов к подобным сюрпризам. Как бы там ни было, сейчас он навалился на девушку, пытаясь надеть ей на руки хромированные браслеты. Луиза брыкалась, царапалась и вырывалась, но уже через минуту ее стреножили, как ретивую лошадь. Понимая, что это конец, девушка нанесла последний удар отчаяния. Двумя скованными руками она толкнула обидчика в грудь. Произошло нечто удивительное, то, чего не ожидал ни нападавший, ни сама Луиза. Двухметровый верзила, словно резиновый мячик, полетел к потолку и, ударившись об него, свалился на пол, аккурат рядом со своим бездыханным напарником. Все произошедшее несчастная жертва видела как в тумане: палата с разбросанным медицинским оборудованием, два человека, распластавшиеся на полу, и свои руки, закованные в металлические наручники, по которым струились голубые электрические молнии.

Несмотря на боль, Луиза заставила себя встать и идти. Первая здравая мысль – освободиться от браслетов. Ключ не пришлось долго искать. Он лежал в кармане седовласого агента. Хотя руки порядком тряслись, а практики в обращении с наручниками у нее, естественно, не было, девушка все же довольно проворно справилась с задачей. Обретя свободу, Луиза поплелась к двери.

Схватившись за дверную ручку, она вдруг поняла, что не одета. Больничная рубаха – это не то, в чем можно ходить по городу, не привлекая внимания. Да, именно по городу! Девушка была абсолютно уверена в том, что должна покинуть госпиталь. Только на воле можно почувствовать себя в безопасности.

В поисках одежды она оглядела палату. Ничего! Вешалка пуста, а из приоткрытого шкафчика выглядывает лишь пачка белых простыней. Неожиданно взгляд беглянки лег на распластавшиеся тела. Нет, о мужской одежде нечего и думать, но вот халаты… Сдирая белый балахон с молодого и более худощавого агента, девушка вдруг нащупала кобуру. Пистолет! Оружия Луиза не боялась. Пока был жив отец, у них в доме всегда было оружие. Она вспомнила, как, сидя рядом с отцом, играла с гладкими блестящими цилиндриками, которые затем ее старик ловко запихивал в только что вычищенный пистолет. Нет, оружия она действительно не боялась. Но потребуется ли оно ей? Вдруг вспомнились сильные руки, оставляющие синяки на ее теле, и голос, властно приказывающий: «Высылайте машину». Машину? Значит, с минуты на минуту сюда явятся новые люди в черных костюмах. Прежде чем Луиза успела сообразить, пистолет оказался у нее в руке.

Потуже затянув не по размеру огромный халат, она вышла в коридор. Одна рука крепко сжимала спрятанный в кармане пистолет, другая опиралась о стену. Вблизи никого не было. Где-то там, в конце длинного вестибюля, пухлая чернокожая медсестра везла на коляске какую-то ветхую старушку да несколько малолетних разбойников, сидя на полу, ожидали, когда их родители, закончив затянувшийся визит, выйдут наконец из палаты номер десять.

Это хорошо, что никого нет! Неверной походкой Луиза направилась к лифту.

– Мадемуазель, вы нуждаетесь в помощи? – притормозив, прокричала негритянка через весь коридор.

– Нет-нет. У меня все нормально. Я просто вышла пройтись.

Луиза надеялась, что с такого расстояния медсестра не обратит внимания на то, что она босиком. И действительно, стук коляски подтвердил, что добросовестная служащая вернулась к выполнению прежних обязанностей.

Вот и хорошо! Заставляя себя ступать все уверенней и уверенней, девушка подошла к двери лифта. Кабина поднималась снизу. Желтый огонек медленно полз по списку этажей, пока в конце концов не остановился на цифре «три». Это ниже или выше? Луиза только теперь осознала, что не представляет, где находится. Конечно, она несколько раз бывала в центральном городском госпитале, но эти посещения оказались столь мимолетными, что ровным счетом не оставили никакого следа в памяти.

Со звонким пиликаньем лифт распахнулся. Третий этаж – это не выше и не ниже, это именно то место, где она стояла. Луиза вздрогнула, но все же с достоинством вынесла взгляд холодных бездушных глаз. В лифте находились трое мужчин – двое в штатском и офицер в полевой униформе. Знаков различия дочь старого солдата не разглядела, уж очень быстро вся троица ринулась из кабины. Удостоив Луизу лишь беглым взглядом, они направились вдоль по коридору. Один только военный на миг обернулся и как бы невзначай окинул ее быстрым взглядом. Этот взгляд длился лишь мгновение. Словно нож гильотины, его отрезала захлопнувшаяся дверь лифта.

Эти люди не знают ее в лицо – вот что спасло Луизу. Но фора ничтожна мала. Через минуту они войдут в палату и обнаружат, что пленница сбежала. Быстрее вниз! Девушка возненавидела лифт за его плавную и комфортабельную медлительность. Пытаясь ускорить неторопливую машину, она снова и снова нервно давила на кнопку с цифрой «ноль».

Но вот наконец и нулевой уровень. Луиза постаралась выглядеть как можно спокойней и раскованней, будто она обыкновенная медсестра из персонала госпиталя. Бесспорно, это возможно, только надо устранить одну маленькую деталь – медсестры обычно не ходят босиком, тем более если на дворе ноябрь. Смешавшись с разномастной толпой, она двинулась в сторону главного выхода. Пациенты в больничных халатах, медики с фонендоскопами, родственники с охапками ярких осенних цветов и пакетами фруктов. Все они мельтешили перед глазами, значительно замедляя продвижение. Но, с другой стороны, не будь людского столпотворения, беглянка мигом оказалась бы в центре внимания. Ее бы замечали, на нее бы оглядывались и тыкали пальцами.

Где-то здесь должна быть комната для обслуги. Память вдруг даровала девушке лучик надежды. Она точно помнила эту комнату в двух шагах от регистратуры. Узкая дверь с надписью: «Только для персонала». Быть может, там она сможет обзавестись обувью. Ей все равно какой. Хотя бы старыми рваными тапками.

В тот самый момент, когда беглянка увидела заветную дверь, у нее за спиной послышался грохот падения, шум, гам и ругательства. Обернувшись, девушка обмерла от страха. Ее преследователи уже были здесь. Выскочив с аварийной лестницы, они с ходу налетели на каталку едва живого старикашки. Зацепившись, один из агентов кубарем полетел на пол, увлекая за собой орущего от негодования пенсионера. Двое других успели перепрыгнуть через образовавшийся завал, но при этом потревожили покой парочки брюзгливых дам. С южным жаром, не жалея крепких выражений, матроны тут же высказали наглецам, что те очень и очень не правы.

Пока в дальнем конце вестибюля бушевали страсти, Луиза кинулась бежать. Какая там обувь! Необходимо как можно скорее покинуть госпиталь и скрыться в узких лабиринтах кривых старых улочек. Она знает город, а эти страшные люди наверняка нет.

Холодные камни мокрой мостовой обжигали, словно раскаленные угли. Стараясь не обращать внимания ни на холод, ни на моросящий дождь, девушка устремилась через больничный сквер. Сейчас она минует клумбы, затем ворота, площадь, а там ищи ее свищи. Луиза чувствовала свободу, которая пьянила, как благоухание этих осенних цветов, как серое высокое небо над головой и как воздух родной Корсики. Луиза так размечталась, что скрип тормозов пролетевшей рядом автомашины стал для нее чем-то вроде внезапного раската грома. «Ситроен» остановился не сразу. Он потерял сцепление колес с мокрой брусчаткой, его понесло боком, и автомобиль практически перегородил девушке дорогу.

– Луиза де Ламарк? – Выскочивший из-за руля капитан парашютно-десантных войск огляделся по сторонам.

– Да. – Луиза была не столько напугана, сколько ошарашена.

– Немедленно садитесь в машину.

– Нет. – Девушка сделала шаг назад и нащупала в кармане пистолет.

– Умоляю вас выполнить мою просьбу. Я капитан Огюст Моришаль – бывший командир Николая Строгова. Во имя всего святого я заклинаю вас поверить мне. Вам угрожает опасность.

Луиза молчала, пока машина неслась по узким извилистым улочкам Кольви. Страх, который она пережила, практически лишил ее сил. Нельзя сказать, что рядом с капитаном Моришалем она чувствовала себя в полной безопасности, но по крайней мере он назвал пароль – имя единственного человека, ради которого Луиза могла отдать жизнь.

– Вы давно видели Николая? – Девушка первой нарушила молчание.

– Тогда же, когда и вы. – Огюст не отрывал глаз от дороги, маневрируя в редком потоке машин. – Около пяти месяцев назад.

– А откуда вы знаете, что мы с Николаем виделись именно в это время? – Девушка с надеждой встрепенулась. – Он говорил вам обо мне?

Моришаль невесело улыбнулся.

– Нет, не говорил. О вашем существовании я узнал всего несколько дней назад, когда… – капитан осекся, – ну, когда с вами случилось это…

– Не понимаю. – Луиза обхватила ладонями виски. – Ничего не понимаю. Вы не виделись с Николаем, не знали обо мне и вдруг ни с того ни с сего, рискуя жизнью, кинулись спасать меня.

– Я исполнил свой долг перед старым боевым товарищем.

Луиза была дочерью военного и прекрасно знала: когда в ход идут понятия «долг», «честь» или «товарищество» – жди беды. Именно с этими словами солдаты отправляются на смерть.

– Что с Николаем? – не на шутку встревожилась несчастная.

– Говорю же вам, что не знаю. И наверняка никто на Земле не знает. – Капитан прикусил губу. – Нет, все-таки кто-то знает. Иначе зачем им охотиться за вами?

– Перестаньте говорить загадками. – В голове Луизы образовалась каша. – Объясните мне, наконец, что происходит!

– С удовольствием, только немного позже. – Капитан поправил зеркало заднего вида. – Сейчас я буду слегка занят. Если не ошибаюсь, за нами хвост.

Луиза очень любила остросюжетные романы. Интриги, перестрелки, погони и все такое прочее, однако никогда не думала, что сама окажется на месте вымышленных героев. Неужели это правда? Обернувшись назад, девушка стала искать преследователей.

– Вон тот серебристый «Вольво» идет за нами от самого госпиталя. – Капитан зло осклабился. – Вот придурки, притащили машину с парижскими номерами, да еще и не какую-нибудь, а «Вольво». Здесь, на Корсике, это все равно что ездить на танке и утешать себя мыслью, будто ты здорово замаскировался под местные дешевые авто.

– Но, судя по всему, эти люди и не думают маскироваться. – Луиза, не отрываясь, смотрела через заднее стекло.

– Это точно. Ведут себя нагло. Такое впечатление, что им все позволено. – Капитан, схватив девушку за руку, заставил ее принять нормальное положение. – Сядьте и пристегнитесь. Сейчас посмотрим, так ли хороши эти ребята, как стараются показать.

Убедившись, что его спутница хорошо пристегнута, Моришаль вдавил педаль акселератора и под знак «Движение запрещено» с ревом рванулся в одну из примыкающих улиц.

– Там же тупик! – Луиза хотела предупредить.

– Не тупик, а пешеходная зона.

– Но как же мы?..

– Мы уж как-нибудь. – Огюст подмигнул девушке. – А вот как эти?

Луиза с ужасом глядела на горожан, которые с криками кидались прочь от несущихся по тротуарам автомобилей. В их городе никто и никогда не позволял себе подобных шалостей, и поэтому, даже несмотря на сумасшедший вой клаксона, люди начинали разбегаться, только убедившись, что автомашины имеют самые серьезные намерения и не думают останавливаться. Сумочки, шляпы и зонтики, как снаряды, бились о лобовое стекло, всякий раз заставляя девушку вздрагивать. То и дело ей казалось, что «Ситроен» Моришаля сбил какого-то несчастного, не успевшего уйти с пути бешено мчащегося дикого зверя.

Но какому бы риску ни подвергались зазевавшиеся пешеходы, опасность, угрожавшая им, не шла ни в какое сравнение с угрозой, нависшей над беглецами. Идущий в фарватере «Вольво», практически не тормозя в людском потоке, быстро приближался.

– Они нас догоняют! – Девушка с отчаянием посмотрела на своего спасителя.

– Вижу. – Моришаль скрипнул зубами. – Только бы на лестнице никого не было.

Боже, как Луиза могла забыть: впереди действительно их ждала лестница! Сразу вспомнился недлинный, но крутой каскад высоких ступеней. Ни одна легковушка не сможет его преодолеть!

– Держись!

Вместо того чтобы перейти на пониженную передачу, капитан прибавил газу. Неизвестно, что скрывалось под капотом огненно-красного «Ситроена», однако Луизе показалось, что она попала в кабину взлетающего самолета. Перегрузка немилосердно вдавила в сиденье, а перед глазами вдруг замелькали крыши домов, уныло темнеющие на фоне такого же безрадостного неба. Автомобиль сорвался со ступеней, как с огромного трамплина. Вибрация прекратилась. Вместе с ней исчезло и дребезжание кузова, и визг тормозов. Все, что осталось, – это чувство падения и рев мотора, неистово молотящего на повышенных оборотах.

Готовясь к неизбежному смертельному приземлению, Луиза сжалась в комок. Сейчас будет удар, после которого они погибнут. Это точно, по-другому просто и быть не может. Но вдруг страх за собственную жизнь исчез. Он выключился, словно после щелчка невидимого внутримозгового выключателя. На смену страху пришел панический ужас за жизнь другого невинного и беззащитного существа. Маленький мальчик стоял у самого основания лестницы и своими большими, полными страха глазами глядел на летящую прямо на него огромную железную птицу. Ребенку не суждено спастись. Автомобиль упадет прямо на него, превращая крохотное тельце в растертое кровавое месиво.

Нет! На миг перед глазами Луизы замаячил облик ее собственного погибшего малыша. Безутешная мать никогда не видела и теперь уже никогда не увидит его. Но почему-то Луизе почудилось, что это именно ее внезапно воскресший сын стоит там, внизу. Спасая свою собственную плоть и кровь, девушка протянула вперед руки и, перекрывая рев мотора, прокричала:

– Беги!

Слова не в силах ничего изменить, зато магия, неизвестно откуда возникшая в руках Луизы, оказалась воистину всемогущей. Мальчугана как будто сдуло с места. В одно мгновение он оказался почти за полсотни шагов от лестницы, приземлившись на одну из цветочных клумб. Девушка не знала, как ей управляться со своим даром, поэтому ничего лучшего у нее не вышло. Ребенок наверняка получил немало ссадин и синяков, но это уже мелочи. Главное – он жив.

Бабах! Удар был такой сильный, что Луиза решила: дни ее сочтены. Сейчас вслед за грохотом падения последует хруст ломающихся костей, боль, мрак и смерть. В автокатастрофах всегда именно так и бывает…

А вот и не всегда! Широкие спортивные ремни безопасности цепко держали ее в своих объятиях, и, кроме тошнотворных ощущений, других неприятностей не последовало. Сознание, которое уже перестало болтаться, словно шарик на резиночке, подсказало девушке: «Ситроен» выдержал прыжок. Кошкой на мягких лапах автомобиль спружинил, слегка подпрыгнул и, цепко поймав дорогу, помчался дальше.

Все, что с ними произошло, выходило за рамки реальности. Моришаль думал о чуде, сотворенном Луизой, а девушка восхищалась мастерством и хладнокровием водителя. Не в силах выразить свои ощущения словами, они молчали. Возможно, эта тишина еще долго наполняла бы кабину автомобиля, если бы не новый удар, прозвучавший у них за спиной. Нет, грохот и скрежет не имел к ним никакого отношения. Огненно-красный «Ситроен» уверенно несся вперед, как и прежде послушный твердой руке своего пилота. Что же тогда? Луиза повернула голову, чтобы посмотреть назад.

– Допрыгались, гонщики хреновы! – Огюст выказал свое презрение и одновременно с этим объяснил происшествие: – Не им со мной тягаться.

Действительно, преследовавшей их автомашине не повезло. Приземление получилось фатальным. Амортизаторы не выдержали, и новенький «Вольво» со всего размаху плюхнулся прямо на брюхо. Что там с людьми, Луиза не могла знать, зато она совершенно ясно видела вывалившийся наружу мотор. Дымясь и шипя, он лежал в метре перед исковерканной машиной, словно отрубленная голова огнедышащего дракона.

– Они разбились? – Луиза скорее констатировала очевидный факт, чем спрашивала.

– Всмятку. – Капитан холодно глянул на свою пассажирку. – Война, знаете ли…

– Они погибли, а нас бог спас.

– Ну, если бог кого и спас, то это того пацана. – Моришаль наконец выехал на проезжую часть и смог слегка расслабиться. – С нами-то все понятно. Мой конь – настоящая спортивная машина. Люблю я это дело: скорость, пыльные дороги, броды и трамплины. Поэтому и подвеска у меня раллийная, и сиденья, и ремни тоже. Короче, мы должны были выдержать. И ничего здесь нет сверхъестественного. Ну а вот тот шкет возле лестницы… – Капитан запнулся и неподвижным взглядом уставился на дорогу. – Луиза, как вы это сделали?

– Не знаю. – Девушка не стала отпираться. Ответила она тихо, как бы заглядывая в себя, однако через мгновение в ней взорвался настоящий вулкан: – Капитан, вы же видели ребенка еще до того, как машина сорвалась вниз! Вы же могли затормозить! Почему вы не сделали этого?

– Тогда бы нас схватили.

– Ну и пусть. Что стоит моя никудышная жизнь по сравнению с жизнью ребенка?!

– Во-первых, не одна ваша. – Моришаль иронично хмыкнул. – Меня бы пристрелили прямо там, невзирая на десятки свидетелей. А во-вторых, хочу открыть одну тайну. Ваша жизнь, Луиза, стоит очень дорого. Так дорого, что, спасая вас, я, не задумываясь, принесу в жертву не только одного ребенка, но и себя самого, и всех жителей этого благопристойного города.

За такие слова капитан тут же удостоился взгляда переполненных ужасом глаз. Он мужественно его вынес и, придав своему голосу побольше металла, серьезно произнес:

– Простите за прямоту. Не хочу показаться вам зверем, но такова сложившаяся ситуация. Быть может, вы – единственная надежда всей нашей планеты.

Глава 12

Система спасения сработала безотказно. Пилотские кабины и отсек реабилитации еще до столкновения вырвало из корпуса истребителя и отбросило далеко назад. Перегрузка оказалась безжалостной, но Ян Микульский, стиснув зубы, даже не вскрикнул. Жизнь дорогого стоит, ради нее можно и потерпеть. Потерпеть пришлось не только перегрузку, но и мозгодробительные удары, которые за ней последовали. Притянутая гравитацией станции, спасательная капсула покатилась по асфальтовой мостовой, как старая консервная банка. Окутанная облаком дыма и фонтаном искр, она пробила остекление одной из витрин и с разгона влетела в помещение просторного офиса.

Ох, вот это попал! В голове разведчика стоял туман, но руки уже сами собой искали кнопку деблокирования фиксаторов. Капсула лежала на боку, поэтому, когда объятия мягких дуг ослабли, Микульский, словно тряпичная кукла, свалился на разогретое бронестекло.

Свободен. Руки-ноги целы. Так, что дальше? Глаза нашли шкалу внешних анализаторов. Белый сигнал. Значит, снаружи есть воздух. Быстрее туда, спрятаться и затаиться. Удар по одному из тумблеров, и спасательная капсула раскрылась. Пытаясь побыстрее выбраться, Ян забыл отстегнуть кабель от порта шлема. Штекер сидел очень прочно. «Головореза» рвануло назад, и он растянулся на полу, не сделав и полшага.

– Ну, что за сантименты, я сам поднимусь, – прорычал Ян, когда шестеро громил, одетых в зеленую армейскую форму, скрутили его по рукам и ногам.

Людям свойственно мыслить, чувствовать, задавать вопросы и отвечать на них. Это нормально, это само собой разумеется, этому никто не удивляется и этого никогда не замечают. Проблема наступает, когда все вышеперечисленные свойства тебе вдруг становятся не под силу. А если вдобавок к полному ступору на тебя вдруг надевают смирительную рубашку и тянут неизвестно куда под удивленными взглядами толпы, то тогда все… тогда ты доигрался! Пора сказать себе: «Привет, псих!»

«Я псих, я псих…» – пытался убедить себя рядовой Ян Микульский, когда его волокли по ярко освещенным коридорам шикарного бизнес-центра. Микульского сложно винить в подобном. Любой мог бы свихнуться, увидев на космической станции вместо ужасных морунгов обычных людей. Девушки в коротких юбках, солидные джентльмены в дорогих костюмах, техники в рабочих комбинезонах и, наконец, вот эти уроды, которые его тащат. Ян всегда недолюбливал их – наглых, самодовольных болванов из корпуса морской пехоты США.

Точно уроды! Мнение разведчика подтвердил грубый пинок, которым его отправили в кабину лифта. Два солдата остались наверху, а четверо зашли в лифт вслед за корсиканцем. Немыми изваяниями они перекрыли подступы к двери.

– Э, ну вы чего? Может, объясните, что происходит? – Микульский в очередной раз решил заявить протест.

В ответ все то же молчание и все те же высокомерные, насмешливые выражения лиц.

«Должно быть, они не понимают по-французски. Американцы все-таки. Да и вокруг сплошная Америка: надписи на английском, пару раз мелькнул звездно-полосатый флаг, да и рожи у всех… Made in the USA – одним словом. Как же с ними говорить? На интерлэви, что ли?»

Как выяснилось, вопрос оказался полностью неактуальным. Говорить с «головорезом» никто не собирался. Как только спуск прекратился, Ян снова ощутил стальную хватку тренированных рук.

Ах, вот вы, значит, как! По-хорошему не хотите? Ну что ж, будем по-плохому. Разведчик тут же переключил внутри себя невидимый тумблер, меняющий полярность его мировосприятия. Теперь все вокруг стали врагами. А что делают с врагами?

Микульский ждал этого момента. Как только створки лифта распахнулись, он повис на руках у двух охранников, а двух других угостил ударами своих тяжелых космических ботинок. Протектор подошв так и отпечатался на их надменных рожах. Бил поляк от души. Хваленые американские коммандос вылетели из лифта, как пробка из бутылки. Куда они там угодили, Яна не интересовало. Он в прямом смысле остался с двумя детьми на руках. Причем дети эти вдруг оказались неожиданно хилыми и беспомощными. Они едва удержались на ногах, придавленные весом своего негабаритного папаши. Ну, ничего, Микульский сейчас их потренирует. И не беда, что у разведчика связаны руки.

– Внимание! Тест на твердость черепной коробки!

Ян боднул левого противника, да так, что тот с закатившимися глазами осел на пол.

– Да… лбы у вас жидковаты. Не славянские, прямо скажу, лбы! А как насчет дыхалки? Что-что? Не могу разобрать. Какой-то странный свист при выдыхании. Говоришь, отойти? Мало воздуха? Можно и отойти.

«Головорез» позволил довольно помятому телу правого противника сползти по полированной стене. И чего это с ним? Его же не автомобилем, в самом-то деле, сбило, а всего лишь плечом. Правда, плечо это принадлежало самому Микульскому, и Микульский в этот момент был очень и очень зол.

Выскочив в коридор, Ян опешил. Высокий железобетонный туннель с тусклыми неоновыми лампами, под ногами ровный железный пол, словно автострада, расчерченный разноцветными линиями дорожной разметки. Отделка коренным образом отличалась от блеска полированного металла и сияния стекла, короче, от всего того, что разведчик видел лишь мгновение назад. Бункер какой-то. Миллионы тонн бетона навалились на человека, делая его мелким и ничтожным.

Куда бежать? Решая эту проблему, Микульский чисто автоматически, по-футбольному заехал по двум приходящим в себя мордам. Будете знать, суки, как задирать «головореза»…

Ян не видел, он скорее это почувствовал. Кто-то стоял у него за спиной. Секунду назад там никого не было, а сейчас неведомый противник чуть ли не дышал разведчику в затылок.

– Не делай резких движений, сынок. – Голос спокойный и холодный. – Зачем тебе лишние проблемы?

Ян очень медленно развернулся. Перед ним стоял худощавый пожилой мужчина в сером дорожном костюме. Волевые тонкие черты лица и жесткий взгляд – разведчик определенно их уже где-то встречал. Незнакомец поигрывал небольшим приспособлением, похожим на прозаический кастет. Вид этого предмета ничуть не испугал опытного солдата. В его голове уже начала вырисовываться траектория прыжка. «Я тебе сейчас покажу сынка! Эх, если бы только удалось освободить руки…»

– Ответ неверный, сынок. – Старикашка надавил одну из потайных кнопок на своем миниатюрном оружии.

В ту же секунду Микульский отключился. Ему словно двинули дубиной по голове. Бац, а дальше мрак и забытье.

Перед глазами плыли красные пятна, в ушах звенело, а во рту чувствовался кислый привкус металла. Что за черт! Микульский, едва придя в себя, попытался пошевелиться. Куда там! Примотали к жесткому металлическому стулу, как паук муху паутиной. Что ж, если не получается двинуться, можно хотя бы осмотреться. Ян проигнорировал громаду какого-то пугающего аппарата, возвышающуюся прямо у него над головой, и сфокусировался на одинокой серой тени. Человек неподвижно сидел напротив него, очевидно ожидая, когда у корсиканца прояснится в голове.

– Рядовой Ян Микульский? Второй Корсиканский парашютно-десантный полк, вторая рота, взвод разведки. Так называемые «головорезы». Что не так?

Все тот же ледяной голос, все те же холодные серые глаза. Где же Ян мог его видеть? Разведчик молчал. Во-первых, он пытался вспомнить, а во-вторых, просто не хотел говорить с этой гнидой. Чтобы показать свою твердость, «головорез» демонстративно сплюнул на пол.

– Молчание – знак согласия. – Незнакомец поднялся на ноги. – Больше вопросов не имею. Сержант Смит, убрать!

Уже знакомые Микульскому молодчики не замедлили появиться в поле зрения. Они и раньше не отличались особой любезностью, ну а сейчас словно с цепи сорвались. Выполняя свое полицейское задание, они то и дело норовили превысить полномочия: руки стянуты до боли, толчок в спину скорее напоминает удар по почкам, а в глазах вместо прежнего равнодушия конвоиров злость смертельных врагов.

«Сейчас начнется… – мелькнуло в голове у Микульского, как только его выволокли в коридор. – Эти гориллы не упустят случая отомстить».

Ян ошибся. Все началось не сейчас, а через пару поворотов – там, где в секторах слежения видеокамер образовалась мертвая зона. Первый удар оказался ударом коленом под дых. От него Микульский согнулся пополам, как сломанная ветка. Второй удар сержант Смит нанес самолично. Ногой, с размаху по беззащитному наклоненному вниз лицу. Серые стены поплыли перед глазами «головореза», и он почувствовал, как из носа хлынули струйки горячей крови. Через секунду стальная хватка охранников ослабла, и его швырнули на бетонный пол.

Что же они творят, гады? Краешком сознания Ян еще мог соображать. Следы таких побоев не скроешь и не объяснишь случайным падением. Им же за это придется отвечать… Но неожиданно, как гром среди ясного неба, Микульского пронзила страшная догадка: а вдруг не придется? Вдруг целостность его физиономии, как и сама его жизнь, здесь уже никому не нужна? В этом случае дышать солдату осталось считаные минуты. Наверно, так оно и было. Ян содрогнулся от града ударов, которые сопровождались потоком грязной ругани. Четверо разъяренных громил своими коваными ботинками остервенело ломали польские ребра.

«Сколько же раз за день можно терять сознание?» – Сквозь едва приоткрытые веки Микульский увидел призрачный свет, а до слуха стали доходить звуки.

– Доктор, он открыл глаза! – Едва различимый голос исходил из бесконечной дали.

– Антишоковые средства подействовали. Теперь можно заняться гематомами. – Второй голос разведчик тоже не узнал, но звучал он уже гораздо ближе.

– Поторопитесь, доктор. Мы не можем здесь долго оставаться. – Очередное приближение звука, а вместе с ним проявились и первые знакомые нотки.

– Я делаю, что могу. – Ян понял, что слова сказаны женщиной.

– Ох! – В тело Микульского словно впилась стая разъяренных собак. Ощущая каждый укус, рядовой застонал.

– Потерпи, солдат. Сейчас все пройдет.

– Доктор, это вы? – Светящееся подкожными имплантатами лицо доктора Дэи Ян узнал первым.

– Конечно, я. – Лурийка сидела рядом. Она расстегнула комбинезон Микульского и, запустив руку ему за пазуху, вцепилась в управляющий биоконтактор. Разведчик кожей чувствовал, как боевая униформа откликается на мысленные команды врача. – Разряды вместе с ионными инъекциями позволят кровоподтекам быстро рассосаться.

– Тебе повезло, что эти сволочи не тронули боевой комбинезон. – Помятая физиономия Хорхе Мартинеса выросла из-за спины Дэи. – После первых же тумаков включилась система бандажирования. Она-то и приняла на себя большую часть ударов. Полно синяков, но ни одного перелома.

– Жаль, что на роже у меня не было такой системы.

– Это точно… – Тяжело вздохнув, Хорхе потрогал свой разбитый нос и перемазанные засохшей кровью губы. Встретившись с ним глазами, Ян понимающе кивнул.

Микульский почувствовал, как в него возвращается жизнь. И неизвестно, что больше помогло: чудо-аптечка, управляемая умелой рукой доктора Дэи, или присутствие верных друзей. Оказавшись среди них, разведчик снова поверил, что еще не все потеряно. Их пятеро, и они еще покажут! Пятеро? Ян всполошился. Он видел лишь лурийку и Мартинеса.

– Где Нагира и Эр-рик? – Ян попытался приподнять голову.

– Я здесь, – отозвался харририанин от противоположной стены.

– А вот про Эр-рика мы ничего не знаем. Выжил ли он после катапультирования, попал ли в плен или ему удалось спрятаться… неизвестно. – Мартинес пожал плечами. – Мы и о тебе-то ничего не знали, пока полчаса назад тебя не закинули сюда.

Ян уже достаточно пришел в себя, чтобы оглядеться по сторонам. Они находились внутри огромной стальной трубы. Метров двадцать в диаметре, никак не меньше. Оба конца закрыты толстыми многолепестковыми заслонками. Судя по всему, они работали, как диафрагма у фотоаппарата, при необходимости образуя отверстия различного диаметра. Эта система сразу насторожила опытного разведчика. Что-то тут было не так. Что-то во всем этом очень и очень нехорошее.

– Это тюрьма? – Микульский робко высказал самую безобидную из гипотез.

– Это камера сжигания отходов. – Мартинес безжалостно развеял радужные надежды разведчика. – И если мы не выберемся отсюда, нас сожгут живьем.

Камера сжигания отходов?! Конечно. Именно этим объясняются груды разнообразного мусора, который валяется вокруг. Чего здесь только нет! От смердящих отходов камбуза до старой изломанной мебели. Все, что может гореть, должно быть сожжено. Только Микульский почему-то не хотел быть в этом списке. Помимо воли он представил, как огненный смерч пожирает тело. Сначала голова и руки, а затем пламя ворвется под огнеупорную ткань… Разведчик содрогнулся.

– Мы можем как-нибудь открыть одну из дверей? – Разведчик покосился на два шлюза, через которые в камеру, как видно, и загружали мусор.

– Механически нет, но Нагира тут отвинтил одну панель… Похоже, это запасной энергетический распределительный щит. Наш гений кибернетики говорит, что можно перекинуть провода и тогда…

Яркая вспышка осветила закопченные своды камеры. Вслед за ней послышался треск электрических разрядов, к которым добавился сдавленный вопль инженера первой лиги.

Нагира! Мартинес пулей кинулся на помощь упавшему харририанину. Тот лежал на полу ничком и не подавал признаков жизни.

– Почему все так хреново? – Разговаривая сам с собой, Хорхе начал трясти оглушенного горе-электрика. – Э, друг, ты живой?

На удивление, четырехрукий мутант быстро оклемался. На его пальцах еще плясали крохотные искорки, а он уже бормотал нескладные и сбивчивые объяснения:

– Я же не думал, что она капнет… Коммутатор был очень низко, а я работал намного выше…

– Тихо ты! – Мартинес зажал рот харририанину и, словно охотничий пес, насторожил уши. – Кто-то идет!

Каталонец бесцеремонно уронил инженера первой лиги и, подхватив с пола несколько набитых мусором мешков, стал швырять их в сторону раскуроченного энергетического щита. Шести полиэтиленовых пакетов вполне хватило, чтобы скрыть следы деятельности Нагиры. Когда шлюз распахнулся, Мартинес уже сидел на полу рядом с харририанином и, обхватив голову руками, демонстрировал смирение и полную покорность судьбе. Он даже не пошевелился, когда получил удар прикладом винтовки в спину.

– Back up!

Квадратный качок с сержантскими нашивками решил расчистить подходы к двери. Поскольку за спиной морского пехотинца маячило еще по меньшей мере десяток до зубов вооруженных солдат, спорить Хорхе не стал. Имитируя полную немощь, он поднялся на подогнутых ногах и, схватив харририанина под мышки, поволок его в темную глубину камеры сжигания. Такое послушание умилило американскую солдатню. Они переглянулись и весело заржали.

«Зачем они пришли? – Сердце Микульского бешено заколотилось. – У каждого наготове «М-16», из чего следует всего два варианта: это либо конвойная, либо расстрельная команда».

Мгновения ползли в мучительном ожидании. Ян с Мартинесом несколько раз украдкой поглядывали друг на друга, но дальше взглядов дело не пошло. Противник находился слишком далеко и держал оружие наготове. Рывок двух изувеченных «головорезов» означал бы для них верную смерть. Оставалось только ждать. Но чего?

Шарканье ног в коридоре предвещало быстрый ответ на этот вопрос. Морпехи расступились. Из-за широких спин показались два солдата в форме армейской полиции. Они, словно мешок с отрубями, тащили за ноги бездыханное тело. Эр-рик! Ян сразу узнал серебристую форму. Неужели мертв? Хотя на теле фалийца не было следов пыток и побоев, но мысль о его гибели приходила на ум после первого же взгляда. Глаза закрыты, длинные волосы всклокочены и волочатся по полу, а красноватая кожа стала практически белой.

Но жизнь Эр-рика волновала лишь «головорезов». Полицейские проявили к нему полное равнодушие и пренебрежение. Перетащив пилота через порог камеры, они швырнули его на груду мерзко воняющих нечистот. Как мусор, как дохлое животное! Обменявшись парой фраз с морскими пехотинцами, тюремщики отправились восвояси.

«Ну вот, вся компания в сборе, – подумал Ян. – Что будет дальше?»

А дальше все… конец! Разведчик увидел, как пятеро солдат взвели автоматические винтовки. Они уже угрожающе двинулись вперед, но тут их окликнули сзади. А… сержант Смит! Микульский узнал скуластую рожу. Смит подошел к авангарду и начал что-то горячо и энергично требовать. Более чем скромные познания английского языка дали Яну возможность понять только несколько слов: «огонь», «месть» и «смерть». Квадратный сержант что-то возражал, но Смит, очевидно, пользовался большим авторитетом. Трое из пяти членов расстрельной группы опустили стволы своих «М-16». Еще несколько фраз, и качок сдался. Он махнул рукой и, повесив винтовку на плечо, двинулся к выходу. За ним последовали и все остальные. Посреди камеры остался стоять лишь Смит. Несколько мгновений он с ненавистью глядел на «головорезов», то сжимая, то разжимая кулаки. По его лицу гулял целый водоворот чувств, которые сержант с великим трудом сдерживал. В конце концов его воля взяла вверх. Он развернулся и тоже зашагал к выходу. Прежде чем опустить стальную плиту, Смит воздел глаза к небу, обернулся и перекрестил своих врагов.

Истинный христианин! Проявил сострадание, гад! Микульский почувствовал, как по телу поползли крупные мурашки. Их хотели расстрелять, но неожиданно передумали. Причем пощадили явно для того, чтобы предать еще более лютой смерти.

– Процесс сжигания начнется через два часа, – слова Нагиры прозвучали эхом мыслей разведчика.

– Откуда ты знаешь? – Хорхе Мартинес рывком повернулся к харририанину.

– Я не знаю языка этих солдат, но мысленные ассоциации у всех людей одинаковые. Они представляли себе огонь и связывали с ним цифры. В восемнадцать тридцать печь будет включена.

– Живо за работу! – Каталонец потянул Нагиру за шиворот. – Ты должен открыть дверь!

– Это… это невозможно. – Инженер первой лиги даже не попытался встать.

– Как невозможно? Ты же говорил…

– Это я говорил раньше. – Нагира закрыл лицо руками. – До того, как произошло замыкание.

– Что?! – Мартинес за грудки поднял харририанина и в упор уставился в его большие черные глаза. – Я тебе сейчас покажу, инженер хренов!

Нагира не прореагировал на угрозу корсиканца. Очевидно, ему было уже все равно, как погибать. Смирившись с неизбежным, он прекратил борьбу за свою жизнь. Ну, это он – чахлый слабовольный инопланетянин, а вот Микульский привык сражаться до конца.

– Хорхе, стой! – Разведчик окриком остановил занесенную для удара руку. – Кулаками делу не поможешь. Тащи инженера сюда. Будем разбираться. – Не дожидаясь, пока каталонец исполнит приказ, Ян перевел взгляд на Дэю: – Доктор, а вы займитесь Эр-риком. Вдруг он еще жив? Чтобы покинуть станцию, нам позарез нужен пилот.

Женщина ничего не сказала, однако ее затуманенные страхом узкие глаза стали вдруг почти круглыми. Чтобы унять дрожь в пальцах, лурийка начала яростно растирать ладони. Ян сам не мог похвастаться олимпийским спокойствием, но все же постарался справиться с нервами. Он ловко поймал руку доктора и, крепко стиснув ее, произнес самым уверенным голосом, на который только был способен:

– Еще не все потеряно. «Головорезы» выбирались и не из таких передряг.

Дэя поднялась и ушла, а на ее место тут же опустился Нагира. Мартинес не стал садиться. Он, как надгробный монумент, возвышался над харририанским ученым, намекая тем самым на скорбную участь, которая ждет того в случае, если выход не будет найден.

– Рассказывайте все по порядку. – У Яна ломило все тело, но он старался не обращать внимания на боль.

– Произошло короткое замыкание, в результате чего полетел весь коммутационный блок вместе с трансформатором. Электромоторы двери полностью обесточены.

– Вы же специалист, как же так? – Микульский с горечью покачал головой.

– Я виноват и одновременно не виноват. Электромагнитное поле стимулировало работу клейких желез на моих пальцах. Слизь пошла, и…

– Понятно. – Ян не хотел терять время на подробности. Пытливый ум разведчика лихорадочно искал выход. К этому процессу Микульский решил подключить и всех остальных. – Кроме варианта с распределительным щитом, есть какие-нибудь идеи? – Ян поднял взгляд с Нагиры на Мартинеса. – Искали другой щит, для второй двери?

– Его здесь нет, – ответил Хорхе не задумываясь. – Я сам проверял.

– Возможно ли подключить питание к моторам напрямую, минуя поврежденные блоки?

– Нет. Напряжение в уцелевших линиях очень велико. Мы сожжем весь механизм открывания двери.

Дьявольщина! Злость закипела в душе поляка. Такая идиотская смерть! Не в бою и не с оружием в руках, а как свинья, зажаренная на вертеле. Как ни странно, но к страху добавился стыд за свою полную никчемность. И этот стыд побудил «головореза» снова и снова искать выход:

– Среди всего этого хлама могут оказаться какие-нибудь приборы. Вдруг в них сохранились источники питания. Искали?

– Нет, не искали. – Мартинес завертел головой на триста шестьдесят градусов. – Раньше это было ни к чему.

– А вот теперь к чему. Живо осмотреть камеру! – Подавая пример, Микульский сам поднялся на ноги. Хотя и кряхтя, но поднялся.

Четверть часа миновало в безуспешных поисках. «Головорезы» не только перекопали горы раздолбанного оборудования, но и для верности выпотрошили все мусорные мешки. Ничего, пусто! Самой ценной находкой стал старый фонарик. Черный пластиковый цилиндр с вилкой на одном конце и разбитой линзой на другом. Лампочка в нем еще продолжала тускло светиться, демонстрируя скудные запасы энергии, теплящейся в аккумуляторе.

Микульский, Нагира и Мартинес со вселенской тоской смотрели на этот постепенно угасающий огонек. Вместе с ним гасла и последняя надежда на спасение. Когда лампочка умерла, в сердца живых существ хлынул мрак и отчаяние. Надеяться больше не на что! Ян со злостью запустил бесполезный фонарь в самый дальний угол камеры, а затем обессиленно рухнул на пол. Рядом бесшумно опустились его товарищи. Они сидели плечом к плечу на грязном смердящем полу. Никто не хотел говорить. Зачем попусту сотрясать воздух? Это только в кино приговоренные перед смертью облегчают свою душу сентиментальными рассказами. Чушь собачья! В душе смертников только бездонная пустота, в которой, как в черной дыре, исчезают все мысли и слова.

– Я не могу привести Эр-рика в чувство без медикаментов. – Живой голос Дэи показался совершенно неестественным в царстве страха и смерти. – Хорхе, сними куртку. Мне нужна твоя аптечка.

Аптечка?! Вот оно! Разведчика вдруг осенила гениальная идея. Он с Мартинесом все еще облачены в боевые комбинезоны… Ян одним рывком перекатился к харририанину. Стоя перед изумленным инженером на коленях, Микульский приказал:

– Нагира, напрягите все свои извилины и ответьте мне лишь на один-единственный вопрос. Только прежде очень хорошо подумайте… – Разведчик пристально уставился в немигающие черные глаза. – Если объединить источники питания от наших комбинезонов, то они смогут потянуть электромотор двери?

Микульский совершенно ясно увидел, как в глазах харририанина засветилась радость. Нагира вмиг превратился в настоящий компьютер. Несколько мгновений он пыхтел на запредельной мощности. Все это время его лицо излучало надежду и веру в спасение. Но вдруг искра счастья потухла, точно так же, как до этого угасла электрическая лампочка карманного фонарика. Бах, и всё… горе и бездонная пустота.

– Не хватит. – Клапаны дыхательного регенератора инопланетянина издали лающий хрип, что, по наблюдениям Микульского, соответствовало тяжелому вздоху.

– Много не хватает? – Ян задал вопрос по инерции. Мысли разведчика блуждали очень далеко. В них сейчас сияло высокое небо его родного Кракова, с которым поляк прощался навечно.

– Почти половины. – Голос инженера первой лиги был под стать голосу землянина, такой же задумчивый и такой же безжизненный.

– Какая разница, сколько там в батареях? – Мартинес тупо вперил взгляд в пустоту. – Если энергии не хватает, значит, не хватает. И взять ее неоткуда, а это и есть наш смертный приговор.

После слов каталонца наступила оглушающая тишина. Яну даже показалось, что он слышит, как бьются сердца четырех его товарищей.

– Есть еще один шанс… – голос Дэи прозвучал не по-женски твердо и уверенно.

Глава 13

Несмотря на неистовые прыжки несущейся по морским волнам резиновой моторной лодки, Огюст Моришаль упрямо не хотел садиться. Как смотрит с тоской капитан на борт покинутого им корабля, так и Моришаль глядел на очертания огненно-красного автомобиля. Машина ярким пятном выделялась на фоне серо-желтых камней. Она замерла у самой кромки воды и, словно прирученный зверь, смотрела вслед своему хозяину, вот-вот готовая броситься за ним вплавь.

– Да не рви ты себе душу, капитан! – Усатый мичман, на рукаве которого красовался шеврон минно-подрывной службы, протянул Моришалю портативный, скроенный по всем правилам небьющегося армейского имущества пульт. – Сам нажмешь или как?

– Или как. – Капитан последний раз взглянул на детище своих рук и, нахлобучив на лоб зеленый берет, все-таки сел. – Давай, чего уж тянуть!

– Как хочешь. – Мичман пожал плечами и с будничным, почти рутинным проворством вдавил красную кнопку.

Взрыв заставил Луизу вздрогнуть. Конечно, для нее, как и для всех, кто находился в лодке, он не стал неожиданностью, но все же… Не каждый день наблюдаешь, как начиненная взрывчаткой машина взлетает в воздух.

– Красиво! – Минер с труднопроизносимым именем Кузьма гордо любовался своей работой. – Лазурное море, скалистый берег – глубокие и в то же время неброские пастельные тона. Идеальный фон для ярко-алых росчерков огня. Хотя все же «бубух» получился мелковатым. Недостаточно наполняет композицию, не то что…

Тут мичман осекся. Наверняка то место, где русский минер устроил более грандиозный «бубух», было у всех на слуху. Поэтому, учитывая как свою собственную скромность, так и международные традиции диверсионно-подрывной работы, Кузьма предпочел, чтобы под его творениями стояла подпись «Неизвестный художник».

Огонь оседал, довольно сильный восточный ветер разгонял дым, да и моторка успела уже порядком отойти от берега. Словом, картина становилась вовсе уж серой и непривлекательной. Неудивительно, что Луиза больше не смотрела назад. Вместе с автомобилем Огюста сгорело ее прошлое. Перед беглянкой открывался новый мир. И девушка не питала по отношению к нему радужных надежд. Скорее всего, ее ждала суровая борьба за выживание, в которой придется положиться только на свои силы.

– На вот, дочка, укутай ноги. – Мичман Кузьма снял с себя форменный бушлат и протянул его девушке.

Видя, что Луиза не решается воспользоваться его подарком, седовласый моряк пересел к ней и сам подсунул ватную куртку под худенькие окоченевшие ступни. Оборачивая мягкую, согретую его телом ткань вокруг лодыжек девушки, Кузьма проворчал:

– Укутай, я сказал. До нейтральных вод еще топать и топать. А у тебя уже сейчас зуб на зуб не попадает.

Второй бушлат, который мичман содрал с одного из своих матросов, он накинул Луизе на плечи. Протесты девушки Кузьма даже не стал слушать. А на вопрос: «А как же вы?» – он с улыбкой ответил:

– Мы старые морские волки. Холодный ветер нам нипочем, даже как-то освежает.

Какие волки? На волков русские совсем не были похожи. Даже наоборот, от них исходили уверенность и спокойствие. А пахнущие крепким мужским духом просоленные морские бушлаты словно несли в себе теплоту их больших и мужественных душ, которая вмиг согрела худенькую француженку. Страх ушел. Луиза поняла, что она не одна. Вокруг нее не только враги. Мир полон хороших и преданных друзей. Капитан Моришаль, Кузьма и его матросы – все они отдадут жизнь, защищая ее.

Минуло четверть часа. Берег почти растаял в туманной дымке серого осеннего дня. Он слился с хмурым свинцовыми облаками, оставляя экипаж лодки один на один с двумя зыбкими и норовистыми стихиями – морем и небом. А эти капризные дамы сегодня были явно не в настроении. Ветер стал крепчать, волны так и норовили перехлестнуть через невысокие резиновые борта, обдавая людей мелкими солеными брызгами.

– Не дрейфь. – Мичман Кузьма с улыбкой поглядел на кислые физиономии Луизы и Моришаля. – Половину пути, считай, отмотали. Скоро будем пить чай да нежиться в теплых постелях.

При этих словах усач так сладко зевнул и потянулся, что девушка словно почувствовала обволакивающий уют сухого, защищенного от непогоды корабля. Чай она не пила, а вот от чашечки кофе совсем не отказалась бы. От воспоминаний о горячем напитке у Луизы свело живот. Она очень давно ничего не ела. Сколько? Девушка не знала. Но сегодня уж точно у нее во рту не было маковой росинки.

Бывалый русский моряк как будто прочитал ее мысли. Подвинув к себе вещмешок, в котором раньше лежала взрывчатка, Кузьма пару секунд в нем копался.

– Ага, попалась рыбка! – Под внимательным взглядом девушки мичман извлек из-под прорезиненной зеленой ткани плитку шоколада. – Всегда беру его с собой. В нашем деле незаменимая вещь. Этот, как его, антидепрессант.

Внезапный крик одного из матросов заставил Луизу отдернуть руку от завернутого в серебристую фольгу лакомства.

– Что случилось? – Моришаль, предчувствуя неладное, завертел головой.

– Катер слева по борту. – Кузьма перевел сигнал своего подчиненного. – Идет параллельным курсом.

– Мало ли на Корсике катеров! – Капитан попытался успокоить себя и Луизу, хотя в глазах у него и мелькнула тревога.

Катер шел очень далеко. Девушка не видела ничего, кроме маленькой белой точки, едва различимой на фоне серого неспокойного моря. Такой крохотный и безобидный, что поверить в исходящую от него угрозу было просто немыслимо.

Чтобы реально оценить ситуацию, русский мичман отобрал у впередсмотрящего бинокль. Наверняка хитрый электронный прибор обладал феноменальным увеличением, поскольку, едва глянув в него, Кузьма уже точно знал, с кем имеет дело.

– Полиция. Идет полным ходом.

– Полиция… Так далеко от берега? – удивился Моришаль.

– Вот то-то и оно. – Моряк поглядел прямо по курсу. – До нейтральных вод всего мили три.

– Всего мили три или еще мили три? – Огюст указал на пляшущий на волнах белый кораблик. – По-моему, они приближаются.

Зоркое зрение капитана не подвело. Глянув в бинокль, Кузьма сразу подтвердил правоту слов десантника. Немедленным следствием этого открытия стали команды, которые мичман принялся раздавать двум матросам. Мотор взревел на максимальных оборотах, а весь находящийся в лодке нехитрый скарб стал выкладываться вдоль левого борта.

– Ложись на дно, – приказал Луизе Кузьма. – И не вздумай высовывать голову.

– Я тоже кое-что умею. – Девушка не хотела прятаться за спины этих благородных людей. – Я могу защищаться.

– Она действительно может, – подтвердил Моришаль.

– Да что она может?! Останавливать на лету пули? – Мичман Кузьма впервые повысил голос. – Нет, уж для такой цели куда лучше подойдет кевлар, из которого сделана наша лодчонка, да вся та баррикада, которую мы сейчас нагородили. Так что без разговоров…

Моряк не успел закончить. Рядом с лодкой взметнулась дорожка невысоких фонтанчиков.

– Слишком близко. Это не предупреждение. Стреляют на поражение! – Инстинктивно выхватив свой пистолет, Огюст присел возле борта.

– Они не успевают нас перехватить. Мы будем в нейтральных водах раньше, чем… – Седой мичман заметил, что Луиза все еще сидит, словно не веря в то, что смертоносные пули предназначаются именно ей. – Да спрячься ты ради бога! – Моряк прыгнул на девушку живым щитом, становясь между ней и смертью.

Луиза ничего не увидела и не услышала. Просто тело Кузьмы несколько раз неестественно дернулось и обмякло. Он, словно потеряв равновесие, упал на нее всем своим нешуточным весом, придавив Луизу ко дну лодки.

– Кузьма, вы что?

Девушка хотела помочь оступившемуся моряку, но, высвободив руки, она вдруг почувствовала, что они мокрые и липкие. Нет, это не вода. Жидкость была теплой и густой. Поднеся ладони к лицу, Луиза увидела, что они залиты кровью. Седой мичман уже не дышал. Он неподвижно лежал, уткнувшись лицом в часто вздымающуюся девичью грудь. В этот момент к Луизе вернулись слезы. Что есть силы она обняла этого ставшего неожиданно близким человека и зарыдала. Горько и беззвучно, словно боясь разбудить уснувшего на ее плече старенького отца.

Все, что происходило потом, Луиза помнила смутно. Вокруг грохотали выстрелы, свистели пули, и на ее голые руки сыпались обжигающе горячие гильзы. Затем море всколыхнул неожиданный взрыв. Громкий и страшный, он, как гонг, оповестил о финале ожесточенного боя. Словно по волшебству наступила оглушительная тишина, говорящая о том, что одна из сторон победила. Но Луизе, обессилевшей от выпавших на ее долю страданий, уже было абсолютно безразлично, кто выиграл, а кто проиграл. Только бы побыстрее все закончилось!

Моторка мягко уткнулась в стальной покатый борт. Матросы в серых потертых робах баграми притянули ее к кораблю и пришвартовали так, чтобы волны как можно меньше раскачивали хлипкое надувное суденышко. Когда с Луизы поднимали Кузьму, она все еще продолжала сжимать его в объятиях.

– Оставь его. – Моришаль помог морякам разжать руки девушки. – Ему уже не помочь.

Добрый и мягкий голос капитана дошел до сознания Луизы, возвращая ее в реальный мир.

– Кузьма меня спас, – прошептала девушка одними губами.

Огюст ничего не ответил. Он взял ее на руки и, как маленького ребенка, понес в направлении легкого раскладного трапа.

– Держитесь, Луиза, нам нужно быстрее отсюда уходить.

Русская подводная лодка, ожидавшая их, производила впечатление огромного железного кита, всплывшего на поверхность только для того, чтобы маленькие двуногие существа, суетящиеся у него на спине, почесали его здоровенную шкуру. С минуты на минуту они закончат свою работу, и кит снова важно и величаво нырнет в темную бездну вод. А вместе с ним и Луиза. Может быть, там, в океанских глубинах, она наконец отыщет долгожданный покой и забвение.

Сон Луизы был крепким, но тяжелым. Так спят беженцы, жертвы природных катаклизмов и те немногие, которым удалось уцелеть в кораблекрушениях или авиакатастрофах. Измученный организм отключается, но в тот самый миг, когда приходит долгожданное забвение, из дальних и темных закоулков памяти выползают страшные, мучительные видения. Как правило, они бывают ужасней, чем самая страшная быль. И тогда несчастные просыпаются от собственного отчаянного крика. Они вытирают залитое потом лицо и долго глядят по сторонам, что есть силы пытаясь понять, куда это их занесло.

Вот точно так и Луиза. Забившись в угол, она сидела на неширокой жесткой койке и, учащенно дыша, металась взглядом по крохотной, словно купе, каюте. Стены обшиты пластиком под дерево, раскладной стол, полка с книгами да несколько фотографий – вот, пожалуй, и все, что составляло небогатый интерьер. Пристанище холостяка. Почему холостяка? Потому что на фотографиях не было женщин. Вернее, была всего одна. Изборожденное морщинами лицо и выбивающиеся из-под простенького неяркого платка пряди белых, как пепел, седых волос. Это могла быть только мать. Встретившись с ее добрым и заботливым взглядом, Луиза перестала дрожать. Невозможно бояться, когда на тебя смотрят такие глаза.

Набравшись смелости, девушка сползла с кровати. Ее спасительный медицинский халат висел на крючке рядом с дверью. Белая ткань уже высохла, сохранив лишь слабый горько-соленый аромат моря. С обувью на этот раз повезло больше. Рядом с койкой стояла пара тапок, грубо состряпанных из черного кожзаменителя. Луизу очень удивило, что они были пронумерованы. «38» – цифры, набитые сквозь неровный трафарет, белели прямо на стыках двух перекрещенных перепонок, пародируя привычные меховые балабончики. Не беда, эстетика больше не волновала Луизу. Она стала привыкать к одежде с чужого плеча, даже если это плечо принадлежало представителю сильного пола.

Шлепая в тапках, которые оказались размеров на пять больше ее собственного, девушка вышла в коридор. Тишина. Только легкий гул и едва ощутимая вибрация. Куда идти? Какая разница куда? На подводной лодке трудно заблудиться. Обязательно кого-то да повстречаешь.

Соседний отсек также оказался пуст. Луиза никого не встретила, зато услышала голоса. Они неслись из-за одной из дверей, русскую надпись на которой девушка, естественно, прочитать не смогла. Луизе показалось, что изнутри слышится французская речь. Подталкиваемая любопытством, она приложила ухо к гладкому пластику.

– Как вы собираетесь объяснить взрыв полицейского катера? – Голос явно принадлежал Огюсту Моришалю.

– Никак.

Капитану ответили на сносном французском. По четким жестким согласным Луиза сразу узнала полковника Орлова. Вообще-то командующий русской субмариной носил какое-то другое флотское звание. Что-то связанное с уровнями или рангами… Однако после нескольких неудачных попыток запомнить его перевод на язык Вольтера и Наполеона Луизе было позволено именовать командира полковником. Молодая корсиканка вспомнила это, прислушиваясь к негромкому уверенному голосу русского офицера:

– Мало ли что случается в нейтральных водах. Забравшись так далеко в море, мелкая посудина рискует многим. – Орлов сделал паузу, а затем уже более уверенно добавил: – Не следует волноваться. После попадания ракеты от катера ничего не осталось. Был да сплыл.

Луиза гостила у довольно решительных людей, из чего следовало, что не стоит наталкивать их на нехорошие мысли, вот так запросто подслушивая под дверью. Вдруг кто увидит. Девушка тут же сделала шаг назад и огляделась по сторонам. Как и прежде, никого. Очень хорошо. Набравшись смелости, она негромко постучала.

Помещение, куда вошла Луиза, оказалось чем-то вроде офицерской кают-компании. Наметанный глаз официантки сразу определил это. За покрытым белой скатертью столом можно как набивать себе живот, так и просто провести время, наслаждаясь карточной игрой или неторопливой беседой. Правда, ничего подобного сейчас не происходило. Девушка не была дурой и прекрасно поняла, что начальство собралось не ради праздной болтовни.

– Простите, я, наверное, не вовремя. – Луиза развернулась, чтобы уйти.

– Мадемуазель де Ламарк? – остановил девушку незнакомый мужчина в штатском. Он вместе с капитаном Моришалем и полковником Орловым составлял ту троицу, которая уединилась в офицерском салоне.

– Да, это я. – Корсиканка повнимательней присмотрелась к этому человеку.

Он тоже говорил с акцентом. Правда, это был совсем другой акцент, чем у русских. Более резкий и колючий, превращающий певучую французскую речь в отрывистые звуки военных команд. Однако главное, что бросалось в глаза любой женщине, – это, конечно, одежда. С иголочки, бешено дорогой серый в узкую полоску костюм, отливающий медью галстук и белоснежная тонкая батистовая рубаха. Все это вместе с надраенными черными туфлями тянуло тысячи на три. Евро, конечно. Луиза не относилась к той части патриотов, которые упрямо продолжали переводить ценники в допотопные франки.

– Вы так спешите нас покинуть? – Мужчина в штатском с улыбкой выдержал оценивающий взгляд юного создания.

– Я думала, что буду вам мешать, – откровенно призналась Луиза.

– Как нам может помешать та, из-за которой мы все здесь и оказались? – Мужчина переглянулся с Орловым и Моришалем. – И сейчас вы здесь главное действующее лицо, а не мы.

– Ничего не понимаю. – Девушка затрясла головой.

– Огюст, вы что, ничего ей не объяснили? – Незнакомец вопросительно посмотрел на Моришаля.

– Как-то не было времени, – хмыкнул капитан. – Нас постоянно прерывали.

– Ладно. – Быстро сориентировавшись, мужчина в штатском указал на свободный стул во главе стола. – Садитесь, Луиза. На этот раз у нас достаточно времени. Почему бы не посвятить его беседе со столь милой девушкой, как вы?

Комплимент, конечно, потешил самолюбие Луизы, но ничуть не добавил ей уверенности. Восседая на самом почетном месте, она искоса поглядывала то на русского полковника, то на северянина в дорогом костюме. Расположившись по обе стороны от сконфуженной корсиканки, они сверлили ее любопытными взглядами, словно ожидая, когда она скажет что-нибудь сногсшибательное. Но объяснений жаждала сама Луиза. Не выдержав молчания, она по-простому спросила:

– Ну?

– Ах да, простите. – Серый пиджак виновато улыбнулся. – С чего бы начать?

– Для начала неплохо бы вам представиться. – Полковник Орлов как будто прочитал мысли своей гостьи. – А то бедная девушка с явным подозрением косится на ваш костюмчик за пять тысяч баксов.

– Пять тысяч? – Луиза не смогла сдержать удивления. – Разве бывают такие цены?

– Бывают, но только подобные деньги позволяют себе тратить очень важные и, мягко сказать, ненуждающиеся персоны, – пояснил Орлов.

– Вот именно. – Незнакомец согласно кивнул. – Поэтому я бы предпочел остаться инкогнито. Можете называть меня Отто. Просто Отто.

– Конечно же, вот откуда немецкий акцент! – вырвалось у Луизы само собой. Как бы извиняясь за свою несдержанность, она прикрыла рот рукой.

– Да, я родился в Германии, – похвалил девушку за наблюдательность Отто. – Ну а теперь я считаю себя гражданином Земли. – Произнося эти слова, он стал серьезным. – Именно от лица Земли, вернее, от лица ее лучших сынов я и буду говорить с вами, Луиза.

Юная корсиканка даже не могла себе представить, куда клонит ее собеседник. Однако серьезность момента она все же поняла.

– Девять дней назад из космоса поступил сигнал. – Отто начал рассказ задумчиво, воскрешая в памяти детали недавних событий. – Очень мощный сигнал. О нем сообщили практически все известные нам экстрасенсы, как работающие на правительства, так и частнопрактикующие индивидуалы. Рамки в их руках завертелись, магические шары заискрили, карты легли хитрыми узорами и все такое прочее. Короче, все как и положено, как и предписано законами паранормального мира.

– Скажите пожалуйста! – Орлов не удержался от восклицания. – А я-то думал, что все эти слухи о слиперах и сверхсекретных оккультных проектах – просто-напросто пустопорожняя болтовня.

– Я тоже так думал, – в унисон с командиром субмарины прозвучал голос капитана Моришаля, – но вчерашний день убедил меня в обратном.

Сначала Моришаль, а затем и Орлов испытующе уставились на бедную сконфуженную девушку. Под этими взглядами ей стало как-то уж очень неуютно. Так и захотелось совсем по-детски забраться под стол.

– Не будем отвлекаться. – Отто проигнорировал реплики собеседников. – Если есть сигнал, значит, существует и его источник. Умные головы сразу кинулись его искать. Здесь особо преуспели американцы. Они свели вместе экстрасенсов и специалистов NASA. Причем успели это сделать еще до того, как сигнал оборвался.

– Значит, послание из космоса было довольно продолжительным? – снова переспросил Орлов.

– Чуть более трех часов, – ответил Отто.

Сроки и время для Луизы абсолютно ничего не значили. Она не знала, какой сегодня день и который час. Время для официантки из маленького ресторанчика «Лезард» остановилось ровно в тот самый момент, когда, раздираемая страшной болью, она рухнула прямо посреди обеденного зала. Странно, что Луиза вспомнила об этом именно сейчас, когда Отто заговорил о далеких бездушных звездах.

– Астрономы знали свое дело и быстро определили источник сигнала… – Как и полагается, перед главным местом немец сделал паузу. – Это планета, находящаяся в Черной зоне. Согласно терминологии Галактического Союза она именуется Агава.

Понятия «Черная зона» и «Галактический Союз» всем что-то сказали. Всем, кроме Луизы. В то время как мужчины многозначительно переглядывались между собой, она, как полная идиотка, лишь хлопала глазами.

– На Агаве велись боевые действия? – Орлов поинтересовался очень робко, словно понимая, что эта информация выходит за дозволенные ему границы.

– Официально нет… – Отто скривился. – Но вы же знаете, что у нас творится…

Владелец костюма за пять тысяч долларов умолк, предоставляя русскому офицеру право додумать все самому. Пока Орлов соображал, что к чему, Луиза решила напомнить о своем существовании.

– А как же я? – Ее голос прозвучал в наступившей тишине, как чириканье маленького воробья.

– Что – вы?

– Какое я имею отношение ко всем этим внеземным тайнам? – Девушка совершенно искренне ничего не понимала.

– Дело в том, что сигнал, о котором мы тут толкуем, был очень узконаправленный и нигде, кроме Земли, принят быть не мог. – Отто от перемигиваний с Орловым вернулся к прерванному рассказу: – Именно этот факт и заставил экспертов подумать о искусственной природе излучения. Если есть сигнал и есть источник, то, значит, существует и адресат. Но как его найти, планета ведь такая большая? Казалось бы, это невозможно. Но помог случай. Адресат сам выдал себя. Войдя в контакт с энергией излучения, он сам как бы срезонировал и стал вторичным источником. Экстрасенсы засекли новый всплеск, и все без исключения указали на Корсику.

– Но Корсика – это же не одна улица и не один дом. – Луиза почувствовала, как вокруг нее стягивается зловещее кольцо.

– Согласен. Но как только замаячило название вашего острова, у военных аналитиков словно крышу снесло. Были поставлены на уши все спецслужбы. А они-то знают, как нужно искать, я вас уверяю.

– Господи, чем же мы так прославились? – удивилась девушка.

– Не чем, а кем, – будто находившийся в другом мире капитан Моришаль наконец подал голос. – Все это время я ломал голову, почему именно меня вы отправили спасать попавшую в беду Луизу. Оказывается, ответ прост – все дело в нашей роте.

– Именно в ней. – Отто посмотрел сначала на Орлова, затем на Луизу. – Для тех, кто не в курсе, сообщу, что пять месяцев назад рота Второго парашютно-десантного полка, так называемые «головорезы», отправилась в Черную зону. Сразу оговорюсь, что истинная цель этого десанта нам остается неизвестной, а сами десантники действовали отнюдь не на нашей стороне.

Боже мой! Луиза больше не видела и не слышала никого из своих собеседников. Она думала лишь о Николае. Вот почему он прощался с ней, словно уходит навсегда. А на просьбу хоть иногда посылать о себе весточки лишь горько усмехнулся. Николай Строгов, как живой, возник перед мысленным взором девушки. В выражении его лица не было ни лжи, ни страха, а только одна безграничная нежность. Луиза вспомнила, как ворошила его густые русые волосы и купалась в сиянии чуточку смешливых карих глаз. Она снова чувствовала его дыхание и с наслаждением вдыхала аромат сильного мужского тела. Нет, он не может, не должен умереть!

Наверно, эти слова Луиза прошептала вслух, поскольку, придя в себя, она поняла, что за столом воцарилась гробовая тишина, а все трое мужчин, не отрываясь, смотрят на нее.

– Н-н-да, ну и дела.

С этими словами Орлов поднялся со стула и, подобравшись к ящику, на котором красовался красный крест, извлек из него небольшую пузатую бутылку. Стаканы входили в экипировку кают-компании, поэтому через секунду янтарная жидкость уже искрилась в граненом стекле.

– Как говорится, без ста грамм здесь не разобраться.

Это был то ли тост, то ли дружеский совет. Луиза не поняла. По крайней мере, русский полковник без дальнейших послесловий опрокинул коньяк себе в рот и, наслаждаясь терпким вкусом, несколько мгновений стоял абсолютно недвижимый. Пришел он в себя с уже созревшим очередным вопросом:

– Как исчезнувшую роту «головорезов» связали с мадемуазель Луизой?

– Это, я бы сказал, деликатный вопрос, – замялся Отто.

– Да бросьте вы, чего уж деликатничать! – Орлов махнул рукой.

– Деликатный не для нас, а для самой Луизы.

– Говорите. – Девушка опустила голову. – Мне уже все равно.

– Среди жителей острова искали человека, которого поразил бы острый приступ неизвестной болезни.

– Почему именно болезни? – серьезно поинтересовался Орлов.

– Мы, конечно, не совсем разобрались в природе сигнала, однако бесспорным является одно. Он нес в себе неизвестный генетический код. Тот, кто его примет, начнет мутировать. Причем эти изменения почти наверняка должны быть болезненными.

После слов Отто мужчины все как один посмотрели на Луизу. В их глазах не затаился страх, конечно же, нет. Однако все же что-то изменилось. Несчастная девушка почувствовала, что на нее теперь глядят как на диковинную зверушку. Вот-вот таинственный Отто вызовет очкастого профессора, который посадит ее в клетку и подвергнет бесчисленным опытам.

– Почему именно Луиза? – Огюст Моришаль первый уловил некоторую неловкость ситуации и отвел глаза.

– Именно это и остается тем главным вопросом, который задает себе наша контрразведка.

– И что?

– Ответа пока нет. Основной версией является связь мадемуазель де Ламарк с лейтенантом Николаем Строговым, который возглавлял второй взвод вышеупомянутой роты «головорезов».

– Из этой теории следует, что Строгов на Агаве. – Моришаль без энтузиазма покачал головой. – Получается, что именно он и послал этот убийственный подарок своей возлюбленной?

– Кто знает? Может, именно так и было. – Отто, в свою очередь, опорожнил граненый стакан.

– А какой смысл?

– Многие склоняются к мысли, что результатом мутации может стать существо, наделенное совершенно новыми, необычными свойствами, чуть ли не сверхчеловек. – Судя по скорости, с которой немец ответил на вопрос Моришаля, стало понятно, что тема ненова и ее уже обсосали аналитики всех уровней.

– Ни много ни мало! – Огюст призадумался. – Естественно, что поднялся переполох. Наверняка решили, что против «Архангела» применили новое оружие.

– Именно так и решили, – подтвердил Отто догадку Моришаля. – Это и была основная версия, пока не выяснилось, что разыскиваемый объект не кто иной, как Луиза де Ламарк. Ну, скажите на милость, какой смысл делать из хрупкой провинциальной девушки супергероя? – Отто пожал плечами. – Абсолютно никакого.

– Какая же гипотеза сменила первую версию? – поинтересовался Орлов.

– Как ни странно, личные мотивы.

– Какие личные мотивы? Чьи личные мотивы? – Орлов с Моришалем непонимающе переглянулись.

– Самое логичное предположение, что лейтенанта Николая Строгова. Он волей или неволей наделил близкое ему существо сверхъестественным даром. С какой целью – пока непонятно. В любом случае Луиза стала потенциальной угрозой для проекта «Архангел». И мне даже страшно подумать, что ждало бы мадемуазель де Ламарк, не подоспей мы вовремя.

Все, что обсуждали мужчины, говорилось о Луизе, но никак не для Луизы. О ней словно забыли, превратив в бездушное, бессловесное орудие, что-то наподобие танка или боевого самолета. Без спроса и церемоний кто-то пытался творить ее судьбу.

Луиза хотела возмутиться, однако неожиданно в ее мозгу мелькнула шальная мысль. Что случилось, то случилось. Ребенка не воскресишь и время не повернешь вспять. Нужно как-то жить. Вернуться назад в свой маленький ресторанчик и делать вид, что все забыто? Ну уж нет! Если все, что говорят эти люди, – правда, значит, ей уготована совершенно другая дорога. Сила, дарованная свыше, существует. В этом она уже успела убедиться. Грех не воспользоваться ею. Правда, на Корсике осталась маленькая Анна… Мысль о сестре острой иглой кольнула сердце. Но ведь она в безопасности, сыта и одета. Для тетушки Бове Анна как родная. А где-то там, среди далеких звезд, мучается и страдает еще один горячо любимый ею человек – Николай. Возможно, он даже на краю гибели…

Неожиданно на Луизу свалилось прозрение. Она вспомнила. Ну, конечно! За миг до начала судорог был контакт. Кто-то молил о помощи, и она была не в силах отказать.

– Когда мы летим? – Корсиканка вскочила на ноги.

– Куда летим? – Отто даже подпрыгнул от неожиданности.

– На Агаву. – Голос Луизы звенел металлом.

– На Агаву, значит…

Отто тоже поднялся на ноги, и побудила его к этому отнюдь не галантность. Когда их глаза встретились, он спросил:

– Скажите, Луиза, а вы не хотите сперва узнать, кто те люди, которые караулили вас в госпитале?

– Хочу, но о них вы расскажете мне по пути.

– А как насчет полета к звездам и войн с инопланетянами? Ведь для большинства землян это лишь сюжеты научно-фантастических романов?

– Мир таков, каков он есть, и наша неосведомленность о нем – лишь досадное недоразумение, которое следует как можно скорее устранить.

Ответ Луизы заставил Отто расстаться со своей самодовольной ухмылкой. Она стекла с него, как расплавленная огнем восковая маска, обнажая скрытую доселе гримасу озабоченности и растерянности. Напыщенный «серый пиджак» впервые увидел перед собой не забитую провинциальную дурочку, а сильного и решительного человека. Что это? Дремавшие в Луизе гены или плоды деятельности все той же загадочной мутации? Если верно последнее, то что ждет их впереди? Какой силы может достичь это хрупкое создание?

Стук в дверь заставил всех обернуться. Орлов еще не дал разрешения, но в кают-компанию уже ввалился толстенький лысоватый офицер. Забыв отдать честь, он что-то быстро затараторил, совсем не по-военному размахивая руками. Однако полковник простил ему все прегрешения. Как завороженный, он слушал, не перебивая.

– Что случилось? – шепча как можно тише, Луиза потянула за рукав Моришаля.

– Не знаю. Я ведь не говорю по-русски. – Капитан едва заметно пожал плечами.

– Зато я знаю. – Отто, не отрываясь, смотрел на Луизу, как будто она была единственной, кто находился в каюте. – Русский мичман, который погиб вчера… Он ожил. Простреленное сердце за ночь срослось, и уже к утру он начал дышать.

Глава 14

Марк Грабовский долго и внимательно изучал стереографическую карту. Горный район Гуона на другой, диаметрально противоположной стороне Агавы. Вершины невысоки и имеют пологие, сточившиеся от постоянных сильных ветров склоны. Район сейсмически устойчив, по крайней мере по сравнению с другими горными образованиями на планете. Прогулка по нему не представляла бы особого труда, если бы не бесчисленные мрачные трещины и разломы. На одном из таких разломов Грабовский задержал свое внимание. Этот провал отличался от всех остальных не глубиной или шириной, а тем, что его перегораживала настоящая искусственная плотина. Бетонный перешеек, соединив два берега, уходил в черную бездну сотнями светящихся этажей. Их огни сияли во мраке разлома, как глаза гигантских чудовищ, притаившихся в бездонных недрах.

– Это то место, о котором ты мне говорил? – Оторвав взгляд от карты, Марк посмотрел на Николая.

– Оно самое. Правда, съемка старая, сделана лет десять назад. Тогда комплекс UG-18 еще пыхтел на полную мощность.

– А что там сейчас?

– Вот именно, что там сейчас? – Николай сложил руки на груди, задумчиво глядя на подрагивающее трехмерное изображение.

– А ты не можешь применить свои чудо-способности и пошарить внутри комплекса?

– Пошарить можно лишь там, где есть живые существа. С голыми стенами контакт не установишь.

– Ты, Ник, сам себе противоречишь. Если комплекс пуст, какой интерес он представляет для нас? На Агаве полным-полно мертвых поселений, горных комплексов и баз.

– Интерес он представляет огромный. – Строгов отошел от карты и через прозрачное металлостекло своего жилища уставился на утопающий во мраке Ульф. – Там что-то не так. Морунги никогда не появлялись в этом районе. Они даже близко не подходят к горам Гуона. Тогда спрашивается: почему комплекс погиб?

– А ты уверен, что он погиб? – Марк встал рядом с другом.

– Хороший вопрос. Если комплекс не погиб, значит, прячущиеся там харририане научились экранировать свое биологическое излучение. Я ведь их не слышу. Возникает вопрос: зачем?

Вместо ответа Грабовский пожал плечами.

– Молчишь? Вот то-то и оно. – Строгов назидательно погрозил пальцем. – В событиях на Агаве больше вопросов, чем ответов. Какую роль здесь играют земляне? Лабиринт в наших руках, но почему мстителей не становится меньше? Где те лаборатории, в которых рождаются охотники? В Ульфе мы ведь их не обнаружили. Между прочим, и со взрывом «Трокстера» тоже не все ясно. На что такое он напоролся при посадке? Кстати сказать, плотные слои атмосферы – идеальное место для атаки. Идущий на посадку корабль окружен облаком плазмы. В этот момент он слеп, глух и практически неуправляем. Экипаж не заметит ракету и не сможет от нее увернуться.

– Да… Букет загадок еще тот… – согласился Марк. – Ты думаешь, ответы на них скрывает заброшенный комплекс по добыче газа?

– Не исключено. Пусть даже и не все ответы, но каждая разгадка приближает нас к пониманию сути всего того, что происходит на Агаве, а может, даже и во всей Галактике.

Слово «Галактика» Николай выделил особо. Марку сразу стало понятно, что его друг рассказывает меньше, чем знает, вернее, нет, не знает, а чувствует. Николай изменился, и Грабовскому предстоит многое сделать, чтобы заново научиться его понимать.

– Ник, что мы делаем на Агаве? – задал разведчик вопрос, который мучил его с того самого момента, как он покинул Тогор. – Наша война закончена. Пусть со всем этим дерьмом разбирается Галактический Союз.

– Получим причитающиеся нам деньги и валим домой. Так, что ли? – Светящиеся синие глаза уставились прямо в душу Марка.

– А почему, собственно говоря, нет? – Грабовский выдержал этот испытывающий взгляд. – Мы выполнили свою часть контракта. Мертвых уже не вернешь, пора подумать о живых.

Николай не стал возражать. Он снова уставился в ночь и несколько минут о чем-то думал. Может, Великого Учителя самого не раз посещали подобные мысли? А может, он спрашивал совета у той великой всеобъемлющей силы, которая правила бал во Вселенной? Марк не мешал другу. Он сам силился разобраться в собственных мыслях.

– Марк, – Николай выдернул его из раздумий, – а почему ты согласился?

– Ты о чем? – Грабовский непонимающе заморгал глазами.

– Когда неведомый Великий Учитель позвал тебя, почему ты согласился вернуться в ужаснейшее из мест, туда, где ты потерял почти всех своих ребят и откуда сам едва унес ноги? Неужели только из чувства мести?

Марк не знал, что сказать. Он много об этом думал, но ответа так и не нашел.

– Я тебе скажу, почему ты здесь, – ответил за разведчика его друг. – Ты что-то чувствуешь, что-то знаешь. Это не дает тебе покоя и лишает аппетита и сна. Ты, я, мы все как-то связаны с этой войной и не вырвемся из нее, пока не погибнем или не разберемся, что к чему.

Николай был прав. Скрыв свою растерянность под пластиком дыхательной маски, Марк прикусил губу. Вернись они сейчас на Землю, его жизнь стала бы пустой и бессмысленной. Затерянный на одинокой планете, он, как в клетке, метался бы из угла в угол, задавая себе одни и те же вопросы. Почему погибли его товарищи? Кто в этом виноват?

– Виновники есть. – Строгов прочел мысли друга. – Эта война началась не сама собой. За всеми событиями кто-то стоит. До поры до времени он прячется. Не знаю, где, здесь, на Агаве, или среди звезд, но он собирается с силами и готовит новый удар.

Слова Николая заставили Грабовского вспомнить.

– Хризик говорил о какой-то гигантской космической станции, которая блуждает по космосу. Она-то и захватила «Райдхан-1». Ты что-нибудь о ней знаешь?

– Станция? Какая станция?

– Как, разве Хризик не сказал тебе? – Марк искренне удивился.

– Я нащупал мозг командора совсем случайно. Двухсторонний контакт не состоялся. Я с трудом внушил ему приказ доставить тебя на Агаву. Какие тут, к дьяволу, расспросы?!

– Значит, ты ничего не знаешь? – Грабовский, готовясь поведать новости, прокрутил у себя в голове рассказ нэйджала.

– Теперь знаю ровно столько, сколько и ты. – Великий Учитель, словно компьютер, мгновенно скачал данные из головы друга.

– Ну ты даешь! – От жесткого мысленного захвата Марка чуть качнуло.

– Прости… – Строгов поддержал мозг приятеля теплыми расслабляющими волнами. – Уж очень хотелось все поскорее разузнать.

– Порядок. – Помахав рукой, разведчик отказался от поддержки, которую предложил Николай. – Но все-таки давай лучше сядем.

Когда они опустились на жесткие силовые кресла, Строгов лукаво улыбнулся и спросил:

– Как самочувствие? Маленько отлегло? Может, по пять капель?

– А у тебя есть? – Марк полностью проигнорировал первый вопрос, зато сосредоточил все внимание на втором.

Великий Учитель улыбнулся и энергично поднялся на ноги:

– Когда-то один мой хороший знакомый, будучи на Агаве, неоднократно посещал интергалактический госпиталь Ульфа. И думаю, не ради праздного любопытства.

– Ты ее нашел? – В глазах Марка загорелась надежда.

– Что? – Открыв в стене потайную дверцу, Николай извлек оттуда целый набор лабораторной посуды. – Ту, недопитую бочку спирта, которую героические разведчики лейтенанта Грабовского приговорили почти до половины? Ее трудно было не найти. Одноразовые стаканы и пакеты от сухпайков стали путеводной нитью к месту попойки.

– Ладно тебе… не загибай! Были-то там всего раза три-четыре. Мы же не дикие люди, чтобы мотаться туда-сюда через весь Ульф? Отлили пару ведер, и на неделю хватит.

– Да я, собственно говоря, не в претензии. – Строгов поставил колбы на зеленоватый мерцающий стол. – Нам с Легардером и полбочки вполне хватило.

Прозрачная жидкость с бульканьем наполняла стаканчики для анализов. Глядя на них, Грабовский вспомнил Корсику. Тихие вечера в «Лезарде», где они с Николаем так часто любили сиживать. Негромкий гомон подвыпивших завсегдатаев, тихая музыка, всегда услужливый дядюшка Поль и раскрасневшаяся запыхавшаяся Луиза. Лицо девушки в мельчайших подробностях возникло в памяти Марка. Большие, как небо, голубые глаза, по-детски озорная улыбка и…

– Не надо. – Строгов не грубо, но решительно оборвал его воспоминания о прошлом.

– Ты не хочешь вспоминать только о ней или обо всей нашей Земле? – Разведчик понял ту боль, которая рвала на части сердце Николая.

– А разве это не одно и то же? – Великий Учитель уставился в одну точку. – Луиза – часть мира, который я потерял навсегда.

«Брось дурить! Не отчаивайся! Все будет хорошо!» Согласно всем писаным и неписаным законам дружбы именно так должен был выразить свое негодование Грабовский. Но не выразил. Может, потому, что Николай все равно не поверит, а может, потому, что в это не верит и сам Марк.

– Давай лучше выпьем, – вспомнил Грабовский лучшее лекарство от хандры.

– Правильно, напьемся и обо всем забудем. – Николай горько усмехнулся. – Как раньше.

– Раньше мы не пили без тостов. – Марк глянул в глубь своего стакана. – Ты всегда утверждал, что в тихом омуте водится этот, как его, алкоголизм.

– Тогда за удачу! Завтра она очень нам понадобится. – Великий Учитель бросил на стол пару пакетов ПЧП. – Вот закуска.

– А что будет завтра? – Разведчик сразу смекнул, что это главная часть их разговора.

– А ты разве не понял? – Строгов бросил взгляд в сторону стереокарты. – Завтра мы летим в Гуону. Будем шмонать газодобывающий комплекс UG-18.

Вопреки ожиданию флаер не стал совершать разведывательный облет. Он с ходу пошел на посадку, заложив перед этим головокружительный вираж, от которого содержимое желудка чуть не полезло горлом. Грабовский стоически выдержал бодрящие мгновения, при этом на лице его не дрогнул ни один мускул. Потому ли, что Марк полностью доверял пилоту, а может, он просто отчетливо понимал: эта опасность – ничто по сравнению с тем, что ждет их внизу.

Начиная с того самого момента, как в поле зрения показалась необъятная громада комплекса UG-18, лейтенант буравил ее взглядом.

«Если удастся откупорить вход, проблем не будет. Ну а если нет… – Грабовский вздохнул. – Нас ждет отвесная стена».

Когда разведчик поглядел на виртуальную схему разлома, у него екнуло сердце. Сколько же там? Слит тут же услужливо начал поиск запрошенной информации. Стоп! Не нужно! Не знаю и знать не хочу. Если ухнешь туда, то не все ли равно, сколько лететь: километр или десять?

– Четыре тысячи семьсот двадцать метров. – От Великого Учителя невозможно было утаиться.

– Всего-то! – Марк нервно хихикнул.

– Всего-то…

Учитель недоговорил. Чертыхнувшись, он увеличил тягу двигателей и неожиданно начал выравнивать машину. С места навигатора разведчик увидел, как черные скалы сдали позиции перед наступлением звездного неба. Тяжелый орбитальный флаер снова набирал высоту.

– Ты чего? – Грабовский непонимающе уставился на друга. – Мы разве не садимся?

– Опасно. – Лазуритовые глаза Николая блеснули холодным огнем.

– Думаешь, внизу нас ждет засада?

– Засада – это вряд ли. Что-то другое.

– Что другое? – Марк чуть не вывернул шею, стараясь пробить взглядом кромешную мглу. – Я ничего не вижу.

– Зато я вижу. – Глаза Великого Учителя горели, как приборы ночного видения. – Недавно комплекс перестраивался. Взлетно-посадочных площадок осталось всего две, да и те довольно небольшие и располагаются совсем не там, где им положено быть согласно последнему плану. Садиться стремно. Мы не знаем, выдержат ли они вес тяжелого флаера.

«Комплекс перестраивался…» Грабовский еще раз прокрутил в голове слова Николая. Так-так… Кто же его перестраивал? Морунги, что ли? На мгновение в голове Марка мелькнула картина: красные медузы в спецовках таскают кирпичи. Бред какой-то! Скорее всего, план подгулял.

– Опять у тебя в башке одни морунги. – Строгов покачал головой. – Морунгов здесь нет. Зато есть или, вероятно, был кто-то другой. Поэтому провентилируй мозги и вспоминай все, что знал на Земле.

Легко сказать – провентилируй. Марк поймал себя на мысли, что уже не представляет врагов размером мельче, чем слон. И атакуют они всегда тупо и прямолинейно – в лоб, используя свое преимущество в грубой физической силе. Однако так было не всегда. В биографии Грабовского существовали Африка, Ирак, Босния и еще черт знает что. Там враг действовал совершенно по-иному – коварно, исподтишка, включая в свой арсенал мины, ловушки и засады; не брезгуя ложью, подкупом и ударом в спину. Прогулявшись в прошлое, Марк словно принял сеанс электрошока, который вмиг вернул ему память, а вместе с ней и опыт высокотехнологической войны.

С этого момента лейтенант оценивал все происходящее в новом, вернее, в старом, уже основательно подзапылившемся свете. Например, вот эти взлетно-посадочные площадки, неважно – новые или старые… Если до комплекса можно добраться только по воздуху, то где, спрашивается, следует ждать неприятностей, как не там? Верхотура дамбы – самое удобное место для диверсии. И пикировать неудачникам вместе с обломками их летательных аппаратов ни много ни мало, а четыре тысячи семьсот двадцать метров.

Когда Грабовский перевел взгляд на Николая, тот улыбнулся и согласно кивнул.

– С выздоровлением. – Затем указал на правый берег горного разлома и пояснил: – Сядем там. Понимаю, далековато. Придется идти. Но это единственный орбитальный флаер на Агаве. Я не могу им рисковать.

– Само собой.

Марк вдруг понял, что его команда, так же как до этого и он сам, может оказаться неготовой к встрече с неизвестным противником.

– Иди предупреди их. – Строгов был того же мнения. – Мы с напарником уж как-нибудь здесь управимся. – При этих словах он похлопал по черной алмазной звезде, лежавшей на приборной панели. Для надежности Великий Учитель прикрепил ее молекулярным скотчем. Так… совсем по-простецки – крест-накрест.

– Конечно, это необходимо сделать. – Грабовский отстегнулся от кресла и двинулся к двери. Прежде чем покинуть кабину пилотов, он глянул в затылок другу. – Ты действительно ничего не хочешь сказать солдатам? Ведь среди них есть и ребята из твоего взвода. Воскрешение командира…

– Иди. – Николай не дал Марку закончить. – Для встречи с лейтенантом Строговым не готовы ни они, ни я.

По тону друга Марк понял, что тема закрыта. Глупец! Он думает, что внешний облик – главное. Ни фига подобного! Друзей любят не за их руки, ноги, живот или голову. Друзей любят за то, что они друзья, за их сердце и душу. Вот так тебе! Слыхал, телепат хренов?

Не надеясь на ответ, Грабовский выскользнул за дверь. Узкий коридор он преодолел в несколько прыжков. Флаер – это не боевой корабль, поэтому десантники ожидали команды в грузовом отсеке. Только оттуда они могли быстро и беспрепятственно покинуть шаттл.

– Приготовиться! – с этим криком офицер влетел в трюм.

За время их полета лейтенант неоднократно спускался сюда, но именно сейчас его как-то по-особому поразило зрелище серого металла, решетчатого пола и хищных ребер шпангоута, среди которых жался десяток человеческих фигур. В огромном пустом трюме они казались одинокими и беззащитными, такими же, как песчинка в просторах безбрежного космоса. При виде командира солдаты поднялись с пола. Группа Грабовского, усиленная тремя бортинженерами с «Сахаев», плюс таинственный Воин без лица, он же рядовой Виктор Легардер. Глядя на них, Марк растерял все заготовленные заранее слова. В глазах корсиканцев поселилась вселенская усталость вперемешку с горькой тоской. Что он может им сказать? Только одно:

– Живо, уроды! Шевелите своими жирными задницами. Всем на исходную! Минута до высадки.

Отеческое напутствие – это как раз то, чего не хватало «головорезам». Они все как один громко заржали. Продолжением смеха стал высокий вой активированных боевых шлемов, клацанье затворов и дружный топот ног. Три атакующие линии выстроились перед аппарелью главного грузового люка.

– Убивать всех, или убьют вас. – Лейтенант вскинул свой FAMAS и занял место в первой линии. – Полное внимание! Возможно, комплекс минирован. Не исключается также огонь снайперов.

– Чего? – Капрал Пери так удивился, что даже опустил винтовку.

– Морунги не единственные наши враги. Хотите знать, кто еще? Я тоже. Ответ там, впереди.

Для Марка это мгновение походило на его первый прыжок с парашютом: жутко, а надо. Раз влез в самолет, то изволь прыгать. Он пересилил себя тогда, сможет и сейчас. Как только аппарель поползла вниз, лейтенант сделал первый шаг.

В грудь ударил ветер. Такой сильный и пронизывающе холодный, что заныли пальцы, а вслед за ними мороз вполз под камуфлированный комбинезон и ледяным пинком сбил дыхание. Нет, это не холод, это страх. Грабовский должен был в этом признаться. Такое жуткое место сложно себе представить. Все здесь противилось жизни – и природа, и творения харририанских архитекторов. Везде гладкий, отполированный непогодой камень. Нигде не спрятаться, не укрыться. Под ногами хрустят азотные льдинки, и от этого звука становится еще холоднее. В этот момент ты понимаешь, что толстые подошвы космических башмаков – единственное, что противостоит лютому холоду, что, если доведется упасть, ты рискуешь больше не подняться, намертво прикипев к мрачной планете.

– Чего стали? Вперед! – Лейтенант зигзагами от скалы к скале побежал по направлению к теряющейся в темноте плотине. Боевой режим шлема свидетельствовал о полной безжизненности окружающего мира, но кто его знает, каково из себя зло? В считаных метрах от полосы стеклобетона Грабовского окликнул капрал Лекомп:

– Командир, стойте!

– Какого черта? – В голосе своего соратника по разведвзводу Марк определил беспокойство.

– Господин лейтенант, взбесился энергетический сканер. Внизу явно что-то есть.

– Ты прав… – Марк пощелкал поисковыми режимами. – Это, конечно, не рабочая мощность комплекса, но кое-какая энергия там определенно теплится.

Что же это может быть? Пока первая четверка в нерешительности топталась на месте, к ним подтянулась вся остальная группа.

– Спускаться вниз можно только на подъемниках, – напомнил капрал Алексей Рутов. – До ближайшего тридцать метров.

– На взлетно-посадочной площадке нет инея. — Феликс Луари, следуя традициям разведки, счел необходимым сообщить о своих наблюдениях. – Либо расчищали, либо еще совсем недавно отсюда взлетали челноки.

Запасы энергии, космические шаттлы… Все это могло означать только одно: «головорезы» столкнулись с технологически развитой цивилизацией. А раз так, то скорей всего Николай прав – здесь знакомы и со взрывчаткой.

– На площадку не выходить! К подъемнику не прикасаться!

Вопрос, как проникнуть внутрь, перед Марком не стоял. Их и раньше-то далеко не всегда встречали с распахнутыми дверями. Чаще всего корсиканцам приходилось сигать в окна.

– Остекление верхнего яруса на двадцать пять метров ниже кровли, на которой мы сейчас стоим. – От голоса Великого Учителя Грабовский не вздрогнул, как раньше. Он уже стал привыкать к его неожиданному появлению.

Двадцать пять метров гладкой ледяной стены! Двадцать пять метров нервной дрожи и бешено колотящегося сердца. У Грабовского засосало под ложечкой.

– Ты ошибся, разведчик, – опять наполнили тишину эфира слова Строгова. – Весь верхний этаж таит в себе опасность не меньшую, чем подъемники.

– Пойдем ниже? – На душе у Марка заскребли кошки. Он догадался о планах Николая.

– До самого конца страховочного линя – сто двадцать метров.

Когда катушка размоталась полностью, Грабовский услышал характерный щелчок. Приехали. Упираясь ногами в толстое металлостекло, лейтенант замер, как парализованный. Казалось, что он висит между небом и землей, но ни того ни другого не было видно. Чернота сверху и снизу. Система ночного видения смогла разобраться лишь с тем, во что упираются подошвы, – мутная голубоватая прорва, обрамленная окислившимся металлом огромной рамы. Рядом с ней еще одна, а дальше еще и еще… Как в омут с головой… Марк представил, что ему придется туда прыгнуть.

– Мы здесь, господин лейтенант. – Рутов и Лекомп появились из темноты и повисли по обе стороны от офицера. Оба капрала недурно разбирались в подрывном деле. Именно поэтому выбор пал на них. Вместе с Грабовским они образовали передовую группу, которой предстояло пробиться внутрь комплекса UG-18.

– Попробуем из винтовок? – предложил Лекомп.

– Это сколько же надо палить? – Оттолкнувшись ногами, Рутов слегка подпрыгнул, как бы проверяя прозрачный материал на прочность. – Я бы не пожалел гранату.

– А если внутри что-нибудь сдетонирует? – Шарль-Анри покачал головой.

– Да нет там ничего. – Рутов приблизил лицо к стеклу. – Зал какой-то, столы, стулья… Должно быть, столовая или ресторан.

– Не будем рисковать, – поставил точку в дискуссии унтеров офицер. – Во-первых, мины в других зонах могут взорваться и от вибрации. Мы же не знаем их чувствительности. А во-вторых, куда прикажете деваться от осколков? Стекло после взрыва полетит, как шрапнель, даже несмотря на силовой щит.

– И то верно. – Алексей пальцем стронул предохранитель FAMASa. – Расходимся?

Перебирая ногами, они расползлись по вертикальной стене, как пауки. Рутов принял вправо, а Грабовский с Лекомпом уперлись в левую стойку оконной рамы.

– Готовы? – Марк просчитал траекторию полета пуль так, чтобы избежать рикошета. – Огонь!

Грохот выстрелов заглушил вой ветра, огненные вспышки золотыми искрами заиграли в гейзерах битого стекла, а гильзы потекли в пропасть непрерывными горячими ручейками. Плазменные пули с шипением вгрызались в толстый ударопрочный полимер. Они рвали его, дробили, откалывали целые куски, но сокрушить не могли. Только после перезарядки второго магазина критическая масса отверстий превзошла предел конструктивной прочности. Металлостекло издало хруст, словно треснувший по весне лед, и, раскрошившись, полетело в бездну горного провала.

Наступившую тишину Грабовский воспринял с подозрением. Но нет, ничего угрожающего не произошло. Движение – ноль. Теплоактивность – ноль. Горнодобывающий комплекс по-прежнему отказывался замечать присутствие корсиканцев.

– Внимание, наверху! Мы входим. – Марк посчитал необходимым предупредить арьергард.

– С богом. – Ответ Николая прозвучал то ли в трансляторах шлема, то ли прямо в мозгу. – Без геройства. Ждите нас.

– Лекомп, ты первый. Я и Рутов прикроем. – Лейтенант указал капралу на зияющую дыру. – Ну, пошел!

Капрал словно ждал этого приказа. Оттолкнувшись как можно сильнее, он отлетел от поблескивающей инеем стены метров на пять, на секунду завис в точке максимального отклонения и маятником влетел внутрь. Пролетая плоскость окна, разведчик дал команду на отстрел линя. Щелчок, серебристая проволока извивающейся змеей взмыла ввысь, а Шарль-Анри, словно кошка, мягко спрыгнул на гладкий серый пол.

– Порядок. – На то, чтобы осмотреться, Лекомпу потребовалось всего несколько секунд. – Теперь прикрываю я. Можете спускаться.

Грабовский и Рутов не стали прибегать к столь экстравагантным каскадерским трюкам. Они просто опустились до уровня подоконника и, перешагнув его, тихо проникли в комплекс.

Для Марка это была далеко не первая встреча с миром харририан и далеко не первая вылазка на вражескую территорию. Однако сегодня он почему-то нервничал. Черт его знает, в чем причина. Может, Строгов перегнул со своими страхами? Может, расслабившись в беззаботном благополучии Тогора, Марк подрастерял свои звериные инстинкты? А может, вокруг и впрямь что-то было не так? С двумя первыми гипотезами ничего не поделаешь: если они верны, то верны, изменить уже ничего нельзя, зато последняя… Разведчик осмотрелся по сторонам: столы, стулья, автоматы раздачи пищи, блоки утилизации отходов. Все как всегда, все как везде.

Не теряя времени, Марк указал своим солдатам на автоматизированное оборудование столовой:

– Проверить, как долго ими не пользовались.

Сам же Грабовский не без некоторого сомнения приоткрыл дверцу одной из холодильных установок. Приоткрыл и сразу захлопнул. Внутри копошились какие-то многоногие твари, доедая последние крохи полностью разложившихся продуктов.

– В автоматах раздачи то же самое. – Рутов с Лекомпом издали наблюдали за экспериментом командира.

– Ясно. Выходит, что харририанами здесь и не пахнет, причем уже много лет.

– Может, кто спрятался на нижних уровнях? – не веря сам себе, предположил Алексей.

– Дождемся подкрепления и посмотрим.

Ждать пришлось недолго. Эхом от слов лейтенанта стал сигнал удаленного контакта с целью. Индикатор системы обнаружения мигал успокаивающей бирюзовой надписью, оповещая о том, что это свои.

– Дробить отряд на мелкие группы я не желаю. – Великий Учитель пристально обвел взглядом «головорезов». – Единственное, что мы можем себе позволить, – это две группы. Первая пятерка пойдет со мной вниз, в промышленную зону. Вторая во главе с лейтенантом Грабовским обследует жилые уровни и пути выхода наружу. – Человек-рыцарь повернулся к Марку: – Будьте внимательней. Ищите следы. Если в комплексе кто-то и жил, то явно не в цехах по сжижению газа, а именно здесь – в месте, где хранились еда и пища.

«Ник! – Грабовский попробовал воспользоваться мысленной связью. – Ты слышишь меня?»

«Чего тебе?» – Великий Учитель смотрел в другую сторону. Марк не видел его глаз, отчего чувствовал некоторое неудобство.

«Внизу может оказаться очень опасно. Именно там должны находиться лаборатории, где и собирают охотников».

«Надеюсь, что это так. Иначе мы опять получим уравнение со многими неизвестными. – Строгов наконец бросил быстрый, но цепкий взгляд на друга. – Не тяни, говори прямо, чего хочешь».

«Возьми у меня еще двух… или нет, лучше трех человек. При встрече с охотниками ваши шансы значительно возрастут».

«А твои упадут».

«Не преувеличивай. Какие здесь охотники! Коридоры жилой зоны слишком узки. Мы с Лекомпом и Рутовым прекрасно справимся втроем».

Несколько секунд Строгов молчал. Подарок друга дорогого стоил. Чтобы его принять, следовало переломить себя.

«Да не парься ты! – Грабовский решил подтолкнуть Строгова. – Я соображаю, что делаю».

Чтобы не тратить время на сопливые ахи и охи, лейтенант уже вслух приказал:

– Шредер, Нангисен, Луари, пойдете с Великим Учителем. Здесь мы управимся сами.

Всем своим видом показывая, что лимит времени исчерпан, Марк двинулся к выходу из столовой. На прощание он отдал салют Великому Учителю и указал двум своим подопечным направление движения.

«Марк, спасибо». – Мысли Николая догнали Грабовского уже в вестибюле.

Не за что. Грабовский только сейчас догадался, что поступок его продиктован не только целесообразностью ситуации. Он просто возвращал Николаю старый долг.

В бесчисленных переходах царили тишина и мрак. Но мрак для обладателей боевых шлемов – это не проблема. Лейтенант добавил усиления, и тьма отпрянула еще минимум на полсотни метров. Жалко, что такой же трюк нельзя проделать с тишиной, а то стучит по нервам, словно молоток невропатолога.

– Командир, с чего начнем? – Рутов, видимо, тоже не выдержал молчания гигантского склепа, в котором вместо гробов хранилась память о тысячах погибших харририан.

– Пойдем на пеленг энергетической активности. – Марк сверился с показаниями сканера и планом комплекса UG-18. – Основные источники уровнем выше.

– По главному вестибюлю до зоны «Н», затем поворот в транспортный туннель, а из него рукой подать до одной из аварийных лестниц, – проинформировал Лекомп, который быстрее всех сориентировался в хитросплетениях инопланетного сооружения. – Бог даст, через десять минут начнем подъем.

Однако прошло десять минут, затем два раза по десять, но аварийная лестница все не появлялась. «Головорезы» кружили по заколдованному уровню в безуспешных попытках отыскать заветный переход.

– Что ж за чертовщина такая?! – Лекомп снова и снова сверялся с планом. – На схеме одно, а в действительности совсем другое. Наверное, где-то мы плутанули. Может, вернемся назад и пройдем по грузовому стволу, тому самому, по которому спустилась группа Учителя?

– Возвратиться мы всегда успеем. Сейчас главное – разобраться. – Грабовский чувствовал, что за всей этой неразберихой что-то скрывается.

– Разбираться тут нечего. – Рутов устало облокотился о стену. – Нам достался устаревший план комплекса, вот и все.

– Посмотри на дату съемки, мальчишка. – Предлагая это сделать, лейтенант сам для верности взглянул на свою виртуальную карту.

– Не понимаю я эту хренотень харририанскую, – честно признался Алексей.

– План обновлен всего за несколько месяцев до нашествия морунгов. – Грабовский был единственным из «головорезов», кому удалось разобраться с местной грамматикой. Марк всегда поступал согласно правилу покойного Пьера Фельтона – «Информация лишней не бывает».

– Вы, господин лейтенант, намекаете, что комплекс перестраивался уже во время войны? – Глаза Лекомпа сами собой начали шарить по стенам.

– Учитель заметил изменения еще на подлете. Я тогда засомневался, а выходит – зря. Даже если мы раскроем лишь одну эту тайну UG-18, то считайте: слетали сюда недаром. – Марк начал выстраивать новую стратегию действий. – Необходимо вернуться в главный вестибюль и оттуда начать все заново. Только на этот раз мы не будем искать проход на верхний уровень, а попытаемся проанализировать все замеченные нами переделки.

Профессиональная выучка и умение ориентироваться позволили быстро выполнить первую часть плана. Главный вестибюль седьмого уровня вновь услышал шаги трех корсиканцев.

– Необходима точка отсчета. – Марк поставил новую задачу: – Мы должны привязаться к местности.

– Наверное, это сойдет. – Рутов указал на несущий рельс подвесной транспортной магистрали. Он выворачивал из неширокого бокового туннеля, цеплялся за потолок главного вестибюля и, следуя по нему, терялся в непроглядной мгле.

– Уверен, что магистраль на плане имеется.

Марк сверился со схемой. Так и есть. Подвесная транспортная линия черным пунктиром змеилась по плану. А вот и точка, где она вливается в главный вестибюль. Теперь остается выбрать направление и оценить расстояние. Все трое «головорезов» практически одновременно включили дальномеры.

Оба-на! Вот и ответ! Вместо положенных согласно плану восьмисот метров вестибюль насчитывал шестьсот тридцать. Куда же подевались эти сто семьдесят метров? Не сговариваясь, солдаты отправились искать ответ.

– Стена по своей фактуре отличается от остальных. – Алексей Рутов, сняв перчатку, провел рукой по шершавой поверхности. – Это не стеклобетон.

Почему главный вестибюль перегородили именно здесь? Марк уставился в план комплекса. Ну, конечно же! Внутри запретного сектора скрылись все генеральные линии, два лифтовых столба и аварийные лестницы. Комплекс UG-18 просто уменьшили, отрубив лишние бесполезные помещения.

– Поглядеть бы, что там внутри. – Рутов похлопал по стене.

– А кто нам мешает? – Капрал Лекомп подбросил на руке гранату.

– Никто. – Желание поскорее попасть внутрь заставило Грабовского немедленно принять предложение Шарля-Анри. – Готовь взрыв, а я предупрежу Учителя, а то еще подумает бог знает что.

По своей новой привычке Марк попытался установить мысленный контакт.

«Николай!» – Молчание.

«Николай, ты слышишь меня?» – Тот же результат.

Что за новости? Испытывая легкое беспокойство, лейтенант включил общий канал:

– Вторая группа, все, кто меня слышит, на связь!

Ответ пришел незамедлительно:

– Пери на связи. Что у вас стряслось?

– У нас? – Грабовский перевел дух. – Это что у вас стряслось? Почему не отвечает Великий Учитель?

– А как он может ответить? – Пери был искренне удивлен. – У него же нет шлема.

– Разве Учителю нужна передающая станция? – Очередь удивляться пришла к Марку. – Как же телепатический контакт?

– Сейчас спрошу.

Капрал на мгновение пропал. Воспользовавшись паузой, лейтенант решил глянуть, как дела у подчиненных. Две гранаты уже прилипли к стене, а Рутов и Лекомп с нетерпением поглядывали на Марка, готовые в любой момент активировать взрыватели.

«Ждите». Грабовский жестом охладил пыл двух капралов. Я, мол, скажу, когда.

– Господин лейтенант! – От превосходной связи Грабовскому показалось, что Пери где-то совсем рядом. – Учитель говорит, что не слышит всю вашу группу. Вы словно спрятались за каким-то энергетическим барьером.

– Странно, – подумал вслух Марк, – на качество связи это не повлияло.

– Связь прекрасная, – поддержал офицера Пери. – Учитель передает, что мы спустились на тридцать девятый уровень. Ничего интересного пока не нашли.

– Мы на том же уровне, что и раньше. Обнаружили странные изменения в планировке. Часть седьмого уровня отгорожена. Вы случайно не встречали чего-либо подобного?

– А мы и не искали. Продолжаем спускаться вниз. Учителя интересует промышленная зона. Он говорит, что только там могут располагаться лаборатории.

Правильно говорит. Грабовский тут же поддержал точку зрения Николая. Для производства охотников необходимы промышленные мощности и площади, а не закоулки жилых уровней, по которым Марк плутает уже битый час. Тут Грабовский вспомнил, зачем вызывал вторую группу.

– Мы хотим взорвать стену и проникнуть внутрь изолированного сектора. Так что сейчас будет небольшой шурум-бурум. Вы там не паникуйте.

– Есть не паниковать! – В голосе Жоржа послышалась зависть. Кто из солдат не любит развеселого слова «бух»?

«Бух» получился что надо! Мимо притаившихся «головорезов» промелькнули куски битого камня размером с пушечное ядро. Облако пыли последовало вслед за осколками, а завершилось светопреставление сильным потоком воздуха, который со свистом понесся из образовавшегося пролома.

Что за фигня? Лейтенанта насторожило непонятное явление. Это что, сквозняк или?..

– Утечка, огромная утечка воздуха, – удалось Рутову облачить подозрения Грабовского в слова. – Внутри другая атмосфера.

Конечно, так и есть! Марк вышел из укрытия и двинулся навстречу ветру. Сначала поток был сильным, но с каждой секундой он становился все слабее и слабее. «Выравнивается давление» – первое, что пришло в голову лейтенанту. Еще пара шагов, и эта гипотеза потерпела крах. Дело было не в давлении воздуха, а в самом проломе. Он медленно, но уверенно уменьшался. По периметру рваного отверстия клокотала белая субстанция, очень похожая на кипящую негашеную известь. Каждый образовавшийся пузырь застывал и служил фундаментом для двух новых. Цепная реакция шла с нарастающей скоростью. Восстановительный процесс грозил всего за несколько минут полностью свести на нет все усилия «головорезов».

– Быстрее, дыра закрывается! – Марк первый прыгнул в пролом. Перекатившись, он прижался к какой-то решетке и направил ствол FAMASa в клубящуюся пыльными вихрями черноту.

– Мы здесь, командир! – За спиной у Грабовского мелькнули две камуфлированные тени, после чего система управления боем разместила двух союзников справа от лейтенанта.

Они лежали и, жадно вслушиваясь в тишину, ждали. Кто появится из мрака? В чьи владения они вторглись? Но время шло, а сканеры движения по-прежнему безмолвствовали. С ними были полностью солидарны зрение и слух.

Чего же лучше?! Поднимайся и смело шуруй вперед! Однако «головорезы» словно приросли к полу. Из клубов оседающей пыли проступили решетки, колючая проволока и тяжелые металлические двери.

– Это что ж такое? – Алексей Рутов, будто лунатик, поплелся вдоль ряда распахнутых угрюмых дверей, на которых через трафарет были набиты трехзначные номера.

– Именно то, что ты подумал. – Марк последовал за капралом. – Это тюрьма.

– Если есть тюрьма, значит, должны быть и тюремщики, и заключенные. – Рутов постарался собраться и эмоциям противопоставить разум. – Кто одни и кто другие?

– Из того, что тюрьма находится на Агаве, следует, что она предназначена для харририан, – сделал заключение Лекомп. – А что касается охранников…

– Она с тобой не согласна, – не дал капралу до конца развить эту теорию Грабовский.

– Кто не согласна? – не понял Шарль-Анри.

– Система жизнеобеспечения наших боевых костюмов. Уже почти три минуты, как заросла дыра в стене. Нормальное давление и газовый баланс внутри сектора вновь восстановились. – Грабовский на глазах у удивленного Лекомпа снял с лица дыхательную маску. – Местная атмосфера абсолютно не годится для харририан. И знаешь, почему? Потому что годится для нас. Это наша атмосфера. Это атмосфера Земли.

Глава 15

Ян никогда не видел более жуткой и отвратной сцены. Такое даже в фильмах ужасов не показывают, а тут пришлось быть не только свидетелем, но и прямым участником.

– Все готовы? – Доктор Дэя обвела взглядом онемевших от нерешительности мужчин. – Обезболивающее уже подействовало, можно вскрывать.

– Давай! – Микульский подтолкнул Хорхе Мартинеса. – У нас осталось меньше часа.

– Вечно мне достается самое дерьмо, – проворчал каталонец, занося над Дэей зазубренный осколок от битой пивной бутылки.

– Давай! – на этот раз приказала уже сама Дэя.

– Эх! – Хорхе то ли застонал, то ли зарычал.

Под этот своеобразный боевой клич, он одним ударом вогнал самодельный нож в упругое золотистое тело женщины. Брызнула кровь, которая тонким ручейком заструилась по роскошному обнаженному боку.

– Вытирай, чего смотришь?! – рявкнул Мартинес.

– Режь быстрее! Ей же больно!

По тому, как побелело лицо лурийки, по багровому сиянию подкожных имплантатов Ян понял, что анестезия оказалась не так хороша, как на то они рассчитывали. Это же заметил и Хорхе. Он одним мощным рывком пропорол в теле Дэи глубокую борозду. Доктор застонала и выгнулась как дуга. Мужчины едва удержали ее сильное тело, которое отныне жило лишь одной первобытной болью.

– Тихо, тихо. Потерпи, милая. Ну, вот и все, уже закончили. – Ян промокнул густую черно-фиолетовую кровь куском своей нательной рубахи. Когда рана немного очистилась, разведчик, как перед глубоководным погружением, набрал полную грудь воздуха и запустил пальцы в глубокий надрез.

– Ну, что? Есть? Нащупал? – Нагира попытался помочь Микульскому раздвинуть края раны.

– А ну, не лезь, – не принял помощь Ян. – Уберите свои клешни. А то занесете еще какую-нибудь заразу. Вон, глядите, к вашим клейким пальчикам уже успела прицепиться всякая гадость!

Нагира хотел обидеться, но поляк не позволил ему такой роскоши.

– Внимание, собрались, я, кажется, нашел.

Ян аккуратно извлек из-под ребра женщины небольшой полупрозрачный цилиндрик. Сантиметров восемь-десять, не больше. Он был сделан из голубоватого пластика. Когда разведчик протер приборчик от крови, внутри стал виден пульсирующий желтый огонек.

– Это он и есть? – Ян обратился ко всем присутствующим.

– Он и есть, – подтвердил инженер первой лиги, а Дэя, обессиленная болью, просто молча кивнула.

– Хорошо. – Микульский потянул за цилиндрик. Вслед за ним из бока лурийки показался пучок разноцветных сверхпроводников.

– Режь провода, – приказал Ян Мартинесу.

– Чем?

– Стеклом.

– Как стеклом? Они же…

– Дурак, это не металлические провода. Режь, я сказал!

– Остановитесь! – Нагира не позволил Хорхе совершить ошибку. – Вы можете закоротить полюса, и тогда произойдет взрыв.

Вот это да! Атомная батарейка словно обожгла руку разведчика. Ощущение такое, будто держишь ядовитую змею. Одно неверное движение… и смерть.

– Что же нам делать? – Микульский держал источник питания, словно сапер взведенную мину.

– Дайте мне.

Нагира все-таки дорвался до работы. Он смело переломил светящийся цилиндр на две части. Один, больший кусок, в котором продолжал биться мигающий светлячок, упал на трехпалую ладонь харририанина. Второй, меньший, остался болтаться на кровоточащем боку Дэи.

– Вот и все. – Нагира повертел перед носом Микульского заветным источником энергии.

Действительно, все! Нам конец! Ян с ужасом заметил, как изменилась частота биения огонька. Она нарастала с каждой секундой, ускоряясь, словно аллюр пришпоренной лошади. Цилиндрик начал менять цвет и нагреваться. Из голубого он превратился в белый, а с секунды на секунду грозил приобрести угрожающий кроваво-красный оттенок. Нагира охнул и в ужасе выронил взбесившийся атомный аккумулятор. Прибор не успел долететь до пола. Его в прыжке подхватил Микульский. Тренированные рефлексы разведчика не дали атомной гранате разорваться у ног «головорезов».

– Ложись! – завопил Микульский, замахиваясь для броска.

В последнее мгновение в мозгу поляка сверкнула авантюрная идея. Не пропадать же добру, в самом-то деле? С этой мыслью Ян швырнул пылающий, словно огонь, источник питания прямо в бронированную дверь.

От взрыва пошатнулись стены, а всех приговоренных к смерти за компанию с грудами мусора и отбросов зашвырнуло к самому соплу плазменной горелки. Какое-то время Микульский лежал неподвижно. Солдату было очень сложно поверить в то, что он еще жив. Но когда все же прозрение снизошло, Ян запаниковал. Взрыв не остался незамеченным. Монотонный вой сирены слышался даже здесь, за толстенными стенами камеры сжигания. Ясно, как божий день, – с минуты на минуту сюда нагрянет охрана. Разведчик столкнул с себя бездыханное тело Эр-рика и, шатаясь, поднялся на ноги. Темно. Освещение в камере вырубилось. Воздух наполняли пары какой-то едкой дряни. Ян постарался не думать о том, что пары эти радиоактивные и смертоносные. Тяжело переставляя ноги, он поплелся к источнику тусклого света, который единственный напоминал, что этот обожженный, прогорклый мир еще не ад.

Кусок двери, в который угодила импровизированная граната, отогнуло взрывом. Именно из него и струилось то призрачное сияние, которое привлекло внимание Микульского. Опустившись на колени, поляк протиснулся в щель. Голова, плечи, торс… фух, слава богу, пролез!

Ян прыгнул, как только его ноги нащупали опору. Это не был прыжок дикой кошки, скорее так прыгают бегемоты, близко и грузно. Однако у оглушенного взрывом охранника аналогичный трюк получился еще хуже. Микульский первый овладел винтовкой, а припозднившийся морской пехотинец нарвался на пинок ногой, которую лежавший на полу поляк предусмотрительно поднял вверх. После мощного удара в пах американец как-то сразу осел. Чтобы закрепить успех, разведчик поднялся с пола и, кряхтя, нанес еще пару ударов. Бил так… для страховки, а совсем не для того, чтобы убить. После морунгов уж очень сложно увидеть в людях врагов. Противник распластался на полу рядом со вторым бездыханным телом. Его компаньону не повезло. Очевидно, в момент взрыва он стоял, облокотившись на запертую дверь. Взрывной волной его отшвырнуло головой вперед, и морпех оставил свой кровавый автограф на бетонной стене.

Разбитая голова солдата напомнила Микульскому о том, что он хотел сделать с того самого момента, как только увидел первого обитателя неизвестной космической станции. Времени, конечно, в обрез, но разведчик должен был это узнать. Опустившись на колени, Ян начал копаться в слипшихся от крови волосах охранника. Ничего! Череп чист, словно у младенца. Микульский призадумался. «Ничего не понимаю. Посмотрим у другого». Второй затылок ничем не отличался от первого. Рубца, который Ян надеялся найти, также не оказалось. Что же это такое? Где же страшные следы проникновения морунгов? Перед «головорезом» лежали стопроцентные люди.

– Ян, ты где? – Голова Мартинеса показалась из-под изувеченной двери. – Что там у тебя творится?

– Здесь я. – Микульский вернулся к действительности и поспешил швырнуть под нос Хорхе трофейную «М-16».

– Да погоди ты! – Каталонец даже не прикоснулся к оружию. – Давай вытягивать наших штатских. Нагира еще ничего, приклеился, как всегда, а вот Эр-рик и Дэя сдулись окончательно.

Мартинес сдал задним ходом и скрылся в проломе. Через мгновение из дыры показались безвольные руки с хищными двухдюймовыми когтями. Дэя не подавала признаков жизни, поэтому неудивительно, что Ян обошелся с ней, как с неодушевленной куклой. Просто схватил за руки и что есть силы рванул на себя. Женщина застонала, но Микульский не остановился и продолжал тянуть, пока все тело доктора не оказалось в тамбуре перед камерой.

– Терпи, терпи, – прошептал он. Разведчик нутром чувствовал, как по извилистым бетонным катакомбам сюда спешит охрана. У них практически не оставалось времени.

– Ян, держи Эр-рика.

Мартинес почему-то подал фалийца ногами вперед. Не страшно, ему не привыкать. Микульский одним рывком выдернул хрупкую фигурку пилота.

Не успело тело Эр-рика занять место рядом с Дэей, как в коридоре послышался топот ног. Два солдата. Ян безошибочно опознал бряцание тяжелых войсковых башмаков. Рука разведчика сама собой легла на спуск автоматической винтовки, но нажать его Микульский так и не решился. Грохот выстрелов поднимет на ноги всю станцию. Если взрыв мог хоть как-то проканать под аварию, то со стрельбой этот трюк никак не пройдет. Еще плохо соображая, что делает, Ян ринулся навстречу противнику. Впереди поворот. Они встретятся там. Чтобы не опоздать, поляк поднажал. Когда до изгиба коридора оставались считаные метры, «головорез» расположил винтовку параллельно груди и мысленно перекрестился.

Встреча с разведчиком стала для морских пехотинцев полной неожиданностью. Они без всякого сопротивления приняли жестокие удары в лицо – один стволом, другой прикладом. Убил ли кого-то поляк? Возможно, что и убил. А что делать? Они бы его точно не пощадили. К своим товарищам Ян возвращался хмурый и раздраженный. Завидев Мартинеса и Нагиру, он с ходу набросился на них:

– Чего стоите? Сваливать надо, пока нас снова не упрятали в топку.

– Хватит гавкать. – Мартинес понимал ситуацию не хуже компаньона. – Ты понесешь Эр-рика, а мы с Нагирой – Дэю. Только вот перевяжу ее, а то кровью истечет.

Рубаха Микульского осталась в камере сжигания и наверняка стала частью того зловонного салата, который взрыв с тщательностью миксера изготовил из мусора. Искать ее никто не стал. В дело пошло нательное белье Хорхе.

– Быстрее! – Микульский чувствовал, как летят секунды, каждая из которых добавляла в душу разведчика все новую порцию страха.

Пара калек, один недотепа плюс два практически бездыханных тела. Далеко ли они уйдут? «Нет!» – ответил сам себе Ян. Они на чужой территории. Не поможет ни оружие, ни удача, ни Бог, ни дьявол. Они обречены, если… Среди туч сверкнул луч надежды. Если не заставят преследователей поверить в свою смерть. Хотя бы ненадолго. Хотя бы до того, как сумеют осмотреться и сварганить хоть какой-нибудь план. Микульский еще продолжал рассуждать, а ноги сами собой несли его к техническому люку камеры сжигания.

– Готово! – Хорхе Мартинес громко объявил о конце перевязки. – Бинты, конечно, самопальные и легли вкривь и вкось, но кровотечение остановили и держаться какое-то время будут.

– Уходим? – с надеждой в голосе осведомился Нагира.

– Рано. – Ян указал на овальный люк. – Сначала заметем следы.

– Хочешь устроить маленький тарарам? – догадался Мартинес.

– Хочу. Только для этого мне нужен огонь. – Ян обвел взглядом распластавшиеся на полу тела морских пехотинцев. – Хорхе, здесь двое, там, в конце коридора, еще парочка. Пошарь по карманам. Ищи зажигалку или спички. Кто-то из четверых должен курить, это как пить дать.

Не дожидаясь, пока каталонец начнет шмон, Микульский сконцентрировал свое внимание на входе в технический отсек. Кодированный замок, сложный фигурный ключ и даже пломба. Разведчик постучал по металлу люка. «Узнаю братьев-американцев. Столько наворотов, а сам люк не толще консервной банки. Хоть ножом режь». Консервного ножа у Микульского не оказалось, зато по соседству с люком на застекленном пожарном щите красовался увесистый топор.

«Ну что ж, тоже хорошая штука», – подумал поляк, тремя ударами прорубив в люке солидную дыру.

– Ян, я нашел! – напугал разведчика Хорхе своим неожиданным возгласом.

– Хорошо, что нашел. Орать-то чего? И без тебя поджилки трясутся. – Микульский окончательно доломал люк и ринулся внутрь технического отсека. – Теперь найди какую-нибудь тряпку и ползи сюда.

Когда Мартинес протиснулся внутрь, Ян уже во всем разобрался. Нет, конечно, не в принципе работы горелки и не в автоматике управления, а в том, откуда подается горючее. Толстая труба, покрытая гофрированным термоизолирующим экраном, тянулась к вмонтированной в стене цистерне. Большая часть пятитонной емкости, как и заправочная помпа, наверняка находилась за толстой огнеупорной переборкой. Так что в этот отсек попадал лишь торец цистерны, на котором виднелась недвусмысленная надпись: «Внимание. Напалм».

Переглянувшись с Мартинесом, Ян взвесил в руках топор и на свой вкус начал перекраивать местное оборудование. Это тебе не люк. Сплав, из которого был сделан топливопровод, оказался необычайно вязким. Под ударами поляка он мялся, тянулся и прогибался, но дырявиться категорически не хотел. Микульскому пришлось очень и очень попотеть, прежде чем первый ручеек тягучей жидкости потек из небольшого рваного отверстия.

– Изобретать велосипед не будем… – Ян поймал кинутый Мартинесом китель одного из охранников. – Поступим старым, проверенным способом.

Изваляв пятнистую ткань в напалме, Ян прикинул скорость, с которой росла лужа на полу.

– Минут через шесть-семь дотечет до двери. Прекрасно, шесть-семь минут – это как раз то, что нам нужно.

– Тряпку я бы поджигал снаружи, – посоветовал Мартинес.

– Ясно, что снаружи. Я же не самоубийца!

Выбравшись за порог отсека, «головорезы» пристроили самодельный фитиль к покореженному люку. Щелчок зажигалки, и огненные отблески заплясали на стенах технического отсека.

– Вот теперь уходим, причем очень быстро! – Не теряя времени, Ян взвалил на плечи бездыханное тело Эр-рика и поплелся по одному из ответвлений коридора.

Здесь не было камер слежения, а главное – жирная зеленая стрелка, висевшая на стене, горела обнадеживающей надписью: EXIT, что значит «Выход», но куда он ведет на космической станции, Ян не знал. Оставалось надеяться, что не в открытый космос. Хорошенькое было бы направление для желающих спасти свою шкуру.

Микульский не мог сказать, что, несмотря на свой маленький рост, Эр-рик походил на пушинку. Очень бы хотелось… но куда там… Или это сам Ян был едва живой? Тоже версия. Но как бы там ни было, каждый шаг давался все тяжелее и тяжелее. В каком состоянии его товарищи, разведчик сказать не мог, так как не имел сил для того, чтобы обернуться.

– Ян, остановись!

Понятно, что в хреновом. Разведчик сразу все понял. Не нужно быть медиком, чтобы констатировать признаки асфиксии. Мартинес хватал ртом воздух, как загнанная лошадь, а звук его шагов превратился в шарканье ортопедических протезов.

– Терпи! – приказал поляк скорее самому себе, чем Мартинесу. – Еще хотя бы один поворот. Рванет с минуты на минуту. Если нас накроет, костей не соберем…

Микульский хотел добавить еще пару ободряющих фраз, но не успел. Рвануло с такой силой, что беглецы посыпались на пол, как поваленные бурей деревья. Пламя до них не добралось. Оно полыхнуло где-то далеко за спиной, а затем пренебрежительно плюнуло вдогонку своим несостоявшимся жертвам потоком обжигающего дымного ветра.

Слава Всевышнему, хоть тут повезло! Поляк распластался на полу, ощущая, как его щеку лобызает обжигающе-холодный бетон. Теперь пусть их враги, кто бы они ни были, поломают голову. Что рвануло? Почему рвануло? Сколько человек погибло и где тела? Подумав о трупах, Ян заскрежетал зубами и со злостью забарабанил кулаком по бездушному серому камню. Охранники наверняка погибли! А что было делать? «Головорезы» не имели возможности перетащить их в безопасную зону. Сами едва успели убраться!

– С тобой что, припадок? – Хорхе подполз к компаньону и захрипел ему прямо в ухо.

– Вперед! – Ян хотел уйти подальше от преследования и от места, где только что сгорели четверо живых людей.

– Не гони лошадей. – Мартинес перевернулся на спину. – Отдышимся слегка. Позади пять тонн пылающего напалма. Погоню можно ожидать еще не скоро.

«Оно, конечно, верно, – поразмыслил Ян. – Только с одной стороны – с задней. А вот что там впереди?»

Ни Микульский, ни Мартинес не представляли, куда им идти дальше. Лабиринт из бесконечных туннелей и бесчисленных дверей запутан и непредсказуем. Каждый следующий поворот может стать фатальным. «Головорезы» рисковали нарваться на патруль или угодить в поле зрения видеокамер. О том, что пленники остались живы, станет известно, а раз так, за ними тут же начнется жестокая охота.

– Единственное спасение – подняться наверх. – В плане Микульского объединились сразу два горячих желания. – Во-первых, воспользовавшись лифтом, мы избежим случайных встреч и обойдемся без излишней пальбы. А во-вторых, город есть город! Появится возможность для маневра и добавится уйма укромных местечек.

– То, что находится у нас над головой, лишь выглядит как город или, может, когда-то являлось городом. – Каталонец скептически покачал головой. – Сейчас по улицам просто так не погуляешь. Нужны скафандры.

«Наверху множество шлюзовых камер. И в каждой из них хранятся защитные костюмы, если вы их имеете в виду». – Голос Нагиры, не коснувшись барабанных перепонок, прозвучал прямо в мозгу.

– А ты откуда знаешь? – Мартинес нашел в себе силы для того, чтобы сесть.

«Обижаете, молодой человек. – Хорхе попал под прицел немигающих черных глаз. – Я же все-таки телепат».

Бездонное черное небо давило и угнетало. Звезды больше не казались бесценной россыпью драгоценных камней. Микульский сейчас не отличал их блеска от тусклого света уличных фонарей. И то и другое ему хотелось немедленно погасить, чтобы громады серых зданий окутал мрак, в котором «головорезы» растворятся, как в дымовой завесе.

– Вроде чисто. – Прежде чем покинуть шлюзовую камеру, Ян взглянул в небольшое зарешеченное окно. – Первым иду я. Когда осмотрюсь, дам знак.

– Только без самодеятельности, – посоветовал Мартинес. – На тебе американский скафандр, а в руке «М-16». За не фиг делать сойдешь за патрульного.

– Если будет нужно, я сойду за кого угодно. Хоть за вождя африканского племени. – Микульский положил руку на кнопку деблокирования шлюза и скептически оценил нескладные фигуры инопланетян, на которых земные скафандры смотрелись хуже, чем презерватив на ананасе. – Главное, вы не подкачайте. Все, я пошел!

Удар по светящейся кнопке, и Ян пулей вылетел наружу. Перед разведчиком стояла неимоверно трудная задача. В считаные минуты он должен был решить, куда бежать, где то самое место, которое станет их убежищем и плацдармом, с которого они рванут к звездам. Ответственное задание, но Ян позабыл о нем, как только оказался на неширокой старой улочке. Стертая брусчатка под ногами, водосточные трубы и пожарные лестницы, словно лианы, цепляются за кирпичные стены, а в бесчисленных, горящих теплым домашним светом окнах мелькают тени живых людей. Чем не Земля?!

В окне первого этажа прямо напротив Микульского сидела кошка, обычная серо-полосатая кошка, которая лизала лапу, а в перерывах между этим занятием без всякого интереса поглядывала на разведчика. Она, очевидно, не однажды видела людей в скафандрах и уже абсолютно не удивлялась их облику. Зато для Яна пушистый зверек стал настоящим чудом. Еще большим волшебством показалось рыжеволосое создание с двумя плотно заплетенными косичками, веснушками и большими зелеными глазами, которое двумя пухленькими ручонками сгребло живую игрушку. Заполучив свою любимицу, девчушка не стала убегать. Она осталась у окна и весело помахала Микульскому. Находясь словно под гипнозом, поляк ответил ей таким же веселым приветствием.

– Stop! Who are you? – резкий окрик заставил поляка застыть на месте.

Поддавшись чарам маленькой колдуньи, Микульский забыл об осторожности. И сейчас кто-то беспрепятственно зашел ему за спину. Что делать? Ян решил не паниковать раньше времени. Если их двое или даже трое – не беда. Он не в лучшей форме, но справится.

Стараясь не делать резких движений, разведчик плавно повернулся. Фух! Перед «головорезом» стоял всего один толстенький низкорослый полицейский. Надпись POLICE делила его скафандр практически пополам, делая толстяка похожим на подтаявшего снеговика. Завалить такого – плевое дело, все равно что размазать комара.

Микульский лениво, как можно непринужденней повесил на плечо свою автоматическую винтовку. Все движения должны быть плавными и доброжелательными. Именно таким незаметным взмахом Ян разблокировал ножны и стронул с места увесистый боевой нож. Все эти действия разведчик совместил с выразительной жестикуляцией и регулярным постукиванием по пристегнутой к груди рации. Проблемы, мол, со связью. Подсунули скафандр с неисправной рацией, а ты теперь мучайся! Микульский надеялся, что его пантомима дойдет до удивленного американца или по крайней мере собьет его с толку. Продолжая изъясняться, Ян постарался заманить полицейского в ближайший укромный угол. Ну в самом-то деле, не резать же его прямо посреди улицы. Хотя квартал и казался пустынным, за каждым окном могли скрываться десятки глаз…

– Погоди, брат! – Разведчик вдруг вспомнил о двух изумрудных звездочках в соседнем окне. Ян повернул голову и очень огорчился, увидев, что девочка все еще смотрит на них. Она продолжала махать рукой, что-то кричала и от радости подпрыгивала выше подоконника.

– Hello, baby! – Ян боковым зрением увидел, как толстяк помахал ребенку, а затем, счастливо улыбаясь, ткнул себе пальцем в грудь: – She is my daughter.

Его дочь? В душе поляка все оборвалось. Он не сможет убить этого человека на глазах его собственного ребенка. А, будь что будет! Развеселый папаша не должен стрелять в первого встречного солдата только потому, что у того не работает рация. Да и судя по всему, полицейский спешит домой. Поздний вечер, дежурство закончено, самое время воссоединиться с любящей семьей. Необходимо напомнить ему об этом.

Микульский еще раз помахал девочке, затем повернулся к своему собеседнику, мотнул головой в сторону окна и, сжав кулак, оттопырил большой палец. Мол, дочка у тебя что надо!

Страж закона не остался равнодушным к похвале. Он радостно закивал головой. Микульский поддержал его настроение очаровательной улыбкой. Ну все, папаша, концерт окончен. Ян по-военному отдал честь, развернулся и уверенно зашагал по улице прочь от нового знакомого. Полицейский что-то закричал ему вдогонку, но Микульский даже не дрогнул. Что взять с человека, у которого не работает рация.

Несколько секунд он шагал как автомат, ожидая выстрела в спину. Но время летело, а его станцию никто не вызывал. Наконец Ян решил проверить. Он обернулся. Улица была пуста, а в шлюзовую камеру дома напротив шла подача воздуха.

Пронесло. Микульский перевел дух. Ему стало легче, но ненамного. «Головорез» вдруг понял, что не хочет больше убивать людей. Он изменился. Познав смерть целых миров, Ян стал ценить жизнь. Нет, не только свою, а жизнь каждого человека. По сравнению с жестокостью космоса она так беззащитна и хрупка. Что стоит ее задуть? Нажатие спускового крючка или взмах лапы охотника… и все: был человек – и нет. Но тогда почему все так? Почему только Микульский понимает это? А тысячи землян, словно стая гончих псов, идут по следу, переполненные желанием его прикончить! Нет, здесь что-то не так. Какой-то сбой, какая-то ошибка. Кто-то находится в плену чудовищных заблуждений. Но кто? Мы – «головорезы», положившие сотни своих жизней во имя счастья Земли, или они – обитатели таинственной космической станции, которые неизвестно почему объявили войну Галактическому Союзу? Во всем этом стоит разобраться.

– Ян, что там у тебя? – Голос Мартинеса прошептал из наушников. – Мы не можем долго занимать шлюз. Вдруг кто-то захочет подняться.

– Тихо ты! – зашипел разведчик. – Потерпи еще немного. Когда буду готов, сам тебя вызову.

Хотя они и договорились не использовать внутреннюю радиосвязь скафандров, Ян прекрасно понимал напарника. Он потратил слишком много времени на общение с полицейским. Товарищи начинают психовать. Того и гляди, на свой страх и риск отправятся вслед за ним. Давай, солдат, ты должен что-нибудь срочно отыскать.

Ничего похожего на убежище не видать. Это старые жилые кварталы. Дома тянутся нескончаемой чередой. Кирпичные постройки середины прошлого века приросли стеной к стене и образовали ровный, как стрела, узкий каньон. Что же делать? Микульский, сам того не замечая, перешел с шага на бег. Он уже не надеялся найти что-либо путное. Им сейчас сгодится любая будка или хоть какой-нибудь заброшенный подвал! Но нет, ничего! Везде, куда ни глянь, – бетонные латки и стальные герметичные двери.

Первый попавшийся ему на пути перекресток Ян проскочил. Привыкнув к просторам внеземных мегаполисов, поляк просто забыл, что в мире существуют такие крысиные лазы. Однако боковое зрение сработало, а мозг успел среагировать. Микульский затормозил и, сдав назад, заглянул в неосвещенный кирпичный каньон. Сам переулок ничего собой не представлял, зато выходил на довольно обширную площадь, в центре которой стояла старая церковь.

Поляк заинтересовался и решил подобраться поближе. Сооружение весьма странное, разведчик сразу это понял. В куполе дыра, звонница покосилась, но тем не менее дверь заменена на новехонькую шлюзовую камеру. Причем врезана она грубо и топорно, так, как будто работы выполнялись при жутком аврале. Причину такой странности Ян обнаружил очень быстро. Рядом со зданием церкви разместились две временные взлетно-посадочные площадки, а в одном из окон маячил флаг с красным крестом. Полевой госпиталь! Микульский видел такие сотни раз. Их разбивают где придется и как придется, только бы спрятать под крышу всех раненых солдат или потерпевших от стихии.

Без сомнения, в космическом городе что-то случилось, и совсем недавно. В голову приходила масса вариантов происшедшего, но разведчик не позволил себе остановиться ни на одном. Нет времени! Вблизи церкви никого, взлетно-посадочные полосы погашены, в окнах темень. Это то, что он искал! Глядишь, и лекарства какие-никакие завалялись, и бинты… Не теряя ни минуты, Ян вызвал Мартинеса.

Шаги «головорезов» гулко разносились по пустынному сумрачному залу. Освещение они включать не решились, поэтому в ход пошли фонари скафандров. Однако свет их оказался столь слабым, что проглатывался ненасытной мглой, словно пастью хищного кашалота. Но выбирать не приходилось – они имеют то, что имеют. Беглецы так и бродили – фосфоресцирующие привидения меж рядов граненых колонн, вонзившихся в непроглядную черноту высоких сводов.

От церковной утвари не осталось и следа. Места лавок, кафедры и исповедален заняли ряды походных коек. Сколько их здесь? Ян не брался сосчитать. Много. Наверное, больше тысячи, а то и целых полторы. Стоят, плотно прижавшись друг к другу. Некоторые койки уже подготовили к погрузке, они убраны и упакованы. Однако большая часть госпиталя все еще носит следы трагедии. Смятые постели, окровавленные бинты, капельницы, упаковки от медикаментов… Все выглядело так, словно люди только вчера покинули это царство боли и страданий.

– Была авария. – Хорхе Мартинес первый высказал гипотезу минувших событий.

– Ничего себе авария! – присвистнул разведчик. – Представляешь, что должно случиться, чтобы раненые не помещались в госпитали? А их в городе, я думаю, не один и не два.

– Да… – протянул каталонец, – но если не авария, что тогда?

– Разберемся рано или поздно. – Ян еще раз огляделся по сторонам, уже с чисто практическими намерениями. – По местному времени сейчас ночь. Надеюсь, что до утра нас не потревожат. Поэтому будем приводить себя в порядок и отдыхать.

Оставив Дэю и Эр-рика на попечение Нагиры, разведчики отправились претворять в жизнь этот нехитрый план.

– Я бы блокировал шлюз, – предложил Мартинес.

– Нет. – Микульский отрицательно покачал головой. – Если все-таки кому-нибудь взбредет в голову заглянуть сюда, задраенная изнутри шлюзовая камера вызовет подозрение. Нам следует отыскать отдельное помещение и устроиться там. Запертая дверь в какой-нибудь чулан – это обычная вещь, ее не станут ломать.

– Хорошая идея, но оставлять вход без внимания… – поморщился Хорхе, – мне бы очень не хотелось. Растяжку, что ли, поставить? У меня как раз и граната завалялась.

– Ну, растяжка – это уж слишком. – Разведчик поскреб затылок. – Разве что маячок сварганить.

– Хорошо бы. Только из чего? – Мартинес завертел головой, словно надеялся приспособить для этой цели что-нибудь из церковной утвари.

Микульский, обладая большей смекалкой и опытом, не стал тратить время на поиски неизвестно чего, а обратился к внутренним ресурсам. Прокрутив в памяти список своего снаряжения, он остановился на рации. Вот оно! Нашел! Разведчик ловко отстегнул портативный приборчик от портов скафандра.

– И что дальше? – Каталонец сразу почувствовал, что в затее напарника что-то есть.

– Перепрограммируем ее на подавление сигнала, а тангенту подожмем дверью шлюза. Если кто сунется, рация включится на передачу, и попрет помеха.

– Все гениальное просто. – Хорхе с уважением поглядел на коллегу. – Убиваем сразу двух зайцев: глушим переговоры противника и получаем сигнал об опасности.

Микульский быстро воплотил свою идею в жизнь. Рация уютно пристроилась под металлическим косяком. Если не знаешь, ни за что не найдешь, тем более впотьмах.

По пути от шлюза Ян заметил довольно широкую, покрытую резным орнаментом дверь. Не могла же она вести в никуда? За мной! Разведчик подналег плечом, не дожидаясь помощи Мартинеса.

Не один Микульский оказался таким умным. Апартаменты святого отца и служебные помещения церкви задолго до «головорезов» уже облюбовал персонал полевого госпиталя. Офисы врачей, склад, манипуляционные, архив превратили храм божий в святилище Гиппократа. Хотя комнаты оказались практически равноценными, Ян все же задумался над тем, какую выбрать. Нужна самая бесполезная, такая, чтобы в ней нечего было искать. Мало ли что может произойти в городе? В госпиталь могут явиться за оборудованием, или перевязочным материалом, или еще бог знает за чем. Однако ясно одно — среди ночи никто не станет читать истории болезней. Значит, выбор сделан, то самое место – архив.

Ну что ж, помещение вполне удовлетворило разведчика. Самое главное, что толстая дверь из натурального дерева позволяла запереться изнутри. А вот и первая удача – ключ торчал в замочной скважине, словно сам собой просился в руки. Архив был, пожалуй, единственным местом госпиталя, где не царил беспорядок. Все чисто, чинно и по-рабочему: стол, пара раскладных стульев да пяток металлических шкафов с выдвижными ящиками. Откуда здесь взяться мусору?

Придется сделать перестановку. Пока Ян планировал, как сдвинуть шкафы и поставить кровати, в дверь ввалился Мартинес. Луч фонарика выхватил его довольную рожу.

– Нашел парочку сухпайков и вот что… – Каталонец указал на свой мокрый скафандр.

– Ты что, обмочился? – Ян брезгливо скривился.

– Болван, это душ. Вода, конечно, еле капает, но помыться можно.

Возможность избавиться от тошнотворной вонючей грязи, в которой они извалялись в камере сжигания отходов, подняла настроение Микульского. Подпрыгнув, как молодой козел, он зацепил Хорхе за рукав и увлек за собой:

– Айда к народу! Как можно скорее перенесем их сюда.

Известие о том, что они наконец смогут отдохнуть, оказалось для инопланетян слаще божьего благословения. Дэя, изнеможенно закрыв глаза, прошептала: «Наконец-то!», а Нагира перестал пытаться стянуть перчатки. Абориген Агавы уже давно распрощался с чудовищным, по его мнению, герметичным костюмчиком, но пара перчаток стала настоящей проблемой. Слизь с его пальцев попала внутрь и намертво приклеилась. Единственным шансом освободиться от металлизированной ткани было размочить клейкие выделения. Харририанин уже первым хотел ломануться к душу, но Мартинес вовремя остановил его:

– Куда это мы собрались? А кровати кто будет таскать? У меня две руки, а у тебя целых четыре, так что извольте получить. – Из пачки раскладушек Хорхе стянул две верхние и торжественно вручил их Нагире. – Куда идти, знаешь?

– Знаю. – Телепат, понурив голову, поволок за собой дребезжащие пластиковые лежаки.

– О-хо-хо. Горе с этими инопланетными интеллектуалами. Так и ждут, когда какой-нибудь робот вынесет за ними ночной горшок. – Каталонец хмыкнул, покачал головой и, подхватив две следующие койки, тяжело зашагал за инженером первой лиги.

– Оставайтесь здесь. – Микульский помог Дэе поудобнее устроиться на самой чистой из расстеленных постелей. – Когда мы все обустроим, вернемся за вами. – Ян хотел уйти, но, сделав пару шагов, вернулся. Он снял с плеча «М-16», взвел и положил рядом с лурийкой. – Целиться, как из FAMASa. Все остальное вы знаете.

Ян ободряюще подмигнул женщине, взвалил на себя последнюю, пятую койку и скрылся за широкой готической колоннадой.

– Задача-минимум вроде бы выполнена, а вот что делать дальше? – Разведчик задал этот вопрос, когда они вместе с Мартинесом двигали тяжеленные металлические шкафы, перегораживая архив баррикадой.

– Посидим здесь денька два. – За образовавшейся китайской стеной Хорхе начал расставлять койки. – Ни Дэя, ни тем более Эр-рик идти сейчас не могут.

– Да, без Эр-рика нам никуда, – согласился Ян. – Только он может увезти нас с этой дьявольской станции.

– Сомневаюсь… – Как опытная кастелянша, Мартинес одну за другой покрывал койки взятыми со склада одноразовыми простынями. – Управление земным флаером должно отличаться от всего, с чем он до этого сталкивался.

Микульский не нашел, что возразить, а Мартинес, подумав, что разговор окончен, начал стягивать с себя скафандр.

– Э, постой! Рано еще.

– Ничего не рано. Работать будет гораздо легче. – Хорхе с наслаждением сбрасывал стесняющую движения космическую одежду.

– Наверное, ты прав. – Поразмыслив мгновение, Ян поддержал идею компаньона.

Не успел разведчик стянуть толстые многослойные штаны, как в комнату юркнул надраенный, как медная монета, инженер первой лиги. Злополучные перчатки с его рук исчезли, а сам вымытый харририанин облачился в чистую больничную робу. Правда, нижнюю пару рук Нагира прятать не стал. Это же не скафандр, в самом-то деле! Пытливый мозг ученого нашел нехитрое решение. Проделав в куртке пару отверстий, он просунул в них свои худые трехсуставные конечности.

– Никогда не думал, что так обрадуюсь простой воде, – признался Нагира. – Ионный душ не идет ни в какое сравнение.

Это точно. Микульский попытался скрыть зависть, которую усиливал мерзкий зуд по всему телу. Когда Ян заметил, что харририанин подбирается к одной из коек, к зависти практически сразу примешалось справедливое возмущение.

– Нагира! – Разведчик пригвоздил взглядом вконец оборзевшего инженера. – Идете вместе с нами. Пока мы станем переносить Эр-рика и Дэю, будете стоять на стрёме. И не дай вам бог…

Микульский вздрогнул от шипения лежавшей на столе радиостанции, вслед за которым тишину пустынного храма разорвала короткая автоматная очередь. Ответом хриплому лаю автоматической «М-16» стали выстрелы из пистолета. «Похоже на «кольт», – мелькнуло в голове разведчика, когда они вместе с Мартинесом неслись туда, где, не переставая, стреляло оружие.

Все ясно как божий день! Оказавшись под сводами огромного зала, Микульский моментально разобрался в обстановке. Для этого даже не понадобился свет. Вспышки выстрелов, росчерки трассирующих пуль и искры, которые они вышибали из каменных стен, прекрасно иллюстрировали ход перестрелки. Спрятавшись за одной из колонн, Дэя короткими очередями поливала зону шлюзовой камеры. Прицельный огонь у инопланетянки не клеился. Именно это позволяло ее не имевшему укрытия противнику не только оставаться живым, но и регулярно укладывать пули в считаных сантиметрах от женщины. До сих пор доктору просто везло, но везение, как известно, – штука ненадежная.

– Сейчас я его сниму. – Ян услышал, как рядом взвелась винтовка Мартинеса.

– Нет. – Хотя Микульский безумно волновался за жизнь Дэи, он все же был разведчиком и привык просчитывать действия на несколько ходов вперед. Повалив Хорхе на пол, он припал к его уху и едва слышно зашептал: – Он нужен нам живым.

Мартинес попытался возразить, но поляк вжал его лицо в пол.

– Слушай внимательно. Мы не только возьмем этого гада живым, но и позаботимся о его полной неприкосновенности.

– Хочешь обзавестись «языком»? – попытался угадать Хорхе.

– Какой там «язык»! Мы же ни бум-бум по-английски. А впрочем… – Микульский прикинул вариант. – Там будет видно. Главное – заполучить его без царапинки. Все поймешь потом, а сейчас… – Ян оценил взаимное расположение двух стрелков, – ползи к Дэе. Спрячь ее и продолжай изредка постреливать. А я пойду в обход. Да… будь внимательным. Смотри не зацепи меня ненароком.

Ограничившись этими скупыми разъяснениями, Микульский подтолкнул Хорхе – давай, мол. Тот кивнул и, сжав свою винтовку, сделал первое движение вперед. Э, нет! Ян схватил «М-16» за приклад.

– Заберешь оружие у Дэи. Она все равно попусту тратит патроны.

Каталонцу ничего не оставалось, как согласиться. Ян прав: сражаться голыми руками – крайне затруднительно. Мартинес скрепя сердце расстался со своей «М-16» и бесшумно пополз в темноту.

Микульский остался один. Теперь ему предстояло рассчитывать только на свои собственные силы и действовать по своему собственному плану. Какой тут к черту план?! План может быть только один. Прячась за рядами раскладных коек, поляк отправился в обход противника. Круг по залу оказался немалый. Ян запарился. Давненько не приходилось столько ползти. Но медлить нельзя. У нападавшего заканчивались патроны. Он стрелял все реже, и Микульский очень опасался, что, когда боезапас иссякнет, противник выкинет какой-нибудь непредсказуемый фортель.

Ну вот наконец-то и позиция для броска. За шумом перестрелки разведчику удалось незамеченным выйти за спину этому неизвестно откуда взявшемуся ковбою. Очень близко, всего метров за десять. Микульский ясно видел черную фигуру, лежавшую на полу. Вспышки от выстрелов время от времени выхватывали из темноты плечи и голову стрелка. По этим мимолетным кадрам Ян понял, что человек снял шлем. Естественно, так легче целиться, улучшается обзор и появляется возможность слышать. Что ж так хреново! До цели не всего десять метров, а целых десять метров. Один неверный шаг, шорох или вздох – и противник угостит его свинцом. Как раз десять раз за каждый из десяти метров. Эх, жаль, что не работает связь! Сейчас, как никогда, нужен отвлекающий маневр или на худой конец заградительный огонь.

Не успел поляк подумать, как зал озарила длинная автоматная очередь. Мартинес просто нажал на курок и выпустил в сторону врага весь магазин. Где-то на двадцатом выстреле разведчик сообразил, что его мольба услышана. Откуда? Каким образом? Он не стал разбираться. Дорога каждая секунда. Поляк рванулся вперед. Трассеры ложились очень близко. А как же иначе? Противник не пацан, его не спугнешь пальбой по воробьям, значит, и опасность должна быть реальной. Только бы Хорхе не перестарался. Однако меткий глаз молодого разведчика не подкачал. Пальба прекратилась ровно в тот самый момент, когда Ян с занесенной винтовкой прыгнул на врага. Схватки не было. Микульский просто ударил человека, вжавшегося в грубую мозаику пола. Приклад угодил в затылок. Хрясь – и все. Незнакомец обмяк, как пробитая шина.

– Хорош палить! – Разведчик посигналил фонариком. – Дело сделано.

Ян молча следил, как из темноты приближаются две фигуры. Одна высокая и широкоплечая, другая маленькая и щуплая. Ах, вот оно что! Нагира тоже участвовал в деле, иначе откуда Хорхе мог узнать, что Микульский нуждается в его огневой поддержке.

– Чисто сработано. – Каталонец подошел к распростертому телу и осветил его. Светоотражающая надпись POLICE засверкала в лучах небольшого фонарика. – Ба! Гляди, полицейский!

– Где-то мы засветились, раз этот коп среди ночи приперся сюда. – Ян с опаской покосился на двери шлюза. – Не удивлюсь, если он не один.

– Один, – развеял Нагира опасения разведчика. – Этот человек очень тщеславен. Пока шла перестрелка, я заглянул в его мозг. Конечно, многое осталось за чертой моего понимания, однако одно я уловил совершенно точно: он хотел получить награду за самоличную поимку преступников.

– Вот и получил прикладом по башке, герой сраный! – Мартинес уцепился за плечо толстого полицейского и перевернул его на спину.

«Чтоб я пропал!» – Ян узнал знакомый нос картошкой, рыхлые поросячьи щеки и пухлые губы бантиком. Это именно тот счастливый папаша, с которым он общался всего пару часов назад. Видать, ретивый служитель закона не поверил в спектакль, который разыграл перед ним разведчик. А может, он заметил, как вслед за странным солдатом по улице проковыляла еще более странная процессия? Как бы там ни было, полицейский проследил за ними и даже рискнул войти внутрь церкви.

Неожиданный крик оторвал разведчика от раздумий. Кричала Дэя. Повинуясь безотчетному порыву, корсиканцы бросились ей на помощь.

– Что случилось? – Через мгновение двое солдат подхватили дрожащую женщину. – Вы ранены?

– Нет, – замотала головой лурийка. Растерянная и напуганная, она указывала в сторону полевых коек. – Эр-рик, там…

Эр-рик? У Яна засосало под ложечкой. Надеясь, что непоправимое не произошло, он направил фонарь туда, где они оставили бесчувственного пилота. Луч света совершил несколько крутых прыжков, прежде чем отыскал нужный лежак. Господи, лучше бы этого не видеть! У них больше не было пилота. Одиннадцатимиллиметровая пуля вошла прямо в висок. Она разнесла фалийцу полголовы и разметала его мозги по белоснежным простыням.

Глава 16

Николай впервые за многие месяцы не узнавал своих ощущений. Дар Великого Учителя разрубили, располовинили, словно ударом остро отточенного мачете. Он чувствовал каждого из идущих рядом солдат, но внезапно оказался глух и слеп к призывам всего остального мира. Это что-то да означало! Изменения произошли либо в нем самом, либо… Строгов пристально обвел взглядом бездушные серые стены. Либо это место действительно сдерживало поток той биокинетической энергии, которую выплескивал из своих недр Лабиринт.

Однако, как ни странно, Николай обрадовался наступившей тишине. Теперь он мог остаться наедине с самим собой и хоть на мгновение сбросить груз глобального всезнания и всемирной ответственности. Бесконечная череда живых душ больше не мучила его своими голосами, не пугала криками и не молила о помощи. Он еще не научился жить со всем этим. Он так устал, что неожиданная глухота явилась благословенным подарком. Николай словно вернулся в прошлое и стал обычным человеком.

Переполнившись былыми ощущениями, Строгов безотчетно упивался опасностью, которая подстерегала их за каждым углом. Он снова был «головорезом», идущим в атаку плечом к плечу со своими старыми боевыми товарищами.

– Эй, Учитель! – Окрик Жоржа Пери вернул Строгова к реальности, больно напоминая о том, что далеко не все обстоит так, как было прежде.

– Ты что-то нашел, капрал?

– Посмотрите сами. – Пери опустился на колено и принялся дотошно осматривать плиты пола.

Подойдя поближе, Николай понял, что так заинтересовало капрала. Царапина на полу. Небольшая, сантиметров двадцать, зато глубокая, с характерными рваными краями.

– Думаешь, охотник?

– И не один. – Пери выпрямился. – Весь этот туннель исчерчен ими, как будто плугом перепахали. Я уже давно заметил.

– Однако все отметины старые. – Строгов присмотрелся к наносам пыли и грязи.

– Старые, – согласился Жорж. – Поэтому я и не поднимал бучу.

– А чего ж не вытерпел сейчас? – Подойдя к Учителю и Жоржу, Феликс Луари тоже осмотрел отметину.

– Потому что сейчас нам предстоит выбор. Впереди развилка.

– Предлагаешь идти по следам когтей? – Николай посмотрел на два зияющих чернотой туннеля.

– Нет, я бы как раз пошел в другую сторону, – покачал головой Пери.

«Куда ведут эти ходы? – Строгов сверился с протонным планшетом. – Один, тот, что пошире, – в хранилище газовых контейнеров, второй – в главный машинный зал. А начинаются они… – Николай еще раз глянул на светящуюся во мраке кристаллическую пластину. – Начинаются в зоне грузовых подъемников. Ну что ж, годится! Следы когтей на полу и огромные платформы, способные поднимать механическое зверье на поверхность. Скорее всего, это именно то, что мы искали. Несомненно, до лабораторий остался всего один шаг».

– Такое количество отметин… – Луари как бы решил подтвердить догадку Строгова. – Выглядит так, словно охотники тут носились не один день.

– Или не один год. – Предвидя скорую встречу с «милыми зверушками», Николай по привычке дунул в окошко экстракции гильз на своем FAMASe и под пытливым взглядом Жоржа Пери двинулся по следу.

Ворота хранилища номер три ничуть не уступали воротам локомотивного депо. Да и как могло быть иначе? Контейнеры для сжиженного газа – штуки немаленькие. Три десятка таких кубиков, и готово – грузовой звездолет может отправляться в путь.

Прежде чем войти, Николай долго стоял, прислонившись к холодному металлу ворот. Он знал, что внутри никого нет, но вот само это место… С ним что-то было не так. Бездушный стеклобетон словно впитал злобу, ненависть и одновременно с ними боль, отчаяние и безысходность. Хранилище как будто угрожало всему живому, но вместе с тем и само молило о помощи.

Обостренное восприятие Великого Учителя расплющивалось прессом противоречивых чувств, заставляя его, как парализованного, застыть на месте. Солдаты наверняка тоже ощущали что-то подобное. По крайней мере, они не спешили войти внутрь, а лишь молча стояли вокруг своего диковинного командира.

Не могут же они торчать здесь вечно! Разум воина наконец взял вверх над чувствами и эмоциями человека. Они должны делать дело, ради которого сюда пришли. Собравшись с духом, Николай приказал:

– А ну, мужики, навались!

Девять человек с трудом стронули исполинскую, ощетинившуюся ребрами жесткости плиту. Издав глухой гортанный стон, она, словно ленивый хищник, приоткрыла свою стальную пасть.

Вперед! Не теряя ни секунды, корсиканцы кинулись в образовавшуюся щель. Неважно, что или кто поджидает их внутри. Профессионалы не мешкают в дверях. Они мигом покидают опасную зону и с ходу берут на прицел кого-нибудь плохого и страшного.

Однако невозможно целиться во все подряд. Да-да, именно подряд! Внутри хранилища абсолютно все вызывало ужас. Огромные кормушки, набитые костями и черепами харририан, источали клейкий, как замазка, зловонный смрад. Шагающие погрузчики, раскрашенные желто-черной зеброй, угрожающе вздымали свои зубастые манипуляторы. Сваренные из швеллеров грубые клетки как будто корчились в тугих объятиях толстых змеевидных кабелей. И наконец, слиты – исцарапанные, забрызганные дерьмом и перебродившей жратвой, они словно исподлобья зло глазели грязными панелями контроля.

– Срань господня! – Чтобы переварить вид всего окружающего, Пери уткнул глаза в пол.

– Сразу видно, что ты давненько не был на Агаве! – Воин без лица, не проявив эмоций, уверенно двинулся вперед. – Разве то, что творилось под стенами Ульфа, более приятное зрелище?

Жорж промолчал, но Строгов абсолютно ясно увидел, как перед мысленным взором капрала полился водопад разлагающихся харририанских тел. Не один Пери вспомнил эту страшную картину. Каждый из «головорезов» на мгновение перенесся в прошлое. Звук падающих трупов еще звучал в памяти солдат, когда его перебил уже совершенно реальный, высокий визг сервомоторов. Один за другим ожили два паукообразных погрузчика. Присев на четырех длинных лапах, они подняли рогоподобные электрошокеры. Несколько пробных разрядов, и рассвирепевшие машины бросились на Воина без лица.

Но Легардер даже не дрогнул. Его наполненный мраком капюшон обратился к роботам, в руке блеснула «беретта», и, прежде чем корсиканцы успели среагировать, он хладнокровно нажал на спуск. Выстрелов прозвучало всего два. Дымящиеся гильзы еще не долетели до пола, а механические враги уже превратились в груды бесполезного металлолома. Плазменные пули с ювелирной точностью сокрушили управляющие слиты. Инерция все еще несла тяжелых роботов вперед, но заклинившие стальные ноги больше не могли сделать ни шагу. От этого машины перевернулись и, словно подгоняемые морской волной дохлые крабы, покатились по полу.

Молниеносное сражение ошеломило и напугало солдат. Строгов чувствовал, как по их спинам поднимается холод. Такого они еще не видели. Люди не могут так убивать! Молниеносно и хладнокровно, словно сама смерть. А может, это она и есть? Кто другой будет скрывать свое лицо? Но пока людям везло. Осознав это, «головорезы» расслабились. Костлявая приняла их сторону.

Первым дар речи обрел Нангисен. Бывалый снайпер с восторгом уставился на фигуру, одиноко застывшую перед поверженными машинами.

– Черт побери, как же это?..

– Может быть, когда-нибудь я и расскажу… – «Беретта» исчезла в складках коричневого балахона. – Но, уверяю, тебе не понравится.

Несвоевременные вопросы, а главное, ненужный экскурс в прошлое не входили в планы Строгова. В этом хранилище что-то происходило, и он должен узнать что.

– Всем рассредоточиться. Осмотреть помещение. Любые соображения докладывать немедленно.

– Легко сказать «осмотреть». Здесь же акра два, а то и больше! – не удержался от восклицания Шредер.

– Вот все эти два акра и осмотришь. И без трындежа. Выполнять!

Николай опасался, что своенравный баварец не воспримет неизвестного инопланетянина за командира и не станет исполнять его приказы. Но все обошлось. Демонстрационное выступление Воина без лица добавило весомости не только Легардеру. Шредер козырнул и поплелся проверять хранилище.

– Без трындежа, говорите?.. – Строгов снова почувствовал на себе пристальный взгляд Пери. – Ну-ну… – Капрал тоже отдал честь и отправился вслед за Георгом.

«Он начинает догадываться, лейтенант». – Голос Виктора Строгов узнал даже при мысленном контакте.

«Похоже на то». – Николай задумчиво поглядел в спину Пери.

«Может быть, таясь от ребят, мы совершаем глупость? – Легардер помедлил, прежде чем продолжить: – Может быть, как им, так и нам станет легче, если сказать правду?»

«Скажем прямо здесь и сейчас?» – Николай в упор посмотрел на товарища.

«Ну, зачем же сейчас? – Легардер замялся. – Когда вернемся».

«Вот когда вернемся, тогда и поговорим. – Строгов встрепенулся, остановив свой взгляд на шеренге слитов. – А сейчас сделай милость, займись делом».

«Ты хочешь узнать, что в этом загоне для скота делают компьютеры?» – Виктор проследил за взглядом Великого Учителя.

«Жуть как хочу. – Николай подтолкнул Виктора в нужном направлении. – Выяснишь, дашь знать».

Оставив Легардера наедине с его любимым занятием, Строгов направился к Феликсу Луари. Капрал стоял возле одной из кормушек и внимательно изучал «аппетитный» супец.

– Что скажешь, разведка?

– Странная жрачка.

– Это ты о харририанах? – Николай стволом FAMASa подтолкнул в корыте обглоданную берцовую кость.

– Ну, с харририанами вроде все понятно, а вот что это за каша?

Лабиринт наделил Николая отменным ночным зрением, но даже оно не годилось, чтобы рассмотреть то, на что показывал Луари. Пришлось подсветить фонариком.

На свету густая студенистая масса оказалась светло-розовой с белыми прожилками, которые, как кровеносные сосуды, угадывались под помутневшей от плесени поверхностью. Консистенция и цвет показались Строгову знакомыми. Конечно! Биологически активная масса. Именно ее вез пропавший в Черной зоне «Фантерскрипт». Тогда майор Жерес высказал две теории использования этого продукта генной инженерии: «…кому-то недостает пары миллионов солдат или свежего мяса». Выходит, что верными оказались обе версии. Охотников создавали из биомассы, и эту же массу, сдобренную телами пленных харририан, они и жрали.

– Командир, – послышался из глубины хранилища голос Жоржа Пери. – Здесь еще одни ворота. За ними сканер фиксирует серьезные энергетические нагрузки.

– Будем вскрывать. Должно быть, цех по сборке охотников именно там. – Махнув рукой, Строгов отправил Луари на помощь Жоржу. – Собирай людей!

До группы капрала Пери Строгов шел около минуты. Все это время он пытался понять, что означало обращение «командир». Жорж узнал его или это лишь дань субординации? Николай не мог найти ответ ни в своем мозгу, ни в мозгу капрала. Хитрец! Пери умело прятал мысли под целым ворохом разнообразных воспоминаний. Конечно, среди них попадались изображения Строгова, но они возникали ничуть не чаще, чем другие действующие лица. А раз так, то разобраться было невозможно.

В отличие от первых вторые ворота оказались запертыми. Причем открыть их изнутри не представлялось возможным. Замок и управляющая им автоматика находились с другой стороны.

– А ну, Анри, давай… – Строгов выдвинул вперед Нангисена. – Твой выход.

Рядовой без излишних разговоров поднял толстую трубу стодвенадцатимиллиметрового противотанкового гранатомета «Апилас-3».

Глава 17

Грабовский с подозрением втягивал прохладный воздух. Довольно приличный коктейль, немного не хватает свежести, а так вроде бы неплохо, почти как на Земле. Но это только на первый взгляд. Мозг сразу начинало переклинивать, как только Марк принимался соображать, откуда на богом проклятой Агаве взялась эта благодать.

От газодобывающего комплекса можно было ожидать чего угодно, но только не темницы для землян. А кто сказал, что заключенными были земляне? Вернее, нет, вопрос поставлен неправильно. Кто сказал, что земляне были только заключенными? Тюремный блок остался позади, пройдено четыре новых уровня, а корсиканцы продолжают вдыхать живительную атмосферу родной планеты. Действительно, странно. Быть может, отгадка найдется еще выше?

– Шире шаг, – пришпорил лейтенант подчиненных.

– А куда нам спешить, на тот свет, что ли? – Ступая по ступеням широкой винтовой лестницы, Лекомп рассчитывал каждое движение. – Чем ближе к верху, тем больше риск. Учитель не зря предупреждал о минах.

– Совет весьма своевременный, – поддержал товарища Алексей Рутов. Произнося эти слова, он весьма красноречиво покосился на плоский ящик, вмонтированный в потолок.

– Это не первый контейнер, который мы встречаем. – Грабовский чисто автоматически прощупал объект сканером. – Как и во всех остальных, взрывчатки нет, только протонные потроха.

– Однако к нему продолжает поступать электропитание. – Алексей скривился. – Не нравится мне все это. Такие штуковины понатыканы абсолютно везде. Они словно ползают по потолку и следят за нами. – Капрал поежился, как будто он и впрямь поймал чей-то взгляд.

– Мы не специалисты, поэтому все равно ничего не поймем. – Марк продолжил подъем по уходящим ввысь ступеням. – Здесь то и дело встречается всевозможное оборудование. Если оно нас не трогает, мы его пока тоже трогать не будем.

Уровень номер три практически ничем не отличался от остальных. Те же параллельные коридоры с бесчисленным количеством пустых комнат по обеим сторонам, груды всякой дряни на полу и полное отсутствие сколько-либо весомых улик.

– Опять придется перебирать всякий хлам. – Капрал Лекомп поддал ногой по вороху тряпок, перемешанных с кусками термоизоляции. – Сколько можно?!

Грабовский ничего не ответил. Он лишь укоризненно покачал головой и, вздохнув, склонился над другой кучей мусора.

– Обитатели всех этих апартаментов очень аккуратные и дисциплинированные бестии, – поделился своими впечатлениями Рутов. – Мы не нашли ничего, что раскрыло бы их инкогнито. Аппаратура без маркировки, упаковки без надписей, тряпки без этикеток.

– Ты только заметил? – Лейтенант иронично хмыкнул. – Я уже давно перестал просматривать продукты их технического прогресса.

– Так что же мы ищем? – Оба капрала практически хором задали один и тот же вопрос.

– Мы ищем не то, что они выкинули, а то, что они потеряли. Живые существа одинаковы во всей Вселенной, и всем им в той или иной мере свойственна рассеянность. – Грабовский поднял указующий перст. – Поэтому ищите, друзья мои. Хорошенько ищите!

Следующие два часа «головорезы» добросовестно исполняли приказ командира. Коридор за коридором, комната за комнатой… они изучали каждый квадратный метр и обшаривали каждый закоулок. Но, к сожалению, все тщетно. Разделавшись с третьим уровнем, корсиканцы начали подъем на второй.

– Да нет здесь ничего! – Шарль-Анри изнеможенно присел на одну из ступеней. – Я же говорил, что…

Неожиданно капрал запнулся на полуслове. Прислонив свой FAMAS к стене, он двумя руками стал шарить по гладкому бетону.

– А говорил, что ничего нет… – Грабовский и Рутов уставились на Лекомпа.

– Всем стоять на месте! – Разведчик предупреждающе поднял ладонь вверх. Второй рукой он, словно ядовитую змею, подцепил с пола чеку от ручной гранаты.

– Думаешь, граната где-то здесь? – Окаменев, Алексей медленно осмотрелся по сторонам.

– Нет, чеку специально доставили с Земли, чтобы выкинуть именно на этой лестнице, – огрызнулся Лекомп.

– Тихо! Я вижу! – Грабовский осторожно поднялся еще на несколько ступеней. – Вон она, висит прямо над головой. Скобу удерживает какое-то толстое кольцо.

– Я думаю, вся хитрость именно в этом обруче, – прикинул Рутов. – Наверняка он распадается – и граната падает вниз. Для проверки кинуть бы что-нибудь.

Муляж сделали из рваных промасленных пакетов и старых тряпок. Связав все это обрывком тонкого кабеля, Алексей получил не тяжелый, но довольно пухлый тюк. Раскачав его в руке, россиянин с криком «Ложись!» метнул свой снаряд вверх по лестнице. Вслед за звуком падения корсиканцы услышали негромкий взрыв. Осколки дружно зачиркали по бетону, а звонкое эхо отправилось гулять по бесконечным коридорам комплекса.

– Срабатывает на движение, или на массу, или еще черт знает на что. – Лекомп прикусил губу. – Ну и как же мы пойдем дальше? Впереди таких штук должно быть видимо-невидимо.

– Почему они использовали именно гранаты? – Грабовский попытался подойти к проблеме с другой стороны. – Это маломощное и далеко не самое эффективное средство минирования.

– «Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое», – процитировал Рутов жюльверновского персонажа.

– Нет. – Марк красноречиво обвел глазами инопланетный комплекс. – Это не тот случай. Скорее всего, причина в другом. Как показал наш эксперимент, граната взрывается в воздухе, так и не долетев до пола. Значит, взрыв не влечет за собой практически никаких серьезных разрушений. Осколками поражается только живая сила.

– Вот суки, берегут свое имущество и надеются вернуться. – Шарль-Анри озвучил сам собой напрашивающийся вывод.

– Если это предположение верно и дальше мы не встретим более мощных мин, то можно попробовать пройти, бросая впереди себя этот тюк, – предложил Алексей.

– Добром это не кончится. – Лекомп указал на след от осколка, который укусил стену в полуметре от его головы. – Рано или поздно кого-нибудь обязательно зацепит.

– Да… Для этого метода нелишним было бы знать расположение зарядов, а уж потом бросать куклу. – Алексей чуть оживился. – Э, Шарль, а может, ты каждый раз будешь находить чеку?

– Хватит зубоскалить! – Пытливый ум Марка пытался найти выход из создавшегося положения. – Боевой шлем имеет полсотни поисковых режимов. Глядишь, какой-нибудь нам и сгодится.

– Давайте попробуем, – согласился Рутов.

– Пробовать будем мы с Лекомпом. – Лейтенант остановил капрала. – Ты же снимешь с предохранителя свою винтовку и займешься охраной тыла. А то расслабились мы тут. Забыли, что находимся на вражеской территории.

Казалось, еще немного – и протонный слит, спрятанный внутри бронированного шлема, раскалится добела. Поиск радиоактивности, электромагнитных полей, химических и энергетических аномалий увенчался полным успехом. Окружающее пространство так и кишело всеми мыслимыми и немыслимыми видами материи. По внутренней поверхности лицевого бронестекла ползли тысячи данных. Чтобы выделить среди них характеристики, указывающие на расположение мин, Марку потребовался бы не один день скрупулезной работы. А пока единственным результатом, которого добился горе-исследователь, была нарастающая головная боль.

– Лекомп, как дела у тебя? – Грабовский втайне надеялся, что его коллеге повезло больше.

– Сплошная каша, господин лейтенант. Ничего не могу понять. – Шарль-Анри покачал головой. – Сейчас проверю старый верный металлоискатель, и амба!

– Попробуй, попробуй… – Марк не стал разочаровывать капрала. Он сам даже и не пытался включить детектор металла. Какой смысл? Вокруг сплошной железобетон. Тонны арматуры и швеллеров. Мины растворятся в них, словно…

– Вот это да! – Шарахнувшись от стены, Лекомп чуть не сбил лейтенанта.

– Э, ты чего? – Марк не дал капралу грохнуться.

– Внутри что-то есть! – Лекомп затряс головой, будто его оглушило взрывом. – Что-то здоровенное! Я, идиот, вывернул звуковой сигнал на полную мощность. Только включил детектор металла, а оно как шибанет!

– Сейчас посмотрим. – Грабовский, в свою очередь, включил нужный режим. Правда, звуковую индикацию отключил совсем.

Один взгляд на результаты сканирования полностью подтвердил слова Лекомпа. Для детектора не существовало бетонных стен. Он безапелляционно делил мир на металл и пустоту. Именно делил! Сейчас Марк принадлежал к пустоте, второй же половиной вселенной стала светящаяся зеленым светом металлическая стена. Начинаясь в черной бездне, она вздымалась к самому небу.

– Ничего не понимаю. Откуда здесь эта хрень?

– На плане ничего подобного нет. – Пока Грабовский терзал металлоискатель, Лекомп уже успел посмотреть схему комплекса UG-18. – Кстати, именно туда и указывает самый мощный энергетический пеленг.

– Сейчас во всем разберемся… – Повинуясь безотчетному желанию разрушать, лейтенант потянулся за гранатой.

– Стена очень толстая, – услужливо проинформировал Шарль-Анри.

– Спасибо за совет! – К первому фугасу Марк добавил второй.

– Это что ж сейчас будет? – Алексей Рутов, который нес охрану пролетом ниже, заметил странные приготовления командира.

Ответом Алексею стали две голубые полусферы, которые, словно глаза гигантского дракона, вспыхнули в полумраке подземелья. Силовые щиты с силой двадцати шести тонн каждый прижали взведенные фугасы к серой стене.

– Все назад! – Налетев на Рутова, разведчики увлекли его в глубь третьего уровня.

Отступать пришлось недалеко. «Головорезы» залегли, не пробежав и десяти метров. Они прекрасно знали, что вся сила взрывного удара достанется стене. Назад полетят лишь пыль да случайные осколки мелкого щебня. Так и произошло. Два направленных взрыва выдавили полуметровую стену, словно стекло автомобиля. Тонну армированного стеклобетона как ветром сдуло. Она вывалилась куда-то внутрь, оставив после себя лишь черноту овального пролома, в которой клубились облака кристаллической пыли.

Грохот взрыва корсиканцы словно пропустили мимо ушей. Солдат интересовали совсем другие звуки. Будут ли их пиротехнические упражнения иметь последствия? Придет ли на смену уханью гранат какой-нибудь иной, более угрожающий звук? Но нет. Секунды складывались в минуты, но в погруженном в безмолвие газодобывающем комплексе ничего не происходило.

– Заглянем внутрь? – Грабовский первым поднял голову и посмотрел сначала на Рутова, а затем на Лекомпа.

– Почему нет? – Алексей, встав на колени, отряхнул с себя пыль.

– Только без излишнего рвения, – предупредил Марк. – После взрыва могли пойти трещины. А раз так, то или пол провалится, или сверху что-нибудь навернется.

Двигаясь легче, чем тени, корсиканцы подобрались к развороченной стене. Тишина. Только скрип ботинок и стук нервно колотящегося сердца. Чернота пролома казалась окном в другое измерение. Режим RQ-14 наотрез отказывался соваться внутрь, как будто страшась потустороннего мира. Черт с ним! Вспомним старые добрые времена. Марк откинул тонированное бронестекло и, приготовив фонарь, сунул голову в черную прорву.

В луче света блеснул серебристый металл. Первое, что увидел лейтенант, был огромный звездно-полосатый флаг, поблескивающий на утыканном заклепками стальном борту.

Марк до сих пор не мог окончательно оправиться от шока, в который его поверг вид космического корабля. И не просто космического корабля, а ЗЕМНОГО КОРАБЛЯ! Неважно, кому он принадлежит. Фантастическим являлось уже само его существование. Откуда на Земле взялись такие технологии? С какой целью люди прилетели на Агаву? А может, все это детально спланированная провокация? Может, кто-то лишь действует под видом людей? Ответы можно было найти только внутри звездолета, и Марку не терпелось поскорее их получить.

Однако профессиональная выучка разведчика требовала действовать последовательно и осторожно. Прежде всего следовало сообщить о находке Николаю. Ага… черта с два! От перегрузки фалийские телепортационные станции раскалились добела, но ни Марк, ни оба его капрала так и не смогли наладить связь. Эфир молчал, словно превратившись в непробиваемый для радиоволн монолит.

Что делать? Лейтенант разрывался между противоречивыми желаниями. Отправиться на поиски товарищей? Но где их искать? На шестидесяти трех уровнях гигантского подземного комплекса группа Строгова затерялась, словно иголка в стоге сена. Имея всего двоих солдат, Марк будет искать ее бесконечно долго. Вернуться назад к флаеру? Зачем? Грабовский ни за что в жизни не улетит. Ведь никто не сказал, что его боевые друзья погибли.

Окончательное решение далось с невероятным трудом. Принять его помог врожденный инстинкт разведчика, который не изменял Грабовскому никогда. Каким-то невообразимым образом Марк почувствовал: там загадка, тут загадка. Все это звенья одной цепи. Разорви одно из них, и остальные сами собой рассыплются в прах. Вдохновленный таким решением, лейтенант созрел для штурма таинственного космического корабля.

– Не забывай об осторожности. – Грабовский давал Рутову последние наставления перед спуском. – Все время держись в стороне от люка. Вдруг там существует какая-нибудь защита от взлома?

Слова командира заставили капрала еще раз взглянуть на аварийный люк звездолета, до которого от проделанного «головорезами» пролома оказалось никак не больше сорока метров.

– Это как бог даст. – Алексей перезарядил ранцевый линемет новой катушкой. – Все зависит от того, где находится щиток управления.

Как только снаряжение для спуска было готово, Рутов прицелился и, размахнувшись, швырнул небольшую контактную кошку. Ударившись, она прилипла к борту корабля. Разряд – и поблескивающая капля, выпустив клубок сизого дымка, накрепко прикипела к серебристому металлу, аккурат под самым американским флагом.

– Я пошел.

Капрал оттолкнулся и прыгнул. Он перелетел через десять метров черной пропасти и ногами встретил удар о металлическую поверхность. Разматывая катушку линемета, Рутов стал спускаться к выступающему ободу аварийного люка.

– Думаете, у него получится? – Чтобы разорвать угнетающую тишину, Лекомп должен был что-то сказать.

– Что получится? Открыть люк? – Марк пожал плечами. – Шансы есть, но гарантировать ничего нельзя. Сумеет ли Алексей подсоединиться к портам ввода? Найдет ли слит нужный код? Да и вообще, есть ли там щиток и порты?

– Ну, если Алексей не сделает, то мы точно не сделаем. Он ведь вертолетчик, пилот «Сахая» и вообще со всеми этими техническими штучками на «ты».

– Если Рутов потерпит неудачу, попробуем другие способы. – Грабовский был настроен весьма решительно.

– Гранатой люк не возьмешь, – сразу предупредил Шарль-Анри. – Вы же знаете толщину обшивки звездолета. Тут нужен как минимум гранатомет. А вот где его взять?

Где взять, где взять? Чтоб не париться над вопросом без ответа, Марк решил вызвать Рутова. Лейтенант видел, что капрал копошится возле люка, но за его широким плечом невозможно было разобрать, чем конкретно занимается россиянин.

– Алексей, как дела?

В ответ молчание.

– Алексей, ты меня…

Грабовский не успел договорить – крышка люка с легким шипением вывалилась наружу, образовав что-то вроде небольшого балкона. Рутов не замедлил забраться на него. Подпрыгнув, он оценил надежность крепления и, удовлетворенный его прочностью, поднял голову вверх.

– Спускайтесь, – махнул он рукой. – Здесь шлюзовая камера. Пока мы не закроем наружную дверь, внутреннюю открыть невозможно.

…Грабовский с екнувшим сердцем проследил, как за ним захлопнулась многослойная, словно пирог, толстая наружная плита. Он почувствовал себя в мышеловке. Шлюзовая камера могла стать ловушкой для непрошеных гостей. Мандраж испытывали все. Лекомп нервно теребил предохранитель FAMASa, нажимая его, словно спусковой крючок. Рутов, чертыхаясь, все никак не мог удержать сразу пять проводков в дырочках компьютерного разъема.

– Почему внутренняя дверь не открылась автоматически? – Марк заподозрил неладное. – Если наружная открылась и закрылась, значит, в камеру кто-то вошел. Газовый баланс в норме. Автоматика должна немедленно разблокировать шлюз.

– Ни хрена подобного! Наружная дверь не открывалась. – Рутов лишь на мгновение оторвался от своей работы и метнул быстрый взгляд в сторону лейтенанта.

– Как не открывалась? Мы же здесь, – удивился Марк.

– Я сделал так, что компьютер воспринял открытие двери как секундный системный сбой. Слава богу, здесь нет эгиона. Всем оборудованием в этом секторе управляет дохленькая система активной безопасности. Слит моего шлема справился с ней, как с ребенком.

– Получается, что на корабле никто не знает о нашем проникновении, – обрадовался Лекомп.

– Если мне удастся так же тихо справиться и с внутренней дверью, то да. Наше присутствие на борту станет полной неожиданностью для экипажа, если он, конечно, еще здесь.

– Ты уж постарайся… – Грабовский присел рядом с Алексеем и принялся ему помогать.

Вдвоем они быстро справились с непослушными контактами, и капрал приступил к мысленным манипуляциям со своим слитом. Скорей, скорей же! Марк считал секунды.

Щелк. Блокираторы двери разжались, и стальная плита поползла в сторону. Вместе с шипением воздуха и гудением тягловых моторов в камеру ворвались и другие звуки. Господи! Марк хорошо знал эти звуки! Весь корабль гремел от звонкого эха оружейной пальбы.

Глава 18

Через грузовой трюм корсиканцы шли легко, будто играючи. Яйцеголовые ничего не могли поделать. Встречный бой был не для них. «Головорезы» отвоевывали все новые и новые линии примитивных прямоугольных челноков, которыми, словно селедками в бочке, было набито брюхо загадочного звездолета.

В начале схватки «головорезы» не могли предположить, что противник так скоро побежит. Яйцеголовые значительно превосходили легионеров в численности. Четыре к одному – так Строгов оценил расстановку сил. Оценил и тут же выдвинул на ударную позицию Воина без лица.

Виктор Легардер знал свое дело. В его руках оказались сразу две «беретты», и стрелял он из них, как истинный гений смерти – одновременно из обоих стволов, практически не глядя в прорезь прицела. Это казалось невероятным, но пули, выпущенные безликим солдатом, разили наповал. Николаю даже показалось, что это никакие не пули, а ракеты, самостоятельно наводящиеся на подсвеченные смертью цели.

Когда в ангаре затих последний выстрел, Строгов прокричал:

– Все целы?!

– Почти. – Рядовой Петер Райнис настраивал боевой комбинезон на ликвидацию кровотечения из бедра.

– Райнис, остаешься на охране. Всем остальным вперед.

– Поздно! – Пери практически налетел на герметичную дверь. – Все блокировано. Теперь это можно только взорвать.

– Нангисен, давай! – Приказывая гранатометчику, Николай не раздумывал ни секунды. Наступательный порыв всегда был козырем в колоде у штурмовых групп.

Анри проделал свою работу с филигранностью настоящего ювелира. Фугасная ракета гигантской кувалдой врезала по двери. Стальную плиту вырвало из направляющих желобов и швырнуло в ярко освещенный коридор. Она так и летела, круша фонари и сплетения кабелей, пока наконец не врезалась в одну из переборок.

Приказ к атаке подавать не пришлось. Опытные бойцы сами ринулись в еще дымящийся пролом. Они понимали – каждая секунда на счету. Быть может, удастся проскочить раньше, чем…

Не удалось. Прямо на глазах у «головорезов» падали аварийные переборки. Остановить, заклинить или подпереть их не было никакой возможности. Корсиканцы вообще ничего не могли сделать. Прямо с потолка опустилась пара многоствольных автоматических пулеметов. Николай понял, что произошло, лишь когда грянула первая очередь.

Идущий перед Строговым рядовой отлетел назад, словно столкнувшись с невидимым автомобилем. Его тело содрогнулось, вмиг нашпигованное десятком смертоносных пуль. Наверняка эта же судьба ждала и Николая, если бы не Пери. Капрал прыгнул на Великого Учителя, и они вдвоем полетели в мертвую зону, которую создавало одно из ребер шпангоута.

– Сдурел, лейтенант? Куда прешь? Глаза потерял? – проревел Жорж, едва опасность отступила.

– Узнал, значит… – Николай едва перевел дыхание.

– Грех не узнать. Если кругом полная жопа, то это место как раз для тебя. – На мгновение Пери высунулся из-за стальной плиты. – И для меня тоже.

– Кто это был? – Николай проглотил горький комок. – Кто шел впереди меня?

– По-моему, Хадсон – бортинженер с «Сахая» Шеннона. Отвоевался. С такими дырками выжить невозможно.

Пальба не прекращалась ни на секунду. Патронов пулеметы не жалели. Реагируя на малейшее движение, они поливали свинцовым дождем каждого, кто смел хотя бы шелохнуться.

– Влипли! – констатировал очевидный факт Пери. – Пока эти дуры стреляют, мы здесь крепко застряли. Того и гляди, яйцеголовые опомнятся. Сейчас единственная надежда – это твой дружок… Кстати, кто это? Неужели Фогюс?

Строгов ничего не ответил. Он может говорить только за себя. Пусть Легардер раскрывает свою тайну сам. Однако кое в чем Жорж прав.

«Виктор!» – Связь была заглушена, но мысленный контакт по-прежнему позволял ощущать всех, кто находился рядом.

«Я здесь».

«Ты должен заткнуть пулеметы».

«Сложновато будет», – даже в мыслях Легардера сквозило сомнение.

«Другого выхода нет. Я отвлеку их, а ты стреляй. Начинаем на счет «три».

Строгов не стал ждать, что ответит солдат. Он оттолкнул Пери и, заняв его место, вплотную придвинулся к срезу переборки.

«Один… два… три… Сейчас!»

Выглянув из укрытия, Строгов, почти не целясь, дал очередь. Атака длилась лишь мгновение, однако этого хватило, чтобы автоматика взяла его на прицел. Вокруг завизжали пули, одна из которых царапнула Николая по плечу.

Вот черт! Боль затмила мозг. Строгову понадобилось целое мгновение, чтобы понять, что это не его боль.

– Виктор! – не помня себя от тревоги, закричал в пространство Великий Учитель.

«Плохо дело, лейтенант, – наполнил сознание Николая задыхающийся голос Легардера. – Я получил пулю в живот».

Как же так? Обожженный злостью, Строгов завертелся на месте. Если Виктору срочно не оказать помощь, он умрет. Пулю из живота не вытянет никакая аптечка, пусть даже суперсовременная! Их столько связывало… Они вместе столько пережили и столько сделали, что Легардер не может, не должен умереть!

Не отдавая себе отчет в том, что творит, Николай рванулся вперед. Он вскочил на ноги и прямо с бедpa открыл огонь. Стрелял, пока не опустел магазин. Лишь только когда FAMAS захлебнулся, Строгов понял, что пулеметы молчат. Их стволы безвольно свесились вниз, напоминая шеи дохлых гусей, которым только что оттяпали головы. Кто уничтожил их? Неужели он? Или, быть может, кто-нибудь другой? Это была не единственная загадка. Словно по волшебству, по всему кораблю одна за другой начали подниматься аварийные переборки.

Упав перед Легардером на колени, Строгов заглянул в клубящуюся мглу под его капюшоном. Николаю не нужно было отключать молекулярную маску. Взгляд Великого Учителя мог видеть и сквозь нее. Изо рта Виктора сочилась кровь, он тяжело дышал, покрытое потом лицо искажала гримаса боли.

– Сейчас все будет хорошо… – Николай ножом распорол мокрый от крови балахон.

Какое там, к дьяволу, хорошо! Разрывная пуля выпотрошила солдату половину желудка. С такими ранами долго не живут. Лейтенант не первый день на войне и не раз видел вот такие дырки. От них еще никто не оклемался. Все неудачники ушли в могилу, так и не добравшись до операционного стола. Но нет! Строгов не отдаст своего друга и соратника в костлявые лапы смерти! Он должен спасти Виктора. Николай чувствовал, что в состоянии сделать это. Но как? Ладно, будь что будет! Строгов наложил руки на рану. Что дальше? Он ведь не знахарь или маг, он просто человек. Нет, не человек. Нынешний Строгов – это что-то другое, то, что сотворила из аморфной живой массы вселенская энергия жизни. И теперь он часть этой энергии, ее материальное воплощение в мире живых существ. А раз так, тогда помогай, родная!

Строгов открыл свое естество для безбрежного жизненного потока. Это был транс, в котором не существовало ни его самого, ни пространства, ни времени. Одна чистая энергия. Он качал ее и щедро вкладывал в умирающее тело друга. Энергии не хватало, но Великий Учитель сыскным псом выискивал ее и, завладев найденным сокровищем, продолжал реставрировать едва теплящуюся жизнь. Николай был готов творить это чудо вечно, когда вдруг из небытия его выдернула чья-то дрожащая рука.

– Э, ты что, сдурел, лейтенант? Что творишь?!

– А? Что? – Николай с трудом вышел из энергетического коллапса.

– Ты нас всех чуть не прикончил! – Пери с трудом дышал.

Как такое могло произойти? Строгов в ужасе огляделся по сторонам. По корсиканцам как будто прошелся тропический ураган. Растерянные, перепуганные и подавленные, они едва держались на ногах. Те, кто сохранил побольше сил, пытались уйти как можно дальше. Прочь от дьявола, который жадно пил их жизни.

«Стойте! Все нормально. Я не хотел…» – Облаченные в слова, эти призывы наверняка звучали бы неубедительно и как-то уж очень по-детски. Но, превращенные в подсознательный приказ Великого Учителя, они сумели остановить солдат.

То, что это самообман, Николай понял уже через мгновение. Корсиканцы не вняли его просьбе, они замерли совсем по другой причине. По широкому вестибюлю грузовой палубы кто-то приближался, и боевые шлемы «головорезов» засекли это раньше, чем затуманенный нечеловеческой усталостью мозг Строгова.

– К бою! – Пери пришел в себя первым. – Занять позицию. Луари, Шредер, какого хрена телитесь? Помогите Учителю спрятать раненого.

Все правильно. Строгов понял: что бы ни думали о нем корсиканцы, но у них один общий враг. Поэтому перед лицом грозящей опасности они вновь объединились. Конечно, от былого доверия не осталось и следа, но в спину ему «головорезы» стрелять тоже не станут.

Легардер дышал не так громко и судорожно, кровотечение уменьшилось, а состояние стабилизировалось. Естественно, не стоило воображать, что Виктору полегчало, однако он явно выдурил у смерти еще пару часов перемирия. Похлопав друга по руке, Великий Учитель устремил взгляд в прорезь прицела.

– Восемь целей, – озвучил Пери показания системы раннего обнаружения. – Идут плотной группой, даже не думают прятаться.

– Я их не чувствую, – процедил сквозь сжатые зубы Строгов. – Все, как в тумане.

Капрал словно не расслышал слов Учителя, всецело сосредоточившись на приближающемся противнике. Однако на мгновение он все же позволил себе ослабить контроль. Глянув на лейтенанта, Жорж спросил:

– Командовать сможете?

– Всем приготовиться! – общий приказ Строгова послужил ответом капралу. – Как только подойдут, огонь без команды.

С нарастающей тревогой корсиканцы ждали. Каждый из них понимал, что творится что-то странное. С чего это враги решили поиграть в благородство? Все смертоносные ловушки отключены, и теперь они жаждут сразиться лицом к лицу. Беспокойство достигло апогея, когда слит опознал три цели: «свои». После этого открытия голова окончательно пошла кругом.

– Всем спокойно! – Казалось, Пери был единственным, кто четко разобрался в ситуации. – «Свои» это еще ни о чем не говорит. «Свои» – это значит, что у них наши шлемы, а шлемы могут быть надеты и на оборотней.

Жорж ошибается. Николай не успел произнести это вслух. Только подумал. Подозрение Пери разрушил гремящий из неожиданно ожившего эфира голос:

– «Головорезы», внимание! Не стрелять! Все нормально. Это я, лейтенант Грабовский.

Минуту спустя слова Марка подтвердились. Он, Рутов и Лекомп во главе небольшой группы яйцеголовых показались в конце палубы. Заметив лежащие на полу тела, они закинули винтовки за спины и перешли с шага на бег. Николай совершенно отчетливо слышал, как на ходу Грабовский безапелляционно приказал одному из яйцеголовых: «Фил, свяжитесь с полковником Грабовским. Здесь раненые. Пусть готовят лазарет».

Глава 19

– Марк, ты понимаешь, что, принимая вас на борту своего корабля, я совершаю военное преступление? – Полковник Джонатан Грабовский мерил шагами свою каюту.

– Ну что ж, расстреляйте любимого племянника. – Марк развел руками, заменяя этим фразу «что сделано, то сделано». – Ваша контора уже почти год пытается прикончить меня.

В словах лейтенанта сквозил такой упрек, что дядя Джон вскипел:

– Да не должна была ваша распроклятая рота оказаться на Агаве. Понимаешь? Не должна! – Последнее слово полковник произнес с жаром и почти по слогам, как будто хотел, чтобы оно поглубже засело в голову его беспутного племянника. – Куда вас черт понес?! Летели бы себе на Теос, как планировали в самом начале. Порылись бы там в горячем песочке, нюхнули местной дури – и назад домой. Так нет же, вас принесло именно сюда!

– Мы выполняли свой долг.

Марк не думал защищаться. Он просто ляпнул то, что обычно говорят в таких случаях. Когда не знаешь всей правды, нет смысла яростно отстаивать собственную правоту. Гораздо разумнее провоцировать своего собеседника, а самому просто молчать, слушать и запоминать. Метод под названием «благородный дурачок» сработал. Дядюшка Джонатан аж затрясся от возмущения:

– О каком долге ты говоришь? Перед кем? Перед этим галактическим быдлом, которое спит и видит, как бы запихнуть нашу планету назад в каменный век?

– Вы специально перебили население девяти обитаемых миров, чтобы доказать, что земляне достойны звания цивилизованной расы?

Полковник ничего не ответил. И совсем не потому, что терзался угрызениями совести. Просто старый лис, который провел большую часть жизни в казарме, прекрасно знал ту черту, где заканчивается невинная болтовня и начинается военная тайна. Марк никакими уловками не смог бы пробить броню бывалого служаки. Единственной темой, которая оставалась доступной, являлась их семья.

– Дядя Джон, вы знаете, что с отцом? – Марк задал так долго мучивший его вопрос.

– С ним все в порядке. Он на нашей стороне. – Невидящим взглядом полковник смотрел куда-то вдаль, поверх головы Марка.

Хороший ответ. От обилия информации Марк даже опешил.

– Как, и это все, что я имею право знать?

– Пока да. – Полковник Грабовский встал, как бы подтверждая, что их беседа подошла к концу. – Иди, поговорим позже. Сейчас меня ждут дела.

Марк, как военный человек, не стал настаивать на продолжении разговора. Лейтенанты не спорят с полковниками, даже если они и родственники. Марк встал, отдал честь и, развернувшись на каблуках, двинулся к выходу. Однако, сделав два шага, он вспомнил, что статус «головорезов» на борту «Новой Невады» так и остается весьма неопределенным. Чтобы расставить все точки над «i», лейтенант обернулся.

Встретившись глазами с дядей, Марк ужаснулся. Боль, тоска и нестерпимое чувство вины переполняли взгляд старого солдата. Ясно было, что, глядя в спину племяннику, полковник на миг потерял контроль над своим железным самообладанием. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Оба понимали – существует нечто, о чем они так и не поговорили. Это нечто – страшная тайна, касающаяся их лично. Однако в тот же миг мужчины заключили молчаливый договор: Марк ничего не спросит, потому что дядя Джон ничего не ответит.

Марк Грабовский плохо соображал, куда идет. Ноги сами принесли его к двери медицинского блока. За ней обессиленные корсиканцы пытались прийти в себя после тяжелого дня. При виде офицера солдаты попытались встать.

– Сидите, – Грабовский взмахом руки остановил несвоевременный приступ субординации. – Где Учитель?

– Там. – Жорж Пери отставил пластиковый стакан с витаминизированным коктейлем и указал на операционную. – Убедил местную докторшу взять его в ассистенты.

Понятно. Марк посмотрел на плотно закрытую дверь и не стал туда заглядывать. Даже не потому, что это не в его компетенции, он просто не хотел видеть то, что за ней происходит.

– Как самочувствие? – Лейтенант обвел взглядом свою потрепанную армию.

– Как будто только что вернулись с того света. – Шредер растирал застывшие, словно от холода, руки. – Ни за что не остался бы в компании этого монстра, если бы не знал, что это Строгов.

– Строгов? – Марк обвел взглядом солдат.

– Да, Строгов. – Георг показал глазами в сторону капрала Пери. – Жорж нам все рассказал. Сейчас гадаем только над личностью Воина без лица. Есть одна кандидатура – Фогюс, ведь именно он тогда остался с лейтенантом.

– Не он один, – встрял в разговор Нангисен.

– Намекаешь на Легардера? – Шредер задумался. – Нет, не он. Виктор был пожирнее. А этот – словно скелет в рясе.

Тему закрыл скрип открывающейся двери. Одетые в хирургическую робу, на пороге появились три фигуры. Свет операционных ламп бил им в спину, отчего зрелище казалось сродни библейскому пришествию Спасителя. А впрочем, так оно и было. Спасители человеческой жизни закончили свою работу. Средних лет женщина, молодой медик и Великий Учитель молча вошли. Доктор Ингрит села на свободную койку и уставилась в одну точку. Вытянула из кармана сигареты, закурила. Во время очередной затяжки Марк вдруг увидел, что у нее дрожат руки.

– Как он может жить? – едва слышно обратилась сама к себе женщина. Она говорила по-французски, очевидно отдавая дань вежливости своим пациентам.

– Мы на Агаве, – напомнил стоящий рядом с ней Учитель. – Он может жить только здесь.

– От него же почти ничего не осталось. – Доктор словно не слышала Строгова.

– Как не осталось? – Марк вмешался в разговор. – Виктор получил всего одну пулю в живот.

– Виктор? – Шредер с Нангисеном переглянулись.

– Тихо вы! – Марк цыкнул на солдат. – Не с вами говорю, а с врачом.

Впервые за все это время женщина удостоила Грабовского взглядом.

– Этот человек должен был умереть уже давно. Смерть не приняла его тогда, а сейчас… А сейчас я даже не знаю…

– Эх, если бы использовать регенераторы! – Грабовский надеялся найти поддержку своей идеи у Николая, но тот безжизненным манекеном замер посреди медблока. Лицо Великого Учителя скрывала дыхательная маска, но его горе прорывалось наружу сквозь пустые, ничего не видящие глаза. В них читалась не только боль, но и полная беспомощность.

– На «Новой Неваде» нет регенераторов. – Доктор бессильно пожала плечами. – Мы сделали все возможное, однако новые повреждения наложились на старые раны. Часть внутренних органов попросту уничтожена. Так что вашего друга спасет только чудо.

Слова доктора выдернули Строгова из другого мира, где последние несколько минут блуждало его сознание. Марк увидел, как в глазах друга снова засветилась жизнь.

– Чудо, говорите? Я знаю одно место, где творятся чудеса.

– Ты имеешь в виду Лабиринт? – Грабовский пристально посмотрел на Великого Учителя.

– Один раз Лабиринт уже спас Виктора, он может сделать это и сейчас. – Желание действовать ураганом сорвало Строгова с места.

– Чтобы покинуть звездолет, вы должны получить разрешение командира. – Ничего особенного доктор Ингрит этим сказать не хотела, она просто напомнила гостям уклад военного корабля.

– С этим проблем не будет, правда, Марк? – Николай испытующе посмотрел на Грабовского.

«Думаю, что проблемы будут. И очень большие. – Марк не посмел произнести это вслух. – Ты ведь понимаешь, мы узнали слишком много».

«Мне нужен твой положительный ответ. – В мозгу Грабовского послышался настоятельный приказ: – Сострой свою обычную наглую рожу и скажи то, что от тебя требуется!»

Разведчик прекрасно понимал, чем все это должно закончиться, но перечить другу не стал. По крайней мере, простое «да» сейчас его ни к чему не обязывает.

– Конечно, с полковником Грабовским мы уже обсудили этот вопрос. – К наглой роже Марк добавил еще и вальяжную жестикуляцию. – Остались лишь формальности.

– Доктор Ингрит, подготовьте раненого к транспортировке. – Николай обвел взглядом свою команду. – Мы выступаем. Немедленно.

Виктор был в сознании. Строгов ощущал его мысли и чувства. И хотя тело солдата разрывала страшная боль, как ни странно, он был счастлив. Легардер больше не бестелесный пугающий призрак, а живой человек, окруженный теплотой и заботой таких же живых людей. Он снова кому-то нужен, о нем беспокоятся, его поддерживают и в него верят.

Четверо солдат бережно несли носилки извилистыми коридорами корабля. Молекулярная маска больше не скрывала обезображенное лицо Виктора, но его товарищи словно не замечали этого. Луари постоянно поправлял непослушную полуавтоматическую капельницу, а Рутов придерживал раненого при толчках и не переставал повторять: «Держись, друг!» На случай опасности корсиканцы прикрывали Легардера своими телами так, как будто его истерзанное естество стоило гораздо дороже, чем их собственные жизни.

Наблюдая за спешной эвакуацией тяжело раненного, Грабовский терзался сомнениями. Может, они поспешили с побегом? Может, за помощью следовало обратиться к дядюшке Джону? При очередном приступе неуверенности он притормозил Строгова.

– Пока мы еще никого не грохнули, не стоит ли попытать счастье у командира? – Марк не хотел верить, что дядя Джон станет их тюремщиком.

– Пятнадцать минут назад полковник Джонатан Грабовский получил приказ пустить всех нас в расход, – ответил Николай.

– Всех? – задал очень глупый вопрос ошарашенный Марк.

– Почти. – Строгов горько усмехнулся. – За исключением одного – меня. Великий Учитель представляет определенный интерес для генетиков проекта «Архангел».

Продвигаясь к главному шлюзу, «головорезы» не встретили особого сопротивления. Самым серьезным инцидентом стала короткая стычка на подходе к артиллерийской батарее номер пять. Хотя Марк с Николаем и старательно выбирали маршрут, но перестрелки избежать все же не удалось. Корсиканцы позарез нуждались в лифтах, а они находились именно там, под неусыпной охраной двух пехотинцев. Собственно говоря, перестрелкой этот конфликт никак не назовешь. Охранники даже не вытянули свои пистолеты. Их срезали одной очередью, которая наделала дырок не только в камуфлированных мундирах, но и в подвешенной под потолком камере наблюдения.

– Вот так. – Пери подул на дымящийся ствол. – А все-таки командир этой посудины полный идиот. Я бы на его месте не оставлял нам оружие.

В ожидании лифта Грабовский получил возможность разъяснить ситуацию непонятливому капралу:

– Можно подумать, ты бы отдал свой FAMAS! – Марк опасливо осмотрелся по сторонам. – А значит, у полковника просто не было выбора. Мы могли взбунтоваться.

Пока обширная кабина грузового лифта бесшумно падала вниз, все молчали. Корсиканцы играли свой очередной матч со смертью, вкус победы в котором узнают далеко не все. Глаза Грабовского сами собой сползли на лежащего на носилках Виктора. Сначала Хадсон, затем Легардер… Почему и за что? Лейтенанту показалось, что он и его люди каким-то образом провинились перед Богом. «Головорезы» выстояли в битве с беспощадным, не знающим жалости и сострадания инопланетным врагом и спасли Землю. В награду за это они тут же получили смертный приговор. И кто же должен привести его в исполнение? Родные, близкие ему люди: отец… дядя Джон… Бред! Чудовищный кошмар, поверить в который Марк просто отказывался.

«Смотри не свихнись от перенапряга, – остудил уже готовый к кипению мозг Грабовского голос Великого Учителя. – Ты нам еще пригодишься. Мы должны найти ответы на массу вопросов».

«И ты знаешь, где искать?» – Марк терялся в догадках.

«Теперь знаю. На Земле». – Для Строгова ответ был абсолютно ясен.

«Чтобы попасть на Землю, нам понадобится звездолет. – Разведчик многозначительно постучал по металлической стене. – А кроме «Новой Невады» другого корабля на Агаве нет. «Трокстер» нам не починить».

«Захватить «Неваду» сейчас невозможно. На борту почти две сотни человек экипажа, и все они подняты по тревоге. Спросишь, почему мы еще живы? Потому что предприняли побег раньше, чем полковник Грабовский распорядился насчет нашего ареста. Твой дядюшка оказался не совсем конченым человеком. Долго колебался, прежде чем отдать приказ. – Предвидя вопрос «Откуда ты знаешь?», Строгов пояснил: – Хотя мои возможности и впрямь здесь ограниченны, но медблок расположен не так далеко от командирской каюты, и я дотянулся…»

Великий Учитель оборвал свой рассказ на полуслове. Он резко обернулся к солдатам и приказал:

– Здесь нас ждут. Огонь прямо с порога!

Великий Учитель попусту паниковать не станет. Корсиканцы усвоили это крепко-накрепко. Поэтому, как только дверь лифта поползла в сторону, они открыли шквальный огонь. «Головорезы» стреляли наугад, сверху донизу полосуя очередями дверной проем. Плотнее огонь! Не имея укрытия, корсиканцы должны были опередить противника и во что бы то ни стало подавить его сопротивление. Пусть захлебнутся потоками раскаленного дождя, а те, кто выживет, даже не посмеют поднять головы.

Так и вышло. Когда ружейный огонь стих, «головорезам» открылась полностью изрешеченная переходная зона. Плазменные пули – страшная штука. Переборки, ребра шпангоута, стальные люки и двери – ничто не могло защитить от них. Трое из четырех устроивших засаду американцев были убиты. Одного же, оглушенного и насмерть перепуганного, Рутов за шиворот извлек из-под груды дымящихся скафандров. Но хищники не убивают ради забавы. Алексей пинком отправил молодого пехотинца внутрь опустевшего лифта и тут же расстрелял панель контроля.

– Порядок! – Капрал продемонстрировал сигнал «О’кей». – Он там надолго засел.

– А мы здесь. – На мгновение выглянув из-за поворота переходной зоны, Пери сразу отпрянул назад. – Там две шестистволки, точно такие же, как в грузовом трюме.

Что делать? Марк мозжечком почувствовал, как десятки до зубов вооруженных солдат несутся вдогонку за корсиканцами. С каждым мгновением они подбираются все ближе и ближе. В поисках выхода Грабовский завертел головой по сторонам. Что-то ведь есть. Какое-то решение крохотной искоркой проскользнуло между извилинами мозга, словно между гудящими от перенапряжения электродами. Зажечь сияющую дугу прозрения помог короткий взгляд на один из кабельных туннелей.

– А ну, ребята, круши все подряд! – Показывая пример, Марк выпустил длинную очередь по коммуникационным линиям.

План сработал. Многоствольные пулеметы в шлюзовой зоне превратились в марионеток, которые дергал за ниточки сумасшедший кукловод. Взвизгивая сервомоторами, они беспорядочно крутили своими стволами, как будто хотели перестрелять весь белый свет.

– Сейчас проверим. – Рутов вытянул из нагрудника пустой магазин и швырнул его на растерзание многоствольным волкам.

Никакой реакции. Система наведения не прореагировала на рожок, с грохотом покатившийся по стальному настилу.

– Вроде молчат. – Алексей радостно взглянул на своих товарищей.

– Это хорошо, что молчат. Только у меня все равно нет никакого желания соваться под их дула. Эх-хе-хе… – Лекомп закряхтел. – Зря ты замуровал этого говнюка в лифте. Сейчас он как раз сгодился бы.

В ответ на такое низкое предложение Рутов скривился от отвращения. Алексей никогда не закрывался чужой грудью, пусть даже эта грудь пленного врага. Не успел Марк скомандовать «Назад!», как Рутов сделал шаг из укрытия. Поступок храбреца, но никак не самоубийцы. Капрал был сосредоточен и готов к немедленному броску. Если только шестистволки начнут ловить его в прицел, Алексей прыгнет.

Слава богу, обошлось. Пулеметы, как и прежде, совершали танец Дауна, дергаясь во все стороны. Рутов не стал испытывать судьбу. Двумя длинными очередями он превратил смертоносные многостволки в авангардные украшения, бесполезно болтающиеся под потолком.

Расхваливать смелость россиянина никто не стал. Обычный подвиг. Сегодня он, завтра кто-нибудь другой. Единственным, кто выказал свое отношение к поступку Рутова, был капрал Лекомп. Проходя мимо Алексея, он красноречиво покрутил пальцем около виска.

Вскрывать звездолеты изнутри оказалось гораздо приятнее, чем снаружи. Внутренняя дверь шлюзовой камеры открылась сама, а отпереть наружную специалистам не составило особого труда. Она оказалась полностью зависима от двух гидравлических подъемников. Как только из их продырявленных поршней потекло масло, дверь уже ничего не удерживало. Она вывалилась от взрыва всего одной гранаты.

– Все наружу!

Марк подождал, пока корсиканцы покинут шлюзовую камеру, и одним ударом выбил подпорку, удерживающую внутреннюю дверь от закрытия. Грабовский едва успел увернуться от ошалелой стальной плиты, которая изо всех сил стремилась перекрыть доступ чужеродной сернистой атмосферы внутрь звездолета.

– Закупорили что надо! – Лейтенант подмигнул Строгову. – Автоматика не позволит ее открыть, пока не будет восстановлена целостность шлюзовой камеры.

– Не думай, что все вокруг идиоты. – Николай заставил друга бегом нагнать отступающих солдат. – Наверняка зондеркоманды уже несутся к другим выходам.

– Я останусь прикрывать. – Грабовский хотел остановиться.

– Нет уж, спаситель долбаный! – Николай подтолкнул друга вперед. – Мертвые герои нам не нужны. Лучше пошли сменим солдат у носилок. До дна разлома еще два уровня. Если хотим жить, следует энергичней шевелить конечностями.

– А что будет, когда мы выйдем наружу?

– Если выйдем наружу, я смогу связаться с флаером. Морунг должен услышать меня.

Бежать они не могли. Болтанка доконала бы Легардера, да и Петер Райнис, опираясь на плечи двух солдат, не добавлял скорости. Быстрым шагом «головорезы» миновали цех по сжижению газа, где подсознание Марка не переставало фиксировать подозрительные факты. В большинстве своем оборудование исправно трудилось. Призрачно мерцали панели контроля на криогенных установках, а слиты автоматизированного управления процессом все время выдавали данные по объемам добычи на центральный информационный экран. То там, то тут слышалось зловещее гудение и шипение. От этого казалось, что вокруг полным-полно неведомых великанов. Погибая от холода, они глядят из темноты, стонут и вздыхают, выдыхая в атмосферу седые клубы ледяного азотного пара.

Не поддаваясь козням леденящего страха, Марк старался сосредоточиться лишь на одном: поиске реального противника. К счастью, пока его боевой шлем молчал. В пределах этого уровня корсиканцы оставались единственными живыми существами. Так бы и дальше! С этими мыслями Грабовский вступил на лестницу, ведущую в зону добычи.

– Осторожней! – Удерживая ручку носилок, Николай замедлил шаг. – Там внизу черт знает что творится.

Зона добычи действительно представляла собой разительный контраст всем уровням комплекса, которые Марку довелось видеть до этого. Складывалось впечатление, что сюда сбросили весь хлам с верхних этажей. Раскуроченные слиты, пластиковая мебель, глыбы битого стеклобетона, трубы и контейнеры с отходами. Все это, громоздясь одно на другом, образовывало высокие завалы, через которые «головорезам» предстояло перебраться. Радовало одно: скользя над грудами мусора, взгляд больше не упирался в порядком осточертевшие серые стены. Вырвавшись из плена технологического ада, он свободно парил над черными камнями естественного первозданного мира. Оказывается, вся громада комплекса UG-18 висела на колоннах. Тем самым она как бы подминала зону добычи под свое массивное железобетонное брюхо, превращая все сооружение в гигантскую многоножку.

При виде долгожданного простора люди значительно оживились. Зловещие лабиринты остались позади. Больше не стоит бояться засад и выстрелов из-за угла.

Из-за угла – нет, а вот в спину – весьма вероятно. Боевые шлемы всех «головорезов» буквально взревели угрожающими красными сигналами. В двухстах метрах от них по соседней технической лестнице спускался довольно большой отряд яйцеголовых.

– Уходим! Быстрее! – Строгов, как танк, попер через нагромождение старого железа.

– Тише ты!

Чтобы оценить состояние Легардера, Марк обернулся и взглянул на раненого. Разведчик чуть не вскрикнул от удивления. Виктор больше не был безжизненной куклой. Снимая с товарищей часть забот, он сам держался за носилки. Капельницу израненный солдат зажал зубами – цепко, по-бультерьерски, до судорог напрягая торчащие из сожженных щек челюсти.

– Теперь можем ускориться. – Строгов перехватил взгляд друга. – Стены комплекса остались позади. Излучение Лабиринта добавило Легардеру сил. Он выдержит.

– Вопрос: выдержим ли мы? – По тому, как разворачивалась цепь противника, Грабовский понял, что их засекли. – Ник, срочно вызывай флаер.

Первые пули засвистели над головами «головорезов», когда те уже покинули комплекс. Оно и понятно, в окружении газоносных труб никто не решался стрелять. Зато теперь, когда беглецы оказались среди голых безжизненных камней, они превратились в прекрасные мишени.

После того как двое корсиканцев упали, сраженные пулями, Марк приказал всем залечь. Валуны размером с баскетбольный мяч не бог весть какое укрытие, но все же это лучше, чем ничего. Огрызаясь короткими очередями, «головорезы» держали противника на расстоянии. Ну, и что дальше? С минуты на минуту к яйцеголовым могло подойти подкрепление. Тогда пиши пропало.

– Шредер, Нангисен, пугните этих скотов из гранатометов! – Грабовский не был уверен, но, возможно, удастся избавиться от двух снайперов, которые не давали корсиканцам поднять головы.

Ракеты с ревом ушли в сторону преследователей. Их взрывы на мгновение разделили противников стеной из дыма и огня. Воспользовавшись моментом, Марк перебежал к Николаю.

– Ник, есть какая-нибудь идея?

Учитель молчал.

– Ник, ты живой? – Опасаясь за друга, разведчик схватил Строгова за покрытое броней плечо.

– Не мешай! – Глаза Великого Учителя оставались недвижимыми, а взгляд кружил где-то под небесами.

– Нас перестреляют, как кроликов, нужно что-то дела… – Марк проглотил язык, когда, поглядев вверх, увидел пламя посадочных двигателей, которое падало им прямо на головы.

Лишь на высоте десятиэтажного дома флаер изменил траекторию спуска. Как будто завидев смертельных врагов, он ринулся по направлению к подножию бетонной горы, именуемой газодобывающим комплексом UG-18.

– Идет на таран! – теряя остатки самообладания, закричал Марк.

– Не мешай. – Строгов был все так же напряжен и собран.

Вдруг до Марка дошло – именно Великий Учитель управлял флаером. Передавая приказы звезде Нума, Строгов воплощал в жизнь одному ему ведомый план.

Тяжелая машина закрыла собой все небо. От грома ее двигателей тряслась земля. Вихрь горячих газов вперемешку с пылью и песком окутывал все вокруг. Видимость упала до нуля, и если бы не особый режим боевого шлема, Грабовский не смог бы различить даже собственных рук. Именно в этот момент в подсознании лейтенанта прозвучал голос Строгова:

«Марк, собери людей всех вместе. Готовьтесь к погрузке. Выполняй, не теряй ни минуты».

Грабовского можно было и не подгонять. Он сам прекрасно понимал, что сейчас решается вопрос жизни и смерти. Прорываясь сквозь шквал выбросов, лейтенант побрел к зеленым силуэтам, которые ему демонстрировала система обнаружения. Собрать солдат не составило труда. Те, кто был жив, немедленно откликнулись на приказ, ну, а вот мертвые… Наклонившись над Петером Райнисом, Грабовский понял, что тот не дышит. Кровавое пятно расплылось на груди латыша. Под стать ему таким же багровым цветом пылал индикатор жизненных функций. Мертв! Но вдруг аудиосенсоры совершенно ясно донесли приглушенный стон. Отделенный частотным фильтром боевого шлема, голос отчетливо звучал на фоне рева посадочных двигателей снижающегося флаера. Неужели? Марк протянул руку к Петеру, однако тут же одернул ее, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Стонал кто-то другой. Еще одна зеленая тень недвижимо лежала в нескольких шагах от Райниса. Кто это? Капрал Феликс Луари – слит дал точный ответ.

– Нангисен, Рутов, кто-нибудь, ко мне! – с этим криком лейтенант бросился на помощь Феликсу.

Когда Марк уже практически добежал, сзади что-то полыхнуло. Вслед за вспышкой послышался грохот, одновременно с которым землю под ногами всколыхнул страшный толчок. Марка будто ударило в спину. Он, как сорванный ветром лист, полетел прямо на капрала. Их шлемы столкнулись.

– Жив? – переводя дух, прохрипел Марк.

– Жив, – послышался в ответ едва различимый шепот.

– Вот и хорошо, что жив. – Грабовский поднял голову и увидел, как к ним приближается еще один зеленый призрак. В нем слит опознал Алексея Рутова.

– Строгов долбанул по яйцеголовым маршевыми двигателями, – сообщил капрал, помогая лейтенанту встать. – Сейчас среди них паника. Все горит. Может не выдержать теплозащита, тогда начнут взрываться скважины.

– Не будем этого дожидаться. – Марк указал на раненого Луари. – Давай помогай.

Взвалив на себя раненых и убитых, «головорезы» бросились навстречу крылатой машине, которая, разделавшись с врагами, уже спешила принять беглецов в свое спасительное лоно.

Уткнув голову в иллюминатор, Грабовский задумчиво провожал взглядом зловещий комплекс. Взрыва не последовало. Харририанские инженеры знали свое дело. Их детище сберегло жизни тем, кто не смилостивился над самими харририанами. Марк понимал это, и ему вдруг стало невообразимо тошно. Его раса – да что там раса? – его семья причастна к вселенскому геноциду, из-за которого поплатился жизнью не один миллиард разумных существ. Лейтенант со вздохом отвернулся от окна. Ему было необходимо хоть как-то успокоить нервы. Воспаленный взгляд остановился на Лекомпе.

– Есть закурить? – Марк краем глаза видел, как пронырливый разведчик выцыганил у доктора Ингрит пачку сигарет.

Лекомп понял, что пойман на горячем и сохранить свое богатство все равно не удастся. Он закряхтел и полез в карман. Капрал долго шарил под камуфлированной тканью, прежде чем на свет появилась примятая красно-белая эмблема «Marlboro». Вместе с куревом из кармана выпала какая-то блестящая штуковинка. Марк сперва не обратил на нее внимания. Не то состояние. Однако поспешность, с которой Лекомп подобрал золотистую побрякушку, насторожила опытного разведчика. Нервы нервами, а служба службой.

– Это что еще такое? – Грабовский требовательно протянул руку. – А ну, покажи.

– Да это так… – Шарль-Анри замялся. – Нашел в этой проклятущей тюрьме. Валялась под койкой в одной из камер.

– Я же приказал докладывать обо всех вещественных…

Лейтенанта подкосил новый удар. Он окаменел, когда на его ладонь легла ажурная запонка, с которой смотрел гордый профиль золотого орла. Марк с детства знал это ювелирное диво. Мать сама заказала эти запонки отцу незадолго до своей ранней смерти.

Глава 20

Грабовский никогда не думал, что спартанские апартаменты Великого Учителя вызовут у него такие теплые, почти домашние ощущения. Что ни говори, а безопасность – приятная штука. После того как ты только что избежал гибели, она вставляет не хуже первосортного кокаина. Однако весь кайф бесследно испарялся, как только Марк вспоминал лицо Джонатана Грабовского и весь его проклятущий корабль. Встреча с землянами оказалась настоящим шоком. Для того чтобы выйти из него, требовалось одно горькое лекарство – правда.

– Ты раньше когда-нибудь слыхал об «Архангеле»? – Очевидно, Николай думал о том же, что и Марк. Он уже несколько минут недвижимо взирал на пейзаж с утопающим во мраке Ульфом.

– И да и нет. – Грабовский порылся в воспоминаниях.

– Как тебя понимать? – Великий Учитель перевел взгляд на друга.

– Заявлений официальных лиц я по этому поводу не слыхал, но когда-то очень давно, примерно в те самые времена, когда мы с тобой только начинали военную карьеру, название «Архангел» промелькнуло на страницах желтой прессы. Какой-то журналист утверждал, что владеет информацией об истинных хозяевах Земли.

– Интересно… – Строгов покинул свой наблюдательный пункт и опустился в силовое кресло рядом с Марком. – И что он там написал?

– Думаешь, у меня было желание читать всякую чушь? – Грабовский иронично улыбнулся. – Всю информацию я черпал из болтовни на тусовках и приемах, которые устраивал отец.

– Неужели в твоей башке ничего не сохранилось? – Строгов блеснул синими сканирующими глазами.

Марк почувствовал первое прикосновение к своему мозгу. Неприятное ощущение. Как будто кто-то шарит у тебя по карманам.

– Ладно-ладно, сейчас подумаю. – Грабовский предпочел вспоминать без посторонней помощи. – Значит, так. Двенадцать самых влиятельных и богатых особ заключили между собой некий союз. Они пожелали получить полную независимость от любого правительства на Земле. Да-да, не власть над правительствами, а именно независимость от них. – Марк особо выделил слово «независимость».

– Может, потому, что власть у них и так была, – сделал свой собственный вывод Великий Учитель.

– Наверное, ты прав, – поразмыслив, согласился Марк. – Вообще лично мне сложно представить мотивы этих людей. Если ты и так можешь получить абсолютно все, что захочешь, зачем усложнять себе жизнь какими-то заговорами?

– Знавал я одного молодого миллионера, у которого и так было абсолютно все. Но почему-то этот повеса нацепил форму легионера и, как заяц, бегал под пулями.

– Ну, я совсем другое дело, – усмехнулся Грабовский. – Кровь бурлила.

– Видимо, и они – совсем другое дело. Видимо, им тоже чего-то недоставало.

– Интересно, чего?

– Чувства собственного превосходства, желания быть чуть ли не богами.

– Не такое уж плохое желание. – Разведчику почему-то сразу подумалось, что он не тем занимался в жизни.

– Это смотря каким богом быть. Если Аполлоном или Дионисом, то пожалуйста, а вот если Марсом или Хароном…

– Проекту «Архангел» не один десяток лет, и все это время он вел себя тихо и пристойно как на Земле, так и в космосе.

– Да, ты прав. Коренной поворот произошел четыре года назад. Именно тогда и возникла Черная зона, именно тогда и началась война.

Друзья замолчали. Они старались проникнуть в страшную тайну галактической войны. Но, чтобы понять, необходимо на что-то опереться.

– А ну, давай, бухти дальше. Что еще болтали светские пустозвоны?

– Ну, как выяснилось, не совсем пустозвоны, – с задетым самолюбием восстал Марк против оскорбления своего класса. – Как видишь, «Архангел» оказался реальностью.

– И не говори.

В знак примирения Великий Учитель протянул другу свою жесткую когтистую руку. Грабовский хлопнул по ней, согласившись забыть все обиды. Марк был деловым человеком. Сразу после разрешения межклассовых разногласий он приступил к делу:

– По слухам, «Архангел» стал накапливать передовые технологии, в том числе позаимствованные у инопланетян. – Разведчик пожал плечами. – Летающие тарелки как падали на Землю, так и продолжают падать, а агенты профессора Торна далеко не всегда незримы и неуловимы.

– Теперь многое становится понятным. – Своим всевидящим оком Строгов словно оглядывал Землю с расстояния тысяч световых лет. – В начале космической эры ракеты стартовали чуть ли не каждую неделю. Победы передовой мысли праздновали одну за другой: полет на Луну, фотографии с Марса и Венеры, исследования Сатурна и Юпитера, разработка новых двигателей и поиск внеземных цивилизаций… И вдруг все как будто обрезало. Мы не осилим то… мы не потянем это… Денег нет. Прощай, мечта о звездах. Оказывается, на самом деле все было не совсем так. Широкая лестница в космос, по которой уверенно шло все человечество, оказалась заколоченной только потому, что рядом построили маленький скоростной лифт для служебного пользования.

– Прозрение обманутого астрофизика, – усмехнулся Марк. – Сразу видно, чем ты занимался на гражданке. Вот мне, например, в голову пришла совсем другая мысль. Уже более полувека медики вроде как бьются с проблемой рака и СПИДа. Целых полвека! Ты можешь себе представить болезнь, с которой тысячи сверхсовременных научных центров не могли бы справиться за пятьдесят лет? Генетики научились клонировать зверей и людей, выращивать новые органы, создавать самые фантастические вирусы, а вот сохранить сопротивляемость здоровой человеческой клетки, увы, не сподобились.

– Естественно, ведь лекарства от рака или СПИДа совсем недешевые. Принимать их приходится не один год, а вплоть до самой неминуемой смерти. И человечишки, веря в чудо, готовы отдать последние гроши если не за жизнь, то хотя бы за надежду. – Строгов призадумался. – Но мне кажется, что претензии здесь не к «Архангелу», а к фармацевтическим компаниям. Это их хлеб.

– Кто знает, где заканчивается одно и начинается другое? В этом мире все так повязано… – Грабовский горестно покачал головой, как человек, знающий, о чем говорит. – И твой космос, и медицина, и другие науки плотно застопорились в семидесятых-восьмидесятых годах двадцатого века. Причем все сразу. Ты можешь себе представить, чтобы в самых разных областях знаний вдруг не осталось предмета для открытий?

Великий Учитель был огорошен той быстротой, с которой Грабовский находил ведьм во всех сферах человеческой жизнедеятельности. Ему очень не хотелось, чтобы Марк оказался прав. Ища изъян в теории глобального отупения, он пытался придумать контраргументы. И Строгов не был бы Великим Учителем, если бы не нашел:

– Примерно с этого времени начала бурно развиваться информатика.

Но Грабовский не был бы великим упрямцем, если бы согласился. Он демонстративно подвинул к Николаю свой протонный боевой шлем.

– Чем он отличается от наших земных компьютеров?

– Ну… – Строгов даже не знал, как сравнить дрезину со звездолетом.

– Правильно. Полупроводники, двоичный код, микросхемы, вся наша электроника – это просто фуфло. Глухой тупик! Дверь в никуда! Ее можно поставить на конвейер, штамповать миллиардными партиями, но максимум, на что она годится, так это на дебильные виртуальные стрелялки, которые, кстати, как и сами компьютеры, прилично стоят. Налицо идеальный продукт для обогащения, который, принеся баснословную прибыль, не сдвинет землян с мертвой точки застоя, а может, даже уведет совершенно в неверном направлении.

– Стоп, стоп. Хватит! – Великий Учитель замахал руками. – Мы с тобой и так уже порядком завелись. Вернемся из области эфемерных догадок к поиску более материальных фактов. Например, для того чтобы осуществлять новейшие технологические разработки, необходима серьезная техническая база.

– Наверняка она имелась и имеется. – Грабовский рассмеялся. – Друг мой, в современном мире так все запуталось и перемешалось, что уже никто и ничего не соображает. Кто на кого работает; где государственная тайна, а где корпоративная; кого больше боятся: закона или молчаливого субъекта, который каждый день встречает тебя на проходной? В такой мутной воде можно строить звездолет прямо в центре Нью-Йорка, хотя все – и жители, и власти – будут убеждены, что сооружается очередной монумент во славу свободы и независимости. Вспомни, например, «Новая Невада» барражирует Галактику под американским флагом, и наверняка большая часть ее экипажа убеждена, что служит своей стране.

– Пожалуй, ты прав. – Строгов вспомнил бурлящую событиями цивилизацию землян. – Но все же должна быть какая-то штаб-квартира или командный центр. Каким-то образом все ниточки проекта «Архангел» должны связываться и корректироваться.

– Скорее всего, центр этот находится в Соединенных Штатах, – поразмыслив, высказал Марк предположение.

– На это намекал твой журналист?

– Нет, это мое мнение. Журналист лишь предполагал, что половина организаторов проекта – американцы. Я немного развил эту версию, и получилось, что штаб-квартира должна находиться в Штатах.

– Резонно.

Великий Учитель согласился, хотя Марк понял, что эта гипотеза подтолкнула его друга на совершенно иную мысль. Через мгновение Марк узнал, на какую именно.

– Случайно не проскальзывала информация о каких-либо конкретных личностях?

– Видимо, журналист еще не совсем сошел с ума. – Грабовский отрицательно покачал головой. – Трепать языком о каком-то мифическом проекте – это одно, а называть конкретные имена – это совсем другое. Это верное самоубийство.

– А гости твоего отца ничего не говорили на эту тему?

– Сейчас и не припомню… – Лейтенант напрягся. – Был там один разговор… Помнится, какой-то британский генерал выругался по поводу сотрудничества с японцами и русскими. Одни, мол, себе на уме, другие беспринципные пьянчуги. – Повторив слова англичанина, Марк поспешил оговориться: – Это он так сказал, а не я.

– Все нормально. – Николай был настолько занят усвоением ценной информации, что даже не подумал обидеться. – Америка, Россия и Япония – богатейшие страны, обладающие передовыми технологиями и огромными финансовыми ресурсами. Неудивительно, что часть их элиты решила пойти своим собственным путем.

– Интересно, каким путем идти нам? – Марк качнул закипающей от натуги головой. – По-моему, «головорезы» рискуют оказаться меж двух огней.

Придя к такому выводу, Грабовский снова захотел все бросить. Плетью обуха не перешибешь. Так какого хрена?.. Пора вернуться на Землю и все забыть!

– А как же твой отец? – Великий Учитель знал, как можно убедить собеседника.

Да, конечно… ОТЕЦ! Вопрос резал Грабовского без ножа. Прежде чем ответить, Марк вынул из кармана золотую запонку и задумчиво уставился на нее.

– Отец тоже не избежал жерновов этой безумной мельницы войны. Но выходит, что дорогой дядюшка Джон наврал, и мой старик совсем не на их стороне. – Развивая эту мысль, лейтенант попробовал найти у друга поддержку. – Не мог он… Ты ведь помнишь, перед тем как мы покинули Землю, он поклялся во что бы то ни стало продолжить наше дело.

– Люди часто говорят одно, а делают совершенно другое, – философски изрек Николай, но, заметив гневный взгляд друга, поспешил его успокоить: – Однако пребывание Александра Грабовского в тюрьме – это неоспоримый факт. И свидетельствует он только в пользу твоего отца.

– Профессор Торн рассказывал, что отец исчез после выхода в эфир его репортажа о старте «Трокстера». А когда по твоему вызову я летел сюда, на Агаву, то в каюте профессора обнаружил эту злосчастную газету. В ней говорилось, что моего старика видели в Техасе в окружении каких-то темных личностей. Это не может быть не чем иным, как арестом агентами «Архангела». – Представляя, как вольнолюбивого, гордого человека бьют по лицу и немилосердно заламывают ему руки, Марк заметался по комнате.

– Не мельтеши! – Строгов прочел мысли друга. – Говоришь, твоего предка видели в Техасе? Интересная информация. Как мне кажется, она хорошо стыкуется со сведениями о штаб-квартире «Архангела». Круг сужается – США, Техас…

– Город Амарилло, – вспомнил Марк текст газетной заметки.

– А названия улицы и номера дома… случайно не знаешь?

– Вот чего не знаю, того не знаю.

– Ну, это уже не проблема. Главное – мне туда добраться. – Великий Учитель прищурился, как бы прикидывая пути, по которым он станет вести розыск. – Амарилло, Амарилло… Никогда не слышал. Что за город такой? Если читать по-испански, получается Желтый город.

– Небольшой городишко, вдали от туристических трасс. Хотя народу всего тысяч двести, но дела делаются серьезные – собирают ядерные боеголовки и «стелсы».

– Ого! – Строгов присвистнул. – Тот самый тихий омут!

Действительно, игра ведется на самом высоком уровне. И сильные мира сего наверняка карают тех, кто сует нос в их дела. Марку даже страшно было подумать, что подобная публика могла сделать с его отцом.

– Да не психуй ты! – Великий Учитель схватил Грабовского за комбинезон и, как пушинку, отправил в силовое кресло. – Если, добравшись до Агавы, твой предок все еще способен разбрасывать золотые запонки, значит, с ним не так уж плохо обращаются. Миллионеры всем и всегда нужны, причем лучше, если они будут живы и мало-мальски здоровы. Не то что мы, простые смертные. – Николай усмехнулся, припоминая былые дела. – Помнишь? Когда я попался в Конго, то уже через пять минут был гол как сокол. Хорошо еще, что штаны оставили.

– Мы тогда успели тебя отбить. – Грабовский раздвоился между прошлым и настоящим. – Но сумеем ли спасти отца?

– Прежде всего это зависит от того, сумеем ли мы захватить «Новую Неваду».

– Я так и знал, что ты снова вернешься к этому плану. – Марк поник головой. – Мне придется драться с дядюшкой Джоном.

– Другого корабля у нас на примете нет, – еще раз напомнил Николай.

– Но ты ведь один раз уже вызывал «Трокстер». Попробуй этот фокус с другим кораблем.

– Невозможно. Я же не могу просто так кричать в пустоту: «Эй, мсье командир звездолета, не могли бы вы завернуть на Агаву?» Контакт может быть установлен лишь с тем, кого я знаю. Это как с нюхом сыскной собаки. Вокруг полно запахов, но ищет она только один – ей знакомый.

– Значит, это судьба. – Разведчик потупил взгляд. Ему стало так тошно, что захотелось уткнуться головой в самый темный угол и долго, протяжно выть.

Строгов сразу почувствовал в Марке слабинку. Чтобы вернуть друга в нормальное состояние, а заодно напомнить ему о грохочущей вокруг войне, Великий Учитель огорошил Грабовского простым вопросом:

– Как ты думаешь, это с «Невады» запустили ракету, которая подбила «Трокстер»?

Марк действительно встрепенулся, чисто автоматически решая техническую головоломку.

– Далековато. Да и стрелять из стартового дока звездолет вряд ли смог. Скорее всего, развернули ракетный комплекс прямо на окраине Ядо, а уж оттуда и пульнули.

– Да… вели себя нагло, – согласился Николай. – Ведь наверняка знали, что существуют и Великий Учитель, который чует угрозу за тысячи километров, и армия правды, неустанно патрулирующая пустыню.

– А чего бояться, когда обладаешь высокоэффективной маскировкой? – Грабовский вспомнил безжизненную пустоту комплекса UG-18. – У них ведь установки, способные заглушить любую биологическую активность, даже излучение такого мощного источника, как Лабиринт. – Когда разговор перешел в техническую плоскость, Марку слегка полегчало. – Все никак не могу понять, почему экипаж «Невады» глушит весь поток полностью? Ведь излучение Лабиринта, как оказалось, не такая уж плохая штука… – Поймав взгляд Николая, Грабовский слегка стушевался. – В разумных пределах, разумеется.

– Скорее всего, отсутствие биокинетического излучения отпугивает морунгов. Ведь, не ощущая поддержки Лабиринта, эти твари чувствуют себя голодно и неуютно и не задерживаются в таких малоприятных местах. Плюс к этому сразу отпадают проблемы с радиосвязью. Других вариантов я пока не вижу.

– Выходит, что персонал «Архангела» сам недолюбливает морунгов.

Грабовский полез в карман за сигаретами, которыми капрал Лекомп абсолютно «добровольно» поделился со своим взводным командиром. Однако Марк вовремя вспомнил, что лицо его закрывает дыхательная маска. Тяжело вздохнув, он вынужден был отказаться от удовольствия.

– Не думаю, что понятие «недолюбливают» здесь уместно. – Николай протянул руку и, щелкнув пальцами, попросил: – А ну, дай мне одну.

– Ты же не куришь? – Марк удивился, но все равно протянул другу сигарету.

– Куришь – не куришь, думаешь, мои легкие сейчас отличают никотин от сернистого газа?

В ответ Грабовский лишь неопределенно пожал плечами.

– Вот и я не знаю. – Николай сунул сигарету в рот. – Попробую, вдруг и вправду курево поможет расшевелить серое вещество, или какое оно у меня там теперь…

– Создается впечатление, что ты хочешь разгадать все загадки Агавы здесь и сейчас.

– Все – это вряд ли, но кое-что можно.

Сложив руки на груди, Строгов попыхивал сигаретой. В этот момент от Шерлока Холмса его отличала лишь поза. Презирая английскую аккуратность, мэтр дедуктивного метода взгромоздил свои ноги прямо на силовой стол.

– Так вот, возвращаясь к нашему разговору… – Великий Учитель в упор уставился на друга. – Ты и впрямь думаешь, что земляне могут нормально контактировать с морунгами, тем более со взбесившейся армией мстителей? Ты думаешь, кто-то кого-то может любить или не любить?

– Но они же действуют совместно, – напомнил Марк очевидный факт.

– Одни используют других. Так будет вернее. – Строгов горько усмехнулся. – Кстати, нам с тобой, как землянам, должно быть лестно. Используем мы их, а не наоборот.

Марк вспомнил историю с «Дипломатическим патрулем» и согласился с другом.

– Интересно, почему же морунги подчиняются? Они ведь физиологически ненавидят все живое и не потерпели бы людей рядом.

– Вот именно над этим вопросом я и ломал себе голову вплоть до вчерашнего дня.

– Странно, почему, посетив UG-18, я узнал так мало, а ты весь бурлишь от новостей? – В голосе Грабовского засквозила белая зависть.

– Потому что я – Великий Учитель! Родной брат графа Калиостро и внучатый племянник Нострадамуса. – Театрально повысив голос, Николай взмахнул руками. – Раз, два, три…

С этими магическими словами он быстрым движением выдернул из-под стола яйцевидный предмет и положил его перед Марком. Лейтенант сразу узнал шлем, в котором щеголял весь экипаж «Новой Невады». Полированный металл сверкал, словно огромная капля ртути. Лицевая панель, выполненная из аналогичного по цвету бронестекла, практически не отличалась от самого металлического корпуса. Если бы не едва заметная стыковочная щель, всю конструкцию можно было принять за одно целое. Повертев в руке яйцевидную каску, Марк вопросительно поднял глаза на Николая.

– По моему приказу Пери снял ее с одного из погибших. Занятная штука оказалась.

Грабовский и сам понимал, что эта модель не могла быть лишь средством защиты. Ни в одной армии мира он не видел такой странной овальной формы. Складывалось впечатление, что над теменной зоной шлем специально вытянули. Туда легко могло поместиться черт знает сколько разнообразного микрооборудования.

– Ты угадал, там установлена довольно сложная система, преобразующая биотоки человеческого мозга в электромагнитные колебания особой частоты.

– Чтобы разговаривать с морунгами! – Марк выдохнул осенившую его догадку.

– Бери выше. – Великий Учитель положил руку на шлем. – Чтобы быть морунгами.

Конечно, как Марк сразу не догадался! У мстителей не может быть союзников. Заложенная при рождении программа однозначно делит мир на две несовместимые части. В одной из них морунги за компанию с младшими братьями – машинами, в другой – все остальные. Право на существование имеют только первые. Иные будут уничтожены, как велит Великое пророчество. Только так и не иначе. По-другому быть не может. Отсюда следует вывод: хочешь наладить контакт с мстителями, стань одним из них.

Повинуясь инстинкту исследователя, Грабовский нахлобучил себе на голову шлем. Мягкие прокладки, на которых виднелась золотистая сеточка из контактов, плотно обхватили череп.

– Выходит, теперь я морунг? – Сквозь тонированное бронестекло лейтенант посмотрел на друга.

– Еще нет. Для этого не мешало бы включить питание. – Учитель когтистым пальцем указал на кнопку в самом основании шлема. – Вон там, слева, под самой челюстью.

Марк быстро нашел необходимый переключатель.

– Ну а так? – Вопрос сопровождался едва слышным щелчком.

Несколько секунд Великий Учитель добросовестно прислушивался к своим ощущениям.

– А вот так очень даже похоже, – признался он. – Излучение напоминает боевой клич или готовность идти в атаку. Какой-то бред морунга-фанатика.

– Значит, именно так наши соплеменники науськивают невидимок и звезд на своих врагов. – Марк попытался отключить шлем.

– Погоди, – остановил его Николай, перехватив руку. – Если уж начали экспериментировать, то давай не останавливаться на полпути. Попробуй мысленно отдавать приказы, руководить сражением, создавать ассоциации противника. Короче, исполняй роль полководца.

Грабовский добросовестно пыхтел примерно четверть часа. О чем он только не передумал, кого только не представлял! Однако Учителю все было мало. Строгов крутил и крутил у него перед носом – давай, продолжай, мол… Но так не могло длиться бесконечно. После разгрома Наполеона под Ватерлоо Марк не выдержал.

– Хватит! – Он содрал с головы серебристое яйцо. – Выкладывай, что ты выяснил.

Усталый разведчик предвкушал один из долгих научных рассказов, на которые его друг был горазд. А для лучшего мозговарения всегда не мешает слегка выпить. Марк покосился на встроенный в стену шкафчик. Именно там Великий Учитель хранил колбу со спиртом.

– Пить пока не за что. – От Строгова не ускользнул жадный взгляд. – Шлем все время передает одно и то же. Одно из двух: или ты плохо старался, или эта кастрюля ни на что другое не способна.

– Старался я аж до звона в ушах. – Грабовский почти обиделся.

– Значит, принимается второй вариант. Эта штука – всего лишь защитная система. Общаться с морунгами, а тем более командовать ими с ее помощью просто невозможно.

– Очередной тупик. – Потеряв интерес к шлему, разведчик в сердцах отпихнул его от себя. – Куда ни ткнись, везде сплошные тупики.

– Ну почему же везде? – Великий Учитель словно забыл о постигшей их неудаче. – Есть несколько пунктов, на которых можно поставить крест.

– Например? – Разведчик не сразу перестроился с одной темы на другую.

– На Агаве больше не стоит искать лаборатории, в которых штампуют охотников. – Николай все-таки поддался на бессловесные уговоры друга и направился к заветному шкафу. – Возможно, раньше они здесь и были, но руководство «Архангела» сочло более разумным их отсюда перевести.

– Откуда такие сведения? – Марк расчистил на столе посадочную площадку для подноса с выпивкой.

– Тот загон, который мы обнаружили внутри комплекса… Знаешь, что это такое?

По отрывочным сведениям, которые сообщили ему Пери и Шредер, лейтенант слабо себе представлял суть этой находки. Да и, честно говоря, задумывался он над ней не особо. Эту информацию затмила главная новость дня – встреча с землянами. Именно поэтому на вопрос Николая Грабовский ответил быстро и откровенно:

– Понятия не имею!

Не оценив такого легкомыслия, Великий Учитель покачал головой.

– Это что-то вроде пересылочного пункта. В него перегоняли охотников, доставленных на Агаву звездолетом. Грузовые трюмы корабля примыкают прямо к воротам бывшего хранилища газовых контейнеров. Открыл их, и готово. Изголодавшиеся в полете монстры так и ринутся к кормушкам со жратвой. Кстати, там же находится и аппаратура для промывания мозгов. Видимо, охотников штампуют не только для Агавы. Поэтому, доставив их к месту, так сказать, эксплуатации, тварюгам еще следует поставить задачу. Делается это, как я понимаю, с помощью клетки, прутья которой превращены в нейроактивные электроды.

Не такая важная информация. Но нельзя сказать, что она воспринялась Марком абсолютно равнодушно. Честно говоря, разведчик надеялся, что производство биомеханических монстров находится здесь, на Агаве. И Грабовский планировал добраться до этого места, чтобы раз и навсегда покончить с проклятием, которое неизвестно почему выпало на его долю.

Мысли Марка проявились у него на лице. Великому Учителю даже не пришлось напрягаться.

– Знаешь, дружище, – Строгов всегда использовал это обращение, когда хотел поддержать своих соратников, – а ведь теперь твоя проблема приобрела совсем другую окраску.

– И какого же она стала цвета? – Марк, как затравленный зверь, взглянул на друга.

– Нежно семейного! – Николай наполнил спиртом две пузатые мензурки. – Ну-ну, расслабься. Ничего обидного я не хотел сказать. На вот держи. Продезинфицируй нервы.

Когда солдатская глотка приняла первые сто пятьдесят граммов, мир стал казаться не таким уж серым. Грабовский даже нашел в себе силы переспросить Строгова:

– Так на что ты там намекал?

Прежде чем ответить, Великий Учитель налил еще по стопке. Глядишь, и пригодится. Лекарство все-таки. Самое то, если вопрос касается семейных проблем.

– Твой дядя, твой отец, ты сам – совершенно разные люди. Вы редко встречались, редко перезванивались и почти никогда не делились друг с другом своими планами. У каждого была своя жизнь, свои дела, свои интересы.

– Такие отношения – удивительная редкость, – излучая сарказм, перебил друга Марк.

– Нет, редкость в том, что вся ваша троица оказалась участниками одного преотвратнейшего заговора. Причем этот самый заговор липнет к вам, словно репей к штанам.

– Как тебя понимать? – Грабовского начали бесить обидные намеки.

– Заметь, я сказал не «вы липнете к заговору», а «заговор липнет к вам», и это две разные вещи. Мне тут в голову пришла забавная мысль. Что, если для создания охотников использовали твою ДНК совсем не потому, что ты офицер роты «головорезов», а потому, что ты Грабовский?

Догадка Великого Учителя буквально пригвоздила молодого миллионера к стулу. Неужели Николай прав? Стараясь найти аргументы «за» или «против», Марк лихорадочно стал перелистывать страницы в толстом томе жизнеописания семьи Грабовских. Он не знал, где и что искать. Бабушки, дедушки, дяди, тети, племянники и племянницы. Офисы, виллы, яхты и самолеты. Телеканалы, фабрики, заводы, газоносные месторождения…

– Ваша семья продает газ? – Великий Учитель следил за мыслями Марка.

– А ты разве не знал? – С просторов Земли Грабовский вмиг вернулся в полутемную конуру на сумрачной планете-звезде.

– Теперь что-то припоминаю, но смутно.

– Журналистика – это так… развлечение для пожилого человека, а первый серьезный бизнес моего отца – разработка месторождений газа в Латинской Америке. Мой старик ведь по специальности горный инженер.

– Поразительное совпадение… – Строгов задумался. – Здесь ведь тоже добывают газ. Причем процесс не останавливался ни на минуту. Как и при харририанах, его сжижают и закачивают в контейнеры. Разница, пожалуй, заключается лишь в том, что контейнеры не отправляются на местные химические предприятия, а загружаются в звездолеты и вывозятся в неизвестном направлении. Между прочим, и сами контейнеры весьма странные. Скорее это самоходные баржи. Я не удивлюсь, если после доставки в ту или иную звездную систему они смогут гонять от планеты к планете своим ходом, продавая газ, так сказать, в розницу.

– Ты хочешь сказать, что мой отец расширил свой бизнес до галактического масштаба? – Марк подсознательно не хотел верить в причастность своего старика к ужасам войны. Пусть кто угодно, даже дядя Джон, но только не отец!

– Горный инженер, владелец газодобывающей компании находился в районе, где идет добыча. Скажи на милость, какие еще варианты могут прийти в голову?

– Но этот чертов газ, он ведь совсем иной! – Грабовский ухватился за первое же противоречие, словно утопающий за соломинку. – На Земле ему нет применения.

– Газ вывозят или нет? – Великий Учитель в упор посмотрел на Марка. – Вывозят. Значит, применение ему нашли. Спросишь какое? Вопрос не ко мне. Можешь узнать у своего дядюшки. Правда, скорее всего, сейчас он уже далеко.

Слова Строгова прервала серия далеких, но очень мощных взрывов. От них завибрировал пол, а стоящие на столе химические склянки противно задребезжали. Великий Учитель мгновенно застыл. Закрыв глаза, он огромное, бесконечное мгновение вслушивался в голоса параллельного мира.

– Наверное, я ошибся. – Не выходя из состояния внутренней концентрации, Николай разговаривал сам с собой. – Дядюшка Джон не смог улететь, не попрощавшись.

Глава 21

Ян Микульский долго и пристально глядел на пленного. Скорее всего, тот еще не совсем понимал, в какое дерьмо вляпался. Для пухлого полицейского Микульский с Мартинесом были кем угодно: убийцами, грабителями, наркоторговцами, но только не теми, кем являлись на самом деле. Отправившись к звездам, он по своей сущности оставался прежним узколобым копом, не видящим дальше козырька собственной фуражки.

Сообразно собственным мыслишкам толстяк и действовал. Сперва, брызжа слюной, он угрожал. Конечно, Ян не понимал ни слова, но свирепый взгляд поросячьих глаз и несколько знакомых, почерпнутых из заморского кинобоевика ругательств не оставляли в этом сомнений. Мартинес недолго терпел это безобразие. Два удара под дых объяснили служителю закона, кто хозяин положения. После такого массажа толстяк изменил тактику. Он начал уговаривать, приводя, как ему казалось, взвешенные и убедительные доводы.

– Ты что-нибудь понимаешь? – Ян покосился на каталонца.

– Ну… В общем… – Не закончив фразу, Хорхе поскреб затылок.

– Значит, нет. – Микульский тяжело вздохнул. – Я тоже. Эх, сюда бы нашего командира. Грабовский в совершенстве знает английский.

Обменявшись с напарником мнениями, Ян снова повернулся к связанному полицейскому. Первое, что бросилось в глаза разведчику, был бегающий взгляд широко открытых глаз. Иностранная речь напугала американца. Да и неудивительно. Смелые они только у себя дома, когда под задницей мягкий диван, в телевизоре самоуверенная физиономия президента, а ближайшие противники как минимум на другом конце света.

Однако испуг полицейского превратился в настоящий ужас, когда в комнату вошел Нагира. Многорукий инопланетянин, мрак, заброшенная церковь, кровавые бинты и, наконец, вот эти солдаты в зловещей черно-серой униформе. Все атрибуты жуткого фильма ужасов налицо. Только сюжет развивается не на экране, а в жизни, и главный герой – он. Толстяк закричал, словно душевнобольной, и, извиваясь всем телом, попытался вырваться. Но с веревками на руках и ногах далеко не убежишь. Пленник тут же рухнул на пол. Он скулил, умолял, бился в истерике и рыдал.

Глядя на толстяка, Микульский испытал стыд за род человеческий. Метнув быстрый, полный неловкости взгляд на Нагиру, он приказал Мартинесу:

– А ну, бери его.

Когда пленного посадили на прежнее место, он еще пытался о чем-то просить, но Хорхе сунул ему под нос кулак, и толстяк заткнулся. Словно малое дитя, полицейский всхлипывал и переводил глаза с одного своего пленителя на другого.

– Нагира, в мозгу этого субъекта есть хоть какая-нибудь полезная для нас информация? – Шансы на положительный ответ Ян прикидывал как пятьдесят на пятьдесят.

Прежде чем вынести вердикт, харририанин долго смотрел в бегающие зрачки пленного полицейского.

– Полная каша. Он думает лишь о своих близких: старик, темноволосая женщина, девочка с зелеными глазами…

Помимо воли Ян сразу вспомнил дочку толстяка. Маленькая, нежная и лучезарная, она стояла в окне и дружелюбно махала совсем неизвестному ей человеку. Невинного создания еще не коснулись ужасы того мира, в котором волей-неволей ей предстояло жить.

– …Возможно, если поработать с ним пару дней, мне кое-что и удастся выудить.

Инженер первой лиги не заметил, что Ян его не слушает. В своих мыслях поляк стоял напротив ярко освещенного окна и созерцал маленькую фею. Однако жесткий голос Мартинеса выдернул его из воспоминаний, одним махом поставив перед жестоким выбором.

– У нас нет не то что двух дней, у нас нет даже двух часов. Этого урода скоро начнут искать.

Микульский хорошо понимал, что имеет в виду Хорхе. Они не для того устраивали весь этот трюк с камерой сжигания отходов, чтобы сейчас проколоться из-за одного паршивого полицейского, который возомнил себя новым «крепким орешком». Попади он в руки спецслужб, и «головорезы» будут засвечены. Их элементарно просчитают, найдут и уничтожат.

– Его нужно убрать. – Каталонец серьезно посмотрел в глаза Яну. Взгляд опытного разведчика говорил: «Кто наследил, тот и подчищает».

– Согласен. – Микульский, как приговор, принял справедливое требование товарища по разведвзводу.

– Тихо и без шума. – Хорхе посмотрел на пленного, словно на трепыхающуюся в силках дичь. – И лучше, если это будет похоже на несчастный случай.

Как только они оказались снаружи, Ян подтолкнул полицейского стволом в спину. Иди, мол, а вздумаешь дурить, сразу схлопочешь пулю. Но пленный уже уяснил, с кем имеет дело. Он и не думал осложнять свое положение, тем более когда появилась надежда на благополучный исход. О том, что его подопечный надеется на спасение своей задрипанной жизни, Микульский понял по настроению толстяка. Ну, конечно, его не пытали и даже особо не били, не задавали вопросов и не требовали сведений. А под конец, вместо того чтобы расстрелять и зарыть прямо в церковном палисаднике, его одели в скафандр и вот куда-то ведут. Стандартная логика штатского обывателя. Окажись на месте толстяка человек в камуфляже, да еще не понаслышке знающий, что такое война, он бы перепугался до смерти.

«До смерти» – правильное выражение. Разведчик огляделся по сторонам. Вот только найдем укромное местечко. Рядом с нашей берлогой наследить нельзя. Пусть даже полицейский погибнет от того, что «случайно» порвется скафандр, все равно могут найтись умники, которые для очистки совести решат обшарить соседние улицы.

Они брели по пустынному городу: пленник – первым, конвоир – чуть позади. Иногда полицейский забывал, что его конвоир не понимает по-английски. Он начинал что-то торопливо говорить и сбивчиво объяснять, но, не получив ответа, быстро утихомиривался. Ян не пытался заткнуть толстяку рот. Пусть поговорит напоследок, рация все равно настроена только на контакт с разведчиком.

Вокруг ни души. Кирпич, асфальт, скелеты засохших деревьев и высокая серая мгла, клубящаяся над головой, словно предвестник приближающегося урагана. Еще находясь в церкви, они ощутили набор скорости. Космический мастодонт снова нырнул в подпространство, заставляя «головорезов» распрощаться с мечтой о бегстве. По крайней мере, сейчас, когда станция несется между параллельными мирами. Но кто знает: может, судьба наконец смилостивилась над ними и космический город держит путь домой?

Подумав о Земле, Микульский сжал кулаки. Он должен добраться туда, должен во что бы то ни стало. И ради этого Ян готов сделать все! Дав себе эту клятву, поляк угрюмо покосился на человека, шагавшего впереди него.

Чем дальше они уходили, тем тошнотворнее становилось у разведчика на душе. Пять кварталов позади. Еще два-три, и можно заняться делом. Только сперва следует отыскать какую-нибудь торчащую, желательно острую железяку. Ведь «счастливчик» чем-то должен распороть довольно прочную металлизированную ткань.

Подходящий штырь нашелся на удивление скоро. И место очень даже подходящее. В одном из глухих переулков валялся целый пролет изувеченной пожарной лестницы. Конструкцию наверняка сорвал один из грузовиков, рискнувших заехать сюда еще в те давние времена, когда город был неотъемлемой частью нашей планеты. От удара особо пострадали поручни. Сварка не выдержала, и пара вертикальных несущих стержней отломилась от перил. Острые края торчали прямо на уровне колен. Что ж, лучше и не придумаешь. Микульский, не задумываясь, направил толстяка по нужному пути. Естественно, ждать, когда тот самостоятельно напорется на рваный металл, Ян не стал. Да это и не нужно. Не сводя глаз с полицейского, поляк вытащил нож. Мерзость, конечно! Микульский никогда не убивал безоружных людей и всегда презирал тех, кто это делал. Но, видно, сейчас придется. Не могут корсиканцы просто так взять и отпустить этого человека. Такое легкомыслие равносильно смерти.

Для того чтобы разбудить в себе зверя, Ян специально припомнил, кто убил Эр-рика. Дырка во лбу и кровавый шлейф по белоснежной подушке. У Эр-рика, скорее всего, тоже кто-то был: родители, дети…

Рука покрепче стиснула нож, и Ян добавил шагу. Он уже почти поравнялся с пленником, когда тот обернулся. Неизвестно почему. Шаги в космическом вакууме не слышны, теней на сумеречных улицах почти нет, а в наушниках постоянно звучит одно и то же – тяжелое дыхание. Сверкнувшее лезвие объяснило толстяку все. С криком «Help me!» он бросился бежать. Но какой там бежать! Микульский нагнал его одним прыжком, сбил с ног и, стараясь побыстрее покончить с этой отвратной работенкой, взмахнул ножом. Удар пришелся в бедро, чуть выше, чем рассчитывал Ян, но что поделаешь… Дырка в скафандре должна быть лишь одна, не на вилы же тот напоролся.

Разведчика оглушил страшный вопль обреченного человека. Английские слова вперемешку с криками ужаса и отчаяния. Сидя на мостовой, полицейский пытался зажать порез, но бьющаяся под напором выходящего воздуха ткань всякий раз выскальзывала из-под его неловких, облаченных в перчатки пальцев. Через мутное стекло скафандра Микульский видел лицо приговоренного к смерти. Тот начинал задыхаться. Глаза несчастного, в которых горели последние искорки сознания, просили помилования и помощи. Жадно хватая ртом последние капли воздуха, полицейский не переставал что-то говорить. Ян ничего не мог для него сделать. Чтобы не видеть и не слышать, разведчик выключил радио и отвернулся…

Однако всего через мгновение, выдернув из нагрудника ремонтный скотч, Ян уже очумело заматывал дыру в скафандре едва живого толстяка. Делал он это с удвоенным энтузиазмом. И не только потому, что в глубине души не хотел лишать семью отца, а еще и потому, что в безумных криках умирающего он совершенно ясно расслышал слово «пилот». Может быть, разведчику только показалось, ну а может, пленник действительно предлагал купить себе жизнь в обмен на помощь.

– Давай, давай! Приходи в себя!

Перебросив из своего скафандра часть кислорода, Микульский надеялся, что сможет быстро привести в норму недавнего кандидата на тот свет. Газотерапия, подкрепленная вибростимуляцией, действительно возымела действие. Как только полицейский открыл глаза, Ян перестал его трясти.

– Thank you very much, – промямлил толстяк.

– И тебя туда же! – Разведчик одним рывком поставил пленника на ноги.

Лежавший на полу фонарь наполнял темную утробу заброшенного собора целыми стаями привидений. Попадая в его луч, люди то исчезали, то появлялись, а вслед за ними по стенам скакали зловещие тени.

– Ты зачем притащил его назад? – Хорхе непонимающе пялился то на Микульского, то на помятого служителя порядка.

– Он может нам помочь. – Ян устало присел возле одной из церковных колонн.

– Ты что, сдурел? Почти три часа мы с ним цацкаемся. Скорее всего, его уже ищут.

– Три часа? – Ян удивленно посмотрел на хронометр скафандра. – Действительно, три часа! – Со скрипом Микульский заставил себя подняться. – Надевай скафандр. Ты мне нужен.

– Куда это ты собрался? – Хорхе от неожиданности выпучил глаза.

– Идем. Мы приглашены в гости. – Ян покосился на измочаленного пленника, который сидел тут же на полу. Пихнув его ботинком, разведчик потребовал подтверждения: – Yes?

– О, yes! Yes! – Толстяк с жаром закивал головой.

– Ничего не понимаю! – Мартинес ледяным взглядом пресек лошадиное кивание американца.

– Я сам плохо понял, – честно признался поляк. – У этого паршивца есть знакомый пилот. Кто он – понять не смог: то ли родственник, то ли хороший друг. Важно то, что в обмен на свою жизнь он предлагает устроить нам билеты аж до самой Земли.

– Что?! До Земли? – Каталонец не мог поверить в подобное чудо. – А ты точно понял?

– Точнее некуда! Ну, скажи пожалуйста, что могут означать возгласы «home» и «Earth», при которых руками машут, словно крыльями?

– Yes! Yes! Home! Earth! – Пленник с энтузиазмом замахал руками.

– Во, видал? – Микульский обрадовался неожиданной поддержке.

– А если он врет? Просто спасает свою шкуру, а заодно и нас решил подставить?

– Он действительно представляет женщину в военной форме, возможно, даже летной. – Нагира в присущей ему манере призрака неожиданно появился из темноты. – Простите, я не разбираюсь в эмблемах этой армии. Но на ее униформе серебристые крылья.

«Годится». – Ян и Мартинес с пониманием переглянулись.

– А как там насчет засады или награды за нашу поимку? – поинтересовался Хорхе. – Помнится, за этим он сюда и притащился.

– Ничего. – Инженер первой лиги сложил на груди все свои четыре руки. – Я чувствую только страх. Он боится, что вы не поверите и убьете его.

– Это действительно шанс! – Хорхе без принуждения кинулся за своей космической одежонкой.

Минут через десять каталонец появился в полной боевой экипировке. В руках он держал «М-16» и синюю пластиковую папку с медицинскими документами, взятую из первого попавшегося ящика госпитального архива.

– Это что такое? – Микульский многозначительно глянул на лазурный пластик. – Ты что, начал изучать английский?

Мартинес пропустил сарказм товарища мимо ушей и совсем серьезно проинформировал:

– Возьму с собой. Может, найдется у кого расспросить.

– О чем? – готовя к походу полицейского, между делом разговаривал с компаньоном Ян.

– Перелистал десяток историй болезней. Как ты правильно заметил, ни хрена не понял. Но есть одно интересное совпадение. Похоже, все раненые не местные. Они поступили сюда с планеты под названием Фрейзер.

Фрейзер, Фрейзер… Микульский уже где-то слышал это название. Точно! Прозрение вспыхнуло, как прожектор в ночи. Перед тем как «головорезы» покинули Теос, Эр-рик похвастался: «На Фрейзере мы пробили куда более плотный строй».

Глава 22

Тяжелые соломенно-золотистые шторы, паркетный пол, мебель с резными завитушками, дешевые картины в деревянных рамах и бесчисленные букетики искусственных цветов. Микульскому показалось, что он вернулся домой. Вот-вот из соседней комнаты выйдет мама и, сделав суровое, но совсем не страшное лицо, запричитает: «Где этот несносный мальчишка? Сколько раз я говорила, чтобы не трогал варенье. Это ведь все запасы на зиму».

На мгновение уголок безмятежного теплого земного мира обезоружил разведчика, сделав его сентиментальным, мягким и податливым. После холодной черноты космоса, безжизненной машинерии космических кораблей и бесконечных бетонных подземелий он вдруг очутился в сказке своего детства. Причем магия этого места оказалась столь сильна, что Микульскому вдруг стало безразлично все на свете. Он готов был остаться здесь навечно, и неважно: для жизни или для смерти.

– Э, приятель, очнись! – Мартинес, словно палач, подверг поляка пытке суровой действительностью.

Ян вздрогнул, взглянул на Хорхе и сразу пришел в себя. Вид космонавта, крепко сжимающего в руке автоматическую «М-16», абсолютно не вязался с его грезами. Перенаправив взгляд приятеля, каталонец мотнул головой в сторону пленного полицейского, как бы советуясь, что делать дальше.

Они только что ввалились в квартиру толстяка и срочно должны были выбрать то самое, единственно верное решение, от которого, возможно, и зависела их жизнь. Самый распространенный вариант – жесткий. С помощью силы корсиканцы добавят к одному заложнику еще двух или трех: зависит от того, сколько человек сейчас находится в квартире. А уж потом можно будет приступить к поиску того самого заветного пилота.

Развитие событий предопределило появление миловидной темноволосой женщины в кухонном фартуке и с испачканными в муке руками. В первое мгновение она оторопела от неожиданности. Рядом с припозднившимся супругом стояли два совершенно незнакомых человека, да еще с оружием. Однако замешательство длилось всего несколько секунд. Женщина быстро взяла себя в руки. Чему здесь удивляться? Это наверняка сослуживцы мужа, а оружие… Они же полицейские, ясно, что им полагается оружие. Смущенно улыбнувшись, хозяйка дома набросилась на муженька. Разведчики поняли даже без переводчика: толстяку досталось за то, что он не предупредил о приходе гостей.

Полицейский молчал. Он явно не знал, как поступить. Говорить ему разрешения не давали, а зная суровый норов своих конвоиров, проявлять инициативу толстяк не решался. Но Мартинес ему помог. Находясь позади полицейского, он едва заметно двинул его прикладом, тем самым отдав приказ ответить жене.

Пока пленник объяснялся со своей супругой, Ян внимательно следил как за ее лицом, так и за интонацией, с которой произносились слова. Если их подневольный союзник вздумает юлить и прикажет жене вызвать полицию, разведчик это обязательно почувствует. Женщина не сможет сдержать страх в глазах и непременно выдаст планы жирнюги.

Однако первым состроил взволнованное лицо сам Микульский. В словах полицейского несколько раз прозвучало имя жены. Даже в английской интерпретации оно звучало как Ванда. Польское имя! Без сомнения! Ян лихорадочно соображал. Америка – страна иммигрантов. Почему бы Ванде не оказаться одной из них?

– Пани говорит по-польски? – надеясь на чудо, разведчик решился прервать разговор супругов.

– Да, конечно, говорю. – Женщина с удивлением перевела взгляд на могучую фигуру гостя.

– Я тоже поляк. – Не в силах скрыть радость от встречи с землячкой, разведчик широко улыбнулся. Чтобы окончательно убедить хозяйку дома, корсиканец залихватски кивнул головой и отрекомендовался: – Ян Микульский, к вашим услугам.

– Ванда Грифитц, очень приятно. – Женщина хотела протянуть руку, но, вспомнив, что та в муке, вовремя одумалась. – Сэм не говорил, что у него в участке есть мои земляки.

Сэм, значит. Микульский как бы между прочим взглянул на мужа пани Ванды. Господи, да что это с ним? Разведчика даже испугало выражение лица толстяка. Глаза навыкате, отвисшая челюсть и частое всхлипывающее дыхание обманутого первоклассника. Ах, да… ну, конечно. Ян сразу догадался, в чем дело. «Прозорливый» полицейский только сейчас до конца осознал, что перед ним не какие-то там пришельцы, а обычные земляне. Такие же, как он сам и его семья.

Безусловно, это палка о двух концах. С одной стороны, пленник почувствует себя более уверенно и, того и гляди, выкинет какой-нибудь фортель. А с другой – он может понять, что все они люди, проявить сострадание и войти в положение своих невольных…

Первый вариант – эта мысль мелькнула в голове, когда пленник танком ринулся вперед. Сукин сын воспользовался своей женой, как щитом, и за ее спиной постарался юркнуть в открытую дверь гостиной. Он правильно рассчитал. Стрелять «головорезы» не решились. Во-первых, перед ними стояла беззащитная женщина. Во-вторых, в проеме двери виднелось большое трехстворчатое окно. Разбей его, и сюда ворвется космос. Не спасется никто, даже они, ведь шлемы от скафандров визитеры оставили в прихожей.

Мерзавец спланировал все, кроме одного. Сегодня ему противостояла не уличная шпана, а лучшие солдаты Франции. Их инстинкты отточены годами войны, а рефлексы быстрее молнии. Силуэт полицейского лишь на мгновение мелькнул на фоне ярко освещенной гостиной. Этого вполне хватило. Мраморный бюстик какого-то носатого чувака в курчавом парике стал тем метательным снарядом, который Микульский точно послал в цель. Хрясь! Удар между лопатками, и толстяк срубленным деревом повалился на паркет.

Пани Ванда вскрикнула и кинулась на помощь мужу. «Головорезы» не стали ей препятствовать, у них и без того было чем заняться.

– Заблокируй дверь и следи за видеофоном, – быстро сориентировался в ситуации Ян. – Я же займусь нашим прытким другом. Интересно, куда это он так спешил?

– Скорее всего, в доме есть оружие, – притормозил Хорхе товарища. – Лучше найти его раньше, чем найдет кто-нибудь другой.

«Разница заключается в том, что «кто-то другой» знает, где оно лежит, а я нет». – Разведчик закинул винтовку за спину и подбежал к распростертому на полу телу Сэма.

Его жена стояла рядом на коленях и изо всех сил пыталась перевернуть обмякшую тушу. На удивление, женщина не рыдала. Она лишь что-то невнятно бормотала по-английски.

– Пани Ванда, с ним все будет нормально. – Микульский коснулся напряженного плеча польки. – Он просто оглушен.

– Зачем вы это сделали? – Госпожа Грифитц стряхнула руку разведчика. – Бандит!

На этом слове женщина запнулась. Очевидно, до нее наконец дошло, что в квартиру ворвались настоящие грабители.

– Я отдам все деньги и все ценности. Только ради бога оставьте нас в покое и уходите. – Слова хозяйки дома походили на приказ, и это порядком удивило разведчика.

– Сэм говорил, что у вас есть оружие. – Ян понадеялся, что Ванда действительно отдаст все, только бы от них избавиться.

– Оружие? Ах да, конечно, вам нужно оружие… Там, в ящике письменного стола. – Быстрым взмахом руки женщина указала на дверь в соседнюю комнату. Однако, как будто что-то вспомнив, тут же опомнилась: – Умоляю, не ходите туда.

Но поздно, Ян знал, в чем причина ее тревоги. Эта самая причина, слегка приоткрыв дверь, перепуганно смотрела на непонятных взрослых своими огромными зелеными глазами. Когда взгляд девочки остановился на распростертом на полу теле, она заверещала и с криками «Father! Father!» кинулась к толстяку.

– Успокойте ребенка! – Микульский сурово глянул на женщину. – Если нас не вынуждать, мы никого не тронем.

Ярким подтверждением их миролюбивых намерений стал Мартинес. Он появился в гостиной не с винтовкой в руке, а с ломтем хлеба и куском колбасы. Глядя на него, у Микульского свело в животе. Солдат только сейчас понял, что голоден, как волк. Но дело – прежде всего. Оставив на попечение каталонца все благородное семейство, Ян зашел в комнату, на которую указала пани Ванда.

Все говорило о том, что он попал в рабочий кабинет. Диван, кресло, письменный стол, полки с книгами и обилие фотографий в одинаковых рамках из темного дерева. Помимо воли Ян задержал на них взгляд. Снимки разные: старые и новые, черно-белые и цветные. На всех без исключения жизнерадостные улыбающиеся лица. Одна фотография особо привлекла пытливый взор разведчика. Из новых. Даже не просто из новых, а из последних, словно только что испеченная в горниле принтера. Она даже еще не была оправлена в рамку. Просто так стояла на столе, прислоненная к ножке настольной лампы.

С глянца фотобумаги на Микульского смотрели две крепко обнявшиеся женщины. Очень похожие друг на друга, хотя их и разделяло минимум десять лет. Одна шатенка, а другая блондинка. Шатенка – это, без сомнения, хозяйка дома, сама пани Ванда. А вот кто вторая? Эта девушка вызвала у разведчика неподдельный интерес, и не только или, вернее, не столько потому, что была очень симпатичной. Яна заинтересовало другое – на ней красовалась офицерская форма лейтенанта ВВС. Не тот ли это пилот, о котором говорил старина Сэм?

Ян взял фотографию и, намереваясь задать этот вопрос хозяйке, двинулся в обратный путь. Однако, сделав всего один шаг, Микульский остановился как вкопанный.

– Вот болван! – С этими словами разведчик вспомнил об истинной цели своего визита.

Ян вернулся к письменному столу и начал обшаривать ящик за ящиком. Они оказались набиты всякой белибердой: бумаги, письма, документы, канцелярские принадлежности… короче, содержимое не отличалось особой оригинальностью. Ящики были не заперты и легко поддавались осмотру. Все, кроме одного. Самый нижний не позволил себя открыть. Искать ключ корсиканец не стал. Нечего попросту тратить драгоценное время. Толстое лезвие боевого ножа здесь вполне сгодится. Сказано – сделано. С хрустом выдавив язычок замка, Микульский решил проблему.

Открыв ящик, разведчик присвистнул. Ого, жирнюга знает толк в оружии! На дне ящика лежал натертый до блеска «Глок» и две пачки патронов к нему. То, что надо! Ян повертел в руках пистолет. Прямоугольные строгие формы и безукоризненная схема. Недаром многие специалисты считают «Глок» лучшим в мире. Возможно, профессиональный солдат и позволил бы себе еще несколько секунд сладострастного общения с совершенным оружием, если бы не шум яростной борьбы, донесшийся из гостиной. Продолжением криков и возни стал негромкий пистолетный выстрел, услышав который Микульский стартовал, как настоящий спринтер.

– Это ты так блокировал дверь? – Ян буравил напарника убийственным взглядом.

– Я залепил замочную скважину быстро твердеющим полимерным пластырем. – Хорхе приложил холодную бутылку с пивом к ушибленной голове. – Изнутри без зубила ее ни за что не открыть.

– А снаружи? – Микульский покачал головой. – Эх, Хорхе, Хорхе, сколько тебя учить? Просчитывай все возможные варианты. Ты разведчик или кто?

– Мне даже в голову не могло прийти, что среди ночи кто-то явится сюда со своим ключом. Семейка ведь вся дома.

При этих словах Мартинес обернулся и посмотрел на молодую светловолосую девушку, которая, связанная по рукам и ногам, сидела на диване. Недалеко от нее почти в таком же упакованном состоянии восседал и хозяин дома. Разница заключалась лишь в том, что для верности Ян заткнул ему рот кляпом. Английский корсиканцы не понимали, а стало быть, и беседа с толстяком у них все равно не получится. Что же касается блондинки, то здесь Микульский имел все основания предположить, что они найдут с ней общий язык.

– Пани меня понимает, ведь верно? – Ян взял стул и уселся напротив девушки.

– Пани тебя прекрасно понимает, и неважно, на каком языке ты говоришь, – совершенно неожиданно молодой лейтенант американской армии заговорила на достаточно сносном французском.

– Вот это сюрприз! – Разведчики удивленно переглянулись. – Откуда знаете французский?

– Я не должна перед вами отчитываться. – Девушка в гневе походила на разозлившегося котенка. Энергии хоть отбавляй, но сделать ничего не может.

– А перед нами и не надо отчитываться. – Ян миролюбиво улыбнулся. – Просто скажите, кто вы.

Вместо ответа Микульский получил испепеляющий залп карих глаз. Саданула, словно из крупнокалиберного пулемета! У разведчика даже сбилось дыхание. Выцарапав из груди десяток огненных стрел, Ян продолжил беседу. Именно беседу – Микульский надеялся, что до крайних мер не дойдет:

– Скажите, Барбара, вы действительно пилот или так… сидите себе тихонько где-нибудь в штабе?

Услышав свое имя, девушка вздрогнула и выпустила по разведчикам новую очередь колючих взглядов.

– Откуда я знаю ваше имя? – Ян сделал вид, что воздушный ас промахнулся. – Так… попалось на глаза одно фото. – Микульский демонстративно повертел в руках фотографию, которую он добыл в кабинете. – Между прочим, на обороте есть надпись: «Ванда и Барбара – две любящие сестры». Немного сентиментально, но в целом в нашем польском духе.

– Ты не поляк! Ты изменник, если служишь этим ублюдкам! – Девушка выкрикнула это с жаром и гневом, словно лозунг во время политической сходки. Ее взгляд так и прирос к эмблеме Галактического Союза, которая тускло поблескивала на серо-черном комбинезоне разведчика.

Микульскому очень не хотелось вступать в дискуссию на тему «Кто прав, а кто виноват», тем более что он сам не знал ответа на этот вопрос. В подобной ситуации разумнее всего было бы просто выслушать друг друга. Но Барбара будет молчать, это ясно. Видимо, ему придется проявить инициативу.

– Вы когда-нибудь слышали о роте «головорезов»? – Ян не был опытным рассказчиком, поэтому не особо представлял, с чего начать.

Девушка вопрос проигнорировала, но по искорке, промелькнувшей в глубине ее глаз, разведчик понял, что громкое название ее заинтриговало.

– Так называли роту знаменитого Второго парашютно-десантного полка Французской армии. – Голос Микульского дрогнул. – Спросите, почему называли? Потому что я и Мартинес – это все, что от нее осталось. И сейчас мы с ним, снова и снова цепляясь за жизнь, мечтаем лишь об одном – вернуться домой.

Ян замолчал. Он вдруг понял, что сможет рассказывать дальше, только если его попросят. Силой вдалбливать в чужие головы свои горести и печали просто не имеет смысла. Дурное дело! Для того, кто не готов поверить, печальная сага Микульского – пустое сотрясение воздуха.

– Французская армия? – Голос прозвучал из-за спины разведчика и заставил его обернуться. – Вы же не французы. – Ванда, уложив дочку спать, тихо вошла в гостиную.

– А разве Барбара – коренная американка? – Микульский задал встречный вопрос. – Однако это не мешает ей делать карьеру в ВВС США.

На вопрос сестры ответила Барбара. При этом она презрительно скривила губы:

– Иностранный легион! Второй парашютно-десантный полк входит в состав Французского иностранного легиона. – Барбара произнесла это как ругательство. – Наемники. Люди без принципов, чести и совести. Естественно, кого еще могли завербовать эти мясники!

Слова обидные, даже очень. Они поливают грязью не только Хорхе и Микульского, но и всех их боевых товарищей. Что ж, то, что оскорбили лично разведчиков, – это ничего, они утрутся, им не впервой. Но вот что касается тех, кто отдал свои жизни… Бессознательно Ян стал подниматься со стула. Так как беседа велась по-польски, Мартинес ничего не понимал, но, видя внезапную реакцию партнера, сам потянулся за винтовкой.

– Хочешь ударить?! – вскипела молодой лейтенант. – Ну, бей! Только и можете, что сражаться с беззащитными пленными.

Знакомая фраза. Ян слышал ее десятки, если не сотни раз. Нет, конечно же, не в ходе боевых операций, а с экранов телевизоров. Это любимая реплика из небогатого арсенала киношных героев. Неважно, что происходит по сюжету: пытают ли враги патриотов, мочалит ли полицейский преступника или просто супруги «мило» объясняются друг с другом. Везде одно и то же: «Бей, я беззащитный, но гордый». Пока Ян вспоминал все это, его гнев куда-то улетучился. Теперь он видел перед собой лишь глупую девчонку, которая по молодости лет болтает лишнее.

Считала ли точно так же пани Ванда или она просто от греха подальше решила приструнить свою младшую сестру, Микульский не понял. Однако хозяйка дома неожиданно сильным голосом приказала:

– Хватит, Барбара, уймись! Всем известна твоя преданность делу защиты Земли, но сейчас у нас совсем другая проблема.

– Проблема та же. – Девушка слегка успокоилась, но это не значило, что она изменила свое мнение. – Эти предатели – угроза Земле, и мы должны проявить стойкость.

– Странно, – Ян почесал затылок, – до сегодняшнего дня я считал, что защитниками Земли являемся именно мы, а вы или, вернее, те, кто состоит в союзе с морунгами, и есть настоящая угроза. Веря в это, отдали жизни две сотни моих товарищей.

– Где вы сражались?

Ванда сумела быстро перестроиться и перешла от высоких слов к конкретным событиям. И вообще, наблюдая за ней, Ян все больше приходил к выводу, что женщина совсем не походит на простую домохозяйку. Острый ум, склонность к анализу и завидное самообладание выдавали в ней государственного чиновника если не высшего, то среднего ранга.

– На Агаве. – Микульскому нечего было юлить. Он не сомневался, что во время допроса из них уже вытянули эту информацию.

– На Агаве? – Женщины многозначительно переглянулись. – А вот с этого места поподробнее.

Ванда села на диван между сестрой и мужем. Прекрасно понимая, что их «гости» не намерены освобождать пленников, хозяйка не тратила время на пустые уговоры. Да и, кроме того, совершенно неожиданно прорезалась интересующая ее тема.

– Что вы хотите знать? – Ян сразу смекнул, что из страшных налетчиков они постепенно превращаются в ценных свидетелей, владеющих информацией, доступной далеко не всем в этом несущемся среди звезд железобетонном мире.

– Все с самого начала. – Пани Ванда, как рентгеном, просветила Микульского. – Начните с того, как вы попали на Агаву.

Рассказ будет долгим. Ян мысленно перелистал страницы минувшей бойни. Но, видимо, ничего не поделаешь. Быть может, этой историей Микульский спасет жизнь себе и товарищам.

Пока разведчик говорил, в комнате стояла гробовая тишина. Связанный полицейский один раз попытался высказать свой протест, но супруга гневным взглядом осадила его. Женщина лишь попросила выдернуть изо рта мужа кляп, чтобы тот мог нормально дышать. Получив заверение в том, что Сэм будет молчать, Ян дал разрешение. Это был единственный раз, когда Микульского перебивали. Все остальное время женщины, как губка воду, впитывали информацию. Иногда они обменивались взглядами, словно соглашаясь с уже известными им фактами, иногда тяжело вздыхали, а иногда даже поскрипывали зубами.

– Получается, что вы не знаете, где сейчас находится ваш командир – лейтенант Марк Грабовский? – задала пани Ванда очередной вопрос, когда разведчик закончил.

– Скорее всего, он все же добрался до Агавы. – Ян пожал плечами.

– Каковы шансы на то, что, оказавшись там, лейтенант выживет?

– Шансы довольно приличные. Грабовский профессионал, он не понаслышке знаком с местной обстановкой, и с ним шестеро опытных солдат. – Микульский призадумался. – А кроме того, не забывайте, что ему обещал покровительство какой-то мифический Великий Учитель.

Несколько долгих напряженных мгновений в комнате царило молчание. Ванда смотрела в пустоту и о чем-то думала. Ее сестра, в отместку за нанесенное ей недавнее поражение, дырявила Мартинеса заинтересованным оценивающим взглядом. Словно коня выбирала. Еще чуток, и попросит открыть рот и показать зубы. Каталонец даже покраснел, что с ним случалось крайне редко.

– Как вы намерены действовать дальше? – Пока Ян наблюдал за Барбарой и Хорхе, пани Ванда очнулась от раздумий.

– А мы уже действуем. Разве вы не заметили? – Разведчик улыбнулся. – Именно поэтому мы здесь, в вашей квартире.

– Конечно же! Вам нужны заложники! – догадалась молчавшая все это время Барбара.

– Нам нужны пилоты. – Микульский указал на нахохлившегося Сэма. – И ваш свояк в обмен на свою драгоценную жизнь обещал нам протекцию одного из них. – Ян перевел взгляд с полицейского на лейтенанта ВВС. – Барбара, вы летаете на Землю. Я прошу вас, помогите нам вернуться домой.

– Мы поможем вам, если вы поможете нам.

Неожиданно вместо сестры ответила пани Ванда. Она встала с дивана и подошла к Микульскому почти вплотную. Протянув руку, женщина совсем по-мужски спросила:

– Договор заключен?

– Заключен. – Словно сверхъестественная сила подбросила разведчика со стула. Он почти с благоговением пожал нежную женскую ладонь.

– Вот и прекрасно. – Пани Ванда повернулась к сестре. – Лейтенант, сейчас эти люди тебя освободят. Постарайся обуздать свой темперамент и сохранить в тайне все, что ты здесь слышала. Это приказ!

Если бы Барбара не была связана, то, учитывая тон старшей сестры, ей полагалось вскочить по стойке «смирно». Но сейчас девушка могла сделать лишь одно – опустить глаза и покорно произнести:

– Слушаюсь, госпожа полковник.

Полковник! Как полковник? Микульский ошалело захлопал глазами. Видя его растерянность, пани Ванда улыбнулась.

– Кстати, рядовой, не забудьте вернуть мой «Глок». Между нами не должно быть недоверия.

Глава 23

– Атака с орбиты. Космический корабль обстреливает Президентский дворец и прилегающие кварталы, – сообщил главный хранитель Ратра, как только Великий Учитель и Грабовский вышли из лифта. Его холодный, безжизненный голос словно был создан для того, чтобы сообщать дурные вести.

– Как Президентский дворец? А мы где? – Грабовский удивленно посмотрел на Николая.

– В здании департамента коммуникаций и связи.

– Но заходили-то мы в Президентский дворец? – Марк осмотрелся по сторонам, пытаясь найти знакомые интерьеры. Но тщетно, это здание ему было действительно незнакомо.

– Именно этого мы и добивались. Пусть все думают, что руководство сопротивлением действительно находится в Президентском дворце, а не за тридцать километров от него. – Строгов как бы между прочим указал на только что закрывшийся у них за спиной лифт. – Сеть сверхскоростных антигравитационных кабин позволила осуществить этот замысел легко и максимально скрытно.

Конечно! Марк по достоинству оценил как существование секретного штаба, так и удачный трюк со скоростными лифтами. Единственное, что его раздосадовало, – это собственная близорукость. Как он мог не заметить, что вид на город из жилища Великого Учителя слегка отличается от дворцовых окрестностей. А впрочем, как тут заметишь? Иссиня-черный полумрак и типовые архитектурные изыски столицы могли обмануть даже харририан, не то что его – жителя далекой солнечной Земли.

Мысли Грабовского прервал очередной взрыв. Или заряд оказался помощней, или рванул он где-то совсем рядом. Согласившись с разведчиком, стены здания вздрогнули, как напуганная окриком собака. Точно так же по-собачьи жалобно заскулили стальные рамы и двери.

– Вы эвакуировали персонал дворца? – Взрыв подтолкнул Великого Учителя к немедленным действиям.

– Харририане уходят по глубинным транспортным магистралям.

Лицо Ратры, как и прежде, ничего не выражало. Морунги не имеют эмоций, их интересуют только голые факты. Понимая это, Строгов задал предельно четкий и сухой вопрос:

– Каков процент разрушений?

– Шестьдесят процентов дворца уничтожено. Держатся пока только нижние уровни. Но корабль все время увеличивает мощность аннигилирующих зарядов.

– Почему вы не включите противометеоритную защиту? – Грабовский вмешался в разговор. – «Невада» сотрет в порошок весь Ульф и нас вместе с ним.

– Мы не обладаем необходимым количеством энергии, – вместо Николая ответил хранитель Ратра. – Мстители продолжают удерживать Колыбель солнца.

Конечно, Колыбель солнца! Марк вспомнил. Огромная энергетическая станция в трехстах километрах от Ульфа. Она снабжала энергией большую часть горнодобывающих комплексов вдоль гряды Лаил. От нее же питался и город в тот злополучный день, когда майор Жерес повел «головорезов» на штурм.

Воспоминания больно полоснули по самолюбию Грабовского. Он всегда считал себя большим и гордым человеком, способным решать любые, даже самые неразрешимые проблемы. А тут… Марк впервые в жизни не знал, как поступить. Бежать, спасаться? Как, куда, а самое главное, с какой целью? Атаковать?.. Вопросы, вопросы… Лейтенант запутался. Где свои, где чужие? Кто прав, кто виноват?

«Корабль уничтожает город», – Великий Учитель попытался помочь другу разобраться в мыслях и чувствах.

«Значит, они зло? – Марк взглянул в глаза Николая. – Ты это хочешь сказать?»

«Значит, мы имеем право защищаться».

«Но там же люди, такие же, как мы?»

«Всего год назад ты не задавал таких вопросов и преспокойно стрелял в людей, таких же, как мы. Если бы это не сделал ты, то сделали бы они. Это горькая правда, и хватит делить мир на людей и нелюдей. Плохими могут быть не только морунги».

Марку нечего было возразить. Обдумывая слова Николая, он чисто автоматически следовал туда, куда вели его Строгов с Ратрой. Лейтенант очнулся, лишь когда на одном из подземных перекрестков они повстречали беженцев из дворца. Небольшая группа, по всей видимости, ожидала их появления. Пятеро «головорезов», два верховных хранителя и несколько старших инженеров. Такую компанию редко можно увидеть вместе. Все это, должно быть, неспроста. Догадку Грабовского подтвердил Великий Учитель. Он с ходу обратился к хранителю Фахру:

– Вы выполнили мое распоряжение?

– Мы сделали все возможное. Установка будет готова к нашему прибытию.

– А как с группой захвата? – Вопрос адресовался уже Ратре.

– Мои братья выполнят приказ, хотя он и противоречит их программе.

– Хорошо, тогда в путь. – Учитель двинулся по направлению к станции городской подземки.

– Ты можешь мне объяснить, что происходит? – Улучив момент, когда Великий Учитель перестал раздавать приказы, Марк схватил его за локоть.

– Нам позарез необходим звездолет. Разве ты забыл?

– Здесь есть хоть один уцелевший звездолет? – Грабовский удивленно обвел глазами бесконечное стартовое поле космодрома.

Тысячи акров оплавленного стеклобетона, на котором, словно смятые стрелковые мишени, светились гигантские люминесцирующие окружности взлетно-посадочных площадок. Но тир уже давным-давно закрыт. Большинство мишеней поражено. Как будто рваные дырки от разрывных пуль внутри километровых концентрических колец, лежали обгоревшие остовы десятков космических кораблей. Флот Восточной республики Агавы умер прямо здесь, на земле, сделав харририан беспомощными пленниками как своей собственной планеты, так и ужасной бесконечной войны.

Еще на борту «Трокстера» главный хранитель Ратра поведал Марку эту страшную историю. Сражения не было. Морунгам, правда, удалось беспрепятственно проникнуть на корабли. Да и неудивительно, ведь для машин они были своими. Однако на этом везение повстанцев и закончилось. Эгионы звездолетов восприняли попытку отладки как смертельную угрозу Великому Пророчеству. Храня верность своему единственному идолу, перепрограммированию они предпочли смерть. Ратра вспоминал, как от исполинских костров в Ульфе стало светло, словно днем. Стеклобетон тек, подобно воде, а раскаленные смерчи вылизали столицу чище, чем миллионы роботов-уборщиков.

Но погиб не только флот. В ядерном крематории сгорели сотни морунгов – невидимки и звезды – большая часть той армии, которую сумел создать освобожденный Лабиринт. Это был страшный удар! Великому Учителю пришлось начинать все сначала. Забаррикадировавшись в Ульфе, он вновь по крупицам собирал силы.

Рассказ главного хранителя сам собой всплыл в голове Грабовского. То, что Марк видел здесь, вполне соответствовало его представлению о масштабе трагедии. На первый взгляд не уцелело ничего. Вокруг только бесполезный металлолом – каша из обшивки, аппаратуры, кабелей и нехитрой утвари жилых кают. Тем непонятней казались действия нескольких десятков техников, копошащихся в развороченном брюхе одного из поверженных межзвездных рейдеров. Корабль лежал на боку. Его нижняя часть, включая посадочные опоры, двигатели, резервуары с топливом и еще тридцать технических палуб, бесследно исчезла, испарившись в ядерном горниле. Хотя энергия взрыва и обладала чудовищной силой, она не смогла отбросить огромную, как гора, носовую часть звездолета. Рухнув вниз, стальной небоскреб смялся и дал многометровые трещины, которые раскромсали его, словно удары гигантской сабли. Именно в эти разломы харририанские инженеры, усиленные группой нэйджалов, и прокладывали силовые линии, идущие от полевых генераторов. Источники энергии доставили сюда с борта израненного «Трокстера». Тремя железнодорожными цистернами, поставленными на гусеничную тягу, они один за другим выстроились вдоль борта погибшего корабля.

– Ты правильно заметил, здесь нет ни одного уцелевшего звездолета. – Строгов дал Марку время осмотреться. – Единственный исправный корабль болтается сейчас у нас над головой. – Николай уставился в небо, словно хотел там что-то разглядеть.

– Ты говоришь о «Новой Неваде»? – Марк не поверил своим ушам.

– О ней, родимой, – согласно кивнул Николай.

– Но как?

– Есть один вариант. – Строгов двинулся к поверженному кораблю. – Правда, не ожидал, что придется применить его так скоро, без проверки и подготовки… Ну, да ладно, вдруг сработает.

– Что за вариант? – Грабовский шагал рядом, не сводя глаз с черных порезов на теле звездолета.

– Этот корабль не приписан к Агаве. Чужак, пополнивший флот морунгов неизвестно где и когда. Именно поэтому он и заинтересовал разведчиков, которых я послал на космодром сразу после того, как здесь стало возможно ходить.

– Откуда корабль, выяснили?

– Нет. Ни названия, ни принадлежности.

– Не может быть! – не согласился разведчик с выводами друга. – Всегда есть какие-нибудь надписи, документы, личные вещи, наконец. Просто плохо искали.

– На этом звездолете полно надписей. Какие хотите, со всей Галактики, даже на английском языке.

– Там есть оружие! – Грабовский сразу уловил главное. – Потрошители из проекта «Архангел» установили на нем боевые системы. Вот на чем вы обнаружили английскую маркировку! Вот к чему твои подчиненные сейчас тянут кабели! Вы хотите зарядить орудийные батареи!

– Почти угадал. Только на этом корабле нет орудий в нашем привычном понимании.

– Объясни. – Марка заинтриговала головоломка Николая.

– Вспомни, как захватили «Фантерскрипт». Откуда взялись невидимки? Они что, плавали между звезд, словно облака космической пыли? А корабль совершенно случайно на них напоролся?

– Думаю, что нет.

– Правильно думаешь. Невидимки не нуждаются в воздухе для дыхания и обладают довольно значительной массой тела. Вспомни, ведь газ тоже имеет вес. А каждая невидимка – это очень много газа, целых полтонны. Все это делает медуз более или менее сносными живыми снарядами для поражения удаленных целей. Необходимо лишь придать их затвердевшим телам достаточное ускорение.

– Ими стреляют, что ли? – в очередной раз удивился Марк.

– Вот именно. Эту самую пушку и нашли разведчики. Здесь, вот на этом самом корабле.

– Кто же мог создать такую штуку, как не наши с тобой братья по крови? – Грабовский горестно вздохнул.

– Они же испытают это изобретение на собственной шкуре.

Великий Учитель не упивался предстоящей схваткой и не смаковал отчаяние поверженных врагов. Наоборот, он с болью в сердце осознавал горькую правду. «Головорезам» объявили войну. Неизвестно за что и почему. Как и сто, двести, триста лет назад наемники оказались крайними. Они очутились не в том месте и не в то время, а это смертный приговор. Выход один. Чтобы выжить, корсиканцы снова должны убивать. Причем убивать им придется своих же собратьев.

– Невидимки прикончат всех? – Мысли о смерти словно передались Грабовскому. – Я имею в виду экипаж «Новой Невады».

– Только тех, кто окажет сопротивление. – Николай знал, что хочет спросить друг. – Надеюсь, что твой дядя разумный человек. Он знает возможности невидимок и не станет вступать с ними в бой.

Дай боже, чтобы все было именно так. Лейтенант мысленно начал креститься. Однако уже на середине крестного знамения лейтенант понял – этому не бывать. Марк слишком хорошо знал своего дядю. Полковник Грабовский скорее умрет, чем сдастся.

Мрачные мысли стали темнее космоса, когда разведчик увидел группу захвата. Жестоким красным морем медузы колыхались внутри одной из палуб разрушенного звездолета. Полные сил и энергии, они готовы были нести смерть. Вплотную приблизившись к разлому, Марк видел их всех. Никак не меньше полусотни. Зачем же так много? Лейтенант вспомнил сокрушительную силу невидимых солдат. Десятка невидимок вполне хватило бы. Николай явно перестраховался.

– Скорее всего, далеко не все из морунгов прорвутся на борт «Новой Невады», – прочел Строгов мысли друга. – Нам придется стрелять через атмосферу на дистанцию около трехсот километров, а это совсем не то, на что рассчитана установка.

«Совсем не то…» – мягко сказано. Грабовский думал об этом с той самой секунды, когда узнал о существовании катапульты. Одно дело – стрелять в пустоте межзвездного пространства при нулевой гравитации, и совсем другое – пытаться с поверхности планеты поразить летящий по орбите космический дредноут. Пусть даже стрельбой и управляют самые сверхсовременные компьютеры, пусть математическая модель вопит о высокой вероятности попадания, но практика есть практика, и она, как упрямо доказывает житейский опыт, очень часто значительно расходится с теорией. А в их случае это значит, что большая часть невидимок погибнет.

– Они идут на это сознательно, – продолжением мысли Марка стали слова Великого Учителя.

– Они понимают, что погибнут?

– Это долг морунгов перед своей планетой. Мы поступаем точно так же. Разве я не прав? – Николай горько усмехнулся. – Только невидимкам чуток полегче. Они не ведают страха и сомнений, им неизвестна боль.

Универсальные солдаты! Впервые по отношению к морунгам Марк ощутил чувство, близкое к уважению. Прежде чем перешагнуть через лохмотья обшивки, Грабовский взглянул на звездное небо. Он словно искал там крохотную звезду с именем «Новая Невада». Лейтенанту вдруг очень захотелось, чтобы произошло чудо. Пусть корабль оставит Агаву в покое и уберется прочь. Да, конечно, тогда Марк надолго застрянет в этом проклятом мире. Ну и ладно! По крайней мере, все останутся живы! Но чуда не произошло. Над Ульфом, как и прежде, бушевала аннигиляционная гроза.

Космическая катапульта выглядела примерно так, как Марк ее себе и представлял. Толстенная труба, на которую, как на вертел, нанизались кольца сверхмощных электромагнитов. Всю установку оплела сеть бесчисленных силовых кабелей, отчего конструкция стала похожа на ствол гигантского гинкго, попавшего в плен назойливых лиан-паразитов. Катапульта находилась в огромном сводчатом туннеле, конец которого выходил прямо за борт. Сейчас запирающий блистер был сорван, и в правильном круглом проеме сияли призрачные узоры неведомых созвездий. Так как звездолет лежал на борту, то и туннелю пришлось изменить свою обычную ориентацию. Вместо горизонтального расположения сейчас он имел шестидесятиградусный наклон и смотрел в северо-восточном направлении, прямиком туда, где совсем недавно возвышался шпиль диспетчерского центра космопорта.

Оказавшись рядом с орудием, лейтенант сразу стал искать систему наведения. Принцип работы установки был предельно ясен – разгон противоположно заряженного снаряда высоконапряженным электромагнитным полем. Но вот как идеально точно навестись на цель?

– При неподвижно лежащем на земле корабле мы сможем вести огонь лишь в узком секторе. Максимальное отклонение всего десять градусов. – Великий Учитель ухитрялся не только разговаривать с харририанскими инженерами, но и следить, чтобы «головорезы» не совались в опасную зону.

– Как же добиться того, чтобы «Новая Невада» попала именно в этот сектор? – Стоящий рядом с Марком капрал Рутов задал вопрос, который уже был готов сорваться с языка Грабовского.

– Как-как? Конечно, заманить! – Пери ответил раньше Учителя.

– Заманить? – Рутов сморщил лоб, соображая, как это можно осуществить.

– Правильно мыслишь, капрал! – Строгов похвалил Пери. – Именно так мы и поступим.

– Рад стараться, господин лейтенант!

Жорж Пери произнес это чисто автоматически. Заученный ответ на похвалу командира. Однако для Строгова слова капрала несли еще и другой, сокровенный смысл. В глазах своих солдат Николай снова становился человеком. Корсиканцы перестали замечать его исковерканное Лабиринтом тело. Страшные мутации командира единодушно были причислены к разряду боевых ран, а от ранений, как известно, не застрахован никто. Марк почувствовал, что у Николая больно и в то же время сладко защемило сердце. Какой-то миг он даже не мог говорить. Натолкнувшись на взгляд Пери, Великий Учитель лишь благодарно кивнул.

Возникшую паузу прервал один из харририанских техников. Подбежав к Великому Учителю, он сообщил, что «Сахай» вышел на связь. На что Строгов кивнул и молча двинулся к развернутому переносному голопроектору лазерной коммуникационной системы.

Что? «Сахай»? Грабовского словно током ударила страшная догадка. Подгоняемый стремлением узнать правду, лейтенант бросился вслед за другом.

– Хочешь сделать из «Сахая» приманку? – Марк догнал Строгова у самого коммуникационного устройства. – Это же смертельный риск!

– Ты знаешь другой способ заманить сюда корабль? – Лицо Великого Учителя несло печать суровой решимости.

– Но орудия «Новой Невады» одним залпом накрывают не менее пяти квадратных километров. Даже «Сахаю» с его скоростью не уйти.

– Придется рискнуть.

Густой бас заставил Грабовского глянуть на экран голопроектора.

– Сержант, ты? – Марк с болью в сердце узнал усатую физиономию Дюваля.

– А кто же еще? – Симон подмигнул своему взводному командиру. – Я не мог никому доверить такое дело. Не сомневайся, старый сержант выполнит свой долг.

Будь проклято это безумие! Кто дерется? За что дерется? Ни черта не понятно! Все говорят о долге и чести, а в результате вокруг растут груды трупов.

– Дюваль, ты пополнил запас ракет?

Сквозь пелену злости до Марка стали доходить переговоры Строгова с Дювалем.

– Так точно. Мы набили брюхо «61-го» до отказа.

– Тогда выходи на позицию и готовься. При первой же возможности мы передадим тебе векторы огня.

Экран мигнул и переключился на новый режим. На нем вместо Дюваля уже демонстрировалось совсем другое кино. «Сахай-47», петляя между сгоревшими остовами звездолетов, двигался в направлении руин космопорта. Его серый силуэт оставался единственным движущимся объектом в застывшем океане мертвого металла, которым наградила это место безжалостная космическая война.

Проводив шагоход взглядом, разведчик осмотрелся по сторонам. Работа на импровизированном огневом рубеже закипела не на шутку. Харририанские техники активировали катапульту, и теперь, сияя сотнями контрольных огней, она выла не хуже, чем турбина авиалайнера. Ящеры под личным руководством командора Хризика, задействовав корабельные радары, прощупывали орбитальное пространство над Ульфом. Программисты снова и снова прогоняли программу стрельбы через протонные мозги сверхмощных слитов. Гул аппаратуры, какофония голосов, мозаика сигналов. Для непосвященного – пугающий хаос и полная неразбериха. Для профессионала – штатная работа боевого центра.

Однако нельзя было сказать, что вокруг царило обычное спокойствие. В воздухе, словно электричество, висело напряжение и нервозность. У повстанцев будет всего несколько выстрелов – два, может, три, но не больше. На корабле рано или поздно засекут источник мощного энергетического всплеска. Без сомнения, особо разбираться не станут. Недолго думая, влепят залп по аномальному квадрату, и тогда…

Грабовский не стал углубляться в «радужные» перспективы. То ли не хотел накаркивать беду, то ли просто слепо полагался на судьбу, а может, третье – его отвлекло зрелище, наблюдать которое доводилось лишь особо проверенным, избранным лицам проекта «Архангел». Погрузка морунгов в катапульту. Нет. Марк сам себе покачал головой. Это не назовешь погрузкой, или посадкой, или даже зарядкой. Такая процедура больше всего напоминала засасывание мусора гигантским сверхмощным пылесосом. Невидимки подползали к основанию космической мортиры, сворачивались в шарообразные клубки и тут же, словно поддатые резким пинком, скрывались в черном чреве. Сколько газообразных, но уже затвердевших, как сталь, тел сможет выстрелить катапульта за раз? Судя по размерам установки – много. Но и вес невидимок немалый.

– Внутрь влезает одиннадцать штук, – прозвучал голос Нангисена в трансляторах лейтенанта.

– Откуда ты знаешь? – Грабовский понял, что не он один считает медуз. – Тебе известна мощность установки?

– Нет. – Анри отрицательно покачал головой. – Просто, проходя мимо пушки, прочитал предупреждение. Прямо на казенной части, на чистейшем английском: «Не более одиннадцати штук».

Рядовой оказался прав. Как только одиннадцатую невидимку засосало внутрь, над приемным устройством загорелась красная надпись STOP. Готово. Пушка заряжена. Настал черед Хризика.

– Цель на геостационарной орбите. Сто тридцать градусов к юго-востоку. Высота двести тридцать километров. Удаление двести шестьдесят. – Речевой адаптер прославленного командора оповестил о том, что вторая часть задачи также выполнена.

– Теперь вся надежда на Дюваля. – Жорж Пери произнес это как заклинание. – Ну, старик, не подкачай.

Кулаки за старого сержанта держали все вместе. Сбившись в тесную кучу, «головорезы» угрюмо наблюдали за тем, как Великий Учитель передает данные на «Сахай». Затем, считая секунды, ожидали, пока протонный мозг боевой машины закончит наведение. Когда же первые ракеты взвились в черное небо, тела бывалых солдат сотряс нервный озноб. Стоять, бездействовать и, словно в кино, наблюдать, как твои друзья рискуют жизнью, – это настоящая пытка. Единственное спасение – молить Бога о помощи и поддержке.

– Недолет! – Хризик прокомментировал результат пусков. – Ракеты самоуничтожились, не долетев до цели восемьдесят шесть километров.

– Много. – Строгов прирос взглядом к экрану радара. – На корабле могли не заметить взрывов, приняв их за отблески городских пожаров.

– Что поделать? – Командор совсем по-человечески развел лапами. – Дальность этих ракет очень мала. Они не предназначены для борьбы с объектами на орбите.

Замечание Хризика вызвало замешательство у персонала. Слова кто понял, кто не понял, однако безысходность, звучавшая в голосе нэйджала, передалась всем и каждому. Уж в чем в чем, а по части эмоций харририанам нет равных.

Провал был полный. Все усилия зря.

Вероятно, Марку, как и всем остальным, тоже полагалось испытывать разочарование и досаду, однако он почему-то ничего такого не чувствовал. Люди на «Неваде», дядя Джон, каким бы плохим он ни был, Дюваль вместе со своим бортмехаником, невидимки и все остальные участники этой страшной корриды останутся живы. А что до Ульфа… Ульф ведь и так уже мертв.

– Командир! – возглас капрала Пери заставил Грабовского обернуться.

– Говори. – По возбужденному лицу Жоржа Строгов понял, что тот хочет сказать что-то очень важное.

У Пери хватило ума не вопить издалека и тем самым сохранить инкогнито Великого Учителя. Подойдя к офицерам вплотную, он заговорщицки зашептал:

– Вспомните Берег Слоновой Кости. «Стингеры» не доставали до бомбивших нас самолетов. Тогда мы…

– Хватит Жорж, я все вспомнил! – Николай круто развернулся к системе связи.

Марк тоже все вспомнил. Слепящее солнце Африки сверкнуло в его памяти. Это было словно вчера. Дребезжащая от взрывов бомб земля, скрип песка на зубах и сбитые в кровь пальцы, которыми он разбирал маленькую зенитную ракету, превращая ее в безмозглый, но дальнобойный снаряд. Николай торопил его. Кричал, что «Фантомы» заходят снова… Вот и сейчас он командует и опять кричит:

– Симон, дезактивируй систему самонаведения ракет. Оставь лишь контактный взрыватель и наводись в соответствии с данными центрального слита «Сахая».

– Все равно не добьет, – на скорую руку прикинул шансы сержант. – Выиграем еще километров сорок, а там…

– А там ракета пойдет по инерции. – Великий Учитель моментально сообразил то, что ускользнуло от старого солдата. – Дальше уже космос: вакуум, невесомость и все такое прочее.

– Выполняю. – Краткость Дюваля говорила о том, что сержант испытал неловкость за свою недальновидность, а может, он просто был очень занят, а может, и то и другое вместе. Но, как бы то ни было, уже через несколько минут ракеты были готовы.

– Залп! – И Дюваль, и Хризик оповестили о старте практически одновременно.

Сразу после этих слов мир для Грабовского сузился до размеров радарного экрана. Затаив дыхание, лейтенант смотрел, как в трехмерном пространстве две маленькие красные точки оттолкнулись от полусферы Агавы и устремились к желтому тыквенному семечку, недвижимо висящему в самом углу голографического макета.

– До цели двести километров. Сто шестьдесят. – Хризик комментировал все перипетии происходящего. – Сто тридцать. Восемьдесят. Сорок. Двигатели заглохли. Дистанция сокращается. Двадцать километров…

Вдруг красные точки вспыхнули, словно искры, раздутые порывом ветра. Точно так же, как искры, они и погасли, мгновенно, без следа, словно их и не было никогда.

– Они не должны были взорваться. – Хризик, растопырив шейный гребень, выразил крайнее удивление.

– Ракеты не взорвались. Их сбили. – Великий Учитель оценивающе оглядел свою разномастную армию. – Приманку заметили. Теперь готовьтесь, сейчас начнется.

Двигаясь на предельной скорости, «Сахай» умудрялся петлять, словно заяц. Воистину, хочешь жить – умей вертеться. И Дюваль вертелся изо всех сил. Увернувшись от трех аннигилирующих ударов, он сумел покинуть зону, заваленную обломками погибших звездолетов. Теперь у сержанта было два пути. Он мог либо продолжать нарезать петли по многокилометровому взлетному полю, либо, круто приняв вправо, ворваться в городские кварталы. Первый вариант давал возможность маневра, зато второй сулил прикрытие в виде бетонных джунглей гигантского мегаполиса.

«Хотя какое там прикрытие! – Марк скрипнул зубами. – Заряд антивещества, выпущенный из корабельного излучателя, за доли секунды превратит в пыль двадцатиэтажный дом и полностью разрушит еще десяток таких же домов, стоящих по соседству. Нет, в город Симону никак нельзя!»

Но и под открытым небом «61-й» не чувствовал себя в безопасности. Взрывы ложились все ближе и ближе, заставляя Дюваля прокладывать себе путь в лабиринте между глубоких дымящихся котлованов. Грабовский представил, как нелегко сейчас приходится старому сержанту и его бортмеханику. Ударные волны то и дело швыряют машину на разогретый стеклобетон, каменная картечь колотит в люки, а огненные вихри проверяют на прочность броню и человеческие сердца.

Ну, когда же?! Лейтенант оторвал взгляд от голографического проектора и устремил его в сторону космической катапульты.

Третья группа невидимок заканчивала спешную погрузку в брюхо ненасытной машины. Уже третья! Первая команда пролетела в пяти километрах от цели. Вторая угодила под залп бортовых батарей. Все они погибли. Может, посчастливится хоть этим? Ища поддержку своей надежде, Марк посмотрел на Строгова.

Но Николай не видел его взгляда. Положив руку на разъем биоконтактора, он каменной статуей замер возле наводящего слита. Сейчас вместо Великого Учителя в зале находилась лишь его неподвижная телесная оболочка. Дух же великого освободителя морунгов, объединившись с протонным мозгом сверхмощной машины, парил высоко над планетой. Вместе они, как матерые охотники, искали заветную жертву, надеясь натравить на нее свою безжалостную гончую стаю.

Летели секунды. Грохот канонады и мерзкое дребезжание металлических стен говорили о том, что Дюваль все еще жив. Надолго ли? И сколько протянут они сами, когда, разделавшись с назойливым шагоходом, «Новая Невада» примется искать других обидчиков?

Вдруг душераздирающий крик заставил лейтенанта вздрогнуть. Эфир звучал всего лишь мгновение, короткое, как удар хлыста, и безжалостное, как лязг гильотины. Услышав его, душа сама собой кинулась в пятки. Не помня себя от тревоги за Симона, Грабовский глянул на коммуникационный экран. Так и есть. Самые худшие страхи подтвердились. «61-й» исчез. Вместо него голографическая проекция демонстрировала глубокий обожженный котлован, из которого, словно из кратера вулкана, подымались клубы белесого дыма.

Смерть на войне – это не только потеря, это еще и предостережение. Погибая, товарищ всегда заботится о тебе. Он как бы предупреждает: «Берегись, здесь опасно». Грабовский ничуть не желал, чтобы его испепелили зловещие излучатели «Новой Невады». Поэтому он тут же кинулся к Николаю:

– Или стреляй, или немедленно бежим!

Строгов вздрогнул, но по-прежнему безмолвно продолжал наводить установку.

– Учитель, сейчас они возьмутся за нас! – Грабовский не мог совладать с чувством самосохранения.

– Установка еще не аккумулировала достаточно энергии. – Строгов говорил бесцветным отсутствующим голосом, ибо большая часть его сознания была все еще связана с протонным интеллектом слита. – Уходи! Забирай всех и уходи. Я сам…

То, что хотел сказать Великий Учитель, Грабовский понял даже по этим отрывистым односложным фразам. С минуты на минуту все здесь взлетит на воздух. Глупо губить столько жизней, причем лучших жизней. Все они нужны сопротивлению, нужны Агаве.

– Пери, Рутов и остальные, чего стоите? Живо за дело! Гоните всех отсюда! – Взгляд Грабовского заметался по лицам, пока не остановился на чешуйчатой морде самого старшего по званию паникера. – Хризик, забирай своих ящеров и бегом с корабля! Наружу! Все врассыпную!

Корсиканцам дополнительных объяснений не потребовалось. Они с криками принялись выпихивать из зала ошарашенных харририан, следя, чтобы те не оказались на пути бешено скачущих нэйджалов. Единственным, кого не коснулась суматоха, оставался Николай. Словно не замечая всеобщей истерии, он по-прежнему стоял возле главного компьютера и продолжал удерживать в прицеле постоянно маневрирующий корабль.

«Он не должен здесь оставаться! Я его не брошу!» – Марк не успел даже приблизиться к другу. Здоровенный зеленый ящер врезался в Грабовского, как таран, увлекая его за собой в один из раскуроченных коридоров, в конце которого поблескивал оплавленный стеклобетон взлетного поля.

– Хризик, ты чего? – Лейтенант даже задохнулся от неожиданности и возмущения.

– Мне приказано. – Командора словно заклинило на этой фразе. Он повторял ее все время, пока не дотащил Грабовского до выхода. Лишь оказавшись под чистым звездным небом, Хризик ослабил хватку. – Великий Учитель приказал спасти тебя. – Нэйджал то ли оправдывался, то ли защищался.

– Болван, он же там остался один! Он же погибнет! – Марк плечом отпихнул двухсоткилограммовую тушу и вновь рванулся к звездолету.

Грабовский не успел сделать и шага. Бело-голубая звезда, сорвавшись с ночного небосклона, понеслась к земле. На мгновение, разогнав вечный мрак Агавы, она осветила кладбище погибших кораблей, а затем, словно опьянев от созерцания смерти, сама решила добавить к нему свой роковой штрих. Выпущенный с орбиты заряд лег у самого борта корабля. Аннигилирующая вспышка высвободила океан энергии, которой с головой хватило для того, чтобы уцелевшая носовая часть межзвездного колосса покатилась по израненной взлетной полосе, как будто сорванная ветром шляпа.

Марку повезло. Вместе с Хризиком его швырнуло в одну из старых, спекшихся воронок. Скрежещущая махина прогромыхала над ними, будто космический каток, ровняющий ландшафты целых планет. Разогретая обшивка на мгновение коснулась шлема лейтенанта. Не в силах сдержать первобытный животный страх, он орал до хрипоты. Однако ужас миновал. Их могила открылась. Как только стальная крышка гроба откатилась в сторону, Марк снова увидел звезды. Безмолвным и равнодушным, им не было дела до того, сколько живых душ сегодня распрощалось с жизнью. Они словно насмехались над бесполезной суетой никчемных микроскопических живых песчинок, которые, существуя лишь мгновение, тратили все свои силы и энергию на жалкое барахтанье, именуемое ими борьбой.

Борьба! Это слово занозой засело в голове Грабовского. Даже сейчас, лежа на твердых колючих камнях, он думал лишь об одном. Действительно ли за мгновение до взрыва он слышал хриплый свист стреляющей катапульты, а может, трансляторы боевого шлема переполнял обычный скрежет статического электричества?

Глава 24

В коридоре загромыхали шаги. Кто-то шел им навстречу. По звуку Микульский определил совершенно точно – три человека в армейских ботинках. Мужчины. Больше привыкли к строевому шагу, чем к размеренной мягкой поступи обитателей космических кораблей. Обменявшись взглядами, разведчики, как по команде, взялись за оружие.

– Остановитесь! – Полковник Ванда Грифитц зашипела на солдат, словно кобра. – Никаких агрессивных действий. Даже если вас попытаются задержать, делайте непонимающий вид и ведите себя, словно овечки.

– Непонимающий вид – это несложно, а вот насчет овечек… – Глядя вдаль коридора, Ян не снимал руку с кобуры.

– Доверьтесь мне. Мы же договорились. Я все улажу. Главное, держитесь за моей спиной и ни к кому близко не подходите. Пока английский не загружен, нельзя, чтобы с вами заговорили. А все остальное у вас в норме: документы подлинные, форма офицеров нашей авиагруппы.

– Что она говорит? – не выдержав испытания польским, вполголоса задал вопрос Мартинес.

– Говорит, чтобы ты расслабился. Нахальная морда – это в Америке универсальный пропуск.

– А-а-а, понимаю… – Хорхе попытался изобразить взгляд Терминатора.

«Вот теперь нам точно нечего бояться. – Ян исподлобья глянул на партнера. – Какой дурак будет цепляться к маньяку, униформа на котором на три размера меньше, чем положено. Да и я тоже ничем не лучше!» Микульский попытался незаметно оттянуть подскочившие чуть ли не до локтей рукава и с достоинством встретил взгляд начальника патруля.

Американского сержанта ничего не смутило. Очевидно, звезды на погонах у полковника Грифитц сияли так ярко, что своим блеском начисто ослепили добросовестного служаку. Приняв стойку «смирно», патруль пропустил трех офицеров ВВС, очевидно спешащих по какой-то очень важной служебной необходимости. Иначе что же им ни свет ни заря делать в здании учебно-тренировочного центра?

Пронесло! Микульский приложил массу усилий, чтобы не оглянуться. Разведчику уж очень сложно давалась мысль, что именно в этот момент ему в спину не наводится дуло винтовки. Ведь с того самого момента, как его спасательная капсула грохнулась на эту проклятущую станцию, драки следовали одна за другой.

– Дальше вы пойдете сами. – Ванда Грифитц резко остановилась. – Четвертый этаж, секция номер три. Вот карточка доступа. – Женщина держала пластиковую пластину за края, так, чтобы на ней не остались ее отпечатки пальцев.

– В чем дело? – Ян всполошился.

– Четвертый этаж полностью контролируется камерами безопасности. Я слишком заметная фигура, и мое появление в секретной зоне, да еще в компании с двумя неизвестными лицами, может вызвать подозрение.

– А появление этих самых неизвестных лиц разве не вызовет подозрение? – Микульский, как гипнотизер, следил за глазами госпожи полковника.

– Новички, которых ждут вакантные места в новых для них сферах деятельности, иногда получают доступ сюда. Карточка, которую вы сейчас держите в руках, послужит неоспоримым доказательством именно этой легенды.

– Придется рискнуть. – Микульский тяжело вздохнул.

– Ничего не поделаешь, придется. – Полковник Грифитц улыбнулась. – Да, наверху вас будет ждать майор Вейсман. Он в курсе наших дел. Удачи.

Пани Ванда, очевидно, подвела черту их прощанию. Дальнейшие расспросы и пожелания не вязались с планами высокопоставленной чиновницы. Солдатам пришлось с этим смириться. Пожав им руки, женщина скрылась в одном из примыкающих коридоров.

– Ну что, попробуем? – Микульский повертел в руках пластиковую карточку.

– А что мы теряем? – Хорхе пожал плечами.

Ян удивился, что каталонец не задает вопросов.

– Такое впечатление, что ты стал понимать по-польски.

– Тут и понимать нечего, все и так предельно ясно. Сеньора предоставила нас самим себе. Живыми мы не дадимся, а значит, она может быть спокойна.

– Сплюнь. – Микульский неосознанно поискал дерево, чтобы постучать. – Такая перспектива меня не устраивает.

Древесины в округе не нашлось. Стены, пол, потолок выложены одинаковой крупной плиткой светло-песочного цвета. Перевернись это здание вверх тормашками, в восприятии корсиканцев ровным счетом ничего не изменится. Они преспокойно будут шагать по тем же матовым плиткам, лишь изредка переступая через продолговатые люминесцентные светильники.

– Кажется, тихо. – Хорхе прислушался. – Идем, мы на нулевом уровне. Осталось всего четыре этажа.

Лестничная площадка показалась через каких-то полсотни шагов. Такая же блестящая и безукоризненно чистая, словно операционная. Четыре лифта и дверь с изображением ступенек.

– Пошли пешком. – Мартинес хотел свернуть к лестнице. – В лифте мы, как в ловушке.

– Ты что, сдурел? – Ян успел схватить партнера за локоть. – Какие же американцы бегают пешком, когда рядом есть лифт? Это будет выглядеть подозрительней, чем прогулка в компании с полковником Грифитц.

Мартинес сдался. Стараясь шагать непринужденно, он подошел к одному из лифтов и нажал кнопку вызова. Чтобы добраться до нулевого уровня, кабине предстояло преодолеть еще десять этажей, поэтому «головорезов» ожидали несколько томительных минут ожидания.

Словно барабан, бьющий по натянутым нервам, в вестибюле зазвучали чьи-то шаги. Гулкие и быстрые. Кто-то почти бежал по направлению к лифтовой зоне.

– Ну, вот и дождались. – Мартинес заскрипел зубами.

– Заткнись! – Микульский призвал на помощь все свое самообладание. – Он один. Если старший по званию, отдашь честь и сделаешь морду кирпичом. Если младший или штатский, вякнешь «Hello» и точно так же отморозишься.

Гадать долго не пришлось. Автор шагов появился, как только Ян закончил свой короткий инструктаж. Влетев на площадку перед лифтами, незнакомец сразу погасил скорость. Получилось это у него весьма своеобразно. Частые быстрые шаги сменило широкое плавное па, во время которого мужчина словно завис в воздухе. Очевидно, он не считался с законами физики, и, как ни странно, они ему это прощали. Окончательное торможение незнакомца ознаменовалось ласточкой, во время которой они и столкнулись глазами.

Ощутив колючие оценивающие взгляды, вновь прибывший смутился. Он сразу постарался придать себе солидности, а для этого не нашел ничего лучшего, чем, заложив руки за спину, перейти на шаг подвыпившей цапли. Приближаясь к «головорезам», странный субъект как-то хитро на них поглядывал. Не в силах определить свое отношение к незнакомцу, разведчики переглянулись. Ясно было одно – прямой опасности эта худая рыжеволосая и очкастая личность не представляла. Хотя как знать? Русские говорят, в тихом омуте…

– Вы говорите по-французски? – Первый вопрос этого несчастья в лабораторном комбинезоне был вовсе не «Как дела?».

– Допустим. – Микульский заставил себя разжать зубы, твердо решив, что больше не произнесет ни слова, пока незнакомец не раскроет свои карты.

– Фух, запарился! Могло так произойти, что вы заявились бы раньше меня. Я, знаете ли, не привык просыпаться в такую рань.

Рыжеволосый посмотрел сперва на Микульского, затем на Мартинеса, а поскольку они молчали, поспешил прояснить ситуацию:

– Меня зовут доктор Грэг Вейсман. Госпожа Грифитц попросила меня заняться вами.

– Полковник Грифитц говорила о майоре Вейсмане.

– Ах да, майоре… – Ученый улыбнулся и, сняв очки, стал протирать запотевшие стекла мятым клетчатым платком. – Сейчас у нас все поставлено на военный манер. Вот мне и присвоили это идиотское звание. Хотя, если честно, какой из меня майор?

За разговорами они совершенно забыли о лифте. А между тем сверкающая полированным металлом кабина уже ждала их, гостеприимно распахнув бесшумные двери.

– Поехали! – Вейсман первый зашел внутрь.

– Вы хорошо говорите по-французски. – Микульский заполнял томительные секунды подъема и одновременно набивал свои информационные сусеки.

– Вчера засиделся в библиотеке. Когда Ванда позвонила… – Эксцентричный доктор-майор осекся. – Когда полковник Грифитц сообщила мне о вас, я сразу загрузил себе дополнительный язык. А то как бы мы сейчас общались?

Обучающий центр значительно отличался от инопланетных аналогов. Не было ни загрузочных кабин, ни хрустальных установок коррекции, ни одетых в цветастые рубашки голограмм слитов. Все гораздо прозаичней и намного привычней глазу землянина. Десяток почти стоматологических кресел, подголовники которых зажаты между двух толстых дискообразных пластин. Микульскому это сразу не понравилось. Такое впечатление, словно голову засовываешь в тиски. Того и жди, что вот-вот стальные губки начнут сжиматься. Да и вообще, как-то тут неуютно! Не скажешь, что это хранилище информации, больше похоже на медицинское чистилище, попадать в которое нормальные люди не очень-то любят.

– Ну-с, приступим… – Вейсман грохнулся в крутящееся кресло и настучал на клавиатуре пароль ввода. – Занимайте места.

Углубившись в поиск необходимой программы, доктор не заметил нерешительности двух новоиспеченных офицеров. Микульский с Мартинесом мялись, кисло поглядывая то друг на друга, то на рыжеволосого ученого. Еще бы! В их положении сложно кому бы то ни было доверять. В этом непонятном мире каждый ведет свою игру и каждый норовит использовать их в своих корыстных целях.

– Вы еще не уселись? – Вейсман оторвал взгляд от экрана и удивленно посмотрел на корсиканцев.

– Что вы собираетесь нам грузить? – Ян словно не слышал вопрос доктора.

– Как что? Разумеется, английский. Именно об этом и просила меня полковник Грифитц.

– И все?

– И все. – Под очками глаза Грэга непонимающе захлопали.

На самом деле Ян хотел узнать, не подгрузит ли уважаемый доктор им вместе с английским какую-нибудь гадость. Мало ли что имеется в ассортименте у этих господ. Именно об этом он и хотел предупредить доктора Вейсмана, но неожиданная идея заставила разведчика позабыть о своих планах.

– В вашем архиве есть программа управления орбитальным флаером? – О колючий голос Микульского можно было уколоться.

– Это секретная информация. – В ехидном голосе ученого не прозвучал ответ «нет».

– А план космической станции?

– А это уже совершенно секретная информация, – прибавилась к хитринке озабоченность.

– Загружайте и то и другое, – скорее приказал, чем попросил Ян.

– Но Ванда мне ничего не говорила…

– Вы что, хотите, чтобы нас сцапали? Чтобы незаметно раствориться в толпе местных обитателей, одного английского будет мало.

Грэг ничего не ответил. Он думал. Для того чтобы облегчить поиск правильного решения, Хорхе взялся ему помочь:

– Вы, кажется, должны были нас сегодня целый день эскортировать? Напрасные риск и трата времени. Мы сами доберемся, если будем знать, куда идти.

– Прекрасная мысль! – Вейсман улыбнулся наивным доводам молодого солдата. – Только без меня вас вряд ли пропустят туда, куда мы собрались.

По лицу доктора Микульский понял, что тот не отказывается помочь, а лишь ищет верный способ, который удовлетворил бы обе стороны. И Грэг был уже на пути к решению.

– Ладно, была не была, попробуем. Есть один метод. Получите что хотите. Но сначала все-таки английский. – Доктор повелительным жестом указал на полулежачие кресла.

Подземные магистрали в большинстве своем повторяли очертания городских улиц. Названия у них чаще всего также совпадали. Вот и сейчас, свернув с семнадцатой, они вышли на бульвар Вашингтона. Здесь всегда довольно людно. Нырнув под землю, дорогие магазины ничуть не потеряли в своей магической притягательности. Тряпки, обувь, меха, драгоценные безделушки, как и раньше, заманивали сюда беспомощный перед их чарами женский пол, а также ротозеев, которым недолгое погружение в мир роскоши позволяло почувствовать себя если не сливками, то хотя бы пенкой общества.

Микульский не знал, его это мысли или Грэг Вейсман сгрузил их поляку вместе со своими знаниями о городе. Все-таки хитрая бестия этот доктор! Прикрыл свою задницу не то что фиговым листком, а целой бронированной плитой. Планы станции, загрузи он их в головы «головорезов», могли стать уликой против него. А вот личные наблюдения и воспоминания, переданные другому лицу, доказательством никак не назовешь. Не то что не назовешь, их даже не обнаружишь. У любого мозгокопателя сложится впечатление, что Микульский сам истоптал весь город собственными ногами. Правда, оставалось одно темное пятно. В запретной зоне «А» Вейсман не был никогда.

Перед лифтовым столбом номер восемьдесят семь Ян притормозил. Остановившись, разведчик вопросительно посмотрел на их провожатого. Нам, мол, сюда?

– А как вы узнали? – от души удивился доктор Вейсман.

– Ваши воспоминания в этом месте необычайно четки. Этот подъезд можно так хорошо запомнить, только часто в нем бывая.

– Не думал, что вы столь наблюдательны. – Доктор с уважением посмотрел на Микульского.

– Профессиональное чутье, – с нескрываемой гордостью ответил разведчик.

– Да? – Очкарик сделал лицо естествоиспытателя, проводящего важный эксперимент. – А может, вы еще и расскажете, что там внутри?

– Казино «Клеопатра», – ответил Микульский без запинки.

Ответ разведчика поверг доктора в уныние. Пожав плечами, он произнес, как бы разговаривая сам с собой:

– Странно, я пытался блокировать сегменты, содержащие конфиденциальную информацию.

Вид доктора стал столь потерянным, что разведчики не могли не рассмеяться. Хорхе Мартинес первым решил помочь бедолаге. Взяв ученого за плечи, он повернул его к двери лифта, а затем пальцем указал на пятиметровую вывеску, сияющую под самым сводом туннеля. «Казино «Клеопатра» – на пузатых красных буквах разлеглась древнеегипетская царица, игриво демонстрирующая округлость своей попки.

Вывеска, как чаще всего и бывает, оказалась гораздо шикарней, чем само казино. Батарея игровых автоматов на входе, а дальше три или четыре зала с карточными столами и рулеткой. Панели декорированы под дерево, на стенах бордовые обои с выпуклым золоченым орнаментом. Приверженность к эпохе Рузвельта и Аль-Капоне дополняли приглушенный свет хрустальных люстр и приятная мягкость травяного коврового покрытия.

Как и следовало ожидать, посетителей в полуденный час оказалось немного. Микульский заметил лишь двух офицеров, играющих в покер, и штатского толстяка в компании с молодой смазливой блондинкой в синем декольтированном платье. Глядя на всю эту благодать и достаток, Ян даже качнул головой. В его сознании как-то не укладывалось, что все эти милые, доброжелательные люди вчера хотели сжечь его заживо. Но война на то и война. В ней возможны перемирия, вчерашние противники иногда становятся союзниками, а враги – если уж не друзьями, то по крайней мере взаимно уважающими друг друга сторонами.

– Господин доктор… – Вежливый тон администратора подтвердил версию о том, что Вейсман здесь не впервой.

– Как дела, Макс? – В голосе ученого не было даже намека на здоровье. Доктор явно спрашивал о другом.

– Вас ждут. – Макс указал на служебную дверь.

«Казино, ресторан, паб – идеальное место для сборищ заговорщиков, – следуя в указанном направлении, анализировал Ян. – Люди приходят и уходят. Собираются за игровыми столами, заказывают отдельные кабинеты. Кто может сказать, о чем они там говорят? О деньгах, картах или еще кое о чем? Даже если и нагрянет облава, у всех посетителей будет железная отмазка – зашел, мол, выпустить пар».

Исходя из этой теории, Микульский представлял место, где будет происходить встреча. Наверняка это небольшая уютная комната для VIP-персон. Тяжелые шторы, мягкая мебель, круглый, обитый зеленым сукном карточный стол, за которым их с нетерпением ожидают по меньшей мере пяток солидных американских джентльменов.

– Мы пришли. Вам сюда. – Доктор Вейсман распахнул довольно толстую огнеупорную дверь.

Переступив через порог, разведчики сразу поняли, что жизнь не всегда так хороша, как хочется. Никого. Выкрашенные серым цветом стены, привинченные к полу стол и стулья, тонированное бронестекло на полстены. Конечно… без сомнения… неповторимый интерьер комнаты для допросов нельзя было спутать ни с чем.

Глава 25

– Луиза, вы узнаете кого-нибудь из этих людей? – Отто подвел девушку к тонированному стеклу.

– Одного, вон того круглолицего верзилу, я, кажется, видела. – Луиза понизила голос до шепота: – Но вот где и когда?

– Можете расслабиться и говорить совершенно нормально. – Немец кивнул в сторону офицеров за стеклом. – Та комната для допросов. Они не слышат и не видят нас, в то время как мы имеем и ту и другую возможность.

Хотя слова Отто и предназначались юной собеседнице, но их словно услышали военные из соседней комнаты. Услышали и не согласились. По крайней мере, тот светловолосый широкоплечий гигант, о котором говорила Луиза. Подойдя к окну, он уставился в него, а затем пару раз врезал по небьющемуся стеклу.

– Эй, компаньоны хреновы, может, покажетесь? Госпожа Грифитц вроде бы говорила о полном доверии.

– Да брось ты, Ян! – Второй лейтенант воспринимал ситуацию намного проще. Он уселся прямо на стол, явно не желая скандалить. – Вдруг за стеной и нет никого? Получается, что ты, как идиот, треплешься сам с собой.

Знакомый говор! Луиза слышала его много раз. Французский язык, который вбивают в головы иностранным волонтерам в Марсельском учебном центре, звучит именно так. Как змея на флейту факира, девушка двинулась к двери.

– Куда вы? – Отто протянул руку, словно решил ее остановить.

– Я хочу с ними поговорить.

– Нельзя, они не должны вас видеть…

Куда там! Звуковые колебания, произведенные немцем, натолкнулись на дверь, закрывшуюся за спиной Луизы. Вход в комнату для допросов должен находиться метров через двадцать, аккурат за поворотом узкого коридора. Луиза преодолела это расстояние бегом.

У запертой металлической двери стоял администратор казино. В этот момент он не был похож на галантного служащего игорного дома. Скорее часовой, по воле обстоятельств сменивший камуфлированную униформу на черный смокинг. Хотя, скорее всего, так оно и было.

– Откройте!

Луиза не знала, применила ли она силу или просто ее голос звучал уж очень уверенно. По крайней мере, субъект в черном, ни слова не говоря, сразу сунул ключ в замочную скважину.

Прежде чем произнести хотя бы слово, они долго и пристально смотрели друг на друга. Никто ничего не оценивал и не взвешивал. Все трое просто пытались вспомнить.

– Откуда-то я тебя знаю, – осмелился заговорить первым тот, кого звали Ян.

– Ты «головорез»? – Луиза попыталась представить верзилу в форме легионера.

– Я служил во взводе Грабовского. – Ян смотрел на девушку в упор, проверяя, какое действие окажет на нее имя командира разведчиков.

– У Марка?! – Луиза едва выдохнула это имя сквозь спертое горло.

– У него самого. – Черноволосый сотоварищ поляка ехидно фыркнул. – Ну что тут скажешь, нашего Казанову знают и здесь.

– Погоди ты, Хорхе… – Сморщенный лоб Яна говорил о том, что он начал вспоминать. – Ты работала официанткой в каком-то кафе. Я несколько раз видел тебя, когда заходил за Грабовским.

Вот оно! Лицо солдата в залихватски сдвинутом набекрень зеленом берете моментально всплыло в памяти Луизы. Они не были знакомы, просто виделись. Но сейчас это ровным счетом не имело никакого значения. Сейчас они были ближе, чем кровные родственники. Простые, бесхитростные люди в океане опасности, ненависти и тотальной лжи. Их, как магнитом, потянуло друг к другу.

– Ребята, вы живы! – Вытянув руку, Луиза коснулась груди поляка, словно боясь, что он растает, как мираж.

– Живы мы, живы. – Ян накрыл ее руку своей лапой. – Я вот и Мартинес выбрались.

– А где все остальные? Где Грабовский? И где… – голос девушки дрогнул, – лейтенант Николай Строгов?

Вот оно что! «Головорезы» переглянулись. Интерес к командиру второго взвода сразу бросился в глаза, даже несмотря на то что фамилия Строгов упоминалась второй по счету.

– Он остался там, на Агаве. – Ян взял на себя груз печального вестника. – Жив Строгов или мертв, мы на знаем. Могу сказать лишь одно – туда отправился Грабовский. В случае чего, он поможет.

Луиза не понимала, чем может помочь Марк, а вот в своих силах она точно не сомневалась. Как молния, девушка кинулась к окну и, глядя в его немую зеркальную глубину, с жаром прокричала:

– Вы должны отправить меня на Агаву!

– Мы не для этого доставили вас на станцию.

Женский голос прозвучал не из-за стекла, а из противоположного конца комнаты, прямо от входной двери. Уже знакомая Луизе полковник Ванда Грифитц в сопровождении Отто и еще одного военного в форме полковника инженерной службы перешагнула порог.

– В конспирации больше нет нужды, – объяснила Грифитц появление участников оппозиции. – Вы узнали друг друга. Лучшего доказательства быть не может, вы именно те, за кого себя выдаете.

– И что дальше? – Ян исподлобья посмотрел на полковника. – Изменится что-либо в нашем положении? Теперь нам помогут вернуться на Землю?

– К сожалению, пока это невозможно. Мы в гиперпространстве. И выйдем из него только в окрестностях Желтой Циклоны. – Видя, что название звезды «головорезам» ни о чем не говорит, Ванда уточнила: – Мы выйдем на диаметрально противоположном от Земли краю Галактики.

– Что ж так хреново! – Мартинес с досады плюнул на пол.

– На другом конце Галактики? – Ян узрел в словах женщины нечто большее, чем отсрочку их возвращения домой. – А какого хрена мы, то есть вы тащитесь на другой конец Галактики?

– Вы настоящий разведчик, Микульский, – похвалила солдата полковник Грифитц. – А вот о цели нашего перехода вам лучше расскажет полковник Бриджерс.

– Стоп-стоп! А вы уверены, что мы должны это знать? – Микульский опередил раскрывшего рот инженер-полковника. – Чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Это я о вас. Чем мы меньше знаем, тем вы крепче спите.

– Уже поздно беспокоиться по этому поводу, – неожиданно встрял в разговор Отто. – В случае провала за один только контакт с вами всем здесь присутствующим уже уготован смертный приговор. Так что можете слушать с чистой совестью. Прошу вас, полковник.

– Чуть более двадцати лет назад один из наших разведывательных кораблей наткнулся на неизвестный объект…

Голос пожилого полковника казался плавным, но мертвенно-ледяным. Таким тоном обычно рассказывают жуткие ночные истории про ведьм и упырей. Луиза никогда не верила в них, однако ее буйное воображение всегда столь ярко иллюстрировало слова рассказчика, что ноги начинали предательски дрожать. Вот и сейчас, предвидя такое развитие сюжета, девушка покосилась на стул. Отто перехватил ее взгляд и тут же жестом пригласил присесть. Второй стул достался Ванде Грифитц. Мужчины приткнулись кто куда. Бриджерса не прерывали. Продолжая бубнить свою историю, он занял место у стола, словно за профессорской кафедрой.

– Объект, о котором я говорю, представлял собой сгусток энергии, неподвижно висящий в космическом пространстве. Излучение являлось настолько плотным, что поддавалось оптическому наблюдению, но в то же время не регистрировалось приборами внешнего контроля. Не видя опасности, командир звездолета решил подойти вплотную к источнику… Об этом гласила последняя запись, сделанная в бортовом журнале. Корабль вернулся к Земле в автоматическом режиме. Полностью исправный, но с мертвым экипажем. Самым необычным и ужасным являлось то, что тела всех астронавтов были изуродованы чудовищными мутациями, от которых они и умерли. Ну, представьте себе, когда ребра закручиваются внутрь и пробивают сердце или позвоночник прорастает сквозь…

– Полковник, вы несколько отвлеклись. – Отто, глядя на бледнеющее лицо Луизы, вынужден был оторвать Бриджерса от смакования патолого-анатомических изысков.

– Ну, ладно, как хотите. – Рассказчик пожал плечами, удивленный, что его прервали на самом интересном месте. – О чем это я? Ах да, корабль вернулся. Помимо трупов, других аномалий на нем не обнаружили. Осмотр ничего не дал и уже подходил к концу, когда кто-то из экспертов обратил внимание на запасы сжиженных газов. В емкостях что-то шуршало и постукивало.

– Неужели морунги? – в один голос выдохнули разведчики.

– До морунгов еще было далеко, но мыслите вы в правильном направлении, – кивнул инженер. – В резервуарах действительно оказались газообразные существа. Правда, очень примитивные. Если их сравнивать с эволюцией живых организмов, то это был уровень амеб, причем хлипких и нестабильных.

– Все зависит от газа, – предположил Ян.

– Браво! Хватаете на лету, – искренне восхитился смекалкой Микульского полковник. – Недоставало того базового элемента, без которого невозможно построить прочные, долговечные молекулы. Не буду утомлять вас ходом исследований, а сразу скажу, что такой элемент был найден. Уже через полгода к источнику неизвестной энергии ушел корабль, на борту которого находились образцы с кремниевыми смесями. Эксперимент полностью удался, и мы получили первый стабильный живой организм, причем с явными признаками интеллекта. Это был головокружительный успех! Вы ведь понимаете, как нам требовались помощники в освоении космоса? Бесстрашные, преданные и практически неуязвимые, они могли идти впереди человека, принимая на себя первый удар стихий. Для создания именно таких существ и был создан автоматический научный комплекс «Ева». Он повис в космосе, выражаясь фигурально, заключив в свои объятия этот загадочный сгусток энергии. К «Еве» осталось лишь подгонять челноки с газом и забирать, так сказать, готовую продукцию.

– Но людям приближаться к станции не рекомендуется? Я правильно понял? – задумчиво уточнил Микульский.

– Так точно, это верная смерть. И «Ева», и транспортные челноки полностью автоматические.

– Хорошо устроились! – заметил Мартинес. – Клепают себе морунгов, и никакой Лабиринт им не нужен.

– Хорошо-то хорошо, да не очень, – покачал головой инженер. – Морунги – создания недолговечные. Их можно использовать максимум месяц.

– А что происходит потом? – навострил уши Микульский.

– Потом они гибнут. У них заканчивается энергия, словно батарейки садятся.

– Ну, это ваши морунги. Они у вас, видать, бракованные получаются, – усмехнулся Ян. – А вот те, что водятся на Агаве, живучие, будто кошки. У них, должно быть, и впрямь семь жизней.

– Ничего не могу сказать. Никогда не видел морунгов с Агавы. Да и вообще тема этой странной планеты закрыта для обсуждения. Сверхсекреты проекта являются прерогативами исключительно Верховной Лиги.

Луиза слушала с величайшим вниманием. Она многого не знала, многого не понимала, а некоторые вещи, с ее точки зрения, казались просто абсурдными и неприемлемыми. Однако мир таков, каков он есть, и, чтобы разобраться в нем, следует накопить побольше информации, а затем выложить из нее сложную мозаику окружающей реальности. Первые цветные кристаллики в этом орнаменте уже заняли свои места. Золотисто-желтые, ослепительные и завораживающие – они символизировали победу землян над тысячелетним заточением на родной планете. Человечество вышло в космос и свободно странствует среди звезд. Это ли не сказка, это ли не мечта?! Но пестрота сложенного Луизой панно этим и заканчивалась. Дальше следовали неприглядные пасмурные тона. Коричневый, отдающий оттенком фашизма, – освоение космоса стало сверхсекретом, к которому приобщилась лишь элита земной цивилизации. Кроваво-красный, зловещий – столкновение с инопланетными мирами привело к космической войне. И наконец, серый, неопределенно мутный – часть высокопоставленных чиновников проекта «Архангел», таких как Орлов, Грифитц, Отто и Бриджерс, организовали движение сопротивления. Какую цель они преследуют? Чистую и благородную? Или это всего лишь ширма, за которой скрывается низменный план захвата власти? Каким оттенком окрасить неизвестных существ со зловещим именем морунги и где разместить их в общем узоре событий, Луиза не знала. Да и свои цвет и место она пока тоже не определила.

Как видно, вопрос собственного статуса волновал не только девушку. Выслушав историю полковника Бриджерса, Ян Микульский поинтересовался:

– Не пойму: к чему вы все это нам рассказываете?

– Нам необходима ваша помощь, – не стала наводить тень на плетень Ванда Грифитц. – В этой войне много странного и непонятного. Конфликты, возникающие между землянами и Галактическим Союзом, вполне могли быть разрешены мирным путем. Вместо этого обе стороны даже и не подумали сесть за стол переговоров, а, будто очумелые, кинулись убивать друг друга.

– Извините, мадам, – Ян позволил себе перебить полковника, – меня зовут рядовой Ян Микульский, а его, – легионер показал в сторону своего товарища, – рядовой Хорхе Мартинес. Мы простые солдаты, и наше слово ничего не значит ни на Земле, ни на Тогоре.

– Вы не простые солдаты. – Грифитц поняла недоумение корсиканцев. – Вы земляне, находившиеся на службе у Галактического Союза, – это первый прецедент. Второе, ваши друзья – это известный всей Галактике инженер и принцесса одного из влиятельнейших королевских домов, она же советник при правительстве.

Полковник сделала паузу, чтобы высказанная мысль как следует дошла до сознания «головорезов». А может, они сами поймут, куда она клонит? Микульский понял.

– Вы хотите, чтобы мы вместе с Дэей и Нагирой стали посредниками в переговорах между вами и Советом Галактического Союза?

– Умный мальчик, – со своего места сделал замечание Отто.

– Посредниками – да, что касается Совета, то нет. – Ванда Грифитц не поддержала шутливый тон своего немецкого коллеги. – Нам кажется, что Совет ведет какую-то странную игру. С одной стороны, они подливают масло в огонь конфликта, с другой – скрывают его от своих подданных. Где смысл? Если идет война, то она касается всех и каждого без исключения. А так получается, что Совет позволяет «Архангелу» тихо захапывать планету за планетой.

– Тогда зачем была нужна наша экспедиция? – удивился Хорхе Мартинес.

– Понятия не имеем, – ответил Отто от имени движения сопротивления. – Возможно, какая-то информация все-таки просочилась в общество, и под влиянием некоторых политических сил Совет должен был продемонстрировать видимость контрмер.

– Вот именно с этими политическими силами мы и должны установить контакт, – подытожила полковник Грифитц. – Это будет вашей второй главной задачей.

– Разрешите узнать, а какая первая? – «Головорезы» вмиг навострили уши.

– Вы поможете нам прикончить морунгов.

Луиза плохо себе представляла существ, о которых говорила мадам Грифитц. Однако она хорошо помнила слова полковника Бриджерса: «Живые организмы… интеллект… помощники, бесстрашные и преданные». После таких определений девушка представила себе кого-то вроде собак. В ее душе шелохнулась жалость.

– А может, не надо их убивать? – Корсиканка постаралась мыслить логически. – Это же ваши собственные творения. Прикажите им вести себя смирно.

– Резонно. И риска меньше, – поддержал девушку Микульский.

– Не так все просто. Средства контроля находятся в руках Верховной Лиги «Архангела» и нам недоступны.

Секунд двадцать разведчики обдумывали полученную информацию. Свидетельством того, что слова полковника Грифитц проанализированы, стал вопрос Мартинеса:

– А что собой представляют эти средства контроля?

– Система класса «Вершитель» – это нечто вроде серебристого шлема, – поспешил пояснить Бриджерс. – Надеваешь на голову и сразу становишься чем-то вроде верховного морунга. Шлем транслирует код высшего приоритета. Для машин, которыми, по сути, и являются морунги, это неоспоримый закон, требующий полного подчинения. «Вершителей» всего двенадцать, и принадлежат они лично каждому члену Лиги. – После этих слов полковник сделал оговорку: – Не стоит путать «Вершитель» с маскировочной установкой А-420. Этот шлем создан с целью обезопасить людей от нападений боевых морунгов.

– Нет ничего такого личного, что бы нельзя было спереть… – Мартинес виновато огляделся по сторонам. – Пардон, я хотел сказать – позаимствовать или попросту отнять. Уверен, что легче раздобыть эти ваши кастрюли, чем пытаться перестрелять всех невидимок.

Так, значит, морунги не только газообразные, а еще и невидимые! В одно мгновение молочно-белые, словно сделанные из облаков болонки, которых рисовала фантазия Луизы, стали прозрачными, как стекло. Однако поверить в полную невидимость морунгов Луиза так и не смогла. В ее сознании они продолжали поблескивать под лучами солнца, словно ледяные статуи.

– Не стоит даже пытаться. – От мысленных изысканий в области морунговедения девушку отвлек голос полковника Бриджерса: – «Вершитель» настроен на биополе своего хозяина. Он сожжет мозг каждого, кто решится напялить его себе на голову.

– И что, нельзя перепрограммировать эту вашу чертову машину? – робко осведомился Хорхе.

– Никак не получится. «Вершитель» монтируется прямо на голове хозяина. Он как бы притирается к каждому конкретному мозгу.

– А «Вершитель» действует как на невидимок, так и на звезды? – задал вопрос молчавший до этого Микульский. По лицу солдата Луиза видела, что думает он совсем о другом, а спросил так… для успокоения совести.

– Звезды? Какие звезды? – Бриджерс непонимающе посмотрел на Отто и Грифитц. Те, в свою очередь, такими же округленными глазами смотрели на него.

– Ну, как какие? – настал черед удивиться Микульскому. – Черные, блестящие такие, размером чуток побольше кулака.

– Не знаем мы никаких звезд. – Бриджерс наконец решил, что солдат что-то путает. – Сейчас речь идет о морунгах.

– Вот и я вам толкую о морунгах, – настаивал Ян на своем. – Морунги бывают двух видов. Одни прозрачные газообразные, а другие сделаны из черного блестящего камня. Аборигены Агавы называют их звездами Нума. – Разведчик поймал на себе недоверчивый взгляд, а потому счел своим долгом заручиться поддержкой напарника: – А ну, Хорхе, подтверди.

– Так оно и есть, – согласно закивал Мартинес. – Медузы – они здоровые, но дурные. Им бы только порыться у нас в потрохах, а вот звезды – это совсем другое дело. Это те, кто приказывает убивать, это те, кто управляет оборотнями и машинами.

– Что значит управляет оборотнями? – задала вопрос Грифитц.

– Что значит управляет машинами? – в тон женщине повторил Бриджерс.

– Ну, здрасте! – Мартинес, как видно, так привык к обоим этим опасностям, что ему было сложно поверить в существование людей, которые о них и слухом не слыхивали. – Агава находится в зоне вашего влияния, а вы не знаете, что там творится? Как такое может быть?

– В боевых действиях на Агаве принимали участие только морунги. – Полковник ВВС отвечала очень медленно, донельзя растягивая фразы. Было понятно, что из отдельных разрозненных фактов она пытается сложить правдивую картину происходящего. – Агава ведь потухшая звезда. Считалось, что условия планеты не позволят людям там находиться, а тем более довольно продолжительное время. Вот именно поэтому при нашей первой встрече меня очень заинтересовала информация о роте «головорезов», которая якобы сражалась на Агаве.

– Давайте вернемся к этим вашим звездам Нума, оборотням и подвластным им машинам. – Бриджерса больше интересовала чисто техническая сторона вопроса. – Рассказывайте. Мне кажется, что с вашей помощью мы сможем приоткрыть завесу секретности над некоторыми тайнами Верховной Лиги.

– Вам крупно повезло, что «Ева» штампует лишь газообразных медуз. – Микульский вздрогнул, словно от холода. – Появись здесь их каменные сородичи…

– После ваших слов мы не можем быть уверены, что их здесь нет, – перебила разведчика Ванда Грифитц. – Существует ряд необъяснимых пока фактов…

– Необъяснимых для нас, не посвященных в тайны Лиги. – Бриджерс, находясь в одном звании с полковником Грифитц, мог безнаказанно позволить себе вспышку возмущения.

Луизе стало очень интересно, примкнул бы инженер-полковник к сопротивлению, окажись он в числе этих самых посвященных. Что касается Ванды Грифитц, то здесь дело ясное – идейный боец.

– Итак, вы хотите знать, как звезды управляют машинами? – Ян начал с самого легкого.

– Очень хотим, – чуть ли не хором ответили оба полковника.

– Отвечаю. Черт его знает! – Микульский почесал затылок. – Звезда способна взять контроль над любым компьютером, причем с довольно большого расстояния, и управлять им как только пожелает. Когда игрушка надоедает, морунг может ее бросить, но с этого момента автоматика уже навечно остается его рабом. Такой агрегат не перепрограммируешь, его можно только уничтожить.

– Так и есть. – Грифитц, Отто и Бриджерс, как по команде, переглянулись.

– Наблюдали что-либо подобное? – Разведчики сразу смекнули о причине этих взглядов.

– На станции всего две эскадрильи моей авиагруппы, – объяснила полковник Грифитц. – Весь остальной флот – это автоматические боевые истребители класса «Вампир». – Ванда задумалась. – Это раньше я считала, что они автоматические…

– «Вампиры» базируются только в закрытой зоне «А», – за офицера ВВС продолжил полковник Бриджерс. – Обычную обслугу к ним не подпускают. Но несколько раз поврежденные машины садились на нашу полосу. Первый такой случай я помню, как сейчас. Подоспевшие механики хотели заглянуть внутрь, но попадали как подкошенные. Несколько из них умерли прямо на месте от кровоизлияния в мозг. К флаеру смогла подойти лишь спецгруппа из зоны «А». Все они были защищены шлемами А-420. Я еще тогда подумал: для чего это потребовалась маскировка на своей родной базе, когда невидимками вокруг и не пахнет?

– Значит, внутри «Вампиров» находятся морунги, – сделал окончательный вывод молчавший до этого Отто. – Очень неприятная новость.

– Новость вдвойне неприятна, если учесть, что это никакие не невидимки, а звезды Нума. И втройне неприятна, если вспомнить, сколько флаеров типа «Вампир» базируется в подземных ангарах зоны «А».

– И сколько их там? – робко поинтересовался Хорхе Мартинес.

– Около трех сотен.

– Трех сотен! – Хорхе не удержался от громкого восклицания, почти крика. – Удивительно, почему люди на станции еще живы? Объединившись, звезды давно должны были уничтожить все живое.

– Так… – Отто многозначительно покачал головой. – Как я понимаю, мы еще чего-то не знаем. – Получив поддержку в виде кивков своих коллег, он предложил корсиканцам: – Рассказывайте. Какую еще угрозу несут в себе эти ваши звезды?

Несколько секунд разведчики молчали, как бы решая, кому из них отдуваться за «проказы» черных монстров. Но пауза не могла длиться бесконечно, и Микульский взял роль рассказчика на себя:

– Точно так же, как и на компьютеры, звезды Нума могут влиять и на живые организмы. Правда, для этого звезда должна находиться рядом со своей жертвой. Как только человек или какое другое существо останется в одиночестве, его мозг сразу начнет приходить в себя. Мы же не машины, и окончательно перепрограммировать нас невозможно.

– А убивать звезды могут? – Бриджерс, бесспорно, хотел получить доказательства вины морунгов в инциденте с авиатехниками.

– К несчастью, могут, – дал инженеру необходимые доказательства Ян. – Причем именно так, как вы и говорили: поражая мозг.

– Интересно, что за каша творится в зоне «А»? – подумал вслух Мартинес. – Как там могут существовать и люди, и морунги?

– Я вхож в зону «А». – Отто пожал плечами. – Правда, далеко не на все объекты… Но ничего особенного я там не видел.

– А людей со шрамами на головах вы там не встречали? – Микульский вдруг задал странный вопрос, от которого у Луизы по телу побежали крупные мурашки.

– Что за шрамы? – Отто как-то сразу напрягся.

– На себе показывать не буду. Как-то не принято… – Ян пробежался взглядом по окружающим его лицам. – А вот Хорхе как раз для этого дела сгодится. – Разведчик потянулся к кудлатой шевелюре своего компаньона.

– Да пошел ты… – Молодой каталонец отмахнулся от Микульского.

Шутку оценил лишь сам поляк. Все остальные посетители комнаты для допросов остались серьезными и сосредоточенными.

– Что за шрамы? – настойчиво повторил Отто.

– Вот тут мы и подошли к проблеме оборотней. – Хотя Ян и устроил себе пару секунд эмоциональной разгрузки, это не добавило ему сил перед началом мерзких воспоминаний. – Когда звезда задумала действовать незаметно, она забирается в мозг своего врага. А каким образом совсем немаленькая каменюка может это осуществить? Только раскроив половину башки. Именно то существо, которому так «повезло», и становится самым настоящим оборотнем. Самая коварная тварь, я вам скажу.

– Я несколько раз видел людей с такими отметинами, – задумчиво произнес Отто. – Причем один раз даже на Земле. Они мне показались слегка странными, может, даже эксцентричными, но вполне уравновешенными и разумными.

– А как технически осуществляется имплантация? – Полковник Бриджерс увидел в этом нечто нереальное. – У морунгов развита наука? В частности, хирургия? Что вы видели там, на Агаве?

– Я думаю, что им вполне хватило харририанской науки. Они просто берут ее и используют по мере необходимости. Вы же знаете, что современная хирургическая установка может работать и без присутствия врача. Все делает медицинский слит. Морунгам стоит лишь приказать, и этот бесстрастный Потрошитель сразу кинется колоть черепа живых существ, будто орехи.

Луиза сразу поняла, что Ян что-то такое ляпнул. Может, слишком красочно описал кровавую процедуру, а может, с ходу попал в самую точку. Уж больно вытянулись лица заговорщиков при одном только упоминании о хирургической гильотине. Несколько томительных секунд длилось молчание. Сконфуженный Микульский уже раскрыл рот, чтобы поинтересоваться, в чем проблема, но Ванда Грифитц опередила его. Она едва слышно произнесла:

– Ну, вот и разгадка.

– Это еще не факт. – Отто отрицательно покачал головой. – Это что ж выходит: на одного удачно получившегося оборотня приходится тысяча единиц брака?

– Вы о чем? – наступила очередь «головорезов» теряться в догадках.

Полковник Грифитц и не думала ничего скрывать. Наоборот, корсиканцы могли дополнить недостающие звенья во всей этой истории.

– Еженедельно сюда прибывает крейсер космической гвардии. – Полковник Грифитц оказалась самой решительной. – Элитная и жутко секретная контора, я вам скажу. Контейнеры, которые он доставляет, уходят прямо в штаб-квартиру Верховной Лиги. То, что внутри, – тайна за семью печатями.

– Наверняка какие-нибудь секретные документы или сверхновые электронные штучки, – высказал предположение Мартинес. – Их всегда возят в ящиках и сверх меры охраняют.

– Говоря о контейнерах, я не совсем правильно выразилась, – поправилась госпожа Ванда. – Это самоходные грузовые трейлеры размером с железнодорожный вагон. За один рейс звездолет доставляет их около полусотни.

– Что внутри, конечно, неизвестно. – Микульский сморщил лоб, как будто мозговой атакой решил пробить борта бронированных контейнеров.

– Было неизвестно до одного прекрасного дня. В этот самый день робот-погрузчик случайно врезался в один из трейлеров. Дыра получилась приличная, а из нее, как горох, посыпались полуживые инопланетяне.

– Что еще за инопланетяне? – Хорхе с Микульским не были готовы к такому повороту.

– Самые разнообразные. В основном с тех планет, где велись боевые действия. Гвардейцы, охранявшие груз, моментально перебили всех беглецов, а пробоину затянули стальной сетью, чтобы остальные пленники не смогли выбраться наружу. – Госпожа Грифитц сделала паузу, словно что-то вспоминала. – Свидетелями этой бойни стали три моих пилота. Сначала им приказали молчать, а через пару дней отправили в самое пекло. Все они погибли.

– Но, судя по всему, пилоты успели поделиться своей тайной с вами? – догадался Микульский. – Иначе откуда бы вы все знали?

– Да, один из пилотов сочувствовал подполью. Перед самой отправкой он нашел меня и все рассказал. Это был близкий друг Барбары.

Луиза понятия не имела, кто такая Барбара, но для «головорезов» это имя оказалось знакомым. Ян понимающе кивнул и тут же принялся рассуждать вслух:

– Каждую неделю сюда, на станцию, доставляются пленные. Очень много пленных. Но для чего? Куда они деваются? Потом их перебрасывают в другие лагеря или тюрьмы?

– Потом их перебрасывают прямо в крематорий, – сухо и жестко отрезал Отто.

– После прилета гвардейцев камеры сжигания отходов в зоне «А» работают на полную мощность целых два дня. У нас там есть свои люди. Они сообщают, что жгут обезглавленные и словно мумифицированные трупы.

– Мне это что-то напоминает. – Насторожившись, Хорхе многозначительно взглянул на своего товарища.

– Угу. – В своем ответе Микульский был очень краток, так как думал не о прошлом, а о настоящем. – Ничего утверждать не буду, однако не думаю, что в зоне «А» установили конвейер по производству оборотней. Во-первых, тогда бы их было хоть пруд пруди, а во-вторых, теряется всякий смысл этой затеи. Оборотни ведь нужны какие? Конкретная подсадка для конкретного человека, ну, или какого-нибудь высокопоставленного инопланетянина. Все думают, что это он, а на самом деле внутри у него морунг. Вот тогда в игре есть смысл. А так… Представьте, на каком-то звездном принце звезда не ужилась, зато идеально влезла в голову простого крестьянина. Ну и на фига он нужен? Выведывать тайны свинофермы?

– А кто их знает? – не согласился с товарищем Мартинес. – Может, все пленники этих дьявольских контейнеров и так сплошь принцы, президенты и министры. Может, агенты Лиги ловят их по всем планетам? Может, в этом и кроется причина войны?

– Ну, ты прямо писатель-фантаст! – Ян даже разозлился на приятеля, который своими бредовыми идеями занимал их драгоценное время. – Такими темпами «Архангел» уже давно перемочил бы все благородные дома как в нашей Галактике, так и в двух соседних.

– Микульский прав, – поддержал поляка полковник Бриджерс. – Оборотни наверняка существуют, но в закрытых лабораториях зоны «А» стряпают совершенно не их. Там происходит что-то другое, может, даже совсем не имеющее отношение к морунгам. – На мгновение пожилой инженер задумался. – Вспомните тот день, когда крейсер не пришел.

Слова Бриджерса возымели магическое действие. И эта магия была отнюдь не белой. По крайней мере, и Грифитц, и Отто сразу почувствовали себя неуютно. Они нахохлились, как продрогшие на холодном ветру воробьи. У самого инженера-полковника эти воспоминания тоже не вызвали теплых ассоциаций. Однако сказав «а», он уже не мог не сказать «б».

– Проблема, о которой сейчас идет речь, нас очень настораживает. И дело не только в том, что на станции умерщвляются тысячи живых существ, хотя само по себе это, конечно, отвратительно. Дело в том, что насилие стало просачиваться из зоны «А» на улицы города. Наши люди охвачены… – Полковник замолчал, подбирая слова.

– Страхом? – Луиза попыталась помочь.

– Нет, это не страх, детка. – Инженер задумался. – Пока не страх. Пока это смутное беспокойство, подогреваемое разного рода слухами и ужасными находками. Дело в том, что иногда транспорт с пленными задерживается. Если опоздание составляет более двух дней, то в городе появляются трупы. Полиция говорит о маньяках, Лига о психах, но мы связываем эти случаи именно с задержкой крейсера. Чаще всего жертвами становятся охранники ночных смен или техники, обслуживающие подземные коммуникации. У всех них, как и у пленных инопланетян, проблемы с головой. – Бриджерс горько усмехнулся. – Неплохо сказал. Наверное, для поддержания общественного спокойствия так и следует именовать дочиста выпотрошенный череп.

– Однажды гвардейцы опоздали на целых пять дней, – продолжение страшной сказки взяла на себя Ванда Грифитц. – Тогда среди персонала станции недосчитались по меньшей мере несколько сотен человек. Точные данные не знает никто. Об этом позаботилась служба безопасности.

– Все погибшие тоже имели проблемы с головой? – учитывая молящий взгляд Луизы, Микульский смилостивился и употребил выражение, изобретенное пожилым инженером.

– Нет. В тот раз люди просто исчезали, – настала очередь для реплики Отто. – Именно поэтому назвать общее число жертв мы не можем. На станции двухсоттысячный персонал. Поди узнай, кто погиб, а кого действительно перевели на Землю или на другие корабли.

Еще находясь на Земле, Луиза догадывалась, что Отто занимает какое-то особое место в иерархии заговорщиков. Если не руководитель, то по крайней мере один из руководителей. И фразы его чаще всего заканчивались четким лаконичным выводом. Вот так и сейчас, сделав короткую паузу, Отто закрыл тему необъяснимых смертей:

– Все факты, о которых мы вам рассказали, это, несомненно, звенья одной и той же цепи. И они говорят… нет, они кричат о том, что жизнь наших людей уже ничего не стоит. С одной стороны, существует Верховная Лига, а с другой – все остальные: люди, инопланетяне, военные, штатские, дети, взрослые… короче, серая масса, с которой можно не церемониться. Такой подход нас не устраивает. Проект «Архангел» создавался не для геноцида и войн.

Сколько страшных событий и сколько правильных высокопарных слов! Луиза запуталась. Сегодняшняя встреча прояснила лишь одно. Оппозиция готова к решительным действиям. Ну и ладно! При чем тут она? Зачем эти люди притащили ее на эту космическую станцию? Отто согласился помочь разыскать Николая, но какую плату он потребует взамен?

– Если все так плохо, почему вы не решитесь на военный переворот и штурм зоны «А»? Может, пора вернуть «Архангел» на путь истинный? – Микульский перебил мысли девушки.

– Для атаки на штаб-квартиру Лиги у нас пока не хватит сил. Тем более что, как выяснилось, там обосновались и звезды Нума. – Грифитц отрицательно покачала головой. – Нас легко перебьют.

– Тогда какой выход?

– Первый шаг – лишить Лигу ее главной ударной силы, то есть покончить с невидимками. На Агаве, по вашим сведениям, этим занимается какой-то мифический Великий Учитель, а здесь придется потрудиться нам.

План полковника Грифитц поспешил дополнить Бриджерс:

– Есть мнение, что биомасса, получаемая из пленных, как раз и используется для экспериментов по стабилизации этих тварей. Таким образом, избавившись от невидимок, мы прекратим и убийства инопланетян. И первое, и второе послужит жестом примирения, который станет совсем не лишним перед началом переговоров.

– Сначала нужно перебить морунгов, – Мартинес поежился, припоминая встречи с этими тварями, – а уж потом тот, кто выживет, будет думать о переговорах.

Луиза хорошо знала горячие головы легионеров. Корсиканцы абсолютно не тяготели к политике и предпочитали видеть перед собой четкую и конкретную задачу. Вот и сейчас «головорезы» сочли, что заговорщики неоправданно долго тянут кота за хвост.

– У вас есть конкретный проверенный способ убивать невидимок, причем желательно пачками? – Вопрос был сформулирован предельно ясно.

– Открытого сражения с медузами не будет. – Туманный ответ на конкретный вопрос.

– А как же тогда?.. – Мартинес переводил взгляд с одного лица на другое. – Может, кто объяснит?

– Мы уничтожим их родной дом. – Отто выразился красиво, но абсолютно не по-военному.

– Атака на комплекс «Ева»? – Микульский понял, что хотел сказать немец.

– Да, атака.

– Близко не подойти. Там излучение, – сразу приступил к анализу возможных вариантов Мартинес.

– «Еву» можно торпедировать издалека, – подтолкнула «головорезов» к правильному решению полковник Грифитц.

– Можно, – согласился Микульский. – Только мы с Хорхе к торпедному делу имеем такое же отношение, как и к политике. Так что тут уж, извините, без нас.

– Без вас не получится. – Ванда Грифитц отрицательно покачала головой. – Для этого дела вы нужны нам все трое.

– Кто это трое? – Корсиканцы переглянулись.

– Ян Микульский, Хорхе Мартинес и Луиза де Ламарк.

Глава 26

– Вот так вот и обстоят наши дела, – закончил Микульский доклад, который должен был ознакомить Дэю и Нагиру со сложившейся ситуацией.

Хотя лурийка с харририанином и не относились к породе людей, а стало быть, автоматически причислялись к противоборствующей стороне, разведчик рассказал им все, включая известные ему характеристики станции и имена заговорщиков. Ян не мог поступить иначе. Они столько пережили вместе, что делиться на своих и чужих разведчик посчитал просто немыслимым.

Повествование получилось долгим и детальным. Микульский не хотел упустить ни единой мелочи, надеясь, что инопланетяне заметят то, что укрылось от замыленных взглядов землян. Причем мнение инженера первой лиги Нагиры и доктора Дэи могут быть особенно ценны. Они ведь не рядовые обыватели, а эксперты общегалактического значения.

Однако план разведчика полетел в тартарары. Известие об убийствах пленных инопланетян, творящихся в резиденции Верховной Лиги, повергло их в шок, который плавно перетек в настоящую депрессию.

– Оставь, – догадавшись о причине кислого вида своего напарника, Хорхе махнул рукой. – Давай лучше займемся снаряжением. Необходимо разобраться, что тут и к чему, а то летуны натаскали сюда всякого барахла. Теперь попробуй найди действительно полезные вещи.

Склад, куда по приказу полковника Грифитц перебазировалась их интернациональная компания, и в самом деле был набит до отказа. Официально это хранилище именовалось «Пунктом личной экипировки пилотских групп», но его удобное расположение прямо в черте космодрома стало причиной того, что сюда свалили бог знает сколько всякой всячины, не имеющей абсолютно никакого отношения к снаряжению астронавтов. Бухты кабелей, блоки отладочного оборудования, газовые баллоны, инструменты, канистры с краской и даже ящики с пищевыми рационами заполнили все пространство между многоярусными стеллажами. Честно говоря, о присутствии последних «головорезы» ничуть не жалели. Распоряжение госпожи Грифитц: «Берите что хотите», несомненно, распространялось и на консервы. Поэтому первым, что изучили изголодавшиеся корсиканцы, стало содержимое жестяных банок.

Вот и сейчас, перед тем как встать из-за стола, вокруг которого расположилась их маленькая группа, Микульский не смог удержаться от соблазна и напоследок отхлебнул из откупоренной жестянки глоток фруктового компота. Тяжелый вздох относился то ли к опустевшей банке, то ли к категорическому нежеланию инопланетян шевелить мозгами.

– Ладно, Хорхе, уже иду. – Микульский посмотрел на Луизу. – Приберитесь тут. Стол нам понадобится.

Официантка из «Лезарда» наверняка не чувствовала своего особого положения. По крайней мере, она без разговоров принялась за уборку. Наблюдая за девушкой, Ян даже усомнился. Не может быть, чтобы в этом юном хрупком существе таилась такая силища.

– Начнем с оружия! – уже кричал ему Мартинес откуда-то из оружейной секции.

– Подожди меня, а то наберешь сейчас всякой дряни. – Ян шагал на голос. – Знаю я тебя, любитель артиллерии…

Микульский запнулся, когда навстречу ему выпрыгнуло существо в защитном шлеме и с солидной толстоствольной пушкой в руках.

– Вот, я же говорил! – Удрученно качая головой, поляк обвел взглядом снаряжение напарника. – Это еще что за маскарад?

– Портативный огнемет. – Каталонец поднял черное стекло защитного шлема.

– Никогда бы не подумал, что пилотам космических кораблей полагается огнемет.

– Из того, что он в единственном экземпляре, да еще и наполовину разряженный, следует, что это здесь такая же случайная вещь, как, к примеру, вон тот акваланг. – Хорхе ткнул пальцем в желтый баллон, валявшийся на нижней полке стеллажа.

– Жаль. Нам бы такие штуки не помешали… – Микульский взял из рук приятеля оружие, напоминавшее зловещего вида ручной пылесос, только с небольшим откидным прикладом.

– Неужели мадам Ванда не сможет их раздобыть? Хотя бы еще парочку.

– Вряд ли. Мадам Грифитц не хочет привлекать лишнего внимания. А значит, экипироваться будем только тем, что имеется на этом складе.

– А на складе не такой уж и широкий ассортимент… – Мартинес пробежался взглядом по оружейным пирамидам. – В основном «М-16». Есть несколько пулеметов и снайперских пятизарядных винтовок.

– Все это нам ни к чему. – Ян почесал затылок. – Нам бы что-нибудь для ближнего боя в условиях узких коридоров и ограниченной видимости. Сгодились бы «Узи» или «МР-5».

– Надо поискать. – Хорхе оглядел каскады полок, которые, словно скалистые утесы, подымались до самого потолка.

– Ищи, а я пойду собирать все остальное барахло. – Поляк сдернул со стены аккуратно вычерченный план склада и, уже двинувшись по лабиринту стеллажей, прокричал не оборачиваясь: – Если найдешь гранаты, бери! Пригодятся.

Что именно попадет в разряд того самого барахла, которое грозился найти Микульский, не знал даже он сам. Но ведь что-то же кроме оружия они должны взять с собой! Решая эту головоломку, Ян зорко осматривал полки, время от времени прихватывая с собой ту или иную вещицу. Трофеи разведчик складывал в три заплечных ранца, твердо решив, что, когда они заполнятся, можно будет прекратить охоту. Однако время шло, прочные армейские рюкзаки распухли донельзя, а аппетит разведчика все никак не унимался. Обнаружив тележку, точь-в-точь такую, как толкают перед собой домохозяйки в земных супермаркетах, разведчик очень обрадовался. «Вот набью ее, и тогда уж точно все!» Воодушевленный вместительностью металлического лукошка, Ян с головой рухнул во второй этап золотой лихорадки. Приборы ночного видения, фонарики, сканеры, анализаторы, фальшфейеры и много-много другой всячины образовали гору, которая напрочь отказывалась прятаться за решетчатые борта.

– Ничего, нас же будет почти целый взвод! – С этими словами Микульский грудью придавил непоседливые коробки и, словно беременная толстуха, живот которой столь велик, что его приходится возить на тележке, покатил в обратный путь.

Уголок склада, превращенный «головорезами» в их временное пристанище, стараниями Луизы стал похож на довольно сносное, можно сказать, даже роскошное жилище. Коробки с сухпайками сложены в аккуратный штабель, пол подметен, пыль вытерта, а в самом дальнем углу виднелась камуфлированная брезентовая штора, которая отделила женскую часть апартаментов. Походный раскладной стол был накрыт белой бумагой, в центре его появилась пепельница, сделанная из пустой пивной банки.

– Ух ты, хвалю!

С этими словами Микульский начал превращать оазис чистоты и уюта в привычный для него кавардак полевого лагеря. Содержимое телеги стало перекочевывать на пол недалеко от стола, и только самые ценные бьющиеся приборы удостаивались чести занять место на белой бумажной скатерти. Яна так поглотило изучение доставленного сокровища, что он даже не заметил, как на стул рядом опустилась Дэя.

– Вижу, ты не тратил времени зря. – Женщина взяла прибор ночного видения и без всякого интереса стала вертеть его в руках.

Вздрогнув, разведчик поднял глаза:

– Да вот… кое-что раздобыл.

Присутствие лурийки всегда сопровождалось фантастическим световым шоу, которое демонстрировали ее подкожные имплантаты. Микульский так привык к этому, что теперь даже как-то опешил, натолкнувшись взглядом на ничем не примечательный лысый череп инопланетной принцессы.

– Ян, мы можем поговорить? – Доктор положила тепловые очки на стол, показав тем самым, что есть вещи более важные, чем солдатские игрушки.

– Поговорить? Конечно, можем. Только вот о чем?

– Все о том же. О ситуации, в которой мы оказались. – С другой стороны от Микульского сел Нагира.

– Вы что, бить меня будете? – усмехнулся поляк. – Обсели со всех сторон.

– Извини… – Дэя и инженер первой лиги, как по команде, шарахнулись от землянина. – Мы не знали, что наши действия у вас квалифицируются как агрессивные.

– Да нет, это я пошутил! – Схватив товарищей за руки, Ян придержал их. – Просто разговаривать гораздо удобнее, когда собеседники сидят напротив.

– Понятно. Особенности зрения землян. – Кивнув головой, Нагира переполз на противоположную сторону стола. Не встал и обошел, как сделали бы все нормальные люди, а именно переполз. Через крышку, как паук, используя все свои четыре руки.

– Вот теперь получше будет. – Микульский так привык к странностям инопланетян, что поступок харририанина его даже не удивил. – Так о чем будем говорить?

– Понимаете, Ян, – Дэя своими узкими раскосыми глазами вперилась в пустоту, – мы с Нагирой не имеем права действовать на стороне землян. Ваша раса развязала страшную войну и пытается уничтожить все, что мы создавали на протяжении сотен тысяч лет. Мы не можем в этом участвовать.

Тьфу ты, черт! Этого только не хватало! Ян выругался про себя самыми последними словами и тут же метнул парочку свирепых взглядов в сторону своих недалеких компаньонов.

– Можете прямо сейчас выйти на улицу. Пусть вас схватят и спалят к чертовой матери! Думаете, от этого Галактический Союз получит больше пользы?

Наверняка Микульский в этот момент излучал столько негативной энергии, что его собеседники закрылись от него руками. Не желая дальше накалять атмосферу, разведчик уже более спокойно предложил:

– Из любой ситуации можно извлечь хоть какую-нибудь, пусть крохотную, но пользу. Может, именно здесь вы послужите своей родине куда лучше, чем в любом другом месте.

– Агрессивность землян столь велика, что поверить в их… – начал было выступать Нагира.

– Ни фига себе! – Ян буквально заткнул рот харририанскому инженеру. – Я же вам рассказывал, с чего все началось. Первая колония землян на Фрейзере была зверски уничтожена, причем не кем-нибудь, а боевыми истребителями Галактического Союза – вашими истребителями.

– Это невероятно, но спорить я не буду. – Нагира опустил плечи. – Истребители базировались на Тогоре. Мы видели их собственными глазами.

– Вот-вот, и окровавленные койки в наспех оборудованном госпитале вы тоже видели. – Ян постарался успокоиться. – Так что давайте без истерик. Попробуем разобраться в том, что происходит.

– Есть! Я все нашел! – Веселый возглас Мартинеса заставил спорщиков обернуться. Каталонец, сгибаясь под тяжестью оружия, незаметно подкрался сзади. – «МР-5», как и заказывали. Новенькие! – С этими словами Хорхе свалил на стол около двух десятков пистолетов-пулеметов и два рюкзака патронов.

– Зачем так много? – Поляк подтянул к себе один из стволов.

– Ну как зачем? Штурмовая группа плюс Дэя, Нагира и Луиза. Все должны иметь возможность защищаться.

– Логично. – Микульский щелкнул затвором и протянул заряженный автомат Дэе. – Держите, доктор. Будете убивать ненавистных землян.

Лурийка даже не подумала прикоснуться к оружию. Она с брезгливостью отстранилась и совсем по-бабьи запричитала:

– Великий космос, что же происходит?

– А что происходит? – удивился не слышавший начала разговора Хорхе.

– Решаем, кто хороший, а кто плохой, – пояснил Ян.

– Чего тут решать! – Мартинес удивился такому элементарному вопросу. – Гниды в этом вашем Совете сидят! Столько людей на Фрейзере побили! Ужас! Добраться бы мне до них!

– Слыхали? Диаметрально противоположная точка зрения. – Микульский, как пророк, поднял палец.

– Да и наши тоже хороши, – как будто не услышал замечания товарища Хорхе. – Все мало им! Начали крушить и никак не могут остановиться.

– Тоже интересное замечание, – в тон поляку вставил свои пять копеек Нагира.

– Не спорю. – Микульский согласно кивнул. – И знаете, какой из этого следует общий вывод? Очень простой – рыба гниет с головы.

– Вы хотите сказать, что все тайны хранят Совет и эта ваша Лига? – Спустя год общения с землянами Дэя стала понимать значения поговорок.

– Естественно, – согласился Микульский. – Ведь посудите сами: кто ведет войну? Со стороны Галактического Союза – созданные втайне боевые эскадрильи. Со стороны землян – такая же самая секретная контора плюс никому не ведомые доселе существа – «горячо любимые» нами морунги.

– Да… – протянул Нагира. – Такое впечатление, что сильные мира сего сводят друг с другом личные счеты, а гибнущие в результате этого цивилизации – это так… побочный эффект.

– Тихая война продолжалась целых три года, – напомнила Дэя. – Однако, когда конфликт охватил целый звездный сектор, его стало невозможно скрывать. Вот тогда-то и появились версии о природном катаклизме, вирусе или агрессорах извне. Кстати, этим легендам как нельзя лучше способствует расположение Черной зоны – самая окраина Галактики.

– Странно, почему именно там? – При взгляде на лицо харририанина стало понятно, что он перебирает в уме список всех захваченных планет.

– Все ясно как божий день. – Для Микульского это был не вопрос. – Там находится планета Фрейзер.

– Ну и что? – Дэя отрицательно покачала головой. – Почему после атаки на свою колонию земляне кинулись крушить соседние миры, а не ударили в сердце обидчиков?

– По сердцу мы, то есть они, тоже ударили, – намекнул Ян на недавнюю атаку Тогора.

– Только сейчас? Спустя столько лет? Почему не сразу в порыве благородной мести?

Примерно минуту все молчали. Вопрос простой и логичный, но чтобы ответить на него, необходимо на что-то опереться.

– Наверное, в стратегии Лиги что-то изменилось или произошли события, которые требовали соответствующих немедленных мер, – постарался выйти из патовой ситуации Микульский.

– Должно было произойти что-то уж очень серьезное… – Дэя призадумалась.

– Ни о чем таком ни Грифитц, ни кто-либо другой даже не упоминал, – осматривая оружие, между делом заметил Хорхе.

– Ты не прав. – Микульский медленно обвел взглядом всю честную компанию. – Было одно событие. На Тогор прибыла «Звезда Юкона», которая доставила туда группу авантюристов, сорвавших покров тайны с самой таинственной из планет Черной зоны.

– Думаешь, это все из-за нас? – Дэя ужаснулась.

– Не исключено. Маловероятно, но все же не исключено. – Нагира с некоторым натягом согласился принять теорию поляка в качестве одной из рабочих версий. – Несмотря на все сведения, которые мы притащили с Агавы, наша группа все равно остается слишком мелкой сошкой, чтобы ради нее предпринимать атаку на столицу. Должно быть что-то еще. Что-то более важное и значительное.

– На день атаки была назначена всегалактическая герольдация, – вспомнила Дэя. – Послы всех миров собрались на Тогоре, чтобы узнать и обсудить волю Совета. Решалось не что-нибудь, а судьба Черной зоны.

– Денек действительно знаменательный, – присвистнул Микульский. – Грохнуть правительство и послов – это все равно что залепить пощечину всему Галактическому Союзу. Именно так и начинаются настоящие войны. Не мышиная возня где-то там, в темных закоулках, а самые настоящие войны, лицом к лицу.

– Погодите, это что же получается? – Дэя нервно скребла когтем по серому пластику стола. – Земля бросила вызов Галактическому Союзу?!

– Во-первых, не Земля, а заговорщики из «Архангела», – остановил доктора Ян. – Это две разные вещи. А во-вторых… – Микульский задумался. – Выходит, что да, действительно бросила…

– Это самоубийство, – Нагира развел в стороны все свои четыре руки. – У землян нет таких возможностей и ресурсов, какими располагает Союз объединенных миров.

– А у Союза нет морунгов и охотников, – не согласился с харририанином Ян. – Так что шансы примерно равны.

– Не понимаю, – донесся нежный девичий голос из дальнего темного закутка. Луиза до этого не принимала участия в споре, а просто безучастно сидела на одном из расстеленных спальных мешков.

– Что ты не понимаешь? – Ян повернул голову и через плечо покосился на девушку.

– Не понимаю причину всего этого ужаса. – Обхватив колени руками, Луиза сидела, уткнув свой остекленелый взгляд в камуфляж натянутого брезента. – Что мы не поделили друг с другом?

А действительно, что? Микульский не знал, что ответить. Гибель колонии на Фрейзере – это лишь повод, коню понятно. А вот причина… Что толкает обе стороны в горнило настоящей галактической бойни? Передел мира? Споры за новые территории? Нет, не годится. Планет в космосе хоть отбавляй, в том числе и незанятых, а о единоличной власти в таких масштабах даже думать не приходится. Будь «Архангел» в миллион раз более крупной конторой, даже тогда кусок пирога размером с Галактику определенно застрянет у него в глотке. Остается вариант «Я дерусь потому, что я дерусь». На ум разведчику пришли слова одного толстого мушкетера.

– «Я дерусь потому, что я дерусь» – это нелогично, – прочел Нагира мысли поляка.

– Готов выслушать ваши соображения.

Разговор так сильно захватил Микульского, что он начисто позабыл о своих трофеях. Уже полчаса поляк поигрывал портативным детектором движения. Ян то всовывал, то высовывал из него блок питания, получая при этом негромкий дребезжащий щелчок. Звук препротивный, но почему-то он помогал разведчику думать.

– У меня из головы не идут мысли о пленных. – Вместо харририанина, у которого, как видно, не было подходящей гипотезы, слово взяла Дэя.

– Это естественная реакция на шоковое известие. – Ян подумал, что женщина просто напугана.

– С шоком я уже как-то совладала. – Лурийка постаралась, чтобы ее голос не дрожал от гуляющего по жилам страха. – Говоря о пленных, я имела в виду совсем другое. Может быть, причина в них? Может быть, к войне наши цивилизации подталкивает биологический фактор?

– Какой еще, к дьяволу, фактор? – махнул рукой Хорхе Мартинес. – Например, мы же с вами живем мирно, я бы даже сказал – дружно, и до сих пор нас не тянуло переломать друг другу кости.

– Ты прав, Хорхе.

Дэя говорила протяжно и задумчиво. Казалось, что она сейчас где-то очень далеко, гоняется за какими-то крохотными, едва ощутимыми воспоминаниями. И она их поймала. Глаза лурийки вновь стали живыми и подвижными.

– Ты абсолютно прав. Мы можем мирно сосуществовать и даже сотрудничать, но только до поры до времени. Если вдруг произойдет что-то страшное и непоправимое, то, от чего нельзя спрятаться, а можно лишь купить свою жизнь, отдав за нее жизнь другую, как вы думаете, кто будет принесен в жертву – свои или чужие?

– Это куда вы клоните? – тряхнул головой Ян. – Что-то я никак не возьму в толк.

– Как медика, меня очень насторожило известие о массовом уничтожении пленных. Причем не просто уничтожении, а умерщвлении при помощи трепанации черепа. Однако страх сковал мои мысли. Я так была напугана за свою собственную жизнь, что не смогла связать настоящие и прошлые события.

– Полковник Грифитц, как и все ее соратники, считает, что убийство пленных производится морунгами или для морунгов. – Ян еще раз напомнил свой недавний рассказ. – И в самом деле, эти твари должны что-то есть. Вот и вампирят себе вовсю. А Лига, получается, доставляет им еду, иначе союзнички либо подохнут, либо кинутся жрать всех подряд.

– Дэя, о каких событиях вы говорили? – Нагира пропустил мимо ушей объяснения поляка. То ли потому, что он их уже слышал, то ли потому, что в этот момент пытался копаться в мыслях Дэи. Но мозг принцессы звездного королевства – тренированная штука. Без спросу там не разгуляешься. Именно поэтому харририанский телепат был вынужден ждать, пока доктор все расскажет сама.

– Уже очень давно среди ученых высшего ранга ходят странные слухи. Говорят о каком-то загадочном вирусе, который поражает центральную нервную систему высокоинтеллектуальных существ. Как происходит заражение – неизвестно. То ли в результате многократных информационных загрузок мутируют сами нейроны, то ли инфекция проникает в организм извне. Одним словом, сведения самые противоречивые.

– Что значит противоречивые? – изумился Нагира. – Для современных медицинских технологий нет ничего невозможного.

– Я же говорю, тема запретная. – Дэя понизила голос до шепота. – Правда это или нет – неизвестно. Все, что мы имеем, – это слухи.

– Запретная, говорите… – Микульский начал быстро соображать. – Значит, эта зараза очень опасна и может быстро распространяться и поражать миллиардное население. А следовательно, может быть использована как биологическое оружие.

– Типичный подход военных. – Несмотря на всю серьезность вопроса, лурийка все же позволила себе ироничную усмешку. – Тема закрыта именно потому, что контингент больных очень узок и вряд ли он значительно расширится.

– Тогда я ничего не понимаю. – Разведчик пожал плечами.

– Зато я, кажется, стал понимать, – задумчиво произнес Нагира. Он пристально посмотрел в глаза доктору и попросил: – Поправьте меня, если что не так, ладно?

– Хорошо. – Судя по всему, лурийка была благодарна инженеру за избавление от тяжкого признания.

– Кто является наиболее интеллектуальными существами в нашем обществе? Кто за свою жизнь осуществляет тысячи информационных загрузок и ощущает ежедневный психологический прессинг?

– Интересно, кто же? – Намеки Нагиры ничего не сказали разведчикам.

– Правительство, высшие чиновники, в том числе, быть может, даже члены Совета, – харририанин выдохнул эти слова с большим трудом. Наверняка ему, как и Дэе, было сложно поверить, что над святая святых Галактического Союза висит дамоклов меч.

– Ну и что из этого? – Сенсационная гипотеза не произвела никакого впечатления на землян. – Подумаешь, чуток поплыли мозги. С кем не бывает. Ваши медики подлатают высокое руководство, и снова в строй. Протянули же советники с этой хворобой уже много лет, протянут еще. – Ян развел руками. – Не понимаю: почему именно сейчас мы обсуждаем эту тему? Она что, как-то связана с тем, что творится вокруг?

– Может, связана, а может, и нет, – слово взяла снова Дэя. – Я вспомнила об этих слухах лишь по одной причине. Медики замалчивают существование вируса не только потому, что он касается правительства, а еще и потому, что методы лечения, как бы это помягче сказать, являются жестокими и антигуманными.

Тишина, последовавшая за этим известием, говорила о великом внимании, с которым напряженные слушатели ожидали развязки. Кто как, а Микульский не предвидел ничего хорошего. Как всегда, сейчас они узнают какую-нибудь мерзость. Продолжая щелкать энергоприемником детектора движения, он готовился получить подтверждение своих опасений. И оно не замедлило последовать.

– Остановить процесс разрушения нейронов может лишь препарат, полученный из стволовых клеток донорского мозга. Препарат мгновенно усваивается и быстро выводится, так что необходимо огромное его количество. – Дэя вдруг осеклась. – Да, и еще одно… Низкоорганизованные существа на роль доноров не годятся.

– Вот это новость! – Микульскому как будто дали под дых. – Доктор, вы хотите сказать, что обе стороны ведут войну только ради того, чтобы регулярно получать свежие головы, из которых потом высасывают чудодейственный бальзам для элиты?!

Словно ощутив себя под пилой потрошителя черепов, Ян вздрогнул. Его пальцы соскользнули с кнопки возврата батареи и случайно придавили тумблер «пуск». Оживший прибор завизжал не хуже полицейской сирены. Экран замигал мутно-зелеными волнами, по которым медленно ползли красные точки. Их было не менее сотни. Образуя плотное кольцо, неопознанные цели окружали склад, в котором укрылись «головорезы».

Глава 27

Заняв оборону за наскоро сооруженной баррикадой, Микульский бросил быстрый взгляд в сторону шлюзовой камеры:

– С минуты на минуту начнут.

– Да уж! – Хорхе Мартинес заканчивал сматывать изолентой два магазина к «МР-5». – Крепко мы вляпались. Выследить нас они не могли. Скорее всего, кто-то продал.

Несколько секунд царило полное молчание, в котором слышалось лишь бешеное биение сердец.

– Какой сегодня день? – вдруг неожиданно спросил Хорхе.

– Кажется, пятница. – Ян принял вопрос товарища за пустопорожнюю болтовню. Перед боем тишина всегда действует на нервы.

– Хреново! – Каталонец скрипнул зубами.

– Что хреново? – Микульский не удостоил приятеля взглядом, сосредоточив все внимание на вероятном месте прорыва.

– Прошлый раз мы попали к ним в руки во вторник. Аккурат после отлета гвардейского корабля. Поэтому нас и засунули в топку живьем. Сейчас же мы рискуем пополнить компанию инопланетных пленных.

– Заткнись! – Микульский зашипел на коллегу. – Еще не хватало, чтобы тебя услышали женщины. Паника будет гарантирована.

Мартинес словно не заметил наезд товарища, хотя голос все же слегка понизил:

– Ян, ты должен мне помочь.

– Чего еще?

– Я не хочу попадать в плен живым. Ты понял? В самый последний момент застрели меня, и лучше всего в голову. – Хорхе на мгновение замолчал. – Если хочешь, я могу пообещать тебе то же самое.

– Договорились. – Ян поднял вверх сжатый кулак. – Но до этого мы им покажем. Слава и честь, приятель!

– Слава и честь! – повторил Мартинес приветствие «головорезов».

Взрыв, разворотивший входной шлюз, не стал неожиданностью для корсиканцев. Как же еще можно открыть двойную металлическую дверь, да так, чтобы застать врасплох засевших за ней вооруженных людей? А то, что в пролом моментально ворвется космос, это не беда. Такая мелочь не очень-то волновала матерых убийц. Как видно, они получили разрешение живыми никого не брать. Однако перспектива угодить в покойники никак не устраивала «головорезов». Именно поэтому они встречали врага, облачившись в скафандры.

Дым еще клубился на месте только что взорванной двери, а в его сизых клубах уже мелькнули серые тени.

– Воздух не уходит! – прокричал Мартинес. Стекло его скафандра, как и стекла всех остальных, все еще оставалось открытым. Падения давления не наблюдалось, а значит, автоматика не сочла необходимым герметизировать костюмы.

– Огонь! – Микульский сразу смекнул, что к ангару с наружной стороны пришпандорили герметичный купол, но не стал делиться своим открытием с Хорхе. Нет времени! Главное сейчас – положить как можно больше врагов, пока те еще не очень-то ориентируются в незнакомом помещении.

Стены склада задрожали от грохота автоматных очередей. Разведчики патронов не жалели. Они густо сдабривали свинцом дверной проем, словно стараясь пулями разогнать облака едкого дыма. Не ожидавшие такой встречи захватчики отпрянули назад, оставив на полу человек шесть или семь.

Секундная передышка для корсиканцев и рекогносцировка для атакующего спецназа. Ян не сомневался, что это был именно он. «Дельта» или, может, даже кто покруче – налицо знакомая тактика внезапного лобового удара, без предупреждений и переговоров. Однако в одном Ян ошибся. Их хотели взять живыми. Может, не всех, но кого-то одного – это точно.

Бабах! Совсем рядом с Микульским грохнул несильный, но звонкий взрыв. Осколки так и защебетали со всех сторон, глубоко врезаясь в пластик и алюминий. «Граната из подствольника, – мгновенно определил поляк. – Так… Значит, планы изменились. Если дичь кусается, ребята готовы наплевать на все приказы».

– Это мы еще не кусаемся… Это так, легкое заигрывание, – прокричал Ян, беря на прицел желтый кислородный баллон.

Акваланг вместе с тремя другими газовыми резервуарами образовал небольшой штабель, сложенный прямо возле разрушенного шлюза. Это был единственный сюрприз, который удалось заготовить перед началом штурма. И вот сейчас настал черед им воспользоваться.

– После взрыва все вперед! – приказал Микульский. – Мы должны прорваться.

– Готовы, – ответил за всех Нагира.

– Раз готовы, тогда начали!

Через мгновение после того, как Мартинес полоснул по баллонам из огнемета, Ян отправил в том же направлении длинную кучную очередь.

На этот раз все пошло по совершенно иному сценарию. Взрыв не ворвался внутрь, а, наоборот, стремглав выплеснулся наружу. Огонь, дым и осколки металлической стены вынесло из ангара, словно выстрелом из гигантской гаубицы. Вслед за ними отправилась и большая часть складского имущества. Коробки из картона, ящики, черные пилотские комбинезоны, ботинки, фляжки, инструменты… короче, все то, что из-за своего скромного веса не смогло противостоять жадному вдоху космоса.

Это тот самый момент! Штурмовая группа, закрывая головы руками, пытается устоять на ногах, а если посчастливится, то и увернуться от града предметов, летящих им навстречу. Они меньше всего ожидают атаки, и если не сейчас, то другого шанса вырваться у «головорезов» уже не будет.

– Вперед! – Ян первый преодолел баррикаду. – Мартинес, ты рядом. Остальные за нашими спинами.

Дорога каждая секунда. На границе воздуха и вакуума царит совсем недолгий хаос, и беглецы должны успеть стать его частью. Ревущие потоки безвозвратно улетучивающегося воздуха увлекали разведчика за собой. Ян не сопротивлялся. Пока стихия помогала ему, облегчая бег в громоздком и неудобном скафандре. Следовало лишь следить за ногами. В такой круговерти спокойно можно было запутаться в каком-нибудь барахле и с размаху спикировать носом вниз. Последствия падения могли оказаться самыми печальными. Микульский даже не хотел думать о них. Лучше подготовиться к встрече с тем, что ждет его снаружи.

Ну вот наконец и дыра. Ян зажал в одной руке легкий «MP-5», а другой выдернул из ножен штурмовой нож. Те, кто находился снаружи, наверняка одеты в такие же скафандры, как и они. А раз так, то в общей суматохе будет сложно понять, где свои, а где чужие. И так будет продолжаться ровно до тех пор, пока «головорезы» не начнут стрелять. Это логично. Ян даже удивился, как четко и хладнокровно работает его мозг. Ну, раз уж стрелять нельзя, значит, в дело пойдет отточенное лезвие.

– Без нужды огонь не открывать! Попытаемся уйти как можно ти…

Запнувшись на полуслове, Ян с ходу налетел на вынырнувшего из-за стены человека. Имея более высокую скорость и несравненно большую силу, поляк опрокинул противника на асфальт. Падал тот, как тюфяк, без группировки и страховки. Бум – и готово. Распластался на спине, нелепо подергивая руками и ногами. POLICE – черная надпись на пузатом белом скафандре на мгновение всколыхнула память. Неужели? Ах ты, гнида!

Не дожидаясь, пока Сэм Грифитц дотянется до оброненного помпового ружья, Микульский грохнулся прямо на него. Вот кто виновник всему! Вот кто продал их, предал сопротивление и свою собственную жену. Иначе что Сэму, рядовому копу из участка, делать в компании армейского спецназа? Хочешь славы? Так получи ее! Жри! Без всякой жалости и колебаний Ян вогнал нож Сэму в грудь. Плашмя, аккурат между ребер, по самую рукоятку, чтобы навсегда остановить низкое и подлое сердце.

Увернувшись от гейзера клокочущей алой крови, Микульский рывком откатился.

– Ты ранен? – Цепкая пятерня каталонца подхватила его под руку.

– Дурак, раненых в космосе не бывает. – Ян вскочил на ноги. – Быстро вперед!

Не успел разведчик принять атакующую стойку, как прямо на них из темноты вынырнули три фигуры. Легкая, словно танцующая поступь и резкие четкие движения сросшихся с оружием тел поведали Микульскому о многом. Коллеги профессионалы! Обычно они не совершают ошибок и не допускают промахов. Победить их могут либо такие же псы войны, либо нелепая роковая случайность. Вот именно такая, как сейчас. Спецназовцы не ожидали увидеть противника за пределами ангара. В тот самый миг, когда они попали на прицел к «головорезам», разогретые стволы их винтовок смотрели совершенно в другую сторону.

– Огонь! – Ян заорал уже после того, как нажал на спуск. Скрытность дело хорошее, но черед ее миновал. Сейчас все решает огневая мощь и стремительный натиск.

Залп корсиканцев полыхнул в ночи ярче, чем огни космодрома. И жали они на спусковые крючки до тех самых пор, пока три изрешеченных тела не рухнули во мглу. Однако победа на самом деле оказалась поражением. Как только стена из трех покойников распалась, в лицо «головорезам» ударили десятки свинцовых трасс. Пули танцевали вокруг беглецов. Они, словно взбесившиеся змеи, подбирались к ним, зная, что каждый их укус окажется смертельным.

– Ложись!

Микульский опоздал. За спиной у него послышался негромкий вскрик, вслед за которым эфир наполнило противное шипение загнанной в угол кошки.

Нагира умирал без криков и стенаний. Мозг гениального инженера даже сейчас работал безотказно. Харририанин понимал – все кончено, кричать бесполезно. Он молча задыхался, жадно вдыхая последние глотки уходящего воздуха. Шейный регенератор, испытывая запредельный перепад давления, часто хлопал, отчего всем, кто это слышал, казалось, что харририанин что-то шепчет. Друзья ничем не могли помочь ему. Спрятавшись за телами погибших спецназовцев, они не смели даже поднять головы. Они все умрут. Кто раньше, кто позже. Нагира просто первый в этой цепи. Уже никто ничего не сможет поделать. Настал час прощаться.

«Прощайте, – в мозгу людей прозвучал до боли знакомый голос. – Я ухожу». А дальше тишина, в которой слышалось лишь тихое далекое всхлипывание Луизы.

Сколько времени они так пролежали, Микульский не знал. Может, пять, может, десять минут. Пальба продолжалась. Конечно, в вакууме не слышно выстрелов, зато Ян физически ощущал, как брюхо прикрывающего его солдата набивалось свинцом, словно утка дробью. Характерные толчки передавались от мертвого тела к живому, отбивая всякое желание проявлять геройство.

Почему нас не атакуют? С течением времени в мозгу разведчика начал всплывать сам собой напрашивающийся вопрос. Неужели два ствола могут остановить целую роту? Именно роту. Микульский прикинул в уме. Если сюда сползлись все, кто окружал ангар, значит, им сейчас противостоят человек восемьдесят. Дела паскудные! Фокус с неожиданным прорывом не получился. Других вариантов нет. Остается только геройская смерть. Встать в полный рост и получить пулю.

Обсасывая эту малопривлекательную идею, Ян неожиданно осознал, что труп, к которому он прикипел если не душой, то уж точно телом, больше не вздрагивает от ударов пуль. И это в то самое время, когда стробоскопическое шоу под названием «Стрельба очередями» не только не прекратилось, а даже разыгралось с новой силой. Неужели Микульского сочли мертвым и весь смертоносный свинец сейчас достается его товарищам? Голосом, переполненным тревоги, он прокричал в микрофон:

– Хорхе, Дэя, Луиза, вы меня слышите? Вы живы?

– Мы с Луизой в порядке. Я подобрался к ней. – Каталонец засопел в наушниках у Микульского. – А вот Нагира отвоевался. Ему достались все пули, предназначавшиеся Луизе. Руку оторвало по самое плечо.

Известие страшное. Конечно, надо бы сказать что-то типа «Пусть покоится с миром», но нет времени. Сейчас следует думать о живых.

– Что с Дэей? Кто видел Дэю?

– Я еще в складе. – Голос лурийки дрожал от страха. – Я не смогла пойти за вами. Я… я испугалась.

Мартинес с Луизой не под огнем, Дэя вообще внутри. Черт побери, в кого же стреляет спецназ? Набравшись храбрости, Ян высунулся из-за трупа, залитого кровью.

Первое мгновение Яну показалось, что он сошел с ума. Вторая мысль была о том, что атакующие перепились и теперь без зазрения совести шмаляют друг в друга. Какая чушь! Поляк, сбрасывая с себя завесу наваждения, встряхнул головой. Нужно видеть то, что видишь! А видишь ты, что кто-то хорошенько поддал спецназу во фланг и в тыл. Теперь они крепко влипли, попав под прицельный перекрестный огонь.

Вспышки выстрелов плясали от ремонтных доков, стоянки наземной техники и до первой линии боевых флаеров, выстроившихся на крайней рулежке. Иногда мелькали вооруженные фигуры, время от времени в космос взлетал огненный гриб от брошенной гранаты. В целом картина боя казалась простой и понятной. Опытный глаз сразу разглядел обе противоборствующие стороны и определил их тактику. Спецназовцы не высовываются и ждут подкрепления. Другая сторона ураганным огнем прижимает их к земле, мгновенно пресекая любые попытки контратаки. Но ради чего все это? Кто они, эти люди, и почему вздумали помогать «головорезам»? Микульский задал себе эти вопросы и тут же получил на них исчерпывающий ответ. На самом краю взлетной полосы замигал крохотный огонек. Три коротких и два длинных, затем опять три коротких и два длинных.

Это сигналы! Они с Отто договаривались именно о таком знаке. Правда, речь шла о стуке в дверь… Ян облегченно улыбнулся. Видимо, немцу пришлось срочно приспосабливаться к новой ситуации.

Стараясь не попадать на освещенные участки, «головорезы» короткими перебежками продвигались на свет спасительного маяка. Не надеясь на сноровку женщин, разведчики тащили их за собой, как маленьких детей, – за руку. Мартинесу повезло больше. Луиза имела хоть какое-то представление о законах войны. То ли рассказы отца, то ли книжки и кинофильмы, а может, обычное врожденное чутье землян заставляло ее пригибаться и как можно быстрее исчезать с открытых простреливаемых участков. Что касается Дэи, то с ней Ян хлебнул по полной программе. Он вел ее, как буренку на веревочке. Никакого чувства самосохранения. Только испуг и беспрестанное шараханье из стороны в сторону. Микульский психовал и отвлекался, чего в условиях боя позволять себе никак нельзя.

– Да иди же ты сюда! – В очередной раз поляк выдернул женщину из ослепляющего света прожектора. – Схлопочешь пулю, и тогда…

Ян не успел договорить. Слова застряли у него в глотке, куда их запихнули два вороненых ствола, глядевших разведчику прямо в лоб.

Вот это номер! Прошляпил! В душе у поляка похолодело. Он не успеет поднять автомат. Хорхе тоже не сможет стрелять. Они с Дэей застыли точно на линии огня, загораживая неожиданных попутчиков от меткого глаза каталонца.

Однако противник не спешил покончить с корсиканцами. Два солдата стояли как вкопанные, внимательно вглядываясь в крепко державшуюся за руки парочку. Хотя лица нападавших и скрывали стекла скафандров, Ян почувствовал, что их взгляды прикованы к Дэе. Да это и неудивительно. Несмотря на многослойную космическую одежку, лурийка все равно бросалась в глаза.

Вот и хорошо, смотрите на здоровье. Такого дива вы точно еще не видели. Микульский начал медленно поднимать ствол своего «MP-5». В тот самый момент, когда он уже был готов нажать на спуск, преградившие им путь солдаты опустили винтовки. Ян не стал протестовать, когда один из них, подойдя вплотную, набрал на его радиостанции новую спецчастоту. Щелчок, и молодой запыхавшийся голос сообщил:

– Мы ваше прикрытие. Мы должны вас проводить.

– Раз должны, так провожайте. – Ян махнул рукой залегшим невдалеке Мартинесу и Луизе. – Мы и сами как можно скорее хотим смыться с этого проклятого места. А то торчим здесь, словно комар на голой заднице.

– Извините, сэр, но мы остаемся в космопорту. И идти нам вон туда. – Солдат указал на теряющееся во мгле стартовое поле. – «Призрак» ждет.

Корабль появился совсем неожиданно. Всего пять шагов назад его не было видно и впереди клубилась чернильная чернота ночи, а сейчас в нее словно плеснули целую цистерну проявителя. Под действием реактива мрак раскис, и из него выступили очертания ширококрылой машины. Вроде похоже на «стелс». Ян не мог оценить истинные формы корабля. Во-первых, темно, во-вторых, махина размером с эсминец. Ни одного огонька, хотя бетон под ногами так и гудит от рева работающих двигателей. Действительно, настоящий призрак!

Подойдя ближе, Ян все же увидел свет. Синий и холодный, он лился над отброшенной аппарелью. Заметная только с близкого расстояния, маскировочная подсветка выхватывала из темноты одинокую фигуру.

– Слава богу, мы наконец-то летим на Землю! – Микульский узнал Отто.

– «Призрак» не долетит до Земли. Это корабль среднего класса, а мы сейчас слишком далеко.

– Тогда мы погибли. – Ян глянул на грозовой фронт приближающихся ружейных вспышек, число которых увеличилось как минимум вдвое.

– С минуты на минуту станция выйдет из подпространства. Этот процесс не остановить. Как только над нами вновь засияют звезды, мы сможем улететь.

Оторвав глаза от серо-черных облаков межпространственного барьера, Отто вновь взглянул на измочаленных «головорезов».

– Где вы потеряли вашего пятого спутника, этого инженера с Агавы?

– Его уже нет в живых. – Микульскому с невероятным трудом дались эти слова, как будто речь шла не о странном многоруком инопланетянине, а о его близком друге.

– Н-н-да… – Отто печально покачал головой. – У нас тоже много потерь. Взяли полковника Грифитц, Вейсмана и еще два десятка старших офицеров. Нам еще очень повезло, что костяк сопротивления составляло руководство авиакосмического крыла. Большая часть боевых флаеров блокирована. Так что «Призрак» пока в относительной безопасности.

– Ну и что нам дает эта безопасность? – Хорхе встал рядом с Микульским. – Долететь до Земли мы все равно не сможем.

– А вот об этом поговорим внутри. – Призывая к молчанию, Отто приложил палец к лицевому стеклу шлема как раз напротив губ. – Наши планы лучше всего обсуждать в закрытой каюте и с выключенными радиостанциями.

Словно подгоняя заговорщиков, недалеко от них по броне корабля ударили пули. Фонтанчики искр, вспыхнув на миг, заиграли огненными бликами в стеклах скафандров, а от рикошета трап мелко и неприятно завибрировал.

– Вперед! Чего стоите? – Ян осознал, что бой неумолимо приближается. – Луиза, Дэя, живо внутрь!

Микульский, пропустив товарищей вперед, последним заходил внутрь. За спиной у него Отто раздавал приказы. Разведчик слышал, как немец, словно опытный кадровый офицер, приказал: «Все, дело сделано. Поставьте завесу и немедленно отводите солдат внутрь корабля. Мы взлетаем».

«Куда взлетаем? Мы же еще в подпространстве! А… будь что будет!» – Ян горячо надеялся, что летуны знают, что делают.

Глава 28

«Призрак» несся навстречу белесым облакам, которые с бешеной скоростью кружились вокруг станции. Еще мгновение – и корабль врежется в них. Луиза не видела в этом ничего опасного. Сверхмощной машине не страшны клочья белого тумана, самолеты обычно даже не замечают таких пустяков.

– Они что, сдурели совсем? – Ян, Хорхе и Дэя, как по команде, вцепились в подлокотники кресел. – Сейчас нас разорвет!

– Что в этом такого? Облака как облака… – Девушка непонимающе посмотрела на перекошенные лица товарищей. – Это же не бетонная стена.

– Лучше бы стена! – Хорхе закрыл глаза, готовясь к худшему.

– Мы у самой межпространственной границы… – Микульский смотрел в иллюминатор. – Вот сейчас!

Хлоп! Корабль словно прорвался через обширную воздушную яму. Его здорово тряхнуло. Ремни безопасности немилосердно впились в тело, а голова стала болтаться, будто куклы-неваляшки. Однако все стабилизировалось, ничего особого не случилось. А впрочем, нет, случилось. Взглянув в иллюминатор, Луиза увидела бездонное звездное небо. Метаморфоза произошла мгновенно. Создавалось впечатление, что кто-то просто переключил канал телевизора. Щелчок – и призрачный туманный мир сменился на величественный пейзаж космоса.

– Получается, что они знали точное время выхода из подпространства. – Это были первые слова, которые выдавил из себя Микульский.

– А чего тут странного? – Каталонец разминал одеревеневшую шею: если умереть не выпало, она ему еще пригодится. – ВВС контролируют все летательные аппараты. Должно быть, и станцию в том числе.

– Могли бы и нам сказать, темнилы хреновы! – зарычал Ян. – Я тут чуть не обделался со страха.

– Скажешь тоже! – Хорхе фыркнул. – Чего это они должны отчитываться перед двумя рядовыми, какими мы с тобой являемся?

– Но я же не рядовая. – С соседнего с Луизой кресла поднялась Дэя. – Поэтому я хотела бы получить некоторые объяснения.

– Лучше не надо. – Микульский замахал на лурийку руками. – Если захотят, сами скажут. А нахрапом вы от них ничего не добьетесь. Только на грубость нарветесь, что при вашем деликатном воспитании будет весьма болезненно.

– А вы, оказывается, психолог, рядовой! – Лицо Отто смотрело с терминала внутренней связи.

– Обстановка заставляет, – многозначительно заметил разведчик.

– Обстановка заставляет не болтать, а в срочном порядке готовиться к штурму транспортника.

– Как, вы не отказались от прежних планов? – Ян удивился.

– Никогда! Мы должны остановить войну и отвести человечество от края пропасти, на котором оно балансирует между жизнью и смертью. – После столь пышной преамбулы Отто вернулся к реальности: – Сейчас самое главное – сформировать группу захвата. На борту около двух взводов десантников из спецподразделения ВВС. Ими-то мы и доукомплектуем ваш отряд. Отберем самых лучших.

– Флаер потянет максимум пятнадцать штурмовиков плюс два пилота, – напомнил Мартинес.

– Я в курсе. – Отто кивнул. – Не хватает одиннадцати человек.

– Двенадцати, – поправил его Хорхе. – Пока в штурмовой группе только Микульский, Луиза да я.

– Не совсем так. – Немец хитро улыбнулся. – Есть еще один. Он-то и будет командовать захватом.

– Если не секрет, кто такой? – Кандидатуре командира Ян придавал огромное значение. – Мужик-то хоть толковый?

– Думаю, что да. – Отто улыбнулся. – А вообще-то, вам лучше знать.

Луиза с улыбкой умиления глядела на обнимающихся мужчин.

– Живые, черти! – Капитан Огюст Моришаль по очереди облобызал сначала Микульского, а затем Мартинеса. – Слышал я о ваших похождениях.

– Какими судьбами, кэп? – Ян не первый год служил под началом Моришаля, поэтому мог позволить себе некоторую фамильярность.

– Вот так вот… Вначале думал остаться чистеньким перед уставом и законом. Карьера, семья и все такое прочее… – Капитан махнул рукой. – Но, видимо, от судьбы не уйдешь. Как только узнал, что вы попали в такую передрягу, послал все к черту и прямиком сюда.

– Жерес погиб… – Микульский должен был отчитаться перед командиром. – Фельтон, Такер, Манзони, Дюваль, Фурье, Тьюри тоже. О Строгове ничего не знаем. Из офицеров остался один Грабовский и с ним еще шестеро наших, да и те сгинули где-то в космосе.

– Хреново… – Моришаль помрачнел.

– Куда уж хуже, – подтвердил Хорхе Мартинес. – Мы с Яном теперь, словно перекати-поле на ветру. Летим куда-то, а куда – и сами толком понять не можем. Одна забота: как бы выжить.

– Да, мужики, – Моришаль согласно кивнул. – Запутано все тут ужас как. А наворотили-то сколько! Город в космосе, оружие – какого свет и не видывал, звездолеты…

– Морунги, – помог офицеру Микульский.

– И морунги тоже, – согласился капитан. – Жуткие твари, говорят.

– Еще какие, – невесело усмехнулся Ян. – Сами увидите.

Слова разведчика сразу напомнили Моришалю о деле. Убедившись, что их никто не слышит, он сообщил:

– Нам тут подобрали дюжину американских орлов. Присмотритесь к ним повнимательней. Мне будет интересно ваше мнение. Найдете какой изъян – говорите. Еще есть время заменить.

Как раз в этот момент дверь центра межзвездной разведки открылась, и внутрь вошел командир «Призрака» майор Майкл Шелтон в сопровождении одиннадцати рослых десантников.

– Эти, что ли? – Ян оглядел с головы до ног американских визави.

– Они самые. – Вслед за Микульским Моришаль прошелся взглядом по пятнистым мундирам. – Вызвались добровольцами. Шелтон характеризует их как бравых парней. Попытайтесь присмотреться к ним, а не сразу бейте друг другу морды.

– Будет исполнено! – Разведчики взяли под козырек.

Что будет исполнено, Луиза не поняла. То ли первая часть приказа, то ли вторая. Разобраться в этом она не успела. В отсеке прогромыхал громкий голос с немецким акцентом:

– Присаживайтесь, господа. – Отто указал на два десятка раскладных пластиковых стульев, снесенных сюда со всего корабля. – Все в сборе. Можно начинать.

Пока Отто распространялся об исключительной важности операции и их особой миссии перед человечеством, Луиза думала о своем. Надежда отправиться на поиски Николая становилась все более и более туманной. Люди, которые могли бы ей помочь, сейчас сами в бегах, а «Призрак» слишком мал, чтобы добраться до Агавы. Но есть другой корабль! Завтра он придет сюда, и, может, тогда…

– Первоначально мы планировали захватить транспорт на космодроме, когда он сядет для дозаправки, – перешел Отто к интересующей Луизу теме. – Но, как вы знаете, ситуация изменилась, и «Призрак» был вынужден стартовать. На станции наверняка думают, что мы бежали сквозь подпространство. Пусть думают. А мы совершили посадку здесь, на Воларде, и будем ждать прихода «Новой Невады». Как только транспортник вынырнет в нашем измерении, мы стартуем в космос и атакуем его.

– Лейтенант Портер. – Коренастый широкоплечий мулат поднялся с места. – Разрешите вопрос, сэр?

– Давай. – Отто никуда не спешил. Приготовления закончены, до прихода «Новой Невады» оставались еще как минимум сутки. Можно и поболтать.

– На кой черт нам сдался этот транспорт? – Портер бросил быстрый взгляд на своих коллег, ища поддержки. – Штурм в космосе – это неоправданный риск. «Призрак» сам может атаковать «Еву».

– Не может. – Отто хмуро покачал головой. – Мы не сумеем подойти к «Еве» даже на расстояние прицельного выстрела.

В отсеке стало тихо. Каждый из участников собрания понял, что он далеко не все знает, а посему с интересом ждал продолжения. Продолжил уже не Отто. Инженер-полковник Бриджерс завладел данным правом, резонно считая, что это его парафия.

– «Ева» находится в облаке МБО, что в расшифровке звучит как «малые боевые объекты». Это что-то вроде искусственного астероидного облака радиусом около ста тысяч миль, защищающего комплекс от обнаружения и непрошеных гостей.

Ого! Вокруг Луизы забурлило людское море. Солдаты не открывали ртов, однако все они начали ерзать на стульях, переглядываться, удивленно мычать и пожимать плечами. Это не к добру. Девушка почувствовала волну беспокойства и неуверенности, пробежавшую по отсеку от переборки к переборке.

– Вот почему нам позарез нужна «Новая Невада», – повысил голос Бриджерс, концентрируя на себе расфокусировавшееся внимание. – Транспортник идет с Земли. Его груз – самоходные лихтеры, наполненные особой газовой смесью. Хотя смесь сама по себе и очень ценна, не она нас интересует. Главная цель – сами лихтеры. Только такие космические баржи опознаются боевыми спутниками, охраняющими «Еву», и только они имеют право беспрепятственно приближаться к комплексу. Начинив один из таких лихтеров взрывчаткой, мы отправим его…

Пожилого полковника прервал щелчок кодового замка и последовавшее за ним шипение отползающей двери. Реакция Отто, Бриджерса и майора Шелтона немало удивила Луизу. Старшие офицеры все как один схватились за пистолеты.

В кого же они хотели стрелять? Порог отсека переступила молодая девушка с нашивками лейтенанта ВВС. Голова ее была непокрыта, отчего распущенные светло-соломенные волосы совсем не по-уставному спадали на плечи.

– Барбара? – Отто вернул пистолет в кобуру. – То есть лейтенант Ковальская, как вы сюда вошли?

– Полковник Грифитц передала мне свою декодирующую карточку. – Лейтенант показала пластиковый жетон на цепочке. – Она была ранена и не могла идти. Поэтому приказала мне уходить одной.

Барбара говорила словно сама с собой, не видя и не слыша никого и ничего вокруг. Она находилась в состоянии, близком к срыву. Чтобы заметить это, не нужны были особые экстрасенсорные способности.

– Лейтенант, мы вместе с вами скорбим о гибели вашей сестры. – Отто придал своему голосу ровный успокаивающий оттенок. – Но все же вы не должны здесь находиться. Это зона имеет ограниченный доступ, и поэтому…

– Я лечу с вами. – Барбара очнулась от оцепенения и, нарушив субординацию, резко оборвала начальника.

– Не понял? – Отто слегка опешил.

– Я видела, как этот человек, – лейтенант ткнула в сторону капитана Моришаля, – отбирал добровольцев для штурмовой группы. Штурмовать в космосе можно только корабль. Я пилот первого класса и знаю большую часть наших кораблей. Я могу быть полезна. – Сделав паузу, Барбара добавила: – Я должна быть полезна.

Напор и уверенность, с которыми говорила девушка, поколебали офицеров. Отто с Бриджерсом обменялись быстрыми взглядами, в которых мелькнула растерянность. Лейтенант Ковальская, несомненно, хотела мстить, но совместима ли ее горячность с операцией, где все решает ювелирный расчет?

– Кстати, вопрос о пилотах челнока, который доставит штурмовую группу в район проведения операции, до сих пор не обсуждался. – Молчавший до этого майор Шелтон поднялся со своего места.

– Вы же пообещали, что с этим не будет проблем. – Отто испытующе уставился на командира «Призрака».

– Мои пилоты – лучшие во флоте. – Майор гордо вскинул подбородок. – Но, судя по слухам, лейтенант Ковальская им не уступает. – Обменявшись с Барбарой почтительными поклонами, Шелтон продолжил: – Как я понимаю, «Призрак» в настоящий момент – наша главная ударная сила, и потеря двух пилотов сразу негативно скажется на его боеготовности.

Бог им судья, этим военным. Луиза не могла понять, что движет майором. То ли он оказывает услугу Барбаре, то ли любой ценой пытается сохранить своих офицеров, а может, и впрямь рассуждает здраво и логически.

Как бы то ни было, слова майора помогли Отто принять решение. Он указал девушке на свободный стул в первом ряду.

– Садитесь, лейтенант. Вы зачислены в команду.

Соседом Барбары оказался Мартинес. Луиза заметила, как легкий румянец залил щеки золотоволосого пилота, когда ее глаза встретились со взглядом каталонца. Однако только Луиза поняла зарождающиеся чувства молодых людей. Для всех остальных симпатии, как, впрочем, и антипатии, сейчас не имели ровным счетом никакого значения. Штурмовики готовились к делу. А может, для кого-то и имели? Девушка подумала об этом, как только услышала очередной вопрос.

– Кто командует группой? – Руку поднял все тот же неуемный лейтенант Портер.

– Капитан Огюст Моришаль. – Отто указал на «головореза», ради секретности переодетого в летную форму.

Портер наверняка не любил чужаков, тем более тех, кого прочат ему в командиры. Фыркнув, он не смог удержаться от восклицания:

– Штурмом будет командовать летун? – В словах десантника прозвучала неприкрытая антипатия.

– Лейтенант Портер, если нас будет интересовать ваше мнение, то мы обязательно его спросим, – не стал терпеть наглости младшего офицера полковник Бриджерс. – А сейчас помалкивайте. Раз вызвались добровольцем, значит, будете беспрекословно подчиняться приказам.

– Виноват! – Лейтенант вскочил на ноги. – Я просто думал, что спецоперацией должен командовать профессионал, тот, кто разбирается в таких делах.

Вот оно что! Луиза наконец поняла, в чем весь сыр-бор. Моришаль занял то место, на которое метил сам Портер. Насколько Луиза знала, он был самым старшим по званию и опытным десантником, оказавшимся на борту «Призрака».

– Все решено. – Бриджерс не хотел больше говорить на эту тему.

– Но все же… – упрямо не хотел сдаваться лейтенант.

– Сядьте! – инженер-полковник вынужден был повысить голос.

Странно. Луиза не могла понять поведения Портера. Выросшая в семье военного, девушка даже представить себе не могла, что лейтенант станет перечить полковнику и так нахально сватать себя в командиры. Какой смысл? Зачем ему все это надо? Операция будет длиться всего несколько часов. Ни славы, ни чинов она заговорщикам не принесет. На следующий день все проснутся такими же гонимыми бунтовщиками, как и сейчас… Если, конечно, вообще проснутся.

Мысли Луизы словно передались Портеру. Переглянувшись со своими сотоварищами, он прекратил препираться и, насупившись, рухнул на жесткий пластиковый стул.

– Продолжаем. – Отто постарался придать своему голосу деловой рабочий тон, который ничем не напоминал бы о миновавшей стычке. – О плане операции лучше всего расскажет ваш командир.

Моришаль встал и медленной тяжелой походкой вышел на середину отсека. Несколько бесконечных мгновений он молчал. Взгляд корсиканца песочил американских десантников, как рентген, холодный и спокойный. Его не мог выдержать никто. Даже Портер, встретившись глазами с легионером, вынужден был отвернуться. Так и должно быть! Вожак выиграл битву. Больше никто не осмелится бросить ему вызов. У Луизы отлегло от сердца.

– «Новую Неваду» будет встречать лоцманский шаттл. Это нормальная процедура. Корабли такой тоннажности, да еще с горючим грузом, всегда являются источниками повышенной опасности. Именно поэтому в управлении посадкой принимают участие местные пилоты, знакомые с последней обстановкой на космодроме.

Известный факт не вызвал никакого интереса у новых членов спецгруппы, а только позволил им расслабиться. Огюст понял это и поспешил перейти к первому этапу штурма:

– Мы захватим лоцманский челнок еще до того, как он попадет в зону видимости «Новой Невады».

– Ничего себе задачка! – присвистнул Портер. – Это как же?

– Так, как делали пираты в Карибском море. – Огюст Моришаль внимательно обвел всех взглядом. – Выбросим нашего человека в космос прямо на пути у лоцманов и будем надеяться, что они его подберут.

– А что будет с этим нашим человеком, если лоцманский челнок пройдет мимо? – поинтересовался десантник с нашивками сержанта.

– Об этом лучше не думать. – Моришаль помрачнел. – Потери в таком деле неизбежны. Мы будем слишком заняты для того, чтобы заниматься спасением.

– Ого! – присвистнул все тот же сержант. – Сперва попасть на шаттл, а затем в одиночку одолеть экипаж?! Мало кто с таким справится.

– Точно подмечено. Здесь нужен профессионал, тот, кто разбирается в таких делах. – Моришаль встал напротив развалившегося на стуле Портера. – И слава богу, что он у нас есть.

Когда капитан многозначительно замолчал, «головорезы» не без удовольствия отметили, что у командира десантников начала отваливаться челюсть.

Глава 29

Барбара набирала полные пригоршни крупного красного песка и задумчиво глядела на то, как он тоненькими струйками течет между пальцами. Точно как в детстве, как на Земле. Они всей семьей ездили на океан. Бесконечные пляжи, теплый ветер, крики чаек и добрые заботливые руки двух ее мам. Да, у Барбары были две мамы. Та, что ее родила, и та, что вырастила. Она любила их обеих, делая различия лишь в именах. Мама Ядвига ушла очень давно. Врачи сказали «рак» и еще сказали «смерть». Маленькая Барбара очень испугалась и заболела. Что стало бы с ней, если бы не Ванда. С тех пор девочка называла ее мамой, отучившись от этой привычки лишь тогда, когда до конца осознала, что Ванда – ее старшая сестра. Но даже после этого их отношения ничуть не изменились. Барбара приходила к сестре с горестями и проблемами, просила совета и поддержки. Кто знает, может, именно сестра и заразила ее любовью к небу.

Но теперь все рухнуло. Она одна! Ванда мертва. Жизнь ударила так больно, что сознание сжалось, скорчилось до размеров маленького, обезумевшего от боли зверька, готового вцепиться в горло первому же встречному. Кто виноват? Барбара неустанно искала ответ. И даже не в смерти сестры. Кто виноват в том, что мир стал таким, в котором свои убивают своих? Ванда думала, что знает ответ, и верила в свое дело. А она, Барбара Ковальская, во что верит она?

– Я могу присесть рядом? – Широкоплечая тень заслонила свет Желтой Циклоны, висящей низко над горизонтом.

– А, это ты… – Барбара с трудом проглотила сдавливающий горло комок. – Садись.

Мартинес сел, по-восточному сложив ноги. Подражая девушке, он тоже зачерпнул горсть песка и стал пересыпать его из руки в руку.

– Красиво здесь. – Хорхе провел взглядом по бесконечным волнам алых барханов, которые неподвижно застыли под ярко-ультрамариновым небом. – Красиво и спокойно. – Разведчик вернул взгляд на Барбару. – Ты была на Воларде раньше?

– Бывала разок. Мы ставили зонды, выясняя, пригодна ли планета к колонизации.

– Ну, и выяснили?

– Выяснили. – Молодая полька посмотрела в небо, словно стараясь пробить взглядом миллионы километров пространства. – Не окажись рядом «Евы», Волард, скорее всего, ожидали бы удивительные перемены.

– Ваши боссы не захотели, чтобы рядом со сверхсекретным объектом сновали толпы случайных зевак? – догадался Мартинес.

– Можно сказать и так, – кивнула Барбара.

Тема исчерпалась, и молодые люди умолкли. Так всегда бывает. С человеком, который для тебя ничего не значит, ты готов трепаться о чем угодно и сколько угодно, но стоит рядом оказаться тому, от кого твое сердце бьется часто и сильно, и ты теряешь все слова, немеешь и забываешь все на свете.

– Ты из Испании? – Барбара наконец нашла, что спросить.

– Я из Каталонии. – В глазах Хорхе сверкнула гордость.

– Какая она, твоя Каталония?

– Разная… – Вспоминая, Хорхе прикрыл глаза. – Удивительная и прекрасная. В ней есть все: цепляющие облака горы и лазурное море, растрескавшиеся от солнца равнины и благоухающие сады, маленькие рыбацкие домики и роскошные дворцы. Но главное… – Мартинес придвинулся поближе к девушке, – в Каталонии есть чертовски горячие мужчины.

Глядя в лицо разведчика, в котором мелькнули искорки искусителя, Барбара улыбнулась.

– Ну, это в далекой Каталонии. Здесь, на Воларде, их днем с огнем не сыщешь.

Хорхе не ожидал такого ответа. Сначала он глупо хлопал глазами, а затем надулся и отвернулся.

– Не обижайся! – Девушка обняла разведчика за шею и, притянув к себе, запустила пальцы в густые черные волосы. – Я пошутила.

– Ничего себе шуточки. – Мартинес строил из себя обиженного, хотя сам без сопротивления поддавался рукам Барбары. – Задета честь южанина. Оскорбление можно смыть только… – каталонец наигранно задумался, – только поцелуем.

Хорхе не смел надеяться на лобзание в губы, а потому подставил Барбаре щеку. «Головорез» негромко рассмеялся, когда вместо ожидаемой ласки получил дружеский удар по челюсти.

– Вот что делает из женщин армия. Они совсем забыли, как это делается.

– За спиной у нас стоит «Призрак». – Девушка мотнула головой в сторону огромной черной птицы. – Корабль предназначен для шпионажа и диверсий. Остряки, которые сейчас несут вахту на центральном посту, любят совать нос в чужие дела. Хочешь, чтобы по всем каналам внутренней связи демонстрировали фильм с нашим участием?

– Ты думаешь, что нас снимают? – Каталонец с подозрением покосился на замерший в сотне метров от них звездолет.

– Это их любимая шутка, ведь в космосе так мало развлечений.

– Должно быть, смешно такое увидеть, – согласился разведчик. – Конечно, если показывают не тебя.

Произнося эти слова, Хорхе слегка отодвинулся от Барбары. Та, заметив это, улыбнулась:

– А говорил, что горячий мужчина…

Каталонец мог обидеться, поэтому девушка поспешила отвлечь его, переведя разговор на другую тему:

– Если не секрет, как ты попал в Легион?

– Проще простого. Сел в автобус, доехал до Франции, а там и завербовался. Границ-то в Европе уже давно нет.

В последних словах солдата чуткое женское ухо уловило некий потаенный смысл. Барбара попыталась угадать:

– Тебя могли не пропустить через границу? Должно быть, что-то натворил?

– Ничего особенного. Так, мелочь. – Мартинес сконфузился. – Ну, знаешь, когда тебе восемнадцать лет, в голове сплошные тараканы. Рэп, баскетбол, джинсы с мотней до колен, красивые девочки в мини-юбках, мощные тачки… Короче, все это стоит денег.

– А их, как всегда, не хватает, – помогла разведчику Барбара.

– Не то слово! – Мартинес тяжело вздохнул. – Я-то не из богатеньких. Вот и надумали мы с товарищами взять магазин одного гада. Он как раз торговал в Барселоне рэперским шмотьем. Никогда нам скидок не делал, сколько мы у него ни покупали.

– Вот гад! – Барбару насмешила такая детская мотивация двухметрового верзилы.

– Сейчас, конечно, мне тоже смешно, – согласился Хорхе со своей соседкой. – А вот тогда… ух, мы лютовали.

– Еще небось и не совсем на трезвую голову? – предположила не по годам прозорливый пилот.

– Не без того, – сознался былой злоумышленник. – Были и виски, и косячок. Короче, в таком виде мы с приятелем и заявились к этому типу в магазин. Хорошо, что хоть маски додумались надеть. – Вспоминая, Мартинес снова занялся пересыпанием песков Воларда. – Конечно, у нас была пушка… Но хозяин оказался тоже не лыком шит. Мой товарищ получил пулю в бок, а я едва успел выскочить за дверь. Что делать дальше? Отпечатков мы оставили море, да и мой напарник в полиции точно расколется. Вот я в чем был, в том и вскочил в автобус. Благо Франция прямо через дорогу.

– Тогда-то ты и решил податься в наемники?

– Да нет, об армии я даже не думал. Собирал виноград, давил вино и сам же его пил. Жизнь казалась беспросветной, от этого и заливался красненьким по полной. Так бы и катился по наклонной, не сведи меня судьба с одним человеком.

Барбара не перебивала. Пусть Хорхе выскажется. Наверняка он так же одинок, как и она, за тем крохотным исключением, что она почувствовала свое одиночество только сейчас, а солдат живет воспоминаниями уже очень давно.

– Я встретил его в каком-то полутемном кабаке. Таких много в Марселе. Из завсегдатаев одни пьяницы да проститутки. Я, как ты понимаешь, относился к первым. – Хорхе улыбнулся неожиданно получившейся шутке. – Он сел рядом со мной за барную стойку и долго на меня косился. Я хотя и был пьян, но все же это заметил. Сцепились мы с ним тогда. Я, как видишь, совсем не хлипкого сложения, а летал по кабаку, как мотылек. Что было потом, не помню. Очнулся на какой-то железной койке без матраса. Выглянул за дверь – стол со жратвой и десяток солдат. Все на меня пялятся. Смеются, говорят, какого красавца сержант Дюваль приволок. Накормили, умыли, а под конец сунули под нос контракт. Хочешь, мол, жить без забот, подписывай.

– И ты подписал?

– Подписал. – В голосе Мартинеса не слышалось раскаяния. – И правильно сделал. Если бы не армия, не знаю, что бы со мной было. А так – видишь, сижу на теплом песочке рядом с красивой девушкой.

– Остряк. – Барбара покачала головой. – Я думала, ты мне расскажешь историю о своем лучшем друге, об этом, как его, сержанте Дювале.

– Он мне не друг, а скорее отец. Спустя год мы снова встретились, и больше наши пути не расходились. Первый контракт, затем второй. По наводке Дюваля я попал как в «головорезы», так и в разведвзвод. Он учил меня всему, что знал, старался пробудить во мне древние инстинкты воина.

– Дюваль выполнил свою работу. Ты уцелел. Старый сержант может гордиться своим учеником.

– Все тренажеры и тренировки ничто по сравнению с везением и удачей. Симон Дюваль остался на Агаве. Он был в тысячу раз лучше меня, но погиб, а я, видишь, выбрался.

Хорхе замолчал. Наверное, экскурс в прошлое переколошматил у него все внутри. Барбара поняла, что не одной ей тяжело. Она потеряла близкого человека. Это, конечно, страшно и больно. Но не менее мучительно терять друзей. Целая рота полегла, а он выжил. Не осталось никого, а он жив и здоров. Сейчас наверняка Хорхе чувствует, как лица его погибших товарищей глядят ему в спину и вопрошают: «Почему ты остался в живых? Ты струсил? Прикрылся нашими спинами?» Мартинес всю жизнь будет оправдываться перед ними, доказывать, что не виновен, что это не он, а судьба, оттолкнув его из-под косы смерти, заставила вернуться в мир живых.

Вдруг девушка похолодела. Завтра непременно Мартинеса ждет бой, в котором «головореза» может ждать смерть или плен. Возможно, они больше не увидятся никогда.

Барбаре очень захотелось просто жить, без тайн, без предательства и потерь. Просто дышать, говорить, любить и быть любимой. Повинуясь безотчетному желанию, она нащупала руку солдата. Когда их ладони сцепились, девушка встала на ноги и потянула Мартинеса за собой.

– Идем.

– Куда? – Хорхе поднялся, не сопротивляясь.

– За бархан. Там мы будем одни…

Глава 30

Для рядового Яна Микульского космос никогда не казался столь холодным и бесконечным. Еще бы! До сегодняшнего дня он видел его, лишь прочно стоя на земной тверди, когда запрокидывал голову, или через иллюминатор звездолета. А сейчас… сейчас космос был везде: снизу и сверху, справа и слева, спереди и сзади. Абсолютная пустота, мрак и тишина. Компанию человеку составляли лишь зеленоватый диск Воларда и пылающий глаз желтой звезды, который словно подглядывал за Микульским, любопытствующе высовываясь из атмосферы планеты.

Где же станция? В душе разведчика шелохнулся страх. Вдруг Отто что-то не рассчитал, и огромный космический город ушел в другое измерение, для того чтобы вынырнуть где-то на другом конце Галактики? Тогда Яну придется совсем туго. С испорченной рацией и маяком его будут очень долго искать. И неизвестно, найдут ли до того «счастливого» момента, когда закончится кислород. Нет, это же надо, чтобы самая дерьмовая работа всегда доставалась именно ему!

«Успокойся, возьми себя в руки! – Внутренний голос профессионала заглушил предательское нашептывание хлипкого человеческого естества. – Капитан Моришаль никак не мог доверить это дело Портеру – вояке, который настоящую войну видел только в кино. Да и подготовка у него не та. Вейсман впихнул в меня программу настоящего боевого пилота, а у него так… курс ликбеза. Все-таки здорово это у капитана получилось! Пуганул Портера что надо!» – Ян улыбнулся, вспомнив белую гипсовую маску, в которую превратилось лицо бравого янки сразу после того, как Моришаль предложил ему «увлекательную» космическую прогулку.

Далеко в космосе что-то вспыхнуло. Затем еще и еще раз. Создавалось впечатление, что где-то там, за несуществующим горизонтом, сверкают молнии. Десять градусов выше плоскости Галактики, созвездие 31Н-5364. Ян сверился с показаниями портативного автоматического навигатора. Это «Ева»! Энергетический поток столь силен, что его видно даже здесь.

Микульский, не отрываясь, смотрел в направлении голубых зарниц. Там находится то, что они должны уничтожить, – страшное место, где рождаются морунги. Однако странное дело: разведчик не чувствовал к этому месту ни неприязни, ни отвращения, а совсем наоборот. Оно излучало спокойствие и тепло, оно поддерживало и подпитывало, словно инъекция быстродействующего стимулятора. Поддавшись этому приятному чувству, Микульский поплыл между звезд, всецело положившись на волю Бога и удачу.

Он очнулся, лишь когда рядом взорвалась сверхновая звезда, по крайней мере, так ему показалось. Из темноты космического пространства «головорез» с ходу окунулся в океан слепящего ярко-белого света. Микульский вздрогнул, но у него хватило выдержки сохранить полную неподвижность. Если это смерть, то от нее все равно не отобьешься, если лоцманский шаттл, то разведчик должен сыграть глубокую потерю сознания, ведь медицинский датчик его скафандра именно об этом и вопит на всех частотах.

Повиснув в луче прожектора, Ян томительно считал минуты. Ну, давайте… что ж вы там? Неужели не видите – скафандр с эмблемой ВВС, на груди здоровенная литера «В». Перед вами старший офицер. Неужели неинтересно, кто он и как здесь очутился? А… понимаю. Вы обязаны связаться с базой и доложить. Что ж, выполняйте. На переговоры уйдет минут десять, пять минут – на надевание скафандров. Конечно, можно накинуть еще пяток минут на непредвиденные задержки и нерасторопность. Короче, вместе получается…

Вот болваны! Ян не стал суммировать. Они даже не связались с базой. Микульский увидел, что от остроконечного силуэта отделилась неясная тень и, полыхнув индивидуальными ускорителями, поплыла ему навстречу. Чего ж ты так спешишь? Ян видел, что астронавт практически не выключает реактивную тягу. Мне хотя и душновато, но потерпеть я еще могу.

Стоп! Почему стало трудно дышать? Микульский попытался всей грудью вдохнуть отфильтрованную воздушную смесь. Черта с два! Легкие сумели втянуть не более литра, после чего в глотку солдата словно загнали невидимый кляп. Что за дьявольщина! Холодея от ужаса, разведчик начал искать причину. Кислород? Датчики напротив глаз показывали полную зарядку баллонов. Какая там полная? Откуда полная? Он ведь уже минимум час как болтается в космосе! Ян поморгал, чтобы отбросить наваждение. Взглянул снова. Ошибки нет. Обе шкалы в зеленых секторах. Это что значит? Скафандр ни к черту! Его хватило только, чтобы добраться сюда. А дальше?

А дальше к беспомощному человеку стало подбираться удушье. Ян уже чувствовал, как его цепкие руки легли на горло. Сейчас они придавят… и конец. Чтобы отделаться от немилосердной хватки, Микульскому захотелось рвануться, встряхнуть баллоны, продуть воздухопровод, сделать хоть что-нибудь. Не подыхать же здесь просто так!

Нельзя! Мозг разведчика все еще подчинялся контролю. С флаера все видно как на ладони. Потеря сознания, в которой он якобы находится, несовместима с осмысленными действиями по ремонту скафандра. Могут заподозрить неладное и улететь или замешкаются в нерешительности. И первое, и второе – смерть. Нет! Не смей шевелиться! Держись, сколько сможешь!

Эта мысль стала последним, что Ян помнил. Жизнь уже практически покинула его тело, но железная воля, подпитываемая неведомой силой, продолжала твердить: держаться, держаться, держаться…

– Ох! – От мощной струи пьянящего кислорода у Микульского закружилась голова.

– Как вы, господин майор? – Голос был молодой и женский.

Ян не сразу сообразил, что обращение «господин майор» адресовано ему. Ах да, на нем же комбинезон майора Шелтона.

– Где я? – Разведчик с трудом расклеил глаза, но ничего не увидел, кроме радужных кругов и серого силуэта.

– Успокойтесь, майор, вы на борту малого разведчика «Орион-14». Мы обследовали зону, в которой исчез корабль с заговорщиками, и наткнулись на вас. В скафандре не оставалось кислорода, мы едва успели… – Девушка сделала паузу, поправляя кислородную маску на лице потерпевшего. – Кто вы? На вашем лице следы побоев, а идентификационные жетоны отсутствуют.

– Ох! – Микульскому не нужно было играть потерю сознания. Услышав тип и название космического флаера, он и впрямь чуть не лишился чувств. Какая чудовищная ошибка! Как он мог так вляпаться?! Это не лоцманский челнок!

Ян лежал недвижимо, словно мертвый. Все пропало. Они прошляпили лоцманов! Как пить дать прошляпили! Никто не ожидал, что в зоне проведения операции появится еще один флаер.

Соло в исполнении Микульского провалилось. У «Призрака» остался только один путь – под прикрытием своих маскирующих экранов подобраться как можно ближе к лоцманскому шаттлу и взять его штурмом. Решение очень скверное и скользкое, именно поэтому в самом начале оно и рассматривалось лишь как запасной вариант. Однако в нынешней ситуации даже такой авантюрный план абсолютно немыслим. Захват будет происходить на глазах у «Ориона-14». Они все поймут и поднимут шум. «Новая Невада» не подпустит к себе никого. Конец игре и полный провал. Заговорщики не только не захватят транспорт, но и выдадут свое местоположение.

Ян продолжал изображать потерю сознания. Неизвестно, что из этого выйдет, но ясно как божий день – пока потерпевшего будут считать беспомощным и бесчувственным, угрозы с его стороны экипаж опасаться не станет. Кстати, какой здесь экипаж? Микульский тут же напрягся, перелопачивая все те горы информации, которые в его голову впихнул бедолага Вейсман. Разведчик быстро нашел, что хотел. Флаеры типа «Орион». Экипаж четыре человека. Точь-в-точь как на лоцманском «Тигре». А ну, погоди-погоди, друг! В этом что-то есть! «Головорез» от напряга покрылся испариной. Где-то в мозгу зародилась смутная, едва уловимая идея. Ее ни в коем случае нельзя спугнуть, ее непременно следует вытянуть наружу…

– Командир, он очень плох! – прокричала девушка как будто над самым ухом. – Начинается жар и озноб.

– Воспользуйся аптечкой, – прогремел мужской голос откуда-то издалека, наверняка из пилотской кабины. – Мы не можем вернуться. У нас приказ.

«Это хорошо, что у вас приказ, – подумал Микульский. – И хорошо, что моей юной спасительнице никто не хочет помочь. Будет меньше шума».

К тому моменту, как девушка принесла медикаменты, у разведчика уже был готов план. «Орион» – это модификация «Тигра». Смонтирована новая электроника, поставлены более мощные двигатели и усилено вооружение, однако обводы корпуса один в один. В космосе не так уж много света. Есть шанс, что на «Новой Неваде» никто и не заметит разницы. Остается одна проблема – настоящий лоцманский челнок. Да, это действительно проблема. Но он до сих пор не объявился, а значит, есть фора. «Орион-14» должен первым подобраться к транспортнику. Когда же их группа ворвется внутрь, дело будет сделано.

Нужно спешить! Микульский с нетерпением ждал, когда девушка подойдет вплотную. Ну, наконец-то! Почувствовав, как его лоб промокает бумажная салфетка, Ян открыл глаза. Прости, милая. Ребром руки разведчик врезал по шее миловидной брюнетки, которая тут же рухнула в его объятия. Беззвучно опустив обмякшее тело на пол, Микульский заткнул ей рот целой, нераспакованной пачкой стерильной ваты, а руки надежно стянул бинтом.

Конечно, грех злом платить за добро, но что поделаешь – война. Единственное, что Ян мог пообещать, – это по возможности никого не убивать.

– Сандра, как там наш гость? – Навстречу Микульскому в отсек реабилитации шагнул средних лет капитан с рыжей козлиной бородкой.

– Спасибо, хорошо, – прошипел Ян, хватая ошарашенного командира за грудки. – А вы как?

После приветствия «головорез» рванул противника на себя и пинком ноги в солнечное сплетение помог ему согнуться пополам. Закончилось все тем же коронным ударом по затылку. Капитана Ян «приласкал» значительно более горячо, чем девушку-навигатора, а поэтому связывать не стал. До появления «Призрака» все равно не очухается.

Остались двое. Второй пилот и оператор вооружения. Один в пилотской кабине, другой в центре управления огнем. Прекрасно! Ян, не удержавшись, потер руки. Их разделяет как минимум полкорабля.

– Хотел бы я быть уверенным в этом плане так же, как ты. – Капитан Моришаль поглядел в черноту космоса, туда, где, по всем расчетам, плыла невидимая «Новая Невада».

– Можно подумать, что у нас есть выбор. – Ян пожал плечами.

– Пожалуй, нет. – Капитан выглянул за дверь пилотского отсека и громко прокричал в сторону входного люка: – Эй, вы там, пошевеливайтесь!

Нагоняй адресовался в основном американским десантникам, которые сгружали с челнока недвижимые тела его предыдущего экипажа. Пилоты уже были внутри и, сидя на своих местах, проводили предстартовую проверку всех систем.

– Живее, живее… – торопил капитан.

– Флаер готов! – доложила Барбара, переглянувшись с Френсисом Охарой – еще одним добровольцем, который согласился занять место второго пилота.

– Люки закрыты, – почти одновременно с девушкой доложил лейтенант Портер. – Можно стартовать.

«Призрак» исчез из виду, как только «Орион-14» отошел от него на какую-нибудь пару километров. Казалось бы, вот он, корабль, только что висел за самыми стеклами иллюминаторов, а теперь на его месте лишь бездонная пустота необъятного космоса. Отныне крохотный челнок совсем один. Однако это одиночество «головорезов» ничуть не смущало, даже радовало. «Тигр» с лоцманами запаздывал, а «Новая Невада» еще не успела выскочить из-за огромного диска Воларда. Вроде бы все срослось. Лучше и быть не может. Микульский почувствовал тот кураж, который испытывают футболисты, забив третий безответный мяч в ворота растерянного и деморализованного соперника. Несомненно, сегодня их день! Игра пойдет по правилам корсиканцев.

– Стартуем. – Барбара воспользовалась громкой связью. – Приготовьтесь, в начале разгона будет толчок.

Готовиться так готовиться. Ян, недолго думая, плюхнулся прямо на пол, привалившись спиной к стальной переборке.

– На шаттле всего четыре кресла, и те уже заняты, – объяснил Микульский, почувствовав на себе взгляды десантников. – Чего зря суетиться? Лучших мест все равно не найти.

– Всем сесть, – согласился с разведчиком лейтенант Портер.

Янки попадали на гофрированный металл палубы, борясь за места около двери пилотской кабины. Ян понимал их желание. Каждому хочется поглядеть на таинственный звездолет, узнать его размеры и оценить исходящую от него угрозу. Микульский и сам остался здесь по этой же причине.

Разгон оказался очень плавным. Так трогается пригородная электричка. Если ты стоишь, то лучше подержаться за поручень, а если сидишь, то можешь просто расслабиться, наслаждаться жизнью и праздной болтовней. Как видно, этим и собирался заняться Портер. Сидя напротив, он положил на колени свою «М-16» и оценивающе посмотрел на Микульского.

– Тяжело пришлось?

– С чем? – Ян непонимающе округлил глаза.

– С экипажем «Ориона».

– Ерунда, – не стал зря хвастаться разведчик, – женщина и три пилота. Почти штатский персонал. К тому же удалось снять их по очереди.

– Повезло. – Портер понимающе кивнул.

– Повезло, – согласился Микульский.

– Посмотрим, как нам подфартит на звездолете. – Лейтенант, вытянув шею, заглянул к пилотам. – Пока еще рано. Расслабьтесь, – сообщил он своим людям.

– Бог даст, как-нибудь разберемся. – Ян с надеждой покосился на Луизу. Девушка, последовав их примеру, тоже села на пол, но только не в тесном коридоре, а в отсеке реабилитации. Именно на том самом месте, где всего полчаса назад лежал Микульский.

– Ты думаешь, эта ведьма нам поможет? – Портер понял, что имеет в виду разведчик. – На первый взгляд она и мухи не обидит. И чего это наш шеф возлагает на нее такие надежды?

– Капитан верит в Луизу, – понизив голос, Ян кивком указал на Огюста Моришаля, задумчиво восседавшего в кресле астронавигатора. – Говорит, что она без труда вскроет входной люк звездолета и оживит любого мертвеца. – Микульский пожал плечами. – Сам-то я ничего этакого не видел.

– Чертовщина какая-то… – Портер переглянулся с солдатом, расположившимся на самом пороге отсека реабилитации.

– Что, стремно? – пошутил разведчик, отчетливо понимая, что здоровенного белобрысого детину испугать весьма сложно.

Тот не ответил, а лишь хмыкнул, после чего скосил глаза в сторону Луизы. Что-то в этом взгляде Микульскому не понравилось. Что-то холодное и грубое. Так смотрят крысоловы на крыс, чувствуя свое превосходство и в то же время слегка опасаясь маленьких, но острых зубов. Надо будет на досуге потолковать с этим альбиносом, решил Ян, а то, того и гляди, распустит ручонки. Луиза ведь…

– Корабль! – Крик Барбары заставил Микульского позабыть о планах расправы.

– «Новая Невада»? – спросил Огюст Моришаль.

– Она самая, – уверенно кивнула девушка. – Хорхе, на всякий случай приготовься. Если что, закрой нас силовыми щитами.

– Я понял.

Голос Мартинеса звучал из селектора. Взяв на себя центр управления огнем, он оказался замурованным в темном чреве флаера, ощущая окружающий мир как огромную компьютерную симуляцию. Что-то наподобие пилотирования «Сахая». Ян знал, что это такое. Пару раз сиживал в боевой машине. Ощущение силы и мощи, зато с привкусом консервированной ветчины, в которую, по сути, и превращается запрессованный в металл оператор. Нет уж! Микульский предпочитал оставаться самим собой и надеяться на свои пусть чахлые, но человеческие силы.

Корабль рос на глазах. Из тонкой иглы он превращался в оперенную стрелу, а затем и в огромную телевизионную вышку, ощетинившуюся разнокалиберными антеннами и челюстями стыковочных узлов. Чтобы лучше видеть, Микульский встал на ноги и самым нахальным образом протиснулся в пилотскую кабину.

Минуты шли. «Орион-14» подошел уже так близко, что можно было разглядеть ряды светящихся иллюминаторов.

– Чего же они молчат? – всполошился Моришаль. – Они должны запросить нас. Неужели что-то не так?

Слова капитана словно напомнили «Новой Неваде» о ее обязанностях. Коммуникационная система вспыхнула яркими огнями вызова, а из динамиков полилась трель загрузки идентифицирующего кода.

– Барбара, отвечайте, – приказал капитан.

– Не стоит торопиться. – Командира группы перебил властный и сильный голос. Одновременно с ним атмосферу флаера наполнил лязг взводимого оружия.

Вот это да! Микульский боковым зрением увидел, как в голову ему уставилось бездонное дуло автоматической винтовки Портера.

Глава 31

Луиза не поняла, что происходит. Белобрысый бугай американец, сидевший невдалеке, встал и, подойдя вплотную, запросто сунул ей ствол «М-16» под самый подбородок.

– Дернешься, сучка, убью!

По голосу солдата девушка поняла, что тот не шутит.

– Что ты делаешь? Зачем… – Язык Луизы вдруг сам собой стал тяжелым и неповоротливым. Она увидела, как под дулами винтовок из пилотской кабины выталкивают Микульского и капитана Моришаля. В коридоре их поставили лицом к стене и начали обыск. Людей лейтенанта Портера интересовало оружие: ножи, пистолеты, гранаты. Когда «головорезы» расстались со своим арсеналом, их сковали наручниками и впихнули в отсек реабилитации.

Все это время Луиза словно находилась в параличе. Она смотрела и ужасалась. Предательство! Коварное, циничное предательство! И это не кадры из боевика, это реальность, в которую девушка не хотела верить.

– Луиза, помоги, – прошептал Огюст Моришаль, падая на пол. – Ты можешь!

– Не дури! – услышав капитана, предупредил корсиканку охранник. – В случае чего стреляю без предупреждения.

– Она будет паинькой. – К Луизе подошел лейтенант Портер. Он с гнусной улыбкой сорвал с плеча девушки «MP-5» и вытянул из кобуры пистолет. – Ты ведь будешь паинькой?

Луиза должна была что-то сказать или сделать. Но что и как? Растерявшись, она попыталась найти поддержку у друзей.

«Ну же, давай!» – кивком ответил на ее немой вопрос Огюст.

«Смелее вперед!» – приказал Микульский.

«Да, конечно, я должна… – сказала себе Луиза. – Я могу!»

Собравшись с духом, она закрыла глаза и попыталась мысленно оттолкнуть Портера. Одним рывком, резко. Хлоп, и он уже летит через весь отсек.

Разомкнув веки, девушка поняла, что ничего не произошло. Лейтенант по-прежнему стоял перед ней. Гадкая улыбка стала победоносной. Наверняка Портер понял, что у пленницы ничего не получилось. Единственная угроза, которой он опасался, оказалась пустым пшиком. Облегченно вздохнув, темнокожий лейтенант приказал:

– Надеть на нее наручники и на пол, ко всем остальным.

Уже отходя от Луизы, Портер вдруг вспомнил:

– Что с третьим легионером, с этим испанцем?

– Кабина центра управления огнем полностью заблокирована, – ответил командиру худощавый капрал. – Так что сидеть ему там, голубчику, в стальных пеленках аж до самого прибытия на корабль.

– Хорошо. – Портер обвел свою группу победным взглядом. – Начинаем сближение с «Новой Невадой». Пилотам приготовиться…

Слова лейтенанта прервал глухой пистолетный выстрел.

– Что за черт?! – Портер при поддержке двух солдат кинулся в пилотскую кабину. Как только они туда ворвались, послышались звуки борьбы и еще один, на этот раз уже ружейный выстрел.

Барбару волокли по полу, как труп. Да она и была похожа на труп. Лицо белее мела и липкое кровавое пятно на боку. Стараясь не измазаться, два солдата дотянули ее до остальных пленных и швырнули прямо в них, словно в кучу мусора.

– Лейтенант Ковальская, вы нашли не совсем подходящее время, чтобы менять друзей. – Портер пнул истекающего кровью пилота ногой. – Я никогда не доверял тебе, стерва.

– Ах ты, гад!

Микульский изловчился и, отбив уткнувшийся в него ствол, кинулся на командира десантников. Портер увернулся от атаки скованных наручниками рук, а подоспевшие рейнджеры угостили «головореза» ударами прикладов. Ян упал. Скорчившись на полу, он продолжал получать удары тяжелых ботинок.

– Остановитесь!

Луиза рванулась на помощь разведчику. Словно защищая его, она протянула вперед руки. Этого легкого движения хватило, чтобы трое рослых десантников разлетелись в стороны, как пушинки.

Поддавшись страху, стоявший рядом с Портером капрал, вскинул винтовку.

– Отставить! – Лейтенант отвел в сторону ствол. – У нас приказ доставить ее живой, забыл, что ли? – Портер хотя и был неприятно удивлен возможностями Луизы, но все же полностью владел собой. Подойдя к корсиканке, он быстрым движением схватил ее за подбородок. – Ну что ж, впечатляет. А теперь давай… попробуй со мной свои штучки.

Луизе был ненавистен этот человек, презрительный взгляд его прищуренных темных глаз и уничижительная ухмылка пухлых, доставшихся от негритянских предков губ. Если бы Луиза могла, она размазала бы его по стальной переборке. Ах, если бы она только могла…

– Не получается? – Портер победоносно улыбнулся. – В тебе есть сила, но пользоваться ею ты не умеешь. – Повернувшись к поднявшимся на ноги солдатам, лейтенант приказал: – Держать под прицелом. Не зевать и не расслабляться.

В это время лежавший на полу измочаленный Микульский попробовал перевернуться и слабо застонал.

– А, господин «головорез» очухался! – Американский офицер присел рядом на корточки. – А ты живучий, как я погляжу. По моим расчетам, ты должен был сдохнуть час назад в космосе. Тебе крупно повезло, что эти недотепы с «Ориона» тебя подобрали.

– Что? – прохрипел Ян, резко вскинув голову.

– То самое, – заржал темнокожий лейтенант.

– Портер! – прервал смех десантника окрик лейтенанта Охары. Высунувшись из пилотской кабины, он сообщил: – «Новая Невада» дает добро на стыковку. Через пять минут нас захватит гравитационный луч.

– Ну и стыкуйся себе на здоровье. – Портер хотел отмахнуться от пилота.

– Прежде чем впустить нас на борт, они хотят получить информацию о нашем шаттле.

– Сообщи им, что изменники обезврежены. Ситуация под контролем.

– Ты здесь командир, ты и сообщай, – хмыкнул Охара. – Иди, этот бесноватый полковник ждет.

Десантник помедлил, очевидно вспоминая командира «Новой Невады», досадливо сплюнул, а затем сдался:

– Сейчас… – Напоследок он обратился к Микульскому: – А ты полежи и подумай, почему в твоем скафандре оказалось так мало кислорода. Пока! – Портер не удержался, чтобы собственноручно не врезать корсиканцу. – Если бы не ты… Нашей целью был «Призрак», а теперь… – Он резко поднялся и, удаляясь в пилотскую кабину, еще раз напомнил своим людям: – Стеречь как зеницу ока!

Луиза подползла к поляку.

– Как ты? – Она стерла рукавом кровь с разбитых губ Микульского.

– Выживу. – Стараясь осмотреться, Ян поднялся на локтях. – Помогите лучше Барбаре.

Господи… Барбара! Луиза метнулась к раненой. Моришаль уже помогал ей. Добыв из кармана индивидуальный перевязочный пакет, он пытался разорвать его зубами. Барбара лежала на полу и двумя руками зажимала рану, из которой сочилась кровь.

– Пуля прошла навылет. Судя по всему, основные органы не задеты. Главная проблема – это потеря крови. – Огюст наконец справился с плотной упаковкой. – Надо попытаться ее остановить.

Когда Барбару перевязывали, та не произнесла ни звука. Она не смела стонать. Для девушки существовало что-то более ужасное, чем боль. Это чувство переполняло ее глядевшие в потолок глаза и делало телесные страдания несущественными, второстепенными.

– Я все знала, – прошептала раненая, когда Луиза склонилась над ней.

Все помолчали. Луиза, как и Моришаль, старалась смотреть только на багровеющие от впитываемой крови бинты, но никак не в глаза Барбары. Раскаяние – дело похвальное, но к нему не подходит принцип «Лучше поздно, чем никогда». Раскаяние не исцелит раны и уж точно не поднимет мертвых.

– Портер не догадывался, что Отто планировал захватить «Неваду». – Барбара пыталась говорить, чтобы хоть как-то облегчить душу. – А когда узнал… пришлось выбирать. «Невада» намного более ценна, чем «Призрак», поэтому он и вызвался…

– Помолчи уж. И так все понятно, – не выдержал Моришаль.

– Я запуталась. – Девушка словно не слышала его. – Я честный офицер. Я служу Земле. – Она пыталась оправдать себя, но из этого ничего не получалось. Единственное, что оставалось, – это просить прощения у «призраков». – Ванда, родная, слышишь ли ты меня?! – Из глаз Барбары покатились слезы.

Ванда уже никого и ничего не услышит. Луиза вспомнила полковника Грифитц. Отто сказал, что ее, как и других арестованных бунтовщиков, прогнали сквозь следственно-дознавательную машину, а когда дознавать уже было нечего, отправили в штаб-квартиру Лиги. Какая жуткая смерть! Девушка решительно затрясла головой. Нет, не думать! Как только представишь, что такой же конец ждет и тебя, сразу теряешь силы. А как же без сил? Силы нужны хотя бы для того, чтобы гордо плюнуть в лицо врагу.

«Сейчас, милая, у тебя появится эта возможность», – сказала сама себе Луиза, услышав, как опорные консоли челнока заскребли по посадочной палубе.

Лейтенант Портер медленным оценивающим взглядом просканировал пленников.

– Всем подъем. Вы, кажется, очень хотели попасть на «Неваду»? Ну что ж, она вас ждет. – Десантник мгновенно превратился в надсмотрщика. – Подъем, я сказал!

Корсиканцы вставали под аккомпанемент шума борьбы, ругани и проклятий. Нет, все эти звуки производили не они. Чего бунтовать, когда в брюхо тебе смотрят пять смертоносных стволов. Но Хорхе, заключенный в стальное чрево центра управления огнем, до последнего момента оставался в полном неведении обо всем, что произошло на борту «Ориона». Неудивительно, что Мартинес оказался против, когда вместо свободы его встретили наручники и тумаки четырех десантников Портера.

– Тащите его сюда, – приказал раздраженный лейтенант. Понимая, что у его подчиненных возникли проблемы, офицер добавил: – Да успокойте вы его чем-нибудь! Мне вас, что ли, учить?

Хлесткий удар – и все стихло. Мартинеса впихнули в отсек реабилитации согнутым в три погибели и на заплетающихся ногах. Сделав пару шагов, он упал на колени рядом с Барбарой.

– Что с тобой? – Забыв о боли, Хорхе дрожащей рукой прикоснулся к перепачканной кровью щеке девушки.

– Ах, вот оно что? – процедил сквозь зубы Портер. – Вот, значит, на кого лейтенант Ковальская променяла свою офицерскую честь.

– Убью!

Мартинес понял, кто причинил боль его любимой. Как загнанный в западню лев кидается в последнюю атаку, так и разведчик бросился на своего кровного врага. Наверняка вместо шеи Портера он бы поймал пулю, но друзья вовремя задержали разъяренного солдата.

– Назад! – зашипел ему в ухо Моришаль. – Пристрелят, и никому ты ничего не докажешь. Терпи. Ты нам нужен.

Капитан заставил солдата выпрямиться и встать рядом с собой. Горячий каталонец взял себя в руки. Он стоял сутулый и неподвижный, как гора, и только глаза горели лютым кровожадным огнем.

Этот взгляд Портер принял за личный вызов, ответ на который не терпел отлагательства.

– Всем на выход, – взревел он. – Живо!

Видя нерешительность пленников, солдаты заработали прикладами, оттесняя корсиканцев в нужную сторону.

– А как же Барбара?! – закричал Моришаль.

– Барбара? – Портер нашел глазами Мартинеса. – Лейни, Тейлор, добейте ее. С калеками никто не собирается церемониться.

– Нет! – одновременно вскричали Луиза и Хорхе.

Неизвестно как, но Луизе удалось вырваться из рук охранника. Она кинулась к лежавшей на полу девушке и закрыла ее своим телом.

– Я пойду только вместе с ней! – Корсиканка глянула на солдат, словно готовая к смертному бою волчица. Как ни странно, но кое на кого это подействовало. Несколько десантников сделали шаг назад.

– Мы ее понесем. – Огюст как командир должен был вступиться. Только так он мог сохранить своих людей. – Я ее понесу.

– Нет, я! – Мартинес вышел из-за спины капитана.

– Черт с вами! – Видя такое единодушие в рядах «головорезов», Портер смекнул, что могут возникнуть ненужные проблемы. – Тащите, если хотите. Она все равно сдохнет, как, впрочем, и вы.

Продев голову между руками девушки, на которых висели тяжелые магнитные наручники, Мартинес осторожно взвалил ее себе на плечи.

– Терпи, милая, терпи… – твердил он, стараясь двигаться как можно плавнее.

– Хорхе, не надо. Ты же ничего не знаешь. – Барбара попробовала остановить каталонца.

– А я и знать ничего не хочу. Я просто люблю тебя. – Мартинес нащупал и сжал ее руку. – Вот увидишь, все будет хорошо. Я везучий.

Они так и брели. Впереди Хорхе со своей драгоценной ношей, у него за спиной сникшая Луиза, и завершали процессию Моришаль с Микульским. Поляк сильно пострадал от побоев, поэтому капитан как мог помогал ему устоять на ногах.

Перешагнув порог входного люка, Луиза вздрогнула. Этот корабль… Он не такой, как другие. В нем нет суматохи вечно суетящегося экипажа, нет тепла, нет жизни. Девушке показалось, что они здесь одни – маленькие рыбки в огромном аквариуме из серого металла.

– Я надеялся, что нас встретят. – По голосу Портера стало понятно, что он в таком же недоумении, как Луиза. – Эй, где все?!

Крик американца не сопровождался эхом. Складывалось впечатление, что кричал он не в огромном ангаре, где легко поместилась дюжина тупоносых грузовых флаеров и целая шеренга антигравитационных погрузчиков, а в узкой затхлой комнатушке, до отказа набитой всяким доисторическим хламом.

– Как-то странно… – Капрал, шагавший рядом с Мартинесом, невольно отвел ствол своей винтовки от пленника и начал водить им по черным теням, которыми, словно призраками, кишела вся грузовая палуба.

– Они что, вымерли все? Где конвой? Где полковник?

Ответом Портеру послужил скрежет и грохот. Один из флаеров, как пушинка, тронутая ветром, покачнулся и, скребя посадочными опорами по стальному настилу, передвинулся на несколько метров.

Напряженные нервы десантников отреагировали молниеносно. Челнок еще не закончил свое необъяснимое движение, а все люди Портера уже держали его на прицеле. Солдаты заботились только о себе, совершенно не церемонясь с пленниками. Луиза, помешавшая одному из десантников, была грубо вышвырнута с линии огня. Она оступилась и упала на пол.

Летели мгновения. В воздухе повисло гнетущее напряжение, от которого, казалось, вот-вот сверкнет молния. Луиза лежала на полу, сдерживая дыхание. Она боялась, что его услышат. Кто? Какая разница кто?! Те, кто несет гибель. Только сейчас девушка окончательно осознала, что не отрываясь смотрит на гофрированные плиты настила. Изрезанный насечкой металл поблескивал в лучах неоновых ламп, чистый, как свет Луны. Но, как и у Луны, у него была своя темная оборотная сторона. Луиза ужаснулась, когда проникла в ее тайну. Все трещины, все углубления, все бороздки и канавки на полу были залиты бурой свернувшейся кровью. Палубу отдраили очень спешно, стараясь наскоро смыть страшные следы. Очевидно, крови было столько, что автоматические уборщики оплошали. Они ведь не предназначались для работы на бойне.

Но шила в мешке не утаишь! В страхе Луиза отпрянула и вскочила на ноги. Вытирая о комбинезон касавшиеся пола руки, она пыталась стереть с них не кровь, а ужас. Девушка понимала, что должна кричать, звать на помощь или мчаться назад к спасительному «Ориону», но вместо этого стояла как завороженная и не отрываясь смотрела в темную глубину ангара. Оттуда, словно из преисподней, на Луизу глядели глаза чудовища. Два ярко-синих огня, горячих и немилосердных, они сжигали ее многострадальную душу.

Глава 32

Великий Учитель не мог отвести глаз от этого лица. Оно не могло быть реальностью. Призрак, мираж, отголосок далекого прошлого, в котором жил когда-то лейтенант Николай Строгов. А может, ему показалось? Ему все чаще стало казаться. Эти черты он видит не только во сне, они чудятся в узорах созвездий, они мерещатся в газовых облаках, о них кричат мимолетные взгляды прохожих. Нет, он положительно спятил! Этого не может быть. Чтобы отогнать наваждение, Учитель попробовал дотянуться до сознания девушки. Он должен узнать правду, иначе просто сойдет с ума. Едва сдерживая предательскую дрожь, он сделал это.

– Луиза! – Имя, заглушенное толстым пластиком дыхательной маски, прозвучало как стон.

– Кто здесь? – Американский лейтенант расслышал неясный звук.

«Опусти оружие, – мысленно приказал Великий Учитель, – и никто не пострадает».

– Что? – Контакт на уровне подсознания испугал чернокожего лейтенанта. Он не отвел винтовку, а, наоборот, уткнув приклад в плечо, стал целиться в грудь Великому Учителю.

«Взять!» – Строгов не стал ожидать, когда у бесноватого янки сдадут нервы. Бешеных собак пристреливают до того, как те успеют укусить.

Шелест, переходящий в свист, резанул ухо. И снова тишина. Правда, очень короткая. На пол с грохотом посыпались обрубки «М-16». Металл еще бился о металл, когда рядом с ним начали падать голова, руки, ноги и прочие части тела, разрубленные сверху донизу одним ударом невидимого трезубца.

– Морунги! – Солдаты сбились в кучу, продолжая сжимать бесполезные винтовки.

– Опустите оружие – и никто не пострадает. – На этот раз Великий Учитель обращался уже ко всем. Выждав, пока его приказ дойдет до сознания насмерть перепуганных десантников, он вышел из тени.

Каждый шаг приближал его к Луизе. Девушка стояла в окружении трех человек, которые пытались своими телами отгородить ее от надвигающегося зла. Кто эти люди? Что ему до этих людей? Чужаки. Строгов вдруг понял, что обманывает сам себя. Рядом с Луизой замерли они… его верные боевые товарищи, те, с кем он уже и не чаял свидеться. Микульский, Мартинес и… не может быть! Неужели это Моришаль?!

«Любимая, друзья мои, это я! Я здесь! Я живой!» – хотел вскричать окрыленный Николай, но тут же опомнился. Какой он им друг и, уж конечно, какой он ей любимый? Монстр! Пугало! Каждый порядочный человек наденет перчатку, прежде чем пожать такую руку. Мысль о перчатках невольно заставила Строгова взглянуть на руки своих друзей. Нет, перчаток там не было, зато были наручники.

Ах, вот оно что! Вот, значит, каких пленников вез сюда челнок! На мгновение Николаю захотелось мстить. Он отдаст приказ, и максимум через минуту охранники разделят судьбу своего командира. Но нет, хватит бессмысленных жертв. Лабиринт дал Строгову силу не для бесконечных убийств, а для того, чтобы остановить все это, для того, чтобы служить жизни!

– Оружие на пол! – Великий Учитель скомандовал громко и четко.

Человеческая речь, исходящая от невиданного чудовища, слегка отрезвила людей. В монстре хоть что-то оказалось понятным. Это не дикий зверь, это разумное существо, и оно может их пощадить. Винтовки и пистолеты градом посыпались на пол.

– Снять наручники с заключенных.

Как ни странно, этот гораздо менее страшный приказ вызвал замешательство у солдат.

– В чем дело? – Учитель свирепо сверкнул горящими глазами.

– Ключи… – худощавый капрал выдавил первое слово с таким трудом, будто только что научился говорить. – Ключи от браслетов лейтенант Портер приказал сдать.

– Кому?

– Ему. – Капрал со страхом поглядел на груду окровавленного мяса.

– Так ищи! – Строгов не думал издеваться над десантником. Он просто хотел поскорее освободить своих друзей, тем более что девушка, которую Хорхе держал на руках, была серьезно ранена.

Краем глаза наблюдая за изысканиями капрала, Николай приблизился к «головорезам». Что они чувствуют? Как воспринимают страшилище, которое сейчас стоит перед ними?

Моришаль – удивлен и растерян. Не знает, как ко всему этому относиться. Он новичок в космосе и всеми силами пытается приспособиться к новому для него миру.

Микульский – о, этого не пробьешь! Строгов про себя улыбнулся. Поляк навидался всякого.

Мартинес – больше всего на свете его беспокоит раненая подруга, ко всему остальному Хорхе холоден и равнодушен.

Настал черед Луизы. Николай подсознательно оставил ее напоследок. Он боялся этого контакта. Ведь то, что подумает она, станет его приговором. Между ними и так бесконечная пропасть, где каждый на своем берегу. В сердце теплится лишь одна надежда – пусть она позволит ему жить, пусть не убивает бездушным взглядом, полным страха и отвращения.

Едва ощутив ее ауру, Строгов отпрянул назад. Он вдруг испугался. Что-то мрачное и холодное промелькнуло перед глазами, будто тень. Может, нечего паниковать и это всего-навсего его собственный страх? Николай не знал этого, да и не хотел узнавать. Лучше остаться в неведении и довольствоваться прошлым, с трепетом вспоминая мгновения навек утраченной любви.

Не отдавая себе отчета в том, что творит, Учитель коснулся лица своей богини. Острые когти прошлись по бархатистой коже, оставляя на щеках едва заметные розовые полоски. Луиза испугалась, но не отпрянула. Не мигая, она смотрела в его горящие радиоактивным огнем глаза.

– Ты очень несчастен? – запинаясь пролепетала девушка. – Я чувствую это.

– Раньше был. – Николай понял, что она силится заглянуть в его душу точно так же, как и он в ее.

– Когда это – раньше?

– До того, как встретил человека, способного задавать такие вопросы.

– Простите, что перебиваю. – Мартинес подошел поближе. – Вижу, вы нам не враг. А если так, то ради бога помогите. Она истекает кровью. – Хорхе с мольбой взглянул в глаза Великому Учителю.

– Как там насчет ключей? – Строгов повернул голову в сторону перемазанного кровью капрала.

– Вот, нашел. – Янки протянул две декодирующие пластины. – Все остальные разбиты вдрызг. Прямо в них ударил морунг. – Вспомнив о невидимых монстрах, десантник со страхом стал оглядывать все темные закоулки грузовой палубы.

– И эти сгодятся.

Снимая наручники, Строгов подтвердил опасения капрала. Да, ты прав, приятель, они по-прежнему здесь. Только теперь морунги перестали быть фанатичными убийцами, они верные друзья и помощники. Чтобы доказать это, Учитель приказал:

«Двадцатый брат, помоги отнести раненого человека. Его нужно как можно быстрее доставить к врачу».

По ангару словно пролетел ветер, от которого заколыхались крылья флаеров. Мгновение спустя девушка, которую держал на руках Мартинес, стала медленно возноситься ввысь.

– Спокойно, – остановил Строгов цепляющегося за нее разведчика. – Морунг не уронит и не обидит. Он доставит ее в лазарет.

Чтобы до конца убедить подсознательно упирающегося Хорхе, Великому Учителю пришлось взять грех на душу. Своей железной волей он овладел сознанием каталонца и заставил того разжать пальцы. Спокойно, дружище, все будет хорошо.

Хорхе сдался и со смертельной тоской наблюдал за тем, как тело девушки мчится между стальных машин, словно несомое волнами быстрой невидимой реки.

– С Барбарой все будет нормально. – Строгов хлопнул солдата по плечу. – Я ведь угадал? Ее зовут Барбара?

Не обращая внимания на полный вопросов взгляд Мартинеса, Строгов обернулся к Яну Микульскому:

– Тебе тоже нужна помощь? Вижу, ты много раз падал на чей-то кулак.

– И не только на кулак, – согласился разведчик. – Но упаси боже, чтобы я по доброй воле прыгнул в объятия к морунгу.

– Скоро ты поймешь, что морунги – это не самое страшное, что есть на свете.

Произнося эти слова, Строгов уже слышал голос, звучащий у него в мозгу:

«Николай, поторопись. Нас вызывает станция. Они зарегистрировали активность в этом секторе и приказывают, не дожидаясь лоцманов, лечь на курс сближения».

На центральном посту не слышалось ни смеха, ни возгласов радости, лишь приглушенный рокот голосов. Праздник не получился. «Головорезы» молча обнимали своих братьев, как бы извиняясь за негостеприимство. «Мы рады, что вы здесь, мы счастливы, что вы с нами, но, кроме хорошенькой драки, других угощений у нас, увы, не припасено». – «Все путем, – отвечали им Моришаль, Мартинес и Микульский. – Разве вы забыли? Легионеры рождаются только для того, чтобы умереть, причем умереть с честью, стоя плечом к плечу с верными товарищами».

Каждый знал, что это не пустые слова. Братство солдат, скрепленное кровью, пролитой на полях сражений, нерушимо, неподвластно времени и самой смерти. Даже в аду они будут защищать друг друга, с жалостью наблюдая за пустыми потугами рогатого живодера.

На мгновение сердце Строгова больно заныло. Он среди них, но не с ними. Он помнит их всех, но его не помнит никто. Чтобы сомнение и тоска не подтачивали волю, Николай решил отойти. Пять шагов вперед, туда, где царят такие же монстры, как и он сам.

Мягкий трон, ранее принадлежавший полковнику Грабовскому, последнее время пустовал. Новый командир «Новой Невады» называл его адским сооружением и большую часть времени предпочитал проводить стоя. Вот и сейчас двухсоткилограммовая туша, затянутая в короткий жилет, закрывала собой чуть ли не половину главного обзорного экрана.

– Мы идем прямо на станцию? – Приблизившись, Строгов вывел командора Хризика из задумчивости.

– Проскочим в… – нэйджал с легкостью перевел общегалактические единицы в доступную для понимания землян шкалу, – примерно в ста десяти тысячах километров. – После чего командор поспешил уточнить: – Но в настоящий момент отклонение курса определить практически невозможно. Они думают, что мы выполняем приказ.

– Хорошо.

Строгов перевел взгляд на экран. Космическая станция обозначилась маленькой звездочкой. Еще одна звездочка в бесчисленном хороводе больших и малых искр, разметавшихся по небу в незапамятные времена. Прямо за ней сияет зарницами Источник жизни – родной брат Источника на Агаве. Все просто и логично. Биологическое поле, как и все прочие поля, имеет два полюса. Один там, на Агаве, другой здесь, в окрестностях Желтой Циклоны. Возможно, миллионы лет назад они находились в совершенно других местах, но современное распределение жизненных форм в Галактике предопределило именно такое расположение. Недра погасшей звезды и газопылевое скопление на другом краю Галактики. Сложно представить более труднодоступные места. Очевидно, природа знает, где скрывать свои самые сокровенные тайны.

Строгов горько усмехнулся. Как это ни парадоксально, во всем мире отыскалась лишь одна раса, способная докопаться до них. Причем не только докопаться, но и моментально использовать в своих черных целях. Боже мой! Николай ужаснулся. Неужели это человеческий рок, человеческая судьба – сеять смерть там, где только ступит наша нога? Строгов поглядел на открытые и мужественные лица «головорезов». Не верю! Конечно, мы можем убивать, но разве это цель нашей жизни? Разве каждый из этих людей не мечтает о счастье и мире? А если он и берет в руки оружие, то для этого должна быть очень веская причина. Вот оно – причина! Бомбу взрывает детонатор, пожар вспыхивает от искры, корабль тонет из-за пробоины. Вот разгадка. Ищи причину! И дело здесь совсем не в нашей генетической агрессивности, психологии или идеологии. Просто вся эта война кому-то выгодна, кому-то очень нужна.

Великий Учитель с ненавистью посмотрел на заметно подросшую белую точку. Вот оно, главное оружие «Архангела» – плацдарм для смертоносного прыжка на сотни приговоренных к смерти миров. Наверняка в недрах этого монстра скрываются если не главари проекта, то люди, которые уж точно знают ответы на вопросы: «Как все это началось?» и «Кто виноват?».

– У нас не более сорока минут, – от раздумий Великого Учителя оторвал Хризик. – По истечении этого срока мы либо скорректируем траекторию, либо на станции поймут, что «Новая Невада» направляется совсем не к ним.

– Сорок минут – это не так много.

– Тебе придется поторопить землян.

Хризик прав. Великий Учитель развернулся к «головорезам». Встреча друзей длится уже целых восемь минут, а это непозволительная роскошь. Кто выживет сегодня, тот и догуляет.

– Капитан Моришаль, лейтенант Грабовский, вы мне нужны. – Голос Великого Учителя, как гром, оглушил корсиканцев.

Грабовский появился первым. На лице друга прочно засела маска печального мима. Что бы он ни делал: говорил, думал, ел, пил или даже шутил, в глазах все равно сквозила нестерпимая боль. Первый раз Николай почувствовал ее еще там… на Агаве, когда Марк, покачиваясь, вышел из залитой кровью каюты командира «Новой Невады».

– Что стряслось, Ник?

– Тише. – Великий Учитель оглянулся на стоявшего невдалеке Хризика. – Мы же договорились, что Строгов погиб.

– Да, конечно. Хотя я считаю, что ты не прав. – Заметив приближение Моришаля, Грабовский не стал продолжать.

– Учитель, вы меня вызывали? – Капитану никто не разъяснил субординацию на борту, но он безошибочно определил, кто здесь главный.

– Через сорок минут лихтер должен быть готов к запуску. Возьмите людей лейтенанта Грабовского и срочно перегрузите взрывчатку с «Ориона» на баржу.

Прикинув количество канистр, которые предстояло перевезти практически на другой конец корабля, офицеры не стали терять времени.

– Разрешите идти? – Грабовский с Моришалем взяли под козырек.

– Идите, капитан. – Великий Учитель махнул рукой, отпуская Огюста. – А вы, лейтенант, останьтесь. Здесь, на центральном посту, вы намного нужнее.

– Зря ты меня не отпустил. – Марк с тоской глядел в спины уходящим «головорезам».

– Если возникнут сложности, ты мне понадобишься. – Николай усмехнулся. – Как и раньше, будешь изображать своего дядюшку. Благо вы похожи, а при компьютерной доработке родная мать не отличит.

– От души надеюсь, что этот трюк нам больше не понадобится. – Марк тяжело опустился в пустующее кресло капитана. Было сразу понятно, что роль полковника Джонатана Грабовского ему необычайно тяжела. – Чуть не сдох, пока общался со станцией. Такое впечатление, что дядю убили не морунги, а я. Убил и теперь, изворачиваясь и юля, пытаюсь занять его место.

Марк умолк, а когда заговорил вновь, Строгову показалось, что слова принадлежат совсем другому человеку. И этот человек всего мгновение назад восстал из мертвых.

– Ник, как ты думаешь, мы выдержим атаку станции?

Великий Учитель промолчал. Мысли друга читать не стал. Зачем? Если Марк захочет, сам все объяснит. А насильно душевные раны лечат только в психушке.

– Как ни крути, а все это рано или поздно закончится. Может быть, даже раньше, чем мы рассчитываем. Второй Источник жизни найден, тайна «Архангела» раскрыта. Остается лишь оповестить обо всем мир и, объединившись с сопротивлением, закончить проклятущую войну. Но эта задача скорее для политиков. Мы с тобой люди военные и дело свое сделали. «Призрак» будет ждать нас на орбите Тата-Гонга. На нем Дэя… – Грабовский с надеждой уставился в звездную россыпь за бортом. – Хочется расслабиться и все забыть. Просто жить, любить и быть любимым.

«От такого будущего и я бы не отказался. – Удушающий комок подкатил к горлу Николая. – Только у одних есть шанс на счастье, а у других… – Строгов вспомнил свое лицо, исполосованное ороговевшими шрамами и навечно скрытое забралом дыхательной маски. – Другим придется забыть, что такое счастье и любовь».

– Почему ты не хочешь сказать Луизе, что жив? – Марк словно понял, о чем думает его друг. – Она только и делает, что расспрашивает всех подряд о тебе.

– При нашей первой встрече я попробовал заглянуть в глубины ее подсознания. Это был короткий контакт, всего одна секунда, но его мне хватило. Там холод. Жуткий холод. Объяснение может быть лишь одно – то мерзкое чудовище, которое сейчас стоит перед тобой.

– Со стороны не скажешь, что Луиза тебя боится. – Марк хорошо знал девушку и поэтому никак не мог поверить в ее жестокосердие.

– Она боится. Она заставляет себя не закричать от страха. – Голос Николая оборвался. Несколько мучительно долгих мгновений он молчал, а когда совладал с собой, решительно приказал: – Покончим с этим. Давай лучше займемся делом. Одна голова хорошо, а две лучше.

– А три еще лучше. – Хризик хотя и смотрел в другую сторону, но, как оказалось, из откровений двух друзей не упустил ни слова.

Строгов с Грабовским переглянулись. Нэйджал, конечно, проник в тайну Великого Учителя, но с этим уже ничего не поделаешь. Не убивать же его за это, в самом-то деле. Одно бесспорно: когда дело касается космического слалома, лучшего эксперта и искать не стоит.

– Давайте представим, что произойдет, когда в один прекрасный момент мы откажемся выполнить маневр по сближению со станцией. – Строгов жестом подозвал своих партнеров к трехмерной карте галактического сектора, в котором они находились.

– Гадать они будут недолго, – высказал свое мнение Марк. – У Лиги появятся все основания предположить, что «Новая Невада» захвачена. А раз так, то последует молниеносная атака.

В глазах друга Великий Учитель прочел все тот же немой вопрос: «Выдержим или не выдержим?»

– Мы пройдем в ста десяти тысячах километров от станции. Расстояние довольно значительное. Ионные установки не добьют. Их эффективный радиус действия не превышает семидесяти тысяч. Значит, единственное, чего нам следует опасаться, – это боевые флаеры.

– А их там, между прочим, видимо-невидимо. – Марк скривил самую кислую мину, на которую только был способен.

– Это точно. По сведениям, которые мы имеем, на станции сейчас базируется сорок пять боевых флаеров ВВС и около трех сотен гвардейских машин из личного авиакрыла Верховной Лиги. – Строгов поглядел сначала на Хризика, затем на Грабовского. – А это не кто-нибудь, а морунги – звезды Нума, сращенные с центральными компьютерами боевых машин. Вы представляете, какая это силища?!

– На первый взгляд звучит жутковато, – поежился Марк. – Хотя, если подумать, «Новая Невада» ведь рассчитана на ведение оборонительных боев против малых целей.

– Совершенно верно, – подтвердил Хризик. – Залп крупного военного корабля или ионных батарей самой станции для нас верная смерть, но атаки флаеров мы сможем отбивать довольно продолжительное время. – Командор, едва закончив, поспешил поинтересоваться: – Но мы ведь не собираемся вести продолжительный бой? Не так ли?

– Сражаться будем ровно столько, сколько потребуется, чтобы прорваться мимо станции и обеспечить лихтеру со взрывчаткой гарантированное прикрытие на пути к «Еве». Как только баржа войдет в облако, она, считай, прорвалась. Операция будет завершена. «Невада» сможет прыгнуть в подпространство, и мы спокойно будем наслаждаться жизнью вплоть до самого выхода на орбиту Тата-Гонга.

Строгов нарочно подмешал в свой ответ побольше радостных и счастливых красок. Пусть командор расслабится. Не хватало еще, чтобы его хваленый инстинкт самосохранения сработал в самый неподходящий момент. Чего доброго, Хризик кинется наутек, увлекая за собой своих собратьев. Это уж точно будет некстати. Нэйджалы ведь составляют половину экипажа «Новой Невады».

– Полчаса прошло. – Грабовский напомнил о неумолимо тикающем времени. – У кого-нибудь появилось желание поинтересоваться погрузкой лихтера?

– Конечно появилось. – Великий Учитель включил внутреннюю связь. На панели управления он выбрал кнопку с табличкой «Главный грузовой трюм».

Компьютер долго перебирал камеры слежения, пока наконец не остановился на той, что демонстрировала первый ряд подготовленных к сбросу контейнеров. Продолговатые параллелепипеды действительно напоминали баржи. Такие же грубые, замызганные, помятые трудяги, которым и в мечтах не снилось понятие «дизайн». Вертикальное стекло операторской кабины впереди и два сопла сзади – вот и все «украшения». Все остальное – сплошная геометрия, цель которой – упаковать как можно больше вот таких стальных ящиков в брюхе межзвездного транспортника.

Лихтер с бортовым номером 024 был открыт. Газовую смесь из его утробы выкачали прямо в космос, и теперь баржа зияла черными дырами откинутых бортов, словно прогулочный речной трамвайчик, поджидающий туристов. «Курортники» набежали со всех сторон и, словно очумелые, кинулись грузить в него бесчисленные запасы для веселого пикника. Когда сигнал вызова прозвучал в грузовом трюме, «главный турист» поспешил выйти на связь:

– Автопилот проверен и активирован. Продолжаем закачивать взрывчатку в емкости. – Моришаль поглядел на часы. – Все идет по плану, успеем.

– Лучше закончить все как можно раньше. – Великий Учитель не давил, а взывал к опыту капитана: – Вы же знаете, что у фортуны тоже бывают критические дни и тогда она взбалмошна и непредсказуема.

«Зря я это сказал», – подумал Николай, увидев, как со стороны станции показалось звено боевых флаеров.

Глава 33

– Они требуют, чтобы мы приняли на борт группу пилотов. Пытаются убедить нас, что это пресловутые лоцманы. – Отключив монитор внешней связи, Марк виновато поглядел на Николая. – Я дал согласие.

– Я слышал. – Лицо Великого Учителя казалось непробиваемым.

– А что можно было ответить? – Грабовский вскипел, принимая на свой счет холодный взгляд друга. – В конце концов, снова пошлешь невидимок. Пленных можно не брать.

– Прекрасная идея. – Строгов скептически улыбнулся. – А ты уверен, что на челноке люди? Вдруг там тоже морунги? Выясняя отношения, они развалят весь корабль.

– Об этом я как-то не подумал… – Разведчик принялся мять подбородок и занимался этим до тех пор, пока его не посетила новая идея. – Ну, тогда расстреляем их на входе в шлюзовой док. Благо пятая батарея прямо над ним. Даже при такой развязке я все равно выиграю минут восемь-десять.

– Похоже, другого выхода нет. – Согласившись, Николай снова вызвал группу Огюста Моришаля. – Сколько взрывчатки закачали? – задал он вопрос, как только лицо капитана появилось на экране.

– Чуть больше тонны. – Офицер нервничал. Он все время смотрел мимо Великого Учителя, силясь разобрать, что творится на центральном посту.

– Достаточно. – Строгов глазами поискал поддержки у Марка и, когда тот кивнул, с уверенностью приказал: – Оставьте Луари и Шредера заниматься детонатором, а все остальные бегом к излучателям. Через восемь минут к нам подойдут четыре флаера. Уничтожить их следует быстро, лучше всего одним залпом.

Одним залпом не получилось. Только два флаера приблизились достаточно близко, чтобы мгновенно сгинуть в зареве аннигилирующей вспышки. Две другие машины, кувыркаясь, словно акробаты, уворачивались от огня. Но все же выстрел Рутова успокоил один из них, а второй на полной скорости дал деру.

– Ладно, черт с ним! – Грабовский зло поглядел вслед удаляющейся машине. – В конце концов, нет особой разницы, сколько челноков кинутся нас атаковать: триста сорок два или триста сорок один.

– Это точно.

Великий Учитель согласился чисто машинально. В этот момент все его внимание сосредоточилось на пульте управления звездолетом. Вместе с Хризиком и еще тремя пилотами он готовил корабль к рывку.

– Мы себя раскрыли. – Строгов быстро набрал код доступа к планетарным двигателям. – Нет смысла дальше играть в невинность. Разгонимся и как можно скорее проскочим станцию.

– Есть встречное предложение. – В кризисных ситуациях голова Марка начинала варить с невиданной изобретательностью.

– Выкладывай. – Николай надеялся на что-то путное.

– Давай нанесем удар по станции. Аннигилирующие установки – штуки менее мощные, чем ионные орудия, однако более дальнобойные.

– Очень далеко. – Строгов уже рассматривал этот вариант. – Даже если излучатели и добьют, мы будем палить в никуда.

– Компьютеры должны справиться. Они возьмут на себя наведение и поправку на скорость движения. Станция так огромна, что промазать просто невозможно.

– Говорю же, мы будем крушить жилые секторы и убивать штатских, в то время как большинство военных объектов, спрятанных в недрах астероида, останутся целыми и невредимыми. Для того чтобы поразить их, компьютеру необходимы специальные данные о станции.

– Все равно мы кого-нибудь укокошим. – Марк не хотел отказываться от своей идеи. Он на собственной шкуре прочувствовал разрушительную силу аннигилирующих излучателей «Новой Невады» и поэтому не мог позволить, чтобы сокрушительная сила антивещества расходовалась для стрельбы по крохотным челнокам. Это в прямом смысле стрельба из пушек по воробьям.

– Нет. Мирных людей мы убивать не станем. – Великий Учитель придал своему отказу форму приказа. – Я не сделаю ни одного выстрела, пока не буду знать, куда целю.

– Как же мы это узнаем? – Грабовский скис.

– Я вам скажу, куда стрелять. – Женский голос заставил офицеров обернуться.

На пороге командного отсека стояла Барбара Ковальская. Раненый пилот опиралась на плечо Луизы, которая за считаные часы знакомства стала для нее настоящей подругой. Они обе испытали боль утрат и одиночество, обе потеряли уверенность в себе и цель в жизни. Желая вернуть хотя бы последнее, девушки пришли сюда.

«Что ж, пусть помогают». – Великий Учитель поманил обеих воительниц когтистым пальцем.

Пока Барбару подключали к главному компьютеру, со станции успели взлететь по меньшей мере полсотни боевых флаеров. Строгов с Грабовским внимательно следили за тем, как вражеские машины приближаются. Плотное облако светящихся точек ползло прямо на корабль. Еще пять-шесть тысяч километров – и они откроют остервенелую пальбу.

Встречного огня Строгов не боялся. Все силовые защитные экраны сведены к носовой части корабля. Огонь лазерных и плазменных установок, которыми вооружены истребители, вряд ли их пробьет. Однако стоит звездолету окунуться в гущу атакующих – и все изменится. Защитные экраны придется деконцентрировать. Они станут подобны фиговому листку, которым «Новая Невада» будет пытаться прикрыть наготу своего хотя и бронированного, но все же уязвимого тела. Николай четко понимал: этот неприятный момент следует отсрочить как можно на более длительный срок. Именно это и предусматривал его план.

Когда армада флаеров нанесла свой первый удар, Строгову показалось, что он вновь оказался в том самом зловещем дренажном туннеле на Агаве. Вокруг лишь слепящее безжалостное пламя, в котором слышатся крики ужаса живых существ. Сердце Великого Учителя ёкнуло от воспоминаний, но разум мгновенно обуздал эмоции. Все нормально. Экраны погасили девяносто восемь процентов энергии, пропустив к обшивке корабля лишь легкий, чуть теплый ветерок.

– Учитель, когда же? – Лапа Хризика гладила пусковую кнопку планетарных двигателей.

– Тянем время. Пусть подойдут поближе.

Хотя лобовая атака не принесла успеха, флаеры «Архангела» не спешили перестраиваться и продолжали надвигаться сплошной стеной. Они явно что-то задумали. Мешкать больше нельзя. Чтобы сорвать планы противника, Строгов решился на удар.

– Первая, залп! – прорычал он в микрофон громкой связи.

Батарея номер один, расположенная в носовой части звездолета, тут же отозвалась на приказ командира. Пять ее излучателей от души врезали прямо по курсу корабля. Не дожидаясь, пока сгустки антивещества найдут свои жертвы, Великий Учитель скомандовал:

– Вперед, командор! Полная тяга!

«Невада» вновь оказалась в море огня. Только на этот раз это был пожар, зажженный в космосе ее собственными выстрелами. Аннигилирующие заряды пропороли в строю атакующих флаеров огромный пылающий туннель, в котором сгорело по меньшей мере пять боевых машин. Клокочущее пламя еще не утихло, когда в него ворвался звездолет.

Строгов не рассчитывал проскочить сквозь армаду истребителей. Для такого фокуса строй должен быть как минимум втрое уже. Зато неожиданный таран позволил «Новой Неваде» оказаться борт о борт почти с половиной боевых машин противника. Именно борт о борт! Для атаки флаерам предстояло развернуться, в то время как батареи «Невады» могли уже сейчас бить прямо в упор.

– Огонь! Всем открыть огонь! – Строгов кричал до тех пор, пока не осознал, что все шесть батарей его корабля вступили в бой. – Операторам силовых экранов, внимание! Сейчас вам подвалит работенка.

Николай прекрасно понимал, что трюк с тараном неприятельского строя – это все, чем они могли удивить противника. Дальнейшая драка станет проходить по хорошо понятному и незатейливому сценарию. Морунги, как в одиночку, так и целыми звеньями, будут со всех сторон набрасываться на огромный неповоротливый корабль, а они постараются что есть сил держать оборону. Все это продлится до того момента, пока «Новая Невада» вплотную не прижмется к зоне действия МБО. Тогда атаки придется отбивать лишь с одной стороны. Морунги, конечно, не ведают страха, но под шквал заградительного огня боевых спутников они не сунутся. Это бессмысленно. Это стопроцентная гибель.

– Мы подходим к точке минимального сближения со станцией! – сквозь рев битвы прокричал Хризик.

– Я понял.

Строгов помимо воли скользнул по сознанию командора и других нэйджалов, находящихся на центральном посту. Им страшно, но пока держатся. Молодцы, видимо, длительное общение с «головорезами» пошло им на пользу.

– Вторая и четвертая батареи готовы перенести огонь на станцию. – Грабовский ждал лишь команды.

– Давай!

Великий Учитель отдал этот приказ с противоречивыми чувствами. Морунги уже оправились от неожиданного удара. В настоящий момент корабль едва сдерживает их сумасшедший натиск. Но, с другой стороны, если не уничтожить стартовые площадки на астероиде, противников с каждой минутой будет становиться все больше и больше.

– Марк, быстрее! У тебя всего несколько залпов.

– Заканчиваю наведение. Сейчас будет визуальный контакт. – Разведчик с умопомрачительной быстротой вводил в компьютер параметры стрельбы. – Готово!

Возглас Грабовского не сопровождало шипение стреляющих излучателей. Индикаторы вооружения так и остались зеленого цвета, подтверждая, что вторая и четвертая батареи заряжены, исправны, но молчат.

– Что это значит?! – Николай развернулся к другу, но тут же в растерянности замер.

Марк сидел на месте главного координатора артиллерийских батарей. Его рука, занесенная над кнопкой «пуск», так и застыла в воздухе, словно у статуи. Да Грабовский и сам смахивал на статую. Бледное лицо, полная неподвижность и воспаленный остекленевший взгляд, уткнувшийся в экран наведения.

– Марк, что с тобой?

Строгов испугался за друга. Сорвавшись с места, он кинулся к нему на подмогу. Когда Николай подбежал, Грабовский произнес лишь одно слово:

– Город.

– Ну и что? Мы знали, что эта штука напоминает город… – Николай непроизвольно взглянул на экран.

Бог ты мой, действительно, настоящий город! Дома, улицы, памятники, церкви и даже стадионы. Хоть было не время и не место удивляться, все же Строгов не смог устоять:

– Кому в голову пришло строить все это на астероиде?

– Это не астероид. – Грабовский начал приходить в себя. – Это то, что скрывалось под грифом «Ковчег». Это настоящий город. Я узнал его. Я бывал здесь. Это Амарилло.

Известие действительно ошеломляющее. «Архангел» владел такой мощью, что смог сорвать с поверхности Земли целый город. Причем не просто город, а именно Амарилло. Великий Учитель хотя и планировал эту встречу, однако не так скоро. Прилетев сюда, в систему Желтой Циклоны, он надеялся встретить одного врага – «Еву», а наткнулся сразу на двух. Причем к поединку с Амарилло, в том виде, в котором город существовал теперь, Строгов был еще не готов. Невозможно! Жутко и боязно! Кто он такой, чтобы совладать с этой силищей? Глядя на плывущий среди звезд колосс, Николай почувствовал себя маленьким жуком скарабеем, который по своей наивности вместо торфяного шарика пытается спихнуть с места целый танк. Ну нет! Мы еще посмотрим, кто кого!

– Залп! – Великий Учитель оттолкнул руку друга и потянулся к заждавшейся красной кнопке.

– Нет! – Марк мертвой хваткой вцепился в Строгова. – Отец! Там должен быть мой отец! Они привозили его туда, когда Амарилло был еще городом на Земле, они наверняка и сейчас держат его там!

– Не дури! – Великий Учитель высвободился. – Раньше надо было думать, до того, как сам настоял на обстреле станции.

Николай хотя и кричал на друга, но кнопку все же не нажимал. Его мозг лихорадочно работал, просчитывая шансы Грабовского-старшего. Время шло. Две батареи молчали, в то время как натиск на «Новую Неваду» рос со скоростью цепной реакции. Строгов не мог больше медлить. Пересилив себя, он все же вдавил клавишу «пуск». Пусть Бог защитит Александра Грабовского и сделает так, чтобы он не оказался в ненужном месте в ненужное время.

Одновременный залп восьми крупнокалиберных излучателей заставил корпус «Невады» завибрировать и загудеть, словно это был не корабль, а церковный колокол.

– Прости, Марк, но я должен был. – Строгов положил руку на обмякшие плечи друга. – Мы обязаны разгромить подъемники, иначе они поднимут все флаеры, и нам придется драться в сплошном огненном кольце. Ты же сам все прекрасно понимаешь.

Сигнал зарядки сообщил, что излучатели накопили в себе энергию для второго залпа. Компьютер, ведомый подсказками Барбары, выдал информацию о захвате новых целей. Огонь! На этот раз уже без колебаний Строгов дал второй залп.

Пока сгустки антивещества долетят до Амарилло, пройдет не менее часа. Сколько еще боевых машин сможет стартовать за это время? Николай прикинул то количество флаеров, которое засек радар с момента первого выстрела. Восемьдесят семь. Наверняка это машины, находившиеся на боевом дежурстве или на внешних стартовых площадках. Все, которые взлетают сейчас, – это уже те, что поспешно извлекаются из подземных ангаров. А это дело не такое скорое и весьма хлопотное. Так что к тому времени, когда на станции услышат грохот наших приветов, в космос поднимется еще около семидесяти-восьмидесяти флаеров, никак не больше. Дай боже, чтобы я оказался прав. Полторы сотни истребителей мы еще как-нибудь выдержим, но больше…

Мысли о боевых челноках, которые, подобно рою диких пчел, сейчас кружат вокруг корабля, заставили Великого Учителя сосредоточиться на обороне.

– Батареям доложить о ситуации, повреждениях и потерях.

Ответы посыпались незамедлительно:

– Первая батарея. Докладывает Пери. У нас все нормально. По носовой части огонь практически не ведется, поэтому стреляем, как в тире. Уничтожено десять целей.

– Третья батарея. Говорит Фурье. Мы как в пекле. Противник непрерывно атакует хранилище топлива, а заодно и нас. Пропустили три попадания. Шестеро харририан убиты. В одном излучателе повреждена система наведения. Из него мы стреляем практически на глаз. Поражено шесть машин противника.

– Пятая батарея. Рутов на связи. Все хреново! Грузовая палуба с лихтерами под шквальным огнем. Одного излучателя уже нет. Десять убитых, много раненых. Уничтожено семь флаеров противника.

– Вторая батарея. Здесь Моришаль. Только что вступили в бой. Повреждений нет. Будем прикрывать пятую.

– Четвертая на связи. Говорит Луари. Подтверждаю информацию третьей. Противник рвется к топливу и двигателям. Прикрываем правый борт. В нас несколько раз попали, но защитный экран выдержал. Есть двое легкораненых. Сбили три флаера противника.

Шестая батарея долго не отвечала. Строгову даже показалось, что он больше не улавливает жизненную силу Шеннона, когда на экране появилось забрызганное кровью лицо капрала.

– Шестая жива наполовину. Двух излучателей нет. Сбитых давно не считаем. Думаю, восемь или девять. Да, и еще… Мартинес погиб.

Короткий вскрик стал эхом от слов капрала. Барбара. Строгов краем глаза заметил, как юный пилот закрыла лицо руками. Луиза обняла ее, принимая на свою грудь поток безутешных слез.

Слова Артура Шеннона стали подтверждением самых жутких кошмаров, таившихся где-то в глубине души Великого Учителя. Они переоценили свои силы. «Новая Невада» может не выдержать атаки даже сотни боевых машин противника. И это в то самое время, когда большая часть пути уже пройдена! Строгов посмотрел на главный обзорный экран, туда, где, словно призрак, мигал голубоватый свет Источника жизни. Казалось, что до него совсем недалеко, рукой подать. Один разгонный импульс – и они у цели.

Палуба под ногами всколыхнулась, и Николаю, чтобы сохранить равновесие, пришлось схватиться за пульт управления. Заряды высокотемпературной плазмы врезались в борт звездолета где-то совсем близко. За дверью центрального поста послышался тревожный вой сирены и гулкий топот ног. Аварийная команда, состоящая из харририан, спешила ликвидировать последствия попадания.

«Думай, командир, думай!» – Великий Учитель со злостью смотрел на все новые и новые истребители, появляющиеся со стороны космического города.

– Эх, может быть, и вправду попробовать оторваться на планетарных? – Строгов не заметил, как произнес это вслух.

– Не получится. – Женский голос казался твердым, как сталь. – У «Орионов» и «Вампиров» скорость значительно выше, чем может развить «Невада» на маневровых двигателях.

Освободившись от контакта с компьютером, Барбара искала свое место в бою. Она больше не была беззащитным, убитым горем существом. Она хотела мстить. Подойдя к Великому Учителю, лейтенант ждала от него указаний. Видя, что таинственный инопланетянин молчит, девушка произнесла самым грозным тоном, на который только была способна:

– Я пилот, я многое знаю. Я хочу драться.

Одного взгляда на непреклонное лицо Барбары хватило, чтобы понять: вопрос о ранении и душевном состоянии можно не поднимать. Ну что ж, быть по сему. Барбара немедленно получила должность технического консультанта.

– Если включить главные маршевые двигатели…

– Импульс ядерных двигателей слишком велик. Мы не сможем затормозить и влетим в облако МБО, – осмелилась перебить грозного командира «Невады» девушка.

– Если включить главные маршевые двигатели, – настойчиво продолжил Строгов с того самого места, где его прервали, – смогут ли они сжечь часть истребителей противника?

– Сжечь? – Лейтенант покраснела за свою несдержанность и горячность. – Смертоносный выброс достигнет примерно десяти километров. Может, несколько флаеров и не успеют увернуться, но к существенным потерям у противника это не приведет.

– А должно привести. – Строгов прошил белокурого пилота холодным взглядом. – Батареи не выдерживают. Двигатели – это единственное оружие, которым мы могли пополнить наш арсенал. Но, может, есть что-то еще? Так что думайте, офицер, причем думайте очень быстро!

– Может, сбросить часть химического топлива? – Глаза девушки блеснули огнем надежды. – Для торможения и маневрирования нам хватит и одной десятой части…

– Хризик! – Великий Учитель не дал Барбаре договорить. – Доложите об объеме топлива для планетарных двигателей.

Пока командор запрашивал данные, Николай потрепал по плечу молодую воительницу:

– Молодец, лейтенант.

– Двести тридцать семь тонн. – Нэйджал справился с задачей за несколько секунд.

– Двести тонн за борт! Немедленно!

Включив задние обзорные экраны, Строгов наблюдал, как за кормой корабля рос огромный, поблескивающий в лучах Желтой Циклоны шлейф. Маслянистая жидкость, вспененная пузырьками окислителя, сбивала с толку атакующие истребители. Морунги старались держаться от нее подальше, справедливо опасаясь, что смесь повредит их боевым машинам.

Правильно опасались. Как только опустевшие топливные баки захлопнулись, «Невада» полыхнула двигателями. Огненные струи, сообщив звездолету дополнительный импульс, протянули свои извивающиеся щупальца к безнадежно отстающему туманному облаку, которое тут же вспыхнуло с яркостью солнечного протуберанца. Огонь разлетелся на тысячи километров, хватая своей прожорливой пастью маленькие крылатые аппараты. Их черные силуэты лишь на мгновение вырисовывались на фоне клубов багрового пламени, чтобы затем навсегда провалиться в ненасытное пылающее чрево.

– Мы сделали это! – воскликнул Великий Учитель, как только радар потерял из виду почти полсотни целей.

Да, у них получилось! Гиканье и победоносные крики звучали по всем каналам внутренней связи. Экипаж «Новой Невады», вне зависимости от рас и языков, поздравлял друг друга. Теперь все! Теперь они короли! Никто не сможет остановить непобедимый марш «головорезов».

– Николай! – резкий крик Грабовского заглушил веселый гомон. – У нас проблема.

Грабовский мог ничего не говорить. Великий Учитель уже сам ощутил шквал злобы и ненависти, который, словно смертоносное излучение, ударил в бронированные борта звездолета. Что это? Ответ знал Марк. Он, не отрываясь, глядел на экран слежения за станцией, от которого не отходил все это время.

– Что случилось? – спрашивал уже на бегу Строгов.

– Смотри. – Марк в тысячу раз приблизил изображение.

То, что увидел Великий Учитель, действительно было ужасно. Конец всему: надеждам, стремлениям и самой жизни. От Амарилло медленно, словно хищник, уверенный в своем абсолютном превосходстве, отходил огромный гвардейский крейсер.

Глава 34

Ионный поток, как бумагу, прошил стальное тело «Новой Невады» и светящимся облаком унесся прочь, оставляя за собой след из быстро угасающих золотистых искр. Удар, длившийся лишь миг, звездолет как будто не заметил. Все осталось как прежде, если бы не огромный, диаметром не менее полусотни метров, раскаленный круг, который красной оспиной вспыхнул на серебристом боку корабля. Он долго не мог остыть. Может, потому, что броня была слишком толста, а может, потому, что изнутри его разогревал адский костер, в котором горело все, что может и даже не может гореть.

– Шестой, седьмой и восьмой палуб просто нет. – Великий Учитель безжизненным неподвижным взглядом уставился на кричащую аварийными сигналами схему корабля. – Они сплавились за считаные секунды. На трех смежных уровнях пожар. Системы тушения не справляются с огнем. «Невада» обречена.

– Если мы погибнем, я рада, что погибну рядом с тобой. – Луиза прижалась к покрытому броней плечу Учителя. – Я так долго тебя искала. Когда Марк выкрикнул твое имя, у меня подкосились ноги. Я сразу все поняла. Я ведь чувствовала, что ты рядом.

– Николай Строгов любил тебя. – Учитель провел своей когтистой лапой по волосам девушки.

– Почему ты говоришь об этом словно о прошлом? – В глазах Луизы блеснули слезы.

– Потому что Николай Строгов, как, впрочем, и Великий Учитель, и есть прошлое. Забудь.

Николаю очень хотелось поцеловать Луизу, но он переборол себя, не смея осквернять эти нежные губы сернистым дыханием преисподней. Толкнув девушку в руки Грабовского, он приказал:

– Забери ее… и всех остальных забери. В спасательные шлюпки. Быстро!

– А ты? – Марк понял, что Строгов не собирается идти вместе с ними.

– Я должен отправить лихтер к «Еве». Иначе все наши усилия, все смерти коту под хвост.

– Ты не справишься один. Автоматика не работает. Лихтер придется запускать в ручном режиме.

Это верно. Великий Учитель огляделся по сторонам, как бы выбирая себе помощника. На глаза упрямо попадались лишь перепуганные морды нэйджалов, а они совсем не годились в компаньоны.

– Возможно, ты и прав, но я все сделаю сам.

– Я пойду с тобой. – Марк тайком сжал руку Луизы, как бы говоря: «Не волнуйся, я за ним присмотрю».

– Исключено! – Строгов метнул на друга взгляд, полный гнева. – А кто позаботится о них? На Воларде выживет лишь тот, кто обучен выживать там, где другие не протянут и недели. – Второй взгляд Николай бросил в иллюминатор, туда, где неподвижно висела громада черного крейсера. – Спешите. Я не поручусь, что они не захотят нас добить.

Больше Строгов не сказал ни слова. Он развернулся и быстрым шагом направился к двери. Ему в спину что-то кричал Марк, рыдала Луиза. Николай не обернулся. Он старался не слушать и не вспоминать. Он превратился в железного Терминатора с отключенными эмоциями и чувствами, которые больше не мешали выполнять ту единственную задачу, ради которой Учитель отныне и существовал.

Коридоры «Новой Невады» больше не были приветливыми и безопасными. Полумрак, подсвеченный багровым миганием аварийных ламп, вот-вот грозил превратиться в ядерную сковородку. Словно предвещая это, по стальным туннелям гулял раскаленный ветер. Даже сквозь регенерирующий респиратор Николай чувствовал его тошнотворный смрад – смесь жженного пластика, разогретого металла и испепеленной плоти. Строгов старался не думать об источниках этой жуткой вони, ведь ему предстояло идти именно туда…

Вдруг впереди послышались шаги: небольшая группа спешила навстречу. Прежде чем они появились из-за поворота, Великий Учитель уже знал, сколько бойцов уцелело на пятой батарее.

Алексей Рутов и еще трое харририан за руки и за ноги тащили раненого Нангисена. Увидев метнувшуюся навстречу тень, они с похолодевшими сердцами замерли. Наверняка выжившим канонирам показалось, что это призрак, так как живых существ в этом аду они уже не чаяли встретить.

– Господин лейтенант, это вы? – Рутов не поверил своим глазам. – Вы здесь?

– Немедленно валите в носовую спасательную зону. – Поравнявшись с артиллеристами, Строгов склонился над раненым. – Куда его?

– В грудь осколком обшивки.

– Торопитесь. – Великий Учитель был не в силах помочь Нангисену. – Там должны быть Грабовский, Пери, Моришаль и все, кто уцелел. Если они уже стартовали, забирайтесь в свободную шлюпку – и деру. Управление не трогайте. Включите автоматику, и она поведет вас вслед за остальными капсулами.

– А вы куда? – Рутов остановил командира, который уже сделал шаг в том направлении, откуда только что появились защитники пятой батареи.

– На одиннадцатый уровень. В главный трюм.

– Там все раскурочено. Пожар добрался уже до десятой палубы. – Алексей вцепился в руку Великого Учителя. – Это самоубийство.

– Взрыва не было, а значит, лихтер со взрывчаткой еще цел.

– Даже если и так, вы не сможете ничего сделать.

– Не смогу? – Николай задержал взгляд на двух гранатах, висящих на поясе у капрала. – Это мы еще посмотрим!

С быстротой молнии Строгов завладел смертоносными цилиндрами. Обняв напоследок своего земляка, Николай прошептал по-русски:

– Все. Будем живы – не помрем. Иди, брат, а то будет поздно.

Они пошли каждый в свою сторону. Один, чтобы спасти истекающего кровью товарища, другой, чтобы спасти истекающий кровью мир. У каждого своя дорога и свое предназначение.

Дверь грузового трюма упрямо не хотела открываться. Западло! На кой черт они восстанавливали ее после штурма на Агаве?! Строгов от души выругался. Великий Учитель уже подумывал, не использовать ли в качестве отмычки одну из своих драгоценных гранат, когда за спиной послышался негромкий рокот двигателя. Робот! Николай не ошибся. Гусеничная машина показалась из-за поворота. Прожектор ослепил Великого Учителя, но даже с закрытыми глазами он понял, что робот пришел не один.

– Что ты здесь делаешь, Барбара? – Строгов почувствовал человека, который плелся вслед за стальным ремонтником.

– Взорвать «Еву» – это был план моей сестры. Я должна выполнить его. Они отобрали у меня все: семью, любимого, прошлое и будущее. Я им этого никогда не прощу.

Николай не стал спорить. Во-первых, нет времени, во-вторых, Барбара все равно уже здесь. Самым разумным Строгов посчитал отойти в сторону. Показав на дверь, он сказал:

– Ну, давай, чего ждешь?

Послушная командам машина пошла на таран. Прямой удар ничего не дал, он лишь погнул створки герметичной двери. Но, как оказалось, девушка именно этого и добивалась. Теперь между стальными плитами образовалась щель, и манипуляторам машины было за что ухватиться. Великий Учитель никак не ожидал, что в хлипких на вид механических клешнях скрывается такая мощь. Робот буквально разорвал блокираторы двери, после чего створки уже ничего не сдерживало.

– Вперед! – Не дожидаясь, пока громоздкая машина уберется, Николай перепрыгнул через ее широкую, выдвинутую вбок гусеницу.

Один взгляд по сторонам заставил Строгова вздрогнуть. Вокруг полный разгром и разорение. За время боя в главный грузовой трюм угодил не один заряд плазмы и не один десяток лазерных пунктиров. К счастью, пробоины самоликвидировались, а с огнем справилась система пожаротушения. Но это лишь временные успехи. В огромном трюме уже отчетливо слышалось, как ревет пламя на нижнем уровне. Еще каких-нибудь полчаса, и палуба под ногами просто расплавится.

– Лихтер под номером двадцать четыре стоит в первой линии, – напомнила Барбара.

– Быстрее туда! – Николай схватил раненую девушку на руки и что есть духу бросился бежать.

Вот она – первая линия. Боже мой! Сердце Строгова заколотилось. Ни одного целого челнока. Сплошные груды изувеченного железа и сожженные угловатые остовы. Но взрыва все-таки не было. Николай постарался отогнать эмоции и рассуждать здраво. Целая тонна взрывчатки не может сгореть тихо и незаметно.

– Уже совсем близко. – Барбара указала на развороченный борт под номером двадцать.

– Нам повезло. – Великий Учитель бежал вдоль ряда обгоревших барж. – Этой части трюма досталось меньше всего. Остается надеяться…

– Вот он! – Девушка ткнула пальцем в цифры «24». – Кажется, цел.

Действительно, кроме черных ожогов, сплавивших часть желто-серой раскраски, других повреждений видно не было. А впрочем, нет. В носовой части виднелась дыра, по размерам и форме напоминавшая расправившую крылья летучую мышь. Однако не может быть, чтобы такое плевое повреждение вывело лихтер из строя.

Наперегонки Николай и Барбара кинулись к входному люку. Тут их поджидала первая неприятность. Автоматика не работала. Пришлось открывать вручную. Слава богу, у всемогущего Великого Учителя хватило сил, чтобы провернуть заплывшую нагаром ручку. Один мощный рывок – и люк поддался.

Строгов не был специалистом по авиационной электронике, но сейчас даже он мог сказать, что лихтер больше нельзя было назвать автоматическим. Летучая мышка, запорхнувшая внутрь, одним ударом расправилась с бортовым компьютером, а заодно поквиталась и с системой звездной ориентации. Отныне «24-й» представлял собой примитивный железный гроб, на котором все еще существовали маневровые двигатели.

– Барбара, как по-твоему, эта посудина еще может стартовать? – Николай взял пилота под прицел своих горящих синих глаз.

– Стартовать? – Девушка не поверила своим ушам.

– Да, стартовать. В ручном режиме.

– В ручном? – До Барбары стал доходить смысл слов Великого Учителя.

– Так да или нет?

– Наверное, может… – Лейтенант оглядела приборы и кресло оператора. – Энергии в батареях достаточно. Зажигание должно произойти.

– Хорошо. Залей герметиком дыру и уходи. Через десять минут я взорву борт и уведу лихтер к «Еве». За это время ты должна добраться до первой аварийной переборки, а это уже в коридоре. Помни: у тебя всего десять минут. Сделай, что я приказал, и беги. Замешкаешься – улетишь вместе со мной в космос.

– Это моя работа! – В полумраке тесного отсека Николай заметил, как блеснули глаза Барбары. – Лучше уходи ты!

– Не спорь со мной! Я так решил. – Строгов уже хотел уйти.

– Подумай о Луизе! – Девушка удержала его. – Ты дорог ей.

– Ей дороги воспоминания, а не чудовище, которое даже не способно ее поцеловать.

Николай почувствовал, как заледенело сердце. Нет, это не страх перед смертью. Он уже столько раз умирал, что даже привык к этому. На самом деле его мучил ужас, что, отвергая Луизу, он совершает роковую ошибку. Что, если на свете случаются чудеса и сказка про принцессу и чудовище действительно существует?

Разрываемый внутренней болью, он лишь на мгновение потерял ощущение реальности и утратил контроль над своими инстинктами. Этого хватило. Строгов не смог среагировать на атаку. Ослепительной молнией в бок ему впилась дуга электрошокера.

Глава 35

Великий Учитель почувствовал, что его хлещут по щекам, трясут за плечи и не переставая зовут:

– Николай! Николай, очнись ты!

Что с ним? Где он? Перед глазами чернота, а словно в противовес ей память бултыхается в вязком, как болото, молочно-белом киселе. Она прочно завязла. Однако Учитель на то и зовется Великим, что способен творить чудеса. Могучая воля смогла разорвать эту непробиваемую завесу – он начал вспоминать. Как будто наяву, Строгов увидел печальные черты золотоволосой девушки и услышал ее слова, сказанные за миг до того, как он потерял сознание: «Живи, Николай, и помни меня. Пусть хоть кто-нибудь помнит меня».

«Что ж ты наделала, девочка?» – Строгов почувствовал, что произошло что-то непоправимое. Он хотел окликнуть девушку, но вместо больших изумрудных очей вдруг неожиданно увидел серые прищуренные глаза Грабовского.

– Ну, слава богу, ты очухался. – Марк перестал его тормошить.

– Где я? – Строгов видел близкие металлические борта. Они были повсюду: глушили, давили и душили его.

– Мы в спасательной шлюпке.

– В шлюпке? Как я мог оказаться в шлюпке? – Николай сделал попытку подняться.

– Не вставай! – Нежные женские руки удержали его за плечи.

Только сейчас Строгов понял, что лежит на коленях у Луизы. Девушка гладила его покрытую костным шлемом голову так, словно там все еще были мягкие волосы.

– Тебя приволок какой-то робот. – Грабовский сел рядом на пол. – Скажи спасибо, что Луиза задержала наш старт, а то остался бы на «Неваде».

– Барбара сказала мне, что ты идешь! – Корсиканка вытерла мокрые глаза. – Не знаю как… но сказала.

Барбара! Робот! «Невада»! К Великому Учителю окончательно вернулась память.

– Где лихтер? – Николай схватил друга за рукав комбинезона.

– Не психуй! – Марк даже не подумал высвободиться. – С лихтером все нормально. Я видел, как он стартовал. Сейчас наверняка прет себе к «Еве».

– Что значит «наверняка»? Ты что, не следишь за полетом?

– Попробуй проследи! Приборов никаких, а на глаз… – Разведчик тяжело вздохнул. – «Новой Невады» больше нет. У нас за кормой весь космос в огне.

Несмотря на протесты Луизы, Строгов попытался встать. Хотя голова и шумела, но все же он чуть оклемался. В спасательной шлюпке их было пятеро: он, Луиза, Марк, Микульский и Шредер. Солдаты, поймав взгляд Николая, устало подняли в приветствии руки.

– Кто еще выжил? – громко спросил у всех Строгов.

– Из наших Рутов, Пери и Моришаль, – ответил Грабовский, как старший по званию. – Я распихал их по разным шлюпкам. Двое из них все-таки пилоты, в случае чего не растеряются при посадке. Всего стартовало двадцать три капсулы. В них и харририане, и нэйджалы, и пленные.

– Еще Нангисен, – припомнил Шредер. – Только он едва живой.

– Я знаю.

Учитель, покачиваясь, доплелся до иллюминатора и жадно припал к нему, как к бесценному и единственному источнику информации.

Бездна космоса и впрямь больше не казалась чернильно-черной. По ней, словно по мокрой бумаге, разметались кроваво-красные мазки, нанесенные кистью чудовищного взрыва. Клубы раскаленного газа затмевали даже Желтую Циклону. В этом зареве не было видно ни звезд, ни тем более крохотной живой торпеды, которая где-то там медленно тащилась к чудесному, но в то же время самому ужасному месту в Галактике.

– Не знаю, какие мы с тобой артиллеристы и куда попали, но на Амарилло явно что-то горит. Станция светится ярче самой яркой звезды. – Марк стоял у противоположного борта, с интересом уставившись в иллюминатор. – И флаеры они почему-то отозвали.

– Конечно отозвали. – Николай подошел к другу. – А кого им атаковать? Нас, что ли? Мы скорее интересуем вот этих… – Строгов указал на гвардейский крейсер, продолжавший висеть на пути к спасительному Воларду.

Великий Учитель как в воду глядел. Будто услышав его, крейсер включил планетарные двигатели и медленно двинулся вперед.

– Куда это он? – Грабовский своими возгласом поставил на ноги всех корсиканцев. – Неужели к нам?

Что здесь ответишь? Ответить нечего. Можно только тупо смотреть и надеяться на лучшее. Хотя какое тут, к черту, лучшее? На глазах у «головорезов» корабль начал готовиться к стрельбе.

– Это что ж, в нас? В нас, да из ионной пушки?! – растерянно пробормотал Микульский.

– Какой смысл? – С белым лицом Грабовский посмотрел на Николая. – Мы ведь совсем рядом. Всего пару плазменных залпов – и конец.

– Разве есть какая-то разница: плазмомет или ионная установка? Не все ли равно, от чего подыхать?

Строгов оставил друга наедине с его страхом, а сам бросился к Луизе. Упав на колени, он схватил ее ладони в свои грубые лапы.

– Прости за все то зло, которое я тебе причинил. Если бы мы не встретились, то ничего бы не случилось. Ты бы прожила долгую и счастливую жизнь, а так… Моя любовь принесла тебе одни лишь несчастья.

– Может, я действительно могла бы еще долго-долго коптить небо, – в оглушительной тишине, неожиданно наполнившей брюхо шлюпки, голос Луизы звучал как пророчество, – но счастье от этого жалкого существования было бы ущербным и убогим. Это прозябание улитки, спрятавшейся в своей ракушке и довольствующейся лишь крохами. Нет, я благодарна тебе. Ты дал мне не только свою любовь, ты дал мне целый мир, звезды и новых преданных друзей. За короткое счастье обладать всем этим не грех заплатить и жизнью.

Перед смертью не лгут. Это знают все. Если эта хрупкая девочка так держится и говорит такие вещи, значит, все это правда, значит, жизнь прожита недаром и «головорезы» могут гордиться собой. Не сговариваясь, солдаты опустились на колени вокруг Луизы и Николая. Отныне они одна семья. Жили вместе, сражались вместе, вместе они и умрут.

– Обнимемся напоследок. – У Строгова от волнения дрогнул голос. – Сейчас все закончится.

Мир вспыхнул ослепительным золотым светом. Не было ни мучений, ни боли, один лишь свет. Люди вмиг перенеслись в другое измерение, в котором они все так же держали друг друга в объятиях.

– Это рай?! – выдохнул Шредер.

– Нет, дубина, это все та же наша родная спасательная шлюпка. – Грабовский сориентировался первым. – Очнитесь! Стреляют совсем не по нам.

Сияющий ионный поток унесся в просторы космоса, возвращая «головорезов» в замкнутый мир железа и пластика. Ослепление прошло, и они снова видели серые борта своей утлой космической скорлупки.

– В кого же тогда метили с крейсера? – Шредер вслух задал вопрос, занимающий почти всех. Всех, кроме Великого Учителя. Едва уловимая волна женского страха, пришедшая со стороны «Евы», объяснила ему все.

– Они хотят сжечь Барбару.

– Барбару? – На Строгова уставились четыре пары удивленных глаз.

– Да, Барбару. Это она управляет лихтером. – Николай не стал углубляться в детали, а лишь кратко пояснил: – Автоматика сдохла. Пришлось пилотировать вручную.

– Боже мой! Она уже наверняка погибла, – всплеснула руками Луиза.

– Нет. – Николай прислушался к своим чувствам. – Крейсер промахнулся. Для ионных орудий слишком малая цель. Барбара жива и пытается маневрировать.

– Мы должны ей как-то помочь! – Грабовский заметался между рядами кресел.

– Выбей стекло и стреляй из FAMASa по крейсеру, – зло огрызнулся Строгов. – В этой ситуации мы бессильны.

Черный корабль действительно уже ничто не могло остановить. Он настигал свою жертву, словно акула, охотящаяся на маленькую собачонку, волей судьбы заброшенную в просторы океана. Двигаясь в родной стихии, хищник чувствовал уверенность и абсолютную власть, в то время как беспомощное четвероногое металось из стороны в сторону, не зная, как спасти свою тщедушную жизнь. Быстрее уходи! Уходи как можно дальше! Закрыв глаза, Строгов заклинал едва различимый серебристый огонек, который он сопровождал своим мысленным взором.

Однако неповоротливой барже с ее чахлыми двигателями нечего тягаться в скорости с межзвездным крейсером. Всего через несколько минут лихтер попадет в зону действия сверхмощных плазмометов. А это сплошной шквал огня, по плотности превышающий другие типы оружия. Промахнуться просто невозможно.

Великий Учитель уже чувствовал, как ликуют операторы плазменных установок, зачерпнув сетчатым сачком прицела одинокий убогий кораблик. Еще мгновение – и они изжарят его, испепелят за то, что тот осмелился покинуть их хищную стаю. И вот он – залп! Плазменные сгустки с умопомрачительной скоростью рванулись вперед, однако, не пролетев и половины пути, внезапно натолкнулись на невидимую преграду. Целое мгновение они пытались пробиться сквозь затвердевшую пустоту, после чего сдались и бесследно растаяли, слившись с костром догорающей «Невады».

То, что произошло потом, находилось за чертой понимания. На том самом месте, где еще секунду назад бушевали потоки плазмы, ожили звезды. Вздрогнув, они сорвались с места и с нарастающей скоростью понеслись в сторону зловещего крейсера. Словно разъяренные наглостью черного корабля, посмевшего потревожить их покой, звезды метнули в обидчика четыре голубых смерча.

– Что это? – «Головорезы» не верили своим глазам. – Антивещество? Но откуда?

– Это «Призрак». – Микульский сразу узнал огромные крылья, освещенные аннигилирующим залпом. – Он прикрыл Барбару своими силовыми щитами.

– «Призрак»! – вскричал Марк. – Как? Почему он здесь? Почему он не ушел к Тата-Гонгу?

– Они хотели удостовериться, что группа захвата справилась, что «Ева» будет уничтожена. – Строгов, не отрываясь, смотрел на череду взрывов, укусивших борт гвардейца. – Видимо, мы не все знаем о планах сопротивления. Наверняка эта операция для них очень важна, и в погоне за успехом командир «Призрака» готов пойти на любой риск.

– Это не риск, это смертный приговор. Звездолет-разведчик среднего класса не может устоять против звездного крейсера!

Строгов прекрасно понимал друга. На борту «Призрака» находилась Дэя. Именно поэтому каждый выстрел по кораблю Марк воспринимал как попытку расправы над своей любимой. А таких попыток становилось все больше и больше. «Призрак» метался в сплошном море огня, едва успевая уворачиваться от ударов высокотемпературной плазмы. С невидимостью пришлось распрощаться, так как всю энергию разведчик перебросил на защитные экраны и оружие. Силовые поля до поры до времени сдерживали плазму, но им ни за что не устоять против адской разрушительной мощи антивещества, а тем более высокоэнергетического ионного потока.

С упавшим сердцем Николай следил, как расчехлились сразу три батареи ионных орудий. Блистеры расползлись, открывая переполненному ужасом взгляду ряды зловещих черных жерл. Заглянув в них, Великий Учитель отчетливо увидел холодные глаза смерти. Но смерть эта предназначалась совсем не «Призраку».

«Ева» продолжала оставаться главным действующим лицом во всей этой космической драме, разыгравшейся поблизости от забытого Богом Воларда. Таинственная и незримая, она притягивала к себе все помыслы и все стремления каждого из участников сражения. Одни горячо желали ее гибели, другие сами несли гибель, оберегая этот главный бриллиант в короне «Архангела». К сожалению, мощь хранителей сокровища оказалась практически непреодолимой. Три батареи одна за другой дали свой первый и единственный залп. Шесть ионных потоков, направленных сверхметким и расчетливым глазом компьютера, не могли промахнуться, какой бы малой ни была цель.

«Барбаре не уйти. – Строгов знал это наверняка. – Не уйти, если только не произойдет чудо!»

Чуда не произошло. Произошел обычный подвиг. «Призрак» ринулся наперерез огненному шквалу, порожденному в недрах беспощадных ионных установок крейсера.

– Зачем?! Глупцы! – Оставляя глубокие царапины на металле, Великий Учитель своими когтистыми пальцами вцепился в обод иллюминатора.

Глупцы или безумцы? Кто осмелится голой грудью встать на пути у бронебойного снаряда, пытаясь всего на какой-то градус изменить его смертоносную траекторию? Не те и не другие. Такое под силу лишь героям. «Призрак» почти сделал это. Ах, если бы не это «почти»!

Сверхмощными силовыми экранами разведчик сумел рассеять два сокрушительных выброса, но противостоять третьему уже не смог. Ионный поток вмиг расплавил огромное крыло корабля вместе с куском правого борта. Сделав свое кровавое дело, он как ни в чем не бывало помчался вслед за тремя собратьями, которых теперь уже ничто не могло остановить.

Всего через несколько секунд среди звездной пыли расцвела огненная хризантема. Жизненная сила Барбары Ковальской исчезла. Ее словно выключили, стерли грязной тряпкой, после которой в душе Учителя остались лишь страшные кровавые разводы.

– Все… конец… – Луиза закрыла лицо руками.

– Конец, – подтвердил Николай. – Пусть покоится с миром.

– Николай, скажи мне, что Дэя жива! – подбежав к Великому Учителю, Грабовский схватил его за плечи и с надеждой взглянул в глаза.

– Жива. – Строгов не лгал. – Дэи нет на корабле.

– Как нет? – На лице Марка отразилась радость вперемешку с солидной долей тревоги. – А где она?

– Не могу понять. – Николай прислушался. – Где-то рядом. То ли на Воларде, то ли в космосе. Пространство плотно набито голосами, вопящими о помощи, их страшная энергия заглушает все вокруг.

Упоминание о боли и страданиях заставило корсиканцев снова прильнуть к иллюминаторам. «Призрак» сумел справиться с пожаром и теперь медленно отползал подальше от грозного противника. Главные ускорители не работали, и некогда скоростной корабль теперь черепашьим шагом плелся на маневровых двигателях. Далеко ему не уйти. И не только потому, что запас химического топлива ничтожно мал, а потому, что «Призраку» просто не дадут это сделать. Расправившись с ненавистным лихтером, черный крейсер взялся за следующего противника. Он изменил курс и ринулся вдогонку за едва живым разведчиком.

– Сейчас его добьют, – озвучил свои страх и боль Ян Микульский.

– Если бы хотели добить, то уже добили бы. – Грабовский сказал то, о чем Великий Учитель думал уже давно.

– Что же тогда? – пролепетала Луиза.

– Они его загоняют.

Иллюстрацией к словам Марка стали залпы из плазмометов, которые расцветили космос перед самым носом «Призрака». Кораблю ничего не оставалось, как спешно отвернуть.

– Точно, загоняют, – согласился Шредер. – Но куда?

– Поближе к станции. – Строгов прикинул возможные пути отступления поврежденного звездолета. – Там им займутся абордажные команды. Наверняка сейчас они уже грузятся в челноки.

– «Призрак» – довольно ценная штуковина, – согласился с другом Марк. – Боссы «Архангела» не захотят просто так его терять. Отремонтировать всегда легче, чем построить заново.

«Головорезы» оказались правы – «Призрак» попал в западню. Лишенный скорости, он не мог оторваться от преследования, а потеряв силовые экраны, оказался беззащитным перед самой плевой плазменной атакой. Неудивительно, что, зачехлив ионные орудия, крейсер погонял разведчика бодрящими ударами из плазмометов.

– Почему «Призрак» не стреляет? – робко удивился Шредер. – Ведь у них есть аннигилирующие излучатели.

– Не стреляет потому же, почему и не включает главные двигатели, – ответил Строгов. – У них нет энергии.

Зато энергии в брюхе гвардейца вырабатывалось хоть отбавляй. Он держал своего противника не в ежовых, а в огненных рукавицах, властно пресекая любые попытки изменить курс.

– А вон и стервятники. – Марк указал на десяток серебристых точек, показавшихся со стороны станции. – Спешат на кровавый пир.

Флаеры подходили плотным строем. Они могли не опасаться встречного огня или крутых виражей, которые мог заложить изувеченный противник. Сейчас они полные и безраздельные властители положения. Но что такое власть? Это лишь шаткое превосходство сильного над слабым, которое вмиг превращается в ничто, когда слабый забывает слово «страх». А чего мог страшиться экипаж «Призрака»? Смерти? Они и так, считай, в могиле. Единственное, что могло испугать этих мужественных людей, – это покорность судьбе. Нет, они не умрут как стадо баранов, покорно бредущих на бойню. Великий Учитель почувствовал, как голоса раненых и умирающих затмил вопль решительной ярости. Он словно на мгновение вернул «Призраку» утраченные силы. Первый ядерный двигатель включился всего на несколько секунд, но и этого хватило для того, чтобы, обогнав плазменные плевки, корабль вырвался из-под опеки гвардейского дредноута. Флаеры в страхе разлетелись в стороны, когда сквозь их строй пронеслась ревущая огненная комета. Цель разведчика была ясна. Обреченный на смерть, он готовился умереть, но умереть с честью.

– «Призрак» идет к Амарилло, – прошептал Марк. – И никто уже не сможет его остановить. Ионные пушки надежно упакованы.

– Даже если они и смогут стрелять, то вряд ли решатся. – Строгов не отрываясь следил за финалом поединка. – «Призрак» на линии огня. Пытаясь попасть в разведчика, станция рискует подстрелить крейсер, а крейсер, промазав, обязательно пальнет в станцию. Еще неизвестно, что вызовет больше разрушений – такая перестрелка или падение небольшого корабля.

– Командир «Призрака» все рассчитал, – согласился с другом Грабовский. – Мудрый и опытный пилот.

– Его зовут Шелтон. Майор Майкл Шелтон. – Микульский с гордостью поправил на себе форму американского офицера.

– Его звали майор Майкл Шелтон. – Великий Учитель уже имел право так говорить.

Славное имя и забрызганный польской кровью летный комбинезон – это все, что осталось от командира «Призрака», да и не только от командира… это все, что осталось и от самого красавца корабля. Там, куда врезался разведчик, разверзлось настоящее пекло. Огненный столб был столь велик, что Николаю показалось, будто на станции заработал исполинский реактивный двигатель. Ах, сколько бы он отдал, чтобы так оно и было и чтобы эта фантастическая ракета навечно умчалась в тартарары.

Великий Учитель ничего не увидел, он почувствовал. В окружающем пространстве что-то произошло, что-то сломалось. Творились странные, необратимые и невиданные вещи. А впрочем, такие уж невиданные? Строгов прислушался к своим ощущениям. Все как тогда… все как в Лабиринте. Покалывает тело, кружится голова, стало тяжело дышать, и глаза снова видят свет. Нет, это не багровые отблески взрыва, это голубое сияние, не узнать которое просто невозможно.

Невероятно, немыслимо, необъяснимо, но так и есть! Из темных глубин космоса прямо на них несся неистовый лазурный шквал. Но как же так? Что происходит? Источник жизни меняет свое местоположение. Почему? Ответ мог быть только один – война. Миллиарды живых существ покинули этот мир, унося в никуда частичку той жизненной энергии, которая и поддерживала галактическую ось жизни. Равновесие стало столь хрупким, что нарушить его могла любая мелочь. И этот толчок состоялся. Кто произвел его? Они ли, стреляя по огромному космическому городу? Морунги ли, превращая в пепел «Новую Неваду»? А может, гибель «Призрака» или смерть Барбары? А может, все вместе? Ведь для жизненной энергии нет разницы, кто прав, кто виноват, кто подлец, а кто святой. Убийство – оно и есть убийство. Лишая жизни всего одно живое существо, мы меняем весь остальной мир. Для кого-то эти изменения ощутимы лишь как никчемный насморк, ну а для кого-то они могут обернуться гибелью.

Николаю очень и очень не хотелось, чтобы он и его друзья оказались в числе последних. Но, как ни печально, к этому все и шло. Источник жизни промчится прямо сквозь сектор, в котором медленно ползет их убогая космическая шлюпка, и никакие маневры здесь не помогут. Может, «головорезы» умрут не сразу, тогда через несколько дней на поверхность Воларда свалится неуправляемая капсула с земного звездолета, внутри которой будут уже совсем не люди.

Строгов оторвал взгляд от неумолимо приближающегося Источника жизни и с болью глянул на своих друзей. Он знал их всех и одинаково дорожил каждым. Но все же сейчас среди них оказалось существо, смерть которого Николай просто не перенесет, – Луиза! Строгов лишь на мгновение представил, что произойдет с этим нежным, почти детским личиком, когда его коснутся немилосердные грязные лапы мутаций. Нет! Даже суровый Великий Учитель не смог вынести этого зрелища. Оттолкнув от себя страшное видение, он, как затравленный зверь, заметался в замкнутом пространстве многоместного космического гроба, покорно плывущего в топку страшнейшего из крематориев.

– Что случилось? – Луиза бросилась к Николаю.

– Крейсер разворачивается. – Следящий за гвардейцем Грабовский именно в этом узрел причину странного поведения друга. – Все противники повержены. Сейчас достанется и нам.

Они ничего не видят! Строгов вдруг понял, что о приближении Источника жизни сообщили ему вовсе не глаза. Великий Учитель – это ведь часть самого Источника, поэтому неудивительно, что между ними существует неразрывная безграничная связь. И не только связь. Они две части единого целого, они зависят один от другого, они влияют друг на друга. Впервые Николай почувствовал себя не подкидышем, а истинным сыном великого Бога жизни. Так неужели могущественный отец не внемлет мольбе своего дитяти? Собрав все силы, Учитель отправил к звездам отчаянный призыв: «Остановись!»

Николай почувствовал, как голубой костер дрогнул. Всего лишь на секунду, на считаное мгновение. Словно на него подул легкий ветерок. Подул и бесследно пропал, не в силах загасить неистово пылающее пламя.

«Так я ничего не добьюсь. Остановить его невозможно!» – Исчерпав свои силы, Строгов привалился к холодному железному борту.

– Николай, что происходит? – Луиза вцепилась в его руку. – Я что-то чувствую. Что-то приближается!

«Бедное дитя, она тоже поняла! Неужели поток излучения уже столь силен? Или это только Луиза…» Строгов вдруг отчетливо вспомнил слова капитана Моришаля: «В девчонке скрывается страшная сила. Агенты «Архангела» сбились с ног, гоняясь за ней».

Боже мой! Неужели и Луиза тоже?.. Он рывком развернулся к девушке и, впившись в нее глазами, попробовал понять. Как только Великий Учитель обнажил свои чувства, в него полярным шквалом ударил мощный поток ледяного, густого, как смола, мрака. Что это? Николай едва устоял на ногах. Такого он не чувствовал раньше. Как пусто и жутко… Это совсем не то, что несет в себе Источник жизни. Это… Это энергия, не принадлежащая миру живых. Темная и холодная, она бесконечной рекой текла откуда-то издалека. В ней тоже слышались голоса, но все они казались бездушными и безжизненными, потерянными и одинокими.

Да, это была чужая энергия, но все же энергия! А когда балансируешь между жизнью и смертью, не приходится выбирать. Великий Учитель притянул Луизу к себе и прошептал:

– Ничего не бойся.

После этого он словно плотиной перегородил тот холодный поток, который наполнял тело девушки. Дождавшись, когда возмущенные темные волны взлетели до самого неба, Учитель открыл незримую заслонку и направил бурлящий поток навстречу неистовому творцу жизни.

Великий Учитель стал избранным поневоле. Ему одному открылась библейская битва жизни со смертью, и только он, совершая великое богохульство, отчаянно желал победы силам мглы. Лишь в легендах ржут огненные кони и сверкают всесокрушающие молнии. В реальности все куда проще. Огненный водоворот, налетев на черную дыру, отскочил от нее, как бильярдный шар. Сражение закончилось, и, заключив извечное перемирие, противники разошлись своими дорогами. Один растаял в бескрайних просторах Вселенной, а другой, описав тысячекилометровую дугу, врезался в огромный стальной борт черного крейсера.

Николаю на мгновение показалось, что он услышал этот удар. Звук складывался из сотен голосов, которые вопили в приступе безысходности, страха и боли. Их слышал не только он, их услышала и Луиза. Трясясь от страха, девушка пыталась спрятаться в глубине крепких объятий своего грозного ангела-хранителя.

Агония длилась лишь несколько мгновений. Продолжая свой неведомый путь, Источник жизни вырвался из плена черного металла и понесся к Воларду. Вскоре его костер бесследно канул в глубокой бирюзовой атмосфере. Планета гигантской ширмой заслонила беглеца, словно спеша спрятать от жестоких и алчных людей тот путь, по которому последует самая великая тайна Галактики.

– Они все умрут, причем умрут страшной смертью. – Николай в задумчивости глядел на огромный корабль, который оглушенной рыбой плыл вверх брюхом по волнам звездного океана.

– Что… что это было? – заикаясь, спросил Грабовский.

– Источник жизни меняет свою прописку, по пути расправляясь с теми, кто возомнил себя его владыками.

– Жаль, что он не поквитался со станцией. – Микульский с ненавистью глянул на кроваво-красные отблески пожара, которые вместе с Амарилло уползали за огромный диск Воларда, будто позорно убегая с поля битвы.

– Им тоже досталось, – сухо заметил Николай.

Строгов больше не хотел говорить о смерти. Вспоминая ту бездну, над которой балансировала Луиза, он не смел еще больше сталкивать ее туда. Пока Николай еще не разобрался, что к чему. Пока он не понял, что изменило его возлюбленную и к какому миру она принадлежит. Но все это может и подождать. Главное, что тайна, над которой одинокий, искалеченный и бездомный скиталец так долго бился, наконец разгадана: Луиза не лгала, она действительно любит его. Словно пытаясь удержать свое хрупкое счастье, Великий Учитель покрепче прижал к себе девушку и едва слышно прошептал:

– Я тоже люблю тебя.

Этого мгновения Луиза и Николай ждали бесконечно долго. Они шли к нему сквозь смерть, время и расстояния, но, видно, так уж устроен человек, что его личное счастье не может быть полным, когда рядом кому-то плохо. А Микульскому действительно было плохо. Вспоминая Мартинеса, Барбару, Нагиру и всех остальных верных товарищей, которые отдали жизнь в этой схватке, Ян не находил себе места. Растирая по лицу неведомо откуда взявшиеся слезы, он не переставая твердил:

– Все погибли… все сгорели… а я ничего не мог сделать… и отомстить тоже не смог. Проклятая станция ушла. Эти твари преспокойненько выйдут на орбиту планеты, там погасят пожар, починятся и начнут все сызнова.

– Не починятся, – обнадежил солдата Строгов. – В городе паника. Амарилло падает.

– Мы тоже.

Грабовский лишь объяснил громкий визг сирены, прозвучавший с пульта управления. Шлюпка ощутила на себе железные объятия гравитационного поля Воларда и теперь спешила предупредить своих пассажиров о том, что пора занять антиперегрузочные кресла.

Заботливая автоматика подняла переполох задолго до того, как спуск станет действительно опасным. Однако для людей это был не просто сигнал. Он стал чем-то вроде гонга, оповестившего о начале новой битвы – битвы за выживание. Это понимали все. Понимали и молчали. «Головорезы» пытались представить свое будущее, которое наверняка будет связано вот с этой затерянной на краю Галактики пустынной планетой.

Но даже в самых страшных кошмарах они не видели того, что видел Великий Учитель. Зловещая станция смерти уцелела. Как и почему? Это известно одному Богу и ее гениальным конструкторам. Даже здесь, находясь с противоположной стороны планеты, Николай слышал уверенные команды пилотов и гром тормозных двигателей. Станция садится в аварийном режиме. Садится, чтобы уже никогда не подняться. Конечно, это победа! Мгла, которую она несла с собой, никогда не сможет вернуться в прекрасный, добрый мир. Обитатели Галактики забудут ее, как забывают бесноватых диктаторов и опустошительные эпидемии. Зараза вырезана каленым железом, сожжена и захоронена на далеком запретном кладбище. Обидно лишь одно. В могиле под названием Волард галактическая чума оказалась не одна. «Головорезам» опять не повезло. И хотя после посадки между ними и Амарилло будут простираться тысячи километров, океаны, горы и пустыни, Строгов знал совершенно точно – рано или поздно они снова встретятся…